"Vояж в Бездну"

— Служительница Мироздания? Идущая по Черте? — голос высшего существа напоминал клокотание крови в горле умирающего.

Брукса без предисловий создала несколько темных нитей вокруг богини и потянула на себя, прижимая Гайю к Черте защитного круга вспыхнувшего лиловым пламенем.

Но кровавая богиня перехватила нити, за доли секунды перемещаясь в сторону и наматывая энергетические потоки на руку. Требовательный рывок и Брукса вылетела из круга, ошалело вертя головой в слабых попытках отогнать морок, и понять какая из пяти богинь стоящих перед ней настоящая.

Гайя улыбнулась и, оскалив клыки, метнулась к беззащитной волшебнице...

— Свет! — Брукса вытянула вперед руку и вспомнила самый светлый, самый радостный момент жизни, зажегший ее сердце и наполнивший слова смыслом.

Обжегшись исходящей от девушки энергией, богиня закричала и, закрывая лицо, отступила назад.

А мгновение спустя тьма и холод исчезли, Гайя ушла. Унеслась в холодные глубины Бездны залечивать полученные раны. Теперь предстояло исправить нанесенный ею вред.

Брукса посмотрела в окно, за которым луна медленно сходила с небосклона. Тьма, как мало времени...

* * *

Я парила где-то в заоблачных далях. Будто листок свободно качалась на волнах мироздания, удивляясь расцветающим вокруг разноцветным вспышкам. Меня затягивал омут, лишая ставшего почти привычным холода и тумана в котором я пребывала уже... неизвестно сколько времени.

Но вот навеянные кем-то ощущения схлынули, и я с разгона влетела в собственное тело. Или просто вынырнула на поверхность, заняв полагающееся душе место вместо жалкого клочка, в котором ютилась. Снова стала хозяйкой тела и разума.

Но что это? Снова сон?..

Тело непроизвольно изогнулась под смелой лаской чьей-то умелой руки. Губы открылись, ощущая сладость чужих губ. Потом поцелуй прервался и я, едва не застонала от разочарования, но тут же задохнулась когда ощутила эти губы во впадинке на груди...

Стоп! Это еще что такое?

Я резко открыла глаза и дернулась, встречаясь взглядом с полными удивления, облегчения и испуга глазами Алекса.

— Ты... — прошипела я и вдохнула побольше воздуха, чтобы закричать, но вампир зажал мне рот ладонью и торопливо зашептал:

— Только не кричи, я все тебе объясню. Клянусь!

— Верю, — дрожащим от ярости голосом ответила я, когда он убрал руку. — Ты мне все объяснишь! Только попробуй солгать! Я тебя гада...

Пользуясь непосредственной близостью противника, я хорошенько двинула его коленкой в болевую точку.

— О-ох! — охнул вампир, но от нецензурных комментариев, так и рвавшихся из него воздержался.

— Ну? — я сбросила с себя Алекса и откатилась на край кровати. — Жду обещанных объяснений.

* * *

Объяснений! Алекс скривился от мучающей его боли. Как будто они у него были! Да и как объяснить ей происшедшее?

"Извини, я так тебя хотел, что решил приворожить, а потом, воспользовавшись бессознательным состоянием, чуть не занялся с тобой любовью?". Из всей этой глупой тирады самым трудным было слово "любовью". Имеет ли он право вообще заикаться о какой либо из форм любви и ее проявлений? Да, черт возьми, он даже не уверен, что любит ее. Богиня права — похоть это еще не все...

"Твое проклятие приносить неприятности и избавлять от них..." — отчетливо услышал он голос богини Крови.

А ведь очнись она чуть позже, было бы поздно. На что он надеялся, чем думал — непонятно.

Будто читая его мысли Мари, поправила рубашку и заметила:

— Ты хоть иногда думаешь той головой, что у тебя на плечах?

— Извини дорогая, на обе у меня крови не хватает! — огрызнулся он и поморщился когда при движении, удар дал о себе знать. В других обстоятельствах словесная перепалка могла быть смешной и вызвать хоть намек на улыбку, но сейчас оба скривились. Алексу было стыдно за свое поведение, а во взгляде Мари читалось презрение пополам с брезгливостью. Эти эмоции уязвили его в самое сердце, вызвав непонятную горечь. Почему его так волнует ее мнение? Почему ранит ее пренебрежение? Что это, уязвленная гордость и тщеславие? Или...

Пора было подчиниться требовательному взгляду и признаться:

— Я хотел тебя приворожить. Неудачно...А, увидев тебя, не устоял и...

— Что? — ахнула Мари, широко открывая глаза и шарахаясь в сторону. От проступившего на ее лице страха вампиру стало неуютно.

— Нет, нет! — поспешил он ее успокоить, отлично поняв причину страха. — Ничего не было. Я просто поцеловал тебя...

— И облапал! — девушка сжала воротник рубашки так, как будто от этого зависела ее жизнь.

Вампир снова ощутил болезненный укол. Неужели он на самом деле производит такое отталкивающее впечатление?

— Я не хотел причинять тебе боль... — Алекс вздохнул. Примерять на себе амплуа отвергнутого воздыхателя ему было непривычно.

— Боль? — взвилась Мари. — Да что можешь знать о боли! Разве тебя убивали, воскрешая потом и заставляя пережить агонию? Ты испытывал шок от того, что существует что-то иное кроме привычной реальности? Ты ужасался, видя, как на твоих глазах монстр убивает, а ты не знаешь, что пугает больше — сам факт существования этого выкидыша природы или картина гибели на твоих глазах? Ты брел под холодным дождем, по щиколотку увязая в прелой листве и грязи? Пробирался сквозь густые заросли кустарника царапающие кожу?

Вампир молчал, не зная, что сказать. Он мог бы поведать девушке о том, что месяцы трансформации в вампира это тоже далеко не райская жизнь которую ни как нельзя сравнить с теми днями, что пережила Мари... Что видел, как чудовище убивает невинную жертву — только чудовище он сам.

Но он сам сделал выбор, зная, что ему грозит, хоть и не очень представляя себе, на что соглашается. Слова "боль", "агония" не вмещают того спектра ощущений, которые подразумевают. Их наивысшую степень, когда отчаянно молишь о смерти и не можешь достигнуть ее...

* * *

Алекс опустил голову и ничего, не говоря начал истончаться, исчезая в обрушившемся на комнату мраке.

"Вот бы сюда распылитель со святой водой..." — с досадой подумала я.

— Ты в порядке? — дверь распахнулась и в комнату вошла бледная как сама смерть Брукса с подсвечником в руках. Запавшие глаза горели лихорадочным огнем. — Он ушел?

Я кивнула, только теперь отпуская ворот рубашки. Но низ живота предательски ныл, требуя продолжения незаконченного вампиром...

— Я его ненавижу! — я рухнула на кровать, утыкаясь лицом в подушку. — Почему он решил силой заставить меня... Брукса ты должна мне помочь! Я хочу его смерти. Я обещала, что уничтожу тварей обрекших меня на ад.

— Хорошо, — подруга села рядом. — Но ты уверена, что хочешь этого?

— Да. Я хочу, чтобы он помучался перед смертью, как мучалась и страдала я.

Я знала, что буду жалеть... и снова страдать. Алекс значил для меня больше, чем я понимала, больше чем было возможно. Несмотря на предательство, приворот, то, что он был вампиром... я не могла избавиться от чувств вспыхнувших еще на Земле.

Именно поэтому он должен был умереть.

— Тогда слушай, — прошептала Брукса и безжизненным голосом изложила суть плана.

Глава 2

Вкус Мести

Хлюпает кровь и стонет,

Глубже под ребра, левее и вот...

Сердце в моей ладони.

Хрупкий комочек, ну что тебе в нем?

Сгусток страданья и боли...

Шарль Бодлер

Алекс оказался верен себе и несмотря ни на что утром появился в замке, как ни в чем не бывало. И с какой радостью он воспринял мое предложение поговорить!.. Не зная, что принесет ему этот "разговор".

Предложив прогуляться по окружавшему замок лесу, я привела Алекса в зачарованное Бруксой капище лесного бога — круглое строение с огромными окнами, наполняющими помещение светом, не позволяющее укрыться от солнечных лучей. Из него нельзя было выбраться, нельзя переместиться...

Погода была плохая, и вампир не набросил даже обычного плаща.

— Так о чем ты хотела поговорить? — спросил он, опираясь на алтарь в центре.

Я бросила последний взгляд в его бездонные глаза и захлопнула дверь, шепча нужные слова которым научила меня Брукса. Шептала, а перед глазами была плескавшаяся в его зрачках боль. Он все понял... Только как давно?

Алекс не кричал, не пытался вырваться, покинуть ловушку только еле слышно прошептал "Мари..." и его голос болью отозвался в сердце, заставив обессилено пустить на колени, вперив невидящий взгляд в тяжелую дубовую дверь.

Щемящее чувство вины подсказывало, что я сделала что-то отвратительно неправильное и бесчестное... Но постойте! Разве не вампир так жестоко обошелся со мной? Не он ли решил мою судьбу? Он обманом заманил меня в мышеловку и захлопнул дверцу.

Смерть, показательный Суд и экскурсия в Ад — все это его рук дело.

Только почему сейчас, исполняя данную себе клятву, я чувствую себя отъявленной мерзавкой? Почему мне так плохо? Не вампирьи ли это чары?

Опираясь руками о стену, я кое-как поднялась. Как бы то ни было открыть эту дверь не в моих силах. Она распахнется сама — через три дня — и я умерщвлю первого из девяти Судей. Первого из девяти тварей подаривших мне билет в это узилище.

Три дня пролетели как одно горячечное видение. Я жила со смесью ожидания и страха в сердце. Брукса договорилась с механиками, и караван задержали на время кабы необходимое для найденных в машинах поломок. Купец поворчал, но наказал ремонтировать на совесть, так чтобы полет прошел гладко ведь этим механизмам доверят жизни караванщиков, лошадей и дорогие товары.

Улучив момент, когда караван был занят грядущим отъездом, я отправилась в храм. Проведенное на солнце время, усиленное заклятием подруги должны были сделать свое дело и ослабить вампира в достаточной мере.

Открыв дверь, я шагнула в залитое солнцем помещение. Последние дни как для осени стояли на удивление теплые и солнечные.

— Пришла... — прошептал он, поднимая на меня воспаленные глаза.

-Пришла, — не стала отрицать я, как и уточнять для чего именно.

— Меня обманули Мари. Я не знал что... это ты. Из-за дождя... Машина послушалась, и... — попытался оправдаться Алекс, но я жестом прервала его.

Я презрительно хмыкнула. Вампир не увидел меня из-за дождя. Вампир!

— Я тебе почти поверила. Что еще?

— Позволь доказать... — он сделал шаг вперед но тут же отступил закрывая и без того ослепшие глаза рукой и ссутулив плечи. — Крест...

— Тот самый, — я подняла к глазам серебряную цепочку с распятием. — Помнишь, ты швырнул его мне в след?

— Мари я не знал... не знал что все так, — Алекс опустился на колени, и мне на какой-то миг снова стало, его жаль. Ослабший, беспомощный он был жалкой пародией на самого себя. — Я люблю тебя, и никогда намеренно не причинил бы вреда.

-Правда? — я невесело усмехнулась. — Кто отправил меня сюда? Кто убил?

Я опустилась на корточки, так что наши лица оказались на одном уровне, но едва вампир подался вперед, подняла руку с распятием. Он не отвел взгляда и не отшатнулся, просто потянулся и сжал крестик в пальцах.

— Что я должен сделать, что ты поверила? — спросил он охрипшим голосом, а я не могла оторвать взгляд от его подрагивающих пальцев, на которых стремительно разрасталось темное пятно ожога. — Что? — лицо вампира окаменело, наверняка ему немалых усилий стоило сдерживаться.

— Ничего. Все нужные слова уже прозвучали. Я приняла решение. Однажды ты сказал, что правила одни для всех... — я поднялась и прошлась по комнате, доставая из складок платья серебряный кинжал. — Преступивший закон должен быть наказан независимо от того кто, он и какие обстоятельства толкнули его на этот шаг. Сейчас преступником стал ты. Ты вампир, Алекс. Нравится тебе убивать или нет, ты продолжаешь делать это ради продолжения своей жизни.

— Мне нечем тебе возразить, — Лекс подошел ко мне и остановился на расстоянии вытянутой руки.

Из его слепых глаз что-то окончательно исчезло. Горько усмехнувшись, вампир коснулся моих пальцев сжимающих рукоять серебряного кинжала. Внутри меня что-то перевернулось, я таяла от тепла его руки.

— Давай. Сделай то, за чем пришла, — прошелестел он и приставил кончик лезвия к своей груди, туда, где у живых билось сердце, а у мертвых сосредотачивалась инфернальная энергия. — Это так просто. — Его тонкие пальцы поверх моих были неожиданно теплыми и...живыми. — И честнее, чем бить в спину.

Я с ужасом следила, как ведомое его рукой лезвие погружается в плоть.

— Нет! — я с силой потянула рукоять назад.

— Я хотел бы спросить тебя почему "нет", — Алекс разжал пальцы, и кинжал со звоном упал на пол, выскользнув из моей безвольной руки. — Но думаю, ты не ответишь.

Он резко крутнулся и, не поворачиваясь, добавил:

— А я не хочу слышать ответ, — даже сейчас его голос казался мне музыкой.

Я подняла голову, прекратив глотать слезы и наклонившись, подобрала с пола кинжал.

— И не услышишь! — с неожиданной злостью прошипела я, и прежде чем вампир успел как-то отреагировать, всадила кинжал по самую рукоятку ему между лопаток. — Прах — праху, душа — Создателю.

Не дожидаясь пока Алекс обратиться в пепел я и бросилась прочь: из этого святилища, из этого места ... хорошо бы, если еще и из этого проклятого мира. Но, увы! Как невозможно уйти от совести, так невозможно покинуть и Чистилище по первому своему желанию.

Вернувшись в замок, я забилась в свою комнату.

Мне не хотелось никого видеть. Мне не хотелось дышать. Мне не хотелось жить. Никогда бы ни подумала, что так отвратительно чувствуешь себя, после... того как убила. На Земле я могла сколько угодно рассуждать о том, что когда моей жизни будет угрожать опасность, я не задумываясь, убью, и не буду сожалеть, но... Рассуждать всегда так легко! Пока это тебя не коснется.

Сейчас на сердце появилась тяжесть, груз совершенного преступления.

— Ты сделала это, — тихо сказала Брукса, так чтобы услышать ее могла только я.

— Да. И мне чертовски плохо.

— Это то чего ты хотела.

— Брукса, это омерзительно. Я чудовище. Убийца! — я надавила пальцами на виски. — Я ведь никогда не убивала. Всегда искала путь урегулировать все мирным путем. Если бы я убила его случайно, защищая себя... мне было бы легче. Но это было осознанно! Я хотела его смерти.

— Ты не первая кто убил, — подруга обняла меня за плечи. — Со временем это пройдет. Ты научишься спокойно относиться к смертям...

— Да мне уже сейчас плевать на погибших! — взорвалась я. — Теперь я, испытываю к трупам только чувство равнодушной брезгливости.... Только не могу относиться так же к тем, кого убила собственными руками. — Я всмотрелась в ладони, которые ничуть не изменились. — Кажется, что все знают, что я убила. Будут шептаться об этом за спиной...

— Ох, нельзя с такими слабыми нервами в ловцы, — Брукса протянула мне флягу с "огненной водой". — Выпей. Поверь мне: главное преодолеть рубеж. Пять-шесть убийств и отнять жизнь станет очень легко. Будешь относиться к своим жертвам как к дичи, которую отстреливаешь к ужину. И вообще: он убил тебя, ты — его. Око за око.