Дракон-1. Дракон цвета крови

Если в течение тридцати лет со дня смерти последнего представителя рода Гальего (мужчины, конечно, женщины тут не упоминаются в принципе) в роду т-Альего появится мальчик — малыш сможет стать регентом рода. Если мальчик сможет стать драконарием, он наследует род.

Нет?

Простите, все отходит под опеку Короны. Авось, найдется кому род унаследовать. И земли пожаловать, и титул, и фамилию. Есть рода, которые связаны с Гальего узами, вот, хотя бы род Геррера.

Мира и покоя в семействе т-Альего это не добавило. Эсса Магали принялась пилить мужа три раза в день, а по праздникам и все пять. Не будь Хавьер так занят своей работой, драконами, обучением ребят, боевыми вылетами и прочим, он бы...

А что он, собственно, мог сделать? Если не бить супругу?

Увы, практически ничего.

Развестись нельзя, уйти и бросить ее тоже — придется же и от драконов отказаться... куда он от своего Сварта? И что остается?

Да ничего. Безнадега, которую скрашивают выпивки с раэном Ледесма, ну и визиты к некоторым сговорчивым дамам. А что такого?

Если его обвиняют, так пусть хоть за дело!

Но сейчас к дамам не хотелось, а вот выпить... за спиной в очередной раз взвился визг. Хавьер дошел до домика друга и постучал бронзовым молотком по медному диску. Тот отозвался приятным звоном.

— Иду, — раэн Ледесма себя ждать не заставил. — Хавьер? Рад видеть... проходи.

Выглядел Тьяго не слишком счастливым, что заставило Хавьера замешкаться.

— Я не ко времени?

— Проходи — проходи. В буфете бутылочка хорошего вина, на ярмарке прикупил, откроешь? И закуска в буфете, располагайся.

— А ты?

— А я сейчас дорешаю один пример, и присоединюсь к тебе. Буду жаловаться на жизнь, друг мой!

Хавьер поднял брови, но промолчал. Обычно-то он на жизнь жаловался, а Тьяго его еще и утешал. Раэн Ледесма был убежденным холостяком и до встречи с эссой т-Альего, а потом убедился еще больше. Такое бы счастье врагу подарить, а то и в океан скинуть — пусть морские твари перетравятся.

Теперь и Тьяго? Что у него такого случилось?

Хавьер пожал плечами и принялся разливать вино по бокалам. Закончит — сам расскажет.

Долго ждать приятеля не пришлось, минут пятнадцать. Потом Тьяго закончил подсчеты, и хлопнул рукой по стопке бумаги.

— Посмотрим, как ты это решишь!

— Хм? — поинтересовался Хавьер.

— Да... несправедливость, друг мой! Ужасная несправедливость!

— И в чем она заключается?

— В том, что самый блестящий математический ум, который я когда-либо наблюдал, самый великолепный, самый... боги, да будь она мужчиной, я бы в ногах валялся у ректора! Я бы до короля дошел! Но Каэтана Кордова — женщина.

Хавьер едва бокал не упустил.

Каэтана Кордова? Девочку он помнил. И покалеченных ей парней... математический ум, говорите? Она их не учебником по головам лупила, это точно.

Интересно...

— Говоришь, математический ум?

— Друг мой, Хавьер...

Из сказанного Хавьер понимал от силы каждое третье слово. Многочлены? Последовательности? Прогрессии?

Из всего изложенного Хавьер мог вспомнить... нет, все равно не мог. Скажем честно, образование у него было не идеальное. Так, нахватался. Но судя по словам Тьяго, девушка легко решала задачи, до которых сам раэн Ледесма до сих пор не дорос. Более того, ставила новые, выбирала какие-то темы...

И снова непонятные слова.

Дракон знает, что такое!

С другой стороны, девушка достаточно страшненькая, неудивительно, что умная. О чем Хавьер и сказал, чтобы хоть как-то поучаствовать в беседе.

— Страшненькая? — воззрился на него раэн Ледесма. — Не заметил... друг мой, это такая трагедия!

— Да, будь она мужчиной...

— Даже будь я эсом! Я смог бы сделать ей предложение — и работать вместе! А так... отец ее выдаст замуж за драконоголового недоумка... прости, друг мой, но ты же понимаешь...

Хавьер махнул рукой.

— Все в порядке, Тьяго. Нам не до науки, нам поводья в руки.

И разлил еще по одной.

— Вот! И такой талант угаснет!

Хавьер подумал, что действительно обидно. У девушки явно талант, если она смогла справиться с четырьмя взрослыми мужчинами. Ладно-ладно, с ним бы этот номер не прошел, но для эссы — не просто великолепно! Для эссы это восторг!

Но выбора в этом мире ни у кого нет. Когда тебе семнадцать, ты думаешь, что можешь изменить мир.

Когда тебя в два раза больше, ты понимаешь, что не можешь даже изменить свою жизнь. И это грустно.

— Выпьем, Тьяго. Пусть девочке повезет, и муж хотя бы не мешает ей с тобой переписываться.

— Ах, друг мой.... Замужество — гибель для творческой женщины. Там пойдут дети, заботы, вечеринки... и пропадет такой ум! Какое горе!

— Какое горе, — поддержал Хавьер.

И закусил колбасой. Ужина ему сегодня точно не перепадет. Хоть здесь перекусит.

Глава 5

На ярмарку я шла вот уже четвертый раз. Первый раз мы договорились с раэном Лутаро, второй и третий — его не было. Сегодня же...

Палатка была на месте.

И раэн, видимо, тоже. Но сколько ж мне ждать придется? Час или два?

У палатки раэна Мора стояла здоровущая очередь. Поэтому я решила для начала наведаться к кузнецу. Мне позарез нужны были полезные вещи для тренировок.

— Обруч? Эсса, но зачем?

Кузнец поднял брови, глядя на девушку.

Я кивнула, подтверждая свои слова. Еще и несколько серебряных монет выложила на прилавок.

— Обязательно, раэн. Пять штук... лучше — семь. С запасом. Мало ли, подарить потребуется.

— Допустим, полая металлическая трубка, заварить... или просто металлический прут. Но он же тяжелый, эсса? Кому такое нужно?

— Женщинам, раэн. Женщинам.

— Хорошо, эсса, — не стал спорить кузнец. А что ему? Клиент всегда прав, пока платит.

— А еще вот такие штучки. Гантели.

— Ган-тели, эсса?

Я кивнула. На зарядке я подсмотрела, с чем занимались парни. Это было близко к греческим гальтерес, а мне хотелось тюдоровский вариант. С ручкой. Хорошо бы еще со сменными дисками, но все сразу не получишь. А зачем?

И обруч, и гантели мне нужны были для девочек. Скакалки они уже освоили, мяч был, теперь надо было прокачивать разные группы мышц. А круг... круг — это полезно в принципе. Дома я его каждый день по полчаса крутила... ладно! Хотя бы раз в два дня!

— А еще браслеты. Потяжелее.

— Браслеты, эсса?

Тут я могла разъяснить ситуацию. Не сказать впрямую, что это утяжелители на руки и на ноги, чтобы мышцы прокачивались, но...

— У эсс бывают настойчивые поклонники. Которым только браслетом по зубам и разъяснишь.

Видимо, ситуация была достаточно обыденной.

— Эсса, могу предложить чуточку усложненный вариант, санторинский. Даже позолоченный.

Вариант мне понравился. Браслеты по типу тех, что используются для восточных танцев, тяжелые обручи, пара колец на пальцах, кольца соединены с браслетом цепочками. И кастет получается шикарный, если кулак сжать. Это же все не из алюминия склепано, а из бронзы! Носить тяжело, но результат будет.

— Согласна, раэн. Делаем!

Кузнец принял заказ, и отправился выполнять. А я решила навестить раэна Мору.

Меняла оказался на своем месте, и расплылся в улыбке.

— Эсса Кордова, рад вас видеть.

— И я тоже рада, раэн. Что с нашими делами?

— Договора я заключил. Изволите просмотреть?

— Изволю. Показывайте.

Увиденное меня порадовало.

Раэн Мора совершил почти чудо. Пусть на это ушел месяц, но в руках у меня были официальные свидетельства на изобретение. От гильдии кузнецов — и от гильдии кожевников.

В них было указано, что раэн Мора предоставил гильдии право на использование сумки на колесиках... кузнецам — основу, кожевникам сумку, за что и будет получать отчисления в размере десяти процентов от каждой проданной вещи. Так будет в течение пятидесяти лет. Потом отчисления прекратятся, но за пятьдесят лет... успеют снять сливочки.

С учетом того, что сумок предполагались многие тысячи, суммы тоже будут достойные.

Тут же прилагались документы на счет, на который будут поступать отчисления. Не такие уж тут средние века... хотя итальянские банкиры Возрождения и в двадцать первом веке не растерялись бы. Те еще акулы были.

— Это от гильдии кузнецов. А от кожевников?

Второй документ лег поверх первого.

Я прочитала. Подумала.

— Раэн Мора. Я понимаю, что все оформлено на вас. Но надеюсь на долгое сотрудничество.

Лутаро пожал плечами.

— Я не дурак, эсса. Эта задумка миллионы принесет. Еще одну такую предложите — и еще мои внуки безбедно жить будут. А я... глядишь, и управляющим в вашем поместье пристроюсь?

Я подняла брови.

— Раэн Лутаро. У меня слов нет, вы считаете меня — кем? Мне еще замуж выйти придется?

— Думаю, эсса, что через пару лет вы просто купите себе любой документ. И любого мужа. С такими деньгами.

— Почему вы не хотите меня обмануть и податься в бега? — прямо поинтересовалась я. С учетом местных законов я бы и права качать не смогла. Никто и слушать не стал бы.

— Потому что мне интересно, — честно ответил Лутаро. — Деньги... в них есть что-то магическое, вы не находите, эсса?

— Магическое? Да, пожалуй. Чем их больше, тем больше хочется. И тратятся они как-то странно, вроде бы только что было много — и уже нет ничего?

— А еще деньги очень хорошо проявляют внутреннюю сущность человека. И видно, кто добрый — кто злой. Кто готов для них на все, а кого и золотые реки свернуть с пути не заставят. Вам, эсса, деньги нужны. Но для вас они не цель, а средство.

— Да, согласна.

— Вот мне и интересно с вами поработать. Вы редкость.

И с этим не поспоришь. Думаю, тут попаданки стадами и рядами не бегают.

— А вы можете дать мне гарантии, что вы меня не обманете?

— Не могу. Так документы не оформишь. Но думаю, эсса, вы с этим справитесь. Мне даже интересно будет посмотреть, как именно.

Я покачала головой.

— Прямо сейчас я ничего сделать не смогу. Если вы захотите меня предать... нет, не смогу.

— А потом?

Я пожала плечами. И ощутила, как губы расплываются в недоброй улыбке.

Потом-потом...

Спорт — не клумба для маргариток, в нем выживают только росянки. Всех кусючих сортов и мастей. Такой гербарий — без газонокосилки и не подходи.

И мне стекло в кроссовки подбрасывали, и всякой дрянью белье намазать пытались, и в косметику химию подмешивали, и я в долгу не оставалась.

Не подобает? Надо быть благородной?

Так вот!

Благородной надо быть с тем, кто может оценить твое благородство. А если человек, которого ты пожалеешь, ударит тебя завтра в спину... на фиг!

Добить такое сразу! И не страдать!

— Потом? Жизнь длинная, дорога скользкая.

— Именно, эсса. Итак, с чем вы пришли ко мне на этот раз?

Я молча выложила на прилавок два рисунка.

Сумочка-клатч на цепочке. Сколько ж на эту дрянь денег тратится? Она же должна быть своя к каждому платью, черная, белая, со стразами...

И — магнитная застежка.

А что?

Пряжки здесь знают, защелки изобрели, а вот до магнитной застежки не додумались. Пришлось объяснить принцип действия, но раэн Лутаро схватил все мгновенно.

— Обычный магнит, эсса?

— Два магнита притягиваются. Два отталкиваются. Просто подберите подходящие, вот и все.

У меня в детстве таких магнитов штук десять было, не помню, куда они подевались. Но играть с ними было забавно.

— Эсса, это действительно золотое дно.

— Ну так работайте, раэн. Золото нам понадобится, — мурлыкнула я. И распрощалась.

Мне еще надо кучу всего полезного купить.

* * *

Я решительно вошла в палатку. Дозрела я до покупки пары приличных платьев. На всякий случай. Можно бы пошить, но где я тут найду хорошую портниху? И сколько это будет стоить?

Даешь лавку готового платья! Уж что-что, а подшить, прихватить или модернизировать платье я смогу и сама. Дайте только основу.

— Добрый день, раэша.

Пожилая женщина лет пятидесяти поклонилась мне.

— Добрый день, эсса.

— Раэша, скажите, какие платья у вас есть на меня?

— На вас, эсса?

— Раэша, мой гардероб безнадежно устарел. Это надо исправить.

Раэша посмотрела почти с испугом.

— Эсса, моя лавка торгует готовым платьем. Вряд ли вы найдете что-то достаточно изысканное...

Я только рукой махнула.

— Раэша, показывайте, что у вас есть моего размера. Там поговорим

Женщина вздохнула, и засновала по лавке.

На прилавок легли четыре платья. Одно — бежевое, которое мигом съело с меня все краски. Но ткань хорошая, фасон, опять же — под горло, закрытое, даже на вид теплое и уютное. Дома я бы его...

— У вас шали, шарфы есть?

— Есть, эсса.

— Давайте....

Я выхватила два шарфа из общей кучи. Один — алый, второй блекло-розовый, прокрашенный как-то пятнами, от перламутрового до фиолетового, и принялась перевивать их между собой.

— Иголка, нитка?

Получившийся пышный жгут лег на платье как раз по вырезу, свесился галстуком... я снова примерила и поглядела в зеркало.

— Отлично.

И краски на мордочке появились, и улыбка, и глаза заиграли — и шарф кажется не тряпкой старьевщика, а находкой художника. Смягчает алый и плавно переходит к бежевому... отлично!

Главное, шарфы легкие, газовые, их в карман можно спрятать. И выбирать — серая я мышь или не очень серая.

— Отлично, эсса! — высказалась раэша.

Я отложила вещи в сторону.

— Вот. И наверное... да, это...

Болотно-зеленое платье меня не скушало. Но и не сильно подчеркнуло прелесть организма. А чем бы его декорировать?

Нет, шаль — это не сюда. А вот болеро бы... нет такого? А и не надо. Если есть нитки и крючок, я и сама отлично его свяжу за пару дней. Еще бы бусин, перламутровых... есть? И толстая шелковая нить?

Вообще прекрасно.

Я прикупила и то, и другое. Свяжу болеро, и платье заиграет. И хватит с меня.

Я уж и уходить собралась... цвет просто ударил в глаза, бросился... такой небесно-голубой. Яркий, красочный, праздничный...

— Что это?

— Ох, эсса... неприличие сплошное!

— Да?

Я вытянула из груды одежды самое обычное платье-рубашку. Я такие носила с огромным удовольствием. Длина до колена, пуговицы по всей длине, натуральный шелк...

— Что в нем плохого?

— Эсса, неприлично ж...

— Сколько?

Уйти без этой прелести? Не смогу, не уговаривайте...

Неприличие обошлось в два серебряных доро. Ничего, деньги есть. Пока...

А впереди еще и украшения. Нужны сережки — не мыслю себя с непроколотыми ушами. Это Каэ, бедолага, щеголяла с одним колечком, как нищенка, а так-то надо. Серьги, цепочку на шею — одну. И на руку браслет. Нет, это не сорочий инстинкт, это — статус. Увы...

И еще белье.

Почему тут до сих пор нет лифчиков, только корсеты? Но идеи я подавать не стану. С меня хватает и того, что Каэтане — ее телу — никакой корсет не нужен. Так что мир пока поживет без открытий. До патентного права.

А в платье я буду ходить у себя в комнате. Имею право.

И в шортах.

Кому какое дело, что до обрезания они были панталонами?