Зимний крокус

— Да боги с ним, с моим талантом, — сказал я. — Я тоже эгоист, Йэгге... Потому что... не жалею, что вырубился. Зато я услышал... что моё отсутствие может разбить твой мир. Услышал, что нужен тебе.

— Тебе недоставало этого, да? — Айдесс был серьезен, как... как не знаю что. И ответил на свой вопрос сам и сразу:

— Да. Недоставало. Я не слишком щедр со своими друзьями — наверное, поэтому у меня их не очень много. Прости, Фес. И кстати... как ты себя чувствуешь? Думаю, что стоит позвать Дифрэ обратно, пусть посмотрит, что тут у тебя и как...

— Да ничего... — я хотел приподняться на локтях, но почему-то не вышло. — Побудь ещё тут со мной... Только...сними, пожалуйста, это с руки... а то я уж и не чувствую их почти.

— А, да. Но именно поэтому и нужно кого-то позвать. Я пока еще никому ничего снять не могу, — Йэг посмотрел на свои руки и начал вставать. — Сейчас, Фес. Придет Дифрэ и все сделает.

— Прости... Я не соображаю ничего... Не двигайся, Йэг! Я вообще... не знаю, как ты дошел сюда...

— Стеная и охая, — буркнул принц, поставив себя, наконец, на ноги. — Знаешь, как хорошо мне сейчас охается? Ох... ни у кого так не получится. Черт, как же я хочу в море... С тобой, с Олэ, на "Тени Полуночи" уйти в открытое море и пить вино. И песни петь... Так ведь не дадут. Лежи тихо, дружище! Не дергайся. Сейчас лекаря позову. Не дергайся, говорю тебе! А то в море не возьму!

Дурак я... если бы не забыл на миг, что руки у Йэгге ранены и не действуют, не сказал бы про жгут! Лучше бы посидел он тут со мной, ведь еле же стоит!

Жгут-то закрутили мне на совесть, ну не отвалились бы чай руки...

— Фрохтэ! — попытался крикнуть я. Ведь наверняка ж он тут рядом. Некуда ему деться.

А Айдесс открыл дверь и позвал:

— Олэ! Позови, пожалуйста, Дифрэ — Фес очнулся!

Они ворвались одновременно, Холлэ и Фрохтэ. На мгновение я даже увидел мальчишку Тёра, но судя по всему, именно ему было дано задание привести целителя.

Холлэ сразу усадила принца обратно в кресло, очень быстро, ловко и неощутимо. И вот он уже сидит, а девушка... я даже не знаю, как это назвать. Она обвилась вокруг него, как стебелек вьюнка... и одновременно почти не прикасалась. Как это возможно?! На мгновение ладошка на его локте... ее локон на плече Айдесса... отчаянная улыбка... она же кричала, Холлэ... только беззвучно.

"Я не смогла бы жить без тебя! Не отпущу..." — вот каков был этот безмолвный крик. Это длилось всего лишь мгновение, а потом Холлэ сказала:

— Фес... какой же ты молодец. Айдесс ругал тебя? — она еле слышно прикоснулась к его руке. — Правильно ругал... мне даже представить страшно, что было бы, если бы ты... но ведь ты спас его. Именно ты, Фес! Ты вспомнил и догадался... и всё сделал как надо. Спасибо тебе, милый... и прости, что я так называю тебя... простите вы оба.

Она улыбалась, а долго сдерживаемые слезы вылились из глаз, и Холлэ быстро смахнула их.

Тем временем Фрохтэ, молча и деловито, снимал с моих рук жгуты — мне было достаточно лишь протянуть ему свою конечность. Что значит воин! Опыт есть опыт.

— И ничего я не ругал, — пробурчал вдруг засмущавшийся кёорфюрст. — Не было такого. И вообще... может, нам пож... пожевать чего-нибудь? А? Кто-то в гости приглашал, рыбой угощать собирался...

И он с лукавой нежностью поглядел на девушку.

— А я вот хочу не пожевать, а пожрать! — радостно провозгласил я, вдруг поняв, что это правда. — Да простят меня окружающие и ты... Холлэ... дорогая моя ирстэ Холлэ. Ты ведь простишь? И накормишь остатками непутевого меня?

Кажется, я был пьян... только вот не знаю чем. Полетом над собственным телом? Успехом? Радостью, что смог — я! Ничего толком не умеющий! — вытащить друга? Или это от потери крови?

— Рад тому, что слышу, — в дверях показался целитель, впрочем, он был как всегда нетороплив. — Вы и в самом деле везунчик, Ваше Сиятельство... и если у вас проснулся аппетит, то ничего и желать более не надо. А как вы, Ваше Высочество? Не могу не сказать, что всё-таки зря вы встали...

Холлэ и мне решила уделить своей плещущей через край нежности: на мгновение покинув Йэга, она, как маленького, погладила меня по голове, и мне захотелось мурлыкнуть и прижаться щекой... Стоп! Ещё не хватало тут заставлять дергаться друга.

Айдесс усмехнулся, взглянув на нас, и повернулся к лекарю.

— Может, и зря, орсэ Дифрэ. Может, и зря... А может быть, и в самый раз. Я так ко второму варианту склоняюсь. В любом случае мне пора заняться делами, что я и намерен сделать. Например, поговорить с нашими "воронятами"...

— Дружище... — тихо позвал я. — А твой разговор секретный? Потому что мне не хотелось бы, чтобы ты отсюда уходил... Я слишком рад видеть тебя живым и активным. Но вставать тебе лучше не надо пока. Правда, уважаемый Дифрэ?

— Пожалуй, — вздохнул тот, явно осознавая, что уже теперь-то принц вряд ли станет кого-то слушаться. — С другой стороны, Вам, Ваше Сиятельство, я вообще покой прописывал. Какой может быть покой, если эта комната превратится стараниями Его Высочества в проходной двор?

Йэгге ухмыльнулся, но промолчал.

— Я не хочу покой! — жалобно воскликнул я.

— А кто тебя спросит? — заговорщицки вздохнул Йэгге.

— Фрохтэ, дорогой, — распоряжалась Холлэ, — пожалуйста, пусть принесут носилки. Кое-кому не стоит больше разгуливать. Я распоряжусь, чтобы принесли еду... И сюда, и тебе, — она опять нежно прикоснулась к принцу. Казалось, что ей это просто нужно, как нужна вода высохшему растению. — И рыбки... Я сама выберу, — это было сказано, как сохраняемый секрет. — Фес, я скоро приду... зайду к тебе...

— Можно, я посижу с вами? — вдруг хмуро и басовито прозвучало из угла, где неслышно нарисовался Тёрнед.

— Конечно, — обрадовался я, — садись!

Мальчик протиснулся бочком и сел на маленькую скамейку у кровати, предназначенную скорее для ног. Но, похоже, ему на ней было даже уютнее, — он сжался в комочек и уставился на меня исподлобья.

Тем временем началась суета — пришли слуги с носилками, слуги со столом, слуги с подносами... Как они не столкнулись? Унесли Йэгге, который кинул мне комически-жалобный взгляд и тихо сказал "Не прощаюсь!"... На столе расставили еду. Пахло одуряюще! Я даже не понимал, чем. Похоже, перемешалось несколько блюд сразу...

— Вам помочь с едой? — тихо спросил парень, когда все ушли, и в комнате наконец стихло...

— Помоги, пожалуйста, — согласился я. Даже не потому, что не владел руками. Уж кое-как я бы смог, правда, повязки испачкались бы. Но руки уже кое-как отошли: они бесперывно ныли, но на подвижность это не влияло.

Дело было в другом. Мне показалось, что мальчику это нужно. Он чувствовал себя неприкаянным — а ведь его вину ещё не забыли! Я и сам, когда приехал, честно говоря, в первый момент, когда увидел Айдесса, с огромным удовольствием выпорол бы этого мажонка!

Но злость погасла, и сейчас мне было его жаль.

Он завозился с посудой, потом спросил:

— Вам чего больше хочется? Тут есть рыба, и паштет вот еще... Баранина по-пайжарски... кажется. Даже кашу принесли — вдруг захотите? С маслом...

— Всё хочу! — с энтузиазмом отозвался я. — Ну наверно... баранинки сначала.

Тем более, подумал я, она жирная и с овощами — я один точно всё перепачкаю.

— И сам тоже кушай. Мне кажется, тут как раз на двоих, не меньше...

— Я ел недавно. И баранину не люблю.

Тёрнед положил в красивую серо-золотистую мисочку баранины, подумав, добавил туда подливы с морковью и черносливом, вооружился куском хлеба и устроился рядом со мной, приготовившись меня кормить.

— Я уже почти научился кормить, — проинформировал он меня. — Кажется, я всю эту неделю последнюю то и дело чему-то учусь...

— Так это же хорошо! Ну и как, получается... учиться? — спросил я, откусывая толстый ломоть домашнего хлеба.

— По-всякому, — он чуть пожал плечами. — Управлять воздухом — нет, не получилось. То есть... сначала казалось, что вышло, а потом... Зато я вроде бы научился править судном в шторм... И еще — стоять рядом, — тут Тёрнед чуть вздрогнул. — Кормить вот еще учусь — вроде неплохо выходит... Бояться научился еще. И кашу варить. Мне Олэ показала — ничего сложного.

— Кашу?! — удивился я. Мне было показалось, что парень очень горд, и подобное занятие будет считать типично женским. — Молодец! А у меня каша плохо получается. Всегда комками.... Мне ее перемешивать лень... А вот стоять рядом... иногда, наверное, это самое трудное.

Тёрнед помолчал, потом, отправляя мне в рот очередную порцию баранины с подливой, произнес:

— Это — единственное, чем я горжусь. Что он позволил... А Вы... я думал, что Вы — Певец... а Вы — целитель.

— Да какой я целитель! — вздохнул я. — Я даже и не очень маг. Меньше, чем ты, если быть откровенным... Просто я последние два года много читал. А на самом деле я действительно всего лишь певец... Позволил... ты имеешь в виду — Йэгге... Его Высочество то есть?

Тёрнед угрюмо кивнул.

— Он мне велел называть его по имени. Я тогда не знал, что он — кёорфюрст. Теперь вот знаю, и называть его по имени — трудно... Но он ведь не менял своего решения. Так что в глаза — Йэгге, а так просто — Его Высочество. А позволил... я не очень точно выразился. Он сказал, что если я не боюсь, то могу встать рядом с ним. Я видел, как он... как ураган его...

Голос мальчишки дрогнул и умолк.

— Как ураган... что? — жестко спросил я. — А ведь я так и не знаю ничего толком! Но знаешь, Тёр... я почувствовал, когда ему... стало плохо. Потому и приехал...

Я не сказал, что пару раз в дороге мы становилось страшно: не доеду... Не застану. Что я ругал себя последними словами и не желал верить, и молился, чтобы всё это было ошибкой... просто ни на чем не основанным страхом нервного глупого барда.

— Ох, это хорошо, что приехали! — совершенно искренне выдохнул парень. — А ураган... если честно, я не знаю, что там происходило. Просто не понял ничего. Но выглядело это, как будто ураган его жрал. Начал с рук и ими же ограничился. Очень страшно.

— Ох, — повторил я, — как хорошо, что я запустил ещё и регенерацию... Значит, Йэгге? А он такой... просто не все это знают.. некоторые его боятся. Хотя тебе как раз вроде и есть за что, — тихонько пробормотал я.

В глазах мальчишки мелькнула усмешка.

— А я и боюсь. Я же сказал, что научился. Только я не его боюсь. Он уже сто раз мог "воронятам" сказать, что это мой ураган его покромсал. Но не сказал. Мне слабо верится, что он просто сил набирается для этого... Я другого боюсь.

— А чего же? — живо подхватил я. — Нет, не будет он тебя сдавать... конечно, не будет. Ведь он, считай, уже наказал тебя... так же, как наказывали его самого.

— Да, я уже понял. Я же говорю, что не боюсь его. Я боюсь, что когда... то есть если... до казни дойдет, я... сломаюсь.

Он снова отправил мне в рот невероятно вкусное мясо и не очень внятно пояснил:

— Ожидания боюсь больше, чем...

Боги! Так бедный парень до сих пор не знает, что с ним будет. Формально он виноват, но... ведь не было же умысла! И вообще он ещё ребенок.

— Тёр, не будет никакой казни. Думаю, что не будет, — сказал я. — Ведь ты же не злоумышлял, не планировал принести вред Его высочеству? Штраф, конечно, большой, могут наложить... и поручить тебя, скорее всего, моему отцу. От мамы с папой точно оторвут, это скорее всего. Учить будут. Я ведь тоже за тебя поручусь. Без тебя ничего бы у меня не вышло, ты же сделал всё как надо! И силы много дал!

Он чуть дернул плечом.

— Это решать Его Величеству Фюрсту. Так сказал Его Светлость. Ну и... в любом случае спасибо. Что готовы поручиться. Хотите паштета? Или Вам еще баранины положить?

— Давай мне рыбки. А то вон Йэгге пообещали какой-то необыкновенной рыбы, и мне тоже захотелось... И знаешь что? Глотни-ка со мной вон того... там разбавленное вино, как я понимаю. Мы ведь с тобой тоже... стояли рядом.

Он неуверенно улыбнулся.

— Мама мне еще не позволяет вино пить. Мама вообще мало чего мне позволяет.

Тёрнед, вопреки сказанному, налил вина в бокал и в стакан, предназначенный, видимо, для молока (молоко тут тоже было, в полупрозрачном кувшине) и сказал:

— А я правда Вам помог? Вы у меня не очень-то много сил взяли... или мои не годились, да?

— Конечно, годились! Еще как! Но я же не мог тебя вычерпывать... Ты и так много дал.

— И Вы вычерпали себя, — вздохнул Тёрнед. — А зря. У меня их много, сил... только я ничего не умею. Взяли бы — может, не потерялись бы потом. Мне Дифрэ сказал, что Вы оторвались и потерялись. И вернуться не можете. А как, кстати, вернуться получилось? Или это секрет?

— А я не знаю, дружок... — честно сказал я. — Йэгге здесь был... сказал, чтобы я не смел умирать... что ему очень плохо будет без меня... а целитель говорил про якорь. А я понял, что якорь — это он, Айдесс! И уставился на него изо всех сил... Я ведь не терялся никуда. Рядом был. Видел всех... и свое тело тоже.

— Якорь... Какой же он якорь? — Тёрнед раздумчиво хмыкнул. — Он не якорь, он — парус. А Вы... Вы — мачта. Вот. Парус держится на мачте, так что все правильно.

— Парус? — повторил я. — Якорь-то... это я знаешь что имел в виду? Что я цепляюсь за него... хватаюсь, и он меня вытаскивает. Он крепкий парус, Тёр...

— А он, выходит, за Вас цепляется. Вы, значит, тоже якорь, да?

— Всё может быть... Со стороны виднее. Ладно... Давай... выпьем за него. За парус и ветер... за моего друга.

Эпилог

Фесса Роггери — Холлэ Линдергрэд,

два месяца и десять дней спустя

Дорогая Холлэ!

В письме гораздо проще называть тебя так. Потому что когда я вижу вас вместе, то так и тянет произнести "фюрстейе". Хотя формально ты и не стала ещё ею. А ведь Айдесс слушается тебя — замечала?

А самое главное, что ты никогда не воспользуешься этим во вред. Это я понял быстро.

И вообще никогда не воспользуешься этим — для себя, потому что любишь его больше жизни.

Но я Йэгге не завидую. Хотя есть чему, видят боги! Просто — заслужил он счастье, потому что он — настоящий. Настоящий друг и правитель настоящий, и талант, но самое главное — он добрый.

А даже такой пустоголовый и восторженный бард, как я, не может некоторые вещи говорить вслух. Писать — оно как-то способнее. Да и... чай, не в знойной Пайжаре живем, там у них всё не в меру, и любовь и ненависть, и всё наружу, и всё напоказ.

Мне же сейчас именно что хочется признаться вам обоим, что я вас люблю. Просто... вот так... вслух же не скажешь! Я и невесте своей, если появится когда-нибудь, не знаю, смогу ли сказать — скорее всего, спою, это проще!

А ещё передай Айдессу, что не забуду я никогда тех слов, что сказал он мне тогда... когда был я не в себе. То есть отдельно от тела. Даже ради них стоило рискнуть, не говоря уж обо всем остальном.

А знаете, друзья мои — я продолжаю изучение магии. И в первую очередь целительской. Раз уж есть во мне немного силы, то надо уметь применить ее как следует. Вдруг опять пригодится?! Или нет, не так. Быть может, если я буду уметь хорошо лечить... ну хотя бы в меру способностей своих, оно как раз и не понадобится? И дорогие мне люди не будут в этом нуждаться?