Незабудка

— Я хочу извиниться и сказать что-то очень важное.

Ледовская заметила на ступеньках Женю с Лешей. Удовлетворенно улыбнулась. Притворяясь взволнованной, произнесла:

— Я тебя проверяла. Была с другими, хотела вызвать твою ревность. Больше так делать не буду. Давай попробуем все сначала.

— Не морочь мне и себе голову. — Александра не покидало чувство, что одноклассница играет с ним. Он не понимал, зачем Лариса это делает.

— Скажи это, глядя на меня. — Девушка кокетливо улыбалась, но глаза смотрели холодно.

— Ты мне не нужна, — медленно произнес юноша, чувствуя себя глупо.

— Тогда поцелуй на прощание. Иначе я сейчас устрою скандал! Придумаю что-нибудь, ты меня знаешь.

Толпа молодых людей на ступеньках клуба с любопытством смотрела в их сторону.

— Я начинаю кричать, — пригрозила Лариса, набирая воздух в легкие.

Он наклонился и хотел поцеловать ее в щеку.

"Нужно уйти от этой подвыпившей дуры".

Девушка опередила. Ее руки обхватили шею парня, губы прижались к его рту. В толпе одобрительно засвистели. Лукьянову стало противно: он догадался, зачем ей этот поцелуй. Женя обязательно напишет подруге, и Лариса это знала. Разжал ее руки и глянул в довольное лицо.

— Как последний лох попался. Да ты мастер интриг! — зло бросил он.

— Теперь объясняйся со своей Танечкой. Хотя она может уже нашла себе другого парня. — Ледовская засмеялась и пошла в клуб.

* * *

На перемене, как только учитель вышел из класса, Сашка подошел к Тане, но ни слова не успел произнести. Подбежавшая к ним Лариса громко объявила:

— Ребята, внимание! Историческая встреча, похлопаем.

Лукьянов был готов убить ее. Он не хотел превращать их встречу в потеху для всего класса. Поэтому только спросил:

— Когда ты приехала?

— Вчера, — коротко ответила девушка.

— Увидимся позже, — и, обернувшись к Чернову, стоящему позади него предложил: — Выйдем. Покурим.

"И это все, что хотел ей сказать Сашка? За пять месяцев разлуки?"

И тут в ее голове прозвучал голос деда:

— Смотри сердцем, не глазами, они бывают слепыми.

Таня улыбнулась. Лукьянов так сжимал кулаки, что побелели косточки на пальцах. А на горле бешено пульсировала жилка. И он не курит — совсем.

До конца уроков они больше не разговаривали. Сашка первым вышел из класса, а Таню задержала учительница:

— Васильева, останься. Проверим, не отстала ли ты от программы? До экзаменов осталось мало времени. Сможешь ли догнать свой класс?

Она объяснила и показала свои тетради. Удовлетворенная учительница отпустила ее домой.

На тополиной аллее, возле школы, ее ждал Лукьянов. Ему показалось, что прошла целая вечность, прежде чем девушка появилась в дверном проеме. Счастливая улыбка при виде него озарила ее похудевшее, грустное лицо. С каждой пройденной ступенькой Таня все ближе приближалась к нему. От волнения и радости сердце колотилось в груди.

— Наконец, ты вернулась. Я очень скучал! Если Женька что-то написала тебе, то это...

— Не правда, — продолжила за него девушка. — Не нужно объяснять. Я тебе верю.

"Я забыла, какие у него красивые глаза. Синие, как летнее небо", — промелькнуло в голове.

— Мне нужно столько тебе сказать. — Юноша шагнул к ней ближе и севшим от переживания голосом произнес: — Даже не знаю с чего начать...

— Я знаю, с чего начать...

Из-за угла школы показалась Лариса со своими верными подружками. За ними следом шли Чернов и Леша Саченко.

— Мы уж думали, не дождемся вас. Надоело прятаться за спортзалом. — Одноклассники остановились в двух шагах от них. Ледовская развернула какой-то листок бумаги.

— Что вы здесь делаете? — Лицо Лукьянова побелело от ярости.

— Хотим открыть тебе глаза на то, что на самом деле представляет собой наша скромница Танечка. — Лариса разгладила листок рукой и начала с чувством, громко читать:

"Милая, хорошая моя девочка! Теперь я могу назвать тебя так. Ты уезжаешь от меня. Я чувствую, что это навсегда. Ты никогда не будешь со мной, но знай, если тебе понадобится моя помощь, только позови и я приеду. Помни: есть человек, который любит тебя больше всего на свете. Так больно. Так больно прощаться с тобой. Мир слишком несправедлив!" Юрий.

Сашка непонимающе посмотрел на Таню. Увидел ее побледневшее лицо.

— Тебя родители не учили, что читать чужие письма нельзя? — Она спокойно подошла к Ледовской. Взяла из ее рук прощальное письмо Юры. Аккуратно сложила листок вчетверо и засунула в карман куртки. Посмотрела на интриганку презрительно.

— Ты рылась в моей сумке?

Тогда в поезде, прочитав письмо, она положила его во внутренний карман школьной сумки и забыла его там.

— Ничего не рылась, а искала ручку. И нечаянно нашла какой-то листок, — стала оправдываться Лариса.

На самом деле она хотела подложить однокласснице в сумку свою записку о выдуманных похождениях Лукьянова и, действительно, нечаянно обнаружила это письмо. Она не ожидала такого подарка от Васильевой.

— Теперь тебе, Сашенька, ясно? Наша золушка времени даром не теряла. Чужому человеку такое не пишут. Парень здесь, парень там. В тихом омуте черти водятся, — злорадствовала Ледовская. — Ты пощупай, рожки на голове не выросли?

Таня не видела никого. Смотрела только на Сашку. Его лицо, вмиг ставшее чужим и злым, пугало ее. Она уже поняла: он не станет слушать объяснений. И все же решилась:

— Это написал очень хороший человек. Он мне просто друг. И никогда не был чем-то большим для меня.

— Господи, какая лапша на уши... — начала Лариса.

— Заткнись! Тебе вообще, какое до этого дело? Развлеклись? Повеселились? Ты, Чернов, для чего остался? Интересно понаблюдать? — Лукьянов, отодвинув его в сторону, прошел сквозь толпу. Не глядя на Таню, пошел прочь.

Он уходил. А она понимала: Ледовская правильно рассчитала, собрав одноклассников, как свидетелей его унижения. Лариса больно задела самолюбие парня, зная его независимый гордый характер, и что он не переносит насмешек.

Девушка медленно переводила взгляд. Она смотрела в глаза своих одноклассников. Подружки Ларисы не скрывали удовольствия от разыгранной их кумиром сценки. Чернову было неловко. Леша покраснел, как рак. Лариса прятала глаза.

— Ты хоть понимаешь, всю низость своего поступка? — Таня пыталась увидеть в ее лице хоть каплю раскаяния.

Ледовская сердито глянула на нее.

— Ой, только не надо красивых слов. Идиотов здесь нет.

— Правда. Метать бисер перед свиньями, что это я.

Она шла по школьной аллее и спиной чувствовала их недовольство. Визгливый голос Ларисы, обиженной "свиньи" преследовал девушку до самого поворота на дорогу.

"Ну не дурак же, в самом деле, Лукьянов. Объясню ему все, когда чуть поостынет", — подумала Таня.

Сердце подсказывало: Сашка привык во всем быть первым. Он болезненно самолюбив, упрям и по-мальчишески обидчив. Ей будет трудно достучаться до него.

"Я люблю его", — осознала она это твердо и ясно. Душа ее разрывалась от боли и предчувствия. Все кончено!

* * *

"Убил бы, — Сашка шел, не разбирая дороги, — задушил бы собственными руками".

Он представлял Ларису и придумывал ей разные способы казни.

"И Валера, друг называется. А Таня, какова, я тебе верю, говорит. Еще бы не верила. Я думал, она особенная. Не такая, как моя мама, как Лариса и остальные лгуньи".

Ревность туманила его мозг и черной змеей заползала в сердце. Каждая строчка письма врезалась ему в память. "Как же надо довести парня, чтобы он написал такое. А, может, это мужик? Уж больно взрослые слова".

* * *

Таня металась по квартире. Начала убирать — бросила. Стала делать уроки — не могла сосредоточиться. Взяла на руки брата. Качая, стала рассказывать, как трудно людям понимать друг друга. Малыш пускал пузыри и таращил удивленные глаза.

— Мама, я прогуляюсь по улице. — Она не могла долго находиться в доме. Воздух не вливался в легкие.

— Купишь в магазине молока и что-нибудь к чаю. — Мать вытерла мокрые руки и забрала у нее Ваню. Ты сильно изменилась.

Весна на Кубани началась рано. Во всех палисадниках начали желтеть нарциссы. Любопытные пролески синими искрами мелькали среди ярких первоцветов.

Из переулка показался Чернов и пошел рядом.

— Послушай, извини, глупо получилось.

Ей было неприятно смотреть на него

— Вернее сказать, подло.

— Лариса сказала — это твое любовное письмо парню.

— И вы два часа ждали спектакля. Режиссером, как всегда, выступила Ледовская.

Она ускорила шаг, пытаясь уйти от одноклассника.

— Я же извинился. — Он сорвал у забора нарцисс. — Лучшее дамам. — Чернов шутливо поклонился.

Лукьянов притормозил мотоцикл около них, но смотрел только на Таню.

— Ты не теряешь времени даром.

В душе у девушки затеплилась надежда на примирение.

— Валера, ты не мог бы оставить нас одних. Мне нужно поговорить с Сашей.

— Мне с тобой не о чем разговаривать. — Лукьянов презрительно дернул плечом и скривил губы. — Я не хочу тебя больше знать.

Она не верила, что не может пробиться к его сердцу.

— Пожалуйста, выслушай!

— Пошла ты! — грубо оборвал он ее и выругался матом.

Девушка отшатнулась, как от удара. И без того бледное лицо стало совершенно белым. Задержала на нем взгляд, всматриваясь в искаженные гневом черты любимого лица. Душа медленно каменела. Таня пошла по улице, стараясь не заплакать. Осанка не подвела, спина осталась прямой и ровной.

— Нет, ну ты придурок, а если и впрямь зря обидел? Трудно было выслушать? — Валера покрутил пальцем у виска. — Или она не нужна тебе?

Сашка завел мотоцикл.

— Нет.

— А мне новая Васильева понравилась. Я, пожалуй, приударю за ней. — Ехидно улыбнулся Чернов.

Рев мотора заглушил его последние слова. Со странным, недобрым выражением лица он посмотрел вслед Лукьянову.

"Никогда не прощу, что он о себе возомнил! — Слезы не удалось удержать, они катились по щекам. Почему ее угораздило влюбиться в этого заносчивого идиота? Какое глупое у нее сердце! Юра добрый, хороший, а оно хоть бы дрогнуло. А для этого себялюбца, готово выпрыгнуть из груди. Так больно!"

Из открытого окна дома, мимо которого она проходила, звучал голос Высоцкого:

Но многих, захлебнувшихся любовью,

Не докричишься — сколько ни зови,

Им счет ведут молва и пустословье,

Но этот счет замешан на крови.

А мы поставим свечи в изголовье

Погибшим от невиданной любви...

Девушка остановилась за полураспустившимся кустом сирени и стала слушать песню.

"Таких погибших дурочек, пруд пруди. Только от этого не легче. Своя боль всегда больнее".

— Кто это тут рыдает? — раздался голос из-за куста. Зашелестели раздвигаемые ветки сирени, и показалось знакомое лицо.

— Таня, это ты? Я тебя разыскивал, а ты как в воду канула. И вот теперь проливаешь слезы у моего дома. — Олег с улыбкой рассматривал девушку. — Тебя кто-то обидел?

Она сразу узнала своего спасителя со школьной дискотеки. Заставила себя успокоиться. Руками вытерла мокрые щеки, криво улыбнулась.

— Ничего страшного, потеряла кое-что. Вечно нет носового платка, когда он нужен.

— Видно большая потеря. Так оплакивала. — Юноша участливо заглянул ей в глаза.

— Может и большая потеря для меня, но слез не стоит. — Девушка по-детски шмыгнула носом. И уже спокойнее спросила: — Ты окончил институт? Работаешь?

— На оба твоих вопроса ответ — да. — Он оглядел ее с нескрываемым интересом. — Зря искал девушку с косой? Где вы были мадам все это время?

— Уезжала на Украину, к дедушке, — голос дрогнул. Слезы снова заблестели на глазах.

— Что-то не ладится у нас разговор, тяжелые воспоминания о поездке? — Лицо юноши погрустнело.

— Да... Умер дедушка, — прошептала Таня и неожиданно для себя снова горько заплакала.

"Нужно остановиться. Рыдает перед малознакомым парнем, как ненормальная, что это с ней происходит?"

Больно, до крови, закусила губы. Руки сжала в кулаки и, закрыв глаза, стала считать до десяти. Неимоверными усилиями удалось подавить слезы.

— Ну и что это было? Боишься плакать, а может, не надо сдерживаться? Расскажи, что произошло? — Олег подтянулся, перепрыгнул через невысокий забор. Усадил ее на лавочку. Вытащил из кармана носовой платок, сунул ей в руку.

— Почему ты оказалась на Украине в разгар учебного года?

Она всегда была скрытной, замкнутой натурой, о своих переживаниях не любила рассказывать ни матери, ни подруге, а тут почти незнакомому парню выложила все. Да еще вдоволь поплакала у него на груди, всхлипывая и вытирая нос его платком.

— Если я сейчас скажу: тебе нужно время. Только оно лекарь. Правда, такой медлительный лекарь. Вряд ли тебя утешат слова, что все пройдет. Сейчас ты до своего Лукьянова не достучишься. Судя по твоему рассказу, он очень упертый. А я, Таня, большой дурак, придется теперь служить в качестве друга. Сам себе дорожку перебежал. Ты мне очень понравилась.

Олег увидел, что девушка насторожилась. Поспешил успокоить ее:

— Не бойся, никакого ухаживания, только друзья.

"Значит, не настолько понравилась, если легко отступаюсь", — подумал он.

Олег пригладил ее волосы, дунул в лицо, осушая мокрые щеки.

— Держись, казак, атаманом будешь. Нужно тебя отвлечь. Давай в субботу поедем вместе на конеферму. Посмотришь на лошадей, покатаешься. Поедим ухи, если рыбу поймаем, — улыбнулся юноша. — Не волнуйся, больше никаких расспросов. Все оставляем здесь и сейчас. — Он изобразил руками, будто собирает всю ее боль в комок и закапывает в землю под куст сирени.

Тане было немного стыдно за свою исповедь перед Олегом, но ей и впрямь стало легче. Она по-философски рассудила: ничего уже не исправить и нужно принять все как есть.

На следующий день ученики, наслышанные о разоблачении коварной Васильевой, с любопытством наблюдали за Лукьяновым и Таней. К их разочарованию, ничего не происходило. Сашка общался с друзьями как обычно. В сторону девушки не взглянул ни разу. Таня в отсутствии Жени сидела за столом одна. На перемене к ней подошли сестры-близняшки и стали рассказывать смешные случаи, произошедшие с ними на каникулах. Она была им благодарна: девушки отвлекали от нее внимание. Ковалева Маша обратилась за помощью в написании реферата, зная, как легко, Таня пишет сочинения. Поддержка девочек удивила ее. Не такой уж безнадежный у них класс, как оказалось. Или она, привыкшая полагаться только на себя, замечала одни недостатки. Подошел Леша Саченко, извинился за свое молчаливое участие во вчерашнем действе. Передал просьбу Жени, чтобы подруга пришла к ней в больницу. Только Чернов портил девушке настроение. На переменах подсаживался к ней и болтал о всякой чепухе, пытаясь рассмешить. От его шуток оставалось ощущение не искренности и нарочитости. Непривычно тихая Лариса не затрагивала ее. Позвав Валерия, она что-то тихо сказала ему. Тот отмахнулся и снова подсел к Тане.