— Пришлось сдержать себя. Знаю это глупо. Но моя драка с ними сделала бы все бессмысленным окончательно. Пусть они отвергают меня, но я все равно пойду за ними.
— Пойдешь за ними после того как они втоптали тебя в грязь? Ты и вправду жалок, просто ничтожен!
— Я не могу сказать 'нет' тому ужасу, что наполняет меня.
— Можешь, просто боишься. Боишься признать, что где-то в глубине хочешь просто жить, как и все вокруг. Спасаешься ложью. Убеждаешь себя в том, что ты жуткая тварь только чтобы вздохнуть спокойно? Так и собираешься всю жизнь корчить из себя тварь Тьмы, тщетно таскаться за ними думая, что однажды удостоишься права стать одним из них? Но нет. Тьма так и будет вытирать об тебя ноги. Запомни: никто тебе не поможет, если ты сам не начнешь себе помогать. Фиг знает, что я сейчас сказала, но думаю, ты меня понял. Во Тьме нет ничего кроме разрушения, пустоты и погибели. Отворачиваясь от живых, ты сам обрекаешь себя. Думаешь, ты наполняешь себя смыслом? Нет. Ты становишься бессмысленным для всех. Хотелось бы пожалеть тебя, но да не за что.
— В этот решающий час я должен сделать что должен, — тяжело дыша, выдавил из себя Ортопс. — Я ненавижу артэонов!
— Оставь весь этот бред для того кто тебя не знает. Немощный и жалкий уродец! — смеялась над ним Морагта.
— Немощный?! — рассвирепел Ортопс. Скрепя своим потрескавшимся стеклом он с трудом поднялся с земли. Морагта совсем не испугавшись, смотрела на него совершенно спокойно, даже, наоборот, с улыбкой. Силой, делая каждый вдох, в своем осыпающемся стеклом костюме, с трудом делая каждый шаг, он подошел к Морагте ближе. — Я покажу тебе, что я не немощный! — прокричал он, после демонстративно вытянув одну свою руку вперед и в районе локтя крепко схватив ее другой. Сжал крепко, так что затрещало его стекло.
— Эй, успокойся ты сумасшедший... — все, что успела сказать Морагта, прежде чем Ортопс сам себе сломал руку, издав протяжный болезненный крик. Морагта поражаясь, смотрела на него как на дурака. Его мертвое лицо задрожало от невыносимой боли, покрывающее тело стекло новыми кусками осыпалось на землю. Он, тяжело дыша, смотрел на свою бездвижно повисшую руку. Боль как он говорил, всегда отчищала его разум, ею он отгораживал себя от живых. Сломав себе руку, обезумив от боли, спустя секунды он задышал ровно, его глаза закрылись, в его хаотичный внутренний мир пришел порядок. Открыв глаза, он смотрел на мир уже только как чудовище.
— Я есть СЕМЯ БЕЗУМИЯ! — безумно глядя на Морагту прорычал он.
— Ну и дурак! — все потешалась она над ним.
'Весь гнев и вся ненависть, что накопились в людях юга, воплотившись в легионе людей-волков потоком хлынули, чтобы снести артэонский север', — как потом об этих событиях напишет один из летописцев. Первородный оборотень ведет свой легион к стенам Армидеи. В грядущей битве помощь ему окажут девять Рыцарей Тьмы. В этот час Тьма в Преферии обрела настоящую армию, цель которой вся артэонская Арвлада. Но начнется все с золотого города, именно к его стенам движется орда оборотней. Судьба Армидеи теперь зависит от ее армии, а также от разумности артэонского мирового братства и соблаговоления Духов.
ОБОРОНА АРМИДЕИ
Ранним утром в один из пограничных аванпостов стерегущих Арвладу от дикого юга прилетело несколько взрывных ракет. От взрывов погибли трое часовых находящихся на тот момент на постах. Все находящиеся в аванпосте солдаты представленные ротой армидейцев, были подняты по тревоге. Совершившие налет боевики были людьми, представителями одной террористической группировки из степей, группой из четырех человек осуществив теракт, бегом они попытались уйти через лес. Не дожидаясь подкрепления, рота армидейских громил своим ходом бросилась вдогонку за боевиками. Через несколько километров по густым лесам Лортона армидейцы почти догнали людей, в убегающих террористов полетели стрелы. Преследуя боевиков, увлекшись погоней, солдаты не заметили, как слишком уж сильно отдалились от заставы, увязнув в густом лесу. Сначала белый как туман спереди пополз густой дым, в котором солдаты натолкнулись на стену огня. Убегающие террористы подожгли лес. Пламя распространилось очень быстро. Группа армидейских солдат оказалась окружена пожаром, вероятно, все это было заранее запланированной ловушкой. Едкий густой дым, заволакивающий собой все вокруг, разъедал глаза, куда двигаться было непонятно. Двигаясь на голос сержанта, в дыму один из солдат свалился в овраг, сломал себе ногу и несколько ребер. Крики о помощи не принесли результатов, надышавшись дымом, он потерял сознание, пламя не спеша обожгло его полностью. Серьезно обгорев, в обугленной, почерневшей броне, он пришел в себя, оказавшись, будто в страшном сне. Боль была просто невыносимая, он один посреди сгоревшего леса и у него нет сил, даже просто пошевелиться. В такой ситуации в соответствии со всеми инструкциями он должен был, осознав невозможность продолжения существования просто самоотключиться, а не терпеть безумную невыносимую боль тщетно цепляясь за жизнь подобно человеку. Но он не стал отключать себя. В эти секунды он думал лишь о своей семье, в последний момент, не пожелав быть предателем и трусом, бросившим своих родных и близких в этом мире. Он решил, что смерть должна прийти за ним в естественном обличие, он подождет сколько нужно, потерпит боль. Чувствуя приближение конца, он лежал посреди сгоревшего леса, это странно, но вопреки лютой нестерпимой боли в эти минуты на его душе царил покой и умиротворение. Умирая жестокой смертью, он не на кого не держал зла, в душе все этому миру простив. Умирая, за доли секунды до конца потеряв сознание, он провалился в странное видение, в котором оказался рядом с неким великим светом (как он назвал бы увиденное). 'Я не на кого ни держу зла, всех прощаю, прощаю весь этот мир', — с улыбкой глядя на некий великий свет прошептал он. Дух давно наблюдал за этим необычным артэоном, это он предстал перед ним в виде великого света в предсмертном видении. Сердце этого солдата остановилось, но его артэнсфера вдруг загудела, источаемые ею потоки тепла разнеслись по телу и оживили его, можно сказать Дух вдохнул в него вторую жизнь. Вновь ожив, не приходя в сознание, он остался лежать посреди леса.
По указанию Духа этого солдата нашли и, погрузив на носилки, вернули домой, доставив обгоревшее тело в госпиталь. Дальше последовали несколько месяцев комы, тяжелых операций, попыток восстановления тела. Все это время он, гуляя по своим фантазиям и снам, общался с Духом.
Блуждая в своих снах, он часто оказывался в одном запомнившемся его сердцу месте. Это была небольшая поляна в лесу, рядом с которой возвышался холм, тень которого защищала от летнего солнца. Вокруг раскинулся красивый радующий глаз Аламфисов лес. В центре поляны одиноко возвышалась сосна ветви, которой обвиты цветущим вьюнком, отчего, казалось, что цветет само хвойное дерево. В обычной жизни будучи двадцатилетним самым обычным парнем он часто бывал здесь с ней, с той кому собирался сделать предложение сразу после того как получит звание офицера. Гуляя в своих фантазиях он неизбежно возвращался на это въевшееся в память место и сидел здесь один, пока все вокруг не заволакивала темнота, символизирующая его боль. В итоге он всегда оставался один в темноте.
— Я мог бы создать ее здесь для тебя. Она не отличалась бы от настоящей, — пока иллюзия любимой лесной поляны не разрушилась и в очередной раз все не заволокла темнота, луной проступившей в небесах обратился к нему Дух.
— Сколько я буду заточен здесь?
— Ты фактически умер. Все что у тебя было в реальности забудь. Выйдя из этих фантазий, ты столкнешься с болью и не с чем другим. Там у тебя ничего не осталось. Все только то, что здесь и сейчас.
— Нет, не надо мне ее копий. Это выльется в безумную ролевую игру с пустотой. Я знаю что умер... понимаю это. Почему ты продолжил мое существование? Мне было бы проще уйти. Ты не представляешь, каких усилий стоило со смертью смириться.
— Ты тот, кого я так давно искал Кэлос. Солдат незнающий безумия Малдурума, умирая от жуткой боли не испытывающий ненависти к этому миру, все ему простивший. Твоя душа на редкость чиста. Ты тот, кто мне нужен. Я хочу предложить тебе новую жизнь.
— Значит, я нужен тебе?! А почему ты вообще все это допустил? Почему дал огню уничтожить нас с ребятами? Почему не дал нам сил чтобы выбраться из того пламени, почему дал всем сгореть?
— Я не могу быть всегда с вами. Постоянно идти наперекор судьбе спасая каждого из вас, я просто не смогу. Это чревато разрушением всех естественных процессов. Я ведь не бог. В тот момент, когда тебя уничтожало пламя, где-то в Армидее умирала пожилая артэонка. Ее дочь после смерти мужа солдата трансформировалась в гиперличность. Ее маленькая внучка в этом мире остается одна. Почему я не могу дать этой артэонке еще пять, десять лет, продлить ее жизнь хотя бы чтобы вырастить ребенка до определенного возраста в котором осознание потери всех родных не вызовет столь мощных психических перегрузок? Почему в этот момент я должен был смотреть на вас, помогать вам, отвернувшись от нее. Вернее кому я должен был помочь вам или ей? Учитывая, что она, боясь оставить малышку одну, молила меня продлить ей жизнь в течение многих лет?
Ты умер, потому что был солдатом, выполнявшим боевой долг. Ты пал жертвой этой бессмысленной бесконечной войны, которая только вам понятна. Такова жизнь, которую вы творите сами. Такие жестокие у нее законы. А я не бог чтобы все вокруг разом изменить к лучшему. Единственное что я могу так это сказать о сочувствии к тебе. Хоть я и не могу испытывать эмоций, но мне действительно обидно, что все так получается. Что все не может быть лучше.
— Так зачем ты сохранил мне жизнь? Чего ты хочешь?
— Понимания и помощи. Ты тот самый из многих моих детей, которого я искал...
Кэлос выйдя из комы, очнулся в обгоревшем куске мяса с отсутствующей ногой, который когда-то был его телом. С восстановлением внешности в этом мире были серьезные проблемы. Магия давала неограниченные возможности, с ее помощью можно было вылечить любые болезни, в плане медицины казалось в этом мире невозможного нет. Но были отдельные моменты, когда на пути магии вставала разрушительная Тьма. Во многих моментах, там, где это нужно злу Тьма перебарывала магию, диктуя свои законы. Одним, из которых была невозможность устранить любые приобретенные или врожденные внешние уродства волшебным путем без помощи души человека. В вопросе восстановления внешности Тьма буквально вставала у магии на пути, не давая волшебным способом помочь человеку. Согласно установленному закону, только если заточенная в изуродованном теле душа продолжает сиять, радоваться, желает жить только тогда при помощи магии человеку можно восстановить нормальный внешний облик. Как правило, это не всегда возможно, ведь от получения физического уродства душа зачастую также подвергается воздействию, уродуется вместе с телом и потом обиженная на весь мир мечется внутри, не желая жить дальше. Чтобы восстановить обожженное тело нужно сначала спасти заточенную в нем изуродованную болью душу, научить, заставить человека жить и бороться дальше, что получается редко. Поэтому многие странники безумия Малдурума — солдаты артэонских армий носят на теле жуткие шрамы. У них просто нет выбора и желание оставить шрам, украшающий мужское тело или другое наглядно демонстрирующее салагам боевой опыт честно приобретенное в бою увечье здесь было абсолютно не причем. Также и Тард не мог избавиться от шрама на лице, ведь этот шрам остался на его душе. Тьма, основанная на людских страхах, грехах, всей человеческой мерзости всегда цепляется за различные уродства и несовершенства в природе людей, развивая или не давая исправить их. Такой проверенный источник внутреннего зла как внешнее уродство, в большинстве случаев собой уродующее душу, Тьма не могла упустить. Как правило, создание волшебных исцеляющих внешность мазей, зелий сталкивается с помехами со стороны Тьмы. Но Тьму, как и ее законы все же можно обойти. Поэтому волшебные мази, спасающие от уродства, действующее в обход влияния Тьмы, можно было изготовить, однако требовало это нешуточных трудов и навыков коллектива талантливейших магов.
Конечно, по выходу их комы обильно смазанное различными обезболивающими, лечебными мазями, пропитанное настойками тело Кэлоса после нескольких месяцев ухода не выглядело ужасно как сразу после обгорания, местами кожа даже восстановилась, но все равно в целом выглядел он жутко и сам себе показался чем-то отвратительным. Хотя никакой боли уже не было. То есть не было боли физической, в плане здоровья маги-лекари его полностью восстановили. Глядя в зеркало он был вынужден смириться со словами Духа, признать что погиб, что возвращение к былой жизни для него невозможно. Несколько суток бездвижно пролежав в больничной койке, глядя в потолок он все же принял предложение Духа.
Для него был изготовлен стальной костюм — специальный медицинский скафандр поддерживающий жизнь, в котором он смог ходить и продолжать жить, нет, вернее существовать. Ему было предложено стать Рукой Духа — артэоном-воином, чьи взгляды на мир, внутренняя мораль устраивают Духа и даже в чем-то (если так можно сказать) совпадают, артэоном которому предстояло стать продолжением Духа в мире смертных, в чем-то слиться с Духом воедино. Рукой Духа всегда становились солдаты-артэоны добрейшие как люди, разумнейшие как артэоны. Таких Духи тщательно отбирали, следили за их судьбами с рождения. Артэоны, чьи взгляды на мир едины с взглядами Духа, а голос Духа звучащий в голове порой мог заменять им собственный внутренний, становились помощниками, представителями Духов в мире смертных, их главными собеседниками. Духи, неся полную ответственность перед чем-то высшим, боялись согрешить, боялись оступиться, имея дело со смертными, всегда были очень осторожны и часто предпочитали бездействовать, смотря на творимые безумным человечеством ужасы со стороны. Поэтому каждому активно участвующему в жизни этого мира Духу нужен был помощник, надежный и проверенный, лишенный собственной воли и мнения которым можно управлять, фактически марионетка, которая могла бы говорить от его имени и действовать, там, где мораль не позволяла этого Духу самому. Тот, кого звали Дланью Духа, по сути, был просто исполнителем воли своего высшего хозяина, выступал своеобразной возможностью для Духа реализовывать свою волю без ответственности, все грехи, перекладывая на душу своей Руки в этом мире. Такому своему верному помощнику, представителю в мире смертных Духи естественно давали любую силу, какая только может потребоваться, эти воины говорящие фразами своих Духов были непобедимы. В какой-то мере Тарда можно было назвать Рукой Духа Солофии. Но если Дух, избравший себе женский лик, был нежен, добр и осторожен со своим воином, всегда придерживался определенных рамок. То Дух правитель Армидеи — Аркей позволил себе перейти за определенные грани, полностью поглотив собой Кэлоса.
Кэлос раз и навсегда заточил себя в стальной костюм, заменивший ему кожу. Ему пришлось забыть про свою личную жизнь. Для родных он умер от ожогов, не выходя из комы. В итоге Кэлос лишенный личной жизни, закрывшийся от мира под слоем стали, ставший для всех чем-то пугающим и безликим, согласившийся жить лишь службой своему высшему хозяину утратил свою индивидуальность как личность, слившись с Аркеем воедино, Дух фактически заменил ему разум. Голос Духа, звучавший в его голове он принимал за свой собственный. Видения, которыми наделял его Дух, он принимал за свои мысли. Он стал идеальной Дланью Духа Аркея.
