Отвернувшись от распростёртого на полу собственного жилища рабовладельца, тёмно-серый единорог посмотрел на трёх безрогих единорожек, двух пегасок и четверых земноэкв, одетых в чёрные ошейники и подобия юбок из кусков ткани. Тот факт, что от символов своего положения невольниц они избавляться не спешат уже даже вопросов не вызывал, а вот проявленная инициатива в вопросе по обзаведению одеждой не могла не радовать. Да и оружие в руках они держали пусть и неумело, скорее уж как сельскохозяйственные инструменты, но крепко и с желанием пустить его в дело.
"Да уж... Хорошая армия освобождения страны. Настоящий ХАОС", — посмеялся про себя Сомбра, перед мысленным взором коего возникли знакомые сопротивленки, которые не так уж далеко ушли от этих невольниц.
— Что нам делать, господин? — собравшись с духом, шагнула вперёд бирюзовая единорожка, держащая в правой руке одноручный олений меч, для неё способный служить минимум полуторником.
— Бери командование на себя, — величественно отозвался император, придавив собеседницу испытующим взглядом алых глаз, под которым она сжалась, но не отступила и не отвернулась. — Скоро к вам выйдут повстанцы, которые расскажут больше. Ах да: корибу можете не щадить, эквинов желательно брать живыми...
— Невредимыми? — подняла взгляд на единорога зелёная земноэква, зачем-то таскающаяся с короткой секирой. — Простите...
— Желательно, — ответил Джафар, затем махнул рукой и, обойдя маленький отряд, не оборачиваясь вышел на улицу.
Вообще, бывший визирь в этот раз даже не старался проявлять чуткость и участие, так как всё происходящее успело изрядно надоесть и вызывало лишь раздражение. Пока Твайлайт искала свою подругу, попросив дать ей шанс поговорить с ней один на один и подготовить к тому, что рядом с ними будет эквин, тёмно-серый единорог прошёлся по нескольким сараям и домам, прикончил обитавших там захватчиков, так и не проснувшихся от магии Луны, растолкал обладательниц чёрных ошейников и приказал идти за собой. Испуганные эквы, в первые минуты старавшиеся вовсе не издавать звуков, при виде хладнокровной расправы над своими мучителями приободрились и начали "наглеть"... пусть и делали это осторожно, проверяя рамки дозволенного.
"Как же плохо, когда рядом нет подчинённых. Я уже не говорю о каких-то квалифицированных специалистах: тут бы хоть парочку исполнительных новобранцев найти", — едва последняя мысль сформировалась, как собственные жалобы себя из прошлого на то, что нет умелых помощников стали казаться смешными.
Нет, он, конечно, мог бы взять под командование тех же бывших рабынь, но... когда твои солдаты тебя боятся настолько, что готовы разбежаться от слишком резкого движения или громкого голоса, проще справляться своими силами. А возятся с ними пусть те, кому это вообще нужно: он и так сделал больше, чем требовалось.
Пройдясь по лагерю и осмотревшись вокруг, Сомбра увидел сиреневую аликорницу, которая вела за руку кутающуюся в серебристую ткань жёлтую пегаску. Флаттершай, вопреки ожидаемому по рассказам ученицы о своих подругах, пусть и не слишком многочисленных, не казалась запуганной и зажатой. На взгляд императора, она выглядела более вменяемой чем четыре из пяти других хранительниц Элементов Гармонии (о Пинки он ничего сказать не мог).
"Впрочем, это логично: сколь бы похожими ни были истории двух Твайлайт до момента расхождения, миры всё же разные. Да и увиденные в чужих воспоминаниях образы весьма субъективны", — направившись к подругам, Джафар не делал попыток остаться незаметным, желая лично оценить реакцию летуньи на свою персону.
— Здесь мы закончили, — объявил бывший визирь, обращаясь к Спаркл. — Пора возвращаться.
— Мы готовы, — отозвалась крылато-рогатая эква, выглядящая куда более уверенной и открытой чем прежде (волнение отступило, пусть и не покинуло её полностью).
— Мистер Сомбра, — обратилась к жеребцу-эквину Флаттершай, встретившись с ним взглядом. — Твайлайт рассказала мне... Спасибо.
"М-да. И никакой тебе робости перед злобным древним тираном из другого мира", — отметил тёмно-серый единорог, сделав себе заметку о том, чтобы к этому воплощению доброты проявлять особую осторожность...
Примечание к части
Всем добра и здоровья.
Семнадцатая арка — 10
На вершине башни Кристального Дворца, где когда-то сияло Кристальное Сердце (ныне осквернённое и спрятанное от посторонних глаз), храня почтительное безмолвие кристальные эквины расставляли разнообразные артефакты. Кто-то из учёных единорогов, польстившихся дарованными новым порядком благами и тайными знаниями, при помощи проволоки из драгоценных металлов и кристаллов сооружал сложнейшую геометрическую фигуру, кто-то расставлял жаровни на треногах, кто-то раскладывал причудливые предметы по местам, избираемым ими в лишь им одним ведомом порядке.
— Какая длинная ночь, — прошептал один из волшебников, одетых в свободные розово-фиолетовые мантии, передёргивая плечами.
— Скоро она закончится, — пророкотал низкий голос из-под капюшона коричневого плаща, хозяин коего стоял опираясь на посох, к навершию которого крепился золотой колокольчик.
"Скоро всё закончится", — мысленно добавил тот, одним из имён коего было "Грогар", вновь и вновь вспоминая увиденное сквозь всевидящее око...
— Скорее бы, — проворчал пожилой эквин, проверяя точность нанесённых на площадку узоров. — Под куполом ещё ничего, но вот за его пределами становится слишком холодно. Проклятая ночная подстилка решила нас со свету сжить морозом?
"Глупцы. Даже печально, что столь светлые умы так сильно деградировали, стоило лишь сломать их моральные рамки", — древний колдун не стал отвечать, что от него и не требовалось, так как вопрос был в большей степени риторическим (да и много чести вести разговоры с рабами).
Мысли Грогара вновь и вновь возвращались к тому, что некий странник из мира иного, которому сам Эквус не противодействует, а словно бы даже помогает... ведь никак иначе нельзя объяснить настолько удачные стечения обстоятельств... менее чем за сутки активной деятельности почти захватил одну из самых больших стран. Разумеется, на его стороне была Твайлайт Спаркл, служащая личным источником магии, с верностью ручной шавки исполняющая любые приказы; Селестия, что воздвигла над Кантерлотом магический щит, отрезавший верных корибу от подкреплений и убийц, что могли бы решить данную проблему парой отравленных кинжалов; Луна, погрузившая девяносто процентов оленей в сон, из коего они уже вряд ли когда-нибудь проснутся... Да ещё и Дискорд, вроде бы пленённый и обезвреженный, умудрился на прощание подложить параспрайта. И вот теперь уже и шестеро хранительниц Элементов Гармонии, лишь три из которых сохранили свой дар (а ведь казалось, что жёлтую пегаску удалось сломить) находятся в руках юного конкурента, коему верно служат бывшие пленницы, искренне считающие его своим спасителем... ну или хотя бы "меньшим злом".
"Тут они правы: этот эквин — меньшее зло. Всё же его амбиции не столь велики, а запросы гораздо ближе к пониманию смертных", — древний колдун усмехнулся, вспоминая себя в его возрасте, когда наивность и милосердие ещё не угасли в чёрством сердце под напором всепоглощающих жажды и голода.
Скольких героев, злодеев, смельчаков, хитрицов и иных "уникальных" разумных он видел в своей жизни? Обладатель коричневого плаща уже и не считал, сбившись где-то на второй тысяче. Большинство из них пало по той или иной причине, при этом так ничего и не добившись (некоторых из них Грогар устранил сам), и почти все они с пренебрежением относились к трусливому старику, который не любил рисковать ради большей прибыли, но всегда забирал оговорённую цену.
Вот и сейчас видя, как очередной юный да горячий герой... кем бы он себя ни считал на самом деле... менее чем за сутки делает то, на что у других ушли бы минимум седмицы, решил не рисковать и забрать свой приз прямо сейчас, а не пытаться получить больше. В конце концов, кто смотрит на огрызки, когда у него на столе лежат целые и спелые фрукты?
"Я слишком долго шёл к этому, чтобы теперь проиграть из-за жадности", — колдун усмехнулся своим мыслям, вспоминая всех тех "злодеев", которые проигрывали героям из-за самоуверенности (даже один процент вероятности неудачи, был в его случае недопустим).
— Мы закончили, господин, — склонился в низком поклоне один из единорогов, голос коего звучал до тошноты подобострастно, а во взгляде сияло раболепие.
— Оставьте меня, — велел Грогар, решив самостоятельно проверить работу рабов. — И передайте Армору приказ, чтобы он ждал меня у подножия лестницы. Когда я закончу здесь... у меня будет для него работа.
Эквины заверили хозяина в том, что всё исполнят и торопливо удалились, а обладатель коричневого плаща стал обходить ритуальный узор, сияющим кровью взором из-под края капюшона изучая малейшие детали. Предвкушение, требующее поторопиться и сорвать плоды своих побед, боролось в нём с осторожностью, которую более юные чародеи назвали бы трусостью...
"И где они теперь?", — с тенью самодовольства подумал колдун, начав вспоминать пройденный им путь...
Казалось бы, что в мире, который защищают сразу два Стража Противодействия, воплощающие хаос и порядок, два избранных светилами чемпиона и сама не имеющая разума воля всего живого, стремящаяся к жизни и развитию, невозможно и рассчитывать на то, чтобы воплотить план, итогом коего является конец существования. Однако же создатели Эквуса допустили ошибку тогда, когда наделили свои творения свободой воли, из-за чего однажды они попросту перестали выполнять свои прямые функции, а затем и вовсе сцепились между собой. Оставалось лишь обманывать сам мир, незаметными толчками подводя историю к желаемому развитию событий.
Первыми пали величественные и благородные драконы, являвшиеся самой большой из угроз, так как в них творцы вложили слишком высокий потенциал. Однако же жадность, словно яд растекающаяся по крови могущественных ящеров, день за днём искажала их и в итоге из опасных врагов превратила в полезных марионеток, коими так легко управлять из-за спины фальшивого лидера. Правда, если бы они сами не избавились от радужного кристалла...
Вторыми жертвами стали гордые, бесстрашные и мудрые грифоны, среди которых рождались великие воины, сказители, учёные. Не обладающие столь же выраженной магией как драконы или единороги, они были вынуждены совершенствовать инструменты, а благодаря возможности летать собирали знания по всему миру. К счастью для Грогара, гордыня сумела пустить корни в их сердца, затмила взор, а затем и разбила достоинство целого народа на острые осколки, до сих пор режущие до крови любого, кто хотя бы попытается их собрать.
Минотавры тоже могли стать угрозой: их мастера создавали удивительные шедевры искусства, а технологии могли поднять заурядную расу до невиданных высот... но зависть к чужим успехам подрезала метафорические крылья ещё на взлёте, а ярость втоптала в грязь надежду. На фоне тех усилий, которые потребовалось приложить в первых двух случаях, разрушить судьбу этой расы оказалось даже слишком просто, благодаря чему в распоряжении колдуна теперь есть маленькая армия яростных берсерков.
Осечка едва не произошла на пони, так как именно этот вид почему-то оказался избран светилами и одной из Стражниц. Ростки зависти, гнева, гордыни и иных пороков душились в зародыше, пока Грогар наконец не понял, что именно нужно использовать...
"Тщеславие — страшный яд, отравляющий самых лучших из разумных", — во тьме капюшона губы колдуна исказила усмешка.
Он специально оберегал Эквестрию от народов, которые уже были поражены скверной, позволяя пони процветать и богатеть, плодиться и... становиться беззащитными. В итоге, когда пришло время действовать, ни присутствие обоих Стражей Противодействия, ни хранительницы Элементов Гармонии, ни чемпионки светил не смогли помочь против вторжения корибу, поражённых алчностью, гордыней и похотью.
"Песчаный замок рухнул под приливной волной, а древо гармонии уронило в мои руки спелые плоды, только и ждущие пока их соберут", — встав в центре магической фигуры, владелец коричневого плаща заставил свой посох уменьшиться до размеров карандаша, после чего сунул его во внутренний карман, а затем извлёк на свет луны два костяных браслета, один из коих был вырезан из рога Луны, а другой — Селестии (из-за того, что аликорницы вернули себе магию, он едва не лишился столь ценных артефактов).
И вот теперь, когда успех был так близок, некий юноша решил вмешаться и нарушить многовековой замысел. Это, наверное, должно было бы разозлить, но у Грогара вызывало лишь умилённую улыбку старика, наблюдающего за трепыханиями внука, уже считающего себя достаточно большим для взрослых игр.
"Придётся показать, что настоящие сказки, не переписанные для нежных разумом эквят, далеко не всегда заканчиваются хорошо", — взмахнув руками, старик заставил жаровни из синего кристалла вспыхнуть белым огнём, а затем из водохранилища, размещённого под дворцом, вверх устремился поток из десятков, сотен, тысяч... миллионов порабощённых жертвенных душ, среди коих большинство составляли старики, уже не способные дать потомство, и малыши до шести лет.
В единый миг мир буквально выцвел и замер, а в ушах у каждого смертного зазвучал оглушительный хор криков. То, что можно было назвать душой Эквуса вздрогнуло в конвульсии, наконец-то обнаружив причину страданий своих детей, а затем обрушило свой гнев на паразита... мощь коего на секунды проведения ритуала стала таковой, что он смог бы выжить даже во время столкновения с Творцами, пусть и был бы вынужден позорно бежать.
— Хе хе хе хе... — рассмеялся колдун, плащ коего распахнулся, позволяя клубящейся под ним тьме взглянуть на окружающее пространство сотнями мелких красных глаз, что на фоне ослепительно яркого столба белой энергии выглядело особенно жутко. — П-о-з-д-н-о!!!
Браслеты, надетые на запястья тощих рук вспыхнули, а луна и солнце пришли в движение: ночное светило опустилось к самому горизонту, почти касаясь его нижним краем, а дневное вынырнуло из-за края мира, застыв напротив своего собрата. Чувствующие силу своих чемпионок, не имеющие развитых личностей, они оказались совершенно не готовы к удару... волной ряби пронёсшемуся по небосводу, окрашенному в день и ночь. Грогар же, словно клещ вцепившийся в шею жертвы, вновь и вновь нанося удары заёмной силой миллионов душ, сумел получить желаемое...
Первой померкла луна, превратившись в серый тусклый камень на горизонте, а затем и солнце ужалось в размерах, становясь совсем небольшим тускло-белым шариком. Когда же поток душ иссяк и белый столб угас, на месте дряхлого старика стоял высокий баран, правый глаз которого горел огнём золотой звезды, а левый источал сияние серебряной луны.
— Чудно-чудно... — вдохнув полной грудью, бугрящейся рельефной мускулатурой, колдун устремил свой взор на багровые небеса, будто бы залитые кровью. — Как же прекрасен запах триумфа.
Необузданная мощь, вливающаяся в тело неудержимыми потоками меняла плоть, подстраивая её под новые требования, а бушующие в душе Пасти Бездны эмоции подталкивали на совершение глупостей. Только вот помолодевший старик не зря слыл осторожным... даже трусливым существом, а потому даже имея подавляющее превосходство во всём, не собирался расслабляться.
