Джокаста осталась очень богатой вдовой, но еще более осторожной, чем ее муж, в привлечении чрезмерного внимания. И поэтому, золото лежало, невредимое в своем тайнике, за исключением одного слитка, который постепенно таял и растрачивался с помощью Улисса. "Который исчез", — вспомнила она с беспокойством. Кто-то знал, что здесь было золото.
Вероятно, кто бы ни заприметил этот слиток, догадался, что есть еще. И выжидал спокойно и терпеливо, пока не нашел.
Но сейчас...
— Ты слышала о генерале МакДональде?
В последнее время, в разговорах, она часто слышала это имя. Он был шотландским генералом, наверное, в отставке, предположила она. Останавливаясь то тут, то там, он гостил у различных уважаемых семей. Тем не менее, о его намерении она ничего не знала.
— Он хочет поднять людей, три-четыре тысячи горцев, чтобы отправиться на побережье. Губернатор запросил помощь, и корабли с войском на подходе. Таким образом, люди генерала сойдут через долину Кейп-Фир, — он изобразил изящный парящий жест своей рукой, — встретятся с губернатором и его войсками, зажмут в клещи мятежную милицию, вот и готово.
— И ты хотел дать им золото... или нет, — поправила она себя, — ты хотел дать им оружие и порох.
Он кивнул и пожевал усы, выглядя несчастным.
— Человек по имени Данклин, Александр знает его. Лорд Данмор собирает огромный запас оружия и пороха в штате Вирджиния, а Данклин — один из его лейтенантов, который готов уступить некоторое количество этого запаса в обмен на золото.
— Которое в данный момент исчезло, — она глубоко вздохнула, чувствуя как пот скатывается между грудей, еще сильнее увлажняя ее рубашку.
— Которое в данный момент исчезло, — согласился он мрачно. — И мне по-прежнему интересно, на счет этого призрака малыша Джемми, да?
В самом деле — призрак. У кого-то получилось проникнуть в такое многолюдное место, как Речная Излучина, переместить успешно золото, весом несколько сотен фунтов, и остаться при этом полностью незамеченным...
Звук шагов на лестнице заставил Дункана вскинуть голову в сторону двери, но это был лишь Джош, один из чернокожих конюхов, со шляпой в руке.
— Лучше нам отправляться, мисс Бри, — сказал он, почтительно кланяясь. — Если вы желаете хороший свет.
Для ее рисунков, он имел в виду. В Кросс-Крик, к дому адвоката Форбса, был добрый час пути, а солнце стремительно поднималось к полудню.
Она посмотрела на свои измазанные зеленые пальцы и вспомнила про растрепанные волосы, неряшливо свисающие из импровизированного пучка. Ей следует сперва немного привести себя в порядок.
— Иди, девочка, — Дункан махнул ей на дверь. Его худое лицо все еще хранило следы беспокойства, но немного просветлело от представившейся возможности поделиться этим.
Она нежно поцеловала его в лоб и пошла вниз, вслед за Джошем. Бри волновалась, и не только из-за пропавшего золота и бродячих призраков. На самом деле, из-за генерала МакДональда. Ибо, если он намеревался набрать воинов среди горцев, одним из естественных путей для него, было обратиться к ее отцу.
Как Роджер, когда-то раньше заметил: "Джейми способен пройти по канату между вигами и тори лучше, чем любой человек, которого я знаю, но когда настанет критический момент... ему придется прыгнуть".
"Время для прыжка настало в Мекленберге. А у критического момента было имя — МакДональд", — подумала она.
ГЛАВА 100. ПОЕЗДКА К ПОБЕРЕЖЬЮ.
ПОЛАГАЯ, ЧТО БУДЕТ РАЗУМНО на некоторое время исчезнуть из своих привычных мест обитания, Нил Форбс отправился в Эдентон, под предлогом сопровождения своей престарелой матушки во время визита к ее, еще более престарелой, сестре. Он наслаждался долгой поездкой, несмотря на жалобы его матери по поводу облаков пыли, которые поднимались из-под колес другой кареты, ехавшей впереди.
Ему очень не хотелось жертвовать своей возможностью держать ту карету в поле зрения — небольшой, хорошо подвешенный на рессорах экипаж, чьи окна были закрыты и занавешены плотными шторами. Но Нил Форбс всегда был преданным сыном, и на следующей почтовой станции он пошел поговорить с кучером. Другая карета услужливо откатилась назад и последовала за ними на удобном расстоянии.
— На что это ты смотришь, Нил? — требовательно поинтересовалась его мать, поднимая взгляд от любимой гранатовой броши, которую она пристегивала. — Вот уже третий раз ты выглядываешь из этого окна.
— Да так, ни на что, мам, — ответил он, глубоко вздохнув. — Всего лишь, любуюсь отличным деньком. Какая чудесная погода, не так ли?
Миссис Форбс чихнула, но, послушно поправив на носу очки, наклонилась, чтобы выглянуть из окна.
— Ну, что ж, да, довольно ясно, — признала она с сомнением. — Только жарко и настолько влажно, что твою рубашку можно выжимать.
— Не беспокойся, a lennan, — сказал он, похлопывая ее по одетому в черное плечу. — Ты даже и не заметишь, как мы окажемся в Эдентоне. Там будет прохладнее. Как говорят, нет ничего лучше, чем морской бриз, чтобы разрумянить твои щечки.
ГЛАВА 101. НОЧНОЕ БДЕНИЕ.
Эдентон.
ДОМ ПРЕПОДОБНОГО МАКМИЛЛАНА стоял возле воды. Настоящее благословение в жаркую и влажную погоду. Вечером прибрежный бриз уносил прочь все — и жару, и москитов, и дым очага. Сидя после ужина на большом крыльце, мужчины курили свои трубки и с наслаждением отдыхали.
Наслаждение Роджера было приправлено ощущением вины от того, что жена преподобного МакМиллана и три его дочери сновали туда-сюда. Они мыли посуду, убирали со стола, подметали полы, варили для завтрашнего супа оставшиеся от ужина ветчинные косточки с чечевицей, укладывали спать детей и, в целом, работали до потери пульса в душных и знойных комнатах. Дома, он бы чувствовал себя обязанным помочь с подобной работой, или имел бы дело с недовольством Брианны. Здесь же, подобное предложение было бы встречено недоверчиво, с отвисшими челюстями, и последовавшим глубоким подозрением. Вместо этого, занятый приятным мужским разговором, он мирно сидел, обдуваемый прохладным вечерним ветерком, наблюдал за рыбачьими лодками, которые, направляясь к берегу, входили в пролив, и потягивал нечто, слегка напоминающее кофе.
Он подумал, что иногда можно было бы высказаться и в пользу того, как распределены семейные обязанности между мужчинами и женщинами в восемнадцатом столетии.
Они обсуждали новости с юга: бегство губернатора Мартина из Нью-Берна, сожженный форт Джонстон. Политический климат Эдентона был решительно повстанческий, провиггский, и компания была по преимуществу духовенством — преподобный доктор МакКоркл, его секретарь Уоррен Ли, преподобный Джей МакМиллан, преподобный Патрик Дуган и, помимо самого Роджера, еще четыре соискателя, ожидающие своего посвящения, — но все же, под поверхностью внешней сердечности разговора, проносились подводные течения политических разногласий.
Сам Роджер говорил мало: он не хотел обидеть гостеприимство МакМиллана, поддерживая любые споры, и что-то внутри него стремилось к тишине и покою, в ожидании завтрашнего дня.
Затем, однако, разговор принял другое направление, и он обнаружил, что слушает сосредоточенно и внимательно. Два месяца назад в Филадельфии собирался Континентальный Конгресс, который поручил генералу Вашингтону командование Континентальной армией. Уоррен Ли был в то время в Филадельфии и живо описывал всей компании битву при Бридс-Хилл, в которой он тоже участвовал.
— Генерал Патнэм привез к узкому перешейку Чарльстонского полуострова повозки, груженные мусором, сучьями и хворостом... вы сказали, что знали об этом, сэр? — вежливо спросил он, поворачиваясь к Роджеру. — Так вот, полковник Прескотт, он уже находился там, с двумя полками милиции из Массачусетса и еще, частями другого полка из Коннектикута... может, всего около тысячи человек, и, Боже мой, какая же из этих лагерей доносилась вонь!
Его мягкий южный говор — Ли был из Вирджинии — звучал с легким оттенком удовольствия, но он исчез, когда Ли продолжил.
— Генерал Уорд отдал приказ укрепить этот самый холм, Банкер-Хилл он называется, из-за старого редута на его вершине. Но полковник Прескотт, он поднялся на холм, и его не слишком заботило то, как там все выглядело, он и мистер Гридли, инженер. Они оставили там подразделение и отправились на Бридс-Хилл, поскольку, они, наверное, подумали, что так будет лучше для дела — быть ближе к гавани. Так вот, все это было ночью, заметьте. Я был вместе с одним из Массачусетских боевых расчетов, и мы совершили изрядный марш-бросок, затем провели ночь напролет, от полночи до рассвета, копая окопы и возводя шестифутовые стены по периметру. Когда наступил рассвет, мы притаились внизу, за нашими укреплениями, и, знаете, как раз вовремя, потому что в гавани появился британский корабль — "Живчик", так, говорят, он назывался — и открыл огонь в ту самую минуту, как взошло солнце. Было так красиво, потому что над водой все еще был туман, и вспышки пушечных залпов освещали его красным цветом. Хотя, вреда они не причинили: большая часть ядер падала недалеко, прямо в гавани... я видел, правда, как в одну из китобойных лодок попало ядро и разнесло ее в щепки. Команда, они повыскакивали наружу, как блохи, когда "Живчик" начал палить. Оттуда, где я был, я очень хорошо видел, как они скакали вверх и вниз по доку, грозя своими кулаками... потом "Живчик" выпустил еще один бортовой залп, и они все попадали на землю, или побежали, как кролики.
Почти стемнело, и молодое лицо Ли было едва различимым в полумраке, но веселье в его голосе передалось легкой вибрацией смеха, пробежавшей среди других мужчин.
— Небольшая батарея на вершине Коппс-Хилл еще немного постреляла, и один или два других корабля тоже сделали парочку выстрелов, но когда им стало очевидно, что это бесполезно, они прекратили. Потом, к нам наверху присоединились еще несколько парней из Нью-Гэмпшира, и это весьма обнадежило. Но генерал Патнэм, он послал порядочное количество людей обратно, работать на строительстве укреплений на Банкере, и люди из Нью-Гэмпшира, пригнувшись, спустились вниз слева, где у них не было никакого прикрытия, кроме редкой изгороди из жердей, заполненной скошенной травой. И, скажу я вам, джентльмены, глядя на них, туда, вниз, я был рад-радешенек, что перед нами было четыре фута надежных земляных укреплений.
Британские войска очень самоуверенно расположились вдоль реки Чарльз, прямо под полуденным солнцем, с военными кораблями позади них и батареями пушек на берегу, которые обеспечивали прикрывающий огонь.
— Мы не стреляли в ответ, конечно. У нас и пушек-то не было, — сказал Ли, и было слышно, как он пожимает плечом.
Роджер, напряженно слушавший, не мог не задать вопрос, который его интересовал.
— А правда, что полковник Старк сказал: "Не стреляйте, пока вы не увидите белки их глаз!"?
Ли сдержанно кашлянул.
— Что ж, сэр. Не могу сказать наверняка, что никто этого не говорил, но сам я этого не слышал. Помню, я услышал, как один полковник выкрикнул: "Каждый сукин сын, впустую потративший свой порох до того, как ублюдки будут достаточно близко, чтобы их можно было убить, получит свой мушкет засунутым прямо в задницу, прикладом вперед!".
Все собравшиеся расхохотались. Миссис МакМиллан, которая вышла на улицу, чтобы предложить гостям угощение, поинтересовалась, что же их так развеселило, и они все резко замолчали, очень внимательно слушая дальнейший рассказ Ли.
— Ну что ж, итак, они пришли, и, скажу я вам, это устрашающее зрелище. Их было несколько полков. И каждый — в униформе определенного цвета: фузилеры, гренадеры и королевские морские пехотинцы, и приличное множество легкой пехоты. Все надвигались на берег, как полчища муравьев, и такие же злые. Я не буду делать вид, что сам я — большой храбрец, джентльмены, но я скажу, что парни, которые стояли рядом со мной, имели мужество. Мы дали им подойти, и первая шеренга была не более, чем в десяти футах от нас, когда наш одновременный залп рассек их строй. Сплотив ряды, они опять пошли на нас, и мы снова их разбросали... как кегли. И офицеры, там их было впечатляюще много: они скакали верхом на лошадях, понимаете? Я... я подстрелил одного такого. Он упал головой вниз, но не выпал из седла... и лошадь унесла его прочь. Он переваливался в седле, его голова болталась. Но он не упал.
Голос Ли несколько поблек, и Роджер увидел, как плотная фигура преподобного доктора МакКоркла, наклонилась, касаясь плеча своего секретаря.
— Они сомкнули ряды и атаковали в третий раз. И... большая часть из нас были плохо вооружены. Англичане поднялись на земляные валы и прошли через те изгороди. С байонетами, прикрепленными к ружьям.
Роджер сидел на ступенях крыльца, а Ли был над ним, несколькими футами выше, но он слышал, как молодой человек сглотнул.
— Мы отступили. Так они это называют. Мы побежали, да, именно это мы и сделали. Они тоже.
Он снова сглотнул.
— Байонет... такой ужасный звук, когда он входит в человека. Просто... ужасный. Я не могу сказать, какой точно, и мне не описать его правильно. Но я слышал этот звук. И не раз. Слишком много штыков прошло сквозь тело в тот день... сталь протыкает, пронизывает, а потом выдирается из плоти, и, бьющихся, как рыбы на земле, людей оставляют умирать.
Роджер видел, и даже держал в руках байонеты восемнадцатого века, и часто. Семнадцатидюймовое трехгранное лезвие, тяжелое и безжалостное, с желобком для стекания крови с одной стороны. Внезапно, он подумал о грубом рубце, что тянулся вверх по бедру Джейми Фрейзера, и поднялся на ноги. Пробормотав короткие извинения, он покинул крыльцо и пошел вдоль берега, остановившись только на минуту, чтобы снять свои ботинки и чулки.
Начался отлив, песок и галька были влажными и холодными под его босыми ногами. Ветерок слабо шелестел в пальмовых листьях позади него, и стайка пеликанов летела вдоль берега, темная, против последних отблесков света. Он вошел прямо в прибой, маленькие журчащие волны, что тянули его за пятки, вымывали песок из-под его ступней, заставляя его покачнуться, чтобы сохранить равновесие.
Далеко на воде залива Албемарл он мог видеть огни: рыбачьи лодки с маленькими огоньками, прикрепленными к песочным ящикам на борту, чтобы рыбаки могли зажигать факелы, которые перевешивали через борт. Казалось, что огни летели по воздуху, качаясь взад и вперед, их отражения в воде медленно мигали, зажигаясь и угасая, как светлячки.
Начали появляться звезды. Он стоял, глядя вверх, и пытался освободить свой ум, свое сердце, открыть себя для любви к Богу.
Завтра он станет священником. "Ты еси священник вовеки", — цитируя из Библии, говорится на церемонии посвящения, следуя чину Мельхиседека.
"Ты боишься?", — спросила его Брианна, когда он рассказал ей.
— Ага, — произнес он тихо, вслух.
Он стоял, пока отлив не удалился от него, затем пошел за ним вслед, заходя в воду, нуждаясь в ритмичном прикосновении волн.
"Ты все равно это сделаешь?".
— Ага, — сказал он еще тише. Он не имел понятия, с чем он соглашается, но произнес это все равно. Издалека, с пляжа позади него, ветер, время от времени, доносил обрывки смеха, несколько слов с крыльца преподобного МакМиллана. Значит, они ушли от темы войны и смерти.
