Пред той, кто так стремится мир познать…»
«Права ты — я стремлюсь!» — ответила я ей —
«Но многого я в мире не пойму…
И многое хотела б рассказать,
Но прежде — как Тебя мне называть?»
«Несу надежду я отринувшим ложь вер,
мне имя Светоносец — Люцифер.
Кивнула я и начала: «Скажи, Княгиня, мне —
Жила ведь я в могучей некогда стране,
Теперь же ставшей тенью себя прежней —
Осколком славы, прежде отгремевшей.
И я мечтала всё те времена вернуть
И Нацию от бездны развернуть
К величию искусства, войн, труда…
Немало было нас таких тогда.
Но власть чужая обрекала нас
На гибель среди безучастных масс,
И тот народ, которому служили,
Готов был сжечь нас на костре живыми!»
«Так-так… Опять… Опять — толпа, костры…
Конечно, не избегла ты тюрьмы?»
«Да не избегла, хоть другие доле
не видели такой нам милой воли!
Я шла на смерть — и что была мне смерть?
Пускай — она, но только б не смотреть
На мир, где нет господ — одни рабы!..
Но я, отрёкшись от тупой толпы.
Достойных искать стала средь людей —
Философов, мыслителей, вождей
И мистиков… Но мне была награда —
Повсюду видела одно лишь стадо!
Везде — Толпа. Присмотришься — вот-вот
Огонь Свободы в их глазах блеснет,
Но те, что мыслили себя других мудрее —
Глазами рабскими они на мир смотрели!
Должно быть, я безумна, Люцифер?..»
Княгиня долго молча на меня смотрела
И, наконец, сказала: «Я тебе отвечу.
Но перед тем — позволь устроить встречу.»
«Мне встречу? С кем?» — «Ты про него читала.
Он был философ — император стал,
Перо держа попеременно и клинок.
Он мало правил — сделать много смог!
Кто Иудея на кресте почтил,
Тому он символ сатанинских сил,
Не счесть плевков на крышку его гроба…
Но мыслящая чтит его Европа!
Отребье, чернь — её ты знаешь гнев,
А он познал его — её презрев.
Толпа громила именем Христа
Произведения искусства, города,
Но видел в толпах гордый Юлиан
Потомков тех, кто некогда восстал
На Карфаген, кто, страны покоряя,
Все дальше шел, мир покорить, мечтая!
Великий Рим! Его он возрождал.
Толпа роптала — он ей не внимал,
Свергая наземь рабские кресты
И возрождая святость старины!
Как проклинала цезаря толпа!
А он, себя в сраженьях не щадя,
Не зная ретирад и поражений,
Хранил народ от вражеских вторжений…
Вот орды персов гонит Юлиан,
Победа за победой… По ночам
Он пишет книгу, споря со Христом.
И выше, выше в славе вознесен…
Познав предательства любимой и друзей,
Лишившись провианта, кораблей,
Он легионы за собой повел —
И пал в бою, врагом не побежден!
В два раза враг его превосходил —
И он доспех на плечи не взложил,
Чтоб верили солдаты, будто он
От смерти волею Богов заговорен.
Уже бежали персы, но копье
Пробило цезаря — и чернь взяла свое,
Опять громя Богов былых времен…
И Рим погиб, едва не возрожден!
Смотри же!» Предо мною, из тумана,
Встал Юлиан. Кровоточила рана,
Но взгляд его был, как и прежде, тверд,
Как в битвах против чужеземных орд.
«Зачем ты прерываешь мой покой?
Зачем ты хочешь говорить со мной?
Свою ошибку поздно понял я —
В Величье не нуждается Толпа!
Ей нужен кнут, его должна держать
Элита Расы, истинная Знать,
И лишь спустя столетья, может быть,
Толпа Толпою перестанет быть…
Свобода всех — лишь призрак и обман,
Я это понял среди этих скал!
Пускай Отступником зовут меня попы —
Я выше был их Бога и Судьбы!»
«Но… Ты сражен, пусть и разбил врага.
Быть может, это — Божия рука?»
И к небу руку Юлиан взметнул,
Где молнией ответ его сверкнул:
«Пускай Толпа склонится пред Тираном,
Пусть уязвят меня бессчетно раны —
Мой Бог — Свобода, он — всегда со мной,
И мне не нужен вечный их покой!
И если б мог я повторить судьбу —
Клянусь, что я ее не изменю,
И в бой последний не надену лат,
Чтоб дерзостью зажечь сердца солдат!
Христос падет, как пали наши Боги —
Всем идолам отмеряны их сроки,
Но Разум — помни! — выше всех Богов.
И за него — будь умереть готов…»
Он сгинул. И тогда я обратилась
Опять к Княгине: «Как род наш опустился!»
Чуть помолчав я задала вопрос:
«О Люцифер, но кто тогда Христос?
Кто он, кого зовут Добром Всевечным,
Что наделен прощеньем бесконечным?..»
И длань свою простёрла Люцифер
К туману над грядой холодных гор.
И вот уж вижу я в тумане том
Колы и крючья, копья и огонь,
Страдания, которым нет конца —
То были пытки именем Христа!
И мне она сказала: «Вот его добро!
Оно против живых обращено!
Он говорил — святее всех скопец,
Растратчик лучше, нежели купец,
Бродяга выше пахаря за плугом,
За веру жертвуй матерью и другом,
Познанье — грех, совокупленье — грех,
А кто не согласится — в пламя тех!
Раскройте Библию, вы — те, что ищут блага!
Не иудеев уравнял Христос с собакой,
Смоковницу — знак мира и любви —
Он засушил! Таков он — свет Земли!
Таков он — добрый Иисус Христос!
Воистину, лишь случай превознес
Его из сонма нищих и бродяг,
В чьем разуме царит дремучий мрак!
Без дела, без семьи он по земле скитался…
Потом уже Савл — Павел постарался
И сделал из бездарности вождя,
А из безумца нищего — врача.
Намного хуже Аттилы и Чингиза он!
Они сражались ради их племен,
Ну, а Христос чернь мира ополчил
И в Темные Века мир погрузил!
Читайте Библию! Там — ненависть к вам, люди!
Доколь Тиран над вами править будет?
Меч крестоносца и вранье попов —
Неужто же сильней разумных слов?
Таков расклад — кто Жизнь возненавидел,
Кто красоты в Природе не увидел,
Кто унижает и себя, и мир —
Ему Отец Бог Библии, Вампир.
А кто приемлет Жизнь как дар и чудо,
Кто ищет счастье в мире, в битве — всюду,
Кто не чинит препятствия уму —
Ни Бог, ни Дьявол не нужны тому!»
«Так как мне жить, о Люцифер? Скажи,
Как здесь, барахтаясь в общественной грязи,
Мне сохранить то пламя, что всегда
Несла я все минувшие года?»
«Стремись к высокому — таков я дам совет.
Свободна будь — и выше счастья нет.
И с искрой в сердце моего огня
Сравнись со мной — и превзойди меня!
Жизнь есть борьба. Слабейший пусть умрет,
Могущественный же на престол взойдет.
Так не давай сгубить себя клинком
Иль слов коварных оплести силком!
Пусть каждый помнит — выше его нет,
Пусть гордость, страсть в глазах зажгут свой свет,
И все твое — семья, друзья, народ, земля —
Превыше, чем что-либо у врага.
Но не позволь им заковать себя —
Пусть разум в этом охранит тебя!
Мудрец в тюрьме, в изгнании мудрец
Свободнее, чем коронованный глупец.
Но коли равного себе найдешь — будь ей или ему сестрой,
Идите вместе в бой с врагом заклятым,
Победу или смерть встречая так,
Как должен встретить воин, а не раб!»
«А что потом?» — «Тебя это волнует?
Ты думаешь, Природа тех погубит,
Кто по ее законам жизнь прожил
И у нее учился в меру сил?
Бессмертие — таков удел борцов,
Но скорбный хор зажравшихся попов
Бессмертье у народа отнимает,
На тюрьмы Рая с Адом заменяет!»
Воскликнув я вскочила перед ней: «Вернула ты мне дух!
И речь твоя, как гимн, тревожит слух.
Я встану вновь, я вновь начну борьбу —
Я буду вольна в час, когда умру!
Пусть ужасом для всех наземных рас
Заполыхает Пробужденья час,
И мой народ, как воды бурных рек,
могучим станет — се, Сверхчеловек!
Да правит миром мужество его,
Да возгорится Наше Торжество!
О Люцифер, пред тем, начать как бой,
Я встану на колени пред тобой!»
И голос, что сильнее бурь и гроз,
Напутствие такое произнес,
Собой наполнив первобытный край:
«Да будет так! Но на колени — не вставай…
Ни перед кем и никогда…
Не смей!»
— Думаю моё имя очевидно! — улыбнулась Морриган переходя в свою боевую форму.
— Несу надежду я отринувшим ложь вер, — повторила она строчку из поэмы, — мне имя Светоносец — Люцифер! Ну, а если полное, то Морриган Люцифер Инфериан, или Инферно кому как больше нравится, так как по сути это одно слово, но на разный манер. Я и мои сёстры серые ангелы, так что сатанисты, я к вам обращаюсь, лучше вешайтесь заранее, так как найдём и головы оторвём, вот только самоубийство вам говнюки не поможет.
— Показушница! — припечатала я её переносясь на борт корабля.
— Перед тем как мы отправимся к Марсу я должна сказать кое-что ещё, — продолжила я, поворачиваясь к камере, — идиотам, что сейчас могут решить поклонятся нам, как богам я лично оторву их пустые головы и засуну им в задницы, потому что для нас это смертельное оскорбление! Хотите как-то выразить уважение, выражайте делами, а не следуйте примеру верящего в мерзость стада рабов!
Час спустя. Орбита Ареса (Нового Марса).
— Да, вы правы, и Венера и Арес — это классические миры смерти из научной фантастики, за одним крайне важным дополнением, — ответила я в ответ на вопросы почему планеты по сути своей непригодны для людей, несмотря на кислородно-азотную атмосферу для людей их экосистемы — это смертный приговор, выживать можно, жить, нет.
— Они создавались не для людей, а для терранов для той расы, которой станут все граждане Союза, вернее те, кто этого достоин, ну и само собой те, кто приедет к нам, думаю вы все понимаете для чего мы окончательно раскрыли себя, — продолжили за мной Таня и Флёр.
— Чтобы отделить врагов от друзей? — догадался один из журналистов.
— Чтобы раз и навсегда отделить тех, кто с нами, от тех, кто против или просто хочет примазаться, да вы правы, — кивнула я, — мы ещё посмотрим на Арес поближе, полноценная высадка проводится не будет, так как не телепату находиться там смертельно опасно, а сейчас корабль изменит курс и направится к одной из верфей Марса, где уже завершена постройка колониальных кораблей.
Изменив курс корабль вышел на орбиту Марса, который теперь был спутником Ареса и поверхность которого сотрясали мощнейшие землетрясения и извержения вулканов, когда системы глубинного бурения внедрились в мантию и ядро заставляя вулканы выбрасывать самые ценные ресурсы на поверхность.
— Марс бесполезен для колонизации и для его терраформинга потребовалось бы сделать бы с ним тоже самое что с Венерой, плюс добавить дополнительную массу, по сути создать планету с нуля, как мы сделали с Аресом, который не имеет редких минералов и будет чисто жилой планетой в отличии от, например, Венеры. Поэтому мы решили превратить Марс в Мир-Кузню, то есть в один огромный завод, — пояснила Бетельгейзе, пока мы пролетали над залитой магмой от сотен пробудившихся вулканов поверхностью Марса, над которой вместе с облаками вулканического пепла вились громадные облака нанороботов уже начавших постройку заводов.
— Если Земля, вернее Терра, столица, сердце будущей Империи, то на Марсе будет коваться её военная мощь, — сказала я явственно ощущая шок журналистов, когда мы пролетели мимо огромных верфей что уже окружали Марс орбитальным кольцом, кроме Лилит первого тяжёлого линкора было уже заложено ещё двадцать кораблей.
— Конечно большинство оружия, установленного, даже на ударном фрегате класса «Фантом», на борту которого мы сейчас находимся, использовать на Земле нет никакого смысла, один выстрел ГК на полной мощности способен опустошить целый континент, — сказала я, показывая на иллюминатор, вернее имитирующий его обзорный экран, так как собственно иллюминаторов у корабля не было, так как они слабое место в конструкции, мы как раз пролетали мимо одного из строящихся фрегатов, — всё это время мы использовали лишь его вспомогательные орудия. Что же касается тяжёлых линкоров, постройка первого из которых будет завершена уже к 2000 году и других кораблей линейного класса, то их назначение, в первую очередь, линейный бой в космосе. И не надо говорить, что он в космосе невозможен, ещё как возможен, третье измерение в масштабах галактики не так уж и велико, а бои в звёздных системах, в любом случае, будут вестись именно в плоскости эклиптики планет. Так что космос конечно не океан, и бои в нём скорее похожи на воздушные, да и дальность орудий, вернее эффективная дальность орудий, всё-таки, довольно ограничена. Конечно, например, выпущенный снаряд кинетического орудия будет лететь вечно, если на него не будут воздействовать внешние силы, вот только собственно эффективная дальность любого неуправляемого оружия при ведении огня даже по слабоманёвренной цели равна от силы двум секундам полёта снаряда, потому что иначе у цели есть все шансы уклонится.
— Насчёт же колониальных кораблей, — продолжила следом за мной Бетти, — на данный момент создано два типа колониальных кораблей. Первый, это Черный Феникс, сделанный по образу и подобию колониальных кораблей класса Феникс, из вселенной недавно выпушенной нами игры Halo. Каждый из двух с половиной километровых колониальных кораблей способен нести по пятнадцать тысяч колонистов, а его грузовые отсеки и палубы вмещают различную технику и припасы для будущей колонии. Но, первым делом, этот колониальный корабль будет производить терраформирование или адаптацию существующей атмосферы и/или биосферы до уровня идеального, как для людей, так и для терран, при адаптации условия изменятся мало, при терраформинге же, пример у вас перед глазами, так что желающие полететь осваивать новые миры должны понимать, что таким хрупким созданиям, как люди места там нет. По завершении терраформирования колонисты приступят к постройке первоначального поселения и освоению прилегающей местности, используя материалы и детали из трюмов корабля, а потом дальнейшего строительства, для которого предполагается использовать сам корабль, демонтируя его. Корабельная силовая установка будет использоваться в качестве источника питания для поселения и т.д.
