Киты по штирборту: Второй шанс. (Небесный Бродяга)

Хельга вздохнула и, взъерошив с таким трудом уложенные волосы на моей голове, усмехнулась.

— Да, а я-то думала, что это он в книжки зарылся, словно библиотекарь какой? А он, оказывается, к выпускным готовился... Что ж, удачи тебе... братик, — с толикой язвительности закончила она. Ну хоть сама на себя похожа стала! А то в последнее время Хельга больше на тень походит, чем на человека. Совсем её Гюрятинич замучил...

Вызывать по телефону "емельку" для того, чтобы проехать два квартала, было бы глупо. Так что после завтрака я прихватил выправленные дядькой Мироном документы, надел плащ и шляпу... к счастью, не котелок. Когда речь зашла о покупке головного убора, я, только представив себя в шляпе-котелке, чуть не икал от смеха, и сумел настоять на покупке обычной широкополой шляпы, убедив Хельгу, что тринадцатилетний мальчишка в официальном костюме-тройке и так выглядит как минимум комично, а если на него напялить ещё и котелок, то полчаса смеха будет гарантировано всем окружающим. Хельга тогда долго спорила, но в итоге, хоть и с явным недовольством, уступила. А сейчас окинула меня изучающим взглядом и...

— Всё-таки я правильно поступила, настояв на покупке этой шляпы, — заключила она. — В котелке ты бы выглядел пародией на взрослого. А так... вполне приличный молодой человек, даже щёголь. Девушкам должен понравиться.

И рассмеявшись — так её позабавила моя перекосившаяся физиономия, — вытолкала за дверь. Как это называется, а? Женская логика, да? Оксюморон!

— Он не девушкам сейчас понравиться должен, а гимназической комиссии! — загудел у открытой двери дядька Мирон, как всегда ухмыляясь в усы. — Удачи, Кирилл!

Кивнув, я вздохнул и, приведя в порядок мысли, направился по дорожке к калитке. Миновав сквер, куда в последнее время выходил, чтобы подышать свежим воздухом и отдохнуть от зубрежки, я свернул на Кленовую улицу и, заслышав бой часов на башне управы, прибавил ходу. Одиннадцать. До начала испытаний остался час.

До гимназии идти недалеко, но ведь мне ещё нужно будет отыскать нужный кабинет. Да и приглядеться к другим экзаменующимся не мешает... Посмотреть, послушать... может, что интересное о комиссии узнаю. Тоже полезно.

Гимназия встретила меня гомоном и любопытными взглядами гимназистов щеголяющих тёмно-зеленой формой с надраенными до блеска медными пуговицами.

* * *

Появление в "макарьевской" мужской гимназии незнакомого сверстника, да ещё и в партикулярном платье, вызвало у гимназистов немалый интерес. Правда, лишь учащиеся старшего и выпускного классов демонстрировали его открыто. Младшеклассники старались не высовываться, хотя любопытные физиономии малявок мелькали на пути гостя с завидным постоянством.

— Горский, не видел, что это за фанфарон такой объявился у нас в гимназии? — Уже начавший ломаться голос заставил одного из выпускников отвлечься от беседы с приятелем. Обернувшись, названный бросил короткий взгляд в сторону поднимающегося по лестнице ровесника, прищурился и, мысленно чему-то кивнув, наконец обратил внимание на окликнувшего.

— Нет, — лениво проговорил Горский, сняв форменную фуражку с лакированным козырьком, взъерошил и без того непослушные тёмные вихры и холодно усмехнулся в лицо собеседнику.

— "Нет, не видел"? Или "нет, не скажу"? — ничуть не смутившись под насмешливым взглядом, упрямо набычившись, рыкнул тот.

— Какая разница? — качнул головой Горский и усмехнулся. — А тебе что за дело до него, Кульчич? Ну поселился в нашем конце новенький, пришёл в гимназию устраиваться... должно быть. Что за шум? Беспокоишься о возможных конкурентах? Так выпуск уже... что тебе до школьных дрязг теперь-то?

— Низо-овский, — тихо прошипел Кульчич и, презрительно скривившись, ушёл.

Горский глянул вслед удаляющемуся однокашнику и, довольно хмыкнув, вернулся к разговору с прежним собеседником, молчавшим во время короткого диалога выпускников.

— Ну и чего ты скукожился, Никита? — поинтересовался Горский, заметив попытку собеседника изобразить пустое место. — Всё, кончился Кульчич. Был, да весь вышел. Выдержит испытания, и гимназия его больше не увидит. Можешь расслабиться.

— Ага. Можно подумать, если его не будет в гимназии, так он и по улицам шататься перестанет, — пробурчал Никита. — Не тут, так там допекать будет.

— Э, брат, да ты никак в пессимисты подался? — рассмеялся Горский. — Успокойся. Кульчичу уже приготовлено тёплое местечко в училище, родители похлопотали. Учителей ему наняли, определили в помощники к мастеру, чтобы в тайны будущей профессии вникал. Так что не беспокойся насчёт этого бедняги, скоро ему будет совсем не до развлечений.

— Ох, Миша... и откуда ж ты всё знаешь, а? — чуть повеселел Никита. Слова приятеля его порадовали. Ну в самом деле, если днём Кульчич будет работать у мастера, а вечерами готовиться к поступлению в училище, времени на прежние гимназические шалости, до сих пор доставлявшие огромное беспокойство другим ученикам, у него не останется.

— Не всё, Никита, далеко не всё. Но многое, — с еле заметной ухмылкой заключил Горский, прислушался к чему-то... и улыбка стала явной. — И мои невеликие способности сейчас настоятельно рекомендуют выглянуть в холл. Идём?

— Зачем?

— Новенький знакомится с Кульчичем. Это будет забавно. Давай-давай, шевели ногами, иначе пропустим всё самое интересное!

Горский устремился вперёд по коридору, и Никита был вынужден догонять приятеля, хотя идея полюбоваться на то, как Кульчич унижает очередную жертву, ему совсем не нравилась. Но противостоять энтузиазму Михаила Горского мало кто мог. Даже учителя и те частенько шли на поводу у самого беспокойного ученика гимназии. Они успели вовремя. Кряжистый Кульчич, вечно кичившийся своим "исконным новгородством" уже кружил акулой вокруг бесстрастно наблюдающего за ним юноши в партикулярном платье. В противоположность первому забияке гимназии, крепко сбитому, коренастому тёмноволосому Кульчичу, гость был худощав и довольно высок, и в отличие от гимназиста абсолютно спокоен. В серых глазах, устремлённых на насмехающегося над ним сверстника, застыло лёгкое недоумение, и это явное пренебрежение с каждой секундой всё больше бесило Кульчича. А может быть, его выводил из себя тот факт, что вокруг уже собралось довольно много народу. Наконец Кульчич понял, что стоящий посреди холла гость совершенно не собирается реагировать на его нападки. И ошибся.

— Какая забавная обезьянка. — Слова гостя разбили тишину, словно железный шар упавший на стекло. Такого издевательства Кульчич стерпеть не смог и, не размениваясь более на слова, с рыком кинулся на обидчика.

Со стороны происходящее выглядело так, словно гость лениво шагнул в сторону, пропуская мимо себя несущегося на всех парах гимназиста. Но Горский-то знал, куда нужно смотреть, а потому оказался едва ли не единственным зрителем, успевшим заметить, как гость лёгким мимолётным движением руки поправил траекторию движения противника. Грохот, с которым Кульчич впечатался в задрожавшую под его весом тяжёлую запертую дверь, вызвал у столпившихся на лестнице мальчишек одобрительный гул. Задира отлип от содрогнувшейся двери и мягко осел на паркет, утирая юшку. В глазах муть, координации ноль... грогги.

— Вот так, — удовлетворённо кивнул Горский.

— Миш, ты знал? — дёрнул его за рукав Никита.

— Предполагал, — хмыкнул тот с неизменной полуулыбкой на лице.

— А...

— Окна моей комнаты выходят на сад дома, где он живёт, — объяснил Горский. — Я каждое утро перед уходом в гимназию вижу, как он занимается там какой-то гимнастикой... что-то вроде валлийского бокса, только с ударами ногами, как в шоссоне, знаешь?

О том, что занятия соседа очень напоминали тренировки отца с привезённым им из путешествия стариком-катайцем, Горский умолчал.

— Видел в цирке, — кивнул Никита. — Но это было совсем не похоже на цирковые бои. Интересно, а где и у кого он учился? Ты не знаешь?

— Думаю, где-то на Востоке, — не удержался от очередной демонстрации своего всезнания Горский, но тут же осёкся. — Извини, Никит. Испытание скоро, да и гостю надо помочь...

— Ох, у меня же урок через пять минут начнется! — взглянув на модные наручные часы, спохватился тот. — Если опоздаю, Валерьян Силыч точно "гуся" вкатит!

Никита махнул рукой приятелю и моментально растворился в толпе гимназистов. Тактичный.

* * *

Пришёл сдавать экзамены, называется. Только оказался в здании гимназии, как тут же влип в историю и стал предметом обсуждения всех учеников разом. А в том, что новости о моём обмене любезностями с неприятным типом в форме гимназиста вскоре разлетятся по всей школе, можно не сомневаться. И хорошо, если у этого придурка не найдутся прихлебатели... Ввязываться в капитальный мордобой мне совсем не хочется. Не в новом костюме, по крайней мере. С меня же Хельга шкуру спустит, если я его порву или даже просто испачкаю!

Скинув плащ и повесив его на сгиб локтя, я снял шляпу, вздохнул и, старательно игнорируя любопытные взгляды окружающих, направился к гардеробной. Благо указатель её местоположения висел под потолком холла. Избавившись от верхней одежды и отблагодарив гардеробщика, пожилого бородатого дядьку, куной, то есть сотой частью гривны, развернулся, чтобы отправиться на поиски места прохождения испытаний. Не тут-то было.

— Прошу прощения. — Довольно низкий, но ещё не ломающийся мальчишеский голос заставил меня притормозить.

Передо мной остановился невысокий худощавый паренёк с "умным" лицом, готовым в любую секунду расплыться в насмешливой улыбке. Непослушные тёмные, почти чёрные волосы, выбивающиеся из-под лихо заломленной фуражки, серые, но живые, смотрящие с нескрываемым любопытством глаза, курносый нос... где-то я его уже видел. Причем недавно... хм...

— Вы же гость Хельги Завидич, да? — уже чуть тише произнёс мой визави.

— Можно сказать и так, — медленно кивнул я.

— А я ваш сосед, у нас сады примыкают друг к другу, — улыбнулся парень и тут же хлопнул себя ладонью по лбу. — Ой, прошу прощения, моё имя Михаил Горский.

— Кирилл... Завидич. — Интересно, и что этому "соседу" от меня понадобилось?

Глава 4. Слова и дела

Сосед оказался довольно забавным типом... и настоящим кладезем знаний об окружающем мире. Всё-таки я почти ничего не знаю не только о Новгороде, но даже о жителях нашей улицы! А всё от того, что я, как утверждает дядька Мирон, слишком уж закопался в книги. Настолько, что у меня не нашлось времени даже на то, чтобы исследовать окрестности нашего дома. В общем, на фоне этого удручающего факта, знакомство с Михаилом Горским, кажется, знающим о соседях всё и ещё немного, стало для меня небольшой удачей. К тому же, мы довольно быстро нашли общий язык, зацепившись за интересную обоим тему, а именно воздухоплавание. Михаил грезил о небе, пожалуй, не меньше, чем я, но его привлекал не столько сам полёт, сколько возможность путешествовать, которую тот дарил.

Сын известного в определённых кругах новгородского путешественника, он явно унаследовал от отца непоседливость и любопытство исследователя. Об Иване Федоровиче Горском я слышал. Даже читал несколько его очерков о Китае, который тут по-прежнему именуют Катаем. Феноменальный человек... исколесивший полмира, умудрившийся стать своим даже в закрытой Японии, Нихоне по-здешнему. А его описания нравов и традиций жителей разных стран, больше похожие на полноценные научные труды, разве что написанные популярным, простым для понимания языком? Удивительный человек. Должно быть, некогда именно такие люди как Горский-старший открывали новые земли и щедро дарили их своим правителям.

Услышав мою похвалу в адрес его отца, Михаил неожиданно покраснел и признался, что я первый из известных ему сверстников, кто оказался знаком с работами его батюшки.

За разговором мы и не заметили, как оказались у кабинета, в котором расположилась проводящая выпускные испытания комиссия, и отвлеклись, только когда нас одёрнули, попросив вести себя потише, собравшиеся у дверей кабинета гимназисты, сосредоточенно листающие тетради и учебники, словно силясь за полчаса выучить всё то, мимо чего беспечно проходили весь учебный год... или все три. Перед смертью не надышишься...

— Это точно, — хохотнул Горский.

Я что, вслух это сказал? Вон как ученики на меня косятся. Того и гляди покусают.

— Хм, Михаил, а тебя, я смотрю, грядущее испытание не беспокоит, а? — тихо поинтересовался я.

— Математика... фи! — вздёрнул и без того курносый нос Горский. — Меня батюшка учит. По сравнению с прокладкой курса от Новгорода до Берлина выпускные задачи — это такая ерунда!

— Думаешь идти на штурмана?

— Да, — коротко, но веско ответил Михаил. Уверенно так. Хм...

— А я вот задумываюсь о капитанском патенте. — Я поделился с новым знакомым своей идеей.

— Ну, так далеко я не загадываю, хотя мысль интересная... — улыбнулся Горский. Он вообще улыбчивый парень. — Значит, встретимся в училище, а?

— Это вряд ли. — Я развёл руками. — Я буду учиться заочно... если сдам все выпускные на "превосходно".

— Жаль... значит, я окажусь единственным младшим на курсе. И подозреваю, что это будет некомфортно, — вздохнул искренне расстроившийся Горский.

— Намерен поступать в училище в этом году? — Я уважительно взглянул на собеседника.

Одно дело я... с моими знаниями из той жизни. И совсем другое — привыкший к совершенно иному темпу учёбы Михаил. Ему-то приходится учить вдвое больше материала... а всё потому, что уровень выпускного класса здесь совсем не соответствует уровню абитуриента поступающего на первый курс училища. Хочешь продолжить учёбу после гимназии? Будь добр, подтяни знания, позанимайся с репетиторами, а если не хватает денег, то поработай, начни с самых низов в той профессии, которой решил учиться. Учеником мастера, так сказать. Сурово? Зато избавляет от вала желающих получить образование для галочки или поступающих абы куда приткнуться. Собственный пот и расходы на учителей живо отваживают случайных людей. Зато остаются те, кто всерьёз решил идти по выбранной стезе. А это значит, что в стране прибавится крепких профессионалов своего дела... куда ни глянь, одни плюсы, однако.

— Конечно, в этом! — горячо воскликнул Горский, но, поймав на себе укоряющий взгляд одного из лихорадочно листавших учебники однокашников, сбавил тон. — Я отцу пообещал, что закончу училище не позже семнадцатого дня рождения. Точнее, он поставил условие, что возьмёт меня с собой в экспедицию не раньше, чем я получу диплом.

— Ага, решил стать самым молодым штурманом на флоте? — рассмеялся я.

— Точно. А что? — комично нахмурился Горский. — Чем я хуже твоей сестры? Она-то в восемнадцать штурманом стала, да ещё и на "ките". Не знаю, получится ли у меня так же, но уж закончить штурманское раньше неё я точно смогу!

— Горский! Приготовиться Завидичу! — выглянувший из кабинета секретарь огласил следующего идущего на Голгофу, и я пожал своему новому знакомому руку.

— Ни пуха, Михаил.

— К чёрту. — Тот тряхнул головой и решительно шагнул к двери.