Двойная переадресация 2 Вторжение

ГЛАВА 9

Объяснений, почему нам надо ехать именно на север, я так и не дождался. Пару раз порывался Аркадия спросить, но он только отмахивался, роясь в шкафу или перебирая любимые книги, некоторые из которых, собирался взять с собой. Обещанного — "по дороге", тоже не случилось, на коротких остановках, ему было не до меня. На каждой из них к нам присоединялось по машине, а на последней мы приняли сразу три. Ну, что ж, как и собирался, доеду до этой самой Баковки, где бы она ни была, а там посмотрим, куда дальше лыжи навострить. Человек я взрослый, самодостаточный и провожатые мне не нужны. И почему я, обязательно, должен ехать на север? Кто бы мне сказал, чего я там забыл?

— Так, остановок больше не будет — сказал Аркаша на очередном, коротком совещании. — Сейчас, ещё какое то время едем по кольцевой. Потом сворачиваем на "Можайку" и катим по ней. Всем быть вдвойне внимательнее, фары не включать, соблюдать скоростной режим. Расстояние от впереди идущей машины — пять метров, ближе не подходить.

— Товарищ капитан — перебил его не знакомый мне, моложавый гражданин в военной форме. — Вы тормозните, пожалуйста, перед отворотом на грунтовку или знак какой подайте. Можем проскочить. Лично я не очень тут разбираюсь, тем более в полной темноте.

— Хорошо. Я прямо за поворотом встану и габариты на время включу. Ещё вопросы.

Все промолчали и я не спросил, хотя поговорить очень хотелось, ну хотя бы о том, что это за люди к нам присоединяются на протяжении недолгого пути. Не было такого уговора, ещё кого то к себе прицеплять. И вообще, что тут происходит? Я думал, мы вдвоём поедем, а в Баковке этой, нас Пётр Сергеевич будет ждать, с которым у меня также, сложились определённые отношения и за которым мне, придётся определённое время следить, чтобы не произошло с ним чего нибудь не хорошее. Ну, может быть и не следить, в прямом смысле этого слова, он сам кого хочешь выследит и сдаст куда надо, но присматривать точно придётся. А здесь. Двенадцать мужиков образовалось, дееспособного возраста и восемь женщин, не совсем понятно, скольки лет от роду. Они создания такие. Кто то и в сорок может выглядеть, как голубоглазая блондинка, на тридцать. А кому то меньше повезло и в том же самом возрасте она, реально может смотреться, извиняюсь, как старуха, на все шестьдесят. И, как мне с ними быть? Предпринимать чего то, или просто, рядом ходить?

— Антон — остановил меня Аркадий, когда все стали быстро расходиться.

— Да — вернулся я назад, уже сделав пару шагов в противоположном направлении.

— Подожди. Дальше поедешь пятым, мне так удобнее будет, всю колонну отследить. Ты габаритами, время от времени, помигивай. И смотри там по сторонам, места пойдут дикие.

— В каком это смысле — дикие? — немного напрягшись, спросил я.

— В смысле не городские — не задумываясь о сказанной ранее фразе, весело выпалил друг.

— Понятно — ответил я и рванув с места, побежал к собственной машине.

Мне всё равно каким ехать: вторым, пятым или даже десятым, каким скажут таким и буду в строю стоять. А насчёт отследить, Аркаша прав, в колонне все машины зелёного цвета и ночью они почти не видны. Моя же, великолепная Нива, белая и на фоне грязного асфальта порхает, как мотылёк и может служить хорошим ориентиром, среди семи УАЗов и трёх темно-зелёных "буханок", с красным крестом на боку.

Тронулись. Я, как и было приказано, моргнув фарами, въехал в колонну под номером пять, с ходу подстроившись под впереди идущего.

Скорость у головной машины, за рулём которой сидел мой друг, колебалась в пределах пятидесяти километров в час. Не быстро, но по дороге, где совсем не горят фонари и, когда ночное светило надолго спряталось за тучи, я бы тоже не ехал быстрее. Тем более фары включать, никому не разрешали, совсем. Кончилась кольцевая, мы плавно повернули направо, снизив скорость до сорока. А минут через десять, слева, начали появляться одноэтажные дома, с характерными трубами на крыше. Их силуэты с трудом просматривались в кромешной темноте, но я почему то был твёрдо уверен, что люди в них ещё обитают. И не ошибся. Заскочив в широкий отворот дороги, мы вскоре въехали на более узкую полосу дорожного движения и начали петлять по заснеженным улицам какого то мелкого посёлка, меж деревянных и каменных домов, в окнах которых, изредка виднелся тусклый свет — показатель присутствия в них жизни. Как и обещал Аркадий, он остановил свою машину, сразу за съездом в автомобильную колею. Назвать по другому, эту лыжню, протоптанную несколькими автомобилями и совсем не похожую на нормальную дорогу, при всём желании невозможно. С обоих сторон от неё, виднелось обычное поле, засыпанное девственным снегом, за ним темнело ещё что то, но разглядеть прямо сейчас, что именно, я не могу. Пол часа мы, с горем пополам, пробивались через сплошное бездорожье, теперь понимаю, почему в колонне собралась только такая техника, другой здесь не проехать, кто бы не сидел за рулём. Казалось, горки и ямы никогда не закончится, но прошло время и я снова выскочил на расчищенный кем то, заснеженный путь. Не асфальт, конечно и даже не грунтовка, но ехать можно. Так и не понял, для чего устраивали такие манёвры? Наверняка, где то рядом имеется нормальная дорога, по которой мы легко смогли бы сюда добраться. Одно слово, чекисты, всех пытаются обмануть и обескуражить, своим нестандартным поведением. Угадал. Метров через пятьсот мы лихо повернули обратно, но вскоре, совершив ещё один крутой разворот, въехали на улицу и через пару минут остановились. Заметив, что люди стали вылазить из машин, выбрался на воздух и я. Ещё через какое то время ко мне подошёл Аркаша, а за ним подтянулись и остальные. Видно привычка у них такая, встречи проводить в середине автомобильных колонн.

— Ну, что. Кому, куда ехать дальше — все знают. Завтра, не забывайте, ровно в восемь обычный сбор. Всё, до утра все свободны, можно расходиться и топать по домам — коротко выступил Аркадий, но тут же, кому то, негромко крикнул: — Фёдор, завтра в пол восьмого ко мне заскочи, перед собранием переговорить надо.

Незнакомый мне Федя, сделал отмашку рукой, а остальные радостно загомонили. Вроде и ехали всего ничего, но похоже, поездка надоела не мне одному.

— А мне сейчас, куда? — спросил я друга.

— Со мной пойдёшь, куда ж ещё. Тут недалеко, метров триста проедем, за угол завернём и спать. Устал, ноги не держат, еле стою.

Проехали озвученное расстояние. Остановились возле невысокого, металлического забора. Вышли из машин.

— Это и есть твоя Баковка — спросил я Аркашу, когда он подошёл.

— Она. Но почему вдруг моя? Я сам здесь на время, а в этом доме только угол снял, чтобы было нам, где пару дней перекантоваться.

— Угол? Это что, кусочек стенки и две доски рядом с нею? — громко засмеялся я, забыв о том, что на улице давно темно.

— Хорош ржать, как лошадь. Людей разбудишь и, не дай бог, беду накличешь. Ты не забыл, о чём я тебе говорил?

— Беду? Какую ещё беду? Откуда ей тут взяться? — держась глазами за спину друга, спросил его, медленно топая в кромешной темноте.

— Какую — передразнил он меня, открывая железную калитку. — Ты думаешь, мы почему в поле свернули и ехали сюда кругом?

— Откуда мне знать — нечаянно толкнув остановившегося капитана своей могучей грудью, просто ответил я и тут же извенился. — Извини, не специально. От вас, от КГБшников, всего можно ждать. У вас всё через одно место. И ездите вы не так, как простыми людьми заведено.

— Ты заканчивай мне тут, делить на нас и на простых прохожих. Тоже мне — сопливый либерал. Всё, прошло время, когда мы друг друга по месту работы привечали, теперь все в одной лодке сидим — сказал Аркадий, так и не собираясь дальше проходить. — А почему свернули? Так скоро сам про всё узнаешь. А чтобы на ночь глядя лишнего не говорить, одно тебе скажу, чтоб как следует пробрало. Вот прямо здесь, где мы с тобой стоим, находится зона ответственности тех самых, ужасных пришельцев и как долго они будут делать вид, что нас здесь не видно, ни я, ни кто другой не знает.

— Аркаша. А ты сам, пришельцев видел? Живьём. Они какие?

— Откуда — сделав два шага вперёд, прошептал уголосъёмщик. — Агрегат их наблюдал и то издалека. А самих нет. С полицаями сталкиваться приходилось. Упёртые гады, что им не говоришь, всё на своём стоят.

— С полицаями? А это ещё, кто такие?

— Это брат те, кто служит у них, по доброй воле.

Спали прямо на полу, на какой то рванной подстилке, с куртками, вместо подушки в голове. Ничего, не разломились. Правда, лично у меня, правая рука сильно затекла и шею немного скривило, так разве ж это беда?

— Я сейчас на собрание двину — говорил Аркаша поутру, разливая в кружки свежий кипяток. — А ты пока машины погоняй. Пускай прогреются, на всякий случай, да и продукты там у нас с тобой. Как бы не помёрзли.

— Ладно. А потом, чего? — безропотно согласился я и сразу поинтересовался о дальнейших планах близкого друга.

— Потом видно будет. Если сегодня ехать не решат, можем попасть на дежурство. Если поедем, будем остальным помогать.

— Остальным? Кому остальным? Вас тут чего, очень много?

— Тихо ты, чего разорался? Потом всё расскажу. Хозяев разбудишь.

— Я это твоё "потом", уже целые сутки слышу — сбавив обороты, возмутился я. — Баковка. Потом на север. Вот скажи и на хрена он нам. Могли же ехать к морю. Там тепло, жилья навалом и на полу не обязательно лежать.

— К морю? К какому морю? К Баренцовому? К Белому?

— Да ладно. Хорош тут дурака валять — снова завёлся я. — Я ему про Чёрное говорю, а он опять своё заводит.

— Ну и кто нас там, с тобою ждёт. На этом Чёрном море. Это тебе не в отпуск съездить, на десять дней, там может до конца жизни придётся обосноваться.

— Да там... — начал было я, но Аркаша меня быстро заткнул.

— Всё, хватит. Вон, Фёдор в калитку заходит. Нечего мне тут семейные сцены устраивать. Давай лучше, со стола убирай и машинами занимайся.

На улице было морозно, серо и сыро. Не желая тратить внутреннее тепло, я забрался в Ниву, завёл двигатель, послушал его на холостых оборотах, как это делают опытные водители и между делом, в пол глаза, осмотрел упакованный сзади товар. Там, вроде, за время поездки, ничего не упало. Потом посидел какое то время без движений, изображая из себя задумчивого пассажира, а затем развернулся, сунул руку в верхнюю коробку, где лежала копчёная колбаса, отломил от неё кусок, среднего размера и откусив, прямо так, не очистив, начал медленно его жевать, без хлеба, не обращая внимания на странный привкус и зверский холод за окном. Разозлился. Ненавижу, когда мной помыкают и не прислушиваются к тому, чего говорю.

Аркадий вышел из дома без десяти восемь. Молча сунул мне ключи от своего промёрзшего за ночь автомобиля и потопал вместе, с плохо мне знакомым парнем, на собрание, о котором ещё вчера говорил. Сидеть без дела вскоре надоело, колбасу есть больше не хотел, идти в дом за кипятком, тоже огромного желания не имелось. Хозяев я не знаю, чего там можно делать, а чего нельзя, мне неизвестно. Тихо поругиваясь выполз на воздух, дошёл до братского УАЗа, завёл его, подождал, пока двигатель начал выдавать положенную температуру и снова выбрался наружу. Ниву не мыл с тех самых пор, как взял её в свои крепкие, мозолистые руки. Белый цвет уже давно не является таковым, если внимательно к нему присмотреться. Буду оттирать, надо же чем то заниматься. Сходил во двор, к колодцу, достал из него ведро воды. Огляделся, в поисках какой нибудь тары, а не обнаружив её двинулся в сарай. Двери там без замка, значит вход свободный. Отыскал побитый таз, вылил в него воду и аккуратно держа тару перед собой, приблизился к машине, как мне показалось, радостно глядевшей на меня.

— Чёрт бы вас всех побрал — тихо ругнулся я и снова, заинтересованно, посмотрел в сторону сарая. — Теперь тряпку надо где то найти.

Нет, туда не пойду. Грязный таз взять — это одно, а материал у хозяев заныкать — это совсем другое. Вон, оторву у себя, кусок брезента, он большой, от него не убудет.

Мыл машину с удовольствием, мурлыкая себе, чего то под нос. Работа не пыльная, любому понятная и не требующая слишком много соображать головой. Первый раз, за много много дней, меня почти ничего не волновало, кроме белизны капота и чистоты лобового стекла. Благодать.

— Антон?! — расколол моё недолгое счастье, удивлённо-вопросительный возглас, прозвучавший за спиной.

— Да — поворачиваясь на него, ответил я почти на автомате.

Голос был женский и это не могло ни удивить. Я тут совсем никого не знаю, тем более женщин.

— Ты? — проговорил я, одновременно с "незнакомкой".

Секунды бежали, а нужные слова, так и не приходили в голову, хотя и ворочались на пересохшем языке.

— А у нас мама умерла! — вдруг громко и очень резко выкрикнула Лилька, разорвав образовавшуюся между нами, мертвецкую тишину.

Девушка подбежала ко мне, крепко обняла, а я только и смог спросить: — Когда?

— Вчера похоронили — сквозь слёзы, сказала девчонка и глотая их, потребовала ответа у меня. — Ты, где был?! Почему не позвонил?! Не смог?! Тогда, чего к нам не приехал?

Можно было оправдаться, сказать про порванную связь, про поезд, про поездку до Москвы на чужом автомобиле. О том, что был у них. Но это никому сейчас не нужно.

— Ну всё, всё. Не плачь — говорил я эти и ещё какие то, самые простые, слова, пытаясь успокоить Лилю, прекрасно осозновая, сейчас ей они, не очень нужны.

Маму никто вернуть не сможет, а тем более заменить. Ни отец, о котором она не говорит ни слова, ни я, в сущности, абсолютно чужой человек этой, убитой горем, маленькой девочке.

Постепенно девушка успокоилась. Я заглушил машину и мы медленно, пошли к ним домой. По дороге она рассказала о том, как буквально за сутки, от какой то странной болезни, сгорела мать, как после её смерти, крепко запил отец, про сына зам министра, живущего в этом же посёлке, который с самого приезда, к ней клинья подбивал, про дачу, про то как сейчас здесь живут, потом опять про то, что не было звонка от меня и так по кругу, перебегая с одного на другое.

— Я готова была сама ехать в твой университет, караулить там тебя и расцарапать в кровь твою наглую морду — на полном серьёзе, вещала она. — Хорошо мамочка моя, меня отговорила.

Девушка снова зашмыгала носом, я приобнял её, но это всё равно не помогло.

— Знаешь, как мне её не хватает — вновь громко разревелась Лилька. — Четыре дня всего прошло, как её не стало, а кажется, что так давно.

— А отец, он что, действительно сильно запил? — перевёл я разговор.

— Да, сильно пьёт и днём, и ночью. Я его никогда таким не видела — сказала девушка, вытирая слёзы платком. — У него оружие есть. Не знаю, мне кажется, он застрелиться хочет.

— Да ну, не придумывай. Он крепкий мужик. Да и дочку не бросит — не поверил я в её странное заявление.

Хотя, кто его знает, всё может быть. Минут десять назад я тоже не мог поверить, что встречусь с Лилей в деревне, о которой ещё вчера ничего не знал.