Василиска - 1

— Спасибо, я не голодна! — отказалась белянка от предложения, пряча вспыхнувшие щёки, и зверушку ещё крепче к себе прижала. Засмущалась.

Наг не совсем понял причину отказа, а Глеб... у него как раз дочь трёх лет, и она тоже жалостливая.

— В следующий раз, — предупредил вожак, — сначала разделывай, потом отдавай. Дошло!

— Шшшшш... — крутанулся наг на месте, закатив глаза к каменному своду. — Проголодаешься, сама её разделаешь!

Глава 18

Дождь шёл, день шёл, хмурый, с грозовыми раскатами. Народ скучал. Почти. Помереть от голода Глеб девушке не дал, пригласил к себе под бочок, когда похлёбка была готова, проигнорировав гневный взгляд нага.

Недовольно подвинулся молодой оборотень до этого сидевший рядом с вожаком, успевший обзавестись только редкой светлой щетиной на скулах. Как Лиска заметила, щенок приревновал главного к ней. С чего бы? А потом, вообще, он демонстративно встал из общего круга и ушёл изучать пещеру. 'Не голоден!'

Глебу пришлось прирыкнуть, чтобы тот вернулся в поле зрения. Вернулся он, но уселся на границе света. А в руках у него Лиска заметила блесточку от повидла, которым она оборотней ещё в лечебнице угостила. Вот значит, кому передал вожак её сладкое угощение?

Это чуть позже, нашептал ей один из стаи, что мальчишку этого Глеб вытащил связанного из реки, а потом сражался за него с его же стаей, чтобы забрать с собой. А всё из-за того, что свой первый заработок, щенок не отдал старшему, а попытался сам распорядиться маленькими финансами и купить себе сладости.

Да, как-то так... И кто бы знал, как эти же сладости обожал сам Глеб...

Лиска сидела среди оборотней, слушая их рассказы про охоту, про зверьё. Она же практически ничего не знает о диком мире Лиран. Так, поверхностно, в общих представлениях только. Охраняемые территории — хорошо, а в дикие леса соваться нельзя. Так бы, наверное, и просидела она среди них целый день, но...

— Ну, ш-што? — подполз наг, вроде, как с примирением. — Об образование поговорим? Я хочу знать, во сколько тебя начали обучать, чему учили, каким дисциплинам, всё, что помнишь?

— Можно и поговорить, — вздохнула Лиска, отрываясь от тёплого бока Глеба, и направляясь к рюкзаку. Там у неё маленькое пластмассовое ведёрко с разноцветными мелками где-то лежит. А ровная стена пещеры вместо доски в самый раз подойдёт. Порылась, нашла! И не только, что искала. Пакетик с фруктовыми жевательными конфетами нашёлся. А ведь когда надо, всё перерыть требуется. Так что вприпрыжку вернулась она к оборотням, вручила лакомку. И пошла к стеночке, как прилежная ученица. Нарисовала на стене один круг с цифрой пять внутри. — Итак, поехали!

Переведя приблизительный возраст, получалось, что она пошла в обычную школу лет в пять. И с момента её имеющегося возраста, училась она без перерыва одиннадцать лет. Она рассказала, чему учат у них в первом классе. Расписала местный лиранский алфавит и счёт. А у местных ещё и иероглифы имелись. И магические рунные знаки. Она всё знает, дед учил. Нет, не так! Мастер Сокол был ей наставником. Ну, почему был? Так обучил, можно сказать, всему. Теорию она усвоила. Практики у неё только по магии не было, так как в то время магия в ней ещё спала. Прорыв, вот только случился. У-у-у...

Образование в общей городской начальной школе она объяснила быстро. Шамиль ни разу её не перебил. Внимательно слушал, сам себе головой согласно кивал. Всё верно!

Счёт, грамматика, чтение, окружающий мир, рисование, музыка, физкультура, изучение иностранного языка — у них в начальной школе лордов преподавалось почти тоже самое. И один педагог, зачастую, так же, как и у них, вёл точные науки: математику, чистописание, чтение. Аристократы и богатые жители нанимали таких учителей себе в дома, которые становились гувернантками и гувернёрами при подрастающих детках.

В общественных школах для простого люда, преподавался только счёт и чтение. Грамматику не преподавали из-за нежелания тратиться на письменные принадлежности для быдла. Это он ей не стал разъяснять. В платных городских школах дела обстояли чуть лучше.

Труды (технологию) пришлось ей подробнее объяснять. Нага такой предмет возмутил, чтобы по доброй воле 'золотую молодёжь', достойную лучшего, учили бедняцким ремёслам. Ну, ладно, вышивать! А шить, вязать, стругать, готовить? Нет!

— Быт и управление домом тоже входит в этот предмет, а это для женщин, думаю, не только моего мира важно, — прорычала белянка, отстаивая правоту своего мировоззрения.

Ладно, с такой постановкой можно мириться, согласился наг. Но кончик его хвоста всё же недовольно подёргивался. Трудно-трудно!

Про историю, географию и биологию Лиска объяснила, и они оба пришли к выводу, что знания этих предметов, на Лиран ей не пригодятся. А вот то, что дед ей поверхностно рассказывал о своём мире... Шамиль считал, что и того не надо было. Мозг девушке засорять. Зачем? Оно ей надо? Ладно, о географических расположениях стран рассказал. О политике зачем? Об экономике? Лучше бы больше этики дал!

Лиска ещё раз напомнила, что педагог из дедушки не очень хороший. На что наг ответил, что бы она в этом понимала. А узнав, что их в обычной школе ещё и преподавать учили, чтобы они — дети — понимали труд учителя... Задумчиво, несколько минут шипел в сторонке. Понимая, что её уже с такими знаниями возьмут в гувернантки. И...

А она ещё возьми и расскажи, что при достижении определённого возраста, дети у них по желанию могут посещать и другие школы: музыкальные, художественные, спортивные. А ещё есть школы дополнительного образования, более глубокого изучения какого-нибудь предмета. А ещё кружки, курсы... И что социальная политика её государства поддерживают такое стремление детей учиться.

— А знак у тебя на ноге?.. — подал голос Глеб, которому тоже было очень интересно слушать. И почему он снизу начал? У неё ещё плечо, лопатка, грудь...

Да, да! Татуировка сокола на её запястье подтверждала, что она ученица магической школы соколиного имения. И вывести её можно только магически. А маленькая арфа?.. на щиколотке?..

— Школа творчества, три школы, музыки, танцев и художества... восемь лет учёбы, — смущённо призналась она, пальчиками босой ножки поводив по полу.

— А остальные?.. — так наивно промурлыкал своим бархатным голосом вожак, которому с каждым разом отказать хоть в чём-то становилось всё сложнее. — Ты же лечишь, оперируешь?

Лиска отвернулась к стенке, чтобы никто не заметил сверкнувшие в глазах слёзы, пришлось сглотнуть, пришлось вздохнуть поглубже. Училась она лечить?.. училась!

— В следующем году должна была защитить диплом медицинского института... — ответила она, не повернувшись, пальчиком вырисовывая на стене только ей видимый знак.

Занималась она в группе туризма, а там без медицинских навыков делать нечего. Ушибы, растяжения, переломы... Да много чего может случиться в походе, вплоть до банального утопления. На реке тоже доводилось сплавляться.

Проблемы начались при объяснении таких предметов, как химия, физика и информатика. Ладо, химия — алхимия. Ладно, физика — артефакторика, механика. Что-то общее намечалось. С остальным... да! Основы безопасности жизнедеятельности.

Как безопасно можно научить жить людей? Начальные основы первой медицинской помощи? Ожоги? Отравляющие вещества? Медицина детям? Лекарское дело? В простой общедоступной школе? Военное дело?.. Чтение карт с обозначением?.. Изучение основных команд?.. Маршировать?.. Оружие?.. Последнее нага заинтересовало, но позже, позже, время есть!

Смирно сидели у костра оборотни, внимательно слушая про обучение, где-то в другом государстве.

Физика и механика? Память её никогда не подводила.

— Это-то зачем? — сам себе возмутился наг, когда она о физике с механикой речь завела, пересказывая некие основы. Показала на стоявшие телеги, на железные оси. Принцип работы пояснила. Пояснила, что понимает, разбирается.

— Зачем? — прошипел наг.

Лиска опять порылась в своём рюкзаке, достала наглядное пособие. Фонарик с ручкой, покрутил ручку, горит лампочка. И никакой магии, никаких артефактов. Пару мелких игрушек-трансформиров. Машинку-перевёртыш, всю такую в ярких мигающих лампочках и звуковыми сигналами. И пушистого хомячка прихватила, которого можно прихлопнуть, и он сам выпрямится, а ещё у него внутри механизм повторения речи. Что ни скажешь, он повторит. И погремушка той малышки... машешь ей, и она светится. И... пара раций — ручные станции с встроенным усилителем мощности и антенной. И дальность их действия... о-го-го... более трёхсот километров. Военная разработка.

Поставила девушка на камешек у костра сначала игрушечную зверушку. Прихлопнула.

— Это плоды физики, — показала она на рассыпанную мелочь. — Детские игрушки. Скажи, привет! — Игрушка повторила. Следующей, пришла очередь машинки. Поехала она по пещере, натыкаясь на камешки, переворачиваясь, и дальше ехала.

Недолго она ездила, девушка неаккуратно подцепила яркую красоту ногой и швырнула об ближайший камень, так, что та разлетелась на запчасти.

— Дети не осторожны, часто ломают игрушки, — присела Лиска и, собрав одной рукой предметы, другой придерживая спящую ящерку, вернулась со сломанной машинкой к костру. Села. — Здесь крючок сломался, теперь чуть неосторожно швырнёшь, разлетается, поэтому не успела отдать детям. Думала, до убежища доберёмся, починю...

Меньше минуты потребовалось ей, чтобы вернуть всё в исходное положение. Дальше машинка по рукам ушла. И естественно, что через какое-то время, и так севшие батарейки, 'издохли'.

— Зачем родные тебя заставляли этим всем заниматься? — возмутился наг ненужным навыкам для девушки. И трате времени на всякое... недостойное занятие. — Одной музыки для девушки было уже достаточно.

— Музыка — это состояние души. И даже есть у нас такое выражение — играть на нервах. Она за нас и плачет, и радуется. Мы с ней на губах в бой идём. Вы же преподаёте историю? Так у нас важные события как раз в песни переложены. Время будет, спою.

Пришлось рассказать Лиске, что у них детей возят ещё по заводам на экскурсии, где им показывают производство: где, что, как. Какой кошмар!

— Родители, наверное, сильно потратились, чтобы стольким наукам обучить тебя? — спросил один из собратьев Глеба, у которого на левой руке тонкий железный браслет имелся. Ребёнок у него подрастает, — дочь, как и у вожака, и скоро надо бы думать, чему её учить, но вот, ни жена, ни сам он читать не умеют, ни писать, только считать. Вон, Ярец умеет, но только не на том языке, который используют жители Утренней империи. А они, за свою жизнь, помотались прилично.

— Родители ни копейки не потратили на моё образование, я, вроде, говорила, что оно у нас почти бесплатно для всех, начальное, так точно. У нас даже штрафы введены, если родители ребёнка обучаться не отправят. А если хорошо учишься, то выше с руками и ногами заберут без дальнейшей оплаты, — устала у белянки рука писать, потрясла она пальчиками, кистью, но этим движением только порыв воздуха вызвала, что мелкие каменные крошки по полу погнал. А Фён — родовое имя, так и переводилось — порывистый. У-у-у... Рвать и метать ей хотелось. Как там без неё родной город?

— Я бы хотел побывать в вашем городе... — протянул один оборотень, промолчав про правдивость её слов. Лжёт же! Правда, чувствительное чутьё молчало. — Может, есть она где-то та земля...

— Ага, земля обетованная... — вздохнула, отвернувшись к стене Лиска. — Край ты мой, родимый край, конский бег на воле, в небе крик орлиных стай, волчий голос в поле! Гой ты, родина моя! Гой ты, бор дремучий! Свист полночный соловья. Ветер, степь да тучи! (А. Толстой). — Ком подступил к горлу, замолчала белянка. Тяжело!

Оборотни замерли, услышав знакомые слова. Ну, а она что? Лира и Земля, как понял Сокол, соприкасались и раньше, и поэтому сохранились в их речи общие понятия. А Шамиль возьми да подлей масло в огонь:

— Город твой пал..., как я понял?

На шее девушки вспыхнула спавшая дракоша и, не поворачиваясь, Лиска ответила, что переживать ему за её город не надо. Ни первый раз 'враг спалил родную хату'.

— Мой город всего лишь первая линия, и враги из него даже выйти не смогли за год. И да! Мы проигрывали битвы, но ещё ни разу не проиграли войн. В одно время, за двести двадцать два года у нас двести войн велось. Выжили! И сейчас... Знает каждый, что умрёт однажды, только, как нам, братцы, умирать...

Напевая про самый лучший город на Земле, Лиска пошла к выходу из пещеры, хотела постоять под дождём, напитаться хотела свежести. Но передумала. Из соседнего помещения шёл пчелиный гул голосов, а с ними ветер принёс запах костров и ароматы еды. Казалось, спёртый запашок от ящеров не так уж нервировал. Умылась она дождевой водой и вернулась к рюкзаку, пройдя мимо притихших мужчин, всё ещё крутивших в руках её игрушки, достала две длинные сабли, аккуратно завёрнутые вместе с ножнами, и поясом. Взяла только острые сабли и пошла на выход.

— Меня штормит, так что я недалеко буду, за поворотом, — проговорила Лиска, проходя нага. — Так и быть, займусь занятием достойным девушек — танцем.

Танцами-танцами! Одной песней, как чувствовала она, уже не обойдётся.

— Ш-што значит, ш-штормит? — прошипел наг, показав раздвоенный язык, обеспокоенно принюхиваясь к ней.

— Мысли в голове путаются, теряю способность логически мыслить, теряю контроль, — пояснила своё состояние белянка.

Пш... недовольно сложил наг руки на груди. Контроль она теряет?!

— Сядь к Глебу, он стабилизирует твоё состояние! — приказал змеелюд. А от самого агрессивной энергией повеяло, неприятно действующей на людей, подавляющей волю, чувства, вызывающую страх.

— Мммм... — сдержалась белянка, чтобы в бой не броситься, до темноты в глазах, так, что шатнуло, при этом на шее у неё опять вспыхнула дракоша.

Стабилизирует Глеб её? А сам что творит? Давит морально? Договорились нелюди? А душу? Душу оборотень тоже сможет в равновесие привести? Хотя, взглянула она на сидевшего на низком камне вожака, крепкого, серьёзного, уверенного, исподлобья посматривающего за происходящим, и от него чувствовался исходивший агрессивный фон соперничества. Хищники! Огонь от костра отражался в его тёмных глазах, так, что, казалось, горят именно они. Не смогла Лиска скрыть заинтересованного женского взгляда от образца мужской силы: у-у-у... ручища. Такой самец, наверное, сможет всё стабилизировать в женщине! Если бы между ними были чувства... Белянка огорчённо вздохнула, отведя взгляд. Глеб её не любит, да и как девушку не воспринимает. Ребёнок! Она для него ребёнок. Обидно даже стало, за себя.

Но сейчас... Её душа рвалась из груди, рыдала, кричала, храбрилась, молилась, потеряв связь с родными. Она ещё не оплакала свою боль! Ей не до душевных терзаний к противоположному полу. Не сейчас!

Наг дёрнул хвостом, чтобы обвит девушку, чтобы придержать, чтобы острые сабли отобрать... раз штормит её. Но белянка взвилась в воздухе, сделала сальто назад, перекувыркнулась, встала в боевую стойку.