Он рассмеялся. — Что ж, ты не первый руководитель проекта, который сталкивается с этим. Управление интерфейсами, Торек. Контроль изменений. Найди эти термины и примени их. — Он встал и стряхнул пыль со своей мантии; когда она соприкоснулась с его телом, то исчезла. — Наконец-то...
— Сэр?
Она увидела усталость в его глубоких глазах; знала, что он изнурял себя, курсируя между Землей и Сатурном, чтобы уделить время всем различным и требующим внимания аспектам своего проекта. — О, мои глаза, у меня нет слов. Люди здесь — мягкотелые техники из городов Земли. Они мягче меня! Но ты, ты солдат из Центральной звездной массы! И ты умна, я это знаю. — Он взмахнул руками. — Надери задницу! Ты бы так это сформулировала?
— Да, сэр, — тупо ответила она.
Он пристально смотрел на нее, по-видимому, все еще не уверенный, поняла ли она смысл сообщения. — Что, по-твоему, будет означать провал этого проекта, энсин?
— Война будет продолжаться...
— Забудь о войне. Забудь о славном предназначении человечества. Что насчет тебя? Ты думаешь, что тебя отправят обратно на фронт, что тебя перенесут обратно через всю Галактику? Думаешь, что кто-то пойдет на такие расходы, просто чтобы получить несколько недель боевых действий от такого нуля, как ты? Ты думаешь, это кого-то так сильно волнует? Как ты думаешь, энсин, Коалиция любит тебя?
Она чувствовала себя раздавленной.
Он прогремел: — Я скажу тебе, что произойдет. Тебя отправят на Меркурий. Это Сол I, ближайшая к солнцу планета. Там есть шахты и фермы, работающие на солнечной энергии. Это мир-фабрика, энсин, место трущоб, где ты никогда не увидишь палящего солнца, и будешь благодарна, что этого не происходит. И там ты умрешь — не славно, не в бою со своими товарищами, а несчастной и одинокой, когда твоя молодость и силы иссякнут. Ты этого хочешь?
— Сэр, мой долг...
— О, к черту твой долг! — взревел он. — Так вот как ты хочешь умереть?
— Нет.
— Что ты сказала?
— Нет, сэр!
— Тогда я предлагаю тебе убедиться, что мы не потерпим неудачу. — Его виртуал прекратил существование.
Глава 13
Несмотря на то, что его тренировки постепенно перешли от простых упражнений на выносливость и физическую форму, повседневная жизнь пехотного курсанта была намного тяжелее, чем все, что довелось пережить Пириусу Блю на флоте.
Во-первых, теперь он всю свою жизнь носил армейский скафандр. В блистере зеленого корабля, по крайней мере, вы могли время от времени открыть лицевую панель и чесать нос. Здесь вам приходилось часами терпеть зуд, натирания и другие неудобства.
Марта или кто-то из других инструкторов даже прочитали тебе лекцию в твоем скафандре, одному из тысяч, стоящих на поверхности Скалы.
— Вам нужно понять основную логику Скал, — говорила Марта. — У ксили больше огневой мощи, чем у нас. Но каким-то образом мы должны впитать эту огневую мощь. И вот тут-то и пригодятся Скалы. Мы просто бросаем Скалы, одну за другой, через переднюю часть в Полость вокруг Чандры. Ксили стекаются наружу. Но большая масса Скалы просто поглощает всю мощь ксили... — Это была грубая стратегия, но проверенная временем, сказала капитан Марта; человеческие солдаты, оседлавшие Скалы, удерживали ксили запертыми внутри Фронта в течение трех тысяч лет. И вскоре для этих свежих войск будет честью присоединиться к ним.
Залитые светом центра Галактики, кадеты стояли рядами, слушая все это во внимательном молчании, их биопакеты сияли зеленым. По мере того как проходили часы, Пириус замечал шорохи движения, когда кадет переносила свой вес в инерционном поле с одной ноги в ботинке на другую, или ее тело слегка расслаблялось, когда она опорожняла мочевой пузырь или кишечник в систему своего костюма, все время оставаясь по стойке смирно. Горе вам, если вы проявляли какой-либо физический дискомфорт — и обморок вознаграждался десятидневными марш-бросками по маршруту.
Однако изложение теории пехотной стратегии не заняло много времени. В первом приближении, решил Пириус, работа пехотинца заключалась в том, чтобы копать.
Каждый день солдаты тысячами выходили из огромных подземных казарм и под бесцеремонным командованием своих офицеров врезались в поверхность скалы. Большая часть астероида уже была покрыта решетчатыми сооружениями из траншей, окопов и блиндажей, оставленных предыдущими поколениями, но их регулярно перепахивали, так что для работы всегда оставались нетронутые участки.
И на этих земляных работах Пириус и Коул научились копать.
На самом деле копать было настоящим искусством, если вам приходилось делать это на поверхности астероида в скафандре. Окружающая среда, конечно, была микрогравитационной, с жестким вакуумом вокруг. Хитрость заключалась в том, чтобы использовать инерционный ремень, который прижимал вас к земле, и одновременно копаться в грязи лопатой и другими траншейными инструментами.
Верхние несколько метров астероидного грунта, как правило, были неплотными; большинство астероидов были покрыты пылью, продуктом эонов столкновений и бомбардировок микрометеоритами. Под слоем пыли вы в конце концов доберетесь до конгломерата, нагромождения валунов и гальки, что в значительной степени соответствовало остальной части пути: только у самых крупных астероидов были твердые ядра. Было достаточно легко набрать большую лопату этого вещества и отбросить его в сторону; сопротивления воздуха не было, и пылинки разлетались аккуратными параболами. Но гравитация была настолько низкой, что на то, чтобы крупинки упали обратно, могло уйти много минут — и требовалось умение направлять лопату так, чтобы осколки не посыпались дождем на вашего соседа или, что еще более неприятно, обратно на вас.
Внутри Фронта условия были бы еще хуже. Там, когда вы копали бы свою траншею, вы были бы пропитаны гамма-лучами и другим жестким излучением, исходящим от экзотических объектов, которые заполонили центр Галактики. Поэтому инструкторы посылали беспилотные летательные аппараты, чтобы обливать работающих курсантов гамма-излучением, и им пришлось надеть более жесткие, экранированные скафандры, что сделало копание еще более сложным. Что было еще хуже, так это то, что радиация ионизировала пыль, из-за чего крупинки прилипали друг к другу и к вашему скафандру, и значительная часть вашего времени уходила на то, чтобы просто счищать мусор с вашего скафандра. Пириусу и Коул потребовалось много времени, чтобы освоиться с этим.
Однако вырытая длинная траншея представляла собой удивительно красивое зрелище. Вы бы увидели аккуратные ряды фонтанчиков пыли, поднимаемых энергичной, полной энтузиазма работой курсантов, а на открытых каналах связи вы бы услышали, как они поют вместе во время работы. Это было странное сопоставление: это очень странное место, так далеко от Земли, с одной из самых примитивных человеческих технологий.
По мере того как его мышцы продолжали наращиваться, Пириус почти начал получать удовольствие от бесконечного труда. Даже бесполезность того, что его день за днем отправляли обратно на одно и то же дно кратера, где плоды его вчерашнего труда перепахивались, чтобы их снова выкапывали, не отпугивала его. Если он работал достаточно усердно, ему вообще не нужно было думать, и сложность всего, что произошло после магнетара, могла быть исключена из его сознания.
На этой Скале был широко представлен полк, известный как гвардейцы.
Марта, старший инструктор Пириуса, была одной из них. Даже неопытные стажеры-гвардейцы перемещались по поверхности Скалы так же точно скоординированно, как компоненты машины. Что озадачивало Пириуса, так это то, что они, казалось, всегда могли поддерживать свою экипировку в чистоте, даже в прилипающей пыли. Гвардейцы были элитой, и они это знали, и их превосходство начиналось с их навязчивой сообразительности.
Однако Пириус и Коул не были в гвардии. Они были приписаны к армейскому корпусу обслуживания, низшему из низших.
Их работа заключалась в поддержке войск на передовой. До того, как они пришли сюда, Пириус смутно представлял, что это может означать, будто они будут в большей безопасности. Как оказалось, в бою корпусу обслуживания приходилось готовить почву для наступления, что, как узнал Пириус, часто означало продвижение перед первой линией сражающихся войск. После начала боевых действий они должны были бы помогать заниматься земляными работами и укреплениями, а также передвигаться взад и вперед, перенося припасы и поддерживая связь. Иногда, когда электромагнитная обстановка была особенно напряженной, им приходилось бегать от линии фронта в тыл и обратно, передавая сообщения вручную.
И когда боевые действия доходили до ужасного перемалывания, военнослужащие корпуса становились полевыми медиками и переносчиками носилок. Скафандры пехоты были разработаны для того, чтобы поддерживать вашу жизнь как можно дольше, но в первую очередь они были боевой броней, и травматические повреждения были бы выше возможностей любого костюма по стабилизации раненых. Пириуса научили, как применять простые средства, возможные при наличии скафандра, например, перевязывать поврежденную конечность. И он научился укладывать тело, закованное в жесткий скафандр, на носилки с открытым каркасом и ползти с ними обратно через земляные укрепления к пунктам эвакуации пострадавших.
Таким образом, как военнослужащие, они будут подвергаться обстрелу в той же степени, что и бойцы на передовой, если не в большей. Не то чтобы это принесло им хоть какое-то уважение со стороны фронтовиков, которые, казалось, были убеждены, что у военнослужащих корпуса все в порядке с пайками, неограниченными льготами и защитой в бою.
В корпусе обслуживания было еще несколько изгнанников из флота, таких как Пириус, и другие нежелательные лица. Но большую часть его численности составляли пехотинцы, которым удалось пережить одно или два сражения и которые стали слишком старыми, или, возможно, слишком ранеными или потрясенными, чтобы сражаться дальше. Эти отставные неудачники чувствовали себя непонятыми и надутыми. Работая, они пели свою собственную жалобную песню: Мы — АКО / Мы работаем всю ночь, мы работаем весь день / Чем больше мы работаем, тем больше мы можем / Это не имеет значения... Мало кому из этих мрачных ветеранов было больше двадцати.
Со временем их ознакомили с более сложными наземными операциями.
Курсантов учили передвигаться на открытой местности. Они были организованы во взводы по десять человек, которые отрабатывали совместное передвижение. Основной техникой было продвижение через линии траншей к позиции противника. Вы выбирались из одной траншеи, бежали или ползли по астероидной грязи, а затем бросались в следующую. Для имитации вражеского огня инструкторы использовали беспилотных роботов — курсантов "убивали" лазерные лучи, которые делали их костюмы жесткими. Инерционные пояса были бесценны; без них простейший удар ногой или неверный шаг могли бы отправить вас в полет — но, конечно, вы также практиковались в том, как продолжать двигаться вперед, даже если у вас отказал ремень. Кадетам, казалось, нравилась эта беготня, очевидно, они не представляли, каково это — проходить через все в боевых условиях.
Пириус быстро понял, что это нечто большее, чем простое перепрыгивание через траншеи. Курсанты должны были укрепить и совершенствовать траншеи, в которых они оказались. И они практиковали прыжки, при которых вторая линия войск проходила через первую, чтобы выполнить более быстрое продвижение.
Все стало еще сложнее. Взводы по десять человек в каждом были объединены в роты примерно по сотне человек. Они отрабатывали маневрирование ротой, при котором один взвод наступал под прикрывающим огнем другого, сохраняя при этом линию фронта сплошной. Следующим уровнем был батальон, в котором тысяча курсантов продвигалась вперед скоординированными волнами. Инструкторы ставили неожиданные проблемы на их пути, и курсанты учились приспосабливаться к дырам, появляющимся в их рядах, или были вынуждены отступать от неожиданно укрепленных позиций. Курсанты повторяли это снова и снова, пока каждый из них не понял, чего следует ожидать в той или иной ситуации.
Все эти тщательно продуманные маневры были направлены на взаимную защиту. Каждая рота была прикрыта теми, кто находился по обе стороны от нее, точно так же, как каждый взвод был защищен благодаря взаимному прикрытию со стороны товарищей, расположенных дальше по линии, — вот почему было так важно держать строй вместе.
Но для отдельного солдата, в конце концов, единственной реальной защитой было присутствие тех, кто тебя окружал, в твоем собственном взводе. Вы должны были полагаться на то, что они прикроют вам спину — и если случится худшее, вы должны были надеяться, что один из них примет на себя удар, который в противном случае мог бы вывести вас из строя.
Кадеты, казалось, понимали это. Если вы застряли в своем скафандре на Скале, падающей в огонь ксили, великая всеобъемлющая стратегия войны мало что значила. Вы были там, чтобы сражаться за своих товарищей. Между кадетами образовались очень тесные узы — узы, которые были совсем не доктринальными, поскольку на самом деле не предполагалось, что вы должны быть преданы чему-либо, кроме великого дела. Но инстинкт сражаться за своих товарищей казался таким же глубоким, как и сама человечность. Это нельзя было отрицать — на самом деле это нужно было незаметно поощрять, какие бы Доктрины ни проповедовались.
Пириус старался не думать о своей ситуации. Он знал, что пришел сюда не для того, чтобы думать. Но были очевидные вопросы, которые он не мог не задать. Например, зачем использовать человеческие мышцы для копания, когда можно заставить машины делать это за вас?
Он услышал целую серию обоснований. Даже после тысячелетий разработок было трудно защитить оборудование от взрывоопасной радиационной среды внутри Массы. Машины были подвержены поломкам — и, конечно, они привлекали огонь ксили. Люди были сравнительно надежными, по крайней мере, какое-то время. Затем был психологический фактор: траншеи и окопы служили прикрытием для пехоты, и никто не доверял вырытой машиной траншее, так же, как той, которую вырыл сам. Значит, для морального духа было полезно продолжать копать, копать.
Но его подготовка пилота вызвала еще больше вопросов. Зачем придерживаться такой грубой стратегии? Даже используя наземные войска, вы могли бы придумать больше тонкостей. Вы могли бы координировать свои силы, наносить точные удары, двигаться дальше.
Он не собирался задавать такие вопросы капитану Марте, но, благодаря своим тренировкам, мог догадаться, какими будут ответы. Скала предлагала укрытие, поэтому нужно было держаться за нее. Но в бою Скала была пропитана огневой мощью — и, даже если ксили не появлялись, чтобы поиграть, жестким излучением Ядра. В таких обстоятельствах нельзя было полагаться на связь, координацию; нужно было готовиться к худшему варианту, в котором каждый взвод, а может быть, и каждый солдат, был отрезан ото всех остальных, за исключением того, что он мог видеть на поле боя вокруг себя. В этой последней войне можно было полагаться только на самую грубую тактику.
