Волчица и пергамент. Том 9

В следующий момент я ахнул. Не потому, что вспомнил, как тогда чуть не лишился чувств от её выходки.

— Собор вряд ли мог даже подумать о таком...

Миюри предполагала прорыть берег реки. Этот замысел должен был вызвать презрение у тех, кто боролся с наводнениями.

Также были и чисто практические моменты, касавшиеся того, как устроить сток из реки. Вместо того, чтобы прорыть берег в крутом месте, можно вырыть довольно длинный путь для воды на покатом береге. Впрочем, для Миюри это не было невозможным. Пусть она не была такой мощной в волчьей форме, как мудрая волчица, всё же её возможности впечатляли.

Когда Коул подумал об этой стороне, у него возникло чувство, что нечто вроде подобного озорства и могло заставить жителей Орбурка очнуться.

Кроме того, Коул, кажется, сам об этом говорил.

Надо попросить её умыться, чтобы её не так клонило ко сну.

Хорошо, что река протекала к северу. Если вот здесь прокопать ров, вода потечёт на юг, к Орбурку, а потом на запад к морю. Люди будут спасаться от воды также в западном направлении, а так их будет ждать...

— Эшьютадт.

В этот момент то происшествие в Ньоххире встало пред ним, как живое.

Судя по всему, Миюри, разрушившая вместе с другими сорванцами ванну в гроте из чистого любопытства, была затянута сильным течением. И появилась она после этого перед купальней мокрая и израненная настолько, что живого места у неё не осталось на теле.

Несмотря на то, что у Коула кровь в жилах стыла от её вида, сама Миюри во весь голос плакала слезами облегчения.

Точно. Коул вспомнил, что в тот момент ему даже не хотелось злиться. Он даже вспомнил запах водорослей из той ванны, когда обнял её и сказал, что рад, что с ней всё в порядке.

Если так...

— Если так...

Разве не так же произойдёт в Эшьютадте?

Ведь это болотистая почва, где все боятся бед от наводнений.

Может, это грубое приближение, но Коул себе представил следующее: толпа, преследуемая водой, бежит, надеясь на помощь, а духовенство собора милосердно принимает людей.

— Четвёртый стих из Священного писания... псалом о пути в страну надежд.

Следует проработать детали. Ведь беды принесёт рукотворное наводнение, может случиться, что последствия окажутся хуже военного решения.

Коул решил, что нужно этот момент продумать особенно.

Такой глупый, сумасшедший вариант уже нельзя будет выдвигать, когда станешь взрослым.

— Миюри! — крикнул Коул, подскочив к кровати.

Он схватил Миюри за плечи и потряс, стараясь разбудить. Она повернула к нему недовольное лицо и что-то проворчала.

— Ты всегда любила играться в грязи, — ответил он, протянув ей лист бумаги.

Глаза Миюри медленно округлились.

Коул с Миюри выехали в Орбурк верхом. Точнее, к месту недалеко от Орбурка. Поводья были в руках Миюри, и она заставила лошадь мчаться с ужасающей скоростью. Коул говорил ей сбавить ход, но Миюри не слушалась его, ему пришлось сдаться и, обхватив за пояс её худенькое тело, прижаться к ней.

Миюри, похоже, уже ознакомилась с местностью, когда отыскивала логово мошенников, потому что лошадь она гнала по самому бездорожью.

В конечном итоге они оказались на дороге. пролегавшей вдоль реки, которая текла на север от Эшьютадта. Текла река с востока, из глубинных областей суши и по пути к этому месту огибала Орбурк.

Пока лошадь тяжело переводила дыхание, Миюри привстала над седлом и, прищурившись, стала вглядываться куда-то вдаль. Она родилась и выросла в горах, но, казалось, что с самого рождения она только и занималась тем, что мчалась по широким лугам на лошади.

— Я так и знала! — заявила Миюри, опускаясь на седло. — Мы можем затопить с этой стороны всё.

Она произнесла эти разрушительные слова легко и даже небрежно.

— Может быть, но, думаю, в древние времена разлив реки сдерживали здесь обломками камней, оставшихся после рытья рудников.

Миюри, глядя на свои ноги, ответила:

— Мне казалось странным, что на разных изображениях в летописях русло реки было разным. Но ведь, если собираешься углубляться в землю там, где возможно наводнение, тебе надо будет пустить реку по другому руслу, так что это естественно.

Река текла с востока на запад, берег немного возвышался над рекой на всём видимом её протяжении. Так что Коул, посмотрев с этого места в сторону Орбурка, не мог не усмехнуться замыслу Миюри.

— Мои когти способны здесь прокопать, — заявила Миюри.

Деревенские дети часто играли в игры с водой: устраивали в ручьях запруды или, наоборот, открывали воде слив, когда ручей перекрывала палая листва или упавшее дерево.

— Если шайка самозванцев, взявших имя моего брата, хочет добывать медь, мы сможем возложить вину за наводнение на них, — сказала с серьёзным выражением лица Миюри.

Коул только сейчас осознал, что свои волчьи уши и хвост она спрятала.

— Если жители Орбурка столкнутся с наводнением, они сделают всё, чтобы убежать от него. Потери от наводнения... Это то, что с болью в сердце запомнят все в этих местах.

У входа в склеп собора сохранились надписи спасавшихся от наводнений людей. В прошлом, когда уровень моря был выше, вода время от времени приближалась к людям, жившим здесь, и они плыли в лодках к каменистому холму Эшьютадта, ища спасения. Люди каждый раз должны были испытать чувство благодарности.

Ощущение безопасности от того, что под ногами твёрдый камень, а не грязь, в которой вязли ноги, и не грязная вода, готовая поглотить всё, делало любую проповедь словно исходящей от самого Господа.

Печально, но Коул знал это. Молитва сама по себе бессильна.

Если наводнение обрушится на Орбурк, шайке самозванцев останется только задать стрекача. Ибо, кто бы ни молился, приближавшуюся воду ему не остановить.

И тогда жители Орбурка разбегутся, забыв о Предрассветном кардинале. Столкнувшись с природной угрозой, они не будут иметь иного выбора, кроме как бежать.

И слать войско не будет нужды.

— Тогда — как в священном писании... из псалма? Стих четвёртый? — произнесла Миюри, посмотрев на Коула.

Собственно вера её не интересовала, но об этом она знала. Вероятно, от Ханаана. Миюри делила истории Священного писания по своему разумению на интересные и неинтересные. Четвёртый стих упомянутого псалма был, вероятно, интересным для неё. Потому что там рассказывалось о людях, на которых обрушилось бедствие, и эти люди пустились в приключение, чтобы достичь земли обетованной.

— Если мой брат пойдёт впереди... Пользы от этого не будут, так?

Если пред людьми предстанет настоящий Предрассветный кардинал, их рвение просто перейдёт с ложного кардинала на истинного, но проблемы это не решит. Напротив, попытка убедить людей примириться с Эшьютадтом может закончиться тем, что самого Коула объявят ложным.

— Если бы ты дала лошади бежать немного потише, мы могли придумать что-нибудь подходящее.

Это было лишь подшучиванием над Миюри, способной заставить лошадь мчаться с невероятной скоростью, однако в действительности, оказавшись в этом пустынном месте, он сразу же задумался над тем, кому следует взять на себя ответственность и возглавить людей.

— У нас есть подходящий человек, который поведёт за собой людей, пытающихся спастись от наводнения.

— Кто?

— Достопочтенный Хоберн, тот самый.

Рот Миюри приоткрылся, глаза неопределённо скользнули влево вниз.

— Постой-ка... он же ненадёжен?

— Но он землевладелец в этих местах, и ему доверяют жители Орбурка. Если он пойдёт вперёд, все решат, что всё будет в порядке. Кроме того, добравшись до Эшьютадта, люди будут ожидать, что местный землевладелец, если он вместе с ними, встанет между людьми и собором, будет просить за них.

Роль, которую больше никто не смог бы на себя взять. Хотя Коула беспокоило, был ли Хоберн способен на это, а прежде всего — будет ли он готов действовать заодно с Коулом и Миюри.

Но он был единственным. И, можно было сказать с определённостью, без охоты помогал мошенникам. Его лишь использовали и презирали. Коул думал, что если бы у него появилась возможность разоблачить самозванца и благополучно вернуть назад людей, которых тот подчинил своей воле, Хоберн согласился бы.

Хотя с Миюри он бы не мог равняться, такая роль могла оказаться ему не по зубам.

— Что, где-то так и действуем? — спросила Миюри.

Это она придумала, правда, пребывая несколько в заторможенном состоянии из-за недосыпа. Теперь же, когда она оказалась на месте, ей в голову, возможно, пришло соображение об абсурдности этого пути.

Получится ли так, что покинувшая реку вода лишь напугает и потрясёт людей? Миюри была обеспокоена этим. Не станет ли наводнение бедствием, из-за которого люди будут страдать, бедствием, равным тому, после которого появились надписи на стене склепа?

Миюри нередко ругали за то, что она делала, что ей вздумается, не задумываясь о последствиях, и после этого она много плакала.

Судя по всему. Миюри понемногу взрослела, как и следовало ожидать.

— Начнём, — чётко ответил Коул.

Уверенность брата, кажется, вызвала у Миюри беспокойство.

— Но разрыть землю легко, а остановить воду очень сложно. Если воды выльется больше, чем ожидалось, удастся ли остановить такую мощь на полпути?

Если смотреть от реки, земля, на которой стоит Орбурк, казалась лежавшей далеко внизу. Если воде открыть путь, она, вбирая грязь по пути, хлынет мутным потоком.

— Кроме того, — не успокаивалась Миюри, — в Орбуке начнётся большая неразбериха, правда? А там лишь один этот дядька — пьяница Хоберн? Даже если я заранее запугаю шайку самозванца и заставлю их помогать, их там десять, самое большее — двадцать. Удастся ли на самом деле благополучно довести всех жителей Орбурка в Эшьютадт?

Миюри остановилась только, чтобы набрать побольше воздуха, и продолжила:

— И ещё, в любой истории злодеи не сдаются до конца. Когда приблизится вода и всё в городе пойдёт вверх дном, они могут сбежать или оказать сопротивление припрятанным оружием.

Как старший брат Коул предпочёл бы, чтобы Миюри читала подходящие для девушек книги о правилах поведения за столом или выращивании лекарственных трав, но он должен был признать, что книги о приключениях, прочитанные ей в большом количестве, сейчас буквально оживали.

— Но ради жителей города нельзя же привести войско из Эшьютадта, верно? И даже если попросить у сестрицы Ив помощи её людей, удастся ли справиться с этим всем?

Конечно, своего слабого и глупого брата она учитывать не стала. Ханаана тоже, вероятно, не имело смысла принимать во внимание, как и Ле Руа.

Было слишком мало действующих лиц для задуманного грандиозного представления.

В большой битве не могло участвовать всего лишь несколько человек.

Но Коул не был растерян.

Хотя было немного удивительно, что Миюри не заметила решения.

— Думаю, — сказал Коул, — то, что ты заставила лошадь бешено гнать, могло немного подогнать и мою голову. Я тоже подумал обо всём этом.

При упоминании лошади Миюри надулась, она даже толкнула его спиной, но её рука продолжала цепляться за его одежду, заставляя ощутить, что она чего-то ждёт.

Коул улыбнулся и протянул к ней ладонь. Мешочек с пшеницей, свисавший с её шеи, сейчас привлёк его особенное внимание.

— Как тебя назвали?

Миюри опустила на себя взгляд, потом перевела его на Коула.

— Что?..

Миюри.

Имя, переданное из глубины времени.

Красноватые глаза расширились до формы луны в полнолуние.

— А!

Способ придать плоти дикому, нелепому замыслу.

Коул, возможно, и бессилен, но те, кого он знал, — нет.

В конце концов, могущество Предрассветного кардинала в этом и состояло.

— Это... это... тогда, брат, это...

Похоже, замысел в голове Миюри спешно перестраивался. Волнующее предвкушение, трепет души, столкнувшейся с трудностями, всё это не позволяло ей следить за словами, вылетавшими из её рта. У этой девушки всё всегда было на полной скорости.

Роль старшего брата — заботливо её поддерживать.

— Да. Уверена, что всё удастся решить.

Коул, положив руки на её плечи, повернул её лицом к Орбурку.

— Давай сделаем этой истории хороший конец.

Миюри издала неопределённый звук, на миг прижалась к Коулу, внезапно отстранилась и, привстав в седле, подняла лошадь высоко на дыбы, словно искусный рыцарь.

— Давай, брат!

— Прошу только, не гони слишком быстро, — попросил Коул, притронувшись к её плечу, когда началось движение.

Конечно же, его маленький рыцарь пропустил это мимо всех ушей.

Лошадь, взятая у Ив, понеслась во весь опор, а Коул поспешно ухватился за Миюри.

Но он был этим не так сильно напуган, как по дороге сюда, может, потому что сам был охвачен волнением. Во всяком случае, так он подумал.

Ив об этом замысле гордо рассказала уверенная в себе Миюри, женщина-торговец прижимала ко лбу ладонь, будто у неё болела голова. Ив поглядывала на Коула с недовольством, возможно, потому, что возложение на Миюри роли докладчика означало, что её брат одобрил этот замысел.

Но это был лишь замысел, который Коул и Миюри не могли осуществить без согласия Ив.

Например, она могла получить одобрение людей из собора в Эшьютадте.

Прорыв берега реки и наводнение были ужасом этих людей, много лет правивших от имени Хоберна окрестными землями. К тому же требовалась настоящая подготовка к приёму людей, спасавших свои жизни.

Чтобы поднять здание, необходимо заложить достаточное основание.

Когда Коул высказал это Ив, она, казалось, немного расстроилась, напомнив выражением лица Миюри, когда её удавалось перехитрить.

Но была ещё одна очень важная деталь, чтобы замысел удалось успешно реализовать.

— Наконец, я хочу попросить госпожу Ив обеспечить приём отряда наёмников Миюри.

Имя, которое сейчас носила девушка-сорванец, когда-то принадлежало древнему воплощению волка. Имя "Волк Миюри" пришло из эпохи воплощений, из которой вышла и Хоро, этим именем некий воин наделил отряд наёмников, сохранивших это имя по сей день.

А Хоро, жившая в ту ушедшую эпоху, вверила это имя своей дочери.

Отряд наёмников Миюри, имевший долгую, легендарную историю, был хорошо известен на севере и в настоящее время.

Для того чтобы привести замысел движение, требовалась мощная сила. Самой мощной военной силой, известной Коулу, были как раз те, кто с древних времён унаследовал имя Миюри. И когда Коул услышал о шайке самозванца, он на всякий случай отправил письмо отряду наёмников Миюри. Это было одно из двух писем, отправленных им из Акента.

Но если кто-то на улице выхватит меч, он может вызвать этим проблему, и точно так же проблему может вызвать появление вооружённого отряда вроде отряда наёмников. Если Ив не обговорит это обстоятельство с собором должным образом, сложностей не миновать.

А сверх того использование наёмников выливается в огромные деньги. Но сидеввшая перед Коулом женщина являлась крупным торговцем.

— Надо же, наёмники, как грубо, — пожала плечами Ив, но выглядела она теперь, скорее, довольной, чем расстроенной.