Омегаверс Цвет сирени ч.5 (начало)

— Папа, почему этот ветер не даёт нам пойти гулять?

— Его наслал Деймос. — Орри сидел в кресле-качалке и вязал что-то яркое и красивое. Салли любил наблюдать, как папа что-то делает, а иногда Орри даже давал ему самому попробовать. Не так давно Салли впервые взял в руки иголку с ниткой... — Но это не беда. Когда метель кончится, то во дворе будет столько снега, что и нам на снеговика хватит и на снежную крепость для твоих братьев.

Салли надулся и вернулся к папе.

— Почему Деймос такой злой? Зачем он придумал зиму? Почему не может быть одно лето?

— Потому что так задумал Светлейший. Если бы он не задумал это, то этого бы и не было.

— А зачем он так задумал? — Салли пристроился рядом с папой и начал следить, как мелькают, позвякивая, спицы в его умелых руках. Шерстяная нитка тянулась в плетёную корзинку, стоящую рядом с качалкой. Там лежали ещё несколько клубков.

— Чтобы наш мир постоянно обновлялся и двигался вперёд.

— А зачем он должен двигаться вперёд?

— Если наш мир не будет двигаться вперёд, то его просто не станет.

Салли нахмурился.

— Не понимаю, — наконец сказал он.

— Это потому, что ты ещё маленький и мало знаешь. Вот когда ты подрастёшь, то поймёшь лучше.

— Я хочу сейчас!

— Хорошо, я попробую. Ты помнишь, как в твоём кувшине под воду эта самая вода испортилась? — Салли скривился. — Вот и мир так же испортится, если не будет двигаться, как вода в ручье. А Деймос нужен для равновесия.

— Равно... весия? Это как?

— Видишь нашу качалку? — Салли посмотрел на кресло. — Если она потеряет равновесие, то опрокинется, как стол, который опрокинул твой отец за ужином, помнишь? — Салли сглотнул, вспомнив, как зол был отец тогда. Это было страшно! — Деймос и должен создавать это самое равновесие в нашем мире.

— Он же всё портит!

— Да, так и есть, но эта способность дана ему не просто так. Ты помнишь, как Дориан разломал твой карточный домик? — Салли обиженно выпятил нижнюю губку. — Да, он поступил плохо, но ведь ты, когда строил домик заново, сделал его лучше. — Салли заулыбался — новый домик действительно получился лучше, чем сломанный. — Поэтому и Деймос ломал и крушил всё, когда его братья создавали наш мир — чтобы они не просто восстанавливали, но и придумывали что-то новое. Из того, что творил Деймос, кое-что вышло занятное, ведь Деймос мешал всё со всем, что делало что-то новое. Светлейший не вмешивался до тех пор, пока не решил, что другие боги накопили достаточный опыт, чтобы создать, наконец, наш мир. А когда был создан первый человек, Иво, то Деймоса освободили, чтобы он продолжил свою миссию. И Деймос это сделал. Сначала он наслал на часть животных голод, и так появились первые хищники. Раньше все животные ели только траву, коренья и цветы, но если бы их стало слишком много, то не осталось бы ни одного листочка, ни одного цветка. Хищники поедали часть травоядных, чтобы деревья и цветы тоже могли множиться. Чтобы спасти Иво, Светлейший создал Адама, и людей стало двое. Адам защищал Иво, и боги дали им язык, чтобы Адам мог разговаривать с Иво, ведь он прежде был бессловесным зверем.

— Язык? — Салли высунул свой язычок и потрогал его. — Этот?

— Нет, они дали слова, которые мы сейчас говорим. До этого слова были Иво не нужны, а когда появился Адам, то они понадобились — Иво потерял способность говорить по-звериному. Он прежде просто чувствовал и видел мысли зверей, рыб и птиц, а потом Светлейший решил всё изменить, чтобы зазвучали и человеческие голоса, создавая музыку душ. Иво и Адам стали жить вместе, но Деймос снова вмешался, и Светлейший создал Рослина. Людей стало трое, Иво получил Дар Жизни, чтобы вынашивать и рожать детей. И ему позволили выбирать, кто именно зачнёт ему детей. Деймос снова вмешался, и Иво принял решение, что и Адам и Рослин станут старшими отцами его детей. Он любил их обоих и не мог выбрать очень долго, а зло Деймоса позволило ему понять, что он не хочет выбирать. Потом Деймос снова совершил зло. Он добился изгнания людей из Мирового Дома, но это не могло нарушить планы Светлейшего. Нашим первопредкам пришло время покинуть Мировой Дом и положить начало всему роду человеческому на земле. — Орри перестал вязать. — Многочисленные испытания, что насылал Деймос, позволяли первым людям учиться, строить и так далее, а голод, зимы и болезни не давали им слишком сильно множиться, чтобы не умерла другая жизнь на земле. Чтобы было равновесие. Жизнь и смерть сменяют друг друга, как день сменяет ночь. Если бы не было тьмы, мы не смогли бы познать свет. Если бы мы не знали разницу между холодным и горячим, то мы бы не смогли узнать, что такое "тёплый". Всё познаётся в сравнении, и Деймос позволяет нам сравнивать, делая своё дело. Только он не сразу это понял. А когда понял, зачем его создал Светлейший, то согласился и дальше работать, только потребовал за это плату. И эта плата — падшие души, по-настоящему жуткие злодеи, которые воплощают его задумки, не зная настоящего Замысла. За всё то время Деймос просто привык к своей роли и не мог уже иначе. И за то, что он ничего не узнал раньше, обиделся.

— Но почему ему не объяснили это раньше? Разве он бы отказался?

— Часто кто-то делает что-то, просто веря, что поступает правильно и справедливо. Даже если кто-то другой думает, что это не так. Вот, смотри. — Орри отложил вязание и принёс Салли хрустальный кувшинчик с водой и чашку. — Смотри внимательно. — Орри налил воды и спросил: — Как ты думаешь — чашка наполовину пустая или наполовину полная?

Салли задумался.

— И так и так будет правильно, — наконец ответил он.

— А ведь ты видишь только чашку с водой, — поддакнул Орри. — Так и с людьми и с богами. Братья Деймоса тоже не сразу поняли, что Деймос нужен именно такой, какой он есть, и лишь значительно позже, когда мудрый пустынник Аврелий, которого благословил сам Светлейший, чтобы дать людям часть истинного знания о мире, показал, что есть что и для чего нужно, приняли это. Одни могут думать, что поступают правильно, а кто-то может думать, что они неправы. И они могут быть несогласны друг с другом, даже если кто-то ещё будет им говорить, что правы они все. Одному хорошо, а другому от этого может быть плохо. Один вырастил дерево, чтобы собирать с него плоды, а другой может срубить это же дерево зимой, если у него не будет дров, чтобы растопить печь. Жизнь очень непростая, и Светлейший создал самые разные понятия, чтобы мы учились. Он дал нам возможность выбирать, но у каждого выбора свои последствия, и это тоже помогает нам учиться.

— Но разве нельзя просто рассказать это всё?

— Можно, но какие-то вещи по-настоящему узнаёшь, только испытав их на себе. Например, человек, который срубил плодовое дерево. Он может любить эти плоды — они вкусные и полезные. Но в холод ему было нужнее тепло огня, и он срубил дерево. Только теперь вкусных плодов не будет, и в следующий раз он может подумать, как согреться и не потерять вкусные плоды...

— ...а может и не подумать, если такое же дерево есть ещё, — подхватил Салли.

— Умница! — Орри ласково поцеловал сына. — Правильно!

— Я просто вспомнил, как Симон порвал штаны Дориана и сказал, что у него есть ещё.

— Молодец, — снова похвалил Салли Орри и погрустнел — Салли буквально чувствовал эту грусть во вкусном запахе папы. — Твои братья так часто ссорятся... а ведь это нехорошо. Они же яблоки с одного дерева... как и ты...

Салли тоже стало грустно, и он обнял папу.

— А вдруг они когда-нибудь станут умными и перестанут всё время драться?

— Я надеюсь на это, дорогой. Очень надеюсь. — Орри крепко обнял Салли, и Салли прильнул к нему — так Орри становилось лучше. — Ведь если случится что-нибудь плохое, то может статься так, что никто, кроме родных людей, помочь им не захочет. Потому что они чужие.

— А ты пытался им говорить это?

— Пытался... но ваш отец учит их другому. И он думает, что это правильно. Да, в чём-то это может быть правильно, но не во всём. Когда Дориан дерётся с Симоном из-за пустяка, и они сердятся друг на друга — это плохо. Когда Дориан заступается за Симона перед другими — это хорошо. Но сейчас многие считают, что для альфы драться всегда и по любому поводу — это хорошо, они не понимают, что мелкие обиды способны перерасти в большое Зло и причинить великую боль, когда случается что-то по-настоящему опасное и страшное, но ваш отец этого не понимает потому, что его самого так же учили когда-то. И он этому же учит твоих братьев.

— И что же делать? Можно как-то его изменить?

— Вашего отца — нет, но вся моя надежда осталась в вас. Дориан очень храбрый и сильный. Когда он был маленьким, то часто болел, а потом перестал болеть — я ему помогал стать здоровым. Твой брат ничего не боится, как настоящий альфа, и это хорошо, но если он не будет при этом думать, то сила и отвага могут погубить его. Симон на самом деле способный. То, что он долго не мог научиться читать и писать — это не от его слабоумия, как думал ваш отец. Он просто видел и понимал по-другому. Я помогал ему, чтобы он научился видеть и понимать буквы так, как другие. Сейчас Симон очень хорошо учится и со временем сможет помогать отцу в его работе. А ты собрал в себе много из того, что было в наших предках, и, быть может, сможешь когда-нибудь объяснить братьям, в чём они были неправы. Ты только не отворачивайся от них, Салли. Они не так уж и виноваты.