Глаза гостиничной служащей засветились ласковым кошачьим огнем. Она перегнулась через стойку и шепотом спросила:
— Чем могу служить? Я к вашим услугам. — Голос звучал мелодично, тихо, вкрадчиво: наверняка, состав сотрудников здесь специально подбирали.
— Хочу-у-у номер. Люкс-с. Самый лучший! Ну, не самый, положим... — Мышка манерничала, старательно изображая из себя этакую отвратительную гламурную девицу, похожую на наших современниц, но богатеньких девочек хватало уже и в конце советских времён. — То есть не какой-нибудь президентский, в котором Шарль де Голль отдыхал или там Фидель Кастро, но что-нибудь достойное. Желательно повыше. Пожаров у вас тут в ближайшее время не намечается, надеюсь? Наслышаны мы в провинции, страшно, однако!
— Нет, что вы! — девушка будто даже обиделась за свою гостиницу. — У нас теперь такой контроль, такой... У меня мама тут работала в то время: это было запоминающимся зрелищем, скажу я вам! Столько народу погибло!
Чума с Мышкой переглянулись: похоже, купюра сделала свое дело! Девица в их отношении проявляла полное доверие и откровенность.
— Мне бы хотелось с видом на Варварку... — Мышка мечтательно улыбалась. Или, на худой конец, на Москворецкую набережную.
— Вы хотите сказать: с видом на улицу Разина? — администратор поправила Мышку, но прекрасно поняла ее. Девушка полагала, что Мышка напоминает ей об историческом названии старинной улицы, переименованной в улицу Разина в далеком 1933 году. Мышка рассердилась на себя: надо было так ошибиться! —
— Но лучше в Северной башне, ведь это именно там был пожар, не так ли? Люблю достопримечательности! — Мышка тянула паузы в фразах, как артистка, самой противно было слушать! Но она играла здесь роль: она должна быть совсем иной, непохожей на себя! И ей это прекрасно удавалось: администратор закивала ей с деланной улыбкой, а у самой губы покривились: похоже, Мышка ей нисколько не понравилась. Однако, девушка мигом оформила двухкомнатный люкс в Северной башне, с видом на Варварку, как ее и просили. Протянула Мышке ключ. Та уже было собралась, подхватив Чуму, отправляться к лифту, но администратор пискнула:
— Постойте! А... молодой человек? Он тоже с вами, девушка? А его документы?
Однако, несмотря на маленькую взятку, юная бюрократка не утратила дар речи! Мышка вернулась к стойке, облокотилась на нее, в упор глянула на слишком придирчивую девицу. Покрутила свои бусы, зевнула. Молча полезла в сумочку, вытащила еще одну маленькую купюру. Несоветского производства.
— Возьмите, дорогая! Это — вам! За то, что вы уже для меня сделали, и что не сделаете... понимаете меня? Молодой человек — просто мой гость! Он не считается... Вы про него забудете, словно и не видели, верно?
Пергидрольная блондинка судорожно закивала, прижимая к себе купюру и оглядываясь в страхе: не видел ли кто? Сегодня ей решительно повезло...
Лифт стремительно вознес их ввысь. Окна двухкомнатного номера экстра-класса выходили на Варварку. Номер был оснащен зарубежной техникой: тут были кондиционер, телевизор "Пионер", и даже видеомагнитофон, — редкость для тех времён необыкновенная! Но и цена номера не была низкой.
Мышка первым делом бросилась к окну. Распахнула его, выскочила на балкон. Чума потащился следом, ему тоже любопытно было. Давно он в Москве не был. Почитай, с раннего дошкольного детства.
— Некогда по этой улице князь Дмитрий Донской с Куликовской битвы в Москву вернулся. Тогда она Всехсвятской называлась... — Мышка ухватила Чуму за руку, как подружку, глаза ее сияли детским огнем. — Шесть веков тому, понимаешь? Это уже потом улицу то Варварской, то Знаменской, то Большой Покровкой называли. А сейчас вот — Разина. Но это ненадолго, через пару лет возвратят старое название: Варварка. В Средних Торговых Рядах теперь военные организации размещаются. А Гостиный Двор еще Кваренги спроектировал! А храмов и церквей здесь сколько: Георгия Победоносца, Варвары Великомученицы, Максима Блаженного (и ты у нас немного блаженный, да, Максим?), Знаменский монастырь... а еще Английский Двор и палаты бояр Романовых...
Думала ли я, что мне повезет остановиться здесь?! Как замечательно! — Максим готов был с нею согласиться: и ему повезло оказаться с Мышкой в нужном месте в нужное время. Теперь его не поймают. Во всяком случае, те, от кого сбежал, а прочих он сумеет ввести в заблуждение.
Тут в дверь постучали. Сперва тихо, потом громче. Постояльцы не сразу услышали стук, а услышав, переглянулись: Мышка удивилась, Чума испугался. И убежал прятаться в другую комнату: нервы никуда не годились. Мышка пошла к дверям неспешной походкой, давая Чуме время.
— Кто? — спросила недовольно. — Что нужно?
— Горничная! Для ванной полотенца свежие принесла. Откройте, пожалуйста! — Мышка распахнула дверь, и в номер, сияя приклеенной улыбкой и шурша крахмальной униформой, вошла хрупкая милая женщина средних лет.
— Это горничная! — гаркнула Мышка изо всех сил. В другой комнате послышалось шуршание и скрежет: похоже, Чума вылезал из-под кровати.
— Скажите, пожалуйста, какие последние фильмы здесь показывают? — спросила Мышка, чтобы что-то сказать. — Мы из Волгограда, у нас там деревня...
Горничная оказалась словоохотливой: уже через пару минут Мышка и Максим, присоединившийся к ней, слушали целую лекцию о репертуаре кинотеатра в самой гостинице "Россия".
Оказывается, здесь фильмы крутили раньше, чем они выходили в широкий прокат! Об этом горничная Верочка знала доподлинно: у нее приятель киномехаником здесь же трудился.
Так вот, сейчас тут можно посмотреть импортный "Круто сваренные: последняя кровь", как Ламу в Гонконге хотят убить члены "Японской Красной Армии"; еще "Гостиничную воровку", о-о, это та-акой фильм; еще наш советский, "Нога" называется: в нем мальчишка Валерка, воевавший в Афгане, домой без ноги вернулся, но оказалось, что здесь его личная война только начинается... И "Иван Васильевич меняет профессию", для любителей отечественного кинематографа.
Когда Верочка наконец удалилась, двое молодых людей уже знали, что их первым советским фильмом, который они здесь посмотрят, будет эта "Нога"...
Приняв душ, заказали еду в номер, — причем Макс всячески отнекивался, говоря, что ему плюшки будет достаточно, — и наелись до отвала. Мышка особенно налегла на бутерброды из тонких ломтиков черного хлеба с черной же икрой, а Чума уважил и бульон с яйцами, и кусок запеченной свинины, и даже сырок "Янтарь" скушал. Наелись, почувствовали себя счастливее.
И пошли в кино, где их совершенно шокировали цены: пятьдесят копеек. А утренние сеансы, как они прочли в расценках, стоили в два раза дешевле! Чудеса, да и только! Максим заметил, что он бы здесь каждый день в кино ходил! Это же надо: такая дешевизна зрелищ!
Мышка ему напомнила, что раньше люди в очереди стояли за этими самыми дешевыми билетами, на что Чума ей резонно возразил, что готов и в очереди постоять, не глиняный...
Фильм им не очень понравился. Показался надуманным, бедным на съемочные эффекты, с неважной актёрской игрой. Поэтому, сразу выйдя из кинозала, они взяли билеты на другой сеанс, на совсем старый фильм, по пьесе М.А. Булгакова, и от души посмеялись приключениям царя Ивана Васильевича в Москве будущего.
— А ведь мы с тобой, как эти инженер и вор Милославский, верно? — спросил Чума. — Где бы нам такой же крест слямзить, как Милославский сумел?
Мышка засмеялась. Возразила:
— Не совсем так: я не случайно сюда попала, в отличие от тебя. И вскоре вернусь обратно. А ты оставайся, если хочешь, в этом переходном периоде. Но я бы тебе не советовала. Лучше под трибунал, по-моему: зато родные твои там.
— Нет! — запротестовал Чума. — Лучше здесь! Меня там сгноят, лучше умереть, чем в то время вернуться. Ты девчонка, ничего не понимаешь!
Она не стала спорить. Не любила доказывать свою истину.
Тем временем, подошел час назначенной встречи со старшим лейтенантом Петром Кошкиным, от одного воспоминания о котором Мышка начинала весело улыбаться. Никого в жизни своей она так не смущала, как этого Кошкина, который и хотел взять взятку, но мялся и краснел красным маком. Тихоня, который любит деньги и мирное решение проблем, не то, что Сырцов, которого Мышка так припугнула! Не скоро начнет нос совать, куда не следует!
— А что ты сказала тому практиканту, что он поутих? — вдруг вспомнил Чума.
— А ничего особенного! — Мышка засмеялась. — Сказала, что я — ведьма! Мне одного желания достаточно, чтобы его папу поймали на взятках, и сыночек вылетел из слежки в два счета. И возможности у меня к тому есть.
— Бросай ты свои мистификации! — рассердился парень. — А если серьёзно?
— Много будешь знать, скоро состаришься, — отрезала Мышка. — Буду одеваться. А то бедный Кошкин заждется у входа. Жаль старлея: он такой милый, — весело засмеялась и побежала в другую комнату переоблачаться. Чума уселся у телевизора с недовольным видом: похоже, не хотелось ему одному оставаться в номере. Но не тащиться же следом за девушкой в каждый след, тем более, что она его и не зовет с собой.
Мышка вышла к нему в неожиданном наряде, сменив имидж полностью: от ее красного откровенного платья у Максима челюсть отвисла и дрожание в коленках возникло. Впрочем, длина у платья была приличная: почти до колена, но фигуру оно облегало, как вторая кожа, а на спине красовался немаленький вырез в форме сердечка. Чума вздохнул: что ему на нее смотреть? Все одно через пару дней расстанутся навсегда! И снова украдкой глянул, и поймал смеющийся провоцирующий взгляд:
— Ну как? Блеск и медвежуть? Мне тоже нравится это платье! В нем, конечно, на бал к английской королеве не пойдёшь, но Кошкина смутить можно, так? Только сумка эта слишком велика, но мне велено ее всюду с собой таскать, даже в ванну, — до означенной встречи с неким высокопоставленным лицом. А потом могу хоть с авоськой бегать...
Да ты, вижу, погрустнел, Максимка? Не хочешь один сидеть в номере? А, может, ты в меня влюбился и ревнуешь к товарищу Кошкину? Шучу!... Не грусти, миленький, скоро вернусь! Знаешь, что собираюсь делать? Блефовать! Потом тебе расскажу, если все пройдет нормально. Мне одна идея пришла в голову, — чудо! Нужно мне было идти в театральный!
Надушилась духами от "Живанши" и унеслась в вихре чарующего цветочного аромата, словно подхваченная вихрем. Чума сердился вначале, что его бросили, потом решил, что его поведение просто смешно.
Позанимался немного спортом. И решил уделить внимание холодильнику, забитому едой. Так время легче пройдет. Съел кусок колбасы "Брауншвейгской" с черным хлебом, повеселел. Еще телевизор посмотрел, но от бесконечной трансляции депутатских дебатов спать захотелось. Прилег на диван, да и заснул. Почти счастливый, что для него всё обернулось так странно, но удачно. Словно некая высшая сила привела Чуму именно в то купе, где ехала Мышка. Может, действительно, правду люди говорят про ангелов-хранителей, во всех путях помогающих? Только он-то в Бога не верит, с чего бы ему помощь дали? За какие такие заслуги? Пользы от него ни на грош, одна нервотрепка всем...
Спустившись вниз на лифте, Мышка подбежала к дверям гостиницы. Кошкин, действительно, уже ждал ее, повернувшись спиной к дверям и что-то яростно ковыряя на ступеньках носком ботинка. Мышка выглянула тихонько наружу, прижав палец к губам, чтобы швейцар ничего не сказал. Присмотрелась: старший лейтенант пытался изничтожить в порошок крошечный окурок, очевидно, им же и брошенный. То ли такой чистюля, то ли нервы сдают?
— Кошкин! — позвала она нараспев. — Товарищ Кошкин! Я здесь, жду вас!
Кошкин, в сером поношенном костюме отечественного производства, сидевшем на нем мешковато, хотя Галочка и старалась его перешить, — обернулся к Мышке стремительно, и чуть не поскользнулся на скользком мраморе. В руках он держал одинокую чайную розу, которую тут же и протянул девушке. Она обратила внимание: пальцы старлея подрагивали.
— Это вам! — Кошкин даже запинался, словно нервный ученый. — Возьмите!
Похоже, он не сразу и рассмотрел Мышку: вначале смотрел себе под ноги, будто боялся чего-то. Впрочем, Кошкин действительно боялся, да еще как: ему казалось, что за ним уже наблюдают, и целый наряд сотрудников собственной безопасности милиции вот-вот предъявит ему обвинение в том, что он — взяточник! Надо же додуматься: взять деньги у сотрудницы КГБ! Глупец! Что будет, что будет теперь? Неужели эта... Лика... играет с ним в кошки-мышки?
Но Мышка и не подозревала, что подобная буря разыгрывается на душе старлея: она ловко перехватила из его рук розочку, понюхала, и повела беднягу в обещанный ресторан. Кошкин так и шел, глядя под ноги, словно на эшафот.
В ресторане именно Мышка прищелкнула по-королевски пальчиками, подзывая официанта; Кошкину оставалось лишь смотреть и удивляться ее апломбу и уверенности в себе. Имя-то какое нелепое: Лика Тур. Так ее звали, согласно той корочке "второго главка", которую она ткнула под нос Сырцову.
— Что будете пить и есть, Пётр? — Мышка явно наслаждалась моментом. Никогда еще она не чувствовала себя такой свободной душевно и материально. — Вино, виски, водку? Только не шампанское, — не мужской напиток!
Петр руками замахал: ему, мол, все равно. Сидел, как на иголках. Мышка заказала медальоны из свинины с сухофруктами, дорогое вино французское, двести грамм "Васпуракана" для старлея. Ела и пила с явным удовольствием, не торопясь перейти к делу. Наблюдала искоса за Кошкиным, который почти не ел ничего; несколько раз давился и откашливался.
— Э-э, Лика! Зачем вы все-таки пригласили меня сюда сегодня? — наконец Петр не выдержал. — Какой интерес могу я представлять для вашей организации? И почему вы мне сами не объяснили, что к чему? Я бы немедля отпустил вашего "мальчика", без долгих разговоров, но вам понадобилось играть со мной в эту длинную "орлянку"! Зачем было глупому Сырцову "ксиву" демонстрировать?! Он, бедный, заикаться начал, вообразил, что его из слежки отчислят!
— Чепуха! Никто его не отчислит! Пошутила я над ребенком взрослым, — Лика с удовольствием отпила выдержанного бургундского, облизнулась по-кошачьи. — Не собираюсь доносы строчить! Помешал он нам одну операцию провести, но не нужно на неопытного сотрудника сердиться, он, напротив, стремился принести пользу отчизне в те минуты, когда задержал Максима: еще бы, тот был так похож на агента Моссада! Шучу.... Не стоило раскрываться перед маленьким мальчиком, понятное дело, но очень хотелось мысленно его по носу щелкнуть, чтобы не зарывался, памятуя о своих родственных связях, которые, в сущности, столь незначительны... А почему вы меня Ликой называете?
— Потому что так, как Сырцов сказал, вас в "ксиве" зовут, — буркнул Петр.
Мышка сделала удивленное лицо. Распахнула сумку, покопалась в ней, на что-то посмотрела. Прочла с некоторым ужасом, что, правда, зовут ее в "ксиве" не Литой, но Ликой, — одну лишь букву изменили, но, тем не менее, как она могла этого не заметить?! Лицо у нее сделалось несколько странным, хмыкнула:
