Светлое прошлое, или Полный Назад! Иар про 1991 год

Светлое прошлое. Пролог.

Стипендии во внутреннем отделении кошелька не было. В наружном отделении, скрепленном двумя ненадежными скобками, тоскливо бренчала серебряная мелочь, к ней сиротливо жались несколько мятых бумажных десяток. А вот тысячной купюры, новенькой, хрустящей, — её первой повышенной стипендии, — в потаённых глубинах кошелька не оказалось.

Мышка поначалу пришла в искреннее недоумение, перетряхнула старый коричневый кошелёк раз десять. И лишь позже пришла к удивлённому выводу: стипендия пропала! Как такое могло получиться? После занятий она не пользовалась общественным транспортом, не заходила в магазины. Сумку нигде не оставляла. У Мышки даже тело гусиной кожей покрылось, так ее затрясло. Хорошо помнила: в помещении кассы аккуратно положила купюру в недра повидавшего виды кошелёчка, — и вышла из университета счастливой, ощущая себя истинным Крезом на час.

Солнце светило ярко, на Мышке было укороченное бледно-розовое платье, на душе соловьи пели: не зря старалась, добилась-таки повышенной стипендии! Так куда подевались её деньги?

Мышка прокрутила в голове несколько часов, прошедших после её выхода из дверей alma mater. Да, собственно, анализировать было нечего: как только подошла к остановке, ждать троллейбус номер двенадцать, так немедля рядышком пришвартовался серебристый "Мерс", водитель которого предложил "подвезти" Мышку.

Гордая девушка отказывалась, уверяя, что "в машины не садится", — не доверяла она чужим людям. "Извините, спасибо", мол, за приглашение, но — скатертью дорога... Однако, хозяин "Мерса", раззадоренный отказом несговорчивой девицы, самолично соизволил выползти из авто, — и оказался вполне приличным с виду человеком: без усов и бороды, с русым кудрявым чубом. Снял очки: прозрачно-серые глаза смотрели как-то по-цыгански, пронизывающе и остро, словно две бритвочки, остро наточенные.

"Дядька или молодой человек?" — Мышка затруднилась с определением возраста мужчины, принявшегося уговаривать её пойти с ним "отобедать в ресторации". Мышка еще усмехнулась про себя: "вот нахватаются иные старых словечек и умствуют..." Короче, она и сама не заметила, как оказалась сидящей в машине по левую руку от Виктора, — руль почему-то размещался справа. Вот не хотела соглашаться, но отказать не смогла, словно дядька ухитрился лишить её воли на короткий промежуток времени.

За рулём Виктор без конца "травил" скабрезные анекдоты, с ним было весело, но как-то неудобно... Стоило его руке очутиться на коленке девушки, как её воля вновь проснулась, и Мышка машинально наотмашь шлепнула нахальную волосатую руку охальника. "Остановите машину! Я вам не ...эта...самая! Остановите: выйти хочу! Вы ошиблись адресом, синьор торопыга!" "Прости, дорогуша!" — изобразил виноватое лицо Виктор, и вновь в его облике промелькнуло нечто неуловимо цыганское, бесстыжее, — нехорошее, и вмиг морок исчез. Но Мышка для себя уже решила: раз села в машину, так, тысяча чертей, она пойдёт и отобедает с этим хамом, а на большее он может не рассчитывать! Бедняга же не знает, что нарвался не на "просто блондинку", — на отличницу, и этим всё сказано!

На второе свидание отвязный тип может не рассчитывать: не понравилась Мышке его скользкая мина, эти пронизывающие бегающие глазки, — нечестные... Вот раз её парень подвозил с "темным взглядом", так Мышка сразу почувствовала: бандит, а с этим и не определишься сразу: откуда в человеке темень?...

Что за времена настали: в деревне все ухажеры — пьющие да неимущие, лентяи, в городе — либо такие же пьющие работяги, как и её сельские одноклассники, — либо люди "нехорошие", от которых с души воротит. Не нужны ни деньги их, ни даже "честные намерения": тошно...

Виктор привёз Мышку в ресторан гостиницы "Волгоград". Обслуживал их молодой официант; весь холёный, лощеный, смазливый, женоподобно-сливочный. С голосом тонким, ласковым, почти как у самой Мышки, и с серьгой маленькой в левом ухе. Тьфу на таких! Особенно паренек суетился вокруг Виктора юлой услужливой, а Мышку словно вовсе не замечал. А и то: что ее замечать? Сразу видно: единственное дорогое платье и чувствует себя, как на иголках, — не привыкла "на халяву" обедать...

Ничего роскошного, впрочем, Виктор не заказывал: два беф-строганов с картофелем, салатик из свежих овощей недорогой, — конец сентября, овощей — завались в южном городе! Мороженое с орешками и кофе по-венски.

Когда приступили к десерту, Виктор стал неожиданно неловок: уронил мороженое со своей ложечки прямо на подол платья Мышки. Та перепугалась, что платье вконец испортится: побежала в дамскую комнату замыть пятнышко, долго торчала у сушуара, сушила мокрую ткань до тех пор, пока в дверь не начали стучаться возмущенные дамы, также спешившие прибегнуть к услугам дамской комнаты. Мышка-то, чтобы высушить платье, сняла его с себя, — потому и пришлось запереться изнутри.

Вернулась в зал, а Виктора нет на месте: официант ей объяснил, что за столик — заплачено, а "мужчине" позвонили с работы и тому срочно пришлось "отъехать", за что он приносит ей извинения, — через официанта.

На стульчике сиротливо притулилась её большая черная сумка с тетрадками-конспектами, кошельком и кучей дамских принадлежностей. Хорошо, хоть заплатил... Вот было бы забавно, если бы кавалер удрал, свалив долг по столику на неё... Вполне мог так поступить, выяснив, что девица — не из доступных, что с ней "огород городить"...

Ничуть не огорчившись исчезновением бегством ухажера, а, напротив, возрадовавшись, Мышка выпила свой кофе по-венски, подхватилась и домой пошла. Прогулялась пешком три остановки. Вошла: тихо, пусто, лишь кот Борис спит на стуле на кухне, сытый, как маленький бегемот.

Приняла душ, высушила феном пепельно-русые волосы, — с детства считала их оттенок "мышиным", — оделась. Еще раз захотела подержать в руках крупненькую купюру, — перед тем, как отправить большую часть денег в деревню, матери. Деньги исчезли...

Мышка никогда не была аффектированной особой: не заревела, не впала в ступор, обдумала все варианты исчезновения денег, — пришла к единственно возможному объяснению. И пошла в милицию.

Дежурный в Дзержинском райотделе, что на Аракской, несколько минут слушал Мышку внимательно, еще шире распахнув и без того круглые, блеклые, удивленные, навыкате совиные глаза. Потом неожиданно визгливо рассмеялся: пухлявые щеки повзрослевшего ангелочка затряслись мелкой дрожью, второй подбородок запрыгал из стороны в сторону кухонной тряпочкой, — Мышка даже поморщилась от неуважения к рыхлому представителю власти.

— Голубушка вы моя! Да знаете ли Вы, кто таков и чем занимается этот ваш приятель... Безбородкин В.А., на которого вы телегу катите? Это он-то, один из воротил местного рынка вторсырья и цветных материалов в нашем славном городе, миллионер известный, украл из вашего кошеля стипуху нищенскую? И где? В ресторане? Да зачем же ты в кабак с незнакомым мужиком пошла, ты?! Есть хотела, что ли? Или не впервой туда, с кем ни попадя, шляться? Да он — депутат, лицо неприкосновенное, богатый человек, — разве он станет позориться из-за жалкой тысячи твоей?

— Вы мне не "тыкайте", уважаемый! — Мышка вдруг разом стала старше, выше, свела брови к переносице, насупилась. — То есть, Вы отказываетесь принимать у меня заявление о краже? Под тем предлогом, что вор — депутат?

— Отчего же? — дежурный ухмыльнулся. — Пиши! Контора пишет, бумага терпит... Прошу! Только — гиблое дело: свидетелей кражи у тебя нет, а наезжать на такого почтенного человека, без должных оснований, — тебе дороже станет: кто — ты, и кто — он? Последняя у тебя та тысяча, что ли ?...

Мышка поняла: мент принял её за одну из тех "прости господи", которых немало развелось в городе с начала девяностых... Но не опускаться же Мышке до объяснения толстому дежурному, что, мол, она — не такая, а "ждёт трамвая", отличница, в свободное время честно подрабатывает, а на свидания ходит пару раз в год, некогда ей глупостями заниматься...Уже обожглась разок, довольно!

Жаль, что этот подлец Виктор украл деньги, но, видно, милиция ей не помощница в борьбе с клептоманом-богатеем. И еще Мышка вспомнила: Виктор говорил, что живёт где-то на Аракской, на той самой улице, где РОВД расположен. Вот откуда этот мент знает о данном "товарище"!

— Хорошо. Всё я поняла, — тихо прошелестела Мышка. — Ухожу. Можете спокойно доесть свой бутерброд с сервилатом, простите, что помешала. — И так глянула на дежурного, — тот закашлялся: показалось, что пред ним — не студентка нищая, а старуха древняя, грозная, — надо меньше пить на ночь! Чур!

Пришла Мышка домой. Влезла с ногами в старое кресло, пригорюнилась. Денег ей было жаль, но к факту их пропажи она отнеслась спокойно, с улыбкой философа: судьба, значит. Но на вора подлого крепко осерчала: ведь он не у Мышки деньги украл! Она стипендию почти целиком собиралась домой отправить, матери-пенсионерке, воспитывавшей маленькую дочь Мышки. Мать, в своё время, ни слова осуждения не сказала, когда Мышка приехала к ней весной, досрочно сдав сессию, — на сносях. Единственный, неповторимый, первый её парень отказался идти в ЗАГС, хотя заявления были давно поданы.

Изменить уже ничего нельзя было. Мать заставила Мышку осенью ехать назад в город, продолжать учёбу. Мышка только в другую группу перевелась, чтобы пореже сталкиваться с "любимым", обегавшим её десятой дорогой в ВУЗе.

Похоже, за успешной учебой Мышка так и не научилась понимать мужчин: вот и сегодня "лопухнулась" с неизвестным клептоманом. Понравился он дуре доверчивой! Настойчивый, глаза красивые...У Виктора, видимо, целая технология объегоривания дурочек отработана. А зачем? Болезнь? Если у человека полно денег, к чему ему воровать последние деньги у людей?

Черная волна злости поднялась в доброй душе девушки. Обычно она успешно боролась со своей внутренней силой: не стала мстить и дурного желать бросившему её возлюбленному, не ссорилась никогда с откровенно жульничавшими продавщицами, — старалась быть "белой и пушистой"... Но сегодняшний инцидент показался ей серьёзным: богач наслаждался процессом краж, сам ни в чем не нуждаясь. Можно понять и простить несчастного Жана Вальжана, укравшего хлеб, но прощать вора-миллионера, — нельзя! Ведь он у её крошечной дочки украл очередные упаковки памперсов и "Боны"! Стервец! Жесткая улыбка покривила губы: Мышка решила отомстить мерзавцу по-своему, без доблестной милиции. Во всяком случае, попробовать проучить стоило. Получится, — урок будет; нет — значит, ему сам черт порукой...

Не в первый раз Мышка пожалела, что не была подле бабушки в час её смерти, не держала за правую руку, — не забрала себе её Силу! Сильна была бабка! А она, Мышка, испугалась такой груз по жизни нести...

Мать в отношениях Мышки с бабушкой была "третьей лишней", не у дел: всю жизнь честно работала, просто жила, терпела и прощала, не думая, что существование человека состоит из цепи взаимосвязанных испытаний, слагающихся в незримую систему, именуемую судьбой человека. Бабушка считала: на судьбу можно и нужно иногда влиять. Потому что Он лишь создал мир, но за судьбами отдельных людей ему следить некогда. Деизм по-научному...

Мышка пыталась жить просто, как мать, но сегодня, как никогда , ей захотелось вмешаться в незримый ход невидимых энергий, и чуточку подправить их вектор. И пусть ждёт ее за это кара, но, ей-Богу, этакое аморальное чучело стоит наказать!

Девушка решилась: выпила черный горький кофе, перевернула чашку, — от необычных узоров на донышке вздрогнула. Да разве может её несчастная судьба волшебно перемениться? И кофе врёт? Не только карты...

Мышка приволокла широкодонную эмалированную чашку из ванной, поставила на плиту. В чашку покидала все ножи, что были в доме, залила их водой. Бережно открыла старинный "шиток" в коричневом переплёте, со старыми пожелтевшими от времени страницами. Нашла нужный рукописный текст. Прочитала несколько раз про себя, заучивая. Захлопнула тетрадь: читать по-писаному нельзя!

Отчитала на память сорок раз заговор, начинавшийся со слов: "Ой, вы, ножи булатные...", охладила воду, ножи вытерла насухо, а воду слила в банку и вылила у порога. Собралась и поехала на завод ЗКО: там ей знакомая охранница безотказно выписывала пропуск всегда, — Мышка раздавала заказы на косметику в отделах заводоуправления. И деньги собирала.

Еще два дня после того Мышка повторяла процедуру с наговором на ножи. Не сказать, чтобы она в это безусловно верила, но попробовать стоило: все равно у нее не имелось иной возможности иначе воздействовать на ворюгу.

Однако, прошла неделя, вторая и третья, — чуда не происходило, украденные деньги не возвращались "по щучьему велению", — да она особо и не обольщалась. В нашем мире наказуемо лишь небольшое зло, совершаемое малыми людьми. Новую знать, в её злоупотреблениях, хранят силы Тьмы...

В конце октября резко захолодало. Мышка возвращалась из педуниверситета вся мокрая насквозь, — и зонт не спас. Засиделась в библиотеке, готовясь к семинару. Надеялась: к вечеру дождь умерит свою прыть, да куда там: лучше бы раньше ушла, — все тротуары исчезли под водой, словно настал день Потопа и время искать Ковчег...

Мышка влетела метеором в свой подъезд, с мыслью скорее сбросить мокрые джинсы и согреться в теплой ванне. Поднялась на свой этаж, напевая: "Пусть бегут неуклюже пешеходы по лужам...", — замерла от удивления. По лестничной клетке разгуливал Виктор, с нетерпением поглядывая на бесценные часы "Ролекс". Увидев Мышку, хищно оскалился, — в попытке улыбнуться. Мышка не знала, что делать: то ли смело идти к двери, то ли развернуться и стремглав сбежать вниз по ступенькам. Откуда вор узнал её адрес? Впрочем, он же рылся в её сумке! Значит, и с паспортом ознакомился, знал, что не скоро пятно смывается...

— Ну, здравствуй, красавица!— сказал фальшиво-ласково. — Вот, захотел тебя увидеть! Веришь: каждую ночь ты снишься. Каждую ночь!

— Правда? — спросила Мышка, лишь бы что-то сказать.

— И ногти у тебя во сне, — длинные, красные, словно живые ножики, к горлу моему тянутся! Задушить хотят! И все удлиняются, как у тибетских монахов...

— Экий ты впечатлительный! — усмехнулась Мышка, назвав мужчину на "ты" сознательно, чтобы показать небрежение к нему. — Если я тебе такой страшной кажусь, — зачем пришёл? Да говори быстрее: замерзла Я! — Виктор молча вытащил из барсетки конверт, протянул Мышке. Та глянула: в конверте деньги лежали. Не её тысяча: пять тысяч. Одной купюрой. — Что это? — спросила Мышка. — Верни мне только мои деньги, без процентов. Отдай то, что взял!

— Так права была бабка, черт побери! — Виктор вдруг весь покраснел, глаза кровью налились, — не узнать! — Плохо мне было три раза: скорую пришлось вызывать... Ни с того, ни с сего, во сне, — немощь нападала, а я же молодой еще, сорок два всего, а тут — на тебе: пред...это...инфарктное состояние! Пульс зашкаливал, дышать нечем, — помирал совсем. Спасибо, врачиха со скорой, которой я денег дал, как приехала, и сон рассказал, что меня во сне душить-то начинает, и сон — одинаковый вечно, — посоветовала к "бабушке" сходить, странной ей моя болезнь показалась. Начал искать "бабку". Две древние, под Богом ходящие старушенции, отказались принять: руками замахали: мол, изыди! А третья-таки приняла и говорит: "Обидел ты, касатик, маленькую девочку. Отдай ей то, что взял, — и тебя Бог простит"... Ты, что ль, "маленькая девочка"? Ну, пошутил немного, — так на, забирай свои копейки ничтожные, и сверху вот возьми откупного, только здоровье верни! Бабка уж мне пояснила, что тебе вред причинять нельзя, не то еще хуже станет, или совсем "жаба" задушит... Мол, ты меня простить должна!

— Почему не простить? — Мышка вся засветилась изнутри, почувствовала: есть и у неё Сила! — Я прощу. А вот маленькая девочка — вряд ли... Ты не меня обидел, а маленькую девочку. Она мала еще, прощать не умеет. А прощен будешь, коли прекратишь пакостить! В следующий раз, как руки в чужие вещи запустишь, так сорока дней не проживёшь! Быстро давай мою стипендию, и ни копейкой больше! Не нужны твои поганые откупные, Виктор Александрович!

Удивлённый тем, что Мышка его по имени-отчеству назвала, а еще больше испуганный черной лютой злобой в её глазах, Виктор, не споря, извлек из кармана пачку тысячных купюр. Протянул Мышке. Та выбрала менее мятую.

— А теперь — пошел вон от моей двери, чудовище! — Она смотрела на него безотрывно, когда Виктор повернулся и пошел по лестнице, позабыв спесь. Так радостно было на душе, словно Хоттабыч, по её приказу, построил город...

Мышка ворвалась в квартиру. Рухнула в кресло, не веря себе: у неё получилось! Подлец вернул деньги и извинился. Есть что-то на земле, что неподвластно законам логики! Есть в мире справедливость, вот что!

Просидев несколько минут, Мышка рванулась переодеваться: вспомнила, что вся мокрая от дождя. Натянула домашнее трико, тапки, — и звонок раздался.

Глава 1

Волгоградский вокзал — строение старое, гордое и величественное. Здесь всегда толпятся отъезжающие и встречающие; в зале ожидания порою нет сидячих мест. Наряд милиции несёт неусыпный дозор по сохранению порядка на вокзале, ввиду возможных террористических актов. Кроме обычного зала ожидания, есть на вокзале еще VIP-зал, где работают сплит-системы, полно цветов и почти нет посетителей: плата за пребывание в том зале достаточно велика, приличные деньги берут даже за краткую зарядку сотового телефона.

Московский поезд отнюдь не был битком набит. Оно и понятно: март на дворе, отпускников мало. В Москву поездом всё больше командировочные едут, тогда как торгаши, закупающие дешевый товар на московских рынках и втридорога продающие его в городе на Волге, предпочитают более дешевый и более быстрый автобус. Впрочем, в плацкарте, разумеется, и в октябре все нижние полки традиционно заняты, ввиду относительной дешевизны билетов, не идущих ни в какое сравнение со стоимостью пассажирских мест в купированных вагонах и, тем более, в СВ.

Практически пустой вагон купе-люкс, или СВ, размещался в середине состава; с ним сцеплялись два полупустых купированных вагона, в одном из них чинно нес службу начальник поезда, обеспечивая надлежащую дисциплину во вверенном ему составе. Во всём вагоне СВ заняты были лишь три купе, в каждом из которых ехало лишь по одному пассажиру. Так часто бывает, когда в плацкарте негде яблоку упасть, а в соседних вагонах — хоть шаром покати, а проводники изнывают от безделья. Протягивая билет немолодой розовощекой проводнице московского экспресса, Мышка скромно улыбнулась:

— здравствуйте! Вот мой билет! То есть... вот два билета... Мой спутник должен присоединиться ко мне позже... Он нас потом догонит, в пути следования поезда. Он сейчас на важном совещании, и не может успеть к отправлению поезда. Однако, его билет при мне, вот, взгляните...

Проводница, крупная, дебелая особа, иронично взглянула на молодую пассажирку, небрежно просмотрела её билет, — даже не сличая паспортные данные с указанными в билете. Ежу ясно, что всё в порядке: самые дорогие билеты кассиры оформляют особенно тщательно, значит, и у этой расфуфыренной длинноволосой девицы в элегантном сером пиджаке всё в порядке... Второй билет проводница и вовсе проверять не стала: глянула на номер полки, соответствующий второй нижней койке в купе, -верхних-то полок в СВ нет, — и рукой махнула. Билет есть, — и ладно! И дела ей нет до того, когда подсядет второй пассажир пятого купе, а хотя бы и совсем его не было: пусть его вовсе не догонит поезд, всё меньше грязи будет. Хорошо, что за ударный труд на РЖД, и разумную признательность начальнику поезда, удалось "выбить" в свое ведение самый "ленивый" вагон во всём экспрессе. Порою, конечно, бывают эксцессы, когда Степан Дмитриевич, на свой страх и риск, берёт "левых" пассажиров, плату за их проезд опуская широкой пятернёй в карман, но часть от мзды перепадает и ей, бывшей сибирячке, давнишней московской лимитчице Фаине.

Только убирать за этими "зайцами" приходится ей одной...

Фаина слышала, что подобная практика, при которой начальники поездов дозволяют подвозить "левых" пассажиров, высчитывая стоимость их проезда по половинному тарифу, — широко распространена на всех железнодорожных линиях, кроме сочинского направления: как объявили эту разорительную для страны, но радостную для некоторых чиновников патриотическую новость о предстоящей олимпиаде в Сочи в 2014 году, сразу на том направлении количество "зайцев" поубавилось... Видать, контроля сверху там больше...

А возможности заработать проводникам — меньше...

— Проходи... проходите, пожалуйста! — поправилась Фаина, кивая разодетой как на обложке журнала девице, в сапожках на тонких высоченных шпильках, — на распахнутую дверь в вагон. Не стоило фамильярничать с богатыми пассажирами, большинство из них такие капризные... Какой нормальный человек захочет ехать в вагоне СВ? Вот лично она, Фаина, предпочла бы лететь в самолёте, будь у неё лишние деньги, чем трястись больше суток в поезде... Что за причуды у этих богачей?... Наверно, хотела с богатым мужем или любовником прошвырнуться в столицу со всеми удобствами, а мужичок-то — того, занят оказался! Так ей и надо, этой "царевне-лебеди"... Не любила Фаина стройных красавиц модельного типа: сама она, сколько не пыталась похудеть, диеты соблюдала, таблетки особые пила, а толку — чуть... Не дал Бог жабе хвоста, а Фаине — березой быть...

— Ступайте, располагайтесь, немного погодя приду корешок билета оторвать и бельё постельное принесу... Стоянка поезда еще 15 минут. Туалеты будут закрыты, пока не выедем за пределы санитарной зоны, потом открою...

Мышка подхватила небольшую темно-серую сумку на двух колесиках и совсем уже собралась лезть на складную металлическую ступеньку, ведущую в вагон, как услышала раскатистый мальчишески-залихватский окрик:

— Поберегись! — едва успела отскочить в сторону, как мимо проскочил высоченный плечистый солдат, белобрысый, как моль, быстрый, как молния, тащивший огромную сумку и такой же громаднющий чемодан, а за ним, еле поспевая, быстро-быстро семенила древняя крохотная старушонка, приговаривающая на ходу ласково и басовито:

— Молодец, внучек, золотце моё самоварное! Вот так спасибо тебе, голубь мой!

Мышка так и покатилась со смеху при виде этой забавной сцены: нечасто в наши дни увидишь подобные взаимоотношения между поколениями... Славный "внучек" бабке достался, повезло... Проводница тоже улыбнулась, глядя на сильного солдата и малюсенькую старушку. Глаза пассажирки и проводницы встретились, смеялись обе искренне, и некая искра приязни вдруг промелькнула между ними. Единое впечатление рождает понимание.

Взобравшись в свой вагон, Мышка с восторгом оглядела ковровую новенькую дорожку, расстеленную в коридоре. Отыскала табличку на одной из дверей, с указателем "V", — это было ЕЁ купе на все время предстоящего пути. Потому что мнимого второго пассажира пятого купе СВ не существовало в реальности: билет был куплен специально для того, чтобы Мышка могла ехать в полном одиночестве. Потому что тем, кто послал Мышку в Москву с особым поручением, требовалось, чтобы она находилась в своем купе без свидетелей в определенное время и в определенном месте. Почему было поставлено такое условие, Мышка не спрашивала: она лишь казалась молодой, но трудная юность научила ее не задавать лишних вопросов. Тем более, что ей очень хорошо заплатили авансом за выполнение задания: в деревню ушел банковский перевод на имя матери, с сотней тысяч рублей. За последние три месяца туда же был переведён второй аналогичный перевод, за время, отданное Мышкой на подготовку задания. Однако, она не понимала необходимости столь серьёзной подготовки для выполнения столь незначительного поручения...

Девушка вытащила из сумки необходимые для поездки вещи и продукты. Сумку спрятала под полку, для надежности. Поставила на сок тетрапак "Сады Придонья", достала шоколадный рулет и пакет с очищенными грецкими орехами, которые приучилась регулярно есть с недавнего времени, как наиболее рациональную энергетическую пищу. Мясо в дорогу Мышка принципиально не брала с юных лет: скоропортящийся продукт, и зубы в поезде нормально не почистишь: поезд есть поезд, хоть СВ, хоть плацкарт. Интересно: почему те, кто послали ее, не купили Мышке билет на самолет? Средствами эта фирма явно не обделена. Значит, им было нужно, чтобы Мышка ехала именно в медленном поезде старого образца, со скоростью первых поездов на КВЖД...

Зачем? Мышка долго обдумывала все возможные цели своего визита в столицу, но так и не пришла к определенному выводу: мысли приходили самые разнообразные, но все гипотезы не выдерживали никакой критики. Одно она установила четко, несколько раз перетряхнув содержимое своей сумки, которую собирали другие люди: бомбы в ее поклаже не было, определенно. Значит, поезд взрывать не собирались, — уже хорошо... Однако, были при ней некие совсем уже излишние вещи: ну, зачем человеку, отправляющемуся в Москву на один-два дня, дополнительные инструкции, которые полагается вскрыть только по прибытии? Полный бред...

Полка оказалась мягкой, как диван в офисе арабского шейха: Мышка даже подпрыгнула слегка от удовольствия: всё равно никто не видит. На окне висели розово-лиловые шторки с изображением Матери-Родины, и надписью "Волгоград — город-герой". Почему-то, ей показалось, что сшиты эти шторки были в далекие брежневские времена: очень уж тусклым казалось изображение грандиозного волгоградского памятника. Оконные стекла сияли почти ослепительным блеском, что показалось Мышке удивительным: пару лет назад ей пришлось съездить в Москву в "научную командировку": ее отправляли на конференцию на первом курсе, как подающую надежды. Правда, никакой

премии в столице ей не досталось, но главное — участие... Так вот, тогда Мышка ездила в плацкартном вагоне третьего класса и на всю жизнь запомнила мутно-серые стекла грязных окон. А здесь — красота просто!

Сняв теплый шикарный пиджачок от Версачи, Мышка повесила его на вешалку, оставшись в одном полушерстяном сером костюме нейтрального блеклого оттенка. Никогда прежде она не носила серое, но — заставили... Впрочем, оказалось, что серый цвет ей отлично подходит... Заперев дверь на задвижку, переоделась в более подходящий для поезда серый спортивный костюм: очевидно, те, кто дали ей поручение, полагали, что в сером Мышка будет наименее заметна среди окружающих... или этот цвет наиболее подходит дипломатам, а ее миссию можно счесть дипломатической? Бог их знает... если бы ей еще толком объяснили, что к чему, а так пришлось удовольствоваться одной фразой: "Гарантируем, что вашей жизни, здоровью и свободе ничего не угрожает". И всё. Широкое поле для домыслов и полёта мысли.

Переодевшись, вышла в пустой коридор и пошла в сторону купе проводников, чтобы прочитать расписание остановок и время прибытия на станцию назначения. Еще Мышке хотелось заказать проводнице чай в "серебряном" подстаканнике с сахаром-рафинадом в пакетике бумажном. С детства ей помнились эти бумажные упаковки с рафинадом: ровно два кусочка.

Остановившись у расписания, Мышка внимательно принялась его изучать. В этот момент распахнулась дверь, ведущая из тамбура, и мимо нее скользнул тот самый высокий солдат, что давеча чуть не сбил девушку своей невообразимо громоздкой поклажей. Солдат быстро проскочил мимо, даже не взглянув на Мышку: очевидно, торопился в вагон-ресторан, располагавшийся через один вагон. Вдалеке хлопнула дверь, — и всё затихло: Мышка вновь обратилась к изучению расписания. Вскоре поезд тронулся, медленно, чинно, как и подобает двигаться на территории большого города; но постепенно его скорость увеличилась, и Волгоград остался позади.

В педуниверситете Мышка взяла академический отпуск: все необходимые для "академа" документы, которые она видеть не видела, были оформлены в считанные дни и подписаны необходимыми людьми. Матери отправлено письмо с уведомлением, что Мышке предложена студенческая стажировка в Шотландии, где она одновременно будет подрабатывать, и посылать в деревню достаточные средства. Такого шанса упустить нельзя было...крупные суммы, посланные матери, Мышка охарактеризовала как "командировочные подъемные", — полный бред, но матушка ее была женщиной доверчивой...

Во всяком, у матери с дочкой теперь не будет материальных проблем.

Мышкины размышления были прерваны появлением толстой проводницы, улыбнувшейся Мышке, как доброй знакомой. Вначале проводница вошла в два предыдущих купе, потом помахала Мышке рукой, — та послушно приблизилась. Вдвоем они вошли в пятое купе, где проводница еще раз проверила билеты, в глубине души продолжая удивляться отсутствию кавалера красивой пассажирки, пожелала Мышке приятной дороги и обещала, по её просьбе, "вскорости" принести чай. Когда Фаина принесла обещанное, Мышка пригласила проводницу разделить с ней шоколадный рулет, — та в ответ руками замахала отрицательно:

— Что ты, что ты! То есть, извините, что я на "ты", — редко кто из пассажиров так вот что-то предложит, спасибо, конечно...Но не ем я сладкого: куда мне, корове пятипудовой, рулеты трескать...Но порою так хочется, так хочется... А вы, значит, и в сладком себе не отказываете? Никогда бы не подумала, что девушка с такой субтильной фигуркой может себе позволить сладкое... Везет!

Ну, приятного Вам аппетита... пошла я отчитаться к начальнику...

Мышка удивилась странному словцу "субтильная", и весело принялась уплетать за обе щеки дорогущий бельгийский рулет-натурпродукт, припевая простым черным чаем с сахаром. Что бы ни ждало ее в столице, путешествие она постарается сделать максимально приятным и запоминающимся: будет выходить на всех крупных станциях, чтобы увидеть как можно больше нового, будет есть то, что хочет, выспится по-человечески впервые за несколько месяцев, в течение которых ее жизнь напоминала пребывание в штрафном батальоне военных лет, но была безумно интересной.

Как получилось, что всё изменилось для Мышки? От полуголодного рутинного существования умненькой студентки-отличницы она перешла к совершенно иному образу жизни, и сама не знала, как оценивать произошедшую перемену. В тот октябрьский дождливый день, сразу после ухода депутата-клептомана, с извинениями, похожими на проклятия, возвратившим ей украденную стипендию, в дверь вновь позвонили. Мышка думала, что это вернулся Виктор. Её злость еще не утихла, и она распахнула входную дверь, полная праведной ярости. Однако, на пороге, вместо Виктора, стояла женщина. Едва взглянув на нежданную гостью, Мышка потеряла дар речи от удивления: она прекрасно знала эту даму! Познакомиться им пришлось при не слишком счастливых для девушки обстоятельствах: эта женщина в своё время вылечила Мышку, причем практически совершенно бесплатно, словно авансом вернув той здоровье и возможность оплатить свои земные долги...

Когда Мышку бросил любимый, для нее наступил конец света в первый раз: раньше ее не бросали. Вначале она и вовсе не хотела с Ним встречаться: ходили сплетни, что до нее он завоевал сердца, — и не только сердца, — всех симпатичных девушек факультета, — не только своего курса. И все брошенные девочки продолжали рыдать о нем, никто из них даже не отызвался дурно о новом дон-Жуане... И Мышка не устояла. А любила она его так, что солнца свет делался блеклым, когда он был рядом, и синие звездчатые его глаза заглядывали прямо к ней в душу. Девчонки-однокурсницы шептали ей, что милый друг вовсе не любит Мышку: просто он поспорил на неё с другим парнем из их группы, что "сделает это!", и теперь, в рамках спора, завоевывает сердце и тело самой недоступной красавицы курса. Мышка не умела скрытничать и напрямую спросила любимого, так ли это?

К её удивлению, тот не стал спорить, согласившись, что факт спора имел место. Но, к моменту начала их с Мышкой взаимоотношений, — он реально увлекся ею! И теперь для него самое главное — именно она, Мышка, ее чувства к нему... Он любит именно её, все остальное — не важно! Мышка хотела верить ему, — и поверила. Как можно было не верить этим честным огромным глазам с поволокой, этим горячим страстным рукам, этим вдохновенным речам и губам, сладким как мёд. Мышка уверовала, что Он ее любит. Возможно, он и любил её по-своему: тело его реагировало на присутствие Мышки всегда положительно, а тело — не мысли, оно не может лгать... Рядом с любимым Мышка обо всём забывала: ей хотелось петь, все тело ее трепетало от внутренней радости и восторга, нелепая эйфория наполняла каждую клетку тела бесконечной радостью жизни. Они никогда почти не бывали у него: он имел младшего брата-школьника, постоянно присутствовавшего дома, — там для них места не было. Часто они убегали с лекций, и бежали к Мышке, мать которой вечно была на работе, — просто чтобы заняться любовью. Для Мышки это звучало иначе: она просто хотела побыть вместе с ним. Секс не являлся для нее особо существенным звеном: она просто хотела быть рядом, чувствовать его дыхание, ощущать его присутствие. Он же словно торопился взять всё от их отношений: он любил ее так по-разному, так необыкновенно, что порой казался Мышке глубоким многоопытным стариком: откуда молодой парень мог знать так много об ЭТОМ? Она чувствовала себя неопытной и неловкой девочкой в сравнении со своим любовником, писаным красавцем и фокусником в страсти.

Он показал ей так много счастья и радости, столько раз дарил вершины неописуемого блаженства, что, когда он неожиданно, после полугодового романа, исчез резко из ее жизни, Мышка не могла даже поверить, что с его стороны любовь кончилась. Как же? Они почти стали одной частью целого! Как можно постоянно клясться в бесконечной любви, — и так поступить? Садизм или неосознанная жестокость? Когда он ушёл, Мышку словно отключили от питания в электросети: она утратила стержень существования. Он ушел не просто так: когда Мышка сообщила о том, что ее очередные "периоды" не пришли вовремя, он растерялся. Что-то лепетал о "тихом" походе в ЗАГС, чтобы "расписаться по-быстрому".

Мышка не понимала: почему нужно всё скрывать? Он говорил ей, что его отец — военный в отставке, уволенный в запас по состоянию здоровья, а мать — врач. С его слов, это была обычная семья, такая, как все. Но сейчас вдруг выяснилось, что мать его занимается организацией торговли в крупной фирме, которая принадлежит его семье. Владельцем фирмы является отец, но, ввиду инвалидности последнего, именно мать руководит всей деятельностью предприятия, — на бумаге, тогда как отец ведет реальную руководящую работу, числясь едва ли не разнорабочим в собственном офисе. Мышка была несколько в шоке: ее милый лгал ей о благосостоянии своей семьи: он хотел, чтобы она увлеклась именно им самим, а не деньгами его семейства. Да Мышку никогда деньги и не интересовали, видела она людей и побогаче его отца. Нередко к ней на улицах такие крутые богачи подваливали. Один чудак на "крайслере" так увлекся, что жениться хотел, несмотря на двадцатилетнюю разницу в возрасте. Но тому чудаку Мышка отказала категорически. Не нравился, и все тут! Она любви ждала!

Однажды, в легком подпитии, Он рассказал ей об истоках материального благополучия своей семьи: служивший в немалом чине в Германии, отец его, — перед выводом советских войск из ГДР, — умудрился вывезти целый вагон "добра": в то время творилось много беспорядков как в самом СССР, так и в сопредельных странах блока СЭВ; впоследствии все украденное было успешно обналичено в другие товарно-материальные ценности, став основой первоначального капитала семейства ее возлюбленного. Впрочем, факт крупной кражи не прошел даром для несостоявшегося свекра: его не поймали, но нервы немолодого военного оказались не железными, психика сдала не вовремя, да так сильно, что его комиссовали, даже не дав дослужить положенных для полной пенсии "календарей". Впрочем, уйдя в отставку, мужчина довольно быстро сумел адаптироваться в стремительно меняющемся мире: открыл на имя жены фирму по торговле турецкой сантехникой, сам же играл в фирме роль "серого кардинала". Для старшего сына, отличавшегося не умом, а красотой, родители расстарались, пристроив за немалую мзду в университет, и за каждую сессию платили приличные суммы в виде благодарности за приличные оценки на экзаменах. Сын был туповат в науках, но весьма хваток в житейских вопросах. Когда он стал встречаться с отличницей Мышкой, родители не препятствовали: в их бюджете даже наметилась экономия от таких взаимоотношений, ведь сын больше не отлынивал от семинаров, он занимался вместе с Мышкой, отвечал на семинарах, используя ее записи, она подсказывала ему на экзаменах... Она была полезной...

Но сыну запретили рассказывать "девушке" о подлинном благосостоянии их семейства, а юноша оказался отличным артистом, не зря он так хорошо на КВНах пародировал Бориса Николаевича и последующего руководителя страны: сумел убедить Мышку в своем происхождении из семьи бедных служащих... Впрочем, будущую сноху в Мышке его родители не видели: она отличалась яркой внешностью, но была беднее церковной мыши, проживая с матерью вдвоем в старенькой, много лет не видевшей ремонта хрущевке. О такой невесте для своего сына они не мечтали: им нужен был династический брак с дочерью видного юриста, или директора рентабельного завода, или депутата, на худой конец... Или хотя бы хозяина сети автозаправок. А что Мышка? Мать ее разошлась с отцом в давние времена, отца Мышка видела эпизодически, раз в несколько лет, а помощи от него не видела вовсе. Впрочем, отец Мышки тоже был не лыком шит, занимая видный пост в руководстве одной из сибирских областей, однако, никакого реального участия в судьбе дочери не принимал, отличаясь крайней скупостью и себялюбием. Ему вечно было обидно, что дочь — уже взрослая, значит, и он — немолод...То есть Мышкино семейство в расчёт можно было не принимать, вмешиваясь в отношения влюблённой пары. Видимо, ее любимый больше любил свое благополучие, чем Мышку: он просто исчез из ее жизни неожиданно и бесповоротно в один солнечный февральский день.

Когда, после окончания студенческих каникул, в из ВУЗе состоялся сбор с распределением студентов по школам: на курсе начиналась педагогическая практика, — Мышка утром подбежала к нему, радостная, улыбающаяся, счастливая, что видит его после нескольких дней отсутствия. Он говорил, что уедет с отцом из города на несколько дней, — и поздоровалась, сияя лучезарной улыбкой. Но он отвернул лицо в сторону, — и ничего не ответил.

Глаза его были пусты и невыразительны. Словно его зомбировали. Мышка замерла: Он сделал вид, что не знает ее. Что он просто не хочет ее больше знать. Она не могла поверить: как же, еще три дня назад они целый день подряд были вместе, любили друг друга, он целовал ее страстно и подбрасывал в коридоре вверх, вновь ловил, да так неуклюже, что она даже шишку набила на виске, и она весело смеялись его неуклюжести... Не сказала, что ей больно...

Всё объяснялось просто: он признался матери во всём. Та обсудила "небольшую проблему" с мужем, было решено, что такая нищая сноха семью новоявленного "нового русского" не устраивает. Со слюной у рта отец ударил кулаком по столу, пообещав сыну лишить того немалого месячного содержания и обещанной ко дню рождения машины, если тот осмелится жениться на "нищебродке". А сын только недавно начал ходить на курсы вождения: там тоже нашлись новые дружки-советчики, мнение которых было идентично мнению мудрого отца. И сам он еще отнюдь не желал становиться отцом.

Так что моральное оправдание предательства любви нашлось с легкостью: "я ей с самого начала не обещал ничего: то, что мужчина любит женщину, еще не означает, что он хочет от неё детей"...

Но Он выбрал неверную тактику: если бы он пришел к Мышке с серьёзными доводами, постарался ее отговорить, — несомненно, Мышка бы все сделала так, как Он хочет: ведь он заменил для неё веру в бога, она просто обожествляла любое слово любимого. Она бы всё сделала, как он хочет...

Но он и его родители ошиблись, полагая, что брошенная Мышка поступит в соответствии с их чаяниями: озлобившись, Мышка ополчилась на весь свет. Проплакала целый месяц: не ходила на лекции, не хотела видеть подруг, ничего не хотела. Время было потеряно. Когда она впервые обратилась к врачу, у нее было уже почти четырнадцать недель.

Впрочем, оказалось, что у Мышки есть показания для микро-кесарева, но она уперлась на своем, несмотря на слёзы и уговоры матери. Немного придя в себя от новых обстоятельств, Мышка вновь вышла на занятия, быстро догнала наверстанное, даже успела написать несколько научных статей, выступить с ними на конференциях и напечатать в научной периодике.

Она решила не сдаваться. Однако, её отношения со студенческим коллективом значительно ухудшились: его мать подсказала сыну хитроумный план, как постараться изгнать Мышку из ВУЗа вообще: ее стали травить бывшие друзья. Почему? Да просто они, местные профсоюзные боссы из общежитий, готовые на выполнение любых поручений университетского руководства и падкие на любую халяву, с удовольствием посещали кафе на деньги ее любимого, где тот "обрабатывал" сокурсников в нужном ему русле.

С его слов получалось, что Мышка сама во всём виновата: это именно она бегала за ним! И нарочно забеременела, чтобы влезть в его богатую семью.

Он решил рассекретить обеспеченность своего семейства перед собутыльниками, лишь бы заручиться поддержкой местного "профкома", диктующего общественное мнение отнюдь не по законам "коммунистической морали", давно ушедшей в прошлое, — ныне бал правили исключительно наличные да еще карты ВИЗА да Мастер-Кард...

Мышка оказалась подвергнута психологическому остракизму: ее так оклеветали, что даже подружки не хотели с ней разговаривать.

И никто не задумывался о том, что Мышке — плохо, что она ждёт ребенка от человека, клявшегося ей в великой любви, — и которого она продолжала любить в глубине души, втайне надеясь, что он лишь пал жертвой собственной трусости и юношеского малодушия. Просто испугался натиска родителей и прислушался к советам никчемных бездушных друзей. Но он на самом деле не такой, он — хороший, самый лучший! Потому что не может сказочная красота быть с червоточиной в душе! Он изменится, вернётся к ней, всё будет хорошо... Вновь солнце засияет для них двоих,, фиолетовое облако света окутает ощущением непостижимого неописуемого блаженства, словно две души летят вперед вместе, как два верных лебедя...

Неужели всё это чувствовала одна Мышка, а он лишь притворялся влюблённым? Такой океан необъятной страсти — выдуманный мираж?

К концу второго триместра Мышка почувствовала себя плохо, стала неудержимо худеть, живот не рос совершенно, словно врастая внутрь неё, начало падать зрение. При этом внешне она казалась всем похорошевшей, к ней приставали мужчины на улицах, словно притянутые невидимым магнитом. Досрочно сдав на отлично весеннюю сессию, она уехала в деревню: бабушка перед смертью завещала матери свой маленький саманный домик. Там, в деревне, Мышка и провела несколько месяцев. В августе ей сделали кесарево сечение; все будто бы прошло нормально, только с наркозом передозировали, и она несколько дней не могла толком придти в себя, координация нарушилась, в глазах постоянно темнело так, что ходить не могла. Ребенка ей приносили только посмотреть, ждали улучшения в состоянии здоровья.

А на пятый день после операции у Мышки разошлись внутренние швы, — достаточно редкое осложнение после такой несложной операции.

Спасло ее чудо: под давлением собравшейся крови еще не заживший шов на животе частично разошелся и потом загустевшей крови хлынул наружу, спасая ее от сепсиса.

Но в надбрюшинной клетчатке начался частичный процесс некроза клеток. А тут еще роддом закрывался на плановый ремонт.

Мать пошла на поклон к несостоявшейся родне, и озлобленный несостоявшийся свекор не смог отказать: не потому, что хотел, чтобы Мышка выжила, — чтобы ребенка не принесли в их дом, не приведи Господи!...

Так Мышка оказалась в военном госпитале, рядом с молодыми мальчишками, получившими ранения в горячих точках страны. Никто у неё ничего не спрашивал. Каждый день опытная медсестра прочищала марлевыми турундами ее бесконечные пустоты, расползавшиеся над животом извитыми злыми змейками. Проходили дни, но процесс гниения не прекращался; Мышка худела день ото дня, — на реополиглюкине трудно продержаться несколько недель, когда нельзя есть нормальную пищу.

Мальчишки-солдаты принимали ее за свою, полагая: Мышка лежит в больнице после такого же, как и у них, пулевого ранения в живот; клиническая картина была идентичной. На войне были и женщины.

Постепенно она привыкла к антибиотикам, таблетки перестали оказывать должное действие, пошли аллергические реакции. Давление падало ниже предельного минимума, начались обмороки. После месяца пребывания в числе пациентки хирургического отделения, наблюдая за тем, как постепенно, один за другим, выписываются из госпиталя ее новые друзья, Мышка пришла к выводу, что скоро умрёт: организм не выдержит марафона борьбы со смертью. Осмыслив эту мысль, она не испугалась, напротив, вздохнула с облегчением. Оказалось, что она не видела смысла в жизни без Него, всё остальное не имело смысла. Убитая горем мать, крохотная дочь, которую она не в силах была поднять на руки, единственная оставшаяся верной подруга, убеждавшая ее не терять надежды, — никто ей был не нужен. Она словно умерла в тот теплый сентябрьский день, когда все дети страны пошли в школу, а к ней в тело постучалась последняя гостья в жизни человека. Она сама захотела умереть, и состояние депрессии отнюдь не способствовало излечению. Покойная бабушка во сне часто кормила Мышку чудесными блинчиками и печеньем, и Мышке было так хорошо и спокойно рядом с ней, надежной и сильной, способной развеять отчаяние и подарить радость, какую мы знаем лишь в детстве...

Когда вес Мышки упал до сорока килограммов, доктора, похоже, махнули на неё рукой: пациентка — безнадежна, умрёт либо от сепсиса либо от дистрофии. На Мышку тогда было смотреть страшно: черные провалы-синяки под ввалившимися глазами, запавшие губы, заострившийся нос и равнодушие ко всему, словно душа уже покинула её. Мать девушки сама исхудала до невозможности, разрываясь от переживаний о крохотной внучке и полуживой дочери, впавшей в непреоборимую депрессию.

Мышка даже говорить отказывалась: не то, чтобы не хотела, просто сил не было двигать челюстью. И еще она знала: никогда больше Он не посмотрит на неё с любовью, на себя, Такую, ей самой страшно было смотреть в зеркало. Порой она думала, что Он уже забыл и самое имя ее, успев наградить слезами еще пару-тройку брошенных доверчивых дурочек с распахнутым сердцем.

Неизвестно, чем бы всё закончилось для нее: тихим уходом навсегда или грядущей неизбежной инвалидностью, — есть такая болезнь: спаечная болезнь кишечника, а только судьба решила по-своему. В один дождливый день начала октября в госпиталь к Мышке забежала подруга, такая же чудачка-отличница, только, на ее счастье, еще и страшненькая, то есть лишенная излишних душевных треволнений. Одна у нее была беда — никто из сильного пола внимания не уделял...

Подруга принесла Мышке газету со статьей о некоей целительнице, "залетной" в городе на Волге. В статье говорилось о могущественной чародейке, способной поднять со смертного одра самого Лазаря. А еще обещался безгрешный приворот, отворот, возврат украденного, и прочие необъяснимые чудеса. Мышка засмеялась, не верила она в сказки. Давно из них выросла. Но статья ее заинтересовала обещанием индивидуального подхода к каждому обратившемуся: во всяком случае, целительница не проводила сеансов массового гипноза, которыми столь грешили в конце прошлого тысячелетия большинство популярных экстрасенсов.

Подруга ушла, выругав Мышку за скептицизм, но она ошибалась: Мышка решила предпринять последнюю попытку, чтобы быть твердо уверенной, что даже дипломированная ведьма отвернется от нее в уверенности в неизлечимости больной.

Оставшись одна, претерпев очередное вливание препаратов через систему, — то есть в вену, Мышка кое-как переплела, с трудом расчесав, свою гордую косу, с недавних пор ставшую для нее такой тяжелой; встала своими ногами, худыми, как былинки, обмотала заклеенный живот марлей, оделась в одежду, лежавшую в прикроватной тумбочке, и тихонько поплелась к выходу, заявив солдату на проходной, что срочно должна отлучиться в аптеку. К ее удивлению, солдат пропустил ее без возражений, посоветовав быть осторожнее. Мышка добрела до дороги, взяла одно из тут же стоявших такси, доехала до бывшего научного городка, что находится на стыке двух районов города, Центрального и Краснооктябрьского, на проспекте Ленина. Прежде тут размещались крупные научно-исследовательские институты, ныне почти все закрывшиеся. Разные офисы населяли теперь бывший научный городок. Кучки студентов носились вокруг: тут же размещались филиалы некоторых частных ВУЗов, дававших не самое лучшее образование, но родители сюда определяли своих чад, не прошедших вступительных испытаний в государственных вузах.

С трудом выбравшись из такси, — устала за двадцать минут дороги, — разыскала нужное здание. Приемная ведьмы, согласно объявлению, размещалась высоко, на пятом этаже: Мышка поднималась туда долго, почти как Сизиф, кативший свой камень, но поднялась все-таки. Нашла нужную комнату, на двери была надпись "Айнри". В голове мелькнула шальная мысль: "вот я и попала в масонское логово"... Мышка немало времени прежде посвятила изучению масонского движения, и название магического салона чем-то напомнило ей о масонах... Вошла в приемную, где ее неласково встретила полногабаритная секретарша ведьмы, заявив, что прием идет строго по записи и стоит немалую сумму. Приоритет в очередности отдан больным с опухолями. Таким, как она, молодым моделям, которые на уме держат одни привороты, ждать придется долго. Мышка поразилась невнимательности толстой дамы, но спорить не стала: оперлась за стену, спросила тихо:

— можно, я присяду? Стоять тяжело, — едва закончив фразу, тяжело опустилась на ближайший к ней стул возле стены. Лицо побледнело как мел. Похоже, Мышка в очередной раз за последнее время собралась упасть в обморок.

Женщина посмотрела на нее с негодованием во взоре: не понравилась ей Мышка. А той было решительно всё равно до мнения стороннего человека: одна мысль занимала, где взять сил, чтобы вернуться одной в хирургию.

Просидев пару минут, чуть придя в себя, Мышка собралась было вставать, чтобы направиться к выходу, но тут распахнулась дверь, ведущая из внутреннего помещения, оттуда вышла другая женщина. Прежде, чем увидеть женщину и рассмотреть ее внешность, Мышка физически ощутила невидимый, но чувствительный для нее поток поразительной силы, властной и неуправляемой. Мышка почувствовала опасность и притягательность этого столба энергии, пронесшегося вихрем по приемной; когда вошла женщина, над ней Мышке привиделось фиолетовое свечение...Такое же свечение ей чудилось раньше, когда любимый был рядом, словно необузданная сила исходила от них, замерших в едином порыве любви...

Вошедшая, очень высокая, величавая блондинка неопределенного возраста, с темно-синими, почти черными пронзительными глазами, встретилась взглядом с Мышкой, замерла, остановилась, прервав свой путь к входной двери. Подошла вплотную к ней.

— Ты ко мне, русалочка? Вижу, что ко мне... Пойдём! — Она помогла Мышке встать, та повиновалась, пошла вслед за дамой в кабинет, откуда неслись чародейские запахи и где затаилась еще большая сила...

— Любовь Фёдоровна! — вслед закричала секретарша. — Так она это, без записи! И прием не оплачен... небось, еще одна просительница о возврате любви... Ходють эти малолетки, всю силу из вас вытягивають... Пожалейте вы себя, голубушка, что вы на них всех душу свою тратите! Пусть в очередь пишется!

— Замолчи, Наталья Фёдоровна! — оборвала истеричные вопли референтки ведьма, почему-то казавшаяся Мышке похожей на научного работника. — Что шумишь, как рязанская?... Учу тебя, учу, а видеть ты не можешь... Смотришь, но не видишь: перед тобой человечек чуть живой, а ты чушь несешь... Вон, приглядись: дыра в девочке, вся энергия вытекает через рану... быстро мне эликсирчик вытащи да принеси через пару минут... И повежливее будь с посетителями, иначе придется тебя отстранить все-таки, хоть и родственница...

Всё это произносилось достаточно тихо, чтобы Мышка, вошедшая к тому времени в кабинет, не слышала разговора двух женщин. Она, однако, слышала, но не придала особого значения, ее все это не касалось. Одна мысль назойливо билась в голове: "у них отчества одинаковые... Как правило, все ведьмы берут себе в помощницы и наперсницы людей с такими же, как и у них, отчествами"..

— Ты совершенно права, Русалочка: отчества у нас одинаковые, — прошептала тихонько вошедшая следом за Мышкой Любовь Фёдоровна. — Именно так: твои мысли для меня звучат необычайно громко, словно кимвал меднозвучащий....

Что, не веришь? Хочешь, все о тебе скажу? Ты только мне подсказывай мысленно, договорились?... Впрочем, мне твоя биография сейчас ни к чему...

Мышка ничуть не удивилась тому, что дипломированная ведьма мысли читает: в раннем детстве пришлось Мышке разок плакать на скамейке, после нелепого конфликта с классным руководителем, а мимо проходила соседка из другого подъезда, обычно неразговорчивая и тихая женщина в возрасте. Мышка в тот момент мечтала об одном: уехать навсегда их города или вовсе в монашки уйти, лишь бы классную больше не видеть. Соседка остановилась возле, погладила ее по голове, да и говорит:

— В монашки ты всегда уйти успеешь. Только вначале нужно в Бога уверовать, детка... А тебя ждёт совсем другая дорога, дорога Жизни, — не молитвы... — Сказала, и ушла своей дорогой... Много лет спустя Мышка узнала, что та женщина монахиней стала, оставив мужа и отрешившись от всего земного...

— Заходи, садись в кресло, девочка, — велела женщина ласково, но тоном приказа. Мышка покорно прошла несколько шагов, опустилась в кресло широкое, золотистое, мягкое, как перина пуховая.

Тут только Мышка осмотрелась: полумрак царил в кабинете, и не было здесь никаких ведьмовских штучек: ни шаров хрустальных, ни палочек волшебных, а только в центре стоял стол, похожий на директорский. Над столом висело множество икон, — целый иконостас, и несколько раз повторился лик Пантелеймона-исцелителя. В правом верхнем углу грозно возвышался лик Спасителя, тлела лампада неугасимая. В дальнем конце комнаты Мышка увидела двух людей: мужчину и девушку, молодую, почти свою ровесницу. Странной ей показалась эта пара: оба сидели совершенно беззвучно, почти не дыша, но в воздухе незримо носились отпечатки их мыслей, словно они молчаливо обменивались мнениями друг с другом.

Сидящие недоуменно посмотрели на свою руководительницу и на маленькую тощенькую Мышку, усаженную в самое лучшее кресло.

— Подите вон ненадолго, милые, — прошептала хозяйка кабинета, и девушка с мужчиной безропотно, ничего не спросив, встали и вышли из комнаты. — Итак, Русалочка, теперь мы с тобой поговорим: я буду вопросы задавать, а ты — просто молчи, думай, картинки представляй, я всё пойму. А потом мы вместе решим, чем можно твоему горю помочь. А умереть я тебе не дам, это точно! Тот, кто на тебя руку поднял, сам не знал, с кем тягаться вздумал...

Мышка сама не заметила, как рассказала странной женщине всё.

— Значит, привораживать его ты не хочешь? — улыбнулась колдунья. — Надеешься, что сам вернётся? А если нет?

— Нет так нет, — возразила Мышка. — Не хочу волю чужую себе подчинять. Да и не нужна мне такая любовь подневольная... Мне бы только новый интерес к жизни обрести, да чтобы швы вот зажили. У меня уже давно депрессия не проходит, и сил нет никаких. Словно вся жизненная энергия вытекает...

— Конечно, вытекает... Ничего, клеткам твоим мы дадим установку на быстрое обновление, но нужно и твоё желание жить, любить, надеяться...

Порча в тебе сильна: мусульманская, сильная, интересная. Давно такой силы воздействия не встречала...

Говоришь, перед вскрытием швов на животе возник синяк, по форме напоминающий очертания крупной женской ноги, или небольшой мужской, — даже пальчики пропечатались? Сами врачи внимание обратили? Интересный какой случай: нетипичный...

Зато легче будет тебя лечить...

Вот что: возьми, выпей пока что вот это, сил сразу прибавится...

Мышка несмело взяла из длинных-длинных, изящных пальцев ведуньи протянутую ей фиолетовую хрустальную рюмку, пригубила, — и задохнулась от крепости и аромата разнотравья. Закашлялась. Потом залпом допила содержимое. Голова на секунду кругом пошла, всё перед глазами завертелось колесом, в теле так тепло стало. Вдруг отчаянно захотелось есть, впервые за много дней. Странная эйфория окутала Мышку невыразимым восторгом и радостью бытия. Что такое ей дали? Уж не наркотик ли?

— Нет, не наркотик, — Любовь Фёдоровна улыбнулась слабо. — Простой настой из множества трав, собранных на высокогорье разных стран. Адская смесь. Лучше стало? Отлично...

Давно у меня такой интересной посетительницы не было: спасу тебя Им всем назло, хотя тяжело будет. Инициировала твою болезнь одна злая недалекая женщина, но помогали ей двое другие мастеров. Когда три мастера берутся за работу, плохо приходится человеку.

Кому же ты, ласточка, помешала, что хотели убить тебя и не рожденного еще ребенка? Да вот срок воплощения порчи задержался, и достался одной тебе весь удар, а ты им еще и правую щеку подставила своим нежеланием бороться. Ведь ты можешь, знаешь, что можешь, — за тобой души предков сильных стоят, могучий эгрегор рода душ русских...

Что же ты открестилась от своих предков? Одной наукой жить хотела, а тебя проверили любовью подложной, поучили...

Не повезло тебе с семейкой возлюбленного, ох, не повезло...

Хочешь наказать его? Приворожить? Уничтожить? Поверь, их семью жалеть не стоит: много зла от них идет во все стороны, щупальца тьмы ползут по земле...

Таковы почти все семьи новых русских: чернота дурно пахнет для тех, кто видит не только глазами... ах, не хочешь ему ничего делать: ни подчинять, ни карать, все еще любишь... Детка глупая, любовь забудется, злоба вся выйдет, а плохой человек по земле свое знамя пронесет с победой...

Таких уничтожать надобно, а не любить! Потеря обиженными людьми веры в людей, в доброту человеческую, — равна убийству души, понимаешь? Станешь ты циничной, скептически ко всему настроенной, — разве это будешь Ты? И это сделал Он, и такие, как Он, убивают множество светлых искренних душ! Этот моральный плебс должно перевоспитывать внушением, — назови хоть магией воздействие, а только нельзя оставлять безнаказанным грех убийства любви...

Если человек играет честно, он не лжет: он просто не скажет лишнего; тот же, кто убеждает тебя в искренности и преданности, а потом бросает умирать, — зачем ему жить и вредить другим людям, землю топтать, называя мерзость нрава выбором индивидуума? Знаешь, многие люди не умеют любить, они лишь произносят чужие фразы, но чувств не испытывают, как куклы: таких нужно подчинять своей воле, иначе натворят много вреда... Они — не люди!

Если ты сейчас не захочешь его наказать, не соберешь всю свою обиду и не нашлёшь на него кару, — пройдет несколько лет, и он полезет в депутаты, ведь он умеет убеждать в том, во что сам не верит, а люди верят лжи, произнесенной искренне, — тогда эта мразь далеко пойдет...

И ведь он не даст тебе и в будущем свободы воли: он будет мешать твоему творческому росту, препятствовать во многом: он — опасный враг, который собирает имена брошенных женщин в свою коллекцию бабочек... Ты и твоя дочь от него, — само ваше существование будут мешать его дальнейшей карьере, во всяком случае, он станет так полагать... Думаю, сами ваши жизни со временем могут оказаться под физической угрозой... Смеешься? Не веришь, что твой сокол имеет душу коршуна? Ты подумай...

Мышка слушала, и почти засыпала от восхитительного ощущения пульсации крови в жилах, от внезапно потеплевших рук и ног; ей казалось, что каждая клеточка ее тела дышит глубоко-глубоко, наполняясь новой силой.

Вдруг она поняла, что в кабинете — тихо: странная женщина просто сидит напротив нее и смотрит пристально, и молчит. Возможно, она вовсе ничего не говорила, а все Мышке послышалось? Глюки от волшебного эликсира?

— Сейчас мы тебя лечить будем, ты только не пугайся ничему, хорошо? — глаза ведуньи проникли во взгляд Мышки, и у той еще сильнее голова закружилась. — Дорогие мои, возвращайтесь. Ритуал проведём, — Любовь Фёдоровна приоткрыла дверь кабинета, позвав ожидавших там: девушку, черненькую, высокую, прозрачную почти от хрупкости и внутреннего свечения, и мужчину немолодого, с тяжелым пронизывающим взглядом. Они вошли, как казалось Мышке, неохотно, но повинуясь своей руководительнице. — Людмила Фёдоровна, а вы организуйте мне необходимое количество свеч побыстрее.

Что было дальше, Мышка как-то плохо запомнила. Ее поставили посреди комнаты, а вокруг расставили свечи. Двенадцать? Она не сосчитала. Жалюзи опустились, шторы завесили, — в помещении мигом сделалось темно, как ночью на безлунной улице.

Мужчина, девушка и Людмила Фёдоровна треугольником разместились вокруг нее, стоявшей в круге. Девушка медленно и бесшумно зажгла расставленные восковые свечи.

В какой-то момент Мышке пришло в голову, что эта юная помощница — дочь ведуньи, и она не в восторге от инициативы матери; что мужчина — новый муж экстрасенса, и сам обладает определенными способностями, но душа его не так светла, как подобает целителю, но любая женщина нуждается в ком-то не самом худшем рядом...

Свечи засияли разноцветным пламенем, характерный запах плавящегося воска поплыл по помещению, отбрасывая призрачные блики на простые серые стены. Мышка стояла и смотрела на это пламя, постепенно чувствуя, что душа ее куда-то отлетает далеко-далеко, и становится ей так легко и спокойно...

В какой-то миг она перестала замечать людей в комнате, темнота и отблески огня исчезли, растворились в новых видениях, необычных, снам подобным.

Пространство вокруг раздвинулось, и душа понеслась над временем и пространством, утратив все личное и косное, став невесомой и присущей всему сущему, почувствовав свою сопричастность всему-всему, и чуждой всему конкретному.

Ощущение собственного тела покинуло ее, и стало так легко, словно облако космического света понесло ее вперёд.

Мышка увидела небо: лилово-фиолетовое, в нем — белесовато-радужную яркую звезду, голубовато-сиреневый океан безграничной воды.

Вдохнула воздух, совсем иначе пахнущий, насыщенный терпкими ароматами и большим количеством озона, но казавшийся таким родным...

Здесь не было земной тверди, — одна вода всюду, но ей казалось, что дом ее здесь...

Потом она прикоснулась незримо к великолепной сине-зеленой высокой траве, вышиной с самый высокий кустарник, обратила взор к небу, увидев незнакомый рисунок созвездий. Небо сделалось темно-фиолетовым.

Дальше ей причудились звуки: где-то вдалеке плакали крупные звери, вздыхая отчаянно: неужели так стенали динозавры, чувствуя скорую свою погибель? И крик то ли ребенка, то ли странной птицы прорезался сквозь общую какофонию звуков....

Странные люди с тремя бесподобными глазами тянули к ней руки, стремясь остановить безмятежный полет, сказать о себе.

Чудесные здания, составленные из непонятных геометрических форм, напоминали о неевклидовых формах геометрии или просто малом уровне знания нашего восприятия мира...

Далекая звезда вдруг заговорила с летящим воплощением духа на своем языке, совсем непохожем на морзянку: привиделось ей, что световые потоки несут нечто конкретное в своем сиянии.

И вновь понеслась сгустком энергии ее душа над бескрайней невоплощенной реальностью, еще не обретшей форму и цвет, и впивала в себя информацию, не зная языка расшифровки, но запоминая всё...

Явились ей далекие цивилизации и лики чуждых рас, — иные миры? Оживали и уплывали вдаль, в небытие, земные царства и люди разные, эпохи сменяли друг друга в этом сне наяву, и каждая из них чудилась все еще реальной, совсем не канувшей в вечность... С каждой минутой полета душа набирала вес, силу, концентрацию, все больше возвращаясь к исходной точке.

Раз, — и Мышка ощутила себя живой, здоровой, веселой, бодрой и персонифицированной, вновь обретшей имя и целостность, — стоящей в центре светового круга.

Два, — и за несколько секунд свечи догорели с резким потрескиванием, легкий запах дыма наполнил комнату.

Три, — и она всё вспомнила из своих видений, — и поняла, что была в гипнотическом трансе. Или душа её впрямь отделялась от тела?

Неважно, что это было: она запомнила всё, пусть отрывочно, — впечатлений хватило бы на сотню книг, на море сказок, — она чувствовала себя невероятно обогащенной новым знанием, пусть невостребованным сейчас, но давшим ей ощущение нового внутреннего богатства и большего проникновения в сущность человеческого мироздания, подобного вселенной...

Тихо, без единого слова, темненькая девушка собрала огарочки свеч, Любовь Фёдоровна завернула их в холщовую тряпицу из льна, потом еще в пакет целлофановый. Подержала их в руке, словно мысленно читая над ними молитву. Затем передала их Мышке с наказом, как начнет выздоравливать, так закопать их в нехоженом месте, с определенною молитвой и ритуалом.

Мышка хотела было ляпнуть нечто шутливое, но только язык к гортани прирос: она прислушалась к своему полуживому организму, и ощутила в нем море энергии, океан новых идей и стремлений, вдруг возникшую целеустремленность и радость внутреннюю, необоснованную, но рвущуюся наружу. Подумала было, что крепко ее загипнотизировали, придав толчок к новому витку жизни, но был ли то гипноз, или произошедшее следовало иначе назвать? Не сейчас о том думать.

Ясно одно было: она снова хотела жить, бороться, заботиться о близких, найти новую любовь и как-нибудь осчастливить весь мир земной... Похоже, из нее сделали счастливую зомби... А и пусть их! Важен результат!

— Спасибо!!! — выдохнула Мышка. Хотела было добавить: сколько я вам должна, но поняла, что такое добавление было неуместным, экстрасенсы порой так же занимаются благотворительностью, как...меценаты...

— Ступай, Русалочка! Мир ждёт тебя! Мы с тобой еще встретимся... иди уже... Устала я, сильно устала... — Двери перед Мышкой распахнул мрачный мужчина, глянувший на нее узкими немигающими темными глазами. Мышка еще раз оглянулась на дипломированную ведьму: откуда-то пришла информация о том, что Любовь Фёдоровна не просто экстрасенс, но доктор медицинских наук, человек невиданно интересной и сложной судьбы... Женщина устало опустилась в кресло и казалась постаревшей на целое тысячелетие: озеро мудрости и тоскливой усталости плескалось в темно-синих, почти черных глазах. Мышка вышла в холл перед кабинетом, где изумленно смотрела на нее секретарша ведьмы, качая головой. Мышка поняла, что подобная благотворительность кажется той нелепой и удивительной, но она пыталась понять причину неожиданного поведения своей благодетельницы.

— Твоё отчество Фёдоровна, да? — пробормотала секретарша.

— Нет... Но бабушку мою звали Любовью Фёдоровной, — Мышка улыбнулась, а секретарша вдруг закрестилась размашисто, истово: худая девица показалась ей вдруг похожей на саму хозяйку, — просто на одно лицо, но разного возраста! — Мышка снова улыбнулась, и уверенно, забыв о немощи и еще нуждавшемся в новой операции разверстом животе, зашагала вниз, ловить такси.

На следующий день хирург, во время проведения очередного осмотра, был поражен положительными изменениями ран в Мышкином теле. Температура у нее понизилась, давление повысилось, ее срочно стали готовить к новой операции: прошло ровно сорок дней после расхождения швов, и всё это время она жила с разверстой огромной раной на животе.

Но она выжила, назло всем злопыхателям и завистникам. Она стойко перенесла новое зашивание швов, отказавшись от общего наркоза, морщилась от вида крови, и криво улыбалась бригаде врачей. Она больше не была наивной девчонкой... Она — женщина: сильная, гордая, неукротимая и несломленная!

Мышке удалось адаптироваться к новым условиям жизни. К тому времени мать ее уволилась с работы, благо, что была немолода и имела уже пенсию, — и уехала с крошечной внучкой в деревню, предоставив дочери возможность вернуться к учебе. Впрочем, произошло это не сразу: почти месяц еще Мышка лежала в квартире, постоянно восполняя силы бульоном.

Вернувшись в студенческий строй, она с новым рвением приступила к учебе. Ей не препятствовали перевестись в другую группу. Потом Мышка нашла подработку: старая знакомая безотказно оформляла Мышке пропуск на территорию заводоуправления, и та успешно вела в отделах завода торговлю элитной и недорогой косметикой по каталогам... Не все было сразу хорошо: вначале денег не хватало катастрофически, да еще матери нужно было посылать. Порой Мышке жить не хотелось от отчаяния и безвыходности: она билась как рыба об лед, писала по дешевке рефераты и курсовые для тупых и ленивых, даже нанималась ненадолго официанткой в ночной клуб. Но долго там не задержалась: некто из солидных посетителей попробовал пристать, Мышка ему отказала, — ее в два счета уволили. Казалось, конца-края не видать беспросветной бедности. Но она старалась выжить, очень старалась. Она не шла на поклон к богатым родителям своего милого, лишь со стороны наблюдая за сменой автомобилей несостоявшимся свекром: офис его фирмы размещался лишь в полусотне метров от дома самой Мышки, на противоположной стороне Исторического шоссе... Однажды Мышка невзначай, по наитию, приобрела лотерейный билет, и, к своему немалому удивлению, выиграла почти тысячу рублей. Оказалось, она удачлива! Не везет мне в картах, повезет в любви, — так пословица говорит... С тех пор она стала регулярно покупать билеты лотереи, и выигрывала два раза из трех, если не чаще. Шло время.

Еще Мышка неожиданно для себя увлеклась походами в тир: стрельба привлекала ее и раньше, в юности, теперь же она целилась по мишеням иначе, концентрируясь, замирая перед выстрелом, как змея перед прыжком. Владельцы тира радовались и негодовали приходам Мышки: она брала лучшие призы, но порою создавала неплохую рекламу самим своим появлением. На душе у Мышки была пустота, но и в пустыне порой рождаются миражи...

Случай с Виктором несколько отвлёк ее от рутинного бытия, заставив испытать себя в новой ипостаси. Впрочем, в успех задуманного она не верила, и была просто поражена неожиданным явлением клептомана Виктора с повинной головой и неусмирённым волчьим нравом. Возвратив свои деньги, она поверить не смела в то, что это именно ее волевое усилие подвигло вора покаяться. Однако, иного объяснения не находилось. Впрочем, Мышка и не собиралась подвергать осмыслению произошедшее: она считала, что для философского понимания жизни еще не готова.

После ухода Виктора вновь раздался звонок. Мышка открыла дверь. На пороге стояла ее целительница Любовь Фёдоровна собственной персоной.

— Тебя услышали, — сказала гостья. — Войти можно?

— Да, конечно... Проходите! — Мышка ощутимо растерялась нежданному визиту удивительной женщины. Та прошла в дом молча, улыбаясь загадочно и странно. — Чаю хотите? У меня Дарджилинг, настоящий...

— Не суетись, не шевели зря канву тишины, Русалочка... Ты всё понимаешь: ты отправила в пространство лептонный сгусток неимоверной силы, многие опытные мастера были удивлены, полагаю... Чудесно проучила мальчонку старого возраста, урок ему будет...

Но зря так мало пожелала мерзавчику: что жалеть такого?

Знаешь, жена его Татьянка имела от подленького, который ей на каждом шагу изменяет, порядка десяти выкидышей, но все не оставляет надежды родить от морального урода. Иные корыстолюбивые женщины, мечтающие любой ценой удержать богатое чудовище подле себя, не чувствуют, что от мерзавцев с толстой мошной рожать — преступление настоящее... не должно таким детей иметь! Уверена! Создатель не дает продолжить род подобным нуворишам... Приходила ко мне эта пара с просьбой послать новую душу родиться в чреве жены хама, — отказала я им, — так они по цыганве пошли, те любят обещания раздаривать с отсрочкой в несколько лет, лишь бы деньги платили... Однако, отвлеклась я, — старею, Русалочка, все стареют...

Предложение, с которым дама обратилась к Мышке, прозвучало для девушки громом средь ясного неба. Она решила, что сходит с ума, или все это ей снится, даже ущипнула себя тихонько за руку больно-больно... За немалые, если не сказать — огромные деньги Мышке предложили выполнение особо важных поручений, клятвенно уверив в отсутствии террористических замыслов, всякого криминала и вообще негатива в заданиях.

Поручения казались совсем простыми: всего лишь доставка в определенные дни разных писем в другие города. Почему для этого требовалось брать академический отпуск, — казалось непонятным. Но вскоре необходимость полного отрыва от привычной жизни стала понятной и естественной для Мышки: иначе никак нельзя было.

Мышке предъявили квитанцию об отправке в деревню крупной, очень крупной на ее взгляд, суммы денег, — это была ее "учебная стипендия". В считанные дни Мышке сделали заграничный паспорт, и она на короткий срок оказалась в Альпах, в крошечной деревушке, под руководством опытного инструктора, специалиста по горнолыжному спорту, стрельбе и боям без правил, бывшего военного неопределенной национальности, скорее всего, прибалтийца.

Любовь Фёдоровна также постоянно приезжала туда для странных занятий с Мышкой: это были весьма странные уроки психологии поведения, правила гаданий не тех, которым учила Мышку бабушка, — совсем иных, чуждых и увлекательных; основы гипнотического раппорта дались девушке с некоторым трудом: натура ее противилась всякому вмешательству в человеческую психику. Две женщины, похожие на старых гувернанток, занимались с Мышкой немецким и французским языками, — английский она и без них знала неплохо. Зачем всё это было? Никто ей ничего не объяснял...

Но все разъяснится однажды...

Ближе к весне Мышка получила своё первое задание, которое звучало весьма странно: она должна была всего-навсего вернуться в свой собственный город, получить от некоего человека билет на поезд в Москву, доставить в столицу небольшой пакет, — или толстое письмо, с какими-то документами.

В столице, в соответствии с запечатанной инструкцией, которую надлежало вскрыть лишь на следующий день, надлежало передать это письмо по некоему неизвестному ей пока назначению, — и все. Зачем для этого было прикладывать столько усилий по обучению Мышки различным бессистемным знаниям и навыкам? Но дело Мышки было выполнять, а не спрашивать и строить предположения. Она безоговорочно верила в добрую волю своей спасительницы, отнюдь не предполагая, что та, в свою очередь, может являться проводником чьей-то могучей воли. Главным условием было соблюдать условия доставки и вручения письма: например, в своем купе Мышке следовало путешествовать в полном одиночестве; особенно в полночь она обязана была находиться совершенно одна. Просто как в сказке про Золушку: "когда пробьёт полночь, твоя карета обратится в тыкву, так смотри же не попадись никому на глаза, особенно принцу..." Как будто в поезде есть набережная, по которой можно гулять с кем-то... В поезде даже вагон-ресторан закрывается в одиннадцать вечера, а вагонные романы Мышка заводить не имела привычки, да и возможности таковой у нее не было: давно в поездах на дальние расстояния не ездила, а одна — и вовсе никогда...

Колеса стучали монотонно и убаюкивающее, хотелось спать, за окном расстилалась бесконечная темная степь, — снег почти сошел повсеместно, — даже звезд не было на небе, одна хмарь непроглядная, дождливый март не радовал картинами Млечного Пути. Мышка уснула, но некрепко, слышала шум колес и прочие посторонние звуки. Одновременно ей снились обрывки снов. Вдруг ей почудился некий совсем необъяснимый звук, который никак нельзя было объяснить движением поезда, — словно кто-то где-то вдалеке чихнул. Она еще подумала о хваленой звукоизоляции купе в вагонах СВ, оказавшейся на поверку дутой фикцией. И снова стала засыпать, впадая в сладостную истому забвения... Сон — это всегда маленькая смерть, но он же и освобождение краткосрочное от наших обыденных треволнений и обязанностей...

На сей раз Мышка уснула по-настоящему, и приснился ей чудесный замок у подножия покрытой зеленым леском горы, в вышине которой сияли струи водопада, и Мышке хотелось одного: искупаться в ледяных водах извергающегося водяного потока, — омыться от всех жизненных невзгод, обрести некие волшебные качества, даруемые чудодейственной водой... Но на этом сон ее резко прервался: Мышка отчетливо услышала звук чиханья.

— Апчхи!!! — Она вскочила, как ужаленная, полагая, что ее сон начинает превращаться в кошмар. Включила свет, огляделась: в купе решительно никого, кроме нее самой, не было. Откуда же исходил звук, если учесть, что купе справа и слева от нее были свободны от пассажиров? Похоже, у нее начинаются слуховые галлюцинации, как последствие давнего передоза наркоза при операции... Но стоило проверить нехорошее подозрение более реального толка, и Мышка рывком приподняла соседнюю нижнюю полку, заглянув внутрь, туда, где хранятся обычно перевозимые пассажирами чемоданами. Конечно, там никого не было.

Почти успокоившись, Мышка решила удостовериться в том же самом в отношении своей полки, покрытой белоснежной простыней. Поднатужившись, она подняла край полки и замерла от удивления: скрючившись в три погибели, под ее полкой лежал живой "чемодан": солдат в пятнистой форме, поджав к небритому щетинистому подбородку длиннющие ноги, но и в столь неудобной позе мальчишка спал сладким сном праведника и похрапывал, — видимо, нос его был основательно заложен. "Синусит или гайморит", автоматически отметила Мышка. У ее неверного возлюбленного дыхание было точно таким же, она хорошо запомнила названия его болезней...

— Чума на мою голову! — выругалась благопристойно девушка, взглянув на часы, показывавшие начало первого ночи: вот уже и первое нарушение данной ей инструкции... — Чумовой пацан... Навязался еще... Эй, "заяц", просыпайся немедленно, не то проводника позову вместе с начальником поезда! Мигом разберутся, что ты за "гусь": просто так у тебя билета нет, или дезертировал из своей части, вот и катишь под чужой полкой...

Оказалось, что безбилетный пассажир спал не так уж и крепко: в мгновение ока он выпрыгнул из своего лежбища, — как только смог, наверняка ноги затекли?... И Мышка, не успев ойкнуть, обнаружила, что солдат скрутил ее накрепко одной рукой, а другой зажал рот широкой горячей пятерней. "Все, задание я провалила... Сейчас этот дезертир меня убьёт или оглушит...", подумала Мышка, почти лишаясь чувств от нехватки воздуха.

Глава 2

Однако, пары секунд Мышке хватило, чтобы прийти в себя и осознать: убивать её солдат не собирается, — иначе не стал бы терять времени... Вон какой бугай здоровенный вымахал: на голову нее выше! Сама Мышка не отличалась низким ростом, но парень возвышался над нею на голову, если не больше, — выше 190 см, значит... Вот послал Бог попутчика незваного...

— Тихо ты! Не ори! Не будешь орать, — ничего я тебе не сделаю! Не убийца я и не вор, перестань трепыхаться! Только обещай мне, что орать не станешь: сразу же отпущу... Но гляди: только звук, — мигом вырублю! Мне терять нечего!...

Девушка подняла глаза к лицу державшего её солдата: она его уже видела где-то сегодня... На перроне вокзальном в Волгограде, конечно же: он нёс огромную сумку, а за ним семенила древняя старушка... откуда он тут взялся? Или.. он вовсе не внук той старушки? Просто воспользовался ситуацией: увидел одинокую бабусю с невозможной поклажей, — старушки — как Диоген: вечно всё своё таскают за собой во все концы света, — и предложил помощь. Тем самым отвёл от себя всяческие подозрения: какой патруль милиции заподозрит солдата, которого бабка именует "внучком", в дезертирстве? Мышкин криминальный талант сейчас сработал в полной мере, не зря любила романы А.Кристи, Дж. Чейза и Ж. Сименона: картина проникновения парня в её купе встала перед глазами, словно увиденная в кино.

Вчера она стояла перед расписанием остановок на станциях, внимательно читая, и в тот момент мимо нее проскользнул солдат в современной нелепой пятнистой форме, которая уместна лишь на пересечённой местности....

Она тогда еще подумала: солдат пошел в вагон-ресторан, и усмехнулась: богатыми стали современные дембеля... Очевидно, юноша просто нырнул в ее пустое купе и пришвартовался под полкой, уже покрытой белоснежной, — почти, — простыней... Бедный: столько часов лежать, согнувшись, в душном замкнутом пространстве! Дезертир, конечно... Домой, видать, стремится добраться, а лучше способа, чем ехать "зайцем" в СВ, не нашел. Идея, однако, недурна... Или он собрался взять ее в заложницы в случае, если его тут обнаружат? Как неудачно всё складывается: план организаторов ее поездки явно терпит поражение, раз ей не удалось быть в полном одиночестве в оговорённое отправителями "золушкино" время: мистический час полуночи...Выдумают же детские игры: "чтобы ни одной живой души не было близ тебя, когда часы покажут двенадцать ночи..." Красиво! Но, скорее всего, эта часть инструкции является номинальной синекурой...

Придя в себя, Мышка вспомнила всё, чему ее учили: оставаясь застывшей и продолжая выказывать явный испуг дрожью всего тела, она изловчилась и ударила его коленкой не по-джентльменски, — она же не джентльмен, в конце концов! Парень охнул и схватился за причинное место, не издав ни звука, — и отпустил её немедленно, само собой. Чтобы закрепить за собой победу, Мышка дополнила атаку вторым ударом: ребром правой ладошки врезала солдату прямо в выпиравший характерный кадык. Это было уже по-бандитски, видимо: враг приоткрыл рот и стал чуть ли не задыхаться, хватая воздух, как рыба, выброшенная штормовой волной на берег Геленджикской бухты... И Мышка, подобно зимующим в той же бухте прекрасным лебедям, решила выступить в роли карающего, но доброго ангела:

— Чума на мою голову!... Слушай, ты, дезертир: я не сдам тебя дорожной милиции, если не будешь "орать"!... — Это она его передразнивала... — Я тебя не выдам, ты понял, глупый дезертир, если ты немедленно уберёшься из моего купе! Сюда скоро должен другой человек подсесть, и тогда тебе не поздоровится, понял, чумовой?!

— Всё ты врёшь! — прохрипел солдат, и закашлялся, словно после газовой атаки на Ипре. — Думаю, никто сюда не подсядет, а уж проводница сама не решится к тебе даже постучать, не то, что нагрянуть с проверкой: ты у нас, видать, важная птица, раз в СВ разъезжаешь! Только что же любовничек разрешает тебе одной в поездах-то раскатывать?

— Да ты что несёшь? — перешла на жаргон парня Мышка. — Кто тебе такое наговорил? Откуда ты вообще знаешь, кто со мной ехать должен? Глюки у тебя, солдат, что ли? Поди, в Чечне служил, с "чехами" воевал, вот и научился в тех краях травку нюхать? Ишь, залез в чужое купе и наглеет тут! Думаешь, если девчонка, так на тебя управу не найду? Сейчас так врежу, что навсегда забудешь, что был мальчиком!

— Так я давно уже не мальчик, — прошипел парень, уже не кашляя, и Мышка, осознав, что он почти пришел в себя после ее неожиданного нападения, встала наизготовку, выставив одну руку ребром ладони вперёд и стараясь дышать соответствующим образом. Больше она не позволит накинуться на нее внезапно! Пусть только шевельнётся, — она ему так наподдаст!...

— Шутник нашёлся самодеятельный... — Мышка оставалась в напряженной позе. — Так что, звать проводницу? Тут, кстати, неподалёку начальник поезда едет, — пойду, наверное, предупрежу его, что ко мне заяц влез беспаспортный... ты же без документов, а, дезертир? По глазам вижу — беглый...

Тут до нее дошла нелепость сказанного: "беглыми" на Руси прежде называли крепостных крестьян... Значит, и парень этот — был "в крепости"?... Забавно прозвучало... И как-то ей жаль дезертира стало: другие увальни, типа него, на лекциях в карты и "морской бой" режутся, на экзаменах взятки дают, когда сразу сдать не удаётся, — всё потому, что отцы-молодцы за них горой стоят, откупают лбов здоровенных от армии, чтобы по жизни поторопились напакостить и опыт приобретали светской подлой жизни... А этот белесый, даром, что огромен, как солдат швейцарской гвардии, но пожалел ей врезать, как следует... Нерешительный... А значит: неплохой человечишко, только попал в переделку... Нет, не сдаст она дурачка поездной милиции, они его немедля ссадят с поезда и будут парня потом судить военным трибуналом, или просто накажут дико... Знает она этих военных! Просто так пацаны из армии не сбегают...

Рассердившись на свою мягкотелость, Мышка выдернула из пиджака, висевшего на вешалке, пояс и в два счёта связала руки парня морским узлом.

— Вот так, хороший мой... Теперь ты — мой пленник: поиграешь с испорченной тетенькой в плохие игры?... Что ржешь, мой конь ретивый?! Ты еще смеяться можешь, заяц? Лучше объясни мне, откуда ты знаешь, что ко мне никто не подсядет? Или ты за мной следил, когда я поезд садилась? Ты же с бабкой по перрону мчался, как авиалайнер сверхскоростной...

— Экая приметливая блондиночка! — заметил солдат, ухмыляясь, и даже не делая попытки освободить руки. Видимо, решил успокоить Мышкину бдительность.

— Молчи, белобрысый! Я — пепельно-русая! — поправила Мышка. Всё-таки, она оставалась женщиной, даже в столь нелепой ситуации, как сложившаяся... — Не отвлекай! Отвечай по существу на поставленный вопрос!

— Да ничего секретного: переходил из вагона в вагон, спросил у проводницы, где находится вагон-ресторан... Объяснил, что домой еду из армии, комиссовали, мол... она и поверила, даже билет не попросила: хорошая такая тетенька, на сибирячку похожа... Добрая, пухлявая, разговорчивая... Она еще у меня спросила вначале: не в ее ли вагон я тороплюсь? Удивился, а она пояснила: едет тут у неё в пятом купе девочка тощенькая, к ней, мол, должен мужчиночка подсесть на одной из станций, и билет девочка уже предъявила за своего кавалера, а только того тю-тю, нетушки... речь у твоей проводницы такая забавная, колоритная...

Мышка даже присвистнула от удивления: вот так Фаина! Кто бы мог подумать, что слоноподобная проводница способна на такую щедрость души?! Понравился ей, значит, белобрысенький ...

— Проехали... — Мышке стала понятна картина: парень проник в ее купе и в страхе ждал возможного визита "подселенца", но никто не подсел в купе за несколько часов, и, успокоившись на сей счёт, к ночи "заяц" уснул. Как только смог спать в подобной позе? Верно, давно не спал... — И что мне теперь с тобой делать, чудо этакое? Свалился ты на мою голову, дылда белесая... Понимаешь, я действительно здесь должна быть одна, в этом купе! Так надо! Ты мне мешаешь своим вторжением, ясно тебе?! Что же делать?...

— Так я правильно догадался: никакой кент сюда не подсядет? — спросил наглый долговязый верзила, и Мышка рассердилась: руки связаны, а язык развязан.

— Молчи, или кляп вставлю, умник! Если ты такой умный, так чего в армию угодил? Шел бы учиться в институт, где есть военная кафедра!

— Так я и учился. В военном училище. Только отчислили меня за дурной нрав. Вот и попал в армию рядовым... А ты классно дерешься, даром, что мелкая... Где так научилась? Инструктор толковый был?

— Сам ты мелкий! — возразила Мышка и прыснула: похоже, их беседа переходила в почти дружеское русло. — Это ты — переросток! Ты какого черта в московском поезде поехал? Ума не хватило переодеться и сесть на автобус? Там никто документов не спрашивает... Что же клёпки не хватило?

— Да хватило... Только меня уже в сводку розыскную дали... Прибежал на автовокзал, хотел билет купить, а потом идти одежду покупать в ЦУМе, но не по-моему вышло: вижу, облава на автовокзале, ко всем подозрительным подходят и документы спрашивают... Скорее всего, они гастарбайтеров выискивали, без прописки, на меня только посмотрели мельком, но я возомнил себе бог знает что, — и дал дёру... они быстро обратили внимание, что я шаг ускорил, и окрикнули. Но я-то без документов, без увольнительной... Я из госпиталя сбежал, понимаешь? Ехать мне далеко...

— Из военного госпиталя ? 970, так? — спросила Мышка замогильным тоном. Прошлое вдруг властно напомнило ей о себе, как она ни старалась забыть... — И хирурга твоего звали К. Иван Юрьевич, да? Что таращишься?

— Нет. Я лежал с множественными внутренними повреждениями после избиения. Слишком горласт был, в армии этого не любят. Но хирурга этого видел, путевый мужик. А ты откуда фамилию его знаешь?

Мышка только рукой махнула: не твоё, мол, дело... Продолжила:

— Значит, ты из госпиталя сбежал... Понятно... Куда ехать нужно? Нельзя тебе, ребёнок, домой: туда первым делом розыск нагрянет...

— Сам знаю! Собирался к бабке в деревню поехать, там и брат мой старший живёт, ему тоже податься некуда...В Новокузнецк мне нужно, а оттуда уже до деревни нашей три часа автобусом...

Мышка глаза открыла широко-широко, представив по карте, сколько километров до Кемеровской области... И сколько суток туда добираться... —

— Слушай, я тебя выдавать не буду, ты только лежи смирно, не пытайся меня доставать. Если в туалет захочешь, меня разбуди: свожу тебя в туалет...

— Издеваешься, да? Со связанными руками? Словно задержанного?

— Не издеваюсь: подстраховываюсь... давай я тебе матрас без белья расстелю и спать на другой полке ляжешь. Обещаешь, что не попытаешься на меня кинуться? Или в такой нокдаун отправлю, девочки не нужны будут...

— Ты чего это такая добрая? — не поверил солдат. — Сдать меня хочешь?

— Глупый! Видала я ваш тот госпиталь, а хирург этот меня шил... солидарность у меня к тебе, долговязому, но беспомощному... реакция у тебя нулевая... Ладно, надоел ты мне, спать хочу, сил нет... пошли, отведу тебя в одно место, а потом — баиньки... Вставай, бедолага, понимаю, что неудобно... Давай сюда белы рученьки, — и накинула на связанные руки парню полотенце белое, из комплекта белья, выданного Фаиной. — вот так: если кто и увидит, подумают, что мы играем в дикие любовные игры: я — госпожа, а ты — мой раб...

И повела несчастного пленника по пустому полутемному коридору. Никто им так и не встретился на пути. Только перед дверью нужного помещения возникла легкая заминка: руки-то у парня были связаны, как же?... В сторону отвернувшись, покраснев как помидорина, Мышка расстегнула ему брюки:

— Не дёргайся! Ступай давай! Как-нибудь и со связанными ручками справишься... Скажи спасибо, что я — добрая! Да смотри долго не задерживайся!

Потом пришлось проделать обратную операцию по застёгиванию брюк, но смущаться Мышка уже почти перестала, подумала, что ей никогда еще не приходилось никому застёгивать "там", и усмехнулась. Подняла глаза: глупый парень глядит на неё и ухмыляется нелепо. Как пацан из соседского двора.

Вернулись назад в молчании. Мышке очень хотелось вот сейчас оставить этого придурка здесь, в коридоре вагона, и пусть разбирается как знает, но вдруг жаль стало: повяжут глупого, и только она будет виновата в его неудаче... Вот навязался на ее голову не вовремя... У нее такое ответственное задание, а он уже "помог" ей нарушить один из основных пунктов договора... Что теперь ей дальше делать с этим чумовым Бовой-королевичем?

Вернулись в купе. Мышка заперла дверь на задвижку. Дала солдату выпить сока из пластикового стаканчика: свой стакан пожалела, мало ли... поить его тоже было неудобно: приходилось придерживать стакан, пока парень пил.

— Обещаешь, что не попытаешься ночью меня придушить?

— С ума сошла?! Я — не убийца... И как, скажи на милость?

— Элементарно: в тебе весу килограммов девяносто, во мне — пятьдесят... Накинешься всем грузом неподъемным и задушишь... только как потом ты руки развяжешь... Тебя как зовут-то, ночной гость?

— Сама же сказала еще в первой фразе: "Чума на мою голову!": я и есть Чума... Кличка такая с детских лет... А тебя? ...

— Мышка... что смеёшься? Не похожа?

— Похожа: самая настоящая мышь... Ладно-ладно, лежачего не бьют! — Чума задергался на своей койке, пытаясь уклониться от летящего в него тапка. — Дикарка! А серьёзно: как звать-то тебя, спасительница?

— Аэлита! — ответила Мышка на полном серьёзе.

— Класс! А меня — Сын Неба, стало быть, — заржал Чума, выказывая некоторое знакомство с произведениями отечественных классиков.

— Ладно, Сын Неба, укладываемся спать: утро вечера мудренее...

Мысли Мышки разлетелись по сторонам, когда она пыталась уснуть вновь. Поэтому сон к ней пришёл не сразу. События последних минут оказали на нее немалое впечатление, несмотря на старание выглядеть супергёрлой... Вот везёт же ей, как утопленнице: надо было этому чудаку забраться именно в её пустое купе в поисках спасения! Куда теперь его девать? И жалко его немного: как он доберётся до своего Новокузнецка? Наверняка, у него и денег таких нет, даже если трястись всю поездку в автобусах, от области к области... Сколько нужно ему на дорогу: пять, шесть тысяч? А если нет таких денег, так и продолжит забираться в поезда, пока не поймают... Ведь поймают обязательно, а в итоге у парня сдадут нервы, и что будет? И пристрелить могут!

— Чума! Не спишь? У тебя деньги на автобус есть? Ведь на поезде паспорт требуют на вокзале, сейчас даже у "зайцев" паспорт спрашивают... Да еще эта форма твоя, выбросить ее следует, и прикупить что-нибудь из гражданки...

— Спи! Завтра поговорим, — ответил сердито солдат. Очевидно, те же мысли тревожили и его самого. — Клянусь, что не попытаюсь ночью тебя пристукнуть или сбежать: ничего лучшего, чем твоё купе, в поезде нет... только, слушай: вдруг проводница придёт, — ты меня не выдашь, а, Мышка?

— Нет. Завтра поговорим. Благодари бога, что тебе я попалась, а не какая-нибудь офицерская жена... Вот не было печали...

Утром, еще только рассветало, та же игра в посещение важного места повторилась, но с большими предосторожностями. Мышка даже перестала чувствовать ночную робость. К ней возвратилось чувство юмора, и в создавшейся ситуации стала видеться некая пикантность. Когда Чума вышел из туалета, лицо его выражало некое недоумение. Вернулись в купе, и он сказал:

-Знаешь, Мышь, что-то мне там показалось странным.. Сам не пойму... Крыша, должно быть, едет: у меня же сотрясение головного мозга было... Глюки, верно... Сходи, не поленись, а потом скажешь, что не так... посплю пока.

— Да мне не... — возразила было девушка.— Ладно, схожу, если не шутишь, — подхватилась и убежала, не споря со своим "узником".

Вернулась, пожимая плечами. Сердито стала выговаривать солдату:

— Ну, точно глюки у тебя! Все там как вчера. Только бумагу для "факса" поменяли: вчера была розовенькая да целая, а сегодня — ошметок серого цвета висит. Вот и все перемены... И шторы еще как будто постирали: светлее стали. И когда только Фаина успела? Молодец, старательная, а вчера она мне не понравилась: косо на меня глядела, словно неясыть...

— И мне тоже странным показалось: в вагоне СВ — и такой цвет у "факса"! — подхватил Чума. — Может, это вчера мне розовенькая привиделась? И шторы были синие, а теперь поголубели ни с того, ни с сего...

— Знаешь, мало ли какие у них тут, на РЖД, порядки: вчера вот на шторках была надпись дурацкая: РЖД, а сегодня — нет никакой надписи! Похоже, у нас с тобой — массовый психоз, нам обоим чудится одно и то же! Но так не бывает!

— Не бери в голову! — парень поудобнее устроился на полке. — Мягкая полка... Смотри: и здесь шторки поголубели... может, просто вчера было другое освещение? Скорее всего... И нет тут ничего странного.

— Ладно, забудем! Давай завтракать, — предложила Мышка, вытаскивая из продуктового пакета еще один тетрапак с соком, крошечную баночку красной икры и нарезку черного хлеба. Чума смотрел на все это изобилие диким взглядом голодного вепря. Мышка молча намазала ложечкой, — принципиально не брала в дорогу нож, — пару бутербродов. Съела один сама, второй скормила Чуме. Потом сделала еще один бутерброд, и вновь скормила пленнику.

— Раз ты мой заключенный, то я несу за тебя ответственность...

Налила сок: себе — в стеклянный стакан, ему — в пластиковый.

— Спасибо! Ну, ты даёшь! На кой... тебе кормить меня?

— Вот и я тоже так думаю? Но что же: я буду есть, а ты — смотреть? Считай меня доброй феей... Только знаешь что: мне кажется, что жарковато становится? Тебе как? Прямо невозможно жарко в этом трикотажном костюме спортивном! Что, тоже чувствуешь? Давай я тебе пуговицы расстегну, чтобы не взмок... И какого лешего они так топят? Словно в Душанбе в июле... то есть в Дюшамбе!

Никак не привыкну к этому переименованию привычных названий: меня туда в дошкольном детстве бабушка возила к родственникам, в гости... Потом те родственники из Таджикистана спешно уехали: беспорядки начались... Нет, все-таки ужасно душно в вагоне: отвернись-ка к стенке, я майку тонкую надену вместо этой ужасной спортивки...

Сбросив трикотажную курточку, Мышка почувствовала себя лучше, вздохнула с облегчением. Представила себе, каково несчастному беглецу в его кирзовых сапогах. С грустью повернулась к нему лицом. А он лежит и глазеет в ее сторону широко распахнутыми глазищами, бессовестный!

— Ах ты, чума бубонная, сова лупоглазая! Я сейчас из тебя циклопа сделаю!

Смех пленника отрезвил ее: в сущности, что такого он увидел, кроме ее спины и полоски бюстгальтера? Но любопытство — это свинство!

— Давай свои лапищи, сниму с тебя сапоги, не то сопреешь весь... Фу, ну и дух! Вот это и есть запах русской армии... Я бы эти портянки давно отменила!

— Ничего ты не понимаешь, глупая: в носках солдату не проходить, все ноги мигом в кровь собьёшь! Кабы мы в ботиночках или туфлях ходили... кстати, в моем пакете, что под твоей койкой лежит, — ботинки. Вчера на Каче прикупил у узкоглазых по дешевке. Моего размера, за триста рэ!

— Ладно, сейчас вытащу, потом наденешь, когда будешь выходить... И еще прими совет: перед выходом на перрон постарайся принять вид более светский, что ли... эта твоя форма... вот что: все нашивки содрать нужно, будто ты уже давно дембель... может, тебе лучше пораньше сойти, не катить до Москвы?

— Но ты же в Москву едешь? — спросил Чума.

— Ну, и что с того? Хочешь со мной туда, куда я еду? Между прочим, по делам еду, в командировку! Там лишние люди не нужны...

— Ты же с мужчиной собиралась в Москву, проводница сказала...

— Раздвинь карман шире! Это я ей сказала, чтобы ко мне "зайцев" не подсаживали... я на самом деле еду "в дело", в командировку...

— По виду ты — студентка, — заметил Чума. — Чем занимаешься по правде?

— Студентка и есть, — подтвердила Мышка. — Но в настоящее время подрабатываю, как агент иностранной разведки.

Парень засмеялся так, что кое-как развернулся и уткнулся носом в матрац, лишь бы не слышно было, как он хохочет. Мышка сердито смотрела на него.

— Сомневаешься? Думаешь, простая студентка смогла бы тебя так... уделать?

— Да уж... сейчас немало девчонок и боксом, и карате, и дзю-до занимаются, ничего в том удивительного нет... Но на шпионку ты не похожа, честно!

— Не шпионка я, ты прав, пошутила...— Мышка рукой махнула. — Люблю повеселиться... Так как тебя на самом деле кличут, жертва обстоятельств?

— Максимом... или Максом... Но дружки только Чумой звали, — за характер.

— Идёт. Буду тебя звать по обстоятельствам, как захочу... Меня правда Аэлитой зовут. Мама после родов, думаю, в горячку родильную впала, раз вздумала дочь наречь именем любимого литературного персонажа... но я не в претензии: как только восемнадцать исполнилось, так паспорт поменяла. Хорошо иметь свободу выбора! Впрочем, долго волокита шла с этой переменой имени...

— И как зовут тебя теперь? — солдат явно заинтересовался. — А по-моему, Аэлита — это круто! Тебе идёт! Ты сама на Аэлиту похожа...

— Читал, что ли? Не верю! Мальчишки Толстого не читают... ныне я — Лита! Вот такое уменьшительное имя от Аэлиты... С детства подружки так звали, вот я и взяла это странное имечко... Как тебе?

— Класс! Лита-Аэлита... Съела троглодита наша Афродита...

— Замолчи, поэт доморощенный! — Мышка вновь замахнулась на пленника тапком. — Давай еще поспим, пока не совсем рассвело. Спи! Тебе это особенно важно: неизвестно, что принесёт тебе ближайшее будущее...

Под неумолчный шум колёс юноша и девушка вновь задремали. Когда проснулись, ослепительно яркое солнце светило в окно, не считаясь со спасительными шторами. Было так жарко, как...летом! Слишком жарко для конца марта, вот что!

Сбросив с себя остатки сна, Мышка приблизила к окну заспанное лицо и ойкнула от неожиданности. Максим лениво зевнул, потряс затекшими руками:

— Что там такое? Ты что пищишь, как школьница пятого класса, леди босс?

— Сам ты... Давай я с твоей стороны окно приоткрою: полюбуйся на ЭТО! — и Мышка сердито распахнула шторки настежь. — Смотри, пожалуйста!

Блики света солнечными зайчиками проскакали по курносому носу Чумы, озарив его удивленные голубые глаза. От удивления он даже рот приоткрыл:

— Чума меня забери! Трава зеленая! Да где это видано? Мы с тобой точно в Москву едем, не на Юг? Или мою крышу совсем закюветило?

— Точно в Москву. У меня билет проверяли, как ты догадываешься... И никто нас ночью не отцеплял от поезда и не цеплял к другому составу. Но трава — зеленая! И на дворе у нас — конец весны или, скорее всего, лето: кое-где трава жухнет, видно, жара стояла... Мы с тобой из марта угодили прямехонько в лето, Чума! Флуктуация!... Ну, не может у нас двоих разом быть шизофрении, верно? Значит, здесь и впрямь — лето, но почему? Мы что, проспали пару-тройку месяцев, и никто нас за это время из вагона не выкинул? Я фантастику читать люблю, но в сказки не верю! Поэтому объяснения тому, что за окном, — не нахожу! Или я перепутала, в какое время года садилась в поезд, — забыла?

— Эх, ты, королева! — саркастически ухмыльнулся солдат. — Надо мыслить шире! Представь себе, что мы моментально перенеслись сквозь время, раз — и готово! И мы — в лете! Мало сайенс фикшн читала, что ли? Вспомни Пола Андерсона, или хоть того же Герберта Уэллса...Получается, на нас с тобой рабочий вариант модели машины времени использовали, представляешь? Хотя я, конечно, случайно затесался в искусственно созданную временную флуктуацию, но — не жалею! Здорово я тут у тебя приземлился, приключение почище моего побега...

— Не верю я ни в какие временные флуктуации! — выпалила Мышка. — Просто невероятная случайность: скажем, канва времени немного ссохлась, как старая шагреневая кожа, и мы с тобой перепрыгнули разом на несколько месяцев вперёд... Или назад... Но не уверена, что человеческому разуму, на его современном этапе научного развития, по силам воссоздать нечто подобное в полевых условиях... Можешь ты мне технические возможности объяснить?

— Ну, технически все это, конечно, не объяснишь, но по-научному, гипотетически — вполне допускаю... слушай, зато меня, наверное, уже и искать бросили, раз столько времени прошло, решили, что дело — "висяк"! Кто будет одного задохлика квартал целый искать?

— "Висяк"! — передразнила Мышка. — Сколько тебе лет, умник?

— Ну, двадцать, — растерялся парень. — И что с того?

— Так слушай старших, мальчик: я старше тебя! Мне двадцать один должен был исполниться в самом конце марта... Посмотри на себя: на тебе — зимняя форма одежды! Снимешь свой...зипун...бушлат то есть, наденешь осенние жаркие ботинки, да? И пойдешь в одной нижней майке по столице, верно? Без денег и документов в карманах, с одним легендарным апломбом мистера Икс, так?

— Деньги у меня есть, — обиделся Чума. — Целых две тысячи! Брат прислал.

— Из деревни который? Две тысячи — это такой капитал, просто дворец Гаруна ар-Рашида ты на них прикупишь... Тебе не хватит этого, чтобы добраться в твою бесценную Сибирь! И штаны у тебя ватные, зимние, как ты в них поедешь? Выглядишь по-дурацки совершенно... Господи, ну, почему я должна думать о неизвестно откуда взявшемся чудике, который не смог откосить от армии, но и в армии служить не смог по причине своего несговорчивого нрава? Почему я должна заниматься твоими проблемами?

— Не занимайся! Никто тебя ни о чём не просит, — возразил парень. — Мне бы только до Москвы добраться, а там уже я как-нибудь разберусь...

— Как-нибудь!... Именно так! Не будь гордым, не то передумаю тебе помогать! Задела за живое? Зануда я, не злись! Как приедем, помогу тебе выйти из поезда, — Вместе выйдем, всё меньше подозрений, а там посмотрим... понимаешь, у меня важные дела в столице, я правда приехала с поручением, а теперь, из-за тебя, мои планы несколько нарушаются... Но ничего: разберёмся!

На несколько минут в купе установилась оглушающая тишина: пассажиры в безмолвии наблюдали за мелькавшими за окном видами бесконечных пшеничных полей, перемежавшихся с зеленью лесополос, лесков, сверкающих на солнце речушек, маленьких станций и деревень...

Обхватив себя за голову, Мышка вспоминала самый важный пункт начальной инструкции: "в полночь ты должна быть одна. Непременно. Запри накрепко дверь купе и попытайся уснуть ранее указанного времени. Утром и днем веди себя, как обычно. И пусть ничто не вызывает твоего удивления..."

Глупостью показался подчеркнутый красным пункт, но не означают эти слова, что ровно в двенадцать ночи ее перебросили из одного месяца в другой? Бред сивой кобылы... Но это может служить объяснением... Однако, почему она должна была находиться в это время именно одна? Она же не в уединенном лесу или в пещере находится, но едет в поезде, где предостаточно людей? Или же переброска осуществлена исключительно для нее и всего прочего, что находилось в тот момент в её купе? И всех прочих, учитывая наличие в купе второго пассажира?... Бред, бред, бред!

— Ты чего за голову держишься? Голова болит? — почти заботливо спросил Мышку парень. — Если так, то у меня в пакете много чего есть от головной боли: цитрамон, анальгин... Даже фенотропил есть, — это для памяти после сотрясения прописали. Круто действует: даже на стихи прошибает, если недели две курсом пропьёшь, по себе знаю. Веришь: никогда раньше стихи не писал, а в последнее время стихоплётством занялся, сам удивляюсь... И в побег меня тоже эти таблетки, боюсь, сподобили: понял вдруг, если вернусь в свою часть, — не жить... Въяве представил: не вернуться мне живым из нашего гарнизона...

— Ты и в госпитале раньше не лежал, — прошептала Мышка. — Вот тебе стихи и пришли... Охотно верю, что такой чумовой парень стихи пишет. И на гитаре играешь, думаю? В самодеятельности, верно, участвовал в своем училище?

— Верно! Как угадала? Лицо блаженное, да? Так еще моя бабка говорила: лицо, внучек , у тебя блаженное... Не ходи ты в то военное училище, иди в доктора! Или в учителя! Или инженером стань, — только не военным и не милиционером!

— Правильно твоя бабушка рассуждала, — отозвалась Мышка не сразу. — Глупый ты, невооруженным глазом видно...

— А ты и не смотри, я тебе не картина! — обиженно отозвался Чума. Видно, ему как раз хотелось, чтобы Мышка на него смотрела: не зря перед отправлением ей сделали перманентный неброский макияж, и теперь она разом походила на двух старых французских киноактрис: Брижитт Бардо и Катрин Денёв, при этом оставаясь сама собой, строгой и чуточку равнодушной внешне ко всему, пусть в душе её бушевали страсти.

Не зря именно Мышке предложили выполнение особого задания! Вначале она предполагала, что здесь некоим образом задействована мистика, ведь не зря именно после использования "колдовских штучек" к ней в дом пришли "с вербовкой"... Но вскоре она поняла: мистика — ни при чём: виновата в ее обнаружении совсем иная сила, которую неизвестные умники как-то научились выявлять и фиксировать. Но кто?

Она усвоила: ее знакомая "ведьма" — лишь винтик длинной витиеватой цепи тех, кто пригласил Мышку на работу. Но явно существует некое оборудование, способное засекать целенаправленный посыл волевого усилия, настолько сильного, что в состоянии материализоваться в воплощение конкретного желания отдельно взятого человека. Или группы людей? Тоже возможно...

С ней имела дело только Любовь Фёдоровна и инструкторы, занимавшиеся с Мышкой в швейцарских Альпах. Однако, эти люди, она была интуитивно уверена, всего лишь звенья цепи, истоки которой исходят непонятно откуда. Но, опять-таки, чувствовала: никакой угрозы подлинной безопасности ее стране и россиянам от непонятных персон не исходило. Напротив, чудилось странное: они хотят сделать как лучше... или ей так внушили?

И они не являются представителями ни одной из прочих ведущих держав полицентрической картинки мира... тогда кто они? Тайные защитники России? Может быть, инопланетяне? Глупости! Мышка не верила в инопланетян, то есть верила, что они в принципе существуют, исходя из посылки множественности миров, но чтобы они непрерывно контролировали весь процесс бытия здесь, и отслеживали каждый ментальный взрыв энергетики, в том числе в провинции? Такое и высшим силам ни к чему, не то, что мифическим пришельцам! Нет, существа эти — явно земного происхождения, но не похожи на других своим целеполаганием, — вот в чём отличие! Ей вспомнились загадочные писания Эрнста Мулдашева: Шамбала, рассказ о предыдущих расах Земли...

Красиво, но, однако, в Мышке присутствовала значительная доля скепсиса по отношению к подобной литературе. Блаватская казалась ей одной из первых фантастов, наравне с Жюлем Верном... Из всего творчества Е.П. Блаватской Мышке наиболее понравилась ккнига "По степям и дебрям Индостана", как наименее фантастическая...

Мифические обитатели параллельных миров? Оставим их американским авторам фэнтези и нелепых экшнов... Так Мышка и не составила себе единого мнения относительно своих заказчиков: гипотез возникло много, но ни одна не выдерживала даже слабой критики... А раз так, — не стоит об этом и думать!

— Тогда и ты на меня не смотри, — усмехнулась Мышка. — Нечего меня глазами поедать! Взгляд у тебя, как у голодного волка!

— Неправда! Просто вчера я тебя толком и не разглядел, а сейчас вижу: красивая ты, необычная! Приятно смотреть... Как фотомодель, но с мозгами...

— Фотомодель, скажешь тоже... Впрочем, ходила я по молодости на конкурс красоты... Не с моим характером в таких мероприятиях участвовать...

— Что так? Там икрой не кормят бесплатно? — засмеялся Чума.

— Точно! Один товарищ из новорусской кодлы хотел меня авансировать без спросу, так я так ему врезала, что на второй тур сама не пошла, хотя отборочный тур прошла... Плохо быть гордой в этом мире, но что поделаешь...

— И правильно, не то сделали бы из тебя эту самую... — заметил Чума с видом знатока жизни... — Сейчас мало девчонок порядочных...

Мышка вся встрепенулась: да лучше бы из неё тогда, в ранней юности, сделали "эту самую": не пришлось бы испытать столько разочарований... А жизнь современная кого хочешь продажным сделает... Был и у неё такой случай, когда пришлось себя продавать, чтобы семью накормить.. Тошно вспоминать обо всём, что приключилось с нею после предательства любимого... Тошно, но помнить нужно, чтобы понимать лучше этот мир!

После второй операции она только начинала приходить в себя: еле-еле ходила, но во внешности ее стали происходить разительные перемены: если прежде Мышка была всего лишь хорошенькой, можно сказать, красивой девочкой с простоватым выражением лица, то теперь изменилась столь радикально, что мужчины оглядывались в ее сторону, когда Мышка шла по улице. Глаза посинели, став почти темно-синими, взгляд приобрел загадочную глубину и проницательность, все черты лица утончились. Самое странное, что она стала напоминать немного ту самую ведьму, свою целительницу!

Однажды, придя с занятий, Мышка застала мать в слезах: в доме заканчивались деньги, нужно было срочно заплатить коммунальные платежиза квартиру. Пенсия матери заканчивалась, стипендия Мышки была еще на подходе, за косметику ей покупательницы задолжали, и не было денег даже на новые детские башмачки и пачку памперсов. Хорошо еще, что ее малышке давали на детской кухне некоторое питание, все легче...

В тот вечер Мышку позвала к себе на работу подруга, та самая, что работала на ЗКО в заводоуправлении. Оказалось, подруга, вместе с другими сотрудницами, хочет, чтобы Мышка им погадала: она действительно умела неплохо кидать карты, бабка научила, но денег за это не брала. Чтобы свою жизнь "не прогадать"... Кидала, шептала: "тридцать шесть карт, тридцать шесть мастей... Что было, что есть и что будет, — откройте всю правду!"

Карты порой и впрямь вещали правду: так, вертлявой чернявенькой малышке тонкогубой, подруге своей, она нагадала чудесного мужа, который будет ей всё прощать и сознательно не замечать измен. В более близкой перспективе, однако, подруге светили перемены с местом дислокации на работе, проще говоря, работы этой она лишится, но грустить ей не дадут...

Другой девушке, стройной блондинке, чем-то напоминавшей саму Мышку, но более манерной и испорченной родительским благополучием, Мышка карты раскинула, но комментировать отказалась: карты показали скорое расставание с любимым, и безграничное отчаяние по этому поводу...

Впрочем, та девушка сама была неглупой: поняла, что ничего хорошего не светит в близком будущем... Только спросила: все эти пики ждут ее из-за работы или дел на личном фронте? Мышка перемолчала, и та всё поняла, расстроилась. Но Мышка хорошо ее знала: девица многого хотела от любимого, но сама не отличалась праведной жизнью и верностью ему...И лицо у нее вечно было таким постным, словно сорок дней скоромного не ела... Лицемерка... Почему-то Мышка словно наяву представила ту девушку с другими мужчинами именно в те моменты, когда любимый был готов на все ради неё: за измены она будет наказана пониманием, что потеряла Любовь...

Погадав двум самым молодым из сотрудниц юридического отдела, Мышка засобиралась домой. Но в этот момент еще одна из присутствующих, Лиляна, высокая болгарка, вышедшая замуж за русского, яркая черноглазая брюнетка с намечавшимся лишним весом, попросила и ей погадать. Вот где все будет хорошо, карты показали: и дорога за деньгами ждала красавицу, и муж любил, и любовник не обижал, не отказывал ни в любви, ни в знаках внимания... Только предупредила Мышка, чтобы Лиляна в ближайшее время мужа отговорила от намеченной сделки крупной: обман может произойти... или, скажем так, афера некая...

Лиляна пришла в восторг от гадания, особенно когда Мышка ей описала в деталях внешность ее молодого любовника... И пригласила Мышку, и двух других девушек-сотрудниц, одной из которых была подруга Мышки, — в ресторан. За ней вскоре должны были заехать двое мужчин на машине, — она обещала сходить с ними поужинать. Жаль, что муж Лиляны в отъезде по делам фирмы, не может участвовать в этих посиделках...Одним из приехавших мужчин был брат ее, другим — его спутник по поездке, тоже болгарин, пожилой, образованный и серьёзный... Лиляна им просто сдавала свою квартиру на несколько дней их обитания в городе на Волге...

Девушки удивились: оказалось, к Лиляне в гости приехал брат-кузен, из Болгарии. Естественно, не просто так, с коммерческими целями: решил одну их своих машин здесь продать, найдя предварительно покупателя по Интернету. Младший двоюродный брат Лиляны в Варне владел несколькими ресторанами, а продажей машины просто оправдывал все расходы на поездку в Россию, что-

то ему здесь еще понадобилось... У мужчин бывают разные цели...

Мышка не отказалась пойти поужинать: в животе отчаянно урчало, с утра не ела... Да и есть было нечего в доме: мать как-то ухитрялась сидеть на кашах, а Мышка просто не успевала утром поесть эту отвратительную гречку или, тем более, овсянку. Да и аппетита не было при виде жидкого месива... Лучше просто кусок хлеба съесть, чем питаться пустой кашей! Привыкла она с юности вкусно покушать, что греха таить... Одна мысль о чем-то вкусном вызывала слюнки во рту... И никакая наука и культура не в силах изгнать из мыслей мечты о хорошей еде: все мы остаёмся неандертальцами в глубине души...

Ужин был прекрасен: отличное мясо, хороший гарнир, диковинные фрукты, — и текила с коньяком на выбор. Давно Мышка так не наедалась, хотя и стыдно было за чужой счет пировать...

Беседа шла поначалу ни о чём: о политике вообще, о негативных изменениях в отношении двух некогда братских стран, жители которых до сих пор помнят о былой тесной дружбе между русскими и болгарами. Мышка молчала, слушала, потом тихо вступила в разговор, когда речь зашла об истории Болгарии: вспомнила Крума и хана Аспаруха, и Плиску, и некогда значительно большие, чем ныне, размеры болгарской территории. Оказалось, что Георгий, спутник Красимира, брата Лиляны, увлекается историей, в отличие от самого Красимира, розовощекого здоровяка, почти не принимавшего участие в общем ходе разговора, но с восторгом наблюдавшего за Мышкой почти весь вечер. Лиляна ушла из ресторана раньше всех: нужно было идти домой, кормить детей, — они у нее были уже большие, могли сами поужинать, но наверняка стали бы беспокоиться по поводу отсутствия мамы...

Девчонок развезли по домам на такси: вначале сотрудницу подруги, затем саму подругу Мышки, и лишь потом — Мышку. Так произошло не намеренно: просто Мышка жила ближе всех к той квартире, в которой поселила Лиляна заезжих гостей с бывшей родины.

К своему удивлению, Красимир не только галантно помог ей выйти из машины, но и пригласил на следующий день поужинать только вдвоём...

Мышка согласилась. Не просто так: ей было интересно с ним посидеть вдвоём, без свидетелей. Никаких чувств не возникло, но хотелось отвлечься от своих мыслей и бед. Однако, богатырь Красимир согласие ее истолковал иначе...

На следующий день мать Мышки вновь горевала по поводу нежданно постигшей их семью бедности, и молила бога как-то изменить их благосостояние. Мышка чувствовала свою вину за всё: что родила без мужа, что заболела, что никто её на серьёзную работу не хочет брать, заглянув разок в её паспорт: кто возьмёт на работу девушку с грудным младенцем? Таковы реалии капитализма: здесь можно выживать лишь тем, кто отличается изворотливостью и гибкостью нрава. Мышка не сразу научилась не то, что хитрить, но и просто молчать, когда нужно... В тот момент она ощутила свою ответственность за обеих своих девочек: маленькую и старенькую. Но как заработать сразу такую сумму, чтобы заплатить за два просроченных по квартплате месяца? Ни на какой работе аванс сразу не дают. Что делать?

Красимир приехал за ней на том самом джипе, о продаже которого он договаривался с директором лечебного учреждения на Рионской. Цветов не привёз: не приучен. Девушка вышла разодетая, с распущенными вьющимися волосами: давно не была на свидании, не чувствовала себя предметом интереса. Мышка сама села на своё место слева от водителя, и они поехали в ресторан при гостинице "Волгоград". В салоне автомобиля разговаривали мало: она чувствовала плохо скрываемое возбуждение водителя, и вела себя скованно.

В ресторане он практически не пил, боялся рисковать за рулём. Ей взял мартини, напиток, который предпочитает большинство женщин, но не все... Мышка наелась, выпила, отвлеклась, стала ощущать себя свободнее. Болгарский гость говорил о себе, своем бизнесе, своих семейных корнях: оказывается, несмотря на его чисто славянскую внешность, в нём течет и немалая доля турецкой крови... Шутя объявил Мышке, что, оказывается, она перебежала дорогу той, другой девушке, которой Мышка нагадала скорую разлуку с милым, но озвучивать не стала... Та планировала якобы некие отношения с ним. Мышка улыбнулась: ей это было всё равно, она вовсе не собиралась никому мешать.

Красимир, рыжеусый и щекастый, похожий на весёлого, доброго зеленоглазого кота, начал исподволь расспрашивать Мышку об ее жизни. Разомлев от сытного ужина, девушку потянуло на откровенность. Это был практически феномен "вагонного купе": ничего серьёзного с иностранцем у неё быть не могло, все свои надежды Мышка связывала именно с русской высшей школой, мечтая выучиться и остаться сотрудницей в своем ВУЗе.

Она все рассказала почти незнакомому болгарину: что дочь мала, что отец ребенка их бросил, что в педе у неё трудности из-за травли, устроенной её бывшим возлюбленным... Что нечем заплатить за коммунальные платежи...Сказала даже, что не завтракала сегодня! Обо всём наболевшем поведала почти стороннему человеку. Глупо, но так хотелось высказаться! А Красимир смотрел на неё столь внимательно, с таким подлинным участием! Спросил, в какой именно сумме она экстренно нуждается, и глупая Мышка ответила. Тот засмеялся: как можно плакать из-за такой малости! И предложил пойти к нему, продолжить вечер. Мышка вначале ничего не поняла: отупела за последние месяцы. Потом до неё дошло, что к чему, но Красимир казался ей таким добрым, таким заинтересованным лично в ней: она физически ощущала исходящие от него флюиды нежности и страсти. Красимир не был Мышке неприятен: высокий, симпатичный, с красивым крупным телом. Она решила: один раз, — и больше я его не увижу! Семье нужно помогать, раз иначе не получается. Только спросила, будет ли он ласков с ней. Тот засмеялся, кивнул... И еще Мышка поставила условие: не включать свет, — стыдилась, что он увидит ее рваные швы, явно нуждавшиеся в "косметическом ремонте"...

Только в съемную квартиру, где жил вдвоем с другом, он Мышку не повёз: привел ее прямо в номер в той же гостинице, в ресторане которой они ужинали.

И такое началось!... Мышка до сих пор с грустью и удивлением вспоминала ту безумную ночь. Красимир, оказавшись с нею наедине, не казался более трепетным и нежным: вначале он целовал ее жадно, грубо, но в поцелуях его еще было нечто приятное, созвучное ее чувствам. Только он не признавал, похоже, никакой "демократии": весь сценарий диктовал сам, без учета ее мнения и ощущений. То, что Красимир творил с ее податливым телом, было непредсказуемым и совершенно новым для неё. Похоже, он играл на ней, как на редкостном инструменте, проигрывая всё новые мелодии. Мышка не сопротивлялась, но не переставала удивляться, откуда в болгарине столько ненасытной страсти и животной ярости, — его энергии хватило на ночь и часть утра. Они совсем не спали: он бесконечно и по-разному овладевал ею, — она молча подчинялась, словно бессловесная рабыня. Наутро всё тело болело, как избитое, ныли бесчисленные синяки, без счета наставленные им в пароксизме страсти. Гораздо хуже было на душе: хотелось просто повеситься от ощущения осквернения: в ее понимании телесное взаимодействие должно являться волшебной гармонией двух флейт, дополняющих друг друга...

Мышка в тот день пришла домой, сообщила матери, что ночевала у подруги, а позвонить не могла: в частном секторе нередко связи нет... И отдала матери немалую сумму, которой семье должно было хватить на пару месяцев: Красимир не поскупился. Матери сказала: клиентки вернули долг за косметику, та особо не любопытничала.

Он и еще хотел бы встречаться с Мышкой, совершенно обезумев от ее покорности и немногословия в их играх, — его чувство можно было назвать своеобразной звериной нежностью тигра к робкой лани. Тем же вечером Красимир нашел ее квартиру, зная подъезд, но она больше не вышла к нему ни разу. Мать удивлялась: почему дочь отказывается знаться с таким приличным, молодым еще человеком? Тем более, при их обстоятельствах, когда выбирать не приходится... Тем более, что он передал шикарную корзину цветов с милой надписью: "Русской звезде Аэлите от преданного ей всем сердцем звездного странника"...

Оказалось, грубый любовник был не чужд некоторой романтики, даже фантастику читал... Но Мышка не смогла более выйти к нему: её всю трясло от одной мысли об его властных прикосновениях, его грубости и невнимании к ее боли и чувствам. Но тот, кого покупают, не вправе выбирать правил поведения для покупателя! Таковы законы рыночной экономики!

Весь день после безумной ночи Мышке было так худо, что она даже не вышла из дома, не пошла на семинар. К вечеру стало еще хуже, а он еще осмелился заявиться со своими нелепыми цветами, ровно влюблённый! К ночи Мышка набрала номер знакомой женщины — женского врача, и та, едва выслушав робкие объяснения заикающейся Мышки, немедля велела придти к ней прямо домой. Лишь бросив взгляд на тело Мышки, врач ужаснулась, предположив жестокое изнасилование, столько синяков лиловело на теле пациентки. Однако, Мышка не стала подробно ничего рассказывать, только плакала и просила что-нибудь прописать, чтобы не так болело... Дама не стала настаивать: выписала Мышке болеутоляющие и антибиотик, на всякий случай, и велела сходить к своей знакомой, врачу-невропатологу. Уже на другой день Мышка узнала, что у нее — "пограничное состояние", после перенесенной болезни нельзя так жертвовать собой... иначе она просто с ума сойдёт. Или захочет поубивать всех окружающих, чтобы не напоминали ни о чём...

Мышка сама не ожидала такого диагноза, но понимала его правильность. Она не хотела становиться проституткой, доступной женщиной, она, внимания которой мальчишки добивались долго и напрасно! Не в ее гордом характере подчиняться мужчине за деньги, лицемерить и показывать то, чего нет... И в другом врач была права: сердце Мышки готово было отворотиться от самых близких ей людей, потому что именно ради них она прошла через ЭТО...

Самое ужасное произошло через несколько дней после визита Мышки к невропатологу: та настолько заинтересовалась пациенткой, что позвонила по домашнему телефону, спросить, как проходит процесс лечения... Успокоилась ли? Мышка ей телефон не оставляла, только адрес домашний указала, в соответствии с медицинским полисом, но женщина каким-то образом раздобыла домашний телефон. И откровенно поговорила с матерью Мышки...

В итоге, когда девушка вернулась домой в один из дней, мать спешно собирала чемоданы. Мышка ужаснулась, но мать упорствовала: она с маленькой внучкой уезжает в деревню, в домик, доставшийся по наследству от Мышкиной бабушки... В деревне жизнь дешевле, молоко и сметана дешевые, соседи отзывчивые и воздух свежий... А в городе даже в ясли ребенка не определишь бесплатно: заведующие требуют таких неподъемных "левых" взносов, и очередь большая... прошло советское время, когда тоже были очереди, но взятки были гораздо меньше, а люди скромнее... Мать спешно переоформила получение пенсии на карточку, и отдала ее Мышке, с тем, чтобы та регулярно отсылала нужную сумму в деревню.

Мышка задумалась, но не стала спорить: под окнами квартиры проходила одна из крупных городских магистралей, а неподалеку от их дома располагалось крупное промышленное предприятие; ребенок даже на прогулке вынужден был дышать этим городским смогом, — откуда тут взяться иммунитету? ... Мать увезла малышку, ни слова не сказав Мышке о звонке докторши... однако, на следующем медицинском приеме та поинтересовалась у девушки, как поживает её милая мама...

Мать решила уехать, чтобы не заставлять дочь больше жертвовать собой. Однако, этот ее шаг оказался разумным: приехав через пару недель к своим "девочкам" в деревню, Мышка удивилась разительным переменам: мать поздоровела внешне, давление нормализовалось, голова перестала болеть, а дочь порозовела и прибавила в весе.

Похоже, деревня пошла им обеим на пользу. Впервые мать позабыла о своих вечных причитаниях по поводу ухудшения времён: вот в советское время они бы как сыр в масле катались: у нее была бы, с учетом сорокалетнего стажа, пенсия в 132 рубля, у Мышки — 55 рублей стипендии и 20 рублей на ребёнка. Да разве сравнишь по покупательной способности "те" 20 и нынешние жалкие 280 "детских" рублей!...

Когда-то Мышке отказали в деканате в материальной помощи под предлогом, что нужно было думать вперёд... Мать тогда еще заметила, что той...худосочной даме... нужно бы ноги вырвать и в рот засунуть, хапуге... Обычно Мышка вступала в мысленную полемику с матерью. Но в том случае согласилась с ней целиком и полностью: иных зарвавшихся "педагогов" следовало бы отстреливать, как бешеных собак, — за качественное ухудшение уровня образованности российских выпускников высшей школы. Потому что наиболее способные, но бедные юноши и девушки просто не оказываются в стенах наших ВУЗов... В современной России — абсолютно иной подход к общенациональной концепции образования, весьма отличный от Штатов или, тем паче, Израиля... И деградация образования будет нарастать из года в год, если не провести общую зачистку преподавательских рядов...

Деканом факультета Мышки был бывший военный, обладавший очень небольшим багажом знаний по специальности, окончивший ВУЗ заочно, по совету и с помощью мудрой жены, уже преподававшей в том же учреждении.

Затем он "купил" кандидатскую диссертацию и номинально ее защитил. Затем этот же "товарищ" элементарно приобрёл свою должность за "скромную" взятку. Основным его нововведением, после инаугурации в деканы, стала штамповка специалистов иных профессий, ранее чуждых истфаку: юристов и экономистов. Деньги в карман декана, и, частично, в казну универа, рекой потекли: желающих учиться стало несравнимо больше, чем при старых порядках. Тем более, что от армии давалась отсрочка... И экзамены сдавать тем, кто имел нечто за душой, стало проще. Впрочем, сама Мышка за экзамен платила единственный раз: ее просто замучил придирками Анненков, декан физкультурного факультета в пору Мышкиной беременности. Теорию можно сдавать лишь тому человеку, который настроен слушать ответ, но у физкультурника имелись совсем иные стремления и маленькая зарплата. Ее тогда освободили от выполнения нормативов по физкультуре... А с теорией она побегала...Пришлось дать взятку, поступившись принципами...

Вскоре новоиспеченному декану с Мышкиного факультета всем студенческим "миром" сотворили докторскую: студенты ходили в городской архив, где занимались требуемыми изысканиями, и за сравнительно малый срок возникла вполне приемлемая диссертация... Декан стал доктором наук...

Бывший декан, умница и златоуст, благоразумно самоустранился с поста, сочтя свои наработки достаточными: отправил сына в Англию и предался любимому делу: донесению до юных голов своих знаний... Мышка в восторге посещала лекции предыдущего декана: текст лекций хранился исключительно в его голове: сведения о множестве событий, тенденций, имен и цифр...

"Военный" декан невзлюбил Мышку после её печального разрыва с богатым кавалером: очевидно, декан находился на "содержании" у щедрых к нему родителей "бывшего"... Мышка этому факту не удивлялась, полагая общество постоянно деградирующим морально... Иного она и не ожидала.

В деревне бывший кавалер юных лет матери, ныне овдовевший и живший по соседству, оказывал посильную помощь: то мешок картофеля притащит, то яичек домашних, — и от души радовался вкусному борщу бывшей подруги по танцам в сельском клубе... Мышка оставалось только порадоваться такому стечению событий.

После Красимира мужчин у неё больше не было. Изредка она принимала предложения посетить бухающие адскими звуками кинотеатры и даже обедала в ресторанах. Но стала требовательней и жестче: теперь ей самой ничего не стоило "кинуть" ухажера, не вернувшись из дамской комнаты. Своим поведением Мышка словно наказывала всех мужчин за черствость и безжалостность некоторых из них, слишком обобщая...

Даже мыслей не было о возможности завести кого-то, хотя мать, наверное, надеялась: Мышка найдет себе мужа, ведь она так молода и так хороша собой! Но девушке были неприятны сами мысли о физической близости с любым мужчиной на планете; и к бывшему возлюбленному она наконец-то охладела и лишь удивлялась, недоумевая: как можно было столь слепо любить мужчину, не чувствуя его внутренней подлости? Как можно было быть такой...?

Сейчас все эти мысли, после случайного замечания попутчика, неосознаваемой волной эмоций пронеслись в голове девушки.

— Молчи, глупыш! Что ты в жизни понимаешь! Сам в бегах, но умствуешь, словно поп с амвона... Тоже мне, батюшка нашелся! Что ты о жизни знаешь? Даже с начальничками своими общего языка найти не захотел... Не спорь! Ты смог бы, если бы дал себе труд подумать, что нужно терпеть! Значит, такое испытание тебе судьба послала: характер куется в борьбе, но не в бегах...

— Не знаешь, не говори! — Чума весь покраснел. — Жизнь в армии была адом! Правда, не сразу: в учебке все нормально шло, и в Осетии, где "повезло" оказаться в роковом августе 2008 года, — все шло, как у всех: тяжело, но жить можно... А как оказался в Чечне, — так судьба повернулась одним местом...

— Почему? Там же войны давно нет? — удивилась Мышка. — Расскажи о себе! Всё-таки мы с тобой — попутчики... Если не хочешь, — ничего не говори!

Но Чуме очень хотелось выговориться: давно ни с кем не говорил по-людски, всё приходилось в себе держать. И потом, через несколько часов он с этой... Мышкой... расстанется навсегда. Так почему не высказаться? Интересно: неужели она сдержит своё обещание и поможет ему без проблем выйти из поезда? Ведь он так напугал ее своим появлением... Сидит теперь со связанными руками... кто мог ожидать такой прыти от слабой девушки? Времена изменились: когда это слабый пол, шутя, брал верх над мужчинами?

Максимка родился и вырос в Новокузнецке, старом шахтерском городе в Кемеровской области. Часто бывал в тайге, бесстрашно рвал кедровые шишки, несколько раз даже медведя видел...

Несмотря на то, что родители жили в самом городе, Максимка много времени проводил у бабушки в деревне сибирской: ел блинцы с домашней лапшой, набирался сил. Увлекался книгами о путешествиях и приключениях, дрался с приятелями. Наркотой и прочей гадостью не баловался, с плохими мальчиками компанию не водил. Словом, не мальчик был, а чистое золото...

Был у Макса брат старший, Вадим. Девять лет разницы. Юность брата пришлась ровнёхонько на тяжелые годы середины девяностых, когда страна вела изнурительную войну на собственной территории. В то время в России активизировались центробежные силы, не было стабильности ни в чем. Деньги превратились в миллионы, процветали рэкет, наркомания, проституция, шел процесс постепенного сращивания незаконных бандформирований и мафиозных группировок с силовыми структурами. Наблюдался качественный дефицит доверия к власти. Никто не хотел идти в армию и служить пушечным мясом в борьбе олигархических ареопагов новосозданного государства.

Не сразу наша армия стала побеждать в Чеченской войне. Вначале стратегия войны отличалась неоднозначностью. Проще говоря, общего плана войны не было совсем. Точечные удары, подбитые "на марше" танки, выстрелы "не в ту сторону", — и напрасные жертвы... Лишь позже генералитет учел опыт войны НАТО против Югославии...

Проблемы Чечни и России следовало урегулировать раньше, до начала боевых действий... и не стоит забывать, что именно Чечня более всех независимых субъектов Союза ратовала за сохранение СССР! Подтверждением чему служит высочайший процент голосов "за" на референдуме марта 1991 года. Но кто теперь помнит об этом? Чечня хотела считать себя частью СССР и РСФСР, но не РФ... почему? Тот, кто ищет ответы, тот находит и понимает.

Немало противоречий существует среди самих чеченцев. Их обществу предложена идея прыжка в капитализм, тогда как по своим внутренним характеристикам оно находится на стадии феодализма и традиционализма. В последние десятилетия в Чечне усилились последователи суннитского учения Мухаммада ибн Аль-Ваххаба, ратующие не только за "джихад" против "неверных", но равно и против "умеренных" мусульман. В своё время ваххабизм способствовал становлению государства Саудидов, — Саудовской Аравии. Отдельные очаги сторонников экстремистского движения Ваххаба возникли не только в Чечне, но и в Астраханской, и Волгоградской областях...

Цели той войны? Нефть? Проблемы генералитета? Или цель войны напоминала ту, что подвигла Наполеона III к маленькой победоносной войне, по итогам которой гордые немецкие войска прошлись по Парижу?

Если бы в конце 1990-х годов человек, способный как-то "разрулить" сложившуюся ситуацию, не пришёл к власти, возможно, война бы еще продолжалась... Лишь спустя несколько лет Вадим задумался о Чеченской войне как знаковом событии десятилетия.

Вадим, даром, что был "качком" в школе, тоже не хотел идти служить: слишком велик был процент жертв среди призванных в армию мальчиков. И целей войны Вадим не разделял... Родители всеми правдами и неправдами пытались откупать своих сыновей от призыва. Только Вадима "отмазать" не смогли: в тот момент его отец, заслуженный шахтер, заболел и оказался на инвалидности, а мать не в силах была вытянуть все проблемы на хрупких женских плечах.

Но Вадим решил проблему неординарно: ровнёхонько за день до призыва он угнал у старика-соседа, бывшего фронтовика, старенький мотоцикл с коляской, покатался, — и поставил на прежнее место как раз в то время, когда вся местная милиция увлеклась погоней за странным угонщиком. Ну, кто в наши дни угоняет мотоциклы?! Однако, Вадима забрали, судили и приговорили к трем годам условно, после приговора отпустив прямо в зале суда. Зато в армии он не оказался... но, чтобы закрепить достижение, парень поступил рационально: женился на деревенской девушке постарше. У неё уже была дочь от предыдущего неудачного брака, и Вадиму она по-быстрому родила вторую дочь. Так что, по прошествии трех "условных" лет, Вадим в армию не пошел.

Макс восхищался старшим братом, поселившимся в той же деревне, где жила их бабушка, однако, разделял совершенно иные идеалы. Юноша восторженно относился к пропаганде Русской Идеи, полагал русскую армию самой лучшей в мире и, во что бы то ни стало, мечтал стать офицером. Вот такими разными были два брата...

Вадим отговаривал младшенького поступать в военное училище, но Макс полагал, что, если не он, то кто же? Кто будет поднимать Россию, если все захотят отсидеться в селах подле женских юбок?!

И поступил. Кличку ему дали за буйный нрав и гиперреактивность: "Чума". Учился неплохо, особым рвением не отличался, но к теории проявлял явную склонность. "Тактика" и "стратегия" — были его любимыми терминами. Имел девушку: в подражание брату, завёл подружку постарше себя, поопытнее, "чтобы прыщей не было"... Но жениться не решился: не чувствовал к ней интереса большего, чем постельный. Просто милая, недалёкая девушка... А так...всё хорошо шло в их отношениях: ровно, без эмоций, претензий и обманчивых надежд. Всё по-честному.

Уже на третьем курсе приключилась с Чумой неприятная история: повздорил с одним из "блатных" курсантов. Тот то же, познакомившись с Максимовой девчонкой, увлёкся ею на танцах: хорошо Майка отплясывала... Спор у парней возник нелепый: каждый должен был свою смелость доказать делом. Соперник подтвердил храбрость тем, что замазал охрой главный портрет в стране. А только ничего ему не сделалось: узнали, но замяли, — "блатной". Чума на нашел ничего лучшего, как вспомнить трюк брата с мотоциклом, только на угон не пошел. Договорился со знакомым мужичком, — права у Макса были, — взял у того напрокат мотоцикл, и въехал на нём прямо в военное училище, в само здание, по ступенькам! Сумасшедший поступок! Но чего только не творят мальчишки в бурный юношеский период жизни...

Однако, Максима отчислили за хулиганство... Пришлось ему вернуться домой, в Новокузнецк, несолоно хлебавши, так и не став офицером. Подражать Вадиму и зарабатывать условный срок, Макс не захотел. А через пару месяцев ушел в армию рядовым...

Первые месяцы службы прошли в Новочеркасске. Период адаптации завершился терпимо, хотя для Макса, еще недавно мечтавшего стать офицером, казался невыносимо унизительным... Затем рядовой по кличке Чума оказался в Северной Осетии... Перевод его осуществился незадолго до событий, отвлекших внимание мира от проходившей в те дни в Китае Олимпиады-2008.

Макс вспомнил знаковое письмо от Вадима, гостившего в начале августа того года у родителей в Новокузнецке. Брат писал, что 1 августа 2008 года жители Новокузнецка имели возможность наблюдать фактически полное солнечное затмение, которое, как известно, "до добра не доведёт", и добавлял, что вскоре следует ждать ухудшения международной обстановки, — или резкого увеличения сейсмоактивности на планете. Макс удивлялся переменам, произошедшим в "хулиганистом" старшем брате после того. Как Вадим перебрался на село: брат стал задумываться о жизни и своем месте в ней. Эти-то мысли и привели Вадима на заочный факультет пединститута, где он решил приобрести профессию учителя географии...

Макс только посмеялся над мнительностью старшего брата, но последующие события убедили его в некоторой правильности истолкования солнечных затмений: 8 августа началось жуткое...Тот день был днём начала олимпийских игр, а грузия провела массированный артобстрел столицы Южной Осетии, города Цхинвали.

На следующий день наши войска вступили в противоборство с частями грузинской армии, и Макс был среди воевавших. Попытка штурма грузинами Цхинвали провалилась, а наши самолёты, в свою очередь, нанесли удары по грузинским военным базам. В России конфликт освещался тенденциозно, однобоко: нападавшей стороной признавалась только Грузия. Однако, Запад счёл именно Россию агрессором, ввиду того, что Южная Осетия и Абхазия, вскоре также втянутая в войну, на тот момент являлись территорией Грузии. Словно это нормально: бомбить "свою территорию", как то творилось с беззащитным ночным Цхинвалом, потерявшим сразу около полутора тысяч мирных жителей... И негативные ассоциации сверкнули в памяти...

Не сразу России удалось изменить мнение мировых СМИ относительно определения подлинного агрессора необъявленной войны...

Диверсии со стороны Грузии продолжались еще четыре дня, до 13 августа. Воспользовавшись сложившейся ситуацией, Абхазия ввела войска в Кодорское ущелье. В тот же день 12 августа Президент России объявил об окончании операции о "принуждении к миру", а 13 числа Россия и Грузия подписали трактат о шести принципах мирного урегулирования конфликта, — при посредничестве Франции, президентом которой, как ни странно, был француз венгерского происхождения. Чтобы не избирать женщину-кандидата, консервативные французы избрали венгра...

Лишь через две недели после начала боевых действий наши войска отвели в так называемую "временную зону безопасности"... Россия в одностороннем порядке признала независимость Южной Осетии и Абхазии, что еще более ухудшило отношения нашей страны с Грузией.

А Максиму 23 августа дали маленький отпуск, и он поехал в поезде, на третьей полке плацкартного вагона, домой: пять дней — туда, пять — обратно, и два дня — дома... Понятное дело: "ветераном боевых действий" его не признали, так как документ от 2005 года не мог трактовать события 2008 года. И командировочные — 54 доллара в день — так же не заплатили... Да это не главное, — жив, и ладно... Вадим, выслушав воспоминания брата о новой войне, сказал, что жалеет его: не нужно было идти в армию... и еще пытался с пеной у рта доказывать, что во всём виноват исключительно распад Союза: вот кабы не было судьбоносного, фатального 1991 года, — не случилось бы и подобной бойни жителей Цхинвали, и никакие мелкие марионетки не лизали бы пятки заокеанским друзьям... Нельзя было отпускать "младших братьев" из состава СССР, рушить престиж и значимость великой державы, низводя её на уровень "развивающегося государства" первоначального накопления капитала... Всё произошло по проекту мудрого врага З. Бжезинского... Брат сделался философом "от сохи"...

Следующим местом службы явилась Чечня, иначе — республика Ичкерия, где уже не было боевых действий, мирная жизнь постепенно налаживалась. Но именно здесь для Макса развернулась настоящая маленькая война.

Если в предыдущих местах службы к нему относились вполне терпимо, почти с уважением, изначально не причисляя к "духам", — какой он "дух", если в военном училище пару лет оттрубил? То в Ичкерии Максу не повезло. Возник конфликт с "мелкопоместным руководством", сиречь прапорщиком. Старшина роты крепко невзлюбил рослого сержанта, к которому большинство солдат относились с явным уважением: еще бы, в Южной Осетии воевал, и из училища выгнали из-за женщины, — "с волчьим билетом"... гусар подлинный!

Прапорщик любил выпить, элементарный грех младшего офицерства... В состоянии легкого опьянения с удовольствием нагнетал националистические настроения среди своих солдат, настраивая против местных. Был склонен к рукоприкладству в подпитии, но все обиженные им молчали, в страхе перед местью старшины роты. За отдельную мзду привилегированные солдаты получали дополнительные увольнительные. Именно прапорщик, с одним из "приближенных" солдат, продавал в роте спиртное. Макс подозревал, что через старшину шли в роту и наркотики. Все солдаты знали о недостойном поведении прапорщика, умевшего, однако, выслуживаться перед руководством.

Новоприбывших из "учебки" "учили" так, что многие ребята жить не хотели... старшие офицеры по вечерам расходились спать, но прапорщик, "приняв на грудь", вместе со своим "другом", приступали к избиениям. Издевались, требовали денег. Били за "просто так", используя как грушу в спортивном зале. Если прапорщику казалось, что днём кто-то был недостаточно усерден, на него налагался штраф. Если у провинившегося денег не было, — били куда ни попадя. Давать сдачи было бесполезно. Если кто-то решался ответить, — ему же хуже. И все боялись, как бездомные псы. Несмотря на периодическое проведение телесных осмотров, даже медработники делали вид, что не замечают синих пятен на телах юношей. Никто не хотел связываться со звероподобным волевым младшим командиром. Такие, как он, наверняка, есть во всех армиях мира...

Максима по его прибытии в новую для него часть никто не трогал. Сам прапорщик, оглядев его, присвистнул. Спросил о боевой и физической подготовке. Просил даже заниматься с ним дзю-до, в котором Максим имел неплохие результаты, жаль, что времени для тренировок катастрофически не хватало. Максим провёл пару занятий, — и отказался далее учить начальника, ввиду особой невнимательности последнего. Прапорщик был ленив, как кот на плетне, а дзю-до требует полной отдачи в ходе тренировок. Возник первый, еще не озвученный конфликт.

Затем, в ходе воскресных бесед, Макс поспорил со старшиной о причинах и целях Чеченской войны. Максу следовало бы смолчать, но претило слушать, что российский младший руководитель столь мало понимает в происходящем. Не нужно было подрывать престиж непосредственного начальника...

Когда в роту прибыл новый "мальчик-дух", низкорослый и слабый физически, для прапорщика наступила пора развлечений: у солдата отняли телефон, все имевшиеся деньги, требовали, чтобы просил родных прислать еще денег. Но родных у мальчишки как раз и не было. Потом его начали использовать для выполнения однообразных грязных работ, вместо положенной физической подготовки. Стоило юнцу замешкаться, и он получал своё... Однажды, когда молоденького солдатика избивали в очередной раз, Чума вмешался и, подобно чуме, мигом положил на пол двух обидчиков безмолвной жертвы. Прапорщик и его помощник добрый час провалялись на цементном полу, но и не вздумали заявить о том, что один из "старослужащих" их избил. Над прапорщиком стали бы смеяться...

На следующую ночь спящего Максима связали веревкой и так "отходили", что он почти уже умер к тому моменту, когда получил врачебную помощь. Чуму спасло лишь вмешательство неизвестного солдата, рискнувшего позвонить, — или лично сообщить? — в скорую помощь, — и произошёл нонсенс: гражданская "карета скорой помощи", в которой находились чеченские врач и водитель, проникла на территорию части и, угрожая немедленным разоблачением беспорядков, творящихся здесь, оказала помощь Максу.

Он остался жив, но последствия черепно-мозговой травмы сказывались долго... В нарушение всех правил, скорая помощь увезла истекающего кровью, находящегося в беспамятстве парня в больницу, а уже оттуда, при возникшей возможности, Чуму переправили в гарнизонный госпиталь 970. В карте было написано, что он "неудачно упал", получив в результате сотрясение мозга и множественные внутренние повреждения. Старшина остался на своём посту...

В госпитале Чума прошёл курс полной реабилитации и имел предписание о возвращении на территорию той же самой воинской части. В день перед выпиской он решил сбежать, понимая, что его обиды на старшину никого не заинтересуют; знакомых правозащитников у Чумы не имелось. А в части ничто хорошее ему не светило: Макс был уверен, что его там непременно убьют, все объяснив очередным "несчастным случаем". Короче, Чума был готов умереть, но не возвращаться к месту дислокации своей воинской части.

Мышка слушала попутчика, не перебивая, пытаясь понять. Раз уже свела их судьба в одном месте в одно и то же время, может быть, такое совпадение произошло не случайно?... Само по себе, невероятное вторжение дезертира в вагон СВ, — уже событие нестандартное, не вписывающееся ни в какие рамки прогнозов развития... Произошел один случай на миллион, и это случилось именно тогда, когда она едет выполнять своё первое задание, благополучное выполнение которого способно диаметрально изменить её судьбу... И не только. Но подробности Мышке не были известны...

В дверь купе тихонько постучали. Мышка с Чумой вздрогнули: он вопросительно посмотрел на девушку. Мышка подошла к двери и, не открывая, спросила нарочито громким голосом:

— Кто там? Не мешайте спать!

— Проводница... Скоро санитарная зона. Если нужно куда, то поторопитесь!

И шаги стали отдаляться. Мышка не выдержала: приоткрыла дверь и слегка высунулась в коридор: в сторону купе проводников удалялась темненькая худощавая женщина в форме. Что-то в этой форме показалось Мышке странным, но мысль не оформилась толком. Она крикнула вслед проводнице:

— Подождите! А стоим долго? Можно успеть выйти на перрон? Душно в вагоне, — сил нет! и где Фаина, та проводница, что вчера чай приносила?

Проводница, услышав оклик пассажирки, повернула назад, подошла ближе:

— Так спит Фаина-то... Отдыхает. Я за неё. Вам что-нибудь нужно, девушка? Может, чайку принести или там кофейку? Стоим-то? Так это.. двадцать минут! Успеете семечек купить, от поезда не отстанете... Так я пошла?

Мышка вернулась в купе, закрыла дверь, присела. Спросила у Чумы:

— Всё слышал, что проводница сказала? Спит Фаина!

— И что из этого? — не понял Чума. — Пусть себе спит!

— А ты не понял? Значит, наш поезд — тот же самый! Значит, и проводница — та же самая! Согласись, вероятность того, что здесь едет другая проводница по имени Фаина — ничтожно мала, верно? Имя — редкое! Понимаешь?

— То есть, ты хочешь сказать: весь поезд перепрыгнул вместе с нами через пару месяцев? Или, по меньшей мере, наш вагон?

— Мой вагон, ты хочешь сказать? — Мышка усмехнулась и подмигнула. Точно как мальчишка, на которого натянули маску, имитирующую женское лицо. — Ладно, не злись! Веселю тебя. Или себя... мне, знаешь ли, тоже не очень хочется в эту Москву ехать... Я еще удивлялась: к чему мне несколько легких летних платьев и туфли на шпильках? На пару дней еду! Пояснили: для важной встречи. А оказывается, для того, чтобы в них по улице ходить! Слушай, я сейчас выйду на разведку на станции. Решай: тебя спрятать под полкой или так будешь сидеть? Вдруг кто-нибудь войдёт?

— Тут буду сидеть, не полезу больше в тот узкий душный склеп, — ответил сердито парень. — проводница увидит, что ты сошла и сюда не сунется... и вообще, проводники во время остановок должны перед вагоном дежурить.

— Верно! Значит так: сиди и не рыпайся! Я только посмотрю, что к чему, — мигом назад! На твою долю семечек купить?

Поезд затормозил. Их вагон остановился как раз напротив вокзала. Мышка осторожно выбралась по ступенькам на перрон: в тапочках было не слишком удобно, а кроссовок при ней не было: рассчитывала их в столице прикупить. Удивило полное отсутствие при станции торговых точек типа киосков: местная власть, видимо, строга... Торговки толпились перед вагонами, выкрикивая названия своего товара, но продавали они все одно и то же: семечки жареные, подсолнечные и тыквенные, орешки, отварной картофель, посыпанный укропом. Ничего вкусного! Придётся, действительно, взять семечек: они отлично отвлекают от лишних мыслей... Намётанным глазом Мышка пробежалась по разным местам, где предлагали семечки. Подошла к одной старушке, к другой, — у обеих попробовала. У первой семечки чуть горчили, или отсыревшими жарила. Зато у второй бабульки хороши семечки оказались: крупные, вкусные, чуть-чуть недожаренные: самое то! Мышка еще подумала: большой стакан взять или маленький? Наверное, большой: ехать еще несколько часов... И Чума присоединится, куда же без него... вот еще горе...

— Почём ваши вкусные семечки? — спросила у старушки, сомневаясь: назвать ли торговку "бабушкой" или "тетенькой", — и никак не стала называть.

— Бери, деточка, вкусные мои семечки! С душой жарю! И недорого: всего пятьдесят копеек... Лучше моих семечек ни у кого нет!

— Сколько, сколько? — оторопела Мышка. — Вы не ошиблись?

— Что, дорого для тебя? Ну, бери за сорок копеек! — уговаривала ее продавщица семечек. — Дешево совсем отдаю. Такие вкусные!

У Мышки от названной цены голова загудела. Где это видано: сорок копеек? Куда она попала? Раз в поезде есть Фаина, значит, вагон тот же самый, но только с ценами здесь творится что-то невообразимое. Спит она, что ли?

— Бери за тридцать! — Мышкины колебания старушка приписала ее скупости. — почти даром! А то мне уходить пора, ноги болят...

Мышка сделала вид, что ищет кошелёк в сумке. Кошелёк там лежал, но деньги в нём были совсем не те, что нужно. Какие же деньги здесь имеют хождение? Куда она попала? Тут пальцы нащупали во внутреннем отделении сумочки пачку нераспакованной жвачки "Орбит", и Мышка обрела уверенность.

— Ой, а я кошелёк в купе оставила! — воскликнула она испуганно. — Вот растяпа! Сейчас побегу за кошельком, — и посадку объявят...Вот не везёт... Бабушка, а давайте меняться? У Вас внуки есть? У меня — упаковка запечатанной жвачки. Я вам — жевательную резинку, а Вы мне — стакан семечек! Идёт?

И жестом фокусника извлекла на свет божий длинную узкую пачку жвачки.

Старуха недоверчиво оглядела пачку, в пальцах повертела. Обдумывала: зачем ей такой непонятный бартер? Так, верно, индейцы разглядывали пистолеты...

— Москвичка ты, что ль? — спросила у Мышки. — Что-то у нас такое не продают... Давай меняться, согласная я! — И мигом спрятала жвачку в необъятном кармане длинного застиранного ситцевого платья невообразимого покроя. Быстро скрутила из газеты бумажный пакетик, высыпала туда семечки из граненого стакана и начала энергично собираться. Уйти решила.

— Подождите, пожалуйста! — окликнула ее Мышка. — Можно мне ваши обрывки газеты забрать? Так скучно в поезде, — тоска зеленая! Хоть почитаю, что в мире творится: сто лет настоящих газет не читала!

Мышка правду сказала: в последнее время она всё больше в Интернете прессу просматривала, а бумажные газеты только в архивах изучала, для дела.

— Бери, конечно! — изумилась старушка. — Жалко мне, что ли? Только они, мои газетки-то, не первой свежести: майские, наверное. Держи, изучай, что пишут!

Подхватив периодику "не первой свежести", Мышка запрыгнула в свой вагон в последнюю минуту, почти на ходу. Стремительно ворвалась в своё купе: нахальный Чума старательно притворялся спящим, но, увидев, что это всего лишь Мышка, немедля уселся напротив неё и требовательно уставился:

— Ну, что нарыла? Ого, семечки, — это по-нашему! Только как я их есть буду? О. догадываюсь: прекрасная дама нежными пальчиками станет чистить семечку за семечкой и класть в мой жаждущий клювик... Знаешь, как руки затекли...

— Не буду я тебе семечки чистить! Сам их себе очищай, халявщик несчастный! Давай сюда руки, да поближе протяни! Надоело мне тебя конвоировать! — и долго развязывала тугой узел на руках Чумы, который сама же и затянула накрепко. — Всё, разминай свои грабарки-лапищи, я тебя больше не боюсь, Чума ты этакая!

— Что так? — спросил Чума, массируя затекшие руки, стараясь восстановить в них кровообращение. — Ты мне поверила всем сердцем и полюбила всей душой? Что-то случилось на станции? Слушай, не тяни, рассказывай, а?

— Ничего не случилось, — ответила Мышка, глядя в окно, на летние сказочные пейзажи. — Только с меня спросили пятьдесят копеек за большой стакан семечек, а потом согласились отдать за тридцать. Попробуй: вкусные!...

— Они тут, что, благотворительностью занимаются, местные торгаши? — не поверил Чума. — Да брось заливать, признайся: шутишь?!

— Они торгуют!... Только цены здесь такие странные... А теперь — на: ешь свои семечки. А я буду газету читать. Сто лет в руках не держала газет.

Глава 3

Чума, как ни в чём не бывало, принялся грызть семечки, с таким довольным выражением лица, словно нет его счастливее на свете.

— Знаешь, я как маленький,— заметил он, чтобы привлечь внимание сосредоточенно читающей попутчицы. — Меня хлебом не корми, только дай что-нибудь погрызть: семечки, орешки, чипсы разные...

— Надо было прозвать тебя белкой-тарахтелкой, — недовольно отозвалась Мышка. — Не мешай, а? Угомона на тебя нет...Дай разобраться в ситуации!

Чума пожал плечами и продолжил увлекательное занятие. У него было одно достоинство: взрывной и эмоциональный, парень умел порой обезмысливаться и ни о чем не думать. Не то, что Мышка: уткнулась в скомканную газету, чуть язык не высунув, в качестве выражения крайнего недоумения. Чума решил молчать: пусть мудрая девица сама разберётся в ситуации и обо всём ему доложит, а он пока просто рад жизни. Счастлив, что здесь, в этом жарком июне, он наверняка никому не нужен... И доехать домой будет гораздо проще: кто станет разыскивать дезертира, не прибывшего в расположение части почти двадцать лет спустя ...

Мышка читала, не веря глазам своим. Сразу ей бросился Закон от 15 Мая 1991 г. ? 1244-1, направленный на "защиту прав и интересов граждан Российской Федерации, оказавшихся в зоне неблагоприятных факторов, возникших вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС 26 апреля 1986 года, либо принимавших участие в ликвидации последствий этой катастрофы..." Мышка присвистнула: ничего себе! Наверное, часть этих ликвидаторов уже покинула бренный мир земли, так и не дождавшись от государства помощи: катастрофа произошла за пять лет до принятия этого Закона, и только теперь вспомнили в "верхах" припомнили о необходимости социальной защиты для пострадавших! Всё как всегда, чисто по-русски! Впрочем, лучше поздно, чем никогда...

Оказывается, часть населения до сих пор проживает в зараженных радиацией местах: "необходимо завершение обязательного отселения граждан из населённых пунктов...Гражданин, проживающий на загрязнённой радионуклидами территории за пределами зоны отчуждения и зоны отселения...имеет право на основании предоставляемой ему объективной информации о радиационной обстановке, дозах облучения и возможных их последствиях для здоровья самостоятельно принимать решение о дальнейшем проживании на данной территории или переселении на другое место жительства..."

В другой части газетёнки речь шла о параличе исполнительной власти в городе Иваново. Якобы в отставку подало одновременно всё руководство горисполкома, включая председателя и трех его замов... Мышка еще подумала: "вот бы нам так!" все сразу — в отставку... Вот тебе и недемократическое время конца совковых лет...

Еще говорилось о принятии Закона о реабилитации репрессированных народов, спустя полвека после самих репрессий... 6 мая 1991 года два взвода спецназа, прибывшие в Ереван на вретолётах захватили реакторный цех армянской атомной электростанции, словно АЭС — это подходящий объект для захвата... Мышка даже похолодела: безумцы здесь жили, — живут! — почище современных террористов... Бомбардировке с вертолётов подверглись два села Горисского района армянской ССР — Аравус и Корнидзор, и село Воскепар...

Рядом с хроникой трагических событий в Армении шла статейка о том, что Кристина Орбакайте с милым молодым супругом Владимиром Пресняковы-младшим в течение последних трёх месяцев находятся в Лондоне, а Пугачева курсирует между Лондоном, Москвой и Парижем... Интервью А. Собчака демонстрирует стремление тогдашней демократии города на Неве порвать с недавним прошлым страны: Собчак доказывает необходимость переименования Ленинграда...

Сберкассы некоего города Октябрьска выдержали натиск клиентов, стремящихся сделать вклады купюрами по двадцать пять рублей: так как четвертные в городе не принимают, — нечем давать сдачу... "Не скоро в памяти народной выветрится воспоминание об обмене сотенных и полусотенных купюр..." Мышка замерла в недоумении: она совсем забыла об обмене денег! А ведь 22 января 1991 года вышло постановление СОВМИНА "О прекращении приёма к платежу денежных знаков ГОСБАНКА СССР достоинством 50 и 100 рублей образца 1961 года и порядке их обмена и ограничении выдачи наличных денег с вкладов граждан". Недавно же учила...

Здесь же — несколько слов о возможности взаимодействия Б.Н. Ельцина, председателя Верховного Совета РСФСР, — с М.С. Горбачёвым; так, на встрече с группой журналистов Ельцин объявил: "Если мы не будем работать вместе, то Союз просто развалится..." Вот так демагогия! Или все последующие события — чистейшая импровизация первого Президента России?

Куцый огрызок "Известий" от 13 мая 1991 года сообщал о продолжении расследования гибели южнокорейского Боинга — КАЛ-007, сбитого в ночь на 1 сентября 1983 года неподалеку от советского Сахалина...

12 мая на полигоне Капустин Яр взорвали последнюю советскую ракету средней дальности РСД-10, — это поставило точку в выполнении вашингтонского договора 1987 года между СССР и США о ликвидации ракет средней и меньшей дальности...

Утром 9 мая Югославия впервые за последние трагические дни вздохнула с облегчением...

В Пекине состоялась встреча министра обороны СССР, маршала Д.т. Язова с Генеральным Секретарём ЦК КПК, председателем Центрального военного совета КНР Цзян Цзэминем...

Более всего Мышку поразил документ в "Советской России" от 7 мая 1991 года , автора которого постоянно и в наши дни показывают на всех телеканалах страны. Это было письмо члена Политбюро, секретаря ЦК Компартии России Г.Зюганова, обращенное к А.н. Яковлеву. "Демократия подменена войной законов, суверенитетов и полномочий, разгулом страстей толпы и развалом государства. Нарождается союз охотнорядцев, люмпенизированной интеллигенции и уголовников... порушена вся система гражданского воспитания... гласность сорвалась на истерический крик, став оружием в психологической войне против народа. "Ловкие" ребята приспосабливают её, в качестве ходового товара, в нарождающихся рыночных отношениях..." Провидческий диагноз зарождающейся демократии...

Изучив все доставшиеся ей от торговки семечками остатки газет, Мышка почувствовала себя окунувшейся с головой в чужой океан, в котором вполне можно плыть. Вся воспринятая информация казалась близкой и доступной, "своей", что называется. Однако, хороши "два месяца"!...

Почти двадцать лет, а не жалкие несколько месяцев... Она ощутила себя забытой в океане на необитаемом острове. Хорошо, что эти воды ей знакомы. Слава Богу, не на другой планете с фторуглеродной атмосферой... По идее, в это время она сама только недавно родилась... Мышка знала о событиях начала 1990-х исключительно по учебникам и передачам телевидения. Она тогда не жила! То есть жила, но не помнила ничего еще, не осознавала, — просто училась ходить и разговаривать. Вот так эксперимент! Хорошо, что не к троглодитам, которых Чума вчера поминал, забросили... Но должны были хотя бы предупредить, намекнуть как-то, чтобы не вызывать закономерного стресса, а то и шока... Однако, если через два дня она должна вернуться назад в Волгоград из Москвы, не означает ли это, что ее вновь перебросят в своё время аналогичным образом? Хочется надеяться, что так и будет.

— Что, бельчонок, нагрызся уже своих вредных семечек? — спросила иронически. — Смотри, от шкурок проглоченных аппендицит может схватить... На вот, лучше газетку почитай. Но при чтении не грызи семечки, — подавишься.

Чума, не споря, взял мятый кусок провинциальной газетенки и приступил к чтению. Вначале лицо его ничего не выражало, но через несколько секунд лицо парня озарилось восторгом открытия:

— Слушай! Мышка! Это же замечательно! Мы с тобой угодили вообще в другое время! Блеск! Уж тут-то я никому не нужен, никто меня не ищет! Ты только представь: "С 20 мая 1991 года официальный курс доллара США к рублю СССР равен 0 рублей 67 копеек. Однако, на валютной бирже Госбанка СССР 20 мая 1991 года за один доллар давали 38 советских рублей 40 копеек..." Ничего себе разрыв курса! Это было время разгула спекуляции, да? Интересно!

— То есть, если я правильно понимаю, ты не хочешь возвращаться назад? — без выражения спросила Мышка. — Ты хотя бы отчёт себе отдаешь в происходящем? Как ты здесь останешься? Кто тебя тут ждёт, Максим?! Куда ты пойдёшь? У тебя документов нет! Пошевели мозгами, увалень!

— И что из того, что документов нет? — мечтательно отмахнулся Чума. — Зачем они мне здесь? Обращусь в милицию: якобы документы украли. Назову несуществующее имя, и мне выдадут справку временную. Здесь нет компьютерной базы учета данных, прикинь? Вот раздолье!

— Они пошлют запрос по твоему вымышленному адресу, а там такого нет! — Возразила Мышка. — полагаешь, что тогда в милиции полные профаны работали? Ошибаешься, миленький! Тогда работали лучше!

— Всё я понимаю! — Обиделся Чума. — Но придумать что-нибудь можно... Например, назову данные кого-нибудь из старших родственников или знакомых, кому в те годы было столько же лет, как мне сейчас... Якобы приехал в Москву поступать после армии, а сумку с документами и вещами выхватили на вокзале, — и все проблемы.

Попутчица скептически качнула головой, но спорить не стала. Наивность парня её просто умиляла: без денег, документов, жилья, — и хочет остаться навсегда в мире прошлого! Наивный...

— Ты вспомни, сколько у НИХ войн и разборок, и нехваток впереди! — напомнила Чуме. — Тебя ждёт куча межнациональных конфликтов. Думаешь, сможешь отсидеться под чужим именем? Как докажешь, что ты уже отслужил в армии? Загремишь заново...

— Ничего подобного! У меня уже и план возник: смотаюсь на Украину, мать-то моя — украинка. Сто лет не был на Украине... Оттуда, после отделения, перемахну на Запад, — сильные руки везде нужны!

— Мечтатель! Пушечное мясо всем нужно! — осадила Мышка спутника. — Хватит фантазировать, ребёнок! Давай лучше обдумаем ситуацию. Что ты умного мне скажешь обо всём этом?

— Ты же у нас "агент иностранной разведки", — хохотнул парень. — У тебя — важное задание... Почему "фирма" не предупредила тебя об особенностях задания? Вдруг у тебя от страха инфаркт бы случился?

— ОНИ были уверены, что такая мелочь, как путешествие во времени, не вышибет меня из седла, — мрачно возразила девушка. — Или им было на меня наплевать, как я начинаю думать... Словом, ты не станешь возвращаться со мной назад через пару дней? Думаю, переброска состоится так же, в полночь, когда я встречусь в Москве 1991 года с людьми, интересующими моих заказчиков...

— Полностью уверен: в нашем времени мне делать нечего! — убежденно воскликнул Чума, — я остаюсь в переломном году, попробую выжить! И потом: я немало знаю о способах, с помощью которых здесь можно неплохо заработать! Может, и не стану никуда уезжать... Вот класс! Спасибо тебе!

Мышке осталось только плечами пожать: у каждого — своя голова на плечах, пусть сам и решает. Она должна подумать о своем поведении в сложившихся условиях. Итак, если отбросить в сторону самые невероятные идеи относительно главного заказчика её "турне", приходится признать, что мы многого не знаем о развитии техники в наши дни. Выходит, для общества доступны одни средства передвижения, такие вот как поезд или самолёт, но для некоторых существуют и иные пути странствий... Но не стоит ломать голову над тем, что недоступно пониманию.

У девушки были указания: в исключительных обстоятельствах вскрыть дополнительные инструкции и неукоснительно им следовать. Перед отправлением из Волгограда она еще смеялась над мифическими экстренными обстоятельствами. Как они могут возникнуть на поезде? Если только теракт? Но, оказывается, данные критические обстоятельства были запланированы заранее: отправители хотели поиграть на её нервах? Или полагали, что она попросту откажется? И они были правы...Разумеется, она бы отказалась, беспокоясь о матери и дочери. Но, раз уже ее удалось вовлечь в подобную авантюру, Мышка не стала пугаться или отчаиваться: она не станет безропотно следовать букве инструкции и отсиживаться в гостинице до и после встречи с кем-то неизвестным: она постарается увидеть здесь как можно больше!!!

Мышка извлекла из сумки на колёсиках картонный пакет, вскрыла. В пакете лежал ежедневник, по форме напоминавший обычного формата книгу в твёрдом переплёте. Ежедневник был закрыт на крохотный замочек, ключик от которого Мышка хранила в кошельке, сама не зная, какой замок можно открыть такой игрушкой.

Сняла навесной замочек, попыталась распахнуть ежедневник. Он открылся с трудом, словно его удерживали руки невидимого джинна. Сразу под обложкой лежала сложенная вчетверо записка. Под ней находилось что-то еще, заклеенное серебристой фольгой. Мышка развернула записку.

В экстренной инструкции-приложении говорилось следующее:

"Милая Русалочка!

Если ты читаешь сейчас эту инструкцию, значит, все прошло нормально, ты попала именно в 1991 год, как и было задумано заранее. Не пугайся! Ты не останёшься там навсегда. Через несколько ней сядешь на обратный рейс, уснёшь и проснёшься в своём времени. Технология перебросок отработана, проблем не будет. Теперь важно другое: ты обязана приложить усилия, чтобы выглядеть своей в далёком 1991 году.

Речь не идёт о внешности, облик людей незначительно изменился за прошедшее время: схожие прически, мода, привычки. Тебе нужно лишь поворошить свой багаж знаний по данному периоду: вспомни всё, что можешь, о том времени. Это был последний год социализма в нашей стране. Горбачёв, перестройка, новое мышление. Начали задерживать выплаты денег в сберкассах. Активизировались националистические движения, нарастали тенденции сепаратизма в субъектах Союза. Дикие ценовые реформы еще не начались. Еще не наступил разгул бандитизма и легализация незаконно заработанных денег. Приватизация — пока что никому не понятное слово... Разрешены кооперативы и частное предпринимательство, но все средние и крупные предприятия — пока государственные. Короче, пытайся вспомнить всё, что знаешь об этом периоде: тебе предстоит ответственная встреча, постарайся не попасть впросак. Купи местную периодику, ознакомься с международным положением. Во время встречи ты должна выглядеть человеком из того времени! Лишнего не говори! Если будешь приглашена в ресторан или кафе, — не спорь: это будет лишь дань вежливости со стороны ТОГО человека.

Твоя задача — всего лишь передать конверт мужчине, с которым ты должна встретиться. Не откровенничай, чтобы не показаться странной.

Надеюсь, о месте и времени встречи ты помнишь? Она должна произойти на следующий день после твоего приезда, в пятнадцать ноль-ноль по московскому времени. Взгляни на прилагаемые фотографии: на одной из них — тот человек, которого ты должна узнать в лицо во время встречи. Запомни, конверт с информацией передашь только ему. На второй фотографии — портрет девушки: перед встречей посетишь самую лучшую парикмахерскую, ближайшую к твоей гостинице, покажешь фото и попросишь сделать тебе точно такую же прическу и макияж, как у модели на фото.

Пожалуйста, свой отчет о подробностях путешествия напечатай сейчас на маленьком врученном тебе в поездку ноутбуке, сбрось документ на флеш-карту, которую спрячь перед выходом из поезда в крохотную выемку в столе твоего купе. Там должна быть крошечная ниша-углубление, задвинь карту памяти поглубже. Да, мы получим отчёт о твоем благополучном прибытии к месту назначения ранее твоего фактического возвращения..."

Мышка залезла рукой под стол и принялась ощупывать его внутреннюю поверхность. Действительно, пальцы ее ощупали выемку. Тогда она не поленилась присесть и заглянуть самолично под стол, проникнув пальцами внутрь выемки, оказавшейся значительно больше, чем на первый взгляд. Углубление уходило дальше, напоминая полое дупло дерева. Карту памяти в нём вполне можно было спрятать, действительно. Хмыкнув от таких "детских игр", Мышка принялась читать инструкцию дальше.

"Это было время поголовного дефицита. Поэтому тебе понадобится некоторая сумма местных денег. Также здесь находится комплект новых, вполне правдоподобных документов на твоё имя, отвечающих всем местным стандартам качества, и даже превосходящим фабрику ГОЗНАКа. Благодаря им ты сможешь спокойно снять номер и ждать времени встречи. Прилагаемое удостоверение не используй без нужды: только в крайнем случае, если что-то будет угрожать твоей безопасности. С его применением твои возможности в том мире расширятся практически безгранично. Удостоверение — действующее, обо всём позаботились наши представители. Никто тебя проверять не станет.

Ровно через три дня после твоего прибытия в Москву сядешь на поезд в Волгоград. Билет купи заранее, лучше сразу, как только сойдёшь с поезда. Сумма, необходимая на билет, лежит отдельно, под обложкой твоего нового паспорта. Попросишь билет именно в этот же вагон, это самое купе. Так надо.

Чтобы извлечь деньги и документы, вскрой целлофанированную фольгу ножом, иначе можешь порезаться. Прилагаемую сумму можешь расходовать по собственному усмотрению, приобретай сколько угодно местных сувениров, — это не запрещено. Мой совет: купи что подороже и надень на себя. Я имею в виду ювелирные украшения, цены на которые с нашими несопоставимы. Если в магазинах уже наступил "золотой дефицит", иди в комиссионку, но непременно достань себе что-нибудь на память от командировки.

Второй совет: не вступай в близкие беседы с персоналом гостиницы, воздержись от знакомств с местными мужчинами, не выходи на улицу одна после наступления темноты. Впрочем, я уверена: ты не допустишь подобного.

Потому что малейшая оплошность может привести к нарушению общего фона тщательно создаваемой временной флуктуации. То есть ты рискуешь остаться там навсегда. Вспомни, какая жизнь там наступит через пару-тройку месяцев, и будь максимально осторожна.

Спрячь подальше свой сотовый телефон: он всё равно не станет работать там, где нет привычных сотовых операторов связи. Впрочем, если случайные люди увидят твой телефон, ты можешь сказать, что это — новая модель часов.

На обратном пути, опять-таки, постарайся находиться одна в момент переброски. Помни: таково основное условие безопасности. Твой груз не должен превышать больше пятидесяти килограммов, ввиду особенностей процесса молекулярного перемещения. Во всяком случае, так я информирована. Аппаратура пока несовершенна.

После прочтения инструкции уничтожь её, пожалуйста.

И немедля садись писать отчёт о прибытии в 1991 год. Поэтапно. Что чувствовала, были ли соматические реакции, как восприняла произошедшее. Выходила ли на станциях? Каким образом поняла, где оказалась? Пиши всё, что угодно: ИМ нужен твой непосредственный отчёт, даже если он будет состоять лишь из пары предложений.

Аналогично задокументируй встречу с реципиентом: постарайся его сфотографировать, хотя бы издалека. Используй обычную камеру или скрытую миниатюрную: она лежит в выемке твоего ежедневника, напоминая золотой медальон, прикреплённый к обычной золотой цепочке. Включается простым резким нажатием на медальон. Разберёшься, уверена.

На обратном пути отчет о встрече вновь "скинь" в карту памяти, которую помести в ту же самую нишу в столе в купе. Сделай это до двенадцати ночи!

Удачи, девочка!"

У Мышки оставалась масса неотвеченных вопросов, но задать их было некому.

Она вытащила складной перочинный ножик и аккуратно разрезала фольгу в ежедневнике, не обращая никакого внимания на заинтересованного её манипуляциями Чуму. Извлекла фольгу, вытащила перевязанный резинкой пакет документов. С любопытством взяла в руки паспорт гражданки СССР: в красной кожаной обложке, увесистый и красивый, он просто радовал глаз. Открыла первую страницу, перелистнула несколько следующих. Её звали так, как и прежде: Лита Тур. Русская по пятой графе. В графе прописки стояла надпись: выписана. — и дата выписки. Как это понимать? Что она продала квартиру и приехала покорять Москву? Впрочем, в те времена продать можно было лишь кооперативную квартиру, а откуда она у молоденькой девушки? Следовательно, Лита выписалась из родительского жилья... впрочем, неважно! Особенно позабавил Мышку пункт о дате рождения: 12 апреля 1968. Она даже присвистнула от мысли о собственной старости: ее состарили на пару лет, сделав практически взрослой женщиной, но, слава Богу, нестарой!

Все прочие страницы отличались девственной чистотой. Только в конце стоял штампик о группе крови: первая положительная. Милый паспорт!

Под паспортом притаилось забавная красная книжица небольшого формата: удостоверение. Едва открыв документик, Мышка немедля захлопнула его: еще не хватало пользоваться такой штукой.... Еще чего! Это только для самого крайнего случая: она никогда не сумеет столь убедительно врать!

Тут же притаилось другое удостоверение, которое пришлось Мышке по вкусу куда больше. Оно свидетельствовало, что Лита Тур является аспиранткой дневного отделения аспирантуры МГИМО. Забавная фикция... Интересно, по какой специальности она собирается творить диссертацию в знатном ВУЗе? Где собирается жить? В общежитии института, в котором о ней и слыхом не слыхивали? Да какая разница? Что ей до этих документов-однодневок?

Под документами лежал тщательно упакованный бумажный пакет с деньгами. Тогдашними советскими купюрами по сто и пятьдесят рублей. Их было немало, с точки зрения Мышки, но и немного, если приравнять к ценам конца первого десятилетия двадцать первого века. Впрочем, масштабы цен современности и конца советского периода несравнимы. Нерелевантны...

Другой пакетик, потоньше, содержал доллары. Мышка вспомнила было о статье, угрожавшей даже за хранение валюты во времена СССР, но тут же припомнила и другое: в конце 1980-х ту статью кодекса отменили. Хорошо всё-таки, что она что-то помнит по истории...

Чума так и сидел с вытянутой в направлении Мышки шеей. Она сказала резко:

— На, посмотри! — и протянула ему свой новый паспорт, который, впрочем, был выдан якобы несколько лет назад. Тот уважительно взял документ в руки, бережно перелистнул странички. Со свистом выдохнул:

— Круто сработано! Так ты у нас все-таки шпион, мисс Лита? Возьмите в мажордомы: буду беречь и охранять!

— Не фиглярничай, — оборвала его Мышка. — Я сама в прострации. Так ты, что, хочешь здесь реально остаться? Не передумал? Тогда в моих силах тебе помочь немного: оказывается, меня неплохо обеспечили в возмещение причинённого мне морального ущерба. Так что отправлю тебя , куда скажешь, и без проблем. А то я уже ожидала, что мне придётся пешком по Москве ходить, как услышала о ценах деньгах на станции. Сразу поняла: деньги тут — другие по виду.

— Не надо мне помогать, — закочевряжился было Чума. — Сам как-нибудь... Ну, если только билет купишь. Слушай, а здесь и паспорт не нужен при путешествии на поезде... только бы вот рубашку и штаны летние еще...

И засмеялся от неловкости возникшей ситуации.

— Наверно, так было предусмотрено свыше, Чума: мне суждено тебе помочь. И встреча наша произошла не просто так. Просто позволь мне помочь, — и всё!

— Хорошо. Помоги, — и он отвернулся, делая вид, что интересуется барашками облаков в лазурной синеве неба. Чувствовалось: ему неудобно.

Мышка извлекла крохотный ноутбук Asus, включила его. Начала быстро печатать краткий отчёт, требуемый руководством, стараясь сделать стиль максимально обезличенным. Написала, что ночь завершилась спокойно. Утром отметила некоторые изменения: другое время года за окном, другой цвет шторок в купе и коридоре, несколько иную форму проводницы. Что единственный раз выходила на станции. Описала эпизод с покупкой семечек, обменянных на пачку жевательной резинки. Отметила указанный бартер как ошибочный, но не имеющий большого значения.

Высказалась об открытии своего местонахождения в ином времени достаточно нейтрально, без эмоций. Почти равнодушно, как железная леди. Несмотря на то, что в душе Мышки клокотали ярость и возмущение против подобного сокрытия информации. И ни слова не написала о вторжении в её купе неожиданного гостя. Ни к чему заказчикам знать о столь вопиющем нарушении предписанных инструкций.

Утомившись слегка от тупого созерцания клавиатуры крохотного ноутбука, Мышка выпорхнула постоять в коридоре, у приоткрытого окна: в купе стояла духота: сплит-системы в этом мире людям еще не известны, хотя им же лучше: говорят, от сплиток вреда больше, чем временной пользы.

За шторку был заткнут прочитанный уже кем-то журнал. "Вокруг света" ? 5 за 1991 год. Здорово! Мышка победно схватила свою нежданную находку, пролистала и притащила в купе. Продемонстрировала Чуме:

— Смотри, что я нашла! Уже тогда люди в стране фантастику читали! Смотри: "Миссия на Землю"... А здесь — страноведческая статья про Алжир: "Камни Типазы"; здесь — про Таджикистан, еще советский: "Майская метель"; а вот нечто прикольное — "Миф об инопланетянах". Еще есть материал о колдовстве и часть романа Рафаэля Сабатини о Колумбе. Чума, знаешь, мне кажется, что здесь — всё то же самое! Те же интересы у людей, как и в нашем мире. Только они еще больше настроены верить в невероятное, чем мы, полные скепсиса и всем пресыщенные.

— Похоже, увидав родное название журнала, ты почувствовала себя почти дома? — улыбнулся парень. — То же хочешь остаться в этом мире? Нет? кстати, твой "Вокруг света" еще в девятнадцатом веке издавался.

— Сама знаю! — обиделась Мышка. — Я тебе не про журнал вообще толкую, — о тематике статей в журнале: практически все то же самое, что и сейчас!

— Дай полистать, — Макс изъял находку у Мышки и с важным видом принялся изучать. — мне вот это нравится: "Чудо в перьях", про страусов... А что, вполне можно здесь жить: похоже, наши родители мало чем отличались от нас в те годы... Только я плохо помню те пертурбации, что начинали твориться в СССР в последние горбачёвские годы. Может, расскажешь? Ты у нас — специалист!

— Ну тебя с твоими насмешками!

— Не шучу я! Расскажи всё, что помнишь, об этом времени. Имею в виду конкретику: чего хотели, с чем боролись, какие тут проблемы были. Я же не гуманитарий, а человек военный, — по призванию. Только ума не хватило в училище удержаться, дураком был: кто на спор хулиганит в наши дни?

— Еще как спорят и хулиганят! — горячо возразила Мышка. — Даже на чувства живых людей спорят, и не все спорщики — дураки, встречаются и подлецы! Говоришь, вспомнить всё, что творилось перед нашим визитом в это милое время? Ты хоть что-нибудь из курса истории России помнишь? Тогда он назывался историей СССР... Помнишь, например, имя Звиада Гамсахурдиа?

Вижу: взор твой лишними воспоминаниями не замутился... Счастливый!

Не так много и я помню из материалов учебников: мне не был интересен период недавнего прошлого страны... Америка изъявила недовольство решением СССР о десанте в страны Балтии. В январе началась операция "Буря в пустыне" по освобождению Кувейта, — я по ней еще курсовую писала...

В марте состоялся референдум о сохранении Союза ССР...

В июне Бориса Ельцина избрали президентом РСФСР. Интересно, какое у нас сегодня число на дворе, а, Чума? Не двенадцатое, случаем?

В начале июля официально будет расторгнут Варшавский Договор.

В августе появится первая публикация идеи Всемирной Паутины, принадлежащая некоему Тиму Бернерсу-Ли. Пророческая идея...

19-21 августа 1991 года — события, связанные с ГКЧП... Неудача путчистов, в результате которой прекратит свою деятельность Компартия страны, и Ельцин утвердится в стране окончательно... слушай, Чума: отсюда нужно поскорее сматывать удочки! Ты как хочешь, но я хочу домой, в своё время подлецов и продажных чиновников, в страну, где уже более-менее прекратилась эра разгульного бандитизма! Здесь еще будет 1993 год, когда расстреляют Дом Правительства! Нет, я хочу домой, — ничего этого не видеть!

В Москву прибыли на Павелецкий вокзал. В последние минуты перед прибытием Мышка с сомнением засунула как можно дальше в полую щель под столиком в купе свою флеш-карту с кратким отчётом...

Мышке с Чумой показалось: вокзал как вокзал. Вокзал был возведён в 1900 году по проекту архитектора Красовского для обслуживания Рязано-Уральской железной дороги. Павелецкий вокзал связывает Москву с Средним и Нижнитм Поволжьем; отсюда же идут электрички до аэропорта "Домодедово" и до станции Узуново...

Девушка была в Москве пару лет назад, — почти ничего не изменилось...

При выходе из вагона распрощались с проводницей: проснувшаяся Фаина чинно провожала своих пассажиров. Случайные попутчики переглянулись: оба обратили внимание на разительные перемены во внешности виденной вчера женщины. Сегодня Фаина отличалась тем же великолепным ростом и статностью, но вес ее казался меньшим на добрый пуд, а лицо — моложе на пару десятков лет...

На выходящих пассажиров она взглянула без всякого выражения, даже на Мышку, совершенно её не узнавая. Явно Фаина не являлась участницей проекта по временной переброске легендарного пятого купе, но, однако, именно ее вагон избрали для хроноклазма. Почему?

— Чума, мне кажется, Фаина — единственная проводница в этом поезде, бессменно десятилетия работающая в вагоне СВ. Она — существенный фактор стабильности бытия: вот смотри, спросила я у другой проводницы, где Фаина, получила ответ, что Фаина спит, — и успокоилась...

Так и с другими агентами , очевидно, происходит: слыша знакомое имя, люди скорее приходят в себя. Мне думается, что это тайное агентство рекрутёров во времени не беспокоит себя доведением до своих наемников сведений об истинном пункте назначения. Фаина — служит громоотводом шоковому состоянию первых минут понимания...

Выйдя на перрон, Мышка чинно и робко взяла парня под руку: не так, как берут мужчину — мужа или любовника, но, скорее, родственника или друга детства, то есть человека, с которым связывают исключительно человеческие взаимоотношения, — ничего личного, никаких отношений полов...

Чуме идти было неудобно и жарко в его невозможных теплых ботинках китайско-подпольного индпошива. И казалось: все окружающие только и пялятся, что на его зеленую майку, пятнистые форменные брюки и эти нелепые ботинки не по сезону.

Он даже старался уткнуть голову пониже, по-страусиному, от чего казался сутулым и смешным. Свой зимний бушлат и рубашку Чума завернул в пакет, предварительно отодрав все воинские отличия, словно кому-то могла понадобиться его небогатая поклажа.

Зато Мышка щеголяла на изящных шпильках итальянского производства: серебристо-черные фантазийные туфли элегантно смотрелись на её ножках, зримо утончая щиколотки и еще добавляя роста. Она бы предпочла удобные босоножки на платформе, но эти туфли были единственной парой летней обуви в её сумке.

Трикотажное платьице серого цвета, длиной чуть выше колена, с небольшим треугольным вырезом на груди, скромное и непретенциозное, отлично обрисовывало фигуру благодаря добавлению лайкры, которой не знали в начале 1990-х гг. Впрочем, разрез на левом боку юбки немедля разбивал впечатление о скромности силуэта платья, но разрез замечался не сразу, добавляя пущего впечатления от неожиданности этого намёка...

Тонкая цепочка с крестиком обхватывала шею, как дань наступлению религиозного синкретизма в некогда атеистической стране. Крупная нить жемчужных бус спускалась почти до пояса: здесь в моде была крупнофактурная бижутерия.

В ушах блистали золотые серьги с натуральным речным жемчугом, несколько вычурные, длинные, но красивые. Волосы по бокам Мышка заколола сияющими зажимами в виде морских звёзд, а сзади пряди свободно ниспадали до пояса, завиваясь на концах естественными кольцами. Чувствовала она себя в этом полукарнавальном наряде вполне свободно, так, что Чума поглядывал на неё с видимой завистью, а она на него — с насмешливым сочувствием.

Лицо Мышки сияло райской свежестью, как нежный спелый персик, несмотря на бессонную ночь: пришлось применить небольшую хитрость, нанеся на кожу несколько капель Midnight Secret от Guerlain. Именно отправители презентовали ей в дорогу целый набор дорогущей косметики и парфюмерии: сама Мышка еще практически не использовала крема и лосьоны: умывалась проточной водой пару раз в день, красила губы и ресницы, изредка пудрилась, — вот и всё!

В юности легко быть невнимательной к своей внешности! Однако, сразу после нанесения французского чародейского средства, Мышка поняла правильность его применения в таких изматывающих ситуациях, как поездка в поезде... Она и Чуме предложила чудодейственный эликсир моментального стирания следов усталости, но тот её на смех поднял. Вот если б Мышка дала ему хотя бы небезопасную бритву, — это да! Лицо Чумы радовало свежей рыжеватой щетиной, сразу сделавшей его старше и смешнее: словно этакий старообрядец архангельский или потомок молокан с Юга...

В безумной вокзальной толчее Мышка поначалу несколько растерялась: кого тут только не было! Ей-Богу, в наши дни на вокзалах меньше инонациональных представителей, чем было в сравнительно недавнем 1991 году. Помимо привычных цыган, лиц кавказской национальности, — тут полно было выходцев из Средней Азии, — гораздо больше, чем сейчас. Удивительные полосатые женские платья из хлопка рябили в глазах: воистину, содружество наций! В наши дни мы нередко имеем возможность лицезреть приезд мужчин-гастарбайтеров в Россию, но очень редко мелькают на вокзалах лица женщин: таджичек, узбечек, туркменок, киргизок... Вы заметили?

Вот и Мышка отметила эту завораживающую странность: на Павелецком вокзале 1991 года женщин нерусских было, пожалуй, не меньше, чем мужчин! И ей это почти понравилось: с детских времён сохранились добрые воспоминания о поездке в Среднюю Азию в те самые 1990-е гг.: как вежливы и гостеприимны были все встреченные представителей народов Средней Азии, отличающиеся доброжелательностью и трудолюбием...

Так, кавказские народы ей казались куда более гордыми и высокомерными... Вспомнился рассказ матери, отдыхавшей в советской еще Грузии в самом начале восьмидесятых годов прошлого века: мать со смехом рассказывала, как в столовой санатория её начал авансировать один из отдыхающих, стареющий, "сталиноподобный" мужчина в летах.

В ответ на естественный отказ слишком молодой, в сравнении с самовлюблённым грузином, девушки, та услышала весьма недвусмысленное оскорбительное обобщение: "Все вы, русские бабы, — б...!" И нельзя было найти никакой управы на этого гордого горийского хамлеца, несмотря на правдолюбивые годы недолго правившего Ю.В.Андропова: руководство санатория все принадлежало к той же самой национальности...

После того случая, мать больше не посещала благодатный грузинский край, сочтя себя оскорблённой: предпочитая более близкие курорты Краснодарского края. А Мышка последний раз была на курорте вместе с матерью, еще будучи школьницей средней школы.

— Макс! Когда ты в последний раз на Чёрном море был? — спросила она долговязого белобрысого спутника, обливавшегося потом в своих штанах. Зато его вполне можно было принять за небритого оригинальничающего хиппи.

— Никогда, — угрюмо ответил спутник. — Не был я на Чёрном море никогда!

— Как так? — удивилась Мышка. — Почему?

— А по кочану! — разозлился парень. — Потому! Ты с кем жила в детстве? С родителями?! Что-то ты мне о своём детстве ничегошеньки не рассказала, хитрюга, только из меня всё вытянула...

Не был я на море Чёрном, потому как оно — далеко от нашего Новокузнецка, мать моя не банкиршей работает, а отец уже больше десяти лет на пенсии. Ты соображаешь, сколько стоит проезд к Чёрному морю от моей Сибири? Подумай, потом спрашивай! Зато я на Байкале был с бабушкой и Вадимом, в раннем детстве: вот где — красотища! И в Алтайском крае был, я там работал пару месяцев перед поступлением в военное училище...

Кедрач там — шею свернуть можно, если хочешь взглядом охватить кроны деревьев и крошечную полоску солнечного света в вышине... А уж Байкал — так красив, слов нет! Думаю, недолго его красоте легендарной в неизменности существовать...

Мышка только вздохнула: зато она Байкал не видела, далеко и дорого для неё...

— Обрати внимание, — переключилась на другую тему, — иностранцев мало в толчее вокзальной. Их так легко выделить из толпы, верно? В наши дни они не только на самолётах летают, но и на поездах раскатывают по России, в тех же самых вагонах СВ, любят комфорт, уважают себя...

Интересный факт: многие россияне, даже не самые бедные, предпочитают ездить в третьем классе, в плацкарте, — экономят на проезде, чтобы получше "оттянуться" на курорте. Приедут отдыхать, а сами шею повернуть не в силах после сквозняков той плацкарты... Иностранцы не таковы: думаю, в Швейцарии и безработный, получающий мизерное, — по их масштабам, — пособие, — ни за что не поедет третьим классом...

Чума заржал по-мальчишески, хотел было ткнуть Мышку свободной левой рукой в плечо, — правой вёз её сумку, — но удержался, вспомнил, что девчонка:

— Ну, у тебя сравнения! Кто же русских со швейцарцами сравнивает? Сказанешь тоже, хоть стой, хоть падай, — ходячая юмореска! Мне просто уже не хочется с тобой расставаться: хоть ты и красотка, а на нашего брата пацана похожа!

— Не хочешь расставаться? — Мышка засмеялась. — Так поехали назад вместе со мной, в наше время! Попробую тебе помочь: объясню своим работодателям твои проблемы, скажу, несостоявшийся офицер, готов к выполнению любых поручений, легко ориентируется в изменившейся ситуации умеет быть верным... Разве не так? Хочешь стать агентом по особым поручениям?

Парень присвистнул: о такой перспективе он и мечтать не смел! Но, подумав трезво, прикинул все за и против:

— Нет, ИМ нелегалы — ни к чему: то ли дело — ты, королева Марса: всё у тебя законно, в педе учишься, не привлекалась, не состоишь... и беглый солдат... У твоего начальства такие возможности! Да они нас двоих возьмут и замочат: тебя — за разглашение тайны, меня — за излишнее знание того, что не полагается знать... Нет, голуба моя, не пойдёт: в лучшем случае, они тебя за болтливость просто уволят, в худшем — и впрямь ты исчезнешь навсегда.

Лучше мне тут остаться... А ты, часом, не забыла, что должна немедля билет на обратный поезд приобрести, сама ж говорила?... И документы все в сумочку положила? Не лазить же тебе бесконечно в эту необъятную бездну на колёсиках...

— Документы давно в сумочке! Вот как внутрь вокзала проникнем через эту кошмарную толчею, так сразу и пойду за билетом. А ты подождёшь меня? Отвезу тебя потом на такси на автовокзал, чтобы ты не один был в чужом странном городе... или давай изучим расписание поездов в северном направлении, купим тебе билет на поезд, раз паспорт здесь не нужен...

Только в таком виде ты не поедешь: сейчас вот обилечусь, — Мышка прыснула от кондукторского словца, — и отправимся по магазинам приводить тебя в божеский вид соответствия местной моде... Куда бы тебя забросить? Ты подумай: и мест-то сидячих в помине нет, вот это толпа! Терпеть не могу суету.. почему не послали в прошлое на самолёте, в аэропортах народа поменьше... Не хмурься: нам с тобой на самом верху некто встречу запланировал... В таблицах судеб...Слышал о таких?

Наконец заветное место в огромнейшем, забитом людьми зале ожидания было найдено. Единственное место в одном из рядов скамей...

Правда, находилось оно подле отдыхавшего цыганского семейства: толстая цыганка в долгопятной многослойной юбке, защищающей, как известно, от дурного глаза, и ее многочисленные дети, число которых не удалось определить с первого взгляда. Тут были и совсем крохи сопливые, и девочки постарше, внимательно и целеустремлённо выискивающие нечто по сторонам...

Мышка с некоторым сомнением усадила Чуму ровнёхонько посреди вольных представителей некогда кочевого народа, с еще большим сомнением отдала ему на сохранение сумку со своими вещами, хотя, возможно, следовало её в камеру хранения сдать... И побежала занимать очередь в кассу, пообещав возвратиться через несколько минут: главное, очередь занять, а потом уже остаётся лишь периодически напоминать о себе прочим очередникам...

Мышка вернулась через четверть часа: Чума временно уступил ей своё место, и девушка рассказывала ему, захлебываясь от смеха, что её номер в очереди — пятнадцатый, нарочно посчитала, что еще делать было...

Чума покачал головой: долго им придётся терять время на этом Павелецком вокзале, так и темнеть начнёт... А вечером и проезд дороже, и магазины не работают наверняка: не наше время! Чувствовал он себя очень неуютно, словно нахлебник на тоненькой шее своей спутницы, да, в сущности, так оно и было...

Кто бы мог ожидать, что в вагоне можно встретить отзывчивого человека? Чума давно уже понял: Мышка сама не из ахти какой богатой семьи: скорее всего, вовсе без отца выросла, — и в Москву она действительно ехала "работать"... Зато сейчас — он единственный на всём белом свете, с кем она может разделить свое беспокойство о происходящем...

Так Мышка прибегала к Чуме несколько раз подряд за тот час, что длилась ее очередь. Рассказывала о странных пассажирах, стоящих в очереди. Чума слушал с интересом, но без особого энтузиазма: мысли его в тот момент отдалились от места текущих событий. Парень неотступно думал о том, куда ему направиться в этот неожиданный день. Где его смогут принять и поверить?

Ведь права его юная попутчица: трудно ему придётся в чужом мире одному, без документов и средств к существованию, без единой родной души. Впрочем, почему так? Ему в голову явился неожиданный выход: он отправится к родной бабушке под Новокузнецк: в 1991 году бабуля только недавно овдовела, работала на деревенской почте заведующей и наверняка не откажется принять нежданно возросшего внука, который только что родился в этом времени... Сколько же ей лет? Немногим более сорока... удивительно! Вот так счастье подвалило: увидеть собственную бабушку почти молодой женщиной, — не каждому посчастливится!

Впрочем, говорить правду о том, кто он есть таков, Макс бы не стал: ни к чему травмировать хрупкую женскую психику: и так бабушка пережила тяжелое потрясение, недавно муж погиб в автокатастрофе... Хорошо, что они с Вадимом появились у родителей: их часто возили к бабуле, — для отвлечения последней от грустных мыслей. Однако, что будет, если он объявится точно в тот момент, когда к ней нагрянут его родители вместе с детьми, среди которых будет он сам, крошечный пищащий Максик?...

Чума порешил назваться именем сына бабушкиного брата, военного моряка, ранее жившего в далёкой Находке. У того имелись жена и двое детей, но, после развода, вышедшего в отставку и начавшего на почве пенсионной тоски пить запоями младшего брата с красавицей-женой, Агафья Тимофеевна, — так звали бабушку Максима Мазаева, более не видела. Все контакты Агафьи с братом и его бывшей семьей прекратились. Не по вине бабушки: та продолжала писать письма по прежнему местожительству брата, но письма возвращались назад непрочитанными: "адресат выбыл".

Ближе к концу девяностых пришла телеграмма о скоропостижной смерти брата от инсульта. Телеграмму, очевидно, писали соседи: указан был и новый адрес младшего брата. Однако, бабушка в конце лихих девяностых получала столь забавную пенсию, что просто не смогла поехать на похороны родной кровиночки.

Позже она не раз писали письма соседям брата, стремясь отыскать его семью, надеясь, что бывшая жена брата захочет поддерживать родство. Однако, соседям ничего не было известно о детях покойного моряка, так бабушке и не удалось более повидать подросших племянников.

Вот сейчас Максим и решил сыграть на факторе поразительного сходства брата с бабушкой: их разница в возрасте составляла всего ничего, а старшему сыну брата в начале девяностых должно было исполниться как раз двадцать лет, почти как самому Максиму, которому осталось несколько месяцев до двадцати одного года. Оказалось: он — ровесник своей чудаковатой попутчицы, у них всего четыре месяца разницы, у Максима день рождения был 4 августа...

Максим сидел и мечтал, как он явится в гости к бабуле и заявит, что он — Максимка, старший сын её брата Тимохи. Едет домой после армии, вот, решил к родной тётке заехать, повидаться. Адрес сберёг еще со времён совместной жизни родителей, и таежные леса с детства никак забыть не может... Скажет, что по пути у него документы похитили. В деревнях — житьё-бытьё простое: выпишут ему какой-никакой паспортишко новый через сельсовет, — и начнётся у Максимки новая жизнь при Советах, которым уже недолго осталось. А что будет дальше, так про то один Бог ведает, даром, что Макс ни одной молитвы не знает, а вот послал же ему нормальную девчонку: и не выдала, и накормила-напоила, и спать уложила, даром, что не рядом с собой... Но это уже совсем из области фантастики, большей, чем пространственно-временная флуктуация...

Когда Мышка вернулась, наконец, с обратным билетом, выстраданным в нелёгкой борьбе, в ходе которой у неё начали почти "отваливаться" ноги, задрожали руки и очень захотелось убить одного из "блатных", растолкавшего всю "честнУю" очередь на основе "телефонного права", — Чумы на прежнем месте не оказалось.

Старая цыганка всё так же спокойно и терпеливо сидела на своём сиденье, в окружении многочисленного потомства, но место Чумы пустовало. И никто его не занял. А попутчик Мышки исчез, как сквозь землю провалился.

Мышка удивилась, но сперва нашла этому исчезновению естественное объяснение: ну, пошел её знакомый по экстренной необходимости. Ну, с кем не бывает? Особенно после поезда...

Однако, прошло несколько минут, но попутчик не появлялся. Мышка начала нервничать: вместе с попутчиком пропала и её сумка, — с женскими тряпками, маленьким ноутбуком и прочими финтифлюшками.

Абсолютно ничего ценного, кроме ноутбука, способного представлять некоторую ценность в этом времени благодаря своей необычности и миниатюрности, — в сумке не было. Во всяком случае, для мужчины. Все деньги и документы она заранее переложила в черную сумку, висевшую на ее плече и придерживаемую рукой. Поэтому мысль, что бывший спутник благополучно смылся вместе с ее сумкой, Мышка отбросила как стыдную и ошибочную. Не мог Чума так поступить с ней, ведь Мышка ему доверилась!

От беспокойства девушка готова была начать ногти грызть: глупая привычка босоногого детства, — но вспомнив, что на руках полно микробов и вокруг тьма народу, остановила нелепый порыв. И начала судорожно стискивать руки, не зная, что делать: то ли оставаться на месте, ожидая возвращения Макса, то ли признать факт его исчезновения вместе с её вещами?

— Ты, девочка, мальчика ждёшь? — вдруг спросила Мышку сидевшая рядом цыганка, почти не поворачивая к ней головы, словно в разговоре принимали участие только губы цыганки. — Того, что сидел здесь, тебя поджидая?

— Да! — подтвердила Мышка тревожно. — Вы его видели? Куда он пошёл? Подскажите, пожалуйста, что Вы видели? Я так беспокоюсь!

— Ты, цветочек, не дрожи зазря, не дрожи... Жив, здоров твой богатырь сибирский...

— Но где же он, в таком случае?!

— Да придёт скоро твой голубь синеглазый, лапонька! Ты успокойся! Забрали его для проверки документов, забрали... Вот проверят докУменты и отпустят.

— Забрали? Куда забрали? — Мышка сама не ожидала, что будет так тревожиться о судьбе недавнего своего знакомца. — Зачем забрали? Он разве хулиганил?

— Да нет... Просто тут парнишки из местного опорного пункта милиции ходили: все выискивают бездомных, кто днюет да ночует на вокзалах. Ну, значит, подошли они ко мне, думали, что и я такова. А я им и говорю: мужа ожидаю, должен приехать скоро, поезд его задерживается. Они у меня спросили номер поезда и время прибытия, — я ответила.

Но милиционеры, сама знаешь, душечка, — люди недоверчивые: так им и кажется, что я тут народ приезжий окучиваю да обгадываю... Стали паспорт требовать, я им показала. Придрались, что, мол, фотокарточка — старая в паспорте: мне— то уже сорок пять несколько месяцев как исполнилось, а новую карточку всё недосуг было вклеить. Сама подумай: девять детей у меня, да восемь внуков, и все к нам с мужем едут... Где уж тут по паспортным столам мотаться с этими карточками?

Я им так-то и толкую: мол, с детьми сижу, не идти же мне в паспортный стол с этакой-от оравой. Начали они ко мне, значит, придираться: мол, сейчас задержим тебя, тётка, за нарушение паспортного режима! Я говорю: да ради Бога, задерживайте, но только со мной восемь душ детей и все они сейчас такой вой поднимут в вашем опорном пункте, — три ночи потом не заснёте

А только пытались они меня со скамьи поднять да тащить к себе разбираться, но тут, спасибо, Гулюшка вот плач подняла, заревела так-то громко... а твой-то красавец не выдержал, голос подал: не троньте, говорит, мамашу! И добавил что-то вроде: "Только и знаете, что к слабым цепляться!"... Да, хороший у тебя мальчик, хорошенький, но только — искренний, что думает, то и говорит, а это — большой недостаток, ты его учи сдержанности! Власть уважать надобно, и будешь жить спокойно...

— Но куда они забрали парня? — не выдержала Мышка. — Тётенька, милая, покажи хоть направление: куда они повели моего "мальчика"?

— Так в опорный пункт же! — показала в нужном направлении старая цыганка. — Эка ты о нём беспокоишься, добрая душа... Они, значит, ему тогда и говорят: "Предъявите ваши документики, гражданин!" Он отвечает: "Не обязан я вам ничего показывать! Я же ничего не сделал, просто девушку свою жду!" ну, они его подхватили его под белы рученьки и повели в свой опорный пункт для проверки документов, — личность устанавливать...Не понравилось им, как твой дружочек одет, они его еще хиппарём штатовским назвали... Да, при нём еще сумка имелась, хорошая такая сумка, на двух колёсиках...

Твоя, что ли, сумка? Больше как на женскую похожа... Ты того, и впрямь поспеши, чтобы ничего, значит, из сумки-то не пропало... А то, знаешь, мало что они захотят в качестве вещдоков вписать... — Похоже, цыганка была дамой ушлой и по жизни знала немало.

Мышка всплеснула руками и понеслась выручать Чуму и свою сумку...

Глава 4

То утро для старшего лейтенанта милиции Петра Кошкина началось неудачно: старый будильник забыл прозвонить, и Пётр проспал точно так же, как случалось в блаженной памяти годы его учёбы в Астраханской средней школе милиции. Есть средь советских учебных заведений и такая...

Эту школу милиции, к примеру, не сравнить с Волгоградской высшей школой: и срок обучения — короче, и программа для курсантов — не в пример легче. Поступить оказалось просто, после отличной службы в армии, где Пётр отличался особой старательностью при выполнении полученных заданий и угодливостью по отношению к любому начальству. В то время в следственную школу тех, кто в армии не отслужил, не принимали: будущий милиционер должен был пройти армию! Как иначе проверить его пригодность к службе? Толщиной толстого отцовского кармана? А только учёба в "слежке" Петру Кошкину далась не слишком легко, — не любил он учиться и попусту мозги забивать всякой ерундой. Пётр верно полагал: в любой работе главное — это опыт. А что там ваша теория? Да ерунда! Без практики теория — нуль без палочки... Поэтому экзамены он сдавал с "Божьей помощью", зато к работе приступил с гораздо большим энтузиазмом, тем более, что дядька, москвич с хрущевской поры, помог племяннику получить комнату в общежитии, и место достойное помог получить по распределению.

Родители Петра, простые крестьяне-совхозники, ничем сыну помочь по служебной линии не могли, а он уж так стремился жить иначе, не так, как мать с отцом. Не хотел на селе грязь месить да коровам хвосты крутить... Впрочем, Пётр бы не отказался, по окончании учёбы, стать на селе участковым, да только место было к тому времени занято местным "Анискиным", подвинуть которого не было никакой возможности молодому амбициозному выпускнику.

Поселившись в московском общежитии, молодой лейтенант порешил, что такая жизнь ему не нравится, и стал усиленно оглядываться по сторонам, в поисках подходящей партии. Знал хорошо, что москвички — дамы гордые, за квартиру крепко держатся, но людей в форме любят и уважают, несмотря на скромную их зарплату, которую, понятное дело, не сравнишь с зарплатой того же токаря или, скажем, знатного фрезеровщика. И нашёл-таки подходящий вариант: милую девушку, трудившуюся закройщицей в одном из московских ателье. Особой интеллигентной Галочка не была, но Пётр и сам любовью к отечественным и зарубежным книгам, как и к фильмам Феллини и Антониони не отличался... Зато Галочка очень неплохо подрабатывала: она заказчиков и на дому обслуживала, имея на том столь приличные деньги, что почти заканчивала платить взносы за однокомнатный кооператив... Она, конечно, не была коренной москвичкой, приехала в столицу из Твери, но неплохо устроилась, со своей нужной профессией. Еще она была старше Петра на целых шесть лет, но подобная мелочь не остановила предусмотрительного милиционера: подобная мелочь, как разница в возрасте, способна влиять лишь на глупцов, которые, глядя на другого, вечно думают о своём отражении в зеркале. А Пётр думал о будущем, и не уставал хвалить Галочку с утра до вечера, как и полагается любящему мужу... Впрочем, и сойдясь с очаровательной портнихой, Кошкин не выписался из общежития, в надежде получить в будущем еще одну квартирку: тогда Галочкину халупу под Домодедово можно было бы сдавать и жить обоим припеваючи...

На первых порах у Петра имелся внушительный оклад в сто двадцать рэ да пайковые в виде продовольственного пакета, да мизерная надбавка за первое его офицерское звание. Не разбежишься... Зато родители неплохо помогали и материально, и натурой: зарежут кабанчика, да привезут сыночку и окороков, и колбас домашних, и отец от себя горилки передаст, трижды прогнанной, — вот и зарплата почти целехонькой останется. И Галинка неплохо готовила...

Но основной статьей дохода Петра Кошкина был он сам: высокий, подтянутый, миловидный сероглазый блондин, несколько женоподобный, но в форме напоминающий этакого степенного немецкого офицера. Голос лейтенанта Кошкина звучал ласков, вкрадчиво, проникая в самую душу собеседника. Еще Пётр умел держать многозначительную паузу, для пущей убедительности. Его даже начальство хотело к себе в РОВД перевести на другую работу, такую, где способности к убеждению могли бы большую пользу принести советскому народу и партии. А только Пётр от перевода отказался, мотивируя тем, что хочет именно на доставшемся ему по распределению месте отслужить положенный срок. Очень уж не хотелось Кошкину расставаться с тёплым местечком, которое дядька ему помог выбить всеми правдами-неправдами... Место было и впрямь исключительным: опорный пункт милиции на Павелецком вокзале. Работа, с одной стороны, нервная, неприятная, нарушителей общественного порядка немало, зато — доходная... Ну, для тех, кто понимает что-то в этом мире и умеет лавировать. А уж Пётр-то умел: и начальству польстить вкрадчиво, и поклониться вовремя, и подарок преподнести в знак уважения. Выслуживаться он был рад, имея такие способности в крови: дед Петра был энкавэдэшник, погибший в момент задержания преступника.

Жаль, что отец не пошёл по стопам деда: влюбился в канцеляристку сельскую и остался работать завгаром в её селе. Охота ему была технику чинить да кабанчиков разводить на вольных просторах... Однако, способности отца к технике для Петра обернулись неплохим подарком: к двадцатипятилетию лейтенант получил быстроходный автомобиль, Жигули шестой модели, модифицированный самолично отцом и превращенный в настоящего гоночного "зверя". Когда Пётр срывался с места на простеньком, стареньком с виду драндулете, все диву давались...

Только вот получение очередного звания руководство, благоволящее к Петру, — по виду, — что-то задерживало. Требовалось совершить нечто: раскрыть на подведомственной территории готовящееся преступление, задержать вора в экстремальных условиях, выявить организованную банду или... что еще мог сделать Пётр на родном вокзале? Да ничего... Он даже опасался присвоения очередного звания, которое могло означать неминуемый перевод в РОВД и другую, менее доходную должность. То ли дело — опорный пункт: сидишь в своё дежурство с помощником, никакое начальство тебя не тревожит, не дергает почем зря неуставным видом или отеками под глазами, возникшими вследствие принятия на ночь трёх бутылочек "Жигулёвского" по 33 копейки...

Галка, конечно, права: вредно пиво часто пить, но как летом откажешься от такого удовольствия? И потом, он же не водку пьёт, — всего лишь пиво...

Вот и вышло, что проспал: тут будильник испортился, тут пиво сон продлило, а только вскочил Пётр аккурат за полчаса до начала смены. В гараж за машиной бежать, — не успеешь: до гаража еще пятнадцать минут ходу, и потом по переполненным улицам гнать, брр... Правда, Москва 1991 года не похожа на штатовский Нью-Йорк: в киножурнале, перед кино, раз показывали американские автомобильные пробки, — у нас такого столпотворения машин сроду не будет...

Электричка, на которой Пётр обычно ехал на работу, давно ушла, а другую нужно было долго ждать. Что же делать-то? Вдруг начальство с проверкой пожалует из РОВД? Да нет, они по утрам не приезжают, сами, поди, на работу опаздывают: вечно ближе к вечеру жалуют, а у Петра всегда и бутылочка наготове и еще что получше из закусочки... а только при тех проверках Кошкин вечно на месте сидел, а сегодня что? Проспал... Позор!

Правда, на дежурство еще должен заступать сержант Скобеев, а ему в помощь недавно прислали мальчишку-практиканта, Ваську Сырцова, — верная у него фамилия... Пётр понадеялся, что Скобеев и без начальства не растеряется, лишь бы сменяющийся лейтенант Маслов не возникал, любит он порой голос подавать... А Скобеев с неизменным пониманием отнесётся к опозданию начальства: проверено, — верный служака... Надо бы ему тоже в "слежку", пусть заочно закончит, подходящий кадр... Пётр решил дождаться начала совей смены дома: ровно в восемь утра набрал трубку телефона, — ответил писклявый голос практиканта. Пётр велел Скобеева позвать, и сообщил преданному напарнику, что приболел малость, приедет немного погодя, пусть без него обход начинают. Скобеев доложил: всё понял. Вот и все проблемы!

Вчера Пётр изрядно потратился, но решил все-таки проехаться на такси: не хотелось тащиться на электричку, переполненную советскими гражданами...

Потому как ничего нет на свете, чем эти электрички по расписанию: народ в них, как сельдь в банку, забивается, — и дышит друг на друга, дышит...

Раз Пётр, будучи в штатском, в субботний вечер надумал к жене на дачу податься, да еще стул старый с собой захватил: сидеть не на чем было на даче. Еле протиснулся в двери, прижимая тот к себе тот стул, словно кенгуру наоборот. Стоять пришлось в проходе, неудобно.

Разозлился Пётр, да и уселся кум-королём на своем стуле "гамбсовском", то есть не моложе тех, за которыми Киса с Осей по стране мотались. Только расположился поудобнее, и тут — станция! Входит, с пустым ведром, старушка спорная: то ли тетя в годах, то ли бабуся ранняя, — и шасть к Петру. Произносит внушительно и неоспоримо:

— Уступи, сынок, место пожилой тетеньке! Ветеран я! Рано тебе сидеть!

Рассмеялся Кошкин: поняла ли сама женщина, что сказала? Да кто ж его посадит?... Поглядел Пётр на даму: не походит на ветерана войны нисколечко, — ветераны — те люди скромные, им Пётр и сам место уступал, безошибочно угадывая бывших фронтовиков.

Но не стал спорить, пустил женщину присесть. Однако, ближе к своей станции, Пётр попросил "бабушку" вернуть ему сидячее место, — выходить скоро. Так та, вместо благодарности, заметила:

— Так удобно сидеть было, — и на тебе: отдавай стул! Стулья в такси или в грузовиках возить надобно, а не в электричках, нечего народ дразнить мягкой мебелью! Забирай свое старьё!

После того случая, чувствительный Пётр в некоторой степени охладел к электричкам, и жил теперь мечтой об обмене жилья ближе к месту работы. А жена смеялась над ним. Что с неё взять: портниха — не кандидат наук...

Наконец, Пётр домчал на лихой "Волге" до своего второго дома, вокзала родного. Подумал: как то его подчинённые без него справляются?... Этот Сырцов — глупый такой, всё всерьёз принимает, к людям придирается, трудно ему будет в милиции работать, если только о букве закона думать, а жизнь-то меняется... Начальник на работе, конечно, должен присутствовать, виноват он, Пётр, бросил своих... Ведь если один милиционер умеет писать, а другой — читать, то нужен еще и третий, кто будет ими руководить и думать за них...

Вот как в воду Пётр глядел: пришёл на опорный, а подчиненных нет. Пришлось своим ключом дверь открывать. Обход пошли делать без него, не дождались. Снова этот Сырцов станет приставать к честным гражданам, чтобы показать, что он — "старший", а сам-то — практикант, прости господи...

Опорный пункт милиции давно нуждался в ремонте: обстановка, прямо сказать, не Кремль... Стол, когда на нём пишешь, шатается, словно былинка на ветру, телефон старый, диск порой прокручивается, а трубка изолентой оконной заклеена... Зато на стене — правила поведения, которые должен знать любой сотрудник советской милиции... В такой убогой обстановке только и остаётся, что правила зубрить... Сколько писал, сколько просил, — и смету на ремонт крошечную составил, — всё напрасно, одни обещания...

Вытащил Пётр из дребезжащего, задернутого ширмой "Саратова" кусок вареной молочной колбасы, закусил без хлеба, запил водой, — позавтракать дома не успел. Сразу жизнь веселее показалась.

Наконец, пришли подчинённые и задержанного "для выяснения личности" привели. Хорошо день начинается...

Посмотрел Пётр на задержанного: вполне приличный парень: чисто выбрит, молод, только глаза беспокойные, как у девчонки на первом свидании. Откуда такой чудак взялся? Тут только Пётр обратил внимание на то, что парень — в ботинках кирзовых, это в июне месяце! Может, не совсем в порядке с головой?... или просто вызов окружающим бросает, никак не поумнеет... Майка зелёная, не первой свежести, штаны пятнистые: поди, на рынке купил, типа "иностранных", пошитых в кооперативе где-нибудь под Вязьмой...

Вот зачем привели, спрашивается? Видно же по лицу парня: не хулиган, не рецидивист, сидел, наверняка, спокойно, никого не трогал, так нет: вздумали документы проверять! Им-то что: задержать — раз плюнуть, а Петру теперь разбирайся с этим хиппи или чокнутым, бог знает...

Нет, хотя и просят за Сырцова, но Пётр никогда его в свои подчинённые по доброй воле не возьмёт... Вот практику оттрубит, — и до свидания! Не нужна нам такая самодеятельность... Вот бы Сырцова в кадры распределили!

Чума стоял перед лейтенантом, натянутый, как струна, решительно не зная, как себя вести в сложившейся ситуации. Никогда еще его милиция не задерживала. И ведь задержали за дело! Хорошо, хоть наручники не надели, так вели, — в наше время охотнее наручниками балуются сотрудники...

Еще эта сумка Мышкина на двух колёсиках, которую пришлось за собой волочить в опорный пункт, — мешала: не то бы он мог и деру дать куда подальше, но не бросишь же чужое имущество на произвол судьбы. Тем более, знал: в сумке — немало ценного, один крошечный ноутбук — целое состояние для этого дикого времени, когда компьютеры походили на динозавров по габаритам...

Вот начнут они сейчас ему шмон устраивать, в чужих вещах копаться... А Мышка из кассы прибежит к скамье, где он сидел, и что подумает, не найдя ни Чуму, ни сумку свою? Подумает, что он — вор! Со стороны так и получается...

Сырцов, позабыв о субординации, вытянулся во фрунт перед руководством:

— Товарищ лейтенант! Позвольте доложить: задержан гражданин, отказавшийся предъявить паспорт, и оказавший сопротивление органам милиции! То есть это... Мы со Скобеевым хотели у одной "тёти" цыганской наружности документы проверить, а тут этот вмешался, словно ему больше всех надо! Я ему говорю: "Предъявите документы!" А он мнётся... Точно нет у него документов! Так что же он тогда на вокзале делает? Вот, задержали для выяснения обстоятельств: подозрительный он какой-то! Вот!

Ухмыльнулся Петр, переглянулся со Скобеевым: ну, кто же так рапортует, как этот Сырцов? Зеленый огурец поперед батьки в пекло лезет... Тут некстати вспомнилось, где Пётр подобные штанишки видел: у внучка высокого милицейского начальства! Может, и этот — чей-то внук? Вот наказание...

Скобеев, стоя за спиной практиканта, руку к губам поднёс, делая вид, что закуривает. Вот же изобретательный мужик! Вот это — "связка" в работе!

— Знаешь что, Сырцов: сбегай ты в магазин, — купи мне сигарет! — тихо попросил Кошкин. — Забыл свои дома... И спички тоже прихвати!

— Да спички у меня свои есть, я вам одолжу! — предложил Сырцов. Пётр чуть не рассмеялся: достал его этот наглый практикант до одури! — только где же я вам сейчас сигареты так сразу куплю? Дефицит же!

Тут и непробиваемый Кошкин рассвирепел, не сдержался:

— На то ты и власть, чтобы все тебе продавали по первому требованию! Ты думаешь, в магазинах кладовые пусты, да? Все там есть, только потребуй, и не вздумай просить, — ты — власть! Не будет в магазине, так дуй в вокзальный ресторан, там купи с наценкой. Что же я тебя таким простым вещам учить должен! И спичек купи, мне охота свой коробок иметь, а не твоими зажигать!

Раскрасневшийся Сырцов вынужден был бежать выполнять поручение. Как только дверь за ним захлопнулась, лейтенант со Скобеевым дружно заржали...

— Ну, а теперь хочу выслушать твою версию, товарищ сержант: почему задержали этого... гражданина? Чем он нарушил советские нормы поведения?

Скобеев доложил, что, в принципе, сбивчивый доклад Сырцова — верен, но самодеятельность устроил сам курсант, нравится ему власть превышать по поводу и без, а теперь, что же, надобно всё по форме... И Кошкин, и Скобеев понимали: Сырцов, сын начальника средней руки, начитавшийся книжек о шпионах и диверсантах с Запада, так и рвётся в бой с воздушными мельницами... Да только не будет диверсант так глупо одет, как этот чудак...

— Значит, документов у тебя нет, парень? — спросил Кошкин у задержанного. Во время препирательства начальника с практикантом, Максим тихонько сидел на ободранной табуретке, и тихо позёвывал: то ли недоспал, то ли в такой форме нервничал. — И как тебя звать-величать?

— Максимом... — ответил Чума, и поправился тут же, — Максим Мазаев я.

— И что же мы, Максим Мазаев, без паспорта на вокзале делаем? Кого ждём?

— Девушку я ждал, — угрюмо и честно ответил Чума. — Она в тот момент, когда меня "ваши" задержали, в очереди стояла в билетную кассу. Со мною её вещи. Получается, я вместе с ее вещами пропал... что она теперь подумает? Господин... Гражданин начальник, отпустили бы вы меня, а? Вот сейчас она вернется к той скамейке, где я сидел, — а ни меня, ни ее вещей, — нет!

— То есть ты, Максим Мазаев, не в таких близких отношениях с этой девушкой? И она даже может подумать, что ты ее вещи украл? — Пётр заинтересовался. — Если хорошая девушка, дурного сразу не подумает, а начнёт тебя, дурака, искать... Народу на вокзале много, подскажут: куда ты делся, горемычный... Так что, купив билет, твоя красавица непременно сюда явится, если захочет свои вещи вернуть и тебя вытащить, неразумного...Ты мне одно скажи: какого рожна полез защищать ту цыганку? Разве не знаешь, что цыган нужно проверять в первую очередь? Они — самые подозрительные: всегда отвечают, что встречают одного из своих многочисленных родственников, и номер поезда знают, как правило, а на самом деле — водку продают из-под полы, прямо на вокзале! И не только водку: всё, что угодно... Была бы моя воля, я бы этих детей Индии, — хотя, конечно, спорный вопрос, откуда они взялись, из Индии или из Египта, — так вот, я бы их всех посадил в вагоны общие и отправил куда подальше... Чтобы им пришлось либо к жизни нормальной приспосабливаться, либо уменьшилось бы их население...

— Так ведь дети у них! — возразил Чума. — Как же можно? Вы прямо как настоящий сталинист рассуждаете: в войну отечественную сколько народов и народностей выселили с насиженных мест, но ничего путного из этого не вышло: только ненависть к русским усилилась, хотя выселяли по приказу грузина... Крайние меры никогда не приводят к ожидаемому результату!

Кошкин ушам не поверил: сидит перед ним это "чудо в перьях", одет не по погоде, а еще рассуждает, как студент богословия в Сорбонне. Не зря Сырцов его забрал: озлился курсант, наверное, что ему неизвестный стал мораль читать... Но Кошкин был не таков: он поговорить любил, реагировал на все ровно, — он только порадовался, что есть с кем поговорить несколько минут. Пока Сырцов не придет: при том слова лишнего не скажи, всё папаше донесёт...

— Оказывается, ты у нас философ и грамотей, Максим? Я и сам понимаю: никогда от этих цыган современным городам не избавиться, пока народ всем миром против них не встанет! Знаешь, какое еще от них зло?

— Наркотики, — пробурчал Максим. — Но не только от них: из Средней Азии везут... Что же ваша милиция без служебной собаки обход делает? Разве таких, как я, выявлять нужно? Надо собаку на выявление наркотиков нацелить: у них нюх отличный, за границей давно с собаками перевозчиков наркоты выявляют..

— Ну, не знаю, как на Западе, а у нас с кинологами хорошими — проблема, — отмахнулся Кошкин. — Вот умный ты парень, Максим, вижу, но что же мне теперь с тобой делать? Ты вообще-то московский? Давай твоим родителям, что ли, звонить: пусть приезжают, заберут тебя отсюда... потому как к людям без документов у нас подход строгий! Беспаспортных отправляют в РОВД, где помещают в "обезьянник" до выяснения личности. Может, твой паспорт у той девушки, что в очереди за билетами стоит? И существует ли она в реальности, та девушка? — И Пётр проникновенно заглянул в прозрачные глаза задержанного, который явно что-то скрывал, но, при этом, не был похож ни на БОМЖа, ни на умалишенного, ни на беглого рецидивиста... Просто оригинальничает, — вот и всё.

И тут в помещение Сырцов ворвался, раскрасневшийся, сердитый: достал-таки где-то "Астру" начальнику. Кошкин недовольно поморщился: не любил "Астру", но посылал не для того, чтобы практикант купил что-то, — лишь бы от Сырцова избавиться на несколько минут. Сырцов немедля влез в разговор:

— Что, товарищ лейтенант, написали протокол задержания? — порою Петру хотелось мальчишке наподдать по загривку за отсутствие чинопочитания. Но что на глупца злиться? Он мечтает, что именно ему доверят протокол писать... И ведь такие, как этот Сырцов, — это и есть будущее нашей милиции: дети и внуки чинуш, которые ничего не понимают в реальной жизни, потому как от всего их по жизни оберегали... И человечности в таких никакой нет... Пётр себя тоже хорошим человеком не мнил: так себе человечишко, но и не дурень типа обидчивого Сырцова...

— А что писать в нём будем? — ухмыльнулся лейтенант. — Что сидел себе среди бела дня парень спокойно, человека ждал, никого не трогал, тут подошли сержант Скобеев с практикантом и, без видимых причин, задержали этого парня? Так запишем, да, курсант?

— Товарищ лейтенант! Он... он... оскорбил сотрудников при исполнении! — Сырцов весь красными пятнами покрылся. — Он нам знаете, что сказал?! Что мы только и способны, что с женщинами воевать! Вот что он сказал!

— Неправда! — подал голос Чума. — Я сказал: "со слабыми", без уточнения полов... А что, разве неправда?

— Да ты хоть, задержанный, помолчи! — оборвал Кошкин. Вот ведь нашла коса на камень: сразу два дурака собрались рядом, Сырцов и этот, как его...Мазаев..

— Ты, Максим, молчи, пока тебя не спросили...

— Так я же ничего дурного не сказал! Не матом каким выразился...

— Еще бы ты матом на сотрудников при исполнении... Ты пойми: получается, что ты оскорбил не только моих подчинённых, но и всю советскую милицию, вот что плохо! Ты же не за столом среди друзей свое мнение высказал, а прямо сотрудникам в лицо...

Ну, кто тебя за язык тянул? ...Ладно, подождём еще пару минуточек: может, явится твоя "девушка" и прояснит обстоятельства... Я так понимаю, что при ней и документы твои, и деньги... Верно я говорю? Во всяком случае, ее документы при ней, — и она тебя знает: поможет личность прояснить...

Максим насупился. Он не знал, как поступит Мышка: побежит его искать или бросит на произвол судьбы? Сумка-то ей нужна, но, может, запрещены контакты с местными силовыми структурами? Верно лейтенант говорит: кто зя язык тянул? Подумал бы, да и промолчал... Язык — враг наш, воистину...

Однако, прошло еще четверть часа, — никто за Чумой не являлся, и лейтенант, под натиском своего "знатного" практиканта, вынужден был вытащить ветхий пожелтевший листок бумаги из ящика старого письменного стола, — и начать составлять протокол. Только делать он это не торопился, и подчинённым не доверил: привык все сам...Некоторая заминка возникла, когда лейтенант у Чумы о дате рождения спросил: тот число и месяц моментально пропалил, — и задумался. На краткий миг у Кошкина впрямь возникло сомнение в адекватности задержанного: речи умные "толкает", а про год рождения — молчит... Чума пошевелил для чего-то губами, глазами поводил по сторонам, словно что-то просчитывая, — лишь потом ответил: 1970. И вздохнул с легким присвистом. Всё-таки не без странностей парнишка...

— Служил? — вопрошал грустно Кошкин. — Где, когда, в каком роду войск?

— В мотострелковых частях, в разных местах дислокации, — ответил Чума и замялся. Что же ответить? Компьютеров-то нет, не пробьют, что ни скажи. Во всяком случае, сразу не пробьют... А если задержат надолго, что же ему, придётся несколько недель вместе с "четырнадцать-суточными" полы драить? Может, закосить по-настоящему?... Чума закатил глаза под потолок, обратив только сейчас внимание на потолок в потёках, обвисающие обои на стенах и унылую одинокую лампочку вместо плафона. — В каких же частях я служил?... номера сейчас вспомнить постараюсь... Знаете, я столько частей поменял на своем веку, гражданин начальник, — закачаетесь!

Кошкин недоверчиво всмотрелся в парня: на сумасшедшего не похож нисколько, но, бог их знает, этих чокнутых, может, они вот такие и есть, как этот чудак?... Если парень будет "косить" под идиота, придётся скорую вызвать, а вовсе не наряд из РОВД. И то ладно, — хлопот меньше...

Внезапно в помещение, — без стука, — ворвалась энергичная длинноволосая девица в сером платье, с крупноватой сумкой через плечо. Все милиционеры немедля уставились на ноги вошедшей: начало июня, а у неё — ноги черные, словно только что с советской базы на Кубе вернулась...Про таких говорят: "техник восьмой категории", то есть манекенщица дома быта... Но стучаться-то в опорный пункт все-таки надо!

Мышка обвела быстрым взглядом присутствующих, обрадовалась, что Макс пока, во всяком случае, здесь, — и обратилась именно к лейтенанту, безошибочно распознав, кто тут старший:

— Здравствуйте! — девица вела себя несколько даже агрессивно: обычно просители униженно просят, а эта... — Максим, миленький, вот ты где! Товарищ лейтенант, что же моего "мальчика" забрали? А при нём моя сумка, — моя, заметьте! Если бы мне люди добрые не подсказали, куда Максимку повели, пришлось бы мне самой в милицию обращаться, по поводу кражи сумки с неимоверно ценными вещами! Надеюсь, сумку мою не досматривали? Все вещи на месте, или мне проверить? Если хоть что-нибудь пропало, — я немедленно обращусь к вашему вышестоящему начальству! Да знаете ли Вы, кто мой папочка? Наверняка, Максим вам сказал, что он — не один на вокзале! Кто посмел его задержать без реальных оснований? Ты, что ли, рыжий? — Она вперила острые серо-голубые глазищи на Сырцова, тот даже испугался такого неожиданного натиска. — Мне на вокзале люди сказали, что именно рыжий поволок моего "мальчика" в кутузку местную...

— Это вам цыганка многодетная подсказала? — ехидно спросил Сырцов.

— И не только она! Несколько человек наблюдали за развернувшимся спектаклем... Сказали, парень едва успел мою поклажу подхватить... Что за безалаберность?! Максим автоматами Калашникова не торгует, чтобы его задерживать! Почему он должен днем паспорт носить при себе, если он — честный гражданин, не привлекался... Вам лишь бы на слабых наезжать! А нужно — работать, выискивать тех, кто преступления реальные готовит! Вас здесь государство посадило, чтобы граждан охранять, а не мальчишек после армии задерживать... И нечего ухмыляться! Когда будешь лейтенантом, тогда и будешь иронизировать! А теперь, товарищи старшина и курсант, вышли отсюда оба! Мне нужно с вашим начальником побеседовать! Я что, непонятно выражаюсь? Немедленно подняли свои... со стульев и вышли в предбанник!

— Больная, что ли? — спросил Сырцов, оставаясь на своём месте. Скобеев сидел молча, недоумённо поглядывая на начальство, не зная, как реагировать.

— Товарищ лейтенант! Пожалуйста, попросите своих служащих удалиться на пару минут, — шипящим тоном велела Мышка так, словно она — генерал.

Кошкин от такого поведения скромной с виду девушки чуть дар речи не потерял: замер, рот приоткрыв. Глаза Кошкина стали похожи на чайные блюдца. Впрочем, в не меньшем удивлении пребывали и Скобеев, и Сырцов. Даже Чума, знакомый с Мышкой с самой полночи, и тот не мог в себя прийти от неожиданности: оказывается, не всё он узнал о своей загадочной попутчице! Чему-то ее все-таки научили те, кто послал девушку в Москву... Уверенности в себе ей не занимать!

— Товарищ лейтенант! Я жду! — произнесла Мышка безапелляционным тоном. — Нам с вами лучше побеседовать без свидетелей! — И она ослепительно улыбнулась Кошкину, покручивая пальцами свои жемчужные бусы, стараясь поймать взгляд лейтенанта. Когда ей это удалось, Мышка пристально уставилась на Петра, как очаровательный удав на бедного кролика.

Чума решил, что Мышка с ума сошла: кто так себя ведет с сотрудниками органов? Сейчас менты её саму за чокнутую примут, и ничем она ему не поможет... Однако, к полному удивлению Чумы и всех присутствующих, лейтенант судорожно глотнул, закашлялся и произнес, запинаясь:

— Ну-ка, вышли все вон отсюда! В коридорчике постойте! И задержанного с собой прихватите... Мы с девушкой побеседуем...

Чем руководствовался лейтенант в принятии решения? Один Скобеев понимал: либо начальник хочет что-то от неё взять, либо девица — непростая: чья-то дочь, или подруга высокопоставленного лица, или... Словом, Кошкин понапрасну не станет время тратить на бесполезные разговоры... А Сырцов, не понимая мотивов начальника, снова попытался выступить:

— Товарищ лейтенант! Да она, может быть, сумасшедшая? Возьмёт и бросится на вас с кулаками?!... Никакого уважения к милиции...

— Выйди отсюда, внебрачный сын господа бога! И не вставляй ума начальству! — Мышка ехидно усмехнулась. — Товарищ лейтенант, и долго вам с таким практикантом мучиться? Ему бы ноотропил попить, для просветления...

— Это еще что такое? — возмутился Сырцов. — Она меня оскорбляет, товарищ лейтенант! Арестуйте её для выяснения!

— Ноотропил — препарат для повышения умственной активности и лучшей социальной адаптации в коллективе, — вполне ваш случай, курсант, — Мышка на Сырцова не смотрела. — Так я жду, товарищ лейтенант!...

— Быстро вышли все! — рявкнул Кошкин. Чувствовал нутром: хлопот с этой девицей не оберёшься! А тут еще Сырцов-дуралей: непременно отцу вечером расскажет, что его персону тут оскорбляли сторонние люди, а лейтенант позволял оскорблять своего практиканта... Вот как с утра день не заладился, так оно и пошло всё наперекосяк...

Когда за вышедшими захлопнулась дверь, Мышка вскочила и одним движением заклеила замочную скважину с внутренней стороны двери, использовав для этой цели жвачку, извлечённую изо рта. Лейтенант с восторгом наблюдал за её действиями: странная посетительница мигом проникла в тайные замыслы Скобеева и Сырцова, которые, в противном случае, непременно бы приложились оком к крошечному отверстию в замочной скважине.

Оставшись наконец в кабинете с Кошкиным наедине, Мышка не стала тянуть быка за рога, сразу приступив к делу:

— Товарищ лейтенант! Вот, взгляните, мое удостоверение аспирантки МГИМО... Думаю, вы понимаете: случайные люди в этом ВУЗе не учатся... — Кошкин перегнулся через стол, внимательно изучил документ, сверив лицо на фотографии с разъярённым личиком Мышки. Однако, в руки лейтенанту девушка "корочку" так и не дала, еще и пальцем погрозила: не балуй, типа... — Допустим, из моей сумки пропали некоторые ценности. Уверяю вас: в моей поклаже — немало ценных импортных вещей! Сумку мою ваши мальчики захватили по беззаконию, безосновательно потребовав среди бела дня документы у юноши, преспокойно дремавшего на скамейке в ожидании своей девушки... Как вы думаете: все ли ценности на месте? Опись не составлена?

Допустим, сейчас я иду к вашему непосредственному начальнику и пишу "телегу" на работу вашего опорного пункта. Вы полагаете, мое заявление спустят в мусорный ящик? Но, уверяю вас, я напишу два экземпляра заявления и одно сразу отправлю по почте ценным письмом, но уже начальнику вашего начальства... Думаю, там будут рады наехать на подчинённых, как полагаете? И тогда повышения вам придётся ждать долго-долго...

Кошкин смотрел на Мышку грустно: и откуда только взялась такая умная? С виду, — нормальная девушка, скромная, симпатичная даже, — и такая пакостная! Вот не было печали: раз проспал, — и подчинённые занялись самодеятельностью... Вдруг у этой нахалки имеются высокопоставленные покровители? Иначе она бы себя не вела так уверенно...

— И что вы предлагаете? — спросил лейтенант бесцветным голосом. — Вы хотите, чтобы я просто отпустил вашего "мальчика" и уничтожил протокол, верно?

— Совершенно верно, товарищ лейтенант! — обрадовалась Мышка. — Видите, как вы хорошо меня понимаете! Без вашего курсанта мы сразу нашли общий язык! Итак, вы рвёте ту бумагу, что успели написать, я не иду к вашему начальству с жалобой на превышение служебных полномочий вашими ретивыми подчинёнными, — и расходимся тихо и мирно, довольные друг другом. Идёт?

— Если бы всё было так просто! — Кошкин понурил голову. — Вы думаете, этот курсант — он оказался здесь и вообще в следственной школе — без "мохнатой руки"? Да если я поступлю так, как вы меня... просите, — мне завтра же придётся отвечать перед начальством. Как я понимаю, паспорта вашего молодого человека при вас нет? Но личность его вы удостоверить можете, и ваш паспорт — при вас? — Мышка кивнула. — Однако, имело место оскорбление сотрудника при исполнении, — во всяком случае, именно так ситуацию понимает Сырцов. А папа Сырцова — немалый человек в служебной иерархии. И что же мне теперь делать?... Нашла коса на камень...

— Товарищ лейтенант! — Мышка заулыбалась совершенно обольстительно, сменив интонацию на противоположную. — Я вижу: вы — человек с понятиями, и рады бы пойти мне навстречу. И сама эта история совсем не нраву как вам самому, так и вашему сержанту. Что же получается: некий курсант-недоучка правит бал в вашем опорном пункте? Его "обидели"... Но о каком оскорблении сотрудника при "исполнении" может идти речь, если юноша не является сотрудником органов? Он же только учится! Его дело — ходить, куда велят, выполнять ваши поручения, — и помалкивать, получая первичные навыки в работе милиционера. Верно я говорю?

А он выступает, словно местный божок... Так не годится: вы, опытный профессионал, должны на цырлах ходить перед этаким ничтожеством, лишь потому, что он — сын своего папаши! И это — будущее нашей милиции, где всё будет решаться по звонку свыше и по знакомству! До чего же мы доведём страну с этим "телефонным правом"?

Вот я более чем уверена: вы — честный человек, сами поступили учиться, своими мозгами сдавали экзаменами, — и вам непросто приходится карабкаться в жизни, потому что нет у вас волосаторукого папаши! И работаете вы на износ, я уверена по вашему уставшему лицу. И левая почка у вас барахлит после малейшего напряжения: вон, под левым глазом отёк образовался...

И в отпуске вы давно не были, потому что вечно денег не хватает, чтобы вдвоём с женой поехать отдохнуть, — да не в деревню к родителям, а на воды целебные или к благословенному Чёрному морю! Я уже не говорю о том, чтобы отправиться в круиз на лайнере: разве простой человек у нас может себе позволить заграничный отдых, как в "Бриллиантовой руке" показывают? Помните, про Семёна Семёновича...

Нет! Только бонзы от партии или от производства, разграбившие народное достояние! А теперь из них многие торопятся откреститься от вскормившей их партии, словно это она, голубушка, виновата в их персональном прохиндействе и хапужничестве... А теперь, как разрешили легализовывать наворованное, так эти же начальнички открывают кооперативы, или организовывают непонятные ИП на имена своих жен, матерей или бабушек... И тупым сынкам своим подыскивают тепленькие местечки... И нередко даже сбрасывают с насиженных мест простых, не "блатных" подчинённых, таких, как вы, потому что вас защитить некому...

И вот сейчас вы рискуете попасть под наковальню с двух сторон: либо вы пойдёте против детской обиды вашего практиканта, — и на вас наедет папаша этого дурачка; либо вы вступаете в конфликт со мной, — и на вас наедет ваше руководство... Мне бы совсем не хотелось, товарищ лейтенант, чтобы у вас из-за меня неприятности были: уверяю, ничего более нет для меня ненавистного, чем людям пакостить! Жалобы, кляузы — это такая мерзость, фу! Разок мне пришлось обратиться в наши доблестные органы, когда еще возможности не те были, — насмотрелась и наслушалась вдосталь....

Но здесь и сейчас, поверьте, я — в силе немалой! В моих силах сделать так, что вы вовсе лишитесь вашего насиженного местечка...

Но я этого не сделаю, ни за что! Поверьте, это так! И в моих возможностях сделать так, чтобы ваш курсантик с легкостью вылетел из этой самой следственной школы, — не верите? Его папаша, уверена, не министр и не генерал, а так, мелкая сошка... Ничем, кроме мелких "наездов", он не сможет помешать вашей карьере...

Так помогите же мне, товарищ лейтенант! Мне срочно нужно своими делами заняться, а я тут в вашем опорном пункте драгоценное время теряю... Давайте мы с вами просто разорвём этот желтый протокол и порвём на сто шестьдесят четыре части... А объяснение в вашим Сырцовым я беру на себя! Идёт? И он ни слова не скажет своему удачливому папаше, клянусь папой!

— С чего вы взяли, что у меня левая почка барахлит? — пробормотал Кошкин, вспоминая, как одна из задержанных недавно вокзальных "гадалок" сказала ему то же самое. Значит, верно сказала... Девка-то на цыганку не похожа...

— Вы про Джуну Давиташвили слышали? — Мышка пронзительно уставилась на лейтенанта. — Она — экстрасенс, и я — тоже... Захочу: пойдёте на повышение, захочу — и ваша почка мигом "заиграет", в больнице окажетесь... попробуем?

Кошкин смотрел на визитёршу с недоумением и некоторым испугом: может, правда ненормальная? Но у психов подобная уверенность в себе редко встречается... может, прав был Сырцов?

И тут Мышка прибегла к последнему аргументу: отвернулась в сторону, распахнула свой увесистый ридикюль, покопалась в нём, а когда повернулась к Кошкину, лейтенант в её руках увидел значительную, по его понятиям, сумму денег. Превосходившую все его ожидания, — за такой незначительный поступок, каковым Кошкин полагал нарушения, приписываемые этому Максиму. И мысль нехорошая закралась в голову: может, тут что посерьёзнее? Или эта королевна просто не знает счета деньгам? Живут же люди...

Смотрел Кошкин на деньги сиротливым, испуганным взором. Очень бы ему хотелось их взять, но за что столько?

— Давайте протокол! — велела Мышка. Кошкин замер как загипнотизированный, но, уже в следующее мгновение, услужливо вручил Мышке документ на стареньком бланке. — Надеюсь, в книгу задержаний запись еще не сделана? Нет? Вот и отлично! — И жестом фокусника Мышка брезгливо взяла пыльную ветхую бумажку, — явно бланк был напечатан еще в начале брежневских времён, — сложила в несколько раз и небрежно сунула в сумочку.

— Позвольте! — попытался возмутиться лейтенант. — Бумагу бы разорвать надо!

— Не боись, начальник, к делу не приобщу! — показала Мышка великолепные, изумительно белые зубы. Откуда Кошкину знать о пастах наших лет?... И демонстративно разорвала бумажку прямо в сумочке, чтобы обрывки никто не смог увидеть здесь... — Довольны? Держите, это вам по дружбе!

Если бы Кошкин знал, с какой "любовью" Мышка относится к милиции, но бы, возможно, не стал у неё брать ни копейки... Но он — не знал, а если бы и знал, вряд ли бы ее чувства повлияли бы на его решение. Кошкин привык к небольшим презентам со стороны родственников и друзей "задержанных", но о подобной сумме и мечтать не мог. Возможно, девушка просто не знает таксу? Или берёт на понт? Или ей что-то от Кошкина еще нужно? Ну, конечно же!...

Однако, деньги взял, не пересчитывая: все хрустящие купюры мигом исчезли в карманах лейтенантских штанов и рубашки. Не зря ведь она замочную скважину заклеила: предусмотрительная, однако! А может, она сама из структур? Этого не хотелось бы... В подтверждение его слов, она сказала:

— Как мы и договорились, вашего практикантишку я беру на себя: сейчас я с ним сама разберусь в коридорчике, вы только не вмешивайтесь, — Кошкин закивал головой быстро-быстро, мыслями уже унесшись на несколько дней вперёд... Представил, как "подмажет" начальство небольшим подарком, возьмёт накопившиеся отгулы или часть отпуска, — и подастся на "юга" вместе с Галочкой! Зря, что ли, она по блату недавно такой купальник шикарный прикупила у подружки, отоваривавшейся по купонам "Березки"? — Но нам с вами следует еще разок встретиться, товарищ лейтенант: будет у меня к вам небольшая просьба, которую вам удовлетворить — раз плюнуть, уверена! Зато получите еще столько же, — или поболе... И ничем вам это грозить не будет!

Кошкин широко распахнул глаза от удивления: это что же она от него хочет? Да он готов всемерно помочь такой милой, щедрой девушке! А, может, он сам ей понравился? Может, она того... Да нет, глупости! Наверное, хочет побудить его еще в некоторой степени нарушить правила поведения советского милиционера, — но лишь бы это не подпадало под явное "несоответствие"... А по мелочи, — почему бы и нет? Всё начальство порою "нарушает", и ничего...

У Петра мысленно уже слюнки текли от предвкушения, как он будет лицезреть родную Галиночку в малиново-красном раздельном купальнике, в окружении пальм... Как они с ней в сочинский дендрарий пойдут... Хорошо!...

Мышка поспешно и внешне хладнокровно назвала Кошкину место и время возможной встречи. Тот закивал, ничуть не споря, только удивляясь: зачем в ресторане встречаться? Не лучше ли у какого-нибудь памятника культуры, к примеру... В чем, скажите на милость, ему идти в ресторан? Галочка будет раздосадована, не поверит, что муж на срочную работу идет в таком виде... однако, спорить со своей благодетельницей не решился: ее слово — закон!

— Можете звать обратно ваших "церберов" и моего "мальчика", — велела Мышка. — Только не забудьте про обещанное. Я вас не обижу, лейтенант!

Согласно кивая головой, Кошкин спиной попятился к двери. Хотел было пригласить изгнанных войти, но вспомнил о жвачке, закрывавшей проем замочной скважины, и пару минут тщательно очищал проём от липкого месива. Мышка с иронией наблюдала за молодым служакой: именно таким она и представляла себе типичного "низового" сотрудника органов: наверняка, еще и живёт в жениной квартире, свою-то в столице не скоро дадут! А теперь, с учетом надвигающихся перемен, могут и совсем не дать, если только не совершит Кошкин нечто выдающееся или героическое... вот жизнь!... может, живи этот Кошкин в другой стране, получай он зарплату, удовлетворяющую всем потребностям, — он и не подумал бы "брать" ничего и ни от кого? Может?

— Заходите! — Кошкин распахнул дверь, и в нее слишком быстро ломанулись стоявшие за дверью сержант и курсант. Чуму они просто впихнули в дверь, словно мягкую игрушку: надоело им его "конвоировать" за здорово живешь, когда так интересно было бы ухо или глаз к замку приложить... Впрочем, Скобеев разок попытался, но увидел только нечто белое, и Сырцов тут же встрял с замечаниями. Все ему нужно, этому малолетке!

— Простите великодушно за задержание, молодой человек! — Кошкин даже пританцовывал на месте от возбуждения, а сам думал: это как же "королевна" будет Сырцову объяснять, что к чему? Здорово она самого Кошкина от объяснений освободить решила... — Вы свободны! Не держите зла! Перестарались мои подчиненные в своей бдительности на благо великого Советского государства...

— Да ладно, чего уж там... — Чума был лишен, похоже, всякой мстительности. Или просто мечтал оказаться отсюда подальше, — и поскорее. — Нам можно уходить? Тогда я забираю сумку! — И он решительно ухватил за ручку Мышкину сумку на колёсиках, порываясь как можно скорее уйти отсюда.

— Подожди, мой милый! — Мышка продолжала играть из себя "сладкую девочку". — Сейчас пойдём... А пока мне нужно с этим "мальчиком" парой слов перекинуться... — И она невежливо указала пальцем на Сырцова. — На минуту... Выйдем! Товарищ лейтенант, подтвердите обязательность сего!

Лейтенант кивком подтвердил практиканту, что тот должен следовать за девушкой. Курсант и странная девица вышли в коридор буквально на одну минуту, но, когда Сырцов возвратился, у него горели уши и щеки, словно он перегрелся на солнце в середине июля. Лейтенант даже внимания должного не обратил на уход странной парочки, хотя очень желал расшаркаться перед Мышкой, — так он был удивлен нетипичным поведением Сырцова. Тот уселся на стул, как током ударенный, глядя перед собой в пространство. Явно он не готов был к откровенности с начальством: нужно было переждать чуток. Тогда Кошкин подозвал к себе Скобеева и, на ухо, тихо, как шелест травы, повелел:

— Поедешь на такси за этими двумя... Проследишь, где остановятся. Потом доложишь. Вот, возьми "денежку" на расходы и на сигареты себе. Всё понял?

— Так точно! — гаркнул чрезмерно исполнительный Скобеев, но Сырцов на него и внимания не обратил, так и сидел, будто кирпичом по темечку ударенный...

Когда Скобеев забрал деньги и умчался выполнять приказ, Кошкин все-таки приступил к онемевшему курсанту с расспросами. И тот, запинаясь, пояснил, что девица показала ему одну "корочку". Такую "корочку"... Мол, они, Сырцов со Скобеевым, своей деятельностью им с парнем помешали в выполнении одного задания... И теперь ей, мол, особо хочется его, Сырцова, наказать... И даже отправить официальную "бумагу" его факультетскому руководству... но, может быть, она и не станет этого делать, может быть...

Кошкин, как человек мудрый, мигом понял, о какой именно "корочке" идёт речь, — и взялся за голову. Ведь он у нее взятку взял! Что теперь с ним будет?...

Вернувшийся вскоре Скобеев рассказал, что девица и парень на такси доехали до здания гостиница "Россия". Вошли в фойе и обратно из гостиницы не выходили. Через некоторое время Скобеев обратился к местному администратору с вопросом о вошедших, но, несмотря на предъявленное им удостоверение, женщина отвечала неохотно. Однако, удалось узнать: девица сняла в гостинице номер-люкс. О парне Скобеев ничего не выяснил. По всей видимости, тот заселился вместе с девицей, но неофициально, и, раз дежурная столь неохотно отвечала на вопросы, значит, знала больше, чем говорила.

Глава 5

Максим выскочил из помещения опорного пункта милиции, как ошпаренный, сам еще не веря в свое счастье: его отпустили! И зачем полез защищать ту цыганку? Где были его мозги? Цыганка-то осталась сидеть на месте, а его, дурака говорливого, задержали! Что за характер... Чума, одно слово!

— Напугал ты меня, слов нет! — Мышка дышала тяжело, словно после забега олимпийского. — И чего лезешь, куда не просят? Нашел, кого защищать! Что бы ты без меня делал, глупый? Ну, и как я тебе? Здорово отделала представителей нашей доблестной милиции? Хотя и 1991 год, — все одно: наши! Родные люди...

— Не то слово! — Чума в восхищении смотрел на свою знакомую. Теперь-то он понял, почему ее выбрали для выполнения ответственного задания: в трудной ситуации Мышка не разнюнилась, как иные бабы, да и мужики, что греха таить, — порой трусоваты бывают...

Это надо же: так наехать на наряд милиции. Они перед нею сами дар речи чуть не потеряли, от такого апломба! Вот тебе и скромная девушка, да еще почти блондинка!

— Ну, что, пошел я? — спросил Чума сиротливым тоном. Явно не хотелось ему расставаться со спутницей, рядом с которой, оказывается, как за каменной стеной. — Поеду к бабушке. Притворюсь собственным родственником.

— Куда же ты поедешь, глупенький? — засмеялась Мышка. — Без денег, без документов? Не гони сани, снега не дождавшись! Денег тебе дам без проблем, мне они здесь без надобности, но документы нужны! Даже не думай от меня отрываться: раз достался ты мне по наследству от нашего времени, значит, постараюсь тебя выручить: мы с тобой скованы одной цепью памяти.

— Но как? — недоуменно спросил Чума. — Где ты сможешь документы достать? Наверняка, у тебя связников здесь нет, одна-одинешенька в чужом краю. Или ты с собой переносную типографию таскаешь? Комплект чистых паспортов?

— Меньше знаешь, — крепче спишь! — засмеялась Мышка. — Поехали со мной в гостиницу. Вечером у меня встреча с нашим Кошкиным, попробую купить тебе новый паспорт. Если я верно информирована, то у него наверняка найдутся подходящие документы для тебя. Я слышала, что раньше даже за бутылку коньяка можно было паспорт купить в СПС. Посмотрим, так ли это...

— Что такое СПС? — Чума заинтересовался, даже перестал глазеть по сторонам, удивляясь необычным декорациям недавнего прошлого.

— Специальный пункт (или пост?) милиции. Сама точно не знаю, как правильно.

Поехали скорее, есть-пить хочу, в ванну и поспать часок. И еще — кофе!

Они взяли старенькую "Волгу" в качестве такси. Мышка назвала водителю пункт назначения: гостиница "Россия".

Таксист посмотрел весело на странную парочку: прилично одетую девицу и не по сезону обутого парня, явно странного, усмехнулся в седые усы, но, вдохновлённый продемонстрированной перед носом крупной купюрой, лихо рванул с места. В машине несколько пахло бензином, но доехали быстро.

По пути зашли в магазин и купили Чуме майку и брюки советского пошива, но вполне приличные. И скромные сандалии. Так что больше Чума не привлекал ничьи взоры своим оригинальным внешним видом. Даже таксист подобрел, глядя на перевоплощение пассажира в "летнюю форму" одежды.

Помните ли вы гостиницу "Россию" в 1991 году?

Уникальное строение, возведенное на месте старинного района Зарядье еще в 1964-1967 годах, по проекту архитектора Чечулина, была одной из крупнейших не только в СССР, но и во всей Европе.

Внутренний ее двор образовывался из четырёх двенадцатиэтажных корпусов. Светлая облицовка фасадов корпусов и окна, отделанные алюминием, выглядели вполне современно даже для наших путешественников. Северный, выходящий на Варварку фасад, венчала башенка в двадцать три этажа. Южный фасад выходил на Москворецкую набережную и разделялся посередине совершенно нетипичной для советской архитектуры прогулочной галереей. Стиль строения определить было трудно: нечто всеобщее, похожее на все модернистские творения.

Максим с восторгом взирал на величественное сооружение, задрав кверху голову, рискуя сломать шею. Мышке тоже хотелось запомнить все увиденное, но она вела себя деланно небрежно, рисуясь перед Чумой.

— Слушай, а она же сейчас на реконструкции, в наше время? — восхищенно спросил парень. — То есть такой мы гостиницу никогда не увидим больше?

— Или никакой не увидим, — скептически отозвалась Мышка. — Ничего хорошего в этом строении нет: относительно современный дизайн, и только! Эклектика интернационализма! Ты лучше вокруг посмотри: "Россия" подавляет окружающие архитектурные памятники; буквально вытесняет их из поля зрения наблюдателя. Этому каменному "Гулливеру" в заповедной зоне древнего Зарядья делать нечего! Кто только придумал махину возвести в непосредственной близости от самого Кремля и Красной Площади? Никакой перспективы теперь нет: одна "Россия" доминирует! Пошли внутрь!

— Какая ты грамотная! — Чума еще в разборках с милицией начал уважать Мышку больше, чем полагается по отношению к девчонкам, а тут еще она ему лекцию прочла, походя, попытавшись весь восторг парня превратить в пыль. Но ей это не удалось: он все равно остался при своем мнении: хороша "Россия"! Жалко ее...

В наши дни гостиницу разберут по частям, потратив на это 250 миллионов долларов, большая часть из которых уйдет не по назначению, но она — такой же памятник ушедшей эпохи, как и Мавзолей, например... Когда примут решение снести Мавзолей, потратят не меньше, а больше...

— Ты о пожаре 1977 года что-нибудь слышал? — Девушка открывала двери холла, а сама морщила лоб, вспоминая все, что учила когда-то. — Я много раньше читала таких статей о недавнем прошлом, интересовалась, когда в университете училась. Поэтому и решила здесь остановиться. Вообще-то, я должна бы жить в другом месте. А все равно проверить не смогут!...

Так вот: здесь был пожар. В феврале 1977 года. Лестницы пожарные доставали лишь до седьмого этажа: горел пятый и одиннадцатый с двенадцатым, в северном корпусе. Более четырех десятков человек погибло, еще больше сильно пострадали; наверное, инвалидами стали.

Мастер смены службы вскоре после пожара с собой покончил. Представляешь? Кстати, причину возгорания до сих пор не выяснили. Может, это был умышленный поджог...

— Теракт? — глаза Чумы загорелись. — И прежде теракты были?!

— Сам ты "теракт"! — рассердилась Мышка. — Поджог! Вот приучили СМИ простых людей к этим нелепым обобщениям, так для вас все одно — "теракты"! Нечего все события под одну гребёнку стричь! Думаю, если все серьёзные происшествия именовать "терактами", так недолго массовый психоз в людях выработать. Нужно самому думать о каждом конкретном инциденте, Чума! Старайся все критически осмысливать в мире, не верь СМИ и начальству...

Всё-таки она казалась необыкновенно умной Чуме, который хотя и учился в высшем учебном, но к гуманитарным наукам, — в отличие от стендовой стрельбы, скажем, — особого рвения не проявлял. Слишком умной для девушки!

Швейцар распахнул пред ними двери, совершенно как в кино, и парочка направилась к столу администратора. Несколько девушек в особой форме обслуживали посетителей, быстро и деловито.

В холле, несмотря на жаркую погоду на улице, было свежо: работали кондиционеры, цивилизация уже прописалась в одной из главных гостиниц страны. Мышка молча протянула свои документы вежливо улыбающейся девушке. В паспорте лежала скромная, на взгляд Мышки, купюра, небольшое достоинство которой, однако, привело администратора в полный восторг.

Глаза гостиничной служащей засветились ласковым кошачьим огнем. Она перегнулась через стойку и шепотом спросила:

— Чем могу служить? Я к вашим услугам. — Голос звучал мелодично, тихо, вкрадчиво: наверняка, состав сотрудников здесь специально подбирали.

— Хочу-у-у номер. Люкс-с. Самый лучший! Ну, не самый, положим... — Мышка манерничала, старательно изображая из себя этакую отвратительную гламурную девицу, похожую на наших современниц, но богатеньких девочек хватало уже и в конце советских времён. — То есть не какой-нибудь президентский, в котором Шарль де Голль отдыхал или там Фидель Кастро, но что-нибудь достойное. Желательно повыше. Пожаров у вас тут в ближайшее время не намечается, надеюсь? Наслышаны мы в провинции, страшно, однако!

— Нет, что вы! — девушка будто даже обиделась за свою гостиницу. — У нас теперь такой контроль, такой... У меня мама тут работала в то время: это было запоминающимся зрелищем, скажу я вам! Столько народу погибло!

Чума с Мышкой переглянулись: похоже, купюра сделала свое дело! Девица в их отношении проявляла полное доверие и откровенность.

— Мне бы хотелось с видом на Варварку... — Мышка мечтательно улыбалась. Или, на худой конец, на Москворецкую набережную.

— Вы хотите сказать: с видом на улицу Разина? — администратор поправила Мышку, но прекрасно поняла ее. Девушка полагала, что Мышка напоминает ей об историческом названии старинной улицы, переименованной в улицу Разина в далеком 1933 году. Мышка рассердилась на себя: надо было так ошибиться! —

— Но лучше в Северной башне, ведь это именно там был пожар, не так ли? Люблю достопримечательности! — Мышка тянула паузы в фразах, как артистка, самой противно было слушать! Но она играла здесь роль: она должна быть совсем иной, непохожей на себя! И ей это прекрасно удавалось: администратор закивала ей с деланной улыбкой, а у самой губы покривились: похоже, Мышка ей нисколько не понравилась. Однако, девушка мигом оформила двухкомнатный люкс в Северной башне, с видом на Варварку, как ее и просили. Протянула Мышке ключ. Та уже было собралась, подхватив Чуму, отправляться к лифту, но администратор пискнула:

— Постойте! А... молодой человек? Он тоже с вами, девушка? А его документы?

Однако, несмотря на маленькую взятку, юная бюрократка не утратила дар речи! Мышка вернулась к стойке, облокотилась на нее, в упор глянула на слишком придирчивую девицу. Покрутила свои бусы, зевнула. Молча полезла в сумочку, вытащила еще одну маленькую купюру. Несоветского производства.

— Возьмите, дорогая! Это — вам! За то, что вы уже для меня сделали, и что не сделаете... понимаете меня? Молодой человек — просто мой гость! Он не считается... Вы про него забудете, словно и не видели, верно?

Пергидрольная блондинка судорожно закивала, прижимая к себе купюру и оглядываясь в страхе: не видел ли кто? Сегодня ей решительно повезло...

Лифт стремительно вознес их ввысь. Окна двухкомнатного номера экстра-класса выходили на Варварку. Номер был оснащен зарубежной техникой: тут были кондиционер, телевизор "Пионер", и даже видеомагнитофон, — редкость для тех времён необыкновенная! Но и цена номера не была низкой.

Мышка первым делом бросилась к окну. Распахнула его, выскочила на балкон. Чума потащился следом, ему тоже любопытно было. Давно он в Москве не был. Почитай, с раннего дошкольного детства.

— Некогда по этой улице князь Дмитрий Донской с Куликовской битвы в Москву вернулся. Тогда она Всехсвятской называлась... — Мышка ухватила Чуму за руку, как подружку, глаза ее сияли детским огнем. — Шесть веков тому, понимаешь? Это уже потом улицу то Варварской, то Знаменской, то Большой Покровкой называли. А сейчас вот — Разина. Но это ненадолго, через пару лет возвратят старое название: Варварка. В Средних Торговых Рядах теперь военные организации размещаются. А Гостиный Двор еще Кваренги спроектировал! А храмов и церквей здесь сколько: Георгия Победоносца, Варвары Великомученицы, Максима Блаженного (и ты у нас немного блаженный, да, Максим?), Знаменский монастырь... а еще Английский Двор и палаты бояр Романовых...

Думала ли я, что мне повезет остановиться здесь?! Как замечательно! — Максим готов был с нею согласиться: и ему повезло оказаться с Мышкой в нужном месте в нужное время. Теперь его не поймают. Во всяком случае, те, от кого сбежал, а прочих он сумеет ввести в заблуждение.

Тут в дверь постучали. Сперва тихо, потом громче. Постояльцы не сразу услышали стук, а услышав, переглянулись: Мышка удивилась, Чума испугался. И убежал прятаться в другую комнату: нервы никуда не годились. Мышка пошла к дверям неспешной походкой, давая Чуме время.

— Кто? — спросила недовольно. — Что нужно?

— Горничная! Для ванной полотенца свежие принесла. Откройте, пожалуйста! — Мышка распахнула дверь, и в номер, сияя приклеенной улыбкой и шурша крахмальной униформой, вошла хрупкая милая женщина средних лет.

— Это горничная! — гаркнула Мышка изо всех сил. В другой комнате послышалось шуршание и скрежет: похоже, Чума вылезал из-под кровати.

— Скажите, пожалуйста, какие последние фильмы здесь показывают? — спросила Мышка, чтобы что-то сказать. — Мы из Волгограда, у нас там деревня...

Горничная оказалась словоохотливой: уже через пару минут Мышка и Максим, присоединившийся к ней, слушали целую лекцию о репертуаре кинотеатра в самой гостинице "Россия".

Оказывается, здесь фильмы крутили раньше, чем они выходили в широкий прокат! Об этом горничная Верочка знала доподлинно: у нее приятель киномехаником здесь же трудился.

Так вот, сейчас тут можно посмотреть импортный "Круто сваренные: последняя кровь", как Ламу в Гонконге хотят убить члены "Японской Красной Армии"; еще "Гостиничную воровку", о-о, это та-акой фильм; еще наш советский, "Нога" называется: в нем мальчишка Валерка, воевавший в Афгане, домой без ноги вернулся, но оказалось, что здесь его личная война только начинается... И "Иван Васильевич меняет профессию", для любителей отечественного кинематографа.

Когда Верочка наконец удалилась, двое молодых людей уже знали, что их первым советским фильмом, который они здесь посмотрят, будет эта "Нога"...

Приняв душ, заказали еду в номер, — причем Макс всячески отнекивался, говоря, что ему плюшки будет достаточно, — и наелись до отвала. Мышка особенно налегла на бутерброды из тонких ломтиков черного хлеба с черной же икрой, а Чума уважил и бульон с яйцами, и кусок запеченной свинины, и даже сырок "Янтарь" скушал. Наелись, почувствовали себя счастливее.

И пошли в кино, где их совершенно шокировали цены: пятьдесят копеек. А утренние сеансы, как они прочли в расценках, стоили в два раза дешевле! Чудеса, да и только! Максим заметил, что он бы здесь каждый день в кино ходил! Это же надо: такая дешевизна зрелищ!

Мышка ему напомнила, что раньше люди в очереди стояли за этими самыми дешевыми билетами, на что Чума ей резонно возразил, что готов и в очереди постоять, не глиняный...

Фильм им не очень понравился. Показался надуманным, бедным на съемочные эффекты, с неважной актёрской игрой. Поэтому, сразу выйдя из кинозала, они взяли билеты на другой сеанс, на совсем старый фильм, по пьесе М.А. Булгакова, и от души посмеялись приключениям царя Ивана Васильевича в Москве будущего.

— А ведь мы с тобой, как эти инженер и вор Милославский, верно? — спросил Чума. — Где бы нам такой же крест слямзить, как Милославский сумел?

Мышка засмеялась. Возразила:

— Не совсем так: я не случайно сюда попала, в отличие от тебя. И вскоре вернусь обратно. А ты оставайся, если хочешь, в этом переходном периоде. Но я бы тебе не советовала. Лучше под трибунал, по-моему: зато родные твои там.

— Нет! — запротестовал Чума. — Лучше здесь! Меня там сгноят, лучше умереть, чем в то время вернуться. Ты девчонка, ничего не понимаешь!

Она не стала спорить. Не любила доказывать свою истину.

Тем временем, подошел час назначенной встречи со старшим лейтенантом Петром Кошкиным, от одного воспоминания о котором Мышка начинала весело улыбаться. Никого в жизни своей она так не смущала, как этого Кошкина, который и хотел взять взятку, но мялся и краснел красным маком. Тихоня, который любит деньги и мирное решение проблем, не то, что Сырцов, которого Мышка так припугнула! Не скоро начнет нос совать, куда не следует!

— А что ты сказала тому практиканту, что он поутих? — вдруг вспомнил Чума.

— А ничего особенного! — Мышка засмеялась. — Сказала, что я — ведьма! Мне одного желания достаточно, чтобы его папу поймали на взятках, и сыночек вылетел из слежки в два счета. И возможности у меня к тому есть.

— Бросай ты свои мистификации! — рассердился парень. — А если серьёзно?

— Много будешь знать, скоро состаришься, — отрезала Мышка. — Буду одеваться. А то бедный Кошкин заждется у входа. Жаль старлея: он такой милый, — весело засмеялась и побежала в другую комнату переоблачаться. Чума уселся у телевизора с недовольным видом: похоже, не хотелось ему одному оставаться в номере. Но не тащиться же следом за девушкой в каждый след, тем более, что она его и не зовет с собой.

Мышка вышла к нему в неожиданном наряде, сменив имидж полностью: от ее красного откровенного платья у Максима челюсть отвисла и дрожание в коленках возникло. Впрочем, длина у платья была приличная: почти до колена, но фигуру оно облегало, как вторая кожа, а на спине красовался немаленький вырез в форме сердечка. Чума вздохнул: что ему на нее смотреть? Все одно через пару дней расстанутся навсегда! И снова украдкой глянул, и поймал смеющийся провоцирующий взгляд:

— Ну как? Блеск и медвежуть? Мне тоже нравится это платье! В нем, конечно, на бал к английской королеве не пойдёшь, но Кошкина смутить можно, так? Только сумка эта слишком велика, но мне велено ее всюду с собой таскать, даже в ванну, — до означенной встречи с неким высокопоставленным лицом. А потом могу хоть с авоськой бегать...

Да ты, вижу, погрустнел, Максимка? Не хочешь один сидеть в номере? А, может, ты в меня влюбился и ревнуешь к товарищу Кошкину? Шучу!... Не грусти, миленький, скоро вернусь! Знаешь, что собираюсь делать? Блефовать! Потом тебе расскажу, если все пройдет нормально. Мне одна идея пришла в голову, — чудо! Нужно мне было идти в театральный!

Надушилась духами от "Живанши" и унеслась в вихре чарующего цветочного аромата, словно подхваченная вихрем. Чума сердился вначале, что его бросили, потом решил, что его поведение просто смешно.

Позанимался немного спортом. И решил уделить внимание холодильнику, забитому едой. Так время легче пройдет. Съел кусок колбасы "Брауншвейгской" с черным хлебом, повеселел. Еще телевизор посмотрел, но от бесконечной трансляции депутатских дебатов спать захотелось. Прилег на диван, да и заснул. Почти счастливый, что для него всё обернулось так странно, но удачно. Словно некая высшая сила привела Чуму именно в то купе, где ехала Мышка. Может, действительно, правду люди говорят про ангелов-хранителей, во всех путях помогающих? Только он-то в Бога не верит, с чего бы ему помощь дали? За какие такие заслуги? Пользы от него ни на грош, одна нервотрепка всем...

Спустившись вниз на лифте, Мышка подбежала к дверям гостиницы. Кошкин, действительно, уже ждал ее, повернувшись спиной к дверям и что-то яростно ковыряя на ступеньках носком ботинка. Мышка выглянула тихонько наружу, прижав палец к губам, чтобы швейцар ничего не сказал. Присмотрелась: старший лейтенант пытался изничтожить в порошок крошечный окурок, очевидно, им же и брошенный. То ли такой чистюля, то ли нервы сдают?

— Кошкин! — позвала она нараспев. — Товарищ Кошкин! Я здесь, жду вас!

Кошкин, в сером поношенном костюме отечественного производства, сидевшем на нем мешковато, хотя Галочка и старалась его перешить, — обернулся к Мышке стремительно, и чуть не поскользнулся на скользком мраморе. В руках он держал одинокую чайную розу, которую тут же и протянул девушке. Она обратила внимание: пальцы старлея подрагивали.

— Это вам! — Кошкин даже запинался, словно нервный ученый. — Возьмите!

Похоже, он не сразу и рассмотрел Мышку: вначале смотрел себе под ноги, будто боялся чего-то. Впрочем, Кошкин действительно боялся, да еще как: ему казалось, что за ним уже наблюдают, и целый наряд сотрудников собственной безопасности милиции вот-вот предъявит ему обвинение в том, что он — взяточник! Надо же додуматься: взять деньги у сотрудницы КГБ! Глупец! Что будет, что будет теперь? Неужели эта... Лика... играет с ним в кошки-мышки?

Но Мышка и не подозревала, что подобная буря разыгрывается на душе старлея: она ловко перехватила из его рук розочку, понюхала, и повела беднягу в обещанный ресторан. Кошкин так и шел, глядя под ноги, словно на эшафот.

В ресторане именно Мышка прищелкнула по-королевски пальчиками, подзывая официанта; Кошкину оставалось лишь смотреть и удивляться ее апломбу и уверенности в себе. Имя-то какое нелепое: Лика Тур. Так ее звали, согласно той корочке "второго главка", которую она ткнула под нос Сырцову.

— Что будете пить и есть, Пётр? — Мышка явно наслаждалась моментом. Никогда еще она не чувствовала себя такой свободной душевно и материально. — Вино, виски, водку? Только не шампанское, — не мужской напиток!

Петр руками замахал: ему, мол, все равно. Сидел, как на иголках. Мышка заказала медальоны из свинины с сухофруктами, дорогое вино французское, двести грамм "Васпуракана" для старлея. Ела и пила с явным удовольствием, не торопясь перейти к делу. Наблюдала искоса за Кошкиным, который почти не ел ничего; несколько раз давился и откашливался.

— Э-э, Лика! Зачем вы все-таки пригласили меня сюда сегодня? — наконец Петр не выдержал. — Какой интерес могу я представлять для вашей организации? И почему вы мне сами не объяснили, что к чему? Я бы немедля отпустил вашего "мальчика", без долгих разговоров, но вам понадобилось играть со мной в эту длинную "орлянку"! Зачем было глупому Сырцову "ксиву" демонстрировать?! Он, бедный, заикаться начал, вообразил, что его из слежки отчислят!

— Чепуха! Никто его не отчислит! Пошутила я над ребенком взрослым, — Лика с удовольствием отпила выдержанного бургундского, облизнулась по-кошачьи. — Не собираюсь доносы строчить! Помешал он нам одну операцию провести, но не нужно на неопытного сотрудника сердиться, он, напротив, стремился принести пользу отчизне в те минуты, когда задержал Максима: еще бы, тот был так похож на агента Моссада! Шучу.... Не стоило раскрываться перед маленьким мальчиком, понятное дело, но очень хотелось мысленно его по носу щелкнуть, чтобы не зарывался, памятуя о своих родственных связях, которые, в сущности, столь незначительны... А почему вы меня Ликой называете?

— Потому что так, как Сырцов сказал, вас в "ксиве" зовут, — буркнул Петр.

Мышка сделала удивленное лицо. Распахнула сумку, покопалась в ней, на что-то посмотрела. Прочла с некоторым ужасом, что, правда, зовут ее в "ксиве" не Литой, но Ликой, — одну лишь букву изменили, но, тем не менее, как она могла этого не заметить?! Лицо у нее сделалось несколько странным, хмыкнула:

— Однако, ваш Сырцов прав: глаз — алмаз! Далеко пойдет. Что же, будем переходить к десерту и, вместе с ним, к делу. Как вы думаете, товарищ Кошкин, зачем я вас сюда пригласила? Догадываетесь или мне стоит вам намекнуть? Дело, скажу я вам, неблаговидное, но моя цель — совершенно благородная: хочу вас спасти от имевших место наветов ваших сослуживцев.

Кошкин весь превратился в слух. Значит, не ошибся: что-то ей от него нужно. Но, если бы это "что-то", было конкретным подозрением, его бы уже давно повязали. Еще там, на вокзале. Значит, цель девицы явно не в том, чтобы его, бедолагу, с работы снять или что-то на него "навесить". Просто побеседовать пригласили. Да еще какую сотрудницу нашли! Только сейчас Кошкин как следует рассмотрел красное вызывающе-красивое платье, туфли на странных серебристых каблуках, дорогие украшения. Не дай бог, кто из знакомых его здесь увидит: век перед Галочкой не "отмазаться"!

— Понимаете, товарищ старший лейтенант, — Мышка с восторгом уплетала мороженое и потому тянула фразы, как актрисы в старых фильмах, чтобы успеть проглотить следующий кусочек тающей во рту ледяной жидкости и разгрызть очередную фисташку, — всем ли офицерам, работающим вместе с вами, вы безоговорочно доверяете?

Понимаете, к нам поступил анонимный донос, якобы вы занимаетесь неким незаконным промыслом... ну, продаете то, что должны бы сдавать в управление. Якобы в ваших карманах порою оседают некоторые вещи, которые вы потом незаконно сбываете. Потому как у вас есть кооперативная квартира, за которую вы никак полную сумму не можете выплатить, да еще вы мечтаете со временем обменять свою однокомнатную хатку на "двушку", причем в более хорошем месте. Знаю, знаю, что вы стоите в очереди на получение жилья, но, скажу вам по секрету, о своем номере в этой очереди вы можете успешно забыть и не напрягаться: предстоят нелегкие времена и очередникам придется очень долго ждать...

Мышка играла ва-банк: она перемолвилась парой-тройкой слов о личности Кошкина с той цыганкой на вокзале: ту уже неоднократно подвергали административному задержанию, но никогда не задерживали долее, чем на несколько минут. Старая цыганка с удовольствием поделилась с девушкой всей имеющейся информацией не только о Петре Кошкине, но и сержанте Скобееве, и даже о нелепом рыжем мальчишке-практиканте, любителе "качать права", — будучи благодарна за то, что глупенький правдолюбец Макс принял огонь на себя. Поэтому Мышка знала про Кошкина почти все. Более того, некоторые вещи, прекрасно зная моральный кодекс чести иных представителей власти, она в состоянии была сама домыслить.

— Одним словом, эта анонимка способна причинить вам немаленький вред, — продолжала она импровизировать, с удовлетворением отмечая, что лицо Кошкина из красного постепенно становится белым как алебастр. — Поэтому, полагаю, нам с вами, по окончании этого вкусного ужина, надлежит домой к вам отправиться и провести там небольшой шмон без свидетелей.

— Как шмон? — Петр чуть не подавился мороженым. — Зачем? У меня нет ничего такого, что могло бы вашу контору заинтересовать! Клянусь чем угодно!

— Все у вас есть! Во всяком случае, есть кое-что из того, что ни в коем случае не должно попасть в руки тех, кто вскоре придет к вам учинять обыск. — Она перегнулась через столик и прошептала несколько слов Петру на ухо. Он едва под стол не упал, осознав всю правдивость предъявленного ему обвинения.

— Зачем вам спасать меня? — выдохнул натужно. — Кому я понадобился? Ну, жил себе человек спокойно, никому не мешал... какой гад вздумал на меня телегу катить? Это из наших кто-то?! Или... кто-то на мое место хочет?! Да я их!...

— Товарищ старший лейтенант, успокойтесь! — Мышка была само очарование. — Сейчас мы поедем к вам. Вы подниметесь наверх и, ничего не объясняя вашей милейшей супруге, вынесете мне ту котомку, в которой ИХ прячете... Где? В углублении за батареей? Или в вытяжном отверстии? Или в кладовой? Не знаю, но, если наши "мальчики" вздумают искать, то они найдут непременно! Одно не пойму: как вы могли такое удумать, хранить это дома? Дача ведь есть!

Кошкин хотел было сказать, что на дачу ездить далеко, но вновь удивился: откуда девчонка про дачу знает? Хорошо подготовилась! И мысли не возникло у старлея, что Мышка столь уверенно импровизирует.

— И что мне потом делать? — спросил Кошкин, заикаясь. — Когда они придут с обыском? Кому я помешал, кому?! Может, мне скрыться ненадолго?

— Отличная идея! — обрадовалась Мышка. — Только скрываться вам никуда не нужно: вы — опытный специалист, завтра же или сегодня вечером выбейте по начальству отпуск "по семейным обстоятельствам", в вашей структуре такое предусмотрено тоже, как мне известно. Организуйте сами себе телеграмму, и езжайте со своей красавицей в деревню дней этак на десять, пока все не утрясется. Те, кто надумал вас "чехвостить", обыск проведут и без вас, им не впервой без хозяина шмон устраивать. А так как ничего не найдут, то наедут уже на того, кто написал анонимку на старой печатной машинке с западающей буквой "С", и это ему не поздоровится за бездоказательный поклеп! Вы думаете, в СССР возможно писать анонимки, не будучи раскрытым?! Здесь вам не загнивающий Запад с его демократией и упадком закона!

Кошкин тут же вспомнил, что у лейтенанта Маслова из другой смены якобы была дома печатная машинка, и жена у того секретарем работает в управлении. А он с ним еще был в доверительных отношениях! Точно Маслов, больше некому: остальные сотрудники не то, что печатать, писать могут в замедленном темпе, и не женаты еще, не просить же в таком деле чужих... Точно Маслов!

— Надеюсь, вы понимаете, что "второй главк" заинтересован в сотрудничестве с работниками МВД? Нам повсюду нужны преданные люди, — Мышка сияла ласковым взором и многообещающей улыбкой. — С нами вам не придется десять лет копить на вожделенную "двушку": просто подыщем по-быстрому подходящий обмен, который вам ни копейки стоить не будет, а вторая сторона будет безмерно рада с вами обменяться, — ситуации, знаете, бывают разными... надеюсь, вы не откажетесь с нами сотрудничать, по зрелом размышлении? Я пока не собираюсь вам предлагать бумаги подписывать, — все потом, потом!

На старенькой "Волге" они пролетели несколько десятков километров по вечерней Москве. Мышка удивлялась отсутствию пробок и почти нормальному воздуху улиц. Наслышана была о неимоверно удушающем смоге в столице, но то в наши дни, а здесь — 1991 год: машин мало, иномарок почти совсем нет, скорость у машин черепашья, безопасная, — красотища!

Подъехали к серой панельной девятиэтажке.

Мышка с любопытством посмотрела на унылый дом из восьми подъездов, в третьем из которых обитал доблестный старший лейтенант Кошкин. Абсолютно никакой дом, лишенный своего "лица". Сотни и тысячи таких домов-близнецов выросли в стране при Леониде Ильиче. Впрочем, с виду они казались презентабельнее "хрушевок".

— Вы подниметесь наверх и вынесете мне то, что обещали, — тихо велела Мышка. — Я здесь буду ждать, чтобы не смущать понапрасну старушечье население ближайших скамеек. Старушек хлебом не корми, а сплетню дай!

Кошкин смутился, хотел было что-то сказать, не смог, сглотнул слюну и изрек:

— Может, у первого подъезда подождете? Или за углом дома? Пожалуйста!

Мышка согласилась, понимая: старушки в массе страдают дальнозоркостью.

Очень быстро Петр вернулся, буквально и пяти минут не прошло. Очевидно, жены его на тот момент не оказалось дома, никто не задерживал.

В руках Кошкин держал обычную овощную плетеную авоську, в которой лежало нечто завернутое в несколько слоев бумаги. Словно некую драгоценность, вздыхая, он передал бесценную ношу Мышке, хотел было уже уходить, не зная, что еще сказать, но она остановила Кошкина:

— Здесь всё? Вы уверены? Вижу, что так! Вы меня поняли: завтра же уезжаете из столицы минимум на неделю и в городе не появляетесь, что бы тут ни происходило! Желательно, чтобы вы оставили руководству не те координаты, чтобы они вас не смогли вызвать в случае чего...

Если в доме имеется еще нечто компрометирующее, все уничтожьте сами! Вы должны быть кристально чисты перед законом, потому как вскоре вас ожидает повышение, думается мне...

Телеграмму, необходимую для предоставления отпуска по "семейным", сможете организовать или вам помочь? Отлично...

Да, вот еще что: когда соберетесь менять квартиру на большую, — не переезжайте в панельный дом типа вашего теперешнего, очень прошу! Поберегите здоровье! Эти постройки возводились в нарушение всяких норм и вредны, очень вредны! — Кошкин вновь взялся за ручку дверцы, начал открывать. — Да куда же вы торопитесь-то? Погодите немного... Вот, возьмите за беспокойство и правильное поведение! — И она сунула в руку Кошкину несколько купюр крупного достоинства. — Не отказывайтесь: пригодятся! Но чтобы завтра же вас в Москве не было, поняли!?

Кошкин закивал головой, как марионетка, и выскочил из машины, как ошпаренный, в недоумении и восторге. Рука его горела и чесалась на нервной почве. Нервное напряжение, владевшее им несколько последних часов, наконец отпустило: Петр понял, что ничего страшного с ним не произойдет! Во всяком случае, сегодня...

Не глядя на количество денег в руке, он стремглав влетел в подъезд, и лишь в полутемном коридоре поглядел на свое неожиданное богатство: доллары! Несколько крупных купюр! Даже не совсем "несколько"! Вот так везение! Никакой деревни! Еще чего! Да он два года в отпуске не был, — какая тут деревня?! Еще чего! Если куда и ехать, так только...

Тут дверь тихо щелкнула: вбежала супруга Петра, в креп-жоржетовом летящем платье, в туфельках на каблучках-гвоздиках, с рыжим длинным хвостом, заколотым простой черной резинкой, благоухающая "Красной Москвой". Она сегодня Петру девицу-агента из "второго главка" неуловимо напомнила: жизнерадостная и веселая. Только духи у той пахли чарующе...

— Галка! Срочно звони заведующей, скажи, что мой папаша заболел, срочно выезжаем в деревню! — гаркнул Пётр. — Что рот разинула? Да по-быстрому!

— Да как же так, миленький? — защебетала Галка. — Что с ним приключилось-то?

— Да жив, здоров, чего и нам желает! — Отмахнулся Петр. — А мы с тобой завтра же едем к морю! Мне премию дали за отличную службу!

Галка подпрыгнула до потолка и побежала копаться в вещах, выбирать купальники. Внимания не обратила на четкий запах коньяка, исходящий от мужа. То есть обратила, но ни слова не сказала: повезло мужу с мудрой женой. Пришлось Петру ей напомнить, что он и дома не прочь покушать...

В ресторане Петр ел, как птенчик, от страха подавиться боялся. Мог бы так знатно наесться, если бы знал заранее, как дело обернется! Бог с ними, с опасными бумажками: зато заработал хорошо, кто бы мог подумать, что девица и еще денег даст... Считай, продал весь товар оптом. Никто теперь не докажет, что вся та подборка, которую он отдал Мышке, Петру принадлежала.

Пётр позвонил знакомому врачу в родную деревню, чтобы тот немедля ему отбил реальную телеграмму о болезни отца Петра. Обещал за услугу приличную сумму. Тот обещал немедля выслать телеграмму с уведомлением. Затем старлей отзвонился по начальству, известил, что отец болеет, и, если завтра улучшения не наметится, будет просить десять дней "по семейным". То есть предупредил заранее. Начальник крякнул, но не спорил. Надо так надо.

Спать Петр с Галкой легли с радостным предчувствием скорого отдыха на юге.

* * *

Шоферу такси, любопытно вострившему уши все время их с Кошкиным путешествия, Мышка напоследок сунула под нос красную книжечку, не соизволив раскрыть, и заплатила двойную таксу, чтоб был глух и нем.

Таксист, узрев страшный документ для честного, но не совсем, советского гражданина, сделался тих, даже пытался от денег отказаться, но взял, поддавшись уговорам, и лихо нажал на газ, подальше от "России".

Вернувшись в гостиницу, Мышка нашла Чуму уютно раскинувшимся на софе. Ноги во сне он поджал, правую руку подложил под подушку, а левой рукой подпирал во сне щеку. Вид его показался Мышке совершенно детским, словно перед нею был не беглый дезертир почти двадцати одного года от роду, но мальчишка-школяр, длинноногий неуклюжий подросток.

Словно почувствовав, что на него смотрят, Максим проснулся и, не сразу сориентировавшись, сгруппировался и встал в боевую стойку. Похоже, он не понял в первую секунду, где находится. Но тут же, узрев улыбающуюся девчонку, он тряхнул белобрысой шевелюрой и заржал сам над собой:

— Совсем все заспал: почудилось, что я снова в карауле стою. Приснится же!

А ты быстро вернулась! Впрочем, нет, — он удивленно посмотрел на часы, — девять скоро? Это сколько же я проспал? Часа полтора!

— И на здоровье! — Мышка подошла к телевизору, включила начало "Новостей". — Классное начало передачи, верно? Музыка такая динамичная...

Помнишь, что завтра в мире произойдет? Ленинград решено будет переименовать в Санкт-Петербург. А еще завтра произойдут первые в России президентские выборы, в ходе которых первым президентом РФ станет Борис Ельцин, у него будет перевес значительный, он наберёт свыше 57% голосов избирателей. Другими кандидатами будут Вадим Бакатин, Владимир Жириновский, Альберт Макашов, Николай Рыжков и Аман-гельды Тулеев. Вице-президентом при Ельцине будет избран Александр Руцкой. Тот самый, помнишь?... Ты про грядущий 1993 год помнишь? Октябрь 1993 года? Эх, ты, невежда каланчовая... Белый дом тогда обстреливали. А ты здесь хочешь жить остаться навсегда, при таких перспективах...

Посмотрели "Новости" до конца, и лишь потом Мышка с тихим вздохом вытащила из своей крупногабаритной дамской сумочки вязаную авоську для овощей, в которой лежал бесценный бумажный сверток. Это был основной неправедный капитал Кошкина, наличие которого у скромного старлея Мышка безошибочно предположила. Играла наугад, на авось, — и не ошиблась!

Вывалила содержимое свёртка на софу, — руками всплеснула: вот так бизнес у невинного Кошкина! Максу люто повезло, что его Сырцов со Скобеевым задержали, — Кошкин никогда бы на такое не пошел, у него совсем другие граждане вызывали активный интерес в качестве объектов для задержания. Иначе никак бы Мышке не удалось выйти на такого кадра, как Кошкин.

В бумажном промасленном свертке был еще один, обернутый белой мелованной бумагой и перевязанный аккуратной почтовой бечевой. Бережно Мышка развязала бечеву со сложным узлом, не порвала. Пред нею и Максом оказались несколько паспортов, пять старых, потертых и шесть почти новеньких: обычных, действующих советских паспортов, красненьких и радующих взор гербом страны. Ровно одиннадцать штук. Чума даже присвистнул при виде такого богатства.

Но тут же приуныл почему-то. Подумал о том, что чужой паспорт — он и есть чужой: с другой фотографией. А раз так, — вряд ли он сможет чужим документом воспользоваться. Честность была у Макса в крови. Мышка, раз глянув на своего знакомца, разом поняла его колебания. Стала энергично пересматривать принесенное богатство. Чума тем временем приставал к ней с расспросами, словно маленький ребенок:

— Это ты у Кошкина купила?! Зачем столько?! Или собираешься открыть нелегальную фирму по реализации советских паспортов нуждающимся гражданам — террористам, разбойникам и рецидивистам?

— Ничего я у него не покупала! Он мне сам все отдал на блюдечке с золотой каемочкой, да еще и с поклоном. Я к нему ключик подобрала, — загадочно отозвалась Мышка, раскрывая паспорт за паспортом. — так: Сидоров Ефим, 1956 г.р., — не пойдет. Касьянов Михаил, 1940 г.р., — еще хуже. Тут что у нас? Здесь вовсе Марья Петровна Спешнева, точно как в кино "О бедном гусаре запомните слово". Помнишь такой фильм? Да что с тебя взять, ты же у нас офицер несостоявшийся, а не спец по культуре...

Вот! Смотри, Макс: точно для тебя бумажонка! Максим Воронов, 1969 г.р., и похож на тебя! То есть ты на него похож, все-таки он постарше будет... Смотри: русский по пятой графе, прописан в городе Загорске, на последней страничке стоит штамп о группе крови даже. У тебя какая группа, Чума?

— Первая положительная. Обычная самая, — отозвался Макс вяло.

— Отлично! И здесь то же самое! Все, Макс, паспортом ты обеспечен! Да не сиди ты увальнем сибирским, посмотри на СВОЙ паспорт! Зря я старалась?!

Вздыхая, Чума подошел, заглянул в раскрытый паспорт, взял в руки, полистал: в паспорте была одна-единственная прописка, и фото мальчика-подростка отдаленно напоминало лицо самого Чумы. И имена совпадали.

— Мышка! А вдруг этот парень в розыске? Или его вообще...того... на свете нет? Может, его и в миру живых более нет? А я буду по паспорту его жить? — Макс вдруг стал казаться таким юным и нерешительным, — Мышка осерчала.

— Паспорт тебе нужен? Нужен! Так хватит мямлить и кокетничать! Думаешь, я родилась на свет прирожденной Одри Хепберн или Марикой Рёкк? Легко было мне сегодня перед доблестным сотрудником органов гэбистку разыгрывать? Не скромничай, друг мой: учись жить чужой жизнью! Стоило заранее примерить на себя иное обличье мысленно, когда только в бега пускался, — чем думал-то? Мышка разозлилась на этого мямлю: она целый спектакль разыграла, но вместо благодарности Чума руками разводит, "трус-белорус"! Почему так говорят?...

Чума взял паспорт Максима Воронова, перелистал, закрыл. Взялся за голову руками. Задумался. Получается, что теперь у него есть документы.

Можно пускаться в свободное плавание в новом старом мире. Только не радостно. Искоса поглядел на свою подругу, которая так старалась ради него: значит, скоро они расстанутся? Раз у него есть паспорт, не может он и дальше сидеть на шее у Мышки? И нужно ехать к бабуле...

— Как ты догадываешься, тут еще не все документы, которые тебе требуются, — заметила девушка. — Нужен военный билет. Про свидетельство о рождении я уже не говорю. Без него вполне можно обойтись. Свидетельство мы тебе выбьем без проблем. Завтра с утра постараюсь разузнать. Не находится ли этот Максим в розыске, — и обратимся в какое-нибудь отделение милиции с заявлением о краже из сумки денег и, скажем, военного билета. Что смотришь?

И тут Чума понял: ему отчаянно не хочется никуда ехать. Не хочется с ней расставаться. Но придется: совсем скоро Мышка его покинет и исчезнет отсюда навсегда, а он останется. Или, может, вернуться назад вместе с ней? Нет, нельзя: в том будущем его ждет военный суд. Или что-то еще страшное. Придется остаться здесь, и постараться отыскать ее через девятнадцать лет.

— Не грусти, Максим! Военный билет оформим. К бабушке тебя отправлю. Все будет замечательно! — Мышка и не заметила, как обняла Макса за шею, ласково погладила по пушистым светлым завиткам. — Поверишь ли: вначале я так тебя испугалась, что готова была нокаутировать. Или вовсе убить. А ты не такой и ужасный бандит, просто несчастный мальчишка.

Чума замер от приятного ощущения. Боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть ненароком ее нежную руку со своего плеча. Мышка зевнула оглушительно и звонко, как Заяц в "Ну! Погоди!", вспомнила:

— Ты же кушать хочешь? Давай просто позвоним, пусть сюда принесут что-нибудь перекусить. Что хочешь?

Чума заказал жареную картошку, а ветчина нашлась в холодильнике. Для Мышки заказали чай с пирожным. Только некоторая заминка произошла с ее требованием принести зеленый чай с жасмином, желательно "Ахмад" или хотя бы "Липтон": на проводе очень удивились, заметив, что "с жасмином не бывает!", пришлось на черный индийский согласиться. Зато пирожное заварное оказалось свежим, вкусным, с масляным настоящим кремом, давно Мышка такого не ела, почитай, с детства.

— Всё это было только прелюдией к моей подлинной деятельности в этом мире. Завтра мне предстоит ответственная встреча, — Мышка зевнула. — Пойду спать. Если хочешь, сразу тебе денег дам на дорогу. Или оставайся, пока я здесь.

Глава 6

Воскресное утро выдалось замечательным. С раннего утра советские люди, по старой доброй привычке, устремились на избирательные участки. Такое событие никто не хотел пропустить: каждый стремился принять участие в первых президентских выборах первого президента Российской Федерации. Шутка ли: от волеизъявления каждого, возможно, зависела судьба страны и ее народа, выбор, который предстоит в недалеком будущем совершить.

Переименование второй столицы страны в Санкт-Петербург потому осталось почти незамеченным советскими гражданами, будучи актуальным исключительно для самих ленинградцев, которые приняли решение вернуть городу на Неве его первое историческое название. В сущности, Петроград — звучало ничуть не хуже, но как Пётр назвал в свое время, так пусть и будет! Великий был царь!

Основных претендентов на президентское кресло, если подумать, было не так и много. В сущности, итог начавшихся выборов можно было предсказать заранее, с относительной точностью: несомненно, изберут Ельцина Бориса Николаевича, не зря он так старательно в последние годы разрабатывал свою политическую "легенду", формируя у народа образ поборника справедливости, борца с "половинчатостью" декларативных горбачёвских реформ.

Именно Ельцин последовательно, как кажется большинству избирателей, противостоит набившей оскомину своей заскорузлостью командно-административной системе, являющейся основным тормозом развития государства на пути к более радикальным реформам.

Именно этот лидер сумел сформировать в простом народе веру в то, что он является подлинным защитником их интересов и чаяний, тогда как ныне действующий руководитель страны шарахается из крайности в крайность.

Достаточно вспомнить его попытку введения "сухого закона", надолго рассорившего "Горби" с простыми тружениками от станка и сохи. Виноградники вырубать — идея не самая лучшая в традиционно пьющей стране, где без водки ни одно застолье не обходится. А то, что генсек старался сократить количество пьяниц на Руси, да кто же об этом вспомнит? Разве такими резкими мерами можно бороться с народной бедой?

Тут нужна постепенность, действия вкрадчивые; неужели никто из политтехнологов не в силах был напомнить лидеру о других попытках ввода "сухого закона" в тех же Штатах или там в Швеции? Только в наиболее богобоязненных странах Востока "сухой закон" в моде, но у них прописано это в Коране, священных текстах, записанных со слов великого пророка Мухаммеда. Ни в христианской Библии, ни в Программе Коммунистической Партии Советского Союза, — слова нет о вреде потребления спиртного...

И других ошибок немало совершил наш Генеральный Секретарь ЦК КПСС, а то, что улучшил отношения с Западом, "окошко", так сказать, "прорубил", так к этому давно уже привыкли, словно так и всегда было.

А ведь это именно ему люди забыли "спасибо" сказать, что страх перед внезапным началом войны исчез. Ведь не так еще давно, в конце брежневских времён, у детишек массово развивались неврозы: включит ребенок после школы радио, а там — одна и та же "песня": "холодная война" да угроза со стороны Америки. Будто СССР был "белым" и "пушистым" по отношению к "загнивающему" блоку империалистов. Все достижения внешней политики Горбачева последних лет замалчиваются нынешними лидерами демократов, за невыгодностью.

Впрочем, кредитов набрали уйму. Неразумно. Сельское хозяйство пришло еще в больший упадок, так как сельский производитель нисколько не заинтересован в интенсивном производстве. Рублем. В том и проблема: земли полон, народ готов работать, но мы ввозим эти куриные "ножки-перестарки" из Америки, где они пролежали в морозильных камерах со времен вьетнамской войны, и радуемся: накормили народ!

— Наташа! Принеси легкий завтрак! — попросил домработницу, выйдя в коридор в спортивном костюме, Керим Рустамович, встав тихо-тихо, чтобы кровать не заскрипела, чтобы жена любимая не проснулась. Пусть спит: день предстоял беспокойный и бестолковый, ни к чему жену лишними мыслями обременять.

Она сразу поймет, что муж беспокоится, тонко чувствует его колебания.

Наташа, серьёзная русская женщина, умеющая молча и быстро работать, мигом принесла бутерброды: черный хлеб и буженина. Еще чай без сахара. По утрам Керим Рустамович ел мало: организм еще не нуждался в калориях.

Пока ел, телевизор не включал, чтобы организму не вредить. Думал о своей роли во всей этой всенародной мистерии, что разыгрывалась сегодня по всем уголкам нашей огромной страны. Пытался понять: верный ли он сам сделал выбор, сделав ставку на основного кандидата демократов?

Несомненно, с ним он сможет получить еще большую власть, чем теперь, но станет ли он от того счастливее? Разве может он считать себя политиканом, подобным всем этим секретарям крайкомов и горкомов, этим бывшим комсомольским лидерам? Он — человек ученый, человек камерный, человек мысли, знаток права и экономики. Он же всё понимает. Но и ему, способному неординарно мыслить, трудно прогнозировать все варианты развития будущего, которые откроются с сегодняшнего дня перед страной, с приходом к власти в РФ Бориса Николаевича.

Кандидат, безусловно, популярен, но слишком экспрессивен для серьёзных деяний. Слишком много говорит, не меньше, чем нынешний лидер. Но при этом не умеет держать паузу, брызжет слюной и обещает золотые горы тем, кто пойдёт за ним. Однако, способен ли его протеже к анализу ситуации? Керим Рустамович в этом уверен не был. Сколько вместе общались, а диалога плодотворного, дискуссии серьезной, не получалось.

Впрочем, ведущему политику и не требуется быть аналитиком: лишь бы хорошие помощники оказались в команде. Но можно ли их назвать таковыми?

Чего стоят эти бесконечные инсценировки якобы покушений на Ельцина?

Намеренные подтасовки реальных случайных фактов с целью выдать их за покушения, — зачем? Дешевый популизм действительно привлекал народную молву, но пройдут годы, и как все это станет восприниматься в том же народе? Непродуманные меры до добра не доводят.

Возьмем нашумевший в сентябре прошлого, 1990 года, инцидент с тараном "Волги" Председателя Верховного Совета крошечным "жигуленком" Ерина. То же Гастелло нашли: на "таран" пошел! Ерин, не обращая внимания на запрет регулировщика, столкнулся в переулке Александра Невского с ельцинской "Волгой", выезжавшей на улицу Горького. Удар пришелся на правую переднюю дверцу автомобиля главы Верховного Совета, как раз сидевшего возле водителя справа.

Слухи пошли всевозможные! Якобы наехавший на "важную" машину человек является милицейским генералом Ериным, и сам наезд был инициирован милицией. По чьему-то указанию...

Потом сообщили, что Ельцин прекрасно себя чувствует, пересел в машину резерва, едущую сзади, и отправился дальше на работу. В пику этой информации, прошло сообщение от врачей Центральной клинической больницы, что Председатель Верховного Совета получил сотрясение мозга и значительные ушибы. Народ был взбудоражен. В таких обстоятельствах, сам Керим Рустамович, на месте Ельцина, непременно выступил бы перед представителями прессы, чтобы как можно скорее донести подлинную информацию, успокоить людей. И немедленно!

Однако, в тот вечер 21 сентября программа "Время" сообщила, что Ельцин, после рентгенологического обследования в ЦКБ, благополучно вернулся домой. Но уже 22 сентября газета "Коммерсантъ" и ряд других, напечатали сенсационное телефонное интервью с Еленой Окуловой, заявившей, что ее отец до сих пор находится в больнице. Слухи наводнили столицу. Зачем?

Неужели нельзя было сразу организовать выступление живого Ельцина по телевизору? Или не хотел сам Ельцин? Чтобы подогреть интерес к себе?

Естественно, после все-таки проведенного интервью, оказалось, что совершивший наезд Ерин — никакой не генерал, но военный пенсионер в летах. Пенсионера продержали до самого вечера в ГАИ, а наиболее пострадавшей в этой истории дочери Ерина, Елене, не сразу оказали медицинскую помощь, в которой она-то нуждалась более других: расшибла лоб о приборный щиток. Лишь в третьем лечебном учреждении, в которое обращалась женщина, ей наложили необходимые швы.

Безусловно, инцидент не произошел бы, если бы гаишников по рации предупреждали о приближении автомобиля Ельцина. Однако, из принципа Борис Николаевич предпочитал передвигаться по городу в нарушение сложившейся практики передвижения машин важных государственных деятелей: ездил без сопровождения эскорт-службы, без сирен. Давно уже Ельцин отказался от традиционной службы охраны, организуемой Комитетом Госбезопасности. Боялся "подсадных уток"? Или показывал характер?

Однако, произошедший инцидент лишь прибавил популярности Ельцину. Народ хотел видеть вредоносный умысел там, где его не было.

Но Керим Рустамович полагал именно Ельцина виновным в происшедшем: нечего было отказываться от полагающихся привилегий, бросая вызов сложившейся системе охраны руководящих персон. Политическое заигрывание с электоратом — средство эффективное , но такая популярность не длится долго.

Но Ельцин, похоже, совершенно не понимает этого! В те сентябрьские дни он отнюдь не спешил развеять ходившие слухи: они способствовали еще более наращиванию его популярности. Ему нравилось держать народ в неведении, чтобы влюбленные в него, в его политический имидж люди тревожились о любимом вожде. И все-таки ныне он, Керим Рустамович, в команде Ельцина! Потому что эта упряжка способна вознести на вершину! А дальше видно будет, как сложится политическая конъюнктура.

Если Ельцин станет Президентом, он, Керим Рустамович, вознесётся на новую вершину, став из замов Председателем Верховного Совета. Эту должность на сегодняшний день все еще занимает Ельцин.

Итак, сегодня, как полагал Керим Рустамович, именно Ельцин станет первым Президентом России. Интересно, какой предстанет избирательная картинка ближе к вечеру? Несомненно, на втором месте по количеству поданных голосов окажется Николай Иванович Рыжков, закономерно. А вдруг именно он победит? Вряд ли...

Секретарём ЦК КПСС Рыжкова избрали еще после смерти Леонида Ильича, взамен Кириленко, отправленного на пенсию; тогда же его поставили руководить Экономическим отделом ЦК. С приходом Горбачева Рыжков стал членом Политбюро и заменил Тихонова в качестве Председателя Совмина СССР. Рыжков был "за" создание рыночного социализма в СССР. Однако, в декабре 1990 года Николай Иванович оказался в больнице, сердце сдало.

И вот, во время его отсутствия, Совмин был упразднён, а не преобразован в созданный 26 декабря Кабинет Министров. 14 января 1991 года В.С. Павлова утвердили Премьер-министром СССР, и возглавляемое Рыжковым Правительство фактически прекратило существование. В настоящее время Рыжков пытается возвратить подорванные позиции, наравне с Ельциным баллотируясь в качестве кандидата в президенты РСФСР.

Но Керим Рустамович был более, чем уверен: Рыжков уступит Ельцину по голосам, так как не позаботился заранее завоевать любовь электората. Для обретения популярности недостаточно иметь раскрученное "имя", нужна любовь избирателей, которую необходимо формировать исподволь, постепенно... если бы Рыжков привлёк к себе внимание избирателей, стараясь их разжалобить, сыграть на эмоциях, — тогда да, у него был бы шанс!

Керим Рустамович медленно пил свой чай, смакуя каждый глоточек. Как любой человек с восточными корнями, он необыкновенно ценил и уважал этот напиток. Чайная церемония — тяною — требует постепенности, уважения. Она способствует не только простому введению в организм энного количества необходимой жидкости, но и настраивает на высокий лад, пробуждая мысль плавную и четкую. Жаль, не все это понимают.

Вошла Наташа. Прошептала на ухо хозяину:

— Звонил доверенный человек. Сегодня у Николая Ивановича, несмотря на столь ответственный день, состоится некая встреча. — Назвала место и час ожидаемой встречи. — С кем — неизвестно. Но, по всей видимости, данное "свидание" имеет особую ценность для Рыжкова. Так, во всяком случае, полагает осведомитель. Отправить наших людей к месту встречи? Пусть проследят? Как прикажете, Керим Рустамович?

Наташа не была простой домработницей, хотя и казалась таковой на первый взгляд: полная, с большим узлом русых волос, с тонкими взметнутыми бровями и ласковым выражением лица, она принадлежала к наиболее располагающему сердца типу русских "уютных" женщин, не соответствующих входящим в моду новым параметрам женской красоты: 90-60-90. И не являлась сотрудницей КГБ, весь ее жизненный путь был проверен досконально. Керим Рустамович доверял Наташе всемерно. Потому, зная, что не она обидится, отмахнулся от ее предложения: мол, сам позвонит куда нужно и обо всем договорится. Та немедля кивнула и улетучилась безмолвно из кабинета заместителя Председателя Верховного Совета РСФСР.

Керим Рустамович набрал номер доверенного лица по "закрытой" от "прослушки" линии, велел прибыть к себе через час. Время еще было. Можно было подумать о шансах других кандидатов на сегодняшних выборах.

Кого мы имеем в качестве прочих претендентов на "престол" Президента? Бакатин, Макашов, Тулеев. И странный господин Жириновский. Кто из них представляет хоть малейшую угрозу для Ельцина? А никто! Кроме Рыжкова, реальных конкурентов не наличествует. Ну, что такое этот Аман-гельды из Кемеровской области? Родился в 1944 году в Красноводске, в Туркмении. "Знатный" железнодорожник; работал в Новокузнецке Кемеровской области.

С апреля 1990 года является председателем Кемеровского областного совета народных депутатов; в то же время получил назначение в качестве председателя исполнительного комитета Кемеровского областного Совета.

С апреля 1991 года Тулеев зарегистрирован кандидатом в президенты РСФСР. Кто в нашей стране выберет... такого в президенты?

Только сами кемеровчане, возможно, вдохновленные конкретными делами своего ставленника. Но, разумеется, не жители больших городов Центральной России. Хотя, если подумать, так и в родном городе Тулеев, скорее всего, выйдет лишь на второе место по набранным голосам. Второе после Бориса Николаевича, правильно срежиссировавшего избирательную кампанию. Ведь как Ельцин вел себя в последние месяцы?

Бесконечно разъезжая по регионам, именно тем, которые рекомендованы ему были предвыборным штабом, учитывавшим все факторы, в том числе и отношение местного населения к кандидату в президенты, Ельцин в этих поездках не только и не столько занимался самовосхвалением, но и пытался вести себя как подлинный глава Российской Федерации.

С помощью своих верных помощников, он кропотливо и дотошно, пусть ненадолго, вникал в насущные проблемы на местах. Решения принимались быстро, уверенно, не только в сфере политики, но и экономики, и в социальных отношениях. Он старался производить впечатление человека деятельного и конкретного, тогда как большинство его политических противников, по мнению избирателей, занимались исключительно "говорильней".

Народ же и не догадывался, что большинство принимаемых Ельциным решений принимаются не без помощи талантливых и неординарно мыслящих представителей избирательного штаба, тогда как сам Ельцин, во многом, — марионетка, — подобно небезызвестному Кисе Воробьянинову под руководством мудрого Остапа Бендера.

Вадим Бакатин: "силовой министр", родом, как и Аман-гельды Тулеев, из Кемеровской области. В Москву приглашен в 1983 году Лигачёвым, не Горбачевым, — всего лишь при Андропове. В 1985 уже Горбачев направляет Бакатина в Кировскую область. Одно время являлся министром внутренних дел страны, куда его пригласил сам Горбачев, а потом он же и способствовал переходу Бакатина на "новую работу". Занимал пост председателя КГБ, но недолго, совсем недолго. Когда пришел впервые на свою новую работу, заявил: "Я пришел, чтобы разрушить эту организацию!" Наивный или весельчак? Да и разве его можно сравнить в роли председателя "второго главка" с Юрием Владимировичем, скажем? Да ничего подобного! Ельцину данная кандидатура и в подмётки не годится! Слишком Бакатин сдержанный человек, хотя по-человечески и обаятелен, и весьма умен, — вынужден был признать Керим Рустамович. Но эпоха требует иных героев: амбициозных ораторов, склонных в своих предвыборных речах чуть ли не к выработке у аудитории элементов массового психоза. Бакатин психологически во многом поддерживает политику Горбачева, уже фактически рухнувшую, и этим признанием отвращает потенциального избирателя. Вдобавок он высоких нравственных правил...

Альберт Макашов — уроженец Воронежской области, выпускник суворовского училища. С 1979 — генерал-майор. С 1989 года командует войсками Приволжско-Уральского военного округа, штаб которого размещается в Куйбышеве. С 1989 года — народный депутат СССР. К нему благоволят круги военных, но широкой популярности у Макашова нет.

Совсем нелепым, комедийным кандидатом, который наверняка займет самое последнее место на выборах, казался Кериму Рустамовичу Владимир Вольфович Жириновский. Алма-атинец 1946 г.р., родом из многодетной семьи. Отец погиб в аварии. Окончил Институт восточных языков при МГУ, иначе именуемый ИСАА.

В 1967 году направил самому Брежневу невообразимое письмо-записку с личными рекомендациями по реформированию сельского и городского хозяйства, а также системы образования. В студенческие годы "прославился" в турецком Искендеруне "пропагандой коммунизма" в виде распространения милых значков с портретом вождя Октябрьской революции. В итоге турецкие власти выслали юного "ленинца" за "подрывную деятельность".

Впрочем, более реальным объяснением является вербовка Жириновского в качестве агента КГБ. Разве можно было столь эмоционального юношу вербовать? Потом длительное время молодой Владимир был "невыездным", с учетом своей юношеской "славы". После института служил в Закавказье.

Весной 1989 года создал инициативную группу ЛДП, — либерально-демократической партии, программой которой явилась короткий проект программы Социал-демократической партии. Уже в текущем 1991 году Жириновский зарегистрировал в Министерстве юстиции Либерально-демократическую партию Советского Союза. Увлекается стрельбой и волейболом, часто ездит за границу.

Чем-то Жириновский Кериму Рустамовичу самого Бориса Николаевича напоминал: импульсивный, энергичный, еще более склонный к театральности, — настолько сильно тяготеет к внешним эффектам, что никогда не поймешь: когда он искренен, когда играет роль. Возможно, в будущем Владимир Вольфович перетянет часть электората на себя, если останется в политике. С особенной легкостью молодые офицеры могут "купиться" на легковесные обещания... Но пока что имя Жириновского воспринимается лишь с усмешкой.

Единственное, что во всей этой предвыборной свистопляске интересовало Керима Рустамовича: с каким отрывом от конкурентов победит Ельцин?

И еще интересно: сколько тысяч человек проголосуют против всех? В прежние времена такой пункт был совершенно невозможен: если пришел голосовать, так определись с выбором, а не вычеркивай всех, лишь бы государство тратило народные деньги на организацию второго тура выборов.

Приехал доверенный помощник Керима Рустамовича, которому последний и поручил организацию слежения за будущей встречей Николая Ивановича с предполагаемым агентом. Подумал, что сам хочет оказаться на месте встречи предполагаемой. Видно будет, позволит ли время. День выборов, всё-таки.

Глава 7

Замечательное солнечное утро обязывает к хорошему настроению. Мышка проснулась рано, ни свет, ни заря. Вскочила упруго, как струна, выпила стакан питьевой негазированной воды, приняла контрастный душ и приступила к комплексу утренней зарядки.

Как правило, по утрам она приветствовала мир и солнце, выполняя последовательно выстроенные асаны группы Сурья Намаскар. Комплекс занимал всего несколько минут перед завтраком, но отлично тонизировал организм. Каждой асане уделялось около полминуты времени.

Перед началом зарядки Мышка прошептала несколько слов для увеличения своей жизненной силы, обращаясь ко всему своему организму: "Я есмь чистый дух, хозяин и защитник тела своего. Не только тело, не только мысли и чувства, но частица мирового духа. Мать мира, Мать-Земля, пошли этому слабому телу здоровье и бодрость, укрепи меня во всех начинаниях. Позволь всегда принимать верные решения и давать адекватный ответ на все, что мне суждено испытать. Позволь быть доброй и терпеливой к себе и другим".

Она попыталась представить себе поток энергии, изливающийся из вселенского пространства прямо на макушку ее головы, и приступила к выполнению двенадцати асан, выполнив комплекс дважды. Священное число асан — двенадцать, — по мнению йогов, значительно увеличивает умственный и физический потенциал. Стоя в позе "пирамиды", на прямых ногах и руках, образующих прямой угол, девушка старалась достать пятками пола. При наклонах ноги непременно нужно было держать прямыми. После очередного наклона она отставляла назад левую ногу, затем, после "пирамиды", и вперёд выдвигала левую ногу. Повторяя комплекс, аналогичные движения совершала уже с правой ногой. Комплекс выполнила четыре раза, этого требовало ее нынешнее несколько напряженное состояние души.

Подняла руки кверху, чуть потрясла ими, опустила резко, — и услышала шорох: это проснувшийся Максим просунул голову в щель ее комнаты, которую Мышка открыла сразу после пробуждения. Подсматривал! Она погрозила ему пальцем, прыснула. Вновь сбегала в душ на минуту. Теперь она чувствовала себя психологически подготовленной к предстоящей встрече, которая, при всей ее эпизодичности, неизвестно как могла обернуться.

Завтрак заказали в номер. Мышка усмехалась: к хорошему быстро привыкаешь, но не стоит расслабляться: не век ей в "России" бутерброды с черной икрой потреблять. Стоит воспринимать такое благоденствие временное как затишье перед бурей. Максим, похоже, вовсе ни о чем думать не хотел: он тоже наскоро проделал ускоренный тонизирующий комплекс дзю-до, и с большой охотой налетел и на бутерброды, и на яичницу с беконом: молодой организм требовал пищи. Признаться, в глубине души Макс чувствовал себя крайне неуютно, как незваный нахлебник на шее Мышки, но, в сущности, в этой ситуации можно было увидеть и положительную сторону.

— Знаешь, Королева, давай я буду твоим личным шутом и телохранителем? Заскучаешь: перекувырнусь в воздухе; обидит кто, — разгоню обидчиков! Я ведь сильный, ты не смотри, что худощав, я не век был таким! Вот скажи: тебе сегодня наверняка я могу понадобиться, как думаешь? Уверена ли ты полностью в своей безопасности? Почем ты знаешь, что ждет тебя по окончании назначенной встречи? Давай я поеду следом за тобой, не вместе, понятное дело, и постараюсь незамеченным быть рядом. На всякий пожарный!

Мышка нос почесала, потерла не накрашенные еще поутру глаза, обдумывая неожиданное предложение Чумы. Возможно, он прав, и стоит прихватить его с собой? Нехорошие сны виделись ей прошедшей ночью: вполне возможно, что впереди ее поджидает некая досадная неожиданность. Нельзя сказать, что она свято верила в свои сны, хотя с детства и была приучена деревенской бабушкой те сны разгадывать. Но общей тональности сновидений доверялась: так, ночной сегодняшний кошмар ей удалось сбросить только сделав увеличенный комплекс асан. Следовательно, ночью ее о чем-то предупредить хотели, а кто: ангел-хранитель или просто интуиция, — о том человеку знать не дано.

— Отлично, Максим! Твое предложение принимается, — ответила она, увлеченно жуя бутерброд и стараясь запомнить благостное ощущение вкуса свежей черной икры. Вкусовые ощущения Мышка всегда стремилась запечатлеть в памяти: будучи голодной, например, внушала себе вкус лучшей пищи во рту, и ощущение сытости, — на краткий срок психологический обман действовал. — Еще вчера подумала: ты захочешь со мной увязаться. Но не только с целью охраны тела, так? Тобою движет также несокрушимое любопытство, ты чувствуешь себя затянутым в водоворот удивительных событий, и, как подлинный авантюрист, разумеется, ты не в силах пропустить подобный спектакль. Если даже я сейчас тебе откажу в праве меня сопровождать, боюсь, ты все равно отправишься следом "нелегалом", да? Следовательно, лучше я сама тебя возьму с собой и объясню, что к чему.

Максим едва не подпрыгнул от радости: она согласилась! Он-то собирался преследовать Мышку издалека, чтобы не попасть в поле ее зрения и шестого чувства, которое было прекрасно развито у его странной попутчицы.

— Но договоримся сразу: на встречу я иду одна! — немедленно пресекла Мышка его надежды. — Ты мне гораздо более будешь полезен на расстоянии, чем рядом, сам должен понимать. Представь себе, что ты — агент Третьего отделения времён царизма, и должен незаметно "вести" подведомственный объект. Понял? Никакой самодеятельности: никто из тех, с кем я встречаюсь, тебя видеть не должен. В случае чего, ты уже постарайся меня выручить.

— Но как я смогу тебе помочь, если буду в стороне? — спросил Максим почти обиженно. — У меня и оружия-то никакого нет.

— Ты будешь сидеть в такси на определенном отдалении от места встречи. Я дам тебе бинокль с хорошим увеличением: наблюдай за развитием событий. Сразу по окончании встречи, машина моего визави должна будет уехать, тогда как я выйду на мостовую и пару минут простою в неподвижности. Ты должен осмотреть окрестности, и, если не увидишь ничего подозрительного, ближе подъедешь и заберешь меня оттуда. Потому что свое такси, в котором я приеду, — не спорь, из "России" я поеду вперед, а ты следом за мной буквально в нескольких метрах, но чтобы наша "двойка-спарка" такси не бросалась в глаза. Понимаешь, все должно быть представлено так, словно я — одна, и никто меня не "пасёт"! В том случае, если вдруг произойдет нечто неожиданное, например, я вообще не выйду из машины, в которую сяду, ты попытайся проследить направление, в котором меня повезут. Понимаешь, Максим, дело в том, что подсознательно я отнюдь не уверена в своей целесообразности после передачи тех документов, которые привезла. Да, я не знаю, что именно должна передать, но, несомненно, в этом конверте скрыта настоящая "бомба". Возможно, мое последующее существование вовсе не предусмотрено? Ладно, не смотри совиными глазами! Одного не пойму: к чему передавать документы сегодня, в день всенародных выборов президента, когда и без того уже известно, кто победит? Галиматья! Или те, кто меня отправил, желают нечто предложить товарищу Рыжкову в последующем? Не знаю.

— Ух ты! — Максим замер с полуоткрытым ртом. — Так у тебя встреча с Николаем Ивановичем? Слов нет! Я в детстве о нем очень неплохих мнений наслушался!

— Ты и про Аман-гельды Тулеева немало слышал в своей Кемеровщине, — Мышка усмехнулась. — А только ни один, ни другой так и не будут избраны президентами. Во всяком случае, такое предположить трудно.

— Рыжкова, конечно, в нашем времени уже никуда не выберут, — согласился Максим. — Он — бывший партократ, функционер советской эпохи и прочее. Хотя человек он неплохой, как мне кажется, не горлопан, не популист. А вот насчет Тулеева, — позволь с тобой не согласиться: у него большой потенциал! Не зря он двадцать лет в Кемеровской области сидит, и пока себя не дискредитировал.

— И тем не менее, — возразила Мышка, — народ не выберет президентом никого, кто столь разительно отличается от средней массы не только интеллектом, но и внешностью: понимаешь, Тулеев родом родом из Туркмении, а как у нас люди относятся к выходцам из среднеазиатских республик? То-то и оно. Удивляюсь, как Тулеев ухитрился в Кемерово достигнуть таких успехов, — делами, наверно. Но в целом, россияне — весьма предвзятая предсказуемая публика, их выбор очень легко угадать и направить. Не любят наши люди думать!

Они попытались вдвоем осмыслить цель встречи Мышки с одним из ведущих деятелей советского государства, но не пришли к единому выводу. Даже элементарного логического объяснения не нашли, одни гипотезы, близкие к ненаучной фантастике приходили в головы. Возможно, Рыжкова попросят быть координатором процессов в этом мире? Или его стремятся предупредить о будущем развитии страны? Но от Рыжкова уже абсолютно ничего здесь не зависит. Так зачем же? В итоге решили: просто некие силы решили провести непонятный эксперимент, а в чем он заключается, знать им не положено. Следовательно, не стоит напрягаться понапрасну.

Было решено, что основные ценности Мышка поспешит сдать в ближайшую камеру хранения: в том числе бОльшую часть денег, старые свои документы из нашего времени, компактный ноутбук, являющийся необыкновенной ценностью в этом мире, где только начали появляться компьютеры, пригодные для широкого потребления. И разве это — компьютеры: маломощные, беспамятные почти, увесистые, как допотопная дубинка вымерших неандертальцев.

Практически все паспорта, выкупленные девушкой у бравого старлея Кошкина, решено было безжалостно уничтожить, за ненадобностью. Впрочем, Мышка приберегла и для себя на крайний случай еще один паспорт, на имя некоей Лики Лесиной, молодой блондинки в больших очках, благодаря которым практически любая молодая девушка могла сойти за эту самую Лику.

Все остальные лишние документы они сожгли прямо в гостиничном номере, разведя миниатюрный костерок на металлическом гжельском подносе, — вскоре от кипы паспортов остался лишь стойкий запах гари да горка пепла, которую тут же пустили лететь по воздуху с балкона, в сторону улицы Разина.

Мышка сгоняла на такси в камеру хранения, где, чувствуя себя незаконной дочерью Александра Ивановича Корейко, сдала весь свой ценный багаж за нелепую сумму в полтора рубля. На неделю!

Цены советского времени казались ей совершенно микроскопическими. Как и ассортимент в магазинах, однако. Впрочем, люди должны выбирать что-то одно: когда все есть, но не всё можешь купить, или же наоборот: когда есть немногое, но зато на все необходимое, денег хватает с лихвой. Зато мать ей рассказывала, как в советское время, благодаря помощи профсоюза, оплачивавшего "львиную" долю стоимости путёвок, отдыхала каждый год по целому месяцу либо в дорогих санаториях, либо по туристической путевке, благодаря чему объехала чуть ли не весь Советский Союз и составила впечатление о самых разных местах страны. В наши дни народ редко позволяет себе отдыхать долее одной-двух недель, а многие, как вот этот смешной Максим, и моря в глаза не видели, так как живут от него далеко-далеко...

Вернулась быстро. Максим с интересом внимал информации по телевизору, где диктор рассказывал о том, как в разных регионах страны проходят выборы первого президента РСФСР. Она тут же напустилась на него: нечего глаза портить на просмотр того, исход чего заранее известен.

— Как ты не понимаешь: здесь даже новости преподносят совсем в иной тональности! — возразил Максим. — Бодрые интонации, приподнятое настроение. В наши дни включаешь телик, и только слышишь, что хронику преступлений. Нравится мне их настрой: ощущение молодости духа так и рвется из этих репортажей. Ты послушай, как искренне народ тут верует в новые для него идеалы демократии. Знали бы они, сколько внутренних войн впереди, какие реформы грядут! А они — радуются, ждут перемен! Вот тут дяденька один выступал: сказал, что проголосовал за Ельцина, мол, "при нем заживем!" Наивные люди: думают, кто громче кричит, тот им друг!

— Сложно выносить вердикты нам с тобой об этом времени, Макс! — Мышка была настроена чрезвычайно серьёзно. — Давай я лучше инструкцию почитаю об этом человеке, с которым мне предстоит встретиться. Хочешь послушать? Всё равно никто не узнает, что я тебя посвятила в суть задания, тем более, что мне самой не известно о материале, содержащемся в заветном конверте. Знаешь, своим поведением я как бы бросаю вызов тем, кто отправил меня сюда, не сочтя нужным ни о чем предупредить: получается, меня обманули! Очень бы мне хотелось краем глаза заглянуть в этот конверт, но, боюсь, не смогу потом его заклеить именно так, как было.

— Меньше знаешь, крепче спишь, — возразил Максим. — Отдай конверт с богом и забудь про все это как можно скорее. Все равно тут уже ничего не изменишь. Тебе-то что? Через пару дней вернешься в свое время, отчитаешься о выполнении никому не нужного задания, получишь свои копейки, и забудешь, как сон, свое странное путешествие. А вот мне здесь оставаться нужно. Хотел бы я тут кое-что изменить у них, но как?

— Вот и не забивай сам себе голову чепухой! Постарайся просто выжить!

Итак, что здесь написано? "Родом из простой семьи. Прост в общении. Карьеру начинал без протекции, покровителей на "Уралмаше" не имел. Работал в Госплане, в ЦК КПСС. В Москву ехать не хотел. Секретарем ЦК по экономике был назначен лично Ю.В. Андроповым, несмотря на отсутствие личного знакомства, только на основе хороших рекомендаций. С 1985-го по 1990 годы являлся Председателем Совета Министров СССР.

Поддерживал январский пленум 1987 года, ратовал за сохранение общественного строя и необходимость совершенствования социализма. Полагал, что сами инициаторы "перестройки" (термин введен в обиход журналистами) предали собственные начинания.

Считал, что в случае последовательного проведения намеченных реформ СССР мог бы достигнуть результатов, превосходящих достижения Китая за последние десятилетия. Был против проведения антиалкогольной кампании, адекватно воспринимая ситуацию в стране. Очень не хотел развала существовавшей партийной системы. Несомненно, полагал, что Горбачёв — не совсем тот человек, который нужен СССР для выхода из кризиса, так как Горбачев никогда не являлся производственником, сделав карьеру исключительно по "комсомольской линии". Где-то с 1988 года пытался некоторые решения, как председатель Совмина, проводить, минуя Политбюро. Именно на Рыжкова впоследствии будут пытаться "навесить" груз государственного долга, сформировавшегося из многих займов, инициированных еще при Сталине, Хрущеве, Косыгине, Горбачеве и прочих деятелях и руководителях Советского государства.

В 1990 году принял решение о погашении 6 млрд. внутренних долгов. В настоящее время пытается донести до общественности информацию о том, что внешний долг СССР в 1990 году составлял, включая взаимозачеты со странами СЭВ, ровно 36 млрд. долларов.

Тогда как впоследствии Егор Гайдар тот же самый долг СССР оценил уже в 70 млрд. долларов, то есть в два раза выше цифры, приводимой Рыжковым. Однако, есть основания именно Рыжкову доверять более".

Да, негусто. Что-то вспоминается о некоем заговоре, в ходе которого Совмин расформировали, взамен создав Кабинет Министров, а Рыжков оказался как бы не у дел. "Внешне напоминает английского джентльмена, ничуть не похож на типичных представителей советской партократии". Это и сама помню, видела фотографии в учебнике и в газетах. "Консервативен во всем, в том числе в речи: несмотря на то, что одно время вращался в рабочих кругах в пору работы на заводе, сознательно не воспринимает мат." Это к тому, чтобы я следила за своей речью во время встречи?

— Подожди-ка! — Максим даже привстал. — Когда я еще в училище военном учился, у нас обсуждали проблему количества и особенностей формирования внешнего долга России. По разным подсчетам, официальным и неофициальным, эта сумма достигает ныне несколько сотен миллиардов долларов, если не больше. Думаю, значительно больше, тогда как население России в настоящее время составляет ровно половину от населения Советского Союза: сто пятьдесят против трехсот миллионов прежних. Откуда же взялся такой долг в настоящее время? Ты только представь себе эти цифры!

— Не будь ребёнком, Чума ты этакая! Не говори заведомую чушь! — Мышка разозлилась. — Подобные вопросы с твоей стороны суть голая демагогия: все элементарно разворовали, а теперь обвиняют прежних руководителей страны в своих собственных ошибках. Для неверующей ни во что страны, где нет уважения к своему прошлому, такой образ мысли типичен и оправдан. Все, тему внешнего долга закрыли. Ты еще о замороженных при Павлове вкладах припомни: наверняка, у бабушки остались неснятые деньги на сберкнижке? Это при Павлове провели первую реформу в январе 1990, а потом заморозили остатки вкладов населения, превратив деньги в труху. Или ошибаюсь?

— Не ошибаешься, — подтвердил Максим. — Еще бабуля не раз повторяла: "павловские деньги" да "павловская реформа". Именно при этом председателе уже Кабинета Министров деньги народные ущемлять начали. Но, думаю, Павлов — всего лишь один из винтиков длинной цепи. В стране тогда реально сложнейшая ситуация сложилась: некоторые ратовали за сохранение порядка существующего порядка вещей, продолжение реформ; такие, как Ельцин и иже с ним, торопились ускорить развал, так как на дешевой популярности сто лет не продержишься: нужно было использовать народную любовь, придя на волне поддержки широких масс населения к власти. А потом вводить "демократию" в том виде, как они ее понимали.

— Думаешь, наши демократы сами являются режиссерами тех событий? — спросила Мышка тихо. — Впрочем, об этом мы никогда не узнаем. Позвоню администратору, пусть вызовет ко мне парикмахера местного: здесь, думаю, и цирюльня своя имеется. Что-то неохота мотаться по Москве в поисках наилучшего стилиста и колориста. Чепуха все это.

Действительно, оказалось, что в "России" функционирует собственная парикмахерская, вот только с приходом в номер мастер заартачился, но Мышка пообещала заплатить вдвое, и через несколько минут в номер вошел мужчина-парикмахер, почти вежливый, но многословный, подобно большинству представителей этой древней профессии. Местный носильщик с трудом транспортировал следом за цирюльником передвижной сушуар. Чума перед приходом парикмахера удалился в спальню Мышки, прихватив с собой несколько последних газет: "Известия" и "Советскую Россию". Хотел быть в курсе текущих событий его нового мира.

Войдя, невообразимо живописный куафер, с парой бело-рыжих авангардных прядей на висках, явно стремящийся выглядеть необычно и эпатажно, сердито осмотрелся по сторонам. Впрочем, обозрев личико молоденькой жертвы, тут же улыбнулся: похоже, он ожидал встретить почтенную даму с типажом Галины Брежневой, и рад был ошибиться.

Едва бросив взгляд на продемонстрированную ему фотографию известной актрисы, цирюльник брезгливо поджал губы, признав звезду французского кино Брижит Бардо. Критично осмотрел Мышку, приподнял ее подбородок, заставил лицо повернуть в разные стороны:

— Вам хочется стать похожей на эту сладкую красотку? Она слишком сладкая, на мой взгляд. Все в ней немного слишком. Ваше лицо, дорогая, гораздо интереснее, но более гордое и интеллигентное. Поэтому очаровательную глупышку Брижит, при всех моих усилиях, вы ничуть не сможете напомнить. Хорошо, сделаю вам похожую прическу спереди, сзади пряди трогать не стану: резать такие хорошие волосы в угоду стремлению быть похожей на французскую диву, — просто преступно! Отлично, вы уже вымыли голову, остается лишь немного увлажнить, накрутить и высушить пряди. Вот так, и вот так..., — парикмахер действовал споро, движения рук ничуть не мешали ему вести беседу. — У вас предстоит важная встреча? Некто важный и значимый для вас желает видеть в вас жалкое подобие популярной актрисы? Так давайте ему, этому НЕКТО, утрем нос: никакая Бардо не сравнится с нашими девушками, лично я так думаю, а мне приходилось и во Франции поработать, в посольстве. Поверьте, они, эти француженки, в массе своей с русскими женщинами никогда не сравнятся по красоте. Просто они умеют хорошо одеваться, в них с детства развито чувство стиля и правильный вкус. Однако, черты француженок отнюдь нехороши: носы длинны, лица худы... а уже про фигуры их вовсе молчу: ветром колышет и костями гремят! Вы не подумайте, дорогая, что я вас как-то обидеть хочу: вы тоже худощавы, но совсем иначе, вы просто молоды еще, но у француженок часто кость такой узкой бывает, глянуть не на что! Вот, взгляните на продукт нашего сотворчества: ваших кудрей и моих рук!

Жестом фокусника болтливый куафер развернул Мышку к зеркалу: в нем отразилось изысканно-утонченное лицо с забавными завитками вдоль щек; более длинные локоны кокетливо спускались на ключицы, завиваясь на концах в тугие спирали. Сзади парикмахер лишь подвил на концах волосы, предоставив им спокойно струиться водопадом до талии. Так и не стала Мышка похожей на Брижит Бардо, но выглядела ничуть не хуже.

— Позвольте предложить вам сделать подходящий к прическе макияж? — галантно предложил любезный куафер. — Кстати, меня зовут Серж, или Сержик, — для друзей. — Мышка чуть слышно хмыкнула: здесь только начинается мода на все западное, в том числе и перелицовка привычных имен. Согласилась: пусть попробует: не понравится всегда можно смыть боевую раскраску. Однако, увидев жуткий комплект сине-розовых теней в руках Сержа, тут же руками замахала: стоп! И извлекла свой набор косметики: тени пастельных бежево-коричневатых тонов, нежные оттенки румян, самозатачивающиеся импортные карандаши, пару тональных кремов и пудр, несколько помад и блесков для губ весьма скромных оттенков. Парикмахер даже присел на край софы, пораженный всем этим богатством западной индустрии красоты. Всплеснул руками, застонал протяжно, словно громом пораженный:

— Где люди достают подобное великолепие?! Вы внебрачная дочь Ротшильда? Или родственница члена Политбюро? А, может, вы — внучка Суслова?

Мышка засмеялась произведенному эффекту. Она совсем забыла, что с косметикой в стране непобежденного социализма — "напряжёнка".

— Накрасьте меня как следует: скромно и максимально натурально! Тогда я вас награжу чем-нибудь из своего набора для обмана зрения.— Продемонстрировала

восхищенному Сержу крем-автобронзант, решительно ей не нужный, однако, непонятным образом затесавшийся в коллекцию косметики.

Серж сделал такой макияж, что Мышка уверовала в его талант стилиста: казалось, что на ее лице нет ни грамма косметики. Однако, само лицо посвежело, словно после пребывания на свежем воздухе в течение нескольких часов, и глаза заиграли живым блеском, заискрились светлыми угольками. Она осталась довольна и тут же исполнила свое обещание, наградив старательного цирюльника несколькими совершенно ненужными ей средствами красоты, которые ему, как человеку, творящему прически и "лица" многих женщин, были необходимы. Только вначале Мышка тщательно оторвала уголочки этикеток или сами этикетки, если на них были проставлены даты выпуска и сроки годности. Она прекрасно помнила заповедь: не "раскрываться"!

Когда порядком заждавшийся в спальне Чума ввалился в зал, Мышку он почти не узнал в этой неотразимой, сказочно красивой особе с игривыми завитками и смеющимся взглядом глаз-хамелеонов. Но она была настроена серьёзно: выдала Чуме приличную сумму на расходы, велела ему тщательно запрятать его новый паспорт, и сказала собираться. Чума так понял по ее речи, что больше они в "Россию" не вернутся. Жаль, — здесь было так уютно: вид великолепный из окна; кормили вкусно, как в сказке; а главное, — спокойно!

Вздохнув, Максим по-быстрому, в две минуты, оделся и собрался.

— Я готов! — отрапортовал со вздохом. — Куда едем?

Мышка, еще копавшаяся со своим нарядом, удивилась такой оперативности.

— Подожди еще минутку, я скоро! — упорхнула в спальню. Вышла в голубом сарафане, почти длинном, двухслойном: длинная и полностью прозрачная часть юбки доходила до середины икры, из-под нее проглядывала непрозрачная часть одеяния: короткая юбка более темного голубого оттенка. Наряд отличался подчеркнутой скромностью, но, при этом, вызывающей сексапильностью, тщательно обрисовывая форму загорелых ног и открывая взорам покатые плечи. Даже родинка на левой ключице в форме перевернутой восьмерки, или знака бесконечности, была видна отчетливо и соблазнительно.

Чума вздохнул: ладно, побудет хотя бы телохранителем у такой королевны!

— Слушай, а ты на конкурс красоты не ходила? — спросил наобум.

— А то как же! Конечно, ходила! Даже отборочный тур прошла: хотела, дурында этакая, приз выиграть. Но потом меня член жюри шутливо за одно место ухватил, я ему и вмазала, не рассчитав удара. Он, впрочем, не обиделся, даже в восторг пришел от моей несговорчивости, но на второй тур я сама не пошла. Не тот характер: деревенские у меня инстинкты, не умею порывов сдерживать!

Она надушилась так, что Чума закашлялся от чрезмерно стойкого запаха.

— Не волнуйся, через несколько минут аромат изменится, утратит резкость, — пояснила Чуме, продолжавшему фыркать жеребенком. — Самой не по душе, но духи за меня другие люди выбирали. Похоже, я должна предстать невесть кем пред Николаем Ивановичем! Самое странное, что мне велено притворяться полной невеждой в отношении собственных нанимателей и категорически не раскрывать, кто я и откуда. Словно шла я по улице, остановили неизвестные, предложили денег и пакет для вручения, и вся недолга. Сама не знаю, о чем я с ним говорить стану. Возможно, он меня и вовсе ни о чем не спросит: заберет конверт и ручкой помашет. Даже не знаю, каким образом моим загадочным работодателям удалось сообщить моему будущему визави о времени и месте встречи: компьютеров и электронной почты тогда не было, — не обычной же почтой они проинформировали Рыжкова об этом? Мне лишь известны номера той машины, на которой он будет, и велено отдать бумаги лично в руки. Как именно это произойдет, не ведаю: либо он сам подойдет ко мне, либо мне придется садиться к нему в машину, — не знаю! Интересно, да?

Самое странное, что Рыжкова отнюдь не информировали по почте или по телефону.

Способ доведения до него необходимой информации избран был весьма странный и оригинальный. Три последние ночи Николаю Ивановичу снился очень странный сон: будто в ближайшее воскресенье ему надлежит, пренебрегши всеми текущими делами и забросив ненадолго проблемы своего избирательного штаба, ведущего постоянное дежурство на избирательных участках в день выборов, — отправиться в определенный час в некое четко указанное место, хорошо ему знакомое. Там подозвать в свою машину или самолично подойти к незнакомой девушке, облик которой отдаленно будет напоминать Брижит Бардо!

Вот такой бредовый, словно навязанный сон. Николай Иванович пытался отмахнуться от странного видения, даже посоветовался с супругой.

Однако, несмотря на все попытки днем вычеркивать из памяти подробности повторяющегося сна, каждую ночь сновидение возвращалось в еще более ярких красках, и чем сильнее объект воздействия пытался бороться с внедрённым видением, тем сильнее у него голова болела.

Складывалось впечатление, что некая сила повелевает ему действительно прибыть в указанное место, в противном случае ослушнику явно грозило некоторое ухудшение самочувствия. Наконец реципиент смирился и решил проверить: неужели сон сбудется во всех подробностях, если он реально съездит на снившееся ему каждую ночь место встречи с неизвестной молодой женщиной? Как человек, не отличающийся ни верой, ни убежденным атеистическим воззрением, он решил проверить свое видение более с тем, чтобы высмеять его позже вместе с женой. Николай Иванович крещеным не был, но отец его, простой шахтёр, не отличался стремлением отрицать веру предков, хотя по церквям и не хаживал. Так и Николенька вырос с чувством религиозной веротерпимости, в отличие от большинства тех руководителей высшего и среднего звена государства, которые свою карьеру начинали как комсомольские вожаки или парторги.

Как только Николай Иванович принял решение все-таки посетить место встречи, так немедля преследующая его все последние дни резкая головная боль исчезла бесследно. Кандидат в президенты понял, что поступает правильно: возможно, то некие высшие силы, пусть он в них и не верит, но они ведут его по дороге жизни и направляют соприкоснуться в воскресенье именно с тем местом?

К означенному часу, объехав несколько избирательных участков, лично поздоровавшись с избирателями в "тесной и дружеской обстановке", разок пересекшись с основным своим противником по выборам, Борисом Николаевичем и раскланявшись по-дружески, но без симпатии, Николай Иванович отобедал пораньше и таки направился к месту встречи, избранному наверняка не случайно.

Подумал мимоходом о своем конкуренте: вот это человек!

Вечно тлеющий ядерный заряд таится в недрах его души! Бурлит реактор постоянно, непреклонно, — всех окружающих втягивая в свой радиоактивный эгрегор атомного невидимого сияния. Сколько в нем энергии!

А кто виноват в этом непрестанно бурлящем вулкане недовольства и стремления к взятию власти, как не нынешний генсек? Именно Михаил Сергеевич, отмахнувшийся в далеком уже 1987 году от записки Ельцина с просьбою об отставке, возникшей на основе нескольких обид и недопонимания двух наиболее популярных деятелей СССР, сам сделал Ельцина врагом.

Почему бы не прислушаться к советам окружающих, не протянуть руку примирения к обидчивому, гиперреактивному Ельцину? После словесной "прочухранки" на Пленумах ЦК и московского горкома КПСС Ельцин еще более озлобился, словно сказочный Кощей Бессмертный.

Горбачёв сам не мог на тот момент предугадать, что произрастет из этого его царственного небрежения к импульсивному противнику. Никто в том далеком 1987 году не предполагал, что всего за несколько лет так изменится политический расклад ситуации в стране, оказавшейся не только у рубежей политической переориентации, но на грани распада целостности границ Союза.

Некто таинственный пожелал напомнить Николаю Ивановичу о судьбах России, и где еще, как не в Тушино, у любого политика, да и просто советского человека, возникало естественное чувство патриотизма, стремление что-то сделать для своей Отчизны? Великое место памяти русской...

Как правило, Рыжков никогда не нарушал естественной субординации в отношении правил передвижения руководства страны, как по столице, так и по провинциальной периферии "необъятной Родины моей..." Однако, на сей раз, недалеко отъехав от дома, он пересел на машину телохранителей и, в сопровождении лишь еще одного автомобиля эскорта, направился в Тушино.

Он хотел лично быть на месте встречи, причем не узнанным политическими противниками. Машины Николая Ивановича и его телохранителей некоторое время кружили по улицам и переулкам Москвы, чтобы сбить возможных преследователей со следа. Где же было знать Рыжкову, что в самом его окружении работают информаторы тех самых "противников"? Впрочем, такая мысль подспудно всегда живет в сознании любого лидера, но не пойман — не вор: пока шпион не обнаружен, хочется думать, что его вовсе нет...

Ехать Николай Иванович шоферу велел медленно, без лихачества, подумать хотел, благо такая возможность предоставлена неожиданно. Вспоминал: с чего всё начиналось? Как мы дошли до жизни такой, при которой вся прежняя элита Советского Союза утратила всякое значение в глазах народа, а старые идеалы покрываются пылью? Всего несколько лет назад проводимая лидером СССР политика пользовалась широкой поддержкой в народе. Так что же произошло? В чем причины того, что единый монолит тела страны уподобился колоссу на глиняных ногах и дышит на ладан?

Еще осенью 1986 года Михаил Сергеевич выдвинул идею демократизации всей командно-административной системы страны. Стремился к обновлению и совершенствованию партийного аппарата, экономики, государственного устройства в целом. Замахнулся на все устои, а надо бы не скопом, но постепенно провозглашать идеи новых начинаний. Новый курс Горбачёв определял как возврат к подлинно ленинской идее стимулирования "творчества масс". То есть каждый должен именно на своем рабочем месте измениться, постараться приносить большую пользу. Призывал придти к грядущему 70-летию Великой Октябрьской Революции с "исправленным" по его пониманию, усовершенствованным социализмом. Чтобы социализм наконец сделался реальной, а не декларируемой альтернативой капитализму, не торопившемуся "загнивать", несмотря на все уверения наших партократов.

Призывал бороться с "говорильней" на местах. Но сам любил громкие слова.

Вместо того, чтобы начинать реально необходимые экономические реформы, приступил к политическим завоеваниям, в частности, объявил о необходимости предоставления "нашим людям" пресловутых прав человека, тех самых, о которых так ратовали диссиденты, эти политические спекулянты, стремившиеся к самовыражению исключительно в области словесных баталий. Никакую пользу страна от завоевания политических прав не выиграла: люди увлеклись болтовней, кликушеством, обвинением основ, а экономика осталась где-то на обочине дороги. Не с того Горбачев начал...

Возможности въезда-выезда вынес в какой-то момент во главу угла. Вспомнил Хрущёва-говоруна, еще в далекие пятидесятые заявлявшего: "Если социализм есть рай для трудящихся, так с какой стати обносить границы государства колючей проволокой, насильно удерживая людей в ее пределах? Напротив, пусть товарищи с Запада к нам стремятся!" Наивный был человек!

При Горбачеве практика въезда и выезда значительно упростилась.

Желающих эмигрировать более в СССР не удерживали: "всех инакомыслящих, кого за границу можно отправить без всякого ущерба для государственной безопасности Союза, метлой туда выметем!".

Вот такое узкое понимание демократизации. Или милый лукавый экивок "очаровательного" Горбачева пред грядущей встречей на высшем уровне с Ронни Рейганом, очаровательным актером, олицетворяющим своей персоной преимущества истинно американской демократии, при которой и кухарка, — читай "актёр", — в состоянии достигнуть высот политической власти.

Был решен вопрос с некоторыми фамилиями так называемых "отказников". Выехал за границу Юрий Орлов. "разблокировали" проблему горьковской ссылки лучшего советского ума эпохи — Андрея Дмитриевича Сахарова, личное дело которого, как ходили сплетни, загадочно исчезло. Или сгорело.

Режим определенно начал "демократизироваться", бравируя знаменитой фразой: "Разрешено все, что не запрещено законом". Был объявлен загадочный для многих простых советских граждан демократический плюрализм мнений.

В январе 1987, на Пленуме ЦК, Горбачёв объявил о начале глубокой политической реформы. А надо было реформировать экономику! Но Горбачев был в первую очередь комсомольским активистом, только в ранней юности несколько месяцев в поле трудился; ни дня не проработал, скажем, на заводе, не понимал реальных потребностей экономики страны. Приоритеты расставлял неверно.

Экономическая реформа отошла на второй план. Про экономику глава государства сказал высокие слова на XXVII съезде партии; подготовлен был проект реформы, созвали специальный Пленум ЦК. Прошла идея о постепенном переходе к товарно-денежным отношениям взамен существующих командно-административных методов в экономике.

Но понимал ли генеральный секретарь, как фактически нужно начинать перестраивать советскую экономику? Ничего он не понимал! Он лишь "давил" и убеждал Рыжкова, во время встречи на прекрасной сталинской даче в Волынском, что необходимо "начать"!...

Рыжков не смог противостоять авторитету Генерального Секретаря, хотя прекрасно понимал необходимость иного подхода к экономике. На тот момент именно Горбачев являлся самым популярным человеком в стране, с ним, с его авторитетом, бесполезно было спорить. Будучи неплохим, сдержанным оратором, Горбачев сумел убедить Рыжкова в правильности намеченных целей. Просто Николай Иванович не имел реальной возможности переубедить Горбачева, а нужно было попытаться бороться со всем этим авантюризмом. Но как?! Как было доказать Горбачеву, что нужны совсем иные методы реформирования? Закономерно, что вскоре именно Рыжкова Горбачев и обвинил в том, что он "всё на тормозах спустил". Тогда в народе поднялся ропот немедля после допущенного правительством намека на возможность подорожания до реальных цен продуктов первой необходимости, таких, как хлеб и макароны.

Сам Горбачёв испугался народного возмущения, дрогнул, обвинив в неудаче Рыжкова. Но разве с идеи поднятия цен на продукты нужно было начинать реформирование экономики? Начинать нужно было с изменения подходов к товаропроизводителю: повысить закупочные цены на то же зерно, заинтересовать селянина предоставлением реальных прав хозяйствования всем существующим субъектам сельского хозяйства; вводить правильные культуры земледелия для различных регионов, поскольку далеко не все области страны благоприятны для выращивания пшеницы.

Следовало наращивать объемы животноводства, а не ввозить мясную продукцию, зачастую просроченную, из-за рубежа. Вновь прибегли к займам за границей, тогда как нужно было вначале сбыть те запасы, что по многу лет хранились на отечественных складах НЗ.

Да что говорить: все не так сделали! Если бы Юрий Владимирович пожил подольше, возможно, и удалось бы сперва навести в стране относительный порядок, устранить повсеместное разгильдяйство и ничегонеделание на многих госпредприятиях; потом уже стоило переходить к перепрофилированию областей на другие сельскохозяйственные культуры, постепенно начинать заинтересовывать производителя рублём, прекратив порочную практику изъятия выращенной продукции в единый котел. Если бы научиться перерабатывать все произведенное на местах, не свозить в крупные аграрные центры: скольких потерь продукции удалось бы избежать!

И производства группы "А" так же необходимо было постепенно переориентировать на производство товаров массового потребления, сохранив, однако, основной костяк предприятий, специализирующихся на изготовлении продукции оборонного комплекса. Ведь что творилось после начала процесса разоружения: многие оборонные заводы начали кастрюльки да сковородки производить! Позор и деградация!

Достаточно успешно проведенная политическая реформа, — вот что сыграло первую скрипку в вопросе замораживания проведения экономических реформ. Общество политизировалось и начало выражать свое мнение, протестуя против возможного повышения цен.

Горбачев спасовал, так что о планомерном движении к рыночной экономике при сохранении руководящей и направляющей роли компартии, следовало забыть надолго, если не навсегда. Перспектива расширить социальную базу распространения идей правящей элиты за счет формирования новых классов частных собственников и предпринимателей отодвинулась далеко. Арендаторам повсеместно ставились палки в колеса, а крупным производителям, таким как колхозы и совхозы, вовсе никаких послаблений не дали, — начинать-то нужно было с них!

Сложившейся сложной ситуацией в экономике успешно воспользовались лишь "теневики", всегда нелюбимые в народе из-за традиционно негативных методов обогащения. "Теневики" и стали основой формирующейся советской буржуазии. А нужно было дать больше льгот прежним структурам, разрешить акционирование, но с преобладанием доли госсобственности на любом крупном или среднем предприятии.

Горбачев, однако, столкнувшись с первыми проявлениями народного гнева, отступил от идеи о скором развитии рынка. Многие управленцы саботировали меры экономической реформы, и тогда генсек вновь переориентировал внимание общественности на политику. Рыжков полагал: нелепое "политическое ускорение" включило красный свет для проведения последующих этапов экономической реформы.

В канун 70-летия Октябрьской Революции Горбачев попытался бросить вызов всенародному кумиру — Ленину, окончательно отмежевался от Сталина, пойдя в этом отношении еще далее Н.С. Хрущева, и официально реабилитировал Н.А. Бухарина. С последним сюжетом, кстати, спорил Ельцин, полагавший, что с этим спешить не нужно.

К 1988 году начался второй этап "перестройки", пришло осознание Горбачёвым необходимости перехода на идеи социал-демократии. Началось размежевание ранее единых во мнениях политических лидеров. В правящей камарилье исчезло единство: Горбачев все менее доверял как Е.К. Лигачеву, так и самому Рыжкову. Еще ранее рассорился с Ельциным. Которого никогда не считал за серьёзного политического фигуранта.

Утратив поддержку крупных политических фигур своего времени, генсек начал утрачивать былые позиции. Люди более не доверяли своему недавнему любимцу. Нарастала волна недовольства политической системой; как грибы после дождя, начали формироваться разные политические движения.

Всю эту "кашу" заварил Михаил Сергеевич, продолжавший считать себя марксистом в ленинском понимании слова: не цепляясь за голую теорию, но с учетом реальных факторов текущего момента. Горбачев начал склоняться к выходу за рамки концепции однопартийного государства и ленинской модели социализма, не стремясь более заручиться всесторонней поддержкой других лидеров страны. Горбачев остался фактически в вакууме.

И, несмотря на недавнее избрание Михаила Сергеевича первым Президентом СССР, Рыжков понимал, что скоро политическая звезда бывшего соратника закатится, а все его реальные внешнеполитические достижения забудутся короткой памятью народа.

Зачем он сам принял участие в выборах президента России? На что надеялся? Прекрасно же понимал, что политический расклад не в его пользу. Но хотел еще раз попробовать влиться в ход развития страны, потому что никто лучше него не знал реальной картины экономики Союза.

И лишь Николай Иванович, по его собственному мнению, мог найти оптимальные меры для выхода из кризиса. Но народу в 1991 году были нужны другие правители: обещающие все сразу, стремящиеся к завоеванию дешевой популярности, готовые с легкостью ограбить народ, государственной необходимостью мотивируя элементарную профанацию власти.

Незаметно прошло время, и автомобиль Николая Ивановича плавно въехал в Тушинский район, где и должна была состояться встреча со странной девушкой из ночных кошмаров. Основная магистраль Тушина — Волоколамское шоссе. Между Волоколамским шоссе и Москвой-рекой размещается Тушинское поле, вошедшее в историю советской авиации как знаменитый Тушинский аэродром.

У входа на Центральный аэроклуб СССР имени В.П. Чкалова, чуть сдав вперёд, Николай Иванович велел шофёру остановиться. Вылез сам из машины, немного прошёлся. Жаль, что сейчас июнь: каждый август сюда съезжаются десятки тысяч людей, чтобы полюбоваться воздушным парадом и демонстрацией новейших достижений боевой и гражданской авиационной техники, и асы летного дела выполняют умопомрачительные фигуры высшего пилотажа, разыгрывают показательные бои; прыжки парашютистов вызывают светлую зависть и стремление к небу у юных зрителей.

Телохранитель держался на расстоянии, но Николай Иванович махнул рукой, чтобы шел в машину сопровождения. И в этот момент в нескольких метрах от автомобиля Рыжкова притормозило такси, из которого выпрыгнула совсем юная девушка в длинном голубом сарафане. Такси немедля унеслось прочь. Оглядевшись, и нисколько не сомневаясь в своём выборе, незнакомка устремилась к Рыжкову, не имея и доли сомнений. Она ждала встречи с ним!

— Николай Иванович! Здравствуйте! Позвольте передать вам пакет документов! — девушка устремилась прямо к неподвижно стоявшему пораженному Рыжкову: его сон сбывался в точности! Даже прическа у нее была такая же, как во сне. Мигом двое телохранителей бросились к Мышке, схватив ее за руки. Стремительно распахнули ее сумку в поисках оружия. Она замерла, не сопротивляясь. Понимала, что не стоит этого делать. Рыжков махнул рукой охране, чтобы ее отпустили:

— Она не представляет опасности! Пройдемте со мною во-он в тот автомобиль! — Он указал на стоявшую в стороне машину охраны. Почему? Да потому, что не был уверен, что в его личном автомобиле не установлена "прослушка". Мышка не стала спорить и покорно села вслед за своим визави в черную "Волгу" с тонированными стеклами. Сняла черные очки, явив прозрачно-светлые глаза.

— Слушаю вас! Говорите быстро, мне предстоит еще много дел сегодня! — Николай Иванович разговаривал с придыханием; он явно был заинтригован и удивлён буквальным воплощением своих сновидений. — Кто вас прислал?

Глава 8

-Чей вы агент? — спросил русоволосый, представительный Николай Иванович у сидевшей справа от него Мышки. По речи слышу, что вы — русская. Но сам способ назначения встречи в Тушино был столь необычным, что мне остается лишь теряться в догадках. Я стал жертвой эксперимента? Кто вас прислал? — Он повторил уже произнесённый вопрос, не надеясь получить точного ответа.

— Я не знаю, поверьте мне! — девушка ответила правду. — Мне неизвестны имена тех, кто просил меня передать вам лично в руки некоторую документацию.

Она извлекла из своей громоздкой сумки белый конверт большого формата, изготовленный из очень плотной непрозрачной бумаги. Николай Иванович с удивлением осмотрел это странное послание: конверт был бесшовным! Изготовлен по новой технологии: обычно конверты заклеиваются сзади, и сразу заметно место склейки. Но здесь не было одного места соединения: словно конверт сам собою сросся после того, как в него упаковали нечто. Выглядело все это очень странно, как продолжение сна.

— Так я пойду, Николай Иванович? — спросила Мышка робко и с ощутимым уважением в голосе: собеседника она, похоже, уважала. Его роль в истории казалась ей скорее грустной, чем негативной: он старался быть полезным стране, но возможности были невелики, он ничего не мог сделать единолично.

— Нет, голубушка, вы останетесь! — Николай Иванович улыбнулся, но произнёс эти слова с нажимом, — пока я не изучу все принесённые вами материалы, или что там есть в этом конвертике, вы из этой машины не выйдете! Возможно, мне стоит вас задержать и препроводить по одному адресу, как иностранную шпионку? Не бледнейте, я не стану этого делать! По чистой вашей речи слышу, что происхождения и местожительства вы нашего, советского. А кто вас послал: ЦРУ, МИ-8, Моссад или некие местные доброжелатели, — возможно, вы этого сами не ведаете, так как лично меня никто сюда въяве не звал. Может быть, и с вами — такая же история. Хотите узнать, каким манером меня сюда позвали, и это в день президентских выборов? Мне трижды снился один и тот же мучительный сон, подавляющий волю. Словно мне приказали быть здесь в определенный день и час! Даже некоторые ваши приметы были указаны!

Мышка слушала его, пораженная. Во-первых, ее удивила подобная откровенность и простота одного из местных лидеров в обращении с нею, совершенно незнакомым ему человеком; во-вторых, поразил сам способ доведения информации о будущей встрече.

Получается, что на психику Рыжкова было оказано давление. Причем с этой целью использовалось некое полевое воздействие, наверняка, с помощью доселе неизвестных науке приборов, которые, выходит, существуют, но засекречены от общественности.

И сама она является лишь недоумевающей пешкой в руках совершенно неведомых сил, непонятно к чему стремящихся и готовых в своих интересах с легкостью прибегнуть к подавлению человеческой воли.

Как-то неуютно стало Мышке от такой мысли, что она, возможно, отнюдь не на силы добра работает. И не в ее силах разгадать их замыслы!

Да, ее семье позарез были нужны средства к существованию, а таких денег ей больше нигде бы не предложили.

Не совершила ли она ошибку, согласившись на это авантюристическое путешествие? Ведь цель поездки пред ней вначале не открыли: все стало ясно только вчера, когда Мышка уже ничего не могла изменить, будучи поставлена перед открытием: она — в прошлом!

То, что ее встреча должна состояться ни с кем иным, как с самим Николаем Рыжковым, она узнала лишь сегодня, вскрыв очередной пакет с инструкциями. Неужели нельзя было заранее поставить ее в известность, что к чему?

Не слишком уважительно ее наниматели относятся к душевным переживаниям своих агентов! Впрочем, как и все организации подобного типа. И кем ей стоит считать себя в этом мире? Курьером? Шпионкой? Разведчицей? Или контрразведчицей, деятельность которой, однако, ничуть не изменит уже сложившийся расклад?

— Что здесь может быть, как вы полагаете? — спросил Николай Иванович в некоторой нерешительности, указывая на конверт в руках Мышки. Почему-то ему не хотелось даже брать в руки адресованное ему послание.

У кандидата в президенты возникло нелепое опасение, что содержимое конверта может быть опасным. Конечно, бомба сюда не войдёт, но вдруг, к примеру, тут спрятаны споры сибирской язвы? Или некий сильнодействующий яд, убивающий при вдыхании? Или...? — Возможно, вы откроете ЭТО сами? Будьте так любезны!

Мышка вздрогнула: ей велено было всего лишь передать в руки пакет с документами и тут же уходить. Она просто не могла находиться здесь в тот момент, когда Рыжков приступит к ознакомлению с содержимым конверта. Почему? Да потому, что в подвеске из изысканных стразов Сваровски, игриво свисающей с ее жемчужных бус, выдающих в ней отъявленную модницу и весьма недалекую особу, — укреплена крошечная, в полтора миллиметра, видеокамера, работа которой была активирована Мышкой еще на подъезде к Тушинскому аэроклубу.

Ее нанимателям требовалось подтверждение реального выполнения ею порученного задания. Доказательствами должны были стать мелькающие кадры пейзажей за окнами такси, первые фразы с Рыжковым и передача конверта лично в руки Николаю Ивановичу. Никаких доверительных бесед и, тем более, принятия Мышкой участия в изучении переданной документации, организаторами встречи не предусматривалось. Как быть?

— Если вы немедленно не вскроете этот пакет, я просто верну его вам обратно и уеду по своим делам. — Мужчина был настроен серьёзно. — Поймите: я не могу доверять тем, кого не знаю. Надо мною и так уже поставили незаконный эксперимент, вызвав меня сюда в неурочное время. Если вы хотите уйти, не присутствуя при вскрытии бумаг, значит, мне есть чего опасаться.

Мышка мысленно топнула ногой: камера продолжала работать! Как ее отключить незаметно? Нет такого способа! Однако, если она уйдет сейчас, совсем провалит задание; возможно, ей не выплатят вторую часть обещанного вознаграждения. Если она останется, вновь нарушит инструкции, но реципиент все же получит возможность узнать, с какой целью был приглашен.

Пришлось выбирать из двух зол меньшую. Она попыталась открыть конверт, но не тут-то было: бумага казалась такой гибкой, целостной и не рвущейся, словно являла собой некий неизвестный материал. Это была бумага лишь по виду. Мышка и так, и так пыталась вскрыть конверт, — все напрасно! Она не могла нарушить его целостность!

В итоге Николай Иванович извлек из бардачка автомобиля крошечный перочинный ножичек, открыл его и протянул Мышке не без некоторого колебания. Неловко она приняла подношение и аккуратно попыталась разрезать конверт по боковой линии, стараясь быть осторожной, чтобы не повредить документы.

Однако, нож даже не входил в бумагу, но скользил по ней, словно по ледяной горе. Чуть не заплакав с досады, Мышка со вздохом возвратила своему визави игрушечный ножичек и беспомощно развела руками.

— Не могу! Чудеса какие-то! — она была готова заплакать: так удачно все прошло, благополучно добралась, и ОН приехал вовремя, и — на тебе!

Но, убедившись в том, что девушка действительно пыталась вскрыть послание, нисколько не опасаясь скрытых внутри опасностей, Рыжков взял конверт в руки и попробовал сам его открыть.

И тут произошло чудо: ему даже не пришлось брать нож в руки! Как только пальцы Николая Ивановича соприкоснулись с поверхностью конверта, немедленно возникло невидимое ранее место склейки, располагавшееся сзади, как раз в том месте, где обычно заклеивают конверты! Мышка переглянулась со своим взрослым собеседником.

Неизвестно, какая мысль пришла в голову ему, но она решила, что здесь некто использовал технологию считывания ДНК или дактилоскопических данных: конверт явно был изготовлен для того, чтобы его мог открыть только адресат! Рыжков хотел было приложить усилие, чтобы разорвать место склейки, но этого не понадобилось: оказалось, что ничто более не препятствует извлечь документы из внутренней полости конверта. Словно он и не был заклеен!

Пораженный, Николай Иванович заглянул внутрь. Там лежало несколько бумажных листов и фотографий. Больше ничего не было.

— Николай Иванович! Теперь вы спокойны: внутри всего лишь бумаги и фото. Позвольте мне уйти! — попросила Мышка почти жалобно: неумолимая камера продолжала мотать свои кадры, каждый из которых приближал Мышку к тому, чтобы стать ей нежелательной свидетельницей того, что видеть не нужно. Она не хочет знать о том, что знать не должна!

Но Рыжков оказался непреклонен. Сказал тихо, но твердо:

— Вы останетесь со мной до тех пор, пока я не изучу все документы. Их не так уже много, как вижу. Не противьтесь, — вы же не хотите, чтобы вас удерживали силой? Итак, что здесь у нас? — И он извлек из конверта бумажные листы. На самом первом шли какие-то цифры. Одного взгляда на эти цифры Рыжкову хватило, чтобы буквально позеленеть.

Он глубоко вдохнул воздух, глянул на недоумевающее личико девушки, и несколько успокоился: она точно не подозревала о том, что именно означали эти цифры. Ничего страшного в них, впрочем, не было: никаких огромных сумм они не подразумевали. Однако, цифры соответствовали номерам личных счетов Николая Ивановича и точных сумм, с точностью до сотых долей рубля. И не только рубля.

Значит, все они, — наиболее известные деятели эпохи, — под колпаком у неизвестной организации. Или это просто родной КГБ постарался? Сомнительно, чтобы гэбисты избрали такой неординарный метод, чтобы сказать: "а мы все про тебя знаем, родной!"

Переложив первый лист в конец тонкой пачки бумаг, Николай Иванович приступил к просмотру следующего. Здесь тоже были цифры и имена. Имена всех сегодняшних кандидатов в президенты РСФСР! Но что означали цифры?

— Кто составил подобную подборку? Таков прогноз возможного развития сегодняшних событий? — спросил он, явно и не ожидая ответа.

Мышка заглянула в документ, речь в котором о реальных результатах выборов президента Российской Федерации. Напротив имени кандидата стояли цифры в процентном соотношении количества набранных голосов. По алфавиту.

1. Бакатин, Вадим Викторович — 3,42%

2. Ельцин, Борис Николаевич — 57,30%

3. Жириновский, Владимир Вольфович — 7,81%

4. Макашов, Альберт Владимирович — 3, 74%

5. Рыжков, Николай Иванович — 16, 85%

6. Тулеев, Аман-гельды Молдагазыевич — 6,81%

7. Против всех — 1, 92%

— Неужели Ельцин победит с подобным отрывом? — Николай Иванович нервно вытер платком пот со лба. — Значит, напрасны были все усилия?! Кто сделал такой прогноз? На основе чего указаны цифры? Ведь в районе обеда еще никто не получил точной информации с мест, подсчеты пока приблизительны! Неужели это правда и такой большой процент избирателей поддержал ЕГО? Неужели народ настолько слеп?!

— Народ нуждается в политике, способном разжечь в душах массовый психоз, — Мышка ответила серьёзно, как никогда. — Но этот кандидат не готов вести за собой страну в реальности. Люди просто ошибаются, видя в артистизме реальную живую душу человека, готового бороться с несправедливостью. Чем больше человек кричит и доказывает свою самость и значимость, тем более он внутренне слаб. Поверьте, Николай Иванович, мне искренне жаль, что мне поручено передать вам такую информацию. И поверьте: я не знаю, с какой целью именно вам передается подобное знание. Потому что...

— Потому что, в соответствии с вашим прогнозом результатов текущих выборов, после всенародного оглашения этих результатов, мне можно считать себя новым Диоклетианом и отправляться выращивать капусту? — закончил за нее фразу Рыжков. — Потому что наверняка Ельцин, придя к власти, постарается лишить меня всех полагающихся льгот и вычеркнуть имена большинства недавних соратников по партии из истории страны? Так, вы полагаете?

— Именно так все и будет, как вы сказали. — Мышка поняла уже, что камеру ей не удастся выключить, и потому ей стало все равно: либо придется отправлять организаторам ее путешествия полную запись, — и это дискредитирует ее в глазах нанимателей, — либо камеру надлежит просто уничтожить, но в этом случае доверие к ней еще более уменьшится. И так клин, и иначе. А потому — почему бы и не перекинуться парой фраз с одним из бывших лидеров страны? —

Действительно, вы будете немедленно лишены всех прежних льгот.

В стране вскоре начнётся свистопляска, цены поднимутся до небес, деньги превратятся в ничего не стоящие миллионы, а вам придется унижаться, чтобы найти себе работу! Но, возможно, вы с вашими знаниями и энергией, найдете себе новый плацдарм для самореализации? Николай Иванович, мне очень жаль, что я передала вам дурные вести.

— Вы специалист по истории КПСС? — поинтересовался собеседник. — Аспирантка? Или еще студентка? Я чувствую, что вы разбираетесь во всем этом! В чем была наша ошибка, по вашему мнению, еще не замутненному наносом необходимости соответствия партийным требованиям?

— Ваша личная ошибка была в том, что вы не постарались разыграть спектакль, подобные ельцинскому, и в результате позволили этому человеку захватить власть. Следствием его прихода к власти станет закономерный развал Союза, хотя центробежные тенденции намечались еще ранее, когда Горбачев неверно расставил приоритеты, избрав политические реформы более важными для страны, тогда как нужно было реформировать и модернизировать в первую очередь экономику, уделив наибольшее внимание промышленности группы "Б" и сельскому хозяйству. После эпохи геронтов, завершившейся в 1985 году, Союз остро нуждался в переменах, но Горбачев повернулся на Запад, и уделил внимание правам человека в нашей стране, справедливо посчитав, что политические послабления способствуют его популярности. Однако, вначале нужно было поднять экономику, а политические тормоза придержать. Его некоторые решения — родни волюнтаризму Н.С. Хрущева: знаменитую кукурузную авантюру помните? Она так напоминает попытку введения Горбачевым "сухого закона" в издревле пьющей стране...

Но, тем не менее, если бы Ельцину не удалось придти сегодня к власти, возможно, Михаил Сергеевич еще и оказался бы полезным для страны. Хотя он уже давно постарался ухудшить отношения не только с вами и Егором Кузьмичом Лигачевым, но и с другими соратниками по партии. С тем же Борисом Николаевичем он не смог, или не захотел, — найти общий язык, и теперь обиженный Ельцин всячески стремится отвоевать власть. Много было сделано ошибок! То, что произойдет сегодня, — начало конца социализма. Вы должны это понимать. 12 июня 1991 года по своей сущности для строя можно сравнить с 30 января 1933 года. И методы политиков — аналогичны.

— Эка вы хватили! — возразил напоказ Рыжков, понимая правоту девушки. — ТОТ хотел завоевать весь мир для своих сограждан, а наш лидер демократов стремится все развалить, руководствуясь лозунгами демократии.

— Николай Иванович, я не аналитик! — Мышка улыбнулась беспомощно. — Я всего лишь случайный исполнитель, которого попросили передать влиятельному лицу некие бумаги... позвольте мне уйти?!

— Не позволю, — до того момента, пока не ознакомлюсь со всеми представленными здесь документами! Однако, мне становится всё более и более интересной деятельность загадочной конторы, которая делает такие выкладки, как только что изученная мною. Хорошо, теперь мне известно, с каким отрывом от прочих кандидатов придет к власти Ельцин; это означает, что мое присутствие на избирательных участках утрачивает целесообразность.

Однако, странной видится цифра голосов, которые якобы наберёт странный товарищ Жириновский: такого успеха для этого недавно вынесенного волной перемен на арену большой политики крикуна никто не прогнозировал, как мне известно. На основе чего приведена цифра? Или таковы предварительные подсчеты по выборочным округам? Молчите? Не знаете...

Я понимаю: вы, скорее всего, лишь незначительный исполнитель поручения некой третьей силы, которой, получается, известно все о развитии политического процесса в стране; но именно вы в данный момент находитесь рядом со мною, и мне с кем более обсудить неожиданные сведения. Или вы знаете гораздо больше, чем стремитесь показать, но скрываете свою причастность к информации?

Мышка ничего не ответила: встретившись с ищущим взглядом Рыжкова, она опустила глаза. От нее ничего не зависело в этом мире, но она чувствовала себя виноватой! Потому что она знала, как все пойдет дальше, но, даже скажи она ему обо всем сейчас, он все равно не поверит, и не сможет ничего изменить, даже если поверит! Зачем была организована встреча? Чтобы сделать больно Рыжкову от сознания невозможности повлиять на события? Зачем он задержал ее в своём автомобиле? Чтобы сделать свидетелем своего потока мысли? У нее даже голова заболела. А документов в пакете было еще немало!

— Почему вы полагаете, что с приходом Ельцина еще более усилятся центробежные тенденции к развалу Союза? Горбачев еще является президентом СССР, и пока не собирается уходить, насколько известно.

— Он уйдет, и довольно скоро. Я вижу эту информацию на втором листе полученного вами послания, — Мышка ткнула пальцем в скупые строки:

"В августе 1991 года в стране произойдёт путч, аббревиатура названия которого станет вам известна позднее. В результате путча, который будет проигран участниками, подписание Союзного договора сорвётся. Лишь в декабре будет образовано Содружество Независимых Государств, в которое войдут, в качестве независимых и суверенных, несколько бывших республик Союза. СССР прекратит существование. Горбачев объявит о своей отставке".

— Как же так? Союз развалится напрочь?! Как можно допустить такое? Что за нелепость тут написана? И вы хотите сказать, что именно Ельцин будет инициировать подобные перемены?

— Да. Ему легче будет стать первым лицом в новой России, нежели представлять себя заштатным функционером, каким он являлся многие годы при Горбачеве. Лишь благодаря грамотно организованной рекламной кампании ему удастся сегодня прийти к власти, но лавирование между всех этих лидеров союзных республик — лишнее, в понимании Бориса Николаевича. Тем более, что из-за политических свобод, данных народу в последние годы, повсеместно возросли сепаратистские и националистические тенденции.

— Все-таки, какая контора ведет подобные прогностические исследования, так что даже мне об этом ничего не известно? Особое управление КГБ? Думается, даже ЦРУ не смогло бы составить столь точный прогноз результатов выборов этого воскресенья, в который, впрочем, я поверю полностью лишь после того, как будет официально объявлена информация о подсчете голосов.

— Николай Иванович, боюсь, что здесь нет ни грана ошибки, — возразила девушка. — Вы можете поверить в эти цифры уже сейчас. Что касается этой "конторы": боюсь, вы мне не поверите. их реальные возможности и цели мне неизвестны, но хотелось бы назвать эту организацию третьей силой, или третьей властью. Потому ей известно все обо всём. Но власть сама по себе им не нужна. Похоже, их интересует исключительно знание о фактах и событиях, о том, как все развивалось и выявление тенденций развития.

— А вот эта последняя строка на страничке с предполагаемыми результатами выборов: "против всех", — там приведена цифра 1,92 %. То есть почти 2 % из числа избирателей, пришедших на выборы, не доверяют никому из ныне действующих политиков? Люди впали в скепсис, допускаю, но зачем, в таком случае, они все-таки пришли голосовать?

— Чтобы проявить свое гражданское волеизъявление, — Мышка косо улыбнулась. — Далее этот показатель "против всех" станет более типичным для результатов выборов. В людях растет неверие к правящей элите. Например, такое вполне естественно для Западной Европы. Читайте дальше, Николай Иванович, или выпустите меня отсюда! Кстати, информации о грядущем путче сопутствует, как я вижу, смонтированная компьютерная фотография с предполагаемыми участниками путча. Взгляните!

Рыжков взял в руки фото, изображавшее путчистов. Вздрогнул. Изменившимся голосом спросил то, о чем начинал догадываться:

— Вы и сами — представитель этой неизвестной конторы, которой заранее известно обо всем происходящем на Земле? Что же вы раньше не появились с вашими фактами? Да, если будет подтверждение по выборам, я поверю всему, что здесь написано и постараюсь что-то изменить. Но что я могу сейчас?!

— Постарайтесь в недалеком будущем донести до знакомых с вами накоротке Язовым, Янаевым, Крючковым и других то, о чем узнали сейчас. Прочтите внимательно, в какой последовательности будут развиваться события. Еще лучше было бы, если бы смогли сойтись в случайном встрече с тем человеком из окружения Ельцина, которому вы доверяете, и убедить в необходимости иного поведения. Постарайтесь дать ему прогноз непременного и негативного развития страны в том случае, если путч провалится. Впрочем, все это я говорю исключительно от себя, Николай Иванович, так как не ведаю, каково мнение отправивших меня сюда, на эту встречу.

— Они все сочтут меня сумасшедшим, если я сейчас полезу к ним с этими данными! — Рыжков рукой махнул отчаянно. — Нужно выждать. С самим Горбачевым переговорить по этому поводу: наверняка, без него путч не состоится! Несомненно, он спланирует отсидеться где-нибудь на ближней даче, в то время как эти люди будут жертвовать свой будущностью в случае, если путч потерпит поражение. Он очень обтекаемый человек, президент СССР!

— Именно так. Отсидеться он захочет на даче в Форосе. Это в Крыму. — Мышка знала, что переходит всякие границы разумного и начинает играть свою скрипку в оркестре, не умея держать смычок в руках. — Горбачева лучше не трогать. Язов, Крючков, Грачев, Лебедь, — начните с них. Но если сумеете к кому-либо обратиться из соратников нынешних Ельцина, достучитесь до них, — это будет отлично! Понимаете, Верховный Совет в целом поддержит Ельцина, но вы постарайтесь заранее расшатать мнение многих депутатов, ведь вам многие верят! С этой целью назову вам некоторые фамилии тех, кто вскоре, всего лишь через два года, станет отъявленным врагом своего нынешнего друга; более того, многие из тех, кто сегодня его поддерживают, окажутся в тюрьме по причине возникшего конституционного скандала, связанного с некоторыми волюнтаристскими решениями "демократа" Ельцина. Не верите? — Она наклонилась совсем близко к уху Рыжкова и выдала несколько известных фамилий. — Дело дойдет до того, что сам Дом Правительства будет разбомблён!

— Это уже совершенно из области фантастики! Где смоделировали подобную белиберду? — Николай Иванович осерчал. — Простите, но я вам не верю, милая!

Как это Ельцин может отдать приказ бомбить здание, в котором будут заседать его же сторонники? Полная ерунда!

— Хорошо, пусть так! — Мышка не настаивала на своем мнении. — Вот на этом фото, видите: Белый Дом, или Дом Правительства зияет черными провалами окон, а внутри в это время засели законные депутаты. Видите танки перед зданием? Это товарищ Ельцин пригласил своих "друзей" навести порядок, и люди пока еще доверяют ему! Но уже в меньшей степени. — Она поднесла близко к глазам визави страшную цветную фотографию, и Рыжков вздрогнул.

— Слишком хороший монтаж! Больше похоже на правду, увиденную во сне! — Он никак не мог уверовать в реальность происходящего: в то, что рядом с ним сидит совсем молодая девушка, возможно, являющаяся агентом иностранной разведки; возможно, входящая в число работников тех странных новых контор, что растут как на дрожжах в последние годы, — может быть, они там все — экстрасенсы, типа небезызвестной Джуны Давиташвили?

— Действительно, слишком хороший монтаж, — как эхо, подхватила девушка. — Думаю, вы и сами догадываетесь: то, что вы видите, никакой не монтаж! И не убедить мне вас в правдивости всего сказанного, пока это не произойдет на деле, но тогда будет поздно уже менять что бы то ни было в этой стране. Вот, ознакомьтесь с прочими фактами основных решений, которые будут приняты в недалеком будущем в Российской Федерации при Ельцине.

— Вы сказали, что Россия изменится, и даже Дом Правительства не будет почитаем будущим президентом страны. Но почему? Останется ли Россия на рельсах страны, строящей социализм, или мы пойдем по пути "третьего мира"? Но тогда страну ждут великие потрясения!

— В России не позднее, чем через два месяца от сего дня, изменится строй, и мы начнем строить капитализм. Вернее, вступим в фазу дикого первоначального накопления капитала. Естественно, социальная защита на некоторое время велит долго жить. Профсоюзы практически утратят свою роль.

Партия, столь долгое время игравшая руководящую и направляющую роль в развитии страны, перестанет доминировать среди множества партий и движений, которые и сейчас уже рвутся к власти. Знаменитая шестая статья перестанет существовать.

Николай Иванович смотрел на девушку, как на сумасшедшую, но почти верил ей. В знак своего отношения он выудил из бумажника крошечную твердую картонную бумажку-визитку, — хотя слово "визитка" не было в ходу в то время:

— Возьмите! Боюсь, что я не в состоянии сейчас ознакомиться со всем остальным предоставленным вами материалом. Где-то я вам благодарен, где-то — огорчен и разочарован... Если у вас будет крайняя нужда, позвоните мне: здесь два телефона. Для того, чтобы вас со мною соединили, произнесите лишь одну фразу: "Тушино. Он поймет", и вас немедля соединят со мною. Видимо, сейчас я поеду домой, чтобы немного придти в себя.

— Николай Иванович, спасибо за доверие! — Она произнесла незначительную и сакраментальную фразу, которую всегда говорят в таких случаях. Бережно взяла визитку из рук Рыжкова, спрятала ее в свой большой кошелек. — В знак доверия, откроюсь вам: я должны была вести видеосъемку происходящего, вот здесь у меня камера включенная запрятана. Но видеосъемка предполагала лишь запечатление момента передачи пакета, — и все. Не предполагалось, что вы силой будете удерживать меня в автомобиле и вступите в разговор. Мне также не стоило разговаривать с вами, но я сама этого хотела. Чтобы доказать вам свою лояльность, я сделаю следующее, — Мышка осторожно сняла с шеи бусы, выудила шпилькой для волос камеру из сияющей подвески, и безжалостно раздавила каблуком крошечное чудо техники. Только крошки остались. Вновь обвила шею жемчужными бусами, как ни в чем не бывало. — Я могу идти?

— Возможно, вас подвезти куда-нибудь? Вам в центр Москвы, наверняка?

— Именно так, почти до самого Кремля! — Мышка засмеялась. — Нет, не подвозите! Будет лишним, если такой человек, как вы, станет развозить по местам подобных незначительных личностей! Не должны нас видеть вместе!

— Обещайте, что вы вновь позвоните мне на днях! — попросил Рыжков. — Мне кажется, что я могу на вас положиться. Как только я узнаю приблизительный подсчет голосов, так сразу же поверю вам в большей степени. Позвоните мне завтра или послезавтра, договорились?

— Хорошо, Николай Иванович! — она кивнула головой так энергично, что пряди волос перелетели из-за спины вперёд, и аромат нежных духов повеял нежно. — Позвоню вам на днях, если успею соединиться. Дело в том, что я уезжаю через пару дней: я ведь провинциалка родом из далекого Поволжья! Дело в том, что меня неожиданно выдернули из привычного круга бытия, лишь для того, чтобы заставить принять участие в этой встрече.

Он подумал: возможно, и ей также навязали в ночных кошмарах это свидание у входа на знаменитый тушинский аэродром? Но ничего не сказал: вышел из машины, подошел к другой дверце, сам открыл заблокированную дверь. Даже подал Мышке руку, как галантный кавалер. Она выпрыгнула на мостовую с легкостью и грацией гимнастки.

— Подождите несколько минут, пока мы отъедем, а потом возьмите такси, хорошо? — тоном вежливого приказа повелел Рыжков. Она кивнула.

Два автомобиля мигом сорвались с места и сгинули из глаз в мановение ока.

Мышка стояла на месте недвижимо, будучи уверена: где-то неподалеку в такси сером притаился Максим, который должен был наблюдать за ходом ее свидания в бинокль. Только вот увидеть он мог только то, что она села в машину, да еще тот момент, когда она из нее вышла: стекла-то в машине оказались тонированными! Вот тебе и 1991 год!

Простояла секунд тридцать. Рядом остановилось такси. Точно такое же серое, как и то, в котором должен Чума подъехать. Рванулась было вперёд, к дороге, и замерла: увидела другие номера. Не он! Хотела отступить назад, на тротуар, но не тут-то было: мигом из серого такси выскочили двое молодых людей в серых приличных костюмах, и затолкали в машину растерявшуюся, но пытавшуюся оказать сопротивление девушку. Такси рвануло, как ракета. Следом за ним через несколько секунд газануло другое такси. Где Чума сидел.

Глава 9

Перед тем, как оставить навсегда гостиницу "Россия", двое юных путешественников договорились: они едут к месту важной встречи на двух разных такси, но машины должны идти в непосредственной близости друг от друга. Чтобы Чума мог проследить все подробности встречи, а потом забрать Мышку с места событий. Так как она свое такси отпустит раньше.

Чума был вооружен мощным полевым биноклем, чтобы принимать непосредственное заочное участие в предстоящей встрече. Любопытство в нём взыграло до небес! Еще бы: он, безвестный мальчишка из Сибири, облечен подобным доверием: будет наблюдать за ходом прохождения встречи на "правительственном уровне". Почти, конечно. Мышка, все-таки, не Маргарет Тэтчер, а наш человек. И Рыжков — бывший лидер, который уже с завтрашнего дня уйдет в небытие политическое, но все-таки, но всё-таки... Кровь в Чуме взыграла от напряжения. Глаза горели, а руки почему-то чесались. Обе.

Наконец-то Чума почувствовал себя хотя бы немного полезным для своей новой подруги, которую он почему-то и за девчонку-то не считал. Скорее за парня с соседского двора. Конечно, хороша собой, но нет в ней кокетства и манерности, общается просто, запанибрата, и в поезде истерику не закатила. Наоборот, ему же и досталось, несмотря на все годы физической подготовки. Впрочем, когда сегодня утром Макс подглядел за ее утренними асанами, — оказывается, эти упражнения так называются, он пришел в искренний восторг! Вот повезёт же какому-нибудь дураку с такой женщиной! Впрочем, такие, как Мышка, зачастую вовсе не связывают свою жизнь с мужчинами: зачем им добровольно душевную и физическую свободу терять? Если и так у нее жизнь — насыщенная и интересная, как в сказке?

Макс сам предложил ей свои услуги. Не хотел одну отпускать. Неизвестно еще, как оно все обернётся, с этим свиданием. Она согласилась. Но маленький ключ от ячейки, в которую положила основную часть своих вещей, не дала Чуме на сохранение. Не доверяет. Впрочем, он ей и не предлагал спрятать ключ у себя. Интересно, куда она ключик запрятала? Вдруг обыскивать будут? От этих партократов ушедшей эпохи всего можно ожидать.

На всякий пожарный, договорились, что если вдруг разминутся, — вдруг (?), — то встретятся вечером, в семь, возле Мавзолея. У входа. Если не удастся, или что-то произойдет, тогда завтра Чума будет ждать ее у входа в ЦУМ. В десять, двенадцать, — и так далее, каждые два часа. Если вновь не встретятся, тогда он придет послезавтра к отправлению ее поезда. Но Максим надеялся, что все эти "если" — пустая трата времени на разговоры, все будет нормально. Главное для него: постараться, при любом раскладе, проследить за такси Мышки, а потом встретить и привезти обратно в центр Москвы. Что будет дальше, решат по обстоятельствам. Только что-то не хочется ему пилить в свою родную Сибирь до тех пор, пока она не уедет из столицы. И из этого времени.

Остановили одновременно два такси. Постарались запомнить номера. Мышка села в первое, Чума во второе. Велел своему водителю неотступно следовать за "вон той машиной!" Таксист заартачился вначале, но сраженный наповал самой крупной рублевой купюрой, согласился ехать хоть на Кудыкину гору, к высокому косогору.

Однако, дорога лежала ближе: всего лишь в Тушино, знаменитое своей исторической памятью. Водитель, седеющий мужчина в возрасте, с веселыми глазами с сумасшедшинкой, сперва пытался выспрашивать у парня, с какой целью едут они за "вон той машиной", но, придя к выводу, что говорить с пассажиром на эту тему, — как об стенку горохом, — перевёл разговор на нейтральные темы. Так, выспросил у Максима, откуда тот родом. Таксисту взбрело в голову, что пассажир — сибиряк. Макс даже удивился подобной проницательности, однако, он понял причину сего: некогда Виктор Иванович сам служил на границе Красноярского края, где морозы куда как круче, чем на родине Макса, в Кемеровской области. Зато люди, как подчеркнул веселый водитель, люди в Сибири — "это — люди! Настоящие! С душою и сердцем!" Этими словами таксист окончательно завоевал сердце сибирского парня, и тот в итоге признался таксисту, что следит за своей девчонкой.

Лишнего Чума не сказал: мол, просто стремится выследить, с кем подружка отправилась на встречу. Даже не ставит цели ее в лицо обвинить: просто знать хочет! Таксист закивал: да, лучше все знать о тех, кого мы любим, чтобы не ошибаться понапрасну, не тратить попусту годы жизни на того, кто нас не любит! Макс про себя ухмылялся: невольной недомолвкой он пробудил интерес водителя к происходящей погоне, заставив того максимально сгруппироваться. Стремление таксиста помочь клиенту — залог успеха. Теперь уже не стремление к наживе вело вперёд Виктора Ивановича, но жгучее любопытство увидеть в конце пути личико той очаровательной особы, за которой они ведут слежку.

Лихо сворачивая в улицы и переулки, стремясь не упустить "Волгу" из своего поля зрения, таксист еще и успевал болтать непрестанно, тогда как Чума предпочитал сидеть молча, делая вид, что внимательно слушает водителя. Так ему легче было думать. А мысли его были невеселы: он уверен был, что все у Мышки "выгорит" успешно, и в город они вернутся вместе, а что дальше? Стоит ли ему уже сегодня вечером отправиться в Сибирь, или продолжать играть роль личного телохранителя своей подруги? Только она, похоже, не слишком и заинтересована в его услугах, всего лишь позволяет ему быть рядом. Но поняла ли она уже, что причиной такого нелепого поведения Максима? Не так давно еще он с презрением отзывался обо всех женщинах, полагая, что им всем нельзя доверять, потому что любая девушка хочет лишь одного: замуж! Кроме Мышки, которая, похоже, в мужчинах вовсе не хочет видеть противоположный пол, а обращается с ними, как с равными. С легкостью может по плечу хлопнуть, рассказать неприличный анекдот и совсем не спешит с утра пораньше накраситься, лишь бы казаться не такой, какой ее создала природа. Таких странных девушек ему еще видеть не приходилось.

Тем временем, таксист, вдохновлённый кажущимся невежеством задумавшегося пассажира, приступил к рассказу о Тушино, куда их путь лежал.

— У меня дочь в школе историю преподает, университет закончила наш, московский, а работает в школе. Нравится ей с детишками работать. Вот такую простую советскую женщину вырастили мы с женой: не гонится за большими деньгами, не стремится карьеру делать, но всю душу на уроках в обычной школе выкладывает. Зато уже и ученики ее почти все в институты поступают, редко кто после школы оказывается в техникумах или в ПТУ. Сколь многое зависит от тех учителей, что дают деткам знания в школах!...

Да, так к чему это я? Вы не подумайте, юноша, что начал разговор с тем, чтобы дочь свою расхвалить: она — одна из многих педагогов увлеченных, немало таких увлеченных делом людей в стране. Просто хочу сказать: благодаря профессии дочери, и мы с матерью ее, женой моей, сами увлеклись историей окрестностей местных, то есть краеведением. Вот что вы знаете о том месте, куда ведем свой путь? Только и слышали словосочетание: "тушинский вор", и ничего более? Однако же, место это — очень древнее, здесь первые люди появились в необозримо далёком прошлом, которое мудрые люди назвали "палеолитом", а по-русски, — "древним каменным веком". Некогда здесь начали строить ГЭС, и на берегу речушки Сходни нашли череп некогда обитавшего на земле неандертальца. Давно уже те неандертальцы вымерли: мы-то с вами оба от кроманьонцев происходим... А только черепок тот — одна из самых северных находок подобного типа в мире. А питались перволюди во времена палеолита мамонтами, — их кости обнаружены здесь же, на этих милых крупных зверушек слоноподобных древние охотились.

Чума даже отвлёкся от своих мыслей, заслушался речью таксиста. В сущности, какое значение имеет то малое расстояние во времени, которое разделяет его от недавнего бытия в начале третьего тысячелетия? Люди жили и десятки тысяч лет назад, без удобств и света, хлеб не умели выращивать, но выживали как-то.

— Наверняка, из "Бориса Годунова" ты еще про Тушино слышал? Знатную роль место это сыграло в истории начала семнадцатого века: тут на постой лагерем встал, на холме за селом Тушином, самозванец Лжедмитрий Второй, тот самый, которого прозвали в народе "Тушинский вор". Велик был лагерь самозванца: башни и земляные валы и ворота числом несколько! Дворец сей "герой" тут возвел, приближенные его срубы деревянные построили, словно век жить тут собирались! Войско "вора тушинского" было более пятидесяти тысяч человек, — для Смутного Времени цифра значительная, я тебе скажу! Он здесь и монету чеканил, и торговлишка шла немалая. Два года тут был его лагерь: с 1608 по 1610 годы, пока весной 1610 года лагерь не сгорел, а сам самозванец погиб от руки одного из сообщников своих, уже в Калуге. Да ты что молчишь, сынок? Неинтересно тебе? Так ты скажи, я и замолчу! — таксист, похоже, даже разобиделся на молчаливого пассажира.

— Очень даже интересно! — возразил Максим. — Вы так просто рассказываете, ну, чисто, как моя бабушка! — и замолчал, поняв, что глупость сморозил: ну, какому же мужику понравится сравнение с "моей бабушкой"? Но Виктор Иванович, как ни странно, не обиделся: хохотнул в седые мохнатые усы, продолжил:

— А название это — "Тушино" — знаешь, откуда взялось? Жили здесь во время оно некие дворяне, род Тушиных, вотчина их тут располагалась. Предок их, родом Квашнин Василий Иванович, был толст неимоверно, за что и получил чисто русскую кличку "Туша". После битвы Куликовской, — она, как ты знаешь, в 1380 году состоялась, — наградили Тушу-Квашнина селом местным, Коробковым, переименованным впоследствии в Тушино. Впрочем, некоторые высокие лбы эту историю оспаривают: считают, что лишь в шестнадцатом веке тут воевода сидел, Тушин, он, мол, и дал название местечку. Где правда, о том никто не ведает, а версий, стало быть, две.

А вот о Тушинском поле слыхивал ли ты в своей Сибири-матушке? Это здесь в далекие тридцатые наши авиаторы летать учились: тот же Чкалов, и Громов, и Анохин, — все отсюда начинали свой взлет, крылья распускали. Тушинский аэродром, скажу, это нечто! Здесь такие парады в каждом августе устраивают: гостей съезжается видимо-невидимо, яблоку негде упасть! Ты когда-нибудь прыгал с парашютом? Много потерял! Я и то прыгал шесть раз, но я радистом служил... Летишь, ветер в лицо, ощущения незабываемые, чувствуешь себя птицей гордой... Ты хотя в армии служил, парень? Это хорошо, а то многие начали лазейки искать, чтобы избегнуть своего гражданского долга, а родители подсобляют таким ленивым сынкам, которые, как страусы, услышав сирену "скорой помощи", уже готовы в детскую песочницу запрятаться...

Вот о проспекте Стратонавтов ты слышал? Нет? В 1934 году погибли трое наших советских стратонавтов, бесстрашно установивших мировой рекорд высоты на стратостате "Осоавиахим-1".

— Простите, я вас перебью, — пробормотал Максим, — а кто такие стратонавты?

Таксист махнул рукой огорчённо и замолк. Правда, ненадолго. Не мог молчать, получив в полное распоряжение такую аудиторию: молчаливого пассажира!

— Значит, нам надлежит за сто метров от входа в Тушинский аэроклуб, парень? У твоей крали тут свидание с кем-то назначено, что ли? Ты прости меня, старика: у тебя личной жизнью мысли заняты, а я тебе про историю шпарю. Тут такое дело, пойми: дочь наша, когда только начинала работать в школе, часто урок свой в ролях разыгрывала: мы с матерью были ученики, а она, стало быть, учительница. Вот она нам вначале новый материал рассказывала, а потом вопросы задавала, а если мы что-то не запоминали из ее объяснения, значит, она не так изложение построила, так дочь думала, и начинала переделывать свое объяснение. И еще старалась ровно в длительность урока всю тему успеть изложить. Наслушались мы, скажу тебе! Она же с шестого по десятый преподает, так мы и русскую историю в памяти подновили, и мировую. А еще она кружок краеведческий ведёт, потому я про все местечки исторические в родном Подмосковье знаю теперь...

— Виктор Иванович! Вы — просто ходячая энциклопедия! — Максим ничуть душой не покривил. Он и впрямь от души удивился таким познаниям простого человека, от всей души увлеченного прошлым родного края.

— Что ты, милок, какая я тебе энциклопедия! — засмеялся таксист. — Я — простой советский человек, мне все интересно: и наша область, и другие республики. Вот, к примеру, ездили мы с семьёй в Среднюю Азию по туристической путевке, так там местные женщины не допускали своих чернявых ребятишек играть с моей доченькой, потому как у ней — глаза синие, значит, она их сглазить может! Ох, и темный народ эти таджики, туркмены, узбеки! Но места у них интересные, стоит посмотреть: одна Бухара чего стоит! Не был?

Нигде Максим, конечно, не был: он вырос совсем в другое время, когда та самая Средняя Азия давно стала далекой заграницей, пусть и ближней.

— Значит, так: подъезжаем мы к твоему искомому аэроклубу. Теперь смотри в оба! — скомандовал водитель. — Видишь, то такси остановилось вдалеке. Кто-то из него выходит, должно быть, твоя красавица. Отсюда и не видать ничего толком, далеко слишком! Может, ближе подъедем?

Максим отрицательно покачал головой. Извлек из кармана рубахи бинокль миниатюрный, настроил по своему зрению. Шофер языком зацокал: просто шпионская эпопея получается! И он — соучастник действа!

Бинокль отразил картину встречи Мышки с высокопоставленным лицом: некое избыточное движение, какие-то люди суетились вокруг нее, потом Мышка и представительный плечистый мужчина вдвоем сели в один из двух автомобилей, припарковавшихся непосредственно у входа в аэроклуб.

И потом долгое время не было никакого движения участников: похоже, парни, которые пытались удержать Мышку силой, вернулись в другой автомобиль, а подруга Максима и ее визави оставались вдвоем.

Максиму это странным показалось: если она должна всего лишь передать письмо или некие документы, так с какой стати ей столько времени вместе с Рыжковым сидеть в одной машине?! Да еще шофер подначивал нелепыми замечаниями о возможных занятиях "девушки Максима" и неизвестного, на которого ему хотелось бы взглянуть хотя бы одним глазком, но зрение — не орлиное! Впрочем, и Макс толком ничего не мог разглядеть: окна автомобиля были тонированными, чем не шторы?

Теперь для него главным было: не упустить момент, когда она выйдет из машины Рыжкова, чтобы вовремя ее подхватить и увезти назад, в центр, а почему Максим так страшился за нее, — он и сам не мог сказать. Предчувствие дурное замучило, а спал будто и неплохо. Мнительность — качество стариков...

— Что же они так долго не намилуются? — таксист не унимался. Максим не мог велеть ему замолчать: старый человек, уже не научишь ничему. — Зачем тебе эта девчонка? Мало в мире хороших девушек? С твоим лицом — сотню сыщешь!

Оглянулся Максим на таксиста, хотел было вступить в пререкания, и вот момент пропустил: глядь, а два автомобиля визави его подружки — уехали! А Мышка вышла на мостовую, и стоит, озирается по сторонам, ждет, когда он, раззява, ее подберет! А он отвлекся не вовремя!

— Заводи мотор! Поехали, заберем ее! Вон она вылезла, на тротуаре стоит! — гаркнул Макс на Виктора Ивановича, тут же поспешно рванувшего с места.

Однако, как ни торопился лихой московский таксист, но другое серое такси, взявшееся неведомо откуда, оказалось быстрее. Максим толком не разглядел действующих лиц: бинокль к тому времени спрятал, чтобы быть готовым в любой момент дверь приоткрыть. Но водитель, и пассажир успели разглядеть, что некие два высоченных мужчины в серой незаметной одежде выскочили из притормозившего близ девушки серого такси и насильно усадили Максимову подругу в свой автомобиль. То, что она сопротивлялась, было очевидно и на расстоянии: двое парней подхватили ее под ручки и буквально внесли в машину. И тут же серое такси рванулось с места безумным метеором.

— Вот это дела! — воскликнул Виктор Иванович. — Это — похищение? Парень, сколько народу охотится за твоей девушкой? Она что, первая красавица Москвы? Или изобрела новый вариант водородной бомбы? И что теперь?

— Гони следом, куда бы они ни поехали! — выдохнул Макс, ругая себя словами последними, что велел так далеко поставить машину. Хотел, чтобы на Мышку, в случае чего, подозрение не пало, и на тебе: неизвестно кто украл его подругу! Кто? Наверняка не люди Рыжкова? Кому она понадобилась в этой допотопной Москве? Кто еще мог знать про ее миссию? Или же она как личность тут ни при чем решительно? Возможно, наблюдение шло именно за самим Рыжковым, вот и решили неприятели бывшего Председателя Совмина через Мышку узнать, что за встреча такая имела место быть у нее с Рыжковым. Скорее всего, дело обстоит именно так! Но, в этом случае, дела Мышкины — плохи: если она для похитителей не представляет никакого интереса как человек, обладающий определенными знаниями, тогда они, ничего от нее не добившись, могут пойти и на крайние меры. Какие? Максим за голову взялся: упустил! Не досмотрел!

— Пожалуйста, езжайте как можно быстрее! — попросил почти жалобно.

— Что-то темнишь ты, сынок! Может, вовсе не с любовником встречалась твоя благоверная? Иначе не смог бы ты столько времени сидеть истуканом каменным! Они, вон, гонят под сто километров в час, — что же, и мне такой разгон брать? А ну как гаишники любезные остановят?

— Откупимся, — прошипел Максим. — Только не упусти их, пожалуйста!

Увлечённый быстрой ездой, шофер замолк на некоторое время. Ехали слишком быстро, дорога не отличалась идеальным состоянием, машину нередко подкидывало на ухабах. Максим даже вспомнил песенку из старого кинофильма: "Эх, ты, русская дорога: семь ухабов на версту..."!

— Какая песня славная! — тут же заметил таксист, не отрываясь от дороги. — Не слышал такой, но приятная, и слова правильные!

— Мелодия из фильма "Гардемарины, вперёд!" — беспечно объяснил Максим.

— Не слышал про такой фильм! Давно на экраны вышел?

Ох, и въедливый же таксист достался Максиму! Пришлось объяснять, что фильм только что появился в прокате, он его в числе первых посмотрел.

— То-то я и слышу, что музыка такая мне незнакома, а у меня слух хороший музыкальный, в армии запевалой был, все мелодии новые запоминаю.

Максим с некоторой досадой подумал, что Виктор Иванович порою смахивает на работника КГБ более, чем на простого водилу.

Гнали они долго и упорно. Несколько раз Максиму уже казалось, что вот-вот они потеряют из вида скромную серую машинку, летевшую, как ветер.

Наконец, проехали мимо указателя: "Звенигород". Тут машина похитителей начала замедлять ход, явно именно в этом населенном пункте им надлежало остановиться, во всяком случае, так Виктор Иванович решил. Оказалось, что от собственно Москвы до Звенигорода ни много, ни мало — более 40 километров. Лишь чудом, пролетев столько дорог на бешеной скорости, посчастливилось им не оказаться остановленными доблестными работниками советского ГАИ или стать виновниками случайного ДТП, которое вполне могло произойти по их собственной вине, так лихо и быстро они сворачивали на поворотах и проскакивали на желтый свет.

Виктор Иванович, возрадовавшись, что бешеная гонка подходит к концу, а преследуемая машина начала ползти, как черепаха, вновь начал свое цыганское "трай-дай-ди", то есть очередной рассказ об окрестностях Москвы, на сей раз — Звенигорода. Чума смиренно молчал, стараясь не слушать. Кровь ему била в виски: как он один сможет освободить Мышку из плена у неизвестных? Кто, в конце концов, ее похитил? Произошло вмешательство неожиданного фактора, который никак нельзя было предположить.

— Название Звенигороду дали его волшебные звоны колокольные. Даже на гербе города есть изображение колокола монастырского. Иные считают этот городишко ровесником Москвы, а только Звенигород на век столицы старше!

Впервые при Иване Калите Звенигород упомянут в летописи, как столица одного из уделов. В далеком пятнадцатом веке здесь создали круговую систему обороны из земляных валов, по гребню которых высилась стена деревянная с башенками. Успенский Собор здешний сам Андрей Рублёв расписывал, — красота! Монастырей здесь два выстроили — Савво-Сторожевский и Рождественский. Но в конце того же века междоусобицы князей к тому привели, что захирел город, уездным сделался. Иван Грозный отдал город своим приближенным татарам, что на службе царской отличились. Лжедмитрий Второй Звенигород жечь пытался, посад сжег. Алексей Михайлович в монастырь Савво-Сторожевский часто наведывался, любил это место. И Софья Михайловна, Петра Великого сестра старшая, часто посещала монастырь, и Преображенскую церковь возвела.

Ты про фамилию заводчиков Морозовых слыхивал? Один из них здесь основал железоделательные заводы. А при матушке мудрой царице Екатерине Великой вспыхнул здесь конфликт между монастырскими людьми и монастырем. Сперва не разобрались, что к чему. Но потом царица разобралась, что из-за больших "уроков", налаженных монастырем на крестьян, их земли собственные оказались необработанными, отчего и восстание разгорелось. И подписала указ, чтобы местные земли у монахов забрать и отдать государству.

При Наполеоне было тут "Звенигородское дело" — шестичасовое сражение. Когда уже занял Бонапарт Москву, отправил он сюда с разведкой некоего Богарне. Пришлось французскому отряду заночевать в стенах русского монастыря, а во сне пришел к Богарне кто-то из местных священников, бородатый и грозный, запретил разграблять монастырь, если, мол, хочет он невредимым во Францию возвернуться. И Богарне опечатал монастырь! Не позволил солдатам ничегошеньки тут взять, — испугался духа святого!

Уже в конце прошлого века вырос здесь Скит, над той пещерою, в которой Савва Сторожевский, сподвижник Сергия Радонежского, дни свои доживал.

Еще до революции Октябрьской местечко это называли знаешь как? "Подмосковной Швейцарией" ! Много здесь было мест для отдыха... И сейчас немало тут дач важных лиц, и курортных мест, и зон отдыха... И водица тут знатная, здоровая, не сравнить с той, что бежит из крана в Москве... Но мне не понятно: какой подлый человек решил украсть твою "девочку", да еще привезти сюда, на древнюю землю Звенигорода?!

— Важным лицам дела нет, на какой земле подличать! — ответил Максим. — Виктор Иванович, как доедем до того места, где эти мерзавцы остановятся, так я вам сразу заплачу, потому как мне, возможно, придется здесь остаться надолго. Как и договаривались, или еще приплатить? Вы не стесняйтесь: я — новый человек в столице, с местными ценами не знаком, объясните мне!

— Ничего сверх обещанного ты мне не должен, сынок! — возразил таксист. — Я уже понял, что следили мы, верно, не за любовным свиданием твоей знакомой, но то — не мое дело. А что в машину ее двое амбалов затолкали, — это своими глазами видел. Значит, девочку нужно спасать! Много их сейчас развелось, в последние годы вседозволенности, разных подлецов да похитителей! Впрочем, девиц и ранее похищали, еще при Лаврентии Павловиче. Слышал, небось? Давай, как доедем до места, ты мне деньги-то заплатишь, а только я сразу в столицу не поеду: ты мне достаточно заплатил, сегодняшнюю смену я, считай, выполнил, а всех денег все равно не соберешь... Остановимся, ты выйдешь, на разведку сходишь, узнаешь, чья дача, что к чему, а я тебя ждать буду в такси. Хоть несколько часов ждать буду, мне не к спеху.

Чувствовалось, что, во-первых, таксист искренне хочет помочь своему незадачливому пассажиру, и, во-вторых, что он заинтригован пуще некуда, и добровольно отсюда не уедет ни за что: наверно, хочет увидеть загадочную девицу, явившуюся объектом слежки и гонки с препятствиями. Чума подумал даже: вот попытается он сейчас отпустить таксиста, так тот, возможно, на свой страх и риск шпионить примется: любопытный дядька попался!

— Я вот чего надумал, — добавил шофер с запинкой, — ты мне не всю правду сказал, потому что не вправе был сказать. Так? Наверно, твоя девчонка служит где-нибудь в интересном месте, а здесь у нее с кем-то состоялась "стрелка", а твоя роль — на стреме стоять. Правду говорю? Вот почему мы, как угорелые, гоняемся за этими лихими парнишками: что-то знает твоя мадонна лишнее!

Максим дар речи потерял: похоже, водитель начитался творений Агаты Кристи или Жоржа Сименона, весьма популярных в конце советских времен. Но объяснение событиям нашел вполне логичное и верное. Так что Макс с ним и спорить не стал: против правды сказать нечего.

Долго кружили по Звенигороду, пока неожиданно не потеряли из виду машину похитителей: только что была впереди, — и раз: исчезла! Максим даже на сиденье привстал от удивления: куда делись молодчики? Только Виктор Иванович его успокоил: дернул за рубашку, на место усадил:

— Не боись, паря! Никуда они не делись! Видишь, несколько дач по правую руку от автомобиля нашего? Хорошие дачи, не для простых людей: в месте чудесном размещены, речка рядом, зеленый массив окружает со всех сторон. И эта, как ее, — экология, — в идеале! Немало чиновников всех уровней сюда наведываются: хотя, официально, дачи не числятся правительственными, однако, немало и самых "знатных" людей приходилось сюда отвозить, если хотели приехать неузнанными. Чиновники — они, знаешь, тоже люди! У них и жены есть, и секретарши имеются, так что дачки порой — единственное место встреч для многих. Сам посуди: не пойдет товарищ государственного значения в гостиницу — узнают его там. Не пойдет на съемную квартиру — побрезгует. И где же еще встречаться с красавицами, как не на дачах, самой природой для отдыха и любви предназначенных? Это мы, люди простые, в три погибели гнемся, все стремимся малый урожай клубники поднять, а бюрократам родным ни к чему садоводством заниматься, — им и так все на блюдечке принесут...

Сейчас мы с тобой вот тут, под этим славным раскидистым вязом, остановимся, ты посидишь, а я схожу во дворы загляну. В одном из ближайших трех дворов наверняка стоит наше такси серое. Только, думаю, вряд ли это такси, скорее — обман: нарочно шашечками наградили машинку, чтобы преспокойно козни свои совершать, а основное время машинка проводит во дворе под навесом. Наверняка, хозяин этой дачи в гараже другое авто держит: лимузин какой или там "Форд" иноземный. Хотя строят гаражи сейчас и на несколько уровней...

В ушах Максима еще продолжала звучать речь водилы, а самого его уже и след простыл. И сам он исчез, как под землю провалился: только что был, — и нет его! Неуловимый мститель просто! Макс даже не успел возразить: мол, он сам выйдет искать свою девушку, ни к чему дядьке чужому заботиться! Но, похоже, Виктор Иванович не забыл еще своих давних армейских навыков: действовал быстро и по обстановке. Чтобы не сидеть в напряжении неизвестно сколько времени, Максим приоткрыл дверцу со своей стороны, ухватил ветку короткую, но толстую, валявшуюся чуть в отдалении, и принялся лупить по ней ребром ладони вначале правой, а потом левой руки. В последнее время Чума утратил часть прежних своих навыков, а ведь когда-то мог ребром правой ладошки кирпич пробить. Не толстенный, понятно, а обычный средний кирпич. Но для этого ему обычно нужно было себя настроить на соответствующий лад.

Так, тренируясь на несчастной ветке, Макс прождал минут пять-семь, но ему казалось, что прошло гораздо больше времени.

Наконец, левая дверца неожиданно распахнулась, словно водитель из-под земли возник. Юркнул ловко на сиденье, несмотря на немалые свои габариты:

— Значит, так, паря: машинка, которую мы "вели", стоит во-он за тем красивым забором монолитным. Видишь: крупные завитки виноградных листьев на заборе сплошном? И ворота серебристые огромадные? Там и стоит искомое такси мышиного цвета. Если хочешь, сходи сам посмотри, да смотри, будь осторожнее: собак в доме видимо-невидимо, а может, всего две, но стоят целого кошачьего оркестра, — сразу брехать начали, стоило мне к воротам подойти. Думаю, выход этот в доме один-единственный: я уже обошел домину кругом: нигде комар носа не подточит и кошка не проскочит, только птицы перелетят с легкостью: сам видишь, забор — двухметровый. Серьёзные люди строили. Только я щель крохотную нашел все-таки: метрах в двух от ворот, в правую сторону, есть малюсенькая дырочка в заборе: как ни хорош материал для забора, а как без брачка обойтись небольшого? Всегда ищи брак!

В общем, заглянул я в ту щелочку, — она маленькая, меньше глаза моего, — увидел сбоку, левее моего обзора защельного, такси то самое, за которым мы гнались. Дом увидел: симпатичный такой, светлый, из непонятного материала возведён. Двухэтажный. Красивый. Предположительно, в нем от четырех до восьми комнат: площадь — большая, и как узнать, где твою крошку поместили?

Моя дочка когда про культуру Англии собиралась детям рассказывать, нам с матерью картинки показывала: домик этот дачный в точности воспроизводит архитектуру доброго старого Альбиона! Окна такие симпатичные, немаленькие. Но на первом этаже все окна густыми решетками забраны, словно хозяева заранее подготовились к визиту недругов. Так что в дом запросто не проникнешь, даже если удастся через забор перемахнуть крылатой ласточкой. Даже не знаю, что тебе подсказать.

Один парень в сером костюме на крылечке курил, а возле него собака торчала, ластилась. Здоровенная такая псина, скажу тебе: что твой телок! Но он, парень-то, не стал собаку привечать: гаркнул на нее чего-то, окурок бросил и в дом ушел. Тут к этой рыжей псине подошла еще другая: черная, мохнатая, симпатичная вполне, но очень грозная и сильная на вид.

Так что собак минимум две, а, может, и еще где спрятались. Ходят собаки по двору свободно, без привязи, без намордников, — очевидно, всех людей, которые в дом вхожи, хорошо знают. Но держат их, думаю, в "черном теле", чтобы были злее к чужим. Рассмотрел я все это, обратно пошел, и дернула меня нелегкая попытаться в замочную скважину ворот заглянуть. Не зря жена мне говорит: "не ищи лихо, и будет тихо!"...

Только наклонился, нашел щель в воротах, тут эти псины злобные таким залихватским лаем звонким закатились, словно у них внутри магнитофонная лента встроена. Мужики те двое на порог дома выскочили, — и к воротам!

Мне пришлось немедля за ближайшими кустами спрятаться: видишь, все брюки в бобошах да репьях... — Чума разглядел сейчас, что вся одежда любопытного Виктора Ивановича покрыта маленькими репешками и частичками зеленой травы. Стал помогать отчистить все эти дары природы, чтобы не так бросались в глаза. Но брюки были испорчены бесповоротно. — Да ничего страшного: они уже старые, давно на роль половой тряпки просятся....

В общем, отсиделся я пару минут. Парни побурчали друг на друга, на собак слишком бдительных, решили, что кошка соседская пробежала мимо псин, то-то те лай такой подняли! И в дом ушли, ворота за собой закрыли.

Тогда я выполз из своего укрытия в кустах шиповника колючего, и к тебе устремился. Так что теперь ты знаешь распрекрасно, где твою подружку прячут. Но как ее оттуда вытащить, тут я не ничего не посоветую: давно, видишь ли, в армии служил. Вначале нужно бы собаченек нейтрализовать, иначе оглашенный хай поднимут, стоит на порог сунуться. Но как нам с ними подружиться, с милыми зверюгами, уму не представимо!

— Почему? — возразил Максим. — Это как раз не самое сложное: собак можно чем-нибудь опоить, — но нам этом метод не сгодится. Или накормить, через забор перебросив нечто вкусное, но такое, чтобы усыпить зверей на какое-то время. Помните добрый старый фильм: "Операция "Ы" и другие приключения Шурика?" В нем Шурик, чтобы проникнуть в подъезд своей подружки, пытался угостить собачку таблетками с колбасой. Не травить же их, собаки не виноваты, что у них работа такая! Но где в этой деревне взять средство, чтобы усыпить зверюшек, Виктор Иванович?

— Сам ты деревня! — обиделся почему-то водила. — Моя Милка, жена то есть, родом из-под Звенигорода, да не из самого, а точно из деревеньки, так до сих пор жалеет, что отсюда уехала в Москву. Говорит, как уехала, так сразу и болеть начала то простудами, то другими женскими хворями, а здесь была здоровее всех: место — целительное! А что касается нужного средства, так нет проблем: ты по пути аптеку видел? То-то и оно: аптеки — они везде есть, так как пенсионеров, основных потребителей лекарств, повсюду хватает. Плохо, что рецептов у нас нет никаких, да то ничего страшного! Тут аптека совсем рядом, метров за пятьдесят, и аккурат по тому же шоссе. Поехали в аптеку!

— Вдруг они мою подружку как раз в это время вздумают куда-нибудь перевозить? — заартачился было Максим.

— Не городи чепуху: так быстро твои недруги никуда не передислоцируются. Скажу тебе по секрету: они там, на крыльце, не просто так стояли, один вначале курил, а потом другой вышел, со стеклянной бутылкой пива в руке. Наверное, "Жигулевское", редкостная гадость, скажу тебе! И тому, который курил, тоже бутылку пивка вынес. И потом оба они ушли в дом, и там были, пока псы не забрехали из-за моей неосторожности.

То, что оба мужика пили пиво, о чем говорит? О том, что сегодня они ехать никуда не собираются! Во всяком случае, в ближайшее время. Скорее всего, будут ждать начальника своего. По чьему приказу и похитили молодую женщину среди бела дня, прямо на шоссе. Немаленький по значимости этот человечишко, надо думать...

Сам понимаешь: не для себя же молодчики девочку похитили, среди белого дня у нас маньяки в стране не орудуют, СССР — это тебе не Запад! Впрочем, сомневаюсь, чтобы и там чудаки днем людей похищали, просто любят эти "западные" киношники страсти всякие снимать, лишь бы смотрели!

Так поехали, что ли, в аптеку ближайшую? Заодно цитрамон прикуплю или тройчатку от головной боли. Иногда нужно бывает, работа нервная...

Аптека, действительно, располагалась неподалеку. Несмотря на воскресный день, работала. Чума мельком бросил взгляд на расписание работы: воскресенье: 8-18. Будние дни: 8-20. Наверное, посменно работают аптекарши. Это только в наше время фармацевтов вынуждают работать по 12 часов кряду, а то и посуточно: бывают круглосуточные аптеки. Представил себе, как худенькие слабые женщины в страхе возвращаются домой по тёмным вечерним улицам шальных городов. Вспомнил нашумевшую историю, слышанную от других пациентов госпиталя: неподалеку от госпиталя размещалась аптека на остановке. И работала-то не допоздна. А только недавно в той аптеке убили ножом молодую женщину-аптекаря, и забрали из кассы малую выручку в пару тысяч рублей: инкассация уже увезла дневной сбор к тому времени. Да, широко в наши дни распространился грех наркомании, когда за ампулу морфина или жалкие гроши человека убивают с легкостью. У той аптекарши, солдаты рассказывали, сынок остался и муж чуть с ума не сошел. Здесь, похоже, "наркушников" чокнутых еще не так много, как у нас.

— О чем задумался, парень? — Виктор Иванович явно собирался вместе с Максимом идти в аптеку. — Говорить, чего надо, я сам буду, ты только деньги потом заплатишь. А то вид у тебя такой, — неуверенный в себе, что ли. Вроде большой ты с виду, но наглости в тебе ни на грош, сразу видно!

— Спросить хотел: есть ли в Подмосковье и в Москве наркоманы? — спросил Чума. — У нас в Сибири такого зла не сыщешь. Только выпить иные любят. Некоторые пьют не только водку, но и "Тройной", и "перцовку" и т.п.

— Какие такие наркоманы?! — возмутился Виктор Иванович. — Насмотрелся фильмов итальянских, да? У нас все больше водяру хлещут, проклятую...

Дверь аптеки открылась с протяжным скрипом. Чума даже про избушку на курьих ножках вспомнил. Вошли, вдохнули разом "ароматы" аптечные. Чума сразу пребывание в госпитале припомнил, даже головой закрутил.

Таксист немедля устремился к прилавку застекленному, за которым сидела, позевывая, средних лет аптекарша. Одного взгляда на женщину "ягодного" возраста Максиму хватило, чтобы понять: эту тетю он вряд ли смог бы убедить в чем-либо: слишком она нелюбимого ЗАВУЧа школьного напоминала строгим выражением лица. Макс перед такими дамами терялся, спадал в детство.

Однако, на Виктора Ивановича гордое лицо дамы произвело противоположное действие: немедля он состроил мину главного инженера НИИ на отдыхе, и со знанием дела приступил к развитию своей мигом придуманной версии:

— Девушка, милая, помогите! Срочно ваша помощь нужна! — Аптекарша даже привстала на месте от удивления. Книжку закрыла, закладку вставив. Глаза у нее стали большие, круглые и счастливые, как у школьницы: еще бы, после наступления тридцатника, тому уже лет пятнадцать, никто не называл бедную провинциальную аптекаршу "девушкой"! Хорошее настроение даме было обеспечено до самого вечера! Виктор Иванович немедля показался ей другом.

— Слушаю вас, мужчина! — аптекарша заговорила полушепотом манерным, точно как старая подруга Ипполита Матвеевича, в квартире которой проведено было решающее заседание клуба "Меча и орала". — Что вы хотите? В чем вы нуждаетесь? Вы так вовремя поспели: мне уже закрывать пора, но вас обслужу!

Виктор Иванович сделал лицо удивленное и несчастное, принялся частить:

— С ума сошла! Совсем взбесилась! Не ведаю, что и делать мне, несчастному! — и был готов слезу подпустить, отчетливо прозвучавшую в голосе. — Помогите!

— Кто с ума сошел?! — дама-фармацевт искренне заинтересовалась, перестала даже манерничать. — Жена ваша с ума сошла? Или мать? Или тёща?

— Да бог с вами: нет у меня давно ни матери, ни тещи, а жена моя сейчас далеко отсюда, на "югах", в санатории. Одни мы с сынком остались в июне, вот, решили на даче отдохнуть. У нас, изволите видеть, дача в ваших краях, недавно приобрели... Сегодня проголосовали поутру, приехали денек отдохнуть. Я, видите ли, выйдя на пенсию из органов внутренних дел, от скуки таксистом заделался, а на выходной для своих нужд такси использую, вот, привез сынка и разные вещи полезные для дачи. А только Бэлка, зараза, совсем взбесилась!

— Да кто же это такая? — аптекарша была вся внимание. Складывалось впечатление, что ей очень по душе пришлась информация о том, что супруга посетителя в настоящее время "далеко". — Как взбесилась? Поясните толком!

— Да что тут пояснять! — Виктор Иванович рукой махнул отчаянно. — Бэлка — это наша собака трехлетняя, девочка ласковая. Породы сенбернар. Крупная девочка вымахала — семьдесят кило! Но в еде проста, все ест: и кашу, и кости варим, и обрезь мясную. Прежде была ласковой, чисто как теленок. Вы видели когда сенбернаров? Они такие милые, рыжие, славные, голос редко подают... Вот, значит, вынес я ведра из машины, а сыночек за рулем сидел, не выходил пока... Собрался собаченьке каши задать, но сегодня Бэлку просто не узнать было: с привязи сорвалась, мне пришлось в кусты сигануть, — вот, видите, все брюки новехонькие в затяжках после моего бегства по кустам шиповника. И слюна у нее течет по краям губ! Читал я, что повышенное слюноотделение у животных, если на улице нет сильной жары...

— Есть признак бешенства! — прервала его аптекарша. — Хороший мой, что же мне с вами делать? Вызывать службу какую? А ну как ваша собачка весом с теленка со двора выскочит и массу народу искусает? Бешенство трудно лечится! Вы уверены, что она вас самого не покусала?!

— Нет! Меня укусить трудно! Я — бывший десантник, сам кого хочешь укушу! — засмеялся таксист. — И в органах мы не зря работали, подготовкой занимались физической... Но собаку, действительно, нужно срочно везти к ветеринарам: пусть осматривают и решают: лечить Бэлку или усыплять нужно. Но пока что к нам во двор ни один ветеринар не сунется: Бэлка — без привязи! Позвонил я от соседа знакомому ветеринару, так тот категорически отказался приехать к нам, пусть я любые деньги сулил, — куда там! Бешенства все боятся, тем более, — воскресенье: люди нынче голосуют да выпивают, кому охота с моей псиной морочиться! Так тот собачий доктор мне сказал, что приедет лишь в том случае, если мне удастся Бэлку обездвижить, а как мне этого добиться?! Я же не факир индийский, не Вольф Мессинг: не скажу псине, глядя в глаза, — "спи"!

— Так вам нужно собаку угостить каким-нибудь снотворным! — нашла выход заинтересованная рассказом аптекарша. — Вы же сами говорите: покормить зверюгу не успели, значит, нужно ее как-то усыпить временно, а потом уже ветеринара звать. Это же так просто!

— Это как сказать! — проворчал Виктор Иванович. — Чем же мне ее усыплять? Я с собой хлороформ не таскаю в машине, и как зверюге маску к лице прижмешь?

— Да не так! — аптекарша просто сияла от желания помочь. — Берете простейший транквилизатор в приличной дозе, давите в порошок, добавляете в пищу голодному зверю. Бэлка ваша препарат снотворный скушает, утихнет, заснет через несколько минут, — вряд ли сразу: вес большой, как у человека, а на людей транквилизаторы пролонгировано действуют, если не внутримышечно их вводить. Давайте я вам что-нибудь продам этакое: вот, возьмите реланиума упаковку. Впрочем, он слишком нежно действует: лучше элениум, это будет эффективнее. И мепробамат тоже возьмите, хорошее седативное средство. И упаковку порошков фенобарбитала, его бабушки хорошо разбирают, говорят, уснуть помогает безотказно. И еще димедрола пачку прихватите, он хотя и антигистаминный препарат, но расслабляет организм отлично... Всего с вас девять сорок. Не дороговато будет? Подождите, у меня тут есть фенобарбитал просроченный, на списание идёт, давайте я вам так его дам, бесплатно! Для хорошего человека мне ничего не жалко!

В итоге, всего за восемь рублей с копейками посетители аптеки стали обладателями солидного набора сильнодействующих препаратов, общей дозы которых хватило бы на пару слонов, не то, что на бедных животин дачи, в которой насильно удерживали Мышку.

— Мужчина! Вы потом еще заходите! Хоть завтра, хоть в любой день! Меня Светой зовут, мы по шесть часов со сменщицей каждый день работаем. Очень заинтересовала меня ваша история с бешеной Бэлкой, интересно знать, как оно все закончится. Хотя бы удалось вашу собачку спасти!

— Ой, а во что же я подмешивать буду таблетки? — воскликнул внезапно Виктор Иванович, хлопнув себя по лбу. — Вот старый дуралей! Всю еду привезенную уже разгрузил в дом, в бардачке машины — шаром покати. В кашу снотворное не подмешаешь: страшно заходить за ограду дачи, так собака рычит и бесится. Ой, что делать, что делать?! Где тут рядом ближайший продовольственный?

— Это вам далеко идти придется, — забормотала Светка-аптекарша, — и навряд ли там отыщется что-нибудь, кроме банок консервных да хлеба. Ближайший магазинчик сегодня до обеда работал, а большой — далеко. Что делать? Давайте, я вам кусок колбасы дам? Вы внутрь запихнете порошок из транквилизаторов.

— Неудобно! — воскликнул Виктор Иванович. — Вы лучше мне его, тот кусок колбасы, продайте! Только хватит ли мне малого куска для моей зверюги?...

Вздохнув, аптекарша вынесла из подсобки здоровенный кусок вареной колбасы с жирком, почти полпалки. Виктор Иванович в восторге уставился на это чудо колбасной промышленности. Чуть руки не потер от возбуждения.

— Верка-спекулянтка днем приходила, она в два раза дороже продает. Она сама продавщицей работает, излишки всегда остаются, вот и разносит потом по знакомым "с нагрузкой", так сказать. Давайте шесть рублей, и забирайте себе половину моей палки колбасы. Зато свежая! Точно Бэлка не откажется!

Максим молча вытащил из кармана десятку, передал Виктору Ивановичу, а тот уже отдал деньги аптекарше, расшаркиваясь по-донкихотски. Сдачу не стал брать: получилось, что оставшийся кусок колбасы аптекарше обошелся даром.

И им хоршо, и она не в накладе. Довольные друг другом, распрощались.

Мужчины засели в такси, довольные проведённой операцией по добыче снотворного для собак. Виктор Иванович перочинным ножичком разделил колбасу на две части: побольше кусок упаковал в бумагу, вытащенную из бардачка, закрепил тонкой черной резинкой. Объяснил Чуме, что жена обрадуется, — слов нет! Оставшуюся часть колбасы вновь поделил на несколько равных частей. Почитал инструкции, прилагающиеся к препаратам: какие эффективнее? Раздавил аккуратно часть таблеток, полученный порошок поместил внутрь кусочков колбасы. Усмехнулся в седые усы:

— С тобой, парень, я чувствую себя персонажем лихого фильма! Всё, можем быть уверены: псины уснут мертвецким сном минимум на полдня. Давно так не развлекался: я ведь и правда бывший работник органов. А теперь объясни-ка мне толком, за что могли твою девочку украсть и чего нам стоит ожидать?

— Сам толком не знаю, — угрюмо ответил Макс. — Встреча у нее была назначена с одним из бывших ведущих деятелей нашей страны. С хорошим человеком. Но кто мог ее потом в машину затолкать? Не иначе, как политические противники того человека, с которым подруга моя должна была встретиться. И дело не в ней, конечно: просто за тем человеком ведут слежку, по всей видимости, и хотят быть в курсе всех его дел и намерений. Но, если все так, как я думаю, ничего хорошего девчонке моей не светит: эти люди не станут нежничать.

— А девочка твоя за демократов или за коммунистов? — спросил таксист, словно от ответа Максима зависело его последующее поведение.

— Да кто в нашей стране знает, что такое "демократия"? — взвился Максим. — Но она и не член КПСС, это точно! А только похитили ее, думаю, демократы, или их сторонники. Не понимаю я в той политике ничего! Мне бы ее освободить...

— Освободим, парень! Во всяком случае, попытаемся! — Виктор Иванович рукой так махнул, словно стремился воздух разрезать. — Зачем мне голову морочил: "свидание"... Я и решил, что она тебе обычно, как часто это бывает, изменяет! А в нашей никто не понимает сущности той самой западной "демократии", и не в силах понять. Мода такая, одно слово! Но я тебе так скажу: "демократию" как таковую, придумали древние греки-горлопаны в своих полисах, вот они там изощрялись в "говорильне", — куда там нашему Михаилу Сергеевичу. А только мудрости им не хватило создать еще до Македонского единое государство: все местнических интересов придерживались, вот и покорил их в итоге хитрый да силой могучий Рим. Так им и надо! Та же история произошла с нашими князьками удельными: не смогли объединиться да нормально наследство старшим сынкам оставлять, вот и пали от дружных монгольских орд. И нас ждет то же самое: грядет новый "Рим" по наши души да недра, а виноваты сами: нечего было слушать этим анархическим речам про свободу и демократию... Поехали кормить твоих псов польско-немецкой гадостью!

Мотор зафырчал и взревел. В этот момент мимо серого "жигуленка" Виктора Ивановича стремительно пронеслись две черные машины, — в направлении той самой дачи, на которой Макс с мудрым таксистом собирались собак травить.

Глава 10

Когда Кериму Рустамовичу позвонили с ближней дачи и сообщили, что ведомый объект задержан, он безумно рассердился. Поручил всего лишь проследить, куда отправится загадочный агент, ради встречи с которым другое лицо, участвовавшее в встрече, даже все дела насущные забросило.

Снова "мальчики" перестарались: нужно менять контингент, а во всем виноваты многочисленные родственники, бесконечно тревожащие напоминаниями о нуждах клана, о проблемах. Вот и приходится бесконечных дальних родственников пристраивать, заботиться.

Однако, многие из "мальчиков", спустившихся из горных аулов, не годятся для жизни в столице, пытаясь проецировать свои устаревшие клановые представления на столичную жизнь. Нередко доставляют ему проблемы.

Казалось бы: поручил выполнение задания доверенному лицу, однако, с дачи позвонил другой молодой человек, русский Мишаня, а с ним еще на выполнении задания был, оказывается, русский тоже Николай. Получается, Рейхан от своих обязанностей самоустранился, передоверив все другим лицам, а сам же отправился, как всегда по выходным, на поиски приключений.

Обидно, что никто в большой его семье, кроме самого Керима Рустамовича Казбекова, не тянется к знаниям, не стремится своим умом достичь вершин. Родственники, как рыбы-прилипалы, присасываются к нему ради получения незаработанных доходов, бесконечно напоминая о связях с прошлым, об уважении к предкам, а сами...

Вот тот же Рейхан: играет в послушного мальчика, будучи сам увлечен некими невнятными идеями фундаменталистов религиозных, совершенно ничего в них не понимая. Однако, выпить весьма горазд, ничуть не прислушиваясь к догмам Корана. Странные нелогичные люди!

Очень не хотелось Кериму Рустамовичу конфликтовать со старейшинами рода, но делать нечего: придется! Его должны окружать умные, преданные люди, которым он сможет доверять, а не такие, как Рейхан!

Лучше большие суммы давать в клановый котел: пусть старейшины сами их делят между теми семьями, которые в них более нуждаются. Но здесь, в Москве, эти горячие юноши с гор просто мешают ему работать! Решено: завтра же отправит негодного Рейхана к его родителям, денег даст, пусть сам разворачивается, как хочет, без обид. Провалить такое простое задание!

Сердито велел машину приготовить. Сам рванул с превышением скорости в Звенигород, не поставив о том в известность по рации ближайшие посты ГАИ. Следом за Керимом Рустамовичем понеслась машина сопровождения.

Ехал и размышлял: что теперь делать? Ну, как эта неизвестная женщина никакого значения не имеет? Может, она — дочь чья-то, всего-навсего? Потому как о высоких моральных принципах Рыжкова все были наслышаны: народ его зауважал после поездки в Армению после землетрясения страшного...

Вот кто просил этих нелепцев женщину похищать? Нет бы, — поехать за нею следом, да сообщить адрес, чтобы уже начальник его личной службы охраны, — или лично он сам, Керим Рустамович, — решали, имеется ли потребность в последующем наблюдении, в установлении "прослушки" и проч. Поспешишь, — людей насмешишь, молва говорит!

Тем более, что в некотором смысле Казбеков был даже признателен Николаю Ивановичу. Вот взять хотя бы эту дачу в Звенигороде, на берегу Москвы-реки, — не видать бы ему собственности на нее, как своих ушей, если бы не невольное вмешательство Рыжкова. Ведь это именно с разрешения Рыжкова в прошлом, 1990 году, впервые был приватизирован в частную собственность правительственный дачный поселок близ Звенигорода, в котором Казбеков дачу приобрел по чистой случайности: одному из членов правительства его дача, в другом месте, приглянулась, вот они и махнулись. Как удачно вышло: теперь не только дачный домина двухэтажный, возведенный в викторианском стиле, но и земля под дачей, и участок, — все ему принадлежит! А ведь еще не столь давно практически все дачи высшего советского руководства, в том числе: генерального секретаря ЦК, Председателя Совмина, членов Политбюро и секретарей ЦК, — все находились в ведении девятого управления КГБ, пресловутой "девятки".

В старые времена лишь сам глава государства, вождь, мог пожаловать в собственность дачу. Например, в бесконечно далеком 1949 году Иосиф Виссарионович, с барского плеча, одарил дачками с участками, в Жуковке, создателей проекта атомной бомбы, в числе которых был и печально знаменитый в последние годы Андрей Дмитриевич Сахаров, которого не так давно выпустили из горьковской ссылки.

Сам Сталин владел значительным количеством дач: в Зубалове и Кунцеве, Липках и Семёновском, а еще большее количество дач за глаза называли "сталинскими" на Кавказе. Однако, в сталинские, хрущевские, брежневские годы дачи официально правительственным и партийным чиновникам не принадлежали: любой, уходящий на "заслуженный отдых", член Политбюро ЦК мог избрать одну из свободных в пользование. Но по наследству эти дачи передавать нельзя было, и семьи оставались "с носом".

Умные партийные чиновники уже в прошлом году, почувствовав интуитивно, или поразмыслив на досуге, начали потихоньку перебираться в дома-особняки на территории дачных посёлков Центрального Комитета, но иные сановники не спешили с передислокацией, привыкли к государственным дачам... Да, похоже, грядет новое время, и он, несомненно, правильно поступил во всём. Так ли?

Ехал, размышлял о феномене невообразимой, снежным комом нарастающей, популярности Бориса Николаевича. Несомненно, именно ему сегодня победа на выборах достанется, а не тому же Рыжкову, хотя и отличному хозяйственнику, прекрасно проявившему себя еще в молодые годы на производстве. В чем причины такой любви народа к нынешнему Председателю Верховного Совета?

Русские люди любят все аномальное, выходящее за границы заскорузлой нормы. Именно таков и есть Ельцин: уже в школе он дерзил, был исключен после седьмого класса, но восстановлен. При желании, можно увидеть сходство с биографией Ильича даже. В армии не служил из-за шальной детской шутки: играл с гранатой, а она возьми и взорвись!

Работал мастером, прорабом, главным инженером, начальником строительного треста "Южгорстрой"; в Свердловском домостроительном комбинате трудился. С 1961 — коммунист. С 1968 стал профессиональным партийным работником в отделе строительства обкома партии Свердловска. Постепенно дорос до высших партийных чинов в Свердловске. Это именно по приказу Ельцина бульдозерист снес особняк Ипатьева в центре Свердловска: в этом здании в далеком 1918 погибла царская семья. Рябов, предшественник Ельцина, выкрутился, и пришлось Ельцину отдавать приказ о сносе дома... При Ельцине случился взрыв на секретном военном городке, произошла утечка в воздух модифицированных штаммов бактерий сибирской язвы. Все замяли, одни иностранцы кричали, что под Свердловском — вспышка "сибирки".

При Горбачеве с апреля 1985 года возглавлял отдел строительства ЦК КПСС. В конце декабря сам Горбачев предложил Ельцину руководить Московской парторганизацией, взамен отправленного на пенсию В. Гришина. Ельцин начал с кампании борьбы с коррупцией, применительно к московской торговле. Многих лидеров Моссовета сменил. Любил неожиданно появляться в людных местах, создавая себе имидж "простого советского человека". На съезде в феврале 1986 резко осудил период "застоя". На Пленуме ЦК 1986 его избрали кандидатом в члены политбюро.

В 1987 начал заигрывать с силами оппозиции: выслушал представителей объединения "Память" во главе с Д. Васильевым, не велел разгонять митинг.

В том же 1987 осложнились отношения Ельцина сперва с Е. Лигачевым, возмущенным ситуацией на Арбате, а затем и с самим Горбачевым. На октябрьском Пленуме 1987 раскритиковал работу Политбюро, и попросил об отставке из его состава. Рассерженный Горбачёв назвал выступление Ельцина "политически незрелым" и поставил на пленуме московского горкома партии вопрос об отстранении Ельцина от занимаемой должности. В ноябре 1987 года, после пленума МГК, освободившего Ельцина с поста первого секретаря, пошли слухи, подтвержденные, в частности, Н. Рыжковым, что Ельцин якобы получил поранился ножницами, упав на них во время приступа сердечной недостаточности. Впрочем, злые языки утверждали, что Ельцин хотел с собой покончить. Ножницами. Бред...

После отстранения Ельцина по Москве и Свердловску прокатилась волна митингов и пикетов, — в защиту любимого лидера. Ельцина назначили на "утешительный" пост зампреда Госстроя СССР, а следующей весной его вывели из кандидатов в члены Политбюро.

Весной 1988 Ельцин с трудом добился избрания на XIX партконференцию, — депутатом от Карелии. В своей речи на Партконференции критиковал отставание КПСС от общего хода перестройки, ратовал за введение всеобщих, тайных, прямых выборов органов партии.

Победил на выборах народных депутатов в марте 1989 от избирательного округа ? 1, крупнейшего в стране. Основной упор в его программе шел на борьбу с номенклатурными привилегиями. На Первом съезде народных депутатов стал членом ВС СССР, благодаря доброхоту Алексею Казаннику, отказавшемуся от своего членства в пользу Ельцина. В сентябре 1989 прошли первые слухи о покушении на Ельцина, — "купание в реке", — которые не удалось подтвердить или опровергнуть. Ходили также сплетни, что в воду его окунул гость его подруги, который прибыл в гости раньше Ельцина.

В 1989 году Борис Николаевич посетил Штаты, выступал с лекциями о современной жизни в СССР. Итальянская газета "Республика" опубликовала статью о том, что Ельцин, якобы, часто представал пьяным перед аудиторией. Ошибкой явилась перепечатка той статьи в "Правде": советские граждане сочли статью происками империализма, и не захотели верить наветам на своего кумира. В 1990 на Первом съезде народных депутатов РСФСР, благодаря поддержке блока "ДР", Ельцина избрали Председателем ВС РСФСР. Горбачев был против избрания Бориса Николаевича на этот пост.

Замами стали в основном консерваторы. Сам Казбеков первым замом прошел со скрипом. Председателем Совмина РСФСР стал И. Силаев. 12 июня прошлого, 1991 года, Съезд принял Декларацию о суверенитете России, включая приоритет дел республиканских над союзными. Через четыре дня объявили о создании Конституционной комиссии. Началась "война законов".

На XXVIII съезде в июле 1990 партии Ельцин демонстративно вышел из КПСС, бросив партбилет, мотивировав показательную акцию обещанием, данным своим сторонникам, о выходе из всех поголовно партий и движений, в случае его избрания ПредСовмина РСФСР.

Летом 1990 Ельцин объездил Башкирию и Татарию, призывая местное население "взять ту долю власти, которую способны переварить". Постоянно намекал на возможное повышение цен, планируемое союзным правительством.

В последний день июля 1990 Ельцин и Горбачев заключили соглашение, в соответствии с которым была начата разработка программы реформ экономики, под названием "500 дней", — группой Явлинского и Шаталина.

Но в сентябре Горбачев заявил, что нужно переделать программу, взяв самое ценное из программы правительства Рыжкова и из "500 дней". Ельцин с мнением Горбачева не согласился. А ведь совсем недавно пугал народ тем, что союзное правительство хочет роста цен, не думает о населении.

В итоге, и программа Рыжкова, и "500 дней" оказались в изгнании, а ВС СССР дал Горбачеву полномочия на создание третьей экономической программы. В январе 1991 был сформирован Кабинет Министров, во главе с В.Павловым, который и начал осуществлять новую программу.

В декабре 1990 Горбачев назначил нескольких консервативно настроенных коммунистов на высшие посты в руководстве страны: Г. Янаева, В. Павлова, Б.Пуго, вызвав этим назначением недовольство Ельцина и его окружения.

В январе 1991 года советские войска взяли Вильнюсский телецентр, и именно Ельцин в тот момент отправился в Таллинн. С его подачи были предотвращены свержения национал-демократических правительств в республиках Прибалтики. 19 февраля 1991 Ельцин с экранов телевидения критиковал политику правительства и требовал отставки Горбачева.

20 февраля, в пику этой речи Ельцина, выступила зампред ВС РСФСР С. Горячева с т.н. "заявлением шести", подписанным Б.Исаевым, В. Исаковым, Р. Абдулатиповым и заместителями этих троих. После чего начался сбор подписей за созыв III съезда народных депутатов РСФСР, с тем, чтобы на нем поставить вопрос об отстранении Ельцина с поста Председателя ВС РСФСР.

17 марта 1991 прошел референдум, на котором большинством голосов "за" подтверждалось сохранение СССР, и была подтверждена необходимость ввода в РСФСР президентской должности. 28 марта открылся Съезд. Его решением проведение выборов Президента республики назначено было на 12 июня.

5 апреля съезд предоставил Председателю дополнительные властные полномочия.

23 апреля 1991 Горбачев, Ельцин и главы восьми союзных республик (кроме прибалтийских, Армении, Грузии и Молдавии) приняли соглашение "9 + 1", в соответствии с которым планировалось разработать новый Союзный договор, с сохранением рамок СССР, но с предоставлением бОльшей самостоятельности республикам.

В апреле Ельцин съездил в Кузбасс для усмирения бастующих шахтёров.

Весной 1991 года наблюдался рост критики действий Ельцина со стороны деятелей "Демократической России". Однако, это движение все-таки оказало Борису Николаевичу поддержку в избирательной кампании по выборам в Президенты РСФСР. Ельцин был прекрасным эмоциональным оратором: он клялся и божился, что "ляжет на рельсы" в том случае, если, после его прихода к власти, произойдет повышение цен. Народ был в восторге от Ельцина. Многие простые граждане, выслушав его выступления на митингах, повторяли уже дома: "вот теперь мы наконец-то заживём!"

В воскресный день 12 июня Ельцин был представлен в бюллетенях в паре с А.Руцким. Казбеков был уверен, что хитрый кандидат, не отличавшийся ни аналитическими способностями, ни гуманитарным складом развития, победит с большим отрывом от конкурентов. Почему? Да потому что он сумел стать популярным, интересным. Сделал свое имя известным всем и каждому. Сумел предстать обиженным. Он был "другим", он был "демократом", и люди с охотой сегодня отдавали голоса за подлинно народного избранника.

Керим Рустамович понимал, что "темная лошадка", Ельцин, не так прост, и словам его доверять могут лишь некритически мыслящие люди, но мыслил на перспективу, полагая, что Ельцин с легкостью может стать диктатором для страны, и тогда лучше оказаться в его обойме, а не обочине. Но сможет ли Ельцин сделаться мудрым Цезарем? Впрочем, и гордых сенаторов у нас нет...

Зато Малый Совет уж точно будет: не так давно Ельцин поделился с Казбековым задумкой о создании Госсовета, в случае его избрания Президентом. И что, что такое звено власти не предусмотрено Конституцией? Казбеков усмехнулся: французы в первые годы своей революции не раз писали новые проекты Конституции, а кончилось все... Правильно: возвратом к монархической форме правления! Старейшины клана Казбекова и по сей день именно эту форму правления почитали наиболее оптимальной...

Полагая нации, народы и народности Советского Союза ни к какой иной форме правления не расположенными, или не готовыми. Впрочем, и до сих пор сам СССР, с некоторой степенью погрешности, можно было считать империей; однако, не монархией. Любая империя, лишенная наследственной формы передачи фласти, представляет собой колосс на глиняных ножках, готовый зашататься и рухнуть от малейшего ветерка заговора или переворота.

Заехал в сторону, к Савво-Сторожевскому монастырю. Вышел из машины, следом шли люди из охраны. От главного входа монастыря повернул к дому отдыха, принадлежавшего министерству обороны. Повернул налево, прошел вдоль забора. Снова повернул на дорожку, что уходила вниз по холму. Купель стала видна ясно. Идти, впрочем, было не близко: метров девятьсот. Рядом с купелью имелись жизнетворные источники, исцеляющие организм.

Говорят, местной водичкой во время оно сам Леонид Ильич не брезговал. Здесь скрывались несколько выходов источников воды: на крылечке купели, под самою купелью, близ тропинки, что ведет от святой купели к Савину скиту.

Не стал ломать голову: испил водицы в ближайшем источнике, повернул обратно.

Не будучи верующим человеком, Керим Рустамович разумно относился к чувствам верующих, никого не осуждая. Для него наука во многом являлась заменителем веры, но эта же наука подсказывала ему, что не напрасна вера простых людей в целительную силу воды родниковой: многое еще наукой не объяснено, но имеет место существовать в миру и действует благотворно.

Всегда, оказываясь поблизости от вод Звенигорода, Керим Рустамович непременно давал себе труд лично посетить "водопой", потому как вода хранит свои полезные свойства недолго, пить ее надобно лишь на месте истечения из недр земли. А все эти бутыли стеклянные — скорее, символ веры, нежели реально полезный напиток: соли за некоторое время претерпевают изменения, и польза от разлитой в бутылки минеральной воды — относительна.

Вернулся к машине. Подъехали к даче. Посигналил на клаксон. Нажал на кнопку пульта: ворота, оборудованные фотоэлементом, — последний писк западной моды, лишние деньги на "воздух", — открылись сразу. Собаки залаяли, но, признав хозяина, немедля полегли от радости на землю: животные Керима Рустамовича любили. Как ни странно. Или наоборот?

Зашел во двор и с порога напустился на встречавших охранников, перешедших границы отпущенных полномочий. Отдышавшись и несколько раз глубоко вдохнув воздух, позволил парням отчитаться по полной. Мишаня, старший сотрудник сегодняшней "двойки", запинаясь, доложил:

— При личном досмотре у задержанной обнаружена значительная сумма денег. Исключительно в рублях. И еще вот это... — И протянул Казбекову красную книжечку: удостоверение лейтенанта КГБ. На Керима Рустамовича взглянуло задорное девичье лицо. Совсем молодая. Светленькая. Чистый "детский сад". Явно полна идеалов и стремится сделать мир совершеннее...

— Почему "задержанной"?! Кто вам дал право ее задерживать? Сказал же: проследить! Вы что, меня под монастырь подвести хотите? Благо, ходить недалеко...

— Так мы же того, Керим Рустамович... Не знали, что она — сотрудница... Кто бы подумать мог! Но она особо и не возникала: вела себя спокойно, сказала, что будет нашего начальника ждать. Того, который отдал приказ ее задержать! Только приказа-то никакого не было: перестарались мы...

Казбеков в ярости взглянул на работников личной охраны: придется весь штат менять! Как можно самостоятельно такое авторитарное решение принимать, без согласования? Глупцы! Проблем не оберешься с ГБ, тем более, что с нынешним руководителем комитета у него отношения аховые...

— И что она делает? Требует срочно хозяина вашего вызвать? Грозится?

— Да ничего подобного: чувствовала себя как дома! Залезла в вашу библиотеку: книжечки полистала. Включила новый ваш телевизор японский, — с пультом у нее проблем не возникло, — передачи смотрела. Сейчас спит. Как сурок чисто. Дамочка без нервов. Да вы сами взгляните.

Глава 11

Однако, Мышка не спала. Она играла в нарды. Сама с собою.

Попробовала вздремнуть демонстративно, чтобы обмануть охранников, но тут же встала, убедившись, что за ней больше не подглядывают. Посмотрела через толстенную плотную портьеру во двор: деревья высокие, но ни одно не доходит ветвями до ее окна. Второй этаж достаточно высок, спрыгнуть можно, но рискуя сломать что-нибудь. Плюс внизу периодически тявкают псы; вполне возможно, что злые — по характеру. Вдруг их мысли схожи с тем самым "венецианским купцом"? Нет, быть покусанной не хочется.

Еще раз обошла огромную комнату, в которую ее поместили. Здесь стояла широченная софа бежевого оттенка, на странных ножках, имитирующих растопыренные когтистые лапы непонятного зверя. Два кресла, такие же скромно-бежевые, так и манили присесть в них: их мягкость и ласку девушка оценила по заслугам, чуть не утонув в одном из них. Этажерка с книгами включала литературу по различным областям знания, причём здесь были книги на разных европейских языках. И на арабском. Здесь было даже нью-йоркское издание антисоветчика Збигнева Бжезинского, причем многие страницы испещряли маловразумительные краткие помарки хозяина книги.

Журнальный столик красного дерева явно был плодом творчества мастера позапрошлого века. А на столике Мышка обнаружила нарды! В эту старинную игру ее научили играть деревенские друзья, мальчишки из числа переселенцев из Средней Азии, турки-месхетинцы: немало их в далекие 1990-е годы понаехало в русские области. Особенно в южные края России. Мышка как-то не задумывалась о том, почему они уехали с насиженных мест? Привыкла, что бабули соседские только так о переселенцах и отзываются: "понаехали!" Но сама никаких националистических и тем более шовинистических чувств не испытывала: не спешила тратить мысли и чувства на подобное отношение. Мальчишки турецкие были очень неплохими товарищами детских игр, но, с ходом лет, рано начали на нее заглядываться, пришлось прекратить дружбу, чтобы не подавать обманчивых надежд сыновьям Востока, традиционно высоко держащих марку слишком увлекающихся женщинами мужчин. Зато знание по игре в нарды ей немало пригодилось в жизни. Даже во время учебы умение играть в нарды весьма ценилось студентами-однокурсниками. Мышка играла лучше их всех, и с удовольствием делилась своими познаниями.

Есть легенда, что игру в нарды изобрел персидский мудрец Важургмихр, советник персидского царя Хосрова Первого, жившего в далеком шестом веке. Да не просто так изобрёл: чтобы утереть нос индусам, осмелившимся поставить под сомнение мудрость персидскую.

Якобы индусы отправили в Персию комплект шахмат, рассчитывая, что персы не поймут правил древней игры. Однако, премудрый советник разобрался не только с игрой в шахматы, но и изобрел игру в нарды, смысл которой трактовал аллегорически. Вращение и возвращение костей в игре он сравнил со связью человека с силами неба, определяющими наши судьбы. Как мы, люди, боремся друг с другом, так и кости в нардах себя ведут. Но рано или поздно и люди, и кости покидают доску судьбы. Второй кон в игре сравним с воскрешением людей из мертвых.

Впрочем, игральная доска для игры в нарды обнаружена в развалинах Малой Азии, ей свыше четырех тысяч лет. И в месопотамском городе Уре археолог Вулли нашел подобную доску. Там игру именовали "битвой на деревянной доске", — "тахте нард".

Крестоносцы привезли нарды в Европу, но называли игру "триктраком". Даже на Руси средневековой играли в нарды-тавлеи. В Англии и Франции XIX века нарды называли "жакет". Правило Куба, введенное в 1931 году в США, явилось официально признанным в Международных Правилах игры в нарды.

Нарды — это наилучшая игра для ума, склонного к стратегии. Здесь свобода выбора борется с зависимостью воли и разума от игры случая, который может вознести высоко, а в следующее мгновение, — низвести или уничтожить. Нарды учат философии, но не поощряют полного фатализма. Азарт и стремление к риску здесь смотрятся хорошо, но редко приводят к успеху.

За прошедшие с момента создания игры полторы тысячи лет, игра победно распространилась по всему миру. Почему? Потому что нарды — одна из интеллектуальных игр, генетически близких и спорту, и науке, и собственно игре как развлечению. Особенность игры в том, что каждый ход в нардах зависит не только от ситуации на доске, но и от воли случая, — от числа очков, выпавших на костях. Нарды подчинены строгим правилам, определяющим основу игры. Их основная цель — перемещение шашек в сторону "дома" и выведение их во "двор". Существуют виды игры: короткие, длинные и гипер-нарды. Основные термины игры: "зары" — игральные кости, с символами точек от одного до шести; "голова" — первичная дислокация шашек; "дом" — последняя четверть доски, куда следует собрать все шашки, после чего можно их выбрасывать; "дубль" — показание костей с одинаковым числом точек; "поправляю" — указание на "поправление", но не намерение выбросить шашку; "выбрасывать" — делать ходы, ведущие к тому, что шашка оказывается за пределами "дома"; "марс" — такой выигрыш, при котором соперник еще не успел "выбросить" ни одной шашки; "оин" — противоположность "марсу", то есть соперник успел выбросить хотя бы одну шашку. Все очень просто!

Узрев чудесную доску из красного сандалового дерева, разделенную специальным бортиком, разбивающим доску на две равные половины, Мышка разместила на поле для игры в нарды 15 белых и, напротив, 15 черных шашек. Взяла в руку две игральные кости — "зары". И начала играть сама с собой. Эта игра отлично способствовала обычно успокоению души и философскому настрою. Если не на лучшее, то на скепсис и равнодушие.

Что ей делать в данной ситуации, как поступить, — она не ведала. Даже в худших представлениях не ожидала подобного! Встреча с "объектом" прошла нормально. Поверил ли он ей, неизвестно, но выслушал, во всяком случае, а, как только будут сообщены результаты выборов, тогда еще более уверует в ее правду. Пусть обстоятельства встречи и показались ему странными.

Однако, кто повелел ее похитить? Может быть, это вовсе не похищение? Сейчас придет некто грозный, попробует из нее выбить подробности, которые ей неизвестны, поймет, что она "не при делах", — и что потом? Купание в Москве-реке с камнем на шее? Или "товарищ Бендер попал под лошадь", но не "отделался легким испугом"? Надо было соглашаться, чтобы люди Рыжкова подвезли ее в центр Москвы, зато вечером нормально бы встретилась с Чумой. Забрала бы свои вещи из камеры хранения. Как ни странно, но рядом с этим странным сибирским "белым медведем" она чувствовала себя спокойнее. Хотя помощи от него во многих делах, как от кота молока! Но — мужчина рядом...

Вот почему бы ей не поторопиться забрать ее от аэроклуба? Уснул он на своем наблюдательном посту, что ли? Или просто его опередили некие лица, явно действующие профессионально. Только слишком грубо и неэтично: пару синяков на руках поставили, пока тащили в машину. Могли бы и поласковей.

Она аккуратно кинула зары из небольшого стаканчика. Они идеально приземлились на одну половину доски и устойчиво легли на грань. Начала играть. Собаки во дворе загавкали: уже второй раз за последние полчаса. Может, мимо дома по улице кто-то прошел? Продолжила начатую партию. Вскоре явное преимущество наметилось за "черными".

Раздался еле слышный скрип половиц, и в комнату медленно, крадучись, вошел человек. Не молод,, но и не стар, интеллигентное лицо. Взглянула второй раз: вздрогнула. Узнала! Не раз видела в газетах старых, в учебнике, читала о нем. Жалела его, даже. Неужели это он приказал ее привезти сюда? Того просто быть не может! Улыбнулась ему по-простому, лучисто, словно пытаясь донести улыбкой свою радость от встречи. Играть так играть!

Он вошел и замер, глядя на нее. Мышка растерялась, рукой махнула на доску:

— Присоединитесь, Керим Рустамович? Вы — знатный игрок, уверена!

Решила играть роль. Сладкой дурочки? Женщины без нервов? Робота? Она не должна показать, что боится, но лишь сейчас поняла, как мало ей известно о подлинных намерениях и характерах деятелей ушедшей эпохи.

Он взял себе "белых", она не спорила. Они молча смотрели друг на друга и делали ходы. Когда на зарах выпал дубль, они улыбнулись друг другу.

Наконец она произнесла с сожалением: "оин!" и подняла руки кверху.

— Вы сделали это нарочно?! Моя победа была сомнительной, — он осуждающе покачал головой. — Впрочем, "оин" — не "марс"... Поговорим?

Она кивнула. Она была в полной его власти, но он не знал о ней ничего. Тогда как она знала о нем очень многое!

— Простите, мои люди перестарались, — его речь звучала вкрадчиво, — не было приказа привозить вас сюда. Это была их самодеятельность! Поверьте, они будут наказаны! Возвращаю ваши документы и кошелёк... Я не собираюсь держать вас здесь силой: вы можете быть свободны хоть сейчас! Только прикажите, и вас немедля отвезут в любое место Москвы или области! Поймите: вы явились невольной жертвой наших непростых взаимоотношений с политическим противником!

— Который вам гораздо менее противник, чем тот, кто в настоящее время является вашим покровителем и непосредственным руководителем! Это только благодаря его бесконечным амбициям, вы в недалеком будущем окажетесь в тюрьме, а ваши политические идеалы будут похоронены в навозной куче громких слов! — она говорила чудовищные вещим тихим голосом, при этом смотрела Кериму Рустамовичу в глаза, не отводя взора. — Поверьте мне: оставьте того, кому вы поклонились! Иначе беда придет, все развалится, и ничего хорошего, светлого, доброго, человеческого, — не возникнет более! Не готова страна к демократии! Все эти игры в нее доведут народ до крайней нищеты, а вы, вы помогаете этому позёру! Вы же умный человек, мудрый, вы же не хотите развала страны, уверена! От вас еще очень многое зависит здесь! Не позволяйте ему взять бразды правления в свои руки! Иначе социальная защита населения прикажет долго жить; основные богатства страны окажутся сосредоточенными в руках "нового дворянства" — "новых русских", которые завладеют недрами и землями самыми лучшими, присвоят себе право на самые ценные производства и наиболее дорогостоящие ликвиды, руководствуясь лишь высокими словами о желании демократизировать нашу землю! Новые нувориши вступят в преступный сговор с новыми политическими руководителями, и права человека в этой стране будут попираться более, чем во времена того же Брежнева. Людей ограбят, многолетние сбережения обесценятся в пыль. Народ будет едва концы с концами сводить, но слушать бесконечные обещания того, кто лишь сегодня обещает "головою лечь на рельсы", если завтра повысятся цены, но, когда они возрастут совсем скоро, он забудет о своей громкой клятве Мальчиша-Кибальчиша! Вы помните: когда при Рыжкове шла речь о повышении цен на те же макароны, он убеждал народ в провале горбачевских реформ. Тогда цены так и не подняли, однако, вскоре они взлетят до небес! Вот увидите! А вы все ему помогаете, чтобы вознестись вместе с ним! Но он вас бросит, как только добьётся власти, он не будет преданным тем своим сторонникам, которые помогли ему взойти на вершину пирамиды!

— Вы — сотрудник КГБ, как следует из вашего удостоверения, — Керим Рустамович пронзительно смотрел на девушку. — Но ваши речи удивительны! Вы не на митинге! В чем вы пытаетесь убедить меня? Вы говорите о Борисе Николаевиче, любимейшем народном вожде последних лет? Чем же он вам не угодил? Да, он импульсивен, но деятелен и народ его любит! Разве можно Ельцина сравнивать с утратившим доверие народа Горбачевым? Вот увидите: придет к власти Ельцин, и вся страна заживет по-новому! Я верю в это!

— Если вы не измените своего мнения, то непременно через пару лет окажетесь в тюрьме, — возразила собеседница потухшим голосом. — Ваш любимый Верховный Совет разбомбят, как дворцы в Афганистане. Ваша историческая Родина станет "землею зла" для России, несмотря на то, что на Референдуме по вопросу о сохранении Союза именно Чечня дала больше всего голосов "за" — за то, чтобы СССР выжил, сохранился как единое государство! Ваша родина богата нефтью, — из-за этого вспыхнет безумная, кровопролитная война, и ваши соотечественники самим именем своим будут пугать россиян, и недаром: чеченцы озлобятся и начнут мстить...

И в своей мести позабудут о причинах конфликта.

О том, что русская нация не есть враг чеченцам: просто исторически так сложились обстоятельства, но русский народ — самый добрый в мире, просто недалекие властители и плохие генералы заставляют другие нации испытывать ненависть к многострадальным россиянам. Вы смотрите на меня, как на безумную? Николаю Ивановичу, — ведь вы хотели узнать, с кем и почему он встречался, не так ли? — ему я передала некоторые выкладки моего отдела. И фотомонтаж некоторых прогнозируемых в недалеком будущем событий. Аналитический обзор ближайшего развития страны, — в том случае, если к власти придет Ельцин.

— Чем вы можете подтвердить то, что передали Николаю Ивановичу нечто подобное? Ваши слова звучат странно, по меньшей мере.

— Ничем. Единственное средство: позвоните ему или езжайте сами. Добейтесь встречи. Поговорите. Ельцин сегодня наберет на выборах 57, 30 % избирателей, тогда как Рыжков — 16 с чем-то процентов. Третье место займет Жириновский, с политическим весом которого вам всем отныне придется считаться. В ближайшие годы он станет еще более популярен, переняв у Ельцина многие приемы завоевания популярности в народе. Говорю это вам с тем, чтобы вы поверили: некоторые силы способны заранее предсказать практически с абсолютной точностью развитие не только нашей страны, но и всего мира, но, не будучи удовлетворёнными этим развитием, предпринимают некоторые усилия для изменения политической и экономической ситуации.

— И что же это за силы такие? — Керимов усмехнулся недоверчиво. — Контроль высших сил? Инопланетяне? Создатель-деист, завернувший к нам ненароком?

— Будем считать, что эта организацией стремится сохранить Землю как таковую, не допустить ее уничтожения и деградации. Вижу: у вас Бжезинский стоит на полке, и вы читали его. Сами знаете, что так называемая западная цивилизация ныне спит и видит, что Союз развалился, и на его развалинах шакалы империализма делят гниющие останки социалистической империи.

Только не все и на Западе мыслят так пошло и однообразно, как великий геополитик Бжезинский. Поймите: исчезнет Союз, ныне единственно представляющий собой противовес американцам, но придут новые центры силы. Америке придется вертеться во все стороны, и лишь мечтать о возвращении того времени, когда все было просто и ясно, и лишь СССР полагали "империей зла". Но система полицентризма внесет гораздо большее неравновесие в мировой баланс сил.

Нестабильность — вот девиз того светлого будущего, в котором великий союз развалится на десяток с гаком горделивых республик, из которых одна Россия еще будет чего-то стоить. А прочие пойдут на поклон к "дяде Сэму", но не каждая получит милостыню: для получения подачек странам нужны выгодные границы и значимость в той самой геополитической области. А еще лучше — богатые недра: нефть, газ, месторождения редких руд и проч.

— Вы говорите слишком много, экспрессивно и быстро! — прервал ее Казбеков. — Так, значит, 57, 30 против 16 с чем-то процентов? Сейчас я запишу эти цифры. Посмотрим, что за новоявленный Мессинг их предсказал. Возможно, вы хотите сообщить мне еще некую конкретную информацию из числа той, которую легко будет проверить в самое ближайшее время? Только не нужно всей этой экспансии: лекций на моем веку уже достаточно!

— Ельцин станет действующим Президентом РСФСР 20 июня 1991 года. С того же числа вы, Керим Рустамович, будете являться исполняющим обязанности Председателя Верховного Совета. Еще будет создана Конституционную комиссию, во главе с Г.Бурбулисом, — действие ее не предусмотрено существующей Конституцией. Впрочем, старой Конституции недолго жить осталось, всего до декабря сего года. Точную дату назвать? Запишите?

— Так запомню, — Керим Рустамович терялся в догадках относительно странной девицы, держащейся с ним абсолютно свободно и раскованно, словно и не знающей чувства страха и естественного пиетета перед человеком старшим по возрасту и по значению. Впрочем, если все, что она говорит, правда, и она владеет информацией о ближайшем развитии страны, ее значение — выше. Или она все-таки сумасшедшая? Но с какой стати Рыжков находился бы в одной машине с чокнутой дамочкой более часа?

— Вы можете привести выкладки более краткосрочного значения, помимо вышеприведенных?

— В недрах высших сановников партии и правительства зреет заговор, с целью возвращения стране былого величия, с тем, чтобы воспрепятствовать развалу Союза. О заговоре подозревает и сам генсек, но он, разумеется, как всегда, сделает вид, что ни к чему не причастен. После того, как заговор воплотится в путч и будет проигран, в стране усилятся центробежные тенденции с новой силой. Союзный договор в том виде, как запланировано сейчас, подписан не будет. СССР велит долго жить. Начнутся реформы "шоковой терапии", когда многим людям будет нечего есть, а деньги обесценятся невероятно.

Страна станет на рельсы строительства капитализма, и, своим недеянием, вы невольно способствуете будущей трагедии государства и советского народа. Если вы не измените своего отношения, ваш Змееносец отвернётся от вас...

Никогда более, после уроков 1993 года, вы не сможете достичь вершин политического лидерства, вам останется лишь пытаться внести свою лепту в борьбу противоборствующих сторон на вашей родине, и гибель ваших родственников будет резать вам по сердцу, словно острым ножом.

Долгие годы ваш родной народ будет гибнуть и все более доверяться учению ваххабитов, не находя в русской доктрине ничего приемлемого для себя, потому как советская доктрина умрет скоро, а русской — не скоро народится. И То, что возникнет, никак нельзя будет назвать таковой. Вы будете локти кусать, что сейчас мне не поверили. Но вы ничего не сможете изменить!

Керим Рустамович был поражен: откуда она знает про его доминирующее созвездие, о влиянии которого на судьбу он слышал не раз, но смеялся, не веря в значимость разных гороскопов и соединений в натальной карте.

И тогда Мышка наклонилась к его уху, окружив невиданным ароматом цветов и амбры, и прошептала еще несколько фраз. Он нервно схватил ручку и записал все от слова до слова. Если эта девчонка и была сумасшедшей, то чертовски убедительной! Каждому ее слову не хотелось верить, но верилось.

Пришла мысль: в стране действует группа экстрасенсов, объединившихся воедино с целью прогнозирования будущего развития. О возможности создания подобной структуры не раз шептались. У большинства американских президентов в окружении есть не один экстрасенс, а порою еще и астрологи; у Гитлера были доверенные лица из числа прорицателей и деятелей Аненербе.

Почему бы и в нашей стране не создать нечто подобное? В рамках КГБ? Или для этой маленькой девчонки корочка сотрудницы "второго главка" лишь прикрытие, и она исполняет приказы неизвестных лиц? Все равно, его положение сейчас не таково, чтобы попробовать всего лишь навести справки о том, действительно ли служит в ГБ такая сотрудница. И все архивы гэбистов настолько засекречены, что, даже имея в недрах их структуры одного или кучу агентов, трудно получить знание обо всех подразделениях. Но приходится признать: в речах девчонки наличествует некоторое рациональное зерно. Однако, доверится он этим сведениям лишь в том случае, если информация, сообщенная ему изустно, начнет подтверждаться факт за фактом.

— И что же вы хотите от меня? — спросил Керим Рустамович. — Что мне делать с подобной перспективой, на которую я, похоже, не в силах повлиять?

— Это в ваших силах! — Мышка привстала, придвинулась ближе к Казбекову. И его удивило это полное отсутствие в ней всякого кокетства, даже намека на женскую сущность: она вела себя с ним запросто, без развязности или ложной скромности. Она вела себя с ним просто, как с человеком. Человеком, которого хотела убедить в своей правде. — Вам нужно лишь попробовать. Я назову вам имена и фамилии, и даты, — все, что сохранилось в моей памяти от увиденных документов. Вы тоже можете оказаться решающим звеном, несмотря на то, что встреча с вами не была предусмотрена моими руководителями. Судьба свела меня с вами. Это не было предусмотрено, но, раз вы вмешались в естественный ход вещей, теперь именно вам предстоит разгребать возникшую путаницу с расстановкой сил. Вы уже сейчас сможете пробить некоторую информацию о готовящемся заговоре. И постарайтесь найти подход не только к Рыжкову: поговорите с Горбачевым, он многое знает, но утратил веру в возможность что-либо изменить. Однако, если бы удалось сохранить хотя бы "тело" Союза, пусть при подписании Союзного нового договора, роль Горбачёва была бы востребованной еще некоторое время. Возможно, он бы и распрямился...

Все детали запоминайте тщательно, а потом уничтожьте бумагу, на которой запишете всё. Вступите во взаимодействие с некоторыми их тех, кого я вам укажу, и вы не только сохраните свое место во власти, но сможете принести несравнимо большую пользу своему народу и всем советским людям. Впрочем, мне известно, что вы не отличаетесь чрезмерным тщеславием. Итак, конфликт, который приведёт к путчу, возникнет из-за следующих обстоятельств...

Он писал быстро, бисерным почерком, удивляясь, почему пошел на поводу у незнакомой странной девушки. Слишком молодой, чтобы знать так много тщательно скрываемых тайн высшего света страны. Она с легкостью называла события и их причины, и мотивы, и следствия, и тут же перепрыгивала на другое, стараясь развивать мысль в хронологическом порядке. Их беседа тянулась немалое время. Несколько раз звонил телефон, который Казбеков не брал. Во дворе в очередной раз забрехали собаки.

Наконец, она выдохлась. Без ложной скромности, подошла к графину с минеральной водой, — местной, — и налила себе стакан. Она вела себя как королева в замке подданного. Но Казбекова не возмутило ее поведение: он уже определил для себя: сегодня судьба свела его с женщиной сверхчувственного восприятия. Раз Рыжков соизволил уделить ей столько времени, значит, дело того стоило. Но, если все сказанное окажется правдой, как ему поступать?

Голова Казбекова ощутимо болела. Мышка еще раз улыбнулась ему усталой улыбкой Изабеллы Кастильской, приступившей к осаде Гранады, и попросила отпустить ее. Он вновь предложил отвезти ее в город.

— Нет, я хочу добраться сама до того места, где меня ждут, — возразила твердо.

— Как я смогу найти вас в случае, если мне понадобится совет? Когда подойдет названное вами время? Или все будет зависеть от волевых решений каждого?

— Керим Рустамович, мне нужно было лишь передать информацию. Я — никто, не имею никакого веса в этом мире. Но, если я еще буду здесь, дайте мне ваш телефон, я позвоню вам. Скажем, 16 или 18 августа. Однако, это сомнительно. Возможно, меня к тому моменту не будет в стране, задания бывают разными.... Дайте телефон, по которому можно будет безопасно позвонить.

— Безопасных номеров телефонов у важных лиц не бывает, — засмеялся Керим Рустамович. — Я укажу вам контрольную фразу, после которой меня немедля позовут к телефону. Но вам придется звонить из автомата. Или с чужого аппарата. На всякий пожарный. Позвоните и скажете следующее: "Это связано с основными тезисами XX съезда партии". Я велю своим позвать меня в любом случае, если прозвучит эта фраза. Ничего сложного, запомните. Если вы позвоните, а меня не будет на месте, перезвоните чуть позднее. Возможно, вы все-таки ошибаетесь, и никакой переворот не готовится?

— Не ошибаюсь. Наша контора никогда не ошибается.

Вновь раздался телефонный звонок, настойчивый и бесконечный. Казбеков вышел в дальнюю комнату, громко заговорил с кем-то, вернулся в комнату с удивленной улыбкой. Сказал, усмехаясь:

— Одна из ваших сказок начинает сбываться: передали ориентировочную информацию, пока неофициальную: на третье место действительно выходит Владимир Вольфович! И первые два распределяются почти в названных вами пропорциях, но окончательные результаты выборов будут известны нескоро.

— Каким образом вы уже получили доступ к этой информации?

— Не задавайте нелепых вопросов! Вы сами все понимаете.

Неожиданно телефон зазвенел снова, и вновь Керим Рустамович бросился в соседнюю комнату. О чем-то заговорил не по-русски, горячо и возмущенно. Вернулся в комнату к Мышке, — возбуждённый и негодующий. Очевидно, что-то случилось у него личное. Заходил по комнате крупными шагами.

— Мне нужно уехать ненадолго. Дождитесь меня здесь. Очень вас прошу. Если вы отсюда уйдете сейчас, без сопровождения, это может быть небезопасно. Я вернусь через полчаса. Зря вы поддались мне в нарды. — Развернулся и ушел, оставив Мышку недоумевать в одиночестве. Она прошла в соседнюю комнату, где было больше мебели, но слишком официозное убранство: портьеры темно-бордовые, такого же цвета роскошный диван, на стене — портрет генсека. "Приемная" для высокопоставленных гостей. Хотела пройти еще дальше, любопытство взыграло, но не тут-то было: дернула дверь, та оказалась запертой. Вот и верь после этого в добрую волю лидеров партии и правительства. И верхушки Верховного Совета. Еще раз дернула. Отозвался раздраженный голос из-за двери:

— Хозяин вернётся, решит, что с тобой делать! Сиди, не рыпайся, красавица! Ударила ребром ладони по воздуху от ярости. Доверие к человеку, с которым только что разговаривала, было подорвано. Наклонилась к замочной скважине: охранники, оба, сидели в дальней комнате, ее сторожили. Попутно играли в "пьяницу", самую простую и долгоиграющую игру для ленивых умов.

Выглянула в окна "приемной". Внизу увидела песчаную кучу. Рискованно, но попробовать стоит. А собаки? Бог не выдаст, свинья не съест! Сняла туфли, засунула их в свою безразмерную сумку. Тихонько открыла окошко, выбросила сумку вниз. Сама выпрыгнула. Отряхнулась по-кошачьи. Погрозила кулаком распахнутому окну. Оглянулась: собак было не слышно. Осторожно, чтобы не скрипели, растворила ворота, которые бесшумно отъехали в стену, точно как врата в пещере Сезама, и так же тихо закрылись вслед за нею.

Когда Керим Рустамович вернулся, обнаружил у входа в дом обеих собак, спавших беспробудным сном, и не желавших просыпаться. Охранники по-прежнему играли в карты. Дверь, за которой он запер пленницу, — которой обещал скорую свободу, — была заперта. Только сама пленница исчезла. Словно сочла свою миссию выполненной, — побеседовав с Казбековым, — она удалилась.

Глава 12

Чума с Виктором Ивановичем просто изнемогали от ожидания. Еще бы: только они собрались усыпить бдительность собачек немалой дозой транквилизаторов, как приехали две нежданные машины: одна во двор въехала, а другая, с двумя бугаями внутри, осталась за двором стоять. Этим машинам только мигалок и не хватало, чтобы телеграфировать всем и каждому, что приехало важное лицо в сопровождении своих холуев, которые только и умеют, что спину гнуть да тело одного из лидеров уходящей эпохи стеречь. А в наше время телохранов еще поболе станет! Потому что любой жалкий бизнесмен возомнит себя ценностью.

Долго сидели, зевать начали. Виктор Иванович курил прямо в раскрытое окно. Чума в очередной раз предложил ему уехать, да только таксист не согласился, но и в спор не вступил: молча сидел с заинтригованным лицом. Когда прошел час, а важное лицо эпохи так и не соизволило выйти вон, сказал:

— Пытают, должно быть! У нас, конечно, не сталинское время на дворе, но методы силовые нередко применяются для выяснения истины.

— Как пытают? — Максим привстал на месте так резко, что головой ударился о потолок машины. — Так нужно что-то делать!

— И что, скажи на милость? — шофер иронически усмехнулся. — Чем ты, один и без оружия, в состоянии помочь своей подруге? Ничем! Будь ты хоть трижды дзюдоист или там каратист: ты — один, а один в поле не воин! Думаешь, мальчики вон в том авто совсем размазни? Сомнительно. И они, наверняка, приемами рукопашной владеют. Хлюпиков в охрану не берут. Нет, придется ждать, пока эти ироды куда отъедут, — тогда посмотрим, что к чему. Покамест сиди и не рыпайся: волю развивай и терпение. Вот в мое время мужчины в органах были другими: волевыми, немногословными, мужественными. Ты разве сам не работник органов? Признайся, паря! Вижу в тебе офицерскую выправку, только выражение лица неправильное, наивное какое-то...

— Нет, я не работник органов, — угрюмо возразил Максим. — Еще чего! Я просто личный телохран той девушки, которую сейчас на даче держат.

— Не хочешь говорить, — и не говори. Но старый волк безошибочно отличит молодого волчонка от ягняти, ты поверь! С первого взгляда в тебе офицерские стати разглядел, уверен: учился ты в военном училище, строем умеешь ходить..

— Учился! — подтвердил Чума. — Но не доучился!

— Как так? — поразился Виктор Иванович. — Комиссовали по здоровью, что ли?

— Можно и так сказать: дурак я был! Можно было удержаться, кабы хитрость приложить. Но я — гордый, ума не было. Так что теперь я штатский человек. И не быть мне вовек офицером, не охранять рубежи нашей Родины!

— Это ты зря! В смысле, что не поклонился кому надо... У нас в училище даже такой уникальный случай был: один парень имел дефект позвоночника, травму застарелую решил скрыть, — попросил другана снимок сделать. Так и окончил училище, и офицером стал, и до пенсии дослужил. А как только на пенсию вышел по выслуге лет, так, представь себе, оформил себе группу инвалидности, да не третью, а вторую. Все честь по чести: оказалось, у него — смещение позвонков, и остается лишь удивляться, как он смог с такой болезнью весь срок службы отслужить в армии. Наверняка, боли случались, но все скрывал от всех. Наград у него за отличную службу немало, никаких нареканий никогда не было. Но если бы он не смог скрыть свой диагноз, пришлось бы ему на лавке сидеть да семечки щелкать, пропал бы мужик от такого безделья. Вот такие волевые, идейные люди порою приходят в армию!

Максим слушал таксиста заинтересованно. Думал о том, что вот, военный пенсионер, а не погнушался пересесть за баранку такси, лишь бы при деле быть, семье пользу приносить да самому себя ощущать нужным людям. Вот это и есть простой советский человек, — то самое мистическое определение, которым так любила бабушка бравировать: мол, не те люди пошли ныне....

Слово за слово, незаметно прошло время. Солнце спустилось пониже, лучи стали сквозь ветви раскидистого дуба казаться менее агрессивными. И небо вдалеке, на горизонте, подернулось розово-фиолетовыми оттенками. К ветру.

Вдруг тишину и покой праздного их сидения в авто нарушили звуки рычащих моторов: то две машины, стоявших перед дачей, спешно отъезжали куда-то.

— Ну, вот и чудно, вот и слава богу, — забормотал таксист. — Уехали, голубчики. Вот только надолго ли? Поторопись, паря: держи свою колбасу с начинкой сонной. Пойди, обойди дачу с торца, потом покличь зверушек, чтобы они гарантированно к забору подбежали да лаем залились. Как только услышишь их напротив себя за забором, немедля пуляй животинкам кусочки колбаски, пусть покушают сердечные да отдохнут. Устали, поди, голос подавать за день, но собаки сторожевые — как люди подневольные: выслуживаться должны.

Максим послушно выполнил совет пожилого человека: точно, как тот сказал, перебросил колбасу лишь в тот момент, когда был уверен, что псы рядом, и не упустят ценного химического дара. Собаки забрехали, потом завизжали, потом лаять перестали. Впрочем, уснуть они должны были не сразу: лай потому прекратился, что на человека, который голодных злых псов колбасу потратил, у зверей брехать уже не было желания. Максим бегом вернулся к машине и отчитался о проведении операции по "кормлению". Виктор Иванович удовлетворенно крякнул, велел Максиму теперь ждать минут двадцать, пока уснут зверюшки снов младенцев. А потом уже можно и на "абордаж" идти, освобождать принцессу. Тут Макс огорченно заметил:

— Сумею ли я победить двух великанов, которые каждый меня на пуд или два крупнее? Вы сами сказали, что охрану местная знать набирает не из хлюпиков.

— Оно, конечно, так, сынок, но если с тобой в бой пойдет сам Виктор Иванович, ветеран недавней войны афганской, насмотревшийся на повадки моджахедов, — так тебе и сам черт не страшен! Мигом их в бараний рог скрутим! Давненько уже в деле не был! Как отправили в 1985 на пенсию, аккурат после прихода Меченого к власти, так и кручу баранку сивым мерином. Руки чешутся прямо! Я твоих великанов с одного маху на лопатки закидоню! Мне стоит представить, что предо мною враги в тюрбанах, так мигом вхожу в раж и зверею!

Максим собрался было спорить с пожилым человеком, что возраст его уже далеко не тот, чтобы в "абордаже" участвовать, но не успел. Пораженный, увидел, как ворота дачи распахнулись без скрипа, и из них выскочило видение неожиданное: его знакомая собственной персоной, босая и взлохмаченная. И бегом припустила к тому самому вязу, под которым их с Виктором Ивановичем располагался наблюдательный автомобильный пост.

Не обращая внимания на окружающую природу, не соизволив увидеть их спрятанный в густых зарослях серый "жигуленок", девушка стремительно выудила из сумки две туфельки, надела их на босые ноги, — предварительно отряхнув ступни от налипшего на них песка, травы и пыли. И стремительно зашагала вдоль по дороге, непрестанно оглядываясь по сторонам. Очевидно, она чего-то боялась. Следовательно, ее не отпустили. Сама сбежала!

— За ней! — севшим голосом попросил Максим. — Только скорее, пока никуда не свернула с проезжей части. — Виктор Иванович тихонько завел мотор и поехал за беглянкой, которая, услышав звук ехавшей следом машины, почему-то припустилась бежать. Однако, бежать на шпильках ей было трудно: зря она туфли так рано надела.... Однако, через несколько секунд такси поравнялось с убегавшей девушкой. Та резко остановилась, оглянулась, ожидая, что вот-вот из машины выпрыгнут преследователи, и вновь вернут ее на дачу. Она пребывала в уверенности, что Керим Рустамович вовсе не собирался выпускать ее на свободу, как обещал. Но и убивать ее, скорее всего, никто не собирался. Он, очевидно, хотел оставить ее в заложницах до тех самых описанных ею времён. Зачем только плел всю ту галиматью с кодовым словом? Чтобы усыпить ее бдительность? Но она не собиралась дожидаться возвращения зампреда ВС РСФСР, словно жертва, предназначенная в угоду чьим-то амбициям. Да, она поделилась с ним некоторой информацией, отнюдь не надеясь быть услышанной, но становиться на чью-то сторону в этом мире отнюдь не собиралась. Ей осталось провести менее двух дней в столице! И тратить драгоценное время, повинуясь воле местных падишахов, — увольте!

— Мышик! — закричал Максим, чуть не вываливаясь из распахнутой двери "жигуленка". — Подожди, Мышик! Это же, твой друг Максим! Залезай в машину! Рвем отсюда когти!

Пораженная, Мышка замерла. Она и не ожидала даже, что раздолбай Чума сможет так далеко проследить ее путь, да еще и уговорит таксиста сидеть с ним в засаде несколько часов. Юркнула ловкой ящеркой на заднее сиденье:

— Здравствуйте! Как я вам рада! Поехали отсюда скорее! — Максим так рад был видеть подругу живой и практически невредимой, что хотел обнять, — не решился, — и начал ее по спине похлопывать, точно как ласковый медвежонок.

— Куда прикажете? — Виктор Иванович, не выпуская руля, так изогнулся, чтобы увидеть ее поближе, что стал выглядеть очень забавно. — Мадам?...

Чума прыснул. Мышка остолбенела от такой галантности и засмеялась тоже.

— А вперед! Подальше из благодатного Звенигорода, славного вкусной водой и великой историей! Всем бы он хорош, если бы не этот комплекс первых приватизированных правительственных дач...

— Хороший городок Звенигород, — согласился таксист. — В монастырь Савво-Сторожевский заехать не изволите? Чтобы в святом месте выразить свою благодарность за благополучное избавление из когтей дракона?

— Хочу! — Мышка вздохнула. — Но придется благодарность отложить на другое время, потому как вскоре Керим Рустамович возвратится и, обнаружив, что птичка улетела, вполне возможно, отправит людей в погоню. Бог ведает, что у него на уме: только что сам обещал меня отпустить, и вдруг сорвался незнамо куда, а меня вновь запер! У него семь пятниц на неделе! Нет, лучше поскорее выбраться за пределы чудесного Звенигорода. Кстати, меня Ли... Ликой зовут!

Она уже вполне примерила на себя это имя, и сочла его очень похожим на свое собственное. Вдобавок, по крещению ее имя было — Ангелина, почти похоже.

"Жигули" стремительно, с некоторым превышением скорости, вынеслись с территории исторического городка, и направились к Москве. Все сорок с лишним километров в машине почти не разговаривали: ехали быстро, а Мышка не спешила поделиться с Чумой своими приключениями в присутствии чужого человека. Впрочем, по реакции Максима она ясно поняла, что названное имя ее похитителя не произвело на парня никакого впечатления, несмотря на то, что он был ее ровесником. Просто Чума, подобно большинству наших с вами юных современников, отнюдь не интересовался персоналиями недавней эпохи. Для него все эти Верховные Советы республик, Съезды народных депутатов, Политбюро и прочие важные органы недавней власти, представляли собой звук пустой. Впрочем, уже и представители старшего поколения начали забывать конкретику. Только Мышка была не такова: она интересовалась историей страны так, словно хотела каждый этап ее развития запечатлеть в памяти.

Другие студентки смеялись над ее рвением к учебе и спрашивали: зачем ей это нужно? Если ответ на любой вопрос в наши дни можно найти в интернете, не заморачиваясь запоминанием множества дат, имен и событий? И она им возражала неопровержимым аргументом: представьте себе гипотетически, что на земле наступит время, когда не будет компьютеров, — и света тоже не будет. Цивилизация техническая придет в упадок, — причин может найтись немало для будущей деградации: не только столкновение с кометой, но и вмешательство инопланетян, или воздействие сил параллельного мира, или еще что угодно. Так вот: если все компьютерные файлы истлеют, а типографии не смогут печатать книги, людям нужно будет восстанавливать заново, по крупицам, драгоценное знание обо всем на свете. И тогда ее архивы памяти смогут принести несомненную пользу, так как она помнит обо всех этапах развития человеческой цивилизации, без энциклопедий и Интернета. Студентки крутили пальцем у виска, дразнили ее "синим чулком" и "ходячим компьютером", только она на них не обижалась: каждому свое. Ей — эйдетическая память и естественная красота, им — пустословие, злоба и вечный поиск нового имиджа.

— Так куда едем, прекрасная дама? — Виктор Иванович в присутствии девушки изменился поразительно. Из "своего в доску", каким он был с Максимом, сделался обходительным и вежливым в присутствии новой пассажирки.

— Мне нужно в камеру хранения, — и Мышка назвала адрес. Услышав который Максим глаза вытаращил и закашлялся, а Виктор Иванович так рассмеялся, что слёзы потекли из глаз. Это же надо было до такого додуматься! Так Виктор Иванович и сказал, не сдержался от восторга:

— Вас, девушка, в более ранние времена назвали бы политической...э-э-э... спекулянткой, — но присутствующие поняли: он хотел произнести другое слово.

Почему такая реакция возникла неожиданная у обоих мужчин? Потому как Мышка велела везти ее прямиком к Кремлю. — Что вам там делать?

— Так я именно туда и сдала свою поклажу, — спокойно объяснила девушка.

— Как такое возможно? Что за ерунда? — Виктор Иванович почти готов был возмутиться. — Где вы там камеры хранения нашли?!

— Нашла! Как вы знаете, посещение Кремля и Грановитых Палат пока что бесплатное, — ненадолго, я думаю! Так вот, в Кремль с огромной сумкой не пускают, это я еще с детских времен помню: существует специальный приказ, скорее всего, исходящий от КГБ, в котором разработаны правила посещения Московского Кремля. В приказе есть статья, регламентирующая вход на территорию Кремля. Кстати, та статья трактует вход в Мавзолей...

Так вот, в эти исторические славные места запрещено входить с оружием, в пьяном виде, ругаться, вносить громоздкие вещи (кроме колясок детских), а также нельзя заходить с животными. Вот я с утра и предприняла акцию показательную: попыталась сунуться в Кремль с моей дорожной сумкой на колесиках. Мне было предложено сдать ее в камеру хранения, располагающуюся там же неподалеку: специально спроектировали это важное место. В камере хранения я договорилась с тетей Валей, — милая такая тетечка, она заодно еще уборщицей там же работает, и только 30% за это получает по совместительству, представляете? Так вот, заплатила я ей сразу за два дня вперёд, вот она мне и квитанцию выдала, что моя сумочка под номером таким-то хранится в камере хранения Московского Кремля. Исторический документ.

— Вашей находчивостью нельзя не восхититься! — Виктор Иванович был искренен как никогда. — Надо же додуматься: сдать вещи под контроль в такое место! Там точно комар носа не подточит!

Чума вовсе ничего не сказал. Не нашелся. Да и что тут скажешь?

Мышка по-быстрому забрала свои вещи: пришлось пешком идти, пока таксист и Чума сидели в сторонке. На Кремлевскую площадь такси не пускают. Чума было вызвался ей помочь, но она отказалась категорически. Просто ей хотелось еще разок вступить на территорию кремля без чьего-либо сопровождения: Кремль как таковой вызывал в Мышке бурю эмоций противоречивых.

— Куда дальше? — спросил водитель, уложив сравнительно небольшую дорожную сумку на колесиках в багаж. Только предварительно странная пассажирка из нее вытащила небольшой пакет и заглянула внутрь. Все было на месте, точно как утром уложила.

— В аэропорт! — Мышка озорно ухмыльнулась таксисту.

— В какой? Он в Москве не один у нас, — резонно заметил Виктор Иванович.

— Откуда самолёты на юг летают! — мечтательно пробормотала Мышка. — Что, Максим, со мной поедешь? Или сядешь на поезд, — и к бабушке родной?

— С тобой! — Чума не мог себе и представить, как после всего пережитого сегодня, Мышка так может над ним насмехаться! — Да как можно тебя одну оставить, маленькую авантюристку?! Если бы мы тебя на машине не подобрали у звенигородских дач, тебя, наверняка, догнали бы преследователи. Нет, я тебя одну никуда не отпущу, уж как хочешь!

— Отлично, будешь моим верным рыцарем в ближайшие полтора суток, — она не спорила. — Мне так даже спокойнее будет. Ну что, Виктор Иванович, погнали в аэропорт? Как вы думаете, мы сможем там билеты купить на ближайший рейс к югу, или это нереально? Вы же коренной москвич, все здесь знаете!

— А вы, стало быть, не из Москвы? — поинтересовался водитель. — И откуда же?

— С юга, Виктор Иванович, с юга! Разве не слышите, как порой я забываюсь и "гэкаю", точно как в южных областях России произносят? -впрочем, "гэкать" Мышка давно перестала, как из деревни уехала, так и начался процесс то ли облагораживания ее произношения, то ли просто приведения к унификации. Когда человек утрачивает в речи специфику родного говора, вместе с тем он теряет и частицу собственного своеобразия и неповторимости.

— Не слышу, решительно не слышу! — таксист был заинтригован. — Значит, это с Юга вы приехали исключительно для важной встречи в столице? И Максим вместе с вами приехал?

— Приехал он, действительно, вместе со мной. В одном купе добирались. Однако, попутчики мы — случайные. Подружились уже в поезде. Вначале я ему немного по кумполу выдала, он за это и решил составить мне компанию! — несло Мышку не в том направлении. Напряжение последних часов сказывалось в несвойственной ей чрезмерной говорливости.

— И откуда же родом ваш друг?

— Чума-то? Он разве вам не доложился, какую ему кличку еще в армии дали? Он родом из дальних краев, из Сибири-матушки... Максим у нас — сибиряк!

В этот момент Чуме показалось вдруг, что таксист стал неожиданно много вопросов задавать, да так играючи, словно в мирной застольной беседе. Однако, вопросы его Чуме показались похожими на анкетирование. Он слегка пихнул Мышку в бок, кулак показал потихоньку: мол, нечего откровенничать!

Она пожала плечами недоуменно: как можно подозревать в чем-либо такого милого человека, который самоотверженно весь день возит Максима по городу, несмотря на то, что деньги ему уже давно заплачены, и всячески старается помочь? Слишком Макс подозрителен... А тот факт, что таксист задает слишком много вопросов, легко объясним: нормальное любопытство!

Как известно, самолеты в Сочи из Москвы летают несколько раз в день, и не из одного аэропорта, но из трех: из Шереметьево, Внуково и Домодедово. Как выбрать, в каком аэропорту будет ближайший вечерний рейс на юг? Виктор Иванович пообещал подсуетиться: сбегал куда-то позвонить по телефону-автомату, сделал несколько звонков за двухкопеечные монеты. Возвратившись, сообщил радостное известие: ближайший рейс отправится из Внуково через час всего. Поэтому им нужно поторопиться. Однако, не исключено, что билетов не будет: кто же так решает, с бухты-барахты, отправиться к морю? Мышка отмахнулась от его слов: поняла, что в этом мире гораздо проще что-то приобрести в самый последний момент. И все так же продается и покупается. Только у большинства людей то ли денег не хватает, то ли люди привыкли во все полагаться на щедрость государства: вот, к примеру, не слишком и дорогой номер люкс в "России" в ее распоряжение предоставили за малую мзду. А потом оказалось, что на этаже практически нет постояльцев: советские люди предпочитают брать для отдыха номера классом пониже.

— Кстати, из Внуково первый полет в Адлер состоялся еще далекой весной 1959 года на самолете Ил-18. Отец пытался билет достать на тот рейс памятный, да куда там: все заранее по "своим людям" распродали. А строить Внуково начали еще в 1936 году: уже тогда самолеты были! А 9 мая 1945 года, в великий день Победы нашей, именно во Внуково сел самолетик Ли-2, старшим пилотом на котором был Семенков, прославленный летчик. Он привез из поверженного Берлина в нашу столицу Акт о безоговорочной капитуляции фашистов! А 14 апреля 1961 года во Внуково же, с космодрома Байконур, прибыл Юрий Гагарин, первый советский космонавт! И о работниках своих тут заботятся: дома строят: девяти— и семнадцатиэтажки, и база отдыха у них есть своя, правда, в Калужской области, почти на родине великого Циолковского.

Слушать Виктора Ивановича было безумно интересно! Он знал такие вещи, о которых в книжках не прочтешь. Когда подъехали к зданию аэропорта, таксист хитро посмотрел на парня с девушкой:

— Ну, что, крольчатки: давайте свои паспорта!

— Как это? — оба пассажира переглянулись. — С какой стати?

— Пойду вместе с вами за билетами. У меня тут на кассе девочка знакомая работает, но, возможно, сегодня и не ее дежурство. Вот когда плохо будет! Но билеты, если есть хотя бы два в разных салонах, мы вам купим непременно, но чужому человеку придется доплатить...

Они бесстрашно отдали ему паспорта и все вместе двинулись во внутреннее пространство аэропорта, встретившего их разноцветьем красок, многолюдьем, стойкими запахами черного кофе и какого-то непонятного восхитительно пахнущего чая, — из буфета, — и многолюдьем разноголосым.

У касс толпилась очередь сокрушительная. Явно за оставшееся время выстоять в ней было нереально, но Виктор Иванович не спасовал: подлетел к кассе и, узрев в ней знакомое лицо немолодой "девушки" предпенсионного возраста, радостно ее приветствовал. Объяснил, что скоро регистрация заканчивается, а к нему вот тут племяшки приезжали, срочно им нужно лететь на юг, для встречи с родителями, а потом они все вместе в горы собираются. А если они сегодня в Адлер не прилетят, то разминутся с родителями. Словом, очень нужна ее помощь, срочно! И, разумеется, они отблагодарят и будут ей здоровья и долголетия желать, и вспоминать добрым словом. Совсем заговорил пронырливый таксист бедную кассиршу! Той ничего не оставалось делать, как только оформить поскорее два билета: на имена Лики Лесиной и Максима Воронова. Очередь, правда, хотела было начать возмущаться, но таксист и их успокоил ласковой речью да гладкой байкой.

И уже через несколько минут двое странников получили свои билеты на вожделенный ТУ-154М, сами не веря своему счастью. Конечно, пришлось заплатить сверху, и немало, вложив стоимость билетов и откупные в паспорта, но все это были сущие мелочи для молодых людей, совершенно не осознающих ценности денег в этом мире. Тем более, что ценность эта в скором будущем станет весьма сомнительной. Виктор Иванович просто цвел от счастья, что смог им принести столько пользы.

Почти бегом парень и девушка побежали на регистрацию. Мышке пришлось еще и сумку в багаж оформлять: сказали, нельзя с такой громадиной в салон. Даже про ее ручную сумку пытались заявить, что слишком велика! Но дамскую сумку девушка сумела отстоять, мотивировав тем, что в сумке находятся вещи, совершенно необходимые для женщины: косметика, парфюмерия, лекарства, в том числе валокордин и кордиамин, и еще аэрон, — ее укачивает при полете.

И всего лишь через полчаса после вступления в само здание аэропорта во Внуково, ТУ-154М взмыл над землей и устремился в Сочи, с посадкой в пригороде Сочи — милом городке Адлере.

Мышка от радости даже забыла о своем укачивании. Или самолет ей подошел по параметрам? Сердце ее радостно стучало от предвкушения неожиданного подарка судьбы: новой встречей со старым и вечно молодым Черным морем, и волшебным городом Сочи, и милым Адлером, — причем она ожидала совершенно новых впечатлений от мест, знакомых с детства: еще бы, сейчас она увидит юг таким, каким знала его еще ее собственная мать! Сказка!

Чума вовсе был погружен в некоторую прострацию. Он так изнервничался сегодня, гоняясь за девушкой по всей Москве, что такое завершение дня ему представлялось совсем уже фантастическим, словно сон наяву. Он даже не думал о том, что у него нет подходящего купального костюма: все само собой появится с такой спутницей, как у него. Главное: он увидит пальмы! И тот знаменитый сочинский дендрарий, в котором так никогда и не был.

Сама жизнь начала представляться Чуме неким очумелым калейдоскопом событий. Но покой и ожидание чего-то лучшего и нового накрепко вошли в его сердце. Что может быть лучше: провести завтрашний день с самой красивой девушкой на свете, делая вид, что охраняешь ее? Размышляя, любуясь грядой серебристых облаков за иллюминатором, Макс и не заметил, как задремал на ее плече.

Когда ТУ-154 взмыл в небо, Виктор Иванович тщетно пытался позвонить по нужному телефону. Дозвонился, попросил подозвать одного человека, а ему ответили: звоните позже, его нет; он будет не раньше, чем через час.

Таксист рассердился и поехал в автопарк. Поставил машину, сдал дневную выручку. Вновь пытался дозвониться из автомата, — безрезультатно.

Что было делать? Домой отправился, прикупив в одном из попавшихся по пути ресторанов свежий тортик и пару котлет по-киевски, чтобы жену порадовать: заработал сегодня!

Уже из дома родного, во время чудесного обеда, приготовленного любящей женой, столь обрадованной "Киевским" тортом, что даже соизволила извлечь из запасников бутылочку "Зубровки" для мужа, в очередной раз позвонил некоему Валерию Ивановичу. Наконец-то его соединили с нужным человеком!

— Валерий Иванович, это внештатный сотрудник вас беспокоит, — доложился, напомнив свои данные и порученные обязанности. — Так и так: сегодня довелось мне возить по городу странную парочку. Предположительно, один человек из этих двух является либо агентом неизвестной разведки, либо осуществляет указания неизвестного мне подразделения одной из наших силовых структур. Я подумал, что, возможно, вам будет интересно узнать подробности. Нет, я ничего не выдумываю, такое даром не придумаешь! Вначале мы с парнем следили за его якобы подружкой, которая успела в Тушино встретиться с самим...э-э-э... бывшим Председателем Совета Министров страны, и долго они беседовали. Я, знаете ли, хорошо знаю машины видных лиц нашего города, — хобби такое... Опознал и на расстоянии машину этого человека... Затем эта же девочка побывала в гостях у нынешнего зампреда ВС РСФСР, причем покинула его гостеприимную дачу весьма неправильным образом. Очень милая девушка. Молчу, молчу...

Итак, рапортую: в настоящее время самолично помог этой парочке улететь из Москвы. Сейчас они летят по направлению Адлера. Когда вылетели?

Боюсь, что прошло уже около полутора часов после их вылета из столицы. Нет, не знаю, сколько времени самолет будет находиться в воздухе. Забыл спросить, вы правы! Как вы помните, специфика моей службы прежде была несколько иной! Если не хотите слушать, так я могу и трубку положить! Что? Да, извините, погорячился: я — человек старый и пороху повидавший на своем веку... Их приметы такие-то... Их имена и фамилии следующие.... Нет, раньше не мог дозвониться! Я звонил! Да, звонил! ... Еще раз повторяю имена: Лика Лесина и Максим Воронов, 1968 и 1969 гг. соответственно. Записали? Когда мне следует придти к вам на прием с очередным отчетом? А? Да, понял. Буду всенепременно! Так точно!

Глава 13

Молодые люди и не подозревали, какая буря страстей разыгралась в оставленной ими Москве, — по поводу их задержания. По пути немного закусили, а Мышка даже крошечную рюмку коньяка выпила, чем немало удивила своего спутника, который, однако, пить не стал: предпочел лимонад "Исинди", оказавшийся на удивление вкусным. Потому что был с сахаром, а не с заменителями современными. Полёт прошёл нормально, без падения в "ямы" и напоминаний о явлении турбулентности. Летели всего около полутора часов: быстрым самолет оказался. Мышка даже и не подозревала, что от Москвы до Адлера можно долететь практически за то же время, что и от Волгограда до Сочи. Ей казалось: Москва — так далеко от юга!

Вышли из самолёта в Адлере, когда темнеть начинало. Трап и автобус для пассажиров быстро подали, — мигом оказались за границами летного поля. Все четко, слаженно, — как за границей! Одно плохо: что аэропорт выстроен не в Сочи, а в Адлере, пригороде Большого Сочи. В принципе, и Адлер сам по себе — райский уголок, но большинство отдыхающих традиционно стремятся попасть именно в Сочи. Адлер возник на месте старинного укрепления русского — Святого Духа; неподалеку тут размещались земли садзских князей Аредба, которые вели постоянную торговлю с турками, через маленький порт на реке Мзымта. Турки эти места именовали "Арты". Может, это слово и дало название "Адлеру"? С давних времён в Адлере сохранились две православные церкви и одна армянская, Святого Саркиса. Климат здесь — удивительный: северные субтропики ведут спор с близкими вечными льдами. Люди в этих местах душой воскресают!

Парень с девушкой, сошедшие с трапа самолета, от радости слов не находили. Думали: пусть один день всего тут проведут, но и этого дня им будет довольно для полноты воспоминаний.

— Куда направимся? — спросила Мышка, забирая свою поклажу из багажа. — Здесь останемся на ночлег или махнём сразу в Сочи?

— Поехали в Сочи! Я там никогда не был! Адлер — маленький, что тут делать?

— Не буду спорить, но и здесь есть много хорошего! В Сочи так в Сочи!

Ничего не подозревающие, они уселись на ближайшую электричку и через двадцать минут вышли на вокзале в Сочи.

Тем временем, в адлерском аэропорту происходили бурные события: местная агентура КГБ, получив информацию из самой столицы с указанием большого начальства задержать двух молодых людей, с указанием их имен и внешних примет, с опозданием явилась встречать прилетевший самолет. Причем местное руководство служащие КГБ не поставили в известность о цели ими проводимой операции, традиционно предпочитая не распространяться о своих целях. Оказалось, что самолет уже полчаса как прилетел ко времени прибытия оперативников КГБ на место задержания. К этому времени, загадочной парочки уже и след простыл. Пришлось местному начальнику отдела КГБ звонить в Москву с отчетом о проваленном задержании: если бы на полчаса им сообщили о прилете в их город неизвестных "диверсантов"...

Впрочем, местных сотрудников отнюдь не поставили в известность о том, кого именно они должны задержать: шпионов-диверсантов, или резидентов непонятно какой страны, или просто детишек важного партийного руководителя, осмелившихся без разрешения отправиться на юг, — и такое бывало. Руководитель адлерского отдела КГБ спросил о последующих директивах: нужно ли пустить информацию о задержании в разработку по Большому Сочи, или какие будут указания? Однако, ему сказали одно лишь слово: "отбой"; следовательно, "там" не надеялись, что молодых людей здесь удастся поймать. Легко сказать: тысячи местных жителей сдают жилье "дикарям"; естественно, что желающие скрыться провалятся в Сочи в небытие, как иголка в стоге сена. Не пойдут же они снимать номер в гостинице?! И на самолет вряд ли станут покупать билеты, найдут другой способ возвращения. Возможно, и вовсе не полетят обратно в Москву: велик Союз, есть куда поехать любопытствующему зеваке или желающему спрятаться от закона и порядка.

Поиск велено было прекратить. Благодаря чему Мышка со своим другом успешно приобрели билеты на послезавтрашний рейс на Москву, причем безо всякой очереди, и точно успели запрыгнуть на готовую к отправлению электричку. Если бы они знали, какая катавасия развернулась за их спинами, наверняка, отправились бы в Сочи на такси. Но они пребывали в душевном покое и не слишком торопились.

Как известно, от Адлера до Сочи электропоезда ходят порядка двадцати минут: иногда быстрее, иногда медленнее.

— В гостиницу пойдем? — спросила Мышка. — Впрочем, неизвестно, будут ли номера: сюда народ со всех концов Советского Союза отдыхать приезжает. Днём на пляже яблоку негде упасть, а ночью, наверное, и в гостинице мест не сыскать. Все мой авантюризм! Надо было в Минеральные Воды из Москвы лететь: показала бы тебе мой любимый регион Кавминвод, на дольмены бы сходили, променад бы дали по Кисловодску. Наверняка, там отдыхающих все же меньше, чем в этих Сочи. — Остановились на перроне сочинском, пропуская всех выходивших из электрички пассажиров. Люди были как люди, обычные, советские: торопились как оголтелые вперед, расталкивая окружающих, словно на пожар торопятся. Мышке даже показалось, что и время здесь наше, и люди — наши современники. Как сейчас, так и тогда было. Толкотня, суета, необходимость про кошелек помнить.

— Знаешь, мне больше по душе регион Новороссийска, — заметила девушка. — Есть близ Новороссийска город Геленджик, а в 8 км всего от него находится славное селение, которое в наши дни стало город напоминать. Называется: Дивноморск. Вот где рай земной! Там такие валуны громадные близ санатория "Факел": с них замечательный клев! Ты, кстати, рыбачить любишь? Здесь лучше не на червячка, а на креветку ловить.

— Не рассказывай мне про свой Дивноморск! — парень угрюмо потупился. — Не был я там, и, наверное, не буду! А рыбачить — да, люблю!

— Да ты, никак, сердишься, миленький? Прости меня, глупую! Не сердись: я же почти блондинка! Кстати, мы всегда ездили к морю и обратно на поезде, причем по самому выгодному тарифу. Вот запоминай: 9-10 мая очень дешевые билеты железнодорожные, и еще в октябре, кажется с 1 по 10 октября. Во всяком случае, так было до недавнего времени, но от наших РЖД-шников всего можно ожидать: и благотворительные тарифы не будут существовать вечно.

— В этом мире железные дороги еще принадлежат государству, как и положено в нормальном обществе, где основные артерии и ведущие производства и отрасли и должны быть государственными, — этого требует безопасность государства, — возразил Чума. — Полагаю, здесь тарифы круглый год одинаковы; жаль, что недолго осталось им так жить. Как ты думаешь: если государство, наверно, выделяет в наши дни солидные суммы в помощь функционированию железных дорог, на ремонт и все прочее, — все ли отпущенные суммы по прямому назначению расходуются?

— Так и при и батюшке-царе деньги исчезали, как в прорву. Как ты не понимаешь: бюрократия везде одна и та же, только декорации меняются. Но, думаю, при Сталине или даже, скажем, Андропове, пытались более жестко контролировать расход выделяемых средств. А времена Горбачева и, не дай боже, Ельцина, — они, хотя и разные, но имеют существенное сходство. Но разговоры разговорами, а куда пойдем жилье искать?

Направились к выходу из вокзала сочинского. Стемнело совсем. Но жизнь вокзальная бурлила ключом: уезжали, приезжали люди с громадными сумками, чемоданами, рюкзаками. Тут же останавливались электрички, из которых местные, работавшие на соседних станциях, торопились домой. Так сложилось, что для Сочинского района электротранспорт стал основным. Городские автобусы ходили не так часто, скорость их передвижения была невысока, и ползли они по городским улицам с сонным достоинством.

— Молодые люди! Комнату не желаете? — Окликнула их женщина у дверей вокзала. На шее у нее висела большая табличка: "Сдаю жилье!" Юноша и девушка притормозили, заинтересованные, и тут же их окружило сразу несколько квартирохозяев: оказывается, тут процветал такой бизнес, как сдача жилья внаем прямо на вокзале. Просто наши путешественники вылезли из электрички, поэтому на перроне их не оделили должным вниманием, но сделали предложение о жилье только на выходе из вокзала.

— У вас только одна комната? — инициативу разговора с местными Максим взял на себя, как и полагается мужчине. — И далеко ли от моря и станции?

— Э, мил человек, у нас тут все близко! — усмехнулась немолодая женщина, явно нерусская, но какой национальности, Макс так и не смог определить. — Вам что нужно? Комнату или квартиру? С видом на море?

— Нам нужны две комнаты, — ответила за Максима девушка. — Чтобы со всеми удобствами. Желательно, но не обязательно.

— Однако, сейчас сезон! — заспорила женщина. — Две комнаты будут дорого стоить! Вы же вдвоем, вместе, зачем вам две комнаты?

— Ну, понимаете, — Максим замялся, а Мышка покраснела, как маков цвет.

— Понимаю, детки! — женщина, черноволосая и зеленоглазая, засмеялась. — Вы — несовременные... Так это и отлично! Думаю, и пить-курить — не будете? Что-то табаком ни от кого от вас не пахнет?

Они дружно закивали, подтверждая ее правоту.

— Значит, поехали ко мне. Дом у нас большой, на несколько частей поделен, везде входы отдельные. Если захотите, можете и готовить сами: печка газовая и баллон стоят, вода бежит в доме. Но стоить будет дорого: десять рублей за двоих в сутки. Вот за койку всего по рублю берем, но вам уединение подавай! Согласны? И вперёд за два дня. Что скажете?

— Да, согласны! — закричали парень с девушкой, а женщина победно посмотрела на других товарок-агентов по сдаче жилья внаем. Это она первой решила подойти к парочке голубков, вышедших из электрички.

— Садитесь, детки, в машину! Муженёк мигом домчит вас до места! — заметила дама, как поняла Мышка, родом из адыгов. Оказалось, пока хозяйка дежурит на вокзале, муж ее неподалеку в машине сидит, орехи грецкие чищеные кушает. Очень необычным был тот факт, что местные жители даже паспорта у них не спросили: плати деньги, и живи, сколько хочешь! Все на доверии. Деньги за две ночи Мышка отдала сразу, объяснив, что так ей удобнее платить. Если жилье понравится, то они еще с Максом останутся. Хозяева не спорили.

— Мигом довезу! — акцент мужчины звучал так забавно, точно сам Сталин возник перед ними. — Вы в первый раз к нам пожаловали, молодые люди?

— Максим — да, в первый раз, — откликнулась девушка. — Но я — где-то в десятый. В детстве каждое лето приезжала с бабушкой или с мамой. Но раньше мы часто в Гагре останавливались, у нас там родня обитает. Потом... перестали в Абхазию ездить, потому что... По разным причинам, — выкрутилась Мышка.

— В Гагру, говоришь? — обрадовался мужчина. — Хорошо! И у нас там родня! Может, я вашу семью знаю? Мы тут, почитай, все родственники друг другу!

— Моя тетя на улице Важа Пшавела живет. Но она русскую фамилию имеет: Маркина. В санатории работает, на ваннах.

— Зина, да? — возрадовался мужчина. — Молодая такая, красивая? Разведенная? Муж у ней был такой нехороший, такой дурной, пил много, она его и турнула из дома, да? Ох, хорошая женщина: работящая, скромная, в длинной юбке ходит! Таких женщин русских мало на свете, — порядочных! Ах ты, моя дорогая девочка! Как зовут-то тебя и твоего жениха? Как родных примем! У меня же брат в Гагре живет, на той самой улице, мне ли Зиночку не знать! И зовут брата так же, как нашего знаменитого человека, — Важа!

Тут жена мужчины почему-то рассердилась: ткнула под бок локтем согнутым, он даже застонал. Но ругать жену не стал почему-то: сам виноват, кто же так знакомых женщин, да в присутствии жены, расхваливает?! А Мышка поняла, что допустила немалую ошибку: не нужно было упоминать имя двоюродной тетки, которую видела в детстве, сто лет назад, почитай, когда еще легко было ездить в Абхазию. И мужчина немедля подтвердил ее опасения:

— Собираюсь вскоре в гости к брату ехать, поедемте вместе? Подвезу вас к тете? Как я рад, что судьба послала нам в квартиранты почти родных людей!

— Очень хорошо! — согласилась девушка. — Только давайте не сразу по гостям. Хочется в первые дни пребывания на море просто на солнышке пожариться. Вот как немного сгорим, тогда можно и в путь-дорогу пускаться. И потом: тете нужно подарков прикупить, она и так одна семью тянет, без подарков никак! А скажите, пожалуйста, какие у вас в Сочи есть проблемы? Или и правда все так идеально здесь, как в газетах пишут?

— Милая, у нас вечно одни и те же проблемы, — теперь уже вместо мужа женщина заговорила. — Я вот с сентября по май в школе работаю, детишек учу. Так чтобы добраться до работы, приходится за час до начала уроков из дома выходить, хотя и живем недалеко. С транспортом — большие проблемы. Муж на адлерской чайной фабрике работает, так только на электричке приходится ездить, потому что в автобус утром просто не влезешь, машину не станешь каждый день гонять. Дороги, которые в стороне от моря, плохие. Речки малые не чистят. Берег укреплять нужно, гальки не хватает. А еще что? Летом, конечно, лучше жизнь. В другие сезоны часто воду питьевую, свет отключают. Ты женщина, понимаешь: если холодильник часто отключать, он же и испортиться может, верно? Но это все наши проблемы, а власть — сама по себе! Председателем горисполкома у нас русский, Дерендяев Сергей Борисович. Неплохой, да, неплохой! Но развлечений не так мало для местных жителей: хотя мы по ресторанам и кафе не ходим, Летний театр изредка посещаем, дельфинарий — тоже, в цирке сто лет не были; у нас семейная жизнь, мы тишину и порядок любим. Музеи — да в них одни приезжие ходят. Но в кино, конечно, ходим: еще бы, 12 кинотеатров работают в Сочи, и всегда зрителей полно, даже зимой. Кстати, непременно в этнографический музей сходите, найдите время! А в дендрарий тоже можно, но очереди в кассу немалые. И кассиры там лютые, точно как в том анекдоте про зоопарк, помните? Когда маленький ребенок спрашивает у матери: "Мама, это уже обезьянка?", и та отвечает: "Нет, сыночек, это еще тетя-кассир"... Поняли, да? Редко собираемся большими семьями. По большим праздникам только.

— Простите, вы учительница начальных классов? — спросила Мышка тихо-тихо.

— Совершенно верно! Как ты угадала, дорогая? Глаз-алмаз! А паренек твой, гляжу, не разговорчивый, весь в себе. Уважаю молчаливых мужчин!

Максим рассмеялся почему-то, прошептал девушке на ухо:

— Оказывается, чтобы тебя сочли умным, нужно всего лишь вовремя замолчать!

Доехали, наконец, до места, оказавшегося незнакомым Мышке. Похоже на то, что их привезли куда-то на окраину города. Впрочем, вокруг было много зелени, тихо, уютно и воздух даже свежее, чем в центре Сочи.

— Мы с женой завтра думаем в гости к знакомым поехать в поселок Уч-Дере, — заметил хозяин уже после того, как отдал им ключи и все проблемы с бытом были решены. — Хотите с нами? Нет, мы не на пир собрались, просто по делу одному о купле-продаже, но несколько часов там пробудем. Предложить хотел: если хотите искупаться в самой лучшей воде всего Сочинского района, то поехали с нами. Мы вас высадим, а потом заберём через несколько часов. Как думаете? Потому что на центральных пляжах Сочи я вам не советую идти купаться: народу — тьма тьмущая, вода не самая прозрачная, за вещами нужен глаз да глаз. Соглашайтесь!

Максим был готов отправиться хоть куда, лишь бы подальше от большого города, насмотрелся на толпы советских граждан в столице, и Мышка не стала спорить: в Уч-Дере так в Уч-Дере. Нечто новое увидит, неведомое. Местные люди Сочинский район лучше приезжих знают, дурного не посоветуют.

На следующее утро хозяева их разбудили ни свет, ни заря. Выдали с собою "сухопай": мяса жареного куски, картофель отварной, бутерброды с колбасой, орехи те самые грецкие, которые вчера хозяин в машине ел, — и целую вязанку свежей зелени. Столько еды, что на бригаду бы хватило. Да еще маленькую бутылку домашнего вина, от которого девушка хотела отказаться, но сказали: нельзя! Или обидишь. Мышка хотела деньги платить, но хозяйка на нее так грозно руками замахала, что странница мигом усвоила местные каноны гостеприимства. А, может, свою роль сыграл тот факт, что хозяин ее тетку лично знает? Ну, как он впоследствии спросит у совсем молодой еще тети Зины про ее племянницу? Неудобно будет... Только она о том все одно не узнает!

У Мышки с собой, разумеется, был купальник. И не просто купальник, а такой, каких в этом мире еще нет. Не самый скромный, раздельный, но зато не красный, а темно-синий, с серебристой нитью. А у Чумы с собой не было купального костюма. Пришлось пойти на крайность: вторые его брюки подрезать в виде коротких шортов, — и нормально.

Станция Уч-дере возникла не так давно, в 1929 году. Расположилась она между Лоо и Дагомысом. В 1991 году это был маленький курортный поселок с замечательным морским мысом. Как объяснил хозяин, "Уч-Дере" означает "три ущелья", а здешний мыс в давние времена считался посвященным птицеголовой богине племени убыхов — Бытхе. В огромном местном дендропарке растут огромные секвойи, калифорнийские высоченные сосны и тюльпановые деревья. А еще тут можно полюбоваться чайными деревьями и попробовать настоящий чай краснодарский.

Ради постояльцев, хозяин спустился вниз по дендропарку, высадил их ближе к морю. В стороне от немногих других отдыхающих, спускавшихся вниз из семнадцатиэтажного санатория "Белые ночи", который уже пятнадцать лет как привлекает людей со всего Союза. У санатория был свой пляж: мелко-галечный, но Мышка со своим другом пошли дальше по берегу, в сторону Лоо. Шли и поражались прозрачности местной воды. Хозяин их немного проводил по берегу. Обещал вернуться в районе обеда или чуть позже. Как только машина отъехала, путешественники, спрятав провизию под деревьями, разделись и кинулись в море, как сумасшедшие. Плескались, смеялись, кидали друг в друга галькой. Радовались косякам рыбок, спокойно ходящих близ берега. Мышка плавала неплохо, научилась в Волге и на Дону, а Чума — хуже, хотя и умел плавать. Короток пляжный сезон в Сибири...

— Почему ты такая черная? — спросил Максим, в очередной раз выплыв из моря и отфыркиваясь по-собачьи. — Все тело загорелое, даже странно.

— Ничего странного. Мне, напротив, условием поставили занятия спортом, ежедневные походы на массаж, и, уже перед отъездом, несколько сеансов солярия. Хорошо еще, что я нормально воспринимаю искусственное солнце, без появления веснушек. В малых дозах солярий даже хорош, витамин Д в организме активизирует, но в больших — вреден, без сомнения.

— И две косы тебе куда больше идут, чем те вчерашние лохмы, под "Брижит Бардо"! — и Максим взял да и дёрнул девушку за длинную русую косу. Даже немножко больно. Вспомнил школьные годы. Она рассердилась, кинулась дать ему тумака. Вот еще: ведёт себя с нею, как мальчишка! Вот она ему сейчас задаст! Вцепилась парню в отросшие передние пряди, дернула за ухо, ткнула в кадык пальцем, шутя, но ощутимо. Кончилось тем, что оба они свалились в воду, но и в там продолжали тузить друг друга. Она и не заметила, как оказалась побеждённой, и лицо Максима приблизилось к ее лицу, а губы резко и жестко чмокнули ее в щеку. Всего-навсего в щеку. Но Мышка вдруг вся дернулась, покраснела, сильно дернулась и опрокинула Чуму прямо в прозрачную голубизну, стараясь, чтобы он попал в ямку, весь ушел под воду. Он тут же вынырнул, удивлённый такой ее реакцией, был уверен, что все иначе обернется: по поведению Мышки, Максу казалось, она расположена к нему.

— Никогда не трогай меня первым! Понял? Ненавижу мужчин! Всех вас ненавижу! Ты только удобного момента ждал, чтобы на меня наброситься! Я думала, ты — мой друг! Ты — всего лишь мужчина, у которого одно на уме!

Чума был просто поражен безумной яростью девушки, глаза которой вдруг сделались злыми, как колючки степные. Не ожидал он, что столько в ней бешенства, столько страсти, столько обиды затаенной. И представил: как тот будет счастлив, кто сумеет всю эту ярость обернуть в противоположное чувство. Тот, кого она полюбит, почувствует себя на вершине страсти! Но, значит, не судьба. Потому что времени завоевать ее не остается.

— Пошли, поплаваем наперегонки, — предложил, извиняясь. И она сделала вид, что ничего не произошло. Вскоре они весело носились по волнам, ныряя и выпрыгивая над водой. А потом к берегу приплывали два дельфина: смелые и веселые, и дразнили парня и девушку веселыми играми. Тогда Чума понял: Мышку кто-то сильно обидел. Поэтому она такая ледяная. Красивая и равнодушная, как снежная королева. Это косы ее сегодня были виноваты в том, что Максим перешел недозволенную грань: подружка показалась ему такой милой, юной, манящей. Словно воплощенная мечта любого пацана.

После обеда, как и обещали, их забрали хозяева. Максим к тому времени порядком подгорел, кожа покраснела, а у девушки — никакой реакции: на подготовленную кожу солнце ложится безопаснее и быстрее. Нина, как то ли правда звали хозяйку, то ли она сознательно русифицировала свое имя, рассказала, что они с мужем мечтают здесь участок прикупить под дачу, у местного семейства коренных убыхов. Услышав это, Мышка немедля ушки навострила. Она прекрасно разбиралась в ценах на участки нашего времени, поэтому задавала осмысленные конкретные вопросы. Слушала Нину, кивала, а Чума увидел: она огорчилась. Потому что времени все равно нет на оформление документов, а ей так хочется владеть наделом земли в этих краях. Чума мог ее понять. Попутно молодежь выяснила, что местные убыхи, шапсуги, садзы, — коренное местное население, — мусульмане сейчас, но некогда они исповедовали веру христианскую, правда, верили и в анимизм с элементами шаманизма. Было то во времена Византии. Но при османах приняли ислам. Потому как так легче было выживать, налоги меньше.

Приехали в Сочи рано. Еще успели в этнографический музей сходить. И в кино. Сидели на последнем ряду, а над ними плясали лучи кинопроектора. Фильм был старый, оба они его видели в ранней юности. "Легенда о динозавре". Японский. И не было никакого долби-эффекта, а был настоящий фильм и ощущение присутствия другого человека рядом. И неповторимость момента. В какой-то миг Максим не удержался: чуть коснулся руки подруги и тут же отдернул свои пальцы, пока она не убрала руку. В темноте она косо взглянула на него, вздохнула. Она уже привыкла к нему, могла бы потянуться душой, со временем. Которого не оставалось.

В сочинский дендрарий так и не пошли. Потому как надышались в Уч-Дере до умопомрачения. Решили, что лучше тех секвой ничего нет. И не захотели сравнивать. Купили в сельхозпродуктах много телячьей вырезки, достаточно дорогой, и привезли во временное свое пристанище. Отдали Нине в знак благодарности за прекрасную поездку в Уч-Дере. Вечером хозяева устроили чудесный ужин. Нажарили шашлыков из этой самой телятины. С овощами. Потом все вместе дружно и весело снимали шкурки с жареных овощей, которые пахли обалденно. Все было вкусно, как никогда.

Наутро хозяева снова куда-то уехали, — совсем рано, часов в шесть. Мышка с Чумой пару часов позагорали прямо во дворе, где ходили гордые индюшки. Часов в девять пошли еще раз искупаться. До моря было пару километров, взяли такси. Водитель удивился, что они пешком идти не хотят, такие молодые, но довез с ветерком, рад был заработать. На пляже уже народу было предостаточно, несмотря на ранний час. На доске деревянной было написано: температура воды + 24, воздуха + 25. Значит, в полдень станет еще жарче. Многие прятались под зонтиками разноцветными. Маленькие магазинчики продавали неподалеку минеральную и сладкую воду, мороженое, разные местные сладости: трубочки со сгущенкой, сладкую вату и прочую ерунду, которую отдыхающие, однако, раскупали охотно. Еще раз окунулись в море Черное. Купили в киоске несколько сортов мороженого: эскимо шоколадное, пломбир и плодово-ягодное. Ели, смеялись ценам. Эскимо стоило 22 копейки! Местные предпочитали более дешевый пломбир. Запили настоящим "Тархуном" в стеклянных бутылках.

Снова зашли в воду. Максим заплыл далеко, а Мышке пить захотелось сильно, вернулась на берег. Счастливая, прыгнула на большущее вафельное полотенце, взятое напрокат у любезной Нины. Выпила полбутылки жидкости, будто заново родилась. Осмотрелась по сторонам: слева мальчишка клянчил у матери полтинник, — пятьдесят копеек, — на мороженое, а та спорила, что ему и одной порции достаточно. Справа молодая парочка самозабвенно играла в карты, обещая друг другу, что именно "ты станешь ведьмой!" Мышка улыбнулась такому неспешному ходу жизни, жаль, что нужно уезжать отсюда. Еще раз взглянула на парочку в купальных костюмах и здоровенных темных очках: у рыжей девицы очки были коричневыми, а у русого мужчины с крошечным намечающимся животиком, — черные, похожие на мотоциклетные. Что-то знакомое причудилось Мышке в овале лица этого очкастого отдыхающего. Пригляделась: так и есть, знает она его! Тут, успешно оставив мужа в "ведьмаках", дамочка убежала в воду, принялась призывно махать рукой, приглашая супруга последовать за нею, но он разобиделся, что жена его обыграла. Остался на берегу наблюдать, как девица стремительными бросками удаляется от берега. Убедившись, что женщина отплыла достаточно далеко, да и Чумы не заметно в пределах видимости, Мышка чуть слышно прошептала:

— Кошкин! Товарищ Кошкин! Посмотрите сюда!

Обескураженный старлей, решительно не ожидавший ниоткуда угрозы в этом благодатном уединенном окраинном пляже в Сочи, — оглянулся по сторонам. Увидев Мышку, вначале заинтересованно обозрел ее длинные загорелые ноги, вытянутые во всю длину, потом небольшую гордую грудь и красивую шею. Лишь потом перевел взгляд на лицо, скрытое черными очками. И не узнал. Пришлось ей передвинуть очки на кончик носа, открыв на обозрение старлея глаза. Тут Кошкин ее узнал. Встрепенулся, не зная, как быть: ну, как сейчас вернётся Галочка, и не поверит, что он беседует с гэбисткой, похожей на обычную "пляжную девочку"? Но все-таки откликнулся, тихо и испуганно:

— Вы и здесь меня нашли? Что вам от меня нужно? Вы меня преследуете?

— Успокойтесь, товарищ Кошкин! Все для вас нормально складывается! Скоро на повышение пойдёте! Подойдите ко мне поближе, не пугайтесь! На пару минут всего лишь, если не хотите, чтобы я вам свидание вечером назначила!

Кошкин подошел, делая вид, что он ищет что-то в песке. Не дай бог, приплывет Галочка, а он с этой красоткой из органов беседует. Приревнует!

— Товарищ Кошкин! Партия и правительство ждут от вас исполнения одной небольшой работы. После выполнения которой вы будете награждены, но не орденом, а материально: на ваше имя поступит некоторый денежный перевод, якобы от ваших родственников. Но лишь в том случае, если работа будет вами выполнена добросовестно. Согласны? Перевод будет очень немаленьким!

Старлей закивал энергично и успокоено. Оказывается, за ним вовсе не устроена "охота на ведьм"; более того, ему хотят дело поручить, за которое еще и заплатят! Он, конечно, слышал, что те, кто сотрудничает с КГБ, имеют дополнительные доходы, но никогда не думал, что они его могут избрать для своих целей. Чтобы развеять его сомнения, Мышка быстро выудила из сумки кошелек и отсчитала Кошкину штуку в рублях, сотенными. Аванс, так сказать. Потом продиктовала номер телефона, по которому Кошкину нужно будет позвонить в определенные дни. Если в первый день не дозвонится, то во второй уже точно. Произнесла кодовое слово, которое необходимо будет произнести, чтобы его послушали. Хотела заставить старлея записать номер и пароль, но тот руками замахал: мол, и так запомнит! Несмотря ни на что, память у него была хорошая. Мышка заставила его несколько раз повторить номер и код; убедившись, что Кошкин действительно все запомнил, выдала основное, что следует сказать тому мужчине, с которым его соединят. Кошкин очень удивился от явной нелепицы нескольких фраз. Повторил трижды. Довольная, Мышка похлопала Кошкина по спине, пожелала ему и красавице-жене счастливого отдыха на побережье, и велела идти к своему лежаку. Кошкин так и сделал, довольный, что Галчонок не была свидетелем его беседы с очаровательным агентом второго главка.

Тут и Максим приплыл, довольный, уставший, сообщил, что видел вдали дельфинов, но к берегу не подплывают, так как не любят, наверное, шум и столпотворение. Вернулись в дом, стали вещи собирать. Гостеприимные хозяева так и не вернулись к тому времени. Пришлось оставить им записку о необходимости срочно уехать. В конце приписали: "Мы еще вернемся!" Чума спокойно реагировал на мысль о предстоящем отъезде, а Мышка почему-то расстроилась. Словно расставалась с чем-то чудесным навсегда. Еще один хороший сон подходил к концу. И изменить реальность было не в ее силах.

Взяли такси до аэропорта Адлера. Без всяких препон добрались. Никто не пытался их задерживать, никто не препятствовал. Время еще оставалось: по магазинам прошлись. Девушка купила себе несколько дорогих украшений. С бриллиантами. Сознавая, что вскоре цены на них возрастут на порядки. Сказала, что отдаст большую часть денег Чуме: пусть купит себе дом. И с документами все уладит. Потому что она за него ответственна. Он не спорил: уже решил, на что потратит ее деньги. Зачем-то спросил, как зовут ее мать. Полное имя, то есть. Мышка удивилась, но ответила правду.

Самолет приземлился во Внуково. Полет прошел нормально. Снова на такси сели, и домчались дл Павелецкого вокзала. И тут Чума отчебучил: сказал, что поедет вместе с ней. Мышка не поняла: назад, в наше время? Нет, объяснил Чума: он поедет в ее родной город и купит там дом. Не в Сибири. Она не в силах ему помешать, раз уже отдала деньги. Побывав в ее городе, отправится в Сибирь, к бабушке, попробует ее убедить, что он — ее племянник, а другую фамилию носит, потому что мать снова замуж вышла, но себе взяла девичью фамилию. Вот и стал он Вороновым.

Максим купил билет в соседнее купе. В четвертое то есть. Потому как понимает: его подруга в полночь должна быть одна. Ему безумно хотелось провести вместе с нею оставшиеся часы.

Глава 14

Николай Иванович был не просто удивлён, но совершенно ошарашен неожиданным поздним звонком Керима Рустамовича, с которым в особо доверительных и дружеских отношениях никогда не состоял. Услышав, что Казбеков хочет с ним встретиться, почти встревожился: как, в такой день, когда проводятся выборы и Казбеков должен бы всемерно поддерживать своего непосредственного начальника, тот вдруг пожелал встретиться с прямым политическим оппонентом своего шефа? Уму непредставимо и странно, очень странно! Рыжков попытался было выяснить, с какой целью Казбеков встречи добивается, но тот ответил уклончиво, мол, не телефонный разговор.

Заинтригованный, Рыжков дал согласие. Договорились пересечься на нейтральной территории, так, чтобы комар носа не подточил. Николай Иванович отправил к Казбекову своего ординарца-секретаря с запиской, где, когда и во сколько. Встреча должна была состояться на законспирированной квартире, некогда принадлежавшей КГБ, но в последние годы много таких схронов, — как правило, это были кооперативные квартиры, — разошлись по "своим" людям. В нарушение жилищного законодательства, разумеется, но для начальства небольшое отклонение от правил не возбранялось. Им нужны были специальные помещения для личных переговоров, встреч с важными людьми, ну, и не только. Указанный адрес никак не соотносился с личностью самого Николая Ивановича, но, напротив, не имел к нему никакого отношения.

Встретились двое мужчин в поздний час. Добирались до места хитрыми путями, чтобы не быть замеченными никем. В отличие от своей дневной встречи с посланницей загадочных сил, Николай Иванович свидание с Казбековым воспринял всерьёз, понимая, что тот ничего напрасно не делает.

В небольшой, идеально, но официозно обставленной квартире, стояли два кожаных нелепых кресла, в которых и разместились два известных человека. Тела их почти утонули в нежной мягкости кресел. Смотрели друг на друга в упор, пару минут молчали. Наконец, как старший по возрасту и приглашенная сторона, беседу начал Рыжков:

— Слушаю вас, Керим Рустамович, внимательно! Что явилось поводом к назначению этой неожиданной встречи?

— Сегодня днём, Николай Иванович, меня посетило странное видение. Некий сон наяву, скажем так. Полный символов, загадок и некоего правдоподобия, которое, однако, еще предстоит проверить. Однако, ждать точного совпадения дат и событий, указанных во сне, я не стал. Решил переговорить с вами. Так как у меня есть все основания полагать, что аналогичное видение этим воскресным днем и вас не обошло вниманием.

— Загадками вы говорите! — усмехнулся бывший предсовмина, недоумевая, и начиная догадываться, на что столь аллегорично намекает Казбеков. — Уверяю вас, мне никакие видения не являлись! Как вы знаете, я в высшие силы и разные знамения не верю, не того поколения человек. Это сейчас в моду входить начали разные гороскопы западные, да восточные, да еще друидов кельтских. И снам люди стали объяснения искать, поневоле подтасовывая свое собственное поведение под происходящие во сне события. Как я понял, вы с тем меня пригласили, чтобы рассказать мне в деталях ваш сон?!

— Именно так, Николай Иванович! — Казбеков улыбнулся криво, но стараясь быть искренним. — Чтобы рассказать вам свой сон! Но лучше я не буду много говорить: сейчас я возьму ручку, вырву из записной книжки листок бумаги и напишу несколько цифр, из числа тех, что привиделись мне во сне. Вы с ними ознакомитесь и, если сочтете некоторые из них знакомыми, то дадите мне хотя бы некоторый намёк, договорились? А потом я немедленно уничтожу этот листок, разорвав его на мельчайшие частицы, ибо у стен могут быть не только уши, но и глаза, даже здесь, в отдаленном районе столицы. — Керим Рустамович быстро принялся писать разные цифры на клочке бумаги своей изысканной перьевой ручкой, заполненной настоящими синими чернилами, — не какой-нибудь шариковой. Написал, пододвинул листок поближе к собеседнику. Тот взял клочок бумаги в руки, прочел. Вздрогнул всем телом настолько ощутимо, что Казбеков в этой реакции немедля увидел прямой ответ на свой вопрос.

— Ну как, Николай Иванович, что вы мне скажете по поводу каждой цифры, указанной здесь? Или, возможно, вы припишете свое мнение напротив каждой из них и предоставите мне возможность ознакомиться? — Казбеков сделался серьёзен, отбросив попытки вежливо улыбаться. — Прошу вас, сделайте шаг мне навстречу, — возможно, это будет единственно верным решением в данной ситуации! — Рыжков молча написал напротив первой цифры: "количество голосов, полученных на выборах президента одним из кандидатов. Так?" и Казбеков согласно закивал. — Но учтите, Николай Иванович, даже прогноза приблизительного в этой пропорции пока не существует, понимаете? Точного результата нет! Если цифра подтвердится, это явится доказательством точности всей информации, полученной во сне. Пишите дальше, прошу вас!

Следующей фразой, приписанной Рыжковым, явилась расшифровка напротив даты 27 июня: "начало военных действий в Югославии; длительность десять дней". Затем речь коснулась даты 1 июля, напротив которой Рыжков лишь одно написал: "Как этого не допустить? Вопрос не может быть решен, мне думается". 11 июля: "затмение и убийство переводчика ("Сатанинские стихи" Рушди) в Японии в качестве проверочной даты". 20 июля: "запрет всем партиям и организациям политического толка на деятельность во всех государственных органах РСФСР". Совершенно непонятной выглядела дата 6 августа, согласно которой "выдвинута идея некоей Паутины?", зато числа 19-21, без указания месяца, оба собеседника восприняли аналогично. Но, если Казбеков отнесся к предполагаемому событию достаточно спокойно, то Рыжков удрученно выразил свое отношение к этой дате, приписав лишь два слова под ними: "всему — конец". Посидел молча с минуту, приписал: "Если из-за этих событий новый Союзный договор не будет подписан, союз распадется уже в декабре месяце текущего года". Таково было его отношение к возможному поверженному перевороту, рассказ о котором он воспринял несколько часов назад как совершенно фантастический, но, после начала разговора с Казбековым, уже успел переменить свое мнение. Во всей этой абракадабре календарных чисел имелось свое рациональное зерно, которое, однако, требовало подтверждения. Рыжков еще не успел до конца изучить полный текст и все фотографии, предоставленные ему неизвестной молодой особой, несомненно, являющейся представительницей могущественной организации, обладающей всей полнотой знаний для составления подобных прогнозов. Или реальных событий, которые произойдут вскоре?

— Николай Иванович, вы помните, каким ажиотажем, особенно при Леониде Ильиче, пользовалось имя болгарской прорицательницы Ванги? Практически все, ознакомившись с ее предсказаниями, верили ей безоговорочно. Почему бы не предположить, что некая контора свела воедино все доступные прогнозы различных магов, экстрасенсов и иже с ними, и подвергнув их все критическому анализу, извлекла зерна из плевел, так сказать? Возможно, все, здесь написанное, произойдет в действительности? Тогда нужно действовать!

— Что такого она вам предсказала, что вы вдруг переменили свою политическую ориентацию? Вы же искренне желали свободы и независимости для России? И что же, теперь стремитесь полагать негативным для страны даже день 1 июля?

— Естественно, этот день будет началом конца нашей силы! — воскликнул Керим Рустамович. Пригнулся ближе к Николаю Ивановичу, — Позвольте мне сообщить вам следующее на ухо? Мне лично предсказана тюрьма за стремление к отстаиванию тех самых политических свобод для страны, за которые я и ныне борюсь. А еще большую войну Моего народа с войсками России. Войну элит, в ходе которой политтехнологи будут стремиться сделать Мой народ ненавистным врагом для русских. Мне же, после выхода из тюрьмы, в которой я окажусь исключительно из-за политических убеждений, предстоит лишь не слишком утешительная миссия разруливания грядущих конфликтов между воинственной оппозицией моего народа, фракцией наших миротворцев, не желающих войны, и бесполезно убеждать русских генералов в иной тактике и стратегии ведения военных действий. Понимаете, я был уверен: она не лгала, когда так энергично стремилась убедить меня в будущей трагедии моей нации. Я готов был поверить ей безоговорочно, и капитулировать. Однако, мы с ней до конца не договорили: она исчезла без следа, словно испарилась в воздухе. Все это очень странно выглядело, хотя мое поведение так же нельзя было назвать идеальным... Таким образом, Николай Иванович, я первым пришел к вам на поклон, полагая именно вас единственно тем человеком, который воистину знает досконально все экономические проблемы всего Союза; жаль, что в недавнем прошлом к вашему мнению не прислушались в верхах. Всему виной разброд и шатание, чрезмерная политизация общества, совершенно излишняя для наших советских людей на настоящем этапе развития, как мне полагается.

— Что вы предлагаете? — Николай Иванович не был многословен. — На данном этапе наши с вами роли не являются первостепенными на подмостках политики, потому что оба мы — не крикуны, не склонны руками махать и тянуть истерические паузы. Мы оба — не ораторы. Что мы в силах изменить?

— Следует не допустить события, связанного с датой 1 июля! — воскликнул Керим Рустамович. — Это вполне возможно! Только нужно немного потрясти золотой запас страны, поделиться с жадными руководителями всех этих стран, которые мы по привычке полагаем "братскими", но только как волка ни корми, он все одно в лес смотрит! Вы полагаете, они так жаждут свободы? Ничего подобного: как только мифическая свобода будет обретена, они тут же устремятся в лоно НАТО, поклонятся Западу, в поисках новых покровителей и новых кредитов. Вскоре мы будем окружены буферной зон новых врагов, — недавних друзей. Нужно сделать все, чтобы этого не воспоследовало. Ту же Украину можно удержать в рамках Союза, если поласковее с Ним пообщаться, польстить, наобещать с три короба, — и выполнить часть обещаний, само собой! Политика — грязная игра, всегда хочется играть честно, но не получается ведь! Мне думается, в наших силах сделать следующее: если искомая цифра 57,30% будет названа в СМИ в ближайшее время, нам стоит обратиться к Михаилу Сергеевичу немедленно после обнародования этой информации. Желательно до 20 июня, хотя после этой даты в моих руках сосредоточится больше реальной власти. Итак, Николай Иванович, каково ваше мнение?

— Поймите, мои отношения с генсеком с недавних пор дали крен, — задумчиво пробормотал Николай Иванович. — И потом, какой вы видите мою роль во всем этом? В настоящий момент я не занимаю важной должности. Как вы знаете, Кабинет Министров на данный момент возглавляет Валентин Павлов. В том случае, если мифические события 19-21 августа развернутся по иному сценарию, что будет значить моя скромная персона? Я — никто ныне! И даже не уверен, что смогу быстро устроить наши переговоры с Михал Сергеичем, — возможно, он вовсе не захочет вести со мной никаких доверительных бесед.

— Если события повернутся в иное русло, для вас несомненно найдется весомая должность! — горячо возразил Керим Рустамович. — Потому что недаром именно вас эта странная контора избрала в доверенные лица!

— Но какой вы видите свою роль в ближайших событиях? Или же вас вполне устроит председательство в ВС РСФСР? Но эту должность вы и без того логически обретете в ближайшие дни. Я просто вас не узнаю, Керим Рустамович! Неужели все это исключительно из-за возможной угрозы для будущности вашего народа? Неужели вы — такой патриот?!

— Поверьте, Николай Иванович, в настоящий момент я искренен как никогда! — У Казбекова даже глаза светились ярким огнем. — Одного намека на возможную кровопролитную войну и громадного числа жертв среди моего народа мне было достаточно, чтобы задуматься! Я просчитал варианты, обдумал все, вспомнил о стратегических запасах нефти, достаточно удобных для разработки, и я поверил! Мне пришлось поверить в такую возможность, после долгого размышления и нелегкой душевной борьбы. Так вы согласны помочь мне в недалеком будущем встретиться с Горбачевым?

— Да, — Рыжков был краток. — Но это, думаю, ни к чему не приведёт. Вы излишне идеализируете душевный мир и устремления нашего недавнего кумира.

— Надеюсь, в нем еще остался душевный запал! — возразил Казбеков. — Если же мы проиграем, не сможем убедить его в негативном потенциале разворачивающихся событий, нам придется искать иной, более грубый и более действенный метод, чтобы события развивались по иному сценарию и без вмешательства генсека. Если вы настроены пессимистически, то мне остается лишь выразить свое сожаление вашей позицией.

— Я — реалист, не пессимист. Однако, будем смотреть правде в глаза: генсек утратил свою популярность уже давно, тому три-четыре года, и виной здесь и половинчатость реформ, и нередкое отступление от декларированных перемен, и совершенно нелепые начинания, без учета настроений народа. Многие из его замыслов были оторваны от действительности, но большинство из них все же имели благие цели. Однако, в настоящее время его нельзя даже сравнивать с нынешним лидером-популистом, сами знаете. Чтобы отвратить народ, всемерно поддерживающий нового любимца, от своего кумира, должно нечто весьма значительное произойти. Или даже не столь значительное, но понятное и естественное для психологии обывателя. Что-нибудь дискредитирующее, но в границах допустимого. Что бы это могло быть, — не знаю...

— Одним словом, наш разговор с вами, Николай Иванович, не закончен, как я надеюсь! — Казбеков, несмотря на уклончивый настрой своего собеседника, был доволен состоявшейся беседой. — Осмелюсь спросить: каким образом вы получили приглашение на состоявшуюся сегодня в Тушино встречу? Простите за неуместный вопрос, но мне крайне важно и интересно получить ответ, — это поможет мне понять, каким образом действует эта неведомая организация.

— Значит, в моем окружении есть "подсадная утка", да не одна? — Николай Иванович усмехнулся с сожалением и некоторым небрежением к таким методам получения информации со стороны "своих" же, советских граждан. — Давно об этом догадывался, а тут вы сами мне подсказали, что следует ужесточить контроль ко всем уже работающим на меня и новым людям... Возможно, эти же доносчики работают и на другие структуры, вы не подумали, Керим Рустамович? Приятно получать одновременно несколько зарплат, если совесть отличается крайней гибкостью...

Вы получили сведения о готовящейся встрече, но информатор не смог объяснить, откуда именно я получил известие об этом? Это случилось потому, что не было ни телефонного звонка, ни сообщения по факсу, никто из близких мне людей не получил доступа к этой информации. Потому что о предстоящем свидании в Тушино мне сообщили, — только не смейтесь! — во сне.

— Как? — оторопел собеседник. — Вы шутите, Николай Иванович.

— Ничуть не бывало. Несколько ночей подряд мне являлся один и тот же сон, убедительный и яркий. В сновидении, во всех детальных подробностях, мне представлялось место, на которое я должен, просто обязан прибыть в такой-то день, в такое-то время; достаточно смутно виделся и персонаж, который передаст мне некую информацию. Смутно, но вполне узнаваемо. Сон повторялся из ночи в ночь, и, когда я шутя спросил у своей самой доверенной женщины: что делать в случае, если во сне пытаются дать некий совет или побудить к действию, — она ответила: снам нужно доверять! Нередко через них высшие силы пытаются вывести нас на верный путь или предупредить об опасности. Я посмеялся. Но странное однообразное видение повторилось на вторую ночь, и на третью, во всех подробностях. Пытался я отмахнуться от этих видений, сочтя результатом элементарного переутомления перед выборами. Голова болела невероятно, когда я мысленно убеждал себя в невозможности реализации увиденного. Наконец, в воскресное это утро принял решение: съезжу туда, чтобы лишний раз убедиться в том, что сны — лишь продукт переутомленного мозга. Однако, все моменты, виденные мною во сне, сбылись в точности. И она стояла точно на том же месте, где и должна была стоять. Признаться, я удивился, даже более того. Однако, решил посмотреть, что дальше будет. В итоге получил кое-что, ну, вы и сами знаете, непонятно откуда, какая именно информация была мною получена. Но каким образом вы, Керим Рустамович, стали обладателем некоего возможного знания или блестящего футурологического прогноза? Вам тоже приснился сон, подобный моему?

— Отнюдь, — Керим Рустамович не был лгуном. — Мои люди должны были, по моему приказу, всего лишь проследить, куда далее отправится информатор, но, как часто бывает по выходным, когда рядовые сотрудники действуют без постоянного совета руководства, они переусердствовали. Похитили этого человека, в результате чего я получил возможность лично переговорить с ним. Понимаете, о ком я говорю... нет, не смотрите на меня так! Никакого насилия над личностью: всего лишь один кон в нарды, в ходе которого мой партнер вообразил, что играет в "поддавки", — и откровенная беседа, инициированная лично моим нежданным собеседником. Признаться, я был шокирован ее яростью и искренней убежденностью в каждом произнесенном слове. Я ей поверил. Николай Иванович. В противном случае, меня бы тут не было.

Русоволосый собеседник Керима Рустамовича нисколько не удивился применению по отношению к девушке подобных методов, удивился лишь тому, что Казбеков сам признался в этом. Похоже было, что тот чувствует свою вину, как ни странно! Все-таки, время Горбачева несколько облагородило души иных народных избранников, для некоторых из которых те самые "права человека", из-за которых сломано столько копий, — явились не пустым звуком.

— Кончилось тем, что она просто исчезла, и отыскать ее не представляется возможным. Так как я не располагаю возможностями для организации всесоюзного розыска. Возможно, она больше и не смогла бы принести никакой пользы, ввиду молодости лет и чрезмерной живости характера. Однако, к делу: осмелюсь попросить вас показать мне те листы, которые вы с нею изучали в автомобиле. Или они уже приказали долго жить? Не сочтите мое поведение за наглость: прошу отнюдь не из своекорыстных целей. Так что скажете?

— Вы очень скромны и ничуть не любопытны, Керим Рустамович, — Рыжков иронизировал, обдумывая ответ. — Хорошо, я покажу вам некоторые страницы, подтверждающие те факты, что нами уже были рассмотрены. В целом, там представлена краткая хронология событий включительно до конца 1999 года. Думаю, это крайний, наиболее негативный футурологический прогноз развития страны. Я просмотрел список с начала, а потом заглянул в конец. Поверьте, моя реакция была так сильна, что совершенно расхотелось принимать какое-либо последующее участие в политической жизни России. Возникло ощущение отчуждения от страны, в том виде, который она вскоре должна принять. Одну минуту: Николай Иванович залез в широкий потайной карман своего тонкого летнего пиджака, извлёк оттуда несколько тончайших листов бумаги. Протянул их Казбекову со словами:

— Вот, изучайте! Еще недавно я считал вас оппонентом, но вскоре все наши разногласия утратят всякое значение в связи с грядущими изменениями.

Керим Рустамович бережно взялся за первый лист и принялся за чтение. Но через пару минут произошло нечто удивительное: чернила, которыми был отпечатан текст на странице, начали бледнеть, и практически за несколько секунд исчезли совсем, а в руках у Казбекова остался чистый тонкий лист девственной белизны. Рыжков лишь поднял брови от удивления, но Казбеков сориентировался быстрее, и немедля всунул листы назад в руки Рыжкова.

— Николай Иванович, это — чудо, но объяснимое с точки зрения науки: бумаги рассчитаны исключительно на прикосновение ваших рук, как ни странно! Наверное, японская технология...

Не будем удивляться, поступим следующим образом: вы держите листы в руках, показывая мне их один за другим. Надеюсь, от ваших прикосновений буквы не выцветут! Видите: все в порядке...

Медленно и внимательно двое мужчин принялись изучать страницы текста, отпечатанного совершенно непонятным способом. Потом наступила очередь фотографий, под которыми были написаны лишь даты.

— Так когда, Николай Иванович, мы попробуем испросить аудиенцию у Президента СССР? — Керим Рустамович настойчиво проводил в жизнь свою линию. — Все-таки встретиться с ним и попытаться убедить в необходимости принятия экстренных мер, — крайне важно, по моему мнению.

— Как только будет получена полная информация о количестве голосов избирателей, поданных на сегодняшних выборах, — Николай Иванович ответил так, что Казбеков воспринял его ответ как знак солидарности. — Но, боюсь, даже в том случае, если нам удастся его убедить в существовании некоего наиболее верного прогноза развития, даже, если он нам поверит, — нам придется ждать минимум 27 июня, начала той самой "десятидневной войны", по дате которой можно проверить правильность предсказаний. Или вовсе 11 июля, когда уже поздно будет спасать одну международную организацию. Вы сами знаете, как медленно генсек раскачивается в принятии важных решений... Но — попробуем! Глаза мужчин встретились на миг: каждому показалось, что собеседник будто помолодел и просветлел взглядом. Словно съел яблочко молодильное.

Глава 15

— Когда умер Брежнев, мне десять лет было. В третьем классе начальной школы училась. Глупая была, — до невозможности! В тот ноябрьский день пришла из школы рано: учительнице понадобилось к зубному врачу идти, подмену не нашли, поэтому она нас после третьего урока распустила по домам. Пришла домой, портфель кинула на пол, на кровать прыгнула. Повалялась немного, и радио включила. Телевизора в доме не было, то есть был, но кинескоп нужно было менять, мы своей очереди в телеателье ждали. Так вот, включила радио, и услышала: "после продолжительной болезни скончался четырежды герой Советского Союза, Генеральный Секретарь и т.д. и т.п." Много у Леонида Ильича было званий и заслуг перед Отечеством, долго все это перечисляли. Да еще голос диктора звучал так скорбно, звучно, проникновенно, а еще грозно, серьёзно и пугающе немного. Так мне тогда показалось.

Не сразу поняла, что это диктор правду говорит. Не поверила! Как же так? Сколько себя помнила, Леонид Ильич руководил страной бессменно, в каждом доме его в лицо знали. У нас на каком-то календаре даже он был...

Когда осознала: Брежнев на самом деле умер, — так страшно стало! Хоть под кровать залезай или десятком одеял укрывайся! Показалось, что небо на землю упало, и весь мир перевернулся. Голова закружилась, руки задрожали. Как зареву в голос от испуга! Одна мысль в уме билась: что будет, что будет?

В окно выглянула в страхе: ну, как сейчас с неба ракеты посыплются на мирные города и деревни СССР? Потому что в этот момент все советские люди замерли в страхе, размышляя о ближайшем будущем своей осиротевшей без Брежнева земли.

Долго ревела, тряслась вся от ужаса и внезапно пришедшего ощущения нестабильности. Словно родной человек, — самый главный человек, — из жизни ушел, и все мы осиротели. Кто теперь возьмет на себя такую огромную ответственность: нашей необъятной великой Родиной руководить? Ведь земля советская — ни конца, ни края, и сколько здесь разны народов и народностей, и у всех обычаи разные, и языки свои...

Как без Брежнева наш СССР дальше сможет жить? Ведь это именно он, дедушка наш Брежнев, которого мы тогда за второго Ильича, великого Ленина, почитали, — всю страну берег. Это его имя для каждого ребенка являлось гарантией стабильности и мира. Помните, сколько в последние брежневские годы повсюду говорили о "холодной войне"? С трех лет страх перед Штатами вошел в мою детскую душу, и поселился в ней накрепко.

И только Брежнев мыслился защитником от недремлющего врага. Правда, и другие имена членов Политбюро были нам известны чуть ли не с рождения: такие, как Суслов, Косыгин, Лигачев и др. Но все они были нам знакомы косвенно, словно эти люди — лишь окружают мудрого и всезнающего Леонида Ильича...

Нам учительница про "Малую Землю" чуть не с первого класса рассказывала, и про миротворческую деятельность Брежнева на пользу стране мы сами доклады готовили для политинформации, которая проводилась перед первым уроком по субботам. Даже на игре "Зарница" элементы из "Малой Земли" использовали.

Когда макулатуру собирали, старательно выискивали в газетах фотографии генсека, чтобы, ненароком, не сдать и их как макулатуру. Это было бы кощунством. У моей мамы на работе на самом видном месте в конторе висел большой портрет Леонида Ильича, такой живой!...

И вот — он умер! Для меня в то время смерти не существовало: не понимала еще, что люди — "уходят"! Потому что близкие люди все живы были...

Когда о ком-то говорили: "он умер", мне казалось, что человек просто уехал куда-то далеко-далеко или крепко уснул сном Спящей Красавицы. Но разве такое могло случиться с Брежневым? Разве глава государства может умереть?! Да ни за что! Отревевшись, я решила позвонить маме.

Чтобы мама меня успокоила, потому что только мама может успокоить, если умирает такой человек, как Брежнев, и ребёнку чудится, что весь привычный мир вокруг него рушится. Однако, домашнего телефона у нас в квартире тогда не было, лишь через три года, уже при Михал Сергеиче, установили; а тогда мы стояли в очереди на телефон.

Побежала по соседям. Как нарочно, никто из соседей по площадке не открыл: на работе были, или просто не открыли. На верхнем этаже жили две сестры, две старушки милые, только у одной из них был сын — бывший зек, недавно вернувшийся из Магадана. Мы, девчонки, наслушавшись от матерей россказней про этого бывшего урку, очень боялись его, — поэтому в дверь к этим бабушкам меня бы ничто на свете не заставило постучать. Даже такая беда, как смерть Леонида Ильича.

И тогда я побежала на улицу искать телефон-автомат работающий. Только работающих автоматов было не так много: любили мальчишки трубки по ночам срезать; хулиганов и в те времена хватало!

Пришлось далеко бежать, метров двести: ближе телефона не было, а друзья все мои еще дальше жили. Наконец, долетела я до двух телефонов, что стояли между двумя магазинами на улице Дзержинского: "Книги" и "Знание". В "Книгах" продавали только художественную литературу, а в "Знании" — учебники, научные книжки; только открытки были в продаже в обоих магазинах. Удивилась: возле одного автомата стояла длиннющая очередь, а возле другого — ни души.

Так вот, ворвалась я в один автомат, глядь: трубка срезана! Поэтому люди и стояли в очереди. Посчитала: человек десять стоят, это сколько же мне ждать придется, пока моя очередь подойдет? Конечно, на всякий случай заняла очередь, потом передала свою очередь дяденьке, за мной занявшему, — велела ему "держаться" девушки передо мной, которая была испугана не меньше меня и плакала. Сдала, значит, очередь, и помчалась вперёд искать еще один телефон-автомат, без очереди. Рассудила верно: моя очередь подойдет не раньше, чем через полчаса, по минимуму. Бежала по аллее Дзержинского, смотрела по сторонам.

К сожалению, ни возле хозмага, ни возле галантерейного магазинов телефоны не работали: везде вездесущее хулиганье поработало. Пересекла магистраль, оказалась на той стороне, где ДК алюминиевого завода. Мы часто туда с девчонками бегали индийские фильмы смотреть и музыкальная комедия иногда там спектакли детские давала....

Так вот, за ДК стоял еще один известный мне автомат. Подбегаю: трубка на месте, только она не работала. Гудков не было. Что делать? Отчаяние мое все возрастало, подступало ощущение чего-то страшного, близкого, темного. Детские страхи так велики, что взрослым их не понять!

Рыдая, я залетела в универсам, что как раз напротив Дома культуры и, совсем голову потеряв, обратилась к продавщице в колбасном отделе:

— Тетенька! У вас в магазине телефон есть? Мне очень позвонить нужно! Мне так страшно! Брежнев умер, а дома никого нет, и мне так страшно... — И слезами горючими залилась. Продавщица, то ли еще не знала об этой новости, то ли была женщиной спокойной до крайности, отреагировала спокойно, только брови у нее вверх поползли и на лбу морщинки обозначились.

Но она мне не отказала, представляете? Взяла меня за руку и провела внутрь магазина, наверное, к самой заведующей. Объяснила той на ухо, что к чему, и та тетенька тоже не стала спорить: спросила у меня номер телефона мамы и сама его набрала. Я разревелась в трубку. Ревела в голос, все причитала: что будет? Мама, судя по голосу, тоже была испугана: она же у меня не где-нибудь работала, а в военной организации и очень многое знала обо всем. Кто что значит в правительстве, и где в нашей области находятся воинские магазины, в которые она на ревизии ездила. А при тех магазинах воинские части размещались. То есть, конечно, наоборот: магазины были при воинских частях. Ну, неважно! Так вот, мама сказала, чтобы я ничего не боялась и шла домой. А она сейчас отпросится с работы, — все равно, мол, сегодня никто не работает, все только лясы точат, — и вскоре приедет. А потом, наверно, вошла ее начальница Нина Дмитриевна, поэтому мама замолчала, сказала только: "Жди!" И все, трубку положила.

Не сказать, чтобы мама на тот момент меня успокоила...

Тетеньки в магазине спросили, близко ли работает моя мама: скоро ли она приедет? Когда я им объяснила, что она приедет не раньше, чем через час, или еще позже, потому как далеко служит, — в Ворошиловском районе, а мы же живем на Тракторном, — тетеньки переглянулись.

Заведующая моргнула продавщице, и та повела меня к себе в отдел, и спросила, какую я колбасу люблю. Я сказала, что докторскую и сервелат, — как все. Тогда тетенька отрезала мне докторской колбасы, — она еще сказала, что "диабетики не обеднеют, им больше черный хлеб полезен!", и кусок сервелата, извлеченный из-под прилавка. И еще она сходила в бакалейный отдел и принесла мне горсть конфет шоколадных.

Вообще-то я в детстве батончики темные любила, которые по три восемьдесят и два пятьдесят, а за рубль восемьдесят, — не очень. Но и от "Кара-Кума" грех отказываться. Отвела меня продавщица обратно к заведующей и там, на отдельном столике, я съела два бутерброда и чай с конфетами выпила. Остаток колбасы мне заведующая с собой завернула.

Почему-то, по доброму поведению тех тетенек в магазине, я интуитивно поняла, что они тоже немного боятся будущего. Только вида не подают. Они у меня еще спросили, дойду ли я домой сама, — или меня проводить? Потому что рядом проходила опасная дорога, а я была вся зареванная. Но я отказалась: что я, маленькая, что ли, чтобы меня домой вести? Но, конечно, в универсаме меня все-таки во многом успокоили.

Побежала домой, даже не замечая, что несусь в расстегнутом пальто, без головного убора, — мне жарко было. Или холодно, не помню. Возле "Книг" все еще стояла очередь, и девушка, за которой я занимала очередь, до сих пор еще не зашла в кабинку. Так что мои слезы сыграли мне добрую службу.

Возле ресторана "Кристалл" несколько работяг с завода пили водку прямо на улице: в этом проявлялся их страх. Бабули соседские, те, у которых сын из Магадана вернулся, бежали мне навстречу: сказали, что спешат в продмаг за солью и спичками. Я тогда подумала, что они с ума сошли....

Пришла домой, хотела дверь ключом открыть, а она открыта! Испугалась: неужели закрыть забыла? Нет, оказалось, что это мама уже с работы вернулась: на такси домой приехала! Никогда она на такси не приезжала! Обняла она меня, прижала к себе, и я снова заплакала, теперь уже от того, что мама рядом, есть перед кем поплакать. И мама тоже слезу утерла, сказала, что часть жизни уходит вместе со смертью Леонида Ильича... И правда: не только часть, — после его смерти жизнь всех нас стала так изменяться постепенно, уже не знаю, к добру, или к худу... Знаете, как у домового спрашивают?

Когда я маме отдала колбасу и три оставшиеся конфеты, она удивилась несказанно, а потом почему— то рассмеялась.

Чтобы меня окончательно успокоить, мама решила меня развлечь: парк уже не работал в ноябре, поэтому она меня сводила в кино. Траур тогда еще не объявили, и киномеханики крутили ленты, только без киножурнала. Какой фильм, — не помню. Но помню ощущение счастья: весь день я была вместе с мамой! Потом мы пошли в кулинарию, ту, что неподалеку от Дома культуры и накупили печенья "листик" и "курабье", и несколько дорогих пирожных по 22 копейки. Устроили маленький пир.

Вечером, совершенно неожиданно, к большой радости нас обеих, прежде срока из Саратова вернулся папа: на самолёте прилетел. Собирался ехать поездом, но, услышав новости, спешно сдал билет и прилетел самолетом. Папа тоже близко к сердцу воспринял постигшую всю страну утрату.

Помню еще, как Брежнева хоронили несколько дней спустя. В школе уроки отменили. В стране объявили день траура. Бабушка из деревни спешно приехала, чтобы со мной побыть: родители ее позвали, хотя она деревенскую жизнь предпочитала. Мы с бабушкой вдвоем смотрели похороны.

Она меня отговорить пыталась, что такое зрелище не для слабых детских нервов, но я ей возразила, что "такое редко случается", что я хочу все это запомнить. Точно так же, во время прохождения в Москве Олимпиады-80, я завоевывала себе право смотреть вечерние и даже ночные передачи об олимпийских новостях.

Помните тот ужасный момент, когда гроб с телом Брежнева, который опускали на огромных полотенцах, уронили? Тогда раздался утробный пугающий звук, врезавшийся в память всем тем, кто смотрел последнее прощание с нашим многолетним правителем! Мы с бабушкой в тот момент снова плакали, под впечатлением момента, но, услышав неожиданный звук удара, все обратились в слух.

Бабушка еще сказала: "Беда будет! Большая беда! Если правителя в гроб не опускают, но роняют, вся страна вслед за ним падёт в пропасть!" Тогда я ей не поверила: что такое моя бабушка? Неграмотная деревенская женщина, с четырьмя классами начальной школы... разве может она выносить вердикт существованию целого могущественного государства? Но Брежнева, действительно, УРОНИЛИ...

Теперь, когда бабушки уже нет со мною, часто вспоминаю ее слова, и думаю: она права была. Потом пришли Андропов-почечник, при котором странные люди в штатском ходили по кинотеатрам во время сеансов и требовали предъявить документы, я раз попалась в двенадцать лет, когда сидела по справке с ангиной, — и Черненко, о правлении которого не сохранилось в памяти решительно ничего. А вы оба помните день смерти Брежнева? Меня расспрашиваете, а сами только на ус мотаете?!

Мышка прыснула, ткнув Чуму локтём в бок: представила себе, как это она рассказ Катюшки "на ус мотает"... Максим не сразу понял причину веселости подружки, тогда она ему в воздухе нарисовала усы на своем лице.

— Катюша, у вас такая хорошая память! — сказал Максим. — Мы вам очень признательны. Понимаете, мы собираем воспоминания очевидцев о том времени, чтобы лучше понять отношение современников к смерти Леонида Ильича. И опрашиваем людей разных возрастов. Вы моложе нас, вам только восемнадцать, поэтому ваши воспоминания более непосредственные, что ли... Нам с Ликой было безумно интересно вас слушать! Правда, Лика?

— Конечно! — Мышка с энтузиазмом затрясла головой, отчего коса запрыгала, как живая. — Катенька, вы так чудесно рассказывали, что мы с Максом просто заслушались! Грустное время вы пережили, верно?

— Действительно, — без прежнего воодушевления отозвалась юная соседка Максима по купе, волгоградка Катюшка. — Та эпоха, мне кажется, осталось так далеко в памяти! Столько в ней было искренности! Мы все, — от мала до велика, отчаянно переживали уход в небытие Брежнева...

Когда умерли Андропов, а потом Черненко, я, честно говоря, уже никак не реагировала. Не то, чтобы выросла или перестала чувствовать пульс жизни, нет! просто поняла: со смертью очередного генсека в нашем бытии мало что изменяется. Только приходится запоминать новую фамилию, вот и все. Когда хоронили Андропова, бабушка учила меня вязать крючком салфетку под хрусталь, а похороны Юрия Владимировича служили своеобразным фоном для урока вязания...

А вы знаете оба, что долгие годы жизнь Брежневу продлевал Лама?!

— Какой лама? Тибетский? — заинтересовалась Мышка. — Никогда подобного не слыхивала! Расскажите, Катюша, сделайте милость!

— Охотно расскажу! Вот слушайте! Ламой звали чудесного брежневского кота. Черного, как смоль, и питавшегося исключительно мясом со кровью. Не верите? Мне про Ламу мама рассказывала, а она не умела фантазировать, только правдивые истории пересказывала. И потом: об этом все знают! А вы — нет?! Значит, так: в далеком 1969 году Брежнев, с дружественным визитом, посетил Дели. Любил Брежнев и Индию, и Индиру Ганди...

На торжественном приеме, устроенном в его честь, присутствовал и Далай-лама в изгнании.

Чем-то Брежнев наш ламе понравился: наверное, искренностью и любовью к жизни и ее благам... Сказал лама, что генсеку нашему в скором времени потребуется защита от неких бед, и обещал спасти ему жизнь. С этой целью лама подарил Леониду Ильичу клетку, в которой сидел красивый чёрный кот. Сказал еще тибетский изгнанник, что отныне жизнь Леонида Ильича будет связана с этим котом: пока кот будет жив, ничего с генсеком не случится! Думаю, в тот момент неверующий ни во что Брежнев только посмеялся.

Привезли клетку с котом, получившим прозвище "Лама" в Москву, в Заречье, где коту выделили для проживания целую комнату! Самолично Брежнев ежедневно кота кормил, и тот полюбил его безмерно! Якобы этот кот даже в загранкомандировки с генсеком летал; ну, в этом лично я не уверена.

Так вот, кот дважды спасал жизнь своему хозяину: в 1969 и 1970 гг. Второй раз не знаю, каким образом, а в 1969 году кот Брежнева спас от грозящего покушения. Как он его предупредил, не знаю, а только машина, в которой должен был ехать Брежнев, везла других людей: двух космонавтов. Перестроились автомобили в последний момент. Почему? Кот помог...

Только какой-то сумасшедший лейтенант выпустил четырнадцать пуль в ту машину, в которой должен был сидеть руководитель государства; космонавты, Береговой и еще кто-то, Николаев, кажется, — получили легкие ранения, а шофер, по-моему, погиб...

Долго, в любви и неге, жил красавец-кот Лама у Брежнева. Но весной 1982 года животное вдруг как с цепи сорвалось: свободы ему захотелось! Уже старым кот был к тому времени. Выскочил, глупый и неосторожный, на улицу, и его тут же грузовик задавил! Брежнев, говорят, очень расстроился, заболел даже, и сказал: "теперь и мне недолго осталось жить, без моего друга Ламы!" И той же осенью Леонид Ильич скончался...У нас дома всегда только черные коты живут, как у генсека...

Слушайте, ребята: давайте на "ты" перейдём, может быть? А то мне неуютно: у нас разницы-то — года два-три всего лишь, а мы "выкаем" друг другу.

Мышка с Чумой с удовольствием согласились со своей соседкой. Катюшка оказалась чудесной собеседницей и очень приятной девчонкой, причем так не только Максим счел, но даже и Мышка. Вначале Максим сидел в купе у своей подружки, лишь вещи скинул под свою полку в четвертом купе.

Потом Катька сама пришла к ним в пятое и пригласила к себе: она вообще отличалась поразительным дружелюбием и искрометной веселостью, — вся такая маленькая, кругленькая и заводная, как Крошечка-Хаврошечка. Катя училась в волгоградском училище культуры, на будущего завклуба. Планировала потом еще на заочное отделение поступить, наверное, в Куйбышеве. Учеба ей нравилась безумно: весело учиться в "кульке"! Песни, танцы и немножко теории, куда же от нее денешься! Приходится и основоположников марксизма-ленинизма учить! Правда, преподаватели — нормальные, понимают, что будущим завклубам ни к чему ленинские статьи или "Капитал" Маркса и позволяют списывать на экзаменах "за милую душу", лишь бы было, с чего списать! Зато как весело бывает в актовом зале во время концертов!

— Лика, а ты тоже поешь хорошо, верно? — спросила Катька проницательно. — Я людей по звучанию речи различаю: кто умеет петь, а кто — нет. вот ты зевнула недавно, так звонко и протяжно: сразу ясно стало, что поёщь ты, как соловей! А вот Максим, мне кажется, не очень с музыкой в ладах, да? А в Волгоград вы зачем едете? В гости? Максим, как я вижу, не из наших краев, судя по акценту странноватому и красному цвету загара, а ты, Лика, по-моему, местная! Угадала? Нет, Максим, ты не сердись, что я про акцент сказала: он у тебя не какой-нибудь грузинский или там прибалтийский, но — не наш, понимаешь?

Катька всем понравилась живостью нрава и горячей любовью ко всему вкусному. Без всякого стеснения, она накинулась на снедь, вытащенную Мышкой из дорожной сумки: колбасу, вареную курицу, купленную на вокзале, шоколад "Гвардейский", имевшийся в продаже по причине его сравнительно высокой цены. Даже к пиву, которое разносил работник ресторана, не осталась равнодушной: прикупила себе бутылку "Жигулевского", чем весьма насмешила двух других пассажиров.

Максим со своей подругой предпочли заказать чай в подстаканниках, у той же самой проводницы Фаины, с которой они некогда выезжали из Волгограда. Впрочем, сейчас Фаина отличалась сияющим цветом лица и крепким влекущим телосложением, отнюдь не той полнотой, которая так будет огорчать ее впоследствии.

— Давайте в карты играть! — предложила Катюшка. — Вы во что играть любите?

— Я в карты вообще не люблю играть, — ответила Мышка. — Мне нравятся шашки, шахматы и нарды. Но компанию поддержу с удовольствием.

— Давайте в "пьяницу"? — предложил Максим. Мышка засмеялась, вспомнив, как ее незабвенные охранники на даче в Звенигороде резались в "пьяницу".

— Лучше в "девять дураков"! — отозвалась Катюша. — Умеете? Мигом научу!

И они с увлечением принялись играть в эту незамысловатую игру, попутно узнавая друг о друге всё больше.

Только Максим о себе мало говорил, всё больше предпочитал о чудесной природе земли Сибирской речь вести, и Мышка совсем ничего о себе не сказала. Только заметила, что дома, наверное, по ней так соскучились! Зато теперь им станет гораздо легче и проще жить!

Катюшка внимания не обратила на ее слова, а Максим задумался: ведь Мышка, в тесном общении с которой он провел несколько последних дней, совершенно ничего о своей жизни в последние годы не рассказывала! Только о детстве в деревне да своей любви к лошадям, да еще о том, как неожиданно ей предложили участвовать в этом странном проекте, оказавшемся путешествием в прошлое, тогда она рассчитывала всего лишь съездить в Москву!

Даже имя человека, с которым должна встретиться, она узнала в самый последний момент, в день встречи, из инструкции, которую могла бы и раньше вскрыть, не будь такой честной... Вот потому эти загадочные наниматели и взяли ее на эту работу, что сочли ее слишком честной, но вот будут ли они честны с нею, когда она вернется обратно? Тем более, что она потеряла камеру, на которую должна была снимать свой краткий разговор с высокопоставленным лицом!

Игра тем временем продолжалась. Когда совсем стемнело, Мышка изредка спрашивала у Катьки, сколько времени, и та немедленно отвечала: часы она носила на руке, как и полагалось в добрые старые времена. Играли долго: от "пьяницы" перешли к другим карточным играм, так что время летело стрелой.

Наконец, Катька сказала: "половина двенадцатого" и Мышка заспешила: сыграла еще разок, и заявила, что пойдет спать. У неё — режим строгий! Катька не обиделась, сказала, что завтра доиграют, как проснутся. Максим пошел вслед за Мышкой. Постояли в пустом коридоре. Посмотрели друг на друга. Молча. Так же молча. И она в свое пустое купе вошла.

Но Максим не выдержал: влетел следом, прижал Мышку к себе, погладил за волосы, по щеке, и нежно поцеловал. Она не противилась: сама вцепилась в него мертвой хваткой, начала ответно целовать, яростно и нежно, грубо и играючи. Оказалось, что она отнюдь не новичок в поцелуях, даже лучше Максима умеет целоваться. Он почему-то удивился.

Но тут же забыл о своей мысли, всецело охваченный огнём страсти и желания. Несколько минут они целовались, словно стремясь выразить этим поцелуем все, что сказать не успели. Потом она его оттолкнула от себя. Еще раз чмокнула в щеку и вытолкала прочь из купе. Закрыла дверь на засов и попыталась уснуть.

Глава 16

Утром Мышка поздно проснулась: давно уже рассвело, радовавшие души пейзажи родной страны проносились за окном неспешно и монотонно. Облака в небесах плыли так странно, что, казалось, стремятся обогнать поезд, который часто останавливался и подолгу выжидал встречного на каждом полустанке.

Неожиданно ей, еще не проснувшейся окончательно, пришла в голову шальная мысль: почему на улице зелени столько?! Ведь она должна вернуться в своё время раннею весной? Вот и сапоги в сумке дожидаются лишь момента, чтобы она их надела. Но зачем ей сапоги, если за окном — лето?

Девушка даже головой потрясла от недоумения. Или здесь прошло больше времени, и она угодила в лето своего года? Кто подскажет? Только не стоит волноваться, нужно быть спокойнее: во всяком случае, это тот самый поезд, на котором она уже разок ездила. С поездом ничего не случилось, он не сошел с дистанции, с ним не приключился теракт и прочие ужасы. Просто за окном — лето! Но вскоре она сумеет получить на тревожащие ее вопросы, только спешить не нужно!

Протянула руку, чтобы полностью открыть шторки и приоткрыть окно: в купе было душно. Обратила внимание на цвет штор: он был тот же самый, что и вчера вечером. Так и что с того? Может, они всегда одинаковы, эти шторки. Только почему на них нет надписи "РЖД"? А только два слова всего: "Москва — Волгоград". Ну, и что? Нетиповые шторки в дорогом вагоне.

И все-таки ей не нравились эти расхождения с ожиданиями: мелочи отличались разительно! Например, почему душно? В купе должна быть сплит-система или кондиционер, на худой конец. Где они? И почему окно открылось с легкостью, когда окна сейчас в вагонах, как правило, не открываются? Одни загадки.

В дверь постучали и медоточивый, отнюдь еще не грубый голос проводницы Фаины спросил, не изволит ли она чаю? Мигом принесёт!

Мышка не поленилась: как была в спортивном костюме, так и вскочила, чтобы выглянуть в коридор, на Фаину. Резко отдернула дверь, так что Фаина чуть не упала в помещение купе. Убедилась: Фаина почему-то еще молода и очень недурна собой, несмотря на намечающийся излишний вес.

— Фаиночка, дорогая, пожалуйста, принесите мне чай и три пачки сахара. Буду мозги питать! — Девушка еще подумала, поинтересовалась: — А что мои соседи по четвертому купе, — еще спят? Мы с ними так хорошо время провели!

— Вот и хорошо, что именно "хорошо"! — обрадовалась Фаина. — Люблю я тех пассажиров, которые себя тихо-мирно ведут, "не гудят" пчелиными ульями, не пьянствуют. Вы же втроем вчера чисто, как мышатки сидели. Мальчик еще спит сном праведным, а девочка ко мне уже приходила за чаем, такая душечка, веселая, ласковая, но до того мала ростом, чистая Дюймовочка!

Так к вам, значит, так и не подсел никто в пятое? Странно! Говорите, вам лишь один билет дали в пятое, сказали, что другое место занято? Поэтому ваш парень и должен ехать в другом купе, а вы здесь одна ночевали, в ожидании "подсадного казачка"? И такое бывает: берут люди билет, а потом планы меняются, порой и сдать назад не успевают... Ну, ждите, сейчас чай принесу! Айн момент! — Унеслась, еще такая молодая и довольная жизнью.

Мышка вернулась в купе, шокированная, но виду не подала при Фаине, что у нее чуть ли не потрясение. Похоже на то, что перемещение не состоялось. Почему? По каким обстоятельствам? Ведь еще вчера все развивалось нормально, сели в тот самый поезд, она зашла до двенадцати в то самое купе. Так что же случилось? Ясно одно: и она сама, и ее вещи — все здесь. И что дальше делать? Дома ее ждут милые "девочки": мать и дочь. Если она пропадет в бесследном направлении, как им дальше жить?

Неожиданно ей пришла в голову новая мысль: возможно, ее возвращение домой вовсе не предполагалось ее отправителями? Почему бы и нет? Поездка в один конец, — дешевле наверняка? Но не хотелось так думать о людях. Ведь они же ее отправили не с целью совершения террористического акта, — не во времена "бомбистов" и "чайковцев" заправили. Напротив, привезенные ею бумаги, несомненно, имели целью предупредить лишние жертвы со стороны мирного населения. Жертвы, которых через несколько лет в этом мире будет столько, что и счет скроют от народа... Не могли наниматели так ее обмануть! Впрочем, почему нет? Они дали ей достаточное количество денег, чтобы как-то выжить первое время. Даже долларов дали! А недостающие бумаги всегда можно постараться приобрести, если найти нужные знакомства. При деньгах в России всегда все можно было. А чем СССР — не Россия? Только эта страна имеет население вдвое больше нынешнего, и все окружающие страны пока еще наши фиктивные друзья. Интересно, как среагировал Казбеков на ее импульсивную речь на его даче? Наверное, посмеялся и забыл. Слишком быстро она говорила, и дала слишком много информации. Ни один человек здравомыслящий не в силах был бы поверить в первой половине 1991 года в такие безрадостные перспективы, которые она обрисовала Казбекову. Зато своими словами она тоже попыталась немного коррелировать эту вселенную. Раз отправители предоставили ей такой шанс: попасть в прошлое, им следовало подумать о характере агента и ее настрое по отношению к родной стране. Еще недавно Мышка полагала себя аполитичной интеллигенткой, не желающей даже слышать о программах разных современных партий. Но, оказавшись в недалеком прошлом, вдруг почувствовала в себе патриотическое стремление спасти этот мир, удержать его от изменений. Вот если бы еще удалось его изменить по-настоящему! Вернуться еще дальше назад, убедить Горбачева в том, что демократические перемены для страны, в которой столько веков процветало крепостничество, а долгие советские годы тщательно насаждалась коммунистическая идеология, основные постулаты которой народом воспринимались за катехизис веры, — могут и подождать. Нежданно выпущенный на свободу раб вначале чувствует, что он волен как ветер, и нет ему преград в этом мире. Вседозволенность самовосприятия ведет к анархии в поведении. Вспомним американских рабов из южных штатов: после Гражданской войны 1861-1865 годов, множество негров получили свободу. А в итоге? Многие не могли найти себя, начали пить, заниматься грабежами, не в силах были предпочесть себе занятие по душе и по возможностям. Почему? Да потому, что они не умели самостоятельно мыслить, их не учили этому! Прежде всей их жизнью ведали другие, дававшие им указания, но и неуклонно обеспечивавшие какое-никакое пропитание и кров. Отсюда и крайности в поведении бывших рабов, некоторые из которых вернулись к бывшим хозяевам на плантации, чтобы вновь вести прежний образ жизни, подчиняясь повелениям человека, которого привыкли если не уважать, то бояться. Система патернализма традиционно вросла и в психологию россиян. Еще после 1861 года, когда великий Александр Освободитель, столь мерзостно убиенный революционерами-народовольцами, предоставил крестьянам личную свободу, что началось? Отнюдь не все и после 1881 года, когда наконец полностью завершился переход участков в руки крестьян, смогли зажить своим умом. Многие крестьяне русские спились. Иные продали за бесценок свои наделы и ушли в города, составив класс пролетариев, влившись в растущие ряду русских рабочих. Но, из-за дамоклова меча русских простолюдинов, — привычки к постоянным неумеренным возлияниям, часто рабочих увольняли с фабрик и заводов, штрафовали настолько, что не хватало на проживание. С ходом лет, пьяницы, утратившие свое привычное мировосприятие: "что мудрый барин все решит за них", — вливались в число деклассированных элементов, пополняя ряды российских бомжей, которых и до революции в стране было немало. Потому-то введение паспортной системы и было необходимо, чтобы как-то контролировать миграции населения, отслеживать наиболее криминальные элементы. Исходя из теперешнего осознания ситуации последних десятилетий царизма, можно констатировать, что режим был даже излишне либеральным по отношению к своим гражданам. Возможно, если бы отмена крепостничества состоялась намного позднее, то революционеры не получили бы необходимой для осуществления их грандиозных планов социальной базы в лице рабочего класса; тогда как жалкой прослойки отечественной интеллигенции, весьма далекой в массе от идей революции и более близкой к мещанству, — лишь отдельные ее представители ратовали за свержение строя и введение конституционных свобод для дикой страны, — не хватило бы для устроения революции. Во всяком случае, революции Октябрьской. А, возможно, что и Февральской... Разночинской интеллигенции было бы гораздо меньше, а это именно в мозгах разночинцев, стоящих вне сословий в своеобразной маргинальной нише, вызревали идеи бунта и свержения монархии.

В сущности, зачем Российской империи был нужен тогда, на заре двадцатого века, демократический режим? Чтобы всякие крикуны и проныры, типа милейшего Александра Федоровича Керенского, бегали из партию в партию, нюхом чуя, где могут большую выгоду получить и дорваться до столь влекущих их мысли власти и известности?

Фаина принесла чай и три пачки сахара, точно как ее просили. Спросила:

— Неужели вы весь этот сахар выпьете? В каждой пачке по два кусочка, — всего шесть получается. Вот я стараюсь чай совсем без сахара пить! И соседка ваша, Катюшка, тоже чай без сахара заказала. Не боитесь поправиться?

— Фаиночка, сахар необходим моим мозгам! Если человеку суждено со временем "поправиться", так он и без сахара вес наберёт. Но только что же хорошего в несладком черном чае, согласитесь! И потом, хороший человек за глаза полюбит, за взгляд добрый и за ласку искреннюю, — не талию тонкую!

Фаина покачала головой, но вышла, улыбаясь. Мышка высунулась ей вслед:

— Фаина! Отнесите, пожалуйста, чай с сахаром и в четвертое купе, Максиму!

Вернулась, стала чай пить. Вспомнила вчерашнее прощание с Максом. Как она полагала, навсегда. Поэтому и позволила себе некоторую вольность. Что он теперь будет о ней думать? Что она — какая-то непутевая: то на море строила из себя недотрогу, то сама на него накинулась голодной яростной фурией. Как стыдно! Кто бы мог подумать, что им еще не суждено расстаться? Что думает он теперь о ней? Впрочем, она — взрослая женщина, не стоит стыдиться естественных порывов души и тела! Женщины столь нелогичны...

Допила чай. Потянулась, за зарядку принялась. Сурья Намаскар всегда бодрит по утрам. Почти сделала комплекс, когда в дверь тихо поскреблись. Мышка даже подумала, что тихий звук ей причудился. Однако, через минуту, без повторного стука, незапертая дверь медленно приоткрылась, и в нее Максим собственной персоной боязливо просунул голову. Увидев Мышку, расширил глаза широко и восхищенно. Вошел, и с порога бухнулся на соседнюю полку.

— Как же так, Мышик? — спросил ошеломлённо. — Почему ты здесь?

— Решила остаться! — ответила она вызывающе. — Конечно, нет! Что-то сорвалось, очевидно. Поэтому проснулась я все в том же июне 1991 года, судя по всему. За окном — волшебное лето, и я еду в город, в котором родилась.

— Мы едем, — поправил Максим. — Значит, дошла до бога моя молитва!

— До какого Бога! — Мышка возмутилась такой непонятливостью своего друга. — Как ты не понимаешь: мне домой нужно, у меня мама — пенсионерка и дочь крошечная, без отца растет! Ты воображаешь, я пошла на службу неизвестно к кому только ради любопытства и стремления к острым ощущениям? Ничуть не бывало! Мне были деньги нужны, потому что в доме я одна — добытчица! И как они теперь жить будут, скажи на милость?

— Но ты же мне ничего о себе не рассказывала, — растерялся Чума. — Откуда же мне было знать о твоих проблемах, если ты — такая скрытная! Почему мне ничего не сказала, не поделилась своими переживаниями? Я же тебе всё-всё о себе рассказал, ничего не утаил, а ты вот какая! Как хоть дочку твою зовут? На тебя похожа или нет?

Только сейчас у Мышки пробудились эмоции. Наверное, от того, что рядом с нею был мужчина, проявлявший к ней искренний интерес. Села она рядом с Максимом на полку, уткнулась ему в плечо и заплакала беззвучно и горько. И так ей стало уютно и тепло подле него...

— Знаешь, обалдел совершенно, когда пришла толстушка Фаина и притащила для меня чай. Сказала, девушка из пятого проснулась и велела мне чай подать. Катюшка раньше встала, попила, поела, и снова спать завалилась, — счастливый человек! Может и днем, и ночью спать... Как ты думаешь, что за сбой случился в выполнении твоего задания? Просто что-то у них в аппаратуре, или что там они используют для молекулярного переноса, — сломалось? Или "кинули" тебя? Элементарно и по-русски: сделал дело, гуляй смело, там, где сделал это дело! Всё, прекрати реветь: ты у нас самая сильная! Ты же правда сильная! Давай лучше думать, как дальше жить! Я хотел в Волгограде купить дом и оформить дарственную на него для твоей матери. Ты же сама говорила, что вы жили в однокомнатной кооперативной квартире, которую родители купили давно, еще в восьмидесятые, так? Значит, если твоей маме вдруг достался бы еще и частный дом, то квартиру она бы тоже не потеряла, даже в советское время, если та — кооперативная, верно?

Значит, мы с тобой сделаем так: сами найдём твою маму, — и тебя крошечную, да? И передадим ей деньги, которые якобы ей достались в наследство от неизвестного дальнего родственника; мы же, как его душеприказчики, лично привезли сумму наследства. Потому как родственник этот, допустим, за границей проживал и не хотел официальной процедуры введения в наследство, чтобы не было для твоей мамы лишних заморочек, — вот и поручил нам, своим юристам, доставить ей причитающуюся сумму, выдав нам доверенность на проведение этой операции.

— Не пойдёт! — Мышка последний раз всхлипнула и нос утерла платком. — Моей маме крупную сумму в руки давать категорически воспрещается! Да ты что! Она — честный советский человек, наивный и свято верящий в незыблемость советского бытия. А ты говоришь: передать крупную сумму в наследство! Да она их немедленно побежит и инвестирует в долговременный вклад в самом лучшем банке мира — Сбербанке СССР. И в скором будущем эти денежки вылетят в трубу! Нет, у нее и так около пяти тысяч на сберкнижке пропали, как я помню, а тут такая сумма уйдет на "воздух". Поступим иначе: купим дом сами. Выберем получше. Только надо действовать быстро: цены в этом 1991 году растут, как на дрожжах, с каждой неделей увеличиваются. Купим дом и оформим дарственную на имя мамы. Как ты думаешь? От дарственной она не сможет отказаться, если мы к ней придем под видом доверенных лиц некоего дядюшки из Польши или там двоюродной бабушки из Австрии.

— Ух, ты! Так у тебя родня в этих странах? — восхитился Максим.

— У всех у нас есть в разных государствах родственники, — заметила девушка. — Я имела в виду именно тех родственников, с которыми давно уже утрачена всякая связь и, следовательно, мама никак не сможет узнать, живы они или умерли, бедными скончались или им ничего не стоило, с барского плеча, скинуть немножко копеек на бедность.

Конечно, понимаю, что не стоит вмешиваться в естественных ход вещей в этом мире, но я не собираюсь убивать бабочку: я всего лишь хочу немного помочь материально своей милой маме! И пусть только кто-нибудь попробует меня за это осудить! Деньги мне ОНИ сами дали, так? Значит, я вправе их тратить по своему усмотрению; а то, что блага материальные не возвратились вовремя в наше время, так в том не моя вина!

— А что потом? Ну, купим мы мамке твоей домик. И что дальше? Сами мы что делать будем? — Максим пытался заглянуть вперёд. — Вскоре грянет путч, начнутся реформы "шоковой терапии". Инфляция, девальвация и иже с ними. Что мы с тобой делать будем, Мышик?

— Мы? — она рассмеялась. — Ты говоришь: "мы"? Максим, ты, кажется, собирался отправиться к бабушке, не так ли? Или планируешь оставаться и впредь со мной в одной упряжке? Но "мы" даже близки не были с тобой.

— Ты говоришь, прямо как взрослая! Я хотел сказать, как старая! — Максим рассердился, вскочил и, похоже, собирался уже сбежать в соседнее купе. Но Мышка не позволила: резко поймала его за руку, дернула со всей силы на себя. Максим еле на ногах устоял от такого неожиданного нападения.

— Сядь! Не мешай тетеньке немного повредничать... Максим, конечно, мы с тобой в этом мире — самые близкие друг другу люди, и держаться мы тоже должны вместе. Ты только не торопи меня, хорошо? Если у нас ничего не выйдет, ну, в этом смысле, то все равно нам нужно держаться вместе. Тогда будем считать друг дружку родственниками. Ведь это так и есть, да? Мы с тобой из другого мира, и мы не знаем оба: где мы? В реальном прошлом нашей страны или, возможно, в некоем соседнем мире? Или здесь эксперимент идет? Мы же как беспомощные наивные детишки, ничего не понимаем...

Так вот, раз такая проруха случилась, так поедем после Волгограда к той самой Нине, от которой мы только что съехали из Сочи. Попросим ее, чтобы она нас свела с теми людьми, которые земельные участки или домики продают в том самом Уч-Дере близ Лоо и Дагомыса. Согласен? Купим там столько земли, на сколько денег хватит, и будем что-то по-новому думать.

Надо быть реалистами: ты вспомни книжки, описывающие первые времена после прихода Ельцина к власти! Нищета, разруха, предприятия закрывались, бандитские шайки плодились, как грибы под дождём, — зато в магазинах появилось ВСЕ! Только не для всех. Надо постараться как-то пережить те несколько гнусных лет, что ожидают страну впереди.

Следующий президент немного натянет вожжи, порядок попробует наводить. Но первые лет пять ельцинских будут забавным балаганом... Везёт тебе, Чума, что ты книг мало читал!

— А как же насчет бабушки? — спросил Максим чуть обиженно. — Я к бабушке хочу! Она у меня самый дорогой на свете человек! Что нам делать в твоем Уч-Дере? Да, красиво, но где там работать? В дендропарке день-деньской сидеть?

— Думаю на перспективу! — рассердилась девушка. — Земля там вскоре начнет дорожать значительно, и инвестиции в нее принесут значительный доход. Можно возвести несколько домиков по типу дачных, чтобы без прописки шли, и пускать народ в весенне-осеннее время. Летом там, наверное, яблоку будет негде упасть. Видишь, заимев крошечный капитал, я уже воображаю себя капиталистом с человеческим лицом...

Работы там достаточно: регион Большого Сочи! Утром садись на электричку и езжай себе на работу. Конечно, не так часто они ходят, но люди как-то приспосабливаются. Зато воздух — дурманящий и бодрящий, там народ по сто лет живет, да еще и вино пьет при этом! Позволь мне осуществить одну мечту моего детства: купить участок у моря и каждый день дышать морским воздухом! А если тебе это не нравится, так купим тебе в каком-нибудь Новокузнецке строение, мерзни себе зимой на здоровье! Только я в Сибирь не поеду! Если только летом, на кедровый бор посмотреть и орешков погрызть...

— Знаешь, Мышик, а ты изменилась, — пробормотал Чума. — Стала более авторитарной, что ли... Всего три дня назад ты была скромной Мышкой, с робкими глазами и неуверенной улыбкой, а сейчас просто бизнес-леди!

— Нет, я все та же, Максим! Только у меня вдруг появилась необходимость думать о будущем, и просчитывать детали поскорее, потому что местная политика мигом изменит всю экономическую систему страны. Пожалуйста, не спорь со мной, хорошо? Из Волгограда мы с тобой слетаем еще разок в Сочи: разве ты — против? Купим вожделенный мой кусок земли, а оттуда уже махнем к твоей родной земле Сибирской... Покажешь мне красоты Сибири!

Максим слушал ее, и не спорил больше. Похоже, у Мышки жизненный опыт ничуть не меньше его собственного, только она воспоминаниями не делится.

Тут Катька вторично пробудилась, пришла в гости. Позвала их в свое купе завтракать вчерашними деликатесами. Курицу еще вчера съели, но колбаса сырокопченая и прочие вкусности остались. Закусили, время веселее пошло.

Еще в карты играли, потом тихонько песни пели, — на спор, — кто самым детским голоском песенку из мультика споет.

Беседовали о политической ситуации, причем первую партию вела все та же неугомонная веселушка Катька. На подъездах к Волгограду, Катька у них спросила: где остановятся? Услышав, что в гостинице, — изумилась: как, у них родственники — в городе, а они хотят в гостиницу? Да там бешеные деньги берут! Максим с Мышкой расхохотались, услышав про "бешеные деньги" советских лет, — вот пусть подождет немного! То ли еще будет, — ой-ой-ой! Катюшка предложила их подвезти, куда угодно:

— Меня Петюнчик встречать будет. Неплохой парень. Жених, можно сказать.

— Что, у вас так все серьёзно? — Мышка удивилась, полагая наивную с виду Катюшу сущим ребёнком. — Любишь его, да?

— Кто в наши дни о любви говорит, Лика?! — Катька словно рассердилась, вся покраснела. — Любишь, не любишь... Чепуха все это! Сама посуди: я -мала ростом, склонна к полноте, только и есть во мне хорошего, что веселый нрав и молодость. Значит, нужно поторопиться замуж сходить! Наверное, по-быстрому рожу Петюнчику ребеночка, и будет он ко мне привязан. Если же и вздумает ссориться, или изменять, — на развод подам, квартиры часть отсужу, лишь бы вовремя прописаться к нему. У Петюнчика, видите ли, квартира во-от такая: бабушка перед смертью внука к себе прописала, оставила "трешку" на Аллее Героев, представляете? Грех будет упустить такого кавалера!

Мышка сделала грустное лицо, даже не засмеялась. А Максим не выдержал:

— Но ты же его не любишь! Может, впереди тебя еще ждет твой человек, самый лучший, самый нужный! Я думал, ты — классная девчонка, советская, душевная, вон как про смерть Брежнева рассказывала, — с придыханием! А ты... Как все!

— Что же мне, сидеть век в девках и принца ждать? — Катька злилась все сильнее. — Все мы по этой жизни — людоедки Эллочки! Нечего меня расстраивать! Так что, подвезти вас куда-нибудь? Решайте скорее! Собираться буду.

— Подвези, если Петюнчику труда не составит, — тихо шепнула Мышка. — До "Волгограда". Впрочем, там и пешком идти — три шага. Но на машине — лучше! С шиком, да с ветерком, как иностранная делегация чисто! Эх!

— Эх! — передразнила Катюшка. — Тогда сразу в "Интурист" езжайте: он совсем рядом с "Волгоградом" находится, на другой стороне площади. Зато к театру драматическому "Волгоград" ближе! В "Интурист" наших, может, не пускают? Вот, держите бумажку, а то не запомните: тут мой адрес и телефон домашний. Позвоните, как обустроитесь в гостинице. Сходим куда-нибудь: на Мамаев Курган, в кино, в кафе, или просто так по набережной погуляем. Понравились вы мне оба, честное слово! Какие вы странные: вроде как наши, но порой так на иностранцев похожи, только не могу сказать чем. Выражения лиц такие...

Петюнчик оказался славным малым: упитанным, улыбчивым, простым, как дуб в овраге. Мышке он даже по-своему понравился своей простотой. И отец у него, похоже, работал в местной администрации или в горкоме: "большим человеком" был. Только, по всей видимости, не умел счастливчик Петюнчик ни петь, ни плясать, а этим девочкам из "кулька" разве же угодишь? С другой стороны, если мужчина с утра пораньше арии поёт, яйца пьёт и на себя, миленького, любуется, разве хороший муж из такого выйдет? Так Мышка и сказала на ушко Катюшке: мол, Петюнчика надо держать крепче, вон, какие у него ступни крупные, — сразу видно, что крепко на земле стоит, семьянином будет знатным. Катюха хмыкнула: не поняла, шутят над ней или правду говорят? Перед входом в "Волгоград" распрощались со своей спутницей Максим с Мышкой искренне и с сожалением. Редко "феномен вагонного купе" переходит в реальные дружеские отношения, но бывает.

В гостинице некоторая заминка произошла, строгая дежурная попалась:

— Вы, девушка, судя по документам, в Подмосковье прописаны? К нам в гости или в командировку пожаловали? У нас мест нет! Для командировочных только! Или люксы свободны, — люкс возьмёте?

— Возьмём! — рявкнула Мышка, от души радуясь, что советские люди так похожи на наших русских. От перемены названия страны характеры жителей не слишком переменились, только немного ухудшились ввиду утраты веры в постоянный патернализм государства, которое всегда может помочь. В наши дни никто на государство не рассчитывает: ни когда поступать ребенок идет в институт, ни когда на операцию в больницу ложатся, — каждый за себя. Но бюрократы на местах были одинаковыми что тогда, что теперь. — Самый дорогой люкс! Самый лучший! Может быть, у вас есть номер, в котором французский генерал Шарль де Голль останавливался? Я слышала, что он в Волгоград приезжал на открытие Мамаева Кургана, не так ли? Вот этот номер нам и дайте, сколько бы они ни стоил! И поживее, будьте добры, ноги просто отваливаются после путешествия... — И роскошным жестом русской барыни протянула администратору скромную, но значимую купюру, мигом исчезнувшую с глаз, словно корова языком слизнула. Дали им и люкс, и тут же носильщик возник из-под земли, стремясь заработать, только Максим на него огрызнулся, мол, у самого руки имеются.

Устроились прекрасно, только вид Мышке не понравился: подумаешь, драмтеатр напротив. Волга — вот это вид! Нет ничего прекраснее на свете, чем наблюдать на водной глади, как солнечные дорожки убегают в бесконечность. Но нет в Волгограде такой гостиницы в центре города, чтобы с видом на реку! Пришлось удовольствоваться тем, что дали.

Поели внизу, в ресторане при гостинице. Кормили неплохо, но фритюр для картофеля отличался не первой свежестью. Зато пирожные в центральной кулинарии, что возле ресторана, за углом здания, оказались с масляным кремом, вкусными, — пальчики оближешь! Потом гуляли по набережной, дошли пешком до музея-панорамы "Сталинградская битва". От вида разбитой мельницы и дома Павлова на Чуму нахлынули патриотические чувства:

— Видишь, деды наши жизни положили за то, чтобы Союз выжил, чтобы потомки наших пращуров все жили в счастливой стране! Разве они хотели бы, чтобы у одного была яхта и дворец высотой с Вавилонскую башню, а у другого — ипотека в рассрочку на тридцать лет, с жилплощадью в тридцать метров?

— Милый, что ты говоришь? Ты как маленький ровно! Мир деградирует: заруби себе это на носу, и сразу станет легче! Еще римлянин Сенека, воспитатель Нерона, по его же воле покончивший с собой, некогда в нравственных письмах к Луцилию писал, что иная патрицианка на груди носит грушевидную жемчужину стоимостью с целое поместье, и такое суть безнравственно! Он выступал против крайних проявлений богатства, против нескромности. Почти две тысячи лет нет на свете этого мудреца, но разве суть людская изменилась?

— Знаешь, Сенеку я не читал, и время тратить на чтение не собираюсь! — Максим рассердился на себя, и на нее. — Всех книг не перечитаешь! Тем более, что скоро их и вовсе не останется.

— Не согласна: правительства всех стран Земли должны постараться сберечь книгу как печатное издание. Компьютер еще покажет народам свою оборотную сторону, когда детки начнут поголовно слепнуть. Никакая защита не спасет глаза от разрушительного воздействия работы за компьютером.

— Какая же ты у меня умная, Мышонок! — Максим вдруг прижал ее к себе резко, чмокнул в ухо и немедля увернулся от грозящей оплеухи. — А я тут не при чём! Это все твоя романтичная Волга навевает высокие чувства...

Пешком добрели от центра города до улицы Невской, где находилась квартира Мышки и ее матери. Дом выстроили давно, еще в брежневские времена: девятиэтажный, серый, он ничем не отличался от других ему подобных на этой же улице.

Уселись на скамейке посреди двора: Мышка побоялась подходить близко к подъезду, чтобы ненароком не попасться на глаза собственной матери. И старушки у подъезда сидели густым забором. Около девяти вечера дверь подъезда распахнулась и на улицу вышла стройная русая женщина, держа за руку крошечную, совсем беленькую девочку.

— Смотри, это же я! И моя мама почти двадцать лет назад! — девушка изо всех сил ткнула Максима в бок, он даже заворчал, что с острыми локтями надо осторожнее обращаться с чужими ребрами. — Ты посмотри, какая мама у меня еще молодая! Отец в то время еще с нею вместе жил, только часто уезжал в командировки.... Как мне хочется с мамой заговорить! Но нельзя, понимаю... Знаешь, когда мы ей дом купим, нужно постараться передать ей дарственную, когда отца дома не будет. Не слишком он благородно вел себя с мамой: пусть лучше он до поры и не знает, что ей с него наследство свалилось! Он часто ее попрекал тем, что она со мной больше двух лет дома сидела. И потом, когда оказалось, что я — не "садиковский ребенок", пришлось бабуле забрать меня. Маме же нужно было работать, стаж зарабатывать. Вот я и нашла одно из достижений последнего времени: при Советах нужно было иметь минимум двадцать лет стажа для начисления пенсии, а сейчас, хоть ты двадцать лет отработал, хоть сорок, хоть ни одного дня, — лишь бы возраст пенсионный подошел, всем будут пенсию платить. И редко кому везет заработать порядочную пенсию в наши дни, это как повезло с коэффициентом.

— Слушай, ты столько всего знаешь, что диву даюсь! По мне, пенсия она и есть пенсия: пособие от государства, чтобы не умер старый человек от голода. Какие еще коэффициенты?! Ой, смотри, идут в нашем направлении! Твоя мама и ты сама! Здесь же песочница рядом! Все, убедилась, что и здесь существует твоя семья? Значит, никаких флуктуаций мы не создали пока что. Пошли назад, вечереет, и скамейки в стороне другой нет...

Вернулись в гостиницу. На следующий день обратились в официальное волгоградское бюро недвижимости, располагавшееся на Невской, с просьбой — подобрать вариант частного домовладения. Стоимостью около пятидесяти тысяч рублей. Впрочем, не ограничились таким видом поиска: Мышка составила персональный план поиска дома "вживую": написала названия нескольких улиц в Дзержинском, Ворошиловском и Краснооктябрьском районах города. И молодые люди принялись лично обходить все эти улицы, вступая в непосредственный диалог с бабушками и детишками, как наиболее говорливыми и откровенными категориями населения.

Несколько дней прошли в поисках. Тем временем, по радио уже объявили, что, по результатам голосования, уже в первом туре выборов победил Борис Николаевич Ельцин, набравший 57,26 % голосов избирателей, пришедших к избирательным урнам. Мышка засмеялась: как же так, должно быть 57,30% ? Куда дели несколько сотых долей процента? Неужели округлят в большую сторону впоследствии. Наверное. И не стала об этом задумываться.

Наконец, на остановке Каспийская, нашли симпатичный домик из четырех комнат, почти новый, с мансардой. Цена была чуть выше ожидаемой: шестьдесят тысяч, но цены в последние месяцы, особенно после январской "павловской" реформы, резко пошли вверх.

В доме были вода и газ, а прочие удобства провести не составляло труда: коммуникации все располагались рядом, только плати деньги и все получишь. Однако, возникла небольшая загвоздка. Дом принадлежал грузину, долгие годы прожившему в РСФСР, но теперь собравшемуся уезжать на историческую родину. Женой хозяина была русская женщина, однако, с ходом лет сама сделавшаяся на грузинку похожей как по поведению, так и по манерам.

Сын их срочную службу проходил в ГДР, и со дня на день родители ждали его возвращения. Без него они не соглашались оформить сделку: сразу после факта продажи семья намеревалась покинуть пределы РСФСР.

Мышка по-человечески их поняла: не снимать же семье квартиру после того, как дом будет продан, ради того, чтобы ждать сына из армии? Она заикнулась, что они могут сколько угодно жить в доме и после его перехода в собственность других людей, но гордый грузин отказался.

Тогда Мышка предложила ему аванс за дом, с тем, чтобы он более ни с кем не вел переговоры о продаже. На это семья согласилась. Однако, сколько времени еще было ждать их сына? Дембель уже давно объявили, но как долго едет солдат из армии?

Словом, внеся аванс и оформив передачу суммы юридически, парень с девушкой снова отправились в Сочи, предварительно созвонившись с семьей своих недавних квартирохозяев. Нина, услышав, что недавние жильцы желают приехать вновь, обещала встретить их непосредственно на вокзале в Сочи, поэтому путешественники отправились в путь на поезде. Билетов, как всегда, вначале не оказалось, но стоило шутя предъявить удостоверение сотрудника КГБ, как они нашлись моментально, а кассирша смотрела так, словно хотела в придачу к билетам дать еще и ключ от квартиры...

В Сочи их действительно встретили ласковые хозяева. Услышав, в чем суть интереса молодых людей, не отказались помочь, но пояснили: дешевые участки раскупают быстро, поэтому с легкостью можно приобрести лишь те, которые дороже и больше. Но Мышку это не смутило: через пару дней они оформили куплю земельного участка в двенадцать соток и маленького домика при нем. И вернулись в Волгоград, где Резо, сын хозяев, уже успел благополучно воссоединиться с родителями. Документы на покупку дома оформляли недели две: оказалось, это не так и быстро. После успешного разрешения всех формальностей, дом наконец отошел в собственность Мышки, даже не верящей в такую удачу: ведь впереди страну ожидало падение в экономическую пропасть, на пути в которую жилье подорожает многократно.

Обратились к нотариусу. Тот был весьма удивлён редкостной просьбой об оформлении дарственной на домовладение. То есть, дарственные оформляли нередко, но, как правило, дарителями являлись люди пожилые. В этом же случае, напротив, некая молодая особа горела желанием подарить только что приобретенный дом совершенно чужому человеку. Странным все это казалось. Однако, нотариусы — народ спокойный, спорить и убеждать не любят. Бумага была составлена и подписана по всем правилам, и внесена в реестр. Мышка получила полное право пойти к родной матери с тем, чтобы улучшить ее благосостояние и уменьшить зависимость от отца.

Дождливым июньским днём, когда месяц уже шел на исход, обещая наступление самого жаркого в Волгограде месяца — июля, в квартиру номер 13 позвонили двое. Мать Мышки была одна в тот день, не считая маленькой дочери, — и порядком струхнула, когда, открыв дверь, обозрела в глубине лестничной клетки не только хрупкую светловолосую девушку в ацетатном платье и веселых разноцветных бусах, явно привезенных с моря, но и парня, высокого и явно сильного на вид. Однако, пропустила обоих в дом.

Молча, ничего не говоря, Мышка протянула ей дарственную на дом, располагавшийся неподалёку от квартиры женщины. Та удивленно взяла документ, прочла, и он едва не выпал из ее рук.

— Наталья Максимовна! Это — вам! Данное домовладение с настоящего времени принадлежит вам по праву собственности. Мы с Максимом уполномочены передать вам данную дарственную. Дело в том, что именно нам было поручено передать вам некоторое наследство, отписанное вам в далекой Австрии.

Но наш доверитель распорядился не передавать вам деньги в собственность: тут были некоторые проблемы. Нам пришлось провезти в вашу страну несколько ценных вещей и реализовать их здесь уже за советские рубли, которые с каждым часом все менее соответствует декларируемому номиналу. Поэтому ваш родственник приказал срочно купить дом и немедленно переоформить в вашу собственность. Поверьте, мы все сделали, следуя букве закона. Во всяком случае, ничего противозаконного в акте дарения нет, и отныне вы являетесь полновластной хозяйкой упомянутого в дарственной домовладения. Ваше имя уже вписано в домовую книгу. Теперь вам будет нужно прописаться там самой, или прописать свою дочь, или вашу маму.

Вы вольны распоряжаться домом по вашему соизволению, но в дарственной есть небольшая оговорка: вы не можете его продать или передарить в ближайшие десять лет. Вы можете его сдавать, сами жить в нем, но не можете продавать. Почему? Вы все поймете сами с некоторым течением лет.

Еще было бы желательно, чтобы вы не сразу сообщили о вашем новом имуществе вашему супругу, с которым, как нам стало известно, у вас имеются некоторые разногласия, поэтому вы не можете ему доверять полностью. Мой вам совет: сдайте дом на длительное время, а сами уезжайте на некоторое время в село к своей матушке. У вас ужасная работа в настоящее время и, надеюсь, наличие новой собственности поможет вам и вашей дочери выжить в эти нелегкие времена. Если у вас нет вопросов, то мы хотели бы удалиться.

Наталья Максимовна замерла, лишившись дара речи на короткое время. Воспользовавшись ее замешательством, Мышка схватила Максима за руку, и они стремглав устремились вниз по лестнице, чтобы успеть исчезнуть до того момента, когда женщина придет в себя и начнет задавать новые вопросы, на которые у них могло не оказаться ответов. Дождь на улице полил еще сильнее.

Глава 17

Бывший предсовмина был убеждён, что из этой встречи ничего не выйдет. Впрочем, уже после ее проведения мнение его о целесообразности прошедшей беседы почти не изменилось. Характер человека нельзя изменить в одночасье, какими бы карами небесными или земными угрозами того не стращали. Любые цифры и предполагаемые события кажутся гипотетическими и нереальными тому, кто не хочет постараться понять, застыв в скорлупе своих мыслей. Ему все реалии застит полученная в прошлом году великая премия.

Впрочем, чего иного можно было ожидать от этого человека, вектор политической удачи которого давно ушел в минус?

Никогда практически он не жил со своими родителями, людьми крайне бедными. Так сложилось, что уже с трех лет ласковый мальчик поселился в доме деда по материнской линии, Пантелее Ефимовиче. Дед мальчика отнюдь не был простым человеком, по масштабам деревни: возглавлял колхоз. Сам-то вышел из голытьбы крестьянской, но сумел выбиться в люди при Советской власти. В доме-то этого "большого человека" и провел мальчик дошкольные годы. Беззаветная любовь деда и бабки были ему куда больше по душе, чем жизнь с молодыми родителями, которые требовали больше. Тогда как у деда в доме ребенок мог на "головах ходить", все ему прощалось: он поставил себя там за самого "главного человечка". Даже возвращаться в родительский дом никогда не хотел, предпочитая вольницу у деда. Однако, в нелегком 1937 году деда, заведовавшего по ту пору районыым земельным отделом, арестовали и обвинили в правотроцкистской деятельности и, соответственно, в членстве в троцкистской организации. Только чудо спасло деда Пантелея: порядочный человек, из немногих тогда существовавших, на пути попался, и деда освободили, а в 1939 даже снова назначили колхозным председателем. Только бабушка Василиса не шибко уважала своего почтенного мужа, нередко над ним и его колхозом подтрунивала по-доброму. Бабушка — она была верующей настолько, что не позволила мужу убрать иконы из "красного угла".

Так и соседствовали в доме председателя иконы с неугасимой лампадкою и портреты вождей социализма, дедушки Ильича и Сталина. Должно быть, интересным образом формировалась психология мальчика, росшего в таких эклектичных убеждениях, потому как нет сомнений, что беседы о жизни с ним проводили как дед, так и бабка.

Несомненным было одно: в нем заложили сызмала основа веротерпимости, качества, столь недостающего большинству истово верующих во что-то людей: будь то догмы Корана, десять библейских заповедей и каноны Нового Завета, или вера в коммунизм. Однако, безусловно, что мальчик впитал в себя политические стереотипы мышления деда Пантелея, при этом их, эти стереотипы, уже с детства он учился подвергать критике, под влиянием скептически настроенной к идеалам нового строя верующей и горячо любимой бабушки Василисы. Это именно она передала внуку волшебной красоты глаза. Завораживающие теплом, проникающие в душу, убеждающие без слов.

Другой дед, по отцовской линии, к колхозному бытию относился негативно настолько, что отсидел несколько лет как "саботажник". После освобождения, вступил-таки в колхоз. С этим дедом, индивидуалистом и человеком замкнутым и угрюмым, близости душевной у мальчика не сложилось.

1941 год принес грустные перемены: все близкие люди ушли на фронт или за линию фронта, и пришлось мальчику жить с матерью. Бедно, голодно, трудно. Взаимопонимание с нею было относительным. Но это именно она спасла сына в лихую годину голода 1944 года. Это именно мать делала все возможное, чтобы приохотить ребенка у учению, к книгам. В результате мальчик так чтением увлекся, что мог порой спрятаться в кустах надолго и читать запоем интересный роман, забыв обо всем. Этот эпизод показателен во многом для формирования характер будущего лидера: залечь в кусты, читая "Всадника без головы", а что вокруг все рушится, — так, значит, так суждено.

Деревенский мальчишка, он своим умом поступил и окончил МГУ, хотя у нас часто любят писать: "был комбайнёром". Действительно, для поступления необходима была справка о стаже работы на производстве или в поле. Чтобы будущие студенты имели хотя бы некоторое представление об обычной жизни простого советского человека. Как только закончил МГУ, немедля пошёл по комсомольской линии, занимая все более важные посты на Ставрополье. В 1980 году стал членом Политбюро ЦК. С апреля 1985 — Генеральный секретарь ЦК КПСС, первое лицо государства. С марта 1990 — первый Президент СССР. Но при нем в последние годы все более ослабляется внутренний костяк "тела" Союза, субъекты все сильнее тяготеют к сепаратизму и независимости. Никаких серьёзных пропагандистских мер не принимал, чтобы затормозить или перенаправить центробежные тенденции в республиках. Последние месяцы и вовсе занимал непонятную, половинчатую позицию по отношению к переменам в общественном мнении. Как говорят в деревне: "моя хата с краю".

Нелепую идею Казбекова попытаться убедить Генсека в необходимости предпринять усилия, чтобы спасти рушащийся Союз и даже попытаться сохранить оставшиеся элементы социалистического блока, Рыжков считал мифологическим бредом, основанным на еще недавнем уважении и почитании всеми персоны первого президента СССР. Люди еще помнили свое горячее восхищение теми первыми годами правления Горбачева, когда им дозволили свободно высказывать свое мнение. Вот только стали ли они лучше жить от того, что получили возможность "гласно" обсуждать все те сплетни, которые испокон веков велись в кулуарах любых организаций и учреждений, будь то НИИ по нефтедобыче или оборонное предприятие. Керимов еще верил в способность Горбачёва проникнуться беспокойством о судьбах страны, — наивный, выдержанный человек с горячей кровью...

Генсек встретил недавнего соратника радушно. Не сразу поинтересовался целью визита. Вначале разговор шел, как и полагается в таких случаях, ни о чем, издалека. Поговорили о погоде в столице, погоде в мире. Потом и время обсуждения политической "погоды" подошло. Николай Иванович, тщательно подбирая слова, завел речь о былом величии социалистического блока, не только Советского Союза, являвшегося, несомненно, еще и в настоящее время главной страной в торговых отношениях государств Восточной Европы. Просто в последнее время возникли некоторые проблемы, связанные с тем, что все эти страны за свои товары хотели бы получать твердую валюту. Однако, еще недавно особые торговые отношения привычного СЭВ основывались на общности экономических, политических структур социалистических режимов, именующих себя "коммунистическими". Несомненно, что воздействие военного доминирования СССР также в немалой степени способствовало сохранению стабильной постоянной торговли между странами-союзниками. Однако, в последнее время военное давление со стороны СССР фактически прекратилось, и неблагодарные государства немедля повернулись на Запад. Да, еще с 1989 года торговля стран СЭВ сократилась в разы, а все из-за низкого предложения в виде твердой валюты. Однако, у СССР есть и валютные запасы, и другая валюта, в виде реального и "черного золота", как есть и возможность предъявить этим странам, так и рвущимся поклониться "золотому тельцу", их огромные задолженности. Почему бы не предложить им свободный выход из СЭВ, но поставив условием предварительно оплатить все накопившиеся долги? Почему мы без конца делаем экивоки перед ничтожными, в политическом значении государствами? Почему бы не востребовать свое, раз они более не желают поддерживать с нами дружеских отношений?

Однако, Генсек выслушал спокойную речь посланника "старого мира" с привычной скептической улыбкой. Только плечами пожал:

— Распад экономического союза государств СЭВ неминуем, и вы сами это понимаете прекрасно. Да, долгие десятилетия именно Советский Союз тянул на себе воз проблем всех субъектов СЭВ, которое юридически представляло собой самообеспечивающуюся замкнутую структуру. Объемы торговли СЭВ с другими странами были мизерными. Органы централизованного планирования СЭВ полагали целесообразным сохранение специализации для каждого субъекта СЭВ. Все советские республики, все страны СЭВ торговали почти исключительно друг с другом, но правильнее будут сказать: обменивались за символическую плату необходимыми для каждого субъекта СЭВ товарами и услугами (применительно, например, к курортам Болгарии). Цены на товары внутри СЭВ весьма отличались от среднемировых. Страны СЭВ процветали именно за счёт вливаний из советской казны.

Как только мы распутаем этот клубок змей, привыкших пить молоко от нашей коровы, так немедленно экономика всей демократизированной Восточной Европы впадет в такую депрессию!...

Спад их экономик несомненен, так как те товары, которые ранее они получали от нас, они попытаются импортировать с Запада, и им придется в первое время сократить потребление, так как товары к ним будут идти без дотаций, к которым привыкли эти наши "друзья" за годы протекционистской советской экономической политики.

Естественно, что перейдя к торговле по правилам мирового рынка, эти страны понесут немалый урон в условиях торговли. Но пока что они этого не понимают: они хотят быть как все, как весь "западный мир", который отнюдь не заинтересован в том, чтобы, в отличие от патерналистского СССР, дотировать бездельников.

Напротив, СССР выиграет, отпустив эти страны! Уверен! Для нас условия внутренней торговли несравненно улучшатся, когда мы избавимся от основной доли международных "нахлебников".

И тогда они найдут следующий выход: как только будет подписан договор о прекращении функционирования всех структур Варшавского договора, так эти гиены мигом возьмут кредиты на Западе и за океаном, предоставив им взамен ту самую территорию, которую не так занимали наши воинские части.

— Но если сам Союз прекратит существование, в чем будет выгода для нашей России в упразднении СЭВ и ОВД? Если падёт Союз, если будет подписан слишком либеральный новый Союзный договор или просто вступит в силу соглашение об объединении бывших республик лишь для охраны границ, но без взаимозависимости, то все внутренние торговые потоки внутри СССР будут нарушены!

Долгие десятилетия торговля в Союзе координировалась благодаря командно-административному централизованному планированию, которое, однако, работало, и порой весьма эффективно. Страшно даже себе представить, что будет творится в бывших советских республиках в случае исчезновения привычного централизованного планирования! Если цены останутся на прежнем низком уровне, то все товары исчезнут с прилавков, все попадет в ранг дефицита, как уже попал даже такой элементарный товар, как водка! А всё почему?!...

Если же цены отпустить, как предлагал автор программы "500 дней", то будет нанесен величайший урон всему народному благосостоянию, пострадает большинство семей советских людей....

Впрочем, я отвлёкся, отдавшись размышлениям на экономические темы, которые, несомненно, также заслуживают пристального внимания. Но вернёмся к теме возможного сохранения ОВД, пусть вне обязательств военной взаимопомощи. Хотя бы сохранить саму ОВД, — уже много в наших реалиях!

Михал Сергеич, вы поговорите хотя бы с Матвеем Бурлаковым! Возможно, он сможет убедить вас в необходимости и далее сохранять нашу группировку войск в Европе? Вы посмотрите, что творится: повсеместно теряется уважение к русской армии, и поделом: ситуация выглядит так, словно мы сами сдаемся в плен к врагу, который этого и не ожидал, и не знает, как поступить. Мы не должны полностью лишиться нашего присутствия в Европе! Это совершенно недопустимо для будущности нашей страны!

— Оставьте эмоции, Николай Иванович! Распад идет не только по линии Варшавского Договора и СЭВ, но и внутри страны, и реальных возможностей выхода из наметившегося политического и экономического кризиса лично я не вижу. Как вы понимаете, моя власть в настоящий момент уже является более номинальной, в особенности после избрания президентом РСФСР моего основного политического оппонента, этого крикуна, дорвавшегося наконец до власти, сумевшего заставить некритически мыслящих избирателей выбрать именно его в свои козопасы... Только, чтобы пасти, нужно знать о работе пастуха... Но кампанию его группа поддержки организовала прекрасно, с учетом непредвзятого мышления наивных советских граждан...однако, я также позволил себе несколько отвлечься...

Итак, что вы хотите от меня? Как я понимаю, ваш визит обусловлен не тем лишь, чтобы обсудить со мною общие тенденции политического развития нашей и соседних стран. Вы являетесь представителем некоторых сил, так, я полагаю? Которые мечтают продлить на некоторое время агонию блока Варшавского договора и самого Союза? Благое начинание, но прогноз тут пессимистический. Мы тут одни, и вы можете быть спокойны: наш разговор никем подслушан быть не может, поэтому я позволяю себе некоторые вольности в высказываниях... С чем конкретно вы пришли ко мне?

— Понимаете, некоторое время назад нам в руки попало несколько уникальных прогнозов, составленных так и не выясненной аналитической конторой непонятной дислокации и принадлежности. Вначале мы полагали, что она есть часть системы Крючкова, но, после приватной с ним беседы, наши подозрения так и не получили подтверждения.

Возможно, эта контора принадлежит некоему западному государству, но это весьма сомнительно, с учетом явно просоветской направленности проведения исследований. Так как прогнозы у нас оказались уже некоторое время назад, то мы имели реальную возможность практически в полном соответствии с некоторыми цифрами и фактами. Позвольте мне показать вам лично эти выкладки неизвестных ученых, только, прошу вас, ни к чему не прикасайтесь...

Генсек, усмехаясь, приступил к просмотру документов и фотографий, призванных проиллюстрировать некоторые из упомянутых событий и явлений. Через несколько минут он увлекся и протянул было руку к одному из изображений, но Николай Иванович спешно отдернул фотографию в сторону от президентской руки, объяснив извиняющимся тоном:

— Здесь ДНК-технологии задействованы, рассчитанные исключительно на прикосновение моих пальцев. В противном случае, и текст, и изображение подвергаются немедленному уничтожению, словно выцветают, и возможности их восстановления не существует.

— Неужели японцы так далеко продвинулись в своих изобретениях? Вы уверены, что эта технология вообще... земного происхождения? — Генсек тонко улыбнулся, весьма ошарашив своим вопросом бывшего предсовмина, и продолжил неспешно, но с немалым интересом изучать документацию. — Да, интересные предположения, спору нет. Значит, я буду низложен в скором времени? Ах, нет, сам уйду на заслуженный отдых?... готов поверить и уйти не дожидаясь обещанных событий... обязан выполнить свои обещания?

Полноте, Николай Иванович, что значит в настоящее время президент СССР? Дутая фигура государства-колосса на глиняных ногах.

Основополагающий, самый большой количественно и наиболее значимый субъект в СССР отныне возглавляется совершенно неукротимым фигурантом от политики, и моя роль в этом спектакле становится совершенно статичной и незначимой. Однако, вы мне тут пытаетесь подбросить навязчивую идею о необходимости сохранения не только Союза, но даже Варшавского договора. Последнее и вовсе граничит с областью фантастики. Полагаете, мне нужно приложить некоторые усилия?... Зачем? Все равно несколько лет не изменят ничего... Да, я — пессимист!

Лучше скажите мне, есть ли другие высокопоставленные лица, готовые разделить ваши помыслы не только на словах? Потому что одних наших разговоров тут недостаточно, нужна реальная поддержка лицами, имеющими доступ к власти и воздействию на общество в какой-либо форме. Та-ак, значит, часть окружения самого Ельцина склоняется к подобному мышлению? Но их имена вы вправе сохранить в тайне, несомненно, лишь бы их убеждения были подлинными... Следовательно, некоторые близкие к Президенту РСФСР люди колеблются? Это хорошо, это очень хорошо! Но мало заручиться поддержкой нескольких непосредственных замов нового хозяина России, следует понемногу делать подкоп под его сфабрикованную идеальную биографию, но мне ли вам объяснять, что это такое? Могу подсказать пару эпизодов, способных свести на нет всю его популярность у некоторых категорий населения. Вот, к примеру, мы допустили огромную ошибку, когда перепечатали в "Правде" статью из итальянской газетенки "Республика": помните, ту, в которой описывалось и подтверждалось фотографиями его пьянство в заграничном вояже, в ходе которого Борис Николаевич столь стремился обрести популярность и в "тех людях", но только выставил себя на посмешище...

Наши люди, верящие Борису как полубогу, возомнили материал статьи фальсифицированным, — и, в итоге, еще более возлюбили кандидата! Или взять приснопамятное "купание в реке": такой негативный факт биографии — и тот был использован с пользой для Ельцина. Он, конечно, молодец, хорошо танцует свою "польку-бабочку"...

— Михал Сергеич, уверяю вас, что Он сумеет обрести популярность и в "тех людях", когда немедля после распада страны позвонит Джорджу Бушу и отрапортует о том, что СССР более не существует!

— Это все — лишь домыслы аналитиков. Мне что-то не верится в подобное поведение Ельцина, несмотря на моё не слишком светлое отношение к нему. Потому как информирование президента нашего врага ? 1 — США — о развале страны есть не что иное, как нарушение печально знаменитой статьи 64 УК, в которой, как вы помните, речь идёт о государственной измене. Как же он после такого сможет править?... Это все — домыслы...

Так вот, хочу посоветовать вашим сторонникам предать гласности, то есть как можно шире распространить лежащий на поверхности, вполне невинный компромат против Бориса Николаевича.

Только подать его нужно — под "кислым соусом"... Например, огласите известный факт, что он с удовольствием снес тот домик, в котором последнее пристанище обрела семья царя Николая, — причем упор сделайте на том, что его предшественник в области благополучно отвертелся от этой неприятной работы по реализации указа Центра. Или, — что Ельцин сознательно скрыл от общественности факты заболеваемости "сибирской язвой" в подведомственном ему городе; не забудьте упомянуть, что он знал прекрасно, откуда взялся искусственно модифицированный в лаборатории вирус...

Да в биографии любого видного политика можно отыскать не один факт, порочащий его биографию... Только в разработку эти сведения нужно пустить по-умному, без официальных заявлениях политических противников, но под видом народных сплетен, которые распространяют сами люди, понимаете?

В немалой степени заинтересовали Генсека цифры государственного долга страны. В особенности, две цифры по данным ревизий казны — на начало 1991 года и цифра, датированная второй половиной того же года. Цифра разнилась в два раза, что выглядело необъяснимым.

— Кажется, я догадываюсь, Николай Иванович, откуда что взялось...

Вы тоже полагаете, что речь идёт всего лишь об элементарном разворовывании народного отечественного благосостояния? Но можно попробовать подвести реальное состояние дел в казне под эту самую вторую позицию, если взять на вооружение вашу идею с сохранением дышащего на ладан Варшавского договора. Мы и так в последнее время наделали немало долгов, впрочем, не идущих ни в какое сравнение с теми, которые приведены в ваших бумажках относительно середины девяностых.

Откуда возник подобный гигантизм? Или мы будем вести кровопролитную игрушечную войну? Или нас ждет война гражданская? Чтобы достигнуть госдолга в сотни миллионов долларов, нужно очень постараться... подобная перспектива удивляет и шокирует...

Объясните мне вот эти странные цифры, связанные с августом? Не желаете? Только фотографии? Отлично... так, а это что под датой октября 1993 года? Танки на улицах Москвы... монтаж великолепный, но подобное — невероятно! Немцев в Москву не пустили в 1941, а в 1993 свои же танки будут разъезжать? Не верю! Но документы очень интересные, вы меня заинтриговали... Не могу себе представить, чтобы нечто подобное вышло из-под пера западных разведок, хотя логики в их поведении нередко недостает...

— Вы обещаете мне, что попытаетесь предпринять хотя бы малое усилие с целью уговорить глав правительств государств СЭВ еще некоторое время удержаться в "связке" с нами? Хотя, после утраты ГДР, блок ослабел невероятно. Благодаря вашим усилиям, Михал Сергеич... Теперь вы просто обязаны спасти то, что есть! И пусть при этом внешний долг страны возрастёт до мифических 70 миллионов долларов! Если учесть все кредиты, которые наша страна давала всем "сирым и убогим", которые теперь с презрением открещиваются от былой дружбы, у нас и вовсе нет никакого долга! Только слишком мы галантно себя ведём!

— Полагаю, именно методом личного подкупа лидеров государств можно удержать Варшавский Договор и СЭВ в нынешних рамках. Ублаготворенные главы правительств постараются сделать все возможное, чтобы удержать народ от проявления возмущения и переправить проводимую идеологическую политику в иную тональность. Если использовать иной путь, угрожая бывшим союзникам в том, что мы потребуем от них уплаты всех долгов их стран Советскому Союзу, мы добьёмся очередной шумихи, что СССР — "империя зла": даёт, а потом забирает...

Что представлял собой в середине 1991 года так называемый Варшавский Договор? Данная структура возникла в мае 1955 года в качестве некоего противовеса Североатлантическому блоку НАТО. Договор был подписан Албанией, Болгарией, ГДР, Польшей, Румынией, Советским Союзом и Чехословакией в ходе проведения совещания в Варшаве совещания упомянутых государств Европы. Совещание во главу угла ставило обеспечение мира и безопасности именно в Европе. В июне договор был ратифицирован и вступил в действие.

Однако, Албания неофициально вышла из Договора еще при Хрущеве, в начале 1960-х годов, в связи с возникшими противоречиями в области идеологии; официальный выход из блока эта маленькая страна совершила в 1968 году, сославшись на события в Чехословакии.

Весной 1985 года срок действия Варшавского Договора был продлён на двадцать лет. Продление совпало с восшествием самого Горбачева на пост Генсека. Из-за политических перемен, развернувшихся в обществах стран Варшавского Договора, но спущенных, несомненно, "сверху", уже в феврале 1990 года официально прекратили свою деятельность военные структуры Организации Варшавского Договора, чем был нанесён значительный ущерб тогдашней обороноспособности упомянутых стран и, в первую очередь, самого Советского Союза.

В соответствии с наметившимися тенденциями, назревал полный роспуск Организации. В пакете документов, попавших в руки Рыжкову, указывалась точная дата подписания Протокола о полном прекращении действий Варшавского Договора: 1 июля 1991 года. Все к тому шло естественным порядком, и сама идея оживить, пусть частично, ОВД, выглядела нелепой.

— Но в зарубежный вояж, Николай Иванович, я отправлюсь лишь после того, как получу новое непосредственное подтверждение ваших бумажек.

Как только в Югославии начнется упомянутая здесь Десятидневная война, — начало которой, кстати, меня нисколько не удивит, так как эти режимы национал-коммунистов оторвались от подлинно народных нужд и давно готовы друг другу горла перегрызть руками обманутых сторонников, — немедленно начну подготовку к поездке.

Но не стоит возлагать на эти переговоры с лидерами союзных стран особых надежд: сами понимаете, вдруг они окажутся неподкупными и подлинно разделяющими идеалы новой демократии? Не знаю, не знаю...

Пока что будем считать, что между нами серьёзного разговора не было, а состоялась лишь дружеская бессодержательная двух старых знакомых...

Однако, несмотря на небольшой достигнутый успех в переговорах с Генсеком, Николай Иванович не был удовлетворен результатами. Он по-прежнему не доверял Президенту страны, как и тот — ему. Даже имя человека из команды Ельцина, волею судьбы оказавшегося сторонником новообразованной фракции с целью сохранения Союза, не прозвучало в разговоре.

Доверия не было между собеседниками. Поэтому Николай Иванович пришел к выводу, что нужно вступить в собственное взаимодействие с некоторыми персонами, чьи имена перечислялись в событиях ближайшего августа; намекнуть на знание их замыслов, предостеречь от втягивания в свой круг некоторых колеблющихся товарищей, готовых в любой момент переметнуться на другую сторону. Эти люди просто не должны получить доступа к информации о готовящемся перевороте с целью восстановления Союза в его привычном понимании.

Глава 18

Отдали дарственную, — можно было уезжать из города на Волге. Ничто более тут их не задерживало. Максим давно мечтал о поездке в родную Сибирь, в которой якобы зимой морозно, зато летом — рай земной! Лучше, чем на море! Мышка только смеялась такой наивной влюблённости парня в родные края: каждый кулик своё болото хвалит.

Однако, на следующий день уехать не получилось. Прямо в гостинице их отыскала любопытная Катюшка. Резвый язычок ее помог найти гордых попутчиков, которые так и не позвонили!

— Такая гордая дежурная попалась, скажу я вам! — вещала девчонка, потрясая кудрями, как юла. — Ничего не хотела мне про вас говорить! "А зачем они вам? Вы, девушка, уверены, что они вас видеть захотят?" Можно подумать, что вы, друзья мои, экие венценосные особы, а мне "не назначено"! Ужас какая противная тётка! Словом, пока ей шоколадку "Парус" не сунула, — знаете, с орешками, хрустящую, — не хотела мне называть номер ваш. Вот какая верная сторожиха! Ее бы да на завод оборонный, типа "Баррикад", никакая служба охраны бы не понадобилась: и так комар носа не подточит...

— Катя, мы правда рады тебя видеть, — Мышка смущенно улыбалась гостье незваной, — понимаешь, мы тебе звонили раз, из телефона-автомата, днём, но не дозвонились, а в номере у нас телефон внутренний... — И покраснела: не умела врать хорошим людям. Про Катьку-то они с Максом позабыли напрочь в своих бесконечных странствиях по городу, когда дом искали. Вот на море второй раз успели съездить и дачу купить, а позвонить веселой попутчице — нет. Потому как не планировали в городе дружеских связей заводить. Но раз пришла Катька в гости, так надо ее встретить по-человечески. Только Катька рассудила по-своему, велев парочке собираться по-быстрому, сейчас "гулять пойдем!" Макс с Мышкой переглянулись удивлённо: оказывается, Катюшку внизу, у входа в "Волгоград", машина ждёт. Кавалер подвёз. Только не Петюнчик, а Валерий.

— Замуж я скоро за Петюнчика выхожу. Мама порядком надоела своими убеждениями, как надо жизнь построить, чтобы чувствовать себя в этой жизни обеспеченной... Да мне Петюшка и нравится немножко, не противен, во всяком случае. И он для меня все сделает, где еще такого чудака найдешь? Нет, Валерий — совсем другое дело: он умный, гордый, достойный, только замуж меня не зовет, да я и сама за него не пойду: что с него, с гордеца голоштанного, взять? Учится в аспирантуре, а сам по вечерам, — фу, — барменом работает, хотя почти не пьёт, правда. Подрабатывает таким образом. А днем строит из себя Эйнштейна и Нобеля в квадрате. Но мне нравится: необыкновенный он! Да сами сейчас увидите... Кстати, я специально пришла вас пригласить, потому как Валера позвал меня в речной порт, в баре посидеть, а мне одной с ним там находиться неуютно: он будет умничать весь вечер, а я — молчать и смотреть на него рыбой на берегу... пойдемте с нами? У Валерки сегодня деньги есть, ему премию в его баре дали, вот он и решил их в другом баре просадить. А сам-то, прости господи, и не пьёт почти, зачем такой "культурный досуг"? Говорю: пойдем на спектакль, театр приехал музыкальный на гастроли, — не хочет, не понимает оперетту, наукообразное животное... Так что, идете?

Милое тарахтение Катюшки служило журчащим фоном, пока Мышка с Чумой собирались. Наконец, Мышка вышла из второй комнаты, узрев Макса в сером строгом пиджаке и серых легких туфлях, идеально подходящих для вечера. И гордость Мышку наполнила: как это она сразу не рассмотрела, что Максим — не просто "свой в доску", он — еще и красавчик сказочный! Жаль только, что блондин... Сама Мышка надела то вызывающее красное платье, в котором когда-то с Петром Кошкиным ужинала. Катька присвистнула:

— Вот это парочка! Такие простые люди ехали в поезде, а тут... Максим, ты знаешь, на кого похож? Помните фильм "Принцесса цирка"? Там мистера Икса какой-то студент иностранный играл. Чех, кажется... А Лика ни на кого не похожа. Она сама по себе... Только улыбаешься ты мало! Ну, пошли?

В речном порту, красивом здании в стиле модерн, отблескивающем огромными озерами окон, на втором этаже находился бар, в котором и решила посидеть четверка молодых людей. Кормили здесь, впрочем, неважно: бар — не ресторан, зато драпировки скромные и приглушенное освещение придавали помещению уют. Они заняли самый крайний столик, напротив Мышки оказался кавалер Катюшки, Валера, темноволосый, худощавый, с нервным выразительным лицом и высокомерным взглядом прозрачных серых глаз. Она было завела с ним разговор, но оказалось, что Валера разрабатывает некую тему по физике, по астрофизике, — и не склонен вступать в диалог. Она поняла быстро, что он тяготеет к проведению монологов Гамлета в жизнь, — и перестала слушать Валерия. Тем более, что он и не хотел быть услышанным. Зато Катюшку Макс слушал с таким интересом! Прислушалась и Мышка:

— Хороша была Татьяна Чумаченко, — слов на земле не найдется таких, чтобы описать сказочную ее красоту! Высокая, повыше иных современных красавиц, с горделивым нежным лицом, а на щеках — пушок бархатистый. И глаза — дивные: темные, но светящиеся прозеленью болотной или изумрудом драгоценным, не знаю, как и передать цвет ее глаз! Бесподобная красота! Ну, как могли видные люди вниманием обойти Татьяну, статями напоминавшую грузинских цариц, а голосом ласковым ручеек горный? И не обошли...

История эта — совершенно правдивая. Как вы все читали в газетах, был в восьмидесятые годы у нас тут показательный процесс, связанный с высшими военными чинами города, которых проверяли по указанию сверху. В то же время еще эти же следователи, что наш город потревожили, вели на Юге некое печально знаменитое "хлопковое дело", в ходе которого, говорят, применялись самые крайние меры дознания. Но к нашим чинам из комендатуры, думаю, такое не применялось. Отвлеклась... Так вот, Татьяна была женщиной семейной, порядочной, верной мужу своему, — инженеру простому, сумевшему завоевать любовь самой красивой женщины на свете. Это я не просто так говорю: увидев ее впервые в двенадцать лет, обомлела, что такие женщины существуют "взаправду"! Жили с мужем они душа в душу.

Работала Татьяна при комендатуре военной старшим продавцом. С высшими чинами военными запросто общалась: все они у нее дефицит просили. Один местный начальник так ее полюбил, что из кожи вон лез, чтобы внимание Татьяны завоевать. Клялся, что звезду для нее с неба достанет и чуть не алмаз "Шах" подарит, все сделает, лишь бы снизошла осчастливить. Но куда там: неприступной крепостью держалась, ни за что на свете не хотела мужу изменять. И зачем: муж был чудесным человеком, с прекрасной внешностью и добрым нравом, — грех не любить такого. Но в жизни бывают разные испытания, в которых проверяется человек на прочность, — так и у Татьяны случилась раз беда в семье. Муж ее заболел, или попал в аварию какую-то, — я не знаю, но только спасти его здесь, в Волгограде, не могли. Врачи ему несколько часов жизни отвели, и рукой махнули, "не жилец, мол!" И вот ближе к ночи позвонила Татьяна, в полном отчаянии, этому военному, — Кирилов, кажется, его фамилия. Но и от него помощи не ожидала. Однако, он все свои возможности мобилизовал, все связи поднял, а только раньше чем через час специальный рейс отвез умирающего мужчину в Москву. И спасли мужа Татьяниного. Только военный еще раньше ей сказал: если муж выживет, то она его отблагодарить должна, сами понимаете, как. Татьяна — женщина, слову верная: пошла на грех, отдалась спасителю мужа. Думала, одним грехом дело кончится. Но не тут-то было: любовник потом начал ее шантажировать, что, если она с ним станет впредь встречаться, то он все ее мужу любимому скажет. Что она ему неверна. Только почему неверной стала, мужу он бы говорить не стал... И так постепенно втянулась Татьяна в бесконечную любовную связь с этим спасителем и негодяем. Более того, со временем он втянул ее в махинации свои по продаже разных товаров. Он связан был со снабжением воинских частей, именно через него распределение дефицита шло. Татьяна для него начала спекулировать прямо в магазине при комендатуре, денег ему, глупому, не хватало. Втянул он честную женщину в пучину порока и спекулянткой сделал. И тут, как снег на голову, свалились те два следователя из Москвы со своим плановым расследованием. Всем обвинения предъявили: и Кирилову, и его начальнику непосредственному, — и посадили. И Татьяну посадили.

— А ты откуда знаешь эту историю? — спросил Максим. — Мала же была!

— Мама моя в той организации работала. Восхищалась я Татьяной со стороны; когда услышала, что ее из-за того козла посадили, в шок пришла. Он должен был все на себя взять, а он ее и так опозорил, да еще и от неволи не спас. В следующий раз, когда я ее увидела, — на улице, случайно, года через четыре от той печальной истории, — сама не поверила: она почти не изменилась! Словно годы и беда стороной прошли! Еще краше стала, только похудела немножко.

— Что же, муж ее оставил? После того? — Мышка не удержалась. — Или нет?

— Представь себе, что нет! У них ребенок был, муж Татьяны один несколько лет его воспитывал, — ждал возвращения жены. Пока расследование шло, ему кто-то из доброжелателей, — из окружения того вояки, — сообщили, как для него самолет гоняли. Вот и "пала" жена. Наши гордые военные любят женской красотой восхищаться, а потом по-гусарски хвастаться подвигами друг перед другом. Так и Кирилов в штабе победой своей над достойной женщиной хвастался, словно Казань взял. Вот такая история правдивая.

— Я начала разговора не слышала, Катюш, к чему ты это рассказать решила?

— К тому, милая Лика, что ты на ту Татьяну немного похожа, только ты — светлая, а та была темноволосая, но походка, голос, овал лица, — один к одному!

— Уже и не знаю, благодарить мне тебя за такое сравнение, или огорчаться! — Мышка хотела засмеяться, но не получился смех. Грустной показалась ей услышанная история. И рассказывала Катюша хорошо: просто, душевно.

Вечер прошел неплохо. Обсуждали еще политику, в простых выражениях, чисто ради развлечения. Только Мышка слушала с большим вниманием: для нее были интересны не только новости большой политики, но и отношение к политическим событиям со стороны простого обывателя. Удивлялись началу военных действий в Югославии. Катька только одно сказала: "Чего только им не хватает? Всю жизнь эти югославы как сыр в масле катались. У них наиболее легкая промышленность развита, никакого дефицита товаров, не то, что у нас, где основное внимание правительство уделяет оборонке, и все деньги туда ухают, как в прорву. А в Югославии и сапоги хорошие, и шампуни..." Мышка всегда веселилась, слушая Катькины умозаключения.

Потом перешли к недавнему краткому турне главы СССР по соцстранам. Как ни странно, цель визитов не была объявлена заранее, так и говорилось: "посетил такую-то страну, встретился с главою государства..., — и все! Зачем? Катька даже предположила, что наш президент подыскивает себе любимое местечко, чтобы туда на местожительство перебраться. Максим ее оборвал: мол, давно известно, где, в случае чего, поселится первый президент: в единой Германии, объединенной именно с его подачи. Только Германия уже перестала быть соцстраной.... Потом Катька тихонько добавила, что ходят еще такие странные сплетни: будто генсек встретился с главами оппозиций в соцстранах, обсуждали разногласия якобы. Итогом этих встреч явилось моментальное, почти невероятное изменение политической конъюнктуры во всех посещенных государствах, инициированное теми самыми лидерами оппозиции, спустившими в народ новые лозунги, прямо противоположные недавним. Например, "Если мы выйдем из ОВД и разрушим СЭВ, нам придется идти назад на Запад с сумой! Кто из вас готов жить с протянутой рукой?". И ведь в этих примитивных лозунгах таится истина: живут за счет русских и полагают, что так и должно быть. Надо и с Германии стрясти еще оставшиеся деньги: раз им позволили объединиться, значит, за это нужно платить!

Мышка с Максимом в последние дни находились в постоянных разъездах и движении. Газет мало читали, да и немногое в них прочесть можно. Не слишком и стремились вникать в направления внешней политики: Мышка полагала, что дело свое в этом мире выполнила и может считать себя свободной как ветер! Максим по сути своей не склонен был к политике и пустым разговорам. Он был патриот "вообще": в случае угрозы государству он всегда был готов стать на его защиту, но всяких интриг, которые зачастую обеспечивают верную политическую линию, не понимал. Слишком сложно.

— Катюшка, так что же, 1 июля подписали-таки протокол о распаде ОВД?

— Какой еще Протокол? — засмеялась Катюшка. — Да на то совещание никто из глав правительств так и не пожаловал! Перенесли его на отдаленное время! Судя по последним событиям, наше отделение отменяется! Только еще вопрос: зачем нам продолжать тянуть на своем горбу этих социалистических прилипал?

— Затем, что они создают нам буферную зону, некоторый щит от прочих субъектов международной политики, — это подсказал образованный Валерий, который не сразу влился в разговор. — Поэтому и тянем мы их пустую экономику, не обеспеченную никакими ресурсами, с самого 1955 года, когда ОВД возник. То есть тянем мы их значительно дольше, как только возникла зона советского влияния, сразу после Второй Мировой Войны. И вместо благодарности, — бесконечные претензии. Выйти они хотят, как же! Так пусть платят, голубчики, по полной, — за нефть и газ! Гордые они, на Запад тянутся...

— Валерочка, а кто мне говорил, что сам хочет в Австралию податься? — Катька иронически наехала на друга. — Только не так просто туда выехать, верно?

— Вот закончу работу одну ценную, так тогда меня любая страна примет! — Он немного сердился под конец беседы: никто так и не уделил его высокому интеллекту должного внимания, а Мышка шутливо спросила у него: что он думает по поводу создания адронного коллайдера? И не стала объяснять, что это за зверь такой, — коллайдер.

Когда вышли из речного порта, ближе к полночи, решили ее прогуляться вокруг здания, по набережной. Перегибались через парапет, наблюдая, как луна и звезды отражаются в воде. Серебристая лунная дорожка пролегала по реке от самого Волгограда до соседнего, на том берегу, Краснослободска. Казалось: ступи на воду и беги прямо по ней, той волшебной световой дорожке...

Гордые речные пароходы трехъярусные стояли на причале. В них горел свет, играла музыка: то отдыхающие из других городов веселились допоздна. Тут Катька запанибрата ткнула Мышку в плечо, указав на эти самые пароходы:

— Смотри, как здорово! Отдых на воде: моя мечта! Вы же свои дела в нашем городе завершили, верно? И у вас сейчас тоже каникулы, да? Зачем вам ехать на поезде в ту самую Сибирь? Устройте себе праздник жизни: купите билет на пароход и плывите до верховий Волги, наслаждайтесь, дышите! Потом уже на поезд или самолёт пересядете. Говорят, вскоре цены на услуги речного пароходства так сильно возрастут, многократно!... Представь себе, как здорово: лежишь в шезлонге на палубе, а тебе услужливый стюард приносит лимонад со льдом и мороженое!

— Катя начиталась французских романов любовных, — косо глянул Валерий. — Где это видано: стюард — на русском пароходе?

— Я тебе не мешаю мечтать о крокодильей Австралии! — Почти поссорились.

Речной порт располагается далеко внизу от жилого массива центра города. Чтобы подняться в город, нужно много-много ступенек пешком подняться вверх, — или успеть поймать одинокое такси, которых совсем мало ездило в районе речного порта в те далёкие времена. Решили пешком идти, что еще оставалось? Ноги молодые, настрой летний, можно и прогуляться.

Но когда, налюбовавшись прекрасными пароходами, свернули обратно, в темный проулок, с тем, чтобы выйти на дорогу, ведущую к огромной гордой лестнице, случилась неприятность: откуда ни возьмись, появилось трое парней, решивших воспользоваться романтическим настроением компании и немного поживиться за их счет. Катька охнуть не успела, как ее сумочку уже отняли! Правда, в сумочке денег было немного, но там лежали ключи от квартиры и документы! Валерий никакого сопротивления нежданным грабителям не оказал, будучи человеком хлипкого телосложения и имея натуру не борцовскую. Поэтому аспирант сам, не дожидаясь, пока ему руки скрутят, как подруге, попытавшейся автоматически немного сопротивляться, — отдал свою изысканную барсетку с остатками денег. Все произошло в доли секунды. Мышка с Максимом шли немного впереди. Поскольку нападение совершилось практически безмолвно, они и не сориентировались сразу, почему голоса другой парочки стали не слышны.

Увидев, что сзади что-то происходит "не то", Максим рванулся на помощь, и буквально в несколько секунд два налетчика уже лежали на бетонных ступеньках лицом вниз, не в силах слова вымолвить. Причем Катька с Валерой даже не успели заметить никаких ударов: только что ночные бандиты рядом стояли, а в следующий миг оказались лежащими. Словно сами легли.

Однако, третий налетчик соображал быстрее первых двух, с такой возмутительной легкостью отправленных в нокдаун отлично одетым франтом, с виду похожим на паршивого слабака-интеллигента. Этот ночной любитель поживиться за счет случайных прохожих в несколько огромных прыжков долетел до Мышки, но не стал ее грабить, не бросил своих спутников, с тем, чтобы самому сбежать с добычей. Удивленная девушка узрела в его руке нож, направленный на нее, а скрипучий прокуренный голос прошипел:

— Ну-ка, пошла в ту сторону! — И показал на оставшуюся позади компанию. — Сейчас твой приятель мигом все отдаст и нас отпустит. Пошла, говорю, или порежу немножко, для начала! Нечего по ночам лазить! Теперь дань платите!

Сделав несколько шагов в сторону своих друзей, из которых пока один лишь Чума разобрался, в чем дело. И не знал, что предпринять. Но девушка не собиралась потворствовать такой наглости. Улыбнулась ночному вору:

— Ты что, дурной, не знаешь меня? Так я тебе сейчас объясню! — пара движений, и нож из выкрученной правой руки юноши полетел вниз по ступенькам, а сам он сник на землю с воющим звуком: изящная туфелька припечатала его естество там, где скрыто основное богатство мужчины. Чтобы отдых грабителя продлился чуть подольше, Мышка еще по кадыку несчастного прошлась, второму уязвимому месту у мужчин, — отчего тот задышал странно, рискуя вовсе задохнуться. Забрала у лежавших воров несколько сумок, ранее ими экспроприированных у других гуляющих, залезла, — не поленилась, — в карманы ко всем несчастным бандитам, — и пошли компанией наверх. Уже без эксцессов.

— Слушай, ты, Лика, даешь! — потрясенно прошептала Катька. — Была б ты парень, я б в тебя влюбилась! Где драться училась? А зачем сумки забрала?

— В качестве возмещения морального ущерба за попытку оскорбления моей личности и наличности, — важно ответила Мышка, но, тут же засмеявшись, пояснила: — Если в сумках лежат паспорта, завтра, — сегодня уже поздно, — возвратим сумки вместе с их содержимым законным владелицам.

— Почему сами будем возвращать? — удивилась Катька. — Пойдёмте в милицию, вернем отнятое тобой у ночных воров, милиционеры дальше сами разберутся.

— Ничего подобного мы делать не будем! — твердо возразила Мышка. — Если мы принесем эти две сумки в милицию, нас либо затаскают с дачей показаний, что еще ничего, либо заберут запросто эти вещички, без всяких протоколов. А потом деньги из кошельков этих перекочуют в иные кошельки, и паспорта, вполне возможно, так и не перейдут в отдел вещдоков, но станут предметами купли-продажи. Ты, Катюша, такая умная, но идеализируешь всех...Нет, сумки и вещи обиженным девушкам я верну лично. Правда, некоторая путаница может возникнуть с кошельками, так как они уже были ранее извлечены из сумок. Ну, ничего, каждая, полагаю, сможет описать свой кошелек!

Однако, не стали ждать завтрашнего дня: Катьке очень хотелось принять участие в акции милосердия, поэтому все вместе взяли такси и отправились по двум указанным в паспортах адресам. В первой квартире, почти рядом с набережной, в центре, на улице Мира, оказались одни родители девушки, которая до сих пор не вернулась со свидания. Мышка подумала, что девушка в милицию отправилась, заявление об ограблении подавать. С родителями потерпевшей разговор вести принялась Катька:

— Здравствуйте! Мы из ДНД! Из добровольной народной дружины. Вот сейчас обезоружили наши люди нескольких грабителей, в итоге к нам попало несколько сумок, в том числе сумка с паспортом вашей дочери. Вот, взгляните, это ее паспорт? Тогда опишите, пожалуйста, кошелёк дочери: какой он на вид? Потому что кошельки парни сразу вытаскивали из сумок кошельки, и теперь трудно выяснить принадлежность. — Испуганная и удивленная женщина выполнила требование, и в руки ей немедленно перекочевал простенький черный кошелечек, похожий на тот, который Мышка в младенчестве видела. У бабушки в деревне. От женщины, готовой накинуться на них с расспросами, пришлось бегом бежать. Похоже, что своим визитом они лишь растревожили хозяйку дома: где ее дочь? Но ночные воры не были похожи на убийц: они просто грабили загулявших бедолаг, которые были не в силах сопротивляться.

По следующему адресу, до частного дома возле остановки "Пражская", не сразу добрались, шофер не мог сориентироваться. Здесь пострадавшая дома оказалась, хотя открыла дверь не сразу, и просто отказывалась поверить, что простые дружинники прямо на дом ей доставили пропажу. Оказывается, девушка даже в милицию не заявила, полагая это напрасным.

— С ума сойти! Остались еще честные люди на свете! Дай бог здоровья! Деньги — бог с ними, чепуха, но вот паспорт, — пришлось бы штраф платить, новый оформлять, столько мороки, — бормотала потерпевшая. — Возьмите в благодарность от меня, не отказывайтесь! — Она пыталась всучить пораженным ночным визитерам несколько купюр, но, так и не добившись своего, подошла к их таксисту и заплатила ему за дорогу. С чаевыми.

Самое смешное, что кошельков-то было три! А сумок — всего две. Причем в оставшемся анонимным кошельке было немало денег: более трехсот рублей, значительная сумма для тех лет. Кошелек был шикарным, модным, пропах дорогим парфюмом и запахом сигарет. Явно, не самой нищей была хозяйка. Решили в милицию их не нести: все равно к хозяину деньги гарантированно не вернутся. И тут Катьку осенило:

— А это вам судьба послала средства на речное путешествие! И на билеты на пароход хватит, и на самолет в конце пути. И мне на пару тортиков...

Самым главным умозаключением, которое вынесла Мышка из вечера сегодняшнего, было понимание ее зависания в этом периоде временном. Поняла она теперь, почему не состоялось обратное перемещение во времени. Катюша постаралась. Нечаянно, в отличие от сестер Настеньки из "Аленького цветочка". Катька полагала в тот момент, когда время им говорила, что часы уже перевела, заранее, на час вперед, так как в Волгограде раньше время шло на час вперёд. Это сейчас его сравняли с московским временем. Так вот, справедливо полагая, что поезд еще не пересек московского часового пояса, и что часы ее идут на час вперед от этого времени, она мысленно отнимала час, и называла, соответственно, время на час меньшее. Однако, лишь в Волгограде, приехав домой, Катюшка выяснила, что забыла часы вперёд перевести. Она этот забавный факт случайно в беседе упомянула, и Мышка, наконец, поняла, что вовсе не наниматели ее "кинули", но произошла досадная ошибка! Вот если бы время много лет назад было бы таким же, как сейчас: одинаковым с Москвой. Или, напротив, если бы сейчас оно отличалось на час, как раньше. Тогда бы Мышка не ошиблась. Зачем понадобилась унификация поясов? Чтобы люди путались?

Во всяком случае, теперь уже те, кто ждали ее возвращения из Москвы холодной весной, так и не дождавшись приезда из далекого далека своего агента, полагают, что это именно она их "кинула", обманула, не выполнив задания. Или с ней что-то случилось. Совсем плохое. Бедная ее мама...

Зато в этом прошлом, ставшем для нее настоящим, она подарила своей маме новую надежду на выживание. Возможность по-другому устроить жизнь.

Глава 19

После возвращения лидера Союза из зарубежного турне, политический расклад в стране несколько изменился. Еще лучшая перспектива возникла после поездки того же лидера по союзным республикам, все еще остававшимся в составе СССР. В ходе данного вояжа применялся нехитрый метод, полностью аналогичный недавно использованному, — в ходе общения с главами оппозиций в соцстранах: кнут и пряник.

Кнут, — иначе обещание немедленного выдвижения требования возврата абсолютно всех задолженностей этих республик по отношению к основному спонсору: казне Союза. Пряник имел более личное звучание: в его качестве всего-навсего выступало энное увеличение персональных счетов тех лидеров, с которыми, собственно, и велись переговоры.

Также было заключено соглашение с соцстранами, что уже с сентября текущего года все имеющиеся среди их товарных запасов неликвиды, отвечающие требованиям советских гостов, будут бесплатно поставляться на территорию Союза, пропорционально проживающему в субъектах Союза населению, исключительно с той целью, чтобы насытить товарный рынок государства и устранить само понятие "дефицит".

Однако, этот договор, подписанный всеми главами дружеских стран и ратифицированный единогласно депутатами Верховных Советов, следовало держать в полном секрете от всех руководителей современных союзных республик, во всяком случае, в настоящее время. Таково было непременное условие Генсека: скрывать суть данного договора до сентября. Почему? Несомненно, первый Президент Союза был осведомлен о многом, но держался в стороне, ожидая, что выйдет из свистопляски, развернувшейся в стране после прихода к власти Ельцина. Первые дни эйфории и радостных митингов по случаю избрания народного любимца сменились обычным бытием: дефицитом, неверием в благополучное будущее и новыми требованиями большей демократии, подогреваемыми радикально настроенными демократами, действовавшими, несомненно, не без подачи самого Бориса Николаевича, который, однако, приступил к новым обязанностям с безудержным энтузиазмом. С виду, во всяком случае. Но получил ли он то, что хотел?

До сих пор власть его не была неограниченной и полной: безусловно, такой автократ, каким являлся первый президент РСФСР, стремился к большему, и это было закономерно, с учетом его собственного характера и далеко идущих амбиций поддерживавших и формировавших на деле его позицию сторонников и подвижников, типа Г. Бурбулиса, например, — вскоре возглавившего так называемую Конституционную комиссию, созданную в обход статей действующей советской конституции, которая явно не устраивала новое руководство РСФСР.

Но изменить Конституцию в настоящее время президент не мог.

Требовалась жесткая внештатная ситуация, чтобы стали возможны внесения изменений в действующий документ. Однако, в стране воцарился некий затянувшийся нестабильный консенсус, и ничто не предвещало возможных изменений в политической ситуации.

Новым исполняющим обязанности Председателя Верховного Совета стал недавний первый заместитель Ельцина, Керим Рустамович, со всем усердием и ответственностью вникавший в подоплеку внутреннего устроения ВС РСФСР.

Июль выдался жарким. 11 июля состоялось полное солнечное затмение, которое можно было наблюдать во многих странах мира, и которое некоторые предсказатели почитали весьма негативным для судеб мира и отдельных стран, предсказывая возрастание политической нестабильности, ухудшение климата, стихийные природные бедствия, активизацию психических болезней, проявление негативной рецессивной наследственности у новорожденных и пр.

Также в этот день 11 июля произошло покушение на японского переводчика "Сатанинских стихов" Салмана Рушди, автора печально нашумевшего и воспринимавшегося антиисламским произведения. Однако, как ни странно, пациент, считавшийся несколько минут мертвым, все-таки выжил, но навсегда исчез из поля зрения общественности как человек, получивший право на защиту свидетеля. Больше мировому сообществу не удалось ни слова услышать о судьбе безвинно пострадавшего переводчика.

Одним из интересных нововведений Президента СССР стало изменение паспортного режима в стране, — в сторону еще большего его ослабления. Отныне заграничный паспорт могли оформить практически все желающие, не нужны были даже характеристики руководителя, удостоверенные копии всех страниц трудовой книжки: только справка с места работы или учебы, несколько фотографий, оплаченная госпошлина, — и желание заплатить достаточно немалую сумму за саму "корочку" в итоге.

Подобную демократическую меру с восторгом приняли на Западе, но и в Союзе народ был доволен, особенно из числа тех, кто уже начал в последние годы зарабатывать приличные деньги. Для принятия нового паспортного режима требовалось подписание его текста всеми главами союзных республик, но никто из них не стал препятствовать, не желая прослыть "антидемократом". Следует заметить, что этот акт доброй воли, инициированный лидером Союза, несколько укрепил его пошатнувшиеся позиции внутри огромной страны.

Однако, чем ближе подходил мистический август, указанный в бумагах неизвестной девушки-агента, тем более ухудшалась ситуация в стране. Создавалось впечатление, что внутренние противоречия между главой Союза и новым главой РСФСР — неразрешимы мирным путем. Требовалась некая новая политическая флуктуация, с тем, чтобы определиться: кому дальше вести народ за собой. Но Генсек сознательно уходил от борьбы, полагая, что политика — не место для боев без правил. Но его основной оппонент полагал иначе.

Однако, никто из них не предпринимал первого провокационного шага. После своего президентом РСФСР, Ельцин несколько умерил политический пыл, попробовал заняться конкретикой внутриполитической и экономической жизни. Но ситуация в экономике страны была вопиющей, в казне зияли дыры, товаров первой необходимости зачастую не хватало. Какие меры предпринять, новый лидер не знал.

В случае любых проблем, можно было объявить новую "охоту на ведьм" в классическом американском варианте: чтобы народ, вслед за журналистами, искал виноватых. Можно было повысить цены, как то совсем недавно предложила наиболее радикальная программа "500 дней", но мог ли новый президент сразу войти в противоречие с собственными заявлениями типа "Лягу головой на рельсы в случае повышения цен"?

Он должен был выждать некоторое время для начала экономических реформ, а пока нужно было выжидать, постоянно общаясь с народом, обещая скорые перемены, убеждая в том, что нужно еще немного потерпеть, совсем немного...

Керим Рустамович, — после практически точного, с расхождением в несколько сотых процента, совпадения процента голосов, набранных Ельциным на выборах, а также подтверждения даты начала десятидневной войны в Югославии, и, наконец, незначительного по своей политической значимости, но знакового покушения на японского переводчика в мистический день солнечного затмения, — целиком и полностью уверовал в этот прогноз, который, как он полагал, являлся именно прогнозом.

До сих пор наиболее пугающими для него датами являлся отнюдь не грозящий вскоре развал Союза, — хотя народ Казбекова и высказался на референдуме 17 марта однозначно "за" сохранение Союза, — но возможное лишение собственной свободы в результате полного попрания законных прерогатив Верховного Совета нынешним Президентом РСФСР, а также страшная региональная война, связанная с огромным горем для его народа; война эта в бумагах бывшего предсовмина имела настолько логичное объяснение, что, зная автократический нрав Президента, сомнений в ее непременном возникновении не оставалось.

Ельцин обязательно подпишет указ о начале боевых действий и солдаты с обеих воюющих сторон вскоре начнут гибнуть тысячами и десятками тысяч, еще увеличивая несовершенство мира, оставляя горе в наследство матерям, женам, детям. "Пушечное мясо" для некоторых лидеров, для Казбекова молодежь страны воспринималась иначе. Стоило предпринять все возможное и невозможное, чтобы не допустить этого! А в нашей стране разрешено все, что не запрещено несовершенным законом...

Поэтому уже сейчас Казбеков прокручивал в уме развитие различных вариантов постепенного ослабления влияния Ельцина на сподвижников. Но пока что не находил ни одного быстрого: все варианты требовали немалого времени для своего развития.

Вот если бы случилось чудо, и Ельцин сам себя прилюдно дискредитировал, — причем не в какой-нибудь Америке или там Швейцарии, но здесь, в Москве, при стечении огромных толп народа, включая представителей разных классов, — тогда его можно было бы сбросить со счетов.

К радости Керима Рустамовича, список был аморфным, приведенные в нем даты поддавались корректировке или полностью не совпадали с реальностью. Потому как одна из дат уже не совпала с указанной в списке датой: распад ОВД, предсказанный неизвестными пророками-аналитиками на 1 июля 1991 года, не состоялся. Предпринятые неординарные, не самые добропорядочные меры заставляли испытывать некоторое внутреннее стеснение, но цели удалось достигнуть: ОВД сохранился хотя бы номинально.

Совещание не состоялось: практически никто из тех, чье присутствие было строго обязательным, не явился для принятия важных решений и подписания Протокола, ссылаясь, как правило, на тяжелые болезни или крайние неотложные обстоятельства. У одного якобы случился инфаркт, другой получил сотрясение головного мозга, катаясь на горных лыжах, — среди лета, — третий потерял любимую тетю, что казалось бы смешным, если у руководителя страны это не привело к такому стрессу, глубина которого потребовала срочного вмешательства определенного специалиста. Со стороны их отсутствие выглядело почти комичным, — но напоминало сознательный сговор, все участники которого, как один, действовали весьма однообразно, но действенно. С какой целью, гадали западные журналисты?

Со своим невольным товарищем, также сопричастным тайному знанию, Казбеков общался периодически, хотя и без большого дружелюбия. Видимо, кому-то было угодно, чтобы они оказались в одно время в одной лодке, и с этим не стоило бороться: напротив, они должны были искать точки соприкосновения, проявляя максимальную лояльность друг к другу.

В их взаимодействии именно Керим Рустамович, как более молодое звено цепи, старался сглаживать все подводные течения, предугадывать и озвучивать малейшие поводы непонимания и разногласий. Он с детства привык уважать старших, имеющих больший опыт, иное восприятие жизни. Ему было легко уважать сдержанного, скромного в личной жизни невольного соратника, тем более, что, по некоторым параметрам, они весьма напоминали один другого. Никто из них не был склонен к поведенческой истерии, но каждый пытался проникнуть в иную точку зрения, но не отрицать с ходу, а предложить свою модификацию или хотя бы указать на слабые места, но корректно.

Совершенно неожиданно для них самих, они почти подружились. Керим Рустамович, очень загруженный по работе, в общении с бывшим предсовмина находил некое отдохновение для души и пищу для ума. Кто бы мог подумать, что отношения недавних политических оппонентов могут так удачно складываться? Если бы не та шальная девчонка, жизнь Казбекова тянулась бы по заведенному руслу, условно заданному настоящей карьерой, но отныне в его жизни появился некий элемент тайны, придавший всей жизни новую ценность и остроту. Его мысль находилась в постоянном движении.

Казбеков выискивал среди своих ближайших сподвижников в рядах Верховного Совета недовольных проводимой новым главой республики политикой, или имевших с ним разногласия на личной или политической почве. Немало было и просто тех, кто не выносил Президента РСФСР лишь из-за его нетерпимого, аффективного характера. Люди спокойные, интроверты, с трудом воспринимают вариант взаимодействия с теми, кто имеет выраженную демонстративную акцентуацию, граничащую с театральностью и истероподобными состояниями, отлично отработанными в свое время одним дальновидным политиком со спекулятивным типом мышления, — приведшим к падению Веймарской демократии.

На контакт многие шли неохотно, полагая Казбекова "человеком Ельцина", и приходилось проводить немалую агитационную работу, чтобы добиться своего. Соратнику по творческому замыслу перестройки политических процессов в стране приходилось несравненно легче в своих переговорах с представителями старой гвардии, многие из которых еще занимали немалые посты в государстве.

Стоит заметить, что еще несколько месяцев назад Горбачев пытался назначить некоторых консервативно настроенных товарищей на ответственные посты, но, при этом, не задал им должного направления в работе. Запал генсека быстро угас, и назначенные на должности консерваторы впали в естественный застой, не зная, каким образом им себя вести при кажущемся вялом политическом равновесии и отсутствии динамики в бытии все более стагнирующего "тела" Союза.

Впрочем, их консерватизм был более состоянием веры, чем сознательным убеждением, и основной задачей нежданного соратника и бывшего противника Казбекова являлось формирование в мышлении этих людей осознанной мотивации их консерватизма. Они должны были не просто верить в то, что Союз — "лучше", они должны были понимать, почему он "лучше", и быть способными отстаивать свои убеждения на любом уровне, в том числе перед толпой. Им нужно было научиться мотивированно убеждать других в своей правоте. Однако, вначале Казбекову пришлось проявить немного экспрессии и эмоций, логически доказывая соратнику, что консерваторы им необходимы для спасения Союза. Потому что они поведут за собой колеблющихся в деле социализма. Прежде были монархисты, искренне боровшиеся с политическими противниками, теперь в их роли должны выступить консерваторы. Только их целью явится не спасение уничтоженной царской династии, но защита социализма как строя, возможно, далеко не идеального, но наиболее для СССР оптимального, способного в большей степени обеспечить социальную защиту граждан на минимальном для жизни уровни, чем хваленая дутая демократия Запада. Она, эта западная демократия, обеспечивает приличный уровень жизни, но, если с человеком что-то случается, возникает необходимость в разных полисах; еще у них там существует ограниченная страховка и прочие огрехи капитализма, в который нашим ораторам от демократии так хочется шагнуть, потому что они уверены, что успеют присвоить свой надел благ, земель, услуг, пока простонародье будет пытаться сориентироваться в новом идеологическом и экономическом бытии, а когда осознает, наконец, новые реалии, то будет поздно сделать шаг назад.

Безусловно, для такой большой многонациональной страны, как наша, наилучшим вариантом правления являлась монархия, причем практически неограниченная или хотя бы поровну, не менее, разделяющая властные полномочия с парламентом, знающим свое место, составленным из людей, патриотически настроенных и порядочных. Ведь Российская Империя — это прообраз СССР: почти тот же самый непростой состав населения, те же необъятные земли, та же сложность в управлении множеством субъектов Империи. Опыт Империи был отринут с ходу в первые годы Советской власти, а зря... Пришлось нарабатывать заново многое из утраченного.

Жаль, что на современном этапе развития монархическая форма правления для России неприемлема. Потому что это — замечательно, когда сложной, многонациональной страной управляют именно наследственные монархи, не стремящиеся, подобно большинству нынешних временщиков "от власти", ограбить казну как можно более, осуществляя бездумные проекты по изменению русел рек, например, или набирая огромные кредиты, которые придется выплачивать потомкам. Потому как дети нынешних правителей не будут править после них, не будучи взращены в стремлении приносить пользу и не вредить родной земле, — отсюда и временщичество, и хищническое отношение к природным богатствам в поведении властей. Казбеков, получивший традиционное клановое воспитание, но сумевший адаптироваться в условиях социалистического бытия, тем не менее, на генетическом уровне высоко ценил власть наследственную: лишь она способна мыслить о будущем подведомственного государства с учетом развития будущих поколений.

В СССР же в последние годы создалась абсурдная ситуация бездумного переноса на советскую почву полностью чуждой нам формы президентского правления. Зачем стране институт президентства, исторически чуждый и лишний? Зачем одному человеку, избираемому на краткий срок и не имеющему пожизненных властных полномочий, предоставлять всю полноту власти? Чтобы поневоле у него возникло стремление сделать свои полномочия таковыми? Или скорее стремиться взять все, что не так лежит, за время своего срока президентства? Зачем депутаты, как бездумные овцы, голосовали в свое время за введение этой новой должности?

Да, Горбачев был не тот человек, чтобы стремиться стать абсолютным властителем, но Ельцин, ставший президентом РСФСР, — человек действия, но не размышления о последствиях своих поступков. Он вполне может попытаться, со временем, возвыситься над Верховным Советом. Он полон амбиций и умеет навязывать другим свои мысли и стремления, словно умелый гипнотизер. Он вполне может сбросить ярмо ограничений, налагаемых Конституцией, и переписать ее под себя. И все будут молчать. Потому что, если такое произойдет, люди уже научатся бояться.

Создавалось впечатление, что теперь Генсек уже жалел о недавнем назначении консерваторов на важные государственные посты, совершенно в русле своего характера: инициировать новое начинание, делать его популярным, — и бросить на середине пути нереализованным. И избранные им персоналии так же далеко уступали тем, кто был раньше. Разве мог, к примеру, Крючков сравниться с тем же Семичастным или даже Андроповым?

Складывалось впечатление, что у лидера Союза нет призвания к служению народу на таком посту, который он в настоящее время занимал. Да, он любил вести многочасовые конференции, был прекрасно эрудирован и способен создавать интересные политические инициативы, но в нем не было готовности или способности к принятию жизненно необходимых в конкретный момент решений. Он был создан для Слова, но не для Дела. Он все-таки был более теоретик, нежели практик. В этом противоречии таилась трагическая ошибка тех, кто в свое время доверил ему вести за собою страну. Он часто был нерешителен и делал паузы тогда, когда они влекли за собою трагические последствия.

В какой-то момент Казбеков представил себе Президента СССР духовным лидером христиан и восхитился: вот в чем добился бы Горбачёв полной реализации, обретения максимального количества сторонников, — в вопросах веры! Живи он в каком-нибудь далеком XIV веке, — по его слову князья прониклись бы терпимостью другу к другу. Возможно, ему удалось бы сгладить их конфликты и привести к "консенсусу". Просто он родился не в своём времени.

На днях соратник сообщил Казбекову, что ему удалось переговорить и убедить кое в чем генерала Верникова, одного из наиболее консервативно настроенных "мечей" эпохи. Бывший предсовмина якобы уговорил генерала провести пропаганду среди будущих участников некоторых возможных действий, с тем, чтобы не допустить участия в этих события генерала Птицына. Как одного из самых нестабильных и впечатлительных. Человека нелогичного, готового в любой момент изменить товарищам, мотивировав переход на другую сторону изменением политических убеждений и большей целесообразностью для страны.

Генерал Верников был озадачен полнотой информации, оказавшейся известной его старому знакомому. Источника информации он себе не мог и представить, как не мог и поверить в половинчатость убеждений Птицына. Однако, согласился с приведенными доводами, всецело доверяя человеку, от которого они исходили. Было решено заменить Птицына другим человеком. Которого, впрочем, еще нужно было найти и проверить.

В конце июля ситуация с центробежными тенденциями среди союзных республик несколько разрядилась, однако, после "умиротворения" глав республик Генсек стал еще более склонен к некоему проявлению исихазма: он начал поговаривать о необходимости отдохнуть от всего этого, так как устал. Сильно устал. Чисто по-человечески Казбеков понимал мотивы Президента, но боялся того, что может последовать после якобы временного добровольного удаления лидера СССР от своих обязанностей. Путч и развал Союза.

Глава 20

Волгоградский речной вокзал — один из красивейших не только в СССР, но и в целом в Европе. Теплоходы, — которые Катька по детской привычке назвала вчера пароходами, судами вчерашнего дня, — отправляются отсюда по разным направлениям: в Астрахань и Самару, Ярославль и даже Москву.

Вот Мышка со своим другом и соблазнились на последнее предложение: купили два билета в каюту класса "люкс" на шлюпочной палубе прекрасного теплохода "Иван Кулибин". Судно это было не новое, и даже очень: сошло с верфи в дружественной Чехословакии в далеком 1961 году, но все еще очень успешно возило пассажиров по водным артериям, доставляя радость и запоминающиеся впечатления отдыхающим советским гражданам.

Пассажировместимость судна включала 296 человек, впрочем, "под завязку" оно было редко забито туристами: цены на билеты, достигавшие в хороших каютах более сотни рублей, считались советскими людьми немалыми; причем, путевки на туристические поездки по реке профсоюзами оплачивались редко, даже из расчета 30 процентов. Только самым видным чиновникам и "своим людям". Поэтому дефицита на приобретение билетов не ощущалось.

Путешественники должны были плыть по маршруту: Волгоград — Саратов — Самара (которой исконное название возвратили буквально вчера, в январе 1991 года) — Казань — Нижний Новгород — Плес— Углич — Москва. Во всяком случае, Мышка именно эти города на протяжении маршрута запомнила, когда покупали билеты. Из Москвы решили в Кемеровскую область отправиться по воздуху, напитавшись впечатлениями по пути в столицу.

Мышка и прежде ездила на теплоходе, вдвоем с матерью, в Ростов-на-Дону и в Астрахань. То есть для нее длительное водное плавание не представлялось чем-то невиданным или удивительным. Не впервой! Однако, реакция Максима ее поразила: как только взошли на борт, он принялся бегать по всему судну, все изучать, восторгаться, то есть вел себя как настоящий мальчишка-школьник. Искренний и непосредственный. Еще в больший восторг он пришел, обозрев пространство их каюты на шлюпочной палубе: две большие красивые кровати, огромное зеркало, два кресла роскошных, маленький холодильник, и отдельная ванная комната, сияющая чистотой, явно чешского производства. Ничем не хуже гостиничного люкса, зато воздух гораздо свежее. Особенную радость в Максе вызвало созерцание окрестной природы, — в виде сменяющихся проплывающих пейзажей, — через небольшие круглые иллюминаторы. Похоже, он возомнил себя новым покорителем морем. Мышка улыбалась, довольная: мужчины взрослеют позднее женщин, — подобная живость нрава в спутнике очень веселила и невольно передавалась и ей самой.

На теплоходе чего только не было: и библиотека, и танцзал, и буфет дешевый, и ресторан, и шезлонги на верхней палубе, — чтобы предаваться в них сладкому безделью, получая золотистый, стойкий волжский загар. Не будем забывать, что, хотя речной загар менее ярок и имеет песочный оттенок, зато он держится гораздо дольше морского, — и не смывается так неравномерно. Максим с подружкой первый день почти целиком загорали, причем он лежал в шезлонге, воображая себя "халифом на час" или новоявленным Рокфеллером, а девушка дефилировала по палубе в своем темно-синем купальнике, смущая взоры встречных мужчин и вызывая нарекания женщин постарше.

Первым местом стоянки длительной явился не столь далекий от Волгограда Саратов, город не самый старый, всего около четырех веков, но весьма милый. Правда, в буфете тетеньки шептались, что местную воду лучше не пить, а то можно и в "инфекционку" схлопотать: якобы, тут нередкими являются случаи холеры! Впрочем, холера в конце брежневских времен не раз навещала и Волгоград, когда запросто могли поместить в больницу на долгих три недели при малейшем подозрении на холерный вибрион. Не слишком чиста стала великая река в годы промышленного строительства двадцатого века.

По Саратову им толком и походить не удалось: пришлось всем скопом ехать на экскурсию, организованную местным турбюро. Девушка подумывала отказаться, но Максиму захотелось поехать. Она не спорила. Тем более, что экскурсоводом оказался серьёзный мужчина-лектор. Слишком академичный, полный внутреннего достоинства и влюблённости в родной город.

— Дорогие товарищи! Меня зовут Евгений Иванович, и ближайшие часы я проведу с вами. Путь по Волге привел вас в древний Саратов, областной центр на правом берегу Волгоградского водохранилища. Саратов был построен князем Засекиным и боярином Туровым в далеком 1590 году, по решению Федора Иоанновича, в качестве сторожевой крепости, однако, быстро разросся и уже два века назад являлся важным центром торговли рыбой, солью и зерном. В конце XVIII века стал губернским городом. В тридцатые годы нашего века здесь выстроили крупные заводы, стала развиваться и наука...

Климат — умеренно-континентальный. Множество оврагов и балок, и все они ведут к реке. Главной возвышенностью города является Соколова гора. Считается, что именно она дала название городу, так как на татарском языке "сары тау" — это "желтая гора"; по другой версии, Саратов как топоним возник от "сар атав" — "низменный остров", или "сарык атов" — "ястребиный остров".

Уровень воды в Волге ранее здесь был на 6 метров ниже, чем в настоящее время. Малые речушки Елшанка с притоком Разбойщина определяют западную границу Саратова; южные рубежи города ограничивает река Назаровка. Уникальное Алексеевское городище — местный памятник археологии: люди здесь жили уже четыре тысячи лет назад. Русское поселение размещалось на этой территории при Золотой орде. Однако, при нашествии Тимура, это поселение исчезло, и целых два века люди тут не обитали. Город не раз переносили на новое место: трижды, в 1590, 1617 и 1674 годах.

Степан Разин разграбил город в семнадцатом веке. Впрочем, местное население в то время земледелием практически не занималось: большинство жителей принадлежали к вольному казачеству.

Екатерина вторая некогда выделила здесь земли раскольникам, и здесь очень быстро появилось множество купцов-старообрядцев, людей трудолюбивых и порядочных. С 1763 года здесь дозволили селиться иностранцам. Особенно много населилось тут поволжских немцев, которых в стране около века назад, по разным подсчетам, было от 800 тысяч до миллиона, которых ныне в СССР, в связи с облегченным выездом в Германию в конце 80-х гг., осталось немного. Однако, чудесная готика некоторых зданий напоминает о наших немцах. В 1774 город взял Пугачев, но через несколько дней отряды Михельсона отвоевали город.

— Так вот откуда взялся Конрад Карлович Михельсон?! — засмеялась Мышка. — Помнишь, под каким именем сын турецкоподданного представлял всем Кису?

Вот это Максим помнил прекрасно, и засмеялся вместе с нею.

— Некогда именно Саратов называли "столицей Поволжья"". В 1934 году Саратов стал центром края, с 1936 — области. Именно сюда эвакуировали многие заводы и военные училища в годы Великой Отечественной войны. Какие самолеты здесь делали! А чуть позже здесь выполняли заказы для космических кораблей!

А теперь мы с вами выйдем из автобуса и пройдемся по историческому центру Саратова! — и пассажиры с радостью вышли из душного автобуса. Вышли и парень с девушкой, и тут же замерли, пораженные не слишком чистой улицей Московской, центральной улицей города. Вот где проведение субботников было действительно необходимо!

— Так вот почему Хазанов назвал "деревней Гадюкино" древний Саратов, — это уже Чума продемонстрировал эрудицию, и вздохнул. — Местное начальство во все времена экономит деньги на благоустройство.

— Мы с вами, друзья мои, сейчас посетим знаменитый Саратовский музей имени А. Н. Радищева. Здесь мы посмотрим экспозицию картин Репина и Левицкого.

Далее ненадолго заглянем в наш краеведческий музей, с его богатыми коллекциями оружия, книг, монет... К сожалению, программа нашего общения не предусматривает посещение старинного саратовского цирка, которому вскоре исполнится сто двадцать лет!

— Хорошо, что цирк не входит в программу! — воскликнул негромко мужчина лет тридцати, обращаясь к своей спутнице, скорее всего, к жене, но молодые люди услышали это восклицание и мысленно согласились. Коллективное посещение музеев как-то не слишком вдохновляло.

Вернувшись на теплоход лишь к вечеру, они чувствовали себя настолько уставшими, словно проделали большой кросс по пересеченной местности: устали смотреть, слушать и дышать спертым воздухом автобуса.

Вечером, сидя в ресторане и неохотно поглощая не слишком вкусный беф-строганов, молчали и изредка поглядывали друг на друга. Мышка стала немного успокаиваться после неудачной попытки возвращения в свое время, но до сих пор находилась в состоянии скрытой депрессии: она не знала, что делать дальше, чем заняться, как жить? Ее не готовили к внедрению в этот период, ее вообще не готовили к поездке в прошлое, но лишь к краткой поездке в столицу! Какая ирония судьбы... Напротив, Максим с каждым днем ощущал себя здесь все более уверенно, его щеки расцвели румянцем, глаза горели бледно-голубыми сапфирами; он весь полон был ожидания новых открытий и чудес. Словно не хотел понимать, в какое переломное время забросила наивных молодых людей сомнительная удача. Или так и легче: улыбаться каждому дню, не задумываясь о скором будущем? Если бы советские люди перед началом Великой Отечественной войны знали о точном начале боевых действий и о том, что вскоре сама их жизнь будет висеть на волоске, — могли бы они жить спокойно? Смотреть фильмы, рожать детей, любить беззаветно? Многие впали бы в панику или депрессию ожидания, самим себе отравив немногие оставшиеся мирные годы. Нет, Чума занял верную позицию в жизни. Это она словно замерла душой на распутье: и назад не вернуться, и здесь что делать?

— Нам с тобой придется кое-что прикупить в столице, Макс! — пробормотала еле слышно. — Еще раз нарушить закон. Но ничего не поделаешь, без этого никак.

— Что именно купить? — спросил Чума, отвлекшись от сосредоточенного поглощения очередного кусочка мяса. — Опять загадками говоришь?

— А ты и не догадываешься? Значит, потом объясню, как прибудем...

— Молодые люди, вам во-он с того столика прислали вот это! — официант в накрахмаленной манишке, вежливый совсем не по-советски, расшаркался, водружая на их столик бутыль молдавского вина. — Примите, не откажите!

Мышка пожала плечами: та пара, которая сидела напротив них в автобусе, явно предлагала дружбу. Пришлось им мило улыбнуться. Однако, те поняли простую вежливость буквально и, по окончании ужина, предложили ближе познакомиться. Даже стали к себе в каюту приглашать очень любезно, так, что просто не было возможности отклонить приглашение. В итоге, захватив коробку самых лучших самарских конфет, пошли в гости.

Женщина, по имени Ната, как она представилась, хотя и молодая, отличалась крайней словоохотливостью, словно сельская кумушка, муж же ее Вадим, напротив, обладал пронизывающим взглядом жестких карих глаз и многословностью не отличался. Противоположности сходятся. Беседа шла ни о чем: просто Ната с Вадимом испытывали в пути дефицит общения, мало пар на теплоходе, все больше одинокие люди в поисках своей пары.

Ната сказала, что она — кооператор, своя мини-пекарня у нее, где несколько человек выпекают длинный турецкие батоны. Хорошо дело идет: даже смогли выбраться в путешествие! Вадим не стал рассказывать о сущности своей деятельности, предпочитая не говорить лишнего. Мышка, почему-то, мысленно представила его в форме, при погонах, на которых минимум четыре звездочки. Как правило, ее восприятие людей редко оказывалось ошибочным. Только если сама судьба хотела подставить ей подножку, — в виде безумной любви.

Максим неожиданно инициативу их с Мышкой представления взял на себя, объяснив, что его девушка только что получила диплом учителя истории и МХК, а сам он — будущий выпускник института физкультуры. Чтобы выглядеть более убедительным, даже перекувырнулся в воздухе с легкостью акробата, восхитив Нату, которая, однако, чуть расстроилась, осознав, что "Максим и Лика — всего лишь друзья", то есть свободны от брачных уз. Похоже, Ната отличалась необоснованно ревнивым нравом, ревнуя мужа даже к дереву. Поэтому и не хотела общаться на судне с людьми одинокими.

Номер астраханцев был мал и тесен, и Мышка предложила Вадиму и Нате пойти в их с Максимом номер. Те не отказались.

Ната с Вадимом ехали в Москву из Астрахани, Волгоград для них явился всего лишь перевалочным пунктом. В Москве молодая пара кое-что приобрести хотела. Но, разумеется, длинное путешествие по реке — это так восхитительно! На всю жизнь память останется! Несмотря на то, что едут они с Вадимом в каюте хотя и первого класса, но далеко уступающей этому люксу. Это сколько же он стоит? Та-акие деньги, — и на ветер! С ума сойти! Неразумно...

Явно виделся интерес недвусмысленный в глазах гостьи, но не могла же она спросить запросто: а откуда вы, голубчики, такие деньги взяли?! Мышка, однако, ответила, прочтя вопрос в глазах собеседницы, что ей, лично ей, за одну очень важную для общества работу, — премию дали! Немаленькую! Как с неба свалились деньги! Но, если учесть, что деньги все дешевеют, то лучше их вовремя потратить, чем, действительно, пустить на ветер обесцененные бумажки. Разве они с Вадимом не слышали: говорят, заморозят деньги совсем?

Любопытная Ната стала задавать некоторые лишние, с точки зрения Мышки, вопросы: правда ли, в Волгоградской области много воинских частей? А зачем? А были ли они в Котельниково? Где самая лучшая в стране частная торговля при станции: продают и платки пуховые, и рыбу, и балык рыбный, и котлеты... Оказалось, у Наты там родственники проживают.

— А вы знаете, что все ваши воинские части подчиняются не Волгограду, а Ростову? Именно туда отчеты сдают. Мне тетка рассказывала. И генералы частенько приезжают на военный аэродром в Котельниково с инспекцией. — Муж Наты внимал ее болтовне с улыбкой снисходительности, именно такая жена ему и нужна, — говорила эта улыбка. Поймав понимающий взгляд Мышки, он немедля состроил серьёзную мину, и улыбнулся одними глазами.

— Так вот, еще перед смертью Леонида Ильича приезжал один ростовский проверяющий в Котельниково. Стар был генерал, любил от старой жены ездить в командировки. Потому как имел один веселый и вполне объяснимый мужской порок, пришедший к "нашим барам" еще из времен крепостничества: обожал молодых девочек! Желательно ласковых и доступных.

Как порадует старика особа юная, так он и не вникает в сущность нарушений, имеющих место быть во всех воинских частях советских, — такова жизнь! И вот приехал он по весне в Котлы, работать и "колобродить", а там — местный начальник воинский в отпуске, а заместитель — ни сном, ни духом не ведает про тайные интересы высшего руководства. Не нашли загодя разумную подходящую девочку, готовую на все ради некоторой выгоды, в виде приличной суммы или иных благ. Которая бы сумела притвориться совсем юной и неопытной, не будучи таковой.

Когда ординарец зама объяснил генералу, что "девочка" прибудет только к ночи, после торжественного приема, устроенного в честь высокого гостя из Ростова, тот одновременно и рассердился, и возмечтал, что ждет его нечто совершенно необыкновенное. Тогда как "девочку" еще нужно было найти!

Однако, переговорив с местным начальником милиции, выяснили, что нет на данный момент на учете девочек, замеченных в неподобающем поведении. Проще говоря, нет в городке проституток юного возраста: все — порядочные! Что делать? Заметался местный замначальника, за голову взялся.

Если не удовлетворить генеральский порок, он такое наворочает, вовек части не отмыться! Тогда у местного прапорщика-всезнайки навел несчастный зам справки о местных женщинах молодых, разведенных или непутевых, но чтобы выглядели, как школьницы. И личики имели невинные, не прожженные жизнью. Составил прапорщик список добрых красавиц, и побежал зам по домам да квартирам в поисках самой невинной на вид, способной генерала ублаготворить. В одну дверь ткнулся: вышла курящая да поддатая. Во вторую: непьющая, некурящая, но все ее года на лице написаны. Наконец, в третьем месте отворила дверь юная милая девочка, невинная и румяная, тоненькая, как березка, с тихим робким голосом и застенчивым взглядом. На вид ее возраст угадать было невозможно: в наши дни иные школьницы кажутся старше. Следом за девушкой выглянул мальчик лет двух. Сын. Вот и примета возраста. А скорее, наличия личного опыта. Разведёнка. Мужа нет, — скрылся, оставив записку, что уехал на БАМ. Когда зам обрисовал всю картину, девушка хотела было отказаться, но, увидев ту сумму, которую зам из кармана извлёк, да еще вдвое больше пообещал, расплакалась, — и согласилась. Жила она с теткой, без своего жилья, без гроша за душой. В магазине убиралась и училась заочно в техникуме. Рвалась к знаниям. А тут такая возможность: резко жизнь изменить к лучшему. Нужно только немного потерпеть...

Словом, после пира, генерал пришел в свою гостиницу и принялся ждать обещанную "девочку" старшего школьного возраста. И привели к ночи девушку, да такую, что генерал обомлел: глаза опущены, коса до пояса, фигура изящная, словно у молодой березоньки, на лице — ни грамма косметики, красота естественная! Одета в шерстяной сарафан длинный, а под ним — белая кофточка с длинным рукавом. Точь-в-точь, как сто лет назад в деревнях одевались! Чудо! Задрожал генерал, давно такой радости не испытывал.

Женщина молодая его не обидела, как бы ни противен был ей пожилой человек: у нее было о ком заботиться и ради кого стараться. Генерал пришел в такой восторг от необыкновенно скромной и покорной девушки, что всю инспекцию провел спустя рукава. Зато на следующий вечер вновь потребовал ее к себе. Пришлось заму вновь идти на поклон к бедной девушке, которая второму его визиту еще сильнее удивилась, не ожидала.

Однако, все три дня, проведённые генералом в Котлах, пришлось ей провести вместе с ним. Кончилось все тем, что пожилой генерал, которому она всё о своей жизни рассказала, увез ее с собой в столицу Южного Федерального округа: купил квартиру, окружил заботой, а потом она, якобы, и мужа себе нашла в небольшом чине, и перебралась с ним в другой округ. "Девочка" оказалась скромной, но дальновидной.

Слушая милый щебет Наты, рассказавшей, по сути, вполне типичную историю, Мышка решила пошутить. Порой на нее такое находило.

— Ната, — начала она вкрадчиво, — вы понимаете, что ваш рассказ своим содержанием элементарно порочит нравственные устои нашего высшего генералитета? Несомненно, вы случайно узнали об этой истории, которая полностью правдива, насколько мне известно. Более того, мне известно даже имя генерала, интимные подробности биографии которого вами только что были вынесены на поверхность. А теперь мне бы хотелось знать, как ваше полное имя и откуда вы получили подобную информацию? Кто осмелился распространять подобные наветы о своем руководстве? Его должно наказать!

Астраханка Ната замерла, приоткрыв рот. Максим не знал, как реагировать: лицо его сделалось напряженным и удивленным. Один Вадим сидел недвижимо, похожий на бесстрастную статую. Однако, прошло несколько секунд, лицо Вадима порозовело, глаза заискрились: он еще раз внимательно встретился взглядом с глазами Мышки, — и оглушительно захохотал. Через пару секунд и жена к нему присоединилась, недоуменно поглядывая на мужа:

— Натка! Красавица Лика нас просто разыграла! Но получилось у нее просто великолепно! Осмелюсь сказать, что мне порой не удается вести допрос с таким выражением лица, как у нее! Блестящий розыгрыш! Разумеется, ей ни к чему наши фамилии, не так ли? Ведь узнать их можно у других людей. Она всего лишь решила поиграть в девушку "из органов". Позвольте пожать вашу руку, коллега! — Рукопожатие Вадима было крепким, но искренним. Он, видимо, сам поверил в то, что случайная знакомая принадлежит, как и он сам, к определенным структурам, — потому и постарался обратить все в шутку. Потом разговор коснулся неопределенности в направлениях внешней и внутренней политики. Вадим вел, в основном, разговор сам, и сказал немного:

— Несомненно одно: вектор политического движения изменился. Иначе говоря, если еще весной его можно было четко назвать отрицательным для будущности государства, то уже сегодня я колеблюсь подобным образом характеризовать наши перспективы. Что-то грядет, но хочется надеяться, что это "что-то" будет к лучшему для народа СССР в целом. Я — не шовинист великодержавный, но и не популист-демократ. Однако, надеюсь, с учетом изменившейся политической конъюнктуры, что страна все же сохранится. Не считая, разумеется, изначально "косо" к нам настроенных прибалтийских республик. Но за их уход из нашей сферы влияния нужно им счет выставить. Нечего все прощать этим гордецам!

— Вы — коммунист? — догадалась Мышка. — А мы с Максом — нет, молоды еще, так сказать. Но целиком и полностью разделяем ваше мнение.

Завершился визит довольно поздно: выпили ту самую бутылку молдавского вина, съели коробку конфет. Когда гости уже вышли, Вадим буркнул жене:

— Разговорилась! Болтун — находка для шпиона! Вот пойдет и заявит на тебя! Чтобы я больше такого не слышал! Генералов обсуждать она вздумала... — Еще что-то пытался выговаривать Нате, но слова больше не доносились.

После Саратова следующей крупной станцией была Самара, огромный город на левобережье Волги, в излучине Самарской Луки, что между устьями рек Самара и Сок. Не так давно еще звался он Куйбышевым, по имени видного партийца, но лишь в январе текущего года был переименован, в русле новой тенденции. Город занимал шестое место в РСФСР по численности населения.

От пребывания в Самаре в памяти осталось немногое. То, что город прежде именовался Куйбышевым, Мышка знала отлично, с детства наслушавшись о лучших в стране куйбышевских конфетах ассорти, которые, однако, в наши дни уже не в силах похвастаться тем высочайшим качеством, что было им присуще в советские времена. Запомнилась неважная экологическая ситуация в городе. Да забавные анекдоты про самарских обитателей и заезжих путешественников.

К примеру, байка о том, что здесь Ленин шапкой менялся с местным рабочим с Трубочного завода. Или, что прежде здесь конечным маршрутом местных трамваем была тюрьма. Что местные дежурные в гостиницах — самые строгие в мире: одна такая строгая дама самому Леониду Утесову не выдала посылку без паспорта. А на экскурсию, замучившись еще в Саратове экскурсовода слушать, они не поехали, отправившись пешком бродить по городу. Зато накупили сувениров на память о Самаре, причем впрок, с расчетом на сибирскую родню Макса. И конфет несколько коробок, из которых лишь одну смогли довезти в подарок, таким вкусным оказался шоколад самарский.

В Казани сошли на берег с интересом. Много об этом тысячелетнем татарском городе слышали. Один Казанский Кремль чего стоит! Даже согласились поехать на экскурсию. Которую вела, причем неплохо.

Казань по численности лишь немного Самаре уступает, также расположена на левом берегу Волги, там, где великая река принимает в свои объятия маленькую речку Казанку. Много теорий происхождения названия "Казань" существует: то ли ее заложили как крепость для обороны границ древнего Ханства булгар и назвали "казан", шутливо сравнивая избранное для закладки место с котлом для плова; то ли некий чародей посоветовал булгарам возвести будущий город в таком месте, где врытый в землю котел закипит сам собой, без огня; то ли сын султана Абдуллы, Алтынбек, повелел неуклюжему слуге воды в реке зачерпнуть с помощью золотого котла, а тот возьми и урони котел в воду, — отсюда и реку назвали Казанкой, и город — Казанью; то ли словом "казан" обозначали траву "водную", — мать-и-мачеху или лебеду. Или гусей, именуемых "каз", в древние времена здесь стайки бродили. Но возможно, что основателю града, Хасану, обязана Казань именем.

Казань бурно развивалась с середины девятнадцатого века. Именно здесь появились впервые омнибусы, по образцу английских. Особые барабусы по дешевке перевозили здесь пассажиров в царское время. В конце третьей четверти XIX века в Казани появилась "конка" — конная железная дорога, а в последний год того же века на смену конке пришел трамвай на электричестве. Был здесь даже двухэтажный трамвай, единственный в России. На рубеже веков лаборант университета Полумордвинов предложил систему цветного телевидения; новшество по достоинству оценили в Петербурге, но собрать не смогли, и через четверть века продали патент в Англию. Обидно за Россию! Где лишь через полвека потихоньку началась эра телевидения...

Показала дама-экскурсовод туристам Казанский драмтеатр, "качаловский", два века существующий, и Татарский театр им. Галиаскара Камала, а также театр оперы им. Мусы Джалиля. Пожалела, что до революции здесь было 15 кинотеатров, а сейчас — меньше...

Возле мечети Кул Шариф Мышка сделала ошибку: вытащила маленькую плоскую камеру Sony на 10 пикселов, с выдвижным объективом, и принялась снимать. Тут же на нее уставились несколько самых старых туристок, а одна не удержалась от риторического вопроса:

— А что это у вас, милочка? Неужели фотоаппарат такой? Японский, наверное?

Не стоило технику близкого будущего демонстрировать окружающим, чтобы самой не попасть под подозрение бдительных сограждан.

Однако, возле комплекса Кремля, в первые времена своего существования именовавшегося Керман, вновь воровливо извлекла камеру, оглянувшись предварительно по сторонам и попросив Чуму создать "стену" от чужих глаз, — и сделала несколько снимков. После распада Золотой Орды здесь базировался центр Казанского Ханства, до 1552 года.

Завершала экскурсию встреча с волшебным местом — Казанским зооботаническим садом. Самым старым во всей Европе...

Чем далее продвигался "Иван Кулибин" по Волге, тем лучше становились взаимоотношения Мышки и ее спутника. Они еще не знали, что получится из их влечения и постоянного общения, но девушка уже перестала дичиться парня, и делать вид, что у них нет ничего общего, кроме одной дороги. Она чувствовала к нему влечение, и это ее сердило, как проявление собственной слабости. Максим, после инцидента на пляже в Уч-Дере, вел себя с нею тихо и скромно. Почти как любящий нежный брат. Не лез с поцелуями, не пытался обнять. Понял: ее характер не таков, — нужно время и терпение. Если она его полюбит, то сама не побоится сказать об этом. Нет в ней никакого кокетства...

В Нижнем Новгороде даже не выходили. Мышка полагала город Горький исключительно промышленным, и не стремилась узнать его лучше. После Казани она все еще пребывала в восторге от столицы Татарии.

Зато вышли в небольшом Угличе. Мышка захотела: много про эпоху Ивана IV читала, а этот город был с тем временем неразрывно связан. Диву давались: совсем крохотный город, но такой красивый! Столько в нем памятников архитектуры, сколько не в каждом областном городе отыщешь! Углич — город в Ярославской области, на берегу Угличского водохранилища, так назван потому лишь, что Волга здесь угол делает. Или угли здесь жгли в незапамятные времена. Летописи пишут, что Углич родственник княгини Ольги основал, Ян Плесковитич, в десятом веке. Некогда здесь были земли Угличского княжества удельного. По смерти Ивана Грозного именно в грустной памяти Углич отправились младший сын царя, Дмитрий, с матерью. А 15 мая 1591 года маленького царевича обнаружили здесь с перерезанным горлом. Угличане почли виновными двух дьяков государевых, да и убили тех. За самоуправство позже казнили здесь сотни человек, а мать царевича в монастырь услали.

Десятилетием позднее, Годунов город пожаловал принцу Густаву, так и не ставшему мужем Ксении, дочери царя. Во время Смуты поляки разорили Углич. Ян Сапега немало постарался во злодействе. Таким, как был, Углич более не возродился, превратившись со временем в заштатный уездный городишко Ярославского наместничества. Упадок города прогрессировал. Благодаря постройке здесь ГЭС, пущенной в 1950 году, он немного "окреп", но отсутствие рядом железных дорог — серьезное препятствие развитию, нет возможности перевозить большие грузы быстро.. Однако, здесь — великолепный речной порт, частыми гостями в котором являются круизные теплоходы типа "Ивана Кулибина". Туристы с удовольствием посещают этот город, входящий в Золотое Кольцо городов России, — здесь работает множество музеев.

Мышка хотела снять и Угличский Кремль, с церковью Дмитрия-на-Крови, но Максим ее отговорил. Оказалось: он немного суеверен! Или так и надо?

Прошлись, осматривая мимоходом монастыри и Торговые ряды середины прошлого века, но Николо-Улейминский монастырь не успели осмотреть: подошло время отъезда. Почему-то Углич оказал на них очень сильное, но скорее давящее воздействие. Слишком много печали в его истории.

Путешествие как-то незаметно подходило к завершению, а они бы могли еще так ехать и ехать... Вадим вечером им сообщил, что сегодня — день полного солнечного затмения, но на их пути оно лишь частично наблюдалось. Никто их них даже и не заметил! Но затмения часто влекут за собой социальные потрясения в обществе и катаклизмы в природе...

Ближе к ночи, когда Мышка вышла из ванны в голубом махровом халате, с тюрбаном на голове, он спросил у нее, что она думает дальше делать, и она честно ответила, что просто не знает пока. Есть идея, но удастся ли ее в жизнь воплотить, то покажет время. А что он сам планирует? Максим плечами пожал: если удастся военный билет достать, то устроится на работу. Хоть в Сибири, хоть в том же Сочинском районе: дачу-то они оформили в равных долях. Как-нибудь решит вопрос с пропиской: без нее на работу только грузчиком или шаашником устроишься, без трудовой книжки... — И тоже в ванную пошел. Чтобы не возбуждать зря мысль и тело лицезрением своей гордой подружки.

В маленьком городочке Плёсе, в устье речки Шохонки, на правобережье Волги, всего пару часов стояли. Городок был так мало, что по числу жителей больше селу соответствовал: меньше 3 тысяч человек, но имел статус города. Некогда Василий Первый устроил здесь засаду сторожевую супротив татар, так как Волга здесь не петляет: пространство окрест далеко видать! В конце XVIII века, — ненадолго, — Плёс сделался уездным городом. Но, после того как в 1871 году в Иваново железную дорогу провели, захирел. Шутя, экскурсовод сообщил местную побасенку: мол, сами купцы плёсские торговое счастье свое упустили, откупившись от проведения железной дороги через их город. И теперь в городе нет ни одного крупного промышленного предприятия...

Зато памятников старинных здесь великое множество: церкви, соборы, торговые ряды. Местный музей исторический исключительно богат.

Подле "дерева любви", — двух рядом растущих сосен, с общей связующей их единой ветвью, — Максим шутливо поцеловал Мышку в щеку, не считаясь с обилием сторонних свидетелей. Считалось, что поцеловаться в этом месте — к удаче и счастью. Только поцелуй должен быть искренним...

Девушка была почти готова ответить на его поцелуй, — но вокруг были люди!

Однако, вечером, на "Кулибине", она вновь вела себя строго, как обычно.

Но вскоре ей представился случай самой проявить инициативу. Случилось это в забавном по названию городке Мышкин, который лишь раза в два более Плёса, и является почти таким же милым и провинциальным. По Мышкину экскурсию не устраивали: тут на автобусе и ездить-то было некуда, невелики расстояния. Поэтому туристов просто отпустили погулять до вечера. Идите, куда хотите, только будьте вовремя, — не то без вас отплывём!

— Мне так нравятся небольшие местечки! — мечтательно проговорила Мышка, — просто душа светлеет от атмосферы местных улочек и чудного воздуха. И потом, заметь: не деревня все-таки, но — город, где всё историей дышит! Как бы узнать, какая у него история? Вот про Углич много знала, но Мышкин?...

— Скажите, почему город так назван? — спросил у одного местного колоритного деда, самозабвенно курящего трубку, сидя на крылечке у деревянного сруба, словно сошедшего с картин старых мастеров. Старик, похожий на Хемингуэя, грозно взглянул на парня, но ответить не отказался:

— Тебе, милок, покороче или подлиннее? Время есть? Тогда присаживайтесь, подождите чуток: как трубку докурю, расскажу, что к чему, и где — правда, а где — сказка... Ты, дружок, ближе ко мне садись, а ты, девочка, — подальше, чтобы дым меньше попадал...

Значит, слушайте: некогда князь Мстиславский уснул на волжском берегу, возле наших мест нынешних. Однако, проснулся рассерженным: по лицу его мышка хвостиком вильнула, — разбудила князя! Оглянулся: а совсем близко к нему уже подползла змея! Еще бы чуть-чуть, — и ужалила бы князя! Бога князь возблагодарил за ту местную Мышку, и повелел место звать Мышкиным.

Уже более пяти веков Мышкин известен: вначале как село, потом — слобода. Городом пару веков назад стал. Некогда с Питером торговал льном да маслом, яйцами да хлебом. Но в начале советских лет вновь Мышкин стал селом, а с этого года обещают сызнова городом сделать, благодаря одному хорошему человеку, Владимиру Гречухину . Вот так: при царях был Мышкин — город, а при Советах стал деревней! Оно, может, мы и есть деревня: ни заводов, ни фабрик, но у нас — собственная гордость!

Вы бы, детки, сходили посмотреть наш Музей Мыши: другого такого, хоть весь свет обойди, не найдешь! Это наш, так сказать, народный музей! Еще, конечно, есть музей Льна и Валенка, но Музей Мыши — интереснее! Не пожалеете... Эх, курево кончилось! — Старик огорченно засобирался в дом, а молодые люди, спросив направление к тому Музею Мыши, пошли туда, все еще не веря в то, что живописный дед их не разыграл. Однако, оказалось, что он сказал правду: в музее их глазам предстало столько изображений мыши! Здесь были мышки в виде старинной русской игрушки, мышки, напоминавшие матрешек, мышки, нарисованных на блюдах и тарелках, статуэтки мышек, даже выпеченные из теста мышки. Это сколько же труда понадобилось!

— Знаешь, Мышка, я бы хотел, что и твое фото украсило этот музей. "Девушка по прозвищу Мышка"... Только мне не верится, что тебя назвали Мышкой за робкий, "мышиный" нрав или далеко не серую внешность! Может быть, тебя так назвали от противного, потому что все как раз наоборот?

— Максим! Ну, Мышка и Мышка, — это с детства повелось, — девушка засмеялась. — Друзья деревенские так дразнились, потому что были у меня две длинные "мышиные" косы: бабушка заплетала туго-натуго, чтобы не путались. А князь Мышкин из "Идиота" — точно не при чем... — Побродили еще по Мышкину, купили лимонад и мороженое в местном продмаге. Отыскали в книжном магазине путеводитель с местными достопримечательностями, приобрели на память. Нашли скамейку у старой гончарной мастерской, съели мороженое, и здесь Мышка решила доказать Чуме, что она, действительно, совсем не Мышка! Впилась жаркими губами, пахнущими лимонадом, обвила за шею тонкими нежными руками, и Максиму показалось, что он стремительно летит в бесконечную черную бездну, пронизанную вспыхивающими яркими огоньками. В голове даже зашумело.

— Да ты, никак, ведьма, — мать честная?! Что творишь среди бела дня?

— Ты мой скромный... Не мешай, дай я тебя до дна выпью, всю душу твою, — она засмеялась, так странно, так непохоже на привычную тихоню Мышку. — Всё, хватит, пошли на теплоход! Не то я начну думать, что мы с тобой для того встретились между двух миров, чтобы я зацеловала тебя до смерти в старом русском городке Мышкине! Одно имя которого новую надежду дарит!...

Глава 21

Он умел быть артистом с самого детства. Но, играя роль, так в нее вживался, что начинал жить ею. В трудных ситуациях актерский талант, принимаемый всеми за чистую монету, проявлялся наиболее ярко, заражая великолепной экспрессией игры большинство зрителей, втянутых судьбою в орбиту его гипнотического обаяния и убедительности. Но не всех, однако.

Чем руководствовался он в своей игре?

Иногда — фантазией, звавшей его в ранней юности в бесконечные походы по труднодоступным местам, иногда — некоей замечательной идеей, которая ему казалась единственной важной для реализации.

Тех, кто пытался развенчать очередную замечательную идею, реализации которой он, как правило, добивался, — или хотел заглянуть в самую суть его поведения, — он отталкивал от себя яростно, вычеркивая их из своей жизни и памяти навсегда. Даже если это были лучшие друзья, или бывшие соратники. Даже с отцом не раз вспыхивали конфликты, потому что тот не хотел понять мальчика, но старался на него давить, не понимая: Он не позволит, чтобы с ним обращались, как с... Да, в общем, какая разница: с кем?

Конфликтов он не боялся: он жил ими всю сознательную жизнь; именно с их помощью он добивался большей популярности в кругу друзей, восхищавшихся Им, а позднее, став Большим Человеком, он добился поддержки большинства населения, очарованного его игрой, что казалась лучше самой реальности. Ему хотели верить бездумно! На всех углах простые люди повторяли: "как только Он придет к власти, мы все заживем так...! Лучше, чем в той Америке!"

Зачем он играл? Разве он был актером худшим, чем жалкий Ронни Рейган? Во всяком случае, внешне они были сходного типажа: оба крупные, высокие, артистичные, не то, что этот нынешний президент СССР....

Не потому играл, что сознательно стремился ввести в заблуждение. Отнюдь: давая очередное обещание, он искренне верил в свои слова, которые потом быстро забывал. И поэтому — не исполнял: нельзя помнить все свои роли!

Он просто хотел, чтобы все его ценили и уважали. Все, с кем приходилось вступать во взаимодействие.

В нелегкой своей жизни он повидал многое: и нужду, и проблемы в школе и на работе, особенно в юности; терпел бесконечные взыскания от тупого начальства, не желающего принять мысль: он — не только вздорный молодой карьерист, — что с ним нужно считаться! Раз этого не понимали по-хорошему, то нужно было их заставить по-плохому! Силой! Но не нахрапом явным...

С ходом лет, понял: лишь власть позволит ему полностью воплотить в жизнь все идеи, и никто не сможет противодействовать его воле, его приказам! Но путь к вершине власти оказался нелегким, — и во многом, как ни странно, спонтанным. Нередко очередную ступеньку он перепрыгивал, шутя, словно кто-то мудрый за спиной придавал ускорение своему подопечному.

В пути на гору многие спотыкаются, и он не раз оступался, но не хотел учиться на ошибках. Он карабкался снова и снова, и это оказалось правильной линией. Он сумел наработать политический капитал своим упорством и игрой в гонимого, обиженного недостойными товарищами из номенклатуры.

Именно в экстремальных условиях жесткой борьбы он умел группироваться, подобно выдающимся спортсменам, — и наносить ответный удар с жесткостью Макиавелли, но без его нелепых бесконечных раздумий о дальних целях.

Сколько себя помнил, он всегда был лидером. Все школьные годы был в классе старостой, и коллектив шел за ним, как ведомый. Куда угодно. Он умел убеждать. Только вот с поведением, — были проблемы, да еще какие! Еще бы: бесконечные побоища, в которых он был не последним из дерущихся! А в Те времена оценка по поведению значила немало. Кому нужны твои пятерки, если за поведение — удовлетворительно? Отсюда и вспыхнула та давняя ссора с "классной", но он ее "сделал"! Да так... Именно: "классно"!

Зато он никогда не терялся в патовых ситуациях, в отличие от этих хлюпиков, — интеллигентов: они чуть что, и в кусты! Кто бы из них рискнул, не страшась за собственную жизнь, разобрать украденную гранату, чтобы посмотреть: а что там у нее внутри? Интересно, вот если бы сейчас он вновь оказался в детстве, смог бы вновь решиться на такое? Зная, что может погибнуть или пострадать так, как случилось? Прежде ему казалось, что смерти — нет!

Поэтому проявлял такое неукротимое бесстрашие где надо, а где — и не надо. Однажды машина с бетоном заглохла на переезде, а он — вот он, жив и здоров! Однако, наиболее красиво он вел себя при наличии тех, кто мог оценить его поступок, его речь, его жесты, наконец! Он не был камерным человеком, не тяготел к размышлениям в тиши полей или в кабинете, предпочитая действовать: всегда найдутся те, кто логически осмыслят цель, — и потеряют время. Главное, чтобы удержать удачу, — действовать интуитивно.

Первые шаги в жизни оказались особенно трудными. Пришлось сменить кучу профессий и мест работы. Один раз его даже чуть не убили, когда мастером работал. Может, конечно, и не хотели убивать, но ему казалось, что пришли именно убивать. Из принципа. Зато он этого негодяя в бараний рог согнул. Морально. Силой воли. Сломал матерого волка, которого все кругом боялись, и лишь из-за которого зарплату им платили немалую. Может, она и не была завышенной, но зачем "таким" такие деньги платить?! Он в юности по-своему понимал свой долг... А если бы дошло до потасовки, худо бы пришлось тому рецидивисту: откуда он мог знать, что юный мастер не чужд по жизни спорту? Плохо, что в юности ни одним видом спорта профессионально не занимался: все так, любительство... Но бокс и борьба чего-то стоили!

Зачастую, перед выходом "на люди", будь то компания друзей, или собрание в школе, или Верховный Совет, — он себя сознательно "накручивал". Чтобы энергия прибыла и позволила двигаться быстрее, жестикулировать убедительнее, чтобы голос звучал по-разному в нужные моменты. Если заранее настроить себя на соответствующее поведение, то и мозги четче работают, все происходящее кажется таким ярким и замедленным, как в кино: только знай, успевай ответить на реакцию самых важных членов собравшегося коллектива. Иногда приходилось резко менять стиль речи, если видел, что не понимают, но он с легкостью виртуоза принимал новую манеру игры.

Такое поведение было привычным, но с возрастом постоянное прокручивание в голове одной и той же обязательной, необходимой к исполнению цели, стало не слишком хорошо сказываться на здоровье. Но это все чепуха: он еще молод! Во всяком случае, таковым себя чувствует... Пока еще он полон надежд и новых стремлений, и судьба улыбается ему!

Скоро, совсем скоро он "свалит" эту "старую гвардию": нужно еще активнее бороться с партийной номенклатурой, — это его задача номер один! А задача номер два: постепенно готовить почву для возможного изменения ситуации в свою пользу. Нужно активнее отрабатывать идею большего, чем сейчас, суверенитета РСФСР. Как главного члена Союза.

Последняя идея казалась ему куда как более ценной на настоящем этапе: ее реализация позволит ему вознестись на самый верх! А что до Союза, — его время прошло. Во всяком случае, целостность его перестала быть столь актуальной. Плохо, что Горбачев неожиданно сумел улучшить отношения с другими соцстранами и даже лидеров союзных республик СССР между собой. Кто бы мог поверить, что эти крикуны готовы сесть за стол переговоров? Даже странно как-то. Ну, да это улучшение — ненадолго!

Впрочем, Меченый на днях намекнул, что припас для него, как лидера России, приятный, без кавычек, сюрприз, который, однако, сладкой конфетой станет, если все с Союзом будет благополучно... То есть, конечно, словами выразился иными, витиеватыми куда более, ну, да все равно: сладко стелет он, но не верится в его обещания... После всего базара, что был между ними еще с 1987 года, трудно поверить в "потепление отношений".

Вновь начал какую-то игру. Или нарочно так сказал, чтобы оправдать свой скорый отъезд: мол, о чем-то я договорился ради вас, но о чем, — не скажу. Отдохнуть мне пора. Вот потом и скажу... А вы — ждите... Может, со временем и забудете, что я вам что-то обещал...

Лишь бы убрался подальше с глаз, без него легче работается. Без этих его добрых, ироничных, задумчивых, непонятных глаз! Разные они с ним люди! Это точно! Уж он-то никогда своих слов на ветер бросать не станет! А что порой обещает много, так иначе нельзя: не посадишь, не пожнешь... Пусть сидит в своем Крыму, отдыхает на свежем воздухе, — лишь бы не замыслил чего здесь! А там, на дачке уединенной, даром, что оборудованной по последнему слову техники, пути воздействия на местную реальность ничтожны малы. Сейчас не те времена, чтобы тезисами в газете народ за собой повести.

И Борис Николаевич тихо засмеялся, радуясь предстоящему, пусть и временному, — отъезду первейшего противника. Вот бы он там и остался! Но не стоит уповать на чудо: вернется, вновь примется за кулуарные интриги, — уже такой человек, никогда реальной работой не занимался, только интриговал на комсомольских и партийных постах. Как бы еще он, без интриг, смог на пост Генсека тогда пролезть? Вот был же, например, еще ленинградский глава Романов. Что же его не поставили, не выбрали? А не смог уговорить этот, как его... Конклав! Был бы у нас теперь Генсек однофамильцем с царями последней династии, — крепче бы держался на троне партии, наверное, — и меньше играл в демократию, чем этот низенький Президент СССР...

Почему-то Он не любил "малышей", — то ли сам слишком походил на сибирского медведя ростом и статью богатырской, то ли невысокие люди всегда у него ассоциировались с чем-то нехорошим, хитрым, логичным и целенаправленным. Не зря пословица гласит: мал золотник, да дорог!

А он, напротив, перерос слишком, — оставалось брать не логикой медлительной, но напором и ярким обаянием, стремясь разыграть карту эмоций. Нередко нарочно руками размахивал, чтобы показать свою искренность. Это только в Оксфорде учат, при ведении переговоров, соблюдать полную неподвижность тела. Чтобы одни глаза говорили, — и язык. Это ему в одном из заграничных вояжей рассказали, про бизнесменов и политиков из Оксфорда. Но ему жестикуляция Никиты Сергеевича была ближе по темпераменту. И оказалась не менее действенной, — проверено на деле!

Некоторые политики наши пытаются тоже быть сдержанными во время диспутов. То ли дело: Жириновский этот, который пытался с Ним самим бороться на президентских выборах. Такой же крикун и политическая проститутка. Как он сам... Только он, конечно, свои методы одобряет, как единственно верные, но этот-то, как его, Вольфович куда прет? Зелен виноград! Вот пусть повоюет так, как Он, с партократией, тогда и получит право хоть частично его приемы политические использовать. А то ишь!... Вылез! Его-то пока не вышибали из Московского горкома партии, он не знает, какой это был удар ниже пояса, и как успешно та злость, что в нем тогда накопилась, потом помогла ему вновь возвыситься и повести за собой избирателей. Вот если бы не вышибли тогда, смог бы он стать Президентом России теперь? Да не в жизнь!

Значит, так нужно было: все претерпеть, и взойти на гору. Но еще есть с чем бороться, и с кем, и во имя чего, — многое еще впереди! На его жизнь хватит...

К слову о сдержанных политиках: в последнее время удивлял его нынешний исполняющий обязанности председателя Верховного Совета. Вел себя Керим Рустамович, как всегда, сдержанно, вежливо, тактично. Как японец какой.

Но нередко, в минуты случайного взаимодействия без свидетелей, вступал с Ним в непонятные беседы, вопросы задавал бестолковые. Странные.

Например, чтобы Он стал делать, если бы одна маленькая нация или малый народ, не захотев подчиняться центру, осмелилась бы потребовать отделения? Причем не из глупости шовинистической, но полагая себя незаслуженно обиженной? Он удивился такому вопросу бестолковому: ясное дело, нацию пришлось бы попросить утихомириться, или заставить.

А Казбеков не унимался: что, мол, и армию нужно в таком случае в ход пускать, против своих? Не жалко будет людей? Ведь любые малые народности, как правило, люди — гордые, самовлюбленные, высоко ценят свой взгляд на мир и цепляются за остатки независимости, данные им ради игры. А они не понимают...

Ладно еще, эти прибалты, вечные недруги Руси, к независимости рвутся. Так исстари сложилось, что не было в наших народах любви. Но, если так же себя поведут разные всякие татары, башкиры, мордва какая или те же чечены? То есть те народы, которые издавна входят в состав РСФСР? Да что там РСФСР, — они еще при царях были "наши люди", наши "меньшинства"...

Правильно Хрущев сделал, что Карело-Финскую ССР из шестнадцатой республики союзной сделал автономной, — тоже очаг проблем там таился.

А Казбеков про моральную возможность применения силы толкует, а как иначе, если политическая необходимость потребует крайних мер? Конечно, тут любой указ подпишешь, лишь бы добиться беспрекословного подчинения. И вообще, не любил Он гипотетических построений. Гипотезами да тезисами пусть его советники занимаются, а он дело уважает!

Странный человек Казбеков, философски настроенный. Вечно во всем ищет прецеденты исторические да юридические. А вот то и позабыл, или сделал вид: если уже наших солдат кидали на усмирение неких соцстран в 1956 да в 1968 гг.; если держали чуть ли не до последнего времени отечественный контингент в непокоренном Афганистане, — то есть в чужих странах! — так что же такого страшного, если придется наводить порядок на родной земле?!

Лес рубят, — щепки летят.

Этой пословицей Он и ответил своему недавнему заму.

Его-то непосредственным заместителем, — как новоявленного первого Президента, истинно избранного, а не съездом поставленного, как Меченый, — стал Александр Руцкой, красавец, умница, куда более эмоциональный и обаятельный, чем этот Казбеков, выходец прямиком из времен феодальных кланов. У Казбекова на Родине, говорят, и поныне сохранились многие обычаи и пережитки старины. Один он вот такой умный вырос, смог в самые "верха" пробиться. С таким спокойным темпераментом...

Удачливый человек. Однако, как бы ни благоволила к Казбекову фортуна, никогда ему не добиться высот власти, не стоит и стараться, — век предстоит быть на вторых ролях.

Потому как — выходец из автономии. И к власти, скорее всего, пришел по квоте. Что не одни русские должны быть в партии и правительстве.

Но никогда ни одному чеченцу не дано стать хотя бы вице-президентом, скажем. Хотя это бы сделало их гордый самовлюбленный народец более терпимым к русским, заставив позабыть о глупом переселении военных лет, в котором чеченцы неизменно винят почему-то русских, которые сами пострадали от самодурства великого "нацмена" в первую очередь.

Неправильно, конечно, что все палки — именно на русских.

Бросив тратить время на никчемное воспоминание о глупом вопросе Председателя Верховного Совета, Он попросил секретаря принести свежую сводку по стране и углубился в изучение кратких сведений, уже специально переработанных для него в секретариате. Чтобы без околичностей, просто и доступным языком. Быстро составил общее мнение, не стал углубляться в детали, да и голова болела, — после вчерашнего...

Вошел доверенный человек, без доклада предварительного, — так было условлено в случае важных новостей, — отрапортовал, что Президент СССР, как и ожидалось, отбыл, наконец-то, на отдых. Дождались!

Идея, постоянно преследовавшая Его в последнее время, вспыхнула еще более ярким пламенем в ускорившихся мыслях. Но как осуществить ее? Эх, все это — пустые мечты, пока Союз довлеет над Ним неотвратимым мечом, вечно вмешиваясь во все решения, сравнивая их с буквой устаревшей Конституции...

Если бы судьбе было угодно послать ему шанс, явить знак какой-нибудь, что ли? А то — одни сны беспорядочные, непонятные.

Вроде видит он вдалеке огромную деревянную бочку, которая на него катится по бескрайней зеленой степи. Вино из бочки разливается в большое отверстие, все пространство на пути бочки заливая.

И вдруг, вспыхивает то разлитое попусту вино огненным заревом до небес, весь горизонт охватывая бесконечной обжигающей красотой, и запах гари не чувствуется. Потому, что — сон. Но бочка катится все ближе к нему, стена огня все близится, и кажется, вот-вот поглотит весь зеленый еще мир.

И тут он просыпается, весь в липком поту, дрожа от удивления, и не сразу приходит в себя. Пока милая супруга не подает ему стакан минеральной воды, нашептывая тихим голосом что-то ласковое и бессмысленное, но нужное в тот момент. От привычных звуков ее голоса и ощущения родного тепла, он мигом успокаивается и вновь засыпает до утра, уже без кошмаров.

Глава 22

На теплоходе, несмотря на возникшее в славном городе Мышкине явное улучшение их личных взаимоотношений, Максим понял, что еще — рано. Просто Мышка поддалась порыву, когда сама принялась его целовать с такой страстью безумной, с таким поразительным мастерством...

Что он поневоле задумался и даже приревновал немножко. К тому, кто был у нее раньше, до него. Впрочем, то, что было прежде, значения здесь не имело ни малейшего: наверняка, тот "кент" еще только родился и пешком под стол ходит; следовательно, былые увлечения ее могут считаться вымышленными.

Больше они не целовались до самого окончания плавания. Только часто исподтишка пристально смотрели друг на друга, сжигая взглядами. Он чувствовал: она готова ответить ему страстью, но в его беспутной насыщенной приключениями жизни страсть уже была. И не раз. Ему уже любви хотелось.

Чтобы его девушка полюбила по-настоящему. Просто так.

Только за что его любить-то? Никаких особых достоинств Макс за собой не числил. Самокритично. Но хотелось, чтобы полюбили его не за что-то, но вопреки всему. Порой их встречу с этой самой лучшей девушкой он полагал предопределенностью: словно наконец-то судьба ему улыбнулась и послала именно ту, которую ждал. Ту, которую видел во сне не раз: нежную, хрупкую, белокурую, с прямым светлым взглядом, и чуждую всяческого кокетства. Искреннюю. Чтобы "да", — так "да", а "нет"... Но "Нет" лучше не надо.

Танцы на теплоходе были разными: некоторые молодые люди танцевать вначале не умели, но, присмотревшись к движениям других танцующих, пытались повторять сами. Иные танцы были и им знакомы: например, оказалось, что оба они, даром, что русские, но лезгинку превосходно танцуют.

Мышка ему потом объяснила, что прежде и русскоязычные "вольные люди" в своих танцах имели элементы лезгинки современных горцев.

Когда наконец прибыли в Москву, Максим хотел сразу ехать домой. И Мышку с собой взять. Когда же она поделилась с ним осенившей ее идеей случайной, еще на теплоходе, — когда Чума выдал другой парочке туристов, что они — несостоявшийся еще физрук школьный и учительница истории, — Максим ушам своим не поверил. Вот выдумщица! Но мысль, при сложившихся обстоятельствах, очень верная: попробовать реализовать стоит!

Несколько раз подряд ходили в тот переход, где в более поздние времена, судя по рассказам матери Мышки, Натальи Максимовны, сидел человек, у которого с легкостью можно было приобрести не что иное, как дипломы советского образца! Совершенно новенькие, — и не очень, — корочки с чистыми графами для вписывания фамилий. По сходной цене.

Человека того, худого до невозможности, с крупными боковыми резцами запоминающимися и нелепыми усиками, Мышка помнила отлично, — по подробному описанию матери, — и, когда увидела, то узнала немедленно. Вот как только было его убедить в том, что они — не "засланные зайцы"?

Для проверки она придумала следующую фразу, казавшуюся нелепой:

— Поликлинику физиотерапевтическую снова хотят отдать под синагогу. Вы только представьте себе! А еще разбитую мельницу мечтают вновь под мельницу использовать эти... демократы!

Неожиданно, темно-русый мужчина неопределенного возраста ей заулыбался, как старой знакомой, явив те самые мощные вампирские клыки.

— Наша ты, девонька? Сталинградская? Вот и я того же мнения: что ушло, то ушло, и нечего огород городить всякими переименованиями да возвратом церквям музеев. Ты, гляжу, родственница Наташкина будешь? Только помоложе чуток... землякам завсегда рад! Что желаете? Могу я вам помочь?

Когда девушка ему объяснила их нужды, мужчина засмеялся смехом, напоминавшим ржание немолодого рысака. Чуть не отфыркался.

— Да зачем же вам, учитывая новые потребности в бухгалтерах да юристах, — дипломы физрука и историка? Вы с ними собираетесь милостыню просить? Вот тоже придумали глупость!

Но молодые люди настаивали, объяснив, что о цене им известно, и все их устраивает. Только бы побыстрее. А то им нужно домой возвращаться. Только куда они едут, — не сказали. Так что переходный аферист возомнил, что путь им лежит в добрый бывший Сталинград. Который, дай бог, не станет Царицыном.

Велел через часок подойти с деньгами, а сам быстро куда-то засобирался.

Мышка еще на ушко старому знакомому матери намекнула на воинский билет на такое-то имя-отчество-дату. Сказал: "сделаем!" и ушел.

Через час они стали счастливыми обладателями фиктивных дипломов. Только вот с дипломом Максима произошла небольшая неувязка: спекулянт документами принес ему не один, а целых два диплома!

Объяснил: не было в "заначке" корочки вузовской "на физрука". Если, конечно, они пару дней подождут... Дипломы, с чистыми графами, не они сами штампуют, наоборот, в очень солидном месте. Там же, где выпускают и настоящие дипломы.

Так Максим стал обладателем двух липовых дипломов: выпускника педагогического училища, учителя физкультуры, и специалиста с вузовским образованием, учителя географии! Точно как его старший брат Вадим, что учительствовал в сельской школе...

Максим хотел было от "звания" географа отказаться, но девушка ногами на него затопала, и он мигом сник. Придется учить географию... но зато физкультуру он знал на твердую "пятерку" в военном училище. Так что школьникам мало не покажется!

Вот военный билет старого образца Максима порадовал несравненно больше, ведь в Советском Союзе молодому мужчине без этой бумажки — никак!

Конечно, Мышке было проще с новеньким диплом: багажом знаний она обладала достаточным, чтобы не только в школе работать.

Однако, в этом времени требовалась "корочка" несколько иная, во вкладыше которой еще стоит и такой предмет, например, как история КПСС, которую Мышка знала неплохо, но ради собственного развития. В нашем времени такое не учат, как отдельную дисциплину, чтобы по ней экзамены сдавать, — предпочитая ставить в зачет "историю политических партий и движений". Как странно быстро изменилось все за считанные годы: курсы наук, убеждения, строй. Только язык остался тем же, но опошлился еще более, чем при социализме.

Обзаведясь "честными" документами об образовании, отправились в новый путь. Как и мечтал Максим: к его бабушке! Той самой Агафье Тимофеевне, проживавшей в селе Сивые Зори, иначе именуемым совхоз "Рассвет", что под Новокузнецком. Только не совсем близко.

Долетели за три часа всего. Мышка и не ожидала, что Сибирь так близка! Во времена Российской империи им бы пришлось в эти края месяц, — не меньше, — добираться! Маленькой стала планета...

Максим рассказывал ей в самолете, что Кемеровскую область как отдельный регион лишь во время войны, в 1943 году, образовали. Но люди русские испокон веков заселили и Томск, и Кузнецк: немало было здесь природных богатств. Их и сейчас еще немало!

В конце XVII столетия великий Пётр повелел томскому воеводе всячески содействовать рудоискательству и рудоплавильне на притоках Кии, — реки. Потому как незадолго перед тем известили царя о находке серебряной руды в тех местах. И вскоре земли местные прославились шорской горной рудой, и золотом в Кузнецком Алатау, и серебром Салаира.

А кузнецкие угли впервые казак Михайло Волков нашел на берегу реки Томи, обнаружив так называемую "гору горелую", через два десятилетия от знаменитого указа петровского касаемо сих земель богатейших. Сам богач-промышленник А. Демидов, сын Никиты, начал здесь уголь разрабатывать.

А когда расширились его заводы Колыванско-Воскресенские, так и перешли под волю царской фамилии. И вплоть до Октябрьской революции, национализировавшей здесь всю промышленность, Алтайский горный округ, включавший в себя и большую часть Кузбасса, находился в ведении Кабинета Его Императорского Величества.

Еще Максим восторженно рассказывал о реках местных, которые так быстро нагреваются летом! Мышка не верила, смеялась незаметно.

И что континентальный климат здесь ярко проявляется в перепадах температур: зимой может быть ниже — 40, а летом — все плюс 40! Только лето короткое...

Однако, когда они прибыли в Кемеровскую область, встретила она их опаляющей жарой, совершенно южной, душной. Даже захотелось махнуть куда-нибудь в прохладную милую Карелию, в леса. Но, раз приехали, делать нечего. Пришлось садиться в автобус и ехать в Сивые Зори, старое село, почти ровесник селу Щеглову, и постарше села Кемерово.

В автобусе было так жарко, словно в сауне. Хотя и вытяжная вентиляция, расположенная над каждым сиденьем, работала исправно. Несколько часов показались кошмарным сном. Максим даже озорно заметил:

— Надо бы нам по дешевке старый драндулет какой-нибудь прикупить, и на нем рвануть по проселочным дорогам, с ветерком и остановками, где захочется.

— Мотоцикл, что ли? Или машину? Вместе с правами на нее, в качестве приложения? Ты разве водить умеешь?

— Конечно, умею! — обиделся Максим. — Еще с юности. С четырнадцати лет на мотоцикле за околицей гоняли с дружками наперегонки. И машину могу водить и лихо, — и без особых нарушений. Техника меня любит.

— Так что же не сказал? — Мышка любила конкретику. — Ты бы хотя намекнул, что такой мастеровой: "на все руки — мастер". Откуда мне знать? Сам посуди: мальчишка двадцатилетний, только что из армии, вот и воспринимается как юнец желторотый. Это я не про тебя, — умозрительно рассуждаю.

Купили бы еще в той Москве какую-нибудь старенькую машинешку, — лишь бы на ходу. Зато в столице выбор большой. Это за новыми авто в СССР — очередь вечная да блат нужен, а старые машины продаются на авторынках, — и можно того же дядечку было попросить, который помог нам с дипломами. Поехали бы на своей машине потихоньку по всей России, — вот здорово! Ненавижу автобусы: воняет непонятно чем! И дышим здесь рыбками на берегу.

Нет, это дело надо исправить: найдем еще тебе железного "коня" в Новокузнецке или в Кемерово. Только, пожалуй, не сразу, чтобы родственники твои не испугались, что ты — вор или бандит какой-нибудь. Покупка машины — дело серьезное, люди годами копили деньги на такую крупную трату. Откуда у молодого парня без стажа рабочего такие деньги? Можно, конечно, свалить на неожиданное получение наследства или выигрыш в лотерею. Помнишь фильм "Спортлото-82"? Деревенские — доверчивые и завистливые: поверят!

Размечтавшись, как станут автовладельцами, и Макс будет Мышку учить рулить в стороне от больших дорог, даже и не заметили, как добрались наконец до затерявшегося в пыли сельца Сивые Зори. Где так счастлив был Макс в детстве! Село теперь показалось ему, как ни странно, больше того, что сохранила детская память.

И станция здесь оказалась маленькой, но в таких красивых изразцах, напоминавших византийскую смальту, что хотелось ими любоваться долгое время. Тем более, что крошечные плиточки цветные образовывали восхитительную мозаику, изображавшую, как ни странно, тигра среди кедров. Тигр казался совсем живым!

Максим успокоил Мышку, что ни разу в тайге тигра не видел, это надо сто лет ходить, чтобы познакомиться. А мозаика — плод фантазии одного местного художника. Школьного учителя рисования. У него и Макс учился немного, когда один год в селе жил.

— Где же знаменитые кедры? Сколько идем, одни сосны образуют аллею.

— Скоро уже придем. Кедры — они в кедровом бору! А сосны лет тридцать тому местный председатель повелел насадить, чтобы народу легче дышалось: заботился о здоровье односельчан. Вот и разрослись красавицами высокими да сильными! Только узкую аллею немного закрывают, ветки нужно отпилить.

Подошли к дому Агафьи Тимофеевны, прошли в открытую калитку, лишь на щеколду запертую, — от ветра. Но самой бабушки дома не оказалось. Максим себя по лбу хлопнул, рассмеялся:

— Что же это я?! Она же на почте! Ей еще сколько лет до пенсии работать, а я глупый, позабыл совсем! Давай вещи спрячем вот в этот закуток, — он, не глядя, пошарил рукой по скатерти клеенчатой, покрывавшей столик возле летней кухни и кладовой. Мигом извлек из-под скатерти ключ. Покрутил им перед девушкой, словно удачливый следопыт. Открыл дверь кладовой: отдельного помещения с торца летней кухни. Занес туда вещи, снова запер дверь и ключ положил на прежнее место, под скатерть.

— И как ты бабушке скажешь, что нашел этот тайник для ключа? Пророк ты, что ли, или воришка, знающий, где сельские прячут ключи? Заподозрит она что-то!

— Ничего не заподозрит, — с горячностью возразил Максим. — Сошлюсь на то, что мне о тайничке якобы мой "отец" рассказывал, брат бабушки Тимофей. Она все равно проверить не сможет. Вот сейчас проверим: признает она меня за родню или отвергнет с возмущением. И такое возможно: мало ли кто по селам шастает да, выдавая себя за родственников, просит денег одолжить. Помнишь сказку: "Бабушка, ваш Иван на том свете свиней пасет. Чтобы ему стать там боярином, нужно деньжат передать да жбан медка. Давайте, подсоблю: передам бедному Иванушке привет на тот свет!"...

— Развеселил! — засмеялась Мышка. — А мы, похоже, пришли! Вот и почта! Да какая красивая, отремонтированная, светлая вся! Заходим? Давай вместе!

И, взявшись за руки как маленькие дети, они вошли на почту, где за конторкой сидели две женщины: одна совсем молодая, а другая — бабушка Макса, тоже почти молодая и красивая.

Бабушка Максима имела волосы светлые, почти льняные, а глаза — серо-голубые, с невинным детским выражением; но на глубине глаз таилась лукавая искорка. Даже курносый нос у нее был похож на нос Максима. Или наоборот: его нос похож на нос бабушки, которая в этой жизни окажется его тетей. И ей всего-то за сорок!... Запутаться можно!

Как ни странно, представляться особенно и не пришлось: Агафья Тимофеевна сама взглянула на Максима, охнула удивленно:

— Мальчик! Ты чей будешь? Ну, вылитый сынок мой Матвей! Или брат Тимоха! Откуда ты такой взялся? Ко мне, никак, приехал? И девочка с тобой? Хорошая девочка, на коренных русичей похожа...

То есть Агафья Тимофеевна сама все за них сказала. И не пришлось даже ей объяснять, что Максим — сын ее старшего брата Тимофея, который сестре совсем перестал писать, потому что пьёт, утратил всяческий интерес к жизни.

И вообще Максим его сколько лет в глаза не видел, с того самого времени, как родители разошлись, когда жили в Находке. А теперь его мать живет в другом городе, вышла замуж за хорошего человека, непьющего. Но тетку он, Максим, помнит с детства. И какое вкусное у нее было молочко парное. И даже где ключик от летней кухоньки и кладовой спрятан. Все помнит!

Внутреннее убранство деревянного сруба, неожиданно для путников, оказалось современным. Почти все удобства имелись. Цивилизация...

Агафья Тимофеевна нежданных гостей радушно встретила. Даже и смотреть не стала паспорт Максима: зачем ей это, когда вот оно, их родство, на его лице самой природой прописано! Сибиряки — люди душевные.

Пробыли молодые люди в Сивых Зорях несколько дней. Даже уезжать не хотели, но неудобным казалось долго жить у "тети" Агафьи Тимофеевны. Потому что "тетя" — не бабушка, у которой живи сколько хочешь, и никаких гвоздей! Однако, добрая родственница их от себя отпускать не хотела: одиноко было ей одной жить. Поэтому юная парочка пообещала ей еще вернуться.

А пока они надумали новое путешествие.

Мышка послушала местные передачи Кемеровского телевидения и загорелась идеей увидеть воочию Поднебесные Зубья.

Когда они сообщили о своей задумке бабушке-"тете" Агафье, так она их своей реакцией совершенно шокировала: взяла на работе несколько дней в счет отпуска и вознамерилась "тряхнуть стариной", то есть махнуть вместе с ними к горному хребту в Кузнецком Алатау.

И ближе к концу июля, прихватив с собой немудрящее снаряжение и еще одну очень важную вещь: радиоприемник на батарейках, — отправились в городок Междуреченск, откуда рукой подать до Поднебесных Зубьев.

Глава 23

— Товарищи! Мы собрались сегодня здесь, чтобы подвести некоторые итоги последних лет и составить краткосрочный план будущих действий, — слово взял тот, кто по роду службы привык мало говорить, но обязан был знать обо всем. Пусть ему не всегда это удавалось: много палок в колеса ставили разные несознательные элементы, уважающие красоту момента более смысла и цели.

Все меньше народа желало сотрудничать на добровольных безвозмездных началах: даже внештатные сотрудники хотели премий за все. Новые идеи ухудшили работу их ведомства в разы: корысть осведомителей, с небогатой казной их ведомства, удовлетворить не удавалось, а заставить доносить — рычагов не было. Не то время. Вот Семичастному работать было легче...

Тихий шуршащий ропот заглушаемого мотора сквозь отличную звуковую изоляцию помещения был почти не слышен. Присутствующие поняли: прибыл "свой" человек, которого уже перестали и ждать. Председательствующий прервался на пару минут, и продолжил лишь после того, как вошедший "силовой" министр, приветствовав присутствующих безмолвным кивком головы, бесшумно уселся в ближайшее к председателю кресло.

— Товарищи! Мы собрались здесь, чтобы... Вы сами знаете, ради чего мы все здесь собрались! Не стоит лишний раз это называть своими словами. Наш главный лидер, тот, кто руководит нами, но не присутствует в этой комнате, он повелел мне провести с вами эту беседу. Думаю, у него еще есть и некий зам, — его имя даже мне неизвестно, он закрыт еще более нашего руководителя, — тот, который написал то, что у вас сейчас прослушаете. После чего данная бумага будет немедленно уничтожена. Я не буду вам все зачитывать, что тут есть, но постараюсь лаконично пересказать основные моменты.

Итак, вначале — краткий обзор событий прошедших двух или полутора лет.

Еще несколько месяцев назад Николай Иванович представил в своей речи на Съезде народных депутатов убедительный доклад о состоянии экономики в стране, в результате прочтения которого едва не умер.

— Он же сам был премьер-министром! — возразил "силовой" министр. — Ему ли было не знать цифры и прогнозы. Или там никто раньше думать не хотел? Или от самого премьера мелкие шестерки скрывали реальную картину? Не верю!

Ведущий собрания пожал плечами: в нашей стране все возможно.

— О чем доложил Николай Иванович Съезду?

Говоря русским языком, о том, что никаких новых механизмов развития, — назовите их как хотите: капиталистическими или либеральными (последнее вовсе звучит абсурдно на фоне наших реалий), — не создано за прошедшую пятилетку, тогда как ранее, худо-бедно, но функционировавшая командно-административная система практически парализована. Не сломлена, но зажата в тиски новых условий. Нет "ни плана, ни рынка", как шутили гамадрилы из радио "Свобода". Верно шутили, но не совсем. Плановая экономика хранит еще потенциал развития, но этот потенциал следует помочь раскрыть. В этом и заключена наша основная задача: вернуть страну на рельсы нормального развития, помочь ей выжить. Экономика — это лишь часть бытия страны.

Помните ли вы речь изменника Шеварднадзе? Впечатление такое, что он хотел всего лишь напугать общество своими словами о грядущей диктатуре. Чьей диктатуре? Он не сказал ничего, но отвлек людей от серьёзных дел! И ушел в отставку, как подлый трус. Или равнодушный предатель.

Тихий ропот пробежал среди собравшихся: иные относились к Шеварднадзе хорошо. Еще совсем недавно. Но жизнь показала: времена царицы Тамара и царя Георгия минули безвозвратно.

Вспомним две программы Явлинского и Павлова: они не так уже и сильно отличались. Обе они предвещали нелегкие времена для советских людей. Когда ничто не будет прежним: изменится само общество, экономика, политические приоритеты. Если хотя бы одна из этих вредительских программ будет запущена в действие, нищета народа станет беспредельна. Тогда как крохотная толика "чинов" сможет сконцентрировать в своих лапках все богатства народа. Под видом демократических перемен и либерализации экономики.

Советские люди — просты и доверчивы: обещая им повальное изобилие, наши экономисты забыли их уведомить о нескольких годах бедности. Когда большинство потеряет все, что имело. Вы помните, как насильно навязывали работающим в сталинские послевоенные времена облигации госзайма? Но те облигации отнимали сравнительно небольшую часть дохода советских людей. Готовящиеся реформы отнимут все! Но пообещают еще больше, нужно лишь потерпеть немного! Но вспомним "изобилие" в Польше? Они этого хотели сами, а теперь скупают дешевые товары в наших сопредельных союзных республиках, чему, кстати, нужно положить конец. Каждый — за себя! Эти поляки сделали свой выбор: "дикие" цены и музейное изобилие товаров, когда все можно увидеть, но прикоснуться можно лишь к изделию номер... Сами знаете, какому. Если мы хотим защитить свой народ, мы не должны слепо повторять опыт поляков. Цены поднять можно немного, чтобы изъять излишки денежной массы у народа, но не настолько, чтобы товар в магазинах попрел: икра засохнет, сок станет плесневым напитком, мясо — страшно представить! Во всем нужна мера! Но экономисты словно не понимают конкретики: они мыслят абстрактными понятиями. Но мы с вами Кейнса не читали, не так ли? Или как?

Председатель собрания и Комитета обвел присутствующих орлиным крючковатым носом. Продолжил:

— Народ в ужасе понял: ему хотят навязать нечто страшное, выдавая грядущие материальные бедствия за достижения либеральной политики. Некоторые из первых крикунов осмыслили, что являлись проводниками кликушества. Которое и по сей день, под новым именем, процветает в РСФСР, до сих пор собирая под свои знамена тысячи и миллионы одураченных. Наша задача и в том, чтобы постараться объяснить людям, в чем их интерес. Потому что те, кто их ведет, преследуют свои антинародные интересы. И правильно в свое время из МГК убрали самого громкого крикуна с обпитыми глазами.

Демократы верят в новый миф, что им поможет Запад. "Заграница нам поможет", — твердил персонаж, всеми любимый, помогая себе сам! Никогда Запад ничего не сделает для советского народа "за так". Потому что у нас есть многое, что их интересует: земли и их недра, водные богатства, само положение нашей страны, занимающей стратегически важное место на карте геополитики. Вы, несомненно, слышали, имя антисоветчика Бжезинского? Он считает, что СССР важно развалить именно из-за его геополитического значения. А лидеры демократов спешат разыграть карту Бжезинского. Почему? Возможно, потому, что многие в их рядах являются агентами влияния, теми самыми, о вредоносности которых еще Юрий Владимирович предупреждал. Но рядовые граждане не понимают, что чуждые резиденты руководят изменением их сознания.

Народное сознание в массе уже отторгается от былых ценностей социализма, но не имеет иных положительных ориентиров. Прежде большинство наших людей верили в честность партии, ныне никто ни во что не верит.

Как никто из демократов не верит в Бога, в котором они видят не создателя вселенной, как в Библии, но лишь идола для собственных кумирен. Православие никогда не стремилось использовать веру для достижения политических целей. Была в нем некая интимность, проникновение в душу человека. Никогда мы веру не навязывали, приставая к прохожим на улицах.

Ну, о силе, примененной князем Владимиром, не будем вспоминать. Дикие времена. Вот в Византии перед закатом империи некое направление исихазма процветало. Недеяние и тишина, чтобы услышать голос Бога в окружающей тщете и суете.

А эти "артисты" от демократии, что крестятся троеперстием перед видеокамерой, как истово верующие православные, но с радостью позволяют миссионерам заокеанских сект вить змеиные логова в наших больших городах, втягивать наивных неподготовленных людей, разлагая их души чуждыми идеями. Почему секты плодятся как грибы? — Их деятельность никто не запрещает! — воскликнул "силовик". — У нас люди вольны сами выбирать себе веру. Перестройка и веротерпимость — синонимы.

— В кавычках, — возразил председатель. — Кому нужна такая веротерпимость? Вам? Мне? Рядовым людям, у которых члены семьи прописывают в квартиры других членов сект, а сами потом выписываются, создавая правовые и моральные казусы? Возможно, некоторых вовсе убивают, обещая вначале райское блаженство на звездах. С сектами нужно разобраться! Жестко!

— Далее. Всем вам знакомы сплетни о возможной гражданской войне. Кто, какой ко..., осмеливается внедрять страх в души людей страны Советов? Этот страх для того лишь нужен, чтобы рядовые граждане вставали и ложились с мыслью: что завтра будет? Страх облегчает победу над врагом. А врагом "демократии" Запада являются все наши люди, кроме тех самых агентов влияния и еще дельцов "теневого мира": этих хапуг из магазинов, этих спекулянтов, что не дают товару попасть на прилавок, но тянут его на толкучку! А цеховики с их поддельными этикетками и низким качеством? С ними со всеми нужно разобраться! Чтобы товар был в свободной продаже, пусть чуть дороже, чем сейчас, но не шокировал ценой.

Все вы слышали мартовскую речь одного товарища-карьериста в "северной Пальмире", который еще более нагнетает массовый психоз у людей своими безответственными заявлениями. Он заявил, что наш народ — един, и никаких противоречий между классами нет и быть не может. Только не мотивировал ничем свое заявление. То есть цели добился обратной декларированной, но как раз той, которую ожидал. Думаю, эту речь, однако, написали его советники, а он лишь ее "обыграл" убедительно.

Однако, в сфере мировоззрения народ давно раскололся на несколько лагерей, минимум два. Уже в 1980-е гг. простые люди вкалывали за одну зарплату, тогда как предприниматели, как правило, связанные с миром криминала, могли себе позволить очень многое. В чем же тут единство?

Программы реформирования экономики нам обещают грядущую приватизацию большинства отраслей промышленности. Да что же это такое? Разве мы — дохлая Великобритания, бывшая "мастерская мира", вечный прихвостень "дяди Сэма"? У нас исторически сложилось иное управление промышленностью, и особенно важным для государства является сохранение базовых отраслей под своим контролем. Может, начнем приватизировать связь? Или медицину? Или оборонку? Часть акций купит правительство, а часть — "пахан с Малой Арнаутской". И что дальше?

Не нужна простому люду эта обманная приватизация! Когда народ утратит, в ее ходе, все перспективы, что имелись при Советах! Были недостатки, но было и хорошее. А теперь что предлагается? Один товарищ с большим носом, значит, приватизирует сталинскую трехкомнатную квартиру в центре Москвы, а другой, курносый, — саманную избенку на окраине хутора где-нибудь в средней полосе России? И это — равные условия? А государство хочет самоустраниться от мысли о будущности своих сограждан, которые его, это государство, и тянут на себе все века истории, будь то Россия при Романовых, будь то наш великий Советский Союз! Да что же это за государство, после этого? А как же вечная вера народа в "доброго царя"? Если мы народ бросим, мы, имеющие отношение, пока еще, к ходу вещей в стране, он от нас после отвернется. Услышав само слово "государство", дети станут коситься иронически, а старики — плеваться. И справедливо: наши отцы и деды не для того СССР от нацизма отстояли, чтобы теперь кликуши из целого советского народа, по доброй его наивной воле, — всю кровь выпили? Если народ сам не понимает ничего, ему нужно пояснить вразумительно. Что ведут его на заклание! Не в рай божий! Но для того, чтобы объяснить людям без штампованных фраз, но понятным, человеческим языком, суть происходящего, нам с вами нужно много поработать...

Здесь оратор запнулся. Пояснил заминку тем, что текст написан оторванным от жизни, наукообразным языком, а собравшимся ни к чему выслушивать галиматью иностранных заимствований, пытаясь постигнуть суть доклада.

— В настоящее время основным врагом считается класс бюрократии и так называемой номенклатуры, как высшего звена бюрократического аппарата. Да, действительно, долгие годы в Союзе действовала разветвленная сеть управления, и на каждом участке работ был некто старший, кто отвечал за свой фронт работ. Не руками работал, но головой, координируя и направляя.

Во всех цивилизациях были свои бюрократы. Например, Древний Египет не мог бы три тысячи лет процветать, если бы не египетские бюрократы — грамотеи и чиновники. Вся эта свистопляска вокруг номенклатуры вызвана личной ненавистью, думается. Не думает человек о последствиях своих воззваний, живет настоящим моментом. Словно сам не есть плоти от плоти той номенклатуры, — но воображая себя низвергнутым ангелом, готов всех загнать на Голгофу, лишь бы потешить своё честолюбие и корысть своих советников.

Но я так думаю: чиновники всех рангов были и будут. Если поспешить разрушить ныне действующий бюрократический аппарат, срочно придется новый созидать, но кто этим займется? Безграмотные в вопросах реального управления кликуши, гордые своим оксфордским акцентом? Тьфу, пропасть! Опять-таки, мы должны прекратить эту игрушечную "борьбу" с бюрократией, чтобы не допустить утраты самых лучших специалистов. Разогнать старые НИИ и комитеты всех рангов и мастей, — проще простого. Но не дураки ли будем после этого, если позволим такое?!

Вот в прошедшем марте прошел референдум. Сама цель его мне лично казалась кощунственной: как можно ставить под сомнение саму целостность Союза? Наши дети с пеленок несут в себе веру в нерушимость наших границ, и разрушить это убеждение, — равносильно разрушить нравственные устои личности, которая, утратив приоритеты, пустится во все тяжкие. По-глупому.

Более трех четвертей народонаселения страны сказали "за", причем в глубинке этот процент был выше, а в политизированных больших городах — ниже. Однако, демократы повсеместно кричат, что СССР — "колосс на глиняных ногах", что он разваливается на глазах! Да они же и разваливают своими мощными голосовыми связками на головах без мозгов. Ничего, те из них, кто не хапуги, со временем поумнеют. Лишь бы поздно не было...

Некоторые апеллируют... слово-то какое нерусское... Иные обращаются к исторической памяти мировой истории: империя Александра Македонского рухнула, значит, и Союз растащат на части "соратники". Ну, это полный бред: как можно Союз, уникальное образование государственное, ставить в один ряд с завоеваниями этого греческого маньяка, одержимого одной сверхценной идеей: завоевать весь мир? Завоевал полмира, и тут же помер...

Тихие смешки раздались в комнате, окна которой выходили на тихие заводи медлительной Москвы-реки. Присутствующих было совсем немного, но все они принадлежали к числу самых высокопоставленных и наиболее консервативно настроенных деятелей государства.

— Возьмем текст статей будущего Союзного договора, что составлялись на совещании "руководителей республик" в Ново-Огареве: согласитесь, товарищи, что статьи договора оторваны от реальности и совсем не отражают ожиданий людей. Если эта либерально-анархическая белиберда будет подписана, как и планируется, 20 августа сего года, то Союз все равно развалится, несмотря на этот самый новый договор. Поэтапное подписание Договора — тоже алогизм чистой воды. Его просто не нужно вообще подписывать в том виде, в котором нам его предлагают. Он, проще говоря, странный. Выражаясь медицинским языком, оторван от реальности и впал в маразм, в неких предложенных статьях.

Иначе, приняв этот почти преступный документ для будущности Союза, мы сами себя лишим точки опоры, поступив безответственно. Большинство людей и в РСФСР, и в союзных республиках, вовсе не хотят другого договора, кроме того, который в 1922 году был подписан, когда СССР возник в его современном понимании. Так кто хочет видеть союзный договор не просто обновленным, но новым?

Вот американцы: как приняли более двухсот лет назад свою конституцию, так и сохраняют ей верность, лишь добавляя, при необходимости, ряд новых статей в качестве поправок. Так зачем же мы с такой легкостью готовы переписать главный документ, трактующий устройство Союза? Почему бы и нам не добавить ряд поправок? Порой не грех и у америкосов позаимствовать нечто полезное. Там тоже не все — дураки.

— Но мы Конституцию несколько раз меняли, — возразил человек с несколько птичьей иронической фамилией. — И ничего: живет страна!

— Так то — Конституция! — возразил председатель. — Союзный договор — это база для действия Конституции. Не будет СССР, кому на...будет нужна старая Конституция? Мигом все субъекты республик сотворят свои конституции.

Такой переделки структуры и полномочий Союза нормальный честный человек, патриот своей Родины не захочет. Тут реально хлопоты агента влияния, хотя наш с вами руководитель и защищает его от подозрений. Он заварил кашу, а теперь отсиживается, как страус в песке. Думает, если народ удастся повести за демократами, так он, народ, забудет, кто все это начал?

Отвлекся, извините. Перейдем теперь к недавним выборам Президента РСФСР. Как ни странно, каналы информации так разнятся! Основные СМИ пишут о 57 процентах голосов за него, иные — что голосов было меньше половины, и имела место подтасовка. Если и верно последнее, то там комар носа не подточит: все было подготовлено тщательно.

И теперь он одно только и знает, что бороться с "загнившей командно-бюрократической системой", из недр которой вылез, "номенклатурой", ярким представителем которой являлся, и способствовать росту центробежных тенденций по распаду Союза. Все.

Еще не так давно, до июньских выборов, он играл роль совсем иного человека: он старался делать пусть показушные, но конкретные, полезные дела, а теперь лишь об одном мечтает: добраться до руля и остаться за ним в одиночестве. К сожалению, этот человек очень опасен, так как имеет кучу сторонников: люди всегда лучше слышат тех, кто кричит громче. Именно он более всех рвется "освободить" Россию от тенет Союза, который, якобы, тянет из нее все соки. Да то хоть Союз тянет, а если он придет к власти, у тех дояров будут конкретные имена...

Думаю, именно он в восторге от того, что Президент СССР расшатывает здание партийной организации: вспомним недавний Июльский Пленум ЦК КПСС. Зря мы на пленуме не разгромили выступление Горбачева! Как же, вдруг он уйдет в отставку? Он так устал и разуверился... Как же мы без него? Пусть хотя бы на очередном осеннем съезде КПСС доклад сделает...

А он просто права не имеет манкировать своими обязанностями: всего шесть лет у руля, а столько наворошил... Ему и разгребать свои плевелы, если не трус и не изменник! Рано ему убегать от ответственности за те инициативы, которые он внедрял в жизнь, словно эксперименты! Он обязан остаться и работать! Его имя еще что-то значит, во всяком случае, для мировой общественности, которую он сумел причаровать...

И последние его международные переговоры, как ни странно, оказались очень плодотворными для существования Союза. И вот такие статьи Ново-Огаревского Союзного договора, — явное противоречие здесь.

Раз он был так любезен, что предоставил нам поле для свободных действий,

то нам стоит постараться использовать его отъезд с той главной целью, — на данном этапе, — чтобы сорвать подписание 20 августа Союзного договора. Если нам это удастся, настанет время позаботиться и о решении других насущных проблем, стоящих перед страной. И в первую очередь, немного приподнять порушенную экономику и помочь сельскому хозяйству. И оборонный комплекс нуждается во внимании, после всех этих непродуманных договоров, которые есть ничто иное, как низкопоклонство перед Западом. Проскинеза.

Дело то не в том, что мы, все здесь присутствующие, полетим со своих высоких постов, как только этот Союзный договор будет подписан: у каждого из нас есть "про черный день" заначка в хорошем месте, не будем притворяться друг перед другом. С голоду не пропадем, только что почувствуем себя униженными. Но рядовые граждане не сразу осознают происходящие перемены, их трагедия будет больше. Они-то привыкли не рассуждать, как мы с вами, но верить в незыблемость Союза. А мы хотим их шандарахнуть головой об стенку, показав дивный новый мир. То есть не мы хотим, конечно...

Чтобы достигнуть реализации основной поставленной цели, из которой и вытекают все основные задачи, подытожим: необходим захват власти, причем неожиданный и полный, с выходом на Гостелерадио и прессу. И временное введение чрезвычайного положения в стране, пока все не утрясется. Необходимость "чрезвычайки" — вопрос болезненный, но единственно верный.

Конкретный оптимальный срок для начала реализации упомянутой цели: 18 августа. Последний срок — 19 августа, день перед началом подписания Союзного договора. Потом поздно будет.

Однако, дорогие товарищи, час уже поздний. Мы же с вами — не Наполеоны и не Сталины, а простые советские люди, которые, как все, устают и нуждаются в отдыхе. Точь-в-точь, как наш Генсек...

Поэтому предлагаю отправиться по домам. Если у кого-то есть частные или общие вопросы, задавайте их побыстрее. Только не затягивайте надолго. Здесь вам не Съезд, чтобы длить прения до бесконечности, превращая в говорильню.

Кстати, о секретности состоявшегося совещания прошу присутствующих не беспокоиться: здесь повсюду КПП и высоченное ограждение, и охрана включает почти два десятка человек, с оружием, но в штатском. Охраной досконально проверено все помещение на предмет подслушивающих устройств. Наши враги могут узнать об имевшем место собрании и его цели только от одного из нас.

Доброй вам ночи, дорогие товарищи!

Глава 24

— Ура! Я поймал хариуса! — Максим прыгал от радости, когда, с горем пополам, вытянул из Усы длинную горделивую рыбку, длиною почти в полметра и достаточно увесистую. Радость его была оправданной: хариус — это вам не какой-нибудь карась обыкновенный! Хариус — он родня и лососю, и сигу!

Обе женщины, молодая и не очень, недоверчиво приблизились к улову Максима: Мышка просто с интересом, так как никогда не видела, — и не ела, — хариуса, тогда как Агафья Тимофеевна осмотрела добычу опытным взором и подтвердила кивком слова Максима: это, действительно, был хариус!

— А что мы будем с ним делать? — спросила девушка робко. — Никогда не готовила рыбу во время отдыха на живой природе. Агафья Тимофеевна, в каком виде готовят хариусов, может быть, вы знаете?

— Конечно, знаю, — мечтательно отозвалась женщина лет сорока, еще стройная и симпатичная, с веселыми голубыми глазами с крошечными лучиками морщинок. Совсем не походившая на бабушку Максима: она и на мать по внешнему виду тянула с трудом: слишком моложава. — Давайте мы с вами его зажарим на вертеле. Будет у нас шашлык из хариуса с таежными травками. Плохо, что котла мы с собой не взяли: сейчас бы налили чистой водицы из Усы да и сварили нашего хищного голубчика. Вы знаете, какой он хищный, этот красавец?! Ты, Ликочка, не смотри на это чудовище с сожалением: он такой хищник, бррр! Съедим его, и сами наберемся немного его хищной энергии...

Устроили привал, уединившись чуть в стороне от реки Усы, спрятавшись подальше от бесчисленных тропок туристов, давно, еще с начала 1960-х гг. облюбовавших Междуреченск как перевалочный пункт перед дальним походом к Поднебесным Зубьям. Наши путешественники, как только приехали, наскоро перекусили бутербродами с колбасой и быстренько облазили обе местные горы: Угус и Сыркаши, небольшие и давно освоенные туристами. На вершине горы Угус еще кофе выпили в маленьком кафе-забегаловке. Оказалось, что на покорение обеих междуреченских вершин много времени не нужно. Только девушке подумалось, что зимой здесь куда как красивее: снег на горах и в лесах сияет, трасса блестит, ветер свистит за ушами лихих лыжников. Классное место — Междуреченск! И вот как странно: бывшее селение Ольджерас, лишь с 1955 года ставшее Междуреченском, отовсюду окружено шахтами и разрезами, и даже горно-обогатительный комбинат где-то здесь имеется, но воздух — на удивление чистый. Словно в Швейцарии, где она проходила длительную многомесячную тренировку перед отправлением в это путешествие. И вода совершенно обалденная местная: вкусная, прозрачная, — артезианская! Для России это место — воистину удивительное! И цена на подъемнике оказалась такой скромной, — в сравнении, например, с канатками в Приэльбрусье или на знаменитой Красной Поляне.

Пока ели запеченного хариуса, обсыпанного травками, загодя припасенными рачительной бабушкой Максима, беседовали. Максим бабушку расспрашивал о местном житье-бытье, о легендах этих гор, о местных сплетнях. Та им вскоре рассказала и о том, что именно в Кемеровской области, в регионе Горной Шории, предположительно обитает сам "снежный человек". И что где-то в глубине таежных кемеровских лесов скрыты бесчисленные сокровища адмирала Колчака, — которые, правда, возможно, зарыты и в Алтайском, или в Красноярском крае: много местностей приписывают себе эту спорную славу. Мышка вспомнила: "спорили семь городов о родине славной Гомера"...

Потом Агафья Тимофеевна перешла к пересказу напряженных событий, связанных с позапрошлогодними выступлениями междуреченских шахтеров. Междуреченску принадлежит сомнительная слава первого города, в котором начались шахтерские возмущения, когда в городе вдруг исчезло даже мыло! 1989 — это был безумный год: много слов и обещаний, кооператоры начали разворачивать свой бизнес, местные "теневики" постепенно выползали из "тени" на свет божий. Все было по талонам, и шахтеры решились напомнить о себе! Тогда разбираться с шахтерами приехал сам Николай Иванович Рыжков, спокойный, серьезный человек с вдумчивыми глазами. Шахтеры были рады, что приехал именно он, а не какой-нибудь говорун...

Однако, сейчас, в 1991 году, выплаты зарплаты и улучшения условий жизни требуют уже и учителя, и даже они, почтовые работники, — все! Теперь уже шахтерам не удается перетягивать "покрывало" распределения только на свои нужды: другие тоже хотят есть!

Мышка спросила: верно ли, что шахтеры не имели права устраивать забастовку? Так как их деятельность является одной из приоритетных и жизненно важных? Агафья Тимофеевна подтвердила этот факт, как и тот, что Рыжков волнения в рядах шахтеров воспринял адекватно: он пытался вникнуть в суть их требований и удовлетворить их, по мере возможности.

Сегодня уже шахтеры не пытаются "качать права": вся страна замерла в ожидании возможных перемен, которые то ли будут, то ли пройдут стороной.

Чтобы продемонстрировать картину современных настроений населения города Междуреченска Агафья Тимофеевна выудила из сумки хозяйственной пару местных газет, купленных не для чтения, но для того, чтобы служить вместо одноразовых скатертей и упаковки для рыбных костей, — и предложила их полистать. Газеты назывались: "Знамя шахтера" и "Контакт". Первая из газет отличалась несколько пафосным звучанием, но понравилась молодежи больше, чем вторая, напоминавшая названием контакт с инопланетным разумом. Это так Максиму показалось. Наверное, "Знамя шахтера" была одной из первых шахтерских газет в регионе и уже точно первой в Междуреченске, красивом шахтерском городке, расположенном при впадении реки Усы в горделивую красавицу-реку Томь. Место, где возник город, несмотря на близкие шахты, отличалось красотой и величием окрестной природы. Даже зимой, якобы, снег здесь лежал сверкающе-белый, чистый, как халатик аптекарши, несмотря на наличие шахт.

Путешественники решили добраться пешком до Поднебесных Зубьев, располагавшихся ни близко, ни далеко, а только в 60 км от Междуреченска. С собой они захватили палатку, сухой паек и даже наживку для рыбы. Одеты были все правильным образом: в спортивные костюмы и кроссовки.

Мышка вначале удивилась: откуда в эпоху повального дефицита у тихой сельской почтовой работницы взялись такие чудесные кроссовки? Даже лучше, чем у нас продают сейчас... Оказалось: до недавнего времени в Сивых Зорях работал магазинчик потребительской кооперации, в которых импортный дефицитный ширпотреб охотно меняли на тыквенные семечки, куриные яйца, подсолнечное домашнее масло, семена подсолнечника и прочее. Поэтому для многих наиболее трудолюбивых сельчан слова "дефицит" не существовало: они выменивали его бартерным обменом на излишки сельхозпродукции.

Как ни странно, но порыбачить предложила именно "бабушка" Агафья, и Чума с удивлением осознал, что, оказывается, его бабушка сама родом из-под Междуреченска, и она отлично понимает, что такое мушки, личинки, червячки и прочие милые существа, с помощью которых хитрому, хищному человеку удается обмануть доверчивую рыбу в ходе увлекательного процесса рыбалки.

Разбили большую палатку, — причем обе женщины были искренне восхищены сноровкой и быстротой действий Максима в устроении временного жилища. Военная подготовка сказывалась без слов. На следующий день поутру решили собственно отправиться к Поднебесным Зубьям, название которых произошло от двух слов: тюркского "тенгри" — небесный и шорского "тиш" — зуб. Отсюда и возник двусоставный термин: Поднебесные Зубья.

— Знаете, детки, а ведь я здесь, неподалеку, родилась... — мечтательно пробормотала Агафья Тимофеевна, когда они сели на электричку. — Кто хоть раз в Кузнецком Алатау, — в "пёстрых горах" — побывал, тот эти места никогда не забудет нигде. Что может сравниться с нашими журчащими прозрачными реками, полными рыбы? С нашей прекрасной красавицей-тайгой? Была я и на море, и в песках Средней Азии, — здесь мне милее жизнь. Все у нас прекрасно: и небо белопенное, и горы пусть невысокие, но манящие... Оставайтесь здесь, ребятки: что вам в той Находке делать? Ведь мама у тебя же в Находке, да, племянничек? — Молодые люди переглянулись: они порой забывали о своей легенде, придуманной для бабушки Агафьи. Но в Находку-то "возвращаться" никто из них точно не собирался! Они там и не были никогда...

Электричка Междуреченск-Бискамжа в будний день не была забита битком, как то бывает порою по выходным дням, когда люди стремятся либо на дачи, либо отправляются в походы выходного дня. Так что нашлись места и для троих путешественников, и для их набитых рюкзаков. Колеса стучали точно так же, как в детском мультике про Чебурашку и крокодила Гену, за окнами проносились маленькие домики дачных поселков. Максим еще пихнул подругу тихонько, показывая на особенность местных дачных поселков: дома-то все — маленькие! Еще не успели местные бонзы понастроить дворцы в таежных лесах. На то оно и советское время, что только правительство пока приватизировало свои участки, начав со Звенигорода.

— Мышик, смотри: как красиво! — Максим от восторга чуть привстал, стараясь увидеть как можно больше. — Вот это и есть знаменитая река Томь, — "Большая", или "Тёмная", — в переводе. Сколько здесь рыбы! С детства мне нравилось рыбачить в этих краях: всегда с уловом возвращался.

— Максим, не морочь Ликочке голову! — Агафья Тимофеевна засмеялась. — когда это ты в наших краях рыбачил? Ну-ка, признавайся, что все придумал! Вы же сюда в последний раз приезжали, когда ты пешком под стол ходил! Уже и то одно удивительно, как ты упомнить смог, куда я ключик от кладовой прячу...

Молодежь переглянулась понимающе: Мышка верила, что Чума ей правду про рыбалку детских лет рассказал. Потому как вырос он в этих местах. Но Агафье Тимофеевне никогда не поверить в его невероятную правду, вот и пусть верит в то, что Макс — фантазер и лгунишка...

Мелькавшие горные склоны тайга покрывала зеленым покрывалом. В приоткрытые окна электрички на поворотах задувал лихой ветерок, пьянящий ароматом пихты и запахами местных полевых цветов. Мышка вдыхала этот ветер, словно оглушенная, отключившись от разговоров окружающих, обо всем позабыв: так сладко пахло, словно в сказку попала. Сердце защемило от чуда, произошедшего с ней, и все проблемы на миг отошли в сторону: как жить, что делать? Нужно просто жить и радоваться каждому мгновению! Как чудесно и неповторимо пахнет сибирская тайга! Хочется петь, мечтать, писать стихи, слиться с природой душою и стать навеки ее неделимой частью, почувствовав свое единение со всей вселенной...

Сзади них ехали рыбаки, которые сперва тихо, а затем все громче и громче спорили о различных способах ловли рыбы. Выражения порой проскакивали нелицеприятные настолько, что даже мечтать мешали. Мышке это надоело: она обернулась к шумевшим мужикам, забывшим о том, что не одни едут в вагоне:

— Господа! Я в первый раз в ваших краях, мне так хочется навсегда запомнить каждый прожитый здесь день, сохранить каждое светлое впечатление о местной природе! Но за последнюю минуту я ровно одиннадцать раз услышала слово "б...", и, боюсь, именно оно больше всего врежется в мою молодую память. Не могли бы вы выражаться чуть тише? Пожалуйста!

Мужики как спорили, размахивая руками и брызжа слюной, так и замерли с приоткрытыми ртами, не зная, что и сказать красивой самоуверенной пигалице с длиннющей русой косой и строгим, колючим взглядом. Заржали через пару секунд, словно лошади. И пересели назад, подальше от сердитой девицы, не побоявшейся сделать замечание четырем взрослым бывалым мужикам.

Максим и его молодая бабушка тоже рассмеялись. Макс уже привык к вечным чудачествам и прямодушию своей Мышки, но Агафье Тимофеевне ее поведение показалось хотя и вызывающе смелым, но правильным:

— Вот таким, как ты, и надо в школе работать! Вот это характер! Тебя бы все дети уважали за такой крутой нрав. Вот Макс, хоть ростом и с версту, но куда как застенчивее мне кажется. Вся его сила лишь в бицепсах, а душа добрая слишком, податливая... Ты же, наоборот, — несгибаемая, ничего не боишься! Я вот сейчас думала: они тебя "обложат" по полной программе, а они — ни звука. Это ведь шахтеры были, их по лицам видно, а в душе каждого шахтера прячется маленький мальчик, который всегда помнит первую учительницу... Оставайтесь, детки, в наших краях навсегда: вы тут ко двору придетесь!

Парень и девушка пожали плечами. Лица их приобрели задумчивое выражение: а почему бы и нет? Большие города не казались им средоточием счастья.

Агафья Тимофеевна оживилась при виде легендарной речушки Бель-су, "реки, текущей с перевала" или, иначе, "реки тайменя", — рыбы здесь прежде было видимо-невидимо. Здесь сошли те самые рыбаки со снастями, которых Мышка выругала так серьёзно и по-стариковски. Точно завуч школьный. Но перед тем, как им выйти, к ним подошел один из увлеченных рыбалкой шахтеров, с усталым ясноглазым лицом и лукавой улыбкой глаз со странным, необычным разрезом. Обратился к Мышке, засмущавшись по-детски:

— Вы, девушка, учительница будете? Киваете? Вот и угадал я! Почему? Строгая вы такая, мы ижнак удивились все с мужиками. Но, с другой стороны, верное вы нам замечание сделали: вон, на другой стороне вагона детей везут, услышат юные уши наши речи, да и запомнят. Всё правильно вы сказали, не побоялись. Я что сказать хотел: брат мой в сельской школе тут неподалеку директорствует, а учителей не хватает. Несколько учителей в школе, и преподают сразу по несколько предметов. Молодежь к нам из Кемерово да Новокузнецка ехать не хочет. Хотя и жилье учителям сразу дают, и помогают всем миром в обустройстве. Если вы такая правильная да серьёзная, как нам показалось, то вот, возьмите координаты брата моего, и телефон его рабочий я тут приписал. Домашнего-то у него нет... позвоните, если надумаете. Или подружкам по институту передайте, таким же идейным. Дети у нас в Сибири растут хорошие, природу любят, но учителей не хватает. Вот и становятся грубиянами, точно как мы с друзьями. Потому как вежливость и грамотность из сена не родятся.

Педагоги увлеченные нам здесь так нужны! Чтобы глаза горели! Извините, если чем обидели. Может, и не стоило к вам подходить... Не взыщите!

И вышли мужики из вагона на станции, где стоянка была всего минуту. А в руках у Мышки остался пожелтевший листок из тетрадки. Электричка дальше поехала. Мышка повертела листок, прочитала, и положила в боковой карман рюкзака: а вдруг пригодится? Может, это и есть ее судьба?

Глава 25

В те дни вся Россия впала в некий коллапс, тотальный кризис не столько, и не только, экономического, но и более политического свойства, несмотря на некоторые недавно предпринятые Генсеком, но не известные широкой общественности меры. Разумно ли было скрывать от людей новые возможности для наметившегося выхода из кризиса?

Казбеков полагал, что да: советские граждане должны испить до конца чашу сладкого яда демократии, пред тем, как, в предполагаемые последние минуты бытия страны, они получат желанное противоядие и поймут направление ветра, дувшего со стороны заката солнца.

Именно Керим Рустамович, — через посредство Николая Ивановича Рыжкова, являвшегося негласным и во многом случайным лидером намеченных корректировочных действий по всем параметрам бытия разваливающегося на глазах Союза, — именно он более всех них, этих консервативных так называемых "заговорщиков", стремился спасти государство от распада. Еще пару месяцев назад он не поверил никому, кто сказал бы ему, что позиция Казбекова столь радикально переменится.

Просто он был патриотом своей великой советской Родины, — без кавычек, — и своей малой горной родины, с ее традиционализмом и множеством архаичных наслоений в культуре и психологии, позволивших вместе ему стать тем, кем он являлся сейчас: фактическим председателем Верховного Совета РСФСР. Еще недавно он был заместителем Бориса Николаевича на этом посту, и вот и сам занял его место. Но, взамен благодарности, лелеет в мыслях черную месть против еще человека, еще даже не подписавшего указа, готового стать спусковым крючком к священному джихаду соплеменников Казбекова против жителей России, которая пока еще не стала отдельной страной.

Почему он поверил той пигалице с русой косой и горящими искренними серыми глазами, в которых метались то злоба, то ярость, то чуть ли не ненависть атавистическая к нему, чеченцу, — то, напротив, взгляд ее приобретал сдержанное ироническое выражение, словно, играючи, с легкостью читал тайны сложного и трагического будущего? Почему он поверил ей, и даже мысли не допустил о том, что имеет дело с сумасшедшей? Ведь сумасшедшие порой так похожи на нормальных людей, — об этом еще Фрейд писал...

Потому что она говорила то, во что верила. Ни грана лжи не было в ее речи, полной сумбура и неподготовленности. Она так искренне пыталась убедить его в том, что он поддерживает не того человека, что он поверил ей и сам начал проверять своего шефа в возможных аморальных намерениях, задавая тому кучу неожиданных вопросов, будто бы связанных с ходом разбираемых им самим, Казбековым, дел, но с проекцией на больший масштаб. Пигалица оказалась права: шеф отвечал точно в русле ее предсказаний.

Вместе с тем, она не показалась Казбекову похожей на экстрасенса, во всяком случае, на ясновидящую. Она просто знала то, о чем говорила, — так хорошо, словно однажды уже сдавала, — причем неплохо, — поствузовский экзамен на тему событий девяностых годов в России.

Откуда она взялась, такая странная? Из параллельного мира, в существование которого Керим Рустамович не верил? С другой планеты? Из будущего, которое еще не существует?

Чтобы развеять напрасные сомнения, Казбеков даже попросил своего агента Наташу устроить ему негласное, без афиширования личности, свидание с одной гадалкой, к услугам которой прежде сам Брежнев обращался втайне. Однако, гадалка, синеокая и седовласая, с горделивым иконописным лицом, раскинув карты, тут же смешала их снова и закрестилась истово, прижав к лицу образ Спасителя.

— Прости господи! Дай в глаза твои загляну, касатик... Вижу: не наш ты человек, предки твои — веры иной, но в Бога тоже веровали. Не то, что ты сам: ни во что не веришь, во всем сумлеваешься... А ты не сомневайся и не ищи ответов на то, что не в твоей власти. Что, не смог найти одну женщину во всей стране и теперь мечешься, пытаясь понять: кто она? А никто! Дитя малое, которое пешком под стол ходит и истину, шутя, лепечет. Помнишь: устами ребенка глаголет истина? Имя свое полное она тебе не открыла? И правильно! Мать ее в юности грезила небом, сказками о небе, мечтала, — вот и назвала малышку Аэлитой. Нелепое имя, но этой красавице подходит, да?

Не хотела она тебе лгать, но и всей правды не поведала, лишь намекнула на краешек ее. Но правда ее — еще трагичнее. Зачем ты обидел эту девочку? Ее нельзя обижать было! Она здесь дело делала, а ты вмешался со своим трефовым раскладом, перепутал ее пути надолго. Эта девочка, гляжу, не простая: и кровь старая, обиженная, и линия женская сильная, несгибаемая, — нельзя ее забижать было. Испугал девочку... А она родом из потомственных русских ведьм. Необученная, отказавшаяся от мастерства ради науки, сама не знающая своей силы лютой и карающей....Только ведьма не перестанет быть ведьмой и в личине ученого...

Вот она тебя краем правды и одарила, да так, что тебе теперь долго придется Авгиевы конюшни разгребать. Но ты не чурайся и не прячься в кусты: за то спасен будешь и много горя не познают люди, — того горя, что впереди маячит, но может и не случиться...

Знай: страна сейчас на распутье, а ты, своим любопытством, по неосторожности вмешался в божьи и дьявольские пути, и за то придется именно тебе мозговать, касатик, как спасти всех нас от дьяволов, что тянут в блестящие сети чуждости и тлетворных мыслей.

Не твоя доля то была, не для тебя огород городили неизвестные силы высшие, но ты вмешался походя. Теперь твой покой души на много лет будет порушен, зато не познаешь позора высшего, испытания трудного, что на роду твоем было написано. Смотри: вот линия на ладони, — она уже истирается, исчезает, будто проказливый школьник резинкой-ластиком незаметно убирает часть твоих линий, взамен рисуя новые.

Такие линии бывают у тех, кто чудом выжил там, где другие погибли... пословица есть: "от чумы да от тюрьмы"... Не про тебя теперь та пословица, скажи спасибо девочке ясноглазой, чей облик в глазах твоих стоит так ясно, что и мне, старухе, виден. Даже запах ее духов чую так ясно и сладостно, как тебе помнится. Никогда больше не увидишь ты девочку эту, не услышишь голоса той, чья страшная юность — невольный плод трудов твоего начальника... Что смотришь? Если не будет профсоюзов, да партии, да комсомола, какая же сила защитит женщин от вашей мужской подлости, если нищие духом и сердцем до власти дорвутся? Бог — он далеко, а сатана — сердцам завсегда ближе...

Понял меня, касатик? Ступай домой, про Нее — забудь, боле — не увидитесь. Но вестник от нее еще будет, и дело скажет дельное. Только уши открой. Все, устала я от тебя, Фомы неверующего! Неси свой крест дальше сам!

Уходя от ворожеи, Казбеков не знал, что и думать. Но понял: все случилось, не было запланировано даже его судьбой. Где-то он читал такое: что линии на ладони могут подвергаться постепенной трансформации, соответственно, изменяя судьбу в диаметральном направлении. Только не верил.

Неужели такое возможно: час общения с другим человеком может изменить линию жизни и устранить некие кресты на неких буграх ладони? Бред!

И Казбеков постарался выбросить всякое воспоминание о встече с гадалкой, но о том, что "будет вестник", — запомнил хорошо. Но и этому не верил.

Тем не менее, направленность его стремлений изменилась полностью, так, что и сам порою себя не узнавал. Он никогда не склонен был к сверхценным идеям, будучи человеком спокойным, выдержанным, склонным к логическому мышлению. Однако, приходилось признаться себе: в последнее время одна такая идея овладела им в последнее время настолько, что он готов был на все ради ее воплощения. Даже разработать заговор, или постараться изменить уже существующий у реальных заговорщиков план, безусловно, обреченный заранее, ввиду своей непродуманности и отсутствии крайней жесткости в намерениях и целях. Но Казбеков, при кажущейся степенности, даже лености кошачьей, был готов к совсем иным мерам. Чтобы избежать будущих жертв. Ему прежде и дела не было до того, сохранится ли существующий строй, — он не был фанатичным коммунистом никогда. Но не мог допустить войны. Он не хотел, чтобы русские возненавидели Его народ! Пусть лучше они все вместе останутся советскими людьми, верящими в светлое будущее единой страны.

Казбеков был в курсе обо всех дискуссиях и итоговом заключительном проектном заседании всех будущих проверенных участников заговора. Цель и задачи заговорщиков были оглашены на другой после отъезда Генсека на отдых. Да, его просили остаться, но он предпочел уехать. Он сделал выбор в пользу отстраненности от реальности. Таков был его личный выбор на данном этапе его личностного человеческого развития, и не наше право его осуждать. Каждый человек поступает, как велит ему его совесть.

Таким образом, без него, лидера рушащегося СССР, им предстояло взять власть в свои руки. Удастся ли это сделать? Да, но как? Здесь главное: не допустить нынешнего Президента РСФСР стать ведущей скрипкой в событиях. Каким образом? Речи о физическом устранении не шло и не могло идти: никто из старой гвардии даже не помышлял об этом. Не той закалки люди.

Следовательно, нужно его просто устранить временно. Как? Куда? Это уже вопрос техники. Будущее покажет. Когда Казбеков поручил огласить перед остальными участниками "проекта" эту непреложную необходимость, они вначале колебались. Но потом согласились с вящей необходимостью временно изолировать самого деятельного и неординарного из своих противников.

Потому как от его неожиданных инициатив можно было всего ожидать. Тем более, что поведение его не отличалось логической предсказуемостью, и даже противоречило порой всяческой кажущейся целесообразности.

Способы сокрытия от сторонников их любимца предлагались самые разные, но так и не был до поры найден единственно приемлемый. Решено было оставить этот вопрос "на потом", ближе к делу, — по обстоятельствам.

К концу первой декады августа заговорщики составили детальный анализ реальной обстановки в стране, — с точки зрения возможности и необходимости введения в ней чрезвычайного положения. Для этой цели "силовой" министр и председатель Комитета КГБ отрядили своих доверенных представителей.

Однако, когда доверенные лица тщательно изучили обстановку, то заявили неожиданную для всех, — кроме Казбекова, — вещь: нет законных оснований для введения "чрезвычайки". Более того, народ в настоящее время настолько "политизирован", что возможны нежелательные экцессы, в виде собраний и прочих проявлений возмущения, в случае введения подобной меры. Единственно, что возмущение активизируется постепенно, и пик его придется не на первый, но на второй или на третий день от начала "чрезвычайки". Следовательно, начинать выступление следует вечером, в ночь перед подписанием Союзного договора, чтобы все силы оппозиции не успели сгруппироваться и объединиться. Далее, чтобы нейтрализовать влияние обязательного взрыва возмущения оппозиционеров, необходимо придумать нечто такое, что отвлечет народ и от срыва Союзного договора, и от введения чрезвычайного положения. Только что бы это могло быть?

Тем временем, два официальных руководителя заговора приступили к подготовке пакета всей необходимой документации и обоснованию захвата власти в Советском Союзе. Через неделю эти документы были готовы и глава Комитета Госбезопасности предложил далее подготовить серию обязательных, — в случае введения "чрезвычайки", — документов различной направленности: правовых, экономических, политических. Через несколько дней были готовы: "Обращение к Советскому народу", "Заявление Советского руководства" и так называемое Постановление ? 1. С этими документами ознакомились все лица, имеющие отношение к руководству будущим переворотом.

Речь об изоляции Президента СССР заходила, но предполагалось, что этого не понадобится. Все равно он имеет допуск к спутниковой связи, пароль от соединения с которой известен лишь ему одному. И некоторые сведения о готовящихся событиях ему также знакомы. Если он устранится, то лишь по доброй воле. Конечно, хорошо было бы не только заручиться его поддержкой, но и привлечь к непосредственному участию в надвигающихся переменах, но такие ожидания совершенно напрасны в отношении безынициативного лидера. Он, разумеется, не подпишет документ о временной передаче всей полноты власти заговорщикам, являющимися первыми лицами в государстве. Он сделает вид, что ничего не знал, и будет доказывать свою нейтральность.

Однако, решено было значительно усилить охрану объекта "Заря" и провести предварительные, ни к чему не приведшие переговоры с находящимся на отдыхе Генсеком. Охрана объекта была усилена, как и было намечено.

Но Казбеков, как логическое звено цепи, справедливо полагал: главную опасность представляет другой президент, стремительный и неожиданный в поступках и решениях, который, как будто, пока ни сном, ни духом не ведает о будущем заговоре, но, несомненно, постарается воспользоваться им в интересах своего личного возвышения, — под видом спасения демократии.

Способы изоляции этого президента пока не рассматривались. Решено было ожидать последних дней перед началом выступления, не предусматривая ничего заранее. Все решится перед самым захватом власти.

За три дня до начала выступления кто-то позвонил на секретный номер Казбекова и назвал условленную фразу. В тот час самого Казбекова дома не было, и, когда его известила Наташа, что звонили на "закрытый" номер, он немедля примчался домой. Однако, неизвестный абонент перезвонил не сразу: прошло не менее часа, пока он соизволил снова намекнуть о тезисах XX съезда партии. Однако, как и в первый раз, звонивший оказался мужчиной. Очевидно, та девушка передоверила ему информацию. Или просто избрала на роль ничего не подозревающего курьера. Которому хорошо заплатили. Скорее всего.

— Я слушаю вас! — Керим Рустамович был очень заинтересован в разговоре с неизвестным, и старался придать звучанию своего голоса максимум внимания и теплоты. — Вы можете сразу сказать мне все. Или приезжайте завтра по такому-то адресу, где вы сможете лично передать мне все, что должны сказать. Что вы предпочитаете?

— Простите, но с кем я имею честь говорить? — голос собеседника на другом конце провода казался несколько испуганным, заинтригованным и молодым.

Когда Казбеков назвал себя, нимало не страшась, поскольку был полностью уверен в том, что его номер не прослушивается, его невидимый телефонный партнер закашлялся, словно подавился слюной, и через пару секунд прошептал:

— Хорошо, я сам приеду. Возможно, это действительно важно. Раз так... — и отключился. У Керима Рустамовича создалось впечатление, что тот нисколько не ожидал услышать его имя по телефону. Словно неизвестный молодой человек воспринимал все происходящее как какую-то игру. И теперь получил опровержение своего мнения.

Пётр Кошкин, услышав фамилию видного человека, отнюдь не относящегося, — во всяком случае, во мнении простого люда, — к "чекистам", — очень удивился. Испугался немного. Но, будучи по натуре несколько склонен к авантюрам, решил посмотреть на "большого человека" и на следующее утро отправился по указанному адресу. Где действительно встретился с тем самым человеком, показавшимся ему очень простым и доступным в общении. Почему? Да когда Пётр сообщил Кериму Рустамовичу те несколько лишенных всякого смысла бессвязных фраз, Казбеков вдруг ударил себя по колену с неистовостью истинного горца, — и захохотал, как безумный. И Пётр как-то сразу понял: ничего страшного с ним самим не случится, и зря он боялся звонить: вовсе та странная девица его, Петра, не подставляла. Просто она его использовала в своих, непонятных ему целях. Но зато Казбеков вдруг предложил ему, Петру, сотрудничество! И стал расспрашивать о "той девушке", которая, через Петра, передала ему некую белиберду, в которой, похоже, Казбеков узрел некий огромный смысл, — не зря тот так радовался, что велел Петру немедля вступать в "его команду", да не "шестеркой", а доверенным лицом! Чудеса, да и только!

Интересно: показалось Петру или нет, но, когда он упомянул о встрече с милой барышней ровнехонько на побережье Черного моря, тот немедля спросил: одна она там была или как? Петру очень хотелось ответить: "или как", но он сказал, что "одна". Вот после этого Казбеков и предложил Кошкину стать "членом его команды". И подарил Петру на добрую память о себе одну вещь, — снял с руки перстень и отдал "с барского плеча", чтобы Петр поверил в серьезность его предложения о "соратничестве".

Вернувшись домой, Петр рассказал жене, какой человек предложил ему вступить в свою команду, но та не поверила: сказала, наверное, "Жигулевское", которое Петюша сегодня выпил, было просроченным. И больше Петр не стал ей ничего рассказывать: жене лучше меньше знать.

Однако, когда на другое утро Пётр явился туда, куда велели, и приступил к исполнению своих новых обязанностей, — они оказались очень простыми, хотя и не совсем понятными: он постоянно возил по разным адресам разные пакеты документов, вместе с шофером великанского телосложения, молчаливым настолько, что казался немым.

К чему нужна была подобная секретность? Ведь были же специальные правительственные курьеры? Передавал из рук в руки, — и возвращался с информацией о доставке. Как человек умеренно любопытный, но разумный, Петр не пытался совать курносый свой нос в содержание отлично заклеенных конвертов: ему очень хотелось удержаться на новой, неожиданной и очень легкой, — как казалось наивному Кошкину, — работе.

Получалось так, будто он, Пётр Кошкин, стал адъютантом "большого человека", при этом сохранив свои милицейские погоны, что было совсем уже странно. Когда Пётр позвонил по начальству, чтобы попросить "за свой счет", так как "по семейным обстоятельствам" брал недавно, — начальство ответило, что его уже проинформировали о временном переводе Кошкина на другую, секретную работу. А еще начальник поздравил Кошкина с присвоением новой, капитанской должности. И все это — лишь за то, что Петя сказал Казбекову пару фраз. Но о том, что это были за фразы, — речь у нас еще пойдет дальше.

Глава 26

Максим удивился странному предложению незнакомого дядьки, но Агафья Тимофеевна сказала: ничего странного. Вот это и есть истинное проявление сибирского характера: искренние здесь люди! Если человек понравился чем-то, они скрывать не станут, а ежели не понравился, — то не позавидуешь тому...

У поселка Теба все пассажиры в вагоне электрички неожиданно оживились. Еще бы: всего один-два века назад здесь был транзитная база местных искателей золота. Некогда территория Кемеровщины являлась неким местным "Клондайком", точно как в произведениях Джека Лондона. Именно отсюда одержимые жаждой наживы и приключений золотоискатели отправлялись в тайгу, в поисках своего счастья. Многие из них никогда не вернулись с долин рек Теба, Бель-су и других. Почему? Не только потому, что в лесах дикого зверя много было. Разбой в этих краях процветал воистину сказочный: один — найдет, а второй отнимет и присвоит себе чужую удачу. Такова суть человека: многие перед золотым тельцом пасуют.

— Тетушка! А что, и сейчас здесь золотой песок находят? — не удержался Максим. — Может, и нам повезет? Давайте попробуем!

Бабушка его лишь рассмеялась в ответ, а Мышка по-детски себя по виску постучала, указывая на высокую оценку умственных способностей друга:

— Ты соображаешь, что говоришь? Человеку третий десяток идёт, а рассуждает, точно дитя малое. Для того, чтобы золото мыть, специальное снаряжение нужно! Оно у тебя есть? Как ты золото будешь отделять? Вот подготовься как следует, тогда и ступай в погоню за мифической удачей в тайгу! Не смеши!

— Слишком уже ты строга к мальчику, — заступилась бабушка за внука. — Мужчины — они все как дети. С одной стороны, их осаживать порою надобно, чтобы не натворили дел, с другой, — не стоит заливать костер мечты в душе. Понимаешь меня, Ликочка? Мужчине нужно ненароком, незаметно советовать.

— Разве я с вами спорю? — засмеялась Мышка. — Сейчас мы едем к Поднебесным Зубьям. У нас есть цель! Верно, Максим? Но в следующий раз, запасшись всем необходимым, отчего бы и не отправиться по долинам рек в поисках золота? Я не против! Мне и самой интересно! Но дело это — серьёзное: на него настроиться нужно, включить интуицию. Можно и собачку специальную завести: у меня в детстве собаки были в деревне ученые. Собак можно учить не только наркотики и взрывчатку искать: их можно и на поиск золота ориентировать. Слышал о таком, Максим?

— Так тебе тоже интересно?! — друг ее и возмутился, и обрадовался. — Тоже мне, воспитательница: меня учит, а сама — такая же мечтательница!

— Не такая же! Я — обстоятельная и дальновидная, — возразила девушка, смеясь.

— Да уже ты — дальновидная!... Оно и видно! Что же ты тут делаешь тогда?

— Хватит, детки, не ссорьтесь! — Агафья Тимофеевна решительно не поняла намека Максима, заставившего девушку всю покраснеть.

— Может, так и надо было, Максим? — к удивлению Чумы, Мышка не стала с ним спорить. — Может быть, правильно меня сюда судьба занесла? И нет ничего случайного в этом мире? Ты посмотри, как хорошо-то! Думала ли я, сидя в своем огромном загазованном городе, в квартире, окна которой выходили точно на огромную трассу, так что и форточку нельзя было открыть, — думала ли я, что окажусь в этих тихих отдаленных краях, где рыба клюет через пару минут, как удочку забросишь? Никогда не думала, что так будет!

Ничего не поняла Агафья Тимофеевна в их споре, когда детки вдруг принялись сыпать мудрёными словами и странную ахинею нести о переносе молекулярных и микролептонных структур не через три, но через десять измерений. Молодая бабушка в жизни фантастикой не увлекалась.

Но от души радовалась, что эти двое временно нарушили однообразное ее существование: когда бы еще она выбралась на просторы природы? Дети — в городе, у них — своя жизнь, трудности, заботы. А эта молодежь ведет идеалистические споры и к ней, Агафье Тимофеевне, относится на удивление хорошо. С уважением.

Дорога оказалась не такой и длинной: меньше, чем через полтора часа от начала их пути в Междуреченске, электропоезд прибыл на станцию Лужба, что в переводе означало, ни много, ни мало, а "Чертова река".

Людей в Лужбе проживало: раз, два, — и обчелся. В конце восьмидесятых годов поселок совсем захирел, так как средства на финансирование его инфрастуруктуры не выделялись. Однако, старожилы еще держались за свои обиталища, любили родную землю. Только молодым-то здесь было нечего делать: ни работы, ни средств к существованию.

Путешественники, перекинув через плечи рюкзаки, — причем Максим все порывался помочь нести рюкзак Агафье Тимофеевне, которая смеялась и обижалась за такую настойчивость "племянника", — перешли по дамбе, дыша чудесным воздухом и наслаждаясь речной прохладой, на другой берег Томи и оказались в небольшом поселке под названием Амзас.

Когда впереди показались первые домишки селения Амзас, агафья Тимофеевна сказала, что теперь их путешествие можно действительно считать начавшимся. Вдалеке, на фоне синеющего горизонта и белопенных облаков, выписались дальние вершины Поднебесных Зубьев. Заспорили: на какой пик попытаются подняться? На Поднебесный, или Запсиб, или Вареса?

Молодежи все-таки именно название Поднебесного больше по душе пришлось, хотя Агафья Тимофеевна и бурчала, что именно на этом пике случаются страшные порывы ветра, якобы доходящие до 70 метров в секунду. Но они не слушали. И ей, как меньшинству, пришлось согласиться.

На денёк решили остаться в самом поселке Амзас, в котором некогда было много геологов, а сейчас зато именно размещается контрольно-спасательная служба. Потому как с туристами, и опытными, и неопытными, нередко случаются казусы. Порою, бывает, и самое страшное происходит. Немало народу в горах погибло...

Поднялись по узкой петляющей лесной тропинке на знаменитый перевал Полякова, что в лесу местном, минут за сорок пять. На этот перевал все туристы, по сложившейся традиции, непременно совершают восхождение. С перевала вид на окрестные горы стал еще более впечатляющим. Смотришь, и чувствуешь себя птицей, взлетевшей в необъятную вышину синих небес.

Мышка устала сильно, с непривычки, но виду не подала, завороженная открывшейся с перевала перспективой, настолько прекрасной, что мигом и усталость исчезла. Когда душа радуется, и здоровье прибывает!

Заночевали, не ставя палатку, прямо в спальных мешках каждый. Едой еще в Междуреченске запаслись: и сушеной олениной, и вяленой рыбкой, и стеклянной баночкой селедки, и картофелем вареным, и травкой зеленой, — укропом и петрушкой, — Мышка без травы жить не могла. Привыкла с детства, что даже зимой на подоконнике у бабушки вырастают и укроп, и петрушка.

На следующий день отправились в пешее путешествие. В своих удобных югославских кроссовках Агафья Тимофеевна на диво споро поспешала за молодежью, так быстро шла, что порою их опережала. Вот тебе и бабушка!

В поселке Балыксу бабушка объявила молодежи: мол, далее начинается уже Хакасия. Правда, они не очень-то поняли, чем природа Кемеровщины отличается от природы Хакасии? Во всяком случае, не сразу увидели различия.

От Калтаса попытались, — вместе с двумя более опытными отдыхающими, собиравшимися заодно рыбачить на середине реки, — сплавляться по Томи, но Мышка подвела: страх детский на нее напал на плоту. Решили и дальше пешком идти, тропинки везде есть вдоль берега речки.

Через пару дней ноги странников покрылись замечательным загаром: и Чума, и Мышка днем надевали короткие шорты. Купание в прозрачной прохладной воде дарило телам несказанную бодрость. Время, казалось, остановило для них свой бег: они шли и шли, позабыв о том, который теперь год и что там их ждёт впереди. Просто жили в настоящем, радуясь лету, солнцу, высоченной траве, удивительному воздуху, каждому встреченному водопаду. Даже бурундучку обрадовались, который у них украл пакетик очищенных грецких орешков. Дело было так: остановились днем на привал в тени раскидистой пихты. Искупались, предварительно разложив провизию на огромном камне, напоминающем стол. Вернулись обедать, а орехов-то и нет! Куда пропали? Кто тут в лесу живет? Поели, решили немного отдохнуть.

Когда Агафья Тимофеевна проснулась через полчаса, ее глазам открылась удивительная картина: маленькое смешное существо, красно-бурое, с пятью темными вертикальными полосками на спинке, разделенными белыми линиями, сидело на их недавнем импровизированном столе, перебирая остатки от их пиршества, в надежде чем-то набить защечные мешки. Услышав звук, неосторожно изданный удивленной бабушкой, воришка-бурундук обернул к ней свою милую острую мордашку, явив острые веселые глазки-бусинки и продольные темные полоски, такие же, как на спинке рыженького мародера. В лапках зверек с интересом держал кусок шоколадки, пытаясь понять, съедобна ли эта добыча.

Агафья Тимофеевна пыталась было сделать один лишь шаг по направлению к зверю, а того уже и след простыл: исчез в один миг, словно и не было тут маленького разбойника. Мышка только посмеялась над крохотным вором, которому отныне грозил кариес, — употребление шоколада вредно даже для людей! А Максим искренне жалел, что это не ему посчастливилось увидеть пятнистого зверька. Бурундуков он видел только в зоопарке, и то издали.

Невиданное восхищение юных путешественников вызвало лицезрение тремолитов-останцев, огромадных и диковинных. Ничего подобного они прежде не видели: высоченные, разной формы и высоты, гиганты в десять-пятнадцать метров напоминали о других эпохах развития Земли.

Сам Максим, даром, что вырос, почитай, в этих краях, тремолиты видел лишь в раннем детстве. У большинства останцев люди не раз фотографировались и устраивали привалы, судя по множеству проторенных тропок. Поэтому и Макс с подругой начали делать фотографии, совершенно не смущаясь бабушки, которая в новой технике плохо разбиралась, и не могла понять, в чем качественное отличие их цифрового фотоаппарата от техники начала девяностых годов.

Особенное внимание, естественно, привлек тот странный исполин, на вершине которого возрос гордый кедр, обвив останец своими корнями-щупальцами, в нарушение всяческих законов природы. Макс даже пытался забраться на сам тремолит, но женщины не дали. Еще интереснее оказались фотографии в тени тремолитов, напоминавших устремленные в небо пики и копья. Нечто инопланетное чудилось в их столь земных формах. Даже Агафья Тимофеевна согласилась запечатлеться рядом с этими чудесами. Только у нее почему-то, после целой серии таких снимков на фоне гигантов, так странно и сильно разболелась голова! Даже цитрамон не хотел помогать, который бабушка тут же выпила: оказалось, это слабенькое лекарство у нее всегда с собой.

Пришлось Мышке напрячь память и немного поколдовать над Максимовой бабушкой: распустила она Агафье Тимофеевне длинную косу, убрала из волос все шпильки, летящими и стремительными движениями нажала несколько точек на голове, сделала общий массаж воротниковой зоны, и несколько слов нашептала неслышимо для окружающих.

Странно, но бабушка на мгновение будто бы уснула: закрыла глаза и провалилась буквально, но тут же пришла в себя, совершенно бодрая и улыбающаяся. Поблагодарила и заметила:

— Ликочка, да ты, никак, шаманка? Будто не из наших краев, а шаманишь ровно как местные шаманы шорские. У тебя бы в нашем селе отбоя не было от посетителей. Ты и еще что-нибудь умеешь?

Мышка улыбнулась, отрицательно покачав головой.Возразила:

— Шаманам нужны бубны да разные приспособления для их деятельности. Ну, какой же я шаман? Просто на курсы первой медпомощи на первом курсе педа исправно ходила, не прогуливала.

Только Агафья Тимофеевна не очень-то ей поверила, но спорить не стала.

От копьевидных останцев направились к талько-тремолитовому Алгуйскому месторождению, где, как утверждала бабушка, камушки-тремолиты уходят под землю на целую сотню метров. Может, и так, — все равно нам не видно сквозь землю. Отсюда со временем вывезут весь тальк, с грустью констатировала Агафья Тимофеевна, и останется на месте месторождения огромное, глубокое озеро, напоминающее по форме лунные кратеры.

Не стали останавливаться на Алгуйском приюте: путешественники хотели быть самостоятельными во всем. Сходили к водопадам, поиграли в карты, послушали музыку на радиостанции "Маяк", причем сложилось впечатление, судя по кратким новостям, что в мире, если что и происходит, то только не у нас в стране.

Разложили к вечеру палатку на "поляне дураков", потому как рядом журчал ручей, хрустально-чистый и холодный, как слеза Снежной Королевы. Агафья Тимофеевна с Мышкой сели рыбку ловить в ручье, а Максима отправили в ближайший лесок, искать ветки для костерка. Несколько рыбок непонятной породы поймались на удивление быстро, так что вечер завершился рыбным шашлыком и общим весельем, — Максим рассказывал анекдоты воинские, Мышка — про учителей и ученых, а бабушка — простые и веселые, про всех вождей, дефицит и кукурузу.

Решено было завтра попытаться покорить Поднебесный. Потому как тот, кто не поднимался на этот пик, тот не смеет называться туристом настоящим. Восхождение на Поднебесный — своеобразная инициация начинающих путешественников, своего рода испытание на прочность. Агафья Тимофеевна рассказала, что была тут еще совсем маленькой, вместе с молодыми родителями, лет тридцать тому назад, в шестидесятые. Тогда только начался бум туристический: тропок было мало, трудностей — много, но зато и романтики — больше. Чем дальше идет время, тем сильнее цивилизация проникает в дальние дебри природы, забирая часть ее первозданной прелести.

Наутро проснулись рано. Спешно перекусили галетным печеньем и бутербродами. Быстро собрали рюкзаки и, полные ощущением важности момента, начали свой поход к пику Поднебесный. Бабушка еще молодежь подзадорила тем, что на вершине принято оставлять записки. В знак того, что сумели подняться на это чудо природы, не убоявшись трудностей.

Глава 27

Развитие событий все более ускорялось. Незаметно подкралось и время "икс". На 19 августа было назначено выступление заговорщиков, с целью срыва подписания нового Союзного договора в Ново-Огарёво, назначенного на 20 августа. Михаил Сергеевич, сидя на даче в Форосе, фактически не подавал никаких признаков политической жизни, самоустранился, делая вид, что происходящее в стране нагнетание обстановки его не касается.

Казбекова порой удивляло: почему заговорщики, не так давно нашедшие наконец общий язык, не расправились с Генсеком на июльском Пленуме ЦК?

Потому ли, что надеялись изничтожить Горбачева как лидера на октябрьском Съезде? Или все было гораздо сложнее и обманчивее? Не совсем так, как позволялось понимать ситуацию простонародью и "демократам", истово поддерживавшим нового президента РСФСР... ведь совсем недавно, в начале июля, Генсек для вида поддержал двух высокомудрых уважаемых предателей партии, А.Н. Яковлева и Э.А. Шеварднадзе, возглавивших формальный раскол в рядах КПСС, учреди некое "Движение демократических реформ". Этими же двумя деятелями было подписано антигосударственное заявление радикального толка. И Горбачев сделал вид, что поддержал их! Потому как они стремятся к поиску консолидации! В тот момент Казбеков сомневался: возможно, генсек впрямь близок по убеждениям к Яковлеву и Шеварднадзе? Но тогда почему бы ему и не найти опорные точки к сближению с вечно мятежным президентом РСФСР? Не хочет? Не может? Или двум лисам не место в одном винограднике?

Именно Казбеков, — место которого в заговоре осталось практически незамеченным, как он того сам и хотел, — нашел основное средство к решению по устранению главной проблемы в ходе реализации целей ГКЧП. Он, по совету незначительного человека, передавшего непонятные слова другого человека, сумел расшифровать их как должно. Потом долго смеялся над их кажущейся простотой и высшей мудростью, — и воплотил в жизнь. да так удачно, что никакое подозрение на него не легло. Словно бы все само собой приключилось, по воле судьбы. Наверняка, хитрая бестия дала этот совет, уже зная все те побасенки о попытках покушения на одного видного товарища. Сама бы она до такого не додумалась: просто изучила биографию тщательно... Восхитительная женщина! Не просто красавица и комсомолка, — еще и умница!

Заговор намечали первоначально на утро 19 августа, но, в последний момент, заговорщики немного изменили сроки: решили выступать вечером. Поэтому в вечерних "Новостях" 19 августа 1991 года Гостелерадио проинформировало советский народ, что Президент СССР, в связи с резким ухудшением состояния здоровья, далее не может исполнять свои непосредственные обязанности, — как Президент великой страны.

Ввиду данных обстоятельств, всю полноту власти в СССР временно принимает Государственный комитет по чрезвычайному положению. Который и будет некоторое время руководить страной, охраняя общественный порядок. Уже подтянутые к границам столицы войсковые части, возглавляемые досконально проверенными преданными ГКЧП офицерами, и броневая техника вечером были введены в столицу государства, замершего от неожиданности и шока. Тем большее удивление испытывал народ от всех этих событий, что возглавили так называемый Комитет не какие-нибудь "темные личности" типа Гришки Отрепьева, но очень известные и уважаемые людьми: премьер-министр, — которому, впрочем, доверяли меньше, чем предыдущему премьер-министру Рыжкову, — заместитель самого Горбачева, исполнявший его обязанности в период отдыха Михаила Сергеевича; министр-"силовик" и министр внутренних дел; председатель комитета госбезопасности, некий член совета при Президенте, — по вопросам "оборонки", руководители ассоциаций: крестьянской и промпредприятий.

Всех хорошо знали, некоторых очень уважали. В ночь собрался Кабинет министров, и все собравшиеся полностью поддержали заявление Комитета. Но происходящее казалось крайне непонятным советскому народу. Почти всё окружение Горбачева, все официальные "верха" государственной власти вошли в новый Комитет по Чрезвычайному Положению. Кроме него самого. Неужели Генсек так устал, что заболел? Или его решили отстранить так же, как некогда, в далеком октябре 1964 года, Никиту Сергеевича Хрущёва? Народ терялся в догадках и предположениях. Если Горбачев болен, так почему тогда он нуждается в защите, как то было объявлено? Причем здесь защита советской Конституции? Как можно ставить на одну доску здоровье президента и исполнение им своих обязанностей, — и Конституцию, высший закон страны? Конституция должна быть выше любого президента! Любого Генсека... но все эти мелкие ошибки, допущенные участниками заговора на начальном этапе ввода чрезвычайного положения, — чепуха! Лишь бы удалось не допустить поражения ГКЧП. И здесь уже он сам постарается, в тиши кабинета...

Комитет вёл себя странно, непонятно. Не был издан ни единый приказ против какой-либо нежелательной политической силы в стране, никаких крайних мер не предписывалось в отношении конкретных персон неверной политической ориентации. Подумаешь, не позволили выходить 20 августа "желтой" выродившейся газетенке, чье название еще недавно звучало гордо: "Комсомольская правда", но содержание давно опошлилось, превратившись в навозную кучу сплетен и ничтожных пересудов. Впрочем, закрыли газетку, надо полагать, не надолго: все утрясётся, и вновь "Комсомолка" начнет лить "чернуху" по поводу и без, — в погоне за дешевыми сенсациями.

Глупцы из Центрального Комитета обеспокоились реальной судьбой Генерального Секретаря КПСС, словно тому кто-то мог причинить вред. Не стали торопиться высказывать своё мнение о значении КПСС до появления информации о том, что же в действительности произошло с Горбачёвым. Политическое Бюро ЦК КПСС, по идее, самый действенный орган ЦК, призванный реагировать оперативно на все события в стране и в мире, — так и не приняло никаких резолюций по поводу возникновения ГКЧП, несмотря на то, что значительное количество, — даже большинство, — его членов на тот момент находилось в Москве. Побоялись или не знали, кого поддержать. Следовательно, в любом случае нужна срочная "зачистка" рядов Политбюро, даже если КПСС и удастся сохранить как главную партию страны. Где это видано: более семидесяти процентов членов ЦК сидят по домам, смотрят телевизор, но никто из них не завел речи о проведении внеочередного пленума!

Очень жаль, конечно, что этот мямля-президент так и не решился поддержать Комитет, поставив себя своей трусостью за грань властных полномочий. Но каждый сам определяет для себя меру ответственности за свои деяния на своем посту, на своем месте в жизни. Этот новый Диоклетиан предпочел признать себя изолированным изгнанником в благодатном Крыму.

Лидеры союзных республик, поджав хвосты, схватились за головы и дружно потеряли дар речи, делая вид, что руководство Союза — им не указ, а Президент СССР — утратившая значение фикция во власти, не понимая, не желая понимать: развал многонациональной страны их республикам принесет долгую бедность. Впрочем, не им же лично, этим хапугам и хитрецам! Этим мерзавцам, пролезшим во власть от комитетов комсомола или по партийным спискам КПСС, — благодаря толстой мошне или длинным льстивым языкам, — им всем дела нет до будущности Советского Союза, до того, сколько завтра будут стоить буханка хлеба или литр бензина: им — на все хватит! Они, напротив, даже выиграют в случае, если Союз развалится, — успеют поживиться на развалинах империи, а казна многих республик не досчитается миллионов. В конвертированной валюте и золотом запасе...

Впрочем, жестких решений Комитет в первые сутки своего существования так и не принял. Он просто взял руководство страной на себя. Зато подписания Союзного договора 20 августа так и не произошло. Зная достоверно, что ночью 20 августа должна произойти трагедия, бывший премьер-министр страны предупредил официальных лидеров ГКЧП о том, что в туннеле на Садовом кольце может произойти жуткая трагедия. Поэтому в том месте заранее были выставлены большие, чем намеревалось, силы, и удалось не допустить возведения именно там устроения баррикад и сумятицы, в которой могли погибнуть обманутые демократами наивные, ни в чем не повинные люди. Ни одного БМП в том направлении не отправили, хотя подобный жуткий прогноз о возможных жертвах и казался мистификацией. Но "бережёного Бог бережет"! Вообще, в городе удалось ввести гораздо более жесткий режим чрезвычайного положения, чем вначале планировалось самими заговорщиками, — до того, как в их состав со своей точной секретной информацией, негласно влились бывший премьер-министр и председатель ВС РСФСР.

Некоторые москвичи устремились на защиту демократии, повинуясь призыву своих сторонников. Впрочем, народ в целом в тот момент уже переболел болезнью "политизации", и иронично относился к лозунгам выходить на баррикады. Люди порядком устали за последние шесть лет "говорильни", во время которой "по России мчалась тройка, ее имя — перестройка"...

Однако, ни одна из воинских частей, ни одно из важнейших подразделений так и не изменили своему руководству и целям ГКЧП. Впрочем, до военных столкновений дело так и не дошло.

Казбеков с удовлетворением отмечал: события застыли в одной фазе. Почему все москвичи и люди из глубинки не спешили возмущаться столичными новостями, а только покатывались со смеху, несмотря на всю важность последних известий из Москвы? Ведь ни одно предприятие не устроило забастовку в поддержку на глазах рушившейся демократии: вся страна трудилась в привычном режиме, не обращая внимания ни на какие репортажи с мест! Только биржа на краткий срок прекратила свои торги, но уже днём 21 августа вновь, как ни в чем не бывало, приступила к обычным делам, словно проигнорировав выпавший из привычного ритма день 20 августа.

Чего ждали демократы, почему не спешили "денежные мешки" агитировать народ в тщетных происках защиты демократии от консервативных элементов? Почему все приспешники и идейные вожди демократов замерли в удивлении по поводу происходящего и не знали, как реагировать?

Что именно их, говорунов, так легко вышибло из седла извечной галиматьи звучных, пленяющих простой люд красивых лозунгов? Почему временно замер весь процесс борьбы со старой командно-административной системой и столь нелюбимой демократами былой номенклатурой, из недр которой и возросло девяносто пять процентов самих новых сторонников демократии? Почему уже к ночи 20 августа народ, еще днем ратовавший за роспуск ГКЧП, вдруг начал стремительно расходиться, расползаться по своим домам, — без комментариев, отвернув в сторону лица от нацеленных на них телекамер вездесущих журналистов, этих шакалов истории?

С чего вдруг ранним утром 21 августа наконец-то вновь возобновилась загадочным образом утраченная связь с Михаилом Сергеевичем и нескольким корреспондентам, оказавшимся быстрее прочих, удалось взять у Президента СССР интервью? Почему к нему за указаниями и отправилось несколько человек из числа руководителей РСФСР? Тогда как сам президент РСФСР, к которому, собственно, и должны были обратиться за приказами его подчиненные, безвылазно сидел в доме, не высовывая носа на улицу, забаррикадировшись от любопытных глаз и отказываясь явиться на работу, не желая иметь дела с собственным вице-президентом, вынужденным временно, без официальной санкции, исполнять обязанности президента РСФСР? Почему немедля отстранили от власти премьер-министра РСФСР, очевидно, лишь в том провинившегося, что слишком поддерживал своего проштрафившегося президента да еще ратовал втихаря о необходимости ареста и расстрела всех участников ГКЧП? Что такого странного приключилось с неугомонным демократом и первым Президентом РСФСР? Что-то страшное и правдивое, что выплыло наружу благодаря искрометной задумке маленькой шальной девчонки...

В тот же день 21 августа Горбачева привезли из Крыма, вполне бодрого и недоуменного, делающего вид, что просто была нарушена связь с его дачей. Всем понимающим людям стало ясно: лидер СССР намеренно, выжидая развития событий, не выходил на связь.

Генсек немедленно распустил ГКЧП, заявив официально по Гостелерадио, что уже прекрасно себя чувствует и приступает к выполнению своих прямых президентских обязанностей. Впрочем, он тут же подтвердил заявление ГКЧП о переносе подписания Союзного договора на неопределенный срок, так как необходимо внесение значительных доработок. То есть по этому пункту он согласился с Комитетом.

Горбачев указал, что следует сохранить в стране, еще на несколько дней, чрезвычайное положение, — до полного наведения порядка. Также он подтвердил, что еще действует до особых указаний приказ "О мерах по усилению общественного порядка и безопасности в условиях чрезвычайного положения", изданный поздним вечером 19 августа, в соответствии с которым Московский Отдел Милиции Особого Назначения был вооружен оружием со специальных складов. Никто не спешил разоружать ОМОН еще целую неделю, даже дольше, — до самого наступления сентября.

Когда, в первый день школьных занятий, состоялась новая конференция, с участием большинства субъектов союзных социалистических республик по поводу обсуждения будущих отдаленных сроков подписания нового Союзного договора и необходимости внесения корректив во многие статьи.

Когда, в этот же день первого звонка, в страну хлынула лавина товаров из стран СЭВ: не самых модных, не самых лучших, но с их помощью удалось удовлетворить самый первый товарный голод населения. Также вливание остродефицитных импортных товаров по демпинговым неожиданным ценам быстро сгладило острые углы тлеющих противоречий в республиках.

И, заодно, удалось отвлечь народ от скандальной истории, произошедшей с президентом РСФСР, импичмент которого произошел при закрытых дверях, чтобы не выносить сор из избы. Но в СССР слухи циркулируют быстро, и мигом приукрашенная история с выступлением Ельцина перед своими сторонниками разнеслась от южных окраин страны до самого Заполярья. Очевидно, у депутатов языки с легкостью развязались: всем не терпелось поделиться с близкими людьми такой веселой правдой.

Уже к вечеру 21 августа премьер-министром нового Совета министров, — как вновь переименовали недавний Кабинет министров, — был назначен Рыжков, тогда как Валентин Павлов, который недавно слег с гипертоническим кризом, уступив 19 августа дела Догужиеву, — стал всего лишь его заместителем. Впервые в стране прозвучала ссылка на имя и дела прославленного немецкого политика Конрада Аденауэра, сумевшего некогда вывести страну из разрухи и упадка. Первыми "ласточками" экономической реформы стали указы о поддержке мелкого производителя, о повышении минимальной заработной платы в СССР вдвое, с семидесяти до ста сорока рублей, о понижении суммы подоходного налога... И пошлоо, и поехало. И, как ни странно, получилось!

Главное, что удалось добиться того, что многие пункты "волшебных" листков, переданных премьер-министру странной девушкой из непонятной аналитической конторы, принадлежность которой к определенному ведомству так и не удалось определить, — не сбылись. Удалось избежать того самого явления губительной "повальной приХватизации", которую обещали две предшествующие программы. Следовательно, новая диктатура "новой буржуазии" и новое перераспределение ценностей, доселе принадлежащих государству, не состоялись. Совершенно нелепым начал казаться прогноз о роспуске самой КПСС, — прогноз, который, якобы, должен был провести в жизнь лично Михаил Сергеевич. И, особенно, предсказание о начале распада еще на будущем Съезде всей системы государственной власти в СССР. Ничего подобного не случилось: напротив, во второй сентябрьский день большинство глав республик высказались за укрепление связей с Центром и выразили надежду, что теперь, после "некоторых событий", все нормализуется. Впрочем, при ином раскладе сил такое вполне могло бы случиться. Если бы сам Казбеков не подсуетился с устранением основной опасности в лице главного кликуши страны. После чего "демократическая и сепаратистская волна" плавно пошла на спад. Съезд закончил свою работу принятием четких решений по большей консолидации деятельности большинства министерств и ведомств Союза, что было остро необходимо, с учетом негативных тенденций последних лет.

В декабре был подписан новый Союзный договор, в который заранее внесли коррективы, с которыми, несколько недоумённо, согласились все союзные республики. Из числа входивших на тот момент в состав СССР. Удалось сохранить именно федеративную форму Союза, взамен той конфедеративной нелепицы, что предлагалась в Ново-Огарёвских соглашениях. Никакого подписания соглашения "трех злодеев", готовых пренебречь законным волеизъявлением и интересами остальных субъектов Союза, не произошло, так как "заводила" упомянутой в прогностическом анализе "тройки лидеров", к декабрю 1991 года уже несколько месяцев был не у дел, а сами по себе, главы УССР и БССР немногого стоили. Советский Союз, как единая и неделимая держава, выжил и продолжил свое существование, причем на новом, более достойном уровне, что почувствовали вскоре и рядовые граждане страны.

А все почему? Лишь потому, что товарищ Казбеков постарался буквально выполнить несложное указание по изоляции президента РСФСР. И все проблемы решились сами собой. А произошло следующее...

Глава 28

Высок перевал Алгуйский, иначе именуемый Шорским. Зато вид с него открывается изумительный: облака плывут низко, похожие на стада барашков, леса как на ладони перед тобой, и пик Поднебесный кажется совсем рядом.

Долго карабкались путешественники на него, запыхались за полчаса восхождения. Наконец, добрались до перевала и на краткий миг вздохнули с облегчением. Но впереди их ждали куда большие трудности, чем только что пройденный получасовой путь, приведший к развилке тропок на перевале.

Если идти от перевала напрямую через болото, то придёшь к далекому Рубановскому приюту. Но путешественники не пошли в долину реки Малый Казыр, а повернули налево, мимо странно пахнущего, опасного болота, свернув налево. Прямо перед ними открылись лесистые, зеленые склоны, и узкая тропа повела их за собой все выше и выше, к самому Поднебесному.

Иногда тропка такой крутой делалась, что становилось трудно дышать, и, чтобы отдохнуть, трое путешественников останавливались ненадолго. Делали пару глотков минеральной воды, вдосталь запасенной еще в Междуреченске, и вновь упорно продолжали восхождение. Порою тропа делалась почти ровной, словно шла по альпийским лугам, и таежные цветы дурманили странников дивными, почти неземными ароматами. На пути лишь дважды встретились непонятные языки местных курумов, заинтересовавшие одну Мышку.

Максим на полную громкость включил "Маяк", так они и шли гуськом по тропе, сопровождаемые звуками музыки. Мышке очень понравились старые песни, которые без конца крутили на этом радиоканале: возникло ощущение, что перенеслась в дальнее, светлое детство. Когда начали крутить песенки из мультфильмов, она не удержалась, принялась подпевать: "медленно минутки уплывают вдаль, встречи с ними ты уже не жди. Прошлого, конечно же, немного жаль. Будущее ждёт нас впереди!" Максим и Агафья Тимофеевна почему-то засмеялись и переглянулись. Мышка на них рассердилась.

После второго курума, вновь тропинка углубилась в лес, казавшийся почти непроходимым и таинственным в своей первозданной силе и могуществе. Дышалось в лесу упоительно сладко и свежо. Словно в день творения.

Когда путникам встретился маленький робкий ручеек, они решили устроить возле него короткий привал. Немного перекусили, посмеялись, поговорили о том, о сём, о разном. Бабушка их спросила: как думают дальше жить? Она уже поняла, что молодых людей объединяют некие узы, которые они пока что не решаются перевести в стадию законных отношений. Но глаза их светятся пониманием и нежной заботой, поэтому и не понятно: почему медлят?

Те Агафье Тимофеевне объяснили: чтобы вместе жить, нужно решить вопрос с жилплощадью. У них загвоздка именно в этом пока что: Максимова мать замужем второй раз, у Макса отдельного жилья нет, а у девушки вообще нет своего жилья, — только дача есть, но без возможности прописки в ней. И родителей тоже нет. Просто нет, и все, — не стали ничего рассказывать о том, куда подевались родители Мышки. Одна она на целом свете, вот и всё. Есть, правда, еще бабушка у нее в Волгоградской области, но у той имеется новый муж, не дедушка Лики, а другой человек, сосед бабушкин. И там она будет совсем не ко двору, даже одна, не то, что с Максимом. Мышка не добавила: бабушка ее вовсе ни сном, ни духом не ведает о том, что ее крошечная внучка в этом мире вдруг так неожиданно выросла. И сослаться, как Максим, имевший дальних родственников, на то, что она — бабушкина племянница или иная какая родственница, не было никакой возможности.

Рассердилась Агафья Тимофеевна: как так, негде жить? Да в любом районе можно по дешевке комнату или квартиру снять, лишь бы в семье хоть один человек работал! И хватит денег вполне. А уж Лике, с ее профессией учителя, грех жаловаться: в любом селе, где учителя нужны, ее просто с руками оторвут, — и жилье дадут, и подъемные, и помогут всем миром. Только работай, детей учи! Вот взять хоть того дядьку, что ей листок с адреском брата дал: он же не шутил, наверняка. Нужны, значит, там учителя. И Максиму в любом селе работка найдется. Только на печи не лежи, а поищи эту работу.

Молодые люди переглянулись: а что, это была идея! Остаться поработать на годик в деревне, пока молодые, пока энергии и юного задора много. Воздухом надышаться, попробовать преодолевать трудности, ходить в дальние походы, рыбачить, сплавляться на реках, чистить зимой снег возле дома и лепить снеговиков. И учить детей. Ведь Максиму они не зря тоже дипломы приобрели, и он вполне может себя испытать в роли педагога. А она поможет, чем сможет. Трудно будет, конечно, с непривычки, после городских удобств и теплых батарей центрального отопления, но когда еще испытывать характер, как не в молодости? Зато этот мир, почти первозданный и великолепный в своей красоте, им обоим казался удивительным и каким-то более "своим", что ли, чем жизнь в городе. Почему бы и нет?

— Максим, а что мы будем с дачей делать, в таком случае? Если решим остаться здесь? За нее же нужно взносы платить членские. — Мышка всегда серьёзно ко всему относилась. — Ведь отсюда не наездишься к Черноморскому побережью!

— Есть ли у вас, детки, там кто из знакомых? — мудрая бабушка мигом придумала, как надо поступить. — Это так просто, если есть хотя бы кто-то свой у вас в тех краях: высылаете деньги тому человеку почтовым переводом, сколько там вам причитается в год уплачивать членских взносов, — и никаких проблем. Конечно, если знакомых или родни нет, тогда придется ездить и самим платить хотя бы раз в год. Можно договориться с председателем дачного кооператива, чтобы с ним решать все проблемы, без вашего присутствия.

— Мышик, у нас же есть Нина! Отличная женщина! — обрадовался Максим. — Помнишь, как они нас второй раз на машине встречали на станции? Добрые, нормальные люди, хотя и нерусские. Телефон же у тебя их есть? Вот, на обратном пути из похода позвонишь Нине и попробуешь обо всем с нею договориться. Ты же ей немного помогла с покупкой их дачи, ты же не жадная. Теперь, может быть, и она тебе поможет.

— Подумаешь, помощь! — Мышка засмеялась. — Восемьдесят рублей ровно им не хватало для покупки, так я стольник разменяла и одолжила. Жалко, что ли? Помнишь, в сберкассе нам деньги менять не хотели? Потом разменяли, так еще насильно навязали пару лотереек. Я оба те лотерейные билета Нине вместе с деньгами отдала: не верю ни в какие игры, не люблю полагаться на слепую игру случая. Интересно, выиграют те подаренные билеты хоть один рубль?

— Это просто отлично, что ваша знакомая женщина — нерусская, — заметила Агафья Тимофеевна. — Лично я, даром, что чисто русскую кровь имею, именно нерусским женщинам с удовольствием доверяю. Вот мужчин нерусских — нет, не люблю: самовлюбленные до маниакальности, особенно кавказцы. Однако, их женщины, — и правильные, без вредных привычек, и душевные, и честные. Непременно нужно позвонить этой Нине и попросить заняться уплатой ваших членских взносов, потому что авиабилет до моря отсюда дорого стоит, часто летать не сможете. А поездом — пиликать, как на быках.

Обсудив все насущные вопросы, уделили внимание рассказу бабушки о местных племенах и их культуре. Особенно заострила внимание Агафья Тимофеевна на шорском народе, численность представителей которого с каждым годом все падает: все больше людей записываются как "русские". Со временем, если так дальше пойдет, малых народов совсем не останется.

Посидели у ручейка полчаса, с собой водички чистейшей набрали и дальше двинулись по лесистым склонам Поднебесного. Долго ли, коротко, но тропа неожиданно вывела их к границе леса. Узрели разом три купола у пика. Купола, словно купола церкви, возвышались один над другим, последовательно и прекрасно. Словно в сказке. Оделись теплее, в куртки да штаны длинные, и двинулись по направлению к самому высоченному из куполов пика. До него шла тропинка дальняя. От снежника до вершины пришлось почти целый час добираться. Идти становилось все тяжелее, так как кислорода наверху было все меньше. Температура воздуха здесь понизилась, правильно сделали, что оделись тепло. Но, усталые и упрямые, путники все же добрели до самой высокой вершины пика Поднебесный. Мышка даже не поверила в то, что она, холеная ленивая горожанка, смогла сделать это!

Радостные, Максим и Мышка взялись за руки и начали чуть ли не подпрыгивать от восторга, весело выкрикивая какую-то бессмыслицу. Молодая кровь бурлила по жилам, стало даже жарко, почему-то. Агафья Тимофеевна ласково смотрела на них: почему-то по отношению к двум молодым людям она себя чувствовала никак не теткой, но скорее матерью. Или бабушкой. Крепки родственные узы! А Максим точно любит эту девушку, по всему видно: и валик подушки у нее под головой поправляет, и мешок спальный у нее сам застегивает, без спросу, и куски лучшие ей сам отдает, даже хлеб не забывает передать, тогда как большинство русских мужчин всегда забывают за столом поухаживать за другими женщинами. Такова уже особенность наших сильных половин: не умеют они казаться галантными, в массе своей. Значит, правда, любит он ее.

Вначале Агафье Тимофеевне казалось, что она в этом походе — лишняя. Потому старалась чаще в сторону отходить, чтобы не мешать юным родственникам, которые и так ей царский подарок сделали: взяли с собой в дальний поход! С ними рядом она и впрямь стала чувствовать себя молодой, сорокалетней женщиной, когда было-то ей, на самом деле, гораздо больше...

А потом поняла: нет, молодым в ее присутствии, наоборот, легче и веселее. Но вели они себя так странно для современной молодежи: не бежали в темный лес, не жались с поцелуями по углам, все больше сидели рядком, слушали байки Агафьи Тимофеевны, и только лишь поедали друг друга глазами. Ну, чисто как в книжках пишут про добрые старые времена, когда в отношениях чистота присутствовала бОльшая, — не то, что в современных нравах.

Странная девушка Лика, внешне удивительно похожая на старорусских боярышень: с косой ниже пояса, без грана косметики на лице строгом, но часто озаряемой озорной мальчишеской улыбкой, — удивляла Агафью Тимофеевну гораздо больше, чем родной племянник. Максимка казался бабушке, полагавшей его племянником, простым и недалеким порою: настоящий русский парень с открытой душой. Тогда как его избранница была совсем иной: все обо всем знала, на все у нее был готов ответ, — сразу ясно, что бывшая отличница, но без высокомерия. И разговаривала так по-разному! То как бабка с дикого хутора, не прошедшая ликбезов и сохранившая простоту нрава и языка, — то начинала сыпать научными терминами в определении привычных вещей и явлений. Вдруг улыбалась, словно извиняясь, и вновь становилась близкой и доступной для понимания. Очень странная, слишком грамотная девушка, пытающаяся быть "как все". Иногда ей это удавалось.

Однажды рано утром Агафья Тимофеевна тихонько отошла в сторону от берега Томи, в нескольких метрах от волн которой, на уютной полянке, путешественники раскинули лагерь, — из трех спальных мешков.

Захватив с собою матерчатый мешочек с затягивающимся ремешком, бабушка Максима начала собирать травки разные на лесной обочине. Благо, что место было кристально чистое, травы в сибирских лесах — целебные. Вокруг все пестрело пронзительными красками: голубыми пятнышками алели водосбор, змееголовка и горечавка; оранжевыми и желтыми золотились лютики, маки и купальница; малиновым светом отливали копеечник и мытник. Несколько минут Агафья Тимофеевна в полной тишине собирала необходимые ей травы, пока, наконец, не обернулась, и увидела, что неподалеку стоит любопытная тихоня Лика, — и подсматривает за движениями немолодой женщины. Обнаружив, что ее увидели, Мышка не стала таиться более и весело попросилась в помощницы к Агафье Тимофеевне. Оказалось, к немалому изумлению сибирячки, что южная красавица отлично знает травы, даже, может быть, лучше нее, но не все из местной флоры девушке знакомо: все-таки, травы Юга и Сибири отличаются, как и их растительный и животный мир в целом...

Взойдя на вершину, путники обнаружили на ней большой, из крупных камней выложенный тур и тщательно закрепленный деревянный шесток. В специально укрепленной в туре банке лежало множество записок от ранее бывших здесь странников. Конечно, восхождение на пик Поднебесный особых навыков альпинизма не требует, однако, одну малую гору они уже покорили. Все вместе. Правда, Агафья Тимофеевна была здесь, поэтому она не стала в банку свою записочку опускать, а вот Мышка со своим другом положили в банку записку. Совсем коротенькую, с несколькими словами: "Не в последний раз!" И все. Понравилось им по горам лазить. Ощущение единения с природой надолго сохраняется, если побываешь на высоте. И еще покорение вершин помогает соединению сердец и лучшему взаимопониманию.

Далеко внизу совсем маленькими казались речные долины Малого Казыра и Амзаса. Воды рек искрились под солнцем как радужные веселые змеи. Совсем далеко, где-то под горизонтом, притаились многие горные вершины, и все они звали, манили, дразнили, бросая вызов и приглашая к себе. Бабушка пояснила, что во-он там — горы Средний Зуб, а там — Чистайга и Кугуту. Там — хребты: Терень-Казырский и Межказырский, и перевал Караташ. На многих их этих гор она побывала в детстве с родителями. Теперь подниматься легче стало: троп туристы больше натоптали, с каждым годом покорителей гор прибавляется.

— Ну что, зайчатки, на пик Вареса, — вон тот, что пониже, — полезем? — предложила Агафья Тимофеевна с хитрой улыбочкой. — Или вон на тот, еще ниже, — на вершину Строителя? Не желаете? Здесь отдохнем немного? Замечательно! Предлагаю в честь удачного покорения вершины отметить событие! Нет, не вставанием! Вот что у меня есть: настоящая, на самой лучшей "Пшеничной" водке, настойка на кедровых орешках и шишках. Сама делала сей бальзам целительный. И стопочки вот тоже припасла, еще от отца моего остались: коллекционные, в кожу "одеты", из нержавеющей стали отлиты. Немецкого производства, их отец привёз со Второй Мировой Войны как трофей. Видите, какие интересные надписи и эмблемы? — Максим с особенным интересом принялся рассматривать старинные нацистские стопки. Не удержался, заметил:

— Что-то раньше я их у тебя не видел, Агафья Тимофеевна! Где такая прелесть хранилась? Разве из них вы с отцом моим пили?

— Конечно, нет! — усмехнулась бабушка. — Тимохе всегда все равно было, откуда пить, а матушка твоя предпочитала из хрусталя спиртное употреблять. Чтобы красиво и понемногу, она же мало пьёт, потому и бросила отца твоего. И я бы его тоже бросила: что это за мужчина такой, ежели меры не знает? Смотри, Максим, больше трех рюмок никогда не пей, держись: при таком отце тебе следует следить за собой. Но как ты можешь помнить такие подробности об этих рюмках? Что они раньше на столе не стояли? Ты же маленьким был!

Максим хотел бы очень возразить бабушке, что отца его отнюдь не Тимохой зовут, и что помнит он все очень хорошо, вот только помнит лишь то, что связано с концом девяностых годов и еще более позднего времени. И точно знает: этих вот стопочек не видывал никогда! Но не смог Максим возразить. Только плечами пожал: мол, кажется! Агафья Тимофеевна поняла его, очевидно, не совсем правильно, решив: мужчине мужская вещь понравилась, — и добавила, что потом она эти стопки Максиму на память подарит. И как Макс ни отнекивался, не смог отказаться от такого подарка.

Только Мышка потом не раз повторяла: потому Максим этих стопок не видал в своем детстве, что еще раньше, когда он пешком под стол ходил, бабушка ему же, Максиму, но взрослому, подарила стопки после совместного восхождения на пик Поднебесный. Вот такой парадокс.

— Вдали видите крошечные пряничные домики, похожие на избушку бабы Яги? Это все малые приюты для туристов, которых немало понастроили в последние десятилетия, — бабушка указала пальцем на крошечные крыши далеких домиков вдоль русел рек. — Если двинемся дальше, то непременно заночуем в одном из них: я хотя и предпочитаю уют и тишину, но нужно посмотреть, что же это такое: туристические приюты?

Однако, когда они хотели начать спуск вниз, погода внезапно изменилась: небо потемнело, заволоклось темно-серыми свинцовыми тучами, и ветер возник словно ниоткуда, по мановению волшебной палочки злого волшебника. Страшно стало путникам: путь назад пришлось отложить, спускаться было просто невозможно! Однако, и на Поднебесном оставаться было страшновато, так сильны оказались неожиданные порывы ветра. Казалось: вот-вот, и хляби небесные разверзнутся, пролив на загрустивших странников потоки воды. Но все обошлось: дождь прошел стороной, лишь несколько косых струй сбоку резанули вершину пика, — и все. Однако, ураганный ветер все усиливался, его скорость казалась просто невероятной! Бабушка Агафья заметила со страхом, что подобного ветра за всю жизнь не видывала: не ровен час, метров шестьдесят в секунду будет! Просто страсть божья!

Пришлось им остаться ночевать на вершине, несмотря на заметное ночное похолодание: иного выхода не было. Вздумай они решиться на рискованный спуск, и очередной порыв ветра запросто мог бы свалить одного из путников с узкой тропы. Надели на себя все теплые вещи, которые ветер так и норовил вырвать у них из рук, и залезли в свои спальные мешки, — прижавшись друг к другу как можно теснее, чтобы не замерзнуть. О том, чтобы поставить палатку, и речи идти не могло. Перед сном бабушка заметила молодежи, чтобы свои сны, которые им в эту ночь привидятся, они "приметили", то есть запомнили. Потому как тот, кто проведет ночь здесь, на горе, непременно увидит вещий сон. Так старые люди сказывали.

Утро пришло чудесное: солнечное, безветренное, благодатное. На небе ни одного облачка не бродило: только синь безоглядная, бесконечная!

Что увидела во сне бабушка, она так и не сказала: может, ей и вовсе ничего не приснилось? Максу определенно что-то привиделось: он улыбался с хитрым видом, горделиво поглаживая отросшую за ночь рыжеватую щетину и искоса улыбчиво посматривая на притихшую Мышку. Ей же приснилось столько всего, что и не описать! Только какая именно часть ее сна была вещей, должно показать время, — решила Мышка. Потому как две части ее сна были взаимоисключающими.

Целых три недели путники путешествовали по Поднебесным Зубьям. Совсем позабыли о времени, о мире, о поиске своего места в этом мире. Мышка с Чумой ни разу не обмолвились друг с другом о надвигавшихся событиях в политической жизни страны, — словно сговорились.

Поднялись еще на несколько вершин, ночевали в разных приютах, ловили рыбу в реках: жили полной жизнью, словно вольные предки современного человека. А ближе к середине августа повернули обратно: Агафье Тимофеевне нужно было к концу месяца на работу выходить, хотя и невостребованных отпусков у нее накопилось за два года целых два месяца, но некому было подменять ее столько времени. Поэтому пришлось поворачивать. Да и дни стали чуть прохладнее уже в середине августа, хотя в полдень солнце и пекло еще жарко и люто. Но к ночи уже тянуло холодным ветерком, а ночами и вовсе возникало воспоминание о грядущей, подкрадывающейся тихонько осени.

Назад возвращались более быстро, увереннее, уже хорошо зная маршрут.

Встретив в пути опытных рыбаков, согласились с ними вместе сплавиться по Томи несколько дней: Чуме захотелось половить рыбку не с берега, а с середины реки, где клев прекрасный и быстрый. Один спортивный интерес и не нужно никакого рыбацкого терпения: рыба сама к рыбаку идёт, мечтая стать ухой к обеду. Пришлось Мышке смириться с неудобствами речного плавания: тряску, качку, неожиданные толчки на уключинах реки. Однако, на второй день водного пути она почти свыклась с неудобствами и стала любоваться красотой окружающей природы с видом истинного ценителя. Лето шло на убыль.

Немногим более недели возвращались назад, до станции Лужба.

Здесь путники наконец сели в электричку и отправились в Междуреченск, откуда их путь лежал к исходной цели: деревне Сивые Зори. Молодежь отказывалась еще раз заехать к Агафье Тимофеевне, но та их уговорила лаской да хитростью. Сама же замыслила уговорить парня и девушку навсегда остаться в этих краях.

Еще на станции Лужба позвонила Мышка по знакомому номеру в город Сочи. Звонить пришлось с почтового отделения: там был телефон для набора междугородного номера. Хорошо, что Нина взяла трубку сразу. Немедленно узнав Мышку, она принялась что-то выкрикивать бессвязное на своем языке, чем немало удивила и девушку, и Максима, стоявшего рядом, притулив любопытное ухо к трубке. Исчерпав запас красноречия, Нина перешла на русский язык, но сказанное ею поразило молодых людей:

— Немедленно приезжайте в Сочи! Немедленно! — Мышка просто онемела. Видя ее растерянность, Максим выхватил у нее из рук трубку и сам спросил:

— Теть Нин, да что случилось? Зачем мы вам так срочно понадобились?

— Срочно приезжайте! Те два билета, что нам Лика подарила, оба выиграли! Один — рубль, — при этих словах Макс с подругой зашлись от хохота, — а второй — новенький автомобиль "Волга"! Немедленно приезжайте и забирайте свои выигрыши: нам чужого не надо! Мы — люди честные!

— Теть Нин! — Максим постарался говорить убедительным тоном, — мы сейчас к вам ехать не собираемся. А машину вы сами получайте, раз билет вам подарили. Значит, это ваше счастье такое. Если хотите, мы потом можем у вас старую машину забрать, а новая пусть вам будет. Считайте, что мы вам удачу принесли. Мы, собственно, по другому поводу звоним: нам нужно членские взносы за дачу уплатить, а мы задумали у родственников пожить какое-то время, здесь, в Сибири. Сами понимаете: на самолете летать туда и обратно нам очень накладно выйдет. Вот мы и хотели вас попросить: мы вам деньги вышлем почтовым переводом и все необходимые бумаги тоже перешлем, а вы, уже пожалуйста, там оформите что нужно для дачи. Хорошо? Сможете?

— Да о чем разговор? — возмутилась на том конце провода эмоциональная Нина. — Конечно, все сделаем, как вам нужно, детки. Лишь бы все утряслось в нашем государстве, ведь это уму непостижимо, что творится в стране... Переводы-то можно сейчас отправлять, не слышали? Но как же с машиной-то поступим? Ведь Лика билет этот купила, — мы его не покупали. И машина ваша, значит. Как-то неудобно получается: словно мы его у вас хитростью выманили.

— Теть Нин, деньги кончаются, у нас всего пять минут оплачены! — Максиму надоело объясняться по поводу невероятного выигрыша. — Короче, мы завтра же, — в крайнем случае, послезавтра, — вышлем вам необходимые документы. Все, теть Нин, наше время истекло. Спасибо, что согласились помочь!

— Детки, что это вы про машину какую-то заговорили? — спросила Агафья Тимофеевна. — Объясните-ка толком! Заинтриговали вы меня!

Выяснив, что лотерейный билет, подаренный Мышкой женщине из Сочи, выиграл новый автомобиль, бабушка Максима не знала, как реагировать. Она поняла, что молодежь решила на этот подаренный билет рукой махнуть, и удивилась. Но осуждать не стала такой благородный жест.

— Макс! А что тетя Нина про события в стране говорила? — Мышка словно проснулась. — Какое сегодня число на календаре? Ведь приемник у нас уже неделю как не работает: заряд батареек закончился точно в тот день, когда мы на пик Поднебесный залезли. В походе мы полностью забыли о надвигающихся политических событиях! Вчера было 19 августа! День начала путча, Максим! Мы пропустили все самое интересное!

Максим, однако, не стал с Мышкой на эту тему в присутствии бабушки дискутировать: взял подружку за руку и сжал с силой, чтобы она замолчала. Кивнул на Агафью Тимофеевну, которая в этот момент рассматривала цветы на подоконнике почтового отделения, чуть поодаль.

— Сегодня, значит, 20 августа? — вдруг спросила бабушка тихим голосом. — День подписания нового Союзного договора в Ново-Огарёво, да? Или ошибаюсь?

— Нет, тетушка, совершенно верно! — подтвердил Максим. — Только нам с Ликой почему-то кажется, что он так и не был сегодня подписан. Впрочем, поспешим на электричку, чтобы не опоздать! Все последние новости узнаем на месте, добравшись до Междуреченска, или уже потом, в Сивых Зорях. Поспешим!

Однако, едва сев в электричку, они стали свидетелями тихих перешептываний пассажиров между собой. Все говорили вполголоса, так что было не разобрать подробностей, но одно удалось понять: вчера что-то началось в стране! Путч? А они пропустили начало такого занимательного события в своем походе!

Глава 29

Ельцин не должен вообще подписывать этот указ: "О незаконности действий ГКЧП", — который, как явствовало из хронологического списка событий, он подпишет 19 августа. Даже если путч начать не утром, а вечером 19 августа, — он все равно может подписать этот указ, скажем, 20 числа. Этого нельзя было допустить! Но как?

Также следовало заранее решить вопрос с "Эхом Москвы": закрыть их заранее на профилактику и плановые работы, что ли, а всем работникам дать премии и отправить заранее к морю? Или просто пригрозить? Или пусть их говорят, что хотят: сохраним видимость демократии?

Самое главное: не допустить выступление президента России у дома Верховного Совета РСФСР. Он не должен прибыть утром рано, — или даже поздно вечером 19 августа к "Белому дому"! и 20 августа тоже нельзя его допустить к собравшимся людям, которые, несомненно, придут со своей верой в чуждую нам демократию, в которой сами не разбираются, но мечтают...

Никаких пламенных речей президента на танке! Он не должен инициировать тот митинг на Краснопресненской набережной, о котором толкует список. Если Ельцин не высунется в Москве, возможно, тогда и в Питере все пройдёт мирно и без эксцессов. Никаких митингов, воззваний, листовок, баррикад, ярлыков типа наименования ГКЧП "государственным переворотом".

Лучше и легче всего этого просто не допустить... и еще не нужен нам в столице генерал-перебежчик с славной птичьей фамилией... вспомнились некстати "Кий, Щек, Хорив и сестрица их Лыбедь"...

Никаких отрядов безоружных ополченцев! Нельзя разрешать Ельцину отправлять своих людей "прощупывать почву" в других городах России и иных странах, — с целью возможного отъезда. Нечего ему мнить себя королевской особой, планирующей создать правительство в изгнании.

Его нужно просто дискредитировать и устранить с дороги. Самоуничтожением остатков своей давно уже подмоченной репутации тот и сам займется: ему не привыкать разрушать и строить. Тот, кто начал с разрушения дома Ипатьевых, с легкостью и свой авторитет разрушит походя. Нужно лишь создать соответствующие условия...

В тот памятный августовский вечер Казбеков пил зеленый чай, поданный бессменной Наташей. Прихлебывал мелкими глоточками обжигающий напиток без сахара, получая удовольствие и отдохновение от дневных дум. Искоса взглянул на свою домработницу, такую верную и исполнительную, что никакой японский робот не сравнится. Наши люди — самые лучшие работники в мире! Если их стимулировать не одними лозунгами о социалистическом соревновании, но еще и рублём...

Мысли Керима Рустамовича бесцельно кружились вокруг одной и той же темы: как незаметно устранить нового президента РСФСР, чтобы его удаление прошло почти незаметно и подозрение не пало бы ни на кого? Словно бы тот сам по себе удалился от дел на короткое время.

Ну, чем президент РСФСР хуже президента СССР? Почему президенту Союза можно уехать на отдых, а нашему российскому — нельзя, так как друзья-демократы не велят? Он им помогает заниматься бизнесом, одним своим присутствием... Как-то недемократично такая дискриминация выглядит... но ни одна путная мысль не посещала Председателя ВС РСФСР, а отпущенное на раздумье время утекало...

Когда позвонил некто и сообщил условленную фразу насчет двадцатого съезда КПСС, Казбекова на месте не было. Но уже через час он примчался домой и ждал с нетерпением следующего звонка от неизвестного, который оказался явно молодым человеком, судя по голосу, и явно ни о чем не ведал: ни о намеченном заговоре, ни о том, с какой целью его попросили позвонить. Голос молодого человека на другом конце провода звучал так испуганно, звонко и натурально, что Казбеков сразу понял: звонит "шестерка". Ему просто сказали позвонить, он исполняет...

К моменту встречи с тем "шестеркой", забавным и явно недалеким старшим лейтенантом с нелепой фамилией, Керим Рустамович переживал, ожидая услышать нечто необыкновенное, но три фразы, услышанные им из уст простого советского милиционера, который охотно представился при встрече, осознав, с кем свел его случай, — поразили Казбекова простотой и практически полной реализуемостью. Это звучало так просто: "Винный погреб. Похищение. Решение всех проблем!" Всё! Что еще нужно?

Спрятать президента РСФСР в винно-водочный погреб и продержать его там пару-тройку дней, до тех пор, пока сторонники демократии прекратят надеяться на то, что их лидер поведет их за собой на борьбу с консерваторами. Или, еще лучше, представить российского президента перед поклонниками его политического гения и медвежьей харизмы, — во всей красе пьяного бреда... это будет шикарное решение всех проблем: без труда и греха.

Не придется брать никакой тяжести на душу: президент сам себя напоит и выставит в отличном негативном свете. Он всегда любил выпить. Тем более, если под рукой не будет воды, чтобы утолить жажду?

Осталось только решить вопрос, как заманить Бориса Николаевича в тот самый погреб? И тут взгляд Казбекова ненароком пал на Наташу, протиравшую тряпкой столик красного дерева: грудь ее вздымалась гордо и воинственно, как у воительниц-амазонок, а из гладко зачесанной аккуратной прически к вечеру выбилось вьющихся несколько прядей, игриво окаймляя нежные очертания щек. Губы не накрашены, пудры на лице нет, но это ничего, дело устранимое. Зато — настоящая русская красавица! Не худосочная модель, которую на ветру шатает и к земле гнет. Как он раньше такой мысли не допустил? Привык воспринимать ее почти как предмет мебели, только умеющий двигаться и выполнять желания! Его Наташа ничуть не хуже той дамочки, ради которой и состоялось знаменитое "купание в реке", красиво наименованное попыткой покушения на жизнь гонимого политического лидера.

Решено: он попросит Наташу, чрезвычайно многим обязанную лично Кериму Рустамовичу, увлечь за собой в определенное место немолодого, наивного самовлюбленного президента, который с удовольствием уверует во внимание к нему со стороны такой молодой красивой женщины: тот так любит себя, что полагает: так же к нему относятся и другие люди... Потом уже она с легкостью убедит президента в своих к нему чувствах и предложит спуститься в одно лишь ей известное место ненадолго: тот поверит!

— Наташа! Тут такое дело... — тихо подозвал к себе Керим Рустамович свою услужливую безотказную работницу, которая, однако, услышав его предложение, всеми фибрами дущи возмутилась. Осознав, что реальной "любви" со "стариком" ей никто не предлагает, — Наташа согласилась неохотно, со скрипом. Так как не любила играть в чувства. Все-таки, она была многим обязана Казбекову, столь многим, что сама ее жизнь, можно сказать, принадлежала ему целиком и полностью.

Теперь предстояло самое трудное: незаметно и без подозрений устроить личную встречу президента и простой женщины, которая, как был уверен Керим Рустамович, непременно окажется по вкусу президенту.

Причем первой встречей, косвенной и мимолетной, дело не ограничится: за ней должна последовать вторая, на которой президент будет рассчитывать получить свое. Именно в ходе второй встречи за ним должна захлопнуться крепкая крышка люка, ведущего в винный погреб, в котором президенту и предстоит провести несколько суток без воды и еды: только спиртное! Впрочем, нет: немного еды не помешает, президент не должен отощать, пару окороков стоит подбросить в погребок. Еще надлежит убедиться в надежной звукоизоляции: если президент вздумает кричать, его не должны услышать даже соседские дворовые кошки!

Николай Иванович, услышав идею о таком похищении Ельцина, долго смеялся, но не был уверен в том, что подобную идею можно воплотить в жизнь.

— Попробуйте! Если ваша домработница действительно так хороша, то ей нужно было идти в артистки, — пожал плечами бывший премьер-министр, еще не ставший вновь главою Совмина. — В том случае, если ничего не получится, постарайтесь, чтобы на вас не пало подозрение!

— Все будет обставлено идеально: словно Наташа, испугавшись неожиданных приставаний, оттолкнет президента в приливе женской стыдливости и сбежит от него, по пути ненароком запахнув за собою крышку люка. Женщина она сильная, крышку захлопнет с легкостью. Погреб, в котором крышка открывалась бы только снаружи, я уже нашел. Причем он находится на даче, которая в настоящий момент пустует: хозяева отдыхают в круизе. Наташа запросто скажется их домработницей, имеющей ключи от дома.

— Каким же образом ей удастся отвести Бориса Николаевича в погреб? — удивился Николай Иванович. — Так прямо и скажет: пойдемте, мол, в погреб?

— Ничего подобного: она предварительно заинтригует президента невиданными запасами импортного спиртного, старых французских и итальянских вин и традиционных русских водок, сделанных еще при былых Генсеках. Наташа умеет быть такой убедительной! Хотя говорит мало: больше смотрит.

— Если у вас все получится, Керим Рустамович, именно вам будет принадлежать основная честь временной ликвидации с поля битвы главного противника ГКЧП. Искренне желаю вам удачи! Чудесно будет, если потом привезти нашего президента РСФСР, в невменяемом от беспробудного пьянства состоянии, к народу, который непременно соберется охранять ваше здание Верховного Совета РСФСР, и высадить прямо верхом на танк: пусть скажет речь перед собравшимися сторонниками демократических завоеваний, а еще лучше, — ничего не сможет сказать! Хорошо бы, если бы он свалился с танка: то-то хохоту будет: не отбелится от позора! Кстати, в каком настроении ныне пребывает наш российский президент? Ничего не предчувствует?

— Он в прекрасном расположении духа, — ответил Казбеков с ленивой усмешкой. — Впрочем, как всегда после 12 июня. После его избрания президентом РСФСР. Но практические дела, которые он прежде не раз делал напоказ, — но все-таки делал, причем по своей доброй воле, — отныне сменились пустыми лозунгами о борьбе со всем старым и отжившим. Словно подменили человека: одни слова! А нового ничего конкретного не предлагает: его ролью стало разрушение, — не созидание. Впрочем, оставим его: давайте лучше обсудим подробности намеченного на вечер 19 августа выступления...

Как и предполагал Казбеков, познакомить Ельцина со случайной, якобы, просительницей, работавшей домработницей в семье одного из политиков, — не составило труда: они "случайно" столкнулись на лестнице, причем Наташа очень удачно упала, словно бы сраженная серпом жнеца, — то есть летящей походкой тяжеловесного президента.

Устроить подобное совпадение стоило немалых трудов. Однако, президент немедля кинулся помогать молодой женщине, внимательно выслушал ее просьбу, конечно же, сводившуюся к жилищной необходимости, и обещал помочь непременно. Оставалось только уточнить детали.

Наташа смотрела ему в глаза с телячьей искренностью, так, что на сердце немолодого мужчины соловьи запели и захотелось немедленно помочь молодой просительнице, такой робкой, немногословной и краснеющей, словно дореволюционная гимназистка.

Тихо, чтобы никто не услышал, Наташа назначила ему встречу на известной им обоим правительственной даче, попросив, чтобы приехал самостоятельно. Лучше без охраны. Или хотя бы, чтобы телохранители находились где-то в стороне. Она с легкостью сыграла на страсти президента к самостоятельному вождению автомобиля и вечному стремлению нарушать всяческие инструкции.

И президент, пренебрегши общественным мнением и личной безопасностью, действительно, принял брошенный вызов: приехал на встречу с молодой женщиной один. Без оружия и без охраны. Так что гордая добрая Наташа почувствовала себя виноватой немного в обмане доверчивого влюбчивого медведя. Настолько виноватой, что, когда повела того в погреб, слабо освещенный и затянутый паутиной, даже выпила с ним немного. И обнялась. И позволила ему много больше, чем обещала самой себе: он оказался неплохим ухажером, простым и лишенным высокомерия в общении с женщинами. Она решила оставить себе воспоминание о нем, и согласилась на все с улыбкой и покорностью русской крепостной девки. Радующейся радости своего барина.

Он с восторгом осмотрел и похвалил винный погреб, расположенный правильным образом, в подвале дома, ниже уровня земли, в таком месте, где создана идеальная температура для хранения спиртного, особенно вин, то есть 10 — 14 градусов. Потому что для качества хранения вин именно постоянная температура имеет значение.

Но размеры этого погреба были очень велики: не менее сотни метров в подвале. Здесь было немного сыро, прохладно и невероятно тихо: никакие сторонние звуки сверху, из большого мира, не доносились в уединённый винный погреб. Наверняка, тут всегда царил сумрак, но Наташа заранее включила подсветку, чтобы легко находить нужные бутылки. Чтобы ему потом не темно было! Все-таки не простой человек! Она с трепетом представила себе, как зол он будет, когда проснется, и обнаружит, что крышка люка закрыта, а "птичка" упорхнула! И ей стало страшно на миг...

Бетонные стены подвала были заложены кирпичом, а в центральной части погреба — декоративными панелями, точно как в романских замках. И еще там глаз радовали несколько арок, увитых виноградной лозой.

Повсюду высились каменные и деревянные стеллажи для бутылей, хранившихся лежа. На стене висели две очень важные вещи: термометр и гигрометр. В самом центре помещения размещался удобный дубовый стол, предназначенный для того, чтобы ставить на него посуду, — с целью дегустации качества спиртного. Подле стола стояли несколько дубовых же табуретов, громоздких, неподъемных, но ценных своим материалом. Сбоку от стола высилась высокая дубовая бочка, обитая медными обручами: судя по всему, она предназначалась для выдержки особо ценных сортов вина. Даже краник имелся в той бочке, чтобы цедить вино.

Наташе даже польстило внимание такого высокопоставленного человека. Настолько, что она готова была уже рассказать ему о готовящемся заговоре против него, но не стала этого делать. Его ведь никто не хотел убивать.

Просто Керим Рустамович попросил ее изолировать президента на короткий срок. Что она и сделала. Но несколько иначе, чем рассчитывал ее работодатель: она напоила президента таким количеством спиртного, столько раз предлагала тому пробовать все новые и новые вина, что тот уснул сидя на дубовой старой табуретке, прижав к себе одной рукой саму пышнотелую Наташу, а другой — бутылку выдержанного тосканского вина. В вино Наташе даже не потребовалось добавить клофелин: оказалось, сильному и крепкому физически мужчине не так уже и много нужно для опьянения. Если он часто пьёт...

Убедившись, что президент крепко спит, что воздух поступает в погреб исправно и света хватает, она осторожно освободилась из его цепких объятий и стремительно ушла из погреба, тщательно опустив за собой тяжеленную дубовую крышку люка. Ее немолодой поклонник остался блаженно храпеть, пребывая в сладостном забвении винных паров.

Вокруг него ярусами на стеллажах возвышались бордо "Сен-Жульен", красное "Шатонёф" — "Южная Рона", тосканское от дома "Антинори", разные старые шампанские вина, — и целые бастионы водок: "Московской особой", "Лимонной", "Посольской", "Золотого Кольца" и других. И несколько окороков висели на стенах, словно для украшения интерьера.

Глава 30

Немногое удалось услышать путешественникам в электричке: что про так называемое "Постановление ? 1", и упоминание чрезвычайного положения в стране. Именно бабушка услышала эту фразу о "чрезвычайке": напряглась вся, удивилась, испуг отразился на ее лице, мигом ставшем немолодым и уставшим. — Что случилось в мире, детки, пока мы странствовали? Вам что-то известно? Так объясните мне, пожалуйста! Чем эти события нам всем грозят? Вы еще раньше, на почте, начали перешептываться о политике! Что вам известно?

— Агафья Тимофеевна, все будет нормально! — только и нашлась, что ответить Мышка. — Очевидно, в СССР произошла попытка переворота, которую уже давно намечали некоторые консерваторы. Но вряд ли они чего-то добьются. Но ничего конкретного мы не знаем: мы же не политики какие-нибудь! Вот на место приедем, тогда и узнаем все в подробностях!

Однако, на свой автобус они опоздали. Решили остаться в Междуреченске заночевать, а наутро отправиться в деревню. Места в местной маленькой гостинице нашлись. Никаких особых мер, связанных с введением в стране чрезвычайного положения, в Междуреченске в целом не наблюдалось: на паспорта путешественников дежурная взглянула мельком, словно мысли ее были заняты делами государственной важности. В гостинице, как ни странно, обнаружился неплохой буфет, и телевизоры были в каждом номере. Максим с Мышкой взяли себе один общий номер, не сговариваясь: двухкомнатных номеров в провинциальном отеле не нашлось, а брать два разных номера, — только людей смешить. И без того Агафья Тимофеевна посматривала на них с излишним восхищением несовременной романтичной сдержанностью. Бабушке заказали отдельный номер. Пришли в свои номера после ужина слишком поздно: программа "Новостей" к тому времени закончилась. По телеканалу "Орбита" можно было позже посмотреть повтор московских передач.

Распрощались до утра. Агафья Тимофеевна быстро уснула в своем номере: сказывалась усталость последних дней. Однако, Мышка с Чумой долго не спали: захватив с собой пару шоколадок, сделали себе кофе и уселись в два кресла друг напротив друга. Поговорили о текущих событиях, полагая, что знают заранее, что обещают ближайшие дни. Порадовались, что успели хотя бы дачу купить на взморье: совсем скоро ее цена взлетит до небес! Только машину купить не успели, увлекшись длительным путешествием и совсем позабыв о том, что впереди страну ждут грандиозные потрясения.

— Денег у нас еще немного осталось, а мы их так и не потратили толком, обо все позабыв в этом странствии! Впрочем, я ничуть не жалею, что так получилось! — сказала Мышка и потянулась, зевая. — Максимка, давай мы с тобой позабудем о том, что ты — Чума, а я — Мышка! Давай будем звать друг друга как все нормальные люди? Только ты зови меня Лика, хорошо? Стану Ликой Лесиной в этом мире, отныне и навсегда! Что же делать? Нужно привыкать к изменениям, которые не в нашей власти. Для тебя я теперь навсегда — Лика!

— Конечно: Лика! — Максим подпрыгнул со своего кресла в два прыжка и обнял свою хрупкую подружку, присев на подлокотник ее кресла. — Мне очень нравится это имя! Моя маленькая, худенькая девочка Лика! Ты помнишь: у нас заказан один на двоих номер, в котором только одна кровать, и нет меча, чтобы положить его между нами в кровати!

— Нам и не нужен никакой меч, Максим! Верно? Зачем нам какой-то меч? — Она встала сама с кресла и обернулась лицом к юноше, робко сидевшему подле нее на деревянном подлокотнике кресла. — Не будь только паинькой, как привык в присутствии бабушки! Или тебе нравится быть скромником? — Её тонкие ручки обвились вокруг сильной шеи Максима, словно две ласковые змеи. — Поцелуй меня, милый: время пришло! Ты ведь так хотел этого там, в Уч-Дере, верно?

Максим не стал спорить: и поцеловал, и обнял, и подхватил на руки, чтобы закружить по комнате в бешеном ритме. Потом остановился, опустил девушку на пол, та встала на цыпочки и протянула ему свои распахнутые губы, обняв за талию со всей силой. Он целовал ее ласково и нежно, грубо и яростно: он уже понял, что ей нужны разные проявления в любви, что она ни в чем не приемлет скуки и однообразия. Его язык дразнил Мышку своей кажущейся нежностью и неутомимыми движениями: казалось, он не знает устали. Вскоре у Мышки голова закружилась так, что весь мир поплыл верх ногами, и в глазах пошли фиолетовые разводы. Ей стало так жарко, так чудесно, так радостно, как в сказке! Словно именно этого мгновения она ждала всю свою жизнь!

Они сами не заметили, как оказались на широкой, слегка скрипучей кровати, как остались без одежды и принялись с безоглядным любопытством разглядывать друг друга. Жадные губы юноши скользили по нежной загорелой коже хрупкого девичьего тела, его пальцы играли ее распущенными кудрями, еще сильнее завившимися после только что принятой ванны. Постепенно Максим стал настойчивее, его руки осмелели, опускаясь в своих поисках ниже и ниже. Мышка выгнулась и вдруг шепнула:

— У меня там будет страшный шрам рваный: не смотри, пожалуйста! — и робко зажмурилась, сделавшись вдруг похожей на маленькую невинную девочку. Однако, когда Максим решил избавить ее от ложной стыдливости и покрыл ласковыми поцелуями все ее тело до самого лобка, он отнюдь не обнаружил на теле возлюбленной никаких следов шрама: только тонкую белесоватую линию, напоминавшую робкий набросок белым карандашом. И ничего больше. Так он и сказал своей подружке: что нет у нее никакого шрама! Та лишь улыбнулась, решив, что юноша хочет просто ее успокоить, отвлечь от естественного в таких случаях стеснения, — и еще жарче притянула к себе милого, оказавшегося достаточно поднаторевшим в искусстве любви. Что показалось ей в тот момент очень приятным...

Сочетание подобной нежности и уместной резкости редко встретишь у столь молодых мужчин. Это позже Мышка поняла: у Максима не просто был личный опыт, — он еще и сумел извлечь из него самые важные выводы, с тем, чтобы любую женщину сделать самой счастливой на свете, и стать для нее незабываемым. В объятиях с ним девушка поняла: все, что было у нее раньше, отныне утратило всяческое значение и смысл, — новая любовь и бесконечное упоение страстью вытеснили из ее памяти все прочие мужские образы, заставив чувствовать тело и желания своего любимого так остро, словно все это с нею в первый раз происходит.

Под его пальцами тело Мышки трепетало, как будто крылышки бабочки на ветру; его губы заставляли ее изнывать от предвкушения радости и наслаждения. И оно пришло стремительной и медленной сияющей волной, словно где-то в глубинах ее тела и сознания взорвалась ослепительная новая звезда, озарив новым сиянием каждую клеточку тела.

Мышка вздрогнула вся, и замерла, впившись в Максима так, словно боялась: налетит ураган и унесет ее вдаль от спасительного берега его рук, его губ, его нежности. Прошло несколько секунд, и она сама ослабила безумный захват своих рук, обвивавших его шею чуть ли не до удушья. Играючи, заскользила губами вниз от его шеи, по линии груди, опушенной чудесным рыжевато-русым пушком, до нежной округлости пупка, который она лишь лизнула шутливо мимоходом. Беззастенчиво опустилась еще ниже, приступив в изучению самого потаенного естества своего юного любовника, который вначале даже засмущался ее вниманию "там", но Мышка была так настойчива и нежна, что он отнял руки, засмеялся и доверился ее работе первопроходца в его рыжих дебрях. Податливая плоть немедля откликнулась на робкие, стремительные и ускользающие прикосновения ее язычка и тонких прозрачных пальцев. Поиграв с членом Максима несколько секунд, Мышка вновь убежала, — еще ниже и ниже, пока не добралась по внутренней стороне бедер до его колен, а затем и икр. Наконец, ее веселые остренькие зубки ласкового мышонка нежно впились в большой палец Максима на правой ноге и принялись терзать, словно пытаясь испить его крови. Макс даже застонал и попробовал вырваться от такой неожиданной атаки.

Тогда ее голова вновь переместилась выше и теплые горячие губы, становившиеся то жесткими, сухими и жадными, то мягкими, как пух и слегка влажными, — упруго обвили головку члена с нежностью и вниманием. Постепенно все его моментально возросшее естество оказалось захвачено жадным, горячим, бесстыдным ртом любознательной Мышки, стремившейся испробовать милого на вкус. Как только она поняла, что еще немного, и он не сможет долее сдерживать себя, — и мигом Максим осознал себя распластанным под сильными бедрами маленькой всадницы. Однако, подобный захват власти маленькой амазонкой мигом привел в юношу себя, — он привстал слегка, — и они с Мышкой оказались в объятиях друг у друга, причем она сидела на самой вершине его минарета, обнимая его ногами и руками, и двигалась то быстро, как стремительная фурия, то медленно, словно ленивая лесная рысь, а он прижал ее к себе за талию, чтобы не упустить свою драгоценную ношу, и глубоко-глубоко ввел язык ей в рот, так что Мышке показалось: еще немного, и она задохнётся! И поцелуй, и сам этот этап секса оказались столь прекрасны, что оба потом так и уснули, обнимая друг друга, причем Максим так и не извлёк свою истомленную плоть из ее горячих глубин.

Так и спали, словно две половинки одного целого, и им это казалось вполне естественным и приятным.

Проспав пару часов, Мышка вновь ощутила в себе медленные, постепенно все убыстрявшиеся толчки: то Максим, еще не вполне проснувшись, стремился овладеть ею снова и снова, и она покорялась ему, радостная, в диком восторге и упоении. Постепенно его движения ускорились до безумия: он яростно впивался в ее тело пальцами, целовал в ухо с нежностью и остервенением, и она все ближе прижималась к нему, двигая бедрами из стороны в сторону, пока, наконец, оба не утонули в пучине радужного экстаза и сладкой истомы.

— Максим, я тебя так люблю! Твои серые скромные глаза, твою милую улыбку, твою морщинку вертикальную между бровей, твой мягкий голос и сильные, добрые руки, — сказала Мышка тихо и робко, почти как школьница. — Я думала, ты гораздо неопытнее. Почему ты не взял меня раньше? Зачем ждал так долго и позволял мне дичиться? Думаю, я была бы счастлива! Как много времени мы потеряли, милый! Столько ночей провели рядом по-братски!...

— Я не хотел, чтобы ты мне отказала! — и он вновь покрыл поцелуями ее ямку в области между ключиц. — Мне хотелось, чтобы ты хотела именно меня самого, а не просто красивого высокого парня, одного из многих, встреченных тобою на жизненном пути. Ты — красивая девушка, образованная, необычная, я бы даже сказал, немного странная: иногда в тебе есть что-то, что пугает меня и, думаю, других мужчин тоже. Словно в тебе просвечивает иная сторона твоя, иная сила. Знаешь, бывают женщины простые, однозначные, но ты не такова! Иногда мне кажется, что ты — девчонка из соседнего села, которая только что вернулась из ближнего леса с богатым уловом кедровых орешков, взятых из нор запасливых бурундуков. Иногда ты похожа на маленькую шаманку, которая одним шаловливым словом может разрушить целый мир, и поэтому боится разговаривать, только начиная познавать свое могущество. Скажи мне, подружка, ты ведь настоящая ведьма, только ученая, верно? И сюда, в этот мир, нас забросила твоя собственная магия? Ты хотела оказаться здесь со мной?

— Не говори чепухи, милый! — возразила Мышка не слишком уверенно. — Магия, во всяком случае, моя, — здесь точно ни при чем. Знаешь, позволь я расскажу тебе историю моей жизни: мне кажется, я могу тебе довериться. И она рассказала ему о своей неудачной, но безумно красивой и упоительной любви, — в ходе рассказа Максим не раз пытался отвлечь ее поцелуями, чтобы доказать, что он — лучше того, другого, что был у нее раньше! Рассказала о своем походе к странной женщине-экстрасенсу, после целительного сеанса воздействия которой швы Мышки мигом стали срастаться как по мановению волшебной палочки. И еще о своих странных впечатлениях во время самого сеанса магии. Как потом ей порой трудно было жить, так трудно, что хотелось на себя руки наложить нередко! Но сил хватило, и годы прошли. А однажды нехороший человек украл у нее стипендию из кошелька, когда повел ее в ресторан. Как потом ходила в милицию жаловаться на этого человека, оказавшегося депутатом! И заявление у нее не приняли...

И тогда Мышка решила сама покарать обидчика и вора, — это и была ее первая и последняя в жизни попытка обращения к магии. Однако, прошло целых три недели, прежде чем вор возвратил покражу и попросил, скрепя сердце, прощения у нее, сирой и убогой студентки, прибегшей в своем воздействии на депутата к высшим неведомым силам. Как она забрала у вора свою жалкую тысячу, и вскоре в ее дверь раздался звонок. Пришла та самая женщина-экстрасенс и предложила Мышке огромные деньги и вот эту самую необычную работу, — не объяснив, впрочем, деталей самой работы, но клятвенно уверив, что выполнение заданий никак не будет связано с актами терроризма и прочими крайними экстремистскими мерами.

— Заданий, говоришь? — Максим поймал подругу на слове. — Так и сказала, во множественном числе? А ты не вернулась и завалила выполнение других "заданий"? Экая непослушная девочка — любительница самодеятельности! Значит, некие силы планируют контролировать в целом все развитие истории человечества? Но вряд ли они планировали, что ты немного выйдешь за рамки их инструкций и вступишь, пусть не по своей воле, в контакт с представителем другой действующей стороны, в данном случае, с Казбековым, шестерки которого тебя похитили по глупости. Впрочем, полагаю, что твоя встреча с ним не имеет никакого значения для судеб мира. Давай-ка спать!

Мышка, в порыве откровенности, готова была Максиму рассказать столь многое еще, о чем молчала раньше. И о том, как в нарды играла с Казбековым и рассказала тому некоторые подробности будущих событий. И о том, как на пляже в Сочи совершенно случайно повстречалась с Петром Кошкиным и, поддавшись шаловливому настроению, выдала ему такие НЗ, что в "центре", где ее готовили, специалисты за голову взялись бы, пытаясь расшифровать столь мудрое послание, которое, однако, было простой шуткой, сказанной наобум. Все это, и многое другое, — она бы хотела бы поведать своему милому, который, однако, прижав ее к себе крепко-накрепко, спал сном праведника, и тогда и Мышка, поймав ритм его дыхания, попробовала дышать точно так же и вскоре вновь уснула, совершенно счастливая и обессиленная.

Утром, уже солнце высоко стояло, Максим еще спал, и Мышка тихонько выбралась из его объятий и отправилась в ванную комнату. Стоя обнаженной перед большим зеркалом, она постаралась найти в себе следы изменений, произошедших в ней после такой бурной пламенной ночи. Никаких следов, естественно, не было, только глаза ее засветились кошачьим блеском и появилась в них бОльшая глубина. Возможно, от недосыпа.

Но не собственное выражение лица всего более привлекло Мышку: разглядывая свое тело критическим взглядом, она не увидела привычной детали, — своих шрамов! Совсем недавно, буквально пару месяцев назад, весь ее живот покрывали страшные шрамы, напоминавшие следы рваных ран.

Но сейчас ей удалось увидеть только тонкую одинокую бледно-белую линию чуть повыше лобка, не более десяти сантиметров длиной. Более того: Мышке показалось, что эта линия буквально на глазах уменьшается, словно шагреневая кожа, наливаясь изнутри розовым свечением, будто неведомый художник вытирает ластиком легкий дефект на эскизе картины.

Она головой потрясла, произнесла: "бррр!", но шрам ничуть не увеличился, оставшись крошечным и незаметным, ничуть не портя красоту ее тела. Мышке пришлось признать: случилось чудо! Келоидные рубцы исчезли! Еще ночью она не верила Максиму, уверявшему, что с ее телом все в порядке!

Проснувшийся Максим прибежал в поисках Мышки в ванную, и весело присоединился к ней в ванне. И она сразу забыла про свое отражение в зеркале. Потому как помнила еще с детства наставление бабушки: если действительно любишь мужчину, если тело твое поет под его руками, — никогда, ни под каким предлогом, ему не отказывай, все его соки принимай с радостью и трепетом. Люби его и давай любить себя. И будешь молодой и счастливой долгие годы!

А потом они включили новости и стали смотреть и слушать, что в этом мире происходит. В мире, однако, происходило, нечто странное. Как поняли молодые люди, ГКЧП еще вчера поздним вечером объявил о самороспуске. Собственно, именно этого они и ожидали. Но результатом ухода ГКЧП стал неожиданный созыв всех депутатов Верховного Совета РСФСР на сегодня, единственной повесткой дня которого явился вопрос экстренного импичмента новоявленному президенту РСФСР и временной передаче полномочий вице-президенту Руцкому, тому самому, который через неполные два года должен был бы оказаться в числе лидеров оппозиции, засевших в Белом Доме. Так же Верховный Совет РСФСР должен быть решить вопрос о новом референдуме, целью которого должен явиться ответ на вопрос: нужен ли РСФСР свой президент? Ко двору ли нашей политической доктрине такая должность? Нужна ли нам президентская республика?

Максим и Мышка взялись по-детски за руки и недоуменно переглянулись. Что-то явно не так пошло в мире. Только что?

Вскоре и Агафья Тимофеевна постучала в их номер. Узрев румяные щеки и горящие глазенки "детишек", обозрев разбросанные по номеру подушки и скомканные одеяла, она лишь улыбнулась покровительственно. Наконец-то детки показали, что уже взрослые!

Бабушка телевизор включила еще раньше, поэтому и знала больше. Сообщила, что генеральный секретарь ЦК КПСС ночью еще возвратился из отдыха на своей даче в Форосе, и приступил к выполнению обязанностей и как президент СССР. Это с его подачи зашла речь о необходимости упразднения должностей президента СССР и президентов республик, как не отвечающих политическим потребностям нашего "электората". Последнее слово бабушка, как человек грамотный, но разумный, произнесла с иронией: она негативно воспринимала все бездумные иностранные заимствования, которые с легкостью можно было заменить славянскими, истинно русскими синонимами. Потому как вся эта "иностранщина" немало смахивает на добровольное психологическое рабство.

То есть Михаил Сергеевич добровольно соглашается стать последним президентом СССР, и не переизбираться на второй срок. Так как СССР не нужны президенты, чья власть слишком далека от достойной и честной коллегиальности, и слишком легко может перерасти во временщичество и даже жестокую единоличную диктатуру. Политическая культура Советского Союза, государства, возросшего из имперской России, чужда президентству.

Так же, якобы, циркулируют слухи, что новым премьер-министром снова назначат Рыжкова, как наиболее знакомого с отечественной экономической конъюнктурой и, притом, человека, которому народ более доверяет. Даже тут, в Междуреченске, его знают и уважают: именно Николай Иванович два года назад, в пору шахтерских забастовок, приезжал "расхлебывать эту кашу".

И он уже якобы выдал некоторые из задуманных нововведений, упомянув лишь имя некоего мудрого политического деятеля Конрада Аденауэра, бывшего канцлера Германии, и мэра города Кёльна. Когда-то ему удалось поднять страну, лежавшую в разрухе, с колен после трудных годин.

Мол, необходимо поддержать мелких предпринимателей с помощью проведения мер протекционизма, и увеличить минимальную зарплату в стране, и разобраться с большей частью криминальных "теневиков", провести чистку в рядах милиции, — с помощью силовых министерств, а еще уменьшить общее налогообложение и изменить финансирование предприятий различного уровня. Необходимо так же поддержать хиреющие хозяйства, но не диктатом сверху, а увеличивая их поддержку. На местах должны создаваться перерабатывающие и обрабатывающие предприятия, чтобы большая часть сельскохозяйственной продукции не терялась по пути.

Должно сменить большинство современных руководителей крупных сельских хозяйств; в некоторые из них, наиболее важные и перспективные, нужно председателями назначить бывших армейских снабженцев, весьма просвещенных в экономических и иных тонкостях. Также нужна и подготовка специалистов-теоретиков в сфере экономики, но их теоретическая база не должна отрываться от практики: все они обязаны заниматься и реальными делами, недопустим отрыв от реалий. Также во всех вузах должны начаться общие перемены: нужно изменить систему образования, но без слепого копирования по западному образцу, а с учетом потребностей именно Советского Союза. Еще объявлено о возможности снимать деньги со вкладов, начиная уже с 21 августа, однако, в одни руки единовременно будет выдаваться не более одной тысячи рублей.

То есть поначалу возникнут естественные очереди, но постепенно ажиотаж спадёт, и суммы снимаемых сбережений уже не будут ограничиваться. Не стоит опасаться быстрого удешевления денег ввиду их резкого выплескивания на товарный рынок: Горбачев объявил о некоем мероприятии, в результате которого излишние денежные суммы, собравшиеся у населения всей страны, будут изъяты с помощью спешного насыщения рынка импортными товарами широкого потребления, с целью немедленной ликвидации самого понятия "дефицит". При этих словах бабушка скептически улыбнулась: где это видано, чтобы в СССР да дефицит пропал?! Так и жить скучно станет, если в магазинах можно будет купить всё и для всех!

Парень и девушка тоже не поверили в последние слова бабушки, восприняв их как пересказ очередной горбачевской байки для взрослых. Однако, последующие события показали, что обещание не было голословным.

— Агафья Тимофеевна, миленькая, но что же мы такое пропустили этой ночью самого важного? — воскликнула Мышка. — Что случилось вчера? Ведь все идёт совсем не так, как должны были бы развиваться события!

— Деточка, дорогая, откуда тебе, не сидящей в Кремле, знать о том, как должны развиваться события? — Агафья Тимофеевна немало удивилась горячности юной девушки, принявшей столь большое эмоциональное участие в происходящем. — Нам, простым людям, многого знать не дано. Например, даже о сущности того обвинения, благодаря которому президенту собираются вынести срочный вотум недоверия. Вот ведь засекретили, как в старые добрые времена, представляете? Вот вам и гласность с демократией! Чем-то Борис Николаевич проштрафился перед народом, да так, что и носа теперь на люди не кажет, а все его политические прихвостни из числа новоявленных богатеев мигом рванули отсюда подальше. Значит, действительно, проштрафился...

Только вот несколько минут назад имела я разговор с местной горничной, так она поделилась со мной слухами невероятными. Похоже, и здесь народ "Голос Америки" слушает, не действуют "глушилки".

Значит, так: говорят люди, что Ельцин перед началом событий с этим непонятным заговором куда-то исчез, как сквозь землю провалился. Не могли его найти пару дней. Потом он вдруг появился перед толпой сторонников, с призывом не поддаваться лозунгам гэкачепистов, защитить демократию. Да только был он так непотребно пьян, что, когда залез на танк, так тут же с него и свалился, но не ударился, пьяным падения не страшны. Только заругался по-нашему, по-русски, а вокруг была куча корреспондентов, и его сторонников, и все они разом поняли, что президент России пьян в дрязгину, до неприличия. Да еще и ругается, как сапожник. Западные журналисты, опознав характерный запах водки и винных паров, который ни с чем не спутаешь, немедля эту новость отправили в СМИ, да и наши не опоздали с такой сногсшибательной новостью: оказывается, несколько лет назад газета "Республика" писала правду, именуя президента, который тогда еще не являлся президентом, пьяницей! Когда "Правда" перепечатала давно еще ту статью, простой народ ей не поверил. Вот такой вышел конфуз.

Толпа же сторонников российского президента и защитников демократии, как пошли по ней слухи гулять о пьяном президенте, так начала расходиться по домам. Не понадобились никакие крайние меры, чтобы разогнать собравшихся демократов. Хотя наш президент и пытался бормотать что-то вроде того, что на него в очередной раз организовали покушение и заперли, мол, в вино-водочном погребе. Это надо же такое придумать: в погребе его заперли! Такое только с пьяных глаз примерещится, тем более, все и так давно знают: не прочь иной раз "принять" президент лишку, на то он и наш, русский человек!

Словом, сработал тот самый эффект сказки Г. Х. Андерсена, в конце которой весь народ зашептался: "А король-то — голый!" А у нас, вроде того получилось: "Президент-то — пьяный! Лыка не вяжет! С кем демократию защищать?" Словом, негативное воздействие явление президента оказало на толпу его сторонников, хуже и быть не может. Разочарован народ до крайности, слов нет! Разве можно было перед людьми да в пьяном виде? Выбрали его, доверили управление, а только теперь поняли, какое оно, "новое платье короля"...

— Давайте, детки, поторопимся: одевайтесь быстрее в дорожную одежду, не то вновь на автобус запоздаем. Что-то вы сегодня разоспались у меня! — хитро улыбнулась молодая бабушка Агафья, и молодежь споро начала собираться, включив телевизор в качестве фона для своих действий.

Зачем-то передавали интервью с Казбековым, — занимавшимся в эти дни экстренным созывом Верховного совета, — который убеждал телезрителей, что отныне жизнь в стране пойдёт совсем по-другому, по-новому, и в конце своей речи, вскользь, искренне поблагодарил некоего спасителя Отечества за благое дело и добрый совет. Которым власти успели воспользоваться вовремя. Только Мышку во время передачи с участием одного из руководителей Советского государства почему-то время от времени дурной смех разбирал, словно у нее пластинка заела: смеется и смеется, ничего не объясняя. Да еще раз она пальцем на экран показала: куда-то за спину Казбекову, явно не на самого Председателя Верховного Совета.

Бабушка убежала в свой номер себя в порядок привести перед дорогой и, воспользовавшись ее отсутствием, Максим тряхнул Мышку что было силы:

— Признавайся! Ты что натворила? Не бывает у тебя смеха без причины!

Давясь от хохота, Мышка рассказала другу утаенный от него эпизод со встречей с Петром Кошкиным на сочинском пляже. О том, как в ходе беседы с недоумевающим, облаченным в пляжные плавки Петром, она ему указала некий номер, по которому велела позвонить во второй декаде августа, и передать лишь несколько слов: "Винный погреб. Похищение. Решение всех проблем!". Вот и все ее сообщение для Казбекова. Правда, сообщение задумывалось как весёлая шутка, розыгрыш, маленькая месть ее собственному похитителю, чтобы он недоумённо нос почесал.

Но получилось наоборот: тот воспринял переданные слова настолько серьёзно, что не просто буквально их воспроизвел в действительности; более того, на заднем фоне в кадре за спиной Керима Рустамовича Мышка узрела того самого забавного старлея Петра Кошкина, со знакомства с которым и началось их общение с Москвой и москвичами. Причем Кошкин в кадре имел деловитый вид и сосредоточенное выражение лица, а в руке держал некие бумаги, которые явно норовил передать Казбекову, и случайно попал в кадр. У Кошкина в жизни все происходит случайно. Судя по всему, он теперь в свите Казбекова, и этой чести удостоился всего лишь за передачу тех самых нескольких слов по телефону. Кто бы мог подумать: из шутливого розыгрыша так может измениться весь ход бытия страны! И что же теперь дальше будет с Советским Союзом?

Судя по всему, подписание Ново-Огарёвских соглашений перенесли на неопределённый срок, причем было заявлено о срочной необходимости внесения изменений в уже написанные статьи предварительного текста Союзного договора. Похоже, Союз решили оставить существовать в качестве федерации, и Мышка почти приветствовала это решение, тогда как Чума, слабо понимая различия между федерацией и конфедерацией, не пустился развивать собственные умозаключения по этому поводу. Он лишь понял, что так Центр сохранит за собой больше властных полномочий, — да и ладно. И еще он понял: ему следует активнее заниматься самообразованием, не лениться, чтобы на равных иметь возможность обсуждать со своей женщиной все на свете. Не должен мужчина уступать женщине ни в чем! И, как человек молодой и полный энтузиазма, вскоре он действительно обложился грудой книг и начал активный процесс самообразования: учиться никогда не поздно. Проявление мужества не в том, чтобы на мотоцикле въехать по лестнице в военное училище, но в том, чтобы во всех ситуациях чувствовать себя достойным человеком, способным все понять и проанализировать.

Они вернулись в Сивые Зори совсем ненадолго: чтобы собрать большую часть своих вещей, оставленных перед отъездом у Агафьи Тимофеевны; дать телеграмму и отправить необходимые документы и телеграфный перевод в Сочинский район для Нины, которая, оказывается, выиграла на подаренный Мышкой лотерейный билет такой большой выигрыш — новенькую "Волгу".

Бабушка, правда, ворчала, что за такой царский подарок, как "Волга", эти сочинские нерусские должны теперь за их дачу сами десять лет платить взносы! Вот как повезло им с лотерейкой! Пришлось Максиму успокоить бабушку, пояснив, что все произошло по чистой случайности, — значит, счастье этой Нины таково, что ей выигрыш выпал. А они с Ликой, скорее всего, выигрышный билет просто потеряли бы: они такие беззаботные! Тогда Агафья Тимофеевна успокоилась, но заметила: судя по всему, "Лика приносит счастье другим людям. Причем случайно". Мышка с Чумой переглянулись, вспомнив про неожиданное возвышение глуповатого Кошкина: вот кому действительно повезло, — так это ему!

Бабушка неохотно расставалась с "детками". Велела им приезжать почаще, тем более, что ездить-то — недалеко: они собрались осесть в той самой деревне, в школе которой директорствовал брат случайно встреченного странниками в электричке шахтёра, спутникам которого Мышка сделала резкое замечание за грубость их речи, не побоялась резкой реакции.

Как ни удивительно, но работа в небольшой деревушке нашлась сразу для них обоих: Мышке предложили работать историком, вести предмет МХК и, в случае надобности, подменять по другим гуманитарным предметам. Она пыталась отказаться от всяческих намеков на "подмены", мотивируя тем, что никогда "русисткой" не была, литературу знает лишь в пределах школьного курса, но директор руками замахал: специалистов не хватает, трудно учебник почитать, что ли? Никто же не хочет ехать в глубинку, все в город рвутся, а тут такая удача: сразу пара специалистов! Которые, к тому же, очень похоже, вскоре станут настоящей парой молодоженов! К тому же, школа на селе была всего лишь неполной средней, дававшей девять классов образования. Никак не удавалось директору выбить статус полной общеобразовательной школы.

Максиму дали почти во всех классах вести физическую культуру. Этой работе он обрадовался несказанно, потому что спорт сам любил и с радостью занимался с деревенскими ребятишками, предварительно обложившись брошюрками с различными возрастными нормативами. Даже организовал пару спортивных кружков для школьников разного возраста. Серьезно отнесся к работе. Тогда как от географии пытался отказаться всеми правдами и неправдами, мотивируя тем, что учился плохо, на факультет попал случайно и так далее. Но пришлось ему отрабатывать купленный диплом, по вечерам отдавая по несколько часов на подготовку к завтрашним урокам.

Мышке в этом отношении было несравненно легче: свои предметы она знала "от и до", особых трудностей для нее не возникало с материалом. Удивление вызывал лишь самый последний этап истории, перекройка которого происходила на глазах буквально. Уча детей, она училась вместе с ними.

Приступив к работе и поселившись в предоставленном им на двоих доме, принадлежавшем местному совхозу, — нужно было три года отработать, чтобы этот дом перешел в их полное владение, — молодые люди вынуждены были почти сразу подать заявление в сельсовет. Чтобы люди не косились, что педагоги живут, как все, во грехе: учителя всем своим поведением должны детишкам добрый пример показывать! Может быть, юноша и девушка и не торопились бы так, но сработал тот самый эффект негласного общественного мнения, над которым еще так недавно оба они смеялись. В деревне трудно быть в стороне от народа: там всё на виду, все у всех на слуху. Поэтому и расписались быстро и без лишней помпезности. И сразу легче стало обоим существовать: пришло понимание правильности всего происходящего. Не нами, но еще предками нашими было заведено: молодые люди должны вступать в брак, но не грешить бестолково и бесцельно.

Став женой Максима, Мышка не раз смеялась над своими первыми сомнениями: как могла она так долго сопротивляться своей любви? Наверное, их с Максимом встреча была запрограммирована кем-то наверху...

Удивительные перемены происходили со страною. Вначале исчез дефицит. Цены поднялись лишь совсем немного, но зато значительно возросли зарплаты! На прилавках уже к концу 1991 года появилось решительно все: от ставших вдруг никому не нужными шпротов до импортной обуви из соцстран, по низкой цене и вполне нормального качества. Еще пару лет назад шахтёры в Междуреченске бастовать начали из-за того, что в магазинах исчезло даже мыло! Активнее начали развивать отечественное сельское хозяйство, причем обращая упор на низовые звенья сельского товаропроизводителя. Почему-то вдруг сняли бывшего сельского участкового и на его место прислали нового, молодого, с горящими глазами парня, которому обещали такую большую зарплату!... Да еще подоходный налог с заработной платы сократили, он теперь не мог составлять более десяти процентов.

Повсеместно в регионах происходили изменения: в политике и экономике. Четко регулировались малейшие проблемы, происходившие на местах, особенно связанные с делами национальностей. Жизнь изменялась к лучшему так быстро и почти неожиданно для людей, что все удивлялись и радовались.

Постепенно сошла на нет волна создания новых политических партий и движений. Вновь бОльшую популярность обрела КПСС, в последние годы заметно утратившая былые позиции. Только название ее изменилось: она стала именоваться "Единой социалистической партией Советского Союза". Впрочем, суть ее программы и целей от перемены названия немногим переменилась.

Однако, молодая пара сельских учителей мало интересовалась политикой: они просто жили и радовались каждому совместно прожитому дню. Им было так хорошо вместе, словно в раю: они не ссорились, не придирались друг к другу по пустякам, они понимали с полуслова малейшее желание спутника жизни. Они были предназначены друг для друга самой судьбой.

Студёные снежные зимы и стремительно наступавшие вёсны, обжигающие летние месяцы и короткие периоды сибирской осени, — всё равно радовало их. Они почти не замечали хода времени, потому что были всегда рядом.

Практически каждое лето, за счёт профсоюза, молодые люди ездили отдыхать и, заодно, проведывали свою дачу и знакомых в Сочинском районе. К следующей весне оба постарались сдать на права, потому как Нина настаивала, чтобы Максим забрал у нее с мужем хотя бы старые "Жигули". Поэтому так и получилось: назад в Междуреченск они вернулись не на поезде, а на машине. Летом 1993 года им обоим дали туристические путёвки по республикам Средней Азии. Из путешествия оба вернулись вдохновлённые новыми впечатлениями. Мышку словно заворожили Бухара и Самарканд, настолько, что она поклялась себе еще не раз туда вернуться. Особенно хотелось бы ей оказаться в этих городах в период их былого могущества, прикоснуться не только к голому камню старинных построек, но прожить какое-то время в тех, ушедших веках, восприняв часть их чуждой, но влекущей ментальности.

Они привыкли жить здесь, в своей Сибири, в Советском Союзе. Который выстоял, несмотря ни на что, и сумел распрямиться от адских нападок и ласковых обещаний псевдодрузей издалека. Даже СЭВ, пусть и усеченная, но сохранилась. Причем СССР вновь пришлось оказывать немалую помощь обществам соцстран, порядком покореженным непродуманными попытками введения "шоковой терапии" в некоторых из них. Былые воспоминания о другой жизни в капиталистической России уже стали подергиваться пробелами в памяти, словно обветшав и затянувшись серой паутиной. Лишь изредка, включая по вечерам "Новости", они вспоминали с улыбкой тот мир, увидев по телевизору столь хорошо знакомое обоим лицо юного зама премьер-министра, такое характерное: светлое, выразительное, с запоминающимся тихим голосом. Связь времён все-таки намечалась, но в иных проявлениях, а персоналии многие остались теми же самыми. Удивляла до невероятия лишь роль Казбекова в развитии последних событий: с виду скромный и незначительный, именно он, похоже, явился режиссером-сценаристом многих событий, сумев так и остаться в тени. Истинный "серый кардинал", спрятавшийся в тени, -рукоположенный в сан несколькими случайными словами случайной незнакомки, — о бесцельной кровопролитной войне и грядущих негативных переменах, в ходе которых мир перестанет быть двуполярным. Иногда Мышка смеялась наедине с мужем и саму себя называла тем "серым кардиналом", изменившим мир. И удивлялась: почему до сих пор ее не настигла карающая рука правосудия времени? Но никому "там", наверху или сбоку от нашего мира, тем загадочным и ленивым наблюдателям, — не было и дела до маленькой Мышки и ее семейного счастья.

Впрочем, Мышка приносила здесь разную пользу, словно некто мудрый задумал по всем параметрам эксплуатировать в этом мире ее знания и умения. Как-то незаметно так получилось, что все абсолютно дети в ее классах перестали заикаться, несмотря на то, что в каждом классе школы обычно бывает несколько ребятишек, страдающих этой бедой.

Мышка сама не знала, как так вышло. Она оставляла после уроков таких ребят на дополнительные занятия, с каждым занималась лично и, попутно, не удерживалась, — кого-то гладила по головке, кого-то брала за руку, кому-то просто пристально и властно заглядывала в глаза, отдавая часть своей уверенности в себе и радости от ощущения полноты бытия. И дети переставали заикаться! Постепенно эти изменения с ребятишками заметили матери и другие учителя, но не сразу связали их именно с воздействием Лики Александровны. Однако, сама Лика невольно выдала себя: проводя беседы в своем классе, в котором была классным руководителем, с детьми, чьи отцы много пили, она начала вызывать в школу тех самых отцов, — матери ее не интересовали.

Разговаривая с мужчинами, она отнюдь не внушала им, что необходимо вести здоровый и более умеренный образ жизни: напротив, просто расспрашивала об их собственных тайных интересах и увлечениях, хвалила, чем могла, успехи детей. Отцы уходили обескураженными и недоумевающими: они полагали, что в школу родителей вызывают исключительно с целью "разборок".

Однако, вернувшись домой после таких бесед с молодым педагогом, мужчины напрочь переставали пить: поглощали три рюмки на торжествах, и все. Зато свободное время начинали уделять любимым занятиям и воспитанию детей.

Не сразу все подобные перемены люди начали связывать с ненавязчивым воздействием юного педагога, но, когда увязали в смысловую цепь беседы Лики с отцами ее школьников, после которых уже на следующий день у всех пьяниц прекратились запои, — по селу поползли слухи, что новая учительница — немножечко "ведьма". Впрочем, времена изменились: давно никто ведьм не боялся, и женщины смело повалили на дом к учительской паре, умоляя излечить очередного пьяницу. Лика только руками разводила, объясняя: она сама не знает, как это получается! Она — не ведьма!

Она ничего не знает и не умеет: она просто смотрит на человека и видит мысленным взором его в самом выгодном свете, увлеченным делом и любящим весь мир и самого себя. Ничего более.

То же самое — с детьми, которые заикались: она мысленно представляет себе их "речистыми", как Демосфен, и так оно и выходит, как по мановению волшебной палочки. Максим, по ночам, играя с длинными волнистыми кудрями своей "колдуньи", смеялся, что, наверное, именно потому их судьба и забросила сюда, в дальний край Сибири, что именно здесь народ всего более нуждался в такой, как она, чудеснице. Потому как сибиряки, более всех прочих жителей страны, заслуживают счастья: у них сердца — всех шире! Разве сравнишь жителей Центральной России и простого сибиряка из глубинки таежной? Кто более душевен и счастья достоин? То-то и оно, что горожане опростились душою...

И за их душевные грехи давно перевелись в городах подлинные целители, лечившие не за деньги, а по велению сердца, — зато на каждому углу пестрят объявления о "потомственных колдунах", прием которых стоит такую-то сумму, как правило, очень немалую... Но, при этом, все те экстрасенсы ничего в итоге не гарантируют, потому как во время сеанса человек не должен "думать об обезьяне", или иных сторонних вещах, иначе ничего не получится. Точно как в анекдотах про Ходжу Насреддина. Постепенно и Максим втянулся в работу, став нужным и необходимым на селе. Особенно полюбили мальчишки занятия в спортивных кружках. Мышка тяготела к большей академичности в работе: умея найти подход к каждому ученику, "сильному" и "слабому", она отлично готовила ребятишек к экзаменам. Через несколько лет даже стали поговаривать об особом, только ей присущем новаторском педагогическом подходе. Мышка только посмеивалась, считая себя обычной, не слишком даже старательной учительницей.

Однако, ее начали направлять на различные конференции и слёты, как подающего большие надежды молодого педагога. Впрочем, чаще всего Мышка от этих поездок отказывалась, справедливо полагая: семейное благополучие дороже всяческих регалий и отличий.

Но иногда отказаться не было никакой возможности. Как, например, весной 1994 года, почти три года спустя после их знаменательной встречи с Максимом в уютном купе поезда, когда Мышке совершенно неожиданно, не дав времени на раздумье, почти в обязательном порядке предложили участвовать во Всесоюзном конкурсе молодых учителей, по секции истории.

Сам Максим, немного ревновавший молодую жену и немного ворчавший по поводу ее периодических отлучек, связанных то с двухнедельными курсами повышения квалификации в областном городе, то с сопровождением на школьную олимпиаду очередной талантливой школьницы, — сам Максим на этот раз согласился: она должна поехать! Потому что жена почти три года не была в родном городе: наверняка, ее туда тянет?

Он почти насильно усадил жену на поезд до Москвы, откуда та должна была пересесть на поезд Москва-Волгоград. Конкурс, словно нарочно, назначили на конец марта: еще шли школьные каникулы по всей стране, но Максим с женой не поехал: у него уроки должны были начаться уже первого апреля, тогда как Мышка должна была вернуться обратно самолетом лишь второго апреля: обратный билет до Кемерово приобрели заранее. Он, конечно, очень хотел поехать вместе с нею в южные края. Но нужно было соседей просить присмотреть за их немалой живностью, заведенной к тому времени: десятком гусей, парой хрюшек, сотней кроликов, куриным царством во главе со старшим петухом-плимутроком, да еще псом по кличке Кирза, лохматым могучим зверем без роду и племени, и двумя кошками, Машкой да Котькой. Решили, что Максим сам поживет неделю, потерпит, а потом уже и Мышка вернётся, чтобы ему не скучно было.

Прощались на вокзале в Кемерово, куда Максим все-таки потащился ее проводить, — суховато и быстро. Чувствовалось: Макс не настроен на долгие проводы, да и ей самой не хотелось долго обниматься в купе. Потому что тогда совсем расхочется ехать: они так привязались друг к другу, что с трудом переносили малейшие расставания, став двумя частями единого целого, — семьей любящих счастливых людей.

В Москве Мышка пересела на Павелецком вокзале на другой поезд. Билеты заказывали заранее за две недели, но, однако, нижних полок в купе уже не было: не зря конец марта — время школьных каникул, — ребятишек возят на экскурсии не только ближние, но и дальние.

Даже в Москву из Кемерово: подумаешь, меньше трех суток езды! Для детей поезд — отнюдь не столь утомителен, как для нас, взрослых: для них длительное путешествие всего лишь напоминает сказочное приключение и запоминается на всю жизнь. Но из-за нескольких групп школьников все купе оказались забиты, поэтому, махнув рукой на необходимость доплачивать самой, Мышка заказала билет в самый дорогой вагон: решила тряхнуть стариной. И Максим тогда еще поддержал ее решение, справедливо полагая: в СВ жена почти гарантированно будет ехать в одиночестве, тогда как в купе простом к ней запросто может подсесть некий холостой капитан или майор, и начать "пудрить мозги" молодой женщине. Мышка уже и не знала порой, куда спрятаться от нелепой подсознательной ревности Максима. Хотя ей было приятно, что он ревнует: значит, любит!

Чем-то вагон СВ показался Мышке смутно знаком. И лицо проводницы — тоже напомнило нечто из далекой юности. Кажется, ее звали Фаина, эту проводницу? Когда-то именно с нею Мышка села в поезд в другом времени, где остались дорогие ей люди и худшие воспоминания жизни, — и с нею же, с этой Фаиной, Мышка вышла на перрон Павелецкого вокзала уже в 1991 году. Как забавно порой жизнь дарует нам некие знаки свыше!

Для Мышки именно проводница Фаина стала таким знаком: словно мостик между прошлым Мышки, ставшим для нее теперь несбывшимся будущим, — и ее счастливым, светлым настоящим. Мышка не сдержалась и радостно обратилась к Фаине:

— Здравствуйте! А мы с вами ехали несколько лет назад вместе! Вас, кажется, Фаиной зовут, правда? Я не ошибаюсь? У вас еще такой изумительно вкусный чай был, с травяными добавками, и темный сахар в пакетиках. Я у вас еще шесть кусков сахару взяла: люблю сладкое!

Проводница, умеренно толстая, но вполне добродушная и молодая, еще ничуть не сердившаяся, как в более поздние времена, на высоких и худых женщин, милостиво улыбнулась хрупкой путешественнице в отличной черной куртке и черных джинсах, с туго заплетенной пепельно-русой косой:

— Нет, я вас не помню, лгать не буду. Я с восемнадцати лет на этом поезде езжу: столько народу перевезла, что всех не упомнишь! Вы, девушка, в гости в Волгоград едете или как?

— Или как! — засмеялась Мышка. — На конкурс учительский. Вы ко мне в купе заходите, я вас медом сибирским угощу: у нас свой мед, сами добывали. Есть разнотравный, гречишный, есть боярышник с медуницей: всякого — по чуть-чуть. Мне одной чай пить скучно: не люблю, знаете ли, одиночество, как от мужа уезжаю на пару дней, так сразу за порогом грустить начинаю. Заходите!

Фаина твердо обещала: зайдет непременно! И зашла: и чай пили с медом, и печенья овсяного съели целую пачку, и шоколадку "Парус", самарского производства, целиком "навернули". Проводница подобрела: сказала, что любит тех людей, которые сладкое любят, потому как сама такая.

И сразу между ними возникло некое взаимопонимание. Мышка тоже не то, чтобы не любила людей, сидящих на диете, — она их просто избегала, полагая внутренне неудовлетворенными и потому нередко категоричными и немотивированно сердитыми.

За окнами мелькали такие милые, знакомые пейзажи. Давно уже не была Мышка в этих краях: последнее время они с мужем все больше на самолетах летали к Черному морю, отдыхать и присматривать за своей собственностью в Уч-Дере. Как ни странно, но цены на жилье и землю отнюдь не выросли так катастрофически, как они ожидали. Потому как шоковую терапию в экономике так и не применили: оказалось, что немало еще резервов скрыто и в родной командно-административной системе. Впрочем, выжить советская экономика смогла не сама по себе: пришлось правительству применить немало мер "драконовских", чтобы заставить многих начальничков пошевелиться.

После того, как были реализованы лишние залежи НЗ, сроки хранения большинства товаров в которых уже подходили к концу, некоторых руководителей тихо и мирно отправили в отставку. С главами иных министерств и ведомств произошли те же самые перемены, и некоторым пришлось отправиться сажать капусту на своих дачах. Впрочем, приватизация дач, даже для членов правительства, прекратилась: отныне вся земля считалась исключительной собственностью государства, а частным лицам и ведомствам предоставлялась исключительно на правах долгосрочной аренды, в длительное пользование. И это было правильно: недопустимо сосредоточение в одних, ничем не примечательных руках огромных богатств, в ущерб другим лицам. Мышка отлично помнила, к чему привела "прихватизация" в нашем времени: к концентрации немалой доли ресурсов и накоплений у крохотной доли населения. Тогда как подавляющее большинство вынуждено было вести борьбу за существование именно в силу того, что это жалкое меньшинство столь оперативно и беззастенчиво присвоило себе права на главные богатства страны: землю, нефть, газ, золото, водные и минеральные ресурсы...

После чая Мышка расщедрилась: извлекла крошечную бутылочку сибирского бальзама на травах и кедровых орешках, но Фаина сказала, что сейчас — никак: придет ближе к ночи, когда начальник поезда спать ляжет. Так что вечер завершился очень мило: под кедровую настойку и вяленую оленину беседа отлично шла. Женщины почувствовали себя почти родными.

Мышка рассказала о своей сибирской жизни: о том, как они с мужем целых два раза уже ходили в пешие походы в поисках легендарного золота Колчака; как пытались выследить загадочного "снежного" человека, о котором все вокруг столько говорят и пишут, но никто его лично не видел; о том, как они ездили в горный Алтай, природой любоваться, и пытались у местного населении собирать факты, свидетельствующие о влиянии такого негативного вещества, как гептил, на состояние природы и здоровье людей. Фаина поведала о своей скучной жизни проводницы, когда все, казалось бы, видишь, но все оставляешь позади, а поезд все мчит вперед, сквозь годы и судьбу.

Прощаясь до утра, Фаина готова была Мышку чуть ли не расцеловать на сон грядущий. Почти прослезилась, так сибирячка ей по душе пришлась.

Девушка быстро переоделась перед сном в теплую скромную пижаму, но не разом уснула: свернулась калачиком, помечтала, погрустила. Все-таки Максима в кровати рядом ей очень не хватало! Сейчас бы он ее обнял за талию, прижал к себе легонько, и сразу из чудесного сонного зазеркалья радужные цветные сны пришли бы: уютные, светлые, радостные...

Как трудно прожить без любимого мужа почти целую неделю! с ума сойти можно от внутреннего одиночества и ничем не заменимой пустоты...

Никакие чужие люди не заменят родного человека! И все-таки сон сморил: серый, грустный, без привычных цветных видений. Хотя что-то ей снилось: словно она стрелой летит через черное беззвездное небо.

Эпилог

В тот октябрьский день погода выдалась теплой, словно бабье лето решило напоследок порадовать волгоградцев своим ускользающим теплом. Мышка вышла из пединститута почти счастливая, что видит вновь солнце, — после нескольких дней непрерывной серой пелены унылого дождя.

В коричневом ее кошельке лежала только что полученная повышенная стипендия: целых сто рублей. Мышка шла по улице и морщила лоб, пытаясь удержать ускользающую мысль: что именно напоминает ей сегодняшний чудесный день? Мысль кружилась так близко, щекотала память и вновь ускользала игривой бабочкой.

На девушке было надето любимое канадское платье довольно яркого розового оттенка. Эффект, производимый этим платьем на мужчин, забавлял Мышку чрезвычайно: розовый цвет она почитала чем-то сродни карнавальной маске. Когда окружающим видна лишь маска и неизвестно подлинное лицо.

Впрочем, платье было ей немного велико, но уже не слишком: совсем недавно она была гораздо худее. После того сотрясения, когда от всего пережитого упала в обморок и сильно ударилась об пол головой. Она и до сих пор не знала, где же правда: в ее воспоминаниях о последних трех годах жизни с Максимом или в том, что не было в ее судьбе никакой Сибири, Поднебесных Зубьев, дачи в Уч-Дере и никакого молодого человека по имени Максим, которого Мышка полагала своим мужем. Впрочем, вопрос относительно дачи, расположенной не так и далеко от Волгограда, следовало еще проверить. Но могла ли она, спустя столько лет, решиться на поездку в Сибирь? Вдруг там нет и не было никогда никакого Максима Воронова, по настоящей фамилии — Мазаева, и все упоительные годы семейной жизни с ним ей пригрезились?

И встреч с двумя важными деятелями нашего государства не было и быть не могло: они и до сих пор у руля, и простым людям, таким, как она, до тех людей далеко, как до звезд. Или еще дальше. Как могла она лично встречаться в Тушине с бессменным премьер-министром страны в течение почти двадцати лет? Но Мышка помнила: другая часть ее сознания знала иную биографию этого человека. Равно, как и биографию иного государственника, Казбекова, с которым они так мило закончили "оином" партию в нарды на даче в Звенигороде, — потому что Мышка ему "поддалась".

Мышка помнила иную историю своей страны, но, даже попав в больницу после сотрясения, ей хватило разума не рассказывать медикам ничего из своих обрывочных воспоминаний. Чтобы ее не сочли просто сумасшедшей. Вначале ей нужно было узнать, что теперь творится в этой стране, в которой она проснулась наутро в поезде, следовавшем из Москвы в Волгоград в конце марта. Только вот села она в поезд в 1994 году, а проснулась... несколько позднее. И вновь не сразу поняла, что перенеслась вторично через время: вагон был тем же самым, и Фаина была почти той же самой, лишь немного располневшей и постаревшей да не помнила, как они вчера вечером славно приняли хорошую дозу кедрового бальзама,— и пейзажи за окном те же самые... Только ближе к обеду Мышка поняла: ее перебросили в точку отправления, когда она этого уже совсем не ожидала. Надо же было так опростоволоситься: взять билет в тот же самый вагон, в то же самое купе!

Дело в том, что за прожитые в Сибири годы Мышка начала многое забывать: ей казалось, что счастливая ее жизнь с Максимом тянется вечно, и никогда не закончится. Однако, счастье оборвалось резко, словно погасили свечу: раз, и она вышла на перроне в совсем другом времени. Два, — и оказалось, что для нее эти несколько прожитых с милым Максимом лет никак не отразились: Мышка умылась перед зеркалом и с ужасом обнаружила, что с переносицы исчезла появившаяся недавно крошечная вертикальная морщинка, возникшая от постоянной привычки хмуриться на учеников, чтобы выглядеть старше и убедительнее. Такое впечатление, что эту морщинку, вместе с прожитыми годами, просто вытерли из ее бытия, оставив знание о прошлом.

Но любимый муж остался где-то в глубоких снегах Сибири, в прошлом. И был ли он вообще? Возможно, он ей только приснился? Вот только куда и зачем, в таком случае, она ездила? Что ей, скромной студентке, понадобилось ранней весной в Москве? Возможно, ей приснился только Максим, но первую часть задания она выполнила, как должно? И даже не вступала ни в какие неуставные беседы с товарищем Казбековым?

В день приезда в родной город у Мышки голова разболелась еще до выхода на перрон: она в страхе ждала момента, когда встретится с той самой жизнью, откуда так рада была исчезнуть. Но в этой жизни у нее были близкие люди: мать и дочь. Если наниматели Мышки простят ее оплошность: ведь она разбила камеру, на которую должна была записывать весь свой разговор с Николаем Ивановичем, — то уже сегодня она сможет увидеть своих милых "девочек", дочку и маму. А пока что ее должны встретить на вокзале представители таинственных нанимателей, с тем, чтобы подробно опросить о поездке, во всех подробностях. Однако, никто Мышку не встретил. Она простояла четверть часа на платформе, и лишь потом поняла: ее молекулярное перемещение в исходную временную точку состоялось случайно. Если бы она не взяла билет в то самое купе, так бы и жила себе спокойно с милым ее сердцу Максимом!

Пришлось брать такси и ехать домой, по старому адресу. Но в квартире никого не было. Лишь на круглом столе одиноко лежала записка: "Доченька! Если ты приедешь сегодня, то, пожалуйста, позвони мне по новому сотовому номеру. Мы с дядей Сашей поехали на дачу. Если хочешь, пойди в наш дом, ключ под крылечком. Собаку я накормила очень хорошо, а завтра мы уже вернемся: только посмотрим, как там дела, на даче... Целую! Мама". И все. Из записки Мышка лишь одно толком поняла: в этом мире у матери все-таки есть еще и дом. Скорее всего, тот самый, который она, Мышка, в далеком 1991 году купила у грузинской семьи, собиравшейся уезжать. Значит, эта часть ее воспоминаний соответствует действительности.

Что еще совпадает в этом мире с ее былыми представлениями? Квартира на улице Невской, тихая и безлюдная, чистенькая, как всегда, почти не изменилась: те же розово-бордовые, чуточку вульгарные шторы, которые так нравились Мышке в пору юности, те же два темно-бордовые кресла. Только полы стали другими: раньше они были порыжевшими, краска начинала облупливаться, и все денег не хватало на новую краску, да и мебель некуда было сдвигать в однокомнатной квартире. Однако, теперь в квартире лежал паркет, новенький, коричнево-желтый и немного скользкий. Дорогой паркет.

В своей пустой квартире Мышка нашла несколько пожелтевших газет и мятых журналов. Мать никогда не любила прессу, не выписывала газет, но все-таки они накапливались на кухне по непонятной причине.

Стремительно Мышка пересмотрела сами названия газет и журналов: "Социалистическая индустрия", "Советский спорт", "Известия", "Огонёк", "Крокодил". Взялась за голову: значит, здесь все еще социализм?!

Но она уезжала из другого мира, в котором только бизнес правил бал, и за успешный тендер или выгодную сделку люди могли друг другу глотку перегрызть! Означает ли это, что сам мир в целом изменился и роль Советского Союза в мире по-прежнему столь же велика, как то было лет двадцать-тридцать назад? Еще раз просмотрела, по верхам, заглавия статей в газетах: "Автаркия, — или вступление в ЕЭС?", "Нужны ли СССР долги европейских стран?", "США планируют разрезервировать свои нефтяные запасы", "Визит шаха Ирана в Москву", "Отдых в Турции — дешевле, но в советском Крыму — безопаснее и качественнее!", "Зачем нам базы на Кубе, если можно их перенести в Мексику?", "Сколько можно помогать Афганистану?" и т.п.

Некоторые статейки по стилю и содержанию вполне напоминали полузабытые ею времена ранней юности, но, судя по всему, в этой новой стране, куда она попала, все еще у руля стояла "Единая социалистическая партия Советского Союза", а на газете "Социалистическая индустрия" скромно, мелким шрифтом, была напечатана цена: три копейки. Это означало, что прессу по-прежнему субсидирует государство? Такую цену рыночной никак не назовёшь. Про другие партии тоже нашла упоминания, но их было значительно меньше, чем про ЕДПСС, но, конечно, партия ЛДПСС и здесь была представлена. Только писали о ней и ее бессменном лидере Владимире Вольфовиче скорее с иронией: очевидно, эта партия играла роль некоего громоотвода. И сам Жириновский, представленный на снимках с неизменной жестикуляцией и резкой мимикой лица, выглядел почти персонажем фельетона. Про другие партии информации было еще меньше, очевидно, их политический вес немногого стоил. Но их не запретили, судя по упоминаниям вскользь о нескольких партиях: значит, в стране сохранили многопартийность.

Почему-то "Комсомольской правды" среди обнаруженных газетных залежей Мышке не попалось. Вспомнила: некогда ГКЧП первым делом запретили эту падкую на дешевые сенсации, неглубокую газетёнку, и пожала плечами.

Залезла с интересом в кухонный шкафчик излюбленного матерью сальского производства. В шкафу стояла посуда, точно такая же, как и раньше. Впрочем, нет: китайской посуды почти не было, в основном — отечественная и немецкая. С теми самыми ширпотребовскими "мадоннами" на тарелках и блюдцах. Значит, все еще завозят из объединенной Германии по приемлемой цене?

В холодильнике лежало несколько тушек стройных курочек: отечественных, явно. Никаких американских окорочков, слава богу. И еще пакеты со свининой и телятиной. И несколько ножек индейки в фирменных пакетах: тоже русская фабрика. Консервные банки: сельдь-иваси, тунец, горбуша и форель. Никаких шпротов и кильки в томатном соусе. Под окном, в особой нише для хранения овощей, Мышка обнаружила приличный запас картофеля и моркови.

Спички удивили: с зелеными серными головками, толстенькие, удобные донельзя. Производства Балабановской спичечной фабрики. При виде этих спичек вспыхнуло в памяти смутное воспоминание детства: точно такими же спичками в деревне бабушка газ зажигала, и хвалила самые лучшие спички в стране. А потом эти спички, с зелеными головками, исчезли из продажи. Теперь, значит, вновь появились...

Нажарила картофель на непонятно откуда взявшемся кунжутном масле, — другого не нашла, — открыла банку форели. Устроила пир на весь мир, для одной себя. Вытащила фотоальбом с последними, цифровыми фотографиями, просмотрела, подивилась, увидев саму себя на них, — сидящую рядом с мамой, дядей Сашей, тем самым соседом мамы из деревни, первым ее женихом. Еще на тех фотографиях присутствовала, совершенно живая и веселая, бабушка Мышки, которая умерла, как она помнила, еще в далеком 2004 году! Но — вот она, смеющаяся, под датой: апрель 2008! Чудеса, да и только! Вот и сама Мышка в марте 2009, счастливая и беззаботная, сидящая в тени раскидистой пальмы, где-то на взморье! Как она могла быть там в 2009, когда у них с матерью денег на прокорм ребенка не хватало? Какое уж там взморье!

В итоге, разнервничавшись, Мышка заварила себе шишек хмеля, выпила густой отвар и спать легла, в надежде, что утром, когда вернется мать с дачи, все прояснится. Судя по всему, мать ожидала ее появления со дня на день: не зря записку оставила. Вот приедет мама, и все объяснит.

Но наутро, с приездом матери, вопросов возникло еще больше. Потому что мать с порога накинулась на дочь с объятиями и расспросами:

— Деточка, дорогая, как прошла твоя командировка? Мы с дядей Сашей, — он не смог приехать, остался в доме на Каспийской жарить зеркального карпа, пойманного на Дону, к сегодняшнему обеду (сама помнишь: он так хорошо готовит), — с нетерпением тебя ожидали!

А ты все не едешь, и не едешь! Мы уже заждались просто! Сколько времени тебя не было, деточка! Как отправили тебя на заграничную стажировку, так ни ответа, ни привета! Нельзя так маму и бабушку нервировать!

— Мама, а как здоровье бабушки? — неуверенно спросила Мышка, боясь попасть впросак. — Давление, наверное?

— Конечно, гипертония! Но держится молодцом, травки пьет и настойки готовит целебные, на тебя сердится, что ты ее так надолго оставила: говорит, у вас с ней какой-то ответственный разговор должен состояться! Стара она уже, конечно, далеко за восемьдесят, но выглядит все еще бесподобно, как молодая!

Мышка потерла нос, воспринимая информацию, что бабушка здесь жива, оказывается. И робко, чуть запинаясь даже от неуверенности, еще спросила:

— Мама, а как Лизонька поживает? Подросла уже, наверное?

— Это какая такая еще Лизонька? — удивилась Наталья Максимовна. — Внучка соседская, что ли? Бабы Насти внучка? С чего бы это тебе о ней спрашивать? В школу скоро пойдет, семь лет исполнилось. А других Лизонек я не знаю!

Мышка хотела спросить: как же так, что мать ее не знает собственной внучки, но осеклась, осознав, что здесь никогда у нее и не было дочери, скорее всего.

— Мама, а моего "бывшего" ты больше не видела? За прошедшие месяцы?

— Какого еще бывшего? — мать уже начинала чуточку сердиться. — И какие прошедшие месяцы?! Ездила ты по своим учебным делам всего три недели. Что с тобой, доченька? Не больна ли ты? У тебя за весь период учебы был только один ухажер, тот высоченный синеглазый черт с отлично подвешенным языком, но он мне никогда не нравился. Скользкий трепач говорливый. Ты, что же, совсем забыла, что его Господь прибрал? Или запамятовала совсем в своей командировке? Как он Катьке, сокурснице твоей, ребеночка попытался "заделать", а Катька та ребенка уже в конце срока потеряла, так пришла в ваш пед бабушка Катькина и прокляла его прилюдно. Так он потом через три дня и потонул. На глубине Дона рыбаки сети натянули, вот ваш красавец в те сети и угодил. Прибрал Господь подлеца, прости меня, Господи, за злой язык. Но он доброты не заслуживал! Или ты забыла, как он на тебя, живого человека, на деньги спорил, подлец синеокий! И не жаль его!

Мышка за голову взялась: оказывается, Он здесь утонул?! Вот так дела!

— Слава тебе, Господи, что тебе не "подсиропил" такого же подарочка, как глупышке Катерине! — заметила мама. — Что-то я гляжу, совсем ты, деточка, переутомилась с этой непонятной стажировкой! Отдыхать нужно уметь! Собирайся, пойдем в наш дом праздновать твое возвращение. Ты, кстати, что надумала после пятого курса: дальше учиться пойдёшь или как? Тебе учиться нужно дальше: одни пятерки на вашем факультете только у тебя да еще у одного мальчика новенького, Максима. Я узнавала специально. И место тебе найдется в аспирантуре, мне ваш декан говорил. Хороший у вас декан: умница невероятный, учеными терминами так и шпарит, так и шпарит, просто умница! И лицо у него такое интеллигентное, прелесть! И бородка характерная...

Судя по описанию матери, Мышка поняла, что та описывает другого декана, того самого, который был раньше. Который все лекции вел без записей.

Девушка быстро переоделась и отправилась с матерью в дом на улице Каспийской. Тот самый, который купила в июле 1991 года. Перед выходом из подъезда мать вытащила из почтового ящика квитанции по оплате коммунальных услуг. Квартира их была кооперативной, поэтому квитанции включали лишь плату за свет, газ, вывоз мусора. Особенно поразила цена света: четыре копейки за один киловатт. Совершенно невероятная цена. Неужели наш рубль так дорого стоит? Мышка с юности ходила в продовольственный магазин чуть ли не с тысячами, а тут — копейки за свет! Голова кругом...

По пути тщательно и осторожно выспрашивала подробности о том, как дом матери достался. Та весело засмеялась, как счастливый человек: мол, некий родственник с Запада деньги ей оставил и велел каким-то клеркам молодым, мальчику и девочке, здесь, в Волгограде, купить на все оставленные деньги вот этот самый дом. Правильно родственник завещание составил: иначе бы она, по молодости лет и по глупости, быстро бы истратила всю сумму, или хуже того, бывший муж помог бы деньгам исчезнуть без следа. Тратить чужие деньги он был мастер! Хорошо, что сумела с ним вовремя развестись, не ожидая, пока непутевый муж сам уйдет... И слава богу, что все так сложилось: хороший человек быстро попался, а ведь не хотела вторично замуж идти, не верила... Ведь это такое счастье: жить с человеком, который тебя понимает!

Слушая мать, девушка поражалась произошедшим в той переменам: куда только подевалась та забитая, усталая, всего в жизни боявшаяся женщина? Совсем другим человеком стала ее мать, сохранив прежнюю внешность. Впрочем, даже внешне мать переменилась: в свои немалые годы выглядела замечательно молодо, глаза светились задорным огнем. Мышка видела в своей прежней, сибирской жизни, подобный огонёчек в глазах старых деревенских людей, которые просто отвечали, что живут радостно и не грустят о прошлом, которого не вернуть. Потому как впереди их ждёт светлое будущее!

Только она сейчас не чувствовала в своем мироощущении радости: одно уныние и ощущение чуждости всего происходящего. Словно потерялась на перепутье дорог, и не знает правильного направления пути.

Дядя Саша оказался почти таким же, как Мышка его запомнила, когда в последний раз в другой жизни ездила в деревню к "своим девочкам". Только теперь дядя Саша стал увереннее в себе, осанистее и жил в городе уже давно. Все так перепуталось! И учебник истории за последние десятилетия следовало учить заново, столько новых незнакомых событий произошло в мире. Но худого оказалось значительно меньше, чем в том прежнем мире...

Когда Мышка вышла через пару дней на занятия, почти все студенты в ее группе показались знакомыми, имена большинства она помнила отлично. Но Его, того самого, который когда-то испортил ей жизнь, правда не было.

Мать не обманула: она невзначай осведомилась у сидевшей рядом Наташки Пекаловой, словно уточнить хотела, когда именно с Ним несчастье произошло. Та ничуть не удивилась, ответила, что и сама уже забывать начала, когда

Мышка уверилась в том, что в этой жизни у нее не было несчастного романа с плохим красивым парнем. И дочки тоже не было. Но как же так? Это не укладывалось в голове!

Однако, эти переживания оказались не самыми странными: ко второй паре в аудиторию зашел парень белобрысый, высокий, в довольно сильных симпатичных очках. Пихнув Мышку под ребра, Наташка прошептала: "Дикарь пришел! Такой симпатяга, но настоящий сибирский медведь! Тебя три недели не было, а его только к нам перевели. Кажется, из Кемерово или Красноярска. Не помню. Почему перевели, не знаю. Он — дикий: увалень настоящий, на девчонок совсем не смотрит! Только в книгу да в тетрадь! Вот ошибка природы: с такой фигурой, такими губами — и любить одну науку! Чудак! Девчонки на этого Макса сами пытались вешаться, да куда там: он себя ведёт как среднеполое существо: здравствуйте -до свидания, — и никакой реакции!"

Мышка внимательно всмотрелась в черты лица "увальня" из Сибири. Очки несколько уменьшали большие глаза и придавали большего изящества лицу, но и без того отчетливо виделось удивительное сходство этого Макса с ее мужем, тем самым, который остался в дальнем тайнике ее памяти.

Но Мышка никогда не верила в существование у каждого из нас мифического двойника: человека, который ведет совсем иную жизнь, но похож на своего двойника полностью, каждой черточкой лица, каждым вихром непокорным. Спросила у Наташки:

— Как фамилия этого Максима, Наташа? Не Воронов?

— Какой там Воронов! — рассмеялась Наташка. — Чем это Макс на ворону похож? Его пацаны наши знаешь, как прозвали? Дед Мазай! Помнишь рассказ детский: "Дед Мазай и зайцы"? А фамилия парня — Мазаев, отсюда и прозвище нелепое! Ладно, на перемене поговорим: ты строчишь, как автомат, а я медленнее пишу, не успеваю полет мысли Сергея Ефимовича стенографировать, как некоторые.

Мазаев, Мазаев... так ведь это — настоящая фамилия ЕЁ Максима! До того, как она своему любимому мужу новый паспорт купила у старлея Кошкина, которому тот паспорт на имя Воронова, наверняка, по случайности попал: многие люди на вокзалах сумки с документами теряют, а потом просто делают себе новый паспорт, заплатив штраф за утрату предыдущего документа...

Но почему он не узнал ее? Когда Макс вошел в кабинет, он мимоходом скользнул по всем присутствующим в аудитории ленивым взглядом, мигом занял свое место, открыл тетрадь и принялся изучать материал предыдущей лекции. Никакое узнавание не промелькнуло на его лице.

Значит, этот парень ее, Мышку, не знает! Но зачем тогда он здесь, в ее группе, оказался? Просто так, по воле случая? Если это — тот самый Максим, который тогда подсел "зайцем" в ее купе, то он должен быть в армии? Но этот юноша ничуть не напоминает дезертира: типичный забубенный отличник, у которого тяга к знанию на лице прописана.

На следующей перемене Мышка сама подошла к парню. Попросила его тетрадь ксерокопировать, так как только он, говорят, на все-все лекции ходит.

— Возьми, конечно! Твоя фамилия Тур, да? — Максим обезоруживающе и мило улыбнулся. — Я тебя раньше здесь не видел. Ты тоже отличница, слышал?

— Максим, а мы с тобой раньше никогда не встречались? — Мышка решила взять быка за рога. — Ты мне очень сильно одного человека напоминаешь! Одного парня из-под Новокузнецка! Но тот в армии служил, в Чечне. Ты был в армии?

— И я — из-под Новокузнецка! — юноша снял очки и начал их протирать в волнении. У Мышки впечатление создалось, что он просто хочет показать ей без очков свои красивые серо-голубые глаза. — Но мы с тобой никогда прежде не виделись, к сожалению. Во всяком случае, наяву. И в армии я не служил: потому что слепой. Близорукий настолько, что не подлежу призыву. Слишком много книг в юности перечитал. Так что извини: ты — ошиблась!

— Да, я ошиблась, — кивнула Мышка и отошла от стола, за которым сидел сибиряк Максим, расстроенная и недоумевающая: пристально, вблизи, глядя на Максима, она убедилась в его полной внешней идентичности тому парню, которого она любила так долго и счастливо. У этого Макса тоже был милый крошечный шрамик над правой бровью: в детстве ее муж упал на камень и рассек себе кожу над бровью. Не бывает таких совпадений!

Вечером Мышка почувствовала себя дурно: голова болела постоянно, виски сжимало тисками, словно ей на голову надели раскаленный давящий шлем. Не желая оставаться одна в таком состоянии, она пошла к матери с дядей Сашей. У них поужинала, пытаясь казаться веселой и жизнерадостной, а потом, после ужина, резко встала. Весь мир в глазах помутился. Мышка упала и сильно ударилась затылочной частью головы о твердый пол. Так сильно, что оказалась в больнице с сотрясением мозга. Она переоценила свои силы.

В больнице пролежала несколько дней, но врачи в неврологическом отделении вскоре сочли последствия черепно-мозговой травмы исчерпанными. Однако, те видения, которые постоянно посещали Мышку, вызывая мучительную головную боль, врачи излечить были не в силах.

Тем более, что девушка не спешила делиться с медиками своими переживаниями, опасаясь, что те сочтут ее больной в "ином плане", так как после сильных сотрясений мозга у пациентов нередко развиваются нарушения и психические. Никто не станет допытываться до причины ее "глюков": сочтут "чокнутой", и вся недолга! Что же делать?

Мышка ощущала себя потерянной, утратившей в жизни цель: в этом мире не осталось ничего из того, что дарило ей радость прежде. Даже появление в ее группе этого Максима, после разговора с которым она и почувствовала сильное возбуждение, после чего неожиданный подъем давления лишил ее к вечеру сознания, — даже разговор с ним воспринимались как некая шутка над нею. Словно кто-то могущественный и игривый, шутя, сотворил другого парня, точную копию ее любимого. Но только этот парень знать ее не желает! Потому что имеет совсем иную биографию, в которой не было никакой Мышки!

Подружка Надька, которая и в этом временном витке оказалась точно такой же худой, неуклюжей и страшноватой, принесла Мышке пару апельсинов и адрес "жутко сильной ведьмы", официально именуемой представительницей нетрадиционной медицины. Правда, поговаривают, что у той целительницы есть подлинное медицинское образование и даже степень ученая. Хорошо, что в последние годы разрешили хотя бы "нетрадиционную медицину"! вот при Брежневе, говорят, все подобные целители были вне закона, даром, что сами лидеры партии и правительства с интересом и надеждой обращались к разным необычным людям. Просто сейчас все странное и непонятное уже начинают не запрещать, но стремиться изучить...

Мышка взяла у Надьки адрес и, прочтя его, расхохоталась страшно и весело. Так что даже Надька хотела бежать звать медсестру, чтобы подруге укол сделали. Но Мышка сказала: все в порядке, просто она уже где-то читала этот адрес. Надька рассердилась: нигде, мол, Мышка не могла этого прочесть! Так как "ведьма" — "засекреченная", никто о ней нигде ничего не пишет, "ее клиенты" сами чудесным образом, через знакомых, к ней путь прокладывают.

Когда Надька ушла, Мышка тихонько оделась, объяснив медсестре, которая в тот день на этаже дежурила, что ей срочно надо в аптеку. По другим проблемам. Она сама дойдет: все нормально! Как ни странно, медсестра ей позволила отлучиться, ослабила бдительность. И Мышка, взяв такси, поехала к Любови Фёдоровне, той самой, которая однажды заставила зарасти те ужасные раны на ее животе, теперь исчезнувшие без следа, словно их и не было никогда. Или на самом деле не было? Если не было в ее жизни Его, отца ее дочери, утонувшего еще до начала их бурного восхитительного романа?!

Голова болела и в тот момент, когда Мышке пришлось выдержать бурю возмущения со стороны секретаря и помощницы ведьмы, Людмилы Федоровны, с тем, чтобы проникнуть в святая святых, — кабинет целительницы.

Момент встречи с Любовью Федоровной прошел почти так же, как и в прошлый раз: та сама изъявила желание "заняться" здоровьем девушки. Но определенно ведьма ее не узнала: по ее лицу ясно видно было, что юную посетительницу она видит впервые.

Только вот Мышка уже раньше знала здесь все! И этот кабинет, и эти характерные иконы Спасителя, Богоматери и Святого Пантелеймона. Знала она и особенности и цель того обряда, который сейчас проведут над нею несколько странных молчаливых магов, одним из которых будет не то муж, не то любовник ведьмы, а другой — ее взрослая дочь с пронзительными говорящими глазами и ровным течением мыслей.

Мышке на миг показалось, что она здесь — самая старшая, мудрая и всезнающая, но должна молчать до поры. Хотя чувствовала все и понимала: пред нею на миг нарисовалась вся будущая личная жизнь юной дочери ведьмы; и скорое расставание целительницы с этим мужчиной, который излишне меркантильно настроен и не стоит того, чтобы она провела с ним последние годы своей жизни; глядя на ведьму, Мышка чувствовала нечто непонятное, не связанное с сиюминутным развитием этого бытия, то, что придет из других приделов мироздания и как-то еще изменит жизнь и самой ведьмы, и Мышки. Но что это будет, — ей не являлось даже намеком. Нечто чуждое, но не темное.

И был обряд. Вновь двенадцать розовых восковых свечей, расставленных по кругу, сияли то ровным, то мерцающим и трескучим пламенем вокруг Мышки, стоявшей в центре круга с закрытыми глазами, но видевшей все происходящее здесь и не только здесь. Ей казалось: она летит полетом души над мирами и эпохами, над планетами и созвездиями, и все виденное ей знакомо, везде она уже жила раньше или будет еще жить потом, но знание обо всем виденном глубоко и прочно запечатлелось в позади идущей памяти души.

Цивилизации Земли, жившие и исчезнувшие, и те, которым еще суждено быть после нас, не вызывали в ней особого отклика, но лишь невидимую улыбку понимания, что все пройдет, оставив свой неизгладимый след в ментальном поле планеты.

Вдруг душа ее увидела странное окошко: словно высветился экран в волшебном блюдечке бабы Яги. В маленьком круге видения отчетливо ей увиделись две высокие фигуры: мужская и женская, обе одеты удивительным образом, в наряды, напоминавшие разом древнегреческие и средневековые одеяния, — свободные формы опадали плавными складками вокруг тел, а причудливые пояса охватывали талии. На женщине с длинной русой косой наряд отливал прозеленью, а рукава с буфами на миг напомнили о полотнах Тициана. Но и женщина, и мужчина, как ясно понималось девушке, не были землянами, хотя и напоминали их во всем своими ликами и движениями. Однако, пропорции слишком высоких и крупных тел, едва ли не на метр выше привычных нашему взору, удивляли и восхищали.

Черты лица мужчины и женщины показались Мышке чем-то знакомы. Картинку будто еще приблизили к ней: круглый экран заполнил все поле зрения, надвинувшись на нее вплотную, и она увидела лица. Это были их лица, ее и Максима! Сходство было поразительным!

Но те двое прекрасных людей из ее видения шли по другой планете! Под ногами их колосилась, зеленела, отливала изумрудом и сапфиром дивная трава, доходившая гордой паре почти до пояса. Трава слабо колыхалась на ветру. Коса женщины тоже чуть подрагивала от ветра, как и рыжевато-светлый чуб мужчины. Облака плыли над ними в вышине такие странные и знакомые: белопенные, с легким отливом голубизны и лазури. Вдали виднелся лес, высоченный, дремучий, темный, словно вовек не касался его топор дровосека. Мужчина и женщина вдруг обнялись слегка, словно ласкаясь.

Она взяла его под руку, и они пошли быстрее по видимой лишь им двоим тропинке в густой высокой траве, расступавшейся пред ними в стороны. Солнце, какое-то странное и более ласковое, несмотря на свою яркость, осветило их спины. Мышке так захотелось туда, к ним, вдохнуть воздуха неведомого знакомого мира и там остаться навсегда, — как вдруг ее словно вытолкнуло оттуда: она разом пришла в себя, очнулась, открыла глаза.

Трое мастеров смотрели на нее с интересом и вниманием, совершенно нетипичными при окончании подобных сеансов. Мужчина мигом пришел в себя и забыл о своем интересе. Целительница сама молча указала ему на дверь, взглядом повелев выйти. Дочь ведьмы, темноволосая, прозрачно-хрупкая девушка, вдруг загрустила и сама вышла из помещения, в котором догорели все заговоренные свечи. Ведьма смотрела на сияющее лицо своей посетительницы с тоской и светлой грустью. Спросила коротко:

— Ты была далеко, Русалочка? — даже кличку она ей придумала точно такую же, как в том, другом мире, где целью обряда было исцеление физическое.

— Да, я была далеко, — ответила девушка. — Наверное, об этом и рассказывать нельзя. Я была на другой планете и видела иных людей. Любовь Фёдоровна, вы уверены, что вы никогда ранее меня не видели?

— Уверена, моя милая! — вздохнула целительница. — Голова твоя более не болит, не жмёт, не давит на затылок? Отлично! Потом сделаешь томографию, пусть проверят, полностью ли рассосалась гематома. Разумеется, мы с тобою никогда не виделись прежде. У меня отличная память! А у тебя — запоминающаяся внешность! Такие лица не забываются. Тебе кажется, мы знали друг друга раньше? И в чем проявилось наше знакомство? Мне лишь мнится, что некогда я видела тебя во сне. Но подробностей этого сна совершенно не помню.

— Вы вылечили меня, а после предложили мне интересную работу, всех деталей которой сами не ведали, — потому что вы выступали лишь в качестве посредника от лица некоей могущественной и непонятной организации. Совсем ничего не помните? Считаете, что я — неисправимая фантазерка?

— Нет, не считаю, — лицо целительницы осветилось извиняющейся недоуменной улыбкой. — Просто я ничего этого не помню. Но лицо твое мне знакомо, девочка. Ступай! Если будет на то воля создателя миров, мы еще встретимся!

Уже на следующий день Мышка полностью забыла о мучивших ее с самого возвращения домой из Москвы головных болях. Она решила перестать думать постоянно о том, что было с нею совсем недавно, пытаясь убедить себя, что ей всего лишь привиделся удивительно убедительный красочный сон. Что не было никакой ее семейной жизни с Максимом: все она это увидела во сне, в поезде!

Полностью отдавшись учёбе, Мышка нередко сталкивалась в течение весны с парнем по имени Максим, так похожим на ее возлюбленного из Сибири. Только этот Максим не знал ничего о Мышке и их былых отношениях: он избегал даже встречаться с нею взглядом и вел себя, как ученый "сухарь", стараясь лишний раз ни с кем из девушек не разговаривать. Впрочем, и юношей местных он тоже всячески избегал, стремясь к дистанцированию, тщательно скрывая ото всех свой внутренний мир. Однако, с Мышкой ему порой приходилось вынужденно контактировать: их вдвоем неизменно делегировали участвовать в различных конференциях и конкурсах. Но в личные разговоры, после того дня, когда Мышка сама с ним заговорила, они более не вступали. До одного октябрьского дня, изменившего всё, как в сказке.

В тот неожиданно высветившийся солнышком день начала октября, Мышка недолго, по окончании лекций, посидела в читальном зале, где никого из их группы не было, кроме вечного "книжного червя" Максима, и вышла на улицу, к остановке. Почему-то в библиотеке ей не хотелось находиться тогда, когда там готовился к семинарам Максим: возникало впечатление некой диссоциации происходящего, словно рядом сидит ее муж, она чувствует неповторимый аромат его тела, но этот человек не знает ее!

Желудок остро сердился на хозяйку, требуя к себе большего уважения. Совсем она, с этой учёбой, наплевательски относится к здоровью! Решено: хватит на сегодня занятий! Сейчас потратит в магазине большую часть своей стипендии, которую недавно выдали в кассе, и устроит пир себе и коту!

Неожиданно рядом притормозил шикарный автомобиль. Где-то она его уже видела, — как, впрочем, и хозяина машины, не поленившегося лично вылезти из любимого "железного коня", чтобы пригласить девушку, казавшуюся такой прекрасной в чудесном розовом канадском платье, — в ресторан. Пообедать. И, убеждая принять его приглашение, твердо взял ее за локоть. Словно пытаясь силой усадить в свой автомобиль. Складывалось впечатление: этот человек крайне не любит, когда ему указывают на дверь. Мышка напрягла память: когда-то давно этот человек украл у нее стипендию! И звали его... Ну, конечно же, — она вспомнила всё! И отказалась твёрдо:

— Благодарю вас, Виктор Иванович, но с подобными вам мужчинами я не хожу в рестораны! Желаю вам всего наилучшего, — и быть поосторожнее!

Мужчину просто перекосило от удивления: откуда незнакомая девчонка в вызывающе ярком малиново-розовом платье, но почти без макияжа на красивом горделивом лице, — откуда она знает его имя?!

— Я вас прекрасно знаю, Виктор Иванович! — Мышку просто несло от чувства всезнания, вдруг снизошедшего на неё. Она все вспомнила: даже ту историю с кражей денег и наказанием этого подлеца, — о которой надолго забывала. Ведь он, этот красавец с чудесными глазами, — вор-клептоман, которого, в другой жизни, она так жестоко и истово наказала... — Вам стоит перестать воровать деньги у бедных людей, пользуясь их беззащитностью, иначе вас ждёт кара! А теперь: быстро сел в свою колымагу и исчез из моего поля видимости! Брысь!

Онемевший от неожиданности, оскорбленный мужчина встретился на миг с презрительным, пронзающим взглядом ее глаз-хамелеонов. У него почему-то возникло впечатление: юная незнакомка в момент прочла всю его биографию, в которой, реально, клептомания присутствовала, наравне с некоторыми другими худшими пороками. Не стал связываться и вступать в перебранку: оглянулся еще раз на странную девушку, сел в машину и сорвался с места так резко, что чуть не налетел на стоявший впереди троллейбус восьмого маршрута.

Впрочем, Мышка ничего этого уже не видела: резко отвернулась от наглого мужчины неопределенного возраста и стремительным шагом пошла назад, в читальный зал. Когда она влетела в библиотеку со скоростью метеора, цокая металлическими набойками на красивых туфлях, Максим по-прежнему сидел, сгорбившись над столом, пристально вглядываясь одновременно в несколько раскрытых книг. Ему нужна была добротная компиляция цитат и пересказа нескольких монографий к завтрашнему семинару по культурологии.

— Максим! Чума тебя разбери! — Мышка остановилась рядом с удивленным парнем и бухнулась на пустое сиденье подле него. — Не надоело тебе свою близорукость культивировать? Совсем так ослепнуть можно! Кстати, я уже все сделала! Пойдём, я тебе отксерокопирую свою тетрадку к семинарским занятиям. Сколько можно тут сидеть?! Пошли отсюда!

Сказать, что парень был поражен, значит, ничего не сказать: он был просто в шоке. Эту девушку на потоке считали самой главной недотрогой: мальчишки дразнили ее за глаза кто "Белой Лебедью", кто "Синим Чулком". Во всяком случае, когда он навел о ней справки, ему пояснили, что в связях, порочащих ее, эта девушка не замечена. Так что приставать к ней, — "дохлый номер"...

— Меня в детстве правда Чумой звали, — пробормотал парень удивленно. — И зрение раньше у меня лучше было. Перед армией только ухудшилось почему-то, после сильного гриппа. Зато в армию не взяли. Я не сразу в пед поступил...

— Вначале ты мечтал стать военным, но тебя не приняли. По зрению. Так? И рос ты не только в Новокузнецке, но часто по нескольку месяцев жил у бабушки Агафьи Тимофеевны в деревне Сивые Зори. И вы с ней ходили вдвоем в поход к Поднебесным Зубьям. Верно? Все угадала?

— Верно! — подтвердил изумлённый Максим. — Однажды, когда мы с бабулей забрались на самую вершину пика Поднебесный, поднялся ураганный ветер, нас чуть с вершины не снесло. Пришлось там и ночевать. В ту ночь мне сон приснился, в котором была девушка, похожая на тебя. Но ту девушку я звал моей милой Мышкой. Это было давно, еще в подростковом возрасте...

— Собирайся! — Мышка по-хозяйски закрыла все библиотечные книги, лежавшие на столе, и отнесла их к конторке библиотекарей. — Тебе сегодня тоже стипуху дали повышенную, да? Пошли в ресторан! Я тебя приглашаю! Ты хочешь пойти со мной, Максим? — И она без всякого стеснения сняла с него очки и заглянула в такие знакомые, такие родные глаза. — Вижу, что хочешь!

Она сама повела его в ресторан "Волгоград", в котором, за противоположным столиком, уже сидел тот самый клептоман Виктор, который, узрев странную особу, поспешил доесть свой обед и уйти поскорее. Мышка заказала простую еду: лапшу по-домашнему и беф-строганов с картофелем. Пить они ничего не стали: рано, да им этого и не требовалось. Максим смотрел на Мышку во все глаза: оказывается, она ему уже давно понравилась, но он жутко стеснялся подойти первым к такой недоступной яркой красавице. Тем более, о ней говорили, что она еще и богата: якобы ей досталось такое наследство! Гора брильянтов, неизвестно откуда взявшихся, и дача на Черном море... Разве мог бы он первым подойти к такой девушке?

— Ну, как, вкусно? — Мышка смеялась, наблюдая, с каким аппетитом он ест. — Отлично, мясо ты любишь по-прежнему. И мизинец на правой руке точно так же отставляешь в сторону. Точно, как в моем сне, где мы с тобой были знакомы раньше. Очень давно. Знаешь, Максим, мне приснилось, что мы с тобой, в разных телах и веках, любим друг друга необозримые тысячелетия. Представь!

Он не стал оспаривать ее слова. Он только удивлялся своему неописуемому счастью, — оно возросло еще более после того, как Мышка, — не давая ему слова вставить, — повела юношу в свою квартиру на улице Невской. Максим не спорил: он только тихо заметил, что уже был когда-то в этой квартире. Во сне. Хотя никогда раньше, в реальности, не посещал эту улицу. Но он помнит, как они с Мышкой сидели вон на той скамейке в стороне от детской песочницы...

Мышка так и не дала ему сказать ничего лишнего: она не хотела увериться в том, что этот парень — другой Максим, не тот, которого она когда-то любила так страстно, до безумия, в номере междуреченской гостиницы в один из дней продолжавшегося путча.

Она не дала ему сказать ничего: завела в свою квартиру, молча принялась раздевать обомлевшего, онемевшего, покрасневшего юношу. Тот замер, не сопротивлялся, а вскоре начал сам помогать ей. Затем настала очередь Мышки: Максим дрожащими руками снял ее розовое платье, под которым оказались лишь крохотные стринги, — и больше ничего. Его горячие полные губы припали к соску на ее правой груди: почему-то он был уверен, что именно эта грудь у нее более чувствительна. Она застонала, обвила его руками, и весь мир ходуном завертелся вокруг них.

Вскоре Мышка уже рассказывала Максиму сказку: когда-то в далеком прошлом или когда-нибудь в отдаленном будущем, они будут идти рука об руку по узкой тропинке среди высокой, выше пояса травы, под иными лучами знакомого солнца, — на другой планете. И любить друг друга каждым взглядом, каждым пожатием рук, каждой мыслью, понимаемой без слов. Над ними будут плыть странно прекрасные чуждые облака. Но звезда в небе будет привычным нам Солнцем! В нашей звёздной системе! Но где она, та планета? Была ли она раньше, исчезнув, как миф о гордом Фаэтоне, — или еще возникнет через миллионы лет, — или существует и сейчас, спрятавшись от нас за Солнцем, словно невидимая никогда другая сторона Луны? Неизвестно...

И вновь яростные и нежные объятия сменили странно прекрасный рассказ о неведомой чудесной земле. И мир, казавшийся Мышке серым и унылым, вновь засиял для нее яркими красками. От робких вначале, но все более уверенных и требовательных поцелуев Максима, закружилась голова. Хотелось смеяться, плакать и летать, словно открылось второе дыхание на вершине горы.

— Теперь я тебя никуда не отпущу, Максим! — сказала Мышка, крепко прижимая к себе юношу, безмерно удивлявшемуся стремительному развитию отношений с самой красивой девушкой факультета. — Я так давно тебя люблю, мой милый! Если бы ты только знал, сколь многое нас связывает!... даже стопки, которые я захватила с собою в Москву, когда уезжала... потом расскажу...

— Ты мне потом все расскажешь, дорогая моя! Не будем тратить время! — Сейчас Максим показался ей прежним не только по внешности: даже поцелуи его были точно такими же, как в прошлом, искусными и завораживающими... Она с трудом вырвалась, с нежностью пробежалась по коже его тела, опустилась губами до левого колена: там, сзади под коленом, некогда притаился след от укуса пчелы. В детстве Максима неудачно укусила пчела: место укуса воспалилось, и на всю жизнь остался небольшой запоминающийся шрам. Чужой человек не мог знать о нем, вечно спрятанном под одеждой, но Мышка знала. И Максим вздрогнул всем телом, когда она нежно поцеловала его именно туда. Она, действительно, знала о нем всё! Но он видел ее только во сне! Или сон на вершине Поднебесного был вещим?!

Они снова сплелись телами и замерли: раздался звонок, резкий, настойчивый. Мышка вздрогнула: у матери были ключи, она бы звонить не стала. Соседки стучали, как правило: звонок размещался высоко, они не доставали. Чужие люди не звонят так уверенно. Молодые люди переглянулись. Мышка накинула пеньюар, чтобы не тратить времени на одевание, и пошла к двери, сделав Максиму знак молчать. Звонок прозвенел снова и смолк. Мышка, подходя к двери, уже знала, кто пришёл. Не будет им в жизни покоя!

Распахнула дверь: убедилась в предчувствии. За порогом стояла Любовь Фёдоровна. Но не с тем недоуменным выражением лица, какое запомнилось Мышке в день их последней встречи: на лице целительницы было написано понимание происходящего. Всё начиналось снова.