Птенцы Бедвира

Подражая Бедвиру, Риннон вложила в собственные интонации не только бесстрастие, но и уверенность — для всех, кто её слышал. Но с собой была честна: что эти твари — разведчики, она не была уверенной. Зато абсолютно точно знала, чего хочет она сама. Даже не убить оставшихся пять тварей, сверху верещавших так, что хотелось заткнуть уши. Нет. Убийство — конечно, итоговый результат, но...

Отдышавшись, поднялся Кенион и, судорожно подпрыгивая на каждой ступени лестницы, вновь поддерживаемый Грэмом, сумел добраться до входной двери-дерюги.

Кахир дошёл до двери сам. Кажется, Этель предупредила его о защите Бедвира. Поборник не пытался прятаться от крылатых созданий, но и не пытался геройствовать. Риннон заметила: он быстро посмотрел на пронзительно перекликавшуюся саранчу, потом — на арбалет. То есть... Он, может, и хотел бы попробовать перестрелять тварей, но сомневался, что у него, раненого и ослабевшего от потери крови, хватит сил на них, на все пять целей. Для него сейчас и арбалет поднять — проблема.

Она закрыла за всеми дверь, внешне спокойная, но внутренне горящая от предстоящего поступка, который начала обдумывать в деталях. Скользя взглядом по жильцам маяка, рассеянно отмечая, кто где, с чего начать помощь Кениону и чем напоить уставшего Кахира, она наткнулась на Этель. Малышка стояла возле одного из столбов, на которых держался сводчатый потолок маяка. И смотрела в упор на Риннон.

Провидица... поняла? Увидела?

Ноздри девушки раздулись от новой злобы. Если девчонка скажет остальным, что задумала Риннон... Риннон сжала худые до костлявости кулаки. "Если даже скажет, — внезапно подумала она, — кто сумеет помешать мне? Лишь бы эти твари не улетели... Лишь бы не улетели!"

И она перестала смотреть на Этель, а бросилась командовать всеми, кто мог помочь с мальчиком и мужчиной. Уложив Кахира на топчан, она заботливо устроила его голову на тощей подушке из нескольких сложенных войлоков и велела Мирне принести жёлтый кувшин с укрепляющим травяным чаем.

А сама подошла к Кениону и, благо, что он уже сидел, бесцеремонно — так, что он даже смутился, засучила ему штанину до колена, чтобы посмотреть его рану. Содранная кожа, всё ещё сочащаяся кровь и стопа, вокруг которой кожа постепенно опухала, темнея, — ничего страшного. Она кивнула ему и отошла к столу Бедвира. Здесь нашла всё, что нужно для очищения ран и для перевязок. Чему — чему, а искусству врачевания и исцеления Бедвир учил юных магов тщательно.

И всё это время, пока Риннон бегала от одного к другому, заодно успокаивая перепуганных Мирну и Аликс, отсылая неожиданно послушного Грэма к камину — следить, остыл ли новый укрепляющий отвар, только что приготовленный, она с удивлением следила за Этель. Малышка деловито ходила по их новому жилищу — но так, что неопытный взгляд остальных не отслеживал её перемещения. Разве что однажды Кенион вдруг нахмурился, застыв взглядом на хрупкой фигурке маленькой провидицы. Но затем Грэм его ненароком отвлёк, и больше Кенион не обращал внимания на Этель. А та, насколько поняла заинтригованная девушка, собрала что-то мелкое со стола Бедвира, потом копалась у камина, затем вовсе ушла к своему топчану — так тихо, что и Риннон неожиданно для себя тоже забыла о ней.

...В замковых руинах Риннон появилась, когда там жили уже Сиджи, Клемент и Орния. И Этель. Поначалу Риннон не могла заставить себя отнестись к Сиджи и Этель не то чтобы как к ровне, но даже безразлично. Они злили её. Особенно Этель. Маленькая оборванка бегала по руинам в таком рубище, несмотря на старания Орнии приодеть её, что Риннон просто брезговала даже смотреть на неё. А потому не сразу поняла вкладываемую в головы юных магов заповедь Бедвира: "У вас у всех разные способности. Каждый из вас должен помнить, что ваша сила увеличивается и преображается, когда вы принимаете помощь другого". Поначалу Риннон даже не соглашалась с этой примитивной, на первый взгляд, заповедью. Объединяться с презренными сыном рыбака и дочерью нищенки?! Но занятия, где просто необходимо объединяться то с одним, то с другим, уже практически объясняли слова их странного учителя: одна особенность плюс другая равняется появлению на свет третьей. С тех пор Риннон поневоле присматривалась к магическим особенностям её вынужденных однокашников. И часто, сердито глядя на Этель, всё-таки думала: "Знать бы заранее некоторые события..."

Объяснив Грэму, как давать отвар Кахиру и Кениону, она спокойно добавила:

— А я пока прослежу, как ведёт себя магическая защита маяка.

Мальчишка только кивнул, кажется не вполне вникнув в значение её фразы, но поняв по тону девушки, что у неё серьёзное дело.

Помелькав ещё немного возле камина, Риннон выскользнула из жилья, с облегчением вздыхая, что входная дверь со стороны топчанов прячется от них за двумя толстенными столбами. Выскользнула и замерла, растерявшись: на крыльце, на его верхней ступени, сидела Этель.

— Что ты здесь делаешь? — строго спросила Риннон.

Малышка подняла голову и показала на котомку, лежавшую на её коленях.

— Я собрала всё, что тебе нужно.

Рассерженная девушка выдрала котомку из слабых ручонок и бесцеремонно вытрясла её содержимое на плиту крыльца. Мгновения приглядки сверху вниз на разбросанную по плите кучку — и Риннон, медленно качая головой, присела на корточки. Ничего себе — собрала Этель.

— Сделаешь сама? — с полувопросительными интонациями сказала малышка. — Ты ведь тоже умеешь? Или... помочь?

В сумме — третья особенность.

— Они... живые, — медленно сказала девушка, глядя в сторону, где продолжали пролёт над маяком остатки саранчовой стаи. — Тебе не жаль?..

Малышка только пожала плечами, спокойно глядя ей в глаза, и Риннон сообразила, что задала глупый вопрос. Тогда она снова сгребла в котомку набранные Этель ингредиенты для магического ритуала, любимого самой Риннон, и быстро спустилась к границе магической защиты. Немного помедлив, Этель встала с лестницы и последовала за девушкой.

А та уже приценивалась к мёртвой саранче, лежавшей неподалёку от линии защиты. Смотрела на неё, время от времени переводя взгляд на небо. А руки уже работали, собирая костёр, в который Риннон добавляла необходимые ингредиенты, собранные тоже втихомолку, пока вроде бегала "по хозяйству"...

Пламя занялось достаточное, чтобы его не сдул свежий, до озноба, морской ветерок.

Стая саранчи в своём облёте начала скрываться за маяком. Последняя летучая тварь ещё взмахивала трескучими крыльями, догоняя свои товарок, и Риннон изо всех сил рванула за пределы защиты, к присмотренной ею, сбитой Кахиром саранче. Та лежала ближе всех остальных к границе магической защиты. Добежав, она вцепилась в её жёсткую, в колючих иглах лапу и напряглась тащить к костру. А там уже сидела Этель, которая не только поддерживала огонь, но и добавляла в него свои, только что собранные ингредиенты. На что девушка выдохнула: несмотря на силы, использованные для костра, оставалась боязнь, что какая-нибудь нелепая случайность может погасить пламя.

Дохлая саранча ехала по камням плохо — ненамеренно, естественно, цепляясь всем дохлым телом и конечностями за странную, уготованную ей дорогу к костру.

Стая тварей вылетела из-за крыши маяка, когда добыча черноволосой ведьмы оказалась за границей защиты. Поздно вылетела. Риннон даже некоторое время присматривалась, заметили ли твари, что одной подстреленной на острове не хватает. Не заметили. Или не обратили внимания.

Вынув из набедренных ножен большой рыбацкий нож, хорошо заточенный Сиджи, девушка примерилась к голове твари. Затем снова подтащила её тело к костру, чтобы приподнять переднюю часть добычи над костром. Этель встала сбоку и взялась за голову саранчи. Теперь Риннон могла держать мёртвое тело одной рукой. Замах ножом по тонкой шее твари, удар ногой по отделённому телу, чтобы отослать ненужное в сторону. Несколько капель телесной жидкости упали в огонь. Этель подняла глаза на Риннон. Та взяла у неё голову саранчи и вдавила в уже появившуюся золу. Чёрный чад, пошедший над костром, заставил её нехотя ухмыльнуться. А потом начать читать заклинание. Сначала девушка читала его бесшумно, только еле шевеля губами, потом — шёпотом. Под конец ритуала Риннон уже кричала, срывая голос.

А из костра поднимался уже не чёрный чад. Пять извивавшихся силуэтов, по очертаниям напоминавших змеиные, стремились в воздух — туда, где летали крылатые твари. Эти странные змеи были голодны, и их влекло к добыче жёсткое впечатление, что именно саранча, именно крылатые твари — единственное, что может их насытить...

Впрочем, чёрными дымные змеи были только до границы Бедвировой защиты. Едва они пересекли невидимую линию, как превратились в нечто близкое расплавленному над огнём воздуху, не теряя первоначальных своих очертаний...

Саранча не заметила ничего, потому что Риннон буквально на один шаг вышла из-за границ защиты. И вся стая верещащих тварей ринулась на легкомысленную жертву.

А призрачные змеи — им навстречу.

Наблюдая за происходящим, Риннон затаила дыхание. Саранча увидела призрачных змей. Пока не зная, что они опасны, адские твари что-то всё-таки заподозрили и попытались свернуть с прямого пути, который начали, нападая на девушку. Но... Движения их крыльев странно замедлились, как будто саранча ни с того ни с сего начала засыпать на лету. Или попала в необычно тяжёлый, возможно насыщенный влагой воздух. Вскоре полупрозрачные крылья атакующих тварей уже не трепетали, а с трудом вздымались и опускались, а полёт выглядел парящим, а не стремительным. И даже крик саранчи из пронзительного плавно перерос в долгий вопль...

А призрачные змеи летели вверх так стремительно, будто рядом с Риннон стояла Орния со своим арбалетом, отстреливая тварей.

И они встретились.

Пронзительное верещание саранчи будто схлопывалось одно за другим: достигнув тварей, призрачные змеи резко расширялись, будто сложенные до сих пор мешки. Искажались фигуры саранчи, попавшей в этот мешок, — замолкал их дикий вопль.

Когда захлебнулось верещание последней твари, когда она следом за остальными рухнула на каменистую землю острова, маленькая Этель тоже подошла к границе магической защиты. Риннон оглянулась и шагнула к ней.

Способность Этель, пусть и ненадолго, но контролировать время...

Умение Риннон — создавать границы и наполнять их необходимой силой, давая появиться на свет необычным, псевдоживым — големам...

Сотворчество двух магов дало третий результат.

Всё ещё неуверенно Этель коснулась пальчиками ладони Риннон. Девушка, не глядя, сжала ладошку малышки. Обе молча смотрели, как, покинутые исчезнувшими змеями, трепыхаются на камнях тела адских тварей, становясь лёгкими, как бумажный свиток. В конце концов, пять пустых, будто выпотрошенных и тщательно высушенных то ли тел, то ли коконов унесло ленивым морским ветром в сверкающие солнцем воды.

Этель, напоминая, дёрнула за ладонь девушки.

— Да. Сейчас, — отозвалась Риннон.

Пять призрачных змей едва-едва виднелись на серых камнях. Они мягко и вкрадчиво шмыгали между большими валунами, струясь — спускались к воде, играя с её волнами в догонялки... Воздев руки к призракам, Риннон договорила заклинание, возвращая призраков к ритуальному костру, вокруг которого они некоторое время танцевали, постепенно пропадая, пока не испарились совсем. Вместе с угасанием костра, чадящего чёрным дымом.

— А другие? — спросила Этель, глядя на далёкий берег. — Они не прилетят?

— Не знаю, — честно ответила Риннон.

— Тогда нам нужен Кахир, — решила маленькая провидица и замолчала, продолжая глазеть на берег.

Риннон с подозрением покосилась на девочку. При чём здесь поборник? Или... Девушка в мгновения похолодела: Этель предвидит? Она предчувствует, что новое нападение на маяк Аодх всё-таки будет?

Но почему тогда Бедвир оставил Кахира на острове — с ранами, которые слишком медленно заживают без подпитки силами?

Ответ есть. И не один.

Потому что события сейчас изменяются так стремительно, что даже маленькая провидица не успевает их отследить.

Потому что, покидая Аодх, Бедвир не рассчитывал, что самоуверенный мальчишка Грэм переступит границу поставленной им защиты — и саранча узнает, что на островке есть живые.

А личные силы у магов, ушедших в город на войну с саранчой, сейчас на вес золота. Поэтому Кахир очень ослаблен из-за ран и — особенно после стрельбы из арбалета. Ему помогли, как обычному раненому — обычные целители. А не как маги.

А Кенион слаб, потому что не знает тех навыков исцеления, которые Бедвир воспитывал в каждом из учеников и требовал закрепить их как любое бытовое умение. Личное. Например — умение держать в руках ложку.

Жёсткие губы Риннон шевельнулись в едва намеченной усмешке. Помнится, Клемент пару раз тоже выбивал руку из плеча, как сейчас его младший брат подвернул ногу. Одни и те же слабости... И вздохнула: пора возвращаться и готовить маяк к возможному нападению саранчи, а то и её повелителей. И начать укрепление с исцеления всех страждущих — тех, кто мог бы держать в руках оружие, а не валяться на топчанах бессильными... Сама себе внутренне напомнила о возвращении — и сама же всё стояла, держа Этель за руку и смотрела на лесной берег, словно ждала... А потом у неё вырвалось то, о чём она давно хотела спросить у Этель и из-за чего злилась на неё:

— Почему ты ходишь босиком, Этель? Орния тебе и одежду купила, и башмачки. А ты бегаешь, как...

И осеклась. Не то настроение, не то место и ситуация, чтобы договаривать: "Как бездомная бродяжка..."

Она ожидала, что её бесцеремонный вопрос озадачит маленькую провидицу, но Этель отозвалась сразу и без обиды:

— Я так лучше знаю.

Сначала Риннон не поняла её ответа. А вникнув, с досадой прикусила губу: да, её пора ученичества пока ещё не закончилась. Бедвир давно мог приказать Этель одеться и обуться. Но, босыми ножками ступая по земле, на которой всегда есть следы прошедшего, настоящего или будущего, девочка лучше провидела. И, кажется, до сих пор это понимали все, кроме Риннон. Даже Орния, деликатно пробуя одеть Этель, не настаивала на обуви, хоть и купила ей башмачки.

Глава двенадцатая

Во внутреннем дворе Лукасова дома тишины не дождались, хотя саранчи в нём не осталось. Звуки издавали не живые: на каменных плитах двора огонь легко переносился ветром от одного трупа саранчи к другому — с таким плавающим гудением, как обычно воет вьюга за зимними окнами. Ранее люди — ныне уродливо преображённые в насекомых, правда, только внешне, твари легко и быстро сгорали в обычном огне, с потрескиванием, словно облитый маслом и пересушенный хворост.

Только в "гнезде", "выстроенном" Лукасом, всё так же прятались три человека — две женщины и раненный тварями мужчина, а вокруг защиты сидели оборотни, бдительно озиравшие дворовые окрестности и готовые к новой обороне или атаке. Как уж придётся.

Бедвира, который и не думал снижать стремительный бег, сопровождали не только маги-юнцы, но и поневоле примкнувшие к нему и к его печально малочисленному войску маг-наставник и два охранника. Они приблизились к "гнезду" и только здесь позволили себе остановиться, но отнюдь не расслабиться. Хоть у Бедвира и промелькнула мысль о небольшой передышке для ведомых магов. Впрочем, об отдыхе речь совсем не шла.