Птенцы Бедвира

Ссылка на обновление

Глава первая

Кусты здесь хорошие. Сидишь себе в самой середине, наведя арбалет на цель, а тебя никто не разглядит. Особенно если сидишь одетая в мужское платье темноватого цвета, по которому бродят солнечные отсветы и чёрные тени от листьев.

Предчувствие не зря снова позвало в дорогу. И на этот раз Орния не мешкала, едва поняла, к какому месту её тянет.

И прибежала — даже не вовремя, а чуть раньше. Так что видела всё с самого начала.

Лесная поляна эта слишком знакома ей. В центре, среди скудной из-за каменистой почвы растительности, росло приметное дерево, чей ствол когда-то расщепила молния и навечно лишила его зелёной кроны, оставив лишь нечто вроде столба. Именно сюда, на эту поляну, и въехали семеро чёрных всадников. Да, чёрных — все в чёрной одежде и на вороных конях. Окружили дерево-столб и спешились. Один быстро расстегнул ремни на своей поклаже, что была скрыта накинутой сверху попоной и тряслась всю дорогу за седлом, почти на крупе его лошади. Эту самую поклажу он стащил с лошади, тряхнул, чтобы та встала на ноги.

Орния напряжённо сощурилась. "Поклажа" шла покорно, понуждаемая к движению чёрным всадником, жёстко державшим её за узкие плечи и направлявшим к дереву. Судя по росту, "поклажа" едва доставала всаднику до плеча. Подросток. Знает ли он, что сейчас с ним могут сделать? Да хоть бы и знал: ноги постоянно подламываются, но явно не оттого, что устал сидеть либо лежать на лошади без седла. И не потому, что не видит земли, по которой идёт.

А потому спотыкается и едва не падает, что опоен сонным зельем.

Она перевела взгляд на других всадников. Вторым спешился тот, что держался чуть в отдалении от других. Он с огромным трудом удерживал намотанные на руках цепи, на которых вяло шатались три чудовищно огромных пса. Орния точно знала: всадник удерживал их с трудом не потому, что они пытались рваться куда-то. Опять-таки нет. Они мыкались в разные стороны, потому что их тоже опоили сонным зельем — очень уж нерешительно и вразброд они шатались. Опоены не так сильно, как "поклажа", а чуть менее. Лишь бы до поры до времени смирными были. До сих пор их вели на цепи, и они послушно бежали за лошадью. А куда им деваться? Морды всем трём псинам закрывали кожаные маски.

Всадник предсказуемо для Орнии подвёл псов к дереву напротив расщепленного, а потом осторожно сменил им цепь на толстые верёвки и снял с собачьих голов маски.

Девушка снова посмотрела на "поклажу". Внимательно следя за тем, как она шагает, вспомнила, как шла сама к этому расщепленному дереву... Сколько раз видела одно и то же. И всё же опять передёрнула плечами, прочувствовав личное прошлое...

Всё. Сцена готова. Псины легли, постепенно выходя из состояния опоенности.

"Поклажа" стояла, подрагивая, возле расщепленного дерева. Почти свободна. Только одна рука за запястье привязана к стволу. Попону с головы стянули. Точно — подросток. Мальчишка. Видно, что старается глаза открыть, но все усилия прахом.

Всадники постояли в ряд напротив... И это последнее — самое страшное для Орнии: а если не уйдут? Если останутся... посмотреть? Одной ей с ними не справиться. Разве что испугаются неожиданности, но это та особенность, на которую не стоит полагаться.

Они постояли, а потом неспешно отошли к лошадям, принялись готовиться к отъезду домой.

Один пёс, лежавший до сих пор, тяжело встал — и его стошнило. Отдышавшись, он нюхнул слизь на земле и шагнул в сторону. Завидел ближайшего соседа, потянулся к нему — тоже обнюхать... Один из всадников заметил, что-то сказал остальным.

Орния сжалась в своём кусте, до боли вцепившись в арбалет: а если не уйдут?! Если останутся полюбоваться?! С них станется...

Но у этих либо совесть ещё была, либо им просто неприятно смотреть на дело своих рук. А может, и просто времени не было... Кто их знает. Но быстро сели в сёдла и, понукая, послали лошадей по еле намеченной тропе — в лес. То ли убегая от того жуткого, что должно сейчас произойти. То ли не желая чувствовать себя причастными к нему, несмотря на лично ими подготовленный ужас.

Стук лошадиных копыт по каменистой тропе ещё слышался, но Орния торопливо выскочила из куста, боясь опоздать. Сердце болезненно трепыхалось, когда она спешила к подростку, постоянно оглядываясь то на опустевшую тропу, то на псин, которые уже пришли в себя и яростно грызли свои натянутые верёвки, одновременно взрыкивая не только на мальчишку, но и на внезапно появившуюся девушку — вторую потенциальную жертву.

Орния добежала до подростка, который тоже начал выходить из наведённого дремотного состояния. Правда, ему тяжеловато приходилось. Она видела, как неизвестный мальчишка пытается поднять голову, вяло моргая и тут же снова тыкаясь подбородком в грудь. Пытается дёргать привязанной к дереву рукой, ещё не понимая, что с ним, где он и что происходит вокруг.

Закрывая его собой, Орния развернулась перед ним к подготовленным палачам.

Один пёс перегрыз верёвку и рванул к жертвам.

Сейчас всё будет зависеть от того, перегрызут ли следом за ним остальные две псины свои верёвки одновременно — или же попеременно.

Щелчок — болт шуршанул и смачно впился в налившийся злобой глаз пса, натасканного на убийство человека. Брызнула кровь. Зверь грохнулся так, что пропахал бы лапами землю, не будь почва здесь столь каменистой. Сдох не сразу — дрыгнулся в попытках подняться, но конвульсии быстро сошли на нет.

Следующие две псины сгрызли верёвки одновременно. И Орния, вложившая на место новый болт и натянувшая тетиву, приготовилась шептать заклинание смерти. Одну псину она убьёт болтом, вторую — магией, из-за которой и сама здесь оказалась.

Напряжённая, девушка словно пропиталась местом, как пропитала и его собой, своими чувствами. Потому и чувствовала любое движение на поляне так, как будто эта поляна стала её собственным телом.

Псины метнулись вперёд — уже без малейшего промедления, вызванного опоенностью. Выстрел — и не успела опустить арбалет, чтобы освободить посылающую смерть руку, как ощутила, что на поляне не одна.

Испугаться, что вернулись палачи, — тоже не успела.

Рухнула вторая псина — с болтом Орнии в глазу. Перед тем успела прошагать пару шагов, умирая.

А вот третья только и мявкнула, когда из ближайших кустов вылетело и рухнуло на неё тяжёлое тёмное тело. Оно почти сразу вцепилось в загривок упавшей и придавленной псины, благо та короткошёрстная. Один жим страшных челюстей под собачьим ухом, глухой треск шейных позвонков — и псина обмякла.

А со всех концов поляны уже неспешно выходили огромные волки, беспокойно внюхиваясь в воздух и кивая, будто здороваясь с Орнией. Впрочем, так оно и было. Пока вздрагивающая от неожиданности девушка осматривалась, волк, убивший третью псину, шагнул от мёртвого тела и потратил с минуту, чтобы обратиться.

Из уважения к девушке он обвязал бёдра драной тряпкой, которую некоторые оборотни, чаще вожаки, обычно носили на шее, и лишь затем подошёл к ней, вытирая краем ладони кровь с тонких губ и поневоле квадратного подбородка.

— Вечер, — бесстрастно прохрипел желтоглазый оборотень, вставая рядом с Орнией.

— Вечер, — кивнула та, поворачиваясь к подростку.

— Живой? — иронично поинтересовался оборотень.

— Живой, Дуан, — вздохнула девушка, вглядываясь в дремотные глаза мальчишки, который всего лишь с опасливым удивлением смотрел на высокого, широкоплечего оборотня, чьё тело мохнатилось чёрной шерстью, разве что бакенбарды чуть светлели сединой, но не боялся его, пока чувства ещё заглушены зельем. — Спасибо вам. Я думала — сама на этот раз не справлюсь.

— Ты никогда не боялась признаваться в своей слабости, — заметил оборотень, стоя за её спиной.

— Это не слабость, — возразила Орния. — Я бы убила всех троих, но мне не хватало времени, чтобы успеть. Или эту нехватку времени ты тоже посчитаешь за слабость?

— Ничего считать не буду, — заявил Дуан и оглянулся на своих: волки, не пожелавшие обратиться, уже стащили в кучу всех трёх мёртвых псин. И ухмыльнулся: — У нас сегодня, благодаря тебе, удачная охота.

— Когда вы меня увидели? — Орния выполнила перед лицом мальчишки нужный жест и прошептала заклятие, приводящее в сознание.

— Когда ты бежала сюда от берега, — кивнул довольный Дуан. — Мы сразу поняли, что может произойти. И были правы. — И тут же обеспокоился: — Твои болты не были отравлены? Мы можем забрать свою добычу?

— Можете, — ответила девушка и спросила у светловолосого мальчишки, который, кажется полностью очнувшись, уставился на неё и на оборотня ошалевшими тёмно-синими глазами: — Как тебя зовут?

— К-кенион, — чуть заикаясь, ответил тот.

Морща плосковатый нос, Дуан ухмыльнулся вновь, иронично счастливый:

— У людей дурацкая привычка называть себя звериными именами. Надо же — обозвали волком. Да ещё парня со светлыми волосами!

— Не всегда, — не оглядываясь, напомнила девушка. — Мы не всегда называем себя звериными именами. Бывают имена и иные.

Волк шутливо раскланялся перед её спиной, фыркая на мальчишку, который открыл рот, всё ещё с сонным изумлением глядя на него: Кенион видел всё, что происходило на поляне, но пока не мог проявить чувств.

— Но уж ты, Орния, своё имя — Золотая леди — носишь по праву.

— Ага, комплименты, да?.. — пробормотала девушка. — Беглая Золотая леди — очень даже по праву. Дуан, ты проводишь нас к берегу?

Пока оборотень распоряжался, кто из стаи оттащит к месту волчьего пристанища добычу, а кто — будет сопровождать Орнию и очередную неудавшуюся жертву, девушка постаралась узнать, всматриваясь в сонные глаза мальчишки:

— Ты понимаешь, что происходит?

— Сначала в доме почему-то заснули все слуги. А потом... Меня увезли из дома, — медлительно проговорил мальчишка и посмотрел на руку, машинально и осторожно растирая слегка кровавившее запястье, с которого только что сняли верёвку. — Сказали — приказ короля. А какой приказ — не сказали. Там была карета. И люди с нашивками королевской службы. Поборники. Я сел, а дальше... не помню ничего. Как я здесь оказался? Ты отвезёшь меня домой?

Орния оглянулась: волки всё ещё договаривались, кто куда, слегка огрызаясь друг на друга в небольшой перепалке. Вздохнула: опять объяснять... Сколько можно... Снова взглянув в глаза мальчишки, который уже пытливо смотрел на неё почти очищенными от дремотной одури глазами, она спросила:

— Ты занимался магией?

— Откуда ты!.. — дёрнулся мальчишка от неё и стукнулся о расселину дерева. А потом посмотрел мимо неё. Созерцание волков-оборотней словно отпустило нечто в нём, и Кенион вполголоса сказал: — Занимался.

— И ты использовал тёмные силы, — уточнила, уже не спрашивая, Орния.

Мальчишка смотрел на неё, как взрослый: безразлично, не собираясь отвечать. Тогда девушка пожала плечами и объяснила:

— Или ты сам проболтался кому-то о том, или кто-то увидел, что ты занимаешься некромантией. Вот теперь, Кенион, я отвечу тебе на твой вопрос: ты больше никогда не увидишь своих родителей. Если хочешь жить. Те люди, которые привезли тебя сюда, привезли тебя на казнь. Видишь — волки тащат собак? Эти собаки должны были убить тебя. Ты сам видел, как они бежали к тебе, когда освободились от верёвок... Но для всего нашего королевства ты и впрямь будешь мёртв.

Она подняла его безвольную от ошеломления руку и махом отрезала небольшой длинный лоскут от его рукава. Вставший рядом Дуан частично обратил свою руку в звериную лапу со страшными когтями, а затем разодрал этот лоскут на несколько лохматых частей, после чего промокнул ими кровь на руке Кениона, а затем один из волков сбегал к мёртвым псам и обмакнул тряпицы и в их кровь.

— Но я хочу домой... — прошептал Кенион, потрясённо глядя, как тот же волк бросил тёмные от крови тряпки возле его ног, а одну сунул в расщелину ствола.

— Выбор невелик, — вздохнула Орния, с сочувствием глядя на него. — Или ты умрёшь, вернувшись домой. Или будешь жив неопределённое время, если уйдёшь со мной. Шакалы из Ордена поборников чистоты отслеживают всех, в ком рождаются зачатки мага, применяющего тёмные силы. И убивают.

— Этого не может быть! — категорически воскликнул Кенион. — Я слышал, что убивают, казнят только простолюдинов! Но я из знатной семьи... — Он беспомощно посмотрел на девушку. — Со мной не могут так поступить!

— И ты никогда не слышал, что пропадают дети из знатных семей?

Он уставился на неё в ужасе.

— Я слышал, но...

— Ты неправильно разговариваешь с детёнышем, — пренебрежительно заметил Дуан.

При слове "детёныш" мальчишка вздрогнул и сделал странное движение, словно собираясь спрятаться от оборотня за спиной Орнии.

— Что значит — "неправильно"? — сухо спросила девушка. — Я объясняю ему так, как обычно это делаю.

— Вот именно. А нужно начинать так: детёныш, ты видишь мёртвых псов, которые должны были тебя растерзать в клочья и сожрать? Детёныш, взгляни на свою руку. Она всё ещё кровоточит из-за верёвки, которой ты был привязан к этому дереву. Тебя похитили, детёныш! Чтобы умертвить! И, если мы прямо сейчас не уберёмся подальше от этого места, похитители могут вернуться и поймать тебя снова. Так что все свои вопросы, детёныш, ты задашь Золотой леди, когда окажешься в безопасном месте. И пошевеливайся: волкам Дуана не терпится приняться за вечернюю трапезу, благо твои несостоявшиеся убийцы достаточно свежи и лакомы для нашего клыка.

— Твоё объяснение довольно красноречиво, — усмехнулась Орния, беря пригорюнившегося Кениона за руку и ведя его за собой.

Теперь мальчишку придётся держать за руку либо часто, либо постоянно: судя по тому, как он попал на место убийства, дар пробудился недавно. А значит — жди, когда он полностью вырвется из-под контроля. Ладно — сейчас, пока он под последствиями опоенности. Но, приходя в себя, он может начать... впадать если не в страх, то в смятение уж точно. Сорваться ему — легко.

— Ладно, Кенион, не будем заставлять волков ждать и голодать. Терпения у них обычно ни на грош, не правда ли, Дуан?

Тот что-то проворчал и чуть отстал от девушки с мальчишкой, а потом и вовсе совершил оборот, и теперь его от других волков стаи отличала лишь тряпка на шее. И ту ему повязала небрезгливая Орния...

Кенион пришёл в себя полностью, что стало заметно по его проснувшемуся страху перед оборотнями. Мальчишка жался к Орнии, что было даже хорошо, учитывая, что приходилось контролировать его и возможный выплеск его тёмного дара. А ещё было хорошо, потому как дело происходило на узкой тропе. Тем более что тропа эта пряталась в высоких и густых травах, каких не было на каменистой поверхности лесной поляны. Орния же машинально думала о том, что о тропе, в общем-то, знают лишь она да волчья стая. Ну и... пусти в эту сторону от расщепленного дерева собак — вероятно, и они учуют следы, среди которых наиболее частые — опять-таки Орнии и волков... Те немногочисленные бедолаги, которых удавалось спасти, тоже шли этой тропой. Но, как правило, только в одну сторону.

Впрочем, мальчишка жался к ней, наверное, не только из-за оборотней, которых в короткой жизни своей вряд ли видел — разве что слышал легенды о них да страшные сказки... Привезли его сюда, в лес, ближе к вечеру, который сейчас неспешно, но властно входил сгущающимися сумерками и плотными тенями под каждый куст и каждое дерево. Для человека, непривычного к лесу, идти по сумеречной тропе, прячущейся в травах и кустарнике, тяжело: сумерки затаённо играют со зрением, и тогда в глазах рябит из-за набегающего ветерка, перебирающего стебли и ветви, одновременно шугая тени между ними... Орния заметила, что Кенион то встревоженно всматривался в невидимую тропу под ногами, то резко переводил взгляд на свою руку, которой уже и сам крепко держался за девушку. Доверился. Это хорошо.

— Потерпи немного, — тихо сказала девушка. — Ещё чуть-чуть — и мы выйдем к устью реки. А там нас будет ждать лодка.

— А куда ты увезёшь меня?

— Близко к своему устью, прежде чем войти в море, река разливается и образует несколько небольших островков. На одном из них тебя похитители не найдут.

Мальчик помолчал немного, снова глядя вперёд, а потом спросил:

— А как же мои родители? Они будут думать, что я...

— Будут, — жёстко подтвердила Орния. — А если не будут, их затаскают в пыточные, чтобы узнать, не нашли ли они тебя, а то и не помогли ли они тебе спрятаться. А так... Они поднимут тревогу. Начнут тебя искать. И твои похитители поверят, что выполнили свою работу чисто.

— А можно как-то дать родителям знать, что я жив?

— Кенион, подумай сам, что лучше: безутешные, но живые родители, которых ты однажды сумеешь увидеть, или родители, которых каждый день подвергают пыткам? А потому неизвестно, выживут ли они... Нет. Пусть твои похитители видят их неподдельное горе. А год-два спустя, когда все успокоятся и смирятся с твоей смертью, можно будет передать им весточку, что ты жив.

— Только так? — прошептал Кенион. — Можно только так?

— Мне жаль, — вздохнула Орния. — Но... только так.

— А ты расскажешь? — вдруг заволновался Кенион. — Ты расскажешь про себя? Кто ты? Как ты здесь оказалась? Почему у тебя такое имя, которое пристойно для дам, приближённых к королю и королеве? Или...

Он осёкся. Орния спокойно подтвердила:

— Если ты подумал, что и меня хотели убить, ты прав.

И снова устремила взгляд на невидимую тропу, прислушиваясь к звукам вечернего леса: птичий посвист, потрескивание сухого сучка под чьей-то лапой, шелест листьев и трав... За спиной оборотни. Их не видно и не слышно. Под волчьей лапой даже сухой лист не прошуршит. Даже Кенион порой оглядывается, чтобы проверить, идут ли волки за ними — настолько бесшумно, словно плывёт над тропой, шагает стая следом...

Но Орния прислушивалась не к ним. Больше всего девушка боялась услышать другой звук — глуховатый топот лошадиных копыт на почве, жёсткой от переплетённых в каменистой почве корней. Если убийцы вернутся, а потом бросятся искать сбежавшую жертву, Дуан и его стая помогут Орнии и её подопечному не только сбежать от убийц.

Но пропавшие в лесу поборники чистоты — это тебе не пропавший мальчик, пусть он трижды из знатной семьи. Тем более те, кто послал сюда поборников-исполнителей, знают, с каким заданием они прибыли в лес. А значит, поборники-ищейки будут не просто рыскать по лесу, но и магически восстанавливать то, что здесь произошло. А Орния пока не умеет уничтожать следы происшествий. И тогда... Тогда в бега придётся уходить не только Орнии с подопечными, но и оборотням Дуана. А им на этих землях живётся неплохо... А если эти не вернутся посмотреть, что с жертвой, то не будет и следствия магов-ищеек.

...Будто позвали.

Очнувшись от монотонного шага, Орния насторожённо осмотрелась и лишь затем перевела взгляд на Кениона. Именно он смотрел на неё во все глаза.

— Ты... Орния?! — тихо-тихо, но с неимоверным изумлением прошептал мальчишка. — Младшая принцесса Орния?! Но ты же... умерла!

Она не думала, что он её узнает. Всё-таки мальчишка его возраста, как она полагала, не должен интересоваться светской хроникой... Но узнал.

— Сегодня ты тоже умер, — с кривой улыбкой, не глядя на него, ответила она.

— Я был с родителями на твоих похоронах!.. — негромко и захлёбываясь словами от потрясения, заговорил он. — Там было много людей в трауре. Очень много... И все смотрели... Там был гроб, а в нём...

— И ты видел меня? — скептически уточнила она, не выдержав. — Моё лицо?

— Нет, — не сразу отозвался он. — Нам сказали, что ты умерла от страшной болезни, поэтому твоё лицо скрыли фарфоровой маской и цветами. А ты, значит...

Он замолк внезапно. Осёкся на полуслове. Уже мрачная, Орния заглянула в его ошеломлённое лицо: вспомнил ещё чью-то смерть "от страшной болезни"?

Магия в их королевстве — привычное для многих дело. Но в недавнее время те маги, что изучали её, как науку, выяснили: маги вкладывают в своё действо как светлую силу — чаще всего силу стихий, так и тёмную. Последнее бывает очень редко. И чаще тёмные силы — силы смерти и разрушения — используются для очень нехороших дел. Но что ещё страшней: неожиданно пробудившийся тёмный дар никто не может воспитать, чтобы им пользовались, не причиняя бед. И, пока думают, что делать с неопытным некромантом — чаще совсем юным, новоявленный носитель тёмного дара может — от неумения справиться с ним — натворить много такого страшного, что...

А в королевстве зашептались, что настали тёмные времена. Ведь в семьях всё чаще начали появляться некроманты. И в семьях не только простолюдинов...

И тогда при храме магов-стихийников была создана инквизиция — Орден поборников магической Чистоты. Имея в своём составе опытных магов и руководствуясь желанием защитить сильных мира сего, поначалу поборники занимались тем, что искали некромантов и свозили найденных в Серую башню главной тюрьмы королевства. И что с ними было далее — история умалчивает.

Вскоре у поборников появилось новое отделение.

Орния слышала о нём краем уха, когда несколько лет тому назад отцу докладывал о том вельможа, под чьей властью находился Орден. Слушала она, будучи подростком, этот доклад не только вполуха, но и понимала довольно смутно. И тогда её не зацепила странная фраза вельможи: "Дети бывают своевольными, порой — даже несмотря на достойное воспитание. Они убегают из дома, если обижаются на родителей. Более романтичные пропадают из дома, стремясь пуститься в путешествие по миру. А иногда они заболевают так, что наши целители их спасти не могут. Неизлечимо заболевают". Король выслушал вкрадчивую речь вельможи и подписал бумаги, принесённые тем.

Эту неизлечимую болезнь Орния и испытала на себе, с тех пор как во время стандартных уроков магии вдруг начала выполнять задания учителя-мага легко и быстро. Причём сама не заметила, что использует странно преображённую силу... Только потом вспомнила, что её в то же время потянуло к кладбищам, которые, как она думала, успокаивали её и наполняли уверенностью. А на деле она инстинктивно пополняла некромагические силы... О чём учитель по магии и доложил в первую очередь тому самому вельможе или его преданным псам.

...Отец и мать до сих пор не знали, что в гробу, усыпанная цветами, лежала не их дочь. Как не знали о том и два её старших брата и сестра. Поборники придумали, как сделать смерть естественной и неразгаданной: при свидетелях хоронили куклу, а живых привязывали к столбу...

Орния чуть не споткнулась. Слишком глубоко погружённая в воспоминания, как её систематически травили заговорёнными зельями, как оставляли в её комнатах артефакты, вытягивающие из неё не магические, а жизненные силы; да ещё помнившая стороной, что в настоящем времени оборотни Дуана стерегли её и мальчика, она сильно вздрогнула, когда с обеих сторон от неё в потемневший по-вечернему лес впереди метнулись две тени.

Остановилась от неожиданности. А когда часто забившееся сердце слегка успокоилось, оглянулась.

Дуан тоже остановился, вопросительно глядя на неё. И этот вопрошающий взгляд объяснил ей, что промелькнувшие вперёд тени — его оборотни. Зачем он послал их туда?

В волчьем обличии Дуан говорить по-человечески не мог. Но Орния не впервые с ним общалась в такой ситуации. Надо уметь задавать вопросы.

— Ты что-то услышал?

Короткий кивок тяжёлой головой.

— Послал узнать?

Снова кивок.

— Но идти можно?

Будто устав мотать головой, громадный волчара обошёл девушку и замершего рядом с ней мальчишку. И побежал дальше. На расстоянии, на каком они ещё видели его, Дуан вновь перешёл на спокойный шаг. Сделал движение оглянуться. Кенион прошептал:

— Зовёт?

— Зовёт, — подтвердила девушка, отрешаясь от мыслей о прошлом и насторожённо настраиваясь на то, что ждёт их вот-вот.

Насколько Орния поняла, они идут не торопясь до тех пор, пока не вернутся посланные Дуаном волки.

Чутью главного оборотня стаи Орния доверяла.

Дуан выбран вожаком в стае не за мощь своих мышц. Среди оборотней есть и посильней его. Он был выбран за ум, за осторожность, расчётливость и дальновидность.

Кто — кто, а Дуан умел найти выгоду почти во всех ситуациях. Спасти юную девицу, на которую натравили псов-убийц и которую от тех защищало лишь одно, не самое приятное оборотням существо по имени Бедвир? А почему бы и нет, благо легко сделать? Псов — всего три морды. Разъевшиеся морды, привыкшие к лёгкости убийства. Вку-усные морды. Несмотря на некоторый ропот стаи, девицу помогли спасти и, отмечая её спасение, попировали на свежем мясе, легко доставшемся. А впоследствии, благодаря всё той же интуиции вожака, стая получила благодарную целительницу: королевских дочерей практично учили многому, а не только абстрактной магии.

...Хорошо — Кенион шёл совсем рядом: шарахнувшись, он влепился в Орнию, а та сумела вместе с ним устоять на ногах. Да, две тёмные тени посланных Дуаном разведчиков появились так же внезапно, как исчезли перед этим.

Глава вторая

Теми же стрелами они пролетели чуть ли не мимо всей процессии, растянувшейся по тропе. Так стремительно, что Дуан был вынужден развернуться, чтобы с изумлением посмотреть им вслед. Наконец разведчики остановились и сообразили, что стая сопровождения не стояла без них на месте, и ринулись назад, к вожаку. Они что-то отрывисто буркнули Дуану — он, помолчав, что-то пробурчал в ответ. А потом вздохнул, глядя на Орнию, и девушка скомандовала Кениону:

— Отвернись!

Мальчишка с недоумением поднял брови, но послушно выполнил приказ, тем более что и девушка отвернулась от Дуана... Она, кстати, заметила: насторожённый до напряжения, сейчас Кенион успокоился. Немного поразмыслив, догадалась, что он успокоился, узнав, кто она.

Вскоре за их спинами послышались неуверенные шаги: Дуан всегда нетвёрдо держался на ногах сразу после оборота. Вот уж когда под ногами обратившегося волка и травы зашелестели, и листья зашуршали — шёл он, по лесным меркам, громыхая, а не бесшумной тенью.

— Что случилось? — спросила Орния, сочтя шорох шагов Дуана за разрешение взглянуть на него.

— Мы доведём вас до берега. — Дуан выглядел слегка сбитым с толку. — Но сразу уйти у нас не получится. У тебя есть время, пока идём к берегу. Поэтому слушай, Орния, и, шагая дальше, думай, как быть. У берега тебя ждёт лодка. И Бедвир. Он сказал, что на острове опасно и что надо искать другое пристанище. Шагай и думай, Орния.

Он отвернулся и побрёл по тропе. Машинально двинувшись за ним, девушка, не обращая внимания на вновь встревоженного мальчишку, и в самом деле начала думать. Только совсем не о том, о чём советовал думать Дуан. Почему Бедвир решил, что на острове опасно? У него есть доводы? Доказательства? Может, близится шторм, который Бедвир часто предсказывает? Но руины замка, которые их, беглецов, приютили, не впервые переносят нашествие бурь. И ничего... Бедвир не трус. Особенно в его положении. Отнюдь... И почему Дуан требует думать? Близко к сердцу принял сообщение своих волков? Или они сказали ему ещё что-то, кроме того, что он сообщил ей, Орнии?

Дуан не любил Бедвира. И это ещё мягко сказано. Он не любил его на грани ненависти. И этому чувству была причина. Но к предсказаниям Бедвира он всегда серьёзно прислушивался... "Не хочу думать об уходе с острова! — решила Орния. — Вот поговорю с Бедвиром — тогда и подумаю. — И тут её торкнуло, и она с сомнением покосилась на Кениона. — Стоит ли предупреждать мальчика о Бедвире? Или Кенион достаточно силён духом, чтобы пережить встречу с ним? Сумел же пережить сообщение о долгом расставании с родителями..."

Впереди, среди постепенно чернеющих деревьев, замелькали яркие просветы. Кажется именно завидя их, мальчишка зашагал энергичней. Зато Дуан, насупившийся и демонстративно скорчивший брезгливую физиономию, специально поотстал и теперь плёлся позади стаи. Время от времени оглядываясь, Орния улавливала на волчьих мордах ухмылки, адресованные своему вожаку, и хмурилась сама.

Деревья ближе к берегу редели, и стало видно, что яркие просветы — это вода, широкая водная гладь, играющая отражением всё ещё голубого неба и оранжевыми искрами заката... Отсюда же стало понятно, что и эта вода не вполне свободна: Кенион с интересом, граничившим с восторгом, всматривался в словно плывущую по воде зелень, которая была чуть светлей, чем деревья в лесу. А когда вышли на сам берег с громадными валунами, будто разбросанными по песку рукой ленивого великана, мальчишка восхищённо ахнул.

Зато Дуан за их спинами недовольно проворчал:

— Мы подождём вас здесь. Не забудь о нас, Золотая леди. Нам тоже важно знать, что там придумал или узнал этот... кусок дохлого мяса.

— Ладно тебе, — пробормотала Орния.

— Ладно — не ладно, но детёнышу про него расскажи заранее, чтобы не зашугал его Бедвир своим видом.

Кенион вопросительно взглянул на Орнию, но та промолчала и повела его среди высоких прибрежных трав на чистый песок.

— Я вижу лодку! — сообщил Кенион, то и дело привставая на цыпочки, чтобы снова увидеть эту самую лодку. — Это... наша?

— Кенион, остановись, — наконец решилась Орния при виде согбенной широкоплечей фигуры, сидевшей на песке, рядом с лодкой.

— А что?

— Сейчас ты познакомишься с человеком (за спиной она отчётливо услышала язвительное ворчание уходящего от них Дуана: "С человеком?!"), чей внешний вид тебя может сильно напугать. Но ты из знатной семьи. И тебя учили сдерживать собственные чувства. Я права? — сухо уточнила она.

— Права, — несколько ошарашенно от её напора ответил мальчишка.

— Это хорошо, — жёстко сказала девушка. — Постарайся не выдать своих чувств при виде его изуродованного лица и манеры говорить. В будущем ты поймёшь, что он станет главным человеком в твоей теперешней жизни.

Что бы ни говорили о воспитании и умении держать себя в руках, но мальчишка есть мальчишка. Даже торопливо закивав, он всё же мельком глянул на опушку леса, где сейчас скрывались волки-оборотни. Вспомнил ехидные слова Дуана об "этом куске дохлого мяса"?

Но Дуан остался далеко позади. А Орния рядом. И девушка крепко сжала ладонь мальчишки, чтобы вести его дальше.

Когда зашуршали последние длинные стрельчатые стебли прибрежных трав, что явно было слышно сидевшему возле рыбацкой лодки, он так и не шевельнулся... На ходу Орния заглянула в лицо Кениона. Насторожён в ожидании.

За несколько шагов до Бедвира Кенион вопросительно взглянул на Орнию, и девушка ободряюще улыбнулась ему. Да, их шаги отчётливо слышны, да и песок здесь такой, что поскрипывает под их ногами... А Бедвир так и не обернулся посмотреть, кто к нему подходит. Наверное, мальчик думает — он их не слышит. Или спит.

— Не бойся, — прошептала Орния.

Она шла, молясь и стихийным, и тёмным богам, чтобы Кенион сумел смирить себя и не показать истинных чувств при виде лица Бедвира.

Бедвиру всё равно. Но не всё равно Орнии.

Они обошли сидящего, как выяснилось, не на самом песке, а на почти утонувшем в нём камне. И теперь мальчишка втянул сквозь зубы воздух и непроизвольно, до боли сжал ладонь спутницы.

Бедвир, не дрогнув ни одной чёрточкой лица, поднял глаза на подошедших. Глаза мертвенно-серые, но, тем не менее, зрячие, что видно по чёрным зрачкам, которые время от времени двигаются. Мертвенно же бледная кожа. По ней время от времени "бегают" постепенно расширяющиеся чёрные трещинки, как по пересыхающему речному дну. И кажется, что бледные лоскутки кожи вот-вот начнут отслаиваться на худом, измождённом лице, если вовремя не помочь обновляющим заклинанием...

Бедвир страшен на вид. Но, демоны преисподней, как он прекрасен!.. Для их маленькой, скрывающейся ото всех общины...

— Это Кенион, — представила Орния мальчишку, который почти прижался к ней, будто в поисках защиты. — Я сняла его с древа смерти. Бедвир, я не совсем поняла то, что мне передали оборотни.

— Возможно — этой ночью, а может — завтра наш остров посетят те, кто предпочёл бы видеть нас мёртвыми, — глухо и монотонно выговорил Бедвир, спокойно принявший явление нового подопечного и вынужденно будущего ученика.

— Но есть возможность, что эту ночь мы всё же сумеем выспаться в своём укрытии, — без вопроса к воину, а лишь констатируя, заметила Орния. — Тогда... Мы побудем эту ночь в замке, а утром покинем наше пристанище.

Она думала — Бедвир возразит. Но он чуть посидел неподвижно, словно собираясь спорить и ища слова для убеждения, и встал, чтобы потащить лодку к воде. Девушка и мальчик стояли на месте, наблюдая за ним. Когда нос лодки коснулся волны, словно поцеловавшей его, к Орнии подбежал волк. Девушка склонилась к нему и быстро сказала:

— Или сегодня ночью, или завтра утром на наш остров пожалуют гости. Плохие гости. Запомнил? И не забудь напомнить Дуану, чтобы он набросал свежих костей рядом с тем деревом. Ты понял?

Оборотень кивнул и со всех лап помчался к стае, прятавшейся на опушке леса.

Уверившись, что на этот раз Дуан чётко поймёт ситуацию, Орния поспешила к лодке, ведя за собой Кениона.

— Он... кто? — прошептал мальчишка, исподлобья глядя на Бедвира.

— Бедвир... Он из приграничных боевых магов, — рассеянно отозвалась девушка, наблюдая, как сильными рывками Бедвир сталкивает лодку на воду. И быстро объяснила: — Несколько лет тому назад неподалёку отсюда на нашу землю приплыли пираты. Отряду пограничных магов, которые патрулировали берег на двух небольших суднах, пришлось вступить с ними в бой. Но пограничных магов было слишком мало, да и напали на них очень неожиданно. Боевыми топорами пираты изрубили всех воинов чуть не в крошку. Бедвир оказался более или менее целым. А среди пиратов был некромаг. Он обследовал тело Бедвира, обнаружил в нём слабую склонность к тёмным силам и укрепил душу, которая собиралась покинуть его, в полумёртвом теле. С какой целью? Мне кажется, зная об отношении к тёмным магам у нас, он решил... поиздеваться. Пираты уплыли, а Бедвир, став почти нежитью и будучи обращённым к тёмной магии, был вынужден прятаться и скитаться. Но он... жив. То есть, как я уже говорила, он остался боевым магом. Живым. Поэтому не бойся его.

Стоя в воде, Бедвир терпеливо ждал, когда девушка и мальчик окажутся в лодке. Орния глубоко вдохнула: к сильным запахам прибрежных трав, гнилой рыбы и водорослей прибавился едкий запах смолы, которой укреплена лодка... Тёмный маг занял место на скамье, и вскоре мерно заскрипели уключины: маг взялся за вёсла.

Пока лодка споро плыла от прибрежного леса к одному из островов, обросшему буйной зеленью так, что он казался брошенным в воду стогом, молчали все трое. Мальчик, сидя на одной скамье с Орнией, дичился мага и опасливо озирался. Бедвир механически взмахивал вёслами, а Орния напряжённо размышляла.

Предсказания Бедвира если и бывали плохи, то лишь по одной причине — из-за неопределённости во времени. Чаще бывало так: если он говорил — нечто случится сегодня или завтра, то событие обычно происходило именно "завтра". За время общения с Бедвиром Орния могла припомнить лишь два-три случая, когда пророчество сбывалось раньше. Маленькая Этель предсказывала точнее. Поэтому Орния так легко решила, что некто враждебный посетит их пристанище не сегодня, а на следующий день.

Хотя и не только это — время — причиной тому решению. Они обжили давным-давно разрушенный замок на острове. И уходить с насиженного места отчаянно не хотелось. Потому что больше некуда. Потому что новое место с жилищем для такой "семьи", как у них, надо искать. И заранее. А тут есть надежда спрятаться в стенах замка от непрошеных гостей так, что их не найдут. Внутренне Орния понимала: если среди незваных гостей будут маги, спрятаться — никакие ухищрения не помогут. Слишком мало ученики тёмного мага знают и понимают в общей и тёмной магии, несмотря на каждодневную учёбу. А одному Бедвиру с незваными гостями вряд ли справиться.

Впрочем, рано говорить — не "справиться". Настоящего Бедвира, тёмного мага и воина, противник ещё не видел в бою.

Кенион прервал её размышления.

— А многих ты спасла?

— Не могу сказать, что многих, — хмуро ответила Орния. — Иногда мы опаздывали к месту... казни.

Странно, но мальчишка с такой безнадёгой опустил плечи, словно глубоко разочаровался в девушке. А что она могла ответить? Ту поляну ни Дуан со своими волками не мог сторожить бесконечно, ни она сама — навещать чаще обычного. И сегодня-то — почти чудо, что она свернула с пути к берегу, где её ждал Бедвир, к памятной поляне. Так что и Кенион чудом остался в живых.

На довольно большой скорости лодка подплыла к высоким побережным травам, окружавшим остров. Орния насторожённо взглянула вдоль островного берега. Эта часть суши вытянулась, словно вздутая дохлая рыбина. Когда-то она была гораздо больше, и остров соединялся с "большой" сушей разводным мостом. Но увы — остров был слишком овражистым, и сильный шторм порушил его, будто перерезав несколькими оврагами с помощью нахлынувших волн. Замок с тех пор опустел: оставшиеся в живых (а тот шторм затопил все этажи, кроме верхних, да и вода так и оставалась внутри до поры до времени) перешли на сушу, а потом и вовсе растворились в более устойчивых землях королевства, подальше от моря.

Когда прибрежные травы спрятали лодку с людьми от постороннего глаза, Бедвир повёл её далее очень медленно. Со стороны, может, и казалось, что ему всё равно — шуметь или нет. Но по движениям и всплескам, которые теперь едва слышно издавали вёсла и сама лодка, порой встречая волну, каждый мог бы заметить: маг ведёт маленькое судёнышко предельно осторожно.

Сначала путь пролегал в нескольких саженях от обрывистого, хоть и низкого берега. Потом Бедвир послал лодку носом к берегу. Но не прямо, а чуть вкосую. Сухой шелест раздвигаемых прибрежных трав стал громче. И так же легко было принять его за последствия поднявшегося ветра.

Вскоре лодка ткнулась в берег. Бедвир шагнул в мелкие волны и, выйдя затем на землю, мощно втянул лодку на травы — так, чтобы она оказалась полностью вне воды, пряча её среди кустов. С шелестом прибрежных трав встала на берег Орния, огляделась и подала руку насторожённому Кениону, помогая выйти из лодки.

То и дело оглядываясь на густые кусты и громадные стволы древних деревьев, Кенион, по впечатлениям Орнии, с трудом удерживался, чтобы вновь не прильнуть к ней. Она оценила его выдержку. Пережить столь многое за небольшое время и всё же вести себя, как положено юному представителю знатной семьи... И со страху не выпустить силы, которые ещё неизвестно чем могут обернуться...

Хотя, думая о мальчишке, Орния больше склонялась к тому, что не воспитание влияло на его достойное поведение, а чувство ошеломления, от которого он никак не мог отойти... Впрочем, в последующие мгновения не только Кениону, но и Орнии пришлось пережить ещё одно потрясение.

Прежде чем двинуться к руинам, она напомнила Бедвиру:

— Не забудь проверить все лодки — они нам понадобятся на случай, если твоё предвидение сбудется.

Как всегда, когда она говорила ему о вещах, само собой разумеющихся, сейчас ей снова почудилось, что глаза мага потеплели от улыбки: Бедвир прекрасно понял, что она обращается к нему, лишь бы ещё раз сказать хоть что-то. Ни малейшего изменения в чертах его лица — и маг пошёл к лодке, чтобы снова спустить её на воду.

Орния быстро отвернулась, зная: думая об улыбке в его внешне мёртвых глазах, она обманывает себя. И кивнула Кениону идти с нею.

Здесь тоже нашлась тропинка. Но, в отличие от той ("волчьей" — про себя звала её Орния), эта была видна отчётливо. Некоторое время шли по ней молча. Орния поглядывала на мальчика и замечала признаки не очень хорошие: он то глубоко задумывался, покусывая губы, то вздрагивал и испуганно озирался. И девушка с сожалением думала: "Сейчас заплачет... Ему достаточно лет, чтобы вести себя по-взрослому. Но случившееся больно ударило по нему. Слишком страшно всё это... Даже для такого смелого, как он". Последнее пришло в голову, когда она вспомнила, как легко он воспринял волков-оборотней.

Но слезам Кениона от страха перед неясным будущим, ожидавшим его (как поняла его состояние Орния), не суждено было пролиться.

Тропинка круто свернула. Появились остатки толстых стен, среди которых легко было заблудиться, как в коридорах лабиринта. Губы мальчишки с каждым шагом сжимались всё сильней, хотя порой, увлечённый созерцанием незнакомого и таинственного места, он забывал о горестных мыслях.

— Орния вернулась! — девчоночьим голосом прозвенели откуда-то сверху.

Девушка хмыкнула, когда Кенион резко вскинулся, удивлённый. И подумала: возможно, знакомство с членами их маленькой общины надолго заставит Кениона забыть обо всём недавнем и страшном?

Одновременно она прочувствовала не контролируемый мальчишкой выплеск тёмной силы, но успела закрыть его. Испугался, наверное, от неожиданности, вот и...

А из-за очередного поворота руинных коридоров внезапно на их пути очутилась высокая фигура. Сумерки здесь, среди развалин, сливались уже в плотные чёрные тени. Но всего лишь по росту Орния узнала человека и только усмехнулась, почувствовав, что ладонь мальчишки вновь сжала её пальцы.

— Ты припозднилась, Орния! — сердито от переживаний сказал юноша, широко шагавший ей навстречу. — Мы ждали тебя раньше.

И осёкся, резко встав на месте. А Кенион вдруг выдернул руку из ладони Орнии и тоже остановился. Девушка вынужденно замерла на месте: почему-то показалось — мальчишка вот-вот пустится наутёк. Со страху. И она приготовилась его перехватить.

Но Кенион, часто и судорожно задышавший, тихо спросил в темноту:

— Клемент?

И будто эхо переврало его вопрос:

— Кенион?..

— Клемент! — уже вскрикнул мальчишка и бросился вперёд, к смутной пока фигуре.

Вот почему он спрашивал, многих ли она спасла!

Он надеялся, что спасён и тот, кто "умер от страшной болезни"! И его-то надежда сбылась...

Клемент, ровесник Орнии, резко опустился на колени. Подбежавший Кенион обнял его — и то ли рыдал, то ли рычал — одновременно от злости и какого-то другого, плохо определяемого чувства, всё же близкого к горестной радости.

Приглушив вздох, хотя братья, занятые друг другом, его и не услышали бы, Орния прошла мимо... Что ж. Хоть сегодня не самой приучать новичка к жизни, которая будет совершенно отличаться от той, к которой он привык... Клемент изредка вспоминал о доме, особенно о младшем брате. Но никогда не называл его имени... Теперь на старшем забота о том, чтобы младший брат быстрее привык к новой обстановке — и новой жизни, полной насторожённого внимания к окружающему миру.

И, входя под каменные своды замковых руин, Орния ненужно подумала: равны ли тёмные силы двух братьев? В одном ли виде магии они будущие мастера? Впрочем, узнать о том можно будет в скором времени. Сейчас же надо позаботиться о другом. Но напоследок промелькнула-таки мысль: может, она зря не предупредила Клемента, чтобы он контролировал младшего брата? Вдруг старший не догадается... И ещё... Что-то на сердце стало тоскливо, когда вспомнила, что Бедвир остался на берегу один. Просто увидела его в воображении стоящим на берегу, возле лодки, и... Предчувствие? Или... что-то другое? Его одиночество?..

Она покачала головой. Надо настроиться на то, что ждёт её в руинах замка.

По шатким ступеням лестницы, полуразрушенной годами и непогодой, она стала спускаться в зал, скудно освещённый небольшим каминным огнём.

За спиной послышались торопливые шаги, точнее — бег вприпрыжку. Не оборачиваясь, Орния улыбнулась, а секунду спустя её схватили за руку. Детская ладошка была холодной. Кажется, Этель давно стерегла приход девушки, сидя на обломках каменных стен.

— А это новенький? — защебетала девочка. — А почему с ним остался Клемент? Ты уверена, что он с ним справится? Ведь он сам недавно научился контролировать свои силы! Может, ты всё-таки... А из чьей он семьи? И где ты его нашла?

— Тише, тише, егоза, — снова улыбнулась Орния, машинально пересчитывая фигурки, сидевшие возле широченного камина. Четверо. Плюс Этель. Плюс Клемент с братом. Фу-у... Все дома. Внезапное чувство грусти согнало с губ улыбку, когда поняла, что именно произнесла мысленно. Надо же. Дома.

— А как его зовут? — выпалила неугомонная Этель.

Слишком громко спросила — сообразила Орния. Девочка сделала расчёт на тех, кто сидел у камина. Чтобы услышали её вопрос и поняли, что в их общине появился кто-то ещё... Кричать в ответ не стала. Сидевшие у камина на упавшей зальной колонне обернулись. Ничего. Подождут ответа несколько мгновений ответа Орнии.

Эти несколько мгновений дались ей тяжело.

В голову упорно лезла мысль, что в городе — и не только в столице их государства — постоянно остаются те, с кем поступают так, как с нею или с Клементом. Сначала подводят к болезни, от лечения которой отказываются потом самые опытные маги-целители. Потом за дело берутся палачи-исполнители от ордена Поборников. В результате безутешные родители хоронят своё дитя с маской на лице, потому что им сказали: на обезображенное лицо умершего от болезни лучше не смотреть... Либо, как в случае с Кенионом, устраивают спектакль: вроде как ребёнок пропадает из дома, увлечённый в неизвестность мечтой о путешествиях. В обоих случаях юный некромант спустя часы после похищения приходит в себя в тот момент, когда на него спущены псы-убийцы, нужные, чтобы потом продемонстрировать нелепую смерть "беглеца". Или кому-то заинтересованному — останки, которые невозможно узнать.

Но не это страшно.

Страшно, что среди шестерых, сидящих у камина, есть трое, чьи младшие братья-сёстры остались в родительском доме.

Сейчас Орния расскажет о Кенионе. И каково будет тем троим, которые сразу сообразят, что может случиться с их младшими в скором времени?

Радость от спасения Кениона померкла.

А тут ещё предсказание Бедвира...

Впрочем, возможно, именно это предсказание заглушит страх тех троих перед будущим их младших... Так мрачно решила Орния.

Приблизившись к камину, она уселась рядом с потеснившимися подростками.

— Сегодня повезло ещё одному, — хмуро сказала она. — Его зовут Кенион. Сейчас с ним разговаривает Клемент. Но это не самое важное событие. Бедвир сказал, что сегодняшней ночью или же завтра на нас нападут. Правда, он не сказал — "нападут". Но из его слов получается именно так. Он считает, что нам надо уходить отсюда. Сейчас Бедвир проверяет наши лодки.

— А что делать нам? — спросил кто-то, сидевший на самом краю колонны.

Орния узнала по голосу Моргана — четырнадцатилетнего мальчишку, чьим силам подвластны заклинания самые неожиданные и жутковатые. По самому Моргану не скажешь, что он сильный некромант: у него худенькое лицо, которое казалось вытянутым из-за длинного носа; сам ужасающе тощий, потому что слишком быстро рос — настолько слишком, что даже усиленное питание не помогало набрать вес. А потому и выглядел хилым и жалким — особенно со своим чахлым хвостиком белокурых волос. Именно так: выглядел жалким — чаще к своей выгоде.

— На всякий случай — собрать свои пожитки и быть готовыми ко всему, — ответила Орния и оглянулась на шумок — по лестнице спускались Клемент и Кенион.

Быстрое знакомство. И, как и ожидала Орния, трое, среди которых был и Морган, замерли, когда поняли, что Клемент и Кенион — братья.

— Орния, — глухо сказала шестнадцатилетняя Риннон, ссутулившись так, словно собиралась прыгнуть на девушку. — Скажи честно... У меня дома младшая сестра. Она тоже может?.. Но как же тогда мы будем помогать, если... Почему мы покидаем остров, если к древу смерти могут привести... других детей?

— Мы всего лишь меняем место, куда могут прийти предсказанные на сегодня убийцы, — сухо уточнила девушка. — Но не покидаем его навсегда. Если учитывать случай Клемента и Кениона, надо бы разработать артефакт, который можно будет оставить в начале пути к древу смерти. Тогда мы заранее будем знать, когда к древу привезут новую жертву. За час до казни. Этого всем нам хватит, чтобы перехватить жертву.

— Хватит ли? — спросил Лукас, пятнадцатилетний подросток, у которого тоже дома оставалась младшая сестра, и объяснил: — А если мы будем, по предвидению Бедвира, слишком далеко?

— У нас есть Дуан, — напомнила Орния. — Он со своими волками и сегодня успел к древу. Поскольку случаи казни бывают не слишком часто, то Дуан всегда внимательно следит за всеми гостями на своей территории. Так что для него даже и сигнальных артефактов не надо... Главное — казни проходят не каждый день. Насколько я успела убедиться, к дереву приводят примерно раз в два месяца. Успеем придумать ещё что-нибудь до следующего раза.

Орния ожидала, что вопрос Риннон о младших задаст Морган. Но мальчишка промолчал, бесстрастно присматриваясь к Кениону, которому Клемент вполголоса называл имена тех, кто сидел на упавшей колонне. А потом маленький некромант и вовсе отвёл взгляд от вошедших и уставился на огонь в камине. И вот тут Орнии стало страшновато. Когда у Моргана такой взгляд — это начало чего-то жуткого. Или он начнёт истерику, в результате которой обвалятся последние стены замка. Либо сначала скопит такую злобу, что потом придётся бежать из замковых руин, пока те монстры, которых он непроизвольно вызывает, ещё выдираются из адских глубин в здешнюю реальность.

Где Бедвир? Он сумеет загасить приближающийся шторм!

Но, "прислушавшись" к Моргану, благо сидела рядом, Орния почуяла лишь странное напряжение мальчишки. Пытается сдерживать свои чувства, как учил Бедвир тому? Чтобы сдерживать свои силы и не давать им пропадать втуне?.. Вот он снова оглянулся — на Риннон. Как будто понял, что девушка именно в этот момент взглянет на него. Встретились взглядами и почти сразу отвели глаза друг от друга, как будто и не думали переглядываться...

Кажется, сегодняшняя ночь будет решать многое...

Когда бывший дверной проём в гостиную почернел от наступившей ночи, Орния напомнила всем перед сном собраться в дорогу.

Глава третья

Предполагая по предсказанию Бедвира только возможную беду, Орния по-своему распорядилась данным ей временем.

Она не стала тратить его на знакомство Кениона со своей маленькой общиной. Сейчас его старший брат, Клемент, лучше неё сделает это. Тем более ребятам будет интересно узнать новости о городе, а ещё интересней — услышать, как Кенион почувствовал свои новые силы и сумел ли их обуздать. А заодно — рассказать ему о силах своих и дать первые уроки контроля над ними. Так, и без Орнии с Бедвиром, Кенион может найти среди этих советов близкие ему по личным способностям.

Орния же занялась другим.

Держа в уме два варианта нападения на остров, для начала прикинула, как собирать вещи. Первый — если нападут среди ночи. Второй — если враги придут ранним утром, в надежде, что у тех, кто ютится в замковых развалинах, на рассвете крепкий сон. Что хорошо в обоих случаях — сработают сигнальные артефакты. Интересно: если на замковые руины собираются нападать, не думает ли противник, что ему придётся встретиться с обычными нищими, каких в любом государстве полно? Неужели их, нищих, гоняют?

Посомневавшись, Орния всё же заранее сложила в свою котомку не только скудные личные пожитки, но и две единственные книги по магии, хотя поначалу думала оставить их в руинах замка, хорошенько припрятав среди обваленных каменных стен.

Книги эти были куплены у бродячего торговца — и лишь потому, что в них, кроме рассказов об обычных приёмах магии (впрочем, в их общине тоже востребованных), нашлись осторожные упоминания и о чёрной магии — о некромантии...

Орния осторожно погладила обложку самой толстой книги и улыбнулась, вспоминая: странствующий торговец остановил свою тележку в пустынных лугах, неподалёку от леса, потому что на обочине малоезженой дороги сидели, отдыхая, три девицы в охотничьем платье — мал, мала, меньше. Девицы. Иначе бы промчался мимо. Он появлялся здесь раз в месяц. Потому-то, познакомившись с ними накоротке, три девицы, посмеиваясь, предложили ему обменивать отлично выделанные шкурки своей добычи на ту мелочь, которую он мог позволить себе отдать в обмен. Цену предложили такую, что, врождённый торгаш, он не мог не польститься на неё.

Они насмешничали с торговцем, разыгрывали шутливые сценки с влюблённостью в него и... в его товары. И постепенно купчик-хитрован уверился, что все три девицы — дочери обедневших, когда-то знатных землевладельцев, а потому и промышляют зверя, чтобы хоть как-то компенсировать то, что недодают им разорённые родители. Ему начали даже кое-что заказывать, платя то шкурками, то звонкими монетками — иной, весьма редкий раз. Наличные деньги появлялись — только благодаря Этель и мальчишке Сиджи, они единственные были не из знати, а из рыбаков. Как их спасли от поборников — отдельная история. Но их умение рыбачить помогало, не только спасая от голода, но и небольшими деньгами, которые можно было выручить за наловленную рыбу на небольших сельских ярмарках.

Итак, Орния бережно уложила книги в котомку, предварительно закутав их в единственную сменную рубаху. И вздохнула: больше книг они купить не сумели у Герша — он не возил, а эти две попали к нему случайно. А Орния и девочки просто боялись ему заказывать книги по магии — из осторожности: а вдруг нечаянно проболтается кому не надо? Что — что, а поговорить Герш любил — возможно, из-за долгих часов одинокого путешествия между городами и деревнями... Иногда Орния мысленно махала рукой на всё и готовилась всё же заказать у него драгоценные в их положении книги, но едва только взглядывала на хитровато-простодушное лицо Герша — и отказывалась от прорепетированного про себя разговора о книгах. Страшно было — и самим подставиться, и бедолагу подставить под жёсткое наблюдение поборников.

Иной раз приходилось покупать у Герша простенькие украшения — вот уж чего у него было довольно много! Правда, девочки упорно выбирали те, в которых были мало-мальски драгоценные для магии материалы. Но, поскольку такие украшения стоили денег, именно потому Герш твёрдо уверился, что все три барышни и впрямь из разорившихся благородных семей: выбирали не простые бусики! И камни "в лицо" узнавали — называли безошибочно! Так что эти безделушки они могли у него перебирать с удовольствием и сколько угодно, благо он снисходил к "дамским" капризам. И именно так маленькая община юных некромантов пополняла свои самые сильные артефакты, создавая их из растерзанных во благо тёмной магии дамских безделушек.

...После ужина, когда обычному человеку, не владеющему магическим зрением, на улицу выходить боязно не только в одиночку (стояла вторая безлунная ночь), вернулся Бедвир. Он сказал, что лодки готовы для предполагаемого бегства с острова в случае внезапного нападения.

В гостиной все ненадолго снова придвинулись к камину — для вечернего урока.

Обычно с появлением новичков уроки начинали с основ. Кое-кто ворчал, зачем тогда сидеть на таких занятиях всем. Но вскоре и мальчики, и девочки обнаружили: несмотря на усвоенный ранее урок, что-то по мелочи всегда ускользало от внимания. Либо по той же мелочи забывалось. Так что сегодня, хоть у Кениона и оказался в качестве первого учителя собственный брат, все без уговоров уселись в кружок возле камина.

Клемент успел отвести младшего брата на кухню и накормить его. Всего лишь ломоть чуть зачерствевшего хлеба с полоской запечённой на углях рыбы да чашка чая из здешних трав. Но после пережитого потрясения Кенион умял скудный ужин за милую душу... Немного дичась всех, кто назвал ему свои имена, но, естественно, кого он пока не запомнил, мальчишка присел у камина, рядом со старшим братом.

Как и ожидали Орния и ребята, Бедвир начал урок с объяснения, как контролировать проснувшиеся тёмные силы. Никто не осмеливался перебивать мага, хотя, как видела это довольно часто девушка, многим хотелось выкрикнуть то, что уже известно юным некромантам. Она подозревала: будь она их единственным учителем, ей бы пришлось трудно. Пусть она и принцесса (возможно, бывшая — со вздохом думалось порой), дети так привыкли к ней, что общались с ней, как с равной. Хотя... такое отношение неудивительно. Тот же Морган — внук вельможи, приближённого к её отцу — к королю. Отец Риннон так вообще командует королевским войском.

Как и было предположено, сегодня Бедвир предпочёл не рассказывать что-то новое по некромантии, а повторить усвоенное и проверить знания своих учеников. Особенно о том, из чего и каким образом можно сотворить артефакты защиты и нападения. Ребята сразу оживились: ведь на этот раз тёмный маг предложил магически атаковать его самого — сразу троим из самых взрослых. Атаку он, конечно же, парировал легко. Но и сам пользовался собственными силами осторожно, жёстко держа их под контролем. А затем подробно рассказал, почему им, троим, не удалось одержать победу над ним одним, и показал, что трое учеников из старших сделали не так, — на примере, воспользовавшись магическим видением всех.

Закончив с уроками повторения, Бедвир встал и взглянул на Орнию.

— Расходитесь. Сегодня надо лечь пораньше.

Дети застыли, вопросительно глядя то на Орнию, то на мага. Но Бедвир ничего больше не сказал, явно посчитав, что и так высказал лишнее, и пошёл к выходу. Будто сговорившись, в насторожённой тишине они все сидели молча и прислушивались к тяжёлым шагам Бедвира, пока они не затихли в ночи.

— Из-за его предсказания? — уточнил Морган. — Лечь пораньше?

— Да. Но, кроме того, со стороны моря приближается шторм, — объяснила Орния. — А вы сами понимаете, что это значит для нас. Поэтому, вместо урока чтения и обсуждения, вам надо заняться своими накопителями силы. Клемент, помоги Кениону. Я понимаю, что говорю лишнее — и ты сам знаешь, что делать. Но мало ли... И возьми у Риннон камни для артефакта, блокирующего непроизвольный выплеск силы.

Подвальные коридоры здесь имели небольшие ниши. Почти анфилада. В них когда-то, впервые очутившись здесь, и устроили себе "спальни", которые могли принять одного человека: широкий цоколь превратился в одноместное ложе, а углубления с факельными подставками оказались хороши для подсвечников и личных вещей; с края каждой ниши свисали старые, обветшавшие гобеленовые полотна, позволявшие хозяевам чувствовать себя отделёнными ото всех... Подростки разошлись по своим нишам. Орния задумчиво смотрела вслед Клементу: сегодня он поделится своим ложем с братом — у него, как самого высокого, цоколь шире, чем у остальных. А завтра... Завтра будет завтра.

...Сон Орнии всегда отличался чуткостью: достаточно подозрительного шороха, чтобы она немедленно вынырнула в реальность.

Но сейчас... Ещё во сне почувствовала тревогу, но привычно быстро встать не сумела. Сон не отпускал. Она выдиралась из вязкой и слишком глубокой трясины, будто опутанная липкой паутиной какого-то гигантского паука. Орния рвала нити в одном месте, но тут же запутывалась тяжёлыми клочьями — в другом. Кричать во сне не могла: всё ещё помнила, что спит в руинах замка — и рядом спящие же дети.

Нет, уже не спали. Послышался сначала редкий, а потом частый кашель со всех концов коридора.

И чем дальше, тем больше Орния понимала: кошмарный сон ей отнюдь не снится.

Вскоре её сознание прояснилось до степени, когда она сумела понять: опасность надвигается со всех сторон. Это её запах — едкий дым от сжигаемых трав и деревьев — сквозняками вносится в замковые руины, заставляя подростков кашлять (это Орния слышала!), но почему-то не просыпаться.

А ещё позже до неё дошла нехитрая истина: не бояться надо, что разбудишь детей, которые, как она понимала, кашляли, не просыпаясь. Напротив — их надо будить и немедля. Но как, если она сама оплетена, словно гигантской паутиной, сетью чьего-то обездвиживающего заклинания?! Хоть бы Бедвир спустился в подвальные руины, как он иногда делал, проверяя безопасность спящих — порой друг от друга! Он единственный, кто может быстро снять наваждение!

И почему "хоть бы спустился"?!

Он же на острове! Он уже давно должен учуять бедствие, предсказанное им же!

А если у него, как воскрешённого мага, нет обоняния?.. Он должен услышать свирепое гудение огня! Если только он не готовит лодку в дальней части острова, где гудение огня для него заглушено грохотом штормового ливня...

Это страшно — сознавать происходящее и не иметь сил даже на малейшее движение! Что же делать... Как спасти детей?! И кто из них (а Орния была уверена, что кто-то из них!) сотворил это заклинание, которое...

Попытка открыть глаза не удалась. Скривив губы и на мгновение забыв о личной обездвиженности, Орния машинально собралась выругаться — и замерла.

Скривив?.. Губы двигаются?..

Уже сама задыхаясь от безжалостного дыма, жгуче лезущего в нос с каждым вдохом, Орния беззвучно изобразила заклинание-призыв. И, лишь прошевелив тугими губами его последнее слово, испугалась. А если Бедвир, которого она призвала на помощь, тоже скован неведомым заклинанием? Или... если шевеление губами прошло впустую? Неужели она и дети, сумевшие спастись от безжалостных рук поборников, умрут от беспощадного дыма, убивающего всё живое?

Гудение огня, слышное даже за грохотом ливня, постепенно приближалось.

Но сквозь этот мрачный звук и хриплый кашель тех, кто рядом, можно было расслышать кое-что ещё. Например, внезапное шлёпанье по каменным плитам пола множества босых ног — как показалось Орнии сквозь морочную паутину. Из этого множества босоногих отдельные босые прошлёпали прямиком к ней, и в лицо ей бесцеремонно сунулся холодный влажный нос.

"Дуан?! — мысленно ахнула Орния. — Как он здесь появился? Он же не любит спускаться в подвальные помещения замка! И... Неужели это он услышал мой магический призыв? А где же Бедвир?.."

Между тем Дуан времени зря не терял. Он что-то рыкнул ей в лицо, обдав горячей отвратительной вонью то ли переваренного, то ли гнилого мяса, затем раздался шорох оборота, и мощные руки оборотня сняли девушку с её ложа.

— Потерпи, Золотая леди, — разворачиваясь вместе с ней, проворчал он, наверное, в ответ на её истошный кашель, разрывающий ей горло и содрогающий тело. И тут же закашлялся сам. — Потерпи! — и через небольшую паузу объяснил: — Мы решили посмотреть, как вы тут, не ушли ли ближе к утру. Переплыли там, где брод без омутов и сильных течений, и сразу помчались к вам, но не с той стороны, что обычно переплываем к острову, а чтобы посмотреть на лодки. И решили: если кусок дохлого мяса ещё здесь, значит — вы ещё не ушли. Посмотрели — он здесь, то есть там, за руинами. С лодками всё возится. Вернулись сюда...

Некоторое время Дуан помалкивал, и Орния сообразила, что оборотни бегут по одному из подвальных коридоров: сильно запахло сырым камнем строительной кладки и рыбным привкусом морем. Меньше стало дыма. Не в силах открыть глаза, глуша собственным кашлем всё то, что хотела бы услышать, Орния, тем не менее, заплакала бы от счастья, найди она на это силы: позади неё, задыхаясь от дыма, кашляли дети, которых обернувшаяся в человеческую ипостась стая Дуана несла следом за вожаком! А Дуан продолжал рассказывать:

— Вернулись ко входу. Хотели дождаться, узнать, что же такого накаркал твой кусок мяса. Только дошли до тропы... — Он аж громко выдохнул, видимо переживая те мгновения. — Глядим — какие-то на лодках подошли близко к берегу и посылают стрелы с огнём, поджигают весь конец острова — да так, чтобы огонь шёл к развалинам. Ветер-то им на подмогу. Ну и сунулись сюда, пока огонь только-только заниматься начал, а тут, в подвале, уже и дыма полно...

Шлепки босых ног по камню, постепенно стихающий кашель, нервное гудение огня и приближающийся неистовый хлёст штормового ливня...

И мысль, бьющая по вискам: "Неужели поборники нас выследили?! Но как?!" Подпрыгивая на руках Дуана из-за его неуклюжего бега, она услышала чуть не ответ на свой мысленный вопрос:

— Принцесса! Мы недосчитались двоих детёнышей из твоей стаи! И в замке их точно нет — мы всё обнюхали-обыскали!

Двоих?!

Как будто пелена упала с глаз. Наверняка пропал Морган, а ещё Риннон или Лукас. Но Риннон — абсолютно точно: ей нравились заклинания и магические ритуалы, дающие власть над кем угодно. Теперь понятно, чьих рук дело — эта стягивающая паутина.

Наверняка и Морган... Мальчишка адов... Скорей всего, именно он уговорил Риннон сбежать, чтобы спасти её сестрёнку и своего братишку... Зная о предсказании Бедвира! Думая только о себе, обрёк остальных на погибель... И... демоны ада!.. Не попались ли они сами в лапы поборников?!

...Дуан наконец выскочил из руин.

Вместе с первой волной свежего воздуха вне замковых руин по лицу Орнии больно захлестали сильные струи штормового ливня. Холодные, они били с моря, и девушка, задыхаясь, в панике поняла, что может захлебнуться ими. Но мгновения спустя стало легче: кажется, оборотень сообразил, что живая ноша дышать не сумеет под ливнем, и начал нести её чуть боком, бесцеремонно прислонив лицом к себе, да ещё и склонившись над нею. Понёс медленнее, зато теперь Орния сумела сосредоточиться на новом призыве к Бедвиру.

Призыв был оборван буквально в самом начале: Дуан неожиданно обернулся — и шарахнулся куда-то в сторону. Неловкое скольжение (быстро двигаясь, он плохо владел человеческой формой), и оборотень упал на спину: повезло ещё — на густые кусты, ветви которых придержали его и не дали свалиться плашмя. Орния — могла бы — застонала. Не от падения — её всего лишь притиснуло к сильному телу Дуана. Скорее — от отчаяния, незнания, что происходит.

Но совсем близко раздалось испуганное рычание других оборотней, и, судя по звуку, они бросились в разные стороны от Дуана.

А их подопечные?! Они бросили детей?! Что происходит?!

Кроме рычания, она услышала странное шипение, хоть и приглушённое грохотом дождя и грома. Будто ливень обрушился на горящую головню. Но сообразить, что именно случилось, не успела.

— Орния! — зарычал и Дуан. — Детёныш за нами!..

Он не договорил, на последнем слове явственно поперхнувшись от ужаса. И только старался, впустую перебирая ногами, то ли вжаться в кусты, то ли удрать подальше от этого места, не решаясь оставить девушку в одиночестве перед лицом того, что происходило перед его глазами.

Да что же случилось?! Что увидел Дуан?! Поборники выскочили следом за ними и убили кого-то из детей?

Если Дуан испугался чего-то, почему он не убегает от неизвестной опасности?.. Задалась вопросом, и в памяти вспыхнуло: замковая тропинка, с расшатанными от времени и непогоды плитами, та, что ведёт к морю, начинается среди стен напрочь разрушенной боевой башни. И Дуан, вместе со своей живой ношей, попался, когда шарахнулся от неведомого зла в те кусты, которые скрывали один из углов башни! Если опасность близка, сбежать из этого угла невозможно! Ну почему у неё, Орнии, не открываются глаза?! Хоть бы увидеть, что там такое!

Кажется, проглотивший со страху язык, Дуан, тем не менее, не собирался сдаваться. Орния неожиданно для себя оказалась втиснутой в те же кусты. Короткий металлический скрежет: Дуан вынул свой дорожный меч? Значит, им грозит нечто материальное, но не поборник, против которого Дуану не выстоять — и он об этом знает? Или скрежет меча, готового к бою, — это отчаяние оборотня?

Как же волчий вожак, наверное, злится на неё и на себя, что решил напоследок проведать Золотую Леди!

Невольно полусидя на густых ветвях, безнадёжно думая о том, что смерть явилась слишком внезапно, сама Орния чуть не до слёз злилась только из-за одного: почему, зная о предсказании Бедвира, она не удосужилась усилить личную магическую защиту?! Потом переключилась на горестные размышления о своём положении. Ещё немного — и ветром её снесёт с этого кустарника, она окажется лежащей на земле, и ливень легко... утопит её, недвижимую.

Неожиданно её ногу что-то жёстко задело. Мгновения спустя она догадалась: Дуан, несмотря на приготовленное оружие, всё же инстинктивно отшатнулся. То, страшное, шагнуло к ним?! Или это всё-таки поборники? Убив кого-то из ребят, они обернулись к оборотню? Или к ним приблизилось нечто настолько ужасное, что от одного его движения Дуан опять шарахнулся? Хоть Дуан и молчал, лишь дыша со свистом, Орния ощутила волны страха вокруг оборотня.

...Она бы вздрогнула, если б могла.

Новый звук раздался в сумасшедшей ночи среди грохота ливня, в плеске и шелесте вбиваемой в землю травы и листьев. Звук, похожий на плохо разборчивый человеческий голос. Кто-то там, в жуткой буре (насколько услышала Орния), проговорил, кажется, пять или шесть плохо различимых слов, вслед за которыми Дуан быстро развернулся к девушке, защищая её от неизвестности всем телом.

А неизвестность вдруг взревела! Чуть не над головой!

Дуан болезненно охнул. Орния тоже бы застонала, если б могла: обоих обдало таким жаром, словно в их угол выбросили содержимое камина, горящего в полную силу!..

Новый рёв, при первых же звуках которого, приготовившись к боли, сжался оборотень. Правда, на этот раз жаром в их сторону не ударило. Адский зверь явно стоял в нескольких шагах от них, но ревел он теперь туда, откуда вдруг донёсся человеческий голос. Будто... откликался на едва заметный зов?

Рёв замолк, зато сквозь ливень Орния услышала, как вздрогнула земля, а потом затрещали ветки кустарника. Тропа узкая, заросшая кустами. Следовательно, зверь настолько огромен? Заставляя себя вслушиваться далее, Орния вдруг подумала, что в кошмарном рёве, вместе с пугающим рычанием были слышны странные интонации. Интонации... обиды?! И... даже жалобы?!

Что?.. Это не поборники и не чудовище?! Это кто-то из детей?!

Мгновенно вспомнился возмущённый вопль Дуана о детёныше! Он не испугался из-за него! Он возмущался, что тот... превратился?! Совершил оборот!

Но... кто?! Кто сумел превратиться в адского зверя, когда испытал страх из-за сковывающего тело заклятия?! Орния не помнила, чтобы кто-то из её "детёнышей" умел такое... Кенион! Он ведь промолчал о том, что умеет. Лишь так же молча согласился с её словами, что, выполняя магические действа, использовал тёмную магию...

Если Бедвир там, впереди, на их тропе, сумеет ли он справиться с адским зверем Кениона, не погубив его самого?

И, только задавшись этим вопросом, Орния внезапно сообразила: она не просто лежит, втиснутая в кустарник телом крупно дрожавшего оборотня! Она держится за его косматое плечо, невесть когда подняв руку! И застонала уже с досадой: зверь Кениона — адский, значит — в его жаре сгорели путы обездвиживающего заклятия!

И тут же спохватилась: "Теряю время!" Просипела:

— Дуан! Выпусти меня!

Изумлённый оборотень так быстро оглянулся, что ненароком мазнул крупным носом по её лбу. Но, видимо, сообразил, что спрашивать не стоит — ни о чём. Главное — предводительница опасных детёнышей пришла в себя. И уже руками оттолкнулся от незаметной за ветвями куста каменной кладки.

На подрагивающих ногах Орния в несколько шагов оказалась на тропе. Сначала взглянула вперёд, хоть многого и не увидишь, когда в ночи льёт штормовой ливень. Но кивнула себе: ничего, с адским зверем Кениона Бедвир, позвавший его, сам разберётся.

Дуан будто прилип к ней. Разворачиваясь к тропе, чтобы найти детей, Орния чувствовала его близкое присутствие за спиной... На тропе, вернувшись до пролома в подвал, она никого не нашла: ни "детёнышей", ни оборотней Дуана. Тогда она подняла руки, разжатыми пальцами вроде как указывая на кусты по бокам, а на самом деле запустив магию высвобождения от любого заклятия, и пошла к морю, звучно выкрикивая:

— Я! Орния! Иду по тропе! Кто меня слышит! Выходите!

Промокшая насквозь, шмыгающая время от времени дождевой водой, она шла медленно, чтобы, выпутавшись из магической паутины, дети успевали встать и последовать за нею. Да, шла она медленно и кричала уверенно, хотя в душе дрожал страх: а если вот-вот из подвала замковых руин выскочат и кинутся за нею поборники?!

Но, разок оглянувшись, стиснула разъезжающиеся в безотчётном плаче губы: нагруженные "детёнышами" оборотни нерешительно выходили из мокрых кустов — на её зов (слух-то у них у всех чуткий), а потом взглядывали на свою живую ношу и ставили детей на ноги (кажется, подопечные им что-то говорили), но не отходили от них далеко, потому что, как и Орния, насторожённо оглядывались на вход в подвальные руины.

Выдохнув, успокоенная, что в этом диком ливне никто не заметит её слёз, девушка отвернулась и зашагала дальше.

Голоса Бедвира она больше не слышала. Как не слышала и рычания по-детски обиженного адского зверя Кениона. Впрочем, его обиду девушка понимала: обещали укрытие и помощь, а ввергли в ночной ужас.

Дуан тоже оглянулся на сородичей и на маленьких людей, бредущих сейчас между ними. После чего ускорил шаг, молча обошёл Орнию и твёрдо зашлёпал по тропе.

Сначала девушка смотрела на него бездумно... Мрачный оборотень в мрачной штормовой ночи... И опять — маленькое счастье, что можно поплакать навзрыд, и никто не упрекнёт, что принцесса ревёт, как простая девчонка. Губы-то снова затряслись. То ли в насмешке из-за ситуации, в которую попал вожак стаи, то ли из-за того, как всё временно разрешилось. То ли оттого, что она, высокородная, вынуждена смотреть на обнажённого мужчину с набедренной повязкой, которая у него постоянно сползала из-за ливня, а тот, не глядя, подтаскивал эту мокрую тряпицу повыше. И Орния смотрела — и не возмущалась, потому как в её теперешней жизни не до таких мелочей, а то и глупостей... Дуан, в её глазах, герой. Не бросил не нужных ему, невыгодных существ... И занозой засело в мыслях: дойдёт ли он с ней до ненавистного ему Бедвира?

Она дотошно рассматривала эту мысль со всех сторон. И глупые размышления не о том, о чём надо бы, помогли дойти до места без особых усилий, несмотря на душевную усталость и угнетённое состояние.

Здесь, на этом месте, старая каменная лестница к морю заканчивалась нагромождением скальных камней и валунов, среди которых Бедвир спрятал две лодки. На небольшой площадке, где стоял бесстрастно спокойный Бедвир и жался к нему первым добежавший Кенион, в самом низу лестницы, Орния остановилась и считала спускавшихся детей. Немного опасалась, что Дуан презрительно фыркнет на мага, но оборотень промолчал, лишь встал так, чтобы между магом и им оказалась Орния, которая воспользовалась случаем и горячо поблагодарила его за спасение...

Первым пробежал мимо девушки Клемент — к Кениону. С плачущим визгом бросилась к Орнии Этель, вцепилась в руку, прижалась. За нею — Сиджи. Встал с другой стороны. За руку не взялся, но встал так близко, что Орния увидела, как дёргаются его губы от задавленного плача. Эти двое никогда не боялись проявить своих чувств к ней... Лукас здесь! Прошлёпал по лужам — с выпрямленной спиной, гордо поднятой головой, словно гвардеец на параде. И одет так же. И личный подростковый меч на бедре — сегодня Лукас заснул одетый и вооружённый!..

Нет Риннон и Моргана!

Бедвир ничего не сказал, хотя отсутствие двоих заметил. Скорей всего, помогая Кениону вернуть человеческий вид, он увидел на мальчишке следы заклятия на глубокий сон и считал с них имя заклинателя. Поэтому сейчас он жёстко сказал:

— Ждать не будем! Буря усиливается. Ещё немного — и выйти в море не сумеем.

Насколько разглядела Орния, дети не боялись, а злились. И она очень хорошо понимала их: мало того что их без позволения подвергли заклинанию, мало того что им пришлось с помощью оборотней бежать из замковых руин под страхом смерти от дыма, а то и от огня, который гнали в их сторону поборники, так теперь, освободившись от заклятия, они выяснили, что приготовленные к походу котомки остались в развалинах. Котомки с одеждой и тем скудным личным добром, которое так дорого хотя бы потому, что оно у них вообще есть... И всё осталось там. В тех руинах, куда вернуться нельзя. Из-за того что кто-то оказался слишком самоуверенным и плевать хотел на их жизни!..

Подопечные Орнии приготовились пойти за Бедвиром.

Глава четвёртая

Маг вдруг остановился, оглянувшись на оборотней. Проследив его бесстрастный взгляд, благо стояла рядом, Орния тоже не поняла: почему не уходит Дуан и не уводит сородичей с берега? Стоят, как будто ждут, что люди спустятся к лодкам. Как будто ждут времени попрощаться. Но вот Бедвир дёрнул подбородком, чтобы посмотреть выше. Оглянулся и Дуан. Орнии пришлось ладошками защититься от ливневых струй, чтобы разглядеть, что там. И тоже увидела: по лестнице сбегали ещё двое оборотней, и они... Девушка аж прянула к ним, всё ещё не веря, но уже чуть не плача от радости: они бежали с охапками котомок недавних жильцов руин!

Котомки шлёпнулись в лужу на маленькой площадке. Лужа кипела и пузырилась от ливня, но небрежность оборотней не обозлила детей, которые бросились разбирать свой скарб: перед сном Орния предупредила, напоминая о шторме, защитить содержимое своих котомок "сухим" заклинанием... Подобрав свою, девушка снова чуть не расплакалась: ведь, завёрнутые в рубашку, в ней прятались книги!

Прижимая к себе драгоценные книги, Орния выхватила из воды и другие две котомки, оставленные было сиротливо лежать в лужах, и подошла к Бедвиру.

Странно, но тот стоял напротив Дуана, словно внимательно разглядывая его, ссутулившегося, как для прыжка, неожиданно напряжённого — показалось, до отчаяния. Да что с ним... Почему не уходит? Или его напряжение — из-за ненавистного тёмного мага, который осмелился приблизиться к нему?.. Бедвир резко спросил волка:

— Среди твоих волков есть умеющие справляться с лодкой?

Оборотень мгновенно аж вскинулся и с какой-то неистовой надеждой взглянул на того, кого всегда ненавидел. С надеждой — и всё же с недоверием. Остальные волки немедленно встали за его спиной.

— Таких — двое! — прорычал Дуан.

— Забирайте вторую лодку. Сначала будете править за нами, потом я покажу, в какой стороне бухта Чёрных Буков. Слышали о такой?

— Слышали! — Вожак оглянулся и коротко кивнул своим. — Да, мы сумеем от неё дойти до своих нор. А лодка?.. Почему?..

— Вас девять, — перебил его маг. — Нас осталось семь. Возьмёте ту, что побольше.

Орния, поначалу с недоумением слушавшая краткий разговор, только головой покачала, побежав за Бедвиром, наконец повернувшим к берегу. Как она сразу не сообразила, что Дуану и его сородичам отсюда теперь обратной дороги нет? Что оборотням нельзя вернуться на тот конец острова, который был удобен им для переправы? А всё потому, что они успели перебраться на остров до появления беспощадных поборников, сжигавших островную зелень и постепенно подбиравшихся к руинам! А с любого другого здешнего берега оборотням до большой суши не добраться. Мало того — плыть слишком долго, что для них неприемлемо, так ещё и шторм...

А Бедвир о том подумал. Ведь он оглянулся на Дуана до появления его сородичей с нищенским скарбом детей. "Бедвир — благороден!" — задыхаясь от горячего чувства признательности к магу, подумала Орния.

Дети, дожидавшиеся от неё сигнала последовать за Бедвиром, немедленно побежали за ней, едва она заторопилась за мужчинами.

Обе лодки, естественно, прятались рядом. Так что дети без приказа запрыгивали в свою, поменьше, а Бедвир и Клемент, как самый старший и высокий из детей, чуть не по пояс стоя в воде с обеих её сторон, собирались вытолкнуть судёнышко в волны, благо Сиджи уже сел на вёсла.

Оборотни, будучи сильней того же Клемента, уже спихивали свою лодку в волны, кипевшие от дождя и пенившиеся от столкновения с каменистым берегом. А Бедвир всё медлил, посматривая в их сторону и будто дожидаясь, пока юные некроманты устроятся на самом дне лодки. Орния с удивлением следила за ним. Впервые на своей памяти она видела, что маг колеблется в чём-то. Наконец Бедвир не выдержал и, быстро и сильно раздвигая ногами воду, пошёл к оборотням. Волки обернулись на резкое движение, хотя их-то лодка уже моталась на воде в маленьком пространстве между тремя валунами.

Изумлённая Орния велела:

— Сидите здесь! — и побежала за тёмным магом.

Она хотела знать всё, что бы тот ни сделал в опасной ситуации. А уж тем более — сейчас, когда он побежал к Дуану, который его ненавидел, пусть теперь и с оговоркой — за отданную ему лодку.

А Бедвир, с трудом преодолевая кипящую воду, допрыгнул ближе к Дуану и протянул ему нечто похожее на тряпичный пояс, узлом соединённый в вялое кольцо или... в ошейник?.. Дуан при виде этой вещицы зло оскалился. Кажется, он воспринял тряпку, как издевательство мага. Но Бедвир чуть повернул тряпку, и в холодном, тёмно-сером рассвете блеснуло что-то металлическое возле того самого узла.

— Я не знаю, насколько умелы твои волки, Дуан! — хрипловато прокричал Бедвир и протянул вожаку тряпку. — Намотай эту штуку на нос лодки! Оберег не позволит лодке перевернуться при высокой волне! Но действует он недолго! Так что поторопитесь!

И, развернувшись к лодке с детьми, схватил Орнию за руку и потащил её за собой.

Спустя мгновения их судёнышко влетело в открытую воду. Сидевший на вёслах Сиджи немедленно, едва только маг забрался в лодку, уступил ему место. Единственный парус поднимать не стали: вот выберутся в море подальше от берега, тогда и... Пока же лодка мощно помчалась вперёд, постепенно давая полукруг, чтобы идти затем параллельно берегу, который едва виднелся сквозь бегучие завесы штормового ливня. Но даже здесь, близко к суше, уже можно было не опасаться, что лодку бросит на береговые камни. И только здесь Орния спросила-прокричала:

— Куда мы?!

После её возгласа и юные некроманты, до сих пор со страхом глазевшие, как над островом, над замковыми руинами, в предрассветной серой небесной мути вздымается мрачными облаками чёрный дым, приглушённый тем же дождём, уставились на мага. Уловив это движение, Орния, стараясь смотреть на спасшихся не слишком пристально, опустила голову и мучительно скривилась: они все ёжились от холода — вырванные из сна в кошмар наяву, исхлёстанные холодным дождём, собранные в лодке, плывшей по ненадёжной поверхности моря, нахлебавшиеся солёной морской воды. "Но живые!" — жёстко напомнила себе девушка.

За время молчания Бедвира Орния успела пожалеть, что задала вопрос. Но тёмный маг провёл лодку подальше от береговых камней и ответил, перекрикивая ветер:

— Маяк Аодх!..

— А разве он... — начал Клемент и резко отвернулся, когда ветер хлестанул по лодке волной холодного ливня.

Но Орния догадалась, почему парень так поразился, что не удержался от вопроса. Удивился не только Клемент. По губам Лукаса девушка сумела считать то, что он повторил следом за магом, но с вопросительной интонацией: "Маяк Аодх?.."

Давным-давно этот маяк был построен на крепком, как тогда казалось, скальном островке. А несколько лет назад на море прошла страшная буря — таких, говорят, веками не видывали. Скала рухнула в море. И старый маяк Аодх был безжалостно разрушен. Говорят, осталась лишь разваленная на две части нижняя постройка, и вскоре одинокое сооружение было покинуто его смотрителями, а неподалёку выстроили новый маяк — Молан... И это всё, что знала Орния. Получается, Бедвир собирается везти их всех к новым руинам? А их там... не смоет очередной бурей? Впрочем, что эта ненадёжность нового места перед преследованиями поборников? Главным остаётся одно — выжить во что бы то ни стало.

Как бы там ни было, но Бедвир налёг на вёсла, а сидевший напротив него Сиджи выглядел таким насторожённым, что, казалось, вот-вот бросится сменить мага... И что-то показалось Орнии в поведении Сиджи подозрительным: слишком спокойно он сидел, слишком уверенно поглядывал вокруг. Да и на слова Бедвира о маяке не откликнулся ни страхом, ни удивлением. Он заранее знал о том, куда спрячет их всех Бедвир?

Лодка с оборотнями давно скрылась с глаз, и Орния могла только надеяться, что Дуан сумел доставить своих до берега, а там — и домой. Всё-таки она чувствовала себя виноватой, что оборотни пришли проверить, как там беглецы, на острове, и чуть не попали в смертельную ловушку...

В общем, она думала и переживала обо всём и обо всех, кроме тех, кто ушёл в город, наслав на них сонный кошмар. И не потому, что двое поступили... подло и глупо, а потому, что за них было страшно. А потому она пыталась о них не вспоминать и сосредоточилась на том курсе, который взяла лодка, то есть сидящий на вёслах Бедвир. Например, стала упорно думать о том, какие обереги использовал тёмный маг, если их лодка скользила по вздымающимся волнам, от вида которых холодело в груди, словно карета по удобной дороге. Уж наверняка лучше, чем тот, который он на скорую руку соорудил для волков Дуана...

Но смотреть вперёд не получалось: студёный и солёный ветер бил в лицо именно оттуда, куда летела по волнам лодка. Пришлось согнуться, чтобы не захлебнуться водой. Мокрые пальцы порой соскальзывали с мокрых же бортов, и приходилось судорожно цепляться хоть за что-то, лишь бы не выбросило из судёнышка, слишком самоуверенно рассекающего волны...

Что-то толкнуло в бок. Пришлось сжать пальцы, дрогнувшие от неожиданности, лишь бы не вывалиться. Ёжась от холода, пронизывающего до судорог, Орния взглянула и тут же одной рукой подтащила к себе малышку Этель, которая не сумела держаться самостоятельно. Девочка мешком было скрючилась в ногах сидящих, но, оказавшись рядом с Орнией, потянулась к ней — к теплу, неловко (замёрзла!) приткнувшись к девушке — чуть не головой ей под мышку.

Время, пока лодка шла к маяку Аодх, Орния запомнила плохо. Всё внимание сосредоточила на попытках согреться и согреть Этель. И уследить за остальными, чтобы держались крепко и не вывалились, если вдруг будет слишком крутая волна, с которой не справятся обереги Бедвира. Поэтому, когда днище лодки заскрежетало по береговым камням, она просто не поверила: "Мы добрались?!"

Потом выяснилось, что напряжённо сжавшееся тело застыло так, что трудно разогнуться. А ведь выскочивший из лодки Бедвир и с трудом шлёпнувшиеся из неё юноши уже старались тащить судёнышко к берегу. Как только лодка с угрожающим треском врезалась между двумя валунами, Бедвир даже спрашивать не стал, почему Орния всё ещё сидит, скрючившись, а просто вынул её, перед тем передав Сиджи так же скрюченную от влажного холода Этель. Тёмный маг донёс Орнию до места, куда волны уже не могли врываться. За эти мгновения она сумела согреться, прижатая к нему, поэтому виновато пробормотала:

— Спасибо... Дальше я сама...

Он кивнул и ушёл назад, к лодке, а Сиджи оглянулся на остальных и крикнул:

— Идите за мной!

Одна коварная волна всё же вздыбилась над валуном, за которым они все попрятались, и разбитыми о камень брызгами окатила так, что даже Клемент, стоявший рядом, едва удержался на ногах. Насколько сумели, заспешили за Сиджи, который шёл, твёрдо ставя ноги, несмотря на живую ношу — Этель, которую Орния вскоре взяла у него из рук... Стоило им всем подняться чуть выше, как тёмная громада будто сама надвинулась на них. Или навстречу им.

Так часть маяка сохранилась?

Сил сразу прибавилось. Все заторопились следом за Сиджи, и даже покрикивать на кого-то не пришлось: так тянуло побыстрей оказаться под крышей, да хоть какой-никакой, лишь бы ливень больше не бил по голове и плечам!

Близость убежища от штормового ливня подхлестнула так, что по телу будто ударили горячей молнией. Орния, не отпуская на землю Этель, схватила за руку явно укачанного в лодке Лукаса и побежала следом за Сиджи. Они все оскальзывались на мокрых камнях, то и дело вздрагивали, съезжая ногой в кипящие дождём лужи, но из последних сил рвались под крышу — туда, где хотя бы сухо!

Небольшой подъём по более мелким камням, а потом... Орния глазам не поверила: чистая от камней широкая лестница вела куда-то наверх! И верх лестницы, ко всему прочему, уже прятался под бесформенными глыбами, оставшимися от разрушенного второго этажа маяка, а значит... Орния бежала по первым ступеням и неосознанно качала головой: да, они сухие!

Правда, ступеней тех — наверное, еле-еле десять или двенадцать. Но тем и лучше!.. Когда девушка остановилась на последней, верхней, а вместе с ней остановились те, кто бежал за ней, хрипя от влажного холода, она даже думать не могла. Просто стояла на этой широченной ступени, слушала и своё тяжёлое, сиплое дыхание, и шлёпанье капель со всех с них, промокших, и всеми порами впитывала сухой воздух, мягко льющийся к ней вместе с горьковатыми, дымными запахами от множества горящих свечей и масляных ламп. Сухой воздух лился из небольшого вертикального зазора, образованного между стеной и какой-то дерюгой, свисающей сверху, чтобы перекрыть выход тепла наружу...

Она отвела в сторону край этой дерюги, открыв вид на такое же сухое помещение. Опустила рядом с собой Этель, шмыгнула носом и, спустившись по новой лестнице, ведущей в помещение, заворожённо пошла к столу, на котором высились огромные светильники. Пошла, не замечая, что тащит за собой и Этель, и Лукаса, которые, впрочем, и не возражали пройти глубже в довольно большое помещение, пусть и с низким потолком. Ведь чем дальше, тем теплей и суше...

Они окружили стол, теснясь и стараясь встать ближе к светильникам, пока до сознания не дошло, что в помещении ещё есть и камин, в котором горит сухое дерево.

— Орния, — шмыгая, позвал Сиджи, когда все переместились к камину. — Вот здесь, на лавке, одежда. Сухая. Поможешь им переодеться. Я пошёл к Бедвиру.

И ушёл.

Камин оказался не просто местом тепла. Прямо над очагом висел котёл с горячей водой. Мальчишки похватали со стола глиняные кружки и принялись черпать кипяток прямо из котла, чтобы пить, обжигаясь и шипя от боли — лишь бы побыстрей согреться.

Пока младшие толпились у огня, не в силах отойти от тепла, девушка заставила себя шагнуть к каменной лавке вокруг камина. Да, здесь лежало несколько свёртков. Разобрав все, она силой ткнула каждому из юношей по рубахе и плащу и велела переодеться. Сама же, вновь взяв за руку ослабевшую Этель, повела её в другой конец помещения. Здесь, по обе стороны от камина, чуть вглубь, находились наспех сколоченные, грубые кровати, поверх которых лежали старые, но сухие (сухие!) одеяла. Между кроватями были установлены жерди, на которых повесили длинные ткани — получилось что-то вроде пологов... Орния с трудом заставила Этель снять мокрое, растёрла её каким-то куском толстой и шершавой ткани, найденной рядом с одеждой, и переодела её в сухое, после чего кивнула на камин:

— Беги!

Уговаривать не пришлось. Сухую одежду на себе девочка ещё не прочувствовала, как и тепло, после того как её растерли, так что стремглав бросилась к живому огню. А Орния стянула с себя влажную одежду и, мелко постукивая зубами, поспешно влезла в рубаху, а затем укуталась в плащ. Сухая одежда в котомке, но не хотелось открывать её... Босиком? Здесь везде камень, значит — холодно для босых ног... Или остаться в мокрых сапогах, хлюпающих водой? Нет, среди тряпок в свёртке нашла не очень длинные чулки грубой вязки, быстро натянула их.

Слабо улыбнулась: они все умеют вызывать огонь. Или тепло на собственной коже. Ну, можно посомневаться насчёт Кениона, но... Никто из них не подумал, что может обсушиться или хотя бы согреться самостоятельно — даже во время пребывания в лодке. И сейчас... Все сразу прильнули к настоящему огню, не надеясь на свой, магический. Бедвир прав: они только учатся. Учатся, чтобы владение магией стало их неотъемлемой частью, привычным, как жизнь, умением. Как умение говорить, шагать...

Взглянула на столпившихся возле камина.

И вдруг прикусила губу, а глаза внезапно стали горячими от подступивших слёз. Сегодня во дворце празднество. Придворные и вельможи со своими семействами пришли поздравить короля с днём рождения. Бал, наверное, в самом разгаре. Блистательные кавалеры и дамы, в пышных и сверкающих от драгоценностей платьях, всю ночь будут кружиться по прекрасным каменным плитам дворцовых залов под лёгкую музыку придворных музыкантов, а она... Та, которая должна присутствовать во дворце по праву рождения, прячется в новых руинах, как бездомная, не однажды выгнанная хозяевами собака...

...Лёгкий порыв сквозняка всё ещё не пришедшая в себя Орния почуяла сразу. Мгновенно обернулась ко входу. Первым вошёл Сиджи и сразу побежал к кучам одежды. Бедвир задержался наверху лестницы, ведущей в помещение, затем спустился.

— Идите спать, — негромко скомандовал он. — До рассвета ещё далеко. Завтра будить не стану. Сколько получится спать, столько и спите. Если захочется пить или поесть, на столе будет всё, что необходимо. Идите, занимайте кровати.

Взгляд на себя Орния поняла правильно и сразу подошла к тёмному магу. Тот проследил, как ребята неохотно отходят от камина и начинают рассматривать топчаны. Клемент ожидаемо улёгся вместе с младшим братом на одной кровати. Думают — сумеют поболтать немного перед сном, но усталость вряд ли им позволит... Этель быстро забралась на кровать с другой стороны от камина и выжидательно уставилась на Орнию. Девушка кивнула: "Я скоро!", и девочка легла чуть с краю. Лукас примостился на топчане через кровать от братьев, наверное предполагая, что один из них однажды всё же займёт эту вторую. Именно Лукас первым опустил пологи между своей кроватью и соседними. Последнее, что увидела Орния, это кончик его подросткового меча, резко втянутый за полог. Обернулся Клемент — посмотреть, что там негромко протрещало. Приподнявшись и придерживая одеяло на себе и брате, тоже подтащил полог с другой стороны.

Сиджи за это время успел переодеться в сухое. Переодеваясь, от скамьи он посматривал на кровати, и Орния знала, что он займёт ту, что ближе к выходу. Будучи сыном рыбака и одним из самых практичных в их общине, мальчишка и в замковых руинах часто становился сторожем на время общего сна... И точно. Только заботливо развесив мокрые вещи остальных, небрежно брошенные ими возле скамьи, вокруг камина, Сиджи занял последнюю кровать, первую от входа. Орния обозлилась, но пока слабо: сколько ему можно говорить, чтобы не убирал за другими! Пусть они поднимают с каменного пола непросохшие одежды, пусть ругают сами себя за небрежное к ним отношение, но однажды они научатся заботиться о самих себе!.. Нет, она понимала Сиджи: он привык бережно относиться к вещам, которые у всех у них были скудными. Но остальные-то должны научиться ухаживать за собой без няньки!..

Вспыхнувшее раздражение быстро угасло. Сказались усталость и страх, пережитый бурной ночью... А когда раздражение совсем истаяло, осталась лишь ощутимая личная вина: "Ты знаешь, что Сиджи никому не может сделать замечания. Так почему ты сама не позаботилась о том, чтобы они развешали свою одежду?"

Сиджи задёргивать полог со стороны входа не стал.

— Ляжешь с Этель? — негромко спросил у Орнии Бедвир.

— Да. Напомню ей, чтобы прочитала заклинание тепла.

— Ложись так, чтобы утром встать и не разбудить её. Мне нужны ты и Сиджи.

И снова замолчали, глядя на закрытые пологи. Затем Бедвир (она заметила, что только он так и не переоделся, но, кажется, даже не замечал промозглого холода из-за влажной одежды) медленно и очень тихо подошёл к пологам. Останавливаясь рядом с каждым топчаном, маг размашисто чертил в воздухе знак успокоения. И Орния знала, что лежавшие за пологами вскоре не в силах будут открыть слипающиеся веки. Зато не будут видеть кошмары.

Одно тревожило её. Когда Бедвир вернулся, она спросила:

— А если Кенион во сне?.. Это опасно.

— Нет. Я успел наложить на него заклятие.

— А... что с ним было?

— Адский оборотень, — ответил Бедвир. — Если смотреть магически, увидишь человека внутри туманной звериной фигуры.

— Почему туманной?

— Он ещё не созрел. Если мальчик будет вызывать его часто, думаю, скоро адский зверь станет плотней. И тогда человек сумеет прятаться внутри адского оборотня, не показываясь в будущем совсем. Но мы успеем научить мальчика подчинять себе зверя.

— Не будь сегодня с нами Кениона, мы не выбрались бы живыми из руин, — задумчиво оценила девушка.

— Адский огонь? Его зверь сумел вызвать адский огонь?

— Да. Наверное, сильно испугался. Бедвир, — уже нерешительно произнесла Орния, — ты разбудишь меня и Сиджи, чтобы пойти искать Риннон и Моргана?

— В первую очередь интересует, не осталось ли в замковых руинах чего-либо, что пригодится нам в этом месте, — сухо откликнулся тот. — Мы здесь слишком ограничены в вещах, так что пригодятся любые тряпки или посуда, не говоря уже о предметах магического пользования. И мне не нравится, каким был огонь, а затем и дым, идущий из подземелья. Они не похожи на те, что обычно используют люди. Надо узнать, что случилось.

Она не стала переспрашивать. У Бедвира на всё свой взгляд. Даже на магию и её составляющие. Так что, если ему что-то странное почудилось в составе дыма от пожара в руинах, утром они всё равно узнают об этом.

Так и не задёрнув полога, Сиджи затих на выбранном топчане.

Кивнув Орнии, Бедвир пошёл к столу. Насколько успела заметить девушка, стол этот сильно отличался от топчанов-кроватей, срубленных на скорую руку. Он был сделан опытными мастерами-краснодеревщиками и даже был проморен "драконовой кровью" до тёмно-красного цвета. Так что, возможно, стол этот оставался здесь с незапамятных времён, когда маяк Аодх был действующим. И выструган так, что, проведи по нему ладонью, заноз не получишь. Уж в мебели Орния начинала понимать. Во всяком случае, разницу между самодельной и сделанной мастерами. И она помнила, что на столе, широком и длинном, только на одном конце стояли светильники-канделябры и единственная масляная лампа. На другом — лежали тяжёлые даже на вид стопы книг и рукописей. Именно к ним и подошёл Бедвир, которого за всё время их знакомства Орния ни разу не видела спящим...

Медленно пошла к кровати со спящей Этель... Девушка знала, что взрослый маг будет сидеть за столом, изучая все книги и рукописи, когда-то попавшие ему в руки и неприкосновенные для его учеников: они-то тайком уже пытались хотя бы открыть их — не получилось... Бессонная ночь — и всё для того, чтобы спасённые им дети, юные некроманты, не погибли по незнанию из-за собственных сил или неумения ими пользоваться... Орния часто завидовала ему: столько книг! Но и понимала, почему Бедвир не подпускает к ним учеников. Это не те книги, которые продаются. Это книги, к которым нужен особенный подход. Иначе, вместо того чтобы помочь, они могут убить.

Этель уже посапывала, заснувшая, но не забывшая проговорить заклинание тепла. Орния быстро прошептала то же заклинание и легла, подвинула девочку к себе, чтобы укрыться вместе с ней толстым куском войлока, который станет для них одеялом.

В помещении стемнело — Бедвир затушил свечи, оставив лишь одну. Орния вообще бы погасила все: слишком большая роскошь для них — свечи. На стенах она видела факелы. Но маг собирается сидеть за книгами. Если он считает, что ему нужны свечи...

Она думала, что после сумасшедшей ночи и ужасающих треволнений уснёт быстро и глубоко. Ошиблась. Нет, она уснула, но даже во сне не раз пожалела, что не может проснуться — или напротив, уйти глубже, в тёмные глубины, чтобы не видеть ниспосланных ей сновидений...

Ведь в её снах вновь разразилась буря. Она хлестала по смутно видимым фигуркам, и Орния знала, что это не они, спасающиеся из замковых руин на лодке. Нет, это бегут, пригибаясь под тяжёлыми струями штормового ливня, Риннон и Морган. Время от времени они садятся на корточки, пытаясь защититься от хлёсткой воды под одним плащом. А время от времени они прижимаются к могучему стволу дерева — в надежде переждать яростную непогоду... Риннон, недавно полненькая девочка — сейчас угловатая черноволосая худышка, всегда очень хмурая, с досадой смотрит на Моргана. Кажется, жалеет, что согласилась пойти вместе с ним. Предпочла бы сбежать в одиночку. Морган на неё не смотрит. Лицо мальчишки, и так тонкое, стало скуластым, ещё обострённее...

А потом сны резко сменились... Риннон в бешеных струях дождевой воды тащит кого-то за руки — волоком по грязи. Лицо её искажено злобным плачем и отчаянием. И тащит она не Моргана, а большого, в сравнении с ней, мужчину в белом — впрочем, уже не в белом, а в смеси размытой чёрной грязи и слишком яркой даже в ночи крови. Где же Морган?..

...Орния не подозревала, что и сама заплакала во сне — от сочувствия, от нового страха... Оглянулся Бедвир. Встал из-за стола и быстро подошёл к девушке. Сел на край топчана. Опустил ладонь на мокрый от холодного пота лоб Орнии. Закрыл глаза. На вечно бесстрастном лице только сжались в тонкую линию губы, едва он увидел её сон...

Глава пятая

Ухватившись за борт лодки, Орния приготовилась. Как только судёнышко, шурша по мелкому камню и песку, торкнулось в землю, она перескочила на берег. Под ногами потемневший после дождя песок слегка посветлел, а когда переступила, осматриваясь, вновь наполнился влагой. Пока Бедвир и Сиджи затаскивали лодку на берег, подальше от волн, девушка бдительно охраняла их — с арбалетом наготове. Сумеречная тьма раннего, предрассветного утра не мешала ей, вооружённой магическим зрением. Правда, вокруг было пустынно. Штормовой ливень утих в редко накрапывающий дождь, временами набегающий слабой волной, когда порывами налетал ветер. Но волны, морщась под этим вкрадчивым дождём, больше не собирались вздыматься угрюмыми и страшными валами. Был слышен лишь плеск, мирный, будничный.

Бедвир подвёл лодку не к тому концу острова, с которого вчера они убегали из дымящихся замковых руин, а к противоположному, куда обычно переправлял Орнию и её спутников с большой суши и куда вечером приплыли оборотни Дуана. Это решение тёмного мага Орнии показалось странным, но она промолчала: либо он объяснит позже, почему пристали именно сюда, либо она сама увидит, что он задумал. Ещё было подозрение: вчерашняя каменистая "пристань" после штормового дождя находится в таком состоянии, что Бедвир просто не решился послать туда лодку.

А здесь он вместе с Сиджи втащил судёнышко в обгорелые кусты, которые вчера, видимо, занялись от огня неизвестных поджигателей, но быстро потухли, благодаря ливню... Бедвир выпрямился, бросил взгляд на берег. Кажется, примеривался, стоит ли прятать лодку глубже. По мнению Орнии, лодка в кустах, от которых остались одни чёрные голые прутья, невидима, даже если стоишь в десяти шагах от неё... Её больше волновало, что на острове больше не пели птицы, к чьим песням она так привыкла. Даже неудавшийся, пожар прогнал птиц с насиженных мест.

Орния не удивилась, когда маг махнул рукой в сторону кустов, вполголоса проговорив слова, невнятные из-за свистящего в кустах ветра. Сиджи, стоявший рядом с ним, чуть усмехнулся и пристальней всмотрелся в кривоватую чёрную решётку прутьев. С чёрно-зелёной земли (трава выгорела, словно огонь шёл выборочно) начала подниматься серая дымка тумана, обволакивая их припрятанное судёнышко.

Не дожидаясь, пока магический туман полностью укроет кусты с лодкой, Бедвир бесшумно заторопился к замковым руинам.

— Бедвир! — тихо, но резко позвал Сиджи.

Маг обернулся. Как и вздрогнувшая от неожиданности Орния, спешившая за ним.

Мальчишка, отставший на пять-шесть шагов, рукой указывал на верхушки леса — того, что на суше. Сначала Орния не могла разглядеть, что увидел Сиджи. Но некая цветовая неправильность в небе над лесом заставила усилить магическое зрение. От увиденного пришлось невольно затаить дыхание: на серых тучах, которые всё ещё бродили наверху, извернулась кольцом смутно очерченная ящерица сиреневого цвета — внутри ещё более смутного фиолетового круга.

— Это знак Риннон, — ненужно выговорила Орния, растерянно оглядываясь на мага.

Ненужно, потому что этот знак был всей общине отлично известен.

Бедвир немного постоял на месте, не обращая внимания на девушку и мальчишку, с надеждой смотревших на него, а затем крупно зашагал по тропинке назад. Сначала зашагал, а потом они все вместе побежали к берегу так, будто боялись, что неведомый враг уже сталкивает их лодку на воду.

На вёсла сел Сиджи. На всякий случай Бедвир велел Орнии снова выцеливать берег из арбалета, а сам принялся бормотать заклинания тишины, вписывая их в серый туман, в движении так же послушно окутывавший лодку. Орния до боли в глазах всматривалась в высокие прибрежные травы и густые кусты, одновременно с тревогой думая, не станет ли подозрительным для возможных враждебных соглядатаев это туманное облачко, довольно шустро летящее по-над речной водой... Но, раз обернувшись на замолчавшего Бедвира, позволила себе усмехнуться: уже по всей реке потянулись рваные космы тумана, маскируя самый плотный из всех, что прятал не только судёнышко, но и его невольных путешественников.

Вскоре лодка, беззвучно, без единого шелеста раздвинув носом прибрежные травы, пристала к берегу. К этой тишине был причастен не только Бедвир. И Сиджи умел управлять судёнышком так, словно по воде плыла не лодка, а её призрак. А Орния расслабилась: здесь, в настоящем лесу, утренние птицы начинали распевать свои песенки, встречая рассвет. И это было... утешительно.

Дальше, в лес, двигались очень осторожно. На выгоревшем, задымленном острове всё же легко было определить, что за живое существо где-то впереди, потому что все живые на острове — либо птицы, либо мелкие зверьки. А в лесу приходится быть настороже и надолго замирать на месте, когда мимо проходит крупное живое существо, так что не сразу разгадаешь, то ли это человек, то ли зверь — например, олень или кабан.

На этот раз и Орния, и Сиджи шли строго за Бедвиром. Одно дело — увидеть посланный Риннон знак для знающих её; знак, предупреждающий, где именно она сейчас находится. Другое — найти конкретную точку, над которой она этот знак запустила. И найти эту точку может только взрослый маг.

Шли вроде как не спеша. А на деле — насторожённо. Неизвестно, что ждёт их на том месте, где сейчас обретается Риннон. А ещё... Ещё были сомнения. А если знак в небо Риннон послала не по своей воле? Если её поймали поборники и теперь используют в качестве приманки? Последнее, кажется, и предполагал Бедвир, останавливаясь чуть ли не через каждые двадцать шагов и прислушиваясь, приглядываясь.

Скоро Орния чувствовала себя очень напряжённой — до такой степени, что боялась собственных пальцев, застывших на спусковом рычаге арбалета. Они нервно вздрагивали, и было страшно: не выпустить бы нечаянно арбалетный болт. Или не по той цели.

Сиджи выглядел более спокойным. Но не потому ли, что ему-то сны о Риннон и Моргане не снились? Вполне возможно, если учесть, как тяжело ему пришлось вчерашней ночью. На лодке, мчавшейся по бурному морю, он несколько раз подменял Бедвира на вёслах, если волны или ветер усиливались или если тёмному магу приходилось заниматься не управлением хлипкого судёнышка, а магическим контролем, который позволял им плыть устойчиво среди бушующих волн. Да и после того как все очутились в заброшенном здании рухнувшего маяка, мальчишке пришлось помогать Бедвиру как с лодкой, так и с переносом грузов. Так что неудивительно, если под конец ночи Сиджи заснул тем самым глубоким сном, о котором Орнии приходилось только мечтать.

...Она наткнулась на мальчишку так внезапно, что всё тело пронзило горячей молнией: она всё-таки едва не выпустила в него арбалетный болт!

Не оборачиваясь, Сиджи придержал её за локоть.

— Тихо, Орния... Бедвир что-то увидел.

Они, вдвоём, постояли, чуть пригнувшись за высокими кустами. Причём в зачастившем дожде Орния с трудом, едва уловимой тенью впереди замечала тёмного мага, который медленно отходил от них.

Когда её сердце перестало судорожно и болезненно дёргаться ("Чуть не убила Сиджи!"), мальчишка осторожно отвёл пару ветвей перед ними, и Орния забыла обо всём.

Среди высоких трав, суматошно прибитых ночным штормовым ливнем, чернел выжженный по краям большой круг, в котором сидели и лежали несколько человек. Именно к ним, крадучись, застывая через шаг на месте, приближался Бедвир с мечом наизготовку. Присевшая было на корточки, следуя примеру Сиджи, девушка не выдержала и встала, хоть и сутулясь. Лишь бы рассмотреть получше.

Разглядеть всех прячущихся в травах сразу не сумела. Мало того — мешал густо моросящий дождь, из-за которого вокруг потемнело, так ещё и Сиджи вдруг встал во весь рост и тихо сказал:

— Бедвир зовёт. Он прошёл границу круга. Идём.

Слух у мальчишки был хорош, и Орния знала, что он и впрямь расслышал зов тёмного мага, в то время как она сама улавливала лишь шелест мелко сеющего дождя и шорохи листьев и трав... Всё так же настороже: она с арбалетом, Сиджи — с двумя боевыми ножами, — они поспешили выйти из своего укрытия. Чувствуя, как одежда под моросью начинает тяжелеть от влаги, Орния только вздохнула и быстро прошептала заклинание тепла. Сиджи не оглянулся, но по его бормотанию стало ясно, что и он спохватился.

Когда они подошли к неровным снопам полёгших трав близко к краю круга, тёмный маг сидел на корточках перед коленопреклонённой Риннон и всматривался в её глаза. Глаза девушки вроде и открыты, но внутри них было пусто и безжизненно. Будто она смотрела в себя.

Орния только остановилась возле двоих, как услышала невольное восклицание Сиджи и поспешила к нему, одновременно усиливая магическое зрение: защитный круг Риннон играл иллюзиями и прятками. Почему же она так выглядит — обессиленной, если защитный круг настолько искусен? Обычно девушка выполняла его играючи...

Именно благодаря усиленному магическому взгляду, выяснилось: не все травы сгорели внутри магической защиты. Риннон сидела между двумя "снопами" полёглых трав, будто пряталась. За одним из этих "снопов", не веря своим глазам, Орния обнаружила двух воинов в одеждах поборников. Почему воинов? Оба в лёгком вооружении: при каждом два меча, щит и даже латы. Когда-то белые, сейчас серые от дождя, их одеяния пестрели отчётливыми, хоть и размытыми пятнами крови. Один мёртв. Дождь моросил по его бледному лицу с полуоткрытыми глазами. Второй подавал признаки жизни: лёжа на боку, он часто и хрипло дышал. Орния проверила его: да, жив.

Но Сиджи оказался энергичней и зорче. Он огляделся и, шумно втянув сквозь зубы воздух, прыгнул через следующие стоявшие дыбом травы, которые неплохо так потрепал ветер. Оставив явно тяжело раненного поборника (разве что чуть перевалив его так, чтобы не захлебнулся водой), Орния заторопилась за мальчишкой, а потом и вовсе охнула и бросилась ему на помощь: на земле, лицом вниз, лежал Морган. Лежал так, словно его вытолкнули из окна высокой башни — распластавшись, безвольно разбросав руки и ноги. Сиджи в два прыжка очутился рядом с ним и укрыл его голову ладонями с растопыренными пальцами — причём не дотрагиваясь до самой головы. Именно так он обычно определял состояние человека.

— Что с ним? — горестно спросила Орния, собираясь перевернуть Моргана набок.

— Сильно обескровлен, но жив. Тащим к Бедвиру?

Она сунула арбалет в футляр, притороченный на спину, и они ухватились за подмышки юного некроманта. Пока безвольное тело тащили, Орния испытывала буквально дикое изумление: она могла предполагать, что Риннон, всегда слишком вспыльчивая и не всегда обдумывающая свои действия, попала бы в такую переделку. Но Морган?! Он в их общине — в ряду немногих сильнейших, а главное — самых расчётливых магов и бойцов. Уж от поборников защититься и даже перейти в атаку на них сумел бы. И — обескровлен?! Вот это тоже непонятно. Если он и Риннон сумели дойти до города, а потом вернуться почти к самому берегу их бывшего пристанища — острова с замковыми руинами, каким образом он потерял столько крови?! И при чём тут поборники?! Они преследовали Моргана и Риннон? И мальчишка сумел убить одного?.. Но почему... он обескровлен?

Кажется, Риннон постепенно приходила в себя.

Когда Орния и Сиджи осторожно уложили Моргана неподалёку от Бедвира, близко к раненому поборнику, и Сиджи остался при юном некроманте, чтобы защищать его лицо от дождя, Орния на мгновения подошла к Бедвиру и Риннон. Та всё ещё сидела на коленях, глаза всё ещё были пусты, но само лицо мелко и внезапно вздрагивало так, словно внутренняя Риннон пыталась прорваться сквозь невидимые обычному глазу путы. Но вздрагивающее лицо — это ещё не всё. Её губы невнятно шептали то, что упорно повторял, глядя на неё, тёмный маг... Внезапно девушка замолчала, резко повернув голову влево. И — зарыдала.

— Посиди с ней, — велел Бедвир и, вскочив на ноги, быстро зашагал в ту сторону, куда, обливаясь слезами, смотрела Риннон.

Не придумав ничего лучше, Орния обняла Риннон и прижала к себе, слегка покачиваясь и пытаясь успокоить беглянку. И следила за Бедвиром, который шёл по границе круга не слишком быстро, зато живо осматриваясь. И вдруг замер на месте. Нагнулся к мятой волне высоких трав, почему-то всунул туда руку.

Орния окаменела, когда из этой травной волны он осторожно потащил детскую ручонку...

Так они всё-таки дошли до своих домов!

И не только своих.

Вскоре перед глазами Орнии встали один мальчик, лет двенадцати (брат Моргана?), и две девочки (неужели одна из них — сестрёнка Лукаса?), примерно лет девяти-десяти, кутавшиеся в кожаные плащи. Глаза всех троих — такие, как недавно были у Риннон: бесстрастные, чуть не слепые. Беглянка Риннон протянула к ним руки, а потом бессильно уронила их и снова громко разрыдалась.

— Бедвир! — жёстко и в то же время испуганно позвал Сиджи, всё ещё сидевший возле Моргана и раненого поборника.

Орния привстала, чтобы не бросать жавшуюся к ней Риннон и усевшихся тут же, по приказу Бедвира, детишек. И прикусила губу, чтобы не закричать: Сиджи расстегнул плащи Моргана и поборника и с ужасом смотрел на их окровавленные шеи. Кровь, густая и сочного красного цвета — особенно в тени деревьев, постепенно размывалась под моросящим дождём, но всё ещё пугала своим жутким цветом... Не дошедший до мальчишки, Бедвир остановился около мёртвого поборника и склонился к нему, чтобы и ему расстегнуть аграф, соединяющий верхние края плаща. После чего, так и не выпрямившись, искоса взглянул на Орнию.

Ледяная дрожь прошла по телу Орнии, когда она увидела: Бедвир ударом короткого меча отделил голову поборника от тела.

Что... он делает?! Тот и так мёртв!

Орния открыла рот сказать хоть что-то ещё, но глаза неумолимо поворачивались наблюдать, как Бедвир подходит ко второму поборнику и к Моргану. Застыл над ними на мгновения — и даже Сиджи (заметила обмершая от ужаса девушка) со страхом засмотрелся на его руку с мечом, с которого вместе с дождём быстро лились-падали густые капли крови. Но вот тёмный маг покачал головой и, вытерев клинок о травы, спрятал его в ножны.

Да что происходит?!

— Орния, проверь шею Риннон.

Зубы стучали, пока она выговаривала:

— На ней нет крови!..

Кивнув, тёмный маг склонился над Морганом, положив пальцы на рану мальчишки и монотонно произнося одно за другим заклинания. Кажется, очень сложные и очень древние, потому что слов Орния не понимала, хоть и слышала их отчётливо. Затем он позвал Сиджи, чтобы тот перевязал рану мальчишке, а сам подошёл к поборнику (сердце Орнии дёрнулось), чтобы провести над ним тот же маленький ритуал.

...Им пришлось потерять много времени, чтобы дотащить и довести всех до берега, где пряталась лодка. Сначала к лодке привели Риннон и троих детей. Девушка уже соображала и смотрела осмысленно, так что Бедвир приказал ей присматривать за младшими. Хотя что за ними присматривать: все трое продолжали смотреть в ничто и почти не реагировали на слова, так что приходилось брать их за плечо и направлять в нужную сторону. Если же никто не направлял, они сидели неподвижными статуями... или бесчувственными куклами...

Потом Бедвир и Орния с Сиджи снова ушли в лес, а вернулись — тёмный маг с живым поборником на плече, а девушка с мальчишкой волокли по траве Моргана. Задержались возле мёртвого поборника, лишь для того чтобы снять с него латы, ремни, сапоги, оружие и плащ. Гонимым и нищим магам вещи и с мертвеца пригодятся — и Орния нисколько не возражала против обирания обезглавленного поборника. Бедвир, закончив печальный грабёж, отнёс труп (голову тащил Сиджи) к реке, которая через какое-то время делала поворот, так что должна была вынести мёртвое тело в море.

На этот раз к острову плыли дольше. Бедвир сел на вёсла, предупредив, что пристанут к противоположному берегу острова, каким бы он после штормового дождя ни был. Орния понимала его: пусть дождь, но поборники могли пустить по их следам собак.

С берегом повезло. Беспокойные волны размыли его, и лодка сумела плавно вписаться между двумя валунами. Правда, Сиджи и Бедвиру опять пришлось стоять по пояс в воде, пока с лодки не перетащили живых на сушу.

— Мы их... в руины? — спросила Орния.

— Нет, мы сами сходим туда, — покачал головой тёмный маг. — Нам нужна верёвка. Надеюсь, она всё ещё остаётся на месте.

Он передал Сиджи короткий боевой меч, из трофейных, и велел:

— Если Морган и поборник зашевелятся, а их глаза почернеют, руби им головы.

Мальчишка аж осунулся от этого приказа. Но меч взял и встал возле раненых, твёрдо сжав губы. Риннон сидела неподалёку и слышала слова Бедвира. Кажется, она полностью пришла в себя, потому что её лицо исказилось, будто она снова хотела плакать. Но, оглянувшись на детей, сидевших за её спиной, она явно собралась с духом и только сглотнула, глядя на тёмного мага.

Орния, чьи ноги на ходу неуверенно подрагивали после приказа Бедвира, побежала за Бедвиром, который быстро поднимался на холм, к замковым руинам. Зачем ему верёвка? Так ли важно именно сейчас забрать её из руин? Но, вместо того чтобы задать интересующий её вопрос, она спросила:

— Если ты знаешь, где находится эта верёвка, я могу там оглядеться?

— Да, — ответил он, не оборачиваясь к ней, но сразу сообразив, о чём она.

Терпения у неё хватило на десять шагов. А потом Орния побежала, едва не оскальзываясь на мокром щебне. Догнав Бедвира, схватила его за рукав.

— Зачем тебе верёвка?!

Он приостановился и взглянул на неё, не замечая капель на своём лице — капель, давно сливающихся в ручейки.

— Чтобы связать Моргана и поборника. Не спрашивай больше, Орния. Мне нужно хорошенько подумать над тем, как помочь им остаться в живых. Потом всё объясню.

Последние слова тёмного мага заставили Орнию отступить. Впрочем, и ей надо было подумать, пока они шли по тропе, среди мокрых деревьев и кустов.

Главная мысль: Бедвир знает, где находится нужная ему верёвка. Значит, пока он в подземелье идёт напрямую к ней, Орния должна успеть взять из недавно обжитых руин всё, что им пригодится на острове с маяком. Так что она отстранилась мыслями от странных затей Бедвира (хотя жгло тревожное любопытство: зачем надо связывать и так беспомощных раненых?!), который, вообще-то, пообещал ей всё рассказать позже. Отстранилась и задумалась. Тёмный маг заранее знал, что им придётся искать новое пристанище, и большинство вещей из руин успел перевезти на остров с маяком, благо ему помогал в том Сиджи. Значит, если после пожара поджигатели и захотели бы ограбить их жилище, им мало что перепало. И Орния решила в первую очередь забрать остатки продуктов и все более или менее целые тряпки. Вспомнив же, что самое ценное: книги и рукописи-списки с них (личные — у каждого) уже на маяке, — девушка сумела даже слабо улыбнуться.

Тем временем тропинка закончилась у чёрного от сажи входа в замковые руины. Следуя примеру Бедвира, замедлившего шаг и вынувшего меч, Орния снова взялась за арбалет. Подвальный коридор напомнил ей о ночном бегстве, ставшем возможным только благодаря оборотням Дуана. "Доплыли ли они до своего берега?" — вновь возникла тревожная мысль. Едкая вонь закопчённых каменных стен и потолка заставила всплыть в памяти слова Бедвира о том, что ему не нравится состав огня и дыма над руинами. Нарушить запрет тёмного мага не разговаривать с ним? Или он сам предупредит, если в подземелье окажется что-то не так?

Прежде чем войти из коридора в жилые помещения, Бедвир жестом остановил девушку и прислушался, стоя в дверном проёме. В подземелье было тихо, пустынно. Огонь сюда так и не прошёл, но дымный запах до сих пор заставлял щуриться и щекотал нос, вынуждая кривиться от желания чихнуть.

— Никого, — наконец сказал тёмный маг и заторопился в маленькое помещение, где обычно хранились продукты, а иногда готовили и что-то горячее. Сиджи, конечно, чаще всего!

Орния заспешила следом. Пока Бедвир шагал через всю "кухню", она сдёрнула с обеденного стола чистую тряпицу, заменявшую им скатерть, и из выемки среди камней в стене набрала в неё засохший хлеб. Подумав, отказалась от желания посмотреть, какие ещё тряпки можно забрать, и в узел из "скатерти" добавила глиняную посуду: неизвестно, что будет с раненым поборником, но их маленькая община увеличилась ещё на троих едоков. А на маяке посуды наверняка мало.

Бедвир, через плечо которого свисал виток верёвки, молча забрал у девушки узел, получившийся довольно увесистым. Она поняла его: не из вежливости он взял у неё груз. Из необходимости: если ему понадобится пользоваться оружием, меч он может держать одной рукой, а ей приходится использовать обе руки, стреляя из арбалета.

И вновь заторопились — уже из руин, но всё в том же порядке: впереди — тёмный маг с мечом наголо, за ним — Орния. Пока шли мимо жилого помещения, она успела-таки цапнуть пару одеял, когда-то переделанных из мужских зимних плащей, которые носили в основном селяне, а значит, были те плащи из грубого и толстого войлока. Тёплого! Она знала, что Бедвир и Сиджи ещё не раз приплывут сюда за вещами. Но трое детишек опять-таки уже сегодня требовали к себе внимания.

Небольшая суета с подбиранием скудного скарба и остатков пищи заставила ненадолго забыть о том страшном, что ждало на берегу. Но шаг за порог из подземелья на всё ту же тропу — и сердце Орнии вновь беспокойно забилось. Что там, на берегу? Больше всего она боялась... Нет, трудно сказать, чего именно. Если что-то случится с Морганом и тем раненым поборником (а Бедвир предполагает, что случится страшное для остальных), ей было бы страшно и за них, и за детей.

Но ещё страшней за Сиджи. Она знала, что мальчишка без колебаний выполнит приказ тёмного мага убить этих двоих, случись с ними пока неведомое, но, с точки зрения Бедвира, опасное. Она знала, что спокойный Сиджи повидал на своём коротком веку всякого, но убить... Пока высокородные (особенно Риннон и Лукас часто вспоминали прошлое) бахвалились прошлыми привилегиями, этот мальчишка оказался выше всех их во всём. Он умел выживать — и это главное его отличие от всех от них. Но Орнии всегда было за него страшно... Она тоже могла убить. И убивала. Из необходимости. Но она взрослей...

Поэтому она была благодарна Бедвиру, что он шёл впереди — быстро, не дожидаясь. И поневоле бежала за ним, но не жаловалась. Несмотря на привычное безучастие Бедвира, Орния на этот раз чувствовала, что и он испытывает — по меньшей мере, тревогу за оставшихся на берегу.

Но, когда спустились с пологой стороны холма, на берегу всё оставалось по-прежнему. Разве что сидевшая на плоском камне Риннон, словно подстреленная птица — своих птенцов, обнимала всех троих детей, и так неуверенно жавшихся к ней — на первый взгляд. На второй, более вдумчивый, становилось ясно, что они "смотрят" всё ещё бессмысленно, а оттого страшно. Сиджи всё так же спокойно и твёрдо стоял в ногах двух раненых, готовый убить их в указанном Бедвиром случае.

При виде вернувшихся мальчишка даже не шелохнулся, пока тёмный маг не встал перед ним и жестом не отпустил с места караула. Сиджи как-то неуверенно повёл плечами, а потом сунул тот короткий меч в ножны (трофейными боевыми ремнями он успел опоясаться) и отошёл к Риннон. Вынужденно сел рядом с девушкой, и Орния вновь ощутила опасение: Риннон частенько выказывала к сыну простого рыбака если не презрение, то брезгливость. Не накричала бы на мальчишку... Только Клемент относился к Сиджи довольно ровно. Но он старше и понимал то, что остальные не желали понимать: что они вычеркнуты королевством. По сути — мертвецы в глазах общества... А потому они ровня Сиджи. Во всём.

Но Риннон вдруг что-то пробормотала Сиджи, и тот, приподняв самую маленькую девочку, сел на её место, усадив малышку на колени. Сел с девушкой бок о бок, а она прислонилась к нему, то ли греясь от него, то ли грея его самого, так долго простоявшего на промозглом ветру.

Бедвир не стал окликать мальчишку, видимо полагая, что сам справится с задуманным. Он вверил заботе Орнии тот узел, с хлебом и посудой, и принялся крепко связывать Моргана и поборника. Не понимавшая, что происходит, Орния заметила одно: несколькими верхними узлами тёмный маг связал мальчишку и мужчину таким образом, чтобы они не сумели двигать даже головами — не то что руками-ногами.

...Обратный путь к острову с маяком прошёл почти без происшествий. Лишь раз сердце Орнии забилось болезненно и сострадая: очнулся Морган. Он лежал, как и поборник, прислонённый к борту лодки так, чтобы полусидеть. Открыв глаза, он некоторое время, почти как Риннон, смотрел в пустоту. Потом его глаза словно облились жизнью, и мальчишка возмущённо замычал, осознав, что связан.

Бедвир склонился к нему.

— Морган, потерпи. Мы связали тебя, потому что ты можешь быть опасен. Потерпи. Ты в лодке. Рядом Орния и Риннон. Рядом я и Сиджи. Скоро доплывём до места — и тогда развяжем тебя.

Морган, злой до лица, изуродованного гримасой ненависти, напрягся, словно пытаясь порвать на себе верёвки. И обмяк, сообразив, что только зря тратит силы. Но глаза больше не закрывал. Поглядывая на него, Орния заметила: мальчишка снова скривился, но уже не из-за злобы, и беззвучно заплакал. Вспомнил то страшное, что с ним случилось?

Глава шестая

Остров с маяком приближался не видом одинокой земли посреди бесконечной, серой от туч воды; не опрокинутой скалой с обломками самого маяка. Нет, навстречу лодке, почти бесшумно плывущей в облаке туманной дымки, он медленно вырастал всё теми же клочьями тумана — где гуще, а где с просветами... Сил на то, чтобы удивиться: когда это Бедвир успел спрятать остров в туманной завесе? — у Орнии не было. И она приняла событие, как должное.

Ближе к берегу пришёл в себя и поборник. Как только у него появился ясный и сосредоточенный взгляд, Бедвир, только что уступивший место на вёслах Сиджи, сел рядом с орденцем и сказал:

— Потерпи. В доме развяжем.

И Орния снова слабо удивилась: поборник перевёл взгляд с мага на остальных. Глаза его расширились при виде детей, и он попытался кивнуть Бедвиру. А потом устало прикрыл веки, уставившись в точку на дне лодки, но, кажется, не видя её. И странное облегчение почудилось на его лице, осунувшемся и грязном. "На лице того, кто, возможно, был среди наших палачей", — внезапно подумала угрюмая Орния. Чуть успокоившись, она примерно сообразила, почему он покорно закрыл глаза: среди детей чувствовал себя в безопасности?

Лодка шла сквозь туман, издавая два единственных звука — скрип уключин и вёсельный всплеск волн. Странным образом туман не совался в пространство маленького судёнышка, что, впрочем, только доказывало магическую сущность облачной завеси. За всё это время, кроме Сиджи на вёслах, лишь Бедвир довольно энергично двигался дважды: когда проверял состояние ран у Моргана и поборника, а потом заново их перевязывал. Орния заметила, что Бедвир явно был доволен, когда раненые охали и стонали от боли. Но чем он был доволен? Было бы понятно, если он наказывал болью Моргана за побег. Но почему он причинял боль и поборнику? Или он уже считал с него, что этот мужчина — один из палачей ордена?

А потом лодка будто выпрыгнула из тумана в чистый воздух, в котором высился остров с обломками маяка.

Орния расслышала, как слишком громко от неожиданности вздохнул Сиджи. Но Бедвир замечания не сделал, только взглянул на мальчишку, который при виде их нового пристанища сильнее налёг на вёсла, и промолчал.

Несмотря на мелкие волны, причалить оказалось сложно. Пока Сиджи и Бедвир старались подвести судно к каменистой линии островного берега, девушка огляделась. Туман постепенно опадал: теперь, когда лодка под его прикрытием добралась до острова, можно было не прятаться. Ведь с берега человеческие фигуры на далёком клочке суши не разглядеть: вход в нижний этаж маяка находился с другой стороны, со стороны моря, и обломки здания скрывали новых жильцов от взгляда тех, кто, возможно, находился на берегу. Скрывали, что остров вновь обитаем.

Лодочное днище заскрежетало о подводные камни, и Орния не стала дожидаться, когда мужчина и мальчишка втащат судно на берег. Спрыгнула и тут же обернулась на движение возле их нового дома. К ним бежали оставленные на маяке трое. Лишь Этель не видно — наверное, осталась в тепле. И трое бежали вовремя. Лукас вскрикнул, издалека завидев в лодке младшую сестрёнку, и припустил ещё сильней. Зато Клемент вдруг схватил за руку бегущего рядом Кениона, останавливая его. Заметил в лодке поборника?

Потом, кажется, опомнился — разглядев того связанным-то, и снова бросился к лодке. Растерянный Кенион потоптался на месте и ринулся следом за старшим братом.

Риннон совсем пришла в себя. Безучастного мальчика и девочку помладше, едва они все очутились на суше, она взяла за руки, терпеливо дожидаясь, когда ей скажут, куда идти. Лукас уже прижимал к себе младшую сестрёнку и, вглядываясь в её пустые глаза, суматошно, с ужасом спрашивал то Бедвира, то Орнию:

— Что с ней?! Что?!

Бедвир впервые на памяти Орнии морщился, слушая его, а потом тяжело сказал:

— Лукас! Отведи сестру и Риннон с детьми в здание!

Орния ждала, что Лукас закричит на него. Но мальчишка, кажется получив конкретное задание, только суетливо кивнул, а потом обратился к Риннон:

— Идите за мной!

Оглянувшись на тёмного мага, девушка столетней старухой зашаркала по мелкому камню, ведя за собой безучастных девочку и мальчика. Лукас будто копировал её, так же таща за руку бесчувственную сестрёнку.

Пока они уходили, Бедвир и Сиджи с небольшой помощью Клемента (он так и не допустил к лодке младшего брата) вытащили из лодки сначала Моргана, а затем и поборника. Уложив обоих ближе к заброшенному маяку, Бедвир вновь велел Сиджи сторожить связанных, а сам, на пару с Клементом и Кенионом, поспешил разгрузить лодку, перенеся на берег всю их скудную добычу, что взяли в замковых руинах, а также с убитого и раненого поборников.

Первым делом Бедвир снова проверил состояние ран у Моргана и поборника, для чего довольно грубо содрал повязки с их ран. На этот раз Морган, обозлившись, попытался рявкнуть на него, но голос сорвал. А Бедвир спокойно проговорил:

— Именно это проверяю. Боль. Если бы тебе не было больно, я убил бы тебя.

Ошеломлённый Морган метнул взгляд на Орнию. Обычно она либо успокаивала, либо объясняла. И мальчишка пришёл в ещё большее замешательство, когда она отвела от него глаза, вспоминая: хорошо, что Морган не видел, как Бедвир отрубил голову второму поборнику, вроде бы и так умершему.

Между тем тёмный маг в очередной раз остановил кровь, вяло текущую из рваной раны на шее мальчишки, и приказал ему:

— Повторяй за мной!

Дождь давно перестал моросить, и Орния хмуро слушала жёсткий мужской голос — и высокий мальчишеский, прерывистый, срывающийся на сипение — Моргана. Насколько уловила девушка, Бедвир читал то же самое заклинание, с помощью которого приводил в себя Риннон. Сиджи слушал тёмного мага очень внимательно. Создавалось впечатление, что он пытается запомнить незнакомые слова. Клемент, забыв, что не хотел подпускать младшего брата к поборнику, смотрел на Бедвира с благоговением, одновременно хмурясь: тоже заучивал наизусть? А Кенион, лишь раз остановившись возле поборника — так, чтобы тот не видел его, теперь бродил по берегу, всматриваясь в серые волны...

В плеске набегающей на берег воды, в посвисте и унылом завывании ветра затихли последние слова заклинания. Пару мгновений тёмный маг вглядывался в глаза Моргана, затем кивнул Сиджи, и они развязали все тугие верёвочные узлы на мальчишке.

— Клемент! Отведи его... в дом.

Клемент помахал обернувшемуся Кениону, и братья повели (или потащили?) Моргана к маяку.

Тот же ритуал провели с поборником. Правда, после требования повторить загадочные слова тот насупился и потребовал:

— Сначала поклянитесь, что это слова не относятся к тёмной магии! Иначе я не буду повторять их!

Церемониться с ним Бедвир не стал.

— Или повторяешь, или умираешь, — монотонно ответил он.

Поборник часто задышал, когда понял завуалированное объяснение.

— Значит, ты тёмный маг... — задыхаясь, проговорил он.

— У слов, освобождающих от действия чёрных сил, нет деления на белую и тёмную магию, — размеренно проговорил Бедвир. — Хочешь умереть, из-за того что тебя отравили слуги чёрных сил? Тогда я тебя просто оставлю без помощи.

На вид поборник был достаточно молод, несмотря на когда-то щегольскую бородку, украшавшую его подбородок. После слов Бедвира он сразу осунулся, вдумавшись в сказанное, а потом взволнованно вскинул глаза:

— С нами был Барни. Что с ним?

— Он начал превращаться. Его пришлось убить, — невозмутимо ответил тёмный маг.

Орния ожидала, что поборник начнёт злиться и кричать. Но, кажется, слова о неведомом превращении напугали его — по телу пробежала крупная дрожь. И, кажется, он знал, что это такое. Он внимательно вгляделся в глаза Бедвира и нехотя сказал:

— А если я откажусь? Ты убьёшь и меня?

— Могу отвезти на то же место, где мы тебя нашли. Ты превратишься и потом не вспомнишь, кем ты был и кто пытался тебе помочь, пока ты был человеком.

Спустя томительные мгновения поборник (Орния вдруг вспомнила песочные часы в кабинете отца и их неумолимое осыпание) выговорил:

— А... кто вы? Откуда ты... Нет... — торопливо прервал он себя, вновь прислушиваясь к себе. — Говори свои слова.

Судя по всему, заклинание Бедвира показалось поборнику меньшим из всех зол.

Закончив бормотать — эхом повторяя чётко произносимые Бедвиром слова, раненый поборник снова впал в напряжённое прослушивание самого себя, а потом опустил плечи и расслабился.

Одолеваемые любопытством: что же всё-таки произошло в городе? — Орния и Сиджи переглянулись. Но тёмный маг уже освободил поборника от верёвки и взвалил его на своё плечо: идти тот всё равно не мог, ослабевший от потери крови. Сиджи зашагал рядом, готовый немедленно подставить собственное плечо под живую ношу, скажи только Бедвир о том.

Орния оглянулась на берег. Небо на горизонте начало очищаться от туч, и первые высветленно-голубые проблески среди тёмно-серой облачности заставили девушку тихонько вздохнуть. Будет солнце — будет тепло. Но чистые кусочки неба сейчас отдавали холодом... И побежала догонять уходящих. Пора переобуться. Ноги мокрые.

Раненых Моргана и поборника уложили на соседних топчанах. Этим двоим хотелось многое узнать. Хотя Орния обратила внимание, что поборник вроде и задавал вопросы, но время от времени растерянно затихал, наверное прислушиваясь к себе.

Бедвир обезболил обоим раны, велев в придачу поменьше шевелить шеей. Но, когда поборник вновь прислушался, да ещё начал присматриваться к себе, поднимая то одну, то другую руку, девушка сообразила, что Кахир (так он представился) боится и других перемен — уже с собственным телом. И он, кажется, понял, что попал к тёмным магам, даже пытался говорить со всеми осторожно и миролюбиво, чтобы не вызвать их злости. Но всё ещё страшно боялся, что после произнесения слов неизвестного заклинания сам может превратиться в тёмного... "Наивный", — вздохнула Орния.

Бедвир тоже заметил. Орния поймала несколько его косых взглядов на поборника, когда тот затихал и задумывался.

— Ты не маг, — не спросил, а уточнил он.

— Нет, не маг, — чуть боязливо отозвался Кахир.

— И никогда им не станешь, — сказал Бедвир и отошёл от него.

А поборник, немного понаблюдав за ним, улёгся поудобней. Последние слова Бедвира его наверняка успокоили.

Кахир из воинско-сторожевой службы поборников? Воины не участвовали в казнях детей и подростков. Значит, необязательно злиться на него? Но всегда надо быть начеку. Неизвестно, что он сделает, узнав, кто его спас. А если... он фанатик? И как он очутился рядом с Риннон и Морганом?

Бедвир отошёл к Риннон, которая сидела, всё ещё держа за руки девочку и мальчика. Лукас, который с ужасом всматривался в глаза младшей сестры, вместе с ней тоже пристроился рядом, как будто присутствие детей с теми же равнодушными глазами, успокаивало его. Чуть вздохнув, Орния подумала: "Почему детей Бедвир предпочёл привести в наше новое жилище, а не стал их... расколдовывать там же, на берегу, где и поборника? Потому что они могли подождать? Не ранены?"

Тёмный маг заставил встать младшего брата Моргана и вперился ему в глаза.

Прошло не меньше минуты, прежде чем, до сих пор мутные, глаза мальчика стали наливаться прозрачностью, а Бедвир заговорил:

— Смотри мне в глаза, повторяй за мной.

Несмотря на предупреждение, Морган, услышав голос младшего брата, дёрнулся посмотреть на него и застонал от боли из-за резкого движения. К нему подошёл Клемент, чтобы зашептать его боль — этому у Бедвира учились сразу, едва попадали к нему.

Самая маленькая в общине спасённых, Этель диковато поблёскивала глазищами на новые лица, неожиданно появившиеся в их новом пристанище. При взгляде на неё Орния сначала решила, что, обычно общительная, девочка захочет немедленно познакомиться с сёстрами и братьями старших, но Этель явно не собиралась приближаться к ним. Странно. К Кениону вчера она тоже сразу не подошла, но здесь понятно — почему: мальчик выглядел довольно взрослым. Зато о его появлении Этель возвестила в общине с радостью, а потому было ясно, что в скором времени Этель и Кенион подружились бы, заговорили бы по-свойски: мальчишка понравился ей. Да и Кенион вряд ли отказал бы ей в дружбе — из-за Клемента, который давно принял на равных и Сиджи, и Этель.

Так почему же Этель не идёт к детям, которые ей почти ровесники? Орния недолго гадала о том, решив думать, что девочку напугали бесстрастные лица заколдованных некими (пока для Орнии) злобными существами.

И лишь потом поняла, в чём дело: странные гости (пока ещё гости!) заставили Этель держаться от них на расстоянии, поскольку были одеты слишком богато: девочки — в длинные платья и в длинные бархатные накидки с капюшонами, а мальчик щеголял в кожаном плаще почти до самой земли. И все трое — в сапожках, несмотря на то что вне помещений — лето, пусть временно и прохладное из-за непогоды... А маленькая девочка, которую когда-то полумёртвой нашёл Бедвир неподалёку от гавани, бегала не только босиком, но и в платье, больше похожем на драный мешок, хоть Орния и старалась её приодеть, когда получалось выручить немного монет. Увы. Этель прятала новые вещи и продолжала бегать босиком и в рванье... И сейчас Орния смотрела на неё и думала: "Не жалеет ли малышка из-за нежданных-негаданных гостей, что не оделась сейчас в новьё?"

Бедвир действовал, как обычно. Вроде ничего никому не сказал, только оглянулся на Сиджи, а потом на Клемента — и оба побежали к камину. Орния — за ними, поскольку видела: тёмный маг повторяет один и тот же ритуал.

Выяснилось, что камин можно использовать и как плиту. Точнее — часть камина. Над экономно небольшим костерком Сиджи повесил незнакомый (среди утвари в руинах такого у них не было!) Орнии котелок, довольно вместительный, а Клемент принялся колдовать над смесью сушёных трав. И на острове с замковыми руинами, и в соседнем с ним лесу травы собирали все невольные ученики Бедвира, одновременно обучаясь использовать их не только в делах тёмной магии, но и в целительстве и некоторых защитных ритуалах. Так что выбрать определённые травы для укрепляющего, необходимого сейчас всем чая легко...

Клемент тихонько подозвал Кениона. Кажется, создавая укрепляющую смесь, он ещё и показывал младшему брату мешочки с травами, называл их и объяснял, к чему пригодна каждая отдельно и в сборе. Орния заметила, что старший почти незаметно держится с Кенионом чуть настороже. Не ожидал столь "изысканного" тёмного дара у младшего брата, как тёмное оборотничество?

Тоже вполголоса Орния не удержалась от любопытства:

— Сиджи, откуда здесь этот котелок?

— Мы с Бедвиром нашли его здесь, когда впервые приплыли сюда, на остров, — ответил мальчишка и скупо улыбнулся. — Мы здесь много вещей нашли. Даже пару чашек. Наверное, здешний смотритель был из зажиточных и не хотел с собой брать на большую сушу хоть что-то. А вот за деревом для растопки пришлось несколько раз сходить в лес.

— Не боялись — королевские лесничие поймают? — усмехнулась Орния, дотрагиваясь до котелка, несмотря на его закопчённый, чёрный бок: так не терпелось побыстрей напиться горячего чаю, что воде, которая всё не закипала, просто-напросто не верилось.

— Нет, — ответно улыбнулся Сиджи. — Они хоть и злые, но к тому берегу не ходят. Там болото, потому что море размывает берег. А если б они и ходили, только бы порадовались: там после штормов много деревьев повалено, так мы — Бедвир и я, сколько могли, сучья нарубали и увозили сюда, к маяку. В общем, лес чистили.

Когда Клемент высыпал в закипающую воду сотворённый им травяной сбор, ко всем хлопотавшим из-за чая подошла Риннон. Девушка смотрела уже не просто оживлённо, но с любопытством оглядываясь в новом жилище. Орнии она протянула котомку, довольно грузную даже на вид.

— Что здесь? — удивилась Орния, принимая эту котомку.

— Это не моё, — вздохнула Риннон. — Это Морган додумался накинуть на себя вуаль невидимости и пробраться в кухню собственного дома, прежде чем забирать сестру. А здесь... Пироги, выпеченный ночью хлеб и варёное мясо. Думаю, никто не откажется... — жалко улыбнулась она и поспешила назад, к сестрёнке.

Та как раз вышла из своего оцепенелого состояния и испуганно вскрикнула, завидя как неизвестных людей, так и незнакомое место.

Понаблюдав немного, Орния поняла, что есть время, пока Бедвир не поможет мальчику и второй девочке. Поэтому снова обратилась с расспросами к Сиджи.

— А вода откуда? Тоже с того берега?

— Нет, за зданием маяка есть ручей с пресной водой. С ним нам повезло.

Они разговаривали о новом месте так, словно ничто другое их не волновало. Но Орния подозревала, что и Сиджи прячет естественное любопытство узнать, что же произошло в городе. Оба помнили, что, пока Бедвир не разрешит, беседу о страшном и странном он не позволит. Те же взрослые трое, что побывали в том происшествии: страж поборников Кахир, Морган и Риннон, — явно не хотели даже вспоминать о случившемся. Едва к ним подходил кто-то, кроме Бедвира, они чуть не испуганно замирали, ожидая расспросов, а потом с облегчением вздыхали... Орния подозревала: тёмный маг уже знает, что случилось с беглецами в городе. Время от времени посматривая на Сиджи, она видела, что и он бросает на Бедвира оценивающие взгляды. Кажется, мальчишка думает: тёмный маг знает о том, что случилось, из-за странных ран Кахира и Моргана. А уж умение вывести всех невольных путешественников из необычного состояния доказывало это предположение.

Когда Бедвир вернул из странного оцепенения сестрёнку Лукаса и все в новом жилище начали успокаиваться после внезапной встречи и небольшого потрясения от нового жилища, в котором очутились, Бедвир кивнул Орнии. Девушка, Сиджи, а затем и присоединившаяся к ним для помощи Риннон принесли каждому чашку с горячим травяным отваром и небольшой кусочек пирога. По обоюдному, хоть и бессловесному согласию, хлеб и мясо Орния и Сиджи припрятали на будущее.

— Идите все сюда, — привычно монотонно велел Бедвир.

И юные некроманты подтянулись к грубым топчанам, где лежали Морган и Кахир. Встать эти двое пока не могли, несмотря на оказанную им помощь. Сил маловато...

Вскоре все устроились возле раненых двоих, и к Орнии осторожно подошла Этель. Малышка коротко оглядела младших сестёр и брата известных ей членов маленькой общины, а затем подняла глаза на Орнию. Ни вопроса, ни малейшего движения встать ещё ближе. Но Орнии было достаточно взгляда Этель, чтобы крепко подхватить малышку за подмышки и усадить к себе, на колени. Этель немедленно прижалась к ней. Орния знала: не потому, что холодно. А потому, что таким образом малышку в очередной раз уверили: её никто не будет отгонять от себя, как это сделала Риннон, впервые появившись в замковых руинах.

Однако сегодняшняя Риннон явно пережила нечто настолько страшное, что, как заметила Орния, проходя мимо Этель, она словно мимоходом, но ласково даже погладила удивлённую малышку по голове.

— Что случилось в городе? — бесстрастно спросил Бедвир, глядя на поборника. — Расскажите сначала вы, Кахир.

Видно было, что поборник колеблется, в очередной раз оглядывая странных для себя слушателей и слишком отчётливо недоумевая, кто все эти юные люди. Но потом его взгляд будто ушёл в себя, а через несколько секунд Кахир неуверенно начал. Видимо, решил, что ничего опасного, если он расскажет этим странным незнакомцам о том, что же случилось в городе. Ведь они помогли ему.

— В городе пожар, — со вздохом проговорил он и содрогнулся. — Сначала-то всё было тихо. Мы с Барни, поборники из службы воинов, несли обычное дежурство на окраине, дополнив собой ночную городскую стражу из троих солдат. Так делается всегда. И есть причина совместному патрулированию: случись что на глазах ночной стражи, нас немедленно посылают в храм поборников чистоты с известием о происшествии или за помощью. Пожар начался внезапно. Мы как раз выехали на лошадях с улицы, на которой расположены богатые усадьбы, — и вдруг... Пока проезжали, было тихо и спокойно. А тут... Оглянулись. Сначала показалось, что над всей улицей взорвали праздничные фейерверки. Но почти одновременно раздались крики ужаса и взывание о помощи. Мы развернули лошадей. Намеревались вернуться на ту же улицу. Но от этого решения пришлось отказаться, так как улица настолько наполнилась огнём и дымом, что в этот адский жар лошади отказывались идти, а потом и вовсе чуть ли не взбесились. Как будто учуяли или услышали что-то, что их страшно напугало. Повода они тоже не слушались. Потом стало ясно: если мы не спешимся, они нас сбросят. А когда мы остались пешими (лошади умчались так, словно их кинулся подгонять сам дьявол!), мы, все пятеро, попытались хотя бы подойти к началу улицы. Несмотря на обезумевших от страха лошадей, сгинувших в ночной тьме, мы думали, что пожар на улице произошёл по какой-либо случайности. Замотали тряпками лица — в первую очередь закрыли носы, потому что дым даже в темноте выглядел густым и чёрным. Боялись задохнуться. И зашагали к изгороди первой усадьбы с краю. Дальнейшее помню очень... смутно.

Он уставился на свои руки, сморщившись то ли от боли, то ли от тщетных стараний вспомнить ночные события.

— Да, помню очень смутно. Как... в больном сне. Мы и шагу не сумели ступить дальше той изгороди. Из дыма выскочили какие-то уродливые твари. — Он снова скривился и стал говорить тише, порой переходя на шёпот. — У ночных стражей были стандартные обереги, не как у нас — усиленные. Но мы же не знали... Возможно, из-за этих стандартных адские твари в первую очередь накинулись не на нас, а на стражников. Сначала тварей было две, и от них тоже валил дым и огонь. Они свалились на стражников откуда-то сверху. Почудилось, что из того дыма, что мчался над нашими головами. Я не знаю даже, как их описать... — Его передёрнуло от вновь переживаемого страха. — И, кажется, были они очень тяжёлыми. Твари прыгнули так, что стражники рухнули под их тяжестью. Те двое даже закричать не успели. Третий попятился от них — но его будто вдёрнуло в дым...

Зубы Кахира застучали так громко, что он опустил голову, стыдясь собственного страха, а потом съёжился, словно страшась, что неведомые твари вот-вот ворвутся в странное помещение. Но поборник снова сглотнул и взял себя в руки.

— Дальше... не помню. Нет! Помню! Из дыма выбежали вот эти юноша и девушка, которые вели за собой детей. Мы с Барни растерялись, хотя мечи уже были у нас в руках. Но за ними выскочила ещё одна тварь, и благородный юноша... — с невольным восхищением Кахир кивнул Моргану, — обернулся к ней... с детским мечом. И это его движение пристыдило нас и заставило очнуться. Мы бросились ему на помощь! Тварь оказалась... трудной. Всё её тело состояло будто бы из сплошных доспехов. Конечности вроде и тонкие, но бить по ним мечом — будто рубить ножки стола из красного дерева, окованные металлическими пластинами.

Орния оглянулась на Моргана, который всё ещё обнимал сестрёнку. Мальчишка сидел, угрюмо опустив голову, наверное тоже заново переживая те мгновения. У Лукаса почему-то лицо было помертвевшим до безжизненной белизны. А Риннон плакала — беззвучно, но навзрыд. Она сидела позади всех, закрыв ладонями лицо, и раскачивалась на топчане из стороны в стороны. В возникшей тишине, когда Кахир выдохся, рассказывая, слышалось лишь едва слышное шипение, когда она судорожно втягивала воздух... Орния смотрела на неё, поначалу не понимая, почему девушка рыдает... И окаменела: поборник сказал, что вся улица заполонена огнём и дымом, из которого вылетают жуткие твари. Та самая улица, где живут родители Риннон и Лукаса.

— Шеи-то у них тонкие, — хмуро закончил поборник. — Но добраться до них трудно. Эти конечности... тварь ими молотила так, что... Но эту мы с Барни прикончили. Вторая нас догнала, когда мы добежали до лесной опушки. Она успела добраться до Барни и вцепиться ему, упавшему, в шею. Потом... Мы убили её — вонзили клинки в спину: там тоже оказалось уязвимое местечко. Барни ещё был жив, только ранен, и я потащил его... Ещё две догнали нас уже в лесу, где мы хотели спрятаться. На этот раз не повезло юноше. А когда я бросился ему на выручку... — Он вновь судорожно выдохнул. — И я не знаю, как мы выжили.

Во вновь наступившей тишине удивлённая Орния тоже пыталась понять: если двое вооружённых мечами не сумели отбиться от неведомой твари, то как убереглись от смерти они все?.. И опять обернулась — на движение Моргана, который исподлобья взглянул на Риннон. А за ними оглянулись все... Девушка подняла заплаканные глаза и гундосо проговорила:

— Я убила этих тварей, а потом создала защитный круг. Если бы я могла... — и она зарыдала уже в голос. — Если бы я сумела... защитить родителей!..

Глава седьмая

А потом, через некоторое время, Риннон снова рыдала.

Поборник, отдохнув от долгого повествования, вспомнил ещё кое-что:

— Когда мы убегали от городских стражников, тот, что был одним из первых, убитых теми тварями, зашевелился. И с ним что-то начало происходить. Темно, я не всё видел, но его руки и ноги начали утончаться и удлиняться... как будто стражник становился той же тварью. И одежда... висела на нём, как будто... — Помолчав, он ошеломлённо поднял глаза на Бедвира: — Вы говорите, Барни... тоже?

Тёмный маг кивнул.

Поборник, говоривший — полулёжа и опираясь на локоть, после его ответа обессиленно рухнул на топчан.

Только-только успокоившаяся от плача, Риннон внезапно завыла так, что перепугала не только всех младших, но и поборника. Даже Этель бросилась сначала было к Сиджи, а потом спряталась куда-то, зажав уши ладошками. На этот раз Орния немедленно подошла к девушке-заклинательнице, чтобы крепко обнять её:

— Не плачь, Риннон! Мы успели вовремя! Так что всё позади...

А у самой перед глазами — тот самый защитный круг, а в нём лежит сначала смертельно раненный, а потом уже мёртвый страж-поборник. И он изменяется в ту же адскую тварь, добыча для которой — вот она, лежит беспомощная, но уверенная, что защитный круг спасёт... И этой беспомощной добычи много.

Откуда Бедвир знал, что с ними может случиться?

Впрочем, глупый вопрос. Бедвир — сильный маг. Он видел.

Пока Орния укачивала плачущую Риннон, сама всё посматривала на побледневшего Моргана, который тоже только сейчас догадался о смертельной ловушке, в которую мог превратиться защитный круг Риннон... А ещё чуть позже Орния спросит Бедвира, почему дети, спасённые Риннон и Морганом, выглядели безучастными, хотя твари до них не добрались. Тёмный маг объяснит, что все они: и старшие, и младшие — оглядываясь на преследователей, успели встретиться глазами с тварями. Что их и делало впоследствии уязвимыми перед адскими чудовищами.

Пока Риннон выплакивала свой запоздалый ужас перед тем, что могло случиться в созданном ею защитном кругу, а Орния обнимала её, утешая, трое младших начали осваиваться в помещении бывшего маяка. Поскольку Риннон переключилась на утешавшую её Орнию, её младшая сестра, которую девушка-заклинательница до того обнимала, осторожно отошла от них и огляделась. После чего сразу подошла к мальчику — брату Моргана. Тут же тревожно осмотрелась и успокоилась, наткнувшись глазами на сестрёнку Лукаса. "Неудивительно, — думала Орния, следившая за ней, — если жили рядом, неподалёку друг от друга".

Уставший от рассказа Кахир расслабился на выделенном для него топчане. Кажется, он понял, что здесь, в странном помещении, он не подвергается опасности, а потому усталость стала всеобъемлющей: он закрыл глаза, и Орния заметила, что вокруг поборника еле виднеется призрачная дымка, подсказывающая, что Кахир задремал.

Риннон, чьи плечи под руками Орнии перестали вздрагивать, глубоко вздохнула и тут же обеспокоенно оглянулась. Наверное, искала сестру...

Та, такая же чуть полненькая, какой Риннон попала к Бедвиру, уже не только сидела в компании остальных двоих младших, но и шепталась с ними, разглядывая сохранившийся первый этаж маяка.

Переведя взгляд на Бедвира, Орния прикусила губу. Несмотря на своё внешнее бесстрастие, внутренне девушка разрывалась от противоречивых чувств. Он сидит, наблюдая за всеми, а она... она всей душой рвётся в город!.. Почему город горит? Его поджигают те чудовища, которых видели недавние беглецы и поборник? Что происходит на его улицах? Что делается во дворце?! Что с родителями?!

А он молчит, будто не понимает: они все хотят узнать о судьбе своих родных.

— Этель... — бросив в сторону Орнии требовательный взгляд, прервал её сумбурные размышления Бедвир и встал: — Приготовьте стол.

Малышку Орния нашла не сразу. А завидев, чем та занимается, невольно улыбнулась, на мгновения забыв о своём ужасе... Появление богато одетых детей заставило-таки Этель одеться в приобретённые когда-то для неё вещи. Полностью одетая, разве что всё ещё босая, малышка пряталась за своим топчаном, сидя на полу и нещадно расчёсывая волосы стареньким гребешком, когда-то стащенным у Риннон.

Орния обошла топчан, отобрала гребень у малышки и споро привела волосы девочки в некое подобие порядка, заплела их в две косички.

— Идём, Этель, — проговорила Орния. — Тебя ждёт Бедвир.

Взяв примолкшую малышку за руку, она вывела её из-за топчана.

Пока их "не было", Сиджи и Лукас под негромкие команды Клемента освободили стол Бедвира от книг и рукописей и провели его магическую чистку, чтобы ни малейшего следа не осталось от магического влияния тех книг. Затем на чистом, "пустом" от магии столе осторожно разложили карту города. Орния слышала голос Клемента, который вполголоса объяснял брату, бродившему за ним хвостиком, что они делают и зачем. Порой не выдерживал Лукас и что-то добавлял к его объяснениям. Но чаще мальчишка обрывал себя на полуслове, судорожно оглядываясь, будто боялся, что его сестрёнка вдруг пропадёт даже отсюда — с забытого людьми маяка, посреди воды. Только найдя её, вновь всё своё внимание уделял столу и будущему ритуалу.

От топчанов к столу зашагал Бедвир. В центре помещения встретившись с Орнией и Этель, он промолчал, но в его глазах что-то промелькнуло. Девушка решила считать, что он одобрил тепло одетую малышку. После чего, всё ещё шагая, он протянул Этель руку. Девочка, зная, что её ждёт, привычно взялась за его пальцы, и теперь уже Орния оказалась идущей за ними следом.

На посторонний взгляд, Бедвир совершил странное действо: благо все, кто — любопытствуя, кто — тревожась, собирались к огромному столу, он умудрился сделать так, чтобы Этель, вроде как легкомысленно подпрыгивая рядом с ним, изредка прижимаясь к нему, словно домашняя кошка, прошла мимо всех пятерых своих, кто вернулся. А потом даже повернул малышку к топчану с поборником, чтобы она увидела и его.

Бедвир называл это магическим отражением или пропиткой невидимой информацией, снятой с тех, кто был на месте, необходимом для провидчества.

К столу, до которого оставалось три шага и от которого все на расстоянии тех же трёх шагов попятились, Этель подошла в одиночестве.

Медленно, словно прислушиваясь к чему-то, слышному только ей, девочка обошла весь стол. Остановилась у того края карты, на котором был изображён поворот большой реки. Возле этого поворота когда-то и начинал строиться город, уходя затем дальше в равнину и леса.

Следили за Этель, затаив дыхание. А её лицо словно растеряло все эмоциональные краски, превратившись едва ли не в ту же маску, которой являлось лицо Бедвира.

Столешница оказалась чуть ниже глаз Этель. Не меняя безразличного выражения лица, девочка обеими руками вцепилась в края карты и попыталась её отодвинуть, освобождая край стола. Получалось плохо: мало того что карта состояла из несколько листов, склеенных между собой, так она ещё была ветхой. Старания Этель отодвинуть её от края стола заставляли карту морщиться, собираться кривыми складками.

Первым не выдержал Кенион. Удивлённый равнодушием присутствующих, он огляделся и, убедившись, что никто не шелохнулся помочь Этель, шагнул к столу. Клемент поймал его за плечо и молча покачал головой.

Нельзя дотрагиваться до карты, когда она в руках провидицы.

А что Этель — провидица, Клемент объяснит младшему брату позже, если до сих пор не сообразил это сделать. Или сам Кенион не догадается о том по зрелищу, которое вот-вот станет ясным для всех.

Наконец Этель догадалась обежать стол, чтобы потянуть карту на себя. На этот раз у неё получилось освободить противоположный край стола.

А Орния мрачно переводила про себя действия Этель: враги появились с другой стороны реки. На карте эта сторона не обозначена, ведь на противоположном берегу нет никаких строений, только лес. Поэтому малышка и оттянула край в сторону.

Наконец девочка вернулась к освобождённому краю стола. Некоторое время Этель вглядывалась в часть стола, освобождённую от карты города. Затем снова отошла к противоположному краю. Детское личико словно обвеяло взрослой горечью, когда она немигающе уставилась на "другой берег". Большеглазая, теперь малышка выглядела так, словно с лица спали все краски, и огромные глаза стали ещё больше.

В насторожённой тишине, придерживая ладонью на бедре ножны с мечом, чтобы не звякала цепочка-крепление, к Этель шагнул Лукас. Он встал за спиной девочки и мягко положил ладони на её плечи. Этель не шелохнулась, будто и не ощутила его рук.

Клубящийся тёмный дым вкрадчиво начал вздыматься между пальцами Лукаса... Когда Этель не хватало сил для провидчества (а пользовалась она тоже тёмной магией), ей всегда кто-нибудь помогал. Правда, сейчас Орния немного удивилась: ей казалось, малышке достаточно и своих сил, чтобы разглядеть самой и показать другим тех, кто вторгся в их город. Или то, что видела она и собиралась показать другим, настолько тяжело магически? Или Лукас нетерпелив: он, как и все невольные подопечные Бедвира, знал, что у Этель бывает в провидчестве рассеянное внимание. Потому и помог. До карты-то не дотрагивался... Потому и оглянулся на тёмного мага, не будет ли тот возражать. Но Бедвир лишь чуть склонил голову: "Да, не возражаю".

И деревянная столешница из грубо сколоченных и плохо обструганных досок начала преображаться.

Невольно всем телом подавшись к столу, Орния рассмотрела: древесные узоры на краю столешницы постепенно пропали, пожелтев, словно присыпанные речным песком. Но это и в самом деле песок!.. Другая сторона реки славилась песчаным берегом.

Сначала довольно ровная, жёлтая поверхность быстро начала покрываться строгим узором из одинаковых мотивов, которые постепенно становились выпуклыми.

Теперь к столу качнулись все. Разве что младшим, не магам, надоело смотреть на невидимое их глазам нечто, и они отошли к топчану, на котором лежал Морган. Впрочем, торопясь к старшему брату, младший, проходя мимо стола, вдруг дёрнулся и оглянулся на ходу. Увидел?.. Тоже маг?.. Ещё неуверенно постоял на месте, словно собираясь вернуться. И всё же поспешил к брату.

Краем глаза Орния отметила, как Бедвир, вроде и не пошевелившийся, будто охотничий пёс, сделал стойку на младшего брата Моргана. Тоже предполагает у этого мальчика дар?.. Но стол и прорицание Этель Орнию пока волновали больше. И она вернулась к наблюдению. Вовремя.

Повторяющиеся мотивы строгого узора уже обрели отчётливые очертания.

Громко втянув воздух сквозь зубы, очень близко к столу шагнул Клемент. Кенион, кажется, пока видел плохо. И чудилось — он вот-вот начнёт дёргать старшего брата за руку, требуя объяснить, что же тот увидел. Изумлённый Сиджи всматривался в фигуры и простецки качал головой: "Глазам не верю!" Риннон же вновь сморщилась и быстро захлопала ресницами, после чего отошла от стола. Отвернувшись от него, она всё же не в силах была убрать страх и отчаяние со своего лица.

На противоположном берегу стояли явно воины. Чужие. Их боевое убранство прятали длинные чёрные плащи с капюшонами, больше похожими на монашеские накидки на голову — на клобуки. Несмотря на неопределённость этих фигур, главное было ясно. Это люди. Приходилось так странно уточнять, потому что рядом с каждым из них, сбоку, что-то ещё такое было, что выглядело вроде живым существом. Кажется, никто из присутствующих (во всяком случае — Орния наверняка) не сумел угадать, кто это. Пока картинка была "далёкой", казалось — ссутулились у ног чёрных фигур громадные псы.

Видимо, Этель заинтересовалась странным обликом нежданных "гостей" не меньше остальных. И потому сосредоточилась не на рядах чёрных фигур, а только на ближайшей к речной воде ссутуленной фигуре. Картинка резко поехала, увеличиваясь.

Провидческая сила Этель, подправленная силой Лукаса, оказалась такова, что (заметила Орния) призрачное воплощение провидчества сумел разглядеть и Кенион, когда малышка увеличила парные фигурки на берегу. Его глаза внезапно расширились.

Вскоре все маги, ожидавшие результата, сгрудились за спиной девочки и Лукаса, разглядывая странную пару, невесть как и когда оказавшуюся на речном берегу.

Неожиданное создание, сидевшее рядом со своим хозяином, было не просто послушно чёрной фигуре. Ведь человек в плаще удерживал возле себя тварь, время от времени дёргая её за цепь, металлический ошейник которой болтался на внезапно тонкой шее создания. Зверь был похож на саранчу-гиганта. За одним исключением. Голова его, чудовищно вытянутая, больше сравнима с человеческим черепом, совершенно лысым — до сияющей гладкости. Две внешние черты этого создания не то чтобы привлекали внимание, но буквально завораживали: нижняя челюсть черепа мелко подрагивала, постоянно обнажая гвоздеобразные и невероятно тонкие и длинные зубы; а там, где у обычного черепа зияли бы пустые глазные впадины, у этого зверя две дыры (не глаза! Не глазные впадины!) источали адскую тьму. И Кахир был прав: тело этого создания словно собрал мастер-краснодеревщик — из тонких жердей, которые затем пропитал воском или маслом и покрыл лаком.

От негромкого голоса Бедвира вздрогнули все. Сначала он обронил:

— Мне эти создания... смутно знакомы... — А затем, помолчав, добавил: — Этель, дитя, посмотри на капюшон этого... человека. Туда, где скрывается его лоб.

Зверь затуманился, потеряв ту призрачную силу, благодаря которой появился в провидчестве. Зато чёрный капюшон стал ещё ближе, а потом заполонил собой пространство за столом. Присматриваясь, Орния увидела, что Бедвира и в самом деле интересует лоб неизвестного: тёмный маг смотрел в центр между двумя складками капюшона... Равнодушная от испытываемого напряжения, Орния сумела спросить:

— Бедвир, ты знаешь, кто это?

— Кто — не знаю. Но на его лбу горит тот же символ, который я видел в руинах.

Пришлось мысленно собрать воедино всё, что нужно, чтобы понять смысл реплики Бедвира. В первую очередь утром он сказал, что считает поджог замковых руин чем-то странным, хотя до того времени думал, естественно, как и его подопечные: это поборники подожгли руины на острове. Значит...

— Это они нас подожгли? Не поборники?

— Именно. Но хотел бы я знать, как узнали они...

Ещё одна недоговорённость тёмного мага не смутила Орнию. Девушка помнила: как только Бедвир решит задачку, о ней будут знать все. Знание — их безопасность. А задачка заключалась вот в чём: как эти пришлые узнали о местонахождении когда-то спасённых от казни детей — юных тёмных магов? А ещё вопрос в том, кому надо уничтожать этих детей...

Бедвир, глядя на "тот берег", заговорил шёпотом, как делал всегда, чтобы лучше формулировать мысли, а заодно вовлекать в размышления подопечных:

— Эти создания... Где я их видел? Или где я о них узнал... И этот символ — что-то в нём такое, что мне кажется, я уже видел его... Но... Если они тоже пользуются некромантией, почему решили уничтожить нас? Нас, изгоев?

Орния хотела бы ответить, что тёмные маги, как ей кажется, всегда между собой воюют, но не успела, потому что он продолжил в мёртвой тишине, в которой слишком странно и отдалённо звучали голоса негромко разговаривающих между собой младших:

— Чего они боялись в нас? Или они боялись нас самих?

Старшие замерли, глядя на него. Но Бедвир ещё не закончил задавать вопросы.

— И кто им подсказал, где нас искать? Кто-то в городе знает, где мы жили...

От последних слов тёмного мага по спине Орнии будто ледяной град простучал.

— Но как догадались? Или кто-то... — он обвёл бесстрастным взглядом сгрудившихся за столом учеников. — Кто-то им подсказал?

Все смотрели на Бедвира. Разве что в недолгой тишине, когда стих звук его голоса, успели переглянуться. А потом снова смотрели. Внимательно и встревоженно.

Орния не успела ничего сказать, как Бедвир внезапно всем телом повернулся к Лукасу. Короткий вопрос — одно слово! — выстрелил болтом из арбалета:

— Ты?

Мальчишка отшатнулся от стола, вцепившись в рукоять детского меча.

Пока все недоумённо переводили взгляды с Лукаса на Бедвира, мальчишка-некромант уже медленно попятился, затравленно посматривая на всех.

Ужаснувшаяся Орния: Лукас выдал их местонахождение — и остался среди подопечных Бедвира?! — непроизвольно шагнула к мальчишке. Тот немедля направил меч острием на неё... Не менее изумлённый, Клемент с силой сказал:

— Почему ты это сделал?! Ты... один из нас... Решил заслужить прощение?.. Ты же знал, что они не пощадят даже предателя, и если...

— Я никого не предавал! — отчаянно закричал Лукас, водя острием меча перед собой, словно ожидая, что все вот-вот набросятся на него. И в помещении стало тихо — даже перевезённые на маяк дети, тихонько болтавшие между собой, оглянувшись, замерли. — Я не предатель! Месяц назад я встретил старшего брата. Он очень обрадовался, что я жив, и с тех пор мы иногда встречаемся! Но я не думал, что он может!..

Мальчишка разрыдался, рукавом старенького колета вытирая злые слёзы. И, то и дело спохватываясь — вскидывал оружие на недавних товарищей.

Остальные потрясённо смотрели на него, а потом перевели беспомощные взгляды на Бедвира, не зная, как принимать признание Лукаса.

— Убери меч в ножны, — сухо велел ему Бедвир. — И подойди ко мне. Этель, дитя, тоже иди ко мне.

Не сразу, но все, кроме пока Кениона, сообразили, что хочет сделать тёмный маг. Этель провидит прошлое, так что, воспользовавшись её умением, Бедвир своими глазами увидит сказанное Лукасом.

Правда, есть одна особенность. Лукас тоже знает о том, что собирается сделать Бедвир. И, если мальчишка откажется пройти просматривание своей памяти девочкой, значит, он... обманывает. Но мальчишка-некромант склонил голову, будто беспокойно прислушиваясь к эху сказанных тёмным магом слов, а потом резко вогнал меч в ножны и поспешил к Бедвиру. Не врёт?..

— Бедвир, может, не надо? — тихо спросила Орния, когда Этель взялась за ладонь Лукаса. По её мнению, унижение Лукаса будет слишком явным, если он всем своим поведением уже доказал, что сказал правду.

— Идите к столу, — скомандовал тёмный маг и вполголоса ответил девушке: — Надо бы узнать всё.

Что именно всё, Орния и подростки увидели въяве.

Лукас быстро, будто всё ещё боясь, что ему не поверят, взялся за ручонку Этель. А тёмный маг положил руки на голову малышки.

Река, которая разделялась на два потока, омывающих остров с замковыми руинами, где прятались спасённые Бедвиром подростки, стала местом ещё одной трагедии. Закрыв глаза, Лукас некоторое время стоял спокойно, а потом лихорадочно зашептал:

— Нет, нет... Не надо!.. Пожалуйста... не надо!..

А на столе зашевелился прибрежный лесной участок: за деревом, глядя на речную воду, стоял молодой мужчина — и не замечал, что к нему, крадучись, приближаются всё те же чёрные балахоны со страшными чудовищами на поводках-цепях.

Орния со стоном отвернулась первой, не в силах смотреть до конца, как молодой мужчина, со знаками Лукасова рода на верхней одежде, не успел даже обернуться; как страшные создания рвали его в клочья, а чёрные балахоны, окружив место убийства и не обращая внимания на него, высматривали направление, в котором только что смотрел старший брат Лукаса...

Мальчишка-некромант повалился на пол, выдирая ладонь из ладошки плачущей Этель. Он упал на колени, задыхаясь и не видя никого. Опустил голову. Посидел в этой позе несколько секунд, а потом вскочил и помчался к детям, где рванул развернуться к себе сестрёнку, чтобы обнять её. И снова Лукас сидел на полу, прижав к себе девочку так, что она испуганно только попискивала от его жёстких объятий.

— Позавчера, — тяжко уронил Бедвир, продолжая всматриваться в то более тонкое, что пока мог видеть только он. — Это случилось позавчера. Значит, эти... люди рыскали по нашему королевству давно. Но это тоже слишком... — он замолк на полуслове. — К островному замку они не решились подойти в открытую. И хотели сжечь нас, пока мы спим. Риннон и Морган невольно... едва не помогли им.

Риннон сжалась, обняла свои плечи, чувствуя себя униженной дважды.

Обрекла всех спасённых Бедвиром на смерть от дымного удушья в руинах.

Не сумела бы оберечь себя и детей в защитном круге.

Девушка смотрела исподлобья, хотя никто и не подумал её упрекать.

Напротив. Бедвир взглянул на стол с картой и с горечью вздохнул:

— Я учил вас справляться с собственными силами. А надо было... готовить к войне.

— Ты думаешь... — негромко начала Орния и прервалась. — Бедвир, мы не посмотрели, что сейчас с городом!

Она знала: все догадались, о чём она. Не о городе. О дворце. Но... всё равно. Лишь бы узнать... Все умоляюще смотрели на тёмного мага.

— Вы разглядывали только берег, потому что Этель видит недавнее прошлое, — размеренно, уже взяв себя в руки, ответил тёмный маг. — Я же видел, что случилось далее. Поверь, Орния... Дворец до сих пор окружён этими существами. Пока их не подпускают к королевской семье только маги-поборники и королевская стража. И всё же странно, что именно орденцы-поборники не сумели заметить разведчиков от этих существ. Это первое. Второе. Эти существа не смогли бы самостоятельно пробиться сквозь городские ворота. При них нет обычных орудий для тарана. Ворота же окованы такими слоями металла, что... А они уже окружают дворец. Я не понимаю!

— Ты хочешь сказать, кто-то впустил их в город?

Она сказала — и ужаснулась сказанному.

Бедвир неожиданно замер, словно прислушиваясь к чему-то в пространстве, а потом резко повернулся к стене. Мах рукой — и на стене появилась полочка, до сих пор скрытая магической завесой от глаза, не вооружённого знанием. Точней, не вполне полочка, а просто небольшой выступ в строительной кладке, а на нём нарисовались книги и рукописи, к которым тёмный маг подростков не подпускал, предупредив, что сами по себе книги опасны.

Упрямый Морган однажды попытался опровергнуть этот запрет. И потом три дня не мог встать: взрыв от взятой было им рукописи был такой, что его швырнуло в противоположную стену.

— Ты вспомнил? — с надеждой спросила Орния, следующая за ним по пятам.

— Я вспомнил, где видел символ, — рассеянно откликнулся Бедвир, перебирая книги.

Их было не так много, так что, посомневавшись между двумя, он выложил на стол древнюю рукопись, тяжёлые, но хрупкие листы которой пришлось переворачивать даже не бережно, а осторожно: чуть что — они мгновенно крошились. Глядя на эти листы, девушка поёжилась, вспоминая, как страшно ударился о стену Морган.

Бедвир застыл над предпоследней открытой страницей. А вместе с ним замерли подопечные, с опаской прислушивавшиеся к шорохам страниц.

— Чёрная саранча, — негромко сказал он. И прикусил губу, вчитываясь в полустёртые строки.

— Почему — саранча? — чуть не шёпотом спросил Клемент.

— Они выходят из неизвестной пропасти раз в столетие и проходят через несколько королевств, оставляя за собой пустыню — там, где человеческие поселения не защищены. Поэтому я и удивлён, почему они оказались у королевского дворца. Им достаточно и крестьянских поселений или небольших городков, в которых нет крепостной стены.

— А зачем? — сипло спросила Риннон. — Зачем они...

Бедвир понял её.

— Им не нужно всё то, что обычно грабят люди. Ни золото, ни драгоценности, ни иные трофеи. Они собирают человеческие души.

В молчании, пока все слышавшие переживали сказанное тёмным магом, звучали лишь негромкие детские голоса и свистел ветер, сквозняком прорываясь в развалины маяка Аодх.

Наконец, шевельнулся Клемент.

— Много знатных семей жило на окраине... — медленно, примериваясь к собственным мыслям, сказал он. — Бедвир, ведь Риннон и Морган потеряли родителей, как и Лукас, но... Что-то же мы должны сделать. Или мы беспомощны перед чёрной саранчой?

— Пока мы не можем сказать, что их родители погибли, — возразил Бедвир. — Ведь все, кого ты перечислил, достаточно знатного и древнего рода, чтобы этой ночью праздновать во дворце.

Ахнула Риннон, с надеждой вскинулись Морган и Лукас.

— Но ты прав, Клемент. Нам доступна эта часть города. А значит... — Он посмотрел на книгу и попытался спрятать тяжкий вздох. — Мы не можем воевать против чёрной саранчи — вы не подготовлены к войне с ней. Но защите я вас учил. И мы можем защитить хоть кого-то из тех, кто остаётся на руинах и пожарищах тех домов. Мы умеем быть незаметными. И этого достаточно, чтобы хоть как-то противостоять чёрной саранче.

И мрачно закончил:

— В конце концов, там, кроме испуганных людей, есть и дети, домашняя челядь. Их с собой на празднество не берут.

Глава восьмая

Он оглядел всех, не забывая о спящем поборнике Кахире и о приведённых мальчике и девочках.

— Со мной идут Морган и Лукас, Клемент, Сиджи и Орния.

— А я? — строптиво подняла голову Риннон.

— Ты остаёшься с Этель, раненым поборником и детьми, которым надо объяснить, почему они здесь оказались и почему их старшие братья и сестра живы. Их же надо начинать приучать к нашим порядкам. Ты остаёшься с Кенионом, которому надо показать ограничения по использованию тёмной силы. Ты ограничения знаешь и сумеешь рассказать о них. И ты остаёшься следить за защитой маяка, как лучший заклинатель, который сумел ночью построить личную защиту для всех тех, кого вела из пригорода.

Когда он договорил, пятёрка названных им юных магов уже стояла у выхода.

Риннон нерешительно оглянулась на всех, кого назвал тёмный маг. Потом подняла голову, уже другими глазами оценивая невидимую для немагического взгляда защиту маяка...

Будучи военным, Бедвир с самого начала обучения спасённых подростков требовал от них жёсткой дисциплины, напоминая, что замковые руины на острове — очень ненадёжное место обитания для них для всех. И первое, к чему тёмный маг приучил, — это умение собираться в считаные секунды, чтобы стремительно сорваться с места.

Сейчас это пригодилось.

Вооружённые обычным оружием: небольшие, по руке мечи, дротики, луки, арбалеты и даже металлическая мелкоячеистая сеть (Сиджи, конечно, но и Лукас давно поглядывал на это оружие с интересом), — юные маги несли и иное оружие — магическое. Оно пряталось в браслетах, отяжеливших руки-ноги; в серьгах и кольцах, огрузивших пальцы; в цепочках с медальонами, в небольших холщовых мешочках, в которых прятались измельчённые в труху сухие травы, смешанные с костями и камнями, а то и перьями — всеми ингредиентами, перемолотыми в пыль и песок... Морган, недавно пластом валявшийся на топчане, уже достаточно бодро смотрел на всех: ему, как это часто бывало, хватило и небольшого времени на расслабление, а значит — на самоисцеление с помощью личной магии.

Глаза юношей смотрели немного отстранённо: маги вспоминали заклинания, которые могут помочь в необычной вылазке. Орния же озабоченно вглядывалась в Риннон. Урок, конечно, ею получен. Но... С другой стороны, не бросится же девушка в воду, чтобы догнать Бедвира и взятых им подростков! А второй лодки больше нет... Орния вспомнила, как пропадали в морской мгле из волн и ливня оборотни, и затаённо вздохнула: жив ли старый Дуан и его сородичи?

Очнувшись от неожиданности, к Клементу подбежал Кенион.

— Но я не хочу оставаться здесь без тебя... — услышала его тихий голос Орния.

Юноша склонился к его уху и что-то прошептал. Кенион слегка отодвинулся от старшего брата, поколебался, а потом кивнул и отошёл ближе к детям. Те тоже встревоженно поглядывали на уходящих.

Уже перед тем как выйти, Орния ещё раз поискала глазами светловолосого брата Клемента. Мелькнула мысль: "Я волнуюсь из-за него поневоле. Всё-таки я его спасла, а потому он моя забота".

Но нашла Кениона не сразу. А когда разглядела, где он находится, подняла брови.

За столом Бедвира, чуть дальше от него, в темноте прятался угол. Именно здесь стоял ящик для оружия, который, насколько поняла девушка, ещё раньше — до бегства из руин, перевезли сюда тёмный маг и Сиджи. Сегодня они же добавили в этот ящик всё, что нашли при мёртвом поборнике и при Кахире. И Кенион с любопытством, пока ещё сложив руки за спиной, склонялся посмотреть на содержимое оружейного ящика.

Орния ещё удивилась: она-то думала — Клемент велел младшему брату присоединиться к детям. Неужели Клемент предложил Кениону найти среди трофейного оружия что-то себе по руке?

К лодке, вытащенной на камни, подальше от волн, спускались в том же порядке, что заранее определил Бедвир: впереди — сам тёмный маг, за ним Лукас и Морган, затем — в одиночку Клемент, а уж за ним — Орния и Сиджи. У Клемента была развитая Бедвиром способность слушать потоки воздуха и изменения в них. Поэтому Бедвир предпочитал, чтобы юноша шёл отдельно от остальных.

Лодку не стали стаскивать с камней к воде, жалея старую. Подняли (только Орния осталась в стороне от работы) и понесли к берегу.

Прежде чем сдвинуть её в воду, Бедвир оглядел учеников и обратился к двоим:

— Я не буду говорить остальным, но вам обоим, Лукас и Морган, напомню: слушать только мои приказы! И выполнять только их. Если вам двоим покажется, что есть возможность сделать нечто самостоятельно, я вытаскивать вас из переплёта не собираюсь. И не потому, что надо наказать за самоуправство. А потому, что будет некогда. Морган, тебе объяснять не буду. Ты примерно знаешь, что может твориться там, куда мы собрались. Но Лукас...

— Я буду слушаться, — угрюмо отозвался мальчишка.

Бедвир махнул рукой Сиджи, и тот поспешил ему на помощь — с осторожностью ввести лодку в воду.

Воспользовавшись, что вокруг Орнии нет тех, кто может услышать (Морган и Клемент брели следом за лодкой), Лукас шагнул к ней и обиженно спросил:

— Орния, почему он сказал это именно мне? Морган ведь тоже!..

— Морган на своей шкуре испытал, что значит не слушаться Бедвира.

— Но я тоже! — настаивал Лукас и, спохватившись, что повысил голос, замолк, а потом повторил тише: — Но ведь и я испытал...

Девушка мельком взглянула на обиженного мальчишку.

— Я помню о твоём старшем брате. Но... ты испытал всего лишь чувство утраты. Ты не встретился со смертью лицом к лицу — сам. А Морган знает, что это такое. Поэтому Бедвир и напоминает именно тебе.

Лукас отвернулся и уставился на море. Орния знала, что он снова обижен: "Всего лишь чувство утраты". Но знала, что до прибытия на место он должен понять разницу между чувством и тем боевым настроем, который там необходим. Иначе... Иначе не выжить... Быстро бегущие тучи то скучивались — и вокруг становилось серо и промозгло, то быстро расходились — и тогда море неожиданно сияло легкомысленной синевой, отбликивавшей солнечной позолотой... Частящее дыхание стоявшего рядом Лукаса постепенно утихомиривалось, пока он бездумно смотрел на водную громаду.

Перед тем как каждому из учеников сесть в лодку, Бедвир придирчиво оглядел их, оценивая состояние оберегов и артефактов. А когда все устроились на скамейках (Сиджи и Клемент — на вёслах), тёмный маг мрачно сказал:

— Я везу вас, магов-недоучек, туда, где должны сражаться взрослые боевые маги, но не вы... Что делать... Запомните! Ваша цель — спасти тех, кого возможно! Не более!

— Почему? — теперь не выдержал Морган. — Почему — не более?

Бедвир чуть скривил рот, глядя на него, а потом ответил:

— Я не хочу вернуться на Аодх в одиночестве! Если ты всё ещё не понял, то скажу так: Морган, мы собрались спуститься в адскую бездну! И то, что ты видел недавно, — это ещё не самое страшное...

Морган ссутулился на скамье, хмуро опустив глаза. Затем содрогнулся всем телом — видимо, вспомнил ночь. И кивнул, снова хмуро, но решительно:

— Не более!

В лодку Бедвир шагнул последним — и сразу на корму. Место ему заранее оставили, зная, что тёмный маг немедленно займётся припрятыванием лодки в магическую вуаль невидимости. Потому-то и Орния даже не подумала сесть рядом с ним, хотя в другое время устроилась бы на одной скамье с тёмным магом — по привычке. Ведь оба в их общине самые взрослые.

Время — готовиться к бою. На берегу уже будет не до подготовки. Там придётся драться... Представляла девушка себе очень смутно, с чем им всем придётся столкнуться. Но сердце замирало от одной только мысли, что их отряд состоит только из пяти человек, в то время как на городской окраине придётся встретиться с целой армией.

Глаза на юношей не поднимала. Но их напряжение ощущала отчётливо.

Легче всех — сторонне думала она — Клементу, о котором знала, что его родители лишь недавно отделились от собственных родителей в новый дом. Его младший брат сейчас в относительно безопасном месте. Его родители — в королевском дворце, который охраняют не только поборники, но и личная гвардия короля. Да, о родных можно не беспокоиться. Разве что о слугах.

Тяжелей всех Лукасу и Моргану. Если Клемент жил в недавно построенном доме, где, кроме родителей, у него был только младший брат, то оба мальчика из семей с потомственными традициями — привечать, а то и собирать под своё крыло обедневшие ветви родословного древа. Да, их родителей оборонят во дворце. Но в домах остаются двоюродные и троюродные...

Она вспомнила рассказ Кахира о домах, горящих в ночной тьме, и тихонько вздохнула. Да, они — пятеро — могут только спасать. И только тех, кто уцелел: с ночи, когда всё началось, до нынешнего послеобеденного времени прошло много часов. И если надежда найти живых и существовала, то только потому, что далеко-далеко, над вершинами леса, были едва видны клубы вздымающегося дыма. А если есть чему гореть... Мельком подумалось, есть ли на пожарищах белые маги-поборники. Гильдии-то обычных магов всегда располагаются неподалёку от жилых поселений, а то и в них самих. Значит, обычные маги уже в том аду, о котором предупреждал Бедвир.

Ближе к концу короткого путешествия Бедвир объяснил, что они должны будут делать на месте.

— Первое, что я могу предложить, пока не знаю тонкостей происходящего... Под нашей защитой Клемент и Лукас на подворье каждого дома "лепят" магические "гнезда". Именно в них будут прятаться уцелевшие. И не забудьте: саранча двинулась ко дворцу. Значит, в селениях за городской крепостной стеной её будет мало. Но вы всё же должны остерегаться: эти адские создания не признают человеческих законов. Ударить в спину — естественно для них, нормально. Но главное — будьте спокойны, несмотря ни на что. Не поддавайтесь страстям — на них, на вашу растерянность и страх, вас будет ловить саранча.

И замолчал, бесстрастно глядя на вершины леса. Отсюда дым еле виден. Но Бедвир смотрел так, словно провожал глазами его смутные чёрные следы.

Лодка скользнула из морских вод в реку. Здесь плыли недолго — и вскоре Сиджи и Клемент втащили судёнышко в те самые заросли, в которых не далее чем вчера Бедвир ждал Орнию, чтобы перевезти её и Кениона на остров с замковыми руинами. И где утром с того же места их лодка мчалась к маяку, унося в море беглецов от чёрной саранчи.

Когда их единственное судёнышко было надёжно спрятано, Бедвир всмотрелся в глаза каждого из пяти учеников и напомнил:

— Уязвимые места чёрной саранчи — пасть и тонкая шея. Спина. Их хозяева уязвимы как обычные люди. И последнее. — Он вынул из кармана бесформенного короткого плаща маленькую склянку и открутил пробку. — Макните палец в эту жидкость и оставьте её след под глазами. Элексир не даст вам впасть в оцепенение от их взглядов.

И обошёл всех учеников, протягивая каждому открытую склянку. Орния, удивлённая, мазнула пальцем под глазами и почуяла странную смесь — жасмина и рябины. Составлению такого элексира тёмный маг ещё не учил их. Наверное, очень сложный? Когда же он сам сумел его составить? Или такой уже был в его запасах?.. Впрочем, сейчас не до размышлений.

Эту часть леса Бедвир и его ученики знали хорошо. Примет для запоминания много. Здесь — полуразрушенная лачуга одного из первых лесничих. Там — старинное капище, чья плита летом прячется в густой и высокой траве. Ближе к реке — громадное древо, проигравшее однажды сражение с трёхдневной бурей и рухнувшее с края оврага, на котором росло. В отличие от братьев по несчастью, это древо было просто невероятно толстым в охвате, отчего и стало приметой для тех юных магов, которые, растерявшись, могли и заплутать в глухой чащобе. А древо... Возьми любую лозу — и она приведёт тебя к речному берегу, а там павшее древо подскажет, что до места со спрятанной лодкой осталось идти всего ничего.

Есть ещё один ориентир для юных магов.

Тропа Риннон, как теперь про себя назвала её Орния, пролегала напрямую от последнего дома на городской окраине до места с лодкой, известного только юным магам. Зато печально известное древо, у которого умирали найденные поборниками дети — тёмные маги — стояло чуть в стороне.

Только подумала о древе смерти, как оно предстало перед её глазами, пусть только вызванное воображением, но во всех подробностях. Орния досадливо мотнула головой, пытаясь сосредоточиться на беге и на будущих действиях. Не до страшного древа.

Бедвир легко мчался впереди своих учеников — с оружием в руках и так бесшумно, словно для него не существовало листьев и трав, которые беспорядочно шелестели и шуршали за его спиной — под ногами учеников...

Не успела Орния подумать, почему на ум постоянно приходит видение того страшного древа, как тёмный маг внезапно шарахнулся в сторону: нечто серое и увесистое свистнуло перед ним, наперерез, всего в паре шагов. И скрылось в кустах сбоку.

Ученики мгновенно рассредоточились вокруг Бедвира — оружием вперёд.

Орния, поначалу задохнувшись от неожиданности, сообразила первой.

— Это волки Дуана! — крикнула она, поначалу немного удивлённая: а как волк их увидел, если на них невидимость? Сообразила. Для волков-то их невидимость смешна — они слышат звук их шагов и чуют их следы. И позвала в кусты, в которых затаился волк: — Эй, ты! Выходи! Здесь Орния! Я жду тебя!

Едва отзвучало её восклицание, на плохо проложенную тропу вернулся оборотень. Люди, не опуская оружия, разомкнули маленький боевой круг, с недоумением всматриваясь в волка. А тот, не обращая внимания на позвавшую его Орнию, впился жёлтыми глазищами в Бедвира, коротко рыкнул на него и уже не так быстро ушёл в кусты на обочине тропинки.

Люди переглянулись, но с места не сдвинулись.

Волк вернулся — и повторились рыканье и уход в кусты, и всё с оглядкой на непонятливых людей.

— Впереди опасность? — встревоженно предположил Клемент. — Он нас хочет предостеречь?

Орния попробовала увещевать оборотня, вновь заступившего дорогу:

— Нам срочно надо в город! Благодарю тебя, что предупредил, но теперь, зная об опасности, мы...

— Он не об опасности, — вполголоса сказал Бедвир.

Он не договорил, но и не дрогнул, хотя остальные ахнули: волк прыгнул в траву на обочине и аккуратно взялся зубами за штанину Орнии. Девушка вопросительно взглянула на Бедвира: она-то привыкла общаться с оборотнями, но сейчас и здесь главный — взрослый маг. Тот мельком посмотрел в сторону города и кивнул Орнии:

— Идём. Дуан не дурак. Наверняка знает о беде в городе. А значит, его зов — это серьёзно.

Будто подтверждая слова тёмного мага, оборотень снова чуть потянул Орнию за штанину. Треск ткани в его зубах заставил девушку подчиниться.

Теперь впереди магов рука об руку шли Бедвир и Орния: пока что поверхностное понимание, что Дуан требует её обязательного присутствия, всё-таки не спасало от беспокойства тёмного мага за её жизнь.

Холодок по телу, когда она услышала за спиной негромкий вопрос Лукаса:

— Мы идём к древу смерти?

Лукас прав. Пусть они свернули с тропы, ведущей к городу, в непривычном месте, но направление от неё, по всем лесным приметам, вело к тайному месту казни юных тёмных магов.

— Если там кто-то есть, — с трудом расслышала Орния в шелесте трав голос Моргана, — его привезли сейчас? Когда в городе такое творится?!

Он не договорил, однако его изумление поняли все. И если поначалу Орния приняла как должное, что им сейчас придётся встретиться с новым бедолагой из тёмных магов, то после вопроса Моргана о "таком" она тоже пришла в замешательство...

Еле слышный шелест и потрескивание под лапами ведущего их волка прекратились. Заранее насторожённые, люди вышли на открытое место и остановились.

Да, древо смерти. Только уже нет рядом с ним псов, натасканных на убийство. Разве что свежая кровь на том месте, где их обычно привязывают. Да и само древо пусто. Хотя... Орния, как и юноши, в первую очередь взглянувшая на место, с которого их всех спасал Бедвир, судорожно вздохнула: с него привычно свисала верёвка с разорванной петлёй для руки приговорённого. Первая мысль: если бы волки Дуана спасли тёмного мага, петля не была бы разорвана и не темнела бы от крови. Что это значит? Зачем Дуан позвал их, если маг погиб? Хотел, чтобы они видели, кого казнили в этот раз?

Пока, замедлив от потрясения шаг, она сворачивала к вожаку стаи, снова назойливо возник вопрос: что же это был за маг, если казнить его поборники решили даже во время нападения на город чёрной саранчи? Или здесь нечто иное?

Дуан сидел на стволе небольшого дерева, поваленного бурей ещё в прошлом году. Дерево почти пряталось в молодой кустарниковой поросли.

Орния ещё раз оглядела печально известное место. Тела погибшего мага (если он был) не обнаружила. Так зачем позвал их Дуан?

Он сидел, сгорбившись всем своим мощным, мосластым телом. И выпрямился, лишь когда девушка встала перед ним.

— Светлого дня, Дуан, — нетерпеливо сказала она. — Зачем мы тебе?

Он молча ткнул пальцем за спину.

Ничего не понимая, Орния вплотную подошла к дереву и склонилась посмотреть, на что указывал оборотень.

Сердце забилось так, что она неосознанно подняла руку к груди.

С той стороны ствола, прислонённый к нему так, что повторял позу Дуана, лежал мужчина в богатых и даже пышных одеждах, правда разодранных и окровавленных. Но ужас потихоньку утих, когда она заметила: по всему телу неизвестного, из-за разорванной одежды обнажённого по пояс, зеленели прилепленные к ранам травы. По паре травинок и листьев девушка узнала в них кровоостанавливающие и не дающие ранам загноиться.

— В ту ночь, с лодкой, — монотонно заговорил Дуан, — мы вышли на берег далеко от своего логова. Шли медленно, сторожась, чтобы не попасться поборникам. Сделали круг, чтобы добраться до дома. Древо смерти было недалеко. Мы услышали крик. Добежали. Псов убили, парня вызволили.

— Парня?

— Он молод, но не юн, — подтвердил Дуан. — Мы не знали потом, что с ним делать. Я посылал своих сторожить — тех, чтобы его никто не тронул, и тех, кто караулит вашу тропу.

— Он нас слышит?

— Нет. Он спит. У нас тоже есть свои травознатцы. Его боль такова, что легче было погрузить его в глубокий сон, чем слушать хрипы и стоны. Теперь вы здесь, — сказал Дуан, глядя уже только на подошедшего Бедвира. — И я, наконец, могу отпустить своих волков, которые охраняли его до сих пор. Мы знаем, что происходит в городе. В наших легендах есть истории о чёрной саранче. Мы хотим уходить с этих земель.

— Но пока не решаетесь, — спокойно добавил Бедвир. — И правильно делаете. Чёрная саранча обычно не задерживается на одном месте долго. Вам достаточно переждать её нашествие в своих логовах, благо они находятся в стороне от их пути.

Он вдруг склонил голову набок, глядя на истерзанного неизвестного, и почти шёпотом сказал:

— Не понимаю... — и — перешагнул дерево, чтобы присесть перед мужчиной. — Вы правда сняли его с древа смерти?

— Сомневаешься? — проворчал оборотень, оборачиваясь посмотреть на бедолагу, словно уже и сам был не уверен в том.

— Но он не маг! Не светлый и не тёмный! Он обычный человек!

Вот тут-то все юноши, несмотря на нетерпение продолжить путь, заспешили взглянуть на неизвестного, один за другим перешагивая древесный ствол. Хотя мысли о спасении родных и близких всё ещё будоражили их, но поразительное открытие тёмного мага, косвенно касающееся их лично, заинтриговало больше. К ним осторожно (не все из юных магов, хоть и сами изгои, переносили оборотней) приблизились остальные волки из стаи Дуана.

До реплики Бедвира Орния ещё сомневалась, перелезать ли дерево, обойти ли его, чтобы посмотреть на бедолагу, с неизвестной целью приговорённого поборниками к смерти. Сейчас же махнула рукой на всё: уселась на древо рядом с Дуаном и перекинула ноги на другую сторону. После чего быстро встала рядом с тёмным магом, взглянула — и задохнулась от ужаса:

— Стиана!!

— Старший принц Стиана?! — эхом поразился Лукас, а изумлённые Клемент и Морган быстро присели рядом с Бедвиром на корточки.

Вот тут уж удивился и Дуан. Оттолкнувшись от ствола, на котором сидел, в полуразвороте оборотень перепрыгнул дерево и очутился за спиной Бедвира, жадно всматриваясь в лежащего и переводя изучающий взгляд на девушку, словно сравнивая.

Сопротивляясь псам-убийцам, приговорённый к смерти, наверное, пытался в первую очередь защищать шею и голову. Поэтому больше всего псы разодрали ему руки и тело. Но лицо, даже с плохо отмытой оборотнями кровью, было достаточно узнаваемым. И трое юношей: Клемент, Морган и Лукас — довольно часто видевшие на празднествах королевскую семью, сразу узнали старшего принца, поначалу замаскированного размазанной по лицу кровью. И как Орния, так и юноши просто оцепенели от потрясающего недоумения.

Бедвир тем временем встал на ноги и коротко взглянул на Дуана.

— Чёрную саранчу кто-то впустил в город. Под утро.

— Что? — ошарашенно захлопал глазами оборотень.

Орния умоляюще взглянула на мужчин.

Почему тёмный маг сказал об этом Дуану?

— Объясните мне... — начала она, но её перебил оборотень, чьи сощуренные глаза будто облило пониманием.

— Чёрная саранча проникла в город, а чуть позже сюда привезли этого парня и псов?

И переглянулся с Бедвиром так, будто теперь оба понимали, в чём дело. И, не дожидаясь ответа от проницательно смотревшего мага, оборотень кивнул:

— Если дашь нам парочку оберегов, чтобы защитить наши логова, мы возьмём этого парня к себе до вашего возвращения. — И, помешкав, тише добавил: — Если вы, конечно, вернётесь.

Юные маги уставились на Бедвира: о чём это они? Последняя-то фраза понятна, но зачем Дуан собирается держать у себя принца Стиану до их возвращения? И почему маг и оборотень совместили два соображения — о проникновении саранчи в город и о привозе принца на расправу?..

Орния же дрожала от ужаса: поборники должны были знать, что её старший брат не маг! Они легко определяют человека, как мага — или как обычного человека! Но почему?! Почему они решили его убить?! Она представила в воображении, как брат, одетый в парадное королевское одеяние, веселится на балу: как его коварно похищают и, напоив сонным зельем, увозят сюда. А на балу его никто не ищет, потому что во дворце поднимают тревогу: напала чёрная саранча! А он приходит в себя — и первое, что видит, это несущихся на него псов-людоедов.

— Что происходит, Бедвир?! — вскрикнула она.

— Пока я только предполагаю, — сухо ответил тёмный маг. — Но, боюсь, когда саранча уйдёт, принца Стиану во дворце сочтут погибшим в бою с ней.

— Но... — начала девушка.

— Хватит! — резко оборвал её обычно невозмутимый и терпеливый Бедвир. — Ты знаешь главное: сейчас твой брат будет вне опасности! А мы... Мы не знаем, что именно происходит. Что бы мы ни думали, всё будет домыслом.

— Но...

— Орния, даже здесь я чувствую запах дыма с пожарищ! (Дуан хмуро кивнул.) Пока не стало совсем поздно... Дуан, держи. Чёрная саранча обычно приходит по тропе, сильно утоптанной. Найди две такие тропы к своему логову и повесь эти цепочки над ними. Не забудь предупредить о них своих волков, чтобы те не сорвали их из любопытства. Всё. Мы идём далее.

Орния понимала правоту Бедвира, но никак не могла заставить себя отойти от изодранного псами брата, спящего под действием трав. Клемент шагнул к ней и, взяв её за руку, силой заставил двигаться вперёд.

Кажется, сосредоточенная на брате и на его состоянии, она что-то пропустила из последнего обмена репликами между Бедвиром и Дуаном. Только услышала брошенное оборотнем: "...троих!"

Пришла в себя на бегу, когда веткой ближайшего куста её хлестнуло по щеке. Рядом бежал Клемент, то и дело вопросительно поглядывавший на неё. Кажется, проверял, как долго продлится её отстранённость. Поняла, что бежит сразу за тёмным магом, и начала размышлять, уже не впадая в состояние оглушённости, когда кажется, что все события и мысли плывут в бредовом сне.

Первое, что отчётливо увидела она перед глазами, — это воспоминание из раннего детства: Стиана обожал носить маленькую сестру-принцессу, посадив её для удобства себе на руку. Орния для того же удобства обнимала брата за шею. Этот беспечный образ будто застрял в памяти, потому что девушка невольно снова и снова вызывала его перед внутренним взором. Лишь бы не вспоминать об израненном, изодранном теле, прислонённом к дереву.

Потом пришлось забыть о любых воспоминаниях.

Бежали-то по очень широкой тропе — той самой, по которой поборники-палачи привозили к древу смерти приговорённых к казни. Неудивительно, что даже Орния, сосредоточенная на личном, вздрогнула, когда обнаружила: в кустах по бокам тропы бесшумно мчатся серые тени. Насчитала троих — и мгновенно припомнила слова Дуана: "... троих!" Вожак оборотней дал магам в дорогу сопровождение — трёх оборотней. Это сопровождение, как ни странно, Орнию не только успокоило, но и заставило думать о том, что их всех ожидает вот-вот, а не о прошлом.

Глава девятая

Едва стихли шаги уходящих к лодке магов, Кенион обернулся к Риннон, а потом бросился из помещения. Девушка решила, что он хочет умолить Бедвира взять его с собой. Раздражённо вздохнула: "Он думает — там легко будет?" и поспешила за мальчишкой. Всё-таки его оставили на её попечение.

Но выяснилось, он и не думал догонять магов. Риннон нашла его прячущимся между громадными камнями и наблюдающим, как маги садятся в лодку. На шаги девушки Кенион оглянулся, и его лицо мгновенно приняло неприятное выражение, как будто он готов начать злобно ругаться с нею. Но Риннон подошла ближе и устроилась с другой стороны камня, из-за которого мальчишка наблюдал за магами.

Молча, разве что пару раз насторожённо переглянувшись, они проследили, как лодка по взволнованной лёгким ветерком воде доплыла до берега и пропала в прибрежных кустах.

Риннон оттолкнулась от камня первой и позвала:

— Кенион, идём! Я познакомлю тебя со всеми.

По дороге в их новое пристанище девушка осторожно спросила:

— Мне сказали, это ты снял со всех заклятие глубокого сна. Это так?

— Так, — угрюмо ответил мальчишка. — А это ты наложила его?

— Да! — огрызнулась Риннон и ожесточённо добавила: — Из-за тебя!

Кенион на ступенях чуть не споткнулся.

— Почему?!

Риннон остановилась. Вынужденно посмотрела на него сверху вниз: она-то уже добралась до верхней ступени лестницы в жилой этаж маяка. Сейчас она неожиданно для себя сильно жалела, что сын рыбака, Сиджи, уехал с Бедвиром. В последнее время ей было гораздо спокойней рядом с ним, хотя до того она постоянно огрызалась на него и старалась демонстративно напоминать ему, кто по положению он и кто она. Неглупая девушка, она понимала, что их, Сиджи и её, уравняли условия жизни. Из пышечки, которую дома ласково поддразнивали из-за её пристрастия к сладкому, в замковых руинах она превратилась в худую черноволосую ведьму. Не из-за отсутствия привычной еды. Ели часто вдоволь именно потому, что рядом всегда был Сиджи, умевший не только ловить рыбу, но и охотиться вместе с тёмным магом на богатую в здешнем лесу дичь. Нет, она похудела, потому что Бедвир учил её пользоваться магией, контролируя или пуская в ход личные силы. Риннон никому не говорила, но ей нравилось быть ведьмой. И часто невольно улыбалась, ощущая себя лёгкой, как своевольный ветер. А ещё ей нравилось быть магом, которого растил из неё Бедвир. Иной раз, в одиночестве, она училась тем приёмам, которые он преподавал своим странным ученикам. Училась, фанатично повторяла их, потому что порой в мгновение, не всегда уловимое даже ею самой, девушка чувствовала, как за спиной вырастают громадные и страшные крылья.

Но этот мальчишка, Кенион, заставил её пожалеть о прошлой Риннон.

Он двигался скованно, всё ещё не понимая, что он уже окунулся в иную жизнь. Он всё ещё подавал девочкам руку и учтиво склонял перед ними голову. И у него пока ещё были округлые щёки и мягкие черты домашнего ребёнка. Домашнего! И Риннон... как она завидовала ему!

Поэтому говорила с ним резко, не щадя.

— Если бы не ты, мы с Морганом не сбежали бы. — А потом тише закончила, стараясь, чтобы он не расслышал её шёпота: — И наши младшие, возможно, не выжили бы.

— Я не понимаю тебя, — несмело признался мальчишка.

— Когда тебя привела Орния и мы узнали, что ты младший брат Клемента, мы поняли, что и наши младшие братья и сёстры могут стать тёмными магами, а потому попасть на древо смерти. Из-за тебя мы наслали заклятие сна на всех. Ведь Бедвир не позволил бы нам уйти за нашими младшими.

Он опустил голову, обиженно морщась от подступающих слёз — и, кажется, стараясь понять, насколько огромна его вина.

Утешать его Риннон не стала, хотя понимала, что её обвинение несправедливо. Слишком многие противоречивые события сплелись в эти ночь и утро. А потому уже мягче сказала:

— Пойдём в наш нынешний дом. Тебе надо привыкать к новой жизни.

На этот раз мальчишка подчинился сразу и поспешил проскочить мимо неё, уступившей ему дорогу и выждавшей, когда он исчезнет в "доме". Когда его торопливый шаг затих, Риннон взглянула на небо, то сиявшее лазурью, когда облака разбегались, уступая солнцу, то хмурившееся, когда ветер нагонял облачную муть...

Бедвир сказал приглядеться к защите. Девушка и сощурила глаза, изменяя обычный взгляд на магическое видение.

Берег каменистого островка, на котором высились развалины Аодха, Бедвир защитить счёл необязательным. Магическая завеса начиналась в пяти-шести шагах от уцелевшего строения маяка. Присматриваясь к этой завесе, Риннон нехотя улыбнулась: среди возникших для неё в пространстве буквенно-цифровых формул лениво плавали жуткие морские монстры. Понятно, кого привлёк Бедвир к укреплению защиты маяка. Сиджи пользовался любой возможностью вписать придуманные им заклинания, которые зиждились на основе его личной магии, а в ней-то и отражались морские чудища.

Глазам стало горячо, и Риннон сердито утёрла слёзы, вспоминая, как ранним утром её и Моргана с младшими нашли Бедвир и Орния с Сиджи; как Сиджи с мечом наголо сторожил раненого поборника и Моргана, которые, как выяснилось, могли превратиться в чёрную саранчу и убить их всех. Освобождённый от страшной стражи, Сиджи присел к ней помочь с детьми, а она после той жуткой ночи вдруг неожиданно для себя потянулась к нему сама — и не увидела, а прочувствовала: мальчишку буквально колотило крупной дрожью. И велела сесть рядом с ней. Так близко, чтобы соприкасаться и передавать ему силы — свои он тратил впустую от пережитого страха стать убийцей для своих...

Риннон снова подняла глаза к бесконечному небу с беспокойными облаками, мчавшимися по нему, и быстро отвернулась. Высоко летевшие облака завораживали, но в жилых помещениях маяка её ждали дети, которых надо приучить к мысли: теперь это строение и впрямь их дом. И убежище. Надолго. Возможно, навсегда.

...Ожидалось, что неожиданно спасённые от нападения дети сидят на указанной им кровати и тихонько что-то обсуждают. Но, едва Риннон спустилась в помещение, её встретили не только плач, но и рыдания.

Пока что только удивлённая, девушка подбежала к младшим, возле которых стоял растерянный Кенион.

Младшие полностью пришли в себя от подчиняющей ворожбы чёрной саранчи, осознали, что находятся не просто в незнакомом, но очень мрачном, скудно обставленном месте. Девочки рыдали в голос. Мальчик, брат Моргана, кусал губы и, отворачиваясь от всех, чтобы не видели, яростно отирал слёзы... Риннон огляделась во внезапной панике: где Этель?! С трудом нашла её — малышка присела за кровать поборника Кахира, откуда жалобно и поблёскивала на всех глазами, полными слёз. Тоже на грани? Или...

Вот в чём дело...

Риннон положила руку на плечо резко обернувшегося к ней испуганного Кениона.

— Иди к Этель. Она прячется за кроватью Кахира. Успокой её. А я успокою этих.

— Но я не знаю, как её успокоить!

— Подойди к ней, возьми за руку и скажи, что надо приготовить чай на всех.

— Я не умею готовить чай!

— Зато Этель умеет. Главное — она должна держаться за твою руку.

Он неуверенно пошёл было к топчану Кахира — и остановился.

— А почему?

— Что — почему? — сквозь зубы переспросила девушка, чувствуя, как изнутри поднимается самая настоящая злоба, и немедленно хватаясь за оберег Бедвира, контролирующий непроизвольный выплеск тёмной магии.

— Почему она успокоится?

— Ты растерян, — уже расслабившись (вопрос лёгкий и нужный), ответила Риннон. — Но среди нас всех самый спокойный. Она это почувствует и сразу успокоится. Иди же!

С места не тронулась, наблюдая, как он с сомнением идёт к Этель, а та постепенно поднимается на ноги — и не потому, что устала сидеть на корточках, а потому что сообразила: он идёт к ней. Пусть она, Риннон, запутала Кениона и заставила ощутить вину, которой он не достоин, потому что ни в чём не виноват, мальчишка и в самом деле был спокойнее всех в новом для них жилье. А это очень важно. Этель имела стихийную особенность, которую ученики Бедвира привыкли смирять лишь одним — а именно тем, что брали её за руку. Если малышка чувствовала себя плохо, она немедленно не то чтобы специально, но всё же распространяла вокруг себя волну этого настроения. И только прикосновение Этель к живому теплу помогало ей избавиться от страха или одиночества.

Поэтому плакали дети, спасённые Риннон и Морганом, — что Этель непроизвольно гнала на них волну собственных страхов, а не потому, что сами чувствовали тот страх.

Риннон дождалась, пока Кенион протянет Этель руку, а та вцепится в неё, и подошла к троим испуганным. Встала рядом, разглядывая их.

Младшая сестра, сидевшая на краешке топчана, похлопала мокрыми глазами на старшую. Риннон не стала утешать её. Когда-то, очнувшись в замковых руинах от насланного Бедвиром магического сна, как во сне видевшая, что на неё несутся кровожадные псы-убийцы, и не сумевшая пошевельнуть ни рукой, ни ногой; потом, узнав в одном из странных учеников тёмного мага недавно "умершую от страшной болезни" принцессу Орнию, а потом узнав и подоплёку происходящего, она навсегда переступила границу из одной жизни в другую. Никогда не думала о себе, что сумеет так преобразиться, но пухленькая и нежная барышня Риннон, привыкшая к роскошной и лёгкой жизни, уяснив, что с нею сделали, будто сломалась, а потом собрала себя в одно мгновение — из чёрных, обугленных костей. Будто закрыла глаза барышня Риннон, а открыла их уже озлобившаяся ведьма...

Даже сейчас она нехотя ухмыльнулась, вспоминая, как терпеливо уговаривала её Орния не злиться на весь мир.

Но первые дни ученичества у тёмного мага были наполнены для неё жадным стремлением узнать как можно больше о тёмной магии — причём практически. Злоба её выразилась в том, что Риннон мечтала разрушить весь недавно родной город, предавший её. И в первую очередь она мечтала взорвать храм поборников. Она засыпала с мечтами о том взрыве и просыпалась с ними. Правда, помалкивала о том.

Орния поначалу её удивляла своим спокойствием. Уж принцесса-то должна была чувствовать гнев не меньший и даже сильнейший, если вспомнить, чего лишилась она. Но Бедвир на одном из уроков как-то мимоходом и почти безразлично сказал:

— Не живите сиюминутными страстями. Живите в данном вам мире, живите миром, прислушивайтесь к нему.

Соединив значение этой фразы и состояние принцессы Орнии, Риннон решила последовать примеру её высочества и постепенно примирилась с предательством недавней жизни. Но злоба внутри продолжала тлеть, словно огонёк, пробегавший по гаснувшей деревяшке.

Сейчас Риннон обнаружила, что нисколько не сочувствует ни своей младшей сестре, ни двум другим детям. Им легче. Они не успели понять, что могли бы стать жертвами фанатичных поборников. Их вовремя выдрали из той жизни...

Мирна снова подняла на старшую сестру испуганные глаза.

— Риннон? — тоненько спросила она.

Девушка стояла перед ней, ничего не чувствуя. Родная сестра, а почему-то не хочется ни утешить, ни приободрить... Когда Риннон вошла в спальню сестрёнки в когда-то родном доме, некоторое время она вглядывалась в детское лицо спящей и даже колебалась: стоит ли "похищать" Мирну? А вдруг у неё не будет тёмного магического дара? И поймала себя на мысли, что думает о сестре, как о... знакомой когда-то девочке. Не как о родной.

— Риннон... — прошептала девочка и шмыгнула носом, не отрывая от неё робкого взгляда и принимаясь сползать с края топчана, на котором сидела. — Риннон... Ты живая, Риннон! Ты живая!

Младшая сестра спрыгнула на каменный пол и в прыжке обняла старшую за талию, прижимаясь к ней, вжимаясь в её живот лицом и оттого мыча:

— Риннон! Живая! Миленькая! Риннон! Ты живая!

Сначала заледеневшая, девушка оцепенела, только слушая тоненький вопль девочки вперемешку с новыми слезами. Потом она всем телом ощутила, как будто с её кожи тает и осыпается ледяная, заснеженная корка. Задрожав от нового, до сих пор неизведанного чувства, Риннон неловко опустилась на колени и обняла Мирну, и теперь слёзы младшей катились и по её лицу.

— Да... Да... Я живая, Мирна! Я не умирала! — Она сама взглянула на жавшихся друг к другу на топчане сестрёнку Лукаса и братишку Моргана. — Никто из нас не умирал!.. И Лукас живой, и Морган! Мы все живые, Мирна! И ты... вы все будете жить!

Полтора года, как в семье её считают мёртвой... А Мирна её узнала и вспомнила?! Её — отощавшую, как драная чёрная ворона?! Узнала?!

Вскоре они все сидели за столом, у камина, потягивая чай из грубых кружек, и слушали Риннон. Чай, как и предполагала девушка, Этель собрала из ароматных и успокаивающих трав.

Прежде чем рассказать о своей смерти и "воскрешении", Риннон внимательно оглядела своих маленьких слушателей: да, пелена, которая недавно застилала им глаза, совсем пропала. Наверное, помогло осознание, что их похитили не какие-то разбойники. Девушка снова вспомнила, как наслала на спящую Мирну заклятие временного подчинения, чтобы не было сложностей с младшей сестрой в пути; как взяла её за руку и повела за собой — покорную... А начала она рассказывать после поразившего её вопроса, который прозвучал от Морганова младшего брата:

— Это был Морган?!

Так выяснилось, что на маяке, даже придя в себя после подчиняющего давления чёрной саранчи, дети не узнали своих старших братьев и сестру. Или узнали, как давно забытых знакомых.

Встрепенулась и сестрёнка Лукаса:

— Лукас?! Он тоже здесь?! Он живой?!

На мгновения Риннон опустила глаза: девочке ещё предстоит узнать, что самый старший брат погиб. Лучше, если скажет ей об этом сам Лукас. И начала вполголоса рассказывать сначала свою горестную историю, а потом истории всех своих вынужденных соучеников. А закончила, глядя на вход в жилище:

— Думаю, они скоро вернутся. И тогда...

— Клемент тоже был на древе смерти? — немного отстранённо спросил Кенион и, не дожидаясь ответа, задумчиво пожал плечами: — Значит, если бы не чёрная саранча, меня бы завтра похоронили...

Риннон только вздохнула.

Грэм, такой же белокурый и остроносый, как Морган, — почти его слепок, только очень детский, — внезапно оглянулся. Следом — за Кенионом. Тот оказался чувствительным к движению в пространстве, как его старший брат, — машинально отметила Риннон, тоже оборачиваясь к топчану с поборником Кахиром. Впрочем, ощутила кое-что и она. На слух. В их нынешнем жилище, пока не уставленном необходимыми магам и бытовыми предметами, ощутимо гулко... Риннон немного напряглась. Если поборник проснулся давно, он слышал всё, о чём они говорили.

Поэтому нисколько не удивилась, когда Кахир с трудом сел на топчане и, с тревогой глядя на детей, пробормотал:

— Я слышал, что такие дети часто умирают. Ну, потому что они используют тёмные силы. Так нам объясняли. Но... не подозревал, что их...

И осёкся с ужасом в глазах.

Встав и прихватив со стола кружку с заранее приготовленным для раненого питьём, Риннон подошла к нему и пожала плечами:

— Мы занимаемся той же магией, что и обычные маги. Просто в самом деле используем для этого тёмные силы. Вот и вся разница. И они, эти тёмные силы, нас не убивают — в отличие от поборников. А делаем мы всё то, что привычно: защиту, исцеление, провидение и другое — то есть опять-таки то, чем занимается обычный маг.

Руки поборника всё ещё тряслись от слабости — и Кахир втихомолку злился из-за этого. Риннон отобрала у него чашку и, присев на топчан, принялась поить его.

— Вы всех успеваете спасти? — спросил поборник, откинувшись от края чашки, к которой жадно было прильнул.

— Нет. Детей из простых у древа смерти не убивают. Да и с древа мы не всегда можем спасти. Вы же видели, как мало нас. А в простых поселениях тамошний маг смотрит на мальчика или девочку, видит, что они начинают пользоваться тёмной магией, и велит их родителям самим избавиться от таких...

— Если вы не из простых... — медленно начал Кахир, с недоверием глядя на девушку.

— Мой отец командует королевским войском, — безразлично сказала она. — Я из рода маршалов Эинри. — Поборник аж осел на топчане от неожиданности, услышав это имя, а она обратилась к брату Моргана. — Эй, Грэм, ты куда?

— Я хочу посмотреть, не вернулся ли Морган, — отозвался тот.

— Он вернётся ближе к вечеру.

— Я только посмотреть! — огрызнулся Грэм.

— Такой же своевольный, как его брат, — пробормотала Риннон, недовольно морщась при этих словах. Ведь приходилось признать, что и она такая же.

Потом уже не морщилась, а скривилась: мальчишка с трудом оттянул в сторону тяжёлую дерюгу входной двери и пропал за нею. "Почему мне кажется, что Сиджи сумел бы справиться с ситуацией?"

Пока дерюжная дверь со скрежетом ехала назад (Грэм даже не подумал закрыть её), Кенион встал с места и, держа за руку притихшую рядом с ним Этель, проговорил:

— Мы будем рядом с ним, Риннон. Не бойся.

— Не подходите к берегу, — предупредила девушка.

Договорить, что на берег заклинание защиты не распространяется не успела: дверь снова грузно закрылась — на этот раз быстрей, потому что Кенион потащил её за собой.

Вопросительно взглянув на Мирну и сестрёнку Лукаса, жавшихся друг к другу на топчане, Риннон с облегчением сообразила, что девочки пока побаиваются выходить из замкнутого помещения, где казалось — сами стены, каменные, надёжные, обещали серьёзную защиту.

Мельком подумалось: из троих, бродивших сейчас возле маяка, только Этель по-настоящему настороже, так что можно не слишком волноваться за всех. С другой стороны, эти мальчишки, Грэм и Кенион, познакомятся между собой ближе — может, и подружатся. А потому новичкам осваиваться здесь, на острове, всё легче будет.

Она помогла Кахиру снова лечь и унесла чашку.

Теперь, когда некоторые вопросы прояснились, а Риннон успокоилась, она сумела, наконец, наметить дела, в которые сумела вовлечь двух девочек.

— Возможно, вы здесь не навсегда, — сухо сказала она Мирне и сестрёнке Лукаса, Аликс. — Но на всякий случай вам предстоит кое-чему научиться. Идёмте со мной.

Через упрямое нежелание ("Это должны делать слуги!") и даже капризный рёв ("Я не хочу и не буду!") девушка сумела снять с младших верхнюю одежду, слишком пышную и неудобную (Риннон усмехнулась: что-то раньше она так не думала), и заставить помыть чашки из-под чая, а потом научила девочек разжигать огонь в камине. Младшие сопротивлялись яростно. Помогла только сказанная Риннон сквозь зубы фраза:

— Наши дома сожжены. Неизвестно, живы ли наши родители. Так что будьте добры слушаться меня, если хотите выжить сами.

Она понимала, что говорит слишком взросло для восьмилетней и девятилетней, привыкших к иной, разнеженной жизни. Но по-другому не могла.

Признавалась себе, что не уговаривала их учиться новой жизни, а запугивала. И мрачно думала: "И что? Всё равно во благо".

Хуже, что она чувствовала свою правоту. Не как обычный человек. И в самом деле неизвестно, живы ли родители. Но Риннон, будучи ученицей Бедвира, привыкла доверять своей интуиции. И сейчас всеми порами чуяла, что, кроме Мирны, у неё никого больше нет. Она старалась изо всех сил отгонять эту мысль: а если всё не так страшно?

Младшие девочки потихоньку втянулись в бытовые дела странного жилища, в которое попали. Мирна обследовала собственный топчан, допытываясь у старшей сестры, где тут одеяло, а Аликс старательно, хоть и неуклюже перестилала постель на своём топчане, брезгливо берясь за некоторые тряпки оттопыренными пальчиками.

Успокоившись, Риннон уже начала размышлять, как бы придумать для них достаточно долгое занятие, чтобы к ней не приставали, как Аликс обернулась к входной двери и с тревогой позвала:

— Риннон! Там!.. Кто-то!

Девочка не договорила — девушка немедленно бросилась к двери. И лишь возле неё расслышала беспорядочный стук в неё и тоненькие звуки, больше похожие на задавленный стон, чем на крики. Последнее определилось по отрывистым звукам.

Первая мысль: "Это Этель просится войти — не может толкнуть дверь!"

Но сердце болезненно подпрыгивало: "Нет, случилось что-то ужасное!"

Краем глаза заметила, что Кахир трудно сел на топчане и кривится, посматривая то на дверь, то на руки. Уже хватаясь за дверную ручку, сообразила: он безоружен, именно это его сейчас больше всего беспокоит.

И это беспокойство оказалось оправданным.

Этель чуть не отлетела от распахнутой дерюги — только и успела, что скрестить перед собой руки, чтобы та не ударила сильно.

— Кенион! — завизжала она. — Кенион!!

Риннон схватила её за руку и чуть не швырнула назад, в помещение. Побежала было по ступеням лестницы, спускаясь к береговым камням. И кинулась в сторону — присесть за одним из валунов, прячась от странных существ, с гудением и визгливым скрежетом летающих в воздухе.

Опомнилась. Пока она в границах Бедвировой защиты, эти существа её не видят. Что с Кенионом? Приподнявшись, девушка огляделась. Впереди, близко к границам защиты, заметила ещё кое-кого, кто тоже прятался, то и дело задирая голову и тут же втягивая её в плечи.

Труднее всего убедить себя, что неведомые пока и плохо различимые снизу существа, облетающие каменистый берег перед маяком, не видят её. Пришлось пройти несколько шагов, чтобы увериться в том, и добежать до того, кто прятался в камнях. Надеялась, что это Кенион. Но к ней обернулся Грэм. Глаза как у загнанного зверя, рот сжат, чтобы не зареветь.

— Где Кенион?! — рявкнула Риннон, приседая рядом с ним.

— Тих-хо... — зашипел мальчишка, запрокидывая голову к небу.

— Пока мы под магической защитой, они нас не видят и не слышат! Где Кенион?!

Но, рассерженно спрашивая, она лихорадочно шарила глазами по берегу, пока не уловила странное: один из высоких камней, почти у самой воды, отличался по цвету от остальных, почти одинаково серых. Понизу этот камень был сдержанно рыжим. В цветах Кенионовой куртки-колета.

— Как он там оказался?!

Грэм опустил голову, кусая губы.

Риннон далее не спрашивала. Сама примерно догадалась, что произошло. Видимо, Грэм пренебрёг требованием не уходить далеко от строения, и Кенион побежал за ним, чтобы вовремя вернуть. Но замешкался по какой-то причине и вынужденно съёжился под подходящим камнем... Поэтому она изменила вопрос:

— Что с ним?

— Ногу подвернул, — буркнул Грэм. И тише добавил: — И упал.

Вопросов было много. Почему Этель оказалась шустрей мальчишек и успела добежать до входной двери в убежище? То есть почему она оказалась дальше от берега, чем мальчишки, если вышла с Кенионом?

Риннон спохватилась. Есть возможность узнать всё, что её интересует, пока следы на берегу свежие...

Она торопливо сунула руку в карман, нащупала там несколько тряпичных мешочков, вынула все. Разглядев нужный, быстро развязала его и бросила в сторону Кениона перетёртые в труху сухие травы. Губы шевельнулись, стремительно проговаривая заклинание. Через секунды Риннон злобно зарычала, завидя недавнее происшествие: оставив Этель на "крыльце", Кенион побежал к бродившему возле самой воды Грэму, а добежав, принялся что-то говорить ему, указывая на маяк, и вдруг вскинул голову. А там, в чистом небе, появились странные летуны. Когда и Грэм заметил их, Кенион снова крикнул ему что-то и толкнул его в спину. Мальчишка пошёл неохотно, оборачиваясь на летунов и на Кениона — и явно огрызаясь на его поторапливание. А потом всё-таки побежал, Кенион — за ним. И внезапно упал: нога попала в расщелину между камнями и застряла. А летуны уже парили кругами над островком.

И только сейчас, рассвирепевшая и перепуганная до мороза по спине, Риннон поняла, что над ними всеми кружит чёрная саранча.

Глава десятая

Бедвир только выглядел бесстрастным. На деле черты его лица почти всегда оставались тяжёлыми и неподвижными, потому что после воскрешения из воина в тёмного мага физическое тело так и не пришло в себя целиком и полностью. Поэтому внешнее проявление чувств для него оставалось сложным делом. Впрочем, последнее, то есть то самое проявление чувств, им вообще ощущалось либо угасшим, либо закостеневшим...

Более или менее с тех пор работала голова. Причём как-то механически. Бедвир однажды видел, как чинили огромные часы с городской ратуши. Движение колдовски сообщающихся между собой механизмов поразило его на всю жизнь. И, когда он задумывался о себе, об остаточном человеческом в себе, голову свою, её содержимое, он представлял именно как часовой механизм.

Сейчас Бедвир злился. Но злился приглушённо — не так, как обычный человек. А злость его вырастала из того обстоятельства, что он вынужденно вёл-таки в смертельную битву неоперившихся юнцов. Это одна сторона дела.

Вторая заключалась в следующем: не поведи он их в эту кровавую (а он это хорошо понимал) битву, как минимум, двое — Морган и Лукас, например, — сами сбежали бы драться на руинах своих бывших родных домов. Этот противоречивый мысленный тупик, а не соразмерность принятого решения и злили тёмного мага, отвлекая от будущего побоища, которое бы надо тщательно продумать. Хотя что думать, не зная, что именно там происходит... А проверить ближайшее будущее невозможно, потому что его фон был заглушён магическими вихрями бунтующих в том будущем сил.

Ближе к улице, на которой жила городская знать, пришлось снова менять путь. Возникла единственно верная мысль: к горящим поместьям из предосторожности надо приближаться не со стороны улицы, а со стороны хозяйственных пристроек, а ещё лучше — с парковых садов.

Что и сделали. Судя по всему, волки-оборотни были благодарны за это решение. Бежать по каменистой, мощёной дороге, да ещё по открытой местности им тяжело...

Кое-какие намётки, как действовать далее, у Бедвира появились. Он знал, что либо Морган, либо Лукас немедленно потребуют начать спасение людей с их родных домов. Громадный, в четыре этажа, каменный особняк родителей Лукаса стоял на той улице предпоследним. Люди будут прятаться в самом доме. И если эта чёрная саранча и их чудовищные повелители устроили дымовую ловушку в замковых руинах на острове, где Бедвир прятал спасённых юнцов, то есть вероятность, что чёрные твари и здесь используют этот удобный способ выгнать загоняемую дичь из убежищ.

Яростно закричал Лукас, завидя горящие строения на заднем дворе родительского дома. Он прибавил шагу, но тёмный маг, не отстававший от него, поймал его за шиворот.

— Лежащих на земле — убивать! — хрипло рявкнул он, напоминая о том, что было им сказано ещё в лодке.

— А если они!.. — умоляюще обернулся мальчишка.

"А если они не превращались?!" — услышал тёмный маг.

— Убивать!

Теперь насупился и побледневший Морган, бежавший наравне с Лукасом, — оба словно два молодых пса, впервые взятые на охоту. Да и Клемент подавил вздох...

Только Орния торопилась рядом, жёсткая и собранная, как никогда. Кажется, она до сих пор не отошла от нечаянной встречи со своим старшим братом, который находился не там, где положено быть наследной королевской особе. И находился в таком состоянии, что Бедвир до сих пор размышлял о том, как юноша сумел выжить, — или о том, как волки Дуана умудрились его спасти...

Они пробежали парковыми аллеями до хозяйственного двора. Уже ближе к пожарищам (горел и особняк: из окон вырывались длинные языки пламени) юнцы невольно замедлили бег, растерявшись: с чего начинать?!

Волки-оборотни держались ближе к Бедвиру, который теперь оказался впереди всей своей небольшой команды. Орния тоже не отставала.

— Клемент!

Парнишка подбежал, напряжённый, как натянутая тетива арбалета.

— Дым, Клемент! Дым!

Парень кивнул и обежал всех, немедленно скучившихся вокруг Бедвира. Каждый получил шлепок ладонью по плечу. Удивлённые волки — по холке, а потом ещё и странное, будто ласкающее движение по глазам, после чего Морган и Лукас встали с обеих сторон от Клемента, готовясь некоторое время пути сопровождать его в качестве охраны. А тот принялся бормотать заклинание, не отвлекаясь на последующий бег...

— Внутренний двор! — крикнул Бедвир, обозначая место, в котором готовился начать войну. И первый шаг вперёд — его личный меч оказался в руке.

Они проскочили арку, соединявшую хозяйственные угодья с внутренним двором, и на мгновения остановились, чтобы оценить происходящее.

Здесь и правда шатался дым как из подвальных окон дома, так и из жилых помещений. В самом дворе медленно, с трудом, помогая себе руками и бесстыдно задирая кверху зады, поднимались с земли вроде люди, одновременно стремительно истаивающие до костяных фигур, с тел которых обвисала, а затем сбрасывалась или сама спадала одежда, и на четыре тощие лапы припадала-вставала адская тварь, уже ощерившись и оглядываясь в поисках добычи, сначала чуть ли не чирикая, а потом зверски вереща.

— Ды-ым! — завершая заклинательное нашёптывание, выдохнул Клемент по знаку Бедвира.

И внутренний двор заволокла клубящаяся чёрная мгла. Всё. Теперь в этом месте видели лишь тёмные маги и три оборотня.

Трудно убивать знакомых тебе людей. Но легко — чудищ, в которых они превратились. Чудищ с головами-черепушками.

Четверо юношей и одна девушка ринулись по двору с мечами и кинжалами — Морган ещё и с секирой, сработанной когда-то ему по руке. Ещё в лодке Бедвир настоял на том, чтобы все они надели латные рукавицы: мало ли как изворотливы твари — могут и цапнуть. Пока новоявленные твари оглядывались в попытках определиться сквозь дым, где и как искать будущую жертву, юные воины возникали перед ними, словно из ниоткуда, и рубили им будто бы лакированные головы. Впрочем, чёрная саранча умирала, обезглавленная, и не понимая, что происходит: дым Клемента ослепил, застил ей глаза.

Прежде чем последовать за учениками, Бедвир бросил несколько слов оборотням, всё ещё жавшимся рядом с ним. Те кивнули и растаяли в магическом дыму. А тёмный маг присоединился к юным воинам. Оглянулся только раз: волки обернулись в человеческую ипостась, быстро подобрали с дворовой мостовой разбросанную повсюду, подходящую для них одёжку и принялись искать оставшихся в живых жителей Лукасова особняка.

Убив трёх тварей, Бедвир снова проверил: оборотни, сообразив, что в чёрном дыму саранча и правда их не видит, зато её видят они, разыскали двух женщин, прятавшихся у подвального окна. Плачущих от страха, тоже слепых из-за дыма, их провели к центру двора и велели сесть на камни.

— Лукас! — зычно позвал Бедвир. — Гнёзда для живых!

Орния помогла Лукасу добить группу саранчи, слепо бродившую по двору, и освободить путь к притихшим женщинам. Те таращились на чёрный дым, но больше не плакали — видимо, изумились прозвучавшему имени.

Запыхавшийся Лукас добежал до Бедвира, который караулил женщин: дым дымом, но саранча может и ненароком наткнуться на беззащитных людей. Взгляд мальчишки на женщин — и он расплылся в неуместной сейчас, радостной улыбке — до выступивших слёз:

— Да, это наши!..

— Гнездо! — резко напомнил тёмный маг и развернулся к ученикам, которые громили довольно плотную группу адских созданий.

Кажется, твари начинали пускать в ход обоняние, а то и слух — бросаясь на звон оружия и топоток шагов, отчего юные маги нуждались в немедленной поддержке.

Защитный приём "гнездо, или стена" Бедвир мог сотворить и сам. Но, пока во внутреннем дворе этого поместного дома ситуация не слишком опасна, он предпочитал, чтобы ученики попрактиковались в полученных ими умениях. Пока есть кому их охранять. Лукас на уроках хорошо выполнял этот приём. Так пусть сейчас он сделает это в трудных условиях. Бедвир же экономил силы, предполагая, что однажды придётся пустить их в ход — в самой сложной ситуации.

Прыгая в очередной клуб дыма, для него почти прозрачный, за спиной Бедвир услышал взволнованный голос одной из женщин:

— Боги!.. Господин Лукас?! Живой?! Вы поможете нам?!

И торопливый ответ мальчишки:

— Селина! Пока не скажу, не уходите с этого места! В нём безопасно!

— Почему мы вас не видим, господин Лукас?!

— Это магия! — уже насмешливо отозвался мальчишка и предупредил: — Я ушёл помочь другим!

Мгновения спустя он присоединился к остальным ученикам Бедвира, а предупреждённые о "гнезде" оборотни приволокли разорванного, в крови, но "незаражённого" мужчину и втолкнули его в тот же круг "гнезда". Женщины охнули, но, в постепенно редеющем для них внутри защитного круга дыме узнав "своего", принялись обихаживать его раны.

Удостоверившись, что первые шаги их маленького отряда достаточно действенны, Бедвир с удвоенной энергией принялся уничтожать кучу саранчи, сбившуюся в углу внутреннего двора...

Напряжение внутри тёмного мага росло с громадной скоростью. Распустив свои чувства на довольно дальнее расстояние, время от времени поглядывая на такого же напряжённого Клемента, то и дело вздрагивающего от подступающих новых потоков в изменяющемся пространстве, Бедвир ждал. Ждал и одновременно прикидывал, что ещё может случиться, чего он не учёл в сложившейся ситуации — в азарте, когда так легко теснить многочисленного врага. И вскоре наконец понял, что его взгляд то и дело интуитивно и часто обращается к окнам, под которые они и теснили саранчу...

Но первой среагировала всегда чуткая к изменениям в пространстве Орния. Да так, что в первые секунды все поразились, когда она стремительно загнала окровавленный меч в ножны, зато арбалет со спины буквально прыгнул ей в руки.

— Морган! — вскрикнул опомнившийся Клемент. — Ко мне! Быстро!

С Клементом, по летам старше него, Морган был в отношениях спокойного нейтралитета, поэтому изумлённый мальчишка только вскинул белёсые брови на странный приказ, непривычно для него властный. Впрочем, брови он ещё только поднимал, когда в него с разбегу врезался испуганный, что не успеет, Лукас.

Не устояв, мальчишки покатились кувырком. Повезло — в сторону от саранчи и ближе к Бедвиру. Тот поспешно прихватил их, словно кутят, за шкирки — воротники, сразу отволакивая от места и громко приговаривая:

— Орния, Клемент! Идите на мой голос!

А на то место, где только что стоял Морган, бесконечным водопадом из окон посыпалась визжащая саранча.

Клемент и Орния стояли дальше всех от угла. Поэтому теперь именно им в первые секунды пришлось встречать пополнение дворовой саранче — целую волну тех же верещащих адских созданий — преображённой домашней прислуги. Поэтому и пришлось, отступая, ориентироваться только на голос тёмного мага. А отступать приходилось: беспорядочная толпа (или свора?) саранчи, дёргая носами и оглушительно вереща, рвалась к юным воинам — и легче было отбиваться, пятясь.

Отшвырнув ошеломлённых от падения мальчишек ближе к кругу "гнезда", Бедвир тоже вступил в бой. Стороной прошло понимание: саранча всё ещё слепа из-за дыма, но её внимание опять-таки привлекали звон оружия и нередкие звонкие переклики юных магов.

Пришедшие в себя мальчишки, сообразив, что происходит, мигом рванули к месту рубки. Противник увеличивался в численности, но оставался всё таким же слепым и сбитым с толку. Да, саранча ориентировалась ещё и на запахи. Правда и то, что её обоняние приглушал всё тот же магический дым, безобидный для воинов-магов. Но что хуже — адские создания явно пытались драться на слух. Последнее не совсем правильно: саранча на слух кидалась вперёд, а там уж рвала всех, до кого только могла дотянуться. Пыталась рвать.

"Неужели в этом доме челядь настолько многочисленна?" — подивился Бедвир. Секунду спустя дошло: соседний дом! Тот, в отличие от этого особняка, сколько тёмный маг ни вслушивался, "молчал". То есть в нём не осталось живых, а тамошняя саранча переметнулась сюда — в поисках еды.

Охнул Клемент — и на его болезненный стон саранча ринулась скопом. Часть адских тварей от юноши сумела отсечь Орния, а потом на выручку к обоим кинулся Лукас. В невероятно краткой паузе Бедвир разглядел: рукав Клементова камзола болтался, оторванный, вместе с ободранной до крови рукой. Последнее — плохо: саранча сразу оживилась — на сладкий-то запах крови.

— Морган! — рявкнул Бедвир на слишком увлечённого боем мальчишку.

Опомнившись, тот закричал так, что чуть не сорвал голос.

Клин клином...

В углу, где теснилась саранча и из которого она начинала пробиваться, беря численностью, внезапно стемнело так, что чёрный дым Клемента, в сравнении, показался лёгкой тенью, поднятой шаловливым ветром.

Живые отступили, а потом и вовсе побежали от угла.

Орния, одной рукой всё ещё отбиваясь от верещащей саранчи, сумевшей выбраться за границы новой защитной "стены", обняла Клемента за пояс и вела его подальше от вызванного Морганом монстра.

А тот, неведомый и невидимый для всех — и для саранчи, и для людей, проявил себя лишь жутким сосущим звуком. Нечто будто втягивало слишком горячий для него чай, одновременно стараясь остудить его. А саранча неожиданно для себя задом и передом влетала в невидимую пасть, резко прерывая верещание. Всасывающий звук чередовался паузами. И эти паузы были настолько страшными из-за нового звука — треска переламываемых костей, что невольно прислушивавшиеся к нему люди покрывались мурашками, дожидаясь, когда же вновь раздастся звук, "всего лишь" сосущий.

Когда монстр сожрал основную массу адских созданий, а те, кто сумел сбежать за пределы его досягаемости, были убиты людьми, маги осмотрелись.

— Морган, — хрипло позвал Бедвир и откашлялся от дыма. — Сумеешь... убрать?..

— Сам уйдёт, — просипел мальчишка. — В здешнем воздухе он долго не протянет.

— Тогда... подождём... — упрямо прохрипел тёмный маг. — Чтобы увериться.

— Ну... — недовольно буркнул Морган и медленно пошёл на невидимку, утробно порыкивающего, хрустя последней саранчой, попавшей ему в пасть.

Бедвир, тяжело дыша, смотрел ученику вслед. Мальчишка всё ещё никак не привыкнет, что последствия воспроизведённого заклинания надо убирать сразу, как только закончилась нужда в вызове. Ведь вызывал Морган такие создания, что не знаешь, чего от них потом ждать.

Всё впервые... Тёмный маг повёл плечами, освобождая их от излишнего напряжения после боя. Осмотрелся. Ходить придётся осторожно. Каменные плиты внутреннего двора облиты кровью, телесной жидкостью и порубленной саранчой. Поскользнуться легко — и на крови, и на гладких твёрдых телах.

Всё впервые. Знать бы заранее, как защищаться и защищать от саранчи...

— Дым... убрать? — спросил Клемент, почти повисший на плече Орнии.

— Что с тобой?

— Одна вылетела из окна и прыгнула на меня. Упал вместе с нею. Поцарапал ладонь. Кажется, выбил руку из плеча.

С Клементом такое бывало.

Бедвир шагнул к нему и, проверяя, жёсткими пальцами стиснул ученику плечо. Юноша охнул от боли, а Орния метнула в тёмного мага гневный взгляд. Бедвир хмыкнул, взялся за ладонь Клемента, небрежно покачал её, будто оценивая, много ли весит. И, придержав юношу ладонью за грудь, рванул руку к себе и вниз. Юный маг закричал от боли... Бедвиру показалось, Орния хотела ударить его: Клементу и так больно, а он...

Он смотрел спокойно, как замолкший юноша потихоньку приходит в себя, понимая, что руку ему вправили.

— Ты мог обезболить его, — хмуро напомнила девушка.

— Времени мало, — отворачиваясь от неё, напомнил тёмный маг. — Нам ещё по дому пройтись — проверить, нет ли внутри живых.

— А где... — заспешил спросить Морган, сочувственно кривясь при взгляде на такого же кривящегося от остаточной боли Клемента. — Где их повелители?

— Думаю, они все пошли к дворцу, предварительно спустив с цепей парочку саранчи на каждый дом.

Всё впервые... За вынужденными шагами освобождения дома и его жителей постепенно вырисовывались шаги продуманные.

— Что дальше? — жадно спросил Лукас, вкруговую оглядывая все окна когда-то родного дома. — Идём дальше?

— Садись, — велел ему Бедвир. — Ты знаешь расположение помещений в доме. Раскинь магическую "паутину". Узнай, куда и зачем мы сейчас пойдём.

Лукас не сел, а почти свалился на колени — лицом к стене дома. Его тревога, вызванная словами взрослого мага, быстро перетекала в сосредоточенность. Пока мальчишка "шарил" по дому, выискивая живых и саранчу, остальные, пользуясь кратким свободным временем, успокаивали дыхание и проверяли оружие для новой стычки... Из большинства окон валил дым, и Бедвир, закашлявшись, снял с шеи дряхлый и грязный нашейный платок, чтобы закрыть им нижнюю половину лица — особенно нос.

Ученики последовали его примеру.

Встал с коленей Лукас, обернулся к стене за спиной.

— В галерее третьего этажа маг-наставник Ланти защищает от саранчи двух мужчин и женщину, — всё ещё не придя в себя от "паутины", глухо сказал Лукас и машинально взял протянутый ему Орнией платок. — Больше живых в доме нет.

— Огонь в галерее? — уточнил Бедвир.

— Пока не добрался.

— Веди.

И, оглянувшись к оборотням, приказал сидеть рядом с теми тремя, которых они вытащили из горящей части дома.

— И побыстрей, — проворчал Морган. — Мы должны помочь дому моему и Риннон.

Войти в дом пришлось через дверь напротив той части здания, где ещё оставались живые. Бедвир шёл и невесело ухмылялся. Как там сказал Морган? "Дом мой и Риннон"? Нет, им придётся идти, освобождая все дома подряд, а последние — как уж успеют... Заходить надо будет в каждое здание, очищая его от саранчи.

И не потому, что великодушны и должны спасать всех подряд. А потому, что нельзя оставлять за спинами армию саранчи. Тёмный маг вообще не любил, когда спина уязвима. Поэтому сейчас, войдя в дом последним, он плотно, хоть и не запирая, закрыл за собой входную дверь. А потом догнал Лукаса и крикнул:

— Саранча! Сколько там её?

— Семь тварей!

— Бегом за Лукасом!

Бедвир насторожённо взглядывал на все коридоры и раскрытые в другие помещения двери, хотя и знал, что умению Лукаса просматривать здания доверять можно. Но привычки не оставляли. Одновременно тёмный маг начинал понимать, что бег на выручку к последним живым из этого дома тоже последний. Если он и его ученики собираются так проходить каждый дом, времени успеть помочь живым в городе не останется. А саранча, в конце концов, просто-напросто вскоре встретит их такой армией, что против неё им не справиться — даже со всеми их только что обретёнными навыками.

Кажется, об этом думал не только он.

— Мы так и будем драться с ними в каждом дворе? — бросила на бегу Орния.

Она не злилась — знал он. Она тоже не видела возможности ускорить помощь живым... И, договорив мысленно последнее, Бедвир вдруг сообразил, что надо делать. Не драться с саранчой. Всё-таки спасать живых.

Есть время — подумать о том, как это сделать. Бедвиру всегда думалось хорошо в драке или в бою.

И, когда они добежали до места, тёмный маг уже примерно представлял себе следующий этап странной войны, в которую пришлось вступить тем, кого сочли ненужными в этом мире.

Впрочем, не добежали, а вбежали в галерею — и даже не сбавили шага, завидя саранчу. Орния мельком посмотрела на Бедвира — и тот кивнул. Девушка на ходу грохнула мечом о небольшой щит. В гулком помещении долгий, дерзко вызывающий звон металла заставил адских тварей подпрыгнуть и оглянуться, оставляя в покое живых, изнемогающих от долгого отпора.

— Стоять! — поднял руку резко вставший на месте Бедвир. — Морган!

Мальчишка постоял немного, чтобы отдышаться, а затем кивнул в никуда и медленно пошёл навстречу мчавшейся к ним саранче, от тончайшего верещания которой уже звенело в ушах.

Длинная и просторная галерея постепенно заполнялась дымом от пожара. Но этот дым не мешал видеть, как вокруг самого Моргана начинают клубиться серые дымные струйки, причём преимущественно скапливались они за его спиной, стекали с его спины мутным шлейфом, мягко валились на пол, чтобы тут же начинать вздыматься в неопределённо округлые фигуры...

И даже саранча начинала понимать, что маленький человек, бесстрашно идущий ей навстречу, имеет право на эту, казалось бы, безрассудную храбрость. Во всяком случае, твари замедляли свой скачущий бег, всё внимательней присматриваясь к мальчишке. А тот шёл уже слегка сутулясь, словно и впрямь нёс на своих плечах что-то (или кого-то) тяжёлое и опасное...

А призрачный дым, стекающий с его плеч, уже явственно обрисовывал определённые очертания...

Бедвир услышал, как перехватило дыхание у Орнии, стоявшей рядом: буквально мгновения — и на плечах Моргана будто уселась гигантская тварь, распахнувшая кожистые, перепончатые крылья, задевающие высоченный потолок галереи.

Мальчишка остановился так, будто его ноша оказалась слишком тяжела. Или потому, что этой необычной ноше надоело слишком медленное движение. Во всяком случае, как вздрогнул Морган, когда крылатый монстр, оттолкнувшись, слетел с его плеч, заметили все.

А вот что было с бегущей им навстречу саранчой, к которой будто выстрелил крылатый монстр, никто не сумел увидеть...

Вот только, когда монстр растаял, в галерее ни одной адской твари не осталось.

Бедвир жёстко зашагал к жалкой кучке людей, втиснувшейся в угол помещения, близко к коридору. Юные маги, впечатлённые новым монстром Моргана, — опомнившись, заторопились за учителем.

Добравшись до защитной пентаграммы, мерцающей в воздухе для глаз видящих, Бедвир позволил себе некоторое время изучать её. Теперь стало ясно, почему, несмотря на созданную пентаграмму, двое мужчин то и дело выскакивали из-за неё и оружием отгоняли саранчу. Пентаграмма брала силы из самого мага. Ланти? Кажется, так назвал его Лукас? Поэтому мужчины (судя по одинаковым камзолам — здешняя охрана) и маг защищались поочерёдно: дрались мужчины — отдыхал, собирая силы, маг. И наоборот.

Защита хороша — решил Бедвир. Пусть маг и был всего лишь наставником — по сути, домашним учителем, но его защита отличалась надёжностью. Пока он жив, конечно.

— Кто вы? — устало, но насторожённо спросил маг-наставник, не убирая магической преграды. Мужчины, стоявшие бок о бок с ним, тоже держали оружие наготове.

Если вспомнить крылатого монстра, их насторожённость неудивительна.

Оружия не было только у женщины, за их спинами полулежавшей, опираясь лопатками на подножие громадной мраморной вазы.

— Бедвир... — предостерегающе проговорила Орния, глядя на неё.

— Вижу, — отозвался тот. Вздохнув, он велел: — Наставник Ланти, уберите защиту и отойдите от этой женщины.

Все трое мужчин обернулись. Женщина на человеческие голоса ничем не ответила, ни малейшим движением, будто и не видела впечатляющего появления крылатого монстра, сожравшего саранчу. И будто не слышала странного приказа от неизвестных.

— Она всего лишь ранена! — внезапно заговорил один из охранников. — Ей всего лишь надо перевязать раны, и она встанет, чтобы пойти с нами!..

Он говорил убеждённо, нажимая на каждое слово, как будто не видел, что маг-наставник торопливо расплёл сотканную в воздухе пентаграмму и теперь, не сводя опасливого взгляда с женщины, вместе с другим охранником пятился от неё.

А первый...Его громкий голос увял до бормотания, а сам он стоял, оцепенев и выпучив глаза на женщину. А та медленно вставала, не замечая, как с неё, на глазах худеющей, вместе с одеждой, вместе с нарядным чепчиком сползают когда-то пышные волосы, и только нетерпеливо тряслась всем телом, освобождаясь от того, что мешало ей двигаться. Лицо на постепенно сужающемся черепе не спеша повернулось к первому охраннику. Глаза человека на этой лакированной маске уже исчезли — и на мужчину уставились тёмные провалы глазниц.

— Не смотри на неё... — взмолился маг-наставник, не подходя, впрочем, к первому охраннику. — Не смотри!..

Саранча мягким, кошачьим движением выползла из-под вороха уже не нужной ей одежды и мягким же движением потянулась к остолбеневшему охраннику.

Заворожённые происходящим, никто не шевельнулся...

В шелесте подбирающегося к галерее огня резко что-то стукнуло.

А затем внезапно простучало другим, более тихим звуком: это саранча откинулась спиной на пол, задрав кверху конечности. Кажется, арбалетный болт, пущенный Орнией, с небольшого расстояния ударил так, что сумел отбросить адскую тварь...

Обойдя оцепеневшего мага-наставника и второго охранника, который закрывался руками, словно этот жест мог защитить, Бедвир приблизился к первому и, подняв ему голову за подбородок, некоторое время всматривался в его глаза.

— Не задело! — выдохнул он.

И оглянулся, услышав ошарашенное:

— Господин... Лукас?

Маг-наставник жалко затрясся, глядя на мальчишку, насторожившегося в ожидании. Второй охранник, следуя кивку Бедвира, подошёл к первому и негромко заговорил с ним, заставляя отвечать и тем самым потихоньку приходить в себя.

— У нас нет времени, — напомнил Бедвир, подходя к магу-наставнику и Лукасу. — Во дворе ждут несколько человек, спрятанных в защитном круге. Спускаемся.

— Господин Лукас жив? — почти беззвучно прошептал Ланти. — Нам сказали — он начал заниматься тёмной магией, а потому заболел страшной болезнью и... умер.

— От тёмной магии не заболевают, — уже раздражённо ответил Бедвир, жестом указывая ученикам на выход из галереи и поторапливая мужчин. — А умирают дети, только если кому-то не нравится, что они становятся тёмными магами. Быстрее! Выходим, иначе огонь доберётся до нас!

И небольшая группа магов, с присоединившимися к ним охранниками и магом-наставником, бросилась бежать по лестницам, со страхом вслушиваясь в усиливающееся гудение пламени, пожирающего внутренние помещения здания.

Глава одиннадцатая

Солнце, выглянувшее в очередной раз из облаков, всё так же ярко освещало развалины маяка Аодх. Но для Риннон все краски дня потухли в серый пепел, а трава, недавно зелёная, редко выглядывавшая между камнями, стала чёрной. Даже сияющие солнцем волны показались хмурыми.

— Почему он не бежит сюда? — негромко спросил Грэм — и она вздрогнула: так неожиданно прозвучал его голос.

— Ты сам сказал, что у него нога застряла между камнями, — ответила девушка, надеясь, что после её объяснения младший брат Моргана уйдёт в их жилище.

Но Грэм не унимался.

— А почему он сидит там? Раскидал бы камни и успел бы добежать. Пусть у него нога, но ведь успел бы...

Она повернулась к мальчишке всем телом, одновременно поднимая перед его глазами ходуном ходившие руки.

— Зайди в дом, — процедила она сквозь зубы. — Видишь, как трясутся мои руки от желания ударить тебя?.. Зайди в дом и лучше не попадайся мне на глаза. Я нетерпелива, Грэм. И рядом нет твоего брата, чтобы удержать меня от желания... убить!

— А что я сделал?.. — растерянно пробормотал он, пятясь к двери-дерюге. — Я ничего не сделал, чтобы ты кричала на меня!

Риннон зашипела от злобы: он и вправду походил на своего старшего брата, предпочитающего оставлять последнее слово за собой!

Знала, почему она злится. На этот раз виновата она сама, не успев вовремя предупредить этого белобрысого Грэма о границах магической защиты вокруг маяка. Но злость нарастала не столько из-за собственной беспомощности в этой ситуации, не столько из-за Кениона, остававшегося в опасности, не столько из-за упрямо перечившего ей мальчишки, сколько из-за...

И ахнула.

Грэм, топтавшийся рядом, молнией бросился с плиты-крыльца к Кениону!

Он с ума сошёл?!

Рассвирепевшая девушка додумала вопрос в бешеном беге следом за безрассудным мальчишкой. Сторонне, краем глаза, она видела, что саранча стремительно приближается к острову, словно падая сверху к берегу. Понимала Риннон, что и она сама в суматошном беге может застрять посреди береговой гальки и камня. Не понимала одного: что заставило её кинуться за Грэмом?!

А тот уже склонился перед Кенионом, раскидывая камни, в которых тот застрял. А Кенион всполошённо махал на него руками, кажется убеждая вернуться под крышу, пока не поздно. И замер с поднятыми руками при виде бегущей к ним Риннон. А потом дёрнул подбородком взглянуть на небо и съёжился.

Разъярённая девушка за пару шагов до мальчишек ткнула пальцем в камни у ног Кениона. Те взлетели в стороны — вместе с шарахнувшимся от них Грэмом.

— Быстро хватайся за моё плечо!

Риннон шагнула в выемку, образовавшуюся после выброса магической силы, и согнулась, чтобы Кениону было легче дотянуться до её плеча. Грэм, как будто так и надо, тут же присел рядом с ним же, а потом вообще сунулся под плечо Кениона, чтобы давить снизу, помогая подняться.

Риннон исподлобья глянула на него.

— Лучше б ты на крыльце остался!

— Поздно! — буркнул белобрысый, пыхтя под весом Кениона и пытаясь исподлобья посматривать на небо.

Они вдвоём подняли Кениона на ноги и сумели взвалить его на себя, чтобы он мог идти с опорой на одну ногу. И даже зрелище верещащей саранчи, несущейся к ним падающим камнем, не заставило их бросить хроменького. Прикусив губу, на грани слёз Риннон решилась: она будет бросать в саранчу теми же примитивными сгустками силы, что бросала на камни, ставшие капканом для Кениона, — хотя бы отогнать тварей! До тех пор, пока не пересекут границу Бедвировой защиты!..

Вот только Кенион... Он наваливался больше на неё. Не потому, что она была сильней и сама подставлялась под его тело, а потому что невысокий и даже худосочный Грэм мало давал ему опоры на себя. А это всё значило лишь одно: её руки заняты — и она не могла пустить в ход даже простейшего отпора.

А тут ещё эти камни!.. Нога то и дело если не ехала по ним, то подворачивалась боком, и Риннон начинала бояться, что вскоре может захромать, как тот же Кенион.

— Стойте! — закричала она, снова поднимая голову кверху.

Дикий крик саранчи приближался, так что пора готовить для неё силовой сгусток, который отшвырнёт тварь от них — и даст время сделать ещё несколько шагов к защите.

Не понявший, зачем останавливаться, Грэм забормотал что-то злобное и потянул было снова Кениона вперёд, к маяку, вынужденно заставляя шагать и Риннон.

Девушка оскалилась зарычать на него: думать она уже не могла — всё на животных инстинктах выживания... И все трое внезапно шарахнулись, когда первая пикировавшая на них тварь вдруг крякнула в нескольких локтях от них, замолчала, резко и боком переворачиваясь в воздухе, и рухнула на камни, подрагивая в конвульсиях — с короткой стрелой в черепе. Длинные полупрозрачно-серые крылья пару раз вздрогнули и беспорядочно застыли по сторонам твари.

Онемевшие девушка и мальчики, может, и простояли бы драгоценное время зря. Но от входной двери в маяк послышались писклявые вопли, и Риннон заторопилась, уже сама покрикивая на уставшего Грэма. И они снова потащили Кениона, измученного болью в подвёрнутой ноге, — навстречу тем, кто ждал их на крыльце нынешнего жилища.

А ждали их... Картина была настолько непривычна для Риннон, что она, забывшись, то и дело изумлённо качала головой: на верхней ступени небольшой лестницы сидел Кахир, которого удерживали за плечи Этель и Мирна. Поборник держал в руках арбалет, отслеживая следующих летающих вокруг маяка адских тварей. Причём он часто опускал оружие, отдыхая, — руки-то ещё слабы!.. Аликс, сестрёнка Лукаса, пряталась за спиной Кахира, держа в руках сумку с арбалетными болтами, чтобы подавать их по первому требованию стрелка.

Под таким прикрытием Риннон не только осмелела, но и почувствовала, как её ужаснувшееся сердце начало успокаиваться — в надежде, что они, все трое, успеют всё-таки добежать до близкой уже защиты. И она истово считала шаги: двадцать один, двадцать, девятнадцать, восемнадцать... Шипя сквозь зубы, неловко по камням прыгал на одной ноге Кенион, тяжело дышал Грэм, весь мокрый от пота...

Щёлканье арбалета и падение очередной твари...

Вынужденные беглецы, они больше не останавливались, мелкими шажками стараясь добраться до невидимой заветной черты. Невидимой, впрочем, для Грэма. Риннон сначала не замечала, но по отчаянным взглядам Кениона вперёд всё же сообразила, что границы защиты он видит, как и она.

"Пятнадцать... четырнадцать..."

Сразу две твари ринулись в атаку на живых.

Кахир не успеет пристрелить обеих!

Девушка вынырнула из-под мышки Кениона. Протестующе закричал Грэм, на которого поневоле навалился Кенион. Но крик мальчишки прекратился, едва Кенион опёрся на здоровую ногу, а Риннон закричала Кахиру:

— Стреляй! Быстрей!

Она не смотрела на поборника. Она смотрела на пару злорадно верещащих адских созданий, с бешеной скоростью падающих на них.

Выстрелом из арбалета одну снесло в сторону. И теперь Риннон получила представление, против которой именно твари использовать свои силы.

Холодный ветер со стороны моря взметнул её чёрные волосы, девушка вскинула руки к нападающей саранче и, хрипя от напряжения, прокричала заклинание.

Заклинание настигло саранчу, когда она начала замедлять полёт и растопырила задние, довольно массивные лапы, чтобы ударить кого-то из троицы по голове. Смерть твари, летевшей рядом, её не впечатлила. Именно поэтому Риннон, договаривая заклинание, дёрнула мальчишек так, чтобы оба упали.

Жить хотелось всем.

Краем глаза девушка уловила, что Грэм тут же из последних силёнок, ползком потащил за собой Кениона к входу в жильё. Ей самой было не до них. Прежде чем вызванной ею силой тварь снесло в сторону, саранча сумела-таки ударить когтями по голове заклинательницы. В глазах потемнело — и девушка не сразу поняла, что ослепла не столько от боли, сколько от заливающей её лицо крови. Но поняла быстро. И в следующий миг, обозлившись на саму себя: "Я сильна, но всего лишь оттолкнула эту тварь в сторону?!" и одним движением поднятой юбки стерев кровь с глаз, Риннон швырнула огнём в крылья саранчи. Та барахталась всего в нескольких шагах от людей, стараясь перевернуться со спины на лапы. Пламя облепило тело адского создания так, будто оно было облито маслом.

А девушка кинулась следом за мальчишками, уже только ладонями отирая заливающую глаза кровь. На себя Риннон обозлилась до той степени высокой ненависти, что впервые в жизни промелькнула мысль: "Неужели я не могу использовать всё то, чему научил меня Бедвир?!" Она бежала и вспоминала, как создавала защитный круг вокруг беспомощных, которых вела с окраины города. Ну и что, что в круг попала будущая саранча? Главное — круг был сделан. Главное — Риннон доказала всем, что она сильный маг. И что с того, что маг тёмный? Она сильная!

Взгляд на небо. Там кружились ещё пять тварей, которые, кажется, пока побаивались спускаться туда, где в одночасье были уничтожены сразу три саранчи.

Риннон подставила плечо Кениону, сменив изнемогающего Грэма, который уже и сам с трудом плёлся...

Она тащила спотыкающегося младшего брата Клемента и страшилась того безумного смеха, который так и рвался из её груди. Правда, это и в самом деле было смешно: теперь ей страшно, невыносимо хотелось, чтобы и остальные твари спустились на островок с маяком...

Она видела Кахира, который в очередной раз чуть не уронил арбалет, отдыхая и следя за небом.

А внутри нарастало нечто странное. Уже не смех, а что-то гораздо более тёмное и тяжёлое... Когда они трое добрались до лестницы, когда она усадила Кениона на последнюю ступень, а Грэм свалился рядом с ним, девушка выпрямилась и проверила небо. Пятеро созданий всё ещё кружили над маяком. Их не смутило, что живые пропали.

— Мы в безопасности? — негромко спросил Кахир, положив арбалет на колени.

— Пока — да, — мрачно откликнулась Риннон.

— Что значит — пока?

— Мы в безопасности, пока эта саранча не навела на остров своих повелителей. Если последнее истинно, позже они нашлют на нас полчища этих тварей.

— Думаете — это разведчики? — дрогнул голос поборника. Вероятно, он представил себе эти полчища, виденные недавно.

— Да. А потому их надо уничтожить, — бесстрастно, подражая Бедвиру, ответила она.

Поборник на последние слова промолчал и принялся подниматься с лестницы. Этель отошла, и помогали ему только Мирна и Аликс...

Подражая Бедвиру, Риннон вложила в собственные интонации не только бесстрастие, но и уверенность — для всех, кто её слышал. Но с собой была честна: что эти твари — разведчики, она не была уверенной. Зато абсолютно точно знала, чего хочет она сама. Даже не убить оставшихся пять тварей, сверху верещавших так, что хотелось заткнуть уши. Нет. Убийство — конечно, итоговый результат, но...

Отдышавшись, поднялся Кенион и, судорожно подпрыгивая на каждой ступени лестницы, вновь поддерживаемый Грэмом, сумел добраться до входной двери-дерюги.

Кахир дошёл до двери сам. Кажется, Этель предупредила его о защите Бедвира. Поборник не пытался прятаться от крылатых созданий, но и не пытался геройствовать. Риннон заметила: он быстро посмотрел на пронзительно перекликавшуюся саранчу, потом — на арбалет. То есть... Он, может, и хотел бы попробовать перестрелять тварей, но сомневался, что у него, раненого и ослабевшего от потери крови, хватит сил на них, на все пять целей. Для него сейчас и арбалет поднять — проблема.

Она закрыла за всеми дверь, внешне спокойная, но внутренне горящая от предстоящего поступка, который начала обдумывать в деталях. Скользя взглядом по жильцам маяка, рассеянно отмечая, кто где, с чего начать помощь Кениону и чем напоить уставшего Кахира, она наткнулась на Этель. Малышка стояла возле одного из столбов, на которых держался сводчатый потолок маяка. И смотрела в упор на Риннон.

Провидица... поняла? Увидела?

Ноздри девушки раздулись от новой злобы. Если девчонка скажет остальным, что задумала Риннон... Риннон сжала худые до костлявости кулаки. "Если даже скажет, — внезапно подумала она, — кто сумеет помешать мне? Лишь бы эти твари не улетели... Лишь бы не улетели!"

И она перестала смотреть на Этель, а бросилась командовать всеми, кто мог помочь с мальчиком и мужчиной. Уложив Кахира на топчан, она заботливо устроила его голову на тощей подушке из нескольких сложенных войлоков и велела Мирне принести жёлтый кувшин с укрепляющим травяным чаем.

А сама подошла к Кениону и, благо, что он уже сидел, бесцеремонно — так, что он даже смутился, засучила ему штанину до колена, чтобы посмотреть его рану. Содранная кожа, всё ещё сочащаяся кровь и стопа, вокруг которой кожа постепенно опухала, темнея, — ничего страшного. Она кивнула ему и отошла к столу Бедвира. Здесь нашла всё, что нужно для очищения ран и для перевязок. Чему — чему, а искусству врачевания и исцеления Бедвир учил юных магов тщательно.

И всё это время, пока Риннон бегала от одного к другому, заодно успокаивая перепуганных Мирну и Аликс, отсылая неожиданно послушного Грэма к камину — следить, остыл ли новый укрепляющий отвар, только что приготовленный, она с удивлением следила за Этель. Малышка деловито ходила по их новому жилищу — но так, что неопытный взгляд остальных не отслеживал её перемещения. Разве что однажды Кенион вдруг нахмурился, застыв взглядом на хрупкой фигурке маленькой провидицы. Но затем Грэм его ненароком отвлёк, и больше Кенион не обращал внимания на Этель. А та, насколько поняла заинтригованная девушка, собрала что-то мелкое со стола Бедвира, потом копалась у камина, затем вовсе ушла к своему топчану — так тихо, что и Риннон неожиданно для себя тоже забыла о ней.

...В замковых руинах Риннон появилась, когда там жили уже Сиджи, Клемент и Орния. И Этель. Поначалу Риннон не могла заставить себя отнестись к Сиджи и Этель не то чтобы как к ровне, но даже безразлично. Они злили её. Особенно Этель. Маленькая оборванка бегала по руинам в таком рубище, несмотря на старания Орнии приодеть её, что Риннон просто брезговала даже смотреть на неё. А потому не сразу поняла вкладываемую в головы юных магов заповедь Бедвира: "У вас у всех разные способности. Каждый из вас должен помнить, что ваша сила увеличивается и преображается, когда вы принимаете помощь другого". Поначалу Риннон даже не соглашалась с этой примитивной, на первый взгляд, заповедью. Объединяться с презренными сыном рыбака и дочерью нищенки?! Но занятия, где просто необходимо объединяться то с одним, то с другим, уже практически объясняли слова их странного учителя: одна особенность плюс другая равняется появлению на свет третьей. С тех пор Риннон поневоле присматривалась к магическим особенностям её вынужденных однокашников. И часто, сердито глядя на Этель, всё-таки думала: "Знать бы заранее некоторые события..."

Объяснив Грэму, как давать отвар Кахиру и Кениону, она спокойно добавила:

— А я пока прослежу, как ведёт себя магическая защита маяка.

Мальчишка только кивнул, кажется не вполне вникнув в значение её фразы, но поняв по тону девушки, что у неё серьёзное дело.

Помелькав ещё немного возле камина, Риннон выскользнула из жилья, с облегчением вздыхая, что входная дверь со стороны топчанов прячется от них за двумя толстенными столбами. Выскользнула и замерла, растерявшись: на крыльце, на его верхней ступени, сидела Этель.

— Что ты здесь делаешь? — строго спросила Риннон.

Малышка подняла голову и показала на котомку, лежавшую на её коленях.

— Я собрала всё, что тебе нужно.

Рассерженная девушка выдрала котомку из слабых ручонок и бесцеремонно вытрясла её содержимое на плиту крыльца. Мгновения приглядки сверху вниз на разбросанную по плите кучку — и Риннон, медленно качая головой, присела на корточки. Ничего себе — собрала Этель.

— Сделаешь сама? — с полувопросительными интонациями сказала малышка. — Ты ведь тоже умеешь? Или... помочь?

В сумме — третья особенность.

— Они... живые, — медленно сказала девушка, глядя в сторону, где продолжали пролёт над маяком остатки саранчовой стаи. — Тебе не жаль?..

Малышка только пожала плечами, спокойно глядя ей в глаза, и Риннон сообразила, что задала глупый вопрос. Тогда она снова сгребла в котомку набранные Этель ингредиенты для магического ритуала, любимого самой Риннон, и быстро спустилась к границе магической защиты. Немного помедлив, Этель встала с лестницы и последовала за девушкой.

А та уже приценивалась к мёртвой саранче, лежавшей неподалёку от линии защиты. Смотрела на неё, время от времени переводя взгляд на небо. А руки уже работали, собирая костёр, в который Риннон добавляла необходимые ингредиенты, собранные тоже втихомолку, пока вроде бегала "по хозяйству"...

Пламя занялось достаточное, чтобы его не сдул свежий, до озноба, морской ветерок.

Стая саранчи в своём облёте начала скрываться за маяком. Последняя летучая тварь ещё взмахивала трескучими крыльями, догоняя свои товарок, и Риннон изо всех сил рванула за пределы защиты, к присмотренной ею, сбитой Кахиром саранче. Та лежала ближе всех остальных к границе магической защиты. Добежав, она вцепилась в её жёсткую, в колючих иглах лапу и напряглась тащить к костру. А там уже сидела Этель, которая не только поддерживала огонь, но и добавляла в него свои, только что собранные ингредиенты. На что девушка выдохнула: несмотря на силы, использованные для костра, оставалась боязнь, что какая-нибудь нелепая случайность может погасить пламя.

Дохлая саранча ехала по камням плохо — ненамеренно, естественно, цепляясь всем дохлым телом и конечностями за странную, уготованную ей дорогу к костру.

Стая тварей вылетела из-за крыши маяка, когда добыча черноволосой ведьмы оказалась за границей защиты. Поздно вылетела. Риннон даже некоторое время присматривалась, заметили ли твари, что одной подстреленной на острове не хватает. Не заметили. Или не обратили внимания.

Вынув из набедренных ножен большой рыбацкий нож, хорошо заточенный Сиджи, девушка примерилась к голове твари. Затем снова подтащила её тело к костру, чтобы приподнять переднюю часть добычи над костром. Этель встала сбоку и взялась за голову саранчи. Теперь Риннон могла держать мёртвое тело одной рукой. Замах ножом по тонкой шее твари, удар ногой по отделённому телу, чтобы отослать ненужное в сторону. Несколько капель телесной жидкости упали в огонь. Этель подняла глаза на Риннон. Та взяла у неё голову саранчи и вдавила в уже появившуюся золу. Чёрный чад, пошедший над костром, заставил её нехотя ухмыльнуться. А потом начать читать заклинание. Сначала девушка читала его бесшумно, только еле шевеля губами, потом — шёпотом. Под конец ритуала Риннон уже кричала, срывая голос.

А из костра поднимался уже не чёрный чад. Пять извивавшихся силуэтов, по очертаниям напоминавших змеиные, стремились в воздух — туда, где летали крылатые твари. Эти странные змеи были голодны, и их влекло к добыче жёсткое впечатление, что именно саранча, именно крылатые твари — единственное, что может их насытить...

Впрочем, чёрными дымные змеи были только до границы Бедвировой защиты. Едва они пересекли невидимую линию, как превратились в нечто близкое расплавленному над огнём воздуху, не теряя первоначальных своих очертаний...

Саранча не заметила ничего, потому что Риннон буквально на один шаг вышла из-за границ защиты. И вся стая верещащих тварей ринулась на легкомысленную жертву.

А призрачные змеи — им навстречу.

Наблюдая за происходящим, Риннон затаила дыхание. Саранча увидела призрачных змей. Пока не зная, что они опасны, адские твари что-то всё-таки заподозрили и попытались свернуть с прямого пути, который начали, нападая на девушку. Но... Движения их крыльев странно замедлились, как будто саранча ни с того ни с сего начала засыпать на лету. Или попала в необычно тяжёлый, возможно насыщенный влагой воздух. Вскоре полупрозрачные крылья атакующих тварей уже не трепетали, а с трудом вздымались и опускались, а полёт выглядел парящим, а не стремительным. И даже крик саранчи из пронзительного плавно перерос в долгий вопль...

А призрачные змеи летели вверх так стремительно, будто рядом с Риннон стояла Орния со своим арбалетом, отстреливая тварей.

И они встретились.

Пронзительное верещание саранчи будто схлопывалось одно за другим: достигнув тварей, призрачные змеи резко расширялись, будто сложенные до сих пор мешки. Искажались фигуры саранчи, попавшей в этот мешок, — замолкал их дикий вопль.

Когда захлебнулось верещание последней твари, когда она следом за остальными рухнула на каменистую землю острова, маленькая Этель тоже подошла к границе магической защиты. Риннон оглянулась и шагнула к ней.

Способность Этель, пусть и ненадолго, но контролировать время...

Умение Риннон — создавать границы и наполнять их необходимой силой, давая появиться на свет необычным, псевдоживым — големам...

Сотворчество двух магов дало третий результат.

Всё ещё неуверенно Этель коснулась пальчиками ладони Риннон. Девушка, не глядя, сжала ладошку малышки. Обе молча смотрели, как, покинутые исчезнувшими змеями, трепыхаются на камнях тела адских тварей, становясь лёгкими, как бумажный свиток. В конце концов, пять пустых, будто выпотрошенных и тщательно высушенных то ли тел, то ли коконов унесло ленивым морским ветром в сверкающие солнцем воды.

Этель, напоминая, дёрнула за ладонь девушки.

— Да. Сейчас, — отозвалась Риннон.

Пять призрачных змей едва-едва виднелись на серых камнях. Они мягко и вкрадчиво шмыгали между большими валунами, струясь — спускались к воде, играя с её волнами в догонялки... Воздев руки к призракам, Риннон договорила заклинание, возвращая призраков к ритуальному костру, вокруг которого они некоторое время танцевали, постепенно пропадая, пока не испарились совсем. Вместе с угасанием костра, чадящего чёрным дымом.

— А другие? — спросила Этель, глядя на далёкий берег. — Они не прилетят?

— Не знаю, — честно ответила Риннон.

— Тогда нам нужен Кахир, — решила маленькая провидица и замолчала, продолжая глазеть на берег.

Риннон с подозрением покосилась на девочку. При чём здесь поборник? Или... Девушка в мгновения похолодела: Этель предвидит? Она предчувствует, что новое нападение на маяк Аодх всё-таки будет?

Но почему тогда Бедвир оставил Кахира на острове — с ранами, которые слишком медленно заживают без подпитки силами?

Ответ есть. И не один.

Потому что события сейчас изменяются так стремительно, что даже маленькая провидица не успевает их отследить.

Потому что, покидая Аодх, Бедвир не рассчитывал, что самоуверенный мальчишка Грэм переступит границу поставленной им защиты — и саранча узнает, что на островке есть живые.

А личные силы у магов, ушедших в город на войну с саранчой, сейчас на вес золота. Поэтому Кахир очень ослаблен из-за ран и — особенно после стрельбы из арбалета. Ему помогли, как обычному раненому — обычные целители. А не как маги.

А Кенион слаб, потому что не знает тех навыков исцеления, которые Бедвир воспитывал в каждом из учеников и требовал закрепить их как любое бытовое умение. Личное. Например — умение держать в руках ложку.

Жёсткие губы Риннон шевельнулись в едва намеченной усмешке. Помнится, Клемент пару раз тоже выбивал руку из плеча, как сейчас его младший брат подвернул ногу. Одни и те же слабости... И вздохнула: пора возвращаться и готовить маяк к возможному нападению саранчи, а то и её повелителей. И начать укрепление с исцеления всех страждущих — тех, кто мог бы держать в руках оружие, а не валяться на топчанах бессильными... Сама себе внутренне напомнила о возвращении — и сама же всё стояла, держа Этель за руку и смотрела на лесной берег, словно ждала... А потом у неё вырвалось то, о чём она давно хотела спросить у Этель и из-за чего злилась на неё:

— Почему ты ходишь босиком, Этель? Орния тебе и одежду купила, и башмачки. А ты бегаешь, как...

И осеклась. Не то настроение, не то место и ситуация, чтобы договаривать: "Как бездомная бродяжка..."

Она ожидала, что её бесцеремонный вопрос озадачит маленькую провидицу, но Этель отозвалась сразу и без обиды:

— Я так лучше знаю.

Сначала Риннон не поняла её ответа. А вникнув, с досадой прикусила губу: да, её пора ученичества пока ещё не закончилась. Бедвир давно мог приказать Этель одеться и обуться. Но, босыми ножками ступая по земле, на которой всегда есть следы прошедшего, настоящего или будущего, девочка лучше провидела. И, кажется, до сих пор это понимали все, кроме Риннон. Даже Орния, деликатно пробуя одеть Этель, не настаивала на обуви, хоть и купила ей башмачки.

Глава двенадцатая

Во внутреннем дворе Лукасова дома тишины не дождались, хотя саранчи в нём не осталось. Звуки издавали не живые: на каменных плитах двора огонь легко переносился ветром от одного трупа саранчи к другому — с таким плавающим гудением, как обычно воет вьюга за зимними окнами. Ранее люди — ныне уродливо преображённые в насекомых, правда, только внешне, твари легко и быстро сгорали в обычном огне, с потрескиванием, словно облитый маслом и пересушенный хворост.

Только в "гнезде", "выстроенном" Лукасом, всё так же прятались три человека — две женщины и раненный тварями мужчина, а вокруг защиты сидели оборотни, бдительно озиравшие дворовые окрестности и готовые к новой обороне или атаке. Как уж придётся.

Бедвира, который и не думал снижать стремительный бег, сопровождали не только маги-юнцы, но и поневоле примкнувшие к нему и к его печально малочисленному войску маг-наставник и два охранника. Они приблизились к "гнезду" и только здесь позволили себе остановиться, но отнюдь не расслабиться. Хоть у Бедвира и промелькнула мысль о небольшой передышке для ведомых магов. Впрочем, об отдыхе речь совсем не шла.

Вскочившие на ноги оборотни при виде новых лиц "ушли в тень": стали как-то так вести себя, что взгляд трёх мужчин из дома Лукаса соскальзывал с них. Словно оборотней здесь и не было.

— Селина! — всплеснул руками маг Ланти. — Вы живы!

Но ответ от женщины он пропустил мимо ушей, крепко заинтересованный магическими составляющими Лукасова "гнезда".

Лукас, наконец вложивший меч в ножны, только высокомерно хмыкнул на это внимание, но так тихо, что, увлечённый изучением нового для него слова в магии, маг-наставник не расслышал этого наверняка обидного для него хмыканья.

— Лукас, — напомнил Бедвир, — ты собираешься ждать, пока твой дом догорит? Морган, помоги ему. Клемент, Сиджи, Орния — ко мне!

На прозвучавших именах Морган и Орния маг-наставник вздрогнул и обернулся: поначалу он ахнул, вглядевшись в Моргана, который заново скручивал свою косичку из распущенных до того, потемневших от гари волос. А потом в его глазах, оторопело уставившихся на светлокосую девушку, застыло потрясённое недоверие.

Но Орния его взгляда не видела: она торопилась на зов тёмного мага, как и другие двое названных. Бедвир, не глядя, шёл к углу двора, внутри которого темнела узкая арка, выводящая с территории при здании.

Пока Лукас и Морган, секунды посовещавшись, договорились, как действовать, уничтожая огонь, пожирающий дом, остальные вопросительно уставились на Бедвира. Тот смотрел на Орнию.

— Пора опробовать твой дар. Иначе... Мы сумеем очистить эту улицу от саранчи, но не сумеем уберечь живых. Поэтому наша цель меняется. Сейчас главным становится человеческая жизнь.

— С чего начинать? — спокойно спросила Орния.

— Нам нужна живая саранча.

— Поняла. Ищем в следующем доме?

— Придётся идти незаметно, — сделал вывод Сиджи. — Если нам нужна только одна. Я правильно понял?

— Правильно. Морган и Лукас сейчас закончат с пожаром и присоединятся к нам. Клемент, ты мне нужен, чтобы настроиться на живых.

Юноша кивнул, не спрашивая. Он пока не знал, что стоит за словами "настроиться на живых", но ждал, когда ему разъяснят, что именно требуется от его основного дара — умения насылать необычные виды дыма.

Через минуту Бедвир оценил остановленный пожар в доме Лукаса как полностью потушенный, и два мальчика присоединились к Орнии и Сиджи.

Разве что Лукас ненадолго сорвался к наставнику Ланти:

— Мне нужна такая же сеть, как в руках Сиджи! Есть где-то поблизости такое?

— Ловчая сеть? — негромко удостоверился маг-наставник, приглядевшись к оружию незнакомого ему подростка. — Есть.

Оба поспешили к небольшому хозяйственному строению на внутреннем дворе и скрылись в нём, после чего первым из помещения выскочил Лукас с вожделенной сетью, а следом торопливо вышел Ланти.

Вскоре четыре охотника на саранчу, сопровождаемые оборотнями, выбежали из узкой арки двора и пропали на улице.

В этой охоте на саранчу Бедвир больше всего надеялся на Сиджи, а также на благоразумие Моргана и Лукаса. Последние двое должны понимать, что Сиджи не только лучше владеет мелкоячеистой сетью в качестве ловчего оружия, но и лучше разбирается в том, как поймать саранчу. В конце концов, Сиджи и раньше неплохо управлялся с ловлей всяких морских чудовищ — которые были и сильнее, и побольше саранчи. Да и Лукас с Морганом часто ходили на охоту вместе с сыном рыбака, и каждый такой выход доказывал, что Сиджи терпеливее, чем они. И он не просто удачливее, но и расчётливее. Впрочем, с ними ушла Орния. Она умеет останавливать дрязги, если те вдруг начнутся.

А ещё Бедвир переживал из-за Моргана. Белокурый юнец, после того как двор при доме Лукаса был расчищен от тварей, как-то резко поугрюмел. Сначала тёмный маг не понимал — почему. Сейчас — догадывался: при виде разора в первом же отбитом от саранчи доме, кажется, юный маг решил, что в его родительском доме вообще не осталось живых... Не помешал бы его настрой делу — как бы это ни беспощадно было по отношению к Моргану...

А пока... некогда раздумывать о постороннем. Бедвир оглянулся на Клемента.

К ним нерешительно подошёл маг-наставник, в то время как двое охранников присели возле защитного "гнезда".

— Я не помешаю? — смущённо спросил Ланти.

— Нет. И, если вы не возражаете, мы возьмём у вас силы в трудные для нас мгновения, — отозвался Бедвир.

И склонился над полусухим кустарником, возле которого они стояли. Щелчок пальцами — призрачный в дневном свете огонь взвился на сухих ветках. Прошёптывая повторы одного и того же заклинания, тёмный маг добился, чтобы огонь не просто горел, но давал немного почти призрачного дыма. А потом сел перед кустарником и, прежде чем закрыть глаза, велел:

— Клемент, мне нужен твой дым такой консистенции. Вокруг меня.

— Будет, — привыкший к немногословию учителя, ответил юноша.

И сел через горящий кустарник — напротив Бедвира.

Тёмный маг знал, что со стороны выглядит так, словно он вроде как присел к живому огню погреться. На деле, даже в каменном дворе он уловил "движение" улицы, на которой высились богатые дома вельмож или родовитой знати. Поэтому сел лицом к следующим особнякам.

Первым от Лукасова дома стал, естественно, соседний. Быстро проверив его, остались ли в нём живые, Бедвир, хоть и не надеялся, но обнаружил-таки внутри здания два места, где затаились люди: одно — гардеробная в спальных апартаментах, другое — в подвале, в хозяйственных помещениях — ледниках для мяса. Если наверху прятались две женщины — возможно, из прислуги, то в подвале людей оказалось так много и все так постоянно перемещались, что Бедвир сосчитать их не сумел.

Не открывая глаз, он глубже вдохнул воздух и ощутил горечь дыма, вившегося вокруг него. Сообразив, что Клемент начал действовать, немедленно послал дым в соседний дом. И вскоре дым облепил двери двух убежищ, оставляя для саранчи невидимое, но чувствительное послание: "Здесь пусто!" А для живых — призыв, тоже воспринимаемый только на уровне подсознания: "Не выходить! За дверью — опасность!"

Бедвир вздохнул. Теперь остались лишь две мысли, вызывающие тревогу.

Лишь бы среди прячущихся от тварей живых не затесалась скрытая, ещё не проявившая себя саранча.

И... Лишь бы не начался в этом особняке пожар.

Теперь следующий, второй дом от Лукасова.

Начал "смотреть" сверху. Три человека прятались в небольшой старинной башенке, когда-то нёсшей службу сигнальной и караульной. В ней все окна закрыты металлическими щитами изнутри, а единственная дверь — железная. И на неё бросалась пара десятков тварей, пытаясь выбить её. Словно мошкара, поздней ночью бьющаяся о закрытый уличный фонарь... И несколько человек в подвале.

Дым Клемента мягко просочился сквозь орду беснующейся саранчи и прилип к той же двери. Чуть не по одной твари — орда начала проявлять меньше интереса к башенке и к спрятавшимся за дверью живым.

Ого... Третий дом яростно защищался от визжащей саранчи! Здесь тварей было гораздо больше, чем даже у особняка родителей Лукаса. Кажется, потому что люди в здешнем доме не побоялись бросить вызов врагу, именно сюда и рвались все обращённые в саранчу — изо всех соседних домов.

Заученно стремительно "обыскав" дом, Бедвир даже покачал головой, удивлённый: здесь не только дрались с внезапным врагом, но и успевали оберечь своих, домашних — и, судя по численности упрятанных в подземелье людей, возможно, и тех из соседей, кто успел броситься сюда за помощью и защитой.

Пока дым с нашёптом приклеивался к дверям в подземелье, тёмный маг вспомнил: это дом Риннон. Дом, издавна принадлежавший военным маршалам из рода Эинри.

Бедвир мало что знал о вельможах при короле, но внимательно прислушивался к разговорам учеников, которые часто вспоминали о доме и о родных. По словам Риннон, прислугу в доме — особенно охрану, тоже набирали из воинов. Наверное, поэтому сейчас особняк её отца буквально кипел войной.

Всё ещё сидя, с закрытыми глазами, тёмный маг уловил приближение юных охотников на саранчу. И, открыв глаза, встал.

Если сначала его мельком удивило, почему охотники вернулись довольно тихо (саранча не визжала и не рычала), если сначала он решил, что охота была неудачной, то, завидя вернувшихся, он хмыкнул.

Опутанная двумя металлическими сетями тварь только и могла, что бешено выпучивать по сторонам словно лакированные глазища: её пасть была туго перетянута ремнём. Видимо, когда юные маги поймали саранчу, они в первую очередь увязали ей пасть, сообразив, что та своим верещанием привлечёт внимание других тварей и тем самым пустит по следу внезапных охотников тьму-тьмущую преследователей.

Женщины в "гнезде" тихонько заохали при виде спелёнатой твари, а потом замолкли.

Добычу немедленно протащили по камням двора и бросили неподалёку от сгоревшего дотла кустарника. Молча, лишь махнув рукой, Бедвир напомнил, что рядом с тварью должна сесть Орния. Что та и сделала: села на колени в шаге от костяной башки и замерла...

Замерли все, без объяснений со стороны понимая, что происходит нечто магическое: и женщины с раненым в "гнезде", и внимательно приглядывающийся к магическому действу маг-наставник, и два охранника, и трое оборотней, которые снова устроились рядом со входом в арку, и Бедвир с юными магами...

Тёмный маг угрюмо смотрел на происходящее. За состояние Орнии он не опасался: пока она под воздействием зелья, оберегающего её от превращения в саранчу, добыча не может повлиять на неё, пусть тварь сразу и впилась пристальным взглядом своих тусклых и дырявых глаз в спокойные глаза девушки. Мысли Бедвира занимала одна проблема — всё та же: юнцы впервые воюют. Они медлят, потому что не знают, как воевать с таким врагом. Они медлят, потому что учатся воевать с саранчой. И особенно медлит он сам, боясь за неоперившихся учеников. А ведь впереди — встреча с повелителями тварей...

Наконец, девушка поднялась с коленей и шагнула к саранче, злобно вытаращившейся на неё и даже попытавшейся дёрнуться, чтобы хоть как-то причинить вред живому человеку. Орния приподняла руку — полное впечатление, что девушка собирается погладить тварь по голове. Саранча снова дёрнулась, но упавший на неё дымный сгусток облил её тело чернотой. И присутствующие, заслышав туповатый металлический перестук ловчих сетей, упавших на камни двора, не сразу поняли, что в этом невидимом дыме саранча мгновенно сгорела. Невидимом — для тех, кто не обладает магическим взглядом. Ланти явно видел — и он с невольным уважением и страхом взглянул на Орнию.

А та, убедившись, что от твари остались лишь пепел и сажа, обернулась к Бедвиру.

— На какое расстояние ты сумеешь посылать дымный огонь? — уточнил тёмный маг.

Девушка тоже взглянула в сторону, примериваясь к улице с домами.

— Каждый дом отдельно, — наконец сказала она. — Камень немного мешает.

— Этого достаточно, — решил Бедвир. — Ты посылаешь огонь — мы стережём тебя от тех тварей, которые могут напасть с улицы.

— А мы? — растерялся маг-наставник, огорошенно глядя на Лукаса, который тоже вопросительно оглянулся на тёмного мага.

— Пока всё не успокоится, перебирайтесь в подвальные помещения дома, — посоветовал Бедвир. — Саранча может вернуться. И, пока у вас есть время, перенесите в подвал еду, одежду, топливо для огня и то, на чём будете спать. Насколько понимаю, вы, Ланти, сильный маг. Наблюдайте, что происходит вокруг. Выходите только тогда, когда уверитесь, что вне подвала безопасно.

— Нет! Я с вами! — заторопился маг-наставник и сразу объяснил, наткнувшись на острый взгляд тёмного мага: — У меня предчувствие, что я буду вам нужен!

— Намажьте под глазами, — велел Бедвир, протягивая ему маленькую склянку с тёмной жидкостью. — Это позволит вам не подпадать под власть саранчи.

Охранник, горевавший о женщине, превращённой в саранчу, после слов Бедвира о подвале немедленно бросился к вышедшим из "гнезда" женщинам — помочь им с переноской в убежище раненого конюха. Но второй явно сомневался. Он посматривал то на Ланти, то на тёмного мага. Бедвир и так досадовал, что приходится запаздывать с выходом на улицу, а потому поймал взгляд второго охранника и жёстко сказал ему:

— С собой не берём.

И первым пошёл со двора. Впрочем, не совсем первым. Едва они всей гурьбой вышли за пределы внутреннего двора, как им навстречу встали волки Дуана, сидевшие до сих пор на луговой траве перед поместьем. Ланти, почти бегущий за всеми, кажется, узнал, кто перед ним, и едва не споткнулся. Но, видя, что странные мужчины присоединились к группе тёмных магов, вероятно, догадался: оборотни здесь не враги. Тем более — оглянулся Лукас, который на волков Дуана посмотрел лишь мимоходом. И маг-наставник больше не сомневался, сопровождая своего бывшего ученика и его странных... друзей.

— Начали! — бросил Бедвир, и Орния немедленно подошла к нему, чтобы положить ладонь на его плечо.

А оборотни и юные маги, держа оружие наготове, встали вокруг двоих, закрывших глаза и открывших внутреннее зрение. Мгновениями спустя к ним встал и Ланти, с тревогой глядя на бегающих по соседнему зданию тварей. Видимо, те раскусили, что в доме остался кто-то ещё, и тщательно обыскивали все помещения.

Мельком Бедвир задумался: а знают ли бывшие люди — нынешние твари, где могут спрятаться их недавние родственники и знакомые по дому?

Пройдя по внутреннему взгляду Бедвира, будто играя, Орния создала в воображении арбалет, болт к которому зарядила чёрным огнём. "Взяла в руки" необычное оружие и выстрелила. Болт вылетел, неся вперёд тёмную магию, и взвился над соседним домом. Пока он вздымался вверх, с него ринулись вниз чёрные струи, словно от каменного дождя — настолько прямиком к земле летели "камни". Они же, чтобы "облить" всё здание, ближе к крыше начали разлетаться во все стороны, будто им навстречу, от дома, тоже рванула встречная струя воздуха...

Бедвир, "видевший", кивнул: можно начать и так.

Оборотни знали, не видя: маги творят некий ритуал. Поэтому были спокойны. Зато ахнули четверо юных магов: видимые издалека твари, не успев взвизгнуть, почти пропадали с глаз, попав в чёрное пламя, и мгновенно осыпались пеплом и сажей.

Когда видимой на поверхности дома саранчи не осталось, Орния, всё ещё не открывая глаз, послала чёрный огонь внутрь здания. В отличие от обычного, он не жёг всё подряд, а выискивал врага, встретив которого, уже не выпускал из смертоносных объятий.

— Орния! Открой глаза и следи за домом зрячая.

— Но у меня может не получиться... — напряжённо сказала девушка, и Бедвир понял, что она старается удержаться в состоянии, которое ей больше привычно.

— Мы учили этот приём. Получится.

Девушка сомневалась недолго. Глаза открыла — и поначалу затуманенным взором окинула громадный дом. Руку всё ещё держала на плече тёмного мага, готовая в любой момент снова закрыть глаза, чтобы видеть происходящее глазами учителя. Но вскоре так сосредоточилась на наблюдении, что не заметила, как Бедвир осторожно снял её ладонь со своего плеча.

— Никого, — вполголоса сказала она.

— Ни одной саранчи, — подтвердил Лукас.

Ему приём проникновения дался легче. Нацеленный только на поиск врага, но без цели убить его, он быстро "просмотрел" все этажи соседнего здания.

Кажется, юные маги ждали, что учитель скомандует бежать к следующему дому. Но Бедвир, внутренне злясь на несвоевременное милосердие, негромко рыкнул:

— В дом! Все вместе! На третий этаж!

— Почему все вместе? — удивился Морган.

— Нас слишком мало.

Мальчишка озадаченно заморгал, видимо не поняв слова учителя. Но рядом вздохнула Орния, и Морган принял слова Бедвира на веру — без объяснений.

— Зачем? — робко удивился маг-наставник Ланти.

— Там прячутся двое живых, — откликнулся Лукас. — Их надо проводить в подвал.

Тёмный маг первым пошёл к воротам. Он сразу не заметил, что остальные, прежде чем спохватиться и пойти следом, с удивлением взглянули на Лукаса после его слов о том, что надо проводить выживших в подвал. Особенно был поражён маг-наставник, который, видимо, до недавнего времени очень хорошо знал своего ученика.

Впрочем, Лукас и милосердие? Бедвир усмехнулся. Про себя. Мальчишка был и есть рациональный. Для него две женщины, прятавшиеся на третьем этаже, в весьма уязвимом убежище, будущая саранча. Не больше — не меньше.

Но это ладно.

Знали, что в доме не осталось тварей. Видели множество чёрных пятен, как от костров, — последствия магического приёма Орнии. И всё равно сторожились так, будто саранча могла выскочить из любого закутка.

В запертые двери опочивален стучать не стали. Бедвир выбил одну сразу, потому что время подгоняло. Как и страх — что в доме маршалов Эинри скоро будет перевес саранчи перед людьми.

Орнии показали, где прячутся живые, и на её девичий голос, звонкий и высокий, перепуганные женщины хоть и не сразу, но откликнулись. Им быстро объяснили, что есть время и охрана, чтобы взять из кухни припасы, постельные принадлежности и спуститься в более надёжные, чем здесь, подвалы.

Пока спускались, Бедвир скрипел зубами: время! И смутно радовался, что его лицо, застывшее в тяжком бесстрастии, не может выражать того чувства, что он испытывал.

Со следующим домом повторилось почти всё то же самое, не считая двух особенностей: Орния уже не закрывала глаза и не цеплялась за плечо тёмного мага, чтобы наслать на саранчу чёрный огонь.

Ещё одно отличие от предыдущих действий: в караульной башенке из троих людей, виденных ранее, лишь один оставался человеком. Он отчаянно сражался с бывшими сотоварищами, превратившимися в саранчу. Когда открыли дверь в башню, он ошарашенно смотрел на две чёрные кучи, слегка присыпанные пеплом: чёрный, дымный огонь Орнии действовал сквозь дерево двери... Ему, раненому, помогли спуститься в подвальные помещения, где и оставили на попечение обрадованных живых, среди которых были не только слуги и охранники, но и те самые дальние родичи, которых когда-то приютили в своём доме хозяева.

— Осталось самое сложное, — сквозь зубы процедил Бедвир, выйдя на улицу и глядя на дом Риннон, больше похожий на потревоженный муравейник. Если с предыдущими домами всё было ясно, то сейчас дом Риннон становился чуть ли не камнем преткновения в выбранной им линии войны с тварями.

— Примкнём к ним — и всё, — предложил Морган, нервно сжимая секиру и дрожа от боевого возбуждения.

— Как? Даже подойти к ним опасно, — вздохнул Клемент. — Саранчи слишком много. Но и людей — тоже.

— Орния, но ты же настроилась, что твой дым будет убивать только саранчу!

— Морган, там могут быть маги! — откликнулась девушка. — Они сразу увидят, что мы тёмные! Именно в этом сложность!

Все замолкли, закипая раздражением и отчаянием из-за двойственной, противоречивой ситуации.

Но именно эта перекличка мнением и позволила Бедвиру определиться, что необходимо сделать — и с чего начать уничтожение саранчи.

— Наставник Ланти! — повелительно позвал он, и удивлённый маг-наставник подбежал к нему. — Вы говорили, что ваша помощь может пригодиться. Так помогите. Встаньте справа от Орнии. Я буду слева.

Ланти помедлил, а затем торопливо кивнул, показывая, что сообразил, зачем нужно становиться рядом с девушкой. Он впереди — соседи узнают мага-наставника из семейства Лукаса и поймут, что он не зря присоединился к странным и, возможно, опасным воинам в этой страшной войне.

— Идём во двор этого дома! — продолжил Бедвир, уже обращаясь к юным магам и оборотням. — И начинаем с самого большого скопления саранчи! Мы втроём — впереди. Остальные — охрана! Будете убирать случайных тварей, которые не попадут в поле зрения Орнии и наше!

Сначала пробежали высокую узорную ограду, за которой был виден ухоженный парк предыдущего дома. Затем — глухой высокий забор из камня. Родители Риннон оставались верны себе: будучи военными, не только дом, но и усадьбу они устроили как личную крепость.

Но ворота в мощёный двор оказались нараспашку.

Не успели воины приблизиться к воротным створкам, как изнутри, со двора, рычащего, кричащего, грохочущего, вылетели три твари. И только было развернулись вновь мордами ко двору, как обнаружили на улице живых. На миг саранча остолбенела: завидя опасного врага, бегущие к ним люди не шарахнулись назад и даже решительного бега не замедлили. Правда, саранчу странное поведение людей всё равно не насторожило. Три твари самонадеянно бросились на людей.

Одну убил Бедвир, всадив в вопящую пасть дротик. Две другие вспыхнули в чёрном огне Орнии, и ветер легко развеял их прах по воздуху.

— Орния, сил достаточно? — тяжело спросил Бедвир.

— Да, — ровно ответила девушка, держа чёрный огонь наготове.

Всё ещё не привыкла к боевому состоянию, отсюда её видимая отрешённость.

Маг-наставник выглядел бледно, но всё же сумел выговорить вопрос, из которого стало ясно, почему он испуган:

— Этот чёрный огонь... Он будет убивать и чудовищ, и людей, если они попадут под него?

— Нет, людей — не будет, — сухо ответил Бедвир, держа на прицеле открытые ворота, к которым они приближались.

Орния всегда была чувствительнее к переживаниям других. Не глядя на Ланти, она объяснила более пространно, сказав опять-таки бесцветно от испытываемого напряжения:

— Мой огонь убивает только саранчу. Чтобы настроить огонь на неё, мы и поймали ту тварь. Помните?

Очевидно, маг-наставник вспомнил эпизод, когда девушка и связанная двумя металлическими сетями саранча уставились друг на друга. И больше вопросов не задавал. А Бедвир на ходу передал магу-наставнику склянку с зельем.

— Возьмите. Если объединимся с защитниками этого дома, предложите им — противоядие от взгляда саранчи. От меня они вряд ли согласятся взять.

Ланти торопливо закивал, пряча драгоценное зелье под плащ. А Бедвир добавил:

— Войдём во двор — позовите здешнего мага и того, кто стоит во главе охраны. Вы их знаете?

— Знаю, — с облегчением ответил Ланти.

Прежде чем ступить во двор при доме Риннон, Бедвир снова внимательно осмотрел Орнию. Да, девушка могла убивать саранчу десятками. Сил у неё хватит.

Оставались сомнения в другом. Как встретят их защитники дома-крепости, узнав в неожиданных добровольных помощниках тёмных магов — проклятых, не без помощи поборников, самим королевством?

Сумеет ли он, Бедвир, в очередной раз защитить этих, по сути, детей?

Вопросы раскачивались в голове тяжкой болью, а ноги и долг учителя неумолимо вели его в гущу боя.

Последний взгляд тёмного мага на Орнию был вызван её странным жестом: она резко подняла руку к вороту своей рубахи. Бедвир чуть не споткнулся: девушка оборвала когда-то и зачем-то (теперь-то понятно — зачем!) пришитый к плечу лоскуток — и на груди засиял знак принадлежности к королевскому дому!

Краем глаза — ухваченное движение с боков: Клемент, Морган и Лукас проделали то же самое — выставили напоказ знаки своих домов! Юные маги не желали идти в бой неопознанными! Неизвестными! Безымянными!

Когда они успели договориться? Знаки самодельные. Значит, это произошло ещё до всех страшных событий с саранчой...

Колесо покатилось с горы — понял Бедвир. Не догнать. Не остановить. Только умыть руки, раз всё так обернулось. И ждать, чем всё закончится.

Глава тринадцатая

Прежде чем войти в новое прибежище, Риннон мельком оглянулась. Уже под крышей, закрыв за собой дверь, отпустила ручонку Этель, которая немедленно побежала к новым знакомцам. И на этот раз Риннон посмотрела ей вслед с тревогой: не обидели бы маленькую провидицу те, кто снова, как когда-то она сама, увидит в босой девочке всего лишь нищую оборванку.

Но близко подходить к богато одетым девочкам Этель не стала. Она благоразумно наблюдала за ними издалека, и Риннон даже показалось, что малышка любуется ими, словно красивыми куклами... Девушка замотала головой: только недавно Этель вместе с девочками помогала Кахиру стрелять в саранчу! Почему же сейчас она так странно смотрит на них? Те-то — понятно, почему на неё не глядят: не видели, как она зашла. Может, и позвали бы к себе.

Риннон отвела взгляд от маленькой провидицы: надо начинать претворять в жизнь задуманное ею вне маяка. И осмотрелась.

В жилище всё казалось спокойным.

Кахир лежал, отдыхая после неожиданной для себя охоты на саранчу. Риннон отметила, что надо бы дать ему укрепляющий настой. А потом, через некоторое время, серьёзно заняться его ранами... Она бы и хотела мысленно упрекнуть Бедвира, что, уходя, он не всё предусмотрел с защитой. Но теперь, после собственной разгадки недавно презираемой ею тайны с босыми ногами Этель — тайны, которая была тайной только для неё, Риннон, она не могла порицать тёмного мага. "К тому же, — напомнила она себе, — Бедвир не такой провидец, как Этель. Он не мог ожидать, что младший брат Моргана окажется таким... своевольным".

Мальчишки, Грэм и Кенион, шушукались в уголке. Кенион полулежал на кровати, оберегая повреждённую ногу, а Грэм сидел на его топчане.

"Пока я знаю, что у нас есть два воина, — хмуро подумала девушка. — Я и Кахир. Хотя... Когда Клемент уходил, Кенион подошёл к ящику с оружием". И — новое открытие! Поразилась ему до всплеска личной силы, которую пришлось утихомиривать: "Лукас всегда ходит с мечом! Мальчиков рано обучают бою! Воинов больше!"

Не обращая внимания на девочек, которые тоже о чём-то шептались, Риннон подошла к мальчикам и присела на кровать напротив топчана Кениона. Те выжидательно замолчали. Кенион смотрел на девушку вопросительно, а Грэм ещё и с вызовом.

— Каким оружием владеешь, Кенион? — без вступлений спросила Риннон, глядя на лежавшего подростка.

От неожиданности Грэм открыл рот, глядя на неё, а потом спохватился и вопросительно уставился на Кениона.

— Ученический короткий меч, — не сразу отозвался Кенион. — Могу одновременно с кинжалом "мизерикордия". Ещё бросаю дротики. Пробовал боевой топор, но знаю только три приёма. Из арбалета стреляю, но не очень метко. Если мишень крупная — могу попасть, — улыбнулся он.

Несмотря на постоянное, пусть только видимое спокойствие, несмотря на малые лета, Кенион оказался подготовленным к походной, полной лишений и трудностей жизни. Как и его старший брат. Или наоборот? Мальчик спокоен именно потому, что многое умеет? А если ещё и знает что-то...

А ведь он лишь на два-три года старше того же Грэма.

Теперь тот уже ошеломлённо уставился на недавнего собеседника. "Не ожидал? — мрачно торжествовала в мыслях Риннон, невольно гордясь Кенионом. — Это тебе не своевольничать!"

И тут же обратилась к нему:

— А ты?

Грэм насупился и чуть не обиженно ответил:

— Мне пока рано учиться владению оружием.

Заслышав шорох, девушка оглянулась, а мальчишки вытянули шеи посмотреть. Это лежавший невдалеке Кахир явно услышал её вопросы. И сам осведомился:

— Почему вы спрашиваете о боевых умениях мальчиков, леди Риннон? Есть какая-то опасность для нас на этом острове? Насколько я понял, наше странное жилище достаточно защищено магически.

— Против саранчи — да, — хмуро сказала Риннон. — Последних трёх тварей я только что убила. Это оказалось нелегко, но возможно. Но... я уже говорила... я не уверена в нашей защите, если здесь появятся повелители саранчи. Мы не знаем их силы. А если наша защита для них — паутинка, которая колышется на ветру?

— Я помню, мы говорили о том, что саранча, прилетевшая сегодня, — это разведчики. А вы видели их — повелителей?

— Только в провидчестве. У них очертания человека. Но только очертания. И они вооружены таким оружием, что наши мечи против их — игрушка.

— Подтверждаю, — прошептал Кенион.

Но Кахира заинтересовало другое, хоть он и поморщился, на мгновения отведя взгляд в сторону и явно о чём-то вспомнив.

— Леди из дома Эинри тоже владеет оружием? Каким же?

Риннон оглянулась и кивнула.

— Видите ту пухленькую девочку? Это моя младшая сестра. Я оказалась среди учеников Бедвира такой же — внешне томной и изнеженной барышней. Но, как и любой из рода Эинри, как и моя младшая сестра, я тоже умею держать в руках меч. Арбалет — моё любимое оружие. Как и дротики — только не как метательное оружие, а колющее.

— Вы думаете — сумеете защитить маяк Аодх простым оружием? Поэтому вы спрашиваете мальчиков?

— Нет. Я собираюсь добавить в защиту Бедвира столько сил, чтобы закрыть этот скалистый островок вообще от любого взгляда. Бедвир же оставил часть островка видимой. А чтобы быть уверенной в своих силах, мне надо знать, что за спиной люди, которые умеют обращаться с оружием.

— Но зачем? — теперь удивился Грэм. — Зачем укреплять остров, если все разведчики уничтожены?

Риннон взглянула на Кахира. Ответит? Ответил:

— Уничтоженная разведка — это тоже разведка, — размышляя, откликнулся он. — Саранчу послали осматривать определённое место — недаром она сразу полетела с берега к маяку. И не вернулась. Для повелителей это значит лишь одно: тварей уничтожили. А поскольку саранчу уничтожили всю до единой, такими бойцами могут быть только опасные для повелителей люди. Леди Риннон права. Надо сделать хоть что-то, чтобы оберечься. Если леди Риннон считает, что нужно магически спрятать островок, если считает, что сил у неё хватит, я был бы готов помочь ей в том. — И снова обратился к девушке: — И всё же я не понимаю одного: как связано укрепление острова с умением держать в руках оружие?

— Я уже говорила. Моя уверенность, — вздохнула Риннон. — Если я буду сомневаться, мои магические силы будут ослаблены.

— У магов свои пути, — пробормотал Кахир, и неожиданно Риннон почувствовала к нему признательность. Он не подчеркнул, что свои пути у тёмных магов. — Что вам ещё нужно для полной уверенности?

— Ваше здоровье. Ведь только здоровым вы можете по-настоящему драться.

— Согласен, — медленно протянул поборник и поднял глаза на девушку. — И с чего вы хотите начать? Как бы вы ни старались, наши раны и ушибы... — он взглянул на Кениона, который кивнул, — быстро не затянутся. Или вы знаете, что-то более сильное для исцеления, что поможет нам?

— Кроме исцеления всякими снадобьями, есть магические способы помочь здоровью, — спокойно сказала Риннон.

Поборник насторожился.

— Вы говорите о способах тёмной магии?

— Нет. О способах универсальной магии.

— И в чём этот способ заключается?

— Что такое рана или ушиб? Это разрушенная целостность физического тела. Но это ещё и боль, беспокойство из-за невозможности двигаться, а также все отрицательные чувства, которые испытывает человек. — Ощутив на себе взгляд, посмотрела в сторону. Этель всё ещё пряталась за топчаном, но глядела уже не насторожённо, а улыбаясь: она тоже слышала эту лекцию Бедвира. — Если убрать, заглушить плохие чувства, рана затянется быстро. Ведь все эти чувства скапливаются на самой ране, мешая ей исцелиться.

— Да-а... Что-то такое я слышал и в храме, — с сомнением высказался Кахир. — И вы, леди Риннон, собираетесь что-то сделать, чтобы убрать... эти чувства?

— Со всех ран, — уточнила девушка. — Вы ведь тоже хотите быстрее выздороветь?

— Я — да. Но вы можете поклясться, что тёмной магии в этом способе не будет?

— Могу. И не зовите меня леди, Кахир. Сейчас не до этикета.

— Хорошо... Риннон. Так в чём заключается ваш магический способ?

— В очищающем огне.

В несколько недоумённой тишине (даже девочки замолчали) все оглянулись: к Риннон тихонько шла Этель. Она встала рядом с черноволосой ведьмой и вопросительно взглянула на неё. Риннон, глядя на Кахира, повторила:

— Так мне давать клятву — или вы доверитесь и без неё?

Поборнику было сложно ответить. Риннон понимала, что он пойман в ловушку: при детях и подростках признаться в том, что ему боязно, он не сможет. По сути, девушка шантажировала его — репутацией мужчины и воина. Вот это понимали и он, и она.

Молчание не только угнетало, но и отнимало время. И Риннон сама нарушила его, спокойно и торжественно высказав:

— Клянусь своей кровью, своим именем и своей жизнью, что в огненном ритуале не будет задействована тёмная магия!

— Я... согласен, — не сразу кивнул Кахир.

А Риннон снова подумала, как жаль, что рядом нет Сиджи. Ведь некоторые повороты сегодняшних происшествий так бесят её!.. А был бы он рядом — она была бы спокойнее. Но мальчишки нет — и приходится самой справляться со своей злостью и нетерпением... Ответила поборнику деловито:

— Я приготовлю огненный ритуал вне маяка. Перед лестницей. Этель, идём.

— Я помогу? — осторожно спросил Грэм, вставая с топчана Кениона.

Помогать пришлось всем, кроме поборника и младшего брата Клемента, которым после случая на берегу велели сидеть и отдыхать дальше.

Среди ингредиентов, загодя припасенных Бедвиром, Риннон находила нужные, отдавала всем желающим помочь ей, а потом, когда они все вышли из своего убежища, начала командовать помощниками, указывая, где должен лежать тот или иной элемент будущего ритуала. За Грэмом не сразу, но заметила: едва только появились первые признаки магического подсоединения ингредиентов, он начал чуть ли не суматошно вглядываться в будущую паутину огненного ритуала. А когда девушка села на колени в центр этой паутины и принялась бормотать заклинание, у него вспыхнули глаза. По их движению Риннон сообразила: мальчишка отмечает, как появляются новые, светящиеся магией линии, и следит за их "течением" внутри паутины. Он даже хотел было войти в сияющую паутину. Правда, та его не пустила. Огненный ритуал не пускал к себе никого, кроме создавших его магов, и тех, для кого он был предназначен.

Когда паутина начала переливаться всеми красками и оттенками огня, Риннон встала с колен и прошла между самыми активными магическими течениями внутри.

— Пойдём, — велела она Грэму, — поможешь мне привести сюда поборника.

— Но я... — растерялся тот. Видимо, не ожидал, что с ним могут обращаться, как с простым наёмником.

— Не хочешь — не надо, — пожала она плечами и поднялась по лестнице в здание маяка.

Он догнал её на пороге и даже учтиво отогнул дерюгу перед ней.

Про себя девушка только хмыкнула. Чувствуя себя злобной ведьмой, на которую оставили неопытных магов, а теперь ещё и калечных, она не собиралась соблюдать этикет и быть для новеньких такой, какой они её ожидали узнать или вспомнить. Может, и была бы. Если бы не слишком сжатое время... она, может быть, и попробовала бы вернуться к той жизни — хотя бы на мгновения. Хотя бы вспомнить себя такой, какой её хотели бы видеть...

Вместе с Грэмом они вывели Кахира на берег.

Паутина огненного ритуала располагалась близко к защитной границе, очерченной вокруг маяка Бедвиром. Поборник ещё с тревогой взглянул на небо, а потом — на лесистый берег. И лишь затем обратил внимание на заметный, благодаря ингредиентам, круг на каменистой земле. Правда, видел он лишь признаки магической паутины — то, что её составляло: пучки трав и веток, камни — необязательно драгоценные, и иные элементы...

Зато Грэм чуть не спотыкался сам, потому что не мог отвести глаз от круга.

Даже поборник обратил внимание на его поведение.

— Грэм — тоже маг? — наконец не выдержал он.

— Необученный, — бесстрастно сказала Риннон, бросив один только взгляд на Грэма, чтобы в очередной раз убедиться, как беспорядочно вокруг мальчишки полыхают стихийные магические силы.

Грэм скосился на неё, но потом его взгляд вновь прилип к паутине на земле.

Уточнять, тёмный ли он маг, Кахир не стал.

Добравшись до края магической паутины, поборник полностью опёрся на девушку: Грэма паутина не пустила далее первого своего края. Но и Риннон успела вооружиться силой, так что провела поборника по первой полосе паутины легко, а потом помогла осесть в центре — сначала на бедро, а потом — он лёг вообще на спину. Риннон видела, как он напряжён, но утешать, что всё пройдёт быстро, не стала. Единственное, что сказала:

— Я буду рядом.

И села в его ногах, проговаривая заклинания огня.

Ему повезло, что он не видел магически. Перед тем как полыхнуть пламени в полную силу, девушка мельком заметила, как шарахнулся от паутины Грэм. Если Кахир всего лишь видел всё то же самое, что и раньше, то для Риннон и мальчишки паутина буквально взорвалась огнём. Огненная стена устремилась к небу, и вскоре даже Кахир затаился, расслышав едва различимое для него гудение пламени. А Риннон продолжала читать очищающие заклинания, увеличивая огонь и увеличивая скорость очищения Кахира от травм... И поборник прочувствовал очищение! Сначала он недоверчиво прислушивался к себе, забыв о подозрительном гудении, а потом начал подёргиваться всем телом, будто ощущая неприятные к себе прикосновения. Но постепенно появлялась на его лице болезненная гримаса, и напряжённая Риннон с трудом подавляла торжествующую усмешку: исцеление началось!

Девушка знала: ни пылающего жара, ни припекания на коже поборник не ощущает. Он чувствует лишь своё тело, физическую боль, ведь все раны, порезы и кровоподтёки начали ускоренное заживление.

Сосредоточенная на читаемых заклинаниях, Риннон тоже не ощущала обычных характеристик огня. Для неё пока существовал лишь слепящий глаза и стремительно изменяющийся цвет пламени. Она даже не слышала грозного огненного рёва, зато явственно уловила прерывистое мычание Кахира, который пытался сдержать стон, а то и болезненный крик.

Но вот огонь не спеша стал снижаться, что значило только одно: он выполнил своё магическое предназначение — исцелил раны поборника.

А когда огонь совсем опал, Риннон бесстрастно проследила: с последним лепестком огня и Кахир вытянулся на каменистой поверхности берега — так расслабленно, будто собирался подремать на уютном ложе.

Вскоре он, прислушиваясь к себе, приподнялся с опорой на локоть — и снова замер. Наверное, в ожидании привычной боли. Затем напрягся и медленно, словно боясь вызвать-таки боль, которой не прочувствовал в начале движения, встал.

Через минуту поборник подал руку Риннон, поднимая её с колен.

В отличие от поборника, Риннон не сразу сумела устоять на ногах. Кахир заметил — и подозрительно спросил:

— Ты потратила на меня свои силы? Тёмные?

Девушка раздражённо огрызнулась:

— Я потратила силы, но не на тебя, а на очищающий огонь! А ему всё равно, какой магией подпитываться!

Постояв на месте, поборник хмуро сказал ей:

— Тебе надо отдохнуть перед следующим ритуалом с тем мальчиком. Кстати, что с ним?

— Подвернул ногу, когда упал. Но Кениону я не собираюсь устраивать огненное очищение. Ему просто надо добавить сил. У него слегка распухла лодыжка — эту боль я быстро сниму.

— Ты предложила мне огненное очищение. А если бы не получилось?

Риннон искоса взглянула на него: вспомнил её защитный круг, оказавшийся ловушкой для живых?

— Как делать огненный круг — я выучила в первую очередь. Мне самой довелось лежать в таком кругу, — медленно сказала она, не опуская взгляда перед поборником. — Не пройди я очищение огнём, была бы уродом, лишённым глаз и руки. Ваши псы-убийцы весьма умело убивают детей, но первым делом стараются их искалечить.

Кахир побледнел и с досадой отвернулся. Не глядя, спросил:

— А потом? Ты поможешь Кениону с ногой — и что потом?

— Потом я займусь защитой острова. Постараюсь сделать так, чтобы он пропал с глаз всех посторонних.

Он кивнул, всё так же не оборачиваясь, и пошёл к маяку.

Риннон шла следом.

О псах-убийцах она сказала специально. Как недавно с Кенионом, ей хотелось заставить поборника чувствовать себя виноватым. Хотя со слов Бедвира она знала, что рядовые орденцы не принимали участия в "казнях" подростков. Более того — не знали о них. Но ей так хотелось!.. Кахир для неё неожиданно стал олицетворением всего того страшного, что однажды безжалостно изменило её жизнь.

Она смотрела на удалявшегося поборника — и вспоминала себя, всего лишь за руку привязанную к древу смерти. На неё сонное зелье подействовало слабо. Оставленная один на один с псами теми же всадниками, которые привезли её сюда, девочка очнулась быстро и вынужденно наблюдала за тем, как четвероногие убийцы "просыпаются" и начинают приглядываться к оставленной им жертве. Пухленькая девочка сразу поняла, что её ждёт. Она зарыдала, стараясь подавить громкие звуки плача, и грызла верёвку на своей кисти, жалея, что не может дотянуться хотя бы до небольшого сучка, который можно использовать в качестве оружия. Но эта верёвка была такой жёсткой!.. А сонная поволока в глазах псов пропадала, и в их яснеющих взглядах девочка даже сквозь слёзы разглядела свою смерть.

...Риннон остановилась на последней ступени в крытое помещение, невольно кривясь от воспоминаний, которые часто восстанавливала, не желая забывать... Орния и Бедвир прибежали... вовремя? Смотря для чего... Во всяком случае, Риннон ещё была жива, хотя кричать уже не могла. Они убили псов и разрезали верёвку, на которой девочка повисла почти безжизненным грузом, дёргающимся от нападения псов...

Она вздохнула и вошла.

Кости её руки, перегрызенные собачьими челюстями, Бедвир сложил как мог, а мог он так, словно всю жизнь учился только целительству. Зажили и раны, и внутренние повреждения. Но они же остались в сердце и на душе.

...В укрытии, как про себя она называла сохранившийся этаж маяка, Риннон подозвала к себе свою младшую сестру Мирну, а с ней и Аликс.

— Барышни, — привычно сухо сказала она. — Вам придётся здесь учиться. И начнём урок с умения исцелять раны и ушибы.

Она даже не подумала о том, что у девочек, возможно, нет магических способностей. А когда вспомнила о том, пожала плечами: а нужны ли они сейчас? В жилище есть снадобья, сушёные травы и прочие компоненты для исцеления. Главное — дать понять девочкам, что они должны быть готовы ко всему.

— А как мы будем учиться? — удивлённо спросила сестрёнка.

Риннон поджала губы. Не подумала о том. Точнее — туманно предположила обучать младших по книгам Бедвира. Но его книги содержат разрозненную информацию. С чего начать? И кивнула себе — с Кениона. С его лодыжки.

Сначала показать, как сделать, чтобы опухлость быстро пропала — при помощи снадобий. А потом показать примитивные магические приёмы. Девочки не поймут, что Риннон вводит их в магию. Но зато можно будет посмотреть, кто из них обладает способностями — и в какой степени. В конце концов, их старшие — маги. А вдруг кто-то из девочек тоже пробудится в качестве мага, пока пользуется магическими приёмами? От Бедвира Риннон слышала о таком...

А когда обе девочки закончили возиться с ногой Кениона (Грэм, видела она, тоже с любопытством следил за всеми манипуляциями), Риннон всё так же суховато подозвала их к очагу — готовить укрепляющий отвар для Кахира... Мирна было заныла, что устала, но Аликс пожала плечами и попросила только небольшой перерыв, чтобы выпить чаю. Риннон невольно ухмыльнулась, прислушавшись ко времени — умела такое. Выяснилось, она и не заметила, что со времени ухода Бедвира и его учеников прошло несколько часов.

Что ж... Пришлось приготовить еды на всех присутствующих в жилище. Сама ела мало. Чувствовала себя сытой после всех разыгравшихся на острове событий, потому и не хотелось. Но видела, с каким удовольствием уплетают остальные, и утаила от них свой вздох: что в этом мире богатство и род, если имя всем им здесь — изгнанники?

Но вспомнила слова Бедвира о том, что настроение — это сила, а потому нечего тратить её на пережёвывание прошлого. Заставила девочек вымыть посуду в едва подогретой воде, которую заставила Грэма принести и устроить на огне в очаге. И, не давая спуску, приказала готовить отвар. Младшая сестра продолжала недовольно ныть, и Риннон уже была готова взорваться, когда заметила: Мирна ноет, но жёстко выполняет всю последовательность приготовления укрепляющего зелья. Больше девушка к сестрёнке не чувствовала злости. Привыкнет — заключила Риннон, глядя на Мирну и не замечая, как поёживается: так младшая сестра похожа на неё в тот момент, когда Риннон очутилась у столба смерти!..

Через час девушка была готова магически спрятать остров полностью от любого постороннего глаза — обычного или магического. Уже не сомневалась: за спиной были воины, уверенно державшие в руках оружие, и целительницы, которые, если что — подадут нуждающимся укрепляющий отвар и сумеют перевязать раны.

Глава четырнадцатая

Дом родителей Риннон отличался от всех уже виденных Бедвиром и его учениками. Двор не был внутренним, в него можно было попасть не через здание — то есть не узким арочным коридором, охраняемым с обеих сторон массивными дверьми.

Нет, этот дом состоял из трёх корпусов, с четвёртой стороны был ограждён высоким, глухим каменным забором, почти непробиваемым, если что, тараном, и с металлическими воротами. Сейчас они, завершавшие четвёртую сторону всего здания, были распахнуты настежь.

Бедвир легко мог представить, что здесь случилось. Зная воинственных Эинри, их ближайшие соседи наверняка бросились к ним с мольбами о помощи. Возможно, в тот момент, когда ворота открылись, вместе со спасавшимися во двор хлынула чёрная саранча, преследующая беглецов. А может, всё началось одновременно: пока беглецам открывали ворота, саранча порскнула по стенам здания — и страже Эинри в поднявшейся убийственной суматохе стало не до ворот.

Поэтому ворота раскрыты.

А двор представлял собой картину, которая стремительно двигалась и ежесекундно изменялась. Картину, облитую кровью...

Основная битва кипела в обоюдной защите дома-крепости: лучники и арбалетчики из окон здания старались уберечь воинов во дворе, обливая вокруг них саранчу стрелами и болтами; а те, снизу, напротив — отстреливали саранчу, старавшуюся влезть в окна по стенам и напасть на стражу Эинри. Это основное, но не единственное сражение: кипели во дворе и схватки — человек против саранчи. И вроде бы люди защищались слаженно, согласованно. Но увы... Всё чаще саранча получала постепенное, зато постоянное подкрепление, когда на землю падал человек — а поднималась новоявленная тварь. Поскольку у саранчи было ещё одно оружие — ловчий взгляд.

По всему двору лежали погибшие люди — и лошади, павшие у коновязей. И Бедвир, наверное, впервые в своей странной, насильно возвращённой жизни, стиснул челюсти: когда-то давно пираты, напавшие на магов-пограничников, именно с этого и начали — убили их лошадей... Но вот ноздри его раздулись, когда он отвернулся от лошадиных трупов и разглядел-таки: кажется, здешний маг всё же попытался защитить всех собравшихся во дворе. Хотя бы мельком и слабо, но успел на каждой двери нарисовать знак защиты.

...Жаль, Орния не научилась посылать свой чёрный дымный огонь веером — распространять убийственную силу по нарастающей, а бьёт только прямыми линиями, пусть и достаточно широкими... Не успела научиться. Кто же знал, что надо было сразу учить их магическому оружию...

Их группа: впереди — Орния с Ланти, за ними — Бедвир с Сиджи, далее — остальные, кто пока предпочитал рубящее и колющее оружие, — бросились к воротам. На бегу, перепрыгнув низкий воротный порог, Бедвир крикнул:

— Сиджи! В центре двора — бассейн!

— Вижу, Бедвир! — откликнулся мальчишка — и тем же зовущим тоном, так же громко заговорил-закричал заклинания, настолько древние, что современные слова в них казались искажёнными.

Ни одно существо во дворе на его крик не оглянулось: уже привыкли, что отчаянно кричат или вскрикивают по всему пространству возле дома.

Сиджи, по сути, бассейна не видел. Центр двора с мельтешащими людьми и тварями не позволял. Но ему достаточно было знать, где он, на что Бедвир и рассчитывал.

Невидимый в сумасшедшем движении людей и их врагов бассейн резко взметнул к небесам струйный, в два обхвата столб неожиданно кроваво-алой воды! А поскольку появление водяного столба сопровождалось громко шлёпающим всплеском, то на него оглянулись все: и люди, и твари. От вида внезапно прозрачно-багровой воды взгляд невозможно было оторвать. Но не потому, что столб был настолько страшен. Нет. Внутренние, сейчас невидимые для простого глаза символы заклинания, использованного Сиджи, включали такое притяжение взглядов, что после единственного, даже беглого взгляда на бассейн живые существа замирали на девять секунд, по сути околдованно таращась на пронзительно алый водяной столб.

Загипнотизированный водяным столбом, мгновенно замолкший, затихший двор выглядел жутковато

Орния, уже не глядя на Бедвира, с первым же всплеском кровавого столба посреди бассейна, бросилась бежать по краям двора, приподняв руки — и ладонями гоня перед собой чёрный дымный огонь, уничтожающий саранчу и обходящий людей. Оборотни — за ней. Охраной — на всякий случай.

И в этот момент тёмный маг наконец утвердился в мысли, что именно надо делать.

Глядя на бегущую по двору девушку, чьи косы тяжело свисали с плеч из-за огромного количества закреплённых на них артефактов, он удостоверился, что она успеет пробежать половину периметра, и сам поднял голову, чтобы оценить высоту дома родителей Риннон. Да, достаточно высокий. Особенно — сторожевая, смотровая башня. Да, именно отсюда, из дома маршалов Эинри, построенного на вершине одного из холмов, с которых виден почти весь город, и можно практически содеять, воплотить в жизнь совершенно безумную идею.

За Орнией с трудом поспевал маг Ланти. Магия Сиджи не затронула его, потому что мазь Бедвира под его глазами защищала от любого магического воздействия. Именно потому маг-наставник, хоть и был ошеломлён неожиданной тишиной и неподвижностью людей и тварей, но старался изо всех сил оглядывать всех, кто только попадался на глаза как во дворе, так и в окнах дома. Искал тех, кто нужен Бедвиру, чтобы в дальнейшем защитить тех, кто сейчас защищает всех настоящих и невольных жильцов дома Эинри.

Тем временем Орния остановилась в самом глухом углу двора и, качаясь из-за втягиваемого воздуха, хрипя от бега между живыми и мёртвыми, всё ж таки оглядывала его поверхность, на котором ветер уже вовсю гонял чёрную сажу — останки саранчи. А задыхавшиеся от недавнего боя, окаменевшие на месте люди будто с недоумением смотрели себе под ноги, не в силах пока поверить, что эта чёрная пыль — остатки недавних страшных тварей... К Орнии едва доплёлся маг Ланти. Пара вдохов — и маг-наставник вскинулся закричать:

— Даке-ей! Риа-ан!

Девять секунд закончились.

Кровавый столб рухнул назад, в бассейн, постепенно преображаясь в обычную прозрачную воду, отражавшую облака и небо. А люди, с мечами, с арбалетами в руках, даже с вилами и топорами, оживились и принялись растерянно осматриваться.

А мгновения спустя все вздрогнули от нового вопля Ланти:

— Даке-ей! Риа-ан! Вы живы?!

Ему не сразу, но ответили, высунувшись по пояс из окна на втором этаже:

— Ланти?!

— Дакей! — вновь завопил маг-наставник, едва не сорвав голос. — Мне нужно, чтобы ты спустился к нам!

— К нам? Кого ты привёл, Ланти?!

— Тех, кто уничтожил этих тварей! — нисколько не сомневаясь, отозвался маг.

Фигура человека, опасно высунувшегося из окна, откачнулась назад и пропала в тени внутреннего помещения... Бедвир, стоявший в нескольких десятках шагов от мага-наставника, вполголоса спросил:

— Ланти, кто этот Дакей?

— Капитан охраны в доме Эинри. Кажется, маг Риан погиб, — вздохнул тот.

Бедвир кивнул — неизвестно кому или чему. Но мыслями уже был в том тяжелейшем разговоре, который предстоял ему. Одно дело — быть для спасённых спасителем. Другое дело — стать в глазах спасённых... изгоями, которые почему-то оказались сильнее, чем обычные маги. Потому как здешний маг явно погиб.

Негромко начали переговариваться воины. Они в основном тревожно осведомлялись, кто остался жив, а кто — нет. На пришлых поглядывали, но помалкивали. И Ланти занялся делом. Он обходил воинов и предлагал коснуться мази-зелья, чтобы в будущем взгляд саранчи не заставлял живых становиться теми же тварями.

Бедвир, сопровождаемый четырьмя юношами и оборотнями, пересёк наконец двор и приблизился к Орнии и Ланти. Здесь он еле заметным кивком предложил оборотням сбежать, пока есть возможность. Волки огляделись и словно растаяли в дворовой пыли.

— Зачем? — прошептала Орния, углядев всё-таки их движение.

— Далее нам нужен отряд здешних воинов. Оборотни не знают города. Им неудобно здесь драться.

Девушка склонила голову, показывая, что поняла странный, на первый взгляд, приказ тёмного мага.

Одновременно с движением неизвестного здесь мужчины, который, кажется, возглавлял группу других незнакомцев, довольно странно выглядевших из-за отчётливо видимой юности, к более или менее знакомому магу-наставнику из соседнего дома начали стягиваться и все те воины, что только что дрались с тварями во дворе.

Стоя возле Ланти и поглядывая на окружавших их, усталых до изнеможения воинов, Бедвир всё глубже понимал, что именно здесь их положение тёмных магов будет гораздо сложнее. И всё потому, что слишком долго придётся объяснять, чтобы поверили, кто они, что и почему с саранчой. А время... время мчалось безвозвратно... И потому он сунул руку в карман и вынул из него небольшую цепочку с тонкой резьбой на толстых звеньях.

Разве что... Он покосился на Орнию, вокруг которой встали напряжённые возведённой арбалетной тетивой мальчишки. Нет. Если Орния и переломит ситуацию, выяснение затянется надолго, а значит... Он почти прижал ладонь с цепочкой к бедру и принялся — на посторонний взгляд, если таковой будет, — поигрывать с нею.

Открылась дверь в стене — той, над которой в окно и выглядывал вызванный Ланти Дакей. Сначала из неё вывалилась небольшая толпа насторожённых воинов, а потом они раздались в стороны — и к Ланти и стоявшим рядом с ним людям поспешно зашагал сухощавый и высокий воин.

— Риана нет? — в первую очередь с горечью спросил его маг-наставник.

— Он строил защиту, но в этот раз его защита оказалась слишком слабой, — хмуро ответил Дакей, отвечая Ланти, но глядя на Бедвира. — Кто... вы?

— Я маг. Меня зовут Бедвир, — откликнулся тот и поднял голову, глядя на башню. — У вас самое высокое здание здесь. Если бы вы мне позволили, я бы попробовал создать защиту для ближайших домов и улиц.

— Каким образом? — резко спросил Дакей.

— Возведу защитные границы вокруг каждого дома. Эти границы будут пропускать людей, но не выпускать попавших в них тварей, — объяснил Бедвир, продолжая незаметно играть цепочкой.

— То есть, если тварь оказалась в границах дома, она не сумеет проникнуть дальше? — уточнил Дакей и тоже поднял голову. — Насколько понимаю, границы вы создадите в пределах видимости с башни?

— Да.

— Не помню в нашем городе настолько сильного мага — испытующе заглянул в его глаза Дакей. — Кто ты?

— Я бродячий маг. Вы же поняли, что я тёмный, — уже угрюмо ответил Бедвир. — Хожу по миру, собираю знания по магии... И вот... Пригодилось...

— А кто все эти... — начал Дакей — и ахнул, приглядевшись к плечам девушки и троих юношей. — Вы... Принцесса Орния?! Лукас?! Ты... жив?

— И Морган тоже, — шагнул вперёд белокурый мальчишка.

— Но ведь вы...

— Мы тянем время! — прервал его Бедвир, заставляя цепочку двигаться и в душе молясь всем стихийным богам, чтобы Дакей не отказал им подняться в башню. — Погибают люди!

— Для меня вы неизвестная величина, — насторожённо сказал Дакей, явно растерянный, потому что не мог оторвать обескураженный взгляд от Орнии. И не выдержал: — Как я могу пустить вас в эту башню?! Простите, ваше высочество, но мы вас... — он чуть не брезгливо поморщился. — Нам сказали, что вы заболели из-за тёмной магии, которой вы пользовались! Мы вас похоронили! Как Лукаса... Как Моргана!

— Как Риннон! — рявкнул, перебив его, Морган. — А она жива!

Во дворе стало так тихо, что слышно было, как гоняет ветер по камням мощёной поверхности сухую чёрную сажу... А потом мужчин дома Эинри словно сильным ветром шатнуло ближе к небольшой группке тёмных магов.

Дакей медленно выговорил:

— Наша барышня Риннон... жива?

— Этой ночью мы, я и она, похитили из вашего дома Мирну, из моего — Грэма, а из дома Лукаса — его сестрёнку Аликс.

— Вы знали, что будет нападение этих тварей?! И не предупредили всех?! — зло сощурился на него начальник охраны.

Бедвир раскачал короткую цепочку так, что, посмотри кто на его опущенные руки, заметил бы странную игру с ней.

— Нет! — уже закричал Морган. — Нет, мы не знали!

— Но... почему вы это сделали?

— Мы узнали другое, — сквозь зубы сказал Морган, взявший на себя переговоры, и обвёл всех воинов этого дома ненавидящим взглядом. Слегка скосился на Бедвира, но тот промолчал. Затем мальчишка перевёл взгляд на помрачневшего Клемента. — День назад мы узнали, что способности к тёмной магии могут проснуться и у наших младших братьев и сестёр. И мы испугались... что, как нас когда-то, попытаются убить и их — только из-за того, что обычные заклинания они будут подкреплять не стихийной магией, а тёмной! А потому мы решили их выкрасть!

— Наши родители во дворце! Пустите Бедвира в башню, чтобы он сумел спасти их! — вмешалась Орния и бесстрастно положила руку на рукоять меча. — Пожалуйста! Пока всё не стало совсем безнадёжным! Бедвир сумеет хотя бы чуть-чуть помочь городу! А ещё нам нужен отряд, с которым мы сможем дойти до дворца!

— Зачем?!

— Вы столкнулись только с чёрной саранчой, — вмешался в разговор и Лукас. — А дворец окружён повелителями этих тварей.

— Откуда это вам известно? — осевшим голосом произнёс маг-наставник Ланти.

— Провидица показала нам, что происходит вокруг дворца.

Кажется, в Дакее не вовремя проснулся скептицизм.

— Не хотите ли вы сказать, что ваша провидица тоже ребёнок?

— Вы тянете время! — оборвал его на этот раз, как ни странно, Ланти. — Неужели вам не хватает доказательств, что эти люди пытаются нас всех спасти?! И принцесса Орния — в первую очередь, насколько я это видел! — И умоляюще обратился к Бедвиру: — Пожалуйста! Идёмте к следующему дому! У них тоже есть башня! Она довольно высока! И вы успеете спасти город!

Это обращение знакомого всем мага к тёмному убедило здешних воинов.

Как и невидимое никому действие цепочки.

Через минуту Дакей вёл Бедвира и его учеников к башне, внутри которой пришлось подниматься по узкой винтовой лестнице. Начальник стражи ещё сомневался, а потому группу тёмных магов сопровождали воины, которым Дакей и велел добираться до верхней площадки вместе с магами.

Но, когда все очутились на месте, Бедвир обернулся к Дакею и его воинам и негромко, но жёстко скомандовал:

— Стоять у порога! Не входить сюда!

Изумлённый категоричностью какого-то там бродячего мага, а ещё больше его тоном, Дакей и его воины замерли у входа на площадку. Мимо них сюда просочились только ученики тёмного мага.

А Бедвир в первую очередь выглянул из ближайшей бойницы. Заодно он усилил магическое зрение и сосредоточенно просмотрел магические потоки чужих. Город и впрямь как на ладони — видно всё и очень чётко... Он вернулся к центру башенной площадки, вынул из карманов своего плаща угольки и бросился на колени, быстро вычерчивая на плиточном полу башни пентаграмму для защиты громадного объёма. Подбежавшие к нему ученики без вопросов прочитали начало пентаграммы — и кинулись чертить знаки и символы, присоединяя их к её центру, который стремительно появлялся под руками Бедвира. Когда они заканчивали со своим рисунками, тёмному магу оставалось только объединить их.

Отрешившись от происходящего вокруг, Бедвир тем не менее услышал:

— Ланти, ты понимаешь, что он чертит?

— Да, это обычная ограничительно-защитная пентаграмма.

— Защитная — я понимаю, — проворчал Дакей, — но ограничительная?

— Он обещал — твари не смогут выйти за границы защиты. Жестоко, но действенно.

— Ты давно знаешь этого... бродягу?

— Они все явились несколько минут назад, чтобы освободить дом Лукаса и спасти меня и ещё троих, кто остался в живых... По их разговорам я понял, что они и сами недавно узнали о тварях.

Секунды молчания, а потом снова раздался уже задумчивый голос Дакея:

— Последнее его требование прозвучало так, словно он когда-то был родовитым... или офицером...

Внутренне Бедвир коротко усмехнулся, не прекращая сосредоточенно держать в памяти всё, что необходимо для защиты города. Он обманул, пообещав защитить ближайшие дома и улицы. Он собирался защитить город. Весь. И пришлось отстраниться от продолжавших тихонько разговаривать мага и капитана стражи, от шепотков его удивлённых воинов, услышавших странное предположение своего начальства.

Ученики буквально отскочили от пентаграммы, когда та была закончена — и засияла разноцветьем, видным только магическому глазу. Бедвир нетерпеливо указал им на входную дверь в башню, и воинам, стоявшим там в качестве наблюдателей, пришлось потесниться, когда к ним примкнули пять учеников тёмного мага.

Едва ученики оказались вне границ пентаграммы, Бедвир резко полоснул ножом свою ладонь и окропил кровью центральную часть.

Охнувшие от неожиданности воины увидели, как из центра пентаграммы хлынуло нечто, что заставляло все начертания обрести лишь один багровый цвет.

Маг-наставник моргал изо всех сил. Он-то старался более отчётливо увидеть то, что для его глаз не багровым, а полупрозрачным, слегка мутноватым потоком взмыло к башенным цоколю и стенам с бойницами. Перелетев их, это нечто непрерывной волной струилось дальше, вниз.

Ученики же Бедвира следили, как чёрный для их глаз дым стремительно переливается через бойницы и цоколь и падает на улицы, чтобы брать в кольцо каждое жилое здание на своём пути.

Заткнув порез на ладони чистой тряпицей, Бедвир обошёл пентаграмму.

— И что дальше? — насторожённо поинтересовался Дакей.

— Дальше вы дадите мне двенадцать воинов в сопровождение. Сами, с остальными, пойдёте по всем домам — по дороге к дворцу.

— По домам? — не сдержал изумления Дакей.

— Да. Вы будете спасать всех, кого сможете. И брать от каждого дома столько воинов и людей, готовых к бою, сколько сочтёте нужным. Оставшиеся пойдут выручать соседей — и, кого смогут, тоже будут посылать ко дворцу.

— Судя по вашим словам, — медленно и неожиданно перейдя на "вы", проговорил Дакей, — нас ждёт война.

— Повторю то, что сказал мой ученик: дворец окружён тварями почище этих. Окружён. Представили их количество? Если успеем собрать армию до их нападения на дворец, город будет спасён. Если же нет, нам предстоит долгая битва... на руинах города.

Пока спускались из башни — вынужденно осторожно: винтовая лестница без перил — наверх-то легче, Дакей, не оборачиваясь к идущему за ним Бедвиру спросил:

— Я несколько раз слышал в вашей речи слова "чёрная саранча". Вы знаете, что это за твари? И откуда они здесь появились?

Воины, шедшие с обеих концов цепочки из тёмных магов, с тревогой притихли в выжидании ответа.

Ответить же Бедвир не успел. Шагавший за ним Ланти ахнул:

— Чёрная саранча?!

Удивлённый Дакей чуть не споткнулся.

— Уважаемый Ланти тоже знает о них?

— Сначала я думал, что название этих тварей — саранча — лишь метко характеризует их внешний вид. Но в сочетании с определением "чёрная"... Эти твари, как некоторые виды муравьёв, появляются на наших землях примерно раз в два столетия. И, как те же прожорливые муравьи, они волной идут по всем землям, какие только есть на их пути. Роду Эинри, как я помню, приходилось участвовать в войне с ними. В одном из склепов Эинри, которые я посещал с вашим магом Рианом, есть даже изображения этой саранчи. Но... я не думал... Боги...

Ланти затих на полуслове, и Бедвир понял, о чём именно вспоминает маг-наставник, спускаясь, так погрузившись в воспоминания, что чуть не промахнулся ногой мимо очередной ступени.

— Что — но? — нетерпеливо спросил Дакей, а по воинам, старавшимся шагать чуть ли небеззвучно, тоже было ясно, что они ожидают ответа уже не только с тревогой.

— Я доверяю собственной памяти, но происходящее сейчас слишком отличается от того, что я помню — должно быть.

— А именно?! — рявкнул уже не встревоженный, а явно устрашённый Дакей.

— Надеюсь, господин Бедвир подтвердит моё знание, — уже растерянно обернулся к тёмному магу Ланти. — Чёрная саранча никогда не заходит в город. Ей хватает добычи, которую она находит в крестьянских поселениях.

После недолгого молчания Дакей тоже обернулся к Бедвиру, который, по его мнению, слишком спокойно наблюдал за жутковатым разговором.

— Если эти твари адовы, что скажет о них тёмный маг?

— С привычного пути чёрную саранчу может сбить только зов других магов, — хмуро (тёмную магию вновь дилетантски, а значит — опасно для них, тёмных магов, связали с адом) откликнулся Бедвир. — Тех, что открывает городские ворота к королевскому дворцу.

— Вы имеете в виду магов-лазутчиков из враждебного нам государства?

Договаривая, Дакей, кажется, сам понял, что высказал что-то не то.

Поэтому ощутимо упавшим голосом договорил, стоя уже не на лестнице, а на площадке, где и начиналась винтовая лестница:

— Вы говорите о предателях?

Окружившие их воины затаили дыхание в ожидании ответа.

— Я тёмный маг, — хмуро отозвался Бедвир. — И веры мне не слишком много в моих словах.

— А если... — начал Дакей, уже пренебрежительно кривя рот.

Продолжить ему не дал Морган. Не обращая внимания на капитана, он прыгнул к Бедвиру и, вцепившись в его плечо, вскрикнул с таким отчаянием, с такими слезами в голосе, что все отшатнулись:

— Бедвир! Пожалуйста! Мой дом! Нам надо успеть!..

Больше тёмный маг не говорил. Он резко отвернулся от начальника стражи и стремительно пошёл на выход из башни. Ученики — следом, не отставая.

— Но вы... — с изумлением заговорил Дакей.

Раз оглянувшись, Бедвир хмыкнул: прежде чем двинуться с места, маг-наставник Лукаса внезапно плюнул Дакею под ноги и побежал за тёмными магами. Ланти тоже догадался, почему, не выдержав, кричал мальчишка.

Морган бежал впереди всех, вздрагивая от сильного чувства — и, кажется, едва не от слёз. Что ж... Бедвир хорошо понимал его, как понимал и Дакея: охраняемый им дом господ Эинри очищен от чёрной саранчи — и защита его укреплена. Так куда торопиться? А Морган рвался домой — пусть родительский дом теперь и окружён защитой, но внутри — не только домашние, но и твари! И домашние пока не знают, что можно спастись, выскочив из защитных границ дома, чтобы защититься от саранчи!

Поэтому тёмный маг не стал что-либо объяснять Дакею — больше того, что уже сказано. Тот уже получил объяснения, что именно необходимо сделать, чтобы помочь городу. Все остальные слова — пусты!

А тёмные маги, проскочив порог башни, бежали к выходу из двора дома Риннон, а там — поворачивали к дороге на улице: дом Моргана был через следующий, соседний. Сюда они тоже заглянут, зная, что теперь драться с саранчой будет легче... Но главное Бедвир всегда понимал: паника и отчаяние даже одного воина, пусть малолетнего, — это минус сила всего немного численного отряда.

Соседний от поместья Эинри и ближний к Морганову дом "качался" на краю пропасти: сначала сумели найти лишь двоих живых — мать и ребёнка, забившихся в угол кухонной кладовой. Добежать до спасительного подвала они не успели. Их, пока остальные воины дрались с тварями, Ланти и Орния быстро перевели в подвал, а потом, когда всё было закончено, коротко уверили, что в дом больше ни одна саранча не попадёт. Но это потом. Затем возле дверей конюшни обнаружили двух стражей, которые из последних сил защищали... лошадей. Думали-то эти стражи, что из домашних никого в живых не осталось. Но лошади-то тоже живые...

Когда дом и двор был очищен от тварей, домашней охране объяснили, что происходит, и оба воина немедленно примкнули к маленькому отряду тёмных магов.

А когда чуть пополненный отряд выбежал за ворота отбитого от саранчи дома, там их ждали десять воинов из дома Риннон. Дакей всё же смилостивился и отправил их к Бедвиру. И первое, о чём подумал тёмный маг: "А выполнит ли он то, что я сказал о спасении других домов?" Впрочем, дальше размышлять о Дакее было некогда. Отряд бросился к дому Моргана, который просто кишел чёрной саранчой, а значит — в нём ещё оставались не обращённые в лакированных монстров люди.

Пока пробежали ограду парка, отделяющего последний дом от родительского дома Моргана, Бедвир придумал новый вариант, как помочь бьющимся внутри этого дома людям. На бегу поднял руку.

— Орния! Клемент! Быстро ко мне!

Они подбавили бегу и оказались по обеим сторонам от него.

— Вы лучше всех видите живых! Ищите их и ведите нас к ним!

Защищённые зельем воины тоже были вовлечены в новый бой. По три человека Бедвир послал за Орнией и Клементом. Остальные следовали за ним и мальчишками, услышав объяснение, что и они будут отыскивать живых и оборонять их от тварей.

Когда ворвались во двор, оказалось, что основные бои идут в доме и в подсобных помещениях.

— Морган, кричи!

— Я! Морган! — пронзительно закричал мальчишка. — Кто меня слышит, бегите на улицу! Там безопасно! Я! Морган! Кто меня слышит!..

Люди выскакивали со всех сторон, и воины успевали убивать гнавшихся за ними тварей. Мгновения не прошло — Морган пришёл в ярость! Челядь и не собиралась убегать на улицу, а пряталась за спинами стрелков, в панике сообразив главное: их защищают! Бедвир тоже злился, но ничего не мог поделать: говорить перепуганных людям, что на улице-то как раз безопасно, времени не было... Как и в доме Эинри, здесь было много охраны, но что с того, если каждый из воинов в большинстве своём очутился один на один не с одной, а со многими тварями?

Скрежещущий визг и тупой перестук конечностей дырявоглазой саранчи, грохот оружия, надрывные вопли и подсказывающие переклики, топот людей...

— Морган! Они сейчас снова посыплются из окна! Сюда! Остальные — подальше от этого места!

Бедвир встал под одним из окон и закричал, призывая. Сиджи и Лукас, сообразив, что он приманивает саранчу, запрыгали и закричали тоже.

Запыхавшийся мальчишка под защитой нескольких воинов сосредоточился — и на свет возникла адская тварь, от которой шарахнулись не только твари, но и мужчины.

На этот раз появление твари было не только вовремя. Бедвир приказал Моргану оставить её наслаждаться саранчой, прыгающей к ней в пасть, а самому бежать — спасать остальных. Морган только хотел возмутиться:

— Но ведь ты говорил!..

— Тварь уходит долго! — прервал его тёмный маг. — За это время ты успеешь спасти ещё несколько человек, тем более — Лукас уже устроил "гнездо" для тех, кто во дворе!

Переспрашивать и уточнять Морган не стал. В сопровождении воинов Эинри — теперь уже точно его телохранителей, он бросился на близкие крики о помощи.

Глава пятнадцатая

Он видел: Орния либо не думала о том, что им слишком легко доверились; либо решила, что им просто повезло — и в ней увидели настоящую, выжившую принцессу, а ещё рядом был Лукасов маг Ланти, которого хорошо знали. Поэтому им поверили.

А если и думала — причём если именно так, то он не собирался её разубеждать в обратном: чем она увереннее в себе, тем сильнее магически.

Говорить ей, что доверие к ним, проклятым в королевстве тёмным магам, родилось из иного, он не собирался. И вздохнул, глядя на цепочку, оплетавшую пальцы... Да и зачем? Заклятие дружелюбия, накинутое им на себя, распространялось и на юных магов. Вынужденная необходимость. Он не настолько точный прорицатель, как их малолетняя провидица, но в дремотном видении последней ночи успел запомнить логичную, вообще-то, картинку, хоть и промелькнувшую в трепетном чаянии быть забытой: он и юнцы отвоевали от саранчи один из домов, а люди, только что бок о бок с ними дравшиеся с чудовищами, обернули своё оружие против них — тех, кто им помогал оставаться в живых. Причём с воплем: "Это они! Это они нагнали сюда чудовищ! Смерть тёмным магам!"

Ситуация сбылась, но гораздо мягче увиденного во сне. Набросились на Моргана, после того как юнец в порыве рассказал, что Риннон жива, что он и она похитили своих младших в самом начале страшного вторжения саранчи.

Да... Слишком многое пришлось предусмотреть, решившись идти на чёрную саранчу: и самого врага, и тех, кому хотели бы помочь.

...Он дрался с врагом, защищал беспомощных — тех, кто шёл за ним, и учеников. В этом полубессознательном состоянии, когда тело и в основном руки действовали по инерции событий, ему порой казалось, что он чувствует определённый ритм происходящего — со всем его ужасающим, бьющим по ушам верещанием саранчи и постукиванием её лакированных конечностей; с боевыми или болезненными вскриками людей, грохотом оружия.

И не знал, что можно ещё сделать, чтобы быстрее закончить с саранчой в этом доме и пойти к следующему... Дома эти задерживали воинов. И что творилось в это время во дворце... Бедвир очень боялся, что именно с дворца может начаться погибель для всего королевства. Если учитывать появление старшего принца Стианы у древа смерти.

Новые условия военных действий... Он зациклился на них, а что с того толку?.. Как заставить домашних Морганова дома и подворья поверить, что вне владений их господ безопасно? Здешние, тесно бегавшие за воинами в надежде спрятаться за их спинами, постепенно доводили до злобы даже воинов Эинри, которым они мешали спасать их же — не давая в полной мере использовать оружие.

Не было бы счастья...

Широкоплечий мужчина, в кожаном фартуке, кажется, кузнеца, с трудом отбивался топором и алебардой от трёх тварей. Кажется, он здорово устал, потому как его замахи оружием становились всё тяжелее и замедленнее. А отбивался он от верещащих тварей, прыгавших вокруг него, неподалёку от ворот — родительский дом Моргана по строению был традиционным: во внутренний двор можно было попасть узкой аркой в одном из четырёх корпусов дома.

Задыхаясь от нехватки воздуха — отбивался сразу от двух тварей, мгновенно сменивших недавних троих, Бедвир закричал ближайшему воину Эинри, который на мгновения застыл, опустив уставшие руки с оружием:

— Со мной! — А когда воин кивнул и быстро шагнул к нему, кратким заклинанием уничтожил монстров и добавил, кивнув на мужчину в фартуке: — Его надо выбросить за пределы двора!

От неожиданного сообщения воин замер на месте. Счастье, что ненадолго — сообразил, что имеет в виду тёмный маг.

Одна из трёх тварей, теснивших мужчину в кожаном фартуке к воротам, обернулась на близкий крик.

Ни Бедвир, ни воин, подбежавший к нему, не успели чего-либо предпринять: в звоне оружия и криках арбалетный болт бесшумно врезался в чернеющий пустотой глаз саранчи. Силой выстрела тварь даже откинуло в сторону от ворот, где она и застыла, сдохшая.

— Орния! — одобрительно крикнул Бедвир, резко вскинув руку с мечом в похвале, и на пару с воином Эинри бросился к двум монстрам, которые даже не обернулись на смерть своего... сородича? Трудно подобрать слово, чтобы оценить степень близости сдохшей твари таким же, как она.

— Беру этого! — крикнул воин, подбегая к обернувшемуся на его крик монстру.

Мужчина в фартуке стоял, прижавшись к стене, рядом с высокими металлическими воротами и отчаянно отбиваясь от второй твари.

Пока воин занимался своим противником, Бедвир, недолго думая, прыгнул между мужчиной и тварью, но первый же удар обрушил не на тварь. И не мечом, но ногой ударил в живот человека, вышибая его за ворота.

Тот охнул от ужаса, выронив топор, когда приземлился на булыжники дороги к арке. Но, помня о монстре, с ненавистью глядя на тёмного мага, тут же пополз к упавшему оружию. Алебарду он всё ещё не бросал.

Тёмный маг не торопился убивать тварь, которая рванула следом за мужчиной в кожаном фартуке. А он, видя новое нападение твари, из последних сил, с криком вскочил на ноги и вновь приготовился к отпору. И открыл рот, шарахаясь назад, когда тварь злобно заверещала, бросаясь на невидимую стену между ним и собой! Каждый бросок вперёд, к такой близкой добыче, завершался жёсткой отдачей, когда саранчу резко откидывало от невидимой стены. Но, не замечая, что за её спиной, чуть в стороне, стоит тёмный маг, тварь снова и снова бросалась на стену-невидимку, помня, что человек с топором в руке выглядел уставшим, а значит — уязвимым...

— Морган! Гони живых — к воротам! — рявкнул Бедвир, пронзив двумя охотничьими ножами спину саранчи, которая наконец решила отказаться от лакомой добычи, почему-то оказавшейся недостижимой, и развернулась к нему.

— К воротам! Всех к воротам! — повторил клич Морган, плашмя врезав мечом по плечам ближайшему безоружному родичу, что прятался до сих пор за его спиной, мешая драться с саранчой.

А от ворот, чуть не подпрыгивая, уже махал топором и алебардой огромный кузнец, поверивший наконец в безопасность и хрипло вопивший своим:

— Сюда! Сюда! Эти твари здесь не достанут нас!

Орать, призывая, — одно. А вот как добраться до спасительных ворот...

Где толчками, где — руганью людей передавали от одного воина к другому. Те успевали и уничтожать саранчу, и чуть не пинками направлять перепуганную домашнюю челядь к спасительным замковым воротам. Вскоре во дворе остались лишь тёмные маги с примкнувшим к ним магом-наставником Ланти, девять воинов Эинри и пятеро из дома Моргана, которые, вооружившись тем оружием, что нашли, довольно успешно сражались с саранчой. Из них, насколько понял Бедвир — судя по подготовке и умению драться, двое или трое как раз и были дальними родичами Моргана и его семьи.

Девять воинов Эинри?! Девять?..

Их было десять...

— Орния! — позвал Бедвир, скривившись от осознаваемой потери: воин же! А их-то как раз здесь отчаянно не хватало. — Дым! Лукас, в доме остался кто-то живой?

— Вывели всех! — отозвался Морган, отступая вместе со всеми к тем же воротам, одновременно отбиваясь от тварей.

— Точно?

— Точно!

Что ж, в таком случае, Орнии не придётся создавать сложную структуру дыма, который убивает избирательно и который забирает слишком много сил. Он заглянул в лицо девушки, сумел даже усмехнулся, завидя и на нём облегчение... Он мог бы дать ей волю, чтобы она наполняла дымом каждый двор. Но существовала опасность: Орния могла перерасходовать свои силы.

В следующие секунды чёрный дым Орнии не только заполонил пространство внутреннего двора, но и проник в само здание — видно было, как отдельными дымками из раскрытых окон он изредка проглядывает. Саранча ещё нападала на немногочисленных защитников дома. Но, едва только касалась клубов чёрного дыма — или они её касались, мгновенно падала на мощёную поверхность двора, порой полностью рассеиваясь в особо плотных дымках.

Стоявший рядом с Бедвиром воин Эинри, светловолосый мужчина с необычно тёмной бородкой, будто откликнулся на его мысли, продолжив их бормотанием:

— Так мы не только дворец, но и всё королевство...

И замолк, осёкшись, что собирался высказать совсем не то, что надо бы. Правда, покосившись на тёмного мага, тщательно протиравшего лезвие меча поднятой с земли тряпкой — судя по размерам, недавней юбкой одной из здешних служанок, воин, кажется, решил: несмотря на то что Бедвир — тёмный маг, он всё же не так страшен, как непосредственное начальство, а потому негромко спросил у него:

— Неужто нельзя вот так вот везде? Сразу? Ну, как...

Он споткнулся на полуслове, прикусив губу и глядя на Орнию: не знал, как назвать девушку. Принцесса? Но ведь... умерла? Девица? Но ведь... принцесса!

А она будто окаменела, стоя посреди двора. И для человека, который магом не являлся, девушка выглядела так, словно она просто наблюдала, как тает в воздухе чёрный дым, вызванный ею. В то время как Орния, чьи губы подчас почти незаметно шевелились, восполняла потраченные силы, собирая их с мертвецов. Как и остальные юнцы, которые воспользовались маленькой паузой и торопливо, пусть внешне и стоя неподвижно, снимали с мёртвых тел остатки дыхания жизни.

Но говорить об этом воину — напоминать, что перед ним тёмные маги. И неизвестно, как он ещё отнесётся к этому сбору сил. А если для него это деяние — беззастенчивый грабёж покойников? А чувствуя на себе ладно даже ещё только неприязненные, а не пылающие ненавистью взгляды, действовать всё равно сложно. Слишком легко сбиться с цели, а значит — со стремления к ней.

Темнобородому воину ответил так, чтобы тот понял главное:

— Эти юнцы слишком мало обучены. Быстро выдыхаются.

Воин покосился на него и неловко спросил:

— А-а... ты?

— А я слишком стар и калечен, чтобы творить магию в полную силу, — пожал плечами Бедвир.

Воин задержал взгляд на лоскутной коже его лица (Бедвир это ощутил так, словно тот грубо ткнул пальцем по незаживающим порезам), а потом снова перевёл взгляд на шумно дышавших юнцов и девушку, невероятно осунувшихся за время, проведённое на подворье Морганова дома. Тихонько покачал головой, то ли жалея о потерянных предполагаемых возможностях, то ли о чём ещё...

Вымотанный Морган вообще согнулся, упершись в колени руками, чтобы отдышаться. Вокруг мальчишки-мага немедленно встали пятеро — трое подростков, двое юношей. Присмотревшись, Бедвир теперь уже полностью уверился: эти пятеро как раз-таки родичи Моргана. Вели они себя, конечно, необычно. Окружить-то они хозяйского сына окружили, чтобы охранять, но тёмный маг то и дело ловил в их глазах огромное недоумение, когда то один, то другой пытались заглянуть в лицо Моргана — наверное, чтобы убедиться, что перед ними и в самом деле сын хозяина. Но ведь погиб?! Неужели...

После созерцания этих взглядов Бедвир то и дело проверял на себе заклятие благорасположения со стороны всех, кто рядом. Не ослабело ли, пока он не потряхивает цепочкой, пропитанной сложным отваром с наговором на него.

Хотя страшнее было, когда он видел ещё во время бойни: у юных магов, которые дрались не просто холодным оружием, но с применением магии, и впрямь почти закончился запас силы, да и артефакты-накопители почти пустовали. Было страшно, что кто-то из юнцов может броситься к трупам — тех, кого не дожрала саранча; либо к самим тварям, чьи тела, дохлые после схватки с людьми, валялись по всему двору. Броситься к мертвецам, чтобы снять с них остатки дыхания жизни, чем и пополнить свои личные силы. Это вроде как безобидный процесс, когда юные маги падают на колени перед трупами и приникают к ним — всего лишь склоняются перед ними, как обычно видно со стороны... Однако... Если бы хоть кто-то из них такое допустил, опять-таки наговоренные на цепочку заклятия на доброжелательность людей к ним не сработают... И за жизни уже самих учеников Бедвир не дал бы и гроша.

Он вспомнил, как во время бойни во дворе Лукас, ослабевший от потери сил, буквально на пару мгновений остановился перед трупами двух тварей, с таким вожделением глядя на них, словно, изголодавшийся, видел перед собой самые роскошные блюда с пиршественного стола. Двор-то уже не первый, а Лукас и ученикам, и учителю известен тем, что не умел тратить силы бережно...

Тогда пришлось кинуться к мальчишке-магу, чтобы тот на глазах у всех не совершил непоправимого. Но ещё ближе оказался Сиджи, который прыгнул к Лукасу и, показалось издалека, ударил его по кисти свободной руки. Бедвир с облегчением выдохнул, когда Лукас сжал кулак с тем, что вложил в его пальцы мальчишка, и его лицо обвеяло секундной расслабленностью, пока он принимал магический запас накопителя Сиджи. Ещё мгновение — и Лукас отвернулся от трупов саранчи, чтобы помчаться к ближайшей твари и убить её.

Так и сейчас... Приходилось не отдыхать после бойни, а следить за учениками, чтобы те не преступили определённой границы, после которой их видели бы только могильщиками и... трупоедами... Бедвир угрюмо опустил голову, вспоминая недавнее прошлое. Но снова поднял глаза в тревоге.

Темнобородый воин тоже наблюдал за юными магами, за тем, как они приходят в себя. И оказался упрямым, а может, и в самом деле пытался как-то по-своему уяснить, как и кто из них может спасти город и его жителей, но при том слабоват, а то и неопытен.

— А сам ты как думаешь? — простецки спросил он у Бедвира. — Чего бы вам не хватало, чтобы... принцесса могла бы сразу посылать свой дым на саранчу?

— Есть два дыма, — не сразу отозвался тёмный маг: ученики, с трудом собрав на расстоянии от трупов нужные силы, начали неуверенно подходить к нему. — Дым, который щадит человека, но убивает саранчу. Это трудный ритуал. Он забирает много сил. А есть дым, который легко натравить сразу на всех, поэтому для него необходимо, чтобы рядом не было людей.

— Хочешь сказать — не будь людей в домах или в усадьбах, мы б сейчас шли быстро? — задумчиво переспросил воин, глядя уже не на двор, а вдаль — туда, где город полыхал пожарами, из-за чего небо над ним, постепенно вечереющее, казалось темнее, чем здесь, на окраине.

Бедвир ответил и на прозвучавший вопрос, и на все те уточняющие, которые наверняка хотел бы задать темнобородый:

— Воинов не хватает. Была бы возможность выводить людей из дома без участия моих юнцов, мы бы не отдыхали — шли быстро бы.

Но темнобородый не унимался.

— А те, в ком уже зреет сей зверь... эти могут пройти вашу защиту, чтобы потом там, на улице, обратиться?

— Нет, — категорично сказал Бедвир. — Наша защита таких не пропустит.

Темнобородый задумался ненадолго, а потом кивнул. Своим мыслям?

— Тогда так. Меня зовут Креван. Мы идём во двор, собираем всех, кто там есть. Выводим. Потом идёте вы — и чистите. Выходите — идём дальше.

— Хорошо звучит, — пробормотал тёмный маг. — Идём. Посмотрим в деле.

Судя по уверенному тону темнобородого Кревана, именно он был командиром маленького отряда, выделенного Дакеем для сопровождения тёмных магов. Именно он и скомандовал своим выходить за пределы освобождённых от саранчи владений.

Мельком оглянувшись на покидаемый двор, Бедвир отметил то, чего не разглядел бы глаз, не вооружённый магией: и человеческие трупы, и коконы или панцири саранчи — словно бы просели, будто они полностью пустотелые и их распластало по земле, раздавило страшным ливнем. Особенно — трупы монстров. Неудивительно. Ученикам, к счастью для Бедвира, всё же неловко было собирать на глазах непосвящённых остаточные эманации человеческих жизней в момент перехода к смерти. Но успели "обобрать" мертвецов, пока стояли на месте, изображая отдыхающих. Как он и учил их...

И вздрогнул, когда мимо него стремительно пробежал парнишка — из тех родичей Моргана, что держались охраной вокруг вернувшегося из небытия маленького хозяина.

— Куда он? — сумел удивиться Бедвир, обращаясь к Моргану.

— Он будет нашим маркитантом на время похода к дворцу, — гордо ответил мальчишка-маг. И добавил чуть наивно: — Есть хочется.

Будь бы здоровым лицо, Бедвир усмехнулся бы...

Парнишка вскоре и впрямь выскочил из дома — с мешком за плечами. Петляя среди мертвецов и пустотелых коконов саранчи, порой испуганно подскакивая вбок из-за пошевелившегося панциря или торопливо отворачиваясь от мертвеца — от знакомого лица, он добежал до ворот. Здесь, за воротами, собравшиеся уже разделились на две группы. Одна собиралась идти дальше по улице — осталось ещё три дома. Воины, маги и присоединившиеся к Моргану его дальние родичи. Вторая группа — домочадцы. Они, успокоенные, что дом теперь защищён, совещались, с чего начать уборку мертвецов во дворе и в доме, да и внутри самого дома.

Ели на бегу. Никто не отказался от походного перекуса. Пока добежали до следующей усадьбы, о еде забыли, ведь расстояние между домами было довольно большим. В конце концов короткая (сравнительно, конечно) эта улица состояла только из городских домов тех, кто имел замки за пределами столицы. Без приюта уцелевшие не останутся.

Однако... Зачистили следующие две усадьбы.

Однако Бедвир не мог не признать, что его личная защита вокруг всех городских домов оказалась неоднозначной и чаще превращалась в смертельную ловушку для живых: домашние-то не знают, что попервости можно выскочить на улицу, спасаясь от чудовищных полчищ в усадьбах, которые увеличивались с каждым мгновением.

А тут ещё... Почудилось — лишь моргнул. А уже вокруг сумерки, и обманчиво мотающийся огонь смешивает происходящее в такую кипящую кашу, что порой не разберёшь, кого уничтожать, а кого — выручать...

Третья усадьба очищена... Запалённо дыша, рядом с Бедвиром, который смотрел на город, из-за бушевавшего в нём огня полыхавший как нижние круги преисподней, встал командующий охранной десяткой Креван. Оба через мгновения вздрогнули и обернулись на пройденную дорогу перед домами. Та резко замельтешила пока плохо оформленными тенями. А вокруг мага и Кревана быстро встали юные маги и охранники от дома Эинри. Но, кажется, бегущие и сами сообразили, что надо бы немедленно объясниться, и в несколько голосов завопили:

— Свои! Свои мы, Креван! Нас Дакей послал!

"Своих" признали уже по тому, что кричали они осмысленно, так что успокоились и принялись ожидать пополнения, одновременно снова уставившись на горящий город.

А когда все успокоились и появился сам Дакей в сопровождении ещё десятки, Бедвир, успокоивший дыхание, сказал, не оглядываясь на него:

— Насколько я помню, справа — мастерские артельщиков и гильдеров, слева — казарма городской стражи. Дальше — несколько улиц самого города, а за ними — королевский дворец. Если мы просто пойдём...

И замолчал. Начальник охраны от Эинри должен сам догадаться, что имел в виду тёмный маг. Несложно. И уж ему-то, человеку служивому, предстояло придумать стратегию и тактику, как добираться до дворца, спасая и горожан, и королевское семейство. И собирать по дороге войско, достаточное для защиты королевской семьи.

Тот обернулся к Кревану, и оба быстро, порой перебивая друг друга, заговорили, обсуждая ход продвижения к королевской резиденции... Незаметно, словно невзначай, близко к Бедвиру встала Орния. Постояла, дыша так прерывисто, словно только что плакала, а потом несмело взялась за руку тёмного мага. Бедвир — для взгляда постороннего — ободряюще сжал её подрагивающие пальцы и вновь расслабил — свои.

Орния постояла немного рядом, а потом попятилась, уступая место Моргану, которого затем сменят Сиджи, Клемент и Лукас.

Пока воины определялись с действиями, Бедвир, для наблюдателей со стороны вроде как закаменевший на месте, широко раскинул "сеть", притягивающую некромагические силы, и щедро делился ею с учениками. Пожелай они сами собирать её — увидел бы маг-наставник, неуклонно следующий за Лукасом. Сейчас, пока все отдыхают, легко разглядеть странное действо учеников Бедвира. Это не во дворе, когда следишь за малейшим движением вокруг, не отвлекаясь на таких же, пусть и малолетних воинов... Слишком неуклюже дети пока ещё умели собирать силы. А Бедвир предпочитал, чтобы никто не заметил, как стремительно дряхлеют трупы тех, кого саранча не обратила в себе подобных, а лишь убила, ради того чтобы полакомиться кровью своих жертв.

Он не возражал, что ученики используют его помощь. Не требовал, чтобы они сами собирали силы, благо условия позволяли: в подступающей вечерней темноте, взрываемой внезапными всполохами пожарищ, легко набирать нужное — незаметно. Но ученики не только пока что плохо умели собирать некромагию. Они ещё и устали. И Бедвир понимал эту их усталость, особенно если вспомнить, что им вот-вот придётся вновь зашагать, начиная новый поход, ещё более жесткий и выматывающий. По городу.

В последнем богатом доме этой короткой улицы нашли ещё одного мага, который немедленно присоединился к военному походу одиночек. Ниул не наставник. В его доме детей пока нет. Он просто состоял в домашнем штате.

Время от времени Бедвир поглядывал, как эти два мага, Ланти и Ниул, тоже торопливо собирают обычные силы — из огня.

Добрать некромагии и даже наполнить личные накопители ученики успели вовремя: едва Лукас последним отошёл от Бедвира, к тёмному магу подступили воины Эинри. Первой просьбой было объяснить и перечислить, каким оружием против саранчи обладают он сам и его ученики. Когда Бедвир перечислил всё необходимое — не вдаваясь в подробности, двое снова принялись переговариваться. И тогда тёмный маг обратился к магу-наставнику Ланти:

— Знаю, что у магов всегда есть универсальные ингредиенты. В состав того эликсира, что защищает человека от каменного взгляда саранчи, входит драконий камень и лунные капли. Если у меня будут эти два ингредиента, я обеспечу безопасность от взгляда саранчи едва ли не целой армии. Кажется, вскоре нам всем понадобится эта мазь.

Он не спрашивал, но его поняли.

— Мой дом ближе, — прохрипел молодой маг Ниул. Хрипел он, потому как его буквально выдрали из горящего помещения, в котором он успел надышаться едкого дыма. — И эти ингредиенты у меня есть.

— Орния! Клемент! Сопроводите мага Ниула за частями состава! — потребовал Бедвир.

Только кивки в ответ — и трое пропали в тревожной огненной темноте.

Воины Эинри, услышав приказ Бедвира, поинтересовались, в чём дело. Услышав ответ, воспряли настолько, что даже развернули опущенные плечи, до сих пор словно придавленные тяжким грузом.

Ещё раньше, прислушиваясь к торопливым переговорам Дакея и Кравена, Бедвир уловил, что оба стремятся к двум целям: оберечь своих воинов — и, естественно, уничтожить как можно больше тварей. Те же самые цели вроде бы и у него. Только с одним противоречием, вслух не высказанным, но подразумевающимся: его птенцы будут защищать всех — а вот Дакей и Кравен не задумаются пожертвовать юными тёмными магами, если в том будет, по их мнению, необходимость. Читалось между репликами. И то, что юные маги относятся к знатным семьям, их не смущало. Что тоже Бедвиру было понятно. Ведь птенцов нет в той реальности, из которой их выбросили.

Теперь Бедвир вынужден думать не только о том, как складно вписаться в атакующие ряды воинов, но и о том, как защитить своих учеников.

Главной проблемой при защите неоперившихся птенцов оставался их азарт, которым в основном грешили Морган и Лукас. Усталость, конечно, немного притушила желание юнцов сломя голову бросаться на врага впереди всех, и всё же... Бедвир побаивался ситуаций, когда юные маги будут оставаться вне поля его зрения — и тогда Дакей и Кравен могут по-своему распорядиться их жизнями, ставя именно на их задор. Или увлекая им.

Ещё плохо то, что обычными магами он командовать не может. Ланти-то порой подчиняется. Он рационален и уже видел тёмных магов в действии. Но Бедвир над ним отнюдь не властен, случись что-то неожиданное. А Дакей просто не знает, как использовать двух спасённых магов всем во благо.

И попросить их двоих под свою руку... Нет, не позволят. Хоть Дакей тоже видел бои тёмных магов против саранчи, он всё равно будет настороже... А ведь использовать магов можно не только для защиты, чем усердно с самого начала присоединения к тёмным магам, например, занимается Ланти.

Вернулись его ученики с магом Ниулом... Орнию и Клемента Бедвир послал с ним не просто так — лишь бы пошли. Остальные — младше, могут увлечься лишним и замедлить явление на свет весьма нужного эликсира.

Глава шестнадцатая

Бедвир оглянулся. Сиджи сидел в трёх шагах от него, охраняемый Морганом и Лукасом, и поспешно готовил основу — первоначальную смесь, куда и надо будет добавить драконий камень, растолчённый в пыль, и лунные капли.

...Кроме необходимых ингредиентов, маг Ниул прихватил с собой три кожаных мешочка с яблочным вином, настоянным ещё и на бодрящих травах — как он торопливо объяснил. С сомнением покосившись на трёх мальчишек: Сиджи, Лукаса и Моргана, с ожиданием взглянувших на учителя ("Разрешит ли?"), — Бедвир нехотя кивнул, и один кожаный мешочек отдал Орнии, чтобы та строго проследила: один-два глотка — не больше! — на каждого!

Клемент только улыбнулся: он взрослый — ему можно больше глотка без урона для работы с магией!

Тем временем молодой маг Ниул присел на корточки рядом с Сиджи, который уже начал, еле слышно прошёптывая заклинание, осторожно вводить в будущий эликсир пылинки драконьего камня. Рядом с мальчишкой сидел на корточках и маг-наставник. Не скрывая удивления, Ланти, уже слышавший перечисление ингредиентов для основы зелья, а теперь выслушавший начало заклинания, спросил:

— Бедвир, но ведь мальчик готовит эликсир... Вольного глаза?

— Да.

— Но я думал — вы... — чуть не извиняющимся тоном продолжил Ланти, — вы тёмные, а значит...

— Именно тёмных ритуалов и рецептов, по сути, нет. Мы исполняем те же действа, что и любой маг. Только вкладываем в них тёмные силы. — Бедвир слегка лукавил, но сейчас это было оправданно.

Зато Ланти немедленно заинтересовался. Его не смутила даже личная усталость. Глядя на Бедвира вынужденно снизу вверх, он спросил:

— А что-то меняется с применением тёмных сил в магических ритуалах или в рецептах? Или действие их остаётся привычным?

— Кое-что меняется, — размеренно согласился тёмный маг. — Действие эликсира Вольного глаза направлено против знакомого всем нам сглаза или против силы подчиняющего взгляда. А на основе тёмных сил — он действует против взгляда саранчи, который заставляет жертвы каменеть на месте, пока саранча не убьёт её — или не обратит.

— Сильнее, да? Тёмное против тёмного? — словно про себя пробормотал молодой маг и покачал головой. — Вы как будто...

Он замолк, глядя на руки Сиджи, но заинтересовавшийся Ланти подтолкнул его под руку и вопросительно кивнул: что, мол, имеешь в виду?

— Странная мысль возникла, — покосившись на воинов, которые, кажется, заканчивали с планом противодействия саранче в городе, проговорил Ниул. — Что дети с тёмным даром в нашем королевстве появились не зря. Ведь до недавнего времени о таких вообще не слышали.

Кажется, он успел расспросить у Орнии и Клемента, кто они.

Глаза Ланти, поблёскивающие в шатающемся пламени близких пожаров, стали отрешёнными, будто бывалый маг задумался над высказанной странной... истиной.

Дакей и Креван, не слышавшие, о чём переговорили маги, обернулись к ним. И Дакей немного раздражённо позвал:

— Бедвир! Мы решили идти в казармы! Там даже отсюда видна такая суматоха, что ясно — солдаты ещё сопротивляются! Ты говорил — сделал защиту как вокруг здешних домов, так и в городе. Что с казармами?

— Они объединены! — отозвался тёмный маг. — Что значит — окружены защитой как один дом, одна усадьба!

— Значит, вне казарм безопасно, — повторил вроде как про себя Дакей. И встрепенулся. — Мои воины и все те, кто будет присоединяться в дороге, будут под моим командованием! Бедвир, оставляю тебе магов! Закончите с эликсиром — подойди!

— Всех магов? — вырвалось уточнение у изумлённого тёмного мага.

— Всех! — рявкнул воин, кажется раздражённый лишним вопросом, — и быстро повернулся к своим, криком посылая команды и чуть ли не выстраивая всех по группам.

Какие-то мгновения Бедвир недоверчиво смотрел в спину Дакея. То, о чём он боялся спросить, ему было предложено... нет, едва ли не приказано! С другой стороны — и правда, не с воинами же идти магам! Следовательно, можно использовать двоих так, как предполагалось? Подчинятся ли? Серые, потрескавшиеся губы тёмного мага с трудом исказились в усмешке.

— И неплохо бы знать, как лучше использовать наши магические силы, — словно подытожил Ланти, снова глядя снизу вверх на Бедвира.

— Пока первое, что скажу... — отозвался тёмный маг. — Надо бы разлить эликсир по всем фиалам. Сколько сможете — возьмёте и вы. Вы обладаете сильной защитой. Там, в казарме, будете помогать воинам не впадать в оцепенение, обнося их элексиром.

Насторожившийся было, Ланти торопливо закивал. Наверное, сначала он решил, что тёмные маги их будут использовать, как подручных — или ещё что-то близко к тому, что его едва не обидело. Бедвир снова попытался усмехнуться — и вздохнул: в последнее время он слишком часто во многих ситуациях пытается изобразить эмоции.

Но времени мало. Пора к Дакею, благо фиалы уже закрывались и раздавались всем — кто сколько сможет держать при себе.

Разыскать Дакея даже в хаосе огней и тьмы несложно: Бедвир уже знал его приметы в пространстве. Шагнул к нему сбоку, сказал только:

— Я здесь.

— Мы идём в казармы клином, — без предисловий объяснил тот. — Впереди — вы, маги. В том построении, которое ты скажешь. Мы — охраняем вас. Одновременно отбиваемся от саранчи. Добираем в клин тех, кого спасём. Очищаем казармы. Всё.

Бедвир молчал, оценивая план Дакея. Что ж... Хорошо, что он не сказал воину о Моргане, вызывающем монстров. Судя по всему, Дакей надеется, что принцесса Орния будет клювом клина, уничтожая тварей дымом. Избирательным. Хотя Бедвир ранее предупредил, что долго она не сумеет использовать избирательный — из-за сложностей с силой. Тем не менее... Дакей смотрел ему прямо в лицо, злобно скалясь — явно готовый накинуться на него если не с оскорблениями, но с любым давлением, если только тёмный маг осмелится возразить ему хоть что-то. Но орать точно будет — чтобы Бедвир выполнил его задумку.

Но воин сдержался. Из давления — только фраза сквозь зубы:

— Там ещё есть живые.

— Сделаем, — бесстрастно сказал тёмный маг и развернулся идти к своим.

Собрал учеников и двух магов в кружок и кратко сообщил о приказе Дакея.

— Но я не сумею творить долго! — возразила Орния, правда не испуганная, а встревоженная выполнением предстоящего задания.

— Ты пойдёшь впереди, но не одна, — сказал Бедвир. — Я буду рядом, чтобы ты могла касаться моей руки и брать силы.

Птенцы — он видел — переглянулись. А вот два взрослых мага не вполне правильно поняли поддержку Бедвира. Они решили, что Орния будет использовать силы Бедвира. Это приемлемо для любого мага. Но прикосновение к руке старшего — только часть того, что имел в виду тёмный маг. Потому как во тьме и пламени, где обычным магам трудно сосредоточиться на внимании к деяниям тёмных магов, Бедвир будет собирать, стаскивать к себе мёртвые силы отовсюду. А таких сил в нынешних казармах, к сожалению, должно быть много — бойня с тварями в городе продолжается почти сутки.

— Идём! — скомандовал Бедвир. — Ланти и Ниул — ближе ко мне!

И они все бросились следом за воинами Дакея, которые уже бежали к казармам.

Придётся потратить время — пока достигнут их. Но на лошадей садиться — смысла не видел даже Дакей... На бегу Бедвир объяснил взрослым магам, что такое клин и как он будет построен, а также — как они двое будут в нём задействованы — в основном в создании той же защиты. А затем они мчались молча, настраиваясь на долгую битву...

...Родители Бедвира происходили из двух дальних ветвей довольно богатого рода. Ветвей, постепенно разорившихся и ушедших в городские низы.

Их старший сын — брат Бедвира — пропал без вести, наёмником уйдя на поиски лучшей жизни.

Мать боялась, что младший сын тоже соблазнится неведомой судьбой вольного наёмника и однажды оставит престарелых родителей: Бедвир родился поздно и старшего брата не знал, разве что по слухам о нём да по рассказам отца и матери. Поэтому мать, едва Бедвир к двенадцати годам пошёл в рост и стал довольно крепок, уговорила отца, мастера кузнечных дел, отвести сына в мастерские. Бедвир, околдованный ворожбой сильных людей с железом и огнём, и сам начал проситься в кузни.

Но кузнецом ему стать не удалось. Он был лишь пятнадцатилетним подмастерье, когда на улице его приметил некий сержант. Он уговорил высокого крепкого парнишку подписать военный контракт, который давал новобранцу не только проживание в городских казармах, но даже жалованье. Отец, к которому Бедвир отвёл сержанта, согласился на службу сына, поскольку служба предполагалась в городе. Для родителей это означало одно: они будут часто видеть сына.

Но и в казарме для новобранцев Бедвир не засиделся. Через полгода воинского обучения, после традиционной проверки, штатные маги вычислили, что у парнишки есть способности к магии. Так что Бедвир вскоре был переведён в отдельный корпус казармы — для будущих офицеров-магов.

Магические способности у Бедвира оказались не ахти какие выдающиеся. Средние. Но именно на таких воинов и рассчитывали их маги-воспитатели и непосредственные командиры. А чтобы ученики-новобранцы не слишком льстили себе и не уходили из казарм доучиваться на самостоятельного мага, им пришлось подписывать новый контракт.

Но Бедвиру нравилась как учёба, так и муштра. Он был не только крепок, но и вынослив. Там, где его соученики падали после занятий без сил на казарменные топчаны, он сидел с рукописями в руках и продолжал учёбу.

Когда он стал офицером, под рукой которого действовала воинская десятка, умерли его родители. Утрату Бедвир перенёс не слишком тяжело: после похорон он вернулся в гудящую голосами и командными окликами казарму, и долго горевать ему не дала всё та же служба и сотоварищи.

Время от времени офицеров посылали на границы королевства. Так однажды ему выпала обязанность охранять морской берег. Их было трое. Остался один. И не в том качестве, в каком был ранее.

Орния, спасённая им, однажды нечаянно подсмотрела его сон — она была неплохим видящим. Он знал, что она рассказала остальным ученикам о том, как он стал тёмным магом. Ничего не почувствовал. Разве что... осознание, что юным магам необходимо знать такие вещи: лучше будут понимать жизнь в её непредсказуемости. Даже несмотря на близкое присутствие, например, провидицы Этель...

Ему было всё равно. Обрывки прошлого изредка мелькали в памяти точечными уколами — без единой реакции души или сердца на них. Если у него ещё оставалось сердце. Или душа...

Но сейчас он бежал по еле заметному склону вниз, к казармам, к приближающейся к нему и его птенцам преисподней, которая — чем ближе, тем становилась удушливой из-за едкого дыма... И впервые чувствовал сердце — о котором думал, что его, возможно, и нет. Но сердце тяжким колоколом медленно и больно раскачивалось в груди. А прошлое внезапно прорвалось так, что было мгновение — он испугался, что вернулся туда, где его жизнь была перерезана границей между ним же, живым и мёртвым. То, что ранее время от времени возникало перед его внутренним взглядом и пропадало без видимых для него же последствий, сейчас вдруг лихорадочно начало биться в его голову. Он видел в темноте стены ближайшей казармы — а память вдруг подсовывала странные картинки: "Смотри! Эта та казарма, куда тебя впервые привели! Отец с матерью твои ещё были живы! А направо — казарма, в которой новобранцев проверяли, не маги ли они! А помнишь?.. Ты смеялся с новыми друзьями и шутил, что хочешь быть магом, чтобы намылить голову вашему сержанту?.. А помнишь?.."

И чем ближе казарма, тем явственнее представали перед ним тени тех, кто был его хорошим знакомцем в те дни — все те, кого он никогда не вспомнил до сих пор. Почему...

— Что с тобой, Бедвир?! — вскрикнула Орния, державшаяся рядом. — Ты полыхаешь странными линиями!

Он мысленно зарычал, стараясь отделаться от последних видений, и сосредоточился на собирании мёртвой силы, которая минуты спустя будет нужна девушке. И отозвался одним лишь:

— Держись за моё плечо!

А что ещё он мог ответить, если сам не понимал, что с ним происходит?

Он бежал к казарме впереди маленького отряда, который волной мчался покатой равниной к строгим когда-то строениям. А по впечатлениям, это казарма накатывала навстречу Бедвиру громкими и очень знакомыми голосами, и в бешеной тьме, часто взрывавшейся огнём, мелькали полупрозрачные лица всех тех, кто долгие годы был когда-то рядом с ним.

А когда первые полыхающие строения приблизились ещё и смрадом горелого дерева, Бедвир словно очнулся. Он продолжал бежать, не отпуская от себя запыхавшуюся от усталости и суматошного бега Орнию, но происходящее вокруг него вдруг словно придвинулось к нему, внезапно отчётливое. И тогда он осознал, что, обычно с трудом собираемая им отовсюду, тёмная сила необыкновенно легко откликается на его невидимый никому, кроме его птенцов, призыв. Сначала удивлённый, а затем заторопившийся чуть ли не сгребать эти силы по всем артефактам-накопителям, Бедвир внезапно почувствовал, что он... будто просыпается от странного сна, в котором спал с того мгновения, когда открыл глаза и увидел склонившегося перед ним некромага-пирата и его торжествующую ухмылку.

Множество раз он, с грязными длинными волосами, заросший бородой и щетиной (всё это — результат магической иллюзии), в лохмотьях, проходил по отдалённым улицам, перед казармами. И ничего, и сердце не вздрагивало. Почему же сегодня... сейчас...

И понял. Это одно из тех прорицаний, которые присущи только ему, а не Этель. Если маленькая провидица не только сама видела отчётливо, но и могла увиденное показать магам, то его прорицания чаще возникали непроизвольно и порой прорывались образами, которые предупреждали. Сейчас же... О чём могут предупреждать волны, идущие от казарм? О встрече с давними товарищами?.. Но вот то, как они его воспримут в таком случае, — образы ответа не давали...

И вздрогнул, мгновенно ощутив, как вздрогнуло тонкое плечо Орнии под его пальцами.

— Где начинается граница защиты?! — закричал сбоку Дакей.

— Внешние стены и линии между ними! — откликнулся Бедвир.

А Дакей продолжал кричать, вместе со всеми обходя угол ближайшего строения:

— Вход в казарму!..

— Я знаю, где он!

Отвечая, он, естественно, взглянул в сторону Дакея, чтобы тот услышал ответ. Мельком заметил, что капитан переглянулся с бежавшим рядом Креваном, но не обратил внимания на это переглядывание.

Ищущим взглядом шаря по улице вокруг казармы, Бедвир уверился: саранчи на ней нет. Все твари, сами заспешив и попав в ловушки защиты, так и оставались внутри дворов или помещений.

Когда воины и маги бежали к воротам, уже в открытых створах заметили неожиданное: на шаг дальше границы между казарменным двором и улицей стояли несколько человек. Сами не замечая подходящих к ним посторонних, эти несколько смотрели на безумствующий двор, а потом то в одиночку, то по двое кидались в это безумие, скрываясь в метавшихся языках пламени и раскромсанной тьме. А чуть позже за границы двора, на улицу, выбегали следующие несколько фигур, чтобы короткое время спустя снова броситься назад, в битву.

Даже Бедвир мысленно охнул: солдаты в казарме поняли, что за защита появилась вокруг привычного им пристанища!.. И теперь пользовались понятой особенностью странной защиты, время от времени устраивая себе передышку от яростного боя.

Хорошо ли, плохо ли, но защита помогала живым против тварей. И только раз Бедвир подумал: а хотели ли солдаты спасать своих раненых? Догадались ли они, почему раненых не пропускала защита?

Добежали к раскрытым воротам. Двор казармы больше походил на небольшую площадь. Сейчас она внешне была даже меньше обычного: и подступающая ночь, и уродливые в дёргающемся пламени фигуры сужали её.

Но остановились невольные спасатели не потому, что их заставила растеряться мешанина на казарменном дворе. Отнюдь нет.

Только здесь, у ворот, они все начали различать в беспорядочном звуковом гуле, что здесь творится нечто, вообще-то, неплохо упорядоченное.

Сначала различили командные крики, вслушавшись в которые, поняли, что отдыхали солдаты у ворот по приказу, а не по желанию. Затем стало ясно, что во дворе командуют, как минимум, два-три человека. И, когда зрение совсем уж приноровилось к происходящему, обнаружилось, что в казарменном дворе идёт жёстко организованное уничтожение саранчи. Хотя той твари оставалось ещё довольно много.

Теперь Дакей и Креван вопросительно взглянули на Бедвира.

— Сиджи, Лукас! Растянуть в коридор "гнёзда"! — рявкнул тёмный маг. — Орния со мной — остальные нас прикрывают! Дакей! Клич Эинри!

И клин воинов и магов устремился в казарменный двор с дружным воплем: "Под знамя маршалов Эинри! Под знамя маршалов Эинри!", от которого первоначально вздрогнули и солдаты, и твари.

А когда уставшие драться казарменные солдаты поняли, что пришла серьёзная подмога, они воодушевились так, что их пришлось оттаскивать от схватки с саранчой.

И тогда Дакей закричал сам:

— Здесь маги! Выходите! Они знают, как убить эту тварь! Выходите!

Орния уже держалась за плечо Бедвира, который скомандовал ей начать избирательное уничтожение саранчи, поскольку щедро делился с ученицей силами, одновременно тут же восполняя их, благо источников нашлось предостаточно.

Успели загнать в "гнездовой" коридор лишь половину из тех солдат, которые дрались с саранчой, как во дворе стало тихо. Последние воины растерянно оглядывались по сторонам, недоверчиво следя за лёгкой сажей, призрачной тенью взлетавшей и оседавшей на мощённый булыжником двор.

Дакей не терял времени.

— Сержанты! Капитаны! Сюда! — хрипло закричал он и закашлялся от дымного смрада. — Я Дакей из дома маршалов Эинри!

К нему тяжело подбежали двое.

— Здесь все, кто остался от первого корпуса?! — по инерции прокричал он им в лицо.

И выдохнул, услышав:

— Нет! Наш полковой маг увидел чужую защиту! — торопливо заговорил один из двоих. — Он сказал, что у неё характеристики ловушки! Что ловушка эта выпускает наружу только людей, но не этих тварей!

— И где сейчас остальные?

— Побежали вместе с нашим магом в другие два корпуса — оповещать про ловушку! Там маги молодые! Не такие опытные, как наш!

Договаривая, он с изумлением взглянул на Бедвира, стоявшего за плечом Дакея. Тот поймал его взгляд, но сам обратился к капитану:

— Быстрее! Надо освободить те два корпуса и мастерские — и вести всех во дворец! Иначе...

— Бедвир? — нерешительно вдруг спросил рассказывавший о происходящем. — Это и впрямь ты, Бедвир?

— Да! — отрывисто ответил он и, поспешно развернувшись, побежал в сторону второго казарменного корпуса. Лишь раз оглянулся, чтобы убедиться, что все птенцы следуют за ним. И увидел, что спросивший тоже спешит за ним.

— Ты не узнал меня, Бедвир? Это же я — Ганикси! Мы с тобой обучались в одном сержантском классе для военных магов!

Больше не оглядываясь, стиснув зубы, Бедвир только ссутулился в беге. Откуда-то появилось впечатление, что его прилюдно секут розгами.

Остановились все: и маги, и воины. А Ганикси, его бывший друг, медленно подошёл к нему, стоявшему полубоком — не смея поднять глаза.

— У тебя... линии тёмного мага, Бедвир.

Из ворот первого казарменного корпуса, из опустевшего двора, уже не кричали повелительно и подбадривающе, так что холодные и даже враждебные интонации в голосе Ганикси услышали все.

— Эй, Ганикси, дружище! — недовольно вмешался-таки Дакей. — Не всё ли равно тебе перед лицом битвы с чёрной саранчой, кто этот маг?

Ганикси зло перебил его:

— Я не могу доверять тёмному магу... — он осёкся, а потом почти шёпотом добавил: — Пусть у него даже лицо моего близкого когда-то товарища...

— Ну и не доверяй! — резко ответил Дакей. — Небось его защите вокруг казармы ты доверился! А если нет, мне наплевать на твоё недоверие! Он облечён доверием дома маршалов Эинри! Бедвир, следуем далее! Время!

Всё так же не оглядываясь на Ганикси, Бедвир заторопился к следующим открытым воротам. В тишине, под шумок шагов и переговоров близко к себе он не сразу заметил, что Дакей махнул рукой, обернувшись к своим воинам.

Те немедленно окружили Бедвира так, чтобы к нему никто из "чужих" не подошёл. А когда тёмный маг понял, что он окружён стражей, губы вздрогнули: его охраняют, словно птицу высокого полёта!.. Ага, как же — вздохнул позже Бедвир, услышав чуть приглушённое рявканье Дакея, посланное — оглянувшись:

— Ты! Ганикси! Запомни! Пусть сначала они помогут, а потом уж будем разбираться!.. — и вполголоса выругался.

Услышав его, юные маги мгновенно примкнули к своему учителю, затравленно озираясь. Сиджи, как всегда внешне безразличный, собрал свою боевую сеть и держал её так, словно вот-вот готов пустить её в ход, защищаясь. Клемент не отводил глаз от земли, и только Бедвир видел, как сгущается вокруг него некромагическое облако. Лукас, с изумлением поглядывая вокруг, то и дело поднимал руки, словно пробуя привлечь к себе внимание, чтобы высказать что-то важное. И только сильный маг мог видеть, что он таким образом проверяет свои артефакты-накопители. Даже высокомерный Морган, всегда самоуверенный, схватился за рукояти охотничьих ножей, которые предпочитал рыцарским кинжалам. Бедвир знал, что значит этот жест: случись что-то опасное — Морган тут же порежет себя, чтобы не только заклинанием, но и кровью выманить из преисподней послушных ему адских монстров. А кровью — потому что быстрее... Он увидел, как Орния наоборот задрала подбородок, собираясь вызывать общее чёрное пламя... И понял, что пора вмешаться.

— Дакей, — хрипло сказал он, дожидаясь, когда капитан дойдёт до него. А когда тот промаршировал к нему, громко стуча сапогами, вцепился ему в грудки. — Дакей, — уже тише, но так, чтобы слышали не только птенцы, но и вояки, окружившие его, проговорил он, — ты должен знать главное: если кто-то направит на нас, тёмных, оружие — погибнут все. Запомнил? Запомни!

— Ты... угрожаешь мне? О чём ты говоришь? — удивился капитан, сделав вид, что за спиной тёмного мага не прозвучало никаких агрессивных слов.

— О том, что при малейшей опасности для моих учеников я забираю их и ухожу из королевства. Разбирайтесь с чёрной саранчой сами. Без нас.

Треск огня, пожирающего казармы и её стены, и близкий гул голосов и битвы, которая продолжалась в нескольких шагах от них, внезапно стали единственными звуками, когда все оцепенели после предупреждения Бедвира.

Первой очнулась Орния. Она снова положила руку на плечо тёмного мага и сделала маленький шаг к Дакею, чтобы тот видел, кто говорит с ним. Но взглянула на Ганикси.

— Нас, детей, убивали поборники! А Бедвир снимал нас с древа смерти!.. А теперь вы хотите лишить нас человека, который спасает наш город?! Вы!! — обратилась она к Ганикси. — Вы хотите знать, как Бедвир стал тёмным?! Его убили, а потом вернули к жизни! Вот так! Он не виноват, что тёмный! Его сделали таким! Благодарите богов, что вам повезло и с вами не проделали того же!

Договаривала Орния свою взволнованную речь медленно, уже явно не веря, что сумела убедить хоть кого-то.

Но в нерешительной застылости стоявших вокруг людей Бедвир уловил короткое и дёрганое движение, кажется не замеченное никем другим. Скосился. Ниул, молодой маг, в то же мгновение снова дёрнулся к невольно образованному кругу тёмных магов — и снова Ланти жёстко удержал его на месте, сам будучи невероятно встревоженным. Разгадать, что происходит, нетрудно: молодой маг тоже хотел бы защитить тех, кто только что спас и его самого. Но Ланти старше. По его личным магическим линиям Бедвир прочитал о том же сочувствии к себе, что увидел у Ниула. И в какой-то степени успокоился сам: не потому, что им могут помочь, если что, — это вряд ли, а потому, что есть те, кто верит им, тёмным. Потому и напомнил, глядя в глаза Дакею, раздосадованному неловкой, тупиковой ситуацией:

— Пора идти в следующий двор! Там умирают!

И первым вновь побежал вперёд, заставляя спешить и своих то ли стражников-конвоиров, то ли защитников... Хорошо, что Орния не вспомнила о принце Стиане — ещё одном возможном, на её взгляд, козыре их безопасности. Надо бы предупредить её, чтобы помалкивала и далее. Для девушки брат — это козырь, что им поверят. А если для других он повод к шантажу? С их стороны. Со стороны тёмных магов...

Краем глаза он, мчавшийся впереди вновь собранного боевого клина, видел Ганикси, который бежал, чуть отставая, но всегда рядом... Тронула ли его сердце наивная защитная речь Орнии? Поверил ли он ей? Будущее покажет.

Глава семнадцатая

За несколько шагов до открытых ворот второго казарменного двора Бедвир напомнил магам об их обязанностях. Спохватившись, они сняли пробки с фиалов и побежали меж неровными рядами воинов, нанося им эликсир на нижние веки, под глаза.

Не оглядываясь, но приутишив шаг, чтобы Ниул и Ланти успели всё сделать и вновь догнать "клюв" небольшого воинского клина, Бедвир услышал за спиной краткий, но выразительный диалог.

Говорили Ганикси и Ниул.

— Эй, ты пробежал мимо меня! Но мне тоже нужен эликсир!

— Я подумал — ты откажешься от него! — с отчётливым ехидством откликнулся молодой маг.

— Почему ты так подумал? — изумился Ганикси.

— Это эликсир Бедвира, а ты ему не доверяешь!

И — тишина, в которой невольные смешки воинов тоже отчётливо слышны.

На ходу быстро оглянувшись, Бедвир вздохнул: некоторое время Ниул шёл рядом с Ганикси. Маг, видимо, ожидал, что воин всё-таки попросит защиты от колдовского взгляда чёрной саранчи. Ожидал напрасно — знал Бедвир: военный маг всегда отличался упрямством. Так что тёмный маг нисколько не удивился, когда Ниул недовольно и даже сварливо велел:

— Стой, Ганикси! А то размажу зря!

Снова коротко оглянувшись, на этот раз Бедвир хмыкнул: Ганикси без промедления подчинился магу, и тот быстро нанёс ему эликсир на кожу... Эпизод. Но тёмный маг теперь уверился, что сердце, его личное, цело: упрямство Ганикси, остававшегося без защиты, заставило его больно частить от тревоги за бывшего друга.

У ворот повторилось всё то же, что происходило недавно: уже без напоминаний Сиджи и Лукас сотворили коридор из "гнезда", чтобы по нему прогнать на улицу дравшихся с саранчой воинов. Затем Орния уничтожила тварей. Ниул и Ланти тоже без напоминаний обезопасили всех присоединившихся к "войску" маршалов Эинри солдат, на ходу объясняя им, что именно делают...

А Бедвир стоял рядом с Орнией, крепко держа её за руку и передавая ей силы в мятежной тьме. И исподтишка поглядывая в сторону, где в трёх-четырёх шагах от него стоял, отдыхая после краткой рубки, Ганикси.

Да, сердце-то, оказывается, есть... Оно плавится от горечи, словно свечной огарок. Догорит — что останется от восковых слёз?

Друг. Рядом. Пусть бывший. И — Бедвир чувствует от Ганикси ненависть, переплетённую с той же горечью... А смягчаться нельзя.

С третьим двором и вызволением из него солдат покончили тоже быстро, а потом была пробежка к мастерским городских гильдеров. Здесь существовал целый городок, состоящий из отдельных зданий — большей частью под открытым небом, точнее — с открытыми стенами. После небольшого наблюдения за ним и совещания, военные определились, что происходит: кажется, мастеровые сумели объединиться в небольшие отряды, которые довольно успешно оборонялись от чёрной саранчи. И, кажется, здесь можно провернуть ту же отлаженную схему, что и в казармах. С парой-тройкой маленьких особенностей.

Пока воины обговаривали план освобождения мастеровых, Бедвир огляделся и присел на более или менее не тронутую траву неподалёку от ворот в мастерские. Рядом чуть не рухнула Орния и тут же потянулась к его руке. Подпитываемая собранными им силами, она за две вылазки в казарменные дворы растратила столько, что сейчас еле держала себя в руках. Ближе к ней свалился Лукас, как всегда в азарте боёв истративший даже те силы, которые брал из накопителей. Да. И создавать, и оборонять "гнездовой" коридор оказалось сложным делом. Будто спрятавшись ото всех, за спиной Бедвира присел Клемент, и тёмный маг услышал его тяжёлое, сипящее от натуги дыхание. Морган постоял, постоял немного, с нескрываемой завистью глядя на сидевших, а потом махнул рукой и просто рухнул рядом с Лукасом.

Два спасённых мага помедлили и тоже присоединились к тёмным отдыхать.

Как будто кто-то надавил на голову. Бедвир поднял глаза. Ганикси высился неподалёку и не сводил с него хмурого взгляда.

"Не хочет подходить — и не надо", — устало подумал Бедвир, который-то как раз не прерывался, чтобы отдохнуть, и продолжал собирать силы для своих подопечных. Разве что теперь ему приходилось несладко при этом привычном деле — под нечаянным-то контролем и со стороны обычных магов, и под гнетущим взглядом бывшего товарища. Но ученики должны не просто набраться сил, но и отдохнуть, что возможно только при условии, что их накопители будут переполнены силой. И Бедвир сосредоточился на потаённом сборе некромагии, одновременно отслеживая, не наблюдает ли кто за ним самим — за его деянием. Чудовищным — с точки зрения обычных людей и магов.

Оставалась слабая надежда, что Ганикси всё же подойдёт и выспросит, что же случилось с когда-то однокашником в том дежурстве на морской береговой линии. Но военного мага окликнули из толпы скучившихся солдат, и он неохотно, но ушёл.

— Силы все восстановили? — вполголоса спросил птенцов тёмный маг.

На его вопрос подняли головы и Ланти с Ниулом. Но, кажется, они восприняли слова Бедвира в обычном для всех магов значении. И снова повернулись друг к другу, негромко что-то обсуждая.

Оглядевшись, птенцы пересели ближе.

— Что будет потом, Бедвир? — первой спросила всегда рациональная Орния.

— Не знаю, — покачал он головой и, скользнув взглядом по нашивкам с символикой домов всех своих учеников, вздохнул: — Главное вы сами понимаете.

— Но потом? — настаивал растерянный Клемент. — Нет, я понимаю, что мы должны будем уничтожить всю саранчу — ещё и во дворце. Но как потом...

— Удрать! — мрачно закончил Морган вместо замешкавшегося юного мага.

— Почему вы задумались об этом только сейчас? — отстранённо спросил тёмный маг. — Почему не думали, когда я вёл вас сюда?

Неловкая тишина в ответ и опущенные глаза птенцов заставили его неопределённо кивнуть. Посидел, посматривая в сторону, где офицеры обсуждали следующие шаги по городу, и проговорил:

— Что бы ни случилось... поменьше говорите о себе, как о тёмных магах — например, о монстрах, которых вы можете вызвать. О том, что собираете силу мёртвых. Обо всём этом люди знают, но не хотят слышать, что тёмные маги ходят между ними и могут сотворить такое — противное их представлениям о жизни... Это первое. Второе... Сейчас я дам вам последний урок — на случай, если нам больше не удастся договориться, как действовать перед лицом... страха за свою жизнь. Я тоже всего лишь человек и всего предусмотреть не в моих силах. Так что... Слушайте.

Орния вновь положила ладонь на его запястье и оглянулась, чтобы в темноте, полыхавшей случайными огнями, никто не рассмотрел, как она подаёт руку Сиджи. Тот кивнул и другую руку — протянул Клементу. Мгновения спустя и Лукас с Морганом присоединились к их внутренней беседе. Точнее — монологу Бедвира. Он "говорил" поспешно, чтобы успеть, пока не прервали; напоминал каждому о его тёмных способностях и объяснял, как использовать их, если птенцы окажутся в безвыходной, казалось бы, ситуации.

Когда тёмный маг закончил, а от отрядов закричали магам, что пора выдвигаться, он быстро вскочил на ноги и кивнул:

— Не забывайте!

— Бедвир! — заторопилась Орния. — Это предчувствие? Как с огнём в руинах замка?

Он только пожал плечами. Не мог же он признаться, что всего лишь настраивается на самый плохой вариант развития событий? Они все и так слишком не уверены, и добавлять сомнение птенцам он не хотел бы.

С мастерскими решили быстро. Сделали почти всё то же, что с казармами.

Единственная отличка: здесь народ хоть и понял, что к чему с саранчой и её взглядом, но продолжал драться, благо есть чем. И воины немного сомневались, откликнутся ли мастеровые на воинский клич маршалов Эинри.

Откликнулись!

Пусть в мельтешащей светом темноте, но теми же отмеченными ранее чуть ли не военными отрядами они стекались к главному выходу из городка, тут же попадая в спасительный "гнездовой" коридор тёмных магов — о последнем им, естественно, никто не говорил. А когда был выведен последний кузнец, Орния очистила чёрным огнём мастерские.

Несмотря на наступившую полночь, рабочий люд был готов идти отстаивать свой город и отвоёвывать королевский дворец у хозяев саранчи.

Бедвир теперь вынужденно (чтобы быть под рукой) стоял неподалёку от Дакея. Того все без возражений признали полководцем их небольшой армии — ещё бы, воин от маршалов Эинри! Оттого, что рядом, тёмный маг внимательно прислушивался к речам вокруг и скоро узнал, что капитан и сержант надеются: дело освобождения города от саранчи пойдёт не только лучше, но и быстрее, когда они все доберутся до казарм королевского гарнизона. Разъярённые простолюдины-мастеровые — это одно. Но опытные воины — это почти несокрушимая сила.

И пошли на город расползающейся по нему сетью — клином, расширяющимся в обе стороны. Дакей к солдатам и мастеровым приставил своих воинов-командиров, поскольку отряды на скорую руку были сформированы один к одному: полсостава воинов, половина — простолюдинов.

По краям расширяющегося клина он распорядился отправить магов Ланти и Ниула. Те продолжали защищать оставшихся в живых зельем Бедвира. В "клюве" клина Дакей, как и предполагалось, оставил Бедвира и его птенцов.

Быстро проходить город помогала защита тёмного мага, накинутая на каждое здание. И дома освобождали стремительно: юные маги просматривали, остались ли в строениях живые, а Орния насылала на здания чёрный огонь. Причём укреплённая собранной мощью Бедвира, девушка легко посылала магический дым даже на дальние расстояния.

Пару раз, отвлёкшись от происходящего, Бедвир мельком видел, что Ганикси идёт рядом. Успевал подумать: стража или помощь? — и вновь забывал о бывшем друге, поглощённый битвой и сохранностью своих птенцов.

А сохранность была необходимой. Раз — чуть не потеряли Моргана. Дом впереди, ещё не проверенный, внезапно взорвался вылетающей из всех окон и дверей саранчой — дом, который расположился на узкой стороне воинского клина. И кто-то знавший о тёмных магах то ли специально, то ли в надежде, что делает правильно, ударил Моргана в спину, выталкивая его в самую гущу тварей, несущихся навстречу воинам: уничтожай, мол!.. В сумятице и воплях от неожиданной атаки саранчи Бедвир сумел броситься вперёд, на помощь потрясённому мальчишке, пока тот со страху не выпустил на волю парочку адских созданий.

Вокруг ошеломлённого Моргана уже начала скапливаться вызванная им иная тьма, когда Бедвир резко дёрнул его к себе, а потом, уже оказавшись в разбитой линии солдат, быстро уничтожил собственным чёрным огнём прыгающих повсюду и верещащих тварей. Под прикрытием этой стороны клина. А потом резко огляделся — и выдохнул: недавно следивший за ним Ганикси отбивался от тварей сбоку и, кажется, то, что "старый и калечный" тёмный маг одним мановением руки уничтожил целый поток тварей, прошло мимо его внимания.

А затем в бой вступила Орния. Она и так шла, последовательно уничтожая указанные ей и собственно увиденные цели. Но сейчас, полностью перешедшая на магическое зрение и вооружённая накопителями Бедвира, она легко отследила целую ораву саранчи, всё ещё выскакивающей из строения, — и испепелила не только их остатки после Бедвира, но и очистила всю улицу.

Моргана Бедвир больше от себя не отпускал, что было легко. Не то чтобы обиженный, но оглушённый тем, что его просто-напросто подкинули навстречу саранче, не предупредив, Морган и сам предпочитал теперь не отходить от тёмного мага.

Королевский гарнизон оправдал надежды Дакея. К тому же здесь же нашёлся отряд рядовых поборников, изрядно прохудившийся, но злой и решительный. По счастью, они были настолько утомлены, что слишком ярко выразить свой протест против тёмных магов, с которыми их предусмотрительно познакомил Дакей, не сумели.

К раннему утру саранчи в городе не осталось.

Расположенный на краю города королевский дворец был окружён армией, собранной теперь уже не только из солдат и мастеровых, но и из всех тех горожан, что готовы были защититься от нечисти, будучи даже рядом с тёмными магами. Сначала проникли в королевский парк через ворота, которые и впрямь были открыты настежь, как и городские ворота. Затем парк прошли так, чтобы оставаться какое-то время подальше от дворцовых стен. И, наконец, вышли на мощёные дорожки вокруг величественного здания из нескольких корпусов.

И командиры отрядов снова собрались в одном месте, чтобы продумать, как войти во дворец с наименьшими потерями и выбить оттуда уже не просто саранчу, но её хозяев. На этот раз пригласили и Бедвира.

— Ты сказал, что у саранчи есть хозяева, — начал Дакей. — Что мы должны знать о них? К чему должны быть готовы?

— О хозяевах мы сами мало знаем, — покачал головой тёмный маг, стараясь не смотреть на внимательно глядевшего на него Ганикси. — Единственное... Они уязвимы, как обычные люди. Но что с ними будет, после того как они умрут, — мы не знаем.

— Ты или твои ученики — сможете разглядеть, что сейчас творится во дворце?

— Пока не всматривался, но самое занятое живыми помещение — огромный зал.

— Тронный, — уточнил кто-то, кто стоял за спиной Дакея. — Там, во дворце, ночью вчерашней бал был, праздник королевский. Так что неудивительно...

— А более отчётливо не можешь рассказать, что творится в этом тронном зале? — с тревогой спросил Дакей и пожал плечами, объясняя эту тревогу: — Не хотелось бы терять людей... А вдруг там ловушка какая-нибудь?

— Я могу, — монотонно сказала Орния. — Я знаю расположение всех залов во дворце. Бедвир, помоги.

И она привычно взялась за его руку, бесстрастно глядя на дворец, на парадный вход в него. Люди вокруг затихли, они всё ещё с недоверием присматривались к девушке, но в большинстве своём качали головами: "Надо же... Как похожа. А мы думали — померла..."

Бедвир сквозь стены видел, но помалкивал об этом. Он хотел оставаться неизвестной величиной, и пока это ему удавалось. Да, тронный зал был наполнен живыми, а подсобные помещения пусты. И нигде не находилось ни одного стражника. То ли хозяева саранчи согнали всех обитателей дворца в тронный зал, то ли дворцовая челядь предпочла сбежать... Бедвир старался не думать о третьей возможности — что челядь и охрана сожрана саранчой, науськанной на неё хозяевами.

— Все в тронном зале, — подтвердила Орния. — Могу провести всех служебными помещениями. Живые стоят у стен — перед ними те самые хозяева с саранчой.

Дакей — заметил тёмный маг — отвернулся, словно пытался рассмотреть, что делается за стенами во дворце, но сам скривился, чтобы девушка не заметила. Легко догадаться — почему. Орния и пришитым к плечу знаком королевского символа напоминает о себе, как о королевской особе, и доказывает своё положение знанием дворца и расположением его комнат и залов, не считая коридоров. Но как Дакею держаться рядом с ней, если та официально мертва? Бедвир даже посочувствовал капитану...

— Сумеете отсюда уничтожить саранчу? — наконец нашёлся тот с деловым настроем.

— Нет. Мало того что она слишком далеко, так у неё странный... — девушка замялась с ответом, а потом просто выпалила: — Она не похожа на ту саранчу, которую мы убивали!.. Мне нужно добраться ближе к ней, чтобы опробовать на ней привычный магический огонь! Чёрный!

— Бедвир?

— Согласен с Орнией, — ответил тёмный маг. — Та саранча, что во дворце, имеет иное магическое пространство, нежели та, что мы до сих пор сжигали. Надо бы приблизиться — и тогда будем знать точно.

— А ваше зелье? Эликсир? Сумеет нас защитить от её взгляда?

— Эликсир — защита от любого магического... сглаза. Он защитит и во дворце.

— Тогда... — Дакей с сомнением посмотрел на девушку.

Она усмехнулась, сообразив, в чём заминка капитана, и кивнула.

— Лучше всего идти, как вы сами понимаете, подсобными и служебными помещениями, — начала Орния.

Забыв о своих колебаниях насчёт положения девушки, Дакей и командиры остальных отрядов внимательно слушали Орнию, то и дело задавая ей уточняющие вопросы, как короче и безопасней пробираться к тронному залу. Затем заговорил Дакей, быстро определившись, кто с отрядом идёт в какую сторону — и где встречаются, чтобы плотно окружить тот зал. И, забрав с собой всю компанию тёмных магов, повёл свой отряд в сторону, указанную Орнией.

Когда все отряды вышли в тронный зал, Орния схватилась за руку Бедвира.

Легко просто видеть. Просто фигуры. Но каково — видеть знакомых и родных в том положении, в каком они оказались?! Сердце отчаянно застучало...

Несколько кругов из собравшихся.

Один круг перед стенами — хозяева с саранчой, что, чудилось, сторожили людей, чтобы те не сбежали.

Следующий — те самые гости, что жались по стенам. Тихонько, уже выдохшись, плакали или шёпотом переговаривались. Кто-то стоял, но многие, утомившись от двух страшных ночей, либо сидели на полу, либо лежали...

В начале длинного зала — кресла для королевской семьи. Орния смотрела на своих родных с ужасом: все они суетились над главным креслом — с отцом.

Сбоку от них — высшее начальство поборников магической чистоты. Люди в белых одеждах стояли близко друг к другу, словно ища защиты у каждого из своих.

С другой стороны от королевских кресел стояли несколько хозяев саранчи. Кажется, главные среди подобных себе. Стояли неподвижно, окаменев и словно не замечая, что к первому кругу агрессоров из коридора вышли совершенно неожиданные в этом зале люди.

— Можно? — прошептал Дакей, истово глядя на Орнию и на Бедвира.

— Пока — нет, — покачал головой тёмный маг. — Не вмешивайтесь, пока не скажу.

Он направил взгляд на людей в чёрных одеждах с капюшонами. Примерно представил, где может находиться голова и вкрутил взгляд в одну из них, передавая картинку: он, Бедвир, убивает саранчу чёрным огнём. Затем следующую. Третью. Всех. И их хозяев. Не поодиночке. Всех сразу.

Убрал взгляд и стал ждать.

Чёрные владетели саранчи не пошевельнулись.

Но тёмный маг получил-таки ответ — тоже в виде картинки, выводом которой стало: если саранча в этом зале погибнет, город будет разрушен до основания.

Шёпотом Бедвир передал содержание странного диалога Дакею.

— И что делать? — растерялся тот. А потом взял себя в руки и потребовал: — Спроси у него, что они сами думают о ситуации!

После небольшой паузы тёмный маг удивлённо отозвался:

— Им не нравится, что их используют...

— Что-о?! — не выдержал капитан, изумлённый до глубины души.

— Так мне ответили, — сам в недоумении, ответил Бедвир. — Они хотят на свободу. Им не нравится пребывать в закрытом помещении. Но их держит клятва.

— Кому?!

— Не говорят.

— А ты... спросил?

— Да. Не говорят. Видимо, в состав клятвы входило неразглашение имени человека, которому они давали клятву.

— Но в чём была эта клятва? — настаивал потрясённый Дакей. — Зачем они понадобились... кому-то?!

Тёмный маг хмыкнул.

— Они должны были напасть на город. Вот цель того, кто всё это придумал. — И промолчал о принце Стиане.

— Отец долго не выдержит, — тихо заметила Орния. — В последние года он часто жаловался на сердце... — И с испугом открытия взглянула на тёмного мага. — Бедвир?!

— Кто наследует королю? — правильно понял её тёмный маг.

— Стиана, но ведь... Не может быть! Мой средний брат?! Не может быть!

— А почему не принц Стиана? — удивился Дакей, не понимавший разговора из-за незнания о том, что сделали с принцем Стианой.

Но Бедвир всё ещё говорил с Орнией.

— Почему не может быть?

— Деклан слаб здоровьем и... характером, — медленно договорила Орния, в ужасе глядя на королевскую семью. — Теперь я поняла... — уже шёпотом закончила она.

Кажется, девушка вспомнила тот разговор на сплошных намёках — между тёмным магом и оборотнем Дуаном.

— Прекратите! — обозлился Дакей. — Потом о своём! Сейчас-то нам что делать, если нельзя убивать саранчу и этих — в балахонах?!

— Попробую спросить, что надо сделать, чтобы они покинули дворец, — вздохнул Бедвир и снова уставился на ту же чёрную фигуру.

Но "спросить" не успел. Все чёрные фигуры задвигались одновременно. Держа на коротком поводке саранчу, её владетели обходили живых, которые и так отшатывались от них, и стремились объединиться с теми, кто стоял неподалёку от королевской семьи, а потом вся эта чёрная туча принялась медленной, но неуклонно плывущей колонной вытекать из тронного зала. Дакей бросился к ближайшему окну, выходившему к главному входу во дворец. За ним — остальные, которые не верили своим глазам: чёрная река вытекала из дворца, пропадая за его воротами.

— Что происходит?! — уже рявкнул Дакей, обернувшись к тёмным магам.

— Тот чёрный "сказал", что они выполнили требуемое — и больше не нужны тому, кто их вызвал! Их... отпустили! — сам ошеломлённый, откликнулся Бедвир.

— И что... теперь?!

Ответить на этот глупый вопрос никто не успел.

— Отец! — звонко закричала Орния, и Бедвир не сумел остановить её, бегущую к королевским креслам.

Зато как всколыхнулись фигуры глав поборников чистоты — он видел.

Не сумел он остановить и юных магов, которые кинулись на свободное место посреди тронного зала, чтобы их увидели сразу.

— Здесь Клемент! — растерянно оглядывался юноша.

— Здесь Морган! — со слезами кричал мальчишка-маг.

— Здесь Лукас! Отец, где ты?! — бежал вдоль сидевших или лежавших третий.

— И что теперь будет? — тихо спросил неожиданно подобравшийся к Бедвиру Ганикси.

— Не знаю, — честно ответил тот, не сразу замечая, как странно притягивается его взгляд к главам поборников.

Сиджи стоял рядом, с завистью глядя на недавних товарищей по несчастью, но обернулся к тёмному магу, едва только заслышал его шёпот:

— А что здесь, среди них, делает...

Сиджи пронзительно вскрикнул, когда Бедвир вдруг вздрогнул и, удивлённо оглянувшись, рухнул на месте. В его спине, под лопаткой, торчал дротик.

Ганикси, оторопев от внезапного эпизода, не успел даже склониться к нему, так что только и мог следить, как к лежавшему на полу без движения тёмному магу подошли два поборника и, ухватив его за подмышки, уволокли куда-то в коридоры.

Сиджи втянул плечи, будто съёжившись от холода, и пропал с глаз всех, кто только ни был в тронном зале. Словно сквозь землю провалился.

Открыв рот — едва обнаружив его исчезновение, Ганикси огляделся. Заметив спешивших к нему магов Ланти и Ниула, он остался на месте, дожидаясь, пока они подбегут к нему.

В тронном зале началась вялая суматоха, когда странно пленённые люди поняли, что теперь им можно вернуться домой.

Глава восемнадцатая

Только Сиджи выполнил то, что объяснил юным магам Бедвир. Набросив на себя магическую иллюзию малой рыбёшки, только что вылупившейся из икринки, а потому никому не интересной, мальчишка-маг некоторое время оставался во дворце, чтобы лучше понять, что происходит.

За поборниками, тащившими раненого Бедвира (а это Сиджи точно знал, что маг ранен и без сознания, но не мёртв), мальчишка шёл недолго. Пока те находились среди множества народа, следовать за ними было легко. Но потом поборники спустились на цокольный этаж, в горизонтальные узкие окна которого дневной свет ещё вливался. Затем был широкий коридор, освещённый факелами. Здесь бегала только челядь, которая при виде Бедвира в руках поборников шарахалась от них. Но прислуга была, и смешиваться с ней у Сиджи-невидимки оставалась возможность. Однако поборники решительно принялись спускаться дальше. Насторожившись, Сиджи попытался было всё-таки идти за ними, но здесь лестницы и помещения оказались слишком пустынны. А Сиджи хоть и был уверен в своей крепкой маскировке, но побаивался, что маги-поборники могут услышать его шаги, а потом... А что ещё страшнее — здешние своды спускали донизу целые паутины магического оповещения. Дотронься только до края одной — Сиджи даже боялся подумать, что будет. Схватят — это точно.

А ещё у поборников есть свои уловки снять иллюзорную невидимость с другого мага... Сиджи, со стеснённым сердцем, проводил глазами, как безвольно стукаются о лестничные ступени ноги тёмного мага, и вернулся в тронный зал — посмотреть, что делается с бывшими соучениками. Товарищами он их назвать не мог. Разве что Орнию, Клемента?..

Сиджи не злился на них. Будь у него такие родители, он бы тоже забыл обо всех предостережениях тёмного мага. Но в рыбацкой деревне всё иначе. Деревенский маг пришёл к отцу Сиджи и сказал, что его сын — тёмный маг, что по законам королевства мальчик не должен жить. Отец уже наутро взял Сиджи в море... Перепуганный, не поверивший, что с ним так могли поступить в семье, Сиджи отчаянно плыл к берегу, пока мог. Но отец увёз его слишком далеко... Если бы не Бедвир... Тёмный маг разглядел обессилевшего, тонувшего мальчишку издалека и успел выловить его из волн...

...Стараясь не попадаться на глаза храмовникам, которые зачем-то всё ещё стояли у кресел королевской семьи, Сиджи убедился, что все юные маги встречены их родителями со слезами счастья. Причём мальчишка-маг заметил и ещё одну особенность: высшие поборники то и дело поглядывали на тех, кого когда-то отдали на смерть, но помалкивали.

С уходом большинства людей из тронного зала здесь становилось опасно: за окнами становилось совсем светло, факельные и свечные огни гасили, и скоро стража обнаружит в зале, кроме высокородных, бездомного мальчишку-мага. Но сразу Сиджи опять-таки не сбежал. В этом чудном месте, о котором иногда рассказывала Орния и о котором упоминали в волшебных сказках, он решил хоть в чём-то разобраться, прежде чем уходить. По его собственным представлениям, он скользил между мелкими группками людей или отдельными фигурами юрким морским змеёнышем. Сиджи знал, что здешние маги могли разглядеть в воздухе королевского дворца некую магическую неправильность, но не его самого. Если Моргану были доступны самые сложные заклинания для вызова адских чудовищ, то Сиджи любил придумывать заклинания невидимости. Их махонькую общину эти заклинания здорово спасали: юные маги думали, что Сиджи — удачливый рыбак, как его отец. Но мальчишка предпочитал брать острогу и невидимкой нырять в морские глубины, где неспешно плавает жирная донная рыба...

Бедвир поощрял умение Сиджи строить собственные заклинания, так что с его подсказки или совета мальчишка-маг имел в запасе множество самых необычных заклинаний для невидимости в неожиданных местах и ситуациях. Поймают на одном — можно использовать другое... А ещё любил он создавать ни на что не пригодные заклинания, похожие на детские игрушки.

Обогнув по стеночке тронный зал, Сиджи попытался приблизиться со спины к главам поборников. Не давали спокойствия последние слова Бедвира. Кого знакомого он среди них увидел? Судя по интонациям тёмного мага — такой человек ни в коем случае не должен находиться среди высших храмовников. Может, этот человек учился вместе с Бедвиром, как тот Ганикси? Промелькнуло сожаление, что пришлось быстро удирать, после того как ранили тёмного мага. Останься Сиджи на месте, он бы имел полное право спросить у того Ганикси, нет ли среди поборниковых глав кого-то из его соучеников по магической учёбе... Хотя...

Всё тем же мелким змеёнышем Сиджи юркнул назад — туда, где подстрелили Бедвира. Ганикси на месте. Рядом с ним нашлись те два мага — из богатых домов. Хм. Любопытно. Они тоже обсуждают, кого Бедвир мог узнать среди глав поборников. Жаль. Значит, и они не знают.

По затылку будто кто-то провёл пальцами, касаясь едва-едва.

Сиджи обернулся.

Орния на месте. Её обнимают ещё одна девушка и старая женщина в богатых одеждах. Сестра и мать?

Значит, не они заметили его прячущимся под заклинанием. Не их взгляды он почуял, когда они оглядывали зал.

Или его не заметили, а лишь позвали, надеясь, что он где-то рядом и откликнется?

От кого же пришёл сигнал тревоги? Сигнал не определённый, а размытый в пространстве тронного зала и лишь нечаянно коснувшийся его самого...

Мальчишка-маг, иной раз опасливо поглядывая на храмовников, нерешительно вышел в центр зала и замер. Стоять на месте было сложно: люди ходили постоянно. Зато здесь он почти сразу уловил, что чувствует скользящие в пространстве взгляды своих недавних соучеников. Уступив дорогу слугам, которые под руки сопровождали какую-то толстую женщину в богатом наряде, Сиджи инстинктивно потянулся на более пристальный взгляд из всех, а потому слегка развернулся и не спеша, приглядываясь, подошёл к семье Моргана. Тот тоже застыл — перед подошедшими к нему поборниками. Морган всегда чувствовал хорошо. Так что Сиджи встал перед ним, чуть сбоку от поборников... Сиджи знал, что белокурый мальчишка-маг не сумеет разглядеть его самого, но по искажению пространства поймёт, кто оказался рядом.

За спиной Моргана стояли его родители и со страхом смотрели на поборников. Прислушавшись, Сиджи узнал, что мальчишку домой не отпускают, а отправляют жить в один из домов при дворце — точнее, на территории дворца.

Сиджи осторожно, чуть дыша, покачал ладонью перед ближайшим к нему поборником. Хотя говорил другой, этот даже не почувствовал, что близко к нему кто-то стоит. Даже не ощутил движения воздуха.

Сообразив, что из этих поборников маги так себе, Сиджи скользнул к Моргану и, встав так, чтобы отец Моргана не наткнулся на него, беззвучно прошептал одно — из самых никчемных, как детская игрушка, — заклинание, подняв руку перед лицом Моргана — ладонью ближе к носу.

Сначала ничего. Тот так и стоял, покорно слушая повеления и объяснения поборников, куда он должен идти. Но вот ноздри Моргана дрогнули. Мальчишка-маг учуял неожиданный в тронном зале запах моря и особенно отчётливо — свежей рыбы. Мимо как раз проходила небольшая и довольно говорливая толпа. Так что никто из присутствующих не удивился, когда Морган вроде как машинально посмотрел проходившим вслед, на миг отвернувшись от поборников. Шевельнулись губы — Сиджи умел считывать с них.

— Сиджи...

— Я рядом.

— ...Родители смогут приходить к вам по первому требованию, — монотонно говорил поборник.

— Позаботься о наших младших.

— Думаешь — Дакей не проболтается, что это вы их похитили?

— ...И тогда главы храма решат, могут ли отпустить вас домой, к родителям.

— Бедвир сказал, что он снял с Дакея это знание. Сиджи...

— Что...

— Я не знаю, сумеем ли мы вырваться...

— У нас есть Риннон. Она что-нибудь придумает. Морган...

— Что...

— Ты сумеешь сказать остальным, что мы позаботимся об их младших?

— Да. Наши дома будут стоять рядом — мне уже сказали.

— Я ушёл, Морган.

— Удачи, Сиджи.

О том, что именно случилось с Бедвиром, Сиджи промолчал. Морган, наверное, думает, что тёмный маг погиб. Юный маг порывист и не всегда тщательно обдумывает свои действия. Испугавшись за младших, может попытаться удрать, и неизвестно, как посмотрят на его побег поборники. А если для них его побег станет поводом заключить и остальных учеников тёмного мага в тюрьму? Или того хуже — устроить для них новую казнь? Сиджи не дурак, хоть и необразованный. Он понял, куда поборники потащили Бедвира... Нет, надо добраться до Риннон. Она умная. Пусть и подумает, что делать.

Поборники развернулись и, не глядя на послушно зашагавшего за ними Моргана, повели его из дворца. Родители Моргана и его сородичи, которые пришли сюда за ним в качестве его маленького отряда, с места не тронулись, молча глядя ему вслед.

Сиджи сглотнул, смягчая горло. Хотелось пить и есть. Но что поделать... Придётся возвращаться. Риннон ждёт новостей. И ей они не понравятся. Но безвестность хуже.

Оглянулся. Следующие два поборника повели к коридорам Лукаса. Клемент тоже пошёл за своими... стражниками?

А если их повели вниз? Туда, куда унесли Бедвира?

Сиджи поколебался и поспешил за Клементом. Он хотел увериться, что всех троих (оглянулся — за Орнией никто не пришёл, она всё там же, с семьёй) выведут из дворца, а не будут направлять в подземные коридоры.

Но нет. Всех троих вывели из дворца. По громадной парадной лестнице три маленькие группы спустились, а потом поборники развели своих подопечных по трём дорожкам. Здание, к которому, кажется, удалялись Морган и его охранники, выглядывало из кущи деревьев и кустарников... Лукас и его охрана тоже скрылись в густой зелени после поворота своей дорожки. И Клемент...

Сиджи, с верха лестницы наблюдавший, куда ведут троих, посмотрел в одну сторону, то в другую — и вдруг почувствовал, как непроизвольно задрожали его губы. На подламывающихся ногах мальчишка сделал шаг подальше от снующих вокруг людей и торопливо сел на ступени. И — беззвучно разрыдался. На огромной лестнице, открытой такому же огромному пустому пространству раннего утра, он почувствовал себя выброшенной на берег слабой рыбёшкой. Одинокий, всё ещё по-детски мыслящий, он растерялся и перед этим миром, и перед теми условиями, которые и заставили его испугаться одиночества. Особенно из-за Бедвира, который всегда был для него главной опорой в жизни...

Успокоился не сразу. Пустота внутри, перебиваемая судорожными вздохами, медленно начала пополняться простыми, будничными мыслями: надо добраться до маяка Аодх и предупредить Риннон. Чтобы добраться до маяка, точнее — даже до берега, надо пройти город, который сейчас похож на разорённый муравейник с бегающими повсюду выжившими... Нет! В первую очередь надо вернуться во дворец и посмотреть, что с Орнией. А если с ней удастся поговорить? Он встал и вытер последние слёзы, размазанные ветром по лицу... А ведь она не знает, что случилось с Бедвиром... Говорить ли ей о тёмном маге, если она, кажется, вернулась в семью и, возможно, её уже не интересует, что с Бедвиром?

И чуть не споткнулся на пороге в первый же зал дворца: четверо поборников выводили Орнию на парадную лестницу. Оторопев, Сиджи только и сумел, что отскочить подальше от них, не отрывая изумлённого взгляда от девушки. А та, бесстрастная, повела взглядом в его, невидимого, сторону. Она всегда "видела". Её губы выразительно шевельнулись, и Сиджи считал с них: "Королевская звезда".

Что это — он не знал. Но Орния "произнесла" только эти два слова.

Наверное, они значат что-то важное. Но... для кого? Для Бедвира?

Но до Бедвира не добраться. Нет, Орния "сказала" для кого-то другого.

Сиджи выдохнул. Риннон! Вот кто должен знать, что значат эти слова!

Он оглянулся на зал, всё ещё заполненный взволнованными людьми, и бросился к парадной лестнице. Вовремя. Успел заметить, как поборники и Орния уходят по одной из тех дорожек, что вели то ли в парк, то ли в сады с теми домами, в которые отправились Морган и другие юные маги.

Итак, Орнию тоже отделили.

Сиджи вздохнул. Больше здесь ему делать нечего. Пора бежать к Риннон. Чем больше задерживался на месте, тем больше хотелось есть. И он побежал со ступеней парадной лестницы изо всех сил, стараясь не думать о голоде. Думал о том, что проходили город, останавливаясь для уничтожения тварей. А значит, сейчас он должен пробежать город чуть ли не вдвое быстрее...

В городке мастеровых, в полусожжённом помещении — по всем признакам, в кузне, он встал, согнувшись, упираясь руками в колени. Перед глазами пространство ехало, а живот болел, и мальчишка горестно размечтался: вот приблизится он к морю — первым делом наловит рыбы и тут же запечёт её на костерке...

И вздрогнул, не понимая, что именно провело по его ногам — чем-то не слишком жёстким, но и не мягким. Будто мешком, плотно набитым одеждой. Выпрямился и шарахнулся: на него в упор глядели три тёмно-серые и желтоглазые псины.

Рука сама зашарила сбоку — в надежде отыскать какую-нибудь увесистую палку.

Одна псина спокойно повернулась к нему боком, и Сиджи захлопал глазами на небольшой мешочек, притороченный ближе к холке зверя. И понял!

— Это мне? — нерешительно спросил он оборотня, одновременно пытаясь сообразить, как они его увидели. И криво усмехнулся. Увидели... По следам вынюхали! Для них он хоть и невидим, но ощутим.

Шагнул к зверю, терпеливо ожидавшему, и развязал ременной узел мешочка. При виде кусков мяса, пахнувшего крепко запечённым, вцепился во все, что оказались сверху, и сразу сунул один в рот. Рвя мясо зубами, он с трудом удерживался от нового, злого плача. По вкусу узнал: Морган тогда сказал — того парнишку, с продуктами, называют маркитантом... Когда первый кусок был с трудом проглочен, Сиджи снял с себя невидимость и сел. Ноги тоже должны отдохнуть. Сунул в рот ещё один кусок. Сообразил, что вскоре будет "дома", и отдал оборотням по солидному куску. Неизвестно, где они выжидали, но по их просительным взглядам на мясо сообразил, что и они не прочь поесть. Оборотни уселись и, придерживая лапами отданные им куски, сожрали их в один присест. Сиджи даже удивился: слышал — волки приготовленное человеком не едят. Эти оголодали небось.

Подумав, он забрал сумку с припасом и перекинул её длинный ремень через плечо. Что там, на маяке, — он не знает, но постоянно питаться рыбой тоже не хочется. Всё ещё сидя, он объяснил оборотням, которые сидели и смотрели на него:

— Бедвира схватили. Остальные под охраной сидят в отдельных зданиях. Мне надо добраться до моря. Поможете?

Волки встали и потрусили из мастерской. Один оглянулся, и Сиджи, снова прошептав заклинание невидимости, заспешил за ними... Они, конечно, выбирали путь по себе, порой пробираясь такими местами, где взрослый человек посомневался бы и шагнуть, но насытившийся мальчишка, хоть и чувствовал себя слегка тяжеловатым после еды, легко следовал за оборотнями.

Идти по улице с богатыми домами оборотни, естественно, не стали — провели мальчишку-мага частными парками, в одном из которых не только Сиджи, но и они сами приникли к воде из бассейна с фонтаном. Только мальчишка — перегнувшись через бортик бассейна, а волки устроились прямо на этом бортике. Отходя от бассейна, Сиджи ещё с сожалением вспомнил кожаные мешочки с вином мага Ниула. Сейчас бы их сюда — наполнить чистой, прозрачной водой...

Наконец они покинули когда-то красивую улицу, которая теперь чернела сажей на стенах и терпко воняла дымом сгоревших жилищ. Кое-где Сиджи приметил и редких людей, которые копошились во дворах. Видимо, приводили в порядок хотя бы то, что возможно. Он даже остановился на месте, разглядывая их и смутно размышляя: чёрные балахоны увели саранчу, которую почему-то нельзя было убивать, но ведь ушли они не из королевства, а лишь из дворца. И стало страшно за тех крестьян, чьи поселения чёрные балахоны пройдут, снова науськав на живых своих тварей...

А оборотни тем временем углубились в лес.

Ноги Сиджи уже заплетались от усталости, да и перед глазами начали плясать странные, полупрозрачные тени. Он сознавал — от недостатка сна, но упрямо продолжал шагать, понимая: если сядет — упадёт и уснёт.

Оборотни привели его на поляну с древом смерти.

Он замер на её краю, качаясь и не понимая: зачем сюда?

Потом вспомнил и взглянул на дерево, валявшееся в травах. И, всё так же покачиваясь, пошёл к Дуану, сидевшему здесь, словно старший оборотень и не уходил отсюда с того часа, как позвал к себе Бедвира.

— Где остальные? — хмуро спросил оборотень.

— Бедвир в темнице. Остальных расселили по отдельным домам. Я сбежал, — хрипло ответил мальчишка-маг. — Я сказал вашим, чтобы они провели меня к морю. Зачем?..

Договаривать не пришлось — Дуан понял и так. Оглянулся за дерево, на котором сидел, и Сиджи вяло удивился: неужели старшего брата Орнии так и не перенесли туда, где живут оборотни?

Дуан снова посмотрел на маленького мага.

— Пришёл в себя и сразу буянить начал, — объяснил он. — Не знаем, что делать.

Чуть не споткнувшись, Сиджи обошёл дерево и встал перед молодым мужчиной, сидевшим, как и в прошлый раз, — прислонившись к стволу.

— А ты кто такой? — надменно спросил принц Стиана, не делая попыток встать. Кажется, ему вообще тяжело давалось любое движение.

— Я Сиджи, — равнодушно сказал мальчишка-маг. — Орния сказала — Королевская звезда. Вы знаете, что это такое?

И, не слушая ответа, а только уловив, что старший брат Орнии, кажется, начал отвечать ему, рухнул на травы. Спать! Спать...

Очнулся пару раз.

Первый — когда почуял, что его берут на руки.

Потом — когда пришло понимание, что его укладывают на что-то вроде тряпки, положенной на нечто твёрдое. И снова провалился в темнейшую тьму.

А потом его разбудили, безжалостно тряся за плечи.

— Сиджи... — ворчал кто-то, в очередной раз потряхивая его. — Сиджи, проснись, детёныш. Без тебя не получится.

— Что? — слабо спросил он, пока ещё не открывая глаз. — Что — не получится?

И услышал знакомый, ржаво металлический скрип. Рядом кто-то старается двигать вёсла! Этот звук стал выстрелом из арбалета Орнии — Сиджи немедленно пришёл в себя. Быстро огляделся. Вот как? Его положили на дно лодки! Напротив сидел тот самый Стиана, а на берегу стояли Дуан и ещё два оборотня в человеческой ипостаси.

— Маяк пропал, — объяснил Дуан. — Мы хотели отвезти вас на маяк, а он исчез.

Сиджи подумал было попросить о помощи — чтобы ему помогли встать. Но усмехнулся себе, слабому, как та же рыбёшка, и, ухватившись за борта лодки, всё-таки сам поднялся на ноги.

Оглядев морской горизонт магически настроенным взглядом, он хмыкнул. Сиреневое сияние, еле заметное в сероватых облаках, подсказало, что Риннон тоже не сидела сложа руки, пока Бедвир с птенцами уходил на страшную охоту.

— Маяк не пропал, — уже окрепшим голосом сказал мальчишка-маг и присмотрелся к лодке. Та самая, на которой с Бедвиром плыли от острова. — Я сам поведу лодку к маяку.

— Сам? — недоверчиво переспросил старший брат Орнии. — Да ты в таком состоянии, что весла поднять не сумеешь!

— Я всегда в таком состоянии, — невозмутимо отозвался Сиджи. — Но поспать успел, а море спокойное. Сейчас моих сил хватит, чтобы добраться до острова.

Оборотни столкнули лодку в воду, не дожидаясь, договорятся ли между собой люди. Сиджи уселся на скамейку гребца и взялся за вёсла. Принц Стиана сидел довольно удобно, большой волны не ожидалось — уж это мальчишка-маг знал точно. Раз, обернувшись к берегу, увидел, как трое оборотней входят в прибрежные густые и высокие травы и кусты и пропадают в них.

— А ты? — неожиданно услышал он. — Ты кто? Человек или оборотень?

— Человек, — ответил Сиджи и предложил: — Давайте я довезу вас до маяка и там всё расскажу.

— Боишься — сил не хватит? — понимающе покачал головой Стиана.

— Нет. Боюсь, буду рассказывать — начну слишком медленно работать вёслами, и тогда вы истечёте кровью.

Принц Стиана с досадой посмотрел на себя. Несмотря на перевязанные раны, кровь из некоторых до сих пор сочилась.

— Не бойтесь, — добавил Сиджи. — Сейчас доберёмся до маяка — Риннон вам все перевязки заново сделает. Раны заживут быстро.

— А кто эта Риннон? — хмуро спросил Стиана.

— Старшая дочь маршала Эинри, — спокойно ответил Сиджи. Мельком взглянув на ошарашенного мужчину, догадался, что правильно сделал, объяснив, кто Риннон. Теперь старший брат Орнии от удивления долго будет молчать. Наверное.

Волны зашуршали о береговую гальку, когда Сиджи начал видеть остров с маяком и без магически настроенного взгляда. Выпрыгнул из лодки и принялся втаскивать её на берег. Принц Стиана с новой досадой смотрел на его усилия, но только тихонько вздыхал: видимо, понимал, что сам не в том состоянии, чтобы встать и помочь. Зато дёрнулся и поднял голову, услышав детские крики от входа на маяк.

Оглянулся и мальчишка-маг. От маяка к ним бежали не только дети, но и девушка, и взрослый мужчина в одежде поборника. Сиджи сначала удивился, что раненый Кахир так сильно бежит, но сообразил, что тому помогла исцелиться Риннон, сейчас бежавшая с поборником рука об руку.

— Сколько детей... — услышал Сиджи шёпот принца Стианы.

— Сиджи, быстро выходи на берег! — немедленно принялась командовать девушка. — Кахир сам вытащит лодку! Сиджи, а это кто? — бесцеремонно спросила она, кивая на раненого мужчину в лодке. — Эй, или вы сами представитесь?

— Это принц Стиана, брат Орнии, — объяснил мальчишка-маг, не удержав зевка. — Его на древе смерти нашёл Дуан и спас. Правда, он успел слишком поздно, так что целить его раны придётся тебе.

— Но вы не маг! — возмущённо объявила растерянному принцу Риннон. — Почему вы оказались на древе смерти?! И, Сиджи! Где остальные?!

— Риннон, не торопись, — предостерегающе сказал Кахир, который за время разговора сумел не только втащить лодку на берег, но и найти тот громадный камень со скобой, для того чтобы укрепить судёнышко на суше. — Всё. Теперь я помогу выйти его высочеству, а Кенион поможет мне довести его до жилого помещения. Кенион, сюда!

Его высочество пришлось не выводить, а поднимать и переносить через борт лодки, а потом он и вовсе повис, еле держась за плечи своих помощников и всё ещё ошеломлённо глядя, как впереди бегут дети явно из богатых семей, чтобы отодвинуть в сторону странную дверь из какой-то грубой холстины.

Риннон и Сиджи, прихвативший пару мешочков из лодки — мясной дар Дуана, шли позади всех, и мальчишка-маг торопливо рассказывал ей основное — то, что произошло, едва город был освобождён от саранчи.

Они вошли в жилые помещения маяка, когда принц Стиана уже был уложен на один из топчанов. Риннон немедленно подошла к нему. Не испытывая и не показывая ни малейшего пиетета к нему, девушка уселась сбоку и присмотрелась к ранам принца.

— Принесите мне всё для перевязки, — громко велела она, не оглядываясь, — и накормите Сиджи! Ваше высочество, я сейчас сниму с вас одежду и посмотрю ваши раны.

— Но я... — попытался приподняться на локтях Стиана.

— Я знаю, что могли сделать с вами псы поборников, так что ваши раны меня не испугают, — резко сказала она, принимаясь за работу — разрезая прилипшую к телу мужчины одежду ножом, вынутым из набедренных ножен.

— Ты похожа на своего отца, — прошептал принц, всматриваясь в её лицо.

Она только хмыкнула, но подошедший сзади Сиджи тихо сказал:

— Расскажи ему всё, ладно? Я устал и хочу спать.

...Девочки и мальчики принесли всё, что необходимо. Кахир донёс ведро с водой, согретой в камине. Отмывая кровь на теле молодого мужчины, Риннон спокойно начала говорить — и не только принцу, благо все собрались вокруг топчана Стианы:

— Сиджи мне кое-что рассказал. Так что начну с вас, ваше высочество, — так, как я понимаю всё, что происходит... Вы должны были наследовать вашему отцу, королю. Но кто-то захотел посадить на трон вашего брата, потому что он слаб и не умеет принимать решения самостоятельно. И этот кто-то решил устроить вызов чёрной саранчи. Пока город выживал и защищался от чёрной саранчи, вас похитили с бала и привезли к древу смерти. Насколько я понимаю, во дворце сейчас думают, что вы мертвы. Что вас убила саранча. А следующий наследник — ваш брат. Вот и всё. Теперь — вам решать, что делать дальше.

Глава девятнадцатая

Она посидела на краю топчана ещё немного, глядя в глаза Стианы, а потом спокойно встала и отошла от него. Риннон чувствовала взгляд принца в спину, но не стала откликаться на него. В первую очередь она подошла к топчану Сиджи и осторожно накинула на него войлочный плащ — вместо одеяла. Мальчишка-маг во сне казался не столько похудевшим, сколько осунувшимся. Она постояла, чуть склонившись над ним, вспоминая, как он сторожил Моргана и Кахира, собираясь убить их обоих по слову Бедвира... Не выдержала — погладила его по голове, а потом отошла от спящего мальчишки к столу Бедвира и принялась готовить огненный ритуал для принца Стианы. Несмотря на краткий и довольно пессимистичный рассказ Сиджи, она чувствовала уверенность: ведь теперь на острове будет двое здоровых мужчин, готовых защищать всех, кто остался на маяке. Пусть защищать и вынужденно.

Готовя ингредиенты для огненного ритуала, она бессовестно подслушивала.

После того как она отошла от Стианы, он некоторое время и в самом деле смотрел ей в спину, причём смотрел сердито. Он чувствовал колючую, нестерпимую боль, он нуждался в обещанной помощи, а она ушла.

Но вскоре к нему приблизился Кахир, сел на топчан напротив.

— Пока Риннон готовит для вашего исцеления огненный ритуал, — деловито начал он (она улыбнулась, почувствовав, что Стиана успокоился после этого сообщения), — я хочу рассказать вам о том, ваше высочество, как я появился здесь.

Девушка понимала: чтобы толком уяснить ситуацию, в которую попал Стиана сам и попало всё королевство, ему и впрямь надобно знать все мелочи происходящего. Нисколько не сомневалась в том. Так что, когда проснётся Сиджи, ему тоже придётся посидеть рядом с принцем, чтобы тот дотошно его допросил. Всё это: то, что знает Сиджи, то, что знает Кахир, и то, что расскажет Риннон чуть позже о Бедвире, — принцу надо знать. Риннон от Орнии слышала не раз, что её старший брат, которого всю жизнь готовили к управлению королевством, весьма практичен. Их рассказы помогут ему вернуться во дворец...

Любопытно. Что же это такое — Королевская звезда, о которой упомянула Орния? Что-то очень знакомое. Кажется, Риннон слышала о ней из разговоров родителей. Жаль, что она тогда была слишком мала, чтобы запоминать всё подряд... Усмехнулась: жаль, что не провидела того, что может с нею случиться.

Заслышав за спиной шаги, скосилась посмотреть на подходящего. Младший брат Моргана — Грэм. Мальчишка подошёл так близко, что животом упёрся в край столешницы. Лицо недовольное. Но за этим недовольством прятался страх.

— Почему ты не позвала нас? — пробурчал он, и Риннон взглянула за него, заслышав следующие шаги. Подходивший всё ещё прихрамывал. Кенион.

— Зачем я должна вас звать?

— Теперь с нами нет наших старших братьев, — вежливо ответил Кенион. — Я начал учить Грэма владению оружием. Мы думали, ты будешь потихоньку учить нас магическим приёмам, раз у нас есть магические способности.

— И вы настолько самонадеянны, что решили — я начну ваше обучение с огненного ритуала? — скептически вопросила девушка.

Грэм ожидаемо насупился.

Зато Кенион неожиданно проницательно заглянул Риннон в глаза, напоминая этим взглядом своего старшего брата. Клемент тоже всматривался в глаза собеседника так, словно пытался заранее просчитать по ним ответ на свой вопрос.

Именно Кенион и объяснил — медлительно, потому что старался подобрать слова поделикатнее:

— Мы не знаем, насколько сложен этот ритуал. Но мы поняли, что он один из самых необходимых в жизни. Прости, Риннон. Просто однажды может случиться так, что кто-то будет нуждаться в помощи, а рядом не будет тебя. Зато рядом будем мы.

"Грэм бы сказал безо всяких извинений: если сдохнешь ты, кто будет проводить ритуал, создавая огненный круг?!" — с внезапной злостью подумала девушка, но привычно, даже машинально придушила тот тёмный выплеск, что рвался из неё наружу и мог бы покалечить мальчишек. Бедвир всегда начинал обучение с укрощения личной тёмной силы каждого из них. Так что глушила она тёмные выплески мгновенно.

В общем-то, мальчишки правы в своих опасениях.

Почему же она злится из-за их справедливой опаски?

— Мы будем делать всё, что ты скажешь! — пообещал Грэм, уже встревоженно глядя на Риннон.

Странная мольба прозвучала в его обещании. Когда Риннон прочувствовала её, она нерешительно кивнула. Представила, что с девочками на маяке и впрямь из старших останутся только Кенион и Грэм, и сердце сжалось.

— Хорошо, — отчётливо деловито сказала она. — Я буду готовить ритуал для принца и сразу буду говорить, что делаю и какие ингредиенты понадобятся для создания огненного круга. Сил на сам ритуал у вас маловато. Но со следующих часов, когда буду свободна, начну показывать приёмы, как их собирать.

Закаменевшие было в ожидании её жёсткого отказа, мальчишки ощутимо расслабились. На эти почти полчаса подготовки внимательные слушатели девушке были обеспечены. Причём — заметила она — Кенион время от времени посматривал на рассыпанные по столу Бедвира гусиные перья. Наверное, хотел бы для верности подробно записать этапы подготовки?

...Какое счастье, что у них есть Кахир!

Измученного Сиджи будить не стали.

Хотя Кенион и Грэм предлагали помочь, поборник буквально взвалил на своё плечо охнувшего от боли принца Стиану и самостоятельно перенёс молодого мужчину в центр огненной паутины. В отличие от Кахира, кстати, принц не стал допытываться, как отразятся на его душе ритуал и тёмные силы. Так что девушка снова вспомнила, что Орния говорила о старшем брате — практичен.

Когда ритуал закончился и с видимой всем кожи принца пропали все метки собачьих клыков, Стиана медленно, прислушиваясь к себе, поднялся и, так же насторожённо двигаясь, подошёл к Риннон и всем её помощникам. Первый же его вопрос едва не заставил её нервно засмеяться:

— И что? Тёмные маги всегда дружат с оборотнями?

Но смеяться расхотелось, когда Риннон представила, что почувствовал принц, очутившись в окружении волков-оборотней. Небось Дуан не постеснялся и оборачиваться при нём. Однако удержаться от какого-то злорадного наслаждения не сумела, ответив:

— В нашей общине только один маг водил дружбу с оборотнями. И это ваша сестра — Орния. Она всегда доверяла Дуану. А тот за доверие платил помощью ей и порой и нам. Что бы вы ещё хотели узнать?

— А-а... Вопросы позже. Теперь я хочу есть! — чуть ли в не ультимативной форме заявил Стиана.

Помедлив, Риннон кивнула.

Поняла. После жуткой встречи с псами-убийцами боль не позволяла Стиане думать о еде. Но здоровое тело сразу ощутило голод. Закономерно.

Младших и Кахира она накормила завтраком давно, ещё до появления Сиджи с изувеченным принцем. Сейчас же — время к позднему обеду. Можно приготовить не слишком роскошное, но плотное угощение.

Следовавшей за ней хвостиком Этель девушка велела найти среди скудной охапки запасных вещей штаны и рубаху для Стианы. Одежда принца была хоть и рваной, а теперь и порезанной, но носить её было бы можно, если бы она не оказалась слишком заскорузлой от подсохшей крови. Будет время — надо будет сполоснуть её и повесить сушиться. Пока же пусть королевская особа не смущается ходить в тех же лохмотьях, что и все они. Ничего. Не в королевском дворце. Главное — чистые.

А сейчас она усадила принца за стол — остальные прибежали сами на зов. В качестве обеда выложила холодные закуски из кусков мяса, принесённого Сиджи от Дуана, и рыбы, наловленной тем же мальчишкой-магом. Для всех подогрела ранее приготовленный бульон, к которому подала остатки пирога "от Моргана", а отдельно для мужчин поставила маленький кувшин с яблочным вином.

Ничего. Стиана брезговать не стал. Набросился на мясо так, что приятно было бы посмотреть на его аппетит, если бы... Риннон прикусила губу: кажется, она могла злиться и на королевскую особу, которая пожирает всегда бережно хранимые и расходуемые припасы... Да, опять-таки с пополнением продуктов — одна надежда на Сиджи... Когда принц утолил первый голод и перестал глотать куски плохо прожёванного мяса, он принялся задавать вопросы.

— Кто такой Бедвир?

— Нам он о себе не рассказывал. Но Орния увидела его сны. Магически она сильный видящий, — специально объяснила она, чтобы Стиана понял. — Когда-то он был магом-офицером из пограничников. (У принца округлились глаза: такого он точно не ожидал услышать.) Однажды его и ещё двоих военных магов послали на морской берег. Там на них напали пираты. Бандиты убили всех троих. Но Бедвир умирал долго. А среди пиратов был некромаг. Ему показалось забавным вернуть умиравшего мага к жизни, пропитав его тело силами некромагии. Так Бедвир стал тёмным магом.

Страшные случайности бывают в жизни.

От некоторых не убережёшься.

Кажется, над этой мыслью задумался не только принц Стиана, но и Кахир с мальчишками, сидевшие у стола. Девочки-то, в том числе и Этель, уже до рассказа Риннон отошли к своим топчанам.

— Почему ты не разбудила мальчика? — кивнул Стиана на спящего Сиджи. — Наверное, он тоже хочет есть. И странно он спит. Скоро вечер, а он всё не просыпается.

— У Сиджи есть одна особенность, — рассеянно сказала Риннон, тоже бегло оглянувшись на топчан мальчишки-мага. — Он восстанавливает силы и набирает их во сне. Когда Сиджи очень устаёт, может спать сутками. Но и работает он в нашей общине больше всех и тяжелее всех.

— Что ж... Ты постоянно повторяешь: община, община, — задумчиво сказал принц. — Расскажи мне о ней. Как вы все сюда попали?

— Как и вы, — бесстрастно откликнулась Риннон. — Через древо смерти. А община... Это только название. Всего нас до появления саранчи было семеро, не считая самого Бедвира: Орния, Сиджи и маленькая Этель, я и Клемент, Лукас и Морган — все, кого Бедвир успел спасти от поборников. Впрочем, есть ещё Кенион. Его за день до появления саранчи спасла Орния. Ему повезло больше всех: псы его не успели тронуть.

Принц Стиана с заметным содроганием по всему телу кинул взгляд на мальчишку, который тут же съёжился.

А Риннон вслух начала вспоминать о судьбе каждого, кого закинуло сначала в руины островного замка на реке, а затем сюда — на остров с полуразрушенным маяком.

Принц Стиана слушал её, едва ли не затаив дыхание, но всё равно успевал в небольшие паузы вставлять вопросы, уточняя для себя непонятное. А один раз даже остановил Риннон и о чём-то глубоко задумался, прежде чем попросить её продолжить рассказ... Когда она выдохлась, он задумчиво сказал:

— Значит, теперь мне остаётся только выслушать того мальчика, который сейчас спит. И узнать, что происходило в городе.

— Сиджи, — сердито напомнила Риннон. — Мальчика зовут Сиджи!

Принц внимательно посмотрел на неё и негромко сказал:

— Мальчик — простолюдин. Почему ты так печёшься о нём?

И глаза всех мужчин и мальчишек за столом уставились на неё.

Риннон почувствовала, как раздулись её ноздри. Она взяла одну опустевшую тарелку, затем другую — и показала им, сидящим за столом, так, словно хотела, чтобы они увидели в них что-то, кроме пустоты.

— В иных условиях понимаешь, что ценность человека не в его происхождении, — высокомерно произнесла она. — Это мясо принёс Сиджи. Хотя охотились оборотни. Эту рыбу вы ели с удовольствием, потому что видели, как её много на столе. Ловил её Сиджи. — Она в упор взглянула на Кахира. — Когда ты лежал в лодке связанным и мы не знали, обратишься ли ты в саранчу — или тебе повезёт и ты останешься человеком, тебя сторожил Сиджи. Бедвир приказал ему убить тебя, если только изменится цвет твоих глаз. И я знаю, что Сиджи убил бы и тебя, и Моргана, если бы это произошло. Но не потому, что приказал ему Бедвир. В лодке были дети. — Она оглянулась на девочек, взглянула на Грэма. — Он убил бы вас из-за них. И знаете — что? Он убил бы, защищая нас всех, хотя мы всегда относились к нему, как... к простолюдину.

— Ты пристрастна, — заметил Стиана.

— Да, я пристрастна, — усмехнулась Риннон. — Потому что знаю, на что способен Сиджи. И каково ему было, пока он сторожил двоих и думал об их смерти.

— Он тоже пришёл к вам через древо смерти?

— Нет. Его отец уплыл вместе с мальчиком далеко в море и там сбросил его с лодки.

В сохранившемся здании маяка давно прогрелся воздух и было довольно тепло, но от равнодушно прозвучавших слов девушки передёрнуло даже принца.

А потом все вздрогнули, потому что Сиджи внезапно появился словно из ниоткуда, встав за спиной Риннон. Немного недовольно он сказал:

— Не надо об этом.

Встав с места, девушка скомандовала:

— Садись на мой стул! Я принесу тебе поесть, пока его высочество расспрашивает тебя. Садись.

— Благодарствую, — пробормотал мальчишка-маг, не поднимая глаз от стола. Посмотрел на принца Стиану и легонько вздохнул.

— Тебе не нравится, что придётся рассказывать мне о сегодняшней ночи? — серьёзно спросил его молодой мужчина.

— Когда я вспоминаю то, что было, мне хочется спать.

Риннон показалось, в ответе Сиджи прозвучала горестная усмешка.

Стиана, кажется, хотел что-то сказать в ответ, но не успел.

— Когда мы переплыли на берег и вошли в лес, Дуан прислал за нами волка, — монотонно начал мальчишка-маг. — Так мы узнали, что вас (он взглянул на принца) тоже хотели умертвить на древе смерти. Бедвир попросил Дуана припрятать вас у себя, пока мы поможем городу избавляться от чёрной саранчи.

Риннон поставила перед Сиджи тарелку с прибережённым от мужчин мясом и рыбой, добавила к ним большую чашку с укрепляющим чаем. Сиджи первым делом вцепился в эту чашку и с наслаждением выпил весь чай, после чего принялся за мясо, одновременно рассказывая. Но ел так аккуратно, что даже принц недоверчиво поднял бровь на его манеры. Риннон усмехнулась: Сиджи умел быть воспитанным, недаром он всегда сидел за столом со всеми, кого спас Бедвир.

Но и сама прислушивалась к его рассказу так заворожённо, что порой забывала: надо бы добавлять чай в чашку Сиджи, потому что вскоре мальчишка-маг едва не осип от непрерывного монолога.

— А теперь приношу свои извинения, — неожиданно встал Сиджи, закончив рассказ. — Мне нужно порыбачить. Насколько я понял, запасов на поесть у нас маловато.

Мужчины и мальчишки молча смотрели ему вслед, и Риннон подумала, что принц, наверное, недоволен его уходом: ведь вся история Сиджи требовала уточнений.

Но именно Стиана проговорил:

— Надо немного выждать, чтобы рассказанное этим мальчиком уложилось в единое целое с тем, что рассказала ты, Риннон, и рассказал Кахир. Пусть мальчик идёт.

И встал из-за стола, ушёл к своему топчану.

Кахир и мальчишки, словно сговорившись, тоже встали, но заторопились к выходу. Кажется, они думали догнать Сиджи. Но Риннон, подобно оборотням, приподняла уголок губ: когда эти трое выйдут за дверь-дерюгу, мальчишки-мага там не будет. Сиджи не любил, когда за его рыбной ловлей наблюдают, и потому всегда использовал заклинания невидимости.

Она собрала посуду со стола. Бросила взгляд на девочек, которые сидели на одном топчане. Увидела между болтавшими Мирной и Аликс Этель ("Приняли!") и спокойно отошла в хозяйственный уголок. Только поставила посуду так, чтобы быстро ополоснуть её, как к ней подбежала сестрёнка.

— Риннон, а можно нам тоже погулять?

— Идите, — разрешила девушка, мгновения помолчав и припомнив, какую защиту сделала для острова.

Младшая сестра убежала к подругам, а затем девочки побежали к выходу с маяка. Причём — заметила Риннон — никто из барышень не возражал, что Этель бегает босиком.

Когда в помещении остались только принц Стиана и Риннон, он позвал её:

— Риннон, посидите со мной!

Не обращавшая на него внимания, пока возилась по маленькому хозяйству, Риннон немного удивилась. Она-то думала, что молодой мужчина лежит себе на топчане, переваривая все истории, рассказанные ему невольными изгоями. Но принц сидел на скудной постели, прислонившись к деревянному столбу.

Она присела на топчан напротив.

— Мне лучше думается, когда рядом кто-то слушает некоторые мои мысли, — объяснил Стиана. — И не удивляйтесь, если эти мысли будут — кажется — далеки от того, что вы ждёте.

Девушка про себя хмыкнула: с чего бы это принц начал обращаться к ней на "вы"? После всех рассказов о прошлом и настоящем их маленькой общины? После рассказа Сиджи о том, что пережил город и вся королевская семья? Риннон выжидательно взглянула на принца. И наткнулась на его внимательный взгляд.

— Риннон, что вы будете делать, когда королевство вернётся к своей обычной жизни? Вернётесь и вы — в семью маршалов Эинри?

— Нет, — резко ответила девушка. Потом, понимая, что её ответ произвёл весьма неприятное впечатление, добавила: — Я слишком много испытала злого, чтобы вернуться в мир нежности и комфорта. Я... не хочу туда возвращаться. Вот младшие наши — да, неплохо бы их вернуть. При условии, что там будет безопасно.

— Ладно, пусть так, — задумчиво сказал он. — Риннон, что бы вы сделали, если бы ситуация была такая, как сейчас, но без одной особенности: меня бы не было здесь?

— Взяла бы оружие, позвала бы Сиджи и пошла бы отвоёвывать Бедвира и наших соучеников, — твёрдо сказала девушка.

— Так решительно, — пробормотал Стиана, отводя от неё взгляд.

— А как иначе? — удивилась Риннон. — Кто, кроме них, может понять меня? Мне хочется, чтобы рядом со мной были те, кто мыслит, как я. Кто воспринимает мир, как я.

— И как бы вы начали свой поход? — без тени насмешки спросил принц.

— Плохо, — уголками губ улыбнулась Риннон. — Я несдержанная порой. Если бы мне не удалось проникнуть в королевский дворец, с досады я бы попробовала его разрушить!

Стиана хмыкнул.

А у Риннон сердце замерло: если принц расспрашивает её, хоть и явно шутливо, что бы она сделала в такой ситуации, не значит ли это, что он сам растерян? Облизала пересохшие губы — и спохватилась.

— Ваше высочество, а что такое Королевская звезда? О ней сказала Орния Сиджи.

— Это реликвия наших королевских предков, — неохотно ответил Стиана. — Боюсь, я не могу больше сказать о ней ничего.

— Но Орния сказала Сиджи, — вздохнула Риннон. И резко вскочила с топчана, когда со взволнованным писком в помещение маяка ворвались Мирна и Аликс.

— Риннон! Риннон! Там Этель! Там Этель!..

В зазор между дерюгой и стеной просунулась голова Кениона:

— Риннон! Этель пророчит!

Девушка метнулась к выходу, спиной чувствуя, что следом мчится принц Стиана.

Они вместе проскочили дерюжную дверь и бегом чуть не скатились по ступеням лестницы. В десяти шагах от неё стояла малышка Этель — спиной к зданию маяка. Стояла она, опустив руки, и Риннон не сразу поняла, что девочка застыла, глядя на далёкий берег.

А когда Риннон обошла её, похолодела: немигающие глаза Этель полнились кровавыми слезами, которые чёрными потёками падали на её пальтишко, когда-то купленное Орнией. Рядом стояли все, кто хотел прогуляться, и Сиджи.

Обеспокоенный принц тоже обошёл девочку и, поначалу оторопев, закричал:

— Что с ней?!

Риннон присела перед Этель и осторожно дотронулась до багрового ручейка на щеке Этель. Спокойно и даже отстранённо спросила малышку:

— Что ты видишь, Этель?

Наверное, с минуту девочка молчала, а потом разомкнула губы:

— Бедвир умирает.

Риннон встала на ноги, бесстрастно взглянула на берег. Потом — на Сиджи, который машинально скручивал сеть, в которой трепыхалась пойманная им рыба. Они переглянулись, и мальчишка-маг первым заторопился к зданию маяка. Риннон — за ним.

За ними поспешили ничего не понимающие остальные.

А когда все проникли в помещение, Риннон уже застёгивала на талии ремень с мечом и охотничьими ножнами, а Сиджи, освободив сеть, сматывал её для удобства — переносить её на плече. Ножны с дротиками он уже приладил за плечо. Пока принц Стиана и остальные хватали воздух полуоткрытыми ртами, не зная, как реагировать на эту картинку, черноволосая ведьма рассовала по всем потаённым местечкам в косах и в одежде все некромагические ингредиенты, которые могут пригодиться в дороге.

Они так твёрдо прошли между непроизвольно посторонившимися нынешними обитателями маяка, что даже взрослые мужчины не сразу поняли, что эти двое решительно собираются покинуть островок.

— Риннон, не смей! — рявкнул принц, выбежав из здания маяка и поразившись: двое легко отвязали лодку и собирались ввести её в волны.

— Вы — думайте, ваше высочество, — жёстко ответила девушка. — А нам пора. Я сказала вам, что не буду ждать чьих-то советов или указаний. Я сказала, что буду воевать с теми, кто убивает Бедвира. И я это делаю!

— Постойте же! — закричал и поборник Кахир. — Я с вами!

— Нет! — теперь уже рявкнула Риннон. — Я не доверяю вам! Вы поборник! А Бедвир — тёмный маг!

Но принц уже добежал до лодки и с разбегу запрыгнул в неё. И мальчишка-маг ничего не сумел сделать, когда Стиана придержал руки Риннон, и поборник успел, оттолкнув судёнышко от берега, буквально влететь в лодку.

Сиджи взглянул на девушку. Та пожала плечами, презрительно глядя на Стиану и Кахира. Безоружные. И ещё неизвестно, готовы ли вступить в бой ради тёмного мага. Но прогнать с лодки? Сил не хватит. А тратить на них магию не хотелось.

Когда удалились от острова с маяком на достаточно далёкое расстояние, Стиана сквозь зубы сказал:

— Сиджи, как ты сказал? Как зовут того... кто был другом вашего Бедвира?

— Ганикси.

— И ты сказал, что его знают те два мага.

— Да.

— И ты знаешь, где эти два мага живут.

— Да.

Принц посидел на лавке, опустив голову, а потом снова взглянул на мальчишку-мага:

— Первым делом ты проведёшь нас к тем магам. Насколько я понял, они будут возвращаться в свои дома.

— Они говорили об этом, — отозвался Сиджи, налегая на вёсла.

Кахир посидел, посидел, а потом кивнул мальчишке и велел:

— Пересаживайся. На вёсла пока сяду я.

— Потом — и я, — хмуро сказал Стиана.

Риннон, отвернувшись, подняла брови. Принц умеет вести лодку? Впрочем, это не главное. Главное — она заставила мужчин действовать.

Глава двадцатая

Два тёмных мага и два обычных человека. Впрочем, не совсем они обычные. Особенно принц Стиана.

Риннон не была бы дочерью воинственного семейства, если бы не начала обдумывать положение своей нынешней странной компании сейчас и в будущем. Преимущественно — положение принца. Его безопасность. И его же положение вторично перед гибелью Бедвира.

Первым делом, когда вёсла перешли в крепкие руки мужчины, она накинула на принца сигнальную вуаль. Пришлось повозиться, устанавливая на молодом мужчине невидимое переплетение нитей, мерцающих, словно разноцветные крылья светлячка. И хорошо, что не надо открывать рот, проговаривая заклинание. Только взгляд на подопечного... Мысленно произнеся слово "подопечный", она грустно усмехнулась. Да, она из семьи Эинри.

Освобождённый Кахиром от гребли Сиджи как раз в этот момент — накидывания магической вуали — осторожно должен был пройти мимо девушки, чтобы сесть на дно лодки и подремать ещё немного. Их взгляды пересеклись, когда Риннон мельком взглянула на него — удобно ли ему пройти. Именно поэтому мальчишка-маг будто ненароком оглянулся посмотреть, куда тянутся магические нити, переплетение которых он узнал. Тянутся-то они с её ладоней. Снова посмотрел на Риннон. Затем, словно неловко повернувшись, всем телом закрыл её от взглядов Стианы и Кахира, сидевших впереди. За эти два-три мгновения Сиджи не только прикоснулся к запястьям девушки, но и добавил в её магические нити кое-что своё.

Не ожидавшая от Сиджи и самоуправства, и вообще этого странного движения, Риннон даже рот открыла, вглядываясь в него, уже убравшего ладонь с её запястий. Спохватилась и посмотрела на магические нити, льнущие к фигуре принца. Еле уловила, что по одной из нитей скользнула к Стиане махонькая, туманная в лучах вечернего солнца вспышка в виде рыбки. Посмотрела на полулежавшего в её ногах Сиджи — и сообразила, что сделал мальчишка. Он добавил к её отслеживанию возможность в момент опасности для принца сделать его невидимкой.

Скривилась в ухмылке.

Да, очень даже неплохо, что эти мужчины не разбираются в магии и не видят магически. Неизвестно, о чём думал Сиджи, добавляя свою "рыбку"-невидимку, но Риннон собиралась использовать принца и в качестве подопечного, и в качестве предмета шантажа. Если понадобится в борьбе за Бедвира. Отрешившись от иных дум, благодаря Сиджи, она сосредоточилась на примерном плане того, что должно произойти там, где умирает Бедвир. В последнее девушка не поверила бы, но ведь Этель...

За оставшихся на маяке детей не переживала. Способности Кениона она заключила в магическую клетку — чуть не на бегу. И на бегу же объяснила мальчишке, как её снимать, если что... И она понадеялась на благоразумность Кениона, которая должна была укротить в случае чего строптивость Грэма... Где находятся продукты — мальчишки знали. Если они, четверо взрослых (таковым она считала и Сиджи), уложатся со спасением Бедвира в сутки, за это время ничего страшного на острове не произойдёт

Сиджи времени даром не терял: скорчился на лодочном дне напряжённым комочком, затылком упираясь в её ноги, и уснул.

Глядя на него, Риннон чуть рот не открыла, всецело сообразив наконец значение его мягкого прикосновения к её запястьям.

Вот что сделал мальчишка-маг! Если она накинула на принца отслеживание, то Сиджи не только добавил вспышку для маскировки, но и присоединил отслеживание Риннон к себе. В случае чего, отследив положение, например, Стианы в опасном месте, теперь мальчишка-маг мог наблюдать за подопечным Риннон и сделать молодого мужчину невидимкой — на то время, пока они добегут его спасать. Бедвир снова прав в своём рассуждении о том, что объединённые два приёма дадут третий результат.

Времени хватает, чтобы поразмыслить уже над другим.

Она бросила взгляд на Сиджи. Тот медленно, но верно расслаблялся во сне... Скоро восстановит силы.

Если принц уже что-то придумал, то почему он начинает с поиска того Ганикси? Ведь Риннон правильно поняла, что маги нужны, чтобы найти этого военного мага. Зачем же нужен он Стиане? Почему принц вообще решился действовать, увидев, что она и Сиджи собираются на выручку Бедвиру? Почему он не попытался просто остановить их? Понадеялся, что на месте сумеет определиться с тем, как действовать для себя, чтобы вернуться?

Ровный и ритмичный всплеск воды не позволял глубже задуматься над возникающими вопросами. Вскоре Риннон позавидовала Сиджи и загляделась на берег. Думать не хотелось. Хотелось драться... Перед глазами-то — постоянно драка с теми, кто сейчас охраняет Бедвира... И только сейчас девушка поняла, что поспешила. Надо было попробовать расспросить Этель, почему умирает Бедвир.

Насупившись, покачала головой. Ну и что? Как бы то ни было, даже неясное провидение малышки помогло: мужчины зашевелились! Она сжала пальцы на рукояти меча. Как все ученики Бедвира, Риннон предпочитала носить замагиченное оружие. У своего — она знала возможности. Так что собиралась использовать меч и как оружие, и как артефакт. Но больше всего точило любопытство: что задумал принц Стиана?

Незадолго до берега Сиджи очнулся ото сна и настоял-таки сменить на вёслах Кахира. Мальчишка-маг объяснил своё желание просто:

— Вы не знаете берега, где удобно пристать на лодке.

К объяснению Сиджи отнеслись серьёзно. Когда мальчишка привычно сел за вёсла, принц Стиана обратился к девушке:

— Теперь, когда вы, Риннон, успокоились, вы можете рассказать о том, что хотели сделать, чтобы... — Он замялся, а потом нашёл слово: — Чтобы помочь вашему Бедвиру?

— Первым желанием было взорвать дворец, — спокойно напомнила она и заметила, как закаменела спина сидящего впереди мальчишки-мага. Но дождалась, пока изумлённые мужчины переглянулись, и добавила: — Но теперь, когда я успокоилась (она злобно улыбнулась, передразнив Стиану), думаю, что сначала я б выручила тех, кому дорог Бедвир. И начала бы с Орнии... На всякий случай, чтобы вы не беспокоились, скажу: сил, для того чтобы взорвать дворец, у меня нет. Есть... было только желание.

Ничего. Мужчины пережили её краткосрочную бурю чувств. Принц, естественно, откликнулся только на имя младшей сестры.

— Почему — с Орнии?

Сначала Риннон хотела ответить на той же дерзкой волне — вызывающе: "Потому что она самая сильная среди нас!" Или: "Потому, что она лучше нас умеет убивать!"

Но девушку остановила, как ни странно при всей её вспыльчивости, осторожность. Да, Орния — бывшая принцесса. Но принц Стиана-то — несмотря на личные трагические обстоятельства, всё-таки будущий король. Мало ли как он вообще посмотрит когда-то в будущем на происходящее сейчас. Подставлять Орнию — нельзя. Они все и так были слишком откровенны с принцем, почему-то сразу приписав ему все свои чувства отверженных и ожидая от него не только признательности за его спасение, но и понимания. Но принц-то Стиана не тёмный маг. Он жертва предателей из королевского дворца... Поэтому Риннон склонила голову, словно раздумывая над ответом, а потом наконец сказала:

— В отличие от меня, Орния никогда не теряет головы.

Услышала, как тихонько вздохнул Кахир. Вспоминает, что она, черноволосая ведьма, успела наговорить? Согласен с её ответом, вспоминая Орнию?

Принц откликнуться на её слова не успел.

— Тише... — слегка отстранённо предупредил Сиджи, и лодка зашуршала, входя в высокие прибрежные травы и полузатопленные приливом кустарники.

Некоторое время они молча плыли по мелководью, заросшему зеленью так, что неспешно идущая лодка то и дело спугивала со своего пути птиц и каких-то крупных насекомых.

В тех же зарослях неожиданно для всех лодка глухо заскрежетала днищем на мелководье, а Сиджи чуть позже выскочил за борт и принялся втягивать судёнышко на каменистый берег. Кахир, прыгнув на сушу, заторопился помочь ему.

Даже принц Стиана незаметно вздрогнул, подавшись всем телом за пределы лодки. Риннон чуть не фыркнула вслух, сообразив: ему стало неловко, что худосочный мальчик тянет лодку с пассажирами из воды на берег.

Движение Кахира принца успокоило, и Стиана осел на месте, только следя за слаженной работой поборника и мальчишки-мага.

А потом девушка была изумлена до глубины души: поборник помог принцу выпрыгнуть из лодки на сухое место, а тот развернулся и галантно подал руку ей, черноволосой ведьме. Уже встав подальше от лодки, рядом с принцем, и наблюдая, как Сиджи и Кахир затаскивают судёнышко в кусты погуще, она нерешительно напомнила себе, что принц всего лишь ночь назад являлся наследником короны. Такие люди, даже пережив страшное несчастье, не могут отказаться от своих манер в одночасье.

Когда Кахир, а следом за ним мальчишка-маг стали подходить к ним, она поневоле посмотрела на принца — и едва не ощетинилась, перехватив его чуть ли не жалостливый взгляд на себя. Так он... из жалости? Не из галантности? Пожалел дочь маршалов Эинри, которой пришлось испытать горечь обречённой на смерть? Обречённой на изгнание из того круга, к которому она привыкла?

Риннон с изумлением рявкнула на себя: "Я не такая! Почему я вдруг начинаю жалеть... Хватит!"

Помогло забыть странные мысли то, что Сиджи, забрав свою металлическую сеть из лодки, пробился вперёд и по еле видной тропе повёл всех далее. К улице, на которой стоял дом Риннон... Тем самым мальчишка-маг заставил девушку забыть о том, что она слишком увлеклась копанием в себе и в поступках принца, шагавшего рядом. Вскоре она усмехнулась: если Сиджи стал проводником, то Кахир оказался охраной, следуя за всеми.

Под ногами возле берега похлюпывало, а порой хотелось резко присесть и далее идти на полусогнутых: постоянно преследовало впечатление, что в тёмно-зелёных зарослях кто-то прячется, кто-то внимательно следит за ними.

Риннон морщилась, прислушивалась, но не могла отделаться от ощущения слежения, пока пыталась предугадать последующие действия принца Стианы. А ещё она злилась на него. Ведь принц так и не объяснил ей, что такое Королевская звезда, о которой Орния сказала Сиджи.

Впрочем, сейчас не до этого.

Она наконец поняла, что ведёт себя слишком легкомысленно. А потому начала осторожно выяснять, почему ей кажется, что за ними следят... Они прошли прибрежную лесную опушку, где высота зарослей начала сменяться травами пониже и суше, чем на берегу. Здесь можно было не обращать внимания на ветви, мешающие идти, так что Риннон приготовилась устроить поиск по наблюдателю.

Сиджи оглянулся так, будто проверял, все ли идут за ним, никто не опаздывает ли, отставая. Оглянулся мельком, но непроницаемый взгляд мальчишки упёрся в глаза Риннон. А когда он снова отвернулся, она успела заметить на его губах намёк на улыбку.

Риннон прекратила с тревогой прислушиваться к лесу, заметив, что сделал Сиджи. И, как он, веерами распустила наконец поисковую магию вокруг себя и спутников. Двигалась она при запуске поисковой магии как обычно, так что принц Стиана ничего не заподозрил. Как и Кахир. Зато девушка теперь успокоилась полностью: взгляды со стороны не были опасными. Путников сопровождали-сторожили волки Дуана.

В лесу, шелестящем вечерним ветерком, их, оборотней, и так крадущийся шаг легко смешивался с шорохами трав и листьев.

О такой охране Риннон могла только мечтать. А потому была благодарна Орнии. Об одном пожалела: в городе оборотни охранять их не будут.

До вечерней темноты Сиджи ни разу не остановился отдохнуть.

Принц Стиана молчал, сосредоточенно шагая по тропе, и Риннон надеялась, что молчит он не оттого, что надо быстро пройти эту часть леса, пока совсем не стемнело. Она надеялась: он молчит, потому что обдумывает своё возвращение во дворец. А значит, и помощь Бедвиру.

А потом странная мысль поразила её. Без тёмных магов ему не обойтись — это она знала твёрдо. Но... Ей страшно захотелось зажмуриться. Правда, закрывать глаза надолго не позволяли сумерки, перешедшие из дымчатых в плотно-чёрные. Закроешь глаза раз — да и врежешься во что-нибудь... А не собирается ли принц Стиана взять себе в помощники воинов Эинри? И похолодела от восторга, только сейчас поняв: совсем скоро она переступит порог родного дома, но уже не в качестве похитителя своей младшей сестры!

Хм... А в качестве кого?..

Вопрос остался без ответа.

Тропа наконец вывела из леса на открытое пространство. Теперь перед путниками расстилалась небольшая равнина с редкими, низкорослыми кустарниками. Отчётливой линией темнела первая городская улица — домами тех богатых вельмож, кто мог строить здания, больше похожие на замки или крепости.

Сиджи замедлил шаг и снова оглянулся. На принца.

Тот остановился, присматриваясь. Здесь не в лесу. Гораздо светлее. Но Стиана присматривался не по этой причине. Спросил:

— Риннон, здесь ваш дом?

— Да.

— Сначала идём в дом Лукаса. Я правильно запомнил, что его учителя зовут Ланти?

— Правильно, — негромко отозвался Сиджи.

— Потом идём к вам, Риннон. Нам нужно оружие и воины.

Девушка открыла было рот, чтобы насмешливо уточнить: "Вы уверены?" И закрыла, увидев сосредоточенно спокойное лицо Стианы. Только подумала: "А семья Лукаса вернулась? Ведь если она осталась в городе, Ланти наверняка остался с ней". Но высказывать вслух свои предположения решила не спешить. Зато сказал Сиджи, когда они шли по парку имения Лукасовых родителей:

— Я загляну во двор. Если родители Лукаса не приехали, нет и мага Ланти.

— Хорошее решение, — одобрил принц.

Ждать Сиджи решили, отдыхая — сидя на парковой скамье.

Судя по всему, мальчишка-маг и не собирался спрашивать у челяди насчёт приезда господ. Слишком быстро вернулся и сообщил:

— Никого. Только прислуга.

После короткого раздумья принц Стиана спросил:

— А тот? Второй маг? Как далеко он живёт отсюда?

Риннон вздохнула. Ей тоже не хотелось подниматься со скамьи, почти вросшей в землю здесь, в одной из здешних парковых аллей. Лес прошли быстро, но в таком напряжении, что устали больше, чем если бы прошагали то же расстояние на прогулке.

— Его дом в конце улицы.

— Тогда идём в дом Риннон, — скомандовал Стиана, — а уж затем в дом, где живёт маг Ниул.

Бежали парками и садами, а когда показался родной дом, дымившийся, как и все остальные на этой улице, разве что поменьше, Риннон забормотала заклинание личного успокоения... Сейчас она увидит родителей. Если они приехали. Если Лукас и Морган, если Орнию оставили во дворце, сказали ли юные маги родителям Риннон, что их старшая дочь тоже жива?

Не оглядываясь, Сиджи сказал:

— Начальник охраны Дакей знает, что Риннон жива. Ему сообщили.

Принц Стиана вопросительно посмотрел на девушку, а та ненадолго нахохлилась, сквозь зубы выдавив:

— И пусть! Сиджи, я благодарна тебе, что ты предупредил меня!

Через минуты, вновь оставив Стиану и Риннон ждать их возвращения, теперь уже не только Сиджи, но и Кахир заспешили к дому маршалов Эинри — узнавать всё, что потребовал принц. Всё-таки грязное одеяние поборника Риннон успела сполоснуть в родниковой воде острова. Так что Сиджи будет больше веры в его словах, если он, будучи под охраной Кахира, встретит в доме и воинов, и Дакея, и родителей Риннон.

— Страшитесь встречи с родителями? — вполголоса поинтересовался принц.

— Не знаю, — честно ответила девушка. — Наверное, нет.

— Почему?

— Если меня не примут, у меня есть надёжное убежище, где меня знают и принимают. Я даже больше боюсь, что меня захотят оставить в доме. Я... отвыкла от него. Да и вы понимаете, каким может быть отношение к тёмному магу.

Стиана скосился вниз, словно что-то уронил и искал. Когда слегка удивлённая Риннон тоже взглянула на часть скамьи между ними, принц мягко сжал её ладонь.

— Главное — увидеть ваших родителей, — серьёзно сказал Стиана. — А уж потом будем разбираться.

С языка само сорвалось едкое:

— Это вы так тоже готовитесь к встрече со своими родителями? Ведь во дворце известно, что вы погибли геройской смертью — в бою с саранчой!

— Вы очень напряжены, Риннон! — той же монетой отплатил ей Стиана.

Впустую пререкаться с ним — только зря тратить силы. Так она решила и замолчала, щуря глаза в сумерки — выжидая появления двух посланцев.

Оба словно вынырнули из вечерней темноты.

— Ваши родители в доме, — выпалил взволнованный Кахир. — Ваше высочество, что делаем дальше?

Принц поднялся со скамьи и подал руку Риннон, поднимая её.

— Идём в дом, — просто сказал он. — Насколько я понимаю, охрана должна будет доложить о нас? Идём с улицы. К воротам.

Когда Риннон шагнула вместе с ним, Сиджи прошептал:

— Я останусь здесь...

— Почему? — удивилась девушка.

— Принц... ну, принц, — с затруднением сказал мальчишка-маг. — Поборника тоже издалека видно. Ну и ты... А я?

— А ты со мной, — решительно кивнула Риннон. — Идём и не думай!

Они обошли двор, причём Риннон начала не то чтобы нервничать, а уже злиться так, что дёргалась из-за каждого звука. "Придётся разводить церемонии, а Бедвир?! — ужасалась она. — Лучше бы сразу в город! И я не боюсь! Не боюсь своих родителей!"

Когда через открытые ворота — а закрыть их не могли: сломаны, — они вошли-таки во двор, к ним от входной двери обернулся начальник стражи — Дакей. Во дворе полыхало столько факелов, что на его короткий призыв сразу откликнулись несколько воинов, взявших странно одетых пришельцев в вооружённое кольцо.

Приблизившись, Дакей первым делом узнал Сиджи.

— Этого мальчика я помню. А вы... — он споткнулся на полуслове, захлебнувшись на нём и в упор глядя на девушку. Шёпотом проговорил: — Барышня Риннон?..

Стражники, окружавшие их, чуть не опалили и себя, и пришельцев факельным огнём. А потом по двору прокатилось имя: "Барышня Риннон! Риннон вернулась!"

На это имя застучали в доме двери, и скоро на двор выбежали двое — мужчина и женщина. Мужчина первым кинулся к плотному кружку своих стражников — те только и успевали отпрыгивать с его пути. Он ворвался в круг и стремительно огляделся. Риннон попятилась. Отец схватил её больно — и больно притиснул к себе.

— Риннон! Моя Риннон!

Она, оцепеневшая, не могла ни мыслить, ни плакать, ни что-то сделать, только ощущала, как бьются два сердца — её и отцовское! А потом рядом всхлипнула мать — и отец чуть не бросил девушку в её объятия. И снова жадно оглядел пришельцев, после чего округлил глаза:

— Ваше... высочество?! Принц Стиана?! Вы?!

Во дворе стало так тихо, что отчётливо слышалось потрескивание факельных огней и далёкие переклики людей в доме...

Принцу Стиане хватило получаса, чтобы рассказать всю историю с саранчой — с той стороны, о которой никто не знал. Только птенцы Бедвира и сам тёмный маг. Об оборотнях Дуана Стиана благоразумно умолчал.

Пока взрослые поражались происходящему на их глазах, Сиджи втихомолку исчез в темноте... Сначала, ошеломлённая собственным откликом на родительские объятия, Риннон не заметила его пропажи. А когда вспомнила о мальчишке-маге, тот входил во двор Эинри не один. С магом Ниулом. Вовремя. Принц уже рассказал, что случилось с ним самим, рассказал о том, что ему поведали. Теперь и маг Ниул подтвердил, что с вторжением чёрной саранчи не всё ладно — с той точки зрения, что в городе она появилась неслучайно. Он даже сказал о странности, которая его до сих пор тревожила: дети с тёмным даром появились в королевстве незадолго до вторжения чёрной саранчи!..

А также рассказал о том, как на его глазах упал тёмный маг, раненный брошенным исподтишка дротиком. Как рассказал о том, что перед тем Бедвир узнал кого-то в свите храмовников-поборников, но кого — пока так и оставалось загадкой.

Нынешний маршал Эинри выслушал все стороны, после чего, нисколько не сомневаясь, велел Дакею собрать отряд и вести его снова в королевский дворец — сопровождением и охраной его высочества.

Глядя на принца Стиану, он приказал дворецкому принести мужское платье, подобающее высокой королевской особе. А самому принцу высказал:

— Насколько я понимаю, нам будет нужна Королевская звезда.

Риннон вскинула изумлённые глаза на отца.

— Именно, — коротко сказал Стиана.

— Я с вами, — спокойно сказала Риннон. — Отказов не принимаю. Мне нужен Бедвир. И я надеюсь, он ещё жив. Отец, ты не можешь оставить меня дома. Я с вами!

— Надеюсь, ты ещё не разучилась ездить на лошади, — сухо сказал отец, глядя в сторону: там мать Риннон уже вела к ним под уздцы двух лошадей. С седла одной из них свешивался роскошный плащ для Риннон.

Кахиру тоже подвели лошадь. Сел он не один — сзади ему подсадили Сиджи, против которого поборник не возражал.

Весь отряд Эинри больше не боялся за верховых животных из-за саранчи, так что всадники припустили с места в карьер, помчавшись к городу. Страх маршала Эинри, да и самих воинов после странных и непостижимых известий, что в королевском дворце ещё не всё закончилось, подстёгивал.

Все неожиданные пришельцы ехали на лошадях в середине отряда воинов Эинри. Так что Риннон то и дело поглядывала на съёжившегося Сиджи, прижавшегося к спине поборника Кахира. Жалость порой проскальзывала: мальчишка-маг до сих пор никогда не ездил на лошади! Но больше болела голова от взрыва стольких ярких событий!

И, когда становилось совсем невыносимо, потому что девушка не знала, о чём в первую очередь думать, она взглядывала в сторону, где рядом, почти задевая её колено своим, склонилась над лошадиной холкой мать. Мать мгновенно чувствовала её взгляд и смотрела сама, и порой Риннон видела, как лицо женщины блестит от слёз, но она улыбалась! А ведь она ещё не знала, что пропавшая Мирна жива! И что будет, когда родители узнают, что Риннон похитила сестру из дома в час вторжения чёрной саранчи!

Девушка сама сквозь слёзы улыбалась матери и вновь подстёгивала свою лошадь, дрожа от поразительной мысли: "Я вернулась! Я вернулась!"

Глава двадцать первая

Птенцы Бедвира всё это время тоже не сидели, бездействуя. В ответ на все настойчивые вопросы поборников: что с вами случилось несколько лет назад? Почему вы стали тёмными магами? — они дружно отвечали, что ничего не помнят и пришли в себя, уже будучи подопечными, а затем и учениками Бедвира. Вразнобой, не слыша друг друга, юные маги выражали разными словами одну и ту же мысль: все они приходили в себя на морском берегу, почему-то раненные явно каким-то диким зверем, а тёмный маг Бедвир целил их раны.

Кажется, им поверили.

Поздним вечером их оставили в покое, закрыв не только в отдалённых зданиях, но и во внутренних апартаментах, где нет лишних дверей, а тем более — окон.

Двери и окна... Мало того. Когда ученики Бедвира остались в одиночестве, первым делом они проверили пространство "своих" помещений и выяснили, что заперты не только физически: на единственной входной двери в апартаменты не было запоров, но открыть её было невозможно.

Правда, и то, что дворцовые маги такой привычной им магией пытались изолировать друг от друга непривычных им тёмных магов.

И Орния первой сообразила, что происходит. Правда, поначалу это её не расстроило.

...Когда девушка догадалась, что их всех оставили на эту ночь в покое, первым делом она поспешила в ванные комнаты. Пять зданий неподалёку от главного дворца считались гостевыми для высоких гостей королевства из других стран. Так и назывались — Посольские. Так что в ванных комнатах должны быть не только простые предметы для умывания.

Ожидании Орнии оправдались. Тёплая вода в ванных комнатах оказалась в изобилии, а когда-то привычные средства для кожи и волос могли бы привести огрубевшую кожу в порядок. Правда, не сразу, а если использовать их каждый день...

...Первым до неё "добрался" Морган. Он же и сообщил невероятное известие: Бедвира предательски ударили дротиком в спину.

Орния не поверила, но Морган был готов поклясться в достоверности своего сообщения. Стоя с родителями, он мельком видел, как упал тёмный маг. Видел, как дрожал дротик в его спине...

— Только не Бедвир! — сорвалось с губ Орнии.

Потом поняла, что вслух произнесла правильно: обычное высказывание в воздух услышала только она. Услышь эту фразу Морган, неизвестно, что бы сотворил.

А вскоре до неё "достучался" и взволнованный Лукас. Этот практичней: тут же спросил, что делать.

Страх мальчишек Орния поняла. Бедвир им не только спаситель. Для своих птенцов он якорь, жёстко державший их в этой жизни, чтобы не унесло в пропасть. Ведь только он не давал им погибнуть от того тёмного, что неумолимо зрело внутри каждого из них. Только он мог научить птенцов, как справляться с внутренней тьмой, да ещё и использовать её во благо.

А время спустя суть происшествия во всей своей полноте дошла и до девушки.

Её оглушило. Весть, в которую не верилось, но которую подтвердили два очевидца. Мальчишки же сказали, что оба видели... Бедвир? Дротиком в спину?!

В душе вспыхнул шторм. Мысли — вразброд. Глаза — неожиданно для Орнии наполнились слезами, когда девушка осознала, что сама может в этой жизни рухнуть в одиночество.

А она-то решила...

С ненавистью оглядела надетые после ванных процедур одежды. Не-ет... Нежная розовая ткань, отливавшая шёлковым лоском, — сейчас не для той Орнии, которая полыхает болью и ужасом, постепенно переходящими в нечто качественно иное.

"Подождите!" — бросила она мальчишкам.

Орния бегом бросилась в ванные комнаты, цапнула охапку своей старой одежды, о которой недавно мимолётно подумала, что ей она больше не пригодится. Грязная, пропахшая потом, кровью и дымом, эта одежда всего несколько минут назад ей казалась чем-то прошлым, что уже никогда не вернётся... Но сейчас эта одежда не только возвращала ту воинственную Орнию, что умела защищаться и защищать других...

Почти высохшие волосы, благоухавшие почти забытым сладким ароматом, волосы, которые она собиралась оставить распущенными, лишь с боков заколоть драгоценными шпильками, чтобы не мешали и не лезли в лицо, заплела в привычно тугие косы.

Затем с края раковины, где толпой стояли баночки со смесями для умывания или притираний, ладонью сгребла всё своё оружие — на первый, не вооружённый магией взгляд, безделушки, которые простолюдинки, крестьянки, носят в волосах. И в которых даже главы-храмовники не увидели ничего страшного — судя по тому, что никто из них на эти "украшения" внимания не обратил.

Настоящего оружия вот ей не оставили.

То, что было при ней, отобрали.

Скривившись от гнева, она обошла комнаты, оставленные лично для неё. Магия магией, но хочется почувствовать в руке что-то весомое... Любимого арбалета не хватает.

Однако в тех же ванных комнатах после тщательного осмотра девушка нашла две длинные тяжёлые деревяшки, подозрительно похожие на дубинки. Назначения не поняла. Но, прикинув вес и внутреннее движение деревяшек на замахе, кивнула себе: если что — пригодятся и эти две... дубинки. Оковать бы толстую часть металлической полосой — вот тебе и булава. Орния недобро сощурилась на оружие.

Мельком взглянула в окно. Ночная тьма поддавалась лишь магическому взгляду. Наверное, близко к полуночи...

Вспомнила и кинулась в гостиную. Здесь уселась на ковёр, уложив дубинки по бокам от себя, и снова сосредоточилась. Тем более за время её отсутствия мальчишки, кажется, здорово растерялись, и она слышала их тревожный зов: "Орния! Где ты? Почему не откликаешься? Орния!"

"Я здесь!" — жёстко бросила она в мысленное пространство, и суматошные крики умолкли.

Она даже услышала глубокий вздох Лукаса, нечаянно посланный в то пространство, в котором они общались.

Как и ожидала, почудилось — первым успокоился Морган. Во всяком случае — он затих. Правда, именно из-за того что он первым замолчал, пришлось кратко, но требовательно спросить его: "Морган! Ты спокоен?"

В ответ раздался чужой низкий голос, и девушка нахмурилась, готовая немедленно мчаться к Моргану на выручку. Неповоротливым, громоздким языком хозяин этого голоса словно сминал обычные звуки, издаваемые человеческим горлом, в нечто рычащее и утробное. Будто громадный зверь недовольно ворочался на скудной и узкой подстилке.

Услышав его, замолчал и Лукас, а потом осторожно спросил: "Морган? Ты всё ещё... с нами?"

"Да-а... — протянул тот же неведомый зверь, но уже более отчётливо. И тут же медлительно, но с отчётливыми нотками мольбы попросил: — Го-овори-ите со мной!"

"Кто из вас двоих видел Сиджи?" — быстро спросила Орния.

Вопрос оказался очень хорошим.

Морган почти сразу перестал "уходить" к адским монстрам, вблизи которых мог и сам превратиться в нечто ужасающее. Одно дело — вызывать их по одному. Другое, когда идёшь в сонм чудовищ.

"Сиджи сказал, что побеспокоится о наших младших, и ушёл", — сообщил он, и теперь его голос был привычным — у спокойного-то.

"Как он сказал, если мы?!" — ахнул Лукас, а Орния нервно сжала кулаки, вспоминая, как губами изобразила Сиджи, стоявшему у входа в парадное дворца: "Королевская звезда".

"Когда поборники объявляли мне, что я буду жить в одном из домов, он, невидимый, подошёл ко мне. Это было после... как Бедвира..."

"Боюсь, когда Риннон узнает от него о Бедвире, она захочет быть здесь", — встревожилась девушка.

"А ведь там ещё Кахир и твой брат, — напомнил занервничавший Лукас. — Орния, не знаю, как у тебя, но в доме, куда меня поместили, есть магические сигнальные сети. Я пробовал выйти — не пустили".

"Очень сложные? — забеспокоилась она, тем не менее выдыхая: это уже конкретный вопрос, с которым можно повозиться, приходя в себя и придумывая, что делать далее. — Сумеешь сбежать так, чтобы они не затрезвонили? Я у себя проверила ещё не всю магическую охрану дома".

"Сумею. Примитивные очень, — уже деловито откликнулся Лукас. — Бедвир учил более сложным. А эти — просто отодвинуть и всё. Орния, а что мы сейчас будем делать? Убегать из дворца? А как же наши младшие? С ними — Кенион, брат Клемента..."

"После случая со своим защитным кругом Риннон наверняка более предусмотрительна, — вздохнула девушка. — Так что защитит всех. Странно, почему Клемент до сих пор не отзывается... Пока мы говорим, я уже несколько раз пробовала его дозваться".

"А вдруг с ним..." — горячим шёпотом начал Морган и затих.

"Забудьте обо всех, — резко сказала Орния. — Мы порознь — слишком слабы. Поэтому сейчас в первую очередь надо выбраться из домов и добраться до Бедвира".

"И сбежать с ним? — уточнил Морган. — Я согласен".

"Тогда сначала вот что, — решилась она высказать пока ещё слабые представления о том, как они должны действовать. — Без меня из зданий с защитой не выходить. Вы знаете — с защитой я работала много. Выручу вас по одному. Когда будем втроём — попробуем дозваться Клемента. Уже вместе с ним пойдём к Бедвиру. Клемент чувствует пространство. По пути мы будем знать, нет ли ловушек, пока идём к Бедвиру. А сейчас расскажите мне, каковы на вид те здания, в которых вас оставили. Или хотя бы о том, что отличает одно здание от другого. Я всё здесь знаю".

Сначала вход в "своё" здание описал Лукас. За ним, немного помешкав, — Морган. Орния велела им всем приготовиться к побегу и ждать, когда она появится.

Разбираясь в структуре магической сигнальной сети, опутавшей весь дом, она действовала машинально: Лукас-то прав. Примитивно. Основные знаки этой магической композиции ей отлично известны. Даже странно. За такое количество лет её отсутствия дворцовые маги ничего более изощрённого не придумали? Не оттого ли властители чёрной саранчи так легко вошли в город и во дворец?

Орния уселась на пол перед входной дверью в апартаменты. Там, за ней, широкий коридор, больше похожий на просторную галерею. Потом входная дверь в здание. В коридоре — она проверила — пусто. А вот за входной дверью, с улицы, её сторожат аж четыре стражника. Но ей на улицу парадным входом не надо. Здание, в котором находится Лукас, соседнее, сбоку, — и к нему лучше идти, выпрыгнув из коридорного окна.

Почти не глядя распутывая хорошо известный ей магический узор, Орния размышляла, вспоминая встречу с семьёй.

Отец совсем плох.

Орния содрогалась от жалости, вспоминая, каким его увидела. Вдали от дома она представляла себе отца всё тем же здоровяком, каким знала в детстве. И сейчас не могла убрать потрясение со своего лица, глядя на разбитого болезнью, одутловатого мужчину, в котором еле угадывала родного человека. Что подкосило его? И как давно? Неужели поборники, предав её смерти, устроили её отцу медленное движение к якобы естественной смерти? Чтобы побыстрее посадить на трон нужного им человека...

Завидя жалостливый взгляд младшей дочери, король попытался улыбнуться ей. Не сумел и только махнул рукой, отвернувшись...

Мать и старшая сестра обнимали Орнию так, словно боялись: уберут от неё руки — она снова исчезнет.

А средний брат лишь кивнул ей, а потом его губы мучительно исказились, и Деклан закрыл лицо руками... Туманные воспоминания из детства Орнии о том, что он мечтатель, ни в коей мере не стремящийся к власти, подтверждались даже этим его жестом отчаяния. Кажется, он и остался таким... слабым.

Удручающе всё это.

Всё, что случилось с семьёй.

Но страшным для неё ударом стало другое: к королевской семье подошли рядовые поборники и вывели Орнию из семейного круга, чтобы отвести её в один из Посольских домов. И ни один из семьи не сказал ни слова... Орния представила, что было бы, будь здесь Стиана. Но мельком она уже услышала, что старший брат дрался с саранчой, что из-за незнания о том, что могут сделать с человеком их дьявольские глаза, и сам превратился в неё, после чего был убит королевской стражей. И её глаза мгновенно наполнились слезами, так и непролитыми, а сердце — гневом.

Расплетение было закончено.

Девушка встала с пола и отодвинула невидимую магическую сеть в сторону. Затем пригнулась, чтобы головой не задеть свисающих с притолоки паутинных косм, и выскользнула в коридор. Хмыкнула. Кто-то знал о Бедвире. Тот, кто приказал бросить дротик ему в спину. Кто-то знал, что дети, оставленные при дворце, в Посольских домах, — это его птенцы, ученики. Всего лишь ученики. И самодовольство этого знающего плохо помогло стражникам у входной двери. Птичка улетела. Легко: Орния осторожно открыла громадную створку с причудливым цветным витражом — даже не до конца, а полураскрыв её, затем влезла на широкий подоконник, протиснулась между створкой и оконной перемычкой и спрыгнула. Высоковато. Но перед прыжком Орния успела послать за собой приоткрытую створку. Та закрылась неплотно, но достаточно, чтобы путь побега был не сразу замечен.

В душе благодаря Бедвира, который учил их всех жёстко, не спуская ни малейшей ошибки, девушка обернулась к окну, пару мгновений смотрела на него — и створка чуть слышно скрипнула, полностью войдя в пазы рам.

"Я тебя вижу", — сказал Лукас.

Перед тем как выйти, Орния объяснила ему расположение их зданий по отношению друг к другу, так что сейчас она не удивилась, что мальчишка-маг нетерпеливо ждёт её, включив магическое зрение.

"Будь осторожен", — предупредила она его.

"Помню", — донеслось из соседнего здания.

Раздражения в последнем ответе Лукаса не было. Теперь, в такой ситуации, он прекрасно понимал, что лишнего в предупреждении нет. Кроме всего прочего, Орния нечаянно поймала его странную, на первый взгляд, мысль: "Пусть она говорит со мной!"

Догадаться нетрудно: пока она говорит с Лукасом, он чувствует себя намного спокойнее. Так что отозвалась и сама: "Как там Морган?"

"Говорили с ним уже два раза, — помедлив, ответил Лукас. — Сейчас сказал ему, что ты уже вышла. Он рад".

Рад и Лукас — насмешливо заметила она. Переживать за самого проблемного в их уменьшившейся компании (а это ответственность!) уже не надо.

"Ты напомнил ему, чтобы он нашёл оружие?"

"Напомнил. Он сказал — у него есть дротики. Откуда он их взял?"

"А почему ты у него о том не спросил?"

"Не сообразил", — признался Лукас.

Оглядевшись и проверив пространство, нет ли кого рядом, Орния перебежала парковую аллейку между "своим" и Лукасовым домами. Подняла глаза к окнам здания и сообразила, где Морган нашёл дротики. Так ясно сообразила, что чуть не застонала от досады: могла бы и сама выломать металлические прутья из мебели в служебных помещениях апартаментов!.. Любопытно, а мальчишки догадались взять оружие из кухонных помещений? Там ведь ножи есть. И пожала плечами. А если всё оружие убрали, когда выводили из зданий прислугу? И дёрнула плечом. Хватит о том, что было. Пора думать о будущем. О своих действиях, например, когда будет выручать Лукаса.

Девушка подкинула одну из прихваченных дубинок, с интересом глядя на окна. Бить? Не бить? К сожалению, нет. Хотя очень хотелось. Вне зданий темно. Но на осколочно звенящий звук разбитого стекла стражники бросятся сразу.

Охранная магия на окнах в помещениях апартаментов гораздо сильнее. Но других вариантов нет. Придётся распутывать плетение на одном из них.

"Я под окном, — известила она Лукаса. — Собираюсь расплетать охрану со стороны улицы. Пожалуйста, сам ничего не трогай".

"Хорошо, — без обиды откликнулся мальчишка. — Только ты скажи, возле которого, чтобы я тебя не искал".

И снова Орния поняла его. У Лукаса то тёмное, что терпеливо в них упорядочивал Бедвир, сказывалось в следующем: если Лукас нервничал, вокруг него взрывалась земля и все предметы на ней. Так что это правильно, если он будет видеть девушку, пока готовит ему путь к бегству.

Когда Лукас осторожно спрыгнул на землю, следом в травы свалилась довольно вместительная котомка. Она так тяжело грохнула, что Орния с любопытством подняла её. С любопытством и натугой, настолько та была увесистой. Ясно. Пока Лукас ждал Орнию, он поспрашивал у Моргана, что именно тот взял в качестве дротиков. И вот они — лежат, бережно уложенные в этой котомке.

Груз этот Лукас девушке не дал нести. Оглядевшись, оба полусогнутыми тёмными фигурами, то и дело прячась за кустарниками или в них самих, помчались к следующему дому — к Моргану. Здесь проделали те же манипуляции с магической охраной — и с радостью встретили прыжок мальчишки на траву.

Воздух был напоён дымом и запахами сгоревшей плоти. И темно. В поместье королевского дворца слишком мало осталось столбов с полыхающими факелами.

Примерившись к окружению, трое засели на траве, возле нижних ступеней мраморной беседки. Оглядев ближайшее пространство, прятавшееся во тьме, Орния с тревогой спросила:

— Почему мы до сих пор не слышим Клемента? Лукас, можешь просмотреть все пять Посольских зданий? Они одинаковы.

— Могу, если поможете, — признался тот.

Морган сразу протянул ему руку, в которую мальчишка-маг вцепился. Девушка тоже не стала ждать, когда Лукас скажет, хватает ли ему сил на магическую оглядку.

Минуту спустя Лукас, которого они держали за руки, закрыл глаза и мысленно позвал: "Клемент!" Подсоединившиеся к его магическому взгляду-лучу, обшаривавшему окрестности, внимательно слушали, дожидаясь отклика.

Но Клемент молчал.

И Орния начала успокаивать дыхание, когда мгновенно поняла, что с ним может быть. Придя в себя, она негромко сказала:

— Лукас, возвращайся. Смотреть надо не туда.

— А куда? — прошептал Морган.

— Именно ты и посмотришь — под землю каждого из этих пяти домов.

Морган, прежде чем ответить, посидел немного, а потом кивнул.

"Вернувшийся" Лукас, пока ещё не понимая, смотрел всё же смятенно.

Морган сел на колени и ссутулился.

Двое наблюдали за ним, следя, как поворачивается его голова. Сначала Морган посмотрел подземелья здания, в котором была Орния. Потом — Лукасова дома. Своего. Четвёртый был пуст. Когда Морган повернулся к пятому зданию, мальчишка резко поднял голову. Недоверчиво, словно удивляясь, объявил:

— Клемент там! Но почему он в подвалах?

Орния прикусила губу. С трудом утихомирила ненависть. Сквозь зубы сказала:

— Идём туда.

— Но Бедвир...

— Клемент долго не продержится.

— Орния, ты говоришь загадками. Что с ним?!

— Он в пыточной.

Мальчишки вспорхнули с травы, словно птицы, несмотря на громоздкие и тяжёлые котомки. В темноте легко добежали до нужного здания, освещённого изнутри, словно Клемент находился в апартаментах. У входа в подвал охраны из поборников или других стражников не было. Зачем? Кто в здравом уме захочет спуститься туда, где человеку причиняют страшную боль?

Отдышались у двери в подвалы, и Лукас спросил:

— Орния, почему — его? Почему не нас?..

— Кенион, — ответила девушка, злая до слёз. — Они спрашивают его о Кенионе!

Мальчишки в ужасе переглянулись. Они все сказали, что приходили в себя раненными какими-то дикими зверями — на морском берегу. И теперь поборники стараются узнать, жив ли младший брат Клемента. Ответ на этот вопрос — ответ, правду ли говорят птенцы Бедвира, что они не знают о причастности поборников к их смертям.

— Пробираемся тихонько вниз и смотрим, что можно сделать, — прошептала Орния.

Она осторожно (а вдруг скрипнут?) повела в сторону высокую металлическую дверь. Мальчишки за её спиной приготовили оружие, а потом буквально просочились за эту дверь и оказались на верхней площадке лестницы, ведущей вниз.

Лукас немедленно проверил её.

— Пуста донизу.

— Идём.

И девушка первой зашагала по ступеням, мрачно поглядывая на стены, где факельное пламя судорожно трепетало от сквозняков.

Несколько пролётов торопились, не слыша никого и ничего. Добежали донизу и застыли, вслушиваясь.

— Сюда, — указал Лукас в правый коридор.

И здесь не было никакой охраны. Поборники не любили, чтобы простая стража знала о некоторых их делишках. А так легко было представать перед глазами всех миролюбивыми защитниками духовных ценностей в родном государстве.

Сначала птенцы Бедвира увидели три фигуры в белых одеждах. И лишь затем рассмотрели, что эти фигуры стоят перед столбом, на котором подвешен Клемент.

Орния оглянулась на ошеломлённых мальчишек. Заставила их взглянуть на себя и похлопала по своим плечам. Те поспешно положили ладони на её плечи — и мгновениями спустя чёрный огонь рухнул на трёх поборников. Они не успели даже обернуться к ним. Даже понять, что кто-то вошёл в подвалы.

Они ещё падали, когда мальчишки ринулись к столбу — помогать Клементу, который уже не мог говорить, а лишь хрипел, задыхаясь. Нож нашёлся у Моргана. Пока Лукас придерживал Клемента, пока Орния сторожила коридор, Морган дотянулся до рук Клемента, подвешенного слишком высоко и оттого стонавшего от боли в руках, снова вывихнутых, как было день назад, в подземелье так никто и не появился.

Клемента сняли, уложили на плиты пола — и мальчишки едва не разревелись, разглядев его лицо и верхнюю часть тела. Мало того что его били кнутом, так ещё все рассечения, судя по виду ран, пропитывали чем-то таким, что не давало крови остановиться.

Юноша не видел своих спасителей, да и вряд ли понимал, что его сняли со столба. Стонал он только тогда, когда его двигали слишком резко. Вывернутая рука привела троих спасателей в отчаяние. Никто из них, несмотря на воспитанное в них тёмным магом умение врачевать раны, не умел вправлять суставы так, как делал это Бедвир.

— Я обезболю его, — решила Орния, — и мы выведем его из подвала.

— Почему? — возразил Морган. — Можно исцелить его прямо здесь!

— Нет. А вдруг сюда придут другие — на смену этим? — И она ногой презрительно ткнула в догоравшие трупы. — С них станется — всю ночь допрашивать Клемента.

Её слова признали справедливыми, сумели усадить юношу. Потом Морган и Лукас охраняли вход в коридор, а Орния вливала силы в измученного Клемента.

Когда она всмотрелась в его лицо в очередной раз, он с трудом разлепил веки и в его мутных глазах постепенно появилось понимание.

— Орния... — выдохнул он.

— Ещё Лукас и Морган здесь, — откликнулась она. — Вставай, но осторожно. Руку не двигай. Она у тебя опять вывихнута.

— Они со мной так... — прошелестел юноша, едва не упав, когда сделал слишком большой шаг.

— Замолчи и занимайся исцелением, — велела девушка. — Теперь нам надо найти Бедвира. Мальчики сказали, что его ранили дротиком. В спину.

Клемент тут же напрягся и сосредоточился, как это видела Орния, на своих ранах.

Завидя идущим к коридору Клемента, к нему подскочили Морган и Лукас. Помогая ему, они сменили Орнию, чтобы она могла идти впереди, отслеживая всё враждебное... Наверх вышли без последствий. Усадили Клемента у той же беседки, страшась: обнаружат исчезновение пленника — начнут в первую очередь искать возле того же Посольского здания, в подвале которого его держали.

Мальчишки стояли рядом с Клементом, насторожённо всматриваясь во тьму. Орния продолжала вливать в него силы, а он целил те раны, что мешали ему двигаться.

Но даже охрана не сумела вовремя заметить, как со стороны здания, возле которого стояла беседка, в темноте скользнула ещё более плотная тень. Только ахнули, когда перед сидящим на мраморных ступенях беседки Клементом замерла мужская фигура в воинском одеянии.

— Вы кто? — прошептала Орния, глядя на беспечного мужчину, который будто не замечал, что мальчишки-маги направили в его сторону дротики.

— О, простите, — несколько насмешливо отозвался тот. — Я думал — вы меня узнали. Я Ганикси. Почему вы здесь, а не в тех апартаментах куда вас отвели?

Орния лихорадочно проверила пространство вокруг. Ганикси и правда оказался единственным в пустынных парковых аллеях.

— Мы здесь, потому что одного из нас отвели не в апартаменты, а в пыточную, — хмуро ответила она. — И вот теперь мы стараемся помочь ему.

Клемент, выходя из транса, в котором пытался целить себя, с трудом поднял голову взглянуть на военного мага. Тот больше не насмехался. Присел перед юношей и внимательно оглядел его.

— Что с рукой? — прищурился он на кровавые полосы запястий.

— Вывихнута.

— Вставай, — скомандовал Ганикси и сам за локти поднял Клемента.

Хруст суставов, прозвучавший в пустынном воздухе слишком зловеще, заставил всех поморщиться. Как и оханье Клемента. Вскоре тяжёлое дыхание юноши стало легче, и Клемент тихонько поблагодарил военного мага. Тот только снова усмехнулся и обратился к Орнии:

— Что дальше? Пойдёте выручать Бедвира?

— А вы? — насторожённо спросила девушка. — Вы? Поможете нам — или предадите в руки поборников?

— Пока... помогу, — решил Ганикси. — Мне хочется понять, что на самом деле происходит. Вы знаете, где он?

— В дворцовых подземельях, — на этот раз отозвался Лукас, опуская дротик.

Морган не опустил, но военный маг не обратил на него внимания.

Ганикси хмыкнул, обозрев будущий путь к дворцу, а потом закинул другую, здоровую руку всё ещё слабого Кемента себе на плечо, и странная компания заторопилась к дворцу.

Глава двадцать вторая

Несмотря на недоверие мага Ганикси, Орния не чувствовала в нём врага. Это её смущало. Ведь до недавних пор она и в поборниках не видела злобных, затаившихся под громким названием своего ордена убийц.

Ещё она вспоминала, как Ганикси сам недоверчиво отнёсся к бывшему другу, главным образом упрекая его в том, что он, по сути, предатель, потому что перешёл в тёмные маги.

Что же заставило Ганикси изменить своё отношение к ним? Ведь он сторонился не только Бедвира, но и всех его птенцов... Может, он видел, как метнули дротик в спину тёмного мага, и понял, что и тёмные могут быть уязвимы, как обычные люди? Или он увидел, что и тёмная магия может быть использована во благо людей?

Пока неизвестно.

Но Орния своими глазами наблюдала, как бережно Ганикси чуть ли не на себе тащил спотыкающегося от боли Клемента. Порой мелькала мысль, что Ганикси притворяется, а на самом деле собирается подтолкнуть их в ловушку, расставленную поборниками. Военный маг вроде как ещё и подтвердил подозрение Орнии, когда задал простой вопрос:

— Что-то, помнится, вас ведь пятеро было? Учеников-то? А где он, пятый-то?

Вот тут девушка испугалась: а вдруг бы Морган или Лукас ему ответили? Но мальчишки-маги промолчали, только оглянулись на Орнию. Потому-то ответила она:

— Сиджи, наверное, очень испугался, когда Бедвир упал. Наверное, растерялся и убежал. — И добавила, обозлившись: — Зачем он вам? Почему вы о нём спрашиваете?

— Сбежал сразу? — не обращая внимания на её резкий вопрос, повторил он. — То есть вам он ничего не сказал?

— О чём? — напряжённо спросила Орния. Она уже начала думать, как избавиться от военного мага, но только не убивая его. Всё же бывший друг Бедвира.

— Перед тем как Бедвиру упасть, он посмотрел на поборников, стоявших у трона, и удивился, что среди них кто-то ему знакомый. Причём из таких знакомых, что не должен бы быть рядом с храмовниками.

Орния остановилась. Остановились все.

— Он выразил это именно такими словами?

— Нет. Он сказал примерно так: "Что среди них делает..." И упал. Но его интонации подсказывали, что Бедвир был очень удивлён.

— Чтобы удивить Бедвира... — начала Орния и замолчала.

Подумав, чувствуя напряжённое внимание птенцов, она спросила:

— А вы? Вы стояли там, рядом с ним? Вы видели, на кого смотрел Бедвир? Сами не узнали кого-нибудь среди храмовников?

— Я стоял немного позади, — медленно, вспоминая, ответил Ганикси. — Вообще, главы поборников всем известны. Но их окружали и рядовые орденцы. И если среди них оказался кто-то неизвестный мне... Я же их не всех знаю.

— Но Бедвир об этом человеке сказал так, как будто тот сам был из глав, — пробормотала Орния. И тут же упрямо сказала: — Подождите об этом. Мне надо подумать, как провести всех в тот подвал, где находится Бедвир.

— А ты знаешь все... — изумлённо начал Морган и споткнулся. — Все помещения?

Кажется, он хотел сказать: "Все подвалы?"

Девушка кивнула и сосредоточилась на воспоминаниях, где что находится в главном корпусе королевского замка, а потом ответила монотонно:

— Членов королевской семьи с детства учат знать в мельчайших подробностях все помещения дворца. В том числе и подсобные.

— Кажется, я понимаю, о каких помещениях вы говорите, ваше высочество, — вздохнул Ганикси. — Если вспомнил нашу давнюю воинственную историю.

Сейчас они стояли поблизости от высокой стены. Наверху, на третьем этаже, тускло горели масляные лампы и, наверное, дальше, вглубь помещения — свечи в канделябрах. Поэтому внизу тень от здания была достаточно плотной, чёрной и легко прятала затаившихся в ней людей.

— Орния... — прошептал Лукас. — Справа кто-то приближается.

Прислушавшись, девушка определила:

— Ночная стража. Нас не увидит. Маскирующую защиту я накинула на всех.

И покосилась на Ганикси, ожидая возражения против тёмных заклинаний или насмешки над растянутой защитой. Но тот лишь шёпотом же осведомился:

— Вы уже решили, куда нам идти, ваше высочество?

— Да. Сейчас патруль ночной стражи свернёт к дворцовой площади, а мы — наоборот уйдём от неё. Надо пройти эту стену до конца, а дальше начнём спуск в подвалы.

В ожидании, когда начнёт исполняться задуманное девушкой, Ганикси осторожно опустил Клемента сесть на высокий бордюр, тянувшийся вокруг газонов. Орния немедленно подошла к юноше и принялась вновь вливать в него только что собранные силы, одновременно прислушиваясь к беспокойной тишине вокруг. Строго говоря, эту тишину сложно было бы называть так: везде слышались шорохи и порой грохот, невнятные человеческие голоса из окон. Королевский дворец и его земли постепенно отходили от нашествия тварей и очищался от трупов чёрной саранчи.

— Боль ушла, Клемент? — тихо спросила девушка. — Сможешь самостоятельно двигаться?

— Пожалуй, да, — отшептался юноша.

— Лукас, они ушли?

— Да.

— Тогда идём.

Морган пошёл впереди, следуя тихим указаниям Орнии. Ганикси замыкал короткую цепочку. Не доходя до угла, Морган остановился, заслышав повелительный шёпот Орнии. Прежде чем идти дальше, девушка глянула на Клемента. Тот шагал чуть позади. Она заметила, что юноша уже не прислоняется к стене, чтобы отдохнуть, как он делал это в редкие паузы, когда приходилось вынужденно замирать при каждом подозрительном звуке.

Она шагнула к Моргану ещё раз и тут же присела на корточки. Внизу стены вились крепкие плети плюща, которые не без помощи низкорослых кустарников влезали наверх. Дальше плющ умудрялся воздушными корешками впиваться во все плохо видные трещины кладки, а потом, добравшись доверху, и вовсе цеплялся за карнизы, превращаясь в крепкую сеть, по которой мог бы взобраться к окнам не один человек.

Но Орния присела именно перед нижними кустарниками, обвитыми плющом. Некоторое время возилась, просовывая руки между плетями растения, а потом встала. Все, следившие за её действиями, стояли и таили дыхание, ожидая, что произойдёт.

А стена из трав и ветвей внезапно начала странно опадать назад, словно за нею, в стене, постепенно появлялась неожиданная дыра. Дыра и правда возникла. В темноте невидимая, но стоявшие перед ней все были магами. Пока невидимая, низкая дверца из тех же каменных плит, что и сама стена, медленно, но без скрипа, будто её постоянно смазывали, отъехала вовнутрь.

— Тут ступень, — предупредила Орния и мягко шагнула на ту самую ступень, почти сразу скрываясь за стеной плюща.

Не успели спросить, как и что, как из поросли высунулась её рука. Одновременно из глубокой темноты взвился яркий огонь.

— Клемент, держись за мою ладонь. Остальные, ждите.

Вскоре она перевела с ухоженной лужайки газонов в ту же глубокую тьму всех. Подсвечивала им взятым со стены факелом. Шагать и в самом деле приходилось очень осторожно. Несмотря на яркое пламя изнутри, ступени подземной лестницы не позволяли спокойно идти по ним — разрушенные от времени. Тем более и факельное пламя резко моталось из-за сквозняка, меняя очертания ступеней... Затем Орния подтолкнула дверь, и та медленно, будто бы даже торжественно, вернулась в пазы и мгновенно пропала, слившись со стеной.

Когда глаза приноровились к пространству, в котором попеременно метались свет и тьма, почуяли, как остро пахнет здесь затхлой сырой землёй.

— Орния, почему твоя семья не спряталась здесь? — тихонько спросил Лукас, сообразив, что это за подземелье, о котором члены королевской семьи должны знать с малых лет.

— Поборники убедили отца, что сумеют справиться с саранчой, — отозвалась девушка, водя факелом слева от себя. Пробормотала: — Ага, вот оно где.

— Ваше высочество, — с недоумением обратился к ней Ганикси, — а вы не боитесь, что однажды мне или кому-то из этих юношей захочется погулять невидимками по дворцу, воспользовавшись вашими потайными коридорами? Я, например, запомнил, где находится эта дверь снаружи.

— Она даже не шевельнётся, — спокойно ответила Орния.

— Я вижу, что она устроена магически. Но ведь и я маг, — настаивал Ганикси.

Ученики Бедвира тоже смотрели на Орнию с любопытством.

Она пожала плечами и показала всем раскрытую ладонь. Приблизила к ней факел, чтобы всем было видно, как поблёскивает на коже кровь из надреза.

— Дверь не откроется, потому что в вас не королевская кровь, — просто, безо всякого желания важничать, объяснила она. — Все подземные коридоры настроены на нас — на королевскую семью. И так было всегда.

— Но ведь мы будем знать, что она именно здесь!

— Нет. Вы не найдёте эту дверь, потому что в следующий раз она не появится даже передо мной. Такова структура подземных коридоров: каждый путь вовнутрь используется только однажды.

Тишина длилась всего пару мгновений.

Ганикси внезапно низко склонился перед Орнией и горячо сказал:

— Простите, ваше высочество! До сих пор я думал, что вы...

— Не принцесса, — закончила его заминку Орния. И усмехнулась: — Вас не убедило даже то, что моя семья меня сразу узнала. Я это поняла. Убедила моя кровь. Но хватит разговоров. Нам пора.

Теперь девушка шла во главе своего маленького отряда.

Коридоры оказались тесноваты, и Орния про себя радовалась, что Клемент теперь не нуждается в дополнительной помощи. Хотя был один момент: она знала, что никто из них не успел поесть, а голодными они слабы. Но надеялась быстро попасть в подземелье к Бедвиру, а потом провести свой отряд в одну из крохотных комнатушек, в которой найдутся пусть и скудные, но необходимые продукты для небольшой поддержки.

Где-то приходилось подниматься, где-то — вновь спускаться. Но путь, который она выстроила в уме, всё же постепенно приближал их к Бедвиру... Побаивалась немного, что во время пути придётся разговаривать, отвечая на вопросы. Но следующие за ней помалкивали, как только прошли одну стену, за которой неразборчиво беседовали несколько человек. Прячущиеся в подземных коридорах догадались, что идут в полых стенах, и старались приберечь свои вопросы на то время и место, где им разрешит говорить девушка.

Один коридор оказался очень ровным и длинным.

Орния прошла по нему, кажется, половину пути, прежде чем резко остановиться.

— Что случилось? — прошелестел быстро догнавший её Ганикси. По его поведению ещё раньше стало ясно, что теперь он готов охранять её от всего опасного.

Она указала факелом на потолок.

За спиной громко вздохнул Лукас, хорошо разглядевший целые сети охранных сплетений, преградивших им путь.

— Я понял, что это за сети, — зашептал встревоженный Ганикси. — Но они выглядят странно. Кто-то будто поменял знаки её формулы на незнакомые мне. Вы понимаете, ваше высочество, что это такое?

— Понимаем, — неожиданно для него откликнулся Морган. — Это тёмные знаки.

— Бедвир сбежал?! — поразился военный маг.

Но ещё немного изучения — и Морган добавил:

— Это не Бедвирова работа. Его почерк легко узнать. А здесь столько всего намешано!.. Даже если бы мы начали расплетать это заклинание, мы сидели бы над ним очень долго и безуспешно. Оно слишком... сумбурно, как сказал бы Бедвир. Орния, нет ли другой дороги к подземелью, где сидит Бедвир?

Они опробовали даже два других коридора, прежде чем девушка сдалась. Пришлось вести всех в нужную комнатку, где хранились засушенные фрукты и лепёшки, а также вода в глиняных кувшинах. Из мебели здесь был только стол, больше похожий на полку, прикреплённую к стене, так что они все устало уселись прямо на пол.

— Что будете делать, ваше высочество?

— Думаю, придётся... — медленно начала Орния. И сдержала всхлип. Сглотнула вставший в горле комок и уже твёрже сказала: — Сначала надо выяснить всё, что хотят сделать те поборники, которые причастны к вызову саранчи и их владетелей. Потом будет возможность уже не таясь спуститься за Бедвиром.

— А принц Стиана... — заговорил было Лукас — и осёкся, аж пригнувшись.

— Принц погиб, — машинально отозвался военный маг, который в это время пил воду из кувшина.

Ученики Бедвира переглянулись.

Ганикси, кажется, был очень чуток к звуковому пространству между людьми. Сейчас он прочувствовал странную тишину, а потому отставил от себя кувшин и внимательно оглядел всех.

— Я опять чего-то не знаю?

— Мой брат жив, — хладнокровно сказала Орния. — Теперь, когда вы приняли меня, как принцессу, вы должны знать это.

— Не понимаю, — ошарашенно признался Ганикси.

— Стиана не превращался в саранчу. Когда началось вторжение во дворец, его оглушили, ударив по голове, и увезли.

— Куда?!

— К тому же древу смерти, через которое прошли мы все. Там на него тоже, как на нас, спустили собак-убийц. Однако ему повезло, что убийцы не стали любоваться, как псы терзают его. А когда они уехали, брата спасли. Сейчас он в безопасном месте.

— Откуда вы это знаете?

— Видела брата. Правда, он был не в том состоянии, чтобы увидеть меня. Но раны ему сумели перевязать. Думаю, сейчас он очнулся.

Помолчав немного, Ганикси протяжно вздохнул и покачал головой.

— Вы придумали, ваше высочество, как будете искать тех предателей среди поборников?

— Нет. Главной моей задачей остаётся Бедвир.

— И как вы думаете помогать ему, если все уже наверняка знают о ваших побегах?

— Мне нужно время, — чуть раздражённо ответила девушка. — Мне нужно знание, что происходит именно сейчас.

Ганикси опустил глаза, и Орния заподозрила: он жалеет о том, что ввязался в эту авантюру. Сидел бы сейчас со своими выжившими товарищами из казармы, поел бы хорошо, не перебиваясь всего лишь фруктами и лепёшками...

Но Ганикси снова взглянул на неё и спросил:

— А пробиться сквозь эту охранную сеть вообще невозможно?

Девушка улыбнулась уголками губ: пока она размышляла о досаде военного мага, он размышлял, как помочь Бедвиру... Пару секунд она глядела на скрипуче горевший факел, потом покачала головой.

— Сквозь неё не пройдёт человек. Живой. Но магический взгляд попробовать протянуть в подземелье Бедвира можно.

— А он... не заденет сеть?

— Я просмотрел её, — вмешался Морган. — Она довольно дырчатая. Проскользнуть можно. Я попробую, Орния?

— Только медленно, — предупредила встрепенувшаяся (хоть что-то сделать!) девушка. — Потому как я собираюсь "идти" следом за тобой.

— Позволительно ли и мне следовать за вами, ваше высочество? — взволнованно попросил Ганикси. — Я бы тоже хотел посмотреть, что там с Бедвиром. Или пройти могут только тёмные маги?

— Отнюдь, — покачала головой Орния. — Если Морган говорит, что там большие дыры, проскользнуть сумеет любой маг, умеющий посылать взгляд на расстояния.

Завесей из магических сетей оказалось множество на всём пути коридора к Бедвиру. С помощью Моргана, который обрадовался хоть что-то сделать, собравшиеся в комнатушке маги, сторожась и очень аккуратно прошли весь путь. Споткнулись лишь на открытом дверном проёме в помещение с Бедвиром. Здесь видели такие густые сети, что Моргану пришлось немало проанализировать их, прежде чем он нашёл прореху.

Увиденное огорошило. Причём Орнию — до слёз.

— Они не удосужились даже что-то сделать с его раной! — ахнула она. — Бросили на холодные плиты, даже не перевернули лицом кверху — и всё?! Почему они ударили его?! Почему бросили, не оказав помощи?! С чего поборники решили, что с Бедвиром надо поступать таким образом?! Почему?!

— Может, из-за нас? — неуверенно спросил Клемент.

Они все притихли. Ганикси с сочувствием смотрел на отчаявшихся учеников своего бывшего товарища, но предложить ничего не мог.

Зато Орния додумалась до идеи получить хоть какую-то информацию. Она собрала себя в жёсткий кулак и повернулась к Ганикси.

— Вы сказали, что стояли немного позади и сбоку от Бедвира. Это так?

— Так.

— А когда он сказал насчёт человека среди поборников, вы посмотрели на них?

— Да. Но недолго, потому что Бедвира ударили.

— Но вы посмотрели, — задумчиво повторила Орния, внимательно глядя на него. — Ганикси, я умею видеть сны. Умею видеть то, что ярко видит человек. Вы разрешите мне увидеть то, что видели вы до падения Бедвира? Или... побоитесь впустить меня, как тёмного мага, в своё внутреннее пространство?

— Поддразниваете, ваше высочество? — проворчал Ганикси и сел ближе к ней. — Бедвир не рассказывал вам, что это умение универсально для любого сильного мага? Смотрите, ваше высочество.

Орния села за его спиной на колени, а потом положила одну руку ему на макушку, а другую приложила к спине, между лопатками. Губы девушки почти беззвучно зашептали. Военный маг некоторое время вслушивался в этот шёпот, а потом успокоенно расслабился, и Орния поняла, что он узнал заклинание. И прошептала:

— Смотрите на поборников...

Птенцы Бедвира подсели к ним ближе, с беспокойством и восхищением следя за всеми манипуляциями девушки. Они всегда признавали, что она больше знает и умеет, но видеть воочию, как она использует свои знания, всегда вызывало в них восторг и желание научиться многому.

Орния не сразу нашла нужную ей картинку. Обуреваемый тревогой Ганикси и сам не мог сосредоточиться на нужном. В его памяти мелькали картинки с саранчой, с горящим казарменным двором, суета в нём...

— Поборники, — отстранённо напомнила Орния.

И поймала картинку. Заставила военного мага задержать своё внимание на ней. Начала вглядываться во всех, кого заметил в тот момент Ганикси... И — зарычала! Сквозь зубы вырвался такой рык, что она нечаянно оттолкнула от себя военного мага.

Тот не оскорбился, сообразив, что принцесса увидела нечто серьёзное. Быстро повернувшись к ней, он спросил:

— Что вы увидели, ваше высочество?!

Так же сквозь зубы, пытаясь удержаться от того, чтобы снова не зарычать от бессилия и злобы, она процедила:

— Бедвир был прав... Этого человека не должно быть среди поборников! Не должно!

— Кого ты узнала, Орния? — добивался ответа Клемент.

Но она уже взяла себя в руки, покусывая губы и стискивая кулаки.

— Пока промолчу, — чуть заикаясь, сказала она. — Мне надо всё это обдумать.

— Ваше высочество, скажите хотя бы — это придворный?

— Нет, это не придворный, — сухо откликнулась Орния. — Но в любом случае — это очень опасный для всех человек. Будет лучше, если я спрячу знание о нём под заклинание утайки. Именно по этой причине я не хочу, чтобы вы знали о нём. Он настолько умел, как маг, что легко может узнать, кто его... подозревает в тёмных делишках.

— Орния, — осторожно позвал Лукас, — ты хочешь сказать — именно этот человек велел убить Бедвира?

— Да.

Короткий ответ заставил всех переглянуться. Но Орния, постояв немного, велела:

— Всем спать. Здесь достаточно сухо и тепло, чтобы не замёрзнуть. Нам всем нужно выспаться. Завтра нас ждёт тяжёлый день.

...Птенцы Бедвира и Ганикси слишком рано отвели взгляды от подземелья с Бедвиром. Едва девушка возмутилась, в каком состоянии поборники бросили тёмного мага, в подземном коридоре раздались спокойные шаги и в помещение с лежавшим на полу Бедвиром вошёл человек в белом одеянии храмовников.

Он немного постоял над Бедвиром, кривя рот в ухмылке, а затем присел перед ним на корточки. У неизвестного были резкие черты лица, так что, когда он ухмылялся, морщины вокруг рта бороздили его лицо. Большие глаза, утонувшие в тяжёлых веках, внимательно оглядели неподвижное тело.

— Причудливые дела порой происходят, — негромко сказал странный пришелец. — Сделаешь глупое дело, а потом думаешь: то ли помог, то ли впустил в этот мир, чтобы удовлетворить своё собственное любопытство. А судьба устраивает встречи, которые не нужны ни мне, ни тебе, Бедвир. Я не буду тебя убивать, мертвец. Сдохнешь сам. Я позабочусь, чтобы о тебе забыли. Ты не нужен в этом мире. Ты не нужен этому миру, хотя именно ты хранишь древнее знание, необходимое ему. Подыхай, Бедвир. Мешать тебе в этом возвышенном деянии я не буду... Никто не будет... Прощай, маг. Буду рад в следующий свой приход сюда увидеть твоё хладное тело.

Неизвестный поднялся с корточек и снова постоял немного над телом тёмного мага. Затем снисходительно над собой пожал плечами и вышел. Прежде чем совсем уйти, он оглянулся. Завеси охранных заклинаний тяжело мотались над входом в помещение и были настолько плотны, что неизвестный не усомнился: они не пропустят никого.

И пошёл себе далее, размышляя только над одним: сейчас ли стереть память о Бедвире у тех поборников, что затащили тёмного мага сюда, или сделать это позже. Добродушно решил, что спящими поборники будут более подвластны заклинаниям беспамятства, и бодро побежал по лестницам наверх, в парадные помещения дворца.

Глава двадцать третья

Во всех последних своих действиях Орния допустила лишь один промах. Причём ещё до того как спуститься в дворцовое подземелье со всеми его коридорами, тупиками и каморками.

Она определила людей, внезапно появившихся на улочках дворцового комплекса, как патруль ночной стражи. Но не удосужилась пристальнее приглядеться к стражникам, хотя бы к их одежде. Иначе бы знала, что сегодняшней ночью дворцовое поместье охраняют поборники — и не рядовые воины, а маги из младших. Главы храма мотивировали отсутствие в ночной страже обычных солдат тем, что последних после обороны города от саранчи осталось слишком мало и оттого надо бы поберечь их.

Так, тихой сапой, поборники начали контролировать королевскую семью. И с нетерпением ждали торжественного дня, чтобы короновать принца Деклана и навсегда встать за его спиной. Вернувшейся во дворец Орнии не опасались. В необъявленных заложниках против любых её действий оказалась вся королевская семья.

Самоуверенность глав храма доходила до того, что, таинственно и самодовольно улыбаясь, они обменивались намёками о нечаянной вторичной гибели младшей принцессы. Тем более — повод есть: она тёмная. Мало ли что сотворит со своей тёмной магией. Может, и себя неожиданно... убить.

Считали они себя умелыми кукловодами, не подозревая, что являются марионетками, нити от которых мастерски перебирает один-единственный человек. И этот кукловод не умел успокаиваться, пока не доведёт задуманное до конца. Например, уничтожив память рядовых поборников о Бедвире, он сосредоточился на том, как бы ускорить гибель тёмного мага. Легко же...

Итак, ночные патрули поборников были не теми патрулями, к которым привыкли во дворце. То одного служащего, то другого брала оторопь при встрече с поборниками прямо во дворце. А те спокойно и деловито ходили по всем помещениям, проверяя каждое и успешно стращая всех, кто работал в них, убирая от грязи и мертвечины, нанесённой саранчой и её хозяевами... За первый же час своего патрулирования поборники успешно запугали дворцовую прислугу так, что вскоре во дворце — в его коридорах и залах — никого не осталось.

Заглянули они в обязательном порядке и в подземелье одного из Посольских домов. Велено им было уделять тому дому особое внимание.

Когда ночная стража обнаружила здесь вместо троих магов-поборников три странные кучи, которые разлетелись пеплом при приближении к ним, и одинокий столб с верёвочными обрывками, первым был осведомлён поборник, которого рядовые маги-поборники приняли, не признавая того вслух, как настоящего главу ордена. Последнее объяснялось не тем, что они доверяли ему. За несколько лет этот поборник своими методами сумел убедить каждого рядового и каждого младшего мага, что главный — он, а не официально признанные высшие чины-храмовники.

Патруль знал, что не найдёт мастера Сичлэйнна в его каморке — в храме поборников чистоты. А потому рассыпался и поодиночке принялся бегать по дворцу в его поисках. Наткнулись на мастера сразу двое, бежавшие с разных концов широкого коридора, недалеко от тронного зала. Он оглянулся на один конец коридора, на другой — и отступил к стене, чтобы спокойно дождаться обоих.

Выслушав сумбурные объяснения, что именно увидела ночная стража в подземелье, где допрашивали одного из юных тёмных магов, мастер Сичлэйнн пожелал увидеть всё своими глазами. Его отвели в подвалы. В отличие от известных глав-храмовников, он не изображал из себя важную персону, за что его уважали рядовые поборники, и не шествовал важно, а торопился наравне с ними. Так что на месте происшествия все трое оказались быстро, впрочем по пути объединившись со всеми остальными патрульными, кто ещё искал мастера.

Показали ему место происшествия и тут же уважительно отодвинулись назад: мастер Сичлэйнн опять-таки привычно не стал притворяться перед рядовыми поборниками, что чужд практической работы, и мгновенно присел перед кучками недавней плоти, всматриваясь в них магическим взглядом, а потом встал к столбу и буквально обнюхал его, особенно — приподняв печальные обрывки явно кем-то перерезанной верёвки. Затем сделал несколько кругов, обходя столб, но оглядывая точно не само пыточное орудие.

Обернулся к рядовым, которые, затаив дыхание, ожидали его выводов.

— Проверьте Посольские дома, куда поместили принцессу Орнию и других двоих юнцов из высокородных семейств. Я буду ждать вас на дворцовой парадной лестнице.

Маги-поборники бесшумно удалились из подземелья.

А мастер Сичлэйнн постоял немного перед пыточным столбом, раздумывая, всё ли он предусмотрел, чтобы расчистить себе дорогу к тайной власти в целом государстве. А затем повернулся и вышел из помещения, на этот раз ступая медленно, чтобы успеть продумать следующие шаги к своей давней мечте.

...Когда-то давно дряхлый пиратский корабль попал в небольшой шторм и развалился на части в громадных волнах. На единственной шлюпке спаслись немногие. И уж точно в ней не было мастера Сичлэйнна: его грубо оттолкнули, когда он хотел спрыгнуть с трапа — примитивной верёвочной лестницы — в лодку. Ему крикнули, что он отличный маг — и сумеет спастись самостоятельно. Но, впервые растерянный перед грозой штормящего моря, он будто оцепенел, вцепившись в борт разваливавшегося корабля, — и его смыло в воду сильной высокой волной.

На берегу его подобрали не пограничные маги, а рядовые поборники, которых привели к морю для магически-боевых учений. Ещё совсем не старый, но хитроумный, как опытный лис, не раз попадавший в капканы, Сичлэйнн обнёс себя заклинанием, превратившим его в слабенького мага. Его горестному рассказу о том, что он рыбачил, невзирая на непогоду, поверили. А далее — дело магии. Очаровав парой заклинаний рядовых, он сумел сделать так, чтобы им заинтересовались главы храма поборников чистоты. А затем... Пользуясь плохим знанием поборников, что такое тёмная магия и некромагия, он постепенно приобрёл такое влияние на храмовников, что порой сам удивлялся наивности и доверчивости их, принявших его в свои ряды на равных.

Поверив его плачу о горькой судьбине одинокого сироты, причитаниям по пропавшей в волнах лодке-кормилице, ему предложили крохотную келью и уборку храмовых казарм. Он согласился. А что делать было — в окружении магов, которые могли в любой момент поднапрячься и легко выяснить настоящее и прошлое мага, выброшенного морем?

В ордене поборников чистоты он обрёл ту власть, о которой мечтал. Правда, чуть позже, освоившись с этой властью, понял, что мечтал мелко... Живя среди пиратов, привыкших слушаться лишь своего капитана и существовавших так, что Сичлэйнну неинтересно было интриговать, сейчас он признавался самому себе: ему понравилась сложившаяся структура ордена и иерархия магов-поборников. Взглядом человека со стороны он высоко оценил увиденное, проникся им и как-то в беседе, ни к чему не обязывающей, обронил парочку советов, как можно бы усовершенствовать орден — до власти, большей, чем королевская. Главам его идеи пришлись по душе.

Например, их заинтересовало осторожно высказанное утверждение: во времена, преисполненные бедствий, в королевстве можно незаметно заменить одного правителя, слишком слабого для верховной власти, не свергая его, оставив на троне, другим — кем-то из умнейших храмовников.

Так он стал серой тенью, часто стоявшей за спинами главных храмовников и не требовавшей благ для себя. В его бескорыстие поверили: он и правда ничего не требовал и вроде как ни к чему большему и не стремился — и принялись пока что в воздух, впустую строить планы, каким образом эта замена власти могла бы произойти в упомянутые бедственные времена.

А мастер Сичлэйнн, втихомолку ухмыляясь и скромно опустив глаза, начал готовить для государства удар судьбы.

Но даже он, расчётливый и прозорливый, как все опытные маги, не сумел увязать в единое целое свою чёрную работу и внезапное появление в королевстве детей — тёмных магов. Единственно — счёл, не вникая, что они могут быть опасными, и сумел убедить верховного мага-храмовника, что такие дети принесут угрозу государству. А глава орденцев убедил в том короля. Правда, для детей высокородных сделали-таки исключение, боясь праведного гнева их родителей, но не оставили их в покое, а объявили, что время от времени тех уносит некая страшная болезнь, уродующая лица.

А чёрная работа началась с того, что Сичлэйнн свёл крепкую дружбу со старым библиотекарем храма и постепенно узнавал многое о запретной магии, которую и сам знал лишь прагматически, тем более книги о ней в большей степени были для всех под замком.

Старик-библиотекарь сначала стал для него настоящим учителем, упорядочивая довольно разрозненные знания своего необычного, но весьма почтительного ученика, а заодно становясь для него проводником по книжному богатству своей сокровищницы. Сичлэйнн даже заподозрил пару раз, что старик стремится вырастить из него своего преемника — хранителя отдельного храмового корпуса-библиотеки. Это предположение не покидало его, несмотря на наличие у библиотекаря трёх помощников.

Увы... Хотя библиотека манила Сичлэйнна упрятанной в книгах мощью, к практическим делам храмовников он прикипел всем сердцем.

Среди пиратского сброда, который жил инстинктами и животными страстями, а не любопытными взаимоотношениями, мастеру Сичлэйнну не хватало именно этого: возможности сталкивать людей лбами в дрязгах и ревности по отношению друг к другу; возможности поймать чужую интригу, потихоньку развязываемую против кого-то, и с наслаждением слушать её шёпот, упиваясь знанием о тайных делишках орденцев; на пиратском корабле ему не хватало возможности искусно усилить эту интригу и шалеть от восторга, глядя на вспыхивающие по его желанию маленькие войны, глядя на обескураженных храмовников, которые, вообще-то, рассчитывали на несколько иной результат своих интриг, но никак не прямого столкновения с противником, когда стоишь перед ним голеньким — со всеми внезапно раскрытыми секретами и нет сил доказать: "Этого я не хотел!"

Сичлэйнну нравилась такая жизнь.

Да, цели стать главой храма у него не было. Слишком уж тот на виду. И нет возможности дёргать других за невидимые ниточки. А ему нравилось быть вершителем пусть даже мелких судеб... В то же время хотелось чего-то большего, чем мелкая же, по его мнению, каверза, в которой противники лишь потирают ушибленные самолюбием лбы.

И пришёл час, когда туманная идея Сичлэйнна совершить нечто грандиозное нашла своё воплощение.

Случилось это, когда старик-библиотекарь объяснял ему, как устроен отдел, посвящённый книгам и рукописям, повествующим об истории местной магии, объединённой со страшными событиями, когда-то происходившими в королевстве.

Старика окликнул один из его помощников. Кажется, молодой библиотекарь что-то напортачил или не понял в библиографии. А может, нашёл ошибку.

Своему странному ученику старик сказал, что вернётся быстро. Стоявший у стеллажа и рассматривавший вынутую, по совету старика, книгу, Сичлэйнн повернулся всё-таки к выходу (он заинтересовался, что же сделал помощник), но библиотекарь махнул на него рукой и, бормоча: "Оставайся... Долго не продержат!", прошаркал в другое помещение, откуда даже при открытой двери не разглядишь просторной комнаты, где оставался Сичлэйнн.

А тот, сообразив, что остался один в таком любопытнейшем помещении, времени зря не терял. Знал, что у него есть определённое преимущество: старик-библиотекарь ходил и говорил медлительно. А уж пока он выяснит, что не так с библиографией, пока объяснит, как исправить найденную ошибку, можно делать в отделе что угодно. Как всегда, когда хотелось стащить заинтересовавшую книгу. Лишь бы самому не медлить.

Сичлэйнн бросил взгляд на стол с картотекой. Да. Всё как обычно. Кольцо с ключами стариком оставлено лежащим на виду. Сичлэйнн взял их обеими руками, чтобы не звякнули, и поспешил к небольшому узкому шкафу со скромной надписью: "Архивы". Если появлялась возможность, некромаг с удовольствием пробавлялся воровством.

Когда старик вернулся, ключи лежали на месте, а Сичлэйнн, явно углублённый в чтение той же рукописи, аж вздрогнул при звуке его голоса. Чем библиотекаря без слов и уверил, что с момента его ухода странный, но добродушный маг, выловленный из моря, не трогался с места.

Как выяснилось в личной келье, прихватил Сичлэйнн очень даже увлекательные истории. Он-то уже знал, наученный частыми походами в храмовую библиотеку, что лучше брать из архивов самые тонкие рукописи: они писались по горячим следам событий. Это потом переписывались, теряя чёткость, с пространным анализом всех приключившихся в то время обстоятельств и с пояснениями — чаще противоречивыми: все переписчики на свой лад комментировали случившееся. Новые рукописи получались толще, хранились для общего пользования, но главное в них терялось среди пояснений.

Прочитав рукописи, Сичлэйнн отложил их на пару дней, затем прочёл ещё раз. Идея забрезжила поначалу слишком слабо. Но после двух-трёх прочтений ворованных рукописей в хитроумной голове некромага, уже поднаторевшего в храмовых интригах, сложился план, как провернуть самую большую интригу в этой жизни. План был безупречен, если учесть, что вместе с историей вторжения в королевство Сичлэйнн прихватил и рукопись, в которой рассказывались способы обуздания саранчи. Среди тех способов он нашёл совет — только сильнейшим магам, как заставить хозяев саранчи подчиниться. Покорпев немного над этим советом, подправляя его, Сичлэйнн сотворил заклинание откровенного шантажа.

Так началась история появления саранчи и её хозяев...

...Стоя с главами поборников неподалёку от королевской семьи, он смотрел на всех с неопределённым намёком на улыбку. Высшие чины ордена знали, что происходит поверх истории с вторжением адских тварей, хотя саранчи и её хозяев в чёрных балахонах слегка побаивались. На всякий случай. Непредсказуемость страшных существ пугала.

Королевская семья слабела на глазах, лишившись своего основного стержня — старшего принца и наследника трона, отличавшегося жёстким характером. Сичлэйнн легко считывал с короля его состояние: ещё немного — и его больное сердце не выдержит. Что тоже было бы результатом потаённого воздействия на царственного старика. А следующий наследник, которого храмовники и прочили на место, "освобождённое" старшим принцем, выглядел не лучше. Откровенно говоря — раздавленным.

Удовлетворённый ситуацией, Сичлэйнн снял заклятие шантажа с главного отряда страшных гостей, и чёрная колонна, наводя одним своим внешним видом ужас на всех, двинулась к выходу из дворца.

Но, едва за последними адовыми монстрами перепуганная дворцовая челядь захлопнула громадные двери тронного зала (будто те могли удержать саранчу, пожелай та вернуться), произошло нечто настолько неожиданное для некромага, что он в первые секунды просто опешил.

Откуда-то сбоку выскочила грязная девица в потрёпанном мужском платье и понеслась по тронному залу к креслам с королевской семьёй, пронзительно вопя: "Отец!"

Чуть припоздав, за нею, в центр зала, заторопились почти с тем же криком трое юнцов.

Все четверо, к изумлению Сичлэйнна, имели личное пространство с отчётливой меткой тёмных магов!

Он был так ошарашен, что только и мог повторять про себя: "Что происходит?! Что?!"

Договаривая последние слова, почуял на себе упорный взгляд — с того места, откуда побежали юнцы и грязная девица в мужской одежде. Та, как услышал он шепотки вокруг, оказалась младшей принцессой, Орнией, которая была казнена поборниками (торжественно похоронена для всех непричастных) несколько лет назад.

По этому твёрдому взгляду, осторожно, собравшись, будто для прыжка, Сичлэйнн прошёл мгновенно. И в недоумении уставился на неизвестного ему мужчину, в полувоенном одеянии, с признаками сильнейшего некромага — гораздо сильнее Сичлэйнна, который был в основном горазд только в манипуляциях другими. О чём Сичлэйнн и сам прекрасно знал.

Сичлэйнн поначалу даже не поверил глазам.

И — узнал.

Военный маг, которому не повезло встретиться на морском берегу с пиратами. Военный маг, которого он, забавы ради (ещё один привкус интриги!) воскресил, насытив его тело до последнего нерва некромагией.

Сичлэйнн, не глядя, щёлкнул пальцами и почувствовал, как за спиной появились двое или трое рядовых поборников. Вполголоса велел:

— Человек напротив. Одет в тёмно-серое. Выглядит, как бездомный бродяга. Дротик ему в спину. Тело — в нижнее подземелье. Оставить, не целить.

Когда приказ выполнили, Сичлэйнн ощутил, что возвращается к покою, а голова, кружившаяся от непредвиденных событий, постепенно проясняется. И скомандовал: всех четырёх юнцов развести по Посольским домам и запереть. На замки и магически.

Теперь он контролировал всех и вся. Когда от прибегавших к нему рядовых магов-поборников узнал абсолютно всё, что хотел знать, дал себе небольшой отдых, а потом пошёл в дворцовое подземелье. Оставалось одно бесполезное любопытство: узнал ли его военный маг? И одно слегка тревожное: как этот маг стал хранителем древней тайны, запечатлённой магическими символами на его же теле? Хотелось и узнать эту загадку, и хотелось, чтобы загадка исчезла... Одна надежда, что тёмный маг всё же подохнет, а вместе со смертью исчезнут на его руках знаки, которые могут уничтожить причину запугивания. А ведь с её помощью Сичлэйнн отстаивал своё место под солнцем.

...Сон в потайной каморке был короток. Все маги — все сумели настроиться на нужное время. И проснулись тогда, когда того желали. Даже Клемент при свете свеч выглядел довольно бодрым и здоровым, хотя Орния помнила, что залечивали ему раны, полученные от палача, слишком торопливо.

План был готов.

Как готова была девушка озвучить некоторые тайны.

Когда все собрались в кружок перед остатками воды и сушёных фруктов, Орния посмотрела на них и слабо улыбнулась. Заговорщики... Надо же.

— Я промолчу только об одном, — уже серьёзно сказала она. — Но думаю, вы должны знать кое-что. Поборник, которого узнал Бедвир, это некромаг, который и сделал из Бедвира тёмного мага...

Пришлось прерваться: Ганикси шумно втянул воздух сквозь зубы, а потом рявкнул так, что сам испугался — услышат же!

— Тот самый?! Простите, ваше высочество... — уже шёпотом добавил он. — Не сдержался. И... Если бы я не уверился, что вы принцесса Орния... Я бы счёл, что вы... не говорите правду.

— Почему? — жёстко спросила она.

— Мне трудно привыкать к мысли, что поборники не те, которыми мы их считали, — повинился Ганикси. — Это очень... сложно.

— И всё-таки... — покачал головой Клемент. — Некромаг среди поборников?

Тени от свечного огня метались по лицам, вспугнутые беседой людей, которые слишком тесно сидели друг к другу. Но Орния видела, как лица юных магов и Ганикси из расплывчато растерянных становятся твёрдыми.

— Ганикси, вы не забыли главного? — спросила она. — Он никогда не был поборником — этот некромаг. Он был с пиратами. Каким образом он притёрся к поборникам — я не знаю. Но знаю, что Бедвиру грозит смерть именно от него. Сами подумайте: едва Бедвир его увидел — и его сразу ударили дротиком. Думаю, некромаг почти одновременно увидел его и велел уничтожить. Именно Бедвир может объявить всем, что этот человек — из пиратов.

— Что вы предлагаете, ваше высочество?

— Надо придумать, как вытащить Бедвира из того подземелья. А потом... — девушка замялась. — Потом... Я так надеялась, что Сиджи успел передать Риннон все новости. Так надеялась. Но её нет. Это значит, что мы можем полагаться только на себя.

— Но помещение с Бедвиром закрывают завеси заклятий, — напомнил военный маг. — Что мы можем сделать? Они буквально липнут к человеку, стоит их только задеть. А ходить с ними — значит, светиться метками.

Орния взглянула на Моргана.

Мальчишка, уловив этот взгляд, склонил голову слегка набок и тоже присмотрелся к ней. Наконец он кивнул.

— Ты хочешь, чтобы мои... чтобы я сжёг эти завеси?

— Да.

— Но... — И он скосился на Ганикси.

— Я отвернусь! — поспешно уверил их всех военный маг.

Удержаться от смешка было трудно. Орния глубоко вздохнула и раздумчиво сказала, глядя на Ганикси:

— В тёмной магии нет ничего страшного, хотя порой её последствия выглядят ужасно. У нас есть много способов решить наши проблемы. Мы лишь побаиваемся, что потом вы снова будете смотреть на нас, как на... — Она подумала и пожала плечами. Усмехнулась: — В том, наверное, и разница. Мы, тёмные, принимаем всех. Вам — надо обязательно разделить магов для противостояния. Ганикси, вы слышали хотя бы раз, чтобы за последние несколько лет в королевстве произошло что-то ужасное? Связанное с тёмной магией, конечно же?

Военный маг добросовестно подумал и покачал головой.

— Не упомню такого, ваше высочество.

— И не упомните никогда, — уверенно сказала Орния. — Мы старались выжить, учились как обычные маги, только нам приходилось справляться с тёмной магией. Вот и всё. Примите это. И начинаем наш путь к Бедвиру. Пожалуйста, Ганикси, не смотрите на нас уничижительно. Помните — мы помогаем королевской семье.

Она стала первой.

— Идём к подземелью Бедвира, — напомнила она и первой вышла из каморки.

Морган исподлобья взглянул на военного мага и пошёл за ней. Затем вышли в новый узкий подземный коридор Клемент и Лукас. Ганикси завершил небольшую цепочку магов, встревоженно выглядывая в этой цепочке именно Моргана. Орнии пришлось обернуться и сказать:

— Ганикси, вы смущаете.

И умолкла, понимая, что он и сам догадается, о чём она. А потом перевела взгляд на закрытую дверь каморки, где они сумели отдохнуть. Больше эта дверь не откроется. Зато где-то рядом будет доступна другая...

Переходами-коридорами они дошли до нужного подземелья, где Орния, неловко хмурясь, напомнила:

— Ганикси, вы обещали отвернуться. Уничтожение заклинательных завесей пройдёт быстро, а я не уверена, что вы не будете предубеждены...

— Я обещал — сделаю, — твёрдо сказал военный маг и встал спиной к двери в помещение с Бедвиром.

Чтобы у него не было искушения, Орния стояла рядом с ним боком, поглядывая на его лицо. Он вздрогнул лишь раз, когда в просторном коридоре перед темницей Бедвира услышал глухое мычание явно громадного зверя. Потом раздалось шипение — зверь Моргана дунул на завеси адским пламенем, и они вмиг сгорели.

Глядя мимо Ганикси, девушка прошептала:

— Надо было сразу это сделать.

— И раньше задуманного привлечь внимание всех? — возразил военный маг, с облегчением поворачиваясь и с любопытством глядя на Моргана. Тот стоял как ни в чём не бывало. Разве что пахло от него странно — палёным мясом.

Не слушая его, Орния сорвалась с места в темницу к Бедвиру.

Он лежал так же, как они видели это магически совсем недавно. Девушка поспешно достала из мешочка чистые тряпицы, пропитанные зельем для исцеления, и принялась очищать рану на спине тёмного мага. Чтобы лучше видеть её, она осторожно разорвала края грубой рубахи и застыла, разглядывая то, чего не ожидала увидеть на теле своего учителя. Посидев в недоумении, она взглянула на юных магов. Те, видевшие то же, что и Орния, сообразили, что она имеет в виду, но только пожали плечами.

— Что там? — забеспокоился Ганикси, стоявший так, что спины бывшего товарища не видел.

Но Орния уже медленно, боясь причинить боль, рвала рубаху далее, постепенно снимая её с Бедвира. И рот её и мальчишек так же постепенно раскрывался. Наконец, девушка почувствовала, что нужно как-то объяснить то, что видит, и подозвала военного мага:

— Ганикси, посмотрите. Вы понимаете, что это такое?

Освещая спину Бедвира, мужчина с тем же недоумением пожал плечами.

— Могу сказать, что я вижу. Это не татуировка. Не знаю, каким образом эти знаки были нанесены на кожу, но... часть их мне знакома, но они перемежаются с незнакомыми мне символами. А вы? Умеете определять, где символы обычные, а где от тёмной магии?

— Вот эти два, окружающие обычный магический знак проникновения, тёмные, — не дотрагиваясь до тела Бедвира, сказал Клемент. — Они означают стремительное движение вперёд. Орния, подтяни ему рукава. Вот эти линии, переходящие на руки, тоже обычные. Они говорят о том, что впереди уничтожение некоего существа, потому что в них вплетены тёмные знаки ухода из жизни. Но в целом я не могу объяснить, что значит эта магическая формула. Слишком много символов.

Орния наконец перевязала рану тёмного мага и замерла над ним в раздумье:

— Что дальше? Приводить в сознание? Но мы можем только напоить Бедвира водой. А что дальше? Как избавиться от некромага, который пытается его убить? Или сначала надо бы узнать, за что он хочет убить человека, которого сам же и воскресил?

— Думаю, в первую очередь нам надо покинуть темницу и стереть следы нашего здесь пребывания, — решил Ганикси.

И все согласились с ним. Военный маг взвалил на плечо обезболенного Лукасом Бедвира и вынес его. Орния и юные маги, чуток посовещавшись, повернулись к темнице и, пятясь, принялись снимать свои следы, пока не выбрались на первый этаж дворца.

Обновление

Глава двадцать четвёртая

В отличие от принцессы Орнии, маршал Эинри сразу увидел в составе ночной стражи только поборников.

Впрочем, сразу — неудивительно.

Когда его отряд поздним вечером остановился у ворот в королевское поместье, маршал сразу сузил глаза на стражей в белой одежде. Те категорически не хотели открывать ворота известному вельможе-военачальнику.

— Капитана вашей стражи сюда! — гаркнул маршал Эинри.

А потом на его глаза явился поборник из младших орденцев. Он пролепетал сквозь решётки ворот жалкое объяснение, что поборники заменили уставших воинов из казарм. Маршал побледнел от ярости. Но спокойным, пусть необычно звенящим голосом предупредил:

— У меня к вам... просьба, капитан. Если вы ответите на неё отрицательно, мой отряд начнёт атаковать дворец. Вы слышали? Пока я ещё прошу: откройте ворота!

Выговорив эту просьбу, сжав было зубы, чтобы не сорваться, он тут же обернулся к всадникам за спиной, чтобы вполголоса приказать:

— В казарму!

Ординарец даже не кивнул, резко разворачивая своего коня. Зачем в казарму — и так ясно. Следом помчались ещё двое — охрана для вестника.

Взглянув вслед трём всадникам, растворившимся в ночной мгле, капитан поборников нетвёрдо напомнил:

— Маршал Эинри, вы не имеете права командовать магами из ордена поборников чистоты. Мы не относимся к военным, которых вы возглавляете. Мы получили приказ — мы его выполняем.

Эинри спешился и быстро приблизился к воротам. Так решительно, что поборник отпрянул от решёток, будто боясь, что его немедленно проткнут маршальским ритуальным мечом, вынутым из ножен с начала диалога.

— Вы получили приказ, — холодно сказал маршал. — Возможно. Но орден не имеет права вмешиваться в воинские и охранные дела королевства. Только мы присягали на верную службу королю.

Он обернулся к своим воинам, которые, выслушав поборника, пока ещё глухо роптали за его спиной. Оглядев видимый в факельном огне от ворот личный отряд, Эинри вскинул меч и хрипло выкрикнул:

— Верность королю!

— Верность!

Эхо многих лужёных глоток громыхнуло так, что не только капитана поборников отнесло от ворот ещё дальше.

— Жизнь и преданность королю!

— Жизнь и преданность! — свирепо грянуло ещё больше голосов: это воины из ближайшей казармы торопливо спешивались за отрядом маршала Эинри

А ещё дальше всё ещё стучали копыта лошадей, поспешно скачущих к воротам королевского поместья: казарменные отряды, пусть и поредевшие после бойни с саранчой, один за другим объединялись с отрядом маршала и готовились к войне с поборниками, осмелившимися взять на себя их воинские обязанности.

Уже слышались возмущённые вопли о предательстве поборников, об их неповиновении королю...

Капитан поборников не выдержал и под рёв и улюлюканье прибывающих на место воинов бросился куда-то в сторону.

Перепуганные рядовые поборники и младшие маги врассыпную порскнули следом.

Вскоре выяснилось, что брать штурмом или ломать закрытые металлические ворота не придётся: то ли специально, то ли со страху, но калитка рядом с одной из караульных будок при воротах оказалась кем-то открытой. Первые же два воина, проскользнувшие в неё, сразу открыли ворота.

Сердитый Эинри подошёл к своей лошади, и один из воинов придержал ему стремя.

Пока маршал садился в седло, принц Стиана, которого пока прятали ото всех, велев ему надеть плащ с капюшоном, оглянулся и негромко сказал:

— Я же говорил, что ты похожа на своего отца.

И отвернулся.

Риннон высокомерно, но тихонько фыркнула. Она тоже сидела на лошади, между двумя магами — Ниулом и Ланти. Родителей Лукаса встретили в дороге, и маршал Эинри легко выпросил у них мага Ланти для защиты личного отряда.

Защиту, учитывая наличие ещё и двух тёмных магов: Риннон и Сиджи, — сделали такую крепкую, что маг Ниул восхищённо качал головой, время от времени разглядывая её структуру, внутри которой плавали и рыбки, и невиданные морские чудовища. О последнем Риннон попросила Сиджи, зная, что ему нравится добавлять в любое магическое плетение фигурки морских обитателей — иллюзорных, конечно. Защита, благодаря этим фигуркам, казалась живой. Элемент неизвестности в виде тёмной силы, вплетённой в защиту, решились добавить, поскольку осторожничали: мало ли как поведут себя поборники, когда воины начнут им указывать из место в жизни королевства.

А ещё взрослые не знали, что Риннон с Сиджи прихватили с собой личные вещи Орнии и других учеников Бедвира. Черноволосая ведьма и мальчишка-маг втихомолку договорились с помощью этих вещей искать своих товарищей.

Риннон покосилась в сторону. Единственный поборник в растущем отряде её отца, Кахир, ёжился, глядя на происходящее. Хорошо, что его белого одеяния на нём нет. Наверное, ему было бы ещё хуже, если бы его посчитали другие орденцы перебежчиком, предателем, пусть он и был-то всего лишь рядовым поборником. Тем не менее, несмотря на неловкость, которую он явно испытывал, Кахир в компании с другими воинами продолжил бдительно следить за вверенными ему в охрану магами и принцем.

Между тем большинство воинов уже ворвалось на территорию королевского поместья при дворце, и маршал Эинри обернулся к дочери.

— Ваше высочество, — напомнил он, сметя с лица счастливую улыбку, — в драку не лезть! Вы обещали!

Принц Стиана только насупился. Но промолчал. Их, магов и принца, оставили в конце воинства, с победным кличем летящего по всем известным сторожевым постам, с которых лихо убирали поборников, отправляя их затем в такое же известное место, как их собственный храм, при котором существовали подвалы. Отдельный отряд, в основном из казарменных офицеров, чтобы был представительнее, маршал Эинри хотел было в горячке послать к главам поборников, чтобы арестовать их, но его отговорил принц Стиана. Напомнил, что среди глав-орденцев есть сильные маги, так что лучше не рисковать жизнями офицеров, которых и так осталось мало. Маршал признал напоминание справедливым и продолжил командовать, очищая королевский дворец от поборников — из тех, кто не сообразил, как остальные, что лучше сбежать, чем быть выкинутым из дворца.

Когда маги и принц Стиана приблизились к дороге, опоясывающей дворец, и оставалось только проехать комплекс из Посольских домов, Риннон и Сиджи переглянулись и поспешно вынули прибранные из маяка вещички.

— Что это у вас? — поинтересовался принц.

Он замечал всё. Возможно, из досады, что не удалось подраться с поборниками.

— Сиджи говорил, что Орнию и наших мальчиков проводили в эти дома, — объяснила Риннон. — Хотим проверить, в каком из домов их прячут.

Стиана замолк, с любопытством посмотрев на несколько красивых домов, а потом снова уставившись на вещички, над которыми тёмные маги проговаривали заклинания.

Первым чуть не подпрыгнул в седле Кахира Сиджи, с удивлением оглядывая один дом за другим.

— Их здесь нет! — категорически сказал он.

— Ты уверен? — встревожилась Риннон и ещё быстрее зашептала личное заклинание, одновременно взглядывая то на один дом, то на другой.

— Вон в том доме есть следы пребывания Клемента, — с недоумением сказал мальчишка-маг. — Почему-то внизу. Но его самого там нет.

— Что значит — следы пребывания? — с ощутимым холодком спросил принц.

— Его кровь, — с тем же недоумением откликнулась Риннон. — В подвале его кровь, но он, кажется, жив. И его здесь и в самом деле нет.

Оба тёмных мага направили взятые личные вещи своих друзей на дворец. Маги Ланти и Ниул внимательно следили за ними. И склонили головы, заметив: их руки с личными предметами постепенно опускаются. В конце концов дошло до того момента, когда Сиджи чуть не спрыгнул с лошади, чтобы опустить свои ладони "ковшиком" чуть не до самой земли. Но удержался, едва не свалившись, и взглянул на Риннон. Девушка как раз обернулась к нему и кивнула.

— Да, они в самом низу, в подвалах. Не одни. С ними Бедвир.

— Живой? — вырвалось у мага Ниула.

Почти одновременно принц Стиана недовольно спросил:

— Они могут подождать? Нам надо в иное место?

— Там Орния, — напомнила Риннон. И посмотрела на мага с радостной улыбкой: — Живой.

— Если уж она сумела сбежать их Посольского дома, значит, сумеет дождаться и помощи, — сухо сказал принц Стиана. — И не надо давить на меня. Орния, когда узнает, сама поймёт, что я правильно сделал. Нам пора.

— Куда? — тут же спросила Риннон.

— В тронный зал.

Не обращая внимания на попутчиков, принц Стиана направил лошадь к входным дверям парадного входа во дворец. Здесь уже стояли воины из отряда маршала Эинри, сменившие на постах поборников. Принцу помогли спешиться, в то время как остальные спешивались сами, разве что Кахир помог сползти с лошади умотавшемуся на ней Сиджи. Риннон же и легко обращалась с самой лошадью, и легко вспомнила, как ездить на верховом животном.

Воины маршальского отряда уже знали, кто скрывается под капюшоном, так что почтительно осведомились у принца Стианы, могут ли они сопровождать его. Тот покачал головой и целеустремлённо зашагал во дворец, из которого его похитили позавчера. Маги, Кахир и те же три воина Эинри, что следовали за ним на лошадях, старались не опоздать за решительно идущим вперёд принцем. Повсюду раздавались краткие выкрики, порой — звон оружия, но очень коротко. Дворец избавлялся от поборников.

"Интересно, — думала Риннон, которая едва ли не бежала следом за принцем, чтобы не отстать, да ещё держала за руку насторожившегося Сиджи, а то мальчишка-маг чуть не "сбежал" в невидимость, побаиваясь богато украшенных помещений. — Не Королевскую ли звезду собирается взять Стиана? Но почему — в тронном зале? Я-то думала, её прячут в отдалённых комнатах, не на виду! И... зачем она ему? Что такое знала Орния о Королевской звезде, что непременно решила ему напомнить о ней?"

Тронный зал был закрыт. Внутри обычно, насколько помнила Риннон, стражи никогда не бывало. Только перед дверями в него.

А потом принц Стиана её удивил. Они добежали до высоких и тяжёлых дверей входа в зал, и принц вдруг начал слишком отчётливо нервничать, оглядываясь по сторонам. А потом, чуть не прижимаясь спиной к двери, скомандовал:

— Вы остаётесь здесь. И ждёте меня.

— Но, ваше высочество... — попробовал возразить один из воинов маршала Эинри.

— Это не займёт и минуты, — раздражённо сказал принц и внезапно взглянул на Сиджи. — Мальчик пойдёт со мной.

Мальчишка-маг так резко отпрянул после его слов, что ударился о Риннон, стоявшую чуть позади. Девушка немедленно обняла Сиджи одной рукой, благо тот, перепуганный, буквально вжимался в неё, и жёстко спросила:

— Почему именно Сиджи?

— Мне нужен маг, которому нет шестнадцати лет, — процедил сквозь зубы принц Стиана, которому явно не нравилось, что приходится что-то объяснять, задерживаясь.

— То, на что он вам нужен, не повредит ему? — сурово уточнила Риннон.

— Нет! — уже рявкнул принц.

— Иди, Сиджи, и не бойся, — подтолкнула девушка мальчишку-мага, незаметно для остальных вкладывая в его ладонь личное кольцо-накопитель. Не для того, чтобы он им воспользовался, а затем, чтобы знать, что произойдёт там, внутри и сразу среагировать, если принц задумал что-то плохое для Сиджи.

Поскольку кольцо она ткнула в его ладонь довольно сильно, он сразу прочувствовал его на коже и тут же сжал кулачок. Риннон понадеялась, что никто не видел передачи этого мелкого предмета, потому что маги и воины переглядывались в замешательстве — и в основном смотрели на лица, а не на руки друг друга.

Сиджи, подрагивая на ходу и то и дело оглядываясь на Риннон, подошёл к принцу. Тот уже повернулся к одной из дверей и провёл ладонью по выпуклым узорам деревянной резьбы, после чего уверенно взялся за дверную ручку и потянул на себя величественную дверь. Та и впрямь открывалась медленно и торжественно.

Риннон, стоя в небольшой толпе магов и воинов, незаметно положила руку на бедро, где под слоем юбок прятались ножны с охотничьим ножом. Несколько дней бедствий заставили её волноваться за Сиджи, как за младшего брата.

Двери так же медленно закрылись. Риннон не выдержала — бросилась к ним, чтобы услышать, будет ли слышен скрежет ключей, закроется ли принц Стиана в тронном зале.

За спиной услышала шёпот одного из воинов:

— Напрасно его высочество так делает. А если из других дверей туда войдут поборники?

— Напрасно — не напрасно, но, кажется, он знает, что надо делать, — ответил ему другой. — С поборниками нам ещё разбираться и разбираться, да и...

— Договаривай, — прошептал первый.

— Принцу ещё доказывать придётся, что он принц, — почти прошелестел первый. — Поборники-то всем рассказали, что он то ли погиб, то ли в саранчу превратился, да его и убили. И тут вдруг...

"Жаль, в дороге не удалось поговорить с отцом", — промелькнула мысль. Риннон шагнула от двери, за которой была совершенная тишина, и подвигала кольцо, которое носила на том же пальце, с которого отдала кольцо Сиджи. Пришлось упереть взгляд в стену рядом с дверями: через некоторое время на ней, довольно ровной, возник Сиджи. Видимо, он стоял рядом с принцем, потому что уже без страха, но с любопытством смотрел чуть наверх, судя по всему следя, что делает Стиана. Вот мальчишка-маг шагнул и сам встать куда-то, и Риннон разглядела, что теперь Сиджи стоит перед принцем, а потом потянулся рукой куда-то тоже наверх. Он взял нечто, чего Риннон не увидела, и кивнул, кажется отвечая Стиане. А потом... Риннон почувствовала, как вытянулось её лицо: Сиджи сунул нечто маленькое за пазуху. И повернулся. Мимо него, за спиной, промелькнула тень — принц Стиана, наверное, пошёл впереди мальчишки-мага.

Девушка, стараясь не делать резких движений, чтобы никто ничего не понял, быстро отошла от дверей. И оказалась права: двери снова недовольно поехали в стороны, выпуская из тронного зала принца Стиану и Сиджи. Причём мальчишка-маг сохранял на лице лёгкое удивление, но в целом держался так, как будто принц Стиана и не предложил ему ничего особенного.

— Теперь идём к вашему Бедвиру, — скомандовал принц. — Мальчик следует за мной. Сиджи, не отставать!

Маги и воины переглянулись, но возражать не стали.

Зато Сиджи снова взглянул на него с удивлением, словно не ожидал такого продолжения. Но легонько, чуть заметно пожал плечами и зашагал за принцем, порой переходя на бег: Стиана был достаточно высок, чтобы один его шаг равнялся двум — мальчишки-мага. Пару раз Сиджи отстал так, что принцу пришлось замедлить шаг и дождаться его. Риннон только хмыкнула на все эти таинственности. Она подозревала, что Стиана отдал Сиджи Королевскую звезду, и сейчас её волновало только одно: зачем?

Впрочем, вскоре Королевская звезда была забыта. Принц, бесцеремонно схватив Сиджи за шиворот, в одном из коридоров побежал по лестницам вниз. По смятым улыбкам воинов Риннон поняла: им смешно, что принц Стиана приблизил к себе в качестве доверенного в чём-то лица мальчишку — тёмного мага. Или вообще — мальчишку.

Несколько раз по пути им встречались воины, рыскающие по дворцу в поисках поборников. Пару раз к ним бросались, думая, что перед ними поборники. Но мгновенно уходили выполнять свои задачи дальше — при виде тёмных одежд.

Держась за перила, Риннон добежала последнюю лестницу — и её сердце дрогнуло: где-то там, за последней дверью, — Бедвир! Она учуяла его, потому что, как и Сиджи, он был их учителем и оставил на всех своих учениках отчётливый магический след. Нет, он говорил, что они могут снять этот след, когда захотят. Но всем им нравилось "видеть" на себе его отметину.

Сгрудившись перед этой последней дверью, все ждали, когда принц Стиана откроет её. А Риннон оглянулась. Покачала головой. На её движение Сиджи, терпеливо стоявший возле принца, тоже устремил взгляд на только что пройденный коридор и спустя секунды даже слегка приоткрыл рот. Взбудораженные, они пробежали его, не всматриваясь в пространство. Но теперь, пока принц Стиана корпел над запорами и появилось маленькое по объёму время, оба тёмных мага легко считывали, как другие ученики Бедвира снимали с него сигнальные магические заклинания.

— Что? — шёпотом спросил Кахир у Риннон, кивая на Сиджи. Кажется, он решил, что сначала нечто увидел именно мальчишка-маг.

— Здесь были огромные завеси поборниковой сигнальной магии, — ответила девушка. — Но Орния с нашими юношами сумела избавиться от них.

— Это было... тяжело? — помедлив, спросил он.

— Очень.

Дверь поддалась — и принц Стиана нетерпеливо вошёл в подвал. И остановился. Воины немедленно окружили его и заморгали от неожиданности.

Картина, представшая их глазам, была несколько необычной. Трое юношей и Орния стояли, держась за руки и, по тому, что видела Риннон, создавали магическую стену, защищавшую лежавшего на полу Бедвира. А перед ними чуть не подпрыгивал странный старик в белых одеждах и криком и плетением заклинаний пытался прорвать их защиту... Принц Стиана шагнул вперёд. За своим заполошным криком старик не сразу услышал, что в подземелье вошли несколько человек. Принц нажал на горло, прежде чем звучно спросить:

— Что здесь происходит?

Старик аж на месте подпрыгнул, оборачиваясь лицом к вошедшим.

Риннон бесстрастно сказала:

— Это Сичлэйнн. Тот, кто заставил Бедвира стать тёмным магом.

— Откуда ты меня знаешь, ведьма?! — пронзительно завопил старик.

За его спиной ответила Орния:

— Я увидела тебя во сне Бедвира. Показала всем. — И улыбнулась Стиане. — Здравствуй, брат. Рада видеть тебя в здравии!

Старик впился ищущим взглядом в человека, чьё лицо пряталось в капюшоне.

— Нет! Не может быть! — взвыл старик. — Принц Стиана превратился в саранчу — и его убили воины!

Он вдруг мельком взглянул на Бедвира, неподвижно лежавшего на полу, а потом резко взмахнул полой собственного плаща и закружился на месте, продолжая пронзительно визжать. Но теперь Риннон расслышала в этой безумном визге нечто похожее на проговариваемые заклинания, и первой бросилась сбить старика с ног.

И чуть не упала, когда вперёд рванул принц Стиана и поднял руку так, словно собирался кидать в старика копьё!

Ноги старика, уже приподнявшиеся над каменным полом, чиркнули по нему, а старик грохнулся так, будто неожиданно споткнулся. Со стоном приподнявшись, старик с ненавистью взглянул на принца.

— Ты не маг! Не маг! Ты не должен!

К нему подбежали воины и уткнули в его грудь копья.

— Не сметь говорить с его высочеством неуважительно!

А принц Стиана, держа за руку и таща за собой Сиджи быстро подошёл к ним и склонился над стариком.

— Я не маг. А вот кто ты такой, неплохо бы поскорее разобраться.

— Это он вызвал саранчу, — сумрачно сказал Клемент. — Он заставил поборников открыть ей городские ворота, а потом и ворота в королевское поместье.

— Мы считали об этом с Бедвира, — объяснил Лукас. — Этот Сичлэйнн оставил на нём свой магический след. Очень был небрежен с магией, пока воскрешал Бедвира. И теперь мы знаем всё.

Усевшийся на полу, старик завизжал так, что едва не сорвал голос. Присутствующие с трудом различили слова в этом диком визге:

— Вы ничего не знаете!! Ничего-о!

— Почему же? — мирно сказал Морган, дождавшись, когда тот замолкнет. — Может, и не всё, но главное знаем. Это ты предложил главам поборников сменить короля на более слабого правителя. Ты организовал явление саранчи. Ты задумал убить принца Стиану.

Старик уже только выл, не в силах сказать ни слова.

А Орния добавила:

— И ты сжёг рукопись, в которой сказано, как навсегда уничтожить саранчу, как снести её с лица земли.

Маги Ланти и Ниул охнули при этом известии.

Но девушка всё так же спокойно продолжила:

— Но перед тем, как её сжечь, ты прочитал эту рукопись! И её прочитал вместе с тобой Бедвир! Так что мы теперь знаем, что надо сделать, чтобы саранча никогда и нигде больше не появлялась: ни в нашем королевстве, ни где бы то ни было ещё!

Визжащего и плачущего от злобы старика-некромага воины скрутили и потащили из подвала. В подвале стало тихо. Принц им вдогонку велел посадить его в подземелье, окружённое магической защитой. И только затем обернулся к Орнии.

Она постояла немного, и Риннон, чуть сама не заплакавшая, видела, как глаза принцессы наполняются слезами. Первым не выдержал Стиана — побежал к младшей сестре, чтобы обнять её. Но долго не обнимались.

— Пора заняться вашим Бедвиром, — сказал Стиана, отстраняя сестру. — Он правда жив?

— Правда, — подтвердил Клемент уже сидевший перед тёмным магом на корточках. — Он дышит, но не может прийти в себя. Сердце не задето, но кровь продолжает идти.

Принц склонился над тёмным магом, мельком оглянувшись на Сиджи, который безмятежно стоял среди взрослых магов.

— Ну что ж, — сказал Стиана. — Посмотрим.

И через минуту принц принялся произносить магические заклинания, заживляющие проклятые раны, не обращая внимания на остолбеневших присутствующих. Лишь Риннон подошла к Орнии, внимательно наблюдавшей за его действиями, и прошептала:

— Это Королевская звезда?

— Да. Она помогает видеть истину и временно дарует целительские способности королевской семье.

— Но почему король...

— Всё просто. Королевскую звезду может разбудить только очень сильный член королевской семьи. Отец слаб. Деклан наш средний брат, — тоже. Поэтому я сказала Сиджи, чтобы он напомнил моему старшему брату о звезде.

Вот теперь Риннон пристальнее всмотрелась в мальчишку-мага и увидела едва заметную нить между Сиджи и принцем Стианой: принц собирать силы не умел. Зато умел мальчишка-маг. Вот как это происходит. Сиджи и в самом деле нет шестнадцати. Несмотря на то что он тёмный маг, он легко мог собирать магию вообще. Чем и воспользовался принц.

— А ты? — тихонько спросила Риннон. — Ты могла бы воспользоваться звездой?

— Вряд ли, — улыбнулась Орния, наблюдая, как Стиана снимает проклятие с раны Бедвира. — Я сильная. Но, чтобы разбудить Королевскую звезду, надо быть ещё сильнее. Таким, как Стиана.

Риннон кивнула и замолчала, глядя, как сноровисто принц Стиана исцеляет рану тёмного мага. А потом осторожно подошла к Сиджи и на всякий случай стала передавать ему свои силы, размышляя о том, как многое их всех ещё ждёт в этой страшной истории с саранчой.

Следующая глава в четверг.

Выкладка ближе к девяти вечера.

Если проды не будет, в комментариях будет предупреждение.