Куском по горлу

-НАМИ!!!! МЫ — КОМАНДА!!!!! — прогремел в сгустившейся тишине голос Луффи. И даже отсюда мы слышали тихое, скорее даже просто мычавшее, "Да!".

Мне на лицо упала капля. Затем еще одна. Ноджико плакала, прижав руки к губам.

— Нами! Наконец то ты свободна! — всхлипывала она. А я закрыл глаза и улыбнулся. Наконец-то можно было отдохнуть после этого напряженного дня.

Это позже меня у меня будут дела с паном и военно-гуманитарным флотом моих Шляпок, разборкой ситуации с местными жителями, поиском сбежавших дозорных из батальона Незуми да и казнь самого крыса. Сборы и празднования. Разговоры и крики. Долгий прощальный взгляд синеволосой красавицы, сестры Нами. Отплытие и эффектное прощание воровки с односельчанами. Все это будет позже.

А сейчас можно и отдохнуть. С улыбкой на губах.

Арка 3. Готовимся к походу или настоящие джентельмены любят справлять свои дела в тишине.

Остров Кокояши. Праздник. Два дня пьянки. Веселые милые люди. Прекрасные девушки, вкусная еда. Два двня пьянки...

От безостановочно гулящего народа у меня болела голова. Нет, они заслужили свой праздник и сейчас отрывались по полной, тем более что сложные вопросы дальнейшей жизни уже были не так сложны, ибо и торговые отношения и все необходимое уже были обещаны. Все-таки, в первую очередь, Шляпки это была торговая компания. Но, черт бы их побрал! Два дня на всем острове пили, орали и еще раз пили! И все!! Я попробовал было сперва приказать своим людям работать на этом празднике жизни, но уже распалившиеся селяне, как только узнали что эти новоприбывшие подчинены одному из их спасителей, чуть ли не силой оттащили меня и поочередно вливали в каждого из них ром и пиво. Осталось завезти сюда священников, а то чую останется много семеьй здесь после такой пьянки...

Но лучше обо всем по порядку. Мы готовили корабль к отплытию, а потому время было.

Там же, на берегу разрушенной базы ненавистных пиратов, на мягких коленях девушки, я и заснул. Вот просто закрыл глаза и с улыбкой на лице отключился. Разбудила меня мягкая женская рука, отстраненно оглаживавшая мои волосы. На короткое мгновение, когда сознание еще было мутно, мне казалось что лицо и рука принадлежат совсем другой, иной женщине. Но этот миг прошел, и мне предсталось красивое задумчивое лицо Ноджико, смотрящее куда-то на море. Глядя на нее у меня вспыхнуло что-то теплое и приятное: она была мила и, что чувствовалось в каждом движении, добра и спокойна. От нее почти веяло ощущением какого-то очень доброго озорства и присутствием самой настоящей мужской тихой гавани. И если бы мое сердце не было уже отдано другой, в нем могло бы вспыхнуть то, что связывает сердца мужчины и женщины. Но не теперь. Теплые чувства, приязнь, но не более.

Зашевелившись, я вернул к жизни и ее и, как оказалось, двух поселковых мужиков в возрасте, что задумчиво посасывали пустые трубки, как и Ноджико глядя на море. Пока они мне помогали подняться — я уже мог сам, пусть и неустойчиво, но стоять и, шатаясь, передвигаться — и рассказали о том, что произошло. Во все деревни острова были отправлены гонцы, что доставляли самую желанную для них новость: Арлонг-парк пал! Народ ликует и празднует. А буквально десять минут назад на горизонте объявился огромный флот в два десятка кораблей идущих под неизвестным тут флагом полосатой шляпы. Хотя неизвестность флага... совершенно не принципиально для людей вот уже десятилетие бывших отрезанными от остального мира. Они подходили с востока, и еще только должны были объявиться у Арлонг-парка вскоре.

Когда вся флотилия, ощетинившись пушками, подошла к гавани пиратской базы, народ напрягся. Когда с одно из кораблей, зашедшего прямо в бухту базы (глубокое дно — это удобно), сошел пожилой, жестко сверкающий глазами, лысый и с шикарными вислыми усами пан, народ вновь потянулся к отставленным вилам. Особенно под его хмурым оглядыванием всего вокруг. Затем он сделал несколько шагов ко мне, сейчас поддерживаемомутеми же стариками и Ноджико, ухмыльнулся, глядя на последнюю, и громко, вовсеуслышание заявил: "Ван! По твоей команде, торогово-спасательный флот собран и готов к работе!". Лица людей вокруг надо было видеть... Они вытягивались, выпучивались глаза, на них, с неверием, наползала радость. А итогом стал громкий, оглушительный, рев понявших, что их никто трогать не будет, людей. И грянул праздник.

Руководя сперва несколькими людьми из местных и абордажными командами, за те же несколько часов нам удалось собрать и запереть в огромных подвалах разбежавшихся матросов Незуми. После, в присутствии нескольких старейшин разных деревень, самого Незуми, пускающего пузыри и бредящего, привязали к камню и быстро, без патетики и сожалений, скинули в воду. Оставшиеся в живых рыболюди, раненные или оглушенные, хотя и тех и тех было крайне немного, были отправлены туда же, и не дай им Бог попытаться залезть на остров обратно или вообще выбраться из воды где-нибудь не на Грнад Лайн. Но после... удержать людей уже не получилось. Даже пленным закинули несколько боченков рома, явно от широты душевной. А я, все еще шатавшийся, отправился спать. И не на корабль какой, а в чей-то дом, где нет качки, но есть мягкая, с периной и пружинами, кровать. Почему-то опять же оказавшимся подозрительно знакомым и окруженным запахом мандаринов...

— Смотрите все!!! Я великий капитан Усопп!!! Я самолично победил рыболюдей!!!

— Да!!! — орала и хохотала пьяная толпа.

— А теперь слушайте мою песню!!! Номер 24, о Великом капитане Усоппе!!!

— Да!! Ура!!! — поддерживала вездесущий ор толпа вокруг нагромождения столов, венчанных сверху радующимся лгуном.

— Смотри, как разошелся.

В переулке, устроившись на бочках, сидели Зоро и Санджи. Санджи, по привычке курил, Зоро пригублял из пивной кружки.

— Пусть себе, — скосив глаза на их товарища, ответил Зоро. — Он тоже заслужил.

— Само собой! — выдохнул облачко Санджи. — Как и каждый здесь. Так что пусть помогает людям веселиться.

— Ты переобщался с Ваном, — заключил Зоро, отставляя пустую чашку. — Уже всюду ищешь... ммм...

— Ван это зовет глубинный смысл и причины. И еще особенности психологии больших масс, — фыркнул кок. Наверное, раньше бы он взъелся за такое сравнение, но сегодня у него было немного философское настроение.

— Я же говорю, — кивнул Зоро, и наполнил кружку из бочонка под ним.

— Просто он прав. Когда-нибудь мне надо будет вернуться и управлять рестораном после Зеффа.

— Ты уже определился с этим? — вскинул бровь мечник.

— Не то чтобы, но когда-нибудь я найду Алл Блю. И что будет потом? — Санджи посмотрел на своего товарища и вновь перевел взгляд на толпу вокруг. Глаза его привычно замечали в основном лишь красивых девушек и разную еду.

— Сегодня мы дважды дрались с сиьлнейшими пиратами этого моря. Думаешь дожить?

— Я не настолько слаб! — фыркнул парень. Но почему-то опять так привычно не взъярился. Даже оказавшись удостоенным в ответ лишь хмыканьем. Зоро и не считал своего товарища слабаком. Глупцом? Возможно. Озабоченным? Безусловно. Но не слабаком.

— Санджи!!! — в подворотню влетел Луффи. В зубах у него был зажат огромный кусок мяса, а в руках таких же, но на костях, було еще четыре. Вот он точно выглядел возбужденно. — Что это за штука, которую ты ел минут тридцать назад??

— Штука?.. А! Это наму-наму дыня. Кто-то из местных принес.

— Я хочу ее съесть!!

— Поищи на столах. Это огромный шведский стол, со всех деревень сюда что-то приносят местные.

— Ага! — Луффи тут же растворился.

— Шустро, — прокомментировали это приятели.

— Ладно, засиделся я тут с тобой. Пора цеплять девчонок!!! — в толпе растворился и Санджи.

Ну а Зоро, хмыкнув в очередной раз, осушил еще одну кружку и устроился поудобнее. Ему было хорошо в стороне от буйства праздника. Атмосфера накатывала и на него, но он был, как бы с краю. Наблюдающим за праздником.

А Санджи уже был среди милых мордашек. С кем-то шутил, кого-то обнимал, в чьих-то объятиях тонул, из чьих-то выбирался. Но ни с кем не позволял себе большего, чем позволительно. И в какой-то момент на его руке сомкнулась ладошка. Твердая хватка выдернула его из толпы, тут же скрыв от людских глаз в проулке между домами. Перед ним, сложа руки под грудью, стояла высокая смуглокожая девушка с иссиня-голубыми волосами и размашистой татуировкой на все правое плечо.

— Мистер Санджи, не проведете ли вечер в компании одной конкретной дамы, а не целого коллектива? — глаза Ноджико смеялись, наблюдая за "стоявшим" перед ней коком.

— Конечно же прекрасная Нождико!

А немногим ранее.

Солнце подползало к горизонту, завершая этот мучительный день. Нет, если кто считает, что пьяные переговоры с ушлыми, хотя и косящими глазами, старостами это легко, пусть обломается. Мы им Арлонга победили, а они даже уступать в беспошлинной перевалке груза не хотели. И плевать, что все равно уступили, как и практически во всем, сил это отняло немало. Здесь можно было создать хорошую северную перевалочную базу, для местных разворачивающуюся дополнительно огромными торговыми возможностями. Но все что-то местным не нравилось... Хотя я их прекрасно и понимаю: только из под одного ярма вылезли, влезать-то под второе уж никак не хочется. И сейчас, с чувством выполненного долга, я развалился на огромном гостевом диване в доме Нами и Ноджико.

— Значит, мистер Хоенхайм, вы настаиваете, что вас здесь нет и не было, — Ноджико сидела за столом, опершись о него локтем, и уткнув в подставленную руку подобородок. Вид, в целом, эта поза придавала ей задумчивый и загадочный. Как и глаза. Казалось, в них никогда не успокаиваются какие-то добрые, но ехидные искорки.

— Конечно, мисс Ноджико, здесь ни за что не было никакого Вана Хоенхайма. Редин фон Гоенгайм, да, но это совершенно разные люди, дозорный капитан Фуллбоди тому свидетелем!

— А то, что вас видело столько народа из вашей же компании? — ее бровь иронично взлетела.

— Там люди понимающие. Даже если кто что болтать и будет, упившись не по совести в каком трактире, так его свои же товарищи и засмеют и перебьют. Угроза проводить свои вахтовые будни только стоя их точно будет сдерживать.

— Стоя? — вторая бровь девушки взлетела вверх.

— О, поверьте, сесть они не смогут, — я очень значительно кивнул. — Проверял на себе. Есть у меня одна особа, которая знает, как наказывать людей.

— Особа... — протянула девушка, распрямляясь и грациозно вставая на ноги. — Тогда я спокойна, мистер Хоенхайм. А пока, не составите ли девушке на вечер хорошую компанию? У меня здесь есть фирменный мясной пирог и пара бутылок мандаринового вина.

— Боюсь, прекрасная хозяйка, спутником на вечер я буду неважным. Истощение, — я виновато приподнял голову и поспешил опустить ее обратно. Несчастный орган мышления пронзила боль. Мне бы отоспаться денек после такого шашкомахательстава, а я бегаю по переговорам, погоням да прочему, что приходится делать самому.

— И совсем нет никакой возможности это исправить?

— И снова боюсь, здесь поможет лишь сон. Все остальное только усугубит проблему, — я вздохнул. Девушка на мгновение поджала губы, но после расслабленно пожала плечами и отвернулась к столу.

— Тогда жаль.

— Но я знаю человека, который точно исправит мое упущение, — я усмехнулся. — Один блондин, полный юношеских бредней о слезах леди.

— Вы говорите о вашем не прекращающем курить коке? — рассмеялась девушка. — Вот уж сомнительная замена.

— Примерно год назад я бы с вами согласился, Ноджико. Но год, это долгий срок. Особенно в компании циничного клиента и двух красивых девушек, вертящих определенную часть Ист Блю, как хотят.

— Как хотят? — брови иссиневласой красавицы вновь полезли вверх. — Не те ли это особы?

— Которых боятся и возжелают примерно половина мужского состава моей компании? Они, — я даже засмеялся от переливов эмоций на ее лице. Казалось там сейчас пролетело все, не чуждое человеку. — И в течение целого года они воспитывали из нашего Санджи человека, а не песика, что лип за каждой юбкой.

— Вы уверены в своих особах, мистер Хоенхайм, — девушка, совладав с собой, бросила на меня ироничный взгляд и села обратно. — Словно они для вас кто-то больший.

— Если вы о даме сердца, то нет. Мы знаем друг друга слишком давно, чтобы зародиться смогло что-то сердечное, — махнул я рукой. — Да и сердце, оно уже давно выбрало себе спутницу, за которой еще придется погоняться.

— Что ж, тогда и верно, стоит поискать спутника на вечер немного более свободного и отдохнувшего, — как ни странно, ни в голосе, ни в виде девушки ни на мгновение не проскакивало сарказма или досады. Глубокий вздох и улыбка понимающего взрослого человека. Все-таки судьба над ней сыграла жестокую партию. Но может статься, что в будущем она отыграется чем-то хорошим? — Тогда отдыхайте мистер Хоенхайм. Утром вы отплываете.

— Да, спасибо Ноджико, — я улыбнулся и все же добавил. — Санджи, хороший парень. Только ему категорически не везло на нормальных девушек. Тех, кто захочет не глазки строить, а быть настоящей, равной, спутницой.

Девушка, оставив эту фразу без комментариев, плотно закрыла дверь дома. В одиночестве я мог, наконец, отоспаться.

Что ж, так и закончился мой не успевший начаться роман. Но что это за мужчина, что предложив руку и сердце одной, крутит шашни еще с кем-то. Так, пустое место.

Перед отплытием я имел разговор с паном, Геном и еще несколькими старостами деревень острова Кокояши. В итоге были подписаны договора, утверждающие, что бывшую базу рыболюдей станут использовать как новый торговый порт, рядом установят большой базар для нужд всего острова, ну а нашу компанию организуют, на первое время, главным поставщиком и экспортером всего, чего только возможно. Пустые же площади на побережье рядом с базой будут нами арендованы как перевалочные базы с крупным привлечением местного населения на рабочие места. В общем, работа шла.

Каков итог вечера в делах сердечных, мне было неизвестно. Все что я знал, это утром я просыпался в отсутствии хозяйки, а на самом корабле мне удалось заметить один серьезный взгляд, брошенный сперва нашим коком "в никуда", а затем в некоем конкретном направлении. Но и все.

Однако, вот позади прощающейся с нами толпы появилась рыжая воровка. За народом, а сюда прощаться пришла не одна деревня в полном составе, и это не смотря на ранний час и поздний загул прошлым вечером, низкорослую навигатора было едва видно. Не нам, за нами было преимущество высоты: верхняя палуба корабля, все-таки. Вслед за шевелением на нашей каравелле, оборачиваться начали и на пристани.

— Отплывайте! — громко, во всеуслышание, велела Нами. И вся наша скромная команда взорвалась работой. Якорь поднят, швартовы отданы, парус спущен.

— Что? Нами! Не смей! — начали волноваться люди. Но девушка метнулась молнией среди них. Вправо-влево. Ее пытались поймать, но ни одна рука даже ухватить ее не смогла. Прыжок от самого края пристани, и вот мы уже ловим ее на корабле. Она делает знак немного отойти, и мы оставляем ее, довольно улыбающуюся нам, и с блестящими от слез глазами. Она начинает поднимать свою майку, остановившись, едва явив нам нижние косточки своего бело-салатого бюстгалтера, и тут же из-под нее начинают выпадать кошельки. Десятки. Народ на берегу засуетился, что-то закричали: "Мой кошелек! Верни кошелек! Воровка!", а затем все просто взорвались хохотом. И она, довольная, махая им руками, улыбалась. Наконец, со счастьем в глазах, покидая остров. Свободный от рыболюдей. Под громкие прощанья, смех и радость. Давно позабытые на этих берегах. Но благодаря героям и подвигам все-таки вспомнившиеся.