Куском по горлу

Фанфик по One Piece.

Арка 1. Да свершится месть или настоящие джентльмены всегда куют отмщение чужими руками.

"Я сижу и смотрю в чужое небо из чужого окна,

И не вижу ни одной знакомой звезды.

Я ходил по всем дорогам и туда и сюда,

Оглянулся и не смог разглядеть следы.

Но если есть в кармане пачка сигарет,

Значит все не так уж плохо на сегодняшний день.

И билет на самолет с серебристым крылом,

Что, взлетая, оставляет на земле лишь тень.

И никто не хотел быть виноватым без вина,

И никто не хотел руками жар загребать.

А без музыки и на миру смерть не красна,

А без музыки не хочется пропадать.

Но если есть в кармане пачка сигарет,

Значит все не так уж плохо на сегодняшний день.

И билет на самолет с серебристым крылом,

Что, взлетая, оставляет на земле лишь тень..."

(Кино. Пачка сигарет)

Проигрыш, и еще один раз припев. И завершить все аккуратным боем на финале. В зале тишина, затем спокойные аплодисменты. Никакой темноты, никакого концерта, это просто вечернее выступление на сцене ресторана, куда пришли люди насладиться пищей и вечером. Вот только сегодня я постараюсь дать им попасть не в негу животов, а в свои мысли и в собственный разум.

— Сложно передать, дамы и господа, насколько точно эта песня передает мое личное состояние. Еще недавно простой моряк, сегодня я уже играю на этой сцене вам, а что будет завтра, я и не знаю. Знаю, лишь, что моя гитара останется со мной. Хотя, конечно, я немного лукавлю. Что будет завтра, я знаю. В этом чудесном ресторане будет вечер бардов. Так что предлагаю вам всем и завтра вечером посетить сии чудные пенаты! А пока продолжим вечер серьезных песен! Следующая песня...

Так, исполняя роль конферансье, оркестра и вокала, я проводил уже третий вечер в ресторане Баратье, что плавал промеж невысоких волн бесконечного моря. Несколько разных программ даже придумал и представил. И, что просто цепляло, народу нравилось. На вечере блюза, где я исполнял незабвенного Луиса и многих остальных овеянных славой исполнителей, я просто сорвал овации. Следующие пару дней, по просьбам персонала и посетителей, были более популярно-танцевальные. На у эти вечера я вновь урвал под себя. Это было сложно. В смысле таких долгих концертных выступлений. И хотя посреди них было множество перерывов, все-таки это ресторан, в котором люди едят, а я лишь дополняю обстановку, но все равно.

В углу зала, за небольшим столиком, с чашкой чего-то дымящегося и какими-то бумагами, явно производственного характера, сидел, вытянув ноги, одну здоровую и вторую давно утерянную и ныне замененную деревяшкой, шеф-повар и глава ресторана Зефф. В молодости страшный пират Кровавая Нога Зефф, а теперь миролюбивый кок, готовый накормить любого жаждущего пищи. Будь у него монета или нет. К высокому потолку ресторанного зала вознесся его колпак, по моему личному опыту, несущий в себе что-то не меньше железной трубы внутри. Было дело, присутствовал я как-то на процессе наказания этим колпаком одного нерадивого ученика. Он кстати тоже здесь стоит сейчас, в сторонке, у открытого окошка пускает табачный дым и смотрит в небо. Сегодняшние песни цепляют многих. Цой, Юрий Юлианович, Машина... Их и многих других, что отметили музыку моего мира, я исполнял этим слушателям. Исполнял в слегка притушенном свете и задумчивом молчании. Многих. Но не Высоцкого. Его я оставил. Его просто так исполнять нельзя. Не таким как мне, попаданцам в чужой мир. Это некий негласный закон, который совершенно не хотелось нарушать.

Сыграв еще две песни, я оставил слушателей самим себе и вновь наполнившимся тарелкам и бокалам вина. Сегодня ничего крепче не подавали.

— Ну как вам, шеф? — присел я к Зеффу.

— Посетители довольны, — шевельнул он своими знаменитыми усами. — Песни весьма достойные. Но вот исполнитель. До сих пор я не спрашивал, но почему ты здесь, Ван? Свалился, как снег на голову. И это после нашумевшего известия о том, что ты умер.

— Как видишь, не совсем, — развел я руками.

— Уж неделю вижу, что жив-здоров и кушать просишь! — фыркнул он.

— Я, между прочим, за что не плачу, то честно отрабатываю! — возмутился я.

— И еще классически уходишь от ответа, — вновь фыркнул старик.

— Ну...

— А! — махнул Зефф своей лапищей. — Не хочешь говорить, значит мне и знать не стоит.

— Да нет, почему же, — пожал я плечами. — Просто я в оздоровительном отпуске, — на меня подозрительно покосились. — Знаешь, вылетать головой вперед из пушечного люка супергалеона, когда у того взрывается пороховой склад, упасть не в воду, а в какой-то толи ящик, толи пол бочки, вынесенные с какого-то из разрушенных кораблей, проплавать в нем трое суток в крайне неудобной позе "к-верху-задом", потому что застрял, вырубился, а проснулся наполовину в воде, разбиться о скалы, на которые из последних сил взобраться, и долго думать, как добраться до берега при беснующемся у берега море... Присовокупи к этому, что я человек-топор и попробуй после этого не потребовать отпуск. Так что я в отпуске!

— Пф! — только и фыркнул бывший пират.

— И зачем все это? — скептично заметил белобрысый кок, подошедший к нашему столу. — Чай?

— Благодарю, — я принял у него чашку. К тем, кто работает на ресторан его учителя, он, даже на словах относясь пренебрежительно, все равно проявлял заботу. И с едой никогда не шутил, это было его истинное призвание. Есть еду такого повара как он, мог мечтать любой. — А иначе никак. Либо мы их, либо они нас. Вот только смотреть надо не на сейчас, а на потом. Когда сбежавший пират вновь наберет сил и решится на новый бросок. Кто знает какие силы будут у нас, отребья то полно.

— Это называется расчет на долгую перспективу, мелкий баклажан, запомни это хорошенько, — серьезно добавил Зефф. После чего, также серьезно, но не услышать ехидство мог только глухой, присовокупил: — Если не хочешь разорить мой ресторан!

— Я прекрасно знаю что такое расчет на перспективу! — взъярился Санджи, после чего развернулся и как можно независимей ушел.

— Молодой еще, — устало вздохнул Зефф.

— Зато полный энергии и идеалов, — пожал я плечами.

— Дури! — дернул он своими усами. И тихо повторил: — Дури...

— И, похоже, чувства долга, — я смотрел в окно. Никто ничего никогда не скрывал. Но и не афишировал. Надо было всего лишь почитать старые газеты. Ну или сводки дозора — за свою карьеру он уже поплатился, а шеф-поваром был великолепным, как говорили в будуарах Байро Валл, оставив морской ресторан в покое. Птица не того полета, как говорится.

Когда кружка чая показала дно и была отставлена, это был прекрасный "эрл грей", любимый сорт Санджи, Зефф вновь прервал молчание.

— И сколь долго ты будешь здесь тунеядствовать?

— Я честно отрабатываю свою комнату! — наигранно возмутившись лишь заставил шефа поморщиться.

— Ты прекрасно понял, о чем я говорю. Ты скрываешься от своих. Трижды, когда они приплывали, ты исчезал где-то в гостевых комнатах.

— У меня сейчас есть прекрасная замена, — пожал я плечами. — Так что отпуск.

— И ты думаешь, в это поверит хоть кто-то, имеющий каплю здравомыслия?

— Здравомыслящему человеку лучше меня вообще не замечать.

— Вот даже как, — хмыкнул шеф. — Тогда все становится понятней.

— А так хотелось напустить побольше тумана, — меня захватило странное настроение сводить все на шутку. — А вам все ясно.

— Молод еще, все туманом забивать. Это лишь мы, старики, можем.

— Ну уж куда нам, убогим до ваших седин. Свою краюху хлеба зарабатываем и то слава Богу!

— О как завернул! Глава самой крупной торговой компании на этом море, пф!— ухмыльнулся златоволосый кок. — Только баклажана мелкого так не научи говорить. Ему еще положение не позволяет.

— Разумеется! — я сделал небольшой поклон. — А пока, разрешите откланяться, слушатели ждут, едой аппетит перебивают... Непорядок!

— В ресторане то?

— Клиент всегда должен быть голодным, с деньгами и желанием их спустить! Вот кредо вашего бизнеса!

— Ты меня еще поучи тут! Мы же ни какие-нибудь торговцы! — гаркнул Зефф.

— Знаю, потому к вам всегда и приходим, — шутливо отдать честь и устремиться на сцену. Вечер продолжается.

Следующий день для меня стал знаменательным. По многим причинам.

Первая прогрохотала в районе обеда, сотрясся весь ресторан. Я как раз в тот момент сидел за столом у окошка и разбирал кое-какие бумаги. Отпуск отпуском, но просто оставить свою компанию я уже не мог. Вот мои милые девушки, оба старших заместителя и главный инженер этим пользовались, отправляя по почте мне всю отчетность и некоторые прочие бумаги. Как раз на такую стопку я едва не пролил свой чай, вместе с парой круассанов вежливо предоставленный мне одним из поваров Баратье. Вроде как его звали Джованни, щупленький, улыбчивый и готовящий, наверное, лучшую выпечку в ресторане.

Но не стоит начинать день с обеда и пропускать завтрак. Особенно, если ты в высококлассном ресторане! Каморка, одна из сдаваемых гостям на ночь, была узкая и крайне аскетическая. Доски корабля были ничем не прикрыты, у стены, практически перекрывая все свободное место, стояла узкая кровать с непонятно откуда взявшимися здесь резными набалдашниками. Задняя ее стенка была спилена, давая простор ногам. Рядом в каморке стояла тумбочка, играющая одновременно роль стола, и табурет. На стене, напротив кровати, висели несколько крючков, на которые я аккуратно развесил свои костюмы. Один ежедневный, белая кожаная двойка — брюки да жилет поверх просторной рубахи — и парочку подготовленных именно к отпуску. В одном из них, в приличном обществе называемым утренним платьем, я вышел к завтраку. Мягкие матерчатые штаны, свободная белая рубаха и коричневый махровый запахной халат с обшитым воротом. В этом наряде я себя чувствовал чуть ли не сибаритом родом из конца 19 века. Но, надо сказать, такие костюмы во многих государствах этого мира вполне пользовались популярностью, так что из общего вида я не выбивался. Даже шеф Зефф, вставая глубоко после 11, обычного пика утренней активности на Баратье, одевался похоже. Хотя будешь тут скромничать, когда один богатый клиент, в честь признания, дарит целую пару шикарных шелковых халатов! И не подумайте я на себя не намекаю... (прямо говорю!).

К завтраку, Патти, нигде кроме как здесь быть принятым за простого кока не способный (ну рожа у него настолько пиратская, что сразу рука к пистолету тянется!), расшаркиваясь в своих огромных ботинках, коротеньких шортиках и улыбаясь феноменально требующей въехать по морде улыбкой, преподнес мне два больших Крок-мадам, приготовленных по его собственному рецепту. Сочные, многослойные бутерброды, укрытые сверху яйцом Пашот и источающие нежный аромат сладкой горчицы, поджаренного бекона, свежих огурцов и ароматной ветчины, были сервированы на идеально белой тарелке и поданы вместе с густым ароматным кофе и молочником сливок. Сливки здесь стояли для проформы, ведь завтрак и так был весьма жирным, но утренний этикет требовал. Готовить кофе мастерски умел каждый повар Баратье, Но только Карне, вместе с Патти делящий роль второго заместителя шефа, добавлял в него какие-то специи, практически возносящий вкус и без того ароматного напитка на новые высоты. Завтрак был превосходен! После первых же кусочков я не выдержал и сообщил о том старым пиратам:

— Патти! Карне! Это просто превосходно! Мое восхищение вашим кулинарным искусством! — крикнул я кокам, дружной толпой усевшимся за длинным столом у выхода из зала.

— Багодарю мистер Гоенгайм! — и хотя моя личность здесь вопросов не вызывала, конспирацию коки держать умели. Патти сделал свой фирменный смущенный реверанс.

— Ну что вы, не стоит мистер Гоенгайм! — даже разница в ответах этой неразлучной парочки тут же переросла в яростный спор двух коков.

— Почему не стоит Карне! — взъярился Патти.

— Да потому что это просто вежливое выражение остолоп ты этакий! — рубанул в ответ Карне.

— Это кто здесь остолоп! Да что ты вообще понимаешь в вежливости!..

Впрочем, поглощенный едой, кофе, и своими мыслями я как-то не предавал значению их ругани. Как и практически все остальные, кроме, разве что, Санджи, метким словом вернувшего обоих крикунов за стол к еде.

Во время еды мимо меня прошли две семейные четы, ночевавшие на красивой каравелле, пришвартованной к Баратье.

— Доброе утро мистер Гоенгайм! А сегодня вы нам будете исполнять столь же печальные песни, что и вчера? — спрашивали дамы.

— Доброе утро, леди! — отвечал им я. — Ну что вы, вечер печальных песен окончен. Сегодня я сыграю вам что-то более почитающееся хорошему вечеру! Не отплывайте до завтра!

— О, мистер Гоенгайм! С превеликим удовольствием! — засмеялись дамы, подгоняя своих возрастных чад к столу. Их мужья, пройдя раньше и в знак приветствия значительно кивнув, уже вовсю подготавливали свою трапезу.

После завтрака для меня начался мой, ставший в последние дни, рутинным, день. Прогулка по отрытой части ресторана, оставшейся пустой от глобальной надстройки, что являл собой ресторан, верхней палубы. Небольшой заплыв на оснащенной парусом лодочке. Тренировка на крыше Баратье. Бумагомарательство и препирательство с паном, Мирой, Рино и Рамиресом по ден-ден улитке, разместившейся в моей каюте. Отсылка почты и правленых документов по специальной альбатросной почте — не перехватываемой и не вскрываемой.

И вот, наконец, приблизился обед.

Попадание, а ничем иным это быть не могло, поверьте моряку, вызвало небольшой переполох в клиентском зале ресторана, по времени дня еще свободном и только наполняющемся. Но тишина затем и выскочившие успокаивать посетителей повара быстро угомонили народ. К дракам внутри все были привычны, но вот обстрел снаружи...

Финальным аккордом успокоения послужил некрупный легкий крейсер морского дозора, пристыковавшийся к ресторану. "Если здесь были дозорные, то пиратов можно было не бояться!" — вот установившееся мнение большинства обывателей. Мнение конечно не безосновательное, ведь для того дозор и существует, но порою слишком ошибочное. Есть большое количество несчастливых примеров.

А затем в помещение, под руку с какой-то очаровательной леди в зал вошел Фуллбоди. Малыш Фуллбоди, нацепивший в юности железные кастеты из крупных болтовых шляпок, но так и не научившийся грамотно их использовать. Малыш Фуллбоди, раз за разом проваливавший все теоретические тесты по навигации, юриспруденции и правилам действий дозора. Тот самый малыш Фуллбоди, что до недавных событий числился не более чем заместителем на малых военных кораблях, никак не способным сдать практические экзамены на звание полного лейтенанта. Глуп, самовлюблен, вспыльчив и заносчив. Характер склизкий. Не женат. Безмозглый и слабый боец, получивший свое звание, по-видимому, из-за простой нехватки офицерских кадров. Школу офицеров-то, пусть и на все тройки, но закончил. Откуда мне это известно? А нечего было в свое время выпендриваться и наезжать на главу тактического отдела морского дозора Ист Блю. И уж тем более пытаться увести из его компании какую-то красивую крошку, тот вечер планировавшую провести именно со мной. Дела, как говорится, давно минувших дней, но запашок еще остался.