Вывод экспертов был однозначным: веленит "старателей" имел искусственное происхождение. При этом, никому в Галактике еще не удавалось даже смоделировать условия синтеза веленита, не то что воспроизвести их на практике. И вдруг пришли какие-то неизвестные люди, и принесли огромное количество синтетического веленита.
Понятно почему интерес к этому делу начали проявлять на самом высоком уровне. Угерину пришлось отчитываться за результаты расследования перед руководством Крисса, не на шутку встревожившимся происшедшими событиями. Представители правительства прямо заявили, что от результатов поисков напрямую зависит карьера директора Отдела внутренних расследований.
Через несколько дней один из поисковых кораблей запеленговал сигнал "маяка" в тысяче минд к "северо-западу" от Санована, за пределами Нейтральной Зоны. Боевая флотилия была на месте уже через три дня, на безжизненную планету, с которой пришел сигнал, был выброшен десант. Солдаты перерыли каждый квадратный метр поверхности, выпустив огромное количество зондов. В конце концов десантники нашли то, что искали. В одной из небольших пещерок в углу лежали "маяки", аккуратно вынутые из конструкций автономных заводов. Среди них оказались и те, что были встроены в прегетянский завод. Рядом с "маяками" лежала металлическая пластинка с выгравированной короткой надписью на криссианском: "Жадность до добра не доводит".
Когда пластинку показали Угерину, он долго смеялся. Над руководителями добывающих корпораций, которые лишились последнего шанса избежать серьезного наказания. Смеялся над самим собой, потому что его карьере пришел конец. В тот вечер Угерин наелся затаны, а на следующий день подал в отставку.
И вот спустя несколько лет заводы всплыли вместе со "старателями". Элементы мозаики идеально сложились в общую картину. Тут дисколеты, движущиеся на немыслимой скорости — там транспорты, обгоняющие зайоты. Тут разнообразие новейших технологий — там искусственный веленит. Тут представители всех планет Восьмерки Развитых — там участие как минимум прегетянина и криссианцев. Ну и автономные заводы, объясняющие наличие производственных мощностей.
— Ну что же, будет очень интересно поближе узнать тех, кто в тот раз удачно избежал знакомства со мной, — удовлетворенно подытожил Угерин.
— А нам позволят продолжать расследование? — осторожно поинтересовался заместитель. — Не отодвинет ли нас в сторону Отдел внутренних расследований? Все-таки это их сфера.
— Не отодвинет, если мы не будем светиться. Главное — не переходить им дорогу, хотя самые интересные куски они, конечно, слопают. Ну ничего, мы и объедками голод утолим. Запомни эти два имени.
Угерин отдал команду, и в демонстрационной сергер-сфере загорелось восемь слов, означающих два полных криссианских имени. Занвеана было дернулся к переносному мергенсту, чтобы запечатлеть имена, но директор остановил его недовольным жестом.
— Я сказал запомнить, а не записать! Это имена тех двух "старателей", которые я держал в памяти все эти годы, хотя мне полагалось о них забыть сразу после ухода из Отдела. Ты тоже их знать не должен, поэтому я запрещаю тебе использовать что-либо, кроме собственной памяти.
Занвеана впился взглядом в сергер-сферу, зашевелил губами, запоминая. Угерин же продолжал:
— Сделай вот что. Осторожно, очень осторожно узнай все об их жизни. В тот раз мы решили, что имеем дело с юными вольными. Они то ли покинули родные семьи в погоне за приключениями, то ли их семьи сами подались к пиратам и замели за собой следы. И потому мы не слишком сильно копались в прошлом этих парней. Потом, правда, появилась версия насчет разведчиков-нелегалов, но прорабатывали не их самих, а их родителей. А ведь есть кое-что общее между этими двумя парнями. Во-первых, они ровесники, а во-вторых, исчезли с Крисса с разницей в несколько дней. Проверь, могли ли они пересекаться, и если да, то при каких обстоятельствах. Еще, по возможности, проверь, с кем они контактировали в последние дни жизни на Криссе, перед тем как их объявили мертвыми. На всякий случай, если удастся, узнай, не искал ли их кто-нибудь в этот же период.
Занвеана послушно кивал. Директор, убедившись, что помощник запомнил имена, убрал сергер-сферу и скомандовал лусагану удалить все из памяти. После чего сказал:
— А я попытаюсь выяснить имя прегетянина. Мне его не назвали, сообщив лишь общую информацию. Есть у меня подозрение, что возраст его не слишком отличается от возраста наших "старателей". Как и время исчезновения. Пороюсь в глобальной инфосети, может быть, там что-то есть. Заодно посмотрю, не было ли аналогичных смертей в это же время на Дожвелигне, Лигурии, Рабене, Шилине, Круни и Бадуаге. Чтобы вместе с семьями погибали мальчишки определенного возраста.
— У шилинцев нет семей, — заметил Занвеана.
— Верно, это я упустил из виду. В таком случае Шилин исключается. Но вполне хватит и остальных планет. А ты будь осторожен — наверняка сейчас Отдел просеивает мелким ситом всю доступную информацию по этим "старателям" и внимательно следит за всеми, кто будет заниматься тем же самым.
— Глава 5. Серые Призраки
Ветерок осторожно нагонял легкую рябь на поверхности озера. Вода сверкала, отражая свет солнца, висевшего в зените. Ни одно облачко не смело нарушать одиночество светила, расположившегося посреди голубого небосклона.
Ардан лежал на песчаном берегу, закрыв глаза. Он всего лишь день назад вернулся вместе с тысячей с очередного патрулирования и теперь вовсю наслаждался покоем и тишиной. Ардан, разумеется, знал, что яркое "солнце" в небе не имеет ничего общего с настоящей звездой. Всего лишь аппарат, висящий на орбите Базы как раз над земным сектором главной рекреационной зоны. Таких секторов в зоне насчитывалось восемь — по одному на каждую из планет Восьмерки Развитых. И у каждого из секторов было свое собственное светило. Иначе никак — на одних планетах солнце ярче, на других тусклее, у одних греет сильнее, у других — слабее. Плюс различия в длительности суток. Потому и пришлось делить рекреационную зону на части, хотя это добавило головной боли экологам.
А уж проблем у них и без искусственных светил было выше крыши. Начать с того, что пресноводное озеро, рядом с которым лежал Ардан, лишь недавно было окончательно очищено от солей тяжелых металлов. Еще каких-то полгода назад ни один из водоемов на планете нельзя было назвать полностью безопасным, зато сейчас в любом из них можно было купаться безо всякого вреда. Кроме океанов, конечно. Там до сих пор еще шел процесс очистки от вредных соединений, и окончание планировалось не скоро.
Но океаны — это мелочь, с которой вполне можно было мириться. Настоящее счастье — это дышать полной грудью живым воздухом без помощи фильтров и синтезаторов! Ардан помнил тот замечательный день, когда рекреационная зона была объявлена полностью очищенной от вредных примесей в воздухе. Случилось это меньше года назад. А еще через несколько месяцев и вся атмосфера планеты была объявлена пригодной для дыхания. Исключения составили только отдельные низины и ущелья в отдаленных районах. За всю историю освоения планеты более значительным было лишь одно событие — когда завершилась первая фаза очистки атмосферы, и люди впервые смогли выйти из герметичных убежищ и зданий, не используя автономные системы жизнеобеспечения.
Процесс превращения Базы в пригодную для обитания планету начался сразу же после появления необходимых производственных мощностей. В считанные дни атмосфера была заполнена гигантским количеством газофаговых бактерий, связывавших вредные газы и разлагавших углекислый газ для высвобождения кислорода. Благодаря видоизмененным генам бактерии размножались с чудовищной скоростью. Погибая, они превращались в мельчайшую органическую пыль, щедро покрывшую планету толстым слоем. Первый же дождь превратил эту пыль в чавкающее месиво, на которое с голодной яростью набросились зеленовато-синие лишайники. Не прошло и месяца, как вся суша оказалась покрыта ковром из этих растений, внесших свою лепту в очистку атмосферы, а заодно и мелких водоемов. К тому времени газофоговые бактерии, в генах которых было заложено ограничение на количество жизнеспособных поколений, почти полностью исчезли, уступив эстафету другому виду с гораздо меньшей скоростью воспроизводства. От преемников требовалось лишь дочищать низины и связывать вредные газы в местах их выброса из планетарной коры.
Лишайники недолго оставались единоличными хозяевами поверхности. На их аппетитную биомассу обрушились полчища насекомых, пожирая как свежие растения, так и отмершие останки. Закипела бурная деятельность, начал нарастать плодородный слой, в который пошли закапываться мелкие представители фауны, взвились первые луговые травы, на которые переключились насекомые. От насекомых не отставали и другие животные. Жизнь яростно забурлила по всей планете. В водоемах поселились темно-зеленые одноклеточные водоросли, усиленно поглощавшие ядовитые соединения. Водоросли, умирая, уносили вниз связанные ими химические элементы. В результате дно всех водоемов оказалось покрыто твердой, сцементировавшейся коркой, на которую начал осаждаться безвредный ил из микроорганизмов других видов, и в нем уже не было опасных веществ. Кое-где донную корку просто убирали, таким образом добывая химические элементы для промышленных нужд.
Но самые богатые залежи донных отложений начали образовываться в глубочайших впадинах океанов. Просто на большей глубине водоросли умирали быстрее. Вдобавок эти одноклеточные растения размножались тем быстрее, чем дальше от поверхности они находились. В результате отмершие организмы в гораздо больших количествах осаждались на глубине, нежели на мелководье. Миллиарды тонн осадочных пород скапливались в глубоководных впадинах и расселинах, оставаясь невостребованными, так как организация не испытывала потребности в таких количествах тяжелых металлов. Главное — очистить океаны и моря, чтобы появилась возможность для организации полноценной экосистемы. Но процесс еще не закончился, поэтому водные толщи пока оставались плохо пригодными для обитания сложных существ.
А суша жила своей жизнью. За травами пришел черед деревьев. Они рванули ввысь, вымахав на десятки метров за считанные недели. Но эти деревья были бесплодными, так как выполняли всего две функции — радовать глаз хозяевам Базы и давать тень настоящим деревьям, которые неторопливо тянулись следом за своими предшественниками. Да и укрупнившейся фауне также требовался полноценный лес в качестве дома. Никто не собирался ждать десятки лет, пока вырастут нормальные деревья. Временные эрзац-организмы использовались взамен постоянных везде, где требовалось быстро закрыть разрывы в экологических цепочках. Что касается деревьев, то подлесок из "настоящих" деревьев уже вовсю тянулся вверх, стремясь заменить предшественников.
Вокруг озера как раз раскинулся подобный лес, который даже вблизи был похож на сосновый. Огромные деревья возвышались на высоту более десяти метров, и никто бы не подумал, что им от силы год. А под корнями высоких деревьев приютились крохотные сосенки, чей черед придет лет через пятнадцать, когда срок жизни первых деревьев подойдет к концу.
Ардан не думал об этом, он просто наслаждался покоем и ни с чем не сравнимым ощущением настоящего мира. До чего же хорошо, после тесных помещений тарсера! Конечно, прямое включение стирало понятие ограниченности объема, но никто не может быть постоянно подключенным к интеллектуальным системам или тем более к ментоиду. Человеческому организму необходима передышка, в противном случае все может плохо закончиться. Трагическая история с Пелланоном научила всех осторожности.
Лес окружал озеро с трех сторон. Лишь в том месте, где лежал Ардан, к берегу выходила большая поляна. В центре поляны, метрах в пятидесяти от берега, стоял одноэтажный деревянный дом с плоской крышей. Стены его были сложены из самых обычных бревен. Окна с наличниками весело смотрели по сторонам. Вообще, если бы не крыша, то дом запросто мог сойти за обычную земную избу прошлых столетий где-нибудь в Сибири. Глаз не сразу бы заметил, что, например, в окнах вообще нет стекол. Ничто не сверкало на солнце, оконные проемы пусто смотрели на мир. В стеклах не было необходимости, так как специальные силовые поля замедляли до минимума скорость молекул воздуха, из-за чего в доме не возникало сквозняков. Вместе с тем они свободно пропускали свежие ароматы леса и озера, поэтому и проблемы с духотой не существовали. Так что сон там был всегда здоровый и крепкий.
Но Ардан в этот день предпочел спать на берегу, под солнцем. Вернее, он дремал, находясь в таком состоянии уже часа три. Шум ветра в деревьях и шелест волны по песку убаюкивали и расслабляли. Он не опасался сгореть под эмулятором солнца, так как в этой части земного сектора экологи несколько дней назад включили сезонную защиту от ультрафиолета. Загорать тут можно будет лишь после окончания зимнего сезона, которого ждать еще несколько месяцев. Поэтому свет, льющийся с неба, грел, но не обжигал.
Внезапно на лицо Ардана упала тень — что-то закрыло солнце. Сознание крайне неохотно отреагировало на это изменение в мире. Ардан сквозь дрему с трудом вспомнил, что синоптики в этот день не планировали пускать облака — он специально это проверял с утра. Но открывать глаза было лень, причем именно потому, что он уже догадался, что это такое. И знал, что будет дальше.
Через несколько секунд послышалось шуршание песка под чьими-то ногами. Шаги замерли в паре метров от Ардана.
— И кого это принесло ко мне в гости? Интересно, у меня есть право отдохнуть в одиночестве хотя бы пару дней или нет? — недовольно проворчал он, не открывая глаз.
— Ардан, прости, что побеспокоил и не предупредил о визите. Просто я собирался в ЛФИ, и тут мне сообщили, что не хватает опорных людей для стабилизации рабочего ментоида. Все либо заняты на операциях, либо спят. Время дорого, вот я сразу и полетел к тебе, — последовал ответ.
Ардану хотя бы из вежливости пришлось открыть глаза. Перед ним стоял Милтанд — веанит четыреста девяносто третьего десятка. А по совместительству — заместитель Ардана в ЛФИ. Родом веанит был с Крисса. Придя в организацию с Первой Волной набора, он сумел сразу разобраться в фундаментальных принципах, открытых Арданом, и дополнил их своими.
Прямо над криссианином висела серая глыба тарсера, закрывающая своим диском половину небосклона. Посреди мирного пейзажа боевой корабль выглядел мрачно и даже пугающе.
— Привет, Милтанд. Неужели прямо все заняты или спят? На патрулирование ушла от силы пятая часть, так что не поверю, что остальные следуют моему примеру и смотрят сны.
— А остальные все "в маске", — ответил Милтанд. — Сидят на родных планетах, изображают из себя примерных граждан.
— Да что ты будешь делать, все время упускаю это из виду, — огорченно сказал Ардан, садясь на песок.
— Наверное, потому что тебе нет необходимости быть "в маске", — заметил Милтанд. В его словах не было и намека на язвительность, простая констатация факта.
