Безграничная власть надежды

Я открыл глаза и ошарашено посмотрел на Милтона.

— Ничего не понимаю. Всё осталось без изменений, вот совершенно всё! Но как такое может быть?

Моя растерянность и робкая, ещё пока недоверчивая, радость вызвала на губах друга ответную улыбку облегчения.

— Ну, вот видишь, всё не так плохо, как ты себе уже напридумывал. Она жива и. судя по всему, не очень-то пострадала. Так что можешь расслабиться и хорошенько отдохнуть после этого весьма энергозатратного эксперимента.

Но я уже не слушал его. Мною завладело единственное желание: увидеть её вновь, убедиться самостоятельно, что всё хорошо. Что она в безопасности и жизни её ничего более не угрожает.

— Милтон, — перебил я увещевания мага, — верни меня туда ещё раз! Хоть ненадолго. Я должен убедиться, понимаешь?

Друг от возмущения даже рот открыл.

— Нет, это ты понимаешь, о чём говоришь, Анастас?! — возопил он, справившись с минутным шоком. — Ты только что прошёл через сложный и крайне энергозатратный ритуал. И повторное его использование, пусть и на совсем короткий срок, может крайне негативно сказаться на твоём здоровье. Ты же не маг! Тебе опустошённым резервом не отделаться. Пойдёт отток сил из ауры. Ты же, после такого слечь можешь почти на неделю! — разорялся он.

Но мной уже полностью овладела навязчивая идея и отступать я был не намерен.

— Верни меня туда ещё раз. Немедленно! — отчеканил жёстко, но тут же смягчился, увидев оскорблённое лицо друга. — Милтон, пожалуйста, сделай, как я прошу. Я полностью отдаю себе отчёт в своих словах и действиях. Но я, действительно, должен убедиться, что с ней всё хорошо. Это для меня очень важно, пойми!

Тяжко вздохнув, маг лишь кивнул в ответ и вновь положил руки на мои виски, всем своим видом выражая недовольство и сомнения.

И вновь провал, словно падение в тёмный колодец. Но в этот раз переход занял больше времени и, в результате его, я не появился на месте событий, а словно оказался у подобия большого экрана, на котором можно было увидеть знакомое уже мне место и людей. Создавалось ощущение, будто что-то сопротивлялось и выпихивало меня обратно. Однако я всё же смог почти на минуту задержаться у экрана и даже уловил короткий обрывок разговора.

Изумлению моему не было предела. Всё та же парочка. Но уже мирно стоят друг напротив друга и разговаривают, как ни в чём ни бывало. Нигде ни крови, ни иных подтверждений разыгравшейся, не так давно на моих глазах, трагедии.

— Тэсс, в следующий раз не бей так сильно, пожалуйста. Ты крупный, силу соизмеряй, а? Больно.

— Что делать, Сола, ты тоже больно бьёшь.

— Но я стараюсь помягче! Просто не всегда хватает сил придержать удар. Совсем руки ещё слабые. Извини.

— Хорошо. И ты извини. И тренируй руки.

Она рассеянно кивнула, отходя в сторону. И тут я заметил, что её оружие вовсе даже не стальное: какой-то плотный твёрдый материал. Дерево? Покрытый металлической или серебряной краской, уже чуть облупившейся на кромке совершенно тупого лезвия. Без малейшего намёка на заточку.

В груди начало подниматься и расправлять крылья какое-то тёмное чувство.

Очередная судорога перехода. И вновь та же кушетка и тот же бешенный пульс, и ток крови в ушах. Но на этот раз от холодного бешенства. Всепоглощающей ярости. И облегчения.

Сел. От резкого движения закружилась голова и мир вокруг поплыл, заставляя на несколько мгновений прикрыть глаза, чтобы побороть дурноту. Но эмоций моих это совершенно не пригасило.

— Я убью её! Я своими, вот этими вот руками, сверну её нежную шейку! Раз и навсегда, чтоб не мучилась больше, сумасшедшая девчонка! Так меня напугать! Меня! До одури просто! — мои яростные вопли могли бы переполошить весь дом, если бы лаборатория не была так хорошо защищена и звукоизолирована.

Я метался, порываясь вскочить: куда-то бежать, что-то делать. А Милтон изо всех сил сдерживал меня и пытался уложить обратно, монотонно повторяя, что мне нужно обязательно отлежаться, ибо резкие движения сейчас для меня очень нежелательны. И могут иметь весьма неприятные последствия, сказывающиеся и на работе, в том числе.

В конце концов, его слова достигли моего сознания и я, резко замолчав, откинулся на кушетку, хоть и с трудом, но всё же беря эмоции под контроль. Закрыл глаза, сделал несколько глубоких вдохов-выдохов. И только окончательно убедившись в том, что уже полностью контролирую себя, вперил в друга мрачный и решительный взгляд.

— Милтон, думай, как хочешь. Делай всё, что в твоих силах. Но убери немедленно эту идиотскую блокировку, которая мешает мне приходить в её мир и создавать наши общие сны.

Голос мой был холоден и спокоен, но друга этим показным спокойствием было не обмануть.

— Анастас, ты уверен...?

Но договорить я ему не дал, с нажимом повторив приказание:

— Я сказал: думай, делай, решай. Советуйся с кем хочешь, трать какие угодно деньги: финансовая сторона вопроса мне абсолютно безразлична — выплачу, сколько потребуется. Но сделай так, чтобы я снова смог её нормально увидеть. Поговорить. А, в идеале, и прикоснуться. Ты меня понял?

Маг в ответ лишь сокрушённо покачал головой и с сожалением выдал:

— Ты совсем потерял разум с этой девушкой, Анастас. Ты действуешь и мыслишь неадекватно, когда речь заходит о ней. Убеждать тебя всё оставить, как есть, я не буду, пытался уже. Сдаётся мне, что проще сделать так, как ты хочешь. Может, тогда ты успокоишься и потеряешь к ней, наконец, интерес. И всё снова вернётся на круги своя. Всё будет, как прежде.

Как прежде? Нет, мой друг, как прежде не будет уже никогда! Так и хотелось сказать ему это, но я промолчал, вновь закрывая глаза и, к удивлению своему, тут же проваливаясь в глубокий сон без сновидений.

И уже не видел, как Милтон, убедившись что я окончательно отключился, поднялся и прошёл в дальний угол лаборатории. Там, встав напротив стеллажей с книгами, он в задумчивости беззвучно зашевелил губами, видимо читая названия на корешках. А затем, выбрал несколько томов и перенёс их на стоящий неподалёку стол, явно использующийся именно для чтения и конспектирования. На это указывали: большая лампа под стеклянным абажуром зелёного цвета, удобная наклонная подставка под книгу, набор письменных принадлежностей в уголке и стопка чистой писчей бумаги.

— Ну, и задачку ты мне задал, Анастас. Вот удружил! — бормотал мужчина себе под нос, усаживаясь в глубокое, но удобное даже с виду, кресло перед столом и открывая первую книгу. — Но я всё равно помогу тебе друг. Обязательно. Правда, боюсь, всё же придётся обратиться к нескольким мастерам своего дела за помощью.

Глава 14.

Ирина.

Отойдя в сторону, я потёрла пострадавшее плечо и поморщилась: ларповое-то оружие — оно, конечно, ларповое. То есть гуманное — сделанное из относительно мягких материалов. Но, если им в горячке боя по тебе лупит здоровенный мужик, то как-то уже совершенно теряется ощущение безопасности и безвредности данного вида оружия. Во всяком случае, синяки и от него получаются всем на заглядение. Разве что риск поломать себе что-нибудь ощутимо снижается по сравнению с использованием текстолита. Прямо таки в разы. Хотя, как и везде, от нелепых случайностей, увы, никто не застрахован.

Сегодняшняя тренировка, на которую я выбралась после очередного долгого пропуска, порадовала возможностью активно позаниматься. Правда погода совсем не баловала разнообразием, всю последнюю неделю радуя хмурыми тучами, довольно ощутимым ветром и, перманентно накрапывающим дождиком, временами перерастающим в полноценный ливень. И это — конец мая!

Презентация грядущей осени, не иначе.

Впрочем, и у такой погоды были свои плюсы. Например: отсутствие удушающей жары, приятная свежесть и, самое главное — уютная сонливость. Это я к тому, что дочки мои, взятые с собой на тренировку, заранее убегавшись по парку, сейчас мирно посапывали в колясках, давая мне возможность полноценно позаниматься боёвкой.

Но практика показала, что до фехтовальных высот мастерства мне ещё далеко. Примерно как до Москвы пешком. То есть, теоретически возможно, но дело не быстрое и придётся очень-очень сильно постараться. Пусть навыки свои я за время перерыва в занятиях, потраченное на две беременности и роды, не растеряла. Но общая физическая подготовка в целом и развитость некоторых групп мышц — оставляли желать много лучшего.

К тому же уставала я теперь много быстрее, оттого и заработала сегодня несколько принеприятнейших ударов, часть из которых пришлись по нехитовым зонам. Молокозаводику, аж три раза подряд досталось. Причём от человека, ранее отличавшегося повышенной аккуратностью и гуманностью в бою. Обидела я его, что ли чем-то?

Всё, теперь буду мечтать о бронелифчике! И кольчужных трусах в комплект. Хотя... Или лучше таки цельнокованый пояс верности? Хех, видала я эти экземплярчики на ярмарке Выборгского фестиваля. Там на причинном месте та-а-а-акие железные 'зубы'! Бр-р-р-р... ну, его! Обойдусь как-нибудь без этих ретро-извращений.

Что-то мне опять какая-то бредятина в голову лезет. Непорядок. В лесу же сейчас нахожусь, пусть не полноценном, но всё же лесопарк — это кусочек когда-то дикой природы, всё ещё не сдавшийся под яростным напором отдыхающих и расслабляющихся казуалов.

И если спортсмены: всякие там бегуны-велосипедисты и собратья по разуму и оружию, хоть как-то вписывались в естественный фон парка, то орды любителей шашлычно-пивного досуга обыкновенно взрывали мозг в кратчайшие сроки! Полной бессмысленностью и беспощадностью своего времяпрепровождения.

К своему немалому удивлению, в этом году я таких товарищей в Сосновке ещё не видела. Может, наконец, запретили здесь подобный гастрономический отдых? Или просто они откочевали в более лесистые и укромные парковые уголки? Подальше от площадок и наиболее популярных, среди гуляющих горожан, пешеходных аллей.

А сегодня в парке благодаря изменчиво-капризному характеру погоды было совсем малолюдно. Сосновые насаждения дышали свежестью и пахли влажной хвоей. С неба сыпалась еле заметная морось. И хотелось чего-то... чего-то такого... необыкновенного! Родного.

Чего-то, что даст толчок к новому витку событий. Наполнит силой и жаждой жизни.

Хм-м-м... знакомые симптомы. Как же давно я не сливалась с лесом? Не танцевала под дождём, расправляя слежавшиеся и чуть помятые от безделья крылья? Не пила энергию окружающего мира, пьянея от искрящегося чувства полноты жизни?

Похоже, пришло время всё это наверстать.

Остальным ребятам на тренировке не до меня, дождь потихоньку усиливается, а спарринги становятся всё более интересными. Вероятно, скоро и общая боёвка начнётся, если только ливень в полную силу не пойдёт. Надо поторопиться.

Я без лишней суеты оставила свой меч прислонённым к сосне, у которой были сложены мои вещи и стояли коляски со спящими детьми. Прислушалась к ровному дыханию дочек, явно показывающему, что скоро они не проснутся. Поправила дождевые чехлы на колясках и пошла на соседнюю полянку, отделённую от нашей лишь небольшой прослойкой подлеска да высокими кустами сирени.

Встала между тремя равноудалёнными друг от друга корабельными соснами, образующими треугольник, подняла лицо к небу и закрыла глаза. Постояла так немного, прислушиваясь к себе и к окружающему меня миру. А потом начала пока ещё медленное вращение по кругу.

Поворот, ещё поворот, плавное движение рук над головой, очерчивая широкий возрастающий круг. Ещё плавнее... Поворот за поворотом, круг за кругом. Держать равновесие... держать! Так, ещё плавнее, но не сбавляя темпа и настраивая своё тело, что движется и дышит словно единый чуткий принимающий инструмент, резонирующий с внешним миром, наполняющийся его Силой и сплетающий её со своей собственной.

Энергия плавно и неудержимо вливается в кровь, кружит голову, вызывает желание громко смеяться и, распахнув свои огромные крылья, обнять весь этот чудесный мир. Но нельзя! Нельзя останавливать вращение, нельзя обрывать эту странную и лёгкую, звенящую мелодию взаимодействия тонких энергий. Пока ещё рано. Просто опасно.

Чувство лёгкости и переполненности одновременно зашкаливает, ноги начинают заплетаться, а в руках-крыльях назревает тянущая усталость. Они почти выполнили свое предназначение. Почти, но ещё не совсем. Замедляю вращение, ни единым жестом не нарушая общую гармонию движения тела. Ухожу на последний разворот.

Завершающее замысловатое движение руками, словно собирающее, скатывающее в единый клубок всё то, что собрано сверх нужного, лишнее, слишком много. Почти всё. Таким же плавно-невесомым движением обволакиваю, словно ласкаю кончиками пальцев последний раз перед расставанием.

И отпускаю. С неба на землю. Из духа в материю. В жизнь. Бессильно оседая следом на подгибающихся от напряжения ногах. На душе царит мир и покой. Единение. С кем? Разве это важно? Наверное, с самой Жизнью.

Поднявшись на ноги, я облокотилась спиной на ствол растущей рядом сосны и запрокинула лицо к небу. Навстречу серой непроглядной хмари и мелко моросящему дождю. Давно я так не делала. Не отпускала свою сущность, позволяя быть самой собой. Без шаблонов, прикрас, тревог и усталости.

Всё бежишь куда-то, торопишься, привыкаешь быть и жить как все: в уюте, комфорте и безликости однотипных существ-потребителей. Фальшиво, однообразно, шаблонно...

Хотя, положа руку на сердце, стоило всё же признаться, что частью однотипно-серой массы мне быть никогда особо и не удавалось. От слова 'совсем'. А, если я настойчиво пыталась таки встать в наезженную другими колею, то Жизнь быстро обрубала ненужные мне хвосты. А меня наказывала: больно, безжалостно, но доходчиво. Мол, это не твоя судьба — не суйся! Логично, если учесть, что в молодости во мне упрямства порой было больше, чем догадливости.

Что теперь об этом вспоминать, ворошить старое? Для взгляда со стороны, сейчас моя жизнь странна и неупорядочена. Мать-одиночка, без своего жилья, нормальной работы, мужчины рядом и хоть каких-то приличных перспектив в будущем.

Со стороны. Это, наверное, главный критерий. Тот, который давно уже не имеет для меня никакого значения. Да, иногда всё же зацепит и растревожит злое или обидное слово, но со временем я научилась давать отпор. Не лягаться, кусаться, громко истерить и рвать противника едкими словами на жалкие ошмётки, как положено сейчас любой современной, считающей себя независимой, женщине.

Вовсе нет. Спокойная уверенность, доля мягкого ироничного скепсиса и много-много так называемого счастливо дзен-пофигизма. Ну и вера в лучшее, конечно же. Искренняя радость жизни, спонтанные добрые дела по зову сердца, общий позитивный настрой.

А для самых въедливых и настырных любителей дёгтя: непробиваемый игнор, искренняя жалость и острое слово.

К сожалению, наш мир порой проверяет нас на прочность. Гипотез происхождения подобных ситуаций много, у каждого — своя. Не буду останавливаться на этом подробно. Назову их просто — Уроки. И, зачастую они не так безопасны, как хотелось бы.

На этот случай, когда слова, эмоции и жесты уже бессильны, заготовлено у меня универсальное средство: умение управляться с подручными материалами, вкупе с уроками самообороны от хорошего друга.