| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Краска с бортов содрана, видны следы глубоких вмятин.
В каком состоянии находятся те, — или тот — кто внутри салона, можно лишь гадать. Лиц этих людей Сотник так и не увидел.
Он ступил с остановившей свое движение дорожки — она тут же исчезла — на мокрый асфальт. В иной ситуации, он непременно поинтересовался бы у водителя, не нужна ли какая-нибудь помощь, все ли там у них благополучно. Но нельзя, не положено: спецагентам запрещено общаться с теми, за кем они следят, чьи передвижения они скрупулезно фиксируют на пленку (а потом еще и записывают свои наблюдения в Журнал дежурства).
Сотник проверил амуницию. Ствол был при нем; плащ он тоже прихватил с собой. Хотя тот весь изрезан, хотя он пришел в полную негодность, превратившись в посеченные лезвием клинка лохмотья, все же оставлять его в переулке было нельзя; это было бы непрофессионально.
Валерий подошел к служебной машине. Постучал костяшками пальцев по стеклу передней двери. Зимин — он по-прежнему сидит в кресле водителя — никак не отреагировал.
То ли спит глубоким сном, то ли находится в некоей фазе глубокой прострации.
Сотник забрался в кресло пассажира. И очень вовремя, надо сказать.
Минуты не прошло, как послышался натужный рев движка — с Тверской в переулок свернул транспорт инспекторов...
Валерий, увидев машину аквалонцев, ахнул!.. Элегантный серебристый родстер выглядит так, как будто он стал добычей какой-нибудь уличной банды. Очень похоже на то, что некие отморозки вначале гоняли на нем, испытывая пределы этой марки, затем, войдя в разрушительный раж, прошлись битами и арматуринами по крыше, по капоту, по стеклам, превратив эту элегантную птичку в сущую развалюху.
"Мерс" в этом грозовом ралли растерял даже ошметки резины. Оставляя хорошо видимую борозду от дисков на асфальтовом покрытии, чихая, кашляя поврежденным движком, родстер вполз в горловину Леонтьевского переулка...
И все же водитель — надо отдать и ему должное! — смог поставить машину точно на то самое место, откуда и стартовала сегодняшняя бешенная гонка.
А далее произошло нечто в высшей степени удивительное. И не поддающееся никакому логическому объяснению.
По переулку от Тверской — вполне видимая глазу — перемещалась, плыла прозрачная, подобная туману волна. Ее передний — ближний — фронт хорошо виден благодаря перемещающейся вместе с ней и с одной скоростью с ней мерцающей красной полоске, напоминающей сканирующий пространство луч лазера.
Вот уже эта переливающаяся перламутром, посверкивающая искорками субстанция поравнялась с тем местом, где стоят машины.
Сканирующий луч одновременно коснулся передков двух застывших в переулке транспортов, получивших значительные повреждения этой ночью.
Но не остановился на том, не замер, как можно было ожидать. С той же скоростью — равной примерно скорости пешехода — луч, а за ним и мерцающее облако, продолжил свое движение. Он перемещался дальше, дальше... вдоль корпусов замерших в переулке машин.
А следом происходила удивительнейшая метаморфоза... И "фольксваген", и стоящий рядом родстер, подернулись чуть поблескивающей дымкой.
Они вдруг осветились, замерцали поверхностями от передка до кормы вслед за смещающимся лучом "сканера"; они словно омылись живой водой!
Когда мерцающая волна, накрыв — омыв — автомобили стала перемещаться дальше, — уже с большей скоростью — обе эти машины выглядели внешне точно так, как в момент начала грозового ралли.
Иными словами, они были полностью исправны; какие-либо следы повреждений, если они и имелись, заметить теперь со стороны не представлялось возможным.
Спустя еще несколько секунд очнулся, завозился в кресле водителя напарник.
Взгляд Зимина поначалу был не вполне осмысленным; он, похоже, не очень-то понимал, что вокруг происходит и где он в данный момент находится.
Но и это продлилось недолго. Уже вскоре он полностью пришел в себя.
Водитель "фольксвагена" требовательно посигналил. Зимин завел движок; затем сдал задним...
Синий фургон тоже выехал задним из-под арки. Водитель серебристого родстера, вернувшего свой элегантный вид, повторил этот маневр. Небольшой колонной покатили по переулку — в обратную от Тверской сторону. Свернули в Вознесенский. Транспорт ВГРТК скрылся в арочном пространстве одного из строений — редакционная машина вернулась на базу.
Родстер покатил дальше. Но вскоре и водитель спортивного "мерседеса" свернул — к культовому комплексу, расположенному в другом конце переулка.
Зимин припарковал "икс" на крохотной парковке у строения, расположенного чуть наискосок от здания, часть помещений которого занимают сотрудники ВГРТК.
Сотник за все это время не произнес ни звука.
В какой-то момент, — а именно, когда красная линия прошла от носа до кормы их служебной машины — он ощутил странную невесомость...
Если не сказать — бестелесность.
Но и это ощущение было крайне скоротечным. На этот раз он уже не терял сознания, как это случалось с ним несколько раз прежде, когда он оказывался в подобных ситуациях.
Кстати, плащ, лежащий сейчас у него на коленях, выглядит... как новенький.
Более того, он даже не влажный, он сухой.
И еще одна немаловажная деталь, которую Сотник не мог не отметить про себя. Он был уверен, что гоблин пару раз таки зацепил его своим тесаком. Более того, у него по окончанию этой их зарубы сильно кровянила левая кисть; порез был довольно глубоким. Он это отчетливо запомнил... Данное обстоятельство отложилось в памяти еще и потому, что он сначала перемотал обрывком найденной в джипе веревки руку чуть повыше локтя, — на манер жгута — чтобы остановить хлещущую из глубокого пореза кровь. И лишь после этого он с мотком веревки направился к лежащему — казалось — без чувств гоблину.
Но никаких видимых следов, никаких порезов и царапин он на себе не обнаружил. Похоже, эта "живая вода" омыла и его самого...
Сотник держал правую руку сжатой в кулак; ему хотелось разжать пальцы, посмотреть, есть ли что-то там, в судорожной сжатой руке. О своем нынешнем приключении он решил напарнику ничего не рассказывать.
— Без пяти два... — Зимин потер пальцами набрякшие веки. — Ты, Сотник, спишь, что ли?
— Нет, не сплю, — отозвался тот нехотя. — А что?
— Из-за тебя, сказочник, и я не сплю уже четвертые сутки, — проворчал Зимин. — Может, ты и в этот раз видел некую неведомую хрень?.. Молчишь?! То-то же.
Зимин стал вызывать Центральную.
— Добро, Третий пост! — отозвался голос в рации. — Доклад принят!
— Какие будут указания? — спросил Зимин. — Продолжить дежурство?
— Дежурство для вас закончено, — донеслось из динамика после паузы. — Возвращайтесь на базу! Отбой связи.
Черный BMW-X5 покатил в сторону Никитской, мимо оставшейся справа готической церкви, силуэт которой, мрачноватый, диковинный, чуждый на фоне других строений, не столько был виден, сколь угадывался на фоне аспидных грозовых туч. Прежде, чем свернуть, миновали и стоявшего на мокром тротуаре в конце Вознесенского мужчину в темном дождевике с наброшенным на голову капюшоном — тот проводил мрачным взглядом спецслужбистскую машину, а затем сверился с наручными часами...
Небесная канонада к началу третьего ночи прекратилась; небо теперь уже лишь изредка и по самому краешку озаряют слабые затухающие вспышки грозовых разрядов.
Шелестит дождь; пузырятся лужи; дробно стучат капли по крышам припаркованных в переулке машин. По обочинам Вознесенского, сливаясь в ручьи и потоки, смывая мусор, грязь и все лишнее, наносное с тротуаров и проезжей части, исчезая затем с водопадным шумом в щелях и колодцах ливневой канализации, уходит с поверхности куда-то в подземные каналы и пустоты низвергнувшаяся с темных грозовых небес вода.
* * *
Ч А С Т Ь III
НЕПРОЯВЛЕННЫЕ СУЩНОСТИ.
ПРОЛЕГОМЕНЫ К ПЯТОЙ РЕДАКЦИИ
Только время принадлежит нам.
Луций Анней Сенека (младший).
...бог-вестник, провожатый, в капюшоне
над светлыми глазами, жезлом в правой
и вытянутой чуть впереди руке;
трепещущие крылья на лодыжках;
и в левой, как на поводке, — она.
"Орфей. Эвридика. Гермес". Р.М. Рильке.
Г Л А В А 1
Зона "Монастырское кладбище".
Логинову снилась та девушка, которую он отчаянно искал, но пока — не нашел. "Странно, — думал он, находясь в этом полусне-полузабытии, — очень странно, что я не вижу пока её лица. Кто же ты, милая? Как тебя зовут? Где ты, чем ты занимаешься? И как мне найти тебя?.."
Ему не хватило какой-то малости, каких-то долей секунды, чтобы получить ответы на эти вопросы... У него почти получилось. Но это тот самый случай, когда "почти" является синонимом не успеха, но неудачи.
А как хотелось бы увидеть ее всю целиком! Увидеть струящиеся жидким серебром на плечи волосы, гордый поворот шеи, изумрудные глаза, красиво очерченный рот, гладкие плечи, высокую полуобнаженную грудь; увидеть ее всю, от макушки до босых ступней...
Как хотелось бы воочию убедиться в том, что у этой особы, имеющей ангельские крылья за спиной, — а иначе как, без этих крыльев, перемахнуть через разверзшуюся под ногами пропасть — лицо девушки по имени Любовь!.. Но как ни призывал он ее, увидеть лица этой девушки, летящей — парящей! — над пропастью, ему пока что не удалось.
Дэн очнулся, как от толчка. Он готов был поклясться, что кто-то коснулся рукой его плеча; что кто-то — вот только что! — прошел мимо деревянной скамьи, на которой Логинов провел, провалившись в странное забытие, последние несколько часов.
Удивленно огляделся. Никого рядом... ни единой живой души! Так, так... Он по-прежнему находится в том странном месте, в которое попал, пройдя через открывшийся в стене подземного помещения спецклиники проход.
Самой этой подсвеченной манящим золотистым сиянием двери теперь уже не было видно. Где именно она находилась, в каком месте кладбища, он забыл. Вокруг, сколько видит глаз в этой серо-зеленой полумгле, могильные оградки, кресты, надгробные камни и обелиски...
Невдалеке, впрочем, — по левую руку — видна высокая серо-коричневая стена; она тянется в обе стороны, теряясь в зыбком тумане. Вокруг царит необыкновенная тишина; не слыхать ни пения птиц, ни голосов людей, ни шороха листьев в кронах деревьев.
Странное место. Очень странное.
Дэн сунул босые ноги в мокасины. Не без удивления обнаружил, что спал он все это время — сколько именно, он точно не знал — под теплым клетчатым пледом. Более того, вместо зачехленного лэптопа, который он подложил под голову первоначально, — он и это помнил — появилась, откуда ни возьмись, подушка с белоснежной наволочкой...
Ноутбук тоже никуда не делся; никто его не забрал, никто не унес, не украл, воспользовавшись случаем. Дэн встал с лавки; потянулся, разминая конечности. Пахло свежестью, мятой... Странно также то, что он, проведя несколько часов в одежде на этой кладбищенской лавке, не ощущал себя каким-то несвежим, грязным, потным. Наоборот, ощущение было таким, как будто он искупался в источнике с живой водой. Даже кожа его, кажется, обновилась; волосы стали необыкновенно мягкими; каждая клеточка пела и звенела...
Логинов извлек из кармана куртки смартфон. Экран был темным. Разрядился? Или же современные гаджеты в этом странном местечке попросту отказываются работать? Снял с ограды сумку с лэптопом. Батарея в ноуте новенькая, аккумулятора должно хватить как минимум на восемь часов работы...
Эффект оказался таким же, что и в случае с телефоном — ноутбук включить ему не удалось. Сунул лэптоп обратно в сумку. А когда поднял голову, то увидел идущего к нему по дорожке меж могильных оградок мужчину в длинном сером — под стать окружающей среде — плаще с капюшоном.
Дэн нисколько не испугался, не встревожился... Скорее, даже обрадовался, обнаружив, что не одинок в этом кладбищенском мирке.
Человек подошел ближе; остановился у низкой металлической оградки. Когда он отбросил капюшон на плечи, Логинов смог рассмотреть черты его лица. Это был мужчина лет тридцати с небольшим, примерно его роста, хорошо сложенный. У него каштановые — чуть вьющиеся — волосы, лицо гладко выбрито. Кожа смугловатая, как у южанина, глаза черные, глубокие, выразительные; черты лица — европейские.
Этого человека, определенно, он видит первый раз в жизни.
Незнакомец, опершись рукой на металлический столбик оградки, кивнул в сторону могильного надгробия.
— Вот это правильная могила!.. Не так ли, молодой человек?
Дэн удивленно уставился на него.
— Кхм... Кхм! — Он прокашлял горло. — Вы это мне?
— А что, здесь еще кто-то есть? — Незнакомец усмехнулся. — Только мы двое. Вы, да я. Если, конечно, не считать тех, кто здесь захоронен.
— Э-э... Скажите, а вот эта ограда... — Дэн кивнул в сторону высящейся неподалеку стены. — За нее как-то можно выйти? То есть... Я хотел спросить, где здесь ворота или какой-нибудь другой проход?
— Да как вам сказать, молодой человек, — незнакомец почесал кончик носа. — Это ведь как посмотреть.
— Мне кажется, я задал конкретный вопрос. Если не трудно, ответьте на него... пожалуйста!
— Давайте зададимся иным вопросом. А нужна ли вообще кладбищенская ограда? Ведь те, кто по ту ее сторону, выйти не могут; а те, кто по эту, вовсе туда не хотят!..
— А вы, я вижу, философ...— буркнул Логинов. — Ну и ну.
— Это я не сказал. Один умный газетчик изрек, я лишь повторил его слова.
— Вы не ответили на мой вопрос.
— А вы — на мой. Кстати, я задал вопрос первым.
Дэн подошел ближе к оградке, за которой находится та самая могила, которая чем-то заинтересовала этого странного незнакомца.
Все пространство внутри низкой металлической оградки, выкрашенной в золотистый цвет, стороны которой примерно равны и составляют около четырех метров, засыпано щебнем. Могилы как таковой — привычного глазу могильного холмика, или надгробной плиты, или бетонированного, облицованного шлифованной, под мрамор, плиткой прямоугольника — здесь нет. Только белый, с едва заметными голубоватыми и серебристыми прожилками мраморный куб с гранью примерно в метр — он установлен у предполагаемого изголовья, ближе к противоположной стороне ограды. На нем стоит прекрасной, удивительно филигранной работы каменная ваза того же цвета; стенки ее столь тонки, что даже не очень понятно, как, при помощи каких именно инструментов ее изготовили мастера...
В этом каменном сосуде, который формой своей напоминает античную двуручную вазу, помещены живые цветы — по паре роз, лилий, гвоздик и еще каких-то цветов, названия которых Логинов не помнил.
Но не эта ваза, не эти принесенные сюда кем-то цветы привлекли внимание Логинова. Он смотрел сейчас на изображения двух людей на надгробном камне. Они были странно живыми, эти лица на небольших овальных фотографиях... У него вдруг перехватило горло; он некоторое время не мог произнести ни слова.
— Ну, так что, молодой человек? — выждав время, незнакомец повторил свой вопрос. — Что скажете про эту могилу?
— Здесь похоронены мои родители... — Логинов помолчал немного, потом уточнил. — Мои приемные родители.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
