Spice and Wolf 4

— И кроме того, мы никакими словами не сможем доказать свою невиновность, верно?

Лоуренс кивнул.

Демоны ли подсыпали ядовитое зерно, или же оно было добавлено кем-то злонамеренным — люди обязательно захотят узнать причину.

Не то чтобы во всем зле всегда были виноваты демоны, но всякий раз, когда случалось что-то плохое, люди говорили, что это происки демонов.

— Слишком уж все совпало. Как об этом ни думай — все равно получается, что эта история затеяна Энберлом, чтобы обрести власть над Терео. Далее, в здешних местах любой знает, что Энберл и Терео сейчас спорят по поводу налогов и прочих дел. И если в такое время в зерне Терео находят отраву, любой заподозрит, что это устроил Энберл. А у Терео есть свои покровители, и молчать они, конечно, не станут. Если так, Энберлу нужен будет козел отпущения, а мы, сами того не зная, явились в самое подходящее время и тем самым дали Энберлу возможность действовать.

Если догадка Лоуренса была верна, он мог предположить, что будет дальше.

— Когда Энберл будет вести переговоры с Терео, они согласятся на отсрочку платежа, но с условием, что селяне найдут отравителя, — продолжил он.

Таким образом, Энберл убедит своих соседей в том, что это не был его план изначально, и при этом вернет себе власть над Терео. Что до Лоуренса и Хоро — они будут жертвенными агнцами; алчность города приведет их на плаху, и они испарятся, как роса днем.

— Ввязываться в спор с моей гильдией Энберл, скорее всего, тоже не захочет, поэтому суда над нами, чтобы выяснить, виновны мы или нет, не будет. Думаю, Энберл объявит о нашей виновности так быстро, как только сможет, и тут же отправит нас на плаху, а потом скажет жителям Терео, что зачтет часть долга, если они никому не расскажут, кто мы такие. И тогда все завершится идеально.

Хоро вздохнула и задумчиво прикусила ноготь на большом пальце.

— И ты хочешь позволить им все это с тобой проделать? — поинтересовалась она.

— Неужели ты думаешь, что хочу?

Лоуренс пожал плечами и рассмеялся; но, спроси у него сейчас, как выбраться из этой ситуации, он не смог бы найти ответа.

— Если мы сбежим, это будет выглядеть так, что мы бежим, потому что виновны, — произнесла Хоро. — Если твои портреты развесят по всем городам, ты не сможешь заниматься торговлей.

— И тогда моей карьере торговца настанет конец.

Что же делать?..

Хоро, похоже, внезапно что-то пришло в голову, и она прервала размышления Лоуренса.

— Мм. Да, а ты не можешь попросить помощи у этой гильдии, к которой ты принадлежишь?

— Попросить... помощи, э? Если б только это было возможно... ах, да...

Тук-тук-тук. Лоуренс постучал кулаком себя по голове, и Хоро подозрительно уставилась на него.

— Есть же ты, — сказал он.

— И что это значит?

— Это значит кое-что хорошее. Если я поскачу на твоей спине, смогу ли я добраться до другого города быстрее, чем на лошади?

— Конечно.

— Расстояние не очень уж большое, а быстрее лошади во всем мире может двигаться только корабль. Даже если те люди из Энберла попытаются раскинуть частую сеть и поймать нас в нее, эта сеть сможет двигаться лишь со скоростью конника, и что?

Хоро издала мягкое "пфф". Трудно было разобрать, был ли это вздох или ее ответ Лоуренсу.

— Я все время думал, что, пока я путешествую с тобой, не смогу связаться с иностранным отделением моей гильдии до того, как нас догонят. Но если нам удастся добраться до Гильдии, она, конечно, даст нам защиту. Член Гильдии использует ядовитое зерно, чтобы вести торговые дела, — если такое откроется, жизнь станет очень сложной, так что Гильдия, несомненно, сделает все, чтобы этого избежать, — продолжил Лоуренс.

— Что до тех, кто все это затеял, скорее всего, они откажутся от идеи нас использовать, как только мы сбежим, — подхватила Хоро.

— Но...

Лоуренс ощутил было облегчение, когда понял, что все может еще повернуться к лучшему, но в следующую секунду ему в голову немедленно пришло логическое продолжение.

— Ты ведь знаешь, кого тогда все обвинят? — спросил он.

Можно было и не спрашивать. Обвинят того, кого вся деревня считала лжецом; того, на кого всегда подозрительно косились; наконец, того, чья работа предоставляла великолепную возможность подсыпать яд в зерно: мукомола Эвана.

Хоро, похоже, поняла Лоуренса мгновенно.

На этот раз, однако, она взглянула на Лоуренса с явным раздражением и ответила таким тоном, словно давно уже устала спорить и вот сдалась.

— Ну так позволь бедолаге тоже влезть мне на спину. Он ведь все равно хотел уйти отсюда, верно? Я не возражу. И если эта кукла тоже в опасности, бери и ее. В конце концов, ты же такой добряк. Как же из-за этого трудно...

Если из деревни исчезнут и Лоуренс, и Эван, Энберлу некого будет схватить как виновника произошедшего.

Кроме того, если исчезнут оба, Энберл сможет объяснить своим соседям, что виновником был Эван и что поэтому он и сбежал. Таким образом, у Энберла не будет нужды стараться привлечь Лоуренса и тем самым рисковать заполучить неприятности с торговой гильдией.

— Однако у нас будет одна проблема: тебе придется вернуть себе изначальный облик.

Услышав эти слова, Хоро расхохоталась.

— Я не настолько упряма. Правда... когда я вижу, какой страх внушаю людям, это грызет мое нежное сердце.

В глазах Хоро таилась тень укоризны — видимо, она до сих пор не могла забыть, что тогда, в подземных тоннелях Паттио, Лоуренс беспомощно отшатнулся, впервые увидев ее истинный облик.

Однако Хоро тотчас лукаво улыбнулась, чуть прижав нижнюю губу своими клыками, и продолжила:

— Или, может быть, ты просто хочешь оставаться единственным, кто знает мой секрет?

Не зная, что ответить, Лоуренс закашлялся.

Хоро обрадовано рассмеялась, после чего сказала:

— Если ты считаешь, что этот план подходит, я возражать не буду.

Хоть и немного уязвленный реакцией Хоро, придумать более удачный план Лоуренс не мог.

— Это, разумеется, выход на худший случай, хотя шансы, что он нам потребуется, очень велики. Жалко, конечно, что придется бросить повозку и товары. Думаю, нам придется отнестись к этому, как если бы они упали в пропасть, — проговорил Лоуренс.

— Значит, теперь я буду твоей новой повозкой?

Поистине блестящая шутка.

— Что же это за повозка, у которой лошадь правит поводьями?

Услышав этот ответ, Хоро широко и открыто улыбнулась, и практически тотчас раздался стук в дверь.

* * *

Дверь открылась. В проеме стоял Сему.

Тянуть на себе кризис, в котором оказалась деревня, было, вероятно, чересчур тяжело для его старого тела.

Возможно, виноваты были тени от свечей, установленных в стенах коридора, но Сему внезапно показался совсем изнуренным.

— Могу ли я переговорить с вами обоими?

Лоуренс подумал, не подслушал ли Сему его разговор с Хоро, но решил, что вряд ли. Хоро бы сейчас не утратила бдительности настолько, чтобы такое стало возможным.

— Конечно, мы тоже как раз собирались поговорить с вами, — ответил он.

— В таком случае прошу извинить меня за вторжение.

Опираясь на посох, Сему медленно вошел в комнату. За его спиной обнаружился селянин; он остался стоять в дверном проеме.

Едва ли такого рода задания на долю этого селянина выпадали часто; скорее всего, именно поэтому он сейчас явно нервничал.

— Закрой дверь.

При этих словах Сему глаза селянина изумленно расширились. Однако после того, как Сему повторил свое указание, он, хоть и неохотно, все же подчинился.

Поведение селянина ясно показывало, что он нисколько не сомневается: Лоуренс и его спутница и были виновниками всего.

— Хорошо.

Сему поставил на стол подсвечник и сразу перешел к делу.

— Кстати, вы двое кто такие?

Поразительное умение мгновенно перейти к самому важному.

Улыбнувшись той особой улыбкой, которую он всегда припасал для деловых переговоров, Лоуренс ответил:

— Мы не какие-то известные личности, имена которых следует знать и помнить. Что до того, кто я — об этом я вам уже говорил.

— Несомненно, господин Лоуренс, ты уже назвал себя. Конечно, я еще не убедился окончательно, но думаю, что ты и вправду настоящий торговец.

Взгляд Сему перешел с Лоуренса на сидящую рядом Хоро.

Капюшон плаща Хоро был надвинут на лоб. Она сидела молча, потупив глаза.

Со стороны могло даже показаться, что она спит.

— Вы спрашивали, где находится монастырь Диендоран. Могу ли я спросить, для чего вы ищете этот монастырь?

Это была уступка со стороны Сему.

В прошлый раз, когда Лоуренс был здесь и спрашивал о местонахождении монастыря, Сему сделал вид, что вообще не знает о его существовании.

Видимо, Сему сейчас больше всего хотел убедиться, были ли Лоуренс и Хоро подосланы Энберлом.

А выяснив это, как он поступит?

— Одна жительница Кумерсона рассказала мне о главе монастыря Диендоран. Точнее говоря, она рассказала не мне лично, а моей спутнице, — ответил Лоуренс.

Больше всего Сему боялся, что Лоуренс и Хоро окажутся наемниками Энберла.

Но сейчас у него просто не было сил на то, чтобы заставить их раскрыться, задавая хитроумные вопросы.

Сему глубоко вдохнул — могло показаться даже, что он задыхается, — и, метнув в Лоуренса умоляющий взгляд, произнес:

— Вы двое действительно не подосланы сюда Энберлом? А если подосланы — сколько денег? Сколько они вам заплатили, чтобы вы пришли сюда?

— Мы действительно были в Энберле, но мы просто проехали через него во время нашего странствия, — ответил Лоуренс. — Мы разыскиваем монастырь Диендоран исключительно для своих личных целей.

— Не смей... не смей лгать! — хрипло выкрикнул Сему и подался вперед. В свете свечи его лицо выглядело каким-то диким, почти демоническим.

— Мы не имеем совершенно никакого отношения к спору между Энберлом и Терео, — заявил Лоуренс. — То, что я вообще знаю о ваших отношениях с Энберлом, — это все мои умозаключения, которые я сделал, послушав, что говорят люди в трактире, поговорив с Эваном, с Эльзой, ну и мой собственный опыт тоже помог.

Сему опасался, что Лоуренс и Хоро были шпионами, которых Энберл послал, чтобы они вызнали о Терео что-то важное.

История с ядовитым зерном не имела никакого отношения к преследованию язычества — это был исключительно вопрос денег.

При благополучном исходе переговоров деревня Терео еще могла вернуться к жизни.

Однако если вмешается Церковь, все станет намного сложнее.

— Вы д-д-действительно не имеете к ним никакого отношения?

Сему, скорее всего, и сам отлично знал, что на этот вопрос он все равно не получит ответа, который бы его полностью удовлетворил. И все же он не мог удержаться от стремления вновь задать этот вопрос. И Лоуренс мог лишь вновь ответить так же, как в прошлый раз:

— Никакого.

Сему повесил голову; на лице его отражалась мука, словно он только что проглотил накаленный докрасна железный шар. Даже сидя на стуле, он с трудом поддерживал свое тело с помощью посоха. Выглядел он просто жалко.

Наконец, медленно подняв голову, он произнес:

— Если это на самом деле так...

Наверняка ушей Сему уже достигли известия о денежных запасах жителей деревни.

Самых грубых прикидок Лоуренсу было достаточно, чтобы понять: как только все зерно, проданное Энберлу, вернется в деревню, положение ее станет безнадежным.

Ведь это означало бы, что доход, который деревня получает раз в полгода или даже раз в год, мгновенно испарится.

— Если это на самом деле так, можно ли нам одолжить твою мудрость... и твои деньги?

Хоро вздрогнула.

Возможно, упоминание денег из уст Сему напомнило ей о событиях в Рубинхейгене.

Тогда Лоуренс, попав в ловушку, стоял перед почти неизбежным разорением, и ему пришлось идти по всему городу в попытках занять денег.

Он чувствовал себя так, словно свалился в пруд и отчаянно пытается вдохнуть свежий воздух, но с каждым вдохом глотает лишь воду.

Однако Лоуренс был торговцем.

— Я одолжу вам свою мудрость. Однако...

— Я не прошу предоставить ее задаром.

Взгляд Лоуренса встретился с пронзительным взглядом Сему.

По мнению Лоуренса, Терео едва ли могла предложить ему сколь-нибудь значительное возмещение. Так что возможностей оставалось немного.

— За это я обеспечу вам безопасность, — продолжил Сему.

Хоть Терео была и маленькой деревней, но все же это была община, а Сему был ее главой.

Конечно, в нищей деревне деньги являются сильным оружием в руках торговца. Но когда селяне берутся за косы и мотыги, никто не оказывается таким слабым и беззащитным, как торговец.

— Это угроза?

— Знаешь, почему я не связал вас обоих сразу же, не дав возможности договориться, господин Лоуренс? Потому что ты пришел отдать мне дань уважения и принес пшеницу.

Да, говорить Сему умел.

На языке Лоуренса вертелась ответная реплика, но он понимал, что если будет действовать упрямо, это не приведет к улучшению его положения.

Кроме того, Лоуренс и Хоро уже решили, что делать. Чтобы их план был осуществим, Лоуренс решил согласиться с советами Сему.

— Похоже, у меня нет выбора, кроме как принять ваше предложение, — произнес он.

— ...

— Однако...

Лоуренс выпрямил спину и посмотрел Сему прямо в глаза.

— ...Если мне удастся спасти положение, я потребую определенную сумму в качестве вознаграждения.

То, что Лоуренс не стал молить о пощаде и просить оставить ему часть денег, а вместо этого твердо потребовал вознаграждения, в первое мгновение ошеломило Сему. Впрочем, он быстро пришел в себя и кивнул.

Видимо, Сему считал, что для Лоуренса такая уверенность в себе вполне нормальна.

А быть может, он просто хотел верить, что Лоуренс действительно способен спасти положение.

На самом же деле Лоуренс солгал. Он сказал эти слова просто чтобы завоевать расположение Сему.

Лоуренс хотел покинуть Терео мирно, если только это вообще возможно. Поэтому, разумеется, самым разумным было дождаться прибытия посланца Энберла и затем до конца следить за развитием событий, а потом уже покинуть деревню.

Если Энберл желал всего лишь обрести власть над Терео и не намеревался совершать каких-либо безрассудных поступков, он вряд ли будет расследовать, выросла ли ядовитая трава среди ржи сама по себе или же кто-то нарочно подбросил ядовитое зерно в нормальное.

Весьма вероятно, Энберл не уделит внимания вопросу с отравой.

— В таком случае, пожалуйста, сообщите мне все подробности.

Вдруг ему все же удастся сотворить чудо и придумать план, который позволит спасти положение.

* * *

Чем дольше говорил Сему, тем более нелепым выглядело его объяснение.

Договор с Энберлом, заключенный Отцом Фрэнсисом, был совершенно невероятен, Лоуренс про такие даже и не слышал. Одно то, что Терео дозволялось решать, сколько зерна и по какой цене продавать, уже было невообразимо.

Однако если вспомнить о книгах, схороненных Отцом Фрэнсисом в подземелье церкви, можно было понять: он имел могущественных покровителей.