| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— На службу? — прищурился Василь, огладив усы. — Значит и старая гвардия на что-то годится, а Михась?
— А как же, — ухмыльнулся тот. — С тобой служить спокойнее будет, знаю, что спину доверить можно.
— А уж коли нога будет, так и вовсе хорошо.
— Не только, — внимательно посмотрел на него Никита. — Встанете из ти-анх молодым. Хоть двадцатилетним, хоть чуть постарше. Это уж как захотите. Я уже видел, как старики молодыми из госпиталя выходили. Да и сам через него прошел, сильно помогает против всех болячек.
— Молодым?! — изумился старый казак. — Ежели честно, не верю. Не бывает.
— У нас все бывает, — махнул рукой альфа-координатор. — Впрочем, сами посмотрите. Так согласны?
— Чего ж не послужить, коли зовут, — прищурился Василь. — Надоело дома без толку сидеть. Вот только кому?
— Михаил Петрович вам расскажет, у меня, извините, времени нет. Не знаю, выйдет ли хоть немного поспать сегодня.
— Соглашайся, Василь, не пожалеешь, — сказал есаул. — Долго рассказывать, но люди хорошие. Печенкой чую. Не видал я еще, чтоб командиры так о людях заботились.
— Тогда лады, согласен. Что нужно делать?
— Опять же Михаил Петрович расскажет. Звание вам присвоит командир легиона, дварх-полковник Бурцев Александр Владимирович. А я, простите, пойду. Спать этой ночью уже вряд ли получится.
— Получится! — раздался в каюте незнакомый женский голос и на стене появилось изображение молодой женщины. — Вериль рассказала мне, что ты снова от нее бегаешь. Хватит! Ты сейчас же отправляешься домой! Забыл, что завтра делать придется? Сколько работы предстоит?
— Лави, — рассмеялся Никита. — Сперва дело, а потом уже все остальное. Но ладно, часа через два приду. Ты дома?
— Еще нет, но скоро буду. Успокаиваю Релира, у него чуть ли не истерика.
— С чего бы это? — удивился альфа-координатор.
— На корабле сейчас тысячи полторы мальчишек, — рассмеялась Лави. — Он вспоминает, что тут устроили всего лишь трое, и хватается за голову в попытках представить, что учинят полторы тысячи. Предполагает, что разберут крейсер по винтику и заранее паникует.
Никита расхохотался, представив себе бегающего по рубке и рвущего на себе волосы Релира.
— Скажи ему, что не пустят детей никуда, кроме жилых секторов, — с трудом выдавил он сквозь смех. — Асиарх, будь добр, не пускай мальцов куда не следует.
— Ладно, — проворчал тот. — Но там десятка три прирожденных пилотов имеются.
— Только не это! — вздрогнул Никита. — Своей властью альфа-координатора запрещаю допуск мальчишек к истребительным отсекам, кем бы они там ни были! Хватит с нас Васьки со товарищи!
— Ладно, так и быть, — фыркнул дварх и умолк.
— Успокой Релира, — снова обратился альфа-координатор к жене. — Не пустят мальчишек ни в энергоцентр, ни в истребительные отсеки.
— Постараюсь, — ответила она. — Жду в нашей каюте!
Стена погасла.
— Жена, — пояснил Никита. — Заботится, боится, что снова с ног упаду.
— Знамо дело, — ухмыльнулся Василь. — На то она и жена. А что за пацаны тут?
— У многих дети еще маленькие, а семьи мы помогли забрать всем. Только командир легиона нервничает, что мальчишки натворят чего-нибудь. Он горьким опытом научен. Были у нас тут в прошлом полете три приятеля двенадцати лет. Украли полностью вооруженные боевые истребители и отправились воевать! Представляете себе радость офицера, командовавшего атакой, когда ему сообщили, что в гуще боя трое мальчишек?
— Пороть! — передернул плечами есаул. — Не хотел бы я быть на месте того офицера!
— Самое интересное, что один из этих троих победу в бою и обеспечил, — вздохнул Никита. — Ежели бы не он, так и меня в живых уже не было бы.
— Все равно пороть, — покачал головой Василь. — Наградить, а потом пороть.
— Насколько я знаю, старший брат одного из них так и поступил, — фыркнул альфа-координатор. — А мальцам за бой первый офицерский чин дали. И отправили в летную школу, где за ними пригляд хороший будет. Хотя эта троица и там, я уверен, всем прикурить даст. Теперь понимаете, почему полковник нервничает?
— Что ж тут непонятного? — ухмыльнулся в усы старый казак. — Я б на его месте тоже нервничал. Говорите полторы тыщи мальцов собралось? Трудненько с ними будет.
— Эх, не додумался я никого из Воспитателей в полет пригласить, те бы справились, их этому учили. Воспитателей тренируют так, что армия детскими играми покажется.
— Для чего? — удивился есаул.
— А что может быть важнее, чем молодых настоящими людьми вырастить? — удивленно посмотрел на него Никита.
— Ничего, — согласился тот. — Только не всегда получается. Некоторых учи, не учи, а толку не будет.
— Все случается, — кивнул Никита. — Ладно, желаю хорошо отдохнуть. Завтра в девять утра жду на совещании. Скажете Асиарху, чтобы открыл проход в командный зал второго биоцентра. Впрочем, он сам знает. Достаточно сказать, что на совещание.
Он обвел глазами каюту, коротко поклонился женщинам, ненадолго остановив взгляд на дочерях Василя. Девушки были симпатичны, хоть и одинаково курносы. Глаза их поблескивали любопытством. Но что-то насторожило Никиту, что-то в эмофоне девчушек было не так, необычно. Он всмотрелся внимательное и едва не выругался. Неужели? Обе? Господи ты боже мой! Но еще не инициировались. И то хорошо.
— Асиарх, Реллу на связь! — скомандовал Никита. — Срочно!
В воздухе вспыхнула рамка голосвязи, в которой появилось усталое лицо очень красивой черноволосой женщины лет тридцати на вид.
— Что-то случилось? — недоуменно спросила она. — С чего срочный вызов?
— Похоже, что две неинициированных Целительницы Душ, — ответил Никита. — Хотел бы я ошибиться, но боюсь, что нет.
— Шрекеб хвадез! — непонятно выругалась женщина. — Это что же вашей Земле такое происходит? Ты думаешь, эти первые? Кой хвост Проклятого! Сто четырнадцатая и сто пятнадцатая! Я с ума схожу, это же невероятно, но факт налицо. Такого массового набора в Школе Духа не было лет пятьсот! Я уже сообщила Тра-Лгаа, она ошеломлена. Хотя по-настоящему сильных почти нет, Даша так и осталась уникумом.
— Понятно... — почесал в затылке Никита. — Что делать с девочками?
— Завтра приду, поговорю с ними и с их родителями, — вздохнула Целительница Душ и погасила связь.
— Извините, — повернулся он к Василю. — Вы не замечали за вашими дочерьми последнее время ничего странного?
— За девками-то? — удивленно переспросил старый казак. — Да нет, девки как девки, одни тряпки да парни на уме.
— У них обеих редкий Господень Дар, — вздохнул Никита. — Когда прилетим, придется вам отдать их в специальную школу, а то через пару-тройку лет либо с ума сойдут, либо с собой покончат. Бог не прощает, если люди не используют его Дар. Перед ними после обучения буквально преклоняться будут, к Целителям Душ в ордене отношение особое. Любой приказ любого Целителя Душ тут же бросаются исполнять. Если какая-нибудь из ваших дочерей прикажет с какой-то стати атаковать укрепление или город, то ее приказ кинутся исполнять тысячи легионеров, даже не спросив зачем ей это нужно. Но это после того, как они пройдут обучение и научатся понимать, что каждое их слово может разрушить чью-то жизнь.
— Божий дар, говорите? — прищурился Василь, внимательно оглядывая ошеломленных откровениями лор-капитана дочерей. — Божий дар хоронить нельзя, тут вы правы. Ну, потом поглядим, что из этого выйдет.
— Завтра к вам подойдет опытная Целительница Душ, ей больше ста шестидесяти лет и уж она знает все, что связано с этим Даром. А я прощаюсь, жена скоро искать начнет.
Никита поклонился и вышел в открывшийся немного в стороне гиперпереход.
— Слыхал я уже, как они тут к этим Целителям Душ относятся, — покачал головой есаул. — На руках носить готовы. Хотел бы я знать почему. Ладно, потом все равно узнаю. А пока, Василь, тебе надо сказать три слова, здесь их называют Призывом. С полковником нашим завтра поговорим, хай поспит человек немного. Совсем он седня замотался, а мужик золотой. Я его давно знаю, никогда не подводил.
— Что за призыв? — поинтересовался старый казак.
— Арн ил Аарн, — ответил Михал Петрович. — Это значит, что ты хочешь стать одним из Аарн. А дальше дварх смотрит всю твою жизнь, память читает. Не берут тех, кто готов любое паскудство утворить ради того, чтоб выгоду какую поиметь. Тебя уже проверили, не из них ты. Я-то давно знаю, что ты человек честный, а им откуда знать? Так что без обид, Василь.
— Всю жизнь смотрят? — вздрогнул тот. — Мать твою так! Не брешешь?
— Сам поначалу не поверил, — вздохнул есаул. — Потом понял — правда. Спроси Артемия, он видал, как одного капитана осадили. Тот орать начал, что почему, мол, меня не выбрали? А командир ему ласково так отвечает, что нечего было там-то и там-то бросать раненого товарища умирать, нечего было девушку тогда-то и тогда-то насиловать. Капитан весь побелел и заткнулся. Да он не один такой был. Про пару человек я и не подумал бы никогда, что гадами окажутся. Никита Александрович мне потом показал записи их памяти, там такое, что я сам этих паскуд удавить готов был.
— Плохих людей к себе вообще не берут? — прищурился старый казак. — Знаешь, раз так, то не буду терять время. Что там говорить надо?
— Арн ил Аарн.
Василь повторил странно звучащие слова и вздрогнул при звуке грянувшей с потолка торжествующей птичьей трели. На пустом кресле вдруг непонятно откуда возникла черно-серебристая форма.
— Ну, поздравляю! — обнял друга есаул. — Вот и форму уже выдали. Как оденешь, не бойся, одежка тут живая, попервах ластиться будет, как щен малый. Привыкает она к хозяину. Не мажется, не мнется никогда, любую грязь с тела сама очищает. На войне б такую форму! Удобная. Лады, наливай, Артемий!
Подхорунжий, молчавший во время визита командира, кивнул и наполнил водкой бокалы. Все трое выпили, закусили и долго еще сидели, обсуждая увиденное за этот невероятный день. Какова будет их дальнейшая жизнь? А черт ее знает. Хотелось бы думать, что хорошей, но последние годы отучили их верить в хорошее. Есаул рассказывал то, что слышал от Никиты Александровича об ордене. Василь с Артемием только ежились, пытаясь представить себе тысячи миров. Разошлись еще нескоро. Если бы всем троим не нужно было утром быть на совещании, то проговорили бы, наверное, до утра. Артемий уже откровенно зевал, когда Михал Петрович попрощался и исчез в гиперпереходе. Отец хлопнул его плечу, забрал выданную ему форму и скрылся в спальне. Мать с сестрами ушли уже давно. Подхорунжий потянулся и отправился спать сам.
На экране мелькали парижские улицы. Никита потягивал кофе со счастливой миной на лице. Вот чего ему страшно не хватало все эти месяцы! В трюмы дварх-крейсера уже было загружено добрых полсотни тонн кофе, закупленных в Бразилии и Турции. Асиарх сказал, что на Аарн Сарт есть несколько планет, на которых кофе вполне сможет расти. Никита записал в свой биокомп напоминание о том, чтобы обратиться к Мастерам Жизни тех планет с просьбой заняться выращиванием этой культуры.
— А кого вы ищете, господин альфа-координатор? — спросил Бурцев, тоже потягивая кофе.
— Опытных контрразведчиков и жандармов, — ответил он. — Тех из них, кто сумел, несмотря на профессию, остаться людьми. Таких очень мало...
— Ежели честно, то вообще не встречал, — пожал плечами дварх-полковник.
— Я вот, например, — ухмыльнулся Никита. — Еще пару человек знал. Жаль, что их в живых уже нет.
— Желаю успеха! — отсалютовал ему чашкой с кофе Бурцев. — Я вам пока не нужен?
— Нет, можете быть свободны.
— Тогда пройдусь, посмотрю чем наши люди заняты.
Дварх-полковник одним глотком допил кофе, встал и вышел из командного пункта. Никита откинулся в кресле. Ежели честно, то вчерашним днем он был доволен. Более четырех тысяч бывших рядовых и офицеров белой армии стали Аарн. Асиарху пришлось вырастить на крейсере три тысячи дополнительных кают для них и их семей. Бедняга Релир был попросту в шоке от толпы мальчишек и девчонок, стараясь обходить жилые сектора десятой дорогой. Дети привыкали к новому быстро и уже вовсю носились по коридорам и залам дварх-крейсера. Страшно довольный Асиарх рассказывал им сказки, катал на тут же создаваемых каруселях и аттракционах. Ворчливый дварх до безумия обожал детей и готов был сутками возиться с ними.
На утреннем совещании структура первого из русских легионов была окончательно определена. Полковник Бурцев по рекомендации есаула поддержал кандидатуру Василя Сысоева и утвердил того четвертым дварх-майором. А затем Никита своим приказом отправил старого казака вместе с женой в госпиталь и сейчас они уже находились в ти-анх. Старик долго упирался, желая сразу заняться делом, но приказ есть приказ и он, недовольно ворча, таки пошел к Вериль. Остальные занялись подбором людей в свои подразделения. У генерала Гласса дела тоже шли неплохо — на Фарсен отправлялось двадцать четыре тысячи человек. Эмиграцию избрали всего лишь немногим больше восьмисот офицеров, да и те, в основном, однополосочные. А этих было совсем не жаль. Никита предпочел бы отправить в эмиграцию всех таких. Но раз Гласс решил их взять, то пусть, это внутренние дела Фарсена, в которые орден вмешиваться не собирался. В основном, с Крымом было покончено и у Никиты появилось время заняться эмигрантами и скоплениями остатков белых войск на дальнем востоке. Хотя в Крыму еще осталось немало интеллигентов, многие из которых тоже подвергались опасности. Но спасти всех, не устраивая на Земле кровавую кашу, было совершенно невозможно. Потому спасать придется только тех, кто способен стать Аарн или пригодится Фарсену. Спешить не стоило, отбор нужно производить очень тщательно. И не только среди русских. Немало интересных людей нашлось и в других странах, людей, которым в жизни не повезло, которые не могли добиться успеха не только на Земле, но и ни в одном из миров пашу. К сожалению, честь, доброта, любовь и остальные, столь ценимые в ордене качества, здесь совершенно не ценились. Здесь для успеха нужно было нечто противоположное — подлость, жадность, жестокость и властолюбие.
— Определил местонахождение первого из кандидатов, — эмообраз Асиарха переливался голубоватыми оттенками деловитости. — Сканирую его.
— Подходит? — наклонился вперед Никита.
— Увы. Редкая сволочь. Ищу следующего. А вот этот подходит, очень даже подходит. Но поспеши, человек смертельно болен и проживет не более пары месяцев.
— Покажи мне его.
Перед Никитой загорелся голоэкран, на котором он увидел какое-то крохотное парижское кафе. Всего на пять столиков. Оно было пустым, только в углу сидел мрачный, полный старик с моноклем в одном глазу и читал газету. Перед ним стояла чашка с чаем, на тарелке сбоку лежало немного печенья.
— Господи! — вскочил на ноги альфа-координатор. — Семен Феоктистович?! Он еще жив?!
Сидящий в кафе человек в свое время считался одним из лучших контрразведчиков российской империи. Отойдя от дел еще в начале века, он воспитал не одно поколение молодых и Никита прекрасно помнил блестящие лекции старика в училище. Если удастся его уговорить, то Семен Феоктистович один будет стоить сотни других. Надо немедленно переодеваться и в Париж! Или пойти в форме? Кто ему что скажет? Посмотрят как на чудака и все, мало ли в чем хаживают нищие русские эмигранты. А если и скажут что, плевать.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
