По ту сторону Тьмы

— Кажись обошлось, — не веря себе прохрипел Гверн, оттягивая вверх пышущий жаром металл. — Дай что-нибудь...

— Что, что дать? — заметался Грива.

— Холодное... Шею.... Подложить...

— Все! Ищем быстро большие листы! — рявкнул Грива.

Бхуты кинулись врассыпную и притащили целый ворох лопухов.

— Вот, держи! — Клык протянул огромный куст.

Дрожащими руками Гверн смял листок и торопливо подсунул под подбородок.

— Давай помогу, — предложил Грива.

Осторожно, стараясь не поранить шею когтями, обернул листья вокруг ошейника.

— Да у тебя тут ожог. Что это за штуковина?

— Подарочек от тех, с красными мыслями, — криво усмехнулся Гверн. — Пытались меня сжечь, да видно что-то у них не срослось.

— А они.... А почему ты просто не снимешь с себя эту штуку?

— Почему? — Гверн осторожно потрогал ошейник. — Потому что если её снять, я тут же сгорю на месте.

— Какая страшная вещь, — поёжился Грива. — Я сразу чувствовал, что с ней что-то не так. Если смотреть сквозь тебя, вот здесь внутри маленький огонёк, — осторожно коснулся когтем застёжки.

— Паршиво, — вздохнул Гверн. — Дорого бы я отдал, чтобы его загасить... Ладно, чего зря гадать. Время позднее. Давайте хотя бы уйдём отсюда подальше...

Где бегом, где шагом, двигались до тех пор, пока не зашла луна. Стало совсем темно. Далеко впереди протяжно завыли волки.

Прошлёпав по мелкому ручью, Гверн остановился на полянке и прислонился к тёплому сосновому стволу, дожидаясь приотставших бхутов.

Странно всё. Наверно если бы шёл один, уже бы сошёл с ума от страха и взгромоздился бы на самую высокую макушку, дожидаясь утра. А тут почему-то всё наоборот. Совсем не страшно. Темнота она и темнота. И даже волки не страшат. Наверно всё-таки что-то перегорело внутри, когда там в храме распрощался с жизнью.

Сучки затрещали и на полянку выскочил Грива. Тяжело дыша, оглянулся и поманил к себе едва плетущихся детей.

— Быстрей, быстрей, скоро отдохнём! — задрал голову и принюхался. — Гверн, ты где?

— Тут, — выступил из-за дерева Гверн. — Всё, хватит бегать. Спать будем здесь, — оценивающе попинал густой мох.

— Здесь? — растеряно огляделся Грива.

— Да. А чем здесь плохо? Место хорошее, высокое, — Гверн наклонил ближайшую тонкую сосёнку и с хрустом надломил ствол. — Несите сюда таких штук двадцать. К утру станет холодно, укроемся хоть.

— Ну, чего встали? — Грива грозно оглядел притихшую малышню. — Вы спать хотите, или нет? Несите деревья! Живо!

Меховые шарики мгновенно разбежались как муравьи. Лес вокруг затрещал, словно огромный слон промчался сквозь чащу, не разбирая дороги. Хрипло каркая, с насиженных мест сорвались испуганные вороны.

Вскоре появились бхуты, тяжело пыхтя волоча за собой вырванные с корнем молодые деревца. Неприметный шалаш вырос прямо на глазах.

Дохнув на зябнущие ладони, Гверн скомандовал:

— Всё, хватит, все внутрь!

Напоследок тщательно разбросав вокруг тонкие сухие сучья, втиснулся в узкий лаз и закрыл вход.

— А сушняк зачем? — тихо поинтересовался Грива.

— Мало ли, — усмехнулся Гверн, укладываясь на мох. — Уж больно трещит хорошо.

— А-а-а...

Уже не особо прислушиваясь к возне бхутов, Гверн подбил под голову побольше мха и укрылся полой кафтана. Веки смежились сами собой.

Сквозь забытьё пробилось какое-то странное чувство. Мягкое, спокойное, обволакивающее. Словно качнуло лёгкой волной.

Пальцы защипало. Ногти лопнули, выпустив тонюсенькие корешки. На миг помедлив, бесчисленные нити расползлись вокруг, быстро-быстро оплетая каждую встречную песчинку и забиваясь в мельчайшие трещинки.

Незримым кружевом оплетая деревья и скалы, внутренний взор устремился к восходу, к замшелым каменным стенам...

Что-то склизкое на миг коснулось носа. Сонно зевнув, Мышка приоткрыла глаз и замерла от ужаса. Прямо по лицу неторопливо переползала чёрная клякса. Вытянув тонкие щупальца, переместилась на живот и поползла к копошащейся чёрной куче, там, где заснул Первородный.

— Т-с-с, не двигайся! — ладонь наставника зажала рот. — Они нас не тронут. Они пришли к нему, поняла?

Покосившись на живую чёрную кучу, Мышка тихонько кивнула.

— Вот так, молодец, — шепнул наставник. — Не бойся, скоро они уйдут. Вон, светает уже...

Первый солнечный луч пробился сквозь густую листву. Оставив беззаботно посапывающего Первородного, шевелящийся чёрный ковер неохотно впитался в мох и исчез, словно его и не было.

— У-ф-ф, — облегчённо выдохнул наставник. — Всё, ушли...

День выдался снулой и пасмурный. Озабоченно поглядывая на редкие прогалины между вершинами, Гверн свернул на протоптанную звериную тропку и оглянулся.

Бхуты опять приотстали. Может потому что не особо привычны к ходьбе после своих подземелий, а может и потому что не выспались, но кажется, стали отставать даже ещё больше чем вчера. Да и с самого утра выглядели как-то слишком напугано. На все вопросы Грива лишь бормотал что-то невнятное о первородной тьме.

Из овражка наконец показалась мохнатая фигурка с забавными рожками. Следом след в след сосредоточенно брело немногочисленное семейство.

— Давай быстрей! — махнул рукой Гверн. — Что-то вы там совсем приотстали!

До полудня не мешало бы добраться до невысокого горного кряжа и как следует оглядеться. Странный сон так и не шёл из головы. Особенно тот древний замок с оплавленными бойницами. Какое-то наваждение. Кажется, ведь видел уже такое раньше. Только вот где и когда. А главное, голос. Печальный тихий голос на непонятном языке...

— Постой, — подлетел запыханный Грива. — Я что-то чувствую там, — кивнул на угрюмый ельник.

-Что? — насторожился Гверн. — Опять эти, с красными мыслями?

— Нет, — нетерпеливо мотнул головой бхут. — Там что-то такое, — неопределенно прищёлкнул когтями. — Будто бы чья-то тоска...

— Тоска? — оценивающе оглянулся Гверн. — Странно. Может капкан? Ладно, пошли поглядим.

Едва свернули с тропки, показались светящиеся следы.

— Так это люди, — Гверн заозирался и потянулся к клинку. — Много. Человек десять.

— И не только, — Грива задрал голову и шумно принюхался. — Среди них кто-то из нас. Маленький брат. И он пахнет кровью! — рванул по следу.

— Куда! — Гверн едва успел ухватить за плечо. — А если у них арбалеты? Торопишься умереть, да?

— Но ему надо помочь! — гневно раздул ноздри бхут.

— Поможем. Но тихо. И под ноги смотрите, а то топчетесь как слоны!

Запрятав клинок в рукав, Гверн медленно двинулся по следу, старательно обходя предательские хрупкие сучки.

Неужели погоня? Что-то рановато. Не могли за ночь так быстро опередить. Тем более пешие. Нет, наверно всё-таки углежоги или лихой люд. В любом случае, надо посмотреть.

Мельком оглянувшись на приотставших бхутов, встряхнул головой, прогоняя лёгкое головокружение. Подавляя накатившую тошноту, присел на левое колено и опёрся на землю. Появилось странное ощущение. Словно бы одновременно смотришь на мир и сверху и снизу. И даже сзади сам на себя.

Поднял руку и неуверенно нащупав затылок, ошалело уставился на треснувший по шву на спине кафтан.

— Что за...

Нет, это невозможно. Это какой-то морок. Наверно опять всё проклятый ошейник. Что-то крутят господа маги, никак не угомонятся. Вчера сжечь хотели, а сегодня с утра пораньше решили и вовсе с ума свести...

— Что с тобой? — участливо шепнул Грива. — Устал?

— Не знаю, — скривился Гверн, мучительно пытаясь разобраться с невиданными ощущениями. — Что-то паршиво мне. Мутит с утра.

Как же крепко крутят. Даже клинок начал ощущаться по-другому. Словно держишься одновременно и за рукоять и за лезвие. И при этом чувствуешь мельчайшую царапинку, хотя оно отполировано почти до блеска.

— Бред какой-то, — вытянул руку и ошарашено повертел клинок, одновременно разглядывая со всех сторон.

— Что-что? — озадаченно сморгнул Грива.

Как и раньше, Первородный частенько забывался и начинал говорить по-человечьи.

— Ничего. Я говорю, сейчас всё пройдёт...

Ничего-ничего, господа маги. Не получилось у вас сжечь, не получится и с мороком. Главное отойти как можно дальше от города, глядишь, ваша сила и совсем ослабнет. Не может же она простираться бесконечно.

Мир очередной раз крутанулся перед глазами. Вернулось ощущение опоры. Наконец-то определившись, где верх, где низ, Гверн осторожно спрятал клинок в ножны.

— Всё, пошли.

Увязая в густом мху, неуверенно сделал пару шагов, привыкая к новым ощущениям. Нижний взгляд забежал чуть вперёд и юркнул в заброшенный отнорок с острыми корявыми кореньями. Слишком широкий и слишком близко к поверхности, чтобы не провалиться.

— Осторожней, здесь старая нора, — не доходя пару шагов, Гверн обошёл едва заметно осевший провал.

— Нора? — Грива присел и недоверчиво потыкал когтем пышный мох. — И вправду. Откуда ты узнал?

— Ниоткуда, просто вижу немного вперёд, — отмахнулся Гверн, не теряя сосредоточенности. — Погоди, не мешай...

Странно всё. Откуда-то пришла твёрдая уверенность, что так уже делал, и не раз. Как будто одновременно летишь и ползёшь, и осматриваешь всё далеко вперёд. Лишь бы не запутаться, где верх, где низ. И где остался на самом деле.

Донёсся едкий запах дыма.

— Чуешь? — настороженно замер Гверн.

— Чую, — принюхался Грива. — Человечиной пахнет. Близко совсем.

— Погоди, я гляну...

Гверн напрягся и подтолкнул верхний взгляд по следам далеко вперёд. Зыбкое зеленоватое марево перед глазами послушно расплылось и уступило место чёткой картинке.

На небольшой полянке потрескивал углями костёр. На вертеле пузырилась жирком молодая косуля.

— Дуах, ну ты там уснул что ли? Давай шевелись быстрей, жрать охота!

Протерев слезящиеся от дыма глаза, всклокоченный чумазый паренёк в засаленном драном кафтане озабоченно потыкал тушку ножом.

— Дык, какой там быстрей! Сырая она вся ещё!

Взгляд покрутился над костром и скользнул к могучему дубу.

Под раскидистой кроной вольготная компания лениво перекидывалась в картишки. Чуть в сторонке на заботливо расстеленной чистой дерюге покоилась пара заряженных арбалетов.

— А может ну её, Карнейх, возиться с ней! Сырая, она и сырая. Пущай сюда тащит, с солью и так сойдёт, — прогундосил тощий как жердь мужичок с перебитым носом.

— Сойдёт-сойдёт, — гнусаво передразнил здоровяк напротив. Прикрыл карты рукой и недовольно скривился, разглядывая неудачный расклад. — Тебе может и сойдёт, а я люблю с прожаркой. А если тебе так уже невтерпёж, возьми вон бхутёнка, да и жри вместе с солью, чего добру зазря пропадать!

Компания дружно заржала.

— Да пошёл ты! — обиделся гундосый. — Сам иди его жри!

— О, точно! — вскинулся мужичок рядом. — Соль! Солью я ещё не пробовал! Сейчас он у меня запоёт!

Подхватил холщовый мешочек и вразвалку направился к соседнему дубу. Заслышав шаги, крошечный бхут с едва заметными рожками дёрнулся, пытаясь ослабить путы грубой пеньковой верёвки. Изрезанная кожа на животе сочилась густыми красными каплями.

— Ну что, не сдох ещё, гадёныш? — осклабился мужичок. — Похоже, ничего вас, тварей, не берёт. На вот тогда, сольцы попробуй! — сыпанул пригоршню на раны.

Бхут задрал голову и истошно закричал. Туловище ярко полыхнуло тонюсенькими красными ниточками, перетекающими в мучителя. Человеческий силуэт уродливо распух и запульсировал алым.

— Неужели маг...

Гверн встряхнул головой, возвращаясь в реальность.

Нет, не может быть. Тут что-то другое. Не может быть магом такой замухрышка. Светится так, будто не человек, а тот мерзкий гриб-кровопийца...

— Что? — Грива тревожно заглянул в лицо. — Что там?

— Ничего хорошего, — поджал губы Гверн. — Шесть человек. Ножи, копья и два арбалета.

— Я не об этом, — нетерпеливо мотнул головой Грива. — Маленький брат, что с ним?

Гверн опустил взгляд, не решаясь сказать правду в глаза.

Проклятье. Стыдно, но когда-то наверно поступил бы так же. Нет, не мучил бы, а сразу выстрелил в голову...

— Он привязан. К дереву. Мучают его.

Вздыбив шерсть, Грива яростно зашипел и растопырил когти.

— Р-р-разорву! Всех!

Дети испуганно попятились. Таким страшным наставника не видели ещё никогда.

— Погоди, не горячись, — торопливо шепнул Гверн. — Обдумать надо. Копья и арбалеты это знаешь тоже тебе не шутка. Понаделают в нас всех дырок в два счёта!

-Что? — тяжело дыша, повернулся Грива.

— Я говорю, если бросишься сейчас к ним сломя голову, тебя подстрелят. Скрытно никак не подобраться, место уж больно открытое.

— Тогда говори что делать! — скрежетнул зубами бхут.

— Думаю...

Осторожно переступив сухую сосновую ветку, Гверн пригнулся и метнулся к низенькому орешнику. Чтобы незаметно обойти компанию, пришлось сделать изрядный крюк, но оно того стоило. Широкий дубовый ствол надёжно прикроет последний рывок. Теперь лишь бы не подвели бхуты. Самое время им пошуметь. Ну где же они, где, уже пора бы...

— Слышь, Карнейх, кажись, там хрустнуло что-то!

— Хрустнуло, и пёс с ним. Тебе с утра после той бормотухи чего только не хрустит... Туз!

— Да точно тебе говорю!

— Дык сходи, проверь.

— Ага, сходи. Один что ли?

— Тогда отстань. Охтайр, ну ты чего рот раззявил? Давай сдавай!

— Мать моя, Карнейх! Гляди, там бхуты!

— А-а-а!

— Закрой пасть! Арбалет мне, вашу мать! Дай сюда арбалет!

Бешеный хриплый рёв заглушил истошные людские крики. Пожалуй, даже раненый медведь позавидовал бы могучей глотке Гривы. Лес захрустел, словно вот-вот выскочит стадо безумных туров.

— Наконец-то...

Гверн выхватил клинок и рванулся к дубу. С ходу взрезав тугую верёвку, обежал ствол и нос к носу столкнулся с мучителем бхута.

— А ты что ещё за хрен! — мужичок отскочил и выхватил нож. — Ну, иди сюда! — злобно ощерился и поманил рукой.

Ни слова ни говоря, Гверн подхватил обессилевшего детёныша и взвалил на плечо. Не мешкая, развернулся и побежал в лес.

— Э! Э! А ну стой! Ты куда его попёр! Карнейх! Сюда! Это тот хрен с ошейником!

Слыша тяжёлые шаги за спиной, Гверн беззвучно выругался и прибавил ходу.

— Стой, говорю!

Стиснув зубы, Гверн бережно положил бхута и выжидающе развернулся, выставив клинок.

— Ой, гляди-кось какой прыткий! — мужичок подбежал и закружился вокруг словно пчела, ловко поигрывая ножом. Улучшив момент, полоснул наотмашь. Гверн увернулся и с размаху чиркнул врага по лицу.

— Ха-х-х!

Брызнула кровь. Мужик взвыл и выронил нож, закрывая лицо руками. Гверн крутанул клинок и что было сил двинул рукоятью в окровавленный лоб.

Мужик безвольно обмяк и кулем повалился наземь.

— Ах, ты ж, поганый пёс! — тяжело дыша, подбежал второй и с ходу тыкнул копьём.

Гверн молниеносно выгнулся вбок до хруста в костях и левой рукой перехватил тонкое древко. Не давая опомниться, рванул на себя и вывернул из рук. Мужик на миг опешил и растеряно попятился. Развернувшись, истошно заорал:

— Карнейх! Карнейх!

Гверн сиганул вслед и сбил с ног. Навалился всем телом и в ярости стиснул пальцами потную шею. Мужик хрюкнул и мелко-мелко затрясся, словно припадочный.