Боль милосердия

На часах половина третьего. Хотелось спать. Мысли путались. При нормальных условиях я бы давно улеглась — рабочий день никто не отменял.

Умыв лицо и почистив зубы, я вернулась в зал. Атмосфера для визита к Морфею была удачная — вместо люстры горел лишь телевизор. Обойдя клеенку со спящей Чарой, я уставилась на живой объект поверх покрывал. Одетый гость распластался на моей угловой тахте, лицом к стене. Я нависла над ним, пытаясь понять, успел ли он заснуть. Успел.

Ну, хоть кепку снял.

Глава 15

Будильник на холодильнике зазвенел в шесть.

Сбросив свернутое в несколько раз полотенце с лица, я присела на угловом диванчике и огляделась. Утренний свет проникал сквозь окно, было вполне светло, хоть и серовато. Щелкнув выключателем, я поставила чайник на плиту и ушла умываться. Жутко болела спина. Кухонный диван здесь не шел ни в какое сравнение с советским прототипом из Любинского, к которому я привыкла. С кожаной обивкой, он почти не хранил тепло, а не имея дополнительного одеяла я даже слегка замерзла. Была мысль укрыться клеенкой со стола, но в разгар ночи я удосужилась вспомнить, что на ней должна стоять тарелка с печеньем.

Выйдя из ванной, я бесшумно прошла в ещё темный зал. Надо было вывести Чару и как-то объяснить гостью, что мне надо на работу. К превеликому удивлению ни собаки, ни раненого городского нигде не было. Я дёрнула штору. Незаселенная тахта была пуста. Простыни холодные. Пришлось сделать большое усилие, чтобы не продолжать мысль. Пожевав губу, я понесла клеенку с грязными тарелками на кухню. Ну, чего-то такого и стоило ожидать, давая укрытие юристу из крутой конторы, которого то и дело избивали где-то в подворотнях и вывозили за город. Я проверила тайники с документами и деньгами. Все на месте.

Заварив чай, я уселась на табуретку, поджав ногу. У меня забрали собаку. Собаку, чёрт возьми! Зачем она ему понадобилась?

— Убью, — пробубнила, натягивая ботинки.

Внутренняя дверь неожиданно скрипнула и открылась. Радостная Чара понеслась в зал, а вошедший в коридор городской опустил мои ключи на тумбочку. Я уставилась на него как на вестника судьбы.

— Доброе утро, — сказал, поправляя кепку.

Я кивнула. На нем была все та же одежда — даже кофта с порванным рукавом. Он подождал, пока я закрою дверь и мы вместе вышли из-подъезда. У тротуара пикнул вишневый внедорожник.

— Садись, — сказал.

— Ещё чего, — взяла курс налево. — Повязку не снимай пока, инфекция попасть может. Удачи.

Выходя за дом, я буквально физически ощущала на себе чужой взгляд. Добравшись до перехода, я мотнула головой, прогоняя мысли. Не мои проблемы.

Вишневое авто вырулило на проспект и понеслось в сторону набережной. Уж этот точно доберется до места быстрее, чем я.

— И это... и это тоже, — начальник заваливал меня уже двадцать минут.

— Мне придется работать дома, — заметила.

— Да, но оплата будет соответствующая. Выручай, девчонки не справляются.

Я погладила бровь. Две из отдела ушли в отпуск. И ведь все логично, лето было на удивление теплым и солнечным. Замечательно время на всех желающих отдохнуть, не покидая черту города. Возможно, имей я возможность взять отпуск, провела бы пару недель на природе.

— Хорошо. Беру. Начну с самых срочных.

Удостоверившись, что я уже начала пахать и разогналась до космической скорости, начальник скрылся у себя в кабинете. Включив радио, я верстала сайты.

Ну, значит, Чару у меня все-таки не украли. Это хорошо. Но зачем юристу с баснословным окладом выгуливать чужую собаку? Он что ли так "спасибо" говорил? Вполне вероятно, ведь он вообще никак не показал, что сожалеет о своих подозрениях касательно меня и наркоты. Память же отлично хранила и гнавшийся за мной вишневый внедорожник и длинную автостраду за городом, которую пришлось искать ночью в гордом одиночестве. Каким бы подкованным в социальных проблемах этот человек не был, со своей жизнью у него явно были какие-то проблемы. Что он, что Андрей — одного поля ягоды. Сложные люди, сложные проблемы. Мне хотелось отдохнуть.

В обеденный перерыв я решила остаться в кабинете, таким образом, прожив на соке и жвачке до самого вечера. По пути домой пришлось купить ещё мяса и пельменей. Пока я шла вдоль дома, во двор со стороны набережной вывернул знакомый внедорожник.

Правда что ли?

В сумерках городской припарковал авто под окнами и вышел, хлопнув дверью. В руке у него была довольно большая спортивная сумка "найк". Я задумчиво чесала щеку, наблюдая, как юрист приближается. Что-то задумал.

— Пошли?

У меня глаза на лоб полезли:

— Ты это куда собрался?

Городской понял вопрос и отреагировал немедленно. Задрал кофту и продемонстрировал снятую повязку. Даже в темноте я рассмотрела, что порез выглядел прескверно.

— В больницу не судьба? — прошипела, доставая ключи.

— Нет, — судя по интонации, он улыбался.

— А другу позвонить?

— Нет.

— Одной рукой сам промыть не сможешь?

— Нет, — откровенно лыбился.

Скрипнув зубами, я пошла открывать дверь. Чара встретила нас громким лаем.

— В зал, — скомандовала обоим.

Уже чувствующий себя в своей тарелке юрист, не стал оглядываться, а сразу пошел со шмотьем в комнату. Помыв руки, я приготовилась ко второй части игр в медсестру. Порез серьезно загноился.

— У тебя какие-то проблемы сейчас? — спросила прямо. — Обжимают конкуренты?

— Да, — резко кивнул.

— Гостиницу снять никак?

— Быстро вычислят. А тебя они не знают.

— Хорошо. Сколько это будет продолжаться?

— Не знаю.

Закончив промывание и перебинтовку, я снова отправилась мыть руки:

— Тебе чай заварить?

— Давай.

— Сахар? — крикнула с кухни.

— Три ложки!

Присвистнув, я добавила как барин пожелал и вернулась в зал. Что-то изменилось. Закрыв дверцу шкафа, в которую только что вкладывал одежду, городской снял кофту через голову, оставаясь в джинсах и черной обтягивающей футболке.

Мы уселись перед телевизором, облокотившись на диван.

— Слушай, а откуда ты так с пластырями дружишь? — поинтересовался.

— Школа выживания постаралась, — отпила из кружки. — Ещё раз снимешь повязку, будешь все делать сам.

— Это невозможно...

— Я могу.

Городской повертел кружку в руках. На первом канале шёл какой-то старый фильм, смотреть который не было никакого желания. Полистав каналы, я нашла выпуск новостей и на полчаса окунулась в другую реальность. Рекламная пауза началась с неожиданного вопроса:

— Почему ты сказала, что тебя зовут Катя?

Мужик повернулся ко мне, подпирая здоровой рукой голову. Мысленно я протянула руки к небу:

— Дорогие ботинки. Богом забытое место. Прошибленная голова. Ты мог быть кем угодно, — я сделала акцент на последней части.

— Но почему так получилось, что ты... ты же видела меня тогда, когда я приехал...

— Ага, — кивнула. — И очень удивилась. Думала, как вы вообще стали так близки? Выпивали вместе, пока я работала?

Городской скорчил рожу:

— Она сказала, что... я думал, что это она. Ты.

— Катя звонила мне и все рассказала.

Мужик поиграл желваками:

— Я принял тебя за неё. Вы с ней были в хороших отношениях, она пересказывала все,... как мне тогда казалось, в точнейших деталях.

— Как же ты вычислил её? — тема Екатерины не вызывала во мне особого интереса, скорее боль.

— Когда один из швов воспалился, она ничего не могла сделать.

— Понятно, — хмыкнула. — На Катю похоже. Она... она не увлекается этим.

Реклама кончилась и мы снова уставились на экран. Перемена в комнате стала очевидной не сразу: сверху на телевизоре величественно возлежал кокос. Удивительно, но я ещё ни разу не видела их в реальной жизни. В Любинский их не завозили, а в Омске продавали только в крупных супермаркетах, которые я не навещала.

Мой ступор относительно статности плода был так велик, что смотреть новости дальше становилось более чем бессмысленно. Я встала с пола и пощупала продукт. Забавно. Такой шершавый.

— Я так понимаю, тебе надо было это спрятать, — выгнула бровь с пирсингом.

— Это мой апотропей. Оберегает дом от злых сил.

— Ага, как же, — я достала маленькую подушку из шкафа. — Спокойной ночи.

Утрамбовавшись на диване, я поставила рядом табуретку, чтобы можно было перекладывать ноги. Щелкнула выключателем. За окном вовсю светила полная луна. Я принялась сворачивать полотенце.

— Почему ты спишь на кухне? — в проеме возникла фигура гостя. — Кровать большая.

Поправив подушку, я таки улеглась. Чем ему кухня не угодила?

— Ты гость, к тому же раненый и занимаешь больше места. А у меня всего два варианта, зал или кухня. Логично предполагать, что спать здесь приходится мне.

— Да эта царапина вообще не... — он осекся. — Ты и там так спала. На кухне.

Несколько минут мы довольствовались доносящимися из зала звуками телевизора. Я начала подремывать. Удивительно, но работа в Риарте начинала меня утомлять. Завтра уже надо было сдавать начатые сегодня проекты. А сколько их было? Шесть. Я бы поработала и дома, но сил не осталось совсем. Может быть, утром чего наскребу...

— Тогда я буду выгуливать собаку. Утром и вечером.

Я приоткрыла глаза. Городской вытирал голову полотенцем. Влажные руки поблескивали в свете луны. Душ принял.

— А как же твои враги? — зевнула. — Дом не так уж далеко от набережной, это исключено.

— Кира, эти враги...

— Вряд ли существуют, так? — я закинула руки за голову. — Иди спать, резать себе руки, биться головой об острые поверхности... или какие у тебя там планы...

— Давай начнем все сначала!

Мне показалось, что я ослышалась. Протерев глаза, я изобразила высшую степень удивления:

— Ты о чем?

— Давай начнем с чистого листа, — положил полотенце на плечо. — Как будто ничего не было.

— "Ничего — это что?

— Любинского. Этого... года. Как будто мы не были знакомы. Ты не спасала меня. Мы не переписывались. Не... не встречались.

Выражение его лица было интересно наблюдать: уверенный, целеустремленный взгляд сменялся отчаянной мольбой. Отчасти я понимала, к чему он клонит. Слишком много всего понамешалось.

— Отлично, — кивнула. — Проваливай отсюда тогда.

— Так и знал, что ты это скажешь. — он криво улыбнулся и подошел к дивану. — Меня зовут Дмитрий. Двадцать восемь лет. Юрист. Бизнесмен. Любитель покататься на байках.

Я подобрала ноги и приняла полусидящее положение. Протерев руку о шелковые пижамные штаны, он протянул её мне.

— Меня зовут Кира. Я из села, — пожала его ладонь в ответ.

Выражение лица городского снова стало неоднозначным, когда он отпустил мою руку:

— Из какого села? — спросил, усаживаясь на табуретку.

— Из Любинского поселка. Это в Омской области.

— Ты жила в квартире или в частном доме?

— В частной развалюхе.

— Работала, училась?

— Работала в компьютерном клубе.

— Почему приехала в Омск?

— Чтобы жить.

— И что сейчас делаешь?

— Работаю.

— Где?

— В дизайнерской конторе.

Городской пожевал нижнюю губу:

— Где же она находится?

Я назвала адрес.

— Удивительно! Мой офис прямо через дорогу.

Я уставилась на него как на ошибку природы. Вода с плохо выжатых волос стекала по лицу и собиралась на подбородке, покрытом, надо сказать, приличной щетиной. Такой театр надо было записывать на камеру.

— Теперь мы знакомы, Кира, — тепло улыбнулся. — Но как зовут твою собаку?

— Чара.

— Какое красивое имя.

Городской включил лампу над плитой и начал шуршать продуктами. За весь день я мало что съела, поэтому не могла остаться беспричастной. Мы устроили знатный полуночный пир с колбасными бутербродами в главной роли.

Глава 16

— Какого лешего...

Продрав глаза со звоном будильника, я нашла своё тело распластанным на тахте. Было холодно. Сквозь прикрытые шторы почти не пробирался свет. Вокруг расстелилась тишина. Вторая часть спального места, крайняя, была пуста, пусть и изрядно смята. Попытавшись слезть с тахты в один присест, я запуталась в простыне.

Чара завтракала на кухне остатками нашего полуночного ужина. Лапы были мокрыми, а ванная слегка грязноватая и в разводах — собаку мыли. Выйдя из душа, я решила найти грязные чашки, но и те были помыты и лежали на сушке. Я поставила чайник на огонь и облокотилась на стол, задумчиво буравя стену взглядом. После стольких лет практики и жизни среди отбросов, я начала давать слабину. Мне подсыпали снотворное. Мне!

— Чтоб его, — скрипнула зубами.

На работе творилась полная неразбериха. Шеф завалил дополнительными проектами какой-то девушки и пришлось включить максимальную скорость. Исправляя то, что не удалось, я начинала новое, до обеда буквально выпав из мира. Так и не позавтракав, к двум часам аппетит достиг своего апогея. Никакой посылки Игорь не принес, а никто из женщин сегодня не остался в офисе. Взяв деньги, я тоже выбежала на улицу, чтобы поесть в другой обстановке.

— Это вам, — официантша "Зонта", молодая девушка лет двадцати, положила половинку баунти вместе с заказанными мною блинами на стол. — От мужчины за угловым столиком.

Допивая крепкий кофе, я встретилась взглядом со стоящим, в другом конце зала, городским. Одарив меня озорной улыбкой, он сорвал кожаную куртку со стула и, посмотрев на наручные часы, вышел из кафе. Обеденное время подходило к концу.

Вернувшись в офис, я снова завалила себя проектами, пока в кабинет без стука не вошел шеф. Я задержалась на два часа дольше обычного и он чуть было не закрыл меня в Риарте до следующего утра. Быстро собрав вещи, мы распрощались.

Июль в городе был на удивление холоднее, чем в Любинском. Возможно потому, что из-за приличного смога снижался солнечный прогрев. Пока я дошла до набережной, успела задубеть. Солнце только заходило за горизонт. Я присела на лавочку и пошарила в сумке на предмет перекуса. Нашлись несколько раздавленных баунти недельной выдержки и мятная жевачка. Я закурила, смакуя каждую затяжку. Маленький красный огонек на кончике то разгорался, то блекнул. Видеться с городским не хотелось совершенно. Он мог спать в моей кровати, есть с моих тарелок, но усыплять... это он зря. В драке у каждого имелись шансы, но будучи в отключке их не было совсем. Это и пугало.

— Что за диво!

Протагонист моих размышлений нашелся сидящим на лавочке у подъезда, с какими-то пакетами. Внедорожник стоял на парковочном месте у детской площадки. Во дворе давно никого не было.

— Здравствуй... — моё приветствие застало его врасплох, бедняга даже не сразу оторвался от мобильного. — Кира.

Между нами образовалась тишина длиною в полминуты. Я припозднилась на два часа точно, что ему в голову ударило ждать у подъезда так долго? Хотя, вопрос был заранее лишен смысла — его голова на моей памяти была повреждена как минимум один раз. Удар о твердую поверхность.

Я выпустила пар из носа. Разве это не было очевидно?

Мужик взял пакеты в руки и встал.

— Э, нет, — подняла руку. — Кульки свои у себя оставь. Твой кокос я тебе спущу в пакете на веревочке.