Боль милосердия

NB. Книга является логическим продолжением романа "Дружб@".

Посему не рекомендуется к прочтению лицам младше 16-ти, любителям эротики, чистых ЛР, дерзкого юмора и ехидных героинь. Ну, вы меня поняли :)

Боль милосердия

"Безобразие жизни в том, что выходя и рыдая из кинотеатра, на первом же шагу шарахаемся от истинного Квазимодо".

Ишхан Геворгян

Глава 1

— Блин!

Я снова наступила в лужу. Тяжелые армейские ботинки из черной кожи смачно чавкнули, целуясь с грязью на дне. Всплыли нехорошие ассоциации.

— Поторопись! Где ты там застряла?!

— Да вот, в лужу наступила.

— И? Твои говнодавы бессмертны! Если выжили после встречи с той челюстью...

Посёлок Любинский в Омской области никогда не изобиловал ночными фонарями, посему разглядеть ущерб от челюсти подвыпившего байкера или той же грязи в луже мне не светило эдак до самого дома, куда мы с моей соседкой и направлялись. Почти каждое воскресенье в этой забытой цивилизацией дыре открывались двери молодежного центра. Своего рода пародии на городской клуб, с танцплом, выпивкой и музыкой. Екатерина, двадцати двухлетняя, владелица соседнего деревянного домика, часто посещала подобные заведения и брала меня с собой в качестве охраны. Пока она заправлялась "Балтикой" и выводила развратные виражи бедрами, я глушила квас и оглядывалась по сторонам. Атмосфера шумной вечеринки мне нравилась. Было здорово ощутить себя частью целого, зная, что реальной отдачи никто не потребует. Единственная проблема, которая могла удержать меня от частых походов в клуб — это совершенно никакая дорога и полное отсутствие транспорта после одиннадцати.

— Ядрени-фени, в туалет хочу! — как по сценарию взвыла Катька. — Слушай, пошли крюк дадим, посрамим пятиэтажку Ваньки!

— Опять? — я все еще пыталась разглядеть лужи в темноте.

— Я так душу отпускаю, что ты хочешь!

Свернув с шоссе, мы зашли во двор пятиэтажных панельных домов — настоящая редкость для поселка, где преобладали деревянные постройки. В прошлом году кто-то понаставил домофоны и отпускать душу в подъездах для Екатерины стало задачей непосильной.

— Сек, ща буду.

В свете ещё не потушенных окон я увидела, как Катька перепрыгнула железное ограждение и нырнула на лестницу, ведущую в подвал. Говорила же ей, меньше надо пить. Сложная задача, когда все парни вокруг только и делали, что угощали. Моя соседка была весьма симпатичной девой. Возможно даже одной из самых "популярных" особей женского пола на районе. Её грудью можно было серьезно покалечить.

Присев на ограждение, я закурила.

— Кира! — пискнула Катька над ухом. — Кирка!

Со страху я чуть фильтр не перекусила.

— Что? — выдохнула.

— Там человек!

— Где?

— В подвале!

Сенсация.

— Тоже душу отпускает? Иди на другой вход...

— Да нет! — она дёрнула меня за руку. — Он лежит там!

Я нехотя перелезла через ограду:

— Кать, бомжи везде есть, просто найди себе другое ме...

— Смотри!

Надо признать, сначала картина мне показалась довольно обыденной. На лестнице, ведущей в подвал, из которого веяло жаром и сыростью, лежал человек. Лежал невнятно, на груди, с руками на верхних ступеньках будто хотел вылезти, но отключился на полпути. На нем была темного цвета кофта, джинсовая жилетка и грязные штаны. На голове что-то непонятное

— И? — спросила. — Ты перехотела в туалет идти?

Катька толкнула меня к лежавшему:

— Ты на лицо посмотри! Ужас же!

Я достала мобильный телефон и посветила мужику на голову. В такие моменты всегда хотелось отступить подальше, помня, как неожиданно накидывались, казалось бы, статичные объекты на людей в фильмах ужасов. Но тут любопытство взяло вверх.

— Ого.

У мужика всю физиономию скрывала кровь. Слой был настолько толстым и объемным, что откуда текло, понять было сложно. Даже черты лица читались с трудом. Одна большая рана.

— Он мертвый, да? — пискнула Катька сзади.

Я подсунула палец мужику под нос:

— Нет, дышит. Слабо, правда. Иди уже отпускай душу.

Пока Катька отсутствовала, я успела докурить сигарету. Избавившись от лишней ноши, Екатерина буквально парила над землей. Домой мы доковыляли до рассвета. Разошлись и надо полагать, синхронно завалились спать.

Дома в нашем районе уже семь лет находились в аварийном состоянии, это были обычные избы с худой крышей, сгнившими крылечками и ободранной краской. Раз в три года нас затапливали дожди. Скрипел пол, ломались доски. Екатерине такое хозяйство досталось от родителей. Она переехала к нам когда её, куда более цивильно отстроенный дом в соседнем поселке, подожгли хулиганы. Много лет она жила у меня, а несколько месяцев назад съехала, когда удалось провести хоть какой-то косметический ремонт в своих стенах. Теперь домик соседки выглядел вполне презентабельно. По крайне мере с моим сравниться не мог точно.

— Слушай, Кир.

— Да?

Окончив школу, я довольно долгое время сидела без дела. Заезжающий из Калачинска двоюродный дядя, дал понять, что больше никаких обязательств передо мной не имеет. А рабочих мест в Любинском было критически мало. Чудом поставив себе интернет, я перебивалась фрилансом, пока один парень по рекомендациям знакомых о "девушке твердого характера и сильного хука справа" не позвал на временную замену в наш единственный компьютерный клуб. С этого и началась моя карьера.

— Я сегодня, когда к Ваньке заходила, — Катька выложила мне на рабочий стол два пакета с корейской морковкой. — Снова его видела.

Я спокойно приняла дары и рассчиталась. В мой обеденный перерыв соседка уже шла домой из магазина, в котором работала в первую смену. Я же вкалывала полный день и не то чтобы получала больше. Наверное, в этом было что-то от кармы.

— Кого? Ивана?

— Да нет, мужика того.

За дальними столиками парни дружно заорали матом. Катька сделала попытку слиться с окружением, но ещё один вопль геймера за спиной добил её окончательно. Я открыла бутылку с колой и отпила, по-прежнему не понимая о чем речь.

— Ну, того, что в подвале, — выражение лица соседки напоминало страдальческое. — Ну...

— И что с ним? — растерялась.

— До сих пор лежит!

Любопытно. Суть поселков всегда была такова, что все жители знали друг друга едва ли не с пеленок. Бабками обсуждался каждый новый приезжий. Парни имели точное досье на всех девушек, девушки — на парней. Здесь были свои звёзды, короли и королевы, неудачники и отбросы. Причем срок полномочий каждого из них был крайне продолжительным. Информационный застой! Узнай хоть какая-то из этих категорий о пропаже человека или что на лестнице подвала, одной из самых презентабельных пятиэтажек, лежит кто-то с окровавленный лицом... это была бы сенсация.

Но нет. Никто не знал. И соответственно, не оказал никакую медицинскую помощь.

— Приезжий, значит, — я открыла пакет с морковкой.

— Угу. Как бы никто из наших бандюков не узнал.

Бандюками моя соседка называла группу молодых людей подросткового и не очень возраста, отсиживающуюся в кустах с бутылками пива. Такое же название получили некоторые завсегдатаи компьютерного клуба — возможно потому, что постоянно кричали "гранату кидай".

Пожелав мне хорошо провести день, Катька умотала домой. А я, не спеша пообедала и закрыла клуб раньше. Пришлось выгнать трех любителей покатать в Counter Strike после уроков — к счастью, те были ещё слишком молоды, чтобы протестовать. Но в след мне пообещали нажаловаться старшим братьям.

— Лады, пусть завтра приходят!

Напялив куртку, я двинула к пятиэтажке. Екатерина была права. Если на беззащитного городского наткнется наша молодежь — мужик не жилец. Обдерут как белку и бросят мерзнуть — это ещё полбеды. Особо отчаянные детишки из неблагоприятных семей, такие как тот же Иван, вполне могли попрыгать на теле незнакомца или подвесить его вниз головой на каком-нибудь дереве за поселком. Прецеденты уже были, только вот людьми без сознания маленькие монстры ещё не лакомились. Такой не то, что милицию не вызовет, петлю с ног не снимет.

Было ещё светло, поэтому пришлось изрядно потрудиться, чтобы залезть под окна незамеченной. Я спустилась в сам подвал и оглядела возможное место преступления. Других тел не было, но наличествовала полусмытая подтекающими трубами кровь.

Мужик действительно лежал на месте без сознания. Лишь руки изменили положение. Возможно, он продвинулся на ступеньку выше, кто знает? Вчера все произошло слишком быстро. Никогда бы не подумала, что вернусь сюда ещё раз.

Я повертела телефон в руках, вдыхая запах нечистот. Оказываться в центре расследования не хотелось. Поселок был действительно мелким, а за мной — ни души. Агрессивная девушка с железкой в брови, носящая странную одежду. Живет на окраине, дальше дома — только поля. Никто даже не будет разбираться. С другой стороны — если мужик из города, каким могло быть вознаграждение за спасение? Я уже довольно давно складывала деньги на съем квартиры подальше от этой дыры. Господи, кто в Любинском этого не делал?

— Блин, что с тобой делать, — я ощупала жилетку незнакомца.

Карманы пустовали. Ни документов, ни денег. Но товарищ был гладко выбрит и носил приличные ботинки — уж я в них толк знала. Вытерев вспотевшие руки о джинсы, я осторожно перевернула объект на спину. Кофта не пестрила следами ножевых ранений. Никакой крови. Только лицо, как говорят "в говно". Значит, не так страшно переносить.

— Ну, брателло, даю тебе час до сумерек, если не встанешь, я тебя сама подниму.

Не встал. Хотя, на что я собственно надеялась?

— Боже, Кир, что это?!

Катька увидела нас подходящими к дому и миновав преграду из кустов малины, ринулась узнавать подробности. Я протащила мужика в свою спальню и положила на старый диван. Кажется, у меня просел позвоночник. Если в самом начале вояжа потерпевший казался парнем примерно моего роста, то уже на полпути сюда, я не была так уверена.

— Кира? — Катька ходила за мной с испуганным лицом. — Ты зачем его сюда принесла? Его кто-то видел? Что о нас подумают?!

Я вернулась с тазом теплой воды и намочила полотенца.

— Мы шли через парк. Сомневаюсь, что кто-то заметил. Темно уже.

— Шли? Разве он может ходить?! Да ты такие борозды проделала, что...

Я закатила глаза:

— Тсс, соседей разбудишь.

В доме напротив жила небольшая семья. Спивающийся мужик со своей матерью. Время от времени он воровал наше нижнее белье, развешенное на сушку или подглядывал, как Катя выходит из бани. Мои ботинки в свое время стали мультифункциональными именно благодаря этому кадру.

— Будешь помогать? — я стянула волосы в хвост. — Можешь просто постоять рядом. Вдруг придет в себя...

— И накинется, — кивнула Катька. — Конечно.

Однако по лицу соседки можно было прочитать совершенно иной ход мысли. Растерянно-шокированное выражение сменилось намеком на заинтересованность.

— Спасибо, Кать.

Первое что я сделала, это протерла пострадавшему лицо. Как я и думала, шума было много, а вот реальных оснований для паники — не очень. На лбу городского кожа была стерта почти подчистую. Стараясь не сильно тревожить покрытие коркой участки, я промыла ранки йодом и сблизила края швов лейкопластырями. Волосы у мужика тоже были в крови.

— Прямо как Ванька на выпускном, — заметила Катька.

Нашла что вспомнить.

— ...приложили о твердый предмет.

О твердый предмет типа угла! Удивительно, как у мужика мозги не повредились. Или повредились? Забинтовав голову, мы с соседкой развели руками на изрядно заплывшие глаза. Судя по всему, удар пришелся и на зрительный аппарат. Такой не будет видеть какое-то время, даже когда опухоль спадет.

— Так даже лучше, — покурив, я вернулась в спальню. — Помоги мне его раздеть.

Первой стягивать тряпки начала я. Мужик не подавал никаких признаков жизни, кроме слабого дыхания. Я посчитала целесообразным начать снизу. Ботинки действительно были шикарные. Натуральная кожа. Такие только в городе купишь. Джинсы тоже непростые. А белье... его мы решили оставить.

— Какие ноги крепкие, — присвистнула Катька, без утайки разглядывая мужика.

— В боевых отметинах, смотри, — я показала на несколько продолговатых рубцов сбоку от коленных чашечек. — И вот.

Катька неуклюже ощупала конечности экспоната с масленой улыбкой. Избавившись от жилетки, у нас возникла проблема с кофтой.

— Не хорошо голову тревожить, — заметила соседка. — Вот-вот снова зальёт.

— Угу, — согласилась. — Дай ножницы. У Федора Борисовича тот же размер, если что, можем позаимствовать.

Федор Борисович и был тем самым соседом-извращенцем. Я уже сбилась со счета, сколько нашей одежды он у себя хранил. "Позаимствовать" в ответ не было такой уж плохой идеей. Я начала резать ткань.

— Кира! Стой, Кира!

Екатерина взвизгнула и попятилась назад, удосужившись окунуть одну ногу в таз. Секундой позже, я стала свидетельницей ночного побега соседки через огород.

— Какого лешего?

Я несколько минут просидела в ожидании, надеясь, что подруга вернется, но свет в её домике вскоре потух. Поменяв воду в тазе, я снова принялась за раздевание городского. Кофта отправилась в мусорный ящик.

— Кто же тебя так, бедняга?

Жилистые руки и крепкий торс мужчины были покрыты обширными шрамами и рубцами от ожогов. Очень старыми, пигментированными. В свое время это должно было быть что-то серьезное — до сих пор кожа сильно бугрилась и выглядела сухой. У отца Кати было что-то подобное — он буквально засунул руку в огонь, когда пытался спасти документы из горящего стола. Сами по себе рубцы не представляли ничего выдающегося, но в случае с этим бессознательно лежащим мужчиной их было так много, что это действительно пугало.

Я промыла его тело и оставила мокрое полотенце на животе. Уж слишком сухой мне показалась кожа, такую требовалось смягчать. Забрав грязную одежду, я выключила свет и удалилась на кухню. Курить в три часа ночи, запевая дым чаем, не было моей традицией, но раз в жизни позволить себе подобную странность я могла.

Ночь прошла спокойно, как любая другая. До первого глухого хлопка рано поутру.

Я так стремительно вскочила с диванчика, что ударилась головой о столешницу. Было больно. Прикрывая будущую шишку, я пошлепала на звук, по пути включая весь имеющийся свет. В спальне творилось неладное. Не знаю, что меня озадачило в первую очередь. То, что незнакомец наконец-то пришел в себя и поднялся на ноги или то, что опрокинул гладильную доску и стоял на груде чистого белья.

— Чт... — у меня даже слов не было, чтобы описать увиденное.

Мужик резко повернулся на звук. Вряд ли он мог разглядеть что-то наверняка с такими-то заплывшими глазами, но человеческий силуэт в свете дверного проема был слишком легкой добычей. Я попятилась назад, когда городской начал стремительно приближаться. Удивительно или нет, но в полный рост он действительно был выше меня на голову.

Чёрт!

Входная дверь оказалась по традиции закрытой на все замки. Видимо у меня отключился мозг и я совсем забыла, что баррикадируюсь так каждую ночь. Слушая приближающиеся шаги сзади и все-таки пытаясь оттянуть задвижки, я возомнила себя героиней малобюджетного японского ужастика. Тяжелая рука отдёрнула меня назад и я нехило ударилась коленкой о тумбочку. Стать жертвой насилия у себя же дома было не очень круто. Я попыталась уйти с линии огня, но доблестно спасенный мною человек, больно схватил меня за предплечья и покрыл слоем мата. Это тоже не было мечтой всей моей жизни. Я попыталась оторвать мужика от себя, но он сменил тактику и, освободив одну руку, замахнулся кулаком. К счастью или нет, но от этого маневра мне удалось увернуться. Мужик явно метил куда-то повыше. Отбегая на кухню, я снова была схвачена, на этот раз за запястье. Страшная богатырская сила заставила похрустеть мои суставы. Выход из такого положения был один — бить в голову свободной рукой. Быстро и решительно. Только вот при всем желании я этого сделать не могла, учитывая уже успевшую пропитаться кровью повязку.

Чёрт бы подрал мою жалость!

Мужик же времени не терял, дёрнул на себя. Я честно пыталась затормозить ногами, но в результате только сильнее впечаталась носом ему в грудь. Щеку царапнули края рубцов.

Чтоб ещё раз я помогла какому-то чуваку с дороги? Да никогда в жизни!

К моему удивлению, мужик как-то резко отступил, чуть не навернувшись на стоящих вдоль стены ботинках.

— Ты кто? — выдохнул, сливаясь со стенкой.

— Конь в норковом пальто, — отскочила в сторону.

Лицо городского даже со всеми бинтами приобрело потерянное выражение. Он вжался в стенку, будто в ней можно было утонуть. Поняв, что опасность миновала, я стерла пот со лба и заковыляла на кухню. Дикарь какой-то. Компьютерный клуб был одним из немногих заведений в поселке, работавшим без выходных и моим единственным источником дохода. Пропускать день из-за чужого горя, рискуя потерять работу, я не собиралась. Пока кипел чайник, мне удалось насладиться странными звуками за дверью. Видимо, гость действительно ни черта не видел, раз сумел натолкнуться на мирно стоявший в углу пылесос. Через некоторое время герой дня выплыл на кухню в мантии из белой простыни. Зрелище было довольно безобидное, учитывая, что окна на кухне, выходившие в общий с Катериной сад, я всегда прикрывала шторами. Диалог мы начали одновременно:

— Где я?

— Что это?

Мужик прокашлялся, пальцами проверяя закрытость тела спереди:

— Ты кто?

— Конь в пальто тебя не устроил? — я налила себе чай и уселась поглощать бутерброды. — Ты у меня дома.

— Где?

— У меня дома... — подняла брови.

— В каком городе?

— Омская область.

— Область? — переспросил.

— Поселок Любинский.

Мужчина замер как статуя, уставившись в пространство впереди себя. Я решила, что было бы неплохо поведать все детали нашей встречи. Что я, собственно, и сделала:

— ..У тебя не было документов при себе. Их забрали, я так полагаю? Ты помнишь, где живешь хоть?

Гость начал вполголоса припоминать свою биографию, из которой я поняла лишь то, что он действительно жил в городе и имел свою машину, из которой успел выйти, перед тем как потерять сознание. Под конец монолога в голосе мужика явно читались нотки самодовольства. Отчего-то ему очень понравилось очутиться в грязном подвале дома в области.

Пока он рассказывал, я быстро смастерила дополнительные бутерброды. Мужик смел их в мгновение ока и явно ожидал чего-то ещё.

— Приду с работы, будет добавка. Выйти сможешь? У нас есть один травматологический пункт недалеко.

Не будь у него на лбу этой повязки, я бы сказала, что городской уставился на меня как на вестника смерти:

— Никаких больниц, — отрезал.

Ну, значит не сильно головка и болит. Познакомив гостя с местом дислокации комнаты чудес, я вышла подышать свежим воздухом. Соседка как раз закрывала дверь в свое жилище. Оделась как всегда прекрасно — в короткую юбку и розовую кофточку с глубоким вызывающим вырезом. Не знаю, как так получилось, но у нас в поселке гламурные блондинки никак не собирались выходить из моды.

Я перепрыгнула через кусты и сделала свое коронное "бу!" сзади.

— Кира! — перепугалась соседка. — Опять!

— Ага, — я улыбнулась, довольно поглаживая набитый живот.

— Ну, что? — Катька уложила ключи в сумку. — Как отделалась от Квазимодо?

— Да никак пока.

Соседка удивленно захлопала глазами:

— Какой смысл тогда был его сюда тащить? — я почесала бровь. — Оправится и уедет. И никакой он не...

— Кира! Твоё чувство справедливости тебя когда-нибудь до могилы доведет! Ты не можешь помогать всем, пойми! Он страшный! Не прыщавый, как Ванька! Не с поломанным носом и пивным пузом, как Митька! Он страшный как чёрт, понимаешь?! Наверняка какой-то криминальный элемент! Гнил бы дальше в подвале, наверняка дружки сюда для этого и скинули! Как будто прошлый год не помнишь!

Я скорчила кислую мину:

— Ты слишком часто пересматриваешь "Бригаду". Потом вроде говорили, что тот чувак сам в запое сюда забрел...

По крайне мере, это я прочитала в интернете, после того, как отряд омской милиции прикарманил труп неизвестного в лесополосе. Почему-то они приехали намного быстрее, чем скорая, которую я вызвала со скрытого номера, когда наткнулась на ещё живого мужика в кустах. У него было несколько пулевых ранений и небрежно срезанный кусок щеки. В приличной одежде, он вряд ли был бедным человеком. Мои бинты и перекись мужику бы не помогли в любом случае. Сделав звонок, я убежала, надеясь, что скорая поможет, но она приехала, когда тела уже не было.

Екатерина пренебрежительно фыркнула и махнула рукой:

— Как знаешь. Если у тебя будут проблемы, я предупреждала.

Смотря подруге вслед, я не могла не согласиться, что проблемы быть могли. Возможно, даже серьезные. С другой стороны, оставлять человека помирать в подвале канализации, было чуть более чем неправильно. В ту ночь с него не капала кровь, так как уже засохла, а нас никто не видел — всё казалось сравнительно безопасно.

Когда я повернулась, гость стоял на крыльце, подобно видению больного разума — простыня победоносно развевалась на ветру и заслоняла дом вплоть до окон кухни. Мужской торс едва прикрывался, а уж боксеры вовсе перестали быть откровением. Мне потребовалось всё самообладание, чтобы не заржать. Вместо этого я огляделась по сторонам. Федор Борисович уезжал на завод первым автобусом в шесть утра, но вот его маман представляла опасность круглосуточно.

— Ты что вышел? Вдруг кто увидит?

Мужик, до этого нюхавший ароматы огорода, повернулся на голос. В ближайшие дни мне следовало разучиться кидать в ответ. Словив концы развевающейся простыни, я повела мужика обратно в дом. Надо признать, солнце бы ему и впрямь не помешало. Если лицо городского ещё можно было списать на легкий загар, то остальные элементы тела напоминали готическую субкультуру. В остальном у него были очень широкие плечи и соответственно, феноменальной площади торс, сужающийся к бедрам. Наверняка ходил в качалку или что-то такое — пресс смахивал на кладку кирпичей..

Как он сказал его звали? И говорил ли вообще?

— Мне надо сменить повязку.

Без проблем. Этим мы и занялись в ближайшие полчаса. Товарищ держался как настоящий спартанец и пальцем не пошевелил, пока я отдергивала промокшие бинты.

— И что-то на глаза, — сказал. — Голова кружится от света.

Я принесла свои очки унисайз.

— Жмут на виски, — поморщился. — Замотай.

Так и получилось, что от носа и выше голова городского напоминала мумию.

— Ты же так вообще ничего не видишь.

Мужик снова завалился на диван, укутываясь в простынь.

— Все нормально? Я могу прийти в обед и мы пойдем в больницу.

— Нет.

— Тебя надо показать врачу, это не обсуждается. Вдруг сотрясение?

— Плевать. Не смей никому звонить, поняла? Будут проблемы, если меня найдут.

Почему-то именно сейчас я задумалась, почему называю незнакомого человека на "ты". На вид он был старше меня. Возможно, лет тридцать пять. Я нашарила пачку Пэлл Мэла и закурила прямо в спальне:

— Ты преступник? — прямо поинтересовалась.

— Нет.

Поняв, что больше мне ничего не светит, я прикусила сигарету и выключила свет:

— Отдыхай и не двигайся сильно. Дом деревянный. Если что случится...

— Деревянный?

— ... приду вечером. И сразу говорю, мы на окраине поселка, до остановки методом тыка не дойдешь, а билет до города стоит шестьдесят рублей, которых в доме нет.

На этом распрощались. На работе меня ждала занятная картина. Так как сегодня была суббота, а школьники у нас в этот день не учились, группа энтузиастов пришла под самое открытие. В китайских спортивных штанах и оттянутых олимпийках, эти чудные животные щелкали семечки прямо напротив дверей.

— Это ты Кира с оврага? — спросил один из них, когда я дала добро на вход внутрь.

Оврагом, как ни странно, местная молодежь называла конец поселка.

— Я.

Пацан уставился на меня сверху вниз, жуя зубочистку:

— Ты чо моему брату вчера догамать не дала? Дерзкая что ле?

— А чо ты чокаешь, чокалка что ле? — я выгнула бровь, лишний раз демонстрируя пирсинг. — Ты чё предъявить мне хочешь? Слышь, ты обоснуй свои слова.

На лице паренька проскользнуло движение мысли. Малой явно уезжал куда-то на лето и не был в курсе свежих наездов — молодежь ко мне за так не подкатывала уже давно. Несколько минут я упивалась чувством собственного превосходства и духовного коллапса соперника. Все-таки кухонный диван был вполне пригоден для глубоко сна: чувствовала я себя прекрасно.

— Слышь, ты вообще не прав, осознай это, — добила и парень сдался.

Расположившись на месте, я включила компьютер и до самого обеда смотрела смешные видео с участием гопников. Как ни странно именно они помогали мне в урегулировании ситуаций с местным зоопарком, сама бы я никогда не составила такие замысловатые фразы, полные философского подтекста. В обед Катька не заставила себя ждать:

— Слушай, Кир, я боюсь домой идти! — подсела рядом на свободный стул. — А вдруг он там!

— Кто? Иван?

— Нет, Квазимодо!

Опять двадцать пять! Интересно, не спалил ли он мне дом?

— Посиди тут, в интернете пошарься. Потом вместе пойдем, — предложила.

— Да нужен мне твой интернет! Опять бандюков смотрю притащила!

— Эти ещё нормальные, — махнула рукой. — Бандиты по средам.

— Ванька не бандюк, он этот...

— Гопник.

— Придурок!

Одно от другого не далеко ушло, однако. Остаток дня я провела в сравнительной безопасности и даже успела позвонить в аптечный пункт и узнать про крема от рубцов. Оказывается, они действительно существовали и что немаловажно — пользовались спросом среди местного населения. Печалило одно, городскому требовался высокоэффективный вариант, а у меня не было лишних денег на благотворительность. Обидно, но ничего не поделать.

— Всё, пацаны, отключаю, — вырубила сеть.

По залу пронеслись разочарованное "эх" со вскраплениями мата. К счастью, все уже привыкли, что КС после девяти вечера не существовало в природе. Выйдя из клуба, я озадаченно уставилась "старшего брата".

— Есть чо? — спросил.

"Есть чо?" у представителей его вида являлось универсальным вопросом, позволяющим получить полное представление о незнакомом человеке. Обращение могло носить как негативный, так и дружественный характер. Судя по выражению лица "Что я только что сказал?", парень скорее всего переиграл в свою стрелялку и мучился от чувства потери.

— Давай подвезу на тачиле? — продолжил свою больную мысль.

Тачила у нас была зеленая девятка. В принципе, нормальная машина, судя по которой можно было предположить среду обитания владельца — центр поселка. На периферии преобладали старые образцы вроде двоек.

— Благодарю, братан, но мне в другую сторону, — подмигнула.

Парень открыл рот, чтобы что-то сказать, но я уже замаршировала к себе "на овраг". Кочки, грязь, трава, ямы. Из спальни не доносилось никаких звуков. Я положила вещи Федора Борисовича на тумбочку и включила свет в коридоре. Городской спал на животе, подогнув под себя одну ногу. На мою подушку активно стекала чужая слюна. Что-то я не припоминала, чтобы разрешала ему занимать мою кровать.

Поужинав бутербродом с колбасой, я снова завалилась спать на кухне.

Глава 2

В похожем ключе нерасторопно шли дни. Листья на деревьях пожелтели, температура упала. На нет сошла вся летняя атмосфера беззаботного праздника. Поселок превратился в маленькую беззвучную пустыню: шум возвращался лишь к обеду, когда толпы школьников пересекали центр. Сентябрь — пора браться за учебу! Взрослое поколение, больше не вынужденное присматривать за чадами, залегло на дно. Кому-то труд, кому-то отдых. Наблюдая за чужой жизнью в короткие мгновения утра и вечера, я пахала в прежнем режиме. Народу в клубе слегка поубавилось. Учащиеся в городе студенты предпочитали съем квартир поближе к цивилизации оплате проезда каждое утро. Наслаждаясь сравнительной тишиной на рабочем месте, я скачивала фильмы и сносила их на флешку. Екатерина навещала меня через раз — сезон любовных игрищ у моей соседки включался не часто, но надолго. Она даже всерьез рассматривала вариант отправиться с Иваном и его компанией на Иртыш, о чем информировала меня при каждой встрече. Учитывая то, как ребята оттягивались в своих походах, ничего хорошего данное мероприятие не сулило, но спорить с Катей об Иване сейчас было бесполезно. Любовь зла — полюбишь и... гопника. Может, они уже к свадьбе готовились?

— Слышь...

Я перестала вертеть банку с колой и уставилась поверх монитора. За ним стоял голубоглазый блондин в синей олимпийке и кожаной кепке. Типичный славянский мальчик местного разлива.

— Слышь, ты... — он прокашлялся, демонстрируя кулак с наколками. — Кира.

Многообещающе.

— Мы тут с пацанами на Иртыш едем в выходные. Ты со мной как бы.

Сказав это, оратор положил зубочистку в рот и тупо уставился на меня сверху вниз. Картина маслом! Это был тот "старший брат" с жигулями — прошло достаточно времени, чтобы я его подзабыла. В последнее время этот обладатель кожаной кепки и наколки "СССР" на фалангах часто приходил поиграть с утра. Либо прогуливал, либо уже поимел диплом и ковырял в носу, сидя на шее у родителей. На вид понять, сколько гопнику лет, порой было сложновато. Вот и сейчас я гадала между восемнадцатью и тридцатью годами.

— ... Бабосы можешь не брать. Мы с пацанами тебя в пятницу заберем.

Мой ступор был велик. Пятница — это через два дня. А до Иртыша несколько часов на колесах. Наш молодняк обычно ездил купаться на ближайшее озеро, чтобы вернуться в этот же день. В случае с Иртышом явно планировалась ночевка. Я и гопники в палатке? Похоже на сюжет фильма, заранее обреченного на провал. Мной часто двигал демократизм: я имела дело с совершенно разными социальными группами в поселке. Однако укреплять контакт именно с гопниками никогда не было моей целью. Более того, перспектива подобного окружения в момент сна не только обескураживала, но и пугала. Это были пропащие люди, особенно парни. Их будущее если не и состояло в смерти от передоза или бухла, то заканчивалось каким-нибудь заводом, зарплатой, на которую невозможно было прокормить не то, что семью, себя.

Я допила колу и снова уткнулась в монитор. Свидание в виде коллективной попойки. Печально, но в Любинском по большому счету не было альтернатив. Даже самые хорошенькие девушки ясно понимали, что все смышленые парни отойдут какой-нибудь городской фифе. Как и наши перспективные модели, кучами выезжающие на свидания в Омск. Средний же класс по шкале "качества" как раз довольствовался пацанами, полжизни проведшими на корточках. Екатерина была без ума от своего Ивана, постоянно приговаривая, какой тот хороший, но "глупенький". Не совсем подходящая пара для одинокой девушки, работающей в магазине, согласитесь.

К счастью, меня весь этот маразм не коснулся. Я не относилась к среднему звену. Худая как жердь "Кира с оврага" со штангой в брови и первым размером груди не была ничьим объектом воздыхания. Незадействованное либидо выливалось во внезапные вспышки агрессии и повышенную раздражительность, которые только отпугивали всех возможных кандидатов. Легенды обо мне слагали даже в соседних поселках. Смелый же гопник попался!

— Всё, вырубаю, пацаны.

В доме было по обыкновению темно и тихо. Налив себе чай, я пошла проверять гостя. Городской до сих пор жил у меня и активно шел на поправку, круглосуточно валяясь в кровати. Наше общение на тему идентификации друг друга не продвинулось ни на миллиметр. За приемами пищи мы могли бросить пару слов про скрипящие половицы, но не больше. Было заметно, как трудно мужику давался диалог. Я могла понять его чувства. После такого удара котелком часто терялись воспоминания нескольких часов до и после происшествия. Голова раскалывалась, любой звук вызывал раздражение. Городской просил таблетки от головы ежедневно, хотя те и мне не особо помогали. Я стала добавлять ему снотворное в чай, надеясь, что он не заметит и теперь, когда наставал момент перебинтовки, мужик буквально глотал зевки. Я же ходила по дому на цыпочках, расстегивала ботинки уже на крыльце. При постельном режиме, лоб у городского покрылся равномерной коркой, которая в скором времени должна была стереться. С небольшими порезами, которые я стягивала лейкопластырями, дела обстояли сложнее. Я не умела, да и не собиралась, ничего ему сшивать тогда, соответственно, ожидала появления нескольких шрамов. У незнакомца уже был один, старый и довольно большой — от виска к щеке. Интригующе и подозрительно одновременно. К счастью, день выздоровления был близок, поэтому рассуждать на тему "кто он и почему ему нельзя в больницу?" становилось бессмысленно. Не то чтобы у меня был обширный опыт в спасении умирающих и побитых, но парочка случаев имелась. Никто из выздоровевших даже спасибо не сказал, а те, кто имели возможность — и вовсе не попадались мне на глаза.

— У тебя есть телефон?

Я навернулась на ровном месте и ударилась о дверной косяк плечом. Честно говоря, я давно ожидала чего-то подобного. Мой билайн поддерживал функцию скрытого номера, поэтому ничего страшного случиться не могло.

— Набери, — попросил.

Диалог был не долгим и по сути состоял из двух частей: "Я живой" и "Как вы там?". Скорее всего на той стороне провода были его родственники. Значит, ему было к кому вернуться. Вернув трубу, мужик снова завалился спать.

Утром четверга я, как повелось, проснулась на кухне и, позавтракав, вышла на крыльцо. Погода в эти дни стояла ясная, сухая. Бабье лето в середине сентября. Интернет утверждал, что потепление продержится до начала следующего месяца, после чего наступит пора дождей и слякоти. Я была из тех людей, кто ценил пасмурную погоду мысленно, но, столкнувшись с последствиями, не выдерживал и бежал под ближайшую крышу.

Сегодня Екатерина одела кофточку фиолетового цвета со стразами — почти парадный вариант. На ногах обтягивающие легинсы под джинсу и серебристые балетки. Может, круглая дата с Иваном на носу?

— Кира, я не понимаю, как ты можешь быть такой беспечной! А вдруг мамаша Фёдора увидит?

— Говори тише, — я закурила. — О чем ты, женщина?

Катька повертела накрашенным пальцем у виска:

— В малине посмотри.

Задумчиво посверлив соседку взглядом на предмет сарказма, я развернулась и пошла по предложенному курсу. Наша малина ремонтантного сорта находилась на общем огороде, вместо ограждения и плодоносила даже осенью. За стеной полутораметрового кустарника стоял железный турник. Не всегда, но довольно часто я использовала его для физических упражнений. В остальное время мы с Катькой натягивали между железками гамак. Вот как в сентябре. Тот факт, что сегодня утром он был занят, для меня оказалось неожиданностью. Городской вольготно лежал внутри, закинув руки за голову. Наслаждался припекающим утренним солнцем.

— Он часто там пасется, пока тебя нет, — сказала Катька, когда я вышла из кустарника. — Ничего у него не болит. Вышвыривай пока на шею не сел.

Я потёрла лицо руками. Новость была слишком неожиданной, ее следовало переварить.

— Может, ему просто надоело лежать в доме?

— Кира, — соседка посмотрела строго. — Не пытайся оправдывать других. Не сейчас. Это же понятно, как снег зимой, что он пережидает у тебя дома! А вдруг найдут! Ведь ищут же, раз тут отсиживается!

От жестокой правды сказанной вслух стало совсем не хорошо.

— Скажи парням по пути, что сегодня до обеда не смогу прийти.

— Само собой.

Не став провожать соседку, я побежала в дом, вызвала такси и заварила чай. Аварийный план действий у меня имелся всегда. В то, что у мужика ничего не болело, мне верилось слабо, но он уже был в силах ориентироваться на местности, а значит — существовать самостоятельно.

— Чёрт! — я ударилась коленкой о тумбочку.

Гость подоспел немного погодя. Выворачивая на кухню, он остановился в проеме двери будто наткнулся на невидимую стену.

— Ты здесь? — вцепился побелевшими пальцами в косяк.

— Выходной, — я даже растерялась немного. — Садись. Накормлю.

Городской ещё немного постоял на месте, но все же прошел по проверенному пути к столу. Надо отдать ему должное, бинты он не снимал и видел мало. Отек, скорее всего, уже спал, но голова от резкого света по его словам болела очень сильно — мы были вынуждены держать дом в полумраке. Я достала пачку клонидина и вручила гостью вместо нурафена. Он выпил все без комментариев, положил локти на стол и опустил подбородок на ладони. Ждал, когда заработает таблетка. Позавчера он предпринял попытку помыть голову под душем. Дело закончилось провалом — разошелся один из порезов. Из того, что оказалось отмыто, мне удалось разглядеть светло каштановые волосы. Стрижка до сих пор смотрелась невнятно — волосы активно слипались от крови и сукровицы. На днях Екатерина увидела нас сидящими на кухне в полумраке, когда приносила свои новости об Иртыше. Картина её так испугала, что она сначала завизжала, а потом уже чертыхнулась и умотала к себе. Пришлось долго рассказывать мужчине, что соседка имела прямой доступ в мой дом и ничего страшного в этом не было.

— Слушай, а как тебя зовут?

Разворачиваясь к столу, я снова ударилась коленкой. Городской поднялся с диванчика и теперь стоял прямо передо мной, облокачиваясь на стол.

— И ты решил спросить меня об этом только сейчас? — поинтересовалась.

— Не, ну... — скрестил руки на груди. — Так как?

Было очевидно, что открытое утаивание смотрелось бы подозрительно, поэтому я выдала первое попавшееся имя, которое к тому же было самым популярным в поселке:

— Катя.

— Давно ты живешь здесь, Катя? — через силу улыбнулся.

— Всю жизнь.

— Всю жизнь одна?

Видит Бог, я умела врать масштабно:

— Родители уехали к родственникам в соседний поселок. Скоро прие...

— Думала когда-нибудь уехать?

— Что?

— В городе больше перспектив карьерного роста. Жизнь интереснее. Тусовки, модные клубы, кино без задержек, театры, выставки, концерты...

— Плюсы больших городов мне известны.

— Ну, так что?

— А что?

— Хочешь уехать?

Я сощурила глаза и помахала рукой перед носом мужика. Ничего он не видел.

— Тут все этого хотят, но уезжает только молодое поколение, кадры, у которых есть образование. Конкурентоспособные люди, понимаешь?

— В чем проблема? У тебя нет образования?

Это был настоящий удар по самооценке:

— К чему такой интерес?

— Не, ну я просто подумал, почему ты живешь здесь...

— Жизнь в области мне не в тягость.

— Ты уверена?

— У поселка тоже есть свои преимущества, — пожала плечами. — Здесь отличная экология, нет бандитов, машины людей не сбивают, и вообще менталитет другой. Я не совсем уверена, что выживу в большом городе, но попытаться бы хотелось. Я коплю на переезд.

За окном вовсю палило солнце. А таксист Вася ещё не приехал. Наверное, из центра добирался. Он у нас был один на весь поселок — так уж получилось, что люди здесь предпочитали общественный транспорт или собственные агрегаты.

— Катя, я тут подумал... — городской неожиданно склонился вперед и взял меня за плечо. — Мы могли бы...

Я ошарашено уставилась на его руку. Мужик зацепил лямку моей майки и принялся ощупывать голую кожу горячими пальцами. Не часто ко мне так прикасались. Было страшно даже подумать, какое у этого могло быть продолжение.

— Я ничего не вижу сейчас, — выдохнул. — Совсем ничего. Могу не снимать повязку...

Ощущать себя единственным зрячим человеком в доме было приятно. Городской взял мои руки и положил себе на грудь, но когда попытался сказать что-то ещё, был вынужден зевнуть. Наконец-то заработал седатив.

— Лучше в спальне, — сказала.

— Да, — быстро согласился, давая себя увести.

Катька зашла в дом, как раз, когда я собирала вещи Федора Борисовича.

— Ну, что? Вася приехал.

— Заметила, — я поправила бинты на голове мирно спящего городского, — Нет, ты только посмотри на него. Чуть что снова кровоточить начнет...

— Кира! Опять! — соседка схватила мужика за плечи и помогла вынести на крыльцо. — Тебя мало своих проблем? А вдруг за ним с автоматами придут? Или менты какие-нить? Дело заведут на нас как на соучастников! На что оно нам надо?

Увидев ношу, областной таксист по имени Вася даже сам открыл дверь:

— Опять спасаете городские выбросы, дамочки?

— Ага, — я утрамбовала гостя на заднее сидение, а сама села спереди. — Катя, посмотри за клубом, хорошо?

Соседка окинула салон презрительным взглядом:

— Побыстрее давай. Не ввязывайся ни во что.

Вася мчался на приличной скорости. Отрезок времени между ранним утром и обедом не изобиловал пробками. До точки мы добрались за полчаса. По дороге пришлось соорудить незаметную прическу-хвост и ещё раз полистать номера телефонов.

— Заезжай в спальный район. Да, вот тут. Во двор.

Ранним утром на окраине Омска было не очень людно. Именно в этой части города постоянно вещал громкоговоритель железнодорожного вокзала, который сводил на нет почти всех старушек, желающих пощелкать семечки на лавке или балконе. Вася помог мне вытащить мужика на скамейку. Я поправила пострадавшему одежду, положила сверху его жилетку и проверила бинты. Жив будет, если все пойдет как надо. Закурив, я позвонила по единственному известному мне номеру телефона, который связывал мужика и город. К моему удивлению, на той стороне ответил грубый мужской голос:

— Да?

Я чуть на месте не навернулась:

— Э, простите. Вы знакомы с мужчиной лет тридцати пяти, каштановые волосы, рост под метр девяносто? Со шрамами.

— Кто это говорит?

— Мне довелось спасти его несколько дней назад. Сейчас он в бессознательном состоянии.

— Адрес.

Я продиктовала адрес и мужик тут же бросил трубку. Отправив Васю таксовать на вокзал, я спряталась за угол соседнего дома и принялась ждать. Первые полчаса никого не было. К городскому даже никто не приближался, должно быть думая, что тот алкоголик в отключке. Через минут сорок начался каламбур. Во двор въехали две машины — одна большая и черная, похожая на джип, другая поменьше, серебристая. Они быстро проехали вдоль дома и остановились у подъезда. Похлопали двери. Из чёрного автомобиля вышел... великан. Двухметровое темное пятно, которое вполне могло приложить городского пару раз головой о стену и, глазом не моргнув. Владелец серебристой машины был заметно мельче и носил офисный костюм. Я чуть высунулась из своего тайника. Против двух уродов шансов было мало, но эффект неожиданности мог сыграть мне на руку. К счастью ничего не произошло. Оба стремительно подбежали к скамейке и склонились над мужчиной. Первый потрепал городского за плечо. Второй что-то делал с бинтами. Перекинувшись парой слов, они взяли потерпевшего под плечи, погрузили в джип и так же быстро уехали, даже не дав круг вокруг двора.

А я ещё посидела в кустах, докуривая пачку.

Глава 3

Поездка на Иртыш следующим утром выдалась напряженной по многим причинам.

Ещё никогда я не выезжала на природу с таким сопровождением в лице местной гопоты. Помимо жигулей "старшего брата" группу дополняли две тройки, одна копейка и что-то неописуемое на последней стадии ржавления. Три часа напролет мне пришлось слушать радио шансон и идиотские тематические шутки, смысл которых был ужасен и загадочен. Особенно удивила способность здешних девушек смеяться над собой:

— Слушайте сюда, я такой анекдот знаю, — сказала одна бурёнка, сидящая сзади. — Может ли женщина стать лебедем? Если может раком, может и лебедем!

Все пассажиры авто в количестве двух мужиков и трех баб громко заржали.

Печально все это, как ни посмотри.

Место для лагеря выбрали методом тыка — просто заехали подальше от ближайшего поселка. Пляж был песчаным, хорошим, но вот вода чистой не казалась даже близко. Что нашу молодежь совершенно не смущало: Катька уже разделась и вместе с Иваном пошла окунаться, подав пример ещё нескольким парам.

— Ты идешь или как? — "спросил старший брат", стягивая футболку.

Смотреть было откровенно не на что. Мой компаньон на эти выходные без одежды казался выходцем из Бухенвальда. Хотя мне самой грех жаловаться, по сравнению с девушками этих гопников, я была вполне сопоставима с палкой.

Я отбилась от плескающихся дилетантов и поплыла вдоль берега. Вода была прохладной, но так повелось, что в Любинском народ мог купаться даже зимой. Хотя... купаться — не правильный термин. Многие из молодежи не умели плавать, а уж так далеко, как я, от берега вообще вряд ли кто мог отдалиться.

— Эй, смотрите, ничо даёт!

Со стороны компании раздались возмущенные голоса:

— ... чо не могу что ле?!

Один из гопников начал загребать в мою сторону. Видимо, это его баба орала громче всех:

— Жора! Дальше! Дальше! Молодец!

Почуяв беду, я резко развернулась обратно и поплыла на встречу. Мужик продержался метров двадцать, но на этом силы закончились, и он начал уходить под воду.

— Жора! Вперёд! Вперед!

Жора пару раз окунулся в воду с головой. Последнее его выныривание на воздух смотрелось совсем не круто. Когда я подплыла к горе-гопнику, он начал хвататься за меня руками и ногами. Пытался залезть как на опору. В определенный момент я даже подумала, что сама сейчас утону.

— Перевернись... на живот... идиот! — я даже заглотнула воды. — Я буду толкать тебя, ну!

Но он не слушал. Мы оба шли на глубину. Никогда бы не подумала, что могу умереть так глупо. Помогая людям — да, но вот такому гопнику как этот, да ещё и на Иртыше в компании не совсем трезвых лиц — очень вряд ли.

Не знаю, насколько мне удалось задержать дыхание. К нам подплыл какой-то пацан из компании и отодрал мужика от меня. Я вынырнула за глотком воздуха и еле как выползла на берег.

— Кира, ты как? — Катька вышла следом. — Жора тебя так... я уже думала...

Вытерев лицо и волосы полотенцем, я посмотрела на Жору. Продрогший, но все ещё гопник, он что-то трындел своим товарищам о том, как пытался вытащить меня из воды и как при этом я сопротивлялась. Все заваливали его одеялами, пытались успокоить. То-то я чуть на дно не пошла, у него пузень как пять моих.

— Кира.

К нам подошел "старший брат", по совместительству — настоящий спасатель утопающих.

— Ты хорошо плаваешь, — сказала, принимая банку с пивом.

— Ты тоже, — улыбнулся.

Когда Жора перестал дрожать и петушиться, все вернулось на круги своя. К вечеру мы развели костер и постелили спальники. Некоторые предпочли заночевать под открытым небом, другие (в основном пары) разбили палатки. Почему-то у нас со "старшим братом" была одна на двоих. За поздним ужином и попойкой мне удалось пересчитать всех присутствующих. В сумме гопарей было тридцать два. Не включая меня, конечно. Поэтому я ничего не потеряла, решив удалиться при виде первых пьяных улыбок.

— Ты куда? — спросила Катька, отрываясь от Ивана.

— Голова болит.

— А.

Отойдя подальше, я отпустилась под березку и закурила. На самом деле все было намного сложнее, но делиться переживаниями с кем-то не было моим стилем. Мысли то и дело возвращались к событиям прошлых дней. Вернувшись в поселок вчера после обеда, я не могла найти себе места. Картинка с беспомощным мужиком в бинтах на лавке буквально въелась мне в мозг и не давала покоя. Я не могла работать, не могла есть, не смогла заснуть и даже пролила кипяток себе на ногу. В голове родилась навязчивая вероятность, что я, возможно, сдала раненого человека не тем парням.

— Чтоб тебя...

Мне надо было знать наверняка, где он и что с ним. Я была даже готова всё побросать и уехать. Вот только куда? Те двое мужчин, что его подобрали, были явно из семей с достатком — их машины стоили прилично. Являлись ли они родственниками городскому? Так хотелось в это верить! На фоне подобных размышлений, перспективы близкого общения со "старшим братом" и предсмертная ситуация с Жорой казались пустяками.

— Это ты Кира, которая с Валетом?

К моему убежищу подошла накрашенная фифа в красном бикини.

— Дело есть.

"Старший брат", он же Валентин по кличке Валет, был каким-то авторитетным кадром в поселке и по совместительству, близким другом Ивана. Связав эти два факта, Катя уже пророчила нам скорую свадьбу, ведь я была "той самой Кирой с оврага, что даёт по бороде всем за так". К счастью, у таких крутых отморозков всегда имелись тайные поклонницы.

— Я тебе косарь, а ты мне доступ в палатку, — провещала, внимательно рассматривая меня.

— А кто спаивать будет?

— Моя подруга.

Я изобразила мыслительный процесс:

— Чтоб на рассвете слиняла, иначе... — цокнула языком для пущего эффекта.

— Не вопрос, чо, — отдала деньги и убежала.

Таким вот образом у нас в Любинском можно было зарабатывать, отдыхая на природе.

Когда люди окончательно спились, началась оргия. С расстояния я не была уверена, но кажется Катькин Иван целовался с совершенно левой бабой. Сама же соседка видимо погрязла в куче тел.

Я помогла перенести двум девушкам пьяного Валета в палатку, а сама пошла ночевать под березу. К третьему часу народ завалился спать, а вокруг костра начали бродить и перешептываться те немногие, которые остались сравнительно трезвыми. Никогда не понимала, что интересного было в изнасиловании пьяных спящих женщин, но видимо некоторым это приносило какое-то определенное удовольствие. Мужики провозились так несколько часов и захрапели. Ко мне же сон не шел совсем. Где же был сейчас городской? Что с ним случилось? Отвезли ли те люди его в больницу или обработали раны сами? И не наделали ли новых?

Под рассвет, прежде чем залезть в освободившуюся палатку, я честно выкурила две пачки.

— А ты жаркая штучка, — пробурчал Валет, разлепляя глаза.

Я сделала вид, что натягивала одежду, которой раньше не было. А на продолжение ночного банкета, ответила резким отказом. Валет увидел в этом своего рода заигрывание и начал лезть ко мне под шорты. Пришлось выбежать из палатки и, глотая зевки, искать Катьку. Подруга почему-то вырулила из-за кустов:

— Кира, — дёрнула за руку. — Тсс!

Судя по сдавленному шепоту, мне надо было оглядываться назад на предмет отсутствия слежки. Соседка вывела меня на какую-то поляну неподалеку, где на двух покрывалах лежали две пары и один пацан.

— Где Ваня? — спросила я.

— В том то и дело! — она поправила купальник. — Кира, что делать?!

Зашибись. Подобрав очки подруги с травы, я схватила Катьку за руку и повела обходной дорогой.

— Что делать, Кир... что делать... — начала стучать зубами.

— Все обойдется.

Наше появление у берега со стороны поселка, куда мы по легенде ходили купить мороженое, вызвало бурю аплодисментов. Худощавый Валет в спортивных шортах весело улыбнулся мне и выпихнул вперед, прикрывавшего срам Ивана.

— Я... — женишок моей соседки переступал с ноги на ногу.

Слева от него встала полуголая девушка, в которой я заметила соучастницу в соблазнении "брата".

— Что делать, а? — пропел Жора, поглаживая живот. — Не хорошо как-то все это!

Вся группа загоготала.

— Ваня? — Екатерина позабыла о своей вине и пошла в атаку. — Ваня?! Как ты мог!

Иван выругался и побежал в лес.

— Ваня! Вернись! — соседка бросилась за ним.

Так и пролетели выходные. В субботу я заработала ещё один косарь. В воскресенье вечером было решено ехать обратно.

— Слушай, Кир, — Валет высадил нас у калинки, когда уже совсем стемнело. — Тебе все понравилось?

— Ну, ничего так, — я вылезла из жигулей и потерла спину.

— Мы типа вместе ща?

— Ээ... — я затормозила. — Увидимся.

Оказавшись дома, я вдохнула полной грудью привычный запах собственного жилища. Комнаты по-прежнему хранили аромат мужчины. Этакая смесь пота и чего-то ещё. Приняв душ и раздевшись, я упала на кровать. Трое суток без нормального сна. Пора бы что-то менять!

За стеной раздавалось однообразное тиканье часов и странный шум, вроде грохота колес по земле. На миг окна осветила яркая вспышка. Что-то хлопнуло.

Под утро мне удалось задремать, но прозвонил будильник. Я как всегда поставила чайник и вышла на крыльцо. Екатерины дома уже не было. Поев и взяв ключи, я пошла на работу. Сидевший у входа в клуб Валет оторвался от пива и предпринял попытку поцеловать меня. Я выхватила тару у него из рук и выкинула в урну, чем заслужила дружное "оу" группы пацанчиков.

— А она у тебя дерзкая...

— Отвечаю.

Рассадив молодежь за компьютеры, я подумала о побеге в магазин. Кто знал, как Катька перенесла измену Ивана. Я так и не поняла, что случилось у них в лесу, но после того инцидента соседка спала в палатке с двумя другими девушками.

В обед подруга не пришла.

— Мужики, сегодня пораньше закроюсь.

— Чего? — возмутились парни.

Домой я бежала сломя голову. И как оказалось не зря: напротив калитки стоял огромный внедорожник вишневого цвета. Такие машины в нашем поселке встречались редко — в основном проездом. И ни одна из них не останавливалась у чьих-то дверей.

Обойдя автомобиль вокруг и поняв, что пялиться в тонированные стекла недальновидно, я всерьез задумалась, что делать дальше. Это часом не бандиты пожаловали? Мне сделать вид, что я тут не живу? Но что тогда с Катей?

Я перелезла через калитку, преисполненная чувства долга вытащить соседку из любой передряги. В саду все было на месте, дверь в мой дом была плотно заперта. Вооружившись раскладным ножом, я попробовала заглянуть в Катькино окно, но наткнулась на розовые занавески. Пришлось стучать в дверь. У меня была ещё одна стратегия, выбить стекло кирпичом, а там уже сориентироваться (дома у нас были одной планировки), но существовала вероятность, что ничего критического не произошло. Ну, за исключением дорогущей машины под окнами.

Пока ничего не происходило, я успела перебрать в уме одиннадцать способов быстрой расправы с недоброжелателями в стиле Любинской гопоты. Не зря же меня называли "Кирой с оврага". Сегодня я надела одну из своих любимых футболок, заказанных по интернету, с надписью "Спарта!" и джинсы с тяжелой цепью-ремнем. Говнодавы, как называла мои ботинки Екатерина, отлично завершали образ. Я могла произвести фурор!

Дверь резко распахнулась, ударив меня по лбу. Я чуть не навернулась со ступенек.

На пороге стоял высокий светловолосый мужчина в свободной белой футболке. Подтянутый, даже слегка накачанный. На ногах хорошие ботинки, чем-то похожие на мои. В свободной руке бокал, судя по всему, с шампанским. Из кармана джинсов выпирал тонкий телефон какой-то навороченной модели.

В глубине дома играла танцевальная музыка.

Я уставилась на мужика как на восьмое чудо света.

— Ты кто? — спросил.

Наверное, я действительно мучилась недосыпом, так как почти не узнала его голос. Всего за пару дней он стал более уверенным и резким.

— А, ты орущая подружка, да?

Мужик презрительно ухмыльнулся, наблюдая за тем, как я приводила себя в чувство после культурного шока. Городской без повязок имел совершенно иной образ. От скромного мужичка, валявшегося целыми днями в кровати, не осталось и следа. Насмешливая интонация, свободная поза и колкий, недружелюбный взгляд говорили сами за себя. Из привычного мне удалось разглядеть только несколько покрасневших полосок на лбу, которые обещали выцвести и превратиться в шрамы. Судя по ожесточению и до того жесткого взгляда, ему не очень нравилось, когда люди разглядывали его лицо.

— Ну, что встала? Катя занята.

Чем она могла быть занята вечером?

— Знаешь, твой крик меня преследовал несколько ночей, — городской небрежно отпил из бокала. — Я так и не понял, вы с Катей рядом где-то живёте?

Сглотнув слюну и спрятав нож, я вернулась на крыльцо и уже было собралась вступать в голосовой контакт, как...

— Иди в дом! — под рукой мужика просунулась Катька. — Приготовь что-нибудь!

Соседка выглядела слегка потрепанной. Как после сна. Но в красивом оранжевом платье. Волосы были аккуратно заплетены, ногти накрашены. Сколько интересно времени ушло, чтобы навести весь этот парад?

— Нет, готовить будешь ты. И какой может быть разговор с этой... — городской махнул рукой и дёрнул Катьку внутрь комнаты. — Пошли.

Соседка уставилась на меня жалобными глазами:

— Давай потом поговорим, хорошо? Я сама к тебе приду.

На сей минорной ноте дверь перед моим носом громко захлопнулась, обрывая контакт с танцевальной электронной музыкой. Я задумчиво почесала затылок и развернулась к себе. Так. Ну, по крайне мере я поняла одну вещь. Автомобиль принадлежал не бандитам, а городскому. Который, слава Богу, был жив и здоров. У меня будто камень с плеч свалился.

Вернувшись к себе, я заметила, что у меня в доме пропало электричество. Поколдовав над щитком, я снова вышла на улицу. Со светом дела обстояли так — столб, от которого тянулись провода, находился несколькими участками раньше, а через территорию Катьки проходил только электропровод по воздуху. Мой и её, соответственно.

Только мой отчего-то оказался перерезанным. Я позвонила в энергосбыт и съела несколько бутербродов с подтаявшим маслом. Где наша не пропадала. На днях все починят.

Перед сном я ещё раз вышла на крыльцо. Свет у Катьки все никак не хотел гаснуть.

Утром меня проинформировали, что электрика не будет в поселке ещё несколько недель. Что-то у него там с родителями случилось в Калачинске. Я сказала, что подожду и ушла работать. Вишневый внедорожник до сих пор стоял напротив калитки.

Если уж совсем честно, я понятия не имела, когда Екатерина и городской успели познакомиться поближе. Возможно, когда я работала, а он лежал в гамаке. Катька вообще была крайне интеллигентной особой, если смекнула, что мужик из города, могла и развить мысль. Вот оно и получилось, наверное. И как во время ей Иван изменил!

— Кира, — Валету все-таки удалось поцеловать задумчивую меня.

Я еле как открыла дверь и впустила "детей" за компьютеры.

— Слушай, Кир, — "старший брат" откашлялся в кулак. — Идешь в клуб.

Не звучало как вопрос

— Когда?

— Да в субботу.

Довольный положительным ответом гопник ушел убивать людей.

Так и получилось, что, отработав до субботы в нормальной режиме и проведя несколько ночей без света и интернета, я пришла на место сбора при всем параде. То есть в любимых ботинках и рваной кожаной куртке. Удивительно, но Валет одел похожую комбинацию, только его жилетка была с железными погонами на плечах.

В клуб нас пропустили вне очереди, как скопление авторитетной молодежной группировки. "Старший брат" тут же повел меня на танцпол, но я не очень разбиралась в этих вещах и уже через полчаса уселась наблюдать веселье со стороны. Взгляд сам устремился подальше от барной стойки, в тот угол, где обычно танцевала соседка. К моему удивлению в субботу вечером Екатерина не изменила традициям и была здесь. Правда не одна, а с городским, то и дело поглаживающим те или иные части её тела. Интересно, почему мне ничего не сказала? С приездом этого "потерпевшего" подруга будто распрощалась с социальной жизнью. В магазине её знакомая работала в обе смены. Бывало и так, что она и городской вместе с машиной пропадали на полдня, но потом снова возвращались. Что происходило — было известно только им. В определенный момент я поняла, что мне даже не стоило интересоваться.

Городской танцевал прилично и со знанием дела вёл Екатерину в танце, задавая ритм и образ движений. На радость мужика, соседка быстро схватывала все эти молодежные выкрутасы. Выпив кваса, я подождала, пока Валет перегорит, и мы в начальном составе вывалились на улицу. Кто-то на кого-то налетел. Началась драка. Спившегося в говно Ивана оттолкнули к мусорке. Я тоже ввязалась и ударила налетевшего на гопника парня по лицу. Прижала его к стенке. Кто-то поколотил меня пару раз по почкам, но Валет нарисовался в качестве спасителя и оттащил этих любителей неравного боя. Разобравшись с одним, я продолжила мутузить других.

Под рассвет дружная компания любинской гопоты шла по трассе, перепрыгивая через лужи. Рука Валета ненавязчиво лежала у меня на талии, со всех сторон доносился запах перегара и громкая ругань.

— Слушай, Кир, айда ко мне сегодня...

Сбоку по трассе на высокой скорости пронесся внедорожник. У меня жутко болела голова.

— Иди ты.

Требуется дизайнер-верстальщик. Пятидневная рабочая неделя. Полный рабочий день. Официальное трудоустройство, полный социальный пакет. Работа в современном офисе компании в центре города. По вопросам трудоустройства...

— Кира?

Я подняла взгляд от монитора и увидела парадно одетую соседку. С кожаной сумкой, которую я, зуб даю, ни разу при ней не видела, девушка смотрелась просто шикарно и совершенно не вписывалась в интерьер сельского интернет-клуба. Складывалось впечатление, что ей даже что-то сделали с кожей: она будто стала чище, белее. Если подумать, то соседка даже пахла иначе.

— Кира, ау?

— Да, что случилось?

Оценив обстановку в клубе, я заметила, что за окнами стоит тот самый вишневый внедорожник. Пацанчики нашли его намного интереснее нарядной блондинки и внимательно разглядывали агрегат через стекло.

— Я уезжаю. Надолго, вот ключи, — подруга выложила связку на стол.

Я заметила, что при ней не было привычного для нашего обеденного времени, пакета с корейской морковкой. Ногти то ли накладные, то ли отращенные. Очень аккуратный маникюр, который продавщица любинского магазина вряд ли могла себе позволить.

— Присмотри за домом, Кир. Если хочешь, можешь сама там пожить.

— Без проблем, — кивнула. — А ты куда? И когда возвращаешься?

Соседка скорчила непонятную рожу и, поцеловав меня в обе щеки, вышла из клуба, громко хлопнув дверью. Послышался рёв мотора. Внедорожник резко развернулся и скрылся из поля зрения. Двинул в сторону городу. Могла бы и сразу сказать, что не собиралась возвращаться.

Глава 4

— Не, ну ты смотри, как замело!

Таксист Вася протиснул последнюю сумку и захлопнул багажник. Кое-как я перелезла через калитку и проделала ещё один путь туда-обратно.

— Это все? — взял пакет с игрушками.

— Всё! — крикнула и огляделась. — Заводи!

Зима была суровой. Перед самым Новым Годом нагрянул небывалый мороз и снежные осадки выше крыши. Мой домик погряз в белом сугробе, сливаясь с обстановкой вокруг, а бывший Катькин ещё держался, благодаря усилиям съемщиков и их любви к лопатам. Забора не было видно, железный турник из-за малины проглядывался едва-едва. По огороду было невозможно передвигаться. Примерно такое же происходило со всем поселком. Второстепенные дороги занесло снегом, люди передвигались очень медленно, пытаясь успеть, пока ещё светло. "Овраг" превратился в спокойное интимное место, до которого никому не было дела. Даже птицам — деревья вблизи отсутствовали напрочь.

Я стряхнула снег с плеч и села в машину, подсунув руки к печке. Было уже очень темно, не смотря на ранний вечер. А в этой части поселка, куда не доходили фонарные столбы, ты буквально оказывался в чёрном ящике, когда Луна уходила за тучи. Ни света домов, ни иллюминаций, ни посторонних звуков. Только ты и твоё собственное дыхание на фоне звуков природы.

— Ну, а тебя куда? — улыбнулся Вася. — Я-то все думал, что уж кто-то, а ты останешься! Плохо видать в людях разбираюсь! Твоя подружка-то смылась оказывается, небось сложно стало с хозяйством управляться...

Пока Вася разбирался, как побыстрее проехать в центр, я ещё раз проверила сумку. Ключи у меня были, договор и расписка об оплате первого месяца тоже. Еду я с собой не брала, надеясь сориентироваться на местности. Мой организм буквально утопал в волнительном томлении — совершилась мечта. Я собрала вещи и уехала. Василий был прав — без Кати жить стало слишком сложно. Огород был большим, я не успевала собирать урожай и вкапывать новые саженцы. В ноябре начался сезон дождей, зимой и вовсе Ледниковый Период. Имея лишь одну пару рук, я не успевала справляться с последствиями. Конечно, был вариант пустить жить к себе (вернее в дом Екатерины) одного из гопников, которые стали мне значительно ближе после отъезда соседки, но я была решительно настроена боле не связывать себя никакими обязательствами. Эх, Катька, Катька... даже ни разу не позвонила.

— Нервишки, да? — ухмыльнулся таксист. — Ты хоть к кому-то или так?

— Сняла квартиру.

— Работу небось нашла.

— В хорошей компании. После Новогодних праздников начну работать.

— Здорово!

Мы немного постояли в пробке, но уже через два часа добрались до спального района за музыкальным театром. Омск встретил нас праздничной иллюминацией и яркими вывесками. Фонари освещали путь народным гуляниям. Молодежь тянулась из квартала на широкую площадь. Было очень шумно и непривычно. Я только успевала крутить головой, чтобы ничего не пропустить. Теперь я буду жить здесь!

Вася помог затащить сумки на последний этаж пятиэтажного панельного дома. Включив свет в коридоре, я убедилась, что арендодатели оставили мебель согласно договору.

— Куда положить?

— Да вот сюда и кидай.

Я разулась и побежала включать холодильник и проверять розетки. Электричество наличествовало и это было прекрасно! Поставив на зарядку ноутбук, я пригласила Васю на обогрев.

— Да я к своим, наверное, поеду. Как раз пару часов на туда, пару на отдых.

— А, ну ладно, — я не знала всех подробностей его быта.

Расплатившись, мы распрощались. Закрыв за таксистом дверь, я осталась в квартире одна.

Одна в квартире.

В квартире в центре Омска.

— Ах, ты ж блин его налево и направо!

Я проскакала по залу туда-сюда и запрыгнула на диван. Ощущения были просто зашибенные! Наконец-то я находилась вдали от гопоты, пустынных улиц, километровых грядок, скрипучих половиц и орущих по утрам петухов! Двадцать один год прошел и я наконец осознала, чего действительно себя лишала! Чувства были подобны моральному освобождению! Расправились крылья, открылись легкие, слетели оковы! По итогам собеседования мне обещали пятнадцать тысяч, а съем стоил шесть. Было сложно сомневаться в собственных способностях экономить на еде и пылесборниках. Я могла прожить так всю жизнь. Всю жизнь в центре Омска в шикарной однокомнатной квартире!

Сделав ещё один забег по линолеуму, я повыключала свет и подбежала к окну. Вид открывался просто замечательный. Зимний Омск был полон разноцветных огней. Куча людей и машин под окнами, песни, музыка. Ничто не стояло на месте, как в убогом Любинске.

— Видела бы ты меня сейчас, мам.

Я всмотрелась далеко вперед, в ту сторону, откуда приехала с Василием. Омск был так велик, что не было видно конца, а сразу через дорогу, в конце набережной, виднелось огромное современное здание, на которое во всю высоту натянули зеленую мигающую ёлку. Живя в поселке, я бы никогда не увидела ничего подобного!

— Как же здорово, — вздохнула.

В эту ночь я ещё долго не могла заснуть, несколько часов рассматривая пейзаж за окном. Наутро же быстро оделась, взяла деньги и убежала делать долгожданную закупку в супермаркете. Хотелось покататься на тележке, как это делали в фильмах!

Добежав до здания с огромной вывеской "Наш магазин", я с сожалением заметила, что тот открывался в десять. Подталкиваемая энтузиазмом, я и не заметила, как встала в семь часов и буквально за пять минут покинула квартиру.

— Дыши, Кира, дыши...

С дико колотящимся сердцем, я пошла изведывать ближайшие территории. Место оказалось удачным, как мне и говорили. Помимо музыкального театра совсем рядом находилась набережная с кучей кафешек и отличным видом на реку. Летом здесь должны были давать часовые прогулки пароходы. Люди даже в зиму одевались прилично. Женщины цокали каблуками, мужчины кутались в дорогие куртки и шарфы. Я чувствовала себя слегка неловко в синем пуховике и вязаной шапке с двумя гигантскими помпонами, но никому будто не было до меня дела. Люди торопились кто куда, смотря по большему счету, себе под ноги.

Пройдя до конца набережной, я заметила ту мигающую из окна ёлку. Она была приделана к современному офисному зданию. Тёмные стёкла, покрывающие почти всю лицевую часть строения, отражали вид безоблачного неба. Я попыталась найти глазами хотя бы одну вывеску, говорившую о том, что это за учреждение, но тщетно. На крыльце у входа стояли два охранника в специальной одежде. Один, увидев как я, слишком пристально разглядываю здание, спустился и подошел ко мне:

— Курнуть есть?

Мои брови полетели под шапку.

— Есть или нет? — он щелкнул пальцами у меня перед носом. — Сейчас.

Я достала пачку с синим Пэлл Мэлом. Дала незнакомцу прикурить и сама не поленилась. Некоторое время я и охранник тупо смотрели друг на друга, выпуская пар. Это был первый омич, который заговорил со мной с начала приезда. Момент был волнующим и я захотела его запомнить.

— Подсказать чо? — спросил.

— Тут рядом есть супермаркет?

— Да, — показал рукой на соседнее здание. — Торговый центр. Первый этаж.

— А что это за здание? — кивнула на многоэтажку.

— Юридическая фирма.

— Понятно.

Первый контакт с местным населением мне понравился! Поблагодарив охранника, я выкинула окурок в урну и пошла шопинговать!

Такого выбора всякой всячины я не видела ни разу в жизни. Торговый центр был огромен и казалось, вмещал в себя все существующие отделы. Пока людей было не так много, я прошлась по одежным бутикам на втором и третьих этажах. Своих вещей у меня было довольно много, но для работы в офисе не мешало приобрести что-нибудь деловое. Продавщица помогла подобрать строгий брючный костюм.

— На вашей фигуре смотрится замечательно, — сказала.

Ага. Фигура плоской доски.

Далее последовали ювелирные отделы. Я тут же нашла колечки для пирсингов и купила одно золотое, так как уже давно планировала сменить свою штангу на что-то более дорогое и респектабельное.

— Уже купили подарки родственникам? Посмотрите кольца. Это у нас новый товар.

Отказать этой симпатичной девушке в просьбе я не могла. Поэтому засмотрелась на витрины. Я никогда не носила кольца, за исключением старого доброго кастета с шипами.

— Здравствуйте! — рядом со мной пришвартовалась обладательница норковой шубы. — Все подготовили?

Продавщица выложила на стол красивую упаковку, завязанную красной лентой.

— Коробочки розовые? Круглой формы? Как розочки, да?

— Да.

— Этикетки сняли?

— Да.

Накрашенные пальчики ловко взяли пакет. Я слегка зависла, увидев лицо девушки в пол-оборота. Как-то удивительно, было видеть его именно здесь и сейчас. Молодая дама заглянула внутрь пакета.

— Катька, ты что ли?

Норка встрепенулась и сомнения меня покинули окончательно. Я налетела на подругу, едва ли не повиснув на шее.

— Кира?! — вскрикнула Катька.

— Ага! Катька! — я широко улыбнулась и шутливо ударила бывшую соседку в грудь. — Надо же было так встретиться! С наступающим тебя!

Вместо того чтобы поздравлять, подруга огляделась. Косметики на ней было с килограмм. Ещё никогда не видела такой красивой девушки, не считая тех немногих из журналов.

— Кира, как ты тут оказалась? Ты же в Любинском должна быть!

— Почему сразу "должна быть"? От тебя ни слуху, ни духу. В ноябре опять затопило, а сколько снега выпало — вообще жесть! К Фёдору Борисовичу на огород можно было с моей крыши на попе добраться!

— А что с моим домом? — нахмурилась.

— Сдала.

— Кому?

— Кого нашла!

По глазам было видно, что ей не очень нравилось происходящее, но не настолько, чтобы выражать явный протест.

— Ты где живешь? — она отвела меня за локоть на диванчик в углу и сделала вид, что листает каталог. — Когда уехала?

Не без удовольствия я рассказала бывшей соседке, как списывалась с работодателями, ездила на собеседование и искала квартиру поближе к работе. Екатерина знала, что все свободное время в клубе я проводила перед монитором, но понятия не имела, что у меня был опыт в разработке дизайнов для сайтов. В особенно критичные моменты бывшая соседка кивала, но в основном пялилась на картинки дорогих часов. Под конец я тоже перешла на изучение обложек, перечисляя предметы быта, которые должна была купить сегодня. В определенный момент подруга пискнула. Со стороны к нам подкрался мужчина в кожаной куртке и схватил Катьку за руку:

— Всё взяла?

Подруга скорчилась:

— Да что с тобой... Хотя бы на людях не...

Судя по всему, они были знакомы — от неожиданности, я чуть не начала предпринимать ответных действий. Мужик наклонился и что-то зашептал Катьке на ухо. Подруга бросила журнал на столик и вскочила с дивана как ошпаренная. Занятные сапоги на высоченном каблуке. Моя красавица попыталась вырвать руку, но незнакомец держал крепко.

— А говорила, что не можешь, — удалось разобрать его слова. — Все ты можешь... Скажи, а? Этим голосом.

Екатерина со всей дури наступила спутнику на ботинок и, схватив пакет, упорхнула из отдела. Я же разрывалась между острым желанием догнать подругу и яркой нуждой понять кто этот урод. Что-то пробубнив, мужик обратился ко мне:

— Мы знакомы? — спросил.

Я мотнула головой. Шапка с помпонами буквально лезла на глаза. Получив ответ, мужик подошел к продавщице, снял черную кепку и достал бумажник. Со спины мне было видно мало. У обидчика были довольно короткие светло-каштановые волосы и красивая задница. На ногах достойные ботинки.

— Ваша невеста будет довольна. Мы выполнили всё в точности с заказом.

— Она всегда найдет к чему придраться...

Встав с дивана, я приблизилась к витринам и сделала вид, что рассматривала кольца, на деле же вглядываясь в отражение в стекле. Ах, ты ж блин! Надо было сразу догадаться!

— Но она осталась довольна прошлым заказом, — удивилась продавщица.

— Да. Первые несколько дней. Потом сказала, что изумруды не подходят под модные расцветки.

Незнакомец оказался очень даже знакомым. Полоски на лбу таки мутировали в шрамы и сильно выделялись в отличии от "старшего собрата" на щеке. Под глазами виднелись фиолетовые круги. Выражение и цвет лица ссылались на сильную утомленность. Исчез какой-то стержень с нашей последней встречи. Мужик выглядел подавленным и сильно хмурился, наблюдая, как девушка отбивает ему чек.

— Придёте к нам ещё раз?

— Скорее всего.

Ожидая сдачи, он выстукивал какую-то мелодию пальцами по стеклу. Во взгляде выражалась глубокая задумчивость. Он часто моргал и тер переносицу, будто всю ночь не спал. Что бы ни происходило в его жизни, это была та самая черная полоса.

— Вот. Спасибо за покупку.

— Вам тоже.

Положив бумажник обратно в карман джинс, городской развернулся на выход. Шёл он не очень быстро, я бы могла догнать. Но... зачем? Наблюдая из окна второго этажа на то, как подруга и бывший потерпевший садятся в одну машину, я испытывала двойственные чувства. Катька так ничего и не сказала о себе. Она жила где-то рядом вместе с городским? Устроилась куда-то работать? Собиралась выйти замуж? Как вообще адаптировалась? Вся надежда была на то, что она мне позвонит, ведь номер телефона я не меняла, а он ей был известен.

С этими странными мыслями, я направилась закупаться на первый этаж. Положив вещи в камеру хранения, я приготовилась к штурму привычного потока бытия. Пройдя один ряд с товарами для гигиены, я даже прикинула, что мне может не хватить рук, чтобы донести это безобразие. Я кидала в тележку всё, что требовалось для достойного существования одного человека, а проходя мимо высотного здания помахала охраннику, который неожиданно отдал честь в ответ. Сколько всего случилось за одно утро, а это ведь даже не день!

Оказавшись дома, я начала расставлять вещи. От арендодателей мне достался неплохой холодильник, кухонный гарнитур, угловой диванчик со столом и угловая тахта в зале в комплекте со шкафом во всю стенку. В ванной комнате стояла стирательная машинка-автомат. Все это было в описи имущества и не должно было подвергаться насильственному обращению.

Распечатав спальное белье, я засунула её в машинку вместе с новыми гардеробами. Расставила зубные пасты и шампуни у зеркала. Умылась. В отражении на меня смотрело чучело с электризованными каштановыми волосами, красными от мороза щеками и светящимися от радости глазами. Как сказал кто-то умный, увидишь раз — трусами не отмашешься. Покорчившись перед зеркалом, я сняла штангу и засунула кольцо. Оно значительно облагородило моё обветренное лицо.

Мокрую уборку я завершила одновременно со стиркой белья. Квартира сияла и благоухала. Приняв душ, я начала готовить себе яичницу, как зазвонил телефон.

— Кира Геннадьевна?

— Да?

— Мы прислали вам работу на почту.

Я была застигнута врасплох, поэтому не сразу отошла от плиты.

— Посмотрите, разберитесь. После праздников это будет ваш первый проект. Креативный директор пока в отъезде, так что работайте сами. Наниматели платят много, поэтому чем быстрее и качественнее все будет выполнено, тем больше ваши премиальные...

Премиальные.

Премиальные!

Съев подгоревшую яичницу, я включила ноутбук и зашла в сеть. Файл весил дофига, но арендодатели провели отличный высокоскоростной интернет.

— Дизайн портала для юридической фирмы? — я пролистала до конца. — Логотип. Брошюры. Кредитки. Слоганы. Рекламная компания. Я что им мастер на все руки?

В самом низу указали контактные данные с представителем это самой фирмы. Номер icq и почта. Не, ну это вообще супер. Зайдя в аську, я быстро нашла контакт. Оффлайн, ну и ладно. Всяко лучше, чем почта.

Kyrie: Тук тук

Kyrie: Я дизайнер, работающий над проектом вашей фирмы.

Kyrie: Хотела бы получить несколько уточнений касательно работы.

Уточнять действительно было что. Чтобы сделать сайт, а уж тем более визитки с логотипами я должна была знать хотя бы название фирмы и их первостепенные услуги. Ничего из этого не было указано в письме.

— Дизайнер-телепат. За это мне должны были платить побольше!

Часы показывали одиннадцать вечера. Уже собираясь выйти из сети и утрамбоваться на тахту, я неожиданно получила пронзительный "куку".

Dmoz: Задавайте ваши вопросы.

Kyrie: Нужна развернутая информация о фирме. В Т3 ничего о ней не упоминается.

Dmoz: Я дам вам Т3.

Dmoz: К.Г. Рождественская?

О, он уже знал мою фамилию! Оперативно.

Kyrie: Да, это я.

Dmoz: Хорошо. Мне показывали ваше портфолио.

Dmoz: Вот вам линк старого сайта

Dmoz: Все надо переделать. Дизайн не менялся лет пять. Мы лидируем на рынке юридических услуг в Омске. Оформление не должно отставать от времени. У вас я видел то, что нам нужно. Оформляли IT сайты.

Было дело. Современные кнопочки-металлик, анимация, отличная читаемость. За несколько месяцев до переезда я штамповала дизайны как укушенная — желание выбраться из поселка достигло неимоверных высот.

Kyrie: Верстать тоже мне?

Dmoz: Да. Постарайтесь не впутывать третьих лиц. Можете взять готовую cms, только чтобы администратор потом легко разобрался.

Dmoz: Сек. Найду Т3.

Пока я чистила зубы, мне отправили техническое задание со всей нужной информацией. ЗАО Центр "Право" славился всем: представлением адвокатов и нотариусов, высококвалифицированными юридическими услугами, консультациями во всех сферах права. Судя по интернету, эта фирма имела своего рода монополию в городе. К ним ходили все, от обычных граждан до местных знаменитостей и преступных элементов. Альтернативы либо были не конкурентоспособны, либо банкротились, едва выйдя на арену. У "Права" имелся слишком большой опыт работы с различными контролирующими органами, в том числе правоохранительными, а так же связи с различными госучреждениями.

— Серьезные парни.

Dmoz: Концепция сайта — светлые легкие тона. Возможно голубой.

Dmoz: Думаю, не надо говорить, что дизайн должен быть запоминающимся и не иметь аналогов.

Dmoz: Никаких покупок-продаж на сайте. Главная и внутренние страницы.

Kyrie: А визитки?

Dmoz: Потом разберемся. Пока подумайте над логотипом и сайтом.

Kyrie: Ок.

Kyrie: Сроки?

Dmoz: Чем быстрее тем лучше.

Dmoz: Сделайте за месяц — в долгу не останемся.

Хороший мне попался куратор. Резкий такой. Все точки над "ё" расставил.

Dmoz: Если какие ещё вопросы возникнут — обращайтесь.

Dmoz: И информируйте о ходе работ.

Я некоторое время листала странички старого сайта и прикидывала возможности. Поле для деятельности было огромным. Мне нереально повезло заиметь такого клиента. Я могла создать им совершенно новое лицо и выставить свои труды на обозрение всего города.

Kyrie: А почему вы выбрали именно нашу контору?

Dmoz: У вас офис напротив нашего.

На следующее утро я пошла за елкой, нарочно завернув в сторону работы. Слабо верилось в такое совпадение. Трехэтажное кирпичное здание было "Закрыто на Новогодние Праздники". По бокам ютилась "Евросеть" и мебельный магазин. А на против... Горела ёлка.

Я обошла соседнее здание и наткнулась на охранника. Тот увидев меня, не сразу узнал. Пришлось помахать. И так, мой офис находился напротив заднего входа огромного высотного здания, которое по ходу принадлежало юридической фирме, над проектом которой я должна была работать в ближайший месяц. Это же словами не описать!

— Курнуть есть? — подошёл.

— Ага.

Мы снова затянулись. Сегодня впечатлений от большого утреннего города поубавилось и я смогла разглядеть этого мужика. У него были зеленые глаза и худощавое лицо с двухдневной щетиной. Взгляд какой-то расфокусированный, сонный. И слабая улыбка на губах. Товарищ явно располагал к себе!

— Слушай, а где тут ёлки можно купить?

— На площади у музыкального. Прям в фонтане торгуют, — он выдохнул дым вместе с паром поверх меня. — Я чо на справочник похож?

Да, в прошлый раз я только и делала, что задавала вопросы. Быть тебе справочником, добрый молодец! Послужишь во благо отечества!

— Вроде того, — я даже кивнула, для серьезности. — Ладно, давай. Я пошла.

— Стой.

Он снял перчатку и протянул ладонь. Я всегда курила голыми руками, поэтому без труда её пожала.

— Андрей, — представился.

— Кира.

— Приятно, — слегка удивился моему захвату.

— Мне тоже, — улыбнулась. — Увидимся!

Все достойные деревья разобрали, поэтому мне достался экземплярчик жалкого вида едва ли с метр. Обвесив его игрушками, я поставила вниз свой говнодав и засунула внутрь новогодний набор конфет в круглой коробке. Вечер тридцатого числа ушел на закупку продуктов. Утром тридцать первого начались праздничные кулинарства. В перерывах между резкой, размешиванием и утрамбовыванием тех или иных продуктов, я думала над логотипом для "Права". Почему-то мне очень понравилось отражение солнца на окнах офиса — хотелось это как-то обыграть.

Зайдя в асю в рекламную паузу новогоднего концерта на первом канале, я внезапно обнаружила "правового куратора" со статусом-невидимкой. Решив, что тот все равно за праздничным столом, я быстро накатала то, что придумала, надеясь, что таким образом не потеряю ценную мысль.

Dmoz: Требуется доработка.

Dmoz: Сделайте несколько графических вариантов.

Он ответил буквально минутой позже. И вот за час до Нового Года, вместо того, чтобы нажираться как свинья, я отрисовывала логотип. Всего четыре варианта.

Dmoz: Третий.

Dmoz: И больше контраста.

Dmoz: Как закончите, приступайте к сайту.

Kyrie: Вы в курсе, что сегодня новый год?

Kyrie: Через двадцать одну минуту.

Dmoz: Конечно.

Супер. Видимо у мужика не было никакой личной жизни.

Я отложила работу в сторону и приступила к поглощению салатов. На речи президента, торжественно открыла бутылку с шампанским. Динь-донь-динь. Вот мы и в новом году.

Kyrie: С Новый Годом!

Глава 5

Дни проходили в каком-то бешеном режиме. Утром первого числа я имела честь перезнакомиться с несколькими соседями, которые орали друг на друга в общем коридоре. Кто-то на этаже не хотел выключать музыку, не давая заснуть ребенку и пенсионерам. Конфликт удалось урегулировать, выбив дверь в квартиру обидчика. Оказалось, что нажравшись, лежащая там молодежь, забыла выключить музыкальный центр. Молодых отсчитали, обчистили холодильники и оставили лежать с выбитой дверью.

Город! Как много в этом слове!

По утрам я по-прежнему гуляла по округе. Нашла неплохой продуктовый рынок с низкими ценами и спортивный зал. Походить в такой давно было моей мечтой — в детстве мне очень нравились уроки физкультуры, но подобных кружков в поселке не было. Теперь же вопрос упирался в мою будущую занятость. Полный рабочий день — не сильно разбежишься.

С проектом я неплохо продвинулась. Идеи переполняли меня, и я буквально бомбила ими представленного мне куратора. Мужик отвечал односложно, уверенно. Говорил, что подправить, где переделать, что вообще убрать. Причем посылать ему информацию можно было в совершенно любое время суток: посереди бела дня или ночи. Наверное, он был каким-то компьютерщиком, не отходящим от монитора или офисным планктоном, помешанным на работе. Судя по рекламе "Права", там все без исключения были готовы принимать клиентов в одночасье, фокусируясь на их проблематиках и глубоком анализе ситуации.

— Привет!

— Привет.

Сегодня мы с Андреем договорились увидеться после обеда. Он взял отгул и, закурив, мы двинулись в сторону новой набережной. Солнце повернулось в сторону увеличения долготы дня. Пестристые облака быстро бежали по небу. Воздух был наполнен зимней свежестью.

— Раньше просто пляж был, — сказал охранник. — Сейчас плиткой обложили.

Берег реки действительно был укреплен бетонными плитами. Наверху проходила пешая дорога и автомобильная трасса.

— Читала, что рисунок меняется каждые двадцать метров, — всмотрелась вниз. — Что вроде в городе не осталось ни одного крупного изготовителя. Плитки заказывали у разных.

— Да, тут вообще фигово как-то вышло. Летом всё бело, лавок нет, одни биотуалеты торчат, — мужик закашлялся.

Как-то так получилось, что возвращаясь домой, я непроизвольно заворачивала к главному входу "Права" на поздороваться охранником. Через несколько дней Андрей начал махать первым и я понятия не имела, входило ли это в рамки некой городской дружелюбности. Общаться с этим мужчиной, тем не менее, было необычайно приятно. Так уж получилось, что кроме таксиста Васи в Любинском "нормальные" люди не водились, а уж те которые могли показать тебе красоты близлежащих мест и вовсе казались сказкой. Андрей никогда не спрашивал откуда я приехала, но рассказывал про всё подряд, будто моя несостоятельность относительно города плавала на поверхности.

Сегодня он провёл по набережной вплоть до железнодорожного вокзала. На переходе у него запищал телефон.

— Прости, надо идти, — сказал, отрываясь от дисплея. — Тебя подвезти?

— Нет, я сама, — улыбнулась.

— Точно?

— Ага.

Мы снова пожали руки.

— Увижу тебя завтра? — спросил, щуря зеленые глаза.

— Конечно.

Dmoz: Красивое сочетание цвета.

Dmoz: Все вроде потыкал. Работает. Анимация в шапке на высшем уровне. Динамично. Современно.

Dmoz: Мне нравится.

Kyrie: =)

Dmoz: Так. Вы что все сделали за неделю?

Kyrie: Похоже на то.

Dmoz: Давайте номер кошелька.

Неожиданно. Мне собирались заплатить, не включая посредников?

Я уставилась на экран монитора как на восьмое чудо света, когда на счет пришли двадцать тысяч.

Dmoz: Остальное ваши заплатят.

Dmoz: Теперь нужны визитки 90х50.

Dmoz: Слушайте, если сделаете до десятого числа, будет вообще здорово.

Kyrie: Ок.

За два вечера я накидала несколько вариантов. Мужик отослал в полиграфию два из них.

Dmoz: Передам вашему начальнику хорошее слово.

Dmoz: Отличная работа.

Одиннадцатого января я слегка не выспалась: встала очень рано и начала наводить марафет. Первый день с незнакомым коллективом: мне пришло в голову не рисковать и дать встретить себя по одежде. Я ничуть не преуменьшала, описывая свою фигуру как палку от швабры: у меня не было ни попы, ни груди. Только икры на ногах и слегка подкачанные руки. Глаза на худом лице выглядели чересчур большими. Маникюр не очень аккуратным. Если для крупного города подходило первое, то от последних элементов мне, рано или поздно, предстояло избавиться. Единственной выигрышной чертой в моей внешности была уверенность. Ещё в старших классах я поняла, как просто этим было манипулировать людей. Маска оказалась настолько полезной, что намертво прижилась к лицу и не всегда отражала то, что происходило за ней. Впрочем, какая разница?

Натянув офисный костюм, я собрала волосы в строгий конский хвост и накинула свой синий пуховик, достойную замену которому найти не удалось. По пути на рабочее место я буквально ощущала себя частью единого целого. Оно было несоразмерно огромным в отличие от того суррогата, которое давало пребывание на молодежных тусовках или участие в уличных драках с пьяными мужиками.

— А вот и она!

В офисе меня почему-то сразу узнали и провели через весь зал с персоналом к какой-то двери. Наверняка, к начальнице отдела. Я напустила серьезный взгляд. Будь что будет.

— Это ваш кабинет, — сказала тётка, вручая ключ.

Я слегка зависла.

— Если чего-то не хватает, сами из дома тащите.

Так получилось, что у меня, как и у начальницы с креативным директором был отдельный кабинет. Комнатка два на три. Стол, кресло, окно. Объяснили тем, что из-за длинного списка навыков в портфолио, будут давать полные проекты, не требующие вмешательства других членов команды. Раньше в этом кабинете сидел молодой человек, но не выдержал нагрузки и уволился. Получив несколько Т3 на ближайшие две недели, я так и не поняла, что там было страшного. Возможно, пока меня не сильно загружали.

В обеденный перерыв мне торжественно вручили зеленую лейку, которой следовало поливать кактусы на окне. Я поперезнакомилась со всеми из основного отдела. Это был женский, молодой коллектив. Судя по одежке, никто из них не бедствовал. Особенно моё внимание привлекла женщина лет двадцати пяти в зашкаливающем количестве золота.

— У неё муж в "Праве" работает, — сказала Лиля Михайловна, второй дизайнер. — Юрист какой-то успевающий.

Это была моя первая встреча с действительно состоятельными людьми, поэтому я не была уверена, как должна была реагировать. Женщина что-то активно обсуждала, крутя в руках дорогой телефон. У неё был чересчур высокий, писклявый голос, долго стоять рядом мне было не под силу.

Во второй половине рабочего дня я успела сделать несколько логотипов и баннеров для первостепенных клиентов. Следующим стоял редизайн сайта интернет магазина. Все шло своим чередом и я даже успела погуглить погоду на завтра. Обещали сильный снегопад.

Судя по звукам за дверью, женщины начинали собираться за полчаса до назначенного времени. Без пяти минут, я тоже переодела обувь, выключила компьютер и вышла в общий кабинет. Сильным потоком моё бренное тело было вытолкнуто на крыльцо.

— Пока!

— До завтра!

— Позвоню!

— Увидимся!

На улице гуляли сумерки, снежная метель, стояли полуметровые сугробы и иномарки разной степени дороговизны. Коллеги позапрыгивали внутрь агрегатов, а нашей женщине в золоте даже открыли дверь. Статный такой мужчина в дубленке. При этом он не забыл помацать даму по попе, пока та устраивалась на переднее пассажирское. Затем громко хлопнул дверью сам, развернул машину и, та скрылась в темноте, вместе с другими.

— Ну, и ну.

Я ещё немного постояла под фонарем, застегивая пуховик. Как-то не успела во всей толкушке это сделать. Меж тем холод стоял не шуточный — минус тридцать.

Охранник внезапно нашелся на своем месте в гордом одиночестве.

— Сейчас уже освобожусь, подождешь?

Я послушно устроилась отмораживать попу на замерзшей клумбе. Было почти пол восьмого и темнища такая, что глаз выколешь. Только периодически открываемая входная дверь бросала длинный луч света на крыльцо. Из здания юридической фирмы "Право" непрерывным потоком выходили люди. Судя по восемнадцати этажам, сотрудников в контроле было не мало. Преобладали мужчины, женский коллектив ещё в самом начале вышел несколькими дружными группами. Как и мои сотрудницы, все они быстро разбежались по машинам и были таковы. Ещё минут десять, я наблюдала, как из дверей выходят задержавшиеся одиночки. Через полчаса поток оборвался. К этому времени я уже вовсю курила и распихивала новые контакты в телефоне по группам. Коллеги не постеснялись и даже дали свои домашние — в случае, если кто-то заболеет. Процесс систематизации был таким увлекательным, что я не сразу заметила, как на пустой парковке перед зданием остановился внедорожник. Из него вышел человек, одетый явно не по погоде. Короткими перебежками он добрался до двери. Даже ботинки короткие! Не говоря уже об обычных джинсах и вязаном осеннем свитере.

Что-то сказав охраннику, незнакомец последний раз оглянулся на машину. Лицо было скрыто под кожаной кепкой. Андрей открыл моднику дверь и спустился ко мне:

— Мне в супермаркет надо, составишь компанию?

Оказавшись внутри, я занялась поисками молока и йогуртов. В это время суток в торговом центре превалировал рабочий класс — уставшие, невыспавшиеся лица, еле как волочащие ноги. Андрей нагнал меня на кассе с пачкой подгузников и детскими кашами. Я сделала вид, что не удивилась. У него есть ребенок. Это же здорово.

— Два года. Дочь, — сам сказал.

— Как зовут?

— Иришка.

Когда очередь почти дошла до нас, сзади что-то звякнуло. Пожилая женщина нечаянно уронила продуктовую корзину и набранный провиант рассыпался по полу. Яблоки в пакете укатились под кассу вместе с консервными банками, ещё какие-то мешки упали стоящим в очереди на ноги. Старушка тут же начала собирать добро, сев на колени, и ни один человек не спешил наклониться, чтобы ей помочь. Какого лешего?

Я побросала свою ношу и полезла за яблоками и сайрой. Люди в очереди уставились на нас во все глаза, возможно их даже забавляла ситуация. Достав закатившие продукты, я поставила старушку на ноги и сама начала подбирать остальное. Бабулька была помешана на орехах и рыбе.

— Вот, — к нам подошла ещё одна девушка и положила в корзину укатившиеся огурцы.

Под пикающий звук сканеров на кассе, мы стали собирать провиант вместе. Это было совершенно не сложно и я искренне не понимала, почему другие люди не могли сделать того же.

— Спасибо, деточки.

Пока Андрей расплачивался, пыталась разглядеть помогавшую нам со старушкой женщину. Низкого роста и в зимнем плаще, она сосредоточенно читала этикетку какой-то бутылки, прислонившись спиной к груди очень высокого человека. Скорее даже к пупку, разница была просто феноменальная! Мужчина стоял как монолитное изваяние из черного камня, лишь периодически поворачивая голову. Эта пара любителей темных плащей, заняла соседнюю очередь. Кассир там работал быстрее, поэтому вышли мы почти синхронно.

— Андрей, ты что ли? — ойкнула незнакомка.

Нам с охранником пришлось притормозить. Женщина поправила выбивающийся из-под шапки темный локон.

— Настюха? — удивился Андрей. — Правда ты?

— Ага. Как Ирина?

— Меняем третью няньку.

— Я тебе говорила, ищи кого с опытом, а ты все через знакомых...

— Да, блин! Ещё будет какая-то незнакомая лохушка по дому ходить!

— Андрей!

— Чо Андрей!

— О ребенке подумай!

Поняв, что диалог движется в неизвестном мне направлении, я начала тактично отчаливать, но тут из торгового центра с двумя огромными пакетами в одной лапище вышел тот самый высокий человек. Его спутница, которую, судя по всему, звали Настя, быстро распрощалась с охранником и дала увести себя за руку к парковке, из которой в скором времени выехал черный джип.

Андрей снова попросил закурить.

— Твоя знакомая? — спросила.

— Подруга моей бывшей.

Мы медленно двинулись по набережной в сторону автобусной остановки.

— А что ты в сумерках бродишь? Просто так мимо моей работы проходила?

— У вас сзади рекламное агентство "Риарт". Я там графический дизайнер.

Охранник кивнул. Мы немного поболтали, пока не пришел автобус. Посадив Андрея, я перешла через дорогу и доковыляла до дому. Первый рабочий день прошел удачно. Коллектив оказался довольно дружелюбным, а отдельный кабинет — вообще манной небесной, на которую я даже надеяться не смела.

Выпив горячего чая с молоком и поглотив три бутерброда, я открыла ноутбук и по привычке зашла в асю. Два часа ночи, все спят. Я уже собиралась свернуть все окна, как увидела, что один из контактов сидит с зеленым статусом "готов поболтать". Интересно.

Kyrie: Не спится?

Не получив привычно быстрого ответа, я была близка к тому, чтобы закрыть ноутбук, как аська снова пикнула.

Dmoz: Сижу на работе. Пытаюсь заснуть сидя.

Kyrie: Получается?

Dmoz: Не совсем.

Kyrie: У вас там нет дивана?

Dmoz: В коридоре есть.

Kyrie: Поспать там не вариант?

Dmoz: Совсем не вариант.

Kyrie: У вас отдельный кабинет?

Dmoz: Да.

Наверное, заработок неплохой. Ну, собственно обычного обывателя на кураторство дизайна их портала и не поставили бы. Скорее всего, мужик — завсегдатай фирмы. А такие часто спят на работе, да?

Kyrie: А дома спать не лучше?

Dmoz: В настоящее время там дурдом.

Kyrie: Понятно.

Kyrie: Сделайте "ложе счастья" — поставьте два кресла и закройтесь пледом. У вас там хоть отопление есть?

Dmoz: Да. Даже красивый кактус у монитора.

Kyrie: Это очень здорово.

Kyrie: У меня тоже на работе кактусы.

Kyrie: И кабинет отдельный.

Dmoz: Сегодня первый день после праздников.

Kyrie: Ага.

Kyrie: Как отметили?

Dmoz: Никак.

Kyrie: Прямо никак?

Dmoz: Крутил по городу. Утром вышел на работу.

Kyrie: Первого числа?

Dmoz: Да.

Офигеть.

Kyrie: Ну, наверное успели много сделать. В отличии от тех кто праздновал.

Dmoz: Ага. Разбирал старые дела, до которых ничьи руки не доходили.

Dmoz: Правда, это не очень воодушевляет.

Kyrie: Да ладно.

Kyrie: Я тоже не очень праздновала, если подумать. Поработала, нажралась и отвалилась.

Dmoz: Да, я помню. Вы мне прямо за полчаса отправили логотипы.

Dmoz: С кем хоть нажирались?

Kyrie: Одна =)

Dmoz: Вот так прямо одна?

Kyrie: Ну, с телевизором. И интернетом!

Dmoz: ...

Kyrie: Что?

Dmoz: Я имел ввиду людей.

Kyrie: А.

Kyrie: Ну, нет. Тут, наверное, одна и точка.

Dmoz: Почему так?

Kyrie: Да я недавно переехала просто. Ещё не обосновалась на новом месте. Следующий год, наверное, буду с кем-то праздновать. Не знаю.

Dmoz: Понятно.

Dmoz: Слушайте, а как вас зовут? К.Г.

Kyrie: Кира. Кира Геннадьевна.

По всем законам жанра, я почувствовала себя обязанность поверить, что наконец узнаю о собеседнике немного личной информации. Но тема неожиданно перетекла в другое русло.

Dmoz: И что же вы не спите, Кира?

Kyrie: Слишком много впечатлений в первый рабочий день.

Kyrie: Сижу, перевариваю.

Dmoz: Ничего серьезного?

Kyrie: Да нет.

Kyrie: То есть "нет".

Kyrie: Слушайте, а вы омич?

Dmoz: Да.

Kyrie: Это нормально, что у вас никто пожилым не помогает?

Dmoz: Сейчас везде так. Дети берут пример со взрослых.

Dmoz: Общество само создало такую норму поведения.

Kyrie: Дикость.

Kyrie: Я сегодня видела, как в супермакете бабушка уронила корзину. Ей никто не хотел помогать. Все стояли и смотрели.

Dmoz: Обычное дело.

Kyrie: И вы бы тоже не помогли?

Dmoz: Хм. Возможно, нет.

Я чуть не поперхнулась слюной.

Kyrie: Пожилая женщина.

Kyrie: Если не уважение, то хотя бы чувство жалости или сострадания надо проявить!

Dmoz: Вы ужасно оперируете словами.

Dmoz: Жалость происходит от слова жалкий. Тебе плохо, а тебя жалеют. Какой ты бедный и несчастный. Лишний раз подтверждают как все херово.

Dmoz: А незнакомому человеку сострадать нельзя. Это невозможно.

Dmoz: Нуждаешься в заботе — значит слаб.

Kyrie: Вам виднее.

Глава 6

— Кира, иди, бери чай.

— Иду, иду.

Я оторвалась от монитора и размяв косточки, просочилась в общую залу. Прошло два месяца моей интеграции в рабочем коллективе. Женские разговоры уже не так обременяли, поскольку прошла та стадия привыкания, когда новое лицо волновало каждого. Теперь я могла спокойно уйти обратно к себе, в обеденный перерыв и быть уверена, что за спиной никто не будет шептаться.

Что я собственно и сделала, едва коснувшись кружки пальцами.

Dmoz: Милосердие?

Dmoz: Приторное слово.

Dmoz: Напоминает мне... благотворительность. Много сахара и показухи.

Я присела на офисное кресло, поджав ноги. Январь прошел довольно быстро из-за переизбытка новых впечатлений. Первые три недели я буквально обставляла свой кабинет, а весь февраль месяц усиленно работала, познакомившись с понятием "полная занятость".

Kyrie: Это исключительно твоя точка зрения.

Dmoz: Да, конечно.

Dmoz: Просто недавно...

Dmoz: Случай был короче

Dmoz: Думал милосердие, а оказалось — скрытый мотив.

Dmoz: Инвестиция.

Kyrie: Всё обошлось?

Dmoz: Не спрашивай, сложно всё.

Dmoz: Но это и не важно.

Dmoz: Все фигня кроме пчел.

Dmoz: 42

Dmoz: Ответ на главный вопрос жизни, Вселенной и всего такого*.

Kyrie: Опять ты с этим бредогенератором!

Dmoz: Глаза слипаются просто!

Dmoz: Ещё кучу бумаг пересмотреть надо.

Я свернула окно и продолжила верстать, в то время как ася периодически пикала. Куратор из Права каким-то образом прижился в контакт-листе и стал неотъемлемой частью моей социальной жизни. Мы переписывались на протяжении всего дня, не сильно обременяя себя ежесекундными ответами. Мужик был юристом и большую часть времени занимался бумажной работой.

Dmoz: Вообще, я сам против милосердия ничего не имею. Не нравится само слово. В отличии от сочувствия, эта штука помасштабнее и в принципе исключает жестокость.

Dmoz: Собственно, само слово "милосердие" — милость сердца, а не жестокость, — уже несет в себе определенную программу.

Dmoz: Идти навстречу, прощать и не помнить зла. Давать шанс. Можно сказать, что милосердие — это стиль жизни. Оно проявляется не только по отношению к тем, кого любишь или кому симпатизируешь, а ко всем, в том числе к врагам.

Dmoz: Мне реально жалко таких людей.

Dmoz: Если они конечно существуют. Сейчас большинством правит желание получить выгоду, где только можно. Милосердие — роскошь.

Dmoz: И это не рекламный ролик, который можно показать по телевидению. Не закон, который должны все выполнять. Идёт от сердца. Человек творит добро для людей, помогает им в трудной ситуации бескорыстно и не задумывается о том, что он сделал.

Dmoz: Вот пишу это и сам не верю.

Kyrie: И где милосердие обретают?

Dmoz: Все ростки добрых душевных качеств закладываются в семье.

Dmoz: Причем растоптать их уже можно уже после, в "большом" мире. А восстановить — никак.

Kyrie: Получается, что большинство сейчас в замкнутом круге.

Dmoz: Да.

Dmoz: Некому обучить милосердию.

Dmoz: Вообще, в нынешних условиях я не думаю, что такой человек будет очень успешным в жизни. Им будут пользоваться.

Dmoz: Люди сейчас очень хорошо видят слабости друг друга.

Dmoz: Эра эгоистов.

Kyrie: И что же делать такому человеку? Убить в себе милосердие?

Dmoz: Ну...

Dmoz: Дай подумать...

Dmoz: Убить, наверное, не получится. Если только жизнь не нанесла сильный удар.

Dmoz: Ему надо сосредоточиться на ком-то одном.

Dmoz: Не растрачивать силы на всех. На общество.

Kyrie: Быть златом для Кощея!

— Привет.

— Привет, Кир.

Теперь мы с Андреем путешествовали до остановки почти каждый божий день. В отличии от юриста из Права, охранник был более общителен на темы касающиеся личной жизни. За два месяца мне удалось узнать, что он недавно развелся и бывшая жена платила ему алименты.

— Как так?

— Ребята из "Права" помогли, — сказал.

— Так дико, обычно ребенок остается у...

— Матери. Я знаю, — Андрей закурил. — Всё сложно.

В последнее время я слишком часто это слышала в свой адрес. Едва я заводила тему о фирме с Андреем или куратором, как они выдавали что-то подобное, будто им действительно было что скрывать. Ведь не могло же быть все так сложно, что словами не описать?

— У тебя какой-то личный интерес? — просек охранник.

— Да я просто знаю одного из твоей фирмы. А он никак не сознается, кем там работает.

— Как зовут?

— А без понятия.

Андрей глянул на меня как на сумасшедшую:

— Приглашаю тебя завтра на прогулку в парк. Выходной ведь.

— А тут рядом есть парк?

— Ага. Как раз покажу.

На том и сошлись.

Kyrie: Да, сосредоточиться на одном — неплохая идея.

Dmoz: =)

Kyrie: Главное с этим одним не прогадать!

Dmoz: А у тебя есть молодой человек?

Kyrie: Нет, нет.

Kyrie: Вот как найду, так и построю вокруг него свой быт.

Kyrie: Будет страдать от моего милосердия!

*В книге Дугласа Адамса "Путеводитель для путешествующих автостопом по галактике". "Ответ на главный вопрос жизни, вселенной и всего такого" должен был решить все проблемы Вселенной. Этого ответа с нетерпением ждали все разумные расы. Он был получен в результате семи с половиной миллионов лет непрерывных вычислений на специально созданном компьютере Deep Thought. По утверждению компьютера, ответ был несколько раз проверен на правильность, но он может всех огорчить. Оказалось, что ответ на вопрос — "42".

На улице было облачно и прохладно. Температура где-то под -10. Слякоть, но безветренно. Привыкшая с суровой весне и непроходимой сельской местности, я уже позволяла себе одеваться по-межсезонному. В конце февраля одна из коллег по работе уговорила нас всех сходить на открытие парикмахерской её дочери за так. Мне сделали хорошую лесенку чуть ниже лопаток.

— Привет!

Дочь Андрея выглядела забавно. Глаза голубые, волосы — темные. И чертами лица определенно пошла в отца. Втроем мы поднялись с набережной и зашли в скрывающийся за деревьями вход в парк. Никогда бы не подумала, что он тут есть. Голые березы вперемешку с соснами чередовались огромным количеством лавок и мусорок. Пройдя по грязной дороге, которую было невозможно вычистить из-за частых дождей, мы вышли на небольшую площадь с круглым фонтаном посередине. Андрей предложил присесть на одну из лавочек. Мы спокойно наблюдали, как Ирина ходит вдоль фонтана.

— Слушай, Кир.

— Да?

— Ты сейчас встречаешься с кем-то?

Надо признать, такой повышенной интерес к моей персоне в последнее время мне не импонировал.

— Нет. Почему?

— Давай попробуем.

Мои брови пропали под шапкой.

— Я имею ввиду, мы оба взрослые люди. Ты мне нравишься.

— Ээ, — я замялась. — Если честно, сейчас...

— Нет?

— Дай мне подумать, ладно?

Андрей не выглядел удивленным.

Сканируя территорию взглядом на предмет опасности и, натолкнувшись на пару-тройку родителей с детьми, я заметила интересную вещь. На соседней скамейке сидела знакомая фигурка в черном плаще. Положив ногу на ногу, девушка что-то активно строчила на сенсорном телефоне последней модели, периодически пожевывая нижнюю губу.

Ирина начала топтаться в луже и мы с Андреем были вынуждены встать на ноги. Я решила воспользоваться моментом и подойти к той женщине поближе. Воспоминания о происшедшем слегка расплылись в моей памяти. Я могла ошибаться.

Уже предвкушая хоть и короткую, но беседу об уважении старшего поколения, я была застигнута врасплох. Когда до скамейки оставалось буквально два метра, на плечо девушки легла рука в черной перчатке. У меня чуть когнитивный диссонанс не случился — высокий человек в солнцезащитных очках все это время прятался за стоящей рядом голубой коляской. Когда я попыталась сделать ещё несколько шагов, он приподнял модный аксессуар свободной рукой и уставился на меня в упор. Глаза у мужика были холодного серого цвета и взгляд настолько низкий по шкале дружелюбности, что хотелось побросать всё и убежать. Он прижал, уткнувшуюся в мобильник девушку к себе и махнул мне головой по типу "вали отсюда".

Андрей все это время наблюдавший за моими телодвижениями, хмуро покачал головой. Идя обратно, я не удержалась и оглянулась. Девушка как ни в чем не бывало колотила по кнопкам телефона, облокотившись головой на грудь спутника, который целенаправленно целовал её в волосы.

— Мне скоро на ответ надеяться?

— В понедельник узнаешь.

Мазнув взглядом по лежащему под сосной бомжу и еле сдержав порыв жалости, я не могла не согласиться, что в словах куратора из Права был смысл. Мне нужно было кого-то найти, чтобы не растрачивать свои душевные порывы на случайных людей.

В воскресенье я впервые за два месяца позвонила в Любинский. Сначала арендаторам, потом соседу. Тот узнал меня по голосу сразу и выложил все как есть: дома снова затопило, электричество работало с перебоями, новые люди обзавелись собакой и уже отложили деньги на дом, ожидая моего приезда в середине весны. Больше мне знать и не требовалось. Со спокойной душой я обживала свою однокомнатную квартиру. Балкон здесь оказался на удивление приличным, хоть и не застекленным. Даже наличествовал шкаф с пустыми горшками. Мне пришло в голову посадить какие-нибудь цветы. Вечером позвонил Андрей и предложил прогуляться, а заодно продемонстрировал наличие у себя неплохой помытой машины. Сделав круг по Омску, мы заехали в кинотеатр на последнего Гарри Поттера. Пока шел фильм, я периодически уходила в себя, взвешивая все за и против. Было сложно. Андрей не мог и близко стоять рядом с тем, что я видела раньше. Не гопник, с собственным заработком, семейным опытом и машиной, его следовало оценивать по совершенно иной шкале качества. Что же он нашёл в такой как я?

Временами охранник напоминал человека, сильно побитого жизнью: за какие доли секунды взгляд мог потухнуть, осанка исчезнуть. Так же странно он смотрел на дочь: скорее задумчиво, чем с любовью. А когда мы гуляли втроем, с ребенком возилась в основном я. Не считая этого, Андрей был пожалуй, одним из самых адекватных людей, с которыми я была знакома. Что возвращало меня к вопросу о семейном статусе неженатого мужчины. Возможно, его поведение было ненормально для здешнего общества, а городские женщины не хотели воспитывать чужого ребенка?

— Увидимся завтра, — сказал.

— Угу.

Dmoz: Стоп, не понял. Тебе предложил встречаться мужчина с ребенком?

Kyrie: Ага. Что думаешь?

Dmoz: Ну... А сколько лет ребенку?

Kyrie: Два года.

Kyrie: Слушай, а тут кроме современных развлечений есть что ещё? Ну, не считая театров.

Dmoz: Картинная галерея М.А.Врубеля. Одна из самых крупных в Сибири. И Спасский собор. В восемнадцатом веке возвели.

Dmoz: Слушай, ты не спеши с выводами. Присмотрись, нравится он тебе или нет.

Kyrie: Думаю, нравится. У него временами такой взгляд, что хочется прижать к груди и не отпускать! Да и пора уже что-то делать в этом плане... Я ещё ни разу не встречалась. Берегла что-то берегла, а толку никакого. Двадцать два года скоро стукнет...

Kyrie: Кстати я так и не поняла, а у тебя то, что? Есть жена?

Dmoz: Невеста.

Kyrie: И когда свадьба?

Dmoz: Свадьбы не будет.

Kyrie: Эм?

Dmoz: Она мне изменяет.

Dmoz: Вообще все как-то странно вышло...

Последующую неделю мы оба были заняты и не слишком часто отвечали друг другу. На работе креативный директор обчихал весь персонал, кроме меня. Я с самого утра запиралась в кабинете, как в танке, принимая задания по почте. За окнами целыми сутками шел дождь. Андрей, вернее, как я теперь должна была говорить, "мой парень", подвозил меня до самого дома на своем авто. Пока мы ограничивались целованиями, но и козлу было понятно, что продолжение рано или поздно свершится. Я так прикинула, что тянуть было не очень благоразумно — Катька всегда говорила, что медлить с такими делами нельзя. А уж её опыт в амурных делах я никогда не оспаривала.

Кстати говоря, подруга мне так и не звонила, в отличии от Лили с которой мы иногда обменивались ничего не значащими разговорами о быте. Благодаря ей, я нашла поблизости не плохой садоводческий магазин и купила несколько пакетированных семян цветов.

Kyrie: Так. Ты подозревал невесту в обмане и специально нанял мужика, чтобы он проверил её на верность. Она повелась. Теперь у тебя есть повод её бросить.

Kyrie: Напомни мне, что вас вообще удерживало вместе?

Dmoz: Она хороший человек. Хотя... сейчас я уже не уверен, что это была она...

Kyrie: "Не она"?

Dmoz: Да. Не она. Голос не тот, я должен был сразу понять.

Dmoz: Блин!

Kyrie: Давай сделаем вид, что я всё поняла.

Kyrie: И когда ты бросишь неблагодарную?

Я сняла кофту и расположилась на тахте с большим бутербродом. Куратор в последнее время только и делал, что разрабатывал планы устранения своей ненаглядной, чем слегка меня забавлял. Зачем тогда вообще с ней связывался? Юрист же, должен видеть перспективы.

Dmoz: Знаешь, спасибо тебе.

Dmoz: За разговоры, за всё.

И вышел из аськи. Должно быть, решил действовать. В два часа ночи.

Глава 7

Март пролетел стремительно, чередуя рабочий кабинет и мягкую тахту. Апрель запомнился исключительно походами в гости к Андрею, в обычную двушку девятиэтажки за мостом. Мужик оправдывал свое казуальное пользование автомобилем тем, что на автобусе порой быстрее добраться. Сама квартира не представляла из себя ничего выдающегося. Большой шкаф в зале и маленькая кухня. Иришка уже привыкла ко мне и называла "Кылой". Мы смотрели мультики, играли и ели вместе. На работе от нечего делать я заучивала рецепты и некоторые из них воплощала в жизнь при помощи продуктов в холодильнике Андрея. Судя по отзывам, получалось очень здорово.

Сам охранник оказался нежным любовником, но слишком резко дифференцировал проявления интима и бытовую жизнь. После нескольких неудачных попыток поцеловать его на людях, я просекла эту особенность и с романтикой не лезла. В остальном было все — совместное времяпровождения, цветы, комплименты. Жизнь занятой дамы так меня втянула, что я даже ноутбук открывала по большой надобности и ещё ни разу не наткнулась на бодрствующего мужика из "Права". Вероятнее всего, тот разобрался со своими проблемами и восстановил обычный режим сна посредству кровати.

— Слушай, Кир, — уложив дочь, Андрей вернулся на кухню и уселся на табурет. — Переезжай ко мне, а?

Вопрос был вполне ожидаем. Андрей уже не раз намекал, чтобы я оставалась у него на ночь, но я всегда отказывалась.

— Давай ещё подождем немного, ладно?

Он впал в состояние болезненной задумчивости. Мне не нравился этот его взгляд.

— Кира...

— Андрей, я не отказываюсь. Просто прошу подождать. Я ведь совсем недавно переехала, мне бы хотя бы одной пожить немного. К тому же у меня договор на год, хозяев квартиры в городе нет.

Судя по продолжающейся трагичной физиономии, он не шибко мне верил, что в свою очередь довольно сильно ранило мои чувства и, я ушла домой пораньше.

Третьего мая стоял ясный солнечный день. Я взяла отгул и уехала в Любинский, чтобы воочию узреть, как обстояли дела. Уже на автобусной остановке на меня пялились как на городскую приезжую незнакомку, которой я, по сути, не была. Маршируя по улицам центра, я решила заглянуть в игровой клуб, но с сожалением заметила, что тот закрылся. Интересно, почему? Вроде прибыльный был.

Перепрыгивая через лужи, я пошла на "овраг". Попадающееся на глаза молодое поколение узнавало меня через раз. В поселке я была единственной представительницей вида гомо сапиенс со штангой в брови. Другое дело, что сейчас я оделась немного не так как раньше, приковывая взгляд одним строгим костюмом и серым пиджаком. Старую одежду пришлось приспособить для ношения дома и теперь выйти в ней на улицу, даже в поселок, было нереально.

Остановившись у калитки, я была тут же поприветствована собачим лаем. Белая дворняжка, основательно увязшая в грязи, лаяла на привязи, не в силах добраться до цели. Съемщики сначала выглянули из окна, затем выползли на крыльцо.

— Здравствуйте.

— Ага.

Лица этой семейной пары мне не очень понравились. Можно даже сказать, они ждали моего появления и имели определенные новости негативного характера. Что у них, крыша сломалась? Или убили кого на участке?

— Тут такое дело, — начал мужчина, проводив меня внутрь. — Неделю назад приехала та девушка о которой вы говорили.

— Екатерина? — удивилась.

— Да. Она потребовала дом обратно, но...

Ого!

— Она была не в себе, — поспешно поправила жена. — Сначала угрожала, потом грозилась в администрацию пойти, окна нам повыбивала....

Я прокашлялась. Екатерина повыбивала окна. Что-то было не то.

— Жила здесь с нами некоторое время, но потом мы решили перевести её в ваш дом, — сказал мужчина.

— Держать её здесь было сложно, поймите. Она совсем уже...

Почесав бровь ногтем указательного пальца, я тупо уставилась на свою бывшую берлогу, стоящую посреди поля грязи и травы. Она даже близко не выглядела обжитой.

— Там же ничего не осталось кроме мебели, — нахмурилась.

— Мы носим туда еду, — уклончиво ответила съемщица.

Супер.

— Я пойду посмотрю. Что-то сомневаюсь, что это Катя. Может вы кого другого подхватили. Много блондинок нынче развелось.

Повесив пиджак на ограждение и закатав штаны, я начала продвигаться через малину. Ключи у меня были, но они не понадобились. Дверь была приоткрыта. Внутри пахло сыростью, стоячий воздухом и чем-то ещё, не свойственным моему дому. По пути раздвигая все шторы и открывая окна, я приметила полное отсутствие электричества. В коридоре сильно протекал потолок.

— Катя, Кать, ты здесь?

В спальне никого не было, в туалете тоже. Я пошла на кухню.

— Катя? Блин! Напугала — мама не горюй! Какого чёрта ты тут забыла?

Подруга сидела на табуретке у окна и смотрела в пол. На ней была серая рубашка с закатанными рукавами и непонятные спортивные штаны. Я открыла шторы с видом на кусты малины и плюхнулась на угловой диванчик рядом. Катька снова в Любинском! Это же уму непостижимо! Могла бы давно мне позвонить!

— Катька! Ты что молчишь? Собирай давай манатки, не дам тебе гнить тут. Нашла из-за чего в депрессию впадать! Любинский это конечно классно, но Омск то! Омск! Вставай...

Соседка странно передернула плечами и медленно подняла голову. Я чуть не прикусила язык, оборвав речь на полуслове. Подруга выглядела ужасно. Нездоровой серо-зеленый оттенок кожи, расширенные зрачки, потрескавшиеся губы. Под глазами синие круги и полное отсутствие косметики. Соседка держала руки в замке на коленях, подёргивая указательными пальцами, как в каком-то фильме про сумасшедших. От подруги неприятно пахло, во взгляде читалось слабое узнавание на половину с туповатостью. В ужасе, я перекинула её спутанные светлые волосы за плечи и узрела покрасневшую шею в синяках. Меня затошнило.

— Катя, Катя, какая сволочь...

Я попыталась дотронуться до неё, но подруга резко вскочила и взмахнула руками. На локтевых сгибах я заметила то, что в жизни не хотела бы увидеть. Второй рвотный рефлекс едва удалось сдержать. Теперь я поняла, чем необычным пахло в квартире.

— Катя! Катя поговори со мной!

Девушка что-то промычала и, опираясь на стол, полезла к шкафу. Трясущимися руками она извлекла мобильный телефон, который резко контрастировал с её одеждой. Еле как попадая по кнопкам и шмыгая носом, она поднесла аппарат к уху. К всеобщему ужасу её пальцы не могли удержать даже такую малость.

— Кому ты звонишь? — спросила, вставая с дивана.

— Он... меня...

— Это он тебя подсадил?! Кто?! Тот, с которым ты уехала?! Что случилось?!

Подруга посмотрела на меня так затравленно, что я чуть не потеряла сознание. В глубине голубых глаз мелькнула боль и тут же пропала, когда на той стороне телефона раздался незнакомый голос.

— Я... я... — Катя взяла трубку обеими руками и начала изъясняться заплетающимся языком. — Она здесь... В селе... в доме... тут...Я говорю тебе, что она... Дай мне... Сначала дай мне! Потом... обещай мне...

Меня охватила самая настоящая паника. Я отпихнула соседку на диван и выхватила трубку. Сердце пропустило один удар. Меня заколотило от страха. Екатерина наркоманка. Моя Катька, соседка моя... на игле. Как... Как, чёрт возьми?!

— Кто вы? — спросила, нервно вытирая пот со лба. — Какого чёрта творится?!

У меня подкашивались ноги, но я старалась не показать слабину в голосе. На той стороне долго молчали, чем только ухудшали моё психическое состояние. Я была готова к тому, чтобы выскочить с подругой из дома и словить первую попутку. Если это были нарики из Любинского, я могла разобраться с ними в два счета, созвав старых знакомых, но про подобные элементы в городе я не знала. Да и наверняка за ними стояли какие-нибудь люди с пистолетами, угрожать которым было недальновидно.

Господи, что если Катька влипла во что-то крупное?

— Если ещё раз продадите ей эту хрень... я вас из-под земли достану и кастрирую.

На той стороне раздался скрип, хлопок и сдавленный утробный смешок, от которого меня буквально кинуло в дрожь.

— Вот я и услышал тебя, ненаглядная. Оставайся в доме, если шкура дорога. Скоро буду.

Короткие гудки.

— Чёрт!

Не помню, когда в жизни собиралась так быстро. За десять минут из квартиры были изъяты все упоминания о нашей с Катькой дислокации. Документы, фото и ценности я положила в сумку, её телефон выкинула в грязь. Сердце колотилось как бешеное, а все коробки из-под медикаментов в шкафу были, как на зло, пусты.

— Вы куда? — крикнули съемщики.

— Закройтесь и не выходите! Скоро приедет мужик, который довёл её до такого состояния, ничего ему не говорите, ради вашего же блага!

Надев пиджак, я последний раз взглянула на дом в котором выросла и, схватив Катьку за руку, поволокла прочь из посёлка. Мы никогда сюда не вернемся. Только через мой труп. Кто был ни был этот урод из системы, вероятнее всего он волочился из центра. Мы бы наверняка столкнулись с ним, попытавшись выйти на автобусную остановку, поэтому вариант "короткой дороги" удалился сразу. Я повела нас на объездную трассу за поселком.

Дальнобойщик Володя не потребовал денег, сразу завалив нас смешными, на его взгляд, историями из жизни. Прижимая трясущуюся Катьку к себе, я молилась, чтобы все было хорошо, параллельно изображая активного слушателя.

В сумерках мужик высадил нас у Исилькуля, небольшого городка на западе от Омска. Население здесь в три раза превышало любинское, поэтому мы без труда вышли в центр и нашли такси. Катька слегка успокоилась и заснула, я же была готова выдергивать на себе волосы от переизбытка нервов.

— Вам куда?

— К музыкальному. И заезжай с Ленинского округа, не по любинской трассе. Заплачу.

Мужик выдался сговорчивым. В городе мы оказались к пяти утра.

— Будете выходить?

— Д-да.

Кое-как растолкав подругу, мы вывалились на воздух. Перед моей пятиэтажкой не наблюдалось никакой подозрительной активности. Да и с чего бы? Вряд ли этот наркобарон знал с кем разговаривал, а съемщики понятия не имели, где я поселилась в Омске. Здесь мы были в безопасности.

Оказавшись в квартире, я закрыла нас на все замки и отправила подругу в ванную. Через полчаса ожидания оказалось, что соседка со своей заторможенностью только и делала, что роняла мыло. Я отмыла подругу и закутав в халат, отвела на тахту. Распарившаяся и чистая Катька, наконец, проявила признаки жизни и начала оглядываться:

— Ты тут живешь?

— Да, — кивнула. — Теперь и ты тут будешь жить. Не о чем не волнуйся. Хочешь есть?

— Да!

Довольно улыбнувшись, я пошла готовить нам завтрак. Глаза слипались, но я по-прежнему сильно нервничала и все равно заснуть бы не смогла. Имело смысл перебить сон большой кружкой крепкого кофе. Пока он готовился, я набрала номер начальника, который исправно приходил к семи и, попросила ещё один отгул, дав обещание поработать дома. Так как с проектами я давно шла впереди графика, мою просьбу тут же удовлетворили.

Сервировав стол яичницей, бутербродами, молоком и хлебом, я потерла лицо и пошла звать подругу. Нам требовалось много обсудить, но до этого следовало заморить червяка.

— ... да, я вижу его, немного вдали... да, и набережную вижу...

Катька стояла напротив окна с моим мобильным и активно шепталась:

— ... не обратила внимания... нет... не знаю...

Мой полуиспуганный, полуозабоченный крик "Катя!" заставил подругу подпрыгнуть на месте и оглянуться.

— Нет, пятиэтажный, — начала говорить быстрее, — Последний этаж. Лифта нет. Темно очень было, я...

Преодолев расстояние между нами в три огромных шага, я выхватила трубку и закрылась на кухне. Как глупо. Следовало спрятать все средства связи с самого начала.

— Если есть какие-то условия, по которым вы перестанете контактировать с Катей, я с удовольствием их выслушаю, — скрипнула зубами. — Не знаю, какую парашу вы ей...

— Эфедрон.

— Что?

— Она на эфедроне.

Собираясь сесть на стул, я чуть не промахнулась:

— На стимуляторе? Как это п...

— Давай поговорим о тебе, — перебил. — Кира, да? Где ты сейчас находишься, Кира?

Страх вернулся в трехкратном размере. Слышать собственное имя из уст неизвестного мужика, который, судя по всему, имел дела с наркотой — было сомнительным удовольствием. По всем законам жанра я почувствовала себя обязанной молча оглядеться. За окном рассвело. Люди шли на работу. Никаких подозрительных машин под окнами или людей в черном, говорящих по трубке.

— Пойми, Кира, мне ничего не стоит отследить твой телефон. К вечеру я уже буду знать твои паспортные данные. Сэкономь нам обоим время.

— Я не наркоманка и не собираюсь пополнять ваш гербарий. Мы даже не знакомы.

— Ошибаешься. Чем раньше мы встретимся, тем лучше. Для тебя. И для Кати, если хочешь, — мужик немного помолчал. — Эфедрон не вызывает физической зависимости, но психологически твоя подруга уже вляпалась по самые не балуйся. Ей нужны деньги, которые она привыкла от меня получать.

Краем глаза я заметила, как дверь на кухню начинает отпираться.

— Знаешь, что, эфедринист? Иди как ты в зад! Если ФСБ сделает тебе приятное и отследит телефон, я самолично сниму шляпу и подсяду на какой-нить опиат!

Катька вошла как раз, когда я засунула выключенный телефон в карман джинс.

— Кира... — подруга начала издалека. — Послушай, я не хотела...

Я принялась за еду.

— Ты бы только знала, как это, Кира. Люди совсем другие здесь. И развлечения не те, что у нас. Тут это нормально! Они сказали, что один раз можно...

Один раз? Ну-ну.

— Мне просто нужно ещё раз... чтобы понять наверняка...

Колбаса у меня застряла поперёк горла:

— Я тебя вылечу, мы запишем тебя куда-нибудь. Обязательно. Не волнуйся, ещё одного раза не будет.

Катька мотнула головой:

— Нет, Кира! Нет! Просто дай мне позвонить, скажи свой адрес! Он даст мне деньги...

— Какие деньги, Катя?! Кто даст?! — я едва не опрокинула кружку. — Забудь об этом вообще! Я не дам тебе скатиться до уровня городских кислотников! Забыла, что с братом Ивана стало, да?!

Подруга брезгливо поморщилась:

— Степан травкой баловался, а мне даже героин пару раз дали.

Я едва не схватилась за сердце:

— Катя! Одумайся! Зачем?! Это в Любинском могло быть круто и престижно, здесь ты только приравниваешь себя к местным дегенератам...

— Да как ты можешь так говорить, если ни разу не пробовала?! Дай телефон! Мне нужны деньги! Этот урод тебя ищет...

Я аж зажмурилась от страха:

— Кто этот урод? Твой знакомый? Новый парень? Или как вы там называете поставщиков...

— Хватить шутить! — бывшая соседка поднялась на ноги и ударила по столу. — Этот тот Квазимодо из канализации с пробитой бошкой! Все время тебя искал! Жениться на мне хотел! Все покупал, что только не попрошу! Жила как в сказке!..

Пришло моё время строить из себя дерево. Кто кого искал? Кто на ком хотел жениться? Наркобарон и Катя? Как это вообще случилось...

— Ну, же, Кира! Дай мне телефон! Ещё есть время! Он обещал мне много денег, если я тебя найду!

Я сделала над собой большое усилие и промолчала, смотря Екатерине прямо в глаза. Подруга почуяла, что продолжения диалога о выдаче аппарата не будет и, подозрительно быстро смирившись, придвинула к себе бутерброды. Её слегка трясло не то от гнева, не то от ломки. Я встала из-за стола и принялась заваривать чай. Пока соседка скребла вилкой по дну тарелки, вытащила клонидин. Только актов агрессии в чужой квартире мне не хватало. Видимо я переоценила её запущенное состояние и искреннее желание избавиться от зависимости. Подруга была именно в той фазе, когда на уме стояли только деньги и, судя по всему, она знала, где добыть их в нужном количестве.

Покараулив Катю у ванны, я отвела её на тахту, где подруга быстро заснула. Во сне Екатерина выглядела совсем беззащитной и больной, у меня буквально сердце кровью обливалось. Какой надо быть сволочью, чтобы так довести девушку? Я была готова надавать по борщам всем её "новым знакомым".

Эфедрон!

Расфасовав все острые и режущие предметы по шкафам, я закрылась на кухне с ноутбуком. Эфедрон, насколько я знала, был вонючей субстанцией желтого цвета, подвида психостимуляторов, вокруг которых любинская молодежь в свое время навела кучу шуму. Брат Ивана долгое время варил такую парашу на дому и принимал "смеха ради". Пять-шесть дней дозы, три дня на отсыпание. Последствия не заставили себя ждать: у парня развилось слабоумие и психоз. Знакомые братки побросали парашу ещё в самом начале, но Степан отчаянно пробовал новые рецепты, чем и пробил себе дорогу к местным нарикам. Перейдя на амфетамин, парень резко почувствовал себя так плохо, что сам испугался и попытался завязать, но через два месяца вернулся и... не смог выйти. Семья отреклась от него, выгнав из дома, а через несколько недель след новоиспеченного бомжа и вовсе простыл. Искали все, наши гопники — бывшие товарищи, нарики — которым он кучу бабла задолжал. Парень будто сквозь землю провалился.

— Квазимодо?

Я тупо уставилась в стенку. Уставший и желавший сна мозг едва выдерживал выполнение нескольких стратегических задач одновременно. Причем тут был мужик из канализации? Я так и не поняла, как это случилось, но судя по всему, с Катькой пострадавший был знаком не плохо, раз увез в город. С выздоровевшей версией у меня диалог не удался, а с тех пор как я видела обоих в центре, прошло почти полгода. Почему-то я даже предположить не могла, что их, какие бы то ни были, отношения затянутся надолго: Екатерина всегда грезила о жгучих брюнетах с голубыми глазами на гоночной машине. У того же городского волосы были светлее, а глаза обычные — карие, да с таким нахальным прищуром, что сразу становилось понятно — если не готовы подстраиваться, вас просто затопчут.

" Этот тот Квазимодо из канализации с пробитой бошкой! Все время тебя искал!".

Я прокрутила фразу несколько раз. Получается, наркобарон — городской? Не сказать, чтобы я была удивлена. У такого кадра по любому должна была быть дорогая машина и деньги, которые у пострадавшего имелись в достатке. К тому же мужика сплавили в Любинский, да ещё и оставили умирать в подвале, не проходи мы мимо с Катькой в тот день, наверняка бы так и сгнил, подхватив инфекцию или элементарно — от голода или местных гопников. На лицо был результат каких-то серьезных разборок. Наркота отлично вписывалась в картину. А какие дружки его подобрали? Один — бугай на БМВ, другой — какой-то бизнесмен в костюме, наверняка "не чистый". И зачем ему меня искать? Хотел отомстить за то, что я его снотворным опоила? Так не умер же!

В попытках проанализировать все обстоятельства, мне пришло в голову сравнить голоса. Единственное что запомнилось из недавнего диалога — это то, как мужик выговорил моё имя. Утробно и с каким-то придыханием. Сопоставив это с хрипом больного городского, я пришла к выводу, что это вполне мог быть один человек.

Я представила лежащего на собственной кровати мужика в бинтах. Не хотелось катить бочку на невиновного, а интуиция как раз не соглашалась с фактами. Будучи уязвимым, мужик совсем не казался криминальным элементом, хоть и вел себя подозрительно скрытно, будто на дно залег. И разговорный язык у него был пограмотнее моего.

— Наркота значит...

Я повертела выключенный телефон в руке. В обед мне следовало сделать традиционный звонок Андрею, но включать аппарат не хотелось. Было страшно. Если этот городской действительно имел дела с наркотой, пробить номер для него могло оказаться не так сложно. Адрес Екатерины уже не был секретом, съемщики могли сказать все остальное. Единственным безопасным местом была эта квартира... только бы Катька не пыталась позвонить уроду ещё раз!

Дёргая волосы, я выкурила две пачки Пэлл Мэла. Контакт-лист в асе мигал зелеными статусами, но именно юрист из "Права" прибывал в режиме оффлайн. Он был единственным, способным мне помочь, ведь наверняка знал, как разруливаются подобные ситуации с запугиваем и шантажом. Пока у меня было одно преимущество — я знала, как выглядел названивающий и на какой машине в основном передвигался. Запомнил ли он меня? Судя, по стычке в торговом — нет. К тому же я обладала стандартной внешностью худого подростка и могла раствориться в толпе в два счета. С его шрамами провернуть такой маневр было сложновато.

Немного успокоившись, я начала заниматься работой, периодически отрываясь от монитора и вслушиваясь в подозрительные шумы в зале и за окном. Сон подкрался незаметно.

Глава 8

Из глубокой фазы визита к Морфею меня вывел хлопок двери. Оторвав щеку от стола, я вскочила на ноги и больно ударилась коленкой. В зале никого не было, с тумбочки пропали ключи.

— Твою же бабушку!

Я завертелась на месте, пытаясь найти ботинки в темноте коридора. За окнами только начало рассветать, на улице стояла гробовая тишина. Вместо пары гавнодавов на зеленом половике валялся мой телефон. Дисплей слайдера периодически загорался, извещая о принятых сообщениях. Я была готова прямо здесь и сейчас убиться об стенку.

— Чёрт, чёрт!

Катька знала, что у меня была не важная память на имена и числа, поэтому по возможности я везде проставляла заученное "3536". Пин-код не был исключением.

Не найдя ботинки, я в скором порядке открыла чемодан и достала старые кеды с черепами. Уже не мой стиль, но другого не было. Достав запасные ключи под ванной, я выбежала из квартиры, но Катьки и след простыл. Надо отдать ей должное, она действительно знала меня и мою преданность к единственной и любимой паре обуви.

Скрипнув зубами, я пнула пустую лавочку и принялась листать сообщения. Большая часть из них приходилась на рекламу от оператора, но три были самыми настоящими оповещениями о полученных звонках. Одного абонента звонившего два раза я знала, личность другого могла только предпологать. Набрав Андрея, я начала двигаться в сторону офиса.

— Что там у тебя? Заболела?

— У меня подруга из села приехала, просит везде поводить. Не приезжай сегодня за мной ладно?

— Я бы мог вас повозить...

— Нет, мы сами! Центр же.

Он агакнул и быстро сбросил — видимо уже находился на посту. Вмешивать его с дочерью в историю наркобарона было последним поступком на который я могла решиться. Шагая по безлюдной набережной, я то и дело оглядывалась. Вся эта ситуация с телефоном и слежкой уже порядком достала. Более того, теперь подруга имела полный доступ к моей квартире и, Бог только знает, как собиралась его использовать.

В офисе меня встретил один начальник. Отпустив дежурную шутку про совестных сотрудников, он снова заперся у себя. Поздно вспомнив, что забыла снести проекты на флешку, я начала все сначала, нервно кусая губы. Думать о том, что творилось дома, не хотелось.

Ближе к обеду мобильный внезапно пикнул.

Кира Геннадьевна Рождественская. 21.07.1988. Паспорт 32 04 N 813471 Выдан: 12 августа 2006 года ОВД Любинского Района Омской области

На мой безумный крик "Боже!" слетелся ведь отдел. Я сказала, что больно прикусил язык. Сотрудники поверили и даже дали несколько советов. Когда народ рассосался, я попыталась отключить телефон, но аппарат звякнул ещё раз.

Место рождения поселок Любинский, Омская область. Адрес проживания 646160 поселок Любинский, Омская область, ул. Шишкина 14.

Почувствовал, что из губы идёт кровь, я начала активно её облизывать. Через минуту мобильный загорелся снова.

Риэлторская фирма "Континент". Агентский договор зарегистрирован 13-его декабря прошлого года. 23-его декабря представителем фирмы от лица Рождественской К.Г. была осуществлена сделка найма однокомнатной квартиры в г. Омске.

Читая следующее сообщение, я даже отодвинула телефон подальше.

Ул. Королёва, д. 3, корпус 1, кв. 75

На этом любезности закончились и я срочно пошла на перерыв, где добрые женщины поделились успокоительным. Меня просто колотило от нереального ужаса.

Оказавшись за компьютером, я снова проверила аську, но юрист так и не появился. Составлять планы или работать в состоянии оцепенения я не могла, поэтому глотала выложенные в сети видео самообороны и скрещивала пальцы. Если враг не придет сегодня, то уже завтра я должна буду сменить замки. Арендодатели отчетливо дали понять, что не собираются возвращаться в город как минимум до следующего нового года. Передавать квартиру другим было сомнительным делом, тем более за несколько дней.

В половину восьмого я вывалилась из здания в общем потоке с лицом выражающим панику вселенского масштаба. Коллеги быстро разлетелись по машинам и были таковы, я же пошла обходным путем, стараясь как можно сильнее оттянуть волнующий момент. Не в моем стиле было так делать, но другого способа успокоиться перед боем я не видела.

Боже, а что если Катя привела его ко мне?..

Зайдя во двор к двенадцати часам, я была близка к тому, чтобы упасть в обморок. На другом конце дома у моего подъезда, в полной тишине, стоял внедорожник. Я замерла посередине дороги, между двумя домами, всматриваясь вдаль. В свете фонарей нельзя было сказать наверняка, но машина вполне смахивала на красно-вишневую. Все старания угомонить чувства пошли к черту. Меня передёрнуло от страха.

Пока я решала где заночевать, казавшийся мне пустым автомобиль сверкнул фарами и начал движение назад, в мою сторону. В панике я даже не сразу кинулась наутек. Спальный район за музыкальным театром представлял из себя несколько блоков стоящих квадратиком пятиэтажек. В первом дворе я ещё пыталась прятаться в кустах, но словив меня на углу, водитель включил фары и начал преследовать по всем законам хорошего боевика. Пораскинув мозгами, я начала бежать поперек площадок, но и тут скорость авто превышала мою. Я ясно понимала, что выбегать на трассы было бессмысленно.

— Чёрт!

Остановившись у песочницы посреди чужого двора, я перевела дыхание. Заехать на бордюр внедорожник мог, но потом ему бы пришлось притормозить на спуске и, у меня бы было время убежать подальше. Водитель ясно понимал это и вышел из машины, оставив фары включенными. Прохладный ветерок потрепал выбившиеся из тугого хвоста волосы. Я приготовилась бежать так быстро, как только смогу.

Телефон в кармане завибрировал.

Если это был отвлекающий маневр — то очень удачный. Силуэт в свете фар неожиданно возник всего в нескольких метрах. Слишком близко!

Я попятилась назад и, собиралась было развернуться и дать дёру, как была грубо схвачена за плечо. Ещё помнивший любинские потасовки организм среагировал рефлекторно: я резко присела и сделала подсечку. Мужик оказался смышленым и сумел вовремя переставить ноги. Пока он обретал равновесие, я умудрилась пробежать несколько метров. В голове уже вертелись планы о том, как бы сделать крюк по центру и затаиться в зале ожидания железнодорожного вокзала.

Сильный удар пришелся в бок. Я завалилась в сторону, нехорошо впечатавшись в железный турник. Рука мужика тут же схватила меня за шею и подтянула выше, прижимая к остывшему за ночь металлу. По старой привычке я попыталась ударить врага ногой, но тот пережал их собственным телом, лишая меня возможности контратаки. До этой части двора свет фар не доходил, а луну скрывали деревья. Мы практически ничего не видели, но продолжали тяжело дышать друг другу в лицо.

В ожидании у меня пересохло во рту. Переведя дух, мужик отпустил шею, но тут же скрутил мне руки и поволок к машине. Я попыталась сопротивляться, но он просто усилил захват. В пыльных джинсах, подростковых кедах и офисной блузке я выглядела не шибко презентабельно, но вероятность быть отпущенной по причине внешнего несходства с женским идеалом, мне, судя по всему, не светила. Открыв заднюю дверь, мужчина грубо впихнул меня в салон. Я плюхнулась на кожаную обивку лицом вниз, внимая странному запаху. В машине стоял кокосовый ароматизатор. Приняв сидячее положение и нервно облизав губы, я выжидающе уставилась на погружающегося в авто водителя. На нем была коричневая кепка и плотно обхватывающая торс черная кожаная куртка. Выключив фары, он заблокировал все двери и начал разворачивать внедорожник.

— Куда...

— Тихо.

Выехав на главную дорогу из спального района, мужик дал по газам. Автомобиль разогнался до взлетной скорости, срезал через какой-то переулок и погнал вдоль Иртышской набережной. Я ещё не была здесь в темноту, от фонарей на гладь воды тянулись длинные световые линии. Которые, впрочем, скоро пропали, превратившись в непрерывный поток света. Тревожить водителя было недальновидно, я это ясно понимала, но ехать куда-то за город с ним желания тоже не было. Что же делать?

Мужчина сбавил обороты и заехал на метромост. Как и во многих городах, находящихся по обеим сторонам крупных рек, в Омске проблема связи старой центральной части города и относительно новой заречной стояла остро. Строительство завершили недавно, я читала, что это был самый крупный проект городского масштаба этих лет. Интересно, что наркобарон планировал сделать со мной на том берегу? Там располагались спальные районы и коммерческие центры. В остальном — лесополоса. Чикатило? Заведёт в лес, отрежет груди, вытащит прямую кишку? Я огляделась, пытаясь найти что-нибудь тяжелое, но салон пустовал. В заднем багажном отделении лежали несколько подушек и бутылка с водой. Нет. Версия к черту. Если бы он был маньяком, то наверняка бы ударил по голове в самом начале или пригрозил ножом. До этого момента все телодвижения мужика напоминали детский лепет, по сравнению с теми же пьяными потасовками в Любинском. Может, не хотел портить товар? Меня передёрнуло. Надо было везде таскать с собой кастет.

Пока внедорожник съезжал с моста, я потыкала в стены и нашла лампочку освещения. Все-таки, не ошиблась с финансами. Отделка в салоне была на высшем уровне — как в фильмах. Всё пространство обтянуто черной кожей, в передние сидения сзади встроены маленькие экраны. Водитель слегка поднял голову, вроде посмотрел на меня в зеркало. Из-под тени кепки на секунду показался толстый шрам, пересекавший щеку. Заметив, как я пристально рассматриваю его, он снова переключился на дорогу, сильнее натянув головной убор на лицо. Мне стало как-то спокойнее, хотя видит Бог, рациональных причин этому не было! Бедняга так сжимал руль, будто не был уверен, что вождение в данный момент ему по плечу.

Через полчаса езды пикнул GPS навигатор. Панель справа от места водителя выглядела очень дорого: все светилось и мигало, в отличии от привычных сельских приборов. Я притворилась, что заснула. Автомобиль съехал в бок и остановился. Мужчина вытащил ключ и немного посидел в салоне. Вышел. Послышался хлопок сзади. Бранясь про себя, я нашарила кнопку отпирания и вывалилась наружу. Темно как в Аду. Внедорожник стоял на обочине рядом с пустырем. Вокруг ни души, а деревья слишком далеко. Чертыхаясь, я обошла автомобиль и увидела водителя, вольготно устроившегося в открытом багажнике.

— Быстро же ты проснулась.

Луна отлично освещала его пугающе неподвижное лицо со шрамом на щеке, закинутые за голову руки и дорогие кожаные ботинки. Полосы на лбу выглядели намного лучше. Интересно, он вычислил тех людей, что забросили его в поселок?

— Насмотрелась?

Я попятилась назад. Городской резко вскочил и схватил меня за руку. Я напряглась, ожидая удара в почки, но мужик лишь встряхнул меня за плечи. Была мысль попытаться убежать снова, но кругом простилалась равнина — рай для любителей преследовать женщин на машине в ночное время суток. Следовало протянуть до рассвета, а там уже ловить попутку или хотя бы привлекать внимание общественности. Интуиция вынесла вердикт — убивать меня никто не собирался.

— Зачем ты привёз меня...

— Твоя подружка таки получит свою квартиру.

Что?

— Всё по плану шло, да? Водили за нос все эти месяцы. Я даже и не понял бы, если бы не стал копать глубже... Кому вообще могло прийти в голову ставить дома так близко? Да ещё и представить чужой как заброшенный? Вы даже провод обрезали для пущего эффекта! Это какой-то нереально продуманный план, даже в моей практике! А эти имена? Обговорили все до мелочи! Видимо жизнь среди коров и навоза совсем не радостная, да?..

Я слушала в пол уха. Мужик бредил и определенно не ценил жизнь в области. Что же, бывали и такие. Только этот был явно помешан на преследовании и чувстве собственной важности.

— Так будешь меня подсаживать или нет? — нахмурилась.

Бывший потерпевший уставился на меня как на кусок вышеупомянутого навоза.

— Ты же наркобарон, — напомнила. — Где порошок? Или у вас полагается разговор душа в душу, перед первым торчком? Давай уж сразу колоться за здоровье.

Выражение лица мужика с пренебрежительно-снисходящего перешло в состояние стопроцентного отвращения. Он даже руки убрал, будто только что трогал коровью лепешку, чем, надо сказать, безмерно порадовал!

— Вали в свою деревню и колись там, — скривился.

— Да вот что-то ваш товар в наши края не забредает, так бы я с радостью, — усмехнулась. — С травы и самовара уже не те ощущения.

В уме я уже представила, как набью ему морду. Пугала только перспектива подоспевающих братков.

— А эта мне ещё мозги шлифовала! — схватился за голову. — Что в вашем селе нормальное образование и приличные люди! В первом же клубе вся приличность отвалилась! Крышу вашу вычислил тоже. Смешно до посинения!

Сделав пару шагов в сторону, я спустилась с обочины, намереваясь пройти половину пути по диагонали. В высокой траве лежали кирпичи, на которых я едва не навернулась.

— Ну, как? Бывший новостроящийся коттеджный поселок "Речной" с развитой инфраструктурой, объединяющий в себе лучшие традиции деревянного зодчества и современные строительные технологии! — теперь он весь нависал надо мной. — Благодаря тем лицам, с которыми вы связались, никто из вкладчиков так и не заселился, не говоря уже о продолжении строительства.

Видимо на моем лице отразилось явное недопонимание. Мужик сжалился.

— Иван Антонченко — один из тех, кто сделал это, — показал пальцем на свой лоб.

Да ну? Иван Антонченко — Ванька из Любинского.

— Не может быть. Зачем ему...

— Зачем? — хохотнул. — А кто не хочет квартиру в городе? Теперь она у них есть. Обидно, правда? Неужели ты думала, что они с тобой поделятся? Голубки уже занялись перепродажей. Думают таким образом избежать преследований. Эта дура за полгода так и не поняла с кем трахалась...

Так. Судя по словам городского, Ванька с кем-то ещё, постарались тогда его избить в обмен на квартиру. Жилье за побои? Не может быть. Скорее, за убийство.

— Какую роль во всем этом играла Катя? — насторожилась.

Я не имела ни малейшего желания влезать в эти разборки без веских оснований. Иван с компанией вполне могли быть на короткой с какими-нибудь отморозками. А Катя проводила с парнями достаточно времени, чтобы оказаться втянутой в несусветную дрянь. Временами, я ловила себя на мысли, что общество гопников портило подругу, но о реальных последствиях не хотелось даже заикаться.

— Думаю, её задачей было спрятать моё тело подальше. Убивать бы побоялись, но вывести из игры на какое-то время... Знаешь, это довольно сложно сделать, хотя многие пытались. У идиотов всегда получается лучше.

Я вспомнила обстоятельства нашего первого контакта с городским. Именно подруга затащила меня к пятиэтажке в ту ночь. К пятиэтажке, в которой жил Иван и, как оказалось, лежал этот мужик. Надо же было выбрать именно то место и тот подвал для того, чтобы отлить! Наверное, заказной стал элементарно погибать без медицинской помощи, а звонить в скорую банде гопников было не на руку. Они хоть имели понятие, кого их послали избивать?

— Что тебе от меня надо? — погладила лоб. — Я лишь хотела... помочь.

Видит Бог, последние слова вылезли из меня с трудом.

— Помочь? — ухмыльнулся. — Ты "помогла". Подружка теперь тебя кинула, а крыши больше нет. То, что ты меня подобрала ничего не значит, в конце концов, тебе лишь обещали деньги, — он покрутил ключи от машины в руке, вглядываясь вдаль. — Идти далеко, рассвет не скоро. Преследовать тебя не стану.

Хотя бы так.

Глава 9

Kyrie: А вот и ты.

За окном стоял июнь месяц. Кактусы активно припекало солнце. Кондиционеры в офисе временно отключили. Спина прилипала к креслу.

Dmoz: Привет =)

Dmoz: Был занят.

Kyrie: Серьёзные дела небось.

Kyrie: Погуглила. Вы работаете над тем делом с поселком.

Dmoz: Да, я как раз им занимался.

Kyrie: Слушай, а что там?

Dmoz: Построили без разрешения на чужой земле, принадлежащей мясокомбинату.

Dmoz: А предприятие обанкротилось.

Dmoz: Начали выяснять, кому принадлежат стройматериалы — деньги то уже потрачены.

Kyrie: И в пользу кого дело идет?

Dmoz: Комбината.

Dmoz: Директор решил перепродать землю, вместе со всеми фундаментами другому застройщику.

Dmoz: И себе домик отхватить, строительство которого многодетная семья оплатила.

Dmoz: Кстати

Dmoz: Ты писала, что тебе требовалась помощь. Что там?

Kyrie: Да ничего. Забей.

Kyrie: Бывший подруги пытался отомстить ей через меня.

Kyrie: Я так думаю.

Dmoz: Что случилось?

Kyrie: Увёз за город, промыл мозги и бросил.

Kyrie: Еле-еле до города доехала попутками.

Dmoz: Если скажешь имя, могу замолвить слово

Dmoz: Негоже девушек оставлять за городом без средств передвижения.

Dmoz: У нас дело было в 2008-ом, студент укокошил лучшую подругу своей невесты.

Kyrie: Кошмар

Kyrie: Ну, у меня история чуть более запутанная, так что, спасибо, но помощи не надо.

Kyrie: Оказывается подруга... не подруга.

Kyrie: Эта встряска на меня хорошо подействовала!

Dmoz: Это же здорово =)

Dmoz: У меня тоже глаза открылись не так давно.

Dmoz: Реальность так разится с тем, что ты себе представляешь.

Kyrie: Расстался с невестой?

Dmoz: Выкинул из дома как вонючий пакет мусора!

Kyrie: Не слишком жестоко?

Dmoz: Я ей ещё периодически напоминаю о себе. Шлю сообщения, посылаю людей среди ночи поколотить в дверь =)

Kyrie: Слушай, ты опасен.

Dmoz: Не надо было изменять.

Dmoz: Деньги — ладно

Dmoz: Измену не прощу.

Собрав сумку к концу дня, я вышла с работы в приподнятом настроении. Полгода. Срок доброкачественной ассимиляции с новой местностью.

В центре я чувствовала себя как рыба в воде. Знала местоположение всех магазинов, мест общественного досуга, разбиралась в ценах, стала избирательнее. Конечно, Омск до сих пор удивлял, восхищал, окунал в себя с головой в случае дальних поездок, но жизнь именно в моем районе былых восторгов уже не доставляла. Рабочий день летом увеличился из-за большего количества заказов. Начальник просчитал кому сколько ехать до дому и как выяснилось — львиная доля коллектива жила поблизости и могла без труда задерживаться намно-о-о-го больше. Теперь мы вываливались из офиса под девять часов.

— Увидимся?

— Ага.

Стиль одежды окончательно мутировал в категорию "офисный планктон": строгие брюки, рубашки и блузки. Волосы даже пришлось слегка подравнять в парикмахерской — теперь они доходили мне до лопаток ровным потоком. Только ботинки я старалась не задвигать далеко. Их покупка была одной из немногих традиций, которые я упорно волочила из прошлого. В городе было много магазинов с нравившимися мне моделями, а поскольку зарплата у меня была неплохая, я смотрела на всё в перспективе.

На этом хорошие вещи заканчивались и начинались суровые реалии. Я по-прежнему ужасно разбиралась в здешнем менталитете.

— Я тебе завтра флешку притащу, ты деньги не забудь.

— Хорошо.

В супермаркете привычная очередь не вызывала былой тоски. Пока рабочий класс рассчитывался на кассе, я изучала банку детской каши. Выбор продуктов тоже перестал пугать. Поговорив с коллегами, я составила список лучших пищевых "брендов" и старалась придерживаться их. В первые дни проблема выбора стояла особенно остро — я предпочитала не брать ничего, чем всего и много, фактически, возвращаясь домой с пустыми руками. Теперь такая проблема отошла на второй план — готовить приходилось на троих.

Освободившийся с работы Андрей ждал у крыльца. Погрузив сумки, мы поехали домой. Усадив уставшего мужчину у телевизора, а Ирину на стул для кормления, я начала колдовать над продуктами. Как-то так получилось, что после того инцидента с наркобароном (под вопросом) в мозгу загорелась мысль свалить из собственной квартиры. Андрей был только рад: помог перевезти вещи и даже пытался успокоить. Видимо, после той ночи я выглядела не совсем нормально. И ведь сказать нечего, дабы словить попутку мне пришлось выйти на перекрестную дорогу в двух километрах от той трассы! Причем сориентировалась я не сразу, понятия не имея идти за уезжающей машиной или в кардинально противоположную сторону. На работе мне тоже достались реплики сочувствия. В надежде перебить стресс, я понабрала заказов как последний раз в жизни.

Конечно, мы заменили замки на моей однушке, но возвращаться туда я не торопилась, хотя страх со временем становился слабее. Андрей даже виду не показывал, будто случилось что-то необычное, усердно делая вид, будто мы жили вместе много лет. Все обязанности по уборке, готовке, пеленанию как-то быстро легли на мои плечи, хотя мы по прежнему пользовались услугами Светланы — знакомой знакомого его знакомой, которая, вроде как, имела опыт в общении с детьми. Спала я чаще в спальне Ирины, в то время как Андрей предпочитал диван и телевизор в зале. Винить его пассивное участие в воспитании дочери я не могла — все-таки работа охранником выматывала значительно сильнее, чем отсиживание пятой точки в офисе перед монитором. Андрей ограничивался тем, что ел, смотрел повторы футбольных матчей и спал, иногда оказывая мне несколько знаков внимания. Я не была уверена, что именно так и развивались события у молодых пар, но сравнивать было не с чем. К тому же Андрей не пил, наркотики не принимал, деньги не просил, да и вообще — был очень симпатичным молодым человеком. И даже уже имел ребенка, а значит, не собирался заводить ещё одного в ближайшем будущем — то, что я бы не смогла дать ни при каком раскладе. Мне даже повезло в каком-то смысле, мало того, что все эти любовные приключения начались без розовых соплей, так ещё и партнер сверхъестественных требований не выдвигал.

Со всем этим режимом золушки, у меня было время подумать над тем, что произошло не так. Ведь теперь я жила не там, где планировала многие годы, копя деньги в Любинском и вместо того, чтобы больше заниматься карьерой, вытирала крошки со стола. Как ни странно, именно Екатерина, позвонившая буквально через день после моего переезда, сильно помогла мне взглянуть на ситуацию под другим углом.

— ... Мне правда жаль! Просто ты не понимаешь как это. Ты бы могла жить в том селе всю жизнь, а я из крупного поселка! У нас там даже кинотеатр был!..

Отчасти сие предисловие я понимала. Екатерина переехала из другого поселка, где у неё сгорел действительно шикарный дом.

— Он приехал, сказал "Катя, поедешь в Омск со мной!" Что я должна была по-твоему ответить?! Ведь меня зовут Катей!

А вот тут я не сразу поняла о ком шла речь.

— Он конечно страшный как чёрт, да ещё и психованный, но в маске и кофте вполне себе мужик! В кровати даже лучше Ивана в сто раз! А сколько зарабатывает! По нему-то не скажешь, но ты бы видела какие у него друзья!..

— Слушай, Катя...

— А за провод ты не ругайся! Знала бы ты как его сложно перерезать секатором!

К концу вечера я таки переварила диалог и с огромной болью в душе приняла очевидное. Екатерина выдавала мой дом за заброшенный, а себя за... Катю, которой я, судя по всему, представилась городскому в тот день. Ивана она упомянула мельком:

— ... понятия не имею теперь, где этого оболтуса найти. Он ведь дурень не знал, на что соглашался! Говорил, нормальные ребята. Теперь за ним гоняются. А квартира эта в аварийном доме, да ещё и в каком-то уголовном деле фигурирует! Все, Кир, может увидимся ещё, может нет!

Покормив голодные рты, я уложила Иру и завалилась спать сама.

Dmoz: Теперь и ты пропадаешь.

Kyrie: Дел много.

Kyrie: Переехала к парню.

Dmoz: Что за парень?

Dmoz: Это ты писала вроде...

Dmoz: У него ребенок есть?

Kyrie: Да, да.

Kyrie: Скоро у неё день рождение кстати. Надо что-то купить...

Всю ближайшую неделю я работала как хлебозавод. Появились лишние деньги и, я тут же заложила их в банк под проценты — то, что хотела сделать очень давно. Стало немного спокойнее за будущее. В субботу вечером гуляя с Ириной и Андреем по району, я даже задумывалась о том, куда сплавлю накопленное. Но по закону жанра, любая интересная мысль рано или поздно обрывалась: мы случайно стали свидетелями наглого грабежа. Казалось бы, самый обычный мимо проходящий парень, резко отобрал у симпатичной девушки сумку и ринулся бежать. Блондинка завизжала и попыталась догнать его, но только портила свои каблуки. Подружки тоже никак не могли ей помочь, издавая какие-то непонятные звуки.

Я кинула на Андрея напряженный взгляд. Он пожал плечами:

— Что?

Как что? Слепой что ли?

Оторвавшись от коляски, я побежала за грабителем. Тот завернул за дом и спрятался под окнами, начав бороться с замками на сумке. Я быстро оказалась рядом и дала ему по борщам. Парень нехорошо ударился о стену, но для качественной психологической разрядки я впечатала его туда ещё раз.

Женщины не поблагодарили ровным счетом никак, но я отчетливо ощутила, что выполнила долг и теперь могла отдыхать. Размяв конечности, я снова вцепилась в коляску.

— Кира, — нахмурился Андрей. — Ты меня волнуешь.

Dmoz: Слушай, у нас тут поступило предложение развесить рекламу на щиты.

Dmoz: Сможешь сделать плакаты?

Dmoz: Искать кого-то ещё сил нет. А наши наверняка побегут в твою контору.

Kyrie: Да, конечно.

Kyrie: Скинь там Т3

Dmoz: Ага. Сек.

Придя на работу, я с утра пораньше я принялась гуглить "как избавиться от жалости к другим?". Почему-то поиск выдавал совершенно противоположные страницы, отвечающие на вопрос "как избавиться от жалости к себе?". Неужели эта проблема настолько превалировала? Я почитала чужие посты и пришла к выводу, что живу на Марсе. Порой я даже просыпалась от мысли, что слишком много сплю и пора что-то делать. Какая уж жалость к себе...

Dmoz: Получила?

Kyrie: Ага.

Kyrie: Да.

Тема: Начала встречаться с мужчиной из жалости — он отец одиночка. Что нужно сделать, чтобы начать жить для себя?

Ответ: Надо перестать жалеть других. Плохое это чувство на самом деле. Когда будешь с ним расставаться ни в коем случае не говори что встречалась из жалости, у него может что то случиться с самооценкой.

Ответ: Поговори с ним откровенно! Уверена, он все поймет!

Ответ: Сколько лет ребёнку? Думайте о нем!

Ответ: Ты уже сделала первый шаг — поняла, что встречаешься с ним из жалости. Второй шаг — начать искать того, кого ты не будешь жалеть, а будешь любить, уважать, ценить. И который будет так же относиться к тебе.

Ответ: Вопрос уже содержит ответ — нужно перестать встречаться из жалости (тем более что жалость оскорбительна, за это вам никто спасибо не скажет) и начать жить для себя. В отношениях между людьми самое главное — это честность, перед ним и перед самой собой тоже.

Вроде случай не мой. Но читать было слегка болезненно. Ведь, по сути, между мной и Андреем ничего особенного в плане вселенской любви не произошло. Меня манил его задумчиво-тоскливый взгляд, но больше всего не хотелось упускать возможность построить жизнь с городским мужчиной, который так замечательно подходил под некоторые нужды. Не гопник, не пьянчуга, работающий на заводе. Кто знает, может кроме него, мне бы никто и не повстречался. В том, что именно такой как он, из всего контингента городских жителей, заинтересовался мной, было что-то волнующее. Андрей ценил мою заботу о дочери, мы функционировали почти как одна семья. Единственное что напрягало — это чрезмерное расточительство времени на бытовые мелочи. Человеку у самого начала карьерной лестницы, наверное, требовалось больше свободы. Так ведь?

Впрочем, все мои думы на этот счет прерывал образ Ивана или того же Валета — Андрей с ними и рядом не стоял, так с чего бы мне быть такой разборчивой?

Dmoz: Что-то случилось?

Kyrie: С этим милосердием надо что-то делать.

Dmoz: Что случилось?

Я описала произошедшее прошлым вечером.

Dmoz: Ты ведь даже не знала её. Зачем?

Kyrie: Ну... вот как-то так получилось. Не могла просто смотреть.

Dmoz: Тебе ведь даже спасибо не сказали.

Kyrie: Это нормально. В детстве я очень жалела всех бездомных животных. И была среди них собака, у которой были отбиты обе задние лапы. Она месяц не могла встать на ноги. Наложила на лапы шины, как могла конечно, самодельные и в один прекрасный день она поднялась. Потом стала ходить, бегать. Я были счастлива, выполнила долг, помогла, но однажды выпустила её на прогулку и всё...

Kyrie: Собака была чья-то, породистая, рванула домой к хозяйке. Увидела их вместе через несколько недель.

Kyrie: Если хочешь помочь, помогай, но никогда не жди благодарности.

Kyrie: Как-то так.

Dmoz: Но теперь у тебя есть мужчина и ребенок. Занимайся ими. Что бы было, будь у того уголовника нож?

Kyrie: Ну, так. У меня тоже есть нож! Раскладной с гербом нашей славной страны. Один на связке с ключами, другой в кармане.

Dmoz: ...

Dmoz: Шутишь.

Kyrie: Нет =) Ты сейчас на работе? Хочешь, встретимся в обед, покажу?

Kyrie: Кстати я уже давно подумывала об этом. Твой офис прямо напротив моего. За полгода могли бы и пересечься. Заодно Т3 обсудим.

Пока юрист отвечал, я успела полить кактусы.

Dmoz: Я тебя удивлю, если откажусь?

Kyrie: Занят сегодня?

Dmoz: Нет, просто это плохая идея.

Ну, вот. В интернете я ещё ни разу не сталкивалась с такими обломами, хотя часто о них читала. В сети витал какой-то комплекс, который все старались скрыть. Немногие переходили из "виртуала" в "реал" — феномен который я, будучи не очень компьютеризированным человеком, не совсем понимала.

Kyrie: Почему? Есть какие-то причины?

Dmoz: Думаю, такому человеку как ты, такого как я лучше не видеть вообще %)

Dmoz: Пока ты не избавишься от своего милосердия.

Kyrie: Не поняла.

Dmoz: Просто я выгляжу так будто мне нужна помощь, наверное ))

Dmoz: Что не совсем так.

Kyrie: Хм.

Dmoz: Нам надо хорошо знать друг друга, чтобы перебить это первое впечатление.

Dmoz: Поэтому давай оставим все как есть.

Dmoz: Мне нравится с тобой общаться. Вообще ты единственный человек, не считая коллег, с которым я списываюсь больше пары месяцев на постоянной основе и затрагиваю сторонние от рабочей темы.

Kyrie: Занятно.

Kyrie: Ответь ты просто "у меня дела", я бы прореагировала иначе.

Kyrie: Теперь ты меня заинтриговал.

Dmoz: Чёрт!

Kyrie: Ты единственный с кем я сижу в асе в принципе =)

Kyrie: Не так уж много у меня знакомых.

Kyrie: А с тобой я ещё могу поговорить об этом милосердии и как с ним бороться! Ты же у нас юрист, быстро остудишь мой пыл какими-нибудь примерами из практики. А я тебе нож покажу =)

Dmoz: Да я и так могу...

Kyrie: Нет, не вариант. В жизни информация воспринимается по-другому. Более достоверно. К тому же, ты наверняка впустишь в ход какой-нибудь "психологический контроль над собеседником" или как вы там это называете...

Dmoz: Режим Кашпировского только для реальных мужиков ))

Dmoz: Ну, если ты так хочешь...

Dmoz: Ты правда хочешь?

Kyrie: Ага.

Ответ я получила ближе к вечеру.

Dmoz: Тогда давай назначим лимит-дату. Если за это время твой интерес пропадет — оставим всё как есть.

Kyrie: Он не пропадет, так и знай =)

Kyrie: Что за дата?

Dmoz: 29-ое июня.

Dmoz: День партизан и подпольщиков.

Глава 10

Дом встретил нас ужасной вонью подгоревшего металла. Я закрыла дверь за Светланой и положила тяжелые пакеты на стул. Отменный эмалированный чайник с рисунком бабочки, превратился из белого в чёрно-желтый. Андрей хлопнул холодильником:

— Слушай, Кир, может уже перестанем тратиться на няньку?

— А?

— Ну, я про мразь эту белобрысую, — кивнул на чайник. — Смотри что творит.

— Как ты себе это представляешь? — прыснула. — Мы оба работаем. У нас в офисе детей не держат. Тем более маленьких.

— Я зарабатываю в два раза больше. Ты можешь сидеть дома.

Первые несколько секунд я даже не знала, что сказать. Андрей развалился за столом и выжидательно уставился на меня своим нейтральным взглядом.

— Я похожа на женщину, которая любит сидеть дома? Правда что ли?

— Иришке нужна мать. Что ты думаешь Светка ей втирает, пока нас нет? Сидела бы с ней, научила чему хорошему. Девчонку в садик уже отдавать надо.

Переведя дыхание, я начала расставлять продукты:

— На счёт садиков мы узнавали. Мест нет.

— В младшей группе нет. Отсидишь с ней пару лет, потом отдадим.

— Нет.

— Кира...

— Вопрос закрыт, — достала яйца и вытащила новую сковородку. — Ты с ума сошел? Какие пару лет? Думаешь, место в Риарте будет меня дожидаться?

Андрей нагнулся и схватил меня за запястье:

— Кира, ты прям только о себе и думаешь, не стыдно? Дочь и так нас не видит целый день! Хочешь чтоб она Свету мамкой кликала, что ли? Смотри, даже готовить не умеешь, яйца подгорели... Посидела бы дома, набралась ума...

Kyrie: На чем мы остановились?

Kyrie: Чем ты занимаешься помимо работы?

Dmoz: Хм

Dmoz: Дай подумать

Dmoz: Наверное, ничем.

Kyrie: Колись!

Dmoz: Покататься люблю.

Kyrie: На машине?

Dmoz: И на ней тоже =)

Dmoz: Вообще, я немного коллекционирую мотоциклы. Есть два спортбайка и один чоппер. Вчера как раз его вытащил.

Kyrie: Ого! Что за модель?

Dmoz: Yamaha 1900A Midnight Star

Я погуглила и осталась без челюсти.

Kyrie: Ещё ни разу не видела такие дорогие модели в реальной жизни.

Dmoz: Да, тут не много любителей таких вещей. Вообще я в Новосибирск на них гоняю. Даже если по делам. Там и салоны есть достойные и люди в теме.

Kyrie: У меня была подруга, которая мечтала чтобы её повозили на чем-нибудь таком.

Dmoz: Да, девушкам такие штуки нравятся =)

Kyrie: А байки у тебя тоже какие-то брендовые?

Dmoz: Ну, да. Honda CBR и Suzuki GSX R 1000.

Kyrie: Мужик, ты крут

Dmoz: %)

Dmoz: Машинами крутость не мерят. Но спасибо.

Kyrie: А другие хобби? Чтение там или телевизор? Футбол?

Dmoz: Читаю новости в сети =) Футбол... нет.

Kyrie: Выпиваешь?

Dmoz: Нет.

Kyrie: Совсем-совсем?

Dmoz: По долгу службы желательно оставаться трезвым =)

Dmoz: Но бывает срываюсь... но это не важно.

Dmoz: А ты?

Kyrie: Вообще не пью. Разве что кока-колу! Здесь у вас разные есть. К нам в область только одну завозили.

Dmoz: Так ты из области?

Kyrie: Недавно переехала.

Dmoz: Забавно. Мне недавно девушки из областных поселков попадались.

Dmoz: Но по тебе так и не скажешь.

Kyrie: Это всё интернет =))

Dmoz: Ага. А с той стороны ты вся такая доярка с толстой косой и закатанными рукавами. Два ведра у системника. Свежее молоко в бутылке. Подоенная корова за плечами и стог сена вместо кресла.

Kyrie: Как стереотипно =)

Dmoz: Да просто девушки те реально дикие были.

Dmoz: Одна билась в приступе эпилепсии перед домашним кинотеатром, другая от наркоты мозг прогуляла. Даже не знаю, какая хуже.

Kyrie: Ну, не все такие.

Kyrie: У нас были нарики, но они как отдельная каста. Вообще там все довольно простые люди. В Омске выжить сложнее.

Dmoz: Может быть.

Dmoz: Вот ты с ножиком ходишь, тоже видать пережитки прошлого...

Kyrie: Ещё не хочешь увидеть моё оружие возмездия? =)

Dmoz: Нет. Сегодня в обед не выхожу. Много дел. У нас тут автомат есть. Возьму баунти.

Kyrie: Нравится кокос?

Dmoz: Да.

Dmoz: Мой "продукт-фикс".

В обед я предупредила девушек, что выйду и побежала в торговый центр. "Красный куб" как всегда изобиловал пылисборниками разных размеров и цен. Спросив на кассе что-нибудь с кокосовым мотивом, мне предложили стеклянный шар с объемным кокосом внутри, мягкую игрушку и кулон замечательно имитирующий кусок надрезанного плода из которого торчали две красно-белых соломинки. Я взяла последний.

Kyrie: Слушай, ты когда выходишь с работы?

Dmoz: Не скажу.

Kyrie: Ок.

Kyrie: Тогда как выйдешь, спустись на набережную и загляни под скамейку напротив сломанного фонаря =)

Dmoz: ?

Kyrie: Под правую ножку то есть. Там будет спичечный коробок.

Kyrie: Можешь это сделать в любое время суток )

Kyrie: Я наверняка уже буду дома.

Во всем этом была доля лукавства. Андрей собирался встретить меня с работы с Ириной.

Dmoz: Тебя там точно не будет?

Kyrie: Слово скаута!

Kyrie: То есть сельской доярки.

Dmoz: ...

Kyrie: Ладно, слово графического дизайнера ведущего рекламного агентства нашего славного города!

Dmoz: Так-то лучше.

Dmoz: Ладно. Посмотрим.

Андрей приехал вовремя. Взяв просящуюся Ирину на руки, я повела нас к набережной.

— Ну, так что ты решила? — снова спросил.

— Я сказала, что вопрос закрыт.

— Перестань ломаться. Тебе же проще будет. Все расходы на мне.

— Я не ломаюсь. Мне нужна работа и это не обсуждается.

Охранник хмыкнул и затряс погремушкой перед носом дочери. Во взгляде снова читалась трагичная задумчивость.

— Тогда давай пересдадим твою квартиру, — предложил.

— Это ещё зачем?

— Чтобы деньги были.

— Они и так есть.

— Ты меньше меня зарабатываешь. Со съемом были бы почти квиты.

Мои брови полетели вверх:

— Ты же говорил что деньги не проблема? Что тебя не устраивает, Андрей? В последнее время ты совсем...

— Ищешь повод уйти? — перебил.

Решив, что столкнулась с очередным проявлением непонятного городского менталитета, а ссора не стоит последних сил, я закрыла глаза и отправила Андрея в супермаркет. Мы же с Ириной уселись за столик кафешки с видом на набережную. Официант быстро принял заказ.

— Кыла папа злой.

— Да, детка. Папа злой, — кивнула. — Очень злой.

— Осень.

— Очень.

— Осень!

Поглощая мороженное, я наблюдала, как за горизонт садится солнце. Последние лучи отражались на водной глади, а все вокруг будто пропустили через красное стекло. Люди не замечали этого чуда природы, продолжая развлекаться: гулять, общаться, бежать на остановки. В Любинском все было не так. Даже Федор Борисович отлипал от грядки, чтобы полюбоваться закатом...

— Кыла, кыла, сатри...

Издалека послышался грохот мотора. Чёрный мотоцикл с шумом проехал мимо кафе и остановился в конце дороги, тут же привлекая к себе кучу внимания. Не снимая шлема, мужчина в темных кожаных штанах и светлой рубашке, слез с металлического зверя и быстро спустился по ступенькам на набережную. В сравнении с проходящими мимо людьми он казался довольно высоким.

На деревянной скамье напротив сломанного фонаря сидели молодые девушки, уже успевшие свернуть шею, в попытках разглядеть, что же так шумело. Я не умела читать по губам, да тем более с такого расстояния, увидев лишь то, как лихо мужик подошёл к представительницам слабого пола, отодвинул одной ноги рукой и нагнулся, заглядывая под скамью. Сомневаюсь, что за несколько часов там могло появиться что-то ещё — я положила презент на ровном, чистом месте.

Распрямившись, мужик отвернулся от скамьи и начал что-то делать руками. Вероятнее всего — открывать коробок. Закончив, он некоторое время стоял на месте.

Заняв Ирину мороженым, я вытащила мобильный и навела камерой зум, но разглядеть успела мало — только до жути классные ковбойские сапоги с цепочкой.

Подкинув подвеску в воздухе, юрист из Права быстро поднялся вверх через три ступеньки, запрыгнул на чоппер и уехал, опять же, со знатным шумом и кучей зрителей.

— Видела, да? — появившийся из неоткуда Андрей подтолкнул меня в спину.

— Видела что?

— Мужика на байке.

— Ты знаешь его? — удивилась.

— По работе.

Андрей подождал, пока я протру малышке рот и повел нас к дому пешком через мост. Молчание затягивалось. Я и предполагать не могла, что Андрей мог знать юриста из аськи лично. Вот блин, он же на входе стоял, наверняка всех в лицо знал!

— Так у тебя в фирме работает байкер? — протянула, вспомнив, как это делала Катька, — И какая у него должность?

— Он не байкер, — усмехнулся. — Просто ценитель. Летом почти всегда на мотике передвигается. Понравился, да?

Андрей переложил тяжелый пакет в другую руку и насмешливо уставился на меня. Ладно. Придется ограничиться мыслью, что дабы покупать такие железки надо иметь много денег. Соответственно, юрист из аськи занимал выгодную позицию. А если вспомнить зарплату охранника, в два раза превышающую мою и жену успешного юриста из нашего отдела — то картина и вовсе неизбежно зажиточная.

Но что такого смешного в том, что он мне понравился?

— Не каждый день увидишь мужика на чоппере, — буркнула.

— Поверь, на чоппере все его достоинства заканчиваются, — показал пальцем на вывеску вдалеке. — Забей.

Пока я разбирала сей загадочный ответ, Андрей завел нас в детский магазин недалеко от дома. Я ещё не посещала с ним в такого рода заведения, поэтому слегка растерялась, когда охранник буквально на лету сгреб все вешалки одного размера и грохнул на кассу. Работница магазина и виду не подала, начиная пробивать товар.

— Андрей, ты что делаешь? — растерялась. — Ты же всё взял.

— Да, зарплату сегодня дали, — вытащил карту. — Тряпки быстро мараются. А Светка походу своим что-то таскает.

— Чего? — погладила щеку. — Все хотела сказать, что комбинезон пропал джинсовый с подсолнухом.

— Я помню, что ещё ботинки были розовые, — досадливо улыбнулся. — Как взрослые, только мелкие. Новые. Когда искал, не нашел.

— Надаю по борщам, — кивнула.

— У неё близнецы. Оставишь детей без матери?

Я взяла предмет обсуждений поудобнее и мы снова вышли на улицу.

— Ну, я их не видела, так что... Нефиг у Иришки вещи красть!

Придя домой, Андрей ушел мыться, а я принялась раскладывать вещи ребенка по местам. На самом дне каждого ящика нашлись срезанные этикетки. Папаша время от времени баловал дочь, но от этих дарений уже почти ничего не осталось. Упорядочив инвентарь, я выключила свет, чтобы не тревожить заснувшую Ирину и пошла на кухню. Андрей молча наблюдал за процессом приготовления ужина.

Dmoz: А вот и ты!

Kyrie: Караулил меня что ли? =)

Dmoz: Ага.

Kyrie: Понравился кокос?

Dmoz: Очень!

Dmoz: Уже просунул его через цепочку. Смотрится здорово!

Kyrie: Рада что понравилось.

Придя утром на работу, я первым делом полила кактусы. Перед глазами стояло заспанное лицо Андрея. Бедняга еле встал сегодня.

Dmoz: А у тебя есть любимый предмет?

Kyrie: Нет. Я не привередливая.

Dmoz: Ок.

— Кира Геннадьевна, — в обед ко мне постучал начальник.

— Да?

— Вы там проект заканчиваете?

Шеф выглядел слегка потрепанным — или у меня сегодня нюх был на недосып?

— Ага, — кивнула, прицепляя флешку. — Снести?

— Да, — мужик откашлялся и начал закрывать за собой дверь. — К вам там пришли.

В общей приемной, которую использовали для работы с клиентами сидел незнакомец. Слегка полноватый, лысый и в костюме — я была уверена, что видела его в первый раз. Родственник арендодателей? Сосед, которому спальню затопило? Я стала перебирать варианты.

— Вы та, что с Правом работала над сайтом? — спросил.

Вместе с благосостоянием у людей часто набирался и вес. Мужик обладал совершенно иной комплекцией для коллекционера мотоциклов, вот и протянул ручонку с толстенькими, но ухоженными пальчиками.

— Мне сказали передать вам это.

Я во все глаза уставилась на обертку "баунти". Шоколадный батончик не надкусили буквально, но из упаковки была изъята одна половина.

— Зачем?

— Ну, не знаю. Это вы мне скажите, чудаки.

Kyrie: ...

Dmoz: =)

Dmoz: Поешь. Вкусно.

Kyrie: Не сомневаюсь, но почему тут только одна половина?

Пока я ждала ответа, в голову прорывалась мысль о финансовой несостоятельности, но как так, с таким-то мотоциклом...

Dmoz: Ну, тут заложен глубокий смысл на самом деле. Две шоколадки в одной обёртке это как мужчина и женщина. Единая плоть. Элементарный пример дихтомии в природе.

Dmoz: "Твикс" кстати тоже на половинки делится. Но если его два человека могут есть одновременно, то в случае с "баунти" одному придётся ждать, пока одна часть будет съедена или изъята (обычно доминирующий партнёр ест и/или берет первым). Отсюда, разделение по типу "баунти" характерно для более традиционных отношений с доминированием одного из партнёров (обычно мужчины, в животном мире самка часто тоже ест после самца), а по типу "твикс" для более современных, предпочитающих равенство.

Dmoz: А на самом деле всё фигня и я просто пытаюсь сократить нашу психо-эмоциональную дистанцию с целью подготовки себя к будущей встрече.

Dmoz: Ведь, судя по всему, ты от своей идеи не откажешься.

Kyrie: Ага.

Kyrie: Но как-то это не хорошо.

Kyrie: Партнеры всякие!

Kyrie: Я тебе нож показать хочу!

Dmoz: Ага =)

Dmoz: Релакс. На самом деле последний в автомате был.

Dmoz: Урвал у бухгалтерши из-под носа.

Я слабо улыбнулась и вытащила кусок батончика. Никогда не питала особой любви к кокосам, даже не ела их ни разу, но вкус был вполне сносен.

Kyrie: Слушай, коли мы заговорили о мужчинах и женщинах.

Kyrie: Это нормально для города, чтобы работал только мужчина?

Dmoz: Зависит от заработка.

Юрист включил режим коротких серьезных ответов. Пора бесплатных консультаций!

Kyrie: Он зарабатывает в два раза больше и просит меня сидеть дома с ребенком.

Dmoz: Любая городская бы согласилась.

Kyrie: Да? Мне кажется это не правильно.

Kyrie: Бросать работу.

Kyrie: Мы ведь даже не муж и жена.

Dmoz: Свяжи его с собой узами брака, чтобы не убежал. Делов то.

Dmoz: Судя по всему ему ближе тип "баунти". Хочет доминировать. Современные женщины, умные, образованные и успешные, нередко считают, что призваны проявить себя вне дома, внести свой вклад в общество или получить мировое признание, а роль домохозяйки не для них, т.к. для этого не надо большого ума. Я могу разделить твое мнение. Однако для достижения успеха в доме, чтобы семья процветала, муж преуспевал, а дети выросли успешными людьми, надо быть действительно умной.

Kyrie: Там откуда я приехала, все женились на друзьях детства. Одноклассницах. Ну, или соседках. Кого-то семья сватала. Все проходило спокойно и как по сценарию. А тут так сложно...

Dmoz: Как давно ты переехала?

Kyrie: Полгода почти

Dmoz: Понятно. Наверное, ты немного дезориентирована

Dmoz: У меня друг хороший из другого города. Приехал когда учиться, познакомились. Ходил как зомби первый год. Выслушивал всё, вынюхивал, приспосабливался. Да и друзьями мы стали лишь через несколько лет, не подпускал к себе никого. Говорил, "слишком много дел" и уходил.

Dmoz: Слушай, опасно ты втянулась в эту историю с мужиком. В период адаптации лучше жить свою жизнь, а не жизнь чужой семьи. Привяжешься к ним и не заметишь.

Dmoz: Вы ведь недавно познакомились?

Kyrie: Да вот... полгода.

Dmoz: Он подловил тебя вовремя.

Kyrie: Говоришь так, будто это плохо.

Dmoz: Это умно, если он знал, что делал. Психологически ты сейчас очень уязвима. Он знал, что ты приезжая?

Kyrie: Да. Мы познакомились с ним как раз, когда я спрашивала что-то...

Dmoz: Мужчине с ребенком, конечно, не так сложно устроиться как женщине, но у него определенно больше нужды искать второго для воспитания потомка.

Dmoz: Вот скажи, кто тебя привлекает больше, ребенок или мужчина?

Kyrie: Хм.

Kyrie: Ребенок мне ближе.

Dmoz: Фатальная женская ошибка, которая разрушила слишком много браков, как раз состоит в том, что женщины на первое место ставят детей. Мужчине в семье исключительно важно чувство психологического комфорта. Он должен чувствовать, что он нужен, что им не пренебрегают.

Dmoz: Из всего этого можно сделать вывод, что твой мужчина спустился до крайней меры.

Dmoz: А тут ещё ты, размышляющая над работой, когда в приоритете после ребенка должен быть он. Конечно, он решил, что тебе лучше сидеть дома.

Dmoz: Разделение труда — самый производительный вид сотрудничества людей в любой сфере, в том числе и в семье. Если это действительно тот, с кем ты можешь прожить долго и комфортно, почему бы и нет? Тем более с деньгами проблем, как я понимаю, не будет.

Kyrie: Хм. А как понять, что это именно тот человек?

Dmoz: Вот чего не могу сказать, так вот этого.

Dmoz: Всегда жил сегодняшним днем. Сказал бы "слушай сердце", но это не для всех. Да и случаев из практики много, не совсем счастливых.

Kyrie: А ты бы сам смог так? Сидеть дома.

Dmoz: Нет. Я из "баунти".

Dmoz: Съела?

Kyrie: Да, спасибо.

Вплоть до восьми часов я верстала сайты туристической фирме, но выходило не очень. Я то и дело зависала над клавиатурой, тупо уставивший в монитор. Одна мысль о том, чтобы сидеть дома и строить из себя домохозяйку вызывала во мне первобытную ярость на половину с диким ужасом. Я за этим в Омск вырывалась что ли? Откладывала деньги с зарплаты? Сживалась с мыслью, что знакомых больше не увижу?

— Кира, одевайся. Сегодня можно пораньше убежать!

Kyrie: Слушай. Что мне делать?!

Kyrie: Работать в Омске и жить в своей квартире — мечта всей моей жизни! Какие нафиг посиделки дома... какой брак! Что делать?! Неужели все мужчины тут такие?

Dmoz: Успокойся.

Dmoz: Расстанешься с ним.

Kyrie: Но мы уже живем вместе! Как это вообще получилось...

Dmoz: Насколько я понял тебе не с чем сравнивать.

Dmoz: Скажи, что нужно время. Запомни только, что мужчины очень самолюбивы и, как правило, горды. При первых намеках о расставании могут грозить самоубийством.

Kyrie: ЧТО?!

Dmoz: Мужик не всегда может понять, как это так: его бросают. И даже мысли порой не допускает о том, что решение о расставании примется без него. Поступи по-умному. Начни вредничать, говорить о том, что тебе недостаточно внимания, подарков. Говори на темы, которые его раздражают. Снижай градус отношений.

Dmoz: Но, ни в коем случае не говори, что ты встретила другого. Это может вызвать чувство злости и ярости, зацепить за самолюбие.

Kyrie: Какое самоубийство?!

Dmoz: Это пустая угроза.

Dmoz: Никто не убивается. Вообще, твоя ситуация вполне классическая в рамках эмоциональной зависимости. Это когда один партнер удовлетворяет потребности другого в ущерб собственным. Чаще самопожертвование свойственно именно женщинам. У вас всегда есть внутреннее оправдание, почему вы пренебрегаете своими интересами. На это твой парень и рассчитывает. Примеров куча. И откуда у него ребенок, ты спрашивала? Отцы одиночки нынче не в моде. Это здорово, что у тебя есть куда оглянуться и понять, что все пошло не так. У современных городских женщин (карьеристки не в счет) нет каких-то особенных планов, которые бы не стыковались с проживанием на территории партнера.

Dmoz: Мне идти надо. Удачи.

Домой пришлось добираться пешком одной — Андрей задерживался. Маршируя по тротуару, я то и дело оглядывалась на всякие вывески ли ж бы оттянуть время. Чем ближе я подбиралась к дому, тем реальнее становился список заученных действий: убрать в комнате разбросанные вещи, приготовить ужин, помыть Ирину. Господи, а ведь даже вариантов не было! Андрей не умел обращаться с девочкой, раньше малышку купала Светлана, которая увидев меня, тут же отказалась продолжать "вкалывать как со своими"

— Кира, — позвал с порога.

Я оторвалась от бесцельного разглядывания стены, потушила сигарету и вышла в коридор. Андрей сегодня сопровождал высшие чины, поэтому был вынужден надеть костюм. Где бы в Любинске я увидела мужчину одетого так? И сколько городских носят приличные шмотки, не пьют, не курят? Снова стало не по себе. А вдруг это судьба? Повезло как золушке! А я думаю просто взять и наплевать...

— Что хмуришься? — снял пиджак. — Едим в санаторий завтра утром.

— Что?

— Санаторий в области, — повторил.

Я была уверена, что расслышала слова, но не поняла смысла. То, что его не отпускали с работы просто так, Андрей сказал ещё в самом начале, до моего переезда. Ни на какие курорты или отпуска в далекие страны думать не приходилось. И тогда мне это понравилось, потому что хотелось сфокусироваться на Омске и не думать о сложностях...

— Опять сопровождаешь?

— Да. Разрешили взять семью.

— На сколько?

— Двадцать четыре календарных дня.

Он прошагал на кухню и уселся есть. Мы обсуждали, что возьмем из вещей и что скажем Светлане, после чего Андрей небрежно поцеловал меня в губы и ушел. Из зала послышался женский голос — ночной выпуск новостей.

— Кыла?

— Спи, спи.

Я упаковала наши с Ирой вещи в мой рюкзак. Побегала по квартире в поисках средств гигиены. Андрей сказал, что соберется сам. Семья. Ему разрешили взять семью.

— Двадцать четыре дня...

Пробравшись обратно, я улеглась на кровать и сделала подсчет. Как бы сказать юристу из аськи, что я не смогу прийти на встречу двадцать девятого июня?

Глава 11

Проснувшись, мы быстро поели и погрузили вещи в машину. По холодку проехались до офиса. Начальник нашелся на месте. Думаю, у меня это было врожденное — принимать нейтральную позицию в обществе. Я никогда не выделялась ни в негативном, ни в позитивном плане. Знала где остановиться, что сказать. Работу выполняла во время, даже опережала график. Отказать такому человеку было сложно. Придраться — не к чему.

— Слушайте...

Через полчаса я вышла из офиса с пометками о сдаче проектов.

— Оттуда автобусы ходят? — спросила Андрея. — Мне надо будет...

— Ходят.

Ехали мы едва больше часа. За это время солнце успело выйти из-за горизонта. Ирина проснулась и завозилась в кресле. Андрей заехал за ворота и припарковался на импровизированной стоянке посреди берез. От цивилизации мы оторвались знатно.

— Пошли.

Сначала мы посетили административный корпус. Нас быстро оформили и выдали санитарно-курортные карты. Девушка-дежурная показала номер и объяснила, как пользоваться телефоном, интернетом и окнами. Удивительно, беря с собой ноутбук, я даже не надеялась, что смогу выходить с его помощью в сеть. Здорово!

Номер представлял собой две большие комнаты в кремовых цветах, коридор (где стоял большой шкаф-купе и холодильник) и санузел. Евроремонт со всеми мыслимыми и не мыслимыми розетками. Мебель вся приличная, в спальне добротная двуспальная кровать, матрас без пятен. Во второй комнате, будто специально для ребенка, стояла кроватка, комод и односпальная детская кровать. Здесь же был выход на большой балкон.

Андрей занес сумки, проверил свет и ушел, обещая вернуться, когда стемнеет. Я положила Ирину в кроватку и дала любимую игрушку, сама принявшись изучать местность. Воздух здесь действительно был чистый, не запах села, как в Любиснке а свежей, курортной природы. Издалека доносились писклявые голоса детей, пели птицы, солнце припекало голову.

Насладившись видом с балкона на растущую зелень парка, я зашла обратно в номер, думая, что увидела всё. Наивная! Зайдя в туалет помыть руки, я едва не потеряла челюсть: в углу стояла душевая кабинка!

— Господи Боже...

Побоявшись оставить Ирину одну на долгое время, я ограничилась ощупыванием, но уже предвкушала вечерний туалет как в современном кинематографе. Интересно, я купальник взяла?

— Кыла! Кус-кус!

Перестав распаковывать чемоданы, я заглянула в холодильник. Он был пуст. Полистала книжку с телефонами.

— Что тут с едой? — спросила дежурного.

— Какой номер?

— Ээ... — я огляделась. — А как узнать?

— На телефонной книжке написано.

Я полистала книженцию и нашла нужные строчки на последней странице:

— Люкс номер 2.

— У вас ребенок?

— Да, два года.

— Можете спуститься в столовую. В течении получаса еда будет готова.

Уточнив меню, я взяла Ирину на руки и пошла искать столовую. Как ни странно, сделать это оказалось сложно, даже с объяснениями персонала. Наш жилой корпус представлял из себя отдельный домик посреди парка с тремя номерами на втором этаже и большой гостиной на первом. Зайдя в соседнее здание, я поняла разницу. Здесь на этаж приходилось больше десятка дверей. Начиная отсюда, все корпуса были соединены между собой переходами, оснащены лифтами, пандусами и поручнями.

В столовой все говорило об обычном "сбалансированном" питании. Трехразовом из трех блюд. Девушка, разносившая еду, сказала, что вечером здесь можно сходить в кафе, послушать музыку, съесть мороженное или десерт — на территории санатория было всё, что только можно пожелать "молодой маме".

— Кыла!

Ирина наелась, я, ни много ни мало, обожралась. Никогда не чувствовала такой усталости. Официант сам убрал тарелки у нас перед носом. Я расстегнула верхние пуговицы рубашки. Поспать теперь что ли?

— Пойдём спать? — спросила малышку, поднимаясь со скамьи.

Ирина, успевшая слезть из-за стола, потянула меня за брюки, показывая пальцем куда-то в толпу:

— Кыла, Кыла, сатри! Ляля!

Глотая зевки, я принялась рассматривать причину пронзительных визгов. Из буфета к свободному столику неподалеку неторопливо шагала девушка с ребенком. Понятно было сразу — мать и сын: оба брюнеты со светлыми глазами. В поселке такая внешность была экзотической. В городе, как выяснилось, тоже встречалась редко, а подкрашенные шевелюры легко определялись. Не мать и сын, а картинка! Удивительно, что отец никак не повлиял на цветотип малыша! Мальчишка был ещё мелкий, намного младше Ирины, но крепенький и с осознанным взглядом. Держа в руке мягкую игрушку, он оглядывался по сторонам, будто искал кого-то и этим ещё сильнее походил на мать — прежде чем присесть столик, она как следует оглядела весь зал.

— Ляля! — Ирина понеслась к ним.

Подавив ещё один зевок, я заковыляла следом, предвкушая возможное недопонимание. Как ни странно в санатории детей возраста Ирины мы ещё не видели. Все были на пару лет старше.

— Ляля!

Брюнетка сидела, удерживая сына на руках. Чем ближе я подходила, тем меньше становилась девушка. Это было даже забавно. Судя по всему, наша разница в росте составляла головы две. Одета женщина была прилично, но слегка неряшливо и молодежно — в клетчатую зелено-желую футболку и светлые штаны с балетками. Волосы выбивались из хвоста. От девушки веяло каким-то творческим беспорядком.

— Ляля!

Молодая мама заметила Ирину на подходе и отгородила отпрыска. Дочь Андрея навалилась на скамью и снова перешла на визг. На этот раз веселый.

— Извините, — я взяла девочку за руки, отвлекла телефоном и развернула на выход.

При ближайшем рассмотрении мальчишке даже год было трудно дать — для игр с Ириной не подойдет.

— Ляля?

— Пошли искать другую лялю. Большую лялю!

Благо тут парк был за дверью.

— Эм, подождите.

Почесав затылок, я оглянулась, впрочем, не надеясь, что обращались ко мне. Ирина обхватила меня за ногу и начала стягивать брюки.

— Простите, вы Кира? — девушка брюнетка вопросительно уставилась на меня снизу вверх, покачивая сына на коленях.

— Кира, — подтвердила, подтягивая ремень брюк. — Мы знакомы?

Полагаться на память я, увы, могла не всегда. Особенно в таком букете городских лиц.

— Я знаю Андрея.

Ого. Я присмотрелась. Ирина на эту девушку похожа не была ровным счетом ничем. Удивительно, но на подсознательном уровне я всегда задавала себе вопрос: когда же увижу мать ребенка? Все, что мне сказал Андрей — это то, что она "жива-здорова".

— Не хочешь посидеть с нами? Мы быстро покушаем и пойдем. Душновато тут.

Пораскинув мозгами, я устроила нас с Ириной напротив. У этой миниатюрной брюнетки было странное скучающе-уставшее выражение лица.

— Очень на вас похож, — сказала, кивая на сына. — Как зовут?

— Руслан. А вашу Ира, да?

Дочь Андрея потянулась к "ляле" через стол.

— Мать не я, — сказала сразу, во избежание тем о беременностях.

Девушка просто кивнула, поправляя волосы на голове сына:

— Ирина похожа на мать. Особенно глаза. Так бы я даже вас не узнала.

Я нахмурилась.

— Мы виделись один раз, — сказала она. — В супермаркете. Я хорошо помню лица. На вас была шапка с помпонами и пуховик.

Это было так давно, что я почти забыла.

— Так вы та девушка, которая помогла... — щелкнула пальцами, — знакомая Андрея!

Мы обменялись понимающими взглядами.

— Здорово, — подытожила я.

— Угу.

Углубившись в воспоминания о странном городском менталитете, не позволяющем помочь пожилому человеку в трудной ситуации, я поздновато заметила, что на столе ничего нет.

— Все нормально, — девушка заметила мою озадаченность. — Вон наша еда идёт...

И правда, со стороны буфета надвигалось... нечто. Сцена в супермаркете и день в парке всплыли из недр памяти необычайно ярко. Спутник девушки, на этот раз в черной рубашке и тёмных джинсах, в отличии от брюнетки, только увеличивался по мере приближения. И лицо краше не становилось: этакая смесь мрачности и напряженной мысли. Я чуть отодвинулась от края. Такой и ударить может.

— Что здесь? — пробасил, ставя два подноса на стол.

— Смотри, это новая девушка Андрея.

— Андрея? — на это выражение лица было просто невозможно смотреть, — А, Ростова?

У меня чуть припадок не случился. Мужчина опустился напротив и, надо сказать, даже в таком положении возвышался над столом подобно скале, перекрывая свет из окна. Брюнетка тут же передала ему сына, и начала разбирать еду на тарелке.

Я слегка озадачилась. Мужчина и эта девушка были очень похожи внешне, но черты лица не сходились совершенно: резкие у него и мягкие у неё. К тому же этот неприветливый взгляд...

— Имя? — спросил.

Я не сразу осознала, что вопрос был адресован мне.

— Моё? — удивилась. — Эм. Кира.

— Чем занимаешься?

— Графическим дизайном.

— Сколько уже вместе с Андреем?

Я нахмурилась. Это что, допрос? Мужчина, не снимая тонких чёрных перчаток, взял вилку и принялся поедать салат. Мальчишка, придавленный свободной рукой гиганта, барабанил пальцами по краю стола, напевая какую-то песенку. Наконец, я поняла, что тут пошло не так:

— А вас как зовут?

Девушка, к которой я и обратила вопрос, запила пюре соком и задумчиво склонила голову:

— Я...

— Начальник Андрея, — перебил мужчина, жуя салат, — А это моя жена.

Я побродила взглядом по их рукам. У девушки было обручальное кольцо, в случае с мужчиной сказать было сложно, но уже в супермаркете и в парке они показались мне крепкой парой. Начальник?

— Из "Права"?

— Да, — сказал, как отрезал.

"Жена" послала супругу тяжелый взгляд, должно быть что-то значащий.

Ну все, пора мотать. Метаморфоза случилась буквально за секунду до моего планируемого побега: гигант по-юношески весело улыбнулся и, склонившись, поцеловал девушку в уголок губ. Брюнетка попросила его не мешать ей есть, на что он ещё раз улыбнулся.

Парк был хорош, и казалось, не кончится никогда. Повсюду росли деревья, скрывая аллеи в тени. За чистотой следили, не было ни лишней пыли, ни листьев или мусора. Мы с девушкой устроились на скамейке с видом на один из жилых корпусов. По пути увидели несколько людей с колясками и мам с маленькими детьми, что навеяло мысль, будто ходить сюда могут и местные. Среди остальных поколений присутствовали в основном пожилые пары с внуками или без, и дети дошкольного возраста. Молодежь предпочитала город.

— Андрей ничего не сказал про то, что привезет девушку. Мы думали, что его дочь будет с нами или с С.А.У.

— С.А.У.?

— Светлана Александровна Ушлакова, — скорчила рожу брюнетка. — Не женщина, а монстр. Рожает детей не понятно от кого, чтобы этот материнский капитал получить. Уже готовит заявление на сдачу одного близнеца в приют...

Чего?!

— Светлана — наша няня? — испугалась. — Откуда ты это знаешь?

Брюнетка кивнула в сторону мужа. Он разговаривал по телефону в тени дерева уже минут десять, при этом, не спуская с нас напряженного взгляда. Это даже было чем-то похоже на "перегляделки", потому что я тоже никак не могла понять, что у него на уме и выглядывала все возможные детали.

Ирина бегала вокруг дерева, пытаясь дотянуться до "ляли", которую мужчина до их пор держал на руках.

— Он даже на отдыхе работает? — я решила поддержать разговор.

— Нет, мы договорились, что будем отдыхать. Наверное, что-то срочное.

Малыш начал издавать жалобные звуки, реагируя на поднявшего голос отца. Мужик подцепил гарнитуру и поставил ребенка на ноги, поддерживая за подмышки. Руслан тут же повеселел и начал подпрыгивать. Ирина вовсю красовалась перед обоими, выполняя замысловатые танцы живота и прочих частей тела.

— Так это вас Андрей сопровождает?

— Можно и так сказать, — кивнула. — Кстати, я Настя. Только не говори мужу, что я представилась. У него, похоже, сейчас режим Шерлока включен.

Я сделала вид, что поняла.

— А почему у вас Руслан всё "э" заканчивает? Папэ, мамэ?

— Папэ слишком много французских сказок читал, когда мы Руслана ждали.

— Понятно.

Гигант совершенно не входил в рамки романтического образа, связанного с французским языком или самой страной любви. Такого бы куда-нибудь в Скандинавию, только в блондина перекрасить.

— Вроде Андрея привести не может, — всмотрелась Настя.

— Так ты... ээ... по губам читаешь?

— Пытаюсь.

Неожиданно зазвучала пронзительная скрипичная мелодия. Я подпрыгнула на месте. Настя достала из кармана чёрный сенсорный телефон, должно быть, со всю мою ладонь:

— Да? С кем-то говорит, да. Нашел? Здорово. Где ты? Ага. Нет, недалеко. Как раз прогуляемся. Ага. Хорошо. Давай.

Девушка спрятала мобильник и встала со скамьи:

— Друг приезжает. Сейчас встречать пойдем.

— Приятно было познакомиться, — кивнула.

Брюнетка приподняла брови. Хотела мне что-то сказать, но подкравшийся (я-то думала, что это невозможно) муж застал нас врасплох:

— До свиданья, Кира Геннадьевна, — отключил гарнитуру. — Мы живем в одном корпусе, поэтому вероятнее всего будем периодически встречаться.

Он указал Ирине на скамью. Настя слабо улыбнулась нам и ушла с мужем в сторону входа. До него было минут двадцать пешком по аллее, но судя по всему, для этой пары расстояния не являлось пределом. Со стороны они смотрелись особенно диковинно. Пока я не потеряла их из вида, мужик успел поцеловать свою крохотную жену раз десять.

— Дядя большой.

— Ага, — мне даже добавить было нечего.

Погуляв в парке, мы с Ириной купили сахарную вату и на закате пошли обратно в корпус. Садовые фигурки в сумерках смотрелись не очень дружелюбно, но не перебивали впечатлений о санатории. Все, с кем мы сталкивались, были доброжелательны и компетентны. Совершенно стремительные и очень приятные официанты бегали из кафе с подносами вниз по лестнице. Видимо там парк продолжался — этот участок я решила оставить на завтра, побоявшись блуждать с ребенком в темноте. Замечательно работали ребята, организующие досуг! Человек в костюме большой пчелы и два телепузика на ура отвлекали Ирину где-то часа два. На территории была установлена вай-фай точка — ловил интернет на телефоне.

Какая-то женщина, проходящая мимо, пригласила в косметологический кабинет, но я еле отбилась, мотивируя маленьким ребенком. Понятия не имела, что там делали с людьми.

— Папа? Папа.

Номер был пуст. Свет не горел. На часах девять вечера. Я очень надеялась, что застану Андрея, но в последнее время, жизнь не оправдывала ожиданий. Однако холодильник был забит до отказа всякой зеленью и кефирами, которые я тут же взяла в оборот. Андрей пришёл, когда мы с Ириной засовывали в организм бутерброды. Выйдя из душа, охранник присоединился к семейной идиллии. За стеной кто-то задвигал мебель.

— Что? — спросил. — Что-то не так?

— Кто у нас соседи? — схватилась за ниточку.

— Эм. Нам надо поговорить об этом.

Даже так! Андрей встал и взял какую-то бумажку с тумбочки в коридоре. Я повертела направления в руках:

— Это для "Паньковых".

— Да. Об этом и речь, — Андрей убрал оставшуюся еду в холодильник. — Это расписание. Когда пойдешь к лечащему врачу, смотри, чтобы оно у вас не совпадало.

— Почему? Кто это?

— Мой начальник и его жена.

Я ещё раз перечитала написанное. Встречаться с "большим дядей" не хотелось.

— И я тебе это не показывал.

Сказав это, охранник пошёл утрамбовываться на кровать вместе с дочерью. На кухне осталась только я. Один на один с листом бумаги.

За окном видимо велись народные гуляния. Кто-то громко хохотал. До трёх ночи, я сидела за ноутбуком, испытывая еле выносимое желание выкурить пачку другую. На меня опять обрушились мысли о скором разрыве с охранником. Совершенно не хотелось быть частью всего этого маразма с начальниками и детьми. Живи одна, вообще бы не сунулась в санаторий. Со здоровьем у меня все было в порядке, а на натуру за всю жизнь насмотрелась.

Решив, что извожу собственные нервы, я потянулась и собралась впервые за несколько недель разбудить Андрея, чтобы заняться чем-нибудь абстрагирующим. Плану не суждено было свершиться — пикнула аська.

Dmoz: Ого

Dmoz: Не спишь?

Kyrie: Нет.

Kyrie: А ты опять по ночам работаешь?

Dmoz: Заснуть не могу.

Dmoz: Матрац какой-то левый тут

Dmoz: Завтра разбираться буду.

Kyrie: Купил новый матрац?

Dmoz: Нет, я сейчас не дома =)

Dmoz: Посоветовал друзьям одно место, а сам теперь стал жертвой низкого уровня обслуживания. В прошлый раз такого не было!

Dmoz: Как с парнем прошло? Все понял, осознал?

Я чуть не поперхнулась слюной.

Kyrie: Осознал =))

Kyrie: Я ещё не поднимала эту тему.

Kyrie: Знаешь, мне наверное повезло. Приличный мужчина, не пьёт и курит.

Kyrie: Наверное, тут выходить замуж надо, а не думать о том, чтобы расстаться.

Dmoz: Понятно.

Dmoz: Тебе виднее, конечно.

Dmoz: Может ты и про встречу передумаешь?

Kyrie: Вот на счет этого!

Kyrie: Я сейчас в области, не знаю смогу ли приехать в тот день.

Dmoz: =)

Dmoz: Я сделаю вид, будто никакой затеи не было.

Kyrie: Но-но-но!

Kyrie: Я вот думаю на другой день перенести. Может, пораньше? Мне надо будет на работу выезжать, проекты сдавать.

Dmoz: Я планировал недели две отдохнуть, но тут недалеко на самом деле.

Dmoz: На мотике вообще минут двадцать =)

Kyrie: Я закончила плакаты как раз.

Dmoz: Скидывай.

Kyrie: Но-но-но!

Kyrie: Отдам при встрече =)

Dmoz: Умно.

На следующий день мы сразу же пошли к нашему "лечащему врачу", дающему направления. Женщина в халате внимательно выслушала все размышления на тему состояния здоровья Ирины и назначила кое-какие процедуры. Расписания я сверила тут же — с Паньковами ничего не пересекалось.

До обеда мы повозились в грязи и сходили на детский массаж. Потом Ирина захотела спать. Девочку пришлось уложить во взрослой спальне — за стеной детской уж больно громко гремела музыка. Удивительно, но в санатории официальный тихий час значился только после одиннадцати. Надавать по борщам за несоблюдение правил было бы проблематично.

Dmoz: Узнал своё расписание на ближайшую неделю =)

Dmoz: Говори когда поедешь на работу.

Открыв папку с проектами, я начала наверстывать упущенные в офисе часы. Договоренность с начальником была простая — выполнить в два раза больше и сдать в сроки, не надеясь на прибавки. Помимо обычных проектов по разработке сайта мне дали несколько текстовых файлов с какими-то отчетами, которые я должна была подкорректировать, следуя инструкциям. Работа сия принадлежала нашей "золотой королеве", которая тоже отправилась отдыхать, но заграницу.

— I'll never let you know I rather let you go! The feelings that I've got is just so "damn right now"!!!*

Мужик за стеной орал как безумный. Я уже успела пролистать сайт санатория и имела представления о ценах здешних люксов. Видимо, товарищ наконец-то выбрался из офиса или вложил последние деньги и теперь безумствовал от осознания того, что натворил. В обоих случаях — ничего хорошего.

Через пару куплетов, он вышел на балкон и голос зазвучал ещё отчетливее:

— This can not be for real! Can't tell you what I feel! I want you so damn much I can't believe it's real!...

В жанрах я не разбиралась, но это было именно то, что нормальный человек бы слушал, водя машину на дальние дистанции. Ритмично и без особого смыслового посыла.

Через пять минут я даже начала подтопывать ногой и кликать в такт мелодии. Сосед окончательно сорвал глотку и снова зашел в номер. Заиграли ремиксы "daddy cool". Бегая пальцами по клавиатуре, я ощущала себя на старой дискотеке эдак девяностых.

Когда музыка резко оборвалась, даже стало как-то непривычно.

— Ну, уж нет! — мужское восклицание за стеной. — Это вам... я... торчу! Нет! Нет... Когда? Только... Настя...

Я вышла на балкон, решив устроить отдых глазам. Осталось доделать кнопки для форума и, можно было идти спать. В тени деревьев рядом с корпусом разминался... начальник Андрея. На нем был спортивный костюм — штаны, кроссовки и черная безрукавка. Неподалеку стояла и миниатюрная жена с коляской.

— Иду, иду!

Из корпуса вышел мужчина в белой рубашке.

— Беги!

Паньков неохотно сорвался с места и побежал дальше по парковой дорожке. Его жена и новый мужчина взяли это же направление, но пошли пешком. Мне не осталось ничего как слабо усмехнуться. Как-то по профански смотрелись физические упражнения городских. В Любинском, чтобы только домой попасть, надо было пройти сотню препятствий, из которых расстояние было лишь вводным. Не говоря уже о знаменитых выездах на озера и реки, где, в случае малого количества еды, начиналась школа выживания.

Я размяла мышцы рук и пошла обратно. Интересно, я бы обогнала этого бугая?

* Basic Element — I'll never let you go

Глава 12

— Всё взяла?

— Флешка, деньги, ключи.

— Паспорт?

— Да, вот.

Андрей с Ириной проводили меня до автобусной остановки, которая находилась в дальней части санатория. Стояло раннее утро.

— Не забудь отдать её в группу, — напомнила. — В девять уже можно.

— Я подумаю. Настюха хотела, чтобы они с Русланом как-нибудь вместе посидели.

— Ты уверен, что им можно отдавать Ирину?

— Думаю, проблем не будет.

Я потянула девочку за щеку и, поцеловав Андрея (специально огляделась, дабы проверить, что никого нет), заставила их идти обратно. Ему ведь на работу через час.

В автобусе я заняла сидячее место и имела целых два часа на составление плана действий. Мне надо было не только сдать проекты, встретить юриста, но и проверить собственную квартиру. Вытащив мобильный, я сверила часы. Вроде всё успевала.

— А вот и ты! — Лиля купила себе новую юбку, чем заняла меня на целых десять минут.

Начальник дал ещё несколько заданий, некоторые из которых я сделала на месте и час дня, вышла из офиса.

Kyrie: Я всё.

Dmoz: Ок, я сейчас тоже заканчиваю.

Dmoz: Через полчаса. Кофе "Зонт". Угловой столик у окна.

Kyrie: Ок.

Юрист, узнав, что мне надо в офис, решил тоже заехать к себе. Рассчитав, что имею ещё полчаса, я двинула домой. В квартире, которую снимала, я не была уже больше месяца. Дверь открылась с большим трудом. Свет в коридоре не включился. Я прошла в зал. Большой шкаф был открыт. Белье, книги и сувениры валялись на полу в общей куче. Плафоны на люстре были выкручены, тахта стояла на боку, подпирая свернутый напольный ковёр. У меня глаза на лоб полезли. Ограбление!

На кухне дела обстояли не лучше. Ничего не было разбито, но вся посуда стояла на столе, в то время как кухонный уголок был открыт настежь и пустовал. В ванной комнате тоже самое было проделано с моющими средствами — все они лежали в раковине.

Что за... Первое что я сделала — это обзвонила соседей.

— Ну, так вчера же приходили! — ответила женщина, живущая напротив. — Двое. Вы ещё музыку слушали!

— Как они выглядели?

— А что сама не помнишь?

— Выпила много.

— Ну... невзрачные такие. В темное одеты... Обычные!

— Спасибо.

Чёрт. Не смотря на степень погрома, "заначка" тоже нашлась в общей куче, как и все драгоценности, которых, в принципе, у меня было не так много. Я взяла рюкзак, с которым приехала из Любинского, и запихала туда всё ценное. Ключей от квартиры Андрея с собой у меня не было, поэтому пришлось провести финальную селекцию. Кому вообще надо было переворачивать квартиру вверх тормашками? Неужели Катя? Нет. Замки уже были сменены. Кто тогда?

Выйдя на улицу, я огляделась. Не так как это делали туристы в крупных городах, а как гопник со стажем, задолжавший браткам пять косарей. На радаре было чисто. Стоя у перехода, я протерла ботинки влажной салфеткой, подтянула джинсы и поправила рубашку. Должна была выглядеть как самая обычная любительница офисного кэжуала. Даже говнодавы на этот раз были совсем безобидные — на детской платформе и без лишнего металла. К набережной я направлялась широким шагом, слегка подбегая. Опаздывала уже на двадцать минут. Не хорошо.

Местом встречи было большое кафе со столиками на улице. Зайдя внутрь, я тут же столкнулась с официантом. В обеденное время людей было очень много. Кондиционированный воздух отлично освежал атмосферу. Пахло кофе.

— Угловой у окна, угловой у окна...

Такой был один и, за ним спиной к входу, уже сидел мужчина. Опоздала! Как неудобно. Выпустив воздух из лёгких, я проверила наличие флешки в кармане и двинула к столику. Вариантов плакатов я сделала предостаточно — целых одиннадцать штук. Из них он должен был подтвердить три-четыре, которые в будущем расклеили бы по всему городу.

— Здрасьте-здрасьте.

На ходу стягивая рюкзак с плеча, я плюхнулась на стул. В голове крутились другие реплики приветствия, но ни одна из них не подходила. Удивительно, но за все наше долгое общение я понятия не имела, как звали этого юриста.

— Слегка припозднилась, ЧП небольшое...

Задумавшись, как закончить фразу и можно ли просить профессиональной помощи, в этой ситуации с квартирой, я подняла взор с поверхности стола и встретилась с ошалевшим взглядом карих глаз. Некоторое время я не понимала, что вижу. Ум ещё работал над описанием для каждого плаката. Когда мыслительная деятельность прекратилась, мои брови полетели вверх.

— Ты! — выдохнул, — Наркоманка!

За столом обшитой кожей картонкой меню сидел городской. Лохматые русые волосы, расширенные карие глаза. На нем была слегка помятая черная рубашка с кожаной жилеткой, родство с байкерскими вариантами которой было сложной отрицать. Мы смотрели друг на друга как на инопланетные объекты. Не могли найти слов, лишь периодически открывая рот, чтобы набрать воздуха. Шнурок с кокосом, висящий на его крепкой шее, только всё усугублял.

— Девушка пришла, теперь будете заказывать? — голос сбоку.

Одна, две, три секунды молчания и мы синхронно встали из-за стола. Моим первым порывом был побег, что уж думать. Гримаса мужика была непревзойдённа в своем ужасе. Когда он схватил меня за руку, я с перепуга оттолкнула официанта. Представитель персонала в белоснежной рубашке и черном фартуке приземлился на соседний столик, чудом не задев тарелки. Его маленький блокнотик шлёпнулся мне на ботинок, а звон катящейся по полу ручки до сих пор отслеживался где-то сбоку. Сидящие рядом люди хором ахнули, но помогать не собирались — побросали еду и уставились на нас как на зверей из зоопарка.

— Садись, — прошипел городской, склонившись над моим ухом.

— Иначе что? — мне было совершенно начихать на публику, я здесь ни разу не обедала.

— Работу потеряешь. Сидеть я сказал!

Забыв про боль в руке от железной хватки, я попыталась прорваться к выходу. На виду у всех трапезничающих, юрист из Права, по совместительству промышляющий наркотой, схватил меня за шею сзади. Я вжала голову в плечи, кипя от злости и раздражения. Драки хотел? Не проблема. Это была последняя капля.

Расслабив руки и не поворачиваясь, я ударила мужика в лицо и сходу заехала локтем в ребра. Городской резко выдохнул, но клешню не отпустил. Пришлось ещё наступить ему на ногу для верности. В кафе все притихли. Еле как растолкав зевак у выхода, я оказалась на улице, но тут же была снова схвачена за шею.

— Иди на...

— Не дёргайся, — судя по голосу, он был раздражен не меньше моего.

— Отпусти.

— Ногами двигай.

— Отпусти, сказала.

— А я сказал, двигай палками!

Захват усилился. Я была знакома с последствиями, поэтому подчинилась. В такой нетрадиционной парной позе мы зашли в соседнее кафе, больше похожее на общественную столовую. Тут городской убрал руки и подтолкнул меня к одному из столиков в углу. Пока он заказывал еду, я достала ключи и отцепила брелок-нож под столом.

— И так, — плюхнулся на стул напротив. — Покажешь дизайны плакатов?

Я быстро вытащила флешку из кармана и положила на стол:

— Теперь я могу уйти?

— Нет, поешь, — медленно кивнул на картошку фри.

Некоторое время я тупо следила за тем, как этот шатен, со шрамированной рожей, жевал собственные губы. Зрелище не для детских глаз. Пялился мужик куда-то впереди себя, наверное, решал на что меня подсадить.

Попала так попала. Видок у него был более цивильный, в отличии от нашей последней встречи. Взять ту же одежду, но пару минут назад даже со всей атрибутикой приличного мужчины картинка была один в один: маска недовольства и надменности. Почему-то я и думать не могла, что история с наркобароном продолжиться. Не собирался преследовать? Какого черта я вообще ему поверила? Он ведь городской — дояркам не понять!

— Ты Кира, так ведь? Кира Рождественская. По отчеству Геннадьевна.

Решив, что нервные клетки не восстанавливаются, я придвинула тарелку с картошкой и начала есть. Городской наблюдал, сложив руки на груди:

— Забавно. Это совсем выпало у меня из головы. Игорь говорил, что в Риарте высокий конкурс. Там не работают наркоманки. Как ты прошла? Выглядишь нормально. Успела бросить наркоту?

Весь букет эмоций по этому поводу отразился у меня на лице. Мужик спросил это с такой наивной заинтересованностью, что мне стало не по себе.

— А я с ней когда-то сходилась?

Вопрос был задан в небо. Откуда ему знать? Судя по всему, меня опять не собирались убивать на месте. Деньги значит, были не нужны, драгоценности тоже... Всего-лишь плакаты? Но он ведь платил за них... над этим надо было подумать тщательнее и не здесь. Городской, слава Богу, пока ни с кем не успел связаться. В зоне видимости я его мобильного не наблюдала.

— Так ты не принимаешь или что? — озадачился.

— Или, — ответила.

Мужик пристально всмотрелся мне в лицо. Будто задался целью сосчитать все поры. В своем уме или под кайфом? Наверное, второе.

Не прошло и минуты, как он, неудовлетворенный тем, что увидел, схватил меня за руки и задрал рубашку до локтей. К счастью, обедающие здесь были слишком заняты едой, чтобы задаваться вопросом, зачем взрослому мужчине растягивать руки молодой девушки на столе.

— Слушай, — я отвоевала конечности и спустила рукава. — Всё очень здорово и обдурил ты меня классно, но хватит. На флешке одиннадцать вариантов. Выбирай любой. В отдельной папке вариации со шрифтами. Всё. Я не хочу иметь с вашим контингентом ничего общего и у меня нечего предложить, это очевидно.

Я убрала выбившиеся из хвоста волосы за уши и встала из-за стола.

— Сядь.

— Нет. Я совершенно никаким боком не связана с этой парашей и не собираюсь. Найди другую...

— У нас произошло недопонимание, — перебил, гладя переносицу. — Сядь.

Несколько долгих секунд я смотрела на городского сверху вниз. Он выжидал, сминая руками салфетку. На какой-то момент мне даже показалось, что я вижу растерянность. Ничего. Я ему ничего не должна. Нельзя угодить всем, а этот мне ясно добра не хотел.

По набережной я бежала на полной скорости. Ветер бил в лицо, вокруг оборачивались люди, но я чувствовала невероятную легкость. Мужик нёсся следом. Мы синхронно забежали в троллейбус и пронеслись по салону. Упитанная кондукторша вовремя поменяла своё местоположение в пространстве. Я успела выбежать в самую последнюю секунду. Смотреть городскому в лицо даже не хотелось. Помогла один раз и что теперь? Сюжет развился не в мою пользу. Уже несколько месяцев я думала, что лучше бы не затаскивала в дом никаких раненых. Не только ради себя, но и ради Кати. Ведь теперь я даже не знала где она, хотя полгода назад мы буквально делили один огород! И когда эгоизм стал скрываться за желанием помочь?

Я огляделась по сторонам и перешла через дорогу. Побыстрее бы добраться до Андрея. С ним было сравнительно безопасно. Наркобарон был в курсе моего дома в Любинском и однокомнатной квартиры. Повторять ночь с бегалками от большого внедорожника не хотелось. Интересно все же, зачем ему было наводить беспорядок в квартире? Что искал? Из его машины в ту ночь я ничего брала. При мне даже сумки не было.

Зазвонил телефон.

— Сейчас уже приеду, — выдохнула. — Встретишь, ладно?

— Где?

— У входа. Ты сейчас работаешь?

Андрей долго молчал. Я села в свой автобус и расплатилась.

— Алло?

На экране высвечивался скрытый номер. Чёрт! А ведь этот бандюк мне ещё смс-ки слал с паспортными данными! Теперь не мудрено, как он получил и информацию о квартирном договоре! Юрист! Наркобарон-юрист!

Я пересела на заднее высокое сидение у окна и сгорбилась. И так... что теперь? Мобильный я тут же выключила, волосы распустила, рукава рубашки закатила. Все действия были произведены в автоматическом режиме. Мне ещё не доводилось избегать преследования в крупных городах. Что делать, чёрт возьми?!

Наркобарон знал... дофига он знал! И где я работала и в каком семейном положении состояла. Выудил все, что только мог, кроме адреса.

Андрей! Если подумать, то все было не так радужно. Охранник знал наркобарона, курсирующего на мотоциклах и ещё, чёрт знает сколько, дружков. Рассказывать ему о произошедшем в квартире было небезопасно, как и о самом... городском.

Как можно жить рядом с человеком, с которым чувствуешь себя небезопасно?

В санаторий я подъехала к девяти: слишком большой оборот желающих выбраться из города. Ещё полчаса на длинную аллею и я оказалась в номере. Ирина спала у себя в комнате. Андрей смотрел телевизор в зале. За стеной было тихо, но свет горел — видела, когда подходила.

— Что случилось? — спросил Андрей, — Выглядишь потрепанной.

Я вытащила книжку со списком направлений и нашла тренажерный зал с утра. То, что надо.

— Кира? — Андрей встал с дивана и посмотрел на обводимые мной строки, — Решила лишний вес скинуть? Все же в порядке.

— Ничто не бывает в порядке.

Забрав книжку с собой я пошла в ванную, где продолжила думать над тем, как дам отпор врагу в первый рабочий день. Какому-то наркобарону из города даже не снилось на что способна сельская доярка!

Глава 13

— Кухня чисто, гостиная чисто, туалет... ты забыла щетку.

— Пусть лежит, новую куплю.

— Хорошо. Детская...

Мы с Ириной стояли в общем коридоре. Все сумки были на мне. Двадцать четыре календарных дня прошли неплохо. В последние три недели я только и делала, что водила нас с малышкой по залам. Пока девочка прыгала на батутах и кидала мячи, мне удалось подкачать руки и живот. Со времен Любинского я немного забросила своё тело, и даже отжиматься поначалу было сложновато.

— Всё, пошли.

Андрей взял самую тяжелую сумку и мы выскочили из корпуса. Его босс отправился домой вчера утром с другим сопровождением, поэтому мы имели свободный от служебных обязанностей день. Андрей заметно преобразился и вчера до ночи таскал нас по кафе и барам в нижней части санатория, где было вырыто искусственное озеро. Мы даже немного загорели на пляже. Удивительно, что в конце дня он снова поднял тему работы. Я и на этот раз ответила отказом: сидеть дома с ребенком для меня было слишком дико.

Ирина забралась на заднее сидение. Я пристегнула её ремнем и уселась на переднее. Андрей завел машину и мы вырулили на общую трассу.

Все-таки хорошее место. Можно было приезжать сюда чаще.

— Кира, что у тебя там с...

— Подвезёшь меня сразу до работы.

Я договаривалась на двадцать четыре дня, а сегодня был уже двадцать пятый.

— Мне самому надо. Детей брать нельзя.

— А если Светла...

— Нет. Я её послал ещё тогда.

Я прикусила щеку:

— У меня отдельный кабинет. Могу взять, но ты должен нас встретить. Мы не выйдем, пока тебя не увидим.

— У вас там, что сотрудниц крадут на выходе? — слабо улыбнулся.

— Андрей.

— Ладно, ладно. В девять только.

— Хорошо.

У Риарта в полдень стояли только машины моих коллег. Никаких подозрительных личностей или признаков погрома. Помахав Андрею рукой, мы с Ириной пошли отчитываться по всем законченным за последнею неделю проектам.

— Кира, — Лиля зашла к нам после разбора полётов. — Слушай, у тебя такой вид!

— Какой вид?

Я подкинула Ирине несколько брелков и уселась за стол. Начальник разрешил притащить одно кожаное кресло из приемной сюда — какой хороший все-таки человек!

— Ну, такой! — Лиля показала какую-то позу Дискобола.

На мне было тоже, что и всегда. Удобные джинсы, заправленные в ботинки и белая блузка.

— Парень-охранник наверное, повлиял, да? Я где-то такое читала, что профессии партнеров...

У меня чуть глаза на лоб не полезли:

— Откуда ты узнала, что он охранник?

— А нам Игорь сказал.

— Какой Игорь?

— Ну, муж "Королевы". Заходит такой на обед — "Что-то наш сторож к вам зачастил", говорит. А мы ему, "Да тут его девушка работает, сегодня вот приехала"...

Само собой, что конца рабочего дня я ждала с невидимым дробовиком в руках. В девять часов позвонил Андрей и я снова выключила мобильный. На всякий случай. Ирина уже подремывала, поэтому я просто взяла её на руки. Пришлось закрыть все кабинеты. Вокруг крыльца уже никого не было. Разве что сумерки. Простоять нам пришлось несколько минут. Андрей помог уложить Ирину в машину. Обходя автомобиль, чтобы сесть на переднее, боковое зрение уловило стремительное движение на той стороне дороги. По лестнице от чёрного входа Права спускался он.

— Андрей, быстрее! — я быстро запрыгнула внутрь.

Охранник начал разворачивать автомобиль, но остановился. Наркобарон был совсем близко и шел прямо на нас. Господи Боже, с нами же ребёнок!

— Что стоишь? — прошипела. — Поехали!

— Тихо. Это мой начальник.

Мы немного подождали. Видимо Андрей уповал на то, что босс пройдет мимо, но фигура в темном свитере и джинсах остановилась прямо напротив машины. Охранник заметно нахмурился и выключил мотор:

— Подожди здесь, — и вышел, хлопнув дверцей.

Ну, всё. Наркобарон был крутым не только на втором виде деятельности, он и в "Праве" рулил. Они разговаривали довольно долго. Лицо городского не было видно, из-за кожаной кепки, дающей резкую тень, от света фонаря. Я припустила окно, чтобы хоть что-то слышать, но ничего этим не добилась. Через пару минут оба мужчины пошли в сторону машины. Я вытащила связку ключей и отцепила брелок.

— Вот, — Андрей обошёл авто и открыл мою дверцу. — Она?

У меня пот побежал по спине. Развернувшись в пол-оборота, я приготовилась бить врага ногами, но охранник быстро отошёл, давая стоящему в метре начальнику прямой угол обзора.

— Ты... — прикусила губу.

Городской не спешил приближаться. Он внимательно смотрел на меня, воображение дорисовывало раздраженный взгляд под тенью кепки. Андрей выдал меня. Так просто. Удивительно, но мозг отказывался принимать этот факт. Мы же... у нас же была какая-то совместная жизнь, быт, мы спали даже в одной кровати иногда. Неужели в городе это ничего не значило?

Наркобарон приподнял голову, захватывая взглядом и Андрея.

— Она, — кивнул и вытащил руки из карманов, демонстрируя перчатки без пальцев.

Я вцепилась в обивку кресла. Если подумать, два мужика — это не так страшно. Городской не обладал никакими феноменальными навыками уличного боя, это я поняла ещё в Любинском, угрозу представлял лишь Андрей. У охранника была железная хватка и слишком сильные руки — дочь он мог носить часами. Пару раз мы даже устраивали что-то типа спарринга, мне было интересно узнать секретные приемы омских секьюрити — так и не поняла, каким образом оказывалась на полу. Андрей не поверил, что в Любинском я могла набить кому-то умывальник.

— Кира... — городской сделал эти два шага.

От этого голоса, неожиданно вкрадчивого и вопросительного, мне стало не по себе. Наркобарон протянул руку, приглашая выйти. Я уставилась на его клешню. Чёрт, что делать?

— Пошли со мной, Кира, — мягко попросил.

Видимо так действовали змеи-искусители. Или юристы?

— Дядя? Кила кто дядя?

Городской дёрнулся и нагнулся, чтобы заглянуть внутрь салона. Я приготовилась пинать мужика ногой, но помог Андрей и захлопнул дверцу автомобиля прямо у начальника перед носом. Я поспешила заблокировать салон и мы быстро уехали. Юрист преследовать нас не стал. Уже дома Андрей решил заговорить, лишь когда дочь заснула:

— Ч у тебя с... ним?

— Что у меня с ним? Ничего. Совсем ничего, правда.

Взгляд охранника казался вдвойне задумчивым. Постояв у окна ещё немного, я заварила чай и разлила его по кружкам:

— Мне важно, чтобы твой начальник меня не нашел — сказала.

— Это я понял, — уселся на стул. — Его долей в фирме сейчас официально владеет другой. Но он по-прежнему партнер Панькова. Они и их друзья — учредители "Права". Я беспокоюсь об Иришке.

Я поперхнулась чаем:

— Неужели он станет...

— Кто его знает. Неприятный тип, — поморщился. — Меняет секретарей раз в три месяца. Да и криминал за собой тянет... Как вы вообще познакомились?

Выпив пол кружки зеленого, я в общих чертах рассказала, то, что произошло. По ходу повествования Андрей, то становился ещё задумчивее, то поднимал брови, будто поворот сюжета его удивил.

— Полгода назад — это когда, он вышел из тени, — сказал. — Когда он отказался от своей доли, то оставил много связей... которые больше не смогли окупаться. Его стали преследовать. Он ушел на дно в прошлом году и вернулся как раз летом. Взялся за дело и... исчез.

— Но кем он работает?

— Нотариус с очень обширными связями. Самый успешный в "Праве" по статистике последних лет.

— А как же... — я прокашлялась. — Наркотики?

— Думаю, вы тут просто попутали что-то, — пожал плечи. — Он не может их продавать, будучи помешанным на здоровом образе жизни. Он сует свой нос буквально во все дела с дурью. Закрыл несколько притонов, к нему даже до сих пор приходят родственники пострадавших, приходится пропускать их вне очереди. Некоторым даже помогает с деньгами. Вернее, помогал. Я видел эту Екатерину пару раз. Он приводил её в "Право". Обычная фифа, так и не скажешь, что из села. Хорошо он её одевал, видимо просила... Но у них что-то не заладилось. В последние дни это было заметно. Судя по твоему рассказу, на неё и парня пытались слить какую-то уголовщину, предварительно воспользовавшись, как дополнительными руками — это происходит повсеместно. Может она его ещё убить во сне пыталась? — зевнул. — У этих из "Права" дофига врагов, не парься. И подругу не ищи, станешь ещё подозреваемой.

Заснуть я не могла примерно с час. Зачем юристу, борющегося за здоровый образ жизни искать со мной встречи? Гантели вместе потягать что ли?

Наутро Андрей был молчалив как никогда. Видимо исчерпал свой лимит сказанных слов. К счастью то было воскресенье и нам не надо было никуда идти. Я слегка убралась в квартире, пока он с дочерью смотрел телевизор. Звонок в дверь раздался внезапно.

— Нет, мы не будем открывать... — попыталась остановить охранника.

Загораживать путь Андрею было бесполезно. Ответив на домофон, он открыл дверь. Я замерла на месте. Ага. Вот где театр заканчивался...

— Кира, что бы ты сейчас не увидела, это не то, что ты ду...

В квартиру зашла высокая блондинка в белом платье. Я уставилась на неё как на волшебное видение. Наряд был слишком коротким — девушка в нем не могла состоять в команде захвата. За блондинкой закрыла дверь женщина постарше, похожая на мать. Увидев меня, стоящую в коридоре обе как-то странно уставились на Андрея. Они не имели понятия, кто я, а я даже предполагать боялась, кто они. Вообще, я до последнего ожидала увидеть городского или несколько бугаев, которые в два присеста выволокли бы меня на улицу или придушили на месте.

— В зале, — сказал Андрей.

Не разуваясь, обе прошли в зал. Девушка в белом платье вытащила из пакета какие-то конфеты и игрушку. Ирина подошла к ним.

Полторы недели назад у неё было день рождения и отметили мы его в санатории, в узком семейном кругу. У Андрея семья переехала на Урал несколько лет назад. Это не могли быть его родственники.

Отдав ребенку подарок, блондинка распрямилась и поправила волосы. Автозагар у неё был как в фильмах — бронзовый. Губы накрашены белым, под цвет платья. Примерный продукт современного, городского общества. В Любинском бы такую взяла за патлы и отвели к ближайшему дереву. Почему-то всплыла ассоциация с проститутками — такой только жвачки во рту не хватало. Мать девушки взяла Ирину на руки и начала тыкать игрушкой малышке в лицо. Ирина не называла этих женщин по именам, но вела себя дружелюбно, улыбаясь и смеясь. С совершенно незнакомыми людьми она была другой. Мы с Андреем стояли у стены.

Никогда ещё не видела его таким. Задумчивый взгляд уступил место чему-то более страшному. Он сложил руки на груди в защитном жесте и наблюдал исподлобья за поправляющей лямку блондинкой. В этом взгляде было столько боли и желания, что стало трудно дышать. Андрей никогда не смотрел так. Ни на меня, ни на Ирину. Чёрт, даже телевизор не вызывал у него таких эмоций.

Когда мать блондинки наигралась, обе взяли свои сумки и поплыли обратно в коридор. Андрей по инерции потянулся за девушкой, когда та проходила рядом. Хлопок двери.

Мы одновременно завалились на кухню. Я открыла окно и вытащила Пэлл Мэл, а Андрей достал банку пива. В помещении повисла тишина, нарушаемая разве что доносимыми из зала звуками телевизора. Ну, надо признать, там было, что любить. Грудь раза в три больше моей, ухоженный длинный волос, умение пользовать косметикой и носить женские наряды. В этом вся женщина, не так ли? К тому же явно городская, с продвинутыми интересами, не пасующая перед современными развлечениями. Ничего удивительного, что он находил её привлекательной... что имел от неё ребенка.

— Подвезёшь?

Андрей не силился поднять взгляд с пустой жестебанки. Желание ушло из его взгляда, но осталась боль и... сожаление?

— Кира, мы бы могли... — закрыл глаза, — если постараться, то можно...

— Нет.

Я собралась буквально за полчаса: всегда держала вещи в одном месте. Андрей совсем не помогал, налегая на новую банку. Зачем непьющему человеку держать в холодильнике пиво? Раньше я не уделяла этому особое внимание, сейчас же всё стало до смеха очевидным. По дороге в центр, я изо всех сил пыталась не смотреть на сидящую в кресле девочку. Она ничего и не подозревала, играя с мягким крокодилом. Только не сейчас. Только не сейчас, когда я всё решила. Он не мог заставить меня усомниться.

— Кира...— попытался вновь начать диалог, когда мы остановились на красный, — она приходит только на дни рождения Иришки. Мы не виделись почти год...

— Это не важно...

— ... она совершенно ничего не значит для меня. Мать из неё никакая. Ты же видела...

Панельная пятиэтажка с утра выглядела непривычно. Я открыла дверь и начала вытаскивать сумки.

— Кира, послушай, — охранник нарисовался рядом, даже не помышляя помогать. — Может, ты просто отдохнешь? Я найду новую няньку. Сделаю ремонт... Мы что-нибудь...

— Нет. Не проси Андрей. Я не готова. Это слишком сложно для первых отношений.

— Что сложного?

Я прикусила щеку. Это было невозможно описать словами. Андрей захлопнул дверцу:

— И что ты решила? Полгода и ничего? За одно утро?

— Езжай уже...

— Кира, ты уверена? Ты об Ире подумала? Ей нужна мать...

— Так найти её мать, блин! — я почувствовала, что завожусь. — На что тебе замена? Я не она! Мы не похожи ни капли! Это же детский сад какой-то! Она что, уже за другого выскочила, что ты не можешь подход найти?! Сохнешь, слюну пускаешь, а шаг сделать боишься?! Что вообще случилось, что ты так убиваешься? Как будто я слепая!

Андрей сплюнул на бордюр:

— Ты ничего не знаешь, — отрезал.

— Я вижу как ты целыми днями ходишь с этой рожей лица, будто на похоронах.

Охранник фыркнул. Впервые за полгода я видела на его лице раздражение:

— Бля! Стелется она под других, усекаешь?! Каждую ночь календаря, когда мы с тобой спим в наших кроватях, она где-то там... трахается с кошельками, — охранник буквально выплевывал каждое слово. — Ты даже представить, бля, не можешь, насколько эта падла не подходит на роль матери, бля! Сука, какой свет не видывал! Ангидрит твою перекись марганца, да она даже суп варить не умела, бля!

Время трехэтажного мата в любой жизненно ситуации вызывало во мне стойкое желание уйти. Я взяла сумки и двинула к подъезду.

— Я тебе позвоню, когда остынешь! — крикнул. — Отдыхай!

Пока я искала ключ от домофона, охранник залез в машину и уехал. Мне как-то разом стало плохо. Вот он, городской ум. Сложные поведенческие схемы в целях получения желаемого. Переставляя сумки с площадки на площадку, я добралась до своего этажа, ввались в квартиру и в бессилии уселась на тумбочку в коридоре.

Теперь, когда образ охранника расцвел, мне даже стало вдвойне не по себе. Это очень походило на любинский контингент. Зачем он сдерживался? Чтобы мы продолжали встречаться? Я с самого начала заметила, что мужчина что-то скрывал, но не посчитала это наблюдение значимым для принятия решения. Глупо. Неужели все городские носили маски? А его бывшая... она получается, настоящая проститутка. Наверное, на этой почве у мужика расцвели серьезные проблемы. Было страшно даже допустить мысль, будто я могла остаться с ним и разгребать эти причуды. Милосердие милосердием, жалость жалостью, но это... это мазохизм.

— Расквадрат твою гипотенузу, — выразилась в стиле пьяного Андрея и упала на тумбочку в коридоре.

Я бы могла подождать, пока он забудет блондинку, если бы не те другие маленькие минусы, которые с каждым прожитым с Андреем днем, накапливались в непрерывную линию. У мужика был реальный сдвиг по фазе: ему хотелось контролировать, иметь посудомойку, подстилку в кровать, которая бы сидели дома и воспитывала дочь. Я в свою очередь, не была безвозвратно влюблена. Если на то пошло, то Андрей вообще не вызывал во мне ни одного из тех высших чувств о которых говорили книги и кинематограф. Он был просто... подходящим, как мне казалось, человеком. С какой стати мне было уступать?

Я достала Пэлл Мэл и сидела в темноте коридора, пока не выкурила всю пачку. Хорошо, что девочка была слишком маленькой, чтобы что-то запомнить. Это был отличный опыт. И возможно, он уже оказал подсознательное влияние на мое развитое чувство долга и жалости. Впрочем, больше так рисковать я не имела право. Никаких серьезных отношений с городскими мужчинами, пока не встану на ноги! Иначе потеряюсь.

— Бог ты мой...

Вновь находясь наедине с собой, я ощущала дикое чувство свободы. План действий вырисовывался четко как никогда. Сбегав на рынок, я заменила личинки обоих замков входных дверей. И лишь удостоверившись, что в квартиру никто не сможет проникнуть, пошла за продуктами. Уже стемнело. Выбрасывая мешок в урну, я чуть не потеряла сознание от внезапной встречи с...

— Блин!

Из мусорного ящика высунулась тёмная собачья морда.

— Ты чего там забыл? — удивилась. — Вылезти не можешь?

Животное не выглядело агрессивным, а я любила собак, поэтому приблизилась, решив помочь малышке выпрыгнуть из ловушки...

— Давай, давай лапки сюда...

Собака обнюхала мои руки и отодвинула их носом. Я зашла с другого боку, но опоздала. Ящик качнулся и животное оказалось на воле. Это был далеко не щенок, а уже рослая особь, слишком крупная для дворняги, но и чересчур худой комплекции, чтобы быть спутанной с волком. Понюхав землю, она оглянулась на меня. В растерянности, я зашла в магазин.

По пути обратно четвероногий гигант мне уже не повстречался.

Глава 14

— Кира, тебя в приемной ждут, — голос за дверью.

— Кто?

— Да, наши, давай быстрее.

Все вернулось на круги своя. Квартира была приведена в порядок, холодильник набит, ванная почищена. Я даже купила новые шторы и постельное белье. Оставалось только снова подписать контракт с интернет-провайдером, но пока мне вполне хватало сети и на работе.

Жизнь вернулась!

Теперь каждое утро я выходила на улицу с печеньем. Ночной визитер помойки оказался большим догом, вернее догшей, черного цвета. Я понятия не имела, кто мог выбросить собаку такой породы на улицу, но судя по тому, что раньше я понятия не имела о её существовании, сделано это было недавно. День изо дня я подкармливала малышку, чем могла, хотя знала, что аппетит такой псины просто так не утолить. Догша отплачивала тем, что вечером ждала меня на углу дома. Я всерьез задумывалась над тем, чтобы попробовать провести её в квартиру. Одинокому человеку собака бы не помешала. Тем более таких запугивающих размеров.

Взяв сумку, я поправила блузку и вышла из кабинета. С формальностями следовало разобраться побыстрее, в обеденный перерыв я кружила в центре, сравнивая цены в зоомагазинах. Удивительно, как один и тот же корм мог стоить в два раза дороже на соседних улицах.

— Здравствуйте, Кира Геннадьевна.

В приемной, как ни странно, сидел лысый муж нашей "золотой королевы". В последний раз наша с ним беседа оказалась до ужаса лимитированной. С чем пришел на этот раз?

— Здрасьте. Чем могу помочь?

Мужчина встал и открыл свою барсетку из черной кожи. Я уже не знала, что думать.

— Вот.

Мне в руки был вложен белый конверт и половинка баунти в пострадавшей обертке. Наверное, я очень долго стояла вот так, уставившись на презент — мужчина кашлянул в кулак и я автоматически попятилась обратно в кабинет. Женский коллектив проводил меня заинтересованным взглядом.

Опять началось.

Заперевшись у себя, я выбросила батончик в корзину и разорвала конверт. В нем лежали три распечатанные фотографии. Я с черным догом вчера утром у помойки. Я с черным догом вечером на углу дома. Я сидящая на лавочке с печеньем сегодня утром и черный дог рядом. Снимающий находился далеко: обычно я оглядывалась по сторонам, прежде чем подойти к собаке. Чёрт. Зачем ему...

На последней фотографии морда моей догши была обведена маркером. Красным.

"Новая замена мужчине с ребенком? Не слишком ли волосатая? =)", — надпись сзади.

— Да чтоб тебя...

До конца рабочего дня, я буквально прожигала в двери дыру. Он даже смайлик "=)" вывел своим маркером — каков подлец! Впервые за полгода работы, я выбежала из офиса первой.

— Чара, Чара, Чара! — так я звала собаку.

Никто не отвечал. Я оглядела стоящие вдоль дома машины. Почти все с тонированными стеклами. Шанс вычислить шпиона-фотографа, если такой конечно существовал, были ничтожны. И где теперь искать пропажу? Догша появилась из неоткуда, ударив меня хвостом. Я тут же схватила её за бока и оглядела на предмет увечий. Ничего. Никто не успел тронуть.

— Пошли ко мне домой, Чара? Вкусное мясо дома, ммм...

Я потянула малышку за собой и та пошла. Словами не описать, какое я испытала облегчение. Однако если раньше Чара жила в другом доме или вообще на отдельном участке, то завести её на пятый этаж будет сложно. Я открыла входную дверь свободной рукой, ожидая худшего, но догша радостно гавкнула и ринулась в подъезд.

— Ты тут жила?

Чара остановилась на третьем этаже у одной из дверей. Я задумчиво почесала щеку и позвонила жильцам. Открыли не сразу. Женщина средних лет в розовом халате.

— Э, — я заметила, что дог заглядывает внутрь, но не торопится входить. — Это ваша собака?

Увидев догшу, женщина пропищала "Нет!" и захлопнула дверь. Ну, и ладно. Я пошла дальше, периодически окликая Чару.

— Вот мы и дома! Пошли купаться!

Животное в ванной стояло смирно, видимо мыться приходилось часто. Но едва я сказала "Всё", как Чара выпрыгнула из ванны и убежала, не дав себя обтереть. В зале что-то упало.

— Ёкарный бабай!

Осознание того, что все значимые объекты в высоте метра от пола надо прятать, пришло ко мне лишь через неделю, когда под угрозой оказался стоящий на столе ноутбук. Чара так и не поняла, в чем провинилась, продолжая преданно вертеться вокруг меня. На второй день после новоселья я расклеила объявления в округе, но никто так и не позвонил. На выходных я купила догше кожаный ошейник с шипами, тем самым объявив её своей собственностью. Не отдам. Нечего собак терять.

— Кира! — Лиля высунула нос из-за двери. — Выйди на минутку.

Пружинистой походкой я прошла через общий отдел и отдала честь мужу "золотой королевы". Всю неделю он исправно приносил мне половинки баунти. Временами я даже видела в мужском взгляде немой вопрос, но не могла ответить, так как сама понятия не имела, что происходит. Ясно стало одно — запугивать меня не собирались. Бывало, я боролась с желанием зайти в аську и спросить у первоисточника, что же творится, но сдерживала себя. Привлекать внимание не хотелось. Поиграется богатенький Буратинка и забудет. Андрей представлял более реальную угрозу, со своим "отдыхай!". Прошли две недели, а он так и не подал признаков жизни. Неопределенность меня сильно мучила.

— Вот.

Сегодня в меню был ещё один конверт. Кинув "спасибо", я вернулась к себе и распечатала подношение. Новые снимки меня не очень удивили: я, дающая бомжу десять рублей: я, помогающая бабушке донести сумки: я, протягивающая плачущей девушке платок. В последнее время я не очень часто занималась такой "первой помощью", так как торопилась к Чаре, но было интересно увидеть себя со стороны.

"Тебе всё мало. Считай это первым предупреждением", — надпись сзади.

Я повертела фотографии в руках и решив, что товарищ юрист изъявил шутить, продолжила работать.

Вечером мы с Чарой отлично погуляли. Проходя мимо бездомного человека, я скинула ему всю оставшуюся в кармане мелочь, прикинув, не окажусь ли запечатленной на пленке именно в этот момент. Мысль так меня развеселила, что шла домой с идиотской улыбкой.

Поутру не выспавшаяся я, еле дошла до работы и уселась на компьютер. Вариантов не было — идти пить кофе на набережную. Игорь дал свой баунти и конверт (опять?), помахав ему, я побежала взбадриваться.

Пока кофеин с булочкой проникал в организм, я достала новую партию снимков. Ну, что на этот раз?

"Красивая".

На фото широким шагом передвигалась я. За плечами сидел бомж, сбоку горел фонарь, спереди бежала Чара. Казалось бы ничего удивительного, обычная майка, джинсы и ботинки, но выражение лица было просто параноидальным. Почему-то я подумала, что в сумерки такие нюансы, как улыбка идиота, не будут иметь значения.

Подцепив угол фото ногтем, я задумчиво хмыкнула. Всего одна фото? Заглянула в конверт. Нет, ещё есть.

Снимок был сделан чуть раньше первого, на нем я подавала деньги бездомному. Хотя... какие деньги! Рублей семь.

— Какого...

Лицо бомжа было окольцовано толстой красной линией.

Вернувшись в офис, я застала "золотую Королеву" и её мужа в приемной. Лучше не придумаешь. Найдя стикер, я взяла шариковую ручку и, кусая губы, принялась рисовать графический вариант расколотого кокоса, после чего перечеркнула продукт красным маркером.

— Передадите обратно?

Игорь, собиравшийся уйти, медленно кивнул и взял бумажку. Я довольно погладила себя по животу и пошла заканчивать проекты.

На следующий день ответ не заставил себя ждать:

"У попрошаек месячная прибыль превышает твою в полтора раза", — сзади ещё одного снимка с бездомным. — "Этого мужчину в первой половине дня ты можешь найти в противоположной стороне города — у железнодорожного вокзала. По средам и пятницам строит калеку у левобережного рынка. Там и живет. Хочешь адрес?".

Я откровенно зависла. В конверте была ещё одна фотография, недельной давности. Стоя на переходе у светофора, я разглядывала двух чумазых девочек на той стороны улицы. Они звенели мелочью в срезанных пластиковых бутылках.

"Попрошаек можно разделить на несколько типов: "действительно нищие"; "потерпевшие"; бомжи, бродяги, дети из неблагополучных семей; просящие пожертвования на благотворительные цели; одалживающие деньги.

Мишенью воздействия во всех случаях попрошайничества является чувство жалости и сострадания. Приманкой — обыгрывание соответствующих событий, долженствующее вызывать упомянутые чувства. Для некоторых подающих, как и для тебя, сам акт пожертвования позволяет ощутить свое благородство и, если хочешь, превосходство. В крупных городах самые "хлебные" места — вокзалы, метро, подземные переходы — давно поделены синдикатами профессиональных попрошаек. "Чужой" там и десяти минут не простоит. Почти все эти вызывающие жалость "персонажи" — просто марионетки. Уверен, что вся твоя жалость в денежном эквиваленте ушла организаторам".

Я скрипнула зубами.

"Сострадатель, дающий на хлеб какой-нибудь аккуратной старушке-пенсионерке, никогда не догадается, что после своего "трудового дня" бабуля отправится сдавать часть выручки председателю "кооператива", дабы ее на другой день за укрытие доходов не согнали. Некоторых "нищих" организаторы даже привозят на иномарках последних моделей. Любопытно: минимальные доходы, как правило, у тех, кто действительно нуждается и у кого нет ни на хлеб, ни на ночлег".

Городскому не хватало место на снимке — текст немного слонялся в лево и уменьшался. Я съела презентованный кусок баунти и нашарила стикер:

"Я читала что-то такое. Но у нас в Любинском совсем не было попрошаек. Все друг друга знали. Как притворщиков отличить от настоящих?".

Снизу я пририсовала кокос, обведенный красным маркером.

Вечером, когда все рассаживались по своим агрегатам, Игорь вышел из машины и передал мне ещё один конверт. Ого.

Разобрать его пришлось уже дома. Все фотографии я хранила в ящике кухонного стола.

"Настоящего нуждающегося отличить легко. У него, как правило, нет своей жалостливой истории. Такие в основном сидят молча, выбирая из толпы понравившееся лицо. И лишь тогда, когда этот человек поравняется с ними, могут протянуть руку. И непрофессионально к тому же. Мошенник всегда уверен. У него и легенда, связанная с бывшей работой в министерстве, и парочка медалей позвякивает на лацкане заштопанного и заглаженного пиджачка. Он, если хочешь, и "славянку"" на гармошке сбацает. И "жена" при нем может пуститься в пляс. И на лицах это: "Нам трудно, но мы не выпрашиваем. Мы при всей своей худой жизни веселимся сами и веселим других". Так не бывает, Кира. Если все плохо, то так оно и есть".

Заварив чай, я закусила его куском баунти.

"Сейчас все чаще можно встретить сборщиков пожертвований "на строительство" или "ремонт" храмов и монастырей. Ходят они как в обычной, так и в монашеской одежде. Между тем, в отделах церковной благотворительности подтверждали факт того, что слишком много развелось жуликов, прикрывающихся именем Божьим. Сбор денег в общественных местах никому не поручали. А секретарь Московского епархиального управления протоиерей в свое время отметил, что вообще невозможно для церковнослужителя в священнической одежде с крестом на груди ходить и собирать пожертвования.

В качестве приманки может быть инсценировано любое происшествие, не оставляющее свидетелей равнодушными".

В конверте лежала так же распечатка веб-страницы:

"В выходной день мы с мужем делали покупки на одном из-подмосковных продуктовых рынков и вдруг услышали душераздирающий вопль, а потом плач и причитания. Обернувшись, увидели старенькую бабуль-ку лет под 80. Она показывала всем окружающим разрезанную сумку и сквозь слезы, душившие ее, рассказывала, что у нее украли последние деньги. Начал собираться народ, за минуту вокруг несчастной образовалась небольшая толпа. Мне стало безумно жаль старушку, я метнулась к ней, протягивая червонец. Многие завздыхали и тоже потянулись за кошельками. Но каково же было мое удивление, когда к бабуле неожиданно подскочила разъяренная продавщица из близстоящего ларька и закричала: "Мошенница! Старая аферистка! Хотя бы рынки меняла! А то за два месяца у нее на этом месте уже четвертый раз сумку режут. Разжалобит людей, соберет денежки — и ходу!". Пока мы все это слушали, разинув рты, "ограбленной" и след простыл...".

Я читала это, разинув рот. Окажись я такой ситуации, то наверняка бы и в домой беднягу пригласила. Ведь это бабушка... Беспомощное создание!

"Список приманок, используемых мошенниками-попрошайками, можно продолжать бесконечно, Кира. Ты никому не поможешь десятью рублями, но подкормишь сесть обманщиков. Остановись".

Допив чай, я разложила все фотографии на столе и принялась изучать лица бездомных. Это было сложно. Все они были одинаковы в моих глазах.

"Нищенство — проблема крупных городов: здесь легче затеряться, "повешать лапшу на уши" вечно спешащим людям. Ты не привыкла к этому, да. Поэтому не рискуй. Хочешь реально помочь обездоленным? Подари мешок отборной картошки одинокой пенсионерке, живущей неподалеку".

Спала я не важно.

Наутро у супермаркета опять сидел тот бомж, которому я давала мелочь. Покусывая губы, я присела рядом с ним и начала расспрашивать о том, как он живет. Удивительно, но это именно тот случай, что описал городской: мужчина работал на одной из низших должностей в местной администрации, но по причине коррумпированности чиновников и их "грязных делишек", оказался на улице. Во временном жилище у него сидели двое детей.

— А можно мне туда? — спросила.

— Куда?

— К вам во временный дом.

Бомж выругался:

— Иди уже, идиотка, — плюнул. — Полчаса тебе мозги обрабатываю, уже сам забыл, бля, половину...

Подавившись слюной, я встала и побежала на работу.

В половину второго Игорь передал мне новый конверт, в котором лежала фотография утреннего диалога. Городской снова обвел голову бомжа красным маркером. Заварив чай, я уже вообразила себя закусывающей баунти, но к огромному удивлению, к этому конверту сладость не прилагалась.

"Предупреждения не действуют?".

Вечером мы с Чарой устроили пир. Я сварила нам несколько килограммов мяса, отварила рис. Постелив клеёнку посередине зала, я поставила туда наши тарелки, села на пол и включила телевизор. Следовало отойти от стресса и идиотская комедия на СТС подходила как нельзя кстати.

Неожиданно Чара бросила еду и побежала в коридор.

— Ты куда?

Собака залаяла.

Вытерев руки салфеткой, я поднялась с клеенки и вышла в коридор. Догша "заорала" на дверь с удвоенной силой. Странно, потому что раньше она вообще не реагировала на активность в коридоре. А сейчас не звонил даже звонок.

— Чёрт.

Зазвонил. Два коротких раза.

Я открыла первую дверь и посмотрела в глазок. На лестничной площадки стоял силуэт человека, предположительно мужчины. Лампочку у нас давно выбили, поэтому рассмотреть больше не удалось. Подгоняемая собачей мордой сзади, я громко спросила:

— Кто там?

— Я.

В фильмах и книгах так отвечали часто. Но мне, приезжей из области, всю жизнь прожившей в одиночестве, "я" не говорило ровным счетом ничего. Жулики что ли?

— Кто?

— Дима.

От очередного толчка Чары, я больно ударилась коленкой.

— Какой Дима? Вы к кому?

— К Кире Геннадьевне Рождественской. Открывай, сердоболья.

Вот чёрт. Я дёрнула засов и два замка. На пороге в чёрной кофте и джинсах, поправляя кепку, стоял городской. Личность гостя я определила по дорогостоящим ковбойским ботинкам и висящему на шее кокосу. Давно не виделись!

— Ты что тут забыл? Половина двенадцатого, — я была слишком ошарашена, чтобы выражать ненависть.

— Так родина приказала, — он хотел было шагнуть внутрь, но я загородила дорогу, — Привет, Никитышна! Не померла тут с голоду?

Догша пролезла у меня между ног и бросилась на гостя. Мужик схватил её за бок одной рукой:

— Тише, Никитышна, опять ты...

Собака повозила у него на груди лапами и спрыгнула обратно, виляя хвостом.

— Никитышна? — растерялась. — Впрочем, мне все равно. Уходи. Чара, Домой.

Догша сделала круг вокруг мужика и побежала в зал. Городской остался стоять в полуметре от двери, тем самым не давая мне её закрыть.

— Глухой? Вали отсюда.

— Кира...

— Что тебе надо? — подняла брови. — Ну, что, скажи? Твои записки у меня уже когнитивный диссонанс вызывают, не говоря уже о передозе сахара в организме. Надеюсь, сегодня была последняя? Не знаю, что ты здесь забыл, но иди обратно. Я сделаю вид, что ничего...

— Кира, — перебил, протягивая руку. — Впусти.

Я уставилась на него как на сумасшедшего и начала закрывать дверь, надеясь, что он отойдет сам, но в критический момент городскому удалось просунуть руку:

— Кира. Я всю ночь буду здесь.

— Ну и будь.

Закрыв дверь, я пошла на кухню, делать мятный чай. Какого чёрта ему понадобилось здесь ночью? Со всеми этими записками и наркоманками, я уже не знала, как воспринимать этого зажиточного шута. И какая Никитышна?

Проходя обратно через коридор, я заметила странное пятно на косяке внутренней двери. Какая-то тёмная краска. Удивительно, вроде ремонт я проводить не собиралась.

Вернувшись с тряпкой, я неожиданно удивилась собственной тупости.

— Ёклм и тридцать индейцев! — открывая дверь, я сильно ударила, успевшего расположиться городского, по спине. — Тебе что опять морду набили?!

Мужик уставился на меня снизу вверх, прижимая одну руку к груди. Он негодования я даже заскрипела зубами:

— Ну, что расположился? Солнце, море, ночной загар? Вставай давай.

Вздернув городского за кофту, я втолкала его в коридор и закрыла за нами дверь:

— Разувайся.

Мужик молча огляделся, будто за стенами мог поджидать отряд спецназа.

— Капает на линолеум, двигай. В зале клеенка.

Услышав точную команду, юрист избавился от ботинок и юркнул в комнату. У него сильно кровоточила рука — требовались экстренные меры. Вернувшись, я застала "утопающего" сидящим на клеенке. Он внимательно следил за... шкафом.

— Обопрись о диван.

— А...

— Руку выше уровня сердца, согни колено. Кофту отрежу, ну.

Юрист послушно принял позицию. Не снял кепку — значит, не планировал надолго оставаться? Как замечательно.

Вспоров черный рукав наверняка дорого элемента гардероба, я отвернула концы и узрела довольно глубокий порез с неровными краями. Такой легко можно было сделать специальным ножом или куском стекла.

— Сколько времени прошло?

— Это важно?

Я хмыкнула:

— Если после трёх часов кровь не остановилась, а она не остановилась, лучше в больницу на швы.

Городской пожевал губу. Идиотская кепка, ничего не видно из-за света люстры.

— Полчаса где-то.

— Правда что ли?

Он медленно кивнул.

— Где?

— Не скажу.

Шикарно.

Я придавила артерию пальцем, останавливая кровотечение и проработала рану перекисью. Сильное чувство дежавю. Удивительно, как я успела позабыть нюансы событий прошлого года. Тогда этот кадр лежал совсем беззащитным и ни на что не способным, не говоря уже об одежде. Кто бы подумал, что мы ещё встретимся?

— Не дёргайся.

Перекись шипела.

— И часто ты оказываешь людям медицинскую помощь? — поинтересовался.

— Не так часто, как могла бы.

Городской ничего не ответил.

Финальным этапом значилось наложение давящей повязки. Закончив, я пошла выкидывать отбросы производства и мыть руки.

Ну, все не так плохо. Даже очень хорошо! Помогла человеку. Кто знает, какая инфекция могла попасть и не истек бы городской кровью раньше, чем попал бы в больницу. Он конечно странный, но жить заслужил. Хотя бы потому, что его фирма помогла людям, покупавшим жилье в подставном поселке "Речной", с возвратом денежного и морального ущерба. Комбинат же, владеющий землями, неожиданно оказался на грани банкротства и закрыл один из цехов.

На часах половина третьего. Хотелось спать. Мысли путались. При нормальных условиях я бы давно улеглась — рабочий день никто не отменял.

Умыв лицо и почистив зубы, я вернулась в зал. Атмосфера для визита к Морфею была удачная — вместо люстры горел лишь телевизор. Обойдя клеенку со спящей Чарой, я уставилась на живой объект поверх покрывал. Одетый гость распластался на моей угловой тахте, лицом к стене. Я нависла над ним, пытаясь понять, успел ли он заснуть. Успел.

Ну, хоть кепку снял.

Глава 15

Будильник на холодильнике зазвенел в шесть.

Сбросив свернутое в несколько раз полотенце с лица, я присела на угловом диванчике и огляделась. Утренний свет проникал сквозь окно, было вполне светло, хоть и серовато. Щелкнув выключателем, я поставила чайник на плиту и ушла умываться. Жутко болела спина. Кухонный диван здесь не шел ни в какое сравнение с советским прототипом из Любинского, к которому я привыкла. С кожаной обивкой, он почти не хранил тепло, а не имея дополнительного одеяла я даже слегка замерзла. Была мысль укрыться клеенкой со стола, но в разгар ночи я удосужилась вспомнить, что на ней должна стоять тарелка с печеньем.

Выйдя из ванной, я бесшумно прошла в ещё темный зал. Надо было вывести Чару и как-то объяснить гостью, что мне надо на работу. К превеликому удивлению ни собаки, ни раненого городского нигде не было. Я дёрнула штору. Незаселенная тахта была пуста. Простыни холодные. Пришлось сделать большое усилие, чтобы не продолжать мысль. Пожевав губу, я понесла клеенку с грязными тарелками на кухню. Ну, чего-то такого и стоило ожидать, давая укрытие юристу из крутой конторы, которого то и дело избивали где-то в подворотнях и вывозили за город. Я проверила тайники с документами и деньгами. Все на месте.

Заварив чай, я уселась на табуретку, поджав ногу. У меня забрали собаку. Собаку, чёрт возьми! Зачем она ему понадобилась?

— Убью, — пробубнила, натягивая ботинки.

Внутренняя дверь неожиданно скрипнула и открылась. Радостная Чара понеслась в зал, а вошедший в коридор городской опустил мои ключи на тумбочку. Я уставилась на него как на вестника судьбы.

— Доброе утро, — сказал, поправляя кепку.

Я кивнула. На нем была все та же одежда — даже кофта с порванным рукавом. Он подождал, пока я закрою дверь и мы вместе вышли из-подъезда. У тротуара пикнул вишневый внедорожник.

— Садись, — сказал.

— Ещё чего, — взяла курс налево. — Повязку не снимай пока, инфекция попасть может. Удачи.

Выходя за дом, я буквально физически ощущала на себе чужой взгляд. Добравшись до перехода, я мотнула головой, прогоняя мысли. Не мои проблемы.

Вишневое авто вырулило на проспект и понеслось в сторону набережной. Уж этот точно доберется до места быстрее, чем я.

— И это... и это тоже, — начальник заваливал меня уже двадцать минут.

— Мне придется работать дома, — заметила.

— Да, но оплата будет соответствующая. Выручай, девчонки не справляются.

Я погладила бровь. Две из отдела ушли в отпуск. И ведь все логично, лето было на удивление теплым и солнечным. Замечательно время на всех желающих отдохнуть, не покидая черту города. Возможно, имей я возможность взять отпуск, провела бы пару недель на природе.

— Хорошо. Беру. Начну с самых срочных.

Удостоверившись, что я уже начала пахать и разогналась до космической скорости, начальник скрылся у себя в кабинете. Включив радио, я верстала сайты.

Ну, значит, Чару у меня все-таки не украли. Это хорошо. Но зачем юристу с баснословным окладом выгуливать чужую собаку? Он что ли так "спасибо" говорил? Вполне вероятно, ведь он вообще никак не показал, что сожалеет о своих подозрениях касательно меня и наркоты. Память же отлично хранила и гнавшийся за мной вишневый внедорожник и длинную автостраду за городом, которую пришлось искать ночью в гордом одиночестве. Каким бы подкованным в социальных проблемах этот человек не был, со своей жизнью у него явно были какие-то проблемы. Что он, что Андрей — одного поля ягоды. Сложные люди, сложные проблемы. Мне хотелось отдохнуть.

В обеденный перерыв я решила остаться в кабинете, таким образом, прожив на соке и жвачке до самого вечера. По пути домой пришлось купить ещё мяса и пельменей. Пока я шла вдоль дома, во двор со стороны набережной вывернул знакомый внедорожник.

Правда что ли?

В сумерках городской припарковал авто под окнами и вышел, хлопнув дверью. В руке у него была довольно большая спортивная сумка "найк". Я задумчиво чесала щеку, наблюдая, как юрист приближается. Что-то задумал.

— Пошли?

У меня глаза на лоб полезли:

— Ты это куда собрался?

Городской понял вопрос и отреагировал немедленно. Задрал кофту и продемонстрировал снятую повязку. Даже в темноте я рассмотрела, что порез выглядел прескверно.

— В больницу не судьба? — прошипела, доставая ключи.

— Нет, — судя по интонации, он улыбался.

— А другу позвонить?

— Нет.

— Одной рукой сам промыть не сможешь?

— Нет, — откровенно лыбился.

Скрипнув зубами, я пошла открывать дверь. Чара встретила нас громким лаем.

— В зал, — скомандовала обоим.

Уже чувствующий себя в своей тарелке юрист, не стал оглядываться, а сразу пошел со шмотьем в комнату. Помыв руки, я приготовилась ко второй части игр в медсестру. Порез серьезно загноился.

— У тебя какие-то проблемы сейчас? — спросила прямо. — Обжимают конкуренты?

— Да, — резко кивнул.

— Гостиницу снять никак?

— Быстро вычислят. А тебя они не знают.

— Хорошо. Сколько это будет продолжаться?

— Не знаю.

Закончив промывание и перебинтовку, я снова отправилась мыть руки:

— Тебе чай заварить?

— Давай.

— Сахар? — крикнула с кухни.

— Три ложки!

Присвистнув, я добавила как барин пожелал и вернулась в зал. Что-то изменилось. Закрыв дверцу шкафа, в которую только что вкладывал одежду, городской снял кофту через голову, оставаясь в джинсах и черной обтягивающей футболке.

Мы уселись перед телевизором, облокотившись на диван.

— Слушай, а откуда ты так с пластырями дружишь? — поинтересовался.

— Школа выживания постаралась, — отпила из кружки. — Ещё раз снимешь повязку, будешь все делать сам.

— Это невозможно...

— Я могу.

Городской повертел кружку в руках. На первом канале шёл какой-то старый фильм, смотреть который не было никакого желания. Полистав каналы, я нашла выпуск новостей и на полчаса окунулась в другую реальность. Рекламная пауза началась с неожиданного вопроса:

— Почему ты сказала, что тебя зовут Катя?

Мужик повернулся ко мне, подпирая здоровой рукой голову. Мысленно я протянула руки к небу:

— Дорогие ботинки. Богом забытое место. Прошибленная голова. Ты мог быть кем угодно, — я сделала акцент на последней части.

— Но почему так получилось, что ты... ты же видела меня тогда, когда я приехал...

— Ага, — кивнула. — И очень удивилась. Думала, как вы вообще стали так близки? Выпивали вместе, пока я работала?

Городской скорчил рожу:

— Она сказала, что... я думал, что это она. Ты.

— Катя звонила мне и все рассказала.

Мужик поиграл желваками:

— Я принял тебя за неё. Вы с ней были в хороших отношениях, она пересказывала все,... как мне тогда казалось, в точнейших деталях.

— Как же ты вычислил её? — тема Екатерины не вызывала во мне особого интереса, скорее боль.

— Когда один из швов воспалился, она ничего не могла сделать.

— Понятно, — хмыкнула. — На Катю похоже. Она... она не увлекается этим.

Реклама кончилась и мы снова уставились на экран. Перемена в комнате стала очевидной не сразу: сверху на телевизоре величественно возлежал кокос. Удивительно, но я ещё ни разу не видела их в реальной жизни. В Любинский их не завозили, а в Омске продавали только в крупных супермаркетах, которые я не навещала.

Мой ступор относительно статности плода был так велик, что смотреть новости дальше становилось более чем бессмысленно. Я встала с пола и пощупала продукт. Забавно. Такой шершавый.

— Я так понимаю, тебе надо было это спрятать, — выгнула бровь с пирсингом.

— Это мой апотропей. Оберегает дом от злых сил.

— Ага, как же, — я достала маленькую подушку из шкафа. — Спокойной ночи.

Утрамбовавшись на диване, я поставила рядом табуретку, чтобы можно было перекладывать ноги. Щелкнула выключателем. За окном вовсю светила полная луна. Я принялась сворачивать полотенце.

— Почему ты спишь на кухне? — в проеме возникла фигура гостя. — Кровать большая.

Поправив подушку, я таки улеглась. Чем ему кухня не угодила?

— Ты гость, к тому же раненый и занимаешь больше места. А у меня всего два варианта, зал или кухня. Логично предполагать, что спать здесь приходится мне.

— Да эта царапина вообще не... — он осекся. — Ты и там так спала. На кухне.

Несколько минут мы довольствовались доносящимися из зала звуками телевизора. Я начала подремывать. Удивительно, но работа в Риарте начинала меня утомлять. Завтра уже надо было сдавать начатые сегодня проекты. А сколько их было? Шесть. Я бы поработала и дома, но сил не осталось совсем. Может быть, утром чего наскребу...

— Тогда я буду выгуливать собаку. Утром и вечером.

Я приоткрыла глаза. Городской вытирал голову полотенцем. Влажные руки поблескивали в свете луны. Душ принял.

— А как же твои враги? — зевнула. — Дом не так уж далеко от набережной, это исключено.

— Кира, эти враги...

— Вряд ли существуют, так? — я закинула руки за голову. — Иди спать, резать себе руки, биться головой об острые поверхности... или какие у тебя там планы...

— Давай начнем все сначала!

Мне показалось, что я ослышалась. Протерев глаза, я изобразила высшую степень удивления:

— Ты о чем?

— Давай начнем с чистого листа, — положил полотенце на плечо. — Как будто ничего не было.

— "Ничего — это что?

— Любинского. Этого... года. Как будто мы не были знакомы. Ты не спасала меня. Мы не переписывались. Не... не встречались.

Выражение его лица было интересно наблюдать: уверенный, целеустремленный взгляд сменялся отчаянной мольбой. Отчасти я понимала, к чему он клонит. Слишком много всего понамешалось.

— Отлично, — кивнула. — Проваливай отсюда тогда.

— Так и знал, что ты это скажешь. — он криво улыбнулся и подошел к дивану. — Меня зовут Дмитрий. Двадцать восемь лет. Юрист. Бизнесмен. Любитель покататься на байках.

Я подобрала ноги и приняла полусидящее положение. Протерев руку о шелковые пижамные штаны, он протянул её мне.

— Меня зовут Кира. Я из села, — пожала его ладонь в ответ.

Выражение лица городского снова стало неоднозначным, когда он отпустил мою руку:

— Из какого села? — спросил, усаживаясь на табуретку.

— Из Любинского поселка. Это в Омской области.

— Ты жила в квартире или в частном доме?

— В частной развалюхе.

— Работала, училась?

— Работала в компьютерном клубе.

— Почему приехала в Омск?

— Чтобы жить.

— И что сейчас делаешь?

— Работаю.

— Где?

— В дизайнерской конторе.

Городской пожевал нижнюю губу:

— Где же она находится?

Я назвала адрес.

— Удивительно! Мой офис прямо через дорогу.

Я уставилась на него как на ошибку природы. Вода с плохо выжатых волос стекала по лицу и собиралась на подбородке, покрытом, надо сказать, приличной щетиной. Такой театр надо было записывать на камеру.

— Теперь мы знакомы, Кира, — тепло улыбнулся. — Но как зовут твою собаку?

— Чара.

— Какое красивое имя.

Городской включил лампу над плитой и начал шуршать продуктами. За весь день я мало что съела, поэтому не могла остаться беспричастной. Мы устроили знатный полуночный пир с колбасными бутербродами в главной роли.

Глава 16

— Какого лешего...

Продрав глаза со звоном будильника, я нашла своё тело распластанным на тахте. Было холодно. Сквозь прикрытые шторы почти не пробирался свет. Вокруг расстелилась тишина. Вторая часть спального места, крайняя, была пуста, пусть и изрядно смята. Попытавшись слезть с тахты в один присест, я запуталась в простыне.

Чара завтракала на кухне остатками нашего полуночного ужина. Лапы были мокрыми, а ванная слегка грязноватая и в разводах — собаку мыли. Выйдя из душа, я решила найти грязные чашки, но и те были помыты и лежали на сушке. Я поставила чайник на огонь и облокотилась на стол, задумчиво буравя стену взглядом. После стольких лет практики и жизни среди отбросов, я начала давать слабину. Мне подсыпали снотворное. Мне!

— Чтоб его, — скрипнула зубами.

На работе творилась полная неразбериха. Шеф завалил дополнительными проектами какой-то девушки и пришлось включить максимальную скорость. Исправляя то, что не удалось, я начинала новое, до обеда буквально выпав из мира. Так и не позавтракав, к двум часам аппетит достиг своего апогея. Никакой посылки Игорь не принес, а никто из женщин сегодня не остался в офисе. Взяв деньги, я тоже выбежала на улицу, чтобы поесть в другой обстановке.

— Это вам, — официантша "Зонта", молодая девушка лет двадцати, положила половинку баунти вместе с заказанными мною блинами на стол. — От мужчины за угловым столиком.

Допивая крепкий кофе, я встретилась взглядом со стоящим, в другом конце зала, городским. Одарив меня озорной улыбкой, он сорвал кожаную куртку со стула и, посмотрев на наручные часы, вышел из кафе. Обеденное время подходило к концу.

Вернувшись в офис, я снова завалила себя проектами, пока в кабинет без стука не вошел шеф. Я задержалась на два часа дольше обычного и он чуть было не закрыл меня в Риарте до следующего утра. Быстро собрав вещи, мы распрощались.

Июль в городе был на удивление холоднее, чем в Любинском. Возможно потому, что из-за приличного смога снижался солнечный прогрев. Пока я дошла до набережной, успела задубеть. Солнце только заходило за горизонт. Я присела на лавочку и пошарила в сумке на предмет перекуса. Нашлись несколько раздавленных баунти недельной выдержки и мятная жевачка. Я закурила, смакуя каждую затяжку. Маленький красный огонек на кончике то разгорался, то блекнул. Видеться с городским не хотелось совершенно. Он мог спать в моей кровати, есть с моих тарелок, но усыплять... это он зря. В драке у каждого имелись шансы, но будучи в отключке их не было совсем. Это и пугало.

— Что за диво!

Протагонист моих размышлений нашелся сидящим на лавочке у подъезда, с какими-то пакетами. Внедорожник стоял на парковочном месте у детской площадки. Во дворе давно никого не было.

— Здравствуй... — моё приветствие застало его врасплох, бедняга даже не сразу оторвался от мобильного. — Кира.

Между нами образовалась тишина длиною в полминуты. Я припозднилась на два часа точно, что ему в голову ударило ждать у подъезда так долго? Хотя, вопрос был заранее лишен смысла — его голова на моей памяти была повреждена как минимум один раз. Удар о твердую поверхность.

Я выпустила пар из носа. Разве это не было очевидно?

Мужик взял пакеты в руки и встал.

— Э, нет, — подняла руку. — Кульки свои у себя оставь. Твой кокос я тебе спущу в пакете на веревочке.

Мужик уставился на меня как на говорящую корову. На нем по-прежнему была кепка, но он стоял на свету. Ну, вот. Видимо, уровень урона который понес мозг, да и в целом, голова этого объекта, был слишком велик. Мой концерт не оправдал надежд и я выкинула сигарету в кусты:

— Не по пути нам, говорю, чучундра. Езжай домой.

Вместо того чтобы приподнять брови или хотя бы ломануть к машине, мужик издал утробный смешок. Я прибывала в состоянии крайней утомленности, граничащей с агрессией, поэтому начала раздражаться:

— Что смешного?

— С точки зрения банальной эрудиции, — промурлыкал, — каждый индивидуум, цинизм помыслов которого ассоциирует концепции парадоксальных иллюзий, просто не может не игнорировать критерии утопического субъективизма.*

Что-то в голове щелкнуло. Контраргументы этому в ближайшие несколько лет у меня бы вряд ли нашлись.

— Проще говоря, — улыбнулся. — Доставай ключи и открывай дверь. Я зад застудил.

Пропуская мужика вперед по лестнице, я пыталась разглядеть этот застывший зад под брюками. Ничего такой. Подтянутый. Удивительно, но в Любинском я не обращала на эту часть никакого внимания, так как это в принципе было сложной задачей — на всех штаны буквально висели, заставляя предполагать, что снизу находилось нечто в близком родстве с разделочной доской.

— Буду через десять минут.

То, что юрист скрылся на лестничной площадке с моей собакой, я поняла по приглушенному лаю снизу. Спать. Срочно спать.

Умывшись и раздевшись, я перетащила мешавшиеся в коридоре пакеты на кухонный стол. Внутри одного из них лежала аккуратно сложенная одежда и несколько бумажных маленьких пакетиков с парфюмами, одеколонами и мужскими духами Bulgari. В другой сумке таился ноутбук в чехле и целая куча черных носков. Ничего из этого не надо было штопать, очевидно, юрист притащил вещички чтобы разложить... где бы то ни было.

Раздался звонок. Почесывая живот, я открыла входную дверь, готовая ловить грязную собаку. Спать хотелось просто до смерти.

— Отдохнула?

Ждавший на пороге Андрей, стремительно шагнул в коридор и припал к моим губам в долгом поцелуе. Я нашарила ручку распахнутой двери за его спиной и попыталась закрыть, но в следующую секунду в квартиру вбежала Чара.

— Ан... м...ей...

Охранник даже не заметил появление собаки, начав мять мой спортивный топ. Чара пробежала за его спиной на кухню, не обращая внимания на незнакомца. Я уперлась руками грудь Андрея, в попытке отодвинуть, но он был слишком силен и что важнее, совершенно не собирался останавливаться. Ударить отца-одиночку без веских на то оснований я тоже не могла... или могла?. Мы быстро оказались в зале. Комната была подготовлена для сна: свет выключен, мелькала яркая картинка телевизора. Андрей толкнул меня на тахту и задрал вверх ноги, стягивая шорты.

— Андрей, — вставила, когда он оторвался от моих губ. — Нет.

Конечности охранника продолжали своё дело. Тихо выругавшись, я сделала оптимальный выпад рукой и больно ударила насильника в грудину. Солнечное сплетение располагалось по центру тела. В этой области находилось сердце, ниже печень и желудок. Но что самое "хорошее" — не было защиты в виде ребер. В зависимости от силы удара под риском находилось сердце, диафрагма и нервы между ребрами. Почти любой удар в грудину вызывал у людей сильную боль в стенках желудка и затруднение дыхания. Андрей не стал исключением и отшатнулся назад, сильно закашлявшись. Совсем потерял способность защищаться. Я бы прибила его, при надобности.

— Что т-ты? — пробасил. — Кира...

Раздался щелчок. Загорелась люстра. Я увидела Андрея склонившегося над ковром в синей кофте с высоким воротом.За спиной стоял городской:

— Ночной перепихон в процессе? Дай угадаю, хороший заработок, двухлетний ребенок... Ростов собственной персоной!

Дмитрий поправил кепку и, развернувшись на пятках, направился к шкафу. Не обращая на нас никакого внимания, он начал выкладывать свои новые парфюмы. Комната постепенно наполнялась ароматом мужского одеколона.

Андрей пришел в себя и развернулся к гостью. С деловитым видом рассортировав и, поправив последний, выбивающийся из строя флакон, городской закрыл стеклянную дверцу и аккуратно сложил пакет в один из ящиков. Затем ленивым, но напущено изящным движением открыл гардеробное отделение и достал плечики, на которые повесил свою кожаную куртку. Под ней он носил черные облегающие футболки.

— Озерцов?

Городской медленно повернулся на звук. Тень от кепки закрывала большую часть лица, но я отлично разглядела сощуренный внимательный взгляд карих глаз. Городской чавкнул, показывая что жует жвачку:

— Нехорошо, товарищ. Запрягаешь бедную девушку на четырех фронтах. Тебя, дочь, дом, ещё и деньги сама зарабатывать хочет. Не то, что та белобрысая курица, да? Дома сидеть не желает, убираться умеет, при виде детей сознания не теряет, — он снизил голос на октаву. — Разуй глаза. Почувствуй разницу.

Андрей напрягся в плечах. К чему был этот театр? Я знала, что они были знакомы.

— Что ты здесь делаешь? — спросил охранник.

— А тебе не очевидно? — махнул рукой в сторону кресла, где лежала его "домашняя одежда".

В зале воцарилась гробовая тишина. Я не видела лица Андрея, но улыбка городского расширялась с каждой секундой. Это была какая-то мрачная, но очень довольная усмешка.

Охранник отбросил мои шорты в угол и решительно зашагал на выход. Я даже не сразу побежала за ним. Парадная дверь громко хлопнула прямо у меня перед носом.

— Что произошло? — в шоке уставилась на юриста.

Мужчина пододвинул мне мои же тапки и прошел на кухню, будто ничего не случилось. Чара хвостом последовала за ним, увлекая и меня.

— Эй!

Дмитрий поставил на стол пакет, который я ещё не видела. В нем лежали несколько упаковок рафаэлло. Мужчина поставил чайник на огонь и принялся распечатывать первую коробку.

— Ты удивляешь меня, Кира Геннадьевна. На Ростова я не думал. Удивительно, потому что он, скорее всего единственный отец-одиночка с двухлетним ребенком, с которым я знаком лично, — опустил пакетик чая в кружку. — И заработок действительно неплох. Никакой охранник в городе не получает больше.

Я опустилась на диванчик, во все глаза смотря на юриста.

— Как же, как же... — налив чай, он хлебнул кипятка и сразу же заел конфетой, — Что за ералаш...

Юрист уселся напротив и засунул ещё одну сладость в рот. Судя по всему, его мучил глубокий мыслительный процесс. Наши взгляды встретились.

— Мне жаль, Кира, но судя по всему, Андрей теперь думает, что ты работаешь на меня. Видишь ли, я деловой партнер работника, которого он время от времени сопровождает в личных поездках.

— И?

— Ростов личный охранник. Он к тебе больше не подойдет и близко. Конечно, если не крышесносно влюблен, что очень вряд ли.

Я скрипнула зубами и потянулась за телефоном на холодильнике. Мужик обогнал меня и взял аппарат первым:

— Кира, нет. Если сейчас все не бросишь, ситуация только ухудшится.

— Я не могу позволить, чтобы обо мне думали невесть что...

— Это не важно, Кира.

— Нет, важно!

Я выхватила телефон и набрала номер Андрея. Он не брал трубку. Я перезвонила несколько раз. Видимо, не вытерпев, охранник начал сбрасывать. Уму непостижимо! Что он подумал? Что я встречаюсь с... этим? Что пишу ему вселенские трактаты?

— Почему? — растерялась. — Я ничего не сделала, чтобы...

— Кира, — позвал городской. — Я — партнер его охраняемого лица. С большой долей вероятности, он подумал, что тебя подсадили к нему, чтобы выуживать какую-то информацию. Представь его эмоциональное состояние сейчас. Конечно, он не берет трубку.

Мне захотелось провалиться сквозь пол:

— Но мы уже полгода...

— Это только всё усложняет, — городской подождал, когда я снова опущусь на диван. — Вот скажи, что он знал о тебе? Откуда ты приехала? Где и как училась? Как жила?

— Я говорила ему, что приехала из области. Мы познакомились с ним тот же день...

— Неплохо, — глотнул из кружки. — Но знал ли он, что ты платила за квартиру, которой не пользовалась из последних денег и брала любую подработку, чтобы не дай Бог не оказаться на мели? А про снотворное на кухне? Твой арсенала ножей в связке ключей? Он знал, что ты ломала правую руку два раза?

Я озадаченно ссутулилась:

— Зачем ему знать это...

— Он был в курсе, что ты переписываешься с другим человеком, которому доверяешь значительно больше?

— Ты же не собираешься...

— Использовать личную переписку с целью навредить? — закончил. — Нет, не думаю. Он ничего не знал, Кира. И не знает. Какая разница, что он о тебе думает? Забудь о нем. Ведь ты не собиралась продолжать эти отношения. Даже со всем твоим милосердием, вряд ли бы ты стала впускать в квартиру незнакомца с порезанной рукой больше чем на сутки, имея желанного молодого человека, который мог нагрянуть в любой момент.

Городской закинул пустую коробку в мусорку, не покидая стула. С Андреем надо было встретиться в любом случае. Завтра. Я должна была хотя бы посмотреть ему в глаза.

— Иди спать, — сказал. — Мне надо работать.

Поняв, что городской располагается за кухонным столом с ноутбуком, я пошла обратно на тахту. Работать ему надо. В половине первого ночи. Удивительно, но только сейчас я заметила, что слоняюсь по дому в коротком спортивном топе и трусах.

И как он узнал, что я два раза ломала руку? Наводил справки в Любинской больнице? Но это было так давно, удивительно, что если у них сохранились записи! Первый раз это случилось при падении с крыши гаража. Местные детские забавы! Неудачное время мы выбрали, осеннее, внизу вместо земли приземлившихся ждал гололед. Причем сначала я думала, на ногу, которая ныла в разы больше, но пройдя обследование, выяснилось, что пострадала верхняя конечность. Второй раз приключился в старший классах школы и по сути показался мне вывихом, так как был получен в связи с отменной дракой. Сколько приятных воспоминаний. Приятных и совершенно не относящихся к делу.

Утром городского как и след простыл. Помытая Чара спокойно спала в зале, на плите стоял ещё не остывший чайник. Наспех позавтракав бутербродами, я выбежала на улицу. Что бы там не говорили этот юрист с подвешенным языком, он был стопроцентно прав на счет одного — работа мне была нужна. Начальный капитал, подкопленный ещё во времена компьютерного клуба, растаял, когда я покинула Андрея: дог ел слишком много, остальные деньги уходили на квартиру и обеды в "зонте". Подработки были рассчитаны на утоление жажды в "карманных" расходах на гардероб, сигареты и... подношение бедным.

Получив свою надбавку, сдав проекты одной из коллег, я еле как дотерпела до обеда. Андрей нашелся там же, где и всегда — его перерыв начинался значительно позже. Я спряталась за цветочной клумбой и закурила. Люди выходили из здания мощным потоком и направлялись кто на набережную, кто по своим автомобилям. Андрей досконально изучал местность, сощурив глаза от яркого солнца. Нам следовало поговорить, но я даже приблизительно не знала с чего начать. В какую-то долю секунды между нами образовалась большая пропасть, которая, впрочем никогда не исчезала. Взгляд охранника я бы могла узнать из тысячи. Удивительно, но именно эта смесь тоски, разочарования и боли так притягивала меня к этому человеку. Притягивала как магнит. Когда я не наблюдала его, желаемого клича о помощи, то начинала проявлять интерес к другим, искать чужих проблем, но стоило этой печали появиться, как моё внимание снова было устремлено к охраннику. Я нуждалась, в его слабости, стремилась к ней. Запечатлевшись во взгляде, она буквально плавала на поверхности. Было сложно признать, но как личность Андрей для меня не существовал. Это был отчаянно нуждавшийся человек. Охранник увидел меня за цветами, но не подозвал, ни жестом, ни словом. Просто посмотрел и отвернулся. Я снова заметила этот блеск страданий в его взгляде. Он принуждал меня к действию, но сегодня я собиралась побороть свои инстинкты. Андрей звал не меня.

— Смотришь и понимаешь, что пришла не по адресу? — усмехнулись сзади.

Городской подошел и встал рядом. На нем был официальный серый костюм, даже туфли вместо ботинок. Положив руки в карманы, он тоже уставился на сотрудников охраны. Был ясный солнечный день и юрист не одел кепку. В свете его шрам не казался таким большим, каким я его помнила.

— Дело в том, что ты не можешь избавить его от... этого, — сказал. — Это из-за бывшей жены. Она променяла его и дочь на деньги. На проституцию в... элитном клубе.

Я так сильно сжала челюсти, что скулы свело от боли.

— К счастью, жена его охраняемого объекта — хорошая знакомая самого Ростова. Мы отсудили ребенка и предоставили место работы. В деньгах он не будет нуждаться, пока воспитывает девочку.

Андрей откликнулся на слова второго охранника и дал тому прикурить. Увидев какую-то женщину, знакомый ткнул Андрея локтем в бок, но тот едва взглянул на проходившую.

— И я совсем ничего не могу сделать?

— Ничего дельного не выйдет. Вместо него, ты можешь помочь сотням других людей и действительно добиться результата. Ростов получил свой билет в один конец.

Мы ещё немного постояли за клумбой. Я выкурила четыре сигареты и решила, что пора прекращать. Когда я закинула пачку в сумку, то заметила, что городского рядом уже нет.

Остаток дня пролетел в каком-то тумане. Желание удовлетворить собственные потребности помочь другому запеленало мне глаза. Такое сильное чувство собственной слабости и бессилия я испытывала лишь раз. Мысли об Андрее вытягивали за собой воспоминания об автомобильной аварии, будто ведра из колодца. Я ничего не могла сделать в тот день. Только смотреть, как теряю близких мне людей. Чувства притупились, слишком давно это было, но охранник вскрыл старую рану. Происходящее было невозможно исправить — эти потоки событий не подчинялись чужому воздействию. Не было альтернатив, кроме саморазрушения. Я не могла сделать ровным счетом ничего.

И это пугало.

— Что за день... что за день...

До дома я дошла на автомате. У подъезда меня никто не ждал. Я выгуляла Чару и завалилась на тахту, с головой укрывшись одеялом. Были вещи невыполнимые, но задач по силам вокруг тоже не мало. Как бы больно не было, я должна была идти вперёд.

*прим. автора: Дмитрий использует фразу-мем из "Критика чистого разума" Канта. Очевидно, эта фраза изначально получила распространение среди студентов, у которых был зачет по философскому минимуму. Те и вывели её на свет как символ словесного поноса с научным уклоном. Потом фраза получила признание и среди прочих слоев населения ввиду абсурдности следующих за ней предложений. Использовалась в литературе, в карикатурах, а так же школьниками и прочими лицами.

Глава 17

Прошла неделя. Июль подходил к концу. На Омск спустился какой-то циклон и уже несколько дней в разгар солнечного дня, капал мелкий дождь. Я работала в офисе, дома, в кафе за обедом. В памяти всплывали рассказы о парне, который работал на моей должности полгода назад. Он не продержался и двух месяцев, но я не сдавалась. Встречались интересные проекты, как и те, которые вызывали во мне чувство недоумения: меня запрягли заданиями рерайтеров и контент-менеджеров. Ожидая, пока вскипит чай на кухне, я сверяла электронные ящики пользовательских аккаунтов. Чара грела мне ноги под столом.

Неожиданно, пикнула аська.

Dmoz: =)

Dmoz: Празднуешь?

Я задумчиво почесала щеку. Кажется, прошла целая вечность с нашей последней встречи. Теперь я уже не ходила обедать в "Зонт" и не стремилась к крыльцу "Права". Дом — работа — дом.

Kyrie: Нет.

Kyrie: Какой сегодня праздник?

Не то, чтобы я была в курсе всех календарных дат, но внимательно смотрела новости.

Kyrie: Слушай, ты когда заберешь свои вещи? И кокос. Я не знаю, портятся ли они, но он вроде как ещё товарного вида.

Городской не отвечал. Наверное, у него были свои дела. Я посмотрела на часы и с удивлением заметила, что уже три часа. В последнее время я стала засыпать посреди ночи, что конечно никуда не годилось. Выпив чая, я пошла умываться, а когда залезла под одеяло, раздался звонок в дверь. Подумав, что только соседи могли обойти звонок домофона, я тут же понеслась открывать.

— Шелом!

На пороге стоял городской в своей промокшей кожаной куртке. Удивляться вряд ли было приземлило. Я просканировала его взглядом и впустила внутрь. Пришел забрать свой талисман?

— Как дела? — спросил.

— Как обычно.

Решив, что время ещё есть, я потерла глаза и снова уселась за компьютер. Хотелось спать, действительно хотелось, но я ещё могла терпеть.

Через некоторое количество времени за стол присел городской. Я не заметила в его руках пакетов.

— Ну, так... — сам себе кивнул. — Ты сама всё съела что-ли?

Я приподняла брови. Этот человек был воистину загадочен, уставшую меня это совершенно не располагало к разговору. Мне надо было проверить ещё 367 аккаунтов...

— Кира, — позвал. — Где торт?

Когда мои брови достигли своего предела высоты, блондин щелкнул пальцем, будто подзывал официанта:

— Ау, двадцать первое июля прошло! По паспорту твой день рождения!

Медленно кивнув, я открыла календарь двойным щелчком мышки и впала в прострацию. Ага. Вот оно что.

— Забыла, — хмыкнула. — Интересно.

— Интересно? — городской ударил по столешнице. — Ты прозевала собственный день рождения!

Я подавила зевок. Что есть, то есть. Мужик уставился на меня как на инопланетянку:

— Завтра воскресенье, — сказал. — У тебя выходной, я надеюсь?

— Д-да, — я кивала на автомате.

— Иди спать.

У меня действительно не было сил, чтобы как-то интерпретировать очередной каприз богательного парнишки, поэтому я безропотно последовала приказу и пошла отсыпаться. Сон был тревожный. Я то и дело слышала подозрительные звуки, которые вряд ли бы звучали, будь я в квартире одна. Каждый раз пробуждаясь, мне приходилось успокаивать себя мыслью, что в жилище есть кто-то ещё.

Таким образом я промучилась до обеда. Сегодня был на удивление солнечный день.

В половину второго я вышла из ванны и устремилась на кухню — обитель подозрительной активности. Ещё на подходе меня остановил подозрительный запах. Гость не ушел. Фактически он ещё находился на кухне.

Закрыв глаза, мужчина выстукивал пальцем на столешнице неизвестный мотив и подергивал головой. На нем были домашние штаны и футболка, в которой он спал. Наушники говорили сами за себя. Гость выглядел умиротворенно и, как ни странно уютно.

Что-то пикнуло. Юрист встал и достал из духовки... нечто, напоминающее сырники. Увидев меня, сидящей на диване, городской растерянно охнул и вытащил наушники:

— Привет. Как спала?

Я пожала плечами. Как можно спать? Хорошо и плохо? А как разница?

Юрист налил мне молока и посмотрел на наручные часы:

— Ешь и одевайся.

Назвать меня гурманом было сложно, я ела абсолютно, все что можно было есть, поэтому без труда вкусила продукт. Кокос. Удивительно.

— Зачем одеваться? — нахмурилась.

— Сюприз.

Мужик внимательно наблюдал, как я жую продукт. Сюрприз? Не нравились они мне. Я ещё не совсем оправилась от мысли, что юрист никак не связан с наркотой, к тому же, он был богатеньким Буратинкой, а у таких свои развлечения...

На глаза мне попалась интересная вещь.

— Что это? — указала пальцем на разрезанный кокос за его спиной, очень напоминавший тот, что стоял на телевизоре.

— Была нужна стружка, — пожал плечами. — Это не Коковски. Час назад открыли Ашан, пошел и купил. Ты совсем не печешь, да? Ни какао, ни ванили...

Я пожала плечами. Готовка никогда не была моим коньком, более того, я избегала её, постоянно готовя одно и то же — бутерброды. Конечно, я могла сделать что угодно по рецепту, но никогда в этом не нуждалась. Андрей был первым, кого мне приходилось кормить "в полную силу".

Краем глаза, я заметила, что городской чешет руку.

— Что у тебя там? — насторожилась.

— Ничего, — убрал конечность под стол.

— Покажи.

Юрист пожевал нижнюю губу, но вытащил руку и перебросил через стол. Порез покрылся кожицей, но был ещё слишком очевиден.

— Не чеши, — поискала глазами аптечку. — Надо обмотать.

— Не хочу, — снова убрал руку.

— Тебя никто не спрашивает.

Я пустила последний "косовый сырник" в рот и достала бинт. За тем как я перевязываю его руку, городской наблюдал особенно тщательно. Я не помыла руки после еды, но сделала это до того, как зайти на кухню. В этом была проблема?

— Кира.

В голосе городского я услышала предупреждение.

— Попробуй согнуть руку в локте...

— Кира.

— ... можешь?

Казалось, он будет молчать целую вечность. Я сама проверила степень стянутости бинта и удовлетворительно кивнув, провела по перевязке пальцем. Ещё месяц и от пореза не останется следа.

Городской задумчиво проследил за моей рукой:

— Не играй с огнем, Кира. Я не при смерти.

Я растерянно моргнула:

— Что там с сюрпризом?

— Одевайся и увидишь.

Собиралась я минуты три, так как по сути никогда не уделяла гардеробу много внимания. Городской одел почти такие же спортивные штаны как у меня и серую обтягивающую футболку. На улице было тепло, как может быть тепло в середине лета. Во дворе на качелях резвились дети, мамаши сидели на лавочках у песочницы, местная гопота заняла площадку у одного из-подъездов. Повсюду были рассажены деревья. Спустившись вниз, юрист достал ключи от машины. Я уставилась на агрегат со смесью настороженности и недоверия.

— Мы можем дойти и пешком, если хочешь, — сказал, натягивая кепку. — Вообще-то я и планировал пешком. Тут очень близко.

— Пошли пешком, — кивнула.

Запустив руки в карманы курток, мы двинулись по дворам параллельно центральной улице. Надо признать, у городского была какая-то уникальная пружинистая походка, прямая спина и ровные плечи. Он шёл очень уверенно, хотя довольно часто поправлял головной убор, когда прохожие смотрели в его сторону слишком пристально. Что он думал, интересно? Что смотрят на его лицо? Я была более чем уверена, что и группа молодых девушек, и проходившая мамочка с коляской и даже два мужика с пивом смотрели на его физическую подготовку: накачанные руки и совершенно плоский живот. У Дмитрия было тело атлета.

Омск был очень спортивным городом, читая газеты, я всегда удивлялась, что здешняя администрация уделяла постройке спортивных объектов столько внимания. С 2005 года в городе были построены полторы сотни игровых площадок. Зимой организовывалась заливка льда в хоккейных коробках. Набирал популярность велосипедный спорт. В настоящее время во многих спортивных школах департамента по делам молодёжи, физической культуры и спорта администрации Омска занималось около двадцати тысяч детей, причём три спортивные школы получили статус школ олимпийского резерва. Ранее в городе была только одна хоккейная школа — "Авангард", но несколько лет назад открыли Ледовый дворец спорта им. Фетисова и Ледовый дворец спорта им. А. Кожевникова. Мало кто не слышал об "Авангарде" и "Омских ястребах".

Зная это, я почти не удивилась, когда мы оказались перед дверями спортивного центра "Динамит", расположенного через дорогу, в глубине спального района. Юрист шёл первым, придерживая мне двери.

— Наташ, я с подругой.

Сидевшая в коридоре за столом женщина сорока лет мазнула по мне взглядом и показала на одну из дверей:

— Разминка у группы уже началась.

— Я сам.

Сзади нас уже входили новые люди. Дмитрий подал мне знак и мы двинулись дальше. Я уже начала по-тихому запоминать местоположение этого места. Всего в двух дворах от моего дома, с ума сойти. Этот спортивный центр был явно современным, за зданием очень хорошо следили: ярко красная облицовка напоминала торговый центр. Внутри было достаточно много народу, но все они были рассредоточены по огромным залам. Прежде чем оказаться на месте мы в общем потоке прошли несколько раздевалок и общих коридоров.

— С днем рождения! Надеюсь, проведешь хороший день.

Надо признать, сначала я не поняла, что это за гигантское нагромождение посередине огромного зала с потолком в двадцать метров.

— Охренеть, — не сдержалась.

Искусственная скала, а точнее стена с искусственными неровностями, адаптированная под скалу, умещала на себе около десятка людей, привязанных страховками. Снизу на матах сидели другие, видимо ожидая своей очереди. Все одеты по минимуму, подтянутые, загорелые тела.

— Как это называется? — спросила, разглядывая объект.

Дмитрий снял кепку и открыл один из металлических шкафчиков, возле которых мы стояли:

— Скалодром, — достал фиолетовую резинку и протянул мне. — Завязывай волосы. Сначала надо разминаться.

Я никогда не занималась такими видами спорта, но понимала, что никто из людей на не полез туда не разогрев мышцы. Разминка заняла примерно два часа. Я сбилась со счету, сколько кругов мы пробежали в соседней зале и сколько раз отжались: перед глазами стояла эта самая скала. Дмитрий казалось, тоже относится к этому с нетерпением, мы почти не разговаривали.

— Делай так, — сказал, показывая повороты кистью. — Руки самое главное.

В конечном итоге мне даже не пришлось переодеваться. Юрист вытащил снаряжение и напялил прямо поверх моих спортивных штанов и футболки. Затем быстро показал несколько видов узлов и рассказал о правилах использования страховки.

— Ерунда, — отрезала. — Не свалюсь.

— Уверена? — нахмурился.

— Да.

Он медленно кивнул и мы двинули к скале. Оказывается она использовалась и на другой стороне и по сути была обычной, чуть наклонной стенкой со вбитыми камешками. Мы начали лезть одновременно. Надо признать, Любинский поселок находился на равнине, и мне почти никогда не приходилось никуда лазить, не считая собственной крыши. Городской явно был мастером дела и уже посиживал наверху, когда я только подбиралась к середине. У него был вид человека, который наконец получил то, что хотел.

Я огляделась. Наша "трасса" не выглядела очень сложной. Наклон был совсем незначительным.

— Слушай, ты сюда всегда ходишь? — крикнула.

— У меня абонемент, — отозвался. — Да.

Видимо решив не ждать меня, он что-то сделал со страховкой и на дикой скорости спустился вниз. Я не знала, что так можно делать и засмотревшись, забыла, что надо держаться. Повисла на троссе.

— Блин, — схватившись за камешек, я продолжила путь.

Пока ничего не болело и это было здорово! Когда я добралась до верха, то увидела зал с высоты птичьего полета. Городской нашелся сидящим напротив другой "скалы". Эта была какая-то высшая степень трудности, в моем понимании. Вынос уходил вперед на метров пять, если не больше. Наклон начинался от уровня земли и постепенно увеличивается, метров через десять становится сильным, а к концу стенда возвращался в вертикаль. Дмитрий стартовал вместе с другим мужчиной и довольно быстро его перегнал. Хотя быстро — едва ли подходящий термин. Оба двигались осторожно, рассчитывая движения. Юрист дошел почти до конца, его "оппонент" свалился чуточку раньше. Никто не охал и не хлопал. Едва пара спустилась, как начали лезть другие. Интересно, люди тут вообще калечатся?

Я обживала свою скалу до самого вечера. До меня дошло, что этот экземпляр предназначался "для новичков". Карабкающиеся по бокам люди делились первыми впечатлениями и подшучивали над теми, кто скалолазил на других агрегатах. Под конец дня, я даже потеряла счет времени.

— Кира!

Снизу стоял Дмитрий и показывал на невидимые часы. Я сползла и он снял с меня снаряжение. Вспотел товарищ будь здоров. Когда-то я читала, что запах мужского пота повышает настроение женщин, влияя на уровень гармона кортизола. Юрист пах какой-то смесью пота, одеколона и кокоса и я не была уверена, что именно в этом миксе нравится мне больше. Мы подошли к шкафчику и юрист вручил мне одну из своих черных футболок и мужские бежевые шорты:

— Душ там, — показал рукой в сторону.

— А трусы?

— Тебе дать мои?

Стирая пот с лица, я пошла по адресу. Дмитрий перегнал меня и забежал в соседнюю дверь.

Столовая здесь была в армейском стиле — самообслуживание и куча столов с лавочками. Юрист взял нам кашу и компот.

— Сколько с меня? — спросила.

— Нисколько, — мужик плюхнулся напротив, все ещё раскрасневшийся после тренировки. — Твой день рождение, забыла?

За окном уже было темно. Рабочий класс закруглялся со своим хобби и направлялся домой. Ели в основном одинокие мужчины и люди студенческого возраста.

Минут десять мы звенели ложками, прислушиваясь к голосам вокруг.

— Надеюсь, тебе все понравилось.

— Конечно! Было очень здорово! — я нагнула тарелку. — Ни разу не была в таком месте. Даже не слышала. Это удивительно. Спасибо.

— "Динамит" не так давно появился. Года четыре назад, наверное. Начинал как баскетбольный клуб, потом расширился до частного спортивного комплекса.

— И давно ты сюда ходишь?

— Почти все четыре года.

Я посмотрела на мужика в новом свете. Он действительно был за здоровый образ жизни. Учитывая общую проблему с алкоголизмом в стране, я не могла сказать, что повидала много таких людей. До сих пор эталоном здорового тела был Андрей...

— Ты часом не тут руку порезал? Я заметила, что некоторые камни здесь с довольно острыми углами.

Городской не стал мутить воду и просто кивнул. Все встало на свои места.

— Хорошо, — у меня как от сердца отлегло.

— Хорошо, что я поцарапал руку? — усмехнулся.

— Хорошо, что ты не из тех, кто причиняет себе боль намеренно.

Мой ответ почему-то рассмешил городского. Он залпом допил компот.

Дорога назад заняла примерно пять минут. Теперь я точно знала, куда мне надо идти. Удивительно, но полугодовой абонемент в "Динамите" стоил порядка трех тысяч. Цена зависела от количества залов, к которым ты хотел иметь доступ. Я решила, что по любому должна одолеть ту нависшую скалу. А возможно и сдружиться с этим Дмитрием. Странно, но за один только день он показался довольно интересным человеком. Будучи богатым, он мог выбрать место менее людное или отстроить себе свой скалодром. События этого дня в моих глазах приравняли успешного юриста к касте обычных людей, у которых могли быть свои проблемы и радости.

Оказавшись в квартире, скалолаз убежал гулять с Чарой. Я поставила чайник на плиту и открыла ноутбук. Покормив собаку, я решила во что бы то ни стало лечь спать.

— Завтра могут болеть мышцы спины и предплечий. Может даже ноги. Сегодня вечером будут ныть руки. Это нормально, — голос городского из коридора. — Андрей уже не побеспокоит тебя, так что я спокоен. Но Сэра Коковски оставлю. Пусть будет на стреме.

Как мило.

Нажав на выключатель, я заметила, что руки слушаются едва-едва.

— А онемение это тоже нормально? — я попыталась согнуть указательный правой руки, но не получилось. — Через сколько оно пройдет?

Зайдя в пустую залу, я снова заметила какое-то незначительное изменение. На кресле не лежала мужская одежда. Дверцы шкафа не были закрыты до конца. Пропал парфюм за стеклом.

В квартире никого кроме нас с Чарой не было. Ну, разве что Сэр Коковски на телевизоре.

Глава 18

Понедельник начался с того, что я зашла в кабинет шефа и объявила о своих намерениях больше не брать дополнительные проекты. Предложение было встречено глазами-блюдцами и часовым разбором полетов. В конце мне вручили последний проект и выпроводили за дверь. Было немного страшновато.

Последующую неделю я выполняла разработку сайта ветеринарной клиники. Работа доставляла мне сравнительное удовольствие, ведь мне нравились животные. Завершив дизайн, я и одна девушка из клиники синхронно заполнили страницы. Им был нужен персонал. Ветеринарный врач с высшим образованием, продавец-консультант и зоотехник. Клиника находилась не так далеко от центра, но на другом берегу. Мне была неприятна мысль, что возможно придется менять уже имеющуюся работу, но помощь животным и близкие к этому темы вызывали какой-то особый трепет в душе.

Посреди недели, я заметила странную вещь. Сразу после сна начали болеть мышцы спины, а к концу рабочего дня — ступни. Но это не сильно волновало, я досадовала на то, что не могу записаться в "Динамит", пока не получу оклад. Кусая губы, я выслушивала напутствия Лили по ближайшим массажным центрам, но мысленно отрубала перспективы, слыша цены на тамошние услуги. Не плати я за квартиру, наверняка бы смогла сходить, но не судьба.

Получив зарплату в пятницу, я выгуляла Чару, взяла паспорт и устремилась получать абонемент. Скалодром и душ — три тысячи шестьсот рублей.

— А шкафчики? — спросила, сгорая от энтузиазма. — Можно мне шкафчик?

— У нас их ограниченное количество. Все заняты.

Я нахмурилась. Да, их поставили не так много и все были довольно большими. То, что мне удалось увидеть у юриста — это почти пустое отделение с человеческий рост, с двумя стопками одежды, бутылкой воды и снаряжением.

— Если договоритесь с кем-то, мы сможем дать вам дубликат. У нас тут никто ничего не крадет. Только напишите заявление...

В тот миг я была готова расцеловать эту женщину в обе щеки. Конечно, я найду кого-нибудь. В своих коммуникативных навыках я не сомневалась.

В субботу утром кончились кокосовые пирожные. Снаряжение было куплено и стоило не малые деньги. К счастью, я могла не экономить, так как имела все остальное — спортивную одежду и удобную обувь. К часу дня, я уже оказалась в "Динамите" с самой что ни наесть спортивной целью! На инструктора толпилась здоровенная очередь, поэтому как следует размывшись и не найдя глазами юриста, я подошла к ближайшему атлету у "наклонной скалы". Не ошиблась, мужик знал, что делал. Показав и рассказав как зацепляется трос, он пронаблюдал как я пару раз нарочно повисла на страховке. Мужчину звали Радионом.

Я пролазила на новичковой скале до вечера, значительно улучшив скорость. Стало очевидным, что для занятий скалолазанием было не обязательно иметь стальные пальцы и большие бицепсы, хотя они и не помешали бы. Вся техника заключалась в том, что бы за счет работы тела и ног разгрузить руки.

Выйдя из душа со стопкой потной одежды, я снова наткнулась на Радиона.

— Нужен шкафчик? — спросил.

— Не помешал бы.

Разложив вещи, мы быстро наскребли заявление на рецепшене и мне выдали дубликат.

— Не уходи только, сейчас самое интересное начнется.

— Что? — удивилась.

Оказывается по выходным в послеобеденное время в секции со скалодромом проводились соревнования.

— Первый на скорость, потом на трудности и боулдеринг. Затем будут дуэли.

— Боулдеринг?

— Это когда несколько одновременно.

Мы сели на маты. Радион вручил мне стакан пластиковый воды.

— Смотри.

Примерно полчаса действие напоминало бег на скорость. По два человека люди преодолевали одну и ту же полосу препятствий. На другой стороне соревновались на менее сложных дистанциях. Время прохода трасс все могли видеть на большом секундомере над щитами, который в обычное время показывал который час.

— В соревнованиях на скорость главное — максимально быстро пролезть. Все стартуют одновременно, проходят свою первую трассу, а затем меняются маршрутами, потом полученные результаты суммируются. В лазании на трудность цель — вот та зацепка сверху. Трассы обычно очень сложные. По тому, насколько высоко смогли залезть, проходит отбор в финал. Лучшие могут принять участие в дуэли.

Победителю каждого из видов была вручена какая-то бумажка, где он что-то написал маркером.

— Дуэль позволяет наглядно оценивать уровень мастерства. Суть дуэли в том, что участники стартуют одновременно и лезут рядом по идентичным трассам. Так можно видеть друг друга: это придает особую атмосферу.

Действительно. Люди отстегнули страховки и положили маты под самое основание. На раз, два, три, шесть человек начали движение. Я заметила, что Радион пропал — карабкался по пятой дорожке. Эта трасса была короткой — метров пять, но очень сложной: наблюдать за участниками было особенно интересно. Первый мужчина упал очень эффектно, с каким-то разворотом. Публика захлопала. Второй свалился примерно так же, только ещё и оттолкнулся. Третий же на протяжении всего покорения дорожки, выдавал какие-то акробатические финты руками и ногами. Радион оказался одним из двух, который долез до верху. Когда спрыгнул, ему предложили расписаться на листе бумаги.

— Что это? — спросила.

— Мы записываем победителей.

Интересно.

— А среди новичков есть такая практика?

— Н-нет. Там и не дадут времени проводить, слишком большая очередь на трассы для простых тренировок.

— Понятно.

Мне надо было быстрее повышать свой уровень, чтобы иметь возможность потягаться с другими. Конкуренция в физическом плане всегда была моим коньком

— Ты где живешь? — спросил Радион, когда мы вышли на улицу.

— Тут рядом.

— Понятно. А я из Первомайского.

Мы помахали друг другу руками и обещая встретиться завтра, расстались.

На следующее утро я встала пораньше и затеяла стирку. Домашние дела рано или поздно требовалось делать и для этого, я обычно выбирала седьмой день недели. После вчерашнего ужасно болела спина. Расчищая стол, я включила ноутбук. В аське никого не было. Телефон стал едва ли нужным, я всерьез задумалась о его дезактивации, принимая во внимание то, что у меня ещё был домашний.

К обеду я снова была в "Динамите".

Увидев меня у шкафчика, уже изрядно вспотевший Радион помахал рукой и подошёл, чтобы выпить воды из бутылки.

— До вечера? — спросил.

— Угу.

— Что такая хмурая?

— Спина болит.

Мужик поднял темные брови. Он был высок и сравнительно худощав, с виду и не скажешь, каким гибким могло быть это тело. На нем были коричневые шорты и зеленая майка. Сосед по шкафу приказал сесть на маты и я подчинилась, начав потихоньку разминать ноги. Удивительно, но Радион делал мне массаж.

— Это поможет? — спросила, ощущая, как он разминает мои плечи.

— Обычно помогает.

— Спасибо.

Упражняя кисти рук, я начала разглядывать сегодняшних посетителей. На моей скале снова была та группа, которую я видела в первый день. Они уже перебрались на более сложную трассу.

— Кира?

Знакомый голос резанул слух. Отвлекшись от разглядывания склодрома, я посмотрела перед собой и увидела стоящего со спортивной сумкой на плече городского. На нем были те же штаны, что и в прошлый раз. Сняв кепку, юрист внимательно изучал моё лицо, будто не был уверен, что это я.

— Привет, — махнула рукой. — Ты только по воскресеньям тут?

Городской ничего не ответил, пружинистой походкой направившись к своему шкафчику. Который, надо сказать, находился в паре метрах от моего с Радионом. Минут пять я наблюдала, как он переобувается. У мужика была завидная растяжка — он без труда мог опереться ладонями на пол, при всех своих длинных ногах. Интересно, а на шпагат юрист был горазд?

— Вы знакомы? — удивился брюнет, заметив, как я смотрю в одну сторону.

— Вроде того.

— Откуда?

Я почесала щеку, думая, что бы сказать:

— Работаем рядом.

Сегодня в программе была трасса посложнее. Прицепившись к верхней страховке, я начала свой путь. Спина болела значительно меньше. Зацепки были мелкими и имели удивительные формы животного мира. Зафиксировав ногу на морде собаки, я даже мысленно извинилась. Не смотря на всё это, восхождение не было сложным.

Время от времени я ловила на себе взгляд Радиона, который тренировался неподалеку. Возможно, моё тело принимало уж сильно неестественные позы, но главное было добраться доверху. Знакомая группа обсуждала какой-то телесериал. Я перегнала этих любителей посидеть перед экраном и остановилась на вершине. Юрист нашелся у "наклонной скалы", разминая руки. Уже подходила его очередь. Надо признать, я была не единственной, кто наблюдал за ним. Городской действительно взбирался очень быстро и уверенно, почти не останавливаясь. Выставленные на показ мышцы рук могли вызывать разве что немой восторг. Я знала, что расположение зацепок меняли раз в месяц — он не мог отточить такое мастерство, лазая по одной и той же трассе.

— Осторожнее!

Кажется, я забыла про то, что должна вжиматься в стену. Потеряв точку опоры, я начала заваливаться назад. Откуда ни возьмись появился Радион и подстраховал мою неудачу.

— Соревнования ещё не начались, — сказал. — На что засмотрелась?

Надо сказать, брюнет пах совсем иначе, нежели городской. И не то, чтобы эта вариация пота мне очень нравилась — дышать долго ей было невозможно. Он поставил меня на ноги и начал перепроверять страховку.

— Ты сегодня снова участвуешь? — спросила.

— Не. Твой знакомый все равно всех отделает. Смотри какой мрачный ходит, это значит что всего трассы сегодня его.

Я оглянулась на "большую скалу". Юрист уже слез и разговаривал с каким-то мужчиной. Ничего сверх мрачного на его лице я не заметила, по крайне мере такое выражение мне уже доводилось видеть, когда он задумывался или был чем-то недоволен.

— Слушай, а ты кем работаешь? — спросил Радион.

Я удивленно моргнула.

— Ну, что делаешь по жизни? — перефразировал.

— Графический дизайнер.

— А.

Неожиданно, городской повернулся и выхватил нас из толпы. Я снова махнула ему рукой, но его взгляд быстро перекочевал на спину брюнета. Что-то показав на пальцах стоящему рядом мужчине, юрист двинулся в нашу сторону. Эта плавучая походка начала завораживать. По мере того как он приближался, я все больше уверялась, что светлое пятнышко в районе груди ничто иное как лик белого кокса на черной футболке.

— Вечер добрый, — сказал, слегка нагнувшись.

Точно мой кокос. Ничего не подозревающий Радион резко обернулся.

— Иди на третью, я уступаю, — тоном не терпящим возражений, провещал юрист.

Брюнет приподнял брови, но поблагодарив, пошёл к скалодрому, пару раз оглянувшись назад. Я поздно дала себе отчет в том, что втягиваю носом запах чужых телесных выделений.

— Ты тоже будешь участвовать? — спросила, почесывая нос.

— Теперь нет, — сощурив глаза, он посмотрел на трассу, которая мне не далась. — Уже здесь? Неплохо.

— Я сорвалась.

Дмитрий приподнял брови и оглядел меня снизу доверху.

— Почему ты уступил трассу Радиону?

— Потому что гладиолус*, — нахмурился. — Тебе нужны скальные туфли.

Я опустила взгляд на свои удобные кеды:

— Чем эти плохи?

— Всем, — он кивнул в сторону раздевалки. — Пошли, пока лавку не закрыли.

Быстро приняв душ и переодевшись, мы вышли на улицу. Магазин оказался не просто близко, а в соседнем от центра здании. Войдя, я тут же увидела горы специализированного спортивного снаряжения. Юрист направился в один из углов, увлекая за мной себя.

— Вот, — сказал, показывая на стенды с обувью.

— Это оно?

— Да.

Скальные туфли напоминали обычные кроссовки только без подъема и лишнего объема по бокам. Я взяла первые попавшиеся, на удивление моего размера и села примерять.

— Тесные, — пожаловалась.

— Так и надо. Почему ты не зашнуровываешь до конца?

— Я никогда не зашнуровываю до конца.

Дмитрий подозвал девушку и попросил принести новую пару черного цвета на два размера меньше. Пока заказ выполнялся, юрист присел на корточки и аккуратно снял с меня кеды.

— Скальные туфли — это очень специализированная обувь. Сделана в расчете на перемещения по вертикали. В них проще опираться ногами за зацепы и выступы, в отличии от твоих кроссовок.

Когда работница персонала принесла новую пару, городской закатал мою штанину по колено и начал обувать. Решив, что он показывает какую-то особенную технику, я внимательно наблюдала. Юрист снял с меня носки.

— Под скальники никто их не надевает.

Ого.

Натянув ботинок, юрист принялся за шнуровку. Туфля облегала настолько сильно, что плотнее вряд ли было возможно. Проделав тоже самое со второй ногой, юрист выпрямился:

— Удобные?

Я невесело усмехнулась и постаралась сделать несколько шагов.

— Честно? Нет.

— Если забыть о тесноте, то сидят нормально?

— Наверное.

Дмитрий снова заставил меня сесть на пуф и ощупал ногу в ботинке. Позгибал её и так и сяк, удостоверившись, что та не давит на косточку:

— Возьмем эти, потом посмотрим.

Прежде чем опустить штанину, юрист зачем-то прошелся двумя пальцами вдоль моей ноги. На кассе же начал доставать бумажник.

— Я заплачу, — закопошилась.

Последующие полчаса мы провели за рассматриванием остальных предметов экипировки. Городской, решивший составить мне компанию, спокойно отвечал для чего и зачем нужны те или иные вещи.

— В Любинском поселке нет спортивного центра? — удивился.

— Был баскетбольный клуб при школе. Закрыли в связи с малым количеством желающих пару лет назад.

— И чем у вас там занимается молодежь?

— Играет в контру и спивается.

Из магазина мы вышли как раз, когда тот закрывался. На площади перед спортивным центром продолжали парковаться. Мы прошли через плотный ряд автомобилей. Не смотря на летнее время, в одиннадцать часов было уже очень темно.

— "Динамит" работает круглосуточно, — пояснил, доставая ключи.

Вишневый внедорожник ждал нас в конце ряда.

— Подвести? — спросил.

— Нет, спасибо.

— Это уже смешно. Ничего с тобой не случится...

Присмотревшись к автомобилю, я поняла, что прямо за ним кто-то стоит. Скосив глаза, заметила трёх говорящих по телефонам людей. Все повернуты в нашу сторону.

— Расстояния смехотворные конечно, но молодой девушке идти через дворы посреди ночи, может у вас в Любинском это и...

Когда городской отключил сигнализацию, двое из незнакомцев начали приближаться. Тот, что был ближе к "Динамиту", начал от него отдаляться. Чёрта с два я в это поверю.

— Давай так, -предложила. — Как будешь дома, напишешь в асю.

— Зачем?

— Если ты приедешь первым, то с меня желание.

Юрист медленно кивнул и погрузился на водительское сидение:

— Тогда тебе стоит поторопиться!

Быстро захлопнув дверцу, он развернул внедорожник в резком киношном повороте и скрылся, вырулив на главную трассу. Стоявшие за машиной двое мужчин сделали вид, что вышли из соседнего мини автобуса. С силой сжав пакет в руках, я двинулась в сторону дома.

Dmoz: =)

Dmoz: Я первый.

Kyrie: Угу.

Kyrie: Норм доехал?

Dmoz: Ага. Как-то ты быстро согласилась. А вдруг я с телефона пишу?

Kyrie: Тебе нельзя доверять?

Dmoz: =)

Dmoz: Ладно, я действительно доехал. Над желанием можно подумать пару дней?

Kyrie: До следующего воскресенья?

Dmoz: До субботы.

*Фраза была придумана много лет назад командой КВН "Уральские пельмени". В одной из игр пародировалась игра "Что? Где? Когда?". Команде знатоков задала вопрос (в виде фонограммы) некая девушка: На мне синяя юбка. А в 16 веке меня бы за это сожгли на костре. Почему? Знатоки долго молчат. И вдруг Дима Брекоткин изрекает:

- Гладиолус!

На что Андрей Рожков говорит:

- Ты тупой что ли? При чём здесь гладиолус? Она в синей юбке. В 16 веке её бы сожгли на костре. Тебя спрашивают почему?. Так и надо отвечать - "Потому что гладиолус"

Буквально на следующий же день после выхода передачи фраза повторялась всеми, кто имел отношение к "Что? Где? Когда?".

Глава 19

— Слушай, а он обычно в какие дни ходит?

Мы с Радионом сидели на матах и пили воду.

— Вторник, четверг и воскресенье.

— Он сказал, что придет сегодня.

— Да? Странно.

По какому-то инопланетному стечению обстоятельств никто в секции не знал, как зовут городского. Радион принес мне книгу рекордов:

— Смотри, это он, — пролистал страницы.

Дмитрий подписывался прописными латинскими буквами "Dz". Должно быть, вторую букву в своей фамилии он любил больше всего.

— А ты где?

— Вот.

Радион Меньшиков.

— Если нет его, ты выигрываешь, — заметила.

— Ага. Я и квартальные выигрываю часто, когда суммируется количество побед. Твой знакомый может пропасть на несколько недель.

Обменявшись ещё парой слов, мы разбежались.

Мог пропасть на несколько недель... как же тут не пропадешь, когда за тобой по пятам ходят пять человек с мини автобусом! Чьи-то пешки. С тяжелым сердцем, я прицепилась к страховке и начала восхождение. За эту неделю я раз сто припомнила слова Андрея: юрист отказался от своей доли в фирме и оставил кучу связей, которые не могли окупаться. В принципе, типичная ситуация для такого важного заведения, ведь аналогов "Праву" в городе не было, но волнение от этого никуда не уходило. В прошлый раз, когда они добрались до городского, то кинули без сознания в поселке, в канализации под домом.

Я честно пыталась выловить его в аське или тот же внедорожник где-нибудь у "Права", но его как след простыл. Те люди, что за ним "охотились" должны были знать о жизни юриста куда больше чем я. И разумеется, если у него и были шансы спастись от такого хвоста, то явно вдалеке от привычных мест пребывания. Пусть только будет цел.

За эту неделю я решила во что бы то ни стало раскрыть секрет пружинистой походки. Проходя мимо любой стеклянной поверхности, я останавливалась и пыталась воссоздать то, что видела. Пока получалось не так круто, как у городского, но заметно лучше того, что было ранее — телодвижений плоской доски. Вообще, как мне доводилось заметить, все люди с нормальной, здоровой походкой рано или поздно типировались на три группы: шаги обычного человека, властные и медленные или резкие и пружинистые. Если первым обладала я, вторым Андрей и даже тот его "босс" из санатория, то Дмитрий был единственным на моей памяти, обладателем решительности и энергичности в ногах. Он будто был на взлете все время. Верхние конечности юриста тоже никак не могли покинуть мою голову: не слишком грузные, но рельефные руки здорового человека. Вспомнив, что делала после школы, чтобы иметь сильный удар на случай драки, я восстановила отжимания от пола по утрам. С упором в грудь. В особенно пессимистичные дни я добавляла хлопок. Чтобы вернуть былую форму потребовалось бы несколько месяцев.

Вычитав в интернете рецепт кокосового пирожного, я сделала его в пятницу, сама не понимая какую цель преследовала. Возможно, кокос как-то влиял на здоровье.

— Кира!

Оторвавшись от размышлений, я нашла удобную позицию и оглянулась. Остановившийся на одной из соседних трасс Радион, показал мне на раздевалку. Вдоль шкафчиков и скамей стремительно передвигался городской в своих спортивных штанах.

Я тут же спустилась.

— Привет!

— Привет! Развлекаешься? — улыбнулся.

На лицо юрист выглядел слегка уставшим. Сняв кепку, он со вздохом опустился на скамью с бутылкой воды.

— Ты как? — спросила, приблизившись.

— Я? Да норма... — осекся. — Все хорошо. С тебя желание.

— Ты уже придумал? — уселась рядом.

Городской некоторое время пил воду, рассматривая посетителей секции. Затем посмотрел на меня. Странно, что я запомнила его глаза карими, с нахальным прищуром. Сейчас городской смотрел задумчиво, будто что-то пытался отыскать. Подростковый период с прыщами у меня прошел довольно давно. Ничего сверхъестественного и необычного, разве что пирсинг в брови, юрист найти не мог. В ответ я уставилась на него, но не могла долго играть в гляделки и опустилась до уровня колен. Без повязки. Не спрашивая разрешения, я взяла его руку и развернула. Вместо пореза значилась длинная розовая полоса.

— Как туфли? — спросил, не отвечая на мой вопрос.

— О, здоровские. Очень удобные. Ни разу не сорвалась.

— Это хорошо, — кивнул и отвернулся.

Я почувствовала себя не в своей тарелке и отпустила его руку:

— Ты качался специально или?..

— Первое время, да. Сейчас забросил тренажерку, подтягиваюсь дома.

— Класс. А походка? Как ты ходишь так плавно?

Юрист озадачился:

— Походка?

— Ну, да. Ты как будто пружинишь.

Он уставился на меня как на умалишенную.

— Ну, пройдись.

— Ты издеваешься?

— Нет, — удивилась.

Городской неохотно встал и сделал пару шагов вдоль скамьи. Затем остановился напротив меня, уперев одну руку в бок:

— Ну?

— Ты наступаешь больше на пятку. И не сутулишься.

— Тебе это кажется удивительным?

— Нет. Это не объясняет того, что я вижу...

Он снова принялся буравить меня взглядом, я же всерьез озадачилась разгадкой такой метаморфозы. Может все дело было в тонусе мышц? Я потянулась к его штанине, чтобы задрать, но юрист резко отпрянул.

— Дай посмотреть на твои ноги, — попросила. — Может все дело в них.

— Обычные ноги.

Я снова потянулась к его штанам, но юрист нагнулся и перехватил моё запястье:

— Кира, — опять этот предупреждающий тон.

Наверное, мы смотрели друг на друга очень долго.

— Я уже видела твои ноги, — напомнила. — Я раздевала тебя.

Он закусил нижнюю губу:

— Подозреваю, что так. Будь добра, возроди воспоминания.

— Тогда я не придала значения твоим икрам, — выгнула бровь.

— Зря.

Он резко отпустил мою руку. Подошел Радион.

— Слушайте, тут через дорогу в кинотеатре премьера "Аполонна 18". Ещё нигде не объявили. Вечерний сеанс. Пол секции идет.

Я оглядела людей у скалодромов. Большинство из них стояли внизу, многие шли к раздевалкам.

— Ты тоже? — спросила.

— Ну, я вот думаю, давай тоже пойдем?

Я посмотрела на часы. Шесть вечера.

— Когда начало?

— В семь.

— Пойдешь с нами? — спросила городского.

У шкафчика растянулась полуминутная пауза, которую прервало сдавленное покашливание Радиона в кулак. Внезапно обрадовавшийся юрист, хитро улыбнулся:

— Пойду, а как же.

В общем потоке, наша троица вышла и направилась по прямой к кинотеатру. Хороша жизнь в центре! Прохожие огибали нас на несколько метров, ошибочно полагая, что мы очередная группа пьяных, возвращающихся со свадьбы. Дело было в том, что у новичков, инициативой которых и было пойти в кино, подкашивались ноги после тренировки.

А так как народу было слишком много, половина осталась на крыльце, в то время как другая стояла на очереди в кассы. Я понятия не имела, кто из нас должен был покупать билеты, поэтому вызвалась сама. Радион тут же достал бумажник. Дмитрий последовал его примеру. Один билет стоил сто двадцать рублей, такое развлечение я могла себе позволить.

Стоя в очереди, я имела возможность разглядеть через стекло прислонившихся к стене компаньонов. Положив руки в карманы штанов, они рассматривали проходивших мимо людей, периодически перекидываясь словами. Наверное, у них было о чем поговорить.

Люди из спортивного центра заняли почти весь зал. Нам достался девятый, из тринадцати, ряд. Решив, что у парней намного больше общего, я села с краю.

— Кира, — позвали одновременно.

— А?

Радион указал на кресло посередине. Ну, ладно. Брюнет сел по правую от меня сторону, юрист расположился по левую. При этом городской так съехал на сидении, что цеплял переднее кресло коленями.

Фильм начался с рекламы. В это время все открывали чипсы и колу. Я не была фанаткой такой пищи, но, наверное, и нам следовало что-то взять.

— Реклама автомобилей самая красивая, — сказал Радион.

— Потому что хорошо финансируется, — улыбнулся Дмитрий, сцепляя руки в замок на животе.

— Да?

— Ага.

И зачем посадили меня посередине? Минут пять показывали, как едет "Ниссан Кашкай". Графика на высоте, звуковое сопровождение тоже. За это время я тщательно оглядела зал: темный и большой, он смотрелся куда круче Любинского, который я и посещала, разве что по большим праздникам.

Когда свет окончательно потух, я последовала примеру юриста и положив руки на живот, отдалась просмотру. Надо признать, меня не очень привлекала псевдо-любительская съёмка или съёмка камер. А именно здесь не было ни драйва, присущего "Монстро", ни гипнотизма "Паранормального явления", авторы которого буквально заставляли зрителя пять минут напряженно вглядываться в абсолютно статичную картинку. Сюжет рассказывал о засекреченном полете "Апполона 18" на Луну. Актер из Лоста, неожиданно, смотрелся очень к месту. Ещё на первых минутах я поняла, что в фильме будут инопланетяне. Будут убивать? Оплодотворять? Ставить опыты? Отстековавшись от командного модуля, экипаж в количестве двух человек сел на Луну. Взяли грунт на пробу. Начались радио-помехи. Зал перестал шуршать попкорном, прислушиваясь к завываниям. Один космонавт обнаружил в миле от своей точки прилунения советский корабль, совершивший посадку, и погибшего советского космонавта в темном кратере. Внутри скафандра погибшего нашли камень. Последующие несколько минут показывали пленку с камер, как бы снимавших вибрирующие или слегка движущиеся камни. Надвинулась какая-то буря. Снова помехи. Пропал флаг за иллюминатором. Что-то повредило модуль и началась утечка кислорода.

— "У меня что-то внутри скафандра!".

Второй оттащил товарища внутрь. Кровь.

— "Какое-то уплотнение под кожей. Там правда что-то есть, оно двигается".

Я начала улыбаться. Камень отскочил в сторону, когда его попытались вытащить какими-то пинцетами. Дас америкосен космонавтен! Камни начали блокировать сигнал модуля к командному центру, а камеры продолжали работать и посылать картинку на Землю. До мужиков дошло, что их послали туда специально, в качестве подопытных крыс. Эта часть фильма мне даже понравилась. Хорошо передали психологическое состояние человека, понимающего свою обреченность. Высокую политику тут никто не воспевал.

Когда они вышли на поверхность Луны, залу показали движущийся в модуле камень. Пятьдесят минут с момента начала фильма обозначились так:

— "Мы здесь не одни".

Я не выдержала и прыснула. Юрист сбоку переместил руку на подлокотник.

— "Господи, Нейт, оно проникло в твои сосуды. Судя по всему, в ране началось заражение. Я не знаю, что с этим делать".

Ещё бы ты знал!

— "Бен, ты должен меня оставить".

— "Нет, я тебя не брошу".

Нейт занимал верхнюю полку, сидевший внизу Бен почувствовал как сверху что-то копает. Конечно же, это была кровь. Мужик решил взглянуть на рану и расстегнул на мужике кофту.

— "Не смей ко мне прикасаться".

Далее Нейт бил молотком по всем камерам. Учитывая камерную съёмку, параллель с "Домом 2" была проведена окончательно и бесповоротно.

Они наконец-то решили сменить локации. В пути к русскому кораблю, Нейта затянуло в кратер. Ок. Бен добрался до русского модуля в одиночестве. Кислород остался. Системы мало чем отличались и он наладил связь.

"Говорит полковник Юрий Волков, на связи Москва. Мы ловим ваш сигнал на коротких частотах".

Зал издал один коллективный звук. Я проглотила смешок.

"Капитан Андерсон, это зам. министр обороны. Мы на связи с русскими и они соединили меня. Мы в курсе вашего положения и приняли решение. Мы не можем вернуть вас домой".

В критический момент, когда Бен уже был готов запустить русский корабль, появился... Нейт с молотком. Камни пробежали у него в шлеме. Хрясь. Хрум. Кровь в иллюминаторе. Мистер Андерсон взлетел. План спасения состоял в том, чтобы остановить корабль рядом с командным модулем и зайти в него пешочком. Третий участник, который всё это время оставался в корабле на орбите, получил с Земли строжайший приказ не брать уцелевшего космонавта на борт, так как тот представлял биологическую угрозу. Он, однако, был готов нарушить приказ, спасая друга. Фильм закончился тем, что оба корабля столкнулись.

Надо признать, до этого шедевра кинематографа я понятия не имела, что камни могли фигурировать в ужастиках на правах антагонистов. Под конец смутило, что заявленный как смонтированный из секретных видеозаписей фильм, не мог таким оказаться. Оба космонавта погибли вместе с кораблями. Ничего не смогли бы найти, даже послав на место крушения секретную миссию.

Выйдя из зала, мы втроем спустились с лестницы. Радион извинился и отошёл по нужде.

— Такой смешной фильм, — сказала, почесывая живот под курткой.

— Даже на Луне люди несчастны, — то ли усмехнулся, то ли улыбнулся городской. — Я до последнего ждал, что они будут использовать их как матку, чтобы размножаться или порежут на мелкие кусочки разъезжая туда-сюда по кораблю... А так всего один момент был. Когда мужик инфицированный резко глаза открыл...

— Да, он вообще самый оровый. Ещё когда с молотком в иллюминаторе появился...

Юрист поправил кепку.

— Такой страшный фильм! — подлетел Радион, — Когда этот появился у иллюминатора с молотком...

Едва мы оказались на улице, как перед носом пролетел шестьдесят девятый автобус.

— Мой! — крикнул брюнет. — Увидимся завтра!

Я и Дмитрий пошли обратно к "Динамиту", в веренице сотоварищей по секции. Уже было очень темно и слегка прохладно. Я не стала застегивать куртку, ловя холодный ветер оголенным животом. Все-таки, хорошая инвестиция ста двадцати рублей.

— Слушай, Кира...

У меня зазвонил телефон. Ритмичная электро мелодия. Удивившись такому позднему звонку, я нажала на "принять", не подумав. Посередине разговора пришлось закурить.

— Что случилось? — спросил Дмитрий, когда я убрала телефон в задний карман.

— Ничего.

Разве, что меня уволили.

— Сегодня подвезу. Очень темно, не отнекивайся.

Мы дошли до его внедорожника. Рядом никого не было и я позволила себе сесть на пассажирское сидение, предварительно выкинув сигарету. В салоне снова пахло кокосовым освежителем. Дмитрий закинул мобильный из заднего кармана под приборную панель и включил зажигание.

— Кира, я тут подумал...

Меня уволили. Не то, чтобы это было неожиданностью, я знала, что поставила себя под удар, отказавшись выполнять чужую работу, но не рассчитывала на то, что придется бросать всё так стремительно. Завтра следовало лишь прийти за вещами, которые вполне мог выбросить дизайнер, которого уже наняли на моё место.

— ... лучше сделать и жалеть, чем не сделать и жалеть. Я просто ставлю перед фактом.

Я потерла висок. Я была слишком занята раздумываниями о завтрашнем дне, чтобы слушать долгую речь юриста. Мы подъехали к подъезду.

Городской не спешил разблокировать двери. С минуту мы посидели в тишине, пока я таки не посмотрела на него.

— Понимаю, что это может быть сложно, — кивнул. — Это сложно и для меня. Так, что давай просто забудем.

Ага. Судя по всему, я должна была о чем-то забыть. Без проблем.

— Забыли, — показала большой палец. — Мне надо идти. Спасибо за классный вечер, было здорово.

— Ты не выглядишь счастливой тем не менее, — усмехнулся. — Наверное, так и должно быть.

Посидев в салоне ещё с минуту, юрист оставил меня наедине с моими экстренными планами действий.

Глава 20

Утро понедельника я начала с двадцати отжиманий, чашки кофе и пирожного. Выгуляв Чару, привычным маршрутом двинулась к работе и забрала вещи, как мне и сказали — раньше обычного. Проходя мимо столика Лили, я даже не знала, должна ли как-то дать знать, что была рада с ней познакомиться. Мы так и не обменялись номерами телефонов.

Забросив вещи домой, я перекрестилась и снова вышла. Беда теперь заключалась в том, что в Омске была лишь одна крупная ветеринарная клиника, которая, к тому же, открылась совсем недавно. Другие представляли собой отделения государственных больниц с кучей желающих работать или частные кабинеты с единственным врачом-хозяином. Эта информация мне досталась в процессе общения с куратором проекта из клиники, которой я делала дизайн.

Им по прежнему требовался хирург с высшим образованием.

— А других вакансий у вас нет?

Девушка за стеклянным столом полистала какие-то карточки.

— Есть место оператора call-центра. Работа с девяти до одиннадцати и... работник склада. Но мы не берем туда женщин.

— Какие требования у колл... колл...

— От двадцати до тридцати лет. Коммуникабельность. Знание ПК.

— Я подойду. Написать заявление?

— Сначала две недели обучения. Мы не будем их оплачивать.

Я прикусила губу. И дураку было понятно, что здесь никаких гарантий.

— Когда я смогу начать?

— Да хоть сегодня.

В субботу я еле нашла в себе силы прийти на тренировку. В мозгу гремел звон телефона и шуршание бумаги. В клинику звонили с бешеной периодичностью, причем не столько реальные клиенты, сколько желающие получить бесплатную консультацию. При этом я должна была сидеть за одним столом с регистраторшей и выполнять мелкие поручения вроде "подай папку" или "верни ручку". К счастью, мне дали распечатку со стандартными ответами об услугах клиники и расположению зоомагазинов. Некоторыми я часто пользовалась. Оплатой служили новые знакомства и периодически появляющиеся книги на столе, которые оставляли врачи. Из них я имела, хоть и не полное, но представление о происходящем в клинике. Судя по большому количеству запакованной литературы с картинками неизвестных мне приспособлений — здесь активно закупали иностранную технику. До одиннадцати часов (времени официального открытия), по залу шныряли рабочие с коробками, досками и стройматериалами. В перерывах, я наблюдала, как туда-сюда носятся люди в халатах и клиенты с животными. Из-за стойки мне почти не было видно братьев меньших, но я отлично различала звуки. Собак было больше всего. В последней книге, оставленной на столе, тщательно разбиралась патологическая диагностика их болезней. Надо признать, даже будучи уставшей, я читала с необычайным интересом — ведь у меня тоже была собака.

— Передай зеленую папку.

— Эту?

— Да нет, же. Выше.

— Держи.

Не смотря на малое количество общего непосредственно с ветеринарией, работа в call-центре могла стать первым шагом в карьере — значительно помочь при поступлении на реальное место в этой же клинике. В связи с тяжелым графиком, позиция оператора обещала мне зарплату, близкую к бывшей.

Интересно, как там в Риарте?

Карабкаясь по своей обычной трассе, я чуть не сорвалась три раза. Чуть. Сорвалась на четвертый. Наверное, не надо было сегодня приходить. Следовало как следует выспаться или уделить внимание Чаре — сходить и погулять с ней по городу.

Когда я спустилась на маты, спина ощутила постороннее давление.

— Осторожнее.

Дмитрий ловко отцепил меня от страховки, согнувшись за моей спиной. Его руки распознать было проще всего — из-под правого рукава юриста вниз по руке бежал белый шрам. Почти не рельефный, он сужался, образовывал витиеватый узел за локтем и спускался к внешней стороне кисти, "вплетаясь" в безымянный палец. Почти как украшение.

— Лучше возьми трассу попроще сегодня. И не такую высокую. Вот ту.

Не отпуская, он повел нас к соседней скале. У него были очень горячие ладони.

— Скалолазание — это вид спорта, связанный с повышенной опасностью, — сказал на ухо с придыханием. — Будь любезна, сосредоточься.

Уровень моего удивления достиг предела и перешел в полное офигение, когда городской заправил выбившиеся волосы мне за уши и подтолкнул к скале:

— А теперь вперед, красавица.

Обернувшись, я не застала никого, кроме группы молодых женщин, сидящих на матах. Надо признаться, в последнее время жизнь стала такой стремительной, что я с трудом вспомнила, что задолжала юристу одно желание. С высоты тренажера мне удалось разглядеть Радиона. Заметив, как тот идет к раздевалкам, я спрыгнула вниз и пошла за ним.

— Привет, — поприветствовала, обгоняя.

— Привет, — махнул полотенцем. — Когда пришла? Не видел.

— Часа четыре назад.

Он открыл шкафчик и достал нашу воду. Мы сели на скамью. Если я только успела разогреться, то с Радиона пот струился ручьями.

— Слушай, а ты где работаешь? — спросила, открывая крышку.

— Заведующий кафедрой экономики и управления сельскохозяйственным производством...

Я чуть не выронила бутылку.

— Мне уже тридцать один.

Если бы можно было выразить большую степень удивления, чем уже проявленную мной, я бы это сделала. Я думала, что Радион — мой ровесник.

— Где?

— ОмГАУ. Омский Государственный Аграрный Университет, — отпил из бутылки. — Имени Столыпина. Знаешь такой?

Конечно, я знала.

— У вас там факультет ветеринарной медицины есть, — кивнула.

— Ага, — удивился. — Ты у нас училась?

— Нет. Это просто моя детская мечта. Поступить на ветеринара.

К соседнему шкафчику подошел какой-то мужик и взял полотенце, ушел в душ.

— Ну, что могу сказать. Я бы посоветовал тебе как следует подумать. Сможешь ли смотреть, как эти милые существа болеют, мучаются и умирают. И ещё не факт, что не станешь заботиться о козах где-нибудь в области. Многие думают, что в ВУЗе будут лечить котят и щеночков, а им подсовывают коров, свиней и лошадей, а кошек и собак — в последнюю очередь. В Омской области много комбинатов, практиканты ездят в коровники и свинарники, смотрят, как забивают скот. Сейчас уже не уверен, но раньше студенты и руки кобылам в попу засовывали и в навозе по колено стояли. Веселые времена.

Мы немного помолчали. Мне были известные такие нюансы. Сельскохозяйственные животные представляли большую ценность для людей, чем "домашние" питомцы. Государству требовалась качественная продукция. Выпускники факультета рассыпались по предприятиям и учебным заведениям, мало кому доставались ветеринарные клиники.

— Ты ещё молодая. Цены не такие уж дикие, главное время. Это первый сельскохозяйственный институт в Сибири, один из самых лучших. Обучение ориентировано на ведение дел за Уралом. Если не планируешь переезжать далеко — останешься востребованным специалистом. Преподают хорошие ребята, опытные. Не пожалеешь. У тебя ведь не оконченное?

— Скорее, не начатое, — поморщилась.

— О.

Я положила воду обратно:

— Пойду домой. Устала.

— Подожди. Мы ужинаем в столовой сегодня.

Я взяла полотенце и вопросительно уставилась на брюнета.

— Я, ты и Дмитрий, — перефразировал.

Ого.

— Прости, не могу.

— Почему?

— Нет денег, — виновато почесала лоб.

— А.

Юриста нигде не было видно. Вернувшись из душа, я взяла куртку и начала переобуваться. Девять часов, а уже была выжата как лимон.

Когда я была готова уходить, моё внимание привлекли крики у скалы высокой степени сложности. Люди кричали "Давай!" и "Вперед!". По высокой, наклонной трассе карабкались два человека. Часы над щитом показывали время. Странно.

Я подошла ближе и стало тревожнее. Оба использовали нижнюю страховку: её точки на этом тренажере были расположены вдоль всего маршрута, но их количество уменьшалось с высотой. Суть состояла в том, чтобы участник защелкивал привязанную к себе веревку в карабин на той оттяжке, до которой поднялся. И вынимал веревку при спуске. Таким образом, в случае срыва участник повисал недалеко от своей последней точки страховки. Самым опасным моментом на мой взгляд был риск срыва при попытке "прищелкнуть" веревку. Последняя оттяжка могла находиться на несколько метров ниже.

Один из участников остановился посередине трассы и посмотрел вниз. Не смотря на метров десять высоты, я распознала Радиона. Он что-то сказал сопернику и показал наверх. Следующая точка в метрах шести уже находилась на сильном навесе.

— Это самоубийство, — сказал кто-то сзади.

— На верхней бы добрался, а так...

— Не, нереально.

Второй участник повернулся к Радиону и кивнул вниз. Вся спина мужика покрылась потом — белая футболка буквально липла к телу. Но руки...

Дмитрий!

Радион начал спускаться, а юрист двинул наверх. У него даже штаны к заднице липли. Поднявшись на два метра, он остановился в немыслимой позе, опираясь на правую ногу и левую руку. Размял свободную кисть и продолжил. Расстояния зацепок здесь были смешными и страшными одновременно — мне пришлось бы сесть на шпагат, чтобы добраться до некоторых. Городскому же они давались легко. Будучи выше меня на голову, ростом он был примерно с метр девяносто.

Заведующей кафедрой спустился и принялся страховать Дмитрия вместо другого мужика. Уровень моей тревожности поднялся.

— Что тут происходит? — спросила, приблизившись.

— Отойди. Вдруг упадет.

Я с открытым ртом уставилась наверх. Начался резкий навес.

— Он же не собирается...

— О, да, — пробубнил Радион. — Ещё как собирается.

Даже отсюда, я увидела, как напряглись мышцы спины и рук юриста.

— Он же не упадет? — спросила.

— Туда все лазят с верхней страховкой. Так, что не знаю.

Я проследила за веревкой. Ещё внизу Дмитрий "вщелкивался" через точку.

Оставалось три метра. Один большой промежуток. Городской каким-то образом зафиксировал ногу на наклонной поверхности и съехал по диагонали в бок, доставая пальцами до следующей зацепки. Затем подтянул свободную ногу и оперся на нее, выпрямляясь. Щелк.

Толпа снова заорала.

Я выдохнула и принялась ждать, когда юрист спустится. Но он зачем-то подтянулся к следующему зацепу.

— Он, что полезет на потолок?! — посмотрела на абсолютно параллельную матам поверхность.

— Может, — кивнул Радион.

— Но если он свалится... он же... стукнется об...

Брюнет потихоньку отпускал веревку:

— Да.

Я просчитала траекторию удара. Зацепкой на скале он мог поверить себе что угодно — руки, ноги, бок, голову. Кажется, у меня начался приступ паники. Именно в этот момент городской обернулся, чтобы посмотреть вниз. На его лице играла озорная улыбка.

— Ты! — крикнула. — А ну, слезай!

Мужик пролез ещё на метр и снова оглянулся. Я так и представила, как его пальцы соскальзывают с зацепок. Боже упаси, тьфу, тьфу, тьфу.

— Или что? — крикнул, сдувая прилившие ко лбу волосы.

— Или я проткну колесо твоей машины!

Видимо юриста удивила такая форма ответа. Он завис на одном месте.

— Не, не идет! — крикнул. — Пошли в клуб!

Я чуть не поперхнулась собственной слюной:

— Ещё чего!

Облизав губы, мужик снова отвернулся и начал рассчитывать следующий этап. Снова пролет в один метр. Юрист пролез к следующему зацепу и приготовился делать резкий выпад. У меня волосы на голове дыбом встали.

— Соглашайся, — быстро протараторил Радион. — Эту не возьмёт.

В порыве, я выкрикнула что-то, не заботясь о чистоте языка.

Городской резко обернулся, но не упал, а сменил позу. Через несколько мгновений игр в гляделки, он начал спускаться, выщелкивая по пути оттяжки в обратном порядке. Я ждала его внизу, активно хмурясь.

— Ну, что такое? — вытер пот со лба.

— Верхняя страховка не комильфо?

Юрист опять пах как потный кокосовый плод, обрызганный дорогим одеколоном. Сегодня у него тряслись руки — естественная реакция мышц на частое сокращение. Нагрузка была непривычна.

— Суть спорта в развитии способностей человека, Кира. Лазанье с верхней страховкой полностью исключает фактор страха, — он подтолкнул меня к раздевалкам. — Присутствие страха рождает необходимость контроля, не только физического, но и психологического. Полный отказ от страховки привел бы к отсутствию скалолазов как вида. Моя позиция — лазить необходимо только с нижней.

Я уже была одета, поэтому мы подошли к его шкафчику. Минуты две я наблюдала, как юрист жадно глотал воду и отдергивал прилипшую к груди футболку. Около нас то и дело проходили любопытные люди, но заговорить не решались. В памяти начало всплывать, что я такое выкрикнула. Кажется, то была угроза набить мужику морду до состояния манной каши.

— Демонстрация силы очень важна в животном мире, — выдохнул, оторвавшись от горлышка.

Я выгнула бровь. Городской просканировал меня взглядом и достал свою спортивную сумку:

— Конечно, с развитием человеческого вида имела место дифференциация способов привлечения. Если у большинства млекопитающих ещё популярна демонстрация силы или физическая борьба за самку, то у человека со временем появились другие социальные примочки. Например, поделиться едой или договориться на трезвую голову. Но это не значит, что старые способы привлечения стали вытеснены. Подсознательные методы — самые эффективные.

Закрыв шкафчик на ключ, он снова подтолкнул меня в спину:

— Если мы обратимся к нашим ближайшим родственникам — шимпанзе, — почти прошептал на ухо, — то увидим, что там самцы достаточно часто добывают еду. Самки выпрашивают это мясо.

Дойдя до моего с Радионом пункта инвентаризации, юрист указал на скамью и вручил мне куртку в руки:

— Но на самом деле, все это давно забыто и неправда. Никто не делится, — убрал прилипшие волосы со лба. — Самцы по-другому завлекают самок к постоянному спариванию. В основном угрозами и доказательством своей силы.

Сказав это, ведущий научный работник скалодрома запружинил в душ, насвистывая какой-то мотив. Заведующий кафедрой уже возвращался обратно.

— Классно ты его, — хохотнул, вытирая волосы полотенцем. — Сильно устала? Я ему не говорил, что ты не сможешь пойти с нами. После такого нужен сахар.

Я скрипнула зубами. Ну, только не опять.

— Слушай, а если я за тебя заплачу? — спросил. — Мне не сложно.

— Неудобно, — покачала головой.

— Да ладно! Вернешь на следующей неделе.

Как бы это не было печально, но на следующей неделе я могла не успеть.

— Или в другой раз ты заплатишь за меня, — предложил. — Я тут не часто ем.

Вроде не врал. Фактически, он действительно всегда бежал на автобус после душа.

— Хорошо.

Городской вернулся через несколько минут и забрал свою куртку. Наша дружная троица направилась в столовую. Идя через тренажерные залы и чужие раздевалки, я чувствовала необычайную легкость. Наверное, переволновалась и теперь резко успокоилась. Зал трапезной, оформленной в стиле минимализма — череда столов и лавок, был почти равен площади скалодрома. А учитывая время, ещё и забит до отказа. Мы заняли очередь на самообслуживание и принялись крутить шеи в поисках свободного стола. Ранний субботний вечер в "Динамите" охарактеризовывался не иначе как пробка.

— Что будешь? — спросил Радион, постукивая по белому подносу.

— То же, что и ты, — пожала плечами.

Люди перешептывались за нашими спинами. Те, кто этого не делал, обсуждали какие-то специфические темы. В спортивный центр ходили люди разного достатка и профессий.

Стоя в очереди за Дмитрием, мы молча наблюдали, как он кладет в чай три огромных ложки сахара. Помимо напитка, юрист взял лазанью, борщ и хлеб с чесноком. Мне бы такой порции хватило на пару дней, судя по взгляду, Радиону тоже. Выкинув чек, городской принялся ждать, пока рассчитаемся мы. При виде одного подноса на двоих, городской сдвинул брови.

— Ваша сдача.

Имея свободные руки, я вырвалась вперед и нашла нам свободный кусок углового стола. Расположившись у стены на пластмассовой кресле, я подождала, пока мужики опустятся напротив, по бокам. Радион отложил себе тарелку со стаканом и придвинул мне поднос. Пюре и котлета! Я не была голодна, как зверь, но еда могла на время отогнать усталость.

— Как закончим есть, сразу в клуб.

Я чуть не поперхнулась. В тоне городского снова звучали требовательно-предупреждающие нотки.

— Ты меня слышала, Кира?

Мы уставились друг на друга. Дмитрий спокойно жевал хлеб, но взгляд при этом выдавал "сталинский" — тяжелый и мрачный. Я попыталась как-то связать сказанное им раннее на склодроме. Возможно, он демонстрировал свою физическую мощь какой-то женщине из секции и теперь негодует, что она не повелась? Кто эта девушка?

— Есть планы на воскресенье? — неуверенно спросил Радион, когда молчание затянулось.

Я перестала разглядывать столовую:

— Приду сюда завтра. Позже, чем обычно. Надо выспаться.

— Если хочешь, я могу навести справки в универе...

— Нет, ты, что, — растерялась. — Не утруждай себя, все написано в интернете.

— Ну, я бы так не сказал...

— Справки на счет чего? — встрял Дмитрий.

Мне определенно не нравился этот тон.

— Кира мечтает выучиться на ветеринара, — заведующий кафедрой виновато мне подмигнул, — Так получилось, что я знаю нужных людей и мог бы помочь.

Сказав это, он вопросительно уставился на юриста. На юриста! Я мысленно развела руками.

— Знаешь там кого-то? — спросил городской.

— Преподаю уже семь лет.

Дмитрий моргнул, оценивающе скользя взглядом по заведующему кафедрой. Что-то новое появилось в его взгляде, похожее на искреннюю заинтересованность. Юрист задумчиво хмыкнул и попросил у собеседника номер трубки. Мужики обменялись телефонами, в то время как я поглощала свой ужин.

Через двадцать минут, мы вышли на крыльцо.

— Ты на колесах? — удивился Радион, заметив, как городской вытаскивает ключи.

— Да.

— Круто. Где живешь?

— Далековато.

Мы с Радионом обменялись улыбками.

— Надо домой. Дела, — сказал. — Увидимся завтра.

Проконтролировав, что товарищ благополучно сел на свой автобус, я и городской поплелись обратно к парковке. Занятно. Если и он жил "далековато", то я могла оказаться самой централизованной жительницей в компании. Что было крайне удивительно, учитывая, что всего полгода назад, мой дом представлял собой разваливавшуюся избу. В августе мне следовало снова поехать в Любинский, чтобы посмотреть на состояние бывшего дома. Как-никак, а регистрация по месту жительства у меня была оформлена там.

— Кира...

Задумавшись, я не сразу поняла, что произошло. Мы стояли у внедорожника в полной тишине, но городской ни с того ни с сего впечатал меня в холодную дверцу автомобиля.

— Что у тебя с ним? — рыкнул.

Я скорчилась от покалывания в спине. Мало того, что просидела всю неделю на одном месте, напрягалась весь день физически, так теперь и...

— Что у него болит? Нога, рука? Семья умерла год назад и бедняга не может смириться с их потерей? Или он тоже ребенка воспитывает в одиночку? — сжал мои плечи и с силой встряхнул. — Что, Кира? Что на этот раз?!

Растерявшись, я дала ещё пару раз себя вздернуть, но юрист сил не жалел и мне пришлось оттолкнуть его локтем в грудь. Городской отшатнулся к соседнему автомобилю:

— Ты с ним из-за его работы?

Поправив куртку, я уставилась на мужика как на умалишенного:

— Ты в своем уме?

Сзади пробежала громкая компания людей, отъезжали машины. Ходячий пункт скорой помощи или продажная баба? Не очень то приятно слышать. Хотелось уйти, причем немедленно. Решив, что прождала достаточно, я отвернулась и зашагала на выход с парковки. Все у богачей не как у людей...

Городской отдернул меня за плечо, когда я уже была готова перейти через дорогу. Теперь он выглядел более вменяемым.

— Идиотский был вопрос, — признался.

По всем примерам из жизни, далее должно было следовать "прости", но его не было. Городской потянул меня обратно, схватив за предплечье. Меня до сих пор не покидала мысль, что у этого кадра что-то сместилось в голове при ударе.

— Ты мне желание должна, помнишь? Мы едем в клуб. Потом отвезу домой.

Как бы прискорбно это не звучало, но я привыкла держать слово.

Ехали мы, судя по мигающим часам над приборной панелью, семь минут. Внедорожник завернул на Проспекте Мира и остановился у ворот. Пришлось подождать, пока те откроют. Мы проехали мимо большого серого здания, над которыми горела розовая надпись "Атлантида". От ворот к главному входу тянулась приличная куча разодетых людей, но мы свернули в другую сторону, на подземную парковку, где минули ещё один пост охраны.

Дмитрий бросил свою куртку в салоне, я последовала его примеру. Мы направились к лифту.

— А фейс-контроль? — спросила, когда мы вышли в большую комнату с кучей диванов.

Здесь сидело не так много людей, но судя по одеждам, заведение от дефицита финансовых вложений не страдало.

— Был у въезда.

Дмитрий толкнул тяжелую дверь и мы оказались в узком коридоре, на этот раз заполненном людьми. Играла легкая, ненавязчивая музыка. На потолке розовые мигающие стрелки показывали направление движения. Юрист опустил горячую руку мне на плечо. В такой связке мы вышли на главный зал. Меня приятно удивил размер и обстановка — здесь бы свободно разместилось несколько тысяч человек. В каждом углу за подсвечивающимися колоннами находилось по несколько стоек, едва справляющихся с наплывом посетителей. Играла электронная современная музыка.

Мы подошли к одной из стоек. Увидев Дмитрия, голубоглазый бармен в черной футболке быстро кивнул и завозился с бутылками. Его волосы отливали всеми цветами радуги при здешней иллюминации. Парень поставил перед нами высокий стакан с каким-то коричневым напитком и бокал с белой жидкостью, вроде ликера. Дмитрий указал мне на первый. Я скрипнула зубами. Вероятность того, что в барной карте этого заведения был квас, казалась ничтожной. Предложенная смесь была похожа на мой любимый напиток лишь цветом, на деле оказавшись чем-то терпким и холодным.

— Блин, — закашлялась. — Тут льда больше чем воды!

— Да? — удивился юрист. — Виски-кола! Всем бабам нравится виски-кола!

К стойке подходило все больше народу. Мне требовалось срочно запить. Заметив, как городской взял стакан с виски на пробу, я схватила его осиротевший бокал. Вот это уже намного лучше.

— Понравилось? — Дмитрий внимательно смотрел, как я пью его коктейль.

— Ничего так.

Но хуже кваса.

Усмехнувшись, городской откинул голову и залпом допил виски. После чего схватил меня за руку и повел прочь на танцпол. Танцующих здесь было на порядок меньше, чем сидящих, поэтому мы без труда пробились в самый центр, где подсвечивался пол. Люди избегали это место, видимо, не желая лишнего внимания.

Городской встал напротив меня и начал с обычных движений любинской молодежи. Подыграть ему мне не составило особого труда. Надо признать, мы неплохо смотрелись, будучи одетыми по одинаковому спортивно. Но когда трек загремел на всю мощь, движения юриста стали в сто раз более резкими и отрывистыми. Ему нравилась электронная музыка, что тут таить. А в сравнении с тем, что я видела в Любинском, когда крутили непонятный русский R'n'B, и он танцевал с Катькой, сейчас мужик просто озверел.

Я попыталась отойти в сторону, но юрист сделал круг и начал вытанцовывать у меня за спиной. А при очередной моей попытке к бегству, положил руку на мой живот. Я не относила себя к обществу кинестетиков, поэтому грубо откинула конечность и развернулась. Городской изобразил насмешливый поклон, не прерывая при этом танца. Я не разбиралась в стилях, но судя по неожиданным поворотам "сюжета", он не был приверженцем чего-то одного. Очевидным было лишь, что танец соответствовал характеру танцора. Юрист Дмитрий из "Права" жил в полной гармонии со своим телом.

В определенный момент, я поняла, что мы снова танцуем в плотном контакте, но на этот раз лицом к лицу. Становилось жарко, я буквально чувствовала, как вспотело лицо.

"Самара, Омск, Казань, Магадан, Ростов, Уфа, Иркутск. Давай, давай!".

Судя по движениям губ, Дмитрий ещё и пел.

"Тула, Грозный, Орел, Томск, Москва, Петербург. Давай, давай! Ты зажигай!".

Под конец трек становился ещё громче и ритмичнее. Было удивительно, как никто из нас не наступал друг другу на ноги.

"Сочи, Тверь, Тамбов, Тюмень, Владивосток, Архангельск, Пермь, ммм, Рублёвка. Йес!".

По мере того, как музыка стихала, мы замедляли движения. Краем глаза, я заметила, что то же делают и другие. Когда трек закончился, городской сдул прилипшие ко лбу волосы:

— Пить?

— Давай, — кивнула.

Мы снова прошли к стойке. Музыка сменилась на более медленную. Дмитрий дал какой-то условный знак бармену и тот поставил на стойку два бокала с псевдо-ликером, который я пила раньше. На этот раз их украшали вишни.

— Что это? — спросила.

— Пиноколада, — улыбнулся. — На двадцать процентов кокосовый сироп.

Я отпила. То же самое.

— Ещё там ананасовый ликер, но намного меньше. В основном белый ром, конечно.

— Я не запьянею?

Мужик удовлетворенно сощурился. Мысленно я перебрала имена всех апостолов из Библии.

— Спать не хочешь? — спросил вместо ответа.

— Нет.

— Отлично.

Он снова выпил свой бокал залпом и повел нас на прежнее место. К счастью, медляк как раз кончался и начиналась очередная ритмичная мелодия.

— Повторяй, — встал рядом.

Городской резко развернул в пол-оборота и показал серию движений, которую можно было назвать не иначе как "сломай, все руки, ноги, а заодно и шею". Я попыталась повторить хотя бы половину. Юрист тут же показал мне на ошибки. Стало очевидным, откуда у него такая пружинистая походка. Скорее всего, под его штанами прятались икры непомерных размеров.

— Ещё раз, — потребовал.

Мы начали двигаться вместе. Не помню, сколько это продолжалось. В определенный момент рядом с нами не оказалось никаких людей.

— Неплохо, — отозвался, когда снова начался медляк. — Пить?

Я выгнула бровь.

— Посидеть?

— Можно.

Дмитрий кивнул и разминая плечи, повел нас к мягкой зоне. Когда я села, он куда-то испарился. Посчитав, что мужику возможно, захотелось в туалет, я вольготно устроилась на мягком красном диванчике. Мышцы ног ныли просто неимоверно, никогда бы не подумала, что способна на такие финты.

— Что ты тут делаешь?

Со стороны соседнего сектора подплыл невысокий, подтянутый мужик, с короткими ногами. От него пахло перегаром.

— Сижу. А что?

Когда подошёл Дмитрий, незнакомец был готов опуститься рядом со мной, только чтобы ответить на вопрос. К счастью, при виде городского с двумя бокалами в руках, мужик быстро вскочил и удалился.

— Держи, — протянул очередной кокосовый коктейль.

Я взяла его в руки, но пить не стала. Судя по запаху, в этом бокале доза спиртного значительно преобладала над сиропной частью. Это было подозрительно, если не сказать больше. Двадцать два года я ежедневно наблюдала, как спиваются другие и точно не собралась следовать их дорогой.

Из-под стойки дидижея покатил искусственный дым. Лазерный проектор окончательно сошел с ума — в воздухе побежали трехмерные картинки. Подпирающие стенки люди потянулись к центру. Прямо перед нами какой-то парень подошел к танцующей в коротком ультрамариновом платье девушке. Лиц было не разглядеть. Женский танец казался предельно откровенным, но то, что сделал молодой человек — побило все рекорды. Стоя за её спиной, он резко засунул руки танцующей под юбку.

Если бы это была чья-то девушка, а мы находились в Любинском, мужик бы получил в борщ сию же минуту. Но это была "Атлантида". Девушка потерлась о мужика своей задницей и даже не поворачиваясь, продолжила танцевать, пока тот, возможно, залезал ей в трусы.

— Нравится?

От неожиданности, я чуть не опрокинула бокал. Мы сидели в паре тройке метров от танцпола, на небольшом возвышении. Дмитрий успел перекинуть руку через спинку диванчика и нагнуться над моим ухом. Он него веяло кокосом и алкоголем.

— Мне бы хотелось сказать, что это не привычная местному глазу картина, но врать — не мой стиль.

Его рука с витиеватым шрамом отняла кокосовый коктейль и поставила тот на стол. Я вытерла влажные ладони о штаны.

— Если бы меня спросили, где можно переспать с первой встречной — я бы без промедлений назвал "Атлантиду", — усмехнулся. — Это не закрытый клуб, но тут часто зависают кошельки. Бабы перебирают всех, авось попадётся тот нужный. Парни, в принципе, тоже. Никогда не знаешь, откуда у бабы деньги на дорогую выпивку или столик в вип-зоне...

Я поискала взглядом коротконого. Не подумал ли тот лишнего?

— ... но если почти все мужчины приходящие в одиночку ищут одноразовой связи, то с женщинами сложнее. Я думаю, это зависит от возраста. Чем старше — тем вероятность больше. Ну, и спиртное. Это тоже важный фактор...

— Я тебе, получается, баб мешаю сегодня кадрить?

Взгляд Дмитрия был устремлен в сторону: "развратный" парень повел девушку к одной из колонн, которая вполне могла скрыть их танцпола, но не от сидящих мягкой зоны. К их счастью, последняя никаким образом не освещалась — мы сидели в темноте. Пара даже не стала обнажаться. Я потянулась в их строну, в попытке рассмотреть детали. Они хоть предохранялись?

— Кира, — городской положил руку мне на спину и надавил, — Любопытной варваре на базаре нос оторвали.

Мой нос ответить не мог, будучи впечатанным в кожаную обивку. Я ждала, когда юрист уберет свою руку и я сяду, но это не происходило. Более того, он опустил свою конечность в район моей оголенной поясницы.

— Сегодня я не хочу одноразового секса, — признался.

— Если ты думаешь, что в клубе можно найти "ту самую", то я развожу руками, — пошевелила конечностями.

Дмитрий забавно улыбнулся и погладил мои руки. Я воспользовалась моментом и снова села, но и тут была застанута врасплох — юрист притянул меня к себе, одной рукой сковав мои запястья на коленях, а другой обхватив шею. Опять у него горячие ладони.

— Кира, — позвал низким голосом.

— Что?

Далее могло случиться что угодно, но почему-то, случилось это: городской меня поцеловал. В моем представлении поцелуй был связан со всем чем угодно, только не с ним. Я автоматически попыталась отстраниться, но юрист усилил давление на шею. Мне пришла в голову идея ударить его лбом в нос, но как ни странно, действие не показалось оправданным, а держал мужик крепко. Тогда я плотно закрыла рот. Дмитрий резко укусил мою нижнюю губу — план полетел к чертям. Поцелуй городского можно было назвать каннибальским. Грубый, влажный и глубокий. Я попробовала представить на его месте Андрея или того же Валета из Любинского, но те не позволяли себе такого и близко.

Городского, казалось, устраивает пассивность с моей стороны. Он отстранился лишь тогда, когда меняли треки. Довольный, с какой-то искрой в глазах.

— Разрыв шаблона*, да? — дыхнул мне в губы. — Кира.

Он медленно убрал руки и облокотился на диван. От веселья на мужском лице ничего не осталось. Я потрогала губы. Кровь.

— Ты должна была ударить меня, Кира.

Пожалуй, это была здравая мысль. Юрист был несомненно симпатичным и желаемым, должно быть, большей частью своих знакомых среди женщин, но мне такие наезды даже не снились.

— Почему ты не ударила меня? Ветеринария — это здорово. У животного есть хозяин, он уйдет с ним и вы никогда не увидитесь. А с людьми сложнее, ты вникаешь в их проблемы, сострадаешь и не можешь понять, где заканчивается работа и начинается личная жизнь. Но, Кира, даже учась на ветеринара, тебе вероятнее всего придется умертвлять животных, не кошек и собак, но крыс и лягушек, а получив место работы, знать, что будут моменты неудач. Ты не должна избегать чужой боли...

Некоторое время я пыталась понять, серьезен ли он. Этот тон городской использовал редко. Для верности, я отпила коктейля, после чего притянула мужика за футболку к себе. Юрист был вынужден прервать свой монолог:

— Кира? — нахмурился, тем не менее, не пытаясь вырваться.

Разрыв шаблона, сказал?

— "Я знакома со многими красивыми парнями, — шепнула ему в губы, — но близкое знакомство с тобой откладывала полтора года, как берегут лучшее вино в коллекции".

Юрист округлил глаза. Воспользовавшись моментом, я ударила его ребром руки по переносице.

— Ах, ты ж! — Дмитрий схватился за нос. — Ты ж...

— Этим выпадом боксеры умудряются раздробить хрящ, осколки которого проникают в головной мозг и могут вызвать моментальную смерть.

Юрист странно глянул в мою сторону. Я встала с диванчика и потянулась. Танцпол ушел на перерыв с расслабляющим транс-треком. Люди потихоньку расходились, приходили новые.

— Танцевать? — спросил, перестав тереть лицо.

— Домой.

На стоянку мы выбрались знакомым путем. Уличный воздух холодил вспотевшую кожу, прежде чем сесть, я натянула куртку. Мигающая панелька показывала два с половиной часа.

— Сможешь вести? — спросила.

— Конечно.

Дорога до моего поезда заняла меньше пяти минут, но о себе дали знать признаки усталости. Я держалась исключительно на силе воли.

— Уже хотел сказать, молодец, что не стала пить, но, — городской вытащил ключи из замка зажигания, — ты облажалась. Никогда не пей в клубах.

— Так уж никогда...

— Никогда, — отрезал.

Я вылезла из машины и захлопнула дверь.

— Никогда не знаешь, что могут подсыпать, — продолжил. — Если берешь сама — ещё куда ни шло, но угощения не принимай.

— Откуда такая забота о моем благополучии? — достала ключи. — Я не пью. Совсем. Сегодня было исключением из правил.

Я открыла дверь и мы поднялись наверх. Видимо, он хотел забрать свой кокос. Чара обрадовалась нашему приходу. Рассчитав, что проваляюсь в постели до обеда, я решила выйти с ней сейчас. Городской последовал за нами. Мы сделали круг, по темному двору. Сегодняшняя ночь была на удивление тихой. Я уже привыкла, что под окнами кто-то орал, что текла жизнь.

— Три тысячи, — сказал, городской, когда мы снова оказались у подъезда.

— Что?

— Сегодня я потратил на тебя три тысячи.

С минуту, я смотрела, как юрист задумчиво пялился на панель домофона. Были ли обязана чем-либо городская женщина мужчине, если он по собственной инициативе подвозил ее на машине и угощал в клубе? Видимо да. Хотя его же никто не просил об этом.

— Жди здесь.

Я быстро поднялась наверх, нашла заначку, которую откладывала на квартплату и выложила на стол. Две тысячи шестьсот. Сбегав в прихожую, нашла пару рублей у зеркала. Ещё несколько купюр в шкафу. В бумажнике остались деньги на проезд.

Три тысячи двести одиннадцать рублей.

Спустившись, я вручила городскому конверт, — по другому мелочь просто рассыпалась бы.

— Кира, не надо, — округлил глаза. — Это же всего три тысячи.

— Ты же сам просил, — удивилась.

Дмитрий снова посмотрел на меня своим особенным "ты с ума сошла" взглядом.

— Помнишь разговор про способы привлечения слабого пола в животном мире? Обычно девушкам нравится, когда мужчина оплачивает их развлечения, показывает свою состоятельность... Тебе это не нравится? Я мог бы тратить больше...

Ещё чего. Я оттянула спортивные штаны городского и бросила конверт туда, не очень заботясь о его участи:

— У того, что было не может быть продолжения.

Юрист приподнял ногу. Конверт выпал из штанины. Городской нагнулся, чтобы его подобрать:

— Почему ты так решила, Кира?

Я бы могла всплеснуть руками, тыкнуть на его машину, указать на завсегдатайство в клубе, где один напиток стоил десятую часть моей зарплаты, потрясти собственные карманы, в конце концов или спародировать его "всего три тысячи". Но не стала. Исход ситуации виделся таким очевидным, что фактически, у меня закончились слова.

— Мы слишком разные.

На лице городского отразился такой фонтан эмоций, что мне захотелось скрыться. Что я тут же и сделала.

Двести одиннадцать рублей, в лучшем случае, на месяц и одну неделю.

*Речевой оборот из среды пикапа. Обозначает резкое "зависание" человека при попадании в необычную ситуацию, которым можно воспользоваться, для внушения человеку той или иной модели поведения.

Глава 21

Все планы касательно последнего дня недели у скалодрома полетели к чертям. Я проснулась к обеду и тут же начала мучить омские сайты на предмет подработки. Как бы прискорбно ни выходило, но снимать деньги со счета было недальновидно. Я открыла накопительный вклад, самый опасный минус которых состоял именно в преждевременном обналичивании.

Требуются 3 грузчика (можно студенты или школьники) для переноса небольших дом. вещей в соседний дом (Центральный АО). Оплата почасовая.

До семи часов вечера, я в компании двух парней из девятого класса, перетаскивала книги и комнатные растения. Заплатили пятьсот рублей, которые я тут же потратила на рынке: мясо было на исходе. Оказавшись дома, я прогуляла Чару и сделала нам ужин. Наблюдая за тем, как быстро ест догша, я буквально ощущала приближение конца. Утром понедельника, следовало идти в клинику. Пробираясь через утренний туман, я всматривалась во все попадающиеся на глаза листовки и объявления. Жаль, мои волосы не были такими длинными и густыми, чтобы их сдавать.

В приемную я вошла вместе с командой рабочих. Западные стандарты проглядывались даже здесь — мужики вышагивали в одинаковых синих и ни разу не порванных костюмах. Последний раз, когда я видела регистраторшу, она говорила, будто директора почти купили трёх кандидатов наук. Тогда мне не пришлось по душе слово "купили", но пораскинув мозгами, я решила не развивать мысль. Сегодня до одиннадцати рабочие провели за стенкой соседнего кабинета: колотили и сверлили. Вместо большей части стены уже фактически значилось большое гибкое, непробиваемое стекло, за которым должны были разместить регистраторшу с карточками и нового продавца-консультанта с полками медикаментов. Импортные разобранные шкафы уже подпирали наш стол. Про новую вакансию я узнала, прочитав обновленный листок "быстрых ответов". Был желателен опыт работы продавцом, коммуникабельность и желание помогать братьям меньшим. Никаких тестовых периодов, но режим работы интересно смещенный — с десяти до десяти.

Перекрестившись, я отправилась на поиски менеджера персонала в административной части клиники. Прождать её (судя по табличке — Валерию Павловну), пришлось почти двадцать минут. К себе в кабинет она подошла с двумя букетами цветов и конфетами:

— Ты ко мне? — спросила. — Подержи, деточка.

— Что за праздник?

— Юбилей!

Сколько именно лет исполнилось женщине, я решила не уточнять. Оказавшись в кабинете, она завозилась с подставками под карандаши, но в конце концов нам удалось найти устойчивую банку и поставить цветы в неё. Я не знала, как начать разговор, с того, что я уже тут работала или с того, что хочу место продавца-консультанта. Поэтому сказала как есть.

— Так тебя же уволят через неделю, — оглядела меня с ног до головы, — Ты не первая и не последняя.

— Подозреваю, что так.

Женщина надломила шоколадку "Alpen Gold", не разделываясь с оберткой:

— Завтра с документами приходи.

Регистраторша едва замечала моё существование. Остаток дня удалось провести за работой оператора. Чара ждала меня дома, чтобы прогуляться, но большую часть вечера я посветила разбору документов. Утром, я буквально бежала в клинику. Валерия Павловна что-то пробурчала поверх моего диплома о среднем образовании.

— Бросай стойку и сходи на мастер-класс, — дала листовку. — Начинается в двенадцать.

— Но как же...

— На операторов тут очередь вперёд. Иди, иди.

Местом назначения оказалось здание института ветеринарной медицины — трехэтажное, из красного кирпича. Чтобы добраться до него мне пришлось сесть на автобус. Шагая ко входу, я поняла, почему листовка какая-то твёрдая. У краешка спускалась белая пунктирная линия со словом "приглашение".

— Дорогие коллеги, мы рады приветствовать вас на наших регулярных семинарах, посвященных проблемам ветеринарии, связанных с диагностикой, лечением и профилактикой заболеваний кошек и собак, а также экзотических животных!

Данные семинары проходят под эгидой компании...

Я присела на одну из скамей заполненной аудитории. Чем же, чем же записывать...

— ... посвящены различным направлениям ветеринарной медицины таким как терапия, хирургия, офтальмология, визуальная и лабораторная диагностика. Если вы здесь впервые, то уже слышали, что мы проводим как узкоспециализированные мастер классы так и семинары которые будет полезно послушать любому практикующему врачу или студенту нашего вуза для повышения своей квалификации, — мужчина сделал акцент, — и своего врачебного кругозора.

Попросив листок и карандаш у конспектирующего рядом дяденьки, я тоже принялась впитывать информацию. Профессора, как преподаватели ВУЗа, там и сторонние специалисты из приглашенных, сменяли друг друга и не всегда сходились во мнениях, но день выдался познавательным. Уже вечером у меня имелся список забугорной и не очень, литературы по ветеринарной педиатрии. В десять вечера, когда уже приехала домой, раздался звонок. Валерия Павловна велела подходить к одиннадцатому числу, когда "развернут шатер". Она так же упомянула, что за ЗП это не отразится. Я снова начала искать подработку и к концу недели набрала почти прожиточный минимум.

Субботний склодром начался с того, что я встретила Радиона на остановке.

— О, привет!

— Пропажа!

Мы обнялись.

— Работала, — описала ситуацию.

— Я так и понял.

Вместе мы прошли в зал и начали переодеваться.

— Ты сегодня прямо светишься, всё нормально? — спросил.

— Все здорово.

Народу было больше чем обычно. После разминки, Радион пошёл на свою отвесную скалу, пожелав мне удачи. Пощелкивая пальцами, я направилась к своему любимому тренажеру, в уме представляя, как ставлю новый рекорд по времени. Кто же знал, что моё место уже заняли. Дмитрий помогал молодой симпатичной блондинке со страховкой.

— Я же сейчас свалюсь! — улыбаясь, крикнула она, едва вскарабкавшись на три метра.

Наблюдая за тем, как она поднимается, я ещё не могла прикинуть, сколько раз ей доводилось здесь заниматься. Мега короткие шорты у нас были не очень популярны, так как существовал риск поцарапать кожу о зацепки. Да и не видела я, чтобы кто-то красился и оставлял волосы распущенными в спортзале.

— Лови меня!

Последующие две секунды тщательно закрепились в моей памяти. Будучи привязанной нижней страховкой, девушка оттолкнулась от скалы, с намерением упасть страхующему в объятья. Дмитрий резко отпустил веревку (не пожелал даме удариться головой о твердую поверхность) и поймал экстремалку. Девушка взвизгнула, обхватила его голову руками и вдавила в свою грудь третьего размера. Повисла на юристе, как коала на дереве. Я подошла ближе, на всякий случай, страхуя спину мужика, но тому вместо падения вероятнее грозило удушье.

— Лена, слезь, — пробубнил.

Лена значит.

— Тебе не нравится? — хихикнула. — Давай так до раздевалки дойдём...

— Мы только пришли.

— Ну и что? Я уже устала, — девушка заметила, что я не двигаюсь с места. — Мы вам мешаемся, да? Сереженька, мы мешаемся.

"Сереженька" схватил Леночку за ягодицы и оторвал от себя. Я помахала ему рукой. На какую-то долю секунды мне показалось, что городской покраснел. На нем была водолазка с длинными рукавами и спортивные черные штаны. Удивительно, но мой кокос на его шее висел исправно.

— Вы знакомы? — спросила Леночка, поправляя шорты.

Дмитрий не отвечал. Девушка обняла его сбоку своими миниатюрными ладошками и начала толкать:

— Ну, пошли, я устала... Ну, Сережа...

Я обобщающе кивнула, приподняв брови. Жалко конечно, но что только ради дам не сделаешь. Я слегка путалась в событиях, мне показалось, что юрист рассчитывал на что-то тогда вечером, говоря, что мог тратить больше. Видимо, я ошиблась. Это была очередная поведенческая норма городских, которую мне ещё следовало раскрыть.

Дмитрий смерил меня странным взглядом, и так ничего не сказав, повел девушку к шкафчику. Она прилипла к нему как сорняк, а он только и делал, что оттягивал её за плечи. Взяв высоту за полчаса, я позволила себе оглядеться. Радион лез по одной из трасс отвисшей скалы, разговаривая с ползущим рядом молодым человеком. В ум прокралась идея пригласить заведующего кафедрой в какой-нибудь ресторан. Тем более за мной был должок. Взяв ещё одну дорожку, я посидела на матах и пошла к брюнету. Тот заприметил меня сразу и на следующую трассу мы поползли вместе.

— Видела? — спросил.

— Что?

— Дмитрий бабу водить стал.

— С каких пор?

— Со вторника.

Я пожевала нижнюю губу:

— Его девушка?

— Не уверен, он всегда один приходил, — выдохнул. — Ты же вроде с ним говорила, что сказал?

Так он заметил.

— Самец и самка в период случки, — захотелось пожать плечами. — Девушка красивая очень, здорово вместе смотрятся.

Некоторое время мы лезли в тишине. Радион немного перегонял меня, но всегда останавливался, чтобы дать мне время его нагнать.

— Я думал, вы вместе, — сказал.

Удивительно, но я тоже думала, будто Дмитрий что-то планирует.

— Плотолюбец? — прикинула.

— Как вариант, — согласился.

Радион слез первым и помог мне опуститься. Мы подобрали снаряжение и уступили очередь следующим. На скамье у шкафчиков сидела блондинка. При виде меня, она отчего-то сморщила нос. Я вопросительно уставилась на Радиона, тот показал пальцем на мой живот. Обычный плоский живот. Разве что влажный от пота, так он у всех такой тут. Я встала к неженке спиной, зная, что та вспотела значительно больше. Девушка тут же засобиралась. Далеко отойти она, правда, не смогла, подошёл Дмитрий и бесцеремонно развернул её обратно. Что-то странное промелькнуло в его взгляде, когда он посмотрел на меня. Мы с Радионом наблюдали за телодвижениями скорчившейся от неприязни блондинки с веселыми улыбками.

Я вернулась из душа, когда заведующий кафедрой уже был одет. Следовало купить шапочку для волос, чтобы не уделять столько времени сушке. Дмитрий с блондинкой, в полной "боевой готовности", стояли в обнимку рядом. Когда вернулась я, процессия двинулась на выход. Только мы с Радионом пошли на остановку, а юрист повел свою пассию к внедорожнику.

Воскресенье на склодроме запомнилось лишь очередным неуместным нарядом блондинки Леночки.

В понедельник, одиннадцатого числа я снова была в клинике. Нарядно одетая — в белой рубашке и любимых джинсах. Регистраторша, увидев меня, начала знаменовать об увольнении. Улыбаясь во все зубы, я открыла дверь стеклянной будки ключом и налепила себе на грудь бейдж "продавец-консультант Кира". До обеда пришлось принимать товар. Помимо лекарств мне так же завезли кучу специфической литературы. Обставив рабочее место, я завалилась в мягкое кресло и принялась помечать в журнале, что куда положила. Наименований было в несколько сотен, многие в одном экземпляре. Дорогие.

Регистраторша отгородилась от меня монитором.

В первые дни, люди больше спрашивали, чем покупали, но в конце недели, когда ремонтные работы были закончены окончательно, администрацией было принято решение развернуть акцию со скидками, как на услуги, так и на товары ветеринарной аптеки.

В субботу я пригласила Радиона в ресторан.

— Серьезно? — удивился.

Развалившийся рядом на лавочке Дмитрий, с Леночкой на руках, как-то резко перестал глотать воду.

— Ну, да, — пожала плечами. — Можем в кафе. Я тебе должна, помнишь?

— Но не такую уж крупную сумму, — улыбнулся. — Может просто в столовую?

Я почесала шею ногтем. Как бы так сказать...

— Может, тогда погуляем в парке, вату купим?

Радион перестал тереть голову полотенцем. Дошло до него довольно быстро:

— А, — растерялся. — Д-да, конечно. Сегодня?

— Темно. Давай завтра.

— Давай тогда к обеду тут встретимся и пойдем.

— Без проблем.

Я скрутила волосы в хвост и одела куртку. Сегодня Радиону надо было ехать в другом направлении на маршрутке, поэтому я выбежала первой.

Никогда в жизни не ходила на свидания — с этой мыслью я остановилась у раковины на следующее утро. Что делать? В Любинском понятие "свидание" не существовало в природе. Ты либо был один, либо ходил с кем-то за руку и все это знали. Мест для прогулок и обжиманий было не так много — ужасный кинотеатр и лес за поселком. В Омске же с Андреем мы быстро прошли этот этап, даже не начав.

Для Радиона я вполне могла преподнести какие-нибудь изменения.

Расчесав волосы, я оставила их распущенными. На верх одела легкую белую кофту, вниз сползающие до талии джинсы. Так девушки ходили в городе довольно часто, я не могла прогадать. Надев на руку часы на черном кожаном ремешке, я вышла из квартиры. Было непривычно видеть Радиона в голубой рубашке. Он ждал у входа в "Динамит", подперев спиной стенку. Поприветствовав друг друга, мы двинулись на набережную. Заведующий кафедрой был приятным собеседником и, надо признать, неплохо разбирался в растительности.

— Редкие породы деревьев растут на территории памятника природы регионального значения "Омский дендрологический сад" и в ботаническом саду ОмГАУ, — сказал. — Каштан конский, орех маньчжурский, сосна веймутовая, ель змеевидная, липа грузинская, элеутерококк...

Я делала вид, что очень заинтересована. Флора никогда не была центром моего интереса, хотя я была искренне благодарна деревьям за фотосинтез. Мы кружили в парке до самого заката, за день я купила нам несколько ват. Под конец мы поели в "Зонте", поделив счет. Я все пыталась понять, надо ли целоваться на первом свидании или делать ещё какие-нибудь акты сближения. Радион, кажется, был доволен тем, что мы имели — источал свои энциклопедические знания, прерываясь лишь на глоток воздуха.

Стоя на остановке, мы перекидывались незначительными планами на ближайшую неделю. Посадив Радиона на автобус, я закурила и поежившись от вечернего ветра, поплелась через дворы домой. Ну, вроде все прошло. Удачно или нет — покажет завтра.

Остановившись у подъезда, я зажала сигарету между губ и достала ключи.

— Каштаны конские, орехи менчусские, елки матовые... Как познавательно, не правда ли?

Мужские пальцы крепко сжали мою шею сзади. Подохнуть от асфиксии вечером у собственного подъезда никогда не было мечтой моей жизни.

— Что ты здесь делаешь? — выкинула сигарету, разворачиваясь.

Дмитрий ослабил захват и взял в руку мою щеку. На нем была клетчатая светлая рубашка, какие-то обтягивающие штаны и белая бандана на голове. На шнурке с кокосом висели очки с затемненными стеклами. Никогда бы не подумала, что он может одеваться так.

— Мне надоело, — сказал сквозь зубы. — Весь этот театр.

Новоиспеченный неформал проявил чудо акробатики. Не тратя лишних слов, он подтянул одну мою ногу за колено к себе и впился поцелуем в губы. Первое время я даже не пыталась сопротивляться — поцелуй был настолько подавляющим, что привлекал к себе всё внимание. Мужская рука со щеки незаметно перешла на затылок.

Я вжала руки городскому в грудь, но тот лишь воспользовался ими как опорой:

— Если ты начнешь встречаться с этим Радиком, — дыхнул в губы, — Если он хотя бы раз тебя поцелует... не важно как. Будь уверена, он потеряет работу

Жаль я не могла пнуть его между ног в этом положении! Жаркое дыхание мужика обжигало мне лицо. Поняв, что попытки оттолкнуть бесполезны, я несильно ударила его в печенку. Юрист резко выдохнул у меня над ухом, но не сдвинулся с места.

— Я все не пойму, Кира. Почему? Чем я хуже его? По каким критериям ты выбираешь, когда отказать одному и завести другого? На что ты смотришь? Ты видишь что-то, что мне недоступно?

— Не понимаю о чем ты, — потрогала опухшие губы. — Я никогда никого не выбирала.

— Не лукавь.

Я откинула голову назад, его руке пришлось устроиться на холодной поверхности двери. Всего какой-то поцелуй, а у меня даже челюсть свело. Дмитрий смотрел куда-то поверх моего лица, за его спиной над деревьями Луна уходила за облака. Я не знала, что и думать. В любой момент могли пройти люди и застать нас в этой позе, не говоря уже о том, что дверь подъезда имела тенденцию открыться...

— У нас был разговор, — сказал тихо. — Я не шутил.

Да?

— Ты о чем?

— Я сказал, что... — нахмурился. — Неравнодушен.

Только сейчас я заметила, что он автоматически поглаживал мою "плененную" ногу большим пальцем.

— Надо же, я предполагал все, что угодно, но только не то, что ты притворишься, будто ничего не было или пригласишь этого глиста поесть вату в парке парой двумя неделями позже, — он таки посмотрел на меня. — Почему, Кира? Чем я плох?

Я приподняла брови. Чёрт. Кажется, я что-то пропустила. Выражение лица юриста чем-то напомнило мне Андрея.

— Ну, наверное, это карма, — попытался усмехнуться, но вышло натянуто. — Знаешь, мне по жизни не везет. Я уже думал, что подохну там, в твоем селе. Под звуки петухов и плевков у подъезда. А ты пришла и... в определенный момент, мне показалось, что в жизни что-то изменилось. Что возможно, началась та сама светлая полоса, о которой все трындят. Я до сих пор не могу поверить, в то, что ты сделала...

Вспомнила! Тогда вечером в машине. Я согласилась с чем-то, не выслушав и половины!

— Дима, — положила ладонь ему на руку. — Тогда в машине...

— Не напоминай, — поморщился. — Я ступил. Конечно, ты бы не стала...

— Я не слушала.

Он недоверчиво сдвинул брови.

— Нет, я помню твоё "лучше сделать и жалеть, чем не сделать и жалеть", но все остальное...

Кажется, я даже начала краснеть. Тихо выругавшись, городской поставил мою ногу на землю и отошёл к бордюру.

— Блин, Кира! — взмахнул руками. — Вас в селе слухом пользоваться не учили что ли?!

За такое можно было и в борщ.

— Следи за языком, — потерла переносицу. — Мне тогда не до тебя было.

— А до чего тебе было? О чем ты думала, черт возьми?!

— Меня уволили, — неохотно созналась, опуская руку в карман. — Из Риарта.

Дмитрий, казалось, прирос к асфальту.

— Мне позвонили в тот вечер, — вытащила ключи, — и сказали, чтобы я зашла за вещами в понедельник, — открыла дверь. — Прости, если мои мысли были о чем-то другом.

Я мельком взглянула на часы. Уже давно следовало выйти с Чарой. Бедная собака, в последнее время, рисковала не дотерпеть. Я уже почти шагнула в подъезд, как дверь начала захлопываться у меня перед носом.

— Уволили? — переспросил Дмитрий. — И ты мне это говоришь только сейчас? Кира, ты вообще нормальная?!

Выражение лица мужика было сложно расшифровать. Так метать гнев мог не каждый. У него даже вены на шее вздулись.

— Это моё дело, — удивилась, — каким боком ты...

— Всеми! Всей окружностью!

Имело место очередное недопонимание. Заметив, что я не отвечаю, юрист взял меня за плечо:

— Кира, ты нашла новое место?

Я приподняла брови, не зная, что ответить. Возможно, он хотел как-то помочь? Ну, ясное дело, что он мог помочь... Но зачем? Тем более теперь...

— Да, — нахмурилась.

Он серьезно кивнул:

— И? Где?

— В ветклинике.

— Какой?

— "ЗооВита".

— Кем?

— Продавец-консультант.

Полученную информацию он обрабатывал недолго. Выражение лица городского смягчилось на несколько делений. А когда он снова начал наклоняться, я удосужилась вывернуться.

— На чем мы остановились? — провещал веселым тоном, смотря, как я снова открываю дверь. — Ах, да. Я к тебе неравнодушен и мы должны что-то с этим делать.

— Например, что? — дёрнула за ручку.

— Например, подняться к тебе и...

— Попридержи коней, — развернувшись в проходе, я загородила ему путь в подъезд, — Я не тёлка, которую тягают все кому не лень:

Городской поморщился, будто надкусил что-то кислое:

— Определенно не все. Я своё не раздаю.

Около подъезда, пиная вперед пластиковую бутылку, прошлась шумная компания. Один из группы обратил внимание на происходящее и выкинул пару жарких словечек. Интересно, как городской пришел сюда? Внедорожника рядом я не заметила. С какого момента он стал следить за мной с Радионом?

— Даже не думай... — предупредила, как юрист снова начал приближаться.

— Сколько ты хочешь? — закатил рукава. — Сто? Двести тысяч? А?

— Да пошёл ты...

— Вот видишь! — улыбнулся шире. — Тебе ничего не надо, а мне надо! Ты раздаешь себя направо и налево, а я не хочу делиться! Ты пассивна, я агрессивен! Женщина и мужчина! Мы созданы, чтобы нейтрализовать друг друга!

Если бы не последняя часть, я бы могла посмеяться.

— Совокупляйся с кем-нибудь другим, — помрачнела. — Леночка, да? Вот с ней и...

— Я не юбочник, Кира, — перебил.

Да ну?

— Может ты решил так для себя, но для остальных это осталось нео...

Дмитрий неожиданно выхватив связку у меня из рук и устремился в темноту:

— Хочу с тобой сливаться в экстазе, что уж поделать! — крикнул со второго этажа.

Я отклеилась от стены и, перепрыгивая через две ступеньки, побежала за ним. Скоро ночь, а он орет как ненормальный! Что подумают соседи!

— Оставил тебя без слежки! — продолжил. — Решил, что... ты взрослый человек! Как выяснилось зря! Глаз да глаз за тобой нужен!

Когда я добралась до квартиры, дверь была открыта. В уме я уже прикинула, какой ущерб этот ненормальный мог нанести однокомнатной съемной квартире, но шагнув в коридор, не заметила изменений.

— Вижу, сэр Коковски цветет и пахнет, — заметил, выходя из кухни с бокалом воды.

Посчитав до десяти, я закрылась в ванной. Ну, всё. Гнать его надо с концами. Я уже мало, что соображала, кроме того, что богатенький мальчик захотел испробовать "сельской" плоти. Не дамся. Для меня стало неожиданностью, что тогда в машине он сказал... что бы то ни было. Мне вообще никогда в неравнодушии не признавались. По крайне мере вербально. Даже Андрей, казалось бы, обычный мужчина, был очень скуден на слова. За всем стояла выгода. Денег у меня не было, посудомойку городской купить мог сам. Оставался только секс. Ну, если бы не обстоятельства, все могло бы сложиться иначе. Дмитрий не вызывал во мне никаких негативных эмоций, как та же любинская гопота. Не говоря о том, что я восхищалась его телом и опытом — временами он говорил умные вещи!

Раздевшись, я быстро приняла душ и одела чистое белье. Под ванной, на всякий случай, лежали предметы первостепенной обороны. Я не была гуру прелюбодеяний, ища секса со мной, Казанова мог рассчитывать только на разочарование. Взяв кастет, я вышла из коридора. Было тихо. На коврике у порога сидела выгулянная Чара с грязными лапами. Я погладила её по голове и прошла в зал. Включила свет. Пусто. Даже сэр Коковски исчез.

— Что за фигня...

Я устремилась на кухню, почувствовав необычный запах. На столе стояла кружка с горячим клюквенным чаем, доставшимся мне от арендодателей. Рядом семь кусочков баунти без обертки контуром обводили бумажный конверт. Я открыла его, скорее из интереса. Внутри лежали три купюры по тысячи и послание на клочке бумаги.

Ты слишком сильно акцентируешь внимание на сексе.

Пробираясь в темноте к тахте, я обнаружила частично накрытый одеялом кокос.

Глава 22

Неделя пролетела быстро. Воскресенье двадцать третьего августа началось с утреннего похода в супермаркет. Наконец-то у меня были деньги, которые можно было потратить на нечто большее, нежели просто мясо и крупа. В корзину полетел лимонад "Буратино", килограмм песочного печенья, колбаса и прочие вестники маленького праздника. Вернувшись домой с полными сумками, я выгуляла Чару и понеслась к "Динамиту". Последний день отдыха перед рабочей неделей! Вспотею, как следует! Однако мой энтузиазм поутих, когда я заприметила стоявший на парковке вишневый внедорожник.

— Кира!

Когда я сняла куртку, рядом со скамьёй возник вспотевший Радион. Я вытерла руки о карманы, не решаясь заговорить первой.

— Кира, твои вещи...

— Да? — вскинула брови.

— Вообщем, — выдохнул. — Дмитрий их забрал.

От удивления я даже рот открыла:

— Как?

— Взял и... — кивнул в сторону. — Отнёс к себе в субботу.

Мой ступор длился недолго. Мои вещи не были чем-то важным, за них не следовало бороться.

— Слушай, — начала я, — есть разговор...

— Да знаю я, — отмахнулся. — Неважно. Забыли. Просто отдай ключ.

Закрыв на половину свободный шкафчик, Радион натянуто мне улыбнулся. Его кто-то окликнул и он ушел. Он знал. Что он знал, черт возьми? Городской снова залез на отвисшую часть скалы, привлекая к себе всеобщее внимание. Увидев меня на матах снизу, он быстро слез.

— Привет, сердоболья, — подмигнул, поправляя прилипшую футболку, — Хорошо спала?

Втянув приятный запах мужика, я решила, что дам ему в борщ в другой раз. Он снова использовал свою нижнюю страховку.

— Переодевайся и приходи, — достал из кармана связку ключей.

— Который из них?

— Мелкий.

Шкафчик я нашла без труда. Смена одежды тоже не заняла у меня много времени. Все ушло на разглядывание чужих ключей. Три штуки, не считая маленького от шкафчика и один плоский, от домофона. Юрист жил в обычной квартире.

Пока я разминалась на матах, Дмитрий инструктировал. Он привёл нас к трассе для болдеринга. Этот вид скалолазания считался самым акробатическим. Задача человека состояла в том, чтобы пройти несколько коротких, но очень сложных трасс. Высота скалодрома для боулдеринга в "Динамите" не превышала четыре метра. Все нависающие под ужасающим углом. Здесь лазили без страховки, падая на специальные переносные маты.

— Готова?

Я уставилась на некое подобие камня-сферы гигантских размеров.

— Тут нет зацепок, — заметила.

— Это только кажется. Отличная имитация. На счету каждый выступ.

Дмитрий стартовал с позиции сидя снизу, фактически, у основания шара. Я наблюдала за его телодвижениями, в надежде хотя бы скопировать. Он пролез четверть пути и остановился. Наши глаза находились на одном уровне. Только я стояла на матах. Напряженные крепкие руки городского с расстояния десяти сантиметров от носа смотрелись просто офигительно. Как и спина. Он слегка загорел.

— Ну? — вывел меня из пучины наблюдений. — Смотрины закончены?

Я фыркнула.

— Если хочешь, могу подержать тебя за мягкие места, чтобы вселить уверенность, — хохотнул.

— Куда ты Леночку дел, Казанова? — уселась снизу.

— Бросил где-то во дворах.

— Серьезно что ли?

— Нет. Ещё в душе кинул.

Я вскарабкалась до позиции Дмитрия, должно быть, с десятой попытки.

— Ну и что теперь?

— Лезь дальше.

Легко сказать, когда сам уже спрыгнул.

— Расшибусь.

— Даже не мечтай, на кой я тут стою?

Под пристальным взглядом городского я пролезла ещё полметра.

— Не за что зацепиться.

— Тогда воспользуйся поверхностью. Вжимайся.

Да ну нафиг?

При попытке воспользоваться советом я сорвалась. Стоящий снизу Дмитрий даже не дал мне пролететь высоту моего роста. Оказывается, все это время он страховал мне спину.

— Не останавливайся.

Долезть до конца я смогла лишь на закате и это была попытка номер двадцать три. Пот струился с меня ручьями, все тело ныло. Собрав снаряжение, мы двинули к шкафу. На скамье неподалеку шнуровался Радион. Увидев его, я решила подойти.

— Даже не думай, — Дмитрий взял меня за локоть. — Я с ним уже поговорил.

— О чем? — удивилась.

Юрист открыл наш шкафчик и дал мне полотенце с одеждой:

— Поговорим потом.

Учитывая, что пот застилал мне глаза, это была рабочая идея. Я вернулась в раздевалку, в надежде, что парни дождутся меня и мы снова проводим Радиона до остановки, но заведующего кафедрой уже не было. Меня ждал Дмитрий, тыкающий в кнопки телефона.

— Женщина, тебе надо купить шапку для волос, — изречение явно носило недовольный характер, но было сказано с веселой ухмылкой.

Он снова подвёз меня до дома. За пять минут поездки его дорогой плоский телефон, лежащий рядом с GPS навигатором, засветился несколько раз.

— У тебя телефон звонит, — сказала.

— Ага. Скажи, прав ли я, предполагая, что тебе не нравятся рестораны?

Вопрос застал меня врасплох.

— Обмыть твою работу на новом месте, — пояснил.

Предложение оказалось неожиданным, но интересным. Я ещё не ходила в рестораны, да и не отмечала подобные даты с коллективом.

— Зарплату выдадут в конце месяца, — прикинула. — То есть в субботу или воскресенье уже можем сходить.

Юрист кивнул и посмотрел на часы:

— Вылезай.

Он снова зашел со мной в квартиру и увел Чару на прогулку, пока я копошилась в ванне. Удивительно, но раньше я не думала, что городскому, наверное, нравились животные. Если не все, то хотя бы собаки. Когда юрист пришел, я пригласила его на чай. Он снял с догши ошейник и положил на полку:

— Я бы очень хотел, но сегодня не могу.

— Конечно, — удивилась его интонации. — Без проблем. Завтра ведь на работу.

Городской внимательно оглядел меня, плечом опирающуюся на косяк двери:

— Я мог бы прийти на чай завтра. Когда ты кончаешь?

— В десять. Не вариант.

— Не вариант, — повторил, кивнув. — Я что-нибудь придумаю.

Интересно, что? Городской поправил кепку:

— "Каждый грамотный ребенок должен твердо знать с пеленок: если вас зовут купаться, в телевизоре сниматься, обещают дать конфет, отвечайте твердо нет". Поняла, сердоболья? Нет, даже если у человека отец инвалид и куча детей в салоне зовут маму.

После выдачи профессионального совета, юрист наградил меня шаловливой белозубой улыбкой и убежал. А я закрыла дверь и пошла пить чай с бутербродами под вечерний выпуск новостей.

В понедельник я снова была на работе.

Надо признать, работа продавца-консультанта была достаточно однообразна. Не считая возни с бумагами и получение товара, я сидела на одном месте. Первая неделя прошла в режиме — "болит спина", вторая — "болит всё". Регистраторша по-прежнему отгораживалась от меня гигантским монитором. Я радовала себя тем, что училась быстро и оригинально упаковывать товар. Клиенты попадались самые разные. Как-то раз, одна старушка даже сказала, что я "очень хорошая девушка" и что в следующий раз обязательно приведет своего Барсика, чтобы мы познакомились. Милая женщина!

В обеденный перерыв весь персонал вывалился на крыльцо. "ЗооВита" находилась в Кировском округе, на левом берегу Иртыша. Южная часть левобережья представляла собой преимущественно частный сектор и в народе носила название Старый Кировск. Остальная часть была выделена для коммерции и жилья. На северной окраине, например, располагался омский филиал пивоваренной компании, мясокомбинат и молочный завод "Манрос-М". При желании я даже могла дойти до них пешком, потратив двадцать минут. В противоположной стороне, несколькими улицами ниже, начинались спальные районы, на которых приходилось наибольшее количество многоквартирных домов в городе. Округ активно застраивался. По пути через мост, я ежедневно проезжала ярмарку "Торговый город","Ленту" и "Мегу".

Подталкиваемая сзади, я и группа сотрудников двинулись в ближайшую столовую, принадлежащую ОАО "Омский комбинат строительных конструкций". Когда приходило время есть, туда слетались работники из всех соседних офисов и предприятий. Компот — десять рублей, котлета — пятнадцать. Я не питалась там каждый день, но сегодня есть хотелось особенно. Понедельник. Остановившись у светофора, я набрала воздуха в легкие. Отсюда до промышленной зоны было ближе, чем от центра.

— Ну, проезжал бы! — крикнула одна из наших сотрудниц.

— Крадется как черепаха...

Надо признаться, когда перед нашим коллективом остановился внедорожник вишневого цвета, я не сразу провела нужную параллель. Сзади сигналили машины. Тонированное стекло медленно опустилось и я увидела Дмитрия в черной рубашке. Он протянул мне какой-то пакет. Я на автомате взяла подношение и внедорожник с визгом проехал дальше к мосту, пропустив за собой лишь две машины. Остальным пришлось затормозить на красном.

— Кто это? — спросила ординаторша, переходя дорогу.

— Никак мужик твой? — предположила хирург со второго этажа.

— Слушайте, такая тачка! Это бмв?

— Надо у Антончика спросить...

— А внутри видели? А на нем ещё костюм такой...

Женщины двинули вперед, я поплелась в конце. Зашибись. Я ожидала появление юриста в приемной эдак неделю назад, но он не приходил. Удивительно, потому что я действительно ждала его прихода и часто поглядывала на дверь.

Уже в столовой сотрудницы клиники быстро забыли про случившееся. Я засунула пакет в сумку и не вспоминала про него до самого вечера. Внутри лежала упакованная шапочка для душа и записка на офисном стикере "Намалюйся по самое не балуйся. Заеду в субботу в 17". До дня товарищеской попойки я прожила в обычном режиме моральной и физической подготовки. Зарплаты раздали в пятницу. На следующий день я первым делом оплатила все счета и закинула денег на телефон. На еду оставалось прилично. В пять часов я вышла на крыльцо с тремя тысячами в кармане. Дмитрий как раз парковал машину.

— Привет, — запрыгнула в салон.

— Привет, сердоболья, — улыбнулся. — Шустрая ты.

На юристе были офисные брюки и белая рубашка с одной расстегнутой верхней пуговицей. Вокруг витал запах кокоса и мужского одеколона. Городской выглядел свежо и жизнерадостно как никогда.

— Мы идем на концерт классической музыки? — растерялась. — Мне переодеться?

— Может, раздеться?

Я пропустила эту шутку мимо ушей.

— Кушать хочешь? — спросил.

— Специально не ела, — призналась.

— Хорошо. У меня обед получается только после трёх. У тебя с часа до двух. Неудобно, — он завернул на проспекте Маркса и мы заехали на одну из внутренних улиц старого центра. — И начинаешь ты в десять. Я в восемь.

Внедорожник припарковался у замысловатого стеклянного двухэтажного здания со светящейся вывеской "ТинТо". Подойдя ближе, я рассмотрела небольшое примечание "кофейня". Внутри зала, расположившегося вокруг кухонного помещения и стойки бара, преобладала полутьма. Дмитрий взял меня за руку и провёл к самому отдаленному столику. Я хотела сесть поближе к выходу, но он отодвинул мне стул у стены. Знакомство с кофейней, я начала с тщательного изучения цен. В ТинТо преобладала европейская кухня и цены были довольно демократичные. Трех тысяч хватило бы с головой.

— Кира, я пригласил, я плачу. Это такое правило.

— Правило? Что за правило? — подняла глаза.

— Городское.

Я очень удивилась:

— То есть, если приглашаю я, я плачу?

— Н-да, — нахмурился.

— Тогда выбирай сам, — пожала плечами.

Дмитрий тут же захлопнул меню и подозвал официанта. Блины с вишней, ассорти из свежих овощей, салат "Цезарь", мясо по-швейцарски и красное вино. Я не знала, что из себя представляет и половина, поэтому с интересом ожидала заказ. С нашего места открывался замечательный вид на небольшую площадь за ТЮЗом.

Первой пришла тарелка с шестью блинами.

— Это кому? — спросила. — Так много.

— Тут огромные порции.

Городской со знанием дела порезал блины и поставил тарелку посередине. Столик не был большим и мы без труда захватывали куски вилкой. Потом пришел салат. Увидев эту гигантскую миску, я подняла руки:

— Мы это не осилим.

— Ты главное начни.

Так и получилось, что пока городской глушил ассорти из овощей, я пробовала на вкус салат. Потом мы поменялись. В этом домашнем делении пищи было что-то импонирующее: я никогда не следила за тем, как и что ем, поэтому соблюдать особый этикет мне было не по силам. Когда в желудке больше не оставалось места, я откинулась на стул. В городского вмещалось так много! Он ел с аппетитом, ловко орудуя вилкой как ножом. А запивая, смотрел на меня. Когда за окном начало темнеть, на столе остались лишь три маленькие помидорки. Дмитрий проткнул одну вилкой и запустил в рот. Затем насадил другую и поднес к моим губам:

— Воистину приятно смотреть, когда женщина ест.

Я неохотно открыла рот. Юрист наблюдал за мной с умиротворенной улыбкой на лице, но последнюю помидорку прикончил сам. Почувствовав, что в животе освободилось место, я потянулась за вином. Дмитрий быстро его перехватил и наполнил мне бокал сам:

— Я обещал разговор, — сказал, когда унесли пустые тарелки. — Черт, нам надо было поговорить ещё тогда, но ты почему-то подумала, будто я хочу подняться на перепихон. Прошла неделя. Ты не шарахалась от меня в воскресенье. Мы оба успокоились и решим все как взрослые люди, так?

Дмитрий положил руки на стол. Приготовившись к серии злостных шуточек, я осталась озадаченной.

— Кира, год назад мы познакомились.

Такого не ожидала даже я.

— Слушай... — вытаращила глаза. — Слушай, ты прав! В конце августа я тебя подобрала!

— Да, — улыбнулся.

— Надо выпить!

Я разлила нам ещё вина.

— Представь себе! Целый год! Где я жила тогда, чем занималась и что теперь! — показала на пейзаж за окном. — От "оврага" до центра города!

— Я помню твой дом, — покрутил ножку бокала. — Ты мне сказала, что выезжают только конкурентоспособные.

— Вот именно! А я даже школу с тройками закончила! Вот ведь бывает!

Некоторое время я глушила вино, придаваясь воспоминаниям. На самом деле, я не верила, что выберусь из села так рано. Двигателем прогресса стал отъезд Катьки. Без неё жить в Любинском стало невыносимо: если раньше с приходом зимы мы боролись со стихией вместе, подшучивая и подкалывая друг друга, то год назад мне пришлось буквально тащить весь двор на себе. Клубы тоже приобрели иное значение — походы с Катькой и местной гопотой были как небо и земля. К тому же, я до сих пор жила на "овраге"...

— Второго числа у моих друзей праздник. Я хочу, чтобы ты пошла со мной.

Я проморгалась, возвращаясь к действительности. Второе число — вторник.

— Во вторник я работаю. Извини.

— У меня есть связи в твоей клинике, ты можешь пойти.

— Издеваешься? Нет.

Дмитрий внимательно всматривался в мое лицо:

— Почему?

— Я работать устроилась, а не на праздники ходить. Твоих друзей я даже не знаю.

— Это хорошие лю...

— Я их не знаю, — повторила. — Они меня не знают. О чем разговор?

Я действительно не понимала о какой встрече могла идти речь. Вчера я только получила свою первую зарплату! Я была не вправе требовать отгулы даже по уважительным причинам. Не в ближайшие полгода.

Группа студентов заняла соседний столик. Тут же стало шумнее. Городской наклонился и накрыл мою ладонь своей рукой:

— Я просто был вежлив, Кира. Ты пойдешь в любом случае.

Тон, не терпящий отказа, поставил жирную точку в моих попытках понять цель разговора. Годовщина со дня знакомства? Отлично. Я бы ни за что не вспомнила о таком обстоятельстве, не скажи он мне. Но это совершенно ни к чему не обязывало. Вдобавок, последний раз, когда я пыталась покинуть кафе, при встрече с юристом, закончился захватом сзади. Он не терпел отказов: мне следовало перестраховаться. Почувствовав, что он не отпускает мою ладонь, я ударила мужика между глаз свободной рукой. Юрист, не ожидавший атаки, схватился за нос, извергая ругательства. Воспользовавшись несколькими секундами его дезориентации, я допила вино и сделала ноги. Официант лишь мельком взглянул на меня.

На улице было прохладно. Пошарив в кармане, я приготовила восемь рублей, на случай если транспорт подойдет сразу. До остановки оставалось совсем немного.

— Кира!

Я вся поежилась. Не смотря на сумерки, время было сравнительно детское: на крик оглянулись все проходившие рядом люди. Юрист в костюме подбежал ко мне с красным, как у рака, лицом.

— Кира, Кира... — трепетно взял меня за руки.

Если бы не наше знакомство длиною в год, я бы подумала, что у мужика врожденный тремор рук. Он с такой деликатностью поглаживал мои ладони, что мне стало не по себе. Я даже хотела замахнуться для очередного удара, но в свете фонаря разглядела горящие фанатичным обожанием глаза.

— Что ты...

Он оказался близко за какую-то долю секунды. Нагнувшись, взял меня за шею и поцеловал в губы, так и не отдышавшись. По шкале садизма — почти нежно. От удивления я даже не предприняла попытки к отступлению.

— У тебя два дня, — прошептал в губы, поглаживая мою шею пальцами.

У него снова были горячие ладони. Удивительно, но сначала я думала, что цвет лица мужика был как-то связан с ударом. Я не старалась врезать ему со всей силы, зная какие последствия это может вызвать.

— Бывают в жизни моменты, — слабо усмехнулся, — когда мужчине жизненно важно сказать трогательные и полные любви слова, а язык немеет и на ум не приходит ничего стоящего, — он взял прядь моих волос и поднёс к губам, — Я болен, Кира.

Болен?

— Чем? — растерялась.

— Тобой, — улыбнулся. — Заболей и ты, а?

Прямое признание застало меня врасплох. Из-за спины мужика я чудом увидела, как приближается автобус.

— А если не заболею? — спросила, отвоевывая прядь.

— Это было бы крайне нежелательно, но...

Когда автобус остановился, я оттолкнула городского и дала дёру. Преследовать он меня не стал.

Глава 23

Наверное, мне все же стоило внятно описать юристу причины отказа. Не важно, что произошло в жизни, сельской девушке на вечеринке городских с высоким достатком делать было нечего. И проблема была не столько в трате денег, сколько в менталитете. Они могли говорить о таких вещах, которые мне даже на ум не приходили. Зачем посещать вечеринку, которую все равно не поймешь в полной мере?

В воскресенье юрист не появился на скалодроме, я попыталась прибиться к Радиону, но тот быстро променял меня на группу мужчин. Пришлось трудиться у "шара" в одиночестве. Пару раз я даже больно приземлилась. В понедельник началась очередная рабочая неделя. Врач-кардиолог со второго этажа рассказала о своих намерениях выйти замуж. Клиника буквально задышала слухами и догадками об этом событии, даже регистраторша отходила от стойки чаще, чем обычно. Я понятия не имела, почему это было такой сенсацией, ведь город заметно отличался от села, где такая новость, определенно вызвала бы резонанс. Под конец дня, в голову пришла мысль, что внутри Омска, работа была подобному маленькому поселку, с кучкой людей, которые обменивались событиями жизни. Обменивались и переживали.

Во вторник, прежде чем идти в столовую, женским коллективом было принято решение забежать в магазин свадебной одежды через дорогу. Мы с регистраторшей начали собираться в последнюю минуту.

— Ключи не забудь! — крикнула соседке по "кабинету".

— А, точно!

Мы вышли на крыльцо и начали спускаться вниз. Регистраторша была девушкой примерно моего возраста. Красивая, с тёмными волнистыми волосами и обтекаемыми формами. Из-за того, что она носила шпильки, я всегда знала, об её приближении. Должно быть со стороны мы смотрелись комично: швабра в строгом офисном костюме и утонченная девушка маленького роста.

Просигналила машина. Регистраторша от неожиданности чуть не подвернула ногу. Я придержала её за локоть, не дав упасть. У ступенек стоял вишневый внедорожник. Светофор показывал желтый. Не успеем перейти. Не с этими шпильками.

— Кира.

Я почти застонала. Деловой тёмно-синий костюм дополняла белая рубашка. В свете обеденного солнца, улыбка юриста выглядела какой-то особенно теплой. Он вышел из машины и махнул мне рукой. Регистраторша уставилась на меня со странным выражением лица, больше похожем на презрение.

— Кира, прошу, — открыл мне дверь.

— О, нет, — пошла в сторону, подняв руки. — Нет.

— Нет?

— Я не поеду.

— Я уже обо всем договорился!

— Нет!

Мы с регистраторшей встали у светофора и принялись ждать. Я ощутила тяжесть руки на плече. Улыбка городского стала натянутой:

— Кира, не зли меня. Пойдем.

— Нет, отпусти.

— Кира, если не согласишься ты, то пойдет другая. Давай просто...

— Так найти эту другую и оставь меня в покое!

Юрист сжал зубы так, что желваки заходили. Выражение его лица смутно напоминало человека готового к применению насилия. Захват стал сильнее, но буквально через секунду, он так резко отпустил меня, что я пошатнулась. Мужик залез во внутренний карман пиджака, а я уставилась на светофор. Позвонит подружке? Прекрасно. Она имела все шансы оказаться ягодой состоятельного поля.

Когда загорелся зеленый, я быстро перебежала дорогу. Несколько врачей из нашей клиники уже толпились на крыльце свадебного салона, раскуривая сигареты. Я прибилась к ним и достала свой Пэлл Мэл.

— Слушай, — спросил хирург. — А это не машина твоего парня?

— А и правду, смотрите-ка...

Не уехал. Я затянулась и выпустив пар, кинула быстрый взгляд через плечо. Вишневый внедорожник стоял на том же месте. Мужчина в костюме открывал пассажирскую дверцу нашей регистраторше. У меня чуть сигарета изо рта не выпала.

— Они знакомы? — спросила у женщин.

— Не думаю, — хирург завертел головой. — Никогда его не видели, за исключением, ну того дня.

Я снова уставилась на автомобиль. Он аккуратно вырулил на дорогу, постоял на красном и поехал к мосту на другой берег. Странно. Заработная плана девушки была едва ли больше моей... Неужели городской потянулся, чтобы вытащить бумажник? Подкупил её? Так просто? Это сколько надо было предложить, чтобы девушка из приличного места рискнула сесть в салон чужой машины?

После обеда спустилась представительница администрации и заняла место за регистраторским столом. Настоящая хозяйка должности так и не появилась.

На следующее утро, я встала в шесть. Пока варился рис, выгуляла Чару. Откормленная догша в ошейнике с заклепками выглядела совсем иначе, нежели несколько месяцев назад. Жаль, что сама собака не поддавалась дрессировке и была крайне неповоротливой. Должно быть, поэтому хозяева и отказались от неё. Смешав рис с мясом, я устроила нам плотный завтрак на клеенке. В новостях показывали выпуск об Аграрной выставке, которая проходила в Омске в эти дни. Я бы сходила, скажи мне кто-нибудь о подобном мероприятии раньше. Вчера был последний день.

— Сиди здесь, — погладила Чару за ухом и закрыла квартиру.

Пешая дорога заняла примерно десять минут. Я начала курить уже на подходе к клумбам.

Неравнодушен.

Болен.

Неравнодушен.

Болен.

Тоже заболеть.

Умственно прибавляя контекст, ситуация становилась крайне очевидной. И видимо я все ждала, когда городской родит те самые три шаблонные слова, чтобы окончательно сделать то, что следовало. Разрывы контактов никогда не были моим форте, ведь в Любинском каждый мог пересечься с кем угодно в любом момент. Я уступала достаточно и в последнее время начала делать это слишком необдуманно. Мешок с деньгами хотел повеселиться. Можорки видать, ему наскучили, решил изведать сельской крови. Побаловаться и бросить.

Меня аж передёрнуло. Милосердие милосердием, но неужели он думал, что я брошусь "спасать" его и в личной жизни? Пустив корни на новом месте, я планировала завести полноценную семью. Мне нужен был крепкий тыл, помимо четырех стен. Я хотела найти себе человека, сильного, которого не придется таскать на себе, которому не надо будет стираться носки и готовить еду каждый день. Мы бы стали отличной командой, наши дети ни в чем бы не нуждались. Мы бы взяли ипотечный кредит и обставляли новую квартиру на оставшиеся от зарплаты деньги. Собирали новый, ничем не испачканный мир.

А городской, возможно, уже растоптал одну из вероятностей. Радион мне понравился с самого начала. С ним было легко. В отличии от юриста, его действия не вызывали во мне вопроса, мы как будто стояли на одной ступеньке. Я бы могла в любой момент предложить ему встречаться и, вероятнее всего добилась бы успеха: брюнет не обладал и половиной воли городского. У нас могло бы что-то получиться... наверное.

На часах семь утра. Усевшись на бордюр под деревом, я стянула защитную пленку с новой упаковки Пэлл Мэла и принялась ждать. Дмитрий говорил, что начинает в восемь. В голове крутились слова, но я понимала, что скажу обычную, сухую объективность. Я не хотела иметь ничего общего с местными кошельками и их забавами. Не желала быть содержанкой и скатиться до уровня Екатерины, зависая в клубах на чужие деньги. Сколько девушек прошло через его постель? Судя жарким танцам в полутьме, не мало. Как не посмотри, а юрист был видным мужиком и поддерживал физическую форму, не говоря уже об этих беседах про животный мир, которые выражали явную озабоченность тематикой самок, самцов и размножения. Своеобразный юмор, для многих, показался бы очаровательным. Но у меня вызывал, не много ни мало, когнитивный диссонанс.

Вишневый внедорожник припарковался у соседнего дерева, юрист вышел из него с другой стороны, разговаривая по телефону:

— Нет, — сказал, вытащив из салона черную папку. — Нет. Суд предложил истцу представить дополнительные доказательства. Да. Завтра резолютивная по Егорову. Да. Слушай, кончай страдать фигней, я тебе положу заявление на стол, а ты уже... Да. Да. Некогда. Издеваешься? Когда? К рекламодателю. Да. Через рекламораспространителя. Да. Давай. Удачи.

Когда он нажал на отбой и захлопнул дверцу, я встала с бордюра. На мужчине был все тот же костюм, что и вчера. Волосы взъерошенные. При виде меня, он сначала проморгался, затем весело улыбнулся, хотя и выглядел усталым. Я махнула ему рукой. Положив папку на крышу автомобиля, Дмитрий притянул меня к себе за плечи:

— Доброе утро, сердоболья! — провещал. — Какими судьбами здесь? Не отвечай. Хочешь, чтобы я взял отгул?

День начался с недопонимания.

— Я пришла поговорить, — сказала как есть.

— Отлично. Здесь или в моем кабинете?

Да, он упоминал что у него свой кабинет. А диван только в коридоре. Я снова посмотрела на часы:

— У нас есть время? Осталось пять минут.

— Я всегда могу опоздать, — он неожиданно развернул меня к автомобилю, заслоняя спиной. — Ну, говори. Что случилось?

— Мы должны перестать общаться.

Кто смотрел глупые ролики в интернете или такие же глупые фильмы, знал, что в момент тишины после важных слов героя, обязательно что-то происходило. Между нами пролетел желтый выгоревший лист. Прижатый ветром, он застыл на дверце машины, затем медленно слетел вниз, под колеса.

— Мы не подходим друг другу, — попыталась возродить мысль. — Выражаешься ты странно. Развлекаешься дорого. И друзья твои наверняка не бедствуют. У нас совершенно разный круг общения, не считая "Динамита". Содержанкой я быть не...

— Содержанкой?

Рядом припарковалась серебристая машина из которой вышел незнакомый мужчина. Он окликнул Дмитрия, но юрист был слишком увлечен диалогом:

— Содержанки всегда могут найтись, Кира. Взять ту же Надежду из твоего Риарта.

Я нахмурилась:

— Её муж работает у тебя в "Праве", зачем ей заводить любовника на стороне?

Дмитрий пренебрежительно ухмыльнулся:

— Никакой Игорь ей не муж. Женщина просто родила дочь от состоятельного мужчины, тот купил ей двушку в центре, обещал давать деньги, приезжать пару раз в неделю с ночевкой, устроить на престижную работу, когда найдется няня. Жена Игоря уже давно живет за границей с двумя детьми, которые ходят в элитный колледж. Он летает к ним летом. А свою молодую пассию, вот возил на чемпионат мира в ЮАР, — юрист сложил руки на груди. — Как тебе в голову пришло поставить себя на место какой-то продажной проститутки?

Ответ нашелся не сразу. Я не правильно его поняла? Он не хотел близких отношений? Шутил? Конечно, он шутил! Какой нормальный человек скажет, что болен...

— Мы уже встречаемся, глупышка.

Я уставилась на юриста во все глаза:

— Что?

— Ты меня поражаешь, — принялся загибать пальцы. — Мы переписывались, обменивались подарками, ходили в кино, ели в ресторане, проводили вместе время, я подвозил тебя до дому, выгуливал собаку, целовал, даже признался вербально, что неравнодушен... Что ещё осталось? Танец дождя?

Я зависла уже на "подарках". Когда мы успели ими обменяться? Я не припоминала никаких дарений, разве что...

Юрист самодовольно оскалился и вытащил кокос на шнурке из-под рубашки:

— А мой у тебя дома...

— Димон! Ты идешь?

Незнакомый мужчина из серебристой машины, остановился за спиной городского. Голубоглазый блондин в сером костюме.

— О, смотрю у тебя новая любимица, — вытянул шею, в попытке рассмотреть. — Не прошло и суток...

— Рик, иди сюда, — улыбнулся Дмитрий, взяв меня за руки.

— Зачем? У нас конференция вот-вот...

Юрист заговорчески мне подмигнул и потянул за собой к незнакомцу, который недоуменно моргал, пока мы приближались. Голубой цвет глаз этого мужчины был слишком чистым даже для линз. Он обладал более утонченным телом, нежели Дмитрий и был почти одного роста со мной. А когда упер руки в бока, я разглядела кожаную кобуру пистолета под пиджаком.

— Рик, познакомься, это Кира. Кира, это Аристарх. Мой друг.

Я бы протянула руку чисто из вежливости, но блондин опередил меня и закатил глаза:

— Дим, это даже не смешно. Мы уже не запоминаем их лица, имена тем более.

— Рик, это она.

— Она, она, ты уже год так говоришь. И вчера она была и сейчас. Знаешь, я все думал, где я видел ту... ты уже докатился до того, что стал приводить женщин из бухгалтерии!

— Рик. Кира — та самая.

Голубоглазый уставился на меня с сожалением:

— Простите, Дмитрий немного не в себе. Год назад он сильно ударился головой и галлюцинировал воплощением Мадонны.

— Рик! — у Дмитрия покраснели скулы. — Прийти должна была она. Я нашел её.

— Да, да. Как же, — махнул рукой. — Все, пошли. К конференции ещё приготовиться надо.

Аристарх развернулся и пошёл к крыльцу. Дмитрий погладил переносицу:

— Кира, я... Это не то, что ты подумала. Ты ведь подумала что-то не то, так?

— Юбочник.

— Вот, — указал пальцем. — Это не то. Я обещал друзьям, что приведу тебя, а ты отказалась. Я проявил уважение твоему выбору.

— Ты привык покупать людей.

— Спрос рождает предложение. Все мы люди и вынуждены платить налоги.

— Меня ты не купишь.

— Я и не пытаюсь.

Дмитрий отпустил меня и встал напротив, засунув руки в карманы брюк.

— Ты не можешь быть серьезен, — сощурилась. — Зачем тебе я?

— Ты мне нравишься.

— Я не знаю, правда ли это.

— Кира, — усмехнулся. — Даже если бы я хотел просто перепихнуться, ты должна была привлечь моё внимание. В нашей славной стране на одного мужчину приходится три женщины. В моих глазах ты должна быть, как минимум, особенной.

Мы немного постояли в тишине. Я потянулась за сигаретой.

— Я знаю тебя намного лучше, чем ты меня. Загвоздка в том, что ты и не хочешь узнавать, — он кивнул на здание фирмы. — Я работаю на одиннадцатом этаже. Сорок шестой кабинет. На той вечеринке помимо Аристарха ты бы встретила ещё пару моих друзей. Как видишь, он не приехал на белом лимузине с сопровождением.

— Ты зарабатываешь в разы больше, чем я, — затянулась. — Тебе не кажется странным, не знать фамилию и отчество мужчины, с которым встречаешься?

Дмитрий пожал плечами. Я переформулировала вопрос:

— Твоё отчество и фамилия?

— Николаевич. Озерцов.

— Ты понимаешь, что наши с тобой отношения никуда не приведут, товарищ Озерцов?

Карие глаза юриста задумчиво обласкали моё лицо:

— Я бы не был так уверен.

— Разве тебе не нужна девушка под стать? С обложки. Чтобы показывать браткам в клубах.

— Я не публичный бизнесмен. Ты путаешь понятия.

— Ты сказал, что тебе двадцать восемь лет. Ты из тех, кто бегает за юбками до сорока и потом берет в жены студентку?

Юрист отвернулся и, прикрыв глаза, что-то прошептал. Впрочем, наверное, я и не должна была это расслышать.

— Мне импонирует твой... взгляд, на... определенные аспекты... моей жизни, — сказал, запинаясь, — Но он же и является препятствием.

Я приподняла брови.

— Я понимаю, к чему ты клонишь, Кира. Но чтобы бросить влюбленного в тебя парня, который к тому же примерно себя ведет, нужен серьезный мотив. Ты ведь не из тех, кто бросают людей без причины?

— Конечно нет, но...

— Ты хочешь, чтобы я покончил жизнь самоубийством? Чтобы разочаровался в женщинах? Стал импотентом? Чтобы ночами ждал тебя у двери, как собачка? Смотрел, как ты веселишься где-то там, а я где-то здесь зарабатывал очередную пачку бумажек, которые все равно не во что вложить? Ты ведь не настолько безжалостна, Кира?

Я выкинула сигарету. Да он сумасшедший. Городской взял меня за щеку:

— Я думал, что уж кто-кто, а ты закроешь глаза на деньги. Я ведь такой же человек как ты.

Приготовившись к поцелую, я растерялась: городской порывисто взял папку с крыши и двинулся к крыльцу. Я потрогала свою щеку, борясь с желанием догнать. Конечно, он такой же человек. Деньги не делают людей плохими, они делают их разными.

— Чёртов сумасшедший...

Ради меня он не стал бы убиваться в любом случае. Это было даже смешно: он сам как-то поведал, что это лишь задетое самолюбие, которое проявлялось у мужчин, когда тех бросали. Озадачивало другое. Получив отказ, этот чудик мог усилить напор: прийти ночью под дверь, донимать меня в Динамите, подкарауливать у работы и даже угрожать. Ни в одном из случаев, я не смогла бы долго продержаться. Ведь он бы портил жизнь не только мне, но и себе самому. Так ведь? Волевой, он так же избавил меня от особой ответственности: мы уже встречались. Как умно и как вписывается в юридические нормы!

Когда я пришла на работу, брюнетка-регистраторша как раз подкрашивала губы:

— Слушай. Я больше туда не поеду. Можешь так ему и передать!

— Что случилось?

— Я туда не ногой! — повторила. — Он сказал, что мы просто прокатимся, предложил пятак. Я согласилась. А он повёз нас на чью-то квартиру!

Я нашла руками стул и уселась. Голова гудела, хотелось курить.

— ...я выпросились у ТЦ в туалет, а сама дала дёру, через "Ростикс". У меня ведь жених есть! Сначала показалось, что этот бежит за мной... потом бац, ничего. Пока по магазинам пробегала уже и стемнело...

— Стой, — погладила лицо руками, — Так ты с ним никуда не ходила?

— Говорю же! В квартиру он вёз! Прямо на набережной новостройка, там ещё мэр жил, ну? А я у ТЦ попросила...

— Зачем ты вообще согласилась? Он заплатил тебе пять тысяч за то, что подвёз до центра? Это же...

— Грабеж! Да я знаю! — лицо брюнетки озарилось счастливой улыбкой, но тут же потухло. — Есть проблема. Он же тебе не брат, нет? Он твой... ну...

Я оттянула ворот рубашки:

— Хороший знакомый.

— Вот! Тогда ты точно знаешь! — регистраторша придвинулась ко мне вместе со стулом. — Мне кажется, я видела его машину сегодня утром под окнами. Когда выходила проверить температуру. Он ведь за мной подъезжал?

Мы уставились друг на друга. Сейчас и так было утро, а окна на первом этаже приемной отсутствовали напрочь. Брюнетка говорила о доме. И назвала номер машины, ожидая от меня какого-то подтверждения.

— Зачем ему подъезжать за тобой? — спросила.

— Ну, — отстранилась. — Я красивая и кинула его так... Может, отследил как-то? Я уже и выйти хотела позже обычного, но он пропал где-то в восьмом часу. Всех своих на уши поставила, чтобы посмотрели, как я из подъезда выхожу...

Ага.

— Где ты живешь?

— В паре улиц отсюда. Это ведь он, да?

— Посмотрим.

Почему-то, мне тоже показалось, что в номере авто городского было несколько семерок.

Глава 24

До вечера дотерпеть оказалось проще, чем мы думали. Наплыв посетителей во вторник оказался последствием "покупки" трех кандидатов наук. Они явились в поликлинику чуть позже обычного расписания и до самого обеда просидели где-то в администраторской части, приступив к своим обязанностям лишь вечером. В десять часов персонал клиники уже прощался с друг другом на улице.

Надо признать, что идя по большому проспекту левого берега, я была готова увидеть совершенно любое сооружение. Эту часть города до сих пор пичкали новостройками разной степени современности: от краснокирпичных до стеклянных монстров с прозрачными балконами. Сталинок почти не было видно. Регистраторша быстро перебирала ногами, сильно придавливания сумочку к боку. Нам навстречу пару раз проходили группы молодых людей с бутылками. Спальный район был на удивление богат молодежью. Пока мы шли, я рассматривала магазины: парикмахерская, супермаркет, бытовая техника, социальный рынок. Здесь было все для первостепенных нужд. Из маленьких круглосуточных ларьков, выходили люди с сумками и тут же скрывались в пролетах между домами. Регистраторша тоже завернула в один из них. За магазинами проспекта стояли девятиэтажки. Годов девяностых, обычные, с одним сквозным подъездом. Регистраторша оглянулась, проверяя иду ли я следом. Я шла. Мы проходили двор за двором. Темнело, из-за высоты зданий было мало что видно, но чем сильнее мы углублялись, тем громче становились крики и ругать пьяных гуляк. Когда мы вошли в очередной двор, брюнетка остановилась и начала копошиться в сумке напротив подъезда. Я подошла и подсветила ей ношу телефоном. Она достала ключ от домофона.

— Где машина? — спросила у неё.

— Вон там стояла, — огляделась и тыкнула пальцем в темноту. — У песочницы. Я её раньше тут никогда не замечала, хотя бывает, проезжают дорогие тачки...

У песочницы, которую, к слову, в темноте не было видно, ничего не стояло. Разве что очередной тополь, наипопулярнейшее омское дерево.

Регистраторша открыла дверь и исчезла в подъезде, прежде чем я могла уточнить детали. Дождавшись, пока из дома выйдут другие жильцы, я проникла внутрь. В подъезде сильно воняло мусоропроводом и мочой. Поморщившись, я забралась на первый этаж. Коридорная система — двадцать квартир на одно крыло. На рынке аренды подобный вид жилья был наиболее популярен у молодых семей и студентов. Это было логично, ведь малосемейки располагались в местах с развитой транспортной инфраструктурой и славились низкой арендной платой, в отличии от обычных квартир, от которых отличались разве что метражом. Я хотела снять однушку в одном из таких домов, но рядом с Риартом их не строили. Сейчас я ничуть не жалела о данном обстоятельстве — запах действительно был тошнотворным.

Дом был оснащен лифтом, с подпаленными кнопками. Лампочки на этажах были выбиты, в коридорах гуляла темнота. Я прошла сквозь дом и вышла с другой стороны. На оплеванном асфальте валялись бутылки и мусор. Кусты и цветы под окнами первого этажа были хаотично вытоптаны. Внутри двора на детской площадке сидели люди. В темноте то и дело вспыхивали искры сигареты и слышался пьяный смех. Обычный двор, коих сотни. Я присела на врытое в землю колесо напротив подъезда. Дом был огромен, но лишен балконов. Квадратные окна чередовались маленькими щелочками. Большая часть жителей ещё бодрствовала.

Моё внимание привлекло шуршание целлофана. В тени тополя один из жильцов утрамбовывал пакеты и сумки в багажник.

— Ну, все, погнал, — мужской голос.

— Давай, мы тебя с мамой ждать будем!

Отец залез в автомобиль и хлопнув дверью, начал отъезжать. Малолетний сын стоял у подъезда, пока тот окончательно не скрылся за поворотом. Обычный двор, обычная семья.

Докурив пачку, я встала с колеса и оттряхнула джинсы сзади. Меня ждала Чара. Автобусная остановка находилась сравнительно недалеко, следовало только выйти на проспект. Начав двигаться по маршруту, я вытащила мобильный, чтобы посмотреть время и испытала сильное чувство дежавю. Нахмурившись, посветила на ряд машин, которые до этого скрывал отъехавший автомобиль. Один белый форд, один синий хёндай... и один вишневый вольво-внедорожник.

— Ого, — вырвалось.

Я огляделась. Номер машины соответствовал тому, что сказала регистраторша. Определить причастность по нему было сложно, но существовал один верный способ. Так сложилось, что гражданин Озерцов ездил с черными дисками.

Ещё некоторое время я стояла напротив, смакуя неожиданную заинтересованность. Затем просочилась между машин и посветила вниз. Черные.

Домой я ехала с непривычным чувством растерянности. Юрист из "Права" жил в малосемейке? Что за ерунда. Скорее всего, встречался с регистраторшей: симпатичной, но бедной девушкой. Городские лгали и недоговаривали сверх меры, мне следовало уже привыкнуть. На следующий день, я старалась не смотреть на коллегу по кабинету и до пятницы полностью ушла в товар. Последний рабочий день недели закончился встречей с болезненно худым парнем в белой шапке:

— Привет! — крикнул, подходя к стойке. — Прикинь, не нашел пельменей в морозилке!

Регистраторша, собиравшаяся вещи, закатила глаза:

— Ну, так я их выложила утром, совсем заледенели! Сказала же, как проснешься, отвари!

Молодой человек покаянно опустил голову. Мы вышли на крыльцо. В сентябре к вечеру уже холодало — парень отдал пассии свою осеннюю куртку. Не смотря на то, что ужасно хотелось вернуться домой, выгулять Чару и завалиться спать, я молча пошла за парой по проспекту. Они направлялись к малосемейке, по пути зайдя в один из ларьков за двумя банками пива. В подъезде оказались лишь к половине двенадцатого. Так и не поняли, что за ними следили. Я выкурила сигарету и обогнула дом, подсвечивая дорогу мобильником. Вишневый внедорожник стоял в том же ряду машин, что и в прошлый раз. Я сфотографировала номер. A779 AA 77.

"Динамит" не был готов к моему раннему прибытию. Парковка, как и большинство залов в шесть утра, пустовали. Я не стала раздеваться, заняв позицию у стола "бабы Наташи", чтобы не пропустить заинтересованное лицо. В десять начался час-пик. Первым подошёл Радион. Мы обменялись некоторыми новостями. У заведующего кафедрой начался новый учебный год и ходить в зал он обещал чуть реже.

— Сегодня до обеда, завтра вообще не смогу, — сказал.

— Понятно.

Через два часа баба Наташа вежливо намекнула, что пора бы идти заниматься. Я открыла шкафчик дубликатом и начала переодеваться. Городской не держал внутри никаких мало-мальски информативных вещей: лишь снаряжение. Полная противоположность Радиону, в шкафчике которого, я видела даже дезодорант с шампунем.

— Кто проснулся, перевернулся, всех фашистов распугал?

Теплые мужские руки оторвали меня от созерцания шкафчика: ещё одетый Дмитрий притянул меня к себе спиной и лихо поцеловал куда-то в шею. От него пахло кожей, свежестью и кокосовым ароматизатором. Приехал на машине.

— Жди, переоденусь.

Мужик выглядел бодрее, чем обычно. Должно быть, что-то произошло.

— Хочешь, пообедаем в столовой сегодня? — спросила, всматриваясь в его лицо.

— Конечно, — и глазом не повел.

Слово "столовая" его не отпугнуло, наоборот — вызвало улыбку. До четырех часов мы провозились на скалодроме, потом разошлись по душевым. Дмитрий собственноручно надел мне на голову шапочку.

— Спасибо, — нахмурилась.

Аксессуар, судя по всему, так сжал время моего мытья, что я подошла к раздевалке первой. Аккуратно высвободив волосы, решила воспользоваться случаем и заглянула в карманы его кожаной куртки. Бумажник. Орбит мятный. Пятьсот рублей. Мобильный. Баунти. А, вот и ключи. Я вытащила связку из кармана и рассмотрела на свету. Карта ключ от домофона совсем как у регистраторши. Что бы ни произошло, юрист в любом случае жил в квартире.

— Готова? Пошли.

На кассе Дмитрий предпринял попытку вытащить бумажник, за что получил шлепок по рукам:

— Я приглашала!

Юрист замер с выражением полной потерянности на лице. Сто семьдесят рублей — набрали жрачки как на пир. Расплатившись, я взяла наш поднос и двинулась к свободному столику. Некоторые время Дмитрий пялился на выбранную им же тарелку борща. Одна мысль сменяла другую. Так он будет есть?

— Сегодня особенный день, — сказал задумчиво, взяв ложку в руку.

— Почему?

— Узнаешь.

Я молча наблюдала как он ест. Не манерно и почти по-домашнему: мужик не оттопыривал палец, когда пил, не резал котлету ножом, не стеснялся запихнуть в рот большой кусок мяса. Я сама не поняла, зачем решила продолжить любование, когда у него закончилась еда. Что-то было в этой картине, что хотелось наблюдать и дальше.

— Вот, — отодвинув тарелку с недоеденным пюре, — Не могу больше.

Как и тогда в "ТинТо", городской просто доел за меня.

— А компот не хочешь?

— С удовольствием.

Я сделала последний глоток и придвинула стакан мужику. Он приложился именно к тому месту, где были мои губы. Из Динамита мы вывалились едва живые — любование городским закончилось тем, что аппетит разыгрался и у меня самой.

— Погуляем? — спросил, — Ещё светло. Разомнемся.

— Может, подбросишь до центра и мы уже там походим? — предложила, держась за живот.

Дмитрий пожевал щеку с какую-то секунду и согласно кивнул. К автомобилю я подходила, почти крадучись.

A779 AA 77.

— Всё в порядке? — открыл дверцу.

Я ещё долгое время смотрела на заднюю часть кузова. Значит юрист жил где-то там. Возможно, не в малосемейке, а в соседнем доме? Не велика разница — весь район в девятиэтажках. Одна "краше" другой — стены исписаны граффити до уровня второго этажа, вечный запах из мусоропровода и группы выпивающих городских. С ума сойти. Он ведь зарабатывал не меньше пятидесяти тысяч, должен был иметь возможность снимать достойное жилье: с чистым подъездом, консьержкой и даже охраной. Я поежилась. Неужели прятался от братков в этих подворотнях? Не так уж это легко, когда на тачке номер серии "ААА". Во дворе было, несомненно, темно, но его давно бы вычислили.

Внедорожник заехал в небольшой зал гаражного типа. В стёкла тут же ударила вода. Дмитрий заглушил мотор и заблокировал двери:

— Пятнадцать минут и поедем.

Автомобиль облили какой-то белой массой, из-за которой стало совсем темно. Часы показывали четыре часа, двадцать семь минут. Рабочие в оранжевой одежде периодически показывались между просветами моющей массы и воды.

Городской откинулся в кресле и тыкал пальцами по дисплею сенсорного телефона.

— А сколько стоит помыть машину? — спросила.

— Кузов в районе трёхсот. А там уже в зависимости от тщательности.

— И часто ты её моешь?

— Пару раз в месяц. В нашей большой стране действует экологический закон, запрещающий мойку автотранспортных средств в неустановленных местах.

Сегодня был мой счастливый день. Будь у него дом, наверняка бы мыл машину сам. Я не могла не задать этот вопрос, когда были все предпосылки:

— Ты живешь не в частном доме?

Юрист перестал печатать и тупо уставился на телефон. С минуту я даже думала, что он не расслышал моих слов.

— Это имеет какое-то значение?

Значение имела его реакция. Ведь городской мог согласиться. Согласиться и ухмыльнуться, перечисляя все плюсы своей берлоги. Возможно, даже позвал бы на ночь, хваля возможности домашнего кинотеатра или ещё какой-нибудь продвинутой лабуды. Но он ответил вопросом на вопрос.

— Нет.

Неужели у него действительно не было "нормального" жилья?

Остальные десять минут я тщательно изучала работу мойки. Персонал действовал от верха до низа: крыша, стёкла, капот, двери, бампера, колёса. Когда мойка закончилась, Дмитрий оторвался от телефона, вылез и обошёл автомобиль. Указал на зону между капотом и дверью. Расплатился, пока машину домывали. Оказывается, мы почти не отъезжали от Динамита.

Центр города выглядел по-особенному живо. Солнце ещё не успело сесть. На площади перед музыкальным театром расстилалась целая обитель семейного отдыха: дети катались на машинках, подростки прыгали на батутах, в то время как родители сидели у фонтана, моча руки и лицо. Мы вышли недалеко и двинулись через мост в центр. Нам на встречу прошла не одна влюбленная парочка со сладкой ватой, от вида которой хотелось закрыть глаза: слишком плотно мы поели в столовой. Дмитрий шел уверенно, засунув руки в карманы, его взгляд ни на чем не задерживался. Оно и понятно, всю жизнь здесь прожил. Рядом с набережной, на той стороне дороги, стояло интересное белое здание — небольшое, с неровной современной крышей. Я часто видела его в окно, но никак не могла понять, что здесь находилось: окна были затемнены.

Когда закончился исторический центр и начались старые предместья, мы воспользовались переходом и двинулись обратно. Городской молча шел рядом, заставляя задумываться, а почему мы собственно молчим. Может, он что-то говорил, а я не заметила? Когда мы проходили мимо павильона со странной крышей, я решила приблизиться и прочитать, что написано на двери.

— Стой, — Дмитрий неожиданно взял меня за плечо и кивнул на пустую лавочку. — Жди тут.

Может, там был туалет?

Я уже порядком утомилась, поэтому присела. С расстояния нескольких метров прочитать вывеску было затруднительно, но подниматься не хотелось. Дмитрий лихо забрался на крыльцо, перепрыгнув через три ступеньки. В след за ним зашли несколько женщин, которым юрист даже не удосужился придержать дверь. Я вытянула ноги вперёд и запрокинула голову. Боже, во что вляпалась? Гуляю с городским юристом, которому год назад чуть не выпустили мозги в поселке. Принимаю его ухаживания. И с какой целью, спрашивается? Наиграется и бросит. А если живёт в малосемейке все вообще шикарно: одной причиной больше связывать жизнь с женщиной хорошего достатка. Ну, или хотя бы со средним классом с собственными квадратными метрами. Возможно продолжительные, но ни в коем случае не серьезные — единственные отношения, которые могли нас связывать. Его городскому менталитету, это должно быть, казалось очевидным и само собой разумеющимся. Я же корчилась в душе. Упрямый и с подвешенным языком, убедить его в существовании других взглядов на вещи вряд ли получится.

Встав со скамьи, я вытащила Пэлл Мел, но подвела зажигалка. По проспекту проходили женщины, вероятнее всего, не курящие. Оглядевшись по сторонам, я отбежала за угол к ларьку "24 часа". За двадцать рублей мне продали зеленую пластику, сделанную в Китае. Ну, во встречах с таким мужиком как Дмитрий были и свои плюсы: он был красивым, сильным, состоятельным и умным, какой женщине бы не понравился? Я не могла сказать "нет" Андрею тогда, потому что посчитала его эталоном спутника жизни в сравнении с гопниками из Любинского, теперь о спутнике речь не шла. Дмитрий просто хотел приятно провести время и судя по закрытой теме жилья, посудомойщица ему не требовалась, как и няня для детей. Но хотела ли я, приятно и без обязательств, провести время? Одну ночь, неделю, месяц?

Закусив сигарету, я вышла из-за угла, надеясь, что не задержалась. В последнее время навалилось слишком много работы. Трудоголизм сопровождал меня на протяжении всей жизни, но в Омске начинал действовать губительно. Хороший секс с привлекательным мужчиной, которому ничего другого и не надо? Ну, мой ответ — скорее да, чем нет.

Скамейка была пуста, как и крыльцо магазина. Я выкурила сигарету и бросила окурок в урну. Автомобиль юриста стоял через дорогу у площади. Вероятнее мне следовало зайти внутрь, прошло как-никак минут двадцать...

— Кира!

Неожиданно появившийся городской заставил меня развернуться. Запыхавшийся после пробежки, он остановился передо мной, уперев руки в колени.

— Что случилось? — убрала с его головы тополиный лист. — За тобой гонятся?

По дороге на зеленый шла женщина с коляской. Несколько парней распивали пиво под деревом, дети у ларька с мороженным... Вдали несколько фигур выглядели подозрительно, но ничего более.

— Кира...

Надо признать, что произносить моё имя с придыханием у городского уже вошло в привычку. Он отдышался и через полсекунды мне в лицо уткнулись белые лепестки. Юрист откуда-то взял букет из трёх белых роз. Цветы были свежие, с влажными ровными листиками.

— Кира, я уже думал... — Дмитрий обнял меня одной рукой, другой вжимая цветы мне в грудь, — Думал, ты слиняла.

Его теплое дыхание щекотало мне ухо. Я сильно вжала шею в плечи. Из павильона со странной крышей вышли несколько женщин с горшками и молодой мужчина с упакованным букетом. Стрелки-указатели на соседних зданиях вещали — "Магнолия: салон цветов". Только почему розы белые? В фильмах всегда дарили красные.

Я двинулась дальше по улице, утягивая за собой, как прилипший репейник, Дмитрия. Мы прошли несколько салонов мобильной связи, обувных и одежных магазинов. Цены в центре, по старой привычке казались мне неприемлемыми, хотя заработок уже позволял периодически баловать себя. Юрист, чуть не вывернул шею, рассматривая что-то на витрине "Вестфалики". Я дала ему возможность приглядеться, "припарковавшись" напротив. Взгляд городского впился в осеннюю коллекцию кожаных сапог "а ля вестерн". Как у женской, так и мужской модели присутствовало несколько ремешков через подъем и куча заклепок на берцах. Чёрные и дорогие. Я утянула мужика, прежде чем он, потянулся бы к бумажнику. Со стороны набережной доносилась громкая музыка. Мы перешли через дорогу и спустились к толпе. Вдалеке поставили сцену от которой и тянулись завывающие голоса. Людей было много — живой щит расстилался на метров двадцать. Отцы держали детей на плечах, те махали всякого рода шариками и игрушками — ничего не видно.

— Тебя подсадить?

— А?

Дмитрий отпустил мою талию и присел на корточки рядом. Ждал. Пожевав щеку и решив, что такие концерты каждый день не крутят, я перебросила ногу и уселась юристу на плечи. Дмитрий медленно встал, придерживая меня за лодыжки. Солист был одет в черно-белую полоску и выглядел как бежавший заключенный. Не пел, а скорее, кричал. Молодежь спереди фотографировала его на мобильники, то там, то сям мигали вспышки фотоаппаратов, визжали девушки. Я старалась не сильно выделяться на фоне, сидящих на плечах родителей детей, но ничего не могла поделать. На третьей песне картинка поплыла так резко, что я почти вдавила букет юристу в голову. Городской уверенной походкой довёл нас до стенда с шариками и что-то купил. Повязанное на ногу, надувное сердце сравнялось с уровнем моего носа. Пока не стемнело, мы молча гуляли вдоль набережной. Шарик то и дело касался моего лица, но я прибегла к тактичному нагибанию. Удивительно, но кокосом городской пах скорее из-за шампуня, чем ароматизатора в машине. Светло каштановые пряди были буквально пропитаны этим экзотическим плодом.

Чувство сытости выветрилось на закате, когда мы повернули обратно. Дмитрий порылся в карманах и протянул мне второй кусочек уже слегка "подтаявшего" баунти. Я вспомнила нашу переписку.

— Пример дихтомии в природе, да? — усмехнулась.

— В контексте сегодняшнего дня, да, — отозвался. — Кушай.

Доев, я попробовала закинуть обертку в урну, пока мы стояли у перехода, но промахнулась. Дмитрий ободряюще похлопал меня по коленке со словами "нужно больше практики". Мы двинулись в сторону моего дома, но почему-то прошли мимо припаркованного внедорожника. Уже на первом завороте во двор, мне стало немного не по себе. Бабушки, сидящие на скамейках у подъезда, одарили нас оценивающими взглядами. У моих арендодателей вполне могла быть привычка сверяться с данными этой части населения. Что, говорите, эта девушка делала? На мужике верхом каталась...

— Ключи.

Выгнувшись, я достала из заднего кармана связку. Дмитрий лихо открыл дверь подъезда:

— А теперь нагнись, хорошая моя.

— Да ты шутишь...

Пока мы добирались до пятого этажа, я занялась тем, что согнулась над головой городского в три погибели. Волосы мои при этом никуда не делись и заслоняли большую часть дороги. Что, кстати говоря, сильно влияло на скорость передвижения, но Дмитрий, лишь низко смеялся, периодически отталкиваясь от грязных стен рукой.

— Как мне повезло, — прокряхтел на четвертом этаже. — Не девушка, пушинка.

В кромешной темноте дверь открывалась не одну минуту. Когда же нам удалось добраться до прихожей, юрист первым делом закрыл все замки и заглянул в зал.

— Живая? — помог спуститься.

— А-ага.

Отцепив шарик, я заковыляла на кухню в поисках сосуда для цветов. В моем распоряжении было несколько пустых двухлитровых банок и одна ваза, впрочем, слишком узкая и неустойчивая, чтобы в неё ставили букет. Пока я копалась в шкафу, Дмитрий добрался до плиты:

— Колбасу крошить? — спросил.

— Куда?

— В яичницу.

— Можно.

Я повязала шарик на спинку стула, поставила банку с цветами на подоконник и пошла мыть руки. Чара сопела на ковре у тахты, я прикинула, что гулять с ней ещё рано. Дмитрий, как выяснилось, взял самую большую сковородку и задействовал все яйца, который у меня были. Порубив над плитой колбасу, он свалил произведение кулинарного искусства на тарелку и поделил вилкой. Мы снова ели "по-домашнему" из одной посудины. Яичница, надо сказать, была сделана мастерски — даже выглядела аппетитно, как ресторанная.

По окончанию церемонии я поставила пустые кружки в раковину и включила воду. Меня начало клонить в сон.

— Сегодня было так хорошо... — городской обнял меня сзади.

Он снова щекотал мне ухо, но не согласиться было сложно. Мы действительно отлично погуляли, а уж сколько раз я, казалось, вот-вот завалюсь назад... К счастью, хватка и чувство равновесия у юриста были отменные — в нужный момент он прицеплялся как на клей "Моменте".

— Кираа...

Дмитрий провел губами по моему плечу и не встретив сопротивления, стал целовать в шею. Моё терпение начало сходить на нет уже на четвертой тарелке.

— Ты не устал? — спросила.

— Неа.

Кухню освещала только вытянутая над разделочной доской галогенная лампа. В полумраке черты лица Дмитрия невозможно было различить. Когда я закрыла кран и развернулась, он притянул меня к себе за бока. Какое-то время мы воодушевленно целовались. Удивительно, почему-то именно сегодня, юрист решил сбавить обороты своей агрессии. В противовес, он не закрывал глаза. Это немного усмиряло мой пыл: какое удовольствие ему доставляло следить за чужой реакцией?

Когда начали болеть губы, Дмитрий посадил меня на кухонный гарнитур, расставив руки по обе стороны.

— Кира... — снова поцеловал в шею.

Я положила ладонь ему на лоб, не давая добраться до лица. Мы молча боролись, раздвигая тарелки и стаканы по бокам. Закончилось тем, что юрист стал облизывать мои пальцы, а из коридора послышался протяжный вой негуленной собаки. Часы показывали одиннадцать.

— Подожди... — толкнула его в плечо.

— Ну уж нет.

Через минуту, Чара перешла на новую тональность. В стену кухни постучали соседи.

Дмитрий со стоном оторвался от моих губ и уткнулся лбом мне в ключицу. Я испытала некое чувство досады, надо было выйти с собакой с самого начала.

— Я сейчас...

— Нет, — перебил. — Я сам.

Ещё немного подышав мне в грудь, юрист виновато погладил меня по щеке. Голубой свет галогенной лампы отразился в его сощуренных глазах, выражавших больше раздражения, чем сожаления. Городской свалил в коридор, бубня что-то про одичавших лаек. Пока я восстанавливала дыхание и натягивала лямки топа обратно, послышался хлопок двери.

Когда я вышла из ванны, часовая стрелка остановилась на двенадцати, а юрист так и не вернулся. Я начала волноваться. Мой опыт в целовании был крайне незначительный, учитывая, что Андрей еле терпел любые "телячьи нежности". Я вполне могла сделать что-то не так.

В окне мигали огни, в позднее время, по центру передвигались паровозы такси с железнодорожного вокзала и ночные маршрутки, увозящие загулявшись горожан в спальные районы. Облокотившись на подоконник, я смерила комнату взглядом. У меня не было презервативов. Вспоминая прилавок круглосуточного у дома, я все больше убеждалась, что искать их в это время логичнее где-то у набережной.

— Блин.

Судя по карманам, городской тоже не носил с собой резинки. Что было почти удивительно, при его внешних данных.

В первом часу из коридора повеяло прохладой. Чара вбежала в зал чёрным пятном. Я включила ночник, потирая глаза. Некоторое время из прихожей доносились подозрительные шуршащие звуки. Зачем раскрасневшийся гость заглянул в комнату:

— Кира, — улыбнулся, увидев меня в постели. — Я дома.

На стол вместе с ключами полетела пачка кондомов.

Глава 25

Я всегда покидала квартиру рано, когда было ещё темно и тихо. Гуляла с Чарой, ела и уходила, заставая уже последнюю волну, уходящих на работу людей. Сегодня было слишком тепло и удобно, чтобы просыпаться в несусветную рань. К тому же, выходной. Бывало, я позволяла себе поваляться, но никогда не больше двух часов. Наверное, в этом было больше от неизменного, в течении многих лет, расписания, чем от въевшегося чувства неисполненного, в адрес человечества долга. Я могла валять дурака до похода в Динамит, но обязана была проснуться раньше десяти.

Поэтому, этим утром глубокий сон прервало не что иное, как хлопок двери из общего коридора.

Зал купался в полуденном мраке. Из-за плотных штор тянулась ярка полоска света, пересекающая ковёр. Слышались два чередующихся сопения. Я как следует проморгалась. Городской спал рядом, уткнувшись носом мне в висок. Дышал ровно и глубоко. Это его горячая рука, перекинутая поверх одеяла, согревала меня ночью.

Аккуратно выскользнув на пол, я вышла в прихожую и прикрыв дверь, заковыляла на кухню. Действительно, четыре часа дня. Мы заснули лишь посреди ночи. Городской оказался просто зверем по части сексуальных игрищ. Смотря в его глаза, у меня даже сложилось впечатление, будто юрист дорвался до запретного плода, который уже полжизни планировал вкусить. К счастью, мне хватило мозгов признаться в усталости. Дмитрий пообещал наверстать упущенные излишки в будущем, послушно уступая первую ночь. Что не помешало ему зацеловать меня до чувства полного изнеможения. Андрей никогда не уделял чрезмерного внимания интимным частям моего тела, поэтому получая даже эти крохи сегодня ночью, я чувствовала себя странновато. У Дмитрия моя неловкость вызвала интересное выражение лица.

— Чёрт, — ударилась плечом о косяк.

Зал прибывал в ужасном состоянии. Покрывало с тахты сползло на пол, по ковру были раскинуты подушки, которые городской, с широкой улыбкой, вытащил из шкафа, чтобы, якобы соорудить нам "ложе счастья". Сейчас же пресыщенный юрист лежал на животе поверх одеял, так и дыша в мою подушку. Невооруженным глазом, спящий городской казался моложе лет на десять. Мне тоже часто скидывали пару лет из-за худобы, но это был совершенно другой случай. Почему-то в реальной жизни Дмитрий казался старше. Двадцать восемь, он сказал, хотя, я бы дала ему тридцать — тридцать три. С закрытыми глазами и умиротворенным выражением лица он просто возвращался к тому образу, который был уготован ему природой изначально. И этот образ был прекрасен.

Взяв пачку сигарет со стола, я пошла на кухню. До сих пор казалось фантастикой, что такой мужчина спал на моей тахте, которая даже кроватью не была. Впрочем, впечатление весомо портила одежда. Он так и остался в своих джинсах и черной футболке. Спрашивается, почему? Я была бы не против потрогать его тело в ответ. Эта мысль мне даже казалась приятной.

На ходу просовывая ноги в спортивные штаны, я зашла на кухню и поставила чайник. На табурете лежала блестящая бумага, в которую был упакован вчерашний букет. Тогда из него выпал вкладыш, которому я не придала значения. Пособие напоминало маленькую тонкую книжечку с толкованием каждого цветка. Андрей пару раз дарил мне розы. Как и все "романтические" проявления охранника, они были скупы и малоэмоциональны, так, для галочки. Я всегда ставила их на холодильник и вспоминала, как только те увядали. Дмитрий же, казалось, дарил их с чувством.

"Белые розы — символ вечной любви и верности. В противоположность красным, которые говорят о страстной любви, розы белые, "цветы света", подтверждают чистую любовь, постоянную, и более крепкую, чем смерть. Букет из белых роз традиционно преподносят на свадьбу".

С некой долей усмешки, я посмотрела на три белых розы на подоконнике. Их было слишком мало для свадебного букета, но учитывая, какой путь и испытания они прошли вчера, выглядели цветы просто шикарно.

В холодильнике я нашла невиданные раннее творожные сырки.

— Кира?

Герой-любовник вплыл на территорию кухни, когда вскипел чайник. Комнатка стала в разы меньше.

— Утро. Чай будешь?

Нахмуренное после сна лицо юриста украсила искренняя, добродушная улыбка. Он стремительно подлетел на голос, и обнял меня сзади:

— Доброе утро, моя хорошая, — провел сухими губами по плечу. — Что кушаем?

— Бутерброды.

Дмитрий стиснул меня крепче и так и застыл, согнувшись в три погибели. Подождав минуту, я похлопала его по рукам:

— Эй, если хочешь спать, иди.

Он что-то невнятно пробубнил, но спорить не стал, уводя за собой кокосовый шлейф и остатки тепла. Я погладила мурашки на предплечьях и принялась лепить бутерброды. Судя по звукам льющейся воды, Дмитрий пошёл умываться.

— Кира. Сегодня я должен кое-куда сходить.

Я как раз стояла у окна, наблюдая, как городской доедает колбасу. Он снова выглядел на все тридцать.

— Да, конечно. Иди.

— Ты пойдешь со мной.

— Куда? — удивилась.

— К моим друзьям.

Ну, ладно. Он меня удивил. Я устало опустилась на табуретку напротив:

— Нет, — улыбнулась, — мы это уже обсуждали.

Юриста напрягла моя добродушная невнимательность к его общественной жизни:

— Кира, — развел руками. — Аристарха ты уже знаешь. Мы все работаем вместе, это очень близкие и дорогие мне люди. Я хочу и должен познакомить тебя с ними.

Моё приподнятое настроение начало медленно падать. Что в этот раз не так? К чему театр? Знакомить любовницу с друзьями? Тем более такую, как я? Мне было совсем нечем блеснуть в компании "мешков" с высшим образованием и годами опыта работы в юридической сфере. Богачи с подвешенными языками.

— Тема закрыта, — отрезала. — Я не иду.

Дмитрий вытащил старый зеленый фломастер из внутреннего ящика стола и что-то написал на салфетке. Я отодвинула табуретку:

— Не пойду.

— Я и не спрашиваю.

Закончив с колбасой и чаем, Дмитрий надел куртку и уже обутый вернулся на кухню. Салфетка по-прежнему лежала на середине стола. Он написал на ней какой-то адрес.

— Ну, хватит тебе, — грубо взял меня за подбородок. — Посмотри на меня.

Я нехотя уставилась ему в глаза. На загорелом лице застыло выражение тревожной озабоченности:

— Кира, я предлагаю сделать это вместе. Ты оденешься и мы пойдем.

— Нет.

Городской медленно убрал руку:

— Хорошо.

Сухо поцеловав меня в уголок губ, он ушёл гулять с Чарой.

Ну, что за идиотский день.

Проходя мимо зеркала в коридоре, я зацепила взглядом непривычную картину. На шее и у ключицы кожа потемнела. Я потерла эти синяки и с досадой, поняла, что городской оставил засосы — они нашлись и на груди. Эти отметины не сильно выделялись на фоне загорелой кожи, но от моего внимания уйти не могли. Я носила открытые топы, как его угораздило быть таким неосторожным? Андрей бы никогда до такого не докатился...

Его не было три часа.

Натянув обычные джинсы, тяжелые ботинки и рубашку с капюшоном, я вышла из-подъезда. Местом встречи "мешков из Права" значилась элитная новостройка рядом с парком у набережной. Как правильно заметила регистраторша — в одном из этой тройки домов жили родственники мэра. По громкой связи мне пришлось назвать номер квартиры — "двенадцать" и ждать пока откроют ворота. Уже на парковке модели машин дали ясно понять, что жители дома не бедствовали. Даже консьержка, хоть и была преклонного возраста, была не проста и наверняка имела определенный опыт в самых жарких военных точках планеты.

— Вам на третий этаж, — пробасила.

Нажав на кнопку вызова, я дождалась лифта. Внутри играла какая-то классическая оркестровая музыка. Сумасшедший дом с белыми стенами. Железная дверь выглядела не менее забавно — такая широкая и начищенная. Не став медлить, я нажала на звонок. Убью ведь, если обидел животное. Догша заменяла мне семью, терпеть такие "кражи" даже от любовника я не собиралась.

— Чтоб его...

Первым делом на звонок отозвался знакомый лай. Чара подошла к той стороне двери и я приготовилась её ловить, приготовив поводок. Судя по звукам нескольких открывающихся замков, олигархи не часто становились жертвами воров. Догша просочилась в щель, быстрее, чем дверь полностью распахнулась. Я потрепала собаку по голове и застегнула цепь на ошейнике. В проеме стоял улыбающийся Дмитрий в синем костюме тройке. Даже переодеться успел, как-никак одна из заморочек богачей.

— Кира, — протянул руку. — Ты вовремя.

Ага, щас. Я дёрнула догшу и мы заторопились к выходу. Но даже утрамбованный в офисный костюм, юрист оказался быстрее, качественно загородив нам путь к лестнице. Судя по звукам, лифт использовал кто-то другой. Городской завёл нас с Чарой внутрь чужой квартиры, как куриц в загон, элементарно надвигаясь со стороны единственного выхода. Я притянула собаку к себе, не зная, откуда ожидать опасности.

— Можешь не разуваться, — щелкнул выключателем, закрывая дверь на замки.

Прихожая была выполнена в белых тонах, как и вытекающий из неё длинный коридор, в конце которого сиял просвет открытой двери. Там шло какое-то застолье, гремела посуда и играла музыка. Юрист шикнул на догшу, но свою собаку я держала крепко.

Две двери. Две двери, которые надо было незаметно отрыть...

Дмитрий грубо оторвал мои руки от собаки и та сорвалась с места.

— Если хочешь молчать, молчи! — он схватил меня за запястье и поволок вслед за догшей, в сторону того просвета.

Я попыталась освободить руку, но чуть не прикусила язык от боли. Этот мешок совсем не отдавал себе отчет в том, что делал. Он вполне мог сломать мне пару костей! Избалованный, зазнавшийся богач!

— Вот! — крикнул ещё на подходе к двери. — Привел!

Это был большой зал. Такой просторный, что вмещал в себя метраж всей моей квартиры. Продвигаясь вперед, мои старенькие ботинки издали протяжный чавк. Я наступила в лужу, которую Дмитрий ловко перешагнул. К счастью, это была обычная вода из опрокинутой вазы — в искусственном озере на дорогом паркете плавали цветы.

— Опять, да? — мужской голос. — Она.

В комнате горело приглушенное освещение. Пахло готовкой. За прямоугольным столом посередине комнаты сидели люди. Всего лишь четыре человека. Одним из них был владелец серебристой машины. В том же серой костюме, что и в прошлый раз, увидев меня, он перестал жевать. Рядом с ним сидела представительная блондинка в каком-то строгом черном платье с высоким воротом. Наверняка какая-то адвокатесса.

Городской отодвинул мне свободный стул. На той стороне сидела семейная пара с ребенком. Пока Дмитрий раскладывал еду и говорил что-то о похолодании, я пыталась разглядеть их из-за упаковок сока и шампанского. Вероятнее, это была их квартира. Ребенка, особенно, такого маленького, порой было сложно выводить в гости.

Все начали есть и казалось, забыли про меня. Стол был накрыт как минимум на легион: несколько салатов в больших мисках, запечённая курица с картошкой и гора пирожков. Я ела только то, что подсовывал мне Дмитрий и не смотря на то, что у каждого было по тарелке, он то и дело опускал вилку в мой огород.

Они обсуждали дела юридической фирмы и косвенные темы социологии. Женщина в платье рассказывала нюансы норвежской культуры, проводя параллель с "русским размахом" здесь. Сидящая рядом девушка с ребенком то и дело задавала какие-то наводящие вопросы, но делала это слишком тихо, чтобы я могла расслышать. Когда малыш слез с колен матери и перешёл к отцу, хозяйка дома встала и оттряхнула штаны. Тогда-то наши взгляды и встретились.

Не знаю, что именно привлекло внимание Насти (кажется, так её звали), ведь я по прежнему была в капюшоне, который, к тому же, принадлежал рубашке L размера, но девушка то и дело оборачивалась в мою сторону. Даже её голос стал громче. Двухметровый отец ребенка, до этого опиравшийся на спинку стула супруги, распрямился, чтобы достать сыну пирожок.

— А как зовут твою девушку? — спросила брюнетка у Дмитрия, когда образовалась небольшая тишина.

— Кира, — улыбнулся городской. — Кира, познакомься, это Настя.

Двухметровый начальник Андрея очень нехорошо нахмурился и будто мотнул головой, что-то сказав городскому. Я незаметно кивнула, давая понять, что расслышала хозяйку дома. Узнала меня, но муж ещё ничего не заметил. К счастью.

Застолье продолжилось обращением Аристарха к Дмитрию. Они заговорили о каких-то рекламодателях, с которыми виделись сегодня. Шустрый, за три часа и с собакой успел зайти на работу!

Когда Аристарх стал сильно нагибаться над столом, мне стало не по себе. Компания уже повысила громкость музыкального центра. Каждый раз тянясь за новым блюдом, блондин в сером костюме оглядывался на меня. Я отодвинулась.

— Не знал, что тебе нравятся шатенки, — сказал. — Ты же что-то говорил, что твоя девушка должна отличаться от тебя.

Дмитрий удивленно моргнул. Из моего хвоста выбился локон.

— А, ну, — запил салат шампанским из моего бокала. — Я так говорил? Значит покрашусь.

Правда, что ли?

Аристарх как-то мигом изменился в лице. Я почувствовала опасность и подскочила на стуле, но блондин тоже был не промах и сдёрнул с меня капюшон даже так. От неожиданности, я оперлась на Дмитрия.

— А я думал, что такое! — залыбился голубоглазый. — Эту я видел! Уже неделю держится!

— Ты что делаешь! — завёлся Дмитрий, поднимаясь.

— Что я? Я ничего, это же так здорово, что вы уже такое время... — Аристарх поднял руки вверх, отступая.

— К вашему сведению, — положил ладонь мне на плечо. — Мы знакомы уже год.

Спалили. Мне было страшновато обернуться. Начальник Андрея нехорошо стучал по столу пальцем. Быстро просёк, ничего не скажешь. Я натянула капюшон обратно.

— Мы уже видели её, Дим, — пробасил. — Это девушка Ростова. Была с нами в санатории летом.

— Какой ещё санаторий? — нахмурился городской.

— Она сидела в номере с девочкой. Соседний от тебя люкс.

Дмитрий сильнее прижал меня к себе. Я заметила лежащую в углу Чару. К чему было вспоминать этот санаторий, когда я почти забыла свою жизнь с Андреем.

— Все понятно, — Аристарх перестал улыбаться, — Бухгалтерши закончились, теперь он приволакивает женщин охранников. Слушайте, не я один устал...

— Андрею разрешили взять с собой семью, — перебила Настя, — мы думали, что он приедет с Ириной, но у него была девушка. Сверху жил ты и они. Где же вы познако...

Темноволосый начальник Андрея, поцеловал жену в висок и та замолчала. В зале снова воцарилась тишина. Хозяйка квартиры и женщина в платье во все глаза уставились на меня. Вторая даже немного приподнялась, чтобы рассмотреть мою обувь.

— Это... — брюнет сделал какой-то жест рукой.

— Да, — отозвался Дмитрий, буквально впиваясь пальцами мне в предплечье.

Настя непонятливо свела брови на переносице, но ситуацию раскрыл Аристарх:

— Что?! — закашлялся. — Та героиня, что тебя бросила с пробитой головой?!

Впервые в жизни, мне захотелось надавать по борщам в гостях. Они ничего не знали! А этот ещё пригласил в качестве чёрт знает кого. Да уж, если присмотреться и напрячь память, то подобрали городского со скамьи как раз начальник Андрея и язвительный блондин. По крайне мере, серебристая машина последнего прочно отпечалась у меня в мозгу. Какое идиотское стечение обстоятельств.

— Чара! — крикнула.

— Чара?

— Она даже его собаку...

— Да они небось уже живу...

Догша подошла ко мне. Бежать, срочно бежать.

— Думаешь? Слушай, а почему бы...

— Прострели себе колено, Рик!

Дмитрий перехватил у меня поводок:

— Подожди снаружи, Кира.

Не оборачиваясь, я вышла в коридор. Ну, хотя бы накормили. Из зала доносились отголоски перепалки на высоких тонах. Фигурантами жаркой дискуссии были как мужчины, так и женщины. Зажравшиеся богачи.

— Да ну, что вы в самом деле...

— Дим, приведи девушку, мы даже не...

— Папэ!

— Откуда нам было знать, что...

— Да пошли вы!

Городской показался, как раз когда я разделывалась с последним замком. За его спиной маячил Аристарх, пытавшийся объясниться:

— Да будет вам. Обычное недопонимание. Девушка, вы же не обиделись?

Дмитрий вытолкал меня из квартиры и захлопнул дверь прямо у блондина перед носом:

— Вот хамьё.

Пока мы опускались в лифте на стоянку, у городского несколько раз оживал телефон. Юрист выглядел не важно, наматывая и разматывая цепь от поводка на кулак. В молчании мы дошли до вишневого внедорожника. Садясь в салон, Дмитрий так хлопнул дверью, что я даже ойкнула.

— Чёрт, — выругался. — Жесть какая-то с этим санаторием.

Я сильнее натянула капюшон и оперлась на дверцу спиной. Щелкнули замки, загорелся внутренний свет.

— Понятия не имел, что ты там была.

Пытался как-то иначе разукрасить "гостеприимность" друзей, сваливая вину на себя?

— Почему ты не сказал им, что произошло в Любинском? — не дала ему развить мысль. — Это же твои друзья. Они не знают, что тебя кто-то тюкнул? Ты мог умереть там.

Юриста будто передёрнуло. Он быстро завёл мотор, выключил свет и вывел внедорожник с парковки.

— Это наше с тобой..., — скорчился. — Никто не должен знать.

Я погладила морду Чары, просунувшуюся между сидений. В Любинском лишь один человек помимо Екатерины знал, о городском. Таксист Вася.

— Таксист? — поперхнулся Дмитрий. — Только не говори, что выжидала в кустах, пока эти двое не приехали?

Я пожала плечами.

— Чёрт, Кира! Ты знаешь, сколько бы всего изменилось, останься ты...

Надо признаться, что умереть в ДТП никогда не было моей мечтой. Мы проехали на красный и чудом избежали бокового столкновения с белой Нивой. Обе машины остановились посередине перекрестка, но поняв, что отделались испугом, возобновили движение.

— И санаторий этот долбанный, — продолжил уже тише, — Кира, как ты не понимаешь, что происходит...

Что происходит?

— ... целый год, — выдохнул. — Целый год, Кира. Целый...

— Что? — не выдержала.

— У нас был целый год. Мог бы быть... уже год.

Внедорожник остановился у цветочного салона. Дмитрий буквально всучил мне новый букет белых роз, старательно избегая на меня смотреть. Выглядел он не очень счастливо, но и от озлобленности на друзей ничего не осталось.

— Круг по городу и домой, — отчеканил.

Пока вольво проезжал главные цветные магистрали, я наблюдала, как садится солнце. Хотелось курить. Настю и Панькова я встретила ещё в первые дни после переезда. Девушка помогла собрать рассыпавшиеся у бабушки продукты в супермаркете. После этого я видела её в парке. Оказалось, что это жена начальника Андрея. Встреча в санатории тоже изрядно меня удивила. Более того, как выяснилось, это её мужу Дмитрий звонил из Любинского. Близкий друг. А я-то думала, что он звонит семье!

Что бы было, назовись я Кирой? Что бы было... скажи я ему, ещё тогда в торговом центре у ювелира, что это мне он должен за своё здоровье... Что бы было, останься я ждать его приезда вместе с нанюхавшейся Катей? Что бы было, натолкнись мы друг на друга в санатории? Не убеги я от него дважды, на встречах? Что бы он сделал? Что бы сделала я?

Какой бред. Каким-то образом я оказалась втянутой в круг знакомых между собой людей, причем не низкого достатка. Должно быть, для города это было нормально, я ошиблась, надеясь, что растворюсь в толпе.

— Судьба, Кира, — он будто прочитал мои мысли. — Она есть. И она сводит людей. А если те не используют случай, настаивает и повторяет маневр, пока не добьётся своего. Чем больше попыток, тем важнее, чтобы эти люди были вместе.

Если бы не контекст разговора, я бы посмеялась.

— А если судьба сводит людей, которым быть вместе не судьба? — нахмурилась.

— Не наш случай, — сказал мягче.

До дома мы доехали уже в более приятной атмосфере, под приглушенную музыку. С Чарой тоже погуляли вместе, а когда поднимались обратно, Дмитрий даже начал оказывать знаки внимания, которые уже на третьем этаже превратились в откровенные ощупывания мягкий частей моего тела. Открывая дверь квартиры и уклоняясь от поцелуев в ухо, я чисто случайно вспомнила, какой погром застала, когда приехала из санатория. Со временем я пришла к выводу, что это охранники Панькова разворотили квартиру, а быть может, даже сам Андрей. Чтобы убедиться, что я не представляю "опасности" в виде компроматов, незаконного оружия или наркоты. Птица такого высокого полета ведь должна быть осторожной.

— Кира, — Дмитрий оттянул меня от двери, прерывая попытки поцеловать. — Что-то не то.

Он заслонил мне проход, но я успела разглядеть урон. Всё как и в прошлый раз: вещи сметены в центр комнаты, пустые шкафы и тумбы. В ванне мигал свет. Зачем и почему сейчас? Я закрыла входную дверь.

— Пусто, — сказал, обойдя квартиру. — У тебя есть предположения, кто это сделал?

Я остановилась возле груды тряпок посреди зала. Подушки и простыни смешались со статуэтками, посудой и канцелярией арендодателей. Сверху лежала миска Чары.

— Твои друзья.

Дмитрий непонимающе склонил голову:

— Сейчас не время...

— Слушай, — начала разбирать завал. — Это не первый раз. Когда я вернулась из санатория на встречу и зашла в квартиру, было так же. Тогда я познакомилась с Паньковым. Других предположений нет, тему можем считать закрытой. Завтра поменяю замки.

Пока куча рассасывалась, городской молча подпирал плечом косяк двери. Я надеялась на отдых, сон, секс, в конце концов, но не на уборку. Поэтому быстро устала.

— Кто-то вламывался к тебе в дом, — все-таки заговорил, — и ты говоришь об этом только сейчас? Ты писала заявление?

Я подняла простыню и бросила её на тахту:

— Ничего не крали. Просто... сметали вещи.

— Запугивали, — поправил

Я пожала плечами. Ну, или так. Дмитрий отошёл на кухню и довольно долго разговаривал там по телефону. На это время я успела закончить разбор вещей в комнате и принять душ. Теперь хотелось просто упасть на ровную поверхность и забыться.

— Это не Дан, — протараторил, когда я вышла из ванной. — Но он знает, что в твоей квартире кто-то был. У твоих арендодателей есть сын, зарегистрированный в однушке под Омском. Он стоит на учете в местной психбольнице.

— Я меняла замки. У него не может быть ключа.

— Все замки можно вскрыть.

Солгу если скажу, что не увидела что-то странное во взгляде юриста. Городской поспешно открыл шкаф и достал большой пакет, в который тут же запихал какие-то вещи.

— Что ты делаешь? — погладила лоб. — Это моё бельё.

— Тут не безопасно.

Глава 26

— Куда мы едем?

Прошло довольно много времени с того момента, как внедорожник выехал из моего двора, а я заснула на переднем сидении. Фактически, наверное, несколько часов. Этого вполне бы хватило, чтобы добраться на левый берег к девятиэтажке, но автомобиль стоял на какой-то обочине с видом на одинокую парковку. Дмитрий повёз нас куда-то в противоположную сторону от центра.

— Эй, где мы?

Юрист до этого печатающий что-то на телефоне, посмотрел на меня. Таким озадаченным я его ещё не видела:

— Центральные гостиницы не принимают. Сегодня какой-то праздник.

У меня чуть челюсть не отвисла:

— Мы едем не к тебе?

Городской вздохнул и, положив аппарат в карман куртки, завёл мотор:

— Есть вариант сгонять на свободную квартиру друга, только сначала надо взять у него ключи. Там ещё дальше по курсу должна быть гостиница, но остановиться надолго мы не сможем...

Он тараторил так быстро, что я едва могла уследить за ходом мысли:

— Погоди, постой, — проверила сохранность Сэра Коковски в пакете. — Давай к тебе. Я устала.

— Ко мне? — переспросил. — Ты даже не представляешь, что там...

— Ты женат?

— Что? — переспросил.

— Ты не хочешь ехать к себе домой, потому что там у тебя жена и ребёнок. Как вариант.

Дмитрий развернул машину и мы поехали в сторону светящихся огней.

— Нет, — качнул головой. — Просто... это место нам не подходит.

По каким интересно параметрам?

— Я спать хочу, — повторила. — Давай быстрее.

И снова заснула. Проснуться удалось с большим трудом, что в очередной раз указало на то, что прошло несколько часов. Совсем темно. Дмитрий взял у меня все пакеты и за локоть проводил до самой квартиры. Этаж был не первый и пахло в подъезде скверно, но мы дошли. Пока юрист открывал дверь, я расстегнула замки на ботинках. Уже в прихожей меня обдало небывалым ароматом кокоса.

— Ванная там. Кира....

— Спааать.

Избавившись от обуви, я поплелась прямиком в зал, где и заснула в третий раз на ночь.

Надо признать, что я ожидала увидеть картину позаманчивее. Маленький метраж, но хороший евроремонт. На деле же оказалось, что у городского даже окна были не пластиковые, а деревянные. Главная комната даже меньше чем моя: кроме раскладного дивана и тумбы в ней ничего не было. Разве что сквозняк. И это в таком хорошем-то районе! Конечно, я знала, что квартиры в малосемейках часто не шикарны, но и такой запущенности не ожидала.

— Вот ты ж....

Снилось мне что-то странное. Большой волосатый плод, вокруг которого танцевали маленькие люди. Но режим следовало соблюдать и я все же растолкала себя вовремя. Особенно помогли в этом крикливые соседи, которые отчаянно били что-то у себя за стеной. Возможно, выхлопывали ковёр? Сэр Коковски в пакете восседал на прикроватной тумбочке. Вторая сторона большого красного дивана была холодной и, насколько запомнила я, совсем не изменилась с прошедшей ночи: скомканное одеяло лежало там в таком же виде. Я не слышала, как городской гулял с Чарой и выходил, но подойдя к окну, поняла, что внедорожника уже нет.

Санузел тоже оказался крошечным. Ванная в метр двадцать, малюсенькая раковина и одинокая лампочка, покачивающаяся сверху в паутине. На вешалках из какой-то прочной нити, висели два мужских костюма, которые мне потребовалось снять, чтобы принять душ. Приятным моментом выделились кокосовый шампунь и гель для душа.

С кухней дела обстояли лучше. На спинках плетеных стульев (в моем понимании лучше смотревшихся на лоджии или в саду) располагались мужские джинсы и футболки. На столе лежала одна красная декоративная подушка. А в кухонных тумбочках времён СССР томилось абсолютно все, от белья до зарядных устройств. Сквозь желтые занавески врывались лучи утреннего солнца. Видимо, это и была самая обжитая комната в квартире.

— Чара!

Догша нашлась под столом, вылизывающей миску. Хозяин апартаментов оставил нам записку, с подробным маршрутом до моей работы. Глупый, не знал, что я уже бывала в этих краях.

Строчки "Не распаковывай ничего, заеду за тобой после работы и поедем в гостиницу" завершали послание. Зачем в гостиницу? Здесь вполне можно было жить... наверное.

В холодильнике ждали несколько йогуртов и два пакета молока. После завтрака у меня оставалось ещё полчаса, которые было решено посвятить небольшому расследованию. Все-таки никакой морали после жизни в Любинском у меня не осталось. Находясь в чужой квартире, мне казалось вполне приличным, пошариться в ящиках.

Под кроватью в коробках с надписью "ИКЕА" лежало много бумаг. Договора, счета, доклады. Но так же были и фотографии. Он не преуменьшал, называя Панькова своим другом, судя по дате на снимках, они были знакомы как минимум семь лет. И семь лет назад, у Дмитрия не было шрама на лице. Он много фотографировался с красным байком, выпивкой и девушками. Одной, двумя, тремя. Ещё с какими-то светящимися трубками вокруг шеи и рук. Вёл разгульную и судя по физиономии, довольную жизнь молодого клаббера. Я покрутила снимки в руке и сунула обратно, наверняка он хранил их не просто так и часто пересматривал.

— Чара, я пошла. Ты за главную.

В подъезде, в отличии от квартиры городского, пахло мочой.

На работе я оказалась раньше обычного, не правильно рассчитав время выхода (а по пути даже успев купить замок). Подтягивающееся начальство похвалило меня за пунктуальность и дало приказ впредь не сдавать позиции. Отработав свой обычный понедельник и не заметив машины Дмитрия у крыльца, я пошла через мост в сторону дома. Время ещё было.

— Что за чёрт?

Всё шло нормально, пока я не продела ключ в замочную скважину входной двери. Он не подошёл и прочно застрял. Устав разгонять темноту мобильником, я пыталась решить проблему слепо. Ключ так и не поддался.

— Вот ты ж...

Сняв остальную связку с петли, я оставила бедолагу торчать из замка. Выбора не было. Десять часов как-никак, а завтра работать.

— Долго ты, — сказал Дмитрий, сидящий на вкопанном колесе у подъезда.

Пока мы добирались на третий этаж, я рассказала ему, что случилось с ключом. Юрист пару раз поддакнул, но никаких решений им выдвинуто не было.

— И сколько ты тут живешь? — спросила, разуваясь.

— Уже несколько лет. Надеюсь, ты не распаковывала вещи?

— Нет, не было времени. Слушай, у тебя нет машинки.

— А что надо постирать?

— Белье постельное.

Дмитрий удивленно моргнул и прошествовал на кухню. Открыл дверцу настенного шкафа. Там лежал запакованный комплект спального белья:

— Я не стираю, — сказал. — На проспекте есть химчистка. Периодически закидываю им одежду.

Занятно.

Вместе мы попили молока с мятными пряниками. Даже кружки у него были надтреснувшие.

— Ты совсем не следишь за домом.

— Я бы следил, будь у меня дом, — усмехнулся.

— Ты снимаешь?

— Нет, собственность моя, но... это не важно.

Перестав трапезничать, я пошла в зал:

— Ты идёшь спать? Я валюсь с ног.

Дмитрий проводил меня до порога:

— А как же... — огляделся. — Нет, мне ещё кое-чем надо заняться.

— Хорошо.

Заменив белье и удостоверившись, что Чара устроилась под диваном, я заснула. Во сне мне привиделось, что земля под ногами сильно накренилась, а меня понесло куда-то вниз. Удар выдался мягким, почти воздушным — я утонула в кокосовой стружке. Далее сон сбавил обороты фантастичности, довольствуясь лёгким флёром эротизма: эта стружка непривычно щекотала мне тело. Поёрзав на месте, я заставила себя принять максимально удобное положение и угомонилась. Лишь где-то рядом слышались размеренные удары... курантов?

Сон оборвался на скрипе мебели. Комната купалась в холодном утреннем полумраке и сильном сквозняке. Тёплое тело Дмитрия рядом, пыталось вылезти из-под одеяла, но только лишний раз двигало чистой головой, волшебно пахнущей кокосовым шампунем. Операцию усложнял и мой котелок, прилежно лежавший на его вздымающейся груди. Наиближайшая ко мне рука городского пыталась аккуратно вылезти у меня из-под рёбер.

— Кира...

Под весом мужского тела диван сильно выгнулся, образовывая дыру ровно по центру, куда мы оба благополучно скатились. Я потерла глаза. С ногами тоже творилось что-то странное, я ощущала тепло.

— Кира... — тихо повторил мне в лицо.

— Сейчас...

Я медленно перевернулась, отползая на свою сторону. Дмитрий быстро вытащил руку, освободил ногу и встал с дивана, который тут же принял ровную форму. Слушая, как удаляются "босые" шаги, я снова заснула. На этот раз не снилось ничего.

Из блаженной дремоты меня вытащили удары чего-то о стену. Так часто била хвостом Чара, когда очень хотела гулять. Третий раз стал последним. За окном кто-то звал "Надежду" и эта самая "Надежда" откликнулась откуда-то сверху, писклявым голосом прокричав "Ща, жди!".

Потерев глаза, я пошевелила ногами под одеялом и скатилась к краю. После ночи на прогнувшемся диване ужасно болела спина. Конечно, сетовать на неё было глупо, ведь это было единственное спальное место для двух людей, но если мне, человеку не очень выдающего веса и габаритов так досталось, было страшно подумать, что испытывал после этой ночи городской. Умыв лицо в темноте, я включила лампочку и начала чистить зубы. Тут не было даже зеркала.

— "Я был очень рад. Приехать в колхоз. Я был очень рад приехать в...*".

Сначала мне показалось, что трек доносился из соседней квартиры, но выйдя из ванной, поняла что ошиблась. Музыка лилась из кухни.

— "Мне сказал Иван Кузьмич. Купи себе москвич. Мне сказал Иван Кузьмич. Купи себе москвич. Москвич. Кузьмич. Москвич. Кузьмич"...

Остановившись в проеме, я натянула джинсы, смотря, как дёргает мордой, сидевшая под столом Чара.

— "У меня есть брат

Посёт он здесь коз

У меня есть брат

Посёт он здесь коз

Коз бикоз

Коз бикоз"...

Городской, одетый в спортивные чёрные штаны и серую футболку, стоял у плиты и (за неимением у меня других слов) двигал задницей.

— "Я хотел их подстричь

Но их подстриг Кузьмич

Я хотел их подстричь

Но их подстриг Кузьмич

Москвич Кузьмич

Москвич Кузьмич

Москвич ич ич ич ич

Кузьмич ич ич ич ич"...

Пластинку будто заело, как и движения юриста. Дёргая рукой в такт, он свалил яичницу на большую тарелку и на пятках развернулся к столу:

— Привет-вет-вет, — улыбнулся, увидев меня.

Я опустилась на ближайший плетёный стул. Дмитрий поручил мне миссию по разделению яичницы на две части, а сам занялся чаем. Выглядел он свежо, будто никакого прогнувшегося дивана и не было.

— Не работаешь? — спросила, когда он убавил музыку на ноутбуке.

— Сегодня нет.

Съев свою порцию, Дмитрий занялся кокосовым йогуртом, иногда задерживая ложку во рту, чтобы напечатать что-то на ноутбуке. Наделав себе бутербродов, я какое-то время наблюдала, как он сосредоточенно всматривается в экран. Мне пришлось взять кружку с остывшим чаем у него из-под носа и отнести в раковину. Раньше я не замечала у юриста компьютерной болезни. Наверное, он часто засиживался за ноутбуком дома.

Вышли мы за двадцать минут до начала моего рабочего дня. Дорога заняла вдвое меньше. Дмитрий достал из бардачка дубликат ключей от своей квартиры и вручил мне:

— Кира, а как ты думаешь, лучше один этаж или два?

Я перекинула сумку через плечо, собираясь отрывать дверцу:

— Ты про что? — удивилась.

— Ну, жилье для семей. Мне друг сказал, что лучше один этаж. Для детей. Чтобы вроде не порасшиблись...

— Да, и для стариков тоже, — согласилась. — В темноте с лестницы спускаться не всякий горазд. Но двухэтажный экономичнее. Фундамент дорогой.

— А мансарда?

— Мало отличается от второго этажа.

Городской кивнул и начал разворачивать машину. Выпрыгнув на свежий воздух, я проследила, как он дал по газам и проскочил на желтый к мосту.

До обеда я еле продержвалась, спина болела так, что вместо того, чтобы пойти в столовую я двинула в аптеку. К сожалению, пояс из собачьей шерсти рекомендовали при конкретных диагнозах, коим вряд ли являлся затек. После обеда с проверкой пришла женщина из администрации, что-то помечая у себя в книжке. Чуть позже спустилась Валерия Павловна. Провозившись с сумкой, она положила на мою стойку какую-то пёструю листовку и помахала рукой:

— Не скучайте!

Позже регистраторша просветила, что та уехала в столицу, на свадьбу сына. Выходя из клиники, я рассматривала очередное приглашение на серию семинаров в ИВМ ОмГАУ.

— Кира!

Дмитрий все же подъехал.

— Как прошёл день? — спросила, пряча листовку.

— Идеально, — поцеловал меня в щеку. — На самом деле, так здорово, что я даже решил взять Чару, чтобы не тратить время потом.

Я приподняла брови, заметив, как за юристом действительно плелась догша. Как-никак, ночь сулила быть интересной. Мы быстро вернулись в малосемейку, соорудили ужин и накормили Чару. Милое животное лихо уплело две порции риса и завалилось спать прямо под столом. Вытерев руки полотенцем, я осмотрела свой искаженный силуэт на поверхности холодильника. Сразу после ужина всё внимание Дмитрия переключилось на ноутбук. Глупый, даже переодеться не удосужился. Я подошла к юристу сзади и ненавязчиво положила руки на плечи. Не дождавшись ответной реакции, нагнулась и обняла за шею. Тёплая. Тут же начав бормотать какие-то цифры, Дмитрий вытащил из кармана джинс телефон и забегал пальцем по кнопками. Браузер был открыт на сайте недвижимости Омска, на странице с объявлением о продаже частного дома в коттеджном поселке. Положив подбородок на каштановые волосы, ароматно пахнущие кокосом, я слушала, как городской договаривается о встрече с какой-то женщиной по телефону. Придя к соглашению "на субботу вечером", юрист отложил мобильный и снова погряз в сайте, быстро переключаясь между закладками. Совсем не замечал меня. В приступе легкого недовольства я побарабанила пальцами у него по груди. Разве он не намекал, что не намерен тратить время даже на отдельную прогулку с собакой?

— Не сегодня, любимая, — таки обратился ко мне. — Иди спать.

Ну, хоть что-то. Поняв, что моему обществу предпочитают компьютер, я удалилась.

Любимая?

* Dj Antonio — Kolhoz

Глава 27

Рабочая неделя подошла к концу в похожем ключе. Малосемейка, за исключением спального места, оказалась вполне пригодной для проживания. Дмитрий по-прежнему просыпался раньше всех, гулял с Чарой и будил меня. В холодильнике, не смотря на скудность общего интерьера, всегда стояли свежие продукты. Завтракая, я почитывала старые выпуски правовой газеты "эж-ЮРИСТ". Почему-то по утрам сильно ощущалась нехватка телевизора или даже обычного радио. Конечно, в тот вечер мы удосужились прихватить мой ноутбук, но включать его во время приема пищи ради новостей было элементарно лень: все жаркие новинки доходили до меня через регистраторшу.

В ветклинике неожиданно поступило предложение отработать один вечер ассистентом — врач видела меня на семинаре в ИВМ и подумала, что я отлично заменю приболевшую помощницу. Женщина любила поговорить. Оказалось, что многие в Зоовите пошли по стопам предков, которые тоже лечили животных. Не все из них были специалистами высшей категории — терапевт, например, приехала из села, где зарабатывала тем, что лечила соседских животных народными средствами.

К слову, жизнь текла в сравнительно новом, но безмятежном ключе.

В пятницу вечером я предупредила Дмитрия, что утром буду занята. Тот кивнул, скорее для вида, сосредоточенно рассматривая экран ноутбука. В этом новом поведении было что-то двойственное, неприятное, но в то же время, удивительное. Что он делал с этими домами? С какой целью постоянно созванивался, получал сообщения даже ночью, почти не спал? У меня были подозрения, что покупка жилья и вообще любая недвижимость для юриста (особенно нотариуса) была не отдаленной темой. Возможно, он собирал информацию на какое-то дело. Другой вероятностью, могла быть помощь родственникам или друзьям — разговор с другом он как раз таки и упоминал. Всю жизнь прожив одна, я понятия не имела, было ли это нормально, устраивать жизнь других членов семьи, но представив, что Дмитрий мог оказаться именно тем "богатым родственничком" из которого все тянули деньги, пожала плечами. Даже по долгу профессии, какая-нибудь тётя или брат, могли дать ему инициативу в подборе жилья. Совсем же маленькая степень вероятности была у того, что юрист присматривал хижину для себя, что логикой никак не объяснялось, ведь у него была вся жизнь и средства, чтобы обустроиться. Дело пестрило срочностью, но было обидно понимать, что оно оказалось важнее наших с ним отношений. Которые, к слову сказать, будто законсервировались. Настойчивые поцелуи стали проще, мягче. Городской будто познал дзен, стал спокойнее и тише. Мы обнимались по бытовому, то тут, то там, обменивались новостями, списками продуктов. Ощущая его сухие губы и внимая задорному голосу, я понимала, что как человек Дмитрий Озерцов был слишком сложен.

В любом случае, что бы он ни делал с этими коттеджами, упорство и целеустремленность были достойны уважения. Я пожелала мистеру двухъэтажный-дом-в-солнечном-поселке спокойной ночи и, поцеловав в ароматную макушку, пошла спать.

Ещё когда у меня появились первые деньги после обустройства в Зоовите, я решила потратить их на оплату съема, продлив тот до декабря. Арендодатели не имели ничего против, им было невыгодно приезжать, чтобы снова подписывать договор: мы порешили скорее "между собой". Сейчас близился октябрь. Если это и был родственник семьи, приехавший погостить — у меня не было никаких правовых доказательств, что я до сих пор могла жить в этой квартире. Но там ведь мои вещи!

Оказавшись в подъезде, я попробовала сунуть дубликат застрявшего ключа, но тот почти повторил участь прошлого. Вытащив его, я принялась взламывать замок ножом. Подозрительный шум послышался за дверью. Кто-то смотрел в глазок.

— Кто там? — незнакомый мужской голос.

— Ээ... Девушка, которая живет в этой квартире.

— Кто?

— Я снимаю квартиру, в которой вы сейчас находитесь, — спрятала нож. — Вы не могли бы...

— Что?

— Я живу в этой квартире.

— Кто?

Диалог попахивал клиникой.

— Вы сами кто такой? — спросила.

— Я Павел.

— Как вы оказались в этой квартире?

— Я к маме приехал.

Значит, родственник.

— Ваша мама уехала вместе с мужем в другой город и сдала эту квартиру.

— Кто?

— Ваша мама.

— Моя?

— Да.

— Это не правда.

Мы с Чарой переглянулись. Что по сути я там забыла? Несколько кофточек?

— Вы не откроете дверь?

— Нет.

— У меня кое-что осталось в этой квартире.

— Это не правда.

На учёте в местной психбольнице? Интересно, с каким диагнозом?

— Извините. До свидания.

Почему-то все пошло не так как я планировала, хотя вероятность того, что родственник не откроет дверь незнакомке, была. Из того, что осталось в шкафу, я отчетливо помнила любинские вещи. В тот вечер, мы с Дмитрием взяли только то, чем я пользовалась, оставив все пылесборники и мемориальные тряпки. Которые, надо сказать, служили единственным напоминаем о жизни в поселке. Какая жалость. В голову пришла мысль позвонить самим арендодателям, но подумав тщательнее, я пришла к выводу, что это полная бессмыслица. Вряд ли они имели власть над невменяемым сыном, находясь за тысячи километров. В конечном счете, это ведь я должна была оглядываться по сторонам, выходя из подъезда.

Когда мы с Чарой обогнули дом и остановились у светофора, сзади послышался протяжный крик аборигена. Пожалуй, так же орала Зена Королева Воинов, когда метала шакрам.

Ну, сюжет телесериала не далеко ушёл от реальности. Неизвестный лысый мужик, стоящий на балконе голышом, скидывал с пятого этажа мои вещи. Большую часть тряпок удалось словить, остальные застряли на ветках росшего под окнами тополя. Проходившие мимо люди и не думали помогать.

Возясь с дверью в квартиру юриста, в которой, судя по всему, мне светило прожить ещё не один день, я представляла, что тот ещё валялся на диване. Благо, стоял лишь полдень. Так получилось, что уставший городской мало, что ощущал, поэтому мы всегда просыпались в совершенно немыслимых позах. Сегодня он даже не пошевелился, когда я со скрипом и грохотом слезала с дивана.

— О, Кира. А я-то думал, куда ты...

Дмитрий стоял в прихожей, в привычном спортивном обмундировании. Чара обогнула его кругом и пошла на кухню. В правой руке у юриста была чёрная кепка, из кармана куртки торчал мобильный.

— Ты выспался? — перешагнула порог. — В Динамит собрался?

Городской без лишних вопросов сгреб мои вещи и бросил на тумбочку у зеркала. Я нагнулась поднять упавшую футболку, но была вытолкана обратно в общий коридор.

— Мы куда-то идем? — нахмурилась.

— Ага!

Легонько подгоняя меня в спину, Дмитрий вывел нас из вонючего подъезда и довёл до внедорожника. Очутиться в салоне оказалось приятно, здесь по-прежнему пахло кокосом. Однако, когда автомобиль с ревом развернулся в противоположную от спортивного центра сторону, я уже не знала что и думать. Утренняя голодовка тоже никак не способствовала процессу мышления. Мы пробыли в пути чуть больше двадцати минут, за которые успели миновать мою ветклинику, мост, и парочку спальных районов. Небо затягивалось серыми тучами. Омск всегда был "зеленым" городом — раз в минуту, на переднее стекло опускался желтый лист.

— Кира, — зачем-то взял меня за руку. — Тебе должно понравиться.

Когда мы въехали в частный сектор, в юго-западном направлении Кировского округа, я слегка успокоилась. Нашёл, значит, что искал. Внедорожник покрутился по заасфальтированным дорожкам и остановился напротив высоких железных ворот, огораживающих двухэтажный коттедж из красного кирпича.

— Сиди тут.

Опустив мою руку, Дмитрий вышел. На воротах висел картонный плакат.

"ПРОДАЕТСЯ. Новый, 2 ур., 580 кв.м, гараж на 2 а/м, уч. 23 сот.. Цена договорная".

Пока я читала, городской успел вернуться обратно. Железная дверь отъехала в бок, давая возможность заехать на участок, а оттуда, в открытый гараж. Территория внутри была частично забетонирована, напротив крыльца располагалась клумба с цветами, сзади на участке росли какие-то кустарники.

Нас вышел встречать мужчина средних лет с сединой на висках. Пожав руку Дмитрию, он кивнул мне и впустил нас в дом. Внутри коттедж оказался не меблирован, но отлично отделан. В каждой комнате, к тому же, хорошо освещенной, лежал дорогой на вид паркет. Потолки и стены девственно белые. На первом этаже находилась кухня-гостинная с кладовой, на втором три спальни. По санузлу на уровень. Планировка смотрелась замысловатой, авторской — лестница, например, находилась за дверью, которую можно было закрыть.

Я застыла у окна на втором этаже, представляя жизнь в таком доме. Ухаживать следовало не только за самим коттеджем, но и окружной территорией — наверняка местные нанимали домработников. Здешние цены вряд ли можно было назвать демократичными — слишком ухоженным был район, к тому же, окольцованный. Уже за постом охраны, на подъезде к первым постройкам, мы видели несколько магазинов.

— ... тогда я вас оставляю.

— До свидания и спасибо.

Посмотрев вниз, я увидела, как из второго гаража (они были пристроены по бокам от коттеджа) выезжала незнакомая белая машина. Пока та удалялась, Дмитрий стоял у клумбы, покручивая связку ключей на пальце. Когда иномарка скрылась, он что-то ввел на панели ворот, проследил, как те закрылись и зашагал обратно в дом. Дожидаясь его, я решила потрогать батареи. Вот почему внутри не было холодно.

— Кира...

Дмитрий остановился в дверях, облокотившись руками о косяк с обеих сторон:

— Нравится?

Я повторно оглядела потенциальную спальню. Дом был замечательный. Такой светлый и тёплый.

— Ага, — кивнула. — Очень мило.

Городской широко улыбнулся, будто мои слова имели какой-то особый смысл. Затем медленно, почти лениво, оттолкнулся от косяка и подошёл ко мне:

— Отопление, электричество, газ, вода, все есть. Осталась только мебель, — сказав это, он нагнулся и поцеловал меня в щеку. — Выберем по каталогу или поедем куда-нибудь?

Ответить я не успела, городской неожиданно схватил зубами мою нижнюю губу и потянул на себя. Я была вынуждена следовать. Когда его плечи уперлись в стену, а мы обнялись, вопрос затерялся.

— Хорошая моя...

Он стиснул меня так сильно, что я даже зажмурилась от боли. Не теряя ни секунды, юрист ловко расстегнул заклепки на моей кожаной куртке и опустил молнию. Несмотря на отопление, помещения были совершенно пустыми, а поэтому плохо прогретыми. Я схватила Дмитрия за локти, не давая себя раздеть. Хотя с чего бы? Мебели рядом все равно не было.

На этот раз городской целовался с удовольствием, обеими руками массируя мои ягодицы. В комнате было очень светло, поэтому я без труда замечала и его взгляды полные озорства и веселья.

-Ты что задумал? — спросила, когда он начал кусать мою грудь через ткань.

Мужские руки обрисовали диаметр моей талии и остановились на заклепке джинс спереди. Зубами Дмитрий играючи поддел низ моей футболки.

— Тут? — попыталась оторвать его голову от себя. — Да ты сбрендил...

В ответ на это Дмитрий прижал меня лицом к стене и обхватил шею пальцами сзади. Как ни странно, все обернулось именно так, как я представляла. Было приятно. Чёрт, пожалуй, впервые за всю жизнь, я получала реальное удовольствие. Покусывая и гладя мою спину, Дмитрий шептал какие-то несуразные вещи, которые, тем не менее, страшно заводили обоих. Я так и не смогла повернуть голову, ощущая усиливающийся нажим пальцев.

— Прижмешься грудью к стеклу? — шепнул на ухо, когда мы перекочевали к батарее.

Я наступила ему ногой на ботинок. Дмитрий шутливо прикусил кожу на моем плече, играя пальцами с пупком. Вид со второго этажа открывался прекрасный — несколько огражденных домов в окружении высоких тополей. Шёл небольшой дождь, соседи затянули шторы на окнах, посему свидетелей второй части нашего банкета не нашлось. Пресыщенная, я развалилась на подоконнике. Белые стены с застегивающим ремень Дмитрием выплыли из вакуума вместе со способностью соображать. Терпеть странности юриста было бы намного проще, знай я с самого начала, на что тот был способен.

— Почему ты решил купить дом сейчас? — спросила, болтая ногой.

— Королевство Королеве, — откликнулся. — Осточертело уже видеть тебя в том курятнике. Планировал переехать сегодня, но пока с мебелью вопрос не решен, не понятно как ночевать. Может, в машине?

— Почему не взять мебель из твоей квартиры?

Городской неожиданно схватил мою болтающуюся ногу и потянул на себя:

— Глупости. Пошли, лучше посмотрим, что снаружи.

На участке росли кустарники ивы и одна маленькая серая ольха, очень похожая на своих собратьев за периметром. Большая часть не бетонированного пространства представляла собой обычную почву. Отойдя в самый дальний конец, я пришла к выводу, что сад был почти таким же большим, как наш с Катькой.

— Что ты планируешь делать со всем этим? — указала на кусты.

— Я не силен в огородничестве, но подумал, что с этим, — юрист повторил мой жест, — ты могла бы все решить сама.

Интересно. Городской не казался мне человеком, представляющим инициативу другим. А здесь речь шла о доме.

— Я бы посадила здесь малину, — хмыкнула, оттирая капли дождя с лица.

— Хорошо, — быстро согласился.

Судя по глуповатой физиономии, он понятия не имел какой это труд и сколько времени тот занимал. Время для посадки сейчас было самое удачное. Осень, октябрь. Паразитов меньше, температурный режим лучше. В предвкушении, я нарезала круги среди влажных кустов. Территория была совершенно "чистой" и я затруднялась сказать, что с ней можно было сделать. Слишком много вероятностей.

— Кира, — Дмитрий где-то нашел ещё одну кепку и кинул мне. — Тут рядом есть магазин с этими... всеми штуками...

Серое небо над Омском рассекла извилистая молния. Звук дошёл быстро, тут же засигналили машины. Казалось, под ногами сама земля зашевелилась.

— Кира?..

— Погнали!

Садовый центр "Палисадник" находился совсем недалеко от поселка и, судя по тянущимся к нему людям, пользовался популярностью. Без лишних слов я углубилась в ряды и кидала юристу, все, что считала целесообразным. Если ещё в начале шопинга, я предполагала, что Дмитрий может отказаться от идеи устроить на территории огород, то под конец, когда тот обзавёлся тележкой, стало очевидным, что ничего подобного не произойдет.

На кассе огласили умопомрачительную сумму, но в доставании денег из кошелька я оказалась на порядок быстрее юриста, который на тот момент держал пакет с удобрением. Выходя из магазина, я поторговалась с бабаками на улице и на оставшиеся деньги скупила саженцев и овощей по дешевке — старушки спешили домой, не желая попасть под ливень.

— Это всё? — спросил Дмитрий.

— Кое-чего я не нашла, но в целом, все необходимое мы приобрели.

— Хорошо, потому, что, — указал куда-то вдаль, — мебельный.

Мы быстро складировали вещи в багажник (особенно сложно было устроить лопату) и перебежали через дорогу. Выбор был безграничен (видимо рядом с дорогим коттеджным поселком людям требовалось больше наименований) и чтобы не тратить время на эфемерные размышления, Дмитрий просто падал на все спальные поверхности, комментируя ощущения. Его вольность вызывала во мне смешанные чувства, с одной стороны, я бы тоже не прочь так поваляться, но ботинки и низ джинс уже успели промокнуть. Радовало только то, что залы не были оборудованы камерами.

— Слишком мягкий!

Юрист из Права оказался довольно разборчивым, поэтому выбор встал между почти трёхспальной кроватью с мягким матрасом и обычной, супружеской, больше похожей на кровать золушки.

— Надо выбирать по весу, — протянул. — И по предпочтениям. Каковы твои?

Я натянула дежурную улыбку. Опять эта странность.

— Мне нравятся жесткие поверхности, остальное не важно.

— Отлично. Потому, что моё личное предпочтение заключается в том, чтобы у тебя не осталось места для побега.

Именно под таким лозунгом двухспальня кровать "выиграла" более широкую соперницу. Пока я присматривала постельное белье, Дмитрий обсуждал детали у стойки.

— Привезут вечером! — крикнул, махая какой-то бумажкой. — Пошли за холодильником!

Вот именно здесь, как мне показалось, все было кристально просто — взять самый средний по размеру, белого цвета.

— Нет, — указал на двухметрового красного гиганта с индикатором температуры. — Этот.

Меня даже передёрнуло. Юриста совсем не смутила цена в двадцать пять тысяч (к слову, две мои месячные зарплаты). Выбирай я, наверняка остановилась бы на каком-нибудь Занусси за десятку.

— А ещё вот и вот...

Под конец ходить за городским стало не в кайф. Он лишь указывал пальцем на то, что собирался купить, полагаясь на какие-то эстетические идеалы. Особенно его привлекали красные, отсвечивающие пылесборники. Если вещь была откровенно смешная, я находила альтернативу, но в остальных случаях Дмитрий был непоколебим. Ну, может я ошиблась, посчитав, что он "открылся" для сторонних предложений. Возможно, это чудик лишь слегка раздобрел после секса.

— Да, я к вашим услугам, — подошла ассистент.

— Мы бы хотели... — Дмитрий огляделся. — Кира, я забыл, что...

Мы уставились друг на друга с немым вопросом. Неужели он думал, что я могла запомнить все предметы, до которых он дотронулся пальцем?

— Ты, наверное, устал... — предположила. — Придем в другой раз.

— Нет, — раздраженно мотнул головой. — Неужели тебе ничего не понравилось?

Фанфары.

— Так ты же...

— Мне плевать на мебель! — заорал. — Все, выбирай сама, как закончишь, позвонишь.

С этими словами он пошёл прочь из зала, оставив нас с ассистентом тет-а-тет. Плевать на мебель? Видел бы он своё лицо, когда ходил между рядов. Хотя, эта жизнерадостность вполне могла относиться к чему-то другому. Я ошиблась, и он просто показывал пальцем на понравившиеся предметы, надеясь, что я присматриваю что-то реально нужное?

— Ладно, пойдемте, — кивнула девушке, согреваемая мыслью, что на мебели удастся сэкономить.

В принципе, пока юрист предавался веселью, я тоже не в носу ковырялась и примечала некоторые вещи. Их было не так много — обычный холодильник, кухонный гарнитур, плита, стиральная машина. Поразмыслив, я даже пришла к выводу, что это и был почти тот минимальный набор нужных средств, которого Дмитрий придерживался в своей однокомнатной квартире.

— Это всё? — спросила девушка.

— Ага.

Подоспевший к кассе городской быстро просканировал взглядом все гарантийные контракты и расписался, где было нужно. По пути к коттеджу мы почти не разговаривали.

Дождь так и не усилился. Едва выйдя из машины, я принялась прикапывать саженцы в клумбу. Нельзя было допускать длительного пребывания корней на воздухе. Неизвестно ещё, сколько с ними стояли бабульки.

— Кира, слушай...

Дмитрий стоял сзади.

— Что?

Пока юрист думал над продолжением диалога, я пересчитала пакеты с компостами. Малина была требовательна к почве. От сорняков следовало избавиться, а перекопку провести в ближайшее время. Не в дождь конечно, но, быть может, завтра. Я уже определилась с тем, где и как буду выкапывать траншеи. Конечно, это было сложнее, чем сажать ягоду в ямы, но в будущем процесс окупался сполна.

Жуя яблоко, купленное у старушек, Дмитрий наблюдал за тем, как я сосредоточенно ходила вдоль кирпичной изгороди.

— Ты сейчас так... — было начал, но потерял мысль. — Я могу чем-то помочь?

Наверное, в его глазах, я собиралась возводить здесь, как минимум, Диснейленд.

— Пока нет. Может потом.

Получив ответ, Дмитрий надолго пропал. Я решила, что он завалился спать где-нибудь в доме или в машине, но заглянув в гараж, поняла, что автомобиля нет. Он заехал на территорию чуть позже. Соскучившаяся Чара с победным лаем оставила два мокрых отпечатка на моей куртке. До приезда грузовой машины, я показывала догше окрестности.

Грузчики оказались хорошими людьми и проконсультировали юриста по вопросу установки вытяжки. Когда те уехали, я уселась на паркет с инструкцией сборки.

— Ты разбираешься в этом? — спросил Дмитрий.

— Ну, а что тут такого.

Действуя одновременно, мы собрали кухню за три часа. Мне никогда не доводилось выбирать мебель — всегда жила с тем, что уже было, но работа графического дизайнера значительно развила чувство цвета и композиции. Мой выбор пал на комплект в стиле кантри: каркас из массива дерева, обработанная лаком поверхность, стеклянные створки. Почему-то текстура дерева мне очень напомнила тот тип древесины, из которого был сделан мой дом в Любинском: гарнитур (кстати говоря, итальянского производства) выглядел и дорого и уютно одновременно. Нонсенс, с моей точки зрения.

— Классно, — улыбнулся Дмитрий, смотря, как я протираю поверхности салфеткой. — Мне все нравится.

Золотые слова того, кому было плевать на мебель. Ещё полчаса мы устанавливали светильники, затем перекочевали на второй этаж, где занялись спальней. Неожиданно всплыл огромный плюс частного дома — можно было делать все, что угодно и когда угодно, не заботясь о соседях. Роняя запчасти гардероба и прищемляя пальцы, мы почти не контролировали себя в тональности сказанных слов.

— Слушай, — спросила, задвигая ящики в прикроватную тумбочку. — А отсюда транспорт ходит?

— Да, — ответил, расстилая белье. — Если выйти за периметр, через дорогу сразу остановка. Трамвай даже есть. Все идут в центр. По вторникам и четвергам буду подвозить сам.

— А что с Динамитом?

— Отсюда до него далеко.

— То есть ты уже не будешь туда ходить?

Мы встряхнули одело.

— Я ходил туда только, чтобы форму не терять. Это был наиближайший спортивный центр со свободной посещаемостью, — кинул мне подушку. — Сейчас уже ни времени, ни необходимости в нем нет.

Я сильно удивилась:

— У меня абонемент до Нового Года ещё.

— Это ерунда.

В полумраке комната выглядела завораживающе. Я попыталась добавить в выбор красного, чтобы порадовать Дмитрия и не прогадала. Дорвавшись до финального результата, юрист тут же упал на поверхность кровати звёздочкой. Выражение его лица говорило о крайней степени удовлетворения:

— Иди сюда, — шепнул.

Осторожно переступив через валявшиеся отвёртки, коробки и дрель, я забралась на кровать и устроилась рядом с Дмитрием, подперев голову рукой. Юрист повернулся ко мне. Не то, чтобы кровать была очень большая — мы почти касались друг друга ногами.

— Знаешь, что Кира? — сощурился.

— Что?

Вместо того, чтобы проявить оточенные навыки эрудиции, Дмитрий приподнялся на одной руке и приложил конец красного покрывала к моей щеке. Пожалуй, именно на этом этапе в его глазах появился уже наблюдаемый мной ранее игривый блеск. Снова что-то задумал.

— Разденься, — скомандовал.

Я пропустила футболку через голову, оставив ту в изголовье кровати. Дмитрий внимательно следил за моими движениями сверху, не сдвинувшись ни на миллиметр. Отрывая заклепку на джинсах, я поняла, что лицом к лицу так геройствовать уже не смогу:

— Только после тебя.

Мои слова послужили началом продолжительной паузы. Дмитрий перестал улыбаться и склонил голову на бок. Я приняла его изучающий взгляд решительно. Ожоги. Какая ерунда! Кто вообще их не видел в жизни? Но юрист воспринял мое послание по другому: подавшись в сторону, он выключил ночник. Вспоминая сквозняки от окон в Любинском, я взяла самые плотные и длинные шторы — комната погрузилась в кромешную темноту.

— Мне казалось, что ты все понимаешь. Видимо, нет.

Большие горячие ладони скользнули от шеи вниз, прошлись по рукам, коснулись живота. Дмитрий ловко избавил меня от остатков одежды, пока я не оказалась совершенно обнаженной. На какую-то секунду он даже замер в темноте, будто мог видеть, я слышала лишь его тяжелое дыхание. Спустя несколько долгих секунд, я нашарила рукой низ его футболки, но Дмитрий отцепил мои руки и поочередно поцеловал каждый палец. Я начала понимать, что проигрываю, пусть бой и был крайне незначительным и более бессмысленным. Сухими губами городской дотронулся до моих коленок и прошелся языком вдоль голени. Как и ранее сегодня, я почувствовала неожиданную истому и даже выгнулась в спине. Дмитрий весело рассмеялся где-то сверху и, наклонившись, впился своими губами в мои. Я обхватила его ногами, положила ладонь на затылок, собрав пальцами волосы. Теперь он смеялся мне в рот. От его движений мне становилось все приятнее. Руками я уже бесцельно мяла плотную футболку, понимая, что останавливать меня никто не собирается — мы оба вспотели и плохо соображали. Мне казалось, что я вот-вот потеряю сознание — таким глубоким и ярким было наслаждение.

Несколько минут мы не шевелились. Сквозь дрему я ощутила, как Дмитрий притянул меня к себе вместе с покрывалом. Голой щекой я ощущала сухие рубцы у него под футболкой.

Глава 28

Воскресенье началось с пения птиц. Звук показался мне таким удивительным и знакомым, что я подумала, будто вижу сон. Плотная бордовая штора подсвечивалась солнечными лучами, но почти не пропускала света. Дмитрий спал рядом на боку, обняв меня поверх одеяла. Рукав черной футболки немного закатался, кокос на веревочке сбился за спину. Я аккуратно выбралась из кровати, подобрала одежду и спустилась на первый этаж. Нагретая светом кухня оказалась намного теплее спальни. Я воспользовалась туалетом, достала помидор из холодильника и вышла на крыльцо. В свежий воздух поселка вплетался слабый аромат стройки, где-то вдалеке шумела бетономешалка. Заглянув в гараж, я увидела Чару — догша лежала на коробках из-под кухонного гарнитура. Увидев меня, она сладко потянулась и мы пошли гулять.

Утром в поселке жизнь будто вымерла: асфальтированные внутренние дороги были совершенно пусты. Выйдя за ворота коттеджа, мы с Чарой прошли почти до поста охраны и свернули обратно. Хотелось курить. Я достала пачку Пэлл Мэла и затянулась, разглядывая вдалеке строение из красного кирпича.

Коттедж в Омске. Кто бы мог подумать. Я затруднялась сказать, изменил ли он статус наших с юристом отношений, но решив, что первую попавшуюся в новый дом не подселишь, предположила, что Дмитрий мог быть серьезен. Мог быть. Впрочем, главный вопрос до сих пор состоял в продолжительности таких отношений. С Дмитрием у нас так и не нашлось лишних точек соприкосновения, хотя я и пыталась понять, что ему было интересно помимо кокосов и скалолазания. Динамит теперь отпадал — общих увлечений становилось все меньше. Я слабо представляла, как буду обучать этого весельчака посадке малины, успешному юристу это было не к чему. А секс с одной женщиной, при возможности получить буквально любую, вряд ли мог сковать мужчину кандалами. Разве что тот был моногамистом-однолюбом, что совершенно нельзя было предположить по заводной натуре и тем фотографиям молодости, которые я нашла у него под кроватью.

Закинув окурок в кусты, я остановилась напротив ворот. Не тратясь на съем, я могла собрать приличную сумму на учебу в институте. Конечно, тут пришлось бы потратиться на огород и бытовые принадлежности, но это казалось ничем по сравнению с арендодателями и оплатой коммунальных услуг. Перспектива учебы в ИВМ, в свою очередь, уже маячила у меня перед глазами при каждом упоминании повышения по должности незнакомых работников. Я ясно понимала, что всю жизнь просидеть продавщицей мне никто не даст. Как только улыбка станет не та, а молодость смениться зрелостью, ветклиника найдет замену. Собственно, именно поэтому мою работу называли молодежной и очень мобильной, это ведь не на рынке хлебом торговать, надо было уметь пудрить мозги.

Зайдя на территорию коттеджа, я взяла рабочие перчатки и пошла рыть траншеи. Становиться содержанкой какого-то городского никогда не входило в мои планы, но понимая, что жизнь слишком сложная, а за мной, как всегда, ни души, отрицать очевидное было глупо. Мы с Дмитрием вместе, пока оба в этом заинтересованы. Он нашел во мне что-то, я нашла это что-то в нем. Судя по всему, Дмитрию клинически не хотелось показывать свои шрамы. Стыдился он их или боялся было даже не важно, как факт — ему лишь нужна была женщина, которая могла бы закрыть на это глаза. Возможно как-то по своему, все же зная и понимая, что у него под тканью футболки. Отчасти я принимала, что не каждая девушка могла остаться в постели единственной голой, но с другой стороны, а что было сложного в том, чтобы смотреть на одетого мужчину? Очевидно, какова бы не была разница между городскими и "доярками" — это мало влияло на физиологию, которая, скорее всего и была апогеем наших отношений. Мне следовало опасаться. Дмитрий уже не вызывал у меня внутренней тревоги, своим анормальным поведением. Сколько бы ни продолжались наши отношения, мне следовало держать себя в руках, чтобы потом не превратиться в некое подобие репейника. Что было постыдно, учитывая мой жизненный опыт.

Юрист проснулся ближе к обеду. За это время я успела выкопать траншеи вдоль ограждения, залить их питательной смесью и заложить компост. Дело оставалось за малым, но мне следовало спешить на семинар.

— Ты куда собралась? — крикнув, увидев, как я выбегаю за ворота.

— Дела есть.

— Я подвезу...

— Хочу посмотреть, как ходит транспорт.

Замечательно. До ИВМ на трамвае я добралась за пятнадцать минут и вернулась почти за столько же, с кучей литературы в пакетах. На семинаре меня нашла врач со второго этажа и представила нескольким знакомым. Все как один — выпускники этого ИВМ.

— Привет.

Зайдя за ворота, я застала сидящего у клумбы Дмитрия. Он скармливал Чаре сосиски.

— Кира! — улыбнулся. — Мы тебя ждали.

Надо признаться, ещё выходя из коттеджа, я подозревала, что Дмитрий может выехать следом на машине и все-таки настоять на подвозке, но он этого не сделал. Что в очередной раз натолкнуло меня на мысль о его странном поведение после секса.

— Сюрприз есть, — сказал.

На улице уже смеркалось. В первую очередь, я обратила внимание на траншеи. Следовало купить золу, прежде чем начать посадку. Дмитрий встал и пошёл за угол дома. Судя по прилипшей к спине футболке, он сильно вспотел. Таскал тяжести по дому, пока меня не было?

— Вот, Кира.

Последовав за Дмитрием, я увидела турник. Двухметровый и железный, он стоял рядом со стеной гаража, на бетонированном клочке земли.

— Его раньше не было, — сказала банальность.

— Сегодня вбил. Смотри.

Дмитрий вытер руки о штаны и уцепился за перекладину:

— Считай.

— Раз, два, три, четыре... десять... пятнадцать... двадцать... двадцать пять...

На тридцать первом, он спрыгнул: довольный и раскрасневшийся. Это был хороший результат для мужчины, занимающегося спортом и почти нереальный для гопников из моего поселка. Однако своим скалолазанием Дмитрий развивал тело равномерно и до меня, в деле о турниках, ему было ещё очень далеко. Поставив пакеты на землю, я встала снизу, примеряясь. Почти такой же, как в Любинском.

— Это сложно, — сказал Дмитрий, остановившись рядом и готовясь страховать. — Смотри не упади.

Я смерила его пристальным взглядом. Не думал ли он, что тот мой турник использовался только под гамак? С почти ядовитой усмешкой, я схватилась за перекладину и начала подтягиваться, сама ведя счет:

... — тридцать два, тридцать три, тридцать четыре... сорок.... Сорок два.

На этом я расцепила ладони. Слишком мало практики было в последнее время. Результатом этого явились дрожащие кисти рук.

— Ты подтягивалась рывками, — сказал неуверенно.

— Ты тоже.

Пока я выкладывала продукты в холодильник, Дмитрий готовил ужин:

— Когда я... наводил справки, — подал голос. — Мне сказали, что в твоем селе у тебя была дурная слава.

— Так и есть.

— Почему? Ты очень спокойная.

Я снова посмотрела на него с легкой ухмылкой. Как объяснить богатому мальчику, что жизнь в дыре не течет как по маслу?

— С тобой жил дядя, когда ты училась в школе, — сказал. — Неужели он ничего не предпринял?

Дмитрий выложил большую яичницу на тарелку, разрезал и вручил мне вилку.

— Нет, — улыбнулась. — Дядя Валера не жил в Любинском. Просто заезжал, когда я ему звонила. Давал немного денег, посещал школьные собрания и уезжал. У него семья в Калачинске.

— Но кто-то же тебя воспитывал? — нахмурился.

— Валерий договаривался с соседом, но тот почти не выходил из запоя. Я росла одна.

— Но как? — юрист не торопился есть. — Твой дом же там едва ли не последний.

Вообще, то он и есть последний.

— Что тебя удивляет? — пожала плечами. — У нас нет юридической фирмы, следящей за правовыми нормами. Даже в случае обнаружения чего-то подобного, никто не стал бы ничего предпринимать. Это всегда лишний шум. Никто не хочет оказаться в центре внимания маленького поселка.

— И сколько лет тебе было, ну... со скольких лет ты так...

— С одиннадцати.

— И... у тебя есть ещё родственники, кроме дяди Валеры?

— Его семья.

— Он брат твоего отца или матери?

Я положила вилку и откинулась на спинку стула. Этот чудик не давал мне есть.

— Отца. Двоюродный брат отца.

— А со стороны матери никого нет?

— Её удочерили.

Судя по выражению лица, до юриста наконец дошло, что он лезет не в свое дело:

— Понятно.

Пока он доедал, я пыталась справиться с чувствами. Старое волнение, снова начало раскачиваться где-то глубоко внутри:

— А у тебя самого есть родственники? — поспешила занять ум альтернативой.

— Д-да, — неряшливо кивнул. — Да. У меня два брата и родители. Много родни. Пару лет назад, я даже стал дедом, правда так и не понял, кто постарался — бабушка сказала.

Бабушка.

— У нас семья долгожителей. И дед тоже живой.

Неожиданно для себя, я осознала, что этот диалог реально помогает.

— Часто ты ездишь к ним? — спросила. — Какие у вас отношения?

— Старики живут в Сочи, родители с братьями в Питере. Раньше мы собирались вместе раз в год, теперь не получается, забегаем к бабке кто когда может. Не переписываемся почти. Ну, кроме открыток.

— Почему?

— Ни к чему это, — пожал плечами. — Я их и сослал подальше, чтобы кто левый не добрался.

Я насторожилась, но Дмитрий говорил все в той же легкой манере:

— Им не очень интересно, что тут у меня. Ну, разве что бабке. Мать с отцом всё в Лёшку вкладывают. Со мной их надежды никогда связаны не были... К чему я это? — споткнулся. — С родителями познакомиться не получится. Хотя мне бы хотелось представить тебя старухе. Она бы порадовалась. Хочешь в Сочи?

Я даже не сразу поняла, о чем речь. Дмитрий весело улыбнулся:

— Тебе повезло со мной, сердоболья. Я там уже четыре года не был. Все звоню на праздники, а чтоб самому явиться... — развел руками. — Так и останемся здесь.

Когда юрист принялся мыть посуду, я отправилась на второй этаж, где поторопилась заснуть и наутро лишь мелком ощутила, как Дмитрий отрывает меня от себя (или себя от меня?) чтобы вылезти из кровати. Когда я проснулась окончательно, дом уже пустовал.

Рабочий день прошёл интереснее, чем обычно. Две женщины-ветеринара скупили сразу несколько наименований товара для частной практики и перепродажи. Я предположила, что они жили где-то в области и, оказалась права — одна из них приехала из Полтавки. Во время обеда в столовой, регистраторша торжественно объявила, что приглашает всех коллег на свадьбу. Но так как та проводилась в четверг, не многие смогли отпроситься у администрации (так же приглашенной), что впрочем, никак не коснулось меня — заочно отпустили весь первый этаж. Я ещё ни разу не была на свадьбах, хотя представляла, что те из себя представляют. Расспрашивая регистраторшу о том, что следует одеть, я почти прошла мимо Дмитрия. Юрист в синем костюме сидел на своем черном чоппере у самого крыльца.

— И вы тоже приходите! — неожиданно крикнула регистраторша, прежде чем перебежать дорогу.

— Куда? — спросил Дмитрий, протягивая мне кусок баунти.

— Свадьба в четверг, — взяла подношение. — Многие придут. Почему ты на байке?

При слове "свадьба" городской перестал жевать.

— Надо перегнать.

Откуда перегнать он так и не сказал. Дорога домой выдалась довольно интересной, учитывая, что последний раз я каталась на байке несколько лет назад, когда "прикола ради" угнала колёса у одного отморозка с банданой группы Rammstain. Как оказалось, во втором гараже уже стояли красная хонда и чёрный сузуки. Я почти забыла, что Дмитрий серьезно увлекался этими вещами.

— А машина?

— У офиса оставил.

Судя по стремительной пропаже городского, сегодня была моя очередь готовить. Я принялась клепать нам бутерброды и овощной салат, но время шло, а юрист не подходил. Решив, что бесцельно ждать смысла нет, я вышла наружу выдернуть пару сорняков. Это тонкое дело можно было растянуть в бесконечность. Поэтому расчистив небольшой уголок рядом с будущим малинником, я вернулась, чтобы подготовиться ко сну. Интересно, куда ушёл юрист? Может вообще уехал забирать машину?

Толкнув дверь в ванную на первом этаже, я не сразу поняла, что произошло и, по инерции подошла к раковине. В отражении настенного зеркала, значилась прозрачная душевая кабинка. Уж не знаю, зачем надо было покупать именно такую, наверняка стоила целое состояние и причиняла дискомфорт, в случае открытой двери в саму комнату. Как сейчас, например. Дмитрий стоял внутри, ко входу спиной и, целенаправленно мылил волосы на голове. От горячей воды шёл пар, частично запотели стенки. Втянув в себя воздух, я поняла, что галлюцинации исключались — действительно пахло кокосовым шампунем.

Поблагодарив Бога, что вода шумела громко, я начала отступать к двери, но, видимо, потеряв слишком много времени на анализ ситуации, не успела скрыться. Дмитрий выключил воду и громко выдохнул, как часто делали пригревшиеся люди, неожиданно оказавшиеся на морозе. Под звук отъезжающей дверцы, юрист ступил на белый ванный ковёр, растирая плечи. Комната отлично освещалась сразу несколькими лампами, которые буквально выбеливали все пространство вокруг: не заметить очевидное было невозможно. На фоне белой плитки и отсвечивающих поверхностей, пигментированный торс городского казался чёрной дырой.

— Кира?

У обычного человека при виде такого, должно быть, начиналась паника. В обычной жизни даже я не видела ожогов такой обширности. Сразу вспоминались фильмы про ходячих мертвецов, вроде Обители Зла. Скорее всего, подобные ассоциации и отпугнули Екатерину, когда я в первый раз притащила городского в дом. Грязные и ссохшиеся рубцы тогда выглядели ещё хуже, а сам мужик вонял канализацией.

— Ты дверь не закрыл.

Мне давно хотелось поинтересоваться, как это произошло. Судя по всему, у него был крупный ожог третьей степени: все слои кожи погибли, но мышечная масса не пострадала. Такие затягивались путем рубцевания и частично теряли чувствительность. То, что получилось в итоге у Дмитрия, ещё бугрилось, сохло и трескалось, так как после происшествия не была проведена операция по пересадке. Почему нет? Ведь в таком случае кожа была хотя бы эластична.

— Кира? — повторил.

Взяв себя в руки, я встала по стойке смирно, не зная куда смотреть. Очевидно, что разглядывать городского сейчас было неуместно.

— Ну, вот, — тон Дмитрия мне не понравился. — Я привык жить один, мог оставить дверь открытой, с другой стороны, разве ты глухая?

Он прошлёпал до стены, где на перекладине висели полотенца. Конечно, душ не работал бесшумно, а я явно витала в облаках, когда дёргала за ручку.

— Ну и как? Мерзко, да? — юрист затянул спортивные штаны, в которых ходил по дому. — Смотри уж коли пришла! Я не заразный, как многие думают! Ко мне даже можно прикасаться, представь себе!

Смотреть уже никуда не хотелось. Хотелось уйти. Просто взять и... вернуться к тем же сорнякам. У Дмитрия началась явная истерика.

— Там нет червей, паразитов, микробов... сороконожек, которые готовы забраться тебе в ухо или под ногти, от одного касания! Нежная женская натура! — расставил руки в стороны. — Паника! Опасность! Инфекция! Теперь к ней век не подходи, пока не отойдет! А потом голову ломай, как бы не спустить все до изнасилования, ведь как можно-то с таким телом на бабу ложиться?!

Он снова нацепил этот едкий взгляд, который я не редко замечала в наши первые дни знакомства. Ткань футболки почти плавно спустилась вниз по смягченным водой рубцам. На ватных ногах я вывалилась из ванной вслед за стремительным Дмитрием. Юрист шумел посудой и бил по поверхностям снизу до самой ночи. Вести диалог с людьми в таком состоянии было бесполезно. К тому же, сейчас я ощущала себя оскорбленной. Нонсенс, ведь такие чувства испытывались к равному, а вся ситуация только напомнила, кто в доме носил корону хозяина.

События развивались согласно прогнозу, наша несовместимость была слишком велика. Я уже знала, что увижу у него под футболкой, но понятия не имела, что давняя картина вызовет хоть какие-то чувства. Рубцы не волновали меня в том смысле, в котором я бы предпочла, чтобы они меня волновали! Фактически, за какие доли секунд, я попыталась вспомнить все известные мне способы, чтобы вывести их; выбелить до состояния младенческой гладкости; стереть; замазать; выдрать с мясом, дабы как по волшебству рана затянулась кожей и... Дмитрий снова улыбался, смеялся, подшучивал, выглядел на свой истинный возраст.

Вот только этого не хватало.

Глава 29

Я пришла на работу на час раньше, чтобы воспользоваться компьютером регистраторши и припрятать товары первой необходимости под стол. Поиск выдал несколько гостиниц на окраине Омска, со средней ценой в тысячу рублей за сутки. Кровать, стул, стол — вариант на пару дней. Утром городского не было, хотя тот обещал подвозить меня по вторникам и четвергам. Кухня была перевернута вверх дном, побитая посуда, частично закинутая в мусорный ящик, ещё лежала на полу. Воспользовавшись отсутствием хозяина, я быстро собрала самые нужные вещи, думая о том, что предстояло сделать. Судя по всему, Дмитрию действительно нравились собаки и он не испытывал никаких затруднений с ежедневными прогулками. Теперь у него был частный дом с собственным двором, оставить у себя догшу было бы к месту.

Весь день первый этаж обсуждал, как будет проходить свадьба. Первично собранный персонал новой ветклиники считал за обязанность укрепить коллектив для той же истории. Многие из них были людьми душевными и добрыми, раз помогали животным, поэтому все инициативы и предложения решались полюбовно. С каждым часом, подгоняющим время к вечеру, я ощущала, себя все более потерянной.

— Она эффективная?

Полная женщина-продавец в белом халате покрутила упаковку в руках:

— Уж не знаю, деточка. Все берут, не жаловались ещё.

Врать не стала.

— Спасибо, я возьму. Сколько?

— Три двести.

Сидя в трамвае, я пыталась подсвечивать инструкцию телефоном. Мазь. Слабо верилось, что она возымеет лечебное действие над ожогом третьей степени с многолетним стажем, но юристу было чрезвычайно необходимо хоть как-то смягчать кожу. Загвоздка состояла в том, чтобы воплотить хотя бы этот жест заботы в жизнь. Если микроскопический процент на успех был у нас ранее, то после вчерашнего концерта с побитой посудой, мне казалось, что впереди нет совершенно ничего. Тем более мазей от ожогов.

Хотя я зря волновалась. Коттедж был пуст, а хозяин не пришёл ночевать.

В среду Омск поразил какой-то антициклон, температура резко упала. Вместо того чтобы ложиться спать, я выглаживала свой лучший брючный костюм, который, за неимением средств, было решено одеть на свадьбу. Когда я заканчивала с пиджаком, со стороны двора послышался шум отпирающихся ворот. В свободный гараж въехал вишневый внедорожник.

Я сосредоточенно прислушивалась к звукам внизу. Дмитрий впустил Чару, прошуршал пакетами и, судя по всему, разложил продукты в холодильник. Некоторое время было тихо. Потом хлопнула дверь и послышались быстрые шаги по лестнице. В саму комнату городской вошёл почти бесшумно, но увидев меня, полулежащую на кровати, громко топнул. Излюбленный синий костюм, в отличии от других дней недели, смотрелся неважно: верхние пуговицы были расстегнуты, галстук ослаблен до состояния свободного отвисания, пиджак сильно помят. Уже на этом этапе в моей голове зародилась нехорошая мысль, оформить до конца которую Дмитрий не дал. Резко выдохнув, он подлетел к кровати:

— Кира! — поцеловал. — Хорошая моя.

Некоторое время я наблюдала, как полупьяный юрист мусолит мои пальцы, прижимается щекой к ладоням и шепчет какие-то несуразицы. При иных обстоятельствах мне бы это даже понравилось, но не сегодня. Я осторожно освободила руки:

— Ты можешь принять душ?

Карие глаза уставились на меня с почти ребяческим непониманием. Дмитрий начал нагибаться для ещё одного поцелуя.

— От тебя несёт, — пояснила.

Однодневная щетина почти не скрывала переливающихся в свете ночника блесток: у рта и на щеках, вряд ли Дмитрий наносил их самостоятельно. В комнате витал едкий запах алкоголя и уже знакомый мне, перегара. То был клуб вроде Атлантиды, а следы оставили стриптизерши, извивающиеся на коленях? Или может, я недооценила нужды Дмитрия и это проститутки, скачущие на клиенте? Проверял ли он их на венерические?

Затуманенный взгляд Дмитрия сосредоточился и потерял былую мягкость. Юрист напрягся, всматриваясь в мое лицо. Я испытала сильное желание закурить, наблюдая, как городской отшатнулся от кровати, будто я его ударила.

— Я... — промямлил и, спотыкаясь, скрылся за дверью ванной комнаты.

Так рано.

Никакого желания сидеть на месте не было. Я слезла с кровати и, схватив куртку, вылетела на крыльцо курить. Пожалуй, меня даже немного колотило, хотя с чего бы? Все было прогнозируемо. Зачем хранить верность кому-то, кто заставляет тебя нервничать так, что ты бьёшь посуду по ночам? Кто просит тебя снять футболку, когда твоё единственное желание заключается именно в том, чтобы остаться в ней? Лучше пойти в проверенное место, где в процессе никто не попросит тебя оголиться, а после акта не станет маячить перспективой проживания под боком.

Но так рано! Я надеялась хотя бы на пару месяцев обычного, может даже "слепого" взаимодействия. Да, он бы начал ходить к своим грудастым тёлкам, но не говорил бы об этом мне и старался смывать все следы, но так! Я не была уверена, что втоптать меня в грязь было его главной целью, как и лишний раз показать эту пропасть между нами — ведь юрист делал это постоянно. А я ведь не мать Тереза, чтобы терпеть. Хочет носить свои футболки — пожалуйста! Почему ему вздумалось прислушаться к мнению "сельской доярки", именно сейчас, ведь раньше он показывал себя бескомпромиссным? Мне следовало радоваться, что ли? Уповать на то, что он снизошел до предпочтений партнерши? Полоумный, сам начал истерику, сам из неё и вышел. Оставив где-то в городе нагретое место и пару тройку косарей. Решение принимал он. Снова.

Боже, как меня доконал этот театр одного актёра! Время, которое можно было потратить на приготовления к вступительным в тот же ИВМ, тратилось на разгадки души чокнутого юриста! Уйти посреди ночи? Дмитрий заявится в ветклинику, если не завтра, то послезавтра и бежать будет особого некуда. Почему-то мне казалось, что он может вернуть кинувшую его бабу силком, лишь потому, что решение принял не он. Его слова кстати. Надо начинать капризничать издалека, чтобы "снижать градус отношений" и оставить мужскую душу обмываться самолюбием. Иначе... что иначе?

— Чтоб тебя, — пнула каменную клумбу.

Городской так и торчал в своей ванной. Снилось что-то тревожное и неприятное. Будто кто-то сковал мне руки плавленым железом и окунал ладони в кипящую лаву со словами "моя хорошая". На фоне мелькал образ Дмитрия, обжимающего разукрашенную в блёстки бабу. Одетый, он выглядел довольным.

К утру я нашла себя лежачей посередине кровати с плотно подбитым по бокам одеялом. Вторая половина пустовала, шторы были плотно задёрнуты. В тишине и сравнительной полутьме я пыталась понять, что же меня пробудило. Почему-то воздух казался другим — не натуральным. Отдёрнув одеяло, я сползла на пол и потянула полуприкрытую дверь в туалет. В нос тут же ударил насыщенный запах клубники. Смешавшись с ароматом моющих средств, он вызывал целую бурю эмоций, апогеем которых было головокружение. Спускаясь вниз по лестнице, я приметила мусорную корзину, забитую чем-то тряпичным. Синий костюм едва помещался в пластиковом контейнере.

Он что, совсем "того"?

На кухне нашлась только Чара и тарелка с нетронутой яичницей. Холодные лучи осеннего солнца пробивались через окна, освещая пустой внутренний двор с малинником. Где-то за стенкой тихо гудел мотор. Второй гараж. Я ввела код и начала ждать, пока поднимутся роллеты. Шум становился все громче. Дмитрий сидел на корточках рядом с красным мотоциклом и смотрел, как крутится переднее колесо. В своей обычной одежде, он не выглядел так, будто был готов бить посуду.

— Умеешь водить? — спросил, когда я подошла ближе.

— Смотря что.

— Машины хотя бы?

— Разве что жигули.

— Понятно.

Дмитрий встал с корточек и выключил мотор. Избегал смотреть на меня, но уже выдал реплику, показывающую небезызвестную пропасть между нами. Наблюдая, как он поспешно закрывает гараж, я подумала, что в принципе, могла бы сделать это утро более интересным для нас обоих. Вопрос был в другом — зачем? Снижать градус отношений — вот чем закончились мои размышления вчера.

Дело в том, что я трижды угоняла байки. Я, знакомый Ивана и два бывших одноклассника. Через омскую область проходила автомобильная дорога федерального назначения, часть которой и вовсе относилась к европейскому маршруту. Многие мотоциклисты летом брали объездную и притормаживали у нашего клуба. В такие ночи было шумно и весело. Мы не всегда набивали морды мужикам, порой, мотик можно было увести достаточно легко, иногда подкупив знакомых в клубе, чтобы те отвлекли. Этот способ был крайне непрактичен: почти все молодые из села были в курсе угонов. Несколько человек даже знали, куда мы ходили перебивать номера на перепродажу. День, другой и ты натыкался на эту кучку малолетних пьянчуг, просящих отстегнуть им процент. Мне едва доставалась одна пятая, но и та растекалась на бытовые нужды.

— Разве сегодня не день свадьбы? — спросил.

— Да. Через два часа выхожу.

— Подвезу.

Должно быть, со стороны мы смотрелись диковинно — два человека в случайных позах застывшие напротив дома. Дмитрий не торопился двигаться, правильно понял, что предстоит разговор.

— Скажи, — вытащила сигарету, внимательно следя за лицом собеседника, — где ты был?

Судя по выражению глаз, уставившихся на бетонированную дорожку, мой вопрос был ожидаем. Юрист сделал несколько жевательных движений челюстью. У него была целая ночь и утро, чтобы придумать реалистичную "легенду".

— На корпорате, — выдал. — Отмечали день судебного пристава. В зале распыляли блестки с конфетти.

Начав хохотать, я даже не заметила, как перекусила фильтр. Пришлось достать другую сигарету, крепко зажать её зубами и прикурить. Облегчение, впрочем, не длилось долго.

— Спирт вам там тоже распыляли? — поинтересовалась.

Юрист быстро просек, что ему не поверили и развел руками:

— Я не отрицаю, что подвыпил, но ничего более.

Я по-простецки кивнула, борясь с новым приступом смеха. Дмитрий смерил меня недружелюбным взглядом и поплёлся в дом. Когда я устроилась с ноутбуком за столом, городской уже вовсю колдовал у плиты. Одна тысяча за сутки — мне следовало искать жилье, а не отплясывать на свадьбе. Последний пересчет сбережений показал, что внести аванс на полгода я уже не смогу. Стоило попробовать поснимать комнату — за три косаря с энергооплатой в месяц, чем не цена?

На поисковую фразу "день судебного пристава" гугл выдал первое ноября. Вчера.

Дмитрий развернулся с двумя тарелками. Его не было два дня и одну ночь. Костюм он не менял — с начала недели носил синий. А в начале нашей переписки, упоминал как часто ночевал в офисе, когда жил с Екатериной и пусть мне не хотелось сравнивать наши отношения с его прошлым опытом, стоило заметить, что ночевка в офисе казалась куда безобиднее развлекаловки в клубе... Хлопушки на корпорате? Это же полный бред. Или нет? Я почувствовала, как начинаю раздражаться. По идее надо было вспомнить чем пах городской помимо алкоголя, но в уме как назло всплывали ароматы клубничного освежителя из ванной.

— Кира, что это?

Я положила локти на стол, жуя кусок бутерброда. Каким-то образом ноутбук перекочевал к Дмитрию, активно листающему закладки в браузере.

— Кира, зачем тебе это?

Смотря, как сильно городской хмурит брови, целенаправленно вчитываясь в текст на экране, я поняла, что начинаю сходить с ума. Просчитывать события прошлого скорее относилось к ревности, чем к чувству собственного достоинства. Сегодня мне лишь следовало не опаздывать на свадьбу регистраторши, а там уже будь, что будет...

— Слушай, — посмотрела на часы, — я возьму трамвай.

Едва я успела договорить, как запястья свело болью. Молниеносно перегнувшись через стол, Дмитрий схватил меня за руки, вынуждая сесть обратно. Полупустой стакан с молоком опрокинулся и покатился прочь, пока не разбился о паркет громким ударом. За дверью гавкнула Чара.

— Думать забудь! — прошипел Дмитрий.

Комнату накрыла та самая утренняя тишина с далеким отзвуком бетономешалки. Солнце отлично освещало озлобленное лицо юриста: губы плотно сжаты, опущенные брови были сведены вместе. В гневе шрам на щеке смотрелся толще чем обычно и, казалось, был предзнаменованием угрозы. Мне стало не по себе, наверное, с такой рожей он и бил посуду.

— У нас ведь все хорошо, Кира, — пророкотал. — Ты здесь...

— Лучше отпусти, — предупредила.

— Хочешь доказательства, что я не тягал какую-то бабенью вчера, да? — сильнее сжал мои запястья. — Кира, я лишь заночевал в офисе, с утра до обеда работал, затем начался корпорат и я еле унёс ноги. У нас всё здание под наблюдением, наверняка есть записи... Кира, девочка, — принялся грубо массировать мои ладони. — У нас ведь все хорошо, правда?

Я смотрела в эти карие глаза и честно пыталась понять, кто кого успокаивал. На секунду опустив руки, Дмитрий подлетел ко мне со спины. Это уже было не так весело и я, чертыхнувшись, соскочила со стула:

— Держи себя в руках! — выпалила.

С дикой рожей лица, юрист грубо схватил меня за бока и привлек к себе. Первый раз я достаточно умело оттолкнула его, но вторая попытка не удалась. Казалось, состояние психопата наделяло городского сверхспособностями: он посадил меня на край стола и начал гладить пальцами шею. Я нащупала рукой вилку, но заметив движение, Дмитрий смёл всю посуду на пол. Пожалуй, так страшно мне не было со времён его смс-сообщений с моими паспортными данными.

— Так люблю, так сильно, что... — его пальцы буквально впились в мою кожу.

От боли я даже застонала. Жаркими поцелуями Дмитрий покрывал моё лицо, пока его руки не залезли мне под футболку. В первое мгновение я пыталась посильнее пнуть его ногой, но по мере того, как длилась прелюдия, во мне начало возникать встречное желание. Не прерывая поцелуй, Дмитрий быстро расстегнул брюки. Возможность и желание шевелиться возвращались ко мне постепенно. Мы лежали расслабленные среди разбросанной одежды на полу. Дмитрий горячо дышал мне в грудь, играя пальцами с пупком. Часы показывали полдень. Пошарив рукой на предмет куртки, я достала пачку Пэлл Мэла.

— Слишком много куришь, — устало отозвался психопат.

— А ты пьёшь.

Что-то пробубнив, юрист потянулся к одному из ящиков кухонного гарнитура. Погремев тарой, достал затемненную бутылку. Пара глотков придала Дмитрию дополнительный заряд бодрости и он, со свойственной ему грациозностью, повернулся лицом ко мне и поцеловал в губы. Вино. Я ощутила, что снова теряю рассудок.

— Сейчас я тебя ещё немного полюблю и будем смотреть фильм, — кивнул в сторону нового домашнего кинотеатра. — Закачал боевиков.

На глаза, подобно спасению, снова попались часы.

— У меня стекло в волосах наверняка, — вздохнула. — Сначала душ.

Дмитрий хотел что-то сказать, но вовремя остановился. Карие глаза оглядели беспорядок вокруг: сметенные со стола приборы вместе с едой не выглядели располагающе. Как и красное пятно, пахнущее вареньем, на его футболке. Юрист медленно кивнул и припал к горлышку снова:

— Иди.

Пока я поднималась, Дмитрий погладил меня по ягодицам. Уже сверху, я услышала, как тот начал уборку: после синего костюма в мусорку почти ничего не помещалось. Перестав греметь стеклом и ругаться, юрист сам полез в ванную. На сборы потребовалось пять минут. Натянув пиджак и расчесавшись, я бесшумно вышла из дома, ввела код на воротах и побежала к остановке.

— А мы-то думали, придёшь или нет! Все-таки работаете вместе...

Сориентировавшись среди подъезжающих к дому жениха машин, я прибилась к знакомым из ветклиники. Почти близилось обеденное время. Пришли лишь четыре человека, остальные предпочли остаться дома, не смотря на то, что во всеуслышание заявляли, что посвятят день свадьбе.

Невеста выглядела бесподобно. Будучи красивой девушкой изначально, в белом платье, косметике и с необычной прической, регистраторша представляла собой ангельское видение. Мы подождали пока все рассядутся по машинам, заехали в ЗАГС и несколько часов к ряду крутили по городу под веселую музыку. Свадебный картеж из семи автомобилей казался чем-то исключительным на омских дорогах, пару раз мы даже проезжали на красный.

Само празднование было решено проводить в недорогом ресторане. Регистраторша сияла от счастья, рассаживая гостей, а новоиспеченный муж, видимо из-за скромности душевной, только и делал, что потел и краснел. Гости всё подходили и подходили: к семи вечера стало очевидным, что были приглашены все близкие и друзья обеих сторон. Тамада, так называли женщину, которая мучила народ вопросами, сразу принялась за работу. Особенно она истязала мужскую часть стола. Парни были вынуждены открываться от пищи почти раз в десять минут. Я сидела в углу, на самом "труднодоступном" стуле, поэтому отказываться от участия в танцах и викторинах оказалось легко. Не знаю почему, но знакомые парни со стороны жениха не раз кидали взгляды именно в мою сторону: от нечего делать, я занимала себя тем, что разглядывала людей вокруг. Городская свадьба была по меньшей мерей интересной. В Любинском после расписки молодожены просто шли во двор глушить пивасик: новая ячейка общества формировалась без особых изощрений.

Отмахнуться от усатого фотографа оказалось невозможно. Примеряясь к торжеству с разных углов, он пришёл к выводу, что с моего места вид был самый удачный. Пришлось уступить. Тут же нарисовался один из любопытствующих парней, протянул бокал с шампанским и пригласил потанцевать. По сути, я ничего не теряла, соглашаясь. Танцевал пацан, правда неважно: отрывисто и однообразно.

— А где ты работаешь? — поинтересовался, когда музыка стихла.

— Этим теперь интересуются охотнее, чем именем? — усмехнулась.

— Не, ну где?

Какой непутевый Альфонс.

Пока гости придавались утехам, оказалось, что невесту похитили.

— Как? — тамада забыла выключить микрофон. — Вы же сказали, что не хотели...

Жених выбежал на улицу вместе с парнями, но поиски не увенчались успехом. Бедняга, начал расспрашивать родителей, чтобы те сказали, где спрятали суженую.

— Ну, хватит уже, сдаемся мы!

— Да, сдаемся! — поддакнул свидетель.

— Да не знаем мы... — родительница посмотрела на мужа, — Так ведь?

— Не знаем...

Прошло полчаса, возлюбленный регистраторши устал ждать и пошёл курить. Праздник продолжался. Мне даже стало как-то смешно, странная эта свадьба, без невесты-то.

— Подъезды проверяли? — спросила, разглядывая окрестности в темноте.

— Да, подъезды, магазины, углы домов.

— А стоянку?

— Валера вроде бегал, ничего не нашел...

Я как следует всмотрелась. Автостоянка находилась прямо напротив ресторана и машин на ней было слишком много, чтобы в одиночку оглядеть все за десять минут. Вернувшись в зал, я пригубила несколько бутербродов с красной икрой и, вооружившись пластиковым стаканом с газировкой, пошла на собственную разведку. Не найду, так отчалю на остановку: время было позднее и хотя регистраторша планировала сидеть в ресторане до ночи, я бы предпочла отоспаться и выйти на работу в прежнем режиме.

Да уж. Вряд ли бы невесту прятали где-нибудь в канализации с её платьем, или на улице — тоже слишком заметно. Парковка была единственным стратегически верным местом, куда можно было спрятать человека. Проходя мимо машин, меня не переставала мучить навязчивая идея, что регистраторша сидит в багажнике. Впрочем, большинство авто были мелкогабаритными и не подходили для такой задачи.

Разве что вишневый внедорожник с затемненными стеклами в последнем ряду. Залпом допив газировку, я выбросила стакан и, подлетев к автомобилю, дёрнула за дверцу водителя. Из салона лилась тихая танцевальная музыка. Мне тут же предстал лик городского. В кожаной куртке и перчатках, он читал юридический справочник. Регистраторша тоже нашлась легко: без сознания на заднем сидении. Объемная белая юбка платья едва давала возможность разглядеть, что девушка дышит. Её рот был плотно завязан черной тряпкой. Никак, хлороформ.

— О, Кира. Наконец-то.

Я была вынуждена отступить, когда Дмитрий откинул справочник и шагнул на улицу. От юриста не пахло алкоголем, но он вполне мог быть пьян. Ведь по каким ещё причинам ему усыплять едва знакомую девушку? И где он её подловил? Как? Психопат...

— Что ты с ней сделал? — спросила. — Ты совсем рассудок потерял?

— Вопрос в том, что я сделать не успел, — улыбнулся.

— Что это значит?

— Откуп невесты.

Я потеряла дар речи.

— Если не откупишься, а сделать это можешь только ты, высажу твою коллегу где-нибудь в области. В каком-нибудь селе.

— Ты шутишь, — поежилась.

— Отчего бы?

Немного помолчав, Дмитрий вытащил из-за пазухи черную пластиковую папку и положил ту на капот. Уже на этом этапе мне стало как-то не по себе. Лицо юриста покрыла маска серьезности, а на крыльце ресторана жениха уже не было.

— Только без фокусов, — предупредил, вытаскивая из кармана ещё и ручку. — Подпишешь каждый лист.

— Что? — напряглась.

— Открой и прочти.

Подойдя к автомобилю, я неохотно открыла папку и пролистала стопку бумаг. Среди квитанций об оплате пошлин, выписок и ксерокопий государственных унитарных предприятий, были и документы удостоверяющие личность городского и меня.

— Какого лешего? — свела брови на переносице.

— Читай вслух.

— "Гражданин Российской Федерации Озерцов Дмитрий Николаевич... именуемый в дальнейшем "Даритель", с одной стороны, и гражданка Российской Федерации: Рождественская Кира Геннадьевна... именуемая в дальнейшем "Одаряемая", с другой стороны... заключили следующее... В соответствии с настоящим Договором Даритель безвозмездно передает в собственность Одаряемой 1/2 долю индивидуального жилищного строительства — двухэтажного жилого здания, расположенному по адресу: город Омск, Кировский округ, улица Раздольная, дом три — далее по тексту "Жилой дом" и земельного участка, находящегося по адресу: город Омск, Кировский округ, улица Раздольная, дом три — далее по тексту "Земельный участок"... Жилой дом принадлежит Дарителю на праве собственности, что подтверждается Свидетельством о государственной регистрации права... Стороны оценили даримое имущество в три миллиона девятьсот тысяч рублей. Одаряемые до подписания настоящего Договора указанные Жилой дом и Земельный участок осмотрели, им известна качественная характеристика и режим отчуждаемой собственности. При осмотре не выявлено никаких дефектов. Жилой дом и Земельный участок в состоянии, позволяющем их использование по целевому назначению... Одаряемый в дар от Дарителя указанные Жилой дом и Земельный участок принимает", — я посмотрела на юриста, как на полоумного, — Ты должно быть, издеваешься?

Дмитрий, внимательно следивший за выражением моего лица, медлил с ответом.

— Это дарственная на твой коттедж, — потрясла бумагой. — Ау!

— На одну вторую, — уточнил.

— Ты уже поставил свою подпись и собрал все документы! Брал мой паспорт, мой ИНН! Ты не мог провернуть это за один день!

— Любая дарственная требует нотариальное заверение. А я — нотариус, Кира и, конечно, не собирал бумаги в спешке.

Я оперлась на капот руками и закрыла глаза. Значит, это не было бзиком опьяневшего разума — к решению юрист подходил постепенно. Другое дело, никакой человек не стал бы отдавать такие деньги по доброте душевной, у дарения был явный контекст в виде призыва к совместному проживанию. В уме тут же всплыли ассоциации с любовницами многочисленных лордов и герцогов старой Англии — мужики снимали им квартиры и буквально содержали. Я почти смирилась с тем, что живу в доме богача на птичьих правах, но Дмитрий не был щедр на передышки.

— Не смотря на то, что "Одаряемый вправе в любое время до регистрации перехода к ним права собственности на предмет настоящего Договора отказаться от дара", я советую тебе как следует подумать, Кира.

— Я думаю.

Хотя думать было не о чем. В доме Екатерины худо-бедно жила семейная пара, но мой уже превратился в заброшенный сарай — то, что съемщики могли использовать его как кладовку, гарантировало хоть какую-то цену за участок "на овраге". На самом деле, я уже подготовила себя к мысли, что никогда не буду владеть собственным жильем, перееду к будущему мужу, сгорая от несостоятельности — да, но на своё с моей зарплатой и деньгами на съем накопить было невозможно. Половина коттеджа стоимостью в четыре миллиона — ха! С ней можно было натворить чего угодно, в конце концов, это не регистрация по месту пребывания...

Блин, так же не бывает.

— А что, если я захочу зарегистрироваться в...

— Без проблем, — и глазом не моргнул.

Я по новой принялась лихорадочно листать бумаги. Самым "прибыльным" выходом было бы продать свою часть и купить квартиру. Боже, даже сдавать свою половину было бы крайне выгодно, но учитывая контекст "подарка", я сомневалась, что Дмитрий на это рассчитывал. Сожительство. Чёрт, а это уже очень много. Городской дал мне сравнительно вольный размах, не добавляя никаких чрезмерных пунктов — а ведь как нотариус, мог родить целый эпос. Своя... своя собственность в городе. Коттедж!

— Я бы не стал подсовывать тебе это так рано, но сегодня утром ты меня... удивила. Всем будет спокойнее, если ты перестанешь искать жилье на хуторе близ Диканьки. Там нет никаких уловок, перечитай и подпиши. Для тебя это, в любом случае, беспроигрышный вариант.

От поучительных речей хотелось просто отмахнуться. Никаких троянских коней действительно не наблюдалось. По крайне мере, очевидных. Скорее всего, алкоголь придал Дмитрию решимости — при обычном расположении "духа", он бы вряд ли вытащил эту дарственную так рано. Пожалеет.

— Я буду платить, — щелкнула ручкой. — За электричество там, за газ...

— Кир, — тёплые ладони принялись гладить мою спину под пиджаком, едва я поставила первую подпись. — Хорошая моя...

У дарственной было несколько копий. Вероятнее всего, какие-то должны были остаться у собственников, другие в конторе, третьи — отойти правительству. Я быстро выводила подпись, загибая листы. Становилось прохладно.

— Вроде всё. Посмотри.

Юрист небрежно полистал содержимое папки и, остановившись на последнем листе, снова полез обниматься:

— Надеюсь, ты хорошо провела день? — шепнул на ухо. — От тебя пахнет алкоголем и мужским одеколоном. Что я должен думать, Кира, а?

Приступ ревности сразу после подписания дарственной оказался неожиданностью. Я поняла, что не знаю, как на это реагировать.

— Что ты...

— Выходи! — резко постучал по переднему стеклу.

Хлопнув дверцей, из внедорожника вывалилась растрёпанная регистраторша:

— Вы ещё подольше не могли, нет? — поправила прическу.

У меня отвисла челюсть при виде того, как пропавшая невеста, вторично открывает дверцу автомобиля, чтобы вытащить застрявшую юбку. Раздраженно что-то прошипев, девушка стремглав понеслась к ресторану. Тени от деревьев периодически скрывали фигурку в платье, но я отчетливо увидела, как регистраторша замедлила шаг перед тем как подняться на крыльцо. Устроит гостям сюрприз — ничего не скажешь.

Боковое зрение уловило длинные мужские пальцы, зацепившие черную папку. Чертыхнувшись, я оттолкнула юриста локтем:

— Она была в сознании!

Прибрав трофей к рукам, городской попятился назад:

— Ну, да. Я и не утверждал обратного.

— Лжец!

— Не может быть, — залыбился.

Я начала надвигаться на него и Дмитрий пошёл в обход внедорожника.

— Все в порядке, Кира. Того требовали обстоятельства.

— Обстоятельства? — поправила пиджак. — Отлично. Иди сюда.

Юрист зашагал быстрее. Мы закружили вокруг автомобиля.

— Мне бы очень хотелось, моя хорошая, но учитывая вышеупомянутые обстоятельства, я предпочту общаться на расстоянии. Ты отлично выглядишь сегодня, я говорил?

Убью!

Хохоча, Дмитрий обогнул внедорожник пару раз и побежал вдоль машинного ряда. Мы нарезали круги вокруг парковки, как последние идиоты. Громкие ругательства особенно четко различались среди вечернего затишья. Погоня продолжалась, пока мы не начали выбиваться из сил. Сбавляя темп, Дмитрий задел припаркованную у ресторана волгу. Сигнализация не заставила себя ждать.

— Блин, — выдохнул, поглаживая бедро.

Я налетела на мужика сзади, но юрист ухитрился поднять руку с папкой на такую высоту, что оставалось только подпрыгивать. Ситуация быстро переросла в комичную и я поняла, что Дмитрий хохочет не один. За сем и застал нас хозяин машины.

— А ну пошли отсюда! — старик начал спускаться с крыльца. — Шпана мелкая, совсем стыд потеряли!

Отдав должное нерабочему фонарю, мы с юристом быстро двинули к внедорожнику. Дмитрий без лишний вопросов отдал мне папку и я аккуратно пересчитала все листы.

— Ты ненормален, — вздохнула, захлопывая за собой дверцу. — Совсем псих.

— Попридержи агрессию до дома.

Чья бы корова мычала. На втором этаже коттеджа мы оказались только благодаря моей силе выдержки: взвинченный Дмитрий сорвал с себя куртку ещё в гараже.

— Кира, иди сюда!

Сориентировавшись в темноте, я быстро закинула документы под кровать, и начала раздеваться. Влетевший в спальню Дмитрий накинулся на меня сзади:

— Поймал!

Проказник, он покрывал поцелуями мою шею и плечи, мял рукой живот. Мы перебрались на кровать путём нечаянного падения. Словно во сне, я наблюдала, как юрист на секунду присел на колени, чтобы стянуть с себя футболку. Было темно, но мне стало так приятно и волнительно, что я на миг потеряла голову.

— Эй, мы так не договаривались, — насторожился Дмитрий, когда я опрокинула его на спину и села сверху.

— Не дёргайся.

Полуприкрыв глаза, я наслаждалась изысканностью прикосновения к шершавой коже. Она не была похожа на наждачную бумагу, как можно было предположить на глаз. Скорее была просто до крайности сухой. Мысленно я уже представила, как буду втирать в неё мазь. Инструкция гласила, что хватило бы месяца, чтобы добиться продолжительного результата. Нагнувшись, я коснулась губами выпуклого рубца. Пах кокосом. Восхитительно.

— Кира, — позвал сдавленно.

Я почувствовала себя свободнее: тело подо мной отзывчиво реагировало на каждое прикосновение. Дмитрий быстро вспотел, мужское дыхание стало хриплым и прерывистым, когда я языком провела дорожку по его самому длинному шраму на руке. Пришло моё время улыбаться.

— Думаю, тебе кое-что мешает, — потянулась к ремню на его брюках.

Дмитрий неторопливо ласкал мою грудь и ягодицы. Слушая его стоны, я ощущала странное чувство новизны. Что-то изменилось в эту ночь, где-то в мозгу будто включили свет, который стремительно наполнил ёмкость четкостью и теплотой. Странная метаморфоза была похожа толчок, переворот. Внутри что-то ёкнуло, предупреждая о непоправимых переменах. Была ли это хваленая белая полоса, о которой так часто говорили? Хотелось бы. Возможно, лишь возможно, все наконец грозило стать проще и чуточку светлее.

Возможно...

Глава 30

Ноябрь месяц у меня всегда ассоциировался с грязью, лужами, подзимними посевами и санитарной обрезкой огорода. Резко упавшая температура, заставляла пересматривать гардероб. Облачность была почти постоянная, осень — едва ли не "Парижская". Омск накрывало серыми оттенками. Поняв, что начинаю пересыпать, я разлепила глаза, встречая слабые лучи солнца. Утренний свет, проникающий в затемненную спальню, совсем не грел. Но неимоверный жар вызывала горячая нога Дмитрия, перекинутая через мои колени. Юрист лежал рядом почти вплотную, опаляя щеку жгучим дыханием. Складывалось впечатление, будто он имел полное право складировать на меня все свои конечности.

— Эй, эй, — потрепала его по руке. — Половина восьмого. Работу проспишь же...

Дмитрий неохотно пошевелился и от щеки спустился к моей шее:

— Работаммм... не идумм... сегодня не...

Я отстранилась, чтобы всмотреться в бормочущее лицо. Юрист умиротворенно спал, чуть приоткрыв рот. Я осторожно отцепила мужскую руку от себя и освободила ноги. Дмитрий заворочался и пополз к краю кровати, по мере того как я её покидала.

— Куда? — прохрипел, цепляясь за меня пальцами.

— Спи. Я работаю сегодня.

— Останься. Я могу позвонить...

— Сегодня мой рабочий день, — повторила.

— Кира...

Обернувшись, заметила как лежащий поперек кровати юрист хмурит брови спросонья. Взяв одежду, я нагнулась и примирительно поцеловала оголившуюся грудь. Продолжать диалог не было никакого желания. Дмитрий, отрывисто выдохнул, закрыл глаза и натянул одеяло обратно. Я приняла душ на первом этаже, решив не мешать сну отдыхающего.

В день покупки мебели мне случилось приобрести два "распродажных" красных фартука с надписью "Ок". Сама я никогда не пользовалась никакими дополнительными тряпками, но сегодня они пригодились: стоящий у плиты Дмитрий завязал новый фартук на голое тело, блистая подтянутой задницей. На первом этаже было очень тепло. Быстро одевшись, я уселась за стол на готовое, Дмитрий наблюдал за мной, прибывая в некой полудрёме. Все ещё взъерошенный и сонный, он сидел напротив сильно сгорбившись.

— Значит так, — вытерла рот салфеткой. — Если ты не идешь на работу, то должен как следует выспаться. Задействованная этой ночью физическая мощь твоего тела требует восстановления.

Ожидая в ответ какой-нибудь колкости или ультиматума, я неожиданно напоролась на не смелую, почти застенчивую улыбку. Дмитрий медленно сполз со стула, прошлепал по паркету до двери и снял мою куртку с вешалки:

— Можешь взять машину, — зевнул. — Или я заеду за тобой вечером.

— Второе.

— Хорошо.

Быть обнятой и поцелованной голым мужиком, срам которого прикрывался только красным фартуком, на крыльце собственного дома было хорошим знаком.

— Не стой тут, простудишься! И уберись в доме, — ляпнула.

Кажется, Дмитрий даже переменился в лице, услышав такое. Сидя в трамвае, я представляла его замешательство. "Уберись в доме"? Да у меня, как-никак, поехала крыша.

Регистраторша заявилась на работу в новом костюме. Те, кто не пришли на свадьбу неубедительно извинялись, ссылаясь на проблемы со здоровьем.

— Схватил? — хихикнула. — Нет, что ты. Просто когда я гуляла, Маринка отлучилась за сигаретами, а он как раз парковался, сказал что есть дело на обсудить... — замялась. — А что? Откуп невесты — не такая уж плохая идея! Мой воробушек не из завоевателей, так что мы как-то сразу идею отмели, а тут... Ты бы знала, как мой сладкий испугался! А я потом такая прихожу, они все бегают, даже в милицию позвонили!

Периодически замещая регистраторшу в этот волнительный пост-свадебный день, я словила себя на том, что часто вспоминала задницу юриста. Беленькая и подтянутая. Она была почти такой же привлекательной как его пружинистая походка, если не сказать больше — была её продолжением. На запрос "классные мужские задницы" гугл выдал изображения качков:

"Научно доказано, что большинству женщин планеты нравятся маленькие, тугие мужские ягодицы, но лишь немногие осознают реальный смысл притягательности этой части тела. Секрет кроется в том, что тугой, мускулистый зад обеспечивает сильные поступательные движения во время полового акта, а значит, облегчает сперматозоидам путь к яйцеклетке...".

В процессе чтения, я резко подняла голову, чтобы проверить обстановку. К счастью, приёмная пустовала. В обеденный перерыв Валерия Павловна организовывала совместный поход коллектива в кафе, но я отказалась. Полуспящий Дмитрий накормил меня так хорошо, что есть до сих пор не хотелось. Фактически, я решила превратить часовую прогулку в жест симпатии и подыскать юристу что-нибудь "кокосовое". Благо район был, что ни наесть торговым. Заметив, как загорелся зеленый, я заторопилась к переходу, застегивая не слишком пригодный для такой прохладной погоды пиджак. Краем глаза, я заметила, несколько мужчин одетых в черные осенние куртки. Они шли по той же траектории.

— Какого...

На зебру выехала черная иномарка, едва не задев носки моих ботинок. Я попятилась назад, когда открылась задняя дверца.

— Женушка Озерца? Есть разговор.

Первого натянувшего маску, я с силой пнула в колено. Второму сделала подсечку и заехала кулаком между глаз. Мужики повалились на асфальт, впрочем, временно. Из автомобиля вылезло ещё двое. При свете дня и на оживленном проспекте: мы начали привлекать внимание.

— Толькой подойдите, — сняла нож со связки.

Явно вынужденные торопиться, мужики начали наступать. Мне стало не до шуток. Рослые громилы, ничего не скажешь. Чертыхнувшись, я побежала в ближайший двор, сзади тут же взвизгнули колёса — иномарка погнала в объезд. Перескакивая лужи и грязь, я старалась избавиться от отморозков "на хвосте". Слишком габаритные, чтобы удерживать дыхание на дальних дистанциях, трое из них быстро начали сдавать. Лишь четвертый, лысый, сноровка которого позволяла вести гонку, представлял опасность. Пожалуй, от проигрыша меня спасали только его джинсы и неудобные ботинки, делающие мужика менее мобильным. Я пропалывала дворы по диагонали, вовремя огибая детей и турники с песочницами. Двигать руками в пиджаке было неудобно и, хотя стоил он немалых денег, я без задней мысли от него избавилась.

Лысый пропал, когда я вывернула из очередного двора. Под ботинками чавкнула грязь.

— Офигеть, — вытерла лоб рукавом, ощущая как под рубашку пробирается холодный ветер.

Не то, чтобы я никогда не бежала четверть часа подряд, но на этот раз местность была совершенно не знакомой. Дмитрий был слишком хорош в своем деле, раз имел общие воспоминания с такими отморозками. Я честно не знала, стоило ли мне радоваться за юриста или хмуриться, представляя собственное будущее. Им явно что-то требовалось от него, но провернуть дельце решили через меня. Чего-то подобного, я признать, ожидала раньше, но опасения опустились на второй план, когда мы начали жить вместе в сравнительной гармонии. Я даже подумала, что не такой уж он успешный нотариус.

Рука замерла над карманом. Сегодня утром Дмитрий выглядел особенно мило. Началась новая глава в нашей совместной жизни. Было невыносимо даже думать, что этот настрой юрист потеряет из-за какого-то панического девчачьего вопля. Нет. Пусть побудет милым ещё немного.

Я замедлила шаг и пошла вдоль решетки детского сада, любовно поглаживая в руке прохладный металл. Да, все верно. С уродами я могла разобраться сама. Дмитрию не следовало волноваться из-за какого-то пустяка. Давления на работе ему должно было хватить, сожительница нуждающаяся в помощи была сравнима с чрезмерной обузой, не заслуживающей половины коттеджа в городе. Постыдно. Низко. Неприемлемо. Не говоря уже о том, что сам мистер "подтянутая задница" мог пострадать.

— Чёрт.

Лысый вывернул из-за угла соседнего жилого дома в нескольких метрах от меня. Поддерживая зрительный контакт, мы свернули с асфальтированной дороги, в сторону гаражей. Мужик отвернул куртку. Пистолет, надо же.

— Станешь стрелять? — усмехнулась, покручивая нож. — Давай.

Лысый не сразу понял, почему дистанция между нами стала стремительно уменьшаться. Он был один, а вокруг никого. На самом деле, чтобы пользоваться ножом не следовало тренировать ум на многочисленные замысловатые стратегии. За секунду драки можно было обменяться почти десятью ударами. Это становилось возможным благодаря небольшой длине клинка и использованию замкнутых траекторий. Окончание одного удара всегда являлось началом второго. Проблемы начинались лишь когда какой-нибудь неопытный птенец под чувством аффекта тыкал больше и сильнее чем следовало.

Мужик попытался заслониться, но я пырнула ему кисть, отворачивая руку за спину. Кольнула под лопатку. Каждый удар является анатомически обоснованным и при надлежащей необходимости мог обеспечить тяжелые травматические последствия. Впрочем, такой цели я не преследовала, да и не могла — слишком коротким был клинок. Лысый почти не скулил и даже попытался отпихнуть меня здоровым локтем. Обученный. Возможно, охранник. Придавив его голову ботинком к асфальту, я ощупала кожаную куртку и нашла серебристый слайдер.

— Ну и чей ты? — спросила.

Лысый тяжело дышал. Кровь из пробитого уха стекала на бетон. Мне было интересно узнать, кто был недругом моего юриста. Получить хотя бы какую-нибудь зацепку. Поэтому как только завизжал мобильный, я нажала на прием, затаив дыхание.

— Фотограф заснял твоё нападение на участника программы защиты свидетелей, — мужской голос. — Зрителей найдем.

Я оторвала трубку от уха. Незнакомый голос и неопределенный номер. За скрывавшими нас гаражами стояли несколько серых хрущевок и небольшие заросли кустов, от которых вовсю несло мочой. В сравнительной дали располагалась внутренняя дорога, утопленная в грязи. Снять происходящее можно было откуда угодно, но фотографу требовалось быть расторопным и обладать, как минимум, интуицией Ванги. С другой стороны — откуда незнакомцу знать о нападении, не видя его собственными глазами? Со страху я оборвала звонок. Слежки не были моим коньком и такие выкрутасы "мешков", как запугивание посредству фотографий оказывали слишком действенное впечатление. Вытерев нож о штанину мужика и, продолжая оглядываться, я забросила телефон в кусты и убежала в сторону остановки. У ветклиники братков не было, что впрочем не помешало мне провести оставшуюся часть дня как на иголках. Регистраторша тоже заметила мою нервозность, которую быстро списала на "проблемы в личной жизни". Комментировать это вряд ли было уместно, хотя утверждение не так уж далеко ушло от правды.

Вечером из офиса я выходила почти крадучись. Регистраторша с коллегами поскакали вперёд а, я старалась не выпускать их из виду, на случай если увижу подозрительных личностей. Из головы совсем вылетел Дмитрий. Милый как утром и на своем внедорожнике, он стоял прямо напротив ветклиники и крутил ключи на пальце. Резко выдохнув, я сбежала с крыльца и настигла юриста в несколько широких шагов. Лицо Дмитрия неожиданно затмила красная краска, когда я оказалась прямо напротив.

— Поехали, — нерешительно улыбнулся.

Запах кожи и кокоса успокаивал. По дороге до коттеджа, я любовалась мужским лицом, периодически всматриваясь на дорогу. Все-таки хорошо, что не позвонила. Выспавшийся Дмитрий выглядел великолепно, а ведь ему требовались силы, чтобы вести дела на работе. Заводя машину в гараж, он положил горячую ладонь мне на колено:

— Я не убрался.

Этот тон казался извиняющимся, будто Дмитрий действительно сожалел, о наличии у него собственного мнения касательно ведения быта.

— Будем сегодня смотреть фильм.

Я не нашла ни одной причины для отказа. Быстро заснуть все равно бы не получилось, поэтому налепив бутербродов, мы с юристом устроились перед домашним кинотеатром. Пока Дмитрий настраивал проигрыватель, я думала, как теперь буду ездить на работу. Вряд ли братки отстанут просто так. Наверняка занятые, они просто решили отложить "разговор" на другой день. Хоть так, хоть эдак, а вести переговоры придётся. Я слабо представляла, как тот увалень мог оказаться участником программы защиты свидетелей и, что сама могла сделать для них, не навредив при этом Дмитрию. Возможно, мне следовало обратиться в полицию, а не пытаться решить проблему в одиночку? Всех можно было подкупить, особенно блюстителей закона — я напоролась на тупик.

Наконец Дмитрий отрегулировал изображение и плюхнулся рядом. Сначала меня удивило качество съёмки и отсутствие названия кинокомпаний, но потом все стало до безобразия очевидным. 00.02 Съёмка с камеры видеонаблюдения.

Кабинет был не очень большим, но из-за низкой степени мебелированности, казался просторным. Фактически, кроме стола, четырех кресел, стеллажа и огромного кактуса в помещении ничего не было. Единственное окно было закрыто жалюзями, из освещения — только потолочное. В 07.36 через единственную дверь вошёл мужчина в темном костюме. Он тут же подошёл к сейфу в стене, достал ноутбук и уселся с ним за стол. Стало очевидным, что мужчина был Дмитрием. Видео не хватало звука, в серо-голубом свете, оно крутилось на приличной скорости. Вплоть до обеда, юрист что-то печатал, периодически отвечал на звонки и взъерошивал короткие волосы рукой. В 15.23 встал, потянулся и вышел, чтобы вернуться в 15.36 с пластиковым стаканом. В шесть какой-то мужчина занес документы, которые юрист рассматривал вплоть до восьми. Потом он снова вышел, вернулся через двадцать минут и начал ходить кругами по кабинету. В это время ему следовало покинуть офис, но вместо этого, Дмитрий снял пиджак и выбросил в угол, как ненужную тряпку. Камера отчетливо показала, как юрист падает обратно в кресло и кладет ноги на столешницу. Освещение выключилось в час ночи и вернулось в шесть. Дмитрий просыпался медленно, перекладывая конечности из одного угла стола в другой. Затем встал, поднял пиджак и вышел. В два часа дня кабинет навестила какая-то женщина и простояв напротив стола Дмитрия почти полчаса, увела юриста с собой. Изображение пропало на полминуты и вернулось с новой картинкой большого зала, чем-то напоминавшим столовую в Динамите. Людей было слишком много: чтобы понять, где Дмитрий мне потребовалось сначала вычислить его друга-переростка. Юрист сидел в самом центре большого стола, окруженный в основном фигурами в юбках. К ножкам каждого стула был привязан шарик. В пять часов вечера люди начали склоняться над серединой, протягивая руки. Один из гостей зааплодировал и поспешно проткнул шарик над свободным стулом. Нагнувшись, незнакомец подобрал что-то с пола и через несколько мгновений ему вручили нечто маленькое и блестящее, похожее на статуэтку. Люди снова собрались над столом. Жеребьевка проходила почти полтора часа, в процессе которых были сдуты почти все шарики. Дмитрию тоже пришлось угробить один и поднять свой клочок бумаги. Едва он зачитал содержимое, как с боков подлетели два мужика и выстрелили из пневматических хлопушек прямо в лицо юристу. Дмитрий отмахнулся от агрегатов, но коллеги были настроены извести пушки до последнего. Юрист выбежал из зала, захватывая со стола бутылку. Когда запись пошла полосами и прервалась, Дмитрий уже вовсю посапывал на диване. Если бы не ныне погребенный костюм, юриста можно бы было обвинить в монтаже.

Я сгорбилась над столом с кружкой чая. "Фильм" не оказал на меня должного впечатления и не смыл с Дмитрия невидимую грязь, образование которой я даже не припоминала. Хотя казалось... он не резвился в клубе в ту ночь. Объективно, это было хорошим знаком в контексте отношений, но на деле... Какая теперь разница? Сейчас было совсем не до этого. Нехорошее предчувствие, нервозность, прокрались куда-то внутрь. Пусто. Интересно, Дмитрий был бы счастливым и веселым, как сегодня, если бы узнал про братков? Вряд ли. Я понятия не имела, как он выживал до этого, но было очевидным, что пробить юриста недоброжелателям было не по плечу. Избрав неверный маневр, я могла стать слишком тяжелой обузой, не говоря уже о телесных увечьях.

— Все хорошо, — допила чай залпом. — Всё здорово.

Глава 31

Когда-нибудь обращали внимание на то, сколько людей в день видите и на скольких действительно обращаете внимание? Ведь что привлекает: неожиданный элемент одежды, яркие краски, экзотические сочетания фенотипа, красота. Ежедневно мимо проходят сотни, а то и тысячи людей кидать взгляд на которых нет ни времени, ни желания. Блеклая внешность, неприметные черты лица, неброские тряпки. Серые, без изюминки, мыши. Смотря на вышедшего из иномарки мужика, я представляла крысу: противное животное с маленькими круглыми глазами и вздернутым носом. Низкорослый браток едва доходил мне до плеча, а своим стремлением приподнять подбородок и вовсе сводил сравнение на уровень идеала. Складывалось впечатление, будто он занюхал сыр. Пожалуй, попадись мне этот тип на улице, но в другой одежде, никогда бы не узнала.

Короткими шажками, этот представитель массы подлетел к крыльцу ветклиники. Удостоверившись что меня прекрасно видно, я махнула женщинам на той стороне дороги. Обеденный перерыв заканчивался, я правильно сделала, что осталась в офисе и вышла покурить только под самый конец. Круглые крысиные глаза рассматривали меня откровенно долго, прежде чем маленький рот с посиневшими губами открылся:

— Уговори своего выставить активы Оранты на продажу.

Я как следует затянулась, выпустив пар из носа. От мужика не воняло одеколоном. Такой мог легко перебить запах перегара, пота или ещё чего покрепче. Горе-брат Ивана все время пах "ремонтом", парня приходилось обливать всем подряд, перед тем как пригласить в гости.

— Какие именно активы? — поинтересовалась, понимая, что понятия не имела ни о какой "Оранте".

— На акции.

Уже что-то. Дмитрий обладал какими-то акциями.

— Или что? — засунула руки в карманы. — Полечу за прутья из-за нападения, которое вы якобы засняли?

— Ага, — вкрадчиво кивнул, все больше напоминая мне грызуна.

Как это мило. Бьюсь об заклад, у лысого даже органы не были подведены, возможно вывих и немного крови, но не более... если бы они конечно сами его не добили. Сейчас у меня было несколько вариантов ответа, но видит Бог, именно с этим стоило попытать счастье:

— Шахер-махерство высший класс, базара нет, но ... — пожала плечами. — Ещё раз появишься и огребешь по всем статьям.

Судя по выражению мышиного лица, логическая цепочка моих рассуждений до него дошла достаточно быстро. Возможно, чего-то такого он даже ожидал. К чему прибедняться? Раз Дмитрий специалист высшего пилотажа, мог и покрышовать. Фотографии, полиция, суд. Страшно было представить, где у Дмитрия не было связей, если его "Право" хоть каким-то боком водилось с криминалом. А ведь водилось. Первая юридическая фирма в городе, один из начальников смахивает на двухметровую гориллу, другой в деревне подыхает с пробитой бошкой... это вам не кукол Барби наряжать.

Два парня-телохранителя покачивались у иномарки, подобно ивам на ветру. Учитывая, что дуновения воздуха в ноябре были не самые безобидные, картина выглядела, по меньшей мере, курьезно. Неожиданно один из "колыхающийся" дёрнулся, всматриваясь вбок здания, которое скрывала от нас большая клумба с пожелтевшим кустом. Другой парень с его подачки тоже начал крутить шеей и спустя пару секунд, оба понеслись к крыльцу как пострадавшие. Я дала дёру по ступенькам вверх. Надо было быть полными чудовищами, чтобы захватывать человека в помещении с камерами и свидетелями. В голове тут же родилась мысль побежать сразу в туалет и запереться там — благо он был одиночный.

— Чт...

Когда я оглянулась, чтобы якобы проверить погоню, двое секьюрити засаживали клиента в салон, тридцатью метрами от крыльца. Машина скрылась на мосте почти с киношной скоростью. Молодежь на переходе даже зааплодировала.

— Все нормально? — спросила регистраторша, когда закончился обед. — Что там?

— Сейчас, сейчас... — бегала пальцами по клавиатуре. — Ещё пять сек.

Гугл выдал следующее:

"ОРАНТА Страхование" работает на российском рынке с 1995 года. Компания присутствует в большинстве крупных российских городов и является частью международной финансовой группы "Achmea", входящую в пятерку крупнейших европейских страховщиков по общему страхованию. В 2011 году рейтинговое агентство "Эксперт РА" подтвердило компании "ОРАНТА Страхование" рейтинг финансовой надежности класса "А" (высокий уровень надежности, прогноз — позитивный). Существенным фактором финансовой устойчивости является высокое качество перестраховочной защиты. Компания сотрудничает с крупнейшими международными перестраховочными компаниями: Hannover Re, SCOR, Partner Re, Polish Re.... В число банков-партнеров входят лидеры российского финансового рынка...

Остаток дня я провела, размышляя над реальным финансовым положением юриста. То, что купить коттедж за восемь миллионов среднестатистический житель Омска не мог, было очевидно. Как и почти не думая, отдать половину кому-то кроме близких кровных родственников. Я понятия не имела, что Дмитрий сделал со своей однокомнатной квартирой или сколько стоила его одежда, но скрягой мужика назвать было нельзя. Только если сначала я подозревала, что данное благосостояние обходилось Дмитрию связями с криминальными объектами в купе с долей "Права", то теперь эту веру затмевала вероятность более "легального" и в чем то "простого" обогащения. Дмитрий мог просто обладать ценными бумагами: быть вдвойне лакомой мишенью, что увеличивало бы его процент вероятности периодически оказываться без сознания чёрт знает где. Почему-то, именно в это хотелось верить, хотя существовал вариант "два в одном": приобретение активов за грязные деньги.

Безумие. Решив, что логичнее и правильнее спросить об этом самого сожителя, я начала собираться.

— Кира...

— А...

— Кира.

— Что?

Регистраторша указала на входную дверь:

— Тебя...

Проследив взглядом за траекторией красного ногтя, я увидела Дмитрия. Вчерашний настрой семейной идиллии, который я так хотела сохранить, канул в Лету. Я едва успела взять мобильный, как была схвачена под руку и выволочена на улицу. Удивленные коллеги во все глаза смотрели вслед резко тронувшегося с места внедорожника. Не может же быть, чтобы братки добрались до Дмитрия и теперь он нас обоих куда-то эвакуировал? Бред ведь. Эта крыса едва ли разбиралась в том, что говорила. Выставить активы на продажу... Я даже приблизительно не знала, как это можно было провернуть без полного вовлечения Дмитрия в дело, а он бы вряд ли согласился. Нет, до него добраться не могли...

Через пять минут езды я все же поняла, что мы ехали к коттеджу. Стало спокойнее, но тревожные мысли в голове сменились волнением о непонятной реакции Дмитрия. Мы не договаривались, что он встретит меня сегодня. Я планировала попробовать взять маршрутку вместо трамвая.

Когда юрист не повернулся, пока мы стояли в пробке, стало очевидным, что он еле сдерживался от переполнявших его эмоций. Мужик даже не стал заводить автомобиль в гараж, остановил прямо во дворе.

— Вылезай!

В дом я попала так же как в машину, силком, но жаловаться было не время: оказавшись внутри, я элементарно потеряла челюсть. Сцена с битьем посуды повторилась, на этот раз, без моего присутствия. На полу валялось побитое стекло, крупа, непонятная вода и даже куски хлеба. От сковородок на плите пахло гарью. Подойдя ближе, включила вытяжку, понятия не имея с чего именно начать уборку. Застрявший на крыльце Дмитрий наконец хлопнул дверью. Такой выкрутас в многоквартирном доме не прошел бы незамеченным.

— Что случилось? — спросила прямо, стягивая куртку.

— Глупая баба!

Интересное начало. Я чуть не поперхнулась слюной. Юрист пнул осколок тарелки и тот врезался в комод, на котором стоял телевизор.

— Надо же было контачить с каким-то отморозком! — взревел. — Послала в зад и прошла мимо! На кой ломанулась?! А вдруг бы тебя схватили?!

Я нащупала поверхность стула и уселась. Дмитрий начал вышагивать по стеклу:

— Мало того, что погоню утроила, так ещё и избила мужика!

Ситуация неожиданно прояснилась. Его просто ввели в курс дела.

— Старые новости, — пожала плечами. — У него была пушка. Я защищалась.

— Как будто он бы стал стрелять посреди проспекта! — скривился.

— Они пытались затащить меня в машину...

Дмитрий с грохотом опустил кулаки на стол. Подскочили тарелки.

— Ладно, давай будем честны, — я решила не задевать его мужскую гордость. — Мне надо было кого-то побить и я побила. У тебя какие-то проблемы после этого?

— Да! Ты не должна была бегать как горная лань! — на стол полетели карточки. — Это правда, Кира? Это было?

Распечатанные фотографии довольно точно описывали то, что происходило. Заснятые откуда-то сбоку, при помощи многократного зума, они отображали процесс нашей с мужиком драки меж гаражей. Почти все запечатлели именно меня в момент атаки.

— Да, примерно так и...

Дмитрий снова взвыл, наградив ударом ножку стола.

— Что тебя возмущает? — нахмурилась. — Не могу понять... Это ведь не очередной твой друг?

— Какой друг?! — взмахнул руками. — Ты должна быть в поле зрения, Кира! За тобой следит мой человек, его обязанность быть в курсе, что с тобой и где ты! На кой ты скачешь как розовый заяц в рекламе "энерджайзера"?!

Мои руки застыли над снимками:

— Что? — опешила. — Какой человек?

Дмитрий резко выдохнул и отвернулся, чтобы погладить лоб. Неожиданно шум вытяжки начал мне мешать.

— Какой человек, Дима? — повторила. — Что происходит?

Юрист отошёл от стола к дивану:

— Кира, видишь ли... — начал подбирать слова.

— Какой, ёкарный бабай, такой человек?! — повысила голос.

— У меня опасная работа, хорошо? — повернулся, разводя руками. — У тебя должен быть телохранитель, но я наивно полагал, что двадцати двух летние девушки из области знают, чем заканчиваются разговоры с незнакомцами на тачках!

Мне стоило больших усилий скомкать фотографии пальцами, вместо того, чтобы сломать чью-нибудь шею.

— Как давно? — спросила, сквозь зубы.

— Недавно. Ну, то есть несколько месяцев.

На этот раз взвыла я.

— Кира! — заорал. — Какие-то придурки не должны тебя волновать! Все было бы под контролем, не убеги ты на десять километров! Тебя бы не успели засадить в машину, а вот Юрий не марафонец!

— Откуда мне было знать?! — смахнула фотографии. — Ты же умеешь разговаривать, почему бы не сказать это...

— Как будто бы это имело какое-то значение, — пробубнил.

Мне не понравился этот тон. Теперь Дмитрий выглядел уставшим. Сильно хмурясь, он бросил куртку на диван, но чуть промахнулся и та сползла вниз на пол. Поднимать её у него видимо не было сил, но мужской взгляд тут же начал бегать в поисках не так лежащих предметов. Ещё одну истерику после долгого рабочего дня? Нет, спасибо. Сложно было представить, сколько предметов в финансовом эквиваленте он уже угробил.

— Иди сюда, — позвала.

Я протянула руку и зацепила пальцами его ремень, привлекая юриста к себе. Дмитрий послушно остановился напротив и я поцеловала его в оголенный пупок, чуть приподняв футболку. Изнуренный Дмитрий быстро сдался и тяжело вздохнул:

— Я тебя люблю, — сказал, опираясь рукой на стол. — Очень сильно. Но иногда просто...

— Злишься.

— Да.

Я прислонилась щекой к его животу:

— Пустяк какой-то. Ты познакомишь меня с этим человеком. Я думала телохранители ходят рядом. Не подозревала, что ещё кто-то может следить...

Дмитрий немного помолчал. За это время я успела составить план дальнейшей уборки. Если начать сегодня и продолжить рано утром, можно управиться. Спустя пару минут, Дмитрий задышал ровнее и примирительно погладил меня по спине. Конфликтные ситуации в рамках быта никогда не украшали мою жизнь, поэтому в голове тут же родился план утащить юриста в спальню и как следует удостовериться, в том, что ссора исчерпана и волноваться не о чем.

— Нет, любимая. С сегодняшнего дня ты просто не будешь ходить на работу.

Как это часто случалось: я зависла, уставившись на пол. Не ходить на работу? Да, помнится в фильмах я видела женщин, которые действительно не работали. О таких я даже читала, но в моем случае... как это?

— Ты, должно быть, шутишь? — отстранилась. — Это часть моей жизни не обсуждается.

Дмитрий заботливо прошелся пальцами по моим рукам и вздохнув, пошёл копаться в холодильнике:

— У меня есть знакомые среди учредителей Зоовиты. Завтра тебя просто не пустят в клинику, — повернулся с пакетом молока. — Будешь сидеть дома.

Пока он разрезал хлеб ножом, что привык делать без доски, я пыталась понять, что только что услышала. Но на моё уточнение касательно юмористической составляющей произнесенного, Дмитрий качнул головой. По мере того, как с его лица не сходила маска убедившегося в разрешении проблемы человека, я понимала, что начинаю нервничать.

— Это всё, что у меня есть, — поднялась со стула. — Если хочешь, приставь ко мне своего Юрия, но работу не трогай. Я не хочу быть содержанкой.

Дмитрий на секунду скривился:

— Мы уже говорили на тему содержанок. Я просто решил, что мне будет спокойнее, если ты всегда будешь в одном, безопасном месте. Это не такая уж редкость, женщина-сидящая дома...

Внимая этому будничному тону, до меня, наконец, дошло, что он просто выделывается. Место в Зоовите мне досталось не за один день. Он — юрист, наверняка знал, как сложно было такой как мне найти работу...

— ... жена моего друга работает дома. Прилично так зарабатывает. Но её профессия никак не связана с ветеринарией, — поставил молоко на место. — Продавщицей ты бы все равно далеко не ушла.

— Ты не посмеешь уволить меня, — слабо улыбнулась ему в спину.

— Посмотрим, — захлопнул дверь ванной.

И все же, я поверила, что это было лишь неудачное запугивание: прежде чем заснуть, Дмитрий притянул меня к себе и долго целовал в темноте.

Глава 32

Рабочее утро следующего дня началась с того, что я услышала подозрительные звуки под окнами. Сначала мне показалось, что это Чара бегает по саду, но затем раздался отчетливый скрежет автомобильных шин по гравию. Дмитрий к этому времени должен был давно ускакать. Встав с кровати, я приблизилась к окну, щурясь от света. За воротами стояли две черные иномарки, которые я могу поклясться, ни разу не видела. Я наблюдала за ними минут пять, но никто не выходил. Провозившись в ванне, я одела брюки с серой рубашкой и спустилась на кухню. На столе стояла согнутая белая картонка с выведенным маркером текстом — "Тот, что с подстреленным ухом — Юрий". Я позвонила на пункт охраны.

— С разрешения заехали.

Отлично. Чтобы найти кастет, мне потребовалось почти десять минут. Едва я вышла за ворота, как дверца одной из иномарки открылась.

— Кира Геннадьевна? — на свет вышел незнакомый мужик в плаще. — Дмитрий Николаевич сказал отвезти вас на работу.

Я уже думала заехать стремительно надвигающемуся на меня мужику шипами между глаз, как заметила, что у того не хватало кусочка мяса на мочке.

— Юрий? — просила.

Мужик кивнул. Лет тридцать пять — сорок, черноволосый, густобровый. Слишком крепкого телосложения для бега. Ноги в пропорциях с туловищем, выглядели слегка коротковатыми. Я настороженно осмотрела средства передвижения. На близкой дистанции иномарки оказались грязнее и менее представительными, чем из окна второго этажа. Внутри салона, не смотря на моё мимолетное предположение, кокосом не пахло. Утрамбовавшись на пассажирское сидение, я достала мобильный и задержала палец над кнопкой быстрого вызова, но мужчины сидевшие спереди, выехав за пост охраны, повезли меня в правильном направлении. По пути в центр, я тешила себя мыслью, что теперь меня просто будут подвозить.

— Извините, — едва я зашла в приемную, как ко мне подбежала какая-то женщина. — Вам надо уйти.

Приготовившись снять сумку с плеча, я оторопела:

— Что?

— Вы здесь больше не работаете, — поняв, что я продолжаю идти к своему месту, она закричала. — Позовите Валерию Павловну!

Представительница администрации спустилась через несколько минут, когда я ещё пыталась пройти к своему креслу.

— Что значит, я здесь не работаю? — спросила.

— Так, вот, не работаешь, — развела руками толстушка. — Это не мне решать. Сказали заменить.

— Кто сказал?

Любительница шоколадок поджала нижнюю губу:

— Сразу была предложена новая кандидатура. Ты иди, деточка, видно же, что не бедствуешь...

Эти слова оказались для меня такой неожиданностью, что я элементарно разинула рот. Регистраторша, до этого отчаянно делавшая вид, что не видит меня, протянула пакет "быстрого реагирования", который я спрятала под столом. Только сейчас заметила, как странно люди на меня косятся.

— Что происходит? — спросила у неё, когда публика немного разошлась.

— Валерии Павловне позвонили... ночью. Сказали внести кадровые изменения. Подробностей не знаю, но кроме тебя вроде никого и не...

Чтоб этого юриста! Не смея больше задерживать очередь, регистраторша вернулась за стол. Сжав пакет в руках, я некоторое время рассматривала свое бывшее рабочее место, затем решительно зашагала дальше по коридору. Там, за курилкой, я вышла на заднее крыльцо, предвкушая долгую поездку до дешевой гостиницы. Мне следовало тщательно обдумать, что делать дальше. То, что юрист окончательно зажрался стало очевидным. Чтобы не зависеть от него мне нужна была хотя бы работа. Нужна как воздух, вряд ли он этого не понимал, но все равно ставил свои мотивы выше. Какое право он имел принимать решения за другого? Как у него вообще мысли доходили до подобного? Мы не были женаты, он не выплачивал мне алименты и не имел никаких четких обязательств, без работы моё благополучие приравнивалось к уровню плинтуса. Неужели он рассчитывал на то, что я сяду ему на шею? Стану просить деньги на еду, одежду, средства гигиены? Ба! Да я скорее наймусь таскать ящики по ночам! Уволиться должна была я, по собственному желанию. Господи, да я была готова это сделать, раз у него была действительно опасная работа, но следовало сначала найти альтернативу, которая бы не ущемляла мою финансовую свободу.

Из задворок памяти тут же выплыла стена пятиэтажки рядом с остановкой трамвая: она была почти полностью залеплена объявлениями. Отлично.

— Кира Геннадьевна?

Сходя с крыльца, я споткнулась на ровном месте. У заднего входа, за мусорными ящиками, стояла вторая иномарка. Один из охранников уже вышел на воздух и двигался ко мне, тактично перешагивая через лужи.

— Чёрт.

На ходу засунув пакет в сумку, я перекинула ремень через голову и перескочила через поручень крыльца, направляясь к спальному району. Телохранитель бросился за мной почти мгновенно — видимо их предупреждали о возможных марафонах. Пришлось побегать по-настоящему, к счастью, местность мне была уже знакома. Мы крутились вокруг двух дворов, супермаркета и рынка, затем побежали к детскому саду. Я без труда пролезла через ограду, мужик не смог. Как и подбежать к противоположной стороне вовремя. У первой попавшейся остановки я села в автобус и доехала до конечной. Иномарок нигде не было видно, только старые жигули, маршрутки и автобусы в грязных брызгах. Найдя стенд с подпаленной картой маршрутов, я принялась вычислять нужный мне транспорт. Пока я ждала автобус, на глаза попалась вывеска интернет-кафе.

СРОЧНО. Ночной сторож в дет. сад. 5.700 РФ. Ответственность, без судимостей. Опыт и пол не важен. Охрана всей территории. Видеонаблюдение, обход. Жилье на объекте бп предоставляется...

На прочтении адреса, у меня зазвонил мобильный, о существовании которого я напрочь забыла. На дисплее высвечивался скрытый номер, которым и по сей день пользовался Дмитрий. Так получилось, что мы в принципе не созванивались, что было странно, учитывая довольно продолжительное сожительство. Я не стала отвечать: отключила звук и принялась гуглить маршрут до детского сада. Знакомиться со спальными и промышленными районами города рано или поздно пришлось бы.

Оказавшись на месте, я поняла надобность видеокамер. Помимо детского сада за оградой находился спортивный комплекс по занятиям аэробикой и детская школа искусств. Лачуга сторожа находилась за самой первой дверью, рядом со входом в столовую и в прошлом, должно быть, исполняла функции кладовки. За дырявой шторой, разделявшей комнатку, располагалась согнутая раскладушка и табуретка. Маленький оклад объяснили просто — работа для пенсионерок. Паспорт попросили "на поглядеть", оплачивать обещали за сутки, без трудового договора. Жаловаться мне было не к чему, всех документов с собой я все равно не имела.

— Из области. Жить тут собралась?

— На это и рассчитываю.

— Днем дальше этой двери не ногой, а лучше сними жилье.

Приняв ключи и попрощавшись с администратором, я пошла в супермаркет запасаться едой. Район был на удивление "зеленым", ходить по улицам было приятно. До начала рабочего дня я заняла себя тем, что обживала новое место: расставила раскладушку и разложила вещи первой необходимости. Помимо одежды в пакете оказались несколько купленных мною книг в мягком переплёте, которые я не успела отвезли в коттедж. Несмотря на слабую лампочку, освещавшую комнату сверху, от двух мониторов старой модели, исходил куда более обнадеживающее свечение. Я зачиталась.

В часу ночи за стенами послышалась громкая ругань. Через решетку змейкой проскакивала молодежь. Их убежище, детский домик, советского образца, имел покатую стену-крышу из бетона сзади. Выйдя из главного здания, я сориентировалась в темноте и направилась в то место.

— ... говорят.

— Да не, она тут долго. Мне ещё шесть было...

— Да ну.

— Да, да. Щас выйдет, начнёт орать.

— Я первый в дырку.

— Там ОМОН реально приедет, отвечаю.

— Посмотрим.

Дети говорили и ржали так громко, будто действительно хотели, чтобы их услышали. Камеры не захватывали, что происходило внутри, а самолично действие удалось разглядеть лишь подойдя вплотную. В нос тут же ударил запах перегара. То была обычная шайка школьников, сидящих на корточках. При виде меня, один парень сразу побежал к ограде, остальные затравленно притихли. Красные огоньки в темноте, то загорались, то пропадали.

— Курить есть? — спросила.

Один из них медленно привстал и поделился какой-то легкой парашей. Я затянулась, почти не ощущая вкуса:

— Что тут делаете?

— Старуху ждем.

— Что за старуха?

— Сторожила, — щелкнул зажигалкой. — Щас придёт, мы её бутылками закидаем, подождем, пока ОМОН вызовет. Хочешь с нами посмотреть?

Я изобразила удивление. Наверное, парень принял меня за ровесницу — слишком уж пристально и восхищенно разглядывал пирсинг на брови. Я присела к ним и минут десять слушала, как те привыкли развлекаться. Бывшим сторожем действительно была пенсионерка из соседней пятиэтажки. Один-два раза в неделю эта компания просачивалась на территорию, вызывая старушку громкими криками. Молодые гоняли её вокруг здания детского сада, забирались на крышу, кидали бутылки, плевались, а когда та от бессилия уходила звонить ОМОНу, расходились по домам. Оставались смотреть только самые смелые.

— Ещё ни одного не взяли, — хихикнул парень. — Старая развалюха...

Рассказ меня заинтересовал, как пример из жизни городских детей. Если в поселке такое бы не прошло только потому, что все друг друга знали и вычислить хулиганов не составило бы труда, то тут люди становились обезличенными, каплей в огромном потоке.

— Отпус...ти...

В определенный момент я поняла, что слишком крепко обнимаю парня за шею. Городская дружба мне тоже показалось странной — товарищи парня оказались никуда не годны, разбежались, как только я начала его мутузить. Глотая кровь, слёзы и зубы, он что-то невнятно бурчал. Забавно, как гонять пожилую женщину ночью и кидать в неё бутылки у него смелости хватало, а противостоять противнику, почти его же комплекции, в драке — нет. Перекинув побитое тело через окно домика, я обшарила все карманы подростка. Триста рублей. Неплохо городские одаривали своих детей.

— Чтоб сюда не ногой, понял? — схватила за шею. — Отбросы с собой возьмёшь.

Проследив, чтобы все карманы парня были набиты мусором, я отпустила его, открыв ворота. Подросток, спотыкаясь, побежал в ближайший двор, уже на ходу теряя поклажу. Такого неудачника я бы ни одной матери не пожелала.

Проверив дворик на предмет пролившийся крови, я решительно двинула обратно в коморку. К счастью, больше ночных гостей не было. В половину седьмого в садик начал тянуться персонал, через полчаса объявились и родители с детьми. Я застыла у окна в коридоре, разглядывая маленьких городских. Одетые в разноцветные курточки, платьишки и костюмчики, они выглядели очень мило и дорого. Наверное, в ярких расцветках был и какой-то стратегический ход — выделить своего ребенка из толпы, не потерять, ведь он такой уникальный... такой свой. Следя за тем, как воспитательница уводит первую кучу отпрысков местных семей, я непроизвольно задалась вопросом, сколько из этих маленьких милашек превратятся в заносчивых грубиянов или эгоистов с тяжелыми проблемами. Судя по тому, что поняла я, Дмитрий не был избалован обществом родителей и мало отличался от меня. На что и как сильно тогда влияло родительское воспитание? Я резко выдохнула. Прошли сутки, как мы с юристом не виделись. Слишком мало, чтобы что-то предпринимать, но, наверное, достаточно, чтобы начать волноваться.

— Или бить посуду.

Вернувшись в комнату, я завалилась спать, на этот раз, до вечера. Снился откровенный кошмар из двух частей. В первой я, с большим пузом и в рваной одежде, продавала на рынке трусы. Во второй, оттирала кровь с разбитой губы мальчика-подростка, приговаривая ласковые слова, мне совершенно не свойственные. Зачем пошёл туда? Когда начал пить? А курить? Неужели не слышал как это вредно, как засоряет лёгкие? Но парень был слишком упрям, чтобы вести диалог. Все продолжал бить кулаком по столешнице, не обращая внимания на падающую посуду...

Кульминацией сна стал собачий лай. Свесив полтела с раскладушки, я минут десять приходила в себя. Одиннадцать вечера, темно, персонал покинул территорию. Навестив уборную, я пошлепала в обход, смутно припоминая как опрометчиво и без задней мысли выбросила свой единственный пиджак, который носила с костюмом. В ноябре температура уже опускалась ниже нуля, а я до сих пор бегала в рубашке поверх майки. Наверное, ключевым словом здесь было именно "бегала".

Обогнув домики, я проверила крышу. На территории хозяйничал мрак. Единственный освещаемый объект — детская советская площадка с турниками, одиноко красовалась напротив входа в здание. В Любинском была одна такая, правда позже её разобрали на трубы. Молодежь любила посидеть, внутри решетчатого туннеля, соединяющего два конца комплекса в двух метрах от земли. Особо смелые огибали площадку поверху и даже играли в догонялки, раз в три секунды маша руками, чтобы не потерять равновесие.

Опустившись на колесо рядом с одним из турников, я уставилась в темноту. Пронзительное чувство леденящего металла отвлекало раскачивающееся внутри беспокойство. Боже, что я тут забыла?

Горькие мысли о теплом доме, мягкой кровати и неповоротливой Чаре просачивались в сознание болезненными уколами. Мне следовало дать о себе знать, связаться с юристом, уехать обратно в коттедж, к слову, сделать всё, что угодно, чтобы не рушить то немногое, что нам удалось создать. В фильмах и книгах сцены расставания занимали смехотворно много времени, герои буквально маялись ерундой, когда надо было действовать, но теперь, сидя на грязном колесе в темной глуши, я осознавала, что торможу ни чуть не хуже них. Одна только мысль о потери Дмитрия вызывала непосильные муки.

Опустив голову между колен, я что было сил зажмурилась и начала делать дыхательные упражнения. Жизнь никогда не менялась. За каждый прожитый момент счастья человек должен был платить тягостным мучением. Это была хорошая стратегия, довольствоваться малым и медленно идти к цели. Балансирование на грани заняло бы у меня всю жизнь, но я бы держалась. В случае с Дмитрием соблазн оказался слишком велик: всему виной была моя слабость духа. Будучи чересчур "баунти" Дмитрий не имел никаких проблем по этой части вопроса. Самоуверенный, гордый, непробиваемый. Если бы мне была свойственна зависть, я бы без труда сказала, что переполнена ей. К сожалению, внутри меня плескалось восхищение и горечь. Жизнь с юристом не ладилась и как бы сильно мне не импонировал его набор внутренних качеств, так продолжаться не могло.

— Плачешь?

Не следовало поднимать голову, чтобы понять, чей это был голос. Юрист вышел из темноты за турниками, пока я смотрела на грязь собственных ботинок. Красивый даже в непривычной для него "гражданской" одежде среднестатистического обывателя.

— Нет, — мотнула головой. — Давно тут стоишь?

Взгляд юриста было сложно описать словами, он горел целым букетом эмоций. Опустив глаза, я заметила торчащий из его кармана мобильный, очень похожий на мой. Даже наши трубки сильно отличались — он пользовался тонким сенсорным самсунгом, в то время как я устаревшей нокией-слайдером времён Любинского.

Из за спины юриста вынырнула чёрная догша. Тут же увидев меня, она быстро приблизилась и ткнулась мордой мне в живот. Видимо, не желая отставать, решил подтянуться и Дмитрий. Я ожидала всего, от удара, крика или связывания рук до тряпки с хлороформом, но смогла лишь хлопать глазами, оказавшись в нескольких сантиметрах от земли.

— Глупая баба! — прошипел.

Как я поняла по прошлому опыту, в определенные моменты Дмитрий совершенно не отдавал себе отчет в том, какую боль причиняет. Сейчас он сдавил мои рёбра так крепко, что я закашлялась.

— Безмозглая колхозница, — подхватил под ягодицы, начав рычать на ухо. — Прелесть что за дурочка...

Тяжело дыша, он развернулся и повёл нас к зданию детского сада, дав обхватить себя руками и ногами. Не сумев отпереть дверь в темноте с первого раза, Дмитрий прижал меня к стене рядом:

— Идиотка... — опалил шею жаром. — Отчаянная доярка.

Я потянула его назад за волосы:

— Упертый эгоцентрик!

Дмитрий издал низкий горловой звук и не смотря на мою клешню в его волосах, резко нагнулся и смачно поцеловал в губы. Пошарив рукой, я повернула ключ в нужную сторону и завела нас в здание. В отличии от улицы, тут уже было заметно теплее, но так как речь шла о внутреннем коридоре, не было ни одного окна, который бы освещал нам дальнейший путь. Молча воюя, с прилипшим ко мне юристом, я еле как довела нас до лачуги сторожа и щелкнула выключателем. Тут же возникло недовольное лицо Дмитрия:

— И о чем ты только думала? — скорчился. — Здесь мало того, что не безопасно, сплошная антисанита...

Отвечать я не стала, а обхватила Дмитрия за плечи и толкнула на раскладушку. Юрист поморщился, оказавшись распластанным на таком сомнительном элементе мебели, и попробовал привстать. Усмехнувшись, я бесцеремонно уселась к нему на колени и почти за три минуты стащила с него всю одежду. Дмитрий не возражал, но выглядел слегка напуганным: в карих глазах не горел хитрый огонёк, губы не кривились в улыбке. Отчасти я понимала почему, но подниматься и выключать свет не хотелось. Склонившись над Дмитрием, я стала одаривать его тело сотней поцелуев. В обычное время, я бы придала больше значения самоконтролю, но мы были на нейтральной территории, день выдался нервным, а мягкие стоны лежавшего подо мной мужчины, как бы намекали, что всё идет как надо.

Это наслаждение граничило с болью, вожделение которое я испытывала к юристу ослепляло. Прижимаясь к пигментированной от рубцов груди, я была готова раствориться. Время замерло, а реальный мир вонючей комнатки детского сада померк словно в темноте. Все воспоминания прошлого, все старые раны, которые порой было так сложно прикрыть, плотно затягивались пеленой этой интимной реальности. Я дышала.

— Кира? — хриплым голосом спросил Дмитрий спустя несколько минут, после того как я упала ему на грудь.

— Ты восхитителен, — призналась.

Юрист что-то пробубнил и впился лапищами в мою шею. Горячие пальцы сжались сильнее обычного. Я и без того подозревала, что стала обладательницей синяков и кровоподтеков, но теперь сомнений не оставалось вообще.

— Побег — это предательство, Кира, — прошептал. — Ты предала меня.

Слукавлю, если скажу, что в жизни меня никто не пытался задушить. Всякое случалось и захват Дмитрия сейчас был недостаточен для какого либо эффекта. Я продолжала покорно лежать на его груди. Двигаться совсем не хотелось.

— Ты не предаешь меня больше, поняла? Найдешь работу на дому и подкопишь на заочное, хотя видит Бог, я не вижу причин, почему не могу тебе с этим помочь, — помолчал. — Я был в регпалате, пока ты тут гуляла. Заверил дарственную. Если хочешь штамп, можешь отдать мне свой паспорт. Но перед этим надо будет выписать тебя из колхоза...

— Как ты меня нашёл? — перебила.

— Кто знает...

Спустив руку к полу, я захватила его джинсы и достала из кармана тот сотовый телефон, который едва разглядела в темноте. Моя нокиа и два часа ночи на дисплее.

— Расчетливый самец бизнесмена, — поморщилась.

Мы провалялись на раскладушке всю ночь и лишь к утру оделись и пошли в обход. Почему-то Дмитрий выглядел заинтересованным и даже внимательно рассматривал детскую доску с фотографиями в коридоре, когда я включила свет перед приходом администрации. Получив свои сто рублей с копейками, я предупредила женщину, что сегодняшняя ночь была последней.

— Оно и видно, — кивнула Дмитрию. — Муж вас таки нашёл.

Уж не знаю, какое выражение лица напялил на себя юрист, но меня не на шутку передёрнуло. На выходе из садика нас ждал внедорожник и одна из черных иномарок, которую мне доводилось видеть у дома. Запихав меня на заднее сидение, Дмитрий быстро заблокировал двери и дал по газам. Мы доехали до коттеджа объездной дорогой, минуя центральные пробки. Внутри дома, как и следовало ожидать, притаился погром. Осколки стекла и опрокинутые ящики кухонного гарнитура вперемешку с содержимым корзины фруктов, застилали весь первый этаж. Подобной участи не избежали даже диванные подушки и пульт от телевизора. Решив посмотреть виновнику разгрома в глаза, я заметила, что Дмитрий исчез. Ладно. Уберется сам, потому что чистить жилище после его вспышек истерии я уже не собиралась.

— Блин.

Заглянув в пустую кухонную тумбу рядом с плитой, из которой Дмитрий вытащил все ящики, я с сожалением заметила, что внутри ничего не завалялось. В верхних отсеках в "мирное время" лежали столовые приборы, в средний я клала крышки от банок, а в нижнем хранила медикаменты. Взяв в углу метлу, я начала вычищать себе путь к концентрированному скоплению хлама за диваном. Ложки и вилки томились в соку сжатого между ящиками лимона, сироп от простуды стекал на салфетки и ковёр, ещё какая-то жидкость размягчала инструкцию моего постинора. Где же, где же...

— Не это ищешь?

Ещё одетый Дмитрий стоял в проеме двери ванной комнаты, держа в руках несколько знакомых мне упаковок. Люстры он не тронул, его лицо отлично освещалось, не выражая никаких доброжелательных эмоций. Он выжидал, когда я подойду ближе, что я и сделала, ведь разыскиваемые мной вещи он нашёл первым.

— Я хочу, чтобы ты поняла кое-что, — зашёл вглубь комнаты и швырнул упаковки в унитаз. — Эту парашу в доме я больше видеть не хочу.

Я ошарашено уставилась вниз на исчезающие в водовороте воды пластинки, когда юрист нажал на смыв. Безумец!

— Боюсь сейчас мне необходимо что-то выпить, иначе процент беременности слишком велик, — начала искать глазами куртку. — Мне нужно в аптеку.

Одевшись и схватив бумажник, я дёрнула за ручку и чуть не врезалась в дверь. Она не поддалась, хотя я приложила достаточно силы.

— Что за фигня? — дёрнула ещё раз.

Ага. Закрыто. Я принялась искать ключи, но не смогла найти сумку, которую оставила у зеркала. Ещё полчаса назад она была здесь.

— Разве это не прелестно? — лик Дмитрия в отражении был подобен одной гигантской ухмылке. — Быть зачатым в детском саду.

Начав делать дыхательные упражнения, я последний раз обвела комнату взглядом, но не нашла того чего искала. Заслон терпения треснул где-то глубоко внутри и перед глазами всплыли все колкости, которыми Дмитрий время от времени разбавлял нашу совместную жизнь. И как у него язык поворачивался? Я хрустнула суставами пальцев, пытаясь откопать хоть какое-то оправдание его нынешнему поведению, но его не было. Просто не существовало.

Юрист шагнул ко мне и протянув руку, погладил по щеке, не скрывая свою самоуверенно-снисходительную улыбку вершителя чужих судеб:

— Женщина, у меня отличный генофонд, — старательно обвёл пальцем мои брови, нос и губы. — У тебя тоже. Нам надо размножаться, это и слепому видно...

Ну, это мы посмотрим. Взяв ласкающую меня руку своей левой, я отвёла её вниз. Раньше я бы подумала, что совершаю небывалую глупость, прикасаясь таким образом к и без того натерпевшемуся страдальцу, но теперь... Он что, не человек?

— Будь здоров.

Замахнулась и вдарила юристу между глаз. Атака не предназначалась для вывода противника из боя, но была болезненной. Дмитрий отшатнулся, закрыв лицо руками и начал нехорошо заваливаться в бок. Подхватив, я помогла ему сесть на тумбу у зеркала и заодно ощупала карманы. На подбор нужного ключа ушло довольно много времени. Я выбежала на улицу и остановилась, чтобы ввести код ворот, когда сзади что-то упало мне в ноги.

— Кира! — восторженный крик.

Поворачиваться было даже страшновато. Раненый, с окровавленным лицом юрист тыкался носом в мою куртку, с каждой секундой делая её все более непригодной для выхода:

— Кира, девочка моя драгоценная, я так тебя люблю, так люблю... — весело засмеялся.

Присмотревшись, я поняла, что тот Дмитрий уже вовсю глотал собственную кровь и, как минимум, пребывал в другой вселенной. Я старалась бить не сильно, но кто же знал, что кожа у этого кадра такая деликатная?

— Мне надо в аптеку, а тебе умыться. Порез фиговый, но бьёт фонтаном. Вернусь через двадцать минут. Поедим и посмотрим фильм.

Явно не собираясь никуда отпускать, юрист стиснул меня сильнее и принялся шептать что-то про "маленьких боевых бестий". Сбоку начали отъезжать ворота.

— Слушай, давай будем реалистами, — взяла мужика за плечи и встряхнула. — Даже если бы у нас был ребёнок, долго бы он не протянул.

Дмитрий замолкнул и поднял на меня глаза, как мне показалось, полные непонимания.

— Ты истеришь раз в две недели, — начала. — Бьётся посуда. Маленький либо порежешься, либо проглотит. Коттедж с лестницей — скатится и расшибется. Подрастет — на братков твоих выйдет. Ты подумал об этом? Представь, какая опасность ждёт маленького ребёнка, учитывая твой род деятельности. А я? Если что с тобой случится, ребенок останется на мне, "колхознице" без образования и стабильного дохода.

Мысленно продрогнув от собственных слов, я ударила его коленом в грудь, желая получить хоть какую-то реакцию. Выражение лица Дмитрия уже значительно изменилось, но в какую сторону можно было только догадываться. Мы простояли так несколько минут, пока он медленно не опустил руки.

— Кира...

Не поднимаясь с колен, Дмитрий застыл у открытых ворот, будто оставлял мне право выбора: выйти с территории или остаться. Это я читала и в его глазах — смиренное ожидание. Как же жаль! Такие редкие для его натуры понимание чужих точек зрения и уступчивость он оставлял на случаи, когда все было понятно без слов.

Ринувшись вон из коттеджа, через несколько метров я поняла, что даже не могу бежать. Сердце обливалось кровью и рвалось из груди от несправедливости. Хотел ребёнка от любовницы, подумаешь. Игорь из Права, по его словам, так и жил, но у него хотя бы была официальная жена, на место которой вторая женщина уже никак метить не могла. Вчера содержанка, сегодня ребенок, а завтра? Променяет на городскую бабу, с которой ему будет гораздо проще поладить. Примерная супруга и красавица, она будет сидеть дома, растить детей, а если не сможет разделить его подходов, то хотя бы будет прогибаться в нужных местах. То, что мне всегда давалось с огромной натяжкой. То, из-за чего, возможно, мы никогда не упоминали наше совместное будущее.

Глава 33

Вернулась в коттедж я уже когда значительно успокоилась и не смотря на обещание уложиться в двадцать минут, растянула терапию до обеда. Гараж, в котором обычно стоял внедорожник был открыт и пустовал, около клумбы одиноко сидела Чара. Дмитрий куда-то уехал без предупреждения. Учитывая недавний стресс, такая мелочь казалась незначительной. Поставив догше миску с едой, из того, что удалось найти в холодильнике, я пошла спать.

Первый раз, меня разбудили подозрительные звуки снизу. Возможно, там снова билась посуда и летели ящики — кто знает? Я перевернулась на бок и, закрыв ухо подушкой, продолжила дремать. Через энное количество времени шум стих и зазвенел будильник на телефоне — с момента принятия первой таблетки прошло двенадцать часов. Взяв вторую, я запила её водой из-под крана в ванной.

Коттедж купался в подозрительной тишине. Посмотрев в окно, я не заметила ничего странного. Темно. Во многих домах даже был выключен свет.

Десять минут своей жизни после сна я посвятила оттиранию крови от кожаной куртки. Затем спустилась на первый этаж, теоретически готовая хотя бы вставить ящики и подобрать валявшиеся кухонные приборы. К моему удивлению, кто-то уже расчистил погром.

Тёплого коричневого цвета паркет из массива древесины сиял первозданной чистотой, подушки на диване лежали как новые, кухонные ящики вдвинуты в тумбы. Комната напоминала картинку из мебельного каталога, за исключением большой плетеной миски посреди стола, в которой томился сэр Коковски. Подойдя ближе, я поняла, что и ему слегка досталось — плод выглядел чересчур облезлым и поцарапанным с одной из сторон.

Дмитрия в коттедже не было. Медленно выдохнув, я потерла ладони и решила достать ложку для йогурта, который уж точно не мог пострадать, находясь в холодильнике. К моему удивлению ящик, отведенный под столовые приборы, был пуст. Я поискала в других. Та же история.

— Ты все выбросил? — спросила, услышав хлопок двери.

Дмитрий ввалился в дом с огромной коробкой в руках.

— Угу, — его голову было не разглядеть за большим упаковочным бантом. — Мало ли какие микробы на полу. Инфекция может попасть в организм ребёнка отовсюду, знаешь ли.

— Что? — нахмурилась.

— Вот, — грохнул на стол свою ношу. — Кромсай.

Красного цвета переливающаяся бумага и большая желтая ленточка намекали на какой-то праздник, но я не могла точно вспомнить какой. Ноябрь... что у нас в конце ноября?

— Что сегодня? — спросила прямо.

— Мой день рождения.

Что-то нехорошее шевельнулось внутри. Мне захотелось ударить юриста ещё раз, но вместо этого я достала из кармана раскладной нож.

— Это подарок от друзей нам обоим, — сказал, пока я отрывала бант. — Объекты стратегического назначения.

Из уст Дмитрия "нам обоим" прозвучало как-то странно. Именинник помог открыть обертку. Под бумагой коробка оказалась совершенно белой, без каких либо надписей. Внутри лежало огромное количество прослоек из пенопласта.

— Твои друзья очень хорошо тебя знают, — сказала, вытащив первый подарок. — "Прозрачность стекла, яркие краски и высокая прочность".

То был набор разноцветной посуды из поликарбоната.

— Что есть, то есть, — Дмитрий весело усмехнулся и принялся обмывать водой, то, что я доставала. — Там весь комплект должен быть.

— Ага, вижу.

Таким образом, уже через полчаса вымытая кухня была набита новым кухонным набором посуды, включающим столовые приборы и праздничные салфетки. Некоторые время мы с Дмитрием сидели молча, рассматривая пустые, разноцветные тарелки.

— Хочешь попробовать? — подала голос.

Юрист лукаво сощурился, побив по посуде пальцем:

— Дан сказал, что заглянет к нам в гости на днях и проверит все ли приборы на месте. Придется сдерживаться, пока не поймем, где он это купил.

Интересно. Говорил так, будто к посудному насилию причастен был не только он.

— Все было перепаковано и без чека, — предупредила.

— Да.

Я слезла со стула и достала все ингредиенты для готовки бутербродов. Дмитрий молча наблюдал за тем, как я намазываю масло на хлеб, но затем отвернулся, явно чем-то отвлеченный.

— Помнишь, ты говорила, что носишь с собой два ножа?

— И угораздило же тебя вспомнить, — удивилась. — Что с того?

Он повернулся с моим вторым складчиком в руке:

— У этого нет герба, в отличии от того на связке.

— Потому что это нож моего отца. Очень старый, — помолчав, я добавила. — Везде таскал его с собой. Затачивал. Складывал, раскладывал. Крутил. Говорил, что не хочет с глаз спускать, мол, дед с войны принёс.

Взяв нож у Дмитрия, я ловко пропустила его между пальцев и сложила.

— Там есть отверстие, — заметил.

— Да, для шнурка. Раньше я носила его на шее, но чуть не потеряла. Повезло, зацепился в волосах.

Вытащив новые стаканы, я разлила нам молока. Дмитрий задумчиво водил пальцами по краю столешницы, будто пытался оттереть пыль:

— Жена одного моего друга — художница, — сменил тему. — Сейчас продвигает какую-то омскую компанию разрабатывающую игры. Им нужен местный веб-дизайнер на постоянной основе.

— В офис? — озадачилась.

— Нет. Удаленный. У них даже здания пока нет, строится.

Я медленно кивнула:

— Она оставила контакты?

— У меня есть её номер аськи и... — вытащил мобильный, — даже телефон есть.

— Диктуй.

Записав на новой салфетке всю нужную информацию, мы выключили свет и перекочевали к телевизору. Юрист предложил на выбор три названия, из которых мне больше всего понравилось "Девушка с татуировкой дракона". Судя по обложке, молодежный нуар со знаменитым мужиком в главной роли. Кто же знал, что в этом фильме так много откровенных сцен? Если на первой, когда героине пришлось делать минет новому опекуну, Дмитрий не казался заинтересованным, то на второй, когда дело дошло до полного и весьма грубого изнасилования, положил мои ноги себе на колени и стал гладить. За развитием сюжета я наблюдала без особого интереса, больше рассматривая лицо юриста в темноте, но даже так конец застал меня врасплох: антагонист убит, благородное имя героя очищено от клеветы, а девушка наконец-то обрела близкого человека. Рождество, она покупает ему кожаную куртку, почти такую же, как одна из гардероба Дмитрия и готовится подарить. И что же? В это время герой прогуливается в обнимку с коллегой. Счастливый и далекий. Понимая, что всерьёз никому не нужна, героиня бросает пиджак в ближайший мусорный контейнер и уезжает прочь на мотоцикле. Титры.

— Расстроилась? — спросил Дмитрий, вынимая диск.

— Честно? — погладила лицо руками. — Да.

Когда выключился телевизор, комната погрузилась в кромешную тьму.

— Мужик полный охломон, — усмехнулся юрист, догоняя меня у лестницы. — Совсем не шарит в колбасных обрезках.

— А что бы ты сделал на его месте?

— Я? Поехал бы в Сибирь. Искать Киру Геннадьевну Рождественскую, — нашарил в темноте мои бока. — Чем не подарок самому себе на рождество?

Kyrie: Тук тук.

ANTS: Кто там?

Kyrie: Я знакомая Дмитрия Озерцова.

Kyrie: Вам в компанию нужен веб-дизайнер?

ANTS: Кира, да?

Kyrie: Да.

ANTS: Здравствуй!

ANTS: Да!

ANTS: Нет никого, умеющего нормальный делать анимацию во флеше. Нужен человек с креативными идеями и высоким уровнем исполнения.

ANTS: Я видела, что ты делала с Правом. Там очень красивым хидер с подсветкой )

ANTS: Арт я отрисовываю сама. С тебя только вёрстка, подгон под cms и всякие кнопочки с баннерами :)

ANTS: Ты как с php?

Kyrie: Свободно.

Kyrie: Одиночное задание получается?

ANTS: Нет, что ты. Портал нужно будет обновлять постоянно.

ANTS: Хотелось бы, чтобы дизайнер ещё и администратировал сайт.

ANTS: По крайне мере, пока нам не отстроят офис, где мы разместим собственные сервера. А это ещё год-два.

ANTS: Ты согласна?

ANTS: Дмитрий сказал, что ты как раз ещё не нашла работу.

Kyrie: Цена вопроса?

ANTS: 30к

ANTS: Пока что. Потом посмотрим, может больше.

Kyrie: Согласна.

Kyrie: Мне надо что-то подписать?

Дмитрий пришёл поздно вечером, как раз когда мы с Энтс закончили обмениваться пожеланиями и идеями. Общаться с этой женщиной было приятно, более того, у меня сложилось впечатление, будто мы мыслим в одном направлении. Даже странно, что среди окружения Дмитрия была такая дама. "Жена друга", а не "замужняя подруга", наверняка её спутник не просил милостыню у переходов. Я задумалась, не могла ли видеть её где-нибудь и мысленно воскресила двух представительниц слабого пола. Одна была женой двухметрового партнера Дмитрия, другая... сидела с тем молодым человеком, Аристархом, за званым ужином. Однако если первая имела сына и ей явно было не до работы, то вторая... неужели та представительная блондинка со строгой осанкой была художницей? Скорее какой-нибудь бизнес-леди, хотя, кто их знает? Даже Дмитрий порой болел странными капризами. Взять тут же однушку в малосемейке...

— Ну, что? — спросил предмет моих размышлений, стягивая синюю рубашку.

Поперек мужского носа красовалась тонкая полоска лейкопластыря цвета кожи.

— Эта жена твоего друга, — решила не тянуть. — Я её знаю?

Юрист нахмурился, завозившись с ремнем, но затем быстро ответил:

— Да, конечно. Это Настя, жена Дана.

Я сильно удивилась:

— Но разве у неё... — развела руками. — Разве...

Дмитрий постоял на месте с полотенцем на плече, но поняв, что вопрос уже остался позади, двинул дальше в ванную. Скорее всего, это и была та его знакомая, которая "зарабатывала прилично". Почему-то, думая о маленькой Насте, я тут же вспоминала её огромного мужа, а эта ассоциация в свое время, уверенно уводила меня в сторону патриархального строя внутри их семьи. Надо же, такая маленькая, а такая... сильная.

— Она мне нравится, — сказала вслух, когда Дмитрий снова шагнул в комнату. — Она единственная, которая... мне симпатична. Из твоей компании. Я бы с радостью пообщалась только с ней. Вы ведь хорошо знакомы?

— Д-да, — Дмитрий даже промахнулся, в первый раз пытаясь повесить мокрое полотенце на дверь. — Я крестный отец Руслана, её сына.

Мои брови стремительно полетели вверх. Дмитрий — крёстный отец? Этот эгоцентрик, который бьёт посуду в истерике и выражается, порой, как пацан четырнадцати лет? Этот заносчивый индивидуум, любое решение которого сводится к ультиматуму? Видимо поняв, какого я о нем мнения, юрист нехорошо насупился:

— Настя меня совершенно не интересует. Она жена Дана, — развернувшись, он выключил верхний свет. — А Дан мне как старший брат. Ближе него у меня никого нет.

Подойдя к кровати, он поднял одеяло у моих ног, просочился внутрь и вынырнул в самом изголовье. Старший брат, а сам он значит младший? Этот Дан должен был быть очень важным человеком, раз юрист согласился на второстепенную роль. Говоря о нем, Дмитрий даже медленней тянул слова.

— Хорошо, что тебе нравится Настя, — подбил подушку. — Дан над ней чахнет, как над златом. Боится, что потеснят его авторитет.

— Потеснят авторитет? — не поняла.

— Ну, что она станет проводить с кем-то другим больше времени, чем с ним. Что перестанет его... ценить, чесать за ушком, уважать. Нуждаться, если хочешь, — лёг на подушку. — Мужчина баунти. "Райское наслаждение".

Я честно не поняла, какую реакцию Дмитрий от меня ожидал.

— Ладно, не парься. Подруга ей не помешает. Тем более у вас общее дело, не говоря уже о том, что ты со мной. Дан должен понять и он поймёт.

— Ты так говоришь, будто у его жены нет права голоса, — насторожилась. — Твой друг держит её взаперти против воли с ребёнком на руках?

Дмитрий даже приподнялся на локте:

— Что за чушь?

— Иметь ребёнка в её возрасте да ещё и мужа бизнесмена, который над ней "чахнет"... — развела руками. — Я бы сказала, что это принуждение.

Как и следовало ожидать, лицо юриста исказилось. Я вскочила с кровати.

— Твой скептицизм временами просто поражает! — взревел. — У них крепкая, идеальная семья! Просто Дан очень своеобразный человек!

— Любитель маленьких, беззащитных женщин, дышащих ему в пупок?

— Кира!

В душе я уже корчилась от досады. Испортить такой день — это надо уметь! Хорошо, что на этот раз под рукой у Дмитрия ничего не было, но он уже кипел так, что покраснело лицо. Замерев в выбранных позах, мы посылали друг другу невидимые сигналы.

— Ты невыносима, — выплюнул. — Но мне следует радоваться, что Дан тебя хоть как-то волнует.

— С чего бы? — напряглась.

— Ну, знаешь. Есть такая штучка. Болезненное чувство, связанное со страхом потери. Часто развивается между детьми за внимание родителей и между супругами, относительно сторонних людей, — оскалился. — Говорят, это фишка не самодостаточных, не уверенных в себе, но тут, как я вижу, всё совсем наоборот.

Глаза юриста подозрительно заблестели. Скинув одеяло, он спрыгнул с кровати, всё ещё возбужденный. Я прикинула куда могла бы рвануть на случай ЧП и выбрала дверь ванной, но пока всё было хорошо и Дмитрий просто прижал меня к стене, схватив за локти.

— Скажи, Кира, — нежно поцеловал в шею, — я — твоя собственность?

Смысловой посыл вопроса никак не вязался с взбудораженным выражением лица юриста. Тяжело дыша, он прижался ко мне всем телом и начал целенаправленно кусать за ухо. Что бы ни случилось, бить тарелки он сегодня не планировал.

— Тебе не понравилось, когда я сказал, что Дан мне как старший брат. У тебя появилась складка, вот тут, — тыкнул указательным пальцем в лоб. — Потому что я уже твой, так?

Я насторожилась, когда его рука обхватила мою шею. Нажим был не сильным. Эротичным.

— Я просто удивилась.

— Я знаю, что прав, Кира.

— И что это меняет?

Его сухие губы легли на мои и застыли. В мужском взгляде таилось так много и в то же время так мало, что я еле сдерживала себя. Если бы у меня был только старший брат, я бы любила его, так как только можно любить единственного близкого человека. Судя по рассказу Дмитрия, кроме Дана в городе у него действительно никого не было, а многочисленные родственники жили в другой части континента. Конечно, мне было не по себе. Юриста и двухметрового Панькова связывали куда более прочные узы взаимности, чем кровное родство. Их дружба была добровольной и обоюдной. Конечно, что я нервничала. Ведь оставалось только догадываться, каким авторитетом пользовался у Дмитрия Паньков. Муж Насти не был в восторге ни от меня, ни от каких либо других людей, связывающихся с его женой.

— Это меняет все, Кира.

Конечно, я обеспокоилась.

Глава 34

— Как красиво! — женский голос за стенкой. — Целый дом. Я не думала, что в Омске есть приличные коттеджные посёлки так близко к центру.

— Это упрёк? — низкий бас.

— Мне повезло, застраивали на заказ.

— Ты сам?

— Не, проходной был. Но он только ремонт успел сделать.

Моё пробуждение на следующий день после праздника оказалось поистине царским. Открыв глаза, я стала свидетельницей богоподобной картины: на кровати сидел одетый Дмитрий и старательно вылизывал мне коленки в лучах утреннего солнца. Выгнувшись под каким-то непонятным углом, он был похож на какое-то ластящееся животное. Хорошее утро, подумала я, но в сексе было отказано.

— У нас будут гости через минут десять, — пощекотал мою пятку и встал, демонстрируя свой костюм со всех возможных ракурсов. — Посуду я пересчитал.

Через десять минут я едва закончила одеваться. Первым в зал вошёл хозяин и сразу отошёл в сторону, демонстрируя свои угодья. Он встал значительно раньше меня и успел неплохо прибраться. Среди блестящего интерьера я чувствовала себя не очень, поэтому замерла на высоком стуле у стола. Художница совсем не изменилась с нашей последней встречи. Смотря на неё было сложно даже предположить точный возраст. То ли школьница, то ли молодая девушка. На ней был тёплый черный пуховик и вязаная шапка яркого травяного цвета, которая, как мне тут же показалось, должна была отлично выделять её на любой местности. Как будто в подтверждение этому, на голову девушки легла тяжелая лапища в черной перчатке. Увидев меня, Настя двинулась к столу, но двухметровый шкаф оттянул её назад и стянул пуховик.

— Привет, — махнула мне, едва оказавшись в джинсах и вязаном свитере.

— Эгегей, — спрыгнула со стула.

Наверное, я ещё не до конца проснулась, раз лик "старшего брата" не вызвал во мне особых эмоций. Не смотря на официально начатую минуту быстрых приветствий, мужик не сказал ни слова. На нем был полностью черный комплект одежды: массивные кожаные ботинки, джинсы, водолазка с высоким воротом и осенняя куртка. Но картину довершало не это. Похожим на киллера мужа художницы делали именно его тонкие чёрные перчатки.

— Смотри, смотри, — Дмитрий двинул вперёд. — Такой системы даже у вас нет, отвечаю. Тридэ звук и изображение!

Двухметровая скала подвела супругу к столу и последовала за Дмитрием как ни в чем не бывало:

— Ага?

— Ага! — Дмитрий заводился с пультом. — Садись! У нас ещё второй этаж с санузлом. И сад большой, там даже растёт что-то!

— Видел.

В отличии от мужа, который успел обосноваться на диване, за все это время Настя лишь мельком оглядела зал и снова уставилась на меня с плохо скрываемым интересом. Мне понравился этот живой взгляд, не смотря на то, что лицо и поза девушки выдавали скорее скованность, чем непринужденность.

— Где Руслан? — я задала вежливый вопрос.

— С моими родителями. Мы не знали, можно ли брать его с собой и... какой у вас дом, поэтому решили приехать вдвоем.

Я медленно кивнула. У неё были близкие люди, которым было можно оставить ребёнка и муж не был против. Возможно, Дмитрий говорил правду, а я сгущала краски. Почему-то на свежую голову все казалось не таким тривиальным.

— Ты завтракала? — окинула её фигурку изучающим взглядом. — Сейчас достану еду и можем закрыться в одной из комнат. Возьмем ноутбук и...

— Окей, — она и глазом не моргнула.

Таким образом, через три минуты мы оккупировали спальню. Настя села с ноутбуком спиной к двери, а я напротив, с подносом. Перелистывая мои тестовые варианты версток, девушка одобрительно кивала. Компетентная. У неё было отменное интуитивное чутье на красивые вещи и я без промедления записывала все поправки. Было сложно представить эти маленькие ручки с коротенькими пальчиками держащими сына или хоть что-то тяжелее энциклопедии. Впрочем, даже в существование таких крохотных ладоней мне доселе не верилось. Обручальное кольцо Анастасии было явно сделано на заказ и при одной этой мысли, в уме тут же всплыли габариты её мужа. В процессе обмена информацией, мы неожиданно свернули в сторону бытовой жизни. Я даже не совсем поняла, когда именно произошёл этот сдвиг, но очевидно, что инициатором была я, атаковавшая гостью вопросами. Выяснилось, что на момент встречи с будущим мужем Анастасия уже пять лет как закончила школу и работала концепт-художником.

— Мне всегда нравилось рисовать, — насупившись, качнула головой. — Нет, я всегда рисовала. Логично делать то, что умеешь, вот и я решила.

Иногда, как сейчас, Анастасия выражалась странно, будто размышляла вслух. Говорила одно, но тут же поправляла себя, так быстро, что я не сразу могла сориентироваться в нити диалога. В этом было что-то диковинное, нелюдимое. Серые глаза будто загорались от рвущегося наружу энтузиазма, тёмные волосы спадали на лицо. Всем своим образом девушка выражала воодушевленный порыв. Ей явно нравилось беседовать, но судя по всему, вынести такой разговор мог не каждый. Казалось, она могла рассуждать вечно, вот так. С этим огнем в глазах и замысловатыми речевыми оборотами. Что таить, эрудицию не спрячешь стеснительностью.

— ... но тебе это конечно не интересно.

— Да ну, продолжай, — махнула рукой.

Эта маленькая странность лишь предавала девушке лишнего шарма. Вперемешку со скованностью, он формировал очень трогательную по своей природе чистоту. Если в этом двухметровом шкафу было хоть что-то от мужчины, а в этом я не сомневалась, он, конечно, не мог пройти мимо такой явной незащищенности.

— Ты близко знакома с Димой? — спросила, когда Анастасия взяла в руки оттаявший после холодильника баунти. — Откуда у него ожоги?

Настя не выразила никакого удивления полученным вопросом и лишь взглянула на дверь позади себя. Складывалось впечатление, что с ней можно было говорить о чем угодно, достаточно было задать прямой вопрос.

— Он упал с байка несколько лет назад, — сказала, прислушиваясь.

Мужики ещё прибывали на первом этаже — оттуда доносился шум двигателя и крики аборигенов, как-никак Дмитрий поставил "Аватара".

— Ему сделали несколько операций, — добавила, — но ни одной косметической.

— Рубцы не белые. Коричневые.

— Табачные, — надкусила батончик. — Местами сандаловые.

Я сделала постепенный выдох. Жена Панькова видела Дмитрия голым. Дмитрия, который всяческий скрывал свои шрамы и носил футболки. Спокойствие. Спокойствие.

— Мы с ним так познакомились, — перебила себя новой мыслью. — Он пришёл позировать. Тогда мне это не показалось странным, но после того как Дан сказал про аварию, я погуглила и... Короче, скорее всего он где-то попортил кожу. У какого-нибудь горе-косметолога. В любом случае, давно. Так не должно быть. Разве что ожог свежий. Но это же не так, — скатала упаковку в ровный шарик и положила на поднос. — Шрамы не давали ему быть собой, но в последнее время Дима ведёт себя иначе. Не знаю, нормально ли это. Пару дней назад он сказал, что у него новый этап в жизни, что он "взрослый семейный мужчина". Дан с тех пор ходит мрачнее тучи, боится друга потерять.

Мы снова окунулись в работу и Настя замолчала, приподняв уголки губ. "Боится друга потерять?". На физиономии у него скорее значилось "Убью любого в радиусе километра". Ну, или "Вали, пока не хромаешь". Удивительно, но кажется у меня сформировался определенный стереотип касательно высоких мужчин. Наверное, его размеры как-то задевали моё подсознание, ведь я всегда считала себя выше среднего роста.

— Ах, ты ж блин, — закашлялась.

"Старший брат" ввалился в спальню так неожиданно, что я чуть не навернулась на матраце. Подлетев сзади, он склонился над плечом супруги в три погибели и с минуты две наблюдал за тем, как она сносит ключевые моменты в отдельный текстовой документ. Лицо хмурое, почти свирепое. Настя, если и заметила чужое присутствие, то виду не подала, слишком захваченная печатанием и комментированием. Я поддакивала, там, где требовалось, но продолжала палиться в то, что находилось за ней. Разогнувшись и постояв за спиной жены ещё немного, Паньков решительно развернулся и убежал обратно вниз по лестнице. Чудеса.

Как стало понятно позже, новая компания по разработке игр стала плодом привязанности к городу. Ещё сидя в декрете, Анастасия решила найти энтузиастов, которые захотели бы вывести омский геймдев из тени. Поиски не увенчались успехом, но на горизонте разорялась приличная фирма. Воспользовавшись мужем, как консультантом, ей хватило собственных накоплений, чтобы перекупить компанию.

— Не будет никакой лишней суеты с репутацией и клиентурой, — пожала плечами, — но персонал там гнилой. И дело не в том, что они не могут работать. Они в принципе не хотят это делать. Пришлось распустить почти всех. Офис будет небольшой, работу распределим между проверенными фрилансерами. Парадокс, но именно те, кто эффективно занимается любимым делом, получают в разы меньше тех, кто раскладывает пасьянсы, сидя за...

Пока мы с Анастасией сетовали на выдержки профессии, её муж набегал в комнату четырежды, а последний раз чуть не довёл меня до приступа эпилепсии. В красном фартуке с надписью "Ок", он остановился посреди комнаты с такой дикой рожей лица, что обзавидовался бы даже Хичкок. Правда, до товарища достаточно скоро дошло, что жена никуда не пропала, в лишь воспользовалась ванной. Тем временем, со стороны первого этажа тянулся удивительный запах жареного. Я невольно задалась вопросом, сколько часов прошло и глянула в сторону окна. Темнело. Получается, в спальне мы провели почти весь день.

— Кира, так? — мужик крутанул деревянную лопатку между пальцев и прошагал к окну.

— Дан, так? — решила не отставать.

Паньков приподнял уголок губы. В этом было больше от оскала, чем от насмешки, но даже такая незначительная реакция вывела мела из колеи. К счастью или нет, но на этом наше взаимодействие закончилось. Подойдя к окну, мужик некоторое время любовался далеким пейзажем, затем сосредоточенно уставился куда-то вниз. Неужели, клумба понравилась? Сейчас она не представляли ничего выдающегося, так как была пуста. Я уж было подумала, вставить комментарий, как шея "старшего брата" сильно вытянулась и, на какой-то момент, он буквально поцеловался со стеклом.

— Настя! — заорал через пару секунд и дёрнул к лестнице. — Дим!

Этот низкий рёв оказался такой неожиданностью, что я резко вскочила на ноги, попутно вытаскивая нож из кармана. Анастасия вывалилась из ванной с мокрыми руками и испуганным лицом:

— Что? Что такое?

— Настя! — его же бас, но уже снизу.

Переглянувшись, мы с художницей в пожарном порядке ломанулись к лестнице. Оба мужика уже поспешно обувались, оттаптывая друг другу ноги.

— Кира! — позвал меня ошарашенный Дмитрий. — Ничего нам привалит...

— Что? — не поняла.

Паньков кинул Насте пуховик и выбежал за дверь, вслед за хихикающим юристом. Анастасия быстро оделась и засунула ноги в сапоги. Страх перед неизвестным её уже частично покинул, даже больше, девушка будто поняла, что вызвало у парней такую чрезвычайную реакцию. Пришлось последовать примеру и выйти на крыльцо.

— Ну, ты только посмотри! — сокрушенно завыл Дмитрий, стоящий рядом с клумбой. — Это все твоя вина!

Паньков подался в бок и нашему вниманию представилась задумчивая морда голубого дога, стоявшего в вязке с Чарой.

— Никитышна! — юрист упал на колени. — Все хорошо, родная! Замечательный, пасмурный день, не холодно, не жарко! Максимус приличный мужик, медали есть! Семью прокормит, в обиду не даст... Держись!

Видя, как Дмитрий тянется к Чаре руками, я поспешила на помощь и отодвинула приколиста в сторону. Юрист задорно улыбался, а мы со "старшим братом" переглянулись. У этого вязка собак не вызывала особых восторгов, в отличии от подошедшей к нему супруги, которую он тут же взял за локоть.

— Они уже так стояли, — сказал, когда я почти открыла рот, чтобы спросить его о том, что он видел в окне.

Не смотря на то, что дул сильный ветер и температура, мягко говоря, не шла ни в какое сравнение с комнатной, покидать двор никто не собирался. Городские уставились на собак каждый по своему. Слегка покраснев, Анастасия достала мобильный телефон и забарабанила пальцами по кнопкам.

— Ну, что? — спросила после пятиминутного ожидания. — Так и будем тут торчать?

— Кира, — пискнул Дмитрий, сидящий на корточках, — такое не каждый день увидишь!

"Старший брат" погладил супругу вдоль руки, но с места тоже не сдвинулся. На лице читалась явная решимость стоять у клумбы до последнего. Не видел, как сцепляются четвероногие или хотел побыстрее разнять собак? Меня уже не волновали такие нюансы. Уж кому-кому, а заботится о последствиях придется нам с Дмитрием. Поднимаясь на крыльцо, я поняла, что Анастасия семенит за мной.

— Написано, что через два месяца... — прошептала. — Два месяца. С первого раза?

Мы расположились за столом на кухне и я тут же заприметила на огне несколько наименований блюд, которые ни разу не видела.

— Случайные вязки дают помёт куда чаще, — нахмурилась.

— Это здорово, если будут щенки. Мне нравятся собаки, — помедлила. — А что вы будете с ними делать? С щенками.

Я пожала плечами:

— Пока рано задумываться.

Покопавшись в сковородках и кастрюлях, я отвалила нам поджаренных грибов с картошкой и мы с Анастасией воодушевленно зачавкали. Удивительно, как быстро проходило время в интересной компании. Через десять минут со стороны двора раздались одиночные аплодисменты и шум поднимающихся роллетов. Мужики зашли в дом в порядке старшенства. Дан отправился к плите, Дмитрий же подсел ко мне и, взяв вилку, поддел один гриб.

— Как это называется? — поинтересовалась озадаченная Настя, видя, как юрист ест из моей тарелки. Судя по всему, ей такое было непривычно.

— Деление потребляемой пищи путём использования одной тарелки и двух столовых приборов, — "объяснил" Дмитрий.

Дан сел за стол с собственной порцией и, не снимая перчаток, принялся за еду.

— Я где-то слышала, — начала Настя, — что вроде доедая за другим человеком, ты впитываешь его энергетику.

— Где? — уточнил Дмитрий.

— Вроде в Битве Экстрасенсов, но я не уверена.

Юрист весело агакнул. Выяснилось, что в последнее время Настя рьяно следила за выпусками Битвы и теперь интересовалась всякой мистикой. Они с Даном даже ходили в кино на третью часть Паранормального явления, которое не произвело никакого впечатления на "старшего брата", но заставило трепетать нервы его супруги.

— Такие фильмы всегда надо смотреть на большом экране, — убежденно кивнула Настя.

Её муж выглядел не очень радостным, при упоминании всех этих событий, но время от времени дотрагивался до поясницы жены рукой, будто испытывал в этом какую-то особенную нужду.

— Где купил плазму-то? — спросил, когда разговор о мистицизме изжил себя.

— У нас есть тут магазин за территорией, — ответил Дмитрий. — Мы там почти все купили. Что-то наподобие Икеи, знаешь, только ценник выше.

Дан воспользовался указателем и тут же нагнулся к уху супруги.

— Такое расточительство, — нахмурилась Настя, выслушав его шепот. — Ну, что за ребячество? Опять ваши гонки! Дима!

— Что я? — принялся защищаться юрист. — Я ничего. Ходите к нам на посмотреть!

Выражение лица "старшего брата" было несравненно в своем явном недоброжелательстве.

— Я не против! — робко улыбнулась Настя. — Мы даже можем ходить периодически в кино или ещё куда-нибудь! Кира, ты как?

Все уставились на меня. Настя вопросительно. Дмитрий выжидательно. Паньков предостерегающе. Жизнь с юристом расслабила меня и хотя я понимала, что данный вопрос являлся скорее жестом вежливости, иллюзия человека принимающего решения касательно времяпровождения хоть кого-то из этого круга, нехорошо взбудоражила.

— Э, ну я... — почесала затылок. — Я как бы не против.

Далее мы играли в карты. Никогда не понимала смысл переводного дурака, но внутри компании он оказался куда более интригующим, чем обычный. Не знаю уж, как они это делали, но сидящие по разные стороны стола Паньковы буквально засыпали юриста "переводами". Дмитрий отбивался как мог, пока в колоде не закончились карты. Я выбыла первой, так как почти не участвовала в подноготной, но давление на юриста закончилось тем, что он неожиданно отбил все карты и вышел вслед за мной с самодовольной улыбкой. Анастасия и Дан остались один на один.

— Мочи его, мочи, — Дмитрий похлопал ладонями по столешнице.

— Угу, — задумчиво кивнула брюнетка.

Пожалуй, это была самая долгая часть игры. На первых порах Дан определенно пытался подсовывать супруге карты поменьше, видимо, чтобы она вышла победительницей, но Анастасия и не думала отбивать. Оно и понятно. Что это за победа такая? Двухметровый гигант мрачнел с каждой минутой. На жену смотрел недовольно, настороженно. Впрочем, это недовольство скорее напоминало лёгкую обиду в купе с задетым мужским достоинством. Анастасия начала выигрывать, когда пошла честная игра.

— Раз, — отбилась. — Двас и трис.

— Ура! — захлопал Дмитрий.

Дан что-то промычал, смотря на две оставшиеся у него карты, но сетовать на супругу у него даже в мыслях не было. Раскрасневшаяся Анастасия дала пять юристу.

— Слушайте, а что у вас тут один кокос одиноко лежит? — поинтересовалась. — Не прокиснет?

— Ну, — Дмитрий обхватил плетеную миску руками. — Они несколько месяцев не портятся.

— Этому уже прилично, — заметила.

— Угу.

Анастасия перестала разглядывать экзотический орех, который с каждой секундой отодвигался от неё всё дальше и перевела взгляд на часы:

— Десять скоро! Дан.

Услышав голос супруги, муж быстро забыл о своем горе и побросал карты:

— Да. Дим, мы пошли.

— Ну, мы вас проводим.

Во дворе уже было совсем темно. Голубой дог одиноко сидел рядом с клумбой. "Старший брат" открыл ему дверь багажника, Анастасия в это время что-то очень тихо говорила Дмитрию.

— Спишемся, — мы пожали руки.

Уехали они быстро, видимо, торопились. Пока юрист принимал душ, я убиралась на кухне. Интересно получается. Он расшибся на байке, а жена его друга видела шрамы, которые было не так-то просто рассмотреть, учитывая, как Дмитрий их скрывал. Объективно встреча выдалась удачной и мы много обсудили, но что-то не хорошее начало формироваться у меня внутри, будто предупреждая о надвигающейся опасности. Дмитрий вернулся, когда я протирала стол и увёл меня на второй этаж. Вытянув его руку в сторону вместо подушки, я положила на неё голову. Сложный день.

— Отличный день, — сказал. — Ты понравилась Насте.

Несмотря на усталость, в боку нехорошо кольнуло. Для него это так важно?

— Она не знала про сэра Коковски, — сказала.

— Дан тоже не знает. Ну, то есть он знает, что сэр Коковски есть, но не в курсе, что у того есть имя, — Дмитрий глубоко зевнул и закрыв лицо свободной рукой, принялся засыпать. Это была одна из немногих его привычек, которая казалась мне крайне трогательной. Настя не знала о кокосе, но Дмитрий так любил этот орех... странно?

— Что это? — ойкнула, принюхавшись.

Полежав в темноте молча, юрист неожиданно отвернулся.

— Нет, нет, стой, — перевернула его обратно на спину и села сверху. — Пахнет от тебя.

Действительно. Вокруг мужского тела в воздухе буквально витал аромат свежести и... чего-то ещё. Засунув руки под майку Дмитрия, я ощутила влажную, слегка лоснящуюся кожу ожога. К этому моменту душевая вода должна была впитаться. С майкой даже быстрее обычного.

— Пахнет так, будто... — приподняла брови, всматриваясь в мужское лицо. — Слушай, ты часом не...

Юрист порывисто закрылся моей подушкой, а я ещё раз пощупала его живот. Кожу будто покрывала какая-то тонкая пленка. Прозрачная и интересно пахнущая.

— Почему ты мне не сказал? Я бы помогла...

— Кира! — гаркнул в наволочку.

— И давно?

— Третий день!

Пришлось слезть с Дмитрия и аккуратно опустить ему майку. Спать, тем не менее, я уже не могла. Нет, я не представляла себе мужчину без шрамов, такого эффекта вряд ли можно было достичь. Взволновало, что Дмитрий решил действовать так поздно. Почему сейчас и почему ничего не сказал? Юрист положил подушку на место и закрыв лицо руками попытался выровнять дыхание:

— Давай спать.

— Я уже не могу.

— Ладно, — быстро согласился, — что тогда делать будем?

Глава 35

Подходил Новый год.

Вязка Чары с голубым догом закончилась беременностью: догша теперь спала на первом этаже. Дмитрий гулял с ней очень рано, исправно ходил на работу, пока я выполняла свою. Это было не так сложно, верстать сайт и придумывать оригинальные идеи, когда Анастасия, за очень резкими исключениями, всегда была на связи. Замечательная девушка, за месяц общения мы с ней прилично сблизились. Ей действительно очень нравились и собаки. До такой степени, что она часто очень замысловато уговаривали меня оставить ещё не родившихся щенков. На мой практичный вопрос "Кто их будет кормить?" художница обещала спросить мужа, могли ли они взять одного или двух. Откажет, подумала я тогда. И действительно, отказал.

Kyrie: Ну, все значит. Отдадим.

ANTS: Нет, нет.

ANTS: Обещаю, что что-нибудь придумаю.

Не знаю, кто меня дёрнул за язык (вернее тогда уже за пальцы), в тот вечер, но я упомянула других двух из их компании.

ANTS: Оксана не возьмёт. Она путешествует. А вот Рик...

ANTS: Надо спросить!

ANTS: Хотя, у меня сложилось впечатление, что он не очень ладит с собаками...

ANTS: Дан его брал в питомник, когда Дима за Чарой приходил. Никого не выбрал. Сказал, что лучше заведет черепаху и прилепит ей наклейку с надписью "собака" =(

Сложный тогда выдавался вечер, как и ночь (день юриста к тому же — я даже подарок готовила). Дмитрий разорался, едва не дошло до посуды:

— Да, я её тебе подсунул! Довольна? Кинолог сказал, что она слишком глупая, чтобы пройти полное обучение. Хотел усыпить, но я подумал, что завести дога будет неплохо, тем более у меня друг-собачник недавно женился, — пнул ножку кровати ногой. — Но она действительно тупая оказалась! Я ей одно, она другое! Если бы тебе не нравились собаки, пришлось бы сбагрить её обратно в питомник!

Я ударила его. Не сильно, скорее наотмашь, но тут же забеспокоилась, что сделала больно. От этого юрист вспылил ещё больше:

— Жалеешь меня! — заорал. — Терпеть не могу это! Не намерен!

И заночевал в гараже. На следующее утро, я решила прогуляться по городу, чтобы проветрить голову. Возможно, даже зайти к Дмитрию, благо этаж и номер кабинета он мне как-то говорил. Впрочем, что бы случилось со мной тогда, доберись я до центра, можно было только догадываться. Оказавшись во дворе, я поняла, что выйти из дома "по-старинке" уже не актуально, так как была сменена комбинация на воротах. Помню, я попыталась запрыгнуть на них, оттолкнувшись от угловой стены, но те были слишком высокими: я пошла за стульями. Помогло. Запрыгнув на стену, я наткнулась на стоящую напротив ворот иномарку, дверцу которой тактично подпирал Юрий. Поджидал меня, судя по тому, что ещё не растирал оголенные ладони.

— Добрый день, Кира Геннадьевна, — он спокойно уставился на меня снизу вверх, будто сидеть на кирпичных воротах в откровенных позах было моим призванием.

— Ага, — согласилась, оттряхивая с плеч снег. — Вы тут просто так или по делу?

— Есть распоряжение ловить вас и возвращать в дом, — сказал как есть.

Не став спорить, я спрыгнула обратно. Сугробы уже были будь здоров и если мне действительно угрожала какая-то опасность со стороны братков (хотелось думать, что это и являлось мотивацией юриста при принятии подобного рода решения), было разумнее подождать лета, чтобы иметь хоть какие-то шансы на честный бой. Помолчав пару дней, как-то утром мы одновременно сделали вид, что ничего не было и с того дня всё как-то устаканилось. Прибегая домой, Дмитрий всегда первым делом выгуливал Чару и шёл в душ. Я занимала себя чем-нибудь другим, включая при возможности телевизор или надевая наушники, чтобы не слышать ничего лишнего. Юрист шёл ко мне, лишь поужинав, если вообще шёл. На выходных посреди дня он мог просто пропасть в гараже, но едва я начинала задумываться о том, что пора бы его проведать, как Дмитрий сам появлялся в доме и измождено падал мне в колени.

— Кира, Кира...

Казалось, он искал утешения и в определенные моменты просто не мог удержаться от некой угнетающей мысли. Я гладила и целовала эту каштановую голову. Пыталась поддержать не словом, а делом. Майки с футболками снова вернулись в нашу жизнь. Сквозь них ощущался временный, но заметный эффект смягчения. Что нельзя было сказать о цвете, к сожалению. Возможно, именно это так истощало Дмитрия, безвыходность?

Подготовка к празднику временно отвлекла. В одну из суббот, юрист свозил нас куда-то за город, где мы выбрали рослую, хорошую ёлку. Остальные аксессуары были приобретены, то там, то сям, в тот же день: мы руководствовались мигающими вывесками магазинов, рядом с которыми проезжали. Наряжать новогоднее дерево оказалось особенно волнующе. С одной стороны Дмитрий начал упоминать о том, как наряжал ёлку с бабушкой, с другой — я сама никогда не делала это в компании кого-то ещё. У меня даже немного дрожали руки, но пришлось проявить стойкость духа, когда юрист снова тревожно в меня вцепился. Его друзья тоже собирались отмечать, но ни я, ни Настя не хотели нынче выходить из домов. Она — потому что сидела с ребёнком и планировала пригласить родителей, я потому что приглядывала за пузатой Чарой и хотела провести праздник с Дмитрием. Да, хотела. Почему-то под конец года желание обладать юристом всецело стало для меня более очевидным и понятным. Возможно, он тоже это понял, а может и нет.

В ночь с тридцать первого на первый мы вместе готовили еду и расположились с ней напротив домашнего кинотеатра, с экрана которого вовсю разглагольствовал Галкин. Когда выступил президент и пробили куранты, Дмитрий посоветовал мне проверить ёлку. Мне стало как-то не по себе рядом с новогодним деревом, у которого лежали упакованные подарки (и когда вытащил?). Юрист обнял растолстевшую Чару одной рукой и уставился на меня с какой-то нездоровой полуулыбкой. Переведя дух, я присела рядом с ёлкой. В первой коробке лежала стопка книг по ветеринарной медицине. Толстые, увесистые издания.

— Слушай, — не на шутку разволновалась. — Мне хватит этого, правда...

— Открывай, Кира.

Я подчинилась, но с большим трудом. Во второй упаковке лежала небольшая синяя коробочка. Опасно. Мне очень не хотелось получать в подарок украшения. Уж слишком близко они стояли рядом с дарами любовниц, которыми часто усыпали продажных женщин в фильмах и, чересчур напоминали о ювелирных изделиях брачного типа.

Повезло. Внутри лежал ключ. Я бы даже сказала, самый обычный, только с какими-то кнопочками на рукоятке. Пока я рассматривали дарение, Дмитрий молча открыл коробку, которую я припасла для него. Ничего выдающегося, футболка с надписью "Юристокос", которую я заказывала через интернет к дню юриста и "топор вождя". Дмитрий выглядел озадаченным и изумленным одновременно, когда вытащил эту деревянную дубинку с примотанным веревкой заостренным камнем. Он мог позволить себе почти все, что угодно и я решила сыграть на оригинальности. Опыта в дарении подарков у меня не было совсем. С той же Катериной мы были слишком близки (и бедны), чтобы обмениваться презентами от дата к дате.

— Им ацтеки пользовались, ага? — покрутил орудие в руке.

Через пять минут мы вышли во двор. Снега намело прилично. Он красиво мерцал в искусственном свете, пока юрист открывал второй гараж. Я отошла чуть поодаль, к воротам, чтобы запечатлеть в уме всю картину, с которой начинался новый год. Просторный городской коттедж из красного кирпича, посмотрев в утепленные окна которого можно было увидеть не менее просторные, отделанные помещения. Ровные стены. Паркет. Домашний кинотеатр. Кухонный гарнитур, а не собранные по соседским домам тумбы. "Богача хата", сказала бы Катька года два назад. В Любинском таких домов не было, но их можно было найти по дороге в город. Огражденные и с сигнализацией, они казались чем-то запретным, недостижимым. Немногие смелые гопники бросали в эти коттеджи камни, убегая в лесополосу, когда выходили хозяева. Зависть, ненависть, бессилие. Смотря на такие дома я и сама не испытывала ничего хорошего. Раньше.

— Кира?

Одно мысленное изображение коттеджа из красного кирпича пробуждало во мне чувства схожие с привязанностью. Сначала я видела Чару, преданно ждущую во дворе, кухню с просторным столом, на котором возлежал сэр Коковски и Дмитрия, спускающегося по лестнице своим фирменным пружинистым шагом. Этот ряд ассоциативных представлений очень быстро пробегал в уме и качественно въелся в мозг, что, наверное, и вызвало привыкание. Привыкание. Часть дома была моей по закону.

— Кира, ау! — Дмитрий уже открыл гараж и теперь ждал, пока я подойду. — Что там? Дед Мороз в трубу пролезть не может?

Остряк. Ну, и что это был за подарок, чисто теоретически? Новый мотоцикл, что логично: второй гараж Дмитрий использовал, чтобы держать свои байки. Двухместная машина, как вариант, но та вряд ли бы поместилась. Ключом так же мог отпираться какой-нибудь иной механизм. Продвинутый сейф, в котором можно было держать документы. Так или иначе, все варианты выходили дорогостоящими. Мне становилось не по себе от мысли, что подарила Дмитрию я.

— Вот.

Пройдя внутрь, он включил освещение. В отделанном гараже, в котором поддерживалась почти комнатная температура, стоял черный, поблескивающий в свете ламп, кроссовер с массивными зимними шинами. И всё.

— А где байки? — растерялась, пройдя вдоль стены. — Твой стол, инструменты?

Стена была пуста и с той стороны. Я не была в этом гараже с самой осени, но точно помнила как хорошо он был оборудован. Место, как мне показалось, для Дмитрия было чем-то вроде секретной комнаты. Он часто ходил сюда один. Пожалуй, даже каждый день. Не ездил, но что-то делал, кропотливо проводя среди своих байков целые часы. Этому должна была быть причина и я посчитала её слишком личной, чтобы интересоваться.

Не услышав ответа, я огляделась. Юрист стоял позади меня, засунув руки в задние карманы джинс. Раскачивался с носка на пятку, внимательно следя за моими передвижениями. Ключ, скорее всего, был от кроссовера, но...

— Дима, — забеспокоилась, — где они?

Карие глаза блестели в полумраке, но юрист решительно улыбнулся:

— С глаз долой — из сердца вон.

Остаток новогодней ночи мы провели в машине. Лихо кружили вокруг коттеджного посёлка, громко включив музыку. Дмитрий не удивился моим практическим знаниям в области вождения и весело прокрикивал значения дорожных знаков. Наутро, почувствовав голод и усталость, мы проглотили по бутерброду, немного поспали и снова отправились в путешествие, взяв с собой Чару. За отведенные государством праздничные каникулы мы объездили весь Омск. Заходили во всё, что заставали открытым, опустошали блинные, глумились над всякой ерундой. Город наконец-то открылся мне с той стороны, с которой я хотела им проникнуться. Дмитрий показал каждый район, заставл"ял меня поворачивать на внутренние улицы, очень редко, но метко комментировал. Район нефтяников, потому что завод рядом", "в девяностых пытались строить метро", "в этом году обещали соединить улицы". Никаких точных имен или исторических справок, в отличии от программы туристов. Я буквально ощущала Омск глазами, вдыхала его воздух, находясь в центре событий. Особенно привлекали районы с диким контрастом между элитными новостройками и неблагоустроенным частным сектором с грунтовыми дорогами. Старые двухэтажные "сталинки", готовые вот-вот развалиться и зеленеющий парк с отличной детской площадкой прямо под окнами. Разные условия воспитывали разных людей. Вот и некоторые из них, в непонятных обносках, рано поутру стояли на остановках, обдуваемые метелью. Мы подвезли двоих по пути обратно, за что получили невнятные спасибо.

— Не привыкли просто, — Дмитрий выглядел довольным, смотря, как я кручу баранку.

Мы договорились, что я буду встречать и подвозить его до работы, пока не привыкну к коробке передач. Как оказалось, юрист просыпался всего за несколько минут до выхода. Принимал душ, кусал яблоко и одевался. Дорога до "Права" занимала полчаса по утренним пробкам, за которые Дмитрий успевал ответить на несколько звонков и сделать пару очерков в маленьком блокноте, который носил в потайном кармане пиджака. Он был увлечен работой, это было видно по глазам, но вечером, сложив бумаги в бардачок, быстро о ней забывал. Острил что-то про альфа-самок в бухгалтерии, от которых пришлось спасать Аристарха, неудачно пошутившего в их компании.

— Они на него прямо набросились! Окружили пацана...

Работа дала свои плоды в виде первой зарплаты. Сайт был открыт в тестовом режиме, Настя дала мне контакты людей, которые должны были скидывать свои впечатления. Специалисты, как она сказала, но зазнавшиеся. В отличие от нежной гражданки Паньковой, которую очень волновало любое общение с посторонними людьми, меня не теребили колкие словечки и сравнения. Находя нужную информацию, я сносила её в отдельный файл и дорабатывала сайт исходя из полученных рекомендаций. Некоторые "знатоки" даже хотели вывести общение за рамки работы, на что получали полный игнор, ведь у меня был Дмитрий, которого надо было встречать. Выйдя из кроссовера, чтобы размять ноги, я присела на замершую клумбу и, пошарив по карманам пуховика, поняла, что уже давно не курила. Если подумать, то даже времени на это не было: всё приходилось присматривать за Чарой, живот которой увеличивался с космической скоростью. Если уж совсем честно, то по поводу её беременности у меня даже формировалась определенная паника. И хотя опыт наблюдения дворовых собак показывал на то, что от хозяев мало что зависит, мне становилось не по себе от одной мысли, что что-то могло пойти не так.

— Курнуть есть? — спросил, сошедший с крыльца мужчина.

— Нет.

— Совсем?

— Совсем.

— Бросила что ли?

— Да.

Андрей достал пачку дешевой параши и закурил, грузно опустившись на клумбу рядом.

— Как жизнь? — спросил.

Парадокс, но если раньше я бы с удовольствием рассказала охраннику, пусть даже "бывшему", как провела день в точнейших подробностях, то теперь испытывала сильную тревогу от одной мысли, что мой рот может открыться по старой привычке. Внутри будто что-то закрылось и я не могла подобрать верный ответ, который бы обходил прямо поставленный вопрос и соответствовал нашим прежним разговорам.

— Хорошо, — выдохнула.

Отчего эта вдруг нахлынувшая усталость? Не от того ли, что я чувствовала себя морально выжатой, весь день смотря как сложно Чаре двигаться? А может, потому что беспокоилась за Дмитрия который уже задерживался, ведь обычно он был пунктуален? Возможная теоретически встреча с Андреем не посещала мои мысли даже близко и не посетила бы вообще, не спустись он сегодня сам. Что уж там, с ходом дней я могла совсем его забыть.

— Ты к нему, да?

Мазнув взглядом по стоптанному снегу крыльца, я осторожно подняла взгляд и ощутила давление времени. Она была так давно, наша совместная жизнь. В моих воспоминаниях охранник из Права выглядел иначе: больше объема в щеках, краше осанка, не говоря уже о той улыбке и подшучивающем взгляде времен Риарта. Прошёл год или около того и сейчас передо мной сидел едва знакомый мужчина с широкими плечами и ипохондричным выражением лица, говорящим о полном безразличии ко всему. Эта гримаса, которую нельзя было назвать иначе, выедала весь образ охранника будто кислота, а ведь он был высок и ладно сложен. Перед её ликом пропадали даже грубые ладони старого человека с дрожащими (из-за холода?) пальцами. От мужика несло едким одеколоном и дешевыми сигаретами, к слову, таким вполне можно было очнуться с бодуна, но весь ужас картины заключался в том, что Андрей выглядел так всегда — я не могла найти ничего, что доказало бы обратное.

— Ты изменилась.

Он сказал это своим обычным голосом — глубоким, слегка грустным. Тогда я не знала, что печаль могла быть обманчивой, скрывать за собой нечто низкое, в моем понимании никак не вязавшееся с городским мужчиной. Андрей дрожал как осиновый лист и смотрел прямо в глаза, но не потому что нервничал, он молча усмехался, как злодей из фильма, наблюдая за тем как я отчаянно выискиваю в нем что-то, в существование чего когда-то верила.

— Как Иришка? — спросила, ощущая, как сохнет горло.

— Заболела, — пожал плечами, — Но кого это теперь волнует?

Не выдержав перемен, я опустила голову между колен. Андрей поднялся обратно почти сразу, ничего не говоря, встал рядом с дверью, будто и не отходил. Больше не смотрел на меня, хотя разговор оборвался на середине. Была ли это саркастическая насмешка или собственная дочь волновала его только как гарантия коротких встреч с бывшей женой мне было невдомек, но неожиданным оказалось то, что мне действительно было всё равно. Это был чужой человек, неприятный и туманный.

Дмитрий вышел через полчаса, одним из последних среди тянущейся из здания группы. Запыхавшийся в расстегнутой куртке и лёгкой рубашке снизу, он не успел надеть даже шарф.

— Должно ждала? Задержали, нечестивцы...

После гримасы Андрея, лицо юриста напоминало лик концентрированного счастья. Он выглядел недовольным, с этой складкой между бровей, но общий образ сквозил лихим весельем, искрились глаза.

— Минут пять.

Зажав его папки между ног, я принялась застегивать мужскую одежду, Дмитрий услужливо вытянул шею, когда дело дошло до шарфа:

— Давай в торговый забежим, а? Он ещё открыт.

— Что там?

— Ну, не знаю, что-нибудь.

Писали, что любовь невозможно рассказать и объяснить. Что это одна из тех вещей, которые нельзя описать человеку не испытавшему, а испытавшему — уже и так всё ясно. Самая сильная привязанность, которую я видела, пролегала между Екатериной и Ванькой. Бывшая подруга мгновенно "потеряла голову", едва приметив сидящего в шумной компании прыщавого недоросля. Он забрался ей под кожу быстро, был причиной сотни бессонных ночей и казался ей красивым, будто из сказки. Подруга никогда не видела в Иване гопника, поджигающего машины соседей, грубияна с пренебрежением относящего ко мне, её "подруге" или просто до жути неприятного парня. Он был просто дураком, оболтусом, ему нужно было приносить всё самое лучшее, бежать на первый зов, вливать последние копейки и никогда не обижать. Сложно сказать, что Ивану нравилось больше, ухоженная внешность Екатерины или её повернутость на его комфорте. Наверное, и то и другое. Они были счастливы в минуты, когда находились рядом, не смотря на то, что объективно он ей был не пара. Фактически, они так спелись, что и на избиение во имя городской квартиры решились вместе.

— Кира?

Смотря на Дмитрия, я испытывала трепет. Его улыбка заставляла двигаться мышцы на моем лице, на его голос хотелось повернуться. Если бы раньше меня спросили, любила ли я кого-нибудь, я бы ответила, что наверняка, нет, про себя гадая, что именно имел ввиду человек и было ли то, что я испытывала к Андрею любовью. Теперь ошибиться было нельзя.

— Кира, тебе нравится?

Оказавшись в торговом центре, мы почему-то сразу завернули в ювелирный отдел, где Дмитрий орлиным взором выловил из десятка витрин тонкую золотую цепочку с изящным кулоном в форме желудя.

— Кокос не нашел, — добавил огорченно, — но этот тоже симпатичный. Тебе не нравится, значит?

— Нет, что ты, — озадачилась, — очень красиво.

Лицо юриста просветлело, вызывая во мне ответную улыбку.

— Тогда берём! Госпожа кассирша, я вас ещё серьги придержать просил...

На следующий день, встав рано поутру, я укуталась в мужской халат и прошлёпала к окну, где замерла на долгих полчаса, наблюдая за тем как восходит солнце. Дмитрий уже давно отправился на работу, но каким-то волшебным образом удосужился нацепить на меня желудь, пока я спала. Украшение оказалось на диво красивым и приятно грело кожу.

— Будь, что будет.

Тем утром я твёрдо решила про себя, что буду делать.

Глава 36

Жизнь начала открываться мне с неожиданных сторон. За неимением других вариантов, я посчитала, что всему виной — удачно закрепленная мной позиция относительно личной жизни с Дмитрием. Если раньше я считала, что после Екатерины вряд ли сближусь с кем-нибудь до такой степени, то теперь моя вера пошатнулась открывая путь неуверенно шагающей Анастасии Паньковой. Решив в очередной раз испробовать машину (Насте очень нравилось кататься на переднем сидении), жена Панькова как бы невзначай показала то место, где отстраивался офис будущей компании по разработке игр.

— Прямо тут? — растерялась.

Моё удивление можно было легко понять, здание возводили в проеме между двумя уже имеющимися, на месте старого газетного ларька. И, что и делало из всей ситуации бомбу, прямо напротив, через внутреннюю дорогу, находилось Право.

— Ага, — скромно кивнула Настя.

В остальном, жизнь протекала спокойно и удовлетворительно. Будучи человеком домашним, Анастасия редко выходила из дома и как оказалось, не видела и половины исторических памятников Омска. Встречаясь раз-два в неделю, мы узнавали что-то новое о городе, ходили в кино, пользуясь членскими картами мужчин (в кинотеатрах на периферии Паньков нам появляться запретил), перекусывали в кафе, выгуливали детей и четвероногих друзей. С родами Чары, к слову, мне помогла именно Анастасия. Дмитрия тогда дома не было, а состояние догши взвинтило меня до такой степени, что я была вынуждена выпить успокоительного. Щенков родилось двое, но второй не дышал, а Чара не торопилась их вылизывать, покинув место действия, как последняя трусиха.

— Сейчас, сейчас...

Под громкое зачитывание Настей инструкций по приемам родов из интернета, я испробовала кучу способов по оживлению бездыханного комочка и добилась успеха, хотя бедняжке все ещё сложно было сосать.

— Дурында, — выругалась на Чару. — Куда утекла!

Когда уехала Настя и приехал Дмитрий, я уже не знала, куда себя девать, сердце колотилось как потерпевшее и вид спящей с детьми Чары не шибко успокаивал.

— Кира! — юрист все пытался пристроить меня на какую-нибудь мягкую поверхность. — Ну, вот! А ты ещё про свой институт ветеринарной медицины говорила...

— Какой институт, — поморщилась, — какой институт, я не могу даже роды принять, руки-то как дрожали, ты бы видел! Думала, что размажу кроху в кашицу...

— Кира, ну подумаешь, что ты...

Той ночью ему так и не удалось меня успокоить. К счастью, позвонила добравшаяся до дома Настя и мы с ней долго разговаривали, пока у меня не начали слипаться глаза. На следующий день Панькова подкинула заданий и вплоть до весны я посвятила себя кропотливой работе. Рана на душе от собственной беспомощности была ещё слишком глубока и хотя я замечала, как с каждым днем мрачнеет Дмитрий, не могла с собой ничего поделать. Порой мы даже спали отдельно — если четвероногие вели себя неспокойно, я оставалась на первом этаже. Я привыкла к ним, привязалась, хотя до сих пор не научилась различать — обе были девочками голубого окраса.

— Кира, я ухожу!

Бодрый клич Дмитрия даже сквозь полудрему показался мне подозрительным. Разлепив глаза, я присела на диване, но застала только спину выходившего, который, к слову, должен был недавно только вернуться с работы.

— Куда ты их? — мне удалось подбежать к машине, до того как Дмитрий захлопнул бы дверь.

— Кира, я...

— Куда?!

Нырнув в салон, я взяла на руки одного щенка, уже достаточно увесистого и начала размышлять над тем, как приманить к себе другого.

— Кира, я уговорил Рика взять одного. Другого тоже кто-нибудь заберет...

— Они ещё совсем крошечные!

Дмитрий обнял меня за плечи и нежно поцеловал в лоб:

— Они уже такие жирные, что не помещаются на руках, взгляни правде в глаза.

— Взглянула, не помогло.

Последующие три минуты Дмитрий пытался оттащить меня от машины:

— Кира, ну, в самом деле! Троих нам не выкормить! За этот месяц я претерпел столько физических и нравственных страданий, что больше не намерен бездействовать!

В битве за откормленные комочки я явно побеждала и юрист был вынужден вызвать Юрия, который незаметно подогнал машину и погрузив в неё одного щенка, попридержал меня, чтобы Дмитрий отнял второго.

— Не скучай! — крикнул.

Решив начать гонку преследования, я села в собственное авто, но получила жесткий отказ на выезде из посёлка. Дмитрий Николаевич велел дать ему фору в полчаса. Когда я попыталась перелезть через ограду на своих двух, меня неожиданно подловил Юрий.

— Да успокойся уже, баба, не топить же он их уехал.

— Да что ты знаешь!

Такого эмоционального износа я не ощущала уже давно. Раскачивающуюся внутри нервозность было так сложно погасить, что большую вечера, я не понимала, что делаю. Пальцам недостаточно было вертеть телефон, комкать газеты или бегать по клавиатуре. Взгляд не цеплял текст на мониторе, не сосредотачивался на пейзаже за окном. Юриста не было уже несколько часов, а у меня начал болеть живот и голова, да так сильно, что я была вынуждена лежать на кровати и кусать собственную руку, чтобы отвлечься. Стоило мне принять такое важное для нас обоих решение, как все шло под откос. Я не была суеверной, нет, но с практической точки зрения наша совместная жизнь дала трещину, именно в тот момент, когда я пыталась выровнять её поверхность, омрачившуюся сложными родами Чары.

— Кира, мне вызвать врача? — спросил Дмитрий, вернувшись домой посреди ночи.

— Куда делась твоя решительность? — огрызнулась. — Не трогай меня. Должно пройти.

И он действительно не стал ко мне прикасаться и ушел. Только снизу что-то гремело.

Спустя неделю жизнь снова нормализовалась. Я стала заезжать за Дмитрием, гулять с Чарой, делать покупки, встречаться с Анастасией. Как-то летом она даже пригласила меня к себе, говоря про какой-то праздник. Тогда я снова встретилась с голубоглазым блондином по имени Аристарх и даже испытала некоторое чувство удовлетворения, увидев как тот сторонится остальных из-за прижавшей его к стулу голубой догши. Дмитрий не соврал, действительно отдал одну своему другу. Аристарх назвал малышку Черепахой и по какой-то странной случайности, та действительно выросла ленивой и неповоротливой, то и дело прижимая хозяина к тем или иным поверхностям.

В их шумной компании я уже не чувствовала себя такой отдаленной. У нас с Анастасией было собственное дело, личные разговоры. Её муж уже не казался мне таким страшным, хотя временами давал знать, чтобы я не приближалась, если ему хотелось пообниматься с супругой. Единственным неприятным моментом был Дмитрий. Мы жили хорошо, почти каждый вечер устраивая домашние посиделки перед телевизором, заканчивающиеся отличным сексом, но во всем это не было никакой определенности. Это же бросало странную тень на мой статус за столом, выставляя обычной сожительницей и хотя дружба с Анастасией была мне дорога, в своих мыслях я хотела цепляться именно за Дмитрия.

В августе, на день рождения Насти офис компании по разработке игр был открыт. Среди приглашенных было много наших общих знакомых-фрилансеров, которым мы предложили работу в первую очередь. Мы ели, пили, смеялись. Наверное, именно такой "алкогольной" подпитки требовало моё решение, раз именно в тот день я взяла с собой все накопленные деньги, чтобы сложить их в торговом центре. Остальную часть плана, однако, пришлось отложить, так как наутро я почувствовала сильную неуверенность, но теперь горевать мне было попросту некогда: Анастасия так и осталась работать на дому, оставив весь офис на моих плечах. Никогда бы не подумала, что найду себя в кресле начальника. Работа оказалась несложной, но требовала определенной технической подготовки, которую восполнял приставленный к нам из Права юрист. Поразмыслив на досуге, я поняла, что ничего не потеряю если поступлю на заочный в ОмГУ. Услышав моё решение, Дмитрий сначала воспротивился, затем помолчал и развел руками:

— Кому-то же все должно после меня достаться. Семья потомственных юристов — звучит гордо.

Уже не помню собственную реакцию на эти его слова, но они ещё не раз мне снились.

За год работы в "OmGames" я стала свидетельницей сотни незначительных казусов, которые, сложившись в одну картинку, вызывали не самые приятные ощущения. Приходя с работы, уставшая, я не раз замечала, что повелительные замашки Дмитрия и его "я так решил" стиль уже совсем не выводят меня из себя, более того, радуют. В выходные мы часто просто отлеживались дома, Дмитрий помогал мне с универом.

— Что-то ты опять какой-то помятый, — как-то заметил Аристарх, когда мы пришвартовались на парковке рано утром.

— А ты попробуй завести себе первокурсницу, — усмехнулся мой юрист.

В тот решающий день, который я уже никогда не забуду, предшествовал символической дате — трём годам с момента нашего знакомства в Любинском. Дмитрий, пришедший с работы, поглощал сделанный мной лимонный пирог, рассказывая что-то про Рика (бедный парень, походу являлся козлом отпущения в их компании) и совершенно ничего не подозревал о грядущем. Протерев стол, я поставила перед юристом кружку и принялась ждать. Дмитрий не заметил подвоха и поднес сосуд к губам, но очень удивился, что жидкости в нем нет. Растерянный, он заглянув в кружку и ничего не поняв, нагнул её. На стол упала маленькая бархатная коробочка квадратной формы.

Надо признать, за два года совместной жизни, внешность Дмитрия часто изменялась. Из-за ежедневных соревнований на турнике и ухода за огородом сильно забугрились руки и пресс, загорела кожа, частично подтянутая и вышлифованная после постоянного использования крема, как-то юрист даже пришёл домой черноволосым, мотивируя каким-то старым спором среди своих. Изменения не обошли и любимое лицо, будто что-то тяжелое, что порой можно было заметить во взгляде любого человека, стремительно таяло, каждый раз проявляясь в меньшей степени, пока не исчезло совсем. Дмитрий превратился в человека безтревожного, спокойного и уверенного в следующем шаге, но не сухого или смиренного. Не смог растерять ни чувство юмора, ни весёлости. Как-то он даже бросил за столом, что не против организовать выезд на пляж вместе с Паньковым и хотя таковым оказался противоположный от городского пляжа берег Иртыша, мы отлично провели время. Ну, или почти. Настя заходила в воду лишь по грудь, воображая сильные течения и водовороты, а чтобы окончательно склонить супругу в сторону безопасного лежания на солнце, Панькову было достаточно лишь поддакивать в нужный момент. Примерно так же закончилась наша "женская" вылазка в Динамит. Оказавшись на месте, я принялась инструктировать Настю относительно скалодрома, который поддерживал её в состоянии интриги уже несколько недель. Но стоило нам размяться и пролезть один метр, как на горизонте нарисовался здоровенный-высоченный супруг и отлепил жену от агрегата как какого-то мелкого зверька. У нас даже состоялся серьезный разговор, пока художница отошла в душ. Выставки, кино и рестораны — можно, а вот развлечения или спортивные занятия хотя бы с минимальнейшим риском для здоровья — забыть и никогда не вспоминать. Не знаю уже, что меня заставило согласиться, собственная усталость, слишком низкий бас Панькова или осознание того факта, что Анастасия действительно слишком хрупкая и физически слабая девушка для скалодрома... так или иначе, больше мы с ней в Динамит не ходили, хотя не раз вспоминали физиономию двухметровой скалы, когда он разглядел супругу в метре от земли.

— Кира?

Лицо Дмитрия, такое красивое и родное, застыло, подобно каменной скульптуре.

— Открывай.

Наверное, без моей команды он бы справился лучше. Протянув загорелую руку, юрист почти взял коробочку, но в последнюю секунду резко отстранился, облокачиваясь на спинку стула. Закрыл ладонью глаза, как стал часто делать, когда понимал, что начинал раздражаться:

— Я не хочу это открывать, — выпалил, — Не буду.

Такая перемена настроений вызвала во мне двоякие чувства. С одной стороны, к этому разговору я готовила себя куда больше года, с другой — так и не достигла нужной кондиции для стопроцентного эмоционального отстранения. Слова Дмитрия ранили.

— Без проблем, — выпрямила спину, облокачиваясь на столешницу руками. — Наверняка, ты знаешь что там. Просто скажи, да или нет.

Когда вместо ответа, Дмитрий заиграл желваками и отвернулся, я поняла, что где-то просчиталась. Жаль.

— Я финансово стабильна, — начала вспоминать заученный текст, — неплохо знакома с твоими лучшими друзьями, скоро получу диплом о высшем образовании, а завтра у нас с тобой три года. Два из них — совместная жизнь. Хоть что-то из этого ты учитываешь?

— Давай просто забудем, что я только что видел, — отчеканил. — Убери это и будем жить дальше.

— Видимо ты не расслышал. Я финансово стабильна, что значит, могу жить отдельно.

— Ты не станешь...

— Стану. Скажи нет, я соберу вещи и уеду.

Губы юриста исказились в ужасной гримасе, он ждал что я скажу что-то ещё, но это был конец заученной речи. Поняв, что больше ничего не услышит, Дмитрий отодрал руку от лица, ударяя той по столешнице, затем вовсе вскочил на ноги и перегнувшись через стол, вцепился мне в плечи:

— Ты в своем уме, женщина?! — заорал так, что во дворе откликнулась Чара. — Ваш удел — посылать тонкие намеки, а не раскидываться кольцами! Совсем что ли отчаянная?! Финансовая стабильность! Бумажка из ВУЗа! Что за психодромная шкала пригодности, Кира?!

Испугавшись, что разбудила спящий вулкан, я втянула голову в плечи:

— Нет, значит нет...

— Какое тебе "нет!" — встряхнул. — Если из-за твоей "стабильности" и "дипломности" мы два года живём в гражданке...

Чтобы понять о чем он толкует, мне потребовалось ещё несколько минут, по окончании которых, вместо того, чтобы разбить лицо юриста в кровь (чего он ожидал, устыдившись собственных слов), я прижала его к стенке:

— Так ты согласен?

Дмитрий снова скорчился, будто мои слова вызывали в нем небывалую боль, затем оттолкнул и ломанул по лестнице вверх, оставив меня одну. Совру, если скажу, что едва не задохнулась от сожаления, два года было хорошим подспорьем, но возможно, для такого как Дмитрий, этот срок был слишком маленьким, чтобы задумываться о женитьбе. Уже впитавший городские тонкости мозг понимал, что мне в этом плане не повезло. Среднестатистический житель города здесь мало чем отличался от безвылазного сельчанина, разве что выбирать было из кого. Девушка и парень встречались, заинтересовывались друг другом, влюблялись, съезжались и если выдерживали определенный срок, чаще, год — бежали в ЗАГс. Вся эта суматоха, однако, не касалась людей с достатком выше среднего, эти вели себя более осторожно, тот же заместитель Насти, мой или приставленный к компании юрист предпочитали не откликаться на знаки внимания работников персонала, были неженаты. Подготавливая почву для наступления, мне так же открылось, что многие в Праве в принципе не натягивали кольцо, так как являлись приезжими карьеристами. Винить их было нельзя, один раз попав в эту юридическую фирму, никому уже не хотелось уходить, слишком уж та была современной и успешной для города, который, казалось бы, жил советским прошлым.

Выйдя во двор, я словила Чару у гаража и повела к малиннику, где стояла беседка. Не хочет сейчас, возможно захочет потом. С другой женщиной. В своей любви я была искренней, плести интриги и умалчивать никогда не было моим форте, стеной служила скорее нейтральная позиция в отношении происходящего, но при виде Дмитрия она бесследно таяла. Наверное, у меня даже физиономия принимала раболепный вид, когда мы находились рядом. Казалось, ещё чуть-чуть и я буду готова всё для него сделать: разбивать уродам лица в кровь на постоянной основе, скупить все крема против рубцов на районе, сидеть дома десять лет подряд, рожать детей... Странно, потому что некоторые подвиги я не была готова совершить даже ради себя самой. Работа спасала, в моменты разлуки я мысленно поднимала другие ценности, выводя их на ровную линию рядом с юристом. Если это была любовь, а это была она, думая о ней я часто испытывала страх.

— Чёрт...

Вывод получался печальным. Я отдала ему всё уже до свадьбы, впереди не ждало ничего нового и конечно Дмитрий это чувствовал. Пресытился — нет, но жениться уже не было смысла.

И зря он так про стабильность. Деньги давали мне выбор, действительно съехать и начинать мучиться от разбитого сердца или остаться, добровольно остаться, продолжая ворочать угли в угасающем костре. Кто знает, как юрист будет вести себя завтра?

Усадив Чару рядом на скамью, я обняла её руками и зарывшись в короткую шерсть, попыталась понять, что именно чувствую, помимо горечи и боли. К сожалению, все остальные эмоции спрятались намного глубже и были глухи.

Начав читать мантру вселенского спокойствия, я не сразу поняла, что собаку у меня отняли, а на месте Чары пристроился Дмитрий, тщетно пытающийся натянуть что-то объемное мне на палец. Когда он закончил, я стала озадаченной носительницей двух золотых колец на одной фаланге — тонкого без камней, который приобретала сама и дизайнерского, с объемным рисунком в форме ветки, по которой, чередуясь с листьями из белого золота, бугрились маленькие овальные плоды.

— Завтра дуем к ювелиру, — пробубнил, рассматривая собственную руку. — Пусть спаяет.

Глава 37

День свадьбы был назначен на середину октября, за что Дима извинялся в каждом телефонном звонке, сетуя на грандиозные приготовления и длинный список приглашенных, который, к слову, ещё не был составлен. Пока я сидела в офисе, Настя скидывала адреса свадебных магазинов, закидывая вопросами, не касающимися работы. За месяц мы с ней исколесили кучу тематических бутиков и испробовали сотню изысканных блюд. Предполагаю, Дмитрию было бы приятнее видеть меня в платье с оголенными плечами (за которые он так любил хвататься), корсетом, подъюбником и прочими нагромождениями, но я смотрела куда дальше и выбрала строгий брючный костюм, похожий на десяток других в моем шкафу, которые я уже научилась снимать за пару секунд. Свидетелем вызвался Аристарх, свидетельницей — светловолосая женщина из их компании, которую я едва помнила. Так и не поняла, почему Паньков не дал занять почетное место Насте, возможно из-за каких-то физических нагрузок?

Так же было решено отказаться от выкупа и прочих молодежных прибамбасов. Про себя я решила, что это как-то связано с отсутствием у меня семьи, которой бы следовало присутствовать, но все оказалось проще — Дмитрий надеялся побыстрее покончить с официальной частью мероприятия и осесть в арендованном ресторане.

Ночь перед свадьбой выдалась подозрительно тихой, хотя никто из нас не спал. Наутро, быстро перекусив, мы привели себя в порядок, пока я располагала Чару в багажнике (по случаю свадьбы для нее был даже куплен ошейник с бубенчиком), Дмитрий расчесывал волосы, перед дверцей автомобиля. Выглядел намного изящнее чем я, весь выглаженный, в темно-синем костюме.

— Погружаемся, женщина, бумаги ждут!

К слову, стоял самый обычный осенний солнечно-ветренный день, который из-за масштабности грядущего мероприятия казался мне одним из самых ярких и запоминающихся в жизни.

У ЗАГСа нас ждал черный внедорожник Паньковых, серебристая легковушка Аристарха и нескольких неизвестных автомобилей, которых я никогда не видела. Вся дружная компания уже стояла на крыльце, Настя, одетая в темные джинсы и светлую блузку, крутила в руке фотокамеру:

— Эгегей!

Дворец бракосочетаний в десять утра выглядел свежо, но и только. Расписавшись и попозировав Насте у фонтана в сквере, мы дунули в ресторан, где и началось веселье. С моей стороны было приглашен лишь один человек — Радион и то, с помощью Дмитрия, который ещё хранил его номер. Увидев нас выгружающимися из машин, темноволосый и загорелый скалолаз моментально оказался рядом и принялся выведывать все то, что Дмитрий не успел сообщить ему по телефону.

— Думал, вы меня разыгрываете!

Видеть его было отрадно, мы остановились на крыльце и на свежем воздухе говорили не о чем, пока подтягивались гости. Дмитрий был слишком занят организационными моментами, что нельзя было сказать о Панькове умудряющемся следить и за сыном и женой одновременно. Со второй ему даже было сложнее, Анастасия только и делала что фотографировала ландшафты, гостей и небо вокруг меня, то садясь на корточки и покидая поле зрения супруга, то прячась в кусты или за ствол дерева, чтобы "создать первый план, который был добавлял глубины изображению".

Не смотря на то, что гостей было с сотню, большинство из них не стремилось знакомиться с невестой, то и дело выжидая когда освободится жених, чтобы подарить подарок ему или хотя бы, у него на глазах. Большинство этих молодых (и не очень) людей сильно надушились одеколонами и в костюмах смотрелись слишком органично, что привело меня к мысли, что те, возможно, были коллегами по работе. Паньков догадку подтвердил кивком. Дмитрий же казалось ничего не замечал, улыбаясь во все стороны, выглядел таким счастливым, что мне становилось страшно. Дары были однотипными, ни вам посуды, домашней утвари или мягких игрушек — исключительно пылисборники привезенные якобы из-за границы и драгоценности разной степени дороговизны. Некоторые смотрелись так богато, что мне приходилось делать периодические вылазки к машине, чтобы спрятать коробки в салоне.

Как раз когда я возвращалась из очередного пешего круиза, мимо пронёсся низкий лысый мужчина в костюме, нечаянно задевший меня краем папки, которую нес подмышкой. В одной руке спешащий представитель коллегии юристов держал бокал с шампанским, и наверное, держал бы его дальше, если бы не решил повернуться в процессе ходьбы, чтобы понять за что зацепился:

— Ой, простите, — поднял глаза и поперхнувшись, при виде моего лица, споткнулся.

Нужная ассоциация в голове промелькнула не сразу, но мне хватило ума схватить мужика за плечо и как следует всмотреться в глаза. Откуда-то сбоку подал голос Дмитрий:

— Генка, беги!

Что-то пробубнив мне в лицо, тут же взмокший лысый ловко вывернулся и растворился в толпе танцующих. Подозвав официанта я указала ему на упавший бокал и попыталась найти взглядом новоиспеченного мужа, но того след простыл.

— Ты его знала? — спросила Настя, щелкая фотоаппаратом.

— Не совсем, — потерла переносицу. — Пойдем, присядем.

На протяжении последующего часа мы с Анастасией, на радость Панькову, молча ели в сторонке и хотя я ещё не раз пыталась выловить в массе тел "Павлика, сумасшедшего сына арендодателей", тот будто испарился.

Тамада, так называли женщину, которая мучила всех вопросами, после званного обеда пошла в атаку на мужиков и светловолосую свидетельницу. Бедняги были вынуждены открываться от пищи раз в десять минут, участвуя в странных конкурсах и играх, за которые ведущей, наверное, завидно заплатили.

Коронным номером стал призыв всем женщинам, во главе с невестой, встать, раздвинув ноги. Побросав фужеры, мы покорно выстроились в линию на танцполе. Почему-то я с особым злорадством смотрела на тех, кто пришёл в юбках, а их было большинство. То ли засмущавшись, то ли испугавшись, они начали соединять подолы юбок у себя под ногами, пытаясь сделать из них шорты. Все это время Дмитрий веселился, не скупаясь на смех в другом конце зала, но когда дело дошло до принятия позиции, сидя на коленях напротив неизвестной дамы — замолчал и начал искать глазами меня. Складывалось ощущение, что он заранее рассчитывал на какие-то увечья.

Примерно такое же потерянное выражение лица было у Анастасии, но лишь в первые несколько секунд — поняв, что может избежать конкурса, заняв позицию фотографа, она отдалилась.

Мой юрист пополз четвертым, после сосредоточенного на выполнении задачи Руслана, ухмыляющегося свидетеля и восторженного Радиона (Паньков старший отказался участвовать). Аристарх на протяжении пути отпускал едкие шуточки про разноцветные трусы, чем ещё больше смущал женщин и заставлял ползущих сзади участников чаще задирать голову. Когда у меня под ногами оказался Дмитрий, я не выдержала и захохотала, почти любовно хлопая его по попе, на что тот недовольно пробубнив слова любви, прикусил мне ногу в районе икры и деловито пополз дальше. Последняя женщина отменных габаритов, по совместительству, работница бухгалтерии из Права, грозилась садиться на всех финалистов. Первые трое пролезли без повреждений, жених успел лишь выкрикнуть: "Иисусе!".

— Ну, вот! — выпалил кто-то, — Теперь точно инвалид!

Вывалившись из линии, я начала оглядываться, но людей было слишком много, чтобы понять какому именно мужчине принадлежал этот наглый голос, полный насмешки и надменности. Выходка женщины из бухгалтерии развеселила их всех.

— Ты как?

Мой Дмитрий основательно лежал на спине, закрыв лицо руками. Я облегченно вздохнула, уловив в любимом тоне задорные нотки:

— Кажись, у меня перелом всего тела.

— Едем в больницу? — приподняла бровь.

Проказник отлепил пальцы и кряхтя, начал вставать, попутно оттряхивая брюки. Конкурс волшебным образом отменился, женщины рассосались по углам, а мужчины организовали несколько кучек, пара из которых, судя по лицам, занимали себя тем, что глумились над ситуацией.

— Забей на супостатов, — пригладив голову, мой Дмитрий подал какой-то сигнал парню у музыкального центра и обвил мою талию руками, — Ну, что ты так хмуришься?

— Зачем ты пригласил их, если...

— Это весело, Кира. Врагов надо держать при себе, а этих ещё плющит от зависти, — повернул нас так, чтобы я видела только стол. — Помнишь тот день, когда я очнулся у тебя в колхозе?

— Да? — растерялась.

— Ты предложила мне наведаться в травматологический пункт, но я отказался, хотя ощущения были такие, будто по мне на минимальной скорости проехалась танковая дивизия, — весело улыбнулся. — Ты ушла так быстро, я даже не понял зачем, наверное, сказала, что пошла работать, но я оглох на пару ушей и все воображал, что могу опрокинуть, чтобы начался пожар. Кто говорит только что очнувшемуся слепому, что дом — деревянный?

Кто-то выключил свет и помещение кафе погрузилось в полумрак.

— Мне бы хотелось отчетливо помнить те дни, Кира. То как ты выглядела, пахла, этот твой силуэт, сидящей перед окном на кухне, но я ничего не запомнил кроме голоса, — нагнулся к моему лицу. — Он будто въелся мне в мозг, эта твоя ровная, пассивно-агрессивная речь, иногда мне казалось, что я слушаю "депрессию фм", хотя в беспомощном состоянии это больше походило на тон палача.

— Что ты несёшь...

— Даже своими упреками ты вводишь меня в транс! Это забавно, потому что раньше я не обращал внимания на чужие голоса, да и на свой тоже. Мы бы могли всю жизнь прожить в темной пещере, я был бы только рад.

Над нашими головами загорелся диско-шар, распыляя маленькие зелено-голубые точки. Дмитрий положил свою голову мне на плечо, заставляя двигаться в ритм медленной песни, пока центр зала снова наполнялся людьми:

— Полюбил ли я тебя тогда, Кира Геннадьевна, или ты срывала мне крышу постепенно? — в шутку задумался. — Я сам пытался это понять, но пришёл к выводу, что любовь, как феномен, возникает спонтанно. Вот скажи, Кира, ты ведь любишь меня?

Одна из обнимавших меня рук играючи прошлась вверх по позвоночнику и сомкнулась на шее. Вопрос застал врасплох. В отличии от меня, Дмитрий говорил слова любви с особой периодичностью, бывало даже несколько раз в день, но ещё никогда не требовал вербального ответа. День свадьбы — особенный, надо полагать.

— Люблю ли я тебя? — переспросила.

— Да.

— Люблю, — решительно кивнула, надеясь, что больше он ничего не спросит.

— Как сильно?

— Довольно сильно.

— Довольно сильно как?.. — отчеканил.

Юрист прервал танец так стремительно, что я бы пожалуй, потеряла равновесие, если бы не его тиски. В этой полутьме никто так и не заметил, что мы стоим на месте, а глаза новоиспеченного мужа горят беспокойством и нетерпением. Прежде чем ответить, я долго рассматривала любимое лицо, в темноте не скрывавшее ничего, о чем бы я уже не знала.

— Как никого другого, — беспомощно пожала плечами.

Юрист на секунду замешкался — его пальцы ещё сильнее сжали мою шею. Даже в скудном свете диско-шара, я увидела, как выступает пот на мужском лбу. Осознав ответ, Дмитрий резко отстранился, увеличивая дистанцию между нами, будто от меня исходила радиация, затем, опомнившись, шагнул обратно и обнял так сильно, что заболели рёбра:

— Хорошая моя! — принялся старательно вылизывать мою шею в знак примирения. — Это так здорово... ведь ты знаешь... тебя... тебя я люблю как... Отелло Дездемону...

Эпилог

— Нэ трогай, это моё!

Коттедж из красного кирпича в солидном районе лишь снаружи казался идеальным, внутри царствовал сущий беспорядок, пожалуй, не свойственный ни одной семье, с которой мне доводилось познакомиться. Первый этаж, весь в книгах, пакетах и коробках, был устелен кусочками надоевших пазлов, на лестнице стояли маленькие машинки, второй этаж утопал в детском крике. Уже не помню, когда начались наши "объединенные" с Анастасией посиделки и как те развивались, мы должны были подготавливать Руслана к школе, которая намечалась на следующий год, но в один прекрасный день не уследили и нашли мальчишку на втором этаже. Прямо как сегодня, сидящего в детской кроватке рядом с маленьким, в отличии от него самого, свертком.

— Нэ трогай, говорю!

Уставший после рабочего дня Паньков озадаченно застыл над люлькой. Года казалось, не имели над ним власти, все та же феноменальная масса из чёрной ткани, тем не менее, совершенно не наводившая ужас на пятилетнего сына.

— Нэ трогай, моё! — решительно повторил Руслан, когда Паньков старший попытался протянуть к нему руки. — Иди домой!

— Руслан, — угрожающе пробасил отец.

Темноволосый, сероглазый мальчишка только удобнее устроился в люльке и накрыл себя одеяльцем с желтыми звездами:

— Иди сам домой!

Подперев косяк плечом, я принялась наблюдать за тем, как этот громила начнёт уговаривать сына, но в спальню влетела Настя:

— Что такое?

— Опять это безобразие, — махнул лапой Паньков, указывая на кроватку. — Настя, я ведь предупреждал...

— Мы закончили, как только вы приехали, пока открывали, он перебрался сюда.

Паньков резко выдохнул воздух из лёгких, поправляя перчатки. Несколько лет назад я бы сказала, что это был знаменитый момент перед ударом, но теперь трактовала егоне иначе как очередную победу Анастасии.

— Ну, что такое? — в комнату ввалился Дмитрий и тут же разобравшись в ситуации, схватил лежавшего в кроватке Руслана вместе с одеялом. — Парень, пора домой!

— Дядь Дим! — крякнул мелкий. — Я с Ксюшэй хочу спать!

— Это же отлично, парень! — муж зашагал к выходу, давая нам немой сигнал следовать за ним, — Ксюша должна подрасти только, смекаешь? Вот когда будет большой, грудь там, попа, мы с твоим батькой быстро все устроим...

Запихав крестного отпрыска на детского сидение, загоревший под летним солнцем Дима захлопнул дверь и повернувшись к нам, развел руками. Не при делах мол, вчера и вовсе работал. Паньков старший неодобрительно покачал головой, погрузил супругу в машину и сухо попрощался. Явно торопился ощутить домашний уют вместе с Настей, ведь она с Русланом задержалась у нас на все выходные, пока мужчины решали какое-то крупное дело.

— Яблоко от яблони... — пробубнил мой ненаглядный, закрывая ворота. — Ничего, наша ему ещё покажет почем сотня гребешков!

Удивительно, сказала бы я пару лет назад — беременность была целиком и полностью на моей совести. Как-то утром я просто не нашла таблетки и пока в спешке одевалась, задалась мыслю, зачем торопиться в аптеку, когда можно этого не делать. Дмитрий узнал только, когда всё стало очевидным — работа не позволяла ему наблюдать первоначальные токсикозы. Сказать, что он был рад — нет, сначала глупенький подумал, что я так неудачно пошутила. Не убеждать его на этот счет мне показалось даже забавным, однако не прошло и недели, как до него дошло, что смеяться на эту тему после стольких лет совместной жизни уже не имеет смысла. Отлично помню тот вечер, как он бросился мне в колени, бледный, будто полотно, и глотал воздух, в попытках родить хоть какие-то слова. Получалось не умело, почему-то вместо позитивных прогнозов на многодетную, счастливую семью, его вдруг посетила мысль о каких-то осложнениях.

— Я здорова, — нахмурилась.

— Все так думают!

К счастью, срок был слишком большим, чтобы брать во внимание этот панический протест одной из сторон. С животом я ходила без особых проблем, Дмитрий был готов подбежать на работу в любую секунду, не говоря уже о Юрии и юристе-консультанте, которые буквально дышали мне в затылок. Думаю, не обошлось и без Панькова, Анастасия распорядилась, чтобы тот поговорил с моим паникером о грядущих перспективах.

Ксения родилась зимой и была удивительной смесью нас обоих. Внешне малышка даже больше походила на меня, за исключением карих глаз, но поведением полностью пошла в отца — едва стоило посадить её на колени за столом, как на пол летели все тарелки, до которых могли дотянуться детские ручки.

— Кира! — веселый голос вытянул меня из прошлого. — Давай потягаемся, я чувствую, что сегодня могу победить!

— Разве у тебя завтра нет конференции?

— Есть, но это не повод ложиться раньше!

Я улыбнулась воспоминаниям и сорвав с ближайшего куста несколько малин, пошла по тропинке к турнику:

— Опять на желание? Ты же не любишь копать грядки.

— Это если я проиграю!

— Считай, что уже проиграл.

Конец

Июнь 2012