Яд Лунной лилии

На мгновение порыв ветра разогнал туман. И, хотя я уверена, что, что смотрела в другую сторону, передо мной появился тот самый купол, который был накрыт туманом в начале нашего бегства. Только он не валялся не земле, разбитый, сломленный, побежденный, а гордо возвышался, угрожая небесам неведомым символом, что в наше время давно сбит оттуда и уничтожен.

Между тем, ситуация продолжала ухудшаться. Если о падающем с небес пепле рассказывали немногочисленные счастливчики, что сумели погрузиться столь глубоко в Туман и вернуться, то вот о Голосах Тьмы упоминали те несчастные, кому не удалось вернуться, оставаясь людьми. Самые страшные из монстров Руин, те, что сохранили осколки разума и памяти, но полностью подчинились злу, иногда говорили об этом: о Голосах, что просят, умоляют, требуют помощи. И сейчас я их слышала.

— ...сияющий... Отец мириад Избранных... Йа!

Лишь отдельные слова удавалось мне разобрать в этом неумолчном шепоте. Они завлекали, заставляли прислушаться, чтобы разобрать остальное, манили обещанием древних Тайн и небывалого могущества...

— ...человек есть? — спросил меня... или нас? Или — само мироздание? Голос за пределами разума и логики, постижимых смертными.

— Нинген джанай! — жезл в руках инквизитора стал полноценным посохом, которым он и ударил в сверкающий обсидиан, открывшийся у нас под ногами. Лазурный ветер смел шепчущий туман. Хотя местность вокруг и не была похожа на Иллистру, но и давящий, рассыпающийся на части, залитый кровью темный мир — исчез, повинуясь уверенному голосу инквизитора. — Дхар! — удар посохом, и черный поток смывает из реальности очередную туманную спираль, устремившуюся к нам. — Азир! — и лазурное свечение окутывает несколько приблизительно человекоподобных силуэта, остававшихся незамеченными до сих пор. — Акши! — ярость алого пламени обрушивается на тех, кто нападал на нас, прикрываясь туманом.

— Развоевался тут... — выдохнул спокойный голос. Его обладателя не было видно, но, судя по всему, он был где-то рядом. — Это делается так... Тха селим сатикум!

Восемь огненных крыльев перечеркнули возносящийся к небесам купол, и он рухнул, вновь став таким, каким был до начала нашего бегства. Униженным. Поверженным. Жалким. Черный вихрь, окутанный молниями, взвился от земли до низких, грозных небес, разрывая пепельные облака. Злое пламя слепило. И завлекающий, соблазняющий шепот сменился воплем боли и ужаса. Этого мое сознание уже не выдержало, и поспешило оставить меня...

Лабиринт Орихалка. Джат Книжник

Вперед я шагал совершенно механически. Осознание того, что вот так, походя, буквально ни за что, даровал нам инквизитор, просто так, из минутной прихоти, оглушало. Из негромких переговоров моих товарищей, я понял, что до них просто не дошло, что именно нам не то — подарили, не то — бросили, как подачку. Тихий голос Айны, которую совершенно не зря прозвали "Колокольчик", повествовал о том, что она теперь всегда сможет попасть даже в самую трудную и подвижную мишень. Кажется, она еще не поняла, что ее способность в буквальном смысле насилует реальность и причинно-следственные связи. Что если раньше она правильно выбирала упреждение, правильно натягивала тетиву, в нужный момент отпускала стрелу — и потому попадала (или не попадала, если на одном из этапов была допущена ошибка), то теперь, выбрав цель, она обеспечит попадание — а выбор упреждения, натяжение тетивы, и даже полет стрелы под порывами ветра — будут следствиями этого попадания! Впрочем, способность Герри, обретшей возможность на несколько секунд становиться нематериальной, избегая обнаружения большинством низших чар и проходя через материальные преграды, как и возможность Данни принять на себя, без ущерба для здоровья практически любой удар раз в минуту — имеют ту же природу. И если с ними разобраться...

А вот разбираться, похоже, придется мне. Способность хотя бы частично понять природу произошедших с нами изменений — на это отчетливо намекает. Еще передо мной как будто разворачивались листы невидимой прочим книги. Правда, понять я мог лишь очень немногое из прочитанного. Вот как можно осознать такое: "Сущность грезит грезой формы. Формы проходят, но сущность остается, грезя новой грезой. Человек именует этим формы и думает, что ухватил самую суть, не ведая, что взывает к Нереальному"?

Мы довольно долго переставляли ноги, не встречая чего-либо опасного... равно как и интересного. Обычные коридоры, разве что построенные Древними, из их любимого строительного материала, ничего более. Дорогу разнообразило разве что бухтение Нора о вселенской несправедливости, что кому-то достались вкусные способности и уроки от инквизитора, а кому-то, как всегда — шиш с маслом. Но тут его не поддержали даже близняшки, заявив, что, если Нор хочет получить такую же плюшку — рецепт прост: смотайся в Могильники, послушай Голос-тех-кого-Нет, и, глядишь, сумеешь обрести способности и обратишь на себя внимание инквизитора. Отец Кайринт на эти слова только кивнул головой... вот только мне почудилась в этом жесте какая-то... неискренность. Похоже, не встреча с Голосом была поворотным моментом. Совсем не она. Было что-то еще. Но что?

Впрочем, сейчас было не совсем подходящее время для отвлеченных размышлений.

— Стоп! — внезапно приказал чем-то встревоженный отец Кайринт. — Пересчитаться. Проверить — все ли здесь!

— Ну, кто тут мог куда-то деться? — усмехнулся Элезар. — В коридоре, от которого нет ни одного ответвления?

Но прав опять оказался инквизитор. Один из младших магов Фиолетовой Хризантемы — Миналуш, бесследно исчез. И никто даже не мог с уверенностью сказать, когда этого самого Миналуша видели в последний раз. Единственное, что удалось выяснить, и то, не "точно", а "вроде бы", что он шел где-то в середине колонны, рядом с носильщиками, волокущими имущество экспедиции, и бормотал что-то о "сияющем трапецоэдре", "безмолвных культах" и "священном сокровище". Но когда это было — никто из рассказывавших об этом сказать не мог.

— "Сияющий трапецоэдр"? — заинтересовался Элезар. — Что это вообще такое?

— Додревняя легенда, — отозвался инквизитор. — Якобы, это предмет, способный истончить границу реальности, и то ли призвать в наш мир тварь Извне, то ли отправить своего владельца — туда...

— И как же Древние, которые, по Вашим словам, обходились без магии, смогли создать такую вещицу? — съехидничал Элезар.

— А они и не создавали, — вернул насмешку инквизитор. — По их легендам эту вещь принесли Извне... если она вообще когда-либо существовала. Поскольку сами свидетельства ее существования — в лучшем случае — легенды, а если смотреть на вещи более реально — развлекательная литература.

Что-то царапнуло мои чувства. Какая-то неправильность происходящего. Машинальным взмахом я перелистнул несколько страниц моей Книги, прочитал то, что мне открылось, и закричал:

— Тревога! К бою!

Предводитель экспедиции посмотрел на меня удивленно. А вот инквизитор кивнул, соглашаясь с моей реакцией, и ткнул рукой в туман, в котором уже скрылись оба конца коридора. Туман, которому неоткуда было здесь взяться. Туман, который нифига не рассеивался светом факелов.

— Шлейф Многоликой, — пробормотал инквизитор. — Плохо. Но не так плохо, как могло бы быть. Встречалось здесь и похуже.

— Чем это плохо? — враз посерьезнел старший маг Фиолетовой Хризантемы.

— Прежде всего тем, чем мы уже не в Орихалке, а неизвестно где, — отозвался инквизитор, сделав широкий взмах рукой. И вправду, из тумана выступали какие-то руины, огромные грибы, кусты, но точно не подземный ход, по которому мы двигались.

Элезар настороженно оглянулся. Легкий порыв ветра немного разогнал туман, и из него выступила огромная статуя, изображающая сидящего на троне мертвеца в дорогих одеждах. Пустые глазницы черепа пялились прямо на нас.

— Прямой угрозы нет, — настороженно произнес Элезар, завершив какие-то манипуляции. Книга слабо шевельнула страницами, намекая, что может дать мне это знание... но я чувствовал, что оно будет преждевременно, и просто опасно.

— Пока — нет, — согласился инквизитор. — Здесь, в тишине и тумане мы в безопасности, и можем подготовиться к тому, что нас ждет. Она всегда дает такую возможность.

— "Она"? — заинтересовался Элезар.

— Многоликая, — ответил инквизитор. — Эти сведения... Скажем так. Они "темны и недостоверны". Ордену удалось выяснить лишь крохи, к тому же неизвестно — насколько "это" — знания, а какую часть составляют позднейшие легенды и заблуждения. Но говорят, что после Пришествия Повелителя, когда Свет Неистовой Рен Гри распространялся лишь на ничтожную часть ее владений, а прочие земли тонули в безвластии и отчаянии, люди прибегали к самым разным способам преодолеть последствия катастрофы. Прежние способы обеспечения "нормальной" жизни не работали после того, как Вестники погибли или же отступили, и люди искали новые. В том числе и обращаясь к самому кромешному злу.

— Культ? — решил проверить свою догадку Элезар.

— Культ, — согласился инквизитор. — Орденов тогда еще не было. Некому было выжечь эту заразу священным пламенем... Так что жертвы они приносили совершенно невозбранно...

— И? — поторопил задумавшегося инквизитора Элезар.

— И никто не знает: что именно у них пошло не так. Есть лишь разной правдоподобности версии, начиная от того, что девчонка, которую они замучали, вернулась ревенантом, до того, что они ухитрились привлечь внимание Повелителя Ничего, и тот решил устроить им похохотать, отправив своего эмиссара. Факт в том, что появилась Многоликая, укрывшая пусть и небольшой, но все-таки город своим шлейфом. Большая часть культистов — погибли. Тогдашний глава культа до сих пор встречает всех, кого Шлейф приводит сюда, — инквизитор кивнул на статую, изображающую мертвеца... или же — мертвеца, изображающего статую? — Но тот, кому культ был посвящен, все-таки сумел вырвать часть своих адептов из-под власти Многоликой... хотя и не сумел полностью защитить от Повелителя Ничего. Так что культисты живут себе в городе, скрытом туманом... а потом умирают от рук подручных Многоликой, или же "героев", приведенных в город ее Шлейфом. Но только лишь затем, чтобы вновь воскреснуть в храме, где они приносили жертвы. Покинуть город они не могут, равно как и умереть — их держит их вера, удерживающая воплощение их хозяина. Впрочем, иногда то один, то другой культист впадают в отступничество... и достаются Многоликой, а на улицах города появляется очередное чудовище: искаженное, изломанное, пораженное тем самым злом, которому так верно служил и приносил жертвы...

— То есть, нам нужно перебить культистов? — уточнил Элезар.

— И, при этом, крайне желательно, не умереть самим. И помните: город опаснее своих жителей! — согласился отец Кайринт. А потом инквизитор к чему-то прислушался. — Любопытно... — в тумане стал слышен шум ветра, а страницы моей книги зашевелились, умоляя открыть их. Впрочем, я по-прежнему был твердо уверен, что время еще не пришло. — Развоевался тут... — выдохнул инквизитор, обращаясь к кому-то, невидимому в тумане. Кинжал, символ статуса инквизитора, сам собой выпорхнул из ножен и повис, лишенный поддержки рук. Книга, до боли похожая на ту, которую не видел никто, кроме меня, раскрылась на нужной отцу Кайринту странице. — Это делается так... Тха селим сатикум!

Неизвестно где. Инквизитор Кайринт

Все-таки иногда наивность ребят из Высоких Домов — прямо-таки умиляет. Интересно, этот младший, как его... Я порылся в закромах памяти, вытаскивая из них имя парня, которого мне, разумеется, никто не посчитал нужным представить... Кажется, Пирретх... Хотя я и не уверен. Разумеется, это относится к идее о том, что я мог, хотя бы в теории, не услышать то, как они меня обсуждают. Вот собеседник Пирретх, Лоций, выглядит поумнее... по крайней мере, настороженный взгляд, который он бросил на меня, заставляет предполагать, что о прослушке он если не знает, то догадывается.

— Нафига вообще господин Элезар терпит в экспедиции этого серорясого? — поинтересовался Пирретх, оглядываясь на меня. Ну-ну, мальчик. Много ты увидишь. Не с такими общаться доводилось.

— А что он мог сделать? — спокойно отозвался Лоций.

— Ну... — задумался Пирретх. — Послать его? Это ведь наш дом добился разрешения на исследования наследия Павших...

— Послать? — переспросил Лоций. — Хм... Такого — пошлешь... Как же. Сам и пойдешь вперед — дорогу показывать.

— Но мы же — Великий Дом, а инквизиторы...

— Они — инквизиторы. Заполучить вместо нормальных земель, с подданными и платящих налоги, мятежные территории, набитые еретиками, чудовищами и темными культами — никому не улыбается. Те же кирениты незадолго до битвы на полях Темной крови — пытались заявить, что "серые никому не нужны, мы сами..."

— И? — настороженно посмотрел Пирретх.

— Не потянули, — жестко ответил Лоций. — Серая черта — слышал про такое?

— "Черта, что сдерживает прорвавшихся в наш мир... — начал повторять затверженный наизусть текст младший маг Фиолетовой хризантему.

— ...духов и демонов, монстров и тварей"... — подхватил Лоций. — Вот там-то, за Чертой и остался весь Совет Ордена святого Кирена, и большая часть его боеспособных членов. Возможно, их силы как раз и не хватило в той битве...

Ага. Три раза. Нет, силы проклятых киренитов вполне могло хватить на то, чтобы потрепать собранных под знамена Повелителя Ничего наемников. Возможно — они могли бы отправить обратно к ступеням трона Повелителя кого-то из его Предвестников... Но когда Побратим сам вышел на бой, что делал считанные разы за всю ведомую историю — исход битвы был решен. Но вот знать об этом кому-либо вне Ордена — не следует.

Между тем туман начал потихоньку петь. Разумеется, ребятишки, которым я обеспечил погружение в самые глубины грезы, которой грезит сущность, и, тем более — носильщики и прочие телохранители, этого еще не чувствуют. Но вот даже младшие серебряные маги уже начинают тревожиться. А двое старших, включая Элезара — пытаются что-то предпринять, отсечь этот тихий шепот, повествующий об ужасах варпа... Вотще и втуне, разумеется. Это — не обычное заклятье, которое можно отклонить столь же ординарными методами. Это — концептуальная атака. Сама сущность мироздания сейчас поет, ведь мы вступаем на территорию, где воля Посланницы Побратима стала таким же законом, как и законы подобия и контагиона. Скоро этот шепот превратится в тихий звон, предупреждающий даже тех, кто начисто лишен магического таланта, о приближении порождений то ли распадающегося сознания умирающей в муках девочки, то ли неукротимой мстительности Посланницы, прорвавшейся в этот мир. И это хорошо отвлекает от настоящих опасностей Города, что пал до того, как Неистовая Рен Гри сумела объединить выживших.

Между тем, шепот варпа, который я различаю лучше, чем кто-либо из здесь присутствующих, намекнул о приближении еще одного из моих братьев. Любопытно. Обычно Многоликая предпочитает не сталкивать в своем Городе прибывших из разных мест, где ее сила прорывается в реальность, минуя завесы Грезы. А потом до меня доносится грохот боевых проклятий и песнь разноцветных ветров, призванных младшим братом. Молодой он еще, неопытный. Пытается воевать совсем не с тем, с чем надо бы. Но, пожалуй, следует ему помочь.