Яд Лунной лилии

Иргард. Сай из семьи торговцев.

Иргард обрел праздничный вид. Маги, найденные проклятым Наместником чуть ли не на помойке, устроили обширную иллюминацию, охватывающую чуть ли не каждую улицу, ну, может быть, за исключением их родного Гниловражья — нескольких районов возле Гнилого оврага, где издавна селилась всякая голодрань. Интересно, почему это они свою малую родину так обидели? Наверное, боятся туда и заходить. Ведь именно там скрылись многие верные сыны Иргарда после того, как предатели сдали город врагу.

Я задумался, вспоминая недавнее прошлое. Мирную жизнь провинциального, но по-своему — не менее гордого, чем прочие города, Иргарда, когда крестьяне пахали землю, ремесленники — производили товары, а благородные люди, нажившие неустанными трудами солидные состояния — управляли городом под благословенным крылом благородного и милостивого к своим вассалам Дома Ландыша.

Все это кончилось, когда на наш городок пал взгляд кровавого Джайгера, сына главы Дома Шиповника, Дома черных колдунов и кошмарных тварей. Джайгеру, как младшему, не хватило законного наследства... или же он не пожелал ждать смерти своего отца, как положено преданному и покорному сыну. И тогда, посоветовавшись с Кровавым Туманом, стражем и ужасом Альмаргора, обратил он свой взгляд на Иргард, решив завоевать себе владения. Узнав, когда городской маг, способный сопротивляться его темной силе, отбудет для отчета в дом Ландыша, Джайгер обрушился на наш мирный город во главе бесчисленных полчищ.

Благодаря предателям в городе он точно знал, сколько воинов готовы оборонять стены, как они расставлены и как взломать охранные заклятья. Город продержался недолго. Без мага, с единственным ослабленным отрядом наемников и городским ополчением, хоть и горящим желанием защищать свой город, но необученным и лишенным надлежащего командования, с предателем во главе обороны — мы были обречены. Обречены изначально. Алчные прихвостни Джайгера Кровавого (и почему только Сила не приняла для него этого имени?) ворвались на улицы города. Немногие защитники, до конца стоявшие на городской стене — были схвачены и подвергнуты бесчеловечным пыткам. Дома подверглись разграблению, а женщины — гнусному, разнузданному насилию.

Но мы еще могли сопротивляться! На улицах еще дрались, и дрались отчаянно... оружейники медленно отступали под напором превосходящих сил, но Гниловражье еще не было захвачено врагом, а, оставив неприкрытым фланг — орды Шиповника не посмели бы штурмовать намного более защищенные Золотые кварталы! Надо было бы всего лишь продержаться до ночи, а там — недисциплинированные наемники, приведенные Джайгером к нашему дому, наверняка ударились бы в разбой, насилие и пьянство! Их можно было бы взять буквально голыми руками! Но увы... Герд, совершенно зря прозванный Жестким, начальник городской стражи, беззаконно принявший должность Командующего, склонился перед посулами Шиповника и сдал город. Просто сдал.

Три дня и три ночи город оглашался криками пытаемых и насилуемых. Наемники тащили все, сколько-нибудь ценное. А уж как разошелся сам их командир?! Достаточно сказать, что собственные солдаты возмутились творимому Шиповником непотребству и выступили против него... И Джайгер лично, своей рукой перебил недовольных своей властью и запугал остальных. Грабеж и насилие продолжались.

Несколько отрядов верных сынов Иргарда продолжили борьбу даже после этого чудовищного предательства. Немногие вырвались из ловушки, в которую превратились городские стены. Некоторые пытались бежать и укрыться на территории нейтральной Хризантемы. Лучшие, такие как отряд Згера, прозванного Косым из-за понесенного им увечья, атаковали приспешников Шиповника. Признаю, что многого они не могли: слишком их было мало. Но даже такое ничтожное сопротивление безграничной тирании вызвало неправедный гнев Джайгера. Он выступил против патриотов, еще сохранивших верность городу и Дому Ландыша "в силах тяжких"... Попытки сражаться или бежать — не спасли несчастных. Они были схвачены, и, когда Джайгер отбыл из города по слову Императора, да хранит нас его свет от происков коварного Шиповника, — трусливо казнены.

Оставалась надежда на суд ландесраада. На то, что непреклонная воля иных Домов заставит Шиповник отступить и выплюнуть неправедно проглоченное... Но влияние Шиповника оказалось велико. Суд издал вердикт, показавшийся настоящей насмешкой над правосудием: "пусть каждый владеет, чем владеет".

Джайгер остался в нашем несчастном городе. Он жил в чужом доме, нагло выкинув оттуда настоящих хозяев и распродав их имущество. Как насмешку, он взял себе в служанки и наложницы изнасилованную его солдатней Синди, дочь Советника Гильдии Торговцев Иргарда...

Лучших людей города, умных, благородных, милосердных, он отстранял от управления городом, повергая их в пучины ничтожества и отчаяния. А на их место привлекал чернь, громко рукоплескающую всем его злодействам.

А потом Император, да озарит нас его свет, призвал к себе многих Серебряных, на свой бал. Мы, лучшие люди Иргарда, вздохнули-таки с облегчением, и начали надеяться, что Его Величество осудит разнузданное беззаконие Джайгера Кровопийцы... Но увы... обагренные кровью невинных, щупальца Шиповника протянулись даже в императорский дворец! Несколько девушек, попытавшихся привлечь внимание юного Императора, да согреет нас его тепло, оказались жестоко убиты, и рядом с троном очутилась зловещая фигура Маюри Мятлик, ставленницы и, наверное, любовницы Джайгера. Именно она убедила благого, но слишком юного и неопытного Императора, да прикроет нас его воля от зла Повелителя Ничего, что не стоит обращать внимания на наглую выходку Шиповника. Негодяй же, пользуясь своей безнаказанностью, угрожал смертью благородному Нарциссу и потребовал от него страшного: возлюбленная юного Серебряного вынуждена была провести ночь с Джайгером, где, без сомнений, была многократно изнасилована! И это только тот ужас, который принес Кровавый Шиповник в обитель добра и света открыто, ни кого не стесняясь. Какие же еще тайные козни так и не стали известны — остается только догадываться...

— Едут! — толкнул меня стоявший рядом Ибен.

Разумеется, никому и в голову не пришло радоваться возвращению в город этого проклятого палача... Нет, естественно там, внизу, на мостовой что-то вопила разухабившаяся чернь. Ведь быдло — оно и есть быдло. Ему свойственно любить плеть, которой его порют и целовать сапог, который его пинает. Но истинно благородные люди, собравшиеся здесь, на балконе Зала Гильдии (разумеется — единственном в Иргарде, ведь нельзя же сравнивать всякие там гильдии мебельщиков, оружейников и прочих ремесленников со славой и величием Гильдии Торговцев?), каменным выражением лица храбро выразили свое несогласие с проводимой домом Шиповника политикой.

Из-за поворота на площадь начали выходить войска. Поговаривали, что на этот раз проклятого Джайгера сопровождают не только кровожадные наемники, но и гвардия Дома. Разумеется, гвардия Дома, породившего такое чудовище, как Джайгер — не могла состоять из истинно благородных и умеющих ценить чужое благородство людей... но все-таки это были бы Серебряные! Однако Наместник и тут не захотел обойтись без оскорблений: первыми на площадь вышли... все те же наемники. Ни о каких ровных рядах, чеканном шаге, сияющих доспехах и прочих атрибутах благородных воинов, уважающих себя и хозяев города — речи не шло. Более того, доспехи на многих были побиты и порублены, как будто они только что вышли из боя! Да даже если им и пришлось сражаться, защищая своего хозяина от, без сомнения, праведной мести, неужели нельзя было починиться, а то и поменять вышедшие из строя части доспехов?! А уж ставить во главу строя раненых в белых повязках — это и вовсе никому не нужная жестокость! И пусть они идут с таким гордым видом, как будто являются гвардией самого Императора, да не ослепит нас его свет, можно же было проявить милосердие и позволить им проехать в телегах, не оскорбляя нас их видом?! Хотя о чем это я... Джайгер и милосердие — несовместимы!

— Вот он! — шепнул Ваон, стоящий по левую сторону от меня.

И правда, наконец-то закончилось это шествие ублюдков, и последний из грязных наемников протащил палку с которой свешивалась тряпка с эмблемой Шиповника. Следом медленно катила карета. Ну хоть что-то этот проклятый Джайгер сделал как надо. А то с него сталось бы проехаться по улицам верхом, а то и вовсе — шагать в рядах наемников! А может быть, он все-таки ранен? Говорили же, что Нарцисс пытался защитить честь своей возлюбленной в дуэли, и, хотя проиграл, но все-таки...

Занавеска кареты откинулась, и оттуда, с сияющей улыбкой на лице высунулась Габри. Габри Проныра! Когда-то я хотел назвать ее своей женой... Но с тех пор она успела предать все и вся. И нас, благородных людей Иргарда, и город, и даже собственного отца, выдав его тайны проклятому Шиповнику за его покровительство! Разумеется, если она надеялась на брак — то сильно просчиталась. Джайгер, само имя которого является ругательством для каждого сколько-нибудь благородного человека, и не подумал жениться на собственной подстилке, хотя и таскает ее с собой где ни попадя! Но все-таки ничего, кроме грязной роли постельной игрушки ей теперь не светит. А ведь она могла бы стать женой члена Гильдии!!!

Карета, за которой верхами двигались ряды гвардейцев Дома, остановилась у Ратуши. Джайгер легко выпрыгнул из нее. Здоров, проклятый. Так я думал, что все слухи о том, что он чуть ли не в одиночку схватился с десятком разбойников — это только слухи, которые распускают верноподданные блюдолизы! Не мог такой, как он выйти на честный бой! Скорее — просидел всю схватку в карете, дрожа от страха!

Следом из кареты начала вылезать Проныра, но Джайгер не дал ей спуститься на землю и прошествовать следом за хозяином, потупив очи долу, как и полагается! Он подхватил девку на руки, и вытащил ее. Проныра взвизгнула, когда Серебряный стал целовать ее на виду у всех присутствующих. Собравшаяся толпа и наемники засвистели. Могли бы и избавить нас всех от вида мерзких проявлений разнузданной похоти!

— Следи за лицом! — шепнул мне Ваон. — Никто не должен знать...

И правда! Никто не должен знать о нас, воинах справедливости, давших клятву вернуть времена процветания и справедливости! Никто... По крайней мере, до тех пор, пока мы не будем готовы действовать: покарать всех изменников и вернуть город под благое владычество дома Ландыша!

Аргенар. Данни Щит.

Настороженно шагаю вперед. Что там, за дверью — неизвестно. Но, судя по тому, что городской голова предложил нашей команде аж пять золотых за избавление от этого "чего-то" — городская стража не справилась, и возможно даже понесла потери. Я не оглядываюсь, но, судя по скрипу тетивы, Айна пришла к тем же выводам. Разумеется, ей, лучнице, в тесноту городского дома соваться не с руки, поэтому она в любом случае будет прикрывать нас снаружи. Вместо нее внутрь идет Нор, пока еще не заработавший себе имени, которое признала бы Сила... Жаль, конечно. И, в первую очередь потому, что я совершенно не уверен в том, как отреагирует Нор, увидев реального противника. Нет, на полигонах и в иллюзиях преподавателей он показал себя неплохо — иначе ему просто не позволили бы присоединиться к нашей команде, одной из лучших в выпуске... Но, признаюсь честно, иллюзии и полигонные чучела — далеко не тоже самое, что и реальный противник. И в том, что мы сумели выйти из Могильников вчетвером, что, собственно и определило наше высокое место в рейтинге, куда больше заслуги инквизитора, чем кого бы то ни было из нас.

Когда нежить, в которую превратился Серебряный, заявил, что "жаль, что придется вас всех убить" — я просто впал в ступор. Ужас, излучаемый тварью, сковал меня не хуже зачарованных цепей. Я просто не смог бы даже рук поднять в свою защиту, не говоря уже о том, чтобы защищать остальных, как должен был. И это ощущение собственной трусости и предательства до сих пор жжет меня как огнем, несмотря даже на то, что остальные неоднократно успокаивали меня и объясняли, что ни в чем меня не винят.

Спас нас всех инквизитор. Он шагнул вперед, и его воля и разожженное им пламя — вытеснило леденящий ужас. Вокруг его рук метались, как будто выжженные в самой ткани пространства, темные цепочки символов, расшифровать которые мне не хватало ни знания, ни даже сил. Единственное, что я успел заметить, в этих цепочках многократно был повторен знак, который я посчитал обозначением понятия "брат". Но, когда я рассказал об этом команде, Джат высмеял меня, и прямо в дорожной пыли нарисовал символ "брат" и тот знак, который был вплетен в заклятья инквизитора. И мне пришлось признать, что наш колдун был прав. Знак, которым оперировал инквизитор — это был "побратим". Судя по результату — отец Кайринт взывал ко всей мощи своего ордена... ну, или по крайней мере — к мощи его верховных иерархов. Нежить смело и впечатало в полыхнувшую стену. Боли этот несчастный мертвый серебряный уже не мог испытывать, но все равно его лицо скривилось. Признаться, мне стало его жалко. И, когда мы уже выходили из тупика, чуть было не ставшего нашей могилой, я склонился над поверженным и попросил у него прощения, вызвав удивленные взгляды девочек и одобрительный — инквизитора.

— Данни, — повернулась ко мне наша взломщица, — я закончила.

Хотя городской голова и дал нам ключи от "проклятого дома", мы решили все-таки ими не пользоваться. Джат сказал, что от них веет каким-то непонятным злом. Так что, вящего опаса ради, Герри просто взломала не такой уж и сложный замок.

— За спину, — скомандовал я не столько взломщице, уже успевшей скользнуть мне за левое плечо, сколько Нору, сунувшемуся со своим копьем вперед.

Все правильно, Нор же не бродил с нами по Могильнику, и не выслушивал раз за разом жесткую отповедь инквизитора на тему "не лезь поперек батьки в пекло", частенько достававшуюся девочкам. Колдун же наш, как и положено колдуну, обладал здравым инстинктом самосохранения, и вперед не совался. Вот и сейчас он стоит за спиной Герри и настороженно сканирует открывшийся за дверью коридор... и не только его.

— Обижаются, — буркнул Джат.

Уточнять, кто именно обижается, не было никакой нужды. Вместе с Нором нашу команду пополнили близняшки Нильда и Анни, мечницы со слабенькими магическими способностями. Но сейчас я оставил их позади, охранять Айну, на что девочки дулись. И это они еще не знают, что основной их с Нором задачей будет в случае чего — прикрыть наше бегство. И рассчитываю я при этом не на их запредельное мужество, а на то, что при виде врага, от которого придется бежать — они застынут в ужасе, или же в истеричной ярости кинуться вперед. А пока враг будет их убивать — мы успеем сбежать. Увы. Жизнь жестока, и ни симпатичные, но несколько истеричные близняшки, ни сероглазый копейщик Нор своими для нас пока еще не стали. Может быть, после этого задания, первого для нашей команды — они станут своими, теми, кого надо обязательно защищать... И тогда мне придется обратиться к учителям за пополнением. Увы, но команды, подобные нашей, постоянно испытывают нужду в "пушечном мясе". Хотя при чем тут "пушки" — древние артефакты давно забытой эпохи, или же "мясо" — я решительно не понимаю.

— Вперед, — тихо говорю я и шагаю в дверной проем.

Сейчас будет один из самых опасных моментов, когда косяки уже не будут прикрывать мои фланги, а помочь мне сможет в лучшем случае один человек: тот, кто сумеет пройти в дверь следом за мной. Очень удобно для нападения... Но, слава Императору, да укроемся мы с Его воле, враг, если он и есть в доме, не решился устроить засады прямо возле дверей.

— Джат? — отойдя на пару шагов от двери, бросаю я следующему за мной колдуну.

— Второй этаж, — отвечает тот.

Уже легче. Нет, совсем расслабляться не стоит: в конце концов сущность серебряного носителя меча-филактерия наш колдун не распознал до тех пор, пока тот не поднялся... Но и заранее палить нервы — тоже не стоит. Так можно и перегореть. Это нам многократно объясняли учителя.

— Сразу наверх? — спрашиваю я.

— Пошли, чего медлить, — отвечает мне Нор, но я-то обращался не к нему.

— День, — ответил Джат.

И правда — за плотно зашторенными окнами светило яркое солнце. Так что любое окно могло стать для нас как выходом наружу, так и оружием против нежити. Это ночью, когда взойдет бледная губительница — Луна, дом может стать смертельной ловушкой. Но, возможно, нам придется наведаться сюда и ночью. Некоторые виды Зла невозможно найти, пока они не активны. Но, к сожалению, тогда уже ответ на вопрос "кто же кого нашел" — будет, увы, не столь однозначен, как мне бы того хотелось.

— Да пошлите, вы чё тут, ссы... — Нор попытался шагнуть мимо меня и гулко ухнул, получив кромкой щита под ребра. Хоть и через кольчугу, но все равно чувствительно. В конце концов и него всего лишь легкая кольчуга, а не полная броня.

— Не лезь, — бросил я ему. — Герри?

— Идем наверх, но осторожно, — покрутила она головой. — Не нравится мне тут.

— Ссык... — Бумс! На этот раз с металлом шлема, который напялил на себя наш бравый копейщик, соприкоснулся посох Джата. Впрочем, не думаю, что если бы Нор шнял шлем, звук бы сильно отличался.

— Ты чё! — вызверился Нор.

— Тебя не было в Могильниках, — спокойно ответил Джат. — Чутью командира и Герри — я доверяю, в отличие от твоей дурной храбрости. И если они чуют какую-то лажу — значит лажа есть! И переть на нее буром — значит нарываться на неприятности.

— Да я...

— В следующий раз, — сказал я в пространство, — возьмем с собой Анни... или Нильду. Лучше короткий клинок, чем железная голова.

— Вдвоем они в этом коридоре не развернутся, — улыбнулась Герри, — а если взять одну — вторая обидится...

— Поэтому, — буркнул я в ответ, я и взял этого... могучего копейщика.

Нор радостно потряс копьем, похоже, даже не поняв, что прозвучал отнюдь не комплемент.

Тем не менее, нам следовали или приниматься за последовательную зачистку первого этажа, что могло занять у нас все время до заката и не дать никаких результатов, или идти наверх.

— Идем, — решил я.

На втором этаже я резко остановился. В пыли отчетливо проступали следы маленьких ног. Причем это не была одна дорожка следов. Нет, кто-то, с ногами, не больше, чем у ребенка, ходил здесь туда-сюда не один раз.

— Где? — спросил я, не оборачиваясь.

— Впереди слева, — ответил Джат, и мы пошли вперед.

Я пытался прислушиваться... но грохот подкованных сапог Нора и его кольчуги заглушал все. Впрочем, не думаю, что я мог бы что-то услышать, даже не будь этого шумового сопровождения. Как мы выяснили в Могильниках, нежить сидит в засаде совершенно беззвучно. Ей же не надо ни дышать, ни периодически менять позу... Так что я не стал делать замечания копейщику, хотя на занятиях нас обучали, как смазывать кольчугу маслом, и как правильно выбирать себе сапоги. Тем более, что в этом была моя вина — не проконтролировал, положился на то, что раз человек выпустился из нашей довольно суровой школы — то уж какие-то мозги у него имеются. Гипотеза не выдержала столкновения с реальностью.

Возле двери, в которую Джат ткнул пальцем, я оглянулся на колдуна. Тот поднял один палец, потом посомневался и все-таки поднял второй. Не уверен? Бывает...

— Замри! — прошипел я, и Нор в кои-то веки послушался без вопросов.

В наступившей тишине за дверью стали слышны трудноразличимые всхлипывания. Там точно кто-то был.

Я оглянулся на Герри. Иногда у нее получалось не касаясь двери определять, открыта она или закрыта. Взломщица улыбнулась, и махнула рукой вперед. Я кивнул и ударил в дверь щитом. Грохот ударившейся об стену двери раздался, когда я уже ворвался в комнату.

Шторы, как и в остальных комнатах дома, в которые мы заглядывали по дороге сюда, были старательно задернуты. Но на столе, стоявшем у самого окна, сидела маленькая девочка. Ее некогда богатое и красивое платье растрепалось, в волосы набилась вездесущая пыль, босые ножки, судя по всему, как раз были теми, которые оставили следы в коридоре. Девочка подняла заплаканные глаза.

— Вы пришли убить меня? — грустно спросила девочка.

Аргенар. Джат Книжник.

На девочку на столе я посмотрел крайне настороженно. Здесь, в проклятом доме, где погибло около десяти человек, и это только те, о ком нам рассказали, маленькая беззащитная девочка может быть либо приманкой, либо сыром в мышеловке... Хотя... Вот вертится же в голове что-то... Что-то такое я точно читал!

— Слышь, малявка! — вмешался Нор. — А ну, быстро давай рассказывай, что за тварь тут у вас людев убивает, и почему тебя еще не схарчила!

Замечательно! Ну просто вершина такта и дипломатичности.

Девочка всхлипнула...

— Большие дяди приходили... Они говорили, что это я тут всех убила... Они хотели и меня... — девочка просто захлебывалась слезами, — А это не я!!! Это кукла... Мне ее подарииили... а она пропала!

— Ну ты, мелочь, — грозно надвинулся на девочку Нор, — харэ нам на уши лапшу вешать, живо отвечай толком...

В этот момент у меня перед глазами будто сверкнула молния, и сразу вспомнил все, что читал об этом, и многое понял, включая и то, как близко мы оказались к тому, чтобы последовать за теми, кто уже погиб в этом доме...

— А-а-а!!! — Дзинь! Хряп! Бумс!!!

Ну да ничего, падение всего лишь со второго этажа для того, кто пережил тренировки у сержанта Эрона, гордо носящего не признанное Силой, но от этого не менее правдивое прозвище "Садюга", — не смертельно. А "то, что не убивает — делает сильнее". Истинность этих слов подтверждена многими веками, прошедшими с тех пор, как их произнесли в первый раз.

Я отложил посох в сторону, и медленно, держа руки на виду, приблизился к девочке.

— Расскажи, пожалуйста, что тут у вас случилось?!

— Я.. — всхлипнула девочка, — мы... мне...

— Спокойнее... — я присел рядом с ней на стол. — Начнем с начала: как тебя зовут?

— Найла... — сквозь всхлипы ответила девочка. — А ты меня правда не убьешь?!

— Правда, — как можно честнее улыбнулся я, делая знак остальным отойти подальше.

На лице командира было написано искреннее удивление, но он сделал все, как я показывал. Более того, он убрал меч в ножны. И правильно. Если я верно разобрался в ситуации, то ни его меч, ни мои чары, ни кинжалы Герри не помогут нам выпутаться из очень скверной ситуации.

Я обнял девочку и взъерошил ее пыльные волосы. В принципе, можно было бы задать вопрос "откуда столько пыли в доме, который простоял закрытым, дай Свет, три дня?", но в свете моих догадок, этот вопрос был совершенно не актуальным. Впрочем, думаю, что Найла и об этом расскажет.

— Мы праздновали мой день рожденья, — начала свой рассказ Найла. — Дядя Анжер подарил мне куклу... большую и красивую! Очень красивую! А потом папу куда-то позвали, и он уеха-а-ал...

— Папа часто уезжать вот так, внезапно? — заинтересовался я.

— Часто, — кивнула Найла, всхлипнув. — Но он обеща-а-ал, что мой День Рожденья...

— Ну, успокойся, успокойся... — я снова погладил расстроенную девочку по голове. Похоже, этот обман мучил Найлу все это время, затмевая даже окружающий ребенка кошмар. — Так бывает. Мы не всегда можем выполнить то, что обещали.

— Хнык, — снова всхлипнула Найла.

— Он обычно надолго уезжает? — уточнил я.

— На пять-шесть дней, — девочка явно повторяла за кем-то, возможно — за отцом. Повезло нам, что она это запомнила.

Значит, пять-шесть дней... А трагедия случилась три дня назад... Отец девочки скоро должен вернуться.

— И дальше что было? — мягко, без нажима спросил я, предполагая, что последует за этим вопросом.

В своих предположениях я оказался прав: девочка вздрогнула и снова заплакала. Я мягко гладил ее по голове, стараясь всячески успокоить.

— Дядя Анжер сказал, что "это не дело — бросать день рожденья ребенка, совсем не дело". Он был злой...

— Может быть "расстроенный"? Или "огорченный"? — поинтересовался я. Но девочка упрямо помотала головой.

— Нет, именно "злой". А бабушка сказала, что "от отродья шлюхи чего бы и не свалить"... и... и...

— Попыталась тебя стукнуть? — предположил я. Найла судорожно кивнула. Она пыталась что-то сказать, но сквозь слезы прорывалось только:

— ... серой... рассыпалась... совсем рассыпалась... это не я! Честно — не я!

На этот раз, чтобы успокоить девочку, пришлось применять чары. Слабенькие и осторожно, но пришлось.

— Тише, малышка, тише. Я тебе верю. Рассказывай дальше.

Герри посмотрела на меня, как на сумасшедшего, а вот Данни, напротив, расслабился, хотя и поглядывал время от времени по сторонам.

— Все забегали, закричали... Дядя Орм, он у папы над всеми начальниками главный, схватил меня, крикнул что-то остальным охранникам, а сам понес меня к двери, но...

— Тоже рассыпался прахом? — не хотелось этого говорить, но надо.

Найла снова кивнула.

— Но это не я! Правда не я!!! Дядя Орм... он всегда был добрый, даже когда кричал и наказывал меня... Я его любила! Правда! А он... Он умер, да?

— Да, — кивнул я. Может быть, правильнее было бы попытаться соврать? Успокоить девочку, сказав, что они не умерли, а просто переместились куда-то далеко? Да что я за дубина! Нет, чтобы подумать сначала, а потом — головой мотать! Но что сделано — то сделано.

Девочка в очередной раз всхлипнула, а потом — продолжила:

— А потом... а потом кто-то крикнул: "Это девчонка виновата! Она — ведьма! Бейте ее!!!" Все стали такие злые... Какой-то дядя схватил нож со стола...

— Много... рассыпалось? — спросил Данни.

— Пять... шесть... — девочка сначала загибала пальцы, а потом бросила это занятие и беспомощно посмотрела на нас, — много. А остальные убежали. И я осталась одна.

— Бедняга, — Данни уселся с другой стороны от девочки, отложив щит. — Что же ты тут ела все эти дни?

— Сначала доедала то, что было на столе... Я все правильно делала, — насупилась Найла. — ...руками ничего не хватала, только ножом и вилкой... А потом оно стало невкусное. У меня даже животик заболел... И тогда передо мной возникла шоколадка! Самая настоящая! Представляете! Я не вру... Я... простите... я... я... я вина выпила, вот! — девочка посмотрела на нас, похоже, ожидая, что мы будем ее ругать. Но уж это-то точно не наше дело.

— И как тебе? — спросил я, вызвав глубокое изумление в серо-голубых глазах.

— Тьфу, гадость противная! — скривилась Найла. — И как только люди это пьют?!

— Не знаю, — пожал плечами принципиальный трезвенник Данни. — Я — не пью. А раз тебе не понравилось — и ты не пей.

Найла согласно кивнула, и я с трудом подавил желание показать командиру большой палец. Девочка явно успокоилась. К сожалению, мне надо было знать продолжение истории. Увы, но некоторых фрагментов недоставало.

— А дальше? — спросил я.

— Я... мне стало скучно... и страшно. Я попыталась выйти... Но большие дяди в блестящих железках закричали, что "вот она, ведьма!" и кинулись на меня... А я — не ведьма!!! Совсем не ведьма! Ведьмы... они же — старые и страшные. Ну какая я ведьма?!

— Я верю тебе, — согласился я с девочкой. Не то, чтобы я не встречал юных и красивых ведьмочек... Но сейчас рассказывать о них было бы не правильно. — Ты убежала от дядек в доспехах?

— Нет, — девочка снова всхлипнула. — Они... они тоже... рассыпались. Я не хотеела!!! Пусть они и были страшные, но... И я убежала в дом. И спряталась... Я не хотела никого видеть... Не хочу, чтобы еще кто-то рассыпался... А почему вы не рассыпаетесь? Вы — такие сильные?

— Не знаю, — пожал плечами я. Я ведь и правда не знаю. Только догадываюсь. И, если мои догадки верны, то от силы нашей ничего не зависит. — А вот скажи мне, ты дядю Анжи... Онже... ну, который тебе куклу подарил, после еще видела?

— Анжер, дядя Анжер, он брат папы... младший, — картинка сходилась. Правда, если он погиб или бежал с воплями... — ...когда все бегали и кричали, он вышел из дома, и больше я его не видела.

— Понятно, — кивнул я. — А расскажи, пожалуйста, про куклу?

— Кукла была большая. Красивая, — глаза девочки загорелись. — С золотистыми волосами и в голубеньком платье. А еще у нее были туфельки! Настоящие, только маленькие! Их даже снимать можно было, представляете!

— Представляю, — улыбнулся я незамутненному детскому счастью, прорвавшемуся даже через ужас последних дней.

— А потом она пропала... просто растворилась в воздухе... Только мне никто не поверил! Она пропала, но почему-то все время где-то рядом... И это она рассыпала в серый песок. Она! Не я!!!

— Тише, тише. Я тебе верю, — приласкал я расплакавшуюся девочку. — А скажи, на кукле не было такого... амулета?

— Был, — кивнула Найла. — Он был большой и некрасивый. Я хотела его снять, и повесить на нее ожерелье из бумаги, которое сама сплела! Но дядя Анжер сказал, что этого нельзя делать...

— Ну что?! — спросил у меня Данни, когда рассказ был закончен.

— Ч тебе сказать? — вздохнул я. — Как говорил сержант Садюга, когда объявлял день борьбы с матом: "Мы в глубоком тылу мироздания".

— Хм... — задумался командир.

— Вы что, ей верите? — взвилась Герри.

— Верю, — кивнул я. — Помолчи пока. "Даже если вас проглотили, у вас есть как минимум два выхода".

Я подошел к окну так, чтобы меня не было видно снаружи, и выдал самую сильную вспышку, на которую был способен. Конечно, какой-нибудь серебряный разве что посмеялся бы над моими потугами, но в этом городке, где тыщу лет не видали нормального мага — мало кто усомнится, что здесь идет тяжелый магический бой. Надеюсь только, Колокольчик поймет меня, и не даст близняшкам делать глупости. В конце концов, у нее есть некоторые способности, ее чему-то да учили, и безобидную вспышку от боевого проклятья она отличить сумеет.

— И что это было? — удивилась взломщица, отвлекаясь от Найлы.

— Это я ищу один из упомянутых выходов из сложившейся ситуации... и пытаюсь сделать так, чтобы нас не переварили в процессе.

— А значит выход этот лежит через полную задницы, — понимающе усмехнулся Данни.

— И не ругайся мне при ребенке такими словами! — взметнулась взломщица, как-то раз на спор поливавшая Садюгу пять минут, ни разу не повторившись. К слову, спор тот сержант выиграл: его хватило на семь с половиной минут, прежде чем он повторился, да и то, подозреваю, только потому, что ему надоело.

— Прости-прости! — шутовски вскинул руки в жесте признания поражения Данни. — Не буду больше. Но что делать-то будем?

Аргенар. Айна Колокольчик..

Из дверей ребята выходили, как будто отрабатывая норматив "отступление с особо ценным охраняемым объектом" под строгим взглядом сержанта Садюги. Сначала из двери выскочила Герри, внимательно и настороженно осмотрев собравшуюся перед домом толпу, и чуть сместившись, чтобы оказаться между лучниками стражи, и... девочкой? Откуда в проклятом доме, где "разгулявшаяся нечисть убила десяток человек и трех стражников", девочка?

Под ярким, хотя и начинающим клониться к закату, солнцем, глаза девочки светились, как настоящие сапфиры. Вот только на сером, как будто посыпанном пеплом личике отчетливо выделялись следы слез. Девочка недавно плакала. Это что, ребятки ее до слез довели?! Я кинулась к девочке, желая обнять, утешить, успокоить, но меня остановил резкий голос Герри:

— Стой, Анна! Подходи медленно, осторожно, держа руки на виду!

Да что такое тут творится? Неужели там произошло что-то такое, что они теперь даже мне не доверяют?

Я аккуратно положила лук на землю, и подняла руки ладонями к Герри. В это время из дверей показалась спина Джата. А за ним, так же спиной вперед отступал из дома Данни, прикрываясь найденным в Могильниках щитом.

Выйдя на дневной свет, Джат размахнулся и кинул в темноту коридора что-то такое, отчего весь дом вздрогнул. Вот только я не чувствовала там, куда он кинул боевое проклятье, ничего. То есть — совсем ничего. Такое ощущение, что Джат кидался чарами наудачу, "на кого Свет пошлет", не видя и не чувствуя цели.

— Убил? — спросил Данни, не оглядываясь и продолжая отступать.

— Вряд ли, — спокойно ответил наш колдун, — не думаю, что я вообще на такое способен. Но вроде оглушить должно было качественно.

Да о ком они? Не было там, куда Джат швырялся чарами, никого!

В этот момент из глубины собравшейся толпы в передние ряды пробился невысокий полный мужчина, лицо которого носило хоть и слабые, но несомненные черты родственного сходства с девочкой.

— Убейте девчонку! — заорал мужик. — Она — ведьма! Это из-за нее все! Из-за не...

Не было не вспышки, ни тепла, ни даже заметного для моей куцей чувствительности шевеления магии. Просто и орущий мужчина, и два лучника стражи, схватившиеся за оружие, медленно осели кучами серого пепла, которые немедленно развеял легкий ветерок.

— Дядя... Анж? — медленно произнесла девочка. На ее лице застыло выражение ужаса и потрясения.

— Найла, — строго обратился к ней Данни, — беги в дом. Я пока объясню дядям и тетям, что ты ни в чем не виновата, возьму чего-нибудь вкусненького, и приду к тебе, ладно?

Отправлять ребенка в проклятый дом? Да еще при том, что тут такие дела творятся?

— Данни, ты с ума...

— Вы с ума сошли! — почти слово в слово начал говорить городской глава. — Отпускать ведьму?!

— Да не ведьма она, — устало ответил Джат, прислоняясь к каменной стене. — Айна, можешь подобрать лук. Тебе больше ничего не грозит.

Так это они не меня боялись, а за меня? Боялись, что и я вот так же... в серый пепел? Я прямо там, где стояла, села на плотную, утоптанную земли городской площади, и с трудом удержалась от того, чтобы с облегчением разрыдаться. Но лук все-таки подняла.

— Объяснитесь! — грозно потребовал городской голова.

— Знаете, — начал рассказывать Джат, — есть такая вещь... Амулет Невидимого стража. Его делают из дерева, растущего исключительно во владениях дома Львиного зева, несколько дней вымачивают в составе, секрет которого уже несколько веков хранят Лунные лилии, а потом получившуюся заготовку зачаровывают маги Дельфиниума. Получившийся амулет вешают на куклу или статуэтку, и дарят тому, кого хотят защитить. Когда одаренный такой вещью берет ее в руки — она медленно истаивает, а рядом с человеком навсегда оказывается невидимый страж. Быстрый, сильный, способный справиться даже со слабеньким Серебряным...

— Ох, ну ни... — охнул голова.

— Вот именно, — согласился Джат. — Этот городок Невидимый страж вырежет за несколько секунд и не чихнет. И никто, включая нашу команду, просто ничего не сможет с этим поделать. Ничего!

— Но... — начал голова, но Джат перебил его.

— Вот только такие вещи никогда не дарят детям. Никогда. Просто потому, что ребенок не умеет контролировать свои чувства. Его поругать, шлепнуть — и вот ты уже "враг навеки". Правда, черед несколько минут ребенок успокоится и забудет о своей вспышке... Но будет поздно: Страж воспримет страх и враждебность, и, как говорили Древние, "зафиксирует наведение". А через пару не минут, но секунд... Ну, Вы сами все видели. Но, я думаю, Вы согласитесь, что виноват тут не ребенок, а тот, кто подарил ей столь... опасную игрушку.

— Но... — начал мэр, — зачем вы тогда вытащили Найлу, — так вот как ее зовут! — ...сюда, на площадь? Из-за этого город потерял трех стражников...

— Не "зачем", "почему", — холодно ответил колдун. — Потому, что не знал: этот "дядя Анжер" — дурак или убийца. Он мог оказаться просто добронамеренным недотепой, подарившем девочке опасную вещь, просто не зная о ее свойствах... Но тогда он бы обрадовался спасению племянницы. Однако... Вы все видели сами.

— Да уж... — выдохнул мэр. — Видел. Но зачем Анжу убивать Найлочку? Зачем?

Джат пожал плечами.

— Не знаю. Сами разбирайтесь кто у вас в каком порядке и кому наследует. Может быть, целью была их мать. Она-то к внучке относилась не слишком хорошо...

— Ну да... — кивнул мэр. — С тех пор, как Орен взял себе жену, не посоветовавшись с ней, госпожа Реата как с цепи сорвалась...

— А может быть, — продолжил Джат, — господин Анжер нацелился унаследовать брату. И, нарушив обещание, данное дочери и уехав по делам прямо с ее Дня Рождения, господин Орен спас себе жизнь, — Мэр тяжело вздохнул и кивнул, соглашаясь с тем, что и такое возможно. — Или же целью был кто-то из присутствовавших на празднике... или даже из тех, кто хотело присутствовать, но не смог... Не знаю.

— И что же теперь делать? — спросил мэр.

— Разумеется, вызывать инквизитора, — ответил Данни, который до этого спокойно стоял в стороне.

— Вызывать инквизитора? — удивился городской голова. — Но вы же говорите, что девочке ни в чем не виновата... А Анжер — мертв...

— Девочка — не виновата, — согласился Джат. — Но, во-первых, Высокие инквизиторы — сильные маги. Инквизитор сумеет сделать то, что мне не под силу: отобрать у девочки чересчур опасную игрушку... или, по крайней мере, научит, как с ней обращаться, не создавая опасности для всех вокруг. А во-вторых... вспомните, что я говорил: над амулетом Невидимого стража работают три Дома. Даже когда они были в союзе — такие штуки были редки и дороги... Да и разбирают их в основном Серебряные из слабых Домов, которые имеют дело с простыми людьми. Сейчас же, когда Лунные лилии разругались с Львиным зевом, а Дельфиниум погряз в сваре с Одуванчиком, такие штуки не просто "на вес золота". Их сейчас и за десятикратный вес в золоте не купишь... если, разумеется, у тебя нет связей среди Серебряных! Так что вероятность того, что такая штука оказалась в руках простого провинциального торговца... Ну, прикиньте сами.

— Да... — задумчиво протянул мэр. — Как-то не сходится... Но как тогда...

— Мэр, у Вас в городе, или где-то в окрестностях действует культ Пожирающего Надежду. И справиться с ним не сможете ни Вы, ни городская стража, ни мы все, вместе взятые. Вызывайте инквизитора.

Дворец Императора. Элате Сладкая смерть.

Бал закончился, гости разъехались, и из двух сотен претенденток на сердце, руку (и, разумеется, корону) Лентана остались десять девушек, которых слуги, уже почти не скрываясь, называли императорским гаремом.

Между тем, дворец продолжал жить своей жизнью, и Император, да пребудет его разум ясен, далеко не всегда мог баловать нас своим вниманием. Более того, только по вечерам он мог вырвать из довольно плотного расписания время, чтобы пообщаться с нами... Ну и еще можно было приходить на тренировки гвардии, которыми Его Величество отнюдь не пренебрегал. И, хотя придворные, в отличие от гвардейцев, и смотрели косо на наши посещения, этой привилегией никто из нас не пренебрегал.

Наблюдать за поведением девушек на тренировочном поле было... любопытно. Маюри Мятлик, официальная любовница Лентана, приходила, одетая скромно и неброско, и так же скромно сидела в стороне, принимая знаки внимания, оказываемые ей Лентаном в промежутках между упражнениями. Арита из увядающего, но еще кое-как удерживающего статус Великого Дома, Сорго и Тина Подорожник старались одеться поэффектнее и пристроиться поближе к Маюри... Но им как раз внимание Лентана перепадало в объеме, минимально достаточном для того, чтобы оставаться в рамках вежливости. Впрочем, я точно знаю, что во время бала обе они по паре раз скрашивали ночные бдения Лентана, так что надежда вернуть внимание Императора у них оставалась. Правда, в отличие от многих претенденток, что собрались на бал, и уехали, так и не дождавшись заветного приглашения задержаться подольше, Тина и Арита были девушками умными, тихими, и ссориться с остальными претендентками — не спешили.

Магира Кошка временами присоединялась к этой скромной группке, но чаще — отдавала должное несложным упражнениям, позволяющим в поддержании фигуры не рассчитывать только на магию жизни, чем, признаться, грешили довольно многие серебряные девушки. В последнем занятии компанию Кошке обычно составляли Олирэ Бегущая, чье имя Силы отражало ее пристрастия, и Нира Предвестница, дальняя родственница Сарнэ Огненной, Оракула Серебряной розы. Но, в отличие от знаменитой Сарнэ, Нира начисто лишена Дара Оракула, что и позволяет ей разъезжать по балам и Советам, а не запираться в уединении Башни Оракулов Дома. Шийла и Геари, близняшки из Дома Алой розы, вместе с Ланой из дома Льна подходили к тренировкам намного серьезнее. Они даже выходили на учебные поединки с гвардейцами Лентана. Правда, в десяти случаях из десяти девушки проигрывали намного более сильным физически, и более опытным гвардейцам, но не расстраивались, а с тихим хихиканьем устраивали "разбор полетов", находя ошибки в своей технике, не позволившие им на этот раз взять верх.

Ну а я, как ни странно, подружилась с Линерой. С девушкой из того самого дома Горец... Странные фортели иногда выкидывает судьба. И с ней на пару мы, проделав довольно легкий разминочный комплекс, отправлялись в ту часть полигона, где тренировались маги. По крайней мере, в отличие от "боевой тройки" у нас с Линой были некоторые шансы не продуть серию спаррингов всухую, но выбить противника-другого.

— Начали! — дает отмашку древний, как камни Императорского дворца, наставник боевых магов.

Мой противник тут же формирует на ладони огненный шар и кидает его в меня. Дом Лунной лилии никогда не славился своими заклинателями, а уж стихийная магия — и вовсе наша слабость... Так что создание щита занимает у меня больше времени, чем у партнера — формирование огненного шарика... почти на целую секунду больше. Так что последний такт защиты встает на место как раз в тот миг, когда летящий в меня снаряд оказывается точно на поверхности щита. Бумс... Огненная клякса на мгновение закрывает противника, и он, ошибочно полагая, что я этого не замечу, начинает сворачивать что-то длинное и сложное.

Вот только мой противник не учел двух моментов. Во-первых, для работы с алхимическими преобразованиями необходимо иметь повышенную чувствительность, так что эти свойства и навыки развивают всеми возможными средствами: тренировками, ритуалами и зельями, к которым у нашего Дома большая склонность. Так что полыхающая перед глазами огненная клякса не мешает мне чувствовать: что делает противник и где он находится. Так что...

Блямс! Сброшенный щит уносит полыхающие остатки огненного шара в сторону гвардейца, организуя ему повышенную температуру, вспышку в глаза и ударную волну. Нет, в том, что он справиться со всем этим — я даже не сомневаюсь. Но вот в произнесении заклятья он сбился, и это вынуждает его потратить время и внимание еще и на нейтрализацию им же вызванной Силы. И это дает мне время воспользоваться вторым козырем, о котором не подумал мой противник.

Алхимия. Магия преобразования вещества... Вопреки широко распространенному мнению, преобразовать можно не только жидкие растворы, и делать это можно не только в тишине лабораторий.

— А-а-а!!! — душераздирающий вопль заставляет содрогнуться даже меня, хотя я точно знаю, что примененное мной заклятье не опасно для жизни и здоровья. Ну, подумаешь, немного воздуха вокруг головы гвардейца преобразовалось в то, что предки называли "аммиаком"? — Ха-ха-ха-ха... хр... — Вопль боли сменяется безумным хохотом... а потом — громким храпом. Ну да, еще часть "мертвого воздуха"*, прямо в легких гвардейца соединилась с "несущим жизнь", образуя веселящий газ.

/*Прим. автора: "азот" — "безжизненный"*/

— Стоп! — произносит рефери. — Победила Элате Сладкая смерть из дома Лунной лилии!

Выхожу из круга, и чуть не падаю от магического истощения. Это был уже седьмой поединок за сегодня... и первый, который я выиграла. Все-таки, гвардейцы Лентана — сильные маги, и противостоять им нелегко.

— Лайта! — Лентан подхватил меня, когда мои ноги в буквальном смысле слова подкосились.

— Ничего, — улыбаюсь я ему, — со мной все хорошо...

— Вижу я, как с тобой "хорошо"...

Он подхватывает меня на руки и несет в сторону площадки, на которой угнездились медики.

— Магическое истощение, — диагностирует мое состояние старший из врачей. — Флакон укрепляющего и полчаса медитации — и будет как новенькая... Но все равно на сегодня Вам, леди, лучше завершить тренировку, и как следует обдумать причины Ваших поражений, и, особенно — последней победы. А вот Вы, Ваше Величество, от истощения еще очень далеки. И как раз Вам я рекомендовал бы продолжить занятие.

Лентан кивнул и умчался туда, где его ждал наставник. Я же устроилась поудобнее, и погрузилась в медитацию.

Сложно словами описать охватывающее меня в этом состоянии ощущение истинности и, как бы это сказать... существования окружающего мира. Классические школы считают, что это и вовсе невозможно, и я склонна с этим согласиться. "Путь, о котором можно рассказать — не есть истинный путь". Но, как бы не относиться к возможности описания тишины, наступающий после остановки диалога с внутренним собеседником, а силы такой легкий транс восстанавливает изрядно. Так что, когда наставник гвардейских магов в компании потерпевшего поражения гвардейца, которого все-таки сумели откачать и привести в сознание, подошли ко мне, я уже могла сидеть, не пытаясь рухнуть, и была достаточно адекватна для того, чтобы обсудить итоги спаррингов.

— Итак, — начал седой наставник, — Грегор, рассказывай, как тебя угораздило так облажаться?! И не смотри так на леди Элате. Это не ей надо. Она — знает, как победила. Это тебе надо понять, как ты проиграл!

— Ну... я... это... — Грегор задумался.

— Понятно, — покачал головой наставник. — Леди Элате, прошу Вас, расскажите, как ход поединка виделся с Вашей точки зрения?

— Господин Грегор, — я кивнула в сторону потерпевшего поражения поединщика, — без сомнений, заметил, что мне не хватает выносливости, чтобы достаточно долго выдерживать давление на щиты, и, судя по всему, решил обеспечить такое давление с самого начала поединка...

— Ошибка первая и главная: недооценка противника, — кивнул наставник. — Почему ты решил, что леди не сделала выводов из предыдущих поражений?

— Ох, — вздохнул Грегор.

— Первое заклятье было выбрано... наверное правильно. Я еле успела выставить щит... Но вот выплетать что-то сложное в начале поединка... Конечно, вспышка распавшегося заклятья меня несколько дезориентировала... Но ведь можно бить и не по цели, а по площади. В результате, уважаемый Грегор пропустил мой удар, не смог уклониться, и был вынужден бороться не только с моими действиями, но и с последствиями собственных.

— Так, — кивнул наставник. — Снова — недооценка противника... Нехорошо... Причем — недооценка обеими сторонами. Ведь Вы, леди Элате, сбросив свой щит практически наугад, почти секунду оставались без какой-либо защиты. А если бы этот охламон уклонился? — Мне оставалось только вздохнуть и покаянно повесить голову. Не рассказывать же, что по чутью магии я могу ориентироваться если и хуже, чем используя зрение, то ненамного? — Хорошо. А дальше что произошло? Признаться, я не очень понял...

— Я изменила воздух вокруг господина Грегора. Все необходимые компоненты в воздухе всегда есть, и перестроить их так, чтобы получить нужный результат... не то, чтобы просто, но возможно.

— Слезоточивый газ, чтобы отвлечь внимание от яда, и собственно яд — в качестве добивающего удара? — поинтересовался наставник. Я кивнула. — Он что, фильтры не поставил?

— Фильтры у него были... но почему-то только на носу, глаза уважаемый Грегор не защитил, — наставник покачал головой. — А от основного удара внешний фильтр защитить не мог: я преобразовала воздух прямо в легких, то есть уже после фильтра.

— Вот как... — наставник задумался. — Надеюсь, Грегор, ты понял свои ошибки?

— Угу... — грустно склонил голову гвардеец.

— Так что теперь всю неделю постоянно поддерживаешь защиту на глаза. Днем и ночью, когда спишь, ешь или тренируешься. Замечу тебя без фильтра — наколдованной слезогонкой не отделаешься! А вот что делать, когда яд появляется прямо в легких... Это еще надо обдумать... В любом случае, не пропусти ты удар по глазам — ты мог бы заметить отравление и защититься. Запомнил?

— Так точно, господин наставник, — Грегор вытянулся в струнку.

— А раз понял и запомнил — иди и тренируйся. Ну а Вы, леди... — наставник перевел взгляд на меня. — Разве можно так выкладываться? А если бы дело было в настоящем бою, и от Вас требовалось не "вывести из строя одного соперника и уйти"... Как бы Вы продолжали бой?

Я пожала плечами.

— В настоящем бою, проиграв эту схватку — я просто не смогла бы продолжать, поскольку была бы уже мертва. А так — хоть небольшой, но шанс...

— Тоже верно, — проворчал наставник. — Но над выносливостью мы еще будем работать. И очень серьезно.

Прозвучало это как угроза.

Дворец Императора. Лентан Золотой.

Часы пробили шесть раз, когда я вошел в свой кабинет.

— Ну? — многозначительно произнес я, устраиваясь в любимом кресле.

— Не поверили, — покачал головой шут, удобно расположившийся на письменном столе. — Они решили, что твоя вчерашняя выходка — типичная операция прикрытия. Истинную пассию выбирают между Ритой из Сорго и парой Розочек. Все-таки, Алая — слабейшая из Роз, а Сорго — вообще в крайне тяжелом положении. И чтецы людских душ считают, что Вы планируете подмять один из Великих Домов под себя.

— Вот как... любопытно, — я потер подбородок. — Во внезапно вспыхнувшую любовь, значит, никто не верит?

— Никто из серьезных игроков, — грустно улыбнулся Зейгр. — А те, кто допускают такую возможность, выбирают между все теми же Розочками и Кошкой.

— Ну, оно и к лучшему, не так ли? — усмехнулся я. — А как насчет действий?

— Пока — никаких, — покачал головой Зейгрен. — Феникс промолчал, а без его явно выраженного согласия остальные — не решились. Так что, если сейчас девушкам что и грозит — то только изнутри Дворца, а никак не извне.

Я откинулся назад, запрокинув голову на спинку кресла. То, что Великие дома не будут злоумышлять на мою невесту — это хорошо. Даже очень хорошо. Но вот непонятная смена настроений в Совете Феникса — напрягала. По последним данным Зейгрена Советники Феникса готовы были вписаться во что угодно, даже заведомо не выгодное Дому, лишь бы напакостить Золотой династии. Обычно на Советах отмалчивался лишь Глава Дома. Неужели он внезапно высказался в мою пользу? Но почему? Опасается новых Потерянных времен? Или хочет править, но при этом не хочет нести ответственности, оставаясь формально вторым? Ладно, об этом можно подумать после.

— Хорошо, — кивнул я. — А что по "опасностям изнутри дворца"?

— Они ду-у-умают, — скорчил хитрую рожу шут.

— О чем же? — заинтересовался я. — Вроде ты говорил, что после бала попытка образования нового Великого Дома — это вопрос месяцев, а то и недель?

— Говорил. Но нашелся среди Ваших, Ваше Величество, придворных, один тип, чрезмерно умный для собственного здоровья. Он сообразил перечитать документы, и понял, что их владения в Золотом круге Мира Императора — это не вотчины, а всего лишь поместья*, и что по оставлении ими своих постов при дворе (а иначе объявить себя Великим Домом не выйдет) — Вы сможете эти владения забрать в казну. Так что теперь они думают, как этого избежать.

/*Прим автора: "вотчина" — наследственное владение семьи феодала. "Поместье" — владение, которым сюзерен наделяет вассала в обмен на службу*/

— И до чего додумались? — поинтересовался я.

— До идеи заложников.

— Кого будут захватывать и на кого давить? — я прикрыл глаза. Не то, чтобы мне было непонятно... Но лучше все-таки спросить. Вдруг я, все-таки, ошибаюсь?

— Разумеется, хотят захватить Ваш гарем и потребовать официально объявленного приказа о даровании им их владений в полную собственность, — Зейгрен спрыгнул со стола, кувыркнулся и встал на руки.

— Хм... — мои пальцы непроизвольно выбивали странный ритм на подлокотнике кресла. — Начинать бытие Великого Дома с объявления кровной вражды сразу девяти Великим домам, среди которых Роза, пусть Алая и слабее Белой и Серебряной, и Лунная лилия, известная коварством, мстительностью, и широким использованием разного рода... составов? Нда... Не у всякого политического чутья хватит настолько придавить инстинкт самосохранения...

Зейгрен в падении перевернулся на живот, и улегся на ковре, весело болтая ногами. Признаться, мне захотелось к нему присоединиться... И, может быть, чуть позже я так и сделаю. Ну а пока что... Дела.

— Вот поэтому они сейчас и стараются убедить себя, что госпожа Элате, а ток же дочери Алой розы — не могли занять Ваше сердце.

Я покачал головой.

— Оставшихся, в принципе, более чем достаточно. Даже Сорго... Гигант ранен, истощен, истекает кровью... но все еще способен уничтожить новорожденного младенца неосторожным движением пальца.

— Они никогда не признают своей слабости, — усмехнулся Зейгрен. — Иначе — какой же они Великий Дом, способный на равных разговаривать с гигантами?

— Хм... — задумался я. — И что же мне с этим делать?

Вопрос был, в общем-то, риторический... Но шут не замедлил с ответом:

— Это серьезнейшим образом зависит от того, что Вы желаете достигнуть. Если, — голова шута на миг застыла, склоненная вправо, — Вы желаете скорейшего отделения нового Великого дома, то я бы рекомендовал Вам проявить несколько холодное отношение к госпоже Лане...

— Полагаешь, — прервал я его, — воспримут "от обратного"?

— Есть способы внушить им эту мысль, — Зейгрен заболтал ногами в два раза интенсивнее. — Господин Корис, который в довольно рыхлом сообществе господ инсургентов отвечает за разведку, несколько более, чем это оправдано, доверяет своим агентам, которые, в существенной части, уже не его агенты, а мои.

Я вздохнул, задумавшись о том, что у меня-то "своих" агентов нет вовсе, если, разумеется, не считать Танни и его развеселых дружков среди молодежи. В сущности, я очень завидую Джаю, у которого есть его всезнающая Габри, и который в сборе и обработке информации не зависит ни от своего Дома, ни от кого бы то ни было еще.

— Не вздыхайте так грустно, Ваше Величество, — улыбнулся Зейгрен, — Вы еще встретите того, кто займет возле Вас мое место.

— Не обязательно "займет", — улыбнулся я. В том, что шут читает мои мысли по выражению лица довольно свободно — я и не сомневался. — "Два" — это же лучше, чем "один", не так ли?

— Если так посмотреть — то, конечно, лучше, — Зейгрен усмехнулся, и перекатился на спину...

Дворец Императора. Арментаи из семьи Летящих.

Отец отправил меня с очередным поручением, и я помчался. Семья наша вот уже много поколений прислуживает министру внутренних дел Императора, да охранит нас его свет от всякого зла. Так что бегать по дворцу приходится немало, а у отца уже суставы болят, вот он и гоняет меня... Впрочем, на этот раз поручение было не срочное, так что я немного задержался вблизи тренировочных площадок имперской гвардии. Шансов попасть туда у меня было... немного, но даже просто задержаться и посмотреть... на девушек, которых Его Величество пригласил составить ему компанию во дворце.

Десять девушек. Десять красавиц, отобранных Императором, да живет он десять тысяч лет, среди многих сотен дочерей Серебряных Домов, собравшихся по призыву на императорский бал. Самые лучшие, самые умные, самые самые...Вот только в этой стайке мой взгляд привычно выделил одну. Ту, которая пренебрегла услугами магов жизни в попытке подчеркнуть свою красоту, и тем самым подчеркнувшая ее эффектнее, чем ее подружки. Длинные, до пояса, серебряные волосы истинной высокородной. Строгое и немного печальное лицо... Вот зачем Император, да пребудет он благ, заставил ее приехать на бал, а потом еще и остаться? Ведь ее жених недавно погиб, и девушка все еще пребывает в трауре...

Элате... Я даже в мыслях никогда не назову ее Сладкой смертью. Я не верю, не хочу верить в то, что она действительно убила столько людей, сколько ей приписывают! Не может такого быть. Такая красивая и печальная девушка — не может быть убийцей. Вот не может и все!

— Уф, ну и устала я сегодня, — весело улыбнулась девушка со знаком Одуванчика на платье. Кажется... Магира... Точно — Магира Кошка из дома Одуванчика! — Как ты ухитряешься с ног-то не падать, Лайта?

Лайта? Вроде бы среди приглашенных Его Величеством, да хранит нас его воля, не было никого с таким именем?

— Ну почему же "не падаю"? — ответила... Элате? Ой... Как же это я не сообразил, болван дубоголовый, что не будут же девушки между собой пользоваться полными именами? Лайта... Какое красивое имя...

— Нет, там-то понятно, — снова заразительно рассмеялась Магира... как ее, интересно, называют знакомые? "Маги"? — Кому ж не захочется, чтобы ее сам Император, да пребудет с ним милость Столпов Света, ее на руках таскал?

Император? Носил на руках? Наверное, это какая-то хитрая политическая комбинация! Ведь когда я приносил по поручению отца какие-то бумаги, я слышал его разговор с господином Министром. И они как раз обсуждали, что Его Величество, да не отвергнет он нас, грешных, пред ликом Столпов Света, специально делает вид, что обратил свое внимание на Сладкую смерть. Кому же захочется, устроив ее смерть, всю оставшуюся жизнь дрожать над каждым глотком, который эту самую жизнь может оборвать? За дочь своего рода Лунные лилии будут мстить, и мстить жестоко! Так что госпожа Элате здесь только для того, чтобы отвлечь внимание от какой-то другой девушки... Умно, конечно. Но жестоко. Очень жестоко.

Элате... Жаль, конечно, что я никогда не смогу назвать ее "Лайта"... Разве такая, как она, красивая, знатная, талантливая, обратить внимание на какого-то мальчишку?

Иргард. Сай из семьи торговцев.

Руэн оказался прав. Среди Совета Ландыша тоже нашлись предатели. Несомненно. Очевидно, что решение обменять город, целый город на какие-то там таможенные преференции — не может не быть предательским! Видимо, кому-то удобнее класть в собственные карман, безбожно путая таковой с карманом Дома, не поступления от города, которые проходят через руки городского Совета и детально учитываются, а поборы с торговцев, решившихся воспользоваться "устранением взаимонепонимания между Великими Домами". А нас, простых жителей Иргарда, кинули на произвол... нет, даже не судьбы, а этого черного чудовища — Джайгера!!!

Твари. Предатели! Негодяи...

На мгновение, я отвлекся от бичевания сволочей из верхушки Ландыша, отдавших мой дом врагу, и задумался о Габри... Может быть, это она не сама по себе сдала город Джайгеру? Может быть, ей приказали это сделать? Ага... и в постель к этому чудовищу прыгнуть — ей тоже приказали! А даже если и так, предательство по приказу — все равно остается предательством!

Серебристые, сияющие на солнце доспехи бойцов Ландыша заставили меня поморщиться. Эти воины могли принести надежду нашему несчастному городу... Но вместо этого — отняли ее. Ландыш не собирается отвоевывать Иргард! То есть — совсем не собирается... И единственной надеждой для всех умных и понимающих людей остается подготовка народного возмущения, которое в гневе выбросить проклятого Шиповника за ворота, и обратиться с петицией к Дому Ландыша. Уж такое-то Совет Дома не сможет оставить без рассмотрения! Ведь петицию подпишут все лучшие люди города!

Ну а пока что... Да, в прежние времена войска Ландыша приняли бы со всем почетом, и городской маг встретил бы прибывшего представителя одной из высших семей Дома на главной площади, а не как сейчас — за воротами! И мне, вместе с другими благородными людьми, не пришлось бы толкаться вместе с чернью: мы смотрели бы на церемонию с балкона здания гильдии! Но увы, проклятый трус Джагер не решился впустить в город его настоящих хозяев, и принял решение встретить их за воротами... И даже не озаботился строительством трибун... с навесами, на которых лучшие люди города могли бы разместиться с удобством! Какое оскорбление... Впрочем, далеко не первое, но очередное в числе нанесенных элите Иргарда проклятым Шиповником.

Встречать отряд Ландыша Шиповник выехал во главе своих наемников... и десятка всадников, надевших такие же непроглядно-черные одежды, как и сам их предводитель. Да им бы не Шиповниками зваться, а Воронами! Судя по пристрастию к траурно-похоронным цветам! Могли бы хотя бы и ради торжественного случая одеться во что-нибудь более подобающее!

Прозвучала команда, и стройные ряды воинов Ландыша четко перестроились, пропуская вперед... ребенка? Да еще в такой же, как у Шиповника, черной одежде? Как такое может быть? Или это действительно постарались те же самые предатели?! Джайгер взмахнул рукой, останавливая сунувшихся за ним воронов, и поехал навстречу Ландышу. Двое мальчишек встретились точно посередине между стройными рядами войск Ландыша и беспорядочной ордой наемников Шиповника. Встретились и заговорили. Усилить при этом голос или наколдовать заклятье громкости никто из детей, по странной прихоти взрослых поставленных управлять столь важными делами, не догадался. Ну вот как Совет может управлять городом, если даже не знает, по какой причине сюда пришли войска Дома Ландыша?

Очевидно, что Джайгер сумел каким-то образом ввести юного Ландыша в заблуждение относительно своей мерзкой натуры, потому как встретились они довольно радушно, насколько я, конечно, могу об этом судить. Но внезапно Шиповник пошатнулся в седле, и с каким-то возмущением уставился на Ландыша. Потом он поднял руку и хлопнул себя по лбу, явно выражая свое мнение об умственных способностях собеседника! Вот повезло! Это же оскорбление! Сейчас Ландыш кивнет своим бойцам, и... Что?! Этот мелкий просто кивает?! Трус! Проклятый трус и предатель, склонившийся перед этим мерзким Джайгером... Впрочем, на что я надеялся? Только такого и могли прислать сюда, раз уж верх в Совете Дома взяли предатели, получившие взятки от Шиповника... Но ничего... Господин Руэн работает на другую фракцию, и мы сумеем показать ему, что народ Иргарда готов покарать предателей и вернуться под руку Ландыша! Мы им всем еще покажем!

Иргард. Витриол из дома Ландыша.

Ну вот, наконец-то мы и добрались до Иргарда. Выехав навстречу Джайгеру, я тяжело вздохнул. Все-таки, Шиповник намного серьезнее отнесся к этой кампании, чем мой дом. Десять серебряных магов! Десять! Настоящая гвардия Дома! Увы, но облаченные в серебряные кольчуги рыцари Дома за моей спиной — это те, кто предпочел развитию магии путь оружия. По разным причинам: нехватка сил или же отсутствие склонности... да мало ли может быть вариантов? Однако, следует признать, что в прямом противостоянии Джайгер, подпираемый Кругом из десяти магов гвардии Дома — сметет весь мой отряд одним ударом... Если, разумеется, им этот удар дадут подготовить. Вот только, судя по тому, что я видел тогда, на дороге, эти ребята с копьями, в потрепанных доспехах — вполне могут дать магам достаточно времени. И даже более чем достаточно.

Впрочем, мне сейчас с Шиповником не воевать надо будет, а действовать совместно. В конце концов, наш Дом всегда славился не запредельной силой магов или искусством воинов, но умением собрать союзников и прикрыть их слабости, а частенько — и усилить сильные места. Так что, вполне возможно, что такой выбор и имеет смысл. Если наемники обеспечат устойчивость центра, а серебряные маги гвардии Дома — ударную силу, то вот подвижности отрядам Шиповника явно не хватает. Увы, но легенды о магах, способных мгновенно перемещаться с одного места на другое, не проходя расстояние между ними — так и остаются легендами, несмотря на многочисленные попытки ученых воплотить их в жизнь. А отец рассказывал мне, что когда истоки этих легенд попытались проследить — оказалось, что они уходят корнями в додревние времена, когда магии не было вообще. Признаться, мне трудно такое представить... Как без магии огромные города Древних могли справляться с огромными кучами отходов, которые порождают люди? Как можно без магии доставить в дома воду, летом — охладить жилище, а зимой — согреть? Как без порталов обеспечить торговлю в огромной стране и защищать ее границы? Но тексты, дошедшие до нас со времен "до Пришествия Повелителя" говорят однозначно: предки как-то могли делать это... хотя рецепты тех времен и утрачены давным-давно. Впрочем, я отвлекся. Значит, конница Ландыша будет обеспечивать обходы сопротивляющихся и гнать бегущих... Пожалуй, это имеет смысл.

Джай выехал перед своими магами и двинулся ко мне. Естественно, что я не стал дожидаться его возле своих, и пришпорил коня.

— Приветствую благородного сына Ландыша во владениях дома Шиповника! — в принципе, это можно было бы рассматривать как оскорбительное напоминание о том, что еще недавно Иргардом владел именно Ландыш... Но расслабленная поза и теплая улыбка Джайгера лишили эти слова оскорбительного подтекста. Джайгер сказал лишь то, что он сказал: он рад меня видеть. Не более того. Но и не менее.

— Привет, Джай! Я рад видеть тебя, — на моем лице тоже расплылась искренняя улыбка. — Потренируемся вместе?

— Обязательно, — обрадовался Джай. — И самим полезно, да и девочкам нравится смотреть...

— Думаешь, нравится? — заинтересовался я. Отношения с девочками мне были известны более теоретически... хотя и рассказывали учителя об этом довольно много. — Тогда надо будет и сестренку позвать...

— Сестренку? — удивился Джай. — Ты говоришь о своей кузине, Аилле?

— Конечно, — согласился я. — Вроде у меня нет других сестер... по крайней мере — ближе ее...

Джай с размаху треснул себя по лбу. Неужели он действительно настолько не хочет видеть Аиллу?

— Витри, ну зачем было ее тащить сюда? Ведь мы же не окрестностями любоваться пойдем! — Джай смотрел на меня с какой-то болью и недоумением. — Мы в набег идем! Я удивился даже твоему появлению тут... А уж девушка... Аилла... Она же такая... такая чистая... Зачем ее в эту грязь...

Я понял! Джайгер просто не хочет, чтобы кузине причинили какой-то вред... Значит, он все-таки обратил на нее внимание... Значит, тот план, о котором говорил отец — еще имеет шанс на исполнение!

— Все будет хорошо, — спокойно ответил я. — Разумеется, никто не потащит ее с войсками. Поживет в Иргарде, В конце концов, формально ее отправили, чтобы расследовать деятельность бывшего мага Иргарда, Сейтена Быстрого, а не затем, чтобы шляться с солдатами, идущими в набег.

Джайгер успокоился почти мгновенно.

— Расследовать деятельность Сейтена?! — усмехнулся он. — Это вряд ли будет особенно трудно. Разве что тяжеловато будет прочитать те тома компромата, который я на него собрал.

— Да уж, — кивнул я. — Язык официальных протоколов сух и неприятен для чтения. Но Аилла — Ландыш. Она справится. К тому же, ей придется не только рыться в пыльных бумагах, но и опрашивать свидетелей. Полагаю, это будет... любопытно. Особенно она хочет поговорить с этим парнем, которого ты оставил в качестве нового городского мага. Найти волшебника такой мощи в трущобах... это говорит о полной некомпетентности его предшественника!

Иргард. Джайгер из дома Шиповника.

Командование сил, собранных для вылазки против Хризантемы, собралось в тактическом зале городской стражи. Гордость Герда Жесткого, магический макет города, с указанием всех защитных сооружений, заклятий, и распределением защищающих город сил, ничем не мог нам помочь, и был отодвинут в сторону, а на его месте стоял большой стол с расстеленной на нем картой.

Я оглядел собравшихся. Все три капитана отрядов, участвовавших в штурме, привели с собой своих лейтенантов. Так что присутствие Зерга помогло мне успокоиться. От нас были я и Грай. Со стороны Ландыша пришли Витриол, как номинальный глава экспедиционного корпуса, его учитель, Вальдеран Змей, и почему-то, Аилла...

Мне в лицо будто плеснули жаром. Я как наяву представил себе, как прикасаюсь к этим губам, как проникаю языком за их завесу, как прижимаю девушку к себе, и глажу по спине, опуская руки все ниже и ниже, чувствуя под пальцами уже не жесткий корсет, но мягкую ткань легкой юбки, и то, что она под собой скрывает...

Остановись, Джайгер!!! Это тебе не всегда согласная Габри, не горожанка, которая в принципе, не против, только отсыпь в подол серебра, и даже не та дурочка, которой идиот-Нарцисс расплатился за свою жизнь! Тебе правда нужен конфликт Домов? Конфликт, который, по словам брата, едва удалось погасить, чтобы собрать эту экспедицию?! Да и Скайла, смутно и тревожно, как и подобает Оракулу, советовала "держись подальше"... Вот и буду держаться.

С некоторым трудом я перевел взгляд на лицо Витриола. Маску дипломата он, подозреваю — в отличие от меня, держал отменно. Но в глазах на какой-то неуловимый миг мелькнуло облегчение. Все правильно. Он же здесь — ближайший родственник Аиллы, и должен отвечать за ее безопасность... которая может вступить в противоречие с интересами Домов, если я вдруг сорвусь и позволю себе... Нет, о таком лучше не думать.

Я успокаивающе покачал головой, показывая, что я — в норме, и держу себя в руках. Вот только вместо радости заметил в глазах Витри какое-то странное разочарование. Но ведь не может же он желать, чтобы я — с его кузиной... Или — может? Но тогда — зачем? Вроде бы на Императорском балу он не показывал враждебности к дому Шиповника? Ладно, об этом стоит подумать позже, когда немного успокоюсь... И посоветоваться... наверное — со Скайлой... Она — Оракул, она точно подскажет что-нибудь дельное. А пока, успокойся, Джайгер, и слушай учителя.

— ...таким образом, основным преимуществом нашего положения... — продолжил Витриол речь, начало которой я, признаться, пропустил, любуясь его сестрой и представляя себе то, чего никогда не случится, — ...является то, что у Хризантемы в ближайших владениях просто нет резиденций Дома, подключенных к их портальной сети. Так что быстро перебросить подкрепления они просто не смогут.

— А основным недостатком, — вздохнул я, показывая, что не совсем выпал из обсуждения, — что у Хризантемы тут так же нет ничего достаточно важного, что стоило бы защищать. Даже если представить, что мы сумеем захватить пещерные копи серых кристаллов и вывезти всю добычу — это просто не окупит подготовки экспедиции... А местные копи для Фиолетовой хризантемы — не то, что не единственные, но даже и далеко не главные.

— Это — да, — вздохнул Витриол под насмешливыми взглядами опытных вояк, молча слушающих высокомудрую беседу двух юнцов. — Позиции Львиного зева в здешней округе намного более уязвимы. Они сильно зависят от поставок соли из Красного озера...

— И что мы с ним сделаем? — спроси я. — "Захватить и удержать" — не сможем. Сил не хватит. А даже если сжечь солеварни и перебить, — Витриол вздрогнул, а ведь он еще даже и приблизительно не представляет, что означает это слово для попавших под обвал наемного отряда мужчин... а тем более — женщин... — ...работников, это не нанесет слишком уж серьезного ущерба. Деревянные сараи и металлические ящики варочных печей восстановить не слишком трудно. Да и запредельной квалификации от работников — не требуется. Перебьем этих — новых пришлют. Тем более, что хотя Красное озеро — одно, но у Львиного зева много солеварен в других местах, так что специалистов для подготовки новичков они найдут.

— Вот поэтому к Львиному зеву мы и не пойдем, — кивнул Витриол. — Зато, мне поручили раскрыть небольшой секрет Дома: неподалеку от Иргарда, на стыке границ владений наших Домов, мы нашли точно такие же пещеры, в которых вполне могут быть серые кристаллы. И если мы сумеем захватить специалистов Хризантемы и заставить поделиться знаниями о том, как организовать разработку...

Я вздохнул. Витри, конечно, говорит правильные слова. Но вот представляет ли он, как на самом деле будут "заставлять поделиться знаниями"? Особенно, если этими знаниями делиться не захотят? Но что-то в этом есть... Хотя...

— Как Наместник Иргарда, должен сказать, — усмехнулся я, — что город с трудом может прокормить свое население. "Рискованное земледелие": засушливый климат, местами — засоленные почвы, морозные, но частенько — бесснежные зимы... В общем ферм и крестьянских общин в округе мало. А если гнать сюда караваны с едой — это сделает добычу нерентабельной.

— Но... что же делать? — растерялся Витриол.

— Прошерстить Гниловражье, — бросил Зеон. Форма Агнонских стрелков, в которой их капитан явился на сегодняшнее собрание, была особенно щеголеватой. — Там много народу, по которым просто горючими слезами заливается каторга. Это не увеличит населения и не создаст дополнительной потребности в пище, зато работники у нас будут.

— Их придется охранять, чтобы не разбежались, — покачал головой я. — А охранники захотят много и хорошо кушать, не так ли?

— Зато общее население снизится, — усмехнулся Зеон. — Отправиться на каторгу захотят далеко не все... Да и после штурма в Иргарде живет все-таки поменьше людей, чем раньше, а округу-то мы почти не затрагивали?

— Не затрагивали, — согласился я. — Но многих крестьян и затрагивать не надо — как слухи про нас дошли — так они и разбежались. Поди, собери. Да и разбойничьи шайки, прежде, чем их проредили, хорошо по округе погуляли.

— Но что же делать? — посмотрел на меня Витриол. — Надо же выполнить поручения Дома!!!

— Надо, — согласился я. — Зерг, насколько я знаю, ты еще и разведкой занимаешься...

— Да, — кивнул старый знакомец.

— Как с этой проблемой справляется Хризантема? Для ни-то тоже не курорт...

— Не курорт, — согласился лейтенант. — Поэтому они устроили небольшой аграрный район, в который согнали неисправных должников, "отрабатывать"Ј и с этого района и кормят добытчиков в пещерах.

— Но... — встрял Витриол, догадавшийся, к чему я веду, — если их угнать — это же будет "рабство"? Как бы нам...

— Не будет, — улыбнулся Зеон. — Если правильно провести агитацию — думаю, найдется множество добровольцев, желающих перебраться во владения Ландыша и Шиповника из-под жестокой руки Хризантемы.

— Тогда, господа капитаны... — начал я, но договаривать не пришлось. Капитаны кивнули соглашаясь.

— Но только "добровольцы", — усмехнулся Гранц. — Отказники будут уже "ценным имуществом враждебного Дома", не так ли.

Я застыл, осознавая, что мне сказали, а потом со всей дури саданул кулаком по столу. Соглашаться я не хотел, а аргументов у меня не было. Но, раз нет аргументов — придется принять точку зрения наемников.

— Да, — кивнул я. — так и есть. Но я проверю качество проведенной агитации...

Теперь настала очередь Зеона слегка перекоситься, но он кивнул.

— Согласен.

Гранц же поднялся из своего кресла.

— Мы доведем приказ до личного состава.

Пришлось признать, что на этом совещание закончилось. В принципе, капитан Кровавой руки — прав. Цели и задачи определены, а как готовить отряд к выступлению — капитаны знают намного лучше меня, и, как я подозреваю, даже лучше Грая.

Иргард. Витриол из дома Ландыша.

— Не понимаю! — думал я, выходя и зала, в котором проходило совещание. — Какой же я будущий дипломат, если уже сейчас настолько путаюсь в мотивации тех, с кем имею дело? Хотя, наверное, наемников я все-таки как-то могу просчитать. Но вот Джай... Он был и остается для меня загадкой. Темной, непроницаемой тайной.

Ведь нравится ему Аилла. Очень нравится. Все признаки, о которых рассказывал отец — налицо. И не совсем удобная поза, призванная скрыть... реакцию. И немного замаслившийся взгляд, плавно дрейфующий от глаз кузины куда-то в вырез ее платья. И слабый, едва заметный, но все-таки присутствующий румянец...

Но почему он тогда так резко отвел взгляд? Почему отрицательно покачал головой, когда я уже обрадовался, что все получилось? Не понимаю...

Или этот его удар кулаком по столу... Ведь явно было сказано еще что-то, что-то, что осталось "между строк", что-то, чего я не услышал... И как мне понять, что именно это было? Разве что...

— Дядя Вальд, — обратился я к наставнику, — я вот тут никак не пойму...

Наставник улыбнулся, наложил на карету чары приватности, и обратился ко мне:

— Ну, давай, рассказывай: чего ты не понял. Будем разбираться вместе...

Иргард. Джайгер из дома Шиповника.

— ...таким образом, 50% канализационной сети — восстановлены в полном объеме и еще 30% — до минимальной работоспособности, — докладывал Шип о своей деятельности за время моего отсутствия. Как ни странно, но у парня, которого Габри с моей помощью вытащила из натуральных трущоб, получалось весьма и весьма неплохо. Признаться, я ожидал намного худшего результата, но все равно готовился хвалить и поощрять. — Оставшиеся 20% — это Гниловражье. Но туда ребят отпускать... Нет, конечно, раньше мы все там жили, но...

— Гниловражье — это не твоя забота, — усмехнулся я, вспоминая результаты военного совета. — Точнее — "пока" не твоя.

Я задумался я об истинности своих слов. "Экспертом по Гниловражью" все равно придется привлекать Рена. Ведь не некоего же владельца лавки охотничьих товаров привлекать для распутывания запутанных связей его обитателей?

На следующий день после "доклада о состоянии магического обеспечения Иргарда", я спокойно прогуливался по улицам подведомственного города. Увы, отдыхом это можно было назвать лишь с большой натяжкой, поскольку параллельно приходилось не только выслушивать покаяние Шипа о том, что тут без меня не удалось сделать, но и вникать в него. Конечно, при отчиме Габри жили здесь и так, практически с неработающей магической составляющей, ибо и сам городской маг и его престарелые подручные оказывали соответствующие услуги лишь изредка и исключительно за немалые деньги. То есть, работающей канализацией, горячей водой и прочими достижениями магического прогресса могли похвастаться разве что богатые кварталы... Но я же — не Сейтен. Если уж взялся за дело — то стоит делать его хорошо... Да и Габри радуется тому, что у ее старого знакомого, а возможно — и одного из немногих друзей в жизни Проныры, торговки информацией, все хорошо. А уж у квалифицированного мага-бытовика или производственника дела идут, как правило, неплохо: военных тайн он, обычно, не знает, живет себе вдалеке от серьезных разборок Домов, и даже в случае падения города... Как я успел выяснить, эксцессы, вроде случившегося с сестрой Зерга — происходят довольно редко. Все-таки, маги — это большая ценность, и попавших в плен скорее отдадут за выкуп, чем будут пытать ради развлечения, что, признаться, нередко случается с пленниками, лишенными магического дара.

Между тем, мы подошли к очередному особняку некогда богатой, но сейчас — почти разорившейся, а потому — не способной оплачивать услуги прошлого поколения бытовых магов, семьи. К тому же, во времена процветания, глава семейства не задумывался о возможных трудных временах, и систему чар заказал, скажем так — нестандартную. Причем, судя по тому, что мне успел рассказать Шип — сильно нестандартную. Так что пожилой маг — учитель Шипа и остальных выходцев из трущоб, даже не стал пытаться наладить ее в полном объеме, ограничившись созданием той самой "минимальной функциональности". А жителям особняка сказал, что данную схему проще снести, и установить новую, попроще, чем ремонтировать. Вот только из-за финансовых трудностей хозяева некогда роскошного особняка предпочли сдавать его еще нескольким семьям, оказавшимся даже в более трудной ситуации, так что пресловутая "минимальная функциональность" не отвечала никаким требованиям санитарии. А на установку новой систему у обитателей дома денег не было. Так что решать проблему все равно предстояло городским властям. В принципе, в Кодексах Империи на такой случай были предусмотрена возможность выселения и принудительной продажи... но не лежала у меня душа к такому решению, и Шип отлично об этом знал.

К тому же, хотя я и не являюсь профессионалом в области магической ассенизации, но однажды Скайла сообщила мне, что из-за моего систематического отлынивания от занятий в этой скучной и противной области, отец собирается устроить мне "специальную тренировку", отправив в подземелья Каменной розы с заданием продержаться там как минимум три дня против нескольких команд охотников. Картинка, обрисованная сестренкой мне так не понравилась, что я несколько дней буквально прятался в ее башне и учил, учил, учил... Зато, когда обещанная Оракулом тренировка все-таки состоялась — я сумел натянуть нос трем боевым звездам таких же недорослей из младших семей, которые отправили меня ловить. Все-таки в подземных лабиринтах, начатых еще в додревнюю эпоху, и серьезно расширенных нашими предками спасаться гораздо легче, чем ловить. Зато я буквально на своей шкуре выяснил пользу "бесполезных", "глупых" и "противных" заклинаний. Ну а то, что моими неустанными трудами система ассенизационных чар была существенно нарушена, и там, наверху, пришлось несколько дней всем обитателям ходить в противогазных артефактах — это и вовсе сущие мелочи. Зато, когда отец лично извлек меня из катакомб, он тяжело вздохнул и признал: "Можешь, когда хочешь", и подобные тренировки больше не повторялись. А то, что в качестве бонуса мне пришлось столь же тщательно проштудировать еще и методы полевой анестезии и их применение на не самых удобнодоступных частях тела — это и вовсе мелочи, не стоящие упоминания. Так что, хотя Мастером в таком хитром деле, как "обеспечение жизнедеятельности поселений" я и не стал, но вот на ранг подмастерья — вполне могу претендовать. Ну а по сравнению со стариками, к тому же — никогда не получавшими сколько-нибудь систематического образования — я и вовсе сущий гений.

— Так. Показывай, — говорю я Рену, проходя мимо открывшего нам дверь хозяина дома, как мимо столба. Честно говоря, когда Габри рассказала мне кое-что об этой семейке, у меня с ходу возникла мысли применить к ее главе те разделы Имперского гражданского Кодекса, которые говорят об отрешении от власти главы семейства и передаче детей под опеку Дома.

— Привет, — я улыбнулся встреченному по дороге мальчишке в откровенных обносках.

Нет, я, конечно, догадываюсь, что вне Домов, где каждый серебряный маг — огромная ценность, а вопросы старшинства и наследования решаются вполне себе магическими методами, понятие "бастард" не только существует, но и несет в себе вполне опасный для того, на кого такое клеймо наложено, смысл. Но вот как так можно относиться к собственному ребенку... Нет, этого я не пойму никогда, и это свое непонимание, а то и вовсе — неудовольствие я намерен демонстрировать любыми доступными методами.

— Здравствуйте, — поклонился мальчишка.

— Рен, — повернулся я к своему "заместителю по гражданской магии", — тебе задание: возьмешь этого юношу, и разъяснишь ему хотя бы элементарные основы. Понятно?

— Но... — начала что-то произносить мразь, увы, являющаяся отцом данного перспективного кандидата.

— Согласно Кодекса Империи, я, Джайгер , меч дома Шиповник, рекрутирую данного человека в качестве мага, на службу Иргарда и Дома Шиповник. Статья 245/1 пункт вей подпункт "прим". Если желаете — можете оспорить данное решение ... в суде Ландесраада.

На словах "если желаете", мальчишка погас, а его отец — расплылся в улыбке... но вот завершение фразы тут же изменило расклад на обратный. Даже для того, чтобы просто воззвать к справедливости Ландесраада — требовались куда большие суммы, чем есть даже у самых богатых семейств города. Ну а чтобы вести дело, да еще — черноголовому против серебряного... Мда. Таких героев я как-то и не припомню. А уж о выигрыше дела смешно даже и упоминать.

— Джай, — тихо обратился ко мне Рен, все-таки мне удалось заставить его обращаться ко мне так, а не используя полное титулование, — ты не сможешь помочь всем.

Лицо моего помощника при этом было очень грустным. Задирать рубашку на парне, демонстрируя следы "воспитательной работы" или же рассказывать историю бастарда ему — не было никакой нужды. Рен знал ее существенно лучше меня самого: парнишка не раз сбегал из дому и находил убежище в Гниловражье, среди таких же изгоев.

— Не смогу, — так же тихо согласился я. — Но я уже прошел мимо многих, кому хотел бы помочь. А в данном случае я и "хочу", и "могу", так почему бы и не сделать?

— А с его отцом что? — поинтересовался Рен, глядя на главу семейства, не смеющего приблизится.

— Работа серебряного мага стоит существенно дороже, чем он может заплатить, — усмехнулся я, произнося очевидное. — Зато я милосердно дам ему возможность отработать долг. Там, где я укажу. Так что следующие несколько лет он будет добираться до кровати и падать в нее, не имея сил и возможностей сорвать свое дурное настроение на домашних, как делал это до нашего прихода сюда. Я договорился об этом.

Рен криво усмехнулся. Похоже, подобный подход ему нравился. Нет, я мог вовсе не заморачиваясь какими-либо формальностями прикончить не понравившегося горожанина с формулировкой обвинения "он мне не понравился". Как я уже говорил, даже простое обращение к правосудию Ландесраада — не по карману жителям Иргарда. Но подобный подход лишил бы средств к существованию не только семью этого урода, но и всех обитающих в доме: ведь потерявшая кормильца семья не смогла бы содержать дом, даже несмотря на продолжающие поступать арендные платежи. А новые владельцы дома скорее всего подняли бы плату и выкинули остальных на улицу. И это отнюдь не представлялось мне удачным исходом.

Ну а, обговорив частности и детали, можно было приступать к основной работе. Как я и думал, основной проблемой было отсутствие у старика Лонарда сколько-нибудь систематического образования. Нет, там где требовалось корректировать, налаживать и восстанавливать знакомые заклятья — он делал меня, как стоячего, просто за счет огромного опыта. Но вот столкнувшись с незнакомым — старик пасовал.

— Вот смотри, — комментировал я свои действия Рену, — вот эти знаки составляют слово, которые ныне не используется в значении "чистота тела" и означает исключительно "чистоту помыслов". И теперь это заклятье перестало резонировать с общим массивом смыслов, что снизило эффективность заклятья процентов на десять. Лонард попытался компенсировать это вот этой цепочкой, — я провел рукой по нескольким знакам, процарапанных в камне явно "на скорую руку", но она не имеет тех вторых и третьих смыслов, что были раньше, так что стало как бы не хуже. Нет, как правило, такая замена допустима, но не в нашем случае. И все из-за вот этой цепочки знаков, — теперь я показал на символы, вырезанные гораздо основательнее, — так что придется все зачищать и переделывать весь блок.

Я провожу рукой над неудачно отремонтированным участком, шепча вполголоса наговор, стирающий с камня и оригинальное заклятье и правки, внесенные Лонардом. Вообще-то, наговор можно произносить "про себя", но сейчас моя задача не только в том, чтобы поправить заклятье, но и в том, чтобы показать Рену, как это делается.

— Ну вот, — улыбнулся я, глядя на чистый камень, — что теперь делать будем?

— Наверное, так? — Рен с сомнением показывает мне лист, исписанный знаками как бы не в несколько слоев. Я с сомнением смотрю на эту мешанину, стараясь разобраться, а потом берусь за свою полевую сумку*, и на чистый лист выписываю те символы, которые остались не зачеркнуты Реном. В таком виде вся конструкция смотрится вполне прилично.

/*Прим. автора: Полевая сумка — специальная сумка для командного (начальствующего) состава (офицеров, прапорщиков и сержантов), используемая для переноски, хранения и использования рабочих документов (карт и так далее), письменных принадлежностей и необходимого для командного состава инструмента (офицерская линейка, компас, курвиметр, измеритель и так далее), в ранних моделях включала в себя ещё сумку палетку. Слово "планшет" не использую, чтобы не создавать у читателей впечатление, что у Джайгера есть комп-планшетник*/

— Неплохо, — я улыбаюсь, и под воздействием моей воли чернила чуть-чуть перетекают с места на место, преобразуя один из знаков в другой, похожий. — Но вот тут лучше не "вода", а "поток", понятно почему?

— Да, — кивает головой Рен, — так очистка будет происходить быстрее.

— Верно, — соглашаюсь я. — Теперь давая, наноси.

Рен приступает к работе без вопросов и сомнений. Провозился он, конечно, дольше, чем это сделал бы я, но, наверное, результат получился даже аккуратнее, чем у меня. Знаю я за собой привычку сделать "чтобы работало", а до идеала — не доводить... Уж сколько раз нарывался, и все равно...

В такой неторопливой, и в чем-то даже интересной работе мы провели около часа. Надеюсь, этот совместный труд дал Рену если не "многое", то "хоть что-то".

А на выходе из особняка нас ждал Витриол. Слегка зеленый и явно в панике.

— Джай... — он замолчал, пытаясь собраться с мыслями, — ведь это же не может быть... так? Ведь не может же...

Окрестности Аринерда. Данни Щит.

Солнышко светит. Птички поют. А мы, под кучей заклятий тишины и незаметности, наложенных нашим недомагом и прикомандированной ведьмочкой, ползем по кустам...

— ...итак, как завешал нам святой Кирен, — распинался человек в серых одеяниях священника, но без знака принадлежности к определенному Ордену либо же Храму, — мы, как праведные и зрячие пастыри, призваны Столпами Света, дабы привести погрязшее во мраке человечество к истинному Свету. Чтобы не было более ни злобы, ни вражды. Чтобы не возвышался неправедный над праведным, сильный над бессильным и жестокий над добрым. Чтобы избыли люди нужду и голод, страх и сомнения, отчаяние и ярость! Чтобы брат увидел брата и ближнего своего и понял его как самого себя!

— Хай! — вскрикнули стоящие в кругу люди в повседневной одежде, видимо, неофиты.

— И потому мы, лучшие и чистейшие представители человечества, ныне вынуждены опускаться в грязь земного существования, дабы среди ужасов, созданных волей Повелителя Ничего, найти то, что позволит нам избыть Зло! Этой малой жертвой, — говорящий фанатик указал на что-то, скрытое от нас за спинами его аколитов, — мы вырвем у Тьмы оружие, которое обратим против ее Повелителя, чтобы наконец-таки уничтожить его навсегда!

— Дзинь! — сказал тетива у меня над ухом.

Я в недоумении оглянулся. Неужели Айна научилась стрелять из положения лежа? Я, конечно, с луком в руках представляю собой посмешище... настолько, что противник скорее помрет от смеха, чем от моей стрелы... Но вроде учителя говорили, что это невозможно! А, нет... Оказывается, лучница наша приподнялась на колено, так, чтобы не выйти из-под прикрытия кустов, и выпустила стрелу почти вертикально вверх, откуда она и свалилась на одного из неофитов-жертвоприносителей. Упав сверху-слева, стрела, судя по ударившему фонтану крови, разорвала артерию. Получивший такой "подарок" колдун рухнул, даже не вскрикнув.

Я с трудом подавил желание схватиться за голову. Мы же собирались тихонько посмотреть за обрядом, и выяснить личности участвовавших, а потом — найти их дома, по одному... Теперь же — придется драться со всеми... ну, со всеми, оставшимися в живых, потому как мишень Айны уже не подавала признаков жизни.

— Ту... — глава ковена взмахнул рукой в сторону кустов, в которых пряталась наша команда, но договорить он не сумел.

— Ох-хо-хо... Хорошо-то как! — вспышка света странной формы, как будто вертикальный лист бумаги свернули вокруг места жертвоприношения в сложную фигуру, превратилась сначала в силуэт, а потом — в фигуру стройной женщины. — Литра два плесканули? О! Еще и добровольная смерть!

— Какая же она "добровольная"? — возмутился один из мужчин в повседневной одежде. — Его же убили!

— Все, шагнувшие за черту защитного круга, — усмехнулась женщина, — добровольно принесли свои жизни в жертву ради исполнения желания того, кто остался вне круга... — проповедник посмотрел себе под ноги... и взвыл: рефлекторно отшатнувшись от ударившего вверх кровавого фонтана, он сделал шаг... всего один шаг — но теперь он тоже находился в кругу!

— Учитель? — недоуменно спросил один из неофитов... но услышать ответ — не успел. Рука изящной, даже хрупкой девушки, на лице которой отражались сочувствие и жалость, рванулась к его груди... и вспорола грудную клетку, подобно когтям какого-то огромного тигра. Колдуны кинулись врассыпную.

— Ой! — на лице демона (а в ее природе не было уже никаких сомнений) появилась радостная улыбка. — Мальчики решили развлечь меня игрой в догонялки? Вожу-вожу-вожу!

Чудовищно длинным прыжком демонесса настигла убегающего культиста, и легким движением руки вырвала его еще бьющееся сердце из груди.

— А-а-а! Не подходи!!!

Бах! Бах! Следующий, на кого демонесса обратила свое "благосклонное" внимание, выхватил пистолет, да похоже, не новодел, а самый настоящий артефакт Древних! Я делаю этот вывод из того, что на третьем выстреле оружие взорвалось в руках стрелявшего... Хотя, может быть, он просто не знал, как ухаживать за оружием, и думал, что оно само стрелять будет? Кто знает... По крайней мере, у самого стрелка уже не спросишь: рассмеявшаяся демонесса легко смахнула ему голову с плеч и кинулась за следующей жертвой.

— Туда! — крикнул Книжник, указывая на два огромных дерева, стоявших так близко, что между ними образовался только узкий проход.

И правда. Похоже, что убежать от твари, призванной культистами, не получиться. А там мы сможем хотя бы попытаться дать бой. Пусть мы вряд ли сможем добиться чего-либо большего, чем поцарапать тварь... да и то — без гарантии... Но умирать, подобно добыче, в бесполезных попытках спасти свою жалкую жизнь? Мы заняли указанную колдуном позицию, и приготовились к бою. Я встал впереди, перегородив проход щитом. Близняшки шмыгнули в проход, приготовившись перекрывать его дальнюю сторону. Герри и Айна белками взлетели наверх и приготовились стрелять. И только Нор остался снаружи, и теперь, с ошалевшими глазами тыкал своим копьем во все стороны.

Крики людей и смех демонессы раздавались по всему лесу еще довольно долго... Ну, или мне это так показалось: точного подсчета времени никто из нас, по понятным причинам, не вел. Но у нас на виду оставался только сам проповедник, затеявший это представление. Демонесса, пролетая мимо него к очередной жертве, распахала ему ногу, и теперь он корчился, стараясь уползти с поляны... без малейшего, впрочем, успеха.

— А вот и я! — радостно заявила демонесса, возникая из воздуха прямо за спиной проповедника. — Мальчики были вкусные... Но теперь пришло время десерта!

— Изыди! — заорал проповедник. — Именем святого Кирена повелеваю тебе...

— "Святого Кирена"? — нахмурилась демонесса. С ее лица, впервые за все это страшное время исчезло выражение наслаждения. Теперь глаза ее метали молнии. — Это имя злит меня несказанно!

Демонесса подбросила свою жертву, а рука ее превратилась в чудовищную лапу, на когтях которой и повис проповедник. Впрочем, судя по воплям, никаких жизненно важных органов задето не было. Зато боль он испытывал просто чудовищную. Над поляной, которая и так "благоухала" пролитой кровью, повис тяжелый, удушливый запах, вызванный расслабившимся кишечником проповедника. Он корчился и бился, пытаясь сняться с разрывающей его тело лапы... тщетно.

— Так... — демонстративно задумалась демонесса. — Пройти — прошла... жертвы — приняла... Что же еще осталось? Ах, да! Желания!

Она двинулась к нам, удерживая навису еще живого проповедника.

Когда она приблизилась, я поднял щит, а девочки, судя по звуку, натянули тетиву. Джат уже довольно давно бормотал наговор... но в его способности сдержать тварь я сильно сомневался, и покрепче сжимал в руке меч. Ведьмочка, имя которой я тольком не запомнил, что-то шипела себе под нос... но были это заклятья или ругательства — я так и не разобрал.

— Итак, — обратилась к нам демонесса. — Вы приняли участие в ритуале, но были за кругом. Вообще-то, желание полагается каждому из вас, но мне сегодня лень, так что будет одно на всех. Я слушаю. Но помните: от ваших желаний могут зависеть ваши жизни!

Лицо Нора, повернувшегося к нам, исказила алчность... но прежде, чем он успел что-то произнести — вмешалась Айна.

— Не убивай ее! — просто сказала она, указывая рукой туда, где раньше стоял круг культистов.

— Ай, молодца! — радостно улыбнулась демонесса. — Всегда бы меня ради таких желаний вызывали... да еще так щедро оплачивая! Раз пожелала — не буду убивать! А теперь... у меня там дети без присмотра... муж не накормлен — еще расшалится! Так что... Пока-пока!

И демонесса, вместе с еще живым проповедником, исчезла с поляны.

Поселок Кирентин вблизи Ариенарда. Айна Колокольчик

Придорожные кусты надежно скрывают нас. По крайней мере, я сильно на это надеюсь. Очень сильно. Иначе — мы все умрем. Умрем вместе с обреченным поселком. Да, Кирентин — обречен... по крайней мере — его жители. Люди. Те самые, которых мы, Охотники, по идее, должны защищать. Но не сможем. И не только потому, что прямой приказ гласит "наблюдать и не вмешиваться", но и потому, что, вмешавшись — мы только увеличим число жертв и не более того. Тех, кто готов обрушиться на несчастный поселок, мог бы остановить Серебряный маг с группой поддержки... и то — без гарантии. Нас же просто сметут, даже не заметив сопротивления. Так что мы постарались спрятаться, используя все возможности наших магов и особенности местности.

Ждать пришлось недолго. Мышцы еще не успели затечь и потребовать специальной медитации, позволяющей разминать их, не двигаясь, как над дорогой разнесся тихих звон колокольчика. К поселку приближались две фигуры в широких конических шляпах. Одна из фигур была явно высоким, стройным парнем. А вот с определением второй возникли некоторые затруднения. Низкая, и какая-то сгорбленная, она тащилась неторопливо и размеренно. Оба пришельца были закутаны в беспросветно-черные плащи.

— Не люблю ждать... или заставлять ждать себя, — хриплым голосом произнес сгорбленный.

Тихий смешок раздался из-под шляпы высокого.

— Я тоже это смотрел... — почему "смотрел", а не "видел"? Ведь тут явно напрашивается второй глагол? Но удовлетворять мое любопытство никто не стал. — Но ответить я предпочту так... — высокий вытянул руку, сложив все пальцы, кроме среднего и указательного, и получившейся фигурой ткнул куда-то в шляпу сгорбленного, — ...глупый младший братец.

Теперь смешок издал сгорбленный.

— Да, тебе это больше подходит. Начинаем?

Я ничего не поняла в разыгранной пришельцами для собственного удовольствия сценке. Мне оставалось только смотреть и запоминать, в надежде, что старшие разберутся лучше... и, может быть, снизойдут до того, чтобы объяснить и мне.

— Вперед.

Вместо того, чтобы воспарить над землей, или еще как проявить свою сверхъестественную сущность, высокий просто уселся прямо в дорожную пыль. А вот сгорбленный неожиданно разогнулся, оказавшись если и ниже своего спутника, то ненамного. Горб же развернулся в пару черных крыльев.

Стражи поселка, двинувшиеся было к путникам со стандартными вопросами и требованием мзды, застыли в ужасе. А потом их накрыла тьма. И из этой тьмы выкатилось что-то круглое, разбрасывающее вокруг себя красные капли. Мое острое зрение лучницы позволило даже рассмотреть на этой оторванной голове выражение удивления, которое так и не сумел сменить страх.

— Брат не любит убивать... — произнес высокий, — но, когда приходится это делать — убивает быстро и безжалостно.

Темное облако снова собралось в крылатую фигуру и двинулось к замершему поселку, оставив на дороге два тела.

С того места, где притаилась я, было совершенно не видно, что происходит в самом поселке. Только доносились боевые кличи, божба и богохульства, да освещали дорогу вспышки боевых заклинаний. Впрочем, не думаю, чтобы все это хоть как-то помогло жителям погибающего поселка. Мое мнение подкреплял и тот факт, что Высокий смотрел вперед с выражение крайней скуки на лице, не делая даже попыток подняться с места. Похоже, что все, происходившее в поселке он видел не один раз. Все, чем пытались защитить свои жизни и своих близких жители Кирентина — было ему уже знакомо, встречалось не в первый раз, и ничем не могло помочь обороняющимся.

Но вот сидящий подобрался, и каким-то хищным движением поднялся на ноги. По дороге от поселка бежали двое: высокий седой мужчина в потрепанной белой рясе, и девушка, которую уже можно было бы перестать называть "девочкой". Мужчина явно был сильнее, и девушка постепенно отставала. Но рясоносец не обращал на это внимания.

Поняв, что не догонит своего спутника, девушка остановилась.

— Бегите, Святой! — крикнула она. — Бегите! Я задержу е...

Договорить у нее не получилось. Заходящее солнце светило ей прямо в лицо, и за спиной образовалась довольно длинная тень. Внезапно эта тень поднялась с дороги, и из нее выступил крылатый. Он взмахнул рукой, и из груди так и не успевшей обернуться девушки показались окровавленные когти. На лице погибшей все еще были написаны отчаянная решимость и надежда. Она так и не успела понять, что уже убита.

Сидевший на дороге поднялся на ноги, и тот, кого назвали "Святым" кинулся к нему.

— Помогите! — крикнул "Святой".

— Почему я должен Вам помогать? — спокойно спросил высокий.

— Вы же — человек? Мы, люди, должны вместе противостоять чудовищам мрака!

Рясоносец затравленно оглянулся через плечо, и с ужасом посмотрел на тень, застывшую посреди дороги. Грустная улыбка смотрелась противоестественно на лице крылатого, только что учинившего настоящую резню.

— Ирония ситуации состоит в том, — усмехнулся поднявшийся на ноги, — что из нас двоих человек — именно он, — и он протянул руку в сторону крылатого. — А я — чудовище мрака, тварь Хаоса, посланник Повелителя Ничего!

— Ч-ч-что?! — рясоносец застыл в ужасе. Но продолжать разговор, видимо, показалось напарнику крылатого неинтересным, и он произнес только одно слово:

— Гори!

Носителя белой рясы немедленно охватило черное пламя. Да, я знаю, что черного пламени быть не может! Но это — было именно черным. И из этого полыхающего клуба тьмы доносился неумолчный крик страшной боли. Но вот он перешел в хрип, а затем и вовсе затих.

— Ну и зачем? — спросил крылатый.

— Предводитель, бросивший людей, которые пошли за ним, и пытающийся бегством спасти свою жизнь — не заслужил легкой смерти, — мрачно бросил ему напарник.

— Твой суд — твое право, — откликнулся крылатый, складывая крылья и снова превращаясь в невзрачного горбуна. — Уходим?

— Да, — кивнул тот, кто, судя по всему, был в этой паре старшим. — Можете помочь выжившим, — бросил он, повернувшись лицом к кустам, в которых прятались мы, и медленно растворился в воздухе. Крылатый горбун последовал за ним.

— Это что... — вскочил на ноги Нор, — они, получается, знали?

— Разумеется, — усмехнулся встающий Книжник. — Чтобы скрыть нас от поиска этих... — Джат запнулся, не зная, как правильно определить нападавших, — ...нужно быть Серебряным.

— Тогда на кой мы тут вообще лежали, не шевелясь? — взвыл Нор. Видимо, упражнениями, позволяющими мышцам не затекать, он не злоупотреблял.

— Ты мог бы и не лежать, — пожал плечами Данни, перевешивая щит со спины на руку. — Но если бы они решили, что ты поднялся, чтобы защищать поселок...

Молчание щитоносца было более чем красноречивым.

Между тем близняшки уже успели отряхнуться, и явно горели желанием помогать и спасать, раз уж защитить не смогли. Взломщицы же нашей и вовсе видно не было. Подозреваю, что она уже умчалась в поселок. Мы двинулись туда же.

В Кирентине было плохо. Ну, то есть, если бы его взял на копье отряд наемников — было бы, наверное, еще хуже. По крайней мере, здесь не плакали на улицах изнасилованные, и не выли умирающие под пытками и распятые на воротах своих домов. Однако на главной и единственной улице поселка валялись трупы, а с крыльца некоторых домов потоком лилась кровь, намекая, что выживших там найти маловероятно.

Картины отпечатывались в моей памяти, будто вырванные из времени. Вот прямо на улице лежит стражник, сжимая в руке меч. Его клинок чист — вряд ли доблестный защитник сумел хотя бы зацепить врага. Напарник стражника пытался бежать, спасая свою жизнь — и получил позорный удар в спину.

Мальчишка, чуть помладше Данни, стоит возле дерева, закрывая собой сжавшуюся за спиной девочку... и удар в грудь навеки соединил его с возлюбленной, смешав их кровь.

Вот несколько взрослых пытались дать отпор, похватав топоры и косы... Они полегли там, где стояли, не отступив ни на шаг.

А вот из выбитого окна свисают чьи-то ноги. Был ли это хозяин дома, надеявшийся укрыться за его стенами? Или же мародер, пытавшийся поживиться во всеобщем хаосе? Некому теперь рассказать об этом.

Пятно гари и потрескивающие на заборе и деревьях шаровые молнии отмечают место, где пытался отбиться от врага поселковый маг. Но слабенькие заклинания деревенского колдуна не помогли против ужасного врага, и сам маг грудой синего тряпья валяется неподалеку, там, куда его отбросил вражеский удар.

Нор уже избавился от сегодняшнего обеда. Да и близняшки, судя по изысканно-зеленым лицам недалеки от того же. Остальные держатся, главным образом, на воспоминаниях о Могильниках.

— Там, — Герри, кажется, выходит прямо из стены, и машет рукой вдаль по улице. И мы идем за ней. — Здесь.

Взломщица толкает дверь, и первым в полумрак комнаты шагает, как и положено, Данни Щит. Мы с Джатом готовы бить ему через плечо, если найденное Герри окажется опасным, а близняшки и Нор — прикрывают нам спину.

Но в горнице нет никакой опасности. Только десяток детей жмутся к чему-то, что сперва показалось нам статуей женщины, застывшей с поднятой в защитном жесте рукой.

Дворец Императора. Элате Сладкая смерть

Дворец Лентана мне очень понравился. И не в последнюю очередь тем, что практически каждый раз, проходя его коридорами, я находила что-нибудь новое. Вот и сейчас я остановилась перед фреской, на которой были изображены трое детей лет четырнадцати-пятнадцати. Судя по особенностям одежды имелось в виду, что дети эти были Додревней эпохи, причем художник как минимум — хорошо разбирался в моде тех времен, о которых собирался писать, хотя и не избежал некоторых ошибок*.

/*Прим. автора: а вот тут я бы знаниям Сладкой смерти не слишком доверял: представления о том, как одевались до Прихода Повелителя у обитателей Цветочной Империи временами были несколько... причудливые, скажем так. Все же больше тысячи лет прошло.*/

— Госпожу заинтересовало изображение?

Я оглянулась на голос. За моей спиной стоял паренек в форме слуги... кажется, из тех, кто служит министру Внутренних дел. Я кивнула, отмечая, что обратила на него внимание. Ничто не стоит нам так дешево и не ценится так дорого, как вежливость. К тому же, если Высший, общаясь с низшими еще и пытается их унизить, то тем самым он неявно признает, что без этого унижения — низший ему равен. Ну и чисто практический эффект от вежливости и поощрений — намного больше, чем от громогласного рыка и наказаний.

— Да, очень заинтересовало. Если Вам не трудно, поясните, пожалуйста: что здесь изображено?

— Эта фреска, — паренек расплылся в довольной улыбке, — работы Ваемира Видящего. В его записях сказано, что она изображает Основательницу, Рен Гри Неистовую и ее боевых соратников еще в те благословенные времена, когда Проклятая Иари Данно еще не призвала в мир Повелителя Ничего...

Я присмотрелась к фреске. Действительно, одна из фигур явно изображала девочку с золотыми волосами. И она вполне могла быть Основательницей. Вот только, насколько я разбираюсь в искусстве и композиции, в центре обычно ставят главную фигуру. А тут Основательница стоит с краю, в ближе к центру — парочка: парень и девушка... Причем парень — типичный "черноголовый", в общем-то, ничем не выдающийся. А вот девушка, которая его обнимает... Голубые волосы и красные глаза... такого, насколько я знаю, не было и во Додревние времена.

— А кто эти двое? — я указала на заинтересовавшую меня парочку.

Мой гид пожал плечами.

— Знатоки истории и искусства склонны считать, что это — консорт Основательницы, Мастер Оружия, Дакен и его сестра... — я покачала головой. На брата с сестрой изображенная пара была отнюдь не похожа. Слишком уж их объятия были не родственными. — Главным основанием для подобных выводов служит то, что мастер поставил их в центр композиции, оттеснив Основательницу несколько в сторону. Впрочем, сам Видящий подобную трактовку всегда отрицал, но кого именно изобразил — так и не сказал никому. Кроме, быть может, Высоких Инквизиторов, с которыми он советовался по поводу своих видений, которые и послужили основанием для фрески.

— Видения... — я покачала головой. — Они всегда смутны и неясны. Наверное, поэтому мастер и изобразил такой... неестественный цвет волос и глаз.

— Может быть, — согласился со мной паренек, именем которого я так и не озаботилась поинтересоваться. — Но, хотя Инквизиторы, с которыми Видящий советовался, и не раскрывали тайны его исповеди, но все они, в один голос признают, что видения его были солидными и основательными. А уж каковы основания для этого утверждения — разве что они сами и знают.

— Лайта, привет!

Я оглянулась. Оказывается, пока я тут беседовала с прислугой о Высоком искусстве, на подоконнике неподалеку материализовался Танни, ученик инквизиторов, как всегда — в тренировочном костюме и пропитанной кровью повязке.

— Привет! — радостно ответила я, и протянула ему руку для поцелуя, что тот немедленно и проделал.

Низший, дававший мне пояснения, что-то тихо фыркнул, и удалился с видом, который ему самому, наверняка, казался невыносимо гордым.

— Будь осторожна, — дурашливо улыбнулся Танни. — А то Император, да не оставит он тебя своей милостью, и приревновать может.

Уходящий отчетливо вздрогнул, доказывая, что слова Танни он слышал.

— Ты думаешь... — произнесла я одними губами.

— Мальчишка влюблен в тебя... почти как я, — так же тихо ответил Танни.

Отвечать что бы то ни было бы бессмысленно. То, что сказал Лентан — было предупреждением, а не обвинением. И он прав — грань тут тонка, и дать мальчишке лишнюю надежду, которая сподвигнет его на какую-нибудь глупость — легче легкого. Конечно, маловероятно, что он сумеет серьезно навредить... но, кто знает?

Дворец Императора. Арментаи из семьи Летящих.

Я шел по коридору, и внутри меня все пело. Она увидела меня! И даже заговорила со мной! И даже непрошенное вмешательство этого... Танни — не могло омрачить моего безоблачного настроения. В конце концов, как ни обидно, но приходится признать, что он прав. И Император, да хранит нас его Свет от лживых видений Хаоса, вполне может правильно понять мои мотивы... И хорошо еще, если он обрушит свой гнев на меня, а не на госпожу Элате, которую я даже в мыслях не могу назвать Лайтой.

Я задумался над словами Танни. "Приревновать может" ... Конечно, может быть, что это просто нежелание позволить кому бы то ни было прикоснуться к тому, что уже объявил своим. Но... Можно ли увидеть такую славную девушку, как Элате — и не влюбиться в нее? Но если это так, если Император, да хранит нас его мудрость, действительно обратит свое внимание на госпожу Элате, а не только будет задействовать ее в качестве прикрытия для истинной возлюбленной — тогда мне останется только порадоваться за нее.

— Арми! — в своих размышлениях я и не заметил, как дошел до крыла дворца, отведенного министру Внутренних дел. И вот теперь меня звал отец.

— Да, отец? — поднял я голову.

— Иди за мной.

Мы дошли до покоев госпожи Солены, дочери министра. Отец жестом показал мне, что я должен прибраться в комнате. Вещи девушки были разбросаны по всей комнате. На полу валялись огрызки фруктов и винные бутылки. Я собрал мусор, и начал разбирать вещи, когда в комнату вошла госпожа Солена. Не обращая внимания на меня, она начала переодеваться. Когда она осталась в одном белье, кристалл связи на туалетном столике полыхнул вспышкой вызова.

— Да, — произнесла девушка, касаясь светящегося камня.

— Попытка возродить Храм окончилась неудачей, — донесся до меня незнакомый голос. — Кирентин, обитель благочестивого нашего покровителя, святого Кирена — уничтожен демонами.

— Кто-нибудь выжил? — вздрогнув, спросила госпожа Солена.

— Из наших братьев и сестер — никто, — ответил вызывающий. — Но демоны по каким-то своим соображениям пощадили несколько сирот, чьи родители были рождены для того, чтобы кровью своей открыть путь в светлое будущее для всех.

— Как так получилось? — спросила Солена. — В прорыве Инферно — не выжить даже взрослому... даже Серебряному выживание — не гарантировано!

— Не было прорыва, — услышал я, убирая в ящик для предназначенного к стирке сброшенные госпожой Соленой лифчик и трусики. — Только двое Высших. Они просто смели всех наших, всех, кто клялся Ордену, и ушли. В поселке остались эти глупые детишки, и та, что была предназначена для очередной церемонии, погруженная в стазис. В принципе, все равно был шанс, что они подохнут — то тут воля проклятого Повелителя Ничего принесла в Кирентин команду Охотников. Они и "спасли" всех выживших, и даже девку сумели вытащить из стазиса.

— Им все равно никто не поверит, — махнула рукой госпожа Солена. — Жалкие черноголовки!

— Поверить — может, и не поверят, но...

Я постарался тихо и не обращая на себя внимания выскользнуть из покоев. Кто знает, как отреагировала бы госпожа Солена, если бы поняла, что расхаживала перед парнем одетая, главным образом, в собственную спесь?

Танец огня (Главная резиденция Дома Феникса). Оран Феникс.

Парк главной резиденции нашего Дома всегда приносил мне отдохновение и спокойствие. Искусно выращенные беседки и живой лабиринт из специально обработанных магией жизни кустов, дорожки, вымощенные сплавленным в единый монолит камнем, добытым из самых глубин земли... Пусть среди сынов Огненной птицы и мало тех, чей непокорный огненный дух позволяет принять на себя тяжелый, тугодумный но очень могущественный Дух Камня и овладеть магией этой стихии... и еще меньше — магов жизни, ведь Огонь Жизни враждебен по своей природе, пусть и не в той же степени, что и смерть. Но наш Дом — достаточно богат и могущественен, чтобы все эти мелкие маги из едва заметных домов бросались к нам по первому слову Главы Дома, да еще и отталкивали друг друга локтями в борьбе за подачку, которую им кидал Владыка Огня. И, прогуливаясь по лабиринту, к которому маги-Фениксы даже не прикасались, я наслаждался этим чувством Власти и Избранности, принадлежности к самому могущественному и единственному поистине Великому Дому.

Прочие — могут сколько угодно обманывать себя, считая, что "все Великие Дома — равны между собой". Да, мы стараемся не подчеркивать своего превосходства, позволяя другим тешить себя иллюзиями и несбыточными мечтами, но реально только один человек стоит между Огненной птицей и ее стремлением в небеса! Только один!

Я с горечью сплюнул, и моя слюна, вспыхнув яростным, всепожирающим пламенем, обратила в пепел драгоценный цветок, привезенный сюда, в среднюю полосу, с крайнего юга континента.

— Отец!!! — в злобе выругался я.

Ну почему он не видит очевидного? Сейчас. Именно сейчас проклятая Золотая династия — слаба и близка к исчезновению. Только этот малахольный Лентан держится из последних сил за ускользающий трон. И как раз теперь — самое время атаковать. Многие Дома склонили свои головы перед царственным Фениксом, а те, которые в своей глупой гордыне еще противятся нашему священному Пламени — все равно не выступят в поддержку Императора, ведь и им он поперек горла.

И ведь тоже самое говорят отцу советники Дома. Почему же он бездействует? Почему вместо решительного удара — эти глупые и затянутые интриги? Ведь если Золотая династия — падет, то ее влияние не надо будет отсекать мелкими и почти бессмысленными действиями, на которые Дом растрачивает свои силы. Мы сможем просто прийти и взять все, что нам надо, не упираясь в кучу давно отживших свое Кодексов Империи, на которые мало кто обращает внимания. Но которые неизменно выдвигаются в качестве аргумента в переговорах только для того, чтобы самим отбросить их, вытребовав с нашей стороны какие-то уступки! А после смерти последнего Золотого мы сами установим свои законы, и будем железной рукой насаждать их. И уж точно никто не посмеет требовать от нас уступок на основании наших же законов!

— Наследник Оран? — советник Ольх вывернул из-за куста, заботливо подстриженного в форме разбитого символа одного из тех Домов, что когда-то посмели противиться воле Феникса.

— Советник, — я приветствую старика "милостивым наклонением головы", оказывая ему высокую честь. — Какие новости?

— Ваш отец в очередной раз отказался от предложенных мер по устранению Императора, — не произнеся положенную здравницу, советник Ольх показал, что он — из тех, кто разделяет мое мнение о выродившейся и утратившей Благословение Небес династии.

— Почему?! — удивился я.

— Глава Дома почему-то считает, что Инквизиторы и виндикар не останутся нейтральны, — покачал головой Ольх. — И опасается в случае принятия наших предложений — кровавой бани во владениях Феникса, сравнимой с той, которой подверглись Дома, составившие заговор, стоивший жизни Императору предыдущему.

— Инквизиторы... — я выругался. Забывшие об истинном Свете и наследии святого Кирена, эти дряни, прикрываясь интересами церкви, всячески сдерживали неизбежное и стояли на пути исторического прогресса! Их самих давно следовало уничтожить, как истреблялись посмевшие противостоять Фениксу неугодные Дома. Но увы. Даже в нашем Доме еще полно ретроградов, не видящих отступничества Высоких, и необходимости принять учение святого Кирена. Именно сейчас, когда им нужна помощь серебряных магов — надо встать на их сторону, четко заявив, что мы — враги Повелителя Ничего. А то, когда Повелитель будет таки повергнут, может оказаться, что победители будут отнюдь не так щедры к тем, кто не помог им в час нужды, а напротив, подкинут чего-нибудь тем, кто был с ними во мраке...

— Внутреннее противостояние среди служителей Света оказывает серьезное влияние на политику Домов... — советник снова завел свою шарманку, которая надоела мне еще в те времена, когда он был моим наставником в этикете и политике (вот какая связь между этими столь далекими друг от друга областям?!). Так что я перебил его, задав очень важный и своевременный вопрос.

— Как отнесутся младшие семьи Дома к смене Главы?

— Смена Главы Дома — это всегда период безвластия, неразберихи и слабости Дома, — нахмурился Ольх.

Что ж. Видимо, он дает мне понять, что расклад среди семей — не в мою пользу, и составить серьезный альянс, которые потребует убрать Главу, не оправдавшего доверие Дома — не удастся. А значит, остается только один путь... Ну, да ничего. У Феникса, к счастью, имеется достаточное количество врагов, которые порадуются, убив (или организовав убийство) Главы Дома. А потом им можно будет страшно отомстить... чтобы не осталось выживших.

Дворец Императора. Арментаи из семьи Летящих

— Привет! — я вздрогнул, и огляделся.

На подоконнике дворцового коридора сидела, взбивая ножкой пышную юбку, подруга госпожи Элате. Кажется, ее зовут Магира... Точно — Магира Кошка.

Вообще-то, во дворце не принято сидеть на подоконниках... Но с подачи Танни многие молодые обитатели дворца использовали широкие и крепкие подоконники не по назначению, игнорируя ворчание старших. Кажется, министр дворцовых церемоний даже подавал прошение Императору, да хранит нас Его Свет, с требованием запретить такое поведение и примерно наказать Танни. Петиция была проигнорирована, что и дало повод многим последовать примеру неуклюжего ученика инквизиторов, вечно расхаживающего с разбитой на очередной тренировке головой. Вот как у него хватает храбрости вновь и вновь подставляться под удары?

— Здравствуйте, госпожа Магира из Дома Одуванчик, — я поклонился в точном соответствии с принятыми правилами этикета.

— Ой, оставь ты этот формализм! — девушка соскользнула с подоконника, и подшагнула поближе ко мне. Так, что я еле успел отшатнуться и не допустить прикосновения ее пышной груди. — Уй, какие мы правильные!

Девушка схватила меня за руку, и буквально потащила за собой в выделенную "гарему императора" анфиладу комнат.

— Госпожа! — воскликнул я. — Что Вы делаете?! Вас же могут...

— Правильно понять? — светло и радостно улыбнулась госпожа Одуванчик.

Вот бы мне уметь так же радостно улыбаться. Увы, но искреннее чувство к той, кто не ответит мне, даже если бы и захотела — лишило мою улыбку прежней радости... По крайней мере — так описывают то, что происходит со мной, в книгах.

Затащив меня в свою комнату, госпожа Магира усадила меня в огромное мягкое кресло, а сама уселась на стол напротив.

— Ну, давай, жалуйся, — улыбнулась она.

— Я... — попытавшись сообразить, что мне сказать, я понял, что сказать-то мне, собственно, и нечего.

Но отмолчаться мне не удалось. Госпожа Магира расспрашивала въедливо, как инквизиторы, рассказы о похождениях которых я читал просто запоем. Так что я и сам не заметил, как признался девушке в своих неуместных и безответных чувствах, и даже — о разговорах, случайным свидетелем которых мне доводилось быть.

— Ты понимаешь, — нахмурилась Магира, когда закончила выпытывать из меня подробности моей неудачной любви, — что твои чувства грозят бедой не только тебе?!

Я судорожно кивнул. Все я понимаю. И то, что те, кому не нравится госпожа Элате — попробуют унизить, а то и обвинить ее, используя меня — я тоже понимаю. Но ничего не могу с собой поделать.

— Понятно, — вздохнула Магира, глядя на то, как я судорожно открываю и закрываю рот, пытаясь что-нибудь сказать. — "Если не можешь предотвратить — возглавь".

Я недоуменно смотрел на девушку, и, находясь в ступоре, ничего не успел сделать, когда она соскользнула со стола и, плюхнувшись ко мне на колени, поцеловала меня. Ее губы были так мягки, а близость тела... Однажды я на пиру у родственников отца тайком стянул со стола кубок вина и выпил его... Так голова тогда кружилась гораздо слабее. Впрочем, и наказание за сегодняшнее удовольствие может оказаться куда как серьезнее, чем та порка.

— Ну вот, — улыбнулась госпожа Магира, вставая с моих колен. — Теперь, если тебя поймают за тем, как ты пялишься на Лайту — всегда сможешь сказать, что пялился на меня.

— Но... как же... — я запинался, не в силах сообразить, что мне сейчас следует сказать. — А как же вы, госпожа?!

— А я — девушка вздорная, легкомысленная, — госпожа Магира крутнулась вокруг себя так, что ее юбка взлетела вверх, открывая моему нескромному взгляду почти все точеные ножки. — Да и не девушка уже довольно давно. Так что то, что из моей комнаты выходит симпатичный мальчик с припухшими губами — никого не удивит.

Пустоши. Джер Привратник.

Покачиваясь в седле, я вспоминал о том пути, который привел меня сюда. Месяцы в Замке Семи глаз многое дали мне. Длительные и упорные тренировки вернули мне подобающую форму, а Источник Ордена, пусть и не сравнимый с Источниками Домов, но все-таки помогал выдерживать темп, непосильный для прочих. К тому же, со мной работали не только тренера и учителя. Мастера Тела изваяли мне новое лицо, хоть и схожее с прежним, но все-таки такое, что никто бы не принял Джера Привратника за Герара Ненужного принца. Да и Мастера Духа поработали во всю мощь, задействовав знания и Силы, неведомые Домам... или, по крайней мере, неведомые мне и моим учителям, изменив мою ауру и отпечаток Силы. Теперь любой, умеющий Видеть, увидит во мне именно кровного родственника Герара, но никак не его самого. А те, кто знал Герара достаточно близко, кто мог бы уличить нас в обмане, увы, остались в Сайленте, погибнув либо в когтях чудовищ, либо в огне инквизитора.

Однажды нашу группу собрал к себе инструктор Ребенгрен. Он обычно преподавал нашей группе теорию Поиска... то есть, те особенности следственных действий, проводимых инквизиторами, которые обычно скрыты от публики хотя бы потому, что, став общеизвестными, они изрядно утратят свою эффективность. Многие из этих приемов дошли до нас из глубокой древности, и просто позабыты... В частности, магистр Ребенгрен показывал нам, как можно снять след, остающийся практически на любой гладкой поверхности, если к ней прикоснулись незащищенной рукой, и как по этому следу потом вычислить того, кто касался этой поверхности... Если об этом узнают — насколько сложнее будет находить всяческих колдунов, которые будут знать, что обряды нужно проводить в перчатках? Да и, зная о сути метода — можно научиться и подделывать эти "отпечатки": для более-менее умелого Матера Жизни это не представляет никакой трудности, что мне наглядно и продемонстрировали, изменив и мои руки. "Во избежание", как сказал тот же магистр Ребенгрен. Хотя вроде бы знания об этой процедуре и остались только у инквизиторов, но кто знает — что скрывают в своих закромах Великие Дома? Да и у малых могут найтись разные... сюрпризы.

Так вот, магистр Ребенгрен, собрав нашу группу, обратился к нам с речью:

— Итак, ученики, — начал он привычную речь. Кое-кто даже настроился уже поспать, полагая, что ничего интересного не услышит, — вы уже приобрели некоторые... небесполезные навыки и знания. Также вы показали, что имеете некоторые качества, подобающие будущим инквизиторам... — а те, которые не показали, либо показали "свойства характера, инквизитору не подобающие" — отправились вслед за Варретом, и было их не так уж мало. Так что пришлось нашу группу объединять с параллельной. — И теперь вам предстоит опробовать ваши знания, навыки и качества на практике.

Несмотря на то, что говорил магистр привычным, усыпляюще-монотонным голосом, при последнем слове все спящие встрепенулись и приготовились слушать очень внимательно: инструктора, ведущие занятия, всячески пугали нас практикой, рассказывая, что вернется нас никак не больше половины. И что кому-то обязательно достанется практически самоубийственное задание по патрулированию Пустошей, прилегающих к Замку Повелителя Ничего... вплоть до самых Полей Темной крови, где были разбиты войска Императора и эмиссары Пожирающего Надежду.

Магистр вынес мешок и предложил каждому из нас вытащить себе бирку, которая и будет означать номер задания. Мои соученики подходили и вытаскивали бирки... Вот только на конвертах, которые им отдавал магистр — никаких номеров не было! А значит, все это представление с вытягиванием бирок — именно представление и не более того.

Когда я же я, вытащив бирку и получив конверт, потихоньку подошел к магистру и рассказал ему о своих наблюдениях, он улыбнулся, что-то отметив в своем журнале.

— Ты прав, Джер, — кивнул он мне, закончив с этим, без сомнений важным делом. — Но некоторым такой вот случайный выбор почему-то представляется более справедливым, чем выбор наставников, наблюдавших за вами все время вашей предварительной подготовки, оценившим ваши силы и возможности и подобравшим каждому задание по силам... но и такое, которое позволит проверить: подходите ли вы для того, чтобы стать инквизиторами, защитниками нашего хрупкого мира от зла извне. Поверь мне, — по-доброму улыбнулся мне магистр, — умения мелко шинковать мечом мясо с костями, лихо избивать чучело или даже собрата-ученика, и даже спалить небольшой город, для этого совершенно недостаточно.

При последних словах магистра я вздрогнул. Исчезающая в пламени протокола Санктуум Экстерминатус Сайлента была мне слишком памятна, чтобы не вызвать реакции. Но не настолько, чтобы я не заметил, как магистр делает очередную пометку в своем журнале. Знать бы еще: что именно он отмечает, и как это повлияет на наши судьбы?

Получив задания на практику, мы разбежались по мастерам-наставникам. Оказалось, что каждый получил свое, индивидуальное задание, и с каждым поедет свой мастер. Собственно, в полученных конвертах кроме имени мастера — ничего и не было. Так что я отправился в казармы, поскольку магистр Бастиан, обучавший нас обращению с мечом и выживанию в условиях дикой природы, обитал обычно именно там.

— Итак, малек, — усмехнулся Бастиан, когда я доложил, что направлен к нему для прохождения первой практики. — Как ты, быть может, уже догадался, тебе досталось самое собачье задание из всей вашей группы: мы едем в Пустоши.

Я молча кивнул. Все-таки, навыки, привитые мне в Доме Горец, и знания, переданные его учителями, позволяли мне надеяться выжить там, где другие ребята из наших просто погибли бы. Выжил же я в Сайленте?

— Думаю, ты уже догадался, почему это задание досталось именно тебе? — поднял бровь магистр Бастиан.

Я снова кивнул.

— Особо не расслабляйся, — усмехнулся магистр. — Поездка будет нелегкой даже для серебряного мага. Хотя бы потому, что мы будем не просто кататься по Пустоши с обычным патрулем, знающим, что там к чему, что можно делать, а чего — категорически нельзя, с кем можно схватиться, а от кого нужно бежать сломя голову, а будем сопровождать охотничью экспедицию очередных юнцов, которым шило в седле сидеть на заднице ровно не дает.

Я слышал о таких вылазках в Пустоши. Не все они оканчивались благополучно. Некоторые "охотничьи отряды" бесследно исчезали. Но это только щекотало нервы и стимулировало остальных.

— Мы должны будем охранять и защищать "охотников"? — уточнил я поставленную задачу.

— Пусть они так считают, — покачал головой магистр. — Главная наша задача — проследить, чтобы они не вытащили с Пустошей чего-нибудь... опасного.

— А если все-таки найдут? — заинтересовался я.

— Вежливо попросим положить, где взяли, — усмехнулся магистр. — Ну, а если не снизойдут... Пустоши — опасны. Еще один отряд не вернется оттуда. Жаль, конечно...

Пустоши. Изуми-тян

Гончая оглядела окружающее с высоты седла. Ездить верхом ей было несколько... непривычно. Даже когда ее призывали в человеческом облике, давать ей лошадь прошлые Призывающие считали бессмысленным. Все равно "на своих двоих" Гончая двигалась быстрее, чем верхом. А уж когда предстоял длительный переход, то "быстрее" превращалось в "существенно быстрее".

Изуми вернула взгляд на Призывающего. Все-таки он сильно отличался от тех, кто призывали Гончую раньше. Те, что были прежде, либо говорили, как есть, называя Гончую — Гончей, либо давали свое имя, используя его как поводок и ошейник. Чужое имя давило и заставляло подчиняться... Но, как правило, рано или поздно — разрывалось, переставая выдерживать истинную сущность Гончей, разрушая и узы подчинения. Гончая тихонько облизнулась, вспоминая тех Призывающих, кто закончили свои дни в ее пасти.

Новый Призывающий был не такой. Нет, он, как многие до него, сумел-таки одолеть Гончую в бою, нанеся ей рану и продемонстрировав даже не столько силу, сколько волю и готовность сражаться. Но потом... Начать с того, что первый Призыв так и остался единственным. В отличие от прочих Призывающих, испытывавших в присутствии Гончей страх и отвращение и стремившихся как можно быстрее вернуть ее за Грань, чтобы снова призвать, когда уже совсем припрет, этот, вызвав Гончую, так и держал ее при себе, стараясь заботиться о ней... так, как считал правильным. Не то, чтобы Гончей так уж нравилось спать в такой неуютно-мягкой постели, трястись в седле и есть горячую пищу, вместо того, чтобы наслаждаться звездной ночью прямо на земле, бежать, чувствуя всем телом набегающий ветер и пружинящую под лапами землю, и есть схваченную добычу прямо на ходу... Но вот сам факт, что о ней пытались заботиться — был невыразимо приятен. Не говоря уже о том, что Призывающий, убедившись, что она действительно не помнит своего прошлого, озаботился провести сложный и затратный ритуал, позволивший Изумо-тян вернуть свое прежнее имя. Правда, и сам Призывающий, и помогающий ему Инквизитор сильно удивились, увидев, как в рассыпанном на пентаграмме Прахе перемен невидимая рука вывела двойное имя. Но, почему-то Гончей показалось важным, чтобы ее называли именно так: Изуми-тян...

Призывающий сказал, что сегодня они встретятся с теми, кого будут сопровождать в Пустоши. Признаться, Гончей было непонятно: зачем там кого-то сопровождать? Если Повелитель захочет — то и ребенок сможет гулять по пустошам совершенно безопасно и невозбранно, а если не захочет — то не только одинокая Гончая, но и настоящая Дикая охота ничего не смогут поделать.

Гончая выдвинулась в голову отряда, как привыкла с прежними Призывающими. Обычно ее отправляли вперед, как умеющую почуять опасность и отразить или выдержать первый, самый опасный, удар. Так что она совершенно не понимала желания нового Призывающего, чтобы она ехала рядом с ним. Как она сможет защитить его, если окажется слишком близко? Уж она-то хорошо знала, как быстро могут двигаться твари...

Впереди пахнуло чем-то очень знакомым... Изуми-тян с трудом подавила в себе желание облизнуться. Хорошо было бы, если бы Призывающий поссорился с теми, кто там, впереди, и позволил Гончей их съесть. Пахли они ну очень вкусно: жадность, зависть, похоть... В общем, все то, что представлялось Гончей очень вкусным и питательным.

Инквизитор отчетливо ощущался где-то позади отряда. Признаться, между собой Инквизиторов Гончая почти не различала. Но вот от "обычных людей" они отличались слишком сильно. И, что вызывало у Гончей интерес, от нового Призывающего пахло чем-то очень похожим. А вот слуги и воины, собравшиеся вокруг Инквизитора и Призывающего — были обычными людьми, пусть и мелькали иногда в их душах злые, жгучие огоньки магического таланта, пусть и гораздо более слабые, чем жгуче-пряный привкус, доносившийся от тех, что впереди.

Признаться, Гончая с удовольствием съела бы и кого-нибудь из тех, кто собрался вокруг ее Призывающего, пусть они и были неприятно-пресноватыми... Но Призывающий запретил, и приходилось сдерживаться...

— Эй, — донеслось о тех, что впереди, — глянь, каких девок нынче инквизиторы возят для развлечения! Парнишка, не поделишься? А мы тебе заплатим!

— А не маловата ли? — откликнулся второй. — На лицо, вроде, ничего, а вот сисек почти нет, да и задница щупловата...

— Не, — махнул рукой третий, — пойдет. В самый раз будет...

От Призывающего повеяло чем-то таким, что Гончая рванулась вперед. Сжать горло. Впиться. Рвануть клыками вопящую от боли душу. И смаковать сливочно-сладкий соус страха с острыми, перечно-горькими зернышками Дара, благо последних было много...

— Стоять! Сидеть! Не с места! — крик подбегающего Инквизитора остановил уже было сорвавшуюся в атаку Гончую.

Изуми-тян оглянулась на Призывающего. "Ну же, Хозяин, разреши!" — говорил ее взгляд. При получении противоречивых приказов Повелитель Ничего разрешал своим Гончим исполнять тот из них, который им больше нравился. И сейчас Изуми-тян ну очень хотела получить разрешение на атаку. Но Призывающий покачал головой.

— Учитель, — обратился он к Инквизитору, — Вы уверены в том, что нужно мешать тем, кто твердо решил покончить с собой?

В голосе Призывающего слышалось сомнение, да и смысл слов был довольно неоднозначным. Но, увы, разрешением это не являлось, и приходилось исполнять команду Инквизитора... а он — запретил. И Гончая обмякла в седле, не забыв обиженно зыркнуть на Призывающего. Иногда это помогало. Правда, не всегда.

Жертвы, между тем, попытались было продолжить "развлечение", но тут один из них обратил-таки внимание на приближающегося Инквизитора.

— Смок! — произнес он прозвище надвигающегося высокого и широкоплечего мужчины в серой рясе.

— Вот ... — отозвался его попутчик. — Гхыр теперь развлечемся...

Пустоши. Джер Привратник.

Мои кулаки сжимались. Схема Копья праха соблазнительно вспыхивала перед глазами, посверкивая знаками и нитями Силы, приглашая воплотить ее в реальность... Сволочи. Ведь, кем бы Изуми-тян не была и сколько бы лет не проболталась на границе между реальностью и Хаосом-за-Гранью, но здесь и сейчас она выглядит как девочка лет десяти... Ну, больше двенадцати — не дашь никак. А они... "Развлечься", видите ли, захотели...

— Спокойнее, Джер, — инструктор Бастиан положил мне руку на плечо. — Спокойнее. По статистике, примерно одна из десяти подобных "охотничьих партий" не возвращается из Пустошей... и примерна одна из четырех — возвращается в неполном составе, потеряв в Пустошах несколько участников. Но вот перебить всю группу самому, да еще и даже не входя в Пустоши, считается... — тут он ненадолго замолчал, подбирая точную формулировку, — дурным тоном.

"Охотнички" фыркнули в мою сторону. Они явно сомневались в моей способности перебить их всех вместе. Зря это они. Все-таки, хотя ныне дом Горец и в упадке, но за время пребывания у вершины мы накопили множество... небезопасных секретов. Кое к каким из них я имел доступ, хоть и являлся в глазах остальных членов правящей семьи "ненужным принцем". И в их способности справиться хотя бы с одной Гончей я испытывал на мой взгляд вполне обоснованные сомнения. Не то, чтобы я собирался бросить Изуми-тян в бой, а сам — отсидеться за ее спиной... Но знание, что в случае чего... В общем, оно сильно успокаивало и помогало верить в собственные силы. Да и в словах инструктора Бастиана меня больше заинтересовало утверждение о том, что "возвращаются не все"... Возможно, удастся устроить, чтобы эта группа вошла в число тех, которые "одна из десяти"? Скажем, найдут что-нибудь запретное? Совершенно случайно!

Мы потихоньку ехали на север. Когда-то по этой же дороге шли могучие войска Императора, чтобы навеки избыть древнее Зло. Тогда никаких Пустошей еще не было, и до самых Полей Ард-Валина, ныне именуемых Полями Темной крови, простирались цветущие имперские земли. Но ужасный удар Повелителя Ничего, завершивший ту битву, смял и деформировал саму ткань реальности. Люди бежали оттуда, где твари Той Стороны стали спокойно шляться среди них, а мирно лежащий у дороги камень мог внезапно оказаться смертельной ловушкой.

Разумеется, мы не собирались забираться туда, где до сих пор бурлят потоки кипящей крови, а разноцветные изменчивые ветра играются с криками погибших в бою. Но и по окраине Пустошей, там, где растет плуамбланка, отмечая места, где человеку ходить можно, встречаются интересные твари и драгоценные трофеи. Тем более, что реальность искажена и тут, так что никто не знает, двигаясь по Дороге Погибели на север, что он увидит, когда разойдутся стены огромного ущелья.

Например, перед нами распростерлась широкая, заросшая стелющимися побегами плуамбланки, усыпанными кроваво-красными ягодами, равнина, над которой тут и там висели большие, высотой в рост человека, зеркала.

— Долина зеркал, — проворчал Бастиан. — Плохо...

— Совсем плохо? — стараясь скрыть радость, уточнил я.

— Хуже — только Сокровищница или Библиотека, — спокойно ответил инквизитор.

— Сокровищница? — глаза одного из охотников, именами которых я не стал интересоваться из принципа, а они, видимо, сочли излишним представляться низшему, вспыхнули жадностью. — Эта легенда? Мечта всех, кто уходит в Пустоши? Она существует?

— Существует, — кивнул Бастиан. — Только "одна команда из десяти остается в Пустошах" — это "в среднем по больнице", — при чем тут больница — я как-то не понял, а инквизитор не снизошел до объяснений. — Для нашедших же Сокровищницу — соотношение меняется на обратное. Одна команда из десяти возвращается. И никто не возвращается в полном составе. Сокровищница ВСЕГДА забирает свою дань.

— А Библиотека? — заинтересовался я.

— Из Библиотеки возвращаются чаще... — вздохнул Бастиан. — Но слишком часто те, кто возвращаются — уже не являются теми, кто уходил. Идеи, скрытые в томах Библиотеки часто оказывают сокрушительное действие на неподготовленный разум охотников.

— Смотрите! Что это?! — крикнул тот, кто первым высказал желание "позабавиться" с Изуми-тян.

Я посмотрел туда, куда тот показывал слегка подрагивающей рукой. Там, в высоте, над Долиной зеркал неторопливо парил остров.

— Это — остров Короля, — пояснил Бастиан, и продолжил, обращаясь, главным образом, ко мне. — В те времена, когда Восемнадцатый Вестник уже отступил, устрашившись мощи Повелителя Ничего, а Основательница еще только начинала собирать Империю из обломков прежней жизни, один из глав Домов, чье имя уже давно забыто, заявил, что "не собирается подчиняться сумасшедшей девчонке", и объявил об основании Королевства, а себя — объявил его правителем. Все ждали, что Неистовая Рен Гри двинет на мятежника войска, а то и объявит Священный поход, как уже делала это не раз. Но Основательница заявила, что ей "любопытно посмотреть, что у него получится". Она отвела свою гвардию, и земли Королевства, чье имя кануло во тьму следом за именем его основателя и его Дома, лишились защиты ее Света и ее Воли...

— "Потерянные времена"? — соотнес я сложившуюся ситуацию со временем безвластия после успешного покушения на Императора.

— Да, — кивнул инквизитор. — Королевство обезлюдело и исчезло меньше, чем за десять лет. А его правитель... — Бастиан вздохнул и посмотрел на парящий остров. — Он до сих пор сидит на троне в своем замке на этом острове, правит огромными землями и многотысячные армады срываются в поход по мановению его руки... Вот только все это — исключительно в его бредовых видениях. А в реальности есть только пустой замок, где только тихий, почти неслышный шорох, укрываясь в тенях от случайно попавшего в замок света, шелестящим шепотом взывает о помощи, потому как какой-то частью своей погруженной в безумие личности Король сознает весь ужас своего положения... Но никто так и не смог найти способ ему помочь... Хотя пытались — многие.

— Откуда вы это знаете? — возмутился тот охотник, что "профессионально" оценивал попку Изуми-тян.

— Иногда людям случалось попадать в Замок на острове Короля, — пожал плечами Бастиан. — Те, кому везло — даже возвращались оттуда. А те, кому ОЧЕНЬ везло — даже возвращались живыми. Орден всегда интересуется любыми знаниями о Зле — и мы собираем эти истории выживших, чтобы понимать, с чем можно столкнуться в... Пустошах.

Запинка в речи инструктора была... любопытной. Но вот что она означала — я понять так и не смог. Впрочем, надеюсь, что у меня еще будет время подумать об этом.

Остров Короля неторопливо и величественно проплыл над нами и удалился на юг, скрывшись за зубчатыми вершинами Гиблых гор. Мы же повернулись на север, в сторону Долины зеркал.

— Так, — веско обронил Бастиан. — Запомните простые правила, которые могут помочь вам выжить.

— А могут и не помочь? — глупо пошутил один из охотников.

— Могут и не помочь, — кивнул Бастиан. — Если им не следовать. Так вот, — инквизитор задумался. — Зеркал не касаться ни в коем случае. То, что лежит возле зеркал — можете забирать... но только в случае явного и недвусмысленно выраженного согласия того, кто отражается в зеркале. Помните: Отражения — коварны. Никакие "это же очевидно", "подразумевается" и так далее — не следует принимать во внимание. Только однозначное разрешение. Поняли?

— Конечно! — выкрикнул первый, возжаждавший "тепла и любви". — Чего тут непонятного?

Серебряная троица подняла коней в галоп, и рванула вперед, стремясь исчезнуть из зоны видимости инквизитора.

— Идиоты, — проворчал Бастиан. — Кажется, тебе, Джер, вовсе не придется ничего предпринимать.

Я молча кивнул. Мои намерения в отношении охотничков — ничуть не изменились. Но если Пустоши сделают это за меня — я совершенно не буду возражать.

— Кстати, Джер, — улыбнулся Бастиан, — можешь тоже проехаться. Думаю, тебе будет интересно. Только помни: брать только то, что дают, стекла не касаться. А лучше — еще и разговаривать только с теми, кто сам с тобой заговорит.

Последнего правила Бастиан сопровождаемым не назвал. Видимо, он к ним относится не намного лучше, чем я.

— Изуми-тян, поедешь со мной? — спросил я Гончую.

Та радостно кивнула, и мы медленным шагом удалились от Бастиана и слуг, уже начавших разбивать лагерь. Впрочем, далеко уехать у меня не получилось.

— Джер? — раздался справа знакомый и такой родной голос.

Я оглянулся. Там, среди рамы из покрытой вековой патиной бронзы, отражался какой-то незнакомы зал, а в нем... В нем была Лана!

Я кинулся к ней. Мне хотелось схватить ее в охапку, расцеловать, и только потом выяснять — как она оказалась здесь, среди отражений Долины зеркал... Но Лана вскинула руки ладонями ко мне, и я резко остановился, повинуясь жесту любимой.

— Стекла лучше не касаться, — пояснила она.

— Лана? — спросил я. В конце концов, мало ли какие лживые мороки могут быть здесь, так близко к замку Повелителя Ничего.

— Джер, — кивнула она. — Я сплю во Дворце Императора. У меня все хорошо... Даже того, чего я так боялась — не случилось, — о чем это она? — Я жду тебя... Жду и буду ждать. Только не спеши, ладно? Мы еще обязательно встретимся и будем вместе...

— Обязательно, — пообещал ей и себе я.

— А кто это с тобой? — спросила Лана.

Я оглянулся и увидел, как подъезжает Изуми-тян, от которой я оторвался, бросившись к Лане.

— Это — Изуми-тян... — я рассказал Лане историю появления Гончей. Лана, отделенная от меня несокрушимой границей стекла, вздохнула.

— Она так на тебя похожа...

— На меня? — удивился я. — А мне казалось — что на тебя! Такая же красивая...

— Наверное, так будет выглядеть наша дочка, — сделала вывод Лана, и я чуть не рухнул из седла, погрузившись в мечты, вызванные к жизни этими простыми словами.

— Лана... — вздохнул я.

— И... — Лана смутилась и покраснела. Так бы и любовался. — Джер... Если бы я не спала, то, наверное, не сделала бы этого... Но... во сне, наверное, можно?

Ее рука прошла сквозь границу зеркала, как будто ее не было, и уронила что-то, сверкнувшее серебром.

— Пожалуйста, возьми, и носи с собой, ладно? — спросила у меня Лана.

— Ты разрешаешь? — уточнил я, помня о словах Бастиана.

— Разрешаю, — улыбнулась Лана.

Я спрыгнул на землю и поднял повисший на упругой ветке плуамбланки серебряный амулет. Подняв его к глазам, я с удивлением увидел, что на нем изображен древний символ Храма Виндикар — молот, крушащий врагов и серп, пожинающий ненужные жизни. Говорят, этого знака боялись еще в те времена, когда никакого Повелителя Ничего еще не было... Как это возможно, если Храм был основан уже после Битвы, в которой Восемнадцатый вестник дезертировал и бежал, непонятно... Впрочем, древняя история темна и буквально наполнена подобными противоречиями.

Я оторвал взгляд от подаренного амулета, и снова посмотрел в зеркало. Но там отражалась только темная бесконечность.

Штаб Охотников. Данни Щит

— Приветствую вас, — поднял голову региональный координатор Охотников.

В принципе, такие, как мы, редко доживали до почтенного возраста, позволяющего уйти с активной службы и стать координаторами. Чаще в кожаных креслах со знаками древних Сил оказывались волшебники, по тем или иным причинам отвергнутые Серебряными Домами... или же отвергшие их. Но именно в районе Ариенарда координатором был бывший Охотник. И все, с кем ему доводилось иметь дело, рассматривали это как свидетельство игры неких могущественных и непостижимых сил. Свидетельство любопытное, временами — полезное, но всегда — непонятное и всегда — опасное. Для всех. И для самого себя в том числе.

— Приветствуем, господин координатор, — дружно, как предписывал устав, поздоровались мы. Теперь координатор должен будет выбрать того, кто будет докладывать...

— Ведущий Данни. Ведущий Джат. Я слушаю!

В порядке очередности, установленной координатором, мы рассказали о вылазке к Кирентину и ее последствиях. Координатор, Алиер Скучный, прозванный так за привычку требовать максимально скрупулезного исполнения протоколов и инструкций, и гордящийся этим именем, внимательно слушал нас.

— Хм... — Координатор потер подбородок, услышав о небольшом представлении, что устроили два демона на пороге Кирентина. — Полагаю, вам интересно, что имелось в виду?

— Да! — влезла Айна, и мне оставалось только кивнуть, соглашаясь с девушкой.

— Это старая-старая легенда, дошедшая до нас еще с Додревних времен. Никто не знает, было ли описанное в ней когда-то происходившими событиями, или же все это всего лишь выдумка... Кстати, в нашей библиотеке есть запись этой истории... Около семисот свитков.

— Йок... — дернулся Нор. Кажется, он подавился.

— Не хочешь — не читай. Никто не заставляет, — фыркнула Айна. — Данни, пойдешь со мной?

— Конечно, — кивнул я. Не то, чтобы меня действительно заинтересовала додревняя легенда, которую, похоже, считали вымыслом уже во времена пришествия Повелителя, но посидеть в тишине и уюте библиотеки вдвоем с Айне... В общем, тут размышлять просто не о чем.

— А для тех, кому не так интересно, — улыбнулся координатор, — скажу, что демоны разыграли двух героев этой легенды, причем — отрицательных героев. Кровавого скорпиона Со Ри, и Тачи Черное пламя. Причем, о крайней мере о Черном пламени то ли автор, то ли составители истории рассказали с некоторой... симпатией, что ли... В общем, очень любопытные персонажи, и то, что демоны выбрали именно их — это весьма... интересно. Ну, да ладно. Продолжайте.

Гибель поеслека, смерть его главы и последнего верного охранника — не вызвали у Скучного заметного интереса. Видимо, что-то такое им и предполагалось, когда он отправлял нас на задание. А вот найденные в поселке живые дети и девушка под заклятьем стазиса — вызвали заметную реакцию. Координатор заинтересовался.

— Значит, говорите, Райна... — задумчиво произнес он, когда доклад был окончен. — И куда вы ее дели?

— Доставили в странноприимный дом Ариенарда, — пожал плечами Джат.

— Хм... — координатор снова потер подбородок. — Непер, — позвал он, и перед нами появился невысокий человек в одеждах служителя, но со знаком Охотника. — Возьми команду и доставь из странноприимного дома поступившую сегодня девушку. Зовут Райна. С ней — несколько детей-сирот. Всех — сюда, — координатор обернулся к нам. — Дети подвергались косвенному воздействию проводимых ритуалов. Вполне возможно, что у них найдутся нужные организации таланты. А Райна... раз уж она начала заботиться об этих детишках — путь продолжает.

Даже спиной я ощутил, как удивился Нор. Обычно координаторы, скажем так, не злоупотребляли возможностью объяснить свои действия. Но, в отличие от них, Алиер упорно считал, что "солдат должен знать свой маневр", и часто давал пояснения и приказам и сопутствующим обстоятельствам... если не случалось так, что пояснения могли затруднить выполнение приказов. Такое, вообще говоря, тоже случалось... но не так уж часто.

— Теперь так, — координатор строго взглянул на нас. — У вас — три дня на отдых, — Айна вздохнула. За три дня прочитать более семисот свитков — возможным не представлялось. Координатор понимающе усмехнулся, и повел рукой. Дескать "понимаю, но ничего не могу сделать". — А потом вас ждет телепорт до Нускуам. Оттуда — проследуете к Орихалку, руинам давно разрушенной резиденции Павшего Дома.

— Пихта? — уточнил я.

Вообще-то, за века существования Империи, пали и были уничтожены много Домов, даже Великих, не говоря уже о бесчисленных Малых. Но "Павшим" называют только один. Пихта. Причина Потерянных лет. Мятежники, подобравшиеся к уничтожению Золотой династии ближе, чем кто бы то ни было.

— Да, — кивнул координатор. — Именно резиденция Пихты в северных землях. Остальных замки и города Павших разобрали иные Великие Дома. За некоторые даже случались нешуточные схватки. В конце концов, Дом, едва не добившийся успеха в мятеже против Императора — не мог не накопить множества интересных секретов. Но Орихалк — так и остался никому не нужен. Сторожевая башня, защищающая непонятно что непонятно от кого...

— Но ведь именно это должно было привлечь особенное внимание? — удивилась Айна. — Раз башню поставили там, где она вроде бы и не нужна — значит, это зачем-то было нужно Павшим?

Координатор снова кивнул.

— Да, это так. И, насколько я знаю. Там пытались закрепиться несколько Домов. Но, рано или поздно, все они уходили оттуда, заявляя, что "крепость не содержит чего-либо сколько-нибудь интересного". Подозреваю, что виноград оказался ну очень уж зеленым, — Алиер усмехнулся. — И, тем не менее, Высокие инквизиторы заподозрили, что там находятся некие "святыни веры", которые надлежит эвакуировать оттуда, где они сейчас, и запросили команду в помощь действующему Инквизитору.

Я потряс головой, понимая, что чего-то не понимаю. Чтобы Инквизитор, имеющий возможность потребовать (и получить) поддержку от любого Великого Дома — обращался к Охотникам? Что-то тут не так. Сильно не так.

— Может, — начала Айна, — Орден не хочет обращаться к Домам, чтобы не привлекать внимание Серебряных?

— Вряд ли, — отозвался Джат за мгновение до того, как я собрался с духом сказать то же самое. — Подобное почти демонстративное утаивание — скорее привлечет к себе внимание. Все равно, что посреди дня натянуть черную маску, и красться по людной улице... Осталось только табличку повесить: "Я — вор".

— Тогда, — додумался я, — может быть, он как раз и хочет ненавязчиво привлечь внимание Великих Домов, делая вид, что старается неуклюже этого самого внимания избежать?

— Может быть, — согласился координатор. — Или же, собирается все-таки избавиться от их внимания, но уже в стиле "он серьезно хочет провести нас столь глупо исполненным отвлекающим маневром"? Впрочем, — пожал плечами Алиер, — гадать о мотивах инквизитора — занятие непродуктивное. Пусть этим аналитики и Оракулы Домов занимаются. Вам же надлежит знать следующее: через три дня телепортируетесь в Нускуам, оттуда — выдвигаетесь по северной дороге, и идете на север до тех пор, пока дорога не повернет на восток, огибая Малый Погибельный хребет. Там — продолжите движение на север по тропе, ответвляющейся от тракта. Движетесь на север, пока не увидите Стража...

— Кого? — удивился я.

— Говорят, Интеритус Прайм — входил в свиту проклятого Восемнадцатого Вестника. Именно он первым погиб от удара Повелителя Ничего, и его смерть была столь ужасна, что надломила дух Вестника, и он устрашился Всеобщего Врага... А сам погибший — до сих пор стоит в малых Погибельных горах, и тело его — нетленно. Он ждет, когда Восемнадцатый опомнится, вспомнит о своем Долге и вернется...

Дорога к Орихалку. Айна Колокольчик

Нускуам оказался, как, собственно, и ожидалось, крохотным городком, отличающимся от совершенно аналогичных поселений по всей Империи разве что мощной стеной и регулярно обновляемыми и улучшаемыми, судя по свечению, воспринимаемому даже моими минимальными способностями, заклятьями. Подобное для таких вот маленьких городков, было, скажем так, несколько нехарактерно. Обычно — ограничивались кое-как возведенной стенкой с несколькими уязвимыми по причине отсутствия какого бы то ни было ремонта, местами, и одной-двумя цепочками чар. Столь серьезная защита ставилась обычно там, где поселение находилось под серьезной угрозой, будь то со стороны природы или же людей.

— Природа тут такая, — прокомментировал мои сомнения Джат, когда я высказала их вслух. — Малый Погибельный хребет — не зря так называют. Он был опасен еще до Потерянных лет, а уж после — и вовсе стал скопищем всевозможной мелкой нежити. Для серьезного мага или сильного воина хребет особой опасности не представляет — не Пустоши возле полей Темной крови, и не Лихолесье... но вот обыватели — частенько оказываются жертвами. Собственно, крестьян тут очень немного, а потому и городок — маленький, хотя в окрестностях и есть несколько интересных рудников, принадлежащих ныне Льну, — в том, что Джат серьезно отнесся к задаче и читал отнюдь не древние легенды для собственного удовольствия — сомневаться не приходилось. Но именно поэтому я могла себе позволить отдых и развлечения: знание, что хоть кто-то из нас будет готов и во всеоружии — успокаивало, но и несколько расслабляло. — На привозных продуктах большому городу долго не протянуть... Кстати, поэтому же я и советовал взять сухпай с собой. На местном рынке мы бы оставили все вознаграждение за это задание, еще бы и должны остались.

Я поморщилась. Шутки у нашего мага бывают, конечно, злые... Но, в данном случае он прав. Я успела заглянуть на рынок, цены там... Такое впечатление, что продают на нем исключительно деликатесы для глав Серебряных Домов.

За высокими воротами, аж светившимися от наложенных на них чар, дорога сразу нырнула в невысокие, какие-то серые холмы, покрытые жесткой, колючей травой. Иногда на вершинах холмов белели отдельно стоящие менгиры, или даже мегалитические постройки: дольмены и кромлехи. И тогда дорога делала широкий крюк, огибая эти сооружения.

/*Прим. автора: менгир (от брет. men — камень и hir — длинный) — простейший мегалит в виде установленного человеком грубо обработанного дикого камня, у которого вертикальные размеры заметно превышают горизонтальные; древний обелиск. Дольме?ны (от брет. taol maen — каменный стол) — древние погребальные и культовые сооружения, относящиеся к категории мегалитов (то есть к сооружениям, сложенным из больших камней). Кро?млех — древнее сооружение, как правило, позднего неолита или раннего бронзового века, представляющее собой несколько поставленных вертикально в землю продолговатых камней, образующих одну или несколько концентрических окружностей.*/

— А давайте пойдем напрямик? — заявил Нор, когда дорога заложила особенно широкую петлю. — Если местные так боятся этих камней — глядишь, мы найдем там... — копейщик запнулся, но продолжил, уже гораздо менее уверенно: — ...что-нибудь...

Все, даже близняшки, посмотрели на него, как на придурка. Впрочем, мнится мне, что "как" — здесь совершенно излишне.

— "Священным сокровищем храма является его бог", — процитировал Данни древний текст*. — Ты серьезно хочешь познакомиться с теми, кто спит сейчас в этих камнях, скованные и заточенные Волей Императора, но вполне способные еще проснуться?

/*Прим. автора: Роберт Говард, "Тварь на крыше"*/

— Чушь все это, и местные суеверия, — фыркнул Нор. — Если бы там было хоть что-нибудь опасное — Джат почувствовал бы заключенную в камни магию!

— А кто тебе сказал, что я ее не чувствую? — криво улыбнулся наш колдун. — Эту дорогу проложили наилучшим возможным образом — на максимальном удалении от камней. И я рад этому. Не хотелось бы мне приближаться к мегалитам больше, чем это абсолютно необходимо. То, что там скрыто... пугает.

— Трусишки, — буркнул Нор, но спорить перестал. И мы продолжили идти по дороге, не отклоняясь от "оптимально безопасного пути".

Однако, как вскоре выяснилось, "оптимально" безопасный не значит "совершенно" безопасный. И выяснилось это предельно очевидным образом. Джат вскинул руку вправо.

— Роевик, — бросил он единственное слово, сразу все объяснившее. И мы побежали.

Роевик — сущность, состоящая из многих тысяч отдельных немертвых элементов, находящихся в непрестанном движении вокруг средоточия — центра и точки приложения направляющей эту нежить воли. Как и положено низшей нежити, роевик лишен разума, и просто стремиться пожрать все живое. Но при этом набор его инстинктов достаточно обширен, чтобы тварь не выгрызала проплешины в растительности, выдавая свое присутствие. По той классификации, которой нас обучили в школе охотников, роевик относится к пятому классу опасности, и лишь отдельные отожравшиеся экземпляры способны подняться до шестого. То есть, серебряный маг такую вот "опасную" нежить прихлопнет одним заклятьем, а то и вовсе — недовольным взглядом. Для "могучей" же команды, вроде нашей, а тем более — простого крестьянина, противостояние с роевиком означает смерть. К счастью, тварь не слишком мобильна. То есть, отдельные его элементы способны двигаться довольно шустро, и если задержишься в зоне его присутствия — тебя атакуют несчитанные толпы мелких, но опасных тварей, размером с комара. Но вот средоточие роевика может только медленно-медленно дрейфовать. Так что если вовремя заметишь тварь — убежать от нее не составляет труда. Тем более, что роевик быстро теряет интерес к убегающей добыче.

Встретились нам и несколько некроморфов первого-второго классов опасности. То есть — мертвые тела, поднятые дикой магией и лишенные направляющей души, одержимые лишь желанием длить собственное посмертное существование, поглощая жизненную силу разумных. В принципе, первый класс опасности означает, что управиться с тварью может и обычный крестьянин, если, разумеется, не впадет в неконтролируемую панику. Для уничтожения твари второго класса — нужно определенное умение обращаться с оружием... Но, опять-таки, обычный наемник-новичок имеет все шансы выйти победителем. Третий класс — уже опаснее. Для уничтожения — обязательно нужна магия... но моего умения накладывать наговор на стрелы — вполне может оказаться достаточно. А может и не оказаться. Противника четвертого класса наша команда способна заломать напряжением всех сил. Наверное. Без гарантии. Пятый и выше — смерть. Как сказал нам отец-инквизитор, Голос-тех-кого-Нет — относится к шестому классу опасности, и то, что мы продержались до прихода инквизитора Кайринта, говорит, главным образом, о том, что тварь игралась с нами, надеясь завлечь в глубины Могильников живыми и под своей властью.

Так что "ординарные" неупокоенные — не стали особенной преградой... но и ничего хорошего не принесли. Только время на них потеряли.

И вот нам открылся вид на Стража. И мы застыли. Огромная, метров сто скала возвышалась там, где дорога начинала подниматься в горы. Скала эта выглядела так, как будто с небес упала какая-то чудовищная капля, да так и застыла, остановившись в своем падении. И из этого жуткого расплава выглядывала пронзительно-белая безглазая морда и кончик такого же белоснежного крыла. Огромная пасть была раскрыта, как будто тот, кто застыл в расплавленном, а потом снова затвердевшем камне — до сих пор вопил от боли. Несколько ниже к идущим мимо Стража по дороге тянулась такая же белая рука. И это было все, что можно рассмотреть.

— Что это такое? — ахнул Нор.

— Это Интеритус Прайм, первый из девяти спутников Восемнадцатого Вестника, — инквизитор Кайринт подошел совершенно бесшумно.

Поля Темной крови. Джер Привратник

Вот и пришло мое время открыть Врата для ублюдка, посмевшего вожделеть Изуми-тян. Мое желание все-таки сбылось, и гордые собой охотнички наткнулись-таки на что-то, что вызвало однозначную реакцию Бастиана: "верните ЭТО на место и не трогайте больше!" Разумеется, Серебряные маги проигнорировали требования какого-то там инквизитора, уверенные, что их Дома смогут решить любые проблемы и защитят их в любой ситуации. И вот теперь последний из них лежит на земле, заливая собственной кровью серые листья и красные ягоды плуамбланки. Пустоши получили свою жертву.

— За что? — у так и оставшегося для меня безымянным охотника только и хватает сил на то, чтобы говорить. Даже приподняться он уже не может. Все-таки инквизитор Бастиан — страшная сила, и не трем молодым серебряным и их охотничьей свите с ним соперничать. Ну, и я принял участие в веселье, насколько смог. Конечно, по сравнению с Бастианом смог я весьма немного. Но вот конкретно этого выбил из седла, лишил оружия и сил именно я. Мог бы и убить. Но я хотел, чтобы он знал, кто и за что его убивает. А заодно — хотелось мне услышать и версию самого Бастиана. Что такого нашли охотники, раз инквизитор решил: их жизни, и жизни их свиты — небольшая цена за то, чтобы найденное ими — осталось надежно потерянным?

— Некоторым забытым знаниям — лучше оставаться забытыми, — ответил умирающему Бастиан, брезгливо откинув ногой толстый том, на обложке которого символами одного из древних языков золотились слова "Методы развития толерантности в обществе".

— Иногда лучше жевать, чем говорить, — дополнил я ответ инквизитора, намекающе кивнув в сторону Изуми-тян, и вогнал свой пока еще обычный, стальной кинжал в грудь последнему охотнику.

— Господин, — спросила меня Изуми-тян. — Почему Вы не позволили мне их убить? Я легко справилась бы.

— Конечно справилась бы, — согласился я, хотя, честно говоря, не испытывал такой уверенности. Все-таки трое серебряных — есть трое серебряных. Кто знает: вдруг и у них нашлось бы, чем ранить Гончую? Нашлось же такое оружие у меня? — Но если я привыкну прятаться за твоей спиной — то остановлюсь в развитии. Я не хочу быть слабым звеном в нашей команде.

— Хорошо, — кивнула Гончая. — Но, пожалуйста, оставляйте и для меня добычу, ладно?

Теперь уже мне оставалось только кивнуть. Бросать в бой десятилетнюю девочку, а тем более — прятаться за ней — мне претит. Но умом, в отличие от эмоций, я понимаю, что для Гончей это вполне может быть необходимостью. Так что, если найду более легкую цель — я обязательно спущу на нее Изуми-тян. Ну а пока что мне стоит попытаться узнать что-то новое. В конце концов, практика — это часть обучения, и мне следует учиться, не так ли?

— Куратор, — обратился я к Бастиану, деловито сжигающему заклятьем найденную охотниками книгу, — а что такого в "толерантности"?

Инквизитор скривился.

— Толерантность — это потеря организмом способности адекватно реагировать на болезнетворные агенты, — ответил он на мой вопрос, старательно вороша пепел носком сапога, чтобы ни одна страница точно не уцелела. — И во времена перед пришествием Вестников философские идеи типа той, что "следует не бороться с болезнями общества, а максимально их поощрять, потому что их носители — тоже люди" — получили весьма широкое распространение. Некоторые специалисты по Додревней эпохе говорят, что именно такая философия и привела людей сначала к появлению Вестников, а затем и Пришествию Повелителя Ничего.

Орихалк. Данни Щит

С остальными участниками экспедиции мы встретились возле последнего поворота дороги, за которым, по словам инквизитора, уже должен был открыться вид на руины твердыни Павшего Дома.

На небольшой площадке среди скал искатели древностей разбили свой лагерь, который как раз сейчас неторопливо свертывали.

— И все-таки, — обратился отец Кайринт, подъезжая к главе экспедиции — невысокому толстячку с приятной улыбкой и знаками Фиолетовой Хризантемы на одежде, — я хотел бы еще раз попытаться отговорить вас от этого безрассудства.

— Почему это "безрассудства"? — удивился тот. — Ведь там нас могут ждать настоящие сокровища: артефакты древней магии и знаний Прежних!

— Не "могут", — покачал головой инквизитор, и, когда глава экспедиции приготовился уже было возражать, продолжил: — они нас там обязательно ждут. И вот в том, как от этих артефактов убежать — и будет настоящая проблема.

— Вот именно из-за таких мракобесов, как Вы — древние тайны остаются тайнами, и не используются для того, чтобы...

— ...призвать в наш мир кого-то еще более кошмарного, чем Повелитель Ничего? — продолжил фразу своего оппонента инквизитор. — К тому же, господин Элезар, есть свидетельства, в том числе — и Великого Учителя Кагери, о том, что Прежние не использовали магию. Совсем.

— Писания Древних темны и неясны, — возразил названный Элезаром. — И совершенно очевидно, что Древние должны были использовать магию.

— Почему "очевидно" и кому "должны"? — заинтересовался инквизитор.

— Законы мироздания должны быть одинаковы в пространстве и времени, — тяжело вздохнул, Элезар начал, как маленькому, объяснять инквизитору самоочевидные вещи. — До сих пор мы не нашли ни единого свидетельства того, что у Древних было что-то такое, чего нельзя объяснить деянием магии. И, значит, магией они и пользовались! Теория запрещает существование немагических артефактов, более сложных, чем пресловутая крестьянская телега.

Инквизитор покачал головой.

— Теория учит нас, что из того, что чего-то мы не наблюдаем сейчас — не следует, что этого не было в прошлом, или не случится в будущем. Отсутствие свидетельств наличия — не является свидетельством отсутствия. А в нашем случае — есть и свидетельства наличия...

— Смутные и недостоверные! — вклинился Элезар. — Строить теорию можно, только опираясь на надежные и проверенные данные!

— Почему? — инквизитор улыбнулся, — Сомневаться в адекватности существующей теории и строить новые, можно и на основании свидетельств "смутных и недостоверных". А уже потом, получив предсказания старой и новой теории о сходных процессах — можно провести эксперимент, и уже исходя из него — вынести суждение о том, какая из теорий лучше описывает мир. И стоит помнить, что даже лучшая из теорий — будет лишь некоторым приближением к истине, и обязательно не только может, но и должна быть подвержена сомнению. Ведь абсолютная истина, по определению доступна только Начавшему начало, и постижение ее займет бесконечное время даже при бесконечной скорости этого процесса.

Разумеется, дискуссия на этом не закончилась. Но спорящие очень быстро углубились в дебри высшей теории познания, требующие специальной теологической подготовки далеко за пределами возможностей скромного охотника... Хотя Джат и продолжал прислушиваться к их общению с глубоким интересом, запоминая и оценивая аргументы сторон.

Между тем дорога вывернула к Орихалку. И я застыл, в недоумении рассматривая открывшийся вид. Семь серых башен в разной стадии разрушения возвышались над горной долиной. И не было никакого следа окружавшей их стены. Как будто ее никогда и не было.

— Впечатляет, не правда ли? — повел рукой специалист по древностям, как будто это лично он выстроил такую нелепую крепость.

— А где стена? — удивилась наша взломщица. — Неужели ее разрушили более основательно, чем башни?

— Стены нет, и никогда не было, — светло и открыто улыбнулся Элезар.

— Но как же они тогда тут жили? — удивился я, имея в виду дом гарнизон Дома Пихты и обслуживавших его крестьян.

— А "тут" они и не жили, — ответил Элезар. — Эти башни — просто наблюдательные посты. Сама же крепость Орихалк расположена ниже поверхности земли. Намного ниже.

Окрестности Ормариена. Джер Привратник

Н-да. В такой глубокий тыл мироздания меня еще не заносило. Есть лишь немного городов, настолько никому не нужных и не привлекающих внимания Домов, как Ормариен. И даже школа, в которой обучали обрывкам магии тех, кто не привлек к себе внимания даже наемных отрядов — этого положения не меняла. Однако, именно меня сюда занесло.

По завершении практики на Полях Темной крови, инквизитор Бастиан порталом вернулся в замок Семи глаз, а нас с Изуми-тян отправил... нет, не сексуально-пешеходным маршрутом, но где-то близко. "Езжай", — говорит, — "посмотри на то, как люди живут. Познавай зло". Вот и еду. Познаю.

Разумеется, окрестности Полей Темной крови — местность весьма и весьма малонаселенная. Но ехать там было удобно и приятно: нечастые, но регулярные экспедиции Серебряных, вроде той, которая уже никогда не вернется с Полей, породили соответствующую инфраструктуру. И отчаянные трактирщики, осмелившиеся открыть свои заведения на этом тракте, имеют стабильно высокий доход... и старательно заботятся о том, чтобы оная инфраструктура в упадок не приходила.

А вот стоило свернуть с тракта...Нет, люди тут живут. Люди — это такие твари, что выживают почти везде, и если меня что и удивляет — так разве что отсутствие деревень прямо на Полях Темной крови... да и то, я не уверен, что это не является результатом регулярных зачисток. Если уж Властелин Ничего не желает, чтобы на месте битвы люди жили постоянно. На некотором же расстоянии, там, где поля плуамбланки сменяются обычной растительностью...

Некогда Ормариен был могучей крепостью, способной выдержать не только осаду со стороны пары наемных отрядов, но и отразить удар не слишком сильного Серебряного. Однако с тех пор прошло много времени, отгремела битва, превратившая цветущие земли в Поля Темной крови, а преуспевающую, и даже одну из лучших школ обучения низшей магии — в захолустное заведение, до сих пор гордящееся своей древней историей, но вряд ли способное гордиться чем-либо другим. Ученики, которым и в лучше годы было далеко до серебряных магов, опасаются приближаться к Замку Повелителя Ничего. Остались лишь самые отчаянные... и те, от кого отказались другие школы причинам их хронической бездарности, или же неспособности к соблюдению элементарной дисциплины, совершенно необходимой для мага. Однако эти ученики редко бывали богаты. Так что оплаты их обучения — не хватает на то, чтобы заплатить сколько-нибудь серьезным учителям. Вот и приходится здешним учащимся довольствоваться учебой у тех, кто не нашел себя в других, более пристойных и менее опасных школах. И, разумеется, не стоит даже рассчитывать на то, чтобы такой контингент преподавателей мог поддерживать хотя бы минимальный порядок в школе. Отчего творится тут такое... Вот и присылают сюда время от времени учеников инквизиторов — разбираться в происходящем... или же просто так, для профилактики. Чтобы не забывались. Да и молодым инквизиторам вполне себе полезно поглядеть: что творят "безгрешные дети", лишенные надлежащего надзора и наставления. Впрочем, я сильно подозреваю, что к хроническому отсутствию средств и сколько-нибудь вменяемых преподавателей изрядно приложили руку мои будущие (надеюсь) собратья. Слишком уж хороший учебный пример получается, почти не требующий средств на поддержание. Раз уж тут даже директором — давно впавшая в глубокий маразм старуха. Но, с другой стороны... Основной аргумент "против" этой версии — напутствие Бастина. "Можешь там творить все, что хочешь: хуже уже вряд ли будет. Даже если снесешь эту, с позволения сказать, школу, в тартарары, ко всем Темным магистрам, устроив Прорыв Инферно — подозреваю, что многие из тамошних обитателей сочтут это переменой к лучшему".

Разумеется, странствие вблизи от Цитадели Зла не могло обойтись без зла мелкого, так сказать ординарного масштаба: странствующее гнездо ядоплюйных бронеходов, парочка свежих трупов, поднятых дикой магией, роевик... Но, в сущности, главным моим врагом на этом пути была скука: со всеми врагами, которые нам встретились, вполне успешно "пообщалась" Изуми-тян, как она выразилась, вернув себе человеческий облик, "разговором клыка".

И вот, проехав через крайне рощи Светлого леса, который живущие по его окраинам крестьяне именовали не иначе как "Запретным" по причине насыщенности мелкой (четвертый-пятый классы опасности, не более) нечистью, мы с Изуми-тян выбрались на берег озера, с которого было видно собственно школу Ормариен.

Как я уже говорил, некогда Ормариен был могучей крепостью, огражденной гранитной стеной, могучей и защищенной серьезными заклятьями. Но с тех пор прошло уже очень много времени. Защитные заклятья уже давно частью погасли, а частью — растрепались без надлежащего присмотра, которого учительский состав нынешней школы не может обеспечить. Но вот общее количество заклинаний на стене как бы даже и не увеличилось: усталые, выщербленные серые камни держались один на другом не иначе как очень уж сильномогучим колдовством.

Не знаю, случайно ли так совпало... но я добрался до школы именно тогда, когда ее ученики как раз сдавали экзамены. Кто-то — чтобы перевестись на следующий курс. А кто-то — чтобы забрать диплом некогда славной и известной, но ныне пребывающей в глубоком упадке школы, и отправиться искать свое счастье на дорогах Империи в качестве вольнонаемного мага.

— Поехали, — бросил я Изуми-тян, которая остановилась сзади-слева от меня и со странным, хищным интересом смотрела в сторону замка. — Посмотрим: какое зло успело скопиться тут со времен визита моего коллеги полгода назад?

— Поехали, — кивнула Гончая. — Я чую зло.

Лабиринт Орихалка. Данни Щит

Как, собственно, и ожидалось, инквизитор не смог уговорить горящего жаждой познания мага Хризантемы отказаться от спуска в глубины Орихалка. И мы пошли вниз. Вначале нас окружал вполне современного вида подземный коридор, пробитый в рыхлой почве огненным заклятьем. Собственно, так в наше время и строят большинство сооружений, если уж приходится делать это ниже уровня земли. Огненное заклятье сплавляет землю в стеклообразную массу, которую потом приводит к нужному виду мастер Земли. И получается вполне удобный, водонепроницаемый тоннель. Одна проблема: работа сразу двух мастеров стихий, да еще и весьма продолжительная (ведь расплавленной земле еще необходимо давать остыть, прежде чем двигаться дальше) — стоит уж очень дорого. Так что таким вот образом строят разве что Великие дома. Ну а прочие довольствуются деревянным крепежом... или вовсе не лезут под землю. А ведь предки строили из удобного серого материала... правда, местами он осыпался и выщербился, от огромных величественных городов на поверхности — и вовсе уже ничего не осталось... Но некоторые подземные лабиринты — сохранились. Ходят слухи, что даже серебряные маги не могут воспроизвести заклятье, защитившее эти подземелья от разрушения.

Я огляделся. Серые ровные стены, со следами давным-давно облетевшей краски. Типичное подземелье Древних, как нам его и описывали в школе.

— Посмотрите, — вздрогнула Айна, показывая факелом на стену, где мы увидели металлическую доску с изображенным на ней треугольником вершиной вниз, по сторонам которого были расположены семь стилизованных изображений человеческого глаза. — Это же символ Инквизиции? Семь глаз?

— Нет, — покачал головой отец Кайринт. — Этот знак — старше Ордена. Если дотронешься — сможешь убедиться, что табличка — под заклятьем стазиса. То есть — была установлена еще во времена сразу после Пришествия Повелителя.

— Или же ДО него, — вмешался Элезар.

— Или до Пришествия, — согласился инквизитор. — По крайней мере, нам не известны случаи наложения заклятья Стазиса после эпохи Основательницы, Неистовой Рен Гри. Секрет этого заклятья давно утерян...

— И, может быть, мы сумеем его найти в этом лабиринте! — радостно подхватил Элезар.

— Может, найдем, может — нет, — покачал головой Кайринт. — Но вот неприятности — найдем обязательно.

— С чего Вы это взяли? — взвился представитель Фиолетовой Хризантемы.

— С того, — кривовато улыбнулся отец Кайринт, — что это — восемьдесят седьмая экспедиция в Лабиринт Орихалка. Вернулась тридцать одна экспедиция. Вернулась без потерь... ни одной. Согласитесь, статистика — вполне значимая?

— Дилетанты и неумехи, не имеющие не малейшего представления о том, как надо обращаться с магией Древних, — отмел аргумент инквизитора Элезар. Себя он, видимо, считает знатоком и профессионалом... Что вызвало во мне нехорошие предчувствия.

Элезар покрутил головой, и луч света, источаемый артефактным обручем на его голове, ослепил меня. В отличие от серебряного мага Великого дома, мы не имели доступа к редким и дорогим артефактам, а потому вынуждены были пользоваться факелами. Ведь система освещения, некогда встраиваемая Древними во все свои подземелья — давно уже не работала, и только стазис, в который были погружены серые стены, не давал им превратиться в черные от копоти факелов тех, кто спускался сюда в поисках сокровищ.

Мы двинулись дальше. Коридоры были пусты, впрочем, как и комнаты, в которые мы заглядывали через не подпавшие под стазис, а потому — давно в пыль разрушившиеся двери.

— Здесь можно идти спокойно, — бросил нам отец Кайринт. — Коридоры Древних безопасны именно из-за стазиса: все ловушки, которые могли бы сработать — не сработают. Проблемы начнутся ниже.

Мы неторопливо шагали по серому бетону. Говорят, что некоторые Дома начали эксперименты по созданию аналогичного материала, обжигая с известью вулканический пепел... но пока что до объемов, в которых делали б'итн Древние — еще очень и очень далеко.

— Здесь, — бросил инквизитор. — Стойте.

Перед нами возвышалась дверь, явно не работы Древних. По стилю — она очень напоминала изделия Дома Феникса. Выплавленная в магическом огне заговоренная черная бронза очень и очень плохо поддается чарам... да и чисто физическим воздействием выбить ее ничуть не легче.

Могучие створки были закрыты на... веревочку. Не слишком толстая веревка проходила через бронзовые ушки, и была завязана узлом с печатью в виде кинжала, обвитого змеей. Хлипкая, ничтожная преграда... Если не знать, что черный кинжал — символ Инквизиции. И что попытавшегося разорвать или разрезать "тоненькую" и "хлипкую" веревочку, не имея на то разрешения, ждет множество неприятных сюрпризов. Впрочем, идиоты, не способные опознать опасность — сюда не добираются. Гибнут на подходах.

Отец Кайринт достал свой кинжал, символ статуса и рабочий инструмент, и рукоятью прикоснулся к печати. Веревочка согласно мигнула, и двери открылись... но при этом и печать и сама веревочка остались целыми.

Мы вошли внутрь и двери захлопнулись за нами.

— Оставь надежду, всяк, сюда входящий, — пробормотал себе под нос инквизитор. Впрочем, думаю, его услышал только я: остальные были недостаточно близко для этого. Вот и гадай: умышленно это сделал отец Кайринт? Или же действительно допустил небрежность?

— Отец инквизитор, — обратилась к нему Айна. — А что это был за знак? Там, на... табличке?

— Знак души, — пожал плечами Кайринт. — И не спрашивайте меня: "что это значит?" Не отвечу. Просто не знаю ответа. Надпись на табличке — на одном из древних языков. Очень приблизительно ее можно перевести как "Душа под защитой союза Великих Домов". Но это очень приблизительный и спорный перевод.

— И Вы еще будете утверждать, что до Пришествия не было Великих Домов, — торжествующе бросил Элезар.

— Как я уже сказал, — усмехнулся инквизитор, — канонический перевод условен, и, в лучшем случае — спорен. В частности, там нет слова "Дом", но упомянуты лишь какие-то "объединенные народы".

— Как можно объединить чернь, кроме как посредством Великих Домов? — судя по всему, Элезар считал, что его аргумент неотразим.

— Вот, — кивнул на нас инквизитор, — пример организации, созданной без участия Великих Домов. Да и в копиях копий древних хроник говорится, что "Неистовая Рен Гри объединила народы выживших". О Домах там тоже не говорится.

— Сами говорите: это копии копий, — отверг аргумент Элезар. — Наверняка это просто ошибка переписчика. Теория запрещает существование Империи без Великих Домов.

Инквизитор не стал продолжать спор, и я, наконец-таки, смог обратить внимание на окружающее.

В отличие от современных построек, проплавленных огнем, и тоннеля Древних, красно-черные стены, между которыми мы шли сейчас, казались скорее живыми. Сама геометрия их смотрелась как-то парадоксально и непривычно.

— И чего же здесь стоит опасаться? — непривычно серьезно спросил Элезар. Кажется, он впервые воспринял на полном серьезе предупреждение инквизитора об опасности.

— Всего, — спокойно ответил отец Кайринт. — Здесь сами пространство и время — нелинейны и анизотропны. Мы можем увидеться с воинами Рен Гри Неистовой, штурмующими это убежище ее врагов, или с развеселыми заговорщиками из Дома Пихты, еще только планирующими убийство Императора и свержение династии, или... Да с кем угодно, в общем. Можно даже встретить "то, чего на белом свете вообще не может быть".

Я с удивлением посмотрел на инквизитора. Услышать от него цитату из еретического "Сказания о ронине Теодотте", запрещенного несколькими Великими Домами и почти всеми Орденами Церкви Столпов Света (и именно поэтому известного чуть ли не больше, чем моления во здравие Императора и на одоление злокозненного Повелителя Ничего) было удивительно.

— Смотрите! — вскрикнула Айна.

Впереди во тьме, за пределами дрожащего света факелов стоял человек. Его черный плащ так сливался с темнотой, что мог бы быть и вовсе невидим, если бы не серебряная подкладка, изредка вспыхивающая отраженным светом. Но все равно казалось, что серебряная маска, изображавшая некий зачарованный неземной идеал внешности, сама собой висит в воздухе.

Окрестности Ормариена. Джер Привратник

Нам навстречу из леса вышел парень. В его спутанных, черных волосах было достаточно серебряных прядей, чтобы констатировать: по деревенским меркам он мог бы быть неплохим волшебником. Вот только сейчас его как будто окружала аура отчаяния.

— Зло! — повернула лицо ко мне Изуми-тян. — Я чую зло.

Это что же должен был совершить этот ничем, кроме крючковатого носа, не выдающийся паренек, чтобы Гончая посчитала его "злом"?

— Не "он", — покачала головой Изуми-тян, отвечая на мой так и не произнесенный вопрос. — На нем.

Я пригляделся. Аура паренька, кроме уже отмеченных мной цветов горя и отчаяния, слабо-слабо светилась нитями управляющих проклятий. Ничего такого, чего бы нельзя было разорвать просто на голой воле... но для этого — надо знать о том, что, собственно, требуется что-то порвать.

— Что случилось? — спросил я, чуть-чуть добавляя в голос Силу. Это заклятье заставляло собеседника быть чуть более откровенным, чем он планировал. Чуть ли не основное заклятье для инквизитора, а потому и изучается одним из первых. Впрочем, среди серебряных Домов его аналоги тоже встречаются отнюдь не редко... правда, мало кто ими занимается из молодых Серебряных. Мы предпочитаем более эффектные, хотя и гораздо менее эффектные и полезные. А подобная "шпионская мелочевка" — ниже нашего достоинства. Зря, вообще-то. Очень зря.

— Случилось? — переспросил парень. Судя по легкой мути в его глазах — заклятье подействовало.

История оказалась донельзя банальной. Даже в этом глубоком тылу мироздания, далеком от цивилизации и носителей истинной Силы, находились те, кто считал себя лучше остальных. Причем, что любопытно, те, кто действительно был лучше других, будь то по причине усидчивости, способностей к быстрому мышлению или же банальной силе, и те, кто "считал" себя таковыми — оказались, как это частенько и бывает, множествами практически не пересекающимися. Тому, кто на самом деле силен — незачем это доказывать. И, тем более — незачем утверждать себя, унижая других. А вот "чуть сильнее среднего", а то и откровенные слабаки, сбившись в стаю, частенько таким развлекаются. А уж если еще и "повезло" родиться в семье чуть поблагополучнее среднего, а рядом — те, кому повезло еще меньше... Травля становится практически неизбежна. Вот и Гравви влетел в очень похожую историю. Нет, его самого не травили: хоть и полукровка, но он принадлежал к одной из уважаемых в этой местности семей, что изрядно защищало его от слетевших с нарезки "золотых деточек". Но вот его подруга... Против нее организовался комплот во главе с некой Сефи, взявшей себе прозвище "Теневой искательницы"... Тут я усмехнулся. Среди наемников "теневыми искателями" частенько называли тех, кто крысит чужую добычу на поле боя. И отношение к ним было... соответствующее. Сказать только, что сами слова "теневой искатель" употреблялись только в официальных случаях. Во всех прочих подобные личности обозначались исключительно нецензурно. Так вот, эта "особо умная" собрала вокруг себя еще двух таких же, и обзаведшись стайкой прихлебателей еще меньшего калибра, принялась травить Айрис, уже упомянутую подругу Гравви.

Девочке в этом мире серьезно не повезло: ее мать, принадлежащую к весьма почтенным, по местным меркам, семье, выдали замуж за обычного черноголового без капли Силы, "из политических соображений". Кажется, те, кто устроил этот брак, считали, что подобный поступок приблизит их к Даэсс Дей'Мар, Игре Домов, широко распространенной среди серебряных магов. Идиоты. Про генетические карты, магическую совместимость и предсказания Оракулов, собственно, и служащие основанием для Игры на таком уровне, они и слыхом не слыхали... Иначе не удивились бы тому, что вместо ожидаемого мальчишки, который должен был что-то там унаследовать, родилась девочка, а мать — умерла родами. В общем, девочка оказалась лишена поддержки семьи, а потому — удобной мишенью для издевательств. Гравви старался помочь и защитить... Но парень в противостоянии с девушками изначально оказался в невыгодной позиции. Не говоря уже про то, что доступа в спальни девочек у него вообще не было. Так что помочь он мог мало чем.

Вот и сегодня троица крыс в очередной раз напала на Айрис. Гравви попытался защитить подругу... но вместо благодарности — услышал от подруги только злые, обидные слова. И теперь он не понимал: что произошло.

Как раз к завершению истории, я сумел распутать наложенные на парня заклятья. Собственно, то, что я потратил на это столько времени — однозначно говорило о том, что подобная конструкция не по силам и не по умению ученикам захолустной школы. Похоже, против парня играла администрация школы. Что ж. Даже если эта самая администрация как-то связана с Инквизицией, то это не играет никакой роли. "Тебя предупредят, если ты будешь близок к каким-то планам. А не предупредили — действуй, как сам считаешь нужным". Так напутствовал меня инквизитор Бастиан, отправляя в путешествие. Вот и буду действовать.

— ... именем священной Имперской Инквизиции, — паренек смотрит на меня с ужасом. — Да будет так! — завершаю я экзорцизм. Слова, на самом деле — всего лишь ритуал, позволяющий мне сосредоточиться на творении заклинания. Я щелкаю пальцами... и бессмысленно расточаемая мощь Хаоса ударяет в тонкие, изящные, но такие уязвимые построения высшей магии. Неслышимый звон заставил вздрогнуть мир. А Гравви упал на колени.

— Я... я в самом деле сделал ЭТО? Не может быть... Я...

Перед парнем открылась правда, спрятанная туманом заклятия. Правда о том, как он сам рассказал крысам секреты заклятья, созданного его подругой. И сегодня это самое заклинание было применено против нее самой. Так что нет ничего удивительного в том, что, обожженная "предательством", о невольности которого она не знала, девушка ответила на заботу "предателя" злыми словами, которые казались ей правильными и справедливыми. А наложенное на Гравви заклятье помешало бы ему примириться. Думаю, через некоторое время одна из крыс показалась бы ему симпатичной — и это разрушило бы последнюю надежду на примирение этих двоих.

Что ж. Даже если это как-то входит в планы инквизиции... Предупреждать надо. Но с того места, где стою я, это выглядит как самое настоящее, дистиллированное, 96-й пробы, чистой воды зло. И с этим злом я буду бороться.

— Идем! — бросил я и Гравви и Изуми-тян.

И мы пошли. Хотя парень и попытался было прошептать что-то вроде "она мне не простит!". Может и не простит. Но если не объяснить девушке, что произошло — ни о каких "может" не будет идти и речи.

Недалеко от того места, где мы встретились с Гравви, на берегу озера, Айрис сидела и плакала. А ее гонительницы стояли неподалеку и смеялись, радуясь своему "хитроумию" и удачливости. Что ж. Насчет хитроумия — не знаю, насколько вы на самом деле участвовали в подготовке этой пакости. А вот удача ваша сегодня закончилась. И это не обсуждается. Сегодня они вспомнят, что отнюдь не являются вершиной пищевой цепи.

Я прикинул варианты поведения, и проложил дорогу к плачущей девушке прямо через кучку ее обидчиц.

Меня заметили, когда я уже подошел вплотную. Да и то — в основном потому, что кобыла, которую я вел в поводу — заржала.

— С дороги, травоядное, — бросил я застывшей в ошеломлении девице, проходя мимо.

Окрестности Ормариена. Айрис

Почему? Ну почему он так поступил? Сначала — предал меня, выдал мое любимое, собственноручно составленное, тщательно ото всех скрываемое заклятье этим... этим сучкам, а потом — подошел "защищать" меня, как ни в чем не бывало? Что, хочет узнать еще какие-нибудь мои секреты, чтобы ударить еще больнее? Ну куда уже больнее-то? Сквозь боль предательства, я едва слышала то, чем меня пытаются оскорбить эти твари... Но вот дальше...

— С дороги, травоядное!

Незнакомый голос бросил Сефи как бы не самое страшное оскорбление, которое только можно было придумать. Она-то, со своей стайкой прихлебательниц, считала себя хищником, гордой вершиной пищевой цепи. Именно в этом она усматривала основания для своего несомненного права гнать и травить других. И вот... "Травоядное!" Да если бы этот парень, максимум на пару лет старше нас, ее матом покрыл этажей эдак в десять — и то не так оскорбительно было бы. Похоже, новичок знает, как по-настоящему оскорбить. Но все-таки так нарываться на Сефи... Администрация школы ее по каким-то малопонятным причинам все время поддерживает и покрывает... Ну вот...

— Ты... ... и ... в ... на ...!

— Убого, — пожал плечами парень, даже не оборачиваясь. Почему-то он смотрел прямо на меня, как будто его что-то крайне заинтересовало.

— Ах ты ж ... !

Сефи с очередным нецензурным воплем кинулась на пришельца, пытаясь сотворить какое-то заклятье, явно не из тех, что мы учили в школе. Однако багровый, производящий впечатление чего-то грязного, луч бессильно размазался по шестиугольнику радужного свечения.

Это, простите, КАК?! Ведь всем известно, что пассивные щиты — слабы. Что их основная задача не отразить заклинание, а предупредить мага об опасности, дать ему возможность среагировать... А тут... Ни слова, ни жеста. Пассивный щит, как он есть — и атака Сефи полностью поглощена, как будто она атаковала... ну, не знаю... Серебряного! Но ведь такого не может быть?

Пришелец небрежно отмахнулся левой рукой, и Сефи, вместо с тремя подругами, рухнула, скорчившись от боли.

— Это запретное колдовство! — крикнула она, когда вообще смогла говорить. — Я... Директор Бланчфлер узнает об этом!

— Узнает, — кивнул пришелец. — И, если ты поторопишься — то очень быстро.

Я с удивлением посмотрела на парня. Все-таки директор Бланчфлер — сильный маг, и влиятельный политик. Кто же этот парень, что совершенно не опасается гнева директора?

Видимо, Сефи и ее подруги также пришли к подобному выводу... Но все-таки, похоже, решили, что пришелец — блефует. По крайней мере, они быстро побежали в сторону замка.

— Так, — незнакомец ехидно усмехнулся в сторону бегущих, и снова повернулся ко мне и этому... предателю. — Прежде, чем начнете снова ссорится, держите... — он кинул этой сволочи что-то... чего я не разглядела. — Используйте это вместе и... с умом.

— Что это? — спросил Гравви. Придурок. Сначала надо спрашивать — а потом уже ловить! Мало ли что кинули?

— Это — эффектор аурного жучка, — пояснил незнакомец. — Через него вы услышите, о чем я буду разговаривать с директором. Но только если будете слушать вместе.

О, Повелитель Ничего! Что за издевательство! Либо я буду сидеть вместе с этим... предателем... либо — не услышу ничего, и буду мучиться от любопытства! Эх, ладно. Пусть уж и эта чувырла... Я бросила на бывшего друга серьезный взгляд, показывающий, что мое разрешение остаться — ни в коем случае не означает, что я забыла и простила его предательство...

— Но... — начал было Гравви, но запнулся. Однако пришелец спокойно смотрел на него, ожидая продолжения. — ...разве директор не заметит слежку?

— Это сложно, — покачал головой незнакомец. — Но, даже если и заметит — к какому выводу он придет?

— Что... — я задумалась, и тут меня осенило: — директор подумает, что следят за тобой!

— Вот именно, — улыбнулся парень. — И, поверьте, людей, у которых есть причины за мной, скажем так, приглядеть — довольно-таки много.

— А как Вас зовут? — подчеркнув голосом большую букву, спросил предатель. Наверное, хочет и к нему подольститься... чтобы потом предать, разумеется!

— Джер Привратник, пройдите, пожалуйста, ко мне в кабинет! — немедленно прозвучал ответ, и прямо из воздуха сформировался небольшой светлячок, который обычно и сопровождает провинившихся на ковер к директору.

Джер (и когда это он успел заработать себе имя, да еще принятое Силой, раз уж его использует наша директор?) двинулся за светлячком, а я протянула руку предателю, требуя поделиться эффектором заклинания. Как ни странно, он немедленно это сделал. Подольститься хочет?

Некоторое время мы сидели молча, пока не услышали:

— Добрый день, господин инквизитор... — голос директора я узнала сразу. Так и представляешь себе, как она возвышается за своим креслом на троноподобном стуле. Неоспоримая властительница всего и вся в окружающем пространстве и времени. Но тут до меня дошел смысл сказанного...

Если бы я стояла — то села бы тут же, на месте. Этот молодой, чуть старше нас, парень — инквизитор? Впрочем... Имя Силы... Вполне может быть, что он — какой-нибудь прославленный герой древности, просто омолодившийся магией.

— Добрый день, госпожа директор, — отозвался Джер.

— Что же привело в мою школу инквизитора? — поинтересовалась директор.

— Слухи о кромешном зле, что обосновалось тут. Так что я прибыл сюда не только с правом интердикта, но и с правом активировать протокол Санктуум Экстерминатус. Я, конечно, не мой учитель, на город меня не хватит... но вот небольшой замок зачистить — вполне.

Я охнула. Если это парень действительно может "зачистить" школу...

— "...сочтут это переменой к лучшему". Конец цитаты, — произнес парень... да, впрочем, какой "парень". Инквизитор!

— Эх, молодость, молодость, — я представила, как директор Бланчфлер качает головой. — Вы всегда нетерпеливы и нетерпимы... А между тем, наибольшего блага для наибольшего числа людей можно достичь только постепенно, шаг за шагом... пусть некоторые шаги пути к победе и могут показаться чистым злом тем, кто не видит сияющей цели.

— Так покажите мне эту сияющую цель, ради которой стоит по сути, зомбировать ребенка? Или Вы будете рассказывать мне сказку о том, как три ученицы смогли осилить заклятье, которое не всякому мастеру по силам (даже серебряному, потому как тут точность и опыт — значительно важнее силы), так потом еще и почистить ему память, заставив забыть, как он под принуждением выдал тайны подруги ее врагам?

Я с ужасом посмотрела на Гравви. Выходит, я совершенно зря обвиняла его в предательстве? Если уж сам директор взялся баловаться ментальной магией — какие шансы устоять были у школьника?

Прижавшись к, как выяснилось, ни в чем не виноватому парню, я слушала в ужасе план директора, хитрый, замысловатый, и, на мой взгляд, крайне ненадежный. План, включающий в себя сведение Гравви с этой... Сефи, их смерть, смерть их еще не только не рожденного, но даже и не задуманного ребенка...

— ...и вот, жертвой невинного дитя — наш мир очистится от зла. И не надо так скептически хмыкать. Я не фанатичка, и отчетливо осознаю, что количество зла в мире совершенно огромно, и одной жертвой его не смоешь. Но даже общий баланс чуть-чуть сдвинется в сторону блага. А уж в локальном масштабе... Эта местность, зараженная влиянием Повелителя, будет очищена полностью... ну, или, хотя бы, до уровня, при котором здесь смогут жить люди. Нормально жить, а не "с трудом выживать", как сейчас. И школа Ормариен вернет себе былую славу!

— Понятно, — в голосе инквизитора звучал нескрываемый скепсис. — Вы осознаете, что ничего у вас не выйдет?

— Почему? — даже не видя лица директриссы, я могла точно сказать, что сейчас оно отражает несколько высокомерное недоумение. Дескать, как тут эта личинка пытается оспорить ее единственно верное мнение?

— Элементарно, — отозвался инквизитор. — Это для ребенка расписанное Вами будет доблестным и бескорыстным самопожертвованием. А для Вас — доведение несовершеннолетнего до самоубийства. То есть, общий баланс зла в лучшем случае будет неотличим от ноля. И это, прошу заметить, "в лучшем случае", какового тут не предвидится.

— А это еще почему? — голос директриссы был какой-то... погасший. Неужели она поняла?

— Потому что в уравнение баланса стоит добавить еще и то, что приходится творить по пути к сияющей цели. В частности, на мой взгляд, вред, нанесенный душам известной Вам троицы — почти необратим, — послышался тяжелый вздох. — Почти... И я не уверен, что это самое "почти" — еще есть. Безнаказанность и вседозволенность — опасный наркотик. А когда сочетаются с возможностью унижать других...

— И что же я могу сделать, — спросила директор, — чтобы Вы перестали поигрывать этим, без сомнения, замечательным шариком, угрожая применить право экстерминатуса?

— Знаете... если бы у меня была бы другая кандидатура на пост здешнего директора — я потребовал бы от Вас подать в отставку, — холодно заявил инквизитор. — Вы заигрались. Но, увы. Кандидатуры Вам на замену у меня нет. Ни один сколько-нибудь знающий маг (не "хороший учитель" и даже не "хороший человек", заметьте) сюда не поедет по своей воле, разве что по приказу... а, значит, будет ничуть не лучше Вас. Так что, пожалуй, продолжение работы в качестве местного начальника — и будет Вам наказанием. Только... Вы принесете клятву, что будете действовать в соответствии с Кодексами Империи. Рен Гри Неистовая и ее советники сумели приблизиться с недостижимому идеалу справедливости, наверное, в большей степени, чем ее последующие комментаторы и интерпретаторы. А также, разумеется, я заберу с собой всех героев сегодняшней небольшой драмы. Думаю, даже если я бессилен и почти не вижу надежды для некоторых из них, преподаватели и надзиратели в школе при замке Семи глаз — справятся.

После этого все, что я услышала — были слова торжественной клятвы директриссы. Дальше — тишина.

Императорский дворец. Элате Сладкая смерть

Проход к покоям Императора, да хранит нас Его воля от зла Повелителя... Место, известное каждому сколько-нибудь образованному члену Серебряного Дома. Картина "Начало Потерянных времен" кисти известного мастера Фиоры Птенца Феникса, на которой императорская чета отчаянно защищает проход, по которому жрица Храма Виндикар уносит младенца, еще не получившего имени Генсеррика Кровавого — известна очень широко, и ее копии висят почти во всех галереях.

Однако, оказавшись здесь сама, я с удивлением увидела, что, несмотря на широкую известность этого места, знаем мы о нем не так уж много. Так на картине проход написан довольно-таки широким и прямым. Видимо, художница сделала это, чтобы подчеркнуть многочисленность предателей, перешедших на сторону Падшего Дома, и храбрость и силу погибших Императора и его супруги. И вначале коридор, в который свернул Лентан, был именно таким. Мне даже показалось, что я узнала некоторые украшения, изображенные на картине Птенца Феникса... Но потом Лентан потянул меня за руку в сторону узкого прохода, который я приняла за ход для какой-нибудь прислуги.

— Вот здесь... — он указал рукой на один из многочисленных поворотов. Я недоуменно посмотрела на него, но Лентан повторил: — Здесь... начались Потерянные времена. Фиора Птенец Феникса перенесла действие в коридор к официальным покоям Императора, но на самом деле Миаргим и его супруга Перелиана погибли здесь.

— "Проход был по пояс завален трупами и по колена залит кровью", — процитировала я "Сказание о Потерянных временах и Падшем Доме".

— Именно, — кивнул Лентан. — Как видишь, трупов и крови понадобилось не слишком много: проход узкий...

— ...и удобный для обороны, — подхватила слова Императора, да будет его правление мудрым, я, представляя, как из-за поворота выбегают воины Дома Пихты и присоединившиеся к ним предатели... и гибнут от магии и стали императорской четы... а жрица уже скрылась за поворотом, унося надежду мира и продолжателя крови династии. — Я всегда размышляла, глядя на картину: почему никто из нападавших не ударил в спину убегающей жрице...

— Теперь ты видишь, почему, — грустно улыбнулся Лентан. — Они просто не увидели служительницу Храма. И мой предок с супругой успели продержаться достаточно долго, чтобы жрица ушла в потайной ход и закрыла его за собой. И маги и искатели Пихты так и не смогли его найти.

Под впечатлением от мысли, что было бы, если бы жрица не успела, я молча шла за Лентаном через извивы узкого и удобного для обороны прохода, машинально отмечая места, где я разместила бы резидентные заклятья, капсулы с ядом и прочие вещи, призванные усложнить жизнь атакующих и наполнить ее яркими, незабываемыми красками... правда, сделав ее заодно очень короткой.

В отличие от "официальных" покоев Императора, да сохранит нас Его длань от всякого зла, личная комната Лентана была небольшой* и уютной. Одна из ее стен была полностью занята книжным шкафом. Письменный стол стоял возле магической имитации окна. Широкая кровать была отгорожена пастельных тонов ширмой-гобеленом. В изголовье кровати располагался небольшой шкафчик, на который Лентан махнул рукой, и сообщил, что "данное помещение является местом обитания ученика инквизиторов Танни, из которого он время от времени выбирается на свет".

/*Прим. автора: стоит отметить, что, как ни крути, Элате — представительница аристократии, пусть и несколько обедневшей и захудалой. И на это стоит делать поправки. То есть, "небольшой" комната является именно для дворцовых покоев, а отнюдь не размером с современные пеналы*/

— А здесь, — Лентан коснулся рукой массивной каменной двери, — проход в официальную часть моих покоев. Но этот проход зачарован так, что маги Пихты оттуда даже не сунулись...

— Но почему тогда... — я замялась, не зная, как сформулировать свой вопрос, не обидев Лентана и не оскорбив его предков.

— Почему они также не зачаровали и тот коридор, по которому мы сюда шли? — угадал мой вопрос Лентан. — Очень просто: это специально оставленная уязвимость. Чтобы враг атаковал не откуда попало, а именно здесь. Останься с Миаргимом еще хотя бы пара настоящих боевых магов — и он с супругой успели бы уйти... Но из-за предательства с ними осталась только виндикар... А они сильны своей маскировкой и внезапными ударами из ниоткуда, а отнюдь не в прямой схватке. Не зря их называют "ассасинами". Вот Император и решил, что оптимальным решением будет отправить жрицу спасать наследника, а ему самому — принять бой...

Некоторое время мы помолчали, отдавая дань памяти доблестно погибшим, а потом Лентан толкнул каменную дверь, открывая проход в свое официальное обиталище, как он сам это обозначил.

Императорский дворец. Лентан Золотой

Я за руку провел Лайту из своего настоящего дома туда, где я проживаю, так сказать, официально. Где толпятся мои фаворитки, и желающие таковыми стать, куда приходят жалобщики и интриганы. Огромная анфилада комнат, обустраиваемая поколениями Императоров... глаза б мои не глядели на эту пошлую роскошь. Собственно, это — последний тест для Лайты... и я очень надеюсь, что она его пройдет. Увы, слишком многие девушки замирали в восторге, глядя на чеканное золото и искусное шитье, украшающие покои Императора... и тем самым теряли всякие шансы на мое благорасположение. Если бы я мог продать эту золотую клетку... и нанять на полученные деньги солдат — я мог бы вернуть власть династии если не над Империей, то хотя бы над Императорским доменом. Но увы... Мои придворные понимают это ничуть не хуже меня. И поэтому... "Таковы традиции, Ваше Величество", "подданные не оценят такого святотатства"... Вот и получается, что я сижу на куче золота без гроша в кармане. И лишь изредка получается через того же Зейгирена продать тайком "заигранные" безделушки... особенно — когда появляется возможность обвинить в их пропаже приставленную моими скверноподданными прислугу.

— Красиво, — равнодушно произнесла Лайта, и мое сердце зашлось от восторга. Она поняла! И я впервые прямо сумел взглянуть на единственно ценный предмет в этой выставке тщеславия — копию портрета Рен Гри Неистовой, оригинал которого висит в Тронном зале. — А куда ведет эта дверь? — поинтересовалась Лайта, заставив меня смутиться... немного.

— Там... там комната, в которой традиционно обитает фаворитка Императора, — честный ответ показался мне лучшим решением. — Сейчас там живет Маюри Мятлик. Но когда ты станешь моей супругой — эта комната будет пустой...

— Почему? — услышав этот вопрос, я чуть не сел. — Меня устраивает Мятлик в качестве твоей официальной фаворитки. Пусть хотя бы часть тех, кто пожелают возвыситься при твоем дворе, интригуют против нее, и рассказывают мне, какая она плохая, и как дурно влияет на тебя, чем они будут интриговать против меня, и рассказывать тебе, как я тебе изменяю...

Я склонил голову. Пожалуй, стоит познакомить ее с Зейгреном. Я имею в виду — по-настоящему познакомить. Думаю, это будет... интересно.

Танец огня (Главная резиденция Дома Феникса). Глава Дома Феникс.

Все-таки, быть Главой Дома — нелегко. Даже собственное имя — недопустимая роскошь для таких, как мы. По идее, отказ от имени должен символизировать отказ от собственных интересов в пользу интересов Дома... Нашли дураков. Однако, все равно заботы об интересах Дома отнимают непропорционально много времени. Особенно у меня... Феникс высоко взлетел и широко распростер огненные крылья... и важно сделать все, чтобы эти крылья не подломились под тяжестью взятых на себя обязательств. Увы, но не все это понимают. Многие важные... лица (хотя так и хочется сказать — "хари") в Совете Дома не видят, что ресурсы наши серьезным образом истощены, и что нам следует не рассматривать возможности сменить династию и основать Тысячелетнее Царство Феникса... Нет, нам уже пора рассматривать планы выхода из кризиса, способы не потерять слишком много из достигнутого, поскольку хотя бы частью поступиться придется: это неизбежно. Мы слишком многим слишком многое наобещали, а положение наше неустойчиво, и зависит, в том числе и от поддержки малых Домов, что мы склонили на свою сторону. Так что меня радует, что Лентан, заняв место своего отца, показал себя не по годам мудрым и рассудительным молодым человеком, не то, что его отец, безвременной кончине которого я, признаться, немало поспособствовал. Так что нам сейчас нужно отступить, переварить проглоченное... чтобы его не вырвали у нас с изрядным куском мяса. Ведь многие из тех, кто сейчас только что не ползают перед нами на коленях, на самом деле только и ждут малейшего знака, что гигант ослабел, и его можно рвать... Нет уж. Такого я не допущу. И если это означает сохранение Золотой династии на следующее поколение... а то и несколько — то так тому и быть.

— Итак? — я отставил бокал с вином, обращаясь к Ириттану Скользящему, Советнику Левой руки, той самой, о действиях которой не ведает рука правая.

— Подтвердилось, — кивнул мой главный (хотя и далеко не единственный) шпион. — Лентан, — ... он не упомянул титул и положенное славословие... зря. Сейчас — точно не время. Да и настанет ли оно когда либо? — ...оказывает явное предпочтение Элате Сладкой смерти. Все претендентки от вассальных нам Домов отвергнуты. Кроме Магиры Одуванчика... — Так... А вот это уже ошибка. Он не знает о получении девушкой Имени Силы? Или не считает эту информацию важной? В любом случае, это повод повнимательнее присмотреться к Скользящему. Кажется, он перестает соответствовать занимаемому посту, и будет иметь некоторый смысл совершить несколько телодвижений, которые его соперники однозначно сочтут знаком, что Ириттан вышел из милости... Правильно сочтут, между прочим.

Повинуясь милостивому наклонению головы, Советник прекратил дозволенные речи, хотя явно хотел сказать что-то еще, и удалился. Я отхлебнул из бокала и обратился к младшему сыну, присутствовавшему на докладе. Старший, Оран, давно отказался от присутствия на докладах "по мелким, ничего не решающим" вопросам. И, тем самым, практически необратимо вычеркнул себя из линии наследования. Именно на таких докладах я демонстрирую наследнику истинные причины, что движут политикой Домов... и показываю Наследника тем, кто будет работать со следующим Главой... Или же не будет. По разным причинам.

— Итак, Эрен, твое мнение?

Наследник традиционно сидит немного впереди и справа от трона Главы, демонстрируя доверие старшему... а заодно — подставляя спину под удар Главы Дома, если вдруг понадобится.

— Мы не заявляли никаких требований, и даже предложений, — начал вслух рассуждать младший сын, и, уже очевидно — наследник. — Так что обвинять Императора, да хранит нас его Свет от воли Тьмы, в неуважении и небрежении нашим Великим Домом, как это делают некоторые из Советников Дома... — тут наследник обошел вниманием тот "мелкий факт", что среди этих "некоторых" Советников — и его старший брат... И правильно, на мой взгляд. Незачем повторять самоочевидное. Увы, об этом я и так знаю. — ...не следует.

— Они ищут повод, а не причину, — прервал я мысль младшего сына.

— Да, — согласился Эрен. — Но я не вижу необходимости в поиске подобных причин. Уже сейчас силы Дома разбросаны по огромной территории. Наши "союзники" скорее требуют помощи и защиты, чем помогают нам, а некоторые — готовы взбунтоваться против нас. Противники же опасно близки к тому, чтобы объединиться. Так Шиповник, после обмена Иргарда на торговые привилегии, уже практически заключил союз с Ландышем... а за Шиповником — последуют все три Розы. Если мы дадим нашим противником такой шикарный повод, как выступление против царствующего Золотого Дома, на клич "защитим мир от надвигающихся Новых Потерянных времен" под их знамена сбегутся все наши противники... и многие из тех, кого мы считаем союзниками.

— Вывод? — осведомился я.

— Сейчас — худшее время для выступления против династии. Феникс должен сложить крылья и поклониться действующему Императору, да хранит он нас от зла Повелителя Ничего. Иначе... Лозунг "Спасем мир от новых Потерянных лет" соединит против нас недовольных. Неповиновение законному Императору, да пребудет он благ, оттолкнет Церковь, причем независимо от политики конкретных Орденов, и, в лучшем случае, расколет черноголовых... — я удивленно посмотрел на сына. Учитывать мнение черноголовых в политике Дома... Его брату такое и в голову бы не пришло. — Черноголовые делают для нас многое. Если они станут трудиться с меньшим энтузиазмом — наши доходы уменьшатся. А если придется гонять войска на усмирение восстаний... В общем, лучше до такого не доводить, — пояснил Эрен.

— Согласен, — кивнул я. — Но что ты предлагаешь делать по поводу императорской свадьбы?

— Ничего, — жестко ответил сын.

— Ничего? — заинтересовался я. Кажется, Эрен намерен допустить ошибку.

— Ничего, — подтвердил тот неправильное решение, но, задумался и внес поправку: — Разве что... негласно и неофициально довести до заинтересованных лиц, что покушения на императорский гарем будут встречены Фениксом безо всякого понимания, а на Роз, Лилию и Одуванчик — вызовут неудовольствие.

— Интересный набор, — наследник озвучил правильный вариант. Пусть и не сразу, но успел поправиться сам. И это есть хорошо. Теперь уточним кое-что еще... — Аргументируй выделенные тобой имена.

— Элате Сладкая смерть, по прогнозам наших аналитиков и пророков — имеет наибольшие шансы стать Императрицей, — стал объясняться Эрен. — Но Лентан старательно прячет ее среди прочих девиц, и, выделив ее одну — мы можем столкнуться с... непониманием, которое не ко времени ни для нас, ни для Императора, да живет он десять тысяч лет. Дом Одуванчик — наш давний клиент. И потеря их дочери и возможного агента влияния для нас была бы... нежелательна. Ну и Розы... чтобы у тех, кто будет анализировать каждое наше движение, голова на пупок завернулась в попытке найти тайный смысл там, где его просто нет.

— Неплохо, — кивнул я. — Но есть кое-что, о чем ты все-таки не знаешь. Да, дом Одуванчик — наш клиент. Но вот конкретная Кошка... Императорский шут завербовал ее... причем, судя по всему — давно и надежно. Правда узнали мы об этом буквально уже перед самым балом... и, полагаю, Зейгрен намеренно засветил агента.

— Тогда — тем более Одуванчик должна быть в "особом списке". И доводить его следует как можно более неофициально. На всякий случай. Чтобы при случае — откреститься... или не открещиваться. Наши руки должны быть максимально свободны. Не время связывать себя конкретными обязательствами.

— Хорошо, — оценил я наброски сына. — Следует отдать этот план нашим специалистам... но, в целом — вполне пригодно. А что делать с формирующимся союзом Шиповника и Ландышей?

— Сейчас этот союз направлен больше против Хризантем, чем против нас... — задумался Эрен. — Если подтолкнуть Фиолетовых — они выступят против этого союза... Хризантема, конечно, наш союзник... но доверять им я бы не спешил. Пусть ослабнет в боях с двумя домами. А потом посмотрим — что из того, что они завоюют — оставить им, а что забрать. А если будут проигрывать — посмотрим, спасать, или же нет. К тому же, конфликт с Хризантемами оттолкнет от формирующегося союза Дом Белой розы, для которых Хризантема важный, хотя и недружественный партнер. Конечно, Красные, наоборот, качнутся в другую сторону, но у них с Белыми вечные контры... которые неплохо бы и усилить.

— Хорошо, — произнес я, поднимаясь из кресла Главы Дома. — Меня устраивает ход твоих мыслей, мой сын и наследник. Во славу Дома!

— Во славу, — выдохнул Эрен, поднимаясь рядом со мной.

Лабиринт Орихалка. Данни Щит

Я шагнул вперед, поднимая щит. Моя задача — прикрыть тех, кто за мной, кто надеется на меня. Пусть даже эта задача и может оказаться мне не по силам.

— Спокойно, Данни, — на мое плечо опустилась рука инквизитора. — Я уважаю твою храбрость, но не стоит воевать со статуями.

— Статуями?! — удивился я.

— Этот Страж Порога стоит тут по меньшей мере с тех времен, когда этими ходами владели те, кого еще никто не называл Падшими, — пояснил Кайринт. — Но вряд ли они изваяли его. Скорее всего, это дело рук иных Сил и иных времен.

Я подошел поближе. Так напугавшая меня фигура действительно оказалась статуей. Вот только изваяли ее с немыслимой, невозможной точностью. Даже проклятье окаменения, практикуемое некоторыми Домами, в основном как наказание для вызвавших неудовольствие Главы Дома, не дает такой удивительной четкости. Уж я-то знаю: Дома, практикующие такую казнь, в обязательном порядке выставляют казненных подобным образом для всеобщего обозрения. Там тоже, конечно, получается очень точное подобие в камне. Только вот казнимые, даже связанные заклятьем, пытаются избежать своей судьбы, пусть и непроизвольно, но движутся. И статуя всегда получается хоть немного, да смазанной. Здесь же неизвестный, послуживший моделью, похоже, пошел на это если не добровольно, то с открытыми глазами, спокойно и с некоторым презрением глядящими на любого, кто подходил к статуе.

— Зайчонок истукана испугался! — "тихо", но так, чтобы никто этого не пропустил, прошептал Нор.

— Баран, — отозвалась Айна. — Лучше с поднятым щитом подойти к статуе, чем с опущенным — к неведомой опасности.

— Тем более, — спокойно разъяснил инквизитор, — что статуя далеко не безобидна. И прикасаться к Стражу — не стоит.

— Яд? — с дрожью в голосе спросил Элезар.

— Портал, — отозвался Кайринт. — Причем куда он ведет — так и не разобрались. Никто не возвращался, и никого из тех, кто коснулся Стража — больше не видели. Так что проходим осторожно.

К счастью, по всей видимости, статуя не имела охранных функций, поскольку обойти ее, не коснувшись, не представляло особенной сложности.

Некоторое время мы двигались в тишине и молчании. Световые заклятья и обычные факелы освещали черные стены, на которых начали проявляться какие-то незнакомые светлые письмена.

— Не смотрите на стены слишком пристально, — прокомментировал инквизитор. — Рискуете накликать.

— Так стены же в стазисе?! — немного глумливо усмехнулся профессор.

— Знакам плевать на стазис, — ответил инквизитор. — Это не физические ловушки, которым нужно двигаться. И не классическая магия, которой надо изменить мир, чтобы начать действовать. Знаки сулят знания и силу. Тот, кто будет смотреть на них слишком пристально...

— "...Бездна будет всматриваться в тебя"? — с сарказмом процитировал Элезар.

— Не обязательно, — пожал плечами отец Кайринт. — Это-то и плохо.

А потом один из ассистентов профессора Элезара крикнул, чтобы мы остановились.

— Смотрите, — ткнул он пальцем в стену. — Тут... кажется, я могу прочитать... "Let open Gate of Maga..."

— Нет! — Кайринт кинулся к придурку, проигнорировавшему его совет, но не успел. Маг, немного не дотягивавший до серебряного, закончил фразу:

— "...no!"*

/*Прим. автора: "Да откроются Врата Магано!" — см. аниме "Две звезды оммёджи"*/

Заклинание, если это было заклинание, сработало: золотой узор засветился прямо в воздухе, рассекая пространство неким подобием двери, окруженной узором из светящихся символов. Вот только рассечен оказался не только воздух. Ассистент, так и оставшийся для меня безымянным, тоже был разрезан практически пополам, и рухнул, заливая черный пол кровью, которая в тусклом свете факелов казалась черной.

Экспедиция застыла. Только на руках инквизитора начало формироваться какое-то боевое проклятье.

— За меня! — скомандовал я своим... но, как ни странно, подчинились мне все, кроме отца-инквизитора.

Несколько секунд мы все смотрели на золотое мерцание знаков неведомого заклятья, а потом они погасли, так и не выпустив никого наружу.

— Повезло, — выдохнул инквизитор.

— Повезло?! — зашелся негодованием профессор. — А Мирко — тоже повезло?

— И ему повезло, — согласился Кайринт, вогнав профессора в ступор. — Врата оказались очень удачно расположены. Если бы Вашего ассистента затянуло в них живым, о такой роскоши как быстрая смерть — ему оставалось бы только мечтать. Варп — крайне агрессивная среда, и пребывание в ней угрожает не только телу, но и душе.

— Это Вы по собственному опыту говорите? — попытался съехидничать Элезар. Вотще и втуне.

— Именно, — кивнул инквизитор. — Я тогда был молод и глуп, хотел узнать, где находится Лестница сквозь небо, по которой прошел Повелитель Всего-и-Ничего, обретя силы бросить вызов Вестникам.

— Какая такая "Лестница"? — фыркнул Элезар. — Всем известно, что Повелитель Ничего, Вестник Изначального зла...

— Вы же "ученый", — прервал разглагольствования профессора инквизитор. — Вам стоило бы больше внимания уделять доктрине, то есть — Учению. Тогда бы Вы помнили, что мать Повелителя — была обычной женщиной. И родившийся у нее ребенок — был обычным ребенком. Человеком. Но пройдя "Лестницу Сквозь небо" — он обрел Силу, заявив, что употребит ее на противостояние "угрозе извне". И в качестве таковой угрозы...

— ...указал на Вестников и Круг Света, — тихо прошептала Айна.

— ...объявил Вестников, и "их пособников среди людей" — Круг и его председателя, тогда еще не объявленного "святым" Кирена, — скорее всего, инквизитор не расслышал Айну... но произнес почти слово в слово тоже самое.

— Пф, — фыркнул Элезар. — У нас нет документальных свидетельств тех времен. Так что можно предположить, что все, что мы знаем о той эпохе — заведомо искажено. То ли дело, эпоха Древняя. Многочисленные артефакты, пусть и изрядно пострадавшие как в катастрофе, так и от рук невежественных людей, не способных тщательно сохранить Наследие...

— Господин инквизитор, — вмешался я в разговор высокоученых светил.

— Да, Данни? — заинтересовался отец Кайринт.

— А что Вы искали в этих подземельях? — я все-таки решился задать этот вопрос... хотя интуиция и намекала на некоторые связанные с этим вопросом неприятности.

— Я не люблю вспоминать об этом, — покачал головой отец Кайринт. — Молодой был, глупый. Но... пожалуй, стоит рассказать.

— Было это незадолго до того, как я прошел Испытание, и получил свой кинжал — знак ранга и принадлежности к Ордену. Молодым инквизиторам, не ставшим еще Высокими, но уже признанными достойными Испытания, дают задание: постранствовать самостоятельно, и "изучить проявление Зла в обыденной жизни". Полноценного ранга у нас еще не было, но некоторым влиянием и властью мы пользовались. И вот компания молодых балбесов решила проверить старую легенду...

Говорят, что, когда Дом Пихты заключил договор с темными силами, приведший их к мятежу против Императора, сам Повелитель Ничего, в качестве отравленного дара и знака злой милости соизволил запечатлеть в подземельях одной из крепостей Дома историю своего Восхождения...

— Восхождения? — поморщился Элезар.

— Или Падения, — вздохнул инквизитор. — Это как посмотреть. Однако, тем не менее, суть сейчас не в словах. Группа юнцов, одержимых жаждой славы, Силы и Власти, какими мы тогда были, спустилась в эти подземелья, поскольку Орихалк — единственная из крепостей Падшего Дома, в которую можно попасть без совсем уж сложных переговоров с Домами...

Мы спустились сюда. Мы осматривали стены. Мы читали и расшифровывали Знаки на стенах. В отличие от погибшего, мы уже тогда представляли себе опасность того, что делаем... и это только подстегивало нас, благо, что о том, как читать такие вещи — нас уже успели научить... на наши глупые головы.

Преодолевая опасности этих лабиринтов, мы спускались все ниже и ниже. И вот, на Седьмом Глубинном мы нашли, наконец-таки, упоминание Лестницы... и открыли Врата. "Врата Магано", как было написано на стенах, — признаться, я вздрогнул, ожидая реакции на эти слова... Но, видимо, инквизитор знал как читать и как говорить. Врата не открылись. — Мы шагнули туда, где, по нашим расчетам, начиналась Лестница. Глупцы...

Голос инквизитора стих. В его бормотании я смог разобрать немногое.

— ... Лаик не допрыгнула... не смогли закрыть... Сах пополз к Жезлу. Думал ударить Протоколом... кроме ужаса и ярости — ничто... Ловушка для глупых и неосторожных... Железная звезда...

Глаза инквизитора были закрыты. Однако, судя по тому, как напряглись его мышцы, сейчас он видел что угодно, кроме черного коридора в подземельях Орихалка. Скорее всего, он снова видел, как погибают его друзья... мечтая о быстрой смерти, как о несказанной роскоши. А ведь инквизиторов считают не слабее серебряных магов! Это куда же мы сунулись? И выживет ли хоть кто-нибудь из нас к концу этого похода?

— Господин инквизитор! — я осторожно коснулся руки отца Кайринта, готовый отпрыгнуть и поднять щит. Вряд ли это мне поможет... но что-то надо же делать?

— А?! — лишь мгновенное движение Силы подсказало мне, на каком волоске я удержался от бездны. И то, что я, с моими практически отсутствующими способностями к колдовству его почувствовал — говорило о том, какую мощь инквизитор чуть было не обрушил на глупого щитоносца... но сумел обуздать. — Прости... Так вот... О тамошнем кромешном ужасе я промолчу, чтобы не омрачать дневной свет. Скажу только, что я сумел выбраться. Часть моей группы сумела покончить с собой, или погибли в бою. Так повезло не всем... Так что... Держитесь подальше от Знаков отравленной мудрости, здесь, где силы зла властвуют безраздельно.

— И что же Вы вынесли из столь... впечатляющего путешествия? — с сарказмом спросил Элезар.

— Вынес? — горько усмехнулся инквизитор. — Правильнее было бы спросить, "что я там оставил?"

Он пошевелил пальцами, и по ним, распространяясь до локтя побежали серебряные письмена. Правой руки у инквизитора не было. Только магический протез.

Дорога на Иллистру. Айрис

После появления инквизитора нам, всем пятерым, быстренько выдали дипломы, свидетельствующие о прохождении основного курса в школе магов Ормариен, и подтверждающие наше право называться магами, и выпихнули за порог. Граву даже выплатили небольшую неустойку, в связи с тем, что он не будет продолжать обучение на шестом и седьмом курсах. Сефи и ее свита обучались за счет ее семьи, так что неустойка будет выплачена родителям Сефи. Ну а я училась за казенный счет, так что в этом случае, подозреваю, директор просто прикарманит оставшиеся неистраченными деньги, так как она и является представителем Императора, да сияет он вечно, в нашем захолустье.

После этого нас засунули в крытую повозку, старенькую, но, слава Свету и Вестникам Его, еще крепкую, и отправили с инквизитором. Сефи пыталась возмутиться, заявляя, что, с получением диплома она — совершеннолетний маг, и может ехать куда хочет. В ответ инквизитор тут же, не отходя от стола в Большом зале, где проходила церемония оглашения результатов экзамена, извлек из воздуха три листа пергамента, и на каждом из них изобразил предписание "явиться для расследования и покаяния", различающиеся только именами вызываемых. После этого он сообщил Сефи, что та имеет полное право ехать куда хочет... но вот если в срок, указанный в повестке, не появится в Замке Семи глаз — будет объявлена еретичкой и колдуньей, подлежащей уничтожению на месте. Я прикинула время в пути... и поняла, что шанс добраться вовремя у Сефи есть... но только если она поедет по кратчайшему пути через Иллистру — ближайший город, где есть отделение портальной сети. А, поскольку инквизитор наверняка двинется туда же — то Сефи поедет с нами и никак иначе. Разумеется, совсем уж дурой наша "хищница" не была, так что тут же, бурча себе под нос что-то о произволе и превышении власти, обратилась к инквизитору с просьбой сопроводить ее и ее подруг к месту проведения следственного процесса. Тот пожал плечами, и согласился "раз уж на то есть ее свободная воля".

Мне показалось странным, что девочка, сопровождавшая инквизитора, не поехала с нами в кибитке, а двинулась впереди на своей смирной мышастой кобылке. Я вспомнила, как я, вместе с другими детьми, избранными для обучения в школе магов Ормариен, ехали по этой же дороге в обратном направлении. Тогда нас сопровождал полноценный наемный отряд, при двух магах. Но даже так головной дозор периодически нес потери, а до школы доехали лишь восемь из каждых десяти детей. Мне повезло... А вот моего соседа в такой же кибитке выхватила и утащила в мертвый лес какая-то тварь. За ней никто не гнался, потому как попытка спасти одного — грозила гибелью всем остальным. Но вот крик погибающего еще долго снился мне в кошмарах. А сейчас... девочка примерно тех же лет — едет впереди с таким видом, как будто ей ничего не угрожает... А инквизитор — наоборот, едет позади кибитки.

Конечно, мы пятеро — не то, что десяток детей в каждой из четырех кибиток каравана, везущего новичков... Но все равно — мне страшно.

На привале я спросила Изуми-тян, не страшно ли ей ехать впереди всех по этим землям, отравленным злом Повелителя Ничего? Но девочка почему-то ничего не ответила мне.

— Изуми-тян не любит разговаривать, — покачал головой инквизитор. — Зато ее чутью я доверяю больше, чем всем тем побрякушкам, которыми вы обвешались.

Признаться, меня несколько обидело отношение инквизитора. Наши с Гравом амулеты мы делали сами, а ведь именно строительство амулетов — наша сильная сторона. Да и Сефи с ее прихлебательницами семья всегда обеспечивала лучшим из того, что можно купить за деньги!

Впрочем, обсуждать со мной тему амулетов инквизитор отказался. Он всего лишь положил руки на землю возле нашего походного костра и что-то пробормотал. Вспышка света на мгновение ослепила меня, а когда я вновь смогла видеть — то могла лишь замереть в зависти и восхищении. Сама земля, на которой расположился наш небольшой походный лагерь, стала амулетом на два порядка более сложным и могущественным, чем все, что я могу когда-либо надеяться создать, затратив на это дело несколько недель времени, и материалы, о которых (в связи с их запредельной стоимостью) мне остается только мечтать.

— Изуми-тян такую плотность сенсорной сети обеспечивает в движении, — прокомментировал мое шоковое состояние инквизитор.

Осталось только довериться этому странному и могущественному существу, что приняло для каких-то своих целей облик маленькой девочки, и лечь спать.

А утром утверждения инквизитора получили наглядное подтверждение.

Мы только проснулись, и неторопливо проделывали необходимые поутру процедуры, когда над всем лагерем разнесся визг Роаны, младшей из подпевал Сефи. Ведьма вылетела из кустов, куда удалилась по понятной надобности. Лицо ее было перекошено ужасом. А следом за ней, из тех же кустов, но уже совершенно беззвучно, появился огромный медведь. Двигался он неторопливо, и мне показалось, что хищник скорее наслаждается страхом и бесполезными трепыханиями жертвы, чем реально стремится догнать нашу соученицу.

Сплетенное мной заклинание бессильно разбилось об тушу твари, зато привлекло ко мне ее внимание. Морда с маленькими багровыми глазками повернулась ко мне, и медведь поднялся на задние лапы, широко распахнув передние. Тут же стало понятно, что это именно "тварь", а не обычный медведь. Впрочем, иного ожидать от этих земель было бы глупо.

Костяная броня облегала грудь и живот твари, и без того неплохо защищенные плотной шкурой и мощными мышцами. Острые костяные шипы прорвали кожу в нескольких местах, и темная гнилая кровь закапала с них на землю. Я замерла, как птичка перед змеей, скованная страхом.

Несколько заклинаний влетели в тварь, когда-то бывшую медведем, с нескольких сторон... Но суммарный эффект был даже меньше, чем от моей неуклюжей попытки: они даже не привлекли внимание твари. Искаженный злом медведь надвигался на меня медленно, но неотвратимо. И не я, не мои товарищи ничего не могли с этим поделать.

— Можно, хозяин? Можно? — когда я услышала эти слова, произнесенные голосом маленькой девочки, я подумала, что мне чудится. Впрочем, мое сознание настолько было затуманено страхом, что я бы не удивилась и более причудливым видениям: все мои силы, что могли бы поддерживать удивление, были отданы страху.

— Можно, — спокойный голос инквизитора резко контрастировал с творящимся кошмаром.

Что "можно" — меня, признаться, не интересовало. Та часть моего сознания, что не была еще затоплена паникой, перебирала варианты собственного спасения, немногочисленные и не сулящие какого бы то ни было шанса на успех. Тем удивительнее было, что прыжок маленькой девочки снес тварь и отбросил ее назад. А когда я пришла в себя, за краем огненной границы, установленной инквизитором, остервенело грызлись две твари. Причем если медведь был просто "страшен", то существо, в которое превратилось Изуми-тян, внушало дикий, панический ужас. Оно не казалось особенно огромным: с крупную собаку, не более. А уж на фоне искаженного злом медведя — и вовсе казалось даже маленьким. Но вот глядя на то, как чудовищные когти, способные разорвать на части воина в тяжелой зачарованной броне, бессильно скользят по обманчиво-мягкой шерстке, как распадается костяная броня и клочьями плоти и брызгами крови разлетаются могучие мышцы — нельзя было не испытать некоторого страха. Но куда ужаснее был шепот, возникший на краю сознания. Он сулил силу, власть, отмщение обидчикам... и лишь огромным усилием я могла... нет, не заглушить этот голос, но отстраниться от него, удержаться от немедленного согласия.

Между тем проклятый медведь, тварь четвертого, а то и пятого класса опасности, ранее — безраздельно властвовавшая в этих местах, осознал, что встретился с превосходящим противником. Он издал исполненный боли и страха рев, и попытался сбежать с поляны, на которой мы остановились... но было уже поздно. Тварь, что пряталась раньше под обликом Изуми-тян, прыгнула на загривок убегающему медведю, и нанесла решающий удар, вырвав изрядный кусок позвоночника.

И в тот же момент справа и сзади от меня раздался истошный визг. Я оглянулась. Там на кольях, составленных из сияющих золотым огнем символов, билась в агонии еще одна тварь. Откуда она взялась, я с ужасом поняла, когда увидела обрывки хорошо мне знакомого синего платья, которое носила Милетта, еще одна подруга Сефи... Когда же крик Милетты затих, я услышала спокойный голос инквизитора:

— Что ж. Для остальных еще есть надежда...

Иллистра. Джер Привратник

В городских воротах нас встретил инквизитор Смок.

— Хм... маловато будет, — задумчиво произнес он, оглядев наш небольшой караван из одной повозки и пары всадников. — Или это — все выжившие?

— Нет, учитель, — меня, признаться, удивила такая формулировка. — Это те, чьим душам явно угрожало пребывание в этой... — я запнулся, пытаясь подобрать подходящее определение, но потом махнул рукой, и использовал нейтральное: — ...школе. А что, случалось...

— Всяко бывало, — усмехнулся инквизитор. — Бывало и полностью всех учеников эвакуировали, и даже часть учителей вывозили. А случалось — и к протоколу Эсктерминатус прибегали, не говоря уже о праве Интердикта.

— Ого... — я ошеломленно воззрился на инквизитора.

— Ага, — кивнул он. — Слишком уж тамошний директор стремится творить добро... активным образом. И заигрывается она... регулярно. Почему мы не менее регулярно отправляем к ней на стажировку наших учеников. Чтобы купировали приступы активности.

— Но... — задумался я. — Экстерминатус? Как в таком случае ухитряется выживать директор Бланчфлер? Она не показалась мне достаточно сильной, чтобы пережить активацию протокола. Или же это целая династия директоров Бланчфлер?

— У директора Бланчфлер — весьма развитое чувство самосохранения... в сочетании с некоторыми задатками оракула. Так что, когда в Ормариен приезжали ребята, у которых от вида творящегося там "добра" переклинивало все, что только может переклинить, и они начинали бороться со злом, так сказать, радикально — директора всегда особенно неотложные дела призывали куда-то в иное место. Правда, надо сказать, потребовать от нее клятвы соблюдения Кодексов Империи еще никто не догадался. Молодежь... — Бастиан улыбнулся, — ...вечно стремится к простым и быстрым... неправильным решениям. Тут ты выделился. Видимо, твое более глубокое образование — дает себя знать. Думаю, на какое-то время Бланчфлер уймется. А потом снова потребуется отправлять к ней очередного стажера. Чтобы ввел обратно в рамки.

С этим оставалось только согласиться.

Между тем свита инквизитора приняла в свои добрые и ласковые объятия группку эвакуированных из Ормариена. Если парочка из Грава и Айрис шли относительно спокойно, и только настороженные взгляды по сторонам демонстрировали истинную цену этого "спокойствия", то оставшиеся две трети некогда "теневого трио" сразу же принялись оправдываться, причем все время врали, что было очевидно даже мне. Однако разоблачать эту глупую ложь никто не спешил, и девочек просто увели подальше.

— Учитель, — обратился я к Бастиану, — для них правда есть еще надежда?

— Кто знает? — вопросом на вопрос ответил инквизитор. — Но если не попытаться достучаться до их искаженных и развращенных безнаказанностью и вседозволенностью душ — надежды не будет точно. Да и парочку ты тоже вроде бы вовремя оттуда забрал. Задатки есть у всех, так что... будем заниматься. Точнее — этим будут заниматься братья-наставники. У нас же пока что есть свои дела.

Сопровождавшие инквизитора священники увели привезенных мной "полноправных магов с дипломом". Изуми же я отпустил "размяться и побегать", строго потребовав, в случае необходимости применения смертельного уровня силы — связаться сначала со мной. Все-таки я еще не настолько доверяю Гончей Хаоса, чтобы отпускать ее совсем бесконтрольно... Но и запретить ей защищать себя — я не могу и не хочу.

Смок повел меня через посад к местной резиденции Ордена. И мне ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Серые стены древней твердыни — подавляли... А ведь под ней скрываются тайны и строения, по сравнению с которыми катастрофа, сопутствовавшая Пришествию Повелителя — случилась совсем недавно.

Разумеется, даже Высокий инквизитор Бастиан Смок — не настолько значимая персона, чтобы ради него открывать во всю ширь огромные ворота замка. Нас провели через небольшую калитку сбоку. Количество сканирующих, проверяющих и идентифицирующих чар, через которые нам пришлось пройти — ошеломляло. И это только те чары, которые я сумел заметить. Подозреваю, что тех, которых я не засек — был как минимум столько же.

Дорога, проходившая через ворота, повернула влево, проходя между внешней стеной и стеной второго круга. Там Бастиан распахнул калитку, в которой легко вооруженный воин мог бы задержать сорок тысяч варваров, подкрепленных двумя осадными башнями. Впрочем, учитывая мощь встроенных в стену заклятий — это вряд ли можно было бы назвать "подвигом".

По узким, удобным для обороны коридорам, мы прошли в личные покои инквизитора Бастиана.

— Итак, — произнес Бастиан, удобно расположившись в кресле, и подняв со столика появившийся там бокал с вином, — твоя первая практика — завершена.

Я огляделся, прикидывая, куда бы мне сесть. В комнате не было других сидений, кроме второго кресла, столь же удобного и роскошного, как и то, в котором расположился инквизитор. Я несколько удивленно посмотрел на Бастиана. Все-таки, "инквизитор" и "ученик" — это "слегка" разные статусы. Так что, в лучшем случае, мне полагалась колченогая табуретка.

— Да ты присаживайся, не стесняйся, — улыбнулся мне Бастиан, указывая на кресло. Я опустился в него... и на столе немедленно появился второй бокал. Пустой.

— Вино какого из Домов ты предпочитаешь в это время суток? — усмехнулся Бастиан.

Я задумался. Вообще-то, в бытность мою Ненужным принцем, я предпочитал красный токай, производимый Домом Феникса. Само его название, прошедшее сквозь века, заставляло мое сердце биться чаще, и верить, что когда-нибудь найдется та, кому я буду действительно нужен. Но сейчас...

— Пожалуй, что-нибудь из Дома Льна, — попросил я, вспоминая отражение Ланы в зеркальной долине.

— Пожалуйста, — улыбнулся Бастиан. — Мугагское желто-зеленое, урожая тридцатилетней давности, с северо-западного склона.

А неплохо живут инквизиторы. В свое время мой троюродный кузен, наследник Дома, решил угостить своих ближайших друзей этим известнейшим напитком... (я в их число не входил, но история до меня добралась), так управляющий Дома взвыл, как проклятый оборотень, и донес Главе... Пару дней после этого знаменательного события и Наследник, и его друзья присутствовали на официальных приемах, каковых случилось не то два, не то три, исключительно стоя. Цена за заказанные два ящика мугагского — превзошла даже воображение Главы Великого Дома.

Я поднял бокал к лицу. Запах был... умопомрачающий. Похоже, в отличие от многих других дорогущих вещей, чья цена определяется исключительно редкостью и статусом потребляющего "редкое и дорогое", цена этого вина была вполне оправдана его качеством.

Дождавшись, пока я опущу бокал, инквизитор продолжил.

— Как я уже сказал, твоя практика завершена. Теперь ты — не "ученик", но "стажер". Более того, общаясь с людьми за пределами Ордена, ты можешь представляться "инквизитором", опуская слово "стажер". Впрочем, как ты, я думаю, заметил, уже с началом практики — маги стали воспринимать тебя именно как "инквизитора", — я вспомнил директора Бланчфлер... Да, он обращался ко мне, как к полноправному брату Ордена, и ни на секунду не усомнился, что у меня есть право Интердикта и Экстерминатуса. — Но новый статус дает не только права, но и обязанности. Нам поступила заявка. Проклятый артефакт, покушение на убийство, подозревается наличие темного культа... В общем — дело как раз для тебя.

— Когда отправляться? — иного варианта ответа сказанное не предполагало.

— Завтра. Соберешь команду — и вас переправят порталом.

Иллистра. Айрис

Держа Грава за руку, я шла по улицам поселка, окружавшего резиденцию инквизиторов, следом за человеком, которому нас поручили. Он не представился, только продемонстрировал знаменитый черный кинжал высокого инквизитора: знак, требующий подчинения от каждого, кто его видит, под страхом отлучения, или даже интердикта. Обходя цитадель, мы двигались наверх по холму, на котором она располагалась. И вскоре перед нами распростерся вид на мой родной город (век бы его не видела). Нет, сама цитадель инквизиторов — горда и величественна, а богатые кварталы — красивы и удобны для жизни. Но вот к северу от них, там, куда сейчас направлен мой взгляд... Трущобы. Прибежище тех, кто из окрестных деревень подался в город... и не сумел найти в нем своего места.

Я отвернулась, не желая смотреть на свою "малую Родину", а тем более — вспоминать ее. Крохотная хижина, через щелястые щели которой дует ветер. Страшная жара летом, и постоянный холод и болезни зимой. Отец, топящий свое недовольство неустроенной жизнью в дешевом вине, и мать, не смеющая ему слова поперек сказать... И, разумеется, постоянный голод. И это мне еще повезло: недоедание и регулярные побои не давали мне развиться и "расцвести". А вот Рита, дочь наших соседей, как-то сумела преодолеть все это... и ее в четырнадцать лет отправили "отрабатывать пропитание". Как может заработать на улице красивая девчонка? Ну, полагаю, это не требует пояснений. Равно как и финал истории: болезнь, подцепленная от одного из весьма непостоянных "приятелей" свела Риту в могилу за три дня, поскольку приглашать к ней дорогого врача, а тем более — мага-целителя никто не собирался. Меня же буквально на следующий день после похорон схватили прямо на улице. Признаться, я не ожидала ничего хорошего... Но, оказалось, что это всего лишь плановая облава с проверкой всех беспризорных на способность к магии. И у меня таковые способности нашлись. Вот так я и оказалась в школе магов. Правда, отец наотрез отказался платить за мое обучение ("нехрен выкидывать деньги на бесполезную девку"), так что в течение ближайших тридцати лет мне придется немалую часть любого заработка отдавать Империи. А заплати папаша хотя бы десяток золотых — и срок уменьшился бы до десяти лет. Впрочем, если у него когда и были такие деньги — он их немедленно пропил.

— А что это там? — Грав показал в сторону Руин: непонятного происхождения развалин, вечно окутанных туманом даже в самые жаркие дни.

— Руины, — я пожала плечами. — Никто не знает: откуда они взялись, кто их построил и зачем...

— Тоже мне: загадка Повелителя Ничего, — фыркнул инквизитор. — Единственная настоящая загадка этих руин — как они называются? Потому что "Ассарнатамат", имя, под которым эти руины известны тем, кто интересуется историей нашего мира... По легенде — это название дал храму лично Повелитель Ничего, или кто-то из его высших миньонов. Как его называли те, кто его построил... Никто из них не прожил достаточно, чтобы передать это сакральное знание.

— Храм? — удивилась я. Стены из камня, как будто имитирующего засохшую, свернувшуюся кровь, круглые двери, искаженные, изломанные формы, железные купола... Все это очень мало походило на тот же Храм Воли Императора, да живет он вечно! — Эти руины совершенно не похожи на любой из храмов Императора, да хранит нас Его Свет! — признаться, я ожидала, что сейчас инквизитор расскажет о древности руин, и о том, что каноны архитектуры поменялись, но...

— Свет? — покачал головой инквизитор. — Здесь никогда не поклонялись Свету, будь это хранящий этот мир Свет Императора, да пребудет он вечно, или же какой бы то ни было иной.

Мы все на некоторое время задумались, пытаясь понять: как это — Храм, и не посвященный Императору, да защитит нас Его Воля от лживых видений мрака? Первым пришел к ответу Грав.

— Культисты... Видимо — Пожирающего Надежду! — выдал он. И когда мой парень это произнес — решение стало очевидным, и мне захотелось побиться головой об стену, мимо которой мы проходили, от простоты загадки, ответа на которую я так и не нашла.

— Правильно, — кивнул инквизитор.

— Культисты? Так близко от города? — не поверила Сефи.

— Когда эти руины еще не были руинами, и в них раздавались вопли и стоны приносимых в жертву во время нечестивых ритуалов, Иллистры тут еще не было, — ответил инквизитор. — Это было до битвы на Полях Темной крови. Замок Повелителя Ничего уже стоял там, на востоке, — инквизитор махнул рукой туда, откуда в наш мир приходит беда. — Так что места это были дикие и малонаселенные. И культисты возвели свой нечестивый храм здесь... то ли — укрываясь от Света Императора, то ли — планируя удар по Повелителю Ничего. А может — и то, и другое. Удар Повелителя уничтожил всех культистов, и, судя по записям в архивах Ордена — по крайней мере старшие аколиты и адепты умирали отнюдь не просто. Ну а храм — стал руинами. Один из серебряных Домов объявил, что забирает землю и развалины себе, в надежде поживиться сокровищами храма, а возможно — и нечестивыми знаниями культа. Но они не потянули. Много бед принесло это решение.

Я решила оправдаться за свою недавнюю тупость, и высказала пришедшую мне на ум догадку.

— Это была Пихта? Павший Дом?

— Именно, — кивнул инквизитор. — Их Падение началось отсюда. А потом, после Потерянных времен, Орден поставил здесь свою резиденцию, чтобы контролировать зло Ассарнатамата. Ну а потом, возле резиденции Ордена, почистившего окрестности от всякого зла — стали селиться люди, и вырос город.

О том, почему город так и остался маленьким, даже по сравнению с другими провинциальными городами — инквизитор объяснять не стал. Но, в принципе, это и так было очевидно: все-таки Поля Темной крови — не так, чтобы далеко отсюда, и миазмы зла распространяются и на эти земли, как с ними не борются инквизиторы. Так что распахивать поля в окрестностях — рискованное занятие, а села и деревни в округе — скорее напоминают небольшие крепости. Ну а без своей еды, на привозной — городу не вырасти.

— Туман поднимается! — крикнула я, задержав взгляд на Руинах.

В принципе, основания разрушенных стен и башен Руин всегда скрыты туманом. Но вот есть верная примета: если в тумане полностью скрылся лежащий на боку остов купола, сбитого когда-то с центральной башни — жди беды!

— Ты права, — встревоженно кивнул инквизитор. Над его рукой возникла светящаяся двойная спираль неизвестного мне заклинания. — Тревога! — произнес маг Ордена. — Наблюдаю прорыв первого уровня!

Кольцо спирали распалось, и получившаяся светящаяся лента умчалась в сторону башен резиденции Ордена. Инквизитор же повернулся к нам, и произнес:

— Бежим!

Лабиринт Орихалка. Данни Щит

После рассказа инквизитора мы двинулись дальше. Настороженные. Готовые встретить любую опасность... По крайней мере — нам так казалось.

Но час шел за часом. Коридоры сменялись коридорами... И ничего. Врата Хаоса не спешили раскрываться перед нами. Никто не выскакивал из темных провалов, и не пытался утащить туда ни нас, ни наших спутников...

Постепенно ученые мужи и их охрана — расслабились. Впрочем, Нор тоже закинул свое копье на плечо. Да и близняшки больше болтали между собой, чем бдили. Благо, соблюдать тишину никто не требовал. По всем канонам приключенческой литературы, которую так любит читать Колокольчик, сейчас было самое время для нападения. Но нет. Зло, если оно и таилось в этих переходах — не спешило являть себя миру в наших лицах.

Инквизитор скомандовал "Привал", и мы рассредоточились по местности (в не столь уж широком коридоре рассредоточиться было проблематично, но мы постарались) и стали организовывать походный лагерь.

— Ну и где предсказанные Вами ужасы? — ехидно спросил у инквизитора Элезар.

— Предсказанных Вами сокровищ я тоже как-то не наблюдаю, — не менее ехидно ответил отец Кайринт. — Впрочем, я уверен, что и то и другое — еще будет. Вот только... не нравятся мне эти тишина и спокойствие... Совсем не нравятся.

— Почему это? — заинтересовался начальник экспедиции.

— Есть одна философская максима, широко известная в нашем Ордене, но не получившая распространения за его пределами... — отец Кайринт извлек из ножен черный кинжал, символ его статуса, и начал вертеть в руках. — "Высшим проявлением неудовольствия Повелителя Ничего является невмешательство в происходящее".

— Пфе... — усмехнулся Элезар. — Оксюморон какой-то. С чего бы Хозяину Зла выражать свое неудовольствие — невмешательством?

— С того, что если Повелитель Ничего — не вмешивается, это означает, что ты сам творишь себе проблемы, — отозвался инквизитор, одним жестом, без материального или же вербального компонента чар разжигая костер.

Наш колдун посмотрел на инквизитора с откровенной завистью. Ему для подобного требовалось довольно-таки длинное заклинание, и не дешевый огненный камень.

— Научить? — спросил инквизитор, заметив взгляд Джата.

— А... — Джат, кажется, подвис. — А можно?

— Почему — нет? — улыбнулся отец Кайринт. — Кодексами Империи — не возбраняется.

— Вы серьезно собираетесь учить черноголового — Высшей магии? — влез Элезар.

— Сил у них хватит... и ума, пожалуй, тоже, — отозвался инквизитор. — Так что — да, собираюсь.

— Теория ясно говорит нам о невозможности существования черноголовых, — он презрительно посмотрел на нашего колдуна, — способных к Высшей Магии!

— Я лично видел никак не менее трех таких, — улыбнулся инквизитор. — Так что теорию свою можете засунуть... куда положено, и провернуть тридцать два раза до характерного щелчка. Она должна быть отправлена туда же, где ныне пребывают столь почитаемые Древними Законы Сохранения. Впрочем, я и сейчас вижу перед собой еще троих, которых, как я уверен, смогу обучить.

— Троих? — удивилась Колокольчик.

— Ты, — усмехнулся инквизитор, указав на Айну, — ваш колдун, — Джат завороженно кивнул. — И ваш предводитель, — чего?! Я?! — Его способности хоть и невелики, но позволяют научиться некоторым... небезопасным для окружающих фокусам. В магии не столь важная сила (способность зачерпнуть ее значительный поток), сколь восприятие реальности и тонкость манипуляций. Да, серебряный маг может действовать по принципу "непобедимой кувалды": "бери больше, кидай дальше". Прочим же приходится полагаться на иные возможности мироздания.

— А мне... можно послушать? — запинаясь, спросила Герри.

— Почему нет? — пожал плечами инквизитор. — Я не уверен, что у тебя получится: все-таки взломщик воспринимает мир не так, как воин, а то, что я буду показывать — рассчитано скорее именно что на воинов... Но силы у тебя хватает, и если ты сможешь изменить себя достаточно, чтобы понять и почувствовать... Впрочем, то же относится и ко всем присутствующим, — он обратился к свите Элезара и новичкам нашей команды, — если интересно — подходите, слушайте.

И инквизитор стал нам объяснять... Вообще-то, медитация, умение отстраниться от мысленного диалога, перестать воспринимать мир через призму слов, навязанную извне, есть основа основ любой магии. Даже я, с моими, мягко говоря, почти несуществующими способностями, об этом знаю. Но сейчас инквизитор открывал нам новые грани этого состояния. Если все-таки попытаться перевести ту истину, что пытался донести до нас отец Кайринт, в слова, понятные смертным, то можно сказать, что он показывал нам: как услышать шепот разноцветных ветров магии, увидеть их цвета, почувствовать их прикосновение на коже... Разумеется, все, сказанное выше имеет ничуть не больший смысл, чем попытка рассказать слепому о переливах красного цвета в закатных облаках... И, конечно же, я не стал высшим магом, просто после одного занятия. Но теперь передо мной краешком приоткрылся Путь, которого мне не могли ранее показать мои наставники. И это вызывало настоящую эйфорию.

Реальность дрожала под моими руками, медленно успокаиваясь. На грани сознания затихал шелестящий шепот, но я твердо знал, что совсем он не утихнет никогда. Теперь он всегда со мной — шепот Той Стороны. Он не давил, не пытался перекроить мне мозги и сознание. Он просто был. Возможно — я когда-нибудь смогу разобрать: о чем он мне говорит. А возможно — он так и останется невнятным шепотом. Но факт в том, что он теперь со мной навсегда. И только от меня зависит, как я буду использовать дарованную мне Силу...

— Думаете, они смогут? — скептически спросил Элезар.

— Первичная инициация — прошла, — усмехнулся инквизитор. — И если бы Вы не замыкались так в кругу умозрительных теорий, а открыли глаза и посмотрели на мир вокруг Вас — то, без сомнений, это заметили бы.

Элезар поднес руку к глазам и что-то прошептал.

— Хм... действительно... Инициация. Но какая-то... неполноценная.

— "Необычная", я бы сказал так, — отозвался инквизитор. — Разумеется, инициация тех, кто не обладает полной мощью серебряного мага — отличается от той, которой подвергаются дети Домов. Тем не менее, это — инициация. Как ни странно, инициироваться получилось даже у юной леди, — Кайринт кивнул в сторону Герри. — Хотя, признаться, это не совсем то, чего я ожидал. Тем не менее, видимо, пребывание в Могильниках наложило свой отпечаток... Любопытно... Очень любопытно. Тем не менее, зла я в ребятах не чувствую. Так что, если вы не возражаете... — почему-то инквизитор обратился не к представителю Серебряного Дома, а к нам, ничтожным черноголовым, — на следующем привале мы продолжим занятия.

Я судорожно кивнул, обозначая, что никаких возражений у меня нет, и оглянулся. Близняшки смотрели на нас с каким-то почти болезненным восхищением. А вот Нор... С ним надо будет поосторожнее. И спину не подставлять. Зависть и злоба плескались в его темных глазах... Так недалеко и до беды...

Иллистра. Айрис

Мы бежали. Бежали быстро и сосредоточенно. Прорыв — это серьезно. Это очень серьезно. Когда туман поднимается над Руинами — он поглощает жизни живых и выбрасывает из себя тех, кто уже не живет... но все еще движется, и готовы убивать.

Над городом разносился жуткий вой сирен, оповещающих о Прорыве, и люди стремительно разбегались с улиц, прячась по домам. Уж на что отец, не к ночи будь помянут, стремился сэкономить на всем подряд, чтобы найти деньги на выпивку, но вот хранящие амулеты у инквизиторов он приобретал регулярно. Поскольку сами инквизиторы не менее регулярно проходились даже по самым трущобным окраинам, и те, чье жилье оказывалось без амулета... В общем, лучше на таком не попадаться. Аутодафе в таком случае могло восприниматься исключительно как милосердие. Как там сказал инквизитор, когда родителей Риты поймали-таки на отсутствии амулета, деньги на который они благополучно пропили? "Если человек хочет покончить с собой — медицина здесь бессильна. Главное — чтобы за собой весь город не утянули".

Разумеется, нас, даже вместе с отцом-инквизитором никто впускать под защиту своего жилища — не торопился. Просто потому, что каждый амулет рассчитан на строго определенное количество людей на защищаемой им территории. Так что впустить лишних — вполне вероятно означало "погубить всех". И мы бежали мимо спешно захлопывающихся дверей и ставень. Гравви бежал рядом со мной, не делая даже попытки свернуть, признавая, что я — знаю лучше, что делать... а может — доверяя бегущему рядом инквизитору. А вот Сефи и ее последняя оставшаяся в живых "теневая искательница", чьи рыжие волосы несколько потускнели, бросались к каждой двери, которая еще не успела закрыться, лишь бесполезно растрачивая силы.

Впрочем, довольно скоро стало понятно: мы не успеваем. Туман поднимался быстро. И видно было, что он накроет нас прежде, чем мы успеем оказаться в относительной безопасности замка. Впрочем, надо сказать, что мы были отнюдь не единственными на этой улице. Много людей оказались застигнуты прорывом вдали от собственных жилищ, и теперь бежали рядом с нами, надеясь укрыться в резиденции Ордена. И, точно так же, как и мы, они были обречены.

Туман густел, и в нем начали появляться тени. Плохой признак. Очень плохой. Конечно, мне до сих пор не доводилось попадать под столь сильный прорыв... но всем детям в Иллистре рассказывают, как надо себя вести, когда из Руин поднимается Туман, и на что следует обращать внимание. Впрочем, все это помогает далеко не всегда.

Туманная спираль вылетела откуда-то из-за наших спин, и ударила в женщину, бежавшую чуть впереди и слева. Только чудом она не задела Гравви (правда, если не учитывать, что чуду "слегка" помогла я, дернув своего парня за рукав). Та же, в кого попала смертоносная спираль, застыла на месте, дико крича и извиваясь, а потом ее тело стало распадаться на тысячи и тысячи мелких и плоских светящихся квадратиков.

— Отпускаю грехи твои! — выкрикнул инквизитор.

В его руке на мгновение мелькнул жезл, которого, готова поклясться, только что не было, и с него в попавшую в ловушку руин ударил темный луч. Крик боли затих, а висящее в воздухе и распадающееся тело — рухнуло на землю. Вид у него при этом был... не самый приятный. Но, по крайней мере, это был быстрый конец: благо, доступное далеко не каждому из тех, кто пропал в Тумане.

Между тем, в тумане уже пропали дома, стоявшие по краям неширокой улицы. Я машинально слизнула несколько бело-серых хлопьев, опустившихся мне ну руку, и без особого удивления увидела на коже темную полоску, а на языке ощутила горький вкус пепла.

На мгновение порыв ветра разогнал туман. И, хотя я уверена, что, что смотрела в другую сторону, передо мной появился тот самый купол, который был накрыт туманом в начале нашего бегства. Только он не валялся не земле, разбитый, сломленный, побежденный, а гордо возвышался, угрожая небесам неведомым символом, что в наше время давно сбит оттуда и уничтожен.

Между тем, ситуация продолжала ухудшаться. Если о падающем с небес пепле рассказывали немногочисленные счастливчики, что сумели погрузиться столь глубоко в Туман и вернуться, то вот о Голосах Тьмы упоминали те несчастные, кому не удалось вернуться, оставаясь людьми. Самые страшные из монстров Руин, те, что сохранили осколки разума и памяти, но полностью подчинились злу, иногда говорили об этом: о Голосах, что просят, умоляют, требуют помощи. И сейчас я их слышала.

— ...сияющий... Отец мириад Избранных... Йа!

Лишь отдельные слова удавалось мне разобрать в этом неумолчном шепоте. Они завлекали, заставляли прислушаться, чтобы разобрать остальное, манили обещанием древних Тайн и небывалого могущества...

— ...человек есть? — спросил меня... или нас? Или — само мироздание? Голос за пределами разума и логики, постижимых смертными.

— Нинген джанай! — жезл в руках инквизитора стал полноценным посохом, которым он и ударил в сверкающий обсидиан, открывшийся у нас под ногами. Лазурный ветер смел шепчущий туман. Хотя местность вокруг и не была похожа на Иллистру, но и давящий, рассыпающийся на части, залитый кровью темный мир — исчез, повинуясь уверенному голосу инквизитора. — Дхар! — удар посохом, и черный поток смывает из реальности очередную туманную спираль, устремившуюся к нам. — Азир! — и лазурное свечение окутывает несколько приблизительно человекоподобных силуэта, остававшихся незамеченными до сих пор. — Акши! — ярость алого пламени обрушивается на тех, кто нападал на нас, прикрываясь туманом.

— Развоевался тут... — выдохнул спокойный голос. Его обладателя не было видно, но, судя по всему, он был где-то рядом. — Это делается так... Тха селим сатикум!

Восемь огненных крыльев перечеркнули возносящийся к небесам купол, и он рухнул, вновь став таким, каким был до начала нашего бегства. Униженным. Поверженным. Жалким. Черный вихрь, окутанный молниями, взвился от земли до низких, грозных небес, разрывая пепельные облака. Злое пламя слепило. И завлекающий, соблазняющий шепот сменился воплем боли и ужаса. Этого мое сознание уже не выдержало, и поспешило оставить меня...

Лабиринт Орихалка. Джат Книжник

Вперед я шагал совершенно механически. Осознание того, что вот так, походя, буквально ни за что, даровал нам инквизитор, просто так, из минутной прихоти, оглушало. Из негромких переговоров моих товарищей, я понял, что до них просто не дошло, что именно нам не то — подарили, не то — бросили, как подачку. Тихий голос Айны, которую совершенно не зря прозвали "Колокольчик", повествовал о том, что она теперь всегда сможет попасть даже в самую трудную и подвижную мишень. Кажется, она еще не поняла, что ее способность в буквальном смысле насилует реальность и причинно-следственные связи. Что если раньше она правильно выбирала упреждение, правильно натягивала тетиву, в нужный момент отпускала стрелу — и потому попадала (или не попадала, если на одном из этапов была допущена ошибка), то теперь, выбрав цель, она обеспечит попадание — а выбор упреждения, натяжение тетивы, и даже полет стрелы под порывами ветра — будут следствиями этого попадания! Впрочем, способность Герри, обретшей возможность на несколько секунд становиться нематериальной, избегая обнаружения большинством низших чар и проходя через материальные преграды, как и возможность Данни принять на себя, без ущерба для здоровья практически любой удар раз в минуту — имеют ту же природу. И если с ними разобраться...

А вот разбираться, похоже, придется мне. Способность хотя бы частично понять природу произошедших с нами изменений — на это отчетливо намекает. Еще передо мной как будто разворачивались листы невидимой прочим книги. Правда, понять я мог лишь очень немногое из прочитанного. Вот как можно осознать такое: "Сущность грезит грезой формы. Формы проходят, но сущность остается, грезя новой грезой. Человек именует этим формы и думает, что ухватил самую суть, не ведая, что взывает к Нереальному"?

Мы довольно долго переставляли ноги, не встречая чего-либо опасного... равно как и интересного. Обычные коридоры, разве что построенные Древними, из их любимого строительного материала, ничего более. Дорогу разнообразило разве что бухтение Нора о вселенской несправедливости, что кому-то достались вкусные способности и уроки от инквизитора, а кому-то, как всегда — шиш с маслом. Но тут его не поддержали даже близняшки, заявив, что, если Нор хочет получить такую же плюшку — рецепт прост: смотайся в Могильники, послушай Голос-тех-кого-Нет, и, глядишь, сумеешь обрести способности и обратишь на себя внимание инквизитора. Отец Кайринт на эти слова только кивнул головой... вот только мне почудилась в этом жесте какая-то... неискренность. Похоже, не встреча с Голосом была поворотным моментом. Совсем не она. Было что-то еще. Но что?

Впрочем, сейчас было не совсем подходящее время для отвлеченных размышлений.

— Стоп! — внезапно приказал чем-то встревоженный отец Кайринт. — Пересчитаться. Проверить — все ли здесь!

— Ну, кто тут мог куда-то деться? — усмехнулся Элезар. — В коридоре, от которого нет ни одного ответвления?

Но прав опять оказался инквизитор. Один из младших магов Фиолетовой Хризантемы — Миналуш, бесследно исчез. И никто даже не мог с уверенностью сказать, когда этого самого Миналуша видели в последний раз. Единственное, что удалось выяснить, и то, не "точно", а "вроде бы", что он шел где-то в середине колонны, рядом с носильщиками, волокущими имущество экспедиции, и бормотал что-то о "сияющем трапецоэдре", "безмолвных культах" и "священном сокровище". Но когда это было — никто из рассказывавших об этом сказать не мог.

— "Сияющий трапецоэдр"? — заинтересовался Элезар. — Что это вообще такое?

— Додревняя легенда, — отозвался инквизитор. — Якобы, это предмет, способный истончить границу реальности, и то ли призвать в наш мир тварь Извне, то ли отправить своего владельца — туда...

— И как же Древние, которые, по Вашим словам, обходились без магии, смогли создать такую вещицу? — съехидничал Элезар.

— А они и не создавали, — вернул насмешку инквизитор. — По их легендам эту вещь принесли Извне... если она вообще когда-либо существовала. Поскольку сами свидетельства ее существования — в лучшем случае — легенды, а если смотреть на вещи более реально — развлекательная литература.

Что-то царапнуло мои чувства. Какая-то неправильность происходящего. Машинальным взмахом я перелистнул несколько страниц моей Книги, прочитал то, что мне открылось, и закричал:

— Тревога! К бою!

Предводитель экспедиции посмотрел на меня удивленно. А вот инквизитор кивнул, соглашаясь с моей реакцией, и ткнул рукой в туман, в котором уже скрылись оба конца коридора. Туман, которому неоткуда было здесь взяться. Туман, который нифига не рассеивался светом факелов.

— Шлейф Многоликой, — пробормотал инквизитор. — Плохо. Но не так плохо, как могло бы быть. Встречалось здесь и похуже.

— Чем это плохо? — враз посерьезнел старший маг Фиолетовой Хризантемы.

— Прежде всего тем, чем мы уже не в Орихалке, а неизвестно где, — отозвался инквизитор, сделав широкий взмах рукой. И вправду, из тумана выступали какие-то руины, огромные грибы, кусты, но точно не подземный ход, по которому мы двигались.

Элезар настороженно оглянулся. Легкий порыв ветра немного разогнал туман, и из него выступила огромная статуя, изображающая сидящего на троне мертвеца в дорогих одеждах. Пустые глазницы черепа пялились прямо на нас.

— Прямой угрозы нет, — настороженно произнес Элезар, завершив какие-то манипуляции. Книга слабо шевельнула страницами, намекая, что может дать мне это знание... но я чувствовал, что оно будет преждевременно, и просто опасно.

— Пока — нет, — согласился инквизитор. — Здесь, в тишине и тумане мы в безопасности, и можем подготовиться к тому, что нас ждет. Она всегда дает такую возможность.

— "Она"? — заинтересовался Элезар.

— Многоликая, — ответил инквизитор. — Эти сведения... Скажем так. Они "темны и недостоверны". Ордену удалось выяснить лишь крохи, к тому же неизвестно — насколько "это" — знания, а какую часть составляют позднейшие легенды и заблуждения. Но говорят, что после Пришествия Повелителя, когда Свет Неистовой Рен Гри распространялся лишь на ничтожную часть ее владений, а прочие земли тонули в безвластии и отчаянии, люди прибегали к самым разным способам преодолеть последствия катастрофы. Прежние способы обеспечения "нормальной" жизни не работали после того, как Вестники погибли или же отступили, и люди искали новые. В том числе и обращаясь к самому кромешному злу.

— Культ? — решил проверить свою догадку Элезар.

— Культ, — согласился инквизитор. — Орденов тогда еще не было. Некому было выжечь эту заразу священным пламенем... Так что жертвы они приносили совершенно невозбранно...

— И? — поторопил задумавшегося инквизитора Элезар.

— И никто не знает: что именно у них пошло не так. Есть лишь разной правдоподобности версии, начиная от того, что девчонка, которую они замучали, вернулась ревенантом, до того, что они ухитрились привлечь внимание Повелителя Ничего, и тот решил устроить им похохотать, отправив своего эмиссара. Факт в том, что появилась Многоликая, укрывшая пусть и небольшой, но все-таки город своим шлейфом. Большая часть культистов — погибли. Тогдашний глава культа до сих пор встречает всех, кого Шлейф приводит сюда, — инквизитор кивнул на статую, изображающую мертвеца... или же — мертвеца, изображающего статую? — Но тот, кому культ был посвящен, все-таки сумел вырвать часть своих адептов из-под власти Многоликой... хотя и не сумел полностью защитить от Повелителя Ничего. Так что культисты живут себе в городе, скрытом туманом... а потом умирают от рук подручных Многоликой, или же "героев", приведенных в город ее Шлейфом. Но только лишь затем, чтобы вновь воскреснуть в храме, где они приносили жертвы. Покинуть город они не могут, равно как и умереть — их держит их вера, удерживающая воплощение их хозяина. Впрочем, иногда то один, то другой культист впадают в отступничество... и достаются Многоликой, а на улицах города появляется очередное чудовище: искаженное, изломанное, пораженное тем самым злом, которому так верно служил и приносил жертвы...

— То есть, нам нужно перебить культистов? — уточнил Элезар.

— И, при этом, крайне желательно, не умереть самим. И помните: город опаснее своих жителей! — согласился отец Кайринт. А потом инквизитор к чему-то прислушался. — Любопытно... — в тумане стал слышен шум ветра, а страницы моей книги зашевелились, умоляя открыть их. Впрочем, я по-прежнему был твердо уверен, что время еще не пришло. — Развоевался тут... — выдохнул инквизитор, обращаясь к кому-то, невидимому в тумане. Кинжал, символ статуса инквизитора, сам собой выпорхнул из ножен и повис, лишенный поддержки рук. Книга, до боли похожая на ту, которую не видел никто, кроме меня, раскрылась на нужной отцу Кайринту странице. — Это делается так... Тха селим сатикум!

Неизвестно где. Инквизитор Кайринт

Все-таки иногда наивность ребят из Высоких Домов — прямо-таки умиляет. Интересно, этот младший, как его... Я порылся в закромах памяти, вытаскивая из них имя парня, которого мне, разумеется, никто не посчитал нужным представить... Кажется, Пирретх... Хотя я и не уверен. Разумеется, это относится к идее о том, что я мог, хотя бы в теории, не услышать то, как они меня обсуждают. Вот собеседник Пирретх, Лоций, выглядит поумнее... по крайней мере, настороженный взгляд, который он бросил на меня, заставляет предполагать, что о прослушке он если не знает, то догадывается.

— Нафига вообще господин Элезар терпит в экспедиции этого серорясого? — поинтересовался Пирретх, оглядываясь на меня. Ну-ну, мальчик. Много ты увидишь. Не с такими общаться доводилось.

— А что он мог сделать? — спокойно отозвался Лоций.

— Ну... — задумался Пирретх. — Послать его? Это ведь наш дом добился разрешения на исследования наследия Павших...

— Послать? — переспросил Лоций. — Хм... Такого — пошлешь... Как же. Сам и пойдешь вперед — дорогу показывать.

— Но мы же — Великий Дом, а инквизиторы...

— Они — инквизиторы. Заполучить вместо нормальных земель, с подданными и платящих налоги, мятежные территории, набитые еретиками, чудовищами и темными культами — никому не улыбается. Те же кирениты незадолго до битвы на полях Темной крови — пытались заявить, что "серые никому не нужны, мы сами..."

— И? — настороженно посмотрел Пирретх.

— Не потянули, — жестко ответил Лоций. — Серая черта — слышал про такое?

— "Черта, что сдерживает прорвавшихся в наш мир... — начал повторять затверженный наизусть текст младший маг Фиолетовой хризантему.

— ...духов и демонов, монстров и тварей"... — подхватил Лоций. — Вот там-то, за Чертой и остался весь Совет Ордена святого Кирена, и большая часть его боеспособных членов. Возможно, их силы как раз и не хватило в той битве...

Ага. Три раза. Нет, силы проклятых киренитов вполне могло хватить на то, чтобы потрепать собранных под знамена Повелителя Ничего наемников. Возможно — они могли бы отправить обратно к ступеням трона Повелителя кого-то из его Предвестников... Но когда Побратим сам вышел на бой, что делал считанные разы за всю ведомую историю — исход битвы был решен. Но вот знать об этом кому-либо вне Ордена — не следует.

Между тем туман начал потихоньку петь. Разумеется, ребятишки, которым я обеспечил погружение в самые глубины грезы, которой грезит сущность, и, тем более — носильщики и прочие телохранители, этого еще не чувствуют. Но вот даже младшие серебряные маги уже начинают тревожиться. А двое старших, включая Элезара — пытаются что-то предпринять, отсечь этот тихий шепот, повествующий об ужасах варпа... Вотще и втуне, разумеется. Это — не обычное заклятье, которое можно отклонить столь же ординарными методами. Это — концептуальная атака. Сама сущность мироздания сейчас поет, ведь мы вступаем на территорию, где воля Посланницы Побратима стала таким же законом, как и законы подобия и контагиона. Скоро этот шепот превратится в тихий звон, предупреждающий даже тех, кто начисто лишен магического таланта, о приближении порождений то ли распадающегося сознания умирающей в муках девочки, то ли неукротимой мстительности Посланницы, прорвавшейся в этот мир. И это хорошо отвлекает от настоящих опасностей Города, что пал до того, как Неистовая Рен Гри сумела объединить выживших.

Между тем, шепот варпа, который я различаю лучше, чем кто-либо из здесь присутствующих, намекнул о приближении еще одного из моих братьев. Любопытно. Обычно Многоликая предпочитает не сталкивать в своем Городе прибывших из разных мест, где ее сила прорывается в реальность, минуя завесы Грезы. А потом до меня доносится грохот боевых проклятий и песнь разноцветных ветров, призванных младшим братом. Молодой он еще, неопытный. Пытается воевать совсем не с тем, с чем надо бы. Но, пожалуй, следует ему помочь.

Некротек, Черная Книга Повелителя Ничего, его отравленный дар всем побратимам, шелестит страницами под моей рукой. Вечность смотрит сквозь Грезу, на мгновение останавливая ее изменчивый бег. Мы всплываем... точнее — уменьшается глубина нашего Погружения в Грезу Многоликой о мести. Мне не удержать нас долго. Но когда высшее заклятье рушится, отправляя нас сквозь Туман в истинную Тьму Павших, рядом с нами уже мой брат и те, кого он пытался защитить.

Сирены ревут, предупреждая об опасности. Еще одна насмешка Многоликой. Мы рушимся сквозь реальность и бесчисленные Нереальности и Межреальности. Незнакомый брат с удивлением смотрит на меня. Я улыбаюсь, и объясняю ему свои действия:

— Наверху нет выхода отсюда. Множество магов пытались покинуть Шлейф Многоликой, противопоставляя свою волю — ее, стараясь выйти из Города, покинуть Туман и Тьму. Тщетно. Выход есть только там, в глубине. Только пройдя сквозь отчаяние и безумие умирающей девочки, приняв на себя часть ее Судьбы, став капелькой яда в отравленном потоке ее мести — мы сможем уйти отсюда сами... и увести остальных. Тех, кто сможет и захочет уйти, не превратившись в одну из тварей Города, в элемент вечной Грезы, обратившейся Кошмаром.

— А если все-таки вырваться из Тумана? — спросил меня Элезар.

— Окажетесь на ледяном плато, населенном ужасными, искаженными существами, что, возможно, некогда были людьми. Они желают, но не могут прорваться в наш мир через вечно изменчивый Шлейф Многоликой. Желают, но не могут умереть. Желают, но не могут наполнить пустоту своего существования чужими жизнями... Впрочем, иногда последнее их желание все-таки исполняется, когда те, кто сломлены страхом перед Тьмой и Туманом, и тварями, их населяющими, бегут из Города, чье имя давно утеряно, и попадают на плато Рэнг... и становятся их добычей. О героях же, что сумели бы миновать золотой замок в лучах заката и избежать гостеприимства его обитателя в драгоценной маске — я даже и не слышал. Хотя, можете мне поверить, собирал все сведения о плато, которые только мог найти. Но кроме описания внутренних районов, его наименее опасных областей, и золотого замка с дорогой к нему — нашел разве что смутные и неясные упоминания, что Сияющий Трапецоэдр был принесен именно оттуда, — я посмотрел на молодого брата, и обратился к нему. — Брат?

— Олер, — представился он. — В прошлом году я получил кинжал и встретился с принципалом Ордена, — уточнять, кто именно является принципалом, молодой собрат благоразумно не стал. Слишком уж много было вокруг желающих услышать. — Сюда попал из Иллистры, где получил от брата Бастиана задание сопроводить юных леди, — он кивнул в сторону двух тяжело дышащих девчонок в одеяниях черноголовых магов средней руки... или даже несколько ниже среднего уровня. — ... в Покои Кающихся. А эту парочку, — брат кивнул в сторону двоих, прижимающихся друг к другу, следовало отвести к Мастеру Видящему: есть подозрение на ментальное поражение, которое не сумел устранить стажер.

— Опять Ормариен чистили? — усмехнулся я, припомнив самое ходовое задание для подающих надежды стажеров: прогнать через преддверие полей Темной крови, и отправить в Ормариен — там вечно копится мелкое зло, проистекающее из попыток директриссы школы достигнуть некоего, бредово понимаемого общего блага.

— На этот раз, может быть, и зачистили, — отозвался Олер. Признаться, это меня сильно удивило. Если уж неоднократно применявшийся Протокол Экстерминатус не помог... — Привратник заставил директриссу поклясться, что она будет соблюдать Кодексы Империи...

Я выдохнул. Конечно, это сильно ограничит возможности директора школы... но, боюсь, что она рано или поздно отыщет очередную лазейку... и вновь устремится к Свету, раня и калеча души всех, кто будет иметь несчастье оказаться поблизости.

Собственно, это я и изложил молодому брату. Тот, вздохнув, согласился.

— Но, все-таки, согласись — молодой Привратник сделал хорошую попытку!

Вот с этим не согласиться было невозможно. Все-таки Неистовая предусмотрела многое... очень многое. Так что у желающей достигнуть абстрактного добра директриссы Бланчфлер — действительно будут проблемы. Впрочем, боюсь, что преодолимые.

— Стойте! — подняла руку Герри, взломщица и разведчица команды Охотников. — Слышите? Звенит что-то!

Я кивнул. Звон действительно приближался. А значит, из Тумана, что пока еще скрывал от нас Город, к нам приближалась первая Тварь.

Неизвестно где. Джат Книжник

Слова Герри заставили меня прислушаться. Действительно, что-то звенело... и звон этот приближался.

— Готовсь! — скомандовал инквизитор, разворачиваясь к источнику звука.

Из слегка расступившегося тумана выдвинулась фигура... Честно говоря, она была не страшнее, чем нежить из Могильников, а уж рядом с Голосом-тех-кого-Нет — и вовсе не смотрелась. Ну что такое — человеческая фигура без рук и лица, что дергаясь и извиваясь, неторопливо приближается, дергаясь на гротескно подгибающихся ногах. Из раны на груди вниз стекала какая-то мерзкого вида темная жидкость, оставлявшая следы на материале Древних у нас под ногами.

Враг не выглядел особенно опасным, но движущуюся фигуру окутывал какой-то кошмарный флер ненависти, боли и безумия. Поддавшись ему, один из младших магов Хризантемы завопил и выплеснул свой страх классическим боевым заклятьем этого Дома, широко известным даже среди черноголовых: Волной Отравленного искажения. Волна искаженного, изломанного пространства, отрицающего саму природу жизни, понеслась вперед. Вообще-то, у младшего мага это должен был получиться очень узкий сектор, практически луч, опасный для всего живого, но неспособный причинить вреда той же нежити или магическим конструктам... Но то ли парень оказался гением, то ли здесь, в этом тумане такие вещи даются легче... Волна понеслась широким фронтом, и заставила трех носильщиков, на свою беду оказавшихся между обезумевшим от страха магом и подступающей угрозой, упасть на землю, корчась в муках агонии.

— Дамэ да! — универсальной отрицающей формулой инквизитор стер атакующее заклятье из реальности, прежде, чем оно успело натворить больше бед, а предводитель нашей, уже явно неудачной экспедиции, оглушил своего слетевшего с катушек подчиненного.

Между тем, безрукая фигура приблизилась на расстояние своего удара. Черная жидкость в ране на груди вскипела и выплеснулась по дуге, накрыв еще одного младшего мага Хризантемы. С воплем тот покатился по серому покрытию ведущей в никуда дороги. Жидкость, похоже, оказавшаяся сильной кислотой, мгновенно сожгла ему лицо, уничтожив глаза. Кричал маг ужасно, но, к счастью, недолго: он быстро затих и замер без движения.

Элезар вскинул руку, в которой сверкнул аметистами боевой жезл. Тонкая лиловая линия на мгновение соединила навершие жезла и рану на груди врага. На мгновение темная фигура стала ослепительно-белой на темно-фиолетовом фоне, а потом — исчезла, распавшись тучей искр.

— Что это было? — спросил Элезар, не обращая внимания на еще живых носильщиков. Впрочем, они были обречены. Нет, если им немедленно влить кое-какие составы из тех, которые варят в Доме Лунной лилии, или же если за них немедленно возьмется целитель из Дома Звездноцвета — у них еще есть шанс... выжить, но остаться калеками на всю жизнь.

— Тварь Города, — пожал плечами инквизитор. — То ли душа одного из несчастных, что пропали здесь, запертая в уродливой плоти, то ли порождение больного разума умирающей в ужасе и мучениях девочки. Наши исследователи так и не пришли к однозначному выводу. Впрочем, здесь, где законы обыденной логики применимы слабо, одно другого не исключает.

— Пф! — фыркнул Элезар, но от лекции об универсальности законов магии — удержался.

Между тем Данни и Айна, под одобрительный кивок инквизитора, прекратили мучения несчастных носильщиков. Маги Хризантемы, посовещавшись, решили часть ноши погибших перераспределить среди оставшихся в живых, а часть, очевидно, пострадавшую при падении, оставить на месте. И мы двинулись дальше.

В какой-то момент я заметил, что нас стало больше, чем было изначально. Рядом с инквизитором весело шагала девушка, немного младше Айны, но уже слишком взрослая, чтобы называть ее "девочкой". Одета она была смело, чтобы не сказать "вызывающе". По крайней мере, в некоторых из посещенных мной деревень за настолько короткую юбку, больше напоминающую широкий пояс, могли и камнями побить. Странного покроя жилетка с капюшоном и четырьмя карманами, не скрывала оранжевой горловины майки. В одном из карманов был установлен незнакомой мне природы осветительный артефакт. Волосы ее, подозрительно светлые, при ближайшем рассмотрении выдавали ее невысокое происхождение темными корнями. Впрочем, относительно высокопоставленные черноголовые частенько пытались "хоть так приблизиться к серебряным владыкам". Разумеется, красить волосы в серебро — безумие, и на такое решаются разве что самоубийцы, которым не хватает духу самим осуществить свое намерение. Но вот такой светлый цвет, в природе не встречающийся — почему бы и нет? Однако что-то (возможно — шелест страниц Книги) подсказывало мне, что этот вывод, хоть и выглядит логичным, в корне неверен. А правильного ответа я, как ни старался, нащупать так и не смог.

Как будто почувствовав мои размышления, подросток оглянулась и подмигнула мне левым глазом. Я чуть было не замер на месте, осознав, что на какой-то момент белок этого глаза стал непроглядно черным, а радужка — полыхнула золотом Тьмы. И шелест Книги намекнул, что облик того, что идет сейчас рядом с нами — скорее результат осознанного выбора, чем что-то навязанное внешними обстоятельствами, и в любой момент может быть отброшен или же изменен. Не говоря уже о том, что ее явно не было рядом с нами, когда мы спускались в подземный лабиринт Орихалка... а сейчас она идет рядом с инквизитором, и это никого не удивляет и не вызывает никаких вопросов.

Я уже собирался спросить об этом, привлечь внимание остальных... но инквизитор отрицательно покачал головой.

Туман чуть раздался, и стало видно, что мы вступили на улицы города Древних. Нельзя сказать, что катастрофа Пришествия Повелителя и прошедшее время оставили от них одни руины. Но те обломки былого величия, что хотя бы относительно уцелели — расположены в таких местах, куда соваться без поддержки серебрянного мага, а лучше — нескольких, — настоящее самоубийство. Впрочем, даже тем, у кого такая поддержка есть, и даже для самих серебряных владык — выживание отнюдь не гарантировано. И что-то кажется мне, что этот город — нифига не исключение.

Я оглянулся по сторонам. В темных окнах были видны бледные лица местных жителей. Они смотрели на нас. Но никто не открыл окно, не заговорил, не вышел поприветствовать чужаков. Такое поведение показалось мне странным. Нет, жители городов частенько не обращают внимания на чужаков, появившихся на улицах их города. Да и друг с другом, случается, не знакомы, и не могут сказать — являются ли проходящие мимо действительно "чужаками", или же просто обитателями какой-нибудь дальней улицы. Но вот так стоять у окон, пялиться... и даже не попытаться заговорить? Может, это связно с тем существом, что сейчас идет рядом с нами, приняв облик девочки-подростка?

Снова послышался знакомый звон. На этот раз я не смог удержаться, и обратился за помощью к Книге. Там было записано немного, но главное я понял — он предупреждает о приближении опасности. Точнее... я твердо знаю, что, перелистнув страницу, я узнаю больше, а потом — еще и еще... Но мне пока что не выдержать этого знания. Книга сама предостерегает меня, но при этом не навязывает решения. И я закрыл ее, и отпустил в нереальность, из которую смогу снова добыть ее при необходимости.

Я коснулся плеча идущего впереди Данни, и, когда он оглянулся, сложил из пальцев условную комбинацию "враг", а потом — указал в направлении источника звука. Данни также молча выдвинулся в сторону неведомой пока что опасности, жестом отозвав оглянувшуюся на него Айну, которая оказалась между ним и приближающимся врагом.

Звон неторопливо приближался. И вот враг показался. Это оказалась огромная, не имеющая четких очертаний, прозрачно-черная туша, в глубинах которой непрерывно появлялись и исчезали серебряные искры. Туша передвигалась, выбрасывая ложноножки. Ползла она неторопливо, но я откуда-то знал, что при необходимости тварь может перемещаться очень быстро.

Тварь заметила нас. Стена, мимо которой она проползала, буквально взорвалась, и довольно крупный обломок полетел в Данни. По логике он должен был сбить нашего щитоносца и, как минимум, переломать ему несколько костей. Но Данни принял этот удар на щит, даже не пошатнувшись.

Айна выстрелила. Но серебряная стрела, способная положить на месте не слишком сильного Лишенного покоя, бесследно канула в темной туше, стремительно теряющей прозрачность.

Тварь приближалась неторопливо, будто играясь с обреченной добычей. На выброшенных в нашу сторону псевдоподиях... или, в данном случае правильнее сказать — псевдоцефалиях? стали формироваться зубастые пасти.

Айна закрыла глаза, подняла лук и, прошептав уже использованную инквизитором универсальную формулу отрицания, выстрелила под крутым углом. На этот раз стрела ударила в тварь практически сверху... И могучее тело, игравшееся еще несколькими крупными обломками камня, буквально расплескалось мелкими лужицами черной маслянистой жижи. Магия, поддерживающая существование этого неестественного организма — оказалась преодолена и рассеяна.

— Пока что не вижу ничего особенно страшного, — фыркнул Элезар.

— Ничего еще не кончилось, — в первый раз за все время пребывания рядом с нами заговорила девочка-подросток, вызвав удивленный взгляд мага Хризантемы, видимо, только что заметившего ее присутствие. — Город опаснее своих обитателей!

С руки девушки сорвалась дымная спираль, и расплескала горожанина, выбитого неведомой тварью из, как выяснилось, весьма относительной безопасности его собственного дома. Девушка рассмеялась, и, широкими шагами исчезла за поворотом улицы. Разумеется, когда мы добрались туда — там уже никого не было.

Неизвестно где. Айрис

Когда я пришла в себя, то была немало удивлена: меня несли на волшебных носилках, как какую-нибудь благородную девицу из услужающих Великому Дому. Гравви шагал рядом. Одной рукой он касался моего лба, а другой — машинально перебирал неподписанные фиалы у себя на поясе. Мирный, безобидный жест... если не знать — что именно у него там понавешано. Я — знаю. Тварь третьего, или даже четвертого класса опасности одним фиалом в прах развеет!

Но почему Гравви идет рядом со мной? Ведь я, даже не приподнимаясь с носилок, слышу, что неподалеку идет бой! А ведь в Ормариене он первым бросался во всякую заваруху, стремясь опробовать все новые и новые составы! И про "четвертый класс опасности" — это я лично видела! А тут...

Я попыталась приподняться, собирая силы для заклятья, но неожиданно твердая рука Гравви не дала мне этого сделать.

— Лежи! — твердо сказал он.

— Граави, — дернулась я. — Ты ведь четвертый класс можешь спалить! А вдвоем — мы и с пятым потягаемся!

— С пятым — потягаемся, — согласился Гравии. — Беда только в том, что я тут ниже шестого ни одной твари не видел. И такая мелочь... — Мелочь? Да шестой класс — даже серебрянного способен убить, если тому не повезет, или он будет недостаточно подготовлен! К счастью, встречаются такие твари крайне редко, но каждый такой визит в Ормариен запоминается надолго... прежде всего потому, что после него на Черной Доске появляются новые имена. И не всегда — учеников. Бывает — и учителя погибают! — ...встречается нечасто. Все больше восьмой-девятый!

— Восьмой? — задохнулась я. Вообще-то, я всегда считала тварь восьмого класса опасности, тварь, способная выйти один на один против серебрянного мага, да не художника, обучавшегося творить тонкие, но хрупкие и медленные чары, а боевика — это легенды, что такого "не может быть, потому что не может быть никогда". А уж девятый класс... тварь, способная убить несколько серебряных...

— Не я классифицировал, — отозвался Гравви. — Серебряные маги, полагаю, лучше нашей директриссы разбираются в действительно опасных тварях...

Я приподнялась на носилках. Впереди, там, откуда доносились звуки боя, моему взгляду открылось серое трехэтажное здание, с трех сторон ограждавшее внутренний двор. Здание было в плохом состоянии. Серые стены зияли провалами пустых окон. Железная решетка, перекрывавшая некогда вход во двор — проржавела, и была в нескольких местах обвалена. Правда я не поняла: рухнули ли эти секции забора сами, или были повалены в ходе идущего во дворе боя.

Там, в окружении почти десятка человек, среди которых выделялись трое в черных доспехах, выдающих серебряных магов, металась высокая женщина. Ростом она на две головы превосходила самого высокого из своих противников. Одета она была в неприлично-короткий халат, оставляющий на виду длинные ноги в белых чулках. Лицо ее было изуродовано, и, большей частью замотано грязно-белой тканью. Но и того, что можно было увидеть — хватало, чтобы испытать ужас и отвращение.

— Сестра-хозяйка, — прокомментировал происходящее незнакомый инквизитор, которого я вообще заметила, только когда он заговорил. — Полноценный девятый класс опасности. До десятого ей, к счастью, ума не хватает. Иначе бы ее так легко из госпиталя не выманили.

— Выманили? — заинтересовалась я.

— Там, в госпитале, — инквизитор криво усмехнулся. Признаться, я вообще была удивлена, что столь важный господин взялся отвечать такой, как я, — она — полноценная хозяйка всего происходящего. Там за нее сражается сама реальность... если, конечно, что-либо из окружающего нас кошмара вообще можно назвать "реальностью". Двое из трех погибших в бою с ней магов Фиолетовой хризантемы — погибли именно внутри.

— Вы... — выдохнул незаметно подошедший серебряный маг.

Я с некоторым трудом опознала знаки Дома Фиолетовой хризантемы. Разумеется, черноголовым никто не расписывал тонкости знаков различия серебряных... как и вообще различий между магами Великих Домов. Для нас любой серебряный — это вышестоящая власть, и подчиняться следует, не рассматривая всяких тонкостей. Но, судя по плотности и красоте колдовского узора на черном шелке доспеха — в чинах он был немалых.

— Я их предупреждал, — пожал плечами инквизитор. — Говорил, что внутри госпиталя сестра-хозяйка — непобедима. Говорил, что при встрече с ней — надо уходить наружу любым путем. Но нет. Мы же сильные, смелые, опытные. Мы и сами с усами... В древние времена за такое давали Премию Арвида — за "улучшение генофонда человечества, путем исключения из него генетического груза".

— Зачем вы вообще туда их отправили? — злобно выдохнул серебряный.

— Единственный известный мне путь к Спиральной Лестнице лежит через это здание. Возможно — есть и другие... Но я их не знаю, а бродить по улицам без плана и понимания происходящего, соваться в дома... Это не просто — риск, это глупость сверх Предела Выживания. А сестра-хозяйка вне здания — просто очень сильный боец, но не ультимативная мощь.

— "Просто очень сильный боец"?! — взвыл серебряный, тыкая пальцем в сторону тела в черном шелке, лежащего под ногами у сражающихся.

— А если мы попытаемся вмешаться, — отпарировал инквизитор, — то, как бы главврача не накликать.

— "Главврача"? — переспросил серебряный.

— Сестра-хозяйка его иногда упоминает... Но вот сколько-нибудь достоверных сведений об этом монстре просто нет. Может — потому что он не существует... а может — потому, что после встречи с ним выживших — не остается. Точно известно только одно: здесь действует проклятый и благословенный всеми богами и демонами Закон равновесия... — "демоны" — это понятно. Посланники и подручные Повелителя Ничего. А вот кто такие "боги"? Если по контексту — это получаются враги "демонов". Другое обозначение для Вестников Света? Или для Императора, да хранит нас Его воля? — ..."чем сильнее участвующие в бою — тем более сильных противников выставит против них Город".

— Такое впечатление, что с нами играются... — пробормотал серебряный маг.

— Не без того, — вздохнул инквизитор.

Между тем, бой продолжался. Только сейчас против "сестры-хозяйки" сражался, по сути, только парнишка примерно нашего возраста со щитом и коротким мечом. Как ни странно, удары твари, способной убивать серебряных магов, черноголовый парнишка принимал на щит довольно-таки спокойно. Остальные, между тем, рассыпались по краям внутреннего двора, и готовили какое-то обширное заклинание. К счастью, щитоносец, видимо, сумел не на шутку взбесить монстра, и теперь эта "сестра-хозяйка" атаковала только его, по всей видимости, не видя ничего вокруг. Вот только даже ненацеленные — эти атаки были весьма опасны для окружающих.

Очередной удар, прошедший мимо щитоносца, попал в одного из серебряных магов. Узкий конус бурлящего дыма ударил в обтянутую черным шелком грудь, и взлетевшее в воздух тело начало в буквальном смысле распадаться: ноги — отдельно, руки — отдельно, и все это рассыпалось серым пеплом. На землю упала только голова.

По всей видимости, это как-то расстроило планы атакующих. Так что они забегали, меняясь местами, с трудом удерживая нити заклинания. Но в итоге у них это получилось. И над замершей в неподвижности сестрой-хозяйкой развернулся разящий Знак. Волна лилового сияния обрушилась вертикально вниз, на мгновение ослепив меня. А когда я снова смогла видеть — щитоносец, принявший удар на поднятый кверху щит стоял над бьющимся в агонии монстром. Сестра-хозяйка кричала, постепенно превращаясь в лужу блестяще-черной жидкости, которая быстро впиталась в каменное покрытие дороги.

— Что ж, — усмехнулся инквизитор, — в этом раунде у госпиталя "Речная гавань" больше нет сестры-хозяйки. Идем. Там мы можем найти некоторые артефакты... и не обязательно — Древней эпохи.

Неизвестно где. Инквизитор Кайринт

Когда мы вошли в госпиталь, слои реальности ожидаемо сместились. Теперь вместо мерзости запустения, привычной для заброшенных городов Древних, нас окружал кровавый кошмар. Алые потеки на стенах пронизывали пульсирующие, проходящие прямо через серый камень образования, напоминающие сосуды. Время от времени то один из них, то другой — разрывались, вплескивая содержимое, прибавляя новые и новые кошмарные пятна, распространяющие железный запах, солью скрипящий на губах.

Сейчас, когда сестра-хозяйка была мертва, опасность госпиталя значительно упала. Из "безусловно смертельной" локации он стал всего лишь "опасной". Даже не "очень опасной". Соблюдение минимальных мер безопасности позволит пройти к Спиральной лестнице, Дороге Веры. Хотя, разумеется, совсем опасность не пропала. Совсем безопасных мест здесь нет. И если Посланница Повелителя захочет — любое место в мертвом городе станет смертельной ловушкой. Ведь здесь не действуют договоренности вроде тех, которые Побратим соизволил даровать в окрестностях своего замка и старого поля битвы. "Где растет плуамбланка — человеку ходить можно"... Здесь такого нет. Многоцветная пропускает или забирает живых, сообразуясь с собственными капризами... или же планами Повелителя. И нет возможности отличить одно от другого.

— Привет! — как обычно, Многоцветная появилась, не привлекая чьего-либо внимания. Вот только что никого не было — и вот она уже идет рядом, и все вокруг считают, что так и надо. Что девчонка, идущая рядом со мной — не несет и не может нести никакой угрозы... Ошибка, которая вполне может оказаться фатальной.

— Здравствуй, — поздоровался и я с ней. Хотя мы уже встречались сегодня, но нет никакой уверенности, что для нее на этом отрезке реальности время текло так же, как и для нас. Так что вполне может быть, что для нее прошло уже несколько дней... или же прошлой нашей встречи для нее еще не было.

— Дзанг!

Идущий впереди Джат принял на щит удар ржавой трубы в руках младшей сестры. Ответный выпад коротким мечом вскрыл живот порождения Кошмара, преддверия Хаоса. Вообще-то, младшие медсестры этого госпиталя — твари полноценного шестого уровня опасности. И хорошо, что ребята этого пока что не поняли. А то или их парализует страх... или же они возгордятся. И то, и другое — будет фатально. Лучше я им потом расскажу... если у нас будет это "потом". Увы, даже хорошее отношение Многоликой выживания — не гарантирует.

— Ты сегодня в хорошем настроении? — спросил я у хозяйки Города-в-Тумане. Честно говоря, выбеленное лицо и черная "боевая раскраска", в том стиле, который у Древних, кажется, назывался "гоэт" — заставляли в этом сомневаться.

— Косплею Темную Алессу, — отозвалась Многоликая. Вообще-то, на самом деле она говорит на одном из языков, бывших в ходу до Пришествия Повелителя... и забытого после Войн Объединения. Но, тем не менее, ее понимают все, с кем она хочет говорить. Впрочем, иногда это понимание — несовершенно. Так сейчас я понимаю, что "косплей" — это какая-то разновидность переодевания, игры в то, кем не являешься. Но вот кто такая Алесса и почему она — "Темная", мне абсолютно не ясно. — Но в целом, ты прав, братишка. У меня хорошее настроение. Так что я сама проведу вас через госпиталь до самой Лестницы.

Неизвестно где. Айна Колокольчик

Это было страшно. Мы шли через настоящий кошмар. Я постоянно чувствовала, что кто-то, или даже что-то смотрит прямо в меня, в мою сущность, легко преодолевая все те стены и ограды, что я пыталась возвести в своих личности и разуме. В сравнении с этим даже та тварь, которую инквизиторы назвали "сестрой-хозяйкой" — выглядела чем-то вполне себе ординарным. По крайней мере, она пыталась нас просто убить... а не поглотить и превратить во что-то ужасное, в какое-то порождение либо безнадежно больного, либо чуждого всему человеческому сознания.

— Город опаснее своих обитателей, — когда я попыталась описать свои ощущения отцу Кайринту, мне ответила идущая рядом с ним черноголовая девочка. На мгновение мной овладело жуткое ощущение, что ее только что здесь не было. Но ведь это — чушь! Не могла же черноголовая девочка выжить там, где погибают серебряные? А значит — она пришла вместе с нами. Наверное, с той компанией, которую темные силы захватили в Иллистре.

На стене я заметила, среди прочих кровавых пятен, что-то более упорядоченное. Приглядевшись, я поняла, что это — символ Пожирающего надежду, оплетенный и окруженный иными знаками. Алое сияние усиливалось, заливая все вокруг...

В себя я пришла, стоя на ногах... хотя и готовая упасть: ноги меня просто не держали. Зато меня держали чьи-то сильные руки, а глаза — закрывала узкая прохладная ладошка.

— Они приходят сюда, — заговорила девочка, которую я заметила рядом с инквизитором. — Они надеются пройти Путь и открыть его для своего хозяина. Они рисуют Знаки, чтобы вернуться к ним после уничтожения тела и распада и поглощения души. И у них это даже получается. Но даже слуги эмиссара Господина рабов бессильны против Перемен. Цикл за циклом они проходят, не имея шанса вырваться из бесконечной петли. И постепенно они изменяются... и изменяют, переставая быть слугами эмиссара Пожирающего надежду. Круг за кругом город забирает и поглощает их. То, что должно было быть слабым место в защите мира, Вратами, раскрытыми перед хозяином Гниющего сада — стало смертельной ловушкой, где переплетается сила Искажения и плотность реальности. И приходят ли они извне, или же изнутри — осознание этого мучает их сильнее, чем гибель души под мечами и заклятьями Обреченных на Жизнь...

— Город опаснее своих обитателей, — повторила я ей ее же слова.

— Ты — поняла, — кивнула мне девочка, улыбаясь черными губами.

Неизвестно где. Инквизитор Кайринт

Лестница открылась перед нами, как это и бывает обычно, совершенно внезапно. Только что мы спокойно шли по коридору, время от времени отбивая атаки монстров, порожденных больным сознанием тех, кого притянул к себе этот город и его хозяйка, и внезапно перед нами открылась огромная спираль, ведущая сразу вверх, к смерти и погибели вечной, и вниз — к логову твари, что уже многие годы пыталась прорваться через заслоны, что Посланница побратима создавала перед ним из жизней живых.

Шаг на висящие прямо в воздухе, без какой либо опоры, каменные ступени дался мне как всегда нелегко. Спуск по Спиральной лестнице — это всегда испытание. Испытание силы, воли, духа... На секунду я даже пожалел, что с нами нет Ненуж... то есть — Привратника. Ему этот поход мог бы дать многое. Но он сейчас обучается в Цитадели ордена, а не шляется где попало.

— Куда же Вы? — спросил только подходящий к ступеням Элезар. — Ведь очевидно, что выход должен быть наверху!

Я пожал плечами. Может, наверху и есть выход. Но вот о героях, сумевших до него добраться — нет записей в Архивах Ордена. В этом духе я и ответил.

— Свет Небес — бесконечен, в отличие от сил человеческих. А остановиться на Лестнице — это смерть. Нам — вниз. Спуск длинный и тяжелый, но он конечен, и его дна можно достигнуть.

— Хотите сказать, что Вы лично до него доходили? — сыронизировал маг Хризантемы.

Впрочем, на этот раз шутка была... не совсем удачная, о чем я и не замедлил его и всех присутствующих известить:

— Общим счетом — пять раз. Три раза — с наставниками, и еще два — самостоятельно. Это — мой шестой поход в Город-без-Имени. Как видите, выбраться отсюда можно... Если не слишком верить "очевидному" и не загораживаться от реальности — солидными, обоснованными теориями.

Элезар скривился, осознав неприкрытую издевку. Но пошел следом за мной. За ним двинулись и остальные.

— Что это? — спросила у меня Колокольчик.

Она вступила на Лестницу после Элезара, его не обгоняла... Но сейчас мои подопечные шагали рядом с мной, а Хризантемы — отчетливо отставали. Такие вот фокусы способны вытворять пространство-время, в котором число прямых, параллельных данной и проходящих через точку, не лежащую на этой прямой — есть функция от переменчивого настроения Хозяйки города.

Я посмотрел туда, куда указывала лучница. Пара светящихся силуэтов приближалась, ступая прямо по воздуху... или тому, что здесь его заменяло. Поначалу казалось, что это — благородные олени... Но я знал, что первое впечатление в этой искаженной реальности — обманчиво. И золотистое свечение скорее означает не благородство или доброту приближающихся сущностей. Скорее — это приманка, как у глубоководного удильщика.

— Стреляй! — приказал я Колокольчику, не вдаваясь в долгие объяснения.

— Нет! — выкрикнул последний из оставшихся в живых младший маг Фиолетовой хризантемы. Он сотворил заклятье, и взлетел на пурпурных крыльях, чтобы перекрыть траекторию выстрела. Но уже на третьем взмахе крылья его подломились, и он полетел прямо к тем, кого так хотел защитить. И еще одна душа стала добычей защитников этого места.

Теперь, когда их сияние приугасло, стали видны некоторые подробности, ранее скрытые Аурой Восхищения. В частности — тот мелкий факт, что вместо голов у сияющих оленей были черепа. И клыки в их челюстях намекали, что при жизни эти твари кормились отнюдь не травкой. А рога... Что ж. Здесь возможны и не такие извращения естества.

Изломанной куклой защитник золотых оленей рухнул им под копыта, которые не замедлили обрушиться на того, кто стремился закрыть их от стрелы.

Сияющее копыто сверкнуло, опускаясь. Маг, пытавшийся подняться, опираясь на дрожащие руки, упал, чтобы больше никогда не подняться. Черепа опустились к погибшему. Твари стали рвать не столько тело погибшего, сколько его Силу и душу.

И это стало ошибкой тварей. Остановившись, они дали время лучнице. Тяжкий наговор лег на стрелы. И, одна за другой, птицы погибели понеслись к тварям Света. Ни одна из них не была достаточно сильна, чтобы сокрушить порождения бездны Звезд. Но они летели одна за одной, по крупицам забирая то подобие жизни, которым были наделены эти существа, собирающие себе свет, дарованный другим.

Я не указывал этого явно, но Колокольчик поступила совершенно правильно: ее стрел поражали меньшего из чудовищ. Одна за другой они выбивали фонтанчики ихора и вырывали дикие крики боли из горла твари. Но ее старший товарищ не обращал на это внимания, продолжая свою кровавую трапезу.

Колокольчик истратила почти половину колчана, заставив рвущуюся к нам тварь рухнуть на колени. Оставалось только добить Первого из Стражей Лестницы. И тут в бой решился вмешаться старший маг Фиолетовой Хризантемы.

Элезар выкрикнул проклятье. Копье, свитое из алой страсти и лазурного провидения понеслось в сторону сияющей твари... чтобы разбиться на щите из темной волны Дхар. Тьма, что никого не любя, никому не отказала в помощи, забрала себе силу удара, поглотив его без следа. Элезар удивленно посмотрел на меня. Уж старший маг Великого Дома никак не мог не понять, что как умирающий, так и еще вполне живой Стражи не имеют к этому щиту никакого отношения.

— Вы чуть было не исцелили Стража, — пояснил я свои действия. — Их не сразить магией. Только воля и сталь.

Последняя стрела ударила в погибающую тварь, отправив ее в краткое Забвение. Она вернется... Но есть шанс, что нас уже тут не будет.

К Айне подбежал последний из выживших носильщиков. Я улыбнулся, вспоминая, как мы отбирали то, что он понесет. Бесценные артефакты Древних, книги, хранящие их Знания, сигиллы и печати владык Той Стороны... все это осталось там, наверху. Здесь, на Лестнице, простая стрела временами стоит больше, чем аналогичная, но отлитая из золота, а за простенькое зелье здоровья, из тех, которые черноголовые знахарки там, в мире людей, продают по медной монете за десяток, здесь, случалось, отдавали бриллиантов по весу... и считали, что расставшийся с алым пузырьком — сильно продешевил.

Собрат погибшей проводил распадающуюся сонмом золотых искр подругу алым, светящимся в пустых глазницах взглядом, и неторопливо двинулся к нам. Колокольчик выхватила у носильщика полный колчан, и стала стрелять во Второго стража. Но он был существенно сильнее погибшей подруги, и рвался вперед сквозь выдаваемый Айной поток стрел.

Айна отбежала на дальний конец ступени, а перед ней встал Данни. За его спиной поднял копье Нур. Копье ударило в грудь налетающего Стража... И "совершенно случайно" скользнуло по светящейся псевдошерсти. Алое сияние в пустой глазнице черепа мигнуло.

— Удел мирный — радость избранных! — пробормотал я про себя.

В моих руках оказалось копье Погибели. Рассыпающий багровые искры наконечник ударил в пустую глазницу.

— Назад! — крикнул я.

Данни буквально прыгнул спиной вперед, исполняя приказ. А вот Нур несколько замешкался. К несчастью, длина копья позволяла ему находится вне круга, в который замкнулся произносимый мной Наговор. Реальность разорвалась, выворачиваясь наизнанку. И очередная искра сияющией Тьмы рухнула в Серые пределы, врата которых на мгновение раскрылись под копытами тварей.

— Вперед! — скомандовал я. — Здесь — нельзя отдыхать. Только вперед. А то накличем...