По велению короля. 4-я книга Шпиона

"Как бы ни было, он помог мне, был честен и... нежен со мной. Я буду всегда благодарна божьему проведению, что свело наши жизненные пути вместе, — вдруг неожиданно подумала Арлет, при этом со стыдом понимая, что ее лицо сейчас стремительно заливает румянец.

Для любой другой девушки моих слов вполне хватило бы чтобы закрыть этот вопрос, вот только Арлет, как я уже смог понять, могла видеть глубже и шире, причем делая соответствующие выводы. Сейчас она могла посчитать, что раз король не отослал ее в монастырь и не оставил ее в своем замке, то у ее истории должен быть хороший конец. Ожидая реакции на мои слова, я смотрел на нее, как вдруг графиня неожиданно и резко покраснела, а потом, словно хотела скрыть свое смущение, порывисто схватила кубок и сделала из него несколько глубоких глотков.

"Что с ней? Нет, никогда не пойму, что у этих женщин в голове делается. Или она решила прямо сейчас перебрать в памяти сладкие моменты из вчерашней ночи?".

Стоило мне встретится с ней глазами, которые она прятала, я сразу получил подтверждение своим мыслям, так как девушка еще больше смутилась. Момент был, конечно, интересный, вот только я пришел не для галантной беседы, а понимания того, что нас ждет в будущем, поэтому решил сам продолжить разговор.

— Его величество больше ничего не говорил?

— Он спросил... — девушка замялась с ответом.

— Он спросил вас, Арлет: занимались ли мы плотской любовью?

— Да, — румянец на девичьих щечках уже не горел, а пылал. — В ответ я только кивнула, так как мне было очень стыдно. Тогда король сказал, что я скверная девушка и поступила плохо, раз отринув разум и добродетель, поддалась похоти.

Я видел, что, произнося эти слова девушке действительно очень стыдно, об этом говорил ее постоянно ускользающий взгляд и покрасневшие до макового цвета щеки.

— По крайней мере, вы, госпожа Арлет, ему не соврали, что вам зачтется небесами, — вполне серьезным голосом произнес я, скрывая свою усмешку.

— Его величеству я сказала, что буду денно и нощно молить господа бога, чтобы тот простил мне мой грех. Еще сказала, что чувствую к нему такую же любовь и уважение, как к своему отцу, и во всем буду покорна его воле.

"Это она молодец. Людовик не любит грубую лесть, но слова наивной девушки должны ему прийтись по душе".

— Что на это сказал король? — поторопил я графиню.

— Он благосклонно отнесся к моим словам, сказав, что такое юное создание не должна начинать взрослую жизнь потакая своим слабостям, а поэтому у меня есть возможность стать на дорогу добродетели, отринув извилистый путь греха.

— И? — не выдержал я.

— Это все.

"Как бы мне хотелось посмотреть на лицо Людовика, который услышал заявление девушки о любви ко мне, — возникла у меня совсем ненужная мысль, но я тут же одернул сам себя. — Не о том думаешь, идиот. Девочка проявила характер, переборола себя, тем самым, совершила подвиг, а значит, заслуживает награды".

Немедля ни секунды, я вскочил со стула, затем сделал два широких шага, опустился перед сидящей девушкой на колено и торжественно сказал: — С этого мгновения, моя несравненная королева, я твой рыцарь до конца своей жизни. Располагай мною, моя любовь.

У меня получилось не так витиевато и пышно, как говорят истинные рыцари в романах своим возлюбленным дамам, но я постарался вложить максимум восхищения и радости в свои слова. Арлет оценила мои слова по достоинству, так как ее губы тронула легка улыбка, а в глазах запрыгали искры радости. Девушке сейчас было нужно мое одобрение ее слов и действий, как никогда. Юная графиня, воспитанная в строгих традициях, даже сейчас с трудом признавалась самой себе, что у нее хватило смелости пойти против дворянских традиций, которые ей внушали родители с самого раннего детства, но при этом она была очень благодарна Клоду Вателю, человеку, который смог ей помочь и поддержать на этом пути.

— Твоя королева, Клод, хочет выпить вина за наш успех!

— Слушаю и повинуюсь!

Зная вредный и непредсказуемый характер Людовика, я ожидал, что приглашение приехать в его замок ко мне придет суток через двое, а то и трое, но к моему удивлению прошли сутки, когда утром меня нашел королевский гонец, передавший приказ прибыть в замок сегодня, ближе к вечерне.

"Что за неопределенность? — удивился я, после чего спросил посланца, чем вызвано такое неопределенное время, а тот, не чинясь, ответил, что король спозаранку уехал на охоту. Сразу сообщил о вызове Арлет, которая сразу разволновалась несмотря на то, что посчитала такой быстрый вызов короля хорошим знаком, но при этом сказала, что пойдет в церковь и будет молиться за нас.

По дороге в королевский замок я заехал на постоялый двор, который лежал на половине пути между городом и замком Плесси-ле-Тур, где перебросился несколькими словами с его хозяином, моим знакомым, после чего поехал дальше, но уже более спокойный, чем прежде. Мне уже доводилось слышать, что нередко люди короля, сопровождавшие его на охоте, заезжали сюда, чтобы промочить горло и, естественно, делились новостями. Так я и узнал, что для Людовика сегодняшняя охота сложилась весьма удачно, а значит, король должен находиться в хорошем настроении. Меня, как всегда, у ворот замка, встретил Жак, слуга Оливье, после чего провел меня знакомой дорогой к кабинету королевского брадобрея.

— Если это твоя очередная хитрость, Ватель, то ты еще больший плут, чем я себе представлял, — такими словами встретил меня, ехидно ухмыляющийся, любимчик короля, не успел я переступить порог его кабинета. — Пусть господь изменил тебя, но не так же сильно! Ты, как и прежде, любишь деньги и женщин. Что сейчас изменилось? Ведь ты всегда хотел жениться на богатой наследнице. И вот ты все это разом получаешь! Ее родители мертвы, а значит, она наследница всего богатства, всех денег и земель. И ты разом становишься хозяином владений! Это то, к чему ты стремился. Я могу поверить, что ты задурил голову, а потом соблазнил девчонку, а вот насчет твоей любви к ней... нет. Признайся, "Лисий хвост"!

— Вы не верите, ваша милость, но я без ума от моей Арлет. Хотите верьте, хотите — нет. Клянусь всеми святыми, что это так! — я придал горячности своему голосу. — Хотите, дам клятву на библии!

После моих слов какое-то время в кабинете стояла тишина. Оливье, словно ученый-энтомолог, с каким-то особым вниманием рассматривал меня, словно я был каким-то редким и новым экземпляром насекомого. Видно, своими словами, я сбил в нем настройки моего образа, и теперь он пытался понять: я действительно влюблен или ловко вру. Судя по его непроизвольному жесту, поглаживанию подбородка, он так делал, когда находился в затруднительном положении, брадобрей так и не пришел ни к какому выводу.

— Ладно, пусть будет, по-твоему, Ватель, — при этом в его голосе явственно прозвучали скептические нотки, говорящие о том, что если он мне и поверил, то не до конца. — Скажу только одно: чтобы ты не говорил в свое оправдание, его величество вряд ли бы поверил твоим словам, если бы не наивная исповедь юной графини. Только из-за сострадания к девице его величество сменил гнев на милость.

В следующее мгновение я рассыпался в благодарностях, как королю, так и Оливье. Цирюльник слушал мою откровенную лесть с явным удовольствием, так как считал, что сейчас я искренен в своих чувствах. По нему было видно, что он доволен сложившейся ситуацией: Клод Ватель, получив такой подарок, теперь будет рвать жилы, чтобы только выслужиться перед королем. Только полностью получив удовлетворение от восхвалений, королевский брадобрей лениво махнул рукой и произнес:

— Хватит, Ватель. А теперь пошли, — с этими словами Оливье неожиданно поднялся с кресла. — Его величество желает с тобой поговорить.

По пути к покоям короля, несмотря на присутствие Оливье, королевские телохранители дважды преграждали нам дорогу. С каждым годом король все больше опасался за свою жизнь, принимая всевозможные меры безопасности. Перед дверьми в королевский кабинет нас в третий раз остановила стража, положившая руки на рукояти мечей. Слуга, стоящий у двери, на груди которого блестела вышитая, золотыми нитками, корона, сначала получил короткое разъяснение о цели визита от Оливье и только после этого осторожно постучал в дверь.

Войдя в кабинет, я выказал уважение и преданность королю, как словами, так и поклоном, согласно придворному этикету. Правитель Франции какое-то время меня рассматривал, словно видел впервые. Я не видел его около полугода, но никаких изменений в его внешности не нашел. Большой мясистый нос, все такой же острый, цепкий и внимательный взгляд, а на голове охотничья шляпа, увешенная оловянными образками святых. Несмотря на его далеко недружелюбный взгляд, в нем не чувствовалось ярости или сильного недовольства. Видно, сказалась удачная охота. Просто сейчас король изучал меня, как до этого сделал Оливье. Под его острым и пристальным взглядом я инстинктивно напрягся, так как разговор обещал быть нелегким. Король весьма злопамятен, а я нарушил его личные планы.

— Ты, похоже, действительно счастливчик, "Лисий хвост", — наконец соизволил открыть рот Людовик. — Ведь так говорит о тебе Оливье? Тебе наверно можно позавидовать, раз ты сумел влюбить в себя богатую наследницу, дворянку, чей род насчитывает семь поколений благородных предков. Ты, наверно, доволен собой, Ватель?

— Я люблю Арлет, ваше величество. Клянусь в этом святым Михаилом, моим покровителем.

— Он любит! Ты слышишь, приятель? Как тебе? — обратился Людовик к своему брадобрею.

Тот угодливо хихикнул, после чего сказал: — Он мне так же сказал, ваше величество.

Король повернул голову, скривил губы, изобразив улыбку, снова стал смотреть на меня.

"Он злится. Ему явно хочется сказать какую-нибудь гадость. Да говори уже! Чего тянешь?"

Словно в ответ на мои мысли король заговорил:

— Кто ты есть, Ватель?! Простолюдин, подлый человек. Бывший монах, жонглер и вор. Разве такой, как ты, достоин благородной девицы?

Король никогда и ничего не делал без причины. Вот и сейчас умышленно унизил меня, чтобы показать мне, во-первых, что я ухватил кусок не по своим зубам, а во-вторых, только он может позволить мне оставить себе добычу.

В этом был весь король, поэтому мне ничего не оставалось, как только ему подыграть:

— Если такова ваша воля, ваше величество, чтобы сделать меня несчастным, я склонюсь перед ней, а если вам угодно возвысить меня, то тогда вы найдете во мне самого верного и преданного слугу, готового отдать жизнь по первому вашему слову.

По чуть заметной улыбке на его лице было заметно, что ему мои слова понравились. Правда, зная короля, я понимал, что на этом Людовик не остановится. Так и случилось.

— Ты ведь знаешь, Ватель, как наказывают человека подлого происхождения, который совратил дворянку? — я не стал торопиться с ответом, а только виновато опустил голову, после чего король продолжил. — Висеть бы тебе на дыбе у Тристана, но я решил оказать тебе добрую услугу, так как ты проявил себя достойно за время службы мне, и твоя верность ни разу не подверглась сомнению. Вот только ты должен раз и навсегда запомнить, что не можешь больше ничего предпринять без дозволения своего господина! Хороший пес хватает кусок мяса с чужих рук только с разрешения своего хозяина!

— Да, ваше величество, этот урок я запомню на всю свою жизнь! — глядя королю в глаза, я придал страха и горячности в голос. — Клянусь вам в этом всеми святыми!

Теперь не только на лице, но и в глазах короля мелькнуло удовлетворение, который посчитал выказанный мною страх за чистую монету, а значит, его слугу проняло до самых пяток и в другой раз он ошибки не сделает.

— Продолжай и впредь нести свою службу все так же безупречно, разрушая коварные замыслы моих врагов и тогда ты в полной мере познаешь милость короля. Хоть я ценю тебя как своего доверенного слугу, только сейчас ты хочешь получить награду, еще ее не заслужив, — и король насмешливо посмотрел на меня.

— Приказывайте, ваше величество! — прибавив горячности в голос, воскликнул я.

— Об этом мы еще поговорим. Теперь о вас, с графиней. Видит небо, вы оба изрядно нагрешили. Такой грех не искупить простыми молитвами, поэтому графиня Арлет де Брезе отправится в паломничество по святым местам, где очистит свое сердце от греховных соблазнов, а тело от грязной похоти, — я смотрел на потертую шляпу короля, на тулье которой было пришито пять оловянных образков с ликами святых и думал, что король нередко перебарщивает со своей набожностью. — Надеюсь, что за время пути господь вложит в сердце девушки искреннее раскаяние и откроет ей истинный путь, ведущий к спасению души.

Его слова меня весьма порадовали: король только что дал знать, что не против нас поженить. Еще больше я радовался за девушку, так как паломничество являлось самым лучшим исходом в данной ситуации для Арлет. Зная Людовика, с него вполне сталось бы отправить ее послушницей в какой-нибудь женский монастырь с весьма строгим уставом на полгода или даже на год. Теперь осталось только узнать, чем я буду расплачиваться с королем?

— Ты, Ватель, должен еще заслужить мое прощение.

Я склонил голову в низком поклоне:

— Располагайте всецело мною, ваше величество.

— Иди, — коротко бросил мне король.

В его голосе, несмотря на благоприятный для меня ход беседы, все же чувствовалось недовольство. Я знал, что он мне этого не забудет и не раз потом упрекнет меня в этом.

— Господь воздаст вам сторицей, ваше величество, за ваше милосердие и доброту к нам.

Не успел я еще раз поклонится на прощание, как король меня остановил: — Погоди. Передай графине мое повеление: она должна отправиться на богомолье не позднее Страстной недели.

— Сделаю, как вы велели, ваше величество, — при этом я сделал вид, что замялся, боясь спросить, тем самым привлекая внимание короля.

— Что еще у тебя?

— Ваше величество, а как быть с виконтом Мартеном де Монши?

Несмотря на то, что вопрос выглядел неопределенно, король прекрасно понял, что я имел в виду. Будь я дворянином, вопрос, скорее всего, решился бы в поединке, а так... он подвис. Раз прямого приказа короля о расторжении помолвки нет, виконт все так же будет иметь права на девушку. Если за это время Мартен де Монши сумеет ее найти, то сможет увезти графиню в свой замок, где силою принудит стать его женой. Причем все это будет по закону. Судя по-хитрому и насмешливому взгляду Людовика, он сейчас просто забавлялся ситуацией. На его лице легко читалось: раз ты такой умный Ватель, тебе и выкручиваться.

— Положимся на милость нашего господа, Ватель, — наконец, елейным голосом произнес король. — Бог все видит, он рассудит и воздаст каждому по заслугам.

— Вашими устами говорит истина, ваше величество. Я поручу себя воле небес и будь, что будет.

— Именно так, Ватель, именно так. А теперь иди.

Мы друг друга поняли. Любой человек знает, что господь милостив к истинно верующим и наказывает только грешников. Вот только кого назначить грешником, почему-то, в основном, решают люди.