Нахальное минирование - 2

К лету 1943 года мы оставались крепкой и полностью обстрелянной частью. В ней соблюдались все уставные требования, дисциплина была достаточно высокой. Но без "командирского окрика". В минуты трудные, а их было немало, я говорил так: "Ребята, понимаю, что вы устали. И я тоже устал. И дело вроде предстоит невозможное. Но я вас прошу. Очень прошу. Постарайтесь сделать то, что за рамками возможного". Мы были не просто коллективом, а, можно сказать, фронтовой семьей.

Когда развернулись бои под Синявинскими высотами, в "торфяном аду", мы базировались неподалеку, все видели, все знали. Даже сейчас страшно вспоминать об этом. Сколько народу тут полегло, у этих высот!.. Особенно "зловредными" были высоты 43.3 и 45.0. Они господствовали над всем полем боя вплоть до берега Ладоги. Их штурмовали пехотные дивизии. Действовала так называемая поурочная система Говорова, когда через каждые десять дней остатки дивизии отводились в тыл, а ее сменяла новая.

Капитан кивнул, проворчал что-то, и сапер понял — толкует покалеченный парень, что французская это метода под Верденом ее использовали. Несколько дней на фронте — и отводить в тыл, заменять. Немцы же держать свои части до полного растрепывания. А потом тихо спросил, чтоб чужие уши не слыхали — город-то пытались освободить от блокады?

Скользкий это был вопрос, оно и понятно — Совинформбюро о лютых боях под Городом не очень-то распространялось — бои, как ни крути — местного значения, побед и успехов кот наплакал, а крови пролито много. Кому другому майор бы не стал говорить о том, как долбили все это время оборону немцев, стараясь вынуть город из удавки блокады, не ровен час нарвешься на доносчика, который раздует неприглядный рассказ о неудачах на фронте в пораженчество, трусость, преклонение пред врагом и так далее... Но перед этим покалеченным земляком почему-то чувствовал майор себя спокойно — этот калека хлебнул сам горя, потому в отличие от сверхбдительных тыловых борцов за красоту изложения военной картины побед и одолений — поймет правильно.

— А как же! Все время старались блокаду снять. Но тут такое дело — это отдавать немцу легко, обратно забирать у него — кровью умоешься!

Капитан согласно кивнул. Это он на своей шкуре испытал.

Майор продолжил, подбирая слова — материя излагаемая тонкая, не политинформацию читать. А причины того, что Город в блокаде так долго пробыл — любой офицер пытался понять. Ну если у него голова не только для ношения фуражки нужна.

— Как по мне — так причина в том в первую очередь, что в мирное время высокий пост занимать если и не проще, то всяко другое требуется. И когда немец ударил — тут и посыпалось все, что красивым фасадом прикрывалось. Я же говорю — идет масса отступающих — вперемешку и командиры, и бойцы и ни у кого из чинов и мысли нет, чтоб эту массу организовать и сколотить хоть что-то боеспособное. Потому как для этого надо не для того служить идти, чтоб здоровенную офицерскую зарплату получать и жить безбедно, занимаясь показухой — а быть командиром, не просто жопу лизать начальству.

И с этим увечный медик согласился без спора. Уж чего-чего, а насмотрелся.

Сапер посмотрел не без уважения — остаться командиром и организовать людей в самой жуткой ситуации и вывести их из окружения — это дорогого стоит. А калека этот явно умел такое. Серьезный воин! Хотя наград на груди и не густо — зато планок ранений три — и две золотые, за тяжелые. Стреляный воробей.

— Тут действительно не сообщалось что да как? Только про бои местного значения?

Медик кивнул. Соломахин грустно усмехнулся, увидев, что они оба размачивают в чае печеньки, слишком твердые для зубов двух вроде как крепких молодых мужчин. У него после блокадной цинги зубы болели и шатались, ну а у парня с развороченными челюстями и так понятно, что беда с жеванием. Капитан так же грустно усмехнулся, словно зеркало отразило.

— Ну загибай пальцы: когда фрицы станцию Мга захватили и вышли на берег Ладоги — все снабжение Города этим перерезали. И приказ был с самого верха — любой ценой, хоть несколько дивизий положить — но пробить дыру. Там же немцы и шоссе перехватили и железную дорогу и водную трассу по Ладожским каналам! А в Городе жратвы на несколько дней — не больше. Кормился-то всегда что Питер, что Ленинград всем привозным с колес.

И пока фрицы не окопались, как они это умеют еще с той войны — шанс по самому короткому расстоянию пробиться был.

Но насчет начальства я ничего сказать хорошего не могу... Слова знаешь, все подбираются не круглые. Такое у меня впечатление, что в Городе руководы понятия не имели, что происходит — немцы Шлиссельбург считай без боя взяли, там и понятия не имели что фрицы на подходе, эвакуировали в последний момент что могли... Люди на работу пришли — и хоба — немцы на улицах! Вот как рассказать — генералы и полковники не пойми где — а на катер, что эвакуировал местных в последний момент пионеры прибежали — в красных галстуках и с обгоревшим пионерским — своим — знаменем? Спасли знамя, специально в горящую школу полезли. Да. А военные чины сдали город, прощелкали своими зевалами. Хотя силы были — но просто не подумали, что немцы так быстро в тыл приедут. Хотя от Мги до Шлиссельбурга всего 29 километров. Но кто ж мог подумать, что немецкие танки с бронетранспортерами это расстояние проедут, а?

Вот никто и не подумал. И все, заблокировали Город, запечатали.

Бывал в Шлиссельбурге? Нет? А красивый городок... был. Зеленый, уютный... И жило в нем на момент захвата 6 500 человек. А когда наши его обратно отбили — всего 300 жителей осталось. Голодуха там была еще страшней, чем в блокированном Городе. Немцы ж вообще не кормили.

Рядом там крепость Орешек. Так вот немцы просто представить не могли, что она пустая стоит. Склады ломятся от всякого добра, ворота открыты — и ни одного человека. Нквдшники туда разведку ночью прислали — и волосья дыбом, одной взрывчатки многие тонны! Праздновали видать фрицы от души такую свою победу, а то пара лодок и взвод пехоты — и крепость они бы тоже без выстрела взяли. Тоже со всем добром.

А так крепостца эта костью в горле у них встала.

Ну а снабжение кончилось совсем. Поди пробей дорогу в три сотни километров по дикому лесу, причалы сделай — и при том, что осенняя Ладога — штормовая холоднющая и полютее иного моря, потому все по каналам еще Петром прорытым везли — а их с потерей Шлиссельбурга тоже перекрыли.

Слыхал, что городское начальство очень боялось наверх докладывать о своих прорухах, в итоге такая "забота" вылилась в то, что Беда оказалась куда страшнее. А может там в Смольном и сами понятия не имели, что вокруг творится. Ну в общем — все. Блокада.

И надо срочно исправлять напортаченное — пошла первая Синявинская операция. Село там с таким названием... Было... Немцы сами этот участок называли "бутылочное горло" — на карте и впрямь похоже. Тоже там не был?

Капитан кивнул. Название слыхал, да, но что там было делать? Вроде ж одни болота там?

— Да, паршивое, гиблое место. Только и интереса — торфяники, на топливо там торф добывали. Потому то карьеры, то топи, дорог считай нету, кроме нескольких узкоколеек. Лес хилый, но густой местами. Был. К прошлому году там все снарядами снесли — лунный пейзаж, как на фото с под Вердена или Пашендейла.

Зато расстояние между нами и Волховским фронтом — всего 21 километр. И люди дрались свирепо за каждый метр. И наши — и фрицы. Но командовал наступавшей 54 армией маршал Кулик... Знаешь, есть такое начальство — непогрешимое и не сомневающееся в своем величии? Вижу, знаешь. Встречался. При том само не знает, что делать, потому приказы не конкретны, хрен поймешь, что требуется и как и когда. "Пойди туда — не знаю куда, принеси то, не знаю что!"

Про него говорили, что лучшим методом своей работы он считал держать в страхе подчинённых. Любимым его изречением при постановке задач и указаний было: "Тюрьма или ордена". Но при том с орденами скуп был.

Знаешь, для меня показателем было то, как он войну начал. Очень уж наглядное получилось — войска 10 армии в окружение попали 25 июня. И он с ними.

Ну так, по уму — что должен делать Старший Начальник? Ясное дело — организовать все, что у него под рукой и командовать соответственно — прорываясь, или держа оборону если приказ такой. А тут маршал штабу армии приказал всем снять знаки различия, выбросить документы, затем переодеться в крестьянскую одежду, и сам напялил гражданские тряпки!

Приказ хороший. Да? От заместителя Наркома Обороны.

Предлагал бросить оружие, ордена и документы, однако кроме его адъютанта, никто из штабных документов и оружия не бросил. Зато как барин уехал на крестьянской подводе по той самой дороге, по которой двигались и немецкие танки... Но повезло — не встретились.

Мне, когда об этом рассказали — не поверил даже. А потом уж насмотрелся на драпающих чинов. Теперь — верю. Вернувшись в Москву, маршал возглавил Главное управление формирования и комплектования войск. Однако был снят с должности "ввиду неудовлетворительности работы на этом посту".

В сентябре сорок первого принял командование 54 армии, у нас она тут занимала оборону по правому берегу реки Волхов. Наступление закончились провалом. Промедлил маршал. Тут каждый час был дорог, а он тянул резину, словно речь не о спасении Города и миллионов жителей — а некая наступательная операция на второстепенном участке фронта и можно не напрягаться.

Ну и дальнейшие его успехи все это подтвердили.

Маршала с должности тогда сняли и направили личным распоряжением самого Сталина в Керчь, на помощь командованию. В итоге Керчь была сдана без боя. Герой одним из первых оттуда удрал, устроив панику. Не знаю, правда — переодевался ли в этот раз в гражданку и выкидывал ли ордена.

Потом в качестве представителя Ставки на Южном фронте отбыл в Ростов на Дону. И не поверишь — на следующий день — 20 ноября 1941 года немецкие войска вошли в город. После очередной неудачи отозван в Москву. Был суд, по приговору его Президиум Верховного Совета СССР в феврале сорок второго года принял указ, которым Г. И. Кулик был лишён звания Героя Советского Союза, трёх орденов Ленина, трёх орденов Красного Знамени и других наград, лишён звания Маршала Советского Союза. В том же месяце он был освобождён от обязанностей заместителя народного комиссара обороны СССР. Стал маршал генерал-майором.

Вот не знаю, как тебе — а мне кажется, что с другим командиром был бы шанс тогда же блокаду прорвать. Ну да чего говорить. Со стороны Ленинграда тоже все пошло не хорошо — и людей нехватка и техники, и даже лодок люто не хватало. Со всех парков культуры и отдыха лодки собрали!

Только на Невском пятаке и удалось удержаться, остальные плацдармы немцы ликвидировали. 12 сентября Ставка приказала прекратить операцию, "так как Ленинградский фронт оказался неспособен толково организовать форсирование р. Невы и своими действиями глупо загубил большое количество командиров и бойцов", так прямо в приказе и написали. Первая попытка пробить блокаду провалилась.

Через месяц силенок накопили и рванули еще раз. Вторая Синявинская. Так и немцы не дрыхли, нагнали туда артиллерии и техники, зарылись в землю. Опять шанс был пробиться, да фрицы как раз в этот момент на Тихвин рванули, пришлось туда силы бросать с Волховского, а то бы с финнами соединились бы — и капут Городу. Все усилия, значит — туда. Ну а у нас со стороны только Ленинграда силенок и не хватило. Бились — бились, а опять нет успеха. Да и солдаты у нас уже тогда подистрофели, даже и командиры отощали, шинели как на вешалках болтались. Ноги-то еле переставляли.

Учитывая, что немцы тут создали мощный укрепрайон и солдатни с техникой нагнали прорву решили пробить ударом извне от Мясного Бора на Любань — идти дальше, но вроде концентрация сил фрицев там куда меньше. Немцев из Тихвина — то выбили и посчитали, что поистрепался вермахт. Думаю, что наше командование посчитало, сколько немцы той же бронетехники потеряли после начала войны — а железа немцам мы угробили много, под Москвой точно знаю их танкисты в пехоту шли безлошадные — вот на радостях и кинулись наступать по всем фронтам, одолеем супостата!

А заводы в Европе — мощь солидная, восстановили потерянное к весне. Ну и напоролись мы. Кто план составлял не знаю — но наступать в болотах по бездорожью полному они явно не пробовали сами. Как наши ухитрились все же до Любани пробиться — без снарядов и харчей, потому как немцы снабжение прерывали постоянно — не знаю. И темп наступления выдержать пехом трюхая — трудно. Фрицы же войска быстро по дорогам перебросили, подкреплений нагнали.

А с командованием опять беда вышла. Генерал Власов предал, в плен сдался. Видишь какая перекличка с тем же маршалом? Всех бросил и сам один утекать. Очень мне интересно — куда он свою охрану подевал, уж комендантская рота при нем должна была быть.

Вторую ударную армию сильно растрепали, потери тяжеленные были, немцы все время в основание прорыва били, отрезали от снабжения, авиация их над головами все время висела — аэродром у фрицев рядышком в Кречевицах был, в итоге посадили армию в мешок, как слышал из окружения наши даже в июне еще выходили малыми группами. Третья значит неудача.

Третья Синявинская — четвертая попытка блокаду пробить — в августе 42 года началась. Немцы ее подготовку прошляпили — для них она оказалась неожиданностью.

Только и наши сильно удивились, когда пошло встречное сражение — Манштейн из Севастополя взятого со своей армией прибыл, чтобы блокаду закончить, а силенок у него оказалось очень много. Вот лоб в лоб и ударились. Молотилка была чудовищная — отдельных разрывов не слышно — просто рев или вой сплошной. А мой батальон не на острие удара был! Но даже на Невском пятаке гул этот слышен был все время, хотя и по нам долбили густо. И в итоге ничего не вышло ни у нас — пробить блокаду не смогли, ни у фрицев — они как я слышал планировали переправиться через Неву и пройти по восточному берегу Ладоги, отрезая Дорогу жизни. Тогда бы Город вымер точно, сдаваться они нам не предлагали и приказ их фюрера был — уничтожить Город полностью!

Ни одного плацдарма они не смогли захватить и с переправой через Неву у Манштейна не заладилось. В итоге потери лютые, что у нас, что у них, а толку нет.

Ну про "Искру", когда удалось продолбить немецкую оборону и прорвать блокаду в прошлом году ты уж точно и слыхал, и читал. У Победы много отцов, это Поражение всегда сирота — усмехнулся майор, вспомнив к месту точный афоризм.

Медик с изуродованным лицом кивнул, ответил улыбкой.

— Оборону свою немцы сделали великолепно. Три года окапывались, понятно понаторели. Но зимой нас не удержали, прошли мы и их линии обороны, хотя фортификация полевая у них — иная каменная крепость слабее будет. А уж какие они доты из льда с соломой делали — по прочности не шибко слабее бетонных получались. Не поверишь — 76 миллиметровый снаряд не брал! Ну и минные поля, колючая проволока слоями — от души они постарались. Но злобы у нас было много накоплено! Смогли продраться. А Синявинские высоты уже взять не удалось — там их шверпункты устояли.