Добрый Гарри и термоядерный булыжник

— Между прочим, свитер Гарри выглядит получше, чем наши, — признал Фред, повертев в руках подарок, полученный Гарри от миссис Уизли. — Он ведь не член семьи, так что она вязала его куда старательнее.

Однако! Вот это заявление. Я в шоке от логики их матери, но для братьев это нечто само собой разумеющиеся, они даже не возмутились и были довольны!

— А ты почему не надел свой свитер, Рон? — возмутился Джордж — Давай-давай, они ведь мало того что красивые, так еще и очень теплые.

— Ненавижу бордовый цвет, — то ли в шутку, то ли всерьез простонал Рон, натягивая на себя свитер.

— А на твоем никаких букв, — хмыкнул Джордж, разглядывая младшего брата. — Полагаю, она думает, что ты не забудешь, как тебя зовут. А мы ведь тоже не дураки — мы хорошо знаем, что нас зовут Дред и Фордж

Близнецы расхохотались, довольные шуткой.

— Что тут за шум?

В дверь протиснулась еще одна рыжая голова, принадлежавшая Перси Уизли, вид у него был не слишком счастливый. Судя по всему, он уже успел распечатать свои подарки, по крайней мере частично, потому что держал в руках свитер грубой вязки, который тут же выхватил у него Фред.

— Ага. Тут буква "С", то есть староста. Давай, Перси, надевай его — мы все уже надели наши, и Гарри.

— Я... не... хочу, — донесся до нас хриплый голос Перси, которому близнецы уже успели натянуть свитер на голову, сбив с него очки.

— И запомни: сегодня за завтраком ты будешь сидеть не со старостами, а с нами, — поучительно добавил Джордж — Рождество — семейный праздник.

Близнецы натянули на него свитер, так, что руки не попали в рукава, а оказались прижатыми к телу. И, ухватив старшего брата за шиворот, вытолкали его из спальни.

— Дружная у вас семья, — с какой-то непонятной для меня интонацией сказа я Рону.

— Ага, — ответил таким же тоном Рон, рассматривая себя в зеркале.

У меня в жизни не было такого сумасшедшего, вернее, волшебного рождественского пира. На столе красовались сотни жирных жареных индеек, горы жареного и вареного картофеля, десятки мисок с жареным зеленым горошком и соусников, полных мясной и клюквенной подливки, — и башни из волшебных хлопушек. Эти фантастические хлопушки не имели ничего общего с теми, которые производили маглы. Дурсли обычно покупали эти жалкие подобия, на которых сверху было надето нечто вроде убогой бумажной шляпы, а внутри обязательно лежала маленькая пластмассовая игрушка. Хлопушка же, которую опробовали мы с Фредом, не просто хлопнула, но взорвалась с пушечным грохотом и, окутав нас густым синим дымом, выплюнула из себя контр-адмиральскую фуражку и несколько живых белых мышей. Последнее меня вообще добило: у меня просто в голове не укладывалось, что общего могло быть у этих двух предметов. Такое чувство, что их туда засунули посредством случайного выбора.

За учительским столом тоже было весело. Дамблдор сменил свой остроконечный волшебный колпак на украшенную живыми цветами шляпу и весело посмеивался над шутками профессора Флитвика.

Вслед за индейкой подали утыканные свечками рождественские пудинги. Пудинги были с сюрпризом — Перси чуть не сломал зуб о серебряный сикль, откусив кусок пудинга. Все это время я внимательно наблюдал за Хагридом. Тот без устали подливал себе вина и становился все краснее и краснее, и наконец, он поцеловал в щеку профессора МакГонагалл. А она, к великому удивлению Гарри, смущенно порозовела и захихикала, не замечая, что ее цилиндр сполз набок. Я чуть рот не раскрыл от удивления, когда увидел это.

Квиррел и Снейп изображали веселье, хотя это у них не очень получалось. Они источали подозрительность, которая была, в основном, направлена друг на друга. Хм, интересно.

Когда я, наконец, вышел из-за стола, мои руки были заняты новыми подарками, вылетевшими из хлопушек — среди них были упаковка никогда не лопающихся (это я ещё проверю) и светящихся надувных шаров, набор для желающих обзавестись бородавками (Драко он, хе-хе, понравится) и комплект шахматных фигурок. А вот белые мыши куда-то исчезли, и у меня было неприятное подозрение, что они закончат свою жизнь на рождественском столе миссис Норрис, если не попадутся Акоссу.

На следующий день я и Рон неплохо повеселились, устроив на улице яростную перестрелку снежками. А затем, насквозь промокшие, замерзшие, с трудом переводя дыхание, мы вернулись к камину в гостиной. Там я опробовал свои новые шахматные фигурки и потерпел впечатляющее поражение от Рона. После этого я сказал себе, что больше не буду пользоваться чужими шахматными фигурками, пусть даже и дарёными, а только своими.

После чая с бутербродами с индейкой, сдобными булочками, бисквитами и рождественским пирогом мы с Роном почувствовали себя настолько сытыми и сонными, что у нас просто не было ни сил, ни желания заниматься чем-либо перед сном. Поэтому мы просто сидели и смотрели, как Перси гоняется по комнате за близнецами, отобравшими у него значок старосты. Было очень весело, особенно весело близнецы комментировали его потуги, по очереди, но по-доброму.

Это было лучшее Рождество в моей жизни. И все же целый день меня не покидало ощущение, что я упускал что-то важное. И только оказавшись в постели, я понял, что именно меня беспокоило: мантия-невидимка и тот, кто ее прислал.

Это был не простой подарок, а с намёком. Намёком на что-то.

Рон до отвала наелся индейкой и пирогом, а потому ничто загадочное и мистическое его не волновало. И как только его голова коснулась подушки, он тотчас заснул. А я начал размышлять вытащив из-под одеяла присланную мне мантию.

Значит, она принадлежала его отцу — его отцу. Я ощущал, как мантия течет сквозь мои пальцы. Она была нежнее шелка, легче воздуха. "Используй ее с умом", — написал приславший ее.

Это намёк. Причём явный. И теперь, внимание, вопрос: пойти на поводу у этого неведомого дарителя или отказаться? Я не знал, кто мне её подарил и каковы его намерения. Поймать меня в мантии будет очень и очень сложно. Я смогу спокойно гулять ночью по школе прямо перед носом у Филча, но надо ли? Чего от меня добиваются?

Я нервничал, чуя что за всем этим скрывается нечто большее. Я видел "прозрачные" намёки везде и во всём, постоянно. Ещё многое не было ясно. Начиная с самого моего рождения. Смерть родителей от Воландеморта, который с какого-то перепугу в одиночку решил избавиться от младенца! И это тёмный лорд? Самый могущественный тёмный волшебник современности? Что-то не вериться. Затем меня отдали маглам на воспитание. Дамболдор сам мне сказал, что это была его инициатива, вот только что-то мне не очень эта инициатива была по душе. Если бы я не обрёл власть над магией, то в кого бы я вырос с такими родственничками? Единственное, что меня останавливало от мести — это то, что директор невольно дал мне власть над магией, а так же то, что Альбус всё же более чем далеко не самый слабый волшебник мира. Кроме того, он даже не контролировал мою жизнь. Минерва по собственной инициативе наблюдала за мной. Хотя, несомненно, наблюдатель у него есть. Скорее всего, это мисс Фигг. Пока я не мог понять мотивов Дамболдора, что меня останавливало от того, чтобы считать его законченной сволочью и интриганом, как в моей "байке". На самом деле это была рабочая версия, одна из многих, которая имела много "за" в своё существование. Далее было письмо из Хогвартса. Я не сомневался, что в ином случае развития событий, когда я действительно был бы "обычным", Дурсли устроили бы такой скандал, что я терялся в догадках. До моего вмешательства они были ярыми сторонниками "нормальности" и из-за этого казались мне ненормальными. Это было аномальное поведение для рядовых людей и тут я тоже чувствовал чьё-то незримое влияние. Я использовал магию против магии и смог исправить своё положение. Судя по тому, что рецидивов больше не проявлялось, это было разовое воздействие. Скорее всего, в тот момент, когда меня им подбросили. Дамболдор, Минерва или Хагрид? Хм, Хагрид. Нет, это бред, хотя его не стоит сбрасывать со счетов только потому, что он "не шибко сообразительный полувеликан". В этом свете его подарок тоже кажется мне весьма и весьма подозрительным. Это намёк? Но на что?

Затем Хогварст-экспресс. Смог бы я найти вход на платформу, если бы не видел магию? Очень в этом сомневаюсь. Значит, мне не сказали о том, как на неё войти специально. Зачем? Чтобы меня кто-то встретил. Кто-то должен был помочь мне и вызвать моё доверие к ним. Но кто? Может, Драко? Очень сомневаюсь, что он подошёл к очкарику в обносках маглов. Значит, Уизли. В их компании я бы не выделялся — это точно. Но какова их цель? Возьмём на заметку. Рон мой друг — это точно, но и он мог оказаться чьей-то марионеткой. Так-так. Встретившись с Роном, что он болтал? Ага, от него я узнал, что на Слизерине учатся "будущие тёмные маги", тёмные — значит злые, а на Гриффиндоре, соответственно, добрые. Такими темпами у нас с Драко и со всеми змейками должна была быть война и жуткие конфликты, хотя и сейчас у меня с ними не такие тёплые отношения, как мне хотелось бы.

Как бы вёл себя ребёнок, который воспитывался в окружении ненависти и террора, а затем вдруг ему сообщили бы, что он — волшебник, его родители были волшебниками, но их убил тёмный волшебник, очень-очень злой волшебник. Родители оставили ему богатое наследство, а сам он — знаменитость. Да он бы ошалел от такого! Я себя хорошо знаю, потому уверен, что моим желанием было бы проявить себе, показать всему миру магов, что я достоин его, что я — один из них, а это — верный путь в Слизерин. Но рассказы про то, что на Слизерине учился Сам-Знаете-Кто и вообще все тёмные волшебники, а так же знакомство с семейством Уизли не оставило бы мне иного пути, как в Гриффиндор. Я, кстати, и сейчас на нём, впрочем, заслуженно.

Снейп, кстати, стал бы для меня настоящим пугалом и воплощением Слизерина, то есть настоящего тёмного волшебника (по умолчанию злодея и того ещё гада). Хотя сам Снейп печётся о моей жизни и это очень странно. Вообще его история очень странная и противоречивая, но я подозреваю, что он тоже стал заложником обстоятельств или жертвой чьей-то интриги.

Под вопросом остаются события во время первого урока полётов на мётлах, но тут, скорее всего, просто совпадение разных событий. Просто повезло. Зато несостоявшаяся дуэль — это явно не рядовое событие, предсказать появление которого вполне возможно, а значит и наше появление на третьем этаже в запретном крыле. Пушком мы заинтересовались не случайно, кому-то это было нужно.

Из общей схемы выпадает тролль. Там меня или кого-то другого реально могли убить, значит, "игроков" минимум двое, если не считать меня. Ох, доиграются они у меня: мир и людей надо менять самому и своими поступками, а не чужими руками. Долбанные Моргановы кукловоды!

Странные события на матче по квиддичу. Меня явно пытались прикончить. Вот только неясно: реально или в "воспитательных" целях? Чего они этим хотели добиться? Ну, стал бы я подозревать Снейпа, что он хотел меня убить, а ещё похитить что-то у Дамболдора. Хотя...

Если допустить, что я мыслил бы, большей частью своего разума отталкиваясь на эмоции, то я вполне, как и Рон, винил бы Снейпа во всех грехах. Снейп декан Слизерина, на Слизерине учатся "тёмные маги", то есть сам декан уже автоматически — тёмный маг. А "все тёмные маги служили Сами-Знаете-Кому", а в свете последних событий, это значит, что Снейп — агент Воландеморта. Воландеморт, как известно, "мёртв". Но кое-кто, Хагрид в особенности, считает, что это не так, что он жив и где-то затаился, хотя и очень слаб. Я почти уверен, что Пушок охраняет "философский камень". Что может философский камень? Правильно — он необходим при приготовлении эликсира жизни, с помощью которого можно жить вечно. Или вернуть к жизни смертельно раненного или недавно умершего. Вывод — Снейп хочет похитить философский камень для Воландеморта, чтобы возродить его.

И что бы я делал в таком случае? Правильно — побежал бы спасать камень от злого мага, убившего мою семью. Как это предсказуемо. И теперь главный вопрос: что было бы если я встретился с настоящим прислужником Воландеморта или им самим? На что рассчитывает неведомый мне игрок? Что я смогу вновь победить злодея или помогу ему возродиться? Последнее, очевидно, исключено. Значит на победу над тёмным лордом. И кто же такой этот кретин?

Хорошо, допустим, я сумею "победить" тёмного лорда, но что дальше? Он не умер тогда, не умрёт и сейчас. Каков итог? Скорее всего, тот "мальчик-который-выжил", "победив" тёмного лорда здорово его разозлит и все усилия будут направлены на уничтожение его обидчика. Чего этим добивается неведомый интриган — я не знаю, но выбиться из легко прогнозируемого и управляемого образа "мальчика-который-выжил" мне нельзя — это ясно, как день. Пока ситуация не прояснится, я должен быть Гарри Поттером — "мальчиком-который-выжил".

Рон забормотал во сне. Я задумался над тем, как не разбудить его, начал тихо одеваться. Так как я собирался воспользоваться мантией-невидимкой, то я не стал обременять себя лишней одеждой, так как прекрасно мог согреться магией.

Я бесшумно выбрался из спальни, спустился лестнице, прошел через гостиную и пробрался сквозь проход, с той стороны закрытую портретом, кто здесь? — проскрипела Толстая Леди. Я ничего не ответил и быстро пошел вниз по коридору.

Вдруг я остановился, не понимая, куда, собственно, направляюсь. Сердце его громко стучало, а в голове толкались переполнявшие ее мысли. Наконец меня осенило. Особая секция библиотеки — вот куда мне было надо. Совместим приятное с полезным. Я смогу листать книги столько, сколько мне захочется, до тех пор, пока он не узнаю, что хочу. Я поплотнее закутался в мантию и двинулся вперед.

В библиотеке было абсолютно темно и очень тихо. Я опасался, что кто-то может услышать моё дыхание, хотя и понимал, что это глупый страх. Очки позволяли сносно видеть в темноте, чему я был только рад, а их свечение из-под мантии не было видно.

Особая секция находилась в самом конце помещения. Аккуратно переступив через загородку, отделявшую секцию от остальной части библиотеки, я поднял лампу повыше, чтобы разглядеть названия стоявших на полках книг. Я видел охранную магию, видел, что она сработала, но благодаря мантии у меня был шанс уйти от любого преследователя. Тем более, что охранка сработала только из-за того, что я прервал лучик магии. На мгновение, но этого было достаточно.

Если честно, названия мне ни о чем не говорили. Злотые буквы на корешках выцвели и частично облетели, а слова, в которые они складывались, были записаны на каком-то чужом языке, и я не знал, что они означают. На некоторых книгах вовсе не было никаких надписей. А на одной было темное пятно, которое до ужаса напоминало кровь. Я почувствовал, как по спине побежали мурашки: кто-то приближался. Я доверял своей интуиции и потому поспешил. Возможно, мне показалось, но с полок доносился слабый шепот, словно книги узнали, что кто-то зашел в Особую секцию без разрешения, и это им не нравится.

Пора было приступать к делу. Я оглядел нижнюю полку в поисках книги, которая привлекла бы моё внимание своим необычным видом. Взгляд упал на большой черный с серебром фолиант. Я с трудом вытащил тяжеленную книгу и положил ее на колено.