Самый длинный век. Там, за поворотом

Цинично рассуждаю? А что Вы хотели? Более того, я об этом и вождям, и исследователям не только расскажу, но и напишу инструкцию, по которой буду строго спрашивать. Ибо не самоценны их усилия, а лишь до тех пор нужны, пока... нужны остальным. Скаламбурилось, но, ничего не поделаешь, потому что пишу я на андертальско-неандертальском диалекте русского языка, в котором пока маловато слов и недостаточно широкий выбор синонимов.

Так о количестве людей. За те десять лет, что занимаюсь я просветительской деятельностью, число более-менее устоявшихся школ увеличилось всего на три штуки. Керамическая в Горшковке — самая старая, долгое время бывшая единственной, медицинская в Тупом Бычке, лаборатория лесоводства и плодородия в Гороховке и, третья, охотоведения, переехавшая в долину Соек. Она самая популярная и бурно растущая, потому что ближе всего интересам населения. Не забывайте — мы охотничий народ. И всяк желает знать, где сидит фазан. И посадить этого фазана в удобное для добычи место — задача близкая всем.

Шучу. Через долину Соек проходят ведущие к перевалу тропы — пути сезонных миграций оленей, лосей и диких лесных быков. Брать от их стад в нужное время и в нужных количествах мясо и шкуры — важная задача, решением которой и занимается группа товарищей под предводительством Рокочущего Грома.

Так о школах. Моя универсальная в Когиде, команда будущих керамиков — юных мужей Сизой, механическая в той же Гороховке у Глубокого Омута, ученичество пасечников в верховьях большой реки, Буреломовские кузнечные подмастерья, перебравшиеся на северные склоны хребта — это только зародыши учебных центров. Ещё не устоявшиеся, не наладившие толком протоколирования результатов экспериментов.

Так вот, основной задачей я полагаю наполнение этих школ толковыми, жадными до знаний учениками. А среди современных мне людей их только часть, потому что многих устраивает комфорт от союзных придумок и уверенность в будущем, обеспечиваемая сообществом. Они — добрые попутчики на дороге к прогрессу. А недобрых среди нас нет, потому что тут никто никого не держит. Кому не нравится — лесов вокруг много. И бродят люди, как бродили испокон веков их пращуры, по бескрайним просторам древнего мира.

Так вот — нынче две задачи я полагаю основными: набрать толковых учеников и подготовить добротных преподавателей. И, если по части подготовки учителей дела обстоят неплохо — то есть возник уже некоторый потенциал — то по части формирования студенчества приближается тупик. Человеческие ресурсы сообщества близки к исчерпанию. Все детки так или иначе пристроены обучаться грамоте, но общее их число невелико. А ведь, как показывает практика, не многие из них окажутся готовы к продвижению по лестнице познаний дальше.

Да. Страна мечтателей, страна учёных — это и есть моя цель.

И вот сейчас здесь на "Мокасине" стоит крепко подумать: стоит ли пытаться присоединить к зоне своей ответственности восемь деревушек любителей браги в расчёте на получение возможности ещё пару сотен учеников посадить за парты.

* * *

Когда я эту мысль высказал, вожди перестали ржать, а Рябчик сделал вид, будто рассматривает глиняный свисток. И отломил птичке хвостик. Наверное, мысленным усилием. Потом мы долго рассуждали на тему "брать или не брать" то, что, кажется, само плывёт в руки. Потом, о том, каким способом брать. Знаете, на решение повлиял горный отрог, что протянулся далеко на юг, и свесивший окончание в самую большую реку. На карте он визуально отделял интересующую нас территорию от земель праттов и выглядел естественной границей.

Плакса собрался послать туда несколько групп, чтобы оценили проходимость этой гряды, а Бросок озадачился выбором инструкторов для организации ополчения из земледельцев — пускай сами отбиваются от храма Грома. Уж полторы-две сотни мужчин они в своих деревнях должны набрать. Я же вспомнил о малиновом вине, которое давненько не дегустировал. Оно в больших плотно укупоренных кувшинах выдерживается в прохладном погребе и должно сильно выиграть во вкусе, если дало осадок, и этот осадок хорошо уплотнился.

Рябчик нас внимательно слушал, то и дело меняясь в лице. А потом спросил:

— Разве я вождь? Почему моё присутствие на совете никого не напрягает?

— Да, Глазик ты наш Соколиненький, — ответила Сизая. Любопытная, как все женщины, она тоже ловила каждое слово. — Ты — одинокий вождь, сообщающий другим вождям важные сведения.

— Странно, как-то. Хотя, не помню ни одного случая, чтобы эти самые вожди проявили ко мне неуважение или отказали в чём-то, — озадаченно пробормотал этот хитрец. А я улыбнулся и кивнул. Этот парень, действительно, оказался чертовски полезен. И ведь хватает ему ума не светиться лишний раз там, где сам факт его присутствия может поставить под угрозу выполнение порученной работы. А что писать до сих пор не выучился — так на память не жалуется. Может, оно и к лучшему?

Глава 14 Распределяющая шляпа.

Поговорив с Тёплым Ветром, я понял, что зародыш государства — наш Союз — натурально дышит на ладан. Его части: северная Венецианская, Тупобычковская южнобережная, Противноводская с долиной Соек и Когидская находятся друг от друга далеко, если считать время переезда из одной области в другую.

Вот и первая задача — коммуникации. Задача, решение которой в моём прошлом мире более-менее успешно достигалось только после начала строительства железных дорог.

Расстояния не были помехой единству, пока над людьми нависала общая угроза. Но, если не лукавить, её, этой угрозы, сейчас нет. Во всяком случае в ближайшее время особых неприятностей от соседних сообществ не предвидится. Потеснённые праттами люди долин как-то разбрелись и где-то устроились, примкнув к другим селениям или потеснив кочевые охотничьи племена. Ну или на Когидской землице устроились.

Одним словом, консолидирующие факторы выдохлись. Ввод в оборот денег торговлю не оживил, а стремление к знаниям не одухотворило людей на объединение в стремлении к изучению мира. Повсюду я отмечаю слабые подвижки как в ту, так и в другую сторону.

Я вернулся со своей семьёй в наш пемзовый дом в Тупом Бычке и, хоть тресните меня, не знаю, что делать дальше. Живу в своё удовольствие и не помышляю о значительном. Тут как-то сама собой образовалась большая усадьба, в которой многие люди нашли себе уютное место.

В казармах всё ещё не до конца достроенной крепостицы обитают детишки — ученики шамана Тугого Пучка. Тут же и помощники и гости — шаманы других племён, что наведываются к нашему медицинскому светилу. Старый мой знакомец — Косоглазый — после того, как зарезал по неосторожности одного пациента, врачевать отказался наотрез и сделался завхозом. Или ключником, если по старинному. Хотя, поскольку замков этот мир не знает, лучше будет назвать его экономом.

На день пути вокруг наши угодья. Бродячие племена знают об этом и тут не охотятся. Эти соседи приспособились зимовать рядом с кладовыми, полными припасов. Сами они умеют и мясо закоптить, и иные продукты приготовить для длительного хранения, но, чтобы не таскать их с собой, не раз за лето привозят заготовки, чтобы те дождались их в погребах или кладовых. Как налажен контроль вклада будущих нахлебников, я не интересовался, но дело это явно не пущено на самотёк — сам видел, что ведутся какие-то записи на восковых табличках.

Для зимних постояльцев вокруг центральной усадьбы возведены бревенчатые хижины — полуземлянки, чтобы народ не маялся в шатрах, на отопление которых не напасёшься никаких дров.

Что ещё примечательного? Трава ситник тут растёт по мокрым местам. Её срезают и пускают на верёвки. И на очень грубую, но прочную ткань, вроде мешковины, из которой потом лепят на цементную сметану прекрасные лодки. Вот смотрю я на них, и мечтаю о паровом двигателе.

К слову сказать, достигнутое личное положение уже позволяет мне уделить внимание реализации некоторых собственных фантазий. Я ведь здесь считаюсь пупом земли. То есть мне и лучший кусок, и лучшая одежда и вообще — любые капризы. Попросил лодочников с юга привезти поросят — теперь у нас свинарник. Не то, чтобы он так уж сильно требовался для пропитания, но шкуры свиные выскабливаются тоньше иных, и их стопка не так удручает своей толщиной. Ну не доходят у меня руки до бумаги!

Чем кормят пятакастых? Зимой — объедками и разными чуток подпортившимися продуктами из наших не слишком совершенных кладовых. А летом их пасут. Впрочем, в этот период они сами являются к месту, куда наливают помои и вываливают очистки... э-э... если Вы беспокоитесь о влиянии мыла или щёлока на свинские организмы — то воду с ними свинтусам не предлагают. Мы моем посуду горчицей. Да, всё те же лодочники с юга привезли сюда в числе многих других семян и эти. Тут — не суровые северные края, где далеко не всё даже из земли проклёвывается. Вошла горчица у нас в обиход, хотя, конечно, растёт не слишком бурно. Но я помню, что горчичное масло — правильный пищевой продукт. Поэтому потихоньку занимаемся селекционной работой. Отбираем семена от самых крепких растений. От самых ранних. От самых плодовитых. И сеем на отдельных делянках.

Так что не помышляю я нынче о великом, о построении цивилизации, а тихонько подсказываю. Так. По мелочам.

* * *

— Что, Барсучара!? Жирком подёрнулся? — Всхлип объявился — душа пропащая. Не видел я его со времени разведки в низовья большой реки, это, когда мы взяли "языка". Он в ту пору куда-то усвистал, и вот теперь нарушает мои глубокомысленные размышления. — А ну, бери палку покрепче. Сейчас намну тебе бока!

Мы с ним завсегда дрались или боролись. Нет, не травмировали друг друга, но покоя от него мне никогда не было. Тычинка, как и я, этого задиру знает сызмальства, и подаёт рычаг крапивной мялки. Эх, раззудись рука!

Первый удар я перехватил с выразительным деревянным стуком. Второй — отвёл, третий перепрыгнул, а вот четвёртый, тычковый, рука Всхлипа остановила у самых моих рёбер. Горазд, пройдоха! И быстр на удивление. Мы еще несколько раз сходились, пока я, наконец, тоже его не достал. Дело в том, что он действовал несколько шаблонно, то есть "связками", и мне потребовалось некоторое время, чтобы разобраться в этом "стиле". Надо сказать — собравшиеся болельщики всё-таки переживали за меня, хотя и соперника моего подбадривать не забывали.

Запыхавшиеся и довольные друг другом пошли в мыльню, потом отужинали, а утром я увидел признаки жизни в одной из не использующихся летом землянок. Мой товарищ там уже обосновался, и ученики Тугого Пучка таскали в ожившее жильё разные удобства. За завтраком пришла полная ясность.

— Как полагаешь, Степенный Барсук? Не помешает ведь врачующему шаману умение постоять за себя? — обратился ко мне Косоглазый.

Я сделал глубокомысленное лицо, полуприкрыл глаза и из-под полуопущенных ресниц осмотрел аудиторию — тут все трапезничают за несколькими столами, стоящими в одной комнате. Так вот: ученики, казалось, даже дыхание затаили. Пучок же смотрел то на меня, то на Всхлипа, и видом своим выражал надежду. Козе понятно, что он будет только рад, если хоть кто-нибудь займёт на какое-то время неуправляемую шоблу разновозрастных сорванцов, изводящих его на каждом шагу неудобными вопросами.

Разумеется, я согласно кивнул. А потом поручил Мышке составить список учащихся с указанием пола, возраста и времени, в течение которого эти юные дарования осваивают здесь медицинские науки. До меня дошло, что требуется учебный план и преподавание некоторого ряда дисциплин, дабы полученное образование оказалось способным заставить молодых людей пошире взглянуть на мир. Пример Сизой всё не давал мне покоя — с такими, как она можно хоть государство строить, хоть цивилизацию. И ради них, кстати.

И моего влияния запросто хватит, чтобы устроить нечто подобное тут, в Тупом Бычке.

* * *

Если кто-то полагает, что я знаком с педагогической наукой или системами обучения, то это вовсе не так. Знаю, что они существовали в моё время в некотором количестве, но в чём заключались и чем отличались друг от друга — ума не приложу. Тем не менее в некоторых закрытых сообществах, вроде монастырей или коллективах храмовых служителей что-то было... в этом роде, чуть ли не с начала времён.

Я долго напрягал мозги, гоня их по волнам своей памяти, и с грехом пополам наскрёб то, что примечал в кинофильмах вроде "Знамён Шао-Линя" и про Гарри Поттера. Припомнил, что, если в первом герой ловил змей и трескал их за обе щеки, то в втором учеников держали на всём готовеньком, причём, мелькали там некие домовые... эльфы... кажется. Ещё припомнил, что если в одном варианте драться учили со страшной силой, то в другом — запрещали категорически. Но и общее было в обоих случаях — единая форма одежды, разбиение на учебные группы, и даже строем ходили и там и там.

Вообще-то в фильмах про "мальчика со шрамом" мне припоминается масса деталей, дающих представление о процессе преподавания в наглядном виде, тем более, что я и книжку читал, в которой многое растолковывается. Решил сосредоточиться на этом "источнике" — всё равно никаких других память моя в своих хранилищах не удержала.

Помню, что детишек там сразу разбивали на четыре факультета: умников, трудяг, хитрецов и безбашенных. Вот именно безбашенным автор явно и отдавала предпочтение, распределив на Гриффиндор всех главных героев. Я же где-то читал об ином варианте разделения людей тоже на четыре большие группы, если принимать во внимание природные склонности: управленцы, пахари, люди искусства — то есть с высокой душевностью или хорошо подвешенным языком, и, наконец, народ с коммерческой жилкой.

Если предположить, что эти четыре квадры в обоих случаях представляют собой одно и то же, но по-разному названное, то всё понятно только с трудягами. На счёт остальных же можно только догадываться. Хитрецы сами просятся в торговлю, но тут я могу и ошибиться, потому что припоминаю, что после развала союза людей с коммерческой жилкой во власти оказалось немеряно, что легко прослеживалось по количеству жалоб на коррупцию, то есть продажу услуг, за которые продавец получает государственную зарплату. Было бы совсем другое дело, если бы у власти оказались щепетильные до полного непрятия любых отступлений от высоких идеалов добродетели "безбашенные" Гриффиндорцы.

Вот тут я крепко призадумался. Неужели мне удалось через столько лет постичь иносказание британской писательницы!? То есть, если гонористых петушистых, непокорных непримиримцев использовать на чиновничьих и управленческих постах — то люди эти окажутся на своём месте? Хм! Мой родной дядя, отмутузивший смолоду да сдуру, вздумавшего ущемить его право на лучший кусок шамана — действительно, хороший управленец. Кажется — сошлось.

А куда девать умников? Ведь, если хитрецы — это коммерсанты, то умникам полагается петь плясать и сочинять небылицы. Что-то не сходится... или...? кажется, это ещё и учёные — то есть люди, гораздые на выдумку или смелое обобщение. Вот, теперь слиплось.

Ай да я, ай да молодец! Экий анализ провёл. Итак:

Храбрецов ориентировать на управленческие задачи.