И, во-вторых... что она попала в плен, и терпит все эти муки единственно из-за родителей, пренебрегавших ею ради работы. Это были страшные разрушительные мысли. Она гнала их прочь, но они возвращались. В первое время клетке, после опытов и боли, она обычно проклинала родителей, а потом, плача и стеная, вымаливала прощение и просила участия, если не помощи и защиты у их теней.

— Рене?... Ты далеко?

Рене вернулась в настоящее. Тоно с удивлением следил за нарастающей тоской в ее лице. Она быстро опустила голову.

— Мои родители умерли.

— Кто они были?

— Не помню. Они давно умерли.

Он понял, что она лжет, но промолчал. Решил, что у нее, должно быть, плохие воспоминания о семье и детстве, и пожалел ее, невольно.

— И все же, как тебе полет?

— Ничего.

— 'Лего' — хорош, уж можешь мне поверить, на плохих лодках я налетался, будь здоров, поэтому и собрал его сам, многое переконструировал вместе с Фредо...

— Да, 'Лего' действительно неплохой корабль.

Тоно усмехнулся.

— Ты еще новичок, чтобы понять это до конца. Впрочем, для новичка ты очень неплохо пилотировала его на Рер.

— Я даже не знаю, как это и получилось...

— Получилось. Не знал, что ты умеешь пилотировать, да еще на низких траекториях! Это может не каждый.

— Нас учили... на курсах.

— Чтож... Похоже, ты способная!

— Меня тоже поразило твое пилотирование, Тоно, там, на Рер. Тебе удалось очень точно рассчитать курс, чтобы зависнуть прямо надо мной. И так быстро! На это уж точно не многие пилоты способны!

Тоно самодовольно и, одновременно простодушно улыбнулся, точно, знал, что это не совсем хорошо, но просто не смог не выразить удовольствие. Рене замечала такое только у детей.

— Оценила!.. Чтож, это и вправду было неплохо, а учитывая обстоятельства, так просто превосходно, — он посмотрел на Рене, ожидая продолжения, благодарности за спасенную жизнь и восхищения его талантом пилота и не только, но она молчала. В который раз она ставила его в тупик. Впрочем, возможно это было из-за неуверенности в себе. Тогда он сменил тактику.

— Знаешь, я, наверное, должен извиниться, я вел себя раньше довольно грубо, придирался ко всему... Видишь ли, когда полет проходит слишком гладко, я становлюсь раздражительным. Не могу сидеть, сложа руки! И нечего не могу с собой поделать. Кроме того, как ты понимаешь, у меня были причины сердиться на тебя... Вообщем, ты должна простить меня за хамство.

— Ничего. Я понимаю.

— Ты все понимаешь...— он осторожно приблизился к ней с какой-то странной трогательной усмешкой, точно сломанной маской прикрывавшей нечто совершенно иное. Должно быть, это был его любимый прием покорения женщин. Даже Рене признала его силу. В голубых глазах и выражении лица пряталось что-то беззащитное, живое, за что хотелось любить. Но не для нее. У нее не было будущего, ни с кем.

— Глаза слипаются. Я пойду спать. Извини меня. Спокойной ночи.

И она ускользнула от него. Спаслась бегством.

Рене по-прежнему часто видела Эгорегоз во сне. Она сжимала зубы, стонала и ворочалась. Ей снился Аалеки, с ласковой улыбкой твердящий, что ей придется вернуться. Он говорил об этом, как и о грядущих опытах, невозмутимо и уверено, как о неизбежном. Он снова посвящал ее в свои планы, показывал новых лабораторных объектов, укладывал ее на стол... Этого она уже вынести не могла, и просыпалась.

В одну из таких ночей Тоно проснулся первым, разбуженный ее громкими стонами.

— Этого еще не хватало! Она еще и спать не дает!— проворчал он и поднялся.

Желая ее разбудить, он протянул руку, чтобы встряхнуть ее как следует, да так и замер, увидев лицо. Рене спала, сжавшись в комок, а по ее лицу и телу пробегали судорогами страдания, и она громко и со всхлипами вздыхала, пытаясь подавить свою муку, сжимала губы и мотала головой.

— Эй!.. Вот это да!... Должно быть, ей опять сниться свой ад. Я, конечно, мало ее знаю, но подозреваю, что она это вполне заслужила. Впрочем, ладно, так и быть, на сей раз я ее избавлю от этого, хоть она и не оценит... Эй!.. Эй! Да проснись же ты!

Рене, проснувшись, замерла и, по-привычке, осторожно приоткрыла глаза.

-Все в порядке, ты здесь, на 'Лего' ... Ты так стонала! Что тебе снилось?

— Боль...

— Боль?

Рене пришла в себя окончательно и вздохнула.

— Страшный сон. Извини.

Она встала и пошла на кухню. Сон был таким явным, что ее трясло, как от холода. Тоно пошел за нею. Любопытство пересилило сонливость.

— Ну, раз уж мы оба проснулись, по твоей вине, может, расскажешь, что тебе снилось? Говорят, это помогает, чтобы избавиться от кошмаров!

— Мне бы не хотелось вспоминать. Извини. Это ведь только сон.

— Ты прямо загадка ходячая! В каждом кармане по секрету!— сказал он, сразу обидевшись и насторожившись.

Она промолчала, опустив голову. Тогда он рассердился.

— Черт с тобой и твоими секретами! Я иду спать.

— Не уходи, — прошептала она невольно, боясь остаться одна с воспоминаниями в темноте.

— Что еще?

— Я... Извини. Конечно, иди.

— Я могу побыть с тобой, если ты хочешь. Все равно, сон уже перебил.

— Это все так, ночные страхи. Не обращай внимание.

— Что, монстры, маньяки? — он снова усмехнулся, но как-то иначе, мягче.

— Да... мне снилось, что я в плену... У монстров.

— Они что, мучили тебя?

Она вздрогнула и потупилась, и он, из жалости, сменил тему.

— Ладно, раз уж мы проснулись, давай пить чай. Подогрелся?

Они прибыли на Бероид поздно ночью. Тоно специально запланировал это время прибытия, чтобы поменьше стоять в очереди в таможню, однако, еще из иллюминатора они увидели очереди из планетников и людей, застывшие в измученных позах перед окошками таможенных служб.

На Бероиде, планете-воротах к Мену, одной из трех планет-столиц Познанной Вселенной, был построен один из самых современных космопортов ПВ. Мен был огромной планетой, а Бероид ее единственными воротами, поэтому космопорт и почтовые склады занимали почти всю площадь планеты. Требования к космопорту, с которого одновременно могло стартовать больше тысячи кораблей и лодок, были высокими, поэтому оборудование здесь постоянно совершенствовалось и обновлялось. Рене это вспомнила, едва они вступила на идеально ровное покрытие космодрома, моментально впитывающее большое количество грязи и воды, отчего воздух на Бероиде всегда был сухой и достаточно чистый. Они пошли мимо грузовых кораблей-великанов, мирно остывающих от многогодовых перелетов в своих лунках. Здесь, на земле космодрома они подавляли своей мощью, и размером, но в безмерном пространстве космоса, они тотчас растворялись ничтожными частицами — вечная проблема относительности. А вот небольшие корабли, 'лодки' — на языке космопилотов. От них так и струилась энергия космоса, их скорости, как правило, были не очень высокими, но маневренность гораздо выше, чем у собратьев-великанов. Как правило, лодки принадлежали частным владельцам и в отличие от огромных кораблей, курсирующих по одному маршруту, за свою летную жизнь побывали в самых разных уголках Вселенной, и сердце Рене сжалось от страха за судьбу их экипажей. Чуть поодаль от их сектора, Рене увидела несколько 'Ринго', и тоскливо оглянулась, невольно ожидая, и боясь, увидеть знакомых пилотов, но корабли стояли одни, владельцы, очевидно, ожидали своей очереди в таможне.

Перед окошком таможни их посадочного сектора растянулась огромная лужа. Видимо, дождь прошел совсем недавно, а покрытие в этом месте имело дефект, яму, оставленную, скорее всего, особенно тяжелым грузовым транспортом. Дождевая вода, скопившись в этой части космодрома, разлилась небольшим озерком, обойти его было не просто, оно касалась краями ближайших лунок. Тоно не собирался сворачивать, и Рене, подходя к луже, невольно начала прикидывать, насколько она глубока, и насколько сильно она промочит ноги.

Неожиданно Тоно повернулся к ней, сунул папку с документами, а сам подхватил ее на руки, и быстро, так быстро, что она не успела даже испугаться, как следует, перенес ее через лужу. Еще минута и они уже заняли место в очереди. Рене, не ожидающая от всего остального мира, ничего кроме равнодушия и боли, была поражена этим неожиданным вниманием. И, кроме этого, ее кожа, обычно такая чувствительная даже просто к перемене одежды, не отозвалась на его прикосновение острой болью, как раньше... Может быть, она привыкла к его рукам?...

Тоно, увидев растеренность на ее лице, только усмехнулся.

Очередь состояла из нескольких синих планетников, красивого эльфессца, с желтой блестящей кожей на трех ногах, и двух малочисленных экипажей людей. Все они томились в ожидании на идентификацию личности как минимум час, поэтому, успели освоиться. Синие планетники играли в азартную игру с эльфессцем, а люди, кто спал, а кто, сидя прямо на покрытии, смотрел карманные телевизоры. Тоно тут же познакомился с соседями и пристроился к игрокам. Рене решила присесть на покрытие, но место не было чистым, всюду валялся мусор, и пока она оглядывалась по сторонам, Тоно уже раздобыл где-то ящик, и молча поставил перед ней. Расположившись теперь со всем удобством, Рене закрыла глаза. Это была чужая планета, но ей было здесь хорошо. С космодрома слышалось мерное рычание двигателей, на планету каждые несколько минут садились корабли и лодки, или взлетали снова. Отовсюду неслись оживленные голоса людей и планетников, из динамиков негромко звучала музыка, работали грузовые транспорты. Если бы не темное небо, никто не подумал бы, что это происходит ночью. Она всегда любила большие планеты. Еще даже до ... она подавила судорогу, которая всегда приходила с воспоминанием об Эгорегозе. Удивительно, но она впервые подумала о жизни до плена. Обычно она гнала мысли о прошлом. Оно связывало ее с вопросами Аалеки, поэтому также было проклято, как сами воспоминания о плене. И вот теперь боль, наконец, начала оседать, ей стало как-то спокойней, поэтому и пришли мысли о той, далекой, утраченной жизни. Этот современный космодром на маленькой планете напоминал ей Базу, Школу...Ей нравилась Школа. Было приятно осознавать, что ты становишься умнее, что к тебе относятся с уважением. Это была визитная карточка Школы — блестящие мастера высшего класса, их наставники, к ученикам всегда относились с уважением, с первого дня, а ученики просто боготворили своих учителей. Впрочем, никому и в голову не пришло бы говорить об этом поклонении вслух, любовь выражалась самоотверженной учебой. Рене удивилась своим мыслям — она снова сама вспомнила прошлое, добровольно, и это не вызвало острую боль и стыд. Только горечь...

По очереди прошло оживление: совсем рядом сел огромный военный крейсер, сверкающий даже сквозь слой пыли. Его двигатели были столь мощны, что звук стал доступен восприятию слухового аппарата только секунду-другую после приземления. Потому как быстро и точно он сел, было понятно, что пилотирует крейсер космопилот Базы. Рене снова закрыла глаза — это не имело для нее особого значения.

Но через какое-то время она услышала ропот недовольства, и невольно взглянула, любопытствуя, чем это вызвано.

К окошку таможни, совершенно игнорируя очередь, пробирались два человека в военной форме. Судя по всему большие чины, потому что левые части их черных элегантных костюмов сияли алмазными ромбами и полосками, как звездное небо. Особенно у старшего, красивого мужчины лет тридцати восьми.

— Посторонись! — объявил один из планетников, с насмешкой, — Эти ребята не станут ждать! Еще затопчут!

— Еще бы! Очередь не для них!

— У нас срочное задание, — холодно проронил младший. Он сказал это довольно небрежно, брезгливо переступая через игровое поле планетников, и уж точно, не тоном извинений. А старший, с ранней сединой в темных густых волосах, вообще проигнорировал намек.

— Как же, задание! Держи карман шире!.. У вас зуд в одном месте, а не задание!— сказал Тоно, и все засмеялись.

— Осторожно, это Дрего, второй министр безопастности ПВ...— вполголоса предупредил сосед Тоно.

— Да по мне хоть хвост свиньи, только бы в очередь встал, как все!

Старший офицер оглянулся, обдав шутника ледяным взглядом. Тоно с обычной насмешкой принял взгляд, и с вызовом скрестил руки на груди. Сзади него на ящике сидела Рене. Офицер, излив во взгляде всю глубину презрения, совсем уже было отвернулся, чтобы проследовать дальше, но вдруг остановился и порывисто повернулся к ним снова, впившись глазами в ее лицо. Рене тотчас прокляла свое любопытство, заставившее ее так не вовремя открыть глаза, потому что она узнала его, а он — ее. Это был Арс Дрего, пилот из ее далекого обесценившегося прошлого. Они познакомились, кажется, на ежегодных курсах повышения квалификации. Да, их определили в пару, при работе над навигацией. Его тогда поразила ее осведомленность в использовании новой технологии, а может и еще что-то, она не помнила ... и не хотела помнить. Они только начали встречаться, когда... когда все произошло. Боже, даже тогда, до плена они не были близко знакомы, теперь же они были друг для друга просто ничем!.. Зачем же впустую тратить на припоминание силы!.. Ведь прошло столько лет!..

Рене невольно закрыла глаза, моля: 'Уходи, уходи, пожалуйста, уходи!..'

Только бы он не подошел к ней! Только не это!.. Она умерла для прошлого, и ее прошлое похоронено в архивных записях Базы.

Но он уже был рядом, более того, он схватил ее за руки.

— Арерия! О, боже, Арерия, ведь это ты?.. Ты!? Боже, ты жива!

Она ничего не отвечала, мечтая исчезнуть, испариться, растаять... или еще лучше — умереть. Было больно — ее руки горели в его руках. Будет еще больнее... Господи, сейчас он начнет спрашивать!...

— Вас так долго искали... Мы перевернули половину Вселенной, весь тот район, откуда поступил последний сигнал и близлежащие. Они потеряли надежду только через восемь месяцев, а я надеялся, ожидал новостей еще год!.. И вот, ты жива! Господи, Арерия, ведь после целого года поисков, мы похоронили вас, как это ни было ужасно!.. А ты жива! Почему же ты молчишь?

Он совсем не замечал жадного любопытства окружающих, а ведь все смотрели прямо на них. Даже его офицер. Ей пришлось отвечать ему.

— Все правильно, Арс, все кроме меня погибли.

— Но ты жива! Почему же ты не дала о себе знать?

— Так получилось, прости.

Дрего все пытался заглянуть еще раз в ее глаза.

-Арерия!.. Боже! Не могу поверить, что встретил тебя снова!

Все с интересом наблюдали за преображением второго министра безопасности в живого взволнованного человека, а он все еще не замечал вокруг себя никого кроме Рене.

— Что же ты здесь делаешь?

— Я... Прохожу... мы проходим таможенный досмотр. Это мой муж, Тоно Эсседа.

Дрего нехотя повернулся к Тоно, и рассеяно пожал ему руку, не сводя взгляда с Рене и явно что-то обдумывая. Тоно по-прежнему смотрел на него с усмешкой и вызовом, но и теперь, похоже, второму министру обороны было на это наплевать. Тут к Дрего осмелился обратиться сопровождавший его офицер:

— Командор, простите, но они уже ждут нас с бумагами...