Как пробурить небеса: Пособие для Чайников

Но цель... цель еще глубже.

Я понимаю, что двигаться дальше — единственный выход... отсюда. Вот только откуда я хочу выйти и куда меня приведет выход ?

Новая точка "глубины" и... свет?

Странное помещение. Серо-стальные стены с радужными разводами, словно кто-то натянул тончайшую мыльную пленку поверх нее.

Позади меня монолитная стена.

А впереди дверь. Дерево. Потрескавшееся от времени, но все еще крепкое.

Ручка блестит полированной множеством рук медью.

И так манит. Как магнит. Но цель... цель дальше.

Странно. Я знаю эту дверь. Дежавю.

Мысль-желание и дверь распахивается. Комната. Обыкновенная комната в обыкновенной квартире. Раскладной диван-кровать с небрежно скомканным одеялом без пододеяльника. Шкафы с книгами. Работающий вентилятор. Стол с компьютером. Удобное кресло.

Все стандартно.

Но... я... я здесь был. Определенно был.

Монитор вспыхивает, осеняя светом полумрак.

Текст. Большие буквы. Хаотичное мигание. И слова словно отпечатываются в сознание.

ИЩИ...СПИРАЛЬ

СПИРАЛЬ...ОСВОБОДИТ

И мир снова сжимается. Кажется... я начинаю понимать.

Цель все ближе.

А глубина все больше.

Сакральное "шесть". Моя цель. Шестая оболочка. Бессмертное начало. Моя цель.

Окружающее пространство нестабильно. Оно изменяется столь стремительно и непредсказуемо, что каждое движение, каждая мысль, даже само присутствие меняют все вокруг до неузнаваемости. Парадокс наблюдателя.

Я могу лишь ощущать бесконечную цепь рождения-смерти-изменения вокруг меня. Лишь улавливать жалкий отголосок того непредставимого, неделимого хаоса, что творится вокруг

В центре океана бесконечного хаоса цикла перерождения находится ядро. И лишь оно стабильно. Я не вижу его, но ощущаю. Оно моя цель.

Шестое ядро. Память перерождений. То незыблемое, что не может быть разрушено и уничтожено. Бесконечное развитие души сквозь время, пространство и реальность. Цикл бесконечно расширяющегося круга спирали.

Монолитное, статичное ядро принимает меня как родного, отворяя свои склепы, впуская в самый центр. В самом центре... в самом центре находится? существует? Означает? Нечто.

Пытаюсь обозначить касание.

И мир вокруг меня взрывается болью.

Какой-то неведомый крюк выдергивает меня с того глубочайшего плана самопознания, возвращает в бренную реальность. Мысли рвутся в клочья, а боль настолько адская, что тело не в силах воспринимать ее. Каждый микрон, атом, кварк моего "я" взрывается бешеной и пронизывающей все естество болью. Хочется потерять сознание, но я не могу этого сделать. Хочется сойти с ума.

Но вместе с болью приходит знание. Знание и осознание.

Проживая каждую жизнь души по-новому, вспоминаю как я жил и умирал бессчетное число раз. Я был водой и камнем. Червем среди мертвых тел. Рождался нечистью и умирал ангелом. Бессметное количество раз. Тысячами способов. Мириадами вариаций судеб.

Но я не терял способности развиваться. Каждый раз. Каждую минуту. Каждую секунду я развивался. Шел к цели. Копил силы. И умирал.

Я — Симон.

Боль исчезает, оставляя после себя лишь обрывочные осколки былого. Знание предыдущих инкарнаций испаряется за ненадобностью. Лишь крупица знания, ухваченная в последний момент, остается со мной.

Тело — это механизм под управлением разума. Сложная череда биологических процессов — не более чем поправка на органическое происхождение.

А всякую машину можно завести.

Нужно лишь... иметь ключ.

В моем разуме ярко горит образ ключ-бура, который исполинским факелом освещает бесконечный мрак.

Врезая в пространство ключ находит свою скважину. Проворот.

И мир обретает краски.

Тело слушается отвратительно, в глазах играют кровавые блики, а голова звенит так, будто там проходит конкурс юных звонарей.

Но все это не может испортить мое боевое настроение. Ведь побывав там, в глубинах самого себя, я понял кое-что. Осознал.

И, боже, пусть это прозвучит по-идиотски, но я должен это сказать:

— Я знаю кунг-фу.

* * *

Симон. Уже ИРЛ

Кровавые блики перед глазами, смазанная картинка, звуки выстрелов. Вот прямо жду цитаты про войну. И подсказку "Вас убило гранатой. Следите за индикатором гранат".

Но реальность была куда как прозаичней. Зрение постепенно фокусировалось, выводя из ступора все остальные чувства. Минуты три мне потребовалось для того, чтобы понять, что я все еще нахожусь в кабине Лаганна.

Нестерпимо болела грудь — похоже я умудрился повредить или сломать ребра. На лбу ощущалась запекшаяся корка крови. Несмотря на все ухищрения Лиирона я, похоже, умудрился сильно стукнуться головой.

Руки слушались отвратительно, продвигаясь буквально по миллиметру. Лишь спустя десяток минут мне удалось вернуться в положение пригодное для управления.

Голова все еще была как в тумане, но и того краешка сознания, что был доступен, вполне хватало для оценки ситуации.

Фактосфера была заполнена сообщениями о критических повреждениях. На вторичном экране отображалась картина распределения повреждений. Голова пострадала не так сильно, но вот весь торс, руки и ноги были буквально красными от всполохов повреждений.

Торс... КАМИНА!!!

Попытался активировать радиосвязь. Но не вышло — похоже, последний удар Вирала смог повредить систему еще сильнее, чем я думал.

Черт, я же пошевелиться практически не могу. Руки держатся на рукоятях управления на честном слове. Да и кажется мне, что долго я там не протяну.

Да и новоприобретенный навык мне сейчас не поможет. Черт. Буду надеяться, что Камина в порядке.

А пока... Пока надо доставить Гуррен-Лаганн в ангар.

Если получится.

Открываю верхнюю полусферу Лаганна, чтобы иметь обзор. А то, судя по тому, что я не смог избавиться от уведомлений о повреждениях, систему конкретно так покорежило. Поэтому идти придется по принципу СКП (Смотри Куда Прешь).

Полусфера открывается медленно. Со крипом из-за многочисленных повреждений, но открывается.

И я наконец-то могу оценить окружающую обстановку.

Начнем с того, что мех сейчас лежит в нехилом кратере, оставленном взрывом. Лежит, и двигаться пока не собирается.

Мда. Теперь ясно, почему мне было так тяжело расположить руки на рукоятях. Я же, черт возьми, лежу горизонтально земле. Броня Лаганна помята и покорежена в целой куче мест. В районе груди, куда пришелся основной удар, броня промялась внутрь на добрые полметра и закоптилась. И, если честно, я не хочу знать, какой мистический металл может быть настолько прочным на растягивание.

Короче, ничего неисправимого я не увидел, но это только наружные повреждения. Сомневаюсь, что внутри все лучше.

Внезапно без моего ведома мех дернулся и начал подавать признаки жизни.

С трудом оперевшись на руки Гуррен-Лаганн, вставал без моей помощи.

Похоже Камина все-таки пришел в себя...

Поднявшись на ноги, мы медленно, надрывно, аккуратно поплелись в сторону ремонтного ангара. Я следил за всем происходящим отстраненно-затуманенным взглядом. Как только я понял, что мое участие не требуется выброс адреналина в кровь прекратился, и боль постепенно начала вновь затягивать сознание в прекрасную и сладкую тьму целебного бессознательного состояния. Все-таки для такого организма как мой — это уже было... слишком.

А... к черту...все...

Очередной тяжкий день.

* * *

Камина. Усталый но живой.

Удар этого... Вирала был мощным. Таким мощным, что из меня вышибло сознание на пару минут. Даже не представляю, как броня выдержала такие попадания. Из меня даже дух вышибло на пару секунд. Казалось, что еще секунда, и все — и конец мне, броня не выдержит. Но она устояла.

Эти смотровые окна, которые Симон почему-то называл странным словом "экран", сейчас не показывали, что происходит вокруг. Было лишь много странных символов и схематичное изображение Гуррен-Лаганна. Многие части робота светились красным.

Наверное, это плохо.

Руки, ноги, торс, голова....

СИМОН!!!

Первым желанием было вылезти из кабины и, наплевав на конструкцию, вскрыть голову Гуррен-Лаганна. Но выход из кабины не открывался. Похоже Лиирону придется нас доставать при помощи своей чудо-техники.

Черт-черт-черт. Это плохо. Отвратительно.

Сердце стучит как бешеное, отбивая кровавый ритм. Снова начинают трястись руки. Мышцы непроизвольно сжимает судорога.

Собрав волю в кулак, командую самому себе.

НЕ ВРЕМЯ!

Краем глаза замечаю тусклое зеленое сияние вокруг меня. Настолько незаметное, что, если бы не отсветы красного цвета на моей коже, с которыми слабое зеленое свечение остро контрастирует, то я бы этого не заметил.

Но к черту такие мелочи.

Нужно вытащить Симона! И для этого нужно прежде всего завести Гуррен-Лагана.

В тот момент, когда я подумал о управлении, символы и схемы исчезли с экрана, словно их и не было, давая мне обзор.

Повреждения, казавшиеся сильными на первый взгляд, не оказались такими сильными. Подняться мне удалось без каких-либо особых проблем.

Дальше была медленная и аккуратная дорога в сторону Ритоны. Я шел медленно, стараясь вести Лаганн как можно ровнее, чтобы не навредить Симону, если тот и вправду там застрял...

Да и идти быстро я не мог. Управление ганменом... оказалось сложнее, чем я думал. Словно на мои плечи начал давить невидимый груз. Каждое движение совершалось будто бы с трудом. И почему-то начинала болеть голова.

Спустя двадцать минут мне удалось завести Гуррен-Лаганна в что-то типа дока, который Лиирон соорудил для мехов в прошлый раз.

Остановив махину и придав ей наиболее удобное для обслуживания положение, я откинулся в пилотском кресле в ожидании, пока меня освободят.

Надеюсь, с Симоном все в порядке.

* * *

Йоко. Сложно описать.

В один момент Йоко поняла, что ее дни сочтены. Гигантский белоснежный ганмен распахнул пластины брони и обнажил весь свой арсенал. Вороненые дула многочисленных орудий зловеще скалились солнечными бликами в нашу сторону.

Каждый понимал, что еще секунду, и все. Конец.

Но два человека, что ворвались в ее жизнь и душу с грацией слонов, похоже, плевать хотели на условности и законы физики.

Йоко не успела заметить даже начало движения Гуррен-Лаганна, хотя весь их предыдущий бой наблюдала совершенно спокойно.

Она просто увидела, как ганмен, в котором находились Камина и Симон, в один момент оказался перед ганменом Вирала и, вонзив свои буры ему в плечи, закрыл своим телом траекторию обстрела.

Йоко даже не успела испугаться.

Лишь инстинктивный, животный крик "НЕЕЕЕТ" по радиосвязи. А потом грянул взрыв. Такой силы, что поле боя вдруг оказалось затянуто плотным пылевым облаком.

Все это время она просто лежала и смотрела вдаль. Не мигая. Не двигаясь. Даже будто не дыша. Делая это скорее по привычке, чем по желанию.

На миг ей показалось, будто ее жизнь более не имеет смысла. Словно кто-то вынул батарейку.

Но с новым возгласом Лиирона она оживилась.

Пылевой покров начал опадать, и жителям Ритоны предстала воронка, оставшаяся от взрыва.

В центре воронки лежал Гуррен-Лаганн. Помятый. Закопченный. Но целый. А Энкиду Вирала уходил в закат без рук и с покореженной до неузнаваемости броней.

Но всем сейчас было не до выжившего зверолюда.

Все они неотрывно смотрели на меха, который с заметным трудом вставал на ноги. Вставал, словно неваляшка. Несмотря на страшные повреждения.

Несмотря на...

Несмотря.

В этот момент Йоко поняла, что для того, чтобы убить этих двоих, потребуется нечто большее, чем какой-то зверочеловек. И глядя на медленно идущего по полю боя Гуррен-Лаганна в ее душе зарождалось нечто... нечто такое. Нечто такое, что люди всех миров называют Верой.

Но было отступившие страхи вернулись, пусть и в ослабленной форме спустя полчаса, когда Лиирону наконец-то удалось вытащить пилотов.

Камина вылез самостоятельно, едва Лиирону удалось починить заклинившую было гидравлику. Выглядел он немного помятым, но это не сильно отличалось от его обыкновенного состояния, к которому Йоко уже успела привыкнуть.

А вот с Симоном все обстояло куда как хуже. Его капсулу вскрывали минут двадцать и когда вскрыли, выглядел мальчишка страшно. Голова и лицо были залиты кровью, которая уже успела немного подсохнуть, оставив на коже липкую красную пленку. К тому же Лиирон сказал, что у парня минимум треснуло пару ребер.

Камина самолично, со всей возможной аккуратностью, осторожностью и... нежностью освободил Симона от ремней безопасности и, подняв на руки, понес в сторону лазарета. Подбежавшим было медикам с носилками хватило одного взгляда, для того, чтобы те заткнулись и мирно плелись позади.

Йоко видела этот взгляд. Это был взгляд зверя. Такого она не ожидала... от Камины.

— Что же вы за люди, Камина, Симон, — прошептала она тогда себе под нос, плетясь в хвосте процессии, сопровождавший героев сегодняшнего дня в лазарет.

* * *

Взгляд со стороны. Лазарет

Камина положил Симона на кушетку, а сам улегся на соседнюю. Над его братом и ним самим заметались врачи, накладывая повязки, что-то бурно обсуждая, смазывая и перевязывая раны. Но Камина их не слышал.

Он просто смотрел на своего братца. Не отрывая взгляд и практически не моргая. И было что-то такое щемящее в этом взгляде, что врачи, видя эту ситуацию, стремились выполнять свои поручения как можно быстрее и оперативней, так чтобы покинуть палату как можно быстрее. И действительно все процедуры были выполнены в рекордные сроки.

Лишь под самый конец Камина оторвал взгляд от своего брата и спросил у главного врача о состоянии здоровья Симона.

— Молодой человек обладает на удивление крепким организмом. Небольшое рассечение на затылке, которое и вызвало так много крови. Легкое сотрясение мозга. Ну и трещина в ребре. Он на удивление легко отделался. Будь я на его месте... я бы наверное помер.

Посмотрев на Камину, который больше напоминал мумию, чем человека, врач пробормотал себе под нос.

— Хотя это, судя по всему, у вас семейное, — после чего покинул палату, тихонько прикрыв дверь. Впрочем, врач умудрился не заметить еще одну вещь. Вернее человека. Точнее девушку.

Йоко, с самого начала процедур сидевшая тише воды, ниже травы, так и осталась сидеть в палате, никем так толком и незамеченная.

— Вы спасли нас сегодня...

Камина приподнял голову, чтобы разглядеть Йоко, сидящую у дальней стены палаты. После чего снова откинулся, уставившись в потолок

— С этим не поспоришь. Но каков засранец этот Вирал. Знатно отделал нас с Симоном... Силен, зверье недоделанное. Еще и сбежать смог.

— Но вы могли...

— Давай не будем про это? Это глупо звучит. Могли, не могли... Какая к чертям разница!! Вы стали членами Гуррен-Дана, вы стали моей семьей, а свою семью я не позволю тронуть никому! Симон того же мнения.

Йоко покраснела и пристыженно склонилась, практически касаясь носом коленей. И коснулась бы, если бы аргументы не мешали.