Выбор ведьмы.

— Говорят ей совсем плохо, — тихий ответ.

— Да. Ничего не ест и только лежит, свернувшись в клубочек. Но он ее быстро на ноги поставит.

Джейни? Нет, так она не доживет. Надо вытаскивать ее из этого состояния, но как?

— А разве после всего, что он сделал, ей не станет хуже при виде его? — сомнение в голосе. Женщина будто мысли мои читает.

— Нет, дорогая моя, не станет. Я думаю даже наоборот. Именно ему подвластно вытащить ее из этого состояния. И пусть она не будет прежней, но будет жить. Это главное сейчас. — помолчал немного, а затем добавил — Увы, сердечные раны так быстро не затягиваются.

— Тут ты прав. Раны сердца никогда не затягиваются. Могут притупиться, покрыться кровавой корочкой, но затянутся, о нет, — язвительный ответ.

— Ты злишься? — удивление. А он чего ждал. Если я правильно понял, ребенка уже отдали. Джейни бы мне уже глаза выцарапала, а эта только выражает недовольство и он еще удивляется.

— Нет. Я злилась тогда, почти три года назад, когда на коленях молила отпустить меня ради ребенка, но ты этого не сделал!

— Я не мог! — виноватый голос.

— Конечно, не мог! Прикрылся легендой и счастлив! А мой сын...

Всхлип и тут же ругательство.

— Прости.

Звук удаляющихся шагов и тишина, прерываемая тяжелым дыханием.

— Просыпайся, малыш, ты нужен ей. Если она так еще с недельку поживет, боюсь ты ее не застанешь.

Слова бьют плетью. Джейни. Девочка моя. Пытаюсь открыть глаза, не получается. Звук шагов и на этот раз я понимаю, что один. Чего я хочу? Жить? Нет. Жизнь без нее мне не нужна, тогда чего? Чтобы жила она и была счастлива насколько это возможно? О да именно так. А это возможно, только если она будет есть и двигаться. А значит, пора просыпаться и действовать!

Снова пытаюсь открыть глаза, на этот раз получается. Медленно сажусь, затем встаю. Меня шатает, но это не важно. Надо идти к ней. На мне штаны и все. Уже хорошо. Можно не одеваться.

Придерживаясь за стену рукой, выхожу из комнаты, направляясь к выходу.

— И куда ты собрался, малыш? — голос Варда нарушает тишину.

— К ней, — делая очередной шаг, и даже не обернувшись, отвечаю я — Спасибо за приют.

— Сначала поешь.

— Нет.

— Сначала поешь, я сказал! — прикрикнул мужчина и я понял, что без этого меня не отпустят, а использовать магию не было сил. Да и монстр вел себя странно. Казалось, он забился в угол, поскуливая.

Пожал плечами и поплелся в сторону кухни.

— Помочь? — протянул ко мне руку.

— Сам дойду, — огрызнулся, не желая показывать слабость.

— Молодчина, — улыбнулся, чем удивил меня. Хотя какая разница. Меня волнует только она.

На кухне была его Мэвл. При виде меня она быстро накрыла стол:

— Ешь медленно. Ты несколько недель питался бульоном, который я тебе вливала в рот.

Посмотрел на нее. Пригляделся. Побледнела, осунулась, под красными от слез глазами залегли тени. Бедная. Ее дитя будто в аду, а помочь ему она не может.

— Спасибо, — искренне благодарю женщину. Ведь заботилась же даже сквозь свое горе.

— Не за что.

Ели мы в тишине. К моему удивлению Вард с Мэвл тоже решили поесть. Но звук скрежета ложек о посуду как-то успокаивал, давая надежду.

А потом. Я вдруг ощутил боль. Ее боль. И радость. Закрыв глаза, я сосредоточился на ней, впервые используя свою власть.

Ее глаза видели стены ванны. Заставил ее оглядеться и похолодел. Ее руки были в крови. И крови было очень много...

— Нет! — подскочил, отшвыривая от себя стул.

— Люк, в чем дело? — встревожено поднялся Вард.

— Она пытается покончить с собой! — кричу, выбегая из кухни вспоминая и используя заклятие скорости. Надо успеть. Господи, главное успеть. Умоляю, не дай ей умереть!

Как же хорошо. Никакого страха, боли и лишних эмоций. Пожалуй, ему надо сказать спасибо за то, что он сделал, ведь теперь я счастлива. Еще бы окружающие оставили меня в покое. Так хочется уснуть и погрузиться в темноту, а они не дают.

Ну вот, опять пришла... Вот не хочу разговаривать с ней, это лишняя трата энергии, да и просто лень, а она все приходит.

Говорит... говорит... говорит...

Надоело. Быстрее бы ушла!

УРА!

Как же хорошо в темноте. Ничего нет — только я и еще раз я. Вот чего я всегда хотела, чтобы меня оставили не трогали. Но жизнь бросала из одной неприятности в другую. Сначала тетка, потом бесконечный бег в никуда, а затем еще и рабство.

Я была рабыней. Его рабыней, но теперь я свободна и могу делать что захочу. Он ушел, оставив меня одну. Как же я этому рада...

И тут чужие чувства заполнили мозг. Тревога, вина, нежность и что-то еще.

Нет!

Не хочу! Мне нравится темнота! Уйди туда, где был! Оставь меня наконец!

Но он не уходит. А я и забыла уже как это быть его Мэвл. Как бы я не игнорировала это, но я всегда знала, что он чувствует. Иногда даже мысли читала. Вот последние его часы я буквально видела. Потом он исчез, и это мне нравилось. И вот снова вернулся.

Не желаю это проходить! Не хочу быть игрушкой. Ведь снова будет играть, делая, что хочет. Хочу тишины и свободы.

А ведь я знаю, что подарит мне эту тишину...

Открываю глаза, оглядываюсь. Спальня в доме Шона. Как это можно сделать?

Встаю, и ноги сами несут меня в ванну. Оглядываюсь и натыкаюсь взглядом на свою бритву. А дальше идея приходит сама. Хватаю бритву, вырывая из крепления острую основу, (призванную избавлять от ненужных волос) режа при этом пальцы до крови, но это неважно. Скоро я снова буду там. И будет хорошо. Он больше не будет мною играть. Не будет.

Чиркаю острым краем по руке. Больно до слез, но крови мало. Еще и еще. Рука слабеет. Нет, надо чтобы точно!

Непослушными пальцами беру бритвочку и режу вторую руку. Не сдерживаю вскрика.

Не важно, что больно, главное, что скоро все закончится. Быстрее бы.

Темнота накрывает, укутывая в свое покрывало, но и тут покоя нет.

— Нет! — меня трясут. — Не смей уходить!

Чужая энергия будто наполняет меня, и я чувствую, как прекращает вытекать кровь, а раны затягиваются.

— Нет! — отчаянный вскрик души.

— Ты не умрешь! Слышишь меня! — ну зачем он пришел. Оставь же меня в покое! — Я отпущу тебя через две недели и оставлю в покое. Еще четырнадцать дней, всего четырнадцать! Потерпи и сможешь делать все, что захочешь, только живи! Умоляю, живи!

Сил нет, но я заставляю себя открыть глаза. Он плачет. Я видела его плачущим только раз. Неужели я что-то большее, чем просто игрушка.

— Пожалуйста, — умоляет меня парень.

Хочется его обнять успокоить. Стоп, хочется? И тут плотина, скрывающая эмоции, лопнула. Меня захлестнуло всем и сразу.

Я разрыдалась, чувствуя, как меня прижимают к любимому и такому жестокому телу. Он предал меня, причинил боль.

— Ты не сдержал слова! — рыдая, всхлипывала я.

— Прости! — гладя волосы, отвечал мой Вард.

— Никогда, — отстраняюсь — Ты отпустишь меня и я уеду.

— Хорошо. Ты только живи, это все, что мне нужно.

Кивнула, уткнувшись в его грудь и тут же поняла, что, согласившись, лишила себя последней надежды на счастье. Отчего стало еще хуже.

Двенадцать дней спустя.

По ее просьбе я больше не приближался к Джейни. Мой зверь превратился в жалкого щенка, скулящего от отчаянья и тоски. Странно и страшно чувствовать этого монстра, когда Джейн рядом. Он весь сжимается, начинает вилять хвостиком (я и не знал, что у него он вообще есть) и смотрит на нее с мольбой и отчаяньем. Как же его эмоции пересекается с моими. Мы вместе не можем от нее оторвать взгляда. Это сроднило нас и это пугает еще сильнее. Но самое ужасное для нас, наблюдать за ней со стороны и понимать, что она больше никогда не будет рядом. Свою злость и отчаянье срываю на тех, кто смел просто попробовать к ней прицепиться. После третьего человека, попавшего в реанимацию, и поднятия вопроса о моем исключении и вообще ликвидации (дед замял, хотя я был бы рад, главное -сначала ее отпустить) ее больше не трогают, а жаль.

Я не живу — существую. Просто тень ее. Даже фразы, типа 'Смотрите, он совсем сбрендил. Ходит за ней тенью, а этой снежной королеве хоть бы что...' уже не волнуют и не заставляют задуматься, что же я творю.

Пусть говорят. Мне то что. Я просто хочу быть с ней пока она рядом. Ловить каждую эмоцию, какой бы она не была. Грусть ли это, нежность к сестре или просто спокойствие. Каждый жест, который делает. Будь это движение руки, чтобы вытащить из сумки тетрадь, или выбившаяся из прически прядка, которой играет ветерок.

Люблю в ней все.

Будто наркоман, которого вот-вот лишат его дозы. И я на это согласен, лишь бы была она счастлива.

Вот и сегодня не спускаю с нее взгляда. Учителя за эти дни уже приняли, что меня спрашивать бесполезно. Уроки заброшены. Да и зачем. Я умру, когда она уйдет. Без нее меня нет.

— Люк, ты слышишь меня? — недовольно перевожу взгляд на преподавателя. — Ты опять не готов?

— Да.

— Почему? — препод стучит пальцами по столу. Как же раздражает этот звук. И вообще помешал на нее смотреть.

— Потому что не учил, — на глупый вопрос такой же и ответ.

— И что нам с тобой делать? — качает головой, ставя очередную двойку.

— Верните меня в тот день, когда я сорвался и потерял смысл своей жизни! — пожимаю плечами — Не можете? Тогда не задавайте глупых вопросов.

— Выйди из класса! — рявкнул мужчина.

Вздрогнул:

— Что?

— Судя по всему, ты уже все решил. А единственный способ твоего наказания — лишить ее общества. Вон из класса.

— Нет! — бледнею.

— Что, да как ты...

Договорить он не успел. И так бледная Джейн вдруг вскрикнула, подскочила и выбежала прочь.

— Джейн! — бросаюсь за ней.

Тяжелые дни. Как же больно его видеть, а главное ловить этот взгляд. Я никогда и подумать не могла, что зверь может вести себя так. От грубости и следа не осталось. Какая-то метаморфоза прямо. Видеть монстра с прижатыми ушками это нечто. Они оба смотрят с мольбой, и от этого становится совсем плохо. А главное он будто провоцирует всех.

'Ну же! Давайте, закончите это!' — говорят его поступки, отчего холодный пот течет по спине. Я беспокоюсь за него.

Что же ты задумал, хочется закричать, но я молчу. Он готов меня отпустить и это главное. Я не смогу забыть. Не смогу снова довериться. Не после того, что он натворил. Нет!

Вот и сейчас его спрашивают, а он опять молча, смотрит на меня.

— Люк, ты слышишь меня? — недовольно переводит взгляд на учителя. Весь его вид говорит 'отвалите от меня. Мешаете!' — Ты опять не готов?

— Да, — язвительный ответ. И, кажется, в этот раз он нарвался. Мастер магии огня сегодня явно не в духе.

— Почему?

— Потому что не учил, — Люк прекрати! Кричу мысленно, но он будто закрылся. Все эти дни он закрыт от меня. Если раньше я читала его эмоции, то сейчас чувствую только две. Боль и отчаянье. Что же делать?

— И что нам с тобой делать? — качает головой мастер, ставя очередную двойку. Шон опять будет кричать, а Марта защищать внука. Мне их уже жаль.

— Верните меня в тот день когда я сорвался и потерял смысл своей жизни! — пожимает плечами и я, наконец, поняла, что он задумал. Неужели... Нет, он же умный парень не дурак. Не станет так глупо себя вести — Не можете? Тогда не задавайте глупых вопросов.

Или станет?

— Выйди из класса! — сорвался на крик преподаватель. Достал его таки. Люк, выйди, прошу.

— Что? — кажется, удивился. А чего он ждал-то? Что пожмут плечами и пойдут дальше.

— Судя по всему, ты уже все решил. А единственный способ твоего наказания — лишить ее общества. Вон из класса, — рука учителя указала на дверь.

— Нет!

И тут я почувствовала это. Удар и резкая боль. Не от Люка, от Кэси. Сосредоточившись, попыталась связаться с ней, но не смогла найти ее разум. Нет!

— Что, да как ты...

Вскакиваю на ноги и бегу к ней. Туда, где чувствовала сестру в последний раз, а добежав, замираю при виде страшной картины.

Она сидит на земле вся в крови и ее обнимает один из одноклассников.

— Джейн?

— Кэси! — вырвав их чужих объятий, прижимаю ее к себе, ощущая ее изменения, после чего случайно ловлю взгляд пацана. Ужас охватывает меня. Монст. Пусть молодой, только появившийся, но он уже там.

— Он стал твоим Вардом? — спрашиваю побелевшими губами, мечтая услышать слово 'нет'. Но на ней и вокруг нее слишком много крови.

— Прости, — виновато опускает глаза.

Прижимаю ее к себе, не зная что делать.

— Джейнери, ты меня задушишь!

— Прости. Я просто... — захлебываюсь словами, не понимая, что надо говорить и что дальше делать.

— Со мной все будет хорошо. Жак не такой, как твой Люк, он замечательный. Правда!

Она такая маленькая. Наивная глупая девочка, не понимающая, в какую историю влипла. Господи, он же ее уничтожит. А я ничем не могу ей помочь. На все готова, лишь бы защитить сестренку, но как?

И тут слова старой ведьмы всплывают в памяти.

'Ты не готова! Когда будешь готова тогда и приходи!'

А готова ли я сейчас? Какая разница! Ради сестры я сверну горы.

Встаю и смотрю на парня:

— Я предупреждаю тебя в первый и последний раз. Если ты хоть раз ее обидишь, я превращу твою жизнь в ад и заставлю так страдать, как тебе и не снилось, все оставшееся до ее свободы время.

Затем разворачиваюсь и бегу к горе. Кто-то зовет меня, но мне плевать. Теперь я сделаю то, чего от меня ждут и не важно, как больно при этом будет.

Старуха уже на месте:

— А вот и ты. Я уже заждалась, — каркающий голос уже не пугает. Мне уже нечего бояться. Все самое страшное произошло и теперь это надо исправлять.

— Я готова!

— Ну если ты так считаешь, тогда вперед, — качает головой, как-то странно глядя на меня.

Снова поза звезды. Снова странное заклятие и снова жуткая боль, заполняющееся все тело. Но я не сдамся, как бы больно не было, не сдамся.

Только время идет, а ничего не происходит. Сил терпеть больше нет. Закрываю глаза, борясь из последних сил. Я должна ради сестры, ради Люка! Господи, помоги же мне!

Боль резко отступила. Еще миг назад на меня падали капли дождя, а тут вдруг начало опалять тепло. Открываю глаза и понимаю, что лежу на том же холме, только камней вокруг нет и откуда-то слышен счастливый смех...

17

Поднялась на ноги, огляделась. Все другое. Цветы, травы и никакой горы, просто равнина (а раньше было почти пусто, казалось, земля выжжена). Где это я? Вдалеке увидела плед, на котором сидят трое детей лет двенадцати. Подошла ближе и заметила лист бумаги, исписанный древним, дано забытым языком. Подняла взгляд на людей. Два мальчика, похожих друга на друга как две капли воды, и девчушка.

— Здравствуйте, вы не подскажите где я? — ноль внимания. Ребята меня даже не заметили, будто и нет вовсе. Попыталась прикоснуться, но рука прошла сквозь них.

Испугалась. Что она со мной сделала? Сглотнула, и взгляд снова упал на листовку. Тетка в свое время настаивала, чтобы я выучила мертвый язык. А я... Я быстро поняв, какое это оружие (все ее книги были на нем), всячески делала вид, что мне это не нравится, чтобы не дай бог не догадалась. Прочитала заголовок: