Иные миры. Часть 2. Лабиринт.

Старик сжал кулаки, и по его иссохшей щеке скатилась еще одна слеза.

— Про нее ходили разные слухи. Ни один работник не задерживался у нее, но она пообещала платить щедро. Отдала в задаток полный кошель серебра. И он подписал. Подписал этот чертов уговор, что отработает у нее год. Я не знал...не знал, что так случиться. Он сбежал. Не смог выносить больше и... Они забрали его. Тени забрали моего Северина. А во сне пришел отец. Сказал, что я не обрету покоя после смерти, пока не освобожу брата. Я испугался. Пообещал отцу, что пойду за братом в Лабиринт, и он принял мой обет. Тогда я продал все, что у меня было, и отправился к старой Эсме. Про нее говорили, что она ведьма, но мне было все равно. Я отдал ей все свои деньги, и она сделала для меня самое страшное из своих зелий — зелье, заточившее меня в этом теле, пока я не исполню обет. Есть вещи хуже смерти. Теперь я знаю это, но я думал, что смогу...Северин. Прости меня, брат.

Старик прикрыл глаза.

— Так почему вы не пошли в Лабиринт? — Взволнованно спросила я, тронутая этим рассказом.

Старик схватил мою руку и прижал к каменному барельефу на стене.

— Знаешь что это? — Зашептал он, и в его глазах мелькнул безумный огонек. — Это карта Лабиринта. Видишь, здесь вход. Он всегда на одном месте, но это лишь вход, а выхода здесь нет. Выход бывает в разных местах. Иногда он появляется, иногда исчезает. Стены движутся, но в этом хаосе есть порядок. Надо только его понять. Я должен понять. Должен понять...

Старик снова забормотал, касаясь сухими пальцами выпуклых каменных линий. Недоеденный хлеб выпал из ослабевших пальцев.

— Я понял.— Бормотал старик. — Налево.... Все время налево.

Он больше не обращал на нас внимания.

Я встала. Из слов старика я извлекла лишь один урок: если решился идти — иди до конца. Несколько секунд мы все молчали, а после я решительно подошла к брилаку и обняла его.

— Улетай, — сказала я, — мне бесконечно жаль с тобой прощаться, но я должна идти. Надеюсь, мы еще увидимся. Спасибо тебе за все.

Брилак тоскливо засвистел.

— Ну что ж,— я посмотрела на Сократа, — может, отправишься домой? Прошу, мне и так нелегко на это решиться, а оттого, что я подвергаю опасности кого-то еще, у меня просто сердце разрывается.

— Ни под каким видом.— Невозмутимо сказал Сократ. — Хоть лопни. Сказал, пойду и все!

— И я иду с вами.

Мы все удивленно обернулись к Халеду.

— С какой стати!? — Возмутилась я.— Ты-то там что забыл?

Рука Халеда непроизвольно потянулась к кинжалу. Видимо, он часто отстаивал свою точку зрения с помощью оружия. Заметив этот жест, я усмехнулась, а он сердито одернул кафтан.

— Не твое дело.— Буркнул он.

— Да? А ты туда, значит, просто так прогуляться решил? Я тут не при чем?

— Какая разница? Я твоего разрешения спрашивать не намерен. Я считаю, что такой сильный энергет как ты нужен нашему миру, и не позволю тебе пропасть в Лабиринте.

— Не позволит он! — Фыркнула я. — А если сам пропадешь? Мне сказали, что для меня это дорога в один конец.

— Значит, пропаду за правое дело. Прекрати со мной спорить, пока я не рассердился.

Тоже мне напугал. Я сердито пнула подвернувшийся под ноги камень, и направилась к черному проему в стене.

— А ты даже и не думай! — Погрозила я брилаку. — Ты мне обещал отправиться в безопасное место.

Брилак только грустно свистнул, и я решительно пошла вперед.

Проем смотрел на меня своим жутким черным глазом. На ум почему-то пришел услышанная где-то цитата Ницше: "Если долго всматриваться в бездну — бездна начнет всматриваться в тебя". Знаток философии нашел бы в ней скрытый смысл, но я не знаток. Зато передо мной сейчас было единственное, что я теперь смогу представить, слыша эту фразу, ее абсолютно реальный образ — черная бездна Лабиринта, и я готова была поклясться, что эта бездна очень внимательно смотрит на меня.

Я задержала дыхание, как перед прыжком в воду, и, подтянувшись на руках, нырнула в эту темноту.

Твердая и плоская поверхность оказалась под моими ногами, и я, поскользнувшись, покатилась по ней кувырком. Вокруг было темно, хоть глаз выколи. Я осторожно встала на четвереньки. Вот сейчас бы дар создания световых шаров мне бы совсем не помешал. Вдруг мне на руку что-то упало, и я вздрогнула.

— Ай! — пискнула темнота голосом Сократа.

— Тихо, — шепнула я, — как бы тебя не раздавить теперь.

Вдруг вес на моей руке резко увеличился, и настала моя очередь болезненно ойкнуть.

— Прости, — Сказал Сократ, отходя в сторону. — Я сменил проекцию. Не хочу, чтобы кто-нибудь меня раздавил. Глупее смерти не придумаешь.

— Да, — пробурчала я, потирая руку, — чуть палец мне не сломал.

Вдруг передо мной в темноте бледно-синим цветом вспыхнули глаза, и я ахнула.

— Без паники, — Сказал Халед, — это я.

— У джиннов что, глаза светятся как у кошек?

— Нет, глаза кошек только отражают свет.

Молодец. А то я не знала.

— А они не могли бы светить поярче? Нам бы фонарик сейчас не помешал.

Халед фыркнул.

— Что бы вы без меня делали?! — Сказал он, и в темноте вдруг сверкнул огонек. В руке Халеда была свеча.

— Как ты догадался? — Изумилась я.

— Не смеши. Любой бы догадался.

Я пожала плечами, нисколько не обижаясь. В конце концов, я и правда могла бы догадаться.

Благодаря маленькому огоньку свечи в руках Халеда мы смогли разглядеть, что находимся посреди большого квадратного помещения. На каждой стене симметрично располагалось по четыре одинаковых выхода. Стены были из блестящего черного камня, похожего на мрамор, но на них не было ни единого шва. Комната была словно вырублена внутри огромной черной скалы.

— Ну, и куда дальше? — поинтересовался Сократ.

— Боюсь, — сказала я, оглядываясь, — от нашего выбора ничего не зависит.

— Я так понимаю, что никакого плана у тебя нет. — Констатировал Халед.

— Почему же, есть. — Я улыбнулась. — Крушить и убивать.

И сама удивилась, что это сказала. Похоже, у Жала на семь бед — один ответ.

— Хм, — Халед задумался, — Этот план явно требует доработки, поскольку всем известно, что стены Лабиринта несокрушимы, а убивать тут пока некого.

Загрей, усомнившийся в несокрушимости Лабиринта, хлопнул кулаком по стене и поморщился. Да, план действительно требовал доработки.

— Ну, раз крушить ту нечего, пойдем поищем, кого убить. — Предложила я.

— Что это? — Пихнул меня Сократ, и я увидела, что по черной стене от потолка до пола медленно стекает желтая студенистая масса.

— Не знаю, — я подошла поближе, — но мне это не нравиться.

Стоило мне приблизиться еще чуть-чуть, как ни ровной поверхности этой массы стали появляться отростки, наподобие щупалец, и потянулись ко мне. Я отпрянула, но отростки продолжали шарить по месту, где я только что стояла. В качестве эксперимента я рубанула по одному из них своими когтями, и отросток втянулся назад. По поверхности желтой массы пошло какое-то движение, и она пошла крупными пузырями. Пузыри вплывали на поверхность и лопались, выделяя коричневатый дымок.

— Это страж Лабиринта, — сказал Халед, — в старых книгах сохранились его описания, и, судя по всему, это он.

— А что ему от нас нужно? — спросила я, морщась от неприятного запаха, издаваемого желеобразной массой.

— Не знаю, но не думаю, что нам стоит это выяснять. — Халед зажал нос рукой. — Давайте просто уберемся отсюда.

Эту идею теперь поддержали все, и мы нырнули в один из боковых проходов наугад. Несколько минут мы просто быстро шли по коридору, миновали несколько довольно больших комнат, пока не уперлись в тупик.

— Что за! — Воскликнула я, обнаружив, что мои ноги прилипли к полу.— Я не могу двинуться с места!

Остальные тоже в недоумении пытались оторвать ноги от пола, но безуспешно.

Вдруг пол под ногами стал вязким, и нас начало затягивать в него как в трясину.

Над нами начали сгущаться тени, отовсюду слышалось змеиное шипение и шепот, но слов было не разобрать. Я вырывалась изо всех сил, но от этого меня затягивало еще быстрее.

— Не дергайтесь! — Крикнул Халед. — Это не поможет.

Легко сказать: "Не дергайтесь", но когда к горлу подступает черная и блестящая, как мазут, масса, то невольно будешь дергаться. Я успела сделать последний глубокий вдох и ушла в черную массу с головой.

Темнота. Я лежу на чем-то твердом. Может, я упала? Не знаю, но я дышу, а, как известно, мертвые не дышат, значит, я все еще жива. Не таким я себе представляла свое триумфальное шествие по Лабиринту, но реальность всегда отличается от иллюзий. Я осторожно села, шаря руками по полу. Просто на всякий случай, чтобы убедится, что подо мной и правда твердая поверхность. Полная темнота дезориентирует любого человека, но, ощутив под собой прохладу твердого камня, я немного успокоилась.

— Эй,— тихо сказала я, — есть тут кто?

— Да, — ответил мне незнакомый приятный мужской голос, — здесь есть я.

Я вздрогнула от неожиданности.

— А вы кто? — Спросила, я опомнившись.

— Можешь называть меня Надзиратель, хотя чаще всего меня называют иначе.

— А как? — Поинтересовалась я, поднимаясь на ноги и пытаясь определить, откуда идет звук.

— Ты такая любопытная нимфа.— Голос стал насмешливым. — Надеюсь, что не праздное любопытство привело тебя в Лабиринт?

— Я пришла забрать своего друга.

— Ну, конечно! — Голос звучал удивленно и радостно. — Дело принимает весьма интересный оборот.

— Да? — Я осторожно сделала несколько шагов вперед, шаря в темноте руками. — А нельзя ли включить здесь свет, пожалуйста?

На всякий случай я решила пока быть вежливой. Тем более что на меня еще никто не напал.

— Порой забываю, как для вас важен свет, — сказал голос, — ну, что ж, да будет свет.

Помещение озарилось мягким белым светом, и я увидела, что стою в центре большого круглого зала с бесконечно высоким потолком. Вернее потолок уходил в темноту, и его бесконечность была только моим предположением. Напротив меня в большом темном кресле, вальяжно раскинувшись и водрузив ноги в высоких охотничьих сапогах на мягкий черный пуф, сидел некто укутанный с ног до головы в широкий серый плащ с капюшоном. Капюшон был надвинут так низко, что нельзя было разглядеть его лица, и я напряженно застыла, не зная, что мне делать дальше.

— Присядь, — сказал обладатель приятного голоса и кивнул в сторону другого кресла.

— Итак, — продолжил он, как только я села, — теперь я отвечу на твой вопрос. Мое второе имя -Хозяин Лабиринта, и я внимательно слушаю, что ты готова мне предложить.

Я нервно дернулась и вцепилась в деревянные подлокотники кресла.

Из-под капюшона послышался тихий смешок.

— Похоже, ты не ожидала меня встретить. — Сказал он, все еще посмеиваясь. — Похоже, ты вообще не знала, чего ожидать. О Лабиринте ходит много разных слухов, но неужели ты думала, что сможешь просто прийти сюда и просто так выйти? Кристель, не смеши меня.

— Откуда вам известно мое имя? — спросила я напряженно.

— Все что знают Тени, знает и их хозяин. Ты пришла за своим другом, верно? И попутно притащила с собой сатира, цветочного эльфа и джинна. Я был так заинтригован, что даже решил избавить вас от скитаний по Лабиринту в поисках меня, и позволил моему дому транспортировать тебя в мои покои.

— А мои друзья? — Запальчиво воскликнула я. — Где они?

— Они в полном порядке. Сейчас они просто спят. Если я правильно понял, они всего лишь сопровождали тебя, и я решил, что их не стоит подключать к нашему разговору. У вас пока нет со мной никаких договорных обязательств и возможности моих слуг по отношению к вам довольно ограниченны, но это поправимо.

— Не понимаю, о чем вы говорите.

— А я тебе объясню. Если ты хочешь получить что -то ты должна отдать что -то взамен. Но тебе нечего предложить мне кроме сделки. Скука замучила меня, и я не против поразвлечься немного. Мы с тобой заключим договор.

— Нет. — Я сжила кулаки. — Хватит с меня договоров!

— Тогда тебе придется вечно бродить по Лабиринту. А Тени могут сделать эту прогулку крайне неприятной. Без договора, они, конечно, не могут причинить тебе реальный вред, но рано или поздно они сведут тебя с ума. — Голос Надзирателя был насмешливо снисходителен, и это уже начинало меня злить.

— Зато, — сказала я, недобро усмехаясь, — я смогу причинить им реальный вред, и с удовольствием перебью всех твоих слуг.

— Ого! Все интереснее и интереснее. — Надзиратель сел прямо и отпихнул пуф в сторону. Из рукавов плаща показались бледные руки с длинными пальцами. — Я бы хотел на это посмотреть, и готов пожертвовать пару-тройку Теней для этого эксперимента. Я даже не буду выключать свет. Здесь в Лабиринте свет не является для них помехой. Покажи мне, нимфа, на что ты способна.

Возле меня тут же возникло три темные призрачные фигуры. Я вскочила на ноги, отпрыгивая в сторону, и они закружили вокруг меня, как акулы вокруг добычи. Даже не обретя плоти, они обладали странной силой — от них словно исходили парализующие холодные стрелы страха, и я не могла двинуться с места. Я сжала зубы, пытаясь сдержать дрожь, холод проникал в меня, и его мерзкие щупальца тянулись к моему сердцу. Собравшись с духом, я выпустила когти и вцепилась в одну из Теней. Настал момент истины — либо я смогу причинить ей вред, либо нет. Тень закричала, и этот тонкий, на грани ультразвука писк больно резанул по ушам. Хотелось обхватить голову руками и съежиться в углу, но я лишь глубже всаживала свои когти в холодную плоть Тени. Рук я уже не чувствовала. Возможно, мне грозило обморожение, но сейчас я не могла об этом думать. Секунда, и крик Тени достиг своей наивысшей точки, а после воцарилась тишина. Я открыла глаза, которые рефлекторно зажмурила, пока Тень кричала, и увидела, что вокруг меня черным хороводом кружится пепел. Теней не было. Две оставшихся куда-то исчезли, а все что осталось от третьей — черный пепел вокруг.

Позади меня раздалось несколько хлопков в ладоши. Я обернулась и увидела, что Надзиратель уже стоит на ногах, спрятав руки в рукава серого плаща.

— Я восхищен. — Сказал он. — Тебе, оказывается, удалось соединиться с темным артефактом, и это, признаю, было великолепное зрелище, но это значит, что, в случае отказа от сделки, мне придется погрузить тебя во тьму. То есть в глубокий долгий сон без сновидений. В твоем случае это мой единственный туз в рукаве, ведь вечный сон, в сущности, ничем не лучше смерти. К тому же твои спутники тоже должны остаться здесь.

Я нервно закусила губу. Не похоже чтобы Надзиратель блефовал, а погружаться в сон мне не хотелось.

— Я очень рассчитываю, что ты примешь мое предложение, — продолжил он, — поскольку мне будет крайне неприятно идти на такие крайние меры. Ты нравишься мне. Ты можешь удивить меня, а это большая редкость, но я все же сделаю то, что должен.

— Должен? В каком смысле? — Спросила я, растирая онемевшие руки.

— Я не создание тьмы, но и не создание света. Я — закон. Есть определенные правила, по которым я существую. Мои владения — это, в сущности, тюрьма. Место, которого должны бояться, все кто не держит слово. Закон идет рука об руку со страхом наказания. Страх питает мораль, поддерживает совесть. Не для всех возможно, но для многих. Должно быть такое место, которого будут бояться. Место пребывания ужасных созданий. Место для тех, кто не выполнил уговор. Я — Надзиратель, и это имя подходит мне больше всех. Я должен следить, чтобы все правила соблюдались. Ты преступила черту, войдя в мои владения, и ты не можешь уйти просто так. Таков закон.