Завет Нового Времени. Книга первая "Город Двух Лун"

Женя молчала и внимательно вглядывалась в фотографию, пытаясь понять, чем вызвано такое веселье Антона...

— Результаты усилий Антона были весьма скромны, — продолжала Виктория, — может быть, он слишком многого хотел от Рейки, ожидая немедленного исцеления больных и воскрешения из мёртвых? Не знаю.

— А он вам рассказывал что-нибудь более подробно? — наконец отважилась спросить Женя.

— Подробно — нет, но как-то раз обмолвился, что иероглифы Рейки на русской почве кажутся ему модной причудой. По его мнению, русскому человеку нужны не японские интерпретации, а чёткие, как взмах колуна, наставления.

— Мне сложно понять, о чем речь. Я не знакома с методом Рейки, — вздохнула Женя.

— Ты не поверишь, Женечка! — рассмеялась Виктория Константиновна. — Именно такие наставления, 'чёткие, как взмах колуна', и обнаружились в Евангелии Мира. — Она погладила распечатку с листами, — Здесь не только Рейки, здесь — всё!

— Придется почитать, — неуверенно ответила Женька и вдруг спросила, притронувшись к уголку общей тетради, торчащей из-под подушки: а это что?

— Дневник, — улыбнулась Вика, — знаешь, я всё еще не доверяю компьютеру. Вернее, не всегда могу на него положиться. Вот и веду записи в общей тетради. В виде дневника. Перед сном перечитываю то, что записала днём, и подкладываю его под подушку. Во сне, с лёгкостью, присущей морфею, я постигаю весь материал заново.

Виктория Константиновна рассмеялась, а вместе с нею и Женька, которая всё ещё не могла понять: прикалывается над ней взрослая женщина или же говорит всё серьёзно?

— Знаешь, Женечка, — Виктория Константиновна закурила, — я сама не ожидала, что тема Иисуса настолько завладеет мной. Я начала помогать Антоше, чтобы сбить тоску по несостоявшемуся. Перелопачивала горы литературы, выуживала достойные, на мой взгляд, источники и, прежде чем отдать их Антону, составляла короткий пресс-релиз, который вносила в компьютер, создавая нечто похожее на каталог.

— Как интересно! — воскликнула Женя.

— Конечно, интересно! Теперь, когда я знаю, что отец Антона был прав, и техники Иисуса действительно существуют... Я ищу их по просьбе сына со страстью исследователя. На эти техники ссылаются многие мистики Востока, но найти их в арсенале Иисуса, в теле самого его учения о мире, достаточно сложно...

— Это круто! — оценила работу Вики Женька.

— Круто, да? — обрадовалась Виктория Константиновна. — Вот вся эта крутизна и записывается в дневник. Евангелие Мира не даёт расшифровки сутрам Иисуса. Они в сжатой поэтической форме мало что говорят обычному человеку о том Мире, куда зовёт Иисус. Для вхождения в тот Мир, о котором он говорит, необходимы двери, и он лишь указывает на них. Но двери заперты. И пальцем Будды Иисус указывает направление, где возможно найти ключи от дверей в грядущий мир. Возможно, ещё объявится оригинальный комментарий Иисуса, а пока... пока же я записываю всё, что удаётся найти и расшифровать. Это всего лишь часть сокрытых и уничтоженных людьми знаний, которые Иисус обрёл, проходя обучение в Индии, Тибете и Китае.

— И Китай уже тут?

— Да. Представляешь, не так давно в Китае были обнаружены неизвестные сутры Иисуса, почитаемого там Мастера Дзен. Весь восток использовал эти техники на протяжении тысячелетий. Но главное, что они работают и сейчас. Ты знаешь, есть такой знаменитый на всю страну целитель — Геннадий Малахов, — Виктория Константиновна подошла к полке с книгами и вынула энциклопедию. — Вот здесь он впервые заявил советскому человеку о том, что техники Иисуса существуют, и доказал, что они работают, — возьми, посмотри!

Женька двумя руками подхватила толстый том, раскрыла его, полистала и остановилась на следующей записи: 'предложенная им методика исцеления была основана на одной из техник Иисуса, что записана ессеями в Евангелии Мира...'

— Правда, многое в Энциклопедии Малахова взято из других источников, — продолжала Вика, — но это обстоятельство ничего не меняет. Иисус сам давал ссылки на практики других Мастеров. А когда я заглянула в первоисточники, то поняла, какая бездна знаний скрывается в них! И для Антоши — это уже не пласт, и не плоскость, а трёхмерное измерение, в котором царит магия слов Иисуса, дающего для врача техники исцеления больных и немощных, техники, ведущие 'возрождённого' человека по пути духовного очищения и роста. И это лишь начало в длинной цепочке мистических техник, ведущих к метаморфозе. Преображение человека в высшее существо всё ещё не состоялось! Оно по-прежнему — только лишь возможность.

— Знаете, Виктория Константиновна, — Женька понизила голос до шёпота, — Антон мне рассказал, что с детства задаётся вопросом: 'Отчего люди так боятся смерти?' Он говорит, что по этой причине и пошёл в медицинский. И привёл мне высказывание... забыла, чье, — о том, что наука умирать — единственная наука, которую необходимо изучать.

— Женечка, я рада, что он переборол страх и стал интересоваться тем, что стоит за 'смертельной чертой'. Антон всерьез задумывается над истинным призванием медицины. О её роли в судьбе конкретного человека, и о коллективной ответственности за чью-то душу, которую, как говорится, уже призвал Господь.

— Я сама, Виктория Константиновна, не раз задумывалась о том же самом, когда работала в реанимации. Я даже на эту тему спорила с доктором Фетисовым. Он говорил, что со смертью нужно бороться, а я подвела его к старику, который лежал в коме, и сказала, что если бы душа умела говорить, она бы сказала, что Бог нас за такое издевательство не простит! Ведь стоит зайти в палату, и сразу становится видно, что за адские муки терпит душа старика, как мечется она между жизнью, переполненной мучениями, и тем, что называют смертью, то есть полному избавлению от физических мучений.

— Вот видишь, Женечка, — Виктория глубоко вздохнула, — в этом вы оказались с Антошей единомышленниками. Признаюсь, мне до сих пор удивительно, что он в своем поиске обратился к мистическим практикам. Но то, что он открыл для себя величайшего врачевателя — Иисуса, не вызывает никаких сомнений даже у меня.

— Витория Константиновна, Антоша рассказывал, что Михаил Аронович познакомил его с рукописями ессеев, обнаруженными в России. Он говорил, что это величайшее открытие двадцатого века.

— Да, 'Русский след', — неуверенно произнесла Виктория.

продолжение следует