Скиталец Хромой бог

Старуха сбегала, принесла кринку молока, кружки. Начала разливать. Роман с Павлом Павловичем нагребли в кружки ягод, к молоку. Они сидели и попивали этот напиток, вкушали ягоды, плоды земли здешней. Они перекусили и Роман сказал:

— Спасибо, люди добрые, нам пора.

— Остались бы, — робко предложил старик.

— В путь пора. — Не хотел Роман, что б в селе устроили чествование. Лишнее это.

— Если надо, ступайте. — Им виднее. Не посмеет их задержать никто.

За прозрачной перегородкой буря окончательно стихла.

— Я что хочу вам пожелать, — сказал Роман, — пусть пот пахаря упадет на вашу землю и станет ее кровью. Что б поля давали обильный урожай. Пусть сочная трава произрастает на ваших лугах, которая вскормит тучные стада. Пусть женщины ваши рожают легко, родятся у них крепкие и здоровые дети. И пусть их груди будут полны молока, что бы вскормить младенцев. Пусть не устают руки пахаря, пусть крепка будет рука ваших мужчин и, если придется взять в руку меч, пусть в их сердцах горит пламя справедливости. Все, идем, Палыч.

Они вышли со двора. Следом выскочила старуха. Крикнула:

— Люди! Люди! Они благословили нашу землю.

Народ высыпал на дорогу, что бы проводить путников. Смотрели на них с благоговением. На глаза наворачивались слезы. Кто-то из женщин решил упасть на колени прямо в пыль дороги. За ней на колени вставали другие женщины. И мужчины встали на колени. Коленопреклоненно они провожали путников. Смотрели во след.

— Ну, Ромка, ты учудил опять. Глядишь, тебя в святые канонизируют. Лики малюют. Будешь блаженным Романом. — Павел лукаво подмигнул другу. Медные трубы — тяжкое испытание.

— Брось. Скажешь такое. Люди скоро забудут меня. Людская память и благодарность не долговечны.

— Истинно речешь, Рома. — Павел знает, Древнему слава и почитание не нужны.

Но Роман ошибался. Он не подумал о том, что в селе возведут часовню, где будут собираться люди не только из ближайших сел, но и городов. Будут приходить семьи, что бы просить о рождении детей. Часовня благих странников. На алтарь будут лить свежее молоко. Кринка молока, простоявшая ночь в запертой часовне, будет хранить свежесть многие месяцы. Простые люди любят традиции. Это память поколений, живая связь между людьми.

Доктор и Роман прошли через луг к лесу.

— Эх, моя бы воля, я из всех наших цветочных магазинов выкинул розы и гладиолусы, а там расставил полевые цветы. Кругом. — Павел наслаждался этим походом. Как много времени он потерял, отгородившись от лугов и лесов, укрывшись в стенах большого города.

— Так все бы луга с корнем выдрали на продажу. — Но мысль о полевых цветах в жилищах людей Ромке понравилась.

— Хорошо здесь, на лугу. Через лес пойдем, Роман? Или обойдем? — Давать круг Павел не хотел.

— Зачем обходить. Волков бояться, в лес не ходить. Вот и не будем волков бояться. — Древний мог обеспечить защиту.

Они свернули на лесную дорогу. Лес был светлый. Не ощущалась скрытая угроза. На прогалинках невысокие кусты. Светло кругом. Поют птицы. Но, словно кто-то прячется за деревьями, следит.

— Где наш сорванец? — Поинтересовался Павел Павлович.

— Над нам летит. — Роман вскинул голову к небу.

— А мы не заблудимся?

— Нет. Дорога выведет. Потом у нас в воздухе навигатор летает. Подскажет куда идти. "Через семь метров поверните на лево и пять шагов вперед" — Дразнил Роман механический голос.

Они дошли до развилки.

— Куда теперь, как думаешь, Роман?

— А как шли, так и дальше. Сворачивать не будем. Идем по главной.

Так они и сделали.

Крепостная стена, отгораживающая столицу королевства Делерон от мира, залита ярким светом. В этом свете серый камень стен не кажется таким серым. Широко распахнуты городские ворота, через которые в обе стороны движутся пешие, всадники, скрипят телеги. Стражники скучают у ворот. Ворота закрывают только к ночи. Сейчас люд идет туда и обратно. Внутренняя стена в городе отделяет королевский замок и парк от города и всего мира. Стражники здесь не скучают. Они внимательно наблюдают, что бы беднота не вошла в угодья его величества. Не место для сброда. В парке гуляют дворяне. Прохлада фонтанов, подстриженная трава и деревья. Многие растения родом не из этих мест. Их привезли, как пленников, из других краев, подчеркнуть изысканность двора. Королевский дворец возвели знаменитые архитекторы. Синие камни стен и белые лебеди башенок вверху. Огромные окна. Роскошь и изысканность. Дамы и господа собираются на ловлю милостей государя. Последние слухи и новости витают в парке. Здесь можно встретить имеющих силу и власть. Можно показать свои наряды, блеснуть драгоценностями. Молодые щеголи приходят посмотреть на дам. Те, в свою очередь, высматривают выгодную партию.

— Графиня, — молодой щеголь поклонился даме в изысканном туалете. Тонкие кружева и блеск драгоценных камней.

Дама в широкополой шляпе в бирюзовом платье из дорогих шелков, с обильными вышивками и драгоценными отделками, улыбнулась.

— Граф, вы тоже пришли. — Графиня подарила улыбку молодому человеку. У графа злой язычок, с ним лучше не ссорится.

— Я пришел, что бы увидеть вашу красоту. Глаза мои не выдерживают света вашего очарования, но сердце требует счастья биться в груди возле вас. — Эта сплетница может рассказать много интересного. При дворе нужно уметь ориентироваться, знать, кто сегодня в милости, а с кем можно не общаться.

— Какой вы милый льстец. — Дама рассмеялась.

— Что вы, графиня. Я не посмел бы. Я говорю правду, но не нахожу слов, как описать саму богиню красоты. Лишь жалкие слова. — Мужчина притворно вздохнул. На лице маска восхищения.

— Граф. Граф, пойдемте. Вы ведь никуда не торопитесь? — Она нашла благодарного слушателя. Можно обсудить других придворных.

— Как можно, графиня, каждый миг возле вас — блаженство. — Блаженство услышать, как глупы и ничтожны все вокруг, кроме них. Так думал молодой повеса.

— Что нового в городе слышно, граф? — Для них город представлял собой несколько кварталов, где жила знать. Те районы, где жили купцы, интересовали лишь тем, что там можно купить наряды и редкие вещи, привезенные издалека. Лачуги для них не существовали.

— Считайте, что все по-прежнему. Все готовятся к балу. А вы, графиня?

— Конечно, граф. Единственная моя забота, успеет ли портной закончить мое платье к сроку. Мой наряд будет очень и очень... — Она не закончила. Пусть сам попытается угадать, чем она удивит двор.

— Графиня, вы всегда поражаете нас своими туалетами. Но что б вы не одели, вы прекрасны. Наряд простой крестьянки на вас кажется одеянием королевы. — Что эта дура хочет их удивить.

— В этот раз, граф, я надеюсь вновь удивить вас. Я задумала такое платье... Но это секрет. Не стоит об этом. — Она станет королевой этого бала. Пусть сдохнут завистницы. Это будет ее триумф.

— Я умираю от любопытства. — Эта вздорная кукла не скажет. Не беда, есть другие дамы, они постарались все узнать, их шпионы доложат.

— Потерпите немного. О чем еще говорят?

Они прогуливались по аллеям с низким кустарником. Тут и там высажены цветы. Это мир без тревог и забот.

— Есть одна не существенная новость. Помните того провинциала. Как его?... Барона Роже Клерона? Он отправился к себе в поместье.

— Роже? Не припомню. — Графиня лукавила. Красивый мальчик. Он мог бы стать ее любовником. Нищий барон мог бы получить многое. Получить место при дворе, положить несколько золотых монет в свои дырявые карманы. Игрушка в ее руках. Таких игрушек у нее было немало.

— Как же. Как же, он пытался, как все эти неотесанные провинциалы, снискать благосклонность государя. И так не удачно. Полное посмешище. — Граф рассмеялся. Жить при дворе надо уметь.

— Вспомнила. Этот забавный дурачок. — Графиня встряхнула платком, не стоит уделять много внимания людям незначительным. И все же любопытно.

— Именно он. Официально он поехал навестить отца. Тот очень болен. Возможно при смерти. Но все знают, что он убыл с разбитым сердцем. Наша красотка Аскания дала ему понять, что ей не нужны его воздыхания. Этот барон, который явился в камзоле, отыскав его на дне дедушкина сундука. Сейчас мчится в свой замок, порыться в сундуках папаши. Но там кроме мышей нет ничего. Явится ко двору в старье. Неслыханное нахальство. — Отлично, этот красавчик уехал. Меньше искателей монаршей милости и благосклонности дам.

— Согласна, граф. Свои прошлогодние платья я дарю служанкам и бедным родственникам. Не прилично каждый сезон являться в одних и тех же туалетах. — Она и не задумывалась, сколько сколько денег тратит на наряды.

— К стати, баронесса Тания ваша родственница? — Так вот где эта простушка берет платья.

— Да, к сожалению, граф. Она из обедневшей ветви. Бедняжка. Я ей позволяю брать мои обноски. Из сострадания. Она надеялась сделать в столице хорошую партию. Простушка. Самое лучшее, чего она может добиться, сделать партию с лавочником. И это будет для нее невероятной удачей.

— Вы правы, графиня. У вас щедрое и любящее сердце. Сколько в вас сострадания к этим людишкам. Они не стоят вашего мизинца. Провинциалы заполнили нашу столицу. Им место в их скудных замках. — Печально, что им дозволяют приезжать в этот славный город.

— Граф, а вы знаете?... Я возмущена. — Тон графини стал резким. — Я говорю о Делии.

— Делия? Что на этот раз совершила эта сумасбродка? — Ну, вот добрались до самого интересного. Какая прелесть.

— Она пытается всех убедить, что государь к ней не равнодушен. Она полагает, его величество, может на минуту обратить внимание на ее прелести. Тощая дура! На последнем приеме она вырядилась в платье с огромным декольте. Представьте, на шею повесила цепочку с миниатюрой, а там изображен король. Но это не самое ужасное. Длина цепочки такова, что миниатюра опускается в вырез платья. Между ложбинок ее тощих грудей. Она собиралась намекнуть, что король может захотеть лежать на этом тощем вымени. — За улыбкой скрыто столько злости.

— Графиня, конечно, вздор. Легкое колыхание вашей прелестной груди заставляет чаще биться сердца всех мужчин. Я не говорю, о вашем изяществе, тонком вкусе, редкой душе. Ваши глаза сводят с ума. — В таверне можно найти не менее прелестных девочек. И ценою дешевле.

— Я понимаю. Благодарна вам за теплые слова. Но что я могу сделать, природа и Светлый щедро одарили меня. Мне самой, подчас, неудобно от своей красоты, но такова воля Светлого, и я смирилась. — Попробуй этот Светлый дать ей меньше. Она ему выцарапает глаза, заплывшие жиром.

— Ваша скромность и смирение делают вам честь, графиня. — Смирения в этой злобной бабе никогда не было. С ней надо быть осторожней.

— Надеюсь, граф, вы говорите правду. — Графиня изобразила скромницу, потупила глазки. Она пропитана обманом и лукавством.

— Я не смею вам лгать. О, богиня. Все подданные были бы рады видеть вас возле короля. — Если такое случится, надо заранее подготовить почву.

— Вы меня смущаете, граф. — Она мечтала возвыситься, любой ценой.

В это время юный король Георг слушал верховного жреца. Разговор шел в присутствии придворного мага. Он нервно то сжимал, то разжимал ладони и вслушивался в слова жреца Светлого. Жадные руки со всех сторон тянутся к королевскому венцу. Льстивые слова и улыбки, за которыми спрятан кинжал и яд. В ночных кошмарах заговорщики врываются в спальню, кровь на простынях, последний хрип.

— Государь, ваше правление с самого начала, все эти три года, было ознаменовано мудрыми решениями. Светлый благословил вас на царствие (в моем лице, хотел добавить жрец). Мы процветаем (жрец, воистину, процветал), но к сожалению, темным силам это не дает покоя. Ересь дает всходы. — Ах, если б власть принадлежала ему, жрецу. Он бы сумел ею распорядиться. Этого юнца заточить в замок, править от его имени.

— В чем это проявляется. — Спросил государь. Он сидел, слегка прикрыв веки, и слушал, что говорит жрец.

— Ростки Темного появляются всюду. На рынке стали тайно продавать фигурки языческих божеств. Это плохой знак. Надо бороться с этой ересью. Мы должны в корне подавить нечисть. Уничтожить семена зла. Мы только общими усилиями сможем это сделать. Не только мои храмовики должны бороться, но и вы, государь, обязаны противостоять злу, что бы спасти своих подданных, чистоту душ и веры. Это ваша святая обязанность. — Втянуть мальчишку в борьбу с инакомыслием. Заугать. Пусть доверяет только верховному жрецу. Испуганный Георг сам удалится за крепкие замковые стены. Но хочется ускорить путь к власти.

— Что вы предлагаете? — Король ждет совета. Что предложит лукавый жрец.

— Надо сурово наказывать идолопоклонников. Уничтожить рассадники зла.

— Где вы нашли эти рассадники? — Кого хочет уничтожить жрец.

— Я уверен, государь, зло нашло себе место в душах наших бывших союзников. Там оплот нечисти. Гномы! Они тайные приспешники Темного. В глубине их рудников, в их домах и душах поселилось зло. — Сокровища гномов должно перекочевать в подвалы храма.

— Вы считаете их бывшими союзниками? — Так вот чего ты хочешь.

— Они мнят о себе много. Непомерная гордыня. Их лавки, их менялы, их золото. Они возомнили, что могут делать все, что хотят. Они ставят себя выше рода людей. Не отреклись от ереси, поклоняются Рудокопу. А это воплощение Тьмы! Они дают приют откольникам! Вы должны собрать армию и двинуться на них. Их рудники по праву принадлежат людям (мне, думал жрец). Уничтожить это осиное гнездо.

— Так уж осиное гнездо, жрец? — Георг понимал, война с этим народом подорвет его власть.

— Да. Надо уничтожить зло в самом его сердце. Мы овладеем их рудниками, их печами. Ваше государство приумножит богатство. Ваше правление положит начало новой эре. Эре процветания людей. Некоторые из них могут остаться в живых, если покаются и будут служить нам. Наполнится государственная казна, подданные будут благословлять вас. О вас будут вспоминать в веках. — Жрец готов пообещать истинное величие, пусть тешится.

— А не думаешь ли ты, жрец, что это будет и сигнал эльфам, что и они должны опасаться нас. И не двинуться ли они против нас, вместо того, что б оставаться нашими друзьями. — Это путь войны всех против всех. Георг не мог этого допустить.

— Тут, я думаю, наши маги должны остановить их. — Пусть растратят свои силы. Маги Храма после расправятся и с этими противниками.

Верховный маг оживился.

— Я не думаю, что наша магия не должна вступать в противоборство с магией эльфов. Их сила иного рода. Неужели ты думаешь, что мы должны сразиться с ними. — Вечная борьба с Храмом. Сладкоголосый жрец готов зубами вцепиться в горло мага.

— Если не сразиться, то отвлечь. Это то вы можете сделать? — Коготок увяз, птичке пропасть.

— Не знаю, целесообразно ли это, государь. — Не стоит вступать в прямое единоборство со жрецом. Притворно уступить.

— Я тоже не думаю, что выбран подходящий момент. — Пусть жрец думает, король готов пойти на уступки.

— Государь, я настаиваю. Именно сейчас мы можем ударить по гнезду ереси. — Сломить сопротивление короля, сделать его слабым.