Королевская кровь-5. Медвежье солнце

— Ты будешь меня учить или перевоспитывать? — едко отозвался Тротт, глядя, как дракон наливает ему вина. — Я же не сосунок, Четери, не надо мне душеспасительных разговоров. Мне хорошо с тем, что у меня есть.

— А много ли есть? — дракон поднял свою чашу, и Макс нехотя чокнулся с ним, выпил.

— Достаточно, — сказал он. — Мне хватает.

— О чем вы настолько серьезно разговариваете? — Светлана подошла к мужчинам, и Чет перехватил ее, усадил к себе на колени, ткнулся губами куда-то в шею, что-то шепнул на ухо — и глаза ее затуманились, а потом она так посмотрела на мужа, что Максу стало неловко. Он встал. Да уж, даже лучшие из лучших спотыкаются о женскую юбку.

— Куда? — спросил дракон весело и понимающе.

— Схожу покурю, — бурнул Тротт. — Воздухом подышу.

Молодожены поглядели ему вслед.

— Он странный, — сказала Света тихо. — Не улыбнется, не расслабится. Как будто презирает всех вокруг. Неприятно рядом находиться.

— Трудно жить в мире с окружающими, когда с собой смириться не можешь, — непонятно объяснил дракон. — Но он хороший человек, поверь. Несчастный только.

"Несчастный" вышел на морозец, постоял несколько секунд, думая, что нужно было бы остановить официанта и попросить сигарет у него. Но заметил огромную фигуру Ситникова, поколебался и подошел.

— Сигарету? — спросил понятливый студент. Достал пачку из дешевых, дал зажигалку, и они молча закурили, глядя на заснеженные окрестности.

— Завтра занятия как обычно? — наконец спросил Ситников.

— Да, — коротко ответил Тротт. И они снова замолчали. И, как ни странно, молчать рядом с семикурсником было вполне уютно.

Когда Макс вернулся в зал, на его месте сидела Алина Рудлог и о чем-то живо расспрашивала дракона. Тот отвечал охотно, шутил — и жена его смеялась, и принцесса тоже смеялась, аж заливалась. Пока маг шел к столу, ее высочество опять что-то спросила, и Четери захохотал так, что гости начали оглядываться, тоже заулыбались.

— Нет, мы не линяем, — услышал инляндец, подходя ближе. Ситников топал рядом.

— Но у птиц линька ежегодная, — удивленно и увлеченно продолжала Алина, — перо же изнашивается, теряет влагостойкость, свойства свои... плюс еще есть брачные линьки... когда оперение пестрым становится и пышным....

Чет, видимо, представил себя пестрым и пышным и снова заржал.

— Нет, малышка, — сказал он, отсмеявшись. — Я никогда об этом не задумывался, если честно, но точно никаких смен оперения у нас нет.

Говорил он без недовольства или насмешки. Как с любопытным ребенком.

— А... — начала принцесса, но увидела Тротта и осеклась, быстро встала. — Извините, профессор.

— Ничего, — сказал тот сквозь зубы, — продолжайте, не стесняйтесь.

Она надулась, поколебалась, стиснула руку Матвея и все-таки решилась. Чет поглядывал на них с весельем.

— ...А можно посмотреть, как вы оборачиваетесь? Если будет минутка, конечно, — добавила Алина извиняющимся тоном и посмотрела на Светлану. — Простите, пожалуйста, за нахальство. Но я никогда не видела драконов! И так хочу посмотреть!

Света не возмущалась и тоже смотрела на девушку с ласковой смешинкой.

— А ведь и я тебя с крыльями не видела, — задумчиво сказала новобрачная и намекающе глянула на мужа. Тот вздохнул и встал.

— Чего не сделаешь ради женщины, — заявил он с видом идущего на подвиг. — Только теплое надень, Света. Пойдем, пока твой отец не вспомнил, что надо продолжать. Макс, — окликнул он инляндца, — давай с нами.

Они ушли за ресторан, подальше от любопытных гостей. Алинка, постукивающая зубами от холода, несмотря на обнимающего ее Матвея, в грудь которого уткнулась, ждала, пока дракон разденется и обернется. Светлана, стоящая в теплой шубке, отворачиваться не стала, но очень переживала, что супруг замерзнет.

— Отогреешь потом! — крикнул ей разоблачающийся дракон. — Прекрати волноваться, женщина!

Макс остановился чуть в стороне и стоял с невозмутимым лицом. Оборот он уже видел, но сейчас решил посмотреть, как это выглядит в магическом спектре. И с удовольствием исследователя наблюдал, как обнаженный Чет полыхает голубоватым сиянием, как орнамент на его теле, словно большая сеть, отделяется от тела, расширяется и образует контуры дракона, заполняющегося плотной дымкой, как в дымке этой растворяются очертания человека, а она все уплотняется, пока не становятся видны и прожилки на перьях, и огромные лапы, и мощное белое тело, и пасть.

Дракон повернул к ним огромную башку и рявкнул что-то нетерпеливо. Застывшая было Света ахнула с восторгом и недоверием, побежала к нему, а за ней со всех ног бежала Богуславская, поправляя на ходу очки. Ситников стоял, словно оцепенев.

— Впечатляет, — сказал он басовито.

Тротт усмехнулся. Видно было, что студенту хочется так же нестись к крылатому ящеру, но степенность не позволяет. Мужчины медленно двинулись к зверю. Тот положил голову на землю и щерился во всю пасть, будто бы улыбался. Добежавшая уже до мужа Светлана трепала его за огромные уши и рассказывала что-то, предназначенное только ему одному.

А вот Богуславская развила прямо-таки ошеломляющую деятельность. Она деловито пересчитала пальцы на драконьей лапе, пощупала огромный коготь, бормоча себе под нос. Выползла из-под крыла, раскрасневшаяся, довольная, неприлично счастливая, и Макс вдруг поймал себя на том, что ему хочется... улыбаться? Девчонка гладила плотную кожу, измеряла руками длину перьев, восклицала что-то, бегая вокруг огромного ящера с таким воодушевлением, будто перед ней находился не хищник, а гора мороженого. Чет не выдержал, повернул голову и ехидно фыркнул, глядя на увлеченную, носящуюся кругами принцессу.

— Боги, какой же он красивый, — звонко крикнула она Светлане. — Совершенный!

— Красивый, — тихо согласилась та и поцеловала своего дракона куда-то под глаз. Тот заурчал умиротворенно, потерся об нее щекой — и Света не удержалась, плюхнулась на попу в снег. Дракон снова зафыркал — будь он в человеческой ипостаси, покатился бы со смеху, — аккуратно взял супругу зубами за шубку и поставил на ноги.

Ее высочество уже дорожку вытоптала вокруг живого объекта исследования, но никак не могла остановиться. Примерилась к толстенной шее, попыталась дотянуться до красного гребня, но не смогла. Обернулась на Матвея со страдальческим лицом — и тот усмехнулся, подошел, легко поднял и посадил ее к себе на плечо. И там она и постучала по твердым шипам, и попробовала на остроту, и снова попыталась измерить — самый большой шип был выше ее роста.

— Как я вам завидую, — искренне сказала она Светлане, когда опять стояла на земле, отвернувшись, и все, что могло быть ощупано и измерено, было уже измерено. Даже пасть попросила открыть, чтобы посмотреть на зубы. Чет рявкнул для острастки, но она не испугалась, только задохнулась от восторга и попросила повторить во весь голос. Дракон мученически закатил глаза и послушно показал клыки. — Вы сможете на нем летать.

— Подрастешь — приезжай к нам в Пески, малышка, — крикнул одевающийся Чет, чудесным образом услышавший ее, — найдем тебе подходящего дракона. И налетаешься, и наизмеряешься во всех обличьях.

Алинка покраснела, а Света укоризненно посмотрела на Четери. "Зачем смущаешь ребенка?" Но тот сделал невинные глаза, и, одевшись, скомандовал всем идти в зал. Греться, пить и веселиться.

И они правда веселились. Почти все. Лорд Тротт смиренно поедал грибы и философски наблюдал за буйством звука и эмоций. Свадьба гуляла и плясала, Иван Ильич, поддерживаемый доброй дозой алкоголя, превзошел сам себя. По углам уже целовались парочки — семикурсник Поляна вовсю обхаживал ту самую Светланину подругу, которая имела наглость прийти на свадьбу. Еда была превосходной, вина хватило на всех — зря ресторатор хватался за сердце, — мать невесты зорко охраняла кувшин с деньгами, но потом вручила его единственному нетанцующему и со спокойным сердцем пошла следить за мужем. Музыканты были на высоте. У одной из гостий оказался превосходный голос, и она, накатив для храбрости, договорилась с оркестром, взяла микрофон и подарила молодым томную, пронзительную и волнующую медленную песню. И сорвала бурные овации.

А Макс все наблюдал.

— Я смогу прилетать на границу с Песками каждый день, — сказал ему Четери, когда в очередной раз вернулся за стол. — Но как ты узнаешь? Ты не слышишь мой Зов. А в Пески тебе не попасть.

— Я все равно попробую, — сдержанно ответил Тротт. — Сил у меня побольше, чем у обычных магов, если напрямую через горы могу ходить, то, может, и ваша защита не станет препятствием. Сориентируюсь на тебя. Но если не смогу пробить — на всякий случай сейчас поставлю тебе сигналку. Дай мне руку.

Четери протянул ладонь. Света с любопытством наблюдала, как рыжий нелюдимый маг обвязывает вокруг широкого мужского запястья светящуюся плетеную нить.

— Просто потяни за нее и позови меня. Я услышу и открою к тебе Зеркало.

— Хорошо, — довольно протянул Чет. Повернул голову, посмотрел на Матвея, ведущего в танце и бережно обнимающего ладонями маленькую принцессу. Музыка пела завораживающее, тягучее, низкое, фонарики мерцали, уставшие светлячки облепили листья деревьев и поблескивали желтыми звездочками. Высокая фигура потомка Марка Лаураса горой выделялась на фоне других гостей. — Его мне еще приведи.

— Дай ему доучиться, — попросил Макс. — Не дави. Он поймет потом, что важнее.

— Если не женится, — фыркнул дракон, наблюдая за парой.

— Да кто ему даст на принцессе, — с досадой сказал Тротт. — Мала еще, да и ее дело — породу в другом королевском доме улучшать. Пока играет в магию, в независимость. А время придет — никуда не денется. Будет носить корону и рожать наследников. И чем раньше Ситников это поймет, тем лучше. Как поймет — сразу придет к тебе, Четери.

— Может быть, — задумчиво произнес Мастер, глядя почему-то на Макса. — Может быть.

После десерта свадебная феерия начала постепенно остывать. Музыканты наигрывали что-то приглушенное, мелодичное, гости один за другим вспоминали, что завтра на работу, прощались с молодоженами, снова желали всего наилучшего и разъезжались. Светлана, уставшая от счастья, тихо сидела рядом с мужем, прислонившись к его груди и чувствуя крепкую и горячую руку на талии, и то ли дремала, то ли мечтала, со странной улыбкой глядя на упорно танцующие пары. Ушел Зеркалом Дмитро Поляна, с вполне определенной целью уводя с собой пьяненькую Светину подругу. Уехали родители — Иван Ильич уже лыка не вязал, и стойкая Тамара Алексеевна вызвала такси и повезла его домой. Ушла телепортом в сопровождении охраны ее высочество Алина Рудлог, попрощавшись с новобрачными и целомудренно поцеловав своего Матвея на прощание в щеку, и тот несколько секунд печально смотрел на закрывшееся Зеркало, затем пошел к столу, налил себе коньяка, выпил и налил еще. К нему подошла мать с засыпающей сестрой, и он кивнул — нужно было перенести их домой. Уходили Светины подруги и одногруппники, и официанты уже потихоньку стали убирать посуду. Встал и Макс — пошел на кухню, к нервничающему ресторатору, и доплатил сколько нужно было. Когда он вернулся, Чет все так же покачивал-баюкал жену, пригревшуюся у его бока, а последние гости под звуки упорно играющего оркестра одевались в прихожей.

— Остаток отдай музыкантам, — попросил Четери сонно. Тротт кивнул, пошел к сцене — мимо покачивающихся деревьев, по примятой траве. Музыка стихла. Дирижер с недоверием глядел на толстенную пачку денег, но взял ее и долго-долго тряс инляндца за руку. Но тот даже не морщился. Странное очарование пустеющего зала и отголосков прошедшего праздника захватило и его.

— Куда вас? — спросил он у Чета, когда вернулся к столу.

— Домой? — поинтересовался дракон у Светланы. — Или... твои родители вроде нам номер сняли в отеле.

— Домой, — сонно и разнеженно попросила девушка. — Завтра улетать, хочу рядом с ними побыть еще немного.

Тротт кивнул, открыл портал, настроившись на отца невесты; и дракон, и его молодая супруга перед уходом крепко обняли его. И Максу вдруг стало тепло.

Инляндец остался один. Хозяин гасил верхний свет, оставив несколько ламп, а Макс стоял посреди зала, сунув руки в карманы, и наблюдал, как музыканты складывают инструменты, как приглушенно переговариваются официанты, как сворачивают они скатерти, обнажая темные старые столы, слушал, как гремит посуда на кухне и тихо играет радио с какой-то современной песенкой.

Он шевельнул рукой, и волшебный сад начал таять. Снова обнажились серые стены и потертые полы, и потолок опять стал желтоватым, а не иссиня-черным. Праздник закончился.

Тротт постоял еще немного, открыл Зеркало и ушел домой.

Молодожены, стойко пережившие свою свадьбу, еще долго возились и тискались под душем — родители то ли уже крепко спали, то ли деликатно делали вид, что ничего не слышат. В конце концов Четери отнес зевающую Светлану в постель, растянулся рядом — она с нежностью поцеловала его в плечо, уткнулась носом в руку и мгновенно заснула. А он все смотрел на низенький потолок маленькой квартиры и думал, как забавно и сложно складывается судьба. Сила билась, ворочалась в нем тяжелой и требующей выхода волной, зов далекого города становился все сильнее. Но это завтра. Сейчас веки его тяжелели, хмель и усталость брали свое, и он зашевелился, повернулся, обхватил жену как надо, прижал к себе и тоже заснул. Легким сном совершенно счастливого человека.

А назавтра, после сборов тысячи необходимых вещей, слезных прощаний и обещаний навещать и не забывать, они улетели. Дракон летел очень быстро, а на его спине, уцепившись за твердый шип гребня и замирая от страха, сидела укутанная в сто одежек Светлана.

Но он принес ее не в свой дом. Четери опустился на знакомой площади недалеко от дворца Тафии. Стряхнул собранный скарб, подождал, пока жена разденется, спустится по крылу, и обернулся в человека. И они вдвоем пошли к высоким, ждущим именно их воротам.

На этот раз резные двери откликнулись ему. Засветились, заскрипели натужно и стали открываться, разгребая песок. И в тот момент, когда он ступил на территорию дворца и замер, раскинув руки и запрокинув голову, от ног его полилась по истощенной, иссушенной земле сокрушительная сила потомка Воды и Жизни. Город-на-реке стал оживать. Все еще белело сухим дном русло реки Неру — но по улицам катилась зеленая волна, прорастая деревьями, травой и дивными цветами, унося барханы далеко за пределы великого древнего города. Земля гудела опасно, мощно. Света ухватилась за створку ворот, с содроганием глядя на застывшего, напряженного, ушедшего куда-то далеко в неведомые ей сферы мужа, и пыталась устоять на почве, подрагивающей от поднимающейся из глубоких слоев воды. Взрывались водяной пылью и начинали бить холодными струями старые фонтаны, наполнялись пруды, дворец очищался от вековой пыли и снова блистал белым и лазоревым, а Четери вдруг рухнул на колени и закричал от боли, срывая голос.