В ответ на его возмущение Кемрутль прищурился, хитро улыбнулся и что-то сказал.
— Хвала Ирие, — проворчал Агаи, — Хоть немного соображает. Чести увидеть бога удостоятся только воины.
Я сдался и кивнул:
— Хорошо, раз старому пню своих парней не жалко, заглянем на огонек. Только скажи, что у великих дел до... по горло, поэтому они недолго посидят. А то знаю я этого хитреца. Не успеешь моргнуть, как застрянешь на очередном празднике.
* * *
Я шагал по знакомой дорожке, ловя себя на мысли, что время словно замкнулось в кольцо. Те же дома, те же лица. Так же, как и весной, прячутся в домах дети и женщины, а воины с разрисованными лицами шествуют в почетном эскорте. Только теперь с нами нет Таниты, и дом богов увит не цветами, а гирляндами из разноцветных листьев. Да в воздухе полно тонких осенних паутинок с крошечными летунами. Но главное отличие все же было в другом. Хижина, в которой мы провели столько дней, теперь выглядела жилой: над крышей вился дымок, а на веранде выложили проветривать циновки.
"Ситлали!" — мелькнула догадка, и я нахмурился: мой расчет на то, что девушка благополучно нашла мужа и радовалась тихому семейному счастью, не оправдался. Похоже, соплеменники по-прежнему считали ее изгоем, только на другой лад.
Я остановился и повернулся к Кемрутлю:
— Почему самая красивая женщина рода и мать моего будущего ребенка до сих пор одна?
Агаи торопливо перевел и, дождавшись ответа вождя, вздохнул:
— Знаешь, Дюс, оказывается Ситлали еще упрямее тебя. Она не пожелала выходить замуж, сказала, что ты не приказывал ей найти другого мужчину, а значит — хочешь оставить себе.
Я скрипнул зубами от злости — неразумная девчонка, о чем она только думает?
— Где пройдут обед и беседа?
Агаи снова исполнил роль толмача, выслушал ответ и сказал:
— Твоя женщина уже накрывает на стол. Она рада видеть дома своего повелителя.
Вот только навредить беременной не хватало! Да и вообще... ни к чему женские уши при серьезном разговоре.
— Пусть приготовит все и уйдет. А если ослушается, то бог преисподней разгневается и...
Я немного помедлил, придумывая подходящую случаю угрозу, но почти сразу сдался:
— Агаи, сочини что-нибудь пострашнее.
Сирин ненадолго задумался, а затем намеренно громко и грозно, так чтобы было слышно в доме, произнес небольшую речь, сделав упор на последнем слове.
Голубые глаза Кемрутля блеснули насмешкой, его губы задрожали от сдерживаемого смеха, а один из воинов встрепенулся, словно хотел что-то сказать.
— Ну и что ты там наврал? — поинтересовался я у мага.
Агаи улыбнулся:
— Пригрозил, что если Ситлали ослушается, ты, не сходя с этого места, выдашь ее замуж за первого встречного.
Я вздохнул:
— Молодец, додумался, чем пугать. Девчонке правда замуж давно пора. Не дело в ее положении без защитника жить.
Сирин развел руками:
— Прости, я не знал, что тебя еще занимает ее судьба.
В голосе сирин не было даже намека на насмешку и, тем не менее, его слова мне совсем не понравились. Похоже, парень искренне считал, что я не способен тревожиться о Ситлали даже просто по-человечески.
Видно, выражение моего лица все-таки изменилось, потому что сирин обеспокоенно спросил:
-Я что-то не так сказал?
Ответа он не получил.
* * *
Я смял пальцами плотную кашу в небольшой комок, обмакнул его в соус и отправил в рот, запив большим глотком медовой браги. Пища росм изысканностью и разнообразием не отличалась, зато была сытна и вкусна. Я уже успел по ней соскучиться. Если судить по активно двигающимся челюстям Агаи, он — тоже. Зато Кемрутль прикладывался к еде лишь в знак уважения, и с таким величием, что двум "богам" до него было далеко.
Ох, любит же предводитель росм пыль в глаза пускать! Интересно, это он так со всеми, или только перед нами выкаблучивается?
А сыр у росм хорош... Такого в Наорге не делают.
Я откусил большой кусок от нежного белого ломтя, медленно, наслаждаясь всей гаммой вкуса, прожевал и почувствовал — все, сыт. Пора было заняться делом, а для этого требовалась помощь сирин.
Я положил руку на плечо магу, тот поспешно проглотил все, что успел запихать в рот, запил козьим молоком и вытер губы.
Когда Агаи заговорил, я впился взглядом в Кемрутля, следя за мимикой вождя, ловя малейшее движение на невозмутимом лице. Агаи получил четкие указания, в какой последовательности преподнести дурные вести.
Языка росм я не знал, зато был в состоянии проследить за сменой настроения вождя.... Если, конечно, этот достойный господин хоть чем-нибудь его выдаст. В своей неподвижности правитель кошек больше походил на изваяние, выточенное из темно-коричневого оникса. Со статуй он, что ли, пример брал?
На всем протяжении монолога сирин Кемрутль ничего не говорил, только слушал, иногда медленно опуская веки, словно в дремоте. Такое поведение заставило меня слегка занервничать. Виду я, конечно, не подал, зато неожиданно почувствовал задницей острые соломинки циновки, на которой сидел.
Наконец Агаи закончил, повернулся ко мне и недовольно прошептал:
— Хоть бы слово выдавил.
В ответ на тихое ворчание "бога", правитель росм открыл рот, осчастливив нас — вот старый пень! — только одним предложением.
Я сердито глянул на Агаи, и тот растерянно перевел:
— Сыны неба были у нас две луны назад. Они предложили росм выступить вместе против сил зла, что ползут в наши земли через серые камни.
Ну конечно, мы силы зла..., а они, эдхед то, значит, светочи истины и воины добра.... Чтоб у них шушваль все могилы предков раскопала! Впрочем, все ожидаемо.
— Спроси, что он им ответил.
На этот раз Агаи, чувствуя мое нетерпение, переводил одновременно.
— Сыны неба правы — с запада лезет зло: твари, что охотятся за нашей плотью....
Вождь замолчал, умолк и Агаи, а я задумался над тем, что делать, если Кемрутль скажет "мы согласились". Ведь Таниты с нами нет. "Богиня" росм лежит в зачарованном лесу, выгнувшись в нескончаемой агонии, а чужие боги им не указка: остановить будет некому, если "кошки" вдруг пожелают нас убить. В такой мрачный исход мне, правда, не верилось. Иначе мы не дошли бы до поселения живыми: чего проще — расстрелять из луков. К тому же Кемрутль не только воин, но и шаман. Провидец. Колдун. В его будущем я определенно был серьезной угрозой, с которой выгоднее не ссориться.
Правитель росм снова заговорил. Я глянул краем глаза на сирин и расслабился — лицо мальчишки с каждым словом дикаря все больше светлело.
— Через серую границу приходит не только зло. Через нее приходят боги. Через нее пришел прародитель. Через нее пришли вы. Через нее придет тот, при ком возродится племя. Но росм через нее переступать нельзя. Мы отказались.
Отлично!
Кемрутль снова открыл рот.
— Мы отказались, но пообещали пропустить курута через свои земли, а еще — помочь им едой и кормом для животных, — с кислым видом завершил перевод Агаи.
Ну что же... Это было неизбежно. Вот только когда-нибудь росм все равно придется или встать под "крыло" степняков, или исчезнуть. Вряд ли сирин оставят непокорное племя у себя за спиной.
— Ты же понимаешь, что этим все не закончится, — сказал я, глядя Кемрутлю в глаза.
Агаи выполнил долг толмача и через несколько минут я услышал ответ правителя кошек.
— Росм в ссоры богов не лезут.
Я принял эту фразу за окончательный ответ, но просчитался: Кемрутль снова заговорил.
Сирин, вместо того, чтобы перевести, сначала хохотнул: — Хитрец!
И только потом объяснил:
— Ну и лиса наш досточтимый вождь. Сказал, что если великим требуется еда, одежда или проводник до границы, росм нам помогут.
Кемрутль хитро улыбнулся и ткнул пальцем куда-то в угол.
Я обернулся и не удержался от веселого хмыканья — на стене висело несколько умело расшитых рубах из тонкой кожи. В тех местах, где у меня выступали шипы, одежду украшали аккуратно отделанные яркими шнурками прорези. Еще одно отличало новый наряд — они надевались как камзол, а не через голову.
Да... хоть и потомок рош-мах, а ум ему достался явно от другого племени. Нашел-таки способ усидеть на двух стульях сразу!
Я усмехнулся в ответ:
— Спасибо, не откажемся. Ни от еды, ни от одежды.
А, Ситлали-то какая умница! Вот это я понимаю... настоящая жена: сделала все раньше, чем я сам подумал. Повезет кому-то.
Последняя мысль заставила меня вспомнить о насущной проблеме, связанной с настырной красавицей:
— Я беспокоюсь о своей женщине и хочу найти для нее достойного мужа, с которым Ситлали и моему ребенку будет хорошо. У тебя есть кто-то на примете?
Кемрутль внимательно выслушал Агаи и важно кивнул.
У меня на душе стало легче — значит, вождь не соврал, дело действительно в упрямстве Ситлали. Придется ей объяснить, что предаваться напрасным иллюзиям опасно, так можно настоящее счастье мимо пропустить.
В одно мгновение у меня созрело решение.
— Кто? — спросил я у Кемрутля и добавил: — Хочу на него посмотреть.
Я сделал упор на последнем слове.
Агаи понял меня совершенно правильно и осуждающе покачал головой:
— Дюс, ты ... уверен?
Я чуть не выругался и вместо ответа приказал:
— Переведи, пусть позовет парня. Раз он нашел в себе смелость претендовать на женщину бога, значит, разыщет и храбрость посмотреть ему в глаза!
Действительно, проще проверки не придумать. Если душа грязна как смертный грех, не выдержать жениху моего испытания. А если он сдюжит и не отвернется,... стало быть, Ситлали суждена спокойная жизнь. Ну, я надеялся на это. Хотя, надежда надеждой, а все равно... если останусь в живых...через пару лет загляну посмотреть, как растет мое дитя.
Кемрутль выслушал требование "бога" и громко крикнул, обращаясь к почетному караулу у дверей. В ответ на призыв, один из воинов смело шагнул за порог и поклонился: сначала нам с Агаи, затем вождю.
Кемрутль неторопливо и спокойно объявил парню, что ему предстоит. Я закрыл на время глаза, пытаясь сосредоточиться на нелегкой задаче — принять облик ужасного бога. Проверку необходимо было сделать как можно... вычурнее: чем больше пафоса при устрашении, тем дольше помнится сей чудный момент.
Послышался шорох: воин опустился на колени передо мною, сравнявшись с сидящим божеством, и хрипло вымолвил одно единственное слово.
— Он готов, — подсказал Агаи.
Я нахмурился, медленно открыл глаза, качнулся вперед, так чтобы парень оказался от меня на расстоянии в пол-локтя, и хищно ощерил выпирающие клыки. На самом деле я чувствовал себя в этот момент последним кретином, примерившим роль провинциальной свахи.
Глаза росм оказались чистого синего цвета, как у полевых васильков. Светлые выгоревшие брови и охристого цвета косицы только подчеркивали его юный возраст. Однако, несмотря на недостаточно зрелые лета, мальчишка не струсил и не отвернулся. Больше того, этот зеленый.... стручок даже не потрудился скрыть вызов во взгляде! Такое впечатление, что юнец не побоялся бы скрестить со мной клинки, найдись подходящий повод.
Ну и наглец...
Я усмехнулся — наглый мальчишка мне понравился — и поинтересовался негромко:
— А не слишком ли молод жених?
После того как сирин перевел, у парня на скулах желваки заходили, но он стерпел насмешку и в разговор властителей его и Ситлали судеб не влез. Лишь, слегка побледнев, крепко стиснул зубы.
Не дурак, это хорошо. Как говорил когда-то мой наставник: смелость без ума — горе!
Кемрутль ободряюще хлопнул воина по плечу. Короткая речь вождя прозвучала гордо и уверено. И без посредничества толмача было ясно, что это похвала. Но все же сирин не отказал себе в удовольствии полностью донести до меня смысл сказанного, причем повторил все интонации правителя росм:
— Разве дело в прожитых годах? Старость изменит лицо, но не нрав! Наук настоящий воин. Он хороший охотник. Его и твои дети не будут голодать!
Да, это высшая похвала мужчине, но одной ее будет мало.
Поэтому я зашел с другой стороны:
— Сын бога смерти не может отдать свою женщину просто так... Наук, ты готов сразиться со мной ради Ситлали?
Я потянулся к мечу.
На этот раз услуги Агаи не потребовались — парень сообразил, что к чему, и взвился на ноги. При этом зрачки его глаз стали похожи на две вертикальные щели, а ногти на руках потемнели и вытянулись на дюйм — мальчишка приготовился драться за свое счастье.
Я не удержался и одобрительно рассмеялся — молодец задира!— но с места не сдвинулся, а только махнул рукой, приказывая сесть. Наук немного замешкался, неуверенно оглянулся на вождя, встретил его веселый взгляд, покраснел от досады и неохотно послушался.
Ну что же... Делаем вывод: "жених" храбр, неиспорчен, не боится смерти, умеет держать свои страсти под контролем и по-настоящему неравнодушен к девушке. Осталось убедить саму Ситлали.
Я встал, отошел к стене, замер, постаравшись принять величественную позу, и приказал:
— Позовите мою женщину.
Появление Ситлали я сначала почувствовал — пряный аромат трав мгновенно заполнил комнату — затем женщина, тихо всхлипнув, прижалась к моей груди.
Кемрутль грозно рявкнул на нее: не понравилось ему такое бесцеремонное обращение с божеством.
— Ничего, пусть, — я погладил девушку по густым волосам и отстранился. Мне очень хотелось посмотреть, как она изменилась, но я не решился: достаточно было того, что женщина на сносях увидела чудовище во всей его красе. А вот удержаться и не прикоснуться к животу Ситлали я уже не смог — подчинился приступу острого любопытства. Девушка громко вздохнула и ухватилась обеими руками за мою ладонь, прижала ее к себе.
Вот демон, он пнул меня!
Я почувствовал, что расплываюсь в довольной улыбке, но вовремя опомнился и кивнул:
— Хорошо. Мой сын родится сильным и здоровым.
Агаи перевел, а Ситлали в ответ радостно что-то защебетала.
Пришлось остановить ее жестом:
— Говорить буду я. Ты будешь слушать и повиноваться.
Мо шизане... ну и завернул.
Женщина послушно закрыла рот.
— Наук, подойди! Ситлали, ты была мне хорошей женой. Я желаю, чтобы стала такой же для Наука, — я дождался, пока Агаи переведет, услышал одновременный вздох будущих супругов, и продолжил: — И доброй матерью для моего сына. Когда-нибудь я вернусь посмотреть на него. Наук. Кемрутль сказал, ты отличный охотник и воин, значит, станешь хорошим отцом и мужем. Я верю в мудрость выбора правителя, но знай...
Я схватил парня за горло, слегка его сдавил и прорычал:
— Проследить за тобой совсем не трудно! Постарайся меня не разочаровать!
Все... справился.
Я услышал, как Ситлали заплакала тихонько, вспомнил слезы другой девушки и тихо вздохнул. Все-таки боги нехорошо шутят: стоило в моей одинокой жизни появиться женщинам, которые меня не боятся, как уже я начал приносить им неприятности.
В лагерь возвращались с подарками: я нес увесистый мешок с провиантом, а Агаи тащил в охапку большой бурдюк со сливками. Будет чем побаловать Морру.
