Книга третья. Идеальное убежище. Общий файл.

Мерами безопасности занимался, в основном Мишка, помогал ему Тимоха, а руководил процессами не трезвый Кирилыч, раздавая советы и вставляя язвительные замечания. Между стариком и Тимохой назревал разговор — оба это чувствовали и оба не торопили события. Так, не отвлекаясь — закончили тянуть леску и привязывать банки, а к стволам двух деревьев Мишка прикрепил обе имевшихся в наличии сигнальных ракеты. В результате, Тимоха с горечью отметил, что оборона зияла дырами, но появилась надежда, что они узнают о приближении неприятеля за несколько секунд до прямого контакта.

— Херня все ребята. Сомнут вас тут — пикнуть не успеете. Лучше за Пончиком наблюдайте — он, если ветер в ноздри — за километр учует постороннего. — Подвел итог работе Кирилыч, но закончить мысль старику помешал ехидный голос Сереги.

— Ага, учует твой Пончик! Вы, мужики, банку с гвоздями лучше привяжите к проволоке, по которой этот баламут бегает. Как удирать будет — хоть брякнет на прощание....

'Слово не воробей' и вылетит — не поймаешь. Пришлось Сереге с Кирилычем рассказывать про смертельно опасную засаду на 'обизьяна' со всеми подробностями. Слушали их с раскрытыми ртами и в конце рассказа Тимохе приключения их отряда показались детскими шалостями. Но, атмосферу взаимного доверия следовало поддержать, и Сереге с Кирилычем он поведал все, начиная с процедуры изгнания беса в Ростове и обнаружения слежки за машинами. А потом они дружно 'вздрогнули', закусив кто салом, кто рыбой, а кто запил сорокоградусный напиток Бизона замечательным морсом из морошки. Лед отчуждения стремительно таял и начала, наконец, складываться относительно цельная картинка происходящего.

С трудом ворочавший языком Кирилыч твердо увязывал происходящее с отложенной местью таинственной чуди, диггерская душа Бизона рвалась в пещеры, и парень горячо убеждал остальных, что в узких проходах проще отбиваться от кого угодно, а Мишка Егоров изнемогал от переживаний об отце и оставленной в Архангельске Ленке. Поймав, наконец, в разговоре подходящую паузу он задал односельчанам прямой вопрос:

— Серега, у отца как дела? Неужели все еще пьет?

Сергей что-то замычал в ответ с набитым ртом, но вопрос не прошел мимо чутких ушей Кирилыча и тот, попыхивая неизменной сигаретой поспешил парня успокоить:

— Не, Миша, твоего папаню подлечили хорошо — он теперь еще неделю только чай пить будет.

Так и не успевший прожевать Серега громко фыркнул, подавился рисом и зашелся в судорожном приступе кашля, согнувшись пополам рядом со столом. По его хребту весело замолотил поспешивший на выручку Глен. Кирилыч хитро улыбнулся и продолжил:

— Те постояльцы мне сразу не понравились — твоего отца поят сутками, общаться не дают и отвечают, что спит пьяный или просто невменяемый. А сами, гады — трезвые! Один с ним пьет, двое других не понятно зачем по лесу шастают. Так Серега сначала у них пустую бутылку спер, а я в нее своей водки налил. Потом дождались когда двое уйдут и почти силой к вам в дом прорвались. И пока Серега их человеку зубы заговаривал, я в твоего батю успел двести грамм влить своей рукой, остальное у его кровати поставил.

— Да надавать надо было по рогам тому человеку, да выгнать с дома. Отец бы потом спасибо сказал обоим. — не выдержал и вступил в разговор Бизон. Но ему возразил справившийся с кашлем и выпивший ковшик воды Серега:

— Ага, по рогам! Вы бы, ребята, мужичка того видели — он к нам в одной майке вышел. Здоровый, накачанный, а на плече татуха — летучая мышь с парашютом! Я служил срочную ни где попало, а в морской пехоте и точно знаю, что такие наколки себе спецназ ГРУ набивает. — Серега многозначительно посмотрел на Бизона и продолжил:

— Двое, что в лес ушли, судя по всему — ребята тоже не простые. Есть, знаешь мелочи для простых людей не заметные, но для тех 'кто в курсе' — очень понятные.

Бизон сконфуженно примолк — мнению Сереги он доверял и за свой гонор стало неудобно. Нить разговора подхватил Кирилыч:

— Зачем пьяный мордобой устраивать? Мы на другой день пришли под вечер и все без драки порешалось. Николай Федорович злой, трезвый, гостей своих выставил без лишних объяснений, а сам в доме полы тряпкой натирает.

Николаем Федоровичем звали Мишкиного отца, и он не мог понять, как улетел с не знакомыми людьми в длинный запой. Незнакомцы, впрочем, село не покинули, а сговорились о постое с одинокой пенсионеркой Акулиной Мерзловой. Схоронившая два года назад деда и проживающая в огромном доме Акулина постояльцам обрадовалась и вызвалась варить обеды на всю компанию.

— Кирилыч, а Акулина, вроде, тоже икотница, я ничего не путаю? — спросил Мишка.

— Икотница, Миша — икотница. Ничего ты не путаешь — согласно затряс спутанной бороденкой Кирилыч. — Она сама по себе тихая, но бес и ее донимает. Криком не кричит, но иногда, как дурочка, хихикать начинает, песни петь не громко, а потом лежит несколько дней 'в лежку'. Мы, местные знаем, а посторонний человек могет ее болезни не заметить.

— Но я так и не понял — что гостям от Мишкиного отца нужно, зачем они его поили столько? — мрачно поинтересовался Бизон.

— Да, кстати, папа ничего вам не рассказывал? — поддержал Мишка.

Кирилыч тихо охнул, зачесал пятерней шевелюру и сделал красноречивый жест в сторону стола, чтоб наливали. Не пропускающий ни одного сказанного слова Глен охотно исполнил роль бармена. Выпили, закусили, дружно закурили и старик продолжил:

— Мишка им, ребятки, нужен — Мишка. Плели, что работу хотят предложить хорошую в Архангельске, но Федорыч хотя и пяный, но засомневался. А как начали про подругу Мишкину выспрашивать — так испугался по настоящему. Он гостей сам хотел выгнать, но никак с запоя не получалось выйти. Пока мы с Серегой не помогли — Кирилыч довольно захихикал.

— Про Ленку? Откуда знают, что конкретно узнавали?

Мишка привстал от возбуждения, губы его задрожали и пьяненький Кирилыч, согнав с лица улыбку — нахмурился.

— Их, Миша, интересовало вместе вы в деревню приедете, или ты ее оставишь в Архангельске. А еще спрашивали как у нее со здоровьем. Слышали они, понимаешь — что заболела Лена в Чудиново чем-то нехорошим.

Белая ночь опустилась густым молочным туманом и без того плохой обзор вокруг убежища, сократился метров до тридцати. Спал, свернувшись калачиком и во сне чутко шевеля ушами Пончик, на общих нарах в избе крепко спала Анжелка, обхватив руками во сне мощную шею Бизона. Сопели, спрятав лица в капюшонах спальников Глен и Мишка Егоров, громко храпел Кирилыч, получая временами короткие тычки в бок от Сереги. Не спал только добровольно взявший на себя роль ночного охранника Тимоха, который в данный момент у бани раскладывал спутниковый телефон.

Упавшему под землю молодому лосю, обрадованный Степан Брусникин проломил голову камнем и припал губами к ране, наслаждаясь теплой и вкусной кровью. Он так обрадовался неожиданному подарку, что сразу утащил тушу далеко вглубь пещеры, спрятав ее в прохладное и не доступное мелким грызунам место. Сидящий внутри бес его восторг разделял, о чем Степан догадался по довольному глухому урчанию, не произвольно вырывавшемуся из глубины его горла. Брусникин собирался устроить многодневный пир рядом с тушей, но не тут — то было. Он крепко спал, после сытного обеда, когда его накрыл такой приступ внезапной ярости, что он вскочил, нюхая воздух и стараясь понять с какой стороны враг. А враг точно был — в его подземное царство вторгся посторонний.

Воняло железом, ружейным маслом, человеческим потом и обработанной кожей. Зверь в теле Степана не только физически чувствовал липкий страх жертвы, но и предупреждал, что враг очень опасен, а человек в минуты опасности привык доверять зверю — их объединяло общее тело, которое берегли оба. И если бы бес-зверь сразу скомандовал телу броситься в атаку, то человек приказ бы исполнил не думая — и напал, но приказ последовал не сразу. Степан следил за осторожно пробиравшимся по пещере Мишкой, начал думать и впервые засомневался.

За потрясающие возможности нового тела, человек Степа заплатил высокую цену и прежде всего своим человеческим интеллектом. У него теперь с трудом получалось анализировать ситуации, что-либо планировать наперед и даже вспоминать прошлое, если воспоминания напрямую не касались выживания и безопасности. Но сидящий в нем бес не стремился подавлять все человеческое наглухо — создаваемая им боевая машина просто обязана уметь думать. Человек слишком слаб и труслив — но умен. Хищный зверь силен, в ярости страшен, но обречен погибнуть в ловушках придуманных человеком. Древний гениальный ум сумел объединить в одно целое несовместимое — человека и беса, но так и не смог до конца преодолеть изначальное противоречие, заложенное в них самим Создателем. Как с неизбежным внутренним конфликтом много веков назад справлялись жрецы темных культов неизвестно, но скорее всего — подсаживали бесов тщательно подобранным и подходящим для конкретной цели людям. Но Степу никто специально не подбирал, и сидящий внутри нового тела человек возмутился.

Человек категорически не хотел нападать на себе подобных, а тем более поедать их и если у беса вторгшийся в подземное царство Мишка Егоров вызывал ярость и жажду убийства, то у остатков личности Степы Брусникина — скорей любопытство. Бес под черепной коробкой гнал вперед и клокотал от ярости — Степан упирался и убивать Мишку не желал. Неизвестно, чем бы закончился невидимый поединок — скорее всего Мишка Егоров спокойно пещеру покинул, но! Неожиданно Брусникин заметил за его спиной хорошо знакомый карабин и ситуация резко поменялась.

Его СКС на плече чужого выглядел настолько дико и возмутительно для охотника — промысловика, что человек захлебнулся от ярости и бес, сразу победил. Сохраняя рассудок, Степан оборвал лебедку, отрезая Мишке дорогу наверх, потом напал, бросаясь камнями и уворачиваясь от смертоносных пуль двенадцатого калибра. Но потом случилось то, что случилось, и удача в том бою оказалась не на стороне Степана. Тяжелая, восемнадцати миллиметровая пуля чуть не убила его, прошив насквозь бок и оставив огромную рваную рану.

Туша молодого лося оказалась кстати — раненый Степа лежал рядом в полубреду много дней, а над его развороченным боком незаметно работал бес. Бес заставил сходить его в пещеру — капище, найти маленький темный кувшинчик и выпить несколько глотков отвратительно пахнущей жидкости и обильно смазать ей рану. Стало заметно легче, и Степан только спал, ел сырое мясо и пил воду с подземной реки, пока рана окончательно не заросла. Но от лося остались кости, мышцы снова налились силой и сидящий внутри бес погнал его на охоту.

А в лесу молодая весна теснила старую дряхлую зиму, и Степан легко бежал по освободившимся от снега сухим сосновым буграм. Он удачно, с тридцати метров, подбил брошенной палкой зазевавшегося тетерева, сожрал его теплым и сидящий внутри бес довольно рыкнул — поощряя. Степа, белесой северной ночью легко бежал в сторону родной деревни, чувствовал недоумение зверя и про себя посмеивался, предвкушая какой сюрприз ждет обнаглевшую сущность. Бес много для него сделал, и новая жизнь бывшего охотника вполне устраивала, но очень не нравилось, что им пытается командовать всякая нечисть.

Спящее Чудиново его почти не заметило — коротко взлаяли и трусливо замолкли собаки, 'замекал' в недоумении бдительный козел Пахом. Степан со стороны заднего двора подбежал к громаде своего заколоченного дома и с ловкостью орангутанга взлетел по стене на второй этаж, протиснувшись через разбитое пацанами окно в комнату матери. Там, под скромными образами, стояла трехлитровая банка с водой и Степа, сорвав полиэтиленовую крышку — быстро сделал большой глоток. Только он успел поставить банку на пол, как в голове взорвалась граната и Степан без памяти рухнул на пол. В темени ухал набат, в ушах стоял пронзительный вой сошедшего с ума беса на низкой протяжной ноте. В банке бережно хранилась освященная в Пасху вода с Пинежской церкви святого Николы Угодника.

Глава 21 Волчий страж.

Да нет, ничего ей не показалось.... Косой кинжальный взгляд из под длинных ресниц, маникюрная пилочка в холеных пальчиках, деланно — равнодушный взгляд в окно, из которого виднелась оба-алдеть какая интересная стенка соседнего дома. И улыбка! Конечно же улыбка рвалась наружу через сжатый комочек пухлых чувствительных губок. Лена впала в тихую панику — у ее давнего врага Ирки Шаровой сегодня был такой вид, как будто она выиграла джек-пот в лотерею и сейчас об этом объявит диктор по телевизору. Но остальной коллектив встретил вышедшую с обеда Ленку как обычно — девчонки, улыбаясь, здоровались, старый безобидный паяц Ленидыч рвался целовать ручки и Лена начала успокаиваться.

Отдел продаж торговой фирмы 'Беломорье' имел классическую планировку — обширный зал, разделенный прозрачными перегородками. В маленьких закутках за компьютерами сидели сотрудники, с каждым из которых следовало поздороваться персонально. Лена шла — расточая улыбки и приветствия, привычно споткнулась на вывороченной морде Шаровой и, стараясь не забивать себе голову открыла в конце помещения дверь. А вот следующая комната как раз и была причиной Иркиной ненависти, так как за одним из трех столов там расположенных, должна была сидеть именно она.

Вахтанг Ломидзе склонил в приветствии тронутую сединой голову, Татьяна Павловна кивнула, добродушно посмотрев поверх очков — и Лена плюхнулась в любимое рабочее кресло. Их было трое — замов генерального, каждый отвечал за свое направление, и под каждым сидело несколько сотрудников в зале, через который Лена прошла только что. Татьяна Павловна в фирме отвечала за женскую одежду, седовласый Вахтанг за мужскую обувь, а вот Ленка за спецодежду и получила она это место совсем не за красивые сиськи и тугую задницу. Генеральный директор — маленький подвижный толстячок Гена Урсуляк, сманил ее у конкурентов хорошей зарплатой и свободным графиком работы. Лена долго колебалась, но когда на прежнем месте ее в очередной раз прокатили с премиальными — не выдержала и громко хлопнула дверью, перейдя к Гене — искусителю. Перешла, разумеется — с наработанной годами базой поставщиков.

Вахтанг с Татьяной нового зама встретили дружески, коллектив лояльно -настороженно, а вот Ирка Шарова психанула ни на шутку. Чтоб заполучить место в заветном кабинете, она отдалась шефу на корпоративе, дважды ездила с ним на дурацкие рыбалки и с трудом замяла грандиозный скандал с мужем, которому ее заложил кто-то из коллег. Но бизнес — штука беспощадная и продуманный Урсуляк между доступными прелестями Шаровой и Ленкиной деловой хваткой предпочел последнее. Ирке, впрочем, как настоящий джентльмен выписал утешительную премию в размере половины оклада, чем добил интриганку окончательно. А ни в чем не повинная Ленка заполучила смертельного врага под самым боком.

— Дэвочки, чай! Чэтыре часа уже, пироженный сохнет!

— Да, Вахтанг, ставь чайник, я мигом — прострекотала в дверях Лена и в который раз убежала в зал с указаниями своим мальчикам и девочкам. Рабочий день в офисе до шести, но вечерний чай — дело святое и когда она вернулась в кабинет, Татьяна Павловна разливала чай по чашкам.