Детские Сердечки

— А где взять такой отряд?

— Не знаю. Ты у нас голова — ты и думай.

— В принципе, есть идея, — Ричард почесал свою лысую голову. — Как я изначально и предполагал — надо выдернуть кого-нибудь из его ближайшего окружения и узнать подробности пожирнее. Зря что ли мы из-за этого героина подставлялись?

— Я так понимаю, кандидатура у тебя уже подготовлена?

— А как же, — Дик хитро улыбнулся. — Эрик Кох, тридцать четыре года. Ловкий и удачливый выпускник Гарварда, сделавший головокружительную карьеру до правой руки председателя правления огромной корпорации.

— До дрочилы что ли?

— Не понял, — англичанин сразу засуровел.

— Ты какой рукой мастурбируешь? — улыбнулся я в ответ, допивая свой сок.

— Вот ты гад! — весело отмахнулся Дик. — Каждый раз такое выражение вставишь, что в угол меня загоняешь.

— Ну уж больно ты серьезен был. Разрядить обстановку никогда лишним не бывает. Но ты продолжай про этого Коха.

— В общем, этот Эрик, доверенное лицо Шейнбери, через которое он общается с внешним миром. И как следствие — знает о нашем Якобе очень и очень много.

— Хм... А не молод ли он для такой должности? Всего-то тридцать четыре годика.

— В информации от Эла отмечено, что Шейнбери очень любит держать возле себя смазливых мужчин.

— Значит, по поводу дрочилы я попал в десятку? Но главный вопрос в другом, не обеспокоится ли нужный нам персонаж пропажей своей правой руки?

— Согласен.

— С другой стороны... — рассуждал я. — Мы ведь его пока обколем, пока на иглу подсадим — пройдет пару недель, если не месяц. За это время многое может уже успокоится. Да мало ли тут в Нью-Йорке людей пропадает?

— И с этим я тоже согласен.

Тем же вечером, в эту ужасную дождливую погоду мы караулили Эрика на улице, укрывшись пластиковыми дождевиками синего цвета.

Срисовать Коха удалось легко. Он не прятался, а скорее даже демонстрировал миру наличие себя. Дорогая квартира в престижном районе. Дорогая машина, на которой он передвигался в исключительно редких, представительских случаях. Всегда от иголочки элегантные деловые костюмы, сидевшие на его мускулистом теле как влитые. Лучшие красавицы Америки для его постели.

Да-да, он оказался всё же не гомосексуалистом. Точнее не полным, в свободное от работы время предпочитая женский пол.

Девушек он водил по лучшим ресторанам Манхеттена, неизменно оставляя там по паре тысяч долларов и крупные чаевые, от чего был безумно любим всеми рестораторами острова.

Вот и сейчас, буквально как только мы подъехали к его дому, он у нас на глазах заскочил в желтое такси, забрал на нём девушку из какого-то дорогого отеля и отвез ужинать в одно из пятизвездочных заведений.

Это был идеальный вариант для нас. Сытый, расслабленный и довольный, он вряд ли будет ожидать чего-то плохого.

— Слушай, а раз он такая 'шишка', — спросил я друга, переминаясь с ноги на ногу и изображая просящего милостыню доходягу, — то почему он ходит без охраны?

— А чего ему боятся? — ответил, косящий под бомжа Дик, вынимая из-за пазухи термос, в котором у нас в горячем состоянии хранился суп. — От шпаны его уберегает выбор маршрута передвижения, а от пули снайпера и от бомбы телохранители не спасут.

— Но они спасут от похищения, не находишь?

— Нахожу. Но видимо, похищения он не боится, — и англичанин хлебнул супа.

— А может быть за ним незримый контроль, чтобы защищать его в трудную минуту? — теперь хлебнул супа и я.

— Теоретически — да. Но тогда это было бы отражено в материалах Эла. Но там о таком молчком.

Эрик появился лишь только часа через два, изрядно утомив нас ожиданием. Мы все промокли, и от этого ненавидели его всё сильнее с каждой минутой.

Рядом с Кохом шла длинноногая блондинка с шикарной голливудской улыбкой. Они мило щебетали под ручку, а портье уже выскочил на дорогу ловить им такси.

И тут на сцене появился я.

— Господа, не одолжите ли несколько лишних долларов, — сообщил я всем, приближаясь нетвердой и откровенно пьяной походкой. — Всего несколько долларов, господа.

Я сблизился с парой, и, имитируя падение, схватился за плечи девушки, которая тут же, брезгливо поморщившись, отскочила.

— А ну пошел прочь, шваль! — чьи-то сильные руки отбросили меня ничком на тротуар. Отлично, Эрик не упустил случая покрасоваться и здесь, изображая из себя героя.

— О боже! — это вскрик девушки, которая только заметила, что натворил я. А я просто сплюнул ей на пальто того куриного супа, который мы тихо подъедали с товарищем на холоде, но внешне это выглядело как полноценная блевотина.

— Ублюдок! — Эрик засадил мне со всего размаху носком ботинка под ребра. Очень больно, но ничего, еще сочтемся!

— Давайте вернемся в ресторан, и наш персонал быстро отчистит это пятно, — вмешался в происходящее портье. — А для этого алкаша, я сейчас вызову полицию.

— Не надо полицию, — я, пьяно покачиваясь, поднялся на колени. — Мы разберемся как мужчины! Ведь ты, маменькин сынок, вроде мужчина...

Удар кулаком мне в челюсть.

— Иди, Лиза, я сейчас закончу с этой швалью и подойду, — произнес Кох, довольно поглаживая кулак и глядя на меня сверху в низ. Ему нравилось бить человека, это доставляло ему неописуемое удовольствие.

— Хорошо, Эрик. Только ты не задерживайся, и больше не бей этого беднягу. Вдруг, ты что-нибудь от него подхватишь, и придется лечиться?

— Не беспокойся, не подхвачу, — ответил он, и парировал мою новую попытку подняться, пнув мне под дых. — Вставай, ублюдок! Вставай, если сможешь! — и вновь носок ботинка из дорогущей кожи впился в мою бочину.

Но только стоило прекрасной блондинке в сопровождении швейцара скрыться внутри заведения, как черной молнией за спиной Коха возник Дик. Один рассчитанный удар по затылку, и Эрик мешком картошки валится рядом со мной.

Мы быстро подхватили бесчувственное тело за руки, и практически бегом оттащили за ближайший угол, где, засунув в багажник угнанной старенькой белой Селики, Ричард стянул его конечности пластиковыми хомутами, а в рот напихал тряпок.

И всё это при полном отсутствии свидетелей, в такой дождь дураков гулять не было.

— Ну что, В Дыру на рандеву, — заявил я, падая на водительское сидение, но англичанин красивую игру слов не оценил.

Глава 28

Эту комнату мы подобрали заранее. И не было варианта лучше в том месте, которое через Панаму на нас оформил скромный еврей Давид Гор.

Когда-то это был небольшой склад или кладовая. От пола до потолка тут теснились широкие стеллажи для продукции или товаров. Одинокое окно, выходящее на грязный и полуразвалившийся кирпичный забор, было забрано решеткой из толстых прутьев, а единственная входная дверь сюда была дополнительно усилена полосками металла.

Но сейчас мы вытащили остатки проржавевших стеллажей, окно забили найденными досками, и подмели бетонный пол, собрав огромные кучи мусора. И всё равно вид облупившихся стен и протекшего потолка вызывал чувство дискомфорта и неуютства. Не помогли даже матрас, брошенный в один из углов, и теплое одеяло, уложенное сверху.

На этот матрас мы и выбросили связанного Эрика.

С кляпом во рту, он испугано глядел на нас, страшных людей, нависших над ним, и грозно сопящих через дырявые хоккейные маски. Натянуть последние была идея Ричарда, по его мнению, мы в них будем выглядеть еще более устрашающе и зловеще. Культурный код, если можно так выразиться. Несколько поколений в США выросло на ужастиках про Джеймса Вурхиза, свирепого маньяка-садиста облаченного как раз в такую маску.

Ричард молча достал металлический ошейник, отделанный изнутри кожей, купленный нами в обычном сексшопе. Вдвоём мы ловко нацепили эту игрушку для взрослых на Коха, активно мотающего головой. Когда на его затылке сошлись две внешние дужки, в которые тут же был вставлен тяжелый замок, соединяющий ошейник с толстой цепью, вмонтированной в стену. Теперь Эрик, даже освобожденный от пут не сможет передвигаться дальше одного метра от матраса.

Всё, настало время кляпа. С едва уловимым чпоком он покинул глотку Коха, давая ему, наконец, возможность надышаться.

— Кто вы? Что Вам нужно? — тут же заголосил пленник. — Да вы знаете, кого похитили? Вы представляете, что с вами будет?

Мы молчали. Так и не произнеся ни слова, я задрал рукав Эрика и, навалившись всем телом, вцепился в его бицепс, а Ричард достал приготовленный заранее шприц с раствором героина.

— Что это?! — Кох сорвался практически на женский визг, с ужасом уставившись на тонкую медицинскую иглу. — Вам нужны деньги? Я дам вам денег! Десять тысяч! — Игла медленно, но неотвратимо приближалась к венам пленника. — Двадцать тысяч! Сто тысяч! Это огромные деньги, соглашайтесь! Только не трогайте меня! Прошу, не надо!

Сталь пронзила вену, теплый раствор опиата на миг окрасился бордовым, но тут же был вкачен в кровеносную систему. Глаза Эрика закатились — героиновый приход очень быстрый.

Обмякшее тело мы отбросили вновь на матрас. Уже без сопротивления были срезаны путы на ногах и на руках. А рядом с потерявшим реальность были выставлено пластиковое ведро для справления потребностей, а чуть подальше кортонная коробка, полная жаренных куриных крылышек. Морить голодом не входило в наши планы.

Вновь к пленнику мы зашли только утром.

Эрик сидел, навалившись на стену, поджав колени под подбородок, он тихо покачивался из стороны в сторону.

— Что вам нужно от меня? Что?!

Но ответа он не получил. Я вновь подмял его под себя, а Дик сделал следующий укол.

— Уроды! Уроды! Твари! — кричал Кох и пытался биться подо мной.

Когда дело было сделано, мы вновь молча ушли, появившись лишь вечером. И всё повторилось вновь. А потом еще раз.

Эрик угасал на глазах. Некогда румяное загорелое лицо его становилось всё бледнее, а на лбу проступала постоянная испарина. Черты лица заострились. Губы были искусаны в кровь, а глаза испуганно бегали, при взгляде на нас.

Психологически его добивало наше молчание. В те краткие минуты, когда мы появлялись не только с наркотиками, но и чтобы принести еды или вылить нечистоты, Кох отчаянно пытался вызвать нас на разговор.

Он угрожал, умолял, плакал, оскорблял, плевал в нас, пытался даже пнуть или ударить, но тщетно, никто из нас не произнёс ни звука.

И вот на девятый день заточения Ричард как бы невзначай проронил:

— Хочешь поговорить?

— Да провалитесь вы в ад, ублюдки и дети подзаборных шлюх!

— Ну как захочешь, позовешь... — и стальная дверь со скрежетом закрылась за нами.

Слова англичанина были пророческими. Всю ночь Эрик звал нас, желаю излить душу и поговорить по-человечески. Но мы не пришли.

Не увидел он нас и на следующий день. Крики боли от ломки говорили нам о его состоянии больше чем любые слова, но нужно было еще подождать.

Утром одиннадцатого дня мы нашли Эрика в позе эмбриона. Подобрав ноги, он тихо скулил в углу, даже не заметив нашего появления. Взгляд его, тупой и бессмысленный блуждал по нам без всякой пользы. Лишь когда я привычно навалился на него, Кох добровольно высунул вперед левую руку и сжал руку в кулак, чтобы быстрее набухли вены.

Всё, он был сломан. Окончательно сломан.

— Ну а сейчас ты готов поговорить? — спросил Дик через десять минут после укола. — Или вновь хочешь испытать прелести героиновой ломки.

— Да пошли вы...

— Отлично! — я по голосу слышал, что напарник сейчас расплылся в улыбке. — Значит хмурого ты от нас больше не увидишь. Совсем. И будешь ты, Эрик, медленно подыхать на зассаном матрасе в этом богом забытом месте. Оценил?

— Д-да... г-готов...

— Что?

— Г-готов г-говорить...

— Вот и умничка, — Ричард сделал мне знак рукой и я мухой выскочил наружу.

В одной из комнат у нас была заранее подготовлена и заряжена видеокамера на штативе. Подхватив её, я и вернулся к пленику и начал выставлять её на него.

— Как ты понимаешь, милый друг, — продолжал англичанин, — разговор мы с тобой будем вести о замечательном человеке, о Якобе Шейнбери, твоём непосредственном начальнике...

Глава 29

— Очень интересные вещи наша птичка напела, — заявил Ричард, заканчивая пересматривать видео повторного допроса Коха, сделанного уже, когда он не был под сильным воздействием наркотиков.

— За что конкретно хочешь ухватиться? За явную педофилию или за Мафию? — развалившись в кресле, я потягивал чашку крепкого кофе, периодически всасывая дым из кубинской сигары, купленной по случаю.

— За Мафию, конечно. Ведь с ней шутки плохи, — товарищ хитро ухмыльнулся.

— И как ты себе это представляешь? — я затянул в рот густой табачный дым. — Ведь у Шейнбери с этими макаронниками полное взаимопонимание. Они чуть ли в десна не целуются.

— Всё так, — Ричард поднялся на ноги и подошел к плите, на которой только-только вскипело кофе в простой медной турке. — Но и 'Яблоко Раздора' в их отношениях присутствует.

— Какое? — удивился я.

— Деньги, — Дик процедил себе в кружку через ситечко густую коричневую ароматную жидкость и с наслаждением сделал первый глоток. — Ничто так не сорило людей, даже близких друзей и родственников, как деньги. А тут денег очень много. Целых двести пятьдесят миллионов долларов.

— Большая сумма, ты прав, — кивнул я утвердительно.

— Если откровенно, то не очень, — англичанин еще раз отхлебнул из чашки. — Для птиц подобного полёта — это рабочие суммы. Но и этого хватит с головой.

— Не скажи, — усомнился я. — Если Мафия пошла на поклон брать в долг две с половиной сотни миллионов долларов, то это говорит, что дела у этой Мафии идут не очень гладко.

— Тоже верно, — товарищ допил свой кофе и поставил кружку на стол. — Им выпал шанс влезть в реконструкцию приёмного транспортного терминала в Хобокене, а по сути Нью-Йорка, но всех наличных средств не хватило. Почему они не пошли за недостающей суммой к другим пяти семействам Нью-Йорка?

— Те сразу бы оттеснили этих Вирсетти от такого выгодного и лакомого куска, — я затянулся еще раз. — Насколько я знаю, ньюйорские семьи мафиозный клан в Нью-Джерси не считают за полноценную семью.

— Верно! А дело предстоит выгодное. Шутка ли — поиметь свой собственный международный грузовой терминал. Это же какие сказочные перспективы открываются? — Ричард уселся напротив меня на диван. — Это и почти легальная контрабанда, и не только наркотиков и оружия, но и другой мелочевки, которая приносит миллионы. Да даже людей-нелегалов через терминал прогонять можно — а их как мух и все готовы заплатить по тысяче баксов, лишь бы попасть в США. Частная золотая жила!

— И Вирсетти обращается к нашему Шейнбери.

— Да. И они договариваются о взаимовыгодном сотрудничестве. И в результате Якоб имеет небольшой процент от темных дел, но ему много и не нужно, и так всего вдоволь. Но вместе с тем он получает обязанного лично ему главу мафиозной структуры. А вот это серьезно.

— И ты эту идиллию желаешь нарушить. А как?

— Со слов Коха, Шейнбери после пропажи своего помощника скорей всего на месяц-полтора заляжет на дно в неизвестном месте. Или в своем особняке в Скалистых горах, или на одном из своих островов в Тихом океане или Карибском море. Вариантов — десятки. А значит связь с ним у Вирсетти будет окончательно потеряна. Ведь до этого они общались исключительно через Эрика.