Вампир демону не эльф

Брайн уже собирался вернуться в холл, когда сердце вдруг кольнула странная боль. И опять... И опять... Казалось, невидимый злодей раз за разом вгоняет острую иглу, стараясь поиздеваться... Вампир оглянулся по сторонам, оглядывая палату — последнюю, в которую он вошел... А взгляд вдруг прикипел к одной из кроватей.

Потому что на ней он вдруг увидел себя...

...Из города отряд вышел примерно через час. Никого не тронули. "Может, это спасет кого-то из наших," — чуть слышно обронил командир. А уже ближе к рассвету, когда отряд разместился в безопасном месте, переждать день, Брайн обернулся летучей мышью и вернулся в город. Другого выхода у него не было.

Он отсутствовал в отряде четыре ночи. А когда вернулся, его никто ни о чем не спросил — хотя вампир очень боялся, что встанет вопрос о его дезертирстве. Лишь командир отвел бывшего инкуба в сторону и тихо сказал:

— Он может не проснуться через месяц. Никто никогда не пытался обратить умирающего.

... А через неделю объявили об окончании войны. Неизвестно, кто в ней проиграл. Важно другое — победивших в ней тоже не было...

Заключение мирного договора происходило дня через два после этого объявления.

Со стороны вампиров документ подписывал командир отряда, в котором состоял Брайн — вампир тогда так и не узнал, как его зовут — все обращались к этому Высшему — "Милорд". Король Ира, король Арталии, король Фашеркхи уже подписали бумаги, и оставалось подставить свою подпись лишь вампирам, когда в комнату влетела крохотная летучая мышь, коснулась пола и обернулась человеком. Гонец пошатнулся, с трудом удержался на ногах... и опустившись на колено перед правителями тихо выдохнул:

— Пять дней назад пал Фешетеи. Тана Эмеше погибла.

По рядам стоящих вампиров побежал ропот. Представители людей, замершие у противоположной стены, зашевелились, забеспокоились. Один жест, одно слово, и начнется новая бойня...

Капля чернил упала на пергамент... А потом Высший размашисто расписался под договором.

* * *

Ночной ветерок что-то чуть слышно бормотал в поднебесье, перебирая листву многовековых деревьев.

Семейный склеп иль Сангра-и-Микелта был одним из первых разрушенных во время воины. Все, что от него сейчас оставалось, это несколько разбросанных то там, то здесь могильных плит. К одной из них и подошел Брайн.

Он не мог даже достойно проститься с любимой. Ее тело выбросили на солнце, и прах ее был уже давно развеян ветром.

Мужчина понимал, почему договор все-таки был подписан — вампиров оставалось слишком мало, да и замок, где оставалась Эмеше, был взят до того, как был заключен мир, но легче ему от этого не становилось.

Брайн присел на землю подле одного из надгробий — читать, кто когда-то покоился под ним, ему не хотелось — ударом ладони по дну выбил из принесенной бутылки пробку, неспешно отхлебнул... Сладкое вино, которое он когда-то очень любил, казалось горьким. А может, это было от слез?

— Скоро взойдет солнце, — чуть слышно обронил знакомый голос. Голос того, кто подписал мирный договор.

— Я знаю.

— Ты погибнешь.

— И что с того?! — вампир мог бы вытерпеть многое: крики, уговоры... Он уже решился и отступать не собирался. Но этот холодный, чуть равнодушный тон попросту вывел его из себя. — Я любил Эмеше, понимаете, любил! — собеседник Брайна был Высшим, но сейчас вампиру было на это плевать. — Я не могу, не хочу жить без нее! Да что вы, в конце концов, понимаете...

Темнота помолчала, а затем горько усмехнулась:

-Что я понимаю? Действительно, что? — Высший присел на землю рядом, бесцеремонно отобрал у онемевшего от удивления Брайна бутылку, отхлебнул: — Она была моей сестрой... — Низший даже не знал, что на это сказать. — Через пару недель проснется твой брат. Тебе ведь есть для чего жить... Покажи ему ночь. Научи его. Он не протянет без тебя и пары часов. Научи его жить.

— А он проснется? — это были уже отговорки. Брайн и сам это понимал не хуже тина иль Сангра-и-Микелта.

-Вот и проверь...

* * *

Моросил мелкий дождь. Фонарь со свечей давал очень мало света, но Брайну было этого достаточно.

Он уже натер лопатой кровавые мозоли на ладонях, но упрямо продолжал копать.

Она сидела прямо на земле, неподалеку. Все то же простенькое коричневое платье, все тот же передник...

Она застала его на третью ночь, когда Брайн, кривясь от ненависти к себе, опустился на колени подле кровати брата. Нэйр по-прежнему, как и три ночи назад, был без сознания. Не размыкая глаз, что-то чуть слышно бормотал, сыпал проклятьями, кого-то звал...

-Неужели другого выхода нет? — огонек свечи дрожал, раскидывая по стенам комнаты странные тени.

В этой палате оставался один лишь раненный инкуб — все остальные больные из нее уже покинули этот мир, хотя Брайн был тут совершенно не при чем.

-Разве другие выздоровели? — вампир глянул в упор на лекарку.

Девушка медленно села на опустевшую кровать:

-Я целительница. Но спасти тех, кого уже ничто не держит на земле, не могу.

-А я могу ему помочь, слышишь, могу!— он и сам не знал, кого убеждает ее или себя, решая сейчас все за брата.

Она молчала долго: то ли взвешивая все, то ли подбирая слова, а потом медленно кивнула:

— Я верю в тебя.

И хоронить Нэйра помогала именно она. Показала место, где земля была самой мягкой, выдала какую-то простынь из запасов лазарета... А потом приходила на эту могилу каждую ночь и каждый день, следя, чтоб никто из людей, вернувшихся после войны в город ничего не заподозрил...

Он все-таки проснулся. Медленно встал, оглянулся по сторонам:

— Что... Что проис... происходит,— слова давались новому вампиру с трудом.

Брайн молчал, не зная, как ему сказать... Объяснить, что месяц назад он заставил Нэйра отказаться от прошлой жизни... А еще он понимал, что брат теперь всегда будет его ненавидеть. За все. За то, что бросил его два года назад. За то, что сделал за него выбор. За то, что лишил его возможности увидеть день — ведь как не крути, но и сам Брайн иногда просыпался, вспоминая ласковое прикосновение солнечных лучей.

Но брат вдруг и сам все понял. Шагнул вперед, покачнулся от слабости, вцепился в руку Брайна, чтоб не упасть:

— Спасибо. За все.

...Они молча уходили — вперед, куда-то во тьму, а целительница все стояла, смотрела им вслед, не зная, правильно ли она поступила, не ошиблась ли... А потом Брайн вернулся. Оставил брата в удалении и, подойдя к девушке, протянул ей что-то на ладони:

— Возьми, это тебе.

Этого она совсем не ждала. Вскинула злой взгляд на вампира и прошипела:

— Я помогала вам не за плату! Мне не нужны подачки!

— Это не плата, — покачал головой мужчина. — Это... Если это будет у тебя, ни один вампир никогда тебя не тронет.

Она нерешительно протянула руку, и на ладонь ей упал кулон на тонкой цепочке: две капельки, одна кроваво-красная, оплетенная тонкими голубыми "нитями", вторая — голубая, оплетенная кроваво-красными нитями и все это находилось в ажурной серебряной оплетке:

— Спасибо... — она молчала некоторое время, не зная, стоит ли еще что говорить, а затем решилась: — Если будет плохо, найди род Кел-ле.

Мужчина чуть склонил голову:

— Спасибо, целительница, — развернулся, нагнал брата...

А ветер донес крик:

— Меня зовут Фимиан!

...А еще через месяц в ворота замка Хэнедоара постучались два вампира, бывших когда-то инкубами:

— Мы хотим поступить на службу графу.

* * *

Чужие воспоминания ушли, оставив на языке горький привкус слез, а Иштван еще долго сидел, уставившись бездумным взглядом в стену. Перед глазами все стояло лицо Дари. Правда, теперь рядом с ним почему-то всплывал образ Эмеше. И если ту старую тоску еще можно было объяснить, то почему рядом с этими ликами вдруг начал крутиться образ Алэры — было совершенно непонятно! Жена графу опостылела уже очень давно.

Впрочем, размышлять ему было особо некогда. Брайн прав. Солнце взойдет и завтра. А сейчас надо было найти ответ еще на один вопрос.

Хитрый призрак, показав столь... личностные воспоминания уже успел испариться, и Высшему пришлось поискать дворецкого по всему замку.

Брайна он нашел на кухне. Привидение, зависнув под самым потолком, отдавало приказания двум поварятам, урожденным Низшим из рода Шабо, единственным выжившим после произошедшего месяц назад нападения на замок. Тогда, услышав шум, перепуганные мальчишки спрятались под огромным котлом, где их и нашел к исходу второй ночи вездесущий призрак.

Похоже, вазу разбили именно поварята, а никак не ветер, а иначе как объяснить, что увидев хозяина, молодые вампиры — Лайош и Казмер — переглянулись и поспешно юркнули в кладовую.

Призрак тоже не захотел общаться, развернулся, скользнул к стене...

-А ну стоять! — рявкнул вампир. Это уже, честное слово, был просто верхом наглости!

Брайн замер, оглянулся:

-Да, милорд?

Иштван хотел спросить совсем о другом — ведь дворецкий был не дураком! Мог ведь просто рассказать о чем-то, а тут... воспоминания... — но вопрос вдруг получился иным:

— Откуда у тебя Сангра?! Он переходил от матери к дочери в нашем роду.

Дворецкий долго молчал, подбирая нужный ответ, а потом, так и не найдя правильных слов, расстегнул манжет рубашки и, стянув с запястья прозрачный браслет, подал его графу.

Дымное, едва заметное кольцо, некогда сделанное из золота, странным образом зависло над ладонью Иштвана, и мужчина разглядел почти неразличимую надпись, змеившуюся по внутренней стороне браслета: "На том свете и этом, в Чертогах и во тьме... Брайн и Эмеше".

И браслет этот был таким же точно, как сейчас лежал за пазухой у графа. Разве что имена были другими: "Иштван и Алэра".

— Я... Я не знал, — только и смог вымолвить Высший, возвращая прозрачное кольцо Брайну — при жизни дворецкий всегда носил рубашки и камзолы, манжеты которых полностью скрывали запястья, и граф попросту не замечал обручального браслета.

Призрак грустно улыбнулся, надев едва заметный наруч обратно на запястье:

— Она хотела, чтоб венчание состоялось тайно, милорд. Маленький женский каприз... В любом случае, я мог пригласить только Нэйра, а он в ту пору вряд ли бы согласился. А через три месяца после начала войны у Эмеше должен был родиться ребенок. Перед обращением я все оставил брату, милорд. Поэтому она захотела, чтоб нашей дочери Сангру подарил именно я, — он помолчал, а потом неожиданно тихо обронил: — Самое обидное, милорд, я не успел перед уходом из Фешетеи отдать ей свой браслет или забрать — ее.

Поварята чем-то громыхали в кладовой. За плотно закрытыми ставнями занимался новый день.

Теперь молчание длилось еще дольше...

— Я не знал, что кто-то будет возле склепа, — тихо обронил Высший. — Я просто хотел проститься с ней. И извиниться, что меня не было рядом.

Призрак склонил голову:

— Прошу простить, что помешал вам тогда, милорд.

А затем граф без сил опустился на ближайшую лавку:

— И зачем ты мне все это показал, Брайн?

— Вы сказали мне, что я должен жить ради брата, милорд. Я могу предложить вам жить ради мести.

Судя по грохоту, мальчишки подобрались к чему-то очень большому и сейчас успешно его перевернули.

Иштван вытащил из-за пазухи свой обручальный браслет и надел его на руку.

Екатерина Найда

ПОЛУКРОВКА

Солнце палило нещадно, но в этих краях жара была частым гостем, потому горожане ворчали для порядку, но привычно занимались своими делами. А вот обитателям королевского дворца и вовсе было не до погоды.

Хотя внешне всё выглядело как обычно — величественное здание дворца, словно высеченные из камня стражники... и тонкая серебристая завеса, тоньше паутины (незнающий и не заметит) — защитное заклинание, охраняющее обитателей от непрошенных гостей. А вот внутри кипели страсти.

— Вы понимаете, что это международный скандал??? — высокий темноволосый смуглый мужчина говорил не то чтобы громко, и уж ни в коем случае не кричал, но тон, которым был задан вопрос, заставил его собеседника в ужасе попятиться.

— По... по... нимаю...

Дальше пятиться было некуда, и придворный маг, а это был именно он, застыл, затравленно глядя на задавшего вопрос.

— А если понимаете... почему ничего не делаете? — голос мужчины стал противно-вкрадчивым.

И маг тотчас пожалел, что не умеет проходить сквозь стены... или не владеет простенькой такой телепортацией... или... В общем, что угодно, только подальше отсюда. Маг уже был готов спасаться бесславным бегством, когда в "разговор" вмешался Его Величество Риальд III.

— Дариэн, успокойся. Я понимаю, что ты беспокоишься...

— Я не беспокоюсь, — мужчина усмехнулся, — но не понимаю, почему не беспокоитесь Вы, Ваше Величество.

— В конце концов, это вы — Страж, и это — ваша охрана, тин Да-а... — осмелевший маг ринулся было в атаку, но одного очень нехорошего взгляда хватило, чтобы он застыл на месте

— Ваше Величество, — Дариэн помолчал, — послезавтра в полдень Кир Тайлин будет здесь. Надеюсь, Вы действительно понимаете...

* * *

Учеба — дело нудное.

Особенно, когда тебе шестнадцать лет.

Особенно, когда оборотня в тебе столько же, сколько и демона.

Зато сбежать с учебы, на задворки города — самое оно!

Конечно, приличные жители туда не заглядывают, а если заглядывают по незнанию, то обратно уже не возвращаются, но это было единственное место, где Мерт мог появиться в своём истинном облике. А истинным обликом Мерт упорно считал демонический.

В любом другом месте это было опасно: демоны были лакомой добычей, что для магов, что для наёмников. Тем более такие как Мерт... если уж на то пошло, полудемон-полуоборотень с магическими способностями вообще был такой в единственном экземпляре.

А тут... даже если кто и увидит, то кому расскажет? Городским стражам? Так тех местные обитатели частенько радовали рассказами про зелёных демонят, которые, правда, появлялись исключительно после употребления этими обитателями большого количества выпивки.

Нет, конечно, если бы Адальберт Крей узнал, где его сын гуляет в свободное от учебы (и занятое учебой!) время... что было бы тогда, Мерт думать не хотел.

И вообще он был уверен, что ему ничего не грозит.

Подумаешь, по нескольку раз в год пытались убить охотники за демонами или украсть — наёмники, прослышавшие (Крей тогда чуть не перевернул верху донизу весь город, пытаясь узнать, откуда) о существовании в городе такого полукровки...

Но, во-первых, это всё было давно — ещё до того, как отец сочинил дивное заклинание, способное удержать Мерта в человеческом облике, когда угодно и сколько угодно долго (если он сам того хочет, конечно).

А во-вторых, Мерт уже вырос и сам может справиться с кем угодно (по крайней мере, сам он в это свято верил).

Из раздумий Мерта вывел странный шум... под ногами. Как будто кто-то бил по мостовой изнутри. Парень обалдело прислушался, потом нерешительно топнул.

Секундная тишина, а потом снизу отчаянно забили снова.

Полудемон припал к земле, прислушался и, ощущая себя полным идиотом, выкрикнул: