Медэксперт Тома Мато, прозвище — Мато-сан. Когда моя одержимая сестра взбесилась, она повязала ее до того, как всему вокруг стало плохо. Спасла мне жизнь.
Позднее выяснилось, что она — медэксперт-инспектор полиции, элита общественной безопасности, командированная инспектировать А-синдроматиков. Женщина работящая, часто появляется в клинике и исследует пациентов, а то и притаскивает новых.
— Ах да... Арика-кун, ваша память не удерживает дневных событий спустя ночь, да? Скажите точнее, с какого и до какого часа она теряется?
— Утром, как ни странно, зависит от настроения. Ну, если усреднить, память за время с полдевятого утра до шести вечера у меня пропадает. И еще без учета времени все вылетает, когда сядет солнце.
И наоборот, события с вечера до утра я могу запомнить. Поэтому важно это знать, а там уж как-нибудь можно прожить. Записать все важное, что случилось при свете дня, а за ночь заучить записи, и все. Только пишу-то я текстом, поэтому вся информация, которая зависит от изображений, допускает погрешности в деталях.
— Какая незадача. С одной стороны, все расстройства выпадают, но жить можно без проблем. То-то доктор Тома не хочет вас выпускать. Тома, вы хотели излечить травму памяти Арики-куна, верно?
— Да ну-у. Я просто устала с этими пытками.
— Вот в это не поверю. Арика-кун, как считаете, она устала с пытками?
Предостережение улыбкой... и я узнал неприятную правду.
— Понятно, я был дурак. Кстати, Док. У меня с завтра появляется свободное время, чем можно руки занять?
— Почитать... нет, чтение не для вас. Смысла нет читать днем, забудете. Если уж читать, то ночью.
— Угу. Хотя в чем-то это офигенное счастье.
— Тогда, может, порисуете? На холсте-то все будет оставаться. И когда возобновите рисование, не так трудно будет.
— Ну, тоже верно. А рисовать — вообще занятно?
— Чем серьезнее относишься, тем больше головной боли. Но, Арика-кун, вы разве в детстве не рисовали ничего?
Айболит приносит покрытые пылью рисовальные принадлежности.
Ну да. Я помню, малевал когда-то каракули. Не для того, чтобы кто-то меня похвалил, не для того, чтобы кому-то показать, просто игрался с кисточкой. Когда изначально нет никакой цели, можно избежать неприятных воспоминаний?
В комнате ожидания корпуса B — ателье, шахматы. Единственное приличное место в клинике с видом на внутренний сад. И вот я шлепал кисточкой туда-сюда, когда со мной заговорила забавная личность.
— Виноват, можно, я рядом пристроюсь?
— Гм?
Личность представилась как Хисаори Синъя, хлопнулась на пол задом и придирчиво осмотрела меня. Как мелкая зверушка, которая впервые встретила человека. Блестящими глазами он с огромным интересом следил за каждым моим движением.
Полная адских миазмов, она, тем не менее, не имела злых намерений, поэтому я начал общаться с ней в расслабленной, тягучей манере.
— Возможно ли одной рукой так ловко управляться?
— Другой-то нет, так что стараемся помаленьку.
Я похихикал, и Хисаори, весело, тоже — "кхи-хи-хи". Так Хисаори оказался довольно заурядным персонажем, болтал ни о чем и стал моим другом.
Мне четко запомнилось, ну, как ему понравилась моя рука. У меня нет левой, поэтому осталась правая. И вот этой единственной правой рукой он любовался — наверное, потому, что...
?
— Привет, Исидзуэ-сан. Сегодня сеги?
Прошло полгода, и вот — две тысячи четвертый, начало.
Вляпавшись в скучную проблему, которая приключилась в клинике, я задержался с выпиской до лета. Тут передо мной появляется незнакомый пациент.
— Ты в порядке? Это я, Хисаори.
Хисаори?.. А, и правда, приметы человека передо мной, если припомнить записи, совпадают с приметами Хисаори Синъи. Я встречал его только днем, и образ в памяти не отложился.
Я проверил, что он — это он, так, в текстовой форме описал телесные особенности. Длина волос, рост и сложение, пол... Запоздал с опознанием я потому, что Хисаори, стоявший передо мной, претерпел решительное изменение, приобрел новую примету.
— Ну, и что с тобой? Упал?
— А-а, это? После операции. Там давно было все плохо, просто сказал, чтоб ампутировали.
Такой же однорукий пациент, как я. С этого дня Хисаори лишается правой руки.
Мы немного поболтали. Зазвучала музыка, личное время кончилось, Хисаори прощается и уходит.
— О-о. Привет, Арика-кун.
В этот момент со мной поздоровался удачно проходивший мимо Доктор Айболит. Хороший мужик, в том смысле, что можешь спросить что угодно, он ответит.
— Слушай, Док. Хисаори уже что, выписывают?
— Да. Как и вы, Арика-кун, Хисаори по службе на хорошем счету, поэтому выписка переносится на полгода раньше. Да и в этом месяце надо было кого-то одного выписать. Если бы вы хорошо себя вели, сейчас выписали бы вас.
— Ха-ха-ха. Да, Мато-сан рвала и метала. И, похоже, завтра мне опять в изолятор... Лучше вот что скажи. Какие у Хисаори-сан вообще симптомы? Человек вроде в корпусе C, но я вообще ничего такого за ним не замечал.
— Новообразование у Хисаори-сан редкое. Внешность меняется, но в то же время со стороны симптомы нельзя определить. Поняли, о чем я?
Поднимаю руки — я пас. Видно, но нельзя определить — что за загадки муторные? Но вообще, если честно, мне не были интересны симптомы Хисаори.
— Выражение лица. Внутри лица Хисаори-сан нервные клетки, мышцы, волокна становятся совершенно новыми. Хисаори-сан по собственной воле, по воображаемому образу может менять свое выражение лица.
— Чего? Это же обычное дело. Скажем, рассердишься — лицо становится злым.
— Ну, да... Когда сердишься, не улыбнешься. Однако Хисаори-сан — нечто особенное. Когда сердится, выражение лица становится печальным. И вашу манеру выглядеть безжизненно может в точности отразить.
— Хм-м... Экое странное новообразование. Но так можно и не лечить, а сразу выписать. Никакой опасности в этом нет.
— Это как сказать. Для отдельного живого существа это невеликая сила, но в обществе — зрелый талант, не находите? Хотя здесь нелегко подобрать аналогию.
Наверное, речь о том, что фальшивая улыбка, которая не выглядит фальшивой, — страшное дело. Может, Айболит снаружи встречался с какими-нибудь свадебными кидалами?
— Ну ладно, оставим в покое новообразования. Что толкнуло ее стать одержимым?
Спрашиваю сразу суть дела. Именно это мне интересно, и как бы Хисаори ни казался нормальным, но раз очутился здесь — значит, однажды все-таки сломался.
— Скажем, аномальной степени зависимость. Хисаори-сан не может иметь ясной цели по жизни. Практически разучилась оценивать себя объективно — так яснее? Не повторяя чьих-то движений, она даже ходить не может.
— Хм-м... А это, ну, вообще по адресу пациент? Ей же перед нашим чистилищем в психушку надо было.
— Нет-нет, проблема, конечно, имеется, но это вовсе не значит, что она становится самим человеком, которого повторяет. В конечном-то счете она — Хисаори Макина — всего лишь принимает во внимание чужую жизнь, чтобы все получалось.
— И потом, Арика-кун. В упомянутом вами лечебном учреждении числится ее младший брат, Хисаори Синъя...
HandS/
?
Начало две тысячи четвертого года.
Через три года после принудительного помещения в психиатрическую больницу, вылечившись путем 2,5-летнего психиатрического вмешательства, помещенный в юношескую клинику общего профиля Хисаори Синъя в возрасте 19 лет был поставлен на учет органов защиты, но признан общественно реабилитированным.
Родственники принять Хисаори Синъю согласились. Примечание — по странному совпадению его старшая сестра, Хисаори Макина, была выписана из клиники им. Ольги примерно в то же время. Родственников, пожелавших ее приютить, не нашлось, и она поселилась в муниципальной организации благополучия города Сикура.
Хисаори Синъя был официально признан как ответственным врачом, так и ответственными инспекторами образцовым пациентом, его ментальное и физическое состояние — наилучшим, а знавший его состояние возбуждения во время первоначального происшествия ответственный доктор аплодировал приложенным им трехлетним усилиям.
Тем не менее, показания даже излечившегося Хисаори Синъи касательно происшествия остаются неясными. На тот момент его позиция была такова, что Хисаори Макина была преступником, а он сам — пострадавшей стороной, но через несколько дней, после того как Хисаори Макина была признана пациентом с синдромом А, он признал свою ошибку, и вот текущая версия.
Далее не он говорил о старшей сестре, Хисаори Макине, но двухлетнее судебное разбирательство объявило дело о семье Хисаори несчастным случаем.
Через полгода после начала диспансерного режима Хисаори Синъя был найден в комнате в индустриальном районе Нодзу мертвым.
Причина смерти — кровопотеря от рваной раны шеи.
С тех пор, как он потерял родителей и столкнул сестру с балкона третьего этажа, прошло три года. О чем он думал и чего страшился, теперь никому не узнать.
Кроме...
Того, кому за полдня до этого, в подземной комнате, он рассказал свою историю.
"""
"Я расскажу про свою сестру, послушаете?
Я ни разу не думал о сестре как о человеке. Сейчас-то у меня есть причина, но в раннем детстве это было странно, удивительно. Хоть сестра была так совершенна, была идеалом для меня, почему она была настолько же противна?.."
На этом вопросе он с умиротворенным видом начал повесть.
1
Сестра обертывает, а я вытягиваю.
Эти понятия — у нас в иероглифах имен, и мама говаривала, что мое имя — Синъя — родилось от сестры.
Макина и Синъя. Родители мечтали, что мы станем очень гармоничными сестрой и братом. Мне тоже этого хотелось бы. Но сама сестра была не из тех, кто в состоянии понять такую человечную инерцию.
Семя таланта созревает только тогда, когда окружение правильно его растит. Если бы дать варварам современное оружие, оно бы только ухудшило все; так же и нашей мирной семье не требовался бог. Хисаори Макина, значит, была для дома примерно такой же карой небесной.
"Слушай, Синъя, сестренка ведь иногда хочет побыть одна? Обязательно рассказывай об этом папе или маме. Пока что-то еще можно исправить..."
В детстве каждый раз, когда мы выходили поиграть, мама втайне шептала это мне на ухо. Может, потому что так часто она напоминала, сейчас это у меня вообще в первичной памяти. Я только успел войти в сознательный возраст и просто наклонял голову набок, вообще не понимая, что мама имела в виду. В это время я безоговорочно обожал сестру, и мне было постоянно завидно, что, куда ни пойди, все были к ней ласковы.
И я помню недовольство матерью. Ведь сестру все вокруг так любили, что в округе здоровались с ней. Мол, чего это она смотрит на сестренку как на чужую.
"...Да. Синъя-кун, ты ведь брат Макины-тян".
Ситуация дала ростки изменений, когда я пошел в школу.
Я был во втором классе, и классрук выделил меня только за то, что я был братом Макины. Оказалось, он был у нее классруком в прошлом году. Макина год назад была не самой прилежной девочкой, особого интереса к учебе не питала.
"Ну, тут всего-то и надо, что заучить. Просто игра же, чего я буду упираться."
В Макине не было ничего детского, но и в учителе — взрослого. Она считала игры и учебу глупостью, на что учитель взял и ответил — тогда заучи все, до этого не пущу в класс. Несколько дней потом Макина не выходила из комнаты. Мы с сестрой до перехода в среднюю школу были в одной комнате, и я хорошо знаю, что происходило. На двухъярусной кровати сверху она днем и ночью, в изоляции от внешнего мира, "заучивала", в точности как сказал учитель.
За каких-то три дня Макина снова оказалась в классе, запомнив все учебники второклассников наизусть. Но это еще не конец, Макина через неделю экстерном перешла на следующий учебный год и, сыпля информацией про авторитет и здравый смысл классрука, наконец остановилась на предметах шестиклассников. Почему? Очень просто — дальнейших пособий младший студент получить не мог.
Учитель сделал две ошибки. Он дал Макине ясную цель; он рассказал ей, что учеба — это заучивание. Повезло, наверное, в том, что вокруг нее были все еще дети-второклассники. Они, как и положено, не понимали, какое безумие творила Макина. Девочка, разбирающаяся со всей учебой за день, — вот и все. Действительно, повезло. Годом позже, и ее голову сравнивали бы с моей.
С тех пор учитель год терпел мучения, заключавшиеся в попытках сделать Макину ученицей. Один раз он даже не смог ее вынести и был вынужден прийти к нам.
"Ваша девочка — крайне одаренная ученица. Ей место не в нашей школе. Я представлю ее в более продвинутое учебное заведение", — и так далее. Если переведем, то он напишет рекомендацию, но школа уж точно не будет морочиться, подыскивая ей другую школу... где-то в таком ключе, и стало ясно, что в школе тоже понимали, какая сестра странная. Просто одаренную ученицу — пожалуйста, но навязывание такого вот, с проблемами в смысле человечности, шила в мешке пойдет под их ответственность. Перевод должен, в конечном счете, произойти только по воле семьи Хисаори. Но папа в такие моменты всегда отвечал одинаково:
— Другая школа значит постоянные поездки куда-то далеко, а у нас таких денег нет. Нашей Макине и так неплохо.
И так лев, моя сестра, продолжил посещение миниобщества котят.
Да... Раз учитель так обжегся на молоке, он и на воду подует. Еще бы он меня не выделил.
К слову, до этого учителя дошел слух, что меня перестали считать за своего в классе, и он тут же ушел из школы. А был хороший человек, приезжал на работу на крутой тачке. В конце машинка у него была плюнь-развалится, ученики хохотали над ним, и он, кажется, захлопнулся от мира в своем доме. После этого, помнится, папа увидел газету, скривился, пробормотал что-то про самоубийство и петлю. Старшеклассники как само собой разумеющееся говорили: "Потому что Макина его невзлюбила".
...Хоть мне не хочется даже думать об этом... кто-то из прихвостней Макины безответственно ляпнул, мол, от врагов надо избавляться.
Только после этого происшествия я понял, почему мама когда-то так говорила. Человек без определенных базовых знаний не поймет подвигов в этой отрасли. Даже инновационный двигатель внутреннего сгорания не привлечет внимания тех, кто считает автомобиль лишь средством передвижения. Таким же образом, чтобы верно осознавать действия Макины, требовался как минимум с ее ноготок интеллекта.
Сейчас можно посмеяться над моим хвастовством, а только и я тоже был лучшим в классе по оценкам и понимал, что превосхожу средний уровень. Ну да, до первого класса старшей школы у меня были лучшие баллы, я был весьма одаренным. Но у меня не было времени ощутить свое превосходство. К счастью ли, к горю ли, не досталось мне такой радости.
Скажем так, я чувствовал себя как бесенок, совсем рядом с которым живет Сатана. Сунешься куда не следует, и точно раздавят и уверенность в себе, и все остальное. Все это я про свою юность, и такова была Хисаори Макина.
