Прерванная поездка

— Мне это должно что-то говорить?

— Я и забыл, что ты сухопутный. Тридцатый причал находится за пределами порта. А точнее, напротив Дома Советов, там, где центральная площадь. Значит, чтобы сесть на катер, не нужно входить в порт.

— Ну и?

— Вижу, не дошло. Значит так. Пойдёшь с нами в Ванино. А сейчас пора в гараж собирать все твои шмотки.

— Что, вот так просто попасть на судно и на нём плыть?

— Плавает ..., в общем, ты сам знаешь, кто. С нами ходят пассажиры, сопровождающие свой груз. Кстати, те, кто живёт в Магадане и Чукотке, и когда подходит их очередь на авто, выкупают машины в Тольятти. А потом своим ходом гонят в Находку. Оттуда на судах к себе. И сами тоже. Конкретно у нас, жили в спортзале, питались в столовой. И не дорого стоит перевоз. Рублей пятьдесят.

— С ними — понятно. А я что буду сопровождать, рюкзак?

— Да, кстати. Рюкзак не годиться. Уложим весь твой груз в военный ящик, так будет солиднее и правдоподобнее. Скажу, что везёшь документацию и ЗиП к ракетам.

— У вас верят на слово? Капитан и замполит не поинтересуются документами? А то, что моя фамилия на каждом столбе наклеена, ничего им не подскажет? И мордочка тоже.

— Да, не подумал.... Впрочем, есть ещё один вариант. Но тогда тебе придётся перейти на нелегальное положение.

— Я из него и не выходил.

— Ладно, пошли в гараж, по дороге объясню. Маскировку не снимай.

Только вышли на улицу, как загудели сирены, зазвенели трамваи и засигналили автобусы. Мы так и сели, хорошо, что на оказавшуюся рядом скамейку, вертя головой по сторонам. Только потом до нас дошло, что в этот момент, на Красной площади, гроб с телом Генсека, опускают в могилу. Я и забыл, что сегодня похороны. Быстро поднялись и пошли. Надо торопиться, пока народ пялится в экраны телевизоров.

— Сань, ты обещал рассказать, что это за синие стрелки и надпись ״Вода״, кивнул я головой в сторону ближайшей к нам, мимо которой мы как раз проходили

— Это осталось с тех пор, когда Владик и соседние города сидели без воды. С лета семьдесят седьмого года, до апреля семьдесят восьмого.

— Совсем?

— Можно сказать, что почти совсем. Решили почистить водохранилище, с которого брали воду, а взамен подключиться к резервному. Перекрыли поступление и всю воду пустили на потребление. Когда в первом она почти вся закончилась, открыли задвижки из второго водохранилища. Она пошла, но в город не пришла. Ждали-ждали и поехали смотреть по трассе. А она, недалеко отойдя от места, стала бить фонтаном из-под земли. Выяснилось, что уложили всего несколько труб, а дальше ничего не сделали. А в первом воды уже почти нет. Срочно открыли приток, но он не покрывал расход. Поэтому везде в домах перекрыли подачу воды в квартиры. На весь дом, неважно, сколько в нём подъездов, три или восемь, и этажей, два или двенадцать, всего один кран в подвале. И нарисовали стрелки, чтобы люди знали, куда идти.

— Ни фига себе!

— Это ты ещё мягко сказал. Мгновенно раскупили все тазы, баки и вёдра. Заполняли ванны, а мыться ходили в бани. Хуже всего было тем, кто жил в общагах. Им где держать воду? А в туалет ходить с банкой, чтобы смыть? А если у кого не было воды, а приспичило, и он не смыл? В общем, была полная ж...а. Потом одумались, и в общежития и гостиницы воду открыли. Ну и школы и всякие учебные заведения, заодно. Потом народ привык терпеть, чтобы в туалет по большому ходить на работе.... Я тогда в мореходке учился, у нас всё работало, мне было легче. Да, было время, даже не верится..., — он замолчал, видно вспоминая былое.

— Мучились, пока не заполнилось водохранилище?

— Нет. Пока не проложили новый водовод. Стройка была на уровне БАМа, или даже более подходит сравнение с тем, когда в войну эвакуировали завод на восток, а потом ударными темпами его вводили в строй. Выпуски новостей по телевизору и радио, первые полосы местных газет начинались со сводок, как идут восстановительные работы. Дали воду буквально за три дня до приезда во Владивосток Брежнева. А стрелки и надписи кое-где остались. Это типа того, как в Ленинграде, о том, что эта сторона улицы наиболее опасна при артобстреле. Или как указатели в бомбоубежище.

В два подходящих ящика уложили весь мой скарб. При себе оставил только ПМ, с которого стрелял сегодня на станции. Прошлись везде ещё раз, проверяя, чтобы ничего не забыть.

До нужного причала доехали на ״Волге — универсале״, принадлежавшей санэпидстанции, судя по эмблеме. Водитель с радостью согласился нас подбросить за пятёрку. По пути Сашка ״проговорился״, что мы с ״Байкала״, судна военной гидрографии, стоявшей на том же причале, кормой к берегу. Возле него и выгрузились.

— Дальше ни о чём не спрашивай, никому ничего не говори и делай, что я тебе скажу, — наставлял он меня.

Сам пошёл к группе из четверых моряков, стоявших поодаль. Видимо это из его экипажа. Вернулся с двумя парнями. Вместе взялись за наши два ящика и перенесли туда, где пришвартуется катер. Между ними завязался оживлённый разговор. Экипаж вовсю обсуждал распоряжение идти в Ванино. Все рассчитывали ещё побыть дома, а не тащиться почти двое суток шестьсот миль. А потом ведь придётся снова возвращаться обратно. И всё из-за этих ракет, будь они не ладные. Хорошо, что сорвалась перевозка животных нашего цирка из Японии. Чисть потом трюм от пребывания слонов и другого крупного рогатого скота.

Через полчаса подошёл катер, да и людей прибавилось. Все друг друга хорошо знали, на меня поглядывали с любопытством. Но никто ничего не спрашивал. Мало ли кто едет, может, сменил кого. Придёт время, на судне познакомят. Споро погрузились на борт и отчалили. Документы никто не проверял, так, как без них на судно всё равно не попадёшь.

Время уже было около одиннадцати, и вид ночного города с бухты Золотой Рог, представлял удивительно красивое зрелище. Чёрная вода отражала свет от судов, стоящих у причалов. А особенно красиво смотрелся сам город, с домами, со всех сторон, поднимающимися по сопкам. До этого мне никогда не приходилось оказываться в том месте и в это время. Хотя, на ״Комете״ ходил в Находку один раз, но это было днём. Затем город остался позади, а вокруг по-прежнему тянулись причалы, теперь уже в основном рыбацкие и военные, и стоящие на внутреннем рейде суда.

Подошли к острову Русский и отвернули влево, в пролив Босфор Восточный. Негромко, так, чтобы нас не услышали остальные пассажиры, я рассказал Сашке, что как раз в этом мест, в будущем е построят огромный вантовый мост. Он недоверчиво посмотрел по сторонам, прикидывая, каких он должен быть размером, чтобы под ним смогли проходить океанские суда.

Внешний рейд был в часе хода от центра города. Наш теплоход оказался самым дальним. Подошли к правому борту и вахтенный матрос опустил трап пониже, но не до самой палубы катера. Иначе подпрыгивая на хотя и слабой волне, катер бы бился снизу о трап. Налегке, с одной сумкой взобраться на него не составляло большого труда, тем более, матрос с катера страховал и помогал. Но вот с ящиками, всё обстояло сложнее. В их подъёме уже участвовали все особи мужского пола, возвращавшиеся на судно. С трудом, но оба ящика и я оказались на палубе теплохода.

Вахтенный поздоровался со всеми и повернулся ко мне.

— Толь, давай, отнеси с ребятами ящики ко мне, вот ключ. Он с нами не идёт, только доставил груз, сейчас с катером отправляется обратно, — опередив его не дав ничего спросить, распорядился Сашка.

״Ничего себе, как обернулось! Он что, серьёзно надумал меня отправить назад?״ Но тут я увидел, как Сашка повернулся ко мне и прижал палец к губам. Вахтенный с другими членами экипажа понёс мои вещи внутрь судна. Александр быстро потащил меня за собой по проходу вдоль борта, к какой-то двери, одной из многих. Повернул ручки, распахнул её и втолкнул меня внутрь.

— Сиди здесь. Никуда не выходи. Потом приду за тобой, — и тут же задраил дверь.

Легко сказать — сиди. А на чём? Выключатель я нащупал, но включать свет не стал. Вдруг свет увидят снаружи и заглянут сюда. Помещение стал обследовать с помощью газовой зажигалки, которую мне отдал Сашка, когда я остался ночевать в потайной комнате за гаражом.

Как я понял, это помещение было станцией газового пожаротушения, судя по десятку баллонов серого цвета. Они стояли по трём сторонам и трубками с какими-то клапанами, объединялись в одно целое.

Прошло часа два, как заработал судовой двигатель, и пошла вибрация по всему корпусу. Впрочем, это продолжалось не долго. Значит, она есть только при определённых оборотах. Так, сейчас почти два часа ночи. Его вахта закончиться в четыре. Ничего, подожду.

Судно понемногу набирало ход, качка почти не ощущалась, только слегка наклонялось то на один, то на другой борт. Жаль, что не могу посмотреть, что там снаружи. Хотя и могу дверь открыть, так, как ручки были и внутри. Впрочем, что я увижу в темноте. Тем более что этим маршрутом, как я говорил, однажды прошёл.

Но прошло больше, чем два часа. Я очнулся от своих мыслей, когда стала открываться дверь.

— Быстро выходи и иди за мной.

Что я и сделал. Вошли внутрь надстройки, повернули два раза, и, поднявшись по трапу на одну палубу вверх, оказались перед дверью каюты, с табличкой ״Второй помощник капитана״.

Свет уже горел, два квадратных иллюминатора, или это уже окна, были зашторены. Слева от входа на полу, то есть, палубе, стояли мои ящики. Каюта была довольно большой, а я представлял её себе как купе в поезде. За ящиками, была дверь, как я подозреваю, это туалет. Или гальюн? А может гальюн на военных кораблях, а здесь туалет? Правее двери кровать, тоже зашторенная. Под иллюминаторами, буду их так называть, вполне приличный диван. У стены справа, или как тут её называют — перегородка? Вспомнил — переборка. Так вот, там находится стол и два стула. Рядом двухстворчатый шкаф. Подозреваю, что и он должен как-то называться по-другому, но это не важно.

На сте..., то есть, переборке, две полки. Чуть ниже, закреплён телефон. По моим прикидкам, метров десять будет, не считая туалета. Жить можно.

— Спать будешь на диване. Главное, чтобы не было бортовой качки, иначе свалишься на палубу. Каюту я буду закрывать на ключ, хотя это и не принято в рейсе. На стоянке, другое дело. Хотя, тут переход короткий и послезавтра полагаем быть в Ванино. Побудь пока один, я сейчас приду.

Не стал себя уговаривать и тут же плюхнулся на диван. За четыре часа стояния, ноги уже меня не держали. Сашка очень быстро вернулся, неся в руках тарелку с жареной картошкой и двумя кусочками хлеба.

— Сейчас достану вилку и чайник, — с этими словами он открыл дверцу одной из полок.

— Ты что будешь — чай или кофе, — спросил он, выставляя вслед за электрочайником две чашки.

— Ни какого кофе, спать хочу.

— Давай, налегай на картошку, пока чайник греется.

Да, он был ещё тот, советский, из полированного алюминия и провода в матерчатой оплётке.

— В микроволновке ужин разогрел? — спросил я с набитым ртом, уплетая ещё тёплую картошку.

— В чём?

— Есть такие СВЧ-печи, очень удобно в них еду разогревать.

— А, видел такую печку в хозяйственном. Кажется, называется ״Электроника.״Только она очень дорого стоит. А картошку никто не разогревал, её только что пожарили, — и, видя в моих глазах немой вопрос, продолжил. — Тех, кто стоит вахту с ноля до четырёх, на завтрак, естественно, вставать не будут. Поэтому, вахтенный матрос и моторист, заранее идут на камбуз и жарят картошку, ставят чай. А потом вся ночная вахта всё это употребляет.

— А если на завтрак гречка?

— Не важно, что. Просто такая традиция. На разных судах, не только на торговых.

— Хорошая традиция, мне нравиться. Какой там у тебя чай, ״Липтон״ в пакетиках?

— Ишь ты, губу раскатал. Индийский, три слона. Самый лучший, какой бывает в стране.

— Ничего, придёт время, всякого будет, завались, — сказал я, и тут же задумался. Кто его знает, что теперь будет?

Вместе попили чай и я улёгся на диван, мгновенно уснув, под еле слышный звук двигателя и убаюкавшее раскачивание теплохода.

24

Проснулся от того, что меня трясли за плечо. С трудом разлепил глаза и увидел перед собой хозяина каюты.

— Что, пора?

— Нет, это мне пора на вахту, а ты можешь спать, сколько захочешь. Просто решил тебя предупредить, что ухожу. Дверь закрою. Да тебе и никуда и не нужно ходить. Туалет, душ, и всё такое прочее, имеется в каюте. Даже можешь в иллюминатор любоваться, никто не увидит. Хотя и ты ничего не увидишь, каюта с правого борта, а берег с левого. Встречные суда могут попасться, всего лишь.

— Где мы сейчас?

— Ольга на траверзе.

Я, было, хотел переспросить, какая-такая Ольга, как вспомнил, что так называется не то залив, не то бухта и посёлок с таким названием. Места там красивые, что ни говори. Жаль, что не смогу полюбоваться.

Когда за ним закрылась дверь, я решил немного полежать, но укачивающий эффект судна меня пересилил и сморил снова. Проснулся в четвёртом часу от того, что по судовой трансляции зачитывали, кому пришли радиограммы. Привёл себя в порядок и мне жутко захотелось есть. Порылся в шкафчике, откуда вчера появился сахар и заварка, но там ничего походящего не нашлось. Оставалось только любоваться видом из открытого иллюминатора. В каюту врывался чистый морской воздух, который я уже давно подзабыл. Пахло морем.

Полпятого щёлкнул замок в двери. Я хотел броситься в санузел, но потом опомнился. Вошёл Александр с картонной коробкой в руках и тут же закрыл за собой дверь на ключ.

— Голодный?

— Как волк!

— На, выбирай себе, что по вкусу, и он стал вытаскивать из коробки банки.

Тут был знакомый ״Завтрак туриста״, тушёнка, импортный паштет, шпроты, сгущёнка обычная и с какао, болгарские компоты из черешни,״Боржоми״.

— У вас на пароходе есть магазин?

— Можно сказать, и так. ״Артелка״, называется. Берёшь что хочешь, а потом высчитают.

— А, понял. Как у нас в поле. Берёшь, что надо, а потом записываешь в тетрадь ״Личного забора״.

— Придётся посидеть на сухом пайке до самого порта. Я же не могу таскать из кают-компании тарелки с едой. Ночью постараюсь опять принести жареную картошку.

— Тоже мне проблема! Не помру.

— Вот и славно.

— Никто не интересовался, что за ящики ты себе в каюту затащил?

— У нас излишнее любопытство не в почёте. О! Мой первый пароход идёт! — воскликнул Сашка, высовываясь в иллюминатор.

Я выглянул во второй. Встречным курсом, в полукилометре от нас шёл пассажирский теплоход белого цвета. Похожий на него, стоял вчера на Морвокзале.

— Что это за судно?

— ״Любовь Орлова״. Я на него после мореходки распределился. Сделали несколько рейсов по Приморской линии, а потом экстренно отправили в Кампучию. Помнишь, когда я тебе про войну с Китаем, упомянул, что через полгода мне пришлось работать с пленными полпотовцами?