Прерванная поездка

1

— Куда прёшь, деревня!

Водила на заляпанной грязью Нексии попытался вклиниться между мной и стеной тоннеля, чтобы опередить хотя бы одну машину. И где он только грязь нашёл? В Москве уже недели три дождя не было. Думает, что он самый умный и поэтому считает возможным расталкивать еле ползущих в пробке? А она всё уплотняется и уплотняется. Вонь выхлопных газов стала проникать в салон. Ещё раз проверил, все ли стёкла подняты. Значит, салонный угольный фильтр, который поменял всего месяц назад, оказался 'левым'. В прошлом году купил в магазине для праворульных авто и проблем не знал месяцев восемь. А в этот раз, покупая в крупном сетевом магазине автозапчастей масло и фильтр, заодно взял и его. Фирма та же, а свойства утратились очень быстро. Лето в самом разгаре, без климат-контроля можно сдохнуть в московских пробках.

По прикидкам, я уже где-то посредине Лефортовского тоннеля. Поток машин почти не движется, так, в час по чайной ложке. А тут ещё этот наглый моргает светом, чтобы пропустили. И чёрт меня дёрнул согласиться съездить на Преображенку, забрать прибор из поверки. Уже было проехал под площадью Гагарина и начал перестраиваться, чтобы свернуть на Варшавку, где находится филиал нашего НПО, где я провожу девять часов своего времени, включая обеденный перерыв, как позвонил главный геолог.

Прибор не мой, в смысле, не я им пользуюсь. Но подошло время очередной поверки, и его, в числе многих, отвезли туда. Все уже со свидетельствами вернулись обратно, а один не прошёл испытания. Грешат на нас, уверяют, что повредили во время эксплуатации. Врут, собаки... Сами сломали, а свалили на нас. 'Нужную плату из-за границы ожидали два месяца'. Но это их слова. По опыту знаю, что срок поставки таких деталей не меньше четырёх. Значит, или починили старую, а денег сдерут как за новую, или сняли с другого прибора, а их владельцам наврут, как и нам.

А вчера позвонили и сказали, что можно забирать. Тот сотрудник, на котором числится этот прибор, уже месяц как в 'поле', 'Во глубине Сибирских руд...'. Вернее, нефтеносных полей. И Главный попросил, чтобы я кому-нибудь из своего отдела, поручил его забрать. А я сдуру сказал, что и сам это сделаю. Тут мне ехать всего минут десять, дольше вызванивать буду. Да и не факт, что порученец не воспользуется возможностью появиться на работе только после обеда.

И вот я застрял в этом чёртовом тоннеле. Скорей бы врубились вытяжные вентиляторы, иначе можно угореть. Что-то с автоматикой случилось или концентрация угарного газа не достигла определённого уровня? Перевёл климат-контроль на внутреннюю циркуляцию. Не сразу, но дышать стало легче. Не завидую я тем, кто ездит на изделиях отечественного автопрома. В абсолютном большинстве, они без кондеев. А импортный 'автохлам', как любит называть подержанные иномарки наш 'всенародно избранный', уже сто лет им оснащается. Что только не делают, чтобы не дать людям возможность ездить на нормальных машинах! И пошлины поднимают с регулярностью, которою бы применять 'в мирных целях'... И утилизационный сбор придумали... Да ещё с таким тарифом, что он превышает стоимость самой машины!

Если ты так заботишься о том, чтобы не покупали 'автохлам', а ездили на новых машинах, то запрети совсем комиссионную продажу авто старше трёх лет. Даже передачу по доверенности. Иначе, почему импортная четырёхлетка считается 'автохламом', а точно такая же или старше, но продающаяся внутри страны, таковым не является? Наверное, эксплуатация машины на родных дорогах и на отечественном топливе, останавливает сам процесс старения.

Впрочем, я отвлёкся. Да и не мудрено. За последние десять минут не проехал ни одного метра. Пожилая пара в жигулях-четвёрке уже впала в панику. Судя по грузу, который на багажнике и в салоне, едут на дачу. Сегодня пятница. Вот они и решили, пораньше выехать, чтобы в конце дня не стать намертво в бесконечной многочасовой пробке. Похоже, что не они одни такие предусмотрительные. Вон впереди через одну машину, какой-то автомобиль, не видно толком марку, на багажнике везёт старые оконные рамы.

А этим слева уже явно стало плохо. Женщина смочила платки водой и они дышат через них. Если так дело пойдёт, то 'скорую' им придётся вызывать. Впрочем, какая 'скорая'? Как она сюда сможет пробраться? А соседний тоннель? Там-то, пробки нет, скорее всего... Приедут по нему и перейдут в этот... Нет, не получится, Лефортовские тоннели не проходят рядом. Это между Крылатским и Строгино, они идут вместе, да и не только там, а везде. Хотя, вон какие-то двери есть по бокам. Может это аварийные выходы? По логике, без них нельзя.

Вентиляторы, было, загудели, но через десять секунд стихли. Пару раз моргнул свет. От перегрузки, наверное. Ладно, предупрежу Володю, своего шефа. По времени, я уже должен созвониться с ним, и сказать, что прибор забрал, и он действительно работает. Ага, размечтался! Сети нет... Ретранслятор не работает? Или его вообще здесь нет? Этим тоннелем езжу очень редко. И мобильником пользоваться не приходилось. Ничего, у меня аппарат с двумя 'симками', попробую через другую... Но и тут облом... Сеть отсутствует... Пить хочется... А толку, воды всё равно нет. Не буду же я просить у тех, кто в Жигулях. Не потому, что гордость не позволит, а потому, что выходить из машины в эту газовую камеру, в которую превращается тоннель, не самый лучший способ самоубийства.

А это что за пешеход и откуда он здесь взялся? Извиняюсь, судя по экипировке, это мотоциклист. Но без байка, на своих двоих. Судя по всему, даже он не может проехать. Вот и проситься в Форд, стоящий сзади меня, чтобы не угореть. Молодцы те ребята, впустили! И я бы не прогнал, жалко, что ли. В баке больше половины, можно не волноваться. Плохо, что радио не работает, скучно стало. А диски я принципиально не вожу, не люблю отвлекаться... Вру! Пару лет назад брал с собой в отпуск. Может так в бардачке и валяются? Отстёгиваю ремень и наклоняюсь над пассажирским сидением. Да, чего здесь только нет! Вываливаю всё это на седушку и на самом дне нахожу комплект из трёх дисков. Это ничего, что поют по-китайски. Три-четыре песни мне у них нравятся. Воткнул первый диск. Теперь можно и расслабиться... Голоса мелодичные, музыка убаюкивающая... Я даже зевнул.

Но-но, с этим осторожней, можно и не проснуться. Жаль, что я навигатор по городу не вожу. Там у меня книги закачаны и пара фильмов. Да и 'паука' можно было-бы разложить... Свой ноутбук и планшетник на работу не таскаю, только в отпуск беру. А сейчас бы не помешал. Полазил бы по интернету, да в тоннеле не получится. Тогда слушаем китайцев и ни о чём не думаем... Можно даже глаза закрыть и поискать чакру... Или что там с нею надо сделать?

Не заметил, как задремал. Проснулся от того, что смолкла музыка. Значит надо сменить диск. Открываю глаза и ничего не вижу. Полная темнота! Не понял ничего... Ночь, что ли уже наступила. Только собрался посмотреть на часы, как вспомнил, что я в тоннеле, а здесь всегда ночь. Да, но почему темно и тихо? Я, что, фары выключил случайно? Стало ещё более душно. Потянулся было прибавить холода, как понял, что двигатель не работает. Заглох? Повернул ключ, но двигатель не завёлся. Попробовал включить свет, но и он не загорелся. Вот так попал! Эвакуатор придётся вызывать...

Но какой эвакуатор в забитом тоннеле и без связи! Тут я обратил внимание, что вокруг вообще нет света. Может все разъехались, а я остался один? На ключах был брелок с фонариком. Вытащил их из замка зажигания и включил. Нет, всё нормально, я не один. Как стояли эти машины рядом, так и стоят. Хотя, какое там нормально, когда нет света и двигатель не работает?!

Что-то мне совсем не нравиться эта ситуация. Вдруг пожар? Надо вспомнить, где я видел ближайший аварийный выход. Да вот он, на правой стороне.

Что я всё о плохом. Лучше представлю, что сейчас твориться в коридорах городской власти. Руководству доложено о ЧП в тоннеле... Отдаются команды... Десять тысяч одних курьеров, то бишь, спасателей мчаться на помощь... Десятки телевизионных бригад толкаются у портала, чтобы занять место получше. А где взять столько эвакуаторов, чтобы вытащить тысячи машин?

Так, мне кажется или действительно, за неплотно прикрытой дверью в стене тоннеля мелькнул свет? Наверно, это и есть кто-то из дорожной службы или ДПСа. А зачем ему средина тоннеля? Вот ещё раз мелькнул свет. Что-то не торопятся выходить. Хотя бы кто-нибудь объяснил, что произошло и сколько нам здесь стоять. Опять появился свет. Что-то он там какой-то стеснительный. Пойти самому спросить? А почему бы и нет. Уже взявшись за ручку двери, опомнился. Да там же душегубка настоящая! Вообще-то, минут пятнадцать, двигатели не работают. Если не больше, я ведь не знаю, сколько времени проспал.

Потихоньку опущу стекло и принюхаюсь. Но от нажатия клавиши оно и не подумало стронуться. Да, разогнался. Стеклоподъёмники электрические, а его и нет. Ладно, была, не была. Быстренько заскочу в ту дверь, а там и отдышусь. Мысленно досчитал до восьмидесяти и выскочил их машины. Шутка конечно. Считал всего лишь до трёх, дальше я не умею. Нажал было на кнопку на пульте, и сделал шаг от машины. Но тут повернулся, повторно надавливая на ключ. Привычного захлопывания замков не было, и сигналка не пискнула. Я всё никак не привыкну, что машина обесточена. Пришлось закрывать вручную.

Всё это время зажимал нос платком. Но от сухого толку мало. Снова развернулся и потянул за ручку двери аварийного выхода. Распахивать сильно не стал, приоткрыл, только чтобы можно было пройти. Быстро захлопнул, чтобы не проник дым, я обернулся. У какого-то электрощита стоял мужик или парень. Определить было трудно, так, как он был в чёрном комбинезоне. Капюшон закрывал голову. От резкого звука, электрик, кто же ещё будет ковыряться в таком оборудовании, вздрогнул и быстро повернулся в мою сторону. При этом, что-то там щёлкнуло и очень яркая вспышка ударила по глазам, что я зажмурился.

Но всё равно, даже с закрытыми глазами я видел какой-то цветной калейдоскоп, вращающийся в разные сторону. Потом пошли разматываться двойные спирали, чем-то напоминая молекулу ДНК. Потом настала очередь ритмичных вспышек. Сначала это было похоже на звёздное небо, на котором в хаотичном порядке гасли и появлялись звёзды. Под конец их осталось мало, и их вспышки напоминали морзянку. Длилось всё это, наверно пару секунд, но мне казалось, что прошёл целый час.

Наконец, всё прекратилось и стало полностью темно. Медленно открыл глаза и увидел свет. Но не яркий, как от фонаря или от солнца, а обычный и какой-то рассеянный. Сфокусировал взгляд и понял, что он проникает через полотно. Повернул голову и увидел, что я лежу в палатке. Ну ладно, хоть во сне побуду при дневном свете, а то тоннельная темнота надоела. И воздухом заодно свежим подышу. Во, даже слышно, как какие-то птички чирикают. Лес, наверное, рядом.

Вот только лежать неудобно, жёстко очень. Похоже, доски одни под спальником. Но я-то понимаю, что лежу на автомобильном сидении и мне на самом деле мягко. Вдруг я неожиданно чихнул.

— Валера, будь здоров! — крикнул кто-то снаружи.

— Спасибо, буду, — автоматически ответил я.

Тут левую руку укусил комар. Возмездие последовало незамедлительно. Прихлопнув его, я посмотрел на руку. Кровь настоящая, боль тоже. Что-то очень реалистичный сон, получается. Или это не сон? Читал, что надо ущипнуть себя. Руку щипать не буду, она и так боль чувствует. Дёрнул за мочку правого уха. Больно! И по-настоящему! Интересно, может такое быть или нет? Должно. Иначе, если допустить, что это не сон, то, как я могу вместо тоннеля оказаться в палатке в лесу?

Хотя, в фильмах и книгах это происходит довольно-таки легко и просто. Вот будет смеху, если выясниться, что я в июне сорок первого. Уж я знаю, как нужно действовать. Первым делом выхожу на Берию, а он потом начну Сталина учить, как надо воевать! И 'пятилетку за три года!'. Аж самому смешно. Ни ноутбука, ни Истории Великой Отечественной Войны в нескольких томах у меня с собой нет. А вдруг есть?

Повернул голову влево. Рядом стоит сколоченный из струганных досок столик. На нём какие-то блокноты, простые карандаши, газета, керосиновая лампа с сильно закопчённым самодельным стеклом из банки. На полке из тех же досок, стоят книги по математике, истории КПСС. В крышку от стеклянной банки вделана лампочка. Провода от неё идут к каким-то аккумуляторам. Оружия нет. Вот и славно. Значит на дворе не военное время. Повернулся на бок и почувствовал под спальником твёрдый предмет.

Засунул руку и вытащил кобуру, с чем-то тяжёлым. Открыл её и увидел пистолет. Сразу узнал свой ТТ. Чтобы проверить догадку, схватил со стола газету. Это оказались Известия. Всмотрелся в дату. Всё сходится... И палатка и пистолет...

2

Газета была за 15 июля 1986 года. Значит, я вернулся в Приморье. В тот год, как и в два предыдущих, был ″ в поле'. Во Владивостоке была геологоразведочная экспедиция, а наша опытно-методическая партия проводила испытания нового поискового оборудования. Работали совместно с местными геологами и геофизиками. Институт был московский и поэтому мы мотались по всей стране. Моему отряду чаще всего приходилось работать в Приморском крае. И на китайской границе, и под Находкой, и других местах. Потом сместились к западу. Ванавара Красноярского края, в районе падения Тунгусского метеорита, Астраханская область и Центральная Россия. Далее везде.

В это год мы стояли на берегу одной из двух речек, при слиянии которых образуется Уссури. Нас здесь человек восемь-десять. Наши палатки как раз поместились на небольшой полянке, между речкой и лесовозной дорогой. Влево отходит лесная просека. В конце её, полутора километрах от нас, стоят геологи. Обычно располагаемся вместе, но на этот раз почему-то вышло так. Впрочем, так может и лучше, меньше народу — больше. ... Хотя, кислорода здесь очень много. Тайга, речка, сопки. Ни городов, ни заводов. Лепота!

Интересно, какое сегодня число и что за день? Газеты нам привозят редко, только с оказией. На столике нашёл часы ″Электроника'. Время 17-21. Почему тогда я в постели? То, есть в спальнике. Сквозь не застёгнутый вход видно, что земля сухая и светит солнце. Значит, дождя сегодня нет. Почему же я не на маршруте? Это в дождь нельзя делать электроразведку. Тогда мы сидим в лагере, занимаемся, чем попало. Впрочем, я с бригадой хожу не каждый день, хватает и работы в палатке с бумагами. Много времени занимает составления отчётов, проверка полевых журналов, взаимодействие с геологами. Может сегодня такой день? Но всё равно, спать среди белого дня не в моей привычке.

Вынул ноги из спальника и опустил на доски, шаря ими под нарами, выискивая домашние тапочки. Найдя, выпрямился и осмотрелся. На полу лежал транзисторный приёмник 'Альпинист 417'. Поднял его и поставил на стол. Интересно, батарейки ещё рабочие? Включил. Оказалось, что он настроен на Маяк, а там новости каждые полчаса. Сейчас, допоёт Ротару и узнаю, что в мире творится, и какое сегодня число. Пока играла музыка, оделся.

Тут заиграли 'Подмосковные вечера', позывные радиостанции.

— В Москве десять тридцать. В эфире Маяк. Новости средины часа.

— Сегодня, Генеральный секретарь ЦК КПСС, Михаил Сергеевич Горбачёв отправился в поездку по Дальнему Востоку...

Ясно, значит газета ещё не очень старая. Потому, что как раз, когда он был во Владике, мне пришлось по делам оказаться в городе. И маршрут проезда его кортежа был мимо здания экспедиции, находившейся на Океанском проспекте. Нам строго-настрого запретили подходить к окнам. А кто-то решил пошутить. Свернул лист ватмана трубочкой, подошёл к окну и приставил к стеклу. С улицы увидели что-то непонятное, и в здание побежал один из тех, кто там стоял в оцеплении. Развернув обратно лист, наш коллега уселся за стол. Прибежавший сотрудник стал расспрашивать, кто подходил к окну. Естественно, никто не признался. Тогда он так и простоял в нашей комнате, пока не проехал кортеж.

Бросил взгляд на кобуру. Долго не раздумывал и нацепил её на ремень. Её здесь принято носить открыто. Сверху надел штормовку, но застёгивать не стал. Пистолет и вроде прикрыт и одновременно виден. В геологии, ИТР могли написать заявление и получить право на ношение пистолета. Обычно писали, 'для подачи звукового сигнала и защиты от диких животных'. Полагалось при возвращении в город, сдавать, а при отбытии получать снова. Но это редко делали. К примеру, вернулся я в пятницу вечером. В экспедиции только дежурный на радиостанции, сдавать некому.

Послышались удары по мячу. Выглядываю из палатки и вижу, как четверо перебрасывают мяч через сетку. Увидев меня, прекратили играть.

— Не рано ли ты встал, Валера? — спросил Сергей, геофизик из местных. Фамилию не помню, что-то связано с рыбой. Карпов? Ершов? Сомов? Рыбаков? Ладно, вспомню. А вот остальных троих даже имена забыл.

— Почему рано? Время полшестого ещё.

— Что-то не верится, что ты быстро выздоровел. Лежал бы себе. Ужин принесём.

— Да нет, ребята. Я сам схожу. А температуры нет, — и я демонстративно потрогал лоб.

— Сейчас нет, а походишь, и снова поднимется.

— Я не долго. Лежать надоело.

— Тебе виднее, — и они снова принялись перекидывать мяч.

А на улице очень тепло. Слабый ветерок разогнал редких комаров. В лагере их всегда было мало. Это в лесу от них спасения нет. А здесь в широком распадке между хребтами сопок их меньше. Да я что-то не припомню, чтобы они так уж и сильно ели. Может другой породы? Это, в европейской части страны, или, как здесь говорят, 'на западе', меня едят и не давятся. Постоянно мажусь всякими средствами.

Лагерь представлял собой площадку, пятьдесят на тридцать. Палатки стояли буквой П, 'ножками' к дороге. Ближе к дороге шестиместная, в ней жили рабочие. Рядом двухместная, там обитал вышеупомянутый Сергей. На перекладине буквы П была продуктовая палатка-склад. Внутри лежала тетрадка и ручка. Заходишь, берешь, что нужно и записываешь. Потом из зарплаты вычтут.

В паре с Сергеем играет геодезист, имя не помню. Так он большой любитель сгущёнки. Кстати, его палатка рядом со складом. Да, и все палатки имеют каркас, пол, порог. Так вот, он берёт банку, садиться на ступеньки. Сдирает этикетку, отвёрткой пробивает две дырки и за один заход высасывает всю, а банку закидывает под порог. Я однажды попробовал повторить за ним, но смог осилить только чуть больше половины.

Когда его спросили, мол, этикетку-то, зачем отрывать, ведь она не мешает. Ответил просто, 'Так вкуснее'. По прошествии месяца, стало интересно, сколько же он слопал сгущёнки? Выгреб все банки и пересчитал. Оказалось сорок пять штук, ровно ящик.

На второй ноге стоит моя палатка, она ближе к деревьям. Правее и впереди палатка двух студентов-практикантов из Киевского университета. Рядом с ними женская палатка. В ней живёт пятидесятилетняя геофизик, и восемнадцатилетняя тоже практикантка , только из Читинского техникума, кажется

Сзади моей палатки, на берегу, метрах в двадцати, стоит кухня-столовая. К ней нужно идти по тропинке вдоль речки. Что ещё... Ах да... Место уединения находится за правой ногой буквы П, метрах в пятидесяти от ближайшего жилья. Чтобы никто не нарушил покой, в начале тропы вбита палка. К ней на арматуре привязана табличка, обмотанная в полиэтилен. С одной стороны красной тушью или фломастером написано 'Крепитесь, друг мой', а на обратной стороне: 'Добро пожаловать!', но уже чёрным цветом. Чтобы не забывать поворачивать нужной стороной, от таблички в обе стороны, на метр уходит катанка. Когда идёшь на сигнал 'Добро пожаловать!', то грудью давишь на проволоку, перегораживающую тропу. Табличка проворачивается, и издалека видна надпись: 'Крепитесь, друг мой', а на втором конце проволоки вдобавок закреплён велосипедный катафот. При следовании обратно, действие повторяется и надпись сигнализирует о том, что 'объект' свободен.

Подошёл к речке, умылся, окончательно разгоняя сон. Прислушался к себе, но никаких признаков болезни не обнаружил. Не помню, болел ли я тогда на самом деле или нет. Это что, мне снова придётся начинать жить по второму кругу? А если улететь в Москву и попытаться найти в тоннеле ту дверь попробовать вернуться в своё время? Вот чёрт, совсем забыл! Его же построят только лет через пятнадцать. А как же моя машина? Неужели так и будет стоять в тоннеле? Скорее всего, оправят на штраф стоянку. Это же, сколько денег мне придётся заплатить через столько лет, чтобы её вызволить! Или нет? Просто в тот день и час я просто не поеду через тоннель, и ничего этого не случится.

Ладно, что-то я проголодался. Пойду на кухню, хоть чаю попью. Ужин, наверное, не скоро, забыл уже, во сколько он бывает.

3

Кухня была сколочена из необрезной доски, всё равно по осени разбирать и перевозить на новое место. За длинным столом мог уместиться весь отряд. Кирпичная печь, топившаяся дровами, была напротив входа. Хозяйничавший здесь рабочий, на которого возложили обязанности повара, удивился моему появлению.

— Валера, я думал ты ещё лежишь.

— Надоело. Все бока отлежал. Это же не дома, на мягком матрасе.

— Согласен, на досках не тот комфорт. Чаю?

— Да, и покрепче.

— А мы жидкий и не пьём.

Это я помню. Основную массу рабочих составляли бывшие сидельцы. Работягами были добросовестными, если не запьют. Работали по несколько лет. Зимой жили в тайге, рубили профиля и магистрали. В экспедиции во Владике была и общага с комнатами гостиничного типа. Там жили ИТР, но и не только. Было несколько комнат, которые являлись ведомственной гостиницей.

На плите уже закипал синий эмалированный чайник. Повар распечатал пачку уже позабытого мною 'тридцать шестого' чая. Высыпал заварку прямо в чайник и отставил на край, чтобы потомился. Спустя пять минут, попивая чай с сушками, я начал обдумывать ситуацию, в которой оказался.

Сильно этому не удивился, подсознательно воспринимая как разновидность сна или галлюцинацию. В этом случае нужно просто досмотреть сон и дождаться пробуждения. А если принять за правду то, что произошло, то скорых решений не найти.

Есть два пути, или даже три. Первый путь — жить как жил, и постараться не наступать на одни и те же грабли по второму разу. Максимально используя знания о будущем. Здесь, возможностей для того, чтобы устроить свою и жизнь близких и друзей, наиболее благополучно, вполне достаточно. На следующий год начнут развиваться кооперативы. И вполне можно начать с них путь к достатку. Правда, рэкет тоже не будет сидеть, сложа руки. Значит, нужно будет взять в компаньоны знакомых, которые работают в силовых структурах. А владея информацией о ГКЧП, развале Союза, 'шоковой терапии', приватизации, МММ и прочих пирамидах, можно в итоге подняться очень высоко. На одних компьютерах и видаках можно сделать состояние. Тем более, помню, что за импортный телик и магнитофон можно было купить квартиру. Сам читал объявления, что двухкомнатную квартиру в Москве меняли на 'Волгу'.

Или можно далеко не ходить, а начинать делать дела уже здесь. Скоро разрешат свободный выезд за границу и ввоз подержанных авто. А то сейчас доходит до полного абсурда. Тот же моряк, чтобы купить и привезти машину, должен отработать на судах загранплавания пять лет. Потом, на общесудовом, то есть, профсоюзном, собрании, должна быть рассмотрена его просьба, и проведено голосование, разрешать или нет.

Затем, выписка из протокола судового комитета, оправляется в комитет плавсостава пароходства, то есть в профком. В ней сообщается, что собрание ходатайствует перед комитетом плавсостава, на покупку капитаном или матросом автомобиля в иностранном порту. Тот, в свою очередь, должен внести этот вопрос в повестку очередного заседания. Там тоже проводится голосование. Затем, уже выписка из протокола их собрания отправляется на судно, о том, что комитет плавсостава даёт или не даёт добро.

Однажды был случай, когда на судне прошли эту процедуру, но из пароходства ещё не было разрешения. А машину моряк купил в последнем порту. Собрания ведь проходят не очень часто, а из Японии ходу от суток до трёх, смотря из какого порта. Когда таможенники потребовали разрешение, то показал выписку из судового собрания. Этого не достаточно, заявили они, машину конфискуем. Тогда моряк зацепил её судовым краном и вместо берега, оправил на дно бухты.

Второй вариант немного вытекает из первого. Заработать значительную сумму и свалить за бугор, подальше от потрясений, которые ожидают СССР и Европу. А там, если бы я был хорошим болельщиком, то смог бы сколотить состояние на спортивных тотализаторах, так, как 'Альманаха', как в одном фильме, у меня нет.

Третий путь требует совсем авантюрных персонажей, к коим я себя причислить не смогу. Он подразумевает изменить будущее самым радикальным образом. Но, предугадать, каким оно получится, в результате вмешательства, никому не дано. Хотя, есть мнение, что историю творят личности. Но я не люблю высовываться, а тем более выступать в роли пророка о грядущих событиях. Впрочем, если захотеть, можно спокойно переплюнуть Вангу. Да ещё как!

Понятно, что для того, какой путь выбрать, недостаточно выпить кружку чая. А уж посвящать в свои планы кого бы ни было, верх безумства. Кто не поверит, да и ладно. А вот если, кто воспримет это на полном серьёзе, то моей жизни грош цена, после того, как поделюсь информацией о будущем.

Ладно, время у меня есть, хоть отбавляй. А пока поживу, осмотрюсь. А там видно будет.

Допивая чай, услышал, что едет грузовик, судя по звуку. Надо сказать, что не каждый день здесь ездят машины. Вышел из кухни, посмотреть, кто к нам пожаловал. Или может просто мимо проезжает. ГАЗ 53 остановился напротив палаток, откуда тоже вышел народ. Открылись дверцы, и водитель с пассажиром подошли к нам.

— Здорово, геологи! — поприветствовал всех старший машины, здороваясь с каждым за руку. Имя его тоже не помню, но вижу не первый раз.

— Привет, но мы геофизики, — традиционно ответил Сергей.

— Да какая разница.... Для меня вы все геологи.

— Что, опять ягоды-грибы собирать приехали?

— А чем ещё можно здесь заниматься?

Дело в том, что наш лагерь расположился на месте ежегодной стоянки сборщиков грибов. Желающие заключают договор с потребкооперацией. Те, в свою очередь выделяют тару для вымачивания груздей. Это очень широкие, но низкие бочки или кадушки. Также их снабжают бочками для засолки, самой солью и прочими ингредиентами. Оговаривается цена и количество. Некоторые ещё дополнительно договариваются с директорами ресторанов и сверх плана заготавливают и им. Но уже за другие деньги. Грибов здесь хватает и разных видов. От белых до волнушек и маслят. С маршрута мы всегда возвращаемся с полными накомарниками. И это при том, что специально их не ищем, а подбираем те, которые растут на профилях.

— Аралию, элеутерококк копать. А если повезёт, то и женьшень найти можно.

— А почему бы вам самим за это не взяться?

— Иногда берёмся, не без этого.

И это верно. Когда бывает вынужденный простой, ребята копают корни. Сушат и сдают в аптеки и в ту же потребкооперацию.

— Как у вас в этом году, всё нормально? — это уже вопрос ко мне.

— Да, всё по-прежнему.

— Нашли что-нибудь?

— Здесь и без нас давно всё найдено. Мы только уточняем место залегания и объём запасов.

— Ну и ладно. Ребята помогут разгрузить? Рассчитаюсь, как положено.

— Если напьются как в прошлом году и не выйдут завтра на работу, то лично спущу бочки в речку. Пусть китайцы вылавливают.

— Какое там напьются! А то сам не знаешь, какая проблема с водкой. Литр только сумел достать, и то с трудом.

Я и забыл. Второй год в стране действует полусухой закон.

— Ребята. Помогите разгрузить машину, а то им в Уссурийск надо успеть сегодня вернуться.

Машина завелась и подъехала к месту выгрузки, рядом со столовой. Сами сборщики появятся чуть позже. Поставят палатки, рядом с бочками. Мужики нормальные, никаких конфликтов с ними не было ни разу. Они приехали сюда на заработки, а не водку пить и бездельничать. Разгрузка заняла всего полчаса и машина уехала. Ребята с двумя бутылками 'Пшеничной' пошли в столовую. Сейчас за ужином остограммятся и завтра даже по ним и не скажешь, что выпивали, работать смогут вполне.

Кстати,

— Серёг, а почему сегодня не ходили на работу?

— Ты что, забыл?

Вот блин.... Так можно и проколоться...

— Да у меня все дни перепутались.

— Батареи новые обещали привезти. А без них ВЭЗ-ВП не сделаешь.

— Ах да, вспомнил. Я думал, что уже привезли.

— Обещали сегодня-завтра.

— На 'магнитку' тоже нет батарей?

— Почему нет, есть. В четыре часа студенты вернулись. Прошли одиннадцатый и двенадцатый профиля.

— Молодцы, а то я подумал, что сегодня никто не работал.

ВЭЗ-ВП, или Вертикальное Электрическое Зондирование Вызванной поляризации, производится при помощи батареи в четыреста вольт. Она размещена в деревянном ящике и носится отдельным человеком. А 'магнитка', то есть Магниторазведка, делается прибором, наподобие теодолита. Не совсем, конечно, но схожесть в том, что магнитометр крепится к треноге. Только этим и напоминает геодезический прибор. Для него подходит батарея на тринадцать вольт, в виде кубика.

После ужина приехал начальник отряда геологов.

— Привет, вижу, что ты оклемался. Молодец!

Похоже, моя болезнь стала темой номер один для неизбалованных новостями обитателей тайги. Знать бы, чем это я болел, почему и сколько времени. Что-то я этого совсем не помню.

— Да поправился.

— Значит, завтра как договорились?

Знать бы, о чём договаривались.... Но ничего не остаётся, как сделать вид, что помню.

— Да, как договорились.

— Тогда с утра и съездим, чтобы послезавтра можно было отправить людей на выброс.

А, я понял, о чём идёт речь. Кроме той площади, на которой мы делаем геологическую и геофизическую съёмку, есть работы, на так называемом выбросе. На маленьком участке, в стороне от основных работ, проводятся точечные изыскания. Для этого туда забрасываются два-три человека на несколько дней. Вот мы завтра и должны съездить и выбрать место, где можно оборудовать временную стоянку.

Прошёлся по лагерю. На этом участке мы работали последний год. На следующий сезон, нас снова перебросят на китайскую границу, в район посёлка Пограничный. Там мы будем работать и в тылу и на участке заставы. В сопровождение будет выделяться пограничный наряд из двух человек. Природа там совсем другая, более засушливая. Хвойных деревьев не будет, в основном осина и берёза. Сопки не высокие и без деревьев. Но и там интересно по-своему.

Приграничная зона накладывает свой отпечаток. Например, очень много ДОТов. И артиллерийских, и пулемётных. Начиная от тех, что строили перед войной под контролем Карбышева, и заканчивая современными. Но они не идут ни в какое сравнение с довоенными. Те же бетонные колпаки, их ставили, как попало. Многие ушли под землю так глубоко, что только бетонная макушка видна на краю поля. А о том, чтобы в него влезть не может быть и речи. Даже, если прокопать ход, то амбразуры всё равно под землёй. Другие ДОТы, ещё не закончили строить, а бетонные стены уже крошатся. Я сделал тогда много снимков. Даже плёнку черно-белую проявил. Но куда потом она делась, не вспомню.

На танкоопасных направлениях размещены батареи из нескольких Т-55, закопанных в землю по самые башни. Там постоянно несут службу солдаты, поэтому полазить внутри танков не довелось. Однажды я обнаружил танк, а скорее всего танкетку. Башня была шести или восьмиугольная, а вместо пушки пулемёт с раструбом. Скорее всего, его поставили после событий у озера Хасан. Потому, что вокруг уже вырос целый лес. Внутрь залезть не получилось. Люк заржавел или прихвачен сваркой.

А перед этим прочёл в местной газете, что хотели поставить памятник, посвящённый событиям тех лет, но не сохранилось ни одной единицы бронетехники. Уже в Москве, через несколько лет, позвонил на Мосфильм, в военно-технический цех и спросил, нужен ли им такой раритет. Ответили, что да, нужен. Говорю, что знаю, где есть. Заинтересовались. Но после моих слов, что объяснить, где именно он стоит, не смогу, а вот на месте, покажу, сразу энтузиазм пропал. Пообещали связаться со мной, но до сих пор не позвонили.

Как-то раз, приехали в район работ, вылезли с машины и выгрузили оборудование. Разворачиваясь, машина раздавила керамический горшочек. В нём налит раствор медного купороса и вставлен медный электрод. Применяется в нескольких методах. Наши крики водитель не услышал и уехал. Работать без него мы не могли. А добираться пешком до лагеря тем более. Выгрузились мы у вершины сопки, на которой находился подземный наблюдательный пункт, а перед ним большая долина, до самого Китая. В нём несли службу двое или трое солдат. А уже была осень. Позвали они нас к себе, и мы до пяти часов просидели у них, попивая чай и играя в карты.

Почему-то в тот год мы не имели фляг, а пить хотелось в тех краях очень сильно. А рек не было. Вернее, была одна, протекавшая по долине, вдоль колючей проволоки. Но пить из неё никто не решался, так как на её берегах стояло несколько ферм.

Другое дело здесь. Речек, ручьев и родников в изобилии. Пить можно отовсюду безбоязненно. В первый год был немало удивлён, обнаружив в тайге, на открытых участках, виноград. Правда, грозди были маленькие, виноград синий, кисло-сладкий. А лимонник видели, как растёт в тайге, а не дачных участках?

Моя мать, с бабушкой, после войны, оказались в Приморье. Спецэшелон вёз их тридцать пять суток. И то, они срезали угол через Китай, по КВЖД. Вернулись через два года. Но так им понравилось здесь, что мать вспоминала об этих местах всю жизнь. Рассказывала мне и о лимоннике. Но я, было, решил, что она чего-то путает, какие лимоны могут расти в тайге? А потом и сам увидел. С каждой командировки привожу сок, или протёртую с сахаром ягоду.

Ещё меня удивила актинидия. Мы, не зная по началу, как она называется, её нарекли кишмиш, потому, что без косточек. Растёт на лианах, вьющихся по деревьям. Когда спустя годы впервые попробовал киви, всё не мог вспомнить, чего мне его вкус напоминает. Точно знаю, что киви ем впервые в жизни, но вкус знаком давно. Потом, через лет пять, вспомнил, что актинидия имеет тот же вкус, тем более, её не надо чистить, напоминает по виду большой спелый крыжовник, только, что не в полоску.

Вообще, в Приморье сейчас начинается самое лучшее время года. И продолжается до ноября. Тайфуны не в счёт.

Вернулся в палатку и задумался. Нет, не о том, что раньше было хорошо, а сейчас плохо. Для этого нужно взять обычные счёты и двигать костяшки в разные стороны, откладывая плюсы и минусы. Но это будет субъективное мнение, у каждого своя шкала.

Достал документы. Так, паспорт, с пропуском в погранзону на месте, разрешение на оружие, тоже имеется. С погранзоной вообще комедия. До Андропова, были закрыты приграничные районы и Владивосток. С его приходом, закрыли всё Приморье, за исключением Уссурийска и Арсеньева, которые находятся посредине края. И как в них попасть?

Знакомый рассказал вообще анекдотичный случай, правда, это было в год Олимпиады в Москве. Он возвращался после игр к родителям, в Спасск — Дальний. А работал и жил он во Владивостоке. Скорый поезд 'Россия', опаздывал на полтора суток. Отдохнуть дома не получится, отпуск заканчивался. Пошёл к начальнику поезда, чтобы доплатить до конечной станции. Та и говорит:

— Владивосток, закрытый город.

— Я знаю. Вот мой паспорт. Вот адрес. Видите, прописан во Владивостоке. И штамп специальный, с буквами 'ЗП'.

— Для въезда нужен пропуск, — настаивает начальник.

— Я знаю, но мне он зачем, если я там живу?

— Без пропуска билет не дам.

— Понимаете, пропуск дают в милиции, по заявлению. А к заявлению прилагается приглашение от того, к кому он едет. Как я могу сам себя к себе пригласить и потом в милиции получить разрешение, чтобы вернуться домой? Меня могут прямо от них отправить в дурдом.

— Без пропуска нельзя. Сойдёте в Спасске.

Знакомый понял, что убедить тётку не получиться. Дело в том, что поездную бригаду сформировали в Рязани и проинструктировали на счёт пограничного режима. Проводницами были девушки-стройотрядовцы. Вернулся в вагон, дал им денег и по пачке японской резинки и спокойно доехал до места.

От постоянного ношения, паспорт истрепался, хотя и завёрнут целлофан. При покупке билетов на любой вид транспорта, включая автобус и электричку, требуют документ, без него никуда. Переложил в карман штормовки. Туда и все деньги. Их, правда, не много. Зарплата вся на сберкнижку перечисляется, а здесь только командировочные. Теоретически, можно и в Приморье деньги с книжки снять, но только в центральной сберкассе. Но мне пока без нужды. Тратить их в тайге негде. Вот, когда буду уезжать, тогда и пригодятся.

Вытащил пистолет. Одна обойма полная, в другой не хватает двух патронов. Когда я их потратил, не помню. Наверное, по банкам стрелял. Буду в экспедиции, пополню. Понюхал ствол, нормально, не пахнет. На шомпол намотал кусочек бинта, повозил туда-сюда. Чистый. Значит, после последней стрельбы, не поленился и почистил.

Опять включил радио. Но ничего интересного не было. Обычные для того времени новости: вести с полей, фабрик-заводов. Ни тебе курса доллара, ни о маньяках и взяточниках, терактах и пиратах. Через полчаса будут международные новости. Вот тогда и расскажут о землетрясениях, пожарах, катастрофах в капстранах. У нас этого не бывает.

Ладно, посмотрю, что там с батареями. Приборы хранились палатке Сергея. Меня чуть смех не разобрал, когда их увидел. Подумалось, до чего же примитивная аппаратура тогда была! Тратилось безумно много времени и сил, чтобы провести съёмку. По моим прикидкам, если бы воспользоваться приборами моего времени, то эту работу, что делают десять человек четыре месяца, можно было сделать вдвоём за пару недель. А мы ведь пару лет назад испытывали здесь квантовый магнитометр. Даже не знаю, закупила их экспедиция или нет.

А ведь потом до весны будут вестись камеральные работы, то есть обработка данных собранных за полевой сезон. Проверил сами батареи. Действительно, заряда почти нет. Тут я даже про себя удивился, тому, как быстро я втянулся в дела. Словно и не прошло более четверти века. Только уже подзабыл, как на ней работать. А ведь для вычислений пользуются до сих пор логарифмической линейкой. Да, каменный век, не меньше.

Ничего, втянусь, как-нибудь. Но, как вспомнил, что все эти работы пойдут коту под хвост, что сразу руки опустились. Никто не будет здесь ничего разрабатывать. А всю эту тайгу вырубят и продадут кедр китайцам и японцам. Толпы браконьеров истребят гималайского медведя, выкопают все лекарственные растения и тоже вывезут за границу. Как будто Мамай пройдёт по здешним, и не только, местам.

4

Незаметно пролетел вечер. Потом долго не мог уснуть. И не только от того, что на досках лежать отвык. В голове ворочались мысли, как, всё-таки, дальше жить. Подумал, что вот усну, а проснусь дома или в тоннеле?

Но чуда не произошло. Проснулся от укуса комара, залетевшего под полог. Сперва не мог понять, откуда у меня в квартире комары, если даже тараканов сто лет не видел. Но потом вздохнул чистым таёжным воздухом и всё вспомнил. Открыл глаза и увидел то же, что и при вчерашнем пробуждении. Было слышно, что кто-то прошёл мимо палатки. Наверное, к речке умываться или уже на кухню.

Так, где тут у меня мыльно-рыльные принадлежности? Ага, нашлись на полке. Глянул на себя в зеркальце. Так, шкиперской бородки, которую я однажды отрастил, нет. Уже сбрил или ещё не отращивал? С сомнением взял в руки зубную щётку. Даже не знаю, считать её своею или чужой? Поискал глазами на полке, но другой не видно. Будем считать, что она перенеслась вместе со мной. Рядом лежал тюбик болгарской пасты 'Поморин'. Насколько я помню, вкус у неё солоноватый, отвык уже от такого.

За кружкой горячей воды для бритья пришлось сходить на кухню. Там всегда грелось ведро воды. И посуду помыть и побриться. Электробритвой никто не пользовался, так, как ни у нас, ни у геологов генератора не было.

На завтрак была гречка с тушёнкой. Да, в ней действительно было мясо, а не хрящи и жилы. Уплетал за обе щёки, так как еда, приготовленная на дровах и поглощаемая на свежем воздухе летним утром, очень раздразнила аппетит. За столом ребята чего-то там обсуждали, но я не прислушивался особо, так, как снова погрузился в свои мысли.

По транзистору, стоящему в столовой, передавали о ходе работ по ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС. Вот, если бы я оказался здесь в апреле, то постарался бы предупредить об этом. Что ещё такого произошло в восемьдесят шестом году? Землетрясение в Армении? Нет, это позже. Где-то в конце восемьдесят восьмого. 'Нахимов' столкнулся, кажется... Точно, в ночь на первое сентября. Вот о нём я успею предупредить. Только, кто меня будет слушать? Надо будет что-нибудь такое придумать, чтобы поверили. Например, за час до отхода позвонить и сказать, что на теплоходе заложена бомба. Пока будут искать, грузовое судно придёт в порт и они не столкнуться.

Тут меня привлёк шум, разгоревшийся по поводу спора, насчёт даты какого-то изобретения.

— Жаль, нет интернета, без него сейчас плохо, — вырвалось у меня.

— Ишь, размечтался о болгарских. Я тоже мечтаю о 'Стюардессе', а Вадик о 'Ту-134'. Кури вон 'Астру', как все, — со смехом сказал повар.

— Со стюардессой нужно в самолёте знакомиться, а не здесь о ней мечтать. Летай чаще и познакомишься. А вместо Ту, можно и на Боинге летать. И при чём здесь курево? — недоуменно спросил я.

— Ты же сам сказал, что нет 'Интера', нет... Это мы и так знаем. Привозили месяц назад ' Опал', так всего по блоку досталось.

— Какого интера? Я про интер..., тут я осёкся, поняв, о чём идёт речь.

За столом все стихли, с интересом прислушиваясь к нашему разговору.

— Валер, ты всё-таки, ещё не выздоровел. Куда тебе ехать на выброс... Давай я съезжу вместо тебя, — сказал Сергей.

— Да нормально всё! Тем более, я уже больше пятнадцати лет не курю!

Тут я опять поймал на себе удивлённые взгляды. Ребята стали переглядываться и перешёптываться. Я понял, что снова сморозил, на их взгляд, очередную глупость.

— Сколько, говоришь, лет? Ты ночью с топчана не падал, головой не ударялся?

— Я хотел сказать, часов. А 'Астру' не люблю.

— Это понятно, она такая подмоченная никому не по вкусу.

Я не стал больше здесь задерживаться и ушёл в палатку, пока ещё чего-то не ляпнул. Вспомнил, что тогда я ещё курил. Но после перемещения сюда, курить не захотелось ни разу. А то, что сигареты намокли, виноват тот самый геодезист. Когда его везли на участок в кузове грузовика, то начался дождь. Он потянул на себя брезент, которым были накрыты продукты. Банкам то ничего не стало, а сигареты промокли. Их хотя и просушили потом, но вкус изменился. Их брали только тогда, когда других не было.

Так, пора собираться, скоро подъедет начальник геологов. Точка, куда мы собрались ехать, на высоте тысяча триста метров, значит, нам нужно подняться ещё на восемьсот. Но подъём будет затяжной, километров двадцать. Вернёмся к вечеру. Схожу, возьму поесть с собой, а то, после лазанья по сопкам до ужина не дотяну. В продуктовой палатке взял по банке тушёнки, сгущёнки и завтрака туриста. На кухне отрезал полбуханки хлеба. Ему, правда, уже больше двух суток, но и так сойдёт.

Котелок, заварка и кружки всегда лежат в любой геологической машине. Что ещё с собой взять? 'Энцефалитку' надеть или штормовку? Нет, в энцефалитке очень жарко. Клещей сейчас мало, а особо по зарослям ходить не придётся. Куда положить банки? Авоськи нет, да и не серьёзно с ней в тайге. Ладно, возьму рюкзак. Он у меня не Абалаковский, гораздо меньше. Побросал банки, особо не укладывая, так, как не на спине тащить.

Только прилёг, как услышал звук грузовой машины. У геологов был ЗИЛ 157, вот он едет, громыхая бортами. За рулём был сам начальник отряда. Блин, как же его зовут? И спросить ни у кого нельзя. Подошёл к машине. Тот не стал выходить, только махнул рукой, чтобы садился.

Дорога была разная. Это не в средней полосе, где колея по полметра. А здесь всё-таки горы, называемые сопками. Соответственно, слой грунта небольшой, под ним камень. Несколько раз приходилось переезжать одну и ту же речку. Но для такой машины это семечки. Да и любая легковая здесь проедет спокойно. Это после тайфуна здесь будет такой поток, что снесёт.

Двигатель натужно гудел, но тянул. Подъём был затяжной. Дорога особо не петляла, а так, слегка отклонялась то в одну, то в другую сторону. Ехали молча, я с интересом осматривал окрестности. В прошлой действительности тоже так ехали, но тогда всю дорогу болтали, и я не смотрел по сторонам. А сейчас даже не знаю, о чём говорить. Вернее, знаю, но не могу. А пока полюбуюсь на окрестности. В те годы можно было относительно безбоязненно ходить по тайге, хотя уже и было известно выражение, что самый страшный зверь в тайге, это человек. И встречи с ним следует избегать.

Два, нет, три года назад, естественно, в той реальности, узнал, что не далеко есть несколько пещер. Это, когда мы стояли здесь первый год. На работе была пауза в несколько дней. А к Сергею приехал брат из Владика. Отдохнуть, собрать грибов. Вот он и уговорил меня сходить к пещерам.

Нужно было перевалить через этот хребет, только по соседней долине Дороги в ней не было, только тропа. Мы перешли через гряду слева и пошли вверх. Когда перевалили через хребет, стало смеркаться. А мы всё не могли найти подходящее место, где остановиться на ночёвку. Когда нашли, уже почти стемнело. Еле успели поставить палатку и собрать дров. Фонарики у нас были, но батареек только по одному комплекту, поэтому их берегли для пещер.

Наутро, пошли дальше вниз. Метров через пятьсот, увидели не далеко от тропы навес из полиэтилена. Возле него двоих человек. На сучках кедра висели ружья. Мы прошли мимо их, не сводя глаз, друг от друга. И благодарили судьбу, что стали на ночёвку выше их. Если бы мы прошли ещё немного, то они бы увидели нас, а мы бы их. И тогда нам нужно было бы или уйти в соседний распадок, или пройти ещё на несколько километров ниже, что в наступившей темноте было бы сложно. Тропа постоянно переходила с одного берега ручья на другой. Приходилось перепрыгивать по мокрым, замшелым камням. При очередном таком форсировании, я поскользнулся, и чтобы не упасть, схватился за деревце. Но оно оказалось сгнившим, и я вместе с ним упал в воду, намочив кварцевые часы. Они, естественно, остановились. Потом пришлось назавтра, после просушки, устанавливать время по компасу. И довольно точно, разница была всего в четыре минуты.

Но всё равно, ночевать было бы страшно, зная, что за спиной неизвестные с ружьями, а у меня тогда ещё пистолета не было. Да и не помог бы он, в темноте. Скорее всего, палатку бы не ставили и костёр бы не стали жечь, чтобы не выдать себя.

5

Пещер мы в тот раз, так и не нашли. В них я побывал уже потом, через полтора года, зимой, когда прилетал в командировку. Оказывается, нам нужно было обогнуть сопку с другой стороны.

Наконец, мы на месте. Оставили машину и пешком пошли выбирать место для бивака.

— Слышь, давай выберем другое место. А то ребята жаловались, что в прошлый раз через них ходили муравьи, и до воды было неудобно спускаться.

Геолог уставился на меня, и спросил:

— В какой прошлый раз?

Вот же зараза, опять не уследил за словами.

— Да, ладно, не обращай внимание. Это я чего-то перепутал.

Но всё-таки, пошли влево от дороги, а не вправо, как было в том времени. Когда уже хотели возвращаться обратно, так и не найдя подходящего места, увидели просвет между деревьев. В итоге вышли на поляну, на которой стоял какой-то сарай. Страшно этому удивились. Понаблюдали минут пять из-за деревьев, но никого не обнаружили. Тогда по одному вышли на поляну, и подошли к постройке.

Она была метров шесть-семь в длину и четыре в ширину. С фасада было два окна, посредине дверь. Замка не было, а вместо него вставлена щепка. Справа над крышей виднелась железная труба. У стены была сложена небольшая поленница. Остальные дрова лежали горой возле колоды.

— Что ты на это скажешь? — спросил у меня геолог.

— Может это зимовье?

— Нет, их не так строят. Ты что, ни разу не видел?

— Видел, конечно. А может это лесорубы?

— Не похоже.

— Давай зайдём.

— Пошли. Иначе, место для бивака придётся искать подальше отсюда.

Открыли дверь, но непонятного только прибавилось. Слева, вдоль задней стены стояли коробки. Справа была печь и вокруг разные кастрюли, и бачки, фляги с водой. Подошли к коробкам. Крайняя была не запечатана, а на ней приклеена этикетка рыбных консервов. Удивившись ещё больше, я достал из коробки банку.

— Ты глянь, горбуша!

— Что за чушь! Откуда здесь она может взяться?

— Видимо, они её тут и делают. Вон смотри, похоже, станок для закатки, — и я показал на какой-то агрегат.

С консервами было всего три ящика, в остальных коробках оказались пустые банки, крышки и бумажные этикетки.

— Да, по всей видимости, здесь эти консервы и делают. Но откуда здесь горбуша? Я этого никак не могу понять!

— Я слышал, что она заходит нереститься в реки. А какая-то артель наверно делает из них консервы. Типа тех, что возле нас грибы солят.

— Да здесь до моря больше сотни километров! Рыба никогда сюда не дойдёт. Это раз. В пресной воде с нею происходит метаморфоза и она ни для чего больше не годиться. Поэтому, её если и ловят, то только на икру, да и то, ближе к устью. Это два. И переработку размещают как можно ближе к месту вылова, а не на почти полутора километровом перевале Сихотэ-Алиня! Это три.

— Ты что, не веришь своим глазам?

— Я отказываюсь им верить, потому, что этого не может быть!

Ладно, что делать будем? Где палатку ставить?

— Давай, ты вправо, а я влево. Встречаемся здесь минут через ... — он посмотрел часы и продолжил. — Минут сорок-сорок пять.

Я пошёл вдоль седловины. Метров через сто было тоже неплохое место, но слишком близко от сарая. Поэтому я решил перейти дорогу и посмотреть в другой стороне. Подходящее место нашёл довольно скоро. Похоже, это на нём тогда стояли геологи. А так, как время ещё было, решил на обратном пути пройти чуть ниже, набрать грибов на ужин.

Но первое, что я увидел, был не гриб, а женьшень. Зонтик из ярко-красных ягод заметил сразу, настолько они выделялись на окружающем фоне. И пятилистники не давали усомниться в том, что это он. Ребята иногда находили его и приносили в лагерь. Я даже пробовал его есть сырым. На вкус напоминает обыкновенную морковку. Только цвет бледнее.

А вот самому встретить, ещё не доводилось. Судя по всему, ему лет десять, не меньше. А в год он прибавляет в весе на один грамм, или чуть больше. И ещё, его просто так не выкапывают. Тут надо соблюсти разные условности. Осмотрелся. Увидел подходящее дерево и срезал большой кусок коры. Потом выкопал мох. Уложил слоем в корытце из коры. Теперь стал на колени и расчистил круг диаметром с метр вокруг растения. Его нужно выкапывать, чтобы не оторвался ни один из множества отростков. А чем женьшень старше, тем они длиннее.

Только было собрался начать срезать дёрн, как остановил руку. Самое главное забыл! Надо произнести вслух какое-то заклинание. Несколько раз его слышал, но почти ничего не запомнил. А иначе корень не отдаст всю свою силы, или что-то вроде того.

Начал вспоминать, проговаривая слова, но вспомнил два или три. Не забивал в своё время голову всякой чушью. А сейчас задумался, может это вовсе и не ерунда. И произносить его нужно скороговоркой.

Погрузившись в свои мысли, я вздрогнул от прозвучавшего выстрела. Не потому, что он был громкий, скорее наоборот, а от того, что нарушил тишину, тут даже деревья не шумели от ветра. Стреляли из ТТ, больше не из чего. Геолог, наверное, балуется по банкам. Хотя... вряд ли бы он стал стрелять, не предупредив меня... Может, отпугнул какого-то зверя? Только, если это медведь или тигр. Бросил взгляд вокруг, чтобы запомнить место, пошёл узнать, в чём дело.

Метров за десять до поляны с сараем, остановился, так, как услышал громкий разговор двух спорящих людей. Удивлённый, остановился. Кто такие? Артельщики, чьё производство находится в сарае? Лесник или егерь? Правда, не знаю в чём отличие. Это по ним стрелял геолог? А вдруг попал?

Одни вопросы и ни одного ответа, даже голова распухла. Осторожно, от дерева к дереву, но дошёл до края поляны. Едва сдержался, не выскочив на неё. Да и было от чего. Толик, а именно так звали геолога, только сейчас вспомнил, лежал на спине, а на груди расползалось красное пятно. Напротив него, стоял милиционер, судя по погонам, лейтенант. В правой руке он держал пистолет. На плече, стволом вниз, висел АКМС. На ремне была кобура, похоже с Макаровым. Рядом с ним стоял второй, но уже в гражданской одежде, если таковой считать штормовку. У него тоже было оружие, но уже карабин с оптическим прицелом. А вот, какой именно, не скажу. Не разбираюсь в них нисколько. Даже в руках не держал ни разу.

И вот эти двое спорили. Тот, который с карабином, назову его егерем, доказывал второму:

— Зря стал стрелять, не узнав, есть ли здесь ещё кто-нибудь. Или вдруг сюда ещё кто-то должен подъехать?

Лейтенант оправдывался:

— А вдруг он бы убежал или сам начал стрелять?

— С чего бы он стал стрелять в человека в форме?

— Может это вовсе не геолог, откуда мне знать. Приехал сюда, всё разнюхал. А потом заявит... Тогда поздно будет... Когда я потребовал сдать пистолет и предъявить разрешение на ношение оружия, то он ответил, что оставил в лагере. А потом, когда увидел тебя, захотел забрать ствол обратно.

— Да геолог он. Я их машину узнал. Они внизу стоят , на берегу у дороги. А другие в стороне.

— Да какая разница, кто он. Нам не легче, от того, что стукнут про нас геологи или лесорубы. Если они стоят так далеко, почему тогда сюда припёрлись?

— Вот бы сначала узнал, а потом бы стрелял, — в сердцах, сплёвывая, ответил егерь и отошёл в сторону.

Милиционер, в свою очередь, присел и стал рыться в карманах убитого, вываливая на траву всё, что там было. Видимо, не найдя ничего интересного, выпрямился и подошёл к егерю.

— Куда теперь его?

— Сам думай! Когда стрелял, меня не спрашивал. Я снова на нары не собираюсь.

— Ты хочешь сказать, ни кого на тот свет не отправил? Да побольше, чем я! А нары нам светят по любому.

— Не сравнивай! Всегда за дело, а не запросто так!

— Так, вот и я за дело. За наше дело. Ты, что ли отвечал бы перед Седым за то, что нас бы накрыли? Кто в ответе за то, чтобы вас здесь никто не тревожил?

Тот молчал, отвернувшись в сторону. Затем повернулся и сказал:

— Грузим в машину. Отгоняем её к обрыву. Затаскиваем в кабину и сталкиваем. На всякий случай, если сама не взорвётся, смачиваем тряпку в масле, поджигаем, и в машину. Тогда бензин наверняка вспыхнет.

— А если их будут искать? И приедут сюда?

— Сворачиваться надо. В другое место переберёмся. Хорошо, что почти весь товар вывезли. Оставшийся, грузим тебе. И машинку. Остальное... Что сжигаем, а что прячем в стороне, потом заберём.

— Сарай. Что с ним делать будем? Жечь?

— Ни в коем случае! Сразу смекнут. Навалим мусора всякого, печь разломаем, пусть думают, что давно пустует.

— Хорошо. Пойдём жмура грузить.

— Пистолет мне не хочешь отдать?

— А то у тебя нету!

— Такого нет...

— Пистолет я ему в кобуру положу. Иначе сразу заподозрят неладное, если при нём ствола не будет.

— Ты думаешь, у него он легальный?

— Не сомневаюсь. Стал бы он его вот так открыто носить.

Я никак не мог поверить в происшедшее. Убивать за рыбные консервы?! И не бандит какой-то, а сотрудник милиции! Это в моё время этим никого не удивишь, а тогда... Выйти к ним и заявить, что всё видел и слышал? Тогда с обрыва в машине полетят два трупа. Уехать и сообщить? Ключи от ЗИЛа остались у Толика. Пока буду разбираться, как завести напрямую, подойдут бандиты. Даже если сумею сделать всё быстро, то меня могут догнать. Не пешком же они сюда пришли. Впрочем, я и не слышал, чтобы кто подъезжал. Но они могли оставить её в другом месте.

Тут я сильно пожалел, что ещё нет мобильников. Бежать на своих двоих? Доберусь только к вечеру. А эти дожидаться не станут. Вытащил свой пистолет и прикинул в руке. Но тут они подошли к Толику, чтобы отнести к машине. Лейтенант вдруг остановился и сказал:

— Сейчас вся форма в крови будет. Нужно ЗИЛ сюда подогнать или на чём-то отнести.

— Грузовик сюда не пройдёт. Придётся тащить. Давай лучше загрузимся сами, а потом покойника в его же машину. А то, вдруг кто-нибудь увидит дым и приедет, а мы ещё здесь.

Офицер куда-то ушёл и вскоре послышался звук подъезжающего автомобиля. В просвет между деревьями едва протиснулся УАЗ 469. Обычной армейской расцветки и без всяких надписей по бокам. Номер был не частный, значит машина служебная.

Вдвоём они быстро загрузили коробки с консервами, пустой тарой и агрегатом. Потом споро, только слышно было, как доносятся глухие удары, разломали печь. Собрали ещё чего-то ненужного и собирались сжечь, но передумали, и отнесли всё в кузов грузовика, мол, пусть там сгорит.

Я всё не мог решить, что мне делать. Стрелять в них? Если в того, кто застрелил товарища, ещё как-то можно оправдать, то в другого... Конечно, я понял, что они одного поля ягоды.... Но вот так, взять и застрелить обоих... Я вообще по живому ещё ни разу не стрелял. В армии по мишеням. Охотничьего ружья не было, с пистолета только по банкам. Вспомнил, в детстве с рогатки по воробьям пулял. Правда, не помню, попадал или нет. Что же делать? Отпустить их просто вот так? Конечно, нет. Меня-то не обвинят. Их приметы, номер машины я запомнил. Но это потом будет, после проверки. Эх, жаль, нет с собой мобильника с камерой или простого фотоаппарата.

Но они отвертятся, как пить дать. Приметы и машину, якобы, мог видеть и раньше и решил на них и свалить. А с геологом расправился ″по причине личной неприязни″. В общем, тюрьма по любому.

И зачем я настоял, что сам поеду! Ведь уговаривали меня не ехать. Другие вызывались. Да, тогда бы убили обоих. А может, и нет. Это ведь я предложил осмотреть эту сторону. Да чего я гадаю 'если бы, да кабы', что сделано, то сделано.

Я хотел, улучить момент и подбежать к тр..., в общем, к Толику и посмотреть, вдруг ключи от ЗИЛа лежат рядом с ним. Но на поляне обязательно находился кто-нибудь один. Даже если они и уходили куда-то вместе, то буквально секунд на десять. Только и успел бы добежать до убитого.

Я, то вытащу пистолет, то обратно в кобуру. Допустим, застрелю обоих. Что дальше? Как доказать, что не я убийца геолога? Отпечатки пальцев лейтенанта на ТТ, мог бы сделать и потом. А то, что эти двое были убиты из моего оружия, определят сразу. Тогда придётся скрываться как преступник. Без документов, денег, на другом конце страны.... Пока я до дома доберусь. Что за чушь я несу! Домой-то мне будет никак нельзя. Уходить за границу? Технически смогу. Ближайшая сухопутная, это с Северной Кореей и Китаем. Ни там, ни там делать мне нечего. Морем в Японию? Пограничники своё дело знают. В порту даже мимо иностранного судна нельзя пройти. Даже если ты на его глазах спустился по трапу с теплохода, только что вернувшегося с той же Японии. Спрятаться на нашем судне? Теоретически можно. Но могут и найти. Ведь, сначала перед отходом всё проверяет экипаж, а потом уже пограничники и таможенники. Тогда тюрьма обеспечена. Даже если и смог удрать, то там, чтобы не выдали в СССР, придётся стать предателем, со всеми вытекающимися последствиями для родственников. Всю анкету им испорчу. Хотя, через пару лет это уже не будет иметь никакого значения.

В общем, куда не кинь, всюду клин. Мои размышления прервали, так как эвакуацию материальных ценностей они закончили и подошли к убитому. Я вытащил пистолет и взвёл курок. К этому времени я выбрал самую удобную позицию. Почти у самого края росла берёза с раздвоенным стволом, а вдоль кромки поляны, густой подлесок.

До них мне было метров десять. Я сомневался, что смогу попасть в обоих, а они бы не смогли открыть стрельбу по мне. Против автомата и карабина мне не продержаться. И в кого первого стрелять? Они о чём-то тихо посовещались и 'егерь' зашёл в сарай. Вернулся он с большим куском полиэтилена. Разложили его рядом с телом и, повернувшись ко мне спиной, попытались перевалить его на плёнку. Но им мешало оружие, висящее на плече. Не сговариваясь, они сняли его и положили на траву. Перекатили тело и выпрямились.

Лучшего момента было не найти. Сначала я дважды выстрелил в лейтенанта. Успел заметить, что одна пуля попала точно под левую лопатку. И тут же нацелил пистолет на второго, который начал разворачиваться и наклонятся над карабином. В это время я и выстрелил. Первой же пулей попал куда-то в левое плечо, вторая и третья прошли мимо. Упавший егерь здоровой правой рукой подтянул к себе карабин, но когда попытался взвести затвор, то тот, ни чем не удерживаемый, только заскользил по траве. Не дожидаясь, пока он не повторил попытку, пытаясь упереть приклад в ботинок, я выстрелил оставшимися патронами. Первая же пуля попала в голову.

Быстро сменил магазин и стал наблюдать за подстреленными, боясь выходить, помня об имевшихся у них пистолетах. Но никто больше не шевелился. Выждав пару минут, я осторожно вышел из-за дерева. Подойдя к лежащим бандитам, по-другому я и не могу их называть, первым делом подобрал оружие. Полагающихся контрольных выстрелов делать не стал. С одной стороны, у меня оставалась неполная обойма, а с другой не видел в этом необходимости.

Перевернул лейтенанта и снял с него портупею с кобурой. Из кармана вытащил документы.

— Так, посмотрим, кто ты есть, ″оборотень в погонах″.

Раскрыв удостоверение, читаю: — Плавшуда Николай Иванович. Лейтенант милиции. Чугуевское РОВД, Приморский край.

Значит, милиционер настоящий. Тут меня пробрал, такой мороз по коже, что я даже поёжился. ″Вышку″ я себе заработал, сто процентов. Тройное убийство, ″это не мелочь по карманам тырить″. Доказать, что это они вели здесь бизнес и убили геолога не смогу. Значит, я никуда заявлять не поеду. И в лагерь не вернусь. А куда бежать?

Ладно, оставим на потом. Надо быстрее прибраться, пока не появился ещё кто-то. У второго был паспорт на имя Бутко Сергея Никифоровича. Родился в 1947 году, пос. Сусуман Магаданской области. Так, прописан... Кавалеровский район. Местный, значит. А родители, видимо, сидели в лагерях. Или охраняли, эти самые лагеря. Других вариантов не вижу.

Другого оружия у него при себе не оказалось. Тогда о каких пистолетах говорил лейтенант, что у него много? Видимо, лежат в другом месте. Да мне и трёх хватит, куда ещё. Тут откуда-то навалилась слабость на ноги, что я чуть не упал. Добрался до ближайшего чурбана, сваленного у поленницы, и присел. Надо теперь без спешки и нервов обдумать, что дальше делать. Безвыходных положений не бывает.

6

Правильно ли я поступил? От обвинения в убийстве Анатолия можно было оправдаться. Но тогда бы убийцы остались безнаказанными. Офицер бы назвал мои показания оговором, ″егеря никакого не знает и никогда не видел″. И как бы мне пришлось с этим жить? Товарищи по работе впредь бы относились ко мне с недоверием. ″Кто его знает, кто убил.... Всё указывало на него, но доказать не смогли″.

А что стало теперь? Теперь на меня повесят уже троих убитых. Пули в них от моего пистолета. Гильзы. ...Да, гильзы нужно собрать и так спрятать, чтобы не одна собака, в прямом смысле этого слова, не нашла. Вскочив, я подбежал к дереву. Довольно быстро нашёл почти все гильзы, кроме одной. Пришлось буквально ползать на коленках, и руками перебирать все листья. Оказалось, что, она упала вертикально, а я на неё наступил и вогнал в мягкий грунт. Это и навело мене на мысль, как их спрятать.

Вышел на дорогу, расплющил их и каблуком с силой вбил в колею. Потом нашёл подходящий камень и загнал их глубже. Присыпал всё это пылью. Здесь, уж точно искать не будут. Теперь пули... Может выковырять? Нет уж. Как представил, что придётся раскраивать череп и ковыряться в мозгах, что самого передёрнуло. Может их погрузить в машину и сбросить с обрыва? На ЗИЛ я их не смогу один загрузить, а вот в УАЗ вполне по силам. Но тогда мне придётся уходить пешком. А куда я вообще пойду? Знакомые в Приморье есть, но они почти все в поле, как и я. Да и не стану я у них прятаться, иначе подведу под статью.

Из погранзоны, которым является почти всё Приморье, нужно быстрее выбираться. С моими документами меня быстро схватят. А если воспользоваться документами убитых? Ещё раз взял в руки паспорта и удостоверение, вглядываясь в фото. Лейтенант и Толик по возрасту более-менее подходят. Разница в три-четыре года не существенна. Но фактура первого, мягко, скажем, отличается. Больше подходит паспорт геолога. Но его отсутствие обнаружат и в ориентировке на это укажут.

Значит, придётся переходить на нелегальное положение или искать новые документы. Хватит сидеть, пора отсюда убираться. Мало ли кто будет проезжать и заинтересуется стоящим грузовиком. Захочет узнать, что да как. А тут я, как Алёнушка, только не у ручья, а у трупов.

Открыл все двери в УАЗике и стал проверять содержимое. Так, машинка для закатки банок? Долой! Пустую тару тоже туда. Рыбные консервы? Пригодятся. Правда, куда мне три ящика? Впрочем, не на себе тащить. Пока оставлю, а выбросить всегда успею. Да и нет у меня привычки, продукты выбрасывать. Бачки и кастрюли ни к чему. Всякие разделочные приспособления тоже в эту кучу. А вот это пригодится! Начатый цинк патронов 7,62х54. Значит, это к карабину. К автомату будут короче. Перерыл всю машину и нашёл два полных рыжих магазина и три пачки патронов. Лучше бы наоборот. Да, кстати. Я не нашёл документов на карабин, да и охотничьего билета не обнаружил. Значит, ствол нелегальный. Выходит, и ″егерь″ не настоящий.

Так, что у нас ещё полезного? Из продуктов буханка хлеба, Болгарские овощные консервы и две бутылки ″Пшеничной″. Алюминиевые кружки, ложки и две миски. Консервный нож. Больше ничего такого.

Пойду-ка, проверю сарай. Да, разгром они учинили знатный. Хорошо, что пыль от разломанной печи осела. А вот это пригодится! У двери стояла полная канистра бензина. Забыли? Вряд ли, наверно приготовили для поджога. Вышел обратно и бросил взгляд вокруг. А вот топор, который торчит в колоде, тоже забираю.

Чёрт, забыл главное!

Вернулся к машине и включил зажигание. Так, бензина полбака. А сколько всего в бак входит? Понятия не имею. Думаю, что не меньше сорока. Значит, вся канистра и войдёт. Сходил за нею и вылил всю её в бак. Прибор показал, что он полон. Обойдя с другой стороны, увидел, что там ещё одна горловина. Обескураженный, почесал в затылке. Выходит, у него два бака? Залез в салон и стал искать переключатель. Когда нашёл и перевёл на резервный, то проверил уровень топлива и в нём. Он оказался полон под завязку. Зря заливал?

Что дальше делать будем? Взгляд снова упал на убитых. Нет, так их оставлять нельзя. В голове мелькнула и застряла мысль, как мне заполучить дополнительную фору по времени. Сходил за лопатой. Углубил немного яму под выворотнем пихты и туда прямо с плёнкой перетащил Толика. Как бы спрятал, но так, чтобы быстро нашли. А бандитов затащил в сарай и уложил на колотые дрова. Затем, умудрился не наглотаться бензина, и выкачать полканистры с УАЗа. Щедро полил тела и дрова. Затем подрубил столбы сарая, чтобы он рухнул в центр. День безветренный, так, что тайга не загорится. А чем быстрее и лучше сгорит сарай со всем содержимым, тем лучше.

Выгнал УАЗ с поляны ближе к дороге и вернулся обратно. Ещё раз осмотрел всё вокруг. Полез в карман за спичками и нащупал в кармане документы. Вот дурак! Документы убитых остались у меня, а это прямые улики! Паспорт Толика, завёрнутый в целлофан, пришлось оставлять в бардачке ЗИЛа. Не раскапывать же обратно, чтобы подложить в карман. А документы бандитов засунул между поленьев политых бензином.

Кажется, всё. Посмотрел на часы и присвистнул. Ого! Уже почти три часа. Время поджимает. Решительно встряхнул коробок, проверяя, не пустой ли он, и про себя отметил, что надо бы обязательно купить спичек. Сложил газету и поджёг ею другой кусок, который ближе к бензину и тут же отскочил. И вовремя. Через пару секунд огонь дошёл до места, где полито бензином и яркое пламя взметнулось к рухнувшей крыше, крытой рубероидом. Отступил ещё на несколько шагов и стал наблюдать, чтобы огонь не побежал к деревьям. От загоревшего рубероида вверх потянулся чёрный дым.

Пора сматываться. Иначе кто-нибудь нагрянет, а ещё здесь. От разгоревшегося пламени стало жарко. Оглянулся напоследок. Ничего такого не оставил. Если не поднимется ветер, то тайге ничего не угрожает. Тут почувствовал запах горелых тел, который стал преобладать над запахом рубероида. Всё, ухожу, иначе оставлю здесь в качестве улики свой завтрак.

Быстро подбежал к машине и завёл двигатель. Чёрный дым столбом поднимался всё выше и выше. С непривычки, хотел перевести рычаг в положение ″Драйв″, но сообразил, что коробка механическая. Привык к ″автомату″, даже забыл, как ездить без неё. Но ничего, разобрался быстро, как здесь скорости переключаются. Включил передачу и поехал вниз с перевала. Для меня начался ещё один этап, второй за сутки. С чего бы такая гонка?

Дорога была точно такая же, как и с той стороны. Единственное отличие в том, что она была проложена по просеке, прямой как стрела, по которой проходила ЛЭП. Колея немного отклонялась то вправо, то влево. Небольшая речушка протекала с левой стороны, прижимаясь к склону сопки. А здесь был пологий спуск, который и позволил проложить дорогу более-менее прямо. Встречных машин пока не было. Приблизительно через пять километров, была небольшая и прямая площадка. Заехал на неё и остановился. Выйдя из машины, посмотрел назад, откуда приехал. Дым ещё поднимался, но уже не такой чёрный и густой. Думаю, через полчаса его совсем не будет видно, основное должно сгореть. И лес, что самое главное, не загорелся.

Дорога была по-прежнему пуста, так, что можно и подумать, что будет дальше. Значит, так. Ни у нас, ни у геологов, машин больше нет. Когда появится начальник партии геологов, я не знаю, не интересовался. Наш должен приехать дня через три-четыре. То есть, сегодня сюда точно никто не приедет, узнать, почему мы не вернулись. Впрочем, не исключаю вариант, что кто-нибудь из грибников-заготовителей приедет сегодня. Естественно, его могут попросить съездить. Но это будет ближе к ночи. До темноты особо дёргаться не станут.

Кстати, а почему в милицейской машине нет рации? Может, потому, что она без специальной раскраски? А может она вовсе и не милицейская, он просто ездит на ней? Или в рации нет смысла, так, как кругом сопки и дальность радиосвязи будет минимальная? А она бы мне, ох, как пригодилась!

Приехав туда, увидят ЗИЛ и пепелище. Не думаю, что они будут его разгребать. Хотя, допустить это можно. Увидят или нет, обгоревшие трупы, поедут обратно. Во-первых, по рации сообщат в экспедицию. Во-вторых, заявят о происшедшем в милицию.

Раньше утра те ничего не предпримут. Пока то, да сё. В общем, в розыск меня объявят не раньше обеда. Вот, только в каком качестве? Как без вести пропавшего или подозреваемого в совершении преступления? Значит, передадут приметы. А приметы у меня, какие? Костюм геологический летний, а проще говоря, выгоревшая штормовка и ботинки. Первая задача, сменить одежду. А где? В магазине, конечно. Кроме своих денег, у убитых бандитов собрал почти триста рублей. Очень большие деньги, для этого времени. Человек с червонцем в кармане, считался богачом. Естественно, что это когда эти деньги просто так в кармане, а не за покупками собрался. Обычно, в среднем около трёх рублей.

Немного позже, в карманах постоянно носимая сумма увеличилась значительно. Но вовсе не из-за поднявшейся зарплаты. Виной всему расширившийся список дефицита. Поэтому, люди стали носить при себе больше денег, чтобы суметь купить что-то, внезапно появившееся на прилавке. Или, как говорили тогда, ″выбросили″. И оказаться в этот момент случайно рядом, считалось большой удачей. И очень становилось обидно, когда нужной суммы при себе не было.

Дорога продолжала свой спуск, даже более пологий, чем с другой стороны перевала. Внизу была долина реки Партизанской. Или, как её называют все местные, Сучанская долина. И это слово совсем не ругательное. Он по реке Сучан, которая сейчас Партизанская.

Дело в том, что после вооружённого конфликта за остров Даманский, в 1972 году в Приморском и Хабаровском крае и Амурской области, произведено массовое переименование китайских названий. Переименовывались районы, города и другие населённые пункты. Кроме этого, переименовали горы, перевалы и горные хребты. Реки, озёра, заливы и бухты Японского моря. Всего, около трёхсот названий. Местные жители за десятилетия так привыкли к прежним, что в основном ими и пользуются.

Под горячую руку попали и не только китайские названия, но и русские. Залив Америка, в котором находится бухта Находка, переименовали в Залив Находка. Хотя к США это название никаким боком не относится. ″Америкой″ назывался русский корвет, который открыл залив и бухту. Заодно переименовали и перевал на трассе Владивосток-Находка, перед самым городом. Но я ещё не встречал ни одного человека, который бы назвал Американский перевал Находкинским, хотя такой дорожный знак и стоит с двух сторон.

Эту долину, также называют и Золотой. И не только по селу Золотая Долина, бывшее Унаши. А потому, что это очень широкая и ровная долина. С севера она закрыта горным хребтом, высотой полтора-два километра. С юга прикрыта от морского солёного ветра сопками Брат, Сестра и Племянник. Правда, от Брата осталось меньше половины. На нём взрывами добывали известковый камень, который шёл и на строительство порта Восточный в бухте Врангеля, с другой стороны залива, напротив Находки. Климат долины от этого немного изменился в худшую сторону. А внутри сопки разрушились все пещеры с наскальными рисунками, в которых были стоянки первобытных людей. От них остались только кучи раковин, из которых они добывали моллюсков. И таких куч полно по берегам залива. И не только возле Находки. Когда-то, будучи во Владивостоке, ребята свозили меня на пароме на мыс Песчаный, на другом берегу Амурского залива. И там впервые я увидел эти кучи. Даже удивительно, что они сохранились за несколько тысяч лет.

Через двадцать пять километров, как я отъехал, дорога вышла на асфальтовую. Это трасса Находка-Преображение. Влево она пошла на Лазовский перевал. Эти места мне очень хорошо знакомы, приходилось здесь работать. Дальше вдоль трассы пойдут населённые места. Надо выбрать место и перекусить, потом будет не до этого. Появились встречные машины. Через пять километров увидел знак ″Монакино″. Снизил скорость и сразу после села свернул влево. Через триста метров, за поворотом, чтобы меня не было видно с трассы, остановился.

Дальше не поеду, хотя эти места знаю, как свои пять пальцев. Ещё студентом проходил здесь первую практику, а потом бывал не раз по работе и в походах в пещеры. За ещё одним поворотом будет село Алексеевское. Может, оно раньше и было селом, а сейчас к нему больше подходит определение, хутор. Там остался только один дом. Живут всего два человека, старик со старухой. Светиться перед ними не хочу, так, как они знают наши машины с экспедиции очень хорошо. И меня могут вспомнить. А вдруг знают и эту машину? Дальше, через пятнадцать километров, только зимовье.

Развернулся и задом загнал машину за деревья. С котелком, прихваченным с ЗИЛа, сходил к речке. Пока он закипит, а я перекушу. Горбушу поем и так, я ещё не видел никого, кто бы грел рыбные консервы. Конечно, это если не считать вьетнамцев, которые жарят селёдку. Но мне, к счастью, этого видеть не пришлось. Тому, кому ″повезло″, вспоминают тот запах с таким содроганием, что даже жалко на них смотреть.

Нарезал хлеба и достал банку. Воткнул нож и начал открывать. Но брызнувший сок не был ожидаемого рыбного запаха. Вынул нож и поднёс к носу. Рыбой и не пахнет. А чем же? Быстро закончил с открыванием и отогнул крышку. Никаких кусков горбуши в банке не было. Она была заполнена мясом. Не веря глазам, подцепил кусок и уложил на хлеб. Принюхался и даже лизнул. Точно не рыба. Ещё раз поднёс банку к глазам и вчитался в этикетку. Про мясо ничего не написано. Вспомнилось бессмертный афоризм от Козьмы Пруткова: ″Если на клетке слона прочтёшь надпись ″буйвол″, не верь глазам своим″. Решился и откусил хлеб вместе с тем, что лежало сверху.

М-да, ничего вкуснее не ел до сих пор. Это была тушёнка. Да не просто тушёнка, а ТУШЁНКА! Не свиная, ни говяжья, ни ещё какая. То, что ни разу не ел ничего подобного, это точно. Аппетит разыгрался не на шутку, что не заметил, как банка закончилась. Может, это случайно попалась одна такая? Пошёл к машине и с другого ящика вынул ещё одну банку. Быстро открыл. Но и в ней оказалось мясо.

8

Это, что же? Тут мне вспомнилась сцена из ″Двенадцати стульев″, когда Бендер пришёл к Эллочке-Людоедке. Она была в шубке, кажется из крашеного кролика. А на его восхищённый взгляд сказала, что это мексиканский тушкан. Он же, заверил, что её обманули, ибо это шанхайский барс. Похоже, что и здесь обман. Вместо рыбных консервов, им подсунули тушёнку.

Тут меня как обухом по голове стукнуло. Никто их не обманывал. Они сами делают эту тушёнку, а на банки наклеивают рыбные этикетки. А откуда у них мясо? Оно явно не из домашней скотины. А чьё? Так, в тайге много чего водится мясного: кабан, медведь, заяц, барсук, изюбрь... Стоп! Точно, изюбрь. Это такой дальневосточный благородный олень. Значит, та банда, браконьерски бьёт оленя и делает из него тушёнку? А продаёт под видом горбуши? В чём тогда выгода? Значит, поставляют её не в магазины, а своим людям.

А мы, значит, случайно наткнулись на их подпольный цех. Возможно, они выбили всех оленей в окрестностях и собирались перебазироваться на другое место. А тут мы. И тот Плавшуда убил Толика из-за тушёнки. В голове не укладывается. Итог известен. И я стал убийцем убийц. И я уже другими глазами посмотрел на открытую банку. Сразу есть перехотелось, как только понял, что за неё заплачено тремя жизнями и одной исковерканной судьбой.

И все доказательства вины подпольных цеховиков, я уничтожил. Что сгорело в огне, а что лежит у меня в машине. Ещё остались компаньоны бандитов. И теперь для меня обратной дороги нет. Как говорится, ″Рубикон пройден″. Отбросил открытую банку в кусты. Прямо в кружке заварил чай. Сахара не было, поэтому выпил пол кружки и вылил, отметив себе, что нужно купить к чаю в ближайшем магазине конфет или чего другого.

Залил оставшимся кипятком костёр, поторопился уехать. Время к вечеру и многое нужно успеть сделать. Через час пути свернул в Партизанск. Город относительно не большой, но занимает немалую площадь, что мне на руку. В первом попавшемся спортивном магазине купил новую одежду. Выбор был невелик, поэтому взял туристический костюм, кепку, ботинки, спортивные туфли вместо кроссовок, которых было днём с огнём не сыскать. Лето имеет свойство заканчиваться, да и по ночам бывает прохладно. До кучи добавил свитер и тёплое бельё, десяток пар носков. Заодно подумал про резиновые сапоги, но их здесь не было.

Хотел было уходить, как подумал, что ночевать мне придётся не в гостинице. Поэтому к списку купленного, прибавился спальный мешок, вкладыши, одноместная палатка. Пенопропиленовых ковриков не было, пришлось взять надувной матрас. Здесь же купил костровой набор, котелки, сухой спирт, две бухты верёвок, топорик и пару ножей. А в чём я буду это всё носить? Хорошо, что вовремя спохватился. Имевшегося у меня рюкзака было явно не достаточно. Обнаружил дефицитный по тем временам станковый рюкзак ″Ермак″.

А если нельзя будет жечь костёр? Пришлось взять примус ″Шмель″, благо бензина у меня много. Заодно купил целую упаковку свечей, охотничьих спичек. В продаже нашлись фонарики, и, что самое главное, батарейки, бывшие в то время в постоянном дефиците. Кажется, ничего не забыл. Ещё раз обвёл взглядом прилавки. Вот чёрт! Компас, без него никуда. Взял два. Один на руку, а другой жидкостный, вешается на шею. У меня в Москве такой остался, хорошая вещь. К компасу нужна карта. Но, то, что продавалось, к ним никакого отношения не имело. С такими картами ориентироваться было никак нельзя.

Знакомые ребята рассказывали, будучи в научном рейсе, зашли в Сингапур. Или в Гонконг? Впрочем, не важно. И вот там они увидели где-то очень подробные карты различных мест СССР. Они, как и все мы, по работе такие получали в опечатанных чемоданах, через Первый отдел, и то, к концу рабочего дня должны были сдавать обратно. А тут, такое богатство ″и без охраны″. Набрали. Потом уже на берегу, положили на стол под стекло. Но радовались недолго. Каким-то образом об этом узнали в Первом отделе. И со словами: — Это секретная карта! — изъяли.

Нормальные карты стали выпускать не раньше девяностого года. С другой стороны, даже без этих ещё хуже. Пришлось взять Атлас автомобильных дорог, чтобы хоть как-то ориентироваться в незнакомых местах. Теперь, точно всё. Пора в другой магазин. Сложил всё на заднее сидение и поехал дальше. Через две улицы увидел магазин ″Галантерея-парфюмерия″. Там взял две упаковки одноразовых бритвенных станков и всё, что нужно для бритья. Не забыл про мыло, зубную пасту, щётку, полотенца и мазь от комаров. И нитки с иголками точно лишними не будут, как и моток резинки.

Сидя в машине, пересчитал оставшуюся наличность. От всех денег, считая мои, осталось одна пятая. Не густо. Может попробовать снять с книжки, пока я не в розыске? Узнать, где находится центральная сберкасса, не составило большого труда. Но получить оказалось не так просто, попросили прийти через час. Деваться было не куда, пришлось согласиться.

А пока купил в газетном киоске пять конвертов, писчей бумаги, шариковую ручку. Выбрал подходящее место и стал писать одинаковые письма. В них я описал всё, что произошло на перевале. Все письма отправлю своим друзьям, которые остались в Москве, а одно родителям. Фамилию отправителя указал вымышленную. Узнал, где находится переговорный пункт. У двери висел почтовый ящик. Внутри было две кабинки. Одна была предназначена для связи с несколькими городами Приморского края, а другая с Хабаровском и Новосибирском. С Москвой нужно было связываться через телефонистку. Заполнил карточку с номером вызываемого абонента и стал ждать. Минут через пятнадцать, объявили:

— Москва, вторая кабина.

Вначале разговор с родителями был обычный, в таких случаях. Потом, я сказал, что со мной произошло недоразумение. В письме, не за моей подписью, всё объяснено, как было на самом деле. Если вдруг оно не дойдёт, то я копии отправил ребятам, они передадут. Так, что не верьте всему, что про меня будут говорить. Со временем увидимся.

Закончив разговор, я быстро вышел. Кто его знает, этих телефонисток. Они, несомненно, слушают все разговоры. Вдруг какой-то бдительной телефонистке, он покажется подозрительным, и она сообщит кому надо.

Посмотрел на часы. Пора в сберкассу. Денег снял триста рублей, половину из тех, что были на счету. Хотелось больше, но мне не нужно лишних вопросов и внимания. Через дом от сберкассы, был магазин ″Одежда и Обувь″. Не стал проходить мимо и зашёл. Резиновые сапоги нашлись, но не совсем такие, как я хотел. Эти были невысокие и слишком блестящие. Взял, какие есть, что поделаешь. Из одежды купил брюки, но такие, чтобы не нужно было гладить. Лучше всего подошли бы джинсы, но их время ещё не настало. Тут же купил рубашку и пару футболок.

Кажется всё. Одежда, обувь, туристические принадлежности.... Вспомнил! Поискал глазами продовольственный магазин. Не видать. Ладно. Пока схожу, отнесу в машину покупки. Нужный мне магазин нашёлся на соседней улице, у небольшого рынка. Купил чай и всё, что хотел к нему. Заодно по килограмму галет и сухарей. Зубы пока все свои, не страшно. Вспомнил, что одну тушёнку, будь она не ладная, есть надоест. Привычных для будущего, но не признающих мною, ″бич-пакетов″ не было. Зато были всякие супы и каши. Вот их набрал столько, сколько смог унести.

В соседнем хозяйственном магазине купил пять метров полиэтиленовой плёнки. Теперь уже точно всё. Время шесть часов. Скоро начнёт темнеть. Мне быстрее нужно проехать через Техас. Но не тот, штатовский, а Приморский. Так называют посёлок Тихоокеанский, он же Шкотово 17, он же Промысловка. Там живут те, кто имеет отношение к Тихоокеанскому флоту. С обеих сторон, стоят стенды с предупреждением, что остановка транзитного транспорта в посёлке запрещена. На трассе Находка-Владивосток находится единственный военный пост со шлагбаумом. В тёмное время суток он опущен и у проезжающих проверяют документы.

А мне это совсем ни к чему. До него около ста километров. А по здешним дорогам это полтора-два часа. Так что, в путь.

9

Только отъехал, как рука привычно потянулась к магнитоле. А тут эта опция не предусмотрена. Ни рации, ни приёмника. Надо ситуацию выправлять. Это в моём времени любую рацию можно купить без проблем, а здесь только украсть. Тогда нужно хотя бы радио заиметь. Где здесь магазин с радиотоварами? Медленно проехал по улице и через квартал увидел вывеску ″ Культтовары″. То, что надо.

Что хорошо в старые времена, так это нет проблем с парковкой. Где захотел, там и остановился. Помня о том, что в машине полно оружия и патронов, поставил её почти у входа, чтобы можно было за ней поглядывать в окно. В магазине была в основном ребятня, толпящаяся возле детских книжек и игрушек. Нашёл полку с радиотоварами справа от продавца. Выбор был для этого времени неплохой. Так, что выбрать? Смотря, что мне нужно в нём. Если просто так, новости там послушать или музыку на радиостанции ″Юность″, то пойдёт любой.

А если ещё что-нибудь, то нужно иметь с короткими волнами. Вон стоит ″Океан-214″, рядом ″Горизонт-220″. Всё у них есть. Но и вес порядочный, килограмма четыре в каждом. А вот ″ВЭФ-214″ будет легче. А этот приёмника, совсем не ожидал здесь увидеть. ″Ленинград-015С″, это вещь, кто понимает. Стерео, куча диапазонов. Ценник завалился назад, так, что не видно, сколько стоит. Половина оставшихся денег уйдёт, не меньше. Да я бы и не взял, весу в нём под семь килограмм, куда мне такой.

На другой полке были транзисторы поменьше. Тут мои глаза разбежались. Я удивился, увидев ″Вегу -342'. Дело в том, что внизу были цифровые часы. С их помощью, как было понятно по имевшемуся справа рычажку, можно автоматически включать в заданное время и ещё как будильник. Я уже стал готовить деньги, но тут разглядел, что нет КВ диапазона, а есть УКВ. Нет, не пойдёт. По этой же причине забраковал ″Сигнал-304″, хотя и таймер включения и будильник мне бы пригодились. В итоге купил ″ Россию-203-1″. Вес великоват, полтора килограмма, но зато два поддиапазона коротких волн, ″вражьи голоса″ можно слушать. Отдал за него шестьдесят рублей. Батарейки пальчиковые тоже взял, два комплекта.

Можно и уходить. Пробежался глазами по витринам и уже собирался пойти к дверям, как что-то показалось знакомым. Ещё раз посмотрел туда-сюда, гадая, за что мог глаз зацепиться. А, понял я! Это был театральный бинокль. Стал смотреть, что там, рядом ещё есть, но другого ничего подходящего не нашлось. Платить двадцать пять рублей за трёхкратный бинокль? Обойдусь. В крайнем случае, воспользуюсь прицелом с карабина.

Рядом был ещё один магазин с невзрачной вывеской ″Бакалея″. Зашёл и стал смотреть, чего мне в нём полезного взять. Крупы и кисель мне точно не нужны. Тут в самом углу увидел то, что мне сможет помочь в трудной ситуации. На полке лежал табак. Но не только курительный, но и нюхательный. А против собак это самое верное средство, как и перец. Меня даже охватил азарт. Попросил у продавщицы по десять пачек табака, махорки и молотого перца. Заодно и пачку соли, совсем про неё забыл.

Теперь, точно, всё. Время не ждёт, придётся поднажать. Фото фиксаторов нарушений ещё не придумали, а гаишников, в основном, только в городе можно встретить. Ехал со скоростью, которую позволяла развить дорога. До Находки добрался быстро. Минут через пять повернул направо. На выезде из города увидел указатель.

″Аэропорт 147 км″

″Владивосток 180 км″

Тут я сильно задумался. Лично меня могут посчитать подозреваемым, не раньше завтрашнего дня. Да и то, на уровне районных властей. Пока до краевых дойдёт.... Никакой компьютеризации ещё нет. Проследить, за моими перемещениями по стране, оперативно не получится. Так, что я вполне к этому времени уже буду в Москве. Сейчас уже не помню, сколько туда рейсов в сутки. Точно знаю, что есть под утро. С прошлого года, самолёты летят напрямую до Москвы, аэропорт стал принимать и ИЛ-62. Раньше приходилось делать пересадку в Хабаровске.

Может мне взять и улететь в Москву? Нет, понятное дело, что не домой. Или всю жизнь прятаться здесь? А если и решу добираться через всю страну ближе к дому, то, как это делать? Гораздо проще улететь сейчас. Денег хватит. Билет, насколько я помню, стоит сто тридцать четыре рубля. Но тогда тоже придётся скрываться в лесах. Возле Москвы попадусь быстро. А куда тогда перебираться? По работе мне знакомы места на границе Калужской и Смоленской области. И знакомые в одной деревне есть. Правда, я в этой действительности, с ними познакомлюсь только через три года, но это не важно.

Ещё знаю леса в Житомирской области, у границы с Киевской. Был там пару раз в детстве. Вот, только проблема есть. В апреле рванул Чернобыль. От Припяти, до тех мест, по прямой меньше ста километров. До ближайшей зоны отселения, около тридцати. С одной стороны, легче спрятаться. А с другой, к этим местам особое внимание. Сейчас там самый разгар ликвидации последствий аварии. Когда я через месяц после Чернобыля прилетел в Приморье, то очень эмоционально рассказывал о страхах и всяких слухах, царящих в Европейской части СССР. Но, к своему удивлению, в глазах местных жителей было абсолютное равнодушие. Им было до наших проблем также далеко, как нам до наводнения в Бангладеш.

Думай, Валера, думай. Через четыре часа можно будет покупать билет на самолёт. Но тогда нужно избавиться от арсенала. С собой не возьмёшь и в багаж не сдашь. Или багаж ещё не просвечивают? Эх, уже вечер, рабочий день закончился! А так можно было бы отправить весь груз багажом железной дорогой. Там уж точно никому до него нет дела. Уложил в ящик, заколотил крышку и на багажную станцию. За три недели дойдёт.

Посмотрел на часы. Полседьмого. Сегодня уже поздно, только завтра. Багаж-то успею отправить, а сам? Теоретически, дневным рейсом смогу улететь. А не встретят ли меня у трапа и под белые ручки увезут в казённый дом? Пятьдесят на пятьдесят.

За раздумыванием и не заметил, как поднялся на Американский перевал. На прежнем месте и парусная шхуна ″Надежда″. В ней ресторан и бар. В отличии подобных заведений на Чёрном море, которые стоят у берега, эта находится на вершине перевала. От города километра четыре или пять. Но это не отпугивает желающих. Пока ещё не наступила массовая автомобилизация, добираются на такси. А для тех, кто не озаботился транспортом на обратный путь, к закрытию подают автобус ПАЗик. Уже в Москве недавно узнал, что её продали и сожгли по причине ветхости, чтобы на её месте построить такую же, но из стекла и бетона. Впрочем, в Москве такое происходит сплошь и рядом.

Подъезжаю к Техасу. Вот так новость! А он теперь, не Тихоокеанский, а Фокино. Надо же, а я и не помню, когда его переименовали. Ладно, мне не до этого. Вот и пост. Шлагбаум поднят. Матросики сидят в будке. Проезжаю спокойно. Уф, пронесло, успел до темноты. Дальше боятся нечего. Солнце почти село. До Владивостока ещё часа два, не меньше. Приеду уже в темноте. Так, так.... А куда я приеду? Что-то у меня на этот счёт ничего конкретного нет. К знакомым не пойду. Можно и в гостинице переночевать. Но как я всё оружие потащу в номер? Автомат, пистолеты с патронами не проблема, уместятся в рюкзаке. А винтовка? И в машине полно всякого добра.

Вовремя вспомнил о винтовке. Я даже не знаю, как она бьёт. Надо бы проверить и пристрелять. Но не в городе и окрестностях это делать. Значит так. Пока не стемнело, ищу место в тайге. Палатку можно не ставить. Переночую, а утром пристреляю. К тому времени решу, куда мне дальше. Отправлять всё в Москву, на имя надёжного человека, а самому самолётом. Или же, оставаться здесь. Но тогда нужно точно знать цель. Годами прятаться в тайге не получится, это не Сибирь.

10

Проехал пару деревень и справа увидел грунтовую и малонаезженную дорогу, уходящую в сопки. Свернул на неё. Петляя по долине между сопок, она немного поднялась вверх. Тут я заметил уходящую влево старую лесовозную дорогу. Свернул на неё и через пятьсот метров оказался на площадке, где раньше лежали брёвна. Всё уже порядочно заросло. Значит, переночую спокойно, без гостей.

Выбрал место, где поставить машину, чтобы не проколоть колёса. Шиномонтажа рядом нет, а как это делается самостоятельно, я уже и подзабыл. Поел без аппетита и спать. Но уснул только часа через три, не меньше. Прислушивался, не едет ли кто. События сегодняшнего дня по нескольку раз прокручивались в голове. Потом перебирал разные варианты дальнейших действий. Но ни к какому конкретному не пришёл и наконец, уснул.

Утром осмотрелся и нашёл место для пристрелки. Прямой участок только в двести пятьдесят метров получился, что поделаешь. Магазинов было всего три. Один снаряжённый был в винтовке, а два, тоже снаряжённых лежали отдельно. Так, как патронов было много, решил не жалеть. Но особого толку от пристрелки не вышло. До этого я ни разу не стрелял с карабина, а тем более с оптикой. При установке делений на вертикальном и боковом маховике в положение ″0″, пуля попадала точно в точку прицеливания. Значит, это соответствует прямому выстрелу. Пробовал крутить маховики на другие деления. Тогда пули уходили выше. Вернул всё на место. Без пристрелки на длинных дистанциях не научусь. А для этого у меня нет возможности.

Покончив с делами, отправился дальше, в сторону Артёма. Узнаю, как там с отправкой багажа и тогда решу, что делать дальше. Перед самым выездом на трассу, увидел шедшего впереди солдата. Я напрягся и снял с предохранителя ПМ. Солдат, услышал звук машины и оглянулся. Потом остановился и поднял руку. Оружия при нём видно не было. Я сбавил скорость, и посмотрел по сторонам. Больше никого не видно. Погоны у него не красные, а чёрные. А то я испугался, что ВэВэшников привлекли к моей поимке.

Поравнялся с солдатом и остановился.

— Здравствуйте.

— Здравствуй.

— До Романовки не подбросите?

— Нет. Я в другую сторону.

— Так, она совсем рядом отсюда.

— Тем более, тебе идти всего ничего.

— Я не о том. Мне бы помочь в магазине купить, кое-что. А местные уже не очень помогают.

— Так, ты водки хочешь взять?

— Ну да.

— Знаешь, у меня времени, действительно мало. Извини.

— А я Вам мог бы чего-нибудь полезного за это достать. Иначе деды рассердятся, если сегодня не принесу им два литра водки. А у меня и денег столько нет.

— А что полезного у тебя есть?

— Камуфляж, типа моего.

Камуфляж, вещь, конечно хорошая. Но на нём было обычное х/б камуфляжной расцветки, для заправки в сапоги.

— Типа твоего мне не надо.

— Есть и другое, как у афганцев.

— И это всё?

Он немного помялся, гадая, говорить или нет. Оглянулся по сторонам.

— Шашки могу достать.

— А домино?

Он удивлённо посмотрел на меня, пытаясь осмыслить вопрос. Потом до него дошло.

— Я имею в виду толовые шашки.

— И зачем они мне?

— Ну..., там... рыбу глушить, пни корчевать.... Много чего...

— Для этого нужны детонаторы и способы их подрыва. Провода или шнуры.

— Есть всё, что нужно. Электродетонаторы, провод, машинка. Или обычный детонатор и шнур к нему.

Я задумался. Отправлять взрывчатку багажом? Опасно, мало ли что может случиться по дороге. Оставить здесь? Кому и зачем? Самому использовать? А где и зачем? Только было открыл рот, чтобы отказаться от этого предложения, как одна мысль молнией проскочила в голове. Вернул её на место и разглядел со всех сторон. А ничего! Хорошая, такая мысль. Мне нравиться. Польза от её воплощения будет несоизмеримо большая. Надеюсь на это. Хотя.... Вилами по воде писано. Но отбрасывать её не стану. Такой случай может больше и не представиться.

— Сколько?

— Десять шашек и столько детонаторов. Машинку и провода сто метров.

— Двадцать того и другого. Катушку провода, машинку, — и видя, что солдат хочет возразить, добавил. — На свои покупаю десять бутылок водки.

— Да мне надо всего четыре...

— Думаешь, что больше не пошлют? Лишние спрячь где-нибудь. А потом, якобы сходил и купил.

— За десять бутылок водки двадцать тротиловых шашек и всего остального? Нет, двадцать это много. Давайте, одна бутылка — одна шашка.

— Если хочешь купить дешевле, а продать по дороже, флаг тебе в руки. Походи по базару, поторгуйся. Может, найдёшь выгодный вариант, а я поехал.

Тот задумался. Прошла минута, другая. Я сделал вид, что собираюсь уезжать.

— Я согласен.

— Добро. Договоримся, сделать вот так. Ты идёшь за тем, что мне надо. Я еду за тем, что нужно тебе. Встречаемся на этом месте. Кто первый придёт, ждёт другого. Сейчас полдевятого. Сколько тебе надо времени?

— Часа два.

— Если тебя не будет до одиннадцати, я уезжаю. Аналогично со мной. Годиться такой расклад?

— Хорошо. А можно блок болгарских до кучи?

— Посмотрю, что можно сделать.

На этом и разошлись. Я повернул налево, в деревню. Магазин был прямо у дороги. Зашёл в него, поздоровался с продавщицей. Оглядел витрины, прилавок. Водки не было. Стоял только азербайджанский коньяк. М-да, денег хватит, но жирно будет дедам ″трескать″ его.

— Скажите, а что, водки совсем нет?

— Так время ещё не подошло.

— Какое время? — удивился я.

— Двух часов нету, чтобы водку продавать.

Вот чёрт! Я и забыл, что по Указу по борьбе с пьянством и алкоголизмом, раньше четырнадцати и позже девятнадцати часов, запрещалась торговля водкой. А как же боец хотел купить в это время? Сомневаюсь, что он не знал об этом.

— Знаете, я геолог. Всё время в тайге, забыл про всё. И сейчас с одного места переезжаю на другое. Магазинов там нигде поблизости нет. Нас там десять человек. У меня и ещё у одного, скоро день рождения. Ждать пять часов я не могу, иначе сегодня не доберусь. А меня там ждут с нужным прибором.

— А я причём? Ехай себе в тайгу. Не продам, всё равно.

— А я вам в подарок дам по паре банок тушёнки и ″Завтрака туриста″.

— На кой мне твой завтрак? Вон, смотри, сколько его, никто не берёт, — и она показала рукой на пирамиды рыбных консервов.

— У меня не из рыбы, а мясной. Он даже лучше тушёнки.

Продавщица посмотрела недоверчиво, но заинтересованно.

— Я сейчас принесу, — сказал я и вышел из магазина. Нужно дожать её, пока народ не появился.

— Вот, смотрите, — и я поставил банки на прилавок.

Та придирчиво взяла банки, прочитала, что написано.

— Сколько тебе, одну, две?

— Десять.

Та чуть не выронила банку.

— Нет, столько не продам, и не проси.

— Как знаете, поеду, там по дороге ещё будет одна или две деревни, — говорю я и забираю у неё из рук банку.

— Ну ладно. Четыре и договорились.

Ничего не отвечаю и укладываю в коробку последнюю банку.

— Хорошо, только без сдачи.

Я достал приготовленные сто рублей и протянул ей коробку. ″Русская водка″ стоила девять тридцать. Сигареты покупать не буду, это лишняя пятёрка. А денег у меня больше не предвидится. Перебьётся. Пусть ″Памир″ покупает по десять копеек. Из подсобки вернулась продавщица, неся мою коробку обратно, заметно потяжелевшую. Бутылки даже не звякнули. Видимо, переложила их бумагой. Открываю и заглядываю. Так и есть. Все десять бутылок на месте, банок нет. Отдаю деньги. И вовремя, так, как в магазин вошло четверо местных жителей. Как догадался, что местных? Потому, что не было слышно, чтобы какая-нибудь машина останавливалась.

До условленного времени оставался час. Стоять здесь вот просто так не хочу. Проехал вперёд и слева увидел заросшую колею. Развернулся и загнал машину метров на двадцать, чтобы с дороги не увидать. Интересно, откуда пришёл самовольщик? Наверно, где-то тропка есть. Когда на ночь устраивался, а потом занимался пристрелкой, совсем вылетело из головы, что вся тайга напичкана воинскими частями. А где-то здесь арсенал есть, который так рванул в средине девяностых, подумали было, что ядерную бомбу сбросили. Это сейчас ничего не осталось, всё закрыли и растащили.

А вот, похоже, и искомая тропа. По ней не пойду, а сяду вон за тем деревом. И солнце не печёт и меня не видно. И вовремя. Только примостился, как услышал, что по тропе кто-то идёт, да не один. Очень интересно! Расстегнул кобуру и вытащил ПМ, снимая его с предохранителя.

Разговаривали двое. Наконец, показались и они. Впереди шёл давешний боец. А сзади какой-то нацмен, даже затрудняюсь определить, откуда. Не являюсь большим знатоком в этом деле. Хуже другое. У него на плече висел автомат. Судя по магазину, это АК-74. У каждого за спиной по полному вещмешку. И в одном из них, судя по выступающему очертанию, явно катушка провода. Значит, не обманул боец. Но наличие сопровождающего с оружием вносит дисбаланс.

На дорогу вышел только один. Огляделся.

— Пока его не видно.

— Ты уверен?

— Дорога видна до трассы, машина ещё не приехала.

— Смотри у меня. Если он не появится до одиннадцати, водку достанешь сам, где хочешь. И груз в сопку потащишь один. На, забирай второй мешок.

Первый боец вернулся на тропу и забрал его. Второй предпочёл остаться в кустах. Прошло минут пять. Первый переминался с ноги на ногу, оглядываясь то на дорогу, то на спутника. Они явно нервничали. Я же, решил погодить с появлением, что-то мне не нравиться такой расклад.

— Ты уверен, что он один был в машине? — спросил тот, из кустов.

— Конечно один. Спереди, кроме него, никого не было, а сзади было навалено полно разных вещей. Добра того нам на всех хватит, и на дембель может что сгодиться.

Теперь всё стало понятно. Хотят мне устроить банальный гоп стоп. А если что не так, то могут и грохнуть. Или только пригрозить оружием? Но, на всякий случай, груз принесли. И что же мне делать?

— А вдруг он 'стукнул' про нас? Или потом попадётся? Сдаст нас, как пить дать. Тогда даже 'дизелем' не отделаемся, — заволновался первый.

— Думать раньше надо было, а не сейчас мандражировать. Я со стороны попробую понять, что за это мужик. Если что, крикну 'атас'. Ты сразу падай.

— Ты что, совсем рехнулся?

— Зачем тогда мне рассказал? Не для того же, чтобы я рюкзак помог донести?

В общем, мне всё стало ясно. По любому, без силового варианта не обойтись. Если я выеду из просеки, они поймут, что я в курсе их планов. Как вариант, можно дождаться, когда они уйдут, а потом выехать. Но я тогда остаюсь в проигрыше. Деньги потратил на ненужную водку. Времени, чтобы отправить багаж и самому сегодня же улететь, тоже не осталось. Поэтому, придётся воплощать задуманное. Но до стрельбы доводить дело не хочу, убитые солдаты это уже будет перебор.

Осторожно, ставя сначала ногу на пятку, стал уходить вдоль дороги, в противоположную от трассы сторону. Потом быстро перебежал через неё и стал подкрадываться к бойцу с автоматом. Они продолжали иногда о чём-то переговариваться, уже на повышенных тонах. Явно нервничали. Так, до него осталось метров пять. Тот стоит, опираясь на дерево плечом, на котором висело оружие. Пистолет с предохранителя снят. Направляю его в спину солдата. Левую руку кладу сверху. Я готов.

— Всем стоять! Руки вверх!! Не оборачиваться!!! Работает ОМОН!!!! — не отказал себе в удовольствии похулиганить. Одновременно с этим передёргиваю затвор, чтобы ни у кого не было сомнений в серьёзности моих намерений.

Оба военных застыли с поднятыми руками, вытянув их на всю длину.

— Эй, ты, с автоматом! Медленно опусти правую руку и сбрось автомат. Не оборачиваться! — прикрикнул я, увидев, что тот начал поворачивать голову.

Автомат соскользнул с плеча и свалился в куст.

— Теперь выходи на дорогу с поднятыми руками. На средину. Так теперь оба, шагом марш вперёд!

Я левой рукой поднял автомат, не сводя глаз с солдат. Повёл их выше по дороге, так, чтобы их никто не увидел с проезжающих по трассе машин, вздумай повернуть голову в нашу сторону. Когда поворот скрыл нас, я приказал:

— Теперь становитесь на колени!

— Слушай, брат! Мы ничего не хотели тебе делать! Мамой клянусь!

— Заткнись и выполняй приказ! Так, теперь сели на пятки, руки на затылок.

— В общем, так, чуваки. Захотели многого и задаром, получите мало, и за бабки.

— Нет у нас денег, прости нас.

— Дурак ты.

Я отсоединил магазин. Он оказался полным. Передёрнул затвор, оттуда выпал патрон. Ни фига себе! Подобрал его и выщелкал все патроны из магазина, убрав их в карман куртки. С одним магазином мне автомат не нужен, да и не хочу создавать себе лишних проблем. Начнут их раскручивать на предмет пропажи оружия, они и расскажут обо мне. Да и куда мне одному столько оружия! Потом разобрал автомат, отбрасывая части на обочину. В руках оставил только затвор. Вдруг, у кого-то из них есть в кармане хотя бы один патрон.

— Так вот, бойцы. Убивать вас сегодня я не буду, гороскоп не советует. Можете праздновать сегодня второй день рождения. Вот, только всухую. Водку вы не получите, я на вас обиделся. Автомат оставляю. А затвор поищите вон там.

И я с силой зашвырнул его в кусты, метров на двадцать от дороги.

— Меня провожать не надо. Встанете, когда я отъеду. Вопросы? Нет? Значит, пришли к обоюдному согласию. Служите честно и дембель неизбежен.

Оглядываясь, я пошёл назад. Остановился возле вещмешков и по очереди проверил содержимое. В одном был тротил, запалы и машинка. Во втором, как я и догадался, катушка с кабелем. Ещё раз посмотрел на бойцов. Видно, что там идёт выяснение отношений. Ну и пусть, главное, им сейчас не до меня. Схватил груз, я быстро пошёл к машине. Через минуту я выехал на дорогу. Услышав шум двигателя, солдаты встали и молча смотрели мне вслед, потом бросились в кусты, видимо за затвором.

Бросил взгляд на коробку с водкой. И что мне с ней делать? Везти обратно в магазин? Представляю выражение лица продавщицы. Денег жалко. А кому продать? Стать возле магазина? Нет, конечно. Ладно, придумаю что-нибудь.

На трассе было обычное для этого времени дня, движение. Включил приёмник. Поискал местную станцию и стал дожидаться новостей. Через пару минут въехал в Смоляниново. Довольно большой посёлок с железнодорожной станцией. Остановился и спросил у прохожего, где здесь заправляют газовые баллоны. Немного поплутав по незнакомым улицам, нашёл нужную мне организацию.

Купить и заправить два пятидесятилитровых баллона, не составило большого труда. В итоге, договорился, что заплачу пополам, деньгами и водкой. За дополнительную бутылку, двое рабочих поднесли их к машине и закрепили за задними сидениями, переложив палаткой, чтобы не бились друг о друга. Таким образом, избавился от пяти бутылок.

Взял вещмешок от катушки с проводом, пошёл с ним вдоль путей. Нашёл место, где была куча всякого ржавого хлама, сваленного, после ремонта путей. Сколько мог выдержать мешок и я, столько навалил в него костылей и гаек. Еле доволок до машины, бросив под ноги на пассажирском сидении. Теперь, пора двигать дальше.

В новостях пока ничего про события на перевале не сообщалось. Уверен, что и не будет. Это не постсоветское время, когда старались вывалить зрителям-читателям-слушателям всякую 'чернуху'. Да и ещё соревновались, кто первый.

Тут я вспомнил, что у меня нет инструмента, который нужен для выполнения задуманного. Нашёл хозяйственный магазин и купил пассатижи, бокорезы, изоленту, х/б и ПВХ. Несколько мотков мягкого одножильного провода. Поискал глазами скотч, но не увидел. Спросил продавца. Тот впервые слышит это слово. Да, я и не подумал, что многому, ставшему привычным через несколько лет, ещё не пришло время.

Тогда купил две клеёнки, обычной мешковины, несколько мешков из толстого полиэтилена и ещё изоленты. Кирку, лопату и ножовку.

Теперь уже точно всё. Садясь в машину, увидел, что из соседнего магазина несут хлеб. А чем я хуже? Питаться сухарями ещё надоест. На рубль, смешные деньги! взял две буханки чёрного и три батона белого.

Открыл атлас и стал разглядывать дороги в окрестностях Владивостока. В город мне въезжать не нужно, поэтому, главная дорога отпадает. Когда-то меня везли по другой стороне полуострова. Ага, вот она. Уверен, что она нанесена неправильно и не все примыкающие обозначены. Но зато видно, где на неё можно въехать.

11

Проехал Шкотово, с его перевалом Большой тёщин язык. Дальше Артём. Не попадись мне сегодня тот солдатик, отправил бы уже отсюда багаж. А потом бы поехал в аэропорт, который здесь рядом. Впрочем, кто знает, что лучше.

Только сейчас я вспомнил, что мне так и не принесли обещанный камуфляж. Так, что не зря я оставил их без вознаграждения за тротил. Ну и поделом им, не будут обманывать.

Перед самым въездом в город, свернул влево. Дорога сразу запетляла, следуя рельефу. По обеим сторонам начался лес. Назвать его тайгой не решаюсь, так, как хвойных деревьев почти не осталось, вырубили в своё время, когда строился Владивосток. На короткое время показалась северная оконечность Уссурийского залива. Потом дорога пошла между сопок и моря не стало видно. Пропетляв, дорога круто повернула влево и стала спускаться к заливу, а потом пошла вдоль него. Между дорогой и берегом показался какой-то пионерлагерь. Нет, это не тот, что мне нужен.

Тут дорога стала удаляться от моря, и подниматься вверх, а внизу показался полуостров со строениями. За ним была бухта Емар, на берегу которой недавно построили лагерь 'Океан', Дальневосточный аналог 'Артека'. Не всем детям, особенно жителям Чукотки, Камчатки, Якутии и Магаданской области, на пользу пребывание на Чёрном море. Да и сам перелёт очень долгий, плюс разница в часовых поясах. А здесь тёплое море, в котором можно купаться до октября.

Что, в своё время сыграло не на пользу жителям Приморья. Хрущёв в начале октября 1959 года, по дороге из Пекина в Москву, прилетел во Владивосток. Очень удивился, что местные жители ходят в рубашках с короткими рукавами и стоит замечательная летняя погода. А в Москве, мол, уже первый снег прошёл. И отменил северную надбавку. Это ему и спустя десятилетия не могли простить.

Выбрал наиболее удобное место и остановился. Да, жаль, нет бинокля. Правда, на СВТ есть прицел. Но он так крепко закреплён, что даже пытаться не буду снимать. Впрочем, сам лагерь мне не особо интересен. То, что я хочу сделать, к этому месту имеет опосредованное значение, хотя и занимает главное место в предстоящих событиях. Вот такой парадокс.

Долго не стал здесь задерживаться и поехал дальше, внимательно осматривая окрестности. Справа от дороги построили городок для сотрудников лагеря. Стали чаше попадаться встречные машины.

А вот знаменитая Шамора, воспетая Мумий-Троллем. Она, как и многое, переименована. Сейчас это бухта Лазурная. В 'той жизни', через два месяца, по случаю попаду на Фестиваль Авторской песни 'Приморские струны'. Добираться будем во время тайфуна. Ручеёк, делящий пляж надвое, который воробью по колено, придётся преодолевать по пояс, борясь с сильным потоком, чтобы не унесло в море.

Где-то посредине бухты, дорога резко повернула вправо. Буквально через сто метров перекрёсток, с отходящей влево дорогой. Я, озадаченный увиденным, остановился. Достал Атлас и стал искать это место. Та, что влево, кое-как обозначена. А той, что пошла прямо, и явно поперёк полуострова, нет и намёка. По той, что есть на карте я и проезжал в своё время. Она так и будет, петляя, долго идти вдоль берега, а потом войдёт в город, в районе бухты Тихой. А вот эта, неизвестная, меня заинтересовала. Решил проехать по ней, сколько возможно.

Вначале она шла по ровному месту. Слева даже был какой-то аэродром, с лёгкими самолётами. Потом, дорога неуклонно стала подниматься вверх, иногда отклоняясь в стороны. В одном месте был очень крутой поворот вправо, а потом снова влево. Поднявшись на невысокий перевал, я увидел Амурский залив. Потом пошёл плавный спуск. Больше крутых изгибов не было. По обеим сторонам пошли дачные посёлки и наконец, я выехал на трассу. Это была дорога Владивосток-Аэропорт, а далее на Хабаровск и Находку. Определиться бы, только в каком месте я оказался.

Повернул налево. Только проехал совсем не много, как всё мне стало ясно. Это был район станции Океанская. Дождавшись, когда проедут встречные машины, я довольный, развернулся, и поехал обратно. Всё стало понятно. И явно недавно положенный асфальт, и место, где дорога выходит на трассу.

Назад ехал медленно, сосредоточенно осматривая то, что находится по бокам от дороги, изредка останавливаясь, чтобы разглядеть более детально. Но, пока такого, что могло меня устроить, я не находил. Вот впереди показался участок дороги с двумя крутыми поворотами. Приглядевшись, я понял, что он более всего подходит для задуманного. Для исключения сомнений, я проехал до бухты. Больше ничего подходящего не нашлось.

Останавливаться в приглянувшемся месте не стал, а проехал дальше. Немного погодя, проехав одиноко стоящий прямо на перевале дом, увидел, что вправо и влево уходят наезженные грунтовки. Выбрал правую. Почти сходу она стала очень круто изгибаться в разные стороны, и также круто подниматься вверх, далеко уводя меня от дороги. Наконец она вышла на хребет и пошла вниз. В одном месте увидел с обеих сторон какие-то канавы. Остановился посмотреть. Судя по всему, это были старые окопы. Наверно, ещё с гражданской войны остались. Заодно осмотрелся по сторонам, восхищённый открывшимся видом. Ни разу не приходилось наблюдать одновременно и Амурский и Уссурийский заливы. Эх, жаль, нет с собой даже завалящего фотоаппарата. Мой 'Зенит' остался в палатке. Решил осмотреться и запомнить как можно подробнее, то, что можно увидеть с этого места. Даже пришлось воспользоваться компасом и сделать пометки на Атласе.

Между Амурским заливом и тем местом, где стоя я, было какое-то озеро или водохранилище. Решил проехать столько, сколько возможно. Для меня это очень важно знать. Наконец, она пошла слегка вниз. Дальше был небольшой подъём. Я остановился. Не похоже, что она куда-то выведет. Осмотрелся по сторонам и, найдя промежуток между деревьями, загнал машину в него, чтобы не попалась никому на глаза. Дальше пойду пешком, тем более что справа от дороги деревьев становилось всё меньше, и машина бы просматривалась издалека. Минут через пять, за деревьями, увидел забор из колючей проволоки. За ним было свободное пространство, с бетонными выпуклостями, крашеными пятнами в три цвета. Дорога обходила территорию слева, а потом только с обратной стороны вела к воротам. Перед ними был домик с высокой будкой, из которой выглядывал солдат.

Здесь мне делать нечего. Посмотрел в сторону Уссурийского залива. Склон, обращённый к нему, в нескольких местах также был огорожен и имелись всякие строения. Чем ниже, тем их становилось больше. Я слышал, что на сопках в окрестностях города много частей, но не думал, что столько. Пришлось возвращаться назад. Но на асфальтированную дорогу не стал выезжать, а постарался лесом подъехать как можно ближе к интересующему меня месту. Но всё равно, метров за сто пришлось остановиться.

Вышел из машины и поискал глазами дорогу. Отсюда не видно. Значит, и меня с дороги тоже не видать. Теперь нужно выбрать место для подготовки, а заодно всё обдумать в деталях. Деревья были до самой кромки обрыва. На этом подковообразном участке при прокладке дороги срезали часть склона. Длина метров сто, а высота от одного до шести метров. На самом верху была нависающая кромка, держащаяся исключительно из-за дёрна.

Стараясь не высовываться, прошёл весь участок и выбрал самое подходящее место. Время было три часа дня. Значит, засветло смогу всё подготовить, а завершение наметил на ночь. Финишную работу придётся делать, спустившись к дороге. Ночью можно вовремя успеть увидеть появившейся автомобиль. Правда, от перевала со стороны Уссурийского залива ехать всего метров двести. Так, что придётся делать всё очень шустро.

Ввернулся к машине и приступил к разгрузке. Первыми выгрузил газовые баллоны. Потом уже, то, что мне принесли солдаты. Закончив с этим, решил хорошо поесть, чтобы потом не отвлекаться. Хотя, дров кругом было навалом, но воспользовался примусом. И себя не выдам и его освою.

Плотно поел и стал перетаскивать груз к дороге. Баллоны пришлось катить, что было очень неудобно, из-за деревьев и кустарника. Всё оружие пришлось взять с собой, так, как не хотелось оставлять его без присмотра, даже в закрытой машине. При себе оставил только ПМ. Расстелил полиэтилен и уложил на него первый баллон. Потом стал приматывать изолентой на одну сторону двухсотграммовые тротиловые шашки. На один баллон решил закрепить десять зарядов. Приматывал их в шахматном порядке. Потому, что если крепить их в одну линию, то все десять не поместятся, так, как надо ещё вставлять электродетонаторы.

Поставил баллон и стоя на коленях только начал оборачивать вокруг него моток чёрной ленты, как вспомнил про железнодорожные костыли. Пришлось сходить за ними к машине, они так и лежали под ногами пассажирского места, вот я о них и забыл. Приложил с противоположной от тротила стороны и стал приматывать их заодно с ним.

— Помочь? — неожиданно раздался голос за спиной.

Я резко обернулся. Метрах в пяти за толстым деревом стоял мужик, вернее парень, лет тридцати, явно младше меня. Тьфу ты, всё мыслю старыми категориями. Для меня нынешнего, он старше. Одет по 'моремански'. В смысле, что так в основном одеваются моряки загранплавания. Джинсы, кроссовки, майка с надписью 'Сингапур″ и головой льва, лёгкая ветровка. На голове бейсболка. За спиной что-то висит, так как на левом плече видна синяя лямка. Чего его занесло именно в это место? Загадка. Вряд ли меня выследили. Милиции ни к чему этот маскарад. Кроме него, больше никого не видно. Но не факт, что он один. И что мне с ним делать? Стрелять? А за что, только за то, что оказался в ненужное время в ненужном месте? Прогнать? А если он расскажет, что видел меня за подготовкой к диверсии? Ладно бы, если после того, как всё произойдёт, а вдруг раньше? Может сыграть в открытую? Если не привлеку на свою сторону, то хотя бы не навредит.

— Ты кто такой, диверсант? — спросил он с улыбкой, не дождавшись ответа.

— А тебе не всё равно? Лучше помоги привязать тротил к баллону, сам ведь напросился.

Тот слегка опешил от такой наглости. Но из-за дерева не выходил. Я слегка повернул голову вправо и влево, старясь услышать или увидеть, есть ли ещё здесь кто-нибудь.

— Так ты действительно диверсант? — сказал, а сам высматривал удобный путь к побегу отсюда.

— Допустим, если это так, то почему ты вступаешь со мной в разговоры, а не бежишь докладывать, куда надо?

Он замешкался с ответом, видимо подумал, что ему так и нужно было сделать. Потом сказал, неуверенным голосом:

— Ну,... мне нужно было убедиться.

— Ага. Я, значит, даю утвердительный ответ, и ты довольный своей догадкой, идёшь сообщать. Я же, продолжаю готовить бомбу, как ни в чём не бывало. Вместо того чтобы взять автомат и тебя застрелить, — произнося последние слова, я откинул мешок, достал АКМС и направил в его сторону, но высоко над головой. — Но я же этого не делаю. Не только потому, что услышат. Я могу и с Макарова это сделать, вот так, — и я вынул из кобуры пистолет, а автомат повесил стволом вниз. Понимаю, что это смахивает на ребячество, но как по-другому разруливать эту ситуацию, я не знал.

Тот так и застыл на месте. Наверно, до него дошло, что он поступил необдуманно, окликнув меня.

— Скорее всего, ты прав... Глупость я сморозил... Но, если это не подготовка к диверсии, то что? — наконец произнёс он.

— Обычная подготовка к теракту, — произнёс я равнодушным голосом, наблюдая за его реакцией.

— А в чём разница?

— Диверсия направлена на объект, хотя и могут пострадать люди. А теракт на человека, но при этом может подвергнуться разрушению объект. Хотя, бывает, что одно с другим взаимосвязано. Но цель у каждого своя. Впрочем, я в этом вопросе дилетант. Первый раз взялся за это дело.

Визитер, пытаясь осмыслить мною сказанное, внимательно рассматривал всё лежащее на траве. Газовые баллоны, тротил, на которых была заводская надпись. Россыпь детонаторов, катушка кабеля, подрывная машинка. Было понятно, что ему внове, видеть и слышать об этом. Так, как мне с ним поступить, снова задал вопрос самому себе. Связать? А потом?

— Как я понимаю, для моего незавидного положения никакой разницы нет. Что в лоб, что по лбу. Финал один.

— Не обязательно. Я даже могу тебя отпустить, после того, как скажу, кого хочу ликвидировать. Хочешь знать, кого?

По нему было видно, что и узнать хочется и боязнь, что это только усугубит его положение. Наконец, он решился и спросил:

— Обязательно вот таким способом? Можно ведь кирпичом по голове. Или из оружия. Тем более, оно у тебя есть.

— Кто-нибудь другой и смог бы, но не я. До сегодняшнего утра я и не собирался ничего подобно затевать, а сейчас летел бы себе покойно в самолёте домой в Москву. Но тут предложили тротил. И я решил, что раз подвернулся такой случай, то грех им не воспользоваться. Вдруг, и выйдет толк и польза от этого.

— Какая же может выйти польза от убийства?

-Если бы у тебя было возможность убить Гитлера, ты бы это сделал, зная наперёд, что он сможет натворить?

— Конечно! Но здесь нет никого, кто мог бы был под стать ему.

— Не обязательно быть таким как фюрер, чтобы натворить дел всемирного масштаба.

— Возможно, ты знаешь больше чем я. И кто он?

— Первый Президент СССР.

— Нет у нас такой должности.

— Будет. Им станет Горбачёв.

— Зачем? Разве должность Генерального Секретаря меньше? И с чего ты взял, что он им станет... Хотя, раз ты из Москвы, то вполне можешь знать больше. Но убивать из-за этого, считаю глупостью. Как говорится в той пословице про дитя...

— А ещё я не большой любитель пиццы.

— При чём здесь она? — удивился он.

— При том, что он через несколько лет станет сниматься в США, в рекламе. И не только про неё. Ещё какие-то сумки будет рекламировать.

— Генеральный Секретарь станет заниматься рекламой!? Ты наверно свихнулся.

— Почему так плохо обо мне думаешь. Я сам несколько раз видел её по телеку. Какая-та американская фирма, делающая пиццу, наняла его. И он с удовольствием согласился. Большего позора для великой страны, я не припомню в истории.

Нежданный гость с какой-то жалостью оглядывал меня, словно врач в психбольнице. Он даже подошёл к баллону и тротилу. Взял одну шашку, чтобы удостовериться, что это не розыгрыш, затеянный для него.

— Для чего ты костыли приматываешь? — спросил он, чтобы, как врач, отвлечь пациента от навязчивой идеи.

— Чтобы увеличит поражающую способность.

— И как ты хочешь его... убить?

— Закопаю в склон обрыва. А когда он будет мимо проезжать, подорву.

— Он будет здесь проезжать? — указал он в направлении дороги.

— Да. В пионерлагерь 'Океан'.

Он снова окинул взглядом смертоносное снаряжение.

— Если всё это взорвать, погибнет не только он, но и совершенно невинные люди.

В ответ, я только развёл руками.

— Откуда ты знаешь, что так будет? Чёрт с ней, с рекламой, сдалась она тебе. Или тебе завидно?

— Ты прав. Не в рекламе дело. А что ты скажешь на счёт того, что бандеровцам на Украине поставят памятники, присвоят Героя, советские флаги запретят, а в День Победы будут избивать фронтовиков и срывать награды? Что в Латвии по улицам будут маршировать бывшие эсэсовцы, и их будут охранять от победителей? А за ношения советских наград будут привлекать к уголовной ответственности? В Эстонии станут судить Героя Советского Союза за то, что в войну расстрелял предателей и полицаев, а памятник освободителям Таллина снесут?

Чем дальше я говорил и распалялся, тем больше видел в его глазах страх, от того, что он оказался так близко от самого настоящего сумасшедшего, да и вдобавок, вооружённого. В его взгляде была видна обречённость. Он полагал, что живым отсюда точно уже не уйдёт. Если только не решиться на то, чтобы рвануть к дороге, вдруг я не сумею попасть в него. Я это увидел и вовремя остановился.

— Ты, наверное, решил, что я свихнулся? — и, не дожидаясь ответа, добавил, — Я бы на твоём месте подумал также.

— То, что ты сейчас наговорил, просто не может быть! Такое невозможно в Советском Союзе никогда!

— Тут ты прав, в СССР такого бы не было. Но Советского Союза нет, а прибалтийские страны вступили в НАТО.

— Какие такие прибалтийские страны? Швеция и Финляндия? Они же объявили нейтралитет!

— Нет, не они, а Эстония, Литва и Латвия. Украина и Грузия тоже туда сильно стремятся.

После моих слов, он окончательно убедился, что имеет дело с ненормальным. На худой случай, что ему снится кошмарный сон. Он даже попытался незаметно от меня, ущипнуть себя за ухо. Но сон оказался явью. Опасаясь, что он предпримет какой-нибудь отчаянный поступок, который может оказаться трагическим, я решил ему вкратце рассказать, откуда всё это знаю

12

Жестом предложил ему сесть на траву, а сам примостился на катушке с кабелем, начал свой рассказ, предупредив, что доказательств в подтверждение своих слов, у меня нет, время поджимает, а работы ещё много.

Вначале, он слушал больше со скепсисом, чем с недоверием, так, как изначально настроился на бред сумасшедшего. Потом мой рассказ о будущем заинтересовал его, как будто я пересказываю прочитанное в 'Уральском следопыте'. Потом он задал первый вопрос.

— Так, а кто первый высадился на Марс, наши или американцы?

Честно говоря, он меня этим сильно удивил. Причём здесь Марс? Видимо, он всё ещё не верит в то, что нет Советского Союза и других стран. Что не к коммунизму движемся, а ускоренно проходя стадию капитализма, скатываемся в феодализм.

— Никто не высадился. Американцы свои самоходные аппараты посылают туда регулярно. Вот они и занимаются исследованием. А наши ни одни не долетели. То на старте взорвутся, то едва выйдя на орбиту, сломаются, то на подлёте выйдут из строя. Да и вообще, только половина космических запусков удаётся.

— Ну а на Луну, сколько раз наши летали?

— Тоже ни разу. Мы в космосе сейчас на вторых ролях, на подхвате. Скоро китайцы нас обгонят.

Тут он засмеялся в голос.

— Ну, ты меня рассмешил... Китайцы в космосе... Они, только если и умеют что делать, так это кальсоны, термоса и велосипеды. Был я в Шанхае года три назад. И в Дальнем, но на год раньше.

— В Гонконге был?

— Конечно. И не один раз.

— И в чью пользу сравнение?

— Конечно Гонконг! Небо и земля. Шанхай просто большая деревня. Лачуги и нищета.

— Так вот. Сейчас Шанхай выглядит круче, чем нынешний Гонконг. Только у них есть единственный в мире поезд на магнитной подушке, едет со скоростью четыреста тридцать один километр в час. Небоскрёб в двести этажей строят за три месяца. И так развивается весь Китай. Он сейчас вторая экономика мира.

И дальше я вкратце рассказал про нынешний Китай. По нему стало видно, что он начинает понемногу верить тому, что я рассказываю. Поверив в одном, тоже можно отнести к другой информации.

— Тогда Советский Союз, имея столько природных ресурсов, должен стать первой экономикой! — воскликнул он в азарте.

— Да, по идее должен стать. А он скатывается с каждым годом ниже, сейчас, кажется, в третьем десятке.

— Ты считаешь, что виноват в этом Горбачёв? Если его убрать, то всё изменится?

— Должно изменится. Но в какую сторону, не знаю. И не только он один виноват в этом. Продолжатели дел натворили не меньше. Но он прямо или косвенно виноват в том, что к власти пришли ещё большие воры и предатели. С кого-то нужно начинать. А тут подвернулся такой случай. Потом бы корил бы себя за то, что не смог его использовать. Может из-за этого я здесь и сейчас.

— Да, интересно сидеть перед человеком из будущего...

— Ты ошибаешься, перед тобой человек из настоящего.

— Как из настоящего!? Ты же сам рассказал, как здесь очутился!

— Ты плохо слушал. Тело моё осталось там, а начинка головы оказалась здесь. А я из этого времени, пытаюсь там понять, где оказался. Забросить бы тебя в тоннель без света. Даже вообразить страшно, каково там ему, то есть, мне.... Но хватит, пора за дело. Если не хочешь помогать, хотя ты предложил помощь, то просто не мешай. Сядь вон там в сторонке. Времени мало, а работы полно.

Сказав это, я встал с катушки и подошёл к газовому баллону, стараясь не выпускать из виду Александра, как он представился. Он работал вторым штурманом в Дальневосточном пароходстве. Сейчас у него заканчивается отпуск. Через пару дней в порт придёт его судно, и он оправиться в рейс. Пароходство имело второй по численности флот в СССР. Первым было Черноморское. У него даже кулаки сжались и заходили желваки на скулах, после того, как я сказал, что у них судов станет в пять раз меньше, чем сейчас. От Черноморского, вообще два или три останется, а остальные распродадут. Балтийское, так совсем исчезнет. Что девять из десяти моряков окажутся на проданных судах. Будут ходить под флагами экзотических стран, месяцами без денег сидеть на арестованных судах где-нибудь в Африке, а то и попасть к пиратам.

Когда я прикрутил ещё один заряд с костылями, то увидел, что Александр встал и идёт ко мне. Я напрягся, и положил руку на пистолет, который лежал на расстеленной плёнке.

— Давай помогу, вдвоём удобней приматывать.

Внутренне обрадовавшись маленькой победе, внешне ничем себя не проявил. Когда закончили с первым баллоном, без паузы взялись за второй. Потом сделали обвязку детонаторов, для каждого фугаса. За работой я отвечал на его многочисленные вопросы. Что сказать, для него это было как экскурсия в будущее. Как штурмана его заинтересовала навигация, особенно доступность для любого желающего. А главное, точность определения точки на местности. Сейчас они пользуются американской системой MAGNAVOX и LORAN-S. С погрешностью в несколько сот метров. Да и то, спутников мало. А обновление координат проходит примерно через час.

Когда закончили с фугасами, он спросил:

— Скажи, вы в будущем имеете такие возможности для передвижения по миру, доступ к всемирной информации, возможность общаться с кем угодно в любой точке мира, а у нас до сих пор глушат западные станции. Возможность иметь всё, что захочется, лишь бы денег хватило, и так далее. Может в этом заслуга и Горбачёва?

— Да, открыли границы на выезд при нём, это верно. Но уехали самые успешные, активные и грамотные. Правда, и прочие хлынули за рубеж, но не они главная потеря. Возникла острая нехватка специалистов: врачей, инженеров, учёных. Одновременно, стали закрываться многие предприятия. Да что там, предприятия! Целые отрасли исчезли! Естественно, чтобы выжить, люди и уехали туда, где нашли приложение своим рукам и мозгам. Страна скатилась до уровня второразрядного государства. Некоторые на западе придумали определение: 'Верхняя Вольта с ракетами'...

— Значит, сейчас лучше, чем в будущем? И ты не хочешь ничего менять?

— Ты не прав. Я так не считаю. Через несколько лет в Москве введут карточки на табак, сахар и водку. Даже хозяйственное мыло станет жутким дефицитом! Всё остальное станут продавать при наличии местной прописки. В универсамах прилавки будут абсолютно пусты. В других местах ещё хуже. Начнутся забастовки. В разных республиках пройдут погромы на национальной почве, вплоть до войн между республиками. В города введут войска, в том числе и в Москву. Ты ходил за границей в супермаркеты и торговые центры?

— И не один раз. Знаешь, чего там только нет! Ты даже не ....

— Представляю и знаю всё прекрасно. Всё это есть и у нас, в таком же ассортименте. Только дороже.

— Разве это плохо?

— Нет, я считаю, что очень хорошо. Также хорошо, что можно купить хороший иностранный автомобиль, и не только подержанный. Легче приобрести жильё, если есть деньги. А не ждать много лет, возможности вступить в жилищный кооператив. Кстати, о кооперативах. В этом или следующем году, выйдет закон о кооперативах. Он, по моему мнению, и послужил одним из толчков к экономическому краху советской системы.

— Разве кооперативы, плохо?

— В самой идее, большой плюс, давно пора. Там стали производить разные товары, печь пирожки, услуги разные оказывать. Даже туалеты платные появились. Всё это прекрасно, пока им платит народ наличными. Но когда кооперативы появились на предприятиях и оказались звеньями производственного процесса, тогда и пошёл от них вред.

— Это как?

— Допустим, комплектующие для твоих изделий делаешь у себя, или на смежном предприятии, но тот цех или та технологическая операция, стала кооперативной. Ты им перечисляешь деньги, а они их обналичивают.

— И что в этом плохого?

— А то, что они обналичивают сто процентов, минус подоходный налог. Обычно, фонд зарплаты процентов двадцать. И вот эти лишние проценты выходят на потребительский рынок. А товаров-то не прибавилось! Ведь они не туфли или булочки сделали, которые бы были проданы за живые деньги, а гайки или болты для трактора, который будет продан по безналичной оплате. А при дефиците всего, растут цены, так, как появились не обеспеченные деньги.

Зависть к большим и чужим деньгам, послужила стимулом для чиновничества, чтобы наживаться на кооператорах. За разрешение стали вымогать деньги. Толпы проверяющих потянулись к ним, к каждому ларьку. Бандиты и милиция конкурировали, кому они будут платить за 'крышу'. И пошло и поехало! Людей даже перестала удивлять стрельба из автоматов на улицах средь белого дня, взрывы автомобилей. И это длилось не один год.

— Ничего себе, весело вам жилось.

— Точно, прямо обхохатывались от смеха. Когда ты был в иностранных портах и местные узнавали, что ты из Советского Союза, как они реагировали на это?

Александр задумался. Вероятно, ему не приходилось это анализировать. Потом, медленно, продолжая подбирать слова, сказал:

— Одни с ненавистью.... Но таких очень мало. Другие с интересом, любопытством, словно не верили, что у нас тоже одна голова, две руки и так далее. Третьи дружелюбно.

— А сейчас, узнав, что из России, одни отнесутся равнодушно, другие презрительно. Я хочу, чтобы ты понял главное. Не считаю, что сейчас хорошо, а в будущем плохо, поэтому и хочу остановить всё, как есть. Даже возврата единого государства не желаю. Самыми непримиримыми врагами стали бывшие друзья. Как говорят, исторический процесс нельзя остановить. Если бы я оказался здесь на три года раньше, то эффект от ликвидации нынешнего генсека был бы большим. А сейчас машина начала движение, и её не остановить одним ударом, а только можно замедлить или отвернуть немного в сторону. Я просто не хочу одного. Чтобы то, что мы имеем в будущем, делалось такими методами. И распад государства не был таким кровавым, и десятки миллионов не оказались брошенными на произвол в новых государствах...

— Ты сказал, что эта мысль у тебя появилась только сегодня. А откуда же у тебя столько оружия и взрывчатки?

— Досталось по случаю. Придёт время, всё расскажу, если будет кому. Солнце уже село, скоро стемнеет. Машин на дороге станет гораздо меньше, поэтому можно будет приступать к закладке фугаса.

— Ты серьёзно считаешь, что эти костыли пробьют броню автомобиля?

— Нет, я так не считаю. Но сбросить с дороги получится. Может даже загорится. А там, как сложится. А сейчас, пока есть время, давай поедим. Предстоит много тяжёлой физической работы, подкрепиться не помешает.

Повесил на себя всё оружие, забрал детонаторы и, заметив удивлённый взгляд Александра, когда он увидел снайперскую винтовку, и вдвоём отправились к машине.

— А откуда у тебя такой карабин?

— Я же говорил, придёт время, и ты узнаешь.

— Давай помогу нести, тяжело ведь.

— Ничего, здесь не далеко.

Больше настаивать не стал, но по нему было видно, что чувствует, что я ему пока не доверяю полностью. А с чего бы вдруг мне перед ним выворачиваться наизнанку?

— Кстати, а что ты здесь делал? Гулял просто так? Не поверю, слишком далеко от домов.

— Нет, не просто так. Мне всегда было интересно полазить по сопкам, посмотреть на батареи. Но к ним не подпускают. Если вдруг поймают, то для меня может плохо кончиться.

— Посадят?

— Нет, не посадят. А вот визу могут прикрыть на год или два. А ходить в каботаже, в 'полярку', я не хочу. Не люблю холод. Вот, если бы я был пацаном, то ничего бы не было. А тут взрослый мужик, бывавший в капстранах, пробирается на военный объект.... Решат, что шпион. Разберутся и отпустят, но неприятности гарантированы.

— Ничего. Скоро эти батареи Владивостокской крепости, превратятся в проходной двор. Лазить, и снимать будут все, кому не лень. Пушки раскурочат, всё поломают. Та же участь постигнет батареи на Русском острове. Пушки попилят и сдадут в утиль.

— Это твои фантазии, такого никогда не допустят. Это же подрыв безопасности страны.

— Эх, я на твоём месте сам бы не поверил. Но это ещё цветочки. А вот когда начнут взрываться арсеналы один за другим, то будет не до шуток. Но потом привыкнут и к этому.

— Как, это будут взрываться арсеналы? Диверсанты, вроде тебя будут подрывать? — он даже отошёл на два шага в сторону.

— Как говорится, 'с такими друзьями и врагов не надо'. Рвать будут свои же. То траву начнут жечь, то окурок бросят.... Где-то здесь рядом, есть арсенал Тихоокеанского флота, вот он и рванёт первым. Весь город будет трясти. Ровно через год, взорвётся возле Смолянинова. Потом и по всей стране. По несколько арсеналов в год будут подрывать. А один арсенал имеет столько боеприпасов, что СССР мог два месяца воевать во время прошлой войны.

— В голове не укладывается, что такое может быть!

— Если бы ты знал, сколько всякого произойдёт, что никак не может уложиться в голове!

13

Вот и машина. Ужинать решили здесь, чтобы не привлекать огнём от костра излишнего внимания. Нашлась небольшая ямка, закрытая со всех сторон кустарником. В дровах тоже недостатка не было. А вот с водой, была проблема. Александр сказал, что неподалёку он видел родник, но пить не пробовал. Я дал ему котелок, а сам принялся за разведение костра. Когда он вернулся с водой, огонь уже горел.

Достал трофейную тушёнку и попросил Александра открыть банки, чтобы подогреть её. Он, разглядел этикетку, и очень удивился, что я собираюсь греть рыбные консервы. Я же ответил, что мне лучше знать. Покачав головой, он открыл две банки, заглянул под отогнутые крышки и, удивившись ещё раз, поставил их ближе к огню. Нарезал хлеба и достал всё, что нужно к чаю, стали ждать, когда закипит вода. К этому времени разогрелась и тушёнка. Я начал есть первым, ловя на себе изучающий взгляд Александра. Потом и он взял в руки банку и ложку.

Понюхал содержимое. Потом ещё раз посмотрел на этикетку. Он её перед тем, как поставил у костра, содрал, чтобы не загорелась. Любопытство пересилило, и он ложкой вытащил первый кусок. Уже стемнело, но от костра было ещё достаточно видно, как он осторожно засунул в рот первую порцию. Пожевал и с удовольствием проглотил.

— Это что за конспирация? Зачем тушёнку маскировать под рыбные консервы?

— Это, можно сказать, и стало первопричиной того, что я здесь. Со временем узнаешь подробности. А пока ешь, если мало будет, возьми ещё банку.

Когда перекус закончился, с тал убирать всё обратно в машину и вспомнил про водку. Зачем мне её с собой таскать? Две бутылки были от браконьеров, мне и хватит, на всякий случай. А эти нужно куда-то деть. А что, если усилить ими огневую мощь фугаса? Нет, водка не пойдёт, был бы спирт, тогда другое дело. Можно и бензин вместо спирта, всё равно останется. Выставил коробку на землю, и только собрался выливать на траву, как передумал. Вынул чайник и стал сливать туда водку.

— Валера, ты это зачем, глинтвейн собрался делать?

— Да вот, нужны пустые бутылки.

— Ну, у вас там, в будущем свои причуды. Как, удалось победить пьянство и алкоголизм? Или спиртным больше не торгуют?

— Я же говорил, у нас всё, как на Западе. Спиртного хоть залейся.

— Дорогое?

— Разное. Водка начинается от четырёх поездок на метро и до бесконечности.

— Так дёшево?! Получается, нынешними двадцать копеек.

— Не знаю, дёшево или нет, но одна поездка стоит больше буханки хлеба.

— Ничего не понимаю! Это хлеб дешёвый или проезд дорогой?

— Не ты один не понимаешь. Давай-ка, лучше держи канистру, буду бензин с бака сливать.

Потом заполнили смесью бензина и масла четыре бутылки. Вылезла проблема с пробкой. Они были не винтовые, а алюминиевые. Пришлось выстругивать из дерева, вставлять и заматывать изолентой. Уже полностью стемнело. Пора приступать к закладке фугаса. Нагрузились лопатой, киркой, верёвками, плёнкой и оттащили это всё к дороге, свалив около самого обрыва. Потом перенесли баллоны с взрывчаткой, катушку с кабелем, бутылки с бензином.

Сидели, болтали, в основном, Сашка расспрашивал о будущем. Я заодно фиксировал интервал между машинами. За это время, в обе стороны проехало семнадцать автомобилей, в основном со стороны моря. Так я ничего не успею сделать! За второй час проехало восемь. Уже лучше. Можно начинать.

Сначала выбрали точное место. Ещё днём, я решил закладывать фугасы в тридцати метрах друг от друга. В кортеже, будут не меньше двух одинаковых лимузинов. В которой из них будет Генсек, я не знаю. Поэтому, буду взрывать две бомбы одновременно, чтобы взрывом поразить обе. Дождавшись, как только проехала очередная машина, выбежали на дорогу. Расстелили плёнку и стали ссыпать на него вынутый грунт. Заодно, я смотрел на перевал, а напарник вниз, чтобы вовремя увидеть свет фар. Яму копал в склоне обрыва, на метр выше дороги, но с уклоном к ней.

Когда первая уже была почти готова, снизу появилась машина. Не стали лезть наверх, а спрятались ниже другой обочины. После того, как она проехала, бросились обратно. Киркой и лопатой, в четыре руки, управились быстро. Поднялись наверх. К баллону привязали две верёвки. Вставил запал с присоединёнными проводами. Дождались проезда очередного автомобили и стали опускать фугас, равномерно потравливая верёвки. Когда он лёг на место, вдоль баллона уложил две бутылки с бензином, прижав их камнями. Затем быстро присыпали закладку вынутым грунтом, а остаток, отнесли подальше от дороги и рассыпали в кустах. Снова ждали машину, чтобы посмотреть, как это место выглядит в свете фар, а не фонарика. Немного выделялось, так что, пришлось ещё доработать.

Второй фугас уложили быстрее, да и машина за это время всего одна проехала. Затем настала очередь соединить фугасы одним кабелем и замаскировать его. На каждый баллон высыпали по пачке перца и табака, а потом, когда присыпали землёй, повторили. Когда со всеми делами управились, уже было два часа ночи. Одному мне пришлось бы провозиться до утра.

— Ну что, до утра можно и поспать.

— А во сколько появиться Горбачёв?

— Понятия не имею. Даже не помню, какого числа это произойдёт.

— Ты собираешься сидеть здесь несколько суток?!

— У тебя есть другие варианты?

— Нет...

— Вот видишь, ничего не остаётся, как наблюдать за активностью на дороге и слушать новости. Кстати, давай послушаем радио и узнаем, где он сейчас.

Из выпуска последних известий узнали, что он посетил авиазавод в Комсомольске на Амуре. Если он и прилетит завтра, то вряд ли в первый же день поедет в пионерский лагерь. Хотя.... Завтра, то есть сегодня, надо будет выбрать место, с которого хорошо видна та часть дороги, где заложен фугас. В тёмное время решили больше костёр не жечь и фонариком не пользоваться.

— Сань, а тебя дома не хватятся?

— Я один живу.

— Чего так?

— Родители развелись очень давно, жил с отцом. А три года назад он провалился под лёд во время зимней рыбалки.

— Утонул?

— Нет, успели вытащить. Но получил двухстороннее воспаление и умер.

— Соболезную.... А свою семью, почему не завёл?

— Была жена....Да развелись через год....

То, каким тоном было сказано, не настраивало на продолжении разговора на эту тему. Палатку решили не ставить, на эту высоту туман от моря не доставал. Я лёг в машину, а он на надувной матрас.

14

Проснулись около восьми часов. Наскоро позавтракали и послушали новости. Ничего нового не прибавилось. Перед сном мне пришла в голову идея, куда применить патроны от автомата солдат. Вынул из вчерашнего кострища консервные банки от тушёнки, которую мы вчера съели, и принялся за приготовление имитатора стрельбы из оружия.

В машине нашлась старая тряпка, вся в масле, которой протирали двигатель. Оторвал нужный кусок и уложил в банку. Потом туда натолкал патронов, сколько вошло. Полил всё машинным маслом и бензином, накрошил сухого горючего, добавил пороха. Плотно обернул полиэтиленом и замотал изолентой, чтобы бензин не испарялся. Наружи вывел только конец верёвки, пропитанный маслом. Александр с интересом наблюдал за моим действием.

— А потом в костёр?

— Почти. Закопаю возле баллона. Когда он рванёт, то банка улетит в кювет. От фитиля загорится внутри тряпка с маслом и бензином начнутся рваться патроны. Будет сюрприз для охранников, отвлечёт от меня.

— Меня ты в расчёт уже не берёшь? — в упор спросил он.

— Так тебе на пароход нужно.

— Ничего, день или два потерпят.

Потом мы пошли на место закладки. Проверить, как оно выглядит при дневном свете, заодно засунули туда банки с патронами. Если приглядятся, то видно, что здесь копали. Тогда Сашка залез наверх, и стал ногами обрушивать кромку склона. Но не только над теми местами, но и по всей длине, чтобы выглядело естественно. Кое-где присыпали прошлогодней листвой и хвоей. Теперь точно никто не заметит. А собаками никто обочины проверять не станет. Здесь не Афган и не Чечня.

Теперь главное. Нужно найти место, с которого буду наблюдать появление кортежа. И чтобы вовремя нажать кнопку подрыва. Вчера даже потренировался, как это делать. Пришлось потратить один запал. От предложения Сашки, что он будет наблюдать, а мне даст сигнал, отказался. Потеряются мгновения, а машины проедут нужное место и под взрыв попадут не те, кому положено.

Выбирали долго. Деревья и кустарники закрывали или весь участок или часть. Лучше всего было бы устроиться на другой стороне дороги. Но как проложить кабель под асфальтом? Вот и пришлось почти три часа осторожно лазить по лесу. В итоге нашлось место, метрах в пятидесяти. Но всё равно, мешали ветки, которые аккуратно срезали и унесли подальше.

После стали тренироваться на проезжающих машинах. Замечали появление её появление на вершине перевала и считали, сколько секунд ей ехать до второго фугаса. Учитывали и запоминали, как быстро едет автомобиль. Но эти повороты были очень крутые, а дорога узкая, так, что больше восьмидесяти не разогнаться. Кабель по всей длине прикопали и замаскировали. Единственное, что не стали делать, подсоединять к машинке. Там работы на пять секунд.

Я решил не отходить от неё ни на минуту всё светлое время суток. Помниться, что он в лагере был днём. По опыту было известно, что появлению такого кортежа предшествует перекрытие дороги для простых смертных, и снующие туда-сюда машин спецслужб.

К слову, бывая во Владивостоке, из Экспедиции ходил в одну лабораторию на соседней улице. Обычно срезал угол через двор дома, где жило руководство края. Несколько раз при мне Первый секретарь садился в Волгу рядом с водителем. Никакой охраны не было, стёкла не тонированы. На въезде во двор был пост, где дежурил сотрудник милиции. Но ни разу мне не сказали, чтобы я здесь больше не ходил.

Наконец, из новостей узнали, что интересующий нас объект прибыл. Передали это в четыре часа вечера. Мы напряглись и сосредоточились. Но дорога жила обычной жизнью. Значит, сегодня он здесь не поедет. Но всё равно, честно просидели до темноты. Благо погода стояла замечательная. Искупаться бы в море! Но позволить мы могли бы только ночью, но это уже не то.

— Валера, а ты после подрыва, что станешь делать, куда побежишь?

Действительно, я об этом особо и не задумывался. Осмотрел вчера окрестности и выбрал направление. А дальше?

— Толком не определился. На машине вряд ли удастся, а пешком с таким грузом далеко не убегу. Хорошо бы в казематах спрятаться, там искать точно не будут, но не получится, везде службу несут. Хорошо, что напомнил. Сегодня нужно выбрать место и перетащить туда снаряжение. Ясно, что по этой дороге я не проеду. Значит, нужно убегать в сопки. Логично, что первым делом будут искать на этой стороне. Если машину перегнать на дорогу, которая по сопкам уходит на север, то по ней можно уйти куда-нибудь и спрятаться. А ещё лучше, если уезжать по той, что идёт на юг. Выбрать время и перебежать, а там на машине. Но, боюсь, что там могут быть посты. Кроме фортов, там ничего гражданского нет. Поэтому, склоняюсь к первому варианту.

— На первое время сойдёт, а потом? Домой, в Москву?

— Нет, исключено.

— Почему? Ты же говорил вчера, что собирался туда лететь.

— Вчера можно было. Сегодня ещё могло повезти. А завтра уже возможно и схватят.

— Ты же ничего ещё не сделал, зачем кому-то тебя хватать?

— Кое-что сделал, но доказать, что я не виновен, не смогу. Тут без вариантов. Трофеи, к слову, после этого и появились, а я бросился в бега.

— В здешних лесах прятаться не очень. Войск много, прочешут и найдут. Есть у меня идея.

Выслушал его и прикинул, что там тоже лотерея. Но если повезёт, то есть шанс пересидеть облаву. Оставили здесь только самое необходимое, и то, что не жалко потом бросить, а остальное вместе с УАЗиком перегнали к дороге, идущей вдоль Уссурийского залива во Владивосток. Нашли заросшую просеку, что в темноте было очень трудно. Сколько смогли, загнали машину в лес. Прикрыли срубленными ветками. Там же поели и налегке вернулись обратно, уже после полуночи.

С утра заступили на 'дежурство'. Ближе к обеду, по трассе проехали две ГАИшные машины и чёрные Волги. Мы напряглись. Я в который раз проверил, как быстро подключу провода. От волнения даже вспотели ладони. Обычное движение пока не перекрывали, машины ездили спокойно. Потом почувствовал, что чего-то не хватает. Понял, чего. За пятнадцать минут, не проехал ни один автомобиль. Снова засновали в обоих направлениях спецмашины. Проехало несколько военных ГАЗ-66 и ЗИЛ-131. Мы успели заметить, что они притормаживали и с них спрыгивали вооружённые автоматами, солдаты.

Вот только этого нам не хватало! Они перекрывали нам путь к своей машине. Посмотрел на Сашку. Он стал бледнее и вытягивал шею, чтобы рассмотреть, какое расстояние между ними. Получалось, что они в пределах видимости друг друга, но не более ста метров. И по обеим сторонам дороги, лицом к лесу. Нас они видеть не могли из-за того, что мы выше дороги. Если бы кто-то решил стать вверху, то нас бы обнаружили. А если нам лечь на землю, то мы ничего не увидим. Только стоя за деревом виден нужный участок.

Наконец, на максимальной скорости, мигая и завывая, появилась машина ГАИ, а за ней ВАИ. Значит, они во главе кортеже. Покрутил ручку, заряжая конденсатор, и присоединил провода. Александр, как и я, не сводил взгляда с дороги. Снова пронеслись автомобили. Я понял, что с этой скоростью будет ехать и весь кортеж. После появления первого лимузина в зоне видимости, до второго фугаса ехать три секунды. Только бы успеть нажать!

Машинка была установлена на торец бревна, привязанного к дереву, чтобы не наклонятся вниз. А вот ещё появились авто, исключительно чёрные Волги. Привычно сопровождая взглядом каждую машину, я чуть не прозевал появление первой из главных. Отсчитав две секунды, я со всей силы вдавил кнопку. И чуть не сел на землю, от чудовищного сдвоенного взрыва и тряски, как при землетрясении, и огненного шквала, улетевшего на противоположную сторону.

К сожалению, не смог заметить, получилось у нас или нет, дорога дальше не была видна, да и пыль висела в воздухе. Быстро откусил провод в самом низу, где он выходил из земли. Схватил машинку, чтобы не облегчать работу следователям, и побежал вдоль дороги вниз. Сашка бежал сзади, разбрасывая вокруг смесь из нюхательного табака и молотого перца, которая была у него в карманах.

Дорогу не было видно, но слышно из-за рёва сирен. Через пару минут, послышалась стрельба. Это сработала моя уловка из патронов в банке. Что удивительно, началась ответная. Нас это вполне устраивало, чем позже сунуться на эту сторону, тем лучше. А пока мы неслись вниз, как угорелые. Винтовку я отдал Сашке, мне и так хватало железа. Едва успевал вертеть головой, выискивая место, куда выкинуть машинку. Наконец, у нас на пути оказался ручей, сбегавший к морю. Остановился и с силой зашвырнул её в воду. Теперь бежать стало легче, да и от улики с моими отпечатками избавился.

По моим прикидкам, мы пробежали два километра, пора выбирать место, чтобы перескочить через дорогу. Потом останется только добраться до машины. Сбавили скорость, и стали всматриваться в заросли, помня о том, что вдоль трасы выставлялось оцепление. Она в этом месте делала плавный поворот. Солдаты были на своих местах, но смотрели не в лес, а в том направлении, где произошёл взрыв. Перебежать дорогу и чтобы они нас не заметили, не получиться.

Решили подождать, минут пять мы можем себе позволить. Заодно переведём дух, нам ещё столько же осталось бежать по лесу. Вскоре показался лейтенант с солдатом, у которого за спиной висела небольшая рация. Они бежали вверх, что-то приказывая стоящим в оцеплении. Потом они все построились в колону по два и побежали следом. Нам это было только на руку. Как только пробежал последний боец, мы бросились через дорогу, глядя в обе стороны. Но никто из них не обернулся. По лесу бежали, уже не маскируясь, главное скорость. И молились про себя, чтобы никто до нас не обнаружил машину.

Наши страхи оказались напрасными. Никто её не нашёл. Все припасы и снаряжение, припрятанные неподалёку, тоже никто не тронул. Быстро забросили всё внутрь и тронулись. За руль усадил Александра, он один знает, куда и как ехать. Слегка запачкал золой цифру и букву на номере. Лишняя страховка не помешает.

Выехали на асфальт и повернули вправо, в город. Сначала ехали вдоль залива, потом повернули в сопку, объезжая воинскую часть.

— Саня, скорость не превышай, — осадил я его, видя, как он стремится быстрее уехать с единственной дороги, — не надо, чтобы на нас обратили внимание и запомнили машину.

— Хорошо...

Так, петляя, то к морю, то в сопки, доехали до промзоны. Свернули с основной дороги и поехали мимо ТЭЦ, потом вдоль железной дороги. Вскоре оказались на обычной улице со спокойно идущими пешеходами. Только сейчас меня отпустило. До этого вертел головой, высматривая погоню или перекрытие дороги.

— Скоро приедем, минут пять осталось, — произнёс Сашка.

Действительно, свернув с улицы, поехали между домов, а потом стали подниматься в сопку, по дороге, посыпанной гравием. Показались ряды гаражных боксов, опоясывающих склон сопки. За очередным поворотом, остановились.

— Всё приехали. Ты посиди пока, а я выйду, осмотрюсь. Хоть и будний день, но вдруг кто-то в отпуске или после ночной смены.

Да, ещё одна особенность тех лет. В рабочее время на улице людей было очень мало, не то, что сейчас. Сашка прошёл в обе стороны, вглядываясь в ворота. Потом вернулся и открыл створки ворот гаража, стоящего немного обособленно. Между ним и соседним, выступала часть скалы. Поэтому и получился разрыв. Потом он вернулся и загнал машину внутрь.

— А где твоя машина?

— У меня её никогда и не было.

— Чей тогда это бокс?

— Отца. Когда он умер, то я продал 'Москвича'. Когда мне на нём ездить, если я постоянно в морях? А гараж решил оставить, пригодится. Тем более, он с секретом. Погоди, сейчас включу свет и закрою ворота, — он повернул пакетный выключатель в углу и закрыл обе створки.

— Всё, можешь выйти из машины.

Меня уговаривать долго не надо. Автомат оставил в машине, надоело сутками таскать на плече. Гараж, как, гараж. Полки, с какими-то коробками, банками, инструментами. На полу канистры, ящики с железками. В углу верстак с тисками, сверлильным станком, наждак, радиола. В торце старый гардеробный шкаф. В нём висит брезентовая одежда, комбинезоны, стоят сапоги, по всей видимости, для рыбалки. Внизу раскладушка. В полу вырыта смотровая яма, сейчас заложенная досками.

— Ну, что, нравиться?

— Нормально. Надоело в лесу ночевать.

— Главную фишку ты и не заметил, — улыбаясь, сказал Александр и раскрыл дверцы гардероба.

Снял дождевики и комбинезоны, вынул раскладушку. Потом обеими руками взялся за вешалку, прибитую по всей длине, и резко толкнул её вверх. Фанера выскочила из нижнего паза. Потом он потянул её на себя и вытащил полностью из шкафа. Я так и ахнул. Там стояла внушительная деревянная дверь. Сашка снял с гвоздика приличных размеров ключ, и вставил в замок. Провернул трижды и толкнул дверь. Легко и без скрипа та открыла вход в чёрное нутро. Тогда он щёлкнул выключателем, спрятанном в том же шкафу. Загорелась лампочка, в продолговатом плафоне.

— Тридцать шесть вольт, через трансформатор, — проинформировал он меня.

— Что это, откуда взялось и куда ведёт?

— Когда бате выделили место под гараж, то нужно было немного срезать склон, иначе дорога перед воротами была бы очень узкая и не смогли бы вписаться в поворот, чтобы сюда заехать. Он со своим братом, я тогда только в восьмой класс перешёл, стали, значит срывать склон, и обнаружили кирпичную кладку. Почесали репу, оглянулись и присыпали её обратно. На следующий день, загородили это место невзрачным заборчиком и снова раскопали кладку.

— Большая была дыра?

— Больше, чем сейчас. Это потом, её заузили под размер двери, которую смогли достать. Проделали, значит, отверстие, а оттуда потянуло холодом. Посветили внутрь, а там тоннель. Вытащили ещё несколько кирпичей и полезли в дыру. Он через три метра сворачивал в сторону, потом пошёл прямо. Дошли они до первой развилки, потоптались на месте и вернулись обратно. Взяли ещё фонарь, верёвку, мел, чтобы отметки оставлять, еды и воды немного и снова в путь. Меня оставили снаружи, чтобы я замаскировал дыру и отваживал любопытных.

— А что это за район, где мы сейчас находимся? Я в этих краях, кажется, не бывал.

— Про Луговую и Баляева слышал?

— Видел трамвай с табличкой, что он идёт от Вокзала до Баляева. Луговая тоже где-то в тех краях.

— Всё правильно. Мы как раз между ними и находимся, только правее. Называется, Минный городок. А эти тоннели, и не только они, как раз и прорыты для этого. Здесь хранились боеприпасы всякие. Начали строить ещё сто лет назад. И продолжали расширяться вплоть до революции. Потом пришли интервенты. Патриоты завалили некоторые тоннели, замуровали и замаскировали часть выходов. Когда построили гараж, отец с дядей Володей, серьёзно взялись за изучение подземелий...

— Извини, что перебиваю. Разве никто не знал, что здесь это всё есть?

— Знали. Но ковыряться по серьёзному не стали. Сначала пользовались ими по назначению. Но потом, город разросся. Решили, что держать пороховой погреб, почти в центре города, опасно. Построили новые арсеналы, а этот закрыли, оставив только один вход, и поставили охрану.

— Много людей знает про этот ход?

— Двое. Ты и я. Дядька погиб на подводной лодке.

— Как это случилось? — спросил я, потому, что на памяти про эти годы была только информация про ″Комсомолец″.

— Обычная уже ситуация, когда рыбаки топят моряков.

— Как это, топят?

— У нас, в торговом флоте, есть поговорка: 'Бойся пьяных рыбаков и военных моряков'. Батя и его брат работали на Дальзаводе, но в разных цехах. Дядя Володя был мастером по ремонту судовых двигателей. В то раз, закончили ремонт дизельной подлодки. Пошли на ходовые испытания. И он тоже, сам понимаешь. Шли в надводном положении. Кому надо, те находились в ходовой рубке наверху. Остальные внизу, по своим местам. Проходили проливом Босфор Восточный. А тут, от причала, стало отходить рыбацкое судно, рефрижератор, кажется. И врезалось как раз в средину лодки. Причём, был ясный день. Успели спастись только те, кто находился наверху. Их просто выбросило за борт. Все остальные, погибли. Лодку потом доставали со дна плавкраном. Мы как раз возвращались из рейса и увидели кран посреди пролива. Спросил у лоцмана, что это он делает? Тогда и узнал, про лодку. Но даже и подумать не мог, что дядя Володя в ней на дне...

15

— Ничего себе! Не знал, что такие дела в море творятся.

— Эх, будет время, ещё не то расскажу. Волосы дыбом встанут.

— И какая польза от этих казематов?

— Из них можно уйти в подземелья на других сопках, и в систему ходов к бухте и под всем городом.

— Для этого нужно иметь карту. Иначе придётся плутать, как Тому Сойеру.

— Карта есть, сами составили. Понятное дело, что только про те места, где были. Не везде можно было пройти, запертые снаружи двери не открыть. Или охрана стоит. Но самое интересное, нашлись казематы с оружием и взрывчаткой, ещё со времён Гражданской войны.

— Ты думаешь, что я не усну, пока кого-нибудь не взорву? — спросил его, глядя в упор. Он стушевался и замахал руками.

— Нет, что ты. Это я просто рассказываю, что тут есть. Но и не только это. Есть ещё кое-что, но про это потом скажу, если нужда в нём понадобиться.

— Заинтриговал.... Давай, послушаем, что нам в новостях скажут.

Включил радио, но только шум и треск. Глушат, что ли?

— Ничего не получится. Бокс бетонный, да и сопка загораживает. Нужно или отойти метров двадцать, за поворот, или на внешнюю антенну.

— Мне светиться нельзя, да и тебе ни к чему подставляться. А к этой радиоле подключена антенна? — я показал пальцем на древнюю радиолу ″Серенада 404″, жёлтого цвета. Что-то не встречал такую раньше. Скорее всего, местного производства.

— Ещё недавно была антенна. А пока был в последнем рейсе, кто-то выдернул, пацаны, наверно.

— Без новостей плохо. Нужно узнать, получилось у нас или нет? А если кортеж, как в моё время, то таких лимузинов бывает с десяток.

— Тогда пошли ко мне домой. Там и телевизор и радио. Заодно ванну примешь.

— Это намёк, что от меня воняет?

— Да брось, ты! От меня не меньше. Но костром попахивает. Одежду нужно будет постирать.

— У меня есть, во что переодеться. А от ванны не откажусь. Но, главное, новости. И ещё. Нас не должны вместе видеть. Сможешь что-нибудь придумать?

— Я тебе назову адрес и как расскажу, добраться. Ты выйдешь первый, минут десять посидишь на лавочке. Вон там стопка старых газет, выбирай любую, для конспирации. Потом поднимешься на этаж. Я уже буду дома, замок открыт.

— А какой код в подъезде?

— Не пойму, о чём ты?

— Да это я просто привык, что у нас все подъезды закрыты на кодовый замок, снаружи и внутри ещё и видеокамеры висят.

— Ничего себе, как у вас круто! И сильно помогает?

— Иногда есть толк. Но дома взрывать не помешало..., — и, увидев в его глазах сильное удивление, добавил. — В Москве и Волгодонске, чеченцы по ночам взрывали многоэтажки, вместе с жителями. Хочу, чтобы, в том числе, и этого не произошло.

— Забыл сказать. В тоннеле, недалеко есть ещё одна крепкая дверь. Поэтому, оружие и всё остальное, можно перенести туда, чтобы в гараже ничего не осталось, кроме машины. У нас там что-то вроде погреба или кладовки.

Действительно, до следующей двери было метров двадцать. На полу у стены деревянные лари или сундуки с картошкой. По бокам были сделаны стеллажи, на которых стояли разнокалиберные стеклянные банки. Кроме этого, были и дефицитные по нынешним временам, тушёнка, сгущёнка, разные каши с мясом, импортные паштеты, компоты, кальмары и даже крабы, чёрная и красная икра. Сухие дрожжи в банках, мука, крупы. В общем, ассортимент как у нас в геологии. Вот, только мы икрой не балуемся.

— Откуда у тебя всё это?

— Так у нас на судах снабжение не хуже вашего. Вот и покупаю по возможности.

— Молодец! Тем более, получать зарплату второго помощника, а жить одному.... Машина не нужна, квартира есть.... За границей бываешь, а тебе за это ещё и платят....Куда ещё деньги тратить?

— А ты чего теряешься? Тоже можешь в моря по своей специальности ходить. В Находке недавно открылась морская геологоразведочная экспедиция. Изучают дно Тихого океана, от Чили до Канады. Чего-то там ищут, я не смог запомнить, что именно. Постоянно заходят в порты для отдыха. Платят больше, чем у нас.

— Откуда ты про всё это знаешь?

— Мой однокашник по мореходке, сейчас чифом у них, то есть, старпомом на одном из судов.

— Быстро ты забыл, что мы час назад натворили. Если ты там ни каким боком не проявился, то меня могут начать искать, как потерпевшего или подозреваемого. А могут и не искать, сочтут погибшим. Поэтому, я сейчас между небом и землёй. А вот если где-то засвечусь, дома там или на работе, то автоматически перейду в преступники. А ты, говоришь, в моря...

— Ладно, давай перетаскивать, можем успеть к трёхчасовым новостям.

Управились в четыре руки довольно быстро. Я, правда, сходил ко второй двери и проверил, насколько надёжно там закрыта дверь. Помимо замка, там были два мощных засова. Повторил вслух адрес Александра, и после того, как он убедился, что никого поблизости нет, я вышел из гаража. Штормовку я снял и нёс в пакете, вместе с новой одеждой, чтобы не привлекать таёжным прикидом лишнего внимания.

Быстро нашёл лавочку, стоящую в тени и пустую. Развернул краевую газету ″Красное знамя″, и стал читать позапрошлогодние ″старости″. Её старался держать так, чтобы портрет Черненко не был заметен. Через десять минут встал и спокойно пошёл к Сашкиному дому. Попадавшиеся навстречу люди, не обращали на меня ни какого внимание, что очень хорошо.

Жил он в двухкомнатной квартире на пятом этаже девятиэтажки. Гаражный бокс, к слову, был виден из окна. И немного бухты. Включили телевизор, который оказался ″Sony″. Не привычный для меня плоский, а обычный, но с пультом. Самое смешное было в том, что он стоял на чёрно-белом ″Рекорде 345″. Александр включил оба. Дело в том, что у нас и японцев были разные стандарты. Поэтому, смотрели на японском, а слушали с нашего.

— А ты почему не перекодировал на наш стандарт? И не мучился бы с двумя.

— Времени нет. Стоянки короткие, да и бываю во Владике редко. То Находка, то Посьет.

— Ничего, скоро страну завалят импортной техникой. Ничего переделывать не придётся, — сказал я и тут же осёкся. Кто его знает, как после всего дальше история пойдёт.

Заодно настроились на ″Голос Америки″, на тринадцати метрах. Наши приёмники, в основном, начинались на КВ диапазоне с двадцати пяти метров, их и глушили. А его стереосистема ″Sharp 777″, как нельзя лучше подходила к тому, чтобы слушать без противного гула ″глушилок″.

По Первой программе начался выпуск новостей. Сообщили, что в рамках продолжающейся поездки Генерального секретаря по Сибири и Дальнему Востоку, в Приморье состоится заседание партийно-хозяйственного актива края. Потом пошли новости о ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС. Далее производственные успехи и вести с полей. Вражьи голоса пока вещание не вели. Оказывается, они начинают в шесть вечера. Начал было прыгать по другим каналам, но быстро прекратил, программ было всего две. Ладно, дождёмся четырёх часов, а пока в ванну.

— Кстати, Сань. А зачем это у вас на доме трафаретом нанесена синяя стрелка и надпись ″Вода″?

— Так это осталось с того времени, когда у нас воды не было.

— Как не было, если надпись есть?

— Эх, даже вспоминать не хочу. Иди в ванну, будет время, расскажу. А я пока поесть приготовлю.

Четырёхчасовые выпуски новостей, что по ТВ, что по радио, тоже никаких новостей не принесли, прошу прощения за тавтологию. Повторили прошлый выпуск. Странно. Впрочем, для этого времени, всё в порядке вещей. Будем ждать вечера. Вся надежда на информацию из-за океана. Хотя, до эпицентра новостей всего несколько километров.

16

Тоже время. Улица 25 Октября, бывшая и будущая Алеутская. Здание Управления КГБ по Приморскому краю.

Во главе стола Начальник Управления, Генерал-лейтенант, Григорьев Константин Александрович.

— Товарищи. Пока не прилетел Председатель Комитета Государственной безопасности СССР, товарищ Чебриков, руководство расследованием покушения на Генерального Секретаря ЦК КПСС, поручено мне. Прошу почтить память погибших товарищей минутой молчания.

Все встают. Наступает гробовая тишина. Слышно, как качается маятник в напольных часах. Все понимают, что их карьера, а возможно и судьба, похожа на тот маятник. И в какой точке окажется каждый из них, неизвестно никому. Неслыханное по дерзости и масштабу, преступление, совершено на их территории. Все ожидания разного рода поощрений, наград, новых погон и кресел, обычно следовавших по окончанию визита первого лица, рухнули вмиг.

— Прошу садиться. Докладывайте всё, что известно на данную минуту, — приказал он своему заместителю.

Из-за стола поднялся его первый заместитель, среднего роста и в гражданской одежде. С настолько заурядным лицом, которое забывается спустя секунду, после того, как по нему скользнули взглядом, ни за что не зацепившись. Он многие годы проходил на судах Дальневосточного пароходства, под прикрытием должности первого и пассажирского помощника капитана. Выложив перед собой папку с листами писчей бумаги, заполненными от руки, но, даже не взглянув на записи, он начал докладывать.

— В тринадцать семнадцать, при проезде кортежа автомашин, сработало самодельное взрывное устройство. В зону поражение попал автомобиль, в котором ехал Генеральный секретарь и автомобиль с супругой Генерального секретаря и Первым секретарём Приморского крайкома. Взрывной волной оба автомобиля были сброшены с дороги на десять-пятнадцать метров и перевернулись. Автомобили загорелись, горящий бензин проник внутрь, сквозь щели, образовавшиеся от деформации кузова. Сотрудникам охраны удалось вытащить Генерального секретаря из автомобиля живым, только получившим перелом кисти правой руки и голени левой ноги. Когда его уже извлекли из автомобиля, Генеральный секретарь получил смертельное ранение в левый глаз пулей калибра 5,45...

— Стрелявший установлен? — перебил его начальник.

— Его и не было. Пуля вылетела из патрона, который был в консервной банки, вместе с горючими материалами, загоревшимися во время подрыва. Охрана, не зная об этом, начала стрелять в заросли, решив, что выстрелы были произведены оттуда. Ещё двое сотрудников получили ранения, не представляющие угрозы их жизни. Вторая такая же банка, была обнаружена напротив места подрыва второго фугаса. Фитиль не загорелся, поэтому там и не было выстрелов.

— В итоге, в первом автомобиле погиб Генеральный секретарь. Водитель получил ожог второй степени, два сотрудника охраны переломы голени и бедра. Ещё двое, как я упомянул, огнестрельные ранения. Погиб и морской пехотинец, из числа тех, кто стоял в оцеплении. Он был придавлен автомобилем, сброшенным с дороги.

— Что со второй машиной?

— Погибла супруга Генерального секретаря, Первый секретарь получил ожоги, множественные переломы рук и ног, их количество и характер будет уточнено в клинике. Два сотрудника охраны получили ожоги первой и второй степени и переломы голени и ключицы. Водитель получил только ушиб головы.

— Что представляло собой взрывное устройство?

Докладчик вынул соответствующий лист, мельком глянул и, прокашлявшись, продолжил:

— Каждый заряд состоял из пятидесятилитрового газового баллона. Его подрыв производился взрывчаткой на основе стандартной двухсот граммовой толовой шашки. Обнаружены фрагменты упаковки. Приводились в действие при помощи электродетонатора. Для увеличения поражающей силы, к баллонам были примотаны железнодорожные костыли и гайки.

— Где находился подрывник?

— Буквально в пятидесяти метрах от дороги. Только оттуда был виден нужный отрезок. Вызванными кинологами поиск преступников не привёл к положительному результату. Следы были обработаны смесью молотого перца и табака. Поиск продолжился сотрудниками, имеющих подготовку следопытов. Преступники, а судя по следам, их было двое, пробежали вдоль дороги два километра, пересекли её и столько же пробежали до спрятанного автомобиля. Это смогли определить по срубленным не далее, как вчера, веткам. Это то, что известно на данную минуту. Доклад закончил.

— Почему они пересекли дорогу незамеченные? Чем занимались военнослужащие в оцеплении?

— От начальника охраны Генерального секретаря поступило распоряжение, приступить к прочёсыванию близлежащей местности. Тогда ещё не было известно, что выстрелы произвели не из оружия. Поэтому, рота морских пехотинцев покинула места расстановки.

— Вы утверждаете, что преступников было двое. Это окончательная цифра?

— Никак нет. Это следы двух человек, которые были в одном месте. Сейчас осматривается территория в радиусе одного километра вокруг места происшествия.

— Нет ни одного свидетеля?

— Есть. На вершине перевала стоит дом, в котором живёт Давыдов, Григорий Анатольевич. Пенсионер, ранее работавший боцманом на рыболовецком траулере. Два дня назад, он видел, как в лес свернул автомобиль УАЗ 469, армейского вида. Сколько человек сидело в автомобиле, он не заметил. На номер он не смотрел, так, как по этой дороге ездят подобные автомобили к военному объекту. Сегодня ночью, слышал, как какой-то автомобиль выехал из леса. Сотрудник проверяет эту информацию.

— Что дал радиоперехват?

— Ничего. Никаких передач, в которых бы было упоминание о совершенном теракте, не было.

— Коротковолновики-любители тоже на контроле?

— Так точно.

— У кого есть вопросы или кто хочет дополнить доклад?

— Кто мог знать за несколько дней, что кортеж проедет именно в этом месте и в это время и что интервал между автомобилями будет именно таким, что обусловило закладку фугаса именно в этих местах? — спросил начальник отдела контрразведки.

— Этого в полном объёме и с такой точностью не мог знать никто.

— Исходя из имеющихся на данный момент фактов, кто это мог совершить? У кого есть мнение по этому поводу? — спросил начальник управления, обводя взглядом сидящих по обеим сторонам сотрудников.

После длительной паузы, когда никто не решался высказаться первым, поднялся заместитель руководителя технического отдела.

— Разрешите, товарищ генерал-майор?

— Говори.

— Вызывает недоумение устройство фугаса. Для подготовленного диверсанта или террориста, логичнее использовать артиллерийский снаряд. Для укладки потребовалось бы значительно меньше земляных работ, чем для газового баллона. Пробивная сила осколков снаряда, гораздо выше, чем костыли и гайки. Которые, кстати, так и не смогли пробить бронирование автомобиля.

— А если допустить, что преступники не знали, что автомобиль имеет подобную защиту?

— Вряд ли, если только он ни разу не был в кинотеатре, не смотрел телевизор, не читал книг и газет. Шестидесятые годы, когда президенты, короли и Первые секретари ЦК КПСС ездили в открытых авто, давно канули в Лету.

— А если исходить, что снаряды достать гораздо труднее, чем газовый баллон?

— Но взрывчатку, детонаторы, полевой кабель и подрывную машинку они же где-то взяли.

— Продолжайте.

— Отдано распоряжение проверить все газозаправочные пункты во Владивостоке и окрестностях. Расспросить о покупателях на УАЗах. Проверить случаи хищения взрывчатки и компонентов, угоны автомобилей. Вызваны все свободные и находящиеся в городе сотрудники МВД и КГБ. Дано распоряжение проверять весь автотранспорт на выезде из краевого центра. Сотрудникам линейных отделов на транспорте даны соответствующие распоряжения.

— Ещё запросить сводку о преступлениях и происшествиях в крае, за последний месяц, — вставил кто-то реплику с места.

— Такой запрос отправлен, люди уже работают.

— Что докладывают с мест об этом происшествии?

— Никто ничего конкретно не знает. Возможно, вскоре просочится информация от сотрудников ″Океана″, которые сопоставят факт не приезда Михаила Сергеевича и информацией о взрыве. Доступ к средствам связи в пионерлагере прекращён, в том числе и журналистам, освещавших поездку.

— Политбюро ЦК КПСС сейчас проводит срочное заседание. Они и примут решение, когда и как передать информацию о гибели Генерального Секретаря и его супруги, — этими словами Начальник Управления ответил на не прозвучавший вопрос и закончил совещание.

В шесть часов о Горбачёве уже не упоминали. В основном о Чернобыле, вести с полей, заводов. Да и выпуск был короткий, всего десять минут. Вот в двадцать один будет программа 'Время', там-то и что-то должны сказать.

— Знаешь, Валера, я съезжу в центр, покручусь на площади, схожу на ж/д и морвокзал. Посмотрю там, послушаю. Может, удастся узнать что-нибудь. Не в пустыне же мы рванули Генсека. Даже если ему повезло, то сам факт подрыва не утаишь.

— Ты правильно придумал, жаль, что мне нельзя с тобой. Будешь ехать, осмотрись хорошенько. Появились ли посты на перекрёстках и дорогах? Останавливают ли автомобили, и какие? У кого из прохожих документы проверяют? На вокзале понаблюдай за тем, как продают билеты на электричку. Вдруг теперь только по паспортам. Заодно, дождись отправления и понаблюдай, садятся ли в вагоны наряды милиции.

— Хорошо, я тебя понял. Если что узнаю интересное, позвоню обязательно...

— Да ты что! Не вздумай звонить! Я уверен, что телефоны все прослушиваются.

— Даже так? Возможно, ты и прав. К девяти часам вернусь, охота посмотреть, что же нам скажут. А ты пока попытайся 'Голос...' поймать, вдруг удастся.

Когда он уже открывал дверь, я окликнул его.

— Саня, корейцы папоротник всё ещё продают?

Он посмотрел на часы и пожал плечами.

— Да я не это хотел спросить.

— А что?

— Я имею в виду, делают ли сейчас корейцы папоротник, капусту и всякое другое? А то я последний раз их еду ел ещё тогда. И стоила она всего рубль. А то, что сейчас у нас по всей стране якобы корейцы продают под видом корейских салатов, — только бледное подобие настоящих.

— Ты же сам ответил на свой вопрос и не заметил. Ты говорил, что в восемьдесят шестом улетел осенью, а сейчас только июль. Тогда я пойду до Луговой и там куплю.

После его ухода я подошёл к окну и стал наблюдать за окрестностями. Ничего настораживающего не увидел. Потом включил радио и стал искать интересующие меня станции. Наконец, услышал давно позабытые позывные и слова:

— Вы слушаете 'Голос Америки' из Вашингтона.

И сразу начали сообщать, что в строжайшей секретности в Москве проходит заседание Политбюро. Корреспонденты связывают это со слухами о внезапной тяжёлой болезни Генерального секретаря. Ещё передают, что в столице стало заметно больше сотрудников милиции. Неназванный источник сообщил, что РВСН и ПВО страны приведены в состояние повышенной боеготовности. Предпринимаются попытки узнать что-либо конкретное. Ведущий добавил, что, скорее всего, ситуацию прояснит либо экстренный выпуск последних известий, либо главная информационная программа 'Время' в двадцать один час по московскому времени.

Это что, мне мучиться до четырёх часов по местному? Решил поискать дополнительную информацию на других станциях. Но и остальные сильно не прибавили ясности. Просто больше конкретики об усиленном патрулировании улиц и вокзалов.

Вернулся на 'Голос Америки' и оставил там. Мало ли что. Вдруг что-то срочное сообщат. На кухне с удивлением уставился в трёхпрограмник, стоявший на холодильнике. Я и забыл про существование такой радиоточки. Но все программы ничего нового не добавили. Переключил на 'Маяк', вот и посмотрим, кто первый сообщит главную новость. Проверю, как пресловутая ' Гласность' сработает.

Сел в кресло со старыми местными газетами 'Тихоокеанский комсомолец' и 'Дальневосточный моряк', чтобы освежить в памяти этот год. Но сам не заметил, как уснул, сказалась бессонная ночь. Проснулся от того, что хлопнула входная дверь, вернулся хозяин квартиры. Вовремя разбудил, на часах было без пяти девять.

— Ну как, узнал что-нибудь? — спросил он прямо с порога.

— Толком ничего. Передали, что Политбюро проводит срочное заседание, и милиции прибавилось на улицах.

— Милиции и здесь стало больше, вдобавок....

— Сань, уже почти девять, быстрей включай телевизоры!

— Так у нас Программа "Время" в десять вечера начинается. Ты, что, забыл?

— Большую часть времени я провожу в тайге. А там телик не показывает.

— Пока у нас есть час, давай, ешь свой папоротник, и я перекушу заодно. Набегался по городу.

Папоротник был тот самый! Кроме него, он купил и капусту. Пока ел, Александр рассказывал, что видел.

— Милиции прибавилось на центральной площади, вокзалах. Пару раз видел, как останавливали УАЗы. На вокзале у небритых мужиков проверяли документы. Народ тихонько шушукается, что взорвали Горбачёва. Значит, нам это удалось!

— Хорошо бы. Но он мог и остаться в живых. Пробить броню нашей самоделкой не реально.

— Тебе приходилось его видеть в Москве?

— Ты знаешь, не удалось ни разу, хотя и должен был видеть. Первый раз, буквально вчера, в той ещё жизни, когда он ехал по Океанскому. Но я сидел в экспедиции. Если бы был на улице, смог бы, наверное. Второй раз в восемьдесят седьмом, на первомайской демонстрации. Я шёл в колоне от Мингео. Когда проходили, а точнее, пробегали мимо Мавзолея, то его в этот момент на трибуне не было. Но промежуток, между стоявшими на верху, руководителями страны, был. Вечером смотрел повтор трансляции, его показали. Может в туалет уходил.

— Там есть туалет?!

— Откуда я знаю. По идее, должен быть. Там же одно старичьё стоит. Мало ли кому чего захочется. В третий раз, через год после второго, был в Большом театре на юбилее Вернадского. Нас предупредили, что будет Генсек. Поэтому обязательно взять паспорт. Но его и в этот раз не было.

— Он, наверное, чувствовал, что тебя стоит опасаться, — усмехаясь, подытожил Сашка.

— Возможно. А вот Ельцина, все три раза видел.

— Кто это такой?

— Ничего себе! Он же стал первым президентом России! Хотя, действительно, откуда тебе это знать. Правда, тогда он ещё не был им. Пару раз на митингах, а в третий, когда хоронили Сахарова. Ельцин шёл за ПАЗиком с гробом, а я метрах в трёх от него...

— Ладно, потом расскажешь, уже пора включать телевизоры.

Пока они разогревались, мы уселись напротив их с таким видом, словно впервые видим это чудо. Наконец появилось изображение с позабытой заставкой в виде ракеты, взлетающей на нашей территории, а приземляющейся в США. Потом появились Игорь Кириллов и Анна Шатилова.

После того, как поздоровались, стали зачитывать сообщение. Оно было знакомо до запятой, им даже не нужно было заглядывать в бумажку. Ещё бы, отдал концы четвёртый Генсек за неполные четыре года. Не зря появился анекдот про абонемент на похороны. Объявили, что 'Советский народ, Коммунистическая партия и всё прогрессивное человечество, понесли невосполнимую утрату'. И так далее. Причину смерти не назвали. Сказали только, что скоропостижно скончался.

Потом сообщили, что в стане с завтрашнего числа объявляется траур на три дня. И прочее, по обыкновению. Завтра состоится Чрезвычайный пленум ЦК КПСС. На этом и закончилось. Странно, так ничего и не сказали о том, кто назначен председателем по организации похорон. По умолчанию, он же становился новым Генеральным секретарём. Значит, в Политбюро развернулась нешуточная борьба за этот пост. Горбачёв на половину обновил его состав, поэтому и идёт драчка. От этого и будет зависеть, куда повернёт страна.

'Вражьи голоса' особой ясности не добавили. Только дополнили, что по не подтверждённым данным, что он скончался в результате покушения. О количестве жертв, больше ничего не известно.

— Саня, раз ты видел, что останавливают УАЗы, то нам нужно от него сегодня же ночью избавиться.

— А кто его увидит в гараже?

— В гараже не увидят. Но могут вспомнить, что видели, как похожая машина проехала в этом направлении. А чекисты проверят все сообщения. И не такое раскрывали.

— И куда мы её отгоним?

— Это ты мне должен сказать, куда. Нужно найти такое место, чтобы, после того, как мы подожжём машину, пожарные не успели её затушить.

— Зачем её сжигать? Может ещё и пригодиться кому.

А потому, что там полно наших отпечатков. Все удалить мы никогда не сможем. Поэтому, или в море, или в огонь. Но пока доедем до подходящего места на берегу, нас не один раз могут остановить. Так, что, остаётся только сжечь.

— Недалеко есть довольно-таки глухое место. Про него мало кто знает. Называется Зелёный угол, там можно и избавиться от машины.

Тут я расхохотался в голос. Он удивлённо уставился на меня, недоумевая, чего же он сказал такого смешного. Отсмеявшись, я ответил на его немой вопрос.

— Лет через пять, а может и больше, там будет самый большой на просторах России, или даже СНГ, авторынок, известный всей стране. Там будут стоять, и продаваться десятки тысяч японских машин.

— Ничего себе! А может, тогда мы зря грохнули Горбачёва? Вдруг, этого больше не будет?

— Это никому не ведано, что будет, а что нет. А сделали мы правильно. Знаешь, сколько людей бы пожелало оказаться на моём месте, будь такая возможность, и сделать это? Ты не думай, что я считаю, что в моём времени всё плохо, и поэтому я сделал это. Многое мне нравится, и многое не нравится. Также и про нынешнее время. Да ты и сам знаешь лучше меня, сравнивая жизнь ″за бугром″ и у нас. А реформы и всё прочее, всё равно будут, он дал толчок к этому, а у людей уже мозги начали поворачиваться в нужную сторону.

— Пусть бы тогда и продолжал начатое.

— В том-то и дело, что в 1991 году к власти придут те, которые возьмутся за дело с грациозностью слона в посудной лавке, круша всё на своём пути, ломая страну и судьбы сотен миллионов людей. И не только наших. Изменится весь Мир. Вот в Восточной Европе реформы пошли по-другому. Кроме Югославии, везде более-менее мирно завершилось коммунистическое правление. Впрочем, многонациональность страны, главный фактор кровавых потрясений. И тут нам никуда не деться от межнациональных конфликтов. Надеюсь только на то, что они будут менее кровавые.

— Тогда тебе нужно было убирать тех, кто потом придёт к власти. У них же нет такой охраны.

— Повторяю ещё раз. Я ехал в аэропорт, собирался улететь в Москву. А там бы уже стал приспосабливаться и готовиться к грядущим переменам. Не сомневаюсь, что нашёл бы применение своему знанию того, что произойдёт в будущем. И помог бы многим людям не оказаться на грани, а то и за гранью, отчаяния. Но тут мне случайно предложили взрывчатку. Результат ты сам видел. Не хочу принимать всерьёз версию, что это было кем-то задумано. Целая цепочка случайностей привела к тому, что я в итоге сижу здесь и наблюдаю за результатами нами сделанного. Я бы мог не поехать забирать прибор, а послать кого-нибудь. Не остановился бы в тоннеле возле двери и не увидел мелькнувший свет. Могло бы, и убить током. А если и переместить меня, то не сюда. А если сюда, то не в эту дату. И так далее. Тем более, никаких задатков террориста у меня никогда и не было. Даже охотничьего ружья не имею, так как мне жалко убивать зверей и птиц.

— Выговорился? Тогда поехали. Ничего уже не исправить, да и не надо. Тебе виднее.

18

В гараже проверили, чтобы ничего лишнего здесь не осталось. Выкачали весь бензин. В баке оставили только чтобы доехать до места и литров десять для лучшего горения. Номерной знак тоже сняли. Расплющили его и порезали на куски, по дороге разбросаем по мусорным контейнерам. Как смогли, забили номер на кузове. Искать только по номеру двигателя дольше, пусть помучаются. Дождались, пока уйдёт домой сосед через три гаража и выехали, включив только подфарники. Стоянка не охранялась, так, что одной проблемой меньше. За рулём снова сидел Сашка. Буквально через пять минут мы уже перевалили через сопку и углубились в лес. Здесь уже включили фары и стали всматриваться, выбирая место.

— Саня, а куда эта дорога выводит?

— На тепличный комбинат и на Форт Суворова.

— А та, что влево повернула?

— Она идёт на Снеговую падь. Потом раздваивается. Влево на Первую Речку, а вправо к морским пехотинцам и на Горностай.

— Что ещё за Горностай?

— Это название бухты и окружающей местности. Да мы сегодня проезжали через него. Там склады и арсеналы Тихоокеанского флота.

— Откуда ты всё это знаешь?

— Так я прожил здесь всю жизнь. А однажды даже был на одном из складов.

— И тебя не поймали?

— Наоборот, на автобусе привезли. Я даже три недели в морской пехоте послужил.

— Чего так мало, комиссовали?

— Почему комиссовали? Война закончилась и нас дембельнули. Кстати, вот подходящее место, — прервал он свой рассказ и, остановившись, показал рукой на отходящий влево широкий овражек или старую дорогу, заросшую кустарником.

— Проедем?

— С разгона проскочим сквозь кусты, дальше будет каменная осыпь. Можно жечь машину, не боясь, что загорится лес.

Так и сделали. Машину поставили равноудалённо от деревьев. В имевшееся в машине ведро откачали бензин и полили им внутри салона, под капотом и на колёса. Слил воду из системы охлаждения. Может это поможет расплавиться двигателю и уничтожит на нём номер. Намочили тряпку и засунули в горловину бака. Я поджёг тряпку, намотанную на палку, и забросил в салон. Бензин вспыхнул и мы, посыпая следы перцем с табаком, пошли обратно.

— Ты про какую-то войну рассказывал, — вернулся я прерванной беседе.

— Ты помнишь Пол Пота?

— Конечно!

— В январе семьдесят девятого Вьетнам вторгся в Кампучию и оккупировал её. Китай обиделся и в феврале напал на Вьетнам. Мы протестовали-протестовали, а толку, ни какого. Парадокс был в том, что у нас с обеими был Договор о Взаимопомощи. Но в марте решили встать на сторону жертвы нападения и объявили мобилизацию. В каждой области, крае, республике, граничащей с Китаем, под ружьё призвали по сто тысяч. Получилось около полутора миллионов. Причём, всего за сутки. Плюс двухмиллионная Армия и Флот. И наша мореходка тоже попала в этот список. Отменили занятия, досрочный обед. Пригнали автобусы, и повези сюда, на Горностай. Одели во всё новое, кроме шапок. Поэтому остались в своих. Разница только в кокарде. Выдали автоматы и в пешем порядке отправились в полк морской пехоты. Три дня спали одетыми, только сняв сапоги. Оружие висело на спинках кровати. Была полная уверенность, что придётся воевать. Один офицер, тоже мобилизованный, даже повесился напротив столовой.

Сашка замолчал. Дальше шли молча. К этому времени вышли на асфальтную дорогу, и пошли вверх. Оглянулись на место, где оставили машину. Пламя не было видно, только отблеск виднелся. Хорошо, что сейчас ночь, а не день. Иначе чёрный дым был бы виден издалека. Тут он продолжил.

— Через три дня, нас ночью подняли по тревоге. Посадили в БТРы и колонной повезли через лес, а не по трассе. На одном перевале водовозка на ГАЗ 52 не смогла подняться. Как на грех, впереди тоже шла простая машина. Поэтому взять на буксир и вытащить не могла. И назад всё забито. А пятиться всей колоне тоже некуда. И разминуться и пропустить, чтобы вытащил кто-нибудь другой, не было возможности. Дорога узкая и никаких других дорог, чтобы свернуть, нет. Часа три прошло, пока её вытащили. Когда проезжали Артём, нам запретили высовываться в люки. Смотрел через перископ. Это надо было видеть! Город как вымер. Редкие жители, с открытыми ртами смотрели на многокилометровую лавину военной техники, несущуюся по пустым улицам. Все перекрёстки были перекрыты военными регулировщиками. А кроме нашего полка, ехали и другие части. Я видел установки ″Град″, тягачи с пушками, миномётами. Машины с полевыми кухнями, дровами и всем прочим.

— А почему людей было мало на улицах? Был комендантский час?

— Потому, что многих тоже мобилизовали. Целые предприятия закрывались по этой причине. А в аэропорту творилось, нечто похожее на эвакуацию из Москвы в сорок первом. Толпы нарду дрались в очередях, чтобы вылететь куда-нибудь, главное, чтобы из Приморья.

— А почему только отсюда?

— Карту помнишь?

— Помню.

— Вот и боялись, что китайцы отрежут всё что южнее, начиная от Хабаровска и к проливу. И мы окажемся как белые в Крыму. Останется только в море прыгать. Не в Китай же убегать.... Так вот. Наш полк занял рубеж обороны Владивостока. Между военным аэродромом и Амурским заливом. Остальных кого куда. Простояли так неделю, демонстрируя силу, пока Китай не начал вывод войск из Вьетнама. Но нас не сразу отпустили. В казармах мы ещё дней десять пробыли, на всякий случай. Чтобы по второму разу не собирать. Самое забавное случилось через полгода, — мне пришлось работать вместе с пленными полпотовцами.

— Как это? — но ответить он не успел.

Уже подходили к перевалу, когда навстречу показались две машины. Впереди явно легковой автомобиль, а сзади пожарный, с включенными огнями. В свете фар задней машины, мы увидели, что первым ехал милицейский ″Москвич 412″. Мы сразу ушли с дороги, но нас заметили. Голос из динамиков приказал нам остановиться. Слушаться его, мы конечно, не стали, а побежали к лесу, отстоявшему от дороги метров на десять. Приказание повторили ещё раз, пригрозив открыть огонь. Но это только прибавило нам прыти.

19

Борис Ельцин уже третий час сидел за столом в ″рабочем″ кабинете Генерального секретаря. На двери была табличка ″кабинет″ ?6. Он находился на пятом этаже подъезда 1А, главного здания ЦК КПСС на Старой площади. Обычно, еженедельно по четвергам, заседания проходили в зале, примыкавшему к ″парадному″ кабинету Генсека в Кремле.

Но сегодняшнее, так и не началось — не было кворума. Кроме него, приехавшего первым, здесь были Андрей Громыко, Егор Лигачёв, его предшественник на посту Первого секретаря МГК КПСС, Лев Зайков, Михаил Соломенцев, Николай Талызин и Сергей Соколов. Двое последних, как и он, были кандидатами в члены Политбюро. Больше никого в Москве нет. Виктор Чебриков был здесь, но сразу, как только ему доложили о покушении на Генерального секретаря, вылетел во Владивосток. Остальные, кто на отдыхе, кто у себя в республиках. Дольше всех лететь Динмухамеду Кунаеву, но доберутся все в течение ближайших двух часов.

Между собравшимися, общения почти не было, кроме приличествовавших в таких случаев слов. Каждый сел на своё место и погрузился в собственные мысли, пытаясь понять, кто стоит за убийством Михаила Горбачёва. То, что это дело внутренних врагов, сомнений не вызывало. Политика открытости была на руку Западу, и он их вполне устраивал. Впрочем, можно допустить, что некоторые руководители соцстран, видели в этом угрозу своей личной власти. Народы их государств, с большим интересом наблюдали за процессами, происходящими у нас. Справедливо надеясь, что изменения к лучшему произойдут и у них.

Но эти ожидания скоро должны для всех обернуться сильным разочарованием. Экономика СССР катится в пропасть, независимо от того, кто Генсек. Цена нефти за год упала в четыре раза. Если в прошлом году, тонну зерна мы покупали у США за 160 золотых рублей, а нефть продавали за 172, то в этом году нам нужно продать четыре тонны нефти, чтобы купить тонну зерна. В целом, потери от снижения продаж алкоголя и экспортной выручки достигли двенадцать миллиардов рублей. Сюда надо ещё приплюсовать и три миллиарда потерь из-за аварии на Чернобыльской АЭС. Внешний долг увеличился больше чем наполовину. Появились трудности с выдачей зарплаты.

Соколов, Министр обороны, пытался вычислить, кому из его ведомства была выгодна гибель Генерального секретаря. Его меры по выводу войск из Афганистана и Монголии, некоторым явно были не по нраву. Всё чаще стали известны случаи о контрабанде наркотиков из-за Речки. Перехватывалась явно меньшая часть. И упускать эту возможность разбогатеть не чистым на руку офицерам не хотелось. А в этой цепочке было задействовано немало звеньев. Да и намечавшееся сокращение войск, тоже не прибавляло сторонников у Горбачёва. А специалистов, способных совершить злодейство, в армии было предостаточно. Значит, Чебриков будет в первую очередь отрабатывать и эту возможность. А ″нароет″ он столько всего разного, что полетят не только погоны, но и головы.

Соломенцев же, в свою очередь, искал причины в объявленной аттестации руководящих работников, и в плане наполовину сократить их численность. От этого ″тихого болота″ можно было ожидать всего, чего угодно. А ему, как никому другому, было известно, что на самом деле представляет партийный аппарат. Не зря он занимает должность Председателя Партийного Контроля.

Им предстояло назначить Председателя Комиссии по организации похорон, на Пленуме автоматически избираемым на должность очередного Генерального секретаря. Заседание ожидалось нелёгким. Из одиннадцати членов Политбюро, пятеро были назначены при власти ныне почившего. Также пятеро из семи обновились среди кандидатов, хотя, они имели только право совещательного голоса. Но в таких случаях, подобных нынешнему, принимали участие в голосовании, но без права выдвижения кандидатуры из своих рядов.

Разница в возрасте, между самым молодым, Рыжковым и самым старшим, Громыко, была ровно двадцать лет. Остальные девять равномерно распределились между ними. Кстати, среди кандидатов, Ельциным и Соколовым, была точно такая разница.

Тут открылась резко дверь, и в кабинет почти ворвался Эдуард Шеварднадзе. Но, увидев, что он почти пуст, умерил прыть. Подошёл к каждому, перекинулся двумя-тремя фразами, и сел в кресло, стоявшее в простенке между окнами, задрапированными ″французскими″ шторами. Соколов про себя усмехнулся, — ' Никак боится снайпера. Даже не смотря на то, что окна выходят во внутренний двор'. После того, как Горбачёв десять дней назад на Политбюро, назвал Сталина 'Великим Инквизитором″, и никто на это не возразил, шансы Шеварднадзе стать Генсеком, упали до ноля.

Следующим очень тихо вошёл Гейдар Алиев. Молча поздоровался и сел за стол, углубившись в бумаги. Но за прошедшие четыре часа, с момента гибели Горбачёва, новых данных почти не прибавилось.

Один за другим, пришли все кандидаты. А к двенадцати часам собрался весь состав. Свои места заняли референты, помощники, стенографисты. Перед этим им всем предложили лёгкий завтрак. Перекусили без аппетита, хотя многие толком и не ели с утра.

Открыл заседание Егор Кузьмич Лигачёв, Секретарь ЦК КПСС. Минутой молчания почтили память погибших, и председательствующий ознакомил собравшихся с последними фактами, касающихся покушения. Все удивились тому, каким кустарным было взрывное устройство. У Соколова отлегло от сердца. Он понял, что ниточки не потянуться в его ведомство. Специалисты бы не стали полагаться на подобную самоделку, с непредсказуемым результатом. Это похоже на почерк армянских националистов, из 'Национальной объединённой партии Армении' и 'Армянской секретной армии освобождения Армении'.

Владимир Слюньков, Первый секретарь ЦК Белоруссии, написал записку Кунаеву, с предположением, что покушение могло быть спровоцировано намерениями Горбачёва подумать о передаче Южных Курил Японии. Тот согласился с этой вероятной причиной, так, как сам был удивлён, услышав это на одном из заседаний.

— Товарищи, — между тем продолжил Лигачёв, — Нужно решить, что и когда мы сообщим Советскому народу и всему миру, о постигшей нас тяжёлой утрате. Я предлагаю сделать это в пятнадцать часов по московскому времени.

'А в Петропавловске-Камчатском — полночь', — добавил про себя Юрий Соловьёв, Первый секретарь Ленинградского обкома.

Текст сообщения согласовали и утвердили быстро, он уже был в числе розданных документов. Далее развернулась дискуссия, вводить ли в стране режим Чрезвычайного положения. Громыко напомнил текст сообщения, который должен через два часа быть передан по радио и телевидению. Который бы вызвал у всех недоумение, тем, что режим ЧП вводится по причине скоропостижной смерти. Тем более что при трёх предыдущих случаях, ничего подобного не вводилось. Тем самым, это вызовут недоверие к остальным нашим решениям. После Чернобыля, когда замалчивалась крайне важная информация, с трудом, но удалось вернуть доверие советского народа к Коммунистической партии, её Центральному комитету.

К главному вопросу, о кандидатуре Председателя Комиссии, так и не решились приступить. Объявили перерыв до пятнадцати часов, пятнадцати минут. Чтобы ещё раз провести консультации, дождаться новостей из Владивостока и посмотреть выпуск новостей.

В молчании поднялись и вышли из кабинета, с ревностью наблюдая друг за другом, кто и с кем останавливается и обменивается идеями. Явных амбиций на пост Генерального секретаря никто не проявил. Либо старательно скрывали, либо не было желания взойти на капитанский мостик корабля, несущегося на рифы.

В назначенное время никто в кабинете не появился. Собрались только к шестнадцати часам. После обеда, все разошлись по своим кабинетам. После выпуска наших новостей, принялись смотреть ВВС и СNN, благо их помощники знали английский. Там прямо сказали, что Михаил Горбачёв погиб в результате покушения. Приглашённые аналитики стали делать прогнозы, кто заменит его и к чему это приведёт. Перебрали всех членов Политбюро, но никому не отдали предпочтение.

— И так, приступим к обсуждению кандидатуры Председателя комиссии по организации похорон, — продолжил заседание Лигачёв. — У кого какие будут предложения?

Ельцин обвёл взглядом всех членов Политбюро, оценивая шансы каждого.

″Кунаев? Ну уж нет! При всём уважении к Динмухамеду Ахмедовичу, его шансы самые минимальные. Или Щербицкий? Второй уроженец Днепропетровской области у руля государства, это будет перебор.

Громыко, Андрей Андреевич. В международных делах собаку съел, но внутренние проблемы не осилит. Придётся долго вникать, а здоровье уже не то, семьдесят семь лет — это преклонный возраст, что ни говори. Иначе через год-другой снова трёхдневный траур по всей стране.

Так, кто ещё? Гейдар Алиев, хоть и не стар и тащит воз тяжких проблем, но. ... Хотя, всё может быть. Азербайджанцы слывут самыми работящими из кавказцев, и сильного антагонизма не вызывают. А как потом будет, если их земляк займёт вакантный пост? Впрочем, не факт, что на Пленуме его обязательно должны назначить Генсеком. Полтора года не прошли впустую. И страна, и партия стали мыслить свободнее, и наличие собственного мнения стало считаться хорошим тоном. И члены ЦК могут действовать от противного. И тогда Председатель останется лишь Председателем. В этот список не проходных фигур стоит отнести и Эдуарда Амвросиевича. Грузину больше не светит главный пост. Хотя и появляется всё больше и больше на лобовых стёклах автомобилей фотографий Генералиссимуса, но к грузинам как таковым это не относится.″

— Предлагаю назначить Председателем Комиссии товарища Гейдар Алиевича Алиева, — после долгой паузы произнёс тёзка покойного Горбачёва, Соломенцев.

″Он, что, мои мысли прочёл?″ — удивился Ельцин.

— Есть ещё кандидатуры? — отдавая дань формальности, спросил председательствующий. — Тогда ставлю кандидатуру товарища Алиева на голосование. Кто ″за″, прошу поднять руки. Кто ″против″? Кто воздержался? Единогласно. Хочу проинформировать, что Виктор Михайлович Чебриков, по телефону из Владивостока, также проголосовал ″за″. — Итак, Председателем Комиссии по организации похорон Генерального секретаря ЦК КПСС Михаила Сергеевича Горбачёва, избран товарищ Алиев, Гейдар Алиевич. Прошу оказывать ему всяческую поддержку.

Все присутствующие пожали ему руки. Но обычных при новом назначении, поздравлений, не прозвучало. Все понимали их неуместность в данной ситуации. Судя по лицу Алиева, он и сам прекрасно понимал, что шансов стать первым руководителем партии ему не суждено. Он не стал делать самоотвод, так, как обещал Лигачёву и Громыко. Хотя они и заверили его, что предложат его и на пост Генерального секретаря на завтрашнем Пленуме ЦК. С тем и разошлись.

В следующем выпуске новостей прозвучало всеми ожидаемое сообщение о завершившемся заседании Политбюро. Оно повергло большинство в шок. Только на родине, его земляки встретили весть с ликованием. Естественно, огорчившиеся тоже были. С ними и вёл бескомпромиссную борьбу Алиев, будучи ещё Первым секретарём республиканского ЦК.

20

Справа пылал УАЗ, а сзади с пистолетом был милиционер. Я же не стал стрелять в ответ для острастки, и мы скрылись за крайними деревьями, и там остановились. Бежать в темноте вглубь леса без света не стоит. Но и воспользоваться фонарём было бы безрассудством. Подождём, пока уедет милиция, и вернёмся на дорогу. Или пойдём вдоль края леса. Пожарный автомобиль не стал останавливаться и поехал к горевшей машине. Милиционеры о чём-то совещались у открытой двери, вероятно, докладывали по рации.

— Саня, нужно скорее уносить отсюда ноги. Если пришлют подмогу, да ещё с собаками, нас быстро схватят.

— Тогда давай быстро до перевала, а потом перебежим на ту сторону дороги. Пока нас будут искать здесь, мы дворами доберёмся до дома.

— У тебя перцовая смесь ещё осталась? — спросил его уже на бегу.

Он порылся в кармане и ответил: — Совсем чуть-чуть.

— Разбросаешь перед дорогой. Не думаю, что у них будет больше одной собаки. Но на всякий случай, надо бы сбить их со следа.

— Предлагаю тормознуть такси или ″левака″ и уехать в другую сторону.

— Неплохо. Только лучше на разных машинах и в разные стороны. А потом поодиночке доберёмся до дома.

За разговором, мы перевалили на другую сторону сопки и остановились. Дорога была пустая. Понятно, что за пять минут, что мы бежали, подмога к ним не добраться бы не успела. Быстро перебежали на ту сторону и устремились к домам. Там перешли на шаг и осмотрелись.

— Кстати, у тебя деньги на такси есть? — спросил Александр.

— Пятёрка имеется, думаю, хватит.

— Вполне. Пора разделяться, не надо, чтобы нас видели вместе.

Так и сделали. Я спокойным шагом пошёл влево, подальше от его дома. Спустился почти до Луговой, когда удалось ″поймать бомбилу″ на 412 Москвиче. Попросил подвезти на мыс Чуркин, к проходной рыбного порта. Сошлись на двух рублях. Когда подъехали прямо к проходной, я на его глазах вошёл внутрь. Но дальше тамбура не пошёл. Когда через три минуты вышел, его уже не было. Пешком отправился обратно. Добирался часа два, так, как этот район совсем не знал. Запомнил только некоторые ориентиры, когда ехали сюда.

Издалека наблюдал за домом. Как и условились, вместо верхнего света, он включил настольную лампу в комнате, выходящей окнами во двор. Ещё раз осмотрелся. Вокруг никого не было. Что нормально для трёх часов ночи. Во всём доме горели только два окна. Сразу к подъезду не пошёл, а двинулся вдоль дома. Дойдя до угла, остановился. Никого. Хорошо ещё, что напротив нет дома, в котором кто-нибудь мог страдать бессонницей или быть любителем астрономии. Не стал шуметь лифтом, а пешком поднялся на этаж. Толкнул её от себя. Всё верно, не заперто.

В прихожей появился обеспокоенный Сашка.

— Наконец-то. Чего так долго?

— От рыбного порта шёл пешком, да немного поплутал.

— А я доехал до площади. Потом опять на морвокзал. А там всех досматривают. Спустился к ″Трансфлоту″ и от проходной порта уехал на попутке до Баляева.

— Как с патрулями?

— Прибавилось. Но меня не видели. Давай поешь или кофе? Я уже перекусил.

— Ничего не хочу. Глаза слипаются, мне бы до кровати быстрее добраться. А пока пойду в ванну.

Когда я вышел, диван был уже приготовлен.

— Давай новости посмотрим, что ли.

— Ты чего? Телевизор уже не работает. Только утром начнётся вещание. Я радио послушал. Наше и западное.

— Давай, рассказывай.

— Главным по похоронам назначили Алиева. А ″голоса″ сказали, что было покушение.

— Ничего себе! Вот так дела! Азеры и так почти все в Россию переехали, торговлю под себя подмяли, а что тогда будет, когда земляк во главе СССР станет.

— Думаешь, будет как при Сталине?

— Не дай Бог! Но вряд ли. Посмотрим ещё, что Пленум решит. А теперь я пойду спать.

— Я с утра съезжу в порт, должен мой пароход подойти. Запасные ключи на столике в прихожей, если вдруг надумаешь куда выйти.

— Хорошо. Но мне лучше остаться дома. Не хочу светиться перед соседями.

— Как знаешь... Спокойной ночи.

— Кстати, в моём времени, трамвай во Владивостоке ликвидировали.

— Ничего себе! А что вместо него, троллейбус?

— Его тоже собирались убрать, оставался только небольшой кусок. Машин слишком много. Первое место в России по количеству личных авто на душу населения.

В здании Дома Советов на Площади Борцам за Власть Советов на Дальнем Востоке приходило расширенное совещание. В отсутствии пострадавшего Первого секретаря, Дмитрия Гагарова, собрались в зале заседаний. Помимо местных товарищей, участие принимали члены следственной группы КГБ во главе с Виктором Чебриковым, прилетевшим час назад и аналогичная группа от МВД, с министром Александром Владимировичем Власовым. Только он прилетел не из Москвы, а с Бурятии, где отдыхал в родных местах.

Хотя на часах было уже два ночи, всем было не до сна. Первым начал докладывать Начальник Управления МВД, генерал-майор Анатолий Андреевич Ефимов. Он подтвердил ранее доложенную информацию об обстоятельствах совершённого теракта. Потом перешёл к самым свежим фактам.

— В двадцать три ноль четыре, часовой в/ч ?..., доложил о пожаре, в трёхстах метрах от охраняемого объекта. Начальник караула старший лейтенант Корчагин сообщил в городскую пожарную охрану. Так, как был дан приказ сотрудникам милиции реагировать на все происшествия, незамедлительно был перенаправлен к месту пожара наряд патрульно-постовой службы в составе сержанта Скрыпалёва и рядового Липовца.

После перевала, они увидели идущих по дороге двоих неизвестных. Те сделали попытку скрыться в лесном массиве, подступающем прямо к дороге. На окрик ״Стой!״ и предупредительный выстрел вверх, не отреагировали и скрылись за деревьями, что, учитывая темноту, малочисленность наряда и отсутствие служебно-розыскной собаки не давало возможность вести преследование. Старший наряда по рации доложил непосредственному начальнику. Который, в свою очередь направил туда оперативную группу.

Подозреваемыми была предпринята попытка сокрытия своих следов, но инструктор вовремя среагировал на поведение собаки и продолжил поиск следов вдоль дороги. Через триста метров следы были вновь обнаружены, но вскоре они разделились. Преследование, условно говоря, ״правого״, закончилось довольно скоро. Видимо, тот уехал на автомобиле.

Вернувшись обратно, собака пошла по второму следа, который привёл в район Луговой площади и также прервался. Есть предположение, что и он скрылся на автомобиле. Ведётся опрос возможных свидетелей и дано распоряжение о проверке всех автомобилей и выявление подозрительных лиц.

Докладчик остановился, ожидая вопросов.

— Что показало расследование причин пожара? — спросил министр.

Установлено, что был совершён поджёг автомобиля УАЗ-469. Регистрационных номеров не обнаружено. Также уничтожены номера на шасси и двигателе. Автомобиль доставлен в лабораторию, где будет сделана попытка идентификации инструментальными методами. Никаких улик, которые могли бы по горячим следам, привести к установлению личностей, совершивших попытку их сокрытия, не обнаружено.

— Это всё?

— Никак нет. Поступила информация об исчезновении лейтенанта милиции Плавшуде, служившего в Чугуевском РОВД. Также не установлено местонахождение его служебного автомобиля, марки УАЗ 469...

Присутствующие оживились и прекратили обсуждение между собой сведений из имевшихся материалов.

— Что известно об этом лейтенанте и его окружении, и при каких обстоятельствах он пропал?

— По имеющейся информации, он выехал в село Ясное, для разбирательства драки между сборщиками дикоросов и приёмщиком заготпункта сырья. Но в село он так и не прибыл. Один житель села Молчановки Партизанского района приехал к своему родственнику в деревню Верхняя Бреевка, Чугуевского района. При разговоре с ним в сельском магазине, он вскользь упомянул, что, проезжая по дороге, увидел, что кто-то в тайге оставил непотушенный костёр. Он остановился и проследовал к месту горения. Там он обнаружил догорающие останки какого-то строения. На обочине дороги стоял автомобиль ЗИЛ 157, судя по трафарету на двери, принадлежащий геологам. Рассудив, что они где-то рядом и огонь контролируют, чтобы не допустить возгорание тайги, он уехал.

— А при чём здесь пропавший милиционер на УАЗе? — спросил кто-то из присутствующих.

— Дело в том, спустя сутки, от геологов, стоявших лагерем вблизи дороги, поступило заявление о пропаже их коллег, выехавших к перевалу для выбора места для обустройства временной стоянки. Это совпало с началом розыска сотрудника Чугуевского РОВД, и один из присутствовавших при разговоре двух родственников, упомянул об этом случае. Сотрудники милиции, оперативно прибывшие на место, обнаружили названный автомобиль, частично разукомплектованный неизвестными. В кабине найдены документы на имя Анатолия Гаранина, начальника геологического отряда. При разборе пепелища, обнаружены сильно обгорелые останки двоих человек. Личности установить не представляется возможным. В результате дальнейших поисков, в пятидесяти метрах от этого места, обнаружен присыпанный наспех труп пропавшего геолога. Он опознан.

— Странно, двоих сожгли, а третьего закопали. Зачем? Если предположить, что два неопознанных трупа, это лейтенант и второй геолог...

— Геофизик, — поправил Начальник УВД.

— Что?

— Второй, это геофизик. Их лагеря, геологов и геофизиков, неподалёку друг от друга.

— Между ними есть разница?

— Не существенная, но есть. Одни ищут приборами, а другие вручную.

— Какое это отношение имеет к пропавшему сотруднику и его автомобилю?

При осмотре обнаружены следы автомобиля, предположительно УАЗа. И ещё. Геолог был убит из пистолета ТТ, принадлежавшего ему. Пистолет нигде не обнаружен.

Последнее сообщение генерала вызвало оживление среди участников заседания. Его помощник передал копии протоколов вскрытия и экспертизы присутствующим.

— Откуда у него взялось оружие? — поинтересовался член следственной бригады КГБ, прибывший с Председателем.

— Геологи, в силу специфики своей работы, имеют законное право на ношение огнестрельного оружия.

— Если предположить, что убийца геолога и лейтенанта, геофизик, то кто третий? Как далеко от деревни..., как там её?

— Село Ясное.

— Да, сколько от этого села, до места, где нашли погибших?

— Тридцать пять километров. В стороне, не доезжая до него.

— Если это лейтенант, то, что он мог там делать? Полагаю, что преждевременно связывать эти события с тем, что произошло здесь, — резюмировал министр.

Анатолий Андреевич, всего лишь полгода занимал этот пост. До этого был на партийной работе. С Михаилом Сергеевичем, был знаком давно, как-никак соседи. Девять лет был Первым секретарём Чечено-Ингушского обкома, а последние два года руководил Ростовским обкомом. Придя к власти, Горбачёв решил назначить на один из ключевых постов одного из своих немногочисленных соратников, которым доверял.

— Я считаю, пока мы досконально не убедимся, что данное происшествие не имеет отношение к покушению на Генерального секретаря, отбрасывать со счетов мы не имеем право, — возразил ему Чебриков.

— И в заключении, — продолжил генерал-майор. — Вблизи места происшествия, обнаружены факты браконьерской добычи изюбра и его подпольной переработки в консервы.

— Тогда всё становится понятным. На след браконьеров вышел лейтенант..., — министр заглянул в бумаги. — ...Плавшуда. Браконьеры его убили. А геологи, оказавшись случайными свидетелями, также разделили его судьбу.

— Почему же и одного из них не сожгли вместе со всеми?

— Возможно, они хотели захоронить всех, но потом передумали. Или у них не было времени на это. А может, их кто-то спугнул.

— Я так понимаю, что остальные происшествия в крае, не имеют никакого отношения к тому событию, из-за которого мы здесь собрались? — спросил Председатель КГБ.

— Так точно! — ответил начальник УВД. — Все остальные либо раскрыты, либо не имеют в своём составе угнанных автомобилей, хищения оружия и боеприпасов.

— Так. Что у нас появилось нового по линии госбезопасности?

— Попыток нелегального перехода госграницы не зафиксировано. Задержано семь коротковолновиков-любителей, за передачу за рубеж информации о покушении на Генерального секретаря. Изъята радиопередающая аппаратура. Обнаружено и сорвана двадцать одна листовка с аналогичными сведениями. Все они были расклеены на остановках общественного транспорта и электричек. Отпечатаны они на пишущих машинках. Сотрудниками милиции проверяются контрольные оттиски, сделанных с них при регистрации, с тем, чтобы выяснить автора листовок.

— Что же, работа проведена большая. Но не стоит ослабевать усилий. Всё только начинается. Разрешаю привлекать для поимки преступников все имеющиеся силы и средства. Это касается и военнослужащих всех родов войск. Установить дополнительные посты на дорогах. Взять под усиленный контроль порты, чтобы не дать им возможность скрыться морем. Проверке подлежать все пассажиры поездов, самолётов и автобусов, выехавшие и вылетевшие после тринадцати часов. Следующие итоги подведём в двадцать часов. Все свободны.

21

Проснулся почти в обед и по привычке сразу включил телик. Но там по всем каналам крутили Чайковского, Бетховена и тому подобную траурную музыку. А может и не их, я в этом плане не специалист. По радио было то же самое. Привычного для меня разнообразия станций и близко не было. Западные голоса глушились нещадно. Даже на обычно ״чистых״ диапазонах стоял гул. В выпусках новостей в основном цитировались телеграммы с соболезнованиями, присылаемые главами государств.

От нечего делать, перестирал всю свою одежду. У хозяина стояла редкая для этого времени ״Вятка-автомат״. Помню, она стоила четыреста, не то четыреста пятьдесят рублей. Выходить на балкон и развешивать на жарком солнце постерёгся. Пришлось занять все верёвки в ванной. Потом всё время провёл у окна, но смотрел на улицу через тюлевые шторы, одновременно прислушиваясь к включённому телевизору. Телефон позвонил один раз, но я даже не подумал снимать трубку, кто бы там не был.

А потом началось самое интересное. Возле гаражей ״нарисовалась״ группа граждан. Они внимательно обследовали всё вокруг, всматриваясь в землю. Какие следы они пытались рассмотреть на сухом гравии — непонятно. Затем к своим боксам подтянулись не многочисленные владельцы, находившиеся дома исключительно по причине пожилого возраста. Под бдительным оком проверяющих, они открывали створки ворот, и внутреннее пространство досконально проверялось. На воротах и в каком-то журнале делалась отметка. Так они прошли весь ряд. Остановились и у ״нашего״, пытаясь заглянуть внутрь. Соседи показали рукой в мою сторону, видимо отвечая на вопрос по поводу владельца гаража.

Потом дважды кто-то позвонил в дверь. Но я не рискнул даже подойти к глазку. Не трудно было догадаться, зачем неизвестному понадобился хозяин квартиры и гаража.

Так и прошёл весь день. Сашка вернулся полседьмого, и я набросился на него с вопросами. Но он первым делом перевесил стираную одежду на балкон, она там уже к утру высохнет.

— В общем, так. В городе всё стоит на ушах. Вроде и не сильно бросается на глаза, так, как в андроповское время привыкли шугаться милиции. Правда, я мало где был. Только в порту и на внешнем рейде, где стоит мой пароход. На проходной и стоянке рейдового катера добавилось по два человека. Проверяют не только документы, но и вещи, проносящиеся в порт. Домой специально поехал на моторе, чтобы поговорить с таксистом. Он и пожаловался, что всех расспрашивают, кто мог подвозить пассажиров с Баляева и Луговой сегодняшней ночью, после двадцати трёх. И не видели ли перед этим четыреста шестьдесят девятого УАЗа? Выходит, нас вычислили, — закончил он с тревогой.

— Я так не считаю. То, что двое покушавшихся уехали на таком автомобиле, им стало понятно сразу. Следов там мы оставили порядочно. И то, что сгоревшая в лесу машина, возможно, она и есть, тоже можно увязать одно с другим. И двоих, сбежавших в лес при виде милицейской машины, приплюсовали к имеющимся фактам. И что?

— А вдруг вычислят, что это были именно мы?

— Каким образом? От той машины у нас ничего нет. Номера уничтожены, документы сгорели. На двигателе и на раме я засверлил те места, где был выбит номер. Теперь никакая экспертиза не определит его. Даже в моём времени, имея самую крутую аппаратуру, не говоря уже про нынешние реалии.

— Что дальше делать собираешься? Не подумай, что я тебя гоню. Просто через два-три дня мы в рейс уходим. Ты можешь жить здесь сколько угодно. Уходя захлопнешь дверь. Но тебе будет труднее одному. Можешь дождаться меня с рейса. Правда, не знаю, когда мы во Владик вернёмся. Может несколько месяцев пройти. Если хочешь, можешь в подземельях прятаться. Там хоть побегать можно. И при облаве уйти далеко, не то, что в квартире.

Я понимал, что кроме тревоги за меня, ему не хочется и самому попасть под подозрение. И тогда ״прощай״ загранка. Не буду я ему говорить, что уже интересовались его гаражом. Там всё равно никаких вещьдоков не осталось.

— Да ну его! Чего я здесь делать буду неизвестно сколько времени? Постараюсь добраться до Москвы...

— Ты чё! А если тебя там будут ждать?

— Совсем меня за дурака считаешь. Домой не сунусь, пока ситуация кардинально не изменится, а там и не до меня будет. Мне бы только багаж отправить знакомым.

— Что за багаж?

— Оружие, боеприпасы, снаряжение. Зря, что ли, покупал и деньги все потратил? В общем, всё, что было со мной в машине. Пригодится для автономного проживания. Даже в лесу. Но тогда нужно вернуться до осени, чтобы подготовиться. Кто знает, что нас ждёт. А по прошлому будущему знаю, что бандиты вооружаться первыми. Вот и хочу, не остаться в дураках, потому, что оружие оставлю здесь.

— Может ты и прав. Тем более, я могу пополнить твой арсенал. Батя с братом нашли один забытый или специально спрятанный склад. А там чего только нет! Начиная от ״мосинок״, ״максима״ и заканчивая СВД, как у тебя, ״дегтярём״ и ППШ. Или ППД, я в этом не спец. Патроны, гранаты, само собой разумеется. Там и мины какие-то есть, но не знаю, нужны ли они тебе.

— Я, что, партизанский отряд собираюсь организовать? Хотя перечень вкусняшек заманчивый. Одним ящиком не получится оправить, там какие-то ограничения по весу. Но, если решим, то этим нужно заняться завтра же. Вот, только где тару взять?

— С этим не сложно. В подземелье полно пустых ящиков от всякого снаряжения и оборудования. Тем более, они даже с ручками.

— Ага. Приезжаем мы все вот такие на багажный двор и заносим приёмщику ящики с военной маркировкой.

— Можно обшить мешковиной...

— А если порвётся при погрузке-разгрузке?

— Можно вот как сделать....

Но он не успел договорить, потому, что началась программа ״Время״ и там появилась заставка ״Информационное сообщение о Внеочередном Пленуме ЦК КПСС״. Вначале полилась обычная в таких случаях лабуда. Потом сказали, что помимо предложенного Андреем Громыко товарища Гейдара Алиева, кто-то из членов ЦК, фамилию я не запомнил, предложил Егора Кузьмича Лигачёва. А потом вскочил ещё один член, и предложил Бориса Ельцина. Ему доходчиво объяснили, что Генсеком может избираться только член Политбюро. Тот не растерялся и сходу внёс кандидатуру Громыко. Вышеупомянутый тут же взял самоотвод. В общем, гласность и демократизация зашагали по стране. На момент выпуска новостей, Пленум ещё не определился с кандидатурами.

Сашка офигевал от увиденного на экране. Для меня же, после потасовок с кулаками в Госдуме, это было образцом невинности. Так ему и сказал. Для него это было новостью. А когда стал говорить про Съезд Советов, который будут транслировать в прямом эфире несколько недель, так он даже не поверил.

— И это заслуга недавно представившегося. Вот только не знаю, в кавычках или без них. С тех пор, с трибун и кабинетов, началось повальное словоблудие. Без всякой конкретики и ответственности за свои слова. Про кого-нибудь так и говорили с восхищением: -״А ты слышал, как имярек вчера сказал?״ Или пообещал чего-то. Не за дела стали хвалить и гордиться, а за то, кто и что больше наобещает. И это тоже стало одной из причин развала всего.

— А ты сам, кого хотел бы, чтобы избрали Генеральным?

— Я же не помню, кто сейчас член Политбюро, а кто кандидат. Да и вообще могу ошибаться в их статусе. Горбачёв их тасовал как колоду карт.

— Тогда так ответь. Из тех, кто вообще у власти, кому бы ты доверил этот пост?

— По большому счёту, я бы вообще его упразднил.

— А что вместо него?

— Царя.

— Шутишь!?

— Отнюдь.

— Почему не Президента, как в твоём времени.

— А потому, что каждый будет от какой-либо партии. И будет в основном ориентироваться на тех, на чьи деньги эта партия существует. А Премьером, — Столыпина.

— Этого палача?

— Это нас заставили знать его только с этой стороны. Тем более, при нём было казнено очень мало террористов. Коммунисты, за во сто крат меньшие провинности изводили весь род под корень.

— Так, всё-таки из имеющихся деятелей, кто чего достоин?

— Это надо подумать. Главное, нужно определиться, что считать главной задачей — поднятие экономики или сохранение целостности страны. Если станем жить лучше, то в республиках не будут винить в ухудшающейся ситуации людей не коренной национальности. Тогда удастся предотвратить гражданские войны.

— Что, их была не одна?

— Даже не упомню, сколько.

— Значит, всё дело в экономике?

— Нет. Вон Чехословакия. Вроде и жили там неплохо, но тоже развелись. Правда, чинно и благородно.

— Значит, единого рецепта нет, — резюмировал он.

— Не хочу уподобляться ״пикейным жилетам״. Давай лучше займёмся делом, пока там, в Москве заседают. Надо упаковать багаж и как можно скорее отправить его на запад.

— Согласен. Ты выходи первым и кружным путём добирайся до гаража. Я уже буду там, и дверь отомкну, а свет выключу.

На том и порешили. Только захватили с собой бутерброды и кофе.

Если гараж за день нагрелся, то в каземате было прохладно. Чувствовался небольшой сквозняк. Значит, где-то были хорошо замаскированные, выходящие наружу, вентиляционные трубы. Сашка повёл меня по длинным и часто пересекающимся с другими, коридорам. Без схемы, составленной отцом, мы бы заблудились. Мне тоже досталась одна копия. Вход в тайную комнату оказался в помещении, заваленным всяким хламом, в том числе и нужными мне ящиками.

Открыв замок и распахнув дверь, Сашка остановился с довольным видом, выжидающе следя за реакцией на моём лице. И он не ошибся. Да тут и было чему удивляться. Словно попал во времена Гражданской и Великой отечественной войны. На полу у дальней стены стояли собранные четыре 'Максима'. Справа, на сошках, задрав стволы к потолку, выстроились пулемёты Дегтярёва, но без дисков. Аккуратными штабелями стояли ящики различных размеров.

Открыв ближний к себе, увидел лежащие в углублениях длинные винтовки. Это и есть, легендарные 'Мосинки'? Сашка пояснил, заглядывая в тетрадь, которую вытащил откуда-то, что здесь пять ящиков пехотных винтовок и три ящика драгунских карабинов. Патронов к ним шесть тысяч штук. Три сотни обойм не снаряжённых. Десять штыков. К станковому пулемёту восемь тысяч патронов. Впрочем, калибр у них одинаковый, что и для винтовок и карабинов, 7,62х54. Шестнадцать матерчатых лент на двести пятьдесят патронов каждая.

— Теперь о более современном оружии. Пистолет-пулемёт Шпагина — двадцать штук. Магазины барабанные — тоже двадцать. А вот секторных, то есть, обычных, сорок штук. Так. Патроны 7,62х25. Их что-то мало, всего двенадцать тысяч. Выходит, по шесть сотен на ствол. Не густо. Теперь о пулемёте Дегтярёва...

— Да ладно, Саня. Ты что, инвентаризацию проводишь или склад сдаёшь? Из всего, что здесь есть, я бы взял два автомата с рожками, тем более, патроны одни и те же, что и для моего ТТ. А ещё возьму один карабин и десяток магазинов. А подсумки есть?

— Сейчас гляну.... Так..., так это не то. А, понял я, где искать. Вот страница со снаряжением. Тут и ремни, маслёнки и всё прочее. Подсумков тридцать штук. Сколько возьмёшь?

— Пять штук хватит. И ремней столько же. Не буду же я на свои покупные цеплять подсумки. Да, и на счёт стволов, только это не СВД, а СВТ. У меня точно такая винтовка. А лучше будет, что свою я оставляю, а возьму два новых карабина. И соответственно, удвой всю мелочёвку. А к каждому стволу по тысяче патронов. Жаль, негде пристрелять.

— А зачем? Батя и дядька пристреляли пять штук. Они все в одном ящике лежат. Вон тот, на котором ножом угол срезан.

— Где они смогли это сделать?

— А, проще простого. Нашли один заброшенный тоннель. Я сам там однажды был. Вот, только с пулемётов они не стреляли. И гранаты с минами не взрывали. Кстати, не хочешь посмотреть?

— Нет, мины мне не нужны. Взрывное дело мне не нравиться, боюсь подорваться. А какие гранаты там?

— Сейчас найду, где тут записано. Ага, слушай. Три ящика, а в сумме шестьдесят штук. Столько же запалов к ним. Ф-1, пять ящиков. Всего, значит сто штук. И запалы, само собой.

— Не, что-то не хочется отправлять в багаже взрывчатку, тем более с истекшим сроком хранения. Одно дело, когда здесь гранатам найти применение, а другое, когда они будут трястись по железной дороге десять тысяч километров. Похоже, что здесь с послевоенных времён никто не проводил замену вооружения.

— Тебе виднее. Тут ещё всякое снаряжение есть. Но, думаю, что тебе ни к чему все эти шинели, сапоги и прочее.

— Правильно думаешь. Давай отбираем, что я озвучил, и укладываем по разным ящикам. И вес разобьём, и если один потеряется, то второй, точно такой доедет.

— Тогда за работу. Оттащим всё ближе к гаражу. А там займёмся укладкой.

— Сделаем по-другому. Я стану упаковывать, а ты идёшь домой. Тебе завтра на судно.

— Ничего. Высплюсь.

— А вдруг тебя увидят, что ты в три ночи выходишь из гаража? Так, что, дашь мне инструменты, а сам уходи. Когда я всё закончу, то в тамбуре и спать устроюсь. Тем более, чайник имеется, воды полная канистра, бутерброды есть. Да и у меня полно продуктов. Для туалета выберу себе место. А вечером, придёшь и расскажешь, что нового. Да, вот ещё что. Зайди в багажное отделение и посмотри, как там у них устроено. Насколько я помню, паспорт при отправке не требуют. Не указывать же тебя отправителем. Заодно узнай, сколько может весить одно место.

— Как знаешь. Может ты и прав. Здесь тебя никто не найдёт.

— Чуть не забыл. Сними с балкона мои вещи.

После того, как Александр ушёл, я принялся за работу. Рубанком, стамеской, а где и наждачной бумагой снимал всю маркировку, сделанную чёрной краской. Потом укладывал внутрь то, что собираюсь отправить. Распределял всё поровну. Но в два ящика не смог уложиться, патроны оказались сильно тяжёлые. Пришлось готовить третий ящик. Заодно поснимал все штатные запирающие детали, а крышки просто заколотил гвоздями.

По моим прикидкам, вес каждого ящика был килограмм сорок-сорок пять. Вполне должен подойти по нормам.

Затем покрасил всю тару коричневой краской. Конечно, лучше бы серой, но в гараже была ещё только белая. Когда высохнет, напишу адрес.

Для себя оставил милицейский автомат, со всеми патронами, оба пистолета и по сотне патронов, не считая тех, что в обоймах. Хотел, было патронов взять меньше, но как вспомнил про весь путь, который предстоит проделать, то чуть было не добавил ещё сотню.

Из снаряжения, что будет при мне, кроме оружия в рюкзак уложил только-то, что обычно берут в поход на три дня. Надеюсь, что пропитание себе смогу добыть. Так, как денег немного, то в исключительных случаях, придётся скатиться до банального грабежа и воровства.

Лёг спать в седьмом часу утра. Из гаража принёс раскладушку и забрался в свой спальник.

Проснулся от того, что открылась дверь из гаража, вернулся Александр. Я, было, обрадовался, что узнаю последние новости. Но взглянув на его лицо, понял, что что-то случилось.

— Давай, рассказывай, что там стряслось. Кого Пленум выбрал?

— Никого.

— Как это никого?!

— Там такая катавасия началась, что хоть стой, хоть падай. В общем, отложили, пока не похоронят. А потом продолжат работу. Ночью в Азербайджане произошли стычки на национальной почве. Жертв, к счастью не было. Но пострадавшие есть. Кто против кого — не сказали.

Да, интересно становиться. Но по его лицу видно, что не это его тревожит. А что?

— Был на вокзале?

— Да, узнал, что и как. Багаж можно до пятидесяти килограмм. При отправке документы не нужны, только при получении.

И он опять замолчал, задумавшись о чём-то.

— Саня, что ещё случилось? По тебе вижу, что ты не договариваешь.

Он подумал немного и полез в карман. Оттуда вытащил сложенный листок серой бумаги и протянул мне. Развернув, я даже не удивился тому, что там написано. Вверху крупными буквами: ״ВНИМАНИЕ! РОЗЫСК! ״

Ниже сообщалось, что за совершение особо тяжких преступлений, с применением оружия, разыскиваются такие-то граждане. И два фото, моё и ״оборотня в пагонах״. Далее приметы и телефон, по которому звонить. Выходит, сравнили пули в телах тех, кого я застрелил. Но в сгоревших трупах лейтенанта не опознали и поэтому считают моим сообщником.

— Кто такой Плавшуда и что ты с ним натворил? Что там написано, это всё правда?

— Присаживайся. Рассказ будет долгим.

Рассказывал я почти час. Вначале он слушал молча и недоверчиво. Потом стал задавать уточняющие вопросы. Когда я закончил, он долго молчал, потом сказал.

— Теперь понятно, почему ты ввязался в эту авантюру с покушением. Тебе терять было нечего. Доказать, что ты застрелил милиционера и его соучастника, не смог бы. Только податься в бега, иного выхода нет. Значит, так. Завтра я до обеда свободен, повезём ящики отправлять. Надумал, какой обратный адрес писать?

— Да, напишу что-нибудь. Тем более, краска почти высохла. Утром и закончу. Кстати, на чём повезём?

— Попробую найти грузовик. И вот твои вещи, уже высохли.

22

— Итак, товарищи, подведём очередные итоги расследования, — не вставая из-за стола, произнёс Чебриков.

Совещания решено, впредь проводить в здании Управления КГБ. На этот раз не стали обособляться и все усилия по раскрытию преступления, объединить совместно со структурами МВД. Милиция располагала большим числом сотрудников и охватывала всю территорию. И основная работа легла на их плечи, вернее, ноги. Поэтому и докладывать первым предстояло генерал-майору Григорьеву.

— За прошедшие сутки выявлено следующее:

— В обнаруженных обгорелых и неопознанных телах, извлечённые пули оказались, как выяснили эксперты, выпущенные из штатного пистолета ТТ, закреплённого за начальником геофизического отряда, Валерием Дорониным. Разумно было предположить, что он и является убийцей. Опять же, геолог Анатолий Гаранин, был застрелен из своего пистолета. Возникла даже абсурдная версия, что они, сговорились и покончили с собой.

— Почему же тогда, Доронин и лейтенант Плавшуда, объявлены в розыск? — спросил Председатель КГБ, заглядывая в какие-то бумаги.

— Дело в том, что по нашей ориентировке, московские оперативники пришли по месту проживания Доронина. На вопрос, когда они последний раз общались с сыном, его родители ответили, что он звонил им в день пропажи.

— Откуда был звонок?

— Из города Партизанска. Это в шестидесяти километрах, южнее того места. Мы проверили. Действительно, в журнале зарегистрирован номер вызываемого абонента в Москве, который принадлежит его родителям. Указано время вызова и продолжительность разговора.

— Что это нам даёт?

— Мы сопоставили время проезда местного жителя, Виктора Цымбалюка, обнаружившего догорающую постройку и стоявший автомобиль геологов. Звонок был спустя два часа, как на месте происшествия оказался вышеупомянутый.

— Родители рассказали, о чём был разговор?

— Так точно. Сын сказал, что с ним произошло какое-то недоразумение. Подробности он изложил в письме, которое отправил.

— Где это письмо сейчас?

— Точно неизвестно. Возможно ещё в пути. К отделению связи, которое обслуживает дом, где проживают родители, прикрепили сотрудника, которому получено изъять это письмо.

— С геологом, то есть, геофизиком, всё понятно. А почему лейтенант объявлен в розыск?

— Только по той причине, что пока не смогли установить личности всех погибших. А также, учитывая то факт, что при нём находилось служебное оружие...

— Всё равно, это никак не объясняет того, что он или они, могут быть причастны к покушению на Генерального секретаря. С чего вдруг, геолог, ни с того ни сего, убивает своего напарника, и ещё кого-то, а потом едет взрывать? Откуда ему, живущему в тайге, знать время и место проезда кортежа?

— В прошлом году он работал на советско-китайской границе, — вставил своё веское, по его мнению, слово, министр Власов.

— И что? Он свободно ходил на ту сторону и его там завербовали?

Тот промолчал, поняв абсурдность этого довода.

— Товарищи, — обратился к присутствующим Начальник Управления, Константин Григорьев. — На сегодняшний день мы нисколько не продвинулись в установлении личности тех, кто скрылся с места преступления. А также тех, кто сжёг автомобиль, возможно являющимся орудием преступников. Необходимо продолжить поиск соучастников или тех, кто неумышленно помог им скрыться. Не смотря на то, что все выезды из края, находятся под контролем, положительных результатов, мы до сих пор не имеем. Проводится розыск и установление причастности к покушению среди тех, кто выехал до начала всеобщей проверки. Подозрительные лица задержаны и проводится работа по проверке фактов, доказывающих их невиновность. Но всего этого недостаточно. ЦК КПСС постоянно интересуется ходом расследования. И наша обязанность, найти и покарать преступников. Советский Союз располагает самыми эффективными спецслужбами, и мы не имеем морального права не выполнить свой партийный и профессиональный долг.

Закончив пафосный и идеологический монолог, генерал-лейтенант продолжил простыми словами:

— Не зацикливайтесь только на этих двоих подозреваемых. Такие преступления не совершаются спонтанно и без тщательной подготовки. Если они ещё в городе, то где-то они скрываются. Или у кого-то, ведь никто из тех, кто у нас единственный на подозрении, не является жителем Владивостока или пригорода. Значит, у них могут быть сообщники. Ищите.

* * *

Поодиночке мы вышли с гаража и снова оказались в квартире. По телевизору по-прежнему крутили траурную музыку и показывали церемонию прощания с Генеральным секретарём. Глядя на эти кадры, только сейчас до меня стало доходить, что я наделал. Нет, я не раскаивался. Просто было невозможно осознать, что вот так быстро и кустарно, можно взять и изменить историю. Как было предугадать, к чему это приведёт? И не придётся ли мне всю жизнь жалеть, за такое вмешательство? Не подвернись мне тот солдат, я бы сидел себе дома и. ... Да ну, сидел! Какое там! Меня бы разыскивали по всей стране за тех двоих убитых! Ситуация была бы не лучше нынешней. Хотя нет, вру. У меня была фора в два-три дня. Успел бы перебраться в глушь и там поселиться. А что дальше? Попытался бы легализоваться и приспосабливаться к жизни в тех реалиях, которые грядут. Сейчас мне предстоит сделать такое же, только с гораздо худшим стартовым условием. И я не смогу заглянуть в конец задачника, чтобы узнать ответ на очередную проблему. Потому, что это будет ״Издание второе, дополненное и переработанное״. И ответы из разных задачников не будут совпадать.

— Саня, давай сделаем завтра так. Сначала отправь багаж сам. Я не рискну появиться вблизи железнодорожного вокзала. Хотя.... Слушай, у тебя есть орехи?

— Орехи? Какие орехи, маньчжурские?

— Можно и их, только не больших. Или фундук.

— Нет у меня никаких орехов. Тебе они зачем? Если хочешь, завтра зайду в ״Дары тайги״ и куплю. Тебе сколько надо?

— Да всего пару штук.

— Чего так мало?

— Да хватит.

— Можешь сказать, зачем?

— Да не вопрос. В таком обличии меня могут узнать. А если я изменю его, то удастся не попасться.

— А орехи причём?

— Не помню, читал или видел в кино, как их засовывают в рот и человек меняется. А если ещё чего-нибудь добавить, то его совершенно невозможно узнать.

— Кроме орехов больше ничего не подойдёт?

— Как-то не думал. Нужно такое, чтобы не изменило форму. Карамель, к примеру, она может раствориться, а орех нет.

Александр поднялся с кресла и пошёл по квартире, заглядывая во всякие шкафчики и полки. Выдвигал ящики на кухне, заглядывал в банки, но ничего подходящего не находил. Вернулся в зал и снова уселся в кресло, продолжая обводить взглядом комнату. Тут его глаза уставились в одну точку. С минуту он напряжённо думал, а потом встал и подошёл к музыкальному центру, стоящему на тумбе. Открыл под ним дверцу и вынул оттуда начатый блок японской жвачки.

— Это подойдёт?

Я взял её в руки. Это был стандартный для того времени блок из двадцати пачек.

— Давно она у тебя?

Он задумался, вспоминая.

— Лет пять, не меньше. А что, думаешь, испортилась и её нельзя употреблять?

— Нет, не про то. Дело в том, что сейчас так не делают.

— В каком смысле?

— Обрати внимание. У тебя весь блок посвящён военным самолётам разных стран, даже наш МиГ есть на картинке. Есть блоки с танками, автомобилями, кораблями, героями мультиков. И на каждой пачке своя обёртка. А внутри вокруг пластины только фольга.

— Да, так и есть. И что в ней не так?

— А в конце восьмидесятых, картинки стали прятать внутрь, оборачивая ими резинку. Но не такую плоскую, а квадратную. И какая картинка окажется внутри, неизвестно.

— А зачем так сделали? Когда изображение снаружи, то удобнее ведь покупать для коллекции.

— А если ты не знаешь, что внутри, то тебе придётся брать несколько штук.

— Но там могут оказаться одинаковые картинки.

— Естественно. Тогда ты ищешь, с кем бы обменятся или покупаешь ещё. Продажи и прибыль растут. Производители и продавцы довольны.

— Как всё просто! Ловко придумано!

— В общем, я отвлёкся. Как понял, ты предлагаешь, чтобы я нажевал столько, сколько нужно и использовал вместо орехов? Разумно, ничего не скажешь... Можно придать любую форму и зубами зажать, чтобы не перекатывалась во рту.... Хорошо, так завтра и сделаю.

— Ты серьёзно решил ехать на станцию? Зря.

— Не бойся, я буду осторожен и постараюсь не попасться на глаза милиции.

— Уверен, что они не обязательно в форме дежурят в таких местах.

— Не думаю, что грузовой двор их привлечёт.

— Ладно, завтра это ещё обсудим.

23

Будильник я завёл на пять часов. Привёл себя в порядок, позавтракал плотно, чтобы весь день не хотелось. Потом нажевал несколько пачек жвачки и стал формировать себе новое лицо. Провозился изрядно долго. Попросил у хозяина чёрный карандаш и стал прорисовывать морщины, чтобы казаться старше. Переоделся в одежду Сашкиного отца и стал выглядеть лет на сорок-сорок пять, не меньше. Чтобы скрыть голову без единого седого волоса и модную причёски, на голову надел фуражку. Александр, оглядев полностью завершённое преобразование, очень поразился перемене образа. Достал листок с моим фото и сравнил.

— Нисколько не похож. Совершенно точно. Если бы не проверка документов, можно было бы спокойно сесть на поезд или автобус.

— Мне главное, выбраться из Приморья, а там будет намного легче, — только я это сказал, как он расхохотался.

— У тебя и голос изменился. Стал стариковским. Ладно, пора. Ты выходи первым и походи по окрестностям, посиди на лавочке. Но только, чтобы видеть гаражи. Как я загружусь, то можешь садиться на трамвай и ехать к багажному отделению. А адрес я сам напишу, ты главное дай тот, кому отправляешь груз.

С этим делом я справился ещё вчера. Долго перебирал своих знакомых, решая, кому направить ящики. Хотел все направить по разным адресам. Но была вероятность, что органы на них могут выйти. Если не на всех, то даже одного достаточно, чтобы понять, что я перебрался в эти места. Решил, что отправлю нашему сотруднику, который только в сентябре к нам устроится после института. Мы с ним станем приятелями. Поэтому, его адрес я хорошо знаю. Милиция и КГБ на него выйти никак не сможет. Как только отправим, то позвоню ему из автомата. Вот только надо придумать, что сказать.... Нет, нельзя. Я почти уверен, что весь межгород прослушивается. Позвоню, только тогда, когда выберусь из края. Насколько я помню, багаж едет три недели. И на станции может храниться месяц. Так что, мне нужно будет за полтора месяца добраться до Москвы. Иначе я пропаду. А так, есть шанс переждать смутное время.

— Знаешь, я передумал ехать с тобой.

Сашка удивлённо уставился на меня, ожидая продолжения.

— Нет, я не испугался. Просто не вижу смысла. Лучше я поеду на Первую Речку.

— Зачем?

— Там большая железнодорожная станция, где формируются грузовые составы. Посмотрю, насколько реально забраться в вагон. Я не вижу никакого легального способа выехать из края. Не век же мне тут околачиваться. Тем более, когда багаж отправиться, мне же нужно будет его получить. Неизвестно ещё, сколько времени уйдёт на дорогу.

— Может ты и прав. Но, если идти туда, то лучше бы выглядеть как бич, собирающий хрусталь.

Я, было, хотел переспросить, откуда взяться хрусталю на станции, но потом вспомнил, что так здесь называют пустые бутылки. Он прав, на бича меньше бы внимания обращали. Но я уже побрился. А чтобы сойти за него, нужно иметь как минимум трёхдневную щетину и мятый вид.

— Придумаю что-нибудь. К примеру, что ищу работу или приятеля. По месту определюсь, что сказать. А ты, когда вернёшься, не забудь про условный сигнал на окне.

— Честное слово, просто смешно это слышать в наше время. Прям, как в кино про Штирлица.

— Ничего лучше в данный момент не придумаешь.

— Хорошо. Делай, как считаешь нужным.

Я вышел первым, соблюдая все меры предосторожности, дабы не попасть на глаза соседям. Направился было, на остановку, но потом передумал. Ещё вчера Сашка мне нарисовал приблизительную карту окрестностей. Насколько смог, запомнил. Брать с собой, не рискнул. Да, сейчас особо остро ощутил, что мне не хватает интернета! Не торопясь, чтобы соответствовать новому облику, дошёл до площади Баляева. А оттуда, по одноимённой улице стал спускаться в долину, где была товарная станция и депо. С непривычки, спускаться с сопки в туфлях, было тяжело. Кроссовки были ещё в дефиците. А туристические ботинки, не соответствовали тому, что было на мне одето. За полчаса, добрался до железной дороги. В действительности всё оказалось намного масштабнее. Вначале шло депо, вагономоечный комплекс, а только потом пути с товарными вагонами. Приходилось обходить длинные составы, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания тем, что вроде бы прилично одетый, а лазает под вагонами. Да и самому не хотелось испачкаться.

Особое неудобство доставляли бетонные заборы. Но и в них, подчас в неожиданных местах, удавалось найти пролаз. Пару раз меня окликали, интересуясь, кого я ищу, но я делал вид, что не слышал их. Через два часа блужданий, когда уже подкашивались ноги от блужданий по шпалам и междупутьем, да и июльский полдень давал о себе знать, вышел за территорию. Пересёк основную магистраль, ведущую к вокзалу, и уселся на поваленное дерево. Здесь был не-то бывший сквер, не-то кусок леса. Перекус не занял много времени, и я отправился на другую часть станции, отделённой от первой автомобильной эстакадой.

Здесь, в отличие от предыдущего места, здесь было много составов с цистернами, сказывалось присутствие соседней нефтебазы. Они не годились для долгого переезда. Всё время на виду, да и воняет от цистерн сильно. Вдобавок и грязно. Платформы с морскими контейнерами тоже не подходили. А вот полувагоны, с обычными контейнерами, меня устраивали вполне. Дело в том, что контейнера были разной высоты. И если низкий находился между высокими, то на нём можно было вполне комфортно устроиться. Поперёк всех путей проходил виадук, имевший посредине спуск к платформе. Поднялся на него и оттуда открылся отличный обзор всей станции. Заодно стал наблюдать за формированием состава. Пока я присматривался к системе, как их грузят и готовят к отправке, ко мне подошёл один тип. На железнодорожника он не походил нисколько. Но чувствовалось, что это его вотчина, настолько нагло он себя повёл.

— Ты кто такой? — спросил, перекатывая во рту спичку.

— А ты, как думаешь?

Он окинул взглядом меня от ботинок до фуражки, посмотрел по сторонам и, выплюнув спичку, и процедил сквозь зубы:

— Значит, слушай сюда. Сейчас ты делаешь разворот на сто восемьдесят градусов и никуда не сворачивая идёшь до упора. Потом можешь вправо или влево. Про обратный курс забудь. Если снова пересечёмся, то потом пеняй на себя.

Я понял, что это он из тех, кто высматривает, где и какой груз находится. А потом по дороге их выдёргивают. Меня он принял за конкурента, а не за соглядатая, иначе бы так не разговаривал. Впрочем, я почти всё здесь узнал и мог уйти сам по себе, но быть выгнанным в шею, меня не прельщало. Тем более, я хотел дождаться отправления хотя бы одного состава с контейнерами. Мне нужно узнать, поднимаются ли составители или грузчики по приваренным скобам наверх, чтобы заглянуть внутрь.

— Ты знаешь, что я могу тебе посоветовать сделать то же самое.

От подобной наглости он настолько опешил, что так и застыл с открытым ртом, не зная, как ответить. Потом подошёл вплотную и буквально прошипел:

— Если через секунды ты не начнёшь сваливать отсюда, то тебя будут в гроб складывать по частям, потому, что ты пролазил под вагонами, а поезд возьми и тронься.

Я оглянулся по сторонам. Электричка ушла минут пять назад. Пассажиры разошлись. Следующая будет не скоро. На выезд из города вытягивается состав с порожними вагонами из-под угля. Навстречу едет пассажирский поезд. На соседнем пути формируют состав, и вагоны с лязгом ударяются один об другой. Диспетчер кого-то вызывает по громкой связи. В общем, обычная рабочая обстановка. И людей почти не видно. Только ходят вдоль состава пара сцепщиков, но им незачем вверх смотреть.

— Хорошо-хорошо, ухожу. А может тебе денег дать, чтобы позволил мне побыть здесь до вечера? — и я полез в правый карман. Выстрел прозвучал громко только для меня. А за всем этим шумом и лязгом, его было слышно не далее, чем пять метров.

Я тут же подхватил, начавшего было оседать незнакомца. Ещё раз оглянулся. Всё нормально. Резко присел, двумя руками рванул за ноги уже покойника и перебросил через перила вниз, как раз в проходящий пустой вагон из-под угля. Подобрал гильзу, обтёр её и забросил в другой вагон. Затем быстро, не поднимая головы, перешёл в сторону пригородных касс и скрылся в растущих вокруг зарослях. Там снял пиджак и кепку, сложил в сумку, в которой был термос и бутерброды. И не спеша пошёл к трамвайным путям.

Проехал одну остановку. Потом пересел на автобус, а затем уже на трамвай, идущий до Луговой. Домой возвращаться было рано. Увидел неподалёку кинотеатр ״Владивосток״. Взял билет и посмотрел фильм ״Письма мёртвого человека״, с Роланом Быковым в главной роли. Он был явным ответом на американский фильм ״На следующий день״, о последствиях ядерной войны.

Даже после фильма, возвращаться было рано. Пошёл в парк Минного городка. Там оказался ещё один кинотеатр, на этот раз детский, ״Буратино״. Насколько помню, фильм назывался ״Детство Бемби״. Сюжет абсолютно не помню, так как весь фильм проспал.

После сеанса обнаружил, что солнце уже село и пора идти к дому. Издалека взглянул на окна и убедился, что можно спокойно возвращаться. Сашка встретил меня сильно обеспокоенным. Нехорошие мысли тут же зароились в моей голове.

— Как багаж, отправил?

— Багаж? Ах да, ящики отправил. Там всё нормально обошлось.

— Что же тогда случилось, раз ты места себе не находишь?

— Дело в том, что специмущество придётся везти в Ванино.

— Что за спец имущество и, причём здесь оно?

— Так у нас по документам проходят ракеты.

— Какие ещё ракеты?!

— Да те, которые с Чукотки мой пароход привёз.

— Давай, рассказывай по порядку. И при чём здесь чукотские ракеты?

— Ладно, слушай. Моё судно ходило в Магадан и Чукотку с разной колёсной техникой...

— Погоди, что у тебя за пароход?

— ״Гавриил Кирдищев״. Судно типа Ро-Ро.

— Какого типа?

— Ро-Ро. Ролкер, одним словом, — и видя, что я не очень врубаюсь, пояснил. — Ро-Ро, сокращённо с английского, ״Вкатывай-Выкатывай״. В общем, техника своим ходом заезжает на судно и выезжает.

— Понял, типа автомобильного парома.

— Вроде того. У нас поднимается носовая часть, и техника сначала попадает в твиндек. Это верхняя часть трюма. Потом на подъёмнике опускается вниз. А может и на палубу въехать. Ну, это ты понял, наконец?

— С этим разобрались. А ракеты здесь как приплелись? Они, что, самоходные?

— Слушай дальше. На Чукотке погрузили ракеты. Может на утилизацию или ещё зачем-то, это не сказали. Нужно было доставить сюда, выгрузить.

— Значит, это самоходные ракетные установки.

— Да нет, же! Они уже разделены на три части. Двигатель, топливный отсек и боеголовка.

— Что, ядерная?!

— Вряд ли. Никаких соответствующих обозначений нет. Двигатель и боеголовка обёрнуты стальной полосой с набитыми рейками. Типа, как штакетник, только не на жёсткой поперечине. Их на вилочном погрузчике завозили в твиндек, а потом опускали в трюм. Вахтенный рассказывал, что их вываливали на подъёмник, то ровняли вилами, чтобы не выходил за габариты площадки. А один раз погрузчик так толкнул, что пропорол обшивку боеголовки. Оттуда посыпался какой-то жёлтый порошок. А топливные отсеки по две штуки таскали за собой тросом. Они были в каких-то пеналах с полозьями, как на санках.

— И много их?

— Семьдесят две штуки.

— Так в чём проблема-то?

— В том, что когда сегодня поставили судно к причалу, то лейтенант, сопровождающий груз, пошёл к военному коменданту порта, доложиться и узнать, когда начнётся выгрузка. Ведь нужно выставить оцепление и всякое такое. А комендант и спрашивает у него, мол, что за груз? Тот отвечает, ״Спец имущество״. Комендант опять спрашивает, а лейтенант повторяет первый ответ. Дело в том, что в сопроводительных бумагах и судовом журнале так и написано. Комендант, майор, кстати, вскочил и как рявкнет на лейтенанта. Тот и признался, что ракеты, семьдесят две штуки. Майор так и сел на стул. Да и было, отчего офигеть. Целый пароход с боевыми ракетами пришвартовался почти в центре Владивостока! Итог таков, судно срочно отогнали на внешний рейд. Дождутся, когда вернётся с берега весь экипаж, и сразу уйдём в Ванино, на разгрузку.

— Это где-то в Хабаровском крае?

— Да, рядом с Совгаванью. В общем, я должен возвращаться на судно. Моя вахта с ноля часов. Вот тебе ключи, оставайся. А когда совсем будешь уходить, оставь на тумбочке, а дверь захлопни. Хорошо, что хоть багаж успел отправить, а то даже не знаю, как бы ты один выкрутился.

Да, вот так ситуация.... Жаль, что не успел выяснить на станции, заглядывают ли грузчики в вагон перед отправкой, а тут ещё один сюрприз. То, что я в квартире не останусь, не может быть никаких сомнений. Уйду в гараж, в смысле, в казематы. Хотя и не люблю подобные места. Это я понял ещё тогда, в пещерах. Буду делать вылазки оттуда, больше ничего подходящего в голову не приходит. Можно попробовать как-то добраться до следующей крупной станции, да хоть пешком ночью, а там попытаться забраться в вагон.

— Да нет, Саня. Здесь оставаться не буду, спалюсь. Лучше перееду в гараж.

Тут зазвонил телефон. Хозяин снял трубку и о чём-то поговорил. Я в это время ушёл в комнату, собирать вещи. Тут Сашка вернулся весьма довольный.

— Уже собираешься? Правильно делаешь. Надо будет и из гаража всё своё тебе забрать.

Я с недоумением уставился на него, гадая, в чём причина такого отношения. И куда мне тогда деваться? Значит, сегодня же ночью отправлюсь в сторону Угольной. За два перехода доберусь.

— Что нос повесил, решил, что выгоняю? А вот и не угадал! Считай, что ты сегодня выиграл в ״Спортлото״. Правда, не десять тысяч, но и не три рубля.

— А сколько? — подыграл ему.

— На мотоцикл с коляской хватит. В общем, расклад такой. Для нашего экипажа подадут отдельный катер, так, как на внешний рейд, катера в это время уже не ходят. И подадут к тридцатому причалу, — и смотрит на меня с видом победителя.

— Мне это должно что-то говорить?

— Я и забыл, что ты сухопутный. Тридцатый причал находится за пределами порта. А точнее, напротив Дома Советов, там, где центральная площадь. Значит, чтобы сесть на катер, не нужно входить в порт.

— Ну и?

— Вижу, не дошло. Значит так. Пойдёшь с нами в Ванино. А сейчас пора в гараж собирать все твои шмотки.

— Что, вот так просто попасть на судно и на нём плыть?

— Плавает ..., в общем, ты сам знаешь, кто. С нами ходят пассажиры, сопровождающие свой груз. Кстати, те, кто живёт в Магадане и Чукотке, и когда подходит их очередь на авто, выкупают машины в Тольятти. А потом своим ходом гонят в Находку. Оттуда на судах к себе. И сами тоже. Конкретно у нас, жили в спортзале, питались в столовой. И не дорого стоит перевоз. Рублей пятьдесят.

— С ними — понятно. А я что буду сопровождать, рюкзак?

— Да, кстати. Рюкзак не годиться. Уложим весь твой груз в военный ящик, так будет солиднее и правдоподобнее. Скажу, что везёшь документацию и ЗиП к ракетам.

— У вас верят на слово? Капитан и замполит не поинтересуются документами? А то, что моя фамилия на каждом столбе наклеена, ничего им не подскажет? И мордочка тоже.

— Да, не подумал.... Впрочем, есть ещё один вариант. Но тогда тебе придётся перейти на нелегальное положение.

— Я из него и не выходил.

— Ладно, пошли в гараж, по дороге объясню. Маскировку не снимай.

Только вышли на улицу, как загудели сирены, зазвенели трамваи и засигналили автобусы. Мы так и сели, хорошо, что на оказавшуюся рядом скамейку, вертя головой по сторонам. Только потом до нас дошло, что в этот момент, на Красной площади, гроб с телом Генсека, опускают в могилу. Я и забыл, что сегодня похороны. Быстро поднялись и пошли. Надо торопиться, пока народ пялится в экраны телевизоров.

— Сань, ты обещал рассказать, что это за синие стрелки и надпись ״Вода״, кивнул я головой в сторону ближайшей к нам, мимо которой мы как раз проходили

— Это осталось с тех пор, когда Владик и соседние города сидели без воды. С лета семьдесят седьмого года, до апреля семьдесят восьмого.

— Совсем?

— Можно сказать, что почти совсем. Решили почистить водохранилище, с которого брали воду, а взамен подключиться к резервному. Перекрыли поступление и всю воду пустили на потребление. Когда в первом она почти вся закончилась, открыли задвижки из второго водохранилища. Она пошла, но в город не пришла. Ждали-ждали и поехали смотреть по трассе. А она, недалеко отойдя от места, стала бить фонтаном из-под земли. Выяснилось, что уложили всего несколько труб, а дальше ничего не сделали. А в первом воды уже почти нет. Срочно открыли приток, но он не покрывал расход. Поэтому везде в домах перекрыли подачу воды в квартиры. На весь дом, неважно, сколько в нём подъездов, три или восемь, и этажей, два или двенадцать, всего один кран в подвале. И нарисовали стрелки, чтобы люди знали, куда идти.

— Ни фига себе!

— Это ты ещё мягко сказал. Мгновенно раскупили все тазы, баки и вёдра. Заполняли ванны, а мыться ходили в бани. Хуже всего было тем, кто жил в общагах. Им где держать воду? А в туалет ходить с банкой, чтобы смыть? А если у кого не было воды, а приспичило, и он не смыл? В общем, была полная ж...а. Потом одумались, и в общежития и гостиницы воду открыли. Ну и школы и всякие учебные заведения, заодно. Потом народ привык терпеть, чтобы в туалет по большому ходить на работе.... Я тогда в мореходке учился, у нас всё работало, мне было легче. Да, было время, даже не верится..., — он замолчал, видно вспоминая былое.

— Мучились, пока не заполнилось водохранилище?

— Нет. Пока не проложили новый водовод. Стройка была на уровне БАМа, или даже более подходит сравнение с тем, когда в войну эвакуировали завод на восток, а потом ударными темпами его вводили в строй. Выпуски новостей по телевизору и радио, первые полосы местных газет начинались со сводок, как идут восстановительные работы. Дали воду буквально за три дня до приезда во Владивосток Брежнева. А стрелки и надписи кое-где остались. Это типа того, как в Ленинграде, о том, что эта сторона улицы наиболее опасна при артобстреле. Или как указатели в бомбоубежище.

В два подходящих ящика уложили весь мой скарб. При себе оставил только ПМ, с которого стрелял сегодня на станции. Прошлись везде ещё раз, проверяя, чтобы ничего не забыть.

До нужного причала доехали на ״Волге — универсале״, принадлежавшей санэпидстанции, судя по эмблеме. Водитель с радостью согласился нас подбросить за пятёрку. По пути Сашка ״проговорился״, что мы с ״Байкала״, судна военной гидрографии, стоявшей на том же причале, кормой к берегу. Возле него и выгрузились.

— Дальше ни о чём не спрашивай, никому ничего не говори и делай, что я тебе скажу, — наставлял он меня.

Сам пошёл к группе из четверых моряков, стоявших поодаль. Видимо это из его экипажа. Вернулся с двумя парнями. Вместе взялись за наши два ящика и перенесли туда, где пришвартуется катер. Между ними завязался оживлённый разговор. Экипаж вовсю обсуждал распоряжение идти в Ванино. Все рассчитывали ещё побыть дома, а не тащиться почти двое суток шестьсот миль. А потом ведь придётся снова возвращаться обратно. И всё из-за этих ракет, будь они не ладные. Хорошо, что сорвалась перевозка животных нашего цирка из Японии. Чисть потом трюм от пребывания слонов и другого крупного рогатого скота.

Через полчаса подошёл катер, да и людей прибавилось. Все друг друга хорошо знали, на меня поглядывали с любопытством. Но никто ничего не спрашивал. Мало ли кто едет, может, сменил кого. Придёт время, на судне познакомят. Споро погрузились на борт и отчалили. Документы никто не проверял, так, как без них на судно всё равно не попадёшь.

Время уже было около одиннадцати, и вид ночного города с бухты Золотой Рог, представлял удивительно красивое зрелище. Чёрная вода отражала свет от судов, стоящих у причалов. А особенно красиво смотрелся сам город, с домами, со всех сторон, поднимающимися по сопкам. До этого мне никогда не приходилось оказываться в том месте и в это время. Хотя, на ״Комете״ ходил в Находку один раз, но это было днём. Затем город остался позади, а вокруг по-прежнему тянулись причалы, теперь уже в основном рыбацкие и военные, и стоящие на внутреннем рейде суда.

Подошли к острову Русский и отвернули влево, в пролив Босфор Восточный. Негромко, так, чтобы нас не услышали остальные пассажиры, я рассказал Сашке, что как раз в этом мест, в будущем е построят огромный вантовый мост. Он недоверчиво посмотрел по сторонам, прикидывая, каких он должен быть размером, чтобы под ним смогли проходить океанские суда.

Внешний рейд был в часе хода от центра города. Наш теплоход оказался самым дальним. Подошли к правому борту и вахтенный матрос опустил трап пониже, но не до самой палубы катера. Иначе подпрыгивая на хотя и слабой волне, катер бы бился снизу о трап. Налегке, с одной сумкой взобраться на него не составляло большого труда, тем более, матрос с катера страховал и помогал. Но вот с ящиками, всё обстояло сложнее. В их подъёме уже участвовали все особи мужского пола, возвращавшиеся на судно. С трудом, но оба ящика и я оказались на палубе теплохода.

Вахтенный поздоровался со всеми и повернулся ко мне.

— Толь, давай, отнеси с ребятами ящики ко мне, вот ключ. Он с нами не идёт, только доставил груз, сейчас с катером отправляется обратно, — опередив его не дав ничего спросить, распорядился Сашка.

״Ничего себе, как обернулось! Он что, серьёзно надумал меня отправить назад?״ Но тут я увидел, как Сашка повернулся ко мне и прижал палец к губам. Вахтенный с другими членами экипажа понёс мои вещи внутрь судна. Александр быстро потащил меня за собой по проходу вдоль борта, к какой-то двери, одной из многих. Повернул ручки, распахнул её и втолкнул меня внутрь.

— Сиди здесь. Никуда не выходи. Потом приду за тобой, — и тут же задраил дверь.

Легко сказать — сиди. А на чём? Выключатель я нащупал, но включать свет не стал. Вдруг свет увидят снаружи и заглянут сюда. Помещение стал обследовать с помощью газовой зажигалки, которую мне отдал Сашка, когда я остался ночевать в потайной комнате за гаражом.

Как я понял, это помещение было станцией газового пожаротушения, судя по десятку баллонов серого цвета. Они стояли по трём сторонам и трубками с какими-то клапанами, объединялись в одно целое.

Прошло часа два, как заработал судовой двигатель, и пошла вибрация по всему корпусу. Впрочем, это продолжалось не долго. Значит, она есть только при определённых оборотах. Так, сейчас почти два часа ночи. Его вахта закончиться в четыре. Ничего, подожду.

Судно понемногу набирало ход, качка почти не ощущалась, только слегка наклонялось то на один, то на другой борт. Жаль, что не могу посмотреть, что там снаружи. Хотя и могу дверь открыть, так, как ручки были и внутри. Впрочем, что я увижу в темноте. Тем более что этим маршрутом, как я говорил, однажды прошёл.

Но прошло больше, чем два часа. Я очнулся от своих мыслей, когда стала открываться дверь.

— Быстро выходи и иди за мной.

Что я и сделал. Вошли внутрь надстройки, повернули два раза, и, поднявшись по трапу на одну палубу вверх, оказались перед дверью каюты, с табличкой ״Второй помощник капитана״.

Свет уже горел, два квадратных иллюминатора, или это уже окна, были зашторены. Слева от входа на полу, то есть, палубе, стояли мои ящики. Каюта была довольно большой, а я представлял её себе как купе в поезде. За ящиками, была дверь, как я подозреваю, это туалет. Или гальюн? А может гальюн на военных кораблях, а здесь туалет? Правее двери кровать, тоже зашторенная. Под иллюминаторами, буду их так называть, вполне приличный диван. У стены справа, или как тут её называют — перегородка? Вспомнил — переборка. Так вот, там находится стол и два стула. Рядом двухстворчатый шкаф. Подозреваю, что и он должен как-то называться по-другому, но это не важно.

На сте..., то есть, переборке, две полки. Чуть ниже, закреплён телефон. По моим прикидкам, метров десять будет, не считая туалета. Жить можно.

— Спать будешь на диване. Главное, чтобы не было бортовой качки, иначе свалишься на палубу. Каюту я буду закрывать на ключ, хотя это и не принято в рейсе. На стоянке, другое дело. Хотя, тут переход короткий и послезавтра полагаем быть в Ванино. Побудь пока один, я сейчас приду.

Не стал себя уговаривать и тут же плюхнулся на диван. За четыре часа стояния, ноги уже меня не держали. Сашка очень быстро вернулся, неся в руках тарелку с жареной картошкой и двумя кусочками хлеба.

— Сейчас достану вилку и чайник, — с этими словами он открыл дверцу одной из полок.

— Ты что будешь — чай или кофе, — спросил он, выставляя вслед за электрочайником две чашки.

— Ни какого кофе, спать хочу.

— Давай, налегай на картошку, пока чайник греется.

Да, он был ещё тот, советский, из полированного алюминия и провода в матерчатой оплётке.

— В микроволновке ужин разогрел? — спросил я с набитым ртом, уплетая ещё тёплую картошку.

— В чём?

— Есть такие СВЧ-печи, очень удобно в них еду разогревать.

— А, видел такую печку в хозяйственном. Кажется, называется ״Электроника.״Только она очень дорого стоит. А картошку никто не разогревал, её только что пожарили, — и, видя в моих глазах немой вопрос, продолжил. — Тех, кто стоит вахту с ноля до четырёх, на завтрак, естественно, вставать не будут. Поэтому, вахтенный матрос и моторист, заранее идут на камбуз и жарят картошку, ставят чай. А потом вся ночная вахта всё это употребляет.

— А если на завтрак гречка?

— Не важно, что. Просто такая традиция. На разных судах, не только на торговых.

— Хорошая традиция, мне нравиться. Какой там у тебя чай, ״Липтон״ в пакетиках?

— Ишь ты, губу раскатал. Индийский, три слона. Самый лучший, какой бывает в стране.

— Ничего, придёт время, всякого будет, завались, — сказал я, и тут же задумался. Кто его знает, что теперь будет?

Вместе попили чай и я улёгся на диван, мгновенно уснув, под еле слышный звук двигателя и убаюкавшее раскачивание теплохода.

24

Проснулся от того, что меня трясли за плечо. С трудом разлепил глаза и увидел перед собой хозяина каюты.

— Что, пора?

— Нет, это мне пора на вахту, а ты можешь спать, сколько захочешь. Просто решил тебя предупредить, что ухожу. Дверь закрою. Да тебе и никуда и не нужно ходить. Туалет, душ, и всё такое прочее, имеется в каюте. Даже можешь в иллюминатор любоваться, никто не увидит. Хотя и ты ничего не увидишь, каюта с правого борта, а берег с левого. Встречные суда могут попасться, всего лишь.

— Где мы сейчас?

— Ольга на траверзе.

Я, было, хотел переспросить, какая-такая Ольга, как вспомнил, что так называется не то залив, не то бухта и посёлок с таким названием. Места там красивые, что ни говори. Жаль, что не смогу полюбоваться.

Когда за ним закрылась дверь, я решил немного полежать, но укачивающий эффект судна меня пересилил и сморил снова. Проснулся в четвёртом часу от того, что по судовой трансляции зачитывали, кому пришли радиограммы. Привёл себя в порядок и мне жутко захотелось есть. Порылся в шкафчике, откуда вчера появился сахар и заварка, но там ничего походящего не нашлось. Оставалось только любоваться видом из открытого иллюминатора. В каюту врывался чистый морской воздух, который я уже давно подзабыл. Пахло морем.

Полпятого щёлкнул замок в двери. Я хотел броситься в санузел, но потом опомнился. Вошёл Александр с картонной коробкой в руках и тут же закрыл за собой дверь на ключ.

— Голодный?

— Как волк!

— На, выбирай себе, что по вкусу, и он стал вытаскивать из коробки банки.

Тут был знакомый ״Завтрак туриста״, тушёнка, импортный паштет, шпроты, сгущёнка обычная и с какао, болгарские компоты из черешни,״Боржоми״.

— У вас на пароходе есть магазин?

— Можно сказать, и так. ״Артелка״, называется. Берёшь что хочешь, а потом высчитают.

— А, понял. Как у нас в поле. Берёшь, что надо, а потом записываешь в тетрадь ״Личного забора״.

— Придётся посидеть на сухом пайке до самого порта. Я же не могу таскать из кают-компании тарелки с едой. Ночью постараюсь опять принести жареную картошку.

— Тоже мне проблема! Не помру.

— Вот и славно.

— Никто не интересовался, что за ящики ты себе в каюту затащил?

— У нас излишнее любопытство не в почёте. О! Мой первый пароход идёт! — воскликнул Сашка, высовываясь в иллюминатор.

Я выглянул во второй. Встречным курсом, в полукилометре от нас шёл пассажирский теплоход белого цвета. Похожий на него, стоял вчера на Морвокзале.

— Что это за судно?

— ״Любовь Орлова״. Я на него после мореходки распределился. Сделали несколько рейсов по Приморской линии, а потом экстренно отправили в Кампучию. Помнишь, когда я тебе про войну с Китаем, упомянул, что через полгода мне пришлось работать с пленными полпотовцами?

— Что-то говорил, но не помню, что.

— Так вот. После того, как Вьетнам освободил Кампучию, там начался сильный голод.... Да ты ешь, нечего на голодный желудок слушать.

Послушался его совету и стал орудовать открывалкой. Взял вилку и рука потянулась к хлебу.... Но, никакого хлеба на столе не нашлось. Да, не подумали на этот счёт. С другой стороны, как на него посмотрят в кают-компании, если он будет куски хлебы засовывать в карман. Увидев мою заминку, Александр хлопнул себя по лбу и сказал:

— Погоди есть, сейчас за хлебом сбегаю.

И правда, через пару минут, передо мной лежали несколько кусков судового хлеба. Его буханка немного больше, магазинного. Пока ел, спросил у него, почему голод начался в Кампучии. Тот продолжил свой рассказ.

— Полпотовцы перемешали всё население по всей стране. Мужа на север, жену на юг, детей в другие места. Деньги отменили в первый же день, захватив Пномпень. К слову сказать, Китай, их главный союзник, отпечатал для них купюры и отчеканил монеты. У меня дома даже где-то лежат.

— И что на них?

— В основном военная тематика. На одной солдат стреляет из гранатомёта, на другой расчёт ведёт стрельбу из миномёта. Так вот, после того, как Пол Пот со своей бандой сбежал, народ стал возвращаться по домам, иначе никак не узнать, кто из семьи остался жив. В итоге, посевная была сорвана и рис не вырос. Начался голод. Международные организации стали закупать его в других странах и отправлять в Кампучию.

— У них много портов?

— Всего два. Пномпень, но он на Меконге, далеко от моря. И Кампонгсаом, бывший Сиануквиль, в Сиамском заливе. Значит, суда с продовольствием прибывали в порт, а разгрузка велась еле-еле. Всех специалистов, да и вообще грамотных, убивали в первую очередь. Техники не было никакой. Поэтому, обратились к Советскому Союзу, с просьбой помочь в этом деле.

— А почему к нам?

— А это опять же, из-за той войны Китая с Вьетнамом. Когда захватчики ушли, то Вьетнам стал получать помощь, а с портовыми работами не справлялся. Наши откомандировали в Хайфон докеров. По тридцать человек с Владика и Находки, по пятнадцать с Ванино и Холмска. Пришли на ״Любови Орловой״, пробыли они там два месяца. Наверно, по этой причине, снова обратились к нам, тем более, вся власть в стране принадлежала им.

— Ты и во Вьетнаме был?

— Нет, я ещё учился. А как закончил, то попал на судно четвёртым штурманом. Немного походил по Приморской линии. И тут нас снимают с неё и срочно возвращают во Владивосток. Грузят продуктами, погрузчиками, тракторами с тележками, тросами и всякими другими нужными вещами. Пришли мы туда в конце октября. Выгрузили всю технику и докеры принялись за работу. Но судов скопилось много, и решили работать в три смены по шесть часов. Экипаж тоже привлекли к работе.

— Оно вам надо было?

— Так мы же за это деньги зарабатывали, помимо основной зарплаты. Типа халтурки.

— После восьми часов вахты, ещё шесть часов работать в трюме, тем более при такой жаре?

— Не так. Мы пять дней работаем на разгрузке, потом меняемся, и пять дней на вахте. Тем более, нам платили по сорок три копейки в час!

— Да я бы и за рубль не стал бы.

— Это, смотря какие копейки. Нам платили бонами.

— Получается, что за смену двадцать пять рублей советскими? Неплохо.

— Нормально. Потом наша производительность, ударила нам же по карману. Раскидали все скопившиеся пароходы, а новых нет. Моя смена идти на разгрузку, но приходится идти на вахту. Потом появляется судно. Но не моя смена работать на берегу.

— А причём здесь пленные полпотовцы?

— Вначале мы работали в паре с докерами. Всё-таки, разгружать тоже нужно уметь. Допустим, уложишь ты тридцать мешков с рисом, и поддон начнут поднимать с трюма, а он возьми и развались в самом верху. А внизу народ работает. Потом набрались опыта и стали типа бригадиров у пленных, которых пригнали на разгрузку. Один русский и с ним в бригаде пятеро-шестеро местных.

— На каком языке ты с ними общался?

— На интернациональном.

— А, на английском.

— Не угадал. Жестами, в основном. Тем более, это бывшая французская колония, какой там английский. Часть докеров стала готовить мастерские по ремонту оставляемой нами техники, учить кхмеров плести тросы. Потом восстановили водопровод в порт. Я даже ездил на ремонт детского дома. Да, вспомнил! У нас на пароходе жил пацанёнок местный. Сирота. Из всей семьи он один спасся. Нарекли его Максим Орлов. Известность получил там большую.

— Кажется, я смотрел про него один из выпусков ״Документального экрана״. Роберт Рождественский её вёл.

— Вполне мог. Там вообще журналисты со всего мира не переводились.

— Долго там работали?

— Должны были уходить двадцать третьего декабря, чтобы успеть до Нового года вернуться. Но за несколько часов до отхода, нам объявили, что: ״По просьбе Правительства Кампучии, Советское Правительство согласилось продолжить работу по оказанию интернациональной помощи״. Вернулись мы двадцать восьмого января.

— Наградили?

— Как же без этого. Орденами и медалями. По два человека от докеров каждого порта, руководства и экипажа. И все они, заметь, коммунисты.

— А остальным?

— От наших — грамоту, от Кампучии — памятные знаки, в честь годовщины освобождения. После возвращения стали на ремонт в Славянке. Но через какое-то время стали его сворачивать, чтобы снова отправиться в Кампучию...

— Так ты там два раза был?

— Да ты что!? Хватило одного. Мне после мореходки приодеться хотелось прилично, музыку купить.... Зачем мне страна, в которой даже денег нет!? Я быстро списался и ушёл на пассажире в круизы по Японии. А те бедолаги, почти полгода там пробыли.

Сашка замолчал, видимо вспоминая былое. Я тоже попытался вспомнить про судно. Кажется, встречал сообщения в интернете и по ТВ, тоже что-то было.

— Сань, я кое-что слышал про ״Орлову״ в своём времени. Её продали. Она вроде ходила летом в Антарктиду, а зимой по Амазонке. Потом ещё где-то. А когда иностранный владелец задолжал деньги, то её в счёт погашения долгов продали на ״гвозди״. Но при буксировке конец оборвался и её унесло. Несколько недель ничего про неё не было известно. Потом вроде с самолёта её нашли, но чем дело закончилось, не в курсе.

— Ничего себе! Жаль, что такая судьба сложилась, то есть, сложиться.

Мы помолчали немного. Дальше Сашка ушёл в столовую команды, она же и кинозал, смотреть фильм ״Дачная поездка сержанта Цыбули״. Так прошёл весь вечер. По радио стали сообщать о возобновившемся Пленуме. Но чем там дело кончилось, не успел узнать, так, как в одиннадцать вечера радио отключили. Посидел ещё немного у иллюминатора, дыша морским воздухом. Очень хотелось прогуляться по палубе. Потом он ушёл на вахту, а я лёг спать.

Следующий день начался с сенсации. Сашка пришёл с вахты и принёс жареную картошку. Разбудил меня и стал взахлёб рассказывать новости с Пленума. Оказывается, там твориться полный бардак и Пленум пошёл вразнос. Его участники стали вести себя как школьники, которым объявили, что учительница заболела, поэтому сидите в классе и видите себя тихо.

Голосование по выборам нового Генерального секретаря так и не состоялось, ввиду того, что список разросся до семи человек. Потом дело приняло совсем уж небывалый оборот. Решили переизбрать новый состав Политбюро, причём, не разделяя его на членов и на кандидатов в члены. Возражений, что Устав КППС такого не предусматривает, даже не стали слушать. Что удивительно, членов Политбюро избрали довольно-таки быстро. Причём, не только из членов ЦК КПСС, но и кандидатов. И, что самое интересное, из прежнего состава членов Политбюро и кандидатов, вошло всего двое! Так, как этот список повторяли несколько раз, он успел всех записать.

1. Ахромеев Сергей Федорович. — Маршал Советского Союза.

2. Варенников Валентин Иванович. — Генерал армии.

3. Велихов Евгений Павлович. — Академик.

4. Вольский Аркадий Иванович. — Зав отделом ЦК КПСС.

5. Замятин Леонид Митрофанович. — Посол в Великобритании.

6. Крючков Владимир Александрович. — Руководитель Внешней разведки.

7. Лаптев Иван Дмитриевич. — Главный редактор газеты ״Известия.״

8. Лигачёв Егор Кузьмич. — Член Политбюро.

9. Лукьянов Анатолий Иванович. — Зав отделом ЦК КПСС.

10. Маслюков Юрий Дмитриевич. — Заместитель Рыжкова.

11. Примаков Евгений Максимович. — Директор Института Мировой Экономики.

12. Рыжков Николай Иванович. — Член Политбюро, Премьер-министр СССР

13. Фалин Валентин Михайлович. — Председатель правления АПН.

14. Чаковский Александр Борисович. — Главный редактор ״Литературной газеты״.

15. Щербина Борис Евдокимович. — Зам Рыжкова. Председатель комиссии по ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС.

16. Яковлев Александр Николаевич. — Секретарь ЦК КПСС. Бывший посол в Канаде, Академик.

— Тебе этот список о чём-нибудь говорит? — спросил Сашка, после того, как я перечитал его несколько раз.

— Как тебе сказать.... С одной стороны, в нём нет тех одиозных фигур, которые после развала Союза взяли власть. С другой стороны, тут присутствуют те, которые были у власти до августа девяносто первого года и не смогли справиться с всё ухудшающейся экономической и политической ситуацией.

— Например?

— Последним в списке Яковлев. Его называли ״Архитектором перестройки״. Был идеологом всего это. Показал себя антисоветчиком, разрешил публикацию трудов Солженицына и тому подобных. Принижал роль СССР в победе над Германией, руководил реабилитаций всех репрессированных.... Про Лигачёва ты и так всё знаешь, тоже ״Идеолог Перестройки״, но уже как фанат коммунизма, противоположность Яковлева. Про остальных....Даже не знаю, что сказать.... Ни в каком радикализме не замечены, каждый большой специалист в своём деле. И подстраиваться под изменившуюся конъюнктуру не стали.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну вот, возьмем, к примеру, Ельцина. Первый секретарь, член Политбюро. А спустя короткое время стоит в храме со свечкой и крестится. Когда он врал? Когда писал заявление в партию? Или когда стоит в главном храме страны?

— А какой у нас главный храм?

— Ты что, забыл? Храм Христа Спасителя. Впрочем, откуда тебе знать, его ведь только лет через десять построят заново.

— Значит, в целом, новый состав Политбюро тебя устраивает?

Я снова стал вчитываться в фамилии, ища в этом списке ответ на вопрос. Но не находил однозначного ответа. Потом, как будто током ударило.

— Слушай Саня, а ведь это будет посильнее ״Фауста״ Гёте.

— В каком смысле?

— Ты заметил здесь хотя бы одну не русскую фамилию?

— Пару-тройку еврейских вижу....

— Я не их имею в виду. Где среднеазиатские или кавказские?

— Нет таких, ну и что?

— С одной стороны — хорошо, но с другой.... В республиках обидятся. Боюсь, что исход русских начнётся раньше, чем было. Если только власть не побоится применить силу против ярых националистов. Тот же Варенников, как мне помниться, навёл порядок в Вильнюсе, отбив телебашню. Да и Крючков прошёл школу венгерских событий.

— А если захотят воспользоваться правом свободного выхода из СССР?

— Я бы отпустил. Только пусть выплатят за всё построенное в советское время. А не захотят, мы вывезем, за их счёт. И не в такой спешке, как в сорок первом году.

— Значит, из-за того, что мы сделали, только хуже будет.

— Хуже...лучше, не известно. Знаю только, что уже становиться по-другому. Теперь осталось дождаться, кого изберут генсеком, тогда ясности прибавиться.

На этот раз поел без аппетита. Интересно, кто режиссировал такой сценарий? Не вериться, что вот так, массово и с воодушевлением, партийные функционеры стали ломать устоявшийся порядок, лишь только подвернулась такая возможность.

Выключил свет в каюте, и некоторое время вглядывался в темноту моря. Где-то на горизонте были видны огни проходящих судов. Вдруг, поверхность моря стала фосфоресцировать, и область зеленоватого цвета расползалась всё дальше от судна.

— Саня, — тихо позвал я.

Но он не ответил, наверное, уже уснул. Впрочем, я догадался, что это. Где-то слышал, что так может светиться планктон. Ладно, пора и мне на боковую. Нужно выспаться и готовиться к прибытию в порт и дальнейшему, на этот раз, сухопутному этапу пути.

Второй штурман ушёл на вахту, а я вскрыл ящики и стал укладывать рюкзак. В него уложил АКМС, завёрнутый в спальник и все патроны к нему. Свой ТТ повешу на ремень и прикрою курткой. Правда, в августовскую жару буду дико в ней смотреться, но ничего. Подумают, что раз с рюкзаком, то не на голое тело же его надевать. ТТ Толика и ПМ лейтенанта уложил в самый низ рюкзака. Но ״Ермак״ имеет ״молнию״ ниже средины. Так, что, не обязательно вытаскивать всё из него, чтобы достать со дна.

Слева от спальника, разместил оставшиеся двенадцать банок браконьерской тушёнки, избавив их от этикеток. Над ними уложил галеты и сухари. В котелки уложил каши и супы в пакетах и последние три бутылки водки. Справа, примус, костровой набор, свечи и обувь. Одежду оставил в самом верху. По карманам рюкзака рассовал компасы, фонарики, атлас и охотничьи спички. Остальные продукты, а именно хлеб, овощные консервы, чай и сгущёнку возьму с собой в дорогу, чтобы съесть в первую очередь.

Надел рюкзак на себя и прошёлся по каюте. По прикидкам, весит он килограмм двадцать, не больше. Ничего страшного, по мере поедания продуктов, вес будет неуклонно снижаться. Тем более, я не собираюсь добираться пешком.

С вахты вернулся Сашка и предложил ещё продуктов добавить на мой выбор. Я согласился на маленькие баночки с куриным паштетом и две банки сгущёнки.

— Во сколько приходим?

— Ещё до моей вахты. Но не знаю, сразу поставят к причалу или придётся подождать на рейде.

— Ты не в курсе, вокзал далеко от порта?

— Понятия не имею. Да ты не переживай. Узнаю у докеров, когда придут вытаскивать ракеты.

— Я не помню, билеты на поезда ещё продают без паспорта? Не как на самолёт?

— Нет, пока не вписывают паспортные данные. Единственное, что во Владике при покупке любых билетов требуется документ. Но это из-за обстановки, как ты понимаешь. Не думаю, что по всей стране так стало. По любому, на вокзал поедем вместе.

— А как мне уйти с судна? Тем более, с рюкзаком. Наверное, потребуется показать, что там у меня?

— Бумагу на вынос вещей я подготовлю. Показывать ничего не нужно. Напишу, что личные вещи. Был у нас один дурацкий случай. Стояли в Находке. Знакомый моего матроса, попросил принести буханку флотского хлеба. Тот после вахты, уже вечер был, пошёл к своему другу. На проходной потребовали разрешение на вынос этой буханки. Но я уже давно был на берегу, а печать у меня в сейфе. Тот не смог их уговорить и повернулся, чтобы уйти и выйти через другую проходную. Вахтёры, предвидя это, сказали, что позвонят и предупредят о нём. Тому ничего не оставалось, как вернуться на судно и оставить хлеб в столовой, а в гости идти с пустыми руками.

— Ничего, на следующий день бы отнёс.

— К вечеру мы уже ушли в рейс.

— Надеюсь, что со мной такого не случиться.

— Я тоже на это рассчитываю.

25

Всё оставшееся время готовились к предстоящему отбытию с судна. Если пришвартуют ночью, то после ноля будет вахта Александра, и он найдёт предлог отправить вахтенного матроса минут на пять от трапа. Вот только, куда я пойду среди ночи? Впрочем, там видно будет. А пока, от нечего делать, смотрел в иллюминатор. Вскоре на горизонте показались вершины гор. Это был Сахалин. Сашка сказал, что до него километров сто. А слева берег всего лишь в десяти километрах. Но каюта у него с правого борта. Глядя на волны, задумался и не сразу услышал, что меня окликнули.

— Валер, ты что, оглох?

Я обернулся и посмотрел на него.

— Я тебя три раза позвал.

— Крикнул бы громче.

— Ага, чтобы кто услышал, что у меня в каюте кокой-то Валера, когда на судне нет никого с таким именем.

— Ну извини. Чего звал-то?

— По радио такие новости передали, что я офигел. Правда, услышал только окончание, так как, только что вышел из туалета.

— И что там, наверно нового генсека выбрали?

— Про генсека может, и говорили, но это тебе лучше знать, ты же в каюте был.

— Задумался о своём, да и громкость на самом минимуме стоит.

— В общем, компартии каких-то республик решили выйти из КПСС.

— Как это выйти из КПСС?

— Откуда я знаю, как. Насколько я понял, они обиделись, что их людей не избрали в Политбюро.

— Погоди, сейчас достану приемник, и послушаем Запад.

— Давай, попробуем.

Но на моём транзисторе все диапазоны глушились. Сквозь сильный гул можно было разобрать только отдельные слова. Не стали себя мучить и выключили транзистор. Эх, надо было раньше включить, когда были далеко от берега. А сейчас уже поздно, скоро Совгавань. Переключил на ״Маяк״, через десять минут будут ещё Новости. Нетерпеливо поглядывали на часы, и вынуждено слушали Брамса. Наконец прозвучали позывные, и диктор стала читать выпуск ״Последних известий״.

Да, тут было от чего тронуться. После вчерашнего решения Пленума о новом составе Политбюро, Первые секретари и большая часть членов ЦК из одиннадцати республик, за исключением Белоруссии, Молдавии и Киргизии, вылетели к себе. Срочно созвали свои Пленумы и к полудню приняли решение выйти из подчинения союзной КПСС. А прибалтийские, азербайджанские, грузинские, узбекские и туркменские коммунисты решили вынести на завтрашние сессии Верховных Советов, вопрос о выходе из СССР. Народных волнений или других проявлений силового характера не происходило. А может, замалчивают, чтобы не накалять обстановку раньше времени. Пленум, не смотря на то, что опустел на половину, осудил демарш коммунистов Союзных республик и призвал их к отмене принятых решений и готовность пересмотреть своё вчерашнее постановление.

Через полчаса, в следующем выпуске, уже сообщалось, что студенты некоторых московских вузов, забросали баночками с тушью и чернил, здания представительств тех республик, которые приняли вышеупомянутые решения. Зданиям нанесён незначительный ущерб. Хулиганы успели скрыться до приезда вызванных сотрудников милиции.

Интересно, откуда студенты в начале августа в Москве? Правда, два месяца назад, когда наши выиграли у венгров со счётом 6:0, на чемпионате мира по футболу в Мексике, то толпа студентов нечто подобное сделало с посольством Венгрии. Но тогда было начало июня, сессии в разгаре и все студенты в городе.

— Пойду в столовую, гляну, что по телевизору показывают. И в радиорубку загляну, может какой циркуляр пришёл.

Вернувшись, поделился новостями. По телеку визуальная картинка только с пленума, с мятежных республик никаких телерепортажей. Президиум Верховного Совета СССР постановил о созыве на завтра Внеочередной Сессии Верховного Совета. По тому, прилетят ли делегаты из всех республик, станет ясно, удастся ли нормализовать прежние отношения, либо конфронтация продолжиться.

Помполит мечется, не зная, что ему радировать в партком пароходства. От всех требуют доложить, как складывается обстановка на судах, ввиду наличия в экипажах уроженцев почти всех республик. Тем более, капитан ״Кирдищева״ эстонец. А в трюме ракеты.

— Чего им бояться ракет, их же невозможно применить?

— Может, бояться, что примет решение уйти в Японию, она под боком.

— Оружие у него есть?

— Я точно не знаю, но ходят слухи, что у каждого капитана в сейфе лежит пистолет. Когда стану им, тогда и узнаю. Грузовым помощником я стал всего лишь в этом году и на этом судне.

— Чувствую, что усилят охрану при выгрузке этих изделий. Как бы нам не помешали.

— Если и будет усиление, то коснётся груза, а не экипаж.

Так и вышло. Пришвартовались сразу правым бортом. Когда два буксира швартовали наше судно, то на другом берегу узкой бухты, я заметил паром ״Сахалин -5״. Вот, оказывается, как он выглядит! Приходилось слышать о паромной переправе Ванино-Холмск, но никак не ожидал увидеть всё так близко. Свет в каюте погасил, чтобы меня случайно не увидел кто-нибудь из экипажа, выйдя на причал.

Нас уже ждало оцепление из десятка солдат и лейтенанта. Поднялась носовая часть и выдвинулась аппарель. Вахтенный матрос и второй штурман заняли там своё место. По судну постоянно сновало несколько человек из экипажа, несмотря на второй час ночи. Сашка меня постоянно информировал по телефону о том, как складывается обстановка. Потом он и сам появился. Забрал рюкзак и отнёс его в помещение возле аппарели, чтобы мне помочь. Решили дождаться смены вахты, потому, что началась выгрузка, а его прямая обязанность контролировать её и потом оформить все бумаги.

Я сидел в полной готовности покинуть судно. Жевательную резинку уже затолкал на свои места. Вдруг и здесь уже моё фото появилось. По любому, нужно садиться в поезд уже в новом образе, а не менять его в пути, шокируя попутчиков. Правда, не представляю, как я буду питаться. Ладно, что-нибудь придумаю.

Между тем, выгрузка продолжалась в интенсивном темпе. Разобранные ракеты вытаскивались из трюма и тут же грузились в крытые вагоны, стоявшие напротив нас.

В очередной раз позвонил он и сказал, чтобы я шёл на выход. Схему судна и путь к грузовой аппарели я выучил наизусть. Как и договаривались, я спокойным шагом прошёл по коридору и вышел на палубу. На голове у меня была обычная строительная каска рыжего цвета, чтобы походить на грузчиков. Когда я спустился вниз, Александр куда-то отослал вахтенного матроса. Быстро набросил на плечи рюкзак и сошёл на причал.

Сашка уже был на берегу, сменившись с вахты.

— У меня есть не больше часа. Через проходную не пойдём, тут есть калитка, которая не запирается. Там поищем, на чём добраться до вокзала. Вообще-то, здесь полтора километра, управлюсь, по любому. Поезд из Совгавани прибудет около десяти утра. Стоянка 15 минут. Мы, скорее всего, уже уйдём обратно, отсюда груза нет.

Перешли через пути, и вышли на дорогу. Машин ни в одну, ни в другую сторону не было. Повернули направо, и пошли, поминутно оглядываясь, надеясь на транспорт. Рюкзак несли по очереди. Когда до вокзала оставалось метров триста, нас догнали ״Жигули״, но нам авто уже ни к чему. В этот ранний час, в зале ожидания было всего два человека. За билетом пошёл Сашка. Вернулся минут через пять, весьма довольный.

— Тебе повезло, какая-то семья сдала билет, им удалось достать на самолёт. Никому не охота семь с половиной суток отпуска тратить на дорогу. Правда, этот поезд не подарок. В Комсомольске будет стоять больше четырнадцати часов, а в Хабаровске почти пять.

— Ничего себе! Почему так?

— Это только в расписании, он прямой. А так, состоит из кусков. А уже с Хабаровска поедет полноценным. Ну ладно, мне пора. Адрес помнишь, буду рад, если узнаю, что у тебя всё благополучно сложится.

Пожали друг другу руки, и распрощались. Впереди меня ждал очередной отрезок. Не только пути, но и жизни. В поезде не спрячешься и незаметно не скроешься. У меня даже нет специального ключа, чтобы в случае чего открыть дверь. В зал ожидания вошёл милиционер. Я постарался сделать расслабленный вид. Он скользнул взглядом по немногочисленным пассажирам и вышел. Отлегло от сердца. Даже не знаю, чтобы я делал, спроси он документы. Стрелять на смерть не стал бы. Но и скрыться мне бы никто не позволил. Уже рассвело, а леса рядом нет. Центр посёлка, как-никак. Что будет, если документы захотят проверить в пути? Даже гадать не стану. Посмотрел на часы. Шесть часов утра. До поезда ещё четыре.

Ночью, в Москве состоялось экстренное заседание Политбюро. По лицам собравшихся, было видно, что события последних суток для всех оказались сильнейшим шоком. Часть Политбюро, а именно, Велихов, Вольский, Лаптев, Фалин и Чаковский, считала, что нужно всем им взять самоотвод и распустить Политбюро, чтобы выбрать новый состав.

Щербина, Яковлев, Примаков и Лукьянов, предложили, вылететь в республики и на месте, попытаться уговорить товарищей не спешить с радикальными мерами.

Ахромеев, Лигачёв, Варенников, Маслюков и Рыжков, в свою очередь, настаивали на осуждении решений республиканских компартий и оргвыводов в отношении их руководителей, вплоть до самых крайних.

Заседали почти до самого утра, но в итоге подготовили письмо с обращением к членам ЦК союзных республик.

״Товарищи коммунисты. Весь советский народ, все коммунисты, тяжело переживают трагическую утрату для всех нас, безвременную кончину Генерального секретаря нашей партии, Михаила Сергеевича Горбачёва. Братские народы Советского Союза, все честные коммунисты, ожидают от нас, что мы продолжим начатое им дело и не свернём с курса, подтверждённым на XXVII съезде КПСС.

Однако, к великому сожалению, руководство и члены ЦК компартий отдельных союзных республик, взяли курс на отход от следования Уставу КПСС и решений Пленума ЦК КПСС.

В Главе I закреплено, что:

2. Член партии обязан:

а) твердо и неуклонно проводить в жизнь генеральную линию и директивы партии, разъяснять массам внутреннюю и внешнюю политику КПСС, организовывать трудящихся на ее осуществление, способствовать укреплению и расширению связей партии с народом...

На самом деле, мы имеем невыполнение некоторыми коммунистами этой обязанности.

Глава III:

Ст.19. Все партийные организации автономны в решении местных вопросов, если эти решения не противоречат политике партии. Руководящим принципом организационного строения, жизни и деятельности партии является демократический централизм, означающий:

а) выборность всех руководящих органов партии снизу доверху;

б) периодическую отчетность партийных органов перед своими партийными организациями и перед вышестоящими органами;

в) строгую партийную дисциплину и подчинение меньшинства большинству;

г) безусловную обязательность решений вышестоящих органов для нижестоящих;

д) коллективность в работе всех организаций и руководящих органов партии и личную ответственность каждого коммуниста за выполнение своих обязанностей и партийных поручений.

Ст.21. Все партийные организации автономны в решении местных вопросов, если эти решения не противоречат политике партии.

На деле же, прошедшие Пленумы некоторых республик показали, что Устав КПСС писан не для них.

Ст. 24. Выборы партийных органов проводятся закрытым (тайным) голосованием.... При выборах всех партийных органов — от первичных организаций до Центрального Комитета КПСС — соблюдается принцип систематического обновления их состава и преемственности руководства.

Что и было сделано при проведении Пленума. Но некоторые руководители и члены ЦК восприняли это как личное оскорбление, тем самым поставив свои личные амбиции выше партийных.

Ст. 25...Широкая дискуссия, особенно дискуссия всесоюзного масштаба по вопросам партийной политики, должна проводиться так, чтобы обеспечивалось свободное выявление взглядов членов партии, и исключалась возможность попыток образования фракционных группировок и раскола партии.

А принятые решения ЦК республиканских компартий ведут именно к расколу коммунистической партии, созданной В.И. Лениным и выдержавшей вместе со страной все тяжелейшие испытания.

Глава V

41. Республиканские, краевые, областные, окружные, городские, районные партийные организации и их комитеты в своей деятельности руководствуются Программой и Уставом КПСС, проводят в пределах республики, края, области, округа, города и района всю работу по осуществлению политики партии, организуют исполнение директив Центрального Комитета КПСС.

На деле же, решения Внеочередного Пленума не выполняются и в корне противопоставляются ему.

43. Высшим органом республиканской... организации является съезд компартии союзной республики...

Соответственно, Пленум ЦК компартии союзной республики не вправе принимать решения об отделении от КПСС, а те более, о выходе из СССР.

Политбюро ЦК КПСС, своим правом отменяет все решения республиканских Пленумов, которые приняты в нарушение Устава партии. Руководителям и членам ЦК КПСС, следует прибыть в Москву до десяти ноль-ноль завтрашних суток, для объяснения своей позиции по спорным вопросам.

В противном случае, руководствуясь ст.11 Устава КПСС:

Вопрос об исключении из партии члена, кандидата в члены Центрального Комитета КПСС и члена Центральной Ревизионной Комиссии КПСС решается съездом партии, а в период между съездами — Пленумом ЦК большинством двух третей членов ЦК КПСС.

Параллельно проходило заседание Президиума Верховного Совета СССР, который взял письмо Политбюро за основу, и на его примере подготовил ״Обращение к народным депутатам Союзных республик״, в котором предостерёг их о недопустимости скоропалительных и неконституционных решений.

Тексты были отправлены в виде ״ Правительственных телеграмм״, и фельдъегерской связью.

* * *