— Сотня лет отработки? Только не думаю, что я столько смогу прожить.
— Ничего, уж я постараюсь, чтобы ты смогла столько отработать, — со злобной улыбкой произнесла ведьма. — Думаю, недели мне хватит. А там попробуй со мной связаться. Ну, а пока все! Надоело!
— Х... хорошо. Так ты уже все поняла?
— Вполне. Как говорят: алибидерчи. Или это из другой временной петли? Черт вас разбери после стольких лет.
Не успела она дослушать, как бранится старуха, как от той не осталось и следа. Ее телепортация не сопровождалась даже звуком.
Моргана подошла к рыцарю, провела тыльной стороной ладони по его лицу и волосам. Кончиками пальцев она прошла вдоль раны, и шепотом произнесла так, чтобы ее мог услышать только рыцарь, даже если бы в комнате был кто-то еще:
— Ты будешь жить, □□□□□.
Глава 9: день 5. Интерлюдии 4-1, 5-1, 5-2
Интерлюдия 4-1
— Слушаю.
— Сонозаки-сан?
— Да-да.
— Это Кимура. Извините, что звоню так поздно.
— Ничего страшного. Я ведь сама сказала, что готова выслушать вас далеко за полночь. Вы по какому-то поводу?
— Да, я закончил разбирать документы. Теперь у вас не должно возникнуть сложностей с оформлением прав наследования. Еще раз соболезную о вашей утрате.
— Дедушке уже было много лет. Годом раньше, годом позже — это должно было случиться. Он и без того прожил более насыщенную жизнь, чем рассчитывал. Грустно только, что кроме меня сейчас некому заняться организацией его похорон.
— Если верно помню, оба ваших родителя сейчас за границей?
— Верно. Однако сейчас мы ведем речь о дедушке, и я бы не хотела переводить русло разговора на моих родителей.
— Прошу прощения. Что касается документов: завтра к девяти вы уже можете подъезжать в мой офис. Если не застанете меня на месте, попросите все нужные бумаги у секретаря. И все же, — на другом конце провода мужчина кашлянул, — еще раз соболезную, что вам пришлось приезжать в город по такому событию.
— Зато я снова увиделась с вами, и это поможет собрать всех родственников вместе... пусть и по такому поводу...
— Да, вы правы. И еще, Сонозаки-сан, извиняюсь перед вами за такую назойливость, но все же скажу, что сейчас в городе довольно опасно, и потому в позднее время не стоит выходить на улицу...
— Не беспокойтесь. Я наслышана о недавних событиях. До завтра, Кимура-сан.
— Крепитесь.
Сонозаки Юкиносита, девушка с мягким голосом, опустила телефонную трубку. Время подходило к двенадцати часам ночи. Буквально пару дней назад ей сообщили о смерти ее деда в Фуюки. Бабушка умерла годами ранее, и из всех родственников в городе оставался лишь он. Ближайшим близким родственником, который мог бы заняться его похоронами, являлась его внучка Юкиносита, проживающая по соседству через несколько префектур. Девушка сама лишь полгода как вышла из-под родительского крыла и окончила университет по технической специальности. Как правило на вычислительных факультетах учатся мальчики, однако и девушек там можно повстречать немало.
После звонка девушка приняла душ и собиралась ложиться спать. На следующий день ей предстояло еще много бумажной волокиты по делу усопшего родственника. Она собиралась лечь в постель, как вспомнила о кое-чем важном. Она подскочила с кровати и достала сумочку. Открыв и покопавшись в ней, она тяжело вздохнула и прижала пальцы ко лбу.
— Все-таки, забыла.
Как женщине быть в 'эти дни' без средств личной гигиены? Юкиносита недавно приехала в город и потому у нее не было времени, чтобы купить их днем, а запасные кончились еще до поездки. Времени было почти полночь, и потому выбор в магазинах строго сокращался. Если идти в дискаунтер, то обратно она вернется где-то к часу ночи. С другой стороны, после полуночи в подобных магазинах всегда действуют скидки, так что утренние часы можно было бы оставить для того, чтобы понежиться в кровати. Девушка надела очки, пересчитала деньги и, причесавшись, пошла одеваться. Бесспорно, в городе было неспокойно, но вряд ли с ней что-то могло произойти.
На улице давно стемнело и ее плащ продувал холодный, звучный ветер. Путь до магазина занял около десяти минут. Внутри универсама она обошла несколько этажей, почти сразу нашла себе нужную упаковку, и последующие минут десять просто ходила по залам, в итоге так ничего и не выбрав. Из магазина она вышла уже в половине первого.
— Ох, и о чем я только думаю. Пора бы отвыкнуть от привычки разглядывать броские витрины, особенно если из-за этого приходится жертвовать собственным сном.
Она потеплее укуталась в плащ, поправляя воротник, и с упаковкой в руках пошла по переулку.
— И правда, жутко. Лучше бы вышла пораньше. Как вернусь, обязательно выпью горячего чая, — ее тело подрагивало как от уличного холода, так и от тьмы тихой ночи, которая только сильнее играла на ее собранности. Позади нее раздался звон металла — то была металлическая банка, на которую наступила нога следовавшего за ней человека.
— А?! — от резкого шума девушка быстро обернулась и увидела силуэт мужчины. Мужчина издал неприятный смешок. Его лицо было непроглядным во тьме.
Девушка, тут же вобрав в легкие воздух, отвернулась и побежала вперед, но почти сразу в кого-то врезалась.
— Ку-ку! — прямо перед ней раздался другой голос. Стеной, которая преградила ей путь, оказалась другим мужчиной, зашедшим с другого конца переулка.
— Ну вот и все, девочка, — послышалось у нее за спиной. — А если бы обратно ты пошла другой дорогой, то смогла бы избежать этой встречи. Одолжишь немного денег славным парням, а?
— А... что вы... вам... вам нужны деньги? — отступая к стене, дрожащим голосом спросила она, зажимаясь с обеих сторон мужчинами.
— Да, именно так. Или ты можешь предложить нам что-нибудь другое? — ехидно спросил первый.
— Да ты только взгляни, что у нее в руках! — воскликнул второй парень, вплотную подойдя к ней и схватив девушку за руку с коробкой тампонов. — У нее сейчас сезон 'течки', вряд ли она сможет залететь. Ну, так что, малышка, пошалим?
— Что? Но... но вы же сказали, что вам достаточно денег...
— Гихи, — захихикал первый. — Не будь такой недотрогой, тебе понравится.
— Неееет!!! — закричала девушка, но второй мужчина схватил ее слишком крепко, чтобы та не смогла сбежать.
— Ну же, не ломайся. Снимай штаны, — сказал первый, подойдя вплотную и прижав свою руку к стене, в нескольких сантиметрах от головы девушки. На его лицо упали лучи света. После этого девушка перестала кричать. Наоборот, ее лицо приобрело озадаченный вид, а глаза внимательно рассматривали мужчину.
— Такэси? — сорвалось с губ Юкиноситы.
— Э?
— Такэси Миямура, это ты? — уже с большим напором повторила она.
— Со... Сонозаки... сан? — уже с померкшей ухмылкой спросил первый парень.
— Чем это ты занимаешься, Такэси?! — атмосфера напряжения и ужаса в темном переулке рассеялась всего за каких-то нескольких секунд. Девушка быстрым движением вырвала свою руку и начала обеими кулаками дубасить уже прикрывающегося от ее натиска парня. — Ты что, совсем совсем совесть потерял?! Что ты тут устраиваешь? Что о тебе родители подумают!
— Эй, чувак, ты чего? — наконец, к разговору подключился второй парень, который был ошарашен еще больше этих двоих тем, что роль насильника и жертвы переменилась в один миг. — Нафига ты даешь девке доминировать над собой?
— А ты вообще заткнись, переросток, — почти вопя выкрикнула девушка, успешно его заткнув.
— Юкиносита, хватит... — прикрывая руками голову, пытался утихомирить ее парень. — Вот из-за этих твоих побоев я и начал ненавидеть женщин!
— Поверить не могу. Забитый и нерешительный мальчик. Плакса, который ни с кем заговорить не мог, не то, что бы кому-либо даже перечить! И такой стал хулиганом, насильником! — она стукнула его по голове упаковкой с тампонами. — И это когда в семье такие уважаемые люди!
— Что ты знаешь о моей семье?! Что ты можешь знать обо мне?! — не выдержав, вскричал парень. — Ты только и делала, что издевалась надо мной, пока не съехала из города и не перевелась в другую школу!
— Такэси, ты идиот, — заключила она, перестав его бить и, вздохнув, вытерла лоб. — Ну, замечательно. Теперь у меня и волосы на голове взвились.
— Тебя чуть не изнасиловали, а тебя волнует какая-то прическа? Какие женщины инфантильные создания. — Парню достался очередной удар властной девушки.
— Чувак, к черту это дерьмо, — второй парень не находил себе места. Даже у него, гопника со стажем, пробудилось чувство стыда, и он захотел скрыться с места этой клоунады и воссоединения старых друзей. Что он в итоге и сделал, плюнув на землю и помахав несостоявшемуся насильнику-инициатору.
— Да ладно тебе, в следующий раз все будет путем. Кто ж знал, что... Ай, ай, ай! — его за ухо потянула девушка.
— Ты хорошенько подумал? Какой еще следующий раз?
— Ладно, Юкиносита, следующего раза не будет, не будет! Хватит, пожалуйста!
Девушка хмыкнула и отпустила парня.
— Где ты живешь, молодой преступник?
— Какая тебе разница... — едва бубня ответил он.
— Шел бы ты домой. Хотя над тобой необходимо было бы провести воспитательно-исправительную работу. Только у меня сейчас времени на это нет. Ты хотя бы осознаешь, что грабить девушек — совсем не по-мужски и очень даже позорно?
— Тебя даже не ограбишь...
— Ладно, — устало вздохнула она. — Тебе есть куда идти? Не на улице же ты живешь?
— Живу с пацанами с района. Только я думаю, тебе с ними лучше не пересекаться. Меня ты, пусть, и можешь отлупить, но за них я ручаться не стану.
— Ох, — она раздражено приложила пальцы ко лбу. — Ладно, пошли ко мне. Я так понимаю, ты бесцельно шляешься по районам и нигде не работаешь. Вид у тебя, по крайней мере, создает впечатление того, что жить тебе совершенно не на что. Как ты только докатился до такой жизни.
— Со старшей школы где-то, — сказал он, выпрямившись и идя вровень с ней. — Когда меня выперли оттуда.
— Да уж. Давай лучше ты расскажешь о трудностях своей жизни завтра, уже на свежую голову.
Спустя несколько шагов позади них послышался новый звук. Звук тихой поступи. И лязг цепей.
Парень оттолкнул девушку в сторону.
— Осторожно!
— Аа?!
Его тело охватила цепь.
— Что за... ты кто такой?
Цепи тянулись из темного угла: другого их конца не было видно. Парень попробовал вырваться, но что-то потянуло цепочку на другом конце и его подняло в воздух, а затем утащило во тьму.
— Такэси...
Позади девушки, по обе от нее стороны, распростерлись руки, которые, схватив ее и закрыв рот, так же утянули ее в тень ночных домов.
* * *
Холод. Холод той ночи почти ничем не отличается от любой другой, но в тот день он для меня был как поцелуй снежного дьявола, манящего в глубины ледяного ада. Я окинул взглядом прогнивший город, в котором влекло свое существование не менее прогнившее общество. В нем проживают люди. Существа, которые считают себя венцом творения. Вершина их гения — это общество. Многофункциональный механизм контроля, давления и подчинения. Каждый человек представляет в нем какую-либо часть, винтик от общего беспрерывно работающего механизма. В этом механизме нет места слабым или изношенным деталям. От таких следует и нужно избавляться. Это просто биомусор, нерационально потребляющий ограниченные на планете ресурсы. Но дабы создать всем иллюзорность счастья, показать некое мнимое право на жизнь в этом мире — нам навязчиво демонстрируют игру о всеобщем равенстве.
То есть, все мы равны и имеем общие права? Каким же нужно быть слепым и глупым, чтобы в это верить. Каким слепым и глупым был я. Ну а теперь я... я — брак, никому не нужный винтик. Десять лет работы в компании привели к тому, что меня, мои работы прямо в лицо называют лишенными какой-либо идеи. А в рекламном агентстве это — конец. Если не можешь быть новатором, умело втюхивать механизму ожидаемые впечатления, подбивая его винтики опустошать свои карманы ради искусственно идеализируемого тобою товара, то от тебя нет никакого толку.
Они любили вторить мне слово 'талант'. Опыт для них не играл никакой ценности. Как итог, мне нашли замену. Перспективных и молодых копирайтеров. 'У тебя нет будущего. Хватит протирать зад на этой должности'. Что могло последовать после таких слов? Ответ один: сокращение.
И вот я вновь осмотрел город под ногами. С крыши девятого этажа он нисколько не изменился в моих глазах.
Они что-то щебечут. Мусор. Пустое место. Мои друзья, коллеги, которые заменяли мне семью, не то, что пальцем о палец не ударили перед начальством, когда от меня собрались избавиться, а даже не показали ни единого признака заинтересованности в том, чтобы этого не произошло. Они лишь шептались у меня за спиной, называя неспособным ничего создать ничтожеством.
— Полнейшее дерьмо.
Вкус этой сигареты ассоциируется со смердящими отбросами, к которым причислили и меня. Пепел сигары полетел на девять этажей вниз. Не могу сказать, сколько он падал, но масса моего тела значительно больше, и даже тогда бы я мог достигнуть земли раньше рассыпающего на крапинки табака в воздухе. Однако я бросил папирос немногим правее, придавив и затушив его носком туфли.
— Посмотрим, как вы оцените такую рекламу.
Я стоял на крыше рекламного агентства 'Shiny'. Яркая, броская и внушающая оптимизм потребителям организация. Предприятие, где рождают человеческое счастье.
Я распростер руки. Я всем телом почувствовал все, что только меня окружает. Я сделал полный вдох. Вместе с проникшим в организм воздухом я почуял нестерпимую вонь и отвращение. Выхлопные газы, смог и копоть. В небе надо мной пролетел пассажирский самолет. Не только земля полна источниками этой всегубящей заразы. 'Они' заполонили весь мир, и это ничем не обратить. И будь у Бога даже кнопка 'reset', это бы никак не повлияло на развитие человечества. В нем заложена одна верная концепция, и она несмотря ни на что останется неизменной: есть сильный, есть слабый. Слабый умирает, либо становится инструментом в руках сильного. Бесполезные и недееспособные становится изгоями. Лишними. Они — неподходящие детали общего механизма, которые в одиночестве не имеют достаточно сил, чтобы выжить. И если общество так желает избавиться от меня, я приложу усилие для того, чтобы это не прошло для него бесследно. У меня тоже есть гордость, и потому я сломаю другие шестеренки.
Я повернулся к городу спиной. Наклон. Тело потянулось вниз под собственной тяжестью. На одну треть я вступил в бездну.
Что я чувствую?
Страха нет. Я все решил.
Мое тело сравнялось вровень с крышей.
Что я чувствую?
Дрожь. Волнение от того, что будет дальше. Насколько изменится мое тело. Как меня найдут. Когда. Сможет ли мой развалившийся на асфальте труп хоть что-либо изменить?
Наконец, голова откинулась вниз, раньше остального тела рассекая ранее свободно проносящийся вдоль здания воздух. Куртка зашелестела. Уши заложило гулом ветра. Поток давления выталкивал руки и ноги вверх. Я пытался прижать их, удерживать вдоль корпуса. Говорят, на грани смерти можно увидеть всю жизнь перед глазами. Если это и так, то я бы хотел этого меньше всего. Одинокая жизнь в тридцать лет, убогая съемная квартира, неподъемная ипотека, которую я был вынужден выплачивать за свою не менее ничтожную родню.
