Особняк был обеспечен всем необходимым штатом слуг. Среди них имелась даже "ночная грелка", но он уже очень давно не пользовался ее услугами — хватило одного раза. Видя эту, бесспорно, красивую молодую женщину, было даже трудно представить, что с ней можно заниматься сексом — любовью это никак нельзя было назвать.
Конечно, при таком штате должен был быть и начальник над слугами из доверенных кронтов, но Бон Де Гра ни разу его не встречал. Очевидно, им запрещено было контактировать.
Закончив завтрак, он, кивками приветствуя попадавшихся по пути охранников, пошел в кабинет, чтобы ознакомиться с тем, что происходит во внешнем мире. В особняке нашелся компьютер, подключенный к планетной сети, а он не разучился с ним управляться. К тому же, его пароль советника Императорского Подручного, как оказалось, позволял ему очень многое.
Например, он с большим вниманием прочитал отчет о восстании, подготовленный Императорским Подручным Тропаэро, — так сказать, взглянул на события с другой стороны. Конечно, сейчас, по прошествии почти дюжины лет, все виделось по-иному. Они допустили немало ошибок, во многих случаях надо было действовать не так. Но об этом было легко судить сейчас, имея послезнание и видя ходы обеих сторон. Тогда допущенные промахи отнюдь не казались такими очевидными.
Кроме того, он убедился, что тогда их действительно искусно вели — дали возможность почти увидеть победу, а затем забрали ее. Из материалов так же хорошо виделась повышенная, не всегда оправданная активность на одних направлениях и полное отсутствие таковой — на других, не менее перспективных. Отсюда, конечно, было заметно, что они, как минимум, дважды сильно промахнулись с направлением главных ударов. Хотя, кто бы им тогда дал ударить там, где нужно, и со всей силой?!...
Ему ни разу не перекрывали доступа к информации и вообще как бы не обращали внимания на его занятия. И как иногда хотелось войти в сеть Учителей, ввести свой старый пароль и посмотреть, что будет! Или хотя бы поглядеть на то, что там происходит сейчас. Но эти желания он душил в зародыше. Открытым путем он никого не найдет. Все, кто ему нужны, или уже давно мертвы, или, как и он, прячутся под чужими личинами.
За компьютером можно было сидеть очень и очень долго, но от него следовало на время оторваться, чтобы немного прогуляться по небольшому садику, в котором давно были исхожены все дорожки, а каждому кустику дано свое название. Особняк был расположен в очень живописном месте. За оградой можно было увидеть горы, покрытые яркими пятнами цветущих деревьев и трав. Раньше он как-то не обращал внимания на то, как красива его планета, а теперь — здесь и во время виртуальных путешествий в сети, он начал это видеть.
Жаль только, что в таких величественных декорациях до прихода кээн тысячи лет играли один и тот же спектакль, — с привычным сожалением подумал он. Если бы мы развивались так быстро, как Филлина, возможно, мы бы первыми полетели к Звездам...
Здесь, в саду, его и разыскал начальник охраны.
— Господин Бин Дер Гук, — произнес он нейтральным голосом. — На ваше последнее прошение получен положительный ответ. Вам разрешено посетить праздник в ближайшем городе.
Какое еще прошение?! Он не подавал никаких прошений. И какой еще праздник?! — чуть не спросил он вслух. И тут же вспомнил: сегодня же День Кронтэи — единственный праздник, который отмечают и кронты, и кээн! День, когда Кронтэя была провозглашена колонией Империи.
— Я очень рад, — вежливо ответил он прежде, чем небольшая задержка превратилась в затянутую паузу. — Этот день будет для меня настоящим праздником.
Бон Де Гра усадили между двумя охранниками на заднее сиденье большого закрытого колесного автомобиля с затемненными стеклами, но он все равно был счастлив. Впервые за несколько месяцев он смог, наконец, вырваться за опостылевшую ограду. Кроме того, смотря вперед, через лобовое стекло автомобиля, он мог видеть и живописное ущелье, по склонам которого вилась дорога, и время от времени просматривавшуюся далеко впереди и внизу морскую гладь, и, главное, попадающиеся навстречу указатели.
Опытному человеку даже мелочи могут сказать о многом. Он не зря столько времени провел на туристических сайтах, не только любуясь ландшафтами и архитектурными красотами, но и обращая внимание на всевозможные вывески, знаки, номера машин. Во время первого же поиска в сети он выяснил, попеременно поглядывая то на экран, то на часы, то на небо, что находится где-то в Южном полушарии, в пределах второго часового пояса и достаточно близко к экватору. Сейчас он мог с уверенностью сказать, что его комфортабельная тюрьма на одного человека расположена в туристической зоне, в третьем или четвертом округе Четвертой провинции, на берегу залива Гиэтха, там, где горы Абзиан поступают к самому берегу моря.
Эта информация сама по себе еще ничего не говорила, но несколько обнадежила его. Из космопорта его везли ночью, в закрытом катере, и тот полет продолжался больше четырех часов. Оказывается, он все-таки находится не слишком далеко от основных административных центров планеты. Было бы куда хуже, если бы его законопатили куда-то в глушь...
Тем временем, дорога выбежала из ущелья на широкий простор. Прямо перед ним открылся небольшой, но очень красивый городок, раскинувшийся на нескольких террасах между горами и ослепительно синим морем. Бон Де Гра улыбнулся про себя, но тут же нахмурился. Теперь он мог безошибочно определить, куда его везут. Этот городок, называвшийся Доосон, был всего лишь районным центром четвертого округа Четвертой провинции, но пользовался славой фешенебельного курорта для "непростой" публики, известного места проведения концертов и фестивалей.
Уж не уготована ли ему некая неблаговидная роль в каком-то представлении?!
Однако его опасения не подтвердились. Немного попетляв по улицам городка, автомобиль заехал в большой подземный гараж. Оттуда охранники то ли проводили, то ли отконвоировали его на большой закрытый балкон, выходящий на широкую улицу и напоминавший театральную ложу, с роскошными креслами и столиками.
Сходство с театральной ложей усиливали и трибуны, возведенные вдоль улицы. Сейчас на них оживленно занимали места туристы-кээн в яркой летней одежде. Под трибунами, прямо вдоль обочин дороги, толпились статисты-кронты, выстроенные в неровные бесконечные шеренги в несколько рядов.
Бон До Гра уверенно сел в предложенное ему кресло и пододвинул к себе высокий запотевший бокал с чем-то золотистым, стоявший на столике. Он уже точно знал, какое именно представление ему сейчас покажут.
Ждать пришлось недолго. Сначала он услышал музыку. Бравурную, громкую, но какую-то немелодичную, прямо-таки скрежещущую. Такие звуки, возможно, могла бы издавать музыкальная шкатулка, набитая крупным гравием. Или какой-нибудь варварский оркестр, пытающийся исполнить на своих грубых инструментах торжественный марш.
Затем в дальнем конце улицы появилась сама процессия. Впереди бежали отгонялы — молодые кронты в ярких одеждах и квадратных шляпах, вооруженные палками. Они оттесняли зрителей в стороны, к трибунам, заставляя их сгрудиться еще плотнее. За ними следовали непосредственно участники шествия.
Музыканты в широченных цветных штанах, с обнаженным торсом и в колпаках с помпонами. Охранники с бутафорскими копьецами с флажками у наконечника. Свита, одетая ярко и пестро, в развевающихся одеяниях и трубообразных шапках, порой до метра высотой. Лица размалеваны, уши чуть не отрываются под тяжестью всевозможных сережек, ленточек и шнурочков.
И, наконец, главные персонажи. Посреди улицы важно шествует толстый жрец в полосатом халате, перед животом у него на перевязи укреплено огромное золоченое блюдо, накрытое крышкой-колпаком. За ним двенадцать носильщиков на плечах несут паланкин в форме гондолы. Над ним качается по ветру огромный бумажный воздушный шар, фиолетовый с серебром и золотом. Под шаром, на паланкине восседает кукла, изображающая гара — необъятный толстяк, задрапированный в роскошные одежды, на голове — многоугольная шапка с семью золотыми кистями. Кукла время от времени шмыгает коротким, похожим на пуговку, носом, шевелит ушами и смешно раздувает щеки, веселя зрителей.
Все, включая носильщиков, идут в ногу под музыку мелкими быстрыми семенящими шажками. Дюжина шажков — и все синхронно застывают на секунду в полуприседе. Жрец приподнимает крышку над блюдом, оттуда с громким пыхом поднимается клуб дыма. Толстый музыкант с массивным барабаном, закрепленным на спине, делает громкий "Бам-м" медными тарелками. Все отмирают и делают следующую дюжину шажков.
Когда-то Бон Де Гра сам несколько раз участвовал в подобном шествии — отгонялой, стражником, носильщиком, даже членом свиты. Но только отсюда, снаружи, он мог увидеть, насколько это на самом деле смешно и нелепо. Руки его непроизвольно сжались в кулаки, уши зло дернулись. Он всегда знал, что туристам показывают издевательский спектакль, глумливую пародию на подлинную доимперскую жизнь кронтов. Но одно дело — знать, а другое видеть это воочию.
Чтобы вернуть себе самообладание, он встал с места, прижавшись горячим лбом к прохладному стеклу. Как ни странно, оно не было односторонне проницаемым, его увидели. Несколько туристов-кээн, бросив случайный взгляд на балкон, вдруг заинтересовались, принявшись откровенно пялиться на него. Очевидно, появление в этой ложе кронта в окружении кээн-охранников (Бон Де Гра искренне пожалел, что не надел орден) было весьма необычно.
Тем временем, фальшивый гар и его свита прошагали, промаршировали мимо трибун. За ними, чуть не наступая им на пятки и подгоняя струями, двигалась поливальная машина. Время от времени она хлестала водяными бичами по обочинам, прямо по зрителям-кронтам, которые с визгом убегали от них в проходы между трибунами. Их участие в праздничном шествии на этом было закончено.
После того как мокрая улица между трибунами окончательно опустела, на ней появились три уборочные машины. Они медленно и торжественно двигались уступом в окружении клубов пара, оставляя за собой сухую и чистую мостовую. И уже по ней шли новые участники парада. Открывали его ряженые — кронты, но в масках и специальных высоких башмаках, так что их можно было принять за кээн. Они изображали различных героев фильмов, танцевали на разукрашенных автоплатформах, пели — вернее, изображали пение под фонограмму. За этой массовкой наступала очередь настоящих артистов-кээн — танцоров, клоунов, акробатов. Они исполняли номера под музыку, зазывая туристов в амфитеатр, где вечером должен был состояться торжественный концерт.
После парада начиналось гуляние, открывались сувенирные лавки, закусочные, увеселительные заведения. Но для Бон Де Гра эта часть праздника оставалась недоступной. Под конвоем (или в сопровождении) молчаливых охранников он спустился обратно в подземный гараж и занял свое прежнее место на заднем сиденье автомобиля. Ему надо было возвращаться в постылую комфортабельную тюрьму.
Сейчас ему уже не было нужды внимательно следить за дорогой, поэтому ничто не мешало его размышлениям. Те, кто показал ему этот спектакль, весьма убедительно давали понять, что возвращения к прошлому не будет — хотя бы потому, что уже не к чему возвращаться. Однако, если они ставили перед собой эту цель, то, безусловно, промахнулись. Бон Де Гра не собирался сожалеть по давно и навсегда прошедшему, он был устремлен в будущее. И сегодняшний день несмотря ни на что считал очень удачным. Наконец, хоть что-то изменилось!
Ну, а если перемены начались, следующие события не заставят себя долго ждать. Сразу же после обеда к нему снова подошел начальник охраны.
— Собирайтесь, — сказал он бесцветным голосом, в котором Бон Де Гра, тем не менее, уловил какие-то новые — неужели уважительные? — нотки. — Вас хотят видеть. Надевайте парадное.
Бон Де Гра уже давно не задавал охранникам никаких вопросов — они все равно на них не отвечали, но в этот раз все-таки не сдержался.
— Простите, а что случилось? — спросил он небрежным тоном.
Начальник охраны медленно повернулся к нему всем корпусом.
— Ах, вы же еще не знаете! Кронтэа сегодня получила Императорское прощение!
— Понятно, — сдержанно поблагодарил Бон Де Гра.
Ему действительно было понятно. Об этом ему рассказывал принц Ларнэон на Таангураи. Отмена чрезвычайного положения, снятие ряда ограничений на использование труда кронтов и, заодно, амнистия для участников восстания — тех, кто уцелел. Отрадная новость для экономики Кронтэи и... конец сверхприбылям для нелегальных поставщиков рабочей силы. Итак, Империя сделала первый шаг, а будут ли следующие, теперь зависит, в том числе, и от него.
Но как все-таки хорошо, когда от тебя что-то зависит!
Большой светло-серый катер с затемненными стеклами уже ждал их на посадочной площадке.
— Куда мы летим? — заинтересованно спросил Бон Де Гра, наслаждаясь осознанием того, что для него, наконец, наступило время ответов.
— В столицу четвертой провинции, — начальник охраны и в этот раз не промолчал. — Вас примет ее начальник.
Бон Де Гра удовлетворенно кивнул, прижимая уши к голове, чтобы скрыть то, что имперец-кээн назвал бы довольной улыбкой. Что же, не худший стартовый уровень для вчерашнего узника. Что бы ни ждало его впереди — словесный поединок, деловой разговор, допрос или попытка представить его в виде забавной диковины для развлечения скучающей публики, он был готов ко всему.
Осталось только надеяться, что поездка будет недолгой. Сейчас он, если мог, сам бы полетел впереди катера. Его переполняло нетерпение, и надо было прилагать немалые усилия, чтобы держать свои чувства в узде.
Меньше чем через стандартный час катер совершил посадку прямо на крышу высокого административного здания. Приняв его с рук на руки, местные охранники молча сопроводили его на несколько этажей вниз, в большой угловой кабинет с роскошным панорамным окном, через которое открывался великолепный вид на город, освещенный клонящимся к закату солнцем.
Кабинет был настолько велик, что в первую секунду Бон Де Гра показалось, что он пуст. Лишь потом он разглядел на фоне окна одинокую фигуру имперца средних лет, одетого в неброский штатский костюм. Он не спеша повернулся на звуки шагов, и тогда Бон Де Гра узнал его. К счастью, это был не призрак из его прошлого. Этого человека он видел несколько месяцев тому назад на Тэкэрэо. Тогда его звали Эерган, он исполнял обязанности инженера по информации на Императорской яхте и одновременно был инструктором Канцелярии Совета Пятнадцати.
Охрана поспешно улетучилась по небрежному жесту Эергана, и они остались вдвоем, один на один. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Внезапно имперец сделал полшага вперед, поклонившись кронту. Бон Де Гра ответил ему. Его поклон был чуточку глубже, что должно было показать уважение к собеседнику, но главное было уже даже не сказано — продемонстрировано. Первым всегда кланяется младший, и инструктор Канцелярии Совета Пятнадцати Эерган, пусть наедине и без свидетелей, только что признал более высокое положение кронта. Теперь надо было выдержать линию до конца, держа уши неподвижными, чтобы те не дернулись ненароком, выдавая его чувства.
